«МЕЖДУНАРОДНЫЙ ПЕНИТЕНЦИАРНЫЙ ФОРУМ ПРЕСТУПЛЕНИЕ, НАКАЗАНИЕ, ИСПРАВЛЕНИЕ (к 20-летию принятия Конституции Российской Федерации) Сборник тезисов выступлений участников мероприятий форума 5–6 декабря 2013 г. Рязань 2013 ...»

Многие учреждения просто заключают договоры об оказании услуг путем предоставления осужденных для работ на предприятии заказчика, который обязуется оплатить эти услуги по согласованной цене. В цену закладывается заработная плата осужденного и прибыль учреждения! Что в данном случае производит учреждение и за что получает прибыль? За торговлю рабочей силой?

Вышеизложенное позволяет сделать вывод, что в такой организационно-правовой форме Центры и Мастерские не могут быть эффективными и конкурентоспособными участниками экономического рынка. При этом ранее предполагалось, что создание на базе имущественного комплекса около 600 государственных унитарных предприятий (ГУП) и подразделений трудовой адаптации осужденных (Центры и Мастерские) позволит сохранить этот имущественный комплекс, освободить предприятия УИС от выполнения несвойственных им функций и сохранить кадровый потенциал. Все получилось ровно наоборот – ГУП ликвидировали, а центры трудовой адаптации эффективно не заработали.

Согласно законодательству, осужденные могут быть привлечены к оплачиваемой работе по хозяйственному обслуживанию учреждений исполняющих наказание. Это относительно стабильная возможность трудоустройства, так как потребность в этих работах постоянная, оплачиваемая за счет федерального бюджета и напрямую связана с самим функционированием ИУ. Но в последнее время и над этой возможностью трудоустройства осужденных возникли определенные угрозы. Набирающая силу в последнее время идея передачи определенных функций по хозяйственному обслуживанию частным предприятиям на условиях аутсорсинга, приведет к сокращению численности осужденных, трудоустроенных в этой сфере деятельности учреждения. Предполагается, что такая форма сотрудничества удешевит затраты на содержание осужденных, что весьма сомнительно. Но то, что сокращение возможностей трудоустройства осужденных нанесет вред исправительному процессу – это бесспорно.

Законодательством предусмотрена еще одна возможность привлечения осужденных к оплачиваемому труду. Они могут быть трудоустроены «на объектах организаций любых организационноправовых форм, расположенных на территориях учреждений, исполняющих наказания, и вне их»

(ст. 17 п. 3 Закона Российской Федерации от 21.07.1993 № 5473-1 (в ред. Федерального закона от 06.06.2007 № 91-ФЗ) «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы»). Казалось бы, эта статья закона открывает широкую возможность для привлечения бизнеса к трудовому использованию осужденных. И мы часто слышим, видим и читаем в СМИ призывы разного уровня руководителей ФСИН России, к частным предпринимателям – открывать предСм.: Ведомости уголовно-исполнительной системы. 2010. № 7.

приятия на территории учреждений. А также о том, что конкурентными преимуществами такого сотрудничества являются: рабочая сила, состоящая из осужденных, её относительная дешевизна и дисциплинированность; имеющаяся инфраструктура, готовые производственные и энергетические мощности; инженерно-технический персонал ИУ; возможность обучения осужденных в профессиональных училищах ИУ востребованным рабочим специальностям. Но реальность такова, что 70 % осужденных отбывающих наказание не трудоустроено! Значит одних призывов маловато. Нужно разобраться в причинах и найти приемлемое решение. Возможно, ответ может быть найден при рассмотрении особенностей производственной деятельности ИУ. Исходя из анализа уголовноисполнительного законодательства и практической деятельности ИУ, можно выделить следующие особенности производства в УИС:

1. На производстве используется специфическая рабочая сила – осужденные. Каждый осужденный к лишению свободы обязан трудиться в местах и на работах, определяемых администрацией исправительных учреждений, а последняя обязана привлекать осужденных к общественно полезному труду с учетом их пола, возраста, трудоспособности, состояния здоровья и, по возможности, специальности. Рабочая сила не имеет полной юридической и экономической свободы по сравнению с работниками обычных предприятий. Согласно действующему законодательству осужденные ограничены: в свободе передвижения по территории рамками учреждения, исполняющего наказания; в виде трудовой деятельности; в выборе профессии, рабочего места; в использовании заработанных средств.

За ними не сохраняется средний заработок при переводе на другую работу.

2. Производственная деятельность представляет собой определенный вид деятельности, которую нельзя отнести к экономике в традиционном понимании. С одной стороны, это множество производственных подразделений, принадлежащих ИУ, и занятых производством конкретной продукции. С другой, – она обеспечивает выполнение требований законодательства по привлечению осужденных к труду, их профессиональному обучению, погашению исков, восполнению расходов федерального бюджета на содержание осужденных, то есть задачи по исполнению наказаний и исправлению осужденных. Причем, основная задача – исправление осужденных, трудовая адаптация к жизни и деятельности в обществе после освобождения 3. Обращение к взысканию на имущество учреждений, исполняющих наказания, и территориальных органов УИС не допускается.

4. Производственная деятельность осуществляется под непрерывным прокурорским надзором.

Контроль прокуратуры, к примеру, за соблюдением налогового законодательства, жестких требований по охране труда, аттестации рабочих мест. Не каждый предприниматель готов работать в таких условиях.

Вышеперечисленные особенности должен учитывать предприниматель при размещении производства в ИУ. В конечном итоге, все вышеперечисленные специфические издержки, отражаются на увеличении себестоимости продукции и, как следствие, ведут к снижению прибыли. А прибыль, как мы знаем, является главной целью любой предпринимательской деятельности. Поэтому все издержки должны быть учтены и компенсированы потенциальному предпринимателю, размещающему свой бизнес в ИУ. Этот вопрос можно решить, на наш взгляд, распространив льготы и преференции (о них было сказано выше), предусмотренные действующим законодательством для ИУ, на коммерческие структуры, использующие труд осужденных!

Но не только экономические методы могут и должны быть использованы для повышения заинтересованности осужденных в добросовестном труде и, на этой основе, повышения привлекательности ИУ для развития сотрудничества с бизнесом. Сегодня, когда прежние, жесткие меры наказания осужденных за отказ или уклонение от работы, невыполнение нормы выработки, уходят в прошлое и у администрации учреждений остается очень мало основанных на законе способов стимулировать осужденных к добросовестному труду, нужно искать новые подходы к решению этой проблемы.

Заслуживает внимания изучение вопроса предоставления условно-досрочного освобождения, посылок и передач в зависимости от трудового участия осужденного, приобретение продуктов в магазине только из заработанных на производстве средств.

Труд осужденных в ИУ должен быть организован в новых организационно-правовых формах, которые могли бы учитывать специфику деятельности уголовно-исполнительной системы, ее конечных целей и одновременно позволить предприятиям ИУ быть равноправными участниками рыночных отношений. Одним из вариантов организационно-правовой структуры производственной деятельности УИС могли бы стать подразделения территориальных органов, входящие как филиалы или представительства в состав государственной корпорации или государственной компании ФСИН России (далее – госкорпорация), которая могла бы быть организована в соответствии с Федеральным законом от 12.01.1996 № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях».

Цели создание госкорпорации не преследуют удовлетворение потребностей отдельных граждан или юридических лиц, а носят более масштабный характер – выполнение социальных функций в интересах общества в целом. К последним можно отнести реабилитацию осужденных к лишению свободы, возвращение их к нормальной жизни в обществе после отбытия наказания.

Необходимо отметить, что общие нормы о статусе госкорпораций подвержены различным многочисленным исключениям из общего статуса юридических лиц. Госкорпорация создается на основании федерального закона, а потому имеет особый вид юридического лица со специальным правовым статусом, предполагающим уникальный порядок создания и ликвидации, специфический вид вещных прав на свое имущество и особый характер участия в имущественном и предпринимательском обороте. Госкорпорация в соответствии с целями своей деятельности вправе: организовать производство товаров, выполнение работ, оказание услуг; приобретать и продавать акции, облигации и другие ценные бумаги; вносить вклады в кредитные организации; отчуждать имущество, находящееся в их собственности; сдавать имущество в аренду, временное пользование и доверительное управление и т. д.

Таким образом, несмотря на закрепленный некоммерческий статус, госкорпорация будет иметь право на осуществление деятельности, характерной исключительно для коммерческих организаций, что позволит системе УИС обеспечить трудовое устройство осужденных, получить определенные средства на развитие материальной базы, как исправительных учреждений, так и их производственных структур, расширяя возможности профессионального обучения осужденных, привития им трудовых навыков, расширится возможность повышения социальной защиты сотрудников УИС, улучшения коммунальнобытовых условий содержания осужденных.

Кроме того, в законе о создании госкорпорации ФСИН России, в случае принятия решения, по аналогии с законом о Государственной корпорации по строительству олимпийских объектов и развитию города Сочи как горноклиматического курорта (Олимпстрой), целесообразно прописать положения разрешающие осуществлять деятельность, направленную на получение прибыли, а так же пути ее использования, что позволит аккумулировать значительные денежные ресурсы и осуществить перераспределение средств, по аналогии с ранее действующим централизованным фондом ФСИН России и территориальных органов. Это позволит и дальше развивать и расширять внутрисистемную кооперацию, осуществлять углубленную переработку, например древесины в колониях, расположенных в европейской части России и т. д. В рамках госкорпорации возможно эффективное использование переданного ей имущества, а арендную плату, получаемую за неиспользуемое УИС имущество, наряду с прибылью, целесообразно направлять на обновления основных фондов и модернизацию различных технологических процессов, вплоть до строительства новых производственных мощностей с передовыми технологиями в учреждениях, расположенных в слаборазвитых промышленных регионах.

Также за счет части имущества госкорпорации может быть сформирован уставный капитал, который определит минимальный размер ее имущества, гарантирующего интересы кредиторов, что сделает сотрудничество и кооперацию предприятий и организаций различных правовых форм собственности с промышленностью исправительных колоний более привлекательной. Это позволит увеличить вывод осужденных на оплачиваемые работы, в результате чего возрастут отчисления в доходную часть бюджета Российской Федерации за счет увеличения сумм удержанных с заработной платы осужденных за их содержание в исправительных учреждениях, активизируется работа по погашению исков и алиментов.

Необходимо отметить тот факт, что на деятельность госкорпораций не распространяется Федеральный закон от 21.06.2005 № 94-ФЗ «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд», в результате чего производственный сектор УИС не будет обременен обязанностью размещения заказов путем проведения торгов в форме конкурса, аукциона, в том числе аукциона в электронной форме, что приведет к значительной экономии времени, ускорению оборачиваемости оборотных средств и в результате наращиванию производства продукции. Кроме того, на госкорпорации не распространяются положения Федерального закона № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)». Для них законом установлен особый порядок ликвидации: только на основании принятого федерального закона, в котором будут четко прописаны ликвидационные процедуры, что так же немаловажно для подразделений уголовноисполнительной системы.

Таким образом, создание госкорпорации ФСИН в значительной мере может способствовать решению задач стоящих перед УИС в части реформирования промышленности, модернизации ее за счет обновления основных фондов, внедрения новейших технологий, строительства новых производственных мощностей УИС, социальной реабилитации осужденных, адаптации их к нормальной жизни в обществе после освобождения.

ЦЕЛИ ИНЫХ МЕР УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ХАРАКТЕРА

Для решения задач, определяемых в ч. 1 ст. 2 УК РФ, в ч. 2 ст. 2 УК РФ установлены виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений. УК РФ содержит раздел VI «Иные меры уголовно – правового характера». В действующем УК РФ в ст. 98 определены цели применения принудительных мер медицинского характера: излечение, или улучшение психического состояния, предупреждение совершения общественно опасных деяний, предусмотренных статьями Особенной части настоящего Кодекса.

Целями наказания, в соответствии со ст. 43 УК РФ являются: восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений.

Анализируя понятия «излечение», «улучшение психического состояния» и «исправление»

можно сделать вывод о том, что понятие «исправление» включает в себя понятия «излечение» и «улучшение состояния». Но если и наказания и иные меры уголовно-правового характера устанавливаются за совершение преступлений, а цели наказания, определенные в ст. 43 УК РФ – восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений – включают в себя цели иных мер уголовно-правового характера, зачем законодатель ввел отдельный раздел «Иные меры уголовно – правового характера»? Насколько оправданы, необходимы и целесообразны иные меры уголовно-правового характера?

Как убедительно отмечает С.Г. Келина, «…исследования...показали, что наказание не может быть признано ни главным, ни тем более единственным средством воздействия на преступность, его применение слабо влияет на снижение уровня преступности, что доказывает повсеместный ее рост, в особенности рецидивной, профессиональной и организованной. …все виды наказания, в особенности наказание в виде лишения свободы сопряжены со многими отрицательными социальными последствиями, например с большим рецидивом.»1.

История показывает, что появление норм права, в которых видно зарождение института иных мер уголовно-правового характера, обусловлено осознанием в обществе ценности каждого человека в социуме, и как следствие – необходимости гуманизации существующих отношений. Поэтому законодатели выразили общественную потребность в снижении уголовной репрессии в виде установления мер, которые, не являясь наказанием за преступление, вместе с тем достигали целей исправления и предупреждения совершения со стороны осужденных новых преступлений. Социальная ценность таких мер очевидна: возможность предупреждения совершения новых преступлений и исправления осуждённых без изоляции от общества.

Среди мер борьбы с преступностью, на наш взгляд, следует особо выделить иные меры уголовно-правового характера. Правоприменительная практика и динамика изменений отечественного законодательства подтверждает тенденцию к расширению альтернативных мер, которые возможны взамен наказания, применяемых к осуждённым. Несмотря на все более частое упоминание указанного института в уголовно-правовой литературе, до настоящего времени отсутствует законодательное определение «иные меры уголовно-правового характера». Соответственно, не определены в уголовКелина С.Г. Наказание и иные меры уголовно-правового характера // Гос-во и право. 2007. № 6. С. 51.

ном законе их цели, не разработан и вопрос об особенностях их применения, не установлены и не систематизированы виды таких мер, не раскрывается их содержание. Вопросы о сущности, правовой природе, целях, обоснованности, правовой регламентации иных мер уголовно-правового характера остаются дискуссионными.

Келина С.Г. в своем определении иных мер уголовно-правового характера указывает цели: исправление, удержание от повторного нарушения уголовного закона1. С ней в определении указанных целей солидарны такие учёные – юристы, как Биктимеров Э.Л., Гареев М.Ф., Гребёнкин Ф.Б. и др.

И. Звечаровский в своем общем определении мер уголовно-правового характера не указывает их цель2.

Е. Медведев, формулируя понятие иных мер уголовного-правового воздействия (а не характера, как установлено законом), сводит цели иных мер уголовно-правового воздействия к реализации задач уголовного закона3.

С.А. Боровиков в своем определении иных мер уголовно-правового характера констатирует, что эти меры характеризуются наличием специальных методов воздействия и целей, а также способствуют предупреждению преступлений, однако не определяет эти цели4.

М.Г. Мельников, рассматривая иные меры уголовно-правового характера как форму реализации некарательной функции уголовной ответственности, формулирует следующие цели их применения: общая и частная превенция; восстановление нарушенного права (status quo); воспитательное воздействие5.

Батанов А.Н. делает вывод о том, что неоднородность данных мер, их различие по основаниям назначения, содержанию, целям применения, процессуальному порядку применения и правовым последствиям вообще не позволяют рассматривать иные меры уголовно-правового характера в качестве самостоятельного института уголовного законодательства. Следовательно, по его мнению, не могут быть сформулированы и общие цели6.

Очевидно, что человек живёт, развивается, реализуя себя в обществе, путём осуществления определенной деятельности в отношениях с другими людьми. Эти отношения регулируются на современном этапе в том числе и нормами уголовного права. А деятельность, развитие человека и различных социумов, которые состоят из людей, обязательно предполагает наличие цели – желаемого результата деятельности. Поэтому уяснение и определение цели необходимы для понимания сущности, правовой природы, закономерностей развития, раскрытию механизма функционирования и воздействия на общественные отношения иных мер уголовно-правового характера. Затруднительно познать, реализовать, правильно применяя, иные меры уголовно-правового характера без четкого уяснения и определения предназначения мер. В связи с этим считаем, что цели иных мер уголовноправового характера должны быть закреплены в уголовном законе.

Что должно являться критерием для определения этих целей? Полагаем, основным критерием должна быть социально-значимая цель: предупреждение преступлений с помощью применения минимальной уголовной репрессии с наибольшей эффективностью.

Следует отметить, иные меры уголовно-правового характера имеют существенное отличие от наказания: основное предназначение иных мер уголовно-правового характера состоит в удержании лица, совершившего преступление, от повторного нарушения уголовного закона, но вместе с тем они лишены свойства возмездия и кары. Основная, сущностная цель иных мер уголовно-правового характера – предупреждение совершения новых преступлений и предоставление возможности исправления преступнику вне пенитенциарного учреждения, вне влияния на него кары, на свободе.

Наказание и иные меры уголовно-правового характера связывает то, что применить их возможно только за совершение общественно-опасного деяния, предусмотренного уголовным законом.

Однако есть и различия. Так, например, если общественно-опасное деяние, запрещённое уголовным См.: Келина С.Г. Наказание и иные меры уголовно-правового характера // Гос-во и право. 2007. № 6. С. 54.

См.: Звечаровский И.Э. Понятие мер уголовно-правового характера // Законность. 2007. № 1. С. 19–21.

Медведев Е. Понятие и виды иных мер уголовно-правового характера, применяемых за совершение преступлений // Уголовное право. 2009. № 5. С. 46–51.

См.: Боровиков С.А. Принудительные меры воспитательного воздействия как альтернатива наказанию несовершеннолетних. М., 2009. С. 26.

Мельников М.Г. Понятие и правовая природа обременения в уголовном праве // Общество и право. 2011.

№ 4. С. 170–175.

Батанов А.Н. Иные меры уголовно-правового характера – самостоятельный институт Российского уголовного законодательства? // Общество и право. 2011. № 5. С. 155–158.

законом, совершило лицо в невменяемом состоянии, то в его действиях отсутствует состав преступления и оно не подлежит уголовной ответственности и наказанию. Но невменяемость не является препятствием для применения принудительных мер медицинского характера в соответствии с законом. Анализ и сравнение статей 2, 6, и 7 УК РФ позволяют сделать вывод, что термин «иные меры уголовно-правового характера» применяется вместе с понятием «наказание», но они не подменяются и не смешиваются и поэтому имеют самостоятельное значение в системе уголовного права, а, значит, имеют и собственные цели. Это дает возможность выделить как общие цели наказания и иных мер уголовно-правового характера, так и свойственные только иным мерам, а также выделить цели как для общего института иных мер уголовно-правового характера, так и для отдельных видов мер уголовно-правового характера.

Социально – правовая значимость и правоприменительная практика лежат в основе отделения иных мер уголовно-правового характера от наказаний. Социально-правовая значимость и правоприменительная практика определяется целями, т.е. желаемыми результатами, которые видит общество в лице законодателя в результате применения иных мер уголовно-правового характера. Общие цели видятся в реализации социально-правовых функций иных мер уголовно-правового характера: – предупредительной (общая и частная превенция), охранительной, восстановительной, воспитательной (например, применяя принудительные меры медицинского характера нейтрализуется угроза совершения новых преступлений психически больными лицами, с одной стороны, а с другой стороны обеспечивается общественно безопасное поведение этих лиц в отношении себя и других, с третьей – указанные лица получают надлежащее лечение в целях восстановления психического здоровья).

Таким образом, уголовное законодательство, выражая потребности общества, с одной стороны, развивает институт иных мер уголовно-правового характера, а с другой стороны – не содержит определений относительно целей, понятия, видов, иных мер уголовно-правового характера что в современных условиях влечет необходимость дальнейшего научного исследования указанного института и четкого закрепления в уголовном законе.

СИСТЕМА И СОДЕРЖАНИЕ ОТДЕЛЬНЫХ ВИДОВ НАКАЗАНИЯ ПО ПРОЕКТУ

НОВОЙ РЕДАКЦИИ УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН

По сравнению с действующим Уголовным кодексом Республики Казахстан 1997 года (далее – действующий УК РК), в проекте основательно переработана система наказаний, которая построена, исходя из того, что, с учетом международного опыта в национальное уголовное законодательство, вводиться такая, ранее не известная ему, такая уголовно-правовая категория как «уголовное правонарушение», предусматривающая двухзвенную систему уголовно-наказуемых деяний, состоящею из преступлений и уголовных проступков, находящихся по степени общественной опасности на «стыке» административного правонарушения и преступления. В их число вошли преступления небольшой тяжести, за которые по действующему УК РК не применяется наказание в виде лишения свободы, а также ряд существующих в настоящее время административных правонарушений, посягающих на личность, права несовершеннолетних, общественную безопасность и общественный порядок.

Система уголовных наказание, в проекте новой редакции УК РК, с учетом двухзвенной системы уголовно-наказуемых деяний, разбита на две подсистемы: а) виды наказаний, которые могут быть применены к лицам, признанным виновным в совершении уголовного проступка и б) виды наказаний, которые могут быть применены к лицам, признанным виновным в совершении преступления.

К лицу, признанному виновным в совершении уголовного проступка, могут применяться следующие основные наказания: штраф, исправительные работы, привлечение к общественным работам, арест. А е лицу, признанному виновным в совершении преступления: штраф, исправительные работы, ограничение свободы, лишение свободы, смертная казнь.

При этом к лицу, признанному виновным в совершении любого вида уголовного правонарушения, наряду с основным могут применяться следующие дополнительные наказания: конфискация имущества; лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина, дипломатического ранга, квалификационного класса и государственных наград; лишение права занимать определенную должность или заниматься определенной деятельностью; выдворение за пределы Республики Казахстан иностранца или лица без гражданства.

Сравнительный анализ предлагаемых разработчиками подсистем наказания, с системой наказаний, предусмотренной действующим УК РК, показывает, что:

– из системы уголовных наказаний, исключены такие наказания, которые раннее, могли применяться в качестве основных, к осужденным военнослужащим – ограничение по военной службе и содержание на гауптвахте;

– штраф и привлечение к общественным работам, предусматривается только как основные виды наказаний, в свою очередь лишения права занимать определенную должность или заниматься определенной деятельностью, только как дополнительный вид наказания. В действующем УК РК, данные наказания могут применяться как в качестве основных, так и дополнительных;

– вновь вводится ранее существовавший вид основного наказания – арест, но, в том виде, в котором он предлагается, он представляет собой правовой аналогией административного ареста, который предлагается применять, только к лицам, совершившим уголовные проступки;

– предусмотрен новый вид дополнительного наказания – выдворение за пределы Республики Казахстан иностранца или лица без гражданства.

В числе наиболее значимых новаций новой редакции УК – это и пересмотр уголовно-правовых санкций с акцентом на более широкое применение мер, альтернативных лишению свободы. Так, лишение свободы, как безальтернативный вид наказания, сохранен только за отдельные составы преступлений, в частности: а) связанные с причинением смерти человек, б) совершаемые в составе организованной группы, в) отнесенные к категориям «террористических» и «коррупционных» преступлений, г) посягающие на половую неприкосновенность несовершеннолетних и малолетних.

Помнимого этого, почти в каждом четвертом составе преступления снижены верхние пределы лишения свободы и предусмотрены в качестве альтернативных, такие наказания как штраф и ограничения свободы.

К примеру, такой вид наказания как ограничение свободы дополнительно введен в санкции 60-ти составов преступлений средней тяжести и 24 тяжких преступлений. Кроме того, в новой редакции УК РК предусмотрено, что лишение свободы не назначается, при осуждении лица за совершение преступления в сфере экономической деятельности, в случае, когда лицо добровольно возместило имущественный ущерб, причиненный преступлением, за исключением деяний связанных с легализацией (отмыванием) денежных средств и (или) иного имущества, приобретенного преступным путем, либо с принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения, а также с рейдерством.

Относительно, предусмотренных в проекте новой редакции УК РК, видах наказания, хочется остановиться на сущностной стороне отдельных из них, содержание, которых претерпело существенное изменение.

1. Как показал анализ стаей Особенной части проекта новой редакции УК РК, основным в перечне наказаний в санкциях за совершение преступлений устанавливается штраф. Сфера применения штрафа расширена практически на все преступления небольшой и средней тяжести, не связанные с причинением смерти человеку.

Отдельно определены размеры штрафа за уголовные проступки и за преступления. При этом в отличие от действующего УК РК, при совершении преступлений, связанных с получением или дачей взятки, либо посредничеством во взяточничестве, сумма штрафа устанавливается в размере кратном сумме или стоимости взятки, установленных в санкции соответствующих статей Особенной части УК. Так же, вводится механизм замены штрафа назначенного за совершения преступления только на лишение свободы, а за совершение преступлений, связанных с получением или дачей взятки, либо посредничеством во взяточничестве, штраф заменяется лишением свободы, в пределах санкции соответствующих статей Особенной части УК.

2. Существенно изменено содержание и порядок исполнения исправительных работ, которые предполагается исчислять в конкретном размере, соответствующему определенному количеству месячных расчетных показателей*, а исполняться они будут путем ежемесячного перечисления от 20 до 40 процентов заработка (денежного содержания) осужденного в доход государства.

3. При определении содержания такого наказания как привлечения к общественным работам, разработчики проекта новой редакции УК РК, конкретизировали, что эти работы «отбываются не свыше четырех часов в день, с освобождением осужденного на время их отбывания от выполнения трудовых обязанностей по месту основной работы, либо в свободное от учебы время, а если осужденный не имеет постоянного места работы и не занят на учебе – до восьми часов в день, но не более 40 часов в неделю».

4. Практически изменилось содержание такого наказания как ограничение свободы. Предлагается, что ограничение свободы будет состоять в установлении пробационного контроля за осужденным на срок от одного года до семи лет, и который будет включать в себя исполнение осужденным установленных судом ряда обязанностей, с одновременным привлечением осужденного к обязательному труду по двести сорок часов в год в течение всего срока наказания.

5. Существенным образом подверглась изменению содержания такого наказания как конфискация имущества. С учетом международного опыта, в отличии действующего уголовного законодательства, где предусмотрена как «общая» так и «специальная конфискация» в предлагаемой редакции нашла закрепление только специальная конфискация, которая будет применяться исключительно в отношении имущества, добытого незаконным путем, и извлеченной выгоды от имущества, добытого преступным путем.

6. Новым в наказании, в виде лишение права занимать определенную должность или заниматься определенной деятельностью, кроме того что она предусмотрено, только как дополнительный вид наказания, является и то, что данное наказание обязательно должно назначаться, за совершения преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних, не достигших 14-летнего возраста, и состоит в пожизненном запрете на работу с детьми. Так же, данный вид наказания, должен назначаться обязательно за совершение коррупционных преступлений, и состоит в пожизненном запрете занимать должности на государственной службе. Наряду с этим, как обязательные дополнительные наказания за все коррупционные преступления, вводятся конфискация имущества и лишение званий, чинов, рангов и государственных наград.

При этом хочется высказать предложение, о целесообразности проработки вопроса, о переносе таких наказаний как привлечение к общественным работам и лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельности, из видов наказаний в иные меры уголовноправого воздействия. Данная практика хорошо себя показала в ряде зарубежных государств (США, Германия, Япония и др.).

СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ И ТЕНДЕНЦИИ

ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ ПРЕСТУПНОСТИ В УКРАИНЕ

Конечно, эти негативные процессы не могут не влиять на деятельность уголовноисполнительной системы Украины, которая также наряду со всеми органами, которые осуществляют борьбу с преступностью, нуждается в коренном усовершенствовании и реформировании.

За 2012 год в исправительных учреждениях и следственных изоляторах, осужденными и лицами, взятыми под стражу, совершенно 576 преступлений, в 2011 году – 465, рост составил 23,9 %.

Месячный расчетный показатель – устанавливаемая ежегодно специальным законом фиксированная сумма, применяемая для исчисления пособий и иных социальных выплат, а также для применения штрафных санкций, налогов и других платежей в бюджет. В 2013 г. этот показатель составлял – 1 731 тенге.

Уровень преступности в расчете на 1 тыс. осужденных и лиц, взятых под стражу, соответственно увеличился на 29,7 % и представляет 3,92 (в 2011 году – 3,02).

В структуре преступности 201 (34,96 %) – злостное неповиновение требованиям администрации исправительного учреждения, 81 (14,1 %) – уклонение от отбывания наказания в виде ограничения и лишения свободы, 188 (33,1 %) – преступления в сфере оборота наркотических средств, 30 – побеги из исправительных колоний, 20 – преступления против авторитета органов государственной власти, 5 – преднамеренное убийство, 7 – преднамеренно тяжелое телесное повреждение, 7 – покушения на побег из мест лишения свободы, 6 – побег из мест лишения свободы, 5 – незаконный оборот оружия, 4 – кража, 4 – мошенничество, 4 – легкие телесные повреждения, 2 – покушение на убийство, 2 – вымогательство, 2 – заведомо неправдивое сообщение об угрозе безопасности граждан, уничтожения или повреждения объектов собственности, 1 – телесные повреждения средней тяжести, 1 – действия, которые дезорганизуют работы исправительных учреждений, 1 – грабеж, 1 – присвоение, растрата имущества или завладение им путем злоупотребления служебным положением, 1 – тяжелое или средней тяжести телесное повреждение совершенное по неосторожности и, 1 – похищение, присвоение, вымогательство документов, штампов, печатей, завладение ими путем мошенничества или злоупотребления служебным положением или их повреждения, 1 – угроза или применение насилия относительно судьи, народного заседателя или присяжного.

Из общего количества преступлений: 36 (6,3 %) были зарегистрированы в исправительных колониях максимального уровня безопасности, уровень преступности на 1 тыс. осужденных представляет 5,68 (в 2011 году этот показатель представлял 5,07); 311 (54 %) – в исправительных колониях среднего уровня безопасности, уровень преступности на 1 тыс. осужденных представляет 3, (в 2011 году – 2,48); 49 (8,5 %) – в исправительных колониях минимального уровня безопасности с общими условиями содержания, уровень преступности на 1 тыс. осужденных представляет 3, (в 2011 году – 2,89); 5 (0,9 %) – в исправительных колониях минимального уровня безопасности с облегченными условиями содержания, уровень преступности на 1 тыс. осужденных представляет 1,43 (в 2011 году – 2,45); 129 (22,4 %) – в исправительных центрах, уровень преступности на 1 тыс.

осужденных представляет 23,9 (в 2011 году – 22,82); 46 (8 %) – в следственных изоляторах, уровень преступности на 1 тыс. представляет 1,44 (в 2011 году – 1,16).

Согласно анализа обстоятельств совершения преступлений 4 преступления совершенны осужденными после употребления алкогольных напитков, 2 – с использованием холодного оружия, 4 – с использованием колюче-режущих предметов и 2 преступления совершенны с предыдущей подготовкой. (75 %) преступления совершенны осужденными в жилых зонах учреждений, 44 (7,6 %) – в производственных зонах, 38 (6,6 %) – на контрагентских объектах и 62 (10,8 %) – в СИЗО. 536 преступлений, или 93,1 % совершенны осужденными в рабочие дни. 210 осужденных, которые совершили преступления, находились на профилактическом учете как злостные нарушители режима содержания.

Рост преступности в учреждениях исполнения наказаний и следственных изоляторах в основном за счет «профилактических» статей УК Украины: ст. 391 (злостное неповиновение требованиям администрации исправительного учреждения), ч. 1 ст. 390 (злостное уклонение от работ, или систематическое нарушение общественного порядка), а также статей 307–309 УК Украины. В течение 2012 года в учреждениях исполнения наказаний и следственных изоляторах зарегистрировано таких преступлений, или 71,5 % от их общего количества.

В частности, наиболее активна, ведется работа оперативных подразделений в направлении противодействия наркопреступности среди осужденных и лиц, взятых под стражу. В течение 2012 года среди осужденных и лиц, взятых под стражу, по материалам оперативных подразделений предотвращено 188 преступлений в сфере обращения наркотических средств, что на 19 % больше чем в 2011 году.

С целью поддержания надлежащего правопорядка в местах лишения свободы и профилактики совершения осужденными новых преступлений, оперативными подразделениями учреждений исполнения наказаний активизирована работа в направлении документирования противоправного поведения осужденных, которые пытаются противодействовать администрации, в результате чего в течение 2012 года к уголовной ответственности по статье 391 УК Украины привлечено 201 осужденный, которые злостно нарушают требования режима содержания, что больше на 28 %, чем за аналогичный период в прошлом году.

Как свидетельствует практика, применение статьи 391 УК Украины к лидерам, «авторитетов» преступной среды и злостных нарушителей режима содержания продолжает оставаться одним из основных действенных профилактических средств, которое способствует поддержанию правопорядка в учреждениях исполнения наказаний, имеет позитивное влияние на формирование у осужденных правослушного поведения и играет важную роль в обеспечении надлежащего исполнения уголовного наказания, применения основных средств исправления осужденных и профилактики преступности в учреждениях.

Проведенный анализ свидетельствует, что причинами и условиями, которые способствовали совершению преступлений являются:

отсутствие действенного контроля за работой учреждений исполнения наказаний и следственных изоляторов со стороны руководства территориальных органов;

самоустранение руководства учреждений исполнения наказаний и следственных изоляторов от возложенных на них функциональных обязанностей относительно поддержания надлежащего состояния правопорядка и оперативной обстановки в подчиненных подразделениях;

отсутствие надлежащего противодействия распространению среди осужденных так называемых «воровских обычаев и традиций», а кое-где и содействие в их распространении;

создание руководством учреждений исполнения наказаний и следственных изоляторов осужденным и лицам, взятым под стражу, непредусмотренных действующим законодательством разного рода льгот и привилегий;

недостаточный уровень индивидуально-воспитательной и предупредительнопрофилактической работы с отдельными категориями осужденных, в том числе и теми, которые находились на оперативно-профилактическом учете и являлись злостными нарушителями режима отбывания наказания;

неудовлетворительная работа относительно перекрытия каналов поступления к осужденным запрещенным предметам и наркотическим веществам;

отсутствие надлежащей локализации осужденных;

слабая оперативная осведомленность о негативных явлениях и процессах, которые происходят в среде осужденных и лиц, взятых под стражу;

неподобающая организация надзора, неудовлетворительное несение службы сотрудниками дежурных смен, а также некачественное проведение обысков и послабление контроля за этой работой со стороны руководства учреждений исполнения наказаний и следственных изоляторов.

безответственное отношение руководства учреждений относительно выполнения и соблюдения требований законов Украины и ведомственных нормативно-правовых актов в части обеспечения порядка отбывания и исполнения наказания (режиму) осужденными и персоналом учреждений;

неудовлетворительное изучение личностей осужденных руководством учреждений при решении вопроса относительно перевода последних к участкам социальной реабилитации, заменой неотбытой части наказания в виде лишения свободы более мягким;

неправильный подход со стороны руководства учреждений при решении вопроса относительно предоставления кратковременных выездов осужденным к ограничению свободы;

неудовлетворительная организация взаимодействия соответствующих подразделений и служб учреждений исполнения наказаний и следственных изоляторов в проведении предупредительнопрофилактической работы.

Таким образом, стоит констатировать, что в Украине существует особенный вид преступности, которая имеет место в процессе исполнения наказаний. При этом, ее можно определить как преступность, которая являет собой негативное социальное явление, которое отображается в общественно опасном поведении осужденных к лишению свободы, следствием которой является нарушение установленных норм уголовного законодательства.

ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ: О ПРЕДРАССУДКАХ

СОВРЕМЕННЫХ РОССИЙСКИХ ГРАЖДАН И ПОВЫШЕНИИ

ЭФФЕКТИВНОСТИ БОРЬБЫ С ПРЕСТУПНОСТЬЮ

Предрассудок – это ставший привычным ложный, суеверный взгляд на что-нибудь1. Предрассудки в конкретном социуме исторически изменчивы. Применительно к нашему разговору предрассудки, свойственные современным российским гражданам, можно условно разделить на две группы:

1. Предрассудки современных российских граждан, относящиеся к самому уголовному закону.

2. Предрассудки современных российских граждан, относящиеся к деятельности органов и должностных лиц, применяющих уголовный закон.

В рамках предрассудков первой группы можно говорить о заблуждениях относительно жесткости уголовного закона. В частности, российский обыватель убежден, что, например, хранение любого размера наркотика (а не только в крупном размере) уголовно наказуемо; любое убийство (включая привилегированные составы) наказуемо практически одинаково; незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение перевозка или ношение любого огнестрельного оружия (включая гражданское гладкоствольное) влечет уголовную ответственность; уголовно наказуема кража в любом размере; любое сокрытие фактов о готовящемся или совершенном преступлении (как в форме недоносительства, так и в форме заранее не обещанного укрывательства) уголовно наказуемо; любая нежелательная беременность вне брака является ничем иным как доказательством изнасилования; и т.п.

Какие выводы можно сделать из этого. Во-первых, юридическая неграмотность населения может способствовать профилактике не только преступлений, но и соответствующих административных правонарушений (в части незаконного хранения наркотиков (ст. 6.8 КоАП РФ), в части охраны собственности (ст. 7.27 КоАП РФ), в части оборота оружия (ст. 20.8 КоАП РФ)). Во-вторых, предположение о возможности привлечения к уголовной ответственности за недоносительство отрицательно сказывается на самом отношении граждан к уголовному закону, а равно отношении к правоохранительным органам в целом. Основу отрицательного отношения к доносительству, по-видимому, заложили известные события 30-х годов 20-го столетия. И помню, как еще во времена обучения в юридическом ВУЗе, преподаватели уголовного права с восторгом говорили нам об изменениях от 29 апреля 1993 года в ст. 18 «Укрывательство» и ст. 19 «Недонесение» УК РСФСР, в соответствии с которыми не подлежали уголовной ответственности: за заранее не обещанное укрывательство – супруг и близкие родственники лица, совершившего преступление; за недонесение – супруг и близкие родственники лица, совершившего преступление, а также священнослужитель о преступлении, ставшем ему известным из исповеди. И едва ли не единственным аргументом такого решения законодателя, по их словам, было то, что сильное государство, борясь с преступностью, не имеет права заставлять своих граждан доносить на близких им людей. В 1996 году принятый УК РФ, продолжая традицию морального осуждения «доносительства», вообще «забыл» о недонесении как преступлении. В обыденном же сознании ответственность за недонесение по-прежнему «осталась». Таковы «нравственные» предрассудки обывателя о значении недонесения о совершенном преступлении. Стоит, однако, заметить, что напряженность в обществе, вызванная чудовищными актами терроризма (Москва, Буденовск, Беслан), существенно скорректировали общественное мнение относительно недонесения о готовящихся актах терроризма. В частности, по данным А.В. Зарубина из более чем 200 опрошенных граждан лишь два человека возражали против установления уголовной ответственности за заранее не обещанное несообщение о готовящемся акте терроризма2. Как видно, происходят изменения в предрассудках относительно оценки доносительства как безнравственного акта. Происходят, хотя очень медленно и выборочно. Доносительство же о «бытовых», а равно о преступлениях в сфере экономической деятельности до сих пор морально осуждаемо.

К предрассудкам первой же группы относятся заблуждения взрослых граждан относительно гражданской активности современной российской молодежи. Весьма показательными, в этой связи, являются результаты проведенного нами анкетирования на предмет отношения россиян к вопросам эвтаназии. В частности, среди прочих звучал вопрос об уголовно-правовом значении согласия лица на причинение ему смерти другим человеком. При этом 7,5 % мужчин указывают на то, что лишение жизни по согласию должно быть наказуемо как обычное убийство, 6,8 % – отмечают необходимость исключиСм.: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. 4-е изд., дополненное.

М., 2004. С. 581.

См., подр.: Зарубин А.В. Уголовно-правовое регулирование прикосновенности к преступлению: дисс. … канд. юрид. наук. Красноярск, 2004.

тельно смягчения наказания в таких случаях, 5,2 % – говорят о ненаказуемости всех случаев лишения жизни по согласию, а 31,4 % – лишь о ненаказуемости отдельных случаев таких деяний (лишение врачом жизни неизлечимо больного пациента по его просьбе (эвтаназия) – 18,7 %; лишение жизни неполноценного новорожденного ребенка по просьбе его родителей – 10,3 %; лишение жизни тяжело раненого человека во время экстремальной ситуации (военных действиях, стихийных бедствиях и др.) – 5,9 %;

лишение жизни человека-объекта научного эксперимента при проведении такого эксперимента – 2,4 %).

У женщин ситуация практически аналогичная: 8,9 % указывают на то, что лишение жизни по согласию должно быть наказуемо как обычное убийство, 6,8 % – определяют необходимость исключительно смягчения наказания в таких случаях, 3,7 % – говорят о ненаказуемости всех случаев лишения жизни по согласию, а 32,4 % – лишь о ненаказуемости отдельных случаев таких деяний (соответственно, лишение врачом жизни неизлечимо больного пациента по его просьбе (эвтаназия) – 19 %;

лишение жизни неполноценного новорожденного ребенка по просьбе его родителей – 11,9 %; лишение жизни тяжело раненого человека во время экстремальной ситуации (военных действиях, стихийных бедствиях и др.) – 3,8 %; лишение жизни человека-объекта научного эксперимента при проведении такого эксперимента – 2,2 %).

Таким образом, 16,4 % опрошенных граждан не проводят границы между убийством с согласия и обычным убийством, 10,9 % – видят разницу лишь в возможности смягчения наказания за первые случаи. Абсолютное же большинство – 72,7 % – выступают либо за ненаказуемость всех видов убийств с согласия (8,9 %), либо за ненаказуемость отдельных его видов (63,8 %).

И еще немного весьма интересной информации относительно ненаказуемости специфических видов лишения жизни с согласия. Среди них, в частности, в анкете приводился примерный их перечень: лишение врачом жизни неизлечимо больного пациента по его просьбе (эвтаназия); лишение жизни неполноценного новорожденного ребенка по просьбе его родителей; лишение жизни тяжело раненого человека во время экстремальной ситуации (военных действиях, стихийных бедствиях и др.); лишение жизни человека-объекта научного эксперимента при проведении такого эксперимента;

иные. Сразу отметим, что среди иных видов конкретных случаев ненаказуемого лишения жизни предложено не было. Соответственно, анализ отношения респондентов к ненаказуемым видам лишения жизни человека с его согласия мы проводили на основе названных выше примеров. И здесь мы хотим акцентировать внимание на отношении граждан к убийство с согласия в зависимости от возраста анкетируемых.

Итак, по возрастным группам: среди мужчин, участвующих в опросе, лишению врачом жизни неизлечимо больного пациента по его просьбе (эвтаназия) наибольшее предпочтение отдали лица в возрасте от 35 до 39 лет (пропорция 1,36 : 1); среди женщин – от 30 до 34 лет (1,93 : 1).

Относительно лишения жизни неполноценного новорожденного ребенка по просьбе его родителей, у мужчин и женщин, выступающих за это, возрастные группы одинаковые – это лица в возрасте от 35 до 39 лет (соответственно, пропорции 2,3 : 1 и 2,71 : 1).

Молодежные группы из числа опрашиваемых (в возрасте от 17 до 19 лет), как у мужчин, так и у женщин, весьма неохотно допускают эвтаназию и лишение жизни неполноценного новорожденного ребенка по просьбе его родителей (за ненаказуемость эвтаназии у лиц мужского пола пропорция 3,72 : 1, у женщин – 6,11 : 1; за второй случай (в отношении новорожденного) – соответственно, 8,93 : 1 и 13,75 : 1).

Весьма интересным является разрыв между мнениями молодежной и старшей групп. И если относительно эвтаназии пропорциональное соответствие мнений мужчин и женщин более старших (названных выше) групп по отношению к мнению лиц молодежной категории практически равно (превышает его почти в три раза – в 2,73 у мужчин и в 3,16 раз – у женщин), то применительно к лишению жизни неполноценного новорожденного ребенка по просьбе его родителей пропорция мнений женщин старшего возраста (от 35 до 39 лет) в 5,07 раза выше таковой у лиц женского пола молодежной группы (от 17 до 19 лет) (у мужчин – в 3,88 раза).

На основе этого можно сделать вывод, что молодежная категория лиц относится к эвтаназии и лишению жизни неполноценного новорожденного ребенка по просьбе его родителей более осторожно, нежели старшая группа. Причина, по-видимому, здесь кроется в недостаточно богатом жизненнобытовом опыте: отсутствие сведений об эвтаназии либо отсутствие собственных детей и т.п. Более того, существенная разница в пропорциях мнений относительно лишения жизни неполноценного новорожденного ребенка по просьбе его родителей у женщин молодежного и зрелого возрастов (как указывалось – в 5,07 раза), является свидетельством ничем неопороченного инстинкта материнства.

Диаметрально противоположная картина проявляется при анализе соотношения (пропорций) общего числа респондентов к сторонникам легализации лишения жизни тяжело раненого человека во время экстремальной ситуации (военных действиях, стихийных бедствиях и др.) или лишения жизни человека-объекта научного эксперимента при проведении такого эксперимента. И здесь, молодежные группы (от 17 до 19 лет) обоих полов преподносят «сюрприз»: в обоих случаях их пропорции (в сравнении с лицами более старшего возраста) достаточно велики (5,82 : 1 и 14,88 : 1 – у мужчин, 9,16 : 1 и 11 : 1 – у женщин, в то время как у лиц старше 30 лет склонность к легализации анализируемых видов лишения жизни либо мала, либо вообще отсутствует). Какой здесь напрашивается вывод? Опять же отсутствие жизненного опыта у молодежи. С другой стороны, юношеский задор, вера в себя как в двигатель прогресса или ключевую фигуру в истории, пусть даже «районного» масштаба, вот те факторы, определяющий качество ответа по анкете.

Можно, однако, констатировать и тот факт, что, несмотря на порой нелестные отзывы о современной российской молодежи, она отличается повышенным чувством самопожертвования. Действительно, отвечая на вопрос о наказуемости/ненаказуемости лишения жизни с согласия в условиях экстремальной ситуации или проведения научного эксперимента, человек поневоле ставит себя на место лица, дающего согласие, а никак не исполняющего такую просьбу. А согласиться (даже абстрактно) на ненаказуемость своего «убийцы» ради спасения других или ради достижения общественно полезной цели вообще, дело весьма непростое.

И сейчас несколько слов о предрассудках современных российских граждан, относящихся к деятельности органов и должностных лиц, применяющих уголовный закон. Проводился опрос среди учащихся старших классов общеобразовательных школ. В частности, в анкете был задан вопрос о том, какие анекдоты учащийся знает о сотрудниках правоохранительных и правоприменительных органов (судьях, прокурорах, сотрудниках полиции (милиции) и Федеральной службы безопасности), а также было предложено написать такой анекдот. Примечательно, что единственным «героем» таких анекдотов был сотрудник полиции (милиции) (в большинстве своем представитель ГАИ ГИБДД):

– «Дали пистолет (жезл) и крутись, как хочешь»;

– «На дороге гаишник останавливает машину и представляется: Инспектор ДПС капитан Иванов. Деньги, пожалуйста!» и т. п.

И хотя участие в анкетировании принимали лица молодежного возраста, стоит предположить, что аналогичное отношение к деятельности органов и должностных лиц, применяющих уголовный закон, у большинства современных российских граждан. В Германии, например, и, в частности, в федеральной земле Нижняя Саксония, по свидетельству самих полицейских, практически 65-70 % выездов сотрудников полиции на предполагаемое место совершения преступления совершается по звонкам добросовестно заблуждающихся граждан, считающих, что на их глазах совершаются преступления и спешащих выполнить свой гражданский (моральный?) долг. В сознании же большинства современных российских граждан оказание помощи правоприменительным органам в раскрытии и расследовании преступлений представляется аморальным и безнравственным. По-видимому, в качестве реакции на этот предрассудок сложили анекдот: «приезжая на место совершения преступления, милиционер говорит своему напарнику: я задерживаю преступника, а ты лови свидетелей».

И в заключение – пусть абстрактный, но практический вывод: выявление предрассудков в обществе относительно содержания уголовного закона, а равно деятельности органов и должностных лиц, применяющих его, может способствовать не только повышению эффективности профилактической работы среди населения, но и совершенствованию национального уголовного законодательства.

СОСТОЯНИЕ ПРЕСТУПНОСТИ В МЕСТАХ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ

По своему характеру пенитенциарная криминогенность – совокупность всех преступлений, совершаемых осужденными в процессе исполнения наказания в виде лишения свободы, – достаточно неоднородна и разнообразна по структуре: преступления против личности, общественной безопасности и общественного порядка, здоровья населения, порядка управления, правосудия, собственности и другие. Она представляет собой составную часть всей преступности.

Следует отметить, что отдельные преступления имеют большее распространение в местах лишения свободы. Согласно проведенному нами исследованию, в структуре преступности осужденных в исправительных колониях можно выделить следующие пять групп, отражающие наиболее распространенные преступления (в порядке убывания): против личности – 28,1 %; против здоровья населения и общественной нравственности – 25 %; против порядка управления – 14,4 %; против правосудия – 11,2 %; против общественной безопасности и общественного порядка – 6,7 %1.

В структуре преступлений, совершаемых осужденными в исправительных колониях, преобладают посягательства на личность. Среди этих преступлений распространены следующие:

– посягающие на жизнь (ст. 105–110 УК РФ: убийство, причинение смерти по неосторожности, доведение до самоубийства и др.);

– посягающие на здоровье (ст. 111–119 УК РФ: умышленное и неосторожное причинение вреда здоровью; угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью и другие);

– преступления против чести и достоинства человека;

– преступления против половой неприкосновенности и половой свободы.

Совершаемые в исправительных учреждениях преступления имеют повышенную степень общественной опасности, т.к. наносят вред всему комплексу мер по исправлению осужденных, ставят под угрозу жизнь и здоровье многих людей. Кроме того, нарушения режима отбывания наказания в условиях изоляции от общества наносят ощутимый вред нормальной деятельности учреждений уголовно-исполнительной системе.

Согласно проведенному аналитическому исследованию опубликованных официальных данных в Российской Федерации в 1999– 2011 гг. уровень всей регистрируемой преступности в исправительных учреждениях (только мужских) составил в среднем 3,12 % на 1000 осужденных, или 312,1 % на 100000, отбывающих наказание в данных учреждениях лиц. Причем если в 1999 г. он был равен 8,84 % на 1000 осужденных, то уже в 2011 г. – значительно меньше (в 7,2 раза) – 1,26 % (в 1999 г. – 6,98 %; 2000 – 5,18 %; 2001 – 3,96 %; 2002 – 2,63 %; 2003 – 2,20 %; 2004 – 1,86 %; 2005 – 1,49 %;

2006 – 1,34 %; 2007 – 0,86 %; 2008 – 0,90 %; 2009 – 1,21 %; 2010 г. – 1,21 %). За двенадцать лет снижение данного социально значимого показателя составило почти 86,3 %2. Такому положение способствует несовершенство показателей работы исправительных учреждений.

Начиная с 2008 г. происходит ухудшение криминогенной ситуации в ИУ России – уровень преступности в исправительных колониях в расчете на 1000 осужденных возрос на 45,7 % и составил соответственно 0,9 % и 1,26 %, что можно связать с увеличением в исправительных учреждениях числа осужденных, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления.

Анализ динамики преступности в местах лишения свободы свидетельствует о ее особенностях:

– постоянный рост криминальной активности тюремного населения;

– совершение преимущественно насильственных посягательств (убийства, умышленные причинения тяжкого вреда здоровью, хулиганства) и преступлений, препятствующих исполнению наказания (побеги и уклонения от отбывания лишения свободы, дезорганизация деятельности исправительного учреждения);

– особая жестокость и агрессивность преступников, крайне высокая латентность преступлений;

– влиянием на преступное поведение осужденных криминальной субкультуры.

В структуре пенитенциарной преступности стабильно значительную долю занимают побеги из мест лишения свободы.

Наиболее криминогенным является возраст 18–24 года, в этом возрасте совершено свыше половины преступлений (56 %) в исправительных учреждениях. В возрасте 25–29 лет преступления совершили 17 % осужденных, в возрасте 30–39 лет – 13 %, 40–49 лет – 9 %. При этом осужденные 30–39 лет в два раза чаще совершали побеги, чем насильственные преступления.

Свыше половины осужденных к моменту совершения преступления в исправительных учреждениях не работали и не учились. Из числа работающих осужденных 38 % работали на основСм.: Александров Ю.К. Очерки криминальной субкультуры: монография. М., 2009. С. 72.

Уголовно-исполнительное право: учебник / под ред. В.И. Селиверстова. М., 2012. С. 76.

ном производстве, 25 % – в хозяйственной обслуге в жилой зоне, 17 % – в хозяйственной обслуге за пределами зоны (расконвоированные осужденные). В 28 % случаях пенитенциарные преступники в период отбывания наказания были признаны злостными нарушителями установленного порядка. При этом 49 % осужденных, совершивших насильственные преступление в исправительных учреждениях, подвергались водворению в штрафной изолятор три и более раза.

(Невинномысский государственный гуманитарно-технический институт)

О ДОПУСТИМОСТИ ПРИМЕНЕНИЯ СПЕЦИАЛЬНЫХ ФОРМ ПРИНУЖДЕНИЯ

КАК СРЕДСТВА ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ ПРОФИЛАКТИКИ

В качестве серьезных проблем реализации назначенного судом наказания, выделяется качество субъективного восприятия осужденным совокупности мер воспитательно-профилактического воздействия*. Различия в отношении осужденных, к применяемому к ним наказанию, обуславливает и необходимость расширения перечня допустимых форм воздействия. Среди приоритетных направлений подавляющее большинство практических работников называют допустимость применения физического воздействия на осужденных.

Мы отдаем себе отчет, что в современных условиях, даже упоминание в научной литературе такого словосочетания, вызовет только отрицательные оценки. Это в свою очередь, может привести к тому, что вместо конструктивного диалога между чаяниями практических работников и мнением либерального научного сообщества, возникнет ненужный спор, по морально-этической стороне этого вопроса. Полагаем, что исключить ненужность такой дискуссии, можно только применив иное понятие, которое по содержанию будет соответствовать рассматриваемой проблеме. Предлагаем в качестве альтернативного понятия – специальные формы принуждения. В этом случае, обсуждение проблемы сведется исключительно к обсуждению вопроса применяемости, такой формы воздействия на осужденных.

Вопрос о допустимости применения специальных форм принуждения можно ставить только тогда, когда достижение положительного результата является объективным критерием оценки деятельности правоприменяющего субъекта. Положительный ответ на этот вопрос может быть получен только в случае определения характера и пределов применения специального принуждения. Сущности этого вопроса, должен предшествовать и вопрос о правоприменяющем субъекте, где в качестве побудительного мотива его формирования, должно быть его субъективное отношение к необходимости не только реализации наказания, но и достижении поставленных перед ним целей*. Здесь складыСм.: напр.: Орлов В.Н., рассматривает это с позиции состава наказания, где отношение осужденного к применяемому исправительному воздействию, расценивается как обязательный элемент – субъективная сторона состава. (Подробнее см.: Орлов В.Н. О составе отбывания уголовного наказания и его элементах // Вопросы юриспруденции: Сборник научных статей. Вып. 1. М., 2007. С. 203).

Традиционно в пенитенциарной практике вопрос о формировании специального субъекта правоприменения является краеугольным. Современная отечественная пенитенциарная доктрина предусматривает формирования – «субъекта исполнения наказания». Такой подход по нашему мнению, является, по меньшей мере, тупиковым с точки зрения достижения целей уголовного наказания. Субъект исполнения не имеет заинтересованности в достижении исправления осужденного. Ибо исправление предполагает будущее поведение осужденного, как правило, после отбытия наказания. Субъект исполнения, статичен в своих устремлениях, его цель, показать качество своей работы исключительно в период отбывания осужденным наказания.

вается парадоксальная ситуация, когда правоприменяющий субъект не свободен в выборе средств воздействия на осужденного, а осужденный, напротив – свободен в выборе отношения к наказанию.

Законодатель фактически ставит сотрудника и осужденного в неравные условия, при которых возможность применения средств исправления превращается в банальную формальность. Это по нашему мнению, является концептуальной ошибкой при определении правового регулирования средств исправительного воздействия. Отсутствие действенного механизма в реализации средств исправительного воздействия, создает условия, при которых, цель наказания превращается в декларацию.

Бессмысленность, а зачастую и вредность такого «исполнения» наказания, настолько очевидна, что в специальной литературе, об этом пишется открыто. Где исправительные учреждения именуется не иначе как – «школой криминальной профессионализации, а не местом исправления»1. Осужденный, в процессе такого наказания, не только не формирует у себя четкого представление о качестве своего поведения (способности его критической оценки), но и получает негативный социальный опыт – отрицания закона как средства регулирования определенных общественных отношений. Проецируя все негативные факторы не на себе и себе подобным, а на тех, кто призван исполнять требования действующего законодательства. И теперь, он уже не преступник, не порицаемое обществом и законом лицо – он жертва произвола уголовно-исполнительной системы. Такого рода утверждение, входят не только в обиход, но и в научный оборот в качестве «некой непререкаемой моральной аксиомы»**. На самом же деле, такого рода утверждения, не является отражением реальной действительности, как объективной оценки правоприменительной практики. Это попытка придать некую моральноэтическую оценку, формам реакции правоприменяющих субъектов, на основе некомпетентностного, формально-отвлеченного суждения. Здесь можно сослаться на мнение Станислава Лема, который писал, что: «мораль в той же мере произвольна, как и математика, поскольку обе выводятся с помощью логических рассуждений из принятых аксиом»2.

Применение специальных форм принуждения продиктовано не столько природой учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, сколько характером наказания в виде лишения свободы.

Наличие тех позитивных установок формирования личности, которые должны сопровождать наказание, предполагают создание таких условий, при которых достижение заявленных в законе целей было бы реальным. Отсюда и существующая система правоограничений должна рассматриваться не как некое дополнение (атрибут) наказания, а как обязательное условие формирования всей системы пенитенциарной профилактики. Только тогда, и законодатель, и правоприменитель будут избавлены от необходимости объяснять общественности суть тех или иных форм воздействия на осужденного.

Существующее в теории представление о формальной связи, между насилием – элементом преступления и насилием – специальной (крайней) формой принуждения, имеет субъективную природу.

Здесь побудительный мотив определяется разнонаправленными целями, хотя и схожими по своим внешним признакам. Преступник совершает насильственные действия в удовлетворении своих собственных, как правило, негативных устремлений. Субъект пенитенциарной профилактики осуществляет социально-полезные действия, хотя внешне они полностью соответствуют действиям преступника. В этом основная сущность противоречий, где специальные формы принуждения, в конечном счете, служат именно социально-одобряемой цели. «Физическое понуждение и пресечение – писал А.И. Ильин, – приобретают все свое значение лишь в системе верно направленного социального воспитания, соблюдающего законы»3.

Поэтому применение специальных форм принуждения, никогда не должны находить порицание не только среди специалистов (теоретиков и практиков), но и основной массы законопослушных граждан. Формальное отношение к применению наказания в виде лишения свободы, выступает в качестве своеобразного элемента манипуляции сознанием лиц, не имеющим прямого отношения к уголовно-исполнительной системе. При таком подходе, игнорируется содержательная сторона специального пенитенциарного воздействия на осужденного. Акцент делается исключительно на внешних Гилинский Я. Призонизация по-российски // Отечественные записки: Правосудие в России. 2003. № 2. С. 435.

В сравнении с моральными аксиомами, данными другими философами-моралистами (Платон, Аристотель, Спиноза, Кант и др.), они бесконечно более конкретны, определенны, менее формальны и потому более приближаются к точности и практической пригодности. (Подробнее см.: Сорокин П. Новый труд о Бентаме // Общедоступный учебник социологии. Статьи разных лет. М., 1994. С. 281).

Лем Станислав Сумма технологии / Перевод с польского А.Г. Громовой, Д.И. Иорданского, Р.И. Нудельмана, Б.Н. Пановкина, Л.Р. Плинера, Р.А. Трофимова, Ю.А. Ярошевского; вступительная статья академика В.В. Парина; редакция и послесловие Б.В. Бирюкова и Ф.В. Широкова. М., 1968. С. 74.

Ильин И.А. О сопротивлении злу силою. – М., 2002. С. 77.