«М.Б. Ямалов ОСНОВЫ ОТЕЧЕСТВЕННОГО РЕГИОНАЛИЗМА Учебное пособие Уфа 2007 УДК 94(47) ББК 63.3(2)Я73 Я 54 Печатается по решению редакционно-издательского совета Башкирского государственного педагогического университета им. ...»

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНО Е УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

БАШКИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

им. М.АКМУЛЛЫ

М.Б. Ямалов

ОСНОВЫ ОТЕЧЕСТВЕННОГО

РЕГИОНАЛИЗМА

Учебное пособие Уфа 2007 УДК 94(47) ББК 63.3(2)Я73 Я 54 Печатается по решению редакционно-издательского совета Башкирского государственного педагогического университета им. М.Акмуллы Ямалов М.Б. Основы отечественного регионализма: учеб.

пособие [Текст]. – Уфа: Изд-во БГПУ, 2007. – 124с.

Учебное пособие подготовлено на основе курса лекций, читаемых студентам исторического факультета заочного и вечернего отделений и представительства.

Курс охватывает период отечественной истории с ХVI по ХХI век на основе широкого круга источников и литературы.

Рассчитан на студентов исторического факультета и всех, кто интересуется современными проблемами регионализма Российской Федерации.

Рецензенты:

Р.С. Аюпов, д-р. ист. н., профессор;

Р.З. Алмаев, канд. ист. н., доцент;

кафедра отечественной истории БГПУ им. М. Акмуллы.

ISBN 5-87978-380- © Издательство БГПУ, © Ямалов М.Б.,

ВВЕДЕНИЕ

Подготовка специалистов по регионоведению вызвана резким возрастанием спроса на специалистов высокой квалификации, хорошо знающих теорию, историю и специфику региональной работы в различных областях общественной жизни.

Современные проблемы обновляемой Российской Федерации заметно усилили интерес к истории регионализма и федерализма в нашей стране. Здесь накоплен уже большой теоретический материал и опыт национально-государственного строительства, многовековой региональной и национальной государственной политики. Сила и могущество России всегда «прирастали» ее колоритными, самобытными регионами, из которых и складывается величественное здание державы.

В этой связи большой интерес представляет история и нашего края. В 2007 году вся страна отмечает 450-летие добровольного вхождения Башкирии в состав Российского государства. Сегодня Республика Башкортостан – один из наиболее развитых, опорных его регионов, «локомотив роста», крупный центр экономики, науки, образования и культуры. Здесь важно на примере Башкортостана выявить некоторые общие проблемы регионализма в Российской Федерации.

В то же время в условиях противоречивых процессов глобализации происходит значительное усиление региональных аспектов международных отношений и мировой политики. Явление регионализации носит многоуровневый характер. Само «укрупнение», преодоление фрагментарности международных отношений сопровождается существенным возрастанием в геополитике значимости таких региональных сообществ, как Америка, Европа, Африка, Ближний Восток, Юго-Восточная и Средняя Азия, в целом Азиатский регион, Россия и Содружество Независимых Государств (СНГ) и ряд других.

На планете идет интенсивная интеграция человечества, складывается мировое сообщество. Но в этом хоре отнюдь не заглушаются голоса различных территорий и многочисленных народов. В мире постоянно меняется расстановка и соотношение сил, обостряется конкуренция, появляются новые полюса развития. Достаточно посмотреть на феномен исторического рывка Китая или объединенной Европы! Являясь правопреемницей Советского Союза, Россия выстраивает свою линию в постоянно усложняющихся условиях. Здесь необходимо четкое позиционирование в геополитических процессах, определение выверенной, активной, можно сказать – наступательной внешнеполитической стратегии. Как говорили еще древние, ни один ветер не может быть попутным для корабля, если он не будет знать, куда плыть!

Для понимания происходящего каждому из нас важно знать региональные грани развития мира, страны и своего края, владеть методологией анализа этих сложных явлений. Поэтому во многих вузах и научных учреждениях организовано изучение целого ряда смежных дисциплин, входящих в профессиограмму регионалиста (страноведение, языки, физическая и экономическая география, этнография и этнология, историческая демография, краеведение, топонимика и другие).

Предлагаемое учебное пособие подготовлено на основе опыта преподавания на историческом факультете курса отечественного регионализма, а также итогов многолетнего осмысления истории ХХ века. Оно является вводным для самостоятельного освоения предложенных проблем. Автором не ставилась задача системного раскрытия эволюции административно-территориального устройства республики и страны. Сделана попытка показать в историко-политологическом плане значение регионализма на различных этапах Российской государственности.

Прослеживаются истоки федерализма, региональные аспекты в государственной политике современной Российской Федерации и, в этой связи, место и роль в данных процессах Республики Башкортостан.

Работа рассчитана на студентов, учащихся и специалистов, всех, кто интересуется историей нашего края и в целом России.

1. РЕГИОНАЛИЗМ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ

И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ

В научной и политической литературе не существует единого четкого и общепринятого определения понятий «регион» и «регионализм». Их десятки, и каждое в своем контексте правомерно выделяет какие-то существенные черты и особенности, в тоже время что-то упуская. Это идет от сложности и противоречивости самого явления.

В общем виде понятие регион означает территорию с определенными объективными границами, условной однородностью или целостностью. Уточнение возможно с характеристиками в таких областях, как география, природа, история, политика, административное устройство, экономика, этнический и конфессиональный состав, культура и другие. Есть и разная степень принятия и употребления.

Типология регионов предполагает выделение таких структур, как:

А) историко-географическая единица – например, Урал, Южный Урал, Башкирское Зауралье, Поволжье, Северный Кавказ, Сибирь, Дальний Восток, Европейская часть России и т.д., или Ближний Восток, Юго- Восточная Азия, Прибалтика, Каспийский регион, Черноморский регион, Центральная Америка и т.д.

Б) государственно-административная единица – например, Республика Башкортостан, Краснодарский край, Московская область и т.д.; штат Южная Каролина, Земля БаденВюртемберг, Северная Ирландия, Квебек, Джамму и Кашмир, Бретань, Каталония и т.д.

В) часть общественной, социально-политической системы –Приволжский федеральный округ, Ассоциация «Большой Урал», Приволжско-Уральский военный округ и т.д.

Регионализм, соответственно, можно рассматривать в двух смыслах – в узком, внутригосударственном, и в широком, то есть в мировом.

В узком понимании понятие регионализм отражает территориальные аспекты жизни и внутренней политики отдельного государства. Регионализм в государстве или государственный регионализм означает специальный подход к рассмотрению и решению экономических, социальных, политических и других проблем в плане развития отдельных частей (административных, субъектных) единой страны. И это не только направление политика, но и сегмент правового пространства, важная часть идеологии и в целом общественного сознания, организационная основа или институционализация отношения центральной власти к своим регионам.

Под государственной региональной политикой понимается политика государства, направленная на организацию и использование национального пространства в соответствии со стратегическими потребностями страны. Это составная часть государственного регулирования – комплекс законодательных, административных и экономических мероприятий, способствующих наиболее рациональному размещению и эффективному использованию производительных сил, выравниванию уровня социальноэкономического развития отдельных частей страны (по материальному производству, занятости, доходам, сфере торговли и обслуживания, туризму и т.д.). Главная цель региональной политики – сглаживание социальных и экономических диспропорций, возникающих противоречий между отдельными регионами, наращивание общих интеграционных процессов в стране при сохранении региональных особенностей.

Особо значимы эти вопросы в федеративном государстве.

Оно имеет более сложную и, как правило, неоднородную административно-территориальную организацию. Следует подчеркнуть, что наряду с регионализмом, самостоятельное значение имеет национальная политика, тесно связанная с ним в части ряда решаемых экономических, социальных, культурных задач. В многонациональной и федеративной стране региональные, основные проблемы, носящие историко-географический характер, в большинстве случаев приобретают и национальную окраску, осуществляется во взаимосвязи с национальной политикой. Однако степень «совпадения» их содержания и методов проведения не является константой и определяется особенностями страны, идет от истории.

При рассмотрении региональных отношений внутри государства необходимо различать административное устройство, закрепляемое в Конституции страны, статус отдельных регионов и населенных пунктов, принципы формирования власти по «вертикали» и «горизонтали», выстраивание отношений «центр-регионы», главные звенья бюджетного процесса и т.д.

В то же время следует отметить, что регионы имеют многообразный выход в систему мировых отношений, по типу «регион–регион», «регион – зарубежное государство», «регион – международная организация», «организация региона – организация зарубежного государства», «организация региона – международная организация», «города – побратимы» и другие. Сама народная дипломатия рождает множество форм.

Но регионализм проявляется и в широком плане. Так, регионализация международных отношений – это развитие, укрепление экономических, политических и иных связей между областями и государствами, входящими в один объективно воспринимаемый, традиционный или общепринятый в мировом сообществе регион.

Международные организации в региональном аспекте могут быть всеобщими (ООН), по отдельным направлениям мировой политики (ВОЗ, ЮНЕСКО, ЮНКТАД). Многочисленные объединения созданы по отдельным факторам: религиозным (Лига исламских государств, Организация Исламская конференция), континентальным (Евросоюз, Организация Африканского единства, Организация Американских государств), этническим (Лига арабских стран), крупно-региональным (Ассоциация государств Юго-Восточной Азии, Содружество Независимых Государств), военным (Организация Северо-Атлантического Договора, бывшая Организация Варшавского Договора), политическим («восьмерка», «Шанхайская организация сотрудничества» (ШОС) и другие).

Каждое государство в своей внешней политике выстраивает линию и приоритеты отношений не только с другими государствами, но и с группами государств по стратегически важным регионам, а также с международными организациями.

В ХХ веке, в условиях раскола человечества на лагеря, длительное время существовало деление стран и регионов по формационному критерию – на капиталистический запад, социалистический восток и страны третьего мира. Такая расстановка сил закончилось с распадом СССР, Восточного блока и соответствующих его организаций (Организация Варшавского Договора, Совет Экономической Взаимопомощи, «Интеркосмос» и ряд других). При этом большинство организаций Запада сохранили структуры, лишь с некоторыми коррективах в своей деятельности.

Вместе с тем, можно выделить другие, более устойчивые макро-группы государств, не всегда точно совпадающие с континентальными подразделениями, но по нескольким многовековым критериям: цивилизационным, историко-культурным и культурно-религиозным. Сначала представим общую картину крупных государств, среди которых выделяются де сять государств с населением свыше 100 млн:

(Прирост населения в крупнейших странах с населением свыше свыше 50 млн) Среди стран мира можно отметить шесть цивилизационных групп: западная; латиноамериканская; восточноевропейская; арабско-мусульманская; индостанская; дальневосточно-конфуцианская. Россия входит в восточно-европейскую группу стран. Континентальное, весьма условное, подразделение человечества выглядит следующим образом: азиаты – 57%, европейцы – 21%, американцы – 14%, африканцы – 8%. В свою очередь, по историко-культурной общности выделяются десять великих регионов (в скобках приведено количество государств):

Иранский(4) 11(12) Россия может быть выделена в отдельную группу или в группу «Россия-Украина-Белоруссия». Но объективно к этому ареалу относятся целый ряд государств на постсоветском пространстве, с Россией – до 12.

Несколько иной выглядит группировка государств по культурно-религиозным макрорегионам. Их насчитывается восемь (в скобках указано количество государств):

Культурно-религиозные макрорегионы (8) буддистский (12) (2) ский (40) (10) христианский (28) американский (25) (42) ский (2 и карликовые страны) Примечание: Выделены регионы, возросшие по удельному весу Россия здесь отнесена к православной культурнорелигиозной группе государств. В то же время известно, что Россия – поликонфессиональная страна, в которой более 80% населения относятся к ареалу православия, до пятой части – ислама и других религий.

Эти данные показывают общую сложную и многоцветную структуру человечества, а также некоторые тенденции происходящих изменений. Невозможно понимание истории современного состояния стран без учета мировых процессов, международных отношений, регионального своеобразия политического, социально-экономического и духовнокультурного развития.

Таким образом, регионализм – важная качественная определенность развития мирового сообщества и отдельных государств. Применительно к Российской Федерации он означает региональные аспекты ее многовековой истории, а также вопросы современного состояния те рриториальной организации страны, основные направления и особенности государственной региональной политики.

1. Почему так много определений понятия «регион»?

2. Как определяется регионализм в международных отношениях?

3. Что такое государственная региональная политика?

4. В какие цивилизационные, историко-культурные и культурно-религиозные регионы в мире входит Россия?

2. РЕГИОНАЛИЗМ НА РАЗЛИЧНЫХ ЭТАПАХ

ИСТОРИИ РОССИИ

Строительство каждого федеративного государства, включая и Российское, имеет многовековые корни, солидные исторические пласты. Оно не может начинаться с чистого листа в виде очередных надуманных экспериментов. Есть весьма точное методологическое утверждение, что абсолютно нового в мире вообще не существует. Это значит, что явление, не имеющее прошлого, не может иметь и будущего! В то же время несомненно, что федеративность складывается из существенных различий между отдельными частями страны.

Историческая заданность – весомый фактор развития, с которым всегда и всем приходится считаться. Очевидно, например, что определенная “асимметрия” в положении и уровне развития регионов имелась уже в дореволюционной истории. Разные территории входили в состав Российского государства в процессе становления, в разных формах и на различающихся условиях. Примечательно, что данный процесс никогда не носил законченного характера, а страна ни на одном этапе не имела однородно-симметричного статуса регионов. Это заключение относится как к этапу сословнопредставительной монархии Московского царства, так и абсолютизма Российской империи. В истории России невозможно выделить период, когда бы оформление ее территории полностью завершилось, а все вопросы территориально-государственного устройства решались бы односторонне-централизованно.

Подчеркивая особенности Российского государства, известный историк В.О.Ключевский считал, что его история – это вообще история расширяющейся страны, где взаимоувязанно и взаимообусловленно развивались процессы колонизации, государственного и территориального устройства.

Так, уже в период возникновения Древнерусского государства различаются племена полян, бужан, волынян, уличей, северян, кривичей, древлян, волынян, вятичей, дреговичей, дулебов, ильменских словен, радимичей, тиверцов. Киевская Русь находилась в сложных взаимоотношениях с кочевыми племенами печенегов, хазарами, половцами, а затем и монголами. На обширных пространствах двух континентов в те века было немало и других государственных образований, оставивших свой след в мировой и отечественной истории. Их также невозможно исключить из прошлого нашей страны.

Складывание государства уже тогда имело очевидные региональные особенности, которые вполне определенно влияли на экономику и культуру, устройство, внутреннюю и внешнюю политику. Достаточно отметить значение Киевского княжества или Новгородской земли, затем возрастания значения Ростова, Суздаля, Владимира, Москвы. Складывались иерархические отношения между великим и удельными князьями. Постепенно центры политического притяжения перемещались на восток.

В период феодальной раздробленности единое государство распадается на отдельные политические образования (до 15), уже не совсем совпадающие с прежними племенными различиями.

Каждое из них обладало значительной спецификой, включавшей политические, географические, этно-культурные, экономические и другие особенности. Как известно, среди них наиболее сильными были Владимиро-Суздальское, Галицко-Волынское княжества, Новгородская, Псковская земли и другие.

После монгольского нашествия расхождение между судьбами отдельных русских земель стало еще более значительным.

Одновременно на обширных евразийских территориях возникают такие новые политические реалии, как, например, Золотая Орда.

Ее улусы также испытывали центробежные тенденции, завершившиеся распадом на Казанское, Сибирское, Астраханское ханства, Ногайскую Орду и другие формировавания.

Образование Российского централизованного государства было поэтапным и сложным, с разными объединяющими центрами. Москва имела выгодное географическое положение, здесь успешно развивались земледелие, ремесла и торговля. Благодаря объективным преимуществам, включая этно-демографические, целеустремленной, активной и тонкой политике Москва, используя и силы Золотой Орды, смогла ослабить, разгромить своих конкурентов (Тверь, Новгород), постепенно привлечь на свою сторону большинство. В борьбе с оппозицией и сепаратизмом, как наследием раздробленности, использовались самые разнообразные методы, включая и беспрецедентное деление государства на опричнину и земщину. Особого внимание заслуживает изучение роли института великого княжения, ярлыков Золотой Орды, подтверждающих право на него, а также вопросы легитимизации власти Московских князей разгромом возникших после распада Орды ханств.

Складывание единой народности и формирование централизованного государства не означали возникновения полной территориальной однородности, напротив, существенные региональные различия продолжали играть немалую роль в экономике, культуре и общественно-политической жизни. При этом, как правило, сами регионы выступали инициаторами «собирания земель», в критические моменты приходили на помощь государству, выступали на защиту единства и независимости Родины.

Следует констатировать, что процесс включения территорий в состав России всегда имел двойственный характер: централизованный (условно «конституционный») и договорной, региональный и этнический. Несмотря на очевидную унитарность Российского государства, можно говорить об особенностях присоединения и несомненной государственно-правовой специфике в подходах к Закавказью, Средней Азии, Поволжью, Южному Уралу и другим регионам.

Действительно, Россия строилась одновременно с расширением (колонизацией) территорий в течение длительного времени и различными путями. Некоторые регионы были включены в ходе естественного движения населения, другие – силовыми методами. Но немало и других примеров – прежде всего, Башкортостан, 450 лет назад добровольно вошедший в состав Российского государства. Это был один из решающих шагов в восточном направлении, по пути превращения Европейской России в мощное евроазиатское многонациональное государство На основе переговоров, добровольного волеизъявления вошли в состав России также и ряд других территорий и народов:

Украина, Грузия, Хивинское ханство, Бухарский эмират, Казахские Жузы. Царское правительство проявляло гибкость, не ставя однозначной цели достижения симметричности и единообразия в путях расширения империи.

Федерализм не возник на пустом месте, он в целом пронизывает историю многонациональной страны, которую и в те века нельзя трактовать однозначно только как унитарное государство.

Неоднородность империи подчеркивалась и усложненным, несколько архаичным титулом российского самодержца. В нем перечислялись отдельные области, составившие постепенно территорию страны, их статусные черты, то есть фактически отражалась история расширения государства: «Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсониса Таврического, Царь Грузинский; Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский; Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; Государь и Великий Князь Новагорода низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полотский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея северныя страны Повелитель; и Государь Иверския, Карталинская и Касардинския земли и области Арменския; Черкасских и Горских Князей и иных Наследный Государь и Обладатель; Государь Туркестанский; Наследник Норвежский, Герцог ШлезвингГолстинский, Сторманский, Дитмарсенский и Ольденбургский и прочая, и прочая, и прочая».

В этом ряду многое имело уже символический смысл, но следует признать, что далеко не все. Официальное сохранение такого титула свидетельствовало о значении, которое традиционно придавалось и легитимности формирования самодержавия.

Создание 8 губерний и 50 провинций при Петре I, их последующее разукрупнение и другие преобразования проводились с учетом некоторых историко-экономических, геополитических и этнических особенностей. В некоторых губерниях и областях до начала ХХ века существовали также округа. Низовыми уровнями были уезды, волости, станы и отдельные села.

В 1719 году количество губерний увеличилось до 11, они, в свою очередь, делились на 45 провинций. Дистрикты, как более мелкое подразделение по сравнению с губерниями, просуществовали до 1727 года. В 1775 году Россия состояла из губерний и 65 провинций (они постепенно трансформировались в губернии). К концу правления Екатерины II число губерний возросло до 51, но затем, при Павле I, их стало меньше – 42. В 1905 году, то есть на пороге разрушения, Российская империя состояла из 81 губернии.

Районирование страны в своей основе опиралось на самобытные области, специализацию и разделение труда в условиях складывания и развития единого Всероссийского рынка, возникновения значимых промышленных центров. Наблюдалась значительная активность империи на южных, восточных и северозападных направлениях. Известно прирастать высказывание М.Ломоносова о том, что могущество России будет прирастать Сибирью. В дореволюционный период интенсивно развивались Центральный промышленный район, Уральская металлургия, угольные месторождения Донбасса, Бакинские нефтепромыслы, прокладывались стратегические железнодорожные магистрали.

Статус территорий был также неоднородным. При их становлении, как известно, применялись такие правовые формы, как жалованные грамоты, решения Земского Собора и Украинской рады, протекторат, вассалитет, областная автономия, особое краевое управление, местная конституция.

Такой особый статус на определенное время был предоставлен и башкирам. В 1719–1781 годы Уфимская провинция была частью Казанской губернии. В 1744–1781 гг. край стал частью Оренбургской губернии, где Уфа была вторым центром, с резиденцией гражданского губернатора, а резиденция военного губернатора размещалась в Оренбурге. В 1781 году было создано и существовало до 1796 года Уфимское наместничество, состоявшее из Уфимской (Белебеевский, Бирский, Бугульминский, Бугурусланский, Мензелинский, Стерлитамакский, Уфимский, Челябинский уезды) и Оренбургской (Бузулукский, Верхнеуральский, Оренбургский, Сергиевский уезды) областей. В 1796–1865 годы край входил в состав единой Оренбургской губернии.

До конца ХVIII века Башкортостан разделялся на четыре административно-территориальные области: Казанскую, Сибирскую, Ногайскую, Осинскую дороги. Это деление сохранялось со времен Золотой Орды и термин «дорога» был связан с монгольским понятием «даруг» (начальник, «баскак»). Однако само членение территории на четыре части в границах тех дорог было связано, видимо, еще с домонгольскими традициями, также, как и некоторые из их названий.

В 1798–1865 годах по указу от 10 апреля 1798 года на территории края существовала кантонная система, нацеленная на воинскую службу, то есть формирование и обеспечение боеспособных частей. Башкирское войско распределялось на 28 кантонов, 394 юрты и 9 попечительств. Затем, в рамках либеральных реформ 60–70-х годов, последовали уже другие решения. «Положение о башкирах» от 14 мая 1863 года предоставило башкирам, мишарям, тептярям и бобылям права свободных сел. А 2 июля 1865 года законом «О передаче управления башкирами из военного в гражданское ведомство» кантонная система была упразднена, башкиры и припущенники перешли в подчинение общих губернских и уездных по крестьянским делам присутствий и мировых посредников. В состав Уфимской губернии вошли Белебеевский, Бирский, Мензелинский, Стерлитамакский, Уфимский, Златоустовский уезды, а в Оренбургскую губернию – Верхнеуральский, Оренбургский, Орский, Троицкий, Челябинский уезды. С созданием отдельной Уфимской губернии общее управление башкирами прекратило свою деятельность.

При характеристике системы управления в дореволюционной России следует вспомнить казацкие самоуправляемые общины, которые в XVIII веке получили привилегии военного сословия. К началу XX века 11 казачьих войск насчитывали свыше 4,4 млн населения.

Польское королевство, созданное в составе России, руководствовалось Конституцией 1815 г. В 1801 году было учреждено Верховное грузинское правительство, просуществовавшее до образования Совета главного управления Закавказского края в г. Автономией обладало Великое княжество Финляндское. Сохранили автономный статус до 1920 года Хивинское ханство и Бухарский эмират.

Даже в тех случаях, когда народы проживали в составе губерний, царизм нередко учитывал этнические особенности и вносил коррективы в политику, издавал специальные законы и указы. Так, ряд реформ второй половины XIX века в Уфимской губернии внедрялся на много лет позже, чем во внутренних губерниях империи, и с существенными поправками.

Исторически складывалось и военно-административное деление России. Оно шло с учетом географических, экономических и этно-политических особенностей территорий. В ходе военной реформы 1855–1881 годов по Положению 1864 года страна была разделена на 15 военных округов. В дальнейшем их численность и состав неоднократно менялись.

1. Что считал В.О. Ключевский одной из важнейших особенностей истории нашей страны?

2. Почему нельзя дореволюционную Россию однозначно трактовать как унитарное государство? Какие исторические корни федерализма можно выделить в дореволюционном прошлом России?

3. Какую роль сыграло в судьбах страны добровольное вхождение Башкирии в состав России?

4. Каким было административно-государственное устройство Российской империи в начале ХХ века?

3. РЕГИОНАЛИЗМ В ДИСКУССИЯХ

ХIХ – НАЧАЛА ХХ ВЕКА

Пространственная организация евроазиатской державы определяла большое значение регионализма, необходимость постоянного учета в государственной политике национальнотерриториальных различий. Одни и те же закономерности проявляются по-разному в зависимости от масштабов и географических характеристик государства. Поэтому и в отечественной государственно-политической мысли эти сюжеты были сквозными.

Опыт сословно-представительной монархии показывал (например, Земские Соборы или Уложенная комиссия Екатерины II), что самое незначительное движение к демократизации неизбежно высвечивает региональные противоречия и интересы. В произведениях А.Н.Радищева, трудах, документах и планах декабристов имели место вопросы и федерального обустройства России как демократической альтернативы царизму.

Так, Н.М.Муравьев в проекте Конституции предлагал федеративные преобразования с разделением государства на 13 держав и 2 области, по принципу США.

За возрождение сословно-представительных учреждений, развитие местного самоуправления выступали славянофилы, идеализировавшие прошлое страны. Земско-областную концепцию истории России сформулировал известный ученый Н.И.Костомаров. Он сделал вывод о том, что уже Русь стремилась к федерации и даже начала принимать эту форму, с периода феодальной раздробленности развивая в борьбе с единодержавием федеративное начало. Его последователь, профессор А.П.Щапов развивал идеи «земской народосветии» (автономии), писал «об общинно-демократическом призвании русского народа», федеральной конституции, праве областной, местной самобытности и законодательной, народнообразовательной, экономической и прочей инициативы. Украинский историк-фольклорист М.Драгоманов предлагал преобразовать Россию в федерацию десяти автономных областей (штатов).

Убежденными сторонниками идеи федерализма были такие критики унитарного государства, как А.И.Герцен, М.И.Бакунин, развивавший планы свободного конфедеративного союза общин. Оригинальные, широкие идеи высказал по этим вопросам П.А.Кропоткин, различавший федерации и конфедерации родов и племен, затем федерации вольных городов, деревень и общин, современные ему, преимущественно западные, федерации, и, наконец, безгосударственные федерации в социалистическом будущем.

В ХIХ веке обсуждение проблем федерализма и областничества, судьбы Сибири и других территорий неотвратимо увязывалось с проектами реформирования или революционного обновления страны, с ее демократическим будущим.

И это оказалось наиболее сложным вопросом демократического развития России. Первые же шаги к гражданскому обществу в многонациональной, территориально неоднородной стране неуклонно «пробуждали» вопрос и о правах народов, крупных территориально-национальных сообществ, регионов. На всех переломных этапах развития России он переплетался с другими и явно затруднял решение общих демократических задач. Думается, это четко проявилось как в начале, так и в конце ХХ века, в частности, в деятельности таких учреждений, как Государственная Дума. В этой связи опыт первых четырех Государственных дум, оставивших немалый след в истории российской государственности, привлекает устойчивое внимание ученых и политиков.

План Двухпалатного парламента – Государственного Совета и Государственной Думы, как известно, был предложен еще в начале ХIХ века М.Сперанским, но тогда ограничились лишь учреждением в 1810 году Государственного Совета.

Следует иметь в виду, что особая осторожность царизма в осмыслении различных вариантов конституционной монархии применительно к России определялась не просто консерватизмом дворянства, принципиальным нежеланием ограничения монархической власти, но и опасением выпустить на простор дезинтеграционные, дестабилизирующие факторы в огромной, инерционно тяжелой стране.

Манифест от 6 августа 1905 года предполагал создание не парламента, а всесословного представительства как законосовещательного органа: «Ныне настало время, следуя благим начинаниям их, призвать выборных людей от всей земли Русской к постоянному и деятельному участию в составлении законов, включив для сего в состав высших государственных учреждений особое законосовещательное установление, коему предоставляется предварительная разработка и обсуждение законодательных предложений и рассмотрение росписи государственных доходов и расходов».

Манифест 17 октября 1905 года «Об усовершенствовании государственного порядка», изданный в условиях значительного обострения революционной ситуации, в общем виде расширял полномочия Думы. В последующих законах были более четко сформулированы их ограничения. На рассмотрение некоторых законов требовалась инициатива царя, все законы подлежали царскому утверждению. Ему принадлежали и основные полномочия по назначению и руководству исполнительной властью, проведению внешней политики, объявлению войны, военного или чрезвычайного положения в любом регионе. Особо важное значение в Своде Основных государственных законов, обнародованном 23 апреля 1906 года, имела статья о праве царя издавать законы в перерыве между сессиями Государственной Думы, что значительно развязывало руки власти и также означало существенный отход от первых деклараций Манифеста.

Выборы, как известно, проводились по консервативному, охранительному принципу. В этой связи представляют интерес решения Съезда губернских и уездных предводителей дворянства, который в январе 1906 года категорически высказался за:

«1. Сохранение сильной, твердой, законной правительственной власти, проводящей последовательные и разумные меры для подавления революционного движения и ограждения мирного населения от насилия; 2. Россия едина и неделима; поэтому интересы отдельных входящих в состав ее народностей должны уступить общегосударственным интересам России; 3. При широкой веротерпимости… русский государственный язык и православная вера должны сохранить то первостепенствующее положение, которое им подобает; 4. Необходимо предоставить широкое самоуправление окраинам в хозяйственном отношении, но интересы русского населения должны быть при этом непременно ограждены».

Но ставка на легальные политические партии, ограничение избирательного права не могли устранить элементы национально-религиозного и регионального представительства.

Даже урезанные выборы не исключали прохождение в Думу деятелей от проблемных регионов, народов, конфессий. Так, уже в первом составе предполагалось, что от Польши будут 37 депутатов, Кавказа – 29, Сибири и Дальнего Востока – 25, Средней Азии и Казахстана – 21 депутат. По некоторым подсчетам, депутаты нерусской национальности составляли в I думе 106 (23,6%), II – 52 (13,4%), III – 90 (20,3%), IV – (18,3%). При этом следует, конечно, заметить, что понятие «русские» в тот период толковалось расширительно (включались и «малороссы» – украинцы и белорусы, часть обрусевших «инородцев»). По другим данным, в I Думе таких депутатов было 220 (до половины!), а во II – 187. И это весьма значительно. Следует также подчеркнуть, что в регионах (Армении, Литве, Латвии, Белоруссии, Грузии, на Украине и т.д.) в годы первой Российской революции уже сложились национальные неонароднические и социалистические партии. Происходил бум политического, национального и религиозного самосознания.

Во всех четырех Думах действовали не только партийные фракции, но и формирования по национальному, региональному и конфессиональному признакам, например: Союз автономистов – в первой, группа польского кола и мусульманская фракция – во второй, парламентские группы польского коло, мусульманская фракция, польско-литовско-белорусская и русская национальные фракции – в третьей и четвертой. Как правило, неформальные встречи депутатов от отдельных территорий, несмотря на политические различия, были обычным делом.

Решившись в 1907 г. на государственный переворот, Император в своем Манифесте, с учетом неблагоприятного первого опыта, указывал, что «Государственная Дума должна быть русскою и по духу. Иные народности, входящие в состав Державы нашей, должны иметь в Государственной Думе, представителей нужд своих, но не должны и не будут являться в числе, дающем возможность быть вершителями вопросов чисто русских».

Тем не менее, деятельность представительного учреждения по своему составу давала возможность, в партийных и внепартийных рамках, консолидации определенных течений и интересов, озвучивания назревших требований. В многонациональной стране национальное и национально-региональное самосознание неизбежно становилось частью общедемократического движения.

Не случайно, уже непосредственно в те годы вышло немало научно-популярных и публицистических работ по проблемам федерализма, в частности, таких авторов, как В.Гессен, К.Кульчицкий, Ф.Кокошкин, А.Жилин, А.Ященко и др.

По этим сюжетам определили свои платформы практически все крупные партии, которые, фактически, составляли три основных лагеря: черносотенный, буржуазно-либеральный и революционно-демократический.

Черносотенцы-монархические и шовинистические группировки, в принципе выступавшие против Думы и любого ограничения самодержавия, тем не менее, как известно, принимали активное участие в выборах. На приеме делегации «Союза русского народа» 23 декабря 1905 года Николай II сказал: «Объединяйтесь, русские люди. Я рассчитываю на вас. Я верю, что с вашей помощью мне и русскому народу удастся победить врагов России»… Будучи в относительном меньшинстве в составе думцев, но, пользуясь поддержкой правительства, монархисты-черносотенцы занимали значимое место в раскладке политических сил и в обсуждении острых политических проблем. «Правее меня только стена», – вызывающе заявлял один из их лидеров. За скандальные выступления и резкое поведение эти депутаты порой удалялись из зала заседания. Их действия, тем не менее, облегчали царю борьбу с оппозиционной Думой.

Эта опора была неустойчивой и самих ультраправых раздирали непрерывные противоречия. Резко критикуя власти с реакционных позиций, выступая против любых уступок в вопросе о демократических преобразованиях Российского государства, этот лагерь, в конечном счете, также усиливал кризис и ускорял гибель защищаемой им монархии.

Государственные Думы отразили объективную слабость политической и партийной системы в стране, отсутствие мощного центра «государственников», недостаточные реализм и конструктивность, доктринерство в программно-тактических установках ведущих партий, так и не ставших парламентскими. Выявилась невозможность консолидации регионов, общества в целом и создания прочных демократических основ Российского государства. Социальная база для демократических преобразований оказалась слабой. Ситуация осложнилась участием страны в мировой войне.

Следует подчеркнуть, что в первых двух созывах Думы дело до содержательного обсуждения сущностных для страны вопросов вообще не дошло. Только III Дума, хотя и пребывая в постоянном кризисе, проработала положенный срок. Оппозиционность в IV Думе возросла, положение правительства значительно ухудшилось. При этом партии и реакционного, и буржуазнолиберального лагеря находились в прогрессирующем упадке. Все это принимало разрушительный для государства характер.

Вопрос об отношении к национальным окраинам входил в число самых спорных и конфликтных. Здесь имела значение не столько надежда на решение, сколько сама постановка требований и предложений, обсуждение их в комиссиях. При осмыслении и разработке планов федеративного переустройства страны выделились проблемы Польши, Финляндии, Украины, Сибири, Туркестана, Закавказья и ряда других регионов. Ставились вопросы не только о государственном устройстве, но и об отдельных событиях в регионах, о случаях притеснений языка, религии, национальной печати. Обсуждение таких проблем происходило на фоне отдельных эксцессов на местах, потока жалоб и петиций.

По многим законопроектам так или иначе возникал вопрос о межнациональных отношениях. Например, в 1908 г. обсуждение закона о введении в Карсе городового положения 1892 года вызвало ожесточенные споры по соотношению русской и туземной курий. В конце концов, даже октябристский вариант, как слишком либеральный, был отклонен Государственным Советом, и многонациональный город остался без самоуправления и правового урегулирования.

Следует принять во внимание, что в условиях войны идеи национальной автономии распространялись и на земли, находившиеся в составе ряда других стран. В свою очередь, национальный вопрос активно использовался противниками России для ее ослабления и распада – сначала Германией, АвстроВенгрией, Турцией, а впоследствии – и странами Антанты. Все это усиливало настороженность к национальным деятелям.

От Царства Польского в III Думу прошли 13 поляков. Уже в 1907 году группа польских депутатов, одна из самых активных, внесла на обсуждение проект автономного устройства Польши.

Предполагалось в рамках территории 1815 года возрождение некоторых атрибутов государственности: сейма с правом законодательства, бюджета, исполнительных и судебных органов. Оговаривались принципы распределения финансов, собственности, правила судопроизводства, сфера применения русского и других языков, условия для их изучения. Поляки выступали за расширение прав национальных регионов, укрепление конституционного строя и политического равноправия, организацию местного самоуправления, обосновывали недопустимость механической и насильственной унификации управления. Об умеренности проекта говорило их согласие на назначение Императором не только Наместника, но и руководителя местного правительства. Обсуждение всех этих проектов было бесплодным.

Показательна постановка вопроса представителями Сибири.

Еще в августе 1905 года в Томске состоялся съезд Сибирского областного союза, в котором принимали участие многие будущие думские деятели, мечтавшие об учреждении конституционной монархии. Здесь один из ведущих теоретиков и лидеров кадетской партии Ф.Ф.Кокошкин развивал идеи областной автономии и местного самоуправления, что позволяло при сохранении единого государства переносить на места часть законодательной деятельности, распространять основного принцип самоуправления, в силу которого местные вопросы должны решаться местными выборными. Томский отдел кадетов внес в свою программу «предоставление областной автономии с местными представительными учреждениями областям, обособленным по языку, народности, географическому положению и историческому прошлому». Этого же придерживались иркутские, омские и другие областные отделения кадетов. Неформальная Сибирская парламентская группа, по составу преимущественно кадетская, выдвигала проекты земских преобразований в крае, расширения представительства, проведения землеустройства, ограничения переселений, экономических льгот и т.д. Но принятый III Думой законопроект о введении земства в регионе был также отклонен Государственным Советом.

Определенные разногласия возникали в кадетской партии по украинскому вопросу. Дело в том, что, наряду с участием в общерусских партиях, часть украинских деятелей пошла по пути создания своих национальных образований, особенно в западных регионах. Идеи объединения украинских земель отстаивала национально-демократическая партия во главе с историком М.С.Грушевским, хотя существовали и более радикальные, но менее влиятельные группы «самостийников» и «автономистов».

Украинский блок в Государственной Думе представлял довольно значительную силу. Из 98 депутатов от украинских губерний были последователями национальных демократов. Во II Думе украинский блок насчитывал 47 депутатов, так как в этих выборах приняли участие и социал-демократы. В целом «конституционнодемократической» направленности, «грушевцы» проводили стратегию национальной автономии для «Большой Украины» как центра собирания украинских земель. Переустройство России на началах национальной автономии считалось наиболее совершенным способом сочетания государства со свободным развитием национальной жизни.

В этой связи кадеты выступали против административногосударственного устройства по национальному признаку, высказываясь, в виде исключения, там, где это необходимо, за территориальную (областную) автономию, но только после установления основ демократического строя в стране. Оптимальным для решения национального вопроса они считали демократическое местное самоуправление, национально-культурное самоопределение, возможность, при равных правах, свободно выбирать вероисповедание, родной язык в школе, печати, судопроизводстве.

Программная установка партии кадетов выглядела так: «После установления прав гражданской свободы и правильного правительства с конституционными правами для всего Российского государства должен открыться правомерный путь в порядке общегосударственного законодательного установления местной автономии и областных представительных собраний, обладающих правом участия в осуществлении законодательной власти по известным предметам, соответствующим потребностям населения».

Это конституционно-правовые принципы преобразования государства сверху, по схожим и ограниченным моделям, законными методами, не допуская революционных решений.

П.Н.Милюков подчеркивал важность «окраинной политики», критикуя власть за то, что она не знает истории, языка, традиций, быта и нравов народов и своими действиями провоцирует конфликты. Он считал необходимым поиск новых систем управления, считающихся с интересами национального населения окраин.

Вместе с тем, по мере обострения национального вопроса в стране консерватизм национальной программы кадетов возрастал. Так, выступая в IV Государственной Думе 19 февраля года, тот же П.Н.Милюков назвал любые соображения о возможных федеративных отношениях между Россией и Малороссией (Украиной) не просто несвоевременным, но «вредным и опасным движением». Он убеждал украинцев не форсировать этот вопрос в силу практической неподготовленности, отсутствия исторической необходимости и реального движения самого народа.

Резкость такой постановки вопроса, чреватая потерей поддержки со стороны национально-демократических партий, вызвала озабоченность со стороны других деятелей кадетской партии, заинтересованных в консолидации общества с забвением «на время» личных, групповых и классовых интересов. Кадетам предлагали для единства демократов не выступать резко против федерализма и выразить сочувствие идее автономии.

Крупный ученый и политический деятель В.И.Вернадский в марте 1914 года попытался скорректировать тактику кадетов в «украинских делах», подготовил не опубликованную тогда статью «Украинский вопрос и русское общество». «Украинская интеллигенция ждет от России полного признания… прав на национально-культурное самоопределение, – писал ученыйгосударственник, – чтоб сохранить украинцев как русских, Россия может лишь приняв их со всем национально-культурным обликом как украинцев». Выступая против государственной самостоятельности Украины, но за «решение украинского вопроса», он в то же время считал крайне важным, чтобы руководство не раскалывало партию своими открытыми негативными выступлениями против федерализма и автономии.

При этом следует учесть, что часть «региональных» кадетов, в отличие от центра, все более решительно поддерживали автономистко-федеративную концепцию переустройства страны.

К кадетам идейно примыкали и ряд других либеральных течений и группировок в Государственной Думе. Так, была создана по национально-религиозному признаку Мусульманская фракция, которая объединила представителей тюрко-мусульманского населения Уфимской, Оренбургской, Казанской, Бакинской и других губерний.

По-существу, это было детище общероссийской мусульманской партией “Иттифак эль-муслимин” (“Союз мусульман”). В бюро работали известные лидеры мусульманского движения, придерживавшиеся конституционно-демократических взглядов.

Фракция влилась в состав либеральной оппозиции, разделяя идеи и позиции кадетской партии. Признавались задачи установления конституционного строя, формирования правового государства, сохранения гражданского мира в обществе. Отвергая радикализм, тем более различные варианты экстремизма, мусульманские депутаты настаивали на консенсусе между обществом и властью.

Их выступления, несмотря на протестный тон, отличались сдержанностью, конструктивностью, широтой подходов.

Одним из основных стало требование культурнонациональной автономии для своих народов в составе единой России. В представление депутатов-мусульман о такой автономии входили ограничение вмешательства государства в религиозную и культурную жизнь мусульман, самостоятельность в делах судопроизводства, просвещения и т. д. Собственно национальный вопрос ими не затрагивался. Возрождение исламских регионов они связывали с демократическим обновлением России.

В отличие от партий кадетской направленности, строго охранительную позицию занимали октябристы и их союзники, провозглашая свою приверженность единству и нераздельности Российского государства.

Левые партии считали приоритетной задачу революционного переустройства страны. Так, партии эсеровского толка, преемственно связанные с идейно-политическими установками народничества, стояли за «установление единства демократической республики с широкой автономией областей и общин как городских, так и сельских». В отличие от кадетов, они выступали за право городов и губерний на соглашения, формирование снизу, через избрание представителей на думских и земских собраниях, Областных Советов. Предусматривалось «возможно более широкое применение федеративного начала к отношениям между национальностями; признание за ними безусловного права на самоопределение».

Постепенно формировалась национальная программа социал-демократов. Базовыми признавались право наций, входящих в состав государства, на самоопределение; областное самоуправление для тех местностей, которые отличаются особыми условиями и составом; широкое местное самоуправление. В то же время В.И.Ленин и его сторонники считали, что «пока и поскольку разные нации составляют единое государство, целесообразен не федерализм, а демократический унитаризм». Федеративность допускалась ими лишь в исключительных случаях.

Как известно, по мере нарастания революции и общего кризиса в условиях мировой войны происходило дальнейшее идейно-политическое размежевание социал-демократов. И программно-тактические установки большевиков становились более радикальными. Для ослабления самодержавия, объединения оппозиционных движений широко использовался тезис о национальном угнетении, поощрялись сепаратистские тенденции.

Федерализм стал расцениваться большевиками как возможная форма решения национального вопроса, а после прихода к власти – и как основа государственного строительства. Принципиально выступая за крупные государства и за максимальное единство, в ходе революции и гражданской войны, а затем и в период мирного строительства, большевики, в значительной степени вынужденно, пошли на национально-государственное строительство «снизу» и «сверху», на создание многоэтажной и асимметричной федерации как «союза свободных республик», прообраза будущего всемирного революционного Союза.

В этих политических дискуссиях определенное место занял башкирский вопрос. Вообще, в состав I – IV Дум от Уфимской губернии были избраны 36 депутатов, что давало возможность довести до центра специфику и нужды нашего края.

Именно в то время сформировались и выделились идеи Заки Валиди Тогана. Его наследие ныне все более полно осмысливается учеными республики. Возглавив башкирское движение, он глубже многих современников осознавал остроту национального вопроса в России и ставил весьма широкие задачи.

Этот политик, не замечая центробежных сил, верил в конечную интеграцию народов Туркестана, подчиняя этой идее другие вопросы.

Лавируя между союзниками и противниками, заключая соглашения или отказываясь от договоренностей, он отстаивал свою стратегию в национальной политике. Главным для него было признание огромного значения собственности башкир на землю как основы консолидации народа и создания государственности. Его взгляды вызывали острую критику. Одни обвиняли его в раздроблении якобы единого тюркского движения, другие – в расколе демократии, пособничестве реакции, третьи – в соглашательстве с революционной властью. Споры были разрешены самой историей, успешным осуществлением первой национальной автономии в Российской Федерации.

В целом, деятельность Государственной Думы, несмотря на общую неудачу попыток бескровной модернизации страны, оставила значительный след в отечественной истории. Она подготовила не только кадры и организационные основы для будущего Временного правительства, но и способствовала подготовке теоретико-правовой и организационной базы созыва для Учредительного Собрания по будущему переустройству России. Так, к осени 1917 года Юридическое Совещание создало «Проект закона об организации временной исполнительной власти при Учредительном Собрании, а также проект формы издания законов при Учредительном Собрании», преемственно связанный с Основными государственными законами Российской империи 1906 года.

В текст будущей Конституции России, наряду с другими демократическими положениями, предлагалось включить пункт «3) принципы федерализма, автономии, самоопределения и государственного единства». Предполагалось избрание двухпалатного парламента и Президента республики.

Таким образом, в течение длительного времени, еще до начала реализации советской модели модернизации страны, была осуществлена исключительно большая работа по обсуждению возможных путей национально-государственного строительства.

Все это позволяет утверждать, что проблемы регионализма, федеративного, административно-территориального переустройства нашей страны получили в первой четверти ХХ века значительное продвижение.

1. Что было главным в общественно-политической мысли России ХIХ – начала ХХ веков при обсуждении региональных проблем демократического обновления страны?

2. Как региональные проблемы рассматривались в Государственных Думах Российской Империи?

3. Каким было отношение основных политических партий к проблемам административно-территориального устройства страны?

4. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ РЕГИОНАЛИЗМ В СССР

В ХХ веке эти грани государственного обустройства России и Башкортостана получили дальнейшее развитие. Не удивительно, что широкомасштабная, во многом уникальная работа по обновлению Российской Федерации и ее субъектов пошла именно в конституционно-договорном плане, «сверху» и «снизу». Это были формы, подсказанные самой жизнью, логикой реального государственного строительства.

В начале ХХ века, в годы распада российской государственности, складывания советской системы и самой Российской Федерации, в национально-государственном строительстве постепенно определились новые формы содружества народов бывшей империи. Ряд новаций инициировался непосредственно центральной властью в Москве, другие – возникали в ходе спонтанного строительства государственных образований на местах, переговоров центра с региональными организациями и лидерами.

Соответственно разными оказались пути и формы становления автономных и союзных республик, определились различия в статусе национально-государственных образований. Как известно, вхождение Башкортостана в состав РСФСР было поэтапным: от провозглашения и первичного оформления республики до противостояния, а затем – соглашения с Советской властью, договорного оформления автономии. Эти факты неоспоримы и широко известны.

Механизм создания других республик был несколько иным.

Попытка включения ряда новых государственных образований в состав РСФСР качестве автономий вызвало серьезное противодействие. В дальнейшем возникла практика подписания союзных договоров, как еще одного этажа федеративной государственности. Четыре республики (РСФСР,ЗСФСР, УССР и БССР) в декабре 1922 г. образовали СССР.

В целом, можно констатировать, что национальногосударственное устройство Советского Союза сложилось исторически и отличалось большой сложностью. Оно включало союзные республики (15), автономные республики (20), области и края (126), автономные области (8) и национальные округа (10).

Многие образования прошли длительный путь преобразований. Количество губерний сначала выросло с 56 до 72. Затем, в ходе административной реформы 20-30-х гг. губернии, уезды и волости были упразднены. В дополнение к республикам были введены края, области, округа и районы. Так, в 1930 году насчитывалось 246 округов, входивших в составы краев и областей, к 1941 году их оставалось 8, а в 1946 был упразднен последний округ. Формой национальной автономии стали национальные округа, впервые появившиеся в 1921 году. В составе СССР такая форма далее сохранялась только в РСФСР (все 10).

Уже в декабре 1917 года Всебашкирским Курултаем была провозглашена Башкирская республика. Ее территорию разделили на 9 кантонов и 73 волости (к 1919 году – соответственно 13 и 151). После соглашения с Советским правительством (20 марта 1919 г.) в состав Советской Башкирской Автономии вошли: волости Верхнеуральского, Оренбургского, Орского, Троицкого и Челябинского уездов Оренбургской губернии; Златоустовского, Стерлитамакского и Уфимского уездов Уфимской губернии; Екатеринбургского, Красноуфимского и Шадринского уездов Екатеринбургской губернии; Юмран-Табынская волость Бузулукского уезда Самарской губернии. Всего насчитывалось 13 кантонов и 134 волости (к началу 1921 года – 12 кантонов). Столицей было объявлено село Темясово Бурзян-Тангаурского кантона, с 21 августа 1921 года – г. Стерлитамак. В 1922 году в состав республики была включена Уфимская губерния (без Мензелинского уезда). Столицей республики, состоявшей теперь из 8 кантонов, волостей и 3698 сельских советов, стал г. Уфа.

В 1930 году, в период административной реформы, кантоны и волости были ликвидированы, и в БАССР были образованы районов и 3698 сельских советов. Нужно упомянуть и короткий период «хрущевских» реформ, когда Башкирия в 1952–1953 гг.

была разделена на две области (Уфимскую и Стерлитамакскую), а в 1963–1964 гг. сделана попытка укрупнения районов и разделения их на промышленные и сельские. К началу 1970 года в республике насчитывалось 54 административных района, 13 городов республиканского и 4 районного подчинения. К началу 1980 года – соответственно 45, 14 и 3.

Территориально- государственные изменения осуществлялись в ходе не просто социально-экономических преобразований, но и острой политической борьбы, устранения оппозиции.

Далеко не все при этом диктовалось реальной целесообразностью ускорения развития страны и ее регионов.

Однако то, что по мере нарастания тенденций к тоталитаризму, наблюдались откат назад, потеря демократических позиций национально-государственного строительства, все же не может принизить историческое значение достигнутого. Наследие и опыт национально-государственного строительства первой четверти ХХ века не могут быть произвольно перечеркнуты. Кстати, не были они полностью проигнорированы и в последующие десятилетия.

В советский период региональные аспекты в политике всегда учитывались. В партийных, государственных органах власти были различные по степени эффективности структуры и механизмы решения этих вопросов. Осуществлялся курс на рациональное размещение производительных сил, выравнивание уровня развития регионов, укрепление обороноспособности страны. В годы индустриализации получили широкое звучание крупные стройки, освоение «Второго Баку», начавшееся с Ишимбайских и Туймазинских месторождений нефти в Башкортостане. В национальных регионах развивались языки, письменность и издательская деятельность, образование, наука и культура.

В то же время память об этих достижениях омрачают репрессии, обрушившиеся на целый ряд народов и широкие слои населения, упразднение некоторых автономий и другие эксцессы. Многие народы были ущемлены в своих правах. Так, в августе 1941 года была ликвидирована АССР немцев Поволжья, в декабре 1943 года – Калмыцкая АССР, в марте 1944 года – Чечено-Ингушская АССР, Карачаевская АО Ставропольского края. Кабардино-балкарская АССР была преобразована в Кабардинскую АССР. В июне 1945 года Крымская АССР в составе РСФСР была преобразована в Крымскую область. Немцы, карачаевцы, калмыки, ингуши, чеченцы, балкарцы, крымские татары и целый ряд других народов подверглись депортации.

В послевоенные период были сделаны шаги по выправлению сложившегося положения. После ХХ съезда КПСС, 9 января 1957 года Президиум Верховного Совета СССР отдельными указами восстановил гражданские права и автономии карачаевцев, калмыков, ингушей, чеченцев и балкарцев. Верховный Совет СССР 14 ноября 1989 года, в условиях перестройки, принял Декларацию «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав». Закон «О реабилитации репрессированных народов» был принят Верховным Советом Российской Федерации 26 апреля 1991 года.

По этим проблемам принимались и другие законодательные и нормативные акты. Однако полностью, до конца исправить положение они не смогли, особенно в территориальных и национально-государственных аспектах. Шлейф от сталинских репрессий протянулся через годы, осложняя межнациональные отношения на Северном Кавказе, в Крыму и Поволжье. Рецидивы 40-х годов, к сожалению, сказались и в возникновении политических и вооруженных конфликтов на Северном Кавказе.

Не были решены вопросы о восстановлении поволжской автономии немцев, а также крымских татар. Более того, в 1954 году без достаточной правовой проработки и исторического обоснования Крымская область была Союзным руководством выделена из Российской Федерации и передана в состав Украинской ССР. Поскольку все это происходило в рамках единого государства, даже не рассматривался вопрос о статусе Севастополя, который являлся городом союзного подчинения и базой Черноморского флота!

При распаде СССР все это имело для Российской Федерации серьезные негативные последствия.

И все же в целом, несмотря на отдельные негативные моменты, следует отметить, что регионы получили возможности для дальнейшего развития. В послевоенные годы следует выделить освоение целинных и залежных земель, создание «Большой химии» в Поволжье и на Южном Урале, открытие и освоение Западно-Сибирских залежей нефти и газа, строительство крупных нефтегазопроводов, Байкало-Амурской магистрали, попытку комплексно решить вопросы подъема Черноземья и многое другое. Приближению добывающих отраслей к сырьевым ресурсам, рациональному размещению производительных сил уделялось большое внимание. Складывались крупные ТПК (территориально промышленные комплексы).

Однако неравномерность развития территорий сохранялась, однобокое наращивание промышленности в регионах осложняло этнополитическую обстановку, обостряло экологическую ситуацию. Несомненной была распределительная политика, когда значительная часть национального дохода концентрировалась в центральном бюджете и затем, в соответствии с решениями руководства, использовалась в экономической и социальной политике.

Отсюда проистекала значительность мелочной регламентации, необходимость согласования даже мелких вопросов, практика «выбивания» средств из союзного и федерального бюджета. Следует указать и на значительную силу ведомств – своеобразных государственных монополий, которые, преследуя узкоотраслевые цели, зачастую тормозили гармоничное развитие регионов.

Инвестиции в социальную сферу не были адекватными вложениям в развитие тяжелой индустрии, «человеческий» фактор устойчиво отставал от экономического даже по заниженным нормативам тех десятилетий.

Государственная политика СССР по созданию новой исторической общности – советского народа, развитию социалистической по содержанию и национальной по форме культуры, замене интернационализма «пролетарским, социалистическим интернационализмом», соответственно, гуманизма – «социалистическим гуманизмом» – оказалась не соответствующей реальности. Ставка на атеизм, отрицание достижений и традиций прошлого, попытка создания принципиально новых духовных и нравственных ценностей не дали должных результатов. Мечты, по Маяковскому, о том, «чтобы в мире без Россий, без Латвий, жить единым человечьим общежитием» были на данном этапе отвергнуты действительностью, как утопия. Напротив, практически повсеместно произошло усиление национального самосознания.

В условиях кризиса дало себя знать пренебрежение и некоторыми другими гранями национального вопроса, особенно правовыми аспектами союзного и федеративного строительства. Целый ряд декларативных положений не имел правовой регламентации, в частности, возможность вступления в Союз или выхода из него. При обновлении Конституции страны в 1977 году эти вопросы остались без внимания. Всесилие Коммунистической партии, наряду с мощными Вооруженными силами и правоохранительными органами, в тот период казалось безоговорочно надежной гарантией прочности, целостности и единства страны.

В целом, в конце ХХ века многие проблемы, особенно не решенные, а только загнанные вглубь, вновь проявили себя. Системный и режимный кризис СССР охватил не только КПСС и общественно-политическую и экономическую систему страны, но и, что было особенно разрушительно, механизмы национально-государственного устройства. Как показал первый Съезд народных депутатов СССР, делегаты, как правило, упрекали руководство за недостаточно комплексный подход к развитию регионов, элементы «колониализма», ухудшение экологической ситуации и т.д. Несмотря на объективную подоплеку, эти обвинения зачастую носили тенденциозно-политический характер и отличались несправедливостью, они принижали итоги модернизации страны, отечественной модели индустриализации. Политика перехлестывала рациональные подходы, не случайно депутаты ни одной территории не говорили хотя бы об относительном благополучии! Трибуна Съезда была использована для жестких заявлений и требований.

Здесь можно констатировать, что сами немалые успехи развития территорий порой приводили к росту на местах самосознания, появлению новых сил, политических амбиций и даже сепаратистских движений. Кстати, возможность вырастания националистических настроений даже в самих региональных отрядах КПСС предсказывалась специалистами еще задолго до «перестройки». Рискнем предположить, что в ХХ веке они до конца никогда и не исчезали!

Всесоюзные переписи населения 1959 и 1989 годов зафиксировали уменьшение удельного веса лиц русской национальности в целом по стране с 54,6 до 50,6%, а также по отдельным республикам: РСФСР – с 83,3 до 81,3%, Грузии – с 10,1 до 6,2%, Армении – с 3,2 до 1,6%, Азербайджана – с 13,6 до 5,6%, Казахстана – с 42,7 до 37,5%, Узбекистана – с 13,5 до 8,3%, Туркмении – с 17,3 до 9,5%, Киргизии – с 30,2 до 21,4%. В остальных союзных республиках произошел рост удельного веса русских. В целом общая негативная тенденция убывания представительства русского народа в численности населения в СССР и восьми его республиках выразилась достаточно четко.

Попытка союзного руководства решить обостряющиеся проблемы и противоречия натолкнулись, прежде всего, на региональный фактор, связанный с центробежными силами в союзных республиках. Политики во всю «эксплуатировали» национальный вопрос, манипулировали населением. Втягивание в эти процессы автономных республик показало расширение процесса. Распад СССР начал естественно перекидываться и в Россию, многие регионы которой по уровню своего развития и историческим особенностям были сопоставимы с союзными республиками. Столь же характерными оказались значительные контрасты в уровне их социально-экономического развития, наличного природноэкономического и социо-культурного потенциала. Следует учесть то обстоятельство, что в такой стране экономические и социальные противоречия и проблемы почти неуклонно приобретают региональную и национальную окраску. Почти повсеместно уязвимыми, спорными оказались административные границы субъектов Советского Союза и Российской Федерации.

В эти годы произошло обострение ситуации в большинстве союзных республик. Проблема Нагорного Карабаха, входившего в состав Азербайджана, привела к армяно-азербайджанскому военному конфликту. В ранг «отложившихся территорий» попали Южная Осетия и Абхазия в Грузии, Приднестровье в Молдавии.

Обострился конфликт в Чечено-Ингушской Республике, произошло ее разделение, и вспыхнули боевые действия на Северном Кавказе Российской Федерации. Пламя гражданской войны начало разгораться в Таджикистане, отдельные острые ее проявления наблюдались в Киргизии и Узбекистане.

Сложилась реальная опасность «балканизации» национального, территориального вопроса на постсоветском пространстве.

Благодаря, прежде всего, ответственной политике Российской Федерации этого в основном удалось избежать.

Таким образом, при возобновлении демократических традиций и восстановлении многих утраченных исторических линий вопрос о демократических основах национально-государственного строительства был повсеместно поднят с новой силой. Эта проблема получила значительное развитие в рамках СССР и перешла соответственно к Российской Федерации как правопреемнице Союза. В рамках обновляемого союзного государства прежние автономии успели пройти свой путь реформирования государственности, а региональные лидеры на законных правах участвовали в Ново-Огаревском переговорном процессе по совершенствованию союзной государственности, обновлению Союзного Договора. Вопрос о повышении автономного статуса республик до союзного обсуждался при этом как объективный и, несмотря на попытки уже тогда использовать этот вопрос различными политическими силами, был пройден определенный путь конструктивного строительства новых отношений.

Подготовка нового варианта Союзного Договора и назначение даты его подписания были в 1991 году перечеркнуты созданием Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП), что ускорило крах Союзного государства и распад СССР. На территории Белоруссии, в Беловежской пуще, в резиденции «Вискули» под городом Гродно руководители Российской Федерации, Белоруссии и Украины, после закрытых переговоров, подписали соглашение, констатировавшее прекращение существования Союза ССР. Таким образом, это государство до своего 70-летнего юбилея не дожило. Созданное побольшевистски размашисто и резко, оно также волюнтаристки было ликвидировано, то есть произвольно, вопреки многим объективным соображениям. Что же касается Содружества независимых государств (СНГ), привлекшего почти все постсоветские республики, то оно представляло собой форму не столько интеграции, сохранения союзных систем, сколько цивилизованного развода.

И, тем не менее, опыт СССР в решении национального вопроса, в национально-государственном строительстве имеет всемирно-историческое значение. Он усваивается и продолжается, прежде всего, современной Россией. Теоретические и практические наработки в рамках этого процесса, естественно, также требуют дальнейшего осмысления и оценки.

1. В чем отличие конституционного и конституционнодоговорного путей федеративного строительства в стране?

2. Почему именно Башкирия стала первой национальной автономией Российской Федерации?

3. Какие формы административно-государственного устройства сложились в СССР и Российской Федерации в годы общественно-политических преобразований первой половине ХХ века?

4. Как сказались репрессии 30-40-х годов на национальногосударственном строительстве в стране?

5. Что было главным в региональной государственной политике КПСС и Советского государства?

6. В чем заключаются основные причины кризиса и распада союзного государства?

7. В чем заключается историческое значение советского опыта решения национально-государственных проблем?

5. РОССИЯ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ МИРА

Вопрос о глобализации в последние годы приобрел значительную остроту. При этом сам термин появился и введен в широкий оборот сравнительно недавно, точнее, с конца ХХ века.

Как утверждают знатоки, в библиотеке Конгресса США до года вообще не было книг с упоминанием этого понятия! Хотя и в то время уже довольно много писали о глобальных проблемах современности.

Под глобализацией сегодня понимается, прежде всего, складывание мировой экономической системы, «мирового рынка», мировой системы разделения труда, рост в связи с этим открытости и взаимной зависимости стран. При этом происходит стирание территориальных и этнических различий. Не случайно, при наличии уже весьма обширной научной литературы наиболее ценные исследования по данной теме созданы ученымиэкономистами, в частности, сотрудниками Института экономики РАН. Заслуживает одобрения то, что проблема становится предметом междисциплинарных, комплексных исследований. Так, отметим конференции «Стратегия развития России и вызовы глобализации ХХI века» (Москва, апрель 2000), «Глобализация и национальные интересы России» (Уфа, май 2004) и ряд других, на которых обсуждались новые возможности, особенности и противоречия формирования глобального общества.

При осмыслении этого сложного явления следует учитывать, что само «укрупнение» человечества, планетарность общих для большинства стран процессов наметились еще в эпоху великих географических открытий. Каждый новый шаг в развитии большинства стран фактически способствовал растущей мировой интеграции, объединению человечества. Поэтому неправомерно, как настаивают отдельные исследователи, относить к рассматриваемому феномену только тенденции последних десятилетий, связанные преимущественно с новейшими информационными технологиями.

Имена Галилея, Коперника, Магеллана, Колумба, Гагарина так же органично входят в историю глобализации (в широком ее понимании), как и творцов промышленной революции, создателей телефона, телеграфа, радио, телевидения, спутников земли, всемирной компьютерной сети. Заслуживает внимания логика складывания мировых религий. Поучительной и впечатляющей предстают глобализация спорта, возрождение олимпийских игр, летописи чемпионатов мира.

Но все это – лишь отдельные фрагменты и вехи «воссоединения» людей в единое сообщество. К сожалению, и разработка оружия массового уничтожения, и воздействие человечества на природу, различные опасные болезни и социальные явления (наркотики, организованная преступность, терроризм и прочее) также «пересекли» национальные границы и перешли на глобальный уровень.

На наших глазах интеграция стремительно разворачивается во всех сферах общественного развития. Складывание глобального экономического, финансового, экологического, культурного, научного, образовательного и информационного пространства сопровождается соответствующими политическими, правовыми и институциональными преобразованиями. Роль крупных международных организаций, в особенности типа ООН или созданных под ее эгидой, несмотря на издержки и противоречия, продолжает возрастать в силу объективной востребованности. Одновременно под воздействием новых реалий усиливается и необходимость их реформирования, хотя мир еще далек от управляемости процесса глобализации.

К.Циолковский, А.Чижевский, В.Вернадский и другие российские ученые одними из первых в ХХ веке обратили внимание на мировые, общие направления и фазы в истории человечества, преодоление эпохи его фрагментарного, дисперсного развития.

Глубокие суждения по этой проблематике были высказаны К.Марксом, А.Эйнштейном, Б.Расселом, М.Ганди, А.Швейцером и целым рядом других мыслителей. Представляют несомненный интерес также взгляды академиков А.Сахарова, Н.Моисеева и других отечественных ученых. При этом речь идет не о каком-то предстоящем мифическом «золотом веке», а о самой логике развития человеческой популяции на земле.

Конечно, справедливы утверждения исследователей и политиков о решающей роли в этом процессе развитых стран, так называемого «золотого миллиарда». США, Европа и Япония производят три четверти мирового ВВП, совершают 85% мировых товарных сделок, обеспечивают свыше 90% внешних инвестиций. Можно согласиться и с тем выводом, что общечеловеческое сознание «инерционно» отстает от стремительных темпов научно-технического прогресса.

Аргументированно обосновываются и некоторые другие принципиальные тезисы – о продолжающемся углублении раскола между продвинутой и развивающейся частью человечества, невозможности в новых условиях преодолеть или в решающей степени сократить отставание огромного большинства стран.

И, тем не менее, ни одно из этих положений не может быть принято безоговорочно на сто процентов. Как известно, ряд актуальных вопросов современности уже рассматривался так называемым «Римским клубом» («Пределы роста»-1972, «Человечество на перепутье»-1974). Его выводы и рекомендации, особенно о необходимости цивилизационного самоограничения Запада, были вполне разумными. Правильно ставился вопрос об опасных контрастах в развитии регионов, ухудшении экологии планеты и уменьшении природных ресурсов жизнеобеспечения людей. Однако верно и то, что не все пессимистические предсказания экспертов этой организации даже на дистанции десятилетий оказались реальными. Тем более сложно и методологически недостаточно чисто прогнозирование в вековых измерениях.

Точно также и многие категоричные утверждения по глобализации представляются сегодня виртуальными, отражают своеобразную и неправомерную ее «демонизацию».

Да, неоспоримо, что неотъемлемой чертой мировой истории была неравномерность в развитии народов, которая с началом промышленной революции стала особенно острой. Свой резкий динамизм в эти тенденции добавила научно-техническая революция ХХ века. Однако никогда очередное закономерное смещение центров цивилизации не оказывалось окончательным. В последние десятилетия, в период складывания «информационных обществ», обществ «третьей волны», перегруппировка развитых государств также отнюдь не носит завершенного характера.

Сколько-нибудь «вечного» табеля о рангах государств не может возникнуть в принципе, это противоречило бы в целом диалектике развития крупных и сложных систем.

С точки зрения синергетики (теории самоорганизации систем), технократически организованная всемирная пирамида как устойчивый венец глобализма выглядит очередной утопией.

Много ценного по этой проблеме высказано в трудах А.Тойнби, К.Ясперса, Ф.Хаека, К.Поппера, Л.Гумилева и других известных ученых. Эволюция до сих пор, наряду с унификацией, всегда приводила к разнообразию, появлению более свежих, «пассионарных» источников силы, изменению геополитической ситуации. Так было и во второй половине прошедшего века после II мировой войны. Особенно впечатляющим, например, стало возрождение ФРГ и Японии.

На современном этапе не прекращается появление новых противоречий и конкурентов, с набором уже иных преимуществ.

Об этом говорит огромный потенциал модернизации азиатского региона – замечательные индустриальные достижения Японии, «южно-азиатских тигров. Поразителен феномен Китая, совершившего за последние четверть века подлинный прорыв в экономике. Эта страна стремительно сокращает разрыв с США, по целому ряду позиций выходит на первые места. К середине ХХI века она станет новой сверхдержавой, а в перспективе прогнозируется появление интегрированной азиатской суперэкономики.

Вырвавшаяся далеко вперед Америка уже далеко не во всех сферах имеет явное преимущество. Нельзя трактовать однозначно в пользу «однополярного мира» с подчинением США и рост экономической мощи ФРГ, европейскую интеграцию. Беря на себя функции мирового руководителя и жандарма, американцы бросают вызов не только нам и остальному миру, но и своим естественным союзникам. Они ощутимо перегружаются внешними обязательствами, а пределы перегрузкам есть даже для такой богатой державы! Ее интеллектуальных, духовных, культурных, кадровых сил недостаточно для заявляемых намерений безраздельно управлять планетой. Бремя лидерства всегда обязывает к многофункциональному напряжению сил, для каждой из известных империй была характерна энтропия (убывание) внутренней, системной энергии.

Без сомнения, в самих развитых странах идут глубокие, непреодолимые внутренние процессы не только этнодемографического, но и социо-культурного, духовного характера.

Растущие опасности осознаются экспертами и тревожат правящие элиты. Человеческий фактор способен радикально влиять на другие компоненты развития, в том числе политические, военные и технологические. Внутренняя и внешняя уязвимость вырвавшихся вперед держав в этом плане может и будет возрастать. Отголоском этого служат события 11 сентября 2001 года в США.

Степень выживаемости, адаптивности, гибкости и мобильности западной системы не беспредельна. Мир не становится для них более безопасным и менее проблемным по целому ряду факторов – урбанистических, техногенных, геополитических. А ведь, в конечном счете, главный критерий прогресса – не в сумме богатств, а в возрастании жизнеспособности, в потенциале и перспективах развития. К тому же при ослабляющих внутренних факторах в развитии великих держав возрастает скрытое или явное сопротивление значительной части мира навязываемой однополярной его организации. Подобное угрожающее переплетение внутренних и внешних тенденций будет усиливаться.

Глобальное противоборство с расширяющимся кругом проблем и противников, в конечном счете, неотвратимо ведет к истощению сил и поражению. «Догоняющие» страны успешно используют к своей выгоде нарастающую перегрузку лидеров-организаторов старой системы мироустройства. Никто еще не опровергал, тем более не останавливал таких тенденций!

Опыт истории свидетельствует, что страны, вырвавшиес я вперед, фактически становятся своеобразными заложниками своего рывка, а подтягивающийся эшелон обладает рядом преимуществ, возможностями выбора и маневрирования, более быстрого и эффективного восприятия достижений цивилизации. Старые исполины не успевают заполнить все новые ниши развития, которые непредсказуемы в большинстве случаев, особенно в длительной перспективе.

В то же время невозможно отрицать и распространение определенных плодов глобализации, таких как возрастающая доступность товаров, услуг, культурных ценностей и информации. Складывается единое информационное поле, пусть еще и далекое от ноосферы академика В.Вернадского. Но оно дает все большему числу землян ощутить себя жителями планеты, членами мирового сообщества, открывает шансы для развития. Ослабление национального суве ренитета, «стирание всех и всяческих границ» воспринимаются как необходимая плата за социальный прогресс.

На этом фоне невозможность достичь уровня США в какихто областях общественной жизни вовсе не становится трагедией для большинства малых и средних по численности народов. Для них глобализм – не отбрасывание на дно цивилизации, а приобретение более высокого уровня жизни. Несомненным на этом витке развития становится уменьшение угрозы всеобщего ядерного конфликта. Потери же, когда они действительно есть, носят относительный, «расчетный» для сравнения характер.

Пафос движения антиглобализма связан, прежде всего, с другим пониманием процесса и иными его чертами, а именно – экспансионизмом, агрессивностью, «эгоизмом» ведущих индустриально развитых держав. Следовательно, эти новые «левые» ведут речь не столько о планетарной интеграции человечества, сколько об активной политике «империализма», «неоколониализма». Отдельно выделяется наступление 100 – 150 крупнейших «транснациональных корпораций» (а их всего уже 50 – 60 тысяч!), действительно мало считающихся с суверенитетом наций и государств. Глобализм расценивается новыми протестантами как бесчеловечный, бесцеремонный диктат «хищников», «акул» западной цивилизации против развивающегося большинства мира, как форсирование исчезновения многообразия наций. Некоторые специалисты утверждают в этой связи об усилении противодействия «элитарной революции», осуществляемой финансовой олигархией.

По некоторым прогнозам, разрыв между богатыми и бедными странами действительно продолжает углубляться. Если соотношение по уровню доходов между ними в начале ХХ века составляло 10:1, в 60-е годы – 30:1, 90-е годы – 74:1. Три крупных миллиардера планеты богаче, чем 48 наименее развитых стран.

Из 6,5 млрд. человек только 1 миллиард живет в зоне обеспеченности.

К 2050 году количество людей на планете может достичь 9– 10 млрд. Затем наметится сокращение на 700 млн человек. Прогнозируется сокращение удельного веса населения семерки развитых стран с 12 до 8%, а восьмерка с включением России – при росте общей численности с 835 до 848 млн человек относительно уменьшится с 14 до 10%. При этом по 15 странам Европейского Союза численность населения сократится с 375 до 331 млн человек и по удельному весу – с 6,4 до 3,7%.

Мир не становится спокойнее, и противоречивость его развития является фундаментальной особенностью. Достаточно отметить, что на земле, по некоторым подсчетам, до трех с половиной тысяч народов и немногим более двух сотен стран. Почти в каждом регионе имеются скрытые пружины возможных конфликтов. Есть и определенная угроза столкновения цивилизаций, о чем одним из первых исследователей предупредил С.Хантигнтон.

Лидеры ведущих держав действительно отстаивают свои национальные интересы, экономические основы сохранения устоев общества и основы военно-политического могущества набором новейших средств внешней политики, включая информационные и технологические войны. Исчезновение СССР с политической карты мира не могло изменить сущности такого сложного явления, как Запад. Эта в значительной степени оформленная, консолидированная группа «западной цивилизации» хотела бы сохранить статус-кво, превращая «догоняющие» страны в сырьевой придаток своего ареала. Информационные, технологические их преимущества огромны, а сама концентрация богатств приводит к интенсивному вытягиванию ресурсов из других регионов.

И все же и это сообщество, во-первых, состоит из сильно различающихся государств с собственными национальными интересами, где также есть свой центр и своя периферия, состоящая из небольших, слабых в военном смысле стран. Во-вторых, сам Запад не заинтересован в снижении стабильности, в возникновении крупных проблемных регионов, очагов напряженности и взрывоопасных ситуаций.

Конечно, правы те, кто говорит об инерции и рецидивах «холодной войны», о политике двойных стандартов Запада в отношении нашей и многих других стран. Мы никогда не сможем, уже по определению, по своим евроазиатским масштабам и корням, стать органичной частью объединяющейся Европы. Сильная Россия нужна только россиянам. Многие ее соседи предпочли бы иметь дело не с укрепляющейся Российской Федерацией, а с несколькими более аморфными, «покладистыми» странами. Россия держит огромные территории, богатейшие природно-сырьевые ресурсы. От Арктики, Дальнего Востока и до Калининградской области, по всему периметру государственных границ есть проблемные зоны и вопросы.

Но все это привычно и не фатально для страны, поскольку нет нарастающей изоляции, а скрытая «недоброжелательность»

перевешивается возможностями достаточно свободного перемещения людей, средств, товаров и информации. Мир еще не стал настолько однополярным, чтобы Россия могла задохнуться в его «дружеских» объятиях! Попытки противодействия или соответствующего влияния носят естественный, во многом скрытый и далеко не ультимативный характер. Западный мир не способен сконцентрировать все усилия на решении одной лишь задачи принижения или ликвидации Российской Федерации, ныне более предсказуемой и уже не представляющей для кого-то очевидной опасности. Враждебность или недоброжелательность к России не является чем-то исключительным, достаточно посмотреть на ситуацию с рядом других держав. Никто в мире не раздает и не получает гарантий «безоблачного» развития, признаются, прежде всего, жизнеспособность и сила.

Пути для взаимовыгодного сотрудничества с десятками стран остаются открытыми, тем более, что среди них немало и таких, у кого проблем не меньше, чем у России. Со многими крупными международными организациями, в том числе объединениями государств, можно и нужно конструктивно и взаимовыгодно работать.

Все эти соображения позволяют сделать вывод о том, что вызов глобализации по отношению к России действительно значителен, но заключается он не в мнимых угрозах и опасностях, вызванных этим процессом. Призрак решающего ослабления или расчленения страны не вытекает, да и ранее не вытекал непосредственно из мировой интеграции. Вопрос и раньше, и особенно сейчас заключается, прежде всего, в том, насколько эффективно Россия сможет освоить, обустроить и использовать свои богатейшие евразиатские пространства, собранные государством за предшествующие века.

Несомненно, глобализация может сыграть роль катализатора либо распада, либо решающего усиления России. Вот в этом и есть главная для нее дилемма, основной вызов ХХI века!

Как сказал об этом президент страны В.В.Путин, «у России есть только одна альтернатива: либо она будет сильной, либо ее не будет вообще!».

Возрождение и обновление великой, единой Российской Федерации происходит на фоне стремительно изменяющейся геополитической ситуации в мире, когда решается вопрос о самом выживании тысячелетней России. С учетом новых реалий, исходя из национальных интересов, руководство России определяет сегодня цели и задачи своей внешней политики.

В современной «Концепции внешней политики Российской Федерации», утвержденной Президентом страны В.В.Путиным, выделен специальный раздел о региональных приоритетах. Самое главное здесь – вопреки нарастающему давлению внешних сил сохранить влияние России на всем постсоветском пространстве.

Жизненно важно использовать планетарные процессы для модернизационного рывка, подчиняя частные вопросы политики достижению этой стратегической цели, проводя исключительно в национальных интересах взвешенную внешнюю политику. Без конфронтации России необходимо строить отношения с тремя основными центрами силы в мире – США, Объединенной Европой и Объединяющейся Азией, использовать их противоречия и свои геополитические преимущества для разумного маневрирования. Требуется вести переговоры, настойчиво искать приемлемые решения, не подрывающие национальных интересов. При непременном условии – сохранении достаточной обороноспособности, современных вооруженных сил, ракетно-ядерного щита.

Вступление в различные всемирные организации, в том числе такие, как Всемирная торговая организация (ВТО), не является самоцелью. Весь вопрос лишь в том, насколько это актуально на данном этапе для последовательной модернизации всех отраслей и сфер хозяйства, более действенной адаптации к требованиям мирового рынка. Без учета структуры внешней торговли, отраслевой структуры экономики, динамики внутреннего рынка, без должной подготовки не следует поспешно принимать чужие правила игры, рекомендации, нередко сомнительные, западных экспертов. Иначе выигрыш узких финансовых кругов, особенно сырьевых экспортеров, может обернуться более серьезными макроэкономическими издержками, подавить очаги модернизации и начинающегося экономического роста.

Россия должна беречь и наращивать наукоемкие отрасли, военно-промышленный комплекс, малый и средний бизнес, аграрную сферу, индустрию услуг и туризма, поддерживать отечественного товаропроизводителя. Необходимо последовательно вкладывать средства в образование, науку, в новейшую технику и высокие технологии, перенимать из развитых стран все полезное, ускорять информатизацию общества. То есть, важно своевременно и концентрированно наращивать инвестиции в человека, более жестко определять рациональное соотношение тактики и стратегии социального развития.

Жизненные интересы страны требуют эффективных мер по стимулированию притока капиталов, освоению новейших технологий и прекращению утечки мозгов.

Можно ли утверждать, что глобализация в решающей степени препятствует такой внутренней политике Российского государства? Конечно, нет. Главное, чего не хватает России – это решительной консолидации общества перед угрозой отставания и окончательного разгрома. Не достает сплочения национальной элиты, государственной воли в отстаивании коренных интересов страны. Вызов брошен не столько глобализацией, сколько недостаточным осознанием народом грозящей потерей независимости, своего будущего. Как правопреемнице Советского Союза, России еще предстоит стать до конца государственно-образованной нацией, реализовать свой потенциал, огромную роль, прежде всего, для так называемого ближнего зарубежья и, в конечном счете, для всего мира.

Как говорили в древности, ни один ветер не может быть попутным для того корабля, который не знает, куда плыть. В условиях глобализации нужна четко выверенная стратегия. В фундаментальной монографии «Стратегический ответ России на вызовы нового века» (М., 2004) справедливо констатируется, что «пока, к сожалению, у России нет долгосрочной стратегии… Игнорирование опыта стало одной из главных причин отсутствия у России долгосрочной стратегии» (С.604, 16).

Между тем, именно наличие правильной стратегии позволит извлечь из планетарных процессов много полезного. Было бы трагично оправдывать безалаберность и расхлябанность, разболтанность и беспечность внешними угрозами и факторами. Политическая трескотня об угрозах и вызовах глобализации зачастую прикрывает отсутствие элементарного порядка, растранжирование и расхищение существующего мощного потенциала модернизации страны.

Теневая экономика, коррупция и другие опасные виды преступности, эгоизм олигархии и политиков, погоня отдельных деятелей за сиюминутными корыстными интересами подтачивают силы России. Богатства, созданные трудом предшествующих поколений, общие интересы нации в годы поспешных, недостаточно контролируемых преобразований оказались наименее защищенными. Сокращается население, от низкого уровня жизни страдают наиболее репродуктивные слои, снижается «обжитость» восточных, северных регионов федерации. Усложняются проблемы на Дальнем Востоке, в каспийско-черноморском регионе, а также в Калининградской области.