«РОССИЯ И МИР ГЛАЗАМИ ДРУГ ДРУГА: ИЗ ИСТОРИИ ВЗАИМОВОСПРИЯТИЯ В ы пуск вт орой 042(02)1 Ответственный редактор: к.и.н. Голубев А. В. Редколлегия издания: к.и.н. Голубев А.В., д.и.н. Невежин В.А., д.и.н. Нежинский Л.Н., ...»

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМ ИЯ НАУК

ИНСТИТУТ РОС С И Й С КО Й ИСТО РИ И

РОССИЯ И МИР

ГЛАЗАМИ ДРУГ ДРУГА:

ИЗ ИСТОРИИ ВЗАИМОВОСПРИЯТИЯ

В ы пуск вт орой

042(02)1

Ответственный редактор:

к.и.н. Голубев А. В.

Редколлегия издания:

к.и.н. Голубев А.В., д.и.н. Невежин В.А., д.и.н. Нежинский Л.Н., д.и.н. Соколов А.К.

Редколлегия второго выпуска:

к.и.н. Аурова Н.Н., Барченкова В.А., к.и.н. Голубев А.В., д.и.н. Невежин В.А., д.и.н. Сенявская Е.С.

Рецензенты:

д.и.н. Васильева О.Ю. (И Р И РАН), д.философ.н. Кондаков И.В. (РГГУ) Работа подготовлена в Центре по изучению отечественной культуры

ИРИ РАН

ISBN 5-8055-0096-5 © Институт российской истории РАН, 2002 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Институт российской истории РАН продолжает серию коллек­ тивных трудов, посвящ енную проблеме взаимовосприятия России и внеш него мира.

В последние годы проблемы взаимовосприятия культур, или, выражаясь языком западных исследователей, проблемы имиджинологии, находящиеся на стыке истории, культурологии, социальной психологии изучаются все более активно. В частности, появились работы, посвящ енные механизмам формирования, ф ункциониро­ вания, динамике изменения внеш неполитических представлений и стереотипов на материале российской истории. Актуальность этой проблематики, особенно в условиях поиска Россией нового места в мире, трудно переоценить.

С 1994 г. в Центре по изучению отечественной культуры И н ­ ститута российской истории РАН работает группа по изучению м е­ ждународных культурных связей России. На ее основе был создан и успеш но функционирует научный семинар по проблемам взаимо­ восприятия культур, в который входят, помимо основного состава группы, как исследователи из ИРИ РАН, так и представители раз­ личных научных учреждений России. В 1994-2001 гг. было прове­ ден о 8 заседаний «круглого стола» на тему «Россия и внешний м ир»1. На основе их материалов вышли два сборника научных тру­ дов2, а также коллективная монография «Россия и Запад: Ф орми­ рование внеш неполитических стереотипов в сознании российского общества первой половины XX в.» (М., 1998), получившие высокую оценку научной общ ественности3.

С 2000 г. материалы научного семинара издаются под общим названием «Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимо­ восприятия» (первый выпуск вышел в 2000 г.).

Материалы данного, второго выпуска воссоздают историю взаимо­ восприятия России и соседних или взаимодействующих с нею госу­ дарств и народов как своего рода диалог культур и менталитетов, чре­ ватый то «конфликтом интерпретаций», то политико-идеологическим противостоянием, то непосредственно военным конфликтом.

Подобный подход к осмыслению отечественной истории в кон­ тексте мировой через призму противоречащих друг другу менталь­ ностей и идентичностей позволяет вскрыть глубинные смыслы культуры, неочевидные для современников и соотечественников соответствующих событий и явлений, но выражающие своего рода историческое подсознание эпохи. И м енно на пересечениях различ­ ных дискурсов, на границах культур, в процессе незаверш енного диалога по самым принципиальным и заветным вопросам вспыхи­ вают такие значения и оценки исторического процесса, которые не могут быть выявлены исследователем в ином контексте.

Сборник структурирован в соответствии с проблемным прин­ ципом и включает в себя следующ ие разделы: «Россия и Запад, культурные и политические аспекты восприятия»; «Россия, взгляд извне»; «Россия и Европа: взаимопроникновение культур»; «Япо­ ния и российское общество».

Хронологические рамки первого раздела охватывают XVIIXX вв., время активного взаимодействия России и Запада, что п о ­ зволяет лучше проследить историческую динамику этого процесса.

В статье А. П. Богданова анализируются политические к онцеп­ ции и публицистические выступления, характерные для России в последню ю четверть XVII в., во времена Федора Алексеевича и С о ­ фьи Алексеевны, впоследствии под влиянием пропетровской апо­ логетики вытесненные из исторического сознания. Автор доказыва­ ет, что Россия фактически добилась имперского статуса уже при правлении В.В.Голицына. Однако еще более показателен всеобщ ий интерес к мировой истории (в которую включалась история отече­ ственная тем или иным образом), попытки обосновать древнее происхождение русской государственности (оправдывавшие им пер­ ские притязания русского правительства и его политику в отнош е­ нии Крыма), обострение споров вокруг православной самобы тно­ сти и «западного мудрования» (латинского и лютеранского влия­ ния). В статье отражена идейная позиция патриарха Иоакима и яр­ кая публицистика Игнатия Римского-Корсакова.

XVIII в. в сборнике представлен статьей Е.В.Ж банковой. И с­ следуемая в ней петровская эпоха, представленная с весьма экзоти­ ческой, «танцевальной» стороны, характеризуется как своего рода «хореографическая революция», означавшая приобщ ение России к европейской культуре бального танца. Автор делает далеко идущий вывод о смене знаковых систем, произош едш ей в это время в рус­ ской дворянской культуре, а вместе с тем и о см ене мировоззрения и самовосприятия русских людей в межкультурном пространстве.

О.Ю. Казакова рассматривает результаты восприятия в России 1850-60-х годов особенностей американского характера. Русские общ ественные деятели понимали необходимость модернизации Р оссии, один из источников которой виделся им в чертах нацио­ нального характера, ценностях социума, и деловые качества амери­ канцев казались в этом смысле показательным примером.

Т.Т.Давыдова анализирует двойственный образ Англии в твор­ честве Евгения Замятина.

Гхятья Е Ю Сергеева посвящена оценке «угрозы с Запада» роса „питой 1900-1914 гг и ее эволюции в направлении ОПаСянство) И этно-конфессиональных (православие и славянство) внешнеполитических установок империи, сам процесс модернизации в начале XX в. предопределил выдвижение на первый план задачнТпменения всей парадигмы ее социально-политического устрой тна включая состав и функции властной элиты.

Характерно что все статьи данного раздела, посвященные совет­ периоду ’ также анализируют представления о потенциальной ском у опасности со стороны Запада. Интересный материал о внешнеполи­ тической концепции Сталина в 1920-30-е гг. представила Н.Ю.Куле­ шова В А Невежин, продолжая эту тему, проанализировал оценку Сталиным Германии как потенциального противника накануне - июня 1941 г В статье А.В.Фатеева вскрываются социокультурные ме ханизмы и мотивы формирования образа врага в советской послево­ енной пропаганде и самой атмосфере «холодной воины».

Второй раздел открывает статья Л.Е.М орозовой о взглядах гизмунда 111 на Российское государство. На основании сравнител, но мало известной и еще менее изученной переписки короля с разными европейскими адресатами раскрываются тайные намере­ ния Польши в отнош ении России, принципиально расходящиеся с ее официальными заявлениями. Осуществленный у т о р о м анали проливает новый свет на эпоху Смутного времени в России и пок зывает что XVII в. отнюдь не является «нижнеи границей» в ра смотрении истории взаимовосприятия России и мира.

С М Ш амин подробно анализирует сообщ ения и н о с^ а н н о и прессы о борьбе России и Турции за Украину в 1670-е годы. Автор рассматривает как проблематику, наиболее.

ного читателя, так и каналы получения информации о происходя щих на Украине военных действиях.

Статья М.В.Губиной во многом развеивает устоявшееся р д ставление о репутации России к концу XVIII - началу XIX в. ка.

просвещ енной, цивилизованной, европеизированной страньг Ок­ купация Ф ранции летом и осенью 1815 г. русскими войсками стамутировала формирование образ» России как варварской страны, сильно отстающей в своем культурном и иинилнзаиномном т и и от Европы и непосредственно Франции. Однако же ^ стоятельством объяснялось и известное снисхож дение Франиузов к завоевателям, их удивление образованностью офицерства и интере­ сом русских к Франции. nmianU mfiKIВ.И.Журавлева в своей статье показывает, как повл тия первой русской революции на восприятие России в СШ А. Но ее м нению, эти события добавили негативных красок в палитру представлений о России, высветив различия политических систем и национальных традиций, закрепили в общ ественном сознании сложный и противоречивый образ «другого», который начал скла­ дываться еще в конце XIX в. Это был образ отсталой и недостаточ­ но цивилизованной страны, где обычным явлением стали репрес­ сии и погромы, политический террор и анархия, религиозная н е­ терпимость и повторяющийся голод, где общ ество было не готово к самоуправлению, а законы не соответствовали современны м для того времени правовым нормам. В этот период вырабатывался м е­ ханизм взаимодействия общ ественного мнения с органами законо­ дательной и исполнительной власти СШ А в реш ении внеш неполи­ тических проблем. И, наконец, именно с этого времени идеологи­ ческий фактор начинает играть существенную роль в российскоамериканских отношениях.

В статье Г. Б.Куликовой проанализирован ф еном ен восприятия СССР 1930-х годов виднейш ими представителями западной интел­ лектуальной элиты, в частности, причины их позитивного в целом отнош ения к сталинскому режиму.

Логическим заверш ением раздела является статья Ю.И.И грицкого. Автор утверждает, что возникновение Советского С ою за с его коммунистическим м ессианизмом, идеологическим неприятием буржуазных ценностей, растущей военной мощью и опорой на л е­ ворадикальные движения во всем мире, явилось глобальным вызо­ вом Западу. Большевистская идеология, государственный строй и общ ественная модель изначально предстали как антитеза всем за­ падным институтам, и это обусловило множественность осей и о б ­ личий противостояния, семантически выражавшихся в различных антиномиях — «СССР-СШ А», «социализм (коммунизм)-капитализм», «Восток-Запад». Речь шла не о том, каким виделся русский американцу (англичанину, французу и т.д.) и наоборот, а о том, ка­ кая система какими средствами одержит победу над другой в гло­ бальном состязании.

Проблеме взаимопроникновения культур посвящ ен третий раз­ дел. В частности, Н.В.Самош ина показывает, какую роль проблема «Россия и Европа» играла в общ ественном м нении России во вто­ рой четверти XIX в.

В статье С.А. Козлова проанализирован опыт сравнительно-ис­ торического анализа жизненны х обликов Москвы и Л ондона, сде­ ланного в конце XIX в российским предпринимателем С.И ппо, как двух полюсов Европы, соперничающ их между собой за рынки сбы ­ та на Востоке. За сравнением двух городов встает сопоставление национальных менталитетов, двух типов общ ественной психологии, политического устройства, экономики, техники и т.п. - т.е. в ко­ нечном счете двух культур, двух культурных историй.

М.Н.Осьмаков показывает, как «образ заграницы» в виде рек­ ламы товаров широкого потребления проникал в жизнь российско­ го провинциального города на рубеже XIX-XX вв.

Материал Л.У.Звонаревой «Европа и Россия в 1920 году: взгляд из Варшавы» посвящен эмигрантской публицистике Д. Мережковского и 3. Гиппиус, прежде всего варшавского периода, во многом подхваты­ вавшей проблематику эссе о «Грядущем Хаме» 1905 г. Автор приводит неизвестные русскому читателю тексты Мережковского, опубликован­ ные в практически недоступной в России газеты Б.Савинкова «Сво­ бода», сравнивая их с «Варшавским дневником» 3.Гиппиус.

Проблема взаимодействия культур через государственные и общ е­ ственные институты и под их контролем раскрывается в статье А. Ю.Сарана, посвященной соответствующим процессам в 1920-30-е гг.

В работе А.В.Голубева «Мировая республика или закрытое об­ щество?» детально рассматривается складывавшаяся модель м одер­ низации советского общества как «закрытого» в инф орм ационном, коммуникативном и иных отношениях.

Изучению межнациональных архетипов в связи с представле­ ниями о России как о крестьянской стране в 1980-90-е гг. посвя­ щ ена статья А.Ю.Большаковой, рассматривающая изучение ф ен о ­ мена «деревенской прозы» на Западе.

В последнем разделе сборника анализируется образ Я понии, сложившийся в русской культуре конца XIX-XX вв.4.

В.Э.М олодяков характеризует образ Я понии в русском созн а­ нии и русской культуре конца XIX в. как глобальный противоречи­ вый миф, во многом придуманный художниками и мыслителями Серебряного века и оказавшийся влиятельным в общ ественном сознании и культуре на протяжении всего XX в. (соединение им ид­ жа «живописной страны» и «желтой опасности»).

Сходная по теме статья Л.В.Жуковой показывает, как воспри­ нимала Японию накануне русско-японской войны широкая рос­ сийская общественность.

Наконец, Е.С.Сенявская в обстоятельной статье рассматривает, как менялся облик «японца-врага» в ходе русско-японских кон­ фликтов XX в. (русско-японская война 1904-1905 гг.; интервенция;

события на Хасане и Халхин-Голе; вторая мировая война).

В качестве своеобразного послесловия сборник завершает ста­ тья культуролога И.Г.Яковенко, анализирующая динамику образа Запада в отечественной культуре 1990-х гг.

1 Отчеты о предыдущих заседаниях «круглого стола» см.: Отечественная история. 1995. № 3; 1998. № 3; 1999. № 1, 6; 2001. № 2, 6.

2 Россия и Европа в XIX-XX вв.: проблемы взаимовосприятия народов, социумов, культур. М., 1996; Россия и внешний мир: диалог культур.

М., 1997.

3 Рецензии см.: Отечественная история. 1998. № 5; 1999. № 6; 2000. № 2.

4 В предыдущих сборниках подобные разделы были посвящены взаимовосприятию России и Великобритании. (Два полюса Европы: Россия и Великобритания глазами друг друга / / Россия и Европа в XIX-XX вв.:

проблемы взаимовосприятия народов, социумов, культур. М., 1996.

С. 143-226); России и США (Россия и Америка в конце XIX — начале XX века / / Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовос­ приятия. Вып. 1. М., 2000. С. 192-270).

КУЛЬТУРНЫЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ

АСПЕКТЫ ВОСПРИЯТИЯ

РОССИЯ НАКАНУНЕ ИМПЕРИИ:

ПОЛИТИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ И РЕАЛЬНОСТЬ

ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕТВЕРТИ XVII ВЕКА

В истории русской государственности, общ ественной мысли и культуры последняя четверть XVII в. — период малоизученный. Н е­ смотря на то, что трудами многих ученых (особен н о в конце XIX и в последние десятилетия XX в.) был накоплен весьма значительный эмпирический материал, общ ее представление о России перед ре­ формами Петра I как о застойной, темной, непросвещ енной стра­ не, нуждающейся в искусственной «европеизации», меняется очень медленно. Первый русский император Петр и его сотрудники при­ ложили большие усилия, чтобы стереть и исказить память о време­ нах царя Ф едора и царевны Софьи Алексеевны. Укрепление воен­ но-полицейской крепостнической империи Петра требовало забыть о периоде борьбы за выбор путей развития государства. Как всякая диктатура, петровская империя отрицала традицию, пыталась обор ­ вать связь времен.

Отказываясь от петровской концепции в теории, на практике мы лишь приступаем к комплексному изучению огромного массива источников о материальной и духовной жизни России предпетровского времени. Документы свидетельствуют, что ускоренное созда­ ние заводов и мануфактур, формирование регулярной армии, строительство военно-м орского флота, повыш ение специализации и коллегиальности государственных учреждений и другие явления государственной ж изни, традиционно связываемые с деятельностью Петра I, были наследием политики его предшественников, лишь трансформированным «Отцом Отечества» в целях максимального закрепощения Р осси и 1.

П омимо государственных и частных актов, к настоящему вре­ мени выявлена и отчасти введена в научный оборот обширная ли ­ тература последней четверти XVII в.: технологическая, историче­ ская, музыкальная, учебная, беллетристическая, панегирическая, религиозная и публицистическая. И м енно политическая публици­ стика представляет для данной работы особы й интерес, так как от­ ражает ожесточенны е споры о сущ ности Российского государства и путях его развития — споры, само существование которых отрица­ лось петровской исторической концепцией.

Исследование выраженных в русской литературе последней четверти XVII в. политических идей, взглядов и концепций ещ е не завершено. Сопоставление известных и включение в научный обо­ рот новых памятников, анализ позиций и отнош ений конкретных авторов и политических группировок представляет исследователям обш ирное поле плодотворной деятельности. В настоящее время мы можем говорить лишь об отдельных наблюдениях и сопоставлени­ ях, например, по вопросу о том, как представлялось публицистам и политикам место России в мире2. Логика развития и укрепления национального государства не оставляла у публицистов сом нений в том, что им енно Российское православное самодержавное государ­ ство занимает в мире особое место, имеет некое высшее предна­ значение. Однако в оценке этого места и предназначения у публи­ цистов имелись заметные расхождения.

Максималистическая точка зрения была ярко выражена в сочи­ нениях Игнатия Римского-Корсакова — замечательного публици­ ста, историка, композитора, стихотворца, видного политического и церковного деятеля3. В речах и брошюрах, обращенных к царскому двору и армии, Игнатий упорно и изобретательно доказывал, что современное ему Российское царство является земным образом н е­ бесного царствия И исуса Христа и потому долж но распространить­ ся до границ Вселенной, вобрать в себя все народы, рассеянные по лицу Земли при Вавилонском столпотворении.

В обосновании Римским-Корсаковым права российских само­ держцев быть «всей Вселенной государями» особую роль играет православие. Россия под властью православных самодержцев, со ­ гласно общ ему мнению публицистов последней четверти XVII в. — это Новый Израиль, Новозаветное Царство Божие на земле. О дно­ временно для Игнатия и многих других авторов Российское царст­ во — это воплощ ение идеи Софии-П ремудрости Божией; для лучего соответствия России соф ийском у канону в последней четвер­ ти XVII в. было даже изм енено традиционное иконописное и зо ­ Особенностью публицистики Римского-Корсакова было и с­ пользование сакрального образа России для прямого обоснования расширения границ Российского царства как мировой империи.

Для Игнатия это - законный и справедливый процесс, делящийся на этапы. Публицист особенно выделяет «приобретение» Иваном Грозным - как «преславнейшим Августом» (императором) - Ка­ занского, Астраханского и Сибирского царств, а также «спасение»

царем Алексеем Михайловичем Малой и Белой Руси, некогда «по­ хищенных» у России. Связь покорения варварских царств с повы­ шением государственного статуса России была к этому времени широко отражена в русской исторической литературе. Огромной популярностью пользовались в России и издания «Синопсиса»

(Киев, 1674, 1678, 1680), автор которого горько сетовал о «примучении княжения Киевского до Литовского», об унижении его «от цар­ ствия в княжение, а от княжения в воеводство», и прославлял воз­ вращение Киева «в первое паки царствие» в 1654 г. Следующим этапом расширения Российского царства, по м н е­ нию Р и м с к о г о - Корсакова, должно было стать «возвращение» ви­ зантийского наследства — «царей всея России отчинного престола».

Право царей на константинопольский престол мотивируется Игна­ тием в ряде произведений с помощью известных легенд и предска­ заний о победе христиан над басурманами, о М ономаховом венце и прочем. Следует отметить, что ко времени создания публицистиче­ ских трудов Римского-Корсакова идея древнего происхождения царского титула, как бы «переданного» Руси Византией, вполне ут­ вердилась в отечественной историографии. У русских летописцев и историков последней четверти XVII в. не заметно никаких сом н е­ ний в том, что русское царство является наследником византий­ ского, но отсюда не вытекал вывод о необходимости скорейш его «востребования» имперского наследства, который делал Игнатий.

То же м ож но сказать по поводу комплекса аргументов о п ер е­ м ещ ении в Россию центра мирового православия, широко задейст­ вованного в религиозных спорах «бунташного столетия». П ублици­ стика и практика убеждали русских людей в том, что греческие свя­ тыни перенесены с Востока в Москву, что русский царь есть дей ст­ венная опора и покровитель всего восточного православия, что рус­ ское благочестие есть высшее и соверш еннейш ее в целом мире. Но речь шла главным образом о противодействии общ ества некоторым сторонам никоновских реформ и официальной грекофилии, о co ­ противлении поддержанному правительством тезису Н икона о не­ состоятельности предшествующей русской церковной жизни и без­ условном превосходстве в делах веры и благочестия греков над рус­ скими, тогда как Римский-Корсаков использует популярные аргу­ менты во внеш неполитических целях.

Считается, что существенным элементом названного комплекса аргументов в русской публицистике XVII в. была теория «Москва Третий Рим». Однако в публицистике Римского-Корсакова линия Рим-Константинополь-М осква практически не отражена. Это тем более показательно, что в своем первом монографическом исследо­ вании - «Генеалогии», написанной в самом начале 1680-х гг., Иг­ натий показал себя глубоким знатоком древнеримской литературы и истории7. Однако, доказывая родство своей фамилии с римским родом Фабиев, Игнатий основной упор делает на происхождение Фабиев от потомков Геракла. П озже, в речи перед армией, обыгры­ вая царскую фамилию Романовы как знак, что русские самодержцы являются законными наследниками Римской империи, Игнатий неоднократно подчеркивает, что римское царство в его понима­ нии — это царство греческое, Византия.

Это не случайно. Роль Первого Рима в русской общ ественной мысли XVII в. была очень велика, причем к концу столетия значе­ ние Первого Рима в публицистике нарастало. С одной стороны, в публицистике староверов вся теория «Москва - Третий Рим» при­ обретала эсхатологическую окраску, в ней все ярче выделялась идея утраты достоинства, падения, к которому, вслед за предш ественни­ ками, приходит и Россия: кончается история, наступают последние времена. С другой стороны, публицисты, стоящие на позициях официальной церкви, все более активно проводили мысль о разли­ чии падений двух Римов. Первый Рим пал морально, отступив, по словам ортодоксов, от правой веры. Второй Рим - Константино­ поль - пал только физически, был захвачен мусульманами, причем «греки» не только сохранили свое благочестие, но и остались «учи­ телями веры».

Противопоставление правоверного Константинополя католиче­ скому Риму особенно усилилось в публицистике Русской православ­ ной церкви при патриархе Иоакиме, возглавившем поход против «западного зломысленного мудрования». В 80-х гг. XVII в., когда усилиями просветителей во главе с Сильвестром Медведевым на по­ вестку дня всерьез стал вопрос об открытии в Москве университета, независимого от церковных властей, обвинения русских и украин­ ских ученых в «латинстве» зазвучали особенно громко. Призыв «мудроборцев» остановить проникновение в Россию идей научной ревоугасить малую искру латинского учения», был тесно связан 1 требованием ограничить «свободные науки» изучением греческого языка и «благочестивых» греческих знаний8.

Для «обличения латынников» именно в это время Римскии-Коргаков перевел книгу Г.Кассандра «О различных литургиях» (БАН.

Архангельское собр. 165); «На лютеранский катехизис возобличение»

и «Слово на латин и лютеров» свидетельствовало о резко отрицатель­ ном отношении Игнатия к западному христианству9. Это были не просто богословские, но политические сочинения. Обращаясь к канцлеру В.В.Голицыну, Римский-Корсаков указывал на вредонос­ ность для России его политики свободы вероисповедания, требовал запрещения на территории государства неправославных культов и, в частности, строительства в Москве храма Старой купеческой (лютеранско-католической) общ ины10.

Сказанное помогает понять, почему публицист не желает свя­ зывать свои имперские амбиции с Первым Римом и особен н о под­ черкивает, что «возвращение» русским самодержцам византийского наследия поддерживается «единоверным» греческим населением, что «российский род обладати имать ромейским, еже есть грече­ ским царствием», именно вместе с греками «и обще, яко людии христоименитии, грекове и россы» победят «сквернаго турка». Облада­ ние «всей Вселенной» оказывается у Римского-Корсакова скорее общей декларацией, средством подчеркнуть историческое величие миссии России, чем политической целью.

Публицистическому использованию теории «Москва — Третий Рим» мешала и полемика Римского-Корсакова со староверами. От человека, вместе с Карионом Истоминым написавшего в 1687 г.

«Известие о увещевании раскольников» (а в 1690-х гг. еще три о б ­ ширных и солидно аргументированных окружных послания против староверов11), трудно было ожидать согласия с его противниками хотя бы в области исторических взглядов.

И зменению отнош ения к теории «Москва — Третий Рим» сп о­ собствовало и расш ирение исторических знаний. В исторической литературе последней четверти XVII в., представленной многими десятками оригинальных сочинении, заметен обостренны й интерес к мировой истории. Русские авторы упорно стремились понять причины расцвета и падения древних «царств» — Египетского, И з­ раильского, Вавилоно-Ассирийского, Греко-Римского. Связь собы ­ тий истории Руси и истории других государств, казавшаяся истори­ кам того времени заслуживающей самого пристального внимания, весьма усложнила представления о последовательности и преемст­ венности мировых м онархий12.

Когда в начале 1680-х гг. царь Федор Алексеевич повелел «по обычаю историографов», на основе русских, греческих, латинских и польских сочинений, составить общ ий курс русской истории, он потребовал, чтобы «новосозданная книга» не противоречила уче­ нию о четырех монархиях13. Этот проект не осуществился. О ф ици­ альный курс истории создан не был, а в крупных исторических трудах 80-90-х гг. не было единства даже по вопросу о составе чет­ верки мировых империй, да и количество государств, соответст­ вующих представлению об империи, было больше четырех.

Важно отметить, что одновременно с идеей преемственности и наследственности имперского статуса в историко-публицистической литературе последней четверти XVII в. активно развиваются представления о древнейш ем происхождении русской государст­ венности, возникшей, якобы, задолго до М оисея14. Все большему числу авторов представляется, что суверенитет государства опреде­ ляется его внутренним развитием. Идея греко-римского наследия если и не отрицается, то отходит на второй план.

Это хорошо заметно в крупных летописных сводах и компиляци­ ях, создававшихся в новгородском Софийском доме при митрополите Иоакиме, а затем, когда Иоаким стал патриархом — на московском патриаршем дворе15. Смысл последовательного растворения концеп­ ции трех Римов и четырех монархий в этих сочинениях ясно выра­ жен в проповедях Иоакима, обращенных к русской армии16. Они п о­ казывают, что воинственные речи Римского-Корсакова прямо проти­ воречили позиции его духовного начальства.

Патриарх Московский и всея Руси открыто заявляет, что у Р ос­ сийского государства нет причин воевать с Османской империей и Крымским ханством и з-за земли: «Российского государства с оны ­ ми злыми варвары о земли поселения брани бы творити не о чем.

Разстояния бо имать до предел довольное». И уж конечно Россия, с точки зрения патриарха, не имеет никаких оснований претендовать на византийское наследие.

Православие Российского государства, считает Иоаким, служит м о­ тивом войны лишь постольку, поскольку исполняется предвещение Христа: «И будете ненавидими от всех имене моего ради». И ныне, продолжает он, «не постиже ли нас от проклятых народов, варваров махометанов, такая ненависть точию совершенно ради имене Господ­ ня, аще же и грехов ради. И непрестанно братию нашу мечем пожи­ нают и пленуют. И государство благочестивое великих государей на­ ших царей разоряют всеконечно и пустошат многая лета непрестанно».

Иоаким, при всей своей ненависти к латинству и протестан­ тизму, проявляемой во внутренней политике, во внеш неполитиче­ ской области не отделяет Россию от других христианских госу­ дарств: «Но и где ли имя Христово имянуется в людех, всюду таковии дивии басурмани люди божия воюют и погубляют непрестан­ но И пустошат многая страны и государства».

Патриарх объявляет войскам, что Россия ведет нежелательную ей, ниспосланную, возможно, как наказание за грехи оборонитель­ ную войну в сою зе с другими европейскими государствами, чтобы защитить христианство от мусульманской агрессии. Россия желает оборонить свою территорию, защитить жизнь и свободу поддан­ ных, помочь захваченным в плен согражданам, равно как и граж­ данам других христианских государств.

Самозащита и помощь братьям-христианам — вот, с точки зре­ ния патриарха, единственная причина и цель вступления Р оссий­ ского государства в войну. Никакие иные мотивы не способны о п ­ равдать страшнейшее из бедствий, каким является война. Иоаким подчеркивает, что главное стремление России и ее высшее благо — мир, защ ищенность веры, государства и подданных в пределах сво­ ей земли, в содружестве с христианскими странами. Казалось бы, позиция московского патриарха вполне соответствует политике правительства канцлера В.В.Голицына (1682-1689), боровш егося за заключение Вечного мира с Польшей (1686) и создание Священной лиги христианских стран для сопротивления османско-крымской агрессии в Европе.

Но это лишь внеш нее, словесное совпадение взглядов. Доволь­ но значительный комплекс речей Иоакима, связанных с войной России против Турции и Крыма в составе Свящ енной лиги, пока­ зывает его последовательным и озлобленным противником прави­ тельства, которому патриарх не мог простить предоставления сво­ боды вероисповедания католикам и протестантам внутри страны.

Иоаким говорил в своих речах о защите всех христиан и в то же время неоднократно в самой резкой форме запрещал православным воинам дружить со своими сослуживцами-«иноверцами», разгова­ ривать с ними, даже омывать и хоронить тела погибш их в рядах российской армии католиков и протестантов.

Служба в российской армии иноземных специалистов, привле­ ченных В.В. Голицыным не только хорошим жалованием, но и мяг­ ким отнош ением канцлера к неправославным, вызывала крайнее раздражение Иоакима. Еще и еще раз призывал патриарх право­ славных воинов не надеяться на «иноверцев-еретиков», которые хо­ тя и «вымышленники, и в ратех храбрии», но только «гнев божий особн о за свое зловерство в люди божия привлекают». Иоаким не только стремился посеять в армии рознь по религиозному призна­ ку, но пугал воинов поражением, выражал сом нение в справедли­ вости самой войны и даже призывал «казнити» главнокомандую­ щ его Голицына, допустившего «еретиков-иноверцев над христианы в полках начальниками» быть.

Стремление изолировать Россию от Западной Европы в конеч­ ном итоге оказало определяющее влияние на внеш неполитические взгляды патриарха, злорадно распускавшего слухи о неудаче Крым­ ских походов и даже на смертном одре, в Духовном завещании, п о ­ носивш его результаты военной деятельности правительства Голи­ цына и царевны Софьи. Для Иоакима, как видим, идея мира была связана с необходимостью законсервировать Российское государство для сохранения чистоты православия. Даже мысль о сближении с «благочестивыми греками», активно эксплуатировавшаяся патриар­ хом в борьбе с внутренним инакомыслием, не могла преодолеть его патологического страха перед влиянием Первого Рима и «схизматиков»-протестантов.

Идея м ира, желанного христианской церкви, Российскому го­ сударству и присущая самой «породе российской» в последней чет­ верти XVII в. была самой сильной в публицистике, посвящ енной внутренним и внеш ним вопросам. Разумеется, как наиболее общая идея, она наполнялась самым разнообразным содерж анием и тол­ ковалась зачастую не только различно, но и прямо противоположно.

Так, о войне «ради мира и тишины», войне за «глубокий и неотъ­ емлемый мир» говорит Римский-Корсаков, призывая войска в поход за византийским наследием. В его концепции, так же, как и в речах пат­ риарха, важное место занимает мотив защиты России от мусульман­ ской агрессии, защиты церкви и веры, государства и государей, собст­ венных душ и законов, жизни и свободы россиян. Для Игнатия суще­ ственно «отьяти днесь поношение Российское» — то есть ликвидиро­ вать такое положение, когда в Крыму оскорбляют русских посланни­ ков, называют присылаемые дары данью, а «православных в России аки подданных укоряют». Нестерпима, заявляет публицист, такая «хула и досада, приносимая от поганых татар господу Богу, святой церкви, пресветлым государем и всему государству»17.

В своем Духовном завещании патриарх Иоаким особен н о четко выразил мысль о необходимости защиты православия внутри стра­ ны, в частности, путем искоренения всех мечетей, языческих ка­ пищ, храмов католиков и протестантов. Для Римского-Корсакова миссия Российского государства состоит в защите всего правосла­ вия, прежде всего вне границ России. «Христианское воинство», декларирует и доказывает Игнатий, выступает для исполнения и с­ торической миссии «всего православия в защ ищение, и в сохранение святых божиих церквей, и православныя христианския веры, и (в) их, пресветлых великих государей наших, царскую честь же и славу».

«Глубокий и неотъемлемый мир», считает публицист, наступит тогда, когда Бог «удержавит царство» российских самодержцев, «по­ корив им вся варварския языки, брани хотящия». Как видим, расши­ рение империи реально касается лишь земель, занятых «варварами», т е. мусульманами (иные не упоминаются), а конкретно - Констан­ тинополя и европейских владений Византии, шитом которых служит Крым. Район, на который публицист реально заявлял претензии Рос­ сийского государства, определялся не только религиозными сообра­ жениями и идеей «наследства», но и военно-исторически.

В своих речах и брошюрах Римский-Корсаков ш ироко исполь­ зует исторические примеры борьбы Руси с кочевниками, которые он обобщ ил в создававшемся много лет обш ирном летописном сво­ д е 18. Сражения с половцами и печенегами, свержение ордынского ига, разгром Казанского и Астраханского ханств, отражение крым­ ских набегов сливаются в глазах Игнатия в единую многовековую войну с «варварами», в которой не может быть мира до тех пор, пока из тела Европы не удален последний осколок Золотой орды Крымское ханство, и пока европейские христиане страдают под игом его сю зерена — Османской империи.

Следует отметить, что позиция Римского-Корсакова в этом смысле не была соверш енно необычна в публицистике последней четверти XVII в., Так, уже в сборник образцовых проповедей С и ­ меона Полоцкого «Вечеря душевная», изданный в московской Верхней типографии Сильвестром М едведевым, было включено да­ тируемое 1673 г. «Слово к православному и христоименитому зап о­ рожскому воинству», объявляющее о начале войны России с Тур­ цией и Кры мом19. Этот образец политического красноречия начи­ нался с похвал защитникам государственных границ и завершался призывом отвоевать у мусульман все территории, где когда-либо славился Бог по православному обряду: «Да яже от благочестивых царей злочестивии врази неправедно восхитиша, та (российские войска. - А.Б.) паки взыщут во державу благоверному нашему го­ сударю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержцу - во еже бы на местех, идеже Бог в Троицы едины от правоверных во псалмех и песнех прославляем бяше, паки Его пресвятому имени во храмех святых прославляему быти!».

Завершенная в 1692 г. фундаментальная «Скифская история»

Андрея Ивановича Лызлова рассматривала историю борьбы о сед ­ лых народов Восточной, Ю жной и Центральной Европы с кочев­ никами с гомеровских времен до конца XVI в.20 Автор приводил и более свежие сведения, показывающие полож ение главной силы «скифов» его времени - Османской империи. Приближенный В.В.Голицына, участник его военных походов, Лызлов подчеркивал необходимость объединения христианских государств для отраже­ ния мусульманской агрессии. Автор «Скифской истории», вполне в духе А.М.Курбского, утверждает, что поражения христиан, гибель государств под пятой монголо-татарских и османских завоевателей происходили «несогласия ради и прохладнаго пребывания в лено­ сти начальников областей христианских».

Отдавая себе отчет в различиях между православием, католиче­ ством и протестантизмом, Лызлов не считает их препятствием для объединения христианских сил и не склонен подчеркивать особую, отличную от других государств миссию России. И м енно соеди н ен ­ ные усилия народов, вошедших в Священную лигу, способны, по его м нению, покончить с Османской империей и Крымским ханст­ вом «во дни наша». Вместе о тем задачу освобож дения покоренных турками православных народов историк считает наиболее близкой православной армии. Н е даром «Скифская история» призывает российских ратоборцев идти на помощь этим народам: «Уже бо тамо нас убози христиане, братия наша, с радостью и надеж дою ож и ­ дают, готовы сущ е на своих и наших супостатов помощь подати!».

Это заявление близкого к правительству историка соответствова­ ло истине. В конце XVII в. об освобождении от османского ига и принятии в российское подданство неоднократно просили царей представители балканских народов. Об этом много рассуждали в М о­ скве, и могло сложиться впечатление, что русское правительство от­ крыто принимает на себя обязанность освободить православные на­ роды от турецкого ига21. По крайней мере приезжие греки Иоанникий и Софроний Лихуды в речах перед царевной Софьей, В.В.Го­ лицыным, царями Иваном и Петром Алексеевичами, патриархом Иоакимом и в других публичных выступлениях настойчиво говорили о необходимости включения Константинополя и вообще европей­ ских владений Византии в состав Российского государства, цари ко­ торого являются, якобы, прямыми преемниками императоров, а м ос­ ковский первосвященник — главой мирового православия22.

И м енно у Лихудов отыскал Римский-Корсаков (в принципе, не новую для русской литературы) мысль о своеобразии исторической миссии России в военной области. В самом деле: если миссия Р ос­ сийского православного самодержавного государства — нести свет православия по всему миру на крыльях двуглавого орла, то государ­ ство, собственно, не воюет, а просвещает. Мотив света, божественного избрания, возносящего одного правителя над всеми земными влады­ ками, основательно разработал Сильвестр Медведев применительно к царевне Софье - Солнечному дому, от ярких окон которого, изли­ вающего свет премудрости, не может оторвать взоров российский дву­ главый орел. Но тот же Медведев в стихах к политическому портрету царевны Софьи, печатавшемуся в России и за границей, мог позволить себе сравнить православную владычицу не только с вавилонской цари­ цей Семирамидой и византийской царевной-правительницей Пульхерией, но и с английской королевой Елизаветой I23.

В отличие от него, Римский-Корсаков считал, что только Р ос­ сийское православное самодержавное государство несет на своем оружии свет и освобож дение. Поэтому, публично поблагодарив Лихудов, он использовал их мысль в речи к командному составу р о с­ сийской армии: «О чюдо предивное и образ, еже воевати тако, н и ­ когда слышанный! Воюете не того деля, дабы смерти предали п о­ беж денного, но к животу, се есть приносите его ко благочестию истиннаго света, просвещающаго всякаго человека, грядущего в мире. Н е яко его во узилищ е предати, но во еже свободити его от страшные вериги адовы!».

Правда, эту идею освобождения Римский-Корсаков относит не ко «всей Вселенной», а только к грекам под духовной властью К он ­ стантинополя, которые сами признают законность наследования российскими самодержцами византийского императорского пре­ стола и остается неясны м, включал ли публицист в число будущих «освобожденных» и «просвещенных» непосредственны х военных противников - крымских и турецких мусульман. Более последова­ телен в этом отнош ении А.И.Лызлов, убеждающ ий читателя, что нет исконно злодейских народов, что агрессоров-скифов» порож ­ дают исторически сложившиеся обстоятельства ж изни. Ведь и венгры, и болгары, и многие народы Поволжья прежде были «ски­ фами», а затем стали мирными земледельцами, нуждающ имися в защ ите жертвами «скифов».

С другой стороны, призывая христианские государства подать «помощь и свободу» порабощ енным братьям в Венгрии, Болгарии, Молдавии, Валахии, Сербии, Хорватии, Албании и Греции, Лызлов отнюдь не призывает к уничтожению «агарян», к тотальной «воине за веру». С его точки зрения, конечная победа над «скифами» это мирное сосуществование народов, достигнутое как силои оружия, так и справедливыми международными договорами, наруш ение ко торых, даже по отнош ению к иноверцам, греховно и гибельно. Ни­ какой’религиозный пафос не может служить оправданием наруш е­ нию установленного мира, считал Лызлов вместе с составителем патриаршего Летописца 1686 г.

Но на огромных пространствах Европы шла война и, по сведе­ ниям Посольского приказа, идея раздела европейских владений Османской империи и земель ее вассалов ш ироко обсуждалась при дворах участников Священной лиги. В столицах сою зников Р ос­ сии — Вене, Варшаве и Венеции — вполне определенно говорилось о желательности передачи Стамбула и проливов русским; была да­ ж е выбита медаль с картой-схемой поделенны х между сою зниками территорий. В свою очередь, действия русско-украинских войск, особен н о разгром Белгородской орды и взятие Очакова генералом Г.И.Косаговым в 1687 г., вызвали настоящую панику в Османской империи. «Русские идут на Стамбул!» - кричали в столице, фана­ тики бросались о минаретов, чтобы не сдаваться «гяурам», султан бежал в А зию, где был убит янычарами, армия великого визиря была оставлена для защиты Стамбула, М орея почти без боя сдана венецианцам, Будин — имперским войскам, Валахия — полякам... Однако отнош ение правительства В.В.Голицына к щедрым предложениям сою зников, желавших использовать имевш иеся, по их представлениям, претензии Москвы на византийское наследие, было весьма прохладным. Осторожность канцлера м ож но объяс­ нить имевшимися в его распоряжении сведениями о сепаратных переговорах, ведущихся союзниками по Свящ енной лиге с Осман­ ской империей и Крымом (хотя канцлеру, вплоть д о падения пра­ вительства регентства в начале сентября 1689 г., удавалось успеш но противодействовать этим переговорам)25. Однако остается откры­ тым вопрос, были ли вообщ е у московского правительства в это время притязания на Константинополь и в какой мере публици­ стические споры влияли на практическую политику?

Зависимость политических взглядов, бытующих в общ естве, от конкретной политики, очевидна. Достаточно указать на быструю переориентацию идеи «освобождения», пом ощ и братьям, жертвы «за други своя», с украинцев и белорусов на православных поддан­ ных Османской империи после Андрусовского перемирия России с Польшей в 1667 г. и особенн о начала войны на юге в 1673 г. На позицию Иоакима, безусловно, оказала влияние его ненависть к правительству регентства, одержавшему победу над патриархом и его сторонниками в борьбе за власть в 1682 г.: вряд ли можно было ожидать от него поддержки начатой в 1686 г. новой войны с Тур­ цией и Крымом26. Значение мотива борьбы за власть в формирова­ нии внеш неполитической позиции Иоакима особен н о четко выяв­ ляется при сопоставлении его взглядов со взглядами РимскогоКорсакова - архимандрита Новоспасского, вхожего во дворец, но не принимавшего участия в придворных интригах.

Грекофилия, резко отрицательное отнош ение к староверам и к проникновению в Россию «западнаго зломысленнаго мудрования», сопротивление идее учреждения М осковского университета и поли­ тике относительной свободы вероисповедания, такие мероприятия, как лиш ение сана Смоленского митрополита С им еона27, составле­ ние им енно Римским-Корсаковым Сводного чиновника патриар­ ших выходов и служб, кодифицировавшего основны е богослуж еб­ ные обязанности патриарха28 — все это довольно тесно объединяло Иоакима и Игнатия. И действительно, в ж изни они были лучшими друзьями; умирая, патриарх завещал похоронить себя в Н овоспас­ ском монастыре у Римского-Корсакова, который пытался канони­ зировать Иоакима, велев изобразить его в монастырском соборе вместе со святыми и написав его «Житие»29. С В.В.Голицыным у Римского-Корсакова, напротив, были острые разногласия п о веро­ исповедной политике.

Тем не м енее Игнатий был настолько убеж ден в исторической миссии России, призванной освободить Европу от «агарян», что со всем красноречием и публицистическим талантом поддерживал внеш нюю политику правительства Софьи и Голицына, в 1686 г.

начавшего новую войну на юге. Более того, в критические дни ав­ густа 1689 г., когда Иоаким и его сторонники уже приступили к свержению правительства регентства, им енно Римский-Корсаков создал речь в защиту царевны Софьи, подобны е которой нечасто звучали даже в период наибольшего возвышения правительницы30.

Игнатий правильно предвидел, что приход к власти правительства Нарышкиных приведет к свертыванию военных действий против Турции и Крыма. Тем не м енее, когда это произош ло, публицист представил двору ещ е одно яркое сочинение, призывающее к ре­ шительным усилиям по разгрому Османской им перии31. Карьера Игнатия, разумеется, пострадала — архимандрит родового монасты­ ря Романовых на м ного лет отправился сибирским митрополитом в Тобольск, но убеж дениям своим он не изменил.

Яркая политическая публицистика, в которой не было н едос­ татка в России последней четверти XVII в., влияла не столько на позиции государственных деятелей, сколько на умы подданных.

Так, к началу решительных сражений на Украине в 1677 и 1678 гг., получивших название Чигиринских походов, Российское государст­ во оказалось в исключительно сложном полож ении. Польша, по договору с которой Россия начала военные действия в 1673 г., за­ ключила сепаратный мир с Османской империей и Крымским хан­ ством и заняла угрожающую позицию по отнош ению к бывшему союзнику. Священная Римская империя германской нации, вопре­ ки договоренности, не вступила в войну.

Однако боевой дух русских и украинских войск был очень вы­ сок. В кровопролитных сражениях российская армия нанесла ряд мощных ударов полчищам Ибрагим-паши и великого визиря КараМустафы. В.В.Голицыну, осуществлявшему п о поручению царя Ф едора Алексеевича политическое руководство на театре боевых действий, пришлось приложить немалые усилия, чтобы удержать войска князя Г.Г.Ромодановского от таких ударов по врагу, которые лишили бы русскую дипломатию возможности в ближайш ие годы начать мирные переговоры. По секретному указу государя Ромодановский вынужден был вывести гарнизон из разруш енного Ч иги­ рина32. Благодаря этому к 1681 г. Россия смогла выйти из войны один на один с Османской империей и Крымским ханством, но ар­ мия и народ не простили главнокомандующего: весной 1682 г.

Г.Г.Ромодановский с сыном был убит восставшими стрельцами и солдатами как изм енник, продавшийся туркам.

В невыгодных для войны на юге внеш неполитических условиях царский двор не прислушался к призывам публицистов и поддер­ живал с Турцией и Крымом мирные отнош ения, несмотря на на­ руш ение противной стороной Бахчисарайского договора 1681 г.

Лишь после того, как совместными усилиями дипломатам удалось организовать Священную лигу И мперии, Венеции и Польши под покровительством Римского папы, а также добиться заключения Вечного мира, урегулировавшего польско-русские территориальные претензии, Россия вновь вступила в войну.

Во множестве дипломатических документов и государственных грамот, объявлявших об этом событии в России и за рубежом, в правительственной публицистике и универсалах украинского гет­ мана ничего не говорилось о претензиях России на византийское наследие или, хотя бы, на завоевание Крыма. Главным событием со всей определенностью называлось примирение двух соседних сла­ вянских государств, России и Польши. Вступление России в войну объяснялось, во-первых, условиями мирного договора с Польшей, во-вторых — необходимостью защиты от мусульманской агрессии.

Даже в «Истинном и верном сказании» о Крымском походе 1687 г.

(изданном усилиями Посольского приказа в Амстердаме), где п оя­ вилось сообщ ение о намерении российских войск вступить в Крым, сохранялась первоначальная декларация нам ерений33.

Аппетиты московского правительства относительно предпола­ гаемых приобретений, о которых оно долж но было объявлять сво­ им сою зникам, были весьма скромными. Война до победного конроде той, что пропагандировал Римский-Корсаков и ряд зару­ бежных публицистов, отнюдь не планировалась. М осковское пра­ вительство желало лишь заключить в итоге военных действии вы­ годный мирный договор, освободив от турецкого присутствия ниж ­ нее течение Днепра, и блокировать Крым. С овместное с П ольш е освобож дение всей Украины (территория которой была, казалось, окончательно поделена договором 1686 г.) и вассальное подчинение Коыма Москве - таковы были максим альны е притязания прави­ тельства на протяжении войны. Но общ ественное м нение во вто­ рой половине 1680-х гг. менялось, и в сложной внутри- и внеш не­ политической обстановке должно было учитываться государствен­ Первоначально отнош ение русско-украинского общества войне было сдержанным, а у части дворянства и гетмана Ивана Самойловича - резко отрицательным. Проповедь Иоакима падала тогда на подготовленную почву. П остепенно военны е успехи (на­ пример, поход Г.И.Косагова на Очаков), политические мероприя­ тия правительства (типа замены гетмана Самоиловича И.С.М а­ зепой) и публицистические призывы к разгрому мусульман в Ьвропе способствовали изм енению общ ественного настроения. В прави­ тельственной пропаганде, наряду с прославлением п обед русскоукраинского оружия, стало проявляться завышение первоначальных задач Так, для мобилизации внутренних сил, предотвращения раз­ вала Священной лиги и, в особенности, для ускорения ратифика­ ции королем Яном Собеским Вечного мира, в конце 1687 г. было объявлено о намерении России «вступить» в Крым.

П оход на Крым в 1689 г. вызвал огромный интерес русской и зарубежной общ ественности. Воодуш евление было так велико, что уже при подготовке похода в 1688 г. гетман И.С.М азепа и фаворит царевны Софьи, глава Стрелецкого приказа окольничии Ф.Л.Ш акловитый на секретном совещании называли перспективной целью внеш ней политики взятие Константинополя. Н о и они понимали, что без строительства в Крыму базы военно-м орского флота и за­ воевания господства на Черном море невозмож но обеспечить ком­ муникации российской армии при походе через М олдавию, Вала­ хию, Болгарию и Румелию.

Предложенный Мазепой рейд конного корпуса в Крым по льду, в обход Перекопа, не решал задачи захвата полуострова, ибо даже в слу­ чае капитуляции хана главные приморские крепости « ™ и с ь в ру ках турок. Взятие Крыма стало бы возможным тогда, когда на полуост­ ров вступит регулярная русская пехота* Высказывая эти смелые мыс­ ли, Шакловитый умолчал о том, что не был уполномочен правительст­ вом вести подобные переговоры с гетманом. Как и при заключении Нерчинского договора с Цинской империей, он авантюристически действовал через голову Посольского приказа35.

В.В.Голицын тщательнейшим образом готовил войска к п р е­ одолению безводных степей, до тех пор служивших лучшей обороной Крыма от регулярной армии, однако государственная документация ничего не говорит об изменении его внешнеполитических намерений.

Канцлер и генералиссимус продолжал в ходе кампании 1689 г. тактику блокады Крыма и, как прежде, стремился отколоть Крымское ханство от Османской империи. Использовав новые технические, тактические и организационные средства, Голицын совершил, казалось, невозмож­ ное — практически без потерь привел огромную регулярную армию к Перекопу. Цель канцлера была достигнута: крымский хан убедился, что Дикое поле перестало служить ему надежным щитом и обещал по­ кориться «под державу великих государей».

Но войска, возбужденные победоносны м наступлением, не о б ­ ращали внимания на то, что в указах о походе и даже в грамотах об «успехах и подвигах» (не говоря уже о переписке командования с М осквой) целью кампании назывался только поход «к П ереколи»36.

Служилые люди рвались в Крым, не задумываясь о необходим ости в этом случае заново организовать снабж ение войск, о том, что пришлось бы не только овладеть Бахчисараем и прибрежными кре­ постями, н о и удержать их в неизбеж ном столкновении с осм ан ­ скими десантами37. Армия не желала сознавать и то, что несколько новых пораж ений гораздо менее страшны для Крыма, чем органи­ зованное Голицыным планомерное давление, заставившее хана безвыходно сидеть за Перекопом, а его войска умирать от голода и эпидем ий. Еще м енее способны были дворяне и украинские стар­ шины, возмущавшиеся бездеятельностью или даже «предательством»

Голицына38, осознать необходимость для русской дипломатии с о ­ хранять свободу маневра в ситуации, когда сою зники ждали уд о б ­ ного случая, чтобы предать Священную лигу.

Успехи военных действий Голицына на юге были не всегда громки, но неизм ен но существенны. Начатым еще д о Крымских походов строительством степных крепостей он выполнил обяза­ тельство перед сою зниками, не пропуская крымскую конницу на помощь османским армиям, получил возможность поставить регу­ лярную армию под Перекопом и нанес удар по опоре экстенсивной экономики ханства — грабительским набегам на соседей. По им ­ перским разведывательным данным в начале XVIII в. вопрос о разviueHHH русских крепостей занимал Оттоманскую Порту и Крыммте ханство гораздо более, чем о возвращении Азова Россия же с постройкой Изюмской и Новой черт во вторую С 1673-1681) и степных крепостей в третью (1686-1700) войну с Тур­ цией выигрывала для мирного экономического освоения огромные пространства. Показателем того, насколько упало значение старых оборонительных рубежей, служит тот факт, что уже к 1690 г. для городов Белгородской черты оказалось возможным увеличить срок сыска беглых в пять раз - с 3 до 15 лет40 В распоряжение государст­ ва и дворянства поступил обширнейший земельный фонд. Однако, на фоне нарисованных публицистикой лучезарных имперских пер­ спектив, реальные успехи правительства регентства преуменьшались, а здравая внешняя политика казалась изменнически осторожной.

Несоответствие витавших в обществе политических идей и го­ сударственной практики способствовало тому, что армия и общ ест­ во в целом не поддержали В.В.Голицына и его помощ ников, обви­ ненных новым правительством в «нерадетельной службе», лиш ен ных чинов и имущества и сосланных. Ирония истории состояла в том, что им енно правительство Нарышкиных, заявившее о н еи с­ пользованной возможности вторжения в Крым в 1689 г. и на этом основании обвинивш ее в «нерадении» Голицына с товарищами, практически свернуло военные действия против Турции и Крыма и вскоре постаралось подальше (в Сибирь!) отправить пропагандиста активной войны Игнатия.

Тенденция к своеобразным показательным, пропагандистским, стратегически незначительным захватам проявилась ненадолго в Азовских походах Петра. С изм енением внеш неполитического кур­ са России с юга на Балтику старые идеи оказались ненужными и даже попытка Римского-Корсакова вернуться в Москву и отстоять свои взгляды при дворе стоила ему жизни, публицист был о ъявлен сумасшедшим и уморен в темнице Симонова монастыря. М отивировка войны со Ш вецией, в которую втягивал Россию Петр, хотя и включала идеи «мира» и «освобождения», значительно отличалась от рассуждений XVII в.

За бурными событиями царствования Петра I малозаметным остался факт признания за Россией имперского статуса в правление царевны Софьи и В.В.Голицына. Пока публицисты спорили, а и с­ ториографы обсуждали происхождение и значение в Ойкумене пра­ вославной Российской монархии, дипломаты добились признания Римским папой, германским императором, шведским и датским королями, рядом других европейских суверенов права России вы­ ступать на международной арене в качестве великои державы. Уусские послы были приняты при дворах наравне с послами Свящ ен­ ной римской империи германской нации. В ряде случаев призна­ ние имперского статуса Российского государства подкреплялось специальными договорами о посольском церемониале. Принятие Петром I императорского титула было лишь констатацией при­ знанного в международных отнош ениях факта.

1 Богданов А.П. В тени великого Петра. М., 1998.

2 Статья относится к серии работ о формировании российской держав­ ной концепции в XVI-XVII вв. В этой серии вышли следующие статьи:

Богданов А.П. Чины венчания русских царей / / Культура средневековой Москвы XIV-XVII вв. М., 1995; Он же. Русь и Вселенная в период формирования имперской концепции (последняя четверть XVII в.) / / Россия и внешний мир: диалог культур. М., 1997; Он же. Российское православное самодержавное царство / / Мировоззрение и самосознание русского общества. Вып. 2. Царь и царство в русском общественном самосознании. М., 1999. Эта тема развивается в книгах: Богданов А.П.

От летописания к исследованию. Русские историки последней четверти XVII века. М., 1995; Он же. Московская публицистика последней чет­ верти XVII века. М., 2001.

3 Подробнее см.: Чистякова Е.В., Богданов А.П. «Да будет потомкам явле­ но...». Очерки о русских историках второй половины XVII века и их трудах. М., 1988. С. 86-102; Богданов А.П. Творческое наследие Игнатия Римского-Корсакова / / Герменевтика древнерусской литературы. М., 1993. Вып. 6. С. 165-248; и др.

4 См.: Богданов А.П. Литературные панегирики как источник изучения соотношения сил в правительстве России периода регентства Софьи (1682-1689) / / Материалы XVII Всесоюзной научной студенческой кон­ ференции. История. Новосибирск, 1979; Он же. Неизвестное сочине­ ние Сильвестра Медведева: похвальная рацея царевне Софье / / Там же.

Филология; Он же. Политическая гравюра в России периода регентства Софьи Алексеевны / / Источниковедение отечественной истории за 1981 г. М., 1982.

5 Чистякова Е.В., Богданов А.П. Указ. соч. С. 50-59.

6 Каптерев Н. Ф. Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях. Сергиев Посад, 1914; Буганов В.И., Богданов А.П.

Бунтари и правдоискатели в Русской православной церкви. М., С. 111-228; и др.

7 Игнатий Римский-Корсаков. Генеалогиа. М., 1994; Богданов А.П. Евро­ пейский историк в России XVII века / / Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия. Вып. 1. М., 2000; и др.

8 Подробнее о позициях сторон см.: Прозоровский А.А. Сильвестр Медве­ дев (его жизнь и деятельность). М., 1896; Богданов А.П. Сильвестр Мед­ ведев / / Вопросы истории. 1988. № 2; Он же. К полемике конца 60-х — начала 80-х годов XVII в. об организации высшего учебного заведения в России: Источниковедческие заметки / / Исследования по источнико­ ведению истории СССР XIII-XVIII вв. М., 1986; Он же. Перо и крест.

Русские писатели под церковным судом. М., 1990. С. 231-382; Он же.

Русские патриархи. М., 1999. Т. 2; и др.

9 Лебедев А. Полемические сочинения XVII века против латинян / / ЧОИДР 1884. Кн. 3. Огд. 2. С. I-VI, 1-32.

Ц в е т а е в Д Из истории иностранных исповеданий в России в XVI и XVII веках. М., 1886. С. 214-236.

11 «Известие» см.: БАН. П.1.А.8/16.16.7. 26 л.; РГБ. Ундольского № 1383.

Л 98-122; Барсова № 694. 30 л. Окружные послания см.: Послания блаженного Игнатия митрополита сибирского и тобольского, изданные в Православном собеседнике. Казань, 1855.

12 Подробнее см.: Богданов А.П. От летописания к исследованию. С. 30-214.

13 З а м ы с л о в с к и й Е.Е. Царствование Федора Алексеевича. Ч. 1. Обзор ис­ точников. СПб., 1871. С. XXXV-XLII.

и См., напр.: ПСРЛ. М., 1968. Т. 31. Краткие летописцы XVII века; Бо­ гданов А.П. Летописец и историк конца XVII века: Очерки историче­ ской мысли «переходного времени». М., 1994. С. 14-62.

15 Азбелев С.Н. Новгородские летописи XVII в. Новгород, 1960; Богда­ нов А.П. Летописец 1686 г. и патриарший летописный скрипторий / / Книжные центры Древней Руси. XVII век. Разные аспекты исследова­ ния. СПб., 1994; Он же. Летописец 1619-1691 гг.; Летописец 1686 г.;

Летописный свод патриарший 1680-х гг. / / Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3 (XVII в ). Ч. 2. И -0. СПб., 1993, Он же. Летописец и историк...; и др.

*6 Они были написаны Карионом Истоминым. См.: Браиловский С.Н. Один из «пестрых» XVII столетия. СПб., 1902. Тексты и описания рукописей см.: Памятники общественно-политической мысли в России конца XVII века: Литературные панегирики. М., 1983. Вып. 1-2. № 12-13.

17 Памятники... № 15-16.

Богданов А.П. Общерусский летописный свод конца XVII в. в собрании И.Е.Забелина / / Русская книжность XV-XIX вв. М., 1989.

19 Симеон Полоцкий. Вечеря душевная. М.,1683. Л. 94 и след.; рукопис­ ный текст: ГИМ. Чудовское собр. № 99/301. Л. 355-369 об. Этот текст был впоследствии атрибутирован Игнатию (см. прим. 3,12).

Андрей Лызлов. Скифская история. М., 1990.

21 Каптерев Н.Ф. Характер... Отд. II. Гл. VIII.

21 Сменцовский М. Братья Лихуды. Опыт исследования из истории церков­ ного просвещения и церковной жизни конца XVII и начала XVIII веков.

СПб., 1899. С. 252; Лермонтова Е.Д. Похвальное слово Лихудов царевне Софье Алексеевне. М., 1910; Древняя российская вивлиофика. М., 1789. Ч. VIII. С. 360; Памятники... С. 14-15, 19-22, 40-42.

23 Богданов А.П. Сильвестра Медведева панешрик царевне Софье 1682 г / / Па­ мятники культуры. Новые открытия. Ежегодник за 1982 г. Л., 1984, Он же Диалектика конкретно-исторического содержания и литературной формы в русском панегирике XVII века / / Древнерусская и классиче­ ская литература в свете исторической поэтики и критики. Махачкала, 1988; Он же. София - Премудрость Божия и царевна Софья Алексеев­ на: Из истории русской духовной литературы и искусства XVII в е к а // Герменевтика древнерусской литературы. М., 1994. Вып. 7, Он же. Ца­ ревна Софья в современных поэтических образах / / Культура средневе­ ковой Москвы: XVII век. М., 1999.

Смирнов В.Д. Крымское ханство под главенством Оттоманской Порты.

М. 1887 С. 620-622; Бабушкина Г.К. Международное значение Крым­ ских походов 1687 и 1689 гг. / / Исторические записки. Т. 33. М., 1950.

О политике В.В.Голицына подробнее см.: Буганов В.И. «Канцлер» предпетровской поры / / Вопросы истории. 1971. № 10; «Око всей Великои России». Об истории русской дипломатической службы XVl-AVll ве­ ков М., 1989 С 179-228; Богданов А.П. Первые российские дипломаты.

(И сторические портреты). М., 1991. С. 33-59; Он же. Канцлер и генералиссимус Василий Голицын / / Перекрестки эпох. Социокультурное время. Сборник трудов. М., 1997.

26 О взглядах Иоакима см.: Богданов А.П. Русские патриархи. Т. 2. С. 42-314.

27 ГИМ. Синодальное собр. № 11/992. Ркп.19; Чудовское собр. № Л. 146а-146а об., 169-173 об.

28 РГАДА. Саровское собр. № 237. JI. 151-228.

29 Барсуков Н П. Житие и Завещание святейшего патриарха московского Иоакима / / Общество любителей древней письменности. Т. 47. М 1879. Игнатию принадлежит неоконченное Житие, Послание и стихи «Над гробом в таблице». Духовное завещание и две эпитафии написаны Карионом Истоминым, см. его автографы: ГИМ Чудовское собп № 98/300. Л.311-312; № 100/302. Л. 876 об., 163; № 88/290. Л 39 и сл 30 Памятники... № 32.

31 «Слово избранно...» (1690 г.) см.: БАН. П.1.А.8.

32 Секретный указ см.: Собрание государственных грамот и договоров.

Т. IV. М., 1826. № 112. С. 365-366; Полное собрание законов Россий­ ской империи. Серия I. Т. 2. СПб., 1830. № 729. С. 166-168. О мотивах этих решений см.: Богданов А.П. Неизвестная война царя Федора Алек­ сеевича / / Военно-исторический журнал. 1997. № 6; Он же В тени ве­ ликого Петра. С. 108-150.

33 Греков И.Б. «Вечный мир» 1686 г. / / Краткие сообщения института сла­ вяноведения АН СССР. М., 1951. № 2; Богданов А.П. «Истинное и вер­ ное сказание» о I Крымском походе 1687 г. - памятник публицистики Посольского приказа / / Проблемы изучения нарративных источников по истории русского средневековья. М., 1982.

34 Востоков А X. Посольство Шакловитого к Мазепе в 1688 г. / / Киевская ста­ рина. 1890. Т. 26. Апрель-июнь.

1 Демидова Н.Ф. Из истории заключения Нерчинского договора 1689 г / / Россия в период реформ Петра I. М., 1973.

Турция в XVII в. отстаивала статус Черного моря как «внутреннего озе­ ра» не менее ревниво, чем Россия статус проливов в XIX-XX вв.

РГАДА. Ф. 123. Реестр II. Св. 1687 г. № 1; Ф. 371 Оп 1 4 1 № 1 / Лггопис Самовидця Киш, 1971. С. 177; РНБ. Собр. Вяземского ^ *1 11217 о6 ’ Ж елябУж ский И.А. Записки / / Россия при царевне Софье и Петре I: Записки русских людей. М., 1990. С. 211 Лазарев­ ский А. Черниговская летопись / / Киевская старина. 1890. Апрель-июль Приложения. С. 89; РГАДА. Ф. 181. № 358. Л. 1207.

Бабушкина Г.К. Указ. соч.; РГБ. Ф. 29. № 66. Л.-127; Турция накануне и 40^ 748*50 ® аталии6 (глазами австрийского дипломата). М., 1977.

Маньков А. Г. Развитие крепостного права в России во второй половине XVII в. М.-Л., 1962. С. 56-57, 60-73; и др.

Удивительно единообразная оценка II Крымского похода историками прямо восходит к приговору князьям Голицыным: Розыскные дела о Федоре Шакловитом и его сообщниках. Т. III. СПб 1888 Стлб 1-6 (с «объявлением»; ср. стлб. 61-70, 636, 945-957, 987-998, 1023 и сл.) - как будто политические обвинения в адрес поверженных противников за­ служивают доверия. Любопытно, что новейший исследователь не удов­ летворился повторением этой клеветы, а попытался продолжить рассле­ дование «предосудительных переговоров с врагом» под Перекопом от­ вергнутое самими «петровцами», выяснившими, что никакой «мирный договор» с крымцами Голицын не «учинял» и золота за это не брал СЛавров А С. Регентство царевны Софьи Алексеевны: Служилое общест­ во и борьба за власть в верхах Русского государства в 1682-1689 гг. М 1999. С. 152-155). Подтвержденные «распросом» посольского подьячего С.Тонкачеева сообщения Иржи Давида и Невилля о содержании вы­ двинутых Голицыным требований к Крыму отнюдь не «опровергают официальную версию» об отказе России от сепаратного мира; такого не выдумали даже польские резиденты, на донесениях которых основан текст Невилля (Де ла Невилль. Записки о Московии М., 1996. С. 150).

Правительство Голицына требовало отказа Крыма от действий против России и Польши, от «помощи» османам (т.е. выхода из подчинения Турции в интересах «всех союзников»), информировало о переговорах членов Священной лиги и иностранных резидентов. Но и зная это, Лавров пишет о «тайных переговорах с крымцами... являвшихся оче­ видным нарушением союзнических обязательств»; вот яркий пример могущества «петровской» легенды.

ПРИОБЩ ЕНИЕ РОССИИ К ЕВРОПЕЙСКОЙ

КУЛЬТУРЕ БАЛЬНОГО ТАНЦА

С древности человек владеет секретом удовольствия, получае­ мого от организованного телодвижения. В русском языке подобны е движения с течением времени получили название плясок. Пля­ ска — одно из самых давних и примитивных проявлений образного мышления и разнообразных человеческих эм оций. В коллективной жизни первобытных людей танцы играли более значительную роль, чем во все последую щ ие времена. И м енно они являлись универ­ сальным средством коммуникации, позволявшим людям лучше п о ­ нять друг друга в разных жизненны х ситуациях. Только при п ом о­ щи определенного, строго соблюдаемого набора условных движ е­ ний, иногда в сочетании с определенной музыкой и пением, чело­ век мог воспроизвести полученные им впечатления и передать н е­ обходимую информацию в доступной ему художественной форме.

Исследователями-антропологами древние танцы традиционно подразделяются на четыре группы: религиозные, военны е, бытовые и эротические.

Бытовые танцы, как правило, отображают свойственные этому народу трудовые процессы и иллюстрируют значительную часть о б ­ рядов, принятых в этой местности. Это специфические охотничьи и рыбацкие пляски, танцы, имитирующие сельскохозяйственные процессы, обрядовые свадебные танцы, танцы, принятые на п охо­ ронах и пр. И м енно этот вид древних плясок послужил основой для создания современного народно-характерного танца.

Военные пляски изображают готовность одного племени идти на борьбу с другим, являются общепринятым ритуалом перед нача­ лом битвы. Из широко известных ныне танцев, например, украин­ ский «Гопак» считается эволюционным итогом военной пляски1.

Эротические танцы всегда служили для облегчения процесса сближения полов. Это наиболее устойчивая разновидность хорео­ графии, сохранившая свое первобытное значение и до наших дней.

Эти пляски, видоизменившись, послужили основой для возникно­ вения в мировой культуре понятия общ ественных или салонных (бальных) танцев.

П одобное истолкование роли первобытных плясок в истории человечества довольно условно, и деление плясок на виды, и выво­ ды о том, основой каких танцев в будущем они явились, также весьма приблизительны. Однако с большей долей достоверности можно сказать, что у большинства народов наиболее значим ой, у с­ тойчивой и подчиняю щ ей себе другие виды плясок, была пляска религиозная. Она была самой торжественной и представляла собой часть выполнения разных обрядов в ходе отправления религиозного культа. Универсальный танец культового происхож дения - хор о­ вод, посвящ енны й солнцу, - под разными названиями встречается практически у всех народов и до сих пор является важным эл ем ен ­ том хореографических построений.

В Древней Руси на раннем этапе язычества, как и во многих других странах, многочисленны е торжества включали в себя самое ш ирокое пиршество и игрище, сопровождаемое многочисленны ми и разнородными плясками. Праздники подчинялись сельскохозяй­ ственному календарю и подразделялись на: еж енедельны е праздни­ ки «света», ежемесячные коляды, праздник первых ростков, «се­ мик» или Ярилин день, летние и зим ние русалии, праздник Купа­ ла, праздник Перуна, начало жатвы, праздник первых плодов и пр.

Кульминацией народных языческих праздников были русалии, им енно во время них больше всего плясали в древней Руси.

«Русальские «игры» состоят в хороводах и разнообразны х танцах и прыжках. Танцы ведутся в быстром беш еном темпе, когда кажется, что русальцы не касаются земли. Главным мотивом являются раз­ нообразнейш ие формы извивания... Пляска сопровождается вос­ клицаниями, вскриками. Игра завершается тем, что русальцы до х о ­ дят до исступления и падают без чувств»2.

Безусловно, религиозные пляски были составной частью ж изни человечества ещ е задолго до появления на исторической арене вос­ точных славян и древнерусских народов. Обрядовые и религиозные танцы являлись важной стороной ж изни, например, древних иуде­ ев. В Ветхом Завете отмечено, что М оисей, переш едш ий Чермное море был встречен «тимпанами и ликованием», плясками же со ­ провождалось поклонение золотому тельцу3.

Хрестоматийным примером роли танцев в жизни древнего о б ­ щества является хореографическая культура Древней Греции. Тан­ цы у греков имели огромное значение и как часть религиозного культа, и как часть общ ефизической подготовки молодежи, о кото­ рой в других странах заботились не столь тщательно. Во времена Ликурга танцы считались отличным воспитательным средством, и обучались им не только мальчики, но и девочки4.

Христианская религия вначале допускала и признавала свя­ щ енны е пляски, следуя языческой и иудейской традиции. На кар­ тинах многих средневековых художников, например Эль Греко, есть изображения танцующих ангелов, и это дает возможность пред­ положить, что если ангелы на небе не стыдятся заниматься танцам и, то это — богоугодное дело. С XI в. католическая церковь вводила в торжественные моления коллективные процессии и церемониальны е танцы, исполняемые церковным хором5. Начиная с XIII в., в И с п а ­ нии торжественно справляли праздники «тела Христова». На н и х «религиозная процессия сопровождалась танцами, пением и п р е д ­ ставлениями, перемешиваемыми с обрядами литургии»6.

С XV в. европейские «священные действа» постепенно тер яю т религиозны й характер и превращаются в театрализованные п р е д ­ ставления, сопровождаемы е массовыми танцами. К этому в р ем ен я практика светских общ ественных танцев — балов — уже п р оч н о вписалась в быт средневековой знати и феодалов. Тогда во врем я каких-либо праздников танцевали общ ие проМенадные танцы " шествия по парам. Католическая церковь периодически пыталась запрещать их, как не соответствующие аскетическому идеалу ср ед невековья, чуждого светских забав. Так, в Париже в очередной р аз были запрещ ены все публичные танцы в праздничные дни уже во второй половине XVII в. Свидетельством того, насколько п рочное место в европейской жизни занимал общ ественны й танец, являете я факт открытия Королевской Академии танца во Франции в 1661 г.

Привычка танцевать в. сочетании с жизнелю бивы м характером европейцев помеш али строгим церковным запретам искоренить стремление к общ ественным развлечениям.

На русской почве проблема с внедрением общ ественных пуб­ личных танцев в культурные традиции выглядела несколько иначе.

С принятием христианства на Руси и его повсеместным распро­ странением началось естественное наступление на языческие обря­ ды, в том числе и на народные пляски. Однако совпадение многих христианских праздников с языческими привело к тому, что тради­ ционны е языческие игрища стали приурочиваться к датам право­ славного календаря. Русская православная церковь — наследница Византии — строила свою жизнь по ещ е более строгим требовани­ ям в отнош ении соблю дения правил монаш еского аскетизма как идеала человеческого бытия, чем это было принято в католической Европе. Пляски, безусловно, попадали под запрет, так как в первую очередь свидетельствовали о радости и торжестве тела, являлись способом удовлетворения плотских желаний. К тому ж е русские обрядовые танцы действительно мало отличались высокой нравст­ венностью. В дневнике камер-юнкера Берхгольца есть описание русского национального народного свадебного танца, исполнен­ ного в XVIII в., но соверш енно по тем же правилам, что и в древ­ ности. Две работницы купеческой полотняной фабрики проплясали «одну употребительную у здеш н и х крестьян свадебную пляску, к о­ торая очень замысловата, н о не отличается грацией по причине н е ­ пристойности движ ений. С перва пляш ут оба, следуя один за д р у ­ гим, Делая друг другу разны е знаки лиц ом, головою, всем корпусом и руками; потом девуш ка ж естам и делает объяснение в лю бви пар­ н ю, который однако ж е не трогается этим, напротив, старается вся­ чески избегать ее д о тех п ор, пока она, наконец, утомляется и п е ­ рестает; тогда парень, со своей стороны, начинает ухаживать за д е ­ вушкою и с больш им трудом заставляет ее принять от него, в знак лю бви, носовой платок; после чего она во всю длину ложится на сп и н у и закрывает себе л и ц о этим платком. Парень пляш ет ещ е несколько времени вокруг леж ащ ей, с разными смеш ны ми уж и м ­ ками, прикидываясь очень влюбленным; то он как будто хочет п о ­ целовать ее, то, казалось, даж е приподнять ей юбку, - и все это среди пляски, н е говоря ни слова. Н о так как девушка, представ­ лявшая парня, из стыда, не хотела докончить пляски, то доплясать ее велели одном у из мальчиков лет девяти или десяти, который тотчас же охотно согласился на это. Проплясав, как и девушка, раза два вокруг лежавшей на полу, он вдруг вспрыгнул на нее и н е­ сколькими движ ениям и, каких вовсе нельзя было ожидать от та­ кого ребенка, доверш ил пляску»7.

Русская церковь неоднократно высказывалась против плясок называя их «лестью идольской», «хулной потехой», «бесовской иг­ рой», «богомерзким делом», «еллинским бесованием» и пр. О со­ бенно осуждались танцующ ие женщ ины. В церковных проповедях говорилось, что «пляшуще бо ж ена - лю бодейница дьявола, супру­ га ада, невеста сатанина» и что «многовертимое плясание... во дн о адово влечет»8.

В стенной росписи Царской палаты XVI в. в числе аллегориче­ ских образов находилась фигура танцующ ей женщ ины, о которой И.Висковатый написал следующее: «В палате середней Государя нашего написан образ Спасов, да тута же близко от него написана жонка, спустя рукава кабы пляшет, а подписано под нею: блужение...»9. Не случайно женщ ина изображена в одеж де с длинными рукавами, это традиционная танцевальная одежда на Руси периода язычества, борьба с остатками которого продолжалась в течение многих столетий. В Стоглаве так и записано: «...по священным правилам и по заповеди святых отцов отныне и впредь всем право­ славным християном на таковая древняя еллинские беснования не исходити ни во градех, ни по селам, ни по рекам. И о том благо­ честивому царю по всем градом и по селам своя царская заповедь учинити, чтобы православие християне на таковое беснование еллинское впредь не сходилися и чтобы то еллинское беснование отныне и предь Божию бл;)годатию и в твое христолюбивое царство попрано было до конца Правило 6 1 и 6 2 святаго шестаго с2 р ™ ° 2 Поа™ раняет... и запрещает православным християном поганских и еллинских обычаев и игор, и плясания, и плескания»'»

образ жизни В РУС- К0М ГОСуДарСтае сло*и л ся устойчиво-замкнутый Д жна была жить дома практически взаперти, в тереме редко вы­ ходить, даже посещ ение церкви надо было сводить до минимума по возможности не позволять себя видеть постороннему глазу Для молодой женщины эти правила были законом, так как она м о ш подвергнуться мирским соблазнам, пожилой ж енщ ине жить было Несмотря на постоянные церковные запреты, публичные таниы ко л Г п RCe Ж ° СТаВались лю6 им° й праздничной потехой, но тольС c. для простых людей. Русскому же боярину, всячески старавшему­ ся придерживаться древних традиций, плясать, в отличие от евро пейского знатного вельможи, считалось крайне у н и зи т Т л ь н ь ш Т я его боярского достоинства. «М ожно было забавляться кривлянием шута^ а не самому быть шутом для забавы другого»11.

П одобное отнош ение никак не способствовало развитию на д Т в Г г о Г я ВсоелЛЬТУРЫ бЗЛЬНЫХ ТЗНЦеВ’ ^ « “ начавшейся преж­ де всего для среды высших слоев общества и, безусловно предпо­ лагавшей участие женщины в публичных развлечениях Культура сокого уровня. Примечательно, что в европейских странах парные общ ественные танцы, то есть с непременным участием и женщ и ны, и мужчины, появились уже в XIII в. Более того до этого вое мени в танцах высшего общества участвовали только женщ ины а мужчины предпочитали смотреть на это интересное зр ел и щ е" В одеждах лепж^гкПраздников “ балов дамы и рыцари в нарядных Д ждах, держась за руки, исполняли на ходу под музыку различпионм 16 ФИГУРЫ' ° сновным виД°м движения был тради­ ционный хоровод, сопровождаемый отбиванием такта руками Нужно отметить, что к XVI в в Европе сложилась целая система общественных или придворных танцев, делившихся на два виданизкие или плавные танцы и шутливые или прыгающие чали n'rpfi ТаНЦЫ ИСПОЛНЯЛИСЬ в очень медленном темпе и вклю­ чали в себя несколько разновидностей: поклоны или реверансы ороводы, променады или прогулки; плавное медленное кружение вокруг себя или под рукой у кавалера. Самыми популярными н и з­ кими танцами были гальярда, или по-другому романеска, испол­ н я в ш а я с я под аккомпанимент тамбуринов и гобоев, разнообразные бранли и величественная павана.

Шутливые или прыгающие танцы были гораздо подвижнее и рит­ мичнее низких. К ним причислялись круговые пляски, фарандола, сальтарелла и вольта — предшественница вальса. Впрочем, по правилам приличия того времени низкие танцы считались более благовоспитан­ ными и поэтому на общественных балах танцевались чаще.

Французский каноник XVI в. Жан Табуро, писавший под им е­ нем Туано Арбо, составивший целый трактат о европейской сред­ невековой бальной хореографии, дал пространные советы испол­ няющим общ ественны е танцы разных видов, включающие в себя и общие правила поведения на балу. «Как только вы пройдете в то место, где собрались особы для танцев, вы должны прежде всего выбрать приличную и скромную девицу, которая вам больше всего приглянется, и, сняв вашу шляпу или шапку левой рукой, подать ей правую руку, чтобы повести ее к танцу. Она же, если благовос­ питанная и скромная девица, подаст вам левую руку и встанет, чтобы следовать за вами. Затем вы ее поведете в конец залы на ви­ ду у всех и предупредите музыкантов, чтобы они заиграли низкий танец, а то иначе они могут по недоразумению заиграть совсем другой род танца. Когда музыка начнет, начинайте и вы танец, и помните, что музыканты, от которых вы потребовали непрем енно низкий танец, могут в свою очередь требовать от вас, чтобы вы танцевали плавно, медленно, не сбивались и держались такта...

Вы начали хорош о выделывать ваши па и движения, и начали в такт, но когда вы танцуете в обществе, не наклоняйте вашей голо­ вы, чтобы контролировать ваши па и следить за движениями ваших ног, держите вашу голову и туловище прямо, смотрите уверенно, старайтесь возм ож но меньше сморкаться и плевать, и если вы вы­ нуждены это делать, отверните ваше лицо в сторону и употребляйте при этом белый носовой платок. Ведите приятные разговоры, и пусть ваша речь будет тихая и нежная, пусть ваши руки висят, но не так, как у мертвых, хотя и жестикулировать ими не годится, будьте чисто и прилично одеты, пусть ваши чулки будут хорошо натянуты, а башмаки вычищены. Когда вы стоите с избранной д е ­ вицей в конце залы, может прийти другой, тоже с девицей и стать напротив вас, чтобы танцевать с вами визави, и вы должны подхо­ дить друг к другу, затем отступать и делать повороты. Продолжайте танцевать, пока музыка продолжает играть, но не выбивайтесь из такта, а напротив, всегда выдерживайте его. Следует также девицу Дует сделать девице поклон и япп’ -'° ГДа Же мУ3ыка замолчит, слеее взяли, и еще раз поблагодарить^ ™ ^ Т° МеСТО’ огкУда вы НИ старалась по благовоспитанности м почУвстаует, как бы она и ВЫ будете испытывать то же самое д ? Вертеться П^ Д глазами пени. Я предоставляю вам судить п ^ мпжет- в меньшей сте- I из за 1ГОЛаря усилению контактов с Р° ЦеССу’ на РУбеже XVI- некоторое знакомство с европейской 3 Р° ССИЮ произош ло Царском дворе исполнялись польские И ХореогРаФиеЙ. При пляски и. Видимо, им енно в это вГеМ в Г ™ М слово «танец» (danza - итал н ВооЧИЮ Москва увидела европейские т -Г ФрЗНЦ ’ tanz ~ нем.) во времена «смуты» когда п п и п В° всем их великолелись пышные польские балы п днакп РС ЛжеДмитрия I проволитанцев в России XVII в еше не к коллективных общественных И балов, устраиваемых для себя иное Танцеваль™ х вечеров мецкой слободе. бЯ иностРанцами, живущими в Не Что же танцевали на бапяу о с ней мод в бальных т а н ц а х ^ а ф Г ^ ^ В ? 3ак°нодательнипредставлял собой больщой танцевалР Н|“,я - а Двор Людовика XIV вилам бШ придвоРные, п р о в о д и м ы е ^ 0"' ° СНОВНЫМ видом вилам светского этикета. Кроме н и х Т п СЗМЫМ стР°™ м прал и ч а Г ИИ ? ' ЛИ маскаРадные игти костюмиКТИКе ° бщ ественных Ра:

личались большей свободой и н е п т. Г б а л ы. Они отпопулярны среди французской 2 Н™ нностьк> и были более из королевского двора и домов Г,™ П° Степенно бальные танцы л ю Г СТВа’ npeBpau^ обычай изб аннмчПР0НИКаЮТ И В Другие сл°и любимыми танцами в это впемя'к повсеместный. Наиболее шествия, аллеманда - медлен Г - й Г ' ' КУРаНТа ~ род стой в исполнении и поэтому долгое р С° ВЫ танец- Довольно проС И основных, салтарелла - парный ™ остававшийся одним из МПС’ Гемперамен™ ый пасспье и ” СПШШяемый в нарастаюа ду ш и м менуэт. Свое название он получил от pas menu («маленьких ша­ гов»), характерных для менуэта. Этому танцу нужно было долго обучаться, так как он отличался сложной манерой исполнения. П е­ реход от одного движения к другому должен был совершаться без рывков и в точном ритме, плавно и красиво. О собенно сложной была мужская партия, в которой большую роль играли движения со шляпой. Ее следовало элегантно снять во время реверанса, красиво держать поперем енно то в одной, то в другой руке, и непринуж­ денно надеть. Руки танцующих должны были быть красиво изогну­ ты, завершая позы менуэта; их не полагалось поднимать высоко, соединение рук в парах долж но было происходить мягко и плавно.

Исполнители менуэта располагались строго по рангам. При ф ран­ цузском дворе в первой паре всегда шли король и королева, после них — доф ин с одной из знатных дам. Отсюда возникли названия разновидностей менуэта; менуэт de la Reine и менуэт de D auphin15.

М енуэт, несколько видоизменившись, и в XVIII в. оставался одним из основных бальных танцев. Вместе с ним наиболее попу­ лярными танцами были: гавот — жеманный и манерный танец (стиль рококо в хореографии); полонез — торжественный и важный танец, основным требованием для исполнения которого было со ­ хранение горделивой осанки; контрданс (англез в России, франсез в Германии) — собирательное название для группы танцев, где чет­ ное количество пар танцует друг против друга. Контрдансами могли называться экосез, французская кадриль, лансье, гросфатер, тампет, матредур и др. Для неподготовленного человека эти танцы бы­ ли довольно сложными и поэтому требовали предварительной подготовки и длительного обучения у специалистов-танцмейстеров.

Как же случилось, что весьма поверхностно знакомая с тонко­ стями бального этикета и соверш енно не приобщ енная к танце­ вальным традициям Европы русская знать в первой четверти XVIII в. стремительно освоила эти хореографические премудрости?

Более того, никогда ранее не танцевавшая в обществе и даже не показывавшаяся на людях русская женщ ина, не искушенная в тон ­ костях западного «политеса», стала не уступать в хореографической ловкости европейским дамам.

Этот резкий перелом произошел благодаря настойчивому лич­ ному желанию Петра I научить русское общ ество особом у интер­ национальному языку бального танца, усвоение которого позволяло вести непринужденны й хореографический диалог с представителя­ ми лю бой европейской страны. П риобщ ение к бальной культуре требовало введения в обиход русского высшего общ ества ранее со ­ вершенно неизвестных ему понятий «хороший тон» и «приличные манеры». Ради усвоения этих премудростей русским приходилось делать многие необычные, а по представлению цепко державшихся И Г 'Г русские традиции родовитых дворян, и непристойных ещ.и. - т о в первую очередь касалось физических упражнений по установленным правилам для тренировки тела перед выходом в танце на публичном балу. О собенно неприличным, п о их мнению это считалось для женщины. Однако правил этих в России в начале царствования Петра I не знал практически никто. Сам Петр при­ общился к танцевальной практике в свои ранние годы в дом е У Лефорта в Немецкой слободе, где постоянно проводились публич­ ные балы для иностранцев, живущих в России. Придя к власти Петр активно и жестко стал заставлять учиться танцам своих при­ ближенных и устраивать периодические балы уже в Москве ИзвесГ факт’ что в сентябре 1698 г. А.М енш иков был жестоко изит Петром на таком балу за нарушение танцевального этикета тот не снял сабли перед танцами16.

Русские кавалеры и дамы в начале XVIII в. в большинстве сво­ ем обучались танцам либо во время поездок за границу, либо, что чаще, у пленных шведских офицеров, которых в это время в М оск­ ве было довольно много, и они с удовольствием брались за этот вид деятельности ради куска хлеба. Под страхом наказания приказано.'Ы танцевать всем девицам, начиная с 14-летнего возраста Скоро танцы входят в число обязательных предметов при воситании молодежи как в домашних условиях, так и во вновь от­ крываемых казенных учебных заведениях. Для обучения танцам своей семьи Петром был выписан из Данцига мастер танцев И о­ ганн Кунст. Танцмейстеров или учителей «танцев, учтивств и ком­ плиментов» выписывали из-за границы и многие приближенные царя для обучения сложной науке танцев самих себя и своих семей А.М енш иков, например, учителя танцев имевший давно, но види­ мо, мало способны й к хореографии и танцевавший на балах долгие годы только несложный полонез, после пятидесяти лет вдруг начал На первых порах участие дворянской молодежи в общ ествен­ ных танцах не было массовым. На придворные балы и балы уст­ раиваемые в домах знати, не всегда можно было попасть, да и ро­ дители в большинстве своем сторонники прежних традиций э ™ в С 1 Н, 7 аТ ШаТЬ СВ0ИМ ДеТЯМ танцевать бальные ™нцы. П о­ этому в 1718 г. был опубликован знаменитый указ об ассамблеях положившии начало обязательному поочередному устроению пуб­ личных балов, в соответствии со строгим планом в домах придвор­ ных, независимо от их личного отнош ения к общ ественным танБалы эти начинались в девять часов вечера и длились до п о­ м о ч и Все приш едш ие должны были принимать участие в танцах, д о х о д и л бал по правилам, традиционным для европейского бала.

К ь Г т а н ц е м всегда был торжественный полонез или немецкии танец исполняемый высочайшими особами или х о зяе в а м и ^ З ат ем танцевались менуэты и контрдансы, количество которых варьиро­ валось потом шли подвижные танцы, в исполнении которых шиприветствовалась импровизация. Подобны е танцы -импровиописаны в дневнике камер-юнкера Берхгольца.

В Петербурге на балу у канцлера Головкина был исполнен танец, пошюлжавшийся более получаса. Десять или двенадцать пар связа­ ли себя носовыми платками и каждый из танцевавших, по очеред идя впереди должен был выдумывать новые фигуры. О собенно этот танец понравился дамам. Когда очередь доходила до них, они делали свои фигуры не только в танцевальном зале, но переходил чердак и пр стараясь перещеголять одна другую. При всех этих переходах один из музыкантов со скрипкой должен был постоянно прыгать впереди. По'-настояшему « о был не танец, а просто проr u n k 1 r к о т о р о й один увлекал за собой другого.

пар под его руководством начали танцевать очень медлен, полный прыжков, англез, потом перешли в полыжии тоже с:

тенсивными прыжками. Затем начали новый Берхгольц даже не смог назвать. В нем тоже было много п рь^ к ов, и нужно было делать разные забавные фигуры. П осл еэто го все бь^ ли поставлены в один обший круг, и каждый по о многих был придумать новую фигуру, а все ее повторить. В ч и сл ем н о ги х выдумок были следующие: одна дама поцеловала сво 1 сделав затем стащила ему на нос парик - все повторили это.._ перед своей дамой глубокий реверанс, целовали ее, дру ’ цевав несколько раз в кругу, начинали пить за здоровье общества, третьи делали щелчки в воздухе, четвертые ® ынимаЛИ танца табакерку и ню хали табак. Сам генерал гуж инск! ’ думщик танца бывший последним в изобретении фнгуры заметил^ что некоторые, не участвовавшие в танце, смеялись, когда в кр целовали дам, или когда дамы должны были целовать кав‘ Тогда он вышел из круга и перецеловал всех зрительниц, к по правилам бального этикета не могли отказать в этом ни всему кругу, последовавшему его примеру П одробное описание Берхгольцем своего пребывания в Петер бурге и Москве с практически каждодневным участием в публич' ных балах и ассамблеях позволяет заметить, что даж е во время Ве^ ликого Поста практика устроения общ ественных танцев не п р ер ь !

валась. То, что русская знать в своей ны неш ней привычке к легко мысленному времяпрепровождению даже не соблюдала традицион ’ ного запрета христианской церкви на увеселения во время постов" показывает, насколько далеко она отошла от прежней затворниче­ ской русской ж изни.

Очень строго в петровские времена относились к соблю дению танцевальных законов во время русских дворянских свадеб П о су ти свадьба была особы м видом бала. Танцы начинались сразу же после свадебного стола. Распоряжался ими свадебный маршал Вначале исполнялись церемониальные танцы. Танцевали маршал в паре с невестой и два старших шафера (всего на свадьбе было две­ надцать шаферов) с посаж енной матерью и сестрой невесты Они делали несколько кругов медленными шагами, кланяясь всем гос­ тям. Затем пары могли меняться, и церемониальные танцы повто­ рялись до шести раз. Маршал, после первого танца уступавший н е­ весту жениху, танцевал один впереди всех, дирижируя жезлом символизирующ им маршальскую власть. После этого танцевались традиционные польские, менуэты и контрдансы. Заканчивался сва­ дебны й бал последним церемониальным танцем, называемым «прощальным». Маршал с жезлом, сопровождаемый музыкой вел в танце жениха и невесту, а за ними всех родственников и гостей по комнатам дома д о спальни невесты. Все двенадцать шаферов долж ­ ны были держать по заж женному восковому факелу. П роцессия за ходила в спальню невесты, где были накрыты сладкие столы и уго­ стившись, отправлялась опять танцевать, оставляя молодых одних На второй день свадебные танцы повторялись по той же схеме Стремительное, но прочное вхождение бальных танцев в ж изнь и Ьыт русского дворянского общества первой четверти XVIII в сыграло огромную позитивную роль. Танцы и их преподавание становятся общ ественной потребностью. В 30-40 гг XVIII в танце вальная практика из высших кругов проникает и в более широкие слои населения. Люди повсеместно начинают учиться танцевать слушать музыку, думать о хороших манерах. Занятия хореографией сказываются на физической подготовке человека - приучают его красиво и правильно стоять, ходить, сидеть, грациозно держать ру­ ки, словом, заставляют человека стремиться выглядеть лучше Уме ние танцевать позволяет участвовать в публичных забавах и способ ствует знакомству людей противоположного пола д Руг с другом щли обою дно узнать, здоровы ' кавалеру поцеловать свою тивным и отталкивающим, =. ^ b W b, в росш и в IltpBy„, очераэвитие бальной танн юдей друг с другом, помогало овладеть „ №, способствовало общению люд понятным в любой евРсобы» »