«СОЦИАЛ Том I НАЧАЛА СОЦИОГАРМОНИКИ ТОМСК • 2007 СТАТЬЯ В ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ СОЦИОГАРМОНИКА – научное направление в обществоведении, исследующее гармонические отношения между целостными частями общества и каждой ...»

Владислав Владимирович

ГОЛОВКО

СОЦИАЛ

Том I

НАЧАЛА СОЦИОГАРМОНИКИ

ТОМСК • 2007

СТАТЬЯ В ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ

СОЦИОГАРМОНИКА – научное направление в обществоведении, исследующее гармонические отношения между целостными частями общества и каждой части со всем обществом, как целым. Соответственно, социогармоника предлагает обществу рекомендации по достижению таких отношений. Право на статус самостоятельного научного направления социогармонике дает систематическое и фундаментальное применение методологии гармонии – симметрии, хорошо зарекомендовавшей в естественных науках и искусствах. Данная методология с должным осознанием её эффективности в науках об обществе и, прежде всего, на наиболее общем уровне, т.е. на уровне социально-экономических формаций, почти не применялась.

Термин образован соединением латинского корня soci с греческим словом harmonia.

В латинском языке от корня soci происходит группа слов, обозначающих особое качество в человеческих отношениях, как то: товарищеский, приятельский, дружеский, общительный, общественный, миролюбивый, уживчивый; товарищ, приятель, подруга, супруга, супруг, брат, кровный родственник; сообща затевать, сочетать браком и т.п. А греческое слово harmonia означает согласованность, стройность, соразмерность, слаженность в сочетании чего-либо.

Начало социогармонике положено работами: 1) Головко В.В. На пути к «Социалу»: Введение в российское будущее. – Томск: ТГУ и НВП «Социопрогресс», 1993 (ротапринтное издание);

2) Головко В.В. Метапрограмма российского национального движения. – Томск: НВП «Социопрогресс» и АО «СКИТ», 1995. В методологическом отношении эти работы в главном опираются на коллективный труд: Шевелев И.Ш., Марутаев М.А., Шмелев И.П. Золотое сечение:

Три взгляда на природу гармонии. – М.: Стройиздат, 1990. Особого внимания заслуживает тот исторический факт, что начала социогармоники закладывались на фоне нарастания в российском обществе деструктивных процессов. И гармония в нём для большинства граждан представлялась чем-то весьма далёким от реальности.

ОТ АВТОРА

Время было смутное, время было страстное. Страна не единожды зависала над пропастью хаоса и гражданской войны. И потому в те годы, каждый, кто брался за перо, делал это «с чувством».

Таковы и мои книги. Получилась страстная и от того несколько «странная» наука.

Современному, уже «успокоившемуся»

читателю такая страстность может показаться наивной. Но должен сказать, что без чувства, без страстности, когда ум работает на пределе, не бывает и прозрений.

Именно те прозрения, что из конца XX века теперь предлагаются на суд читателя, который от начала XXI века.

Оценить прозрения можно только из Будущего. А оно уже наступает. Теперь не требуется быть мыслителем, чтобы сопоставить теорию с практикой. Теперь на это.способен любознательный и наблюдательный студент Главным содержанием тех лет была ожесточённая борьба за власть, за деньги, за раздел общей собственности и общей территории. Но в моих книгах не предлагалось рецептов, как «делать деньги», как «брать власть» и как «оторвать больше». А потому тогда наиболее активным гражданам они казались не по делу написанными. На их судьбе сказался также очень малый тираж и незатейливость изданий, затеянных в годы практически полного прекращения финансирования науки.

Страна прошла путь и стала определяться. Но и мысль не стояла на месте. К уже написанному есть «что добавить» и «что убрать» и тем самым показаться читателю умнее, чем был. Даю слово, что, готовя текст книг к переизданию, я в идейном отношении за пределы 1995 года не выходил. Сейчас взгляд «оттуда» гораздо ценнее взгляда «отсюда». Ведь то, что теперь вполне очевидно, тогда было весьма и весьма далёким от очевидности. Также и моя фотография, помещённая здесь для заочного знакомства, от тех лет, когда «рука перо водила».

«Метапрограмма» – дочернее произведение от книги «На пути к СОЦИАЛУ». Это некоторый программный документ для некоторой гипотетической партии. Он делался не под партийный заказ, а под заказ здравой и честной мысли. И как программный документ, в отличие от общетеоретической работы, Метапрограмма уже местами устарела. Поэтому из неё один параграф перенесён, для большей цельности восприятия в настоящее издание первой книги (§ 36), а всё новое и ценное по отношению к ней сгруппировано под общим заглавием «Задачи социального конструирования». Также, для экономии места, библиографический раздел «Люди и книги» сделан общим для двух книг.

Тогда я назвал свою работу «На пути к СОЦИАЛУ», теперь же взял и прямо так написал на обложке: СОЦИАЛ. Откуда такая дерзость? Отвечаю. В те годы «на пути» была не столько теория, сколько Россия была на «неведомой дорожке». Теперь и она более или менее на правильном пути. А этот эмпирический факт даёт мне право на то заглавие, которое мыслилось изначально.

Читателю предложен от меня первый том СОЦИАЛА: Начала социогармоники. Но пусть он не ожидает от меня последующие тома. Не велика польза для страны, когда над СОЦИАЛом будет корпеть один человек. И у других, особенно молодых, должна оставаться возможность «испробовать себя» в столь незаурядном деле. Одно знаю точно: СОЦИАЛ будет развиваться сам, и способствовать развитию России и Мира. А его последующие тома обязательно напишут те, кого на это дело Провидение подвигнет.

ОГЛАВЛЕНИЕ

На пути к «СОЦИАЛУ»

Вступление……………………………………………………….. ……

ПРОЛОГ

1. Изначальный смысл понятий………………………………… 2. «Улыбка» партии……………………………………………… 3. Занимательный социализм…………………………………… 4. Способы познания…………………………………………….. ПРОРЫВ (I глава) 5. Принцип антропоцентризма и «локальное» определение социализма……………………………………………………………… 6. Вооружённым взглядом…………………………………… 7. А Карл Маркс – «Не против!»………………………………. 8. Экономический базис социализма………………………… 9. Социализм в известной степени…………………………… 10. «Партия торжественно провозглашает»…………………. 11. «Я сделал духовное усилие…»……………………………. 12. Огонь и вода, но без медных труб

13. П. Джёнсон: «Сделать капитализм моральным»…………. 15. Центральная политико-экономическая задача……………. МЕТОД (II глава) 22. Живая и мёртвая вода………………………………………. 23. Доживём до социализма?

24. Советуясь с природой……………………………………… ПОТЕНЦИЯ РОССИИ (III глава) 26. Лыжник на высокой горе – современная притча о связи теории с практикой в общей социологии………………… …………... 27. Род и тип социализма……………………………………… 31. Приватизационная задача – метод золотых галсов……… 32. «Свет мой зеркальце, скажи?» …………………………… ОТ ИМПЕРИИ К ИМПЕРИАЛУ (IV глава) 33. Потенция и условие………………………………………… 34. Фундаментальные принципы государственности………… 35. Национальные истоки демократии………………………… 36. «Зачем нам, поручик, чужая земля?!»………………………. 37. «Лоскутное одеяло»………………………………………… 38. От амёбы к гидре и далее…………………………………… 39. «Марширующая колонна»…………………………………… 40. Наша песня…………………………………………………… 41. «Аты – баты, шли солдаты»………………………………… 42. Ошибка Горбачёва…………………………………………… 43. Империал……………………………………………………… ЭПИЛОГ………………………………………………………………….. Задачи социального конструирования 1. От демагогии к демократии…………………………………… 2. Нормативная модель земельной республики

3. Русский демократический пример…………………………… 5. Личность и государство………………………………………… 6. Византийская традиция?

7. Четвёртая власть!……………………………………………….. 8. Русский экономический сюрприз……………………………… Post scriptum ……………………………………………………………..... ЛЮДИ И КНИГИ………………………………………………………….. Томский государственный университет Научно-внедренческое предприятие НА ПУТИ К «СОЦИАЛУ»

(Введение в Российское будущее) Под редакцией д. э. н., профессора ГОЛОВКО В.В. На пути к «Социалу» / Введение в Российское будущее. – Томск: ТГУ, НВП «СОЦИОПРОГРЕСС», 1993.

Эта книга о социальной гармонии и способах её достижения. В ней категории «капитализм» и «коммунизм» рассматриваются не альтернативно, как общепринято, но синтетично. Из этой позиции выстраивается концепция гармоничного общества – «социализма».

И эта концепция принципиально отлична от традиционных теорий. Так же синтетично рассматриваются принципы сложной государственности: «унитарный», «федеративный», «конфедеративный», что позволяет по-новому взглянуть на проблему «устроения» России и увидеть её перспективу в оптимистическом свете.

Впервые в обществоведении к анализу и синтезу социально-экономических явлений применена систематически методология симметрии, что дало необычайно свежую и плодотворную точку зрения на процессы, протекающие в современном обществе.

В философском отношении работа по ряду позиций является современным идейным продолжением русской философии всеединства.

Книга написана в жанре научной публицистики и адресована широкому кругу читателей, интересующихся социальными и философскими проблемами современности. Поэтому она может быть использована в качестве теоретической базы для разработки программ социальных преобразований.

По поводу социализма написано так много, что на каждую строчку КАПИТАЛА давно приходится увесистый том; тем не менее, СОЦИАЛ так до сих пор и не создан.

ВСТУПЛЕНИЕ

ЭТОТ НЕУЛОВИМЫЙ, НЕУЛОВИМЫЙ СОЦИАЛИЗМ

Мы, было, миру затвердили: «Под руководством партии, под знаменем марксизма-ленинизма советский народ построил социализм». Но мир, взирая на новоявленное «чудо», отмахивался от него, как от нечистой силы – миру такой социализм не нравился.

Теперь и сами мы, открыв глаза и рот, в растерянности и недоумении: «Кто мы?

Где мы? И как нам быть?!». Путь наш, поразителен: от капитализма к социализму; от социализма к коммунизму (который почему-то оказался всего лишь развитым социализмом); от развитого социализма к гуманному и демократическому социализму; а от него к исходной точке – капитализму. Что называется, приехали! Себя и Мир потешили...

Стыдимся прошлого. Страшимся будущего. И лихорадочно меняем «вывески».

Усердно, в неистовом порыве подражания шьём на себя какой-то «фрак-кафтан». Чтоб вновь потешить мир?

А между тем в ходу легенда: говорят, что шведы будто бы уже построили социализм. Правда, так говорят не сами шведы. Видимо, боясь замаранного слова.

И неотвратимо наплывают вопросы:

ПРОЛОГ

1. ИЗНАЧАЛЬНЫЙ СМЫСЛ ПОНЯТИЙ

Слова «капитализм», «коммунизм», «социализм» изрядно загажены и используются в столь разноречивых смыслах, что самым разумным (и простым!) будет начать с выяснения их изначального смысла. То есть, вступая на тропу нового исследования, необходимо, прежде всего, проследить происхождение (этимологию) этих слов. Истоки же, корни их в латинском языке. В свою очередь, латинский словарь демонстрирует нам следующее:

capio – брать, взять; получать, принимать; стяжать славу;

capitalis – касающийся головы, жизни;

capitularius – сборщик податей.

Как видим, слово «капитализм» исходно, по смыслу и звучанию связано с понятием «присвоение». А также, вполне вероятно, с понятием «голова». Что, видимо, надо понимать так: «присваивать с головой – с умом!». И вполне очевидно, что такое более позднее слово как «капёр» (пират) родственно ещё более позднему слову «капиталист». Кроме того, capesso, capio естественным образом по смыслу сопрягается с privatim (частным образом, от своего имени, для себя) и с privatum (частное, находящееся в личной собственности; личное).

Commune – общественное имущество (достояние); община, гражданское communication – сообщение, передача, разговор;

communitas – общность, общение; общежитие.

Комментарии к этой справке, думается, излишни. А теперь самое главное и интересное – этимология слова «социализм».

sociabilis – общительный, дружелюбный, миролюбивый, уживчивый;

socialis – товарищеский, приятельский, дружеский, общительный, общественный; брачный, супружеский, свадебный; союзный, союзнический;

socialitas – общество, ближайшее окружение;

socialiter – дружелюбно, дружески;

socio – соединять, объединять; совместно предпринимать, сообща затевать;

сочетать браком;

socius sanguinis – кровный родственник, брат;

Нетрудно заметить и почувствовать, что, словом и звуком soci древний народ обозначил качество в человеческих отношениях. А человеческие отношения обычно складываются трех типов: нейтральные (безразличные), дружеские (хорошие), враждебные (плохие). Soci – означает хорошее в человеческих отношениях. Вот почему производное слово socialism никак не может обозначать плохое. Социалистические отношения либо есть – и это хорошо, либо их нет – и это плохо. Выявленное свойство фундаментально и одновременно парадоксально. А потому специально его обозначим: смысловой парадокс социализма.

Ниже слова «капитализм», «коммунизм», «социализм» будут нами использоваться без нарушения их изначального смысла. Того смысла, который заложен в них не нами тысячелетия назад. А что касается всякого иного смысла, то оставим его на совести тех, кто вольно или невольно насилует природу слов. Можно, например, поголовно именоваться «товарищами» и даже так: «Товарищ Сталин», – но такая формальность, такой этикет сам по себе ещё не влечёт торжество действительно товарищеских отношений. Напротив, в «стране товарищей» человека очень даже просто «по-товарищески» ставили к стенке. Ссылали на лесоповал или «гуманно» определяли в «психушку». Избави Бог нас впредь от таких «друзей-товарищей»!

Или вот такое, усвоенное нами чуть ли ни с молоком матери, словосочетание: «Великая Октябрьская социалистическая революция». Не будем подвергать сомнению великость события и дату его, но вслушаемся в главное: «социалистическая революция». Как понимать сию словесную композицию? Революция совершённая дружелюбно, по-товарищески? Нет уж! Революции потому и происходят, что этих отношений в человеческом сообществе как раз и не хватает – люди никак не могут договориться. Вот блестящий образец отрицания социализма:

«Длинный ряд подобных примеров заставляет предположить, что вымирание и – в пределе – смерть человечества не есть лишь случайное, внешнее последствие воплощения социалистического идеала, но как тенденция является органической и основной частью социалистической идеологии, более или менее сознательно воспринимается её последователями и даже вдохновляет их.

Смерть человечества является не только мыслимым результатом торжества социализма – она составляет цель социализма» / И.Р. Шафаревич. Социализм как явление мировой истории /.

Сделаем перевод слова социализм с латинского языка на русский язык и в согласии с первородным его смыслом: «Длинный ряд подобных примеров заставляет предположить, что вымирание и – в пределе – смерть человечества не есть лишь случайное, внешнее последствие воплощения товарищеского идеала, но как тенденция является органической и основной частью дружеской идеологии, более или менее сознательно воспринимается её последователями и даже вдохновляет их. Смерть человечества является не только мыслимым результатом торжества дружелюбия – она составляет цель дружелюбия». О чём речь ведёте, уважаемый Игорь Ростиславович?! Можно привести ещё воистину неограниченное число примеров того, как и сторонники и противники социализма спорят о том, о чём не имеют ясного и непротиворечивого представления – собственно, потому и спорят. Но вот во всех отношениях безупречная точка зрения, учитывающая и происхождение слов, и логическую связь между ними:

«СОЦИАЛЬНОСТЬ ИЛИ СОЦИАЛИЗМ? Эти два понятия отнюдь не совпадают.

«Социальность» – это живая определённость и живое братство людей; и потому всякое установление, всякий порядок, всякий закон, от которых жизнь становится справедливее и братство крепнет, – «социальны». Понятно, что первое условие «социальности» – это бережное отношение к человеческой личности: к её достоинству, к её свободе.

Порабощение и унижение человека исключает «социальность, ибо социальность есть состояние духа – порядок духовной жизни; говорить о социальности, унижая человека, делая его рабом, нелепо и лицемерно. Сытые холопы остаются холопами; роскошно одетые и в комфорте живущие рабы не перестают быть рабами и становятся тупыми, развратными и самодовольными рабами. Режим угроз, страха, доносов, шпионажа, лести и лжи никогда не будет социален, несмотря ни на какую возможность «сытость».

Человеку нужны, прежде всего, – достоинство и свобода; свобода убеждений, веры, инициативы, труда и творчества. Только достойный и свободный человек может осуществить живую справедливость и живое братство. Рабы и тираны всегда будут хотеть другого и проводить в жизнь обратное.

Это коварый обман обещать людям под именем «социализма» справедливость и братство и потом отнять у них достоинство, свободу, способность к братству и путь к справедливости. Именно так поступили в наше время социалисты (в их коммунистическом обличье), и они могут быть уверены, что человечество никогда не забудет им этого.

Итак, «социальность» есть цель и задача государственного строя, создаваемого, по слову Аристотеля, «ради прекрасной жизни». «Социализм» же есть только один из способов, предложенных для осуществления этой цели и этой задачи. «Социальность»

нужна при всяких условиях; а «социализм» – только при том условии, что он действительно осуществляет «социальность» / И.А. Ильин. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России /.

К сожалению, современные специалисты в области социологии оказались неспособными улавливать такие оттенки смысла. Вот как определяет саму социологию «Современный словарь иностранных слов»: СОЦИОЛОГИЯ [лат. soci(etas) общество + …логия] – наука об обществе как целостной системе и об отдельных социальных институтах, процессах, социальных группах и общностях, отношениях личности и общества, закономерностях массового поведения людей; в современной социологии происходит процесс специализации, возникли социология науки, социология управления, социология молодёжи, социология семьи, социология политики и т.д.

Как видим, из корня soci выхолощена его эмоциональная составляющая, а, соответственно, и его качественная нагрузка. Такая социология не различает «человека общительного»

от «человека общественного». Так вот, тот предмет, что социологи себе очертили, есть предмет обществоведения – если говорить по-русски или коммунологии – если перейти на латынь.

Этика предписывает: «Лежачего – не бить!». КПСС – пала и, казалось бы, мы не вправе критиковать её. Такая критика «задним умом» немного стоит. Более того, казалось бы, отсутствие на исторической арене защитника (апологета) социализма должно непременно повлечь отсутствие и соответствующей тематики социализма. Коль нет строителя социализма – так нет и самого социализма. Однако, всё это не так. Подобно кошке из «Алисы в стране чудес», которая была способна исчезать постепенно, начиная с хвоста и кончая улыбкой, – так и КПСС, исчезнув, оставила после себя «улыбку» – массу нерешенных теоретических и практических задач. И после КПСС осталась её философия, и она ещё нуждается в анализе и переосмыслении. С точки зрения теоретической мысли, по многим позициям неважно с кем имеешь дело – с реальной политической силой или с её фантомом. Идеи, в известном смысле, существуют сами по себе, как и улыбка волшебной кошки. А притом остались ещё и последователи «дела партии», соответственно остались и носители её идеологии.

Им, «несгибаемым», в первую очередь и адресуется настоящий параграф. Противникам социализма будет потом предложено нечто более оригинальное.

Так вот, надо полагать, последним теоретическим «достижением» КПСС явился её последний съезд. Несостоятельность же XXVIII съезда в области теоретической мысли доказать несложно. Для этого достаточно проанализировать ключевую фразу из программного заявления: «КПСС является партией социалистического выбора и коммунистической перспективы».

Партия, претендующая на авангардную роль в обществе, была обязана (дело чести!) продемонстрировать образец научного мышления и дать чёткую расшифровку употребляемых понятий: «социализм» и «коммунизм». Этого не случилось. О коммунизме вообще ни слова, а вместо понятия «социализм» предложена композиция из трех понятий: «гуманизм», «демократизм», «социализм», т.е. была произведена подмена одного понятия другими или, говоря определеннее, был произведён камуфляж скомпрометировавшего себя понятия двумя другими, благородство и благозвучность которых как бы не вызывала сомнений. С тем, чтобы контрастнее проявить имеющуюся здесь логическую неполноценность, прибегнем к следующей иллюстрации. Вспомним, как раскрывается тема «Треугольники» в школьном курсе геометрии. Вначале даётся понятие треугольника вообще: «Три точки, не лежащие на одной прямой, и три отрезка с концами в этих точках». Далее проводится классификация треугольников:

– Вот треугольник равнобедренный....

– Вот треугольник прямоугольный… – А вот треугольник одновременно и прямоугольный, и равнобедренный...

Трудно представить себе учителя математики, который знает, что такое «прямоугольный, равнобедренный треугольник», но не знает, что такое «треугольник» и с таким вот багажом знаний берется учить нас геометрии. Судя же по программному заявлению, КПСС находилась именно в положении такого незадачливого учителя – она знала, что такое ГДС (гуманный демократический социализм), но, увы, не знала, что такое «С» в этом самом «ГДС». Оттого и была «дисквалифицирована». А вот чуть раньше «знала». Но вся проблема в том и состоит, что раньше-то квалифицирующим признаком социализма являлось отсутствие в обществе частной собственности и, напротив, господство в ней исключительно единой общенародной (считай, государственной) собственности. Именно в такой форме социализм вошел в практическую историю. Таким он запомнился мировому сообществу. Революция 1917 года потому и называлась (точнее, обзывалась) Великой Социалистической, что в главном свелась к великой экспроприации частной собственности – вся радость пролетариев была в том. Теперь же допускается многообразие форм собственности, включая и частную собственность. Следовательно «гуманный, демократический социализм» выпадает из-под действия ранее используемого квалифицирующего признака социализма. И значит «С» в «ГДС» уже не означает «социализм».

Быть может, квалификационным признаком социализма следует считать именно многообразие форм собственности? Может быть... Но, во-первых, такое принципиальное методологическое нововведение следовало бы специально оговорить. А, во-вторых, в этом случае, необходимо объяснять уже не только отличие одного социализма от другого социализма, но и отличие социализма от капитализма. Ибо многообразие форм собственности давно реализовано в западных странах – странах капиталистических по общепринятой квалификации. Что же касается гуманизма и демократизма, то их там более нашего. Такова логика и она беспощадно высвечивает всю теоретическую беспомощность бывшего «учителя».

А, что касается «коммунистической перспективы», то здесь дело обстоит даже забавно.

Поскольку нового понимания коммунизма не было дано, то, следовательно, оставалось в силе прежнее, принятое XXVII съездом КПСС. Напомним некоторые, важные для нас, моменты этого понимания: «Коммунизм – это бесклассовый общественный строй с единой общенародной собственностью на средства производства... Коммунизм – это высокоорганизованное общество свободных и сознательных тружеников...» Так что, уважаемым гражданам-товарищам, не следовало бы торопиться с обзаведением своим (частным) делом и скупать акции. В свете «коммунистической перспективы» следовало бы ждать – грядет час «X» (час возмездия – августовский час?), и с ним грядут сплошные экспроприации и коллективизации. А из вас, граждане-товарищи-господа, сделали бы высокоорганизованных и сознательных тружеников.

Всё это было бы смешно, коль не было бы грустно. Ведь перед нами не «досужие мысли досужего человека», но программный документ правящей партии.

Итак, совершенно определенно, КПСС не владела, а её преемники не владеют фундаментальными и принципиальными для коммунистического движения понятиями социализма и коммунизма. И последующее время не прибавило такого понимания. Поэтому, совсем не случайно, радикально настроенные демократы настаивают на исключении из нашего лексикона этих слов, как себя скомпрометировавших и не несущих в себе ясного, разумного смысла. Что ж, при имеющемся теоретическом и практическом уровне дела социализма эта позиция вполне закономерна и оправдана. Однако, с другой стороны, все-таки надо помнить, что идеи социализма и коммунизма возникли не вдруг. На их разработку затрачена умственная энергия многих поколений мыслителей и было бы в высшей степени самонадеянным с нашей стороны перечеркнуть все их затраты мысли, как отданные фиктивной идее. Быть может, пора нам взглянуть на социализм не глазами философов прошлых веков (отталкивающихся от своего времени) и не глазами неистовых и непримиримых революционеров начала XX века (начала отнюдь не блестящего и явно напрашивающегося на «грубость»). Но увидеть его глазами человека конца XX века, умудренного историческим опытом и обогащённого современным естествознанием, не связывая при этом себя ни с какими «измами», но и не игнорируя их полностью.

3. ЗАНИМАТЕЛЬНЫЙ СОЦИАЛИЗМ

Но прежде объяснимся. Предлагаемая на суд читателя работа выполнена в научнопопулярном жанре. Но не в смысле популяризации уже известного в науке, а в смысле доступного преподнесения нового в ней. Проблема человеческого общежития – есть центральная проблема Человека. Поэтому, разговор о принципах наилучшего общественного устройства, касающийся всех, должен быть доступен если и не всем, то многим. По такой теме говорить «чисто» научно и значит для избранных – это, по существу, совершать бесполезную работу. Ибо социальное знание, известное лишь немногим, – немногую же пользу способно сослужить. Социальная наука, ориентированная на практическую полезность должна быть в чем-то подобной вирусу – она обязана содержать в себе как неотъемлемую свою часть систему средств, облегчающих усвоение и осознание. И, наверное, таких средств множество. А каждый автор вправе выбирать для себя удобные. Укажем на некоторые важнейшие такие особенности предлагаемой работы.

Это, во-первых, многоуровневый характер изложения. Когда образные (качественные и эвристические) формы преподнесения материала, делающие его доступным практически всем, сочетаются с аналитическими (логико-рекурсивными) формами, восприятие которых требует уже определенной подготовленности. По крайней мере, везде, где это позволяло, каждая «строгость» дублировалась соответствующим «образом». Так что читатель так или иначе, всегда будет иметь возможность составить некоторое верное понимание излагаемых идей. Здесь социализм предстанет не только с научной стороны, но и с занимательной. Занимательная физика, занимательная математика, занимательная астрономия и т.д. – теперь вот занимательный социализм. Право же, в этом смысле социализму как-то не везет. То о нём было принято говорить исключительно серьезно и только «хорошо», теперь же принято говорить no-серьезному «плохо». Новый разговор не менее серьёзен, а быть может и более серьёзен многих прежних и нынешних. Ибо неугодлив и не зависим – он сам по себе (был и есть!). Но в тоже время он и занимателен, ибо свободен и оптимистичен.

Во-вторых, хорошо известно, что популярный жанр накладывает особые требования к языку, коим ведётся повествование. В этом смысле писать научную статью не в пример легче и проще, чем научно-популярную. Между тем, у каждого автора свой языковой стиль (как и свой отпечаток пальцев), и который трудно переменять. А потому, если разговор долог, то автор рискует утомить, прежде чем договорит своё. И вот с тем, чтобы иметь некоторое разнообразие в языке, мы будем иногда предоставлять слово другим авторам. Хотя так поступать не принято. Принят пересказ с указанием источника. Принята так же небольшая цитата. Однако, пересказывая, следует помнить, что всякий автор стремится изложить свою мысль наилучшим образом. А потому, пересказывая, рискуешь потерять в качестве изложения. Что же касается малых цитат, то хоть они и облагораживают текст, но горький наш опыт насчет «универсальности» цитат классиков марксизма-ленинизма и других великих требует осторожного с ними обращения. Есть некоторый скепсис по отношению к ним. Ибо вырванные из контекста, всегда ли они не искажают мысль? А ведь современный читатель – человек, несомненно, занятой. И если он не профессиональный учёный, то, усомнившись, вряд ли поспешит в читальный зал, чтоб свериться. Скорее он останется при своих сомнениях, нежели сдвинется с места.

Оставить же его в таком состоянии никак нельзя. Тема обязывает. Та самая тема, по поводу которой «написано так много, что на каждую строчку «Капитала» давно приходится увесистый том, тем не менее...». Тем не менее, тема не закрыта, хоть и очень пытаются. А разговор наш, как можно судить из объявленного заглавия, с претензией.

Последнее замечание. Для облегчения текста ссылки на источники даются в сокращенной, наводящей форме. Все необходимые подробности в разделе «Люди и книги».

Содержание настоящего параграфа имеет вспомогательный характер, вместе с тем оно важно для правильного восприятия всего дальнейшего. И поскольку с нашей стороны здесь не предполагается вносить ничего нового, то вполне разумно будет воспользоваться готовым и квалифицированным мнением. Ниже используется текст книг академика Н.Н.Моисеева: «Математик задаёт вопросы...» и «Экология человечества глазами математика».

«До сих пор встречаются попытки противопоставления системы методов естественных наук, методам и содержанию анализа, традиционным для общественных и гуманитарных наук.

Такое противопоставление, по-видимому, – результат недостаточной взаимной информированности представителей различных научных дисциплин и в значительной степени определяется тем, что лица, использующие формализованное описание, применяют язык, непривычный для их коллег. Отсутствие общности терминологии, принятой в физике и технике, с одной стороны, и общественных наук – с другой стороны, служат серьезным тормозом в объединении усилий «естественников» и «общественников».

В теории познания подробно обсуждается процесс формирования научной концепции.

Обычно выделяются три этапа. Первый – это наблюдения, опыт, в результате которого в распоряжении исследователя оказывается информация, необходимая для дальнейшего анализа.

Второй – это подъем на некоторую ступень абстракции, выделение существенного (обобщения и выводы). Третий – проверка выводов на практике... Эта схема универсальна. В неё укладываются в равной степени и способы исследования, принятые в точном естествознании и технике, и методы гуманитарных и общественных наук...

Как уже было сказано, процесс познания ступенчатый. Вторая ступень в нём – это абстрактное описание изучаемого предмета, обобщение лишь некоторых его черт. Наше знание предмета получается неполным, относительным. Очень часто эти относительные истины называют моделями – термином, хорошо отражающим существо дела. Согласно ленинской теории познания – познание абстрактной истины возможно только с помощь изучения бесконечной асимптотической (т.е. дающей точное представление лишь в пределе) последовательности непрерывно усложняющихся относительных истин – моделей...

Создание модели – это важнейший этап развития любой теории. И, прежде всего, она должна уметь объяснять наблюдаемые факты, то есть достаточно хорошо отражать реальность. Но этого ещё мало. Хорошая теория, как говорят физики, должна уметь «заглядывать за угол», предсказывать возможность появления фактов, о которых мы ещё даже не знаем и не догадываемся... Следовательно, одной из важнейших задач науки является изучение моделей, извлечение из неё (если угодно – раскодирование) той информации, тех потенциальных знаний, которые в ней заложены.

Заметим, что всё сказанное касается не только математических моделей. Математика – это язык, необходимый для количественного описания, Модели могут представлять собою описания и на естественном языке – русском, французском, английском... И они могут обладать большой предсказательной силой. Таблица Менделеева не была математической моделью, но она, как мы знаем, обладает удивительной прогностической силой. Аналогичные примеры мы встречаем и в гуманитарных науках, в науках об обществе. Одним из ярких примеров является предсказание К.Марксом неизбежной концентрации капитала на основе созданной им модели капитализма XIX века. Только для извлечения знаний из вербальных (словесных) моделей мы используем не методы математики, а другие способы познания – логику, ассоциации, аналогии и т.д.

...построение логически непротиворечивой, внутренне связанной между собой системы моделей, описывающих общественные процессы, требует дальнейшего глубокого развития фундаментальных разделов общественных наук. Без этого мы будем иметь набор отдельных феноменологических моделей, практически между собой не связанных. А без крепкого теоретического фундамента – без теории моделирования в общественных науках – мы всегда будем оставаться во власти эмпиризма. Мы будем чем-то напоминать Птолемея, который, пытаясь всё точнее и точнее описать движение планет, вводил всё новые и новые гиперциклы вместо того, чтобы, подобно Ньютону, дать формализованное описание основной причины – тяготения!

Не только создание моделей общественных процессов, но и их использование для нужд практики ставит целый ряд трудных теоретических проблем. Применение моделей, осмысливание содержания этого процесса, который объективно происходит, потребует, вероятно, проделать работу, аналогичную той, что была проведена философами и физиками в 30-е и 40-е годы.

Сколько жарких философских дискуссий потребовало усвоение новых фактов, добытых экспериментаторами, и новых моделей, предложенных физиками-теоретиками! Сейчас эти споры позади. В результате обсуждений всё стало на свои места. Но для этого потребовался пересмотр ряда традиционных и упрощенных схем.

Думается, что нечто подобное должно произойти и в общественных науках».

ПРОРЫВ

5. ПРИНЦИП АНТРОПОЦЕНТРИЗМА

И «ЛОКАЛЬНОЕ» ОПРЕДЕЛЕНИЕ СОЦИАЛИЗМА

Начнем «своё». Смотреть в корень общественных явлений, значит – смотреть в Человека. Он же существо живое. И как всякое живое, существует, выясняя свои отношения с внешней средой. Можно сказать, принимая новый термин, среда стрессирует человека, побуждая его к действию. Анализ отношений в системе «Человек – Среда» позволяет нам выделить четыре фундаментальных стресс-фактора, действующие в общественной (коммунальной) среде.

I. Фактор свободы – СВОБОДА. Свободный человек предоставлен самому себе. И значит, обеспечивая своё существование, он вынужден что-то делать. С тем, чтобы это чтото затем обменять на что-то иное. Так возникает рынок (товара, способностей, таланта, квалификации, популярности и т.д.) – мощный стрессирующий фактор, как для отдельных индивидов, так и для их производственных объединений. Вместе с рынком возникает его идеология – идеология свободного предпринимательства, частной инициативы, соответственно и частной собственности. Ибо экономическая свобода немыслима вне полноценного распорядительного права – частного права. Словом, возникает идеология КАПИТАЛА – буржуазная идеология. Капитал же обладает своим фундаментальным свойством – он способен расширенно воспроизводить себя, говоря биологическим языком, размножаться. И таким образом, в конечном итоге, фактор свободы ответственен за появление в обществе его главного спонтанного начала саморазвития – динамического начала! Свобода стрессирует человека изнутри, т.е.

именно спонтанно.

2. Фактор принуждения – ПОРЯДОК. Человека ограничивают в действиях, принуждая законом, обычаем или распоряжением к определенному поведению. Следовательно, фактор принуждения – есть организующий, упорядочивающий фактор. Он порождает идеологию ЦЕЛОГО – идеологию государственности. Благодаря нему возникают и поддерживаются производственные, общественные и государственные структуры. То есть, возникает соответствующая вертикаль власти – иерархия. Порядок стрессирует человека извне. И является главным, рационально организующим началом в человеческом сообществе.

3. Фактор коллективизма – РАВЕНСТВО. Человек – существо общественное (в известном смысле, стадное) и для него много значит мнение о нём (его рейтинг) со стороны других людей, т.е. мнение общее. Коллектив, усредняя отдельные представления, вырабатывает некоторый нравственный (жизненный) идеал, к которому через общественное мнение побуждает стремиться своих членов. Фактор коллективизма проявляет в человеке чувство коллективизма, побуждая к взаимовыручке, альтруизму, милосердию. То есть, побуждает к заботе коллектива о своем члене. Для коллектива (если он действительно коллектив) все его члены в определённом смысле и значении равны друг перед другом. И значит, в этом смысле и значении имеют равные права и обязанности. С другой стороны, «демократия» – есть, по смыслу и определению, власть народа. То есть, деятельность по общественному и государственному управлению, осуществляемая сообща – коллективно! Следовательно, совокупно фактор коллективизма (фактор Равенства) ответственен за появление в обществе его коммунистической компоненты (в точном соответствии с первородным смыслом этого слова!). И значит, благодаря нему в обществе получает своё развитие ёго главное рациональное гуманистическое начало (коммунистическое начало!) или «положительный гуманизм» (К.Маркс). А вместе с ним получает право на жизнь и коммунистическая идеология – идеология КОММУНИЗМА.

4. Теологический фактор – ВЕРА. Это фактор высшей ИДЕИ. Он проявляется в мироощущении человека. В осознании (точнее даже, ощущении) им смысла своей жизни и, соответственно, во многом определяет целевое приложение его сил. Практически это часто выражается в следовании различным философским концепциям, в том числе и религиозным, а также в национальных чувствах, определяющих «корни» человека. Бог и Вселенная, Природа и Человечество, Родина и Отечество, Совесть и Справедливость – вот высшие понятия теологического (духовного) фактора. И потому он порождает главное иррациональное гуманистическое начало, ибо побуждает человека к самопознанию, самосовершенствованию, к альтруизму, пацифизму, героизму. Поясним, «иррациональное» – означает «не разумное». То есть то, что непостигаемо полностью разумом и логикой. Например, любовь – она ведь «неразумна».

Стресс-факторы социальной среды воздействуют на человека не только положительным образом, как выше обрисовано. Но и в определенных условиях они способны вызывать отрицательные (негативные) последствия. Говоря кратко и определенно, каждый из них способен вырождаться:

– фактор свободы – в эгоистический «закон джунглей». То есть в свободу для «сильного» и несвободу для остальных. А, кроме того, и сами рыночные отношения имеют определенные нравственные границы применимости, ибо «не всё продается и не всё покупается». Общество, насквозь пронизанное торгашеством (меркантильностью), способно вызывать к себе лишь чувство брезгливости;

– фактор принуждения – в регламентное закрепощение личности и народа, в деспотизм «системы». То есть, в нерациональную для общества организацию;

– фактор коллективизма – в процесс унификации массы, с подавлением в отдельной личности всего необычного, оригинального и талантливого, т.е. в явление антигуманное.

«Большинство, большинство. Проклятое, бессмысленное большинство, камень, давящий всякое свободное движение» / Н. Федоров. Вечер в 2217 году /;

– фактор теологический – в религиозное мракобесие, фашизм, культ личности, национализм...

Стресс-факторы существуют не отдельно сами по себе, но во взаимной связи и образуют между собой диалектические пары (антитезы): свобода – равенство; рациональный гуманизм – иррациональный гуманизм и т.д. В таких парах усиление одного, как правило, осуществляется за счет подавления другого, а через его подавление к отрицанию уже самого себя, что и ведет к вырождению.

Например, атеизм (компонента рационального гуманизма), вооружившись наганом и динамитом, извел своего идейного противника – религию. Но поскольку действие это было нечестным и негуманным, то, в конечном итоге, и сам атеизм растерял свое гуманистическое начало. В результате такой «победы» в нашем обществе наблюдается дефицит гуманизма вообще.

Например, коллектив, поставив во главу угла своей деятельности принцип «прежде всего общее, а лишь потом личное», подавляет в себе ростки неординарности. И, таким способом, подавляет «свободу» ради «равенства». Однако, вытравив из себя личность, коллектив закономерно оказывается однажды подмятым «сильной» личностью и тем самым из коллектива превращается в массу, раболепно исполняющую «высшие» прихоти.

Из сказанного хорошо видно, что гармоничное общество возможно лишь при условии гармонизации, уравновешивании или, если говорить языком математики, симметрии отношений между всеми четырьмя факторами. Когда каждый из них оказывает достаточное влияние на общественную жизнь (достаточно присутствует в ней), но не разрастается чрезмерно (гипертрофирует) за счет подавления других. Полезным для лучшего понимания будет связать такое условие с наглядным пространственным образом – тетраэдром, геометрической фигурой, символизирующей симметрию отношений между четырьмя элементами. А поскольку, такие взаимоотношения между стресс-факторами означают не что иное, как одновременное сосуществование на принципах уживчивости, миролюбия, союзничества, то в полном соответствии с первородным смыслом слова «социализм» вытекает:

Определение 1. Социализмом называется такое состояние общества, при котором все четыре стресс-фактора внешней среды совокупно образуют равновесную систему воздействий на человека.

Можно короче.

Определение 1.А. Социализм – это состояние симметрии между стресс-факторами общественной среды.

Определение 1.Б. Социализм – это правильный тетраэдр, где вершины обозначают стресс-факторы, а рёбра – связи между ними (Рис.1).

Как видим, существо данного определения в установлении локального (локус – место) свойства (закона) социализма, определяющего положение человека в обществе – антропоцентризм определения.

Если теперь взглянуть с позиции локального определения социализма на нашу историю советского периода, то социализма мы там не обнаруживаем. Действительно, мы там обнаруживаем господство лишь одного фактора – фактора принуждения, подпитываемого одним (и только одним!) теологическим фактором – идеей построения «светлого будущего», обозначенного красивым словом «коммунизм». Фактор свободы? Что у нас было сделано со свободой, напоминать, видимо, нет нужды. Наконец, коммунистический фактор лишь декларировался, существуя на бумаге, но не в реальности. Ибо коммунистическое начало реализуется, прежде всего, в демократическом процессе самоуправления народа, а его то, как раз и не было.

Таким образом, все 70 лет у нас господствовало принуждение – был ПОРЯДОК! А остальные факторы были основательно угнетены и именно в силу господства фактора принуждения. Следовательно, у нас была страшно ассиметричная (уродливая) общественная система, которая по Определению 1 не может быть классифицирована как социалистическая. Говоря попросту, с точки зрения положения человека в нашем обществе, социализма у нас не было!

Но мы, кажется, идём к нему, повинуясь общей мировой закономерности. Действительно, демонтируя командно-административную систему (но не до конца!), мы тем самым понижаем действие фактора принуждения. Одновременно мы отпускаем на свободу фактор свободы. Мы также возрождаем теологический фактор в его естественном многообразии. И, наконец, всесторонне развивая демократию, учимся сообща определять свою жизнь, заботясь о социальной справедливости. И тем самым мы восстанавливаем в обществе его рациональное гуманистическое начало – коммунистическое начало.

Итак, мы стремимся к равновесию, симметрии и значит к гармонии в нашем обществе, т.е. мы стремимся к социализму. Конечно в наших действиях много сумбура, но изрек же Гесиод: «Прежде всего возник – Хаос, а уж затем Гея широкогрудая…».

Определяя социализм локально, мы в центр поставили Человека, сделав его объектом наших социальных построений – модельных построений! Мы взяли его: как свободного субъекта; как элемент производственных и коммунальных систем; как существо сугубо коллективистское; и, наконец, как существо принципиально духовное. Мы, исходя из прозрачной мысли, что только в том обществе человек будет чувствовать себя достойно и комфортно, в котором все действующие на него основные стресс-факторы коммунальной среды образуют равновесную систему воздействий. И надо полагать, что только так, исходя из природы человека, следует определять социализм, синоним которого – гуманизм.

И ещё вот что. Ныне так модна идея о необходимости деидеологизации нашего общества. Скажем прямо, идея эта вздорная и бессмысленная. Даже вор и проститутка, оправдывая своё существование, подводят «идеологический базис» под свою никчемную жизнь. Человек – существо идейное! Другое дело, что ныне мы переходим от одномерной идеологии, насильственно внедряемой в сознание людей на протяжении многих десятилетий, к идеологии многомерной, основанной на свободной конкуренции идей. Только в свободном соперничестве каждая идеология способна демонстрировать свои лучшие качества. Но, став монополистом (любая из них!), как наглядно демонстрирует история человечества, неотвратимо вырождается в мерзость. Утверждение в нашем обществе многомерной идеологии и есть (в точном значении) утверждение в нём «общечеловеческих ценностей».

Критически настроенный ум вправе задать вопрос: Почему в определении социализма, или, иначе говоря, почему в рамках проводимых автором модельных построений (абстракций) выделено только четыре стресс-фактора и почему в качестве них названы свобода, равенство, порядок и вера? Отвечая, прежде всего, укажем на то замечание, что предварено модели:

«Анализ отношений в системе «Человек – Среда» позволяет нам выделить четыре фундаментальных стресс-фактора, действующих общественной (коммунальной) среде». И потому всякий критически настроенный ум в состоянии провести самостоятельное исследование на этот счет и самостоятельно ответить на поставленный вопрос. А, кроме дерзости, можно ещё указать и на литературные прецеденты.

Так, например, коллизии отношений внутри диалектической пары (антитезы) Свобода – Равенство обстоятельно освещёны С. Платоновым в его блестящих по форме и содержанию «Размышлениях по поводу дискуссии Сократа с Калликлом» (в книге «После коммунизма»).

Можно также сослаться и на Н.А. Бердяева. В его «Философии неравенства» дан подробнейший анализ именно четырёх фундаментальных действующих в человеческом сообществе факторов: равенства и неравенства (свободы); социальной и мировой иерархии (порядка) и духа (веры). А, вообще-то, вопрос этот интересен и непрост. И к нему мы ещё вернемся. Но вернемся, предварительно вооружившись новым фундаментальным знанием.

Локальное определение социализма явно не «марксистско-ленинского» толка. А потому не лишним будет провести некоторые параллели. Молодой Маркс (тогда ещё не столь непримиримый) в «Экономическо-философских рукописях 1844 года» определял коммунизм следующим образом:

«Коммунизм как положительное упразднение частной собственности... есть необходимая форма и энергетический принцип ближайшего будущего, но как таковой коммунизм не есть цель человеческого развития, форма человеческого общества...

Коммунизм – гуманизм, опосредованный с самим собой путём снятия частной собственности. Только путём снятия этого «опосредования», – являющегося, однако, необходимой предпосылкой, – возникает положительно начинающийся с самого себя, положительный гуманизм».

Как видим, по «раннему» Марксу коммунизм – это не строй (что общепринято полагать), но энергетический принцип гуманизма (вслушайтесь во внутренний смысл этого понятия), реализующий себя через процедуру снятия частной собственности.

Термин «снятие» введен Гегелем и подразумевает под собой смысловую триаду: упразднять, сохранять, возвышать. Но смотрите, если мы прогрессивным подоходным налогом (разумеется, в границах, допускающих расширенное воспроизводство) облагаем прибыль с капитала, а изъятые средства направляем на общественное развитие, социальное обеспечение, на социальную защиту малоимущих, то тем самым мы производим не что иное, как процедуру «снятия частной собственности». Действительно, акт изъятия части прибыли – есть акт упразднения частной собственности (коль моей прибылью распоряжаются другие). Однако это упразднение осуществляется не полностью, а лишь частично. И значит, упраздняя, мы одновременно сохраняем (коль мне от моего остается большая часть). А поскольку изъятые средства направляются на общее благо (т.е. производится акт гуманизма), то тем самим частная собственность возвышается (ну если так, то Я, пожалуй, и не против!).

Благодаря акту снятия частной собственности, она, оставаясь в основе частной, одновременно становится частично общественной собственностью, – коль скоро общество частично ею распоряжается. Соответственно и сам капитал теперь выступает в качестве частично общественного (национального) капитала. И, вообще, следует отметить, что всякая законодательная регламентация частной деятельности – есть ограничение частного права и, следовательно, – есть изъятие этого права в пользу Общего и Целого. Например, антимонопольное законодательство. Вот это и есть использование коммунизма в качестве энергетического принципа. А в качестве коммунистического орудия выступает истинно демократическое (народное) государство.

Коммунистическое действие может реализовывать себя как формально (через соответствующую законодательно-исполнительную деятельность государства), так и неформально (через нравственное давление общественного мнения).

«– У нас капиталистов всегда рисовали жадными выродками, разбойниками с большой дороги. Мистер Блейк улыбается. – Есть и такие. Но в массе это не так. Жертвовать на благотворительность, образование, искусство, медицину у нас принято. Это значит, что даже если ты по характеру не слишком щедрый человек, ты чувствуешь всеми своими клетками молчаливое давление общественного мнения, которое считает, что богатый человек, хороший гражданин, верующий человек должен делиться с ближним. Не один, не два, не три миллиарда ежегодно жертвуется корпорациями и отдельными людьми» / В.Юрьев. Заокеанский миллионер при ближайшем рассмотрении /.

Как видим, коммунизм не только уже себя узаконил – сделался легитимным, но и превратился в нравственную норму развитых обществ. Разумеется, и сами классики были не прочь воспользоваться налогообложением для облегчения положения пролетариата, но в дальнейшем рассматривали эту процедуру только как временное средство на пути к полной ликвидации частной собственности. Именно, от мудрого гегелевского «снятия» (упраздняя сохранять и возвышать), к лишь только «упразднению» (в своей наиболее агрессивной форме, «ликвидации») частной собственности – вот эволюции мысли К.Маркса. И эту эволюцию вряд ли можно считать прогрессивной, – скорее она регрессивна. Ибо существо явления и соответственно общественной проблемы было предельно упрощено – сделалось примитивным!

Например, Ф.Энгельс в «Принципах коммунизма» пишет:

«Демократия была бы совершенно бесполезна для пролетариата, если ею не воспользоваться немедленно, как средством для проведения широких мероприятий, непосредственно посягающих на частную собственность и обеспечивающих существование пролетариата. Главнейшие мероприятия эти, с необходимостью вытекающие из существующих ныне условий, суть следующие:

I. Ограничение частной собственности: Прогрессивный налог, высокий налог на наследство, отмена наследования в боковых линиях (братьев, племянников и т.д.), принудительные займы и т.д.».

Ах, если бы Фридрих поставил здесь точку! – Возможно, история получила бы иное своё развитие. Но, увы, последовали: «экспроприация», «конфискация», «образование промышленных армий, в особенности для сельского хозяйства» и так далее. Подобное же и в «Манифесте коммунистической партии». И, кто сказал, что Иосиф Виссарионович исказил марксизм? Напротив, он очень даже точно следовал завещанному сценарию. А что касается методов, так ведь коль есть армии, – так непременно должны быть трибуналы. Последовательность Маркс–Энгельс–Ленин–Сталин предопределена внутренней логикой марксизма, практическим инструментарием которого является насилие. Однако ж, с другой стороны, приходится как-то сомневаться в том, что противоположная (имущая) сторона тогда в России смогла бы подняться до таких высот сознательности, что добровольно подвергла бы себя частичной экспроприации в пользу пролетариата. Человечество прежде должно было «умыться большой кровью», с тем, чтобы вполне осознать преимущества компромисса. Ибо оно (человечество), как сказал поэт, «умнеет быстро, но мудрым становится медленно». И сегодняшняя мудрость Запада во многом оплачена страданиями народов нашей страны. «Новый курс» Д.Рузвельта и был одним из первых проявлением такой мудрости. Социальное обострение, вызванное «великой депрессией» 30-х годов вынудило американского президента законодательно, не дожидаясь повторения «русского варианта», ввести в схему классического капитализма элементы коммунизма. Хотя конечно, именно так проводимые мероприятия не обозначались.

Итак, если интуиция и логика «раннего» К.Маркса нами понята верно, то его определение коммунизма как энергетического принципа, действующего не в революционном акте, а в процессе снятия частной собственности в принципе содержится в локальном определении социализма, поскольку являет собой способ непрерывного разрешения антитезы «Свобода и Равенство». То есть, постоянно действующую контрмеру в пользу общих интересов. Именно благодаря этой контрмере (коммунистическому прессингу) всё общество подтягивается снизу на более высокий уровень жизни. Образно говоря, снятие частной собственности – это как «снятие сливок с молока»…

8. ЭКОНОМИЧЕСКИЙ БАЗИС СОЦИАЛИЗМА

Условие, при котором социальная справедливость реализуется, может быть сформулировано в виде общего принципа: «Всякая частная собственность – есть одновременно собственность частично общественная». С другой стороны, верно и противоположное утверждение: «Всякая общественная собственность одновременно является частично частной». В самом деле, если Я, например, являюсь совладельцем некоторой общественной собственности, то, следовательно, Я обладаю определённым относительно этой собственности распорядительным правом. Иначе, какой же Я совладелец? Право это Я могу реализовать либо непосредственно, через соответствующую процедуру волеизъявления. Либо опосредованно, через представителей (депутатов) за которых голосую, и которым делегирую свои полномочия. А это и означает частичную частность (Я лишь частица коллектива) общественной собственности. Одновременно, такой оборот дел с собственностью означает и то, что полностью ликвидировать частную собственность, можно лишь ликвидировав полностью право волеизъявления. А это достигается только одним путём – путём превращения человека в раба.

Что и было у нас осуществлено! Как видим, в определенных условиях, собственность может проявлять себя двойственным (дуальным, дуалистическим) образом – она одновременно и частная и общественная.

Определение 2. Собственность, обладающая свойством дуализма, т.е. свойством быть одновременно и частной и общественной называется социалистической.

Это определение дано в полном соответствии с первородным смыслом слова. В самом деле, выделить часть своей прибыли на общее благо (для некоторых – чужое благо!) – значит, поступить по-товарищески, по-дружески. А уж совладение и тем более, непременно предполагает в отношениях наличие товарищеской, союзнической компоненты. И, значит, дуализм собственности действительно есть явление социалистическое. Частное и общественное в социалистической собственности, сочетаясь в разных пропорциях и в различных вариациях, порождают многообразие социалистических форм собственности. Например, фермер выступает изначально как лицо частное. Однако, поскольку он платит налоги с дохода от эксплуатации своей собственности, и которые идут на удовлетворение общих потребностей, то, следовательно, его частная собственность оказывается частично общественной. Кроме того, сам продукт фермерского труда имеет общественную направленность. Далее, фермеры, как правило, существуют не в одиночку, но, кооперируя свои усилия, создают кооперативную («частно-общественную») собственность. Наконец, будучи гражданами демократического государства, они являются совладельцами (частичными частниками) общественных форм собственности более высокого уровня: коммунальной, муниципальной, государственной. И таким образом, получается «кружево» из частных и общественных отношений – кружево социализма!

Принципиально важно отметить неэквивалентность понятий «многообразие форм собственности» и «многообразие социалистических форм собственности». Первое – шире, второе – содержательнее. Последнее понятие отсекает «чисто» частную собственность, с которой общество «ничего не имеет». Например, собственность теневой экономики или так называемую «мёртвую», т.е. находящуюся без движения частную собственность – иначе говоря, инертное богатство, а также собственность государства, если оно не демократично. Ибо в таком государстве его собственность теряет свойство быть частично частной – не работает процедура волеизъявления граждан, и, значит, такая собственность уже не является социалистической по Определению 2. Вот поэтому, стремление КПСС, двигаться к гуманному, демократическому социализму «на основе многообразия форм собственности» было теоретически безграмотно. Ведь по логике теоретиков партии получалось, что в ГДС можно двигаться и на собственности преступного мира. Впрочем, им, возможно, было уже и не до логики. А возможно, на эту собственность они уже «глаз положили».

Определение 2. А. Функциональная система, реализующая принцип дуализма собственности на практике называется системой социализма или социалистической системой.

Определения 2 и 2.А. совместно определяют социализм экономически, задавая его экономический базис (социалистическую собственность) и выстроенную на ней систему социалистических отношений. И такой понимание экономики социализма парадоксально. Сущность социализма вообще парадоксальна. И ниже будет показано, что в его парадоксальности скрыт глубинный и, даже, субстанциональный смысл. Сейчас же, хотя бы обратим внимание на внешнюю сторону явления. А именно на то, что экономическое определение социализма выглядит не экономическим. В нём не задействованы, столь привычные для нас (когда речь заходит об экономике) категории: товара, стоимости, цены, прибыли и т.п. Определение обходится лишь одной категорией – категорией собственности и выстроенной на ней взаимоотношений между Общим и Частным, порождающих дуализм собственности.

Такое понимание экономики социализма в корне отличается от общепринятого, связывающего осуществимость социализма с наличием специальной материально-технической базы. В представлении о дуализме собственности не содержится ничего такого, что указывало бы на его связь с конкретным уровнем развития производительных сил и технологий. Значит, социалистическая собственность – это, прежде всего, результат соответствующей общественной организации и организованности.

Получается так, что у социализма имеется своя чистая линия (тенденция), пронизывающая всё историческое бытие человечества. А у технологии – своя линия. Кроме того, существуют и другие «мировые линии» (тенденции) человечества. Одни из них благоприятствуют социалистическим отношениям, другие – нет! Все они, так или иначе, подвержены периодике, т.е. степень их влияния на жизнь общества колеблется. Линии эти взаимодействуют, «переплетаясь». И вот тогда, когда число благоприятствующих социализму тенденции и факторов явно превосходит число не благоприятствующих, то есть когда можно говорить о некоем социальном «резонансе» – вот тогда то социализм проявляет себя самым явным образом. Он становится лицом эпохи: социализм первобытный, социализм античный, социализм средневековый (христианский) и, наконец, социализм наших дней. Причём, наиболее мощно он проявил себя в первом (исходном) случае и проявляет сейчас. Были и есть тому причины.

Из всего этого следует важный для нашей жизненной практики вывод. Качество в человеческих отношениях, обозначенное нами вслед за латинянами словом социализм, не следует искать в далёком будущем, но куда полезнее учиться выстраивать в настоящем. Социализму всегда есть место в жизни. У него своя линия...

9. СОЦИАЛИЗМ В ИЗВЕСТНОЙ СТЕПЕНИ

Докажем теперь следующее принципиальное утверждение: Никакое реальное общество не может быть социалистическим, но лишь «социалистичным» в той или иной степени. Доказательство проведём из нескольких позиций, т.е. всесторонне.

I. Логика общая. Понятие «собственность» шире понятия «социалистическая собственность». Соответственно, «многообразие форм собственности» шире «многообразия форм социалистической собственности» и значит реальная общественная система шире системы социалистической. Удобно говорить: система социализма вложена в реальную общественную систему. И может присутствовать в ней с различной степенью развитости (рис.2). Кроме того, напомним, что перед читателем модель – идеальное приближение к действительности.

2. Логика простая, основанная на первородном смысле слова. Было бы наивным полагать, что в реальном обществе все отношения можно выстроить на принципах дружелюбия и товарищества – так просто не бывает. Однако, кое-кто способен вознестись в мечтах и при склонности к экстремизму проникнуться идеей: «Железной рукой загоним человечество в счастливое будущее!» К социализму можно и нужно стремиться, но достичь его всеобщей (тотально) победы просто невозможно (да и не к чему это!). Отношения в реальном обществе богаче по содержанию социалистических отношений. И это хорошо!

3. Полезные подробности. Общество не может избавиться от преступного мира, который обладает неконтролируемой обществом собственностью – так называемый «общак» и др.

Одновременно, государство вряд ли когда откажется от содержания секретных служб, с их также не контролируемой полностью обществом собственностью. А это значит, что государство всегда склонно к криминалу и об этом следует помнить.

Рис.2. Вложение системы социализма в реальное общество.

Но главное, конечно, состоит в том, что процедура изъятия налога (фискальная политика) на практике не реализуема стопроцентно. Всегда существуют способы, особенно там, где имеют дело с наличными деньгами, уклонения частично или полностью от уплаты налога.

Например, по данным главного счётного управления при конгрессе США казна этой страны недополучает подоходного налога на сумму в 100 млрд. долл. В среднем американцы недоплачивают 15 центов с каждого причитающего казне доллара (АиФ № 1, 1991). Кроме того, не последнее значение имеет направленность в использовании изъятых средств. Налог (дань и т.п.) известен человечеству издревле. Но всегда ли они использовались ему на благо?

Вообще, в реальном обществе много чего такого, что нельзя отнести ни к капитализму, ни к коммунизму, ни, соответственно, к социализму. Вот поэтому попытки точной классификации общественных систем на «капиталистические», «коммунистические», «социалистические» подобны попыткам, определять точно масть какой-нибудь дворняги или коровы.

Мой Джек – пёс неведомой породы, например, со спины скорее рыжий, но не как лиса разумеется. Однако, с живота он скорее белый, но не как снег конечно. Морда же его, вообще, состоит из пятен. Но, несмотря на столь не чистый экстерьер, а может быть именно в силу этого, Джек – пёс, несомненно, очаровательный. Собственно, в этой самой «нечистоте» и состоит его шарм, делающий его всеобщим любимцем. И вот в том смысле, в котором Джек считается рыжим – вот в таком же смысле реальное общество может быть социалистическим. Потому и лучше говорить: социалистичное государство. Или говорить, как принято: социальное государство.

10. «ПАРТИЯ ТОРЖЕСТВЕННО ПРОВОЗГЛАШАЕТ…»

Теперь мы готовы и с позиции экономического определения социализма и следствий из него ответить на сакраментальный вопрос: «А был ли у нас социализм?»

То, что наше отечество не было социалистическим, мы уже установили, решая общую задачу. Осталось лишь оценить степень его социалистичности. Так вот, поскольку наше государство не было демократическим, то его собственность (всеобщая и единственная) хотя и декларировалась в качестве общенародной, в действительности таковой не являлась – не работала процедура волеизъявления граждан. Был нарушен принцип частичной частности общественной собственности – принцип дуализма. И, значит, государственная собственность нашего государства не была социалистической. А наше общество, соответственно, не было социалистичным в развитой степени. Разумеется, у нас были некоторые элементы социализма. Но взятые отдельно и в неполноте они не могли породить системы социализма в нашей стране. Социализм если и был когда-нибудь у нас, то только в неразвитой форме. Развитого социализма в нашей стране никогда не было! Считать наше отечество социалистическим равносильно тому, как если бы у нас были рога и копыта, а мы вообразили бы себе, что имеем телёнка.

Но тогда, что же у нас было?!

С точки зрения развиваемой здесь концепции социализма, ответ на заданный вопрос очевиден. У нас была осуществлена попытка выжать коммунистическую фракцию в «чистом» виде. И выжимали так, что остался от народа один «жмых». Мы строили коммунизм.

И мы его построили! Разумеется, в тех пределах, в которых вообще можно реализовать на практике тот или иной общественный идеал. И с учётом той особенности, что всякий фактор (всякая идеология) став монополистом, неотвратимо вырождается в мерзость.

А, в самом деле, разве наш народ в «золотой век» Брежнева не был одет, обут, накормлен и напит? Разве кто умирал с голоду, оставшись вне забот партии и правительства? Разве всякий не был определен при деле, при службе, часто такой, что не требовалось себя перетруждать? Разве не к этой сытной, и безмятежной жизни народ когда-то стремился? К ней самой!

И не случайно, поэтому, что старшее поколение, изрядно хлебнувшее лиха, воспринимало тот уровень жизни как вполне приличный и достойный. Были, правда, отдельные «типы», именуемые диссидентами, чем-то недовольные. Но место им было, конечно, в «жёлтом доме». И так считали не только в Аппарате или КГБ. Самое поразительное и страшное состояло в том, что так считало большинство – то самое «проклятое большинство».

«Употребляя выражение «коммунистическое общество», я имею в виду общество такого типа, как в Советском Союзе. (...) Вот некоторые необходимые черты общества этого типа. Уничтожается частная собственность на средства производства, последние обобществляются в масштабах всей страны. Единая и унифицированная система власти пронизывает всё общество сверху донизу и во всех его пространственных разветвлениях. Эта система власти является самодовлеющей и самовоспроизводящейся путём индивидуального отбора в неё подходящих индивидов соответствующими ответственными органами. Хотя внешне эта власть старается выглядеть выборной, на самом деле она таковой не является. В стране устанавливается единая экономическая система с тесной зависимостью её подразделений, с единым планом без конкуренции и свободного рынка, с политикой цен и т.д. Общество расчленяется на стандартные социально-производственные (деловые) ячейки, выполняющие заданные и строго контролируемые функции в жизни общества. Стандартизируются условия жизни и деятельности в деловых ячейках и прочих сферах жизни людей. Индивиды, так или иначе, прикрепляются к таким социально-производственным ячейкам и местам жительства.

(...) Общество разделяется на привилегированные и непривилегированные слои. Различия в жизненном уровне достигают здесь огромных размеров. Специальные органы контролируют все стороны жизни людей. Огромную роль приобретает единая государственная идеология. Унифицируется система воспитания и образования. Распределение ценностей осуществляется в соответствии с социальным положением индивидов».

Узнаёте? Разве перед нами не общество, выстроенное на идее равенства: единое, унифицированное, стандартное? И значит, общество, из которого мы выходим, действительно было коммунистическим. Но заметим, на всеобщем равенстве взросло вопиющее неравенство. И в этом существо вырождения. Да мы построили коммунизм, но только коммунизм вырожденный. А иначе быть не могло!

Но, всё-таки, отчего мы не воспринимаем наше прошлое как коммунизм? Во-первых, прежде всего по чисто психологическим причинам. Мы ведь были настроены на восприятие коммунизма как чего-то светлого и прекрасного:

Но, увы, – действительность оказалась грубой и прозаичной. А всё потому, что «стремясь к завершённости, мы с какого-то момента начинаем удаляться от жизни. Идеал хорош до поры, пока мы не слишком к нему близки. Это понятие нуждается в динамизации».

(Г.Г. Баранцев. Системная триада – структурная ячейка синтеза).

Во-вторых, наличие примера Запада, демонстрировавшего явное социальноэкономическое превосходство. И не будь его, что помешало бы КПСС торжественно провозгласить в 1980 году: «Советский народ в основном построил коммунизм!» А там последовали бы века его совершенствования: «развитого», «гуманного», «демократического» или ещё «какого». Но самое поразительное здесь то, что в декларации о факте построения коммунизма в нашей стране не было бы большой лжи. Да и вообще, кто судья тому, что являет собой «ум, честь и совесть нашей эпохи»?

11. «Я СДЕЛАЛ ДУХОВНОЕ УСИЛИЕ СТАТЬ ВЫШЕ БОРЬБЫ СТОРОН,

ОЧИСТИТЬСЯ ОТ СТРАСТЕЙ, УВИДЕТЬ НЕ ТОЛЬКО ЛОЖЬ, НО И ПРАВДУ

КОММУНИЗМА» / Н.А. Бердяев. Самопознание (Опыт философской биографии)/ Коммунизм в своём «чистом» виде лишен внутреннего спонтанного источника саморазвития. Отсюда и фундаментальная идея о руководящей роли партии – «субъекте программы» коммунистического строительства. Отсюда же и настоятельная необходимость в репрессивном аппарате, который был не только средством поддержания режима неограниченной личной власти, но и экономическим средством поддержания в народе высокой трудовой дисциплины и «сознательности». И как только наступила эпоха относительной либерализации, так сразу же началась стагнация коммунистической экономики, приведшая к разложению и распаду всей коммунистической системы. Причём, сам процесс либерализации не был простым проявлением чьей-то высочайшей и доброй воли. Но был объективно продиктован логикой постиндустриального общества – раб не вписывался в тот высокий уровень технологической культуры, который научно-технический прогресс вызывал к жизни. А сама жизнь обросла таким количеством связей, что управлять ею планово стало просто невозможно. «Субъект программы» информационно «захлебнулся». Вот поэтому, можно утверждать, что продлись жизнь И.В. Сталина ещё лет на двадцать, то, возможно, мы и достигли бы более «впечатляющих результатов» в деле построения коммунизма, но объективно участь системы была предрешена.

Общее методологическое отступление. Можно построить волновую теорию света. С её помощью исследовать определённые, а именно волновые его свойства. И соответственно, получить ценные для практики сведения. Можно построить корпускулярную теорию света и так же извлечь из этого пользу. Но нельзя (невозможно!) реальный свет расчленить на два независимых потока: волновой и корпускулярный, т.е. отделить волну от частицы. Корпускулярно-волновой дуализм элементарных частиц, включая фотоны, – есть диалектически целостное явление. А потому, оба подхода (и волновой и корпускулярный) есть теоретические абстракции – модели явления. Их можно объединить в рамках теоретической абстракции (модели) более высокого порядка – квантовой электродинамики. Но и эта вполне совершенная теория не ставит последнюю «точку» в познании света. Реальность всегда богаче по содержанию любой теории. В том числе и той, что мы сейчас строим.

Можно построить теорию (модель) капитализма. Основы этой теории заложены К.Марксом и др. и с её помощью исследовать определенные социально-экономические отношения. Можно построить теорию (модель) коммунизма. Уйму таких моделей настроили утописты и футурологи всех времён и народов и также извлечь из этого пользу. Но нельзя (невозможно!) реальное общество расчленить на две независимые, а главное, успешно развивающиеся фракции: капиталистическую и коммунистическую. Нельзя, ибо это противоречит дуализму человеческой природы и, следовательно, свойственной (имманентной) ему природы общества. Человек, ведь, с одной стороны, есть дискретный элемент живой материи – индивид. И как индивид он подчиняется закону внутривидовой конкуренции (закону ЖИЗНИ!), проявляющемуся в отношениях типа капиталистических или ему родственных – конкурентных. С другой же стороны, он член человеческого коллектива – коммуны, способного к существованию только в кооперации отдельных усилий и являющегося носителем человеческой культуры, а потому подчиняющегося закону видовой защиты. А он, в свою очередь, проявляется в отношениях типа коммунистических (альтруистских). Противоречие ИНДИВИДУАЛЬНОЕ – ОБЩЕСТВЕННОЕ – есть главное противоречие ЧЕЛОВЕКА. Можно сказать, в разрешении этого противоречия состоят главные муки и радости человеческого бытия. И упоминание об основных биологических законах вовсе не случайно. Ибо эти законы эволюционно закреплены в геноме человека. А то, что генетически предопределено, то, соответственно, обеспечено эмоционально. Эмоции, в свою очередь, ответственны за поведение человека. Исследуй К. Маркс человека, его природу обстоятельнее, возможно прометеевского желания просто переделать мир у него и поубавилось. Во всяком случае, он вряд ли бы «поставил» на человеческую сознательность в своих реформаторских устремлениях. Ибо, при ближайшем рассмотрении Человека оказывается, что он в своей массе и в своей повседневности, скорее есть существо «осознающее», нежели «сознательное». В общем, марксизм споткнулся на человеке.

«Три года непрерывного изучения революционных фазисов в России научили меня не искать везде гения классового сознания или коллективного инстинкта того или другого класса, толкающего своих членов к работе в необходимом направлении. (...) Мы все ошибались, придавая классу такое громадное значение, мы смотрели на класс, как на какой-то интеллигентный организм... Жизнь класса – это жизнь могучего моллюска... Наша ставка на коллективный инстинкт, который должен удерживать членов партии, оказалась ошибкой. Наши надежды на этот коллективный инстинкт и на классовое сознание рабочих и крестьян – также потерпели фиаско.(…) В то время как я бросил массе широкие перспективы грядущих социальных реформ, я старался пробудить в развитых слоях пролетариата, у рабочих и крестьян, чувство самодеятельности, которое, проводя на месте директивы центра, создало бы фундамент для грядущего социалистического государства, могущего служить образцом для народов мира. Я должен вам сказать, что я был не прав, что я переоценил силы партии, а также русского рабочего и русского крестьянина. Скажу вам коротко, что русский рабочий и русский крестьянин предали свои интересы» / Последняя тайна Ленина. Дайджест, МП Союза журналистов Эстонии № 11(18),1990 /.

Трудно судить о степени достоверности цитируемого документа. Однако с полной уверенностью можно предположить, что у честного революционера послеоктябрьский период должен был бы вызвать разочарование. А при том, высокий уровень анализа и масштабность восприятия общественных явлений, культура мысли, отражённая в письме и её общефилософский характер указывают на явную неординарность автора – так «докопаться» до главной причины уже начавшегося поражения коммунизма мог, наверное, только сам В.И.Ленин. Вот поэтому всякие попытки построения коммунизма как выделенной системы были и будут ничем иным, как насилием над человеком. Впрочем, как и попытки реализации «чистого» капитализма. Именно поэтому все коммунистические режимы были изначально обречены, как противоречащие существу человеческой природы, – к большому удовлетворению всех антикоммунистов!

«Этот исторический провал, теперь откровенно признаваемый выступающими за реформы коммунистическими лидерами, имеет более глубокие корни, нежели «ошибки и эксцессы», о которых стали, наконец, сожалеть. Он берёт начало в тактических, институционных и философских изъянах коммунистического эксперимента. Он, в сущности, глубоко коренится в самой природе марксистско-ленинской практики.

Наиболее фундаментальными причинами этого провала всё же являются причины философские. Окончательное заключение состоит в том, что марксистско-ленинская политика исходит, в сущности своей, из ложного понимания истории и фатально ошибочной концепции человеческой природы. Таким образом, провал коммунизма – это интеллектуальный провал. Он не сумел принять в расчёт составляющее основу человеческого бытия: стремление к индивидуальное свободе, художественному и духовному самовыражению, а в век всеобщей грамотности и массовых средств коммуникации – ко всё большей возможности политического выбора. Он также упустил из виду органическую связь между экономической продуктивностью и творчеством, с одной стороны, и стремление индивидуума к личному благосостоянию – с другой. Так что коммунизм, выставляя себя в качестве новаторской системы, на самом деле душил творческое начало общества» / З. Бжезинский. Большой провал. Агония коммунизма /.

Но коммунизм, как гуманистическое действие, как энергетический принцип гуманизма был, есть и будет – к изрядному огорчению всех антикоммунистов! Ибо в этом своём смысле он внутренне присущ (имманентен) общественной природе человека, а потому неистребим.

Как только в обществе станет проявляться резкая дифференциация в положении одних в сравнении с другими, так сразу же те, кто «имеет и может меньше» будут вспоминать о коммунизме. Даже если при этом и не будут употреблять этого понятия, но лишь требовать справедливости. Смотрите на этот счёт: Сорокин П.А. «Голод и идеология общества». В самом деле, вспомним, на чём делали политические дивиденды многие кандидаты в народные депутаты. Главное в их программах было: критика аппарата и требование упразднения его привилегий – последнее особо любо было массам. Таким образом, они требовали (выражая волю народа) не что иное как «равенства» и в этом заключалась «справедливость». Коллизия политической судьбы. Можно улыбаться, но это факт – коммунисты пострадали от коммунизма! А, далее – более. В силу вступили рыночные отношения, с объективным процессом социально-экономической дифференциации. И тут уж все (и «правые» и «левые»), заговорили о необходимости мер социальной защиты. То есть, по существу, заговорили о коммунизме.

Да, «театр коммунистического абсурда» рухнул. И, слава Богу! Но сам коммунистический принцип, напротив, всё более утверждается на планете, узакониваясь в конституциях демократических государств и закрепляясь в нравственных устоях человеческого сообщества.

Если на статую Венеры Милоской, выставленную в музее для лицезрения достопочтенной публики, какой-то хулиган помочится (такие уж у хулигана возникли потребности), то неужели после этого варварского акта Венеру выбросить на свалку?

Разумно, ценя красоту, статую очистить, хулигана высечь и впредь в музей не допускать.

Идея коммунизма ныне сильно скомпрометирована, а само слово «коммунизм»

воспринимается, чуть ли ни бранным. Однако, как истинная суть христианства состоит не в том, чтобы именем Бога сжигать людей на кострах и распинать на крестах, так и истинная суть коммунизма состоит не в том, чтобы его именем превращать людей в рабов. И, соответственно, поступать с ними как с рабами, порой для экономии средств умерщвляя человеческий материал путем забивания гвоздей в Истоки коммунизма в глубине веков и тысячелетий. Они отражают общее духовное устремление Человека к справедливости и счастью. А потому, если какой-то хулиган идею коммунизма...

В последний раз сделаем существеннейшее методологическое уточнение. Понятия «капитализм», «коммунизм», «социализм» – есть, с точки зрения научного метода, не что иное, как концептуальные абстракции. То есть, идеальные приближения к реальности. И в этом, своём точном смысле они хороши! Ибо, как и всякие другие научные абстракции, эти позволяют отвлечься в процессе познания от несущественных (второстепенных) сторон в жизни общества. И, соответственно, выделить главные закономерности в его развитии. И, тем самым, получить знание о направлениях возможного сознательного воздействия на общество, с целью его гармонизации. Но при этом всегда следует отличать реальное общество от его идеальных сущностей.

«... так учителя грамматики, желая передать звуки и их значения, прибегают к начертанию букв и на первых порах обучения говорят, будто это и есть звуки, а потом уже объясняют, что буквы – это совсем не звуки, а лишь средство, чтобы дать понятие о настоящих звуках. Точно так же учителя геометрии, не умея передать на словах телесный образ, представляют его очертания на чертеже и говорят «вот треугольник», имея в виду, что треугольник – это не то, что сейчас начерчено перед глазами, а то, о чём этим начертанием даётся понятие» / Парфирий./.

Разумеется, древнегреческий философ высказывался не о соотношении реального и идеального в обществе, но его рассуждения послужат нам в качестве вполне уместного примера. Именно, вся наша трагикомедия в том и состояла, что мы из одной абстракции («чистого» капитализма) шарахнулись в другую («чистый» коммунизм) и делали это непременно на почве антагонизма. Проблема же состояла в том, чтобы каждой компоненте найти своё место и назначение в обществе – социалистическом! НЭП В.И.Ленина и был, повидимому, первой попыткой такого совмещения.

Сделаем содержательное сужение Определений 2. и 2.А.

Определение 2.Б. Социализм – есть состояние равновесия (симметрия) между капитализмом и коммунизмом (Рис. 3).

Смысл сужения в следующем. Рынок существует извечно, ибо как только человек стал «соображать», так сразу же он стал менять, стремясь к личной выгоде. Однако собственно капитализм в своем явном и существенно выраженном виде есть явление нового времени. Аналогично обстоит дело и с коммунизмом. Первый берёт свое начало из Частного (Индивидуального), второй – из Общего (Коллективистского). Значит, новое определение социализма действительно есть содержательное сужение Определений 2 и 2.А. применительно к новому времени.

То, что социализм имеет двойственную (дуальную) природу догадывались и ранее. Но вся проблема состояла в том, что эта двойственность воспринималась многими (и официально утверждалась КПСС) как состояние временное. Вспомним программную фразу: «Социализм и коммунизм являются двумя последовательными фазами единой коммунистической формации». В действительности же, дело обстоит иначе. Социализм не есть ступень к коммунизму, как это было записано в программных документах КПСС, и как это продолжают себе представлять ортодоксально мыслящие коммунисты. Но коммунизм есть составляющая часть социализма. Именно, коммунизм содержится в социализме. И выделить коммунизм из социализма в чистом виде невозможно, подобно тому, как невозможно отделись от света его волновые («коллективные») свойства. Такое «мероприятие» можно (и нужно!) проводить лишь в нашем воображении. К сожалению, на подобное действие мысли классики марксизмаленинизма наложили «великий запрет» (табу) – оно объявлено утопическим в уничижительном смысле.

«У Маркса нет и капельки утопизма в том смысле, чтобы он сочинял, сфантазировал «новое» общество. Нет, он изучает, как естественноисторический процесс, рождение нового общества из старого...» / В.И. Ленин. ПСС, Т.ЗЗ с.48./.

Однако здесь путаются две вещи. Одно дело произвольная футурологическая фантазия и другое – логико-структурный и функциональный анализ следствий из закладываемых в общество социально-экономических посылок. Например, в «Манифесте коммунистической партии» предложено было десять основных программных коммунистических мер по переустройству старого общества и являющихся, по сути дела, постулатами (аксиомами) нового общества. Каждая из них и все в совокупности обладают своей логикой, порождающей следствия.

А где их анализ? Его нет! Где критерии «хорошести» предлагаемых мер? Их так же нет! Вся их «хорошесть» лишь в прямолинейном отрицании существующего тогда порядка. Этого мало, чтобы меры эти можно было бы предлагать людям и тем самым решать их судьбы и жизни. Ибо отрицание «плохого» ещё не есть «хорошее».

Рис.3. Диаграмма отношений в диаде «капитализм – коммунизм».

Получилось так, что, по сути дела отрекшись высокомерно от «утопизма», Маркс и Энгельс, а вслед за ними и Ленин отреклись (отказались) и от модельного метода познания в социологии. А ведь только на модели (хотя бы вербальной) можно получить опережающее знание о характеристиках новой социально-экономической системы, познать её положительные и отрицательнее свойства. Такого опережающего знания марксизм-ленинизм не даёт.

Вместо «утопизма» (читай, «моделизма») марксизм-ленинизм фактически свёлся к методологии случайного практицизма, смысл которого в «нахождении и развитии создаваемых творчеством широких народных масс ростков коммунизма». То есть, делалось то, не знаю что. А это на деле оборачивалось волюнтаризмом и авантюризмом в экспериментировании на людском материале. И в этом состоит аморальность марксизма-ленинизма.

Резюмируя сказанное, делаем принципиальный вывод: марксизм-ленинизм обладает методологической неполнотой. В рамках этого учения не отработана методология опережающего познания результатов, предлагаемых мер по преобразованию общества. А потому, строго говоря, «научный коммунизм» не является научным.

«Основным произведениям марксизма чужд наиболее характерный признак научного творчества – бескомпромиссное стремление к истине, ради неё самой. Повидимому, гораздо ближе к истине К.Ясперс, когда видит в марксизме не науку, но мифотворчество, основывающееся на некоторых магических представлениях: это вера в то, что разрушение существующего сейчас мира приведет к рождению нового человека» / И.Р. Шафаревич. Социализм как явление мировой истории./ Но К.Маркс, всё-таки заложил основы теоретической модели «чистого» капитализма – этой его научной заслуги не отнять. А ныне нам надо построить современную теоретическую модель «чистого» коммунизма. И затем привести эти две модели во взаимодействие. Теория, исследующая такое взаимодействие и ищущая оптимальные (компромиссные или композиционные) разрешения противоречий и есть теория социализма – «Социал». Но более полно:

«Социал» – это теория, исследующая диалектику отношений между Частным и Общим в их самых различных проявлениях и на самых разных структурных уровнях общества.

Вместе с тем, сама идея воссоединить капитализм и коммунизм в нечто органически целостное, воссоединить, образно говоря, «огонь» и «воду» многим может показаться, по меньшей мере, затеей рискованной. А кое-кому такая идея покажется просто одиозной. Ибо не так нас воспитывали! Воспитаны же мы на непримиримости и антагонизме. Однако подобно тому, как воду можно употребить не только для тушения огня, но, умно организуя взаимодействие двух непримиримых стихий обзавестись паровым двигателем, так и в вопросе о взаимодействии капитализма и коммунизма – всё упирается в грамотно организованную технологию их взаимодействия. Взятые порознь, огонь и вода чисты, но на месте залитого костра образуется грязная лужа, а в ней уродливые головни... Можно, не думая особо, «тушить» капитализм коммунизмом и при этом непременно «сесть в грязную лужу», именуемую «совдепией», а можно, основательно поработав умом, используя капитализм и коммунизм в паре, создать государственную машину, эффективно работающую на благо людей. И, значит, всё дело в нахождении соответствующего конструктивного решения – решения, способного объединить две противоположности без взаимоуничтожения.

Поиск такого решения привёл нас к апрельскому номеру журнала «Америка» за год (Издание Правительства США), где помещена статья английского историка Пола Джёнсона «Сделать капитализм моральным». Это во всех отношениях замечательная статья, а для наших целей она замечательна вдвойне. Ибо трудно, очень трудно, после всего случившегося с коммунизмом дерзнуть говорить о нём непринужденно и с достоинством. И делать это именно тогда, когда, казалось бы, сама коммунистическая идея рухнула, дискредитировав себя окончательно, а члены коммунистической партии (от рядового до генсека!) оказались неспособными вложить в неё разумный смысл и тем самым защитить имя своё. Прав всё-таки Збигнев Бжезинский: мы имеем дело с интеллектуальным провалом. Да и то сказать, иное трудно было ожидать от партии, привыкшей изрекать цитаты, а не доказывать, мысля.

И вот, по всему по этому, возможность опереться в своих построениях на стороннее, заокеанское и авторитетное мнение просто уникальна.

Итак, автор берёт таймаут. А читатель от него отдыхает… 13. П. ДЖЁНСОН: «СДЕЛАТЬ КАПИТАЛИЗМ МОРАЛЬНЫМ»

«Восьмидесятые годы нынешнего столетия стали идеологическим водоразделом. Они ознаменовались бурным подъёмом мощи и продуктивности системы рыночного капитализма и полным крахом веры в возможности социалистической административно-командной экономики. Утрата доверия к коллективизму была кульминацией многих десятилетних поисков и неудач.

В течение XX столетия многие страны мира подвергли коллективистскую альтернативу длительной и всеобъемлющей проверке, оплаченной чудовищной ценой. И повсюду, без единого исключения, эксперимент полностью провалился. Именно в 80-х годах эта истина, наконец, дошла до сознания даже тех, кто наиболее упорно отворачивался от неё, – правителей государств социалистического типа. Многие из них теперь обращаются к ранее отвергавшимся ими рыночным механизмам.

Тем временем, капиталистический мир на всех парах мчится вперёд, создавая материальные богатства в невиданных до того масштабах, очевидно, что капитализм, будучи стихийной силой, а не выдуманной идеологией, постоянно видоизменяется, и нам не дано предвидеть, каким путем пойдет его эволюция в будущем столетии. Но я беру на себя смелость предсказать, что наученное горьким опытом нынешнего века человечество никогда больше не усомнится в созидательной силе капитализма, никогда больше не сделает серьезной попытки заменить его какой-нибудь в корне иной системой.

Мы приближаемся к концу исторической эпохи, в ходе которой капитализм успешно отбил атаку коллективизма и незыблемо утвердился во всём мире как основной принцип развития экономической активности.

К чему это привело? К серьезной моральной проблеме. Могу выразить её одной фразой: как вдохнуть нравственное содержание в триумфальное шествие капитализма? Одно нам точно известно: создание материальных ценностей необходимо для благополучия, особенно в мире, где население стремительно увеличивается, но само по себе оно не может принести счастья. Ведь человек существо не только плотское, но и духовное, и он не может быть удовлетворён, если не чувствует, что служит нравственной цели, пусть даже относительно и несовершенно. Вот в этом отношении капитализм как раз и уязвим.

Нельзя сказать, что капитализм аморален. Священники, утверждающие, что это так, и бичующие капитализм в своих проповедях, впадают в такое же заблуждение, как и их предшественники сто лет назад, доказывающие аморальность любой формы социализма. Можно быть хорошим христианином и в то же время капиталистом, как можно быть хорошим христианином и коллективистом. С капитализмом дело обстоит совершенно иначе. Оно заключается в моральной нейтральности капитализма, в его безразличии к понятию нравственного выбора. Капитализм, равно как и основа его мощи и эффективности – рыночная система, преследует лишь одну цель. Потому-то он и столь производителен. Он слеп ко всем иным факторам: к классовой и расовой принадлежности, к цвету кожи, к религии и полу, к национальности и убеждениям, к добру и злу. Мгновенно и безошибочно отзываясь на все рыночные стимулы, он материалистичен, бесстрастен и лишён человеческих свойств.

В некотором смысле он подобен великолепному природному компьютеру. Но этот компьютер не в состоянии приводить различий, не заложенных в его программе. Он не обладает и не может обладать душой и вследствие этого не испытывает никаких нравственных побуждений.

Именно из-за морального безразличия капитализма и эффективности, с которой он приносит как величайшие блага, так и большие страдания, многие идеалисты ещё в начале XIX века увидели в нём источник зла, полностью его отвергли и занялись поисками его замены.

Мы подошли к тому времени, когда эта аргументация себя абсолютно исчерпала. Мы убедились, что эффективной замены капитализму не существует. У нас нет иного выбора, кроме как принять капитализм в качестве главного способа производства материальных благ и приступить к процессу создания нравственных ценностей в пределах его системы.

Я говорю «приступить», но в известном смысле мы идем по этому пути уже 200 лет:

фабричные законы, законы о шахтах, законы о монополиях и торговле – все бесчисленные законодательные акты этого рода созданы для того, чтобы не дать человеческой алчности исковеркать рыночную систему.