«ОТ СОЛДАТА ДО ГЕНЕРАЛА Воспоминания о войне Том 14 Москва Академия исторических наук 2011 УДК 82-92 1941/45 ББК 84P7-4 О80 О80 От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Том 14. — М.: Академия исторических наук, ...»

Потом я попал по назначению миномётчиком в 1270-й полк 385-й дивизии (у миномёта диаметр ствола 82 мм, опорная плита, лафет и ствол, дальность стрельбы 3 тысячи метров). У миномётного расчёта был командир расчёта, 1 и номер – наводчик и заряжающий, соответственно, и три человека мины носят с подвод. Мы на определённом расстоянии от пехоты - в зависимости от боевой обстановки (500-700 м.). Все цели противника записываются каждым командиром расчёта в блокнот, где указываются данные дистанции и угломера. Командир роты даёт команды по телефону. Это был 2-й Белорусский фронт, в 1944 им командовал генерал Захаров, а в 1945 маршал Рокоссовский.

Я прошёл всю Белоруссию, брал города: Борисов, Слоним, а также станции и сёла. Форсировал реки Неман и Березина. Затем, в августе 1944 года, мы вошли в Польшу, освободили город Ломжу, около реки Нарев. До13 января г. держали глухую оборону и нашему полку присвоили звание 1270-й Ломжинский полк. В конце января намечалось наступление, но началось оно 13 января.

Наши союзники попросили помощи у Верховной ставки главнокомандующего, так как союзникам тяжело было выдерживать наступление немцев. Мы прорвали оборону Мазурских озёр и вышли к Данцигу. Затем вошли в Восточную Пруссию, подошли к Кенигсбергу, начали штурмовать его. Я был награжден медалью «За взятие Кенигсберга». Потом поступила команда передислоцировать нас на форсирование реки Одер.

В середине апреля весь Белорусский фронт перебросили на форсирование Одера. Одер разлился, на другой стороне города Шведт; нам была поставлена задача взять этот город.

Началась артиллерийская подготовка. Городок был небольшой. Бои шли два дня. От Шведта не осталось ни кирпича, немцы отступили, мы взяли город. При форсировании реки погиб командир 1270-го полка товарищ Халин (после его гибели полк принял полковник Охотин), начальник артиллерии полка и два лейтенанта. Мы потеряли командира третьего взвода, лейтенант наступил на пехотную мину после выгрузки из катеров, его сразу унесли санитары и отправили в госпиталь.

Немцы сосредоточились в роще, правее города и должны были организовать контрнаступление. Поступила команда:

израсходовать весь боезапас по немцам в этой роще, так было и сделано. Немцев погибло очень много, их наступление сорвалось, так как они были уничтожены артиллерийским и миномётным огнём.

После города Шведта немцы бежали, особого сопротивления практически не оказывали. С нами воевал Донской казачий или Кубанский казачий корпус, мы за ними не успевали, воевали они отчаянно. Корпус вступил в преследование противника, мы с ними дошли до Эльбы.

Перейдя Эльбу мы встретились с американцами. Мы стояли в деревне Кунрау, вблизи городов Зальцведель и Оринзей. Туда мы отправляли гражданских немцев, бежавших от наших войск к англо-американцам. Немецкая пропаганда одурманивала немецкий народ, и они боялись нашей армии, но позже поняли, что мы им помогаем. После войны, когда сформировалась оккупационная группа советских войск в Германии, наша 385-я дивизия объединилась с 150-й ИдрицкоБерлинской дивизией, штурмовавшей Рейхстаг. Наш 1270-й полк объединился с 756-м полком 150-й дивизии. Полком командовал полковник Фёдор Матвеевич Зинченко.

Именно этот полк штурмовал Рейхстаг, и его разведчики Егоров и Кантария под руководством лейтенанта Алексея Береста, водрузили знамя победы над Рейхстагом.

Алексей Берест после войны работал на заводе «Россельмаш» в Ростове-на-Дону. Однажды после смены, вечером, возвращался с работы домой через железнодорожный переход, и в это же время домой шли дети. Проходил товарный состав, одному ребёнку грозила опасность – попасть под поезд. Алексей Берест спас этого ребёнка ценою своей жизни. Президент В. Ющенко присвоил ему звание героя Украины, посмертно.

В декабре 1946 года, те, кто родился в 1923 и 1924 годах подлежали демобилизации. Нас погрузили в эшелон и отправили в Калининградскую область в город Гвардейск, там я прослужил до мая 1947 года. А в мае демобилизовался, и уже 9 мая был дома в Зимовниковском районе.

После войны я окончил Новочеркасский техникум по специальности «агроном», работал в райсельхозотделе агрономом. В 1952 году, в мае, меня направили в совхоз Первомайский на должность секретаря партийной организации. А в 1953 году был направлен на работу в Восточную МТС – секретарём партийной организации, там проработал 4 года. Затем 13 лет работал директором совхоза Первомайский. Затем почти 7 лет, до августа 1979 года, проработал главным инспектором от Министерства заготовок по закупкам и качеству сельхозпродуктов по Зимовниковскому району. А позже я приехал в Волгодонск на строительство. Меня назначили начальником отдела кадров УПТК (управление производственной технологической комплектации) и вскоре избрали секретарём партийной организации на общественных началах. Затем я работал главным диспетчером УПТК (Волгодонскэнергострой). С декабря 1983 года я оформился на пенсию, но продолжал работать мастером.

Мы с женой Екатериной Герасимовной воспитали двоих детей: дочь Людмилу и сына Геннадия. А теперь у нас взрослые внуки.

Александр учится в Политехническом институте на четвертом курсе.

Екатерина учится в Донском сельскохозяйственном институте на втором курсе, Денис служил в московском военном округе.

Нынешнему поколению хотелось пожелать здоровья.

Любить свою Родину, служить нашему великому русскому народу. Хотелось бы, чтобы таких испытаний и горя наши люди больше не видели, за это мы заплатили дорогую цену.

Молодому поколению быть достойным нашей Победы и передать все лучшее своим детям и внукам.

Сейчас другое время, другая политическая и экономическая ситуация, но основные человеческие ценности:

долг, честь, любовь к Родине не меняются.

Мои награды:

- орден Красной звезды, №1228201;

- орден Славы III-й степени, №320563;

- орден Отечественной войны II-й степени, №701873;

- орден «Знак почёта», №921972. Указ 7.12.1972 г.;

- орден Отечественной войны I-й степени, №696309;

- медаль «За боевые заслуги», №175/873;

- медаль «За победу над Германией». Указ президиума Верховного Совета СССР от 9 мая 1945 года;

- медаль «За штурм и взятие Кенигсберга». Указ 06. г.;

- медаль «За достигнутые успехи в развитии народного хозяйства СССР»;

- бронзовая медаль Главного комитета ВДНХ СССР, №29464;

- медаль «За доблестный труд в ознаменование 100-летия В.И.Ленина», 22.04.1970 г.;

- медаль «За трудовую доблесть», Ж №494330, 20.06.1967 г.;

- медаль «За трудовую доблесть», З №640712, 23.12. г.;

- медаль Жукова, Б №0330671. Указ от 19.01.1996 г.;

- юбилейная медаль «60 год вызволения Республики Беларусь ад нямецка-фашысуких захопникау» (по белоруски);

- восемь медалей юбилейных, посвящённых Советской армии и ВМФ.

качества Московского государственного Я родился в 1923 году на Украине в военном городе Винница. Христианин. Член ВЛКСМ, член КПСС с 1942 года.

Страшную весть о том, что началась война, я узнал будучи школьником, потому что в это время заканчивал девятый класс. Война это, безусловно, страшное время.

Уже примерно с 22 июня началась бомбежка военного городка. В это время я со своей семьей находился в центре города, где располагался госпиталь и артиллерия. Отец мой – Лев Андреевич – был военный, работал заместителем начальника госпиталя.

После начала Великой Отечественной войны тысячи винничан ушли на фронт. Для борьбы с вражескими диверсантами и охраны промышленных объектов был создан истребительный батальон. Тысячи жителей города сооружали укрепления и несли службу в отрядах противовоздушной обороны.

Уже в первые дни войны в госпиталь поступило огромное количество раненых, поэтому было принято решение его эвакуировать. Помогая грузить в эшелоны раненых, мой отец отбыл вместе с ними в числе первых эшелонов. А мне с матерью пришлось остаться в Виннице, так как для нас не хватило места.

Самое страшное в этой истории оказалось то, что нам не удалось узнать, куда идут эшелоны. А в это время немецкофашистские войска с боем заняли Винницу и начали в городе организацию двух лагерей для военнопленных, в которых, как потом стало известно, погибло свыше двенадцати тысяч человек и двадцать пять тысяч горожан при проведении массовых облав. Нам ничего не оставалось делать, как бежать, и нам сильно повезло - нас взяли последний эшелон, и мы уехали.

Каждый начинающийся день проживаешь как последний.

Каждый день войны - это отдельный эпизод моей жизни.

Особенно запомнившимся для меня стал день, когда я с матерью покидал родной и любимый город Винницу. Перед глазами встает окровавленный госпиталь, люди на носилках и главный врач. Фашисты уже заняли Винницу, и ничего не оставалось, как бежать. Очень много семей еще находилось в городе, также было много раненых. Но эшелон был последний. В эшелон посадили всех женщин и детей, но вместить всех раненых не удалось. В моей памяти, тогда юного школьника, на всю жизнь остались лица безнадежно раненых больных, которые по распоряжению главного врача госпиталя не были взяты в эшелон.

Долгий и трудный путь предстоял передо мной и матерью, чтобы отыскать отца под огнем немецких бомбардировщиков. Итак, мы двинулись в путь. Именно в это время я начинаю увлекаться поэзией. Все происходящие со мной события оказывают влияние на мое сознание, и строки начинают сами литься рекой. Одно из первых стихотворений, написанных мною в годы войны:

Победа будет за нами Досада, грусть одолевает На чуждой, дальней стороне Страдает сердце, изнывает И не дает покоя мне.

Отца не видел, уж полгода, Расстался в Виннице родной, Где была жизнь, мечтам свобода, Там век провел свой молодой.

Под сенью жизни украинской В цветении наших городов, Купаясь в зелени садов И щедрой ласки материнской.

Но вот раздался взрыв войны И прогремел с огромной силой, Весь всколыхнул народ страны, К ружью примкнул, и против вшивых.

Кровью запятнанных народной Убийц фашистских, шайки сбродной Пошел сразиться я в бою За честь, за родину свою.

Разжечь победы, мести пламя, За города, за весь народ Победы месть не за горами, Час не далек, и он придет!

Приезжая на очередную станцию, мы пытались чтонибудь узнать о первом эшелоне. Так мы добрались до самого Иркутска. Нашли здесь отца и остались жить в этом, довольно красивом, городке.

В Иркутске я снова пошел в школу, так как надо было закончить десятый класс. Но обстоятельства сложились так, что, не успев в очередной раз сдать экзамены и окончить школу, я должен был уезжать в Ульяновск. Здесь в 1941 году я поступил в Ульяновское гвардейское танковое училище, так как уже с началом войны резко возросла потребность в командных кадрах. Тогда общая численность курсантов достигала около четырех тысяч человек, а срок обучения составлял примерно шесть-девять месяцев. Но и здесь мне не удалось окончить училище. Вскоре из-за тяжелой обстановки на фронте по приказу министра обороны Ворошилова училище расформировывают, и курсантов отправляют на фронт, мне тогда было восемнадцать лет.

Это было, безусловно, тяжелое время. События происходили ежечасно, а может и ежеминутно. Но, не доехав до фронта, в Куйбышеве курсантов училища снимают с эшелона и направляют на ускоренные курсы радистов. За это очень короткое время мы должны были четко научиться выполнять свои обязанности, так как от четкости работы радиста на войне зависят тысячи жизней. Ведь каждая ошибка - это смерть или для себя, или для товарища. В Куйбышеве есть красивое дачное место для правительственных семей, которое называется Поляна имени М.В. Фрунзе. Здесь происходил жесткий отбор – из целой роты радистов выбирали лучших, тех, кто более подготовлен по курсу радистов тяжелой бомбардировочной авиации.

Меня выделяют среди огромного количества курсантов, и я с группой курсантов попадаю в штаб фронта. Здесь проходит последний отбор в группу, которая в последствии получила название «15 Северят».

На фронт мы прибыли 1 декабря 1942 года. Это был Прибалтийский фронт. Я был в составе группы «15 Северят», как нас тогда называли, это была секретная специальная группа. Работали мы на новой секретной станции, которая называлась «Северок». Она действовала на расстоянии 1, тысячи километров. Это была новейшая станция, которой в то время не было у немцев. Наша группа состояла из двенадцати молодых людей и трех девушек. Все мы были совсем молодые, вчерашние выпускники. Девушки были на вес золота, мы очень дорожили ими.

В 1943 году я, как радист, находился при штабе 3-го Прибалтийского фронта. Вся моя дальнейшая служба проходила в составе разведческого радиоузла, вплоть до года. Работая на этом радиоузле, находясь далеко от родимой Украины, тоска по ней не покидала меня.

Еще один из запомнившихся эпизодов военной жизни произошел со мной в то время, когда я находился при штабе 3го Прибалтийского фронта как радист. В блиндаж при командном пункте попал фашистский снаряд, и меня завалило.

Можно сказать, что я чудом остался жив, но был сильно контужен (частично потерял слух и зрение). Так, контуженный, я трое суток пролежал в завале. Бои шли ожесточенные с переменным успехом. Территория неоднократно переходила из рук в руки, как я узнал потом. Со страхом я сейчас вспоминаю этот случай. Представляя эту картину перед глазами, я понимаю, что мне тогда чудом удалось уцелеть. Я чудом выжил и не был захвачен в плен немецко-фашистскими войсками. В сознание мне удалось прийти только в медицинском санитарном батальоне. Затем меня направили в Полевой военный госпиталь в Порохове, где назначили лечение. Обычно из госпиталя, после выздоровления, направляют в самые разные места, не советуясь с тем человеком, о котором идет речь, а мне очень хотелось вернуться к своим. Находясь в госпитале и раздумывая обо всем произошедшем, мне приходит в голову мысль – бежать и искать своих. Итак, я, не долечившись, сбежал без документов. Приблизительно неделю под бомбежками и обстрелами, вздрагивая от шелеста деревьев, между криками и стонами я искал своих. Вспоминаю, как я голодный, истощенный, еле державшийся на ногах, шел через лес. Вдалеке показалась антенна радиостанция.

Обрадовавшись, стараясь из последних сил, я дошел до нее.

Там я рассказал о себе: кто я, что со мной произошло, и как я здесь оказался. Не имея с собой документов, меня могли принять или за немецкого разведчика, или за советского дезертира, но все обошлось. В связи с тем, что я учился на связиста-разведчика, меня оставляют при штабе 20-й армии на полевом радиоузле. И вся моя дальнейшая служба проходит в составе этого разведывательного радиоузла. Здесь я выполнял боевые задания в составе разведгруппы, которая ходила на спецзадания в тыл к немцам, принимая сведения от разведчиков, находящихся в тылу врага. Представители этой разведгруппы находились на различных заданиях при всех фронтах.

Я был радист-разведчик одиночка. Помню, как командование провело со мной беседу о том, чтобы я никогда за время службы ни с кем не входил в контакт, никогда не делился информацией, которая поступает ко мне. Помню, как однажды меня посадили в самолет и дали в руки письмо, которое можно было раскрыть только в штабе и узнать какое мне поручено задание. Там уже разведотдел делал анализ и расшифровывал.

Конечно, война – это бездонная копилка горечи, слез, разочарований, но нужно отметить, что и на войне были комические эпизоды. И со мной приключился такой случай.

Это было в Псковской области. Я служил здесь радистом. Мне было поручено задание передать телеграмму в другой штаб. Я прибыл на место, передал телеграмму, тут же мне дали ответ.

И мне уже ночью надо было преодолеть около пяти километров, чтобы принести его обратно. Помню, как я иду ночью через лес и слышу недалеко от себя шорох за кустами.

Я начинаю идти быстрее. Через какое-то расстояние эти шорохи возобновляются. И тогда я, проявив бдительность, бросил две гранаты в то место, откуда доносились какие-то звуки, а сам побежал на разведывательный радиоузел, чтобы передать ответную телеграмму. А утром я узнал, что это были две коровы местных жителей.

На всю жизнь я запомнил день победы. Это было в Риге.

Во всеуслышание объявили по радио. В голове крутились разные мысли, сейчас это практически невозможно передать.

Невозможно было поверить в то, что война окончена, и что удалось выжить, и что вновь все будет как раньше, что мы будем жить спокойной жизнью. Все плакали, но это были слезы счастья, которые не забудутся никогда. Гремел салют.

Демобилизовался я в Риге в 1947 году в звании старшины.

После войны я приехал на родину отца в город Горький.

В 1947 году поступил в Горьковское театральное училище, где в это время училась известная сейчас народная артистка Людмила Хитяева и любимый всеми актер Евгений Евстигнеев.

После войны меня поставили на специальный учет в Министерстве внутренних дел как радиста. И в это время, когда я учился в Горьковском театральном училище, мне позвонили и предложили ехать за Полярный круг. Итак, я в 1949 году уезжаю в город Салехард, где работаю радистом на пароходе «В. Котельников». Мне удавалось совмещать работу с учебой. Я оканчивал партийную школу. Немного позднее я буду вести курсы истории Коммунистической партии Советского Союза.

В 1952 году я привез в Салехард свою будущую жену. До осени 1953 года работал на судоремонтной базе начальником отдела кадров. Но в этом же году это предприятие закрывается, и меня направляют в Москву. Здесь мне предлагают три места моей будущей работы. Обдумывая некоторое время происходящие события, я принимаю решение ехать в Горьковскую область, где с 1953 по 1955 год работаю на секретном строительном объекте начальником отдела кадров воинской части 41408.

В мае 1955 года я с семьей приезжаю в Чеховский район Московской области, на место расположения сегодняшнего города Чехов-2. Здесь жил с молодой женой сначала в палатке, затем в бараке. Начинали молодую семейную жизнь, как говориться, с нуля. До 1976 года я работал куратором по строительству в городе Чехов-2. Здесь же я окончил филиал Московского строительного техникума и получаю диплом.

В 1976 году ушел на заслуженный отдых. Теперь у меня появилось достаточно времени, чтобы заниматься своим любимым делом – писать стихи. В эти годы было написано много стихов и о войне, и о мирной жизни.

Имею семнадцать правительственных наград. Первая моя награда – это медаль «За победу над Германией», которая была мне вручена в 1946 году. Вторая – орден Отечественной войны, врученный в 1958 году. Эти две награды являются самыми дорогими для меня и имеют особое значение в моей жизни. Также имею множество грамот за хорошую работу и за умение хранить служебные тайны.

В подготовке текста воспоминаний оказала помощь студентка 1-курса факультета экономики и менеджмента Московского государственного текстильного университета имени А.Н.

Александровна Когда рассвело, мы с ужасом увидели, что спали Я родилась 16 февраля 1919 года в городе Калуге, русская, православная, с июня месяца 1952 года по июнь года состояла в КПСС.

В 1938 году окончила 10 классов средней школы %5 в городе Калуге. А в 1939 году поступила в Плановоэкономический институт в Саратове.

О начале Отечественной войны узнала в институте при сдаче экзамена, как раз, по немецкому языку в июне 1941 года.

В октябре месяце 1941 года была вызвана в райком комсомола, где предложили мне идти в армию с такими словами: «Не возражаете, если мы направим Вас в армию?»

Ну кто же откажется служить родине! Я согласилась.

Саратовский горвоенком направил меня сначала в военкомат, а затем на курсы радистов в город Куйбышев.

На октябрьские праздники была на демонстрации, где видела членов правительства, особенно выделялась белая борода Михаила Ивановича Калинина. По окончании курсов радистов в апреле 1942 года была направлена в Краснодарский военный округ. Прослужила при штабе военного округа до июня 1942 года, потом меня распределили с другими девушками-радистками в 143-й отдельный зенитноартиллерийский дивизион на 4 батарею.

В то время дивизионом командовал майор Дружинин (имя, отчество не помню). Дивизион располагался на берегу Черного моря у города Туапсе. Сил и средств, чтобы сдержать натиск врага не было, и наше командование продолжало направлять большую часть формируемых подразделений, стрелкового и артиллерийского вооружения, не в Новороссийск, а в Туапсе.

Одновременно с отражением натиска противника на Новороссийск и Туапсе велись напряженные бои за перевалы Главного Кавказского хребта. Наш дивизион отражал налеты вражеских самолетов на Туапсе и пытался предотвратить бомбардировку Новороссийска.

В сентябре 1943 года дивизион базировался в городе Полтава, откуда через Черное море (из Одессы) в апреле года был переправлен в Румынию, город Тимишоары, а затем, в конце апреля 1945 года, дивизион был дислоцирован в Чехословакию (город Братислава), где я и встретила окончание войны.

27 июня 1945 года я демобилизовалась из города Братислава и поехала к постоянному месту проживания в город Калугу. Домой ехала с воинским эшелоном прямым рейсом из Братиславы до Москвы.

25 августа 1945 года поступила работать в Плановый отдел Управления Московско-Киевской железной дороги на должность инженера. В 1952 году поступила на заочное отделение Московского института инженеров железнодорожного транспорта по специальности инженерплановик железнодорожного транспорта и в 1958 году его окончила.

Мои награды:

- орден Отечественной войны, № 2506834;

- медаль «За оборону Кавказа», т№18623;

- медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»;

- юбилейная медаль «40 лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.», медаль вручал московский военком города Калуги, полковник Храмченко, мая 1985 года;

- медаль «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.» подписана указом Президента Российской Федерации Ельциным Борисом Николаевичем 22 марта 1995г Ф№1678899;

- медаль «60 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» А№2962995, указ Президента Российской Федерации от 28 февраля 2004 года. Вручал Городской голова города Калуги Акимов, 25 марта 2005;

- медаль Жукова, Ф№0019972. Указ Президента Ельцина Бориса Николаевича от 19 февраля 1996 года. Вручал представитель Калужского горвоенкомата.

После окончания войны прошло очень много времени.

Мы скоро будем отмечать 64-ю годовщину Победы. Многое забылось, да и годы немаленькие. С моим небольшим дивизионом мы были во многих местах.

В начале войны родители мои были в оккупации в Калуге, и они не знали о том, что я иду на войну. Из Саратова я посылала им телеграммы, но ответов не приходило. Потом все телеграммы стали возвращаться. О том, что Калуга оккупирована, я узнала уже в школе радистов. Только в конце 1942 года я написала очередное письмо, которое все же прочитали мои родители. Пришел ответ, и тогда я узнала, что мой отец умер. Это был для меня такой удар! У меня перехватило дыхание, я почувствовала горькое одиночество.

Как раз в это время проходил командир нашей роты: «Что такое с Рязанцевой». Ему говорят: «Она получила известие, что отец умер». И командир сказал мне: «Собирайтесь, идите прогуляйтесь». И я пошла, воздухом дышать, шла, шла, не знала куда иду. И потом я узнала, что за мной все время шел командир. Он увидел в каком я состоянии и шел за мной.

Успокоился только тогда, когда я уже повернула к своему отделению.

Помнится, как охраняли порт в Одессе. Кажется, было холодное лето. Налеты фашистских самолетов были очень сильные и частые, после которых говорили коротко, с болью вспоминали страшные пожарища и погибших товарищей.

После освобождения Одессы мой дивизион переправлялся в Румынию. Немцы заминировали почти всю акваторию Чёрного моря, порты Крыма, Новороссийск и Одессу. На всем пути плавали мины, и чего уж таить, все дрожали от ужаса каждый раз, увидев этот огромный устрашающий шар неподалеку. Однажды мина всплыла совсем близко к кораблю.

«Мина по правому борту!» - закричал кто-то из членов экипажа. Мы видели, как вдали от нас подрывались корабли.

Всех охватил чудовищный страх и мысль о неминуемой гибели. На корабле наступила гробовая тишина. Мы прислушивались к каждому всплеску воды, к каждому вздоху товарища, и слыша скрежет мины о борт корабля, мы обливались холодным потом. Невозможно описать эмоции, когда смерть находится в паре сантиметров от тебя и твоих товарищей. Благодаря умению экипажа, мы прошли эту мину.

Нам казалось, что мы будто заново родились. Далее благополучно прибыли в порт Констанцу.

останавливались в некоторых деревнях, возле домов мирных жителей. Некоторые девушки просили у хозяев продать молока, а в ответ получали злобный отказ: «Нет молока, русские все выпили!» Если честно, тогда хотелось застрелить их, но нельзя.

Когда наша батарея стояла в одной маленькой румынской деревушке, грязной, неухоженной, пока не было налетов - нас приглашали в гости. Хорошие люди жили в этой деревне. Со многими подружились. Помнится, как одна девочка, дочка хозяйки, учила нас румынскому счету и некоторым фразам. Большинство румын тогда хорошо знали русский язык, поэтому было легко общаться.

Очень сложно забыть те дни, когда я была в горах под Туапсе. Я находилась на наблюдательном пункте в горах, откуда прекрасно было видно наступление противника на Новороссийск. Шли ожесточенные бои на Малой Земле. Над головой летали истребители, противники скидывали бомбы на все близлежащие территории вокруг Новороссийска.

Никакими словами не передать то, что мы тогда видели. Город пылал в огне смерти. В течение примерно тридцати шести последующих суток еще продолжалась страшная битва. Все переживали за исход боев, болели за погибших товарищей.

Не забыть мне место под Керчью, когда наш дивизион дислоцировался на косе Чушка (так, кажется, называлась эта полоса), где из-за недостатка питьевой воды нам приходилось процеживать морскую воду через индивидуальный пакет.

Кашевар также варил супы в обед из той же процеженной морской воды.

Однажды зимой дивизион в очередной раз менял место дислокации. Засветло мы не успели добраться до нужного места. На ночлег устраивались уже в кромешной темноте.

Расположились кто где, закутавшись в плащ-палатки. Той ночью мы решили, что добрались до места, где валяется много бревен и многие радовались, что спать придется не на голой земле. А когда рассвело, мы с ужасом увидели, что спали на трупах.

Страшных боев было немало. Много было на нас налетов вражеской авиации. Особенно мне помнится бой у Полтавы, когда налет был очень мощный. Батарея №2, которой командовал старший лейтенант Вискорка, была сильно повреждена. Он был тяжело ранен. Была ранена дальномерщица Тоня. Они были награждены: Тоня - медалью «За отвагу», старший лейтенант - орденом «За боевые заслуги».

В Братиславе был обстрелян бомбардировщиками наш наряд, но, слава Богу, никто не пострадал. Один из наряда был белорус, а другой украинец по фамилии Емельяненко. Нам удалось убить одного бандита.

Когда не было налетов фашистов, мы могли заниматься ремонтом одежды, либо все дружно пели песни. Особенно любимыми песнями были «Синий платочек» и «Катюша», так же пели много других песен, включая русские народные. Были у нас хорошие певцы. Вот Людочка, мой боевой товарищ, украинка, прекрасно пела «Ой, казала менэ маты ще и приказувала, щоб я хлопцев у садочек не приваживала». Нашу Людочку впоследствии я невольно сравнивала с певицей Зыкиной. Зыкина приезжала тогда в некоторые части, с концертом. Все считали за праздник день, когда она пела у костра. А у нас была своя Зыкина.

Но концерты приезжих артистов были редко. Помню приезд Клавдии Шульженко, и как она пела русские песни.

Это были самые счастливые часы нашего времени.

Когда война закончилась, и мы собирались ехать домой, я заказала себе туфли и юбку (воевали мы в брюках). И на парад вышла в туфельках. Богатые местные жители продавали нам одежду, и я купила себе креп-сатиновое платье и костюмчик.

Приехала в Калугу, а там ничего нет: продуктов нет, хозяйства нет. У мамы была корова. А её нужно кормить сеном. Настали трудные мирные времена. После войны нам выплатили по 2 тысячи рублей. Первое время после войны все очень дорого было. Четвертинка хлеба стоила 100 рублей, а стог сена — 1000 рублей. Я все деньги отдала маме, и сразу же пошла искать работу. Устроилась в планово-экономический отдел управления Московской железной дороги. Не представляла я, как можно прожить в это время, не умерев от голода.

К нам часто приходили гости в дом, и однажды пришел сын друзей семьи, и он пригласил меня на встречу. После мы стали часто ходить в кино, гулять. И решили пожениться. В нашем доме жило 6 человек, а квартира двухкомнатная. Мы с Колей не уместились бы. Тогда я написала заявление, и мне выделили комнату. Там мы и стали жить.

университета имени А. Н. Косыгина Белова Александра Сергеевна Иначе плыть по реке было бы невозможно Я родился 6 августа 1925 года в деревне Васильевка Прохоровского района Белгородской области. Национальность - русский, выходец из крестьян. Член ВЛКСМ с 1943 года, член КПСС с 1953 года. С 1943 по 1970 год служил в Вооруженных Силах СССР. Во время войны состоял в рядах 2-го и 3-го Украинских фронтов; принимал участие в боевых действиях в Молдавии, Румынии, Венгрии, Австрии, Болгарии, а также при форсировании рек Днепр и Дунай.

Васильевка – глухая деревня, в которой до 1971 года не было электричества. Колхоз в селе появился в 1929 году.

Отсутствие электричества – это не единственная проблема, которая «нависла» в то время над моим родным населенным пунктом. Вторая проблема – непроходимые дороги, препятствовавшие связи нашего села с райцентром. Третья проблема - отсутствие моста, необходимого для переправы через речку. Чтобы попасть в школу вовремя, мы постоянно устанавливали доски на другой берег, обеспечивая тем самым своё своевременное появление в образовательном учреждении.

Но не всегда нам это удавалось, если было половодье, то мы не ходили в школу. Вот такая вот грустная история.

Мой отец был председателем ревизионной комиссии правления колхоза. Он умер, когда мне было всего 10 лет. В года я потерял и своего последнего самого близкого человека маму. Мама моя - рядовая гражданка, колхозница, труженица, умела шить, ткать холсты.

Наша семья состояла из пяти человек, мы постоянно жили в нужде. Для меня представляла большой интерес учеба в школе. Средняя школа находилась в 2,5-3 километрах от Васильевки. Моим любимым предметом была математика.

Учеба мне давалась легко, с трудом шла лишь физика и химия, но я не сдавался и старался всеми правдами-неправдами улучшить свои результаты. По всем дисциплинам в течение учебы я всегда получал только хорошие оценки.

Расскажу интересный случай, который произошел у меня в школе и впоследствии стимулировал мое рвение к учебе. За 2 недели до войны в 1941 году у нас проходил вечер, посвященный столетней годовщине со дня смерти великого русского поэта и прозаика Михаила Юрьевича Лермонтова, на котором и была представлена тематическая литературнохудожественная композиция. Мне выдалась возможность прочитать отрывок из поэмы «Мцыри». На нашего классного руководителя, который преподавал у нас зоологию, мои артистические данные произвели сильное впечатление.

Разумеется, это отразилось на моей успеваемости. По зоологии я потом стал получать только пятерки.

Волею судеб мне не удалось окончить среднюю школу в связи с начавшейся войной. С 1941 года мужчины, основной преподавательский состав, стали уходить на фронт, что привело к закрытию школы в 1942 году. Таким образом, среднее образование мне удалось получить лишь в 1956 году.

В 1941 году начала строиться дорога между селом Прохоровка, что находилось неподалеку от Васильевки, и райцентром, в чем я и принимал активное участие. Я развозил воду на лошадях. Машин тогда в нашем селе не было. Если необходимо было воспользоваться транспортом для перевозки каких-либо стройматериалов, обращались в машиннотракторную станцию (МТС). В то время, когда началась война, я учился в восьмом классе. По советским законам юношей в армию забирали по достижении двадцатилетнего возраста.

Если б не было войны, то в армию я должен был бы призваться в 1945 году, но Великая Отечественная война кардинально изменила мою жизнь - в 1945 году в Вооруженных силах СССР я отслужил уже три с половиной года.

В 1941 году все мужское население, способное держать в руках автомат, начали отправлять на фронт. Несмотря на то, что мне было 15 лет, я тоже был причислен к ряду военнообязанных во избежание взятия в плен немцами, которые угоняли молодых русских ребят в Германию.

В начале 1943 года меня и остальное множество таких же «зеленых» ребят направили в запасной полк в город Выкса Горьковской области (ныне - Владимирская область) для получения начальных военных навыков. Нас учили бросать гранаты, стрелять из карабинов (в то время еще не было автоматов) и т.п. Обучение проходило три месяца. Оттуда нас отправили в Подмосковье для формирования 1730-го зенитноартиллерийского полка: одели в военную форму третьей степени б/у и в путь. Там же мы приняли присягу, и я вступил в комсомол. В школе я вступить в комсомол не успел, так как уж очень трудные были условия жизни. Тогда даже никто не мог подумать, что именно в такой страшный для великой страны период мне придется восполнять свои незавершенные дела.

Когда сформировали полк в 1943 году, нам предстояло пройти немаловажную «процедуру» - знакомство с боевыми товарищами и руководством. В то время, к сведению, существовали такие должности как: командир батареи, командир пулеметной роты и т.д. Я был счастлив, что попал именно в зенитно-артиллерийский полк, а не в пехоту, так как пехота более уязвима в войне… К тому времени в Васильевке был уже построен мост, которому мы сильно радовались, как сегодня, к примеру, можно радоваться атомной станции в Сибири. Но простоял мост недолго, так как потом был взорван в силу сложившихся обстоятельств. Во время войны все подобные сооружения считались стратегическими объектами и сознательно уничтожались.

С 1943 года фактически и начался мой боевой путь. До войны нам говорили: «Врага надо бить на его земле». А сложилось так, что почти на протяжении всей войны мы воевали на своей земле - до самого Сталинграда. От границы до Сталинграда – две тысячи километров – вот сколько прошли немцы по просторам нашей необъятной страны.

На фронте я был назначен наводчиком зенитной артиллерийской пушки. Основной задачей нашего полка во время переломной для войны Курской битвы было истребление вражеских самолетов. Такую же цель преследовала и пулеметная рота. В боях мы действовали следующим образом: первый наводчик крутил прицел по вертикали, а второй – по горизонтали. Я крутил прицел по горизонтали до тех пор, пока не наведу его с высокой точностью на цель. Получив доклад от наводчиков «1-й готов»

и «2-й готов», командир орудия давал команду «Огонь», после чего она незамедлительно была приведена в исполнение.

Немецкие летчики после активной защиты зенитной артиллерии беспорядочно сбрасывали бомбы и уходили в сторону своих аэродромов. В 1944 году за сбитые самолеты я получил награду «За боевые заслуги».

После Курской битвы наш полк наступал в направлении Полтавы, от Полтавы к Кировограду, а затем и на Кишинев.

Также я участвовал в форсировании реки Днепр большой водной преграды. Военную технику (пушки, пулеметы и другие боеприпасы) необходимо было использовать в большом количестве, так как стрельба по воздушным целям требует большого расхода боеприпасов.

При атаке воздушных немецких сил нужно учесть их вынос и скорость, ветер, который тоже значительно влияет на отклонение от заданной цели. Передвижение по фронту нашего полка было тоже непростым: надо было собрать всю технику, загрузить её на тягу и только потом отправиться на новое место для участия в дальнейших боевых действиях.

Во время форсирования Днепра мы пустили платформы, сделанные строителями, на которых установили и разместили пушки, снаряды и прочие боевые принадлежности. Затем действовали следующим образом: натягивали трос вдоль парома и плыли. Нашей задачей было не пропустить дальше немцев, рвавшихся вперед на другом берегу. Немцы находились в предпочтительном положении, чего не скажешь о нас. Мы наступали и оборонялись открыто, часто не соблюдая технику маскировки и не видя опасности.

Расскажу о том, как пришлось мне нелегко в октябре 1943 года. Я находился в резиновой лодке на середине реки, и вдруг тишину нарушила попавшая в лодку пуля. Все, что было в лодке, немедленно пошло ко дну. Мне надо было срочно выбираться. В наличии у меня были: противогаз, автомат с двумя магазинами, лопатка и шинель, а с ними передвигаться по реке чрезвычайно тяжело. Взвесив и оценив ситуацию, я пришел к решению потопить противогаз, иначе плыть по реке было бы невозможно.

Во время боевых действий наш зенитно-артиллерийский полк всегда находился дальше от переднего края фронта, где располагалась обычно пехота. В боях в большей опасности находился командир, так как он всегда впереди. Командира сразу же брал на прицел немецкий снайпер. Вот такая тяжелая ноша ложится на плечи нашего руководства.

Когда мы сидели в обороне, любое наше движение без крайней необходимости было категорически запрещено.

Передвигаться разрешалось только по окопам, соблюдая все меры предосторожности. Так что война – это тяжелая работа… На рубеже 1944-1945 годов вблизи города Байя (Венгрия) на Дунае я получил контузию, о чем и свидетельствует выданная мне справка из госпиталя в городе Суботица (Сербия): «Справка №39/1 дана ефрейтору Лантратову Алексею Павловичу в том, что он с 23 декабря 1944 года по 19 января 1945 года находился в 118-м армейском госпитале на излечении в результате контузии.

Диагноз: временная потеря слуха, торможение речи и общее психическое расстройство. Выписан 19 января 1945 года в удовлетворительном состоянии и направлен в резервную команду для последующей отправки в часть». Из госпиталя в свой полк я не попал в связи с тем, что он был в то время расформирован. Согласно моему запросу, полк, в котором я служил с января 1945 года, ушел на передислокацию, чтобы потом снова вступить в бой, чего не случилось из-за окончания войны.

После контузии я служил в пехоте бронебойщиком в 7-й роте 786-го стрелкового полка 155-й стрелковой дивизии 3-го Украинского фронта (27 армия).

Расскажу еще один интересный случай, который произошел со мной на завершающем этапе войны, в апреле 1945 года. Во время боевых действий в Альпах (Австрия) наш полк остановился на привал в кювете в связи с тем, что устал петлять по горам (так как идти по прямой в горах нельзя).

Неожиданно пошел дождь, под его успокаивающие музыкальные тона я уснул, не услышав команды идти дальше.

Проснулся только тогда, когда по мне потекла вода, но было уже поздно – мой полк исчез из поля зрения. Я, учитывая то, что знал в каком направлении надо идти, ринулся искать своих боевых товарищей. В итоге смог догнать только свой полк, но не седьмую роту. Вот как можно уснуть и даже не услышать отчетливо и громко сказанной команды! Я был счастлив, что нашел свою часть, а затем и подразделение, иначе бы считался либо дезертиром, либо захваченным в плен. Во время боевых операций в горах был такой период, когда ни наши войска, ни немцы не знали, кто кого окружил: то ли мы их, то ли они нас.

В связи с этим можно было легко попасть в плен. Слушая репродукторы, мы узнавали всю необходимую информацию о продвижении наших войск. В апреле 1945 года мы уже понимали, что немцы находятся в сложном положении.

Приближалось завершение войны и от этого на душе становилось радостно.

Войну я закончил в городе Грац (Австрия).

От оставшихся боеприпасов мы избавлялись сами.

Расскажу, как это было. Мы находились в горах, с высоты внизу видна сосна. Увидев ее, мы озадачились целью срубить верхушку этого могучего дерева. Бросает гранату первый кандидат на роль меткого бойца – мимо, граната даже не долетает до цели. У второго она вообще пролетела и не коснулась выбранного объекта. У третьего наконец-то получилось попасть, и он автоматически стал примером для подражания среди нас. Меньше всего повезло четвертому кандидату: он так долго целился, что граната разорвалась у него прямо в руке, он ее лишился. Командиры, узнав о том, как мы развлекаемся, приняли решение изъять все боеприпасы, кроме патронов и автоматов, которые пригодятся на случай обороны от выживших и как-то пытающихся компенсировать свое поражение в ходе войны, немцев. Даже знаменательный и победоносный день 9 мая 1945 года не остановил гибель наших солдат. Солдаты продолжали гибнуть 13, 16, 23 мая в связи с тем, что немцы по-прежнему оказывали сопротивление нашим войскам, даже не смотря на то, что многие знали о завершении военных действий.

По окончании войны нас погрузили в поезд и повезли на восток: сначала мы очутились в городе Харькове, из Харькова поехали в Донбасс, из Донбасса в Ростов, из Ростова по югу в Тихорецк, а затем по черноморскому побережью через Адлер, Батуми. Конечным пунктом был город Тбилиси, где нам и задали вопрос: кто хочет поехать служить в Иран? В силу того, что я не испытывал желания ехать в столь отдаленные для службы места, мне пришлось направиться в конце июня года в город Баку. На месте началась сортировка военнослужащих по показателям общего состояния здоровья.

Я к тому времени уже практически полностью восстановился после контузии, полученной в ходе войны. Основной задачей военного училища было принятие в свои ряды как минимум 15-20 % фронтовиков от общего количества желающих обучаться. В результате, 1 сентября 1945 года я оказался в числе поступивших в военное училище. Осенью 1948 года я окончил училище.

В то время проводилась в стране денежная реформа, в связи с чем нам никак не могли присвоить воинское звание «лейтенант». Только лишь в январе 1949 года, получив долгожданное офицерское звание, мы смогли в полной мере почувствовать себя офицерами.

В 1949 году, через четыре года после войны, уже будучи в офицерском звании офицера, мне удалось побывать в Берлине на экскурсии, от которой я получил массу впечатлений, оставшихся на всю жизнь.

По окончании военного училища меня направили в город Коттбус (Германия) для прохождения дальнейшей службы в штабе дивизии. С 1949 по 1951 год я служил в Германии.

В ноябре 1951 года, в связи с окончанием службы за границей, я был откомандирован в Московский военный округ, в военную часть «Военная база №77», находящуюся в городе Люберцы, на должность командира взвода.

В 1952 году я продолжил учебу, поступив в восьмой класс средней вечерней школы города Люберцы, десять классов которой окончил в 1956 году. С 1956 по 1959 гг.

служил в батальоне охраны главного аэродрома военновоздушных сил СССР в должности командира взвода, а затем был переведен на должность начальника 1-го отдела штаба дивизии, которая размещалась на этом аэродроме (военная часть п/п 15565), в настоящее время – Шереметьево.

В 1960 году после расформирования главного аэродрома и дивизии, которая дислоцировалась на нем, я был направлен на окружной полигон и назначен адъютантом (военная часть п/п 18390), где прослужил до ноября 1962 года. В ноябре года был переведен на должность адъютанта – начальника командного пункта военной части 18656 Северной группы войск (Польша). А с ноября 1968 года по декабрь 1970 года продолжал военную службу в должности начальника административно-хозяйственного отделения военной части 18350 Северной группы войск (Польша). С этой должности в декабре 1970 года я был уволен в запас.

Молодому поколению, которому впоследствии придется отдавать долг своей стране, хочу пожелать: честно служить Родине и быть настоящими патриотами России, хранить и развивать лучшие традиции русского народа, всемерно защищать интересы Российского государства, а молодым воинам – соблюдать и развивать традиции и массовый героизм, свойственный только русскому народу!

- орден Отечественной войны II-й степени;

- медаль «За отвагу»;

- медаль «За боевые заслуги»;

- медаль «100 лет со дня рождения В.И. Ленина»;

- медаль «За победу над Германией»;

- медали «20 лет победы в Великой Отечественной войне», «30 лет победы в Великой Отечественной войне», « лет победы в Великой Отечественной войне», «50 лет победы в Великой Отечественной войне», «60 лет победы в Великой Отечественной войне», «Ветеран Вооруженных сил СССР», «40 лет Вооруженных сил СССР», «50 лет Вооруженных сил СССР», «60 лет Вооруженных сил СССР», «70 лет Вооруженных сил СССР»;

- медали «За безупречную службу в Вооруженных Силах 1-й степени», «За безупречную службу в Вооруженных Силах 2-й степени»;

- медаль Жукова.

В подготовке текста воспоминаний оказал помощь студент 2-го курса факультета информационных технологий, автоматики и энергетики Московского государственного текстильного университета имени А.Н. Косыгина – Толстов Александр Викторович «Под носом» у немцев обошли Прохоровку Я родился 20 ноября 1922 года в деревне Шпалёво в обычной русской крестьянской семье.

Окончил школу в 1940 году, а в январе 1941 года был призван в армию. На момент начала войны я был уже курсантом и проходил службу в Приволжском военном округе. Так что войну я встретил уже военным человеком. Мы хорошо знали сложившуюся обстановку. Когда в октябре года мы прибыли в Москву, немцы были уже на подступах к столице.

Наша армия называлась 10-й армией генерала Голикова, а одновременно с нашей была также сформирована еще одна новая 1-я Ударная армия генерала Кузнецова, которая выдвигалась на боевые позиции со стороны Дмитрова Яхромы.

Согласно сложившейся обстановке, наша армия формировалась в строжайшей секретности, чтобы немцы не узнали об этом формировании. Поэтому скрыть от противника создание новой армии было задачей не из легких. Но нашему командованию это удалось.

9 октября 1941 года мы прибыли в Люберцы, и там начала формироваться 10-я армия, а чтобы запутать вражескую разведку наша армия формировалась, можно сказать, на колесах. Мы ездили в разных направлениях, до Куйбышева и обратно к Москве. Так и проходило формирование нашей 10-й армии. Когда задача по формированию армии была выполнена, нам было приказано в ночь на 5 декабря начать контрнаступление по освобождению города Михайлова.

Нас направили на самый тяжелый и ответственный участок. Немцы уже заняли Михайлов, это в 30-ти километрах от Рязани. В районе 120-ти километров от Рязани, Коломны, Зарайска и Загорска на тот момент еще не было наших полевых войск. И эту брешь было поручено закрыть именно нашей армии. Немцы не подозревали о нашем направлении наступления, а если бы узнали, то сложились бы не очень выгодные для нас условия.

29 ноября 1941 года мы незаметно разгрузились ночью под Рязанью и начали группами выдвигаться на огневые позиции в сторону Михайлова. На улице было темно, только звезды горели, мы сидели недалеко от леса, и никто не знал, что нас ждет впереди. Все бойцы были ужасно голодными.

Только ближе к вечеру приехала кухня и привезла нам по котелку горохового супа, по куску мяса и по полбуханки хлеба. Пока мы кушали, уже стемнело, было часов 7 или вечера. Помню, я тогда еще сказал своим товарищам после того, как мы наелись все: «Ну, ребята, теперь уже и не страшно ничего, все сыты».

А 5 декабря 1941 года подразделения приняли боевой порядок и передвигались по лесу. У меня было двенадцать разведчиков, а вот огневых средств для прикрытия наступления не было практически никаких. В нашей армии не было ни одного танка, все пушки были старого образца, на один километр приходилось в среднем десять-двенадцать пушек. И к ним не хватало снарядов. Но, по большому счету, даже если бы снарядов и хватало, то все равно пользы было от них мало, потому что это были малокалиберные пушки.

Наша армия внесла очень большой вклад в этот разгром фашистов. И если учесть это, то можно без преувеличений сказать, что лишь ценой крайнего напряжения всех физических и нравственных сил солдат и офицеров наших, наступавших тогда на этом направлении. 330-й дивизии, удавалось днём и ночью, в мороз, в метель, пешком по снегам без передышки, ежесуточно по пятнадцать и по двадцать километров передвигаться вперед в направлении отступавших немцев, заставляя их бросать на дорогах технику, вооружение, снаряжение, все то, что еще недавно составляло основу их материального перевеса над нами.

В основном работала разведка. И, следовательно, перед нами стояла задача обозначить немецкие огневые точки. То есть определить, где у них стоят пушки, где пулеметы, чтобы именно по ним в первую очередь вести прицельный огонь для уничтожения. Это было жизненно необходимо, потому что при наступлении именно из-за них первые ряды несли очень большие потери. По этой же причине было принято решение о том, что наступления мы проводим только ночью.

На рассвете 6 декабря, когда мы вышли из леса, то неожиданно, чуть ли не вплотную мы столкнулись с немцами.

Можно сказать лицом к лицу. И первый наш бой был практически рукопашным. Так как автоматов у нас не было, приходилось стрелять из винтовок. В этом бою мною было уничтожено три первых немца. Двоих я заколол штыком, а третьего прикладом винтовки ударил в висок, как оказалось сразу же насмерть. После того как он упал, я хотел его доколоть, но потом понял, что это уже не нужно. Это был, как говорится, мой первый настоящий фронтовой день, когда я встретился с фашистами лицом к лицу.

Часа в три мы уже выбили немцев из пригорода Михайлова - Серебряные Пруды. Немцы отступили на десять километров, и как только стемнело, мы пошли снова в наступление, а к утру 7 декабря 330-й дивизией 1109-го полка нашей армии был освобожден сам город Михайлов, а мы, взяв очень внушительные трофеи, продолжали развивать наступление на Венёв, Сталиногорск, Епифань и Богородицк.

Вообще на этом участке Тульской операции было три армии. А именно, кроме нас еще была 50-я армия, находившаяся под командованием генерала Болдина, она стояла со стороны Тулы, и 49-я армия со стороны Калуги под командованием генерала Захаркина.

После освобождения Михайлова наша армия проходила по пятнадцать-двадцать километров в сутки, и дорога представляла собой незабываемое зрелище: она была буквально загружена брошенными немецкими машинами, орудиями, танками, броневиками. Особенно много было транспортных машин, на которых ездила немецкая мотопехота. Стояли сильные холода, у немцев замерзала вода, и они бросали машины посреди дороги. Жители, которые были этому свидетелями, рассказывали какие свалки устраивали немцы на дороге из-за мест в машинах. Немецкие пехотинцы заставляли танкистов переливать бензин из танков в транспортные машины, чтобы на них могло уехать как можно больше людей. В плен мы брали неохотно. Наши части шли через деревни, сплошь, дотла сожженные немцами. По сторонам от дорог была обгоревшая, черная пустыня, только трубы да печи, да изредка одинокие полуразрушенные дома. В деревнях стояли виселицы, с которых иногда только что, несколько часов назад сняли повешенных немцами людей.

Хотя сами по себе те немцы, которых все же брали в плен, имели в этот день жалкий вид и лично во мне не вызывали чувства ненависти, но они воспринимались в сочетании со всем окружающим, с этими пепелищами, которые они оставили на нашем пути. И все это вместе взятое вызывало жгучую ненависть к фашистам у всех нас.

Прошло совсем немного времени с начала моей фронтовой жизни, а в 13-15 числах декабря мы уже освобождали город Богородицк, находится он примерно в семидесяти километрах от Тулы.

В ста километрах от Москвы, если я не ошибаюсь, находится город, который назывался Сталиногорск, сейчас он уже Новомосковск. Его мы освободили на следующий день после Богородицка. Во время боев за город совершили героический подвиг 12 местных жителей - молодые рабочие.

Они произвели смелый налет на штаб немецкой дивизии, дислоцировавшейся в городе. Фашисты решили, что советские части обошли их. Началась паника и бегство. Нападение отважных патриотов на штаб вражеской дивизии ускорило освобождение Сталиногорска.

Далее, следуя приказу, мы повернули на город Сухиничи и пошли в сторону Калуги, и буквально перед самым Новым Годом, а точнее - 30 декабря 1941 года, город Калуга был освобожден от немецких войск. Преследуя отступающие немецкие войска далее, 31 декабря освободили от них город Козельск, который находится под Калугой, Белев и Минев.

Во всех этих операциях участвовала наша 330-я дивизия 1109-го полка, которая впоследствии дошла до самого Берлина. Я уже говорил, что в освобождении Калуги также участвовала 49-я армия, так вот наша дивизия потом перешла в ее подчинение по ходу боевых действий.

Когда фашисты подошли к Москве, была захвачена территория из 17-ти районов Московской области, полностью и частично оккупировано 10 районов. За период контрнаступления под Москвой фашистские войска были отброшены на расстояние 250-ти километров, от противника было освобождено более 11-ти тысяч населенных пунктов, в том числе 60 городов, среди которых были областные центры города Калинин и города Калуги. За этот период Родиной за отвагу и мужество, проявленные в боях под Москвой, 36 тысяч советских воинов были награждены орденами и медалями СССР, 110 воинов и партизан удостоены звания Героя Советского Союза, в том числе партизанка Зоя Космодемьянская.

В ознаменование исторической победы под Москвой учреждена медаль за оборону Москвы, которой награждены более миллиона участников этой великой битвы, в том числе и я, Листков Михаил Иванович.

кровопролитные бои в Сталинграде. И только три армии (64-я, 7-я гвардейская и 62-я) и 13-я дивизия Родимцева стояли в самом Сталинграде, не давая немцам захватить город.

Захват Сталинграда был очень важен Гитлеру по нескольким причинам. Это был главный индустриальный город на берегах Волги (жизненно важный транспортный маршрут между Каспийским морем и северной Россией).

Захват Сталинграда обеспечил бы безопасность на левом фланге немецких армий, наступающих на Кавказ. Наконец, сам факт, что город носил имя Сталина — главного врага Гитлера, делал захват города выигрышным идеологическим и пропагандистским ходом. У Сталина также могли быть идеологические и пропагандистские интересы в защите города, который носил его имя. Именно к этим событиям относится известный лозунг Сталина «Ни шагу назад!».

Немцы всеми силами старались оттеснить нас в Волгу, до которой нам оставалось не больше четырехсот метров.

Берег был высокий, так что, как говорится, велика наша родина, а отступать было некуда. И мы стояли насмерть. Но мы не только оборонялись. Город нужно было взять любыми способами, и наше командование в это время разрабатывало план контрнаступления по окружению фашистских войск в самом городе Сталинграде.

И вот, 19 ноября 1942 года наши войска начали контрнаступление. Бои с немецкими войсками шли в течение шести недель. 23 ноября 1942 года в ходе спланированной операции 4-й танковый корпус генерала Кравченко и 4-й механизированный корпус генерала Вольского встретились в районе хутора Советского, замкнув кольцо окружения Сталинградской группировки немцев в междуречье Дона и Волги, завершив окружение войск противника. В результате в окружение попала 330-тысячная группировка, включавшая вражеские дивизии и более 160 отдельных частей.

Да, мы окружили немцев, но и сами находились в очень непростой обстановке, поскольку у фашистов была очень большая группировка, были большие людские резервы, а также много боевой техники.

Мы не знали, что делать дальше: как нужно поступить в сложившейся ситуации, с кем вести переговоры, чтобы немцы сдались и прекратили всякое сопротивление.

Только позже, в районе привокзальной площади, наши разведчики взяли в плен семь немецких офицеров, которых доставили в нашу армию и начали допрашивать. Необходимо было узнать место расположения штаба, и где находился небезызвестный фельдмаршал Паулюс (командующий шестой немецкой армией, которая была окружена). Наши пленники дали всю необходимую на тот момент информацию, а именно:

кто командует гарнизоном и с кем нужно вести переговоры, чтобы немцы могли произвести капитуляцию. Вести допрос, как оказалось, было не очень сложно - среди немцев было много тех, кто знал русский язык, среди этих семи офицеров, попавших в плен, тоже был один, который очень хорошо разговаривал на нашем языке. Было принято решение вести дела через него. Его-то и отправили к немецкому генералу Раски, дав определенные указания. Он должен был передать наши условия и предложение сдаться в плен. Фриц оказался смышленый, всё понял и направился в свой штаб, в штаб немецкой армии передавать то, что ему было сказано, а нам оставалось пока лишь ждать.

Его долгое время не было, но мы не переживали из-за этого, ведь деться ему всё равно было некуда, потому что все немецкие войска, как вам уже известно, были в окружении наших военных. Побег был исключен.

И мы не ошиблись, поскольку какое-то время спустя он вернулся и доложил, что говорил с генералом Раски и передал ему наше предложение о капитуляции и наши условия, на что Раски ответил согласием. Он сказал, что готов вести переговоры о капитуляции, но только с тем, кто будет равен ему по званию. Следовательно, нам нужно было посылать к их генералу тоже нашего генерала. Но это было бы слишком большой честью для немцев. Наше командование проявило большую находчивость в этой ситуации.

В то время, погоны не носили, носили мы только лычки на рукаве и петлички. Капитан раньше носил одну «шпалу», и считался он старшим офицером, а сейчас, кстати, уже считается старшим майором, в наше время. Мы прицепили капитану нашей армии еще три «шпалы» и отправили его к немцам. Откуда Раски мог знать, какое звание принадлежит нашему офицеру? Новоиспеченного «генерала» отправили с пленным немецким офицером для ведения переговоров о капитуляции. Прошло время, и вернулись они живые и здоровые, Раски безоговорочно принял все наши требования и дал команду о прекращении всех боевых действий, сложить оружие и сдаться в плен. И вот немцы группами начали капитулировать, сдаваться. В том числе среди немецких войск было двадцать четыре генерала, в их числе и сам Паулюс.

Их штаб находился в подвалах универмага. Оттуда они и выходили с поднятыми руками. Если вы посмотрите документальный фильм, как сдавались в плен немцы и выходили из подвала, то обратите внимание на человека в белом полушубке, стоявшего рядом с универмагом, Вы можете увидеть нашего начальника штаба генерала Ласкина.

Именно он получил приказ провести конечную стадию капитуляции, взяв немецкий штаб.

Кстати, после войны Ласкин был председателем совета ветеранов нашей 7-й гвардейской армии, мы встречались с ним в музее Вооруженных сил.

Но вернемся к рассказу об освобождении Сталинграда.

И вот немцы нам сдались, среди них было много раненых, больных и голодных, поскольку продукты, которые им присылал Гитлер, когда они были в окружении, перехватывали наши части. Провизию им сбрасывали с самолетов, но до них она просто не долетала, а попадала в наши руки, потому что «кольцо» было замкнуто. Находясь в таком безвыходном положении, им пришлось съесть всех Сталинградских кошек и собак. Забавно, но когда они искали кошек, то называли их, почему-то, «маленькие Му-Му». Пожалуй, на этом можно и закончить рассказ об операции по освобождению Сталинграда.

Победа советских войск в Сталинградской битве является крупнейшим военно-политическим событием в ходе Второй мировой войны. Великая битва, закончившаяся окружением, разгромом и пленением отборной вражеской группировки, внесла огромный вклад в достижение коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны и оказала определяющее влияние на дальнейший ход всей Второй мировой войны.

После разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом в последующих наступательных операциях зимой 1942-1943 годов была освобождена значительная часть территории Советского Союза. Наши войска овладели районами севернее, западнее и южнее Курска, был освобожден и сам Курск. Образовавшийся в ходе зимне-весеннего наступления советских войск и глубоко вдававшийся в расположение немецко-фашистских армий так называемый Курский выступ протяженностью по фронту около 550 км давал советским войскам возможность нанести удар по флангам и тылам группировок противника, сосредоточенных в районах Орла и Белгорода. По мнению же немецкофашистского командования, выдвинувшийся далеко на запад Курский выступ создавал благоприятные условия для окружения и последующего разгрома оборонявшихся здесь советских войск Центрального и Воронежского фронтов.

Наши части перегруппировали и весной тоже отправили на Курскую дугу под Прохоровку. Разгрузились мы около Старого Оскола на станции Чернянка, поскольку проехать дальше не представлялось возможным, так как повсюду были фашисты и вели постоянную бомбардировку.

Нам приходилось передвигаться пешком. Из Прохоровки мы шли группами по проселочным дорогам, потому что спокойно передвигаться не позволяли немецкие самолеты. Разведка у немцев, надо сказать, работала очень хорошо, и как только они видели наши эшелоны, не важно, с людьми или техникой – налетали самолеты и открывали по ним огонь.

Сумев пройти по проселочным дорогам незамеченными, мы заняли оборону в деревне Холодная. Нами было сделано восемь оборонительных полос, идущих от Прохоровки в тыл.

Предстояла очень серьезная битва, и наши люди занимали огневые точки на протяжении 250 километров в тыл, на случай отступления. Была проведена подготовка, были вырыты окопы. Но отступать нам так и не пришлось.

Когда 5 июля фашистские войска начали атаковать, мы по тревоге маршем пошли прямо к Прохоровке. Как только мы приблизились к месту назначения, на нас налетела группа немецких самолетов. Я считал, их было сто пятьдесят семь штук. Шли мы для того, чтобы занять оборону, но до точки сбора мы еще не дошли, а наши войска уже отступили. Немцы продолжали бомбить нас вплоть до наступления темноты.

Было потеряно много солдат, в основном это были молодые ребята совсем немного младше меня, приблизительно двадцать четвертого года рождения, некоторые двадцать пятого. Наступила темнота, меня вызывает к себе командир полка и говорит: «Товарищ, старший лейтенант! Вы должны за время темноты поднять наш полк, вывести его на огневые позиции и окопаться рядом с немцами в полном профиле, разумеется, чтобы они об этом не знали». А так как было лето, ночи короткие, и времени на всю операцию было немного.

В то время я возглавлял целый батальон, у меня была рота пулеметчиков, взвод разведчиков, а также в моём распоряжении находилось противотанковое оружие. Мы, можно сказать, «под носом» у немцев обошли Прохоровку и дошли до станции Сажная, и оттуда по склону на расстоянии в 1 километр было проведено рытьё окопов в полный профиль, как и было приказано. Немцами замечены не были. Задание было выполнено, все прошло успешно, в строжайшей секретности.

12 июля 1943 года в районе Прохоровки произошел крупнейший в истории встречный танковый бой. После нанесения массированного авиаудара сражение с обеих сторон перешло в активную его фазу и продолжалось до конца дня. К исходу 12 июля сражение завершилось с неясными результатами, чтобы возобновиться днём 13 и 14 июля. После сражения немецкие войска не смогли продвинуться вперед сколь-нибудь значительно, несмотря на то, что потери советской танковой армии были намного больше.

Продвинувшись за 5-12 июля на 35 километров, немецкие войска были вынуждены, протоптавшись на достигнутых рубежах три дня в тщетных попытках взломать советскую оборону, начать отвод войск с захваченного «плацдарма». В ходе сражения наступил перелом. Перешедшие 23 июля в наступление советские войска отбросили немецкие армии на юге Курской дуги на исходные позиции. Бой закончился, можно сказать ничьей, - изрядно потрепанные армады вернулись на свои позиции. Но главная задача немцев попытка встречными ударами отделить и блокировать Курский выступ, была нашими танкистами сорвана. Дальше фашисты только отступали.

Примечательно, что события на юге Курской дуги не получили в то время особой известности - мало ли боев велось в то жаркое лето. Лишь потом этот эпизод стали выделять отдельно – из-за его масштаба и грандиозности.

С этого рубежа и было начато общее наступление наших войск. С этих самих позиций мы наступали на деревню Смородино. Она как раз находится на шоссе Прохоровка Белгород. Шли очень тяжелые бои. Я тогда командовал стрелковой ротой, в моем распоряжении было сто пятьдесят мальчишек, практически такого же возраста как я сам. Бои шли жестокие.

5 августа 1943 года мы освободили город Белгород, а спустя чуть больше двух недель, а именно, с 22 по 23 августа, был освобожден Харьков.

Курская битва занимает в Великой Отечественной войне особое место. Она продолжалась 50 дней и ночей, с 5 июля по 23 августа 1943 г. По своему ожесточению и упорству борьбы эта битва не имеет себе равных. Победа под Курском ознаменовала переход стратегической инициативы к Красной Армии. К моменту стабилизации фронта советские войска вышли на исходные позиции для наступления на Днепр. После окончания сражения на Курской дуге германское командование утратило возможность проводить стратегические наступательные операции. Локальные массированные наступления также успеха не имели.

5 августа 1943 года впервые в истории Великой Отечественной войны Москва салютовала воинамосвободителям двух древних русских городов - Орла и Белгорода.

Кстати, раз уж вспомнили о Харькове, хочу сказать, что после окончания войны я был в Харькове еще два раза.

Первый раз в 1988 году и второй раз в 1994 году в честь пятидесятилетия со дня освобождения Харькова. Мы проезжали по тем местам, где полвека назад шли бои, в которых мы принимали непосредственное участие. Сейчас там всё благоустроено, всё красиво, а тогда, во время сражений, мы не могли там ничего увидеть.

Еще один интересный момент хочу вспомнить. Во время войны мы выкапывали противотанковые рвы в шахматном порядке на этой местности, но время прошло, они сравнялись с землей, а на местах рвов вырос бурьян. Но можно было без труда понять, где именно они когда-то находились.

Однако вернемся к военному времени. Зимой года, когда мы освобождали город Кировоград, шли тяжелейшие сражения, и нашей 93-й Харьковской дивизии пришлось понести колоссальные потери, было ранено и убито очень много наших солдат. Бои за Кировоград - один из крупных промышленных центров Украины – отличались ожесточенный упорством, бесчисленными контратаками и коварными ухищрениями врага.

Личный состав дивизий и здесь проявил чудеса мужества, стойкости и героизма. Воспитанный на подвигах героев-панфиловцев, на героике Гражданской и Отечественной войны, он показал многочисленные примеры беззаветной преданности и самоотверженности в деле служения народу.

До сих пор в местечке под названием Новая Прага ухаживают за братской могилой, в которой похоронено наших солдат и офицеров, в том числе там захоронен командир нашей 93-й гвардейской дивизии генерал Тихомиров.

В ходе Кировоградской операции советские войска продвинулись на 40-50 километров и не только овладели Кировоградом, но и поставили под угрозу как корсуньшевченковскую, так и криворожскую группировку немецкофашистских войск.

Ну что еще сказать? За время войны я был ранен пять раз: три тяжелых ранения и два легких. В руку, поясницу, ногу и лицо. Когда меня привезли с раненой ногой в полевой госпиталь, то медсестра мне сказала, что ногу придется ампутировать. Ну а я сначала не понял, спрашиваю ее: «А что это такое?». И она мне объяснила, что это значит, что ногу отрезать будут. Я как услышал это, так сразу с кровати вскочил и начал кричать, что не позволю, отказывался, как мог. Потом в письменной форме писал отказ от операции и меня направили на лечение в госпиталь в Тамбов.

Вот так я и пережил войну. И не только я. Война коснулась всей моей семьи. Нас было четыре мальчика и три девочки в семье, семь человек, а если посчитать еще моих двоюродных и родных братьев и сестер, то получается итого тринадцать человек. И все мы воевали.

Брат у меня, он участвовал в боевых действиях в Корее, был танкистом. А после завершения боевых действий, он поселился в городе Краснотулинске, работал на заводе, на котором было вредное производство.

Но не только на войне было сложно. После войны я получил назначение на службу в Арктику, где прослужил лет, с 1954 по 1960 год. От Баренцева моря до Японского, служба была сложная и ответственная - закрывали границу, через Беренгов пролив - Аляска. За всю жизнь прошел восемь морей и два океана. Вся жизнь у меня тоже была не простая, даже в мирное время были такие случаи, когда мне приходилось рисковать своей жизнью, много трудных решений нужно было принять.

С 1961 года я проходил службу в ракетных войсках на Урале. Мы служили в шахтах на глубине сорока метров, но при этом я очень часто находился на свежем воздухе. А воздух там чистейший - леса вокруг. Если вы, может быть, читали книжку «Демидовские рудники», то как раз там рассказывается про те места, где я служил, где находилась наша ракетная база - сотни километров дремучего леса, куда не ступала нога человека.

Помню, только приехал я туда, зашел на контрольнопропускной пункт, а там разговоры идут, виден ажиотаж. И мне тоже стало интересно, мы разговорились и мне сказали, что советский человек полетел в открытый космос, обсудили мы это, а я спрашиваю: «А кого отправили то? Кто полетел?».

И мне сказали, что Юрий Гагарин это тот человек, первый человек, полетевший в космос. Вот такой момент мне с тех времен запомнился.

Наверное, я был ценным сотрудником, потому что во многом хорошо разбирался, много знаний было полезных для нашего дела, и люди ценили меня. И даже когда я уже собирался демобилизоваться, то ребята не хотели меня отпускать, предлагали остаться, говорили, буду в штабе сидеть и руководить. Но, если вы можете представить, то я за все это время, которое провел там, ни разу, можно сказать, в ванной не мылся. И потому я, особо не думая, сказал: «Нет, ребята, вы меня извините, но мне, если честно, надоело». И, в общем, уволился я. Даже не думая.

Потом, когда я приехал в военкомат, меня отправили в систему Госснаба Союза. Туда я пришёл старшим инженером в отдел оборудования. Госснаб - это главное управление материально-технического снабжения всей страны, всех предприятий. Все эти предприятия обеспечивали жизнь всему государству. Лет двадцать я проработал на одном месте, в одном кабинете. Потом стал начальником отдела, а когда Советский Союз развалился, я стал заместителем генерального директора внешнеэкономического акционерного общества, но так как задача у нас была та же, работа и оставалась той же, только теперь мы были самостоятельные. У меня было управление, состоящее из 147 человек, и за исключением нескольких водителей-мужчин, остальные были женщины.

Работа была очень важная: мы давали точные сведения, контролировали поставку заводам. Очень важно - это же обеспечивало работу предприятий. Я курировал многие предприятия, всё было строго. Там я проработал до 72 лет. В деньгах я особо не нуждался, и ушёл я только потому, что надоело, но работа была очень интересной. Уволился я в году.

Я - ветеран четырех армий и соединений, в которых принимал непосредственное участие в боевых действиях. Это 330-я дивизия 10-й армии, 49-я армия и 64-7 гвардейская армия, 69-35 корпус. Ветеран трёх фронтов: двух Украинских и Забайкальского.

Победа нашего народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. вошла в мировую историю победы над фашизмом.

Сила нашего народа и армии заключается в нашем единстве, сплоченности, организованности и преданности своей Родине.

Тыл и фронт были неразрывно связаны, труженики тыла обеспечивали своим самоотверженным трудом победу на фронтах, давали всё необходимое для Победы.

Такое единство и сплоченность непобедимо.

В честь Победы в Великой Отечественной войне каждый год 9 мая на Красной площади в торжественном военном параде проходят строем войска и боевая техника. Я трижды был участником юбилейных парадов на Красной площади! В 1995, 2000 и 2005 годах.

В настоящее время, уже в течение 15-ти лет, я регулярно встречаюсь с учениками 996-й школы и провожу беседы по военно-патриотическому воспитанию молодежи. В школе создан музей Боевой Славы, где собрано много интересных экспозиций.

- орден Отечественной войны I степени;

- орден Красной Звезды;

- медаль «За боевые заслуги»;

- медаль «За оборону Москвы»;

- медаль «За оборону Сталинграда»;

- медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»;

- медаль «30 лет вооружённых Сил СССР»;

- медали «25 лет победы в Великой Отечественной войне 1941гг.», «30 лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «40 лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «50 лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «60 лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»;

- медали: «40 лет Вооружённых Сил СССР», «50 лет Вооружённых Сил СССР», «60 лет Вооружённых Сил СССР», «Пятнадцать лет безупречной службы», «70 лет Вооружённых Сил СССР»;

- медаль Жукова;

- медаль «Ветеран труда»;

- медаль «В память 850-летия Москвы»;

- медаль «За доблестный труд (за воинскую доблесть). В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»;

- медаль «60 лет освобождения Белоруссии».

ФИТАЭ Московского государственного Мы решили нагрудники на спину не надевать Я родился в Москве в 1925 году. В 1941 году окончил 8-й класс школы. Началась Великая Отечественная война. Время было тяжёлое, сложное. Пошел работать электриком в художественные мастерские Большого театра. С августа по ноябрь 1942 года был мобилизован на трудовой фронт - на лесозаготовки для Москвы. Провожали нас с оркестром от Речного вокзала на пароходе далее по каналу и высадили на берег Конаковского залива Московского моря. Сначала работали на лесоповале, затем нас поставили на сплотку плотов, а основное время в составе комсомольскомолодежного отряда были на вывозке леса от делянок до залива. Там плотогоны сплачивали их в плоты и затем сплавляли по Московскому морю и каналу в Москву.

Приближалась осень. Начались морозы. Условия жизни там были близки к фронтовым: ночевали в холодном сарае, спали и грелись зарывшись в солому, сушили одежду на себе. Все это стойко приходилось переносить. Работали в две смены по 12 часов днем и ночью. Сплав леса закончился. И теперь возвращаться в Москву пришлось трое суток своим ходом. О тех трудных днях сегодня напоминает медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

В январе 1943 года призван по мобилизации в Красную Армию. Службу начал в 853-м запасном саперно-подрывном батальоне. Через полгода на базе нашего и других батальонов была сформирована 5-я запасная инженерно-саперная бригада.

Я был определён в роту «водников» (так именовались формирования легких водолазов). Началась водолазная подготовка для выполнения соответствующих специальных заданий, и поэтому командир нашей бригады не включал нас в маршевые команды для пополнения фронтовых инженерных частей.

Однажды зимой 1944 года роту повели на погрузку для отправки на фронт. По пути на станцию навстречу нашему строю едет на «Виллисе» командир бригады. Он спросил, какое это подразделение, и узнав, что это рота водников, развернул весь строй обратно. Таким образом наша рота не попала на погрузку для отправки на фронт.

На фронт постоянно требовалось пополнение, особенно в связи с предстоящими наступательными операциями. Особый отбор солдат шел в гвардейские штурмовые инженерносаперные бригады. На их укомплектование командир нашей бригады теперь был вынужден выделять и группы водников. Я был направлен во 2-ю гвардейскую моторизованную штурмовую инженерно-саперную бригаду.

3-й Белорусский фронт. В это время шла напряженная подготовка к Белорусской наступательной операции «Багратион». Основные силы бригады были брошены на разминирование сначала путей движения и районов сосредоточения войск, а затем переднего края нашей обороны, где работа велась только ночью. Многие мины были зимней установки и за прошедшее время капсулы-детонаторы приржавели к взрывателям и не отвинчивались. И в таком состоянии вопреки существующим инструкциям мы их клали в сумки из-под гранат. Обошлось без несчастных случаев.

За три дня до начала наступления мы стали проделывать для пехоты и танков проходы в минных полях на нейтральной полосе. Группу от взвода из трёх человек поручили возглавить мне. Сейчас некоторые авторы порой пишут, как командиры не жалели молодых солдат и бросали их под вражеский огонь.

Но это неправда. Командир нашей бригады предпринимал все возможные меры, чтобы уберечь нас от необоснованных потерь. И посылая нас впервые на такое задание, командир батальона гвардии майор Н.С. Поляков решил подстраховать нас от огня, который непрерывно вели дежурные средства противника, и с этой целью приказал надеть на спину стальные нагрудники – панцири, применявшиеся при штурме укреплённых позиций фашистов. В лежачем положении (а действовать приходилось именно так) задний край каски упирался в стоячий воротник (воротник-стойку) нагрудника, который оказался на спине. И каска надвигалась на глаза, закрывая весь передний обзор. Поэтому мы решили нагрудники на спину не надевать. Построив нас перед выходом на задание и обнаружив, что под маскировочными костюмами на спине нагрудников нет, комбат приказал их надеть. На «нейтралке» (нейтральная полоса) мы продвигались с компасом по азимуту. Чтобы смотреть вперёд, где была немецкая траншея, приходилось приподниматься на руках. А это демаскировало нас, так как «нейтралка» то и дело освещалась ракетами, к тому же ночи были светлыми. Так что пришлось работать нам, не имея переднего обзора и постоянно ожидая возможного появления противника, который периодически устраивал вылазки к нашей траншее. Сейчас это может вызывать улыбку, а тогда было не до этого. И в последующие выходы на нейтральную полосу мы категорически отказались надевать на спину нагрудники, хотя вражеские пули все же могли попасть в нас.

Началось наступление. И опять разминирование и разминирование. Однажды попали под артналёт. Был ранен Иван Липин, с которым мы вместе служили в саперноподрывном батальоне, роте водников, а теперь в одной роте инженерно-саперного батальона. Перевязал ему рану на бедре ноги, оттащил к нашим санитарам. И далее вперёд. Вновь артналёт, теперь я был ранен в руку. Ивана с тяжёлым ранением сразу отправили в тыловой госпиталь, а через несколько дней и меня.

Из сортировочного госпиталя в Смоленске меня, в составе группы ходячих раненых, направили в госпиталь, расположенный где-то в округе города. Шли полем, строй растянулся. Нагоняет нас грузовая машина. «Куда едешь?» спросили мы водителя. «В госпиталь», - ответил он.

«Подвези». - «Залезайте». Привез нас в госпиталь, там спросили, где наши документы. Отвечаем, мол, за нами идут.

Прошли санобработку, оформление и глубокой ночью привели нас в какую-ту палату. Утром просыпаюсь и слышу голос Ивана. Конечно, обрадовались встрече. Описываю я эти подробности потому, что машина доставила нас не в тот госпиталь, в который была направлена наша группа. Ведь госпиталей вокруг Смоленска тогда были десятки. Ну а документы наши вскоре нашлись.

выздоравливающих, а Иван еще ходил на костылях. Потом я был в разных запасных полках. Много раз вербовали меня в военное училище. Долго думал, куда пойти учиться. Дал согласие в танковое училище, а попал в Куйбышевское пехотное. Уже после поступления пару раз писал в батальон, где меня представили к награждению медалью «За отвагу». Но ответов не было.

преподаватели даже поручали мне что-то объяснять курсантам. Однажды стою дневальным по роте. Открывается дверь и входит Иван в форме курсанта – опять радостная встреча. Он из-под Смоленска был переведён в госпиталь в Москву, а по выписке из него направлен в училище. Так мы с ним вторично встретились, так бывает, пожалуй, обычно только в кино.

Летом 1946 года начались выпускные экзамены. И вдруг приказ: училище расформировать, а курсантов - на доучивание в другие училища округа. Только 40 успевающих курсантов завершили сдачу экзаменов. Я окончил училище только на все «пятерки» (тогда красных дипломов и медалей не давали) и мне предоставили выбор места для продолжения дальнейшей службы в округе. Я выбрал город Саратов, где в пехотном училище был фронтовой друг Иван. И опять неожиданная для него встреча, но она и последующая были уже планируемыми.

В дальнейшем я служил командиром взвода, комсоргом части, помощником начальника политотдела по комсомольской работе, парторгом части.

Однажды меня вызвали в райвоенкомат. Его работник стал осторожно расспрашивать меня, где, в какой части я воевал, представлялся ли к награде. Получив ответы на свои вопросы, он сказал, что меня нашла моя медаль «За отвагу», и в 1954 году мне её вручили. И с тех пор эта награда, а также осколок в руке напоминают мне о фронтовых буднях.

С 1953 по 1958 год учился в Военно-политической академии имени В.И. Ленина, после окончания которой был пропагандистом политотдела, а с 1963 года занимался педагогической работой. С 1966 по 1971 учился в адъюнктуре, защитил кандидатскую диссертацию на тему «Современные локальные войны и национально-освободительное движение», кандидат философских наук (1973), доцент (1975). Последние 16 лет службы в Военной академии химзащиты имени маршала Советского Союза Тимошенко и Военной академии бронетанковых войск имени Маршала Советского Союза Р.Я.

Малиновского, где возглавлял предметно-методическую комиссию. Вместе с коллегами успешно разрабатывали и внедряли новые методы обучения слушателей, которые подхватывали другие кафедры.

С 1985 года в отставке. На протяжении 6 лет работал доцентом в Военном Краснознаменном институте. А в последующие годы – принимал участие в работе Объединенного совета ветеранов инженерных войск, Московского комитета ветеранов войны и Военно-научном обществе при Центральном Доме Российской армии, где возглавлял военно-историческую секцию, продолжая научноисследовательскую работу по локальным войнам, истории инженерных войск и другим темам.

Именно активное участие в общественной работе дало возможность проявить себя как организатора, лектора и ученого-историка. Несмотря на огромную загруженность, я сумел создать фонд личных документов и материалов ветеранов инженерных войск в Российском государственном военном архиве, для которого лично передал 700 единиц хранения, а также 55 единиц хранения в фонд инженерных войск Ленинградского Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи.

Мною изданы книги:

- Современные локальные войны империализма против народов, борющихся за национальную независимость. Изд. М., Военная академия химической защиты, 1972 г.;

- Соотношение войны и революции в зоне национальноосвободительного движения. Изд. М., Военная академия бронетанковых войск, 1976 г.;

- 2-я гвардейская моторизованная штурмовая инженерносаперная бригада Резерва Верховного Главнокомандования.

Краткая история боевого пути. Изд. М., 1993г., переиздана в Могилеве, 1999 г., где дислоцируется наследница нашей бригады: 188-я инженерная бригада;

- Саперные армии в годы Великой Отечественной войны.

Это первое послевоенное опубликованное исследование об этих малоизвестных армиях, созданных в 1941 г. для обороны стратегических оборонительных рубежей. Изд. М., Центральное организационно-плановое управление капитального строительства Министерства обороны РФ, г.;

- Славный героический путь (к 60-летию 57-й инженерно-саперной Ясской орденов Кутузова и Богдана Хмельницкого бригады). Изд. М., 2002 г.;

- Бригады инженерных войск Красной Армии 1942- гг. Подробной книги еще не было в отечественной военной историографии, и по своему содержанию она уникальна. В ней даны основные сведения о каждом соединении рода войск – 238 бригадах: место и время формирования, боевой состав и его изменение, последующие переформирования бригад вплоть до наших дней. Изд. М., «Патриот», 2005 г.;

- Гвардейцы верны боевым традициям фронтовиков (к 65-летию 317-й гвардейской инженерной КенигсбергскоГородокской Краснознаменной бригады). Изд. М., 2007 г.

Также было опубликовано более 180 статей, в том числе 71 статья об инженерных войсках, 34 – о локальных войнах, по учебным дисциплинам и методике их преподавания и на другие темы.

Авторские статьи публиковались: в Советской военной энциклопедии – 4 статьи, в Военной энциклопедии 1994- гг. – 19 статей, в Спецбюллетенях и сборниках материалов научных конференций Института востоковедения АН СССР и Института Африки АН СССР, Института военной истории МО СССР – 6 статей. Также публиковались в сборниках Главного Политуправления МО СССР, «Слово солдата Победы»

(выпуск 1 и 5), в журналах «Коммунист Вооруженных Сил», «Военно-исторический журнал», «Армейский сборник», «Военный вестник», «Боевое братство», «Театр» (статьи о малоизвестных страницах жизни Ф.И.Шаляпина и М.Н.Ермоловой). В газетах «Красная Звезда», военных округов и групп войск «Советский солдат», «Знамя победы», «На боевом посту», в «Российской исторической газете».

Пресс-бюллетенях «Красной Звезды», «Танкист», «Куйбышевец» («Бастион»), «Фрунзевец», бюллетенях «Агентство печати «Новости» (АНП СССР)» а также в сборнике «Память ушедшего века». Стоит отметить цикл статей в газете Военно-инженерной академии «Куйбышевец»

(«Бастион») – «Наследники бригад инженерных войск Красной Армии 1941-1945 гг.» - всего опубликовано 29 статей в 1995-2005 гг.

- орден Отечественной войны I-й степени. 11.03.1985 г.;

- орден Трудового Красного Знамени – Указ Президиума Верховного Совета СССР от 27.12.1982 г.;- медаль «За отвагу»

(27.06.1944 г.);

- медаль «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.» (9.05.1945 г.);

- медаль «За боевые заслуги» (3.11.1953 г.);

- медаль «За ратную доблесть» – за исследование локальных войн, участие в них военнослужащих СССР. Всероссийская организация участников локальных войн и вооруженных конфликтов «Боевое братство» (19.02.2004 г.);

- медаль «За веру и Отечество», вручена Начальником инженерных войск Вооруженных Сил РФ, (6.10.2005 г.) за исследование истории инженерных войск;

- наградные знаки «За заслуги» (за военно-историческую работу и помощь в увековечении памяти защитников Отечества. Начальник Военно-мемориального центра Вооруженных Сил РФ – 4.07.2006 г.), «300 лет инженерным войскам России» (Начальник инженерных войск Вооруженных Сил РФ – февраль 2001 г.), «Почётный знак Советского комитета ветеранов войны» (9.04.1993 г.), «Почетный знак Российского комитета ветеранов войны» (3.10.1996 г.).

Я родился 27 августа 1924 года в поселке Малая Семеновка Тамбовской области. Жил в деревне, учился в местной школе до 9-го класса, служил в Военно-морском флоте (ВМФ). Служба продолжалась 42 года. Русский, православный.

Могу сказать, что служба у меня прошла хорошо. Я, во всяком случае, доволен. Я кое-чего добился на военной службе.

Как получилось, что паренёк, никогда не видевший моря, боевого и другого корабля нашёл свое место в жизни, оказавшись в ВМФ?

Учась в 6-ом классе, я однажды получил награду – книгу «В бухте Отрада». Там я прочитал, как один моряк, кочегар с парохода, доставлявшего груз белогвардейцам, организовал аварию на пароходе и таким образом помешал доставке груза Белой гвардии - нашим противникам. Я увидел в его поступке нечто необыкновенное в жизни – подвиг, достойный высокой оценки. Почему тот матрос с парохода так поступил, каков был мотив его поступков? Этот вопрос остался тогда без объяснения. Только потом я понял, что мотивом поступка матроса было стремление что-либо сделать для своей страны.

На примере матроса я видел, что надо было иметь особое качество – высокую ответственность и готовность пожертвовать собой ради Родины. Вот что нужно человеку, чтобы служить своей стране.

Ещё один эпизод сыграл определённую роль в моей жизни. Я прочитал в одной книжке (это было во время учёбы), как однажды один мальчик резко изменил свою цель в жизни.

Мама вела его в большое село, чтобы определить в религиозное учебное заведение. Им повстречался матрос, после разговора с которым мальчик сказал, что хочет не в религиозную школу, а хочет стать моряком. Мама мальчика сокрушалась, недобро высказывалась в адрес матроса: «Что же ты (матрос) наделал?»

Я, прочитав об этом в книге, почему-то вспомнил матроса, который, подвергаясь смертельной опасности, создал аварийную обстановку на пароходе и сорвал доставку груза белогвардейцам. И я подумал, что раз мальчик решил идти в моряки, значит он увидел в рассказе матроса пример поведения, он захотел совершить подвиг во имя Родины. Так решил несостоявшийся служитель церкви.

Мне тот случай тоже запомнился, и я начал читать литературу о моряках. Постепенно крепло стремление связать свою жизнь с флотом. В десятом классе я подавал заявление в высшее военно-морское учебное заведение. Правда, поступление в учебное заведение ВМФ не состоялось. Но стремление попасть на службу – осталось.

В июне 1941 года я окончил в Тамбове десятилетку, получил аттестат. Как только узнал о нападении фашистов, сразу же пошел с ребятами в военкомат, чтобы нас приняли в Красную Армию, в ВМФ, в ряды добровольцев. Нас там встретили довольно грубо, сказав: «Что ещё? Не мешайте! Не до вас!» Действительно, работникам военкомата было не до нас. Шло формирование групп из тех, кто был призван на военную службу. Потом мы пошли в училище, там нам тоже сказали, что не могут нам ничем помочь. Везде сказали - нет, поступайте в училище, когда будет 18 лет – приходите, а мнето было всего 17.

Не помогла мне и просьба принять в авиационное училище через аэроклуб, где я посещал занятия, учась в классе, опять «помешал» возраст (туда брали с 18 лет и старше).

Пришлось смириться и ждать чего-то другого. А стремление пойти в армию и прямо сразу на фронт было тогда у многих моих сверстников: пришлось ждать своей очереди.

Я вернулся в посёлок и стал работать в колхозе. Надо сказать, что работа в колхозе считалась самой обычной. Я уже в 12 лет имел свою трудовую книжку, где учитывались мои заработанные трудодни, и на основании которых мне выдавали заработанные пуды хлеба. Было чем подтвердить, что и я внес вклад в общее дело семьи.

Во время работы в колхозе, после окончания десятилетки, я долго работал (до января 42-го года) на сооружении оборонительных укреплений в Тамбовской области.

А летом 42-го года активно участвовал в уборке хлеба, очень результативно работал на жатке и удостоился хорошей оценки в газете «Голос колхозника». Не раз просился в военкомате на фронт, а там говорили - давай больше хлеба стране, вот твой фронт.

Так было до сентября 1942 года. Потом пришла долгожданная повестка, я стал моряком Северного флота. Уже 1 октября 1942 я был на базе Северного флота.

Зачисление в морскую пехоту я считал удачей. Это был прямой и короткий путь на фронт, в боевые действия, к чему стремились люди моего поколения.

Старослужащие встретили нас как друзей, естественно, мы интересовались больше их боевыми делами, порой видели себя уже в боях. Конечно, это была фантазия. Мы были расписаны по подразделениям и упорно, много занимались изучением материальной части своего оружия, и учились обращаться с ним.

Конечно, особое внимание мы уделяли рукопашному бою. Участники боёв выступали перед нами и рассказывали о боевых делах морских пехотинцев. Нас привлекали к прочёсыванию территории, где могли быть диверсанты. Всю ночь мы проводили на ногах, а утром усталые, часто в промокшей одежде, возвращались в расположение своей части и снова за занятия. Понимали, что наши товарищи на передовой испытывают большие лишения, и мы не сетовали на трудности. Мы также охраняли ангары, что тоже было выполнением боевой задачи.

Шли дни. Однажды последовала команда: «После ужина с вещами собраться у штаба части».

В течение ночи мы пешком шли до Мурманска. После короткого отдыха нас собрали на беседу, где объявили, что мы пройдём тестирование на предмет годности к специальности радиста. Проверяли слух, выявляли способность воспринимать азбуку Морзе. У меня был отличный результат.

Несколько дней мы готовились к поездке. Как оказалось после, мы отправились в Баку, где располагалась объединённая школа Каспийской военной флотилии: школа готовила кадры для ВМФ по нескольким специальностям.