«ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1942 год 000_006.indd 1 19.06.2012 15:39:03 РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ: Т.В. Волокитина, В.А. Маныкин, М.Ю. Моруков, Н.М. Перемышленникова, О.А. Ржешевский, А.С. Синявский, В.С. Христофоров ...»

Там нет вопроса о безопасности границ, но это, пожалуй, неплохо, так как у нас остаются руки свободными. Вопрос о границах, или скорее о гарантиях безопасности наших границ на том или ином участке нашей страны, будем решать силой […]. Желательно поскорее подписать договор […]»46. Это означало, что позиция И.В. Сталина в вопросе о границах, прежде всего с Польшей, оставалась неизменной. Телеграмма из Москвы подтверждала: на первое место в иерархии стратегических целей СССР поставлены интересы антигитлеровского союза с Западом и победы в войне, исход которой и решит «польский вопрос». 26 мая договор СССР и Великобритании был подписан. В. Сикорский не добился английских гарантий восточных довоенных границ Польши. И.В. Сталин не получил признания в качестве послевоенной границы 1941 г.

*Летом 1939 г. Польша не согласилась с предложением СССР на советско-англо-французских переговорах пропустить советские войска через свою территорию для отражения возможной германской агрессии.

29 мая начался визит В.М. Молотова в США. Хотя «польский вопрос» не был отдельным предметом бесед с американским президентом, выяснилась согласованность позиций Лондона и Вашингтона касательно послевоенных границ СССР в Европе. Ф. Рузвельт позитивно отреагировал на подписанный в Лондоне договор, отметив, что «он [Рузвельт] действительно не хотел упоминания в договоре вопроса о границах […]. Он считает, что для постановки этого вопроса нужно избрать соответствующий момент, который ещё не наступил». Следует отметить такую идею Ф. Рузвельта: после войны «победители – США, Англия, СССР и Китай – должны сохранить своё вооружение» и образовать «полицейскую силу», поскольку «в течение 10–15 лет поддержание мира должно быть обеспечено силой […], помешать немцам и японцам атаковать кого-нибудь». «Страны-агрессоры и соучастники агрессоров – Германия, Япония, Франция, Италия, Румыния и, даже больше того, Польша и Чехословакия, – говорил Ф. Рузвельт, – должны быть, во-первых, разоружены, а во-вторых, в дальнейшем необходимо, чтобы нейтральные инспекторы наблюдали за разоружёнными странами и не давали бы им секретно вооружаться […]». И.В. Сталин положительно отреагировал на это предложение47.

Появление Польши в указанном списке только на первый взгляд кажется неожиданным. В Америке, вероятно, помнили марш польской армии в Заользе в 1938 г. Здесь было известно, что польское правительство, разворачивая вооружённые силы на Западе, формируя с осени 1939 г. массовую подпольную военную организацию, создавало базу для того, чтобы войти в число стран, которые после войны будут решать судьбы народов и государств. Идея Ф. Рузвельта перечёркивала подобные претензии, в данном случае польских политиков, ибо состав мировых лидеров уже вырисовывался.

Возвращаясь в Москву из Вашингтона через Лондон, В.М. Молотов 10 июня встретился с В. Сикорским и министром иностранных дел Польши Э. Рачинским. Собеседники не касались проблемы пограничного размежевания и обсудили два вопроса, поставленных поляками.

В. Сикорский выдвинул требование эвакуации из СССР 50 тысяч польских детей, ссылаясь на плохое питание и на то, что правительства Родезии и Кении уже согласились их принять от Американского Красного Креста. В.М. Молотов парировал: «В СССР достаточно продовольствия, чтобы прокормить 50 тысяч польских детей». Далее генерал вернулся к изложенной в письме И.В. Сталину 9 апреля идее дислокации польской армии в трёх центрах – Иране, Англии и СССР. Речь шла о создании сильной польской группировки на южных советских рубежах.

В. Сикорский считал, что в таком случае польская армия могла бы войти в Польшу с трёх сторон: из СССР с востока, с Западноевропейского фронта и через Балканы, для чего необходимо продолжать мобилизацию в её ряды поляков на советской территории. Сталин ещё 13 мая ответил ему резко отрицательно, указав, что польская армия не воюет и нет необходимости её разворачивать. В том же духе отвечал В.М. Молотов на жалобу генерала, что советские власти в мае, посчитав «полностью законченной» эвакуацию польских военнослужащих, приостановили дальнейшую мобилизацию: «если польская армия вступит в ряды действующей армии и в непосредственные бои, то ей понадобятся резервы», которыми послужат 49 тысяч человек, которых, по словам В. Сикорского, можно мобилизовать. Согласившись, что для польской армии в СССР нужны резервы, В. Сикорский настаивал, что «они также нужны и для польской армии в других странах». Это означало, что польская сторона не считала эвакуацию законченной. В тот же день это подтвердилось нотой Э. Рачинского А.Е. Богомолову, советскому послу при союзных правительствах в Лондоне: польское правительство заявило о желании «иметь возможность продолжать на территории Союза Советских Социалистических Республик набор в армию польских граждан, способных носить оружие, с целью увеличить кадры польской армии, находящейся в Великобритании и на Ближнем Востоке». Речь шла о дополнительном призыве 49 тысяч солдат. Но В.М. Молотов положительно отреагировал только на намерение генерала приехать в СССР в августе 1942 г., «чтобы в личной беседе со Сталиным и с Молотовым поставить и решить ряд наиболее трудных вопросов».

10 июня В.М. Молотов имел встречу с У. Черчиллем, который, оговорившись («поляки просят»), поинтересовался позицией советского правительства по вопросу эвакуации «нескольких тысяч польских детей»

и услышал в ответ лишь то, что было сказано В. Сикорскому. У. Черчилль подчеркнул (и это было главное) готовность принять годных к военной службе поляков, одновременно заявив, что он «всегда отказывается обсуждать с поляками вопрос о границах Польши», который «станет ясным, когда Германия потерпит поражение». В.М. Молотов ответил:

«[…] Мы не хотели бы проводить эвакуацию за эвакуацией»48.

Таким образом, в ходе визита В.М. Молотова в Лондон и Вашингтон, его неоднократных встреч и бесед, в том числе с В. Сикорским, подтвердилось, что особый интерес к эвакуации польских войск из СССР в Иран проявляла английская сторона, которая с разной интенсивностью пыталась воздействовать на В.М. Молотова и В. Сикорского. Для достижения цели У. Черчилль использовал не только в высшей степени актуальную для СССР проблему Второго фронта, открытие которого союзниками вновь было отложено, но и вопрос о советско-польской границе, определение которой союзниками тоже откладывалось. В такой ситуации вод контингента уже мобилизованных в польскую армию. В тот же день под давлением У. Черчилля и В. Андерса, не верившего в способность Красной армии выстоять в войне с Германией, ярого сторонника вывода всей армии, уступил и В. Сикорский, отказавшись от идеи сосредоточения польских войск в трёх центрах. В августе 1942 г. эвакуировались около 44 тысяч польских солдат и офицеров и более 30 тысяч членов их семей.

В результате в 1942 г. из СССР выехали, по данным НКИД на сентябрь 1943 г., 113 247 польских граждан (75 491 военнослужащий и 37 756 членов их семей); по данным НКВД на ноябрь 1945 г., 119 865 человек (76 110 солдат и офицеров и 43 755 гражданских лиц). Накануне эвакуации генерал Андерс признал, что польское правительство в 1942 г. действовало «вопреки соглашению между СССР и Польшей»49.

Советско-польская военная конвенция о совместной борьбе против гитлеровцев была разрушена. Это свидетельствовало о заинтересованности в её разрушении Великобритании и об исчезновении советского интереса к сохранению польской армии на территории СССР, а значит и к урегулированию спорных проблем путём советско-польского диалога и концепции продвижения территории Польши на Запад. Произошло то, чего удалось избежать в июле 1941 г., когда СССР и Польша установили прямые контакты. С выводом армии из СССР польское правительство лишилось важного военно-политического инструмента, обеспечивавшего его постоянное присутствие в сотрудничестве как с СССР, так и с Великобританией. Поэтому решение В. Сикорского об эвакуации армии в Иран можно расценивать как крупную политическую ошибку поляков, масштаб которой стал ясен в 1943 г.* Получив уведомление А.Я. Вышинского о советском согласии на эвакуацию трёх дивизий, С. Кот 8 июля 1942 г. высказал надежду «на дальнейшую мобилизацию поляков в армию», мотивируя это тем, что «война – это общее дело всех союзников, и где бы польские дивизии ни боролись, они будут бороться за это общее дело». Вновь был поставлен вопрос о вывозе польских детей из СССР, по словам посла, «в возможно большем количестве» и о «ещё не освобождённых до сих пор военнослужащих (8300 офицеров, нескольких генералов и полковников, судей, прокуроров и т.д.)». А.Я. Вышинский ответил: «У нас в заключении нет не только 8300, но вообще нет никаких польских военнослужащих». Задавая свой вопрос, посол вряд ли ждал подлинной информации о трагической судьбе этих людей и лишь пытался использовать его как средство давления на советскую сторону50.

*Полный вывод армии Андерса летом 1942 г. Е. Дурачинский называет «тягчайшей ошибкой Сикорского и согласившегося на это кабинета». Он констатирует, что В. Сикорский «утратил свой важнейший козырь в шедшей и далеко не завершившейся партии со Сталиным […]». Как полагает историк, это упростило для И.В. Сталина ускоренный переход к «собственному варианту» решения польского вопроса (Duraczyski E. Sprawy polskie minionego wieku... – S. 432).

Т. Ромера новым послом Польши в СССР не остановили попыток польского руководства принудить Москву к продолжению призыва поляков в армию, не привели к изменению действий посольства на территории СССР. В памятной записке НКИД посольству Польши от 28 октября 1942 г. констатировалось, что местные представители посольства, «как это было установлено следствием», через группы польских граждан «систематически занимались собиранием шпионских сведений», проявляя особое внимание к предприятиям оборонной промышленности и их продукции, «нередко» вербовали советских граждан. Такая деятельность вменялась советской стороной 16 высокопоставленным сотрудникам посольства и его представителям по Краснодарскому и Алтайскому краям, Семипалатинской и ряду других областей, по Туркменской и Киргизской ССР. Посольству указывалось на нарушение элементарных норм международного права, правил поведения «дипломатических агентов в оказавшей им гостеприимство стране», что выразилось в организации нелегальной курьерской службы, в практике выдачи представителями посольства польских паспортов, в том числе «непольским гражданам». Всю полноту ответственности за подобные действия СССР возлагал на польское посольство, в том числе и за решение советского правительства прекратить дальнейшее формирование польских частей, поскольку, как указывалось в ноте А.Е. Богомолова Э. Рачинскому от 31 октября 1942 г., «вопреки договору между СССР и Польшей, польское правительство не считает возможным сформированные в СССР польские части использовать на советско-германском фронте».

Напряжённость в советско-польских отношениях нарастала. По сравнению с тем временем, когда советская сторона стремилась расширять взаимодействие и шла навстречу Польше во имя совместной борьбы против Германии и за послевоенное сотрудничество, теперь, в конце 1942 г., это взаимодействие было парализовано расходящимися политическими целями и несовпадающими представлениями сторон о послевоенной безопасности и лидерстве в восточном регионе Европы. Москва не получила армию Андерса в качестве военного партнёра, к созданию которого приложила немалые политические и материальные усилия, не произошли перемены к лучшему в общем климате советско-польских отношений, не складывалась и атмосфера доверия между советским и польским руководством, столь необходимая соседним странам. Напротив, противоречия и уровень взаимного недоверия неуклонно возрастали по мере роста давления польской стороны, стремившейся изъять все резервы армии с последующим выводом её за пределы СССР. Чтобы прервать ной Украине и Западной Белоруссии, вновь объявлялись гражданами СССР51. Возможности польского правительства продолжать развёртывание и вывод армии из СССР были окончательно заблокированы. Это произошло в разгар Сталинградской битвы. В её победные дни Т. Ромер по просьбе В. Сикорского был принят И.В. Сталиным. Польский посол предложил вернуть польскую армию в СССР и направить её на советско-германский фронт, но интереса предложение уже не вызвало.

Документы внешней политики СССР : Т. 24. – М., 2000. – С. 45; Майский И.М. Дневник дипломата : Лондон. 1934–1943 : В 2 кн. Кн. 2. Ч. 2 : 22 июня 1941 – 1943 год. – М., 2009. – (Научное наследство : Т. 33 : В 2 кн.). – С. 7, 19–20, 337–338.

Duraczyski E. Polska 1939–1945 : Dzieje polityczne. – Warszawa, 1999. – S. 189.

СССР – Германия, 1939 : Документы и материалы о советско-германских отношениях в апреле – сентябре 1939 г. / Сост. Ю. Фельштинский. – Б. м., 1983. – С. 62, 64.

Чубарьян А.О. Канун трагедии : Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 – июнь Документы и материалы по истории советско-польских отношений : Т. 7 : 1939–1943 гг.

– М., 1973. – С. 178; см. подробнее: Валева Е.Л., Волков В.К., Гибианский Л.Я. и др. Восточная Европа между Гитлером и Сталиным, 1939–1941 гг. – М., 1999. – С. 179–182.

Майский И.М. Дневник дипломата... : Кн. 2. Ч. 1 : 4 сентября 1939 – 21 июня 1941 года. – М., 2009. – (Научное наследство : Т. 33 : В 2 кн.). – С. 17–20, 415.

СССР – Германия, 1939… – С. 108, 111–112.

Майский И.М. Дневник дипломата... : Кн. 2. Ч. 1... – С. 26, 31.

Цит. по: Яжборовская И.С., Яблоков А.Ю., Парсаданова В.С. Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях. – М., 2001. – С. 80.

Мельтюхов М.И. Советско-польские войны : Военно-политическое противостояние, 1918–1939 гг. – М., 2001. – С. 408; Он же. Упущенный шанс Сталина : Схватка за Европу, См. подробнее: Duraczyski E. Polska 1939–1945… – S. 48–52, 122–125.

Майский И.М. Дневник дипломата... : Кн. 2. Ч. 1... – С. 67.

Цит. по: Duraczyski E. Polska 1939–1945… – S. 122; цит. по: Яжборовская И.С., Яблоков А.Ю., Парсаданова В.С. Указ. соч. – С. 80.

Документы и материалы по истории советско-польских отношений : Т. 7… – С. 198.

Tebinka J. Polityka brytyjska wobec problemu granicy polsko-radzieckiej : 1939–1945. – Warszawa, 1998. – S. 153–155, 157.

Майский И.М. Дневник дипломата... : Кн. 2. Ч. 2... – С. 25, 27–28; Duraczyski E. Polska Документы и материалы по истории советско-польских отношений : Т. 7… – С. 208.

Государственный архив Российской Федерации (далее – ГАРФ). Ф. 9401. Оп. 2. Д. 64.

Л. 380; Зданович А.А. Роль НКВД в формировании польской армии Андерса : (1941– гг.) // Военно-исторический журнал. – 2010. – № 9; Polskie podziemie na terenach Zachodniej Ukrainy i Zachodniej Biaorusi w latach 1939–1941 = Польское подполье на территории Западной Украины и Западной Белоруссии, 1939–1941: В 2 т. Т. 1. – Варшава; М., 2001. – С. 32; см. подробнее: Deportacje obywateli polskich z Zachodniej Ukrainy I Zachodniej Biaorusi w 1940 roku = Депортации польских граждан из Западной Украины и Западной Белоруссии в 1940 году. – Варшава; М., 2003.

Документы и материалы по истории советско-польских отношений : Т. 7. – С. 217–218;

Документы внешней политики СССР : Т. 24… – С. 236–237.

Документы внешней политики СССР : Т. 24… – С. 420.

Armia Krajowa w dokumentach : Т. 1–6. T. 2 : Czerwiec 1941 – kwiecie 1943. – Londоn, Великая Отечественная : [Сб.] 3 (1) : СССР и Польша, 1941–1945 : К истории формирования военного союза : Документы и материалы. – М., 1994. – (Русский архив : Т. 14). – С. 96–99; Репрессии против поляков и польских граждан : Сб. ст. – М., 1997. – С. 186.

Майский И.М. Дневник дипломата… : Кн. 2. Ч. 2... – С. 50–51.

Великая Отечественная : [Сб.] 3 (1)… – С. 43–46; см. также: Лебедева Н.С. Армия Андерса в документах российских архивов // Репрессии против поляков и польских граждан... – С. 178.

Документы и материалы по истории советско-польских отношений : Т. 7... – С. 255–256.

См. подробнее: Там же. – С. 271–273; Парсаданова В.С. Армия Андерса на территории СССР : (1941–1942) // Новая и новейшая история. – 1988. – № 5; Сталин – Сикорский – Андерс : (Из внешнеполитических документов 1941 г. ) // Международная жизнь. – 1990. – Цит. по: Duraczyski E. Polska 1939–1945... – S. 197–198.

Парсаданова В.С. Советско-польские отношения в годы Великой Отечественной войны, 1941–1945. – М., 1982. – С. 62–63; Документы внешней политики СССР : Т. 24… – С. 236, 464; Документы и материалы по истории советско-польских отношений : Т. 7… – С. 258.

Великая Отечественная : [Сб.] 3 (1)… – С. 51–53, 56–58.

Секреты польской политики 1935–1945 гг. : Рассекреченные документы Службы внешней разведки Российской Федерации / Сост. Л. Соцков. – М., 2010. – С. 412, 414, 421–424, 426; см. также: Armia Krajowa w dokumentach… : Т. 2... – S. 67–68.

Документы и материалы по истории советско-польских отношений : Т. 7 – С. 257–258.

Ржешевский О.А. Сталин и Черчилль : Встречи. Беседы. Дискуссии. – М., 2004. – С. 44, 50, 54.

См. публикацию отчёта В. Сикорского в Совете министров 15 января 1942 г.: Dzieje Документы и материалы по истории советско-польских отношений : Т. 7… – С. 257, 266.

Документы внешней политики СССР : Т. 24... – С. 178, 420; Великая Отечественная :

[Сб.] 3 (1)… – С. 51–52, 54–55; Duraczyski E. Sprawy polskie minionego wieku. – Krakw, См. подробнее : Парсаданова В.С. Советско-польские отношения… – С. 73–78.

Великая Отечественная : [Сб.] 3 (1)… – С. 56–59, 83.

См. подробнее: Сталин, Берия и судьба армии Андерса в 1941–1942 гг. : (Из рассекреченных архивов) // Новая и новейшая история. – 1993. – № 2. – С. 59–90; Великая Отечественная : [Сб.] 3 (1)… – С. 90–91; Документы и материалы по истории советскопольских отношений : Т. 7... – С. 302–305, 312–316.

Великая Отечественная : [Сб.] 3 (1)… – С. 71–77; Парсаданова В.С. Советско-польские Великая Отечественная : [Сб.] 3 (1)… – С. 79–82; Документы и материалы по истории советско-польских отношений : Т. 7… – С. 287–288; Яжборовская И.С., Яблоков А.Ю., Парсаданова В.С. Указ. соч. – С. 145, 148.

Duraczyski E. Polska 1939–1945... – S. 217.

Документы и материалы по истории советско-польских отношений : Т. 7… – С. 310, Duraczyski E. Polska 1939–1945... – S. 217–219.

Майский И.М. Дневник дипломата... : Кн. 2. Ч. 2... – С. 104, 108–109, 115; цит. по:

Duraczyski E. Polska 1939–1945... – S. 213.

Там же. – С. 329–333, 148; Документы и материалы по истории советско-польских отношений : Т. 7… – С. 300–301, 305–306.

Документы и материалы по истории советско-польских отношений : Т. 7... – С. 425;

Документы и материалы по истории советско-польских отношений : Т. 7… – С. 312–316.

Финляндия продолжает воевать* К концу 1941 г. две трети территории Карело-Финской ССР – 18 районов из 26, четыре крупных города (Петрозаводск, Выборг, Сортавала, Кексгольм) – были оккупированы финскими и немецкими войсками, на захваченной территории формировался оккупационный режим1. В середине декабря 1941 г. линия фронта в Карелии установилась по восточному берегу Онежского озера, через Повенец, ст. Масельгская и далее на север (40–90 км западнее Кировской железной дороги).

На этом участке фронта в начале 1942 г. действовали Масельгская и Онежская оперативные группы финских войск. Между Ладожским озером и Финским заливом фронт против советских войск держала оперативная группа «Карельский перешеек».

Финляндия напрягала все силы для ведения войны. В феврале 1942 г. на заседании финского правительства говорилось о трудном экономическом положении страны. В армию было мобилизовано примерно 16% населения (больше, чем во всех других воюющих государствах), образовался дефицит рабочей силы. Поля были вспаханы только на 50%, прогнозировался дефицит сырья и продовольствия. Финляндия оказалась должна почти всем странам, с которыми вела торговлю. Возникли трудности с перевозкой грузов, с горючим и продовольствием.

Были надежды «на скорое падение Петербурга и продолжение наступления немцев до реки Волги» и далее на Восток, тогда «на Свирском фронте будет гораздо спокойнее и солдат старших призывных возрастов можно будет отправить домой»2.

Если в 1942 г. боевые действия между советскими и финскими войсками приобрели позиционный характер, а линия фронта относительно стабилизировалась, то сражения на внешнеполитической арене, а также проПубликация подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда;

тивоборство разведок и контрразведок воюющих стран не прекращались ни на один день. На основе документов из архивов органов безопасности, воспоминаний участников событий и научных публикаций можно рассмотреть сложную динамику развития ситуации в Финляндии и вокруг неё.

Оказать влияние на внешнеполитический курс Финляндии и, по возможности, вовлечь её в фарватер своей внешней политики одинаково активно стремились США, Великобритания, Германия и Советский Союз. Несколько обособленную, но столь же активную политику Соединённые Штаты Америки – один из основных игроков на внешнеполитической арене – были не просто союзниками с СССР по антигитлеровской коалиции, но и 12 декабря 1941 г. официально объяви ли войну Германии и Италии. Однако в то же время США сохраняли дипломатические отношения с Финляндией.

В США неоднократно обсуждался вопрос об объявлении войны Финляндии. Критическим моментом был визит А. Гитлера в Финляндию. Ситуация вновь обострилась, когда К. Маннергейм3 побывал у Гитлера. Попытка захватить Ленинград неминуемо вызвала бы объявление войны, так как не относилась к собственным оборонным потребностям Финляндии. Тем не менее сохранялась надежда, «что дипломатические отношения между США и Финляндией не будут нарушены»4.

25 сентября Р. Рюти5 принял посла США А. Шонфельда, который вручил президенту Финляндии ноту, где сообщалось, что американское правительство выражает сомнение в том, что Финляндия позволит себе согласиться с нажимом немцев принять участие в операциях наступательного характера. Посол заметил, что заявление, в котором бы говорилось об отсутствии у финской армии намерений переходить за достигнутые к тому времени рубежи, произведёт в Америке хорошее впечатление. Рюти сразу же заявил, что политика Финляндии остаётся абсолютно неизменной с точки зрения борьбы за своё существование, и повторил официальный тезис об исключительно оборонительном характере военных действий против Советского Союза. «Финляндия знает русских, а американцы не знают, потому что речь не идёт об их существовании, в то время как существование народа Финляндии как физической целостности находится в опасности». Большевистское государство должно быть уничтожено, борьба немцев против России помогает сохранить Финляндию. «У США и Великобритании нет причин доверять большевистским руководителям, которые раз и навсегда потеряли доверие. С помощью пропаганды, касающейся Финляндии и других вопросов, народ Америки вводится в заблуждение. Народы Раздел 1. Финляндия продолжает воевать великих держав более восприимчивы к этой вводящей в заблуждение пропаганде, чем малые народы таких стран, как Финляндия, в которых ритм жизни заставляет людей самих, по возможности, думать о себе»6.

Несмотря на то что Финляндия вела войну с Советским Союзом, а США и Великобритания были союзниками СССР, некоторые финские политики полагали, что Америка и Англия всё же захотят помочь Финляндии и поддержат её. Они надеялись, что положения, выработанные в августе 1941 г. Англией и США в Атлантической декларации, в частности обязательство воздержаться от любых территориальных расширений, будут соблюдаться всеми странами, её подписавшими, в том числе и Советским Союзом. Финские политики рассчитывали, что в случае поражения Германии такие страны, как Польша, Латвия, Литва, Эстония и Финляндия, «не будут принесены в жертву Советскому Союзу».

Финское правительство возлагало большие надежды на Америку и боялось разрыва дипломатических отношений с нею. По данным советской разведки, которые Л.П. Берия 16 ноября 1942 г. сообщил И.В. Сталину и В.М. Молотову, министр иностранных дел Финляндии Р. Виттинг7 на заседании совета министров 22 октября заявил, что единственным спасением для страны является сохранение дипломатических отношений с Америкой. Такое заявление пронемецки настроенного министра вызвало большое удивление среди членов правительства8.

В начале декабря 1942 г. А. Шонфельд в беседе с Ю. Паасикиви высказал свою озабоченность, считая, что «Финляндия всё больше отделяется от внешнего мира и делает это умышленно», положение становится всё более нетерпимым и невыносимым и всё более плохим».

Шонфельд полагал, что «сейчас позиция Финляндии в отношении США и Англии только негативная»10.

Не менее важным игроком на внешнеполитической арене была Великобритания. Вопросы взаимоотношений Великобритании и Финляндии в той или иной форме неоднократно обсуждались с политическим руководством СССР. По настоянию И.В. Сталина Лондон в конце 1941 г.

не только разорвал дипломатические отношения с Финляндией, но и объявил ей войну. Официальные дипломатические контакты между странами были прекращены, и возможности взаимного влияния уменьшились.

10 февраля Р. Рюти принял вернувшегося из Лондона посла Финляндии Г.А. Грипенберга11, о чём посол сделал запись в своём дневнике: «Вероятно, у него только тёплые чувства по отношению к Великобритании и англичанам, но совершенно очевидно, что у него почти пессимистическое представление об этих возможностях […]. Кажется, что Рюти учитывает, что по всей вероятности британская империя распадётся. Он также чества с Советами и большевистской пропаганды. Он сказал, что для нас, конечно, главное дело – Россия. Если эта страна одержит победу, то мы подвергнемся смертельной опасности. Он уверен, что весной Германия начнёт против России большое и мощное наступление, которое отбросит русских далеко на восток. Но уже сейчас в России очень тяжёлое положение, и этой зимой много русских умерло от голода. Он не верит, что Германия попытается захватить Москву, но в отношении Ленинграда и южной части России – он уверен. В том случае, если русский фронт значительно отодвинется вглубь, то нам автоматически удастся выйти из войны. Мы не будем продвигаться дальше тех позиций, на которых мы сейчас находимся. Он рассказал, что Уинстон Черчилль сразу же обратился к Маннергейму с посланием, которое было передано через посла США. Маннергейм ответил таким образом, чтобы Черчилль понял, что ведущиеся Финляндией военные действия закончатся очень скоро.

Существовала надежда, что это письмо Маннергейма сможет предотвратить объявление войны, но не было уверенности, получил ли Черчилль вообще ответ маршала. Очевидно, нет. И если бы оно было получено вовремя, то, возможно, удалось бы предотвратить объявление войны.

На вопрос о договоре, подписанном 26 мая 1942 г. в Лондоне между СССР и Англией, о союзе в войне против гитлеровской Германии и её сообщников в Европе Рюти заметил, что типично то, что американцы отказались подписывать договор, а англичане вынуждены были его подписать. Положение Великобритании настолько слабо, что ей приходится надеяться на Россию как единственного союзника в Европе.

Если этой осенью Россия потерпит решающее поражение, то реакция на британские настроения будет значительной, и, возможно, там появится и желание мира»12.

С этой точки зрения важно оценить итоги встречи, состоявшейся 29 декабря 1941 г. в Москве между И.В. Сталиным и В.М. Молотовым, с одной стороны, и британским министром иностранных дел А. Иденом13– с другой, в ходе которой обсуждались вопросы ведения войны и послевоенной организации мира и безопасности в Европе.

По возвращении Идена в Лондон появился его секретный меморандум № WP/42/48 от 28 января 1942 г., разосланный членам британского кабинета, в котором был дан анализ вариантов развития ситуации и предложены рекомендации по целесообразности действий Великобритании. Документ был оперативно получен советской разведкой и немедленно направлен в Москву. В меморандуме говорилось, что требование русских о признании границы 1941 г. может показаться умеренным, если подумать о том, что они могли бы потребовать гораздо большего.

«С чисто стратегической точки зрения как раз в наших интересах, чтобы Раздел 1. Финляндия продолжает воевать ность лучше оспаривать у Германии господство на Балтийском море»14.

Он полагал, что «любое предложение, которое мы сделаем, должно базироваться на требовании русской безопасности, к которой Советский С другой стороны, Иден считал, что нельзя делать уступок без предъявления соответствующей услуги за услугу. В итоге был сделан вывод, что Сталину можно предложить альтернативу: «а) русские базы в Прибалтийских государствах. Великобритания поддержит требование советского правительства о создании советских баз на территориях, смежных с Россией, особенно на Балтике и в Чёрном море [...];

б) установление советским правительством контроля над внешней политикой и обороной в Прибалтийских государствах [...]». Э. Иден поддержал формулу, которую предложил британский посол в Вашингтоне:

«Мы желаем и намерены работать с Вами после и считаем, что тесное сотрудничество существенно для обеих сторон и для поддержания мира в Европе. Мы понимаем важность, которую Вы придаёте границам июня 1941 г., исходя из соображений Вашей безопасности. Мы не возражаем против этой границы, которую Вы установили с Финляндией, потому что финны позволили Гитлеру использовать себя как оружие в его руках, и мы, конечно, не защищаем Румынию. Однако мы исходим из принципов Атлантической хартии, к которой Вы, господин Сталин, присоединились, и из того, что может означать для нашего положения твёрдое решение вопроса о Прибалтийских государствах»15.

Из всех стран, ведущих борьбу за вовлечение Финляндии в сферу своих интересов, особое место занимала Швеция, традиционно имевшая сильное влияние в регионе.

Ещё в конце 1941 г. шведские представители, например Маркус Валленберг16, выражали беспокойство по поводу тяжёлого экономического положения Финляндии и искали возможные пути её выхода из войны. В конце декабря 1941 г. – начале января 1942 г.

в Стокгольме находился по частным делам Ю. Паасикиви. Его появление в столице Швеции вызвало интерес у шведских политиков и предпринимателей. На условиях сохранения в тайне переданной информации, по поручению министра иностранных дел Швеции М. Валленберг выяснял мнение финского руководства об установлении контакта между Финляндией и СССР для ведения переговоров о прекращении боевых действий. Ю. Паасикиви по этому вопросу хотел посоветоваться с Р. Рюти. Валленберг считал, что Финляндии следовало бы заключить мир с СССР, он был готов посетить Хельсинки, чтобы получить ответ на сделанные шведами предложения. Рюти, выслушав сообщение Паасикиви, не поддержал шведские инициативы, считая, что у шведов плохая информация о положении на русском фронте и ситуации в Германии.

Он полагал, что наступление германской армии весной 1942 г. удастся и немцы захватят на юге России территорию до гор Северного Кавказа, а на севере – до Вологды. Но после войны следовало бы попытаться создать союз Финляндии и Швеции, «так как вместе действовать лучше»17.

Возможность и целесообразность союза со Швецией периодически обсуждалась среди финских политиков, банкиров, бизнесменов, военных. Нечасто соглашавшиеся друг с другом Р. Рюти и Ю. Паасикиви были единодушны в том, что отношения Финляндии и Швеции Формально являясь нейтральной страной, Швеция в той или иной форме оказывала помощь противоборствующим сторонам, поставляя Германии железную руду, ферросплавы, качественную сталь, целлюлозу, искусственное волокно, шарикоподшипники, станки, электрооборудование, инструменты, морские суда. По сравнению с 1939 г. шведский экспорт в Германию в 1942 г. почти удвоился, составив 410,3 млн марок18.

По данным советской внешней разведки, в мае 1942 г. Швеция дала разрешение на увеличение транзита через свою территорию германских военных материалов в Норвегию и особенно в Финляндию. Шведы предоставляли пароходы для перевозки угля из портов Западной Германии, ремонтировали германские военные автомобили, отправили в Финляндию 18 тысяч тонн продовольствия (рожь, пшеница, мука, мясо, консервы), металлы на военные нужды, перевязочные средства, подошвенную кожу и деревянные барки. На шведских верфях по заказу Германии строились 38 различных судов, а на заводах изготавливались 8 тысяч газогенераторов для грузовиков19.

Несмотря на дипломатические манёвры, в Швеции желали победы западных государств, считая, что если победит Германия, то малые государства могут лишиться своей независимости. Но в то же время в шведском обществе ослабло сочувствие к Финляндии из-за её территориальных притязаний на Восточную Карелию.

В начале октября М. Валленберг вновь встретился с Ю. Паасикиви, теперь в Дании. Валленберг по-прежнему сомневался в возможности победы Германии, так как «США наращивает судостроение и готовится к вступлению в войну, а Россия сохранила свою армию». Самый сложный вопрос, который волновал шведов, – как Финляндия выйдет из войны?

Отношения между Финляндией и Швецией ухудшились. Причиной тому было то, что Финляндия воевала на стороне Германии и определённые круги в Финляндии считали долгом Швеции помогать Финляндии.

О необходимости выхода Финляндии из войны говорили с Ю. Паасикиви и другие шведские банкиры, предлагая помочь Финляндии, если она не будет союзником Германии. Они отмечали, что психология народа в Швеции такова, что если Финляндия будет оставаться союзником Раздел 1. Финляндия продолжает воевать Германии, то народ будет против оказания ей помощи. Паасикиви пытался убедить собеседников, что «Финляндия не могла сделать ничего другого, как воевать вместе с Германией, чтобы исправить Московский мир». Паасикиви понимал, как важно в Швеции укреплять настроения и симпатии к Финляндии20.

14 октября 1942 г. Л.П. Берия сообщил И.В. Сталину и В.М. Молотову о том, что шведское правительство обеспокоено возможностью разрыва американо-финских отношений и требованием американского правительства отменить или ограничить немецкие транзитные перевозки через Швецию. Американский посланник в Швеции, находившийся в Лондоне, вылетел в США. Американские военные атташе в Швеции и Финляндии 5 октября выехали в Лондон. Там же некоторое время находился генеральный секретарь Министерства иностранных дел Швеции. Последние события в Дании сильно обеспокоили шведское правительство, так как оно опасалось не только прямой оккупации Дании немцами, но и агрессии против Швеции. В Швеции для прохождения месячных сборов было призвано несколько возрастов. Министр иностранных дел Швеции К. Гюнтер21, оценивая политику немцев на севере Европы, заявил: «От подыхающего крокодила можно всего ожидать, и Швеция должна быть на страже»22.

Информация о возможности ведения переговоров между Финляндией и СССР доводилась до финского руководства по различным каналам. Так, посланник Финляндии в Швеции в начале декабря сообщил в МИД Финляндии о том, что представители советского посольства в Стокгольме говорили о готовности вести переговоры с Финляндией при условии, если Р. Рюти и В. Таннер23 уйдут в отставку. Рюти немедленно проинформировал об этом Берлин. Э. фон Вайцзеккер24 ответил, что «нет нужды полностью обрывать эту линию»25.

В декабре 1941 г. Финляндия подписала «антикоминтерновский пакт», тем самым подтвердив своё более чем доброжелательное отношение к Германии. Военное командование германской и финской армий поддерживало самые тесные контакты. 7 января 1942 г. с особым поручением к А. Гитлеру прибыл финский генерал А. Хейнрикс26.

К. Маннергейм командировал Хейнрикса после поражения германской армии в битве под Москвой с целью «ознакомиться с воззрениями немцев на их последние крупные неудачи» и «разузнать ближайшие планы германской армии»27. Хейнрикс нанёс визит начальнику Генерального штаба сухопутных войск германской армии Ф. Гальдеру28, который записал в своём дневнике, что встреча была «чрезвычайно приятна»29.

По мнению Гальдера, военный поход в Россию стал для немцев непомерно дорогим30. Возвратившись в Финляндию, Хейнрикс сообщил Маннергейму об уверенности Гитлера в том, что германские фронты с юга и юго-востока Ленинграда будут восстановлены в прежнем виде. Через месяц в Германии побывал финский генерал П. Талвела31, он тоже был принят Гальдером, и в беседе с ним состоялся обмен опытом боёв на Восточном фронте32.

Официальную политику Германии в Финляндии проводили сотрудники германского посольства в Хельсинки во главе с послом В. фон Блюхером33 и военные атташе – генерал-майор X. Рёссинг34, затем X. Кичман35 и 3. Альбедил-Лакен36. Сотрудники немецкого военного атташата решали не только дипломатические задачи.

По свидетельству помощника военного атташе Германии в Финляндии 3. Альбедил-Лакена, перед немецким военным атташе в Финляндии ставились следующие задачи: «1. Поддерживать тесный контакт и дружеское взаимодействие с командованием финской армии. 2. Подготовка немецких и финских командных кадров для немецких и финских частей, ведущих боевые действия против Красной армии. В этих целях немецкие офицеры проходили специальное военное обучение в финских военных школах и в финских воинских частях, а финские офицеры, в свою очередь, проходили подготовку в германских военных академиях, офицерских школах и в немецких воинских частях. 3. Организовать взаимопомощь военными материалами от немецкой армии для финской, и наоборот. 4. Оказывать содействие военным атташе союзных с Германией стран: Венгрии, Румынии, Италии и Японии, в частности в сопровождении их на северный фронт Лапландии, в район Петсамо, куда они ездили с целью ознакомления с положением на фронте и определения боеспособности немецкой армии, качества её оснащения военной техникой и состояния её политического настроения»37.

З. Альбедил-Лакен подчёркивал, что во время Второй мировой войны в Финляндии, кроме аппарата германского военного атташе, существенную роль в деле германо-финского военного сотрудничества играли и другие германские военные органы. Во-первых, немецкий генерал В. Эрфурт38, находившийся при финской генеральной квартире (финском генеральном штабе) как оперативный советник по вопросам совместного ведения войны Германией и Финляндией, и его штаб из 10 офицеров. Во-вторых, Верховное командование германской армии в Лапландии, во главе которого стоял командир корпуса, затем командующий армией «Лапландия» генерал Э. Дитль39. В-третьих, в Хельсинки на постоянной основе работало подразделение германской военной разведки – так называемое «Бюро Целлариуса»40.

Раздел 1. Финляндия продолжает воевать Подробную характеристику деятельности военных атташе Германии в Финляндии в послевоенных показаниях дал Х. Кичман. Он сказал, что, будучи германским военным атташе в Финляндии, проводил политику Гитлера по вопросам ведения войны, «всеми мерами влияния воздействовал на финские правительственные и военные круги, чтобы Финляндия не выходила из войны и продолжала её на стороне Германии против Советского Союза». К этим мерам Кичман прибегал и по своей инициативе, и по указанию из Берлина «каждый раз, когда складывалась неблагоприятная для немцев и финнов обстановка на советско-германском фронте», и он чувствовал «возможные повороты в политике Финляндии, нежелательные для Германии». Х. Кичман подчеркнул, что «начиная с 1942 г. Германия была обеспокоена тем, что Финляндия посредством США может заключить с Советским Союзом мир и выйти из войны». В этом случае «Германия потеряла бы своего союзника, который на её стороне ведёт войну против СССР». В течение 1942–1944 гг. Кичман неоднократно беседовал с начальником генштаба финской армии, военным министром, а также с К. Маннергеймом и премьер-министром, убеждая их в необходимости продолжения войны на стороне Германии. «Аналогичного характера и направления беседы в указанных целях» Кичман вёл с большим кругом военных и политических деятелей Финляндии41. Перед ним, как военным атташе, ставились задачи по сбору разведывательных сведений о военнополитическом положении Финляндии и передаче их «в генеральный штаб германских сухопутных войск для принятия необходимых мер в случае нежелательных, с точки зрения интересов Германии, поворотов в политике Финляндии и воздействия на неё продолжать войну против СССР или внесения корректив в планах войны в целях более успешного её завершения в пользу Германии»42. Кроме того, Кичман изучал «состояние и организацию военной промышленности и вооружённых сил Финляндии, ведущих военные действия совместно с немецкой армией против Советского Союза». Эта информация могла использоваться для улучшения состояния и организации военной промышленности Финляндии в целях более успешного ведения войны против СССР43.

Финские военные атташе, находившиеся в Германии и других странах, передавали германским представителям информацию, касающуюся Советского Союза и деятельности союзников по антигитлеровской коалиции. Так, в донесении финского военного атташе в Анкаре от 18 марта 1942 г. сообщалось об англо-американских поставках самолётов в Россию (500 самолётов типа «Харрикейн»), формировании новых соединений Красной армии и др. билизацией из финской армии солдат старших призывных возрастов.

Кроме того, немцы требовали увеличения поставок никеля, молибдена, меди и другого важного сырья. Германия, планируя наступление на Ленинград, собиралась привлечь как можно больше финских войск.

Но официальный ответ Маннергейма на запросы германского командования, как отмечал В. Эрфурт, был весьма неопределённым. Маннергейм сообщал, что может выступить в нужное время с небольшими силами и только с ограниченной задачей45.

В июне по каналам советской внешней разведки поступала информация о том, что Германия всячески стремится укрепить немецко-финские отношения. Как сообщала советская разведка, «немцы знали о том, что англичане и американцы обрабатывают некоторые финские круги за выход Финляндии из войны». Боязнь такого исхода заставила Гитлера 4 июля 1942 г. лично прибыть в Финляндию. Внешним поводом послужило 75-летие К. Маннергейма.

Р. Рюти лично встречал на аэродроме А. Гитлера. Рейхсканцлер и сопровождавшие его лица, среди которых был генерал-фельдмаршал В. Кейтель, поехали в ставку Маннергейма. Гитлер передал свои поздравления Маннергейму, затем Рюти представил Гитлеру членов финского правительства, руководителей парламента и представителей профсоюза. В вагоне Маннергейма состоялось обсуждение военной обстановки, в котором участвовали Гитлер, Маннергейм, Кейтель и Рюти. Говорил в основном Гитлер. Все остальные задавали дополнительные вопросы или давали пояснения. Гитлер рассказал о военных событиях зимы, о том, каким трудным было положение, когда всё остановилось из-за холодов и иногда в качестве оружия можно было использовать только штыки и ручные гранаты. Он говорил о трудностях снабжения германской армии, так как «русские во многих местах прорвали фронт на несколько десятков километров. Нервы и силы германских генералов и солдат едва выдерживали. Многие требовали отвода войск в Германию». Тем не менее на германо-советском фронте всё уладилось46.

«Хотя финны заверили Гитлера, что будут продолжать войну и активно помогать немцам под Мурманском и Ленинградом, однако после отъезда Гитлера настроения в Финляндии за выход из войны стали ещё сильнее. На финнов отрезвляюще повлияли договор СССР с Англией и соглашение с Америкой. Они боятся открытия Второго фронта на севере, это вынудит их вступить в войну против Америки и Англии»47.

Ответный визит К. Маннергейма и сопровождавших его финских офицеров в ставку Гитлера прошёл 27 июня. Во время бесед Маннергейма с Гитлером обсуждался военный потенциал Финляндии, согласовывались планы будущих военных операций, предусматривавшие увелиindd 56 19.06.2012 15:40: Раздел 1. Финляндия продолжает воевать чение числа финских войск и техники на северном участке Восточного фронта. Маннергейм встречался с А. Йодлем, Ф. Гальдером, Г. Герингом и 28 июня возвратился в Финляндию. После утверждения плана действий германской группы армий «Север» по наступлению на Ленинград представитель Маннергейма в германской ставке генерал Талвела 13 августа убыл в Финляндию, и, как записал в своём дневнике Ф. Гальдер, Талвела «был согласен с планом дальнейших действий»48.

В конце августа Маннергейм направил в германскую ставку, которая в это время находилась в Виннице на Украине, генерала Хейнрикса, чтобы выяснить намерения немцев на северном участке фронта. Кейтель и Йодль ознакомили Хейнрикса с военной обстановкой.

Германская армия после тяжёлых боёв овладела Севастополем, и теперь, как говорили высокопоставленные немецкие генералы, они расправятся с Ленинградом.

Р. Рюти, с самого начала войны веривший в успех германской армии, в конце октября сказал, что если Германия проиграет, то и Финляндия проиграет. Но если Германия победит, то и Финляндия получит свою долю победы. В этой ситуации у Финляндии нет возможности выбора49. Несколько дней спустя, в ноябре 1942 г., в разговоре с Ю. Паасикиви Р. Рюти отметил, что «Германия на русском фронте пока не достигла целей».

Причиной смены настроений Рюти, как записал в своём дневнике Паасикиви, было то, что «германская армия остановила своё наступление на Кавказе. Однако он сохранял надежды на успех германской армии весной 1943 г., считая, что промышленность России ослаблена и у России велики продовольственные проблемы». Паасикиви был склонен «к осторожному пессимизму» и предполагал, что Германия уже не сможет выиграть войну, и самое большее, на что может надеяться Финляндия, «чтобы Германия пошла на компромиссный мир». Несмотря на это, Паасикиви желал, чтобы Германия смогла полностью разбить Россию.

О том, что победа Германии в войне в интересах Финляндии, были согласны все её политические силы. Об этом говорилось, например, на заседании финской Коалиционной партии: «Германия может и не выиграть, а проиграть войну». Финляндии «необходимо поддерживать отношения с США, а не разрывать их, потому что США в конечном итоге могут помочь Финляндии». Исчезла былая уверенность в том, что Германия победит в войне и у Виттинга, но, по его мнению, Финляндии не оставалось «ничего другого, как продолжать нынешнюю политику».

торые финское правительство «не могло удалить»50. Но политические круги Финляндии были крайне обеспокоены тем, что блицкриг в России не удался и война приобрела затяжной характер.

«Отвоёванную Карелию» (Карельский перешеек с Выборгом, Северное Приладожье с Сортавалой и Салми, а также район Суоярви) в декабре 1941 г. провозгласили частью финского государства, после чего управленческие функции от военных стали передаваться представителям гражданской власти. К востоку от государственной границы 1939 г.

продвижение войск было не быстрым, вследствие чего военное управление Восточной Карелии получило подчинённую ему территорию только в январе 1942 г., и далеко идущие планы политиков так и не осуществились. 1942 г. для Финляндии стал годом совершенствования системы управления оккупированной территорией Восточной Карелии52.

Финская оккупационная администрация после захвата того или иного города или населённого пункта проводила перепись населения (паспортизацию). Основным документом для граждан стало разрешение на право жительства на территории Восточной Карелии. Лица финской национальности (финны, карелы и эстонцы) получали документ зелёного цвета, представители других национальностей – красного.

Согласно правилам посещения жителями Карелии территории Финляндии и порядку оформления разрешения для проживания на территории Восточной Карелии, привилегии получали те семьи, где кто-либо из супругов относился к финскому или родственному финнам населению.

В этом случае вся семья считалась родственной финнам и ей выдавалось разрешение на проживание. Разрешение на право жительства давало право проживания в определённом городе или населённом пункте. Выезд в Петрозаводск, Кондопогу и районы, граничившие с Финляндией, был разрешён только финнам, карелам и эстонцам. Граждане Финляндии, прибывавшие в Восточную Карелию, должны были получить в районном штабе военного управления специальное разрешение на пребывание. Государственный совет Финляндии решением от 24 сентября 1942 г. уполномочил государственную полицию выдавать разрешение на поездки в стране на срок не более трёх месяцев лицам, относившимся к финским народам.

17 января 1942 г. К. Маннергейм издал приказ, в котором наделил соответствующими полномочиями начальников военного управления Восточной Карелии, Олонецкого и Масельгского округов, Раздел 1. Финляндия продолжает воевать пусов по обеспечению безопасности на оккупированных территориях.

В дополнение к ранее отданным приказам 9 октября Маннергейм подписал приказ о военном управлении Восточной Карелии: на начальника управления и командиров соответствующих воинских соединений была возложена ответственность за поддержание боевой готовности и военную безопасность на своём участке, а также за предотвращение деятельности партизан и десантных групп53.

Финские оккупационные власти принимали меры по расселению жителей карельской и русской национальности, ставили задачи «офицерам просвещения, учителям народных школ и священникам, работавшим в области просветительско-воспитательной работы среди населения Восточной Карелии». Финское военное управление Восточной Карелии приняло программу по работе с военнопленными родственных финнам национальностей. При условии их благонадёжности, выяснив «условия семейной жизни, возможности работы, заработка и проживания», их освобождали. Освобождение военнопленных преследовало и чисто экономическую цель – в Восточной Карелии не хватало рабочей силы («сельскохозяйственных и лесных квалифицированных рабочих, а также механизаторов»), а военнопленные могли помочь в разрешении этой проблемы.

В военном управлении Восточной Карелии действовал разведотдел, основной задачей которого был сбор сведений о советской Карелии, розыск архивов, коллекций документальных материалов и библиотек на оккупированной территории. На основании этих материалов составлялись подробные сообщения, например, о производстве смолы, добыче пегматитов, железной руды и запасах глины, лесопильных и шпалочных заводах Беломорско-Балтийского комбината, слюдяных разработках на горе Лейвойва и др. Изучалось рыбное хозяйство Онежского озера, Свири, внутренних озёр и Беломорья, сельское, лесное и гидрологическое хозяйство, систематизировались справочные библиотеки, составлялись личные карточки советских работников. Обобщались сведения о климате Беломорья и Кольского полуострова, итогах переписи населения 1939 г., о состоянии промышленных предприятий, в частности о работе Беломорско-Балтийского комбината и др. В Петрозаводске были собраны материалы Карельского центрального архива, отчёты республиканского правительства, документы обкома партии, архивы хозотдела Совнаркома, 18-й Яро славской дивизии и 56-го стрелкового полка. Подверглись ревизии книжный склад государственного издательства, библиотека Карельского государственного музея и др.

Офицеры военного управления уничтожали книги, которые, по их мнению, не представляли интереса. В то же время начальник финского Масельгского окружного штаба 21 декабря направил письмо местным оккупационным властям о необходимости сохранения документальных материалов, предложив брать на хранение всю встречавшуюся в районе трофейную литературу, а также сохранять ранее забракованные книги.

Для сохранения литературы, связанной с Финляндией, по 1 экземпляру каждой книги направлялось в библиотеку университета. К марту 1942 г.

книжный фонд в здании университета составил, по приблизительным Любая публикация сведений о Восточной Карелии, особенно о прошлых и настоящих условиях жизни, направлялась в отдел цензуры Главной квартиры финских войск или же для просмотра в штаб военного управления Восточной Карелии. Без одобрения штаба вообще запрещалась публикация затрагивавших его новостей и материалов.

Архивные документы свидетельствуют, что тесное сближение разведывательных служб Финляндии и Германии началось с 1936 г. Финляндия была третьей страной после Венгрии и фашистской Италии, которая в 1936 г. заключила договор о сотрудничестве со спецслужбами нацистской Германии55.

Укреплению сотрудничества во многом способствовал визит руководителя абвера адмирала В. Канариса56. В дальнейшем глава абвера и его ближайшие помощники – Г. Пиккенброк56 и Ф. Бентивеньи – неоднократно встречались с руководством финской разведки, обмениваясь информацией и разрабатывая планы совместных действий против СССР.

Зимой 1941/42 гг. генерал-лейтенант Пиккенброк и адмирал Канарис выезжали в Финляндию. Важно отметить, что высокопоставленные офицеры немецкой разведки были приняты маршалом К. Маннергеймом.

Г. Пиккенброк в 1945 г., после задержания контрразведкой «Смерш», откровенно рассказал на допросе: «Мы получали информацию от разведок пограничных с Россией стран, как, например, Финляндия и Эстония, которые по заданиям германской разведки засылали в Россию своих агентов. С целью выяснения интересующих нас вопросов мы давали задания ехавшим в Россию рабочим, мастерам, инженерам.

По возвращении из России эта категория людей сообщала о своих наблюдениях, которые касались большей частью предприятий, в которых соответствующему лицу приходилось работать. Такая информация давала нам довольно полное представление о русском военном хозяйстве»58.

О том, что финская военная разведка регулярно предоставляла информацию для германской разведки, говорил и бывший военный атташе Х. Кичман. Например, он рассказал, что в начале 1942 г. получил от представителей финской разведки информацию об исключительно Раздел 1. Финляндия продолжает воевать тяжёлом положении жителей блокированного немцами Ленинграда:

продукты питания выдавались с перебоями и в мизерном количестве, люди страдали от голода и холода несмотря на организованное снабжение города по воздуху и через Ладожское озеро. Летом 1942 г. Кичман получил разведданные о состоянии перевозок советских войск и военных материалов на Мурманской железной дороге59.

На территории Финляндии с согласия финской разведки в середине 1939 г. абвером был создан германский разведывательный и контрразведывательный орган «Кригсорганизацион Финляндия»

(КОФ), условно именовавшийся «Бюро Целлариуса»60. «Кригсорганизацион Финляндия» подчинялся непосредственно управлению «Абвер-Заграница». В штате КОФ состояло от 50 до 70 сотрудников, главным образом немцев. Общее руководство КОФ осуществлял фрегаттен-капитан Александр Целлариус. Основная задача КОФ накануне Великой Отечественной войны заключалась в проведении разведывательной работы против Советского Союза, в частности в сборе данных о Балтийском флоте, частях Ленинградского военного округа и ленинградской промышленности.

Накануне войны отделения финской военной разведки в городах Рованиеми, Петсамо и Салла активно вели разведывательную работу на кандалакшском и мурманском направлениях, добывая сведения о дислокации частей и соединений Красной армии в пограничной полосе, их техническом оснащении, состоянии ВВС и ПВО, оборонительных сооружениях, дислокации пограничных частей НКВД, а также информацию о масштабах и характере работ по укреплению пограничной полосы. Особую активность финская разведка проявляла на территории, отошедшей к СССР после перемирия в советско-финляндской войне в марте 1940 г. Финскую разведку интересовали места дислокации воинских частей, строительство военных сооружений и укреплённых районов, расположение штабов воинских частей, военных складов и баз.

С первых дней войны финская и германская разведки направляли своих агентов в тыл Карельского фронта с целью проведения разведывательной и диверсионной деятельности, в основном на железных дорогах. Особый интерес для иностранных разведок представлял Архангельск, в связи с тем что туда с конца августа 1941 г. стали прибывать транспорты союзных конвоев из США и Великобритании с боевой техникой и военным имуществом61.

КОФ совместно с финской разведкой осуществлял заброску агентов в глубокий и ближний тыл Карельского и Ленинградского фронтов.

В распоряжение КОФ поступали агенты, окончившие разведывательно-диверсионную школу в г. Рованиеми и способные действовать в условиях севера. Основную разведывательную работу против СССР вели финские разведывательные органы. Финские разведчики хорошо знали советскую территорию, переправы и труднопроходимые места; имели свою агентуру из числа финнов и карелов – граждан СССР; многие из них имели родственные и иные связи.

Начиная с 1942 г. финны перешли к ведению разведки в тылу Красной армии с помощью тщательно подготовленных и вооружённых боевых групп, которые были укомплектованы проверенными и преданными националистической идеологии сотрудниками.

Для этого при 2-м отделе генштаба финской армии был создан разведывательно-диверсионный отряд – «Отдельный партизанский батальон». Численность его составляла примерно 700 человек. В батальон входили четыре роты: две роты были дислоцированы в г. Каяни, зоной их ответственности являлся северный участок Карельского фронта; одна рота – в районе г. Петрозаводска – южный участок Карельского фронта;

одна рота, приданная Рованиемскому отделению разведки для действий на кандалакшском направлении и в районе Петсамо (Мурманская область).

Указанные подразделения формировали разведывательно-диверсионные группы численностью от 5 до 30 человек.

Перед группами ставились следующие задачи: проникновение в советский тыл на глубину до 150 км и сбор информации визуальным путём (наблюдение за шоссейными и железными дорогами, фотосъёмка военных объектов, сбор сведений о фортификационных сооружениях, фиксация передвижения частей армии и войск НКВД); захват пленных и их разведывательный опрос; проведение диверсионных и террористических актов. Особый интерес представляла Кировская железная дорога, находившаяся под охраной войск НКВД и подразделений железнодорожной милиции Наркомата внутренних дел. В состав разведывательно-диверсионных групп включались проводники и переводчики из числа коренных жителей Карелии. Связь с центром поддерживалась через портативные радиостанции. «Отдельный партизанский батальон» активно действовал на протяжении всей войны.

С 1941 г. финская разведка приступила к усиленной вербовочной работе среди советских военнопленных. Их изучение начиналось с пересыльных лагерей, располагавшихся вблизи линии фронта. В каждом лагере находился офицер финской разведки, как правило, владевший русским языком. Он допрашивал всех вновь прибывших, составляя впечатление о каждом по поведению при допросе. Вербовка проводилась после тщательной и всесторонней проверки непосредственно в лагерях, «с учетом трёх моментов: в плен сдался добровольно; при первичных допросах выдал все известные ему военные тайны; в лагере проявлял себя как враждебный советской власти человек». Финская разведка, Раздел 1. Финляндия продолжает воевать тировала все эти моменты, а с другой – всячески поощряла вербуемых, создавая для таких лиц льготные условия, которые не только не скрывались, но и афишировались62.

Разведывательную работу на мурманском, кестеньгском и кандалакшском направлениях вело Лапландское отделение финского генштаба, дислоцировавшееся в Рованиеми. Особым отделом НКВД 14-й армии 14 апреля 1942 г. была арестована группа агентов финской разведки, состоявшая из бывших красноармейцев, находившихся в финском плену, – И.И. Аристова63, М.И. Вербицкого64 и И.Г. Шабанова65.

При задержании у разведчиков были изъяты деньги, личное оружие, а также снотворное вещество в таблетках и ампулах. Каждый агент был снабжён красноармейской книжкой на вымышленную фамилию и справками с печатью эвакогоспиталей № 990 и № 1443 о том, что находился на лечении и освобождён от строевых занятий сроком на 15 дней с амбулаторным лечением в батальоне выздоравливающих в г. Мурманске. Арестованные агенты имели задание проникнуть в Мурманск и собрать сведения о расположении воинских частей, штабов, аэродромов, складов, а также сведения о перевозках, осуществлявшихся через порт66. На допросах Аристов, Вербицкий и Шабанов показали, что были завербованы в лагере для военнопленных под г. Олу, затем прошли подготовку в разведшколе под г. Рованиеми. Они назвали 10 других агентов финской разведки, проходивших обучение вместе с ними.

Заброской агентов в тыл Карельского фронта занималось отделение разведывательного отдела генерального штаба финской армии, дислоцировавшееся юго-западнее г. Суомуссалми. Оно вело усиленную разведку подступов к городам Беломорск и Онега и железнодорожной магистрали Беломорск-Обозерская. Разведку интересовали количество путей на станциях Беломорск, Сумповад, Нюхча, Малошуйка и Вонгуда, состояние и загруженность железнодорожных путей, организациия их охраны, оборудование и система охраны моста в районе ст. Вонгуда.

Собиралась информация о местах дислокации штаба фронта, руководства республики и его учреждений67, наличии воинских частей в г. Беломорске, расположении складов, баз, зенитных батарей и аэродромов, о пропускной способности портов в Беломорске и Онеге, количестве кранов, их грузоподъёмности, с каким грузом и из каких стран прибывают пароходы, каково состояние дорог и оборонительных сооружений на конкретных направлениях.

Летом и осенью 1942 г. финская разведка наиболее активно забрасывала своих агентов на территорию Архангельской, Вологодской и Мурманской областей. Перед Особыми отделами НКВД Архангельского военного округа, Ленинградского и Карельского фронтов, управлений НКВД по Архангельской, Вологодской и Мурманской областям стояла задача по розыску и задержанию агентов финской разведки, прошедших обучение в Петрозаводской школе разведчиков и диверсантов и переброшенных в тыл Красной армии. Фактов, свидетельствовавших о направлении агентов финской разведки, было более чем достаточно.

Некоторые агенты финской разведки из числа советских военнопленных, оказавшись на советской территории, добровольно являлись в органы НКВД и заявляли, что они переброшены сюда финской разведкой для шпионской деятельности. Например, 1 сентября 1942 г. явился с повинной А.В. Сметанин69, который заявил, что, будучи в плену в Финляндии, был завербован финской разведкой и переброшен с заданием сбора шпионских сведений в Архангельскую область.

2 сентября на территории Коношского района, в 20 км от железной дороги, приземлилась группа финских парашютистов. Органы НКВД организовали розыск агентов противника, но обнаружить их не удалось. В лесу были найдены 12 парашютов, две резиновые лодки и запас продовольствия. 5 сентября около 5 часов на перегоне между станциями (участок Архангельск – Плесецкая) под движущимся товарным поездом, гружённым лесоматериалами, произошёл взрыв. При крушении сошли с рельсов и были разбиты паровоз и шесть вагонов70.

Финские разведывательные органы наряду с использованием советских военнопленных прибегали к вербовке агентов из числа жителей оккупированных районов Карелии. Привлекались лица, скомпрометировавшие себя как активные пособники финских властей. В большинстве случаев такие агенты после непродолжительной подготовки под видом перебежчиков, не пожелавших оставаться на оккупированной территории, переходили линию фронта. Они снабжались легендами, рассчитанными на относительно свободную легализацию в советском тылу. Задачи, которые ставили перед агентами, не требовали специальной подготовки, навыков и умений. В основном такие агенты проводили подрывную идеологическую работу путём распространения провокационных и панических слухов, собирали сведения о передвижении частей Красной армии и войск НКВД, численности гарнизонов пограничных и внутренних войск НКВД. Эта категория агентов активно использовалась лишь в 1941–1942 гг.

Для подготовки агентов с задачами сбора разведывательной информации и проведения диверсионных актов были созданы две разведывательные школы в Петрозаводске и Рованиеми (при Лапландском отделении разведки). Обучение длилось от 2,5 до 9 месяцев.

В программу подготовки обязательно включалось изучение радиодела.

После завершения курса обучения агентов, снабжённых необходимыми документами прикрытия и легендами, перебрасывали в советский тыл группами по 2–3 человека, обычно под видом военнослужащих.

Раздел 1. Финляндия продолжает воевать Задания, как правило, ставились следующие: собрать сведения о планах военного командования; состоянии промышленных предприятий;

моральном состоянии советских военнослужащих; режиме в Архангельске и Мурманске; результатах бомбардировки этих городов. Были и более конкретные задачи: узнать, разгружаются ли большие транспортные суда в с. Териберка, каким путём оттуда грузы доставляются в Мурманск; заминирован ли Кольский залив и изменён ли фарватер;

как заходят суда к восточному и западному берегу; где находятся суда тралового флота; какую продукцию выпускает завод «Севморпуть», ремонтируются ли на нём военные и транспортные корабли; расширяется ли порт, есть ли новые причалы; где находятся лагеря военнопленных финнов и немцев и др. Местное население агентам рекомендовалось использовать «втёмную». Специально подготовленным агентам поручалось проведение диверсий на транспортных коммуникациях, уничтожение складов с боеприпасами и продовольствием.

После того как финские спецслужбы стали вместо кадровых сотрудников направлять на территорию СССР агентов из числа военнопленных, эффективность их деятельности заметно снизилась. Финская разведка при засылке агентов ориентировалась на слабый контроль и беспечность, имевшие место в тылах и прифронтовой полосе, на невнимательность, слабую и неквалифицированную проверку документов на железнодорожных станциях, пристанях и дорогах71. Нередко использовались устаревшие данные о положении в СССР, поэтому по многим вопросам подготовка агентов не соответствовала реалиям, что облегчало деятельность советской контрразведки по их разоблачению. Слабым звеном была организация связи. Финская разведка, как правило, не решалась выдавать радиостанции агентам из числа военнопленных, направлявшимся в тыл Красной армии. В основном их ориентировали на возвращение в Финляндию, однако расчёт был нереальным, и начальник Лапландского отделения финской военной разведки летом 1942 г.

жаловался, что он засылал людей на Север, и всё «как в помойную яму».

Часть заброшенных в тыл агентов финской разведки из числа бывших советских военнопленных, не приступая к выполнению заданий, являлась с повинной в органы НКВД. Так, например, 18 августа и 1 сентября 1942 г. в Управление НКВД по Архангельской области явились три агента-парашютиста финской разведки в форме военнослужащих Красной армии, имевшие при себе фиктивные документы, с заданием разведывательно-диверсионного характера.

В 1941 и 1942 гг. финская разведка направила в тыл Карельского фронта 87 разведывательно-диверсионных групп. Из них 33 группы были уничтожены при попытке перехода линии фронта; 23 группы были задержаны подразделениями войск НКВД по охране тыла фронта, а также особыми отделами НКВД Архангельского военного округа, Ленинградского и Карельского фронтов, 7-й отдельной армии; 27 групп, вступив в бой, были вынуждены возвратиться, не выполнив задание, 4 группы достигли Кировской железной дороги и совершили диверсии72.

1 сентября 1942 г. в Коношском районе Архангельской области с самолёта на парашютах была десантирована группа агентов финской разведки в составе 13 человек, имевшая задание собрать сведения о воинских частях, аэродромах, танках, самолётах и провести диверсионные акты на железной дороге. 2 сентября радиоконтрразведкой НКВД СССР была зафиксирована работа двух нелегальных радиостанций в районе Каргополь – Няндома – Вытегра. Обе станции поддерживали связь с центром финской разведки в Петрозаводске и между собой.

5 сентября эта группа в Плесецком районе Архангельской области на 941-м километре Северной железной дороги провела минирование железнодорожного полотна, в результате произошло крушение товарного поезда. От взрыва паровоз и четыре вагона сошли с рельсов, в пяти вагонах, гружённых лесом, возник пожар. Место крушения было обстреляно из автоматов, машинист поезда убит. Отступая, диверсанты заминировали пути отхода, подорвали железнодорожную стрелку и убили стрелочницу. 16 сентября на том же 941-м километре, на вновь построенной линии, на мине подорвался паровоз товарного поезда, гружённого мукой, получив незначительные повреждения73.

Для ликвидации действовавших в районах Архангельской области финских диверсантов был разработан план организационных и оперативно-розыскных мероприятий, утверждённый 27 сентября 1942 г.

замнаркома внутренних дел СССР Б.З. Кобуловым74, начальником 2-го управления НКВД П.В. Федотовым75 и заместителем начальника транспортного управления НКВД С.Р. Мильштейном76.

Из Москвы в Архангельск на самолёте была направлена группа ответственных работников НКВД СССР. В города Коноша, Вытегра, Каргополь, Няндома, Плесецк были командированы сотрудники 2-го (контрразведывательного) управления НКВД СССР, которые совместно с районными отделениями и дорожно-транспортными отделениями УНКВД по Архангельской области приступили к оперативному розыску.

В качестве агентов-маршрутников использовались местные охотники, рыбаки и звероловы, были взяты под контроль места вероятного нахождения диверсантов: рабочие посёлки и прилежащие к железным дорогам населённые пункты.

Для розыска диверсантов и предупреждения диверсий на Кировскую и Северную железные дороги выехали сотрудники транспортного Раздел 1. Финляндия продолжает воевать управления НКВД СССР, которые были распределены по важнейшим станциям: Коноша, Няндома, Емца, Обозерская, Плесецкая, Вожега.

Замнаркома внутренних войск А.Н. Апполонову77 было предписано принять «немедленные меры к укомплектованию железнодорожных войск НКВД по охране железнодорожных магистралей и сооружений по линиям Вологда – Архангельск и Обозерская – Мурманск до штатной положенности». Принимались меры к обеспечению надёжной охраны Малошуйского и других мостов, а также подходов к ним.

Важное значение придавалось работе трёх радиоконтрразведывательных групп НКВД СССР, находившихся в Архангельской области78.

В поиске диверсантов участвовали оперативные, милицейские подразделения и истребительный батальон УНКВД по Архангельской области, части Красной армии и внутренних войск НКВД, подразделения железнодорожной охраны и охраны Каргопольского и Северодвинского исправительно-трудовых лагерей.

В результате был выявлен район нахождения агентов, совершивших диверсионные акты, и установлено наличие двух других групп в Каргопольском районе Архангельской области. 8 октября 1942 г. группы диверсантов были ликвидированы, во время операции 4 диверсанта В ходе операции изъято 5 баз с продовольствием и снаряжением, 2 коротковолновые рации, аппарат для подслушивания телефонных переговоров, шифры и коды, 9 немецких автоматов, 15 пистолетов, одна винтовка и 134 тысячи патронов. Кроме того, был подбит и захвачен гидросамолёт «Хейнкель-115», присланный для эвакуации диверсантов с советской территории79.

В течение 1942 г. на территорию Вологодской области противником было заброшено семь диверсионных групп. 24 немецких и финских разведчика-диверсанта были обезврежены силами истребительных батальонов и УНКВД по Вологодской области.

Так, 13 августа 1942 г. службой ВНОС80 в 30 км юго-восточнее г. Вытегра Вологодской области была замечена выброска с финского самолёта четырёх парашютистов. 16 августа в том же районе финский самолёт сбросил на парашютах два металлических баллона, которые были найдены поисковой группой НКВД. В баллонах находилось около 150 кг различных продуктов питания (консервы, галеты, сухари, сахар и др.).

В ночь на 16 августа в 40 км западнее Вологды появился ещё один финский самолёт и сбросил на грузовых парашютах два баллона с радиостанцией и запасом батарей, продуктами питания, патронами, обмундированием и питательными концентратами81. Жёсткое противоборство за линией фронта продолжалось весь год.

Для доклада И.В. Сталину, В.М. Молотову и советскому военному руководству в 1942 г. информация о правительстве, политических партиях, армии, специальных службах и общественных организациях Финляндии добывалась резидентурой НКВД СССР в Хельсинки, разведывательными подразделениями пограничных войск, а также контрразведывательными подразделениями и особыми отделами НКВД.

Очень ценными были данные, которые поступали из резидентур внешней разведки, действовавших в Лондоне и Стокгольме.

Так, по каналам советской разведки были получены данные, что 13 февраля 1942 г. на заседании руководства Социал-демократической партии Финляндии было предложено разослать низовым организациям секретное директивное письмо об отношении партии к войне. Далее приводилось его содержание: «Участие Финляндии в войне было вынужденным. Своих военных целей в этой войне Финляндия достигла, поэтому сейчас необходимо стремиться к миру, который обеспечил бы стратегические границы Финляндии. Дальнейшее продвижение финских войск партия считает бессмысленным. Кроме того, партия возражает против колонизации Карелии в настоящее время, считает преждевременным вложение капиталов, строительство школ, организацию столицы, проведение переселения и пр., так как разрешение этих вопросов будет зависеть от мира»82.

В донесении резидента говорилось: «Среди некоторых чинов финского генерального штаба существует мнение о том, что финская армия должна отказаться от дальнейшего наступления в связи с ухудшающимся моральным состоянием армии. В армии продолжает наблюдаться массовое дезертирство и отказ солдат идти в наступление, причём таких солдат уже не расстреливают и не сажают в тюрьму, а просто отправляют домой с удостоверением «отпущен до суда». Для «укрепления духа армии» финское правительство в декабре 1941 г.

призвало в армию лиц 17-летнего возраста.

Между экспортёрами леса и правительством назревает серьёзный конфликт, из-за того что «немцы заставляют продавать лес по низким ценам, не покрывающим даже себестоимости, а правительство настаивает на удовлетворении требований немцев под тем предлогом, что иначе немцы не дадут угля и хлеба. Весенняя посевная кампания будет сорвана, так как не хватает людей, тягловой силы и удобрений. Удобрения раньше получали из Германии, но сейчас в связи с транспортными затруднениями получена только небольшая часть. Продовольственное Раздел 1. Финляндия продолжает воевать синки нет продажи хлеба. Питание населения состоит из картофеля и, в лучшем случае, рыбы. Отмечается ухудшение питания и в армии. Правительство успокаивает население, заявляя, что это временное явление из-за льдов и транспортных затруднений»83.

В марте 1942 г. из разведки поступила информация о том, что финское правительство, надеясь на успех немецкого весеннего наступления, считает необходимым продолжать войну. Зарубежные источники отмечали, что в финском правительстве нет ни одного человека, который желал бы заключения мира с Советским Союзом любой ценой. В то же время среди финских общественных деятелей и бывших членов правительства имелась довольно большая группа, которая стремилась к скорейшему заключению мира с СССР.

В эту группу, по мнению источников советской разведки, входили Ю. Паасикиви, М. Пеккала, В. Котилайнен, Яренфельд – бывший посланник в США, и др. Эта группа была связана с крупными экспортёрами леса. Представители советской разведки считали, что Ю. Паасикиви в последнее время снова стал играть роль в политической жизни страны, но он выступал «за заключение мира при некоторых условиях, а не любой ценой, желая таким образом создать себе популярность». По вопросу дальнейшего участия Финляндии в войне Таннер занимал двойственную позицию. На заседаниях правительства и парламента он выступал за продолжение войны, а на социал-демократических собраниях обещал скорый мир и выставлял себя сторонником мира84.

Советская внешняя разведка информировала об «остром недостатке в людях», который испытывала финская армия. Потери с начала боевых действий составляли только убитыми 60 тысяч человек. На отдельных участках фронта ощущалась нехватка личного состава. Солдаты старшего призывного возраста заявляли, что война им надоела, уверенности в победе у них нет и воевать они больше не хотят. Они требовали отправки домой. Командование вынуждено было отпустить этот контингент, а взамен были присланы юнцы 17–19-летнего возраста. Заметно снизился уровень дисциплины в войсках, ухудшилось питание. Финские солдаты были возмущены тем, что питание у немецких войск несравненно лучше, чем у них. Они не рассчитывали на победу Гитлера, но очень боялись победы СССР и мечтали о победе «англо-американской демократии, которая, по их мнению, обеспечит мир в Финляндии»85.

По информации Особого отдела НКВД 7-й отдельной армии, 6 февраля 1942 г. на участке 7-й стрелковой роты 536-го стрелкового полка 114-й стрелковой дивизии из окопа со стороны противника был поднят белый флаг, вслед за которым вышли три финских солдата.

«Однако бойцы нашей роты посчитали эти действия провокацией противника и открыли ружейный огонь, в результате которого два финна были убиты. 7 февраля аналогичный случай повторился снова, уже на участке 8-й роты этого же полка, где противник, продержав около 15 минут белый флаг, поднял красный. Солдаты из окопа не показывались. С нашей стороны никаких действий не предпринималось.

8 февраля на участке обороны 536-го стрелкового полка пятеро финнов с поднятыми белыми флагами снова пытались перейти на нашу сторону. В этом случае по противнику также был открыт ружейный огонь. Два солдата были убиты, остальные, забрав трупы, вернулись обратно. Такие действия солдат противника происходят обычно после проводимой политотделом армии, через специальную радиоустановку, агитации за переход финнов на сторону наших войск. Особым отделом проинформирован Военный совет 7-й отдельной армии»86.

9 марта на восточный берег Онежского озера, в районе устья р. Водлы и поселка Бесов Нос Пудожского района Карело-Финской ССР, прорвался отряд белофиннов численностью 80 человек. Для его розыска и ликвидации выступили партизаны Пудожской бригады НКВД и батальон пограничников. 10 марта одна группа белофиннов была обнаружена и уничтожена партизанами в районе пос. Шала (90 км восточнее Петрозаводска). Вторая группа натолкнулась на засаду пограничников и в результате боя отошла на остров Василиси, где и была ликвидирована партизанами. Всего в бою было уничтожено 65 белофиннов, из них три офицера, и взято в плен 15 белофиннов; захвачено оружие, в том числе 22 автомата и один пулемёт.

Пленные доставлены в Пудож87.

5 мая 1942 г. советская разведка получила информацию о подготовке германских войск к наступлению на финском фронте: «Перед немецкими егерскими и финскими частями поставлена задача взять Сороку. Для захвата Ленинграда они намереваются обойти город с севера, через Тихвин и Вологду, чтобы заставить Ленинград сдаться». Немцы требовали, чтобы «финское правительство для совместного с ними наступления на Ленинград выделило свои лучшие части.

Финны недовольны немецким планом наступления на Ленинград, которое, по их мнению, затянется до зимы и грозит самой большой опасностью для Финляндии». По данным советской разведки, финские деловые круги ждали серьёзных неудач немцев, чтобы потребовать выхода Финляндии из войны88.

В мае 1942 г. советская внешняя разведка проинформировала И.В. Сталина: «Маннергейм считал, что финны не должны проявлять активности на фронте, а тем более продвигаться вперед. Он, например, Раздел 1. Финляндия продолжает воевать ки, в кругах социал-демократической партии много говорят о том, что нужно сменить правительство89.

10 мая 1942 г. Берия направил Сталину и Молотову информацию, полученную от резидента НКВД СССР в Стокгольме, с изложением оценки шведскими политическими деятелями положения в Финляндии90. В записке, в частности, говорилось, что правительство Финляндии находится фактически в руках президента Рюти, министра иностранных дел Виттинга и министра торговли и промышленности Таннера, которые полностью зависят от немцев, а другие члены правительства роли не играют. В оппозиции к группе лидеров находятся преимущественно представители промышленных и финансовых кругов, которые видят спасение Финляндии в скорейшем выходе её из войны.

Лидерами оппозиции можно считать министра обороны К. Вальдена91, директора одного из финляндских банков Хонкайуури и министра финансов М. Пеккала. Политической фигурой оппозиции является Ю. Паасикиви. В оппозиции к правительству стоит также Шведская народная партия Финляндии. Всё правление социал-демократической партии, за исключением Таннера и его партийного помощника А. Аалтонена, также высказывается за выход Финляндии из войны. Социал-демократы много говорят о том, что существующее правительство нужно сменить и во главе нового поставить Ю. Паасикиви, но ничего практического в этом направлении не делают.

К. Маннергейм, считая, что финская армия не должна проявлять активности на фронте и тем более наступать, отказывается от наступления на Сороку. Немцы в связи с этим стали оказывать на него сильное давление. Но Маннергейм, ненавидя немцев, решил не покидать своего поста главнокомандующего финской армией до тех пор, «пока не выгонит немцев из страны». Вальден и другие считают, что только Маннергейм может воспрепятствовать передаче финского штаба и командования армией в подчинение немецкому командованию. По мнению министра финансов Финляндии Пеккала, «советская пропаганда, выступая с нападками против Маннергейма, поступает неправильно, так как с ним можно будет договориться, когда ему придется выбирать одно из двух: или мир с Советским Союзом, или окончательная оккупация Финляндии немцами»92.

По данным советской разведки, 15 июля немцы предполагали начать большое наступление на севере Финляндии. «В районе никелевых рудников в Петсамо сосредоточены крупные резервные танковые части, которые тщательно замаскированы. Финские части, за исключением 1-го полка, на этом участке фронта заменены немецкими»93.

Осенью 1942 г. советская разведка сообщила, что настроения среди финских военных и отдельной части представителей финской интеллигенции стали меняться. 30 сентября 1942 г. Берия направил Сталину и Молотову информацию, полученную от резидента НКВД СССР в Лондоне. По данным, поступившим в английскую военную разведку, финский генштаб полагает, что «Германия не закончит войну против СССР в 1942 г., и поэтому намеревается вести только оборонительные операции. Финны принимают меры для снижения своих потерь и удержания ими занятой оборонительной линии с использованием минимального количества войск. На Карельском перешейке сейчас немецких воинских частей не имеется»94.

Советская разведка в октябре 1942 г. со ссылкой на директора отдела прессы МИДа Финляндии и редактора финской газеты «Суомен сосиалидемократти», близко стоявшего к Таннеру, сообщала, что «Финляндия находится в чрезвычайно тяжёлом положении, в победу Германии не верит и хотела бы выйти из войны». Социал-демократы и аграрии настроены на мир и предполагают предпринять в ближайшее время соответствующие шаги, но они «хотели бы знать мнение Спустя несколько недель, 10 ноября 1942 г., Берия проинформировал о том, что на праздничном приёме 7 ноября в Стокгольме главный редактор шведской газеты «Социал-демократен» Рикард Линдстрем сказал советскому резиденту, что он предложил своим финским друзьям – посланнику в Швеции, министру социального обеспечения и директору отдела прессы МИДа – быть посредниками для подготовки предварительных финско-советских мирных переговоров. Финны заинтересовались этим предложением, запросили своё правительство и ждут инструкций из Хельсинки. Р. Линдстрем просил нашего резидента, после получения ответа от финнов, встретиться и выслушать его. На этом же приёме один из лидеров шведских профсоюзов также выразил желание встретиться с нашим резидентом в другой обстановке, намекнув, что финны проявляют желание выйти из войны. Берия просил Сталина и Молотова дать указания, каково должно быть поведение резидента96.

В донесении разведки от 16 ноября, в частности, отмечалось, что негативное отношение Маннергейма к немцам усиливается. Так, Маннергейм отменил поездку секретаря финского рабочего спортивного союза в Германию для участия в «конгрессе европейской молодёжи»

и запретил выехать в Германию финским спортсменам-борцам, хотя оба мероприятия готовились с одобрения правительства. Маннергейм весьма иронически отзывался и о сделанном к юбилею подарке Гитлера – бронеавтомобиле; он говорил, что, находясь среди своих солдат, не нуждается в таком подарке97.

23 декабря Берия вновь проинформировал Сталина и Молотова о том, что в Швеции и других скандинавских странах считают, Раздел 1. Финляндия продолжает воевать что Германия проиграет войну, а «Россия удержится на ногах и будет участвовать в заключении мира, хотя будет очень ослаблена».

Резидента НКВД в Стокгольме вторично попросили о встрече для конфиденциальной беседы о политическом положении в Финляндии, настроениях оппозиционных политических групп и их стремлении к изысканию возможностей для предварительных финскосоветских мирных переговоров. Первый раз эти лица обратились к резиденту с теми же предложениями 7 ноября 1942 г. Резиденту было предложено пока воздержаться от встречи. Берия вновь просил указаний Сталина и Молотова98.

Но в Финляндии в 1942 г. по-прежнему у власти были те, кто все ещё надеялся на победу Германии во Второй мировой войне или, по крайней мере, на завершение этой войны так же, как Первой мировой войны, то есть «вначале проиграет Россия, а затем Германия». Как писал в своём дневнике Ю. Паасикиви, «в современной международной политике исходят из предпосылки, что всякое государство желает получить возможно больше выгод за счёт другого, что всякое подстерегает другое именно с этим намерением. Из этого – подозрительность (подлость), постоянный страх со стороны малых государств. Не сотрудничество, а война всех против всех является руководящим принципом, руководящей нитью. Пока царит такое положение, никакого улучшения жизни не произойдёт [...]». Основная внешнеполитическая задача для Финляндии – не допустить разрыва отношений с США, а также попытаться улучшить отношения со Швецией, которая «может быть для Финляндии полезной и политически»99.

Финская армия не готовилась участвовать в наступлении ни на Лениград, ни на Мурманскую железную дорогу, считая это делом немцев.

В то же время Финляндия не намеревалась выходить из войны до тех пор, пока в стране находятся немецкие войска. Финские политики, военные и общественные деятели по-прежнему полагали необходимым продолжать войну с Советским Союзом, поддерживая фронт стабильным.

На декабрь 1941 г. численность гражданского населения, проживающего на оккупированной территории, составляла 86 119 человек, в том числе «национального населения» (финно-угорского) – 35 919 человек, русских и представителей других народов, не относящихся к финно-угорским народам, – 50 200 человек. См.: Веригин С.Г. Карелия в годы военных испытаний : Политическое и социально-экономическое положение советской Карелии в период Второй мировой войны 1939–1945 гг. – Петрозаводск, Паасикиви Ю.К. Дневники : Война продолжение : 11 марта 1941 – 27 июня 1944. – СПб., Маннергейм Карл Густав Эмиль (1867–1951) – финский государственный и военный деятель, барон, фельдмаршал (1933). Окончил Гельсингфорский университет (1887) и Николаевское кавалерийское училище (1889). Главнокомандующий финской армией в войне против СССР в 1939–1940 и 1941–1944 гг. В августе 1944 – марте 1946 гг. президент Финляндии.

Рюти Ристо Хейкки (1889–1956) – финский государственный деятель. Один из лидеров Прогрессивной партии Финляндии; в 1919–1922 и 1927–1929 гг. избирался депутатом парламента. Министр финансов (1921–1924), председатель административного совета Банка Финляндии (1923–1939). В 1940 г. подписал Берлинский пакт, по которому Финляндия взяла на себя обязательство принять участие в боевых действиях против СССР на стороне Германии. С сентября 1940 г. президент страны. В 1946 г. по обвинению в сотрудничестве с нацистами приговорён финским судом к 10 годам тюремного заключения. В 1949 г. освобождён по состоянию здоровья.

«Kymme omaa erillist sotaamme» : Risto Rytin pivkirjat 1940–1944. – Helsinki, 2006. – S. 212; Маннергейм К.Г. Мемуары. – М., 1999. – С. 437–438.

Виттинг Рольф Йохан (1879–1944) – финский государственный деятель, дипломат, доктор философии. В 1934–1936 гг. сотрудник МИДа Финляндии. Министр иностранных дел Центральный архив (далее ЦА) ФСБ России. Ф. 3 ос. Оп. 9. Д. 16. Л. 284.

Паасикиви Юхо Кусти (1870–1956) – финский государственный деятель. Премьер-министр Финляндии (1918; 1944–1946). С 1946 г. президент Финляндии.

Грипенберг Георг Ахатес (1890–1975) – дипломат, в МИДе Финляндии с 1918 г. Посланник Финляндии в Великобритании (1933–1942), в Ватикане (1942–1943), в Швеции (1943–1956), в ООН (1956–1958).

«Kymme omaa erillist sotaamme»… – S. 195–196.

Иден Энтони Роберт (1897–1977) – британский государственный деятель и дипломат, один из лидеров консервативной партии, член палаты общин, министр по делам доминионов (сентябрь 1939 – май 1940), военный министр (май – декабрь 1940), министр иностранных дел (декабрь 1940 – июнь 1945). Премьер-министр Великобритании Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне : Сб. документов : В 8 т. Т. 3 : В 2 кн. Кн. 1. – М., 2003. – С. 71.

Валленберг Маркус (1899–?) – шведский финансист, с 1946 г. управляющий директор одного из крупнейших шведских банков – «Стокгольме Эншильда банкен». Двоюродный дядя Рауля Валленберга. Маркус и его брат Якоб входили в состав правлений и наблюдательных советов почти 50 шведских фирм. Среди них находился ряд фирм, которые были либо филиалами соответствующих американских компаний, либо находились в тесной связи с США, напр., «Гудиир», «Интернэшнл харвестер компани», «Свенска – Америка-лайн», «Мексико телефон Эриксон». В то же время Валленберги поддерживали теснейший контакт с немецкими монополиями, в том числе с «ИГ Фарбениндустри», История Второй мировой войны : 1939–1945 : В 12 т. Т. 5. – М., 1975. – С. 89.

Органы государственной безопасности… : Т. 3. : Кн. 1. – С. 511.

Гюнтер Кристиан (1886–1966) – шведский дипломат. В 1937–1939 гг. посланник в Осло, в 1939–1945 гг. министр иностранных дел Швеции. Посол в Риме (1946–1950).

Таннер Вяйне Альфред (1881–1966) – финский государственный деятель, лидер социал-демократической партии. Премьер-министр Финляндии (1926–1927), министр финансов (1937–1939; 1942–1944), министр иностранных дел (1939–1940), министр торговли (1940–1942). В 1946 г. осуждён на пять с половиной лет лишения свободы.

Раздел 1. Финляндия продолжает воевать Вайцзеккер Эрнст фон (1882–1951) – германский дипломат, бригаденфюрер СС.

С 1920 г. в Министерстве иностранных дел. С 30 июня 1931 г. посланник в Осло. В 1936– 1938 гг. руководитель политического отдела МИДа. С 1938 г. статс-секретарь МИДа (второе должностное лицо после министра), участвовал в заключении Мюнхенского соглашения. В 1943–1945 гг. посол в Ватикане. В 1947 г. арестован по делу бывших имперских министров, обвинён в участии в массовых депортациях французских евреев. Виновным себя не признал, приговорён к семи годам заключения (позднее срок сокращён до пяти лет). В 1950 г. освобождён по амнистии.

Хейнрикс Аксель Эрик (1890–1965) – финский военный деятель. Генерал пехоты (1941).

Участник Зимней войны, командовал корпусом, а с февраля 1940 г. – армией «Карельский перешеек». С марта 1940 г. командующий сухопутными войсками. С мая 1940 г. начальник генштаба. С 29 июня 1941 г. командующий Карельской армией. В 1942–1944 гг. начальник генштаба. В январе – апреле 1945 г. командовал силами обороны Финляндии, решая задачу по разгрому немецких войск в Лапландии.

Гальдер Франц (1884–1972) – генерал-полковник германской армии, начальник Генерального штаба сухопутных войск (1938–1942), в сентябре 1942 г. снят с должности, Гальдер Ф. Военный дневник : (Июнь 1941 – сентябрь 1942). – М., 2010. – С. 552.

Талвела Пааво (1897–1973) – финский военный деятель. Генерал пехоты (1966).

С 1927 г. начальник отдела генерального штаба. Убеждённый националист. За активную политическую деятельность уволен из вооружённых сил. Вернулся в армию в 1939 г., участвовал в Зимней войне. В июне 1941 г. командир 4-го корпуса Карельской армии, в 1942 г. командующий Карельской армией. В 1942–1944 гг. представитель главнокомандующего финской армией при германском командовании. Эмигрировал в 1946 г., вернулся в Финляндию в 1949 г. В 1951 г. создал Общество памяти Маннергейма.

Блюхер Виперт фон (1883–1963) – немецкий дипломат. В 1931–1935 гг. посланник в Тегеране. В 1935–1944 гг. посланник в Хельсинки. С ноября 1944 г. в отставке.

Рёссинг Хорст (1891–1942) – немецкий военный деятель, дипломат; генерал-майор.

В годы Второй мировой войны военный атташе при германском посольстве в Финляндии.

Кичман Хорст (1895–1975) – немецкий военный деятель; полковник. С октября 1941 по февраль 1942 г. заместитель, затем, до сентября 1944 г., военный атташе в Финляндии и Швеции. В апреле 1945 г. уволен по болезни. Задержан 24 мая 1945 г. контрразведкой «Смерш» 2-й ударной армии. Особым совещанием при МГБ СССР от 22 сентября 1951 г. «за разведывательную деятельность и активное участие в войне против СССР» заключён в тюрьму сроком на 25 лет с конфискацией имущества. 14 сентября 1955 г. освобождён и репатриирован на родину. Реабилитирован Альбедил-Лакен Зильвиус (1899–1946) – помощник военного атташе Германии в Финляндии с мая 1941 по апрель 1942 г. В 1946 г. по обвинению в преступлениях, предусмотренных ст. 58-2 УК РСФСР, Военным трибуналом 5-й ударной армии осуждён к высшей мере наказания. Приговор приведён в исполнение 3 октября 1946 г.

Реабилитирован в 2002 г.

Эрфурт Вальдемар (1879–1971) – немецкий военный деятель, генерал пехоты (1940).

С июня 1941 г. представитель при Главной квартире финской армии, фактически при маршале Маннергейме. В сентябре 1944 г. отозван в Германию и назначен для особых Дитль Эдуард (1890–1944) – немецкий военный деятель, генерал-полковник (1942).