«ЭВОЛЮЦИЯ ИНСТИТУТА КОМПЕНСАЦИИ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА В РОССИЙСКОМ ПРАВЕ (ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ) ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени доктора юридических наук ...»

Между тем законодательство ряда социалистических стран содержало нормы по возмещению морального вреда. Так, § 355 Гражданского кодекса Чехословацкой Республики 1950 г. предусматривал, кроме возмещения утраченного заработка и расходов, «...соразмерное вознаграждение за понесенные физические страдания и вознаграждение за обезображивание, которое препятствует потерпевшему устроиться в жизни». Согласно Закону о компенсациях при увечьях и профессиональных заболеваниях Чехословацкой Социалистической Республики от 21 декабря 1961 г. (разд. I, § 9) предприятие обязывалось «предоставить работнику соразмерную единовременную компенсацию за увечье, а именно за ухудшение возможностей нахождения для него общественного применения и за боль, возникшую в результате этого» (см. об этом и ст. 445 ГК ПНР 1964 г.). Советские граждане также могли предъявлять требования и получать компенсацию не только за имущественный, но и за моральный вред в соответствии с законодательством той страны, в которой рассматривался гражданский иск вследствие произошедшего там несчастного случая, повлекшего за собой увечье или смерть советского гражданина1.

Как видно из существовавших на тот момент зарубежных законодательных источников, не все государства социалистического лагеря отвергали институт компенсации морального вреда. Этим они подчеркивали свой суверенитет и независимость в вопросах обеспечения и защиты нарушенных нематериальных прав граждан. Между тем компенсацию морального вреда признавал юридически и СССР в случае его возмещения иностранным государством.

Отсутствие в советской правовой системе права граждан на компенсацию морального вреда наталкивает на мысль, что по юридической догме права теоретически институт компенсации морального вреда, возможно, мог быть законодательно закреплен в СССР. Однако он пребывал лишь на уровне сознания людей, поскольку моральный вред, на наш взгляд, является необраСм.: Малеин Н.С. Указ. соч. С. 12.

тимым последствием любых правонарушений и преступлений, связанных с нематериальной сферой человека. Кроме того, этот правовой институт не получал подобающего развития и в силу отсутствия должной правовой идеологической подпитки со стороны государственной власти.

Общесоциальные права, к числу которых относится и право на компенсацию морального вреда, могут получить и действительно получают сразу или со временем ту или иную идеологическую, нормативную форму опосредования – моральную, в виде обычаев, юридическую и др. После этого они выступают в качестве моральных, юридических и иных прав, которые могут действовать и реально действуют, как таковые, вне форм нормативного опосредования. По причине своей близости к социальным закономерностям, условиям жизнедеятельности людей они обладают значительной силой, действуют как объективно императивные социальные требования, притязания народа, классов, наций, групп индивидов1.

Мы согласны с Е.В. Аграновской, которая считает, что классовое общество не могло упорядочить свою деятельность только посредством находящихся в его распоряжении институционных механизмов – норм морали, обычаев, традиций2.

Правовая культура, носившая в то время классовый характер, предопределяла общественное мнение, уровень правосознания советских граждан, деятельность государственных, правоохранительных и судебных органов.

При этом она во многом влияла и на порядок осуществления правосудия в отношении советских граждан. Правосудие, обеспечивающее беспрекословное соблюдение, защиту нарушенных прав человека и реализацию компенсаторной функции правоотношений, было чуждо советскому обществу.

Моральный вред фактически присутствовал в общественных отношениях эпохи раннего СССР. Доказательством этому является его причинение не только обычными уголовными преступлениями и гражданскими См.: Алексеев С.С. Указ. соч. С. 222.

См.: Аграновская Е.В. Указ. соч. С. 16.

правонарушениями, но и массовыми преступлениями, совершавшимися во время советского тоталитарного режима: раскулачивание, использование принудительного труда, массовые репрессии, пытки, расстрелы, депортации.

Тоталитаризм представляет собой одну из форм авторитарного государства, характеризующуюся его полным контролем над всеми сферами жизни общества и личности, фактической ликвидацией конституционных прав и свобод, массовыми репрессиями в отношении оппозиции и инакомыслящих, в конечном итоге всех неблагонадежных слоев населения.

На практике тоталитаризм означает:

– насильственное утверждение однопартийной системы, уничтожение оппозиции внутри самой правящей партии;

– «захват государства» партией, то есть полное сращивание партийного и государственного аппаратов, их бюрократизация, превращение государственной машины в орудие партии;

– вождизм, культ вождя;

– ликвидацию системы разделения законодательной, исполнительной и судебной властей; уничтожение гражданских свобод, подавление любых демократических форм общественной жизни;

– необходимость преодоления технико-экономической отсталости при отсутствии внешних источников накопления, что служит одной из причин чрезвычайной мобилизации материальных сил и ресурсов, в том числе людских;

– государственное централизованное управление экономикой, резко усиливающиеся роль и полномочия управленцев, превращающихся в распорядителей коллективной собственности; единоначалие и централизм при идеологическом контроле партии;

– милитаризацию экономики и всей жизни общества в атмосфере нагнетания военной угрозы; жизнь в ожидании постоянной опасности и неотвратимости войны, что негативно сказывается на моральном состоянии общества;

– внешнеэкономическое принуждение по отношению ко всем слоям населения, выражающееся в массовом терроре и создании политикоидеологической и социально-психологической атмосферы для массового энтузиазма;

– опору на маргинальные слои населения и манипулирование ими при низком социально-экономическом и культурном уровне народных масс вообще;

– терпимость народа к низкому уровню жизни ради обещанного светлого будущего; готовность к лишениям, преодолению трудностей, самопожертвованию; поддержку политики правящей партии, направленной против тех, кто мешает строить социализм; третий рейх, корпоративное общество;

– опору на жесткую, авторитарную идеологию, единую и единственную, охватывающую собой все сферы жизни общества; недопущение инакомыслия;

– унификацию всей общественной жизни, построение системы всеохватывающих массовых общественных организаций, с помощью которых партия обеспечивает контроль над обществом и личностью;

– государственный контроль над средствами массовой информации, жестокую цензуру, подавление свободы творчества;

– авторитарный способ мышления, преобладание коллективного над личным; ограничение и подавление личности государством и обществом;

– полицейский террор, массовое и перманентное насилие, репрессии, которые в СССР были обусловлены общей репрессивной природой советского режима и практикой сталинизма, а в Германии – фашизмом; уничтожение сначала инакомыслящей интеллигенции, а затем значительной части других слоев населения – «врагов народа», «врагов рейха»;

– отсутствие оружия у граждан, невозможность самозащиты при отсутствии защиты со стороны государства;

– закрытость страны1.

Одним из первых тоталитарных методов воздействия на общество явилось использование так называемого «развернутого наступления на капиталистические элементы города и деревни» в деятельности мест заключения в соответствии с постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 26 марта 1928 г.

«О карательной политике и состоянии мест заключения». Его принятие вызвано сопротивлением определенной части населения мерам, проводившимся в ходе индустриализации, промышленности и коллективизации сельского хозяйства. В области исправительно-трудовой политики оно предписывало Народному комиссариату внутренних дел (НКВД) ограничить льготы (зачет рабочих дней, предоставление отпусков, переводов в разряды) классово-чуждым элементам и социально-опасным преступникам, профессиональным рецидивистам; устранить полностью совместное содержание социально опасных элементов, с одной стороны, и случайных преступников – с другой; расширить полномочия начальников мест заключения в части поддержания соответствующего режима в них. Этим постановлением официально признавалось применение мер репрессий в отношении классовых врагов и деклассированных преступников-профессионалов и рецидивистов. При этом в нем не давалось четко определенных понятий «классово-чуждых элементов», «деклассированных преступников-профессионалов», чем допускалось произвольное отнесение к этим категориям преступников представителей различных слоев общества2. Можно предположить, что с издания данного документа в стране официально начался отсчет репрессий.

Обоснованием «нового» курса карательной политики государства стало постановление ЦИК и СНК СССР от 6 ноября 1929 г. «Об изменении ст. 13, См.: Алюшин А.Л. Тоталитарное государство в модели реальности: от Руссо к сталинизму // Тоталитаризм как исторический феномен. М., 1989. С. 162–178;

Пленков О.Ю. О содержании понятия «тоталитаризм» // Преподавание истории в школе. 1991. № 1. С. 67–68.

См.: Сборник нормативных актов по советскому исправительнотрудовому праву. М., 1959. С. 202–207.

18, 22 и 38 Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик», которым вводилось дифференцированное исполнение наказания в виде лишения свободы. Было установлено, что осужденные к лишению свободы до трех лет отбывают наказание в исправительнотрудовых колониях (ИТК), а осужденные к такому наказанию от 3 до лет – в исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ) в отдаленных местностях страны1.

СНК СССР 11 июля 1929 г. принял специальное постановление об использовании труда заключенных на Севере, Урале, в Сибире, Казахстане и на Дальнем Востоке. К моменту его подписания в стадии организации уже было несколько лагерных комплексов, находившихся в ведении Объединенного государственного политического управления при СНК СССР (ОГПУ), с количеством заключенных около 23 тыс. человек2.

Вместе с тем Г.К. Орджоникидзе в докладе на XV съезде ВКП (б) в декабре 1927 г. обращал внимание на необоснованное привлечение к уголовной ответственности советских граждан, повсеместное нарушение законности в стране. Им приводились данные учета, где особо подчеркивалось именно беззаконие исполнительной власти. В подтверждение этому сообщались следующие сведения: в народных судах РСФСР за 1926 год было рассмотрено 1 427 776 уголовных дел, по которым к уголовной ответственности привлекалось 1 906 791 человек. Из числа рассмотренных дел – 34,6 % прекращено; по 25,4 % – лица, привлеченные к ответственности, признаны невиновными. Оправданных по суду из лиц, привлеченных по делам, которые были прекращены только по РСФСР, значилось 1 060 687 человек. Не лучшим образом положение складывалось и в судебных учреждениях Украины: за 1925–1926 гг. по уголовным делам в суды было вызвано 438 783 подсудимых, 2 074 470 свидеСм.: Собрание законодательства СССР. 1929. № 72. Ст. 686.

См.: Система исправительно-трудовых лагерей в СССР 1923–1960:

справочник / сост. М.Б. Смирнов. М., 1999. С. 24.

телей, по гражданским делам – 1,5 миллиона и 5869 экспертов. Всего по УССР за данное время вызывалось в суды 4 011 366 человек, или 15 % населения1.

Постановлением СНК СССР от 7 апреля 1930 г. было утверждено Положение об исправительно-трудовых лагерях, давшее начало формированию лагерной системы исполнения уголовных наказаний в виде лишения свободы в отношении лиц, большинство которых подверглось незаконным репрессиям, главным образом, по политическим мотивам2. В соответствии с УК РСФСР 1926 г. наказание в виде лишения свободы на срок от трех лет и выше подлежало отбыванию в ИТЛ (ст. 28). ИТК РСФСР 1924 г. и Положение об ИТЛ к числу мер исправительно-трудового воздействия на заключенных относили общественно полезный труд, признаваемый необходимым условием приспособления и приобщения их к трудовому общежитию. Таким образом предопределялось основное назначение ИТЛ – использование рабочей силы заключенных (сравнительно дешевой и постоянно пополняемой) в решении властью проблем по созданию материально-технической базы, развитию инфраструктуры, освоению северных и восточных регионов страны. Именно с учетом обеспечения этих задач проводилось формирование лагерей с четкой отраслевой направленностью. В начале 30-х годов были созданы ИТЛ, в частности: Ухто-Печерский – разработка и добыча нефти и газа, Беломорско-Балтийский (Карелия) – строительство одноименного канала, Вишерский (Пермская область) – лесоразработки, Сибирский и Казахстанский – сельскохозяйственный профиль, Байкало-Амурский – строительство железной дороги, Северо-Восточный – добыча цветных металлов и др. 10 июня 1934 г. постановлением ЦИК СССР был образован общесоюзный Народный комиссариат внутренних дел, в составе которого было создано Главное управление исправительных лагерей, трудовых поселений и мест заключения (ГУЛАГ)4. В ведение ОГПУ (объединенное государственное политическое управление), которое вошло в состав НКВД, перешли и подчиненные ему лагеря.

См.: XV Съезд ВКП (б): стенограф. отчет. М.; Л., 1928. С. 407–408.

См.: Собрание законодательства СССР. 1930. № 22. Ст. 248.

См.: Детков М.Г. Тюрьмы, лагеря и колонии России. М., 1999. С. 247.

См.: Собрание законодательства СССР. 1934. № 36. Ст. 283.

Управление всеми местами заключения сосредоточивалось только в одном органе – ГУЛАГе, в связи с чем они были выведены из подчинения областных советов.

С середины 30-х годов наметилась тенденция ужесточения уголовной ответственности за наиболее опасные преступления, применения уголовной репрессии несудебными органами. В 1934 г. восстановлена практика времен гражданской войны и военной интервенции (1918–1920 гг.) массового применения уголовной репрессии такими органами. 5 ноября 1934 г. постановлением ЦИК и СНК СССР было создано при НКВД СССР Особое совещание (при НКВД краев и областей также создавались особые совещания – тройки). Эти органы наделялись правом без суда назначать ссылку, высылку и заключение в исправительнотрудовой лагерь на срок до 5 лет1. Постановление ЦИК СССР от 14 сентября 1937 г. «О внесении изменений в действующее уголовно-процессуальное законодательство союзных республик» установило упрощенный порядок судопроизводства по делам о контрреволюционных преступлениях2. Полномочия Особого совещания были расширены – оно теперь могло выносить смертные приговоры.

Повышение максимального срока лишения свободы с 10 до 20 лет определено постановлением ЦИК СССР от 2 октября 1937 г. «Об ужесточении уголовной репрессии за особо опасные и контрреволюционные преступления».

Принятие названных нормативных актов явилось началом репрессий 1937–1941 гг. В этот период СССР стал тоталитарным государством, попирающим элементарные признаки демократизма, допускающим грубейшие нарушения законности, массовые репрессии своих граждан, независимо от классовой принадлежности.

В середине 1934 г. в ГУЛАГе было 15 ИТЛ с числом заключенных 620 тысяч, а к 1937 г. в них уже содержалось 821 тысяча заключенных. В системе См.: Собрание законодательства СССР. 1935. № 61. Ст. 84.

ИТК, более мелких и раскинутых по всей стране, к 1937 г., по данным НКВД, находилось 375 тысяч заключенных1.

Проводимые государственной властью репрессии касались непосредственно всех классовых слоев и социальных групп общества, в том числе представителей политической оппозиции (троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев), «ленинской гвардии» (большевиков с дореволюционным партстажем – считавших необходимым продолжение правления страной по шаблонам Гражданской войны, от чего Сталин отказался в 1934 г., став воплощать в жизнь свою старую, еще дооктябрьскую, идею демократического устройства политической системы, нашедшую частичное отражение в Конституции СССР 1936 г.), а также: остатков бывших «эксплуататорских классов»; духовенства; кулаков; военных; управленцев; уголовников и т. д.

Следует отметить, что в большей степени репрессии были направлены против самой деятельной части крестьянства – так называемого кулачества как класса. Так, в 1937 г. более одной трети всех заключенных составляла категория «бывшие кулаки» – 370 422 человека; действительно так называемые «бывшие»

(помещики, дворяне, торговцы, жандармы и пр.) – 114 674 чел; «деклассированные элементы» – 129 957 чел.; «служители религиозного культа» – 33 382 человека2. В общей массе заключенных лица, осужденные за контрреволюционные преступления (в местах лишения свободы эта категория охватывалась понятием «политические»), составляли: в 1934 г. – 26,5 %, в 1937 г. – 12,8 %3.

Нарушения законности 30-х годов привели к приостановлению ведомственными нормативными актами НКВД СССР действия исправительно-трудового законодательства. Приказом НКВД СССР от 15 июля 1939 г. были отменены зачеты рабочих дней и система условно-досрочного освобождения. 2 августа г. НКВД СССР принята Временная инструкция о режиме содержания заключенных в ИТК, а 4 июля 1941 г. – в ИТЛ. Была прекращена работа наблюдательных См.: Земсков В.Н. Спецпоселенцы (по документам НКВД-МВД СССР) // Социол. исслед. 1990. № 11. С. 3–16.

См.: Прудникова Е.А. Хрущев. Творцы террора. М., 2007. С. 87.

См.: Детков М.Г. Указ. соч. С. 237.

комиссий по осуществлению общественного контроля за деятельностью администрации мест лишения свободы. Приостановлен прокурорский надзор за соблюдением законности в местах заключения.

Широкое распространение в конце 30-х годов имели доносительство и клеветнические обвинения, поскольку люди жили в атмосфере поиска внутренних «врагов народа» Увеличилось число арестов и внесудебных репрессий представителей интеллигенции, в том числе колхозной, науки, культуры и искусства, армии, управленческого звена, рабочих, служащих и колхозников, как коммунистов, так и беспартийных, а также в отношении священников и активных прихожан. На 1 января 1941 г. в системе ГУЛАГа было 53 ИТЛ и 425 ИТК, в которых содержалось 1 99 6317 человек1.

Развитию института морального вреда в СССР крайне не способствовала военно-политическая обстановка в мире в конце 30-х – начале 40-х годов, обусловившая решение наиболее важных государственных и народнохозяйственных задач, связанных с подготовкой к войне и ее ведением, в частности: мобилизация людских и материальных ресурсов, формирование резервов для армии, организация обороны, налаживание всевозможного военного снабжения, эвакуация населения и производственных объектов, обеспечение деятельности предприятий по выпуску продукции для нужд фронта рабочей силой и сырьем. Последнее было вызвано тем, что на оккупированной гитлеровцами территории было не менее 45 % от всего населения страны, находилась треть промышленного производства2.

См.: Земсков В.Н. «Архипелаг ГУЛАГ»: глазами писателя и статистика // Аргументы и факты. 1989. № 45; Детков М.Г. Тюрьмы, лагеря и колонии России. М., 1999. С. 229.

См.: Уткин А.И. Русские во Второй мировой войне. М., 2007. С. 252.

ГЛАВА III. ОСОБЕННОСТИ ПРИЧИНЕНИЯ И ВОЗМЕЩЕНИЯ

МОРАЛЬНОГО ВРЕДА, СВЯЗАННЫЕ С ПОЛИТИЧЕСКИМ

РАЗВИТИЕМ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА

§ 1. Депортация как необычный способ причинения морального вреда человеку и гражданину (гражданам СССР и негражданам, находившимся на его территории в годы Второй мировой войны) Моральный вред причинялся советским гражданам и посредством депортации (от лат. deportatio – изгнание, ссылка) – принудительного выселения из мест проживания, так как невиновные в подавляющей части люди насильно покидали свои этнические места обитания, лишаясь крова и испытывая при этом унизительные чувства по отношению к себе и своему народу, зная о том, что государство ущемляет их права и проявляет к их страданиям безразличие.

Сложная внутриполитическая ситуация в предвоенный период в СССР обусловливалась, в частности, использованием сталинским авторитарным режимом террора в качестве одного из главных инструментов своей политики:

насильственная сплошная коллективизация и принудительные хлебозаготовки, повлекшие за собой голод 1932–1933 гг. в зерносеющих местностях (Центрально-Черноземный район, Поволжье, Кубань, Северный Кавказ, Украина и Казахстан) и вызвавшие рост недовольства и открытых протестов сельского населения, нередко переходивших в вооруженные столкновения; осуществление курса на ликвидацию кулачества как класса, сопровождавшуюся репрессиями, как правило, внесудебными (в большинстве случаев в отношении не столько кулаков, удельный вес которых в деревне был невелик, сколько единоличников – середняков и части колхозников, так как десятки тысяч потенциальных колхозов было гораздо легче контролировать с помощью административных методов, чем 25 млн единоличных хозяйств) и многотысячным выселением «раскулаченных» крестьян в необжитые районы Севера, Урала и Сибири; уничтожение политических противников, а также широкого круга других «врагов народа», охватывавшее практически все социальные слои и группы общества.

По мнению академика Г.А. Арбатова, в 30-е годы советское общество, еще не вышедшее из состояния переходного периода, было расслоено и обществом в строгом понимании этого слова еще не было1. Согласно другой точки зрения, разделяемой нами, в принципе в то время общество было единым (поскольку в нем отсутствовали организованные силы, противостоящие власти), но весьма неоднородным2, так как одна его часть была привержена режиму, другая – являла альтернативную силу. Учитывая это, власть применяла все средства к укреплению своих устоев. В стремлении ликвидировать потенциальную опасность контрреволюции она не видела иных путей, кроме террора. Ужесточались меры, применяемые и в отношении отдельных народов, этнических меньшинств, групп населения различных национальностей, выступавших в открытой или скрытой форме против режима. Среди таких мер «наказания» неугодных стала депортация, объяснявшаяся властью различными причинами, в том числе: сложившейся предвоенной обстановкой и непосредственно уже самой войной; неблагонадежностью граждан, оказывающимся ими противостоянием преобразовательным процессам; приверженностью к старому строю (Прибалтика, западные районы Украины и Белоруссии, Молдавия); конфессиональным фактором; необходимостью предупреждения массовых антигосударственных преступлений и участия граждан в антисоветских вооруженных формированиях.

Несмотря на то что коллективизация в основном закончилась в 1934 г., массовое спецпереселение кулацких семей в дальние районы страны продолжалось вплоть до начала и в ходе Второй мировой войны.

Начало массовых операций по такому переселению связано с январской 1928 г. поездкой Сталина (будучи Генеральным секретарем ЦК партии) в См.: Арбатов Г.А. Человек системы. М., 2008. С. 18–19.

См.: Кузнечевский В.Д. Сталин. «Посредственность», изменившая мир.

М., 2010. С. 449.

Западную Сибирь, когда в стране назревала угроза общехозяйственного кризиса как из-за неурожая 1927 г. и нехватки промышленных товаров для обмена с крестьянами на зерно, так и из-за отсутствия зерновых и валютных резервов (во все регионы были направлены спецуполномоченные и около 30 тысяч коммунистов с целью изъятия у крестьян «излишков»

зерна).

На заседании бюро Сибирского крайкома партии 15 января 1928 г.

при рассмотрении вопроса о хлебозаготовках им, в частности, было сказано, что крестьян, саботирующих сдачу имеющегося у них излишнего количества хлеба (власть заставляла крестьян сдавать зерно по твердым госценам, несогласных – объявляли кулаками), следует привлекать к судебной ответственности за спекуляцию по ст. 107 УК РСФСР, а зерно – конфисковывать; все потворствующие в этом кулакам представители местной прокурорской и судебной власти должны быть «вычищены» – «сняты с постов и заменены другими»1. После этого начались зачистки в партийных, советских, судебных и хозяйственных учреждениях по выявлению лиц, допускавших «мягкотелость» и «примиренчество» в работе с кулаками; проведение обысков в крестьянских хозяйствах с целью изъятия излишков хлеба, аресты и осуждение к тюремному заключению как спекулянтов зерном, так и крестьян-единоличников (середняков), добровольно не сдававших имевшиеся хлебные запасы. Лица, выражавшие недовольство по поводу таких методов властей, подпадали под действие ст. 58-10 УК РСФСР (контрреволюционная агитация). В это время появились и первые, единичные, случаи вынесения судебных решений о выселении кулаков с членами их семей2.

Усиление темпов развития колхозов и совхозов, по мнению Сталина, был тот путь, следуя которому «страна через каких-нибудь три года станет Сталин И.В. О хлебозаготовках и перспективах развития сельского хозяйства // Сочинения. М., 1952. Т. 11. С. 3–4.

См.: Документы свидетельствуют: Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации. 1927–1932 гг. М., 1989. С. 21–22.

одной из самых хлебных стран, если не самой хлебной страной в мире» 1.

Ноябрьским Пленумом ЦК ВКП (б) 1929 г. ставилась задача «сплошной»

коллективизации только перед зерносеющими областями страны, но уже в декабре ЦК партии потребовал от всех регионов закончить ее к весне 1930 г. Согласно этому распоряжению к марту 1930 г. в колхозах числилось более 50 % крестьянских хозяйств. Сотни тысяч партуполномоченных, значительную часть которых составляли рабочие промышленных центров, так называемые двадцатипятитысячники, насильно заставляли крестьян вступать в колхозы, что вызывало у них протесты, проявлявшиеся в намеренном сокращении пахотных земель, убое скота, уходах из сел.

В ряде мест происходили вооруженные антиколхозные выступления, в частности на Северном Кавказе, Средней и Нижней Волге, ЦентральноЧерноземной области (только в марте в ЦЧО зарегистрировано 192 теракта, в том числе 25 убийств, а всего за январь – апрель 1930 г. в стране было 6117 выступлений с более 1,5 млн участников). Причина протестов заключалась в обобществлении не только обработки земли, но и скота и орудий труда2.

В качестве основной задачи в организации раскулачивания государство видело массовые репрессии, сопровождавшиеся экономическими санкциями, мерами физического принуждения и подавлением любых форм сопротивления.

30 января 1930 г. Политбюро приняло Постановление ЦК ВКП (б) «О мероприятиях по ликвидации кулачества как класса в районах сплошной коллективизации»3, согласно которому районы, не проявлявшие особой тяги к коллективизации, не подлежали промтоварному снабжению, им назначалось повторное раскулачивание. Конфискованные кулацкие земли, имущество и сельхозинвентарь переходили в собственность колхозов.

Сталин И.В. Год великого перелома // Сочинения. Т. 12. С. 132.

См.: Колпакади А.И., Прудникова Е.А. Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи. М., 2000. С. 116.

См.: Библиотека нормативно-правовых актов СССР [Электронный ресурс]. URL: http // www.libussr.ru/ doc_ ussr/ussr_3619.htm (дата обращения: 27.11.2012); ГАРФ. Ф. Р-9414. Оп. 1. Д. 1944. Л. 17–25.

Кулачество подразделялось на три категории: контрреволюционный актив, наиболее крупные кулаки и прочие. Первые подлежали немедленному аресту и отправке в места заключения, а в случае вооруженного сопротивления, расценивавшегося как контрреволюционное выступление, – смертной казни. Вторые и третьи подвергались выселению соответственно в отдаленные регионы (в основном Урал, Западная Сибирь, Алтай, Казахстан) и за пределы земель. Грани между этими категориями часто были условными, что объяснялось стремлением больше передать земли и имущества раскулаченных колхозам.

Списки крестьянских дворов, подлежащих раскулачиванию, составлялись местными властями, принимались сельскими сходами и утверждались районным руководством. Судьбу семьи, попавшей в список, решала «тройка»

(чрезвычайный орган, появившийся именно в годы коллективизации) в составе первого секретаря райкома партии, председателя райсполкома и начальника районного ОГПУ. Позднее, с декабря 1930 г., местные власти могли самостоятельно устанавливать кулацкие признаки.

В начале 1930 г. более двухсот тысяч семей кулаков было выслано в Сибирь и северные области в соответствии с секретной Инструкцией Президиума ЦИК СССР совнаркомам союзных и автономных республик, краевым и областным комитетам «О выселении и расселении кулацких семей», утвержденной постановлением СНК СССР от 3 февраля 1930 г., которое было принято тогда же протоколом СНК СССР № 6/3321.

2 марта 1930 г. в «Правде» опубликована статья Сталина «Головокружение от успехов», в которой генсек критиковал перегибы, допущенные при организации колхозов, в частности, стремление территориальных властей немедленно обобществить все, вплоть до домашней птицы, было названо им «головотяпством»), в связи с чем ответственность возлагалась на местных См.: Историко-генеалогический словарь-справочник [Электронный ресурс].

URL: http: // www.defree.ru/ publications/p01/p40.htm#0725 (дата обращения:

05.07.2011); ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 457. Л. 33–35.

исполнителей – партийных и советских работников. После этого коллективизация приостановилась, однако стали иметь место случаи распадов колхозов, большого количества выходов из них. К январю 1931 г. власть опять вернулась к жестким мерам насильственного воздействия на крестьян для обратного возвращения их в колхозы. Антиколхозные выступления, вновь возникшие в стране (за три последних месяца 1931 г. было почти 53 тысячи выступлений, а за три первых месяца 1932 г. – более 55 тысяч), подавлялись с использованием воинских частей ОГПУ и армии1.

Началось массовое выселение крестьян, плановые цифры которого спускались на места сверху. Районы для устройства кулацких поселков (Север, Урал, Сибирь) были определены и подготовлены органами ОГПУ в течение первого полугодия. Руководство работой по выселению и расселению кулаков осуществляла комиссия во главе с А.А. Андреевым – заместителем председателя СНК, созданная 11 марта 1931 г. решением Политбюро ЦК ВКП(б) (впервые в официальных документах появился термин «спецпереселенцы)»2.

Положение последних было крайне тяжелым, о чем ими сообщалось в большом количестве писем, направляемых в различные центральные органы власти. Например, в письме спецпереселенцев из Архангельской области (г. Котлас, Макариха, барак 47) на имя М.И. Калинина, с просьбой выслать к ним комиссию, говорилось о невыносимых условиях их существования, в частности:

«…тысячу шестьсот человек в землю зарыли за какие-нибудь полтора месяца… у нас снизу вода, сверху песок сыплется в глаза, мы все никогда не раздеваемся и не разуваемся, хлеба не хватает, дают 300 граммов… народ мрет, оттаскиваем по 30 гробов в день»3.

Приказом ОГПУ от 20 июня 1931 г. № 330/198 «Об организации аппаратов по обслуживанию спецпереселенцев» в составе ГУЛАГа был создан См.: Кузнечевский В.Д. Указ. соч. С. 320.

См.: Исторический архив. 1993. № 4. С. 146–180.

Зеленин И.Е. Сталинская «революция сверху» после «великого перелома». 1930–1939: политика, осущестлвние, результаты. М., 2006. С. 42–43.

отдел по спецпереселенцам. Вся работа по их хозяйственному и трудовому устройству проводилась через отделы и инспекции по спецпереселенцам полномочных представительств (ПП) ОГПУ1. Постановлением СНК СССР от 1 июля 1931 г. № 130сс «Об устройстве спецпереселенцев» регламентировалась деятельность спецпоселений, определялся правовой статус выселенных кулаков, порядок их трудового использования и оплаты труда2.

7 августа 1931 г. Комиссия по спецпереселенцам приняла постановление, утвержденное Политбюро, в котором предусматривалось предоставление спецпереселенцам в местах поселения (Север, Сибирь) возможности выделения земли под личные огороды, приобретения скота, получения налоговых льгот, оказания помощи властей в организации строительства жилья, а также восстановления в правах молодежи, достигшей 18-летнего возраста (и только положительно себя зарекомендовавшей), до истечения 5-летнего срока, с наделением права свободного проживания3. Однако послабления властей во многом оставались нереализованными. Места, определенные для расселения спецпереселенцев, в большинстве были непригодны не только для жилья, но и для выживания из-за заболоченности, нуждались в трудоемких работах по раскорчевке и расчистке бурелома. В сибирских спецпоселках и на Урале ввиду недоедания и отсутствия медикаментов у переселенцев развивалась цинга, возникали вспышки тифа и желудочных заболеваний.

Организация управления спецпоселками, права и обязанности спецпереселенцев регламентировались «Временным положением ОГПУ о правах и обязанностях спецпереселенцев и административных функциях поселковой администрации в районах расселения спецпереселенцев» от 25 октября 1931 г. В нем, в частности, указывалось, что комендатуры ОГПУ осуществляют административное управление, организацию труда и быта переселенцев, а также выполняют обычные административные См.: ЦА ФСБ РФ. Ф. 66. Оп. 1. Д. 213. Л. 66–68.

См.: ГАРФ. Ф. Р-5440. Оп. 1. Д. 460. Л. 81–83.

См.: Исторический архив. 1994. № 4. С. 164–169; ГАРФ. Ф. Р-5446.

Оп. 1. Д. 460. Л. 165–173.

функции советских органов – сельсоветов. Все переселенцы и их семьи, соблюдавшие установленные для них правила поведения и добросовестно относившиеся к порученной им работе, могли быть восстановлены во всех правах через 5 лет со дня переселения. Кроме того, в вопросах оплаты труда и снабжения продовольствием и промтоварами их приравнивали к вольнонаемным рабочим, но с удержанием 15 % на расходы, связанные с административным обслуживанием. Они имели права: на медицинскую (бесплатную) и социальную помощь; возведение за свой счет жилых домов, приобретение имущества личного обихода, скота, инвентаря; передачу посредством комендатуры родственникам и знакомым своих детей в возрасте до 14 лет и нетрудоспособных стариков. Поселковые и районные комендатуры были вправе подвергать спецпоселенцев аресту (соответственно – 5, 10 суток или штрафу до 5 и 10 рублей за пьянство, нарушение распорядка, прогулы и др.)1.

В отчете Прокуратуры СССР Президиуму ЦИК СССР за 1931 год «О надзоре за органами ОГПУ» отмечалось, что проведенные проверки спецпоселений свидетельствуют о высокой смертности ссыльных (преимущественно детей), бесчеловечных методах работы низовых начальников в местах поселений по отношению к спецконтингенту. Особо подчеркивалось существование среди комендантов поселений предубеждения о физическом истреблении кулачества, а не об уничтожении его как класса2.

В начале 1932 г. по решению региональных административных органов постановлением СНК СССР № 665/161сс был принят план выселения 38 300 семей3, но уже в мае данное постановление было отменено и вместо него правительство предложило ОГПУ «отдельные контрреволюционные См.: ГАРФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 3. Л. 40–43; Спецпереселенцы в Западной Сибири. Весна 1931 г. – начало 1933 г. Новосибирск, 1993. С. 68–76.

См.: Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы: в 5 т. 1927–1939 г. Т. 3: конец 1930–1933 гг.

М., 2001. С. 232–238.

См.: ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 464. Л. 93–95.

элементы в деревне изымать в порядке индивидуального ареста» 1. Этим самым вместо массовых выселений правительство «руками» ОГПУ пыталось рационально перераспределить людские ресурсы ГУЛУГа, например, наложением обязанности на Росрыбу по использованию спецпереселенцев в добывании промысловой рыбы.

И.Е. Зеленина, к концу 1931 г. в спецпоселениях находилось 365,5 тыс. раскулаченных, а вместе с членами их семей – 1,7 млн человек. В 1932 г. – 1,4 млн человек. Уменьшение численности происходило прежде всего за счет высокой смертности и побегов2.

Однако массовые выселения кулаков прекратились ненадолго. 7 января 1933 г. постановлением СНК СССР было объявлено о новом выселении из районов Северного Кавказа, Закавказья, Нижневолжского края и Украины 50 тысяч человек 3. Затем по приказу ОГПУ от 9 февраля 1933 г.

№ 0056 «О соединении заключенных ИТЛ с их семьями, высланными в порядке спецпереселения в спецпоселки» контингент спецпереселенцев пополнился заключенными ИТЛ, которые отправлялись на поселение «независимо от срока, статьи осуждения и времени отбытия срока в лагерях». При этом данное положение распространялось только на тех заключенных, которые проявили себя с положительной стороны, не совершали преступлений и не были замечены в контрреволюционной деятельности4.

Даже во время страшного голода зимой 1932/33 гг., унесшего до 3 млн жизней граждан и достигшего в зерносеющих местностях своего апогея, с февраля по апрель 1933 г. Политбюро принято четыре постановления о применении репрессии в отношении кулаков и единоличников в Нижней и Средней Волге, в частности, 23 апреля – об изъятии и выселении в течение мая–июня за пределы Средне-Волжского края не менее 6 тысяч куСм.: ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 464. Л. 128.

См.: Зеленин И.Е. Указ. соч. С. 42–43.

ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 468. Л. 47–48.

См.: ЦА ФСБ РФ. Коллекция. Л. 134.

лацких хозяйств и тысячи хозяйств наиболее «разложившихся» единоличников1.

Начало массового голода совпало с принятием постановления ЦИК и СНК СССР от 27 декабря 1932 г. «Об установлении единой паспортной системы СССР и обязательной прописке паспортов 2. В январе 1933 г. десятки тысяч крестьян Украины, Кубани и других регионов, спасая себя и свои семьи от голода, стали выезжать в ЦЧО, на Волгу, в Западные области. Чтобы остановить повальное бегство крестьян, их лишили паспортов и ввели систему заградотрядов на дорогах и железнодорожных станциях, которые не позволяли крестьянам покидать свои деревни и села, тем самым прикрепив к земле фактически пожизненно. Законом СССР от 17 марта 1937 г. крестьянам запрещалось покидать колхозы без согласия администрации и подписанного трудового соглашения с буд ущим работодателем3.

Осознание властью пагубности политики по отношению к крестьянству нашло подтверждение в секретной Инструкции ЦК ВКП (б) и СНК СССР от 8 мая 1933 г. «О прекращении применения массовых выселений крестьян, упорядочении производства арестов и разгрузке мест заключения. В ней, в частности, говорилось, что дальнейшее применение острых форм репрессий может свести к нулю влияние партии в деревне, и в то же время подчеркивалось, что это не означает ликвидацию или ослабление классовой борьбы в деревне, и в то же время 4. Положения Инструкции послужили основанием прекращения массового выселения крестьян, для того чтобы допускать его только в индивидуальном порядке и в отношеСм.: Кондрашин В.В. Голод 1932–1933 гг.: трагедия российской деревни. М., 2006. С. 203.

См.: Собрание законодательства и распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства РСФСР. 1932. № 84. Ст. 516.

См.: Охоткин Н.Г., Рогинский А.Б. «Большой террор»: 1937–1938. Краткая хроника [Электронный ресурс]. URL: http: // www.memo.ru/history/y1937/ hronika1936_1939/xronika.html (дата обращения: 18.09.2011).

См.: ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 469. Л. 19–19 об.

нии лишь тех хозяйств, главы которых вели активную борьбу против колхозов1.

Вместе с тем продолжалось и «скрытое» пополнение спецпоселений, в которые по указанию ОГПУ зачислялись: осужденные за нарушение паспортного режима; осужденные к заключению в ИТЛ с заменой содержания в спецпоселках; прямые члены семей заключенных, направленных в спецпоселки, если они являлись кулаками по социальному положению и главы их семей фактически находились в спецпоселках; отбывшие сроки в ИТЛ, направленные к своим семьям, находившимся на спецпоселении, и др. Необходимость выполнения задачи организации принудительного труда переселенцев как кулаков, так и новых категорий, в частности лиц, высланных из западных пограничных районов, вызвало создание трудовых поселков по типу существовавших спецпоселений. В связи с этим ГУЛАГ был реорганизован в Главное управление лагерей и трудовых поселений ОГПУ3.

О фарисействе власти, находящем подтверждение в ее документах о прекращении массовых выселений крестьян, свидетельствуют и данные планового их переселения, проводившегося и до начала, и в ходе Второй мировой войны.

Постановлением СНК СССР от 6 января 1941 г. был утвержден план по переселению в 1941-1945 гг. 206 427 семей (хозяйств)4.

Во время войны десятки тысяч мужчин из числа раскулаченных были призваны в действующую армию, а их семьи – вычеркнуты из списка неблагонадежных. Но только с наступлением «хрущевской оттепели» они снова смогли стать свободными гражданами.

В соответствии с постановлением ЦИК СССР от 27 мая 1934 г. и Конституцией СССР 1936 г. спецпереселенцы восстанавливались в гражданских См.: ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 470. Л. 161–162; Спецпереселенцы в Западной Сибири: 1933–1938 гг. Новосибирск, 1994. С. 26–30.

См.: ЦА ФСБ РФ. Ф. 66. Оп. 1. Д. 290. Л. 236–237; ГАРФ. Ф. Р-9479.

Оп. 1. Д. 21. Л. 36–36 об.

См.: ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 469. Л. 2–12.

См.: ГАРФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 248. Л. 84.

правах, могли получать паспорта, однако, исходя из политической и производственно-хозяйственной нецелесообразности, власть не разрешала им покидать места поселения1.

В числе предупредительных действий власти, направленных на устранение возможной угрозы антисоветских проявлений со стороны «неблагонадежных» групп населения, с середины 30-х годов стала применяться депортация, отличавшаяся от проводившейся депортации в отношении раскулачиваемого крестьянства как масштабом, так и составом наказываемых ею. Эта депортация являлась продолжением очищения общества от «социально-чуждых» элементов, кульминацией которого стали массовые репрессии 1937–1938 гг. в период «большого террора». Осуществление социально-экономических преобразований посредством чрезвычайных мер привело, в частности, к созданию в стране условий беспрекословного повиновения, а также к бесконтрольности деятельности карательных органов, являвшихся мощной опорой политического режима, при проведении антиконституционных акций насильственного переселения народов, групп населения, принадлежавших к различным этническим меньшинствам.

Согласно циркуляру УНКВД Ленинградской области от 27 февраля 1935 г. «О выселении контрреволюционного элемента из Ленинграда и пригородных районов» из области были выселены 11 тысяч человек по мотивам политической неблагонадежности. Весной этого же года на основании постановления Бюро Ленинградского обкома ВКП (б) от 4 марта в рамках «зачистки»

приграничных полос области и Карелии подлежали выселению в Западную Сибирь, Таджикистан и Казахстан 5059 семей (23 217 чел.) финновингерманландцев (финны, проживавшие в ближних к Финляндии районах)2.

См.: Спецпереселенцы в Западной Сибири: 1933–1938 гг.

Новосибирск, 1994. С. 31.

См.: Полян П.М. Не по своей воле… : История и география принудительных миграций в СССР. М., 2001. С. 86–87; ГАРФ. Ф. Р-9479:

Оп. 1. Д. 28. Л. 7-8; Оп. 1. Д. 29. Л. 13.

Выселение неблагонадежных лиц польской и немецкой национальности из бывших тогда пограничными Киевской и Винницкой областей производилось по постановлению СНК СССР от 28 апреля 1936 г. «О выселении из Украинской ССР и расселении в Казахской АССР 15 тысяч польских и немецких хозяйств». Для них предполагалось создать поселения по типу существовавших сельскохозяйственных трудовых поселков НКВД. Официально считалось, что переселяемые поляки и немцы не ограничиваются в своих гражданских правах, имеют право передвижения в пределах административного района расселения, без права выезда из мест поселений, в том числе их дети для поступления в средние и высшие учебные заведения. Полностью данное решение правительства выполнено к 25 ноября 1936 г. Всего было переселено 69 283 человека. Однако бедственное положение и отсутствие работы явились причиной побегов поселенцев назад, на Украину и в другие местности по чужим паспортам, пересылаемым их родственниками. В связи с этим НКВД были усилена охрана поселков, организованы регулярные проверки на железнодорожных станциях, приняты соответствующие меры по «оперативночекистскому обслуживанию» контингента1.

Введение на границах СССР специальных защитных полос (погранзон) вызвало необходимость выселения из пограничных районов Армении и Азербайджана неблагонадежного элемента, в частности лиц, репрессировавшихся ранее за контрреволюционные преступления, контрабандистов, бандитов и членов их семей. В соответствии с постановлением СНК СССР от 17 декабря 1936 г. и совместным постановлением ЦИК И СНК СССР от 17 июля 1937 г. на НКВД СССР было возложено переселение из пограничных зон Армянской и Азербайджанской ССР 5889 человек (1121 семья) в Алма-Атинскую и ЮжноКазахстанскую области, в том числе: курдов – 3101 чел. (553 семьи), армян и тюрок (цыган) – 2788 (568 семей). Они были размещены в колхозах, совхозах и промхозах с последующим трудоустройством на их территории.

См.: ГАРФ: Ф. Р-5446. Оп. 12. Д. 209. Л. 30–34; Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 36.

Л. 34–39; Д. 38. Л. 1–2; Полян П.М. Указ. соч. С. 252.

Учет данного контингента осуществлялся сельсоветами и милицией на общих основаниях. В правовом отношении выселенные курды, армяне и тюрки приравнивались к украинским переселенцам (также с ограничением выезда из районов поселения). Отсутствие спецкомендатур привело к ненадлежащему учету и режиму проживания прибывших переселенцев, многие из которых бежали в другие районы Казахстана и даже за его пределы. Такое положение с переселенцами изменилось лишь в 1939 г., когда организация работы по их учету, трудовому и бытовому устройству была возложена на переселенческий отдел НКВД Казахской ССР1.

После оккупации Японией Кореи и Маньчжурии (территория северовосточной части Китая) возник серьезный очаг военной напряженности на дальневосточной границе страны, в ходе принудительного очищения которой главной жертвой стали корейцы. Они явились первым советским этносом, подвергнутым тотальной депортации в соответствии с Постановлением СНК и ЦИК СССР от 21 августа 1937 г. «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края». По завершении переселения корейцев 25 октября 1937 г., по данным НКВД СССР, было вывезено 124 эшелонами 36 442 семьи или 171 781 человек, в Казахскую (95 256 чел.) и Узбекскую ССР (75 525 чел.), остальные осели в Сталинградской области2.

Неудовлетворительная работа местных властей по организации приема и размещения переселенцев-корейцев, недостаток жилья, отсутствие работы ставили их в весьма тяжелое положение. Так, в письме корейцев из с. Хорохоль Гурьевской области Западного Казахстана от 29 января 1938 г. в СНК СССР говорилось, что в течение трех месяцев по прибытии на место расселения 75 семей не нашли никаких занятий, поскольку данная местность представляет собой сплошные пески, на которых невозможно См.: ГАРФ. Ф. Р:-9479. Оп. 1. Д. 40. Л. 14; 5446. Оп. 1. Д. 494. Л. 77–78.

См.: ГАРФ. Ф. Р-5446: Оп. 1. Д. 497. Л. 27–28; Оп. 29. Д. 48. Л. 17–18;

Бугай Н.Ф. Социальная натурализация и этническая мобилизация (опыт корейцев России). М., 1998. С. 224–225.

что-нибудь создать, к тому же нет пресной воды, только соленая. Жить в таких климатических и бытовых условиях, к которым веками привыкали местные жители, им невозможно. Из-за реальной угрозы голодной смерти они просили переместить их куда-нибудь для занятия артельным рисоводством или рыбным промыслом.

Примером невыполнения государством своих обязательств является телеграмма председателей корейских колхозов «Кантовская коммуна» и «Красная заря» от 22 декабря 1937 г. на имя председателя СНК СССР В.М. Молотова. Этими колхозами до выселения был сдан государству весь урожай, подлежащий распределению по трудодням колхозникам по приезде в места расселения. Однако региональная власть ни одного килограмма зерна им не отпускала, угрожая роспуском колхозов, вследствие чего около тысячи корейцев оказались в плачевном состоянии.

Аналогичное положение корейцев было в Узбекской ССР, о чем свидетельствует отчет Комиссии советского контроля при СНК СССР от 13 октября 1938 г. о результатах проверки хозяйственного устройства корейских переселенцев.

В целях улучшения организационно-финансового и хозяйственного обеспечения переселяемых корейцев СНК СССР начиная с августа по октябрь 1937 г. издал восемь соответствующих постановлений. По последнему из них (от 7 октября) на переселение из Дальневосточного края второй очереди корейцев (21 тыс. хозяйств) было ассигновано из резервного фонда правительства 63 млн рублей1.

Статус депортированных корейцев не был четко определен. Фактически режим их содержания ничем не отличался от режима содержания спецпоселенцев, хотя в их число они формально не входили. Корейцы не являлись и административно высланными, так как мотивом их перемещения была не репрессия, а вынужденная чистка границ страны. ПрактичеСм.: ГАРФ. Ф. Р-5446: Оп. 29. Д. 49. Л. 7–8; Оп. 22. Д. 29. Л. 41;

Оп. 29. Д. 50. Л. 112-115; Оп. 29. Д. 48. Л. 38–40; Оп. 497. Л. 40–41.

скую ясность внесла лишь директива МВД СССР от 3 марта 1947 г., в соответствии с которой им разрешалось выдавать новые паспорта, но с правом проживания только в пределах Средней Азии, исключая приграничные районы1.

На основании постановления СНК СССР от 8 октября 1938 г. «О переселении иранцев из приграничных районов Азербайджанской ССР в Казахскую ССР» было выселено и перемещено в Алма-Атинскую и ЮжноКазахстанскую области 2 тысячи иранских семей (6 тыс. человек), имевших советское гражданство2.

Начало Второй мировой войны и раздел Польши между Германией и СССР дали толчок к расширению ссылки за счет новых категорий переселенцев. В число групп населения, значившихся в документах НКВД как «прочие», подлежавшие переселению, вошли и бывшие польские военные поселенцы, называвшиеся «осадниками» (военнослужащие польской армии, отличившиеся в советско-польской войне (25.04.1920–18.03.21 гг., война буржуазно-помещичьей Польши против Советской республики, спровоцированная и поддерживаемая Антантой) и получившие за это в 20–30-е годы наделы в восточных районах, населенных преимущественно украинцами и белорусами (85 % осадников составляли поляки, но среди них были также украинцы и белорусы).

29 сентября 1939 г. последовало постановление СНК СССР, утвердившее положение о спецпоселении и трудовом устройстве свыше 107 тысяч осадников, высылаемых из западных областей УССР и БССР. Для их трудоиспользования Наркомлесу надлежало создать спецпоселения в районах лесоразработок на севере Европейской части страны, а также на Урале и в СиСм.: ЦА ФСБ РФ. Коллекция. Л. 62.

См.: ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 502. Л. 40; Полян П.М. Не по своей воле… : История и география принудительных миграций в СССР. М., 2001.

С. 253.

бири. Часть осадников планировалось использовать на добыче золота и медной руды в системе Наркомцветмета1.

Следующими категориями принудительных мигрантов стали беженцы и лица, оказавшиеся на территории Восточной Польши после 1 сентября 1939 г. и изъявившие желание выехать на оккупированную немцами территорию, но принять которых Германия отказалась. Постановлением СНК СССР от 10 апреля 1940 г. эти категории были отнесены к лицам, подпадавшим под выселение в соответствии с решением Правительства СССР от 2 марта 1940 г., согласно которому семьи репрессированных и военнопленных направлялись на 10 лет в Казахстан, беженцы – в спецпоселки при лесозагатовках2.

13 апреля 1940 г. была проведена еще одна массовая отправка поляков в Северный Казахстан, в отличие от предыдущих эта категория называлась административно высланными (административная высылка как вид уголовного наказания состояла в удалении сроком до 10 лет лиц, осужденных в административном (внесудебном) порядке, с места жительства с запрещением проживать в определенных местах). В нее входили члены семей репрессированных польских офицеров, жандармов, госслужащих, помещиков, фабрикантов и участников повстанческих организаций; среди них были и учителя, мелкие торговцы, крестьяне побогаче – «кулаки»3 (всю эту категорию рассматривали не как заклятых врагов, каковыми считались осадники, а как «интернированных эмигрантов»).

Летом 1940 г. начались новые депортации по этносоциальному и этнополитическому принципу. Проблема охраны «новых» европейских границ вышла на передний план в депортированной политике. В соответствии с секретным дополнительным протоколом к Договору о ненападении между См.: ГАРФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 52. Л. 8–10.

См.: ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 509. Л. 28, 31–32.

См.: Полян П.М. Указ. соч. С. 97.

Германией и Советским Союзом от 23 августа 1939 г.1 в 1939–1940 гг.

СССР расширил свои рубежи до 400 км к западу, включив в свой состав, помимо западных частей Украины и Белоруссии, Молдавию (в основном территорию бывшей Бессарабии, находившейся под властью Румынии), Прибалтику (Латвия, Литва, Эстония, которые, как и Молдавия, в августе 1940 г. вошли в СССР в качестве союзных республик), а также северозападную территорию (Карельский перешеек с Выборгом и восточное побережье Балтики), в результате войны с Финляндией отодвинув государственную границу от Ленинграда до 150 км.

Между 5 и 10 июля из Мурманска и Мурманской области органами НКВД были переселены «граждане инонациональностей», к которым причисляли не только соседние народы – финнов, шведов и норвежцев (их в количестве 2540 семей, или 6973 человек, выселили в Карело-Финскую АССР), но и китайцев, немцев, поляков, греков, корейцев и т. д. (всего 675 семей, или 1743 человека), которых отправляли на Алтай.

Из Западной Украины и Западной Белоруссии по постановлению ЦК ВКП (б) и СНК СССР от 14 мая 1941 г. № 1299-526сс было выселено соответственно около 11 и 21 тыс. человек в Южно-Казахстанскую область, Красноярский и Алтайский края, Омскую и Новосибирскую области2.

Выселение неблагонадежных категорий из прибалтийских республик и Молдавии проводилось на основании распоряжения Л. Берии от 14 июня 1941 г., отданного им по правительственному указанию 3. Общее число депортированных в 1940-1941 гг. из новых западных областей СССР достигало около 380-390 тыс. человек4.

См.: Карпов В.В. Маршал Жуков, его соратники и противники в годы войны и мира // Роман-газета. 1991. № 11. С. 45, 64, 88.

См.: Гурьянов А.Э. Масштабы депортации населения в глубь СССР в мае-июне 1941 г. // Репрессии против поляков и польских граждан. М., 1997.

Вып. 1. С. 144–156.

См.: ГАРФ. Ф.Р-9479. Оп. 1. Д. 641. Л. 316.

См.: Земсков В.Н. Спецпоселенцы в СССР. 1930–1960 гг. М., 2003. С. 86.

Упорно настаивая на необходимости разрешения массовых репрессий1, органы НКВД вновь не справлялись с задачей расселения, обеспечения прожиточного минимума, медицинского, социально-бытового и культурного обслуживания населения создаваемых поселков. Вся эта работа проводилась без учета специфики поступающего контингента. Отсюда вытекали разнообразные формы протеста переселенцев.

Вследствие производившегося в спешке переселения осадников большое количество их семей было разрознено: члены одной семьи расселялись в разные регионы. В Архангельской области из-за недостатка жилья осадники размещались по 2–3 семьи в одной комнате или по 15–20 семей в бараках без комнатной системы. Жилая площадь в среднем не превышала 1–2 метра на человека. Такое положение было в Красноярском крае, Кустанайской, Омской и в других областях.

Хозяйственные организации к приему и трудовому использованию рабочей силы не подготовились, в частности администрация Томасинлага оказалась застигнутой врасплох прибытием из Белоруссии и Украины 5825 семей переселенцев-беженцев, невзирая на предупреждение об их направлении. 14 августа 1940 г. там начались массовые волнения последних, продолжавшиеся в течение четырех дней. В целях создания для переселенцев нормальных жилищных условий из Томасинлага было отправлено в Новосибирскую и Свердловскую области для предприятий Наркомстроя и других наркоматов около 2 тыс. семей.

Медико-санитарное обслуживание переселенцев было организовано неудовлетворительно. Вспышки инфекционных болезней, в том числе сыпного тифа, наблюдались, например в Архангельской, Иркутской и Чкаловской областях.

Основная масса спецпереселенцев из западных областей БССР и УССР размещалась в Казахстане, главным образом, в колхозах и совхозах, незначительная часть – на промышленных предприятиях и в госучреждеСм.: ГАРФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 55. Л. 9–11.

ниях. Большинство спецпереселенцев не были трудоустроены, поэтому не имели никаких источников к существованию. Специалисты-переселенцы (инженеры, техники, агрономы, врачи и др.) не использовались, несмотря на большую потребность в таких кадрах. Так, из 11 411 человек, размещенных в Павлодарской области, были трудоустроены только 5235 чел.

(45 %). На кирпичном заводе № 1 г. Семипалатинска длительность рабочего дня подростков от 13 до 16 лет и взрослых была одинаковой. Кроме того, они выполняли тяжелую физическую работу. Труд спецпереселенцев во многих колхозах оплачивался по трудодням не полностью. Случаи обращения переселенцев в органы НКВД с просьбой забрать у них детей из-за голода были неоднократны 1.

Начавшаяся Великая Отечественная война обусловила пересмотр властью политики в отношении переселенцев в сторону ослабления их дискриминационных ограничений. В первые военные месяцы в армию стали призывать представителей трудпоселенческой молодежи, а весной и осенью 1942 г. произведена мобилизация лиц более старших возрастов, то есть тех, кто до войны не имел права покидать район поселения. Этим самым был в значительной мере подорван основополагающий принцип трудссылки – пожизненность пребывания на поселении «бывших кулаков».

Следующим шагом власти явилось распространение льгот для семей красноармейцев на служивших в армии поселенцев и членов их семей. Последние снимались с учета и освобождались от отчислений из заработка на содержание инфраструктуры комендатур.

По политическим мотивам были сняты с учета польские беженцы, которых было свыше 46 тысяч. Однако уезжать им было некуда, и большая часть из них продолжала жить и работать в той же местности, куда была выселена в 1940 г.

См.: ГАРФ. Ф. Р-9479: Оп. 1. Д. 61. Л. 27–33; Оп. 1. Д. 57. Л. 64–65;

Оп. 1. Д. 59. Л. 24–28.

Установление официальных отношений с польским правительством в Лондоне вызвало принятие указов Президиума ВС СССР 12 и 17 августа 1941 г. об амнистии польских граждан, на основании которых освобождены из тюрем, ИТЛ, лагерей для военнопленных, спецпоселков и мест ссылки и высылки осужденные и находившиеся под следствием польские граждане с разрешением им свободного проживания на территории СССР, за исключением запретных районов и зон, а также режимных городов. Освобождение польских граждан, осужденных или пребывавших под следствием за шпионаж в пользу Германии или антисоветски настроенных, а также, членов организации украинских националистов (ОУН), задерживалось до особого указания 1.

Из находившихся на 12 августа 1941 г. на советской территории 389 382 чел. поляков, состоявших в польском гражданстве, было:

120 962 чел., числившихся в тюрьмах, лагерях и местах ссылки; спецпереселенцев – 243 106 чел.; военнослужащих – 25 314 человек. Освобождено из мест заключения, спецпоселков и лагерей военнопленных – 389 041 человек. Не были амнистированы и по состоянию здоровья оставались в заключении – 341 человек. В течение 1942 г. из числа амнистированных было эвакуировано на Ближний Восток (Иран) – 119 865 чел., из которых 76 110 чел. – военнослужащие армии Андерса (польский генерал, командовавший сформированной в СССР польской армией), 43 755 человек – члены их семей. В СССР оставалось 269 176 человек 2 в соответствии с постановлением СНК СССР от 15 января 1943 г. была проведена паспортизация лиц, ранее состоявших в польском гражданстве, в ходе которой, в частности, получили советские паспорта, по данным НКГБ СССР, более 165 тысяч человек, признаны польскими гражданами – 4324 человека.

См.: ГАРФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 372. Л. 74–76.

См.: ГАРФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 178. Л. 33 а – 35 а.

По соглашению между правительствами СССР и Польши от 30 июля 1943 г. амнистия была распространена на всех бывших польских граждан, находившихся в СССР, после чего на советской территории стала формироваться Армия Людова. Постановлением СНК СССР от 5 апреля 1944 г. из северных в южные районы страны переселено около 26 тыс. поляков, в том числе на Украину – 6621 чел., в РСФСР – 19 215 человек1.

Увеличение других категорий спецпереселенцев происходило за счет территориально-этнических депортаций (сначала немцев, потом неблагонадежного элемента из прифронтовых областей – Ленинградский военный округ, Северный Кавказ). В Указе Президиума Верховного Совета СССР «О военном положении» от 22 июня 1941 г. военным властям в местностях, где было объявлено военное положение, предоставлялось право выселять в административном порядке всех лиц, признанных социально опасными.

Под предлогом наличия в автономной республике немцев Поволжья (АРНП) «десятков тысяч диверсантов и шпионов», их связей с фашистской Германией, возможных диверсий в тылу страны 22 августа 1941 г.

Президиум ВС СССР на основе данных, предоставленных НКВД, принял указ о переселении немецкого населения в принудительном порядке из Поволжья в восточные районы страны. Не подлежали депортации немки, бывшие замужем за представителями других народов 2.

Тогда же в составе центрального аппарата НКВД был образован Отдел спецпоселений, созданный исключительно для приема и размещения немцев, который в ноябре 1942 г. упразднен, а его функции переданы отделу трудовых и специальных поселений (ОТСП) ГУЛАГа 3.

См.: ГАРФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 178. Л. 318, 352.

См.: Органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне: в 2 кн. Кн. 1. 22 июня – 31 августа 1941 г. М., 2000. С. 539–540;

Полян П.М. Не по своей воле… : История и география принудительных миграций в СССР. М., 2001. С. 105.

См.: ГУЛАГ. 1917–1960 гг.: сб. док. М., 2000. С. 31, 270–271.

Всего из АРНП было выселено 438,7 тыс. человек, которых отправляли главным образом в Казахстан, Красноярский и Алтайский края, Новосибирскую и Омскую области для расселения, как правило, в сельской местности. К началу 1942 г. на спецпоселении числилось 1031,3 тыс. немцев, из них 800 тысяч составляли депортированные из Европейской части СССР, а 231,3 тыс. – «местные» немцы (те, кого депортации подвергать не стали, а, переведя в спецконтингент, оставляли на месте). За 1941–1942 гг. было взято на учет 1 209 430 чел., из них 856 340 – депортированные 1.

Специальные постановления государственного Комитета обороны СССР (ГКО) о мобилизации выселенного немецкого населения в трудовую армию от 10 января, 14 февраля и 7 октября 1942 года означали практически сплошную «мобилизацию» трудоспособного немецкого населения в трудармию. При этом, если в первых двух постановлениях речь шла только о мужчинах от 17 до 50 лет (в первом случае – о депортированных, во втором – «о местных»), то в третьем – о мужчинах от 15 до 55 лет, а также женщинах от 16 до 45 лет, кроме беременных и имеющих малолетних (до 3 лет) детей. Неявка по мобилизации, отказ от работы или саботаж карались сурово, вплоть до расстрела (к формированию трудармии приступили в 1941 г., когда строительные батальоны НКВД были реорганизованы в рабочие колонны с казарменным положением и лагерным распорядком. Первыми мобилизованными в нее немцами стали отозванные из действующей армии немцы-красноармейцы. Их сначала зачисляли в спецпоселенцы, но не демобилизовывали, а направляли в трудовую армию, которая к началу 1942 г. уже насчитывала 20,8 тыс. немцев)2.

В соответствии с Положением о порядке содержания, структуре, дисциплине и трудовом использовании мобилизованных в рабочие колонны немцев – переселенцев, утвержденным приказом НКВД СССР от 13 января 1942 г., при исправительно-трудовых лагерях формировались рабочие колонны из мобилиСм.: Полян П.М. Указ. соч. С. 113–115.

зованных немцев. Последние составляли отряды от 1500 до 2 тыс. человек, организованные по производственному принципу, во главе которых стоял «начальник из чекистов-лагерников». Отряд делился на производственные колонны от 250 до 500 человек, а колонны – на бригады. Места, объемы работ и оплата труда определялись производственными наркоматами. В первую очередь мобилизованные немцы были направлены на работы в горнодобывающую и нефтеперерабатывающую промышленность1.

Организация труда и быта трудармейцев впоследствии легла в основу организации трудоиспользования военнопленных и интернированных немцев.

В сущности, контингент мобилизованных в трудкололонны немцев оказался между двумя составляющими ГУЛАГа – заключенными и спецпоселенцами, что повлекло за собой проблемы со снабжением, с продовольствием, медобслуживанием и гигиеной, охраной, учетом, побегами.

По результатам обследования НКВД летом 1943 г. «антисанитарные условия содержания являлись причиной завшивленности мобилизованных, вспышек сыпного тифа, в частности, на шахтах комбинатов «Москвауголь», «Тула-уголь», треста «Кизелшахтостроя» и других, где нередко были случаи отказов от работы 2.

К началу 1944 г. в рабочих колоннах НКВД числилось около 220 тыс. немцев-трудармейцев, из них 101 тыс. человек трудились на стройках НКВД, а труд остальных использовался другими наркоматами. Всего же за четыре года через рабочие колонны прошло в общей сложности 316,6 тыс. советских немцев3.

Кроме немцев, в трудармию были мобилизованы финны, румыны, венгры и итальянцы – граждане СССР титульных национальностей противника, которых было около 400 тыс. человек. В январе 1943 г. постановлением ГКО около 8 тыс. корейцев были демобилизованы из армии с последующей мобилизацией для работы на предприятиях угольной промышленности. Трудармия, См.: ГАРФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 112. Л. 92–97.

См.: ГАРФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 145. Л. 236–238.

См.: История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х – первая половина 1950-х годов: в 7 т. Т. 5. Спецпереселенцы в СССР. М., 2004. С. 61.

в особенности та ее часть, которая работала на предприятиях угольной промышленности, в 1944 г. пополнилась крымскими татарами. Мобилизационные колонны как форма использования дешевой рабочей силы просуществовали до января 1946 г., и в дальнейшем для закрепления этих работников за определенными производствами НКВД разрешил перевод к ним семей.

Финны – ингерманландцы подверглись в третий раз депортации превентивного характера в марте 1942 г. По решению военсовета Ленинградского фронта были высланы из Ленинграда и его окрестностей 3,5 тыс. семей (9 тыс.

чел.). По своему статусу они считались административно высланными. Их направляли в основном в Иркутскую область, Красноярский край и Якутскую АССР. 3 апреля 1942 г. ГКО постановил очистить ряды действующей армии от финнов и перевести их в рабочие колонны НКВД1.

К числу превентивно депортированных народов были отнесены и греки, отселенные из районов традиционного проживания в Крыму и на Кавказе. По постановлению ГКО от 29 мая 1942 г. их выселили также из Армавира, Майкопа и ряда районов и станиц Ростовской области и Краснодарского края2.

Совершая нападение на Советский Союз, руководство Третьего рейха преследовало цель завоевания жизненного пространства. При этом нацистские лидеры не ограничивали свои задачи лишь оккупацией территории СССР, порабощением народов и истощением материальных ресурсов страны. «Наши задачи в отношении России – разгромить ее вооруженные силы, уничтожить государство, – заявил А. Гитлер на совещании с командным составом вермахта 30 марта 1941 г., – речь идет о борьбе на уничтожение»3.

Вместе с тем во время войны, пока не была сокрушена мощь СССР, германское руководство нуждалось в поддержке местного населения, которому внушалась мысль, что немцы воюют не с Россией, а с узурпировавшим власть См.: Полян П.М. Указ. соч. С. 116.

Цит. по: Гальдер Ф. Военный дневник: в 3 т. М., 1969. Т. 2. С. 429– 430.

антинациональным, коммунистическим режимом. Однако декларируемые нацистской пропагандой цели войны были в явном противоречии с реальными делами оккупантов. Помимо обязательной трудовой повинности населения, проводилась его массовая отправка на работы в Германию, в которую было вывезено 4 млн 978 тыс. советских граждан (на их верхней одежде были нашивки с буквой «О», означавшей «Остарбайтер» – восточный рабочий)1.

Для расширения и укрепления своего влияния на население захваченных территорий, в частности Северного Кавказа, немцами использовались разнообразные приемы, например подкуп, заигрывание с мусульманским духовенством и авторитетными среди населения людьми, для вовлечения их в борьбу с Советской властью. Установка нацистского командования исходила из разработанного в январе 1942 г. военной разведкой адмирала Ф. Канариса плана «Шамиль», опять же в целях захвата нефтеносных регионов, в том числе Грозного, Малгобека, Майкопа, посредством засылки шпионов, высадки диверсантов, которые должны были опираться на антисоветские элементы. После овладения этими районами предусматривалось установление на Кавказе оккупационного режима и ввод в горы необходимых гарнизонов, а при наступлении там спокойствия – уничтожение всех горцев.

Обострение социально-экономической обстановки в предвоенный период и после вступления Германии в войну с СССР углубило криминогенную ситуацию в стране. По данным отдела НКВД по борьбе с бандитизмом, на территории страны с июня 1941 г. были ликвидированы 7163 повстанческие группы, объединявшие в своих рядах более 54 тыс. боевиков. Только в первой половине 1944 г. было уничтожено 1727 бандформирований (10 994 чел.) на Северном Кавказе, в Закавказье, Средней Азии, центральных областях РСФСР, Сибири и на Дальнем Востоке2.

См.: Шефов Н.А. Вторая Мировая. 1939–1945. История великой войны. М., 2010. С. 237.

См.: Бугай Н.Ф. Депортация народов // Война и общество, 1941–1945:

в 2 кн. М., 2004. Кн. 2. С. 307.

В начале войны в частях вермахта стали использовать добровольных помощников из числа военнопленных и местных жителей, именовавшихся как «наши Иваны», которые затем получили другое общее название «хиви» (в переводе с немецкого – «готовые помочь»). В основном они занимались тяжелыми и грязными работами: прокладкой дорог, мытьем казарм и пр.

В 1942 г., в связи с крахом планов молниеносной войны гитлеровцы начали привлекать местное население и военнопленных к военной службе в создаваемых ими охранных отрядах, национальных и добровольческих формированиях. Наибольшим проявлением коллаборационизма (сотрудничество с немецкими захватчиками граждан стран, оккупированных фашистами) была служба граждан СССР в германской армии и полицейских структурах (функции последних выполняли местные подразделения «оди» – полицейская служба).

Русские части в немецкой армии разделялись на четыре основные категории: «восточные, добровольческие» формирования; части Русской освободительной армии (РОА) – «власовцы»; строительные батальоны; «хиви» – вспомогательные отряды при воинских частях и комендатурах.

В подавляющем большинстве строевые части несли охранную, караульную и этапно-заградительную службу в немецком оперативном тылу. Лица, служившие в этих формированиях, запятнали себя участием в различных карательных акциях (в них, как правило, задействовались служившие в немецких войсках так называемые «шума» – личный состав обороны). Они привлекались к борьбе против партизан и Красной Армии, участников движения Сопротивления, а также к охране немецких коммуникаций и лагерей смерти, облавам мирного населения, в том числе для его уничтожения. Этим занимались созданные в 1943–1945 гг. добровольческие соединения, в частности: 15-й казачий корпус, казачий стан Даманова, 599-я русская бригада, 162-я тюркская дивизия, а также сформированные из бывших советских граждан 1-я и 2-я русские дивизии, 14-я дивизия СС «Галичина» в Западной Украине, 30-я белорусская дивизия СС, 15-я и 16-я латышские дивизии, 20-я эстонская дивизия СС, туркестанская бригада СС. Существовали и специальные калмыцкие (кавалерийский корпус), крымско-татарские (легион крымских татар), чечено-ингушские (Северокавказский легион) формирования1.

Самую большую известность приобрела РОА, на создание которой немцы пошли в 1943 г. после поражения под Сталинградом. Во главе ее был бывший генерал-лейтенант А.А. Власов (до сдачи в плен командующий 2-й ударной армией Волховского фронта). Кроме незначительного количества убежденных противников Советской власти, в ее рядах были лица, пострадавшие в 30-е годы, а также часть военнопленных, не видевших иного пути спасения, в том числе от голодной смерти. Среди власовцев далеко не все были настроены антисоветски. Со второй половины 1943 г. участились случаи перехода солдат РОА на сторону партизан.

В докладе начальника Ленинградского штаба партизанского движения М.Н. Никитина военному совету Волховского фронта от 20 октября 1944 г. сообщалось, в частности: «Обстановка непрочности власти оккупантов, неверие в нее все больше охватывает «добровольческие» части противника из военнопленных, «русских» полицейских и других прислужников немцев, вследствие чего разложение в их рядах принимает массовый характер. Целыми подразделениями они, убивая немцев, уходят в леса или к партизанам»2. Части РОА и иные национальные формирования, бывшие в немецкой армии, не смогли стать «третьей силой» в войне Германии против СССР.

По данным О.В. Романько, в период войны в боевых и вспомогательных формированиях из бывших советских граждан, состоявших на службе в германских вооруженных силах, принимали участие более 1 млн человек, из них русских – около 310 тыс., украинцев – примерно 250 тыс., казаков – около 7 тыс., мусульман – более 300 тысяч3.

См.: Романько О.В. Советский легион Гитлера. Граждане СССР в рядах вермахта и СС. М., 2006. С. 410; Шефов Н.А. Указ. соч. С. 238–239.

В тылу врага // Сб. док. Л., 1983. С. 207.

См.: Романько О.В. Указ. соч. С. 410.

Комиссией при Президенте Российской Федерации по реабилитации жертв политических репрессий установлено, что в различных добровольческих формированиях находилось не более 165–170 тыс. человек, или от 4, до 4,2 % от общего числа попавших в плен1.

Многие военнопленные, находившиеся на службе в немецких формированиях, а также власовцы были задержаны в ходе боев или после капитуляции Германии. Их дела рассматривались, как правило, внесудебными органами – тройками, состоявшими из представителей НКВД, НКГБ и Смерш, а также особыми совещаниями (тройками) при НКВД. Большинство активных участников и организаторов военных формирований из числа советских военнопленных были приговорены к смертной казни, каторжным работам, длительным срокам заключения в тюрьмах или лагерях. 1 августа 1946 г. к смертной казне через повешение (что было всегда особенно позорным для военнослужащего) Военной коллегией Верховного суда СССР были приговорены А. Власов и его 11 сообщников2.

Уже после того как вся территория Северного Кавказа вновь стала советской, к отдельным народам были применены меры «наказания», в частности депортация, определявшаяся как борьба против пособников врага. 15 апреля 1943 г. НКВД и Прокуратура СССР издали совместную директиву о высылке 110 семей (472 чел.) карачаевских «бандглаварей» и активных бандитов вместе с семьями.

Указом Президиума ВС СССР от 12 октября и постановлением СНК СССР от 14 октября 1943 г. предусматривались выселение всех карачаевцев, ликвидация Карачаевской АО и административное устройство ее территории, в связи с тем что в период оккупации якобы многие карачаевцы вели себя попредательски. 2 ноября 1943 г. более 69 тысяч граждан карачаевской нациоСм.: Новая и новейшая история // Материалы комиссии при Президенте Российской Федерации по реабилитации жертв политических репрессий. 1996. № 2. С. 96.

См.: Рубцов Ю.В. Штрафники Великой Отечественной. В жизни и на экране. М., 2008. С. 262.

нальности были депортированы в принудительном порядке в Казахстан, Киргизию, Таджикистан, Иркутскую область и на Дальний Восток1.

Изгнав в январе–феврале 1943 г. почти полностью оккупантов из Северного Кавказа, части Красной Армии совместно с органами НКВД продолжали вести борьбу с бандгруппировками, ушедшими в горы. 29 января 1944 г. Л. Берия утвердил Инструкцию о порядке проведения выселения чеченцев и ингушей. Для того чтобы лишить бандитов социальной опоры, 31 января 1944 г. ГКО принял решение о депортации чеченцев и ингушей в Казахскую и Киргизскую ССР2. 21 февраля последовал приказ НКВД об их переселении. Численность депортированных составила 478 479 человек, в том числе 387 229 чеченцев и 91 250 ингушей. 7 марта 1944 г. указом Президиума ВС СССР была ликвидирована Чечено-Ингушская АССР.

Депортация на этом не завершилась. До конца 1945 г. ей подвергались: чеченцы и ингуши, оставшиеся по различным причинам на территории бывшей республики; проживавшие в соседних регионах; отбывавшие наказание в ИТК и ИТЛ, расположенных в европейской части РСФСР; демобилизованные из Красной Армии (среди возвратившихся с фронта спецпереселенцев Северного Кавказа насчитывалось 8894 человека, из них офицеров)3.

В числе переселенных народов Северного Кавказа оказались также балкарцы из Кабардино-Балкарской АССР. 24 февраля 1944 г. вышел приказ НКВД о мероприятиях по выселению балкарского населения 4.

8 апреля 1944 г. был издан указ Президиума ВС СССР о переселении балкарцев и переименовании Кабардино-Балкарской АССР в Кабардинскую См.: Полян П.М. Указ. соч. С. 111–112; Бугай Н.Ф., Гонов А.М. Кавказ:

народы в эшелонах (20–60-е гг.). М., 1998. С. 62–66.

См.: ГАРФ. Ф. Р-7523. Оп. 4. Д. 49. Л. 163.

См.: Бугай Н.Ф. Депортация народов // Война и общество, 1941–1945.

Кн. 2. С. 317.

См.: ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп. 12. Д. 207. Т. 3. Л. 315–319.

АССР1. В течение 8–9 марта было выселено 37 107 балкарцев, направленных, в основном, в Казахстан и Киргизию. К октябрю их оставалось 33 100 человек. Разница получалась не только из-за смерти, но и за счет того, что среди балкарцев было много кабардинцев, «прихваченных по оплошке», которых, как правило, отправляли назад 2. С 5 по 10 мая 1944 г.

было депортировано два десятка балкарских семей, проживавших на территории бывшего Карачая, входившего в то время в Грузию.

Позднее, на 20 июня 1944 г. была намечена высылка в Казахстан членов семей «активных немецких ставленников, предателей и изменников»

из числа кабардинцев. После освобождения от переселения родственников лиц, служивших в Красной Армии, и стариков старше 70 лет, оставшихся 1672 кабардинца были отправлены в Джамбулскую и Южно-Казахстанскую области. Массовой депортации кабардинцев не последовало3.

Особое место в политике депортации народов и отдельных групп, представителей которых можно было обвинить в коллаборационизме, занял Крым. В годы оккупации не без помощи гитлеровцев там активно создавались вражеские отряды из крымских татар и граждан других народов, предназначенные для борьбы с партизанами и частями Красной Армии.

Сразу же после освобождения от фашистов полуострова по постановлению НКВД и НКГБ СССР от 13 апреля 1944 г., были приняты меры по очистке территории Крымской АССР от антисоветских элементов. Для поддержания порядка было задействовано 20 тысяч солдат. К концу апреля было изъято более 8,5 тысячи участников бандгруппировок. В соответствии с постановлениями ГКО о выселении крымско-татарского населения от 2 апреля, 11, 21 и 29 мая депортировано свыше 47 тысяч семей, или 191 014 человек, которых вывезли в Узбекистан, европейскую часть СССР (Горьковская, Московская, Костромская области, Марийская АССР) и на Урал.

См.: ГАРФ. Ф. Р-7523. Оп. 4. Д. 220. Л. 62–65.

См.: Полян П.М. Указ. соч. С. 125.

См.: Бугай Н.Ф. Л. Берия – И. Сталину: «Согласно Вашему указанию…».

М., 1995. С. 216.

Кроме того, в течение мая–июня 1944 г. из Крыма и Кавказа дополнительно было депортировано около 66 тысяч человек, в том числе из Крыма – 41 854 чел. (среди них 15 040 советских греков, 12 422 болгар, 9621 армян, 1119 немцев, итальянцев, румын и пр.), которых направили, в частности, в Башкирскую и Марийскую АССР, Кемеровскую, Кировскую области и Казахстан. Около 3,5 тысячи иноподданных с просроченными паспортами, в том числе 3351 греков, 105 турок и 16 иранцев, направили в Узбекистан, туда же из Краснодарского края выслали 8300 греков и из закавказских республик еще 16 375 греков1.

31 июля 1944 г. было принято решение о переселении 76 021 туркамесхетинца (турки грузинского происхождения – жители МесхетДжавахети), 8694 курдов и 1385 хемшилов (группа этнических армян, исповедующих мусульманство) из приграничных районов Грузии в Казахскую, Киргизскую и Узбекскую ССР. Всего за три дня было выселено более 91 тысячи человек 2.

Последней из военных депортаций было выселение по постановлению ГКО от 19 ноября 1944 г. на спецпоселение в Ярославскую, Калининскую, Новгородскую, Псковскую и Великолукскую области около 12 тыс. семей ингерманландцев, вернувшихся из Финляндии в Ленинградскую область 3.

Положение «наказанных народов на выселении первое время было катастрофически тяжелое. Большая часть из них была депортирована в осеннее-зимний период и поселена в голодающие колхозы Средней Азии, где они испытывали голод, нищету, нехватку жилья, работы, неприятие коренным населением и расселенными ранее немцами и поляками, невнимание к их проблемам местных властей – неоказание своевременной медСм.: Бугай Н.Ф. Указ. соч. С. 197–199.

См.: ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп.: 2. Д. 3. Л. 764–767; Д. 67. Л. 339–400;

Бугай Н.Ф. Указ. соч. С. 177–178.

См.: ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп.: 1. Д. 207. Т. 3. Л. 1.

помощи, отсутствие школ на родном языке 1. При переписи спецпереселенцев в 1949 г. в Казахстане выяснилось, что умерло 23,3 % чеченцев, ингушей, балкарцев и карачаевцев, 20,7 % калмыков, 10,1 % всех народов, выселенных из Крыма2.

В этот же период система спецпоселений пополнилась другой большой группой, в которую вошли контингенты, депортированные по политическим мотивам. Это семьи членов организации украинских националистов (ОУН), позднее и члены семей участников вооруженных формирований, бывших на территории прибалтийских республик, Западной Белоруссии, репатрианты из числа тех, кто после фильтрации в лагерях не был признан достаточно благонадежным.

Депортированные члены семей оуновцев были сосланы в Красноярский край и ряд областей Сибири в первой половине 1944 г.. Число депортированных из Западной Украины превысило в этом году 100 тысяч человек3 (с начала ее окуппации, с лета 1941 года, немцы получили поддержку в «усмирении» местного населения от ОУН, отряды которой только в течение первых семи дней оккупации Львова повесили, расстреляли и замучили три тысячи жителей. Спустя еще месяц при участии оуновцев на Львовщине было уничтожено около 400 тысяч советских военнопленных и мирного населения. В конце лета 1942 г. оуновцы по заданию Абвера (орган контр- и военной разведки фашистов) начали формировать на территории западных областей новую Украинскую повстанческую армию (УПА), которая, прикрываясь лозунгом борьбы за Соборную (свободную) Украину, на самом деле поддерживала оккупациионный режим и помогала гитлеровцам вести борьбу с партизанами, осуществляла диверсионнотеррористические акции в тылу советских войск. По существу, в УПА воСм.: ГАРФ. Ф. Р-9479. Оп.: 1. Д. 136. Л. 96–99; Д. 137. Л. 137–139.

См.: ГАРФ. Ф. Р-9479. Оп.: 1. Д. 29. Л. 12; Д. 925. Л. 137–138.

См.: ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп. 12. Д. 207. Т. 2. 1944 г. Л. 7, 21–22;

Бугай Н.Ф. Указ. соч. С. 208.

шли весь состав оуновцев и полицейские подразделения, а также новобранческая молодежь. Все завербованные проходили спецподготовку под руководством немецких офицеров. Главнокомандующим ее был назначен член ОУН – офицер реформированного отряда СС «Нахтигаль» Роман Шухевич.

Численность фашистских военно-террористических банд ОУН-УПА в отдельные периоды составляла от 30 до 60 тыс. человек. Одним из самых активных руководителей ОУН-УПА был нацист Степан Бандера. В начале января 1945 г. он возглавил Украинский национальный комитет (УНК), задачей которого было «всем миром выступить против Советов и попытаться приостановить части Красной Армии, изгонявшие гитлеровцев с Украины». УНК стал покровителем УПА, состоявшую тогда уже только из двух дивизий, в том числе дивизии СС «Галичина», которые были направлены на западный фронт и вскоре без единого выстрела сдались американцам. Используя услуги гитлеровской военной разведки, С. Бандера бежал в Мюнхен, где под фамилией Попелла прожил до своей смерти (1959 г.) 1.

Первая группа депортированных, так называемых «фольксдойч» (советские граждане немецкой национальности, принявшие немецкое гражданство в период оккупации), отправлялись на спецпоселение сразу, без фильтрации.

Вторая группа – условно именовалась «власовцы». Под ними понимались все лица, служившие в германской армии, немецких строевых формированиях, и командный состав трудовых формирований; лица, служившие в РОА и национальных легионах, принимавших участие в борьбе с войсками Красной Армии; все полицейские, ушедшие с отступавшими немецкими войсками2. В начале 1946 г. власовцы из проверочно-фильтрационных лагерей направлялись в Дальстрой и на Колыму, где специально для этого континСм.: Куц М. Прислужники фашизма // Живая память. Великая Отечественная: правда о войне: в 3 т. Т. 2 / ред. сост. С.М. Борзунов, В.В. Суходеев. М., 1995. С. 511–519.

См.: ГАРФ. Ф. Р.-9401. Оп. 1. Д. 207. Т. 3. 1945 г. Л. 5–6 об.

гента создавались спецкомендатуры из расчета 1 комендатура на 2 тыс. человек. Кроме того, такие лица распределялись и закреплялись на 6 лет за определенными производствами как на северных и восточных окраинах страны, так и в ряде угольных бассейнов1.

Третья группа состояла из репатриантов (лица, угнанные в период войны в Германию – немцы, крымские татары, чеченцы, ингуши, калмыки, карачаевцы и др., которые направлялись на спецпоселение в Сибирь, на Урал, в Казахскую и Узбекскую ССР)2 и советских военнопленных призывных возрастов, не прошедших фильтрацию. По постановлению ГКО от 18 августа 1945 г. военнослужащих Красной Армии, освобожденных из немецкого плена, репатриантов призывного возраста расселяли в северных районах РСФСР для работы в Норильском и Ухтинском комбинатах НКВД, Печорском угольном бассейне и на лесозаготовках в верховьях р. Камы сроком на 6 лет.

В последствии им разрешили выписывать к себе семьи.

16 июня 1945 г. НКВД СССР издал распоряжение о первой после 1941 года высылке из Прибалтики членов семей «бандглаварей» и активных бандитов, а также участников повстанческих групп (в Коми АССР, Молотовскую (Пермская) и Свердловскую области), которых насчитывалось свыше 7 тыс. человек. С декабря 1944 по 1946 г. из Белоруссии было выслано около 18 тысяч семей (60 869 чел.) участников антисоветских организаций.

Наряду с народами Российской Федерации, депортированными в полном составе, депортации подвергались и русские. Помимо межобластного и внутриреспубликанского переселения, их как «чуждых антисоветских» элементов также выселяли из прифронтовых районов. Например, в конце мая 1942 г. ГКО предписал в двухнедельный срок выслать таких лиц из ряда городов и станиц Ростовской области и Краснодарского края в Казахстан3.

См.: ГАФР. Ф. Р.-9401. Оп.1: Д. 213. Л. 20; Д. 207. Т.3. 1946 г. Л. 17.

См.: Там же. Оп. 12. Д. 207. 1946 г. Л. 22.

См.: Бугай Н.Ф. Указ. соч. С. 215, 219.

Среди групп русского населения, депортированных по идеологическому (религиозному) признаку, из «чисто» русских областей были выселены члены организации Истинно-православных христиан (ИПХ), которая состояла в основном из «бывших» кулаков и лиц, ранее судимых за антисоветскую деятельность. Группы ее (секты) существовали, в частности в районах Воронежской, Орловской и Рязанской областей. Мотивами депортации их являлись «ведение ими паразитического образа жизни, неуплата налогов, отказ от выполнения обязательств и от службы, запрещение детям посещать школы», что «разлагающе влияло на колхозы». Исходя из этого 14 июля 1944 г. был издан приказ НКВД СССР о переселении 416 хозяйств из 62 населенных пунктов десяти районов Рязанской области, из 18 населенных пунктов пяти районов Воронежской области – 22 хозяйства, из 7 населенных пунктов двух районов Орловской области – 22 хозяйства. В целом в восточные районы страны было выселено хозяйств, или 1673 истинно-православных христиан1.

Всего в годы войны подверглись переселению народы и группы населения 61 национальности. Из десяти народов, подвергнутых тотальной депортации, семь (немцы, карачаевцы, калмыки, чеченцы, ингуши, балкарцы, крымские татары) лишились и своих национальных автономий (их общая численность – около 2 млн человек, площадь заселенной ими до депортации территории – более 150 тыс. м2). Под определение тотальной депортации подпадают еще три народа – финны, корейцы и турки-месхетинцы2.

В связи с этим нельзя не согласиться с мнением Н.Ф. Бугая о том, что никак невозможно оправдать применение ко многим народам противоправных репрессивно насильственных мер, в частности депортации3.

2 июня 1948 г. был принят Указ Президиума ВС СССР «О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в См.: ГАРФ: Ф: Р-9401. Оп. 2. Д. 65. Л. 305–306; Ф. Р-9479. Оп. 1.

Д. 240. Л. 249–250 об.

См.: Полян П.М. Указ. соч. С. 46.

См.: Бугай Н.Ф. Депортация народов // Война и общество. Кн. 2.

С. 327–328.

сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный паразитический образ жизни». В нем, в частности, предусматривалось: а) предоставление общим собраниям колхозников (сел и деревень) на территории РСФСР, УССР и БССР (за исключением их западных областей), Карело-Финской, Грузинской, Армянской, Азербайджанской, Узбекской, Таджикской, Туркменской, Казахской и Киргизской ССР право вынесения общественных приговоров о выселении из села (деревни) лиц, которые упорно не желали честно трудиться, вели антиобщественный образ жизни; б) для вынесения общественного приговора о выселении обозначенных лиц было необходимым присутствие на общем собрании большинства членов колхоза или совершеннолетних крестьян села (деревни).

Общественный приговор принимался открытым голосованием простым большинством участников собрания; в) общественный приговор представлялся сельским советом на утверждение исполнительного комитета райсовета; г) лица, в отношении которых были вынесены общественные приговоры о выселении, подлежали удалению из пределов края, области, республики сроком на лет в отдаленные местности, перечень которых устанавливался Советом Министров СССР; д) лицо, выселенное по общественному приговору, по истечении 5 лет могло возбуждать ходатайство перед исполкомом райсовета, утвердившим такой приговор, о возвращении на прежнее место жительства1.

По сведениям отдела спецпоселений МВД СССР, за период с 1948 по начало 1953 г. было выселено 33 266 колхозников и 13 598 членов их семей. Пик выселений пришелся на 1948 год, когда были направлены в ссылку 27 335 человек.

Этим самым власть впервые переложила на общественность выполнение части карательно-судебных функций, связанных с вынесением «приговоров», соразмерных уголовному наказанию, поскольку в УК РСФСР предусматривались меры наСм.: Отечественные архивы. 1993. № 2. С. 37–38.

казания мягче, чем мера, установленная названным указом, которую с чисто формальной стороны можно отнести, очевидно, к административным мерам1.

На XX съезде КПСС было официально объявлено, что репрессивные насильственные меры являлись незаконными, потому как нельзя возлагать ответственность за враждебные действия отдельных лиц или групп на целые народы, включая женщин, детей, стариков, и подвергать их массовым репрессиям, влекшим за собой большие лишения и страдания людей2. Таким образом государство признало за собой вину за совершенные данные преступления, которые напрямую были связаны с причинением гражданам морального вреда, но поскольку этот вид вреда был лишен компенсационной функции вследствие нахождения вне законодательного регулирования, то государство все же предприняло попытку минимизировать последствия его причинения посредством реабилитации.

См.: Петров А.Г. Исполнение Закона Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий» в Приволжском федеральном округе // Рос. следователь. 2007. № 2. С. 4–7.

См.: Известия ЦК КПСС. 1989. № 3. С. 128–170.

§ 2. Характерные особенности возмещения морального вреда в период Великой Отечественной Войны и послевоенные годы Небывалая по своим масштабам и последствиям Великая Отечественная война стала тягчайшим испытанием на прочность для всего советского общества и государства, особенно в трагически-суровом 1941 году.

Несмотря на столь тяжелое время, правовая наука не стояла на месте и продолжала развиваться – создавались новые правовые институты, принимались соответствующие нормативные акты, отражавшие действительность войны. Вместе с тем в советском праве институт морального вреда отсутствовал юридически в том виде, в каком он находится сейчас, то есть не был связан с возмещением виновной стороной денежной компенсации потерпевшей стороне. При этом фактически неюридическими способами возмещения (заглаживания) морального вреда, на наш взгляд, являлись: направление лиц, отбывавших уголовные наказания в ГУЛАГе, в штрафные батальоны; привлечение осужденных к строительству военных объектов в соответствии с трудовой повинностью; применение государством в военное и мирное время массовой реабилитации в отношении бывших заключенных; использование опровержения как публичного способа заглаживания морального вреда перед потерпевшей стороной. В связи с этим необходимо остановиться на их характеристике.