«Е.И. Нестерова Русская администрация и китайские мигранты на Юге Дальнего Востока России (Вторая половинаXIX - начало XX вв.) 'V m m oh Межрегиональные исследования в общественных науках MHHMCTq>CTBO образования ...»

П.П. Шимкевич полагал, что в 1867 г население исчислялось цифрой око­ ло 11 тыс. душ, что коррелирует с данными комиссии И.Г. Сколкова, в 1882 г - 14 тыс., в 1894 г - 16 тыс. (123). В 1896 г зазейских маньчжур насчитывалось 7601, из них 3270 женщин (124).

Если говорить о геофаф ии расселения китайцев в Уссурийском крае, то представляет интерес свидетельство Л. Ш ренка (1855-1856 гг). Он, не оставив количественных данных по китайскому населению, отмечал, что «больше всего китайцев в плодородной долине Сучана и по его притокам.

Затем следуют по густоте населения долины р. Тазуши, Цимухе, Тасудухэ, Пхусун, Майхэ» (125). Согласно наблюдениям Л. Шренка, количество ки­ тайцев уменьшалось с продвижением вглубь края от береговой полосы на север. В этих районах их максимальная концентрация зафиксирована на pp. Сандогу и Даубихэ (126). Это подтверждают и наблюдения И.П. Надарова, согласно которым на 1 января 1884 г в Северо-Уссурийскх)м крае проживало в 85 фанзах 282 китайских подданных (256 - муж*чин, 26 женщин, но женщины - нанайки и орочонки) (127). По наблюдениям В.К. Арсеньева, относящимся, правда, к концу XIX - началу XX вв., ки­ тайцы в Уссурийском крае расселились главным образом в Посьетском районе, около оз. Ханка, в Сучанскх)м районе (по pp. Майхэ, Цимухе, Сучану, Судзухэ), в верховьях Уссури (по долинам рек Даубихэ, Улахэ, Ното и Фудзину), по всему Иману до местности Сидатун и по долине р. Ваку, затем по Бикину в нижнем течении до местности Сигоу и Цамодынза, по р. Хору в его низовьях до Табандо, по обоим берегам р. Уссури, особенно около устья Имана и в Зауссурийском крае, узкою полосою по берегу моря до мыса Гиляк (128).

В Приморской области китайцы возводили как отдельно стоящие фан­ зы, так и образовывали небольшие деревни. Газета «Амур» в 1860 г. сооб­ щала своим читателям: «Жилища этих невольных отшельников располо­ жены по всему пространству течения р. Уссури в различных одно от дру­ гого расстояниях. В некоторых местах 4 - 5 домов образуют небольшую деревеньку с 10-15 человеками жителей. Самая большая деревня находит­ ся в 40 верстах ниже верховья Уссури. В ней 12 домов и 30 человек жите­ лей. Много можно встретить таких домов, в которых живут одинокие дрях­ лые старики» (129).

История возникновения промыслового поселка Ши-мынь (Северные ворота) изложена А.В. Рудаковым. По его данным «в 1831 г в залив Оль­ ги... прибыло несколько маньчжурских лодок. Здесь на берегу были пост­ роены две фанзы. В 50-х гг мы находили здесь уже целый поселок Шимынь. Преобладающий элемент населения были маньчжуры. Китайцы, главным образом выходцы из Шаньдуня, являлись тогда единичными лич­ ностями». Поселок населяли промысловики, занимавшиеся добычей мор­ ской капусты, трепангов, крабов, морских гребешков. Руководили добы­ чей представители крупных торговых фирм из Чифу и Циндао (130).

К концу 60-х гг относятся первые попытки русских исследователей оп­ ределить социальную структуру китайского населения, тогда же сделаны наблюдения о том, что среди китайцев в Уссурийском крае можно выде­ лить две основные категории: сезонных миф антов и оседлых земледель­ цев. Палладий, посетивший весной 1870 г Южно-Уссурийский край, раз­ делил всех находившихся в нем китайцев на 4 основных класса. Как он указывал, основным критерием данной классификации стал род занятий.

Первый класс - торговцы, ведущие меновую торговлю в бассейне р. Уссу­ ри, главным образом приезжавшие из Саньсина. Второй - временно осед­ лые, имеющие фанзы. Третий - занимавшиеся извозом полученной про­ дукции, летом - караванами, зимой - на санях. Четвертый, самый много­ численный класс, «бродячие промышленники, приходящие партиями на заработки» (131). К сожалению, принцип, положенный в основу данной классификации, во втором пункте подменен принципом оседлости, одна­ ко из дальнейшего текста следует, что имелись в виду земледельцы.

Ему же принадлежит и одно из наиболее ранних описаний организа­ ции китайского самоуправления. Основываясь на сведениях, собранных среди китайцев. Палладий сообщал, что до 1868 г «маньцзы по исконно­ му навык7 китайцев к порядку и для успешного производства разделялись на правильно организованные промышленные партии: «ва цзинь ди» (зо­ лотопромышленников), «ва шень ди» (искателей женьшеня)». Каждая из партий состояла из нескольких тысяч человек и занимала особый участок земли, во главе партии стоял старшина (да-е), он обычно избирался из ува­ жаемых людей и имел помощников (эрр-е и сан-е). Старшина обладал пра­ вом решать распри, наказывать виновных своей партии не только палоч­ ными ударами, но и смертной казнью. В его функции входил справедли­ вый дележ всего добытого на промысле. Да-е должен был обеспечить в случае необходимости уход за больными и принять меры по обеспечению семей тех членов партии, которые попадали в руки правосудия к маньчжу­ рам, и были казнены или сосланы. Помимо административно-судебных, за старшиной закреплялись и хозяйственные обязанности по устройству ферм, складов, перевозки результатов промысла. Каждый человек мог пе­ рейти из одной партии в другую. По мнению Палладия, в 1868 г, в ходе «манзовской войны», организации золотопромышленников был нанесен невосполнимый урон, но, несмотря на разф ом, «дух солидарности между маньцзами остался прежний» (132). О существовании самоуправления у китайских зем ледельцев упом инает начальник поста В ладивосток Е.С. Бурачек, в беседе с китайцами выяснивший, что окрестные жители подведомственны избранному ими старшине (тайе) и его четырем помощ­ никам, жившим на р. Цимухэ. По свидетельству собеседников Е.С. Бурачека, старшина обладал абсолютной властью - «его распоряжениям мы подчиняемся совершенно». В свою очередь старшина «заботился о них», «дурных наказывал по суду с помощниками» (133).

В этот же начальный период на основе личных впечатлений, опыта вза­ имодействия с подданными Цинской империи формируются разные типы образа сына Поднебесной.

Начальник партии лесничих, описывавших приамурские леса с по 1867 гг, А.Ф. Будищев оставил сообщение о китайцах, живших в доли­ не р. Цимухе: «Манзы народ обходительный и добрый, снабжают охотно русских семенами хлебными и огородными, ведут с ними хлеб-соль». Столь же лицеприятно отзывается о них помощник А.Ф. Будищева Корзун, по­ сетивший район Даубихе: «это народ очень тихий, миролюбивый и гос­ теприимный, к русским они очень расположены» (134).

Проводивший исследования в южной части Уссурийского края летом 1865 г штабс-капитан П.А. Гельмерсен отмечал, что для развития края необходимы руки и капитал. «Руки можно привлечь из Китая и Кореи.

Китайцы отличные колонизаторы, но они имеют недостаток, что трудно сливаются с другими народами, сохраняя везде свои особенности» (135).

Любопытно, что генерал-губернатор Восточной Сибири М.С. Корса­ ков был первоначально настолько доброжелательно настроен к китайско­ му населению, что в 1862 г, по просьбе Е.С. Бурачека, даже консультиро­ вался с российскими дипломатами в Китае о возможности представления жившим в Южно-Уссурийском крае китайским подданным «средств к жизни семейной», ради упрочения и усиления «этого трудолюбивого и развитого клана населения» (136). Он поддерживал идею выдачи китай­ цам и корейцам, живущим в наших владениях, временного заимообразно­ го пособия к устройству оседлости. «Пособия эти были бы не бесплодны и принесли бы несомненную пользу, ибо в населении этом развито два элемента: склонность к мирной трудовой земледельческой жизни и морс­ кой промысел рыбою, моллюсками и морской капустой, которым занима­ ются здесь массы туземцев, оба элемента одинаково пригодны для коло­ низации наших приморских местностей нового края» (137).

Командующий Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал И.Ф. Лихачев в записке, посвященной Приморской области Восточной Сибири (1862 г.), тоже рассматривал китайцев как полезный переселенческий элемент. Он отмечал, что «если бы им было обеспечено у нас некоторое невмешатель­ ство в их частные дела и отсутствие притеснений и взяточничества, кото­ рым они подвергаются со стороны маньчжурских чиновников, (...) то можно с уверенностью полагать, что они стали бы переселяться к нам с большою охотою» (138).

Однако, в начальный период освоения края, несмотря в целом на доб­ рожелательное отношение к китайцам, цель сблизиться с ними, «так что­ бы и отдаленные китайские деревни возымели желание присоединиться к русской семье народной», ставилась далеко не всеми русскими чиновни­ ками, стремление «привязать китайцев к русским» не стало господствую­ щими (139). В этот же период во властных сферах начинает формировать­ ся представление, что китайцы, как колонизационный элемент - элемент сложный и в некоторой степени опасный: значительное численное пре­ имущество китайцев может привести к тому, что в результате окажется, что Россия приобрела маньчжурскую провинцию для китайцев и корей­ цев (140).

/.i. Административное строительство в Приморье и Приамурье в 70-е гг. XIX века. Проекты управления населением Фактически сразу после заключения Айгуньского договора генералгубернатором Восточной Сибири Н.Н. Муравьевым-Амурским был постав­ лен вопрос о необходимости изменения административного деления и со­ здания новых структур управления в Восточной Сибири. Как уже отмеча­ лось, он предлагал учредить окружное земское и городское управления в присоединенной к Приморской области части Приамурского края (141), разделить Приамурский край на две части. Н.Н. Муравьев-Амурский от­ мечал, что во вновь приобретенном районе часто появляются китайские и маньчжурские купцы, которые ведут несправедливый торг с местными жителями. Кроме того, «некоторые из торгашей, являясь под видом китай­ ских чиновников, отбирали у инородцев силою дорогие меха как подать, следующую ^ д т о бы правительству» (142).

Для изменения ситуации генерал-губернатор приказал заведующему Мариинским постом принять соответствующие меры, но «меры эти не могли остановить зла», т. к. требовался постоянный контроль, а малочис­ ленная русская администрация не могла его обеспечить. Таким образом, генерал-губернатором Восточной Сибири Н.Н. Муравьевым-Амурским предлагалось создание органов местного управления гражданским насе­ лением, причем, как это видно из рапорта, одним из аргументов принятия такого решения было китайское влияние на местное население.

Однако предложение Н.Н. Муравьева-Амурского в полной мере реа­ лизовано не было, и до 80-х годов XIX в. в Южно-Уссурийском крае граж­ данской администрации вообще не существовало. Гражданское управле­ ние сосредотачивалось в руках военных и военно-морских чинов, больше занятых выполнением своих непосредственных обязанностей.

С присоединением к России Южно-Уссурийского края в 1860 г. ми­ нистр иностранных дел А.М. Горчаков рекомендовал генерал-губернатору Восточной Сибири Н.Н. Муравьеву-Амурскому при занятии правого берега р. Уссури «поступать с теми из китайских поселенцев, которые за­ хотят оставаться в наших владениях, совершенно так же, как с туземными жителями при-Амурского края, то есть, нисколько не вмешиваясь в их внут­ реннее устройство, сохранить им все те права, которыми они пользова­ лись до сих пор» (143). Этот принцип невмешательства во внутреннюю жизнь китайского населения характерен для представителей русской ад­ министрации вплоть до конца 60-х гг XIX в. Такая позиция обусловлена, во-первых, малочисленностью русской администрации, во-вторых, взгля­ дом на китайское население как на временный атрибут этой территории, как на «неудобное» наследство, от которого предстоит со временем изба­ виться.

26 марта 1861 г были высочайше утверждены правила, разрешавшие как русским, так и иностранцам селиться в Амурской и Приморской обла­ стях, приобретая участки казенной земли в собственность, или арендуя их, с освобождением от платежей и налогов на 20 лет. Такие же условия устанавливались правилами и для лиц, желавших приписаться к городам, причем все, владевшие в городе недвижимостью, независимо от их наци­ ональности и подданства, входили в состав городских обществ с правом голоса. Разумеется, что китайцы, как и прочие иностранцы, попадали под действие этих правил. В 1861 г в Уссурийском крае по китайским фанзам разослано объявление генерал-губернатора о том, что «китайцы, живущие на русскт)й земле, могут заниматься тем же, чем занимались и прежде»

(144). Однако малочисленность русской администрации привела к тому, что после подписания договоров, закрепивших за Россией Приамурье, в первые годы не обращалось должного внимания на китайское население, и фактически отсутствовали меры, направленные на реальное подчине­ ние китайцев русской власти.

Итак, на заре освоения края позиция российской администрации по отношению к китайскому населению определялась принципом невмеша­ тельства. Отношение к китайскому населению было большей частью бла­ годушным, факт китайского присутствия не рассматривали как проблему, требующую неотложного решения.

Коренным образом ситуация изменилась в конце 60-х гг. Обстоятель­ ством, инициировавшим внимание русской администрации к китайцам, а также задавшим определенный спектр отношений к китайскому населе­ нию, явились события 1868 гг на о. Аскольд, вошедшие в историофафию под названием манзовского восстания или манзовской войны (145), когда китайцы впервые оказали вооруженное сопротивление представителям русских властей. Летом 1867 г. на о. Аскольд было открыто золотое мес­ торождение, привлекшее к себе внимание китайских старателей. Однако добыча золота была запрещена русскими властями, и китайцев вынудили покинуть остров. В следующем, 1868 г, на о. Аскольде сконцентрирова­ лись уже значительные силы - в апреле 500 - 600 человек начали промыв­ ку золота. Во Владивостоке было принято решение: вновь командировать отряд в район Аскольда с целью пресечения незаконной добычи золота.

В отличие от прошлого года прибывшая на шхуне «Алеут» военная коман­ да встретила сопротивление, но смогла вытеснить китайцев на материк.

Изгнанные китайцы сожгли три русские деревни - Шкотово, Суйфунскую (Раздольное), Никольское и два поста.

Представляется, что именно эти события высветили для русской адми­ нистрации проблему существования китайского населения как фактора, который необходимо учитывать при принятии политических решений.

Взгляд через призму этих событий на протяжении многих лет оказы­ вал влияние на формирование мнения русской администрации о китай­ цах. Расхожим стало представление, что здесь мы имеем дело с населени­ ем хитрым, опасным, не терпящим русских. Это также стимулировало за­ конотворческую активность администрации с учетом складывавшегося образа китайцев.

Во время манзовской войны в Приморской области находился генералгубернатор Восточной Сибири М.С. Корсаков. Результаты его поездки из­ лож ены во всеп од дан н ей ш ей записке (17 декабря 1868 г.). В ней М.С. Корсаков докладывал, что в южной части Приморской области нахо­ дится довольно значительное китайское население, пользующееся богат­ ствами страны бесконтрольно и нисколько не производительно для Рос­ сии, оно «частью занимает плодородные долины рек и обрабатывает зем­ ли, а частью занимается разными промыслами, которые доставляют ему леса и море. Это население не считает себя в зависимости от Русского Правительства, управляется своими выборными, на основании обычаев, и всякое вмешательство русских властей считает посягательством на свои права» (146). Далее он отмечал, что: «эти выходцы не имеют прочного водворения на нашей земле, они приходят в наши пределы без семейств, и, обогатившись, возвращаются в Китай, унося с собой все нажитое и при­ обретенное». До 1868 г мер по созданию системы управления этим насе­ лением не принималось, т. к. власти занимались «более насущными по­ требностями Южно-Уссурийского края: внесением русского элемента в заселение его, охранением войсками...» Тем не менее, М.С. Корсаков счи­ тал, что «... настало время к безотлагательному устройству китайского на­ селения на прочных основаниях и преподанию средств к постоянному за оным наблюдению и направлению в видах русского правительства» (147).

В применении к китайцам экономических мер воздействия (введение на­ туральных повинностей) он видел один из действенных способов подчи­ нения китайского населения русским законам (148).

Для определения степени вины арестованных участников беспорядков на о. Аскольд по распоряжению М.С. Корсакова была создана особая ко­ миссия под председательством командующего линейной забайкальской артиллерийской бригадой полковника Педашенко. Действия комиссии рег­ ламентировались следующим распоряжением генерал-губернатора:

1) всех китайцев, признанных виновными отправить морем на о. Са­ халин, в пост Дуэ, где они должны приступить к работе на ка­ менноугольных копях;

2) подозрительных лиц выслать в Китай, запретив им возвращаться в пределы Российской империи;

3) невиновных освободить, выдать им виды на жительство, «предо­ ставив им отправиться, куда пожелают» (149).

Одновременно для недопущения в будущем беспорядков, подобных про­ изошедшим на о. Аскольд, М.С. Корсаков распорядился о создании во Вла­ дивостоке особого кх)митета под председательством окружного интенданта Восточно-Сибирского Военного округа генерал-майора Шульмана. Цель его работы - определение причин, вызвавших образование разбойничьих шаек в Южно-Уссурийскх)м крае (150).

Комитет назвал зачинщиков беспорядков: Джин-зоа (проживал в Нингуте, имел фанзу на р. Цимухе), Янхали (богатый китаец, жил на р. Цимухе), Чуган-фа (самый богатый цимухинский житель). Двум из них удалось скрыться, а Янхали был казнен сучанскими китайцами (151).

По мнению комитета, зачинщики стремились «померяться силами с русскими и истребить всех русских в крае, дабы не встречать более сопро­ тивления к беспрепятственному пользованию богатствами края» (152).

в ходе работы были высказаны общие соображения о китайском при­ сутствии на русском Дальнем Востоке. Так, указывая на сезонный харак­ тер китайской миграции, отмечалось, что «временный ежегодный наплыв к нам китайцев не может быть подвергнут излишним стеснениям, но с другой стороны, требует подчинения правильному и постоянному надзо­ ру, как внутри, так и за границей» (153). Для этого признавалось целесооб­ разным открытие русских консульств в Хуньчуне и Нингуте. Китайцы обя­ зывались брать национальные паспорта для перехода границы.

Ряд конкретных мер, предложенных комитетом в рекомендательном по­ рядке в виде опыта, должен был стабилизировать ситуацию в крае и пре­ дотвратить новые беспорядки. Для улучшения охраны края предлагалось передислоцировать один из отрядов на р. Монгугай, установить в д. Ханьшин, где концентрировалось значительное число сборщиков морской ка­ пусты, ловцов трепанга, - пост. Кроме того, до открытия консульств пред­ полагалось визировать билеты в корейской деревне на р. Монгугай, в Посьете, Камень-Рыболове (154).

Необходимой мерой признавалась перепись. Планировалось, что ин­ формацию о численности и местах проживания китайцев соберут и доста­ вят русским властям китайские старшины, рискуя в случае содержания ложных сведений, быть подвергнутыми штрафу. На офицеров и чиновни­ ков, заведовавших ф ажданским населением, возлагалась проверка этих данных (155).

Выказавшие желание китайцы могли вступить в русское подданство, им, в отличие от всех остальных, разрешалось строить для себя фанзы.

Продажа, дар, наследование фанз разрешалось только с разрешения ок­ ружного начальника.

Часть этих предложений была реализована как во время пребывания генерал-губернатора в крае, так и вскоре после его отъезда: введены кон­ ные посты вдоль границы, взят под охрану 500-верстный участок фаницы от Турьего Рога до р. Тюмень-ула, край разделен на округа.

Тогда же, в 1868-1869 гг, предпринимается первая попытка создания реальных структур для управления ф ажданским населением и подчине­ ния органов китайского самоуправления русской администрации. Следует отметить, что еще в августе 1866 г генерал-губернатором Восточной Си­ бири было поручено создать Суйфунский округ, с подчинением фаж данского населения округа одному из офицеров Новгородской постовой ко­ манды, на правах земского исправника. Однако это не было сделано сво­ евременно (156).

Летом 1868 г. в качестве временной меры все фажданское население как русское, так и иностранное отдавалось в ведение начальника Новгород­ ской команды (Суйфунский округ), управляющего землями удельного ве­ домства (Сучанский округ), командира 3 батальона (Ханкайский округ), на­ чальника Ольгинской команды (Аввакумовский округ) и командира Уссу­ рийского пешего казачьего батальона (Уссурийский округ) (157). Под руко­ водством военного губернатора Приморской области Фуругельма был раз­ работан ряд документов, регламентировавших взаимоотношения русской администрации и китайцев. Наиболее значимыми представляются две ин­ струкции, адресованные:

1) заведующему Суйфунской округой по управлению туземным, ко­ рейским, китайским и маньчжурским населением;

2) окружным начальникам Южно-Уссурийского края (158).

Первая инструкция признавала удовлетворительным существовавшее среди китайцев самоуправление, в связи с чем предлагалось поставить его под контроль русской администрации. В каждом селении или урочище требовалось избрать сроком на три года старшину и двух помощников, утверждаемых в должностях областным правлением и военным губерна­ тором Приморской области.

В обязанности старшин входило предупреждение и принятие мер про­ тив беспорядков, донесение обо всех происшествиях и вновь прибывших китайцах постовому начальнику, исполнение всех распоряжений русского начальства. В документе отмечалось, что «старшины своею властью ника­ ких взысканий налагать не могут» (159). За мелкие проступки мог наказы­ вать окружной начальник, а за преступления провинившихся следовало предавать суду. При этом во всех случаях применения полицейской власти требовалось соблюдать «умеренность и осмотрительность».

Представителям русской власти предписывалось ознакомиться с бы­ том и нравами местных жителей, оказывать в случае необходимости меди­ цинскую помощь, не препятствовать религиозным обычаям, а также разъяс­ нять старшинам их обязанности и «сущность русских законов по делам гражданским и особенно уголовным» (160). Кроме того, предусматрива­ лось ежегодное предоставление сведений вышестоящему начальству о численности населения, количестве убранного урожая, подготовке к буду­ щей посевной.

Параграф 20 разрешал привлечение китайцев к выполнению натураль­ ных повинностей (постройке мостов, гатей, дорог).

Во втором документе - «Инструкции окружным начальникам» разра­ ботана более сложная управленческая структура. Округа делились на уча­ стки, в которые входило несколько селений, поэтому помимо института сельских старшин вводились должности главных участковых старост. Стар­ шинами и старостами можно было избирать только хозяев фанз.

Ряд пунктов касался изменений правил перехода границы и условий пребывания на Дальнем Востоке. В частности вновь прибывшим китай­ цам не разрешалось селиться «в наших пределах», а также увеличивать число существовавших фанз. Допускалась продажа, наследование, дар недвижимого имущества, но разрешение на заключение сделки давал ок­ ружной начальник. Особо оговаривалось, что живущие вне пределов Рос­ сии не могли считаться владельцами фанз. Хозяевам фанз строго запреща­ лось давать приют беспаспортным соотечественникам. За нарушение это­ го правила предусматривались штрафы: до 3 руб. (в первый раз), до 6 руб.

(во второй), до 12 руб. (в третий). В случаях последующих нарушений виновных надлежало предать суду как неблагонадежных и подозритель­ ных лиц, или выслать на родину.

Таким образом, указанные документы являются первыми проектами системы фажданского управления, включавшей китайский элемент Уссу­ рийского края, и разработанной местной администрацией с учетом реаль­ ной ситуации в крае. В рамках этих проектов предполагалось сохранение существовавшего у китайцев самоуправления, и создание следующей адми­ нистративной цепочки: старшины - участковые старосты - окружные на­ чальники - военный губернатор. Фактически, мы можем говорить о начале процесса легитимизации русскими властями традиционной китайской сис­ темы самоуправления. Создание подобной управленческой структуры, на наш взгляд, могло бы принести положительный эффект лишь в том случае, если бы на должности окружных начальников назначались люди, хорошо знавшие как китайский язык, так и русское право. Однако в связи с отсут­ ствием в крае гражданских чиновников в качестве временной меры управ­ ление населением возлагалось на командиров расквартированных в При­ морской области частей, в первую очередь уделявших внимание выполне­ нию своих непосредственных обязанностей. Обращает на себя внимание стремление русских властей действовать на правовой основе как при созда­ нии нормативных документов по управлению китайским, корейским и або­ ригенным населением, так и при реальном взаимодействии с этими этни­ ческими фуппами. Другим вопросом, заботившим русскую администрацию, являлась необходимость подчинения китайцев русским законам и установ­ ления среди них порядка, действующего на территории всей Российской империи. В июне 1868 г приморский военный губернатор докладывал ге­ нерал-губернатору Восточной Сибири, что для достижения этой цели пер­ вейшей задачей является знакомство китайцев с российскими законами. Для этого И.В. Фуругельм предлагал составить на китайском языке выписки глав­ ных законоположений, а также ввести в практику объявление всех касаю­ щихся их распоряжений на китайском языке.

Существенным препятствием, мешавшим реализации этой идеи, было отсутствие в тот момент в распоряжении военного губернатора Приморс­ кой области переводчиков, знавших китайский язык. О том, в каком слож­ ном положении оказались окружные начальники, свидетельствует выдер­ жка из рапорта начальника Ханкайского округа капитана Мельвиля (март 1869 г.). Во «вверенном мне округе, весьма часто приходится иметь дело с китайцами, между тем при переговорах с ними положительно нет никакой возможности понять их» (161). Для изменения сложившейся ситуации Мельвиль ходатайствовал о прикомандировании надежного переводчика, а до его прибытия о высылке русско-китайского словаря. Подобные ра­ порты поступали и от других окружных начальников.

Важным для понимания обстановки, в которой создавались эти доку­ менты и принимались изложенные в них меры, является пункт 14 «Инст­ рукции окружным начальникам Южно-Уссурийского края». «Все вышеиз­ ложенные постановления, вызванные беспорядками нынешнего года, есть меры временные (...). До событий минувшего года, как туземное населе­ ние, так и китайские пришельцы, не стеснялись никакими полицейскими постановлениями» (162). Военный губернатор П риморской области И.В. Фуругельм подчеркивал, что необходимо действовать «с крайней ос­ торожностью и не прибегать к крутым мерам», постепенно «приучагь ту­ земцев к новому порядку вещей, ибо предпринимаемые меры осторожно­ сти, вызванные особыми обстоятельствами, не есть мера карательная», а наоборот, имеющая целью восстановить внутренний порядок и спокой­ ствие (163).

В качестве другой меры по стабилизации положения и улучшению уп­ равления местным начальникам поручалось «произвести полную опись всем находящимся в крае фанзам и живущим в них китайцам, и вообще иметь за (их - Е.Н.) действиями (...) постоянный бдительный надзор» (164).

Перепись, начатую летом 1868 г, планировалось завершить к 1 января 1869 г Ответственность за своевременное проведение переписи возлага­ лась на окружных начальников. Для проведения переписи из экстраорди­ нарных сумм генерал-губернатора Восточной Сибири каждому постово­ му начальнику было выдано по 300 руб. Удалось установить имена офице­ ров, проводивших ее в Ханкайском (сотник М аевский), Суйфунском (штабс-капитан Збержковский), Уссурийском (зауряд-хорунжий Бянкин) округах. Все они характеризовались военным губернатором Приморской области как «благонадежные и исполнительные» офицеры.

В круг вопросов переписного листа входили: название фанзы (дерев­ ни), название местности, пол, возраст, наличие скота, количество обрабо­ танной земли и засеянного (собранного) хлеба. В примечании оговарива­ лось, что нанайцев и удэгейцев необходимо учитывать отдельно от китай­ цев. Все урочища и участки земли, занятые китайцами, должны были на­ носиться на карту (165). Каждому «переписанному» китайцу предписыва­ ю с ь выдать виды на жительство (билеты) сроком на один год. Если же таких билетов по какой-либо причине у проводивших перепись не оказы­ валось, то вплоть до их получения следовало выдавать особые ярлычки с отметками о приметах, роде занятий, наличии оседлости в русских владе­ ниях (166). Наемные рабочие не имели права покидать своих хозяев в те­ чение года, а хозяева в этот же период не должны были нанимать новых работников. После получения билетов хозяевам запрещалось иметь без­ билетных работников.

В инструкции отмечалась необходимость «избегать сколь возможно, неприязненных столкновений с манзами» (167). Китайцы лишались права вселяться в пустующие фанзы без разрешения заведующего Ханкайским округом. Для получения разрешения они должны были явиться в КаменьРыболов с удостоверением хозяев соседних фанз, подтверждающим, что фанза действительно принадлежит ему, и что он не замечен в связях с хун­ хузами. Через месяц после окончания переписи хозяева должны были со­ браться в Камень-Рыболове для выбора старшины.

Рассмотрим ход и методы проведения переписи на примере Ханкайского округа. Распоряжением № 1315 от 22 июля 1868 г. заведующего Хан­ кайским округом и временно командовавшего 3-м линейным батальоном подполковником Марковым в распоряжение сотника Маевского поступи­ ли юнкер Дыхов, рядовой Сарафанников, 12 казаков, гольд Губу и китаец Ильюшка для проведения переписи.

Перепись предполагалось начать с Турьего Рога и далее двигаться вдоль границы не отдаляясь от нее 20 верст до границы Ханкайского округа (по­ граничный столб на р. Суйфун), затем возвращаться к Турьему Pdry, опи­ сывая все фанзы между нашей границей с Китаем (р. Суйфуном) до Суйфунского поста, почтовой дорогой из Посьета и озером Ханка (168).

29 июля Маевский двинулся в путь. Ему удалось пройти больше предпи­ санного - 16 августа он добрался до поста Новгородского. Командировка в Нингуту отвлекла его от участия в переписи, руководство которой возложи­ ли на урядника Скобельцина. В первых числах октября Маевский вернулся в Камень-Рыболов, и, несмотря на болезнь, приступил к обследованию бли­ жайших фанз на реках Сиен-хо и Мо. В ходе этой работы он убедился в том, что перепись в его отсутствие проводилась качественно, и отправился на р. Лефу и р. Даубихэ. Маевский планировал со своим отрядом пройти еще и систему р. Улахэ, однако исследовать ее тщательно ему не удалось из-за боль­ ших снегов. В связи с этим численность и местонахождение фанз китайцев по рекам Нота, Фудзин, Сандогу наносились по их словесным заявлениям.

Собрав эти сведения, отряд Маевского форсированными переходами - до 50 верст в сутки - двинулся в обратный путь, и 6 декабря прибыл в ст. Бель­ цову. В том же месяце Маевский и топограф поручик Вялов составили под­ робную (5 верст в дюйме) карту Ханкайского округа.

Таким образом, перепись в Ханкайском округе проводилась двумя от­ рядами путем подворной переписи. Часть территории округа оказалась не доступной для переписи, в связи с чем пришлось довольствоваться непро­ веренной информацией. Сотник Маевский в своем рапорте командующе­ му войсками Приморской области отмечал: «...долгом считаю заявить Вашему Превосходительству, что к цифрам обозначающим в книгах моих разные проявления жизни китайцев на нашей земле следует относиться крайне осторожно. Манзы уменьшают выгоды, преувеличивая неудобства и риск положения своего» (169).

Тем не менее благодаря проведению переписи русская администрация получила некоторые сведения о численности китайцев, характере их заня­ тий, местах проживания. Так, стало известно, что в Ханкайском округе количество китайцев варьировалось от 979 человек (зимой) до 1421 (ле­ том), проживавших в 149 фанзах. Выяснилось, что большая часть китайс­ кого населения находилась в восточной части округа. Отмечалась и неко­ торая специализация: так, китайцы в западной части округа занимались сбором грибов, а в восточной - заготовкой пушнины. Хлебопашество и для первых, и для вторых не являлось основным видом деятельности. В свя­ зи с этим интенсивность движения караванов имела сезонные отличия: в западной части выделялись весна, лето, осень, в восточной - зима. В отли­ чие от наемных рабочих, хозяева фанз, зачастую представители крупных торговых домов, либо родственники богатых купцов из Нингуты, Гирина, Сан-Сина, Шаньдуна, являлись более-менее постоянным элементом ки­ тайского народонаселения (170).

Несмотря на проведенную перепись, генерал-губернатор Восточной Си­ бири Н.П. Синельников в 1871 г в рапорте военному министру доклады­ вал: «не мыслим порядок в пограничном краю, если начальник не знает определенно в большей части оного, не только характера населения, но числа жителей» (171). Такая ситуация возникла в связи с тем, что мигра­ ционный процесс находился, большей частью, вне ведома русской адми­ нистрации, во многом из-за того, что отсутствовал надлежащий контроль за переходом фаницы. Однако ряд распоряжений по усовершенствованию порядка перехода китайцами границы и условий пребывания их в России был сделан М.С. Корсаковым в 1868 г Так, для китайцев, приходивших на промыслы в Уссурийский край, оставались открытыми только три дороги:

через Посьет, по долинам р. Монгугая и через Камень-Рыболов. В рус­ ских постах, расположенных в вышеуказанных пунктах, китайцы должны были визировать свои национальные билеты (паспорта), выданные китай­ ским начальством. Начальники русских постов в специальных шнуровых книгах обязывались фиксировать следующую информацию: приметы предъявителя, количество оружия, откуда и с какой целью прибыл, где и сколько времени будет проживать. На китайских документах ставился тот порядковый номер, под которым сведения заносились в книгу. Те китай­ цы, которые на момент издания распоряжения находились на Дальнем Востоке, должны были получить билеты в течение одного года.

Безбилетные и шедшие иными дорогами объявлялись бродягами. С ни­ ми предписывалось, в зависимости от обстоятельств, либо поступать по русским законам, либо передавать китайским властям. Для оповещения китайцев об этих нововведениях в июле 1868 г. специальным предписани­ ем начальнику Новгородского поста полковнику Я.В. Дьяченко поруча­ лось «войти в сношение с гиринским фудутуном», с тем чтобы эти распо­ ряжения «были опубликованы китайским начальством на всеобщее сведе­ ние» (172).

Еще одним результатом визита генерал-губернатора М.С. Корсакова в Приморскую область явилось издание в августе 1869 г. секретного поста­ новления о том, что с переходом Южно-Уссурийского края в наше владе­ ние жители его должны считаться русскими подданными (173). Таким образом, русская администрация создавала возможность для дальнейших действий по устройству управления местным населением, автоматически сделав китайцев русскими подданными. Единственно, чего не сделала ад­ министрация - не довела до сведения жителей информацию об изменении их статуса. Поэтому до конца 70-х гг XIX в., а в ряде случаев и позже, не редкостью были ситуации, когда китайцы не знали, что они находятся на русской территории, как и того, что являются русскими подданными. На наш взгляд, половинчатость действий русской администрации свидетель­ ствует о том, что и сам М.С. Корсаков не был твердо уверен в законной силе этого решения, так как по русским законам акт вступления иностран­ цев в русское подданство осуществлялся через личное принесение прися­ ги. П осещ ение П риморской области окончательно изменило взгляд М.С. Корсакова на китайское население. Отмечая необходимость перепи­ си, установления наблюдения и внушения этому населению обязательнос­ ти подчинения русским законам и властям, М.С. Корсаков считал возмож­ ным проведение этих мероприятий лишь в том случае, если «гражданское управление этим населением будет непосредственно опираться на воен­ ную силу» (174).

Ситуация в крае привлекла внимание центра, поэтому на заседании особого совещания по делам Приамурского края 2 февраля 1868 г. рас­ сматривался вопрос о необходимости скорейшего заселения Южно-Уссурийского края переселенцами из России. Было предложено ходатайство­ вать о выделении в распоряжение генерал-губернатора Восточной Сиби­ ри по 100 тысяч рублей в течение 3 лет. Однако это предложение вызвало категорическое несогласие министра финансов, в принципе не разделяв­ шего мысли о пользе колонизации отдаленных окраин при помощи искус­ ственных мер. Вмешательство великого князя Константина позволило включить в резолюцию решение о ежегодном отпуске на заселение о. Са­ халина и южного прибрежья Приамурского края 30 тыс. руб. (175).

В 1869 г. по высочайшему повелению в Приамурский край направля­ ется комиссия под руководством генерал-адъютанта И.Г. Сколкова, кото­ рая работала в крае весной и летом 1869 г. В отчете, представленном зи­ мой 1870 г и озаглавленном «Соображения Высочайше назначенной в Приамурский край комиссии», задача русской власти в отношении китай­ цев сформулирована следующим образом: «подчинение их нашим зако­ нам и властям и затем (...) наблюдение, дабы неизбежное исчезновение их с лица земли, обуславливаемое отсутствием у них семейного начала, не задерживалось искусственными мерами, как-то допущением к ним подоб­ ных же выходцев из Китая или обновлением манз искусственным прито­ ком женщин. Как ни много нуждается Южно-Уссурийский край в усиле­ нии населения, но, во всяком случае, усиление это не должно быть произ­ ведено посредством китайских выходцев, коих размножение в наших пре­ делах представляет серьезную политическую опасность, а к тому же не может обещать никакого, в смысле европейской цивилизации, развития для принимающего их края» (176). Комиссия возбудила вопрос о возмож­ ности обложения незначительной поземельной податью тех китайцев, ко­ торые имели свои фанзы и занимались земледелием, «с целью укоренения убеждения, что они проживают на русской территории» и уточнения их численности, а также предложила «выдавать за незначительную плату би­ леты или свидетельства промышленникам морской капусты» (177). Одна­ ко это предложение вызвало возражения военного губернатора Приморс­ кой области И.В. Фуругельма, находившего эту меру преждевременной и считавшего, что «пока для прочих жителей области существуют Высочай­ ше дарованные льготы в отношении избавления от всяких податей и по­ винностей, несправедливо было бы обложить ими туземное население, хотя и в самом незначительном размере». По его мнению, необходимо было ограничиться введением между ними лишь некоторых земских повиннос­ тей (178).

Подводя итог деятельности комиссии И.Г. Сколкова, нельзя обойти вни­ манием мнение члена этой комиссии от военного ведомства. Его позиция отражала распространенное в центре суждение, что затрачивать существен­ ные средства на создание управления китайским населением нет смысла, так как численность его после «манзовской войны» существенно сократи­ лась, и ввиду этого, оно в скором времени должно исчезнуть за счет есте­ ственной убыли. Признавая необходимость надзора за китайским населени­ ем, отмечалось, что оно «по малочисленности своей, в настоящее время не заслуживает особых жертв, и вряд ли нужно создавать для него особую ад­ министрацию, хотя бы и в ограниченных размерах. Гораздо естественнее было бы принять какие-нибудь меры к тому, чтобы ближайшее местное на­ чальство могло всегда следить за действиями туземцев и вовремя прини­ мать меры к отклонению всяких с их стороны беспорядков» (179). В этом докладе признавалась преждевременность создания органов фажданского управления не только для китайского, но и для русского населения.

В результате комиссия не сочла нужным подчинить образованные ок­ руга особым гражданским властям, а оставила «заведование ими на офи­ церах войск, в крае находящихся» (180). Эти офицеры получили в отноше­ нии гражданского населения объем прав, равный компетенции исправни­ ков (181). На неэффективность подобного решения указывал генерал-гу­ бернатор Восточной Сибири М.С. Корсаков, который уже использовал этот прием в качестве временного средства в период «манзовской войны». Он отмечал, что основной заботой постовых командиров оставалось обеспе­ чение подчиненных им нижних чинов, а на выполнение гражданских дел не было ни времени, ни средств. В связи с этим он считал необходимым для дальнейшего развития области отделение гражданской власти от во­ енной, с созданием полицейских управлений: в Посьете (Суйфунский ок­ руг), Камень-Рыболове (Ханкайский), заливе Ольга (Аввакумовский), ст. Бельцовой (Уссурийский). В каждый округ М.С. Корсаков предлагал назначить исправника с помощниками. При каждом управлении планиро­ вались должности переводчиков с китайского и гольдского языков (182).

Однако возражения генерал-губернатора Восточной Сибири приняты в расчет не были, и подчинение китайцев русской власти осталось лишь номинальным, т. к. отсутствовал механизм реального контроля и управле­ ния этой группой гражданского населения.

Всю гражданскую администрацию в этих округах составляли «четы­ ре лица, служившие единоличными органами по всем отраслям граж­ данского управления». В Суйфунском округе должность окружного на­ чальника была возложена на заведующего командой Новгородского по­ ста, который в течение нескольких лет не выехал в округ - «за оконча­ тельным отсутствием средств к передвижению, кроме пары собствен­ ных ноп> (183). Не лучше обстояли дела и в других округах. А ведь именно в обязанности окружных начальников входило производство дознаний и следствий между инородцами и русскими, ведение подушной переписи и списков населенных мест, сбор этнографических и статистических све­ дений, разбор дел в пределах власти мировых судей. Вся полученная информация должна была отражаться в отчетности по всем статьям граж­ данского управления. Для этой сложной работы, требовавшей специаль­ ных знаний, офицерам нужно было бросать своих подчиненных и уез­ жать на неопределенный срок, превращаясь в земско-полицейского чи­ новника.

Картина будет не полной без напоминания об отсутствии дорог, нехватке вьючных лошадей, которых, кстати, окружному начальнику не полагалось по должности, равно как и урядников, проводников, переводчиков (184).

Таким образом, в начальном периоде освоения и административного строительства можно выделить некий рубеж - «манзовскую войну», кото­ рый, являясь поворотным, рассекает период на две фазы:

1) 1858-1868 гг, характеризующийся относительным невмешатель­ ством русской администрации в жизнь китайских общин;

2) 1868-70-е гг XIX в. - осознание необходимости включения ки­ тайского населения в общую структуру управления, принятие практических шагов по улучшению охраны фаницы, попытки под­ чинения органов китайского самоуправления русской админист­ рации, появление первых проектов управления, учитывавших ки­ тайский фактор.

В 1871 г М.С. Корсакова на посту генерал-губернатора Восточной Сибири сменил Н.П. Синельников. Несмотря на преклонный возраст, он вскоре после назначения на должность посетил Владивосток и осмотрел край. В письме военному министру от 14 февраля 1872 г генерал-губернатор сообщал: «меня очень занимает Уссурийский край, и я бы желал по­ святить свою деятельность на скорейшее приведение оного в порядок, к чему не вижу никаких затруднений, даже с подчинением оного Амурско­ му губернатору» (185). Н.П. Синельников предложил в порядке экспери­ мента в течение 5 лет, пока не введено гражданское управление, руковод­ ствоваться разработанным им «Проектом правил об управлении Уссурий­ ским краем». В основу проекта была положена инструкция, адресованная шведующему Суйфунской округой по управлению туземным, корейским, китайским и маньчжурским населением. Согласно проекту, край предпо­ лагалось разделить на два округа - Суйфунский и Аввакумовский. В обя­ занности окружных начальников входило составление списков жителей округа. При составлении списков окружные начальники «обязаны вникать с полным вниманием в характер населения и образ управления, степень преданности правительству и благонадежности инородческого населения, в особенности манз, удаляя из сельских обществ всех неоседлых и не при­ надлежащих к семействам манз, не имеющих видов на увольнение от кигайского правительства с засвидетельствованием нашего пограничного чиновника» (186), Пункт, касавшийся механизма выбора старшины и его полномочий, ана­ логичен изложенному в «Инструкции», однако в отличие от первого вари­ анта расширены полномочия общины: судебные функции передавались частично окружному начальнику, частично общине. Гражданские споры должны были разрешаться на основе местных обычаев, но лишь в том случае, если в споре не участвовали русские, в качестве альтернативы любой участник спора мог обратиться с иском к окружному начальнику.

Пункт 12 правил фиксировал обязанность старшин направлять к ок­ ружному начальнику «бродячих или злонамеренных людей» для дальней­ шей высылки их за границу (187), в отличие от обязанности информиро­ вать о прибытии подобных людей в раннем варианте инструкции. Гене­ рал-губернатор считал, что «при введении системы нашего законодатель­ ства и порядка окружные начальники должны действовать мерами крото­ сти и осторожности, но если будет замечено умышленное противодействие со стороны населения, то употребить меры настоятельные и энергичные, а в случаях явного неповиновения употреблять... и военную силу», тех же, кто способствовал учреждению порядка, награждать подарками и ме­ далями (188). На окружных начальников возлагалась обязанность вести среди нерусского населения разъяснительную работу о сущности россий­ ского законодательства, а также собирать информацию о юридических обычаях населения. Отдельный пункт разъяснял конфессиональную по­ литику - не препятствовать исполнению религиозных обрядов, но оказы­ вать защиту и покровительство желающим обратиться и обратившимся в православие.

«В виду того, что между китайцами и манзами существует уже некоторого рода общественное управление, которое по результатам оказывается удов­ летворительным, окружной начальник, не отменяя его, должен иметь об­ щий полицейский надзор за этими жителями и не допускать действий, противных духу нашего законодательства».

Существенным недостатком этой необходимой и стройной на бумаге системы являлось то, что, как и раньше, окружными начальниками предпо­ лагалось назначать военных, с сохранением их прямых обязанностей, что превращало выполнение многочисленных обязанностей окружного началь­ ника в формальность. Проект вызвал возражения военного губернатора Приморской области, военного министра и не был реализован (189). Глав­ ным доводом являлось признание, что «пространство проектируемых окру­ гов и количество фажданского населения, в особенности последнее, так не велико, что едва ли есть надобность в промежуточной инстанции для облег­ чения военному губернатору в управлении фажданским населением в на­ званном крае» (190). Для Санкт-Петербурга главным критерием выступала малочисленность населения, а не его, если так можно выразиться, качествен­ ное своеобразие - там явно недооценивали необходимость своевременного подчинения китайского населения российской системе управления, считая, что это достижимо не ежедневной методичной работой с данной группой, а волюнтаристским путем, одной лишь декларацией принадлежности терри­ тории России.

Тем не менее, в связи с тем, что областное правление, ведавшее делами гражданского населения, находилось в Николаевске, Н.П. Синельников ко­ мандировал в распоряжение Приморского военного губернатора А.Е. Кроуна полковника Г.Ф. Черняева с задачей «заведования всем населением, как русским, так и инородческим» (191). Особое внимание обращалось на необходимость прочного устройства последнего. Таблица 2, отражающая численность нерусского населения в области в 1872 г, наглядно демонст­ рирует своевременность такого решения.

Ч исленность коренного и ки тай ского населения Уссурийский Манзы, гольды, орочи (примерно) 750 Суйфунский Аввакумовский Манзы. гольдьк орочи (примерно) Сучанский Манзы. гольды, орочи (примерно) 292 Петропавловский Камчадалы, коряки, ламуты 1899 Гижигинский Чуванцы, юкагиры, тунгусы, 2961 Источник: РГИАДВ. Ф. 1, оп. 5, д. 542, л. 7 - 7 об.

В инструкции, данной Г.Ф. Черняеву Н.П. Синельниковым, нас инте­ ресуют, прежде всего, те положения, которые касались китайского населе­ ния. Генерал-губернатор, обращая особое внимание на существование в крае промысла морской капусты, поручил полковнику Черняеву осмот­ реть прибрежные селения китайцев и представить «начальнику области соображения (...) о том, какими налогами следует обложить их за сбыт )той капусты, внушив им, что они обязаны уплачивать правительству за сбыт оной, как продукта добываемого в территории принадлежащей Рос­ сийскому государству» (192). Конфликт между А.Е. Кроуном и Н.П. Си­ нельниковым не дал возможности полковнику Черняеву выполнить возло­ женное на него поручение. Тем не менее предписанием военного губерна­ тора от 21 сентября 1872 г китайцам запрещалось добывать морскую ка­ пусту без взятия надлежащих промысловых свидетельств (193).

Тем временем и среди представителей низшей местной русской адми­ нистрации, вынужденной при принятии решений учитывать постоянное присутствие китайского населения, рождались различные проекты его ус­ тройства и налогообложения. В 1869 г помощник начальника Ханкайского округа сотник Забайкальского казачьего войска Маевский докладывал военному губернатору Приморской области: «китайцы привыкли к безус­ ловному подчинению власти со всеми ея тяжелыми последствиями в зем­ ле своей, и обычное великодушие, оказываемое русским правительством всем прежним жителям вновь занимаемых краев, в данном случае для людей, молящихся одной только силе, не только что непонятно, но кажет­ ся слабостью и бездействием» (194). Далее он напоминал о предложении бывшего начальника Ханкайского округа подполковника Маркова, суть ко­ торого сводилась к необходимости иметь на реке выборного старшину, отвечавшего за хозяев, параллельно предлагая ввести ответственность каж­ дого хозяина за своих рабочих. Заканчивая рапорт, Маевский отмечал:

«Имеем мы дело с населением умным, промышленным, злым и не терпя­ щим нас, волнуемых вдобавок против русских своим бывшим пофаничным начальством. Оно смотрело прежде на все места, нами занятые, как на имение полуофициальное, назначало туда агентов для сбора податей, а в настоящее время боится потерять безвозвратно прежние доходы с пуш­ нины, грибов и капусты, (...) только чувство силы нашей будет страховать от убытков на подавление совершенно возможных в будущем не только беспокойств, но даже восстаний. Возможен денежный или натуральный налоп> (195).

В 1870 г управляющий Сибирским удельным имением Г. Фуругельм (брат военного губернатора) в докладной записке военному губернатору Приморской области предложил ряд мер по налогообложению проживав­ ших в Южно-Уссурийском крае инородцев. Он писал: «было бы удобным, по крайней мере, на первое время, обложить китайских уроженцев и дру­ гих инородцев, живущих оседло на землях Южно-Уссурийского края, по­ душною податью. Например, обязать хозяина вносить ежегодно в казну за себя - 8 руб., за постоянного работника 4 руб., временного - 2 руб. с чело­ века». Г. Фуругельм считал, что оптимальный вариант налогообложения это введение подушного, а не поземельного налога, т. к. китайцы часто меняют местожительства, в том числе и хозяева фанз. Для реализации пред­ ложенного плана, по мнению Г. Фуругельма, каждому хозяину необходи­ мо выдать особо учрежденные билеты как на хозяина, так и на работни­ ков, сроком не более как на три года, плюс, по желанию годовые билеты (196). Касаясь вопроса о продаже земли китайцам, управляющий считал, что было бы наиболее удобным оставить у каждого в пользовании обрабо­ танный уже его трудом участок земли или же предоставить желающим право приобретать участки в полную собственность, за известную плату на общем основании (197).

Надо отметить, что большинство предлагавшихся в конце 60-х - нача­ ле 70-х годов мер не были реализованы в этот период как целостный ком­ плекс мероприятий, однако они послужили тем фундаментом, на котором строилась в 80-90 годы политика русской администрации в отношении китайцев, проживавших в Приамурье.

Ряд источников свидетельствует о том, что после «манзовской войны»

количество китайцев, находившихся в Приамурском крае, значительно сократилось. Однако в начале 70-х годов ситуация начала меняться в связи с решением использовать китайцев на строительных работах.

Так, в феврале 1872 г между Окружным инженерным управлением Во­ сточно-Сибирского военного округа и германским подданным владивосюкским купцом 1 гильдии Густавом Гуммелем заключен контракт на по­ ставку к 15 апреля 1872 г двадцати китайских мастеровых для выполне­ ния строительных работ в Новгородском посту (198). По контракту Г. Гум­ мель должен был доставить двух кузнецов, пятерых столяров, двенадцать каменщиков и повара. Однако квалификация китайских рабочих оказалась мшкой, и 17 человек были переведены в разряд чернорабочих.

Китайцы нанимались на 1 год, и по истечении срока действия контракIа их должны были доставить в Китай. На оплату труда рабочих в течение I I месяцев, перевозку, содержание во время пути планировалось истраг т ь 4546 рублей. Однако из-за недостатка пищи и одежды все китайцы к 11 ноября 1872 г. сбежали со строительства (199).

Несколько позже, для тех же целей, из Ш аньдуна и Чжили были выпи­ саны по контракту на два года 150 человек. Поездка за китайскими рабо­ чими и их доставка обошлись казне примерно в 30 тыс. руб. Согласно кон­ тракту, ежемесячное жалование исчислялось в 16 руб. Подрядчики брали f^a себя найм помещения, доставку рабочих на родину по истечении кон­ тракта, а также отправку в Китай трупов, если кто-то из них умрет в Рос­ сии. В целом операция обошлась казне в сумму до 200 тыс. руб.

По мнению современников, этот казенный подряд вновь открыл ки­ тайским выходцам двери в Уссурийский край, сделав его привлекатель­ ным как место возможных хороших заработков (200).

Увеличение численности китайцев в Приамурье в конце 70-х годов за­ ставило русскую администрацию сформулировать основные принципы наJюгooблoжeния и управления китайским населением, которые легли в ос­ нову конкретных мероприятий.

Из предлагавшихся вариантов поземельного и подушного обложения, впоследствии получил широкое развитие второй. Тогда же была предло­ жена впоследствии широко распространенная на Дальнем Востоке билет­ ная система. Интересно, что многими администраторами сам факт введе­ ния русского налогообложения рассматривался не столько с точки зрения экономической, сколько с точки зрения политической, как способ укорене­ ния сознания принадлежности данной территории к русскому государству.

Уже на начальном этапе взаимодействия была сформулирована идея кол­ лективной ответственности китайцев, наряду с ответственностью старшин за свою группу. Все эти принципы легли в основу управления китайским населением.

Таким образом, несмотря на отсутствие в этот период законодательно­ го оформления положения китайцев в Приамурскх)м крае в проектах, ра­ портах, докладах излагались основные принципы того направления, в рус­ ле которого впоследствии развивалась русская политика в отношении этой ф уппы населения. Именно в этот период происходит формирование обра­ за китайского населения как чуждого и опасного элемента со всеми выте­ кающими последствиями. Тогда же возобладала точка зрения, что китайс­ кое население привыкло подчиняться только сильной власти и понимает по преимуществу язык силы. Однако вопрос об истоках и этапах формиро­ вания идеи «желтой опасности» на региональном уровне - т е м а отдельно­ го исследования.

1. Сергеев О.И. Русское казачество и проблемы заселения, хозяйственного освое­ ния и обороны дальневосточных рубежей России в XVII - XIX вв. Дис.... к.и.н.

Владивосток, 1979. - С. 34 - 37.

2. История Северо-Восточного Китая XVII - XX вв. Владивосток, 1987. - Кн. 1. С. 181.

4. Ping-ti Но. Studies on the population of China (1368-1953). Harvard University Press, Cambridge. Massachusetts, 1959. - P. 158-160.

4 Pin^-ti Ho. Studies on the population... - R 160.

5. Троицкая H.A. Формирование и деятельность крупной бурж^'азии на русском Дальнем Востоке. Дне.... к. и. н. Томск, 1989. - С. 33.

6. Кабузан В.М. Как заселялся Дальний Восток. Хабаровск, 1976. - С. 41.

7. Граве В.В. Китайцы, кх)рейцы и японцы в Приамурье. СПб., 1912. - С. 128.

8. Существует и другая точка зрения, согласно которой отсчет корейской иммигра­ ции в Россию н>^'но производить с 1 января 1864 г См.: Петров А.И. Когда же началась корейская иммиграция в Россию? // Россия и АТР. - 2000. - № 2. С. 103.

9. Граве В.В. Китайцы, корейцы и японцы... - С. 128.

10. Там же. -- С. 128.

11. Кабузан В.М. Дальневосточный край в XVII - н. XX вв. М.. 1985. - С. 8:

Malosemoft' А. Russian Far Eastern Policy. 1881-1904. Berkeley - Los Angeles, 1958. P23.

12. Мясников B.C. Договорными статьялп! ) твердили. Дишюматическая история рус­ ско-китайской границы XVII - XX вв. Хабаровск, 1997. - С. 324.

13. Рассчитано автором. - См.: Кабузан В.М. Как заселялся Дальний Восток... С. 63.

14. РГВИА. Ф. 400, 0П.1, д. 4790, л. 6.

15. РГИАДВ. Ф. 701, оп. 1, д. 116, л. 3.

16. РГИАДВ. Ф. 701, оп. К д. 116, л. 7 об.

17. История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. февраль 1917 г.) - М., 1990. -Т. 2. - С. 231, 240.

18. Аничкюв И. Очерки народной жизни Северного Туркестана. Ташк-ент, 1899. С. 117.

19. Шликевич С.П. Колонизационное значение земледелия в Приамурье. СПб. 1911.С. 98.

20. Соловьев Ф.В. Китайское отходничество на Дальнем Востоке России в эпоху капитализма (1861-1917 гг.). М., 1989. - С. 11.

21. Рыбаковский Л.Л. Население Дальнего Востока за 150 лет. М., 1990. - С. 18.

22. Деревянко А.П. Российское Приморье на рубеже третьего тысячелетия. Влади­ восток, 1999. - С. 29.

23. Троицкая Н.А. Формирование и деятельность крупной... - С. 145.

24. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 4246. л. 85.

27. Алепко А.В. Законодательное регулирование иностранного предпринимательства в Приамурье в 1860-1917 гг // Историко-культурное и природное наследие Даль­ него Востока на рубеже векюв. Хабаровск, 1999. - С. 50 - 51.

28. РГИАДВ. Ф. 704, оп. 4, д. 9. л. 1.

29. РГИАДВ. Ф. 704, оп. 1. д. 502. л..0. РГАВМФ. Ф. 410. оп. 2. д. 2474. л. 50 - 31. РГИАДВ. Ф.701, оп. 1, д. 121, л. 71.

32. РГИАДВ. Ф.701, оп. 1. д. 121. л. 72 об.

33. РГИАДВ. Ф.702, оп. 1, д. 37, л. 102 об.

34. РГИАДВ. Ф.702. оп. 1. д. 34. л. 116 об.-И 7.

35 РГИАДВ. Ф. 701. оп. 1, д. 124. л. 12.

36. Ремнев А.В. Самодержавие и Сибирь. Административная политика в первой половине XIX век*а. Омск. Изд-во: Омский университет. 1995. - С. 17.

3tS. Ремнев А.В.. Савельев П.И. Актуальные проблемы изучения региональных про­ цессов в имперской России // Имперский строй России в региональном измере­ нии (XIX - начало XX века). М., 1997.

39 Сборник главнейших официальных документов по управлению Восточной Си­ бирью. - Т. 1. Вып.1. - Иркутск. 1884. - С. 66.

40. Васильев Д.В. Организация и функционирование главного управления в Туркес­ танском генерал-губернаторстве (1865-1884) // Вестник МГУ. Серия 8 (история).

41. Ремнев А.В. Проблемы управления Дальним Востоком России в 1880-е годы // Исторический ежегодник. Омск, 1996. - С. 1 7 - 3 0.

42. Лурье С.В. Историческая этнология. М., 1997. - С. 164.

43. Фетисова Л.Е. Хозяйсгеенная и культурная адаптация восточных славян на юге Дальнего Востока // Этнос и природная среда. Владивосток, 1997. - С. 87-104.

44. Умрихин А. В. Политико-административное устройство Дальнего Востока Рос­ сии во второй половине 19 в. - начале 20 в. Дис.... к.и.н. Благовещенск. С. 31.

45. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 1633, л. 63.

46. РГАВМФ. Ф. 410, on. 2, д. 1633, л. 63 об.

47. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 1633, л. 68 об.

48. Умрихин А.В. Политико-административное устройство... - С. 54.

49. АВПРИ. Ф. 148. Тихоокеанский стол, оп. 487, д. 1086, л. 4 об.

50. РГВИА. Ф. 400, оп. 1, д. 158, л. 46 - 46 об.

51. РГВИА. Ф. 400, оп. 1, д. 158, л. 57 об.

52. РГАВМФ. Ф. 410, оп, 2, д. 4179, л. 148.

53. РГВИА. Ф. 400, оп. 1, д. 158, л. 68 об.

54. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 4183, л. 239 об.

55. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 4190, л. 45 об.

56. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 4190, л. 214 об.

57. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 4246, л. 88 об.

58. Новое административное деление Сибири. Сборник историко-статистических све­ дений о Сибири и сопредельных ей странах. - Т. 2. - Вып. 1. - СПб., 1875. - С.

59. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 4246, л. 218 - 221.

60. Новое административное деление... - Т. 2. - Вып. 1. - СПб., 1875. - С. 9.

61. Там же. - С. 9.

62. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 4323, л. 114 об.

63. АВПРИ. Ф. 148. Тихоокеанский стол (1799-1922), оп. 487, д. 1086, л. 5.

64. Санкт-Петер^ргские ведомости.-1879. - № 275. - С. 1.

65. ГАПК. Ф. 530, оп. 1, д. 6, л. 27.

66. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 1633, л. 68.

67. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 1633, л. 68 об.

68. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 1633, л. 70.

69. История Дальнего ВостокаСССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. февраль 1917 г.). М., 1990. - С. 379 - 380.

70. Дамешек Л.М. Внутренняя политика царизма и народы Сибири (XIX - начало XX вв.). Иркутск, 1986; Дамешек Л.М., Дамешек И.Л. Управление народами Си­ бири и Дальнего Востока (XVII - начало XX вв.) // Исторический опыт отк*рытия, заселения и освоения Приамурья и Приморья в XVII ~ XX вв. - Т. 1. Владивосток, 1993.- С. 20 - 22; Федоров М.М. Правовое положение народов Восточной Сибири (XVII - начало XX в.). Якутск, 1978.

71. РГИАДВ. Ф. 704. оп. 4, д. 103, л. 43 об.

72. РГИАДВ. Ф. 704. оп. 4, д. 103, л. 25, 52 об.

73. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 1633. л. 91 об. - 92.

74. РГИАДВ. Ф. 702, оп. 1, д. 208.

75. РГВИА. Ф. 400, оп. 1, д. 856, л. 114 об., 180; РГАВМФ. Ф. 410,оп. 2, д. 1633, л. 69 об.; Ф. 1122, оп. 1, д. 301, л. 34 об.

76. РГИАДВ. Ф. 702, оп. 1, д. 21. л. 13 об.

77. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 4323, л. 110-111.

78. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 4323, л. 112.

79. Д. Тр. Из записок миссионера // Влад11восток-1884. - № 50. - С. 8.

80. РГИАДВ. Ф. 701, оп. 1, д. 232, л. 5.

81. Stephan J.J. The Russian Far East: A history. Stanford, 1994. - P. 71.

82. Мясников B.C. Договорными статьями утвердили... - С. 322.

83. Там же. - С. 319.

84. Там же. - С. 320.

85. Соколов В.Н. «Никанскх>€ царство»: образ неизвестной территории в истории России XVII - XVIII вв. Дис.... к.и.и. Владивосток.-1999. - С. 184.

86. АВПРИ. Ф. 327. Чиновник по дипломатической части при приамурском гене­ рал-губернаторе, оп. 579, д. 313, л. 52.

87. Солов|>!ев Ф.В. Китайские отходники и их геофафические названия в Приморье.

Владивосток, 1973. - С.-115.

88. Палладий. Уссурийские маньцзы // Известия ИРГО, 1871. - Т. 7. - СПб., 1872. С. 369 - 377.

89. Надаров И. Очерк современного состояния Северо-Уссурийского края. Владиво­ сток, 1884. - С. 9.

90. Соловьев Ф.В. Китайские отходники и их... - С. 115.

91. АВПРИ. Ф. 148. Тихоокеанский стол, оп. 487, д. 770, л. 160.

92. Плаксин. Приморская область Восточной Сибири И Военный сборник. - 1869. С. 195.

93. Будищев А.Ф. Описание лесов части Приморской области // Западно-Сибирское отделение ИРГО. Кн. 9 и 10. - Иркутск, 1867. - С. 182.

94. П.К. О маньцзах и корейцах // Известия ИРГО. - Т. 6. - СПб., 1870. - С. 19-20.

95. Палладий. Дорожные заметки на пути от Пекина до Благовещенска через Мань­ чжурию в 1870 г СПб., 1872. - С. 34.

96. Шренк Л. Об инородцах Амурского края. - Т. 1. - СПб.,1883. - С. 197.

97. Арсеньев В.К. Китайцы в Уссурийском крае. Хабаровск, 1914. - С. 48.

98. Stephan J.J. The Russian Far East: A history. Stanford, 1994. - P. 73.

99. Арсеньев B.K. Китайцы в Уссурийском... - С. 48.

100. РГИАДВ. Ф. 702, оп. 5, д. 143, л. 53 об.

101. РГИАДВ. Ф. 702, оп. 1, д. 55, л. 140 об.; Ф. 1, оп. 1, д.634, л. 306.

102. Дионео. Из Англии // Русское богатство.-1904. - № 4. - С. 111-112.

103. РГИА. Ф. 560, оп. 28, д. 832, л. 1; Максимов С. На Востоке. Поездка на Амур (в 1860-1861 гг). Дорож-ные заметки и воспоминания. СПб.. 1864. - С. 431, 104. Арсеньев В.К. Китайцы в Уссурийском... - С. 48.

105. Шренк Л. Об инородцах Амурского... - С. 69.

106. Надаров И. П. Северо-Уссурийский край. СПб., 1884. - С. 121.

107. АВ СПбОИВ РАН. Ф. 96, оп. 1, д. 101, л.

108. Палладий. Уссурийские маньцзы... - С. 370.

109. Шренк Л. Об инородцах Амурского... - С. 63.

110. Общая характеристика Енбенской корейской национальной автономной облас­ ти. Краткий письменный портрет. Енгиль, 1984 // Цит. по Нам С.Г. Российские корейцы: история и культура. М., 1988. - С. 25; Чжан Гэньфу. О роли пересе­ ления колонистов в укреплении прифаничных районов Китая в Новое время / / Реферативный журнал. Социальные и гуманитарные науки. Зарубежная литерагура. Серия 10. Китаеведение.-1998. - № 3. - С. 114-121.

111. Тайны сибирской статистики // Восточное обозрение.-1885. - № 33. - С. 2.

112. Известия ИРГО, 1871. - Т 7. - СПб., 1872. - С. 410 - 411; Алябьев А.А.

Далекая ок-раина: Уссурийский край. СПб., 1872.

113. Будищев А.Ф. Описание лесов части... - С. 122.

114. РГИАДВ. Ф.1, оп. 1, д. 282, л. 2.

115. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 4179, л. 148.

116. Надаров И.П. Переселение крестьян морем в Южно-Уссурийский край И За­ писки Приамурского отдела ИРГО. - Т. 4. - Вып. 4. - Хабаровск, 1898. С. 41.

117. РГВИА. Ф. 400, оп. К д. 856, л. 178 об.-179.

118. Соловьев Ф.В. Китайское отходничество на Дальнем... - С. 37 - 38.

119. Соловьев Ф.В. Там же. - С. 5.

120. Кабузан В.М. Дальневосточный край в XVII... - С. 51.

121. РГИА. Ф. 560, оп. 28, д. 832, л. 1.

122. РГИАДВ. Ф.701, оп. 1, д. 232, л. 46.

123. АВПРИ. Ф. 143. Китайский стол, оп. 491, д. 1140, л. 166.

124. РГИАДВ. Ф. 702, оп. 1, д. 339, л. 41.

125. Шренк Л. Об инородцах Амурского... - С. 66.

126. Шренк Л. Там же. - С. 66.

127. Надаров И. Очерк современного состояния Северо-Уссурийскогп края. Влади­ восток, 1884. - С. 8, 10.

128. Арсеньев В.К. Китайцы в Уссурийском... - С. 61.

129. С. Прибрежья р. Уссури // Амур.- 1860. - № 17. - С. 219 - 130. АВ СПОИВ РАН.. Ф. 96, оп. 1, д. 101, л. 1. об.

131. Палладий. Уссурийские маньцзы... - С. 369.

132. Там же. - С. 372.

133. Бурачек Е.С. Воспоминания заамурского моряка // Бурачек Е.С., Бурачек В.В.

Воспоминания заамурского моряка. До и после Владивостока. Владивосток, 134. Что такое хунгузы? // Восточное обозрение.-1885. - № 39. - С. 15.

135. Исследования штабс-капитана П.А. Гельмерсена в южной части Уссурийского края летом 1865 г. // Известия ИРГО, 1868. -Т 4. - СПб., 1869. - С. 192.

136. Сорокина Т.Н. Хозяйственная деятельность китайских подданных на Дальнем Востоке России и политика администрации Приамурского края (конец XIX начало XX dd.). Д51С... к. и. н. Омск, 1998. - С. 30; Бурачек Е.С. Воспомина­ ния заамурского моряка... - С. 124.

137. ГАПК. Ф. 530, оп. 1, д. 10, л. 83 - 84.

138. РГВИА. Ф. 400, оп. 1, д. 4716, л. 6 об. - 7.

139. Бурачек Е.С. Воспоминания заамурского моряка... - С. 34.

140. ГАПК. Ф. 530, оп.1, д. 2, л. 53.

144. Бурачек Е.С. Воспоминания заамурского моряка... - С. 81.

145. Розенфельд С. «Манзовская война» // Утро России.-1994. - № 27. - С. 3; Холо­ дов Н. Уссурийский край. СПб., 1908. - С. 74 - 75;Шрейдер Д.И. Наш Даль­ Policy... - P. 5; Stephan J.J. The Russian Far East... - P.73.

146. ГАПК. Ф. 530, on. 1, Д, 17, л. 33.

147. РГВИА. Ф.400, on. 1, д. 162, л. 11.

148. РГВИА. Ф. 400,оп.1, д. 162, л. 96 об.

149. РГВИА. Ф.400, оп. 1, д. 134, л. 34 об. - 35.

150. РГВИА. Ф.400, оп. 1, д. 134, л. 35 об.

151. По данным Ф.В. Соловьева Янхали (Ян Халин) - богатый китайский купец, постоянно проживавший в Нингуте, вел торговлю с крупными фирмами Шан­ хая, Тяньцзина и других городов Китая. Имел в долине р. Цимухе промысло­ вые фанзы. Соловьев Ф.В. Китайское отходничество на... - С. 63.

154. В 1915 г в Приморской области насчитывалось 65 учреждений и должностных лиц, на которых возлагалась выдача русских билетов китайцам и корейцам.

РГИАДВ. Ф. 702, оп. 5, д. 420, л. 16 об.

155. РГИАДВ. Ф.1, on. 1, д. 54, л.16 об.

158. РГИАДВ. Ф.I, оп. I, д. 42, т. 1, л. 13-18; 71 - 76.

159. РГИАДВ. Ф.1, оп. 1, д. 42, т. 1, л. 13, 14, 18.

160. РГИАДВ. Ф.1, оп. 1, д. 42, т. 1, л. 14.

161. РГИАДВ. Ф.1, оп. 1, д. 42, т. 1, л. 69.

162. РГИАДВ. Ф.1, оп. 1, д. 42, т. 1, л. 71 об.

163. РГИАДВ. Ф.1, оп. 1, д. 42, т. 1, л. 71 об.

164. РГИАДВ. Ф. 702, оп. 1, д. 34, л. 180 об.

165. РГВИА. Ф. 400, оп. 1, д. 4949, л. 1.

166. РГИАДВ. Ф.1, оп. 1, д. 42, т. 1, л. 35; д. 54, л. 66.

167. РГИАДВ. Ф.1, оп. 1, д. 54, л. 67.

168. РГИАДВ. Ф.1, оп. 1, д. 54, л. 65.

169. РГИАДВ. Ф.1, оп. 1, д. 54. л. 53.

170. РГИАДВ. Ф. 1. оп. 1, д. 54, л. 49 - 50.

171. РГВИА. Ф. 400. оп. 1, д. 290, л. 2 об.

172. РГИАДВ. Ф. 1, оп. 1, д. 42, т. 1, л. 34 - 34 об.

173. РГИАДВ. Ф. 702, оп. 1, д. 34, л. 180 об.

174. РГВИА. Ф. 400. оп. 1, д. 158, л. 18 об.

175. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 2984, л. 11.

176. РГВИА. Ф. 400, оп. 1, д. 178. л. 84.

177. РГИАДВ. Ф. 1, оп. 1, д. 282. л. 1.-1 об.

178. РГИАДВ. Ф. 1, оп. 1, д. 282. л. 2.

179. РГВИА. Ф. 400. оп. 1, д. 178, л. 166.

180. РГАВМФ. Ф. 410. оп. 2. д. 4184. л. 208.

181. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2. д. 4272, л. 378.

182. РГИАДВ. Ф. I. оп. 1, д. 42. т. 1, л. 87, 89.

183. РГВИА. Ф. 400, оп. 1, д. 856, л. 194 об.

184. РГВИА. Ф. 400, оп. 1, д. 856. л. 194 об.

185. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2. д. 4246, л. 60.

186. РГВИА. Ф. 400, оп. 1, д. 290, л. 6.

187. РГВИА. Ф. 400, оп. 1, д. 290, л. 7.

188. РГВИА. Ф. 400, оп. 1, д. 290, л. 8.

189. РГВИА. Ф. 400, оп. 1. д. 290, л. 2-16.

190. РГВИА. Ф. 400, оп. 1, д. 290. л. 65 об.

191. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 4246, л. 67.

192. РГАВМФ. Ф. 410, оп. 2, д. 4246, л. 70.

193. РГИАДВ. Ф. 28, оп. 1. д. 4, л. 229.

194. РГИАДВ. Ф. 1, оп. 1, д. 54, л. 43 - 50.

195. РГИАДВ. Ф. 1, оп. 1, д. 54. л. 43 - 50.

196. РГИАДВ. Ф. 1, оп. 1. д. 282. л. 12 об.-14 об.

197. РГИАДВ. Ф. 1. оп. 1, д. 282. л. 14 об.

198. РГИАДВ. Ф. 1, оп. 5, д. 190, л. 21.

199. РГИАДВ. Ф. 1, оп. 5, д. 190, л. 21об., 24 об.

200. РГИА. Ф. 560. оп. 28, д. 832. л. 299 об.; Панов А.А. Желтый вопрос на Даль­ нем Востоке // Сибирские вопросы. СПб., 1909. - № 40 - 50. - С. 16; Р-ъ.

Китайцы и Амурский край // Владивосток. 1884. - Xs 40. - С.4.

Глава Ц. ПОДДАННЫЕ ЦИНСКОЙ ИМПЕРИИ В ВОСТОЧНО-СИБИРСКОМ ГЕНЕРАЛГУБЕРНАТОРСТВЕ (конец 70 - 80-е гг. XIX в.) 2.1. Активизация усилий русских и китайских властей по созданию системы контроля за китайскими мигрантами на юге Дальнего Востока России (начало 80-х гг. XIX в.) С момента присоединения Уссурийского края к России привлекатель­ ность этой территории для китайских иммигрантов возрастает Так, если до 1858 г прилив китайцев в Уссурийский край шел довольно равномерно и в небольших размерах (от 3 до 25 человек в год, за исключением 1840, 1849, 1850, 1855 гг), то в период с 1858 по 1868 гг. ежегодно в среднем переселялось по 70 китайцев, а с 1868 по 1879 гг - по 440 человек (1).

В 1870 г численность китайцев в Уссурийском крае составляла 1797 че­ ловек, а в 1880 г их количество достигло 6628 (2).

Кроме того, по мнению Ф.В. Соловьева, изменился контингент миг­ рантов. До 1860 г в край приходили в основном беглые из Маньчжурии, ссыльные китайцы, а в рассматриваемый период стали появляться в оди­ ночку и целыми артелями китайские рабочие и промысловики (3), зани­ мавшиеся таежными и морскими промыслами. Представляется недоста­ точно аргументированным объединение в одну группу рабочих и промыс­ ловиков. Приход ф у п п промысловиков можно отнести к более раннему периоду, но следует признать, что появление рабочих явилось следствием развития экономической жизни в российских владениях.

Дальнейшее увеличение численности китайского населения в ЮжноУссурийском крае требовало от администрации создания целостной сис­ темы управления и контроля, вместо отдельных мер, принятых в предше­ ствующий период.

Начальный период формирования системы управления китайским на­ селением на русском Дальнем Востоке (к. 50-х - к. 70-х гг XIX в.) харак­ теризуется знакомством и формированием определенного отношения со стороны русской администрации к этой категории населения, а также по­ явлением первых проектов управления китайцами, большей частью так и оставшихся на бумаге. С начала 80-х гг. мы можем говорить о новом пери­ оде, характерной чертой которого являлись попытки русской администра­ ции реально подчинить китайское население контролю русских властей.

Тем не менее и в середине 70-х гг позиция центра, в частности мини­ стерства внутренних дел, к введению гражданского управления в Приаму­ рье остается неизменной. В разгар обсуждения целесообразности созда­ ния нового генерал-губернаторства с центром в Благовещенске (1876 г.) министр внутренних дел сообщал военному министру о том, что в проек­ тируемом генерал-губернаторстве население не превышает 75 тыс. чело­ век, из которых около 40 тыс. русских. «Остальные жители этого края суть инородцы, стоящие на самой низкой степени гражданственности, и для коих вовсе не требуется какой-либо сложной администрации» (4). Несмотря на периодически появлявшиеся заявления о необходимости гражданского управления в связи с огромным объемом работ по обустройству местнос­ ти и населения, положение в этом вопросе не менялось.

Первые шаги по подчинению китайцев русскому праву были сделаны в финансовой области еще в первый период. В мае 1876 г. дано разреше­ ние налагать на китайцев штрафы за нарушение табачного устава, в июле того же года «было велено преследовать уличенных в промысле хищни­ ческим золотом». Спустя три года, в мае 1879 г, принято решение ввести обложение пошлинами и сборами наравне с русскими подданными китай­ цев за право торговли далее 50 верстного расстояния от границы (5).

В рапорте от 21 октября 1878 г. на имя председателя Государственного Со­ вета генерал-губернатором Восточной Сибири П. А. Фредериксом изложена идея обложения китайцев податью. Суть предложений сводилась к введе­ нию небольшого налога (от 50 коп. до 1 руб.), уплачиваемого каждым ра­ ботником в возрасте от 18 до 60 в течение первых 5 лет (6). Как отмечал П.А. Фредерикс, эта мера необходима «для утверждения авторитета рус­ ской власти между инородцами, которые продолжают считать себя китай­ скими подданными» (7). Министр внутренних дел, ознакомившись с про­ ектом П.А Фредерикса, предложил средства, полученные в результате его реализации, направить на содержание окружного начальника, который бы осуществлял надзор за китайцами, как жившими в крае, так и за сезонны­ ми мигрантами. На окружного начальника предполагалось возложить за­ ведование пограничными делами и подчинить ему все полицейские чины в области и учрежденную для надзора за китайскими выходцами казачью сотню (8). Однако положительного ответа не последовало, и введение пред­ ложенного налогообложения затянулось.

С итуация начинает несколько м еняться в конце 70-х - начале 80-х гг XIX в. в связи с осложнением международной обстановки в Евро­ пе, ознаменовавшейся столкновением с Турцией, и событиями в северо­ западном Китае, приведшими к ухудшению русско-китайских отношений.

Эти обстоятельства заставили русское правительство обратить внимание на оборону границ Восточной Сибири, впервые рассмотрев ее террито­ рию как возможный театр военных действий с Китаем. Хорошо знавший ситуацию на Дальнем Востоке полковник Я.Ф. Барабаш писал в начале 80-х гг.: «... всякая почти европейская война влечет за собой для нас необ­ ходимость быть готовым к войне и в Приамурском крае, ибо неготовность к войне и здесь, и там одинаково грозит ущербом самым дорогим нашим интересам» (9).

В связи с этим администрация Восточной Сибири активизировала свои попытки поставить китайское население под контроль.

Другим фактором, повлиявшим на активизацию действий русскх>й ад­ министрации по решению китайского вопроса являлось то, что к началу 80-х гг прошлого века китайское население русского Дальнего Востока стало объектом пристального внимания со стороны китайских властей.

В связи с этим уместно подчеркнуть, что фактически вплоть до после­ дней четверти XIX века не возникало даже вопроса о защите китайских эмиф антов со стороны официальных властей Китая. Правящая верхушка считала, что если «они, «сяожень», этот «низкий, подлый люд», осмелива­ лись, пренебрегая своими обязанностями перед государством, покинуть свою землю, то они тем самым автоматически выпадали из категории даже этого «подлого люда» и становились отныне в глазах закона никем, фик­ цией, т. е. понятием для власти несуществующим и несущественным» (10).

Только в конце 70 - начале 80-х гг прошлого века появляются ноты вайв у - ^ (китайского МИДа) по делам, связанным с нарушением прав китай­ цев в Российской империи. Таким образом, в целом отношение маньчжур­ ских императоров к эмиграции своих подданных было резко отрицатель­ ным.

Не имея шансов получить официальную поддержку китайских влас­ тей, китайские иммигранты для защиты своих интересов еще в XVIII в., главным образом в Юго-Восточной Азии, стали создавать легальные объе­ динения по диалектному и земляческому принципу («гунсы»). Каждое из них действовало на определенной территории, осуществляя частично юрис­ дикцию над своими членами путем разбора уголовных и фажданских дел и представляя на этой территории интересы китайских иммифантов пе­ ред местной властью. Не стала исключением и территория русского При­ амурья, но уже в веке XIX. Существование китайских самоуправляющих общин было зафиксировано на самом раннем этапе взаимодействия рус­ ской администрации с китайцами.

Фактически одновременно с началом освоения Россией Южно-Уссу­ рийского края китайское правительство начинает уделять все более приальное внимание колонизации сопредельной России Маньчжурии. Как и шестно, долгое время территория Маньчжурии была запретной зоной для китайцев. Переселение китайцев на северо-восток вплоть до середины XIX в. происходило стихийно, скрытно от маньчжурских властей, факти­ чески китайцы, находившиеся в Маньчжурии, считались людьми вне за­ кона. Первый шаг к изменению такого положения сделан в 60-х гг XIX в., когда, по докладу хэйлунцзянского военного губернатора Тэбцина, цинскос правительство разрешило китайское заселение местности Хулань и с уйхуа. Однако переход через Великую Китайскую стену китаянкам запсщался, поэтому на северо-восток ехали в основном мужчины, что не способствовало закреплению там переселенцев и снижало естественный прирост. Спустя почти 20 лет, в 1878 г, цинское правительство отменило мсе указы и постановления, запрещавшие или офаничивавш ие переселе­ ние китайцев в Маньчжурию. Эти переселенцы уравнивались в правовом отношении с маньчжурами, постепенно вводилось и гражданское управ­ ление для китайского населения (11).

Несмотря на изменение позиции правительства относительно колониЛЦИИ Маньчжурии, существовали и психологические причины, затрудняв­ шие процесс колонизации окраин. О.Е. Непомнин выделил ряд факторов, /1ежавших в основе этого явления. Ханьский крестьянин, как правило, был иоспитан в традициях высокой культуры земледелия с ухоженным полем и сравнительно высокой урожайностью, поэтому он не всегда стремился в колонизуемые районы с землей менее плодородной, неокультуренной и сулящей более низкий урожай, нежели в собственно китайских провинци­ ях. Пограничные с русским Дальним Востоком районы Маньчжурии счиались тогда малопригодными для земледелия. Уход в такую «дикую» ме­ стность означал для китайского крестьянина падение на несколько поряд­ ков вниз, к уровню далеких предков. Кроме того, культ предков не позво­ нил легко бросить их могилы, родню, соседей. Трудно было ему как конуцианцу порвать с традиционной культурной и общинной средой, ему в какой-то мере нужен был «свой» шэньши, «свой» староста, сельская ку­ мирня и остальная деревенская обстановка. Уход в неханьские районы нац­ меньшинств, т.е. варваров, означал для ханьца-ксенофоба «падение до их уровня, отрыв от более высокой цивилизации, т.е. той историко-кулиурной среды, вне которой конфуцианец мыслил себя с трудом» (12).

Для привлечения земледельческого китайского населения маньчжурс­ кие власти вводили различные льготы - поселенцам пограничных райо­ нов отводилась бесплатно земля, временно они освобождались от налогов (13). Переселившимся в районы, смежные с Уссурийским краем, помимо )того бесплатно выдавались земледельческие орудия, рабочий скот и ссу­ да на постройку дома и обзаведение. Учитывая сложный климат этих рай­ онов, первоначально туда переселяли китайских крестьян из Маньчжурии, жители которой обладали опытом земледелия в маньчжурских условиях (14).

Как и для России, для Китая важным поводом к колонизации Маньч­ журии была причина политическая. Интересны дневниковые записи ки­ тайского разведчика Юй Сысина, проехавшего по Амуру до Хабаровска:

«Всякая ф ан и ц а должна быть прочно укреплена. (...) Границу можно ук­ репить двумя способами: первый - это увеличение войск; второй - заселе­ ние пограничной полосы китайскими переселенцами. (...) Пустынный берег - это ворота, которые нельзя закрыть перед нашествием врага» (15).

В одном из докладов по устройству колонизационного дела в Маньчжу­ рии генерал-губернатор Маньчжурии Сюй Ши Чан и губернатор Хэйлунц­ зянской провинции Чжоу Шимо указывали: «главная цель колонизации Маньчжурии и в частности Хэйлунцзянской провинции состоит в закреп­ лении государственных границ. Надо привлекать переселенцев в Маньч­ журию. Это главное в укреплении государственных границ... заселять при помощи военных поселений очень трудно, требуется много средств, а раз­ работать много земли они не могут. Поэтому следует командировать чи­ новников для привлечения народа в Маньчжурию из внутренних провин­ ций Китая» (16).

По приблизительным данным, за последнюю четверть XIX в. из внут­ реннего Китая в Маньчжурию эмигрировало около 3 млн. человек, тем не менее ее северо-западная часть оставалась малозаселенной. По сведени­ ям, собранным полковником Генерального штаба Трусовым, к 1894 г на­ селение Айгуня составляло 10 тыс. человек, Мергена - 5 тыс., Бодунэ тыс., Саньсина-15 тыс., Хуньчуня - 60 тыс., Нингуты - 60 тыс., Гири­ н а - 120 тыс. человек (17).

Эмиссары китайского правительства направлялись не только во внут­ ренние провинции, но и к китайцам, жившим на русской территории.

В начале 80-х гг в руки русских властей неоднократно попадали объявле­ ния, приглашавшие китайцев-земледельцев переселяться в Маньчжурию, при этом им обещалось на несколько лет освобождение от земельного на­ лога (18), возмещение расходов в связи с переездом за счет правительства (19). Однако этим призывам вняло не более 100 семей, живших прежде в долине р. Суйфун (20).

Наряду с этим китайские власти пытались подчинить себе уже сложив­ шуюся систему самоуправления китайцев на русском Дальнем Востоке (в основе - община, во главе которой выборные старшины), сделав старшин подотчетными приграничным китайским властям. Китайская админист­ рация, включая старшин в государственную систему управления, наделяя их инсигниями власти, значительно повышала статус таких старшин в гла> iax китайского населения, делая законной их власть на уровне признания ее государством. Таким образом, старшина общины становился государ­ ственным чиновником, а пространство, на которое распространялась его власть, воспринималась китайским населением как часть Китайской им­ перии. В подобных случаях устанавливались тесные контакты общин с ближайшей китайской администрацией, откуда в Приамурье командиро­ вались чиновники, присылались императорские указы и другие распоря­ жения.

В этом отношении показательно объявление гиринского фудутуна Юй, вывешенное в урочище Новокиевском (1882 г.), в нем, в частности, гово­ рилось: «Просим вас, жителей подведомственных нам мест, жить спокой­ но, не заниматься худшими делами. В случае, если кто будет заниматься худшими делами, то мы (...) будем посылать войска и арестовывать. Внут­ ри нашего государства всюду спокойно, но нельзя сказать этого про здеш­ ний край. В случае появления хунхузов, заведующим всеми делами края, генералом У, будут немедленно отданы все распоряжения о их поимке»

(21).

Из приведенного фрагмента видно, несмотря на то, что территория при­ знается некитайской, существует должность «заведующего всеми делами края», и китайские власти считают вправе посылать на территорию друго­ го государства свои войска для наведения порядка.

Безусловно, подобная деятельность не могла остаться без внимания русских властей. Отметим, что русские власти в стремлении поставить под свой контроль китайское население тоже пытались опереться на сло­ жившуюся систему самоуправления китайцев, с той лишь разницей, что старшины должны быть подконтрольны не китайским, а русским властям.

Следует отметить и то, что 1882 г. стал годом начала очередного этапа активизации переселения русских крестьян в Приамурский край. Ввиду осложнения международной обстановки в 80-х гг XIX в. русское прави­ тельство организовало с 1883 г. переселение крестьян на казенный и соб­ ственный счет морем в Южно-Уссурийский край (22).

Т.Н. Сорокина, наряду с политикой «приручения» китайцев к русской вла­ сти начинает применяться политика выселения оседло проживавших в крае китайцев (23). В 1882 г. генерал-губернатор Восточной Сибири Д.Г. Ану­ чин отдал распоряжение Приморскому губернатору: «В тех случаях, когда по серьезным причинам новое поселение желательно водворить на зем­ лях, уже занятых китайцами, местная полицейская власть разбирает право китайцев на занятие участков и если эти права недостаточны, то можно удалить китайцев, не иначе как с Вашего каждый раз разрешения, по зреюм обсуждении дела, дозволив им беспрепятственно снять посеянный хлеб и овощи, перевести постройки и прочее» (24). Это решение послужило для местной областной администрации той законодательной базой, на ос­ новании которой совершалась экспроприация земель. Китайские власти делали попытки защитить своих соотечественников, апеллируя к соответ­ ствующим статьям Пекинского договора. При этом, не офаничиваясь дип­ ломатическими протестами, они посылали своих чиновников для изуче­ ния ситуации на месте. Так, в январе 1884 г долины рек Лефу, Майхе, НотаКоу-цза, Сучана лично посетил ротный командир То-лунь-то-лэй. Соглас­ но его данным, из 6 балок, осмотренных им, было изгнано более 190 се­ мейств китайцев (около 2000 человек) (25).

Однако в силу «открытости» текста, описывавшего на момент заклю­ чения малоизвестные обеим договаривающимся сторонам территории, русские дипломаты вполне резонно отвечали, что «рыбные и зверовые промыслы ничего не имеют общего с земледелием» (26). Русское обще­ ственное мнение в целом отнеслось к этому явлению нейтрально. Выска­ занное в газете «Восточное обозрение» (1885 г ) суждение, что «к такому решению китайского вопроса нельзя относится равнодушно, это не реше­ ние его, а первый шаг к вызову китайцев на те беспорядки, какие явились в «манзовскую войну», (...) нельзя нарушать права людей добытые време­ нем, и лишать их последних средств к жизни, и вместе с тем требовать, чтобы они остались спокойными» - осталось лишь газетным выступлени­ ем (27).

В 1883 г. И.Г. Баранов, характеризуя положение, писал, что «по исста­ ри заведенному порядку китайцы без всяких заявлений властям и по соб­ ственному произволу селятся в разных трущобах и разрабатывают землю, при этом будучи несемейными они не привязываются к одному месту, ча­ сто меняя местожительства и род занятий, что затрудняет осуществление контроля за ними». Из всех категорий проживающих в области китайцев (купцов, земледельцев и промышленников, к последним Баранов относил и промысловиков), лишь купцы ежегодно брали установленные торговые документы, остальные не только не платили никаких сборов, но даже не несли общественных повинностей (28). Для изменения ситуации И.Г Ба­ ранов считал необходимым принятие ряда мер, способствовавших укреп­ лению русской власти. Прежде всего, для совершенствования учета выда­ чи билетов и введения билетного сбора с китайцев, вне зависимости от их вида деятельности, И.Г. Баранов предлагал отмечать в билете имя, фами­ лию, возраст, род занятий, время прибытия в область, место постоянного проживания, торговли, промысла, по возможности приметы. Билет дол­ жен даваться на один год, при этом взималось с фанзовладельца - 5 руб., работника и промышленника - 3 руб., плюс гербовый сбор - 60 коп. При выдаче билета появлялась возможность взыскивать все положенные для юрговцев и промысловиков налоги и сборы. Кроме того, по мнению 11.1. Баранова, нужно «...стремиться изжить фермерство, и сгруппировать млнзовское население в известных пунктах, образовать деревни и затем 1И)степенно ввести относительно управления китайским населением дейI гвующие в Приморской области правила по управлению крестьянским м;1селением в Амурскх)й области. Это даст возможность администрации I лмостоятельно распоряжаться китайским населением и иметь фактичес­ ким надзор» (29).

Вопрос о необходимости устройства органов низшей администрации китайского оседлого населения обсуждался в Санкт-Петербурге на осоиом совещании по Амурским делам, посвященном целесообразности вылс ления из состава Восточной Сибири Приамурского генерал-губернаторII Fta. Председательствовал на совещании генерал-адъютант Э.Т. Баранов.