«Степное положение 1891 года в Казахстане: исторический аспект ...»

Расходы на содержание чиновников шли из казны или же земских сборов, некоторым чинам (столоначальникам и их помощникам) большая часть из казны и часть из земских сборов. Всего на содержание 29 чиновников главного управления и прочих расходов (экстраординарных, на содержание канцелярских служителей, отопление, освещение и др.) определялось руб., из них 64200 руб. из казны, 6600 руб. из земских сборов [136, л.93].

По Положению 1891 г. «Областное управление образуют: военный губернатор и областное правление. В областях Семиреченской и Уральской военные губернаторы суть вместе с тем наказные атаманы казачьих войск»

[86. с. 388]. Военные губернаторы обладали полномочиями административной и военной властей, а также правом надзора за деятельностью судебных органов.

Военному губернатору выделялось 7000 руб., Семиреченскому – 3500 руб.

жалованья и 3500 руб. столовые. Семипалатинскому и Акмолинскому губернаторам – 3500 руб. жалованья, 2000 руб. столовые и 1500 квартирные.

При военном губернаторе состояли чиновники особых поручений (старший – 1, младший - 2), переводчик маньчжурского и китайского языков – 1 (в Семиреченской и Семипалатинской областях), переводчик туземных языков – (Семиреченской области), вице-губернатор – 1, советники – 2, делопроизводители - 5 (в Семиреченской области), 4 – в Семипалатинской и Акмолинской, их помощников –5 (в Семиреченской) и 4 – в Семипалатинской и Акмолинской, бухгалтер –1, экзекутор – 1, журналист – 1, архивариус – 1, переводчик – 1, редактор областных ведомостей – 1 (в Семипалатинской и Акмолинской областях), непременный член Распорядительного Комитета по земским делам – 1, делопроизводитель по земским делам (Семипалатинской и Акмолинской обл.), его помощник – 1, архитекторы: областной – 1, младший – 1 (нет в Семиреченской области), областной землемер – 1 (кроме Семиреченской), областной врач – 1, при нем фельдшер – 1, врачи, состоящие при областном правлении для командировок – 2 (в Семипалатинской области, – в Акмолинской), областной ветеринар – 1, при нем фельдшер – 1.

Почти всем чиновникам областного управления Степного Края полагалось кроме жалованья, столовые и квартирные. Расходы на их содержание определялись как из казны, так и из земских сборов. Самое высокое жалованье было у военного губернатора (3500 руб.), самое низкое–у фельдшера (240 руб.).

Столовых–у вице-губернатора (1500 руб. Семипалатинской и Акмолинской обл.) и 1750 руб. – Семиреченского. Квартирных – по 500 руб. у всех областных вице – губернаторов (самые высокие), низкие квартирные (60 руб.) у помощников делопроизводителей, журналиста-экзекутора и архивариуса. У чиновников областного ранга жалованье, столовые и квартирные были намного ниже, чем у чиновников главного управления (генерал-губернаторства). Всего чиновников в Семиреченском областном управлении было (вместе с военным губернатором) – 28, в Семипалатинском – военный губернатор и 33 чиновника, в Акмолинской – военный губернатор и 26 чиновников [136, л. 94].

По закону 1891 г. области делились на уезды. «Уезды с находящимися в них городами, кроме городов, имеющих отдельное управление, состоят в ведении уездных начальников» [86, с. 235]. Уездные начальники осуществляли гражданское, военное и полицейское управление в уездах, волостях и аулах.

Уездный начальник мог быть военным штаб-офицером или гражданским.

Уездному начальнику определялось жалованье – 1000 руб., столовых – руб., квартирных – 500 руб. При уездном начальнике состояли помощник и канцелярия. Заведовал канцелярией помощник уездного начальника с окладом и столовыми по 450 руб. и квартирными – 100 руб. Письмоводителей – 2, их помощников – 2. В каждом уезде были: врач, фельдшер, повивальная бабка, ветеринарный врач и при нем фельдшер. Оклады их от 240 руб. (фельдшер) до 600 руб. (врач). Квартирные – от 50 руб. (помощники письмоводителей, повивальная бабка) до 500 руб. (уездный начальник), столовые – от 50 руб.

(повивальная бабка) до 700-1000 руб. (уездный начальник).

Всего чиновников в каждом уезде Степного генерал-губернаторства было от 7 до 11. Уездов в Семипалатинской области 6, чиновников в уездном управлении 66; в Семипалатинской – 4, чиновников – 94; в Акмолинской – 5, чиновников – 108. Всем им полагалось жалованье, квартирные и столовые.

Лишены были квартирных и столовых фельдшеры, квартирных – ветеринарные врачи.

Местное управление на уровне волости и аулов осуществляли волостные управители и аульные старшины, которые выбирались казахами на три года с последующим утверждением колониальной администрацией. Содержание из возлагалось на местные аульные общества. Чиновники местного уровня должны были подчиняться вышестоящему уездному начальнику и выполнять все его распоряжения, следить за порядком в волости и ауле, своевременно организовывать сбор налогов.

В чиновничьей среде высказались также мнения о том, что необходимо упорядочить деятельность уездной власти путем увеличения числа младших помощников уездного начальника из киргиз, определив круг их обязанностей по управлению волостями, в виде становых приставов, которые находясь на службе русской администрации, могли бы, по мнению тургайских чиновников, быть весьма полезными органами уездного управления.

Штаты Областных правлений были введены Степным положением до начала переселенческого движения и были достаточны только для управления киргизами.

Например, в 1910 году Семипалатинской губернатор в своем отчете указывал на то, что времена изменились, работы много, требуется организация постоянных поездок с целью руководства на местах и контроля подчиненных чиновников. Поэтому, на службу в Семипалатинскую область необходимы энергичные, знающие и трудолюбивые работники. Но из-за недостаточного содержания, чиновники не могут обучать своих детей, хорошо питаться, одеваться и не идут на службу. Исходя из выше изложенного, губернатор, предлагал проекты новых штатов областного правления, уездных управлений и городских полицейских управлений, «действующие штаты которых совершенно не отвечают современным требованиям жизни области» [139, л.23].

Особо подчеркивал глава областной администрации нехватку штатов уездной полиции: « На месте нет никакой власти. Киргизы наглеют, чувствуя себя полными господами степи, угоняют у русских скот и лошадей и даже делают нападения на чиновников. Из конокрадства киргизы сделали целую систему борьбы против русских крестьян» [139, л.23].

Далее он писал о необходимости усиления штата полиции для обеспечения жизнедеятельности русского населения и обуздания «дерзости киргиз, заставив их с уважением относиться к русской власти».

Считал необходимым изменение Степного положения и киргизского народного суда так, как «… законы о киргизах постоянно запаздывали и являются ныне совершенно устаревшими» [139, л.24].

Губернатор гордился тем, что он впервые выдвинул требование, чтобы лица, баллотирующие на должности волостных управителей и кандидатов к ним знали бы русский разговорный язык и что лиц, не знающих русского языка, он не будет утверждать в этих должностях.

Возмущен был тем, что главные представители власти киргизов, не знают государственного языка. «Опасение, что не найдется среди киргиз людей, знающих русский язык, совершенно ложно, ибо масса киргизов прекрасно изучила русский язык и учится в русских школах, но из присущей киргизам хитрости не желают говорить по-русски» [139, л.25]. Предлагал требование знания русского языка применить и к аульным старшинам.

Делая общий вывод о том, что область растет, подчеркивает, что «крайне необходимо усилить личный состав служащих и дать им возможно лучшее обеспечение, чтобы привлечь сюда энергичных, знающих и трудолюбивых людей, способных к созидательной работе» [139, л.32].

Увеличение штатов областного правления, уездного управления, городской полиции, усиление личного состава крестьянских учреждений, по его мнению, может установить «твердый порядок, способствующий развитию и процветанию хозяйственной жизни его населения и нравственному его преуспеянию» [139, л. 54]. Мнение Семипалатинского губернатора о штатах было характерным для руководителей всех областей Степного края.

Подтверждением является Записка «Об изменении штата канцелярии Степного генерал-губернаторства» [140, л. 47] от 16 января 1914 года, Степного генерал-губернатора министру Министерства Внутренних Дел. Главный управитель края отмечал, что штаты, утвержденные Степным положением года действуют до сих пор, хотя условия жизни в крае изменились. Далее он подчеркивал, что отпускаемые кредиты ничтожны. Считал, что правительство не учитывало колонизацию края, вызвавшую здесь увеличение количества русских крестьян, рост земледельческого хозяйства, русских поселков, городов, торговли, промышленности, новых учреждений, развитие дороги и т.п.

Подтверждая свои выводы, приложил следующие таблицы (таблица 2):

Таблица 2 - Сравнительные цены на пищевые продукты, рабочие руки и квартиры за 1893 и 1914 гг.

А. Пищевые продукты а) Хлеб Продолжение таблицы 1 фунт Продолжение таблицы Б. Рабочие руки Из таблиц видно, что действительно, цены на продукты питания, труд и квартиры выросли в среднем, на 100 и выше рублей (квартиры), на 5-10 рублей - продукты питания, на 4-5 рублей – труд. Также можно сделать вывод о том, что русские чиновники жили у нас, по российским меркам, не плохо.

Глава Степного края Шмидт 9 июля 1914 года опять поднимал вопрос о пересмотре штатов областных правлений и об увеличении кредита на канцелярские и хозяйственные расходы. Шмидт предлагал назначить управляющему канцелярией оклад не ниже 8000 рублей, делопроизводителям – 4500 рублей. Считал, что необходимо увеличить количество младших делопроизводителей с 4 до 6 и переименовать их в помощников делопроизводителя, с окладом – 3000 рублей в год. Чиновников особых поручений должно быть, по его мнению, 4 (1 – старший с окладом 3500 рублей, остальные – 3000 рублей). Также он просил утвердить новые должности чиновников: агронома со специальным образованием, гидротехника с образованием и опытом работы, инженера по строительной части. Всем новым чинам рекомендовал дать 5-ый класс по должности и 4500 рублей оклад.

Далее рассуждал генерал - губернатор, на наем писцов необходимы – рублей, на канцелярские и хозяйственные расходы – 5000 рублей, на выдачу наград и пособий – 8000 рублей, на разъезды всех чиновников – 15000 рублей.

После штатного расклада, руководитель администрации края подчеркивал, что если его пожелание будет осуществлено, то «это будет большим успехом государственного дела на окраине, ибо только тогда генерал-губернаторское управление будет не только стоять на высоте, предъявляемых к нему с высоты Престола требований, но сможет и фактически осуществлять те начинания кои ныне не всегда возможно проводить в жизнь за недостатком рабочих сил и за скудностью материальных средств» [140, л.18].

Император и чиновники из Министерства Внутренних Дел согласились с мнением главы Степного края, но «по обстоятельствам военного времени, требующим всемерного сокращения расходов казны» [140, л.28], этот вопрос остался не решенным.

В заключении, на наш взгляд, необходимо отметить следующее:

- Управление в Степном генерал-губернаторстве делилось на главное, областное, уездное, местное (волостное и аульное). Высшее управление осуществляли военные чины: генерал-губернатор (главное управление), военный губернатор (областное), уездный начальник (уездное). Только местное управление находилось формально у волостных управителей и аульных старшин. Каждое из высших управлений возглавлял чиновник с достаточным жалованьем, некоторые – столовыми и квартирными;

- Расходы на содержание чиновников осуществлялись как из казны, так и из земских сборов, местных – за счет аульных обществ. По закону чиновники всех рангов наделялись неограниченными полномочиями, что давало им возможность творить во вверенной им территории произвол, насилие и беззаконие. По мере развития процесса колонизации края, администрация требовала изменений штатов канцелярии Степного генерал-губернаторства.

Несмотря на то, что на обеспечение штатов выделялись немалые средства, главы областей и Степного края считали необходимым увеличение им оклада.

Ни один из чиновников колониальной администрации не заботился о положении коренного населения и не предлагал меры по улучшению благосостояния казахов.

3 КРИТИКА КАЗАХСКОЙ ЭЛИТОЙ ПОЛОЖЕНИЯ 1891 ГОДА

3.1 Лидеры казахской интеллигенции о Степном положении 1891 года Период действия Степного положения 1891 года, усилили колониальный гнет, массовое изъятие земель, нищету и бедствия казахского народа. В начале ХХ века тяжелое положение казахов привело к пробуждению национального самосознания и чувства патриотизма передовой части общества. Это деятельность плеяды ярких личностей, таких как: Алихан Букейханов, Ахмет Байтурсынов, Мыржакып Дулатов, Жакып Акбаев, Мухамеджан Тынышпаев и многих других. Казахская элита обладала разносторонними качествами.

Практически все они были государственными и общественными деятелями и одновременно писателями, поэтами, учеными.

Алихан Букейханов – общественный деятель, публицист, ученый, автор трудов, посвященных политическому просвещению казахского народа, пробуждению его национального самосознания, исследований казахского фольклора и эпоса, переводчик произведений русской литературы на казахский язык, автор монографии по казахскому овцеводству, коневодству, крупному рогатому скоту. Ахмет Байтурсынов – поэт, публицист, переводчик, тюрколог, реформатор казахского алфавита на основе арабской графики. Мыржакып Дулатов – поэт, публицист, писатель, драматург, педагог, общественный деятель.

Мухамеджан Тынышпаев – инженер железнодорожник, историк, этнограф.

Халел Досмухамедов и Санжар Асфендиаров – врачи по профессии, авторы научных трудов по истории казахского народа, казахского языка и фольклора.

Это были действительно элитные, особенные и оригинальные люди, вышедшие из среды казахского народа. Как известно, элита - наиболее видные представители какой-либо части общества, группировки и т.п. или как раньше считалось - верхний слой господствующего класса или отдельных его групп. Как отмечает, автор труда «лтты саяси элита. ызметі мен тадыры (XVII-XX.)». Зерттеулер. М.К. Койгельдиев, сегодняшняя гуманитарная наука делит элиту на несколько разных групп: политическая, руководящая, научная, научно-техническая. Есть специальная сфера научного направления деятельности – элитология [82].

Также в своей работе М.К. Койгельдиев выделяет пять периодов ее развития: 1731-1822 гг., 1822-1824 гг., 1867-1868 гг. – 1917 февраль, февраль – 1917 октябрь, 1917 октябрь–1991 гг. Четвертый период – деятельность алашской интеллигенции – алашской элиты.

Как нам известно, целью царского правительства было создание «послушной новой туземной элиты» и внедрение мысли о том, что только через православие и великорусское образование можно получить все ценное и нужное в жизни. При этом учитывалась «природная общительность киргиз и податливость их к посторонним влияниям», также начавшееся обучение в русско-туземных школах, где пропагандировалось могущество России, русской культуры, русского народа.

Как правильно отмечает исследователь алашского движения, в своей статье «Движение Алаш и советская власть: различие позиций»: «После установления в Казахстане российской системы управления методы обращения с казахской правящей элитой претерпевают существенные изменения. В целях профессионализации управления казахским обществом колониальная администрация переходит к подготовке кадров из среды самого казахского общества. Казахская молодежь, получившая русское образование и воспитание, должна была быть проводником интересов Российского государства, русской культуры» [85].

Идеология алашского движения формировалось под воздействием просветительских идей. Ее стержнем стал антиколониализм. Алашская интеллигенция отражала общедемократические, общенациональные интересы.

Главной целью алашской элиты было возрождение национального духа, освобождение от униженного положения казахов в Российской империи.

Принятое 25 марта 1891 года Российской империей «Положение об управлении Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской, Уральской и Тургайской областями», известное в Казахстане как «Степное положение»

узаконенное с 1 октября 1893 года», усилило в казахском обществе проблемы, накопившиеся еще с 70-80 годов Х1Х века.

Поэтому, казахская интеллигенция, особенно в годы и после первой русской революции (1905-1917 гг.) активизировала свою деятельность, направленную «на раскрытие нужд и потребностей простого народа». Среди многих назревших и требующих решения проблем казахского народа, был вопрос о необходимости пересмотра Степного положения 1891 года, так как последствия е введения для казахов Степного края, были крайне тяжелыми.

Поэтому, на решение этого вопроса, алашская интеллигенция уделяла огромное внимание.

С 1899 года генерал-губернатор Степного края Таубе и военные губернаторы областей также поднимали вопрос о пересмотре Положения года. Проблема была одна, а цели - разные. Казахская интеллигенция считала, что казахи управлялись «на основании особых законоположений», «самых диких и бессмысленных», поэтому Степное положение не учитывало интересы казахского народа и создавало возможности для незаконных действий чиновников колониальной администрации разного уровня, а отдельные статьи закона были не совершенны, вредны и трудны для их соблюдения. Казахский народ, желавший видеть в лице русского правительства олицетворение справедливости и законности, потерял остатки былой свободы и независимости, лишился государственности, и дальнейшее культурное развитие края в начале XX века оказалась проблематичным.

Чиновники же царской администрации, с целью дальнейшего усиления колонизации края, желали совершенствования системы колониального управления Казахстаном и приспособление аппарата принуждения к новым историческим условиям, поэтому просили правительство увеличить штаты управления, повысить жалование, ввести новые карательные должности.

В такой обстановке казахская интеллигенция в лице Алихана Букейханова, Ахмета Байтурсынова, Мыржакыпа Дулатова, Мухамеджана Тынышбаева, Жакыпа Акбаева, Жанши и Халела Досмухамедовых и многих других, критикуя Степное положение 1891 года, доступно, убедительно и квалифицировано доводила до чиновников царской администрации бедственное положение казахского народа, как результат их деятельности, предлагала пути решения накопившихся проблем казахов, призывая их к культурному росту, как залогу развития и раскрывала последствия введения Степного положения 1891 года. Положение охватывало все стороны жизнедеятельности казахов и носило ярко выраженный колониальный характер, поэтому подтверждения их бедственного положения в конце XIX – начало XX века мы можем найти не только в трудах и выступлениях казахских ученых, государственных и общественных деятелей, в текстах петиций, на страницах демократической печати, но и даже в отчетах, донесениях, рапортах, жалобах и т.д. царских чиновников.

Являясь свидетелями изменений условий жизни в степи, казахская интеллигенция имела возможность сравнивать политическое, духовное, религиозное и экономическое развитие края до и после принятия царских реформ в начале, и особенно, в конце XIX века. Так, по Положению 1891 года, была изменена система управления казахами Степного края: Уральская и Тургайская области подчинялись военным губернаторам, а Акмолинская и Семипалатинская – не только военным губернаторам своих областей, но и Степному генерал губернатору и Министерству внутренних дел. В Туркестанском генерал-губернаторстве русские чиновники возглавляли области (военные губернаторы), уезды (уездные начальники), в Степном же генерал-губернаторстве сверх этих чиновников в каждом уезде были учреждены должности крестьянских начальников (1902-1905 гг.), полицейских и введен институт урядников.

Алихан Букейханов как идеолог, лидер национального движения всего Степного края, ученый и публицист в полной мере использовал «силу печатного слова в целях защиты интересов собственного народа». «В своих многочисленных публикациях, в том числе и в центральных изданиях, он смело критиковал политику Российской империи, связанную с переселенческим вопросом», выборами на низшие административные должности, русификацией и христианизацией, подчеркивая, что «политический строй киргиз регламентируется особыми, специально для киргизского населения изданными законами: «Степным и Туркестанским положениями» [52, с.54].

В работе «Киргизы» он пишет о возрастающем переселении русских в степь, о борьбе за землю между киргизами и переселенцами, о беззаконии, об обострении национального антагонизма, после принятия Степного положения 1891 года. Так, подчеркивая, что переселенцы из Европейской России заселяют, главным образом, северные уезды степных областей, приводит таблицу, составленную из данных губернского отчета за 1905 год, где показывает количество киргиз и крестьян в уездах и областях Степного края и их процентное соотношение. Так, в Петропавловском, Омском и Кокчетавском уездах крестьяне составляют 69 % по отношению к киргизам (самое большое), затем – в Акмолинской области – 42%, в Актюбинском и Кустанайском – 37%, в Тургайской области крестьяне составляют 22 %. В последующие годы переселение крестьян было значительным, поэтому эти данные изменились в пользу переселенцев. Далее Алихан Букейханов приводит примеры сопротивления киргиз изъятию земель и о вооруженных столкновениях переселенцев и киргиз в Кокчетавском и Омском уездах. Сделав анализ переселенческого движения, приходит к выводу, что чиновники подвергают изъятию «удобные для земледелия и лучшие» земли киргиз, при этом «казна уплачивает только сносимые киргизские постройки», если они попадают в надел переселенческого участка, в большинстве же случаев, киргиз заставляют уйти, не заплатив даже за постройки [52, с.72].

А. Букейханов подчеркивал, что статистическая экспедиция Ф.А.

Щербина, приняла за норму для киргизского хозяйства от 18 до 24 единиц скота и от 5 до 8 десятин годового пастбища на каждую единицу скота, что составляло 90-192 десятины земли на двор и повышенные надбавки в 25 %.

Если впервые годы с этими нормами и надбавкой считались, то в последние годы она не сохранялось. По Степному положению, земли в степи отводились не только для переселенцев, но и для казенных лесных дач. Ещ Временное положение 1868 года в §238 определило: « в киргизской степи леса составляют государственную собственность, за исключением отведенных уже в надел казачьим войскам», а §239 вменял в обязанность областного начальства, получив разрешение Степного генерал-губернатора «принимать меры к сохранению лесов в степи…», но в последующие годы киргизские поселки, расположенные близко от лесов, а покосы в самом лесу привели к тому, что «чины лесного ведомства, как и их товарищи из Переселенческого Управления–виртуозы, в деле закона – тщательно обхватили межой на расстоянии нескольких саженей всю киргизскую оседлость, делая е хозяина вечным объектом протоколов и штрафов, в конечном результате киргиз сам уходил от такого житья» или же казенные лесные дачи отданы под переселенческие участки; лесу киргизской степи грозит совершенное истребление» [52, с.73].

В начале XX века появляется опасность не только в исчезновении лесов, но и самих киргизов, как пишет Алихан Букейханов, депутат Марков-2 «в переселенческой комиссии Государственной думы… заявил, что киргизы – потомки Чингисхана и Тамерлана и что с ними нужно, поэтому поступать так, как поступали с краснокожими в Америке» [52, с.73]. Колонизация киргизских степей крестьянами неспособными «к улучшенным приемам хозяйства», наделение их десятью десятинами земли на душу, «чтобы на место двух посадить трех», нарушение прав киргиз уже исполнили желание депутата Маркова-2.

А. Букейханов не просто озабочен трагической судьбой лесонасаждений в родном краю. Он возмущен несправедливым отношением депутата к казахам, который казалось бы, должен защищать граждан, помогать им в защите своих прав. Как оказывается, законы Российской империи в казахском крае понимаются вышестоящими лицами государства по – своему. А. Букейханов, на наш взгляд, хотел показать сущность закона 1891 года: колонизация казахских земель.

Анализируя переселенческую политику царизма, Алихан Букейханов приходит к выводу: «распылив превосходные пастбища киргизской степи и обратив е в пустыню, крестьянин окажется у разбитого корыта, а киргизы, лишившись к тому времени своих пастбищ, окончательно обнищают…»

[52, с.54].

Об активной деятельности Алихана Букейханова свидетельствует рапорт от 21 августа 1905 года, в котором, Уездный начальник Семипалатинской области, штабс-ротмистр Оссовский докладывал о его роли в петиционной компании. Рапорт «спешно и секретно» был отправлен Управляющему канцелярией Степного генерал-губернаторства. В приложении Б. мы приводим документы, касающиеся этого дела.

«Приговоры и доверенности были отправлены в г. Омск на имя ученого лесоведа Алихана Букейханова, который, можно думать, главным организатором и руководителем дела по составлению поданных петиции и телеграммы на Высочайшее имя.

В данное время выясняется, что петиция была отправлена г-ом Букейхановым в г. Петербург из г. Омска 22 июля с.г. и что г-н Букейханов снабжен надлежащими полномочиями от киргизов вверенного мне уезда, при чем замечено, что г-н Букейханов ведет деятельную переписку с влиятельными киргизами уезда и очевидно пользуется в степи авторитетом.

Телеграмма из г. Омска в г. Каркаралинск была привезена, по полученным мной секретным сведениям, служащим Омской судебной палаты, кандидатом на судебную должность Якубом Акпаевым, который и выдавал себя за составителя этой телеграммы, и весьма вероятно, что в составлении этой телеграммы принимали участие и г-н Букейханов.

Доверенными лицами для участия в народных представительствах от вверенного мне уезда намечены г-н Алихан Букейханов и г-н Якуб Акпаев»

[103, с.45].

Свое мнение о Степном положении высказал один из выдающихся педагогов, знатоков родного языка и литературы, трудившийся в Казахском государственном университете имени С.М. Кирова (Казахский национальный университет имени аль-Фараби) Тельжан Шонанулы. В своем известном труде «Жер тадыры - ел тадыры», он писал о законе 1891 года. Напомнив, о переселенческом движении русских крестьян в казахские земли, которое началось в конце 80-х – начало 90-х годах XIX века, отмечал об утвержденном 1891 году 25 марта закона, под названием «Степное положение». «Бл «Степное положені» былай деп тсіну керек. «рысы кшті болса, иесі леді, ры иесінен мыты болса, танып тран малын бермек тгіл, уыншыны атын жорта зінікі ылып, танып аударып алады». «Степное положениемен»

аза жерін азыналы деп жариялауы, сол кезгі кіметті кшті ры боланы.

Ебек сіірмей дворяндар кен жерге ие болса, оны азыналы демейді. аза ебегін сііріп отыран жерді азыналы дейді. аза жері рбана байланан ой, «Степное положение» союа айралан пыша сыылды» [56, с.115]. Здесь Т. Шонанулы подчеркивает, насколько закон 1891 года несправедлив по отношению к коренному населению и удобен для русских помещиков и чиновников.

Известный государственный деятель, исследователь истории казахского народа, культуры, фольклора М. Тынышпаев, как мы писали выше, будучи студентом, 20 июня 1905 года написал письмо председателю Комитета министров, в котором затрагивал «насущные нужды и интересы киргизов».

Особое внимание он уделил духовно-религиозным отношениям, которые, по его мнению, поставлены совершенно не правильно. Причина кроется в незнании предписаний мусульманской религии чиновниками разных учреждений. Поэтому, происходят беззакония и произвол в степи: «закрытие мечетей и молитвенных домов, кощунство и надругательство над Кораном, заключение в тюрьмы и другие наказания...» [103, с.30].

Далее, он указывал на те статьи, которые «крайне стеснительные и не соответствуют условиям киргизской жизни». Это статьи 97 и 99, которые разрешают с согласия властей иметь по одному мулле и одной мечети в волости. Решение проблемы возможно, по мнению М. Тынышпаева, путем предоставления киргизам полной свободы в духовно-религиозном отношении.

М. Тынышпаев акцентировал внимание высокопоставленного чиновника на статьях 125 и 129, регулирующие земельный вопрос в степи. Указывая на нарушения статей со стороны администрации писал, что у казахов отбираются лучшие земли, «как то: зимовка, пашни, сенокосные участки, места с постройками и насаждениями, которые ни в коем случае не могут быть лишними и свободными» [103, с.30]. Действия чиновников вызывают обиды, насилие, бесконечные споры, драки и убийства. Поэтому, «лишние земли должны определяться обществами самих киргизов и отводиться с их согласия из районов только летних кочевий» [103, с.31]. М. Тынышпаев останавливался на статье 17, дающая генерал-губернатору право без всякого суда и следствия высылать неблагонадежных киргизов. А статья 70 позволяла военным губернаторам не утверждать выбранных народом управителей и назначать других по своему усмотрению. Далее он заявлял, что эти статьи противоречат принципу справедливости.

Реформы, проводимые колониальной администрацией, наносили вред нравственности киргизов. Раньше, как отмечал М.Тынышпаев интересы их защищали аксакалы, уважаемые и почтенные люди. Теперь же, новые законы дают большую власть так называемым официальным туземцам-волостным и аульным управителям. И как верно отмечает, аксакалы не желают служить вместе с людьми, недостойными своего звания и избранными на общественные должности посредством подкупов и другими неодобрительными средствами.

Также казахский народ страдает от действий биев, решающих дела по своему усмотрению.

Рассматривая деятельность уездных начальников и мировых судей, с горечью писал: что они не знают и не желают знать киргизский язык. «Армия и военное сословие в результате многочисленных войн в бюрократической системе России за заняли видное место. Военное сословие – офицерский корпус стал самым популярным звеном в государстве, оказавшим значительное влияние на развитие идеологии в стране, на выработку внешнеполитического курса» [100, с.7]. Поэтому, киргизы невинно страдают только от того, «что власти совершенно не знали киргизского языка, а переводчики или подкупались или просто по незнанию не верно переводили» [103, с.32]. Далее предлагал, что необходимо обязать губернаторов, уездных начальников, мировых судьей и других чиновников изучать киргизский язык, обычаи и нравы, и чтобы образованные киргизы по возможности призывались служить среди своих сородичей. Так известно, что нерусские выпускники российских вузов направлялись в другие национальные, неродные регионы империи.

Во всех реформах царской России, управление казахами доверено было военным, которые без специального образования, знания населения, их обычаев, традиции, властвовали на всей территории Казахстана. Поэтому, М.Тынышпаев считал необходимым заменить военное управление гражданским.

Как известно, «армия и военное сословие в результате многочисленных войн в бюрократической системе России заняли видное место. Военное сословие – офицерский корпус – стал самым популярным звеном в государстве, оказавшим значительное влияние на развитие идеологии в стране, на выработку внешнеполитического курса» [100, с.7].

В заключении своего письма Мухамеджан Тынышпаев делает вывод о том, что «с течением времени законы Российской империи заменились… административным произволом. Казахское же население стало думать, что им даны свыше особые права и преимущества » [103, с.34]. Поэтому необходимо уничтожить всякий произвол и беззаконие, царящие безнаказанно в степях и ввести повсюду принципы справедливости и законности. А для этого представители коренного народа должны участвовать в выборах в Государственную Думу. Сами решать вопросы устройства и переустройства управления.

Таким образом, М.Тынышпаев совсем еще молодым человеком, болея душой за свой народ, смог открыто написать «о фактическим бесправии казахов» высокопоставленному административному чиновнику Российской империи – Председателю Комитета министров. Действительно, привел факты произвола и насилия чиновников колониальной администрации. Справедливо показал их причины и указывал пути решения проблем казахского народа.

В 1913 - 1918 гг. Ахмет Байтурсынов, Мыржакып Дулатов, Алихан Букейханов и другие организовали выпуск газеты «Казах». Цель ее заключалась в том, чтобы «защищать интересы народных масс, способствовать распространению науки и культуры среди казахов, знакомить с жизнью и достижениями других народов» [155, с.11]. Газета выходила до октября года в Оренбурге. В этом печатном органе публиковались материалы, освещающие объективное положение коренного населения. «За все время существования, газета «Казах» вела систематическую борьбу… с злоупотреблениями, разоблачая грязные поступки обитателей, взяточников и аферистов разных мастей. Они то, зорко следя за каждым шагом и за каждой строкой «Казах» занялись доносами. Они переводили резко написанные и осуждающие действия и политику правительства статьи с комментариями от себя и представляли начальству» [55, с.274]. Поэтому в редакции часто производились обыски, а А. Байтурсынова вызывали на допросы. В 1914 г. за помещенную в № 80 «Казах» статью, где он критиковал проект «Положения об управлении киргизским краем». Оренбургский генерал-губернатор Сухомлинов оштрафовал его как редактора, на 1500 рублей и в случае его неплатежеспособности постановил заменить штраф арестом на 8 месяцев. «Он несмотря на слабость своего здоровья, заявил полиции, что согласен сидеть, но платить штраф не может…» [55, с.274]. Читатели газеты, узнав об этом, внесли штраф и он был освобожден. Газета и после этого неоднократно подвергалась штрафам на разные суммы, но всегда читатели аккуратно вносили штрафы, не доводя дело до ареста А. Байтурсынова или закрытия газеты. Тираж газеты превышал 8000 экземпляров. Именно здесь А. Байтурсынов, А. Букейханов, М. Дулатов, М. Шокай и другие сотрудники помещали свои исследования по истории и культуре казахского народа.

В целом газета «Казах» «достигла высокого научного уровня… была самой значительной из всех периодических изданий казахов» до революции, «как по качеству, так и по тиражу» и все это благодаря умелому руководству и самоотверженному труду А. Байтурсынова» [55, с.275]. Он прекрасно знал историю, культуру, менталитет казахского народа и считал, что с учетом их, необходимо внести изменения в Степное положение 1891 года или же заменить его Земством, пробудить самосознание казахов через просвещение, агитацию и пропаганду свободолюбивых идей, повысить культурное состояние казахского народа – залог его развития.

Статьи, касающиеся Степного положения были опубликованы на страницах газеты «Казах» с 1913 по 1916 г., где главными темами были:

решение земельного вопроса, о выборах в низшие органы административной власти, о работе Государственной Думы, о законах Российской империи в казахской степи, об изменениях, вносимых в законы: Степное положение и «Положение о Туркестанском крае» и другие.

Газета «Казах» уже в первых статьях «шінші Дума м аза» («Третья Дума и казахи»), «Сайлау» («Выборы»), «Жауап хат» («Ответ на письмо» - две статьи) писала о статьях 119 и 120 Степного положения. Напомнив читателям о статье 119, которая гласила: «Земли, занимаемые кочевьями и все принадлежности сих земель, а в том числе и леса, признаются государственной собственностью» довал пояснения. Далее говоря, о статье 120 где указано:

«Земли, занимаемые кочевьями, оставляются в бессрочном общественном пользовании кочевников, на основании обычаев и правил сего положения.

Примечание 1. Земли, могущие оказаться излишними для кочевников, поступают в ведение Министерства государственных имуществ» [96, с.395], довал комментарии. Автором статей являлся «ыр баласы» (Алихан Букейханов). Затем он разъяснял читателям газеты «Казах», что изъятие земли казахов в Семиреченской, Семипалатинской, Акмолинской, Тургайской и Уральской областях для передачи их русским крестьянам (мужикам) проводилось согласно ст.ст. 119-120 и первого примечания ст. 120 Степного положения. Причем подчеркивал, что изложенные факты свидетельствуют:

примечание указанного закона имеет большую силу, чем сама статья. Поэтому им злоупотребляли органы колониальной администрации.

Алихан Букейханов глубоко переживавший за свой народ, мечтавший о его светлом и счастливом будущем, не мог не ставить на повестку дня вопрос о земле. Решение земельной проблемы Российской империей было нарушением прав казахов. Ведь в чьих руках находится земля, тот и хозяин. Указанные статьи Степного положения закрепляли власть чиновников царского самодержавия.

Далее автор статьи с горечью констатирует, что Государственная Дума нисколько не думает о положении казахов, об организации им помощи.

Подчеркивает, что царское правительство было недовольно тем, что депутаты Дзюбинский и Виноградов поднимали вопрос о казахах в Думе. Чиновники возмущались: «Государственная Дума для казахов или русских?».

Правительство заботилось о русском народе, об имперском развитии России.

В статье «Сайлау» («Выборы») 1913 г. автор – А. Букейханов, пишет о статье 70 Степного положения, который дает право «Военному губернатору … утвердить или не утвердить выборы, либо замещает должность волостного управителя и кандидата к нему по собственному усмотрению» [96, с.39].

Автор сожалеет о том, что казахи не пользуются преимуществами статей о выборах Степного положения, которые при честных и справедливых выборах, давали бы возможность выбирать тех казахов, которые работали бы на пользу казахского народа. Однако же, в данный момент, выборы в степи превращены в бесконечные ссоры и вражду между выборными и их кандидатами в местные органы власти. Далее А. Букейханов пишет о запросе группы депутатов по изъятию излишков земли, о действиях чиновников, которые игнорируя закон забирают не только излишки казахских земель, а все земли без разбора. Он приводит в пример изъятой земли у казахов из рода Кошанай УстьКаменогорского уезда, Таргынской волости для передачи крестьянампереселенцам. После жалобы казахов, уездная комиссия решила вопрос положительно, т.е. земли были возвращены казахам из рода Кошанай.

На наш взгляд, казахская интеллигенция, считавшая что ум, честь и совесть превыше всего, понимала возможности и преграды, которые могут дать законы любого государства. В данном случае, казахи, при умелом руководстве ими имели шансы на успех, в противном случае – поражение с тяжелыми последствиями. Не без участия известных в народе личностей, казахи из рода Кошанай решили проблемы обеспечения землей в свою пользу.

Вопрос о выборах поднимается в газете «Казах» и в другой статье под таким же названием «Сайлау» («Выборы») [105, с.41], где автор статьи «ыр баласы» высказывает свое беспокойство по организации выборной компании местных органов власти. Он рассуждает о вредности выборов в той форме, в какой они проводятся и о различиях в отношении к выборам крестьянских начальников русскими крестьянами-переселенцами и казахов - к выборам волостных управителей, биев, аульных старшин и пятидесятников, хотя, замечает «ыр баласы», закон о выборах для тех и других одинаков. Вновь звучит призыв к казахскому народу более ответственно относиться к выборам и отдавать свои голоса за уважаемых, достойных, справедливых, знающих и болеющих за свой народ людей, тех, кто будет пользоваться властью во благо народа, не знает лжи, воровства и корысти. Пора, казахскому народу, считает автор, думать о земле, трудиться на ней не жалея сил. Если же он, как в прошлые времена, будет надеяться только на скотоводческое хозяйство, то угроза потери земли возрастает уже не по закону Российской империи, а по закону жизни. Выживает тот народ, который забыв лень и усталость, будет трудиться на своей земле.

А. Букейханов – великий труженик и знаток казахской степи, по нашему мнению, прекрасно понимал какую горькую чашу, выпил казахский народ, с принятием законом царской России в Казахстане. Но времена меняются.

Наступил ХХ век и требует больших усилий и труда от всех казахов. Иначе говоря, остро встает вопрос: «Быть или не быть родному народу?».

В двух одноименных статьях «Жауап хат» («Ответ на письмо») [96, с.61] газета «Казах» поднимала вопрос о кочевой норме в 15 десятин земли.

Достаточна ли она казаху – скотоводу, учитывая специфику его хозяйства. Нет, 15 десятин это норма оседлого населения, для кочевого – потеря земли и скотоводческого хозяйства. Как мы уже отмечали выше (с.28), специфические природно-климатические условия Казахстана вынуждали казахов заниматься в большей мере скотоводством, нежели земледелием. Поэтому, автор в статьях обоснованно пишет о вредности кочевой нормы, определенной царским правительством.

В статье «Тртінші Дума м аза» («Четвертая Дума и казахи») автор «ыр баласы» пишет о 136 ст. Степного положения: «Приобретение земель в областях лицами, не принадлежащими к русскому подданству, а равно всеми, за исключением туземцев, лицами не христианского вероисповедания, воспрещается» [96, с.58].

Согласно этой статьи казахи наделялись правом покупки земли в собственность на своих же территориях. Но, продолжает автор статьи, новый закон, проведенный через IV Государственную Думу, дает право покупки и передачи государственных земель в собственность только лицам христианского вероисповедания. По Степному положению 1891 года для передачи крестьянам-переселенцам были определены излишки государственных земель, а право покупки ее, всем подданным Российской империи, в том числе и казахом. Внесение же в закон изменений вызвано «жаждой» чиновников Туркестанского края иметь землю, и дает им возможность беспрепятственно эту «жажду утолить», объявив себя христианами. Напротив, казахи, не будучи христианского вероисповедания лишаются такого права. Здесь автор подчеркивает ущемление прав коренного населения, теперь уже по религиозному принципу В статье «Петроград хаты» («Письмо в Петроград») Алихан Букейханов напоминает о ст.ст. 17, 37-40,61,70,78,97-99,148-152 Степного положения, которые для казахского народа не совершенны, вредны и тяжелы для их соблюдения. Что не менее важно, решать эти вопросы Государственная Дума пока не планирует, поэтому казахскому народу самому необходимо позаботиться о своей судьбе.

В статье «Бас косу туралы» («Об организации встречи») Мыржакып Дулатов и в статье «Мал нормасы» («Скотоводческая норма») за подписью «журналист» поднимается вопрос о земельной норме. Мыржакып Дулатов сетует на то, что губернатор Тургайской области ответил отказом на просьбу казахов разрешить организовать встречу казахов Кустанайского уезда для решения вопроса о земельной норме. Автор публикации считает, что губернатор «видимо отказывая в просьбе казахам, имел ввиду статьи 123 и Степного положения, касающиеся проверки и решения спорных вопросов о земле на аульных и волостных съездах, тогда как не решенным вопросом для казахов Кустанайского уезда является вопрос о земельной норме. «Журналист»

уточняет, вопрос «о скотоводческой норме» [96, с.79].

Известный защитник и борец за свободу казахского народа М. Дулатов продолжает проблему, которую ставил в своих статьях А. Букейханов.

Анализируя скотоводческую норму, подчеркивает, что казахи пытались решить этот вопрос, обратившись к руководству Тургайской области. Сожалеет, что губернатор не понял суть проблемы и она не была решена.

Анализ трудов отдельных представителей казахской интеллигенции и публикаций в газете «Казах», затрагивающих вопрос о Степном положении 1891 г. на наш взгляд, приводит к такому заключению:

Они смело поднимали в печати вопросы о земле, о законах: Степное положение, Положение о Туркестанском крае, также о не совершенстве и вредности отдельных их статей для жизнедеятельности казахского народа.

3.2 Критика казахской элитой деятельности колониальной администрации Степного края Выдающиеся казахские деятели начала ХХ века, где бы и кем бы не работали, все свои силы, знания, а затем – и жизнь, отдали делу возрождения казахского народа и его государственности.

С началом первой русской революции (1905 г.) в основу своей деятельности они ставили интересы и нужды казахского народа и для организации решения накопившихся проблем, перешли к агитационнопропагандистской работе. Как отмечает видный историк, исследователь алашского движения Д.А. Аманжолова в своей работе: «Партия Алаш: история и историография»: Букейханов, явился организатором, автором и переводчиком всех основных петиций и телеграмм, направлявшихся в столицу. Также автор приводит рапорт Омского жандармского управления в Департамент полиции от 10 апреля 1906 года, о том, что Букейханов был арестован «как известный противоправительственных агитаций и как главный инициатор и руководитель религиозно-политического движения киргиз …» [141, с. 25-26]. Мы считаем, что не только А. Букейханов является автором петиций, телеграмм, прошений.

В петиционной компании участвовала вся казахская элита.

Уже в Каракаралинской петиции (26 июня 1905 г.), авторами которой, являются лидеры казахской интеллигенции, предпринимается попытка довести до царского правительства ухудшающее положение казахского народа.

Результатом его является колониальная политика Российской империи, создавшей «законы, по которым без всякой мотивировки, просто по праву сильного, все киргизские земли признаются государственной собственностью»

[142, л. 55]. Здесь имеются в ввиду ст. 119-120 «Степного положения 25 марта 1891 года».

В петиции также указывалось, что введение в стране «Степного положения» не учитывало нужды и потребности населения края.

Администрация Степного края не соблюдает законы, действует по своему усмотрению и насильно вторгается во все стороны жизни казахов «ставит на место закона свое усмотрение», пренебрегает правами личности и подвергает унижению чувства достоинства человека. Она насильно вторгается во все стороны жизни, и … это привело население к обеднению и его культурное развитие к застою» [142, л.56].

Далее авторы петиции приводят доказательства произвола, насилия и беззакония администрации Степного генерал-губернаторства:

1. в 1903 год были произведены обыски у известных киргиз в Петропавловском, Кокчетавском, Павлодарском и Семипалатинском уездах, арестованы их библиотеки и не возвращены;

2. за религиозные убеждения киргизы Кокчетавского уезда Наурузбай Таласов и Шаймерден Кочегулов были административно высланы, первый в Енисейскую губернию, второй – в Якутскую область;

3. степной генерал-губернатор не разрешает открытие новых школ и постройку мечетей, а администрация даже закрыла существующие школы при мечетях и городах Семипалатинска и Кокчетава;

4. в аульных школах Степного края (открыты в 1902 г.) преподавание ведется на киргизском языке, но не разрешается иметь учителя для преподавания киргизской грамоты. Первый набор учеников проводился «под давлением административных властей из детей бедных киргиз или из сирот»

[142, л.56], так как киргизы отказывались отдавать своих детей в эти школы;

5. закрыт гимназический пансион в Омске, который давал возможность поступить в гимназию и получить высшее образование. Местная администрация находит возможным выдавать стипендии не киргизским детям, а детям других сословий. Дети киргиз вынуждены обучаться на свои средства.

6. земский капитал киргиз Семипалатинской области, достигший руб. и находящийся в распоряжении местной администрации выдана как без процентная ссуда в размере 47 000 руб. на 23 лет на постройку дома для военного губернатора Акмолинской области;

7. за последние 15 лет происходит колонизация Степного края и под переселенческие участки отнимаются лучшие угодья и пресноводные источники;

8. управление Госимуществами в Степном крае производит отмежевание дач единственного владения казны, при этом киргиз выселяют от их прадедовских зимовок.

9. несмотря на то, что по штату «Степного положения» 1891 г. в уездах и областных правлениях полагаются переводчики киргизского языка, местная администрация должность переводчика замещает русскими чиновниками, не знающими киргизской грамоты, иногда языка.

10. в уездах Степного края с киргизским населением, судьями и следователями служат не киргизы, а русские, которые не знают киргизский язык.

11. в 1902 г. в Степном крае стал действовать институт крестьянских начальников, которые, не принося никакой пользы населению, увеличили число чиновников, вместо одного уездного начальника на уезд, стало их четверо, отчего увеличились административные стеснения населения». Крестьянские начальники не выдают заграничный паспорт, если есть недоимки за обществом и волостью;

12. степной генерал-губернатор, имеет право высылать киргиз в административном порядке согласно ст. 17 Степного положения [142. л. 57].

Далее авторы петиции предлагают пути устранения недостатков в управлении киргизским краем и принятия мер, необходимых для поднятия уровня развития киргизского населения. Свобода совести и вероисповедания.

Постройка школ и мечетей. Отмена цензуры на духовные книги на киргизском, татарском и арабском языках. Правильная постановка просветительского дела (преподавание киргизской грамоты, обязательное изучение государственного языка, восстановление упраздненных интернатов и пансиона при Омской гимназии и др.). Издание газет на киргизском языке. Признание земель, занимаемых киргизами, их собственностью. Ведение делопроизводства в волостных канцеляриях и народных судах на киргизском языке. Назначение на должности судей, следователей и переводчиков лиц, знающих киргизский язык.

Введение суда присяжных. Отмена института крестьянских начальников и урядников. Также «изменение «Степного положения» при участии депутатов из киргиз, без чего оно будет безжизненно [142, л.57].

Конечно, Каркаралинская петиция известная и самая большая по сбору подписей казахом. Также, именно в ней лидеры национальной интеллигенции, по нашему мнению, смогли раскрыть проблемы своего народа, а не отдельных личностей или группы людей. Поэтому, обойти ее невозможно. Написана она в июне 1905 года, до объявления Манифеста 17 октября.

О произволе, невежестве и жестокости чиновников писал М. Тынышпаев в докладе I съезду автономистов, прочитанной 19 ноября 1905 года «Киргизы и освободительное движение», и привел один невероятный, но имевший место факт, который возмутил даже Плеве: выселение в Сибирь двух безвинных киргиз «по приказу генерала Сухотина, этого зверя в образе человека».

«Городские тюрьмы переполнены ни в чем не провинившимися киргизами, сажаемыми по приказу начальства». Киргиза могли посадить в тюрьму только за то, что он при встрече с начальником не снял шапку. Далее М. Тынышпаев делает вывод: «административными распоряжениями и существующими положениями достигнуто то, что киргиз не смеет шевельнутся без разрешения начальства. Элементарные человеческие права у киргизов отрицаются; жизнью и совестью населения всецело распоряжается администрация» [11, с.23].

Он считал, что киргизская степь находится совершенно в особых культурных, социально-политических и общественно-экономических условиях и управляется на основании особых законоположений.

По мнению М. Тынышпаева, «Киргизы, принимая русское подданство, никогда не думали и даже не допускали мысль, что в семье русского народа они окажутся пасынками, не имеющими никакого право на материнскую заботу и любовь со стороны России. Политика правительства и современное состояние киргизов ясно показали, насколько обманулись киргизы в своих ожиданиях [11,с.21].

Не останавливаясь на истории введений различных положений в киргизской степи, Тынышпаев постарался показать то, что получил в действительности киргизский народ. Вместо мира, спокойствия справедливости и законности, бюрократическое правительство создало самые дикие и бессмысленные Положения о киргизах. Так, Уральская и Тургайская области подчинены военным губернаторам, Акмолинская и Семипалатинская области сверх военных губернаторов имеют одного общего генерал-губернатора, а СырДарьинская, Семиреченская, Самаркандская, Ферганская обл. и АмуДарьинский отдел подчинены другому генерал-губернатору. Тургайская и Уральская области и Степной край находятся в ведомстве Министерства внутренних дел, а громадный Туркестан подчинен военному министерству, и повсюду в последнем действует военное управление. В Туркестане ближайшими властями являются уездные начальники, а в Тургайской и Уральской области и в Степном крае сверх этих начальников на уезд полагается до 3-4 крестьянских начальников, а также полицейские, институт урядников.

М. Тынышпаев – один из известных людей своего времени. Он дал свою оценку реформам ХIХ века, принятым царским самодержавием в Казахстане. В данном случае, М. Тынышпаев возмущен созданным управленческим аппаратом, отличавшимся друг от друга и носившим военный характер.

Военное управление для гражданского населения, устанавливалось с целью подчинения и подавления коренного населения. Также достижения превосходства имперской власти.

Исследователь сетовал на то, что «Генерал-губернаторы с их наместническими полномочиями по действующим законоположениям имеют полное право высылать всякого киргиза, хотя бы он был совершенно безгрешен, как дитя. Невежественные чиновники, привыкшие по-собачьи бегать и ласкаться перед высокопревосходительством, однако строго разделяют население на русское и киргизское; интересы киргизов, по их мнению, должны быть приведены в жертву политике уничтожения всего живого и самобытного туземного населения и русификации края, к нему применяются самые крайние меры. В глазах русских властей киргизы – не люди, а какие-то, вредные существа, не имеющие право на существование; поэтому они позволяют себе совершать над ними всякие жестокости. Население терроризировано до последней степени; оно стонет под тяжестью неслыханного произвола и гнета… Генерал-губернаторы широко пользуются своими правами, и лучшие люди совершенно безвинно высылаются в тундры Сибири» [11, с.23].

Здесь автор подчеркивает вседозволенность высшего руководства царской администрации. Начальнику края закон давал неограниченную власть, которым он пользовался в ущерб интересам коренного населения.

М. Тынышпаев обратил особое внимание на притеснения в духовной жизни казахского народа, с целью освобождения пространства для распространения всего русского. Он приводит факты: «Закрытие мечетей, медресе и молитвенных домов, запечатывание и конфискование духовных книг, раздачу Евангелея на киргизском языке и угрозу высылки в Сибирь для не желавших принимать его, приказы о введении в … киргизские духовные училища обязательное обучение русской грамоты, преподаваемой учителямимиссионерами, проект о способе приведения киргизов к присяге целованием дула ружья и острия меча, заключение киргизских детей в миссионерские стены и объявление их православными, истязание киргизки стягиванием головы ее веревкой за то, что она отказалась от принятия православия, запрещение подавать прошения и заявления на киргизском языке и введение переписки в волостных канцеляриях на русском языке, и целый ряд других грубых издевательств и насилий над личностью и совестью людей – все это, господа, совершилось в XIX и в начале ХХ столетий, и это совершается и по сей день в далекой окраине, забытой людьми и богом. Как называть все это, как не крестовыми походами невежественного, теократического и бюрократического правительства великой державы России против инородцев и иноверцев?!» [11, с. 23].

Переселенческая политика царизма нарушала традиционное ведение хозяйства и с каждым годом увеличивала количество безземельных казахов.

Касаясь земельного вопроса М. Тынышпаев подчеркивал: «Правительство отбирает все новые и новые участки, туземное население фактически лишается удобных земель, годных для пастбищ и земледелия. Переселенцы уходят обратно, участки пустуют, но все-таки урезка земли продолжается. Киргизы жмутся друг к другу; из-за земель происходят «споры», драки и убийства.

Киргизов обвиняют, что они от скотоводства не переходят к земледелию, но в предоставляемых в них расположение голых степях и песках не могут жить не только люди, но и звери. Теперь районы пастбищ сильно сократились, благодаря чему киргизы уже принуждены оставить привычку частных передвижений для поправления скота. Леса, под защитой которых зимою паслись стада на подножном корму, уже отняты. Собирать сенные запасы на зиму неоткуда. Снежные бураны в степи, гололедица и падеж скота стали учащаться, и статистика прогрессивного падения скотоводческого хозяйства киргизов прямо-таки невероятна. Земледелием заниматься больше почти негде.

Отсюда понятно, почему теперь киргизский народ идет таким быстрым темпом по наклонной поголовного обнищания и принужден повторить в скором времени историю повсеместных голодовок и вымирания не менее несчастных соседей – башкир» [11, с. 25].

На наш взгляд, М. Тынышпаев не мог не высказать своего отношения к решению земельной проблемы чиновниками царской администрации. В начале ХХ века вся прогрессивная обшественность понимала пагубность земельных реформ, проводимых Россией на окраинах. Действительно, законы Российской империи ухудшили положение коренного населения. Видя несчастье, горе и страдания казахского народа, М. Тынышпаев с возмущением пишет об этом представителям высшей администрации. Надеется ли он на изменения в лучшую сторону? Да, если казахам будут предоставлены гражданские права.

Такова политика правительства, приведшая весь киргизский народ в состояние поголовного бесправного степного пролетариата! Далее М.

Тынышпаев писал, что истинные цели администраторов: дикими и варварскими репрессиями и преследованием языка, обычаев, религии, самобытности вообще уничтожить киргизов как самостоятельную нацию и обрусить весь край.

Различными административными мерами, распоряжениями и положениями обратить киргизов в бесправную, незаконную массу. Лишить земли, пропитанных кровью и усеянных их костями, и выгнать, на голые и бесплодные места. Подчеркивает «вот что получили киргизы взамен прежней независимости и свободы, и за то, что мирно и без кровопролития приняли русское подданство!» [11,с. 25]. Здесь М. Тынышпаев открыто заявляет: можно ли доверять и верить правительству, у которого слово расходится с делом?

М. Тынышпаев высказал свое мнение о петиционной компании, организованной казахской интеллигенцией в период первой русской революции 1905-1907 годов. Так он отмечает, что, «в движении среди киргизов особенно отличались те, где бюрократический произвол был сильнее всего, т.е. в Степном крае, где под различными петициями подписалось не менее 25 тыс.

киргизов. Теперь генералу Сухотину ничего не остается, как сослать все киргизское население в Сибирь, а самому царствовать в безлюдной степи.

Движение в Семипалатинской обл. докатились до Семиреченской; здесь киргизы Лепсинского у. послали петицию, которую подписали 1000 человек, выразившие резкий протест против всей гнусной политики правительства и выставили свои требования. Вопрос о допущении представителей от киргизов сильно волновал все население, и депутации с ходатайствами приезжали одна за другой. Среди них нельзя не отметить киргизов Уральского и Тургайского обл. В общем все эти киргизские требования за первый период, т.е. до августа, сводятся к следующим пунктам: широкое самоуправление, отмена исключительных законов и административных распоряжений, уничтожение генерал-губернаторств, института крестьянских начальников и урядников, замена военного управления гражданским, пересмотр законоположений о киргизах при участии от них сведущих лиц для согласования их с понятиями и условиями жизни киргизов; преобразование русского суда для той же цели и постановка народного суда на разумных началах с подчинением его Министерству юстиции; гражданская свобода на началах неприкосновенности личности, жилищ, совести, слова (устного, письменного и печатного), союзов и собраний; явочный порядок открытий типографии для издания газет, брошюр, книг и т.д.; пропорциональное представительство в Государственной Думе, основанное на началах всеобщей, прямой, равной и тайной подачи голосов без различия пола, национальности и вероисповедания, и предвыборная агитация;

признание земель, принадлежащих киргизам и находящихся в пользовании их, общинной собственностью киргизов» [11, с.28].

Организация петиции, жалоб, прошений являлась одной из мощных средств мирной борьбы лидеров казахской элиты против политики царской администарции. М. Тынышпаев не остался в стороне от такой работы. Поэтому он, зная тексты поданных документов, как бы подводит краткий их анализ. М.

Тынышпаев уверен, что выполнение правительством хотя бы половины того, что заявлено в них, принесло бы казахскому народу больше света, тепла и уюта в государстве, котором они чувствовали себя чужими. Как писал он раньше «пасынками» в «родном» отечестве.

Духовный лидер казахского народа, выдающийся казахский просветитель, ученый лингвист, тюрколог, писатель, поэт, переводчик, автор ряда учебных пособий, общественный и государственный деятель Ахмет Байтурсынов в своих многочисленных трудах подверг критике деятельность колониальной администрации Степного края.

Например, в своих работах: «Ещ раз о народном суде», «Объяснительная записка к законопроекту», «Закон об изъятии казахских земель», «Оренбург, октября», «Ответное письмо», «Земство» и другие показывает, что много нарушений допускают чиновники областной, уездной и местной администрации при решении вопроса о земле, судебных исках киргиз, школьного и духовного дел, выборах волостных управителей и аульных старшин. Как известно по «Степному положению» 1891 г. местная (туземная) администрация выбиралась киргизами сроком на три года. По этому вопросу Ахмет Байтурсынов в работах: «Еще раз о народном суде», «Объяснительная записка к законопроекту», «Закон об изъятии казахских земель», «Оренбург, октября», «Ответное письмо», «Земство» и др. написанных в разные годы (1911-1914) пишет о том, что большинство казахов не понимают сам процесс выборов. По их мнению, выборы это – «талас», «ерегiс», а не избрание достойного, уважаемого и думающего о нуждах и благополучии своего народа человека. Например, в 1890 г. в Казалинском уезде свои же убили волостного управителя Панабека с целью «очернить противоборствующую сторону»

[105, с. 32]. В результате чего волостными управителями, аульными старшинами и биями становятся люди, которые допускают незаконные действия, что приводит казахский народ к разорению, нищете и к различным бедам. Здесь вина не только казахов (им необходимо объяснить суть выборов), но и государства, издающего законы (Уставы 1822, 1824 гг., Временные положения 1867-1868 гг., Положения 1886,1891 гг.), которые создают условия для противоправных мер чиновников администрации различного уровня.

У многих казахов создалось ошибочное мнение, что царское правительство не знает о тяжелом положении казахского народа, поэтому и не предпринимает меры по их ликвидации. Проблема в том, пишет Ахмет Байтурсынов, что интересы правительства не совпадают с потребностями казахского народа.

Далее Ахмет Байтурсынов показывает результаты судебных исков казахов.

Таблица 3 - Результаты судебных исков казахов Годы 1890-1891 % (100%) П р и м е ч а н и е – Источник: Составлено автором, из приведенных данных А. Байтурсынова Из таблицы видно, как несправедливы и не внимательны к судьбам коренного населения чиновники царской администрации. Подчеркивая, что проблем у казахского народа достаточно, считал, что решать их необходимо путем издания законов, которые бы создавались с участием депутатов из казахов, беспокоившихся судьбой казахского народа, его благополучием и процветанием. Введение в Российских губерниях Земства и анализ их деятельности показывает, по мнению Ахмета Байтурсынова, что оно (Земство) больше подходит для казахского общества, чем та структура администрации Степного генерал-губернаторства, существовавшая уже с принятием реформы 1868 года.

Причинами происходящего, по мнению А. Байтурсынова, являются:

государство, издающее законы (имея в виду колониальные законы, принятые в XIX веке в Казахстане), дающие возможность злоупотреблять властью.

Например: «Выявленные» экспедицией Ф. Щербины «излишки земли», также изъятие земель коренного населения согласно статье 119-120 Степного положения 1891 года и выдача казахам земель по оседлой норме, открывает большие возможности администрации царского правительства для пополнения государственного и переселенческого фондов.

Мы знаем, что Ахмет Байтурсынов о нуждах и чаяниях казахского народа писал, говорил постоянно на собраниях, отмечал в своих письмах и личных беседах, в поездках по аулам, так как считал, что введение в стране Степного положения 1891 года не учитывало особенности края и давало право администрации Степного генерал-губернаторства насильно вторгаться во все стороны жизни казахов. Такое положение своего народа он долго терпеть не мог, поэтому всеми силами и средствами боролся за его благополучие.

В работе «Киргизы» Алихан Букейханов также пишет о произволе, грубости и насилии колониальной администрации. Так, «По представлению крестьянского начальника, губернатор может утвердить управителем любого киргиза, хотя бы уже забаллотированного на выборах, и этот обход закона широко практикуется администрацией» [52, с. 70].

Русские чиновники, занимающиеся делами казахов «не блещут ни образовательным цензом, ни знанием местных условий», не знают они и не хотят знать киргизский язык, общаются с населением через малограмотных переводчиков, к тому же творят произвол и насилие. «В степных областях вся переписка и делопроизводство, даже в канцелярии волостного управителя, ведутся на русском языке» [52, с. 74].

В указанной работе» Алихан Букейханов подчеркивает грубость и произвол Российской администрации в казахской степи и пишет о первой киргизской прокламации, богато иллюстрированной частными фактами обрусительной политики. По мнению авторов листовки, киргиз хотят обратить в «крестьян», так как с 1902 года в Акмолинской области введен институт «крестьянских» начальников; в аульных школах киргизских детей обучают русской грамоте; просьба к администрации преподавать учение ислама и грамоту по-киргизски не была удовлетворена. После широкого распространения в степи этой прокламации, администрация провела впервые политические обыски у известных киргиз, у мулл и учителей. Были арестованы их библиотеки и переписка, также административно высланы известный ученый-мулла Наурызбай Таласов со своими учениками.

Далее пишет Алихан Букейханов, что «губернские отзывы совершенно не отмечают киргизских национальных школ грамоты», так как они существуют нелегально и учесть всех учащихся и учителей невозможно, поэтому «трудно сказать, какой процент киргиз грамотен»[52, с. 75]. Администрация, если интересуется грамотностью киргизского населения, то собирает сведения о школах, где детей обучают русской грамоте. Также А.Букейханов отмечает, что с весны 1905 года созывались съезды и обсуждались нужды всего киргизского народа, в первую очередь, религиозные и земельные вопросы;

составлялись и подписывались петиции, авторы которых писали о духовных притеснениях, о земельных проблемах, о необходимости созыва Государственной думы и участия в ней депутатов от киргиз; впервые организовывались и проводились публичные митинги, призывавшие к равенству, свободе совести, народовластии; велась живая агитационнопропагандистская работа. В конце своей работы А.Букейханов делает вывод о том, что обрусительная политика правительства привела к тому, что киргизское население «тяготеет к русским оппозиционным партиям», в надежде, что они помогут решить накопившиеся их многочисленные проблемы, так как правительство «сочло лишним присутствие в Государственной думе представителей от того народа, которого оно насильственно лишило его земель» [52, с. 76].

В своих публицистических статьях, опубликованных в разных изданиях он писал также о социальных проблемах своего народа, разложении основ жизни казахов, о неравенстве и произволе русской администрации в Казахстане. Например, в статье «киргизы на совещании Степного генералгубернатора» А. Букейханов указывал на произвол, проводимый казенными землемерами, которые замежевывают ценные для скотоводство земли, оставляя казахам камни, пески, солонцы. Причем, подчеркивал, что администрация не учитывает климатические условия Степного края. Поэтому разоряется хозяйство казахов, они беднеют, конфликтуют между собой и переселенцами. В своих статьях А. Букейханов пишет о необходимости законодательного регулирования земельного вопроса в Степном крае с учетом естественных жизненных интересов казахского народа.

Исходя из вышеизложенного мы можем сделать вывод о том, что Алихан Букейханов смело критиковал деятельность высшей колониальной администрации и искал пути улучшения жизни казахского народа.

Известный всему казахскому народу правовед, ученый Жакып Акпаев, в годы обучения в Санкт-Петербургском университете в 1900 году написал письмо, в котором критиковал налоговую систему царизма. Ж. Акпаев в своем письме подчеркнул тот факт, что бедные киргизы степных областей оказались под давлением злоупотреблений колониальных властей, так как не знают новую систему налогообложения и зависимость размеров податей от количества наличного скота. Предлагал пропорциональное обложение, «которое может служить хартиею личной свободы и залогом благополучия бедных и обездоленных киргизов» [104, с. 77].

Как видно, Ж. Акпаев переживал за свой народ и пытался, опираясь на правовые нормы жизнеобеспечения, помочь казахскому народу поправить свое состояние.

Видный казахский ученый, педагог, знаток казахского языка и литературы Тельжан Шонанулы считал, что история казахской земли со времен вхождения в состав России – история колонии. История колонии – история постепенного захвата и грабежа казахских земель иноземцами. Империя не признавала за казахами право гражданства. Колонизаторы считали казахов потенциальными врагами империи. Тельжан Шонанулы остро критиковал деятельность русских чиновников, занимавшихся вопросами переселения русских крестьян в Казахстан. В работе «Жер тадыры - ел тадыры» он пишет о двух видах изъятия у казахов земель, согласно примечания 120-й статьи Степного положения: для переселенческих участков и государственного фонда (лесные дачи единственного владения казны, оброчные статьи) и приводит таблицу, где показывают, сколько участков, десятин земли и мужской доли приходится отдельно для переселенческих участков и государственного фонда, затемобщий. Данные даны по четырем областям Степного генерал-губернаторства:

Акмолинской, Семипалатинской, Тургайской, Уральской до 1906 года и с по 1916 гг., затем приведены общие итоги земель. Так, самый большой показатель за период 1906-1916 гг. в Акмолинской области- 7597285 десятин земли, затем в Тургайской – 4 808 857 десятин, в Семипалатинской – десятин, в Уральской – 1 107 516 десятин. Всего изъято земли – 17 десятин, из них, до 1906 года – 5114315 десятин, с 1906-1916 годы – 12 десятин, на 7528334 десятин больше. Причем, под переселенческие участки всего выделено 13 908 552 десятины земли, а в государственный фонд – 412 десятин, на 10 060 140 десятин больше, чем в государственный фонд.

Таким образом, из таблицы (таблица 6), приведенный Т. Шонанулы, можно сделать вывод о том, что переселенческое движение начатое ещ в 60- годах XIX века, к началу XX века усиливается, а с 1906 по 1916 годы, в период Столыпинских аграрных реформ, увеличилось в несколько раз, что видно из изъятых десятин земли по разным областям Степного края, как под переселенческие участки, так и в Государственный фонд. Таблица также подтверждает мнение лидеров казахской интеллигенции, что русским крестьянам выделялись лучшие, плодородные и обжитые земли киргиз.

Т. Шонанулы приводит несколько таблиц, подтверждающих бедственное, а в некоторых областях даже нищенское положение киргизского населения в Степном крае, особенно усилившиеся после введения Степного положения 1891 г. [56, с.137].

Таблица 4 - Переселенцы из внутренней России в казахскую степь в 1896-1905 гг Области Годы Переселенцы Руководители переселенцев Из таблицы видно, что всего в четыре области Степного генералгубернаторства переселены 11 117 389 крестьян. За 1896-1905 годы переселены 234134, а с 1906-1915 в Семипалатинскую, Тургайскую, Уральскую и с 1906 по 1917 годы в Акмолинскую области 883255 крестьян, на 649121 человек больше, это не считая руководителей крестьянского переселения, количество которых составило за период с 1896 по 1915 годы 241467, из них до 1905 года приехало в Казахстан 56 980, после 1905 года -184487, на руководителей больше. Как указывает Тельжан Шонанулы, по количеству переселенцев на первом месте Акмолинская область – 653 290 крестьян, на последнем – Уральская в количестве 56 7 34. Все эти данные доказывают, что переселенческое движение в Степные области набрало силу и мощь в конце XIX – нач. XX века, особенно развернулось в 1907-1916 годы и привело к изменению «образа жизни казахов, потере плодородной земли и вытеснению их в безлюдные, необжитые места» [56, с. 138]. Особенно в тяжелом положении оказались казахи Сары-Арки, из-за бесконечных переделов земли в пользу переселенцев. Т. Шонанулы с горечью пишет, что казахи сами превратились в переселенцев и вынуждены были искать свободные земли в собственной и в соседней стране, например в Китай переселились 500 семей казахов.

Автор на конкретных примерах показывает, что норма определенная царским правительством для хозяйствования казахского народа, не соответствует действительным их потребностям, поэтому казахи не проявляют особого интереса к приобретению земельных участков.

Казахское население края до русской колонизации занималось различными видами хозяйства, зависившее от природных условий той или иной местности, а не от нормы, принесшей им только горе и страдания. В конечном счете казахи потеряли плодородные, богатые пастбища. Поэтому Т. Шонанулы правильно считает, что прежде чем решать земельный вопрос, необходимо изучить природу, хозяйство, условия проживания каждого района казахов Степного края.

Подтверждением мыслей Т. Шонанулы к примеру является решение земельного вопроса на уровне губернии. Например, с 1901 года Министерство внутренних дел собирало материалы о скотопрогонных трактах «на предмет рассмотрения вопроса о порядке открытия этих трактов и об условиях пользования ими» [143, л.52].

По мнению Семипалатинского губернатора (1908 г.), статья 130 Степного Положения « не может более регулировать отношения кочевого населения и скотопромышленников в виде стеснения земельного простора по причине переселения, и что потребность в установлении скотопромышленных дорог вполне назрела» и поэтому предлагал:

1) дороги отмежевать на основании ст. 529 Установления Путей Сообщения, т. XII, изд. 1857 года;

2) работы произвести на средства процентного сбора с гуртового скота (специальные средства Министерства внутренних дел текущей сметы § 16);

3) проект размера платы за пастьбу на зимовых стойбищах киргиз и за водопой из колодцев и открытых водоемов;

4) учредить особых полицейских стражников, «специально для охраны гуртов в пути и наблюдения за их благополучием по эпизоотиям».

5) обложить скотопромышленников особым сбором, взимаемыми за пользование трактами.

В 1910 году этот вопрос рассматривался на уровне Степного генерал-губернаторства, где предлагалось выяснить значение скотопрогонных трактов для торговли, составить их схему, с указанием размера земли, согласовать необходимые средства с Министерства внутренних дел.

И главный вопрос, который необходимо было решить, это «об отводе земли, т.е. об изъятии земли из пользования киргиз» [143, л.53].

Далее подчеркивал, «согласно ст. 130 Степного положения впредь до установления законным порядком скотопрогонных дорог на землях, отведенных в пользование кочевников, скотопромышленникам предоставляется право прогонять бесплатно скот по этим землям, но с ответственностью за убытки, причиненные потравами на зимовых стойбищах, пашнях и сенокосных местах. Такого узаконения, определяющего порядок образования скотопрогонных трактов, пролегающих по землям кочевников - киргиз до сих пор не последовало и поэтому то или иное решение настоящего вопроса имеет принципиальное значение. Этот вопрос получает особое значение в виду величины тех площадей, какие подлежат отчуждению для выпаса скота и для скотопрогонного тракта, ибо этим существенно затрагиваются интересы киргиз, в пользовании которых земля находится в данное время» [143, л.56].

Решение земельного вопроса возлагалось на рассмотрение особой комиссии, которая должна была вызывать на свои заседания выборных от заинтересованных киргиз. Если же киргизы не будут согласны с изъятием земли, то могут обжаловать решение комиссии в общем Присутствии областного правлении. «Решение Областного правления представлялось на благоусмотрение Степного генерал-губернатора». Только так, считалось можно решить интересы торговли и киргиз. Но, как писал, Семипалатинский губернатор в начале февраля 1915 года «тракты эти и до сих пор остаются не отмежеванными за отсутствием денежных средств на производство этой работы, что на практике ведет к возникновению целого ряда недоразумений и крупных столкновений между местным населением и скотопромышленниками»

[143, л.94].

Так, сами чиновники подтверждали правильность и своевременность критических выступлений казахской элиты. Она же сразу, с принятием Степного положения 1891 года не одобрила ее отдельные статьи, а затем и деятельность колониальной администрации.

О продолжающемся произволе и захвате русскими крестьянами казахских земель писали в своих отчетах за 1908-1912 годы губернаторы областей. Так, губернатор Семипалатинской области писал о переселенцах, которые «селились на землях, находившихся дотоле в пользовании киргизов, без всякого разрешения. Были случаи, что областная администрация гнала их, разрушала их постройки, но эти чисто русские земледельцы упорно оставались на облюбованных ими землях, распахивали их, косили траву, заводили пчел и в конце концов добивались того, что им нарезали наделы» [144, л.4].

Особое внимание администрация Семипалатинской области уделяла УстьКаменогорскому и Зайсанскому уездам, считая «заселение этих районов»

необходимым «в целях охраны» границы с Китаем и «богатством и обилием находящихся здесь земель». Немаловажное значение имело мнение чиновников о том, что «русские крестьяне отлично понимают важность заселения пограничной полосы и обещают взамен земельных участков верою и правдою охранять границу Российского государства с оружием в руках и снабжать русские войска всем необходимым» [144, л.6].

О произволе и насилии колониальных чиновников, разорении казахских хозяйств, обеднении и обнищании казахов свидетельствуют множество документов как руководителей колониальной администрации, так и пострадавших киргизов. Например, Петропавловский уездный начальник июня 1907 года писал Акмолинскому губернатору о крестьянах-переселенцах и попытках ими захвата киргизских земель « …прибывшие из России крестьяне настроены вообще в духе насильственных земельных захватов, к этому следует присоединить полное незнание киргизов, их него скотоводческого хозяйства, бытовых, а также исторических условий жизни и современного поземельного устройства… Некоторые лица, особенно из числа запасных солдат, не стесняясь высказывали, что киргизы собаки и что их следует потеснить» [145, л.56].

Далее руководитель уезда просил об административной высылке из пределов Степного края крестьян, подстрекавших переселенцев к самовольному захвату киргизских земель и о привлечении к ответственности за нарушение обязательного постановления от 30 апреля 1907 года за № 13 тех из них, которые явились на озеро Джылымды-Куль вооруженными. Также он представил список тех и других [145, л.57].

Подтверждением бесчинств чиновников, является прошение киргиза № аула Семипалатинской области Кулужунской волости Юсуфа Мусабаева от марта 1901 года Степному генерал-губернатору. Он писал, что в «продолжении 60-ти лет киргизы – 60-кибитковладельцев зимовали и занимались хлебопашеством на урочище Кулаган-докар, где имели дома и мечеть, арыки, сенокосы в этом районе по согласованию с киргизами Кулужунской волости»

[146, л.23]. В октябре месяце областной землемер размежевал их места на участке и заселил Преображенскими крещенными жителями, не более 30-ти домов. В связи с чем, без того бедные люди разоряются не зная куда пойти.

Далее он пишет о том, что подавали прошение военному губернатору и уездному начальнику, но ответа не получили. Поэтому просил Степного генерал-губернатора «приказать возвратить нам наши места, ушедшие под поселения крещенных преображенцев» [146, л.23].

Следующий документ является дополнением вышесказанному. Начальник киргизской миссии Архимандрит Макар 9 января 1901 года в своей записке военному губернатору Семипалатинской области просил о том, чтобы «Преображенское селение сделать смешанным из русских православных христиан переселенцев и новокрещенных киргизов» [146, л.23]. Считая, что «польза подобного смешения вытекает из того соображения, что новокрещенные, как бывшие кочевники, начиная жить новою для них оседлою жизнью, скорее привыкали бы к русским нравам, обычаям, языку, исполнению христианских обязанностей, а также и к приемам и способам обработки сельского хозяйства. При настоящем положении селения, состоящего исключительно из инородцев, образ жизни, отношение между собою, словом, во всем преобладает киргизское, что весьма нежелательно в целях обрусения их. Кроме того, такому небольшому обществу, как настоящее Преображенское, трудно нести общественную службу по должностям сельского управления…»

[146, л.2]. Также он считал, что необходимо увеличить наделы села Преображенское и приписать 50 семейств православных переселенцев с лучшими хозяйствами преимущественно из Таврической губернии, которые могли бы служить примером для новокрещенных по своей религиозности и образцовому ведению хозяйства.

Произвол, насилие, унижение чести и достоинства казахов вызывали недовольство, гнев и возмущение деятельностью русской администрации в разных областях казахского края. Поэтому элита все свои силы, знания и опыт направила на решение острых и требующих немедленного решения проблем своего народа.

В редакционной статье «Киргизские дела» Мусульманской газеты за № 1914 года писалось о том, что «30 ноября г-ом Тургайским губернатором по вопросу о киргизском съезде был принят присяжный поверенный Ж.А.

Сейдалин» и был затронут вопрос о причинах не разрешения совещания киргизов 4 октября в г.Кустанае на Покровской ярмарке. В статье отмечалось заявление губернатора о том, что частное совещание из случайно собравшихся на ярмарке киргизов разрешено быть не может. Земельные нужды киргизов должны разрешаться и обсуждаться на аульных и волостных съездах согласно закона. Далее газета раскрывает суть проблемы.

«Г-н Сейдалин пытался отстоять свою точку зрения и г-ну Губернатору по первому вопросу заявив: «Ссылка на аульные и волостные съезды имеется в 123 и 124 ст. Степного положения, по их смыслу земельные нужды киргиз должны обсуждаться на аульных и волостных съездах. Между тем статьи эти говорят не о нуждах, только о земельных спорах и поэтому обсуждение земельной нормы не является исключительно монопольным правом аульных съездов, а могут обсуждаться и на съездах, устраиваемых по закону 4 марта 1906 г. Поэтому киргизы и ходатайствовали о разрешении совещания в городе Кустанае» [103, с. 146].

Д. А. Аманжолова в своей работе «Партия Алаш: история и историография», определяя процесс духовного становления будущего писателя Мыржакыпа Дулатова пишет, что он после окончания медресе в Уфе занимался педагогической деятельностью и составлением учебников для национальных школ. В частности, Дулатовым была написана книга по математике, основанная на арабской алгебре и геометрии аль-Фараби. До 1917 года им было создано более 1 тысячи статей по истории и искусству, литературные портреты национальных общественных деятелей, акынов, писателей.

Особую известность, прежде всего в политическом смысле, Дулатову дала написанная в 1909 году книга политической лирики «Оян, аза». Она была опубликована в 1910 г. в Уфе и летом следующего года активно распространялась в Петропавловске Акмолинской области, Семипалатинске и многих других городак и районах Степного края и Туркестана. Здесь же Д. Аманжолова приводит документ, в котором полиция заявляла о допущении суждения, «оскорбительные для достоинства Государя Императора». Также, в статье «Загадка» в аллегорической форме Дулатов потвергал критике царскую политику, рисуя образ кровожадного и несправедливого Льва – хана зверей и изображал события, связанные с русско-японской войной и учреждениям Думы [141, с.45].

Мыржакып Дулатов писал о том, что казахи страшно боялись колониальных чиновников. При их виде они должны были снимать головные уборы и низко кланяться или присесть на корочки. Так они вынуждены были унижаться даже перед низшими гражданскими и военными чинами царской администрации.

В другой своей работе «Казахский автономизм и Россия. История движения Алаш» Д.А. Аманжолова справедливо замечает, что между тем, некомпетентная деятельность чиновников царской администрации наносила ушерб хозяйственному укладу коренного населения края, дискомфорт в его жизни усиливался, росли озлобление против колониальной администрации и конфликтность межнациональных отношений [80, с.22].

Таким образом:

1) Лидеры казахской интеллигенции доступно, квалифицированно и убедительно доводили до чиновников царской администрации не только Степного генерал-губернаторства, но и царского правительства бедственное положение казахского народа, как результат их деятельности.

2) Казахская элита о деятельности администрации Степного генералгубернаторства писала в петициях и особенно остро в Каркаралинской петиции, в газете «Казах», в журнале «Айкап».

3) Выдающиеся деятели казахского народа в своих трудах не только освещали и критиковали деятельность администрации Степного генералгубернаторства, но и раскрывали их колониальный характер.

4) В отдельных своих работах представители казахской интеллигенции предлагали пути решения накопившихся проблем казахского народа: внести изменения в Степное положение 1891 г. депутатами из казахов; пробудить самосознание казахов через просвещение, агитацию и пропаганду свободолюбивых идей, призывая их к культурному росту, так как считали, что «повышение культурного состояния казахского народа – залог его развития».

3.3 Казахская интеллигенция о последствиях введения Положения 1891 года Казахская интеллигенция широко обсуждала проблемы языка, религии, оседания, быта, образования народа. Как пишет один из авторитетных исследователей движения Алаш, казахская элита сделала правильный вывод:

«Для того, чтобы сохранить свою самостоятельность, нам необходимо всеми силами и средствами стремиться к просвещению и общей культуре; для этого мы обязаны первым долгом заняться развитием литературы на родном языке, никогда не нужно забывать, что на самостоятельность вправе претендовать только тот народ, который говорит на своем языке и имеет свою литературу… Чтобы жить, как особая казахская нация, не теряя своего имени, своего национального лица, не пренебрегая изучением русского и других языков, надо бережно относиться к родному языку, сохранять и развивать его» [80, с.49,50].

Как отмечает исследователь духовной экспансии царизма в Казахстане Садвокасова З.Т.: «В ходе осуществления колониальной политики царизма казахи отрывались, от веками сложившихся, национальных корней: обычаев, традиций, языка, культуры, им насильно прививался русский образ жизни. В результате нависла угроза существованию казахов как самостоятельного этноса. Отвести нависшую опасность стремилась образовавшаяся казахская элита в конце Х1Х – в начале ХХ веков, из числа лучших представителей казахской национальной интеллигенции.

Представители казахской интеллигенции, понимая необходимость освобождения от колониального гнета, искали различные пути и средства осуществления поставленной цели. Осознавая, какой вред несет царизм нации, казахская интеллигенция выступала защитницей родного народа, культуры, традиции, земли. Не останавливаясь перед трудностями и закаляясь в борьбе, они шли к высокой цели - освобождению народа от колониальной зависимости»[85, с.80].

Поэтому алашская интеллигенция отражая общедемократические, общенациональные интересы смело и остро поднимала вопросы не только законодательного оформления статуса казахов, но и действий колониальных властей по отношению к их жизнедеятельности. Недовольство и возмущение казахской интеллигенции вызывали результаты проведенных Российской империей реформ в Казахстане. Не благоденствие, мир и культуру несли казахскому народу эти законы. Они узаконили разорение, грабеж, убийства и насилие.

О последствиях введения Степного положения 1891 года лидеры казахской интеллигенции писали в петициях, подаваемых на имя императора России Николая II, Председателя Совета Министров Ю. Витте, генерал-губернаторов, военных губернаторов и уездных начальников Степного края. Например, в упомянутой Каркаралинской петиции 26 июня 1905 года, указывалось, что «трудно перечислить все те стеснения, которым подвергались в последнее время религиозно-духовные дела киргиз». В ней отмечалось, что «плохо понятая и неуместная обрусительная политика, запрещая мусульманские школы и не завоевывая доверия народа к русским школам, принесла только вред, задерживая развитие духовной силы народа. Насколько обрусительная политика вредна культурному развитию киргизского края, настолько существующий порядок обезземеления киргиз вреден для их благосостояния»

[142, л.55].

Далее в петиции подчеркивается, что последствием признания киргизских земель государственной собственностью, явилось создание переселенческого движения в киргизской степи и «самые лучшие участки земли отошли к переселенцам, а худшие остались за киргизами. Естественно такая качественная и количественная убыль земли не могла не отразиться на благосостоянии киргиз – скотоводов; заметное в последнее время обеднение населения объясняется именно насильственным отбиранием лучшей земли, без всякого за то вознаграждения и с явным ущербом хозяйству коренного населения»

[142, л.57].

За последние 15 лет, с 1890 до 1905 года, колонизации Степного края, киргизы потеряли самые удобные и обустроенные угодья и пресноводные источники. При этом чиновники царской администрации не учитывали, что «скотоводческое хозяйство по существу своему не может быть экстенсивным и требует обширных пастбищ для своего существования». Киргиз также «выселяют от их прадедовских зимовок при отмежевании дач единственного владения казны», зимние пастбища «служат предметом дара, продажи по желанию единоличного хозяина или нескольких кибитковладельцев»

[142, л.56].

В Каркаралинской петиции лидеры казахской интеллигенции писали о нарушениях прав казахов, не владеющих русским языком. Местная администрация должность переводчика казахского языка замещала русскими чиновниками, не знающими казахской грамоты, иногда языка, хотя по штату Степного положения таковые должны были быть в уездных и областных правлениях. «Иные крестьянские начальники не принимают прошение на киргизском языке, что заставляет киргиз обращаться к подпольным адвокатам без всякой пользы для своего дела» [142, л.56]. К тому же судьями и следователями работали русские, не знающие казахский язык.

Авторы Каркаралинской петиции писали о репрессивных мерах по отношению к казахам крестьянских и уездных начальников, военных губернаторов и Степного генерал-губернатора. Они не разрешают открывать новые школы и мечети, закрывают существующие школы при мечетях в городах Семипалатинске и Кокчетав. За недоимки, остающиеся за обществом и волостью, задерживают выдачу заграничного паспорта. Киргизские дети, с закрытием гимназического пансиона при Омской гимназии, потеряли возможность получать высшее образование и по воле местной администрации киргизские стипендии выдаются не киргизским детям, а детям других сословий.

Указывая на тяжелое положение казахского народа приходят к выводу:

введение в стране Степного положения, «созданного бюрократическим путем без всякого соображения с истинными потребностями населения, не уважение к закону со стороны администрации, ставящей на место закона свое усмотрение, полное пренебрежение к правам личности и к чувству человеческого достоинства, административное насилие вторгающееся во все стороны жизни, пренебрежение к духовным и экономическим интересам, искусственно поддерживаемое невежество народной массы, все это привело население к обеднению и его культурное развитие к застою» [142, л.57].

Казахская интеллигенция, организатор многочисленных петиций и прошений. Но, Каркаралинская петиция, подписанная 12767 казахами, была грандиозной акцией протеста элиты, против политики царского правительства.