«Зализняк А. А. Древненовгородский диалект. — 2-е издание, переработанное с учетом материала находок 1995–2003 гг. — М.: Языки славянской культуры, 2004. — 872 с. — (Studia philologica). ISSN 1726-135Х ISBN 5-94457-165-9 ...»

§ 2.24. Интересно сравнить ход утраты слабых редуцированных в срединном и в начальном слоге словоформы. К сожалению, для серьезной статистики материал здесь всё еще недостаточен и возможны лишь приблизительные оценки. В положении после проклитики (т. е. там, где начальный слог словоформы не является в то же время начальным слогом фонетического слова), например, на мънъ, къ съту, у Съновида, насколько можно судить, редуцированные выпадают с той же скоростью, что в срединном слоге словоформы. Для начального слога фонетического слова материала сравнительно немного (предлоги въ, къ, съ не в счет); по-видимому, и здесь можно предполагать примерно такой же ход утраты редуцированных, как в срединном слоге. Самый ранний пример утраты редуцированного в начальном слоге фонетического слова — сторови 424 (1 четв. XII) — относится практически к тому же времени, что первые примеры утраты срединных редуцированных (см. § 2.19). К этому же периоду относится пример съмъръда 907 (XI/XII, одноеровая грамота) с неэтимологическим ъ после с, свидетельствующий уже о некоторой неустойчивости различения между начальным см- и съм-. Но в целом берестяные грамоты никоим образом не подтверждают тезис А. А. Шахматова о том, что редуцированные начального слога пали раньше срединных.

Необходимо учитывать, что некоторые слова рассматриваемой категории обладают индивидуальными особенностями. Так, вариант сторовъ, возникший фонетическим путем из съдоровъ (см. § 2.48), очень рано обособился и стал функционировать как самостоятельное слово (диалектное), отличное от общерусского съдоровъ (сдоровъ). Будучи лексикализован, этот вариант мог проникнуть и в такие говоры, где процесс падения редуцированных был менее продвинут. Тем самым соотношение съдоровъ – сторовъ выпало из общего ряда, куда входят мънъ – мнъ, дъва – два, чьто – что и т. п.; в берестяных грамотах XII в. сторов- встретилось 8 раз, а съдоров- — только один раз. Не соответствуют среднестатистическим соотношениям также слово къньзъ (и производные) и книжное слово сътворити (в формулах добръ сътворь, добро сътвори): у этих слов доля написаний без ъ (например, кньзь, кньжь, створь) заметно выше, чем у прочих слов такой же структуры. В данном случае это естественно связывать с влиянием книжной нормы: в книжных памятниках написания кньзь и створити широко используются уже с XI в.

Индивидуальная особенность имени Гълъбъ состоит в том, что оно очень рано включилось в ассоциативную связь со словом хлъбъ и уподобилось ему фонетически, а именно, приняло форму Глъбъ (см. также А 27); для датировки процесса падения редуцированных оно тем самым ничего не дает.

В особом положении находятся предлоги: с орфографической точки зрения они могут трактоваться либо как отдельные слова, либо как часть последующего слова.

В первом случае, в частности, предлоги въ, къ, съ сохраняют на письме ъ (или о) всегда, независимо от произношения, во втором — могут записываться в соответствии с произношением. Ранее 2 четверти XII в. различие между этими трактовками еще ни в чем не может проявиться. В дальнейшем вначале преобладает первая трактовка, но с течением времени она уступает место второй.

Так, для предлогов въ, къ, съ, находящихся в позиции перед согласной, в раннедр.-новг. период нормой является написание с ъ или о (десятки примеров). Отклоняются только: для предлога въ — в бъръзъ 176 (сер. XII), в городищьньх Ст.Р. 10 (XII2), то же с отражением перехода в в у — оу манастыри 717 и оу неи !в ней" 449 (XII2) и ряд примеров с у !в" в № 108 (нач. XIII); для предлогов къ и съ — [к] Мирославоу (XII2), с нимо 222 (нач. XIII). В XIII–XV вв. процент написаний без ъ (т. е. в, к, с) плавно возрастает; в XV в. они уже безусловно преобладают (см. Изуч. яз., § 49).

У предлога въ эту эволюцию в принципе можно связать с фонетикой; но в случае с къ и съ мы, по-видимому, имеем дело лишь с постепенным изменением орфографической установки.

В позиции перед [j] в предлогах ъ (о) сохраняется: къ Євану, ко Юрью и т. п. (Более того, мы находим написание с ъ даже для предлога, первоначально не имевшего *ъ: [изъ Ь]жь[л]ъби(ць) 876, XII1.) Лишь с конца XIV в. появляются написания без ъ:

к Юрью 167, к Єсифу 14.

В позиции перед гласной для предлогов въ, къ, съ в ранне-др.-новг. период преобладает написание с ъ (или о). Но с последней трети XII в. встречаются также примеры написания без ъ: к Онотанў 670, к Аврамоу 550, к Олисьеви 502, в Ошевъ 788, с ызветомо 531. Написание ш (для предлога отъ) с этой точки зрения двусмысленно.

В XIII–XIV вв. процент написаний в, к, с плавно возрастает; в XV в. написания с ъ (о) уже не встречаются (см. Изуч. яз., § 50). Особенность состоит здесь в том, что в контакте с предлогом, оканчивающимся на ъ, может меняться также начальная гласная (а именно, и или о) следующего слова (см. § 2.33–34).

§ 2.25. Что касается падения конечных редуцированных, то здесь письменные памятники не дают никаких прямых свидетельств, поскольку действует орфографическое правило (соблюдаемое также и в бытовом письме), требующее писать ъ или ь (или заменяющие их о, е) после конечной согласной словоформы.

Основная информация извлекается здесь из косвенных данных — прежде всего из свидетельств отвердения [м’] в словоформах на *мь (см. § 2.41). Дополнительным источником являются свидетельства превращения конечного и (из *jь или *ji) в [j] (см.

§ 2.28).

Отвердение [м’] в словоформах на *-мь возможно лишь после падения конечного [ь]. Победа написаний типа чимъ, чимо над типом чимь, чиме (т. е. победа отвердевшего [м] над [м’]) наступает уже в середине XII в., тогда как победа написаний типа посли над типом посъли, посоли — только в 20-е гг. XIII в. Это значит, что процесс падения конечных редуцированных завершился существенно раньше, чем у неконечных. Естественно предполагать, что он раньше и начался. Поскольку имеющийся ныне материал указывает на 2-ю половину XI в. как на время появления первых пропусков срединных редуцированных, начало падения конечных редуцированных можно теперь более уверенно, чем прежде, относить к XI в.

§ 2.26. Материал берестяных грамот по так наз. прояснению сильных редуцированных (т. е. их переходу в гласные полного образования) весьма ограничен, поскольку для наблюдений здесь годятся только грамоты без графического смешения ъ, ь с о, е, а их в наиболее важный для данной проблемы период (XII2–XIII1) довольно мало.

Напомним, что к сильным редуцированным относятся также ъ и ь, стоящие перед р или л в рефлексах праслав. сочетаний типа *TъrT; вставная гласная (после р, л) в таких рефлексах, если она есть, является сильной или слабой в зависимости от позиции (т. е. по общим правилам о редуцированных).

До середины XII в. в грамотах, не смешивающих ъ, ь с о, е, сильным редуцированным всегда соответствуют на письме буквы ъ и ь, например: вътъкале 907, гривьнъ 904, соужъдалъцъ, възъми Свинц. 1 (с эффектом ь ъ), възьмъши, людьмъ 119, съ Асафъмь 605, лоукънъ, хрьбьта 842, а также смьрьди, смьръда 247, смьрде 562, Вълъчиноу 902, кълъбасоу 842, дьрьжи 858, Твьрьдьты 84, жьлътое Ст. Р. 8, мълъви Ст. Р. 7 и много других. Отметим възми 84, възмў 524, цьркъвную 739, где данный эффект выступает на фоне отсутствия на письме знака для слабого ь.

Примеры, свидетельствующие о переходе сильных ъ, ь в о, е, появляются в берестяных грамотах начиная приблизительно с середины XII в.: песць, первомў, смерди, въ борзъ 724 (1161–1167 гг.; приведен материал лицевой стороны грамоты, где смешения ъ, ь с о, е почти нет; подробнее см. Б 47), пол[ъ] ц[е]тверъ[т]а 710 (40-е – сер.

90-х гг. XII), въ... долгь 235 (60-е – 70-е гг. XII; пример не вполне надежен, поскольку некоторые элементы смешения ъ с о в грамоте есть), скорбў Ст. Р. 10 (XII2), оперьсникъ 648 (кон. XII – 1 четв. XIII). (В грамотах № 710 и 648 встретились также написания традиционного типа, см. примеры ниже.) Возможно, сюда же относятся примеры съчетъкъ 846 (2 четв. – сер. XII) и ш Полоцька 155 (60-е – 90-е гг. XII), где неясна этимология (см. Б 20, 72).

В Варл. (1192–1210 гг.) находим примеры корь (из кърь), Волховомъ (о перед л и перед м), Волхевьци, волмина — наряду с диьвол[ъ]мъ, рьль, пожьнь, против[ьн](ъ), где на письме представлены ъ и ь. Важны показания грамоты № 510 (кон. XII – XIII1):

сьломь, рожь, сотъ, торговала (2), долгоу (ъ и о в этой грамоте не смешиваются, при том что есть эффект е ь).

Но в ту же эпоху (XII2 – 1 четв. XIII в.) в берестяных грамотах имеется также немало примеров, где сильные редуцированные записаны, как и прежде, через ъ, ь:

възьми 509 (4), 710 (6) и др., отьць 9, дътьмъ 155, Сьмьюна 710, 735, Сьмъка 105, Сьмъкиниц(а), [ў]резъкъ 710, оушькъ 799, локътъ 609, подъшьвъ, (ко)жюхъмъ, на гребеньхъ 438, также кълътъкъ, кълътъкъ 335, въ дълъгъ 675, Търъцина, Мълъвотицъхъ (2) 516, Чьрьнъка 113, къ(р)ъчьгоу 379 и ряд других. Отметим примеры такой записи на фоне отсутствия на письме знаков для слабых редуцированных: Лазъвке, Лазъ(в)къмъ 105, възми 381, възмь Ст. Р. 17, къръзно 648.

Для 20-х – 90-х гг. XIII в. материала совсем мало, поскольку в этот период грамоты без смешения ъ, ь с о, е встречаются особенно редко. Вероятно, к 20-м гг. относится грамота № 718, где находим Городьцькемъ, гр(и)вьнъ, цьрныхъ, наряду с бърковьске (с записью прояснившегося *ь в виде ъ, см. § 2.27, конец). Примеры (в)[ъ]зми и гривьнъ в грамоте № 293 (2 треть XIII), написанной попом, — очевидно, просто традиционные орфограммы. Ср. отражение нового состояния в гривенъ 615 (посл. четв.

XIII).

В XIV–XV вв. в грамотах уже совершенно последовательно представлено новое состояние; например, в блоке № 354+358 (сер. XIV) находим: замокъ, рож ли, wвесъ, пьтенъ, челомъ, wвсомъ, с Нестеромъ, ко мни, корми, в Торжокъ и т. д.

Частным следствием прояснения сильных редуцированных является то, что модель TъrъT, развившаяся из праслав. *TъrT, в сильной позиции дает так наз. “второе полногласие”: веревка, верешь, горончаръ, горошка !горшка", полостьца, четвереть, черенцю и т. д. Из поздних примеров отклоняются только смертью 125, върхъ 496 (об особенностях написания слова !четверть" в № 348 см. В 18). Как показал С. Л. Николаев (1994 и 2001), в современных сев.-зап. говорах сочетанию TъrъT в сильной позиции двусложный рефлекс соответствует не всегда, а только при определенных просодических условиях (а именно, под прежним новым акутом). К сожалению, материал берестяных грамот пока еще слишком мал для того, чтобы можно было установить, происходило ли в др.-новг. диалекте прояснение вставного ъ (ь) в сочетании TъrъT по тем же самым правилам, которые С. Л. Николаев выявил в современных говорах (отметим лишь, что смертью 125 могло бы объясняться именно этими правилами).

В целом рассмотренный материал позволяет предполагать, что прояснение сильных редуцированных протекало в др.-новг. диалекте либо просто одновременно с процессом падения слабых редуцированных (неконечных), либо с небольшим отставанием от него. Более вероятно второе.

§ 2.27. Особый случай прояснения сильных редуцированных представляет развитие сочетаний *ъjь, *ьjь. По данным диалектологии, в вост.-новг. говорах сочетание *ъjь давало ой; в зап.-новг. ареале представлено (по говорам) несколько вариантов развития *ъjь: ый, эй, ой (см. Николаев 1988: 118–121 и карта 1; 1990: 55–56). Соответственно развивалось и *ьjь (вост.-новг. ей, зап.-новг. ий или ей).

Как показывают берестяные грамоты и другие источники, в собственно новгородских документах отражаются рефлексы как первого, так и второго рода.

Важнейшую группу примеров составляют адъективные словоформы В. ед. муж., где окончание было *-ъjь/-ьjь (в поздне-др.-новг. период это окончание проникает и в И. ед. муж.). Здесь представлены, с одной стороны, -ъи/-ьи (только в № 160 [сер.

XII]: половъи, ризьи), -ыи/-ии (напр., шизыи) и стяженное -ы/-и (напр., другы), с другой — -ои/-еи (напр., цетвертои, нынецнеи); подробнее см. § 3.20.

Другая морфологическая позиция, где встречается *-ьjь, — Р. мн. i-склонения, а также существительных типа коробья. Здесь в поздних грамотах находим, с одной стороны, людии 142, ш дътиi 180, лососии 258, коробии 689 (3), а также лососи 258, таимени 280, с другой — цьпье 411, коробьи 500, коробеи 136, лососеи 92, дътеи 519, ш людьi 314, людъи, ръчъи 496 (грамота с эффектом е ъ/е);

ср. также ранний пример фофоудьи 675 (XII2), где за ьи стоит [ьj] или [еj], и лоудье !людей" 870 (2 четв. – сер. XII) (то же самое, с той разницей, что [j] записан через е, а не через и). Менее ясны примеры: дътъi 100, 353, въстъi 286, лососъи 260, коробъи 937, коробъ 162, 471. В части этих случаев графическая система грамоты допускает предположение о том, что ъ здесь просто заменяет и, но по крайней мере в № 353 и 471 ъ в остальном употребляется правильно. Не исключено, что некоторые из этих примеров отражают особый тип прояснения ь — в звук типа [e'], отождествившийся с фонемой ъ (ср. Шахматов 1895: 150).

В И. ед. существительных мужского рода на *-ьjь в поздних грамотах находим в основном -еи: рўцьи 390 (2), руцье 390, Василеи 699, Wмбросеi 570, Wлофереи 183, Зънов[еи] 308; можно предполагать в Съргиъ 131. Особо стоят написания Григоръи 417, Сисинъи 930; они примыкают к группе написаний с -ъи, рассмотренной выше. То же верно для прилагательного старъшъи (И. ед. муж.) 755.

Написания Б(ж) ии 317, Б(ж) иi 519, Б(ж) и 42, 138 малопоказательны.

Для внутрисловной позиции имеется только пример възъиду !взойду" 481 (XIII2) из *възъиду (где ъ после з — аналогического происхождения); ср. розеити !разойтись" в псковском источнике (Пск. лет., 2: 177), а также (см. Крысько 1994в: 20) изъидете !выйдите" в Ипат. ([1229], л. 257 об.).

Как показал С. Л. Николаев (1988: 121–128), в кривичском ареале особое развитие ъ (в сторону ы или э) могло происходить не только перед [j], но и перед мягкими сонантами, отсюда отмечаемые в говорах этого ареала адэ!нье и ады!нье !одонье, стог сена", вдыль !вдоль", гылёк, гилёк !род сосуда", !умывальник" (из гълькъ, производного от *gъljь), малы!нья !молния" (ср. § 2.12), топонимы Подсосынье, Закерье и др. (сюда же балэ!нья, балы!нья из *bolnьje, см. § 2.5).

По-видимому, в каких-то др.-новг. говорах сильный ь мог проясняться в и (или в закрытый звук типа [e'], см. выше) также и в некоторых других случаях. С этим явлением могут быть связаны следующие примеры (или хотя бы какая-то их часть):

бориць 463 (2) (из борьць), правищикъ 154 (из правьдьщики), д#и"нь !день" Ст. Р. 2 (исправлено на д#н"ь), бърковьске 718, бърковскомъ 184, смърти 689, д[ъ](ржа)ща 930, Климъць 417, въсь 697, деревъцкъгъ, кълъм(ен)[ъ]цкъ 580. Возможно, сюда же нужно отнести примеры хръстьянъ 242, хръстььнъ 307 (ср. хрестиьни 310 и др.); но в христььни 540 представлен просто книжный вариант данной основы.

Отпадение конечных гласных (не редуцированных) § 2.28. Очень рано конечное и (после гласной), восходящее к *jь или *ji, превратилось в [j] (т. е. последний слог перестал быть слогом). На письме это могло отражаться в том, что вместо конечного и писалось е (§ 1.12). Древнейший пример: въдае 566 (1080-е гг. – 1 четв. XII). Примеры XII в. (не считая двусмысленных): вокўе 644, въдае 113, 231, 456, водае 227, 296, 624, прода[е] 163, ошее 809, ее !ей" 723, лоудье !людей" 870, дьскые (из дътьскыи, В. ед.) Торж. 13; ср. также дае Звен. 2. Конец XII – нач. XIII: въ пьрвое !в первой", въ дрўгее !в другой" 438, свьтее (Д. ед.), ко нее же 705;

вероятно, сюда же Матее !Матей" 439.

Берестяные грамоты свидетельствуют также об отпадении безударного конечного и после согласной в ряде глагольных форм.

В 2 ед. презенса первые примеры с появляются со 2 пол. XII в. В период с 60-х гг. XII по начало XIII в. отмечены въдаешь 794, истерьешь 809, воземеше 227, моловише, не оуправише 705. В дальнейшем доля таких примеров неуклонно возрастает, и с 60-х гг. XIV в. уже полностью господствует -шь (подробнее см. § 3.30).

В инфинитиве -ть отмечается начиная с исправить, буть !быть" в блоке № 61+ (40-е – 70-е гг. XIII). Доля примеров с -ть со временем растет и в XV в. составляет уже около 60% (см. § 3.34).

В императиве первые примеры с вместо -и появляются приблизительно в то же время, что и для 2 ед. презенса: оправ[ь] 850 (ок. 1148 г.), ополош Ст. Р. 10 (XII2), молове 531 (XII/XIII). В дальнейшем, однако, доля примеров с -ь растет довольно медленно: в XIV–XV вв. она составляет около четверти (см. § 3.32).

В случае, когда те же самые окончания находились в др.-р. эпоху под ударением, они почти всегда сохраняют и: ити, възьти, вези, проси и т. д. В 2 ед. презенса ударение на -ши, реконструируемое для акцентной парадигмы c, по-видимому, рано сменилось ударением на предпоследнем слоге; но словоформы єси, даси сохраняли конечное ударение, и они в нормальном случае представлены с и.

Имеются лишь следующие отклонения: взьть 578 (60-е – 70-е гг. XIV), єсь (XIV2), поидь 942 (посл. четв. XIV); они свидетельствуют о том, что в этих словоформах произошел сдвиг ударения на корень. (Ранний пример не с[ъ]ль Ст. Р. 6 сомнителен, см. Б 30).

О возможности отпадения конечной гласной в аористе свидетельствует пример быше 809 (3 четв. XII) — из быша.

В окончании Т. ед. жен. -ою со временем утрачивается конечное [у]. Примеры написания -ои (со женои, за Лукои и т. п.) отмечаются начиная с последней четверти XIV в., см. об этом § 3.4.

Случаи утраты конечной гласной отмечаются также у многих неизменяемых слов. Приводим материал (ненадежные примеры опущены). Домовь !домой" (XII1) — ср. домови 176 (сер. XII). О[ть] 844, ш (= оть) 809 (обе XII), оте (нач. XIII), оть 411 (кон. XIII) — оти 82, 235, 635, 798, 805 (все XII), 346 (кон. XIII).

Ать ти 502 (XII2), атно (из ать но) 318 (XIV) — ати 527 (XI), 890 (XII), ати но Ст. Р. 7 (XII). Дать да !пусть же" 852 (XII), дать !чтобы", !пусть" 5, 53, 361 (все XIV), дате 142, 567 (обе XIV), дад бы (из дать бы) 413 (XV) — дати 745 (XII), дати бы 389 (XIV). То те 531 (XII/ XIII), нъту ть 322 (XIII/XIV) — то ти 915 (XI), 384, 644, 675, 737, 776, 812, 835 (все XII), 293 (XIII). Пако 531 (XII/XIII), пакъ (XIII2) — пакы 227, пакы ли 295, 705, пакы жь ли 510 (грамоты XII в. и XIII1). То бъ 282 (XIV), на прав[ку] бъ 469 (XV) — ср. более обычное бы. Надобь 363, 17, нынь (грамоты XIV и XV вв., без смешения ь с ъ, е) — ср. более обычные надобъ, нынъ.

Нътъ 49 (XV) — ср. более обычное нъту. Какъ 364 (2), такъ 697, 521, съмъ 282, 19, симъ 354, 173 (грамоты XIV и XV вв., без замены о на ъ) — ср. более обычные како, тако, съмо (семо).

Сюда же относятся случаи утраты конечной гласной в показателе возвратности -сь: ростьгалесь, а то диялось, а то сь диялось 154, а то деьлось 496, возилесь (грамоты XV в., без смешения ь и е).

Как можно видеть, в приведенном списке фигурируют почти все возможные гласные. Некоторые примеры утраты конечной гласной относятся к весьма раннему времени, но основная масса — к XIV–XV вв.

§ 2.29. Отпадение гласной наблюдается не только на конце словоформы, но в некоторых случаях также на конце первой части сложного имени. Примеры такого рода отмечаются с весьма раннего времени: ш Солмира Ст. Р. 7 (Сол(ь)миръ из Солимиръ или Сулимиръ), оу Стоинъга Ст. Р. 36, шъ Стъенъга 384 ([стоj-] из [стоjи-]), оу Воислава 509 ([воj-] из [воjе-]), къ Моиславоу 548 ([моj-] из [моjе-]); все эти грамоты относятся к XII в. Может быть, к этому же ряду принадлежат оу Станьмира 630, къ Лоудьславоу 113, ш Мирслава 502, Ст. Р. 17 (но здесь возможны и иные объяснения, см. Б 13, 69, 93, 123). Из более поздних примеров отметим ко Ратмироу 334 (XIII1), Ратемирў 346 (кон. XIII) (вероятно, из Ратимиръ, см. В 34), ш Рацлава 262 (XIV) (из Ратиславъ или Радославъ), также производное Рацлаль 260 (XIV). Ср. топонимы Рославль (из Ростиславль), Вышгородъ (из Вышегородъ) и др., также в НПК: Радгостицы (III, 199, 276), Ходгостицы (III, 687), Нежгостищи (V, 341) и т. п.

Данное явление сходно с тем, что наблюдается, в частности, в древнепольском и древнечешском, ср., например, др.-польск. Kaz!mir, Budz!woj, др.-чеш. Buclav, Va!clav и т. п. По-видимому, первая часть сложного имени обладала определенной степенью самостоятельности, в силу которой здесь могли развиваться те же процессы, что в самостоятельных словоформах.

§ 2.30. Переход e > ’o (в котором участвовало как исконное е, так и возникшее из ь) происходил перед твердой согласной и не зависел в др.-новг. диалекте от места ударения. Отражения этого перехода на письме появляются с середины XII в. После шипящих: жо 847 (сер. XII), ажо 815 (3 четв. XII), ожо (исправлено на оже) (60-е – 90-е гг. XII); сюда же поцостое Ст. Р. 17 (XII2) (по-видимому, из *почьстое, т. е. с о из ь, не выпавшего из-за скопления согласных). После других согласных:

ўроклъ !заявил" 724 (1161–67 гг.), [п](е)родо собоу 150 (кон. XII – 1 четв. XIII) (в обоих примерах ро передает [р’о] или [ро]), Потру, тенота Ст. Р. 30 (XII2); в гривоно Ст. Р. 30 во скорее передает [в’о], чем [w], ср. рядом гривено. В грамотах XIII в.

встретились: серобро 420, цого 68, 765, полушоко (2) 775; в гривоно 349 во передает либо [в’о], либо [w].

В XIV–XV вв. написания с о после шипящих довольно часты (цоломъ, цоловъкъ, цого, цому, с плацомо, жолтого, жона, жонку, зобижона, шолкоу и т. п.). Но о встречается и в других случаях: а) после р (где можно предполагать не только переход e > ’o, но еще и отвердение [р’], ср. выше) — церосъ 474, Щекарова 260, перостави 283, беросто 27 (2), з беростомъ 40, Терохъ, ш Тероха, въ Терохо(въ) 300 (ненадежно [ч]оронами 167, см. Г 53); б) после других согласных — ш Потра 53, зелоного 288 (2), ш ного 370 (2), Олоскадру, Стопань 528, нобомъ !небом", к ному 10, рублово 256, людомъ !людям" 364, Потра, Смону 949, цетворты, Стопане 169, оть Смона, Стопаномь 413 (относительно примеров с ло, фигурирующих в этом списке, см. также § 2.44); сюда же поедъмъ !поедем" 252 (дъ вместо до), возможно, также гривонъ Ст. Р. (если только во не передает здесь [w], ср. выше о примере гривоно 349), съ зьтомъ 568 (если только это не переход основы в твердый тип).

Имеются также следующие примеры для конечной позиции (все в грамотах XV в.): ещо, здесо в № 494/469, здъс9 19.

Кроме того, есть несколько примеров для позиции перед мягкой согласной, но они недостаточно надежны: в на хомолю !на хмеле" 575 (XIII1) и воликомо !великом" (XIV2) мо и во могут быть и простыми описками под влиянием предшествующего или последующего о; в крадони !обокрадены" 370 (XIV2) за ни в принципе может скрываться и (ср. в этой же грамоте ми !мы").

§ 2.31. Замены ъ на и на письме (или взаимную мену этих букв) нельзя объяснить собственно графическими причинами (в отличие от мены букв ъ и е); см. об этом Лингв., § 19. Эти замены отражают переход ъ > и (в одних говорах всеобщий, в других ограниченный определенными позициями).

Находки последних лет позволяют отнести начало этого перехода к несколько более раннему времени, чем предполагалось ранее. Ныне самые ранние надежные свидетельства этого перехода — ризано !резан", дови осмини !две осмины" в грамоте № 810 (3 четв. XII). Следующие во времени: ниви !нивы" Варл. (1192–1210 гг.), дови (2), гривьии (вм. гривьни), ногаи (вм. ногати), бьли в блоке 219 (кон. XII – 1 четв.

XIII), ў Гюрьгева старости 935 (то же время). Почти во всех этих случаях и из ъ представлено в окончании; однако исключительно важный пример ризано 810 показывает, что этот переход был уже возможен и в корне, причем даже перед твердой согласной.

В свете этих данных можно теперь с несколько бо&льшим доверием отнестись к некоторым не столь надежным примерам. Так, по-видимому, била 230 — это !бела" (см. Б 117), Клъмь[т]... 823 — это имя Климьта (Б 132). В нитоу 222 и в уо Голуози Ст. Р. 14 и вполне может быть из ъ (но в гръвенъ Ст. Р. 19 [2] первый ъ — это всё же скорее всего описка, а именно, предвосхищение второго). Добавим сюда еще нни 788 (вероятно, = нынъ). Представляет интерес также ко Ростили Торж. 8 (XII2) — в новоторжской грамоте.

Отметим, что в Синод.1 НПЛ замена ъ на и представлена только в следующих случаях: Мирошки (Д. ед., [1189]), Лоукини (оу Лоукини оулици — !в" М. ед. или !у" Р. ед., [1194]), оулки (въ Чьглове оулки, [1194]), въ Плътьнї|кихъ [1197]. Менее показательно Людини (въ Людини коньци, [1194]), поскольку здесь основа могла быть мягкой (т. е. название могло осмысляться как притяжательное от людинъ !человек"), ср. Людинь коньць [1220], съ Людинемь концемь [1218], также в Комисс. НПЛ: Людинь конець [1194, 1425, 1433]. Все приведенные примеры с и из ъ входят в отрезок, принадлежащий, по А. А. Гиппиусу (см. § 1.1), летописцу архиепископов Гавриила и Мартирия (события 1187–1199 гг.). Для этого летописца характерно широкое использование новгородских диалектных форм (значительно большее, чем у его предшественников и преемников). Как можно видеть, его материал не противоречит показаниям берестяных грамот.

В заметном количестве берестяные грамоты со смешением ъ и и появляются лишь со 2 пол. XIII в. В дальнейшем их доля возрастает, см. диаграмму II (§ 1.9).

В ряде случаев в грамотах отражается переход ъ в и, ограниченный лишь определенными позициями. К сожалению, краткость берестяных грамот не позволяет надежно установить позиционное распределение такого рода, используя материал отдельной грамоты (хотя в части случаев ситуация в отдельной грамоте и обладает некоторой наглядностью, см. соответствующие комментарии к конкретным грамотам во второй части книги). Но если взять всю совокупность грамот, смешивающих ъ и и, то видно, что: а) в окончаниях и на месте ъ пишется заметно чаще, чем в основах (обычно речь здесь идет просто об окончании -ъ); ср. также выше разбор ранних примеров замены ъ на и; б) перед мягкими согласными такая замена наблюдается чаще, чем перед твердыми. О возможности особого поведения ъ в позиции после [j] см. § 1.9.

§ 2.32. Начальная гласная слова после проклитики, оканчивающейся на гласную, в некоторых случаях могла выпадать. Самые ранние примеры — а троке !а отроков" 831 (2 четв. XII), до сени !до осени" 724 (1161–67 гг.). Более поздний материал:

XIII — а ное !а иное" 61; XIV — по бъ (!по обе") стърънъ 580, оу Врама !у Оврама" 689; XV — у ных[ъ] !у иных" 242, а ныхъ !а иных" 466, у Вана !у Ивана" 495. Ср., например, в Ипат.: до бъда !до обеда" ([1133], л. 110; = dobeda Фенне, 340), а ное мнъ вдаи ([1150], л. 145), а ныхъ не хочемъ ([1175], л. 210); также в Вопр. Кирик.: и єпископа прошавъ и нъхъ (ст. 45), ко номоу !к иному" (Саввино 18; ср. в той же статье ко иномоу); в Синод.1 НПЛ: Водовиковъ дворъ и села и брат его Михаль и Даньслав и Борисовъ тысьчьскаго и Творимириць и ныхъ много дворовъ ([1230], л. 112); в Новг. IV лет.: онi в Новгородъ, а нiи ко Пьскову [1167]; в Пск. 3 лет.: а инъхъ раниша, а нии разбъгошася [1456].

Имеется также пример лексического закрепления рассматриваемого фонетического перехода: дът[ъ]къ мо[и зоби]жоны, жона моь зобижона 474 (XIV/XV); здесь зо- из изо- выступает уже не после проклитики, т. е. вариант зобижен- (первоначально позиционный) приобрел самостоятельность. Может быть, сюда же стора (вместо истора) 374 (XV) (чтение ненадежно, см. Д 33).

Сходное явление изредка отмечается также внутри словоформы, ср., например, оу Шюги 689 (XIV) (вариант имени Шюига, т. е. !левша"; в НПК встречается и Шуйга и Шуга), подеть !пойдет" (ГВНП, № 14, 1327 г.), ne bos !небось" (Фенне, 247) из не боись. К сожалению, в ряде случаев неясно, имеем ли мы дело с фонетическим явлением или с необозначением [j] на письме, ср. переми !перейми" 463 (XIV), в[о]скои (повидимому, от воискыи !войсковой") 254 (XIV) и т. п.

Особый частный случай рассматриваемого явления — слияние союза с местоимениями. Хорошо известна возможность утраты о после союза и в сочетаниях и онъ, и она, и они и т. д. Примеры типа ини (= и они), инъ (= и онъ) широко представлены, в частности, в документах московского происхождения, но встречаются также и в новгородских источниках (подробнее см. Попр.–IX, № 328). В берестяных грамотах отмечены (XIV в.): ине (= и оне) 328 (И. ед. или И. мн.), инъ (= и онъ) 697.

По-видимому, аналогичное явление было возможно также в сочетаниях а азъ и а язъ, а именно, оба эти сочетания могли реализоваться в виде азъ (ср. Вермеер 1997б:

93). Основания для такого предположения таковы.

Рассмотрим те фразы из берестяных грамот (кроме стоящих в начале основного текста грамоты или прямой речи), которые начинаются с язъ (я) или с союза + язъ (я). Среди них примеры с союзом решительно преобладают: их 64 из 78; при этом господствует союз а (47 случаев из 64). Из 14 примеров без союза 12 приходится на следующие три случая:

а) язъ имеет после себя частицу ти, при наличии которой употребление союза а становится факультативным (поскольку сочетания язъ ти и а язъ ти в значительной мере синонимичны), — № 380, 439; пример: ьзо ти олово попродале 439;

б) предложение с язъ (я) стоит после условного или относительного придаточного – № 193, 289, Твер. 2 (все три XIV в.; в XIV в. союз а в данной синтаксической позиции уже не употребляется); пример: а цто даше провоза, ьзо во томо Твер. 2;

в) предложение с язъ (я) стоит после “смыслового двоеточия” (т. е. указывает причину сказанного перед этим; союз а неуместен) — № 644, 421, 68, 377, 148, 749, Твер. 1; пример: поиди за мьне: ьзъ тьбе хоцю, а ты мене 377.

Таким образом, для берестяных грамот нормально, чтобы язъ (я), стоящее в начале непервой фразы текста, имело перед собой союз (чаще всего а). Отклонения практически не выходят за рамки указанных особых позиций, неблагоприятных для использования союза а.

Добавим к этому наблюдение над заключительными формулами вежливости.

Значительная их часть начинается с язъ (я) и тем самым просто подчиняется приведенным выше правилам; но они могут начинаться и иначе. В берестяных грамотах отмечено 28 примеров заключительных формул (не считая грамоты № 931, о которой см. ниже, примеров с поврежденным началом и примеров со вставным кланьюсь в значении !прошу"); из них 24 начинаются с союза а и 3 с союза и, например:

а ьзъ тобъ цол(омъ бью) 467, а язъ тобъ своєму гн$у цоломъ бъю 243, а на томъ тобъ цоломъ 370, а ьзо тобе много кланьюсь 414, а вамъ кланьюсь 708, а язо сь кланею 344, а тобе сь кланью 175, и кланью ти сь 809.

Рассмотрим теперь имеющиеся в берестяных грамотах примеры словоформы азъ.

В основном это формула се азъ в черновиках завещаний (6 грамот); здесь это явный и совершенно уместный церковнославянизм. Но кроме того, азъ встретилось в грамотах № 705 (нач. XIII), 305 (XV), 496 (XV), 931 (XV), ни одна из которых не имеет книжной окраски. Во всех четырех случаях: а) азъ стоит в самом начале фразы;

б) эта фраза такова, что аналогичные ей (по смыслу и по синтаксису) фразы, содержащие словоформу язъ, всегда или почти всегда начинаются с а язъ.

Так, в № 931 заключительная формула вежливости имеет вид а*зъ тобъ целомъ бъю. Отсутствие союза а нарушает здесь как общую статистическую закономерность, так и частное правило, касающееся формул вежливости.

Союз а перед азъ был бы уместен по смыслу и в остальных трех примерах.

В № 496:... [да] д[в]оръ разграбили, да и людъи пъръбили пъръкололи; азъ в томъ сълъ [н]ъ одинъ быЛ; а то деьлось всю нъделю до Прокла 496. Та же самая формула использована в грамоте № 548, но здесь она имеет вид [а] ьзо не едино былъ.

В № 305:... у мьнь конь познали, i [ь 9](спо)динь коню зову, i сьi 9сподинь коню нь ъдь; а*зъ 9сподинь в томъ кони по(ручникъ)... Здесь отсутствие союза а воспринимается уже просто как странность.

В № 705: оце е тобе н[е] годена, а попровади ко моне сестроу; азъ быле лони наделиле, а ныне быхо посолале; а ныне слышю боленоу сестроу... В этой грамоте в соответствии с нормой народного синтаксиса почти каждая фраза начинается с а; на этом фоне резко выделяется фраза с азъ.

Ни один из четырех примеров с азъ не относится к указанным выше особым группам («а» – «в»), где отсутствие союза нормально. Иначе говоря, все они попадают в число отклонений от обычного синтаксиса берестяных грамот.

Можно было бы предположить, что избегалось само сочетание а азъ или что оно стягивалось в простое азъ; в самом деле, обращение к древнерусской книжной письменности показывает, что сочетание а азъ (со смысловой точки зрения вполне нормальное) в ранних памятниках не встречается почти никогда. Но во всех четырех рассмотренных грамотах нарушением общих норм оказывается не только отсутствие союза а, но и употребление церковнославянизма вместо собственно русского варианта язъ.

Решение, по-видимому, состоит в том, что азъ могло выступать не только как эквивалент а азъ, но и как эквивалент а язъ. При этом необязательно предполагать поздний переход [aja] в [a]; вполне возможно, что перед нами достаточно раннее явление, т. е. что стяжение а азъ в азъ факультативно осуществлялось уже в тот период, когда азъ еще не развило протетического [j], и в дальнейшем сосуществовали две реализации сочетания со значением !а я" – а язъ и азъ.

§ 2.33. После проклитик, оканчивающихся на ъ, начальное и и о в ходе падения редуцированных подвергается изменению. Начальное и в этой позиции в нормальном случае переходит в ы. Самый ранний пример: с ызветомо 531 (XII/XIII). Прочие примеры: XIII — в ыномо 213, к Ыгнату 765, к Ыгначю 695; XIV — в ызьежьнои 366, с ызв[ъ]томо 744; XV — с Ылова 310, с Ываномъ 154.

Указанный эффект наблюдается также после [w] в тех случаях, когда предлог у перед гласной реализуется в виде [w] или [yw] (см. § 2.45, 2.55): XIV — оув Ыванка 102, оув Ыванова 539; XV — оув Ыєвка 521, у его сына в Ысака (ГВНП, № 256).

Отмеченные в XV в. примеры к Ивану 473, к Исаку Ст. Р. 2, к [и]гумну 933, по-видимому, отражают переход кы в ки (§ 2.53), который в соответствующем говоре распространялся и на такую позицию. Такое же объяснение допустимо и для к Июрию 354 (XIV); но в этой грамоте встретилось также в Июриєвъ, поэтому возможно, что в обоих этих примерах и после предлога — просто дань нормативной орфографии.

Существовал, правда, также другой способ развития рассматриваемого сочетания — с прояснением ъ в о (и в этом случае для перехода и в ы уже не было оснований). Он хорошо засвидетельствован в книжных памятниках; ср., например, в Вопр.

Кирик.: со инъмь, со инымь, ко иномоу, ко иного общению и т. п. (часто).

В берестяных грамотах имеется ряд примеров, которые внешне выглядят так же:

XII2 — ко Иванокуо 80, ко Иванокоу 117, ко [И](в)анокоу 226; XIII — со [и]ксоса (вместо со искоса) 211, со изросты 483; XIV — ко Илину д#н%и 134; ср. также ко Илие Твер. 5. Но во всех этих грамотах имеется графический эффект ъ о, поэтому ко, со могут стоять просто вместо къ, съ. Буквы ы после ко, со, конечно, ожидать не приходится, даже если произносилось [ы]. Поэтому неизвестно, что стояло, например, за написанием ко Ил(ь)ину: [ко и-] или [кы-]. Таким образом, вопрос о том, отразилось ли в берестяных грамотах развитие по модели [ко и-], пока остается открытым.

Двусмысленны также написания с ш типа ш Iсаь 645, ш Иева 148, равно как 9тiмаєть, -ють 477. Особый случай составляет възъиду 481, см. § 2.27.

Для проклитик из(ъ), без(ъ), первоначально не имевших ъ, в данном пункте в берестяных грамотах нет материала, если не считать из истеления 419 (XIII/XIV) в ц.-сл.

тексте.

§ 2.34. Начальное о после проклитик с ъ могло развиваться несколькими путями, а именно, ъ + о могло давать: о, оо, а, аа. Первый вариант отражают написания типа к Осипу. Самые ранние из них — в Ошевъ 788, к Онотанў 670, к Олисьеви 502 (все XII2); в дальнейшем они становятся самыми распространенными.

Второй вариант выявляется с меньшей очевидностью, так как за написаниями типа ко Офоносу в принципе может стоять и первый вариант. Наиболее показательны здесь примеры с оо из грамот, где в остальном смешения ъ и о нет. Таковы: XII2 — ко Онание Ст. Р. 10; XIII — ко Wгаfоноу 420, ко Wстаfии 481; XIV — ко Wнаниi 279.

Третий вариант до недавнего времени был в русистике неизвестен. Он представлен примерами: XII2 — к Аврамоу 550; кон. XII – нач. XIII — в асьмыи дн$ь !в восьмой день" в надписи на стене собора Рождества Богородицы новгородского Антониева монастыря; XIII — к атцеви 404, к Аноfимоу Пск. 6; нач. XIV — в Акосово 55, с Аfремовими (исправлено из соfлемовими путем надписывания букв) 191. Сюда же сарати !спахать" 211 (XIII), возарало !вспахал" 756 (XIV), где данный эффект наблюдается после приставки, а не предлога (причем приставка въз- выступает во вторичном варианте възъ-). Возможно, сюда же относятся ш Аньдръь 724 (1161–67 гг.), ш Афанаса 152 (XII/XIII), ш Аврама 139 (XIII). Подробнее о переходе о в а после ъ см.

Изуч. яз., § 51.

Четвертый вариант представлен примером ка Аfимие 657 (XII2; см. Б 86 о пересмотре прежнего чтения данного словосочетания). К нему примыкает также пример несколько иного рода — ка Ан[и] 377 (XIII), где выступает имя с исконным начальным а, а не о, т. е. изменение здесь затрагивает только предлог къ (см. также В 23 о чтении этого места).

Для проклитик из(ъ) и без(ъ) материал очень скуден: в [из] оцью 752 (XI/XII), из ъръмице 854 (сер. XII) сохраняется их древний вид; в безо отоступа Ст. Р. 30 (XII2) выступает уже вторичное безо.

§ 2.35. Отмечены случаи перехода [ы] в [у] после губных согласных: воудоро !выдр" 713 (XIII1), буть !быть" 68 (XIII2). Ср. обумати !обнимать" (Вопр. Кирик., ст. 78) из обымати (где ы < ъи), также отмеченные в НПК топонимы Вудрино, Вудрицы и др., с вудр- из выдр- (см. Б 104). В современных псковских говорах отмечены, в частности, вудра! !выдра" (Пск. слов., 5: 100), було! !было" (там же, 2: 236, 237).

§ 2.36. Отмечены случаи перехода [а] в [е] между мягкими согласными: XII1 — възьль !взял" 864 (если только это не описка); XII2 — Гюръти... (из Гюрьт-) 947; XIII2 — восопрашееть 68; XIV — сь кланею 344, колонеюсь !кланяюсь" 501, попецелилесь 167, метель !плащ" (из мьтель) 418; XV — елали (вероятно, из явльли) (пример ненадежен). В кюрiєскаь !кирьяжская" 248 (XIV/XV) данный переход, очевидно, произошел еще до утраты [ж’], т. е. до упрощения [ж’с] в [с]. См. также Б 78 о возможных интерпретациях отрезка попръдьно (или по пръдьно) 638.

Особое явление (природа которого еще окончательно не установлена) представляет собой е вместо а в возвратном местоимении, т. е. се вместо сь. XIII/XIV — мы се ведаемо Пск. 7 (но здесь се истолковывается неоднозначно, см. В 40). XIV — атно се замъшете 318, изгодидце (дц!) 281, кланьесме (вместо -мсе) 406. XIV/XV — се грозитьце (с двойным се), порьдилесе, понаболисе 359; сюда же печалесь 135, если -лесь здесь равно. XV — на мене се шли, на мене се не на[дъ]и, вег[лесе] 25, не угодице 21, какъ се... мною попецалуете 49, како сь... нами... попецьлишсе (с двойным возвратным местоимением: первый раз сь, второй — се) 310, се деьло 521.

Кроме того, в берестяных грамотах отмечено несколько примеров с си вместо сь:

нь дьщиси 68 (XIII) (правда, здесь возможно и исконное дативное си, см. В 16), ж[ь]н[юси] 356 (XIV), продасци !продастся" Ст. Р. 2 (XV). Отметим в этой связи, что в настоящее время в новгородских говорах на фоне преобладающего [c’а] довольно часто встречается также [с’и], несколько реже — [с’е]; в псковских говорах представлены в основном [с’а] и [с’и] (см. ДАРЯ, II, карты 104, 106, 107, 108).

Ныне можно указать также один пример, причем весьма ранний, такого же эффекта в словоформе ть (если только это не описка): и челоую те 858 (2 четв. XII).

§ 2.37. Аканье и яканье отражаются в новгородских берестяных грамотах лишь в очень незначительной степени; очевидно, это связано с тем, что эти явления были известны лишь в некоторых периферийных частях др.-новг. зоны.

Вполне заслуживает доверия здесь в сущности всего один пример: въ Здаръвеє !в деревне Здоровье" 580 (сер. XIV).

Ранний пример оу Даброжира 228 (XII2), возможно, представляет собой всего лишь описку (ср. дьвьте !девять" в той же строке этой грамоты). С посто 411 (кон.

XIII), по-видимому, равносильно с проста !сразу же"; но окончание -о может здесь объясняться и морфологически (см. В 34).

Все прочие примеры, где а стоит вместо о или наоборот (прадаи 900, ш папа 87, на Баране 761, резоно 215, поклонимась 419, дътьскамоу Ст. Р. 8, дьцьскамоу 222 и др.), непоказательны: одни из них являются описками, другие объясняются морфологически. Относительно примеров типа к атцеви 403 см. § 2.34.

Что касается смешения на письме е и ъ с ь (главным образом в конечной позиции), то в псковских памятниках начиная с XIV в. это явление представлено уже довольно широко (см. Соболевский 1884: 145–147, Каринский 1909: 150–156). Ограничимся немногими примерами, представляющими для нас специальный интерес.

Для *е: испраливаюць в записи в псковском параклитике 1369 г. (Соболевский 1884: 124), исправъть в записи в псковском параклитике XIV–XV в. (Каталог ЦГАДА, 2: 210, № 109) и т. п. То же в И. ед. муж. на *-е — поцель !начал" (из по!чале) в приписке XIV в. к псковскому прологу 1 пол. XIV в. (там же, 2: 260, № 133), снигъ паль !снег выпал" в приписке XIV–XV в. к псковской минее XIII в. (там же, 1: 101, № 38), дворь !двор" (Мар., № 33, 1417–21 гг.), Филипя попя !поп Филипп" (ГВНП, № 343), Микиfоря (ГВНП, № 342), Иевя, островкя (Мар., № 11) и др.

Для *ъ: при Костромь, оу Кирьяпигь (из -гъ), въ пучинь, на древь, въ чревь в параклитике 1369 г. (Соболевский 1884: 124, 126), Савь попу в записи к псковскому евангелию 2 пол. XIV в. (Каталог ЦГАДА, 2: 157, № 65), рабоу Бж$ью Лоукь в записи к псковской минее 2 пол. XIV в. (там же, 2: 178, № 80).

Специально отметим, что во всех этих примерах (в том числе и в дворь, попя, островкя, Костромь, Лоукь) конечный слог в псковском говоре мог быть безударным (см. Зализняк 1985, § 3.9–10). Соответственно, вопреки распространенному мнению, в псковском материале нет надежных примеров собственно фонетического смешения е (или ъ) с ь под ударением, т. е. нет оснований усматривать здесь нечто отличное от яканья.

В материале новгородских берестяных грамот подобны этим псковским примерам написания Иевькь, Стопань, Ьковь, продьль в грамоте № 528 (XIV2), см. Г 50.

Если неясное во въсь 414 (сер. XIV) действительно означает !в весе", то этот пример относится сюда же, см. Г 20.

§ 2.38. После падения конечных редуцированных в конечной группе «согласная + сонант» может появляться вставная гласная. К сожалению, из-за характерного для бытовых систем смешения ь с е и ъ с о показания берестяных грамот в этом пункте в большинстве случаев не вполне надежны; например, за написаниями есемо 644 (XII1), есьмо 226 (XII2), есьмъ 231, 723 (обе XII2) в принципе может стоять как [jес’ем], так и [jес’м], за написанием есьмь 682 (XII2), 296 (XII/XIII) — как [jес’ем’], так и [jес’м’]; аналогично осьмь !восемь" 223, 724. Относительно надежными свидетельствами присутствия вставной гласной можно считать: 2 четв. – сер. XII — есьмъ 834 (грамота с полным сохранением исконных редуцированных и без смешения ь с е); XIII — єсомо 211; XIV — єсомъ 178, єсемъ 937, єсемо 196, єсемь (5), рубель (2) 689, рубеле 254, рубьль 366; XV — рубелъ 374, мъсель (ъ вм. ы) 19.

В Wнцифороцю 362 (XIV2) и Михаилоцю 307 (XV1) отразилось выпадение слога ви в отчествах; ср. современные разговорные Михалыч, Иваныч и т. п., где -ыч — замена более раннего -оч. Очевидно, это изменение первоначально осуществилось в беглом произношении. В бласлови, бласловило 831 (XII1), бласловл(ен)иє 757 (XIV2) отразилось выпадение слога го, который в этом церковном слове произносился как [gо]. Относительно присиквали 20 (XIV2) (вероятно, из присъкывали) см. § 5.12.

На месте слога хо в некоторых случаях обнаруживается хе: на Волхевьци Варл.

(1192–1210 гг.; ср. здесь же Волховомъ), хедыле !ходил" 131 (XIV ); ср. также диалектный вариант херу!гвь, херу!гва при хору!гвь, встречающийся как в говорах, так и в памятниках, например: хероуговь (В. ед.) 891, хероугви 893об. при хороугви 1219об.

(3), хороугви 893об. в лицевом хронографе конца XVI в. (РГБ, ф. 98, № 202). Можно предполагать здесь свойственное каким-то говорам фонетическое изменение хо в хе, точные условия которого не выявлены.

О переходе кы, гы, хы в ки, ги, хи (где изменение затрагивает одновременно согласную и гласную) см. § 2.53. О возможности перехода у в [w] или [yw] см. § 2.45 и 2.55. О неясных примерах с ь, и вместо ьє, иє см. Б 15, В 22.

КОНСОНАНТИЗМ

§ 2.39. Первый из имеющихся ныне примеров этого перехода — испралоу (из исправлю) 855 (сер. XII; находка 1998 г.); далее следует цереленаь !червленые" (XII/XIII). Ср. также запись (под 1135 г.) на Яколи оулици в Синод.1 НПЛ, обычно хорошо сохраняющем особенности протографа, которая скорее всего имела л (а не вл) уже в оригинале XII в.

В поздних берестяных грамотах: XIII — у Иелее 348; XIV — оу Ьколь 138, о Ьколи 622, Воислали, (Ра)дослаль 50, у Рацлаль 260, [ш Богусл]аль 261, ш Горислалица 262, оу Iєль 532, Ьколе 570; XV — Яколь 12 (также елали 374, если это вместо явльли).

Сохранение вл наблюдается в берестяных грамотах (не считая церковных текстов, а также церковного термина благословлениє) лишь в следующих случаях: а) в грамотах, явно ориентированных на наддиалектную норму, — мълвльше 605 (XII1), пр(а)[вл]ю, [Х]ото(сла)[в]лю 805 (XII2); б) в грамотах с вост.-новг. чертами — на Ьрославли (2) 69 (XIII), оу Яковли 500 (XIV), перест(а)вливати 157 (XV); в) сверх этого только Переьслав[ь]ли 105 (XII2), ь сь дивлю 622 (XIV), ьвльютсь, ьвльтсь 307 (XV).

Заметим, что ь сь дивлю 622 встретилось в той же грамоте, что о Ьколи; вероятно, в здесь восстановлено (или сохранено) под влиянием остальных форм парадигмы.

Возможно, сходным образом объясняются примеры ьвльютсь и переставливати.

В книжных источниках новгородского и особенно псковского происхождения примеры с л вместо вл весьма многочисленны (см., в частности, Соболевский 1907:

36). Можно предполагать, что рассматриваемый фонетический процесс был в принципе регулярен, но его результаты во многих случаях устранялись под давлением наддиалектной нормы или под влиянием аналогии.

§ 2.40. Самый ранний пример — енюци 227 (XII2) из емлючи. Поздне&е: доєни (XII/XIII) из доємли; не вполне надежны поєни, єни 501 (XIV).

Переход мл’ > н’ был описан нами в работе 1988а (с. 65–67); до этого он, по-видимому, не был отмечен. Разбор примеров этого перехода из древних памятников и современных говоров можно найти в Изуч. яз., § 10. Здесь мы ограничимся лишь простым перечислением этих примеров (помимо указанных выше): Гзень (название ручья в Новгороде; так в младшем изводе НПЛ) из более раннего Къземль (так в старшем изводе НПЛ); диалектные на зени! !на земле", на! зень !на землю", !наземь", крень !кремль", крень !кремень", !плотные слои древесины" (то же, что кре!мель, -мля), коня!ги !две лодки, соединенные вместе" (то же, что комля!ги, комя!ги); топонимы Кренево, Креневье, Кренье и др.14 Отметим также топоним Захонье, который, как мы предполагаем, восходит к *захълмье, с ранней метатезой лм > мл.

Переход мл’ > н’ однотипен с вл’ > л’: в обоих случаях сочетание согласных упрощается в единую согласную с утратой признака лабиальности. Для вл’ это означает просто превращение в л’; в мл’ остается еще признак назальности, который накладывается на л’ и превращает его в н’. Возможен также и несколько иной механизм перехода, где мл’ вначале превращается в мн’, которое затем упрощается до н’. В самом деле, переход мл’ > мн’ (например, земню из землю) засвидетельствован в говорах разных регионов (см. Крысько 1994б: 42, 1998: 83, 2003: 344).

Переход мл’ > н’ всеобщего характера не имел, ср. постоянные земль, землица в берестяных грамотах (равно как и ряд других примеров с мл), а также наличие в НПК многочисленных топонимов на -мля, -мле (Городомля, Иломля, Лощемля, Смердомля, Удомля, Гжемле, Игомлево и т. п., ср. до Коростомль 735 [XII]). ПоА. Б. Страхов (1999б) данное фонетическое явление, как и многие другие, “отменяет”. О технике таких “отмен” см. сноску 8 в § 2.11. Для самых важных примеров: енюци (из емлючи) и Гзень (из Къземль) — у критика не нашлось других опровержений, кроме раздумчивых вопросов типа “А что если не Гзень произошло из Къземль, а наоборот?”.

видимому, он был ограничен лишь некоторыми говорами, а в отдельных словах закреплялся в силу лексикализации.

§ 2.41. Наибольший интерес здесь представляет процесс отвердения конечного [м’]. Он рассмотрен нами в Лингв., § 40 и поздне&е в Изуч. яз., § 53. Новые находки позволили несколько уточнить эти наблюдения.

Как показывают берестяные грамоты, данный процесс начался очень рано — не позднее конца XI в., а скорее всего ранее этого момента. Самый ранний ныне имеющийся пример из берестяных грамот — своимъ (Т. ед.) 752 (1080-е – 1100-е гг.), при сохранении мь в бьзоумьемь и есмь в той же грамоте. (Въ томъ 109 [XI/XII] непоказательно из-за эффекта ь ъ.) Следующие по времени примеры — есемо (2), цимо 644 (сер. 10-х – 20-е гг. XII). Прочие примеры ранне-др.-р. периода (не считая ненадежных) таковы. XII: есьмъ 834, 231, 723, Торж. 2, есьмо 226, есемо Ст. Р. 31, Ст. Р.

37, есмъ 934, есмо 731, за Петръмъ 835, съ Лазъ(в)къмъ 105, съ цьльцьмо 429, съ кыьниномо Ст. Р. 37, о своемъ 854, о томъ 824, во томо 654, томо 731, одномо 227, во простемо, въ дроугемо 686, [в]ъдамъ 815. Конец XII – 1 четв. XIII: ничимъ же 725, со Воелавомо, с ызветомо, на томо, при комо, о моемо 531, передамо, имо 705, со дроугмо 601, на третьемъ 609, (ко)жюхъмъ 438, со Проусомо 439, есмо, с нимо, татьмо 222.

Динамика соотношений между этимологически правильными написаниями с -мь (или заменяющим его -ме) и написаниями с -мъ (или заменяющим его -мо) такова.

В окончаниях склонения (у существительных, прилагательных, местоимений) -мь преобладает лишь примерно до середины XII в. В грамотах этого времени отмечены: добръмь 246, кроупъмь 526, бьзоумьемь 752, съ Асафъмь 605, на немь 336, Город.

1, д(о)бръмь, съ Гурьгьмь 487. С середины XII в. написания с -мь начинают уступать место новым написаниям с -мъ (-мо) и уже на рубеже XII и XIII вв. оказываются в явном меньшинстве. В это время отмечены: въ томь (3), по томь 724, за нимь 9, съ нимь 296; ср., с другой стороны, списки примеров с -мъ (-мо), приведенные выше.

Сосуществование старых и новых вариантов (с явным преимуществом последних) продолжается и в XIII в.; так, с -мь (-ме) в это время отмечены: со братомь 73, сьломь 510, тиме 483, с Григоремь 69 (не считая грамот № 419 и 916, содержащих ц.-сл. текст); ср. также лицеме Вит. 1. В XIV–XV вв. новые написания уже полностью господствуют; -мь сохраняется всего в нескольких грамотах, а именно: XIV — во своємь 195, со Х#т&м"ь 138, целомь 102, томь 589, ни чимь 477, с Климомь, братомь 528, при своємь 42; XV — Стопаномь, цоломь 413, руцъємь 928 (1 при обычном -мъ).

Не вызывает сомнений, что в какой-то части случаев встретившиеся в грамотах написания с -мь представляют собой просто традиционные орфограммы (отметим в этой связи, например, что грамоты № 138 и 42 — это завещания). Но, по-видимому, это не единственный источник таких написаний: следует предполагать, что отвердение конечного м’ происходило в разных др.-новг. говорах неодновременно и в некоторых из них старое состояние могло сохраняться очень долго.

Существенно иную, чем в именных окончаниях, картину дает словоформа єсмь:

здесь во все периоды преобладает старое написание — с -мь; оно встречается в два с лишним раза чаще, чем написание с -мъ (-мо), и это соотношение не испытывает существенных вариаций от одного периода к другому. Разумеется, и здесь значительную роль сыграло сохранение традиционной орфограммы; но можно предполагать также, что длительному сохранению мягкости в этой словоформе способствовало существование параллельной формы єсми.

В соответствии с исходным дамь пока отмечены только написания с -мъ (-мо):

[в]ъдамъ 815 (XII2), передамо 705 (нач. XIII), дам[о] 765 (XIII), [д]амо, водамо 193 (XIV).

У числительных семь, осмь встретились только написания с -мь (-ме): в ранних грамотах — семе 437 (?), Ст. Р. 22, [се]м[е] 228, сьмь Торж. 13, осмь 7, 238, [ос]м[е] (?) 767, осьмь 223, 724; в поздних — семь десьто 138.

Отвердение конечного [в’] отразилось в примерах: цълъвъ 849 (сер. XII), (ц)ерковъ 470 (XIV); см. также Б 22 об императиве оправ[ь] или оправ[ъ] в № 850 (сер. XII), исправленном на оправи. Для сравнения приводим примеры с -вь (-ве): оголове (XII2), молове (исправлено на молови) 531 (XII/XIII), во церкове 414 (сер. XIV), в цр'к%ъвь 275 (XIV2), [уп]равь 282 (XIV2); ср. еще молвь Смол. 2 (XIII2).

Что касается позиции перед гласной, то здесь ситуация с мягкими губными не столь ясна. Имеется значительная группа примеров, где на письме мягкость не отражена: маса (по-видимому, !мяса") 456 (XII2), сватее (исправлено на свьтее) (нач. XIII), измакле (вместо измькле) Пск. 6 (XIII2), бес пати !без пяти" 758 (XIII2), паты (вместо пьты) Мст. 1 (XIII), съманы !семенами" д. 3 (XIV); также Сватонъ(гъ), Вачесваву !Вячеславу" в настенных надписях (Медынцева 1978, № 104, 168), помалъсь (вместо помьлъсь) в приписке писца к псковскому евангелию 1341 г. (РГАДА, ф.

381, № 2; см. Покровский 1916: 261), на памат в записи к псковскому паремейнику 1313 г. (Каталог ЦГАДА, II: 48) и др. Менее показательны написания с о (поскольку во, по, мо вполне могут передавать [в’о], [п’о], [м’о]): гривоно 349, Ст. Р. 30, гривонъ Ст.Р. 2, цетворты 169, Потру Ст. Р. 30, Потра 53, 949, ко Смону 949.

Написания с ма, ва и т.п. могут, конечно, быть простыми ошибками в обозначении мягкости. Но нельзя исключать и отдельные случаи реального отвердения губных в данной позиции; ср. такие сев.-зап. диалектные примеры, как [вап’и&р’] !вепрь" (Пск. слов., 3: 77), [по&кша] !пёкши" (д. Ильюшино Андреапольск. р-на Тверской обл., запись Ф. Р. Минлоса).

Относительно въх- из вьх- в слове !весь" см. § 2.15б.

§ 2.42. Случаи этого рода немногочисленны. Об отвердении [т’] свидетельствуют примеры: пьтъ !пять" 219 (XII/XIII) (если только это не описка), три девь(т)о !тридевять" 715 (XIII), полъ трьтиь дьсьто !двадцать пять" 61 (XIII); сюда же поъдъ (из поъди) 312 (XV). Особый частный случай — окончания 3 лица презенса:

-тъ вместо -ть отмечается в этих окончаниях начиная с середины XIV в. Встретились: возметъ 354, приєдуто 345, поводитъ 317, велитъ, биютъ 157. Отмечен также один пример с -тъ вместо -ть в инфинитиве: росмотритъ 933 (XV). Конечное тъ в нътъ 49 (XV) могло возникнуть либо из нъту (с отпадением у), либо из нъть (с отвердением [т’]).

Случаи отпадения конечного -ть (вероятно, через фазы [-т’] и [-т]): дьвь !девять" 621 (XII2), три девь !тридевять" 715 (XIII), (т)ри на десь 851 (сер. XII), пьть на десь 219 (XII/XIII), поло цтеверты натць 45 (XIV). Ср. opж !опять" у Фенне (opж odaruvatt !отдарить" 223).

§ 2.43. Свидетельствами отвердения [р’] (перед гласной и в конце слова) служат прежде всего примеры смешения на письме (с заменами как в одну, так и в другую сторону) рь и ръ, рю и ру, рь и ра, ри и ры. В берестяных грамотах отмечены: ризьи !рыжий" 160 (сер. XII) (правда, этот пример не совсем надежен); XIII — трасавиче 715 (если только здесь первое а не результат предвосхищения второго); XIV — Нестерю, монастиръ, [п]еремиръ !перемерь" (возможно, также корькулю) в блоке 354+358, ьзъ не говору 530, горончаро (конечное из -рь) 445.

Несколько менее информативны примеры написания ро в соответствии с этимологическим ре, скажем, перостави вместо перестави, поскольку в этих случаях за ро может стоять как [ро] (с отвердевшей согласной), так и [р’о] — подобно тому, как, например, в Потра 53 за написанием по стоит [п’о]. Самые ранние примеры этого типа — ўроклъ !заявил" 724 (1161–67 гг.), [п](е)родо собоу 150 (XII/XIII), серобро (сер. XIII); более поздние примеры см. в § 2.30.

§ 2.44. В берестяных грамотах встречается заметное число примеров, где вместо лю, ль, ль написано лоу (лу), ла, лъ, — даже больше, чем аналогичных примеров для р. Самые ранние примеры — в(ы)правлоу Город. 1, за Полоу[д]а 878 (оба 1 четв. XII).

Прочие примеры XII в.: послоу !пошлю" 421, Соужьдалоу 675, лоудье (Р. мн.) 870, [л]оу[д]и (?) 876, [л]оубо 824, испралоу (из исправлю) 855, землоу 821, пецалоусь !забочусь", !печалюсь" 717 (если только это не от печаловатись, с пропуском ю), промышлаь 893 (возможно, сюда же дъла 743, къ Лоудьславоу 113), посолоу Торж. 13; кроме того, присълоу Смол. 12 — в смоленской грамоте. Отметим еще Мыслатиниць !Мыслятинич" в надписи (Медынцева 1978, № 210, вероятно, XII в.). Ср. также обратную замену в посъльль !послала" 682 (но ль в покльньние 657 — вероятно, всего лишь описка). XIII: хомела !хмеля" 706, 709, лоудие, ллўдие 419. XIV–XV: (з)[е]млу 580, блудо 261, клуцка !ключника" (с пропуском ни) 370, клуць 413, дублани !дубляне" 540, луди (2), рубелъ !рубль" 374 (также елали 374, если это вместо явльли); вероятно, сюда же Комелъ 929. Что касается примеров с ло: зелоного (2) 288, рублово 256, Олоскадру 528, — то они стоят внутри данной группы особо, поскольку могут быть просто частным случаем передачи [’о] через о (см. § 2.30).

Написания типа королъ, того дъла (вм. дъль), лубо !любо" отмечаются также в псковских памятниках (см. Колесов 1973: 10–11); они возможны и в других зонах (см. Голышенко 1987: 124 — примеры клатва, сп$ситела, промышлающе, исправлая и др.). Трудно предполагать, что перед нами одни лишь простые ошибки в передаче твердости–мягкости: после любой другой согласной таких ошибок несравненно меньше. Как известно, в некоторых сев.-в.-русск. говорах наблюдается сдвиг [л’] в сторону “среднего” [l], а [л] — в сторону [] или [w]. Допустима мысль о связи по крайней мере части приведенных выше написаний с подобного рода сдвигом. Существенно, однако, то, что в современных говорах не отмечается совпадения фонем /л’/ и /л/ (как бы они ни реализовались на фонетическом уровне). Поэтому нет оснований истолковывать подобные написания как свидетельства такого совпадения.

О том, что сдвиг [л] в сторону [] или [w] в каких-то говорах действительно происходил, говорит пример оу местерева тоуку !у магистрова толмача" в грамоте 1418 г. (Хрест., № 40, I), где тоуку = [тowку], т. е. [л] дало [w].

Особое явление — вариантность [л’] и [j] на конце основы. Примеров этого рода довольно много, причем в разных регионах. Чаще всего это явление наблюдается после губной согласной + е: щаве!ль – щаве!й Костром. (Даль), жура!вль, жураве!ль – жураве!й Влад. (СРНГ, 9: 228), колыбе!ль – колыбе!й Ряз. (14: 205), ко!мли !две лодкиоднодеревки, соединенные вместе" Новг. (14: 231) – ко!мей (и коме!й) !лодка-однодеревка" Пск., Твер. (14: 229), также карто!фель – карто!фей (карто!фий) Нижегор., Влад., Яросл., Моск., Орл. (13: 103); с другой стороны, мураве!й – мураве!ль (во многих говорах; 18: 348), др.-р. Гомии – соврем. Го!мель. В грамоте № 929 находим названия Комелъ и Комъине, относящиеся к одному и тому же месту. Изредка вариантность [л’] и [j] обнаруживается и в других позициях: горноста!й – горноста!ль Арх., Олон., Новг., Волог., Перм., Урал., Сибирь (СРНГ, 7: 51), горносталь в грамоте № 413; гонобо!й Новг., Пск. (7: 8) – гонобо!ль (сев.-в.-русск.; там же); вероятно, сюда же хрустаи в грамоте № 500. То же иногда и внутри основы: Шюига (в грамоте № 477, в НПК) – Шюльга (часто); вереи! !ворота в полевой изгороди" Сев.Двин. (4: 129)–– – вере!льница !то же" Сев.-Двин. (4: 130); с другой стороны, пра!льник !валек для выколачивания белья при стирке" (во многих говорах; 31: 66) – пра!йник !то же" Пск., Брян., Калин., Новосиб. (31: 65).

Эта группа примеров явно неоднородна. Некоторые случаи такого варьирования имеют праславянский возраст, например, горностаи – горносталь (см. ЭССЯ, 7: 48);

ср. еще воробе!й и польск. wro!bel и т. п. Другие возникли много позднее (ср. в особенности карто!фей). Можно предполагать, что в каких-то говорах в определенных позициях имело место собственно фонетическое варьирование [л’] и [j], но при проникновении в другие говоры эти варианты закреплялись уже в качестве фонологических и возникали даже определенные модели варьирующих исходов, например, пары жураве!ль – жураве!й и мураве!ль – мураве!й взаимно уподоблялись.

Частичная нейтрализация противопоставления /в/ и /у/ § 2.45. Вместо предконсонантного (по поздне-др.-р. счету) в иногда пишется оу (ў, у); за таким оу могло стоять [у] или [w]. Самые ранние примеры: оу манастыри !в монастыре" 717 (XII2), оу неи !в ней" 449 (посл. четв. XII), у !в" (4) 108 (XII/XIII). Далее, XIII: ў !в" 614, ўзьле, [не] ўдасте 483, ўдаи 395; XIV–XV: оу !в" 490, 275/266, 136, 534, 359, 307 (2), оузьле 102, оузьти 534, оузьлъ 249. Показательны примеры параллельных написаний с оу (ў, у) и с въ (во, в) в рамках одной грамоты: оу манастыри – въ борозе 717; оу неи !в ней" – въ дъложениц[ь] 449; ў Селоковь Горь – во Сельче 614;

[не] ўдасте – водасте 483; оу дворо – [в г]ороди 490; оу подоклити, [о]у П[ор]ъховъ – в цр#к%ъвь, въ кли[ть] 275/266; а оузьлъ – взьлъ 249.

Особый случай составляет слово !полтора", в составе которого полу вътор- дало [полу wтор-], упростившееся в [полутор-], а полъ вътор- дало [пол wтор-] и далее тоже [полутор-]. Неизвестно, какой из этих двух вариантов представлен в раннем примере во полоуторь (В. или М. падеж) 831 (2 четв. XII); но в полоуторе (И.

падеж) 228 (XII2) уже заведомо представлен второй вариант; то же в поздних примерах полоутора (И.) 138, полуторъ (И.) 403 и др.

С другой стороны, в грамотах XIV–XV вв. встречается и противоположная замена: а) в (!у") Калиница 278, также завътръ 417, где отразилось [заw’т’р’-], развившееся из заутр- (см. Г 19); б) в (!у") Олисъь 568, в (!у") Озареи д. 3; часто в ГВНП, например, у его сына в Ысака (№ 256).

Таким образом, в ряде позиций противопоставление /в/ и /у/ могло нейтрализоваться — чаще всего в их общем варианте [w]. Для передачи [w] могло служить как в, так и оу (а также и во или въ, ср. примеры выше).

С реализацией у в виде [w] в случаях типа в Олисъь тесно связана его реализация в виде [уw] в случаях типа оув Ыевка; см. § 2.55.

Ассимиляция согласных по твердости–мягкости § 2.46. Регрессивная ассимиляция согласных по твердости–мягкости явно была довольно активным процессом, но она лишь в очень редких случаях находит отражение на письме — преимущественно в тех источниках, где в той или иной степени представлен скандирующий эффект.

Начнем с особого очень раннего процесса, который затронул как согласные, так и гласные: праслав. *TьrT дало др.-новг. TьrъT в случае, когда второе T — это твердая зубная согласная (§ 2.12); при этом r, которое в составе *TьrT было мягким, в составе TьrъT стало твердым. Вопрос о том, что здесь первично: отвердение r’ или переход вставного ь в ъ, — может решаться по-разному. По-видимому, в разных говорах этот процесс мог реализоваться с большей или меньшей полнотой и с неодинаковой скоростью. Написания с ьръ представлены уже в древнейших памятниках, например, смьръда 247 (XI) (при смьрьди в той же грамоте). С другой стороны, в некоторых говорах [р’] в этих сочетаниях сохранялось еще и в XIII в., ср., в частности, ў смьрьдо 935 (кон. XII), Цьрьтово, сь(м)ьрьда в блоке 390 (посл. треть XIII).

Очень ранний пример, связанный с проблемой ассимилятивного смягчения, — на Дрозьдъ 526 (сер. XI). Ввиду столь древней даты трудно решить, что стоит за такой записью: [дроз’д’е'] или [дроз’ьд’е'] (со вставкой ь-образного глайда).

Прочие примеры относятся уже ко времени, когда процесс падения редуцированных заведомо начался. Часть из них отмечена еще в рамках ранне-др.-р. периода.

Примеры написания ь (или е) внутри исконного сочетания согласных: тьри !три" (2) Ст. Р. 22 (XII1; см. также Б 35 о написании Косениле в той же грамоте), Переьслав[ь]лъ 105 (XII2), безь девьти 710 (XII), мьдьвъдьно (ь между д и в) 722 (XII/XIII);

может быть, сюда же Зоубери 84 (XII1) (если здесь бе =, см. Б 2).

Примеры написания ь (или е) в сочетаниях, где прежде имелся [ъ]: девъ !две" Ст. Р. 14 (XII), сь пьльд- (из съ пеледама) 429 (XII2). Во всех этих случаях естественно усматривать в ь (или е) уже просто знак мягкости предшествующей согласной.

Свидетельства ассимилятивного смягчения встречаются также и в поздних грамотах. XIII — по сьпехо 709 (сь), Завьтьрение, Завьтьрьние 390 (ть), замерьзьли (зь), сь(м)ьрьда 410 (сь), возеехале Ст. Р. 28 (зе). XIV — теретеь !третьего" 45 (начальное те), мене !мне" 501 (ме), изьъжьнои 366 (зь), Сьтьпанъ 366 (сь); вероятно, сюда же Иевькь 528 (вь). XV — оть Смона [от’с’м’она] 413 (ть). Особый случай: в завътръ (из заутръє) 417 (см. выше, § 2.45). Ср. редкие примеры, где видно отвердение согласной: гръвону, гръвоны 366 (XIV), судъно 19 (XV), д[во]рънов 496 (XV) (но последний пример малопоказателен, поскольку [р’] могло отвердеть и независимо от позиции).

Понятно, что проследить по письменным памятникам процесс ассимилятивного отвердения согласных существенно труднее, чем процесс ассимилятивного смягчения, поскольку в поздне-др.-р. период внутрисловный используется еще намного реже, чем внутрисловный, а написания типа тк в батку 290 (XIV), мн в розумно 53 (XIV) и т. п. практически ничего не говорят о том, произносилось ли здесь [т’к] или [тк], [м’н] или [мн].

В связи с этим представляют определенный интерес как раз свидетельства обратного рода, т. е. примеры относительно долгого сохранения старого состояния. Отметим некоторые примеры этого типа из грамот XIV–XV вв. (уделяя особое внимание таким, где в качестве знака мягкости выступает не ь, который в принципе может быть и элементом традиционной орфограммы, а е или ъ): росокладеную 698 (де), изореникомъ 699 (ре), wканъное 317 (нъ), лонескиi 286 (не), лонеского 50 (не), скутовескаь, кромеская, сосенескую 519 (ве, ме, не), Климецу 311 (ме), бьсудьнои, вьсь, пьшьнъцъ 366 (дь, вь, пь), wвьцинъ 500 (вь), 0вьцини 129 (вь); ср. также овиса !овса" 50.

Аналогичным образом, например, то в сестори !сестре" 497 свидетельствует о том, что группа [стр’] здесь не перешла в [с’т’р’].

О возможности особого развития с, з перед л’, н’ см. § 2.51.

Особо отметим, что имеются примеры, где проявилась не регрессивная, а прогрессивная ассимиляция по твердости–мягкости (которая может сочетаться с обычной регрессивной ассимиляцией по глухости–звонкости).

Во-первых, популярные в Новгороде имена Съдила, Несъдила (ср. Съдила 503, ко Несодиле 443 и др.) отмечены в берестяных грамотах также в варианте с зды на месте съди: на Здылоу 510 (кон. XII – XIII1), Нездыле, ў Нездыле 220 (3 четв. XIII).

Аналогично в Синод. НПЛ: под 1200, 1217 и 1229 гг. зафиксировано имя Нездила, под 1240 г. — Нездыловъ сынъ. Замена слога [д’и] на [ды], очевидно, была результатом распространения твердости [с] на последующее [д’].

Во-вторых, в грамоте № 765 (сер. XIII) содержится пример прислы !пришли", где [сл’и], возникшее из съли, подверглось не регрессивной ассимиляции, как обычно (дающей [с’л’и]), а прогрессивной: твердость [с] распространилась на последующее [л’], отсюда [слы].

От собственно ассимилятивного отвердения согласных следует отличать случаи позиционного отвердения первого члена в группе согласных, не зависящего от твердости–мягкости следующего члена. Примеров, когда графика позволяет обнаружить такое отвердение, немного: пошьниць (из пьшеницъ) 636 (XIII), помъни (XV), бороце !сборщик налогов" 318 (XIV).

§ 2.47. В связи с вопросом о смягчении и отвердении согласных особого рассмотрения требуют заимствованные имена собственные. Их фонетическая адаптация происходила в основном еще до падения редуцированных. Как показывают обычные (не церковные) берестяные грамоты, в процессе такой адаптации сочетание «сонант (или в) + согласная» (равно как некоторые сочетания с первой шумной согласной — кс, фл и др.) разъединялось вставным ъ или ь, например, Варъвароу, Гюрьгь, Ставърови, причем дальнейшая эволюция этих ъ, ь ничем не отличается от эволюции исконных ъ, ь (откуда можно заключить, что вставка ъ или ь была здесь фонетической реальностью, а не орфографической условностью). Что касается берестяных грамот церковного характера, то они могут сохранять, по крайней мере в части случаев, книжные написания таких имен — без вставных ъ, ь, например, Павла, Коузмы.

Выбор между вставным ъ и вставным ь определяется в большинстве случаев задним или передним характером гласной следующего слога (или, что равносильно, твердостью или мягкостью последующей согласной). Так, в грамотах ранне-др.-р.

периода (в том числе нередко и в церковных) находим, в частности: С[т]ав[ъро](ви) 613, Маръf[ы] 914, Валътыроу 881, Олькъсоу, Варъвароу, Fъвърънию 560, F[ъ]ворониь 559, Фолар[ь] 234, Оводокиь 506, 508б, Онотони 541, Онотанў 670; с другой стороны — Гюрьги 508б, Гюрег[и] 165, Гюрьгь 710, [Гю]р[ьг]ь 424, Гоурьгь 630, Горег[ь] 228, Гюрьгеви, Гўрьгеви 854, Георьгиї 559, Георегиь 506, Пьньтелъь 561, Домьника 503, Аньдръь 724; сюда же аньгълъ (3), аньгъла 734. (Для этих же имен даже и в нецерФонетика ковных грамотах встречаются также и написания без вставных ъ, ь; но они объясняются просто процессом падения редуцированных.) Существенно, однако, что есть и некоторые отклонения от указанного принципа выбора между ъ и ь: Павело 508б, Павьл[ў] 725, Павьловъ 736а, Павьлова 227, Коузема 632, [Коузь]мы 400, Fеларь 553, Fеларю 443 (ср. выше Фолар[ь] 234), Мароть 853; показательны также встретившиеся в более поздних грамотах к Аноfимоу Пск. 6 (XIII), Євъfимеє 328 (нач. XIV). Эти отклонения показывают, что материал заимствованных имен собственных, относящийся к ранне-др.-р. периоду, не может рассматриваться просто как частный случай ассимиляции по твердости–мягкости.

Отразившийся в этом материале процесс появления вставных ъ и ь хотя и имеет много общего с ассимиляцией по твердости–мягкости, наступившей после падения редуцированных, всё же не тождествен ей (и осуществился раньше, чем она).

Сказанное относится именно к раннему периоду. После падения редуцированных фонетическая структура заимствованных имен в подавляющем большинстве случаев уже не имеет принципиальных отличий от структуры исконных русских слов. Соответственно, дальнейшая эволюция тех и других подчиняется уже одним и тем же правилам; скажем, [па&в’ла] и [пра&в’да] одинаково преобразуются в [па&вла] и [пра&вда] (или в [па&wла] и [пра&wда]).

Ассимиляция согласных по глухости–звонкости § 2.48. Мы не рассматриваем здесь случаи ассимиляции по глухости–звонкости, относящиеся к дописьменной (фактически к праславянской) эпохе, типа лъсти (от лъз-), испытати (ср. из) и т. п. Заметим лишь, что древнейшие берестяные грамоты последовательно отражают различия типа без дъвоу, но бес коунъ (примеры из № 526, XI). В письменную эпоху ассимиляция по глухости–звонкости становится возможной лишь внутри новых консонантных сочетаний, возникающих после падения редуцированных.

Примечательно, что самые ранние свидетельства такого рода относятся к процессу, который по своему характеру существенно отличается от большинства остальных и не получил сколько-нибудь заметного развития в более позднюю эпоху.

Речь идет о прогрессивной ассимиляции согласных по глухости–звонкости. Относящиеся сюда факты немногочисленны и в части случаев неоднозначны. Перечислим их, не ограничиваясь одними лишь берестяными грамотами.

В русской части Саввиной книги, в отрезке, относящемся к XIII–XIV в. и характеризующемся псковскими диалектными чертами, дважды (л. 7а, строки 12 и 15) встречается кте !где" из къде (или къдъ); такое же кте встретилось в псковском евангелии XIV в. (РГАДА, фонд 381, № 19, л. 49б; ср. кде 50б, гдъ 49а) (указано О. А. Князевской; примеры из Саввиной книги отмечены в Соболевский 1884: 138, 153–154).

В Синод.1 НПЛ ([1136], л. 17, строка 2) слово сдоумаша явно переправлено из стоумаша (замечено Г. А. Федониной). Можно было бы думать, что речь идет об исправлении простой описки, если бы не тот факт, что в берестяной грамоте № (2 четв. XII) содержится императив сътоумаи же, для которого нет никакого правдоподобного истолкования, если не допустить, что здесь представлен, хотя и в необычном облике, глагол съдумати. Соответственно, необходимо признать, что в Синод.1 НПЛ написание стоумаша перенесено писцом из оригинала. С другой стороны, пример из НПЛ снимает сомнения в том, что сътоумаи 735 является именно модификацией словоформы съдумаи !реши", !надумай". Очевидно, ъ в сътоумаи — это уже просто дань орфографии (сохранение привычной орфограммы съ для приставки), поскольку переход сд > ст должен был произойти лишь после падения ъ в приставке.

В грамоте № 908 (из блока 905, относящегося к посл. трети XI – нач. XII в.) вместо постави (И. мн.) написано посдави. Может быть, автор вообще смешивал т и д:

он написал также оу Тъшадъ !у Тешаты" 905. Но написание посдави могло быть и гиперкорректным, если автор знал, что, например, [стумат’и] следует записывать как сдоумати.

В грамоте Ст. Р. 5 (XII1, с эффектом ъ е/ъ) встретилось ў Стежира, т. е. здесь отразилось имя Стъжиръ или Стежиръ. Начальное стъ- здесь восходит либо к съдъ- (из *sъ-d|- !собирать", !соединять"), либо к сьде, сьдъ !здесь"; см. Б 31. В обоих случаях следует предполагать переход сд > ст.

В Жит. Андр. Юрод. встретились написания: сфиния !свиньи" (строка 1528), сфиньскы !по-свински" (строка 1995, список С 50).

К этому же ряду ныне уже без колебаний следует относить др.-новг. сторовъ, семантически тождественное обычному др.-р. съдоровъ !жив-здоров", !цел", !благополучен (как в физическом, так и в социальном отношении)" (подробнее о значении этого слова см. Лингв., § 86, а также В 37). Гипотеза о прогрессивной ассимиляции в этом слове выдвинута уже давно (см. об этом Фасмер, III: 768), но ей противостояла гипотеза о существовании двух первоначально различных основ *sъ-dorv- и *storvсм. Фасмер, II: 90 и III: 768). В Лингв. я склонялся ко второму объяснению (что отразилось, в частности, в словоуказателе) в связи с тем, что основа сторов- фиксируется в берестяных грамотах очень рано — начиная с сторови 424 (1 четв. XII). Однако ставшие ныне известными очень ранние примеры пропуска ъ, ь на письме, а также пример сътоумаи 635 показывают, что хронологическая сторона вопроса в действительности не препятствует выведению сторов- из съдоров-.

Интересно, что как в берестяных грамотах, так и в летописи сторовъ выступает в ранний период, а сдоровъ, здоровъ — в более поздний. В берестяных грамотах XII в.

представлены: сторови ли есте 424, [по] сторовоу Город. 1, а конь 2 и сторова 842, а боуде сторовъ кньзь 852, а с#т&ь"е Варъварь тьлиць сторова ли 657, (с)торове 823, также о своемъ стъ[р](о)вье 854, аже оусторовъе Торж. 19. Менее надежны примеры Гюрег[и ти д]ошьле сто(ров)е 165 (XII2) и...ўши[л]а и Бьлына сто(ро)вь добрь (3 четв. XIII), поскольку они включают конъектуры. С другой стороны, находим: ь на Ьрославли добръ здоровъ 69 (кон. XIII) и далее, в грамотах XIV и XV вв. — а дома здорово 286, а иноє все добро здорово 122, 129, также твоимъ здоровиємъ 104, в вашемо здоровиъ 304 и топоним в Здаръвеє 580.

В Синод.1 НПЛ встречается, если не считать церковнославянизма съдравъ (сдравъ), только вариант сторовъ: придоша сторови [1130, 1169, 1173, 1186, 1191, 1192, 1200, 1219], шидоша сторови [1209], сторови вси воротишась [1180]. В Синод. НПЛ, напротив, встречается (помимо церковнославянизма здравъ) только здоровъ:

придоша (...) вси здорови [1255, 1266, 1318, 1324], придоша здорови вси [1311], приъхаша вси здорови [1267]. Вообще в памятниках XIV в. сторовъ, насколько можно судить, уже не встречается.

Вытеснение в XIII–XIV вв. специфического ранне-др.-новг. сторовъ общерусским сдоровъ, здоровъ — не что иное, как одно из многих проявлений общего процесса постепенной утраты др.-новг. диалектной специфики.

Можно указать также пример, где прогрессивная ассимиляция реализовалась в форме озвончения (подобно, например, укр. бджола! из бьчела или рiздво! из рожьство), — современное диалектное празга! !арендная плата", которому в берестяных грамотах соответствуют [п]раз[к]а 406 (XIV), празку 131 (XIV); см. также Попр.–X, № 131. В данном случае для перехода зк > зг надежно документирована как начальная, так и конечная фаза. При этом необязательно относить сам переход ко времени после XIV в. Поскольку это фонетическое изменение не имело всеобщего характера, варианты празка и празга могли долгое время сосуществовать.

Рассмотренный здесь материал, хотя он и невелик, дает основания предполагать, что в самый первый период после начала падения редуцированных в др.-новг.

диалекте (или в каких-то его говорах) существовала тенденция к прогрессивной ассимиляции согласных по глухости–звонкости, которая, однако, в дальнейшем не получила более широкого развития и была “перекрыта” противоположной тенденцией (к регрессивной ассимиляции), более характерной для др.-р. языка в целом.

З а м е ч а н и е. Приведенные свидетельства диалектной прогрессивной ассимиляции согласных позволяют предложить объяснение для загадочного двойного ж в слове во!жжи (др.-р. вожъ, ср.

также в берестяных грамотах вожъ 384, воже 78 и др.). Можно предположить, что вариант во!жжи восходит, подобно укр. вiжки! !вожжи" (а также отмеченному в СРНГ во!жки !вожжи" Смол.), к суффиксальному вожькы, которое дало вожкы (в др.-новг. варианте — вожкъ) и затем, в силу прогрессивной ассимиляции, вожгы (> вожги), вожгъ. Далее следует предполагать отождествление получившегося таким образом жг с новгородским жг из *zgj, *zdj (§ 2.10), находящимся в регулярной корреляции с [ж’дж’], [ж’ж’], [ж’д’] других говоров. Включение данного слова в эту корреляцию означало появление соответствующей серии фонетических вариантов, в частности, в говорах центра — во!жжи. Здесь естественно отметить также варьирование у глагола вожжа!ться (есть ли у него этимологическая связь со словом во!жжи, неясно, но имеется по крайней мере параллелизм фонетической структуры); в СРНГ находим, в частности: во!жкаться Вят., Перм., во!шкаться Вят., Волог., Перм., Костром. (также разные районы Сибири), во!жга!ться Перм., Арх., Пск., Смол., Свердл., Сиб., во!згаться Свердл. (также некоторые формы без -ся и производные).

Сосуществование диалектных вариантов вожк-, вожг-, вожж- здесь такое же, как в предложенной гипотетической схеме развития слова во!жжи.

§ 2.49. Гораздо шире отразилась в берестяных грамотах регрессивная ассимиляция.

Озвончение глухих перед звонкими. Самые ранние свидетельства в берестяных грамотах — на Здылоу 510 (кон. XII – XIII1) и Нездыле, ў Нездыле 220 (3 четв. XIII), т. е. именно те, где озвончение еще сопровождается прогрессивной ассимиляцией по твердости (§ 2.46). Следующие по времени примеры относятся к последней четверти XIII – началу XIV в.: г[д]ъ 582, здоровъ 69. Далее съз братъю 417 (XIV1), в Здаръвеє 580 (сер. XIV), здорово 286 (сер. XIV). В грамоте 144 (XIV1) автор, имея в виду число !50", написал пьд (вероятно, от пьдесьтъ), но затем зачеркнул и записал то же самое цифрой. Со 2 пол. XIV в. число таких примеров резко возрастает. XIV2 — здоровимъ 104, гозбъ (от гостьба) 567, тадбу, тадби 256, отадбъли 135, з Дорофъєва 477, з братьею 136, з дьдею 183, з Борисомо 744. XV — здорово 122, 129, в вашемо здоровиъ 304, здъ 14, 307, Ст. Р. 2 (2), здъсе 19, 43, 129, 303, 307, 313, 540, здесе 373, здес 19, здесо 469, гдъ 519, wдода !отдал" 311, дад бы !чтобы" (из дать бы) 413, з Бабинихъ (се)ла 1, з дитми 932, з братомъ 496, з братьєи 297, з бра... 96, з беростомъ 40. (Заметим, что в отличие от многочисленных здъ, здъсе, представленных в XV в., в XIII в.

находим только сдь 68, в XIV — только с[ед]ъ 193, сдисе 354.) § 2.50. Оглушение звонких перед глухими. Самые ранние надежные свидетельства в берестяных грамотах — пьть наца... 482 (посл. четв. XIII), во wсми нацтьте 750 (XIV1), поло цтеверты натць 45 (XIV1); во всех этих случаях в соответствии с более ранним [д’с’а] уже явно произносилось [ц”ц”а]. В грамоте 445 (вероятно, XIV1) находим ьсо погибло !я погиб", с [jас п-] из [jаз п-]. Со 2 пол. XIV в. число примеров несколько увеличивается. XIV2 — поло третиь нацате 130, (оди)н(о)го нацате 133 (здесь автор сперва начал писать над, см. Г 56), ьс ти !я-то" 131, лотку 249, в потклътъ 363, воцкую !водскую" 534, на Сопшахъ (пш < бш) 568; возможно, к этому же ряду относятся ш Рацлава 262, у Рацлаль 260, Ротковици 318, но это ненадежно, см. Г 57, 60 (написание лошатку 618 непоказательно, поскольку основы лошад- и лошат- сосуществовали, см. Фасмер). XV — трицать 1, триць... Ст. Р. 2, со Желутковымъ 25, на жерепцъ 43, ср#т%це !сердце" 521, во потклътъ 40, на безать[щ]инъ (ть < дь), ш Грикши (кш < гш) 3.

Отметим еще новогороцамо в грамоте Твер. 2 (XIV1).

В Синод.1 НПЛ можно указать пример Блоуткиниць ([1230], л. 110 об.; ср. Блудкиница в Комисс. НПЛ). Даже если этот пример принадлежит переписчику, он более ранний, чем примеры из берестяных грамот.

Что касается возможного оглушения звонких согласных на конце слова, то в берестяных грамотах нет ни одного надежного примера, который мог бы свидетельствовать об этом процессе (пример буть 68, который ранее связывали с императивом буди, ныне интерпретируется иначе — как инфинитив, см. В 16; примеры с [jас] из язъ, приведенные выше, несомненно относятся не к конечной позиции, а к позиции внутри тесно связанной группы слов).

Прочие изменения внутри консонантных сочетаний § 2.51. Подобно тому, как в дописьменный период s и z в позиции перед lj и nj переходили в, (ср., например, промышльи 428, возможно, также Пръжневици 526, см. А 3), в эпоху после падения редуцированных сочетание [сл’] в некоторых случаях перешло не просто в [с’л’], но далее в [ш’л’].

Практически речь идет о презенсе (и императиве) глагола сълати. Поскольку этот глагол и его приставочные производные встречаются в берестяных грамотах часто, хронологическая картина здесь восстанавливается довольно хорошо (см.

Вермеер 1992: 394–395, по материалу до № 614 — около 60 примеров). В настоящее время в материале берестяных грамот презенс или императив от глаголов сълати, сълатись, посълати, присълати, въсълати, отъсълати, высълати отмечен 128 раз (не считая ненадежных примеров в № 356 и 775).

На уровне написаний здесь различаются три основных случая: 1) корень указанных глаголов записан в виде съл (или сол — в грамотах со смешением ъ и о), например, посъли 246, сълюци 752, восолеши 644, солю 531, присоли 705; 2) корень записан в виде сл, например, присли, прислеши 155, восли 651, слю 441, посли 615; 3) корень записан в виде шл, например, пришли 53, пошлеше 750, 9тошли 102, сь шлю 521 (сюда же пришьлить 69, с обозначением мягкости ш).

Распределение этих трех типов написания в берестяных грамотах разных периодов показано в таблице 3. Даны просто номера грамот (сами примеры при желании нетрудно извлечь из второй части книги). Разделение на периоды — такое же, как во второй части книги (см. с. 227). Там, где это существенно, при номере грамоты указана ее более точная датировка внутри соответствующего периода.

(приблиз. до 1125 г.) (ок. 1125 — ок. 1160 г.) 834, Ст. Р. 6, Ст. Р. 12, (ок. 1160 — ок. 1220 г.) 531, 624 (3), 638, 664, 717 (2), Торж. 10 (3) (ок. 1220 — ок. 1300 г.) (ок. 1300 — ок. 1360 г.) (ок. 1360 — ок. 1400 г.) Из таблицы 3 непосредственно видно, что написания с сл, сл и шл сменяют друг друга с ходом времени именно в такой последовательности. Понятно, что смена сл на сл отражает просто падение редуцированного. Как легко видеть, новые формы здесь появляются лишь начиная со 2 четв. XII в., а перелом в соотношении старых и новых форм соответствует границе раннедревнерусского и позднедревнерусского периодов. Смена написания сл написанием шл отражает интересующий нас переход [с’л’] > [ш’л’]. Как показывает таблица, эта смена в основном протекает в интервале с середины XIII по середину XIV в., с четким переломом в соотношении старых и новых форм на рубеже XIII и XIV вв. При этом самый ранний пример (пошли Смол. 3) отмечен не в новгородской, а в смоленской грамоте. Самые ранние новгородские примеры (пришьлить 69, пришле, пришлю [3 мн.] 142) относятся к 1280-м – нач.

1310-х гг.

Сходным процессом объясняется появление жн в порожнии (если только действительно здесь исходным было *porzdьnjь, ср. Фасмер, статья порожний): в данном 15 Для наблюдений над этим процессом, разумеется, вполне пригодны также и словоформы с инфинитивной основой съла-, сла-. Таких примеров около 40, и они дают весьма похожую картину: первые примеры сла- (послати, пославъ, заславъ 724, пославъ 235, прислати 627) отмечены во 2-й половине XII в., последний пример сла- (посолале 705) — в начале XIII в.

случае следует предполагать переход [з’н’] > [ж’н’] после падения ь и упрощения [з’д’н’] в [з’н’]. В берестяных грамотах находим порозна 616 (XIII1) и порожне Пск. (сер. XIII); однако ж в псковской грамоте двусмысленно: оно может быть также и продуктом псковского шоканья (см. В 39).

§ 2.52. В грамотах представлены многочисленные свидетельства различных слияний и упрощений внутри консонантных сочетаний.

Как и в других подобных случаях, здесь следует отделить от остального массива следы дописьменных изменений, происходивших там, где согласные находились в контакте уже в праславянскую эпоху. Сюда относится, в частности, утрата з или с перед з, с, ш, отразившаяся в въстала 590 (XI; из въз-ста-), въсадивъ 109 (XI/XII; из въз-сад-), возывахо 487 (XII1; из въз-зыв-), Безоубаь Ст. Р. 21 (XII1), бе шести 710 (XII), бь себь 672 (XII2) и т. п. Другое раннее упрощение — здв > зв: на Възвиженье (XI2); ему совершенно аналогично ств > св в презоресво, пеьнесво, запоисво Торж. (XII2). Раннее изменение противоположного характера — зр > здр: роздроубили (XI/XII; см. также Б 33).

Более многочисленны примеры, где слияния или упрощения произошли позже — после падения редуцированных и возникновения новых консонантных сочетаний.

Для ранне-др.-р. периода можно указать только: браце (из братьче) 531 (XII/XIII), где ц, вероятно, передает [ц”ц”]; дьцьскамоу 222 (нач. XIII), где цьск (из тьск) передает [ц”к], а само [ц”] есть результат слияния [т’] и [с]; кроме того, дьскые (из дътьскыи) Торж. 13 (XII2), с упрощением [ц”к] в [с’к].

В XIII в. находим: [ц”к], [ц”к’] в дъцькы[м](ъ), бъжи(ц)ькаь, Городьцькемъ 718, дьцьскии 615, заволочкое 143, [с]оцекого 294; как можно видеть, такое [ц”к] возникает как из [ц”ск], так и из [т’ск]. Далее, [ц”т] в почта (из почьста) 147, [ц”ц”] в пьть наца... (из на десьте > на дьсьте) 482; см. также выше (§ 2.51) о порозна 616, порожне Пск. 6. Особо стоит цо !что" 61, где [ц”] — вероятно, результат перехода [ц”т] > [ц”ц”] > [ц”].

В XIV–XV вв. число подобных примеров заметно возрастает. Слияния: [ц”к], [ц”к’] в деревъцкъгъ, кълъм(ен)[ъ]цкъ 580, Плотниц|цикомо (с лишним ци после переноса) 690, воцкую 534, немечькая 500, нъмецкую 282, нимечкоi 248, новгороцкому 310, сочкыми 154; [ц”ц”] (или даже просто [ц”]) из [д’с’] в натць 45, нацтьте 750, нацате 130, 133, трицать 1, триць... Ст. Р. 2, из [т’с’] в изгодидце (второе д — под влиянием первого) 281, грозитьце 359, угодице 21, из [т’ц”] в wчинъ 699, wцтина (NB цт) 248;

ср. также [ц”] в Рацлава 262, Рацлаль 260 и в продасци Ст. Р. 2. Несколько более сложные преобразования следует предполагать в нечи (из нечьсти) 589 (см. Г 33), а также в [ц”о] !что" (см. выше о цо 61): чо 157, 167, 303, 392, цо 11, 19, 129 (2), (2), 301, 383, 413, 744 (ср. еще нъ о че 477).

Упрощение сочетания за счет утраты его первого члена: Роство (из Рожьство) 144, погоскаь, кюрiєскаь, кюлоласкаь (ск из стьск, жьск, кшьск) 248, пожарискаь, -ую (ск из щьск) 519; в Быкощинъ (щ из вщ) 477, ш хого (из ш вхого) 463 (последний случай можно трактовать также и как утрату среднего члена сочетания); правищикъ (щ на месте дьщ, т. е. [д’ш’ц”] > [ш’ц”]) 154; десьсцьнамо (сц на месте тч, т. е., вероятно, [т’ц”] > [ц”ц”] = [т’с”ц”] > [с”ц”]) 253 (если же здесь сц из тьщ, то как в правищикъ); што !что" 311, 352, сто !что" 102, 528 (2) — утрата элемента [т’] соответственно в шипящем ([т’ш’]) или свистящем ([т’с’]) варианте аффрикаты ц”. Далее, сюда же упрощение [ц”] > [с’] в Болъсинъ 568 (из Болчинъ) (см. также Г 35).

Упрощение сочетания за счет утраты его среднего члена: полосца (из полостьца) 263, мъсце (из мъстьце) 610, Посени (из Постьни) 497, гозбе (из гостьбъ) 567, шпразновавъ (зн из здн) 19, вшашкеи (шк из жьск) 519.

Как особый частный случай такого же упрощения можно рассматривать изменение [ш’т’ш’] в [ш’ш’] (и далее, возможно, в [ш’] и [ш]), отраженное примерами: веретиша 65, череншани 311 (ср. черенщани 157), Коушьника 514.

Пример утраты назальности: вшашкеи (вш из мш) 519 (нач. XV).

Редкий пример диссимилятивного изменения в консонантном сочетании — х[т]о 46 (XIV1), х[то] 373 (XV1).

В нескольких случаях засвидетельствованы метатезы, в частности: ш Маскима в грамотах Максима Онцифоровича (177, 253, 290); Ольскы(нъ) 548 (XII2), (лескандрова 102 (XIV), к Олоскадру 528 (XIV); ко Поктъ !к Потке" 750 (XIV). Правда, полной уверенности, что мы имеем здесь дело с фонетической, а не с чисто графической метатезой, нет, но всё же во всех этих случаях, кроме последнего, такая интерпретация представляется явно предпочтительной (а в примере Ольскы(нъ) — вполне надежной).

§ 2.53. Данный переход касается одновременно консонантизма и вокализма: [к], [г], [х] смягчаются в [к’], [г’], [х’], а [ы] переходит в [и].

В новгородских берестяных грамотах ранне-др.-р. периода хорошо сохраняется старое состояние: акы 752, къньгыни 109, кыьнинь 745, ш Тюткы 904, ш Дьмъкы 892, Кыевоу 424, Кыевъ 675, Кыеве 524, с[ь]кыроу 633, роукы 9, Кышькъ 849, пакы 227, ю дроугъхо (ъ вместо ы) 662/684, кор[о]токыхо 108, кньгынине 601; ср. еще аналогическое кы в Ольскы(нъ) 548 (см. Б 92). Также в новоторжских грамотах: опа[кы] Торж. 4, дьскые Торж. 13.

Единственное исключение — паки ли 421 (XII1); но этот пример нельзя признать показательным, поскольку и после к здесь может быть просто предвосхищением следующего и.

Практически такая же картина представлена также и на протяжении XIII в.: пакы 510, 295, оурекываютсь 600, дъцькы[м](ъ) 718, лоньскыхо 218а, ў Колокы-а 410, с кымо 775, послоухы 924, кроме того, друогы (ы из *ъjь) 482; ср. также к Ыгнату 765, к Ыгначю 695. Новое написание представлено только в дьцьскии 615 (сер. 40-х — 80-е гг.

XIII) — в грамоте, не имеющей никаких новгородских диалектных признаков, т. е., возможно, иногородней (см. В 28).

Самый ранний надежный новгородский пример ки на месте прежнего кы — лоньски 196 (грамота начала XIV в., правда, написанная, возможно, той же рукой, что некоторые грамоты 1270-х гг., в частности, № 218а, где содержится пример лоньскыхо). Начиная с этого времени число примеров с ки, ги быстро возрастает, и их доля превышает долю примеров с кы, гы. С кы, гы в XIV в. отмечены: ьпкыто 138, ш Лоукы 389, снохы 263, сотьс[кы]мъ 279, сухыхо, с[ухы](хо) 258, корилескы 266, въ другы рьдъ 272; XIV/XV – 20-е гг. XV: с сочкыми 154, с кымъ 21, вхыхъ 359 (в последних двух примерах ы аналогическое). За тот же период (XIV – 20-е гг. XV) с ки, ги, бесспорно восходящими к прежним кы, гы, встретились: лоньски 196, прикинъ 929, дроугии 288, другии 354, погибло 416, 445, погибли 361 (2), 370, кисело 403, Киселеве 570, Широки, Ъщерски 178, велики 154, Ильiнскимъ 519, покинулъ 469; сюда же wстровескимъ, дубницкимъ 928 (30-е – 50-е гг. XV); см. также Г 5 о примере лонщии 463. Двусмысленные примеры, где ки в принципе может восходить как к кы, так и к къ (скажем, В. мн. суки 20), не приводим. Относительно аналогического ки в притяжательных прилагательных с -ин- см. § 5.2. Отметим также гиперкорректные написания Микыфора 477 (XIV2), Микыти 307 (XV1).

Таким образом, материал берестяных грамот указывает на то, что переход кы, гы, хы в ки, ги, хи начинается в др.-новг. диалекте практически лишь с XIV в. Между тем в южнорусском диалекте он начался не позднее XII в. О запоздании этого процесса в новгородском диалекте см. также Соболевский 1907: 130, Шахматов 1915, § 473, Дурново 1924, § 200.

Это запоздание прозрачным образом связано с отсутствием эффекта второй палатализации. В других диалектах в силу второй палатализации сочетания ки, ги, хи отсутствовали (если не считать иноязычных имен), что способствовало занятию этих пустых клеток системы прежними кы, гы, хы. В древненовгородском диалекте, напротив, сохранялись старые ки, ги, хи, т.е. соответствующие клетки не были пустыми. По-видимому, переход кы, гы, хы в ки, ги, хи совершался здесь в основном лишь под влиянием соседних диалектов — и потому с запозданием и непоследовательно.

§ 2.54. Недвусмысленных свидетельств отвердения шипящих в берестяных грамотах очень мало. К их числу можно отнести только: ржы 310 (1 четв. XV), в жы(тницу) 352 (20-е гг. XV). Менее информативны написания ножъ 750 (XIV1), будешъ 358 (сер. XIV), [д]ержишо (?) 744 (XIV).

Специально отметим, что для решения вопроса об отвердении [ш’], [ж’], [ц”] ничего не дают написания с а, оу (у) вместо ь, ю. Такие написания (например, Гюрьгевицоу, кожоухъ, шоурина, ножа, повоица и т. п.) встречаются во все века, с самого начала письменной эпохи (cм. § 1.13, конец). Прямой соотнесенности с твердостью или мягкостью согласной они не имеют. То же верно в отношении написаний с о вместо е типа цого, чоломъ, цоловъкъ, шолкоу, жолтого, жона и т. п. Относительно не вполне ясного примера от[о]ци 528, где, может быть, косвенно отразилось отвердение аффрикаты, см. Г 50.

§ 2.55. В нескольких случаях предлог у перед словом, начинающимся с гласной, получает вид ув (оув); при этом у слов, начинающихся с и, это и переходит в ы. Отмечены: оув Ыванка 102 (сер. XIV), оув Ыванова 539 (XIV2), оув Ыєвка (XIV/XV).

В примере оу Волъфромъь !у Варфоломея" 532 (XII2) в принципе возможно также разделение оув Олъфромъь; оно поддерживается тем, что во всех прочих примерах данного имени, встретившихся в берестяных грамотах, в отсутствует: Wлfоромеi 570, ш Олfоромеь 391, Олъfоромъевица надп. 27 (Г 12).

В действительности различие, например, между в (!у") Олисъь, в (!у") Ысака (§ 2.45) и оув Олъфромъь, оув Ыванка весьма невелико: у перед гласной дает либо просто [w], либо [уw]. Но эти [w] и [уw] явно находились в данном случае в отношении свободного варьирования; поэтому скорее всего написания здесь не строго следуют за произношением, т. е. за в и за оув реально может стоять одно и то же.