«М.Ф. СЕКАЧ ПСИХИЧЕСКАЯ УСТОЙЧИВОСТЬ ЧЕЛОВЕКА Монография Москва 2013 УДК 159.9 ББК 88.52 Секач М.Ф. Психическая устойчивость человека: Монография. – М.: АПКиППРО, 2013. – 356 с. Рецензенты: Кандыбович Сергей Львович, ...»

Рис. 2. Иерархия потребностей (по А. Маслоу) Самый низший (и самый значимый) базовый уровень составляют физиологические (органические) потребности. От их удовлетворения зависит физическое выживание. К ним относятся потребности в кислороде, сне, пище и питье, нормальной (для физического выживания) температуре, отдыхе при высоких физических нагрузках и т.п. Если та или иная физиологическая потребность не удовлетворяется, то она становится доминирующей и все потребности вышележащих уровней перестают быть значимыми, отходят на задний план. Согласно А. Маслоу, хронически голодный человек неспособен к творческой деятельности, отношениям привязанности и любви, стремлению к карьере и т. д. Следующий от основания пирамиды уровень включает потребности безопасности и защиты, связанные с долговременным выживанием. Это потребности в защите от стихийных бедствий, от хаоса и беспорядков, от болезней; потребности в законности, в стабильности жизни и т.п. Эти потребности становятся актуальными тогда, когда достаточно удовлетворены и отходят на задний план физиологические потребности.

Третий уровень мотивации представлен потребностями принадлежности и любви. Они проявляются при удовлетворении потребностей двух предыдущих уровней. Человеку необходимы отношения привязанности и любви с членами своей семьи, отношения дружбы, духовной близости.

Кроме того, он нуждается в привязанности к отчему дому, месту, где вырос. Реализация потребностей данного уровня является согласно А. Маслоу, основной предпосылкой психического здоровья.

При достаточном удовлетворении потребностей в принадлежности и любви их актуальность снижается и возникает следующий, четвертый уровень – потребности в уважении и самоуважении. Потребности в самоуважении направлены на обретение уверенности в себе, на достижения, свободу и независимость, компетентность. Потребности в уважении (другими людьми) связаны с мотивами престижа, статуса, репутации, признания, славы, оценки. Удовлетворение потребностей этого уровня порождает чувство собственного достоинства, осознание своей полезности и необходимости. Неудовлетворение ведет к пассивности, зависимости, низкой самооценке, чувству неполноценности.

При достаточной степени удовлетворения потребностей четырех перечисленных уровней возникает потребность в самоактуализации.

А.Маслоу понимает ее как «стремление человека к самовоплощению, к актуализации заложенных в нем потенций».

Достижение жизненных целей обычно связано с преодолением трудностей. Чем более крупные (социально значимые) цели ставит личность, тем больше она встречает трудностей. Здесь есть и положительный момент: преодоление сопровождается интенсивными переживаниями амореализации. На пути преодоления всегда встречаются ошибки и неудачи, разочарования и обиды, сопротивление других людей, интересы которых затрагиваются или ограничиваются в связи с активностью субъекта. Чем меньше у личности ресурсов сохранения и восстановления душевного равновесия, оздоровления, поддержания устойчивости, тем более ограничены возможности достижения жизненных целей. Г. Оллпорт писал:

…быть человеком – значит не только переживать моменты наслаждения и вспышки счастья, но и противостоять тяжелым испытаниям страданиями, неопределенностью целей, частыми поражениями собственных начинаний и болезненными победами над самим собой. Психически больной человек – это тот, кто, по крайней мере на время, проиграл это сражение. Он сожалеет о своем прошлом, ненавидит свое настоящее и страшится своего будущего… (Allport, 1960, с. 116).

В целом нам известно, что значит быть психически устойчивым и здоровым. Это значит сохранять позитивное мышление и нарастив мускулы, залечив прежние раны жить в свое удовольствие. Или, говоря словами восемьдесят четвертого псалма, блажен тот, «кто, проходя сквозь юдоль печали, использует ее во благо».

В конце 70-х годов XX века появилась новая система знаний – cоционика. Она включает в себя психологию, социологию и информатику.

Фундаментом науки служит учение З. Фрейда о структуре психики и теория психологических типов К.Г. Юнга. Соционика изучает психологические типы людей и их совместимость.

На Западе аналогичное направление психологии известно как «Типология Майерс-Бриггс: MBTI». Оно давно и успешно применяется в Америке для профориентации и бизнеса. В США, например, при поступлении на работу люди указывают в резюме свой психологический тип – аббревиатуру из 4 букв. Эта принятая практика облегчает работу сотрудников отделов по работе с персоналом, позволяя понять, к какой работе наиболее склонен данный человек.

Тип личности определяется различным сочетанием следующих признаков: экстраверсия – интроверсия, иррациональность – рациональность, логика – этика, интуиция – сенсорика. Эти характеристики дают очень целостный портрет человека и его врождённых качеств. Давайте кратко остановимся на каждом из них.

Экстраверты и интроверты Внимание экстравертов (E) направлено преимущественно во внешний мир. Они воспринимают его как сумму объектов: людей, предметов, дел. У них широкий круг интересов. Расширение интереса происходит значительно легче, чем углубление. Экстраверты не склонны воспитывать и переделывать людей: люди воспринимаются такими, каковы они есть.

В неблагоприятной ситуации общения экстраверт вряд ли будет воздействовать на человека, скорее поменяет собственное отношение к нему или с ним.

Интроверты (I) обращают внимание преимущественно на свой внутренний мир и на взаимоотношения между людьми. Их интерес к предмету отличается глубиной. Интроверты более склонны создавать и переделывать объекты, «воспитывать». Они больше ориентируются на отношения и взаимосвязи.

Экстраверты и интроверты имеют ряд внешних отличий. Например, экстраверты отличаются широкой жестикуляцией, интроверты обычно не жестикулируют или жестикулируют мало. Интровертов обычно характеризуют как «скромных». Но это не внутренняя скромность, а просто свой способ выражения активности.

Иррационалы и рационалы Иррационалы (P) ориентированы на непосредственное восприятие, стремятся увидеть новые возможности. Порой они не спешат с принятием решений, долго наблюдают за происходящими событиями, собирают информацию. Иррационалы быстрее реагируют на изменчивую ситуацию.

Еще их называют «воспринимающими». Их поведение и эмоции заранее трудно спрогнозировать и предугадать. Максимальный творческий подъем у них наступает, когда надо найти выход из моральных или денежных затруднений. Их движущая сила – впечатление. Характерные фразы для таких людей: «Куй железо, пока горячо», «Там видно будет».

Рационалы (J), ориентируясь на разум и традиции, стремятся жить с принятым решением, иметь твердое суждение по главным жизненным вопросам. Если обстоятельства изменяются, то им необходимо некоторое время, чтобы привыкнуть и приспособиться. Эти типы еще называются «судящими» или «рассуждающими». Рационал сразу реагирует эмоцией на эмоцию, поступком на поступок, поэтому представители данного типа кажутся строгими, решительными. Их эмоции действительно порой бывают чересчур резкие и холодные. Характерные фразы: «Капля камень точит», «Ну, подведем итоги».

Рационалы и иррационалы по-разному распределяют время, отпущенное на подготовку к экзамену. Для рационала естественно распределять материал по дням и методично учит тему за темой. Иррационал будет учить все в последние день-два, и все равно «ночи не хватит».

Этики и логики Этики (F) сравнивают содержание суждения с принятыми в обществе моральными нормами и ценностями. У представителей данного типа тоже есть излюбленные выражения: «существующий обычай», «эффектная деталь», «красивая форма», «мне нравится (не нравится)», «гуманно», «душевная компания» и т. д. Кроме этого в разговоре они часто используют красочные прилагательные и эпитеты: замечательный, потрясающий, симпатичный, жуткий, отвратительный.

Логики (T) ориентируются больше на объективные законы, истинные утверждения. Отсюда следуют характерные выражения представителей логического типа: «внесем ясность», «эффективное доказательство», «проанализируем детали», «обдумаем решение», «нужно (не нужно) для дела», «заслуживает (не заслуживает) доверия» и т.д.

Если у человека этика – сильная функция, то, соответственно, логика – слабая. Хотя это вовсе не означает, что у него ее нет вообще, просто она у него менее выражена. Есть множество примеров, когда люди со слабой функцией логики становились высококлассными программистами, бухгалтерами и бизнесменами. Но во всех случаях эти люди опирались на знакомое, заранее известное. Ни новых правил, ни новых методов они в своей профессии не открыли.

Интуиты и сенсорики Интуиция (N) (не стоит путать с бытовым «предчувствием»)сортирует информацию во времени, рассматривает развитие процессов из прошлого в будущее. Однако, ощущениям интуитивных типов не хватает яркости, эти люди могут быть рассеянны. Даже свое физическое «я» воспринимается ими неопределенно. Жизненная позиция: «Поживем – увидим».

Сенсорика (S) сортирует информацию в пространстве. Это сведения о самочувствии, надежности, силе и выносливости. Люди сенсорного типа живут ощущениями: более полно воспринимают природу, искусство, наслаждаться всем видимым, слышимым, ощущаемым. Очень хорошо чувствуют свое физическое «я» и его потребности, обладают ясно выраженным ритмом жизни. Вместе с этим, сенсорный тип живет как будто одним днем. Все, что будет завтра, для него немного неожиданно. Он рассчитывает на свои силы и волю. Жизненная позиция: «Здесь и теперь».

Итак, мы вкратце описали некоторые основные «грани личности» человека. Как увидеть их проявление в реальной жизни? Возьмем, к примеру, математические способности. Представители каких типов лучше справляются с задачами? Обычно о выраженных способностях к физике и математике говорят как о логических. Это так. Однако, было подмечено еще одно, более тонкое деление. Например, сенсорики больше проявляют интерес к занятиям физикой, где необходимо во всей полноте и многообразии представлять окружающий мир. Поскольку сенсорики лучше ориентируются в пространстве, то они нередко увлечены геометрией. Интуиты же увлекаются чаще математикой, чем физикой. В связи с гибкостью мышления они особенно предпочитают алгебру и тригонометрию.

Знание своего типа личности позволяет успешно выбирать дело по душе, избегать излишних трудностей ив каких сферах деятельности наиболее успешными могут быть представители различных психологических типов.

2.2. Психологическая устойчивость личности Молодые люди теперь ожидают легкого успеха, считая его эмоциональным правом каждого человека, присущим ему от рождения; и рушатся в суицидальную депрессию, когда сталкиваются с неблагоприятной ситуацией. Действительно, по данным ООН, число самоубийств среди подростков и молодых взрослых в Великобритании с 1970 года увеличилось в три раза. Молодые люди из богатых и социально защищенных слоев находятся в опасности более других. Практически те же данные публикуются и в других странах. В России, по данным Е.Б. Любова (2012 г.), совершается около 20 суицидов на 100 тысяч населения в год. При чем этот показатель среди молодежи в 1,5 раза выше. Россия по этим показателям находится на 12 месте в мире.

Система жизнеобеспечения человека весьма сложна и многообразнообразна. Современный человек – продукт взаимодействия биологических и социальных факторов. он является и продуктом среды, отображает особенности развития биологических и социальных аспектов общественной жизни. Достижение биологической и социальной гармонии общества и человека на каждом историческом этапе выступает как идеал, стремление к которому способствует развитию как общества, так и человека. Общество и человек неотделимы друг от друга и в биологическом, и в социальном плане. Общество таково, каковы образующие его люди, оно выступает в качестве выражения, оформления, закрепления внутренней сущности человека, способа его жизнедеятельности. Человек вышел из природы, но существует как человек только благодаря обществу, формируется в нем и формирует его своей деятельностью. Уровень психологической устойчивости личности так или иначе проявляется и в ее трудовой деятельности, в надежности работника, профессионала. С другой стороны, успешная профессиональная деятельность для многих является базисом полноценного переживания самореализации, что влияет на удовлетворенность жизнью в целом, на настроение и психологическую устойчивость. На мой взгляд, для психологической устойчивости личности необходима способность к саморазвитию и формированию собственной индивидуальности. Чтобы изменить внешние обстоятельства, нужно сначала изменить внутренние.

Уильям Джеймс, отец американской психологии, однажды сказал, что подсознание таит в себе силы, которые движут миром. Большинство людей пытаются изменить именно внешние обстоятельства. Если не поменять мысли и убеждения, такие попытки ни к чему не приводят или дают лишь кратковременный эффект. Нужно приучить себя думать об успехе, счастье, здоровье, благополучии и изгонять из своих мыслей беспокойство и страх. Вода принимает форму сосуда, в котором находится, будь то стакан, ваза или русло реки. Точно так же подсознание каждого человека будет творить в зависимости от того, какие образы он вводит в него в своих каждодневных размышлениях. Знаменитый американский писатель и философ Ральф Вальдо Эмерсон однажды сказал: «Человек – это то, о чем он весь день думает». Психологическую устойчивость следует рассматривать как соразмерность, равновесие постоянства и изменчивости личности.

Речь идет о постоянстве главных жизненных принципов и целей, доминирующих мотивов, способах поведения, реагирования в типичных ситуациях. Изменчивость проявляется в динамике мотивов, появлении новых способов поведения, поиске новых способов деятельности, выработке новых форм реагирования на ситуации. При таком рассмотрении в основе психологической устойчивости личности лежит гармоническое (соразмерное) единство постоянства личности и динамичности, которые дополняют друг друга. На фундаменте постоянства выстраивается жизненный путь личности, без него невозможно достижение целей жизни. Оно поддерживает и укрепляет самооценку, способствует принятию себя как личности и индивидуальности. Динамичность и приспособляемость личности теснейшим образом связаны с самим развитием и существованием личности. Развитие невозможно без изменений, которые происходят в отдельных сферах личности и в личности в целом, они обусловлены как внутренней динамикой, так и средовыми воздействиями. По сути, развитие личности и представляет собой совокупность ее изменений. И действительно, весь жизненный путь человека можно представить как бесконечную череду попыток установления такого равновесия, как постоянное стремление к стабильности под влиянием различных жизненных коллизий и трудностей. Рост в нашей жизни числа фрустрирующих и стрессогенных факторов делает проблему психологической устойчивости все более важной. Попытки ее решения – это поиски выходов личности из проблемных, кризисных и экстремальных ситуаций.

Психологическая устойчивость во все времена была одной из важнейших характеристик, обеспечивающих равновесие, с одной стороны, между выживанием и адаптацией человека, с другой – утверждением его индивидуальности. Сохранять внутреннюю гармонию, благоприятные межличностные отношения, переживание благополучия в ситуациях жизненных испытаний позволяет психологическая устойчивость личности.

Определение здоровья во многом опирается на понятие «благополучие».

Благополучие, как и «позитивное здоровье», предполагает реализацию физических и духовных потенций человека (Никифоров, 2002). Без сохранения психологической устойчивости реализация физических и духовных потенций невозможна. Следовательно, невозможно и удовлетворение от процесса самореализации, невозможно ощущение умственного и социального благополучия. В принятой видными специалистами медицинской науки концепции здоровья подчеркивается важность субъективно оцениваемого здоровья. Если допустить, что достаточно осознать отсутствие болезней или физических дефектов, чтобы чувствовать себя благополучным, то тогда мы возвратимся к пройденному этапу - к попытке определить здоровье посредством исключения негативного начала, уходя от конструктивного, затушевывая ключевые понятия.

Вопросы психологической устойчивости личности имеют огромное практическое значение, поскольку устойчивость охраняет личность от дезинтеграции и личностных расстройств, создает основу внутренней гармонии, полноценного психического здоровья, высокой работоспособности.

Дезинтеграцию личности понимают как потерю организующей роли высшего уровня психики в регуляции поведения и деятельности, распад иерархии жизненных смыслов, ценностей, мотивов, целей. Психологическая устойчивость индивидуума непосредственно определяет его жизнеспособность, психическое и соматическое здоровье (Куликов Л.В., 2004).

Психологическая устойчивость личности представляет собой сложную «биопсихосоциальную конструкцию, которая включает психическую устойчивость человека, социальную роль и статус личности, религиозную принадлежность (веру), профессию, культуру и мировоззрение, а так же психосоматическое здоровье.

Ядром психологической устойчивости личности является психическая устойчивость человека, которая включает три психологических процесса (компонента): эмоциональный, интеллектуальный и волевой. Подробно об этом написано в главе первой. С психической устойчивостью человек рождается и в процессе жизни указанные психические процессы (компоненты) или повышает или понижает. Сниженная психическая устойчивость приводит к тому, что, оказавшись в ситуации риска (ситуации испытаний, ситуации потерь, ситуации социальной депривации и т.п.), человек преодолевает ее с негативными последствиями для психического и соматического здоровья, для личностного развития, для сложившихся межличностных отношений. Некоторые исследователи говорят даже о том, что генетическая основа индивидуального уровня психической устойчивости – 5-HTT ген, который помогает внутренней защите людей в случаях бедственной ситуации, управляя количеством циркулирующего в организме серотонина – «вещества хорошего настроения». У одной трети британского населения есть вышеозначенный ген. Значит ли это, что обучение устойчивости бессмысленно для этой группы людей? Профессор Rutter уверен, что нет. Он говорит, что тот же самый ген может сделать его владельцев более чувствительными к тому, что случается в их среде: как к положительному, так и к отрицательному.

Но мы ведь говорим о психологической устойчивости личности.

А личность – это социальное свойство индивида, совокупность интегрированных в нем социально значимых черт, образовавшихся в процессе прямого и косвенного взаимодействия данного лица с другими людьми и делающих его субъектом труда, познания и общения. Под личностью понимается конкретный индивидуум (человек) как единство биологического и социального, но через призму социального, то есть человек как член конкретного общества. А человек в обществе приобретает профессию и зарабатывает на жизнь, выполняет определенную социальную роль и приобретает социальный статус, овладевает мировоззрением и верит (или не верит) в Бога, обладает крепким (или не очень) психосоматическим здоровьем, принадлежит к какому то культурному слою населения страны в которой он проживает. И все это имеет непосредственное отношение к психологической устойчивости личности. Так как «провал» хотя бы в одном из упомянутых компонентов психологической устойчивости грозит дестабилизацией состояния личности. Именно поэтому организация всей этой системы выходит на первый план, так как всё остальное – лишь частности, составляющие целое. Система начинает рушиться, если организующие силы дисгармонизированы,но если координационные возможности останутся в целостности, то даже выход из строя или сбой в отдельных фрагментах системы будут лишь эпизодами. Психологическая устойчивость личности и представляет собой эту систему, фрагменты которой подробно изложены ниже.

1. Социальная роль и статус личности Социальная роль, которую выполняет человек, весьма значительна в его жизни, в его умении эффективно функционировать в рамках общества.

По Э. Фромму: «Человек продает не только товары, но продает самого себя и ощущает себя товаром… И как со всяким товаром рынок решает, сколько стоят те или иные человеческие качества, и даже определяет само их существование. Если качества, которые может предложить человек, не пользуются спросом, то у него нет вообще никаких качеств…». Вот почему деятельность следует рассматривать с социальных позиций, проявляющихся в стремлении человека реализовать себя как личность как в соответствии с ее социальным статусом, так и с социальной ролью.

2. Мировоззрение Развитие личности и формирование мировоззрения – очень сложный и противоречивый процесс, подвергающийся множеству разнообразных влияний. Человек овладевает целостным представлением о мире, если его система взглядов опирается на единство сознания, переживания, и это значит, что формирование мировоззрения зависит от воздействия на интеллект, волю, эмоции личности, от ее активной практической деятельности. Почему мировоззрение так важно для всех нас? Мировоззрение – это необходимый шаг на пути к самоосознанию, постижению себя самого и осмыслению своей личности. В самом простом, наиболее распространенном понимании мировоззрение – это совокупность взглядов человека на мир, который его окружает. Есть и другие, близкие мировоззрению слова:

миропонимание, миросозерцание. Все они предполагают, с одной стороны, мир, который окружает человека, а с другой – то, что связано с деятельностью человека: его ощущение, созерцание, понимание, воззрение, взгляд на мир. Мировоззрение отличается от других элементов духовного мира человека тем, что оно: во-первых, представляет собой взгляды человека не на какую-то отдельную сторону мира, а именно на мир в целом;

во-вторых, мировоззрение представляет собой отношение человека к окружающему его миру: боится, страшится ли человек этого мира, или он живет в ладу, в гармонии с ним? Удовлетворен ли человек окружающим миром или стремится изменить его?Мировоззрение - это ряд предпосылок (истинных полностью, отчасти или совершенно ложных), которых мы придерживаемся (сознательно или бессознательно, последовательно или непоследовательно), размышляя об основных слагаемых нашего мира.

Исторические типы мировоззрения: миф, религия, философия.

Э. Фромм утверждает, что необходимо разграничивать иррациональную и рациональную веру. Иррациональная вера берет начало не в собственном опыте мышления и чувств человека, она основана на эмоциональном подчинении иррациональному авторитету (Богу, вождю, лидеру секты, авторитету в науке, искусстве, политике…). Если иррациональная вера признает нечто истинным, потому что так велит авторитет или большинство, то рациональная вера коренится в независимом убеждении, основанном на собственном плодотворном наблюдении и размышлении человека.

Рациональная вера вырастает из плодотворной деятельности и опыта, свидетельствующего, что каждый из нас – активный обладатель дара деятельной жизни. К рациональной вере Фромм относит веру в себя, в другого человека, в человечество. Э. Фромм упоминает, что термин «вера», как он употреблен в Ветхом Завете – «эмуна» – означает «устойчивость» и, таким образом, в большей степени обозначает определенное качество, черту характера, чем полноту веры во что-то. Фромм признает веру главной установкой личности. Первостепенное значение имеет она сама, а не ее предмет. Человек не может жить без веры. Закон жизни – это не что иное, как закон веры. Вера – это действительность ума, которая – в зависимости от наших привычек мышления - активизирует силу нашего подсознания на всех этапах жизни. Библия говорит не о нашей вере в какой-либо ритуал, в церемонию, форму, институт, в какого-нибудь человека или в формулу – содержание нашей веры идентично содержанию нашего мышления.

О чем мы думаем, в то мы верим. «Если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему» (Марк, 9, 23).

4. Профессия Профессиональное самоопределение – это избирательное отношение индивида к миру профессий в целом и к конкретной выбранной профессии. Ядром профессионального самоопределения является осознанный выбор профессии с учетом своих особенностей и возможностей, требований профессиональной деятельности и социально-экономических условий.

Профессиональное самоопределение осуществляется в течение всей профессиональной жизни: личность постоянно рефлексирует, переосмысливает свое профессиональное бытие и самоутверждается в профессии. Актуализация профессионального самоопределения личности инициируется разного рода событиями, такими как окончание общеобразовательной школы, профессионального учебного заведения, повышение квалификации, увольнение с работы и т. д. Профессиональное самоопределение является важной характеристикой социально-психологической зрелости личности, ее потребности в самореализации и самоактуализации. Когда человека, например, увольняют с работы, психологическая устойчивость его как правило претерпевает значительные испытания.

5. Культура Люди в любом обществе по мере взросления учатся делать групповые различия между людьми. Культура оказывает значительное влияние не только на характер групповых отношений, но и на их значение в обществе.

Культурные различия в значении групповых отношений производят наблюдаемые нами различия в поведении, мыслях и чувствах людей во время их взаимодействия в группе своих и чужих. Концепции и практика отношений с окружающими людьми разительно отличаются в разных культурах. Поэтому если мы будем интерпретировать поведение человека из другой культуры по меркам нашей культуры, это может привести к недоразумениям и непониманию. Хорошие намерения могут восприниматься как плохие, а вполне невинное поведение может показаться угрожающим или даже агрессивным.

6. Психосоматическое здоровье Люди в Древнем Китае и Древней Греции считали, что здоровье – это не только отсутствие негативного состояния, но и присутствие позитивного начала. Во многих культурах неотъемлемой частью здоровья считается состояние гармонии с природой в течение жизни и при выполнении различных социальных ролей. Через баланс с окружающим миром достигается некое позитивное состояние – синергия человека и природы, – которое и называется здоровьем. Точка зрения на здоровье, которая предполагает не только отсутствие негативного состояния, но и присутствие положительного качества, распространена сегодня во многих странах мира. В наши дни баланс с природой также рассматривается как положительный аспект, который включается в понятие «здоровье». В последние 20 лет мы наблюдаем постепенный отход от определения здоровья как отсутствия болезни.

Люди все больше убеждаются в том, что правильный образ жизни помогает не только избежать болезни, но и достичь положительного состояния. В современной психологии для обозначения такого положительного состояния используется понятие психология здоровья. Сейчас мы знаем, что причиной смерти, прямо или косвенно, может стать выбор образа жизни и поведения.

Эти открытия расширяют наши знания о влиянии поведения на здоровье.

Изучение связей между здоровьем, жизненным стилем и поведением позволит нам понять изучение социальной психологии.

Главные причины дезорганизации поведения неустойчивых людей состоят в отсутствии эффективных способов преодоления трудностей и в переживании угрозы для личности. У неустойчивых личностей иногда наблюдается явление самоиндукции отрицательного эмоционального напряжения: дезорганизованное поведение усиливает стрессовое состояние, которое еще больше дезорганизует поведение, что приводит в конечном счете к тому, что неустойчивая личность чувствует полную беспомощность - как по отношению к трудным заданиям, так и по отношению к своему поведению в трудной ситуации. Трудные ситуации нельзя исключить ни из процессов социализации, ни из жизни вообще. О.Ю. Краев пишет:

«Трудные жизненные проблемы, возникающие постоянно, требуют активных действий человека, направленных на их разрешение. Однако часто человек оказывается не способным изменить ситуацию к лучшему, и тогда разрушается сложившаяся система социальных знаний, предпочтений, ценностей. В связи с этим особенного внимания заслуживает проблема изучения основ и условий, детерминирующих психологическую устойчивость личности». Краев приходит к мнению, что в первую очередь необходимо изучить и устранить психотравмирующие воздействия, которые влияют на психологическую устойчивость руководителя. Рассматривая вышеизложенное определение необходимо обратить особое внимание на составляющую, такую как «сила личности». Общее понятие «силы личности» подразумевает меру личностной свободы от чувства вины, ригидности, тревоги. Когда мы говорим о сильном характере человека, то имеем в виду прежде всего его сильную волю, когда мы говорим о сильной личности, то имеем в виду способность его к самоорганизации, самореализации, чувство собственного достоинства, а также большой социальный потенциал. Понятие «силы личности», силы «Я» было введено еще З. Фрейдом.

Он выделил 6 индикаторов силы личности:

•толерантность к внешним угрозам, психологическому дискомфорту;

•свобода от паники;

•борьба с чувством вины (способность к компромиссам);

•способность к эффективному подавлению неприемлемых импульсов;

•равновесие ригидности и податливости;

•контроль и планирование;

•адекватное самоуважение.

Слабая «сила личности» предполагает, по З. Фрейду, сильное развитие психологической защиты, увеличивающей неадекватность восприятия окружающего и поведения индивида.

Изучением психологической устойчивости занимались многие ученые. Ниже приведены основные направления диссертационных исследований (2002–2012 гг.), которые так или иначе рассматривали психологическую устойчивость личности различных категорий населения. Исследования, посвященные психологической устойчивости разных авторов и в различное время, содержали понятия, данные этому феномену, но несколько отличались терминологически.

«Психологическая устойчивость напрямую связана с состоянием здоровья современного руководителя. От уровня психического здоровья напрямую зависит профессиональное долголетие управленца и возможность достижения успеха в профессиональной деятельности. Алгоритмы психического здоровья в развитии внутренней позиции государственных служащих формируют подходы и методы развития внутренней позиции государственного служащего, направленное на осознанное отношение к себе и другому, выработку профессиональной и личностной позиции, основанной на принципах профессиональной идентичности», – к такому заключению пришел Ю.Н. Казаков, исследуя акмеологическую гносеологию психического здоровья государственных служащих. Приоритетной является самооценка с точки зрения мобилизующих их резервов по сохранению здоровья госслужащих.

Понимание общественной ценности здоровья госслужащих необходимо связывать с национальной безопасностью и обороноспособностью экономики и социальным единством и политической системой управления. И в первую очередь, с потребностями самоактуализации, которая реализуется в их удовлетворении в биологическом, социальном и психическом (личностном) направлениях. Акмеологические границы психического здоровья зависят и от социального контекста … между личностью и обществом … баланс.

О.Д. Привалова продолжила изучать психическую устойчивость как фактор успешности профессиональной деятельности менеджеров малого бизнеса и пришла к следующим выводам: «Менеджеры (наемные работники), находясь в зависимой позиции, более чувствительны в межличностных отношениях, демонстрируют потребность в понимании, доброжелательном к себе отношении, легкую «вживаемость» в различные социальные роли, яркость эмоциональных проявлений, демонстративность поведения. Алгоритм, выступающий в виде обоснованных правил выполнения действий, способов позволяет разработать как требования психологического профессионального отбора менеджеров, так и индивидуальную программу повышения уровня психологической устойчивости и соответствия его требованиям профессии. «Для разработки модели успешного менеджера (УМА) мы исходили из тех требований, которые предъявляются реальной действительностью к менеджеру малого бизнеса, базируясь на концепции одиннадцати потенциальных ограничений, авторами которых являются М. Вудкок и Д. Фрэнсис». – пишет в своем исследовании О.Д. Привалова. Личность менеджера характеризуется легкой вживаемостью в различные социальные роли, яркостью эмоциональных проявлений при некоторой поверхностности переживаний, демонстративностью поведения, некоторой обращенностью интересов в мир внутренних переживаний, их гуманистической направленностью и склонностью к переживанию конфликтов. Такие люди более сензитивны и в личностных отношениях, склонны сдерживать агрессивные реакции. При этом они имеют высокий уровень осознания, имеющихся проблем. В то же время показатели тестирования выявляют активную личностную позицию, высокую поисковую активность, в структуре мотивационной направленности преобладает мотивация достижения; интуитивный, эвристический стиль мышления, выявляется высокий уровень притязаний, эгоистичность, но с потребностью к причастности к интересам группы; демонстративность натуры и потребность в сопричастности к общему настроению окружающих. Такое поведение обычно, сопровождается приподнятым настроением. Успех вызывает известную экзальтацию, эмоцию гордости. Выявляется личность спонтанного типа поведения, которая стремится к самореализации, не боится серьезной ответственности и выявляет устойчивость интересов, упорство в отстаивании собственного мнения, практичность.

О.И. Лелякова, рассматривая здоровье как сущностную составляющую развития психической устойчивости менеджеров, вывела свое определение: «психическая устойчивость – это относительно устойчивое системное, но конкретное проявление всех компонентов психики, имеющих определенную направленность, выражающих гармоничность связи человека с внешней средой в конкретных условиях».

И.Н. Ронь посвятила исследование психолого-педагогическим условиям формирования соревновательной эмоциональной устойчивости конкурсных танцевальных пар, дала такое определение: «эмоциональная устойчивость – это системное качество личности, приобретаемое индивидом и проявляющееся в напряженной деятельности, эмоциональные механизмы которого получают определенность в структуре системы саморегуляции». В целях объективного и полного психологического исследования психологической устойчивости кадров управления можно сделать вывод о том, что наиболее емко данная проблема может быть исследована с точки зрения акмеологического подхода, объединяющего в себе деятельностный, личностный и межличностный аспекты профессионализма.

Ю.В. Хрусталев, применительно к оптимизации психической устойчивости деятельности руководителей органов внутренних дел в экстремальных условиях, считает, что: «Психическая устойчивость руководителя отражает способность предвидеть и сохранять функциональную способность и соответствие всех психофизиологических функций требованиям поддержания эффективности профессиональной деятельности в различных, в том числе, экстремальным ситуациям».

И.Н. Носс: «…в основной массе теорий и практических рекомендаций по психологическим технологиям заявленные принципы развития и системности, как правило, касаются и относятся только к человеку, субъекту труда. Развиваются неуклонно и постоянно способности, изменяется характер специалиста, преобразуется его интеллект, формируются соответствующие эмоционально-волевые качества и, безусловно присутствует динамика мотивационных составляющих. Основываясь на этих личностных преобразованиях, формируется профессионализм как свойство, процесс или состояние, со всеми присущими ему атрибутами. Во-вторых, кроме личности в профессиональную систему включена, и включена активно, сама профессия как направленное функционирование специалиста, как организация труда, как социальный статус (престиж), как стимул деятельности и как пространственно-временной континуум. Она не только принимает человека в свою трудовую и социальную сферу, но и, преобразуя его, преобразуется сама. В этом метаморфизированном пространствевремени и действует специалист. Поэтому личность профессионала исследуется в теоретическом и прикладном планах, путем оценки характера взаимосвязей в процессе его развития как сложного природного существа (индивида), как продукта общественных отношений (личности) и как субъекта деятельности (профессионала)».

И.М. Смилык считает, что оптимизация процесса развития психической устойчивости организаторов здравоохранения требует: «…психическая устойчивость определяется развитым интеллектом, эмоциональной и волевой устойчивостью, коммуникативной компетентностью; гармоничное развитие составляющей психической устойчивости способно нивелировать отрицательное воздействие экстремальных факторов и обеспечивать успешность профессиональных действий». «Работе организаторов здравоохранения сопутствует большое количество экстремальных факторов, возникает необходимость обладать такими качествами, которые обеспечивали бы устойчивость к их отрицательному влиянию и способствовали выполнению профессиональной деятельности на высоком уровне без ущерба для здоровья. Этот вопрос она рассматривает сквозь призму психологической устойчивости, которая понимается автором в качестве одного из основных механизмов преодоления негативного влияния экстремальных факторов … в психологическом аспекте устойчивость связывают со способностью субъекта деятельности успешно противостоять экстремальным факторам профессиональной деятельности».

Д.С. Жилкин, изучая психолого-акмеологические особенности формирования психической устойчивости к негативным факторам у девушектелохранителей вывел свои основания данному понятию: «Психическая устойчивость определяется как характеристика надежности деятельности в условиях деструктивных и несанкционированных психических воздействий асоциальной направленности».

Д.С. Коновалова с целью изучения реального уровня сформированности психологической устойчивости кадров управления и определения условий и факторов ее развития в 2008 году в Москве провела психологическое исследование. Было обследовано 138 респондентов, занимающих высшие и главные должности федеральной государственной службы и осуществлен опрос 10 экспертов по данной проблеме. В качестве экспертов выступили опытные работники кадровых служб министерств и ведомств. В целом, проведенное позволило определить, что на начальном уровне сформированности психологической устойчивости находится 38,6%. Это преимущественно работники, получившие должность руководителя менее года назад и не имеющие еще достаточного опыта переносить психологические перегрузки на новом месте работы. На достаточном уровне психологической устойчивости находится 19,2% обследованных современных руководителей, а на высшем акмеологическом уровне – 42,2%.

Пример распределения управленческих кадров по уровням психологической устойчивости по данным, полученным в результате эксперимента, описанного ниже (Рис. 3).

по уровням их психологической устойчивости Данный пример демонстрирует факт того, что существенная часть опрошенных управленческих кадров находиться на начальном и среднем уровнях психологической устойчивости, а, следовательно, существует объективная потребность в развитии психологической устойчивости этой категории управленческих кадров, – пишет Д.С. Коновалова. В качестве основных критериев оценки психологической устойчивости могут выступать следующие: степень сохранения всех психологических качеств в процессе профессиональной деятельности, а также профессиональное психологическое здоровье. К частным критериям психологической устойчивости кадров управления относятся: психологическое самочувствие, психологическая напряженность, психологическая готовность к профессиональной деятельности. В качестве основных куммулятивных показателей составляющих психологической устойчивости кадров управления выступают: волевая устойчивость, эмоциональная устойчивость, темперамент руководителя, сформированность его моральных качеств, «Эго»

или сила личности руководителя. На основании данных критериев определяются следующие показатели.

Основными куммулятивными показателями психологической устойчивости кадров управления могут выступать: волевая устойчивость, эмоциональная устойчивость, темперамент руководителя, сформированность его моральных А.А. Напримеров критериями психологической устойчивости, показателями к ее формированию вывел: «индивидуально-типологические особенности, тревожность, направленность личности, способы психологической защиты на формирование эмоциональной устойчивости постоянного состава военного вуза».

При этом следует воспроизвести положения, выявленные автором:

«Выявлена гетерохронность структурно-функционирующих компонентов психической устойчивости, которая характеризуется как ведущая закономерность ее развития, указывающая на особенности их взаимосвязи, предрасположенность и компенсаторные возможности психофизического ресурса государственного служащего. Доказано, что особенность выраженности любого из компонентов – интеллектуальные, эмоционально-волевые и личностно-профессиональные – определяют характер развития и проявления всех остальных характеристик и во взаимосвязи с ними детерминирует динамику и уровень психической устойчивости. Интеграция компонентов психической устойчивости руководителя опосредуется личностным конструктом «Я-профессиональное». Интегративный критерий отражает общую цель – развитие творческого потенциала руководителя в интересах обеспечения соответствия его характеристик требованиям профессиональной деятельности и отражает его соответствие функциональному предназначению. В качестве частных критериев были испытаны такие, как реактивная уравновешенность; контролируемая целенаправленная активность; гностическая компетентность; профессиональная компетентность; процессуально-результирующая гармоничность саморегуляции»

(Секач М.Ф., 1999).

Е.М. Семенова применительно к подготовке педагогов дошкольного образования в психологическое содержание эмоциональной устойчивости заложила такие критерии: «Развивая данные личностные качества у студентов – будущих педагогов дошкольного образования, можно оказать значительное влияние на уровень их эмоциональной устойчивости еще на О.Д. Привалова, исследуя психологическую устойчивость предпринимателей, объективно утверждает: «…можно объяснить характером управленческой деятельности, которая состоит в принятии на себя ответственности за предприятие (фирму), принимаемые решения, что вынуждает более взвешенно, неторопливо и предусмотрительно относиться к принятию решений. Такое умение формируется постепенно на основе жизненного опыта (средний возраст по группе 37 лет). Такие данные можно объяснить большим стремлением предпринимателей к отстаиванию своей независимости, нежеланием подчиняться, кому бы то ни было, но при этом они более ответственны перед собой и окружающими людьми за принятие какого-либо решения. Можно назвать такую позицию «позицией хозяина».

Зависимость психологической устойчивости от пола (в процентах от общего числа респондентов) иногда бываю психологически неустойчив 55,9 73, практически всегда психологически неустойчив 2,9 4, М.Н. Дарижапова, ссылаясь на имеющиеся психолого-педагогические и акмеологические исследования А.А. Деркача, С.Л. Рубинштейна, Н.В. Кузьминой, П.А. Корчемного, В.А. Купцова, В.Н. Маркина, О.В. Москаленко, С.Р. Пантилеева, М.Ф. Секача, Е.В. Селезневой, В.А. Сластенина, В.В. Столина и других, показывает, что у специалиста отношения личности к собственному Я регулирует межличностные отношения, постановку и достижение целей, разрешение кризисных ситуаций и в целом процессы самоактуализации, самосовершенствования, самореализации, предлагает свое видение проблемы акмеологических особенностей самоотношения государственных служащих.

Психическая устойчивость – это целостная характеристика личности, обеспечивающая ее устойчивость к фрустирующему и стрессогенному воздействию трудных ситуаций. Многогранность понятия «устойчивости»

обусловлена, прежде всего, тем, что использование данного термина применительно к процессам становления, развития и формирования личности, для описания различных аспектов ее поведения и деятельности. В литературе можно встретить следующие терминологические сочетания: «устойчивость личности», «устойчивость поведения», «устойчивость (профессиональной) деятельности», «устойчивость к нагрузкам», «эмоциональная устойчивость», «волевая устойчивость», «психическая устойчивость», «эмоциональная устойчивость», «нравственная устойчивость», «психологическая устойчивость». Под психической устойчивостью понимается сохранение психологических качеств при воздействии психотравмирующих факторов. Психическая устойчивость представляет совокупность эмоционально-волевых, интеллектуальных, морально-правовых качеств. Приставка у слова «устойчивость» – «у». Значит, речь идет о том, чтобы психика человека не просто функционировала, а могла «устоять» или сохранять устойчивость под воздействием негативных условий и факторов. Из этого следует, что психологическая устойчивость является неотъемлемым фактором успешности и надежности в профессиональной деятельности.

Понятие «психологической устойчивость» является дискуссионным, не приобрело четкого статуса и имеет широкий диапазон интерпретаций, поскольку его трактовка определяется вектором исследования от применения данного понятия к анализу индивидуального состояния до использования его в аспекте изучения проблем становления, развития и формирования личности, что порождает возникновение различных подходов к рассмотрению данного феномена. Автор надеется, что исследования и выводы изложенные в монографии вносят определенную ясность в понимание психической устойчивости человека и психологической устойчивости личности.

Рис. 4. Модель психологической устойчивости личности Ни одно научное понятие, пожалуй, не вызывает столько противоречивых истолкований, сколько понятие «культура». В книге американских социологов Кребера и Клакхона «Культура. Краткий обзор концепций и дефиниций» приводится около трехсот различных, противоречащих друг другу определений культуры. Но культура – это не только научное понятие, требующее творческого осмысления, это реальная практическая проблема общественного развития, В той или иной степени проблема культуры встает перед всеми странами и народами, более того, она сама есть прямое порождение и следствие исторического процесса. Именно практическое значение культуры делает ее предметом теоретических размышлений различных философских школ и течений. Общие принципы понимания культуры сложились давно и связаны в первую очередь с проблемами жизнедеятельности человека, его бытия, характеризуют все основные сферы его жизнедеятельности – материального производства, социальнополитической и познавательной деятельности, его духовного развития.

Любая сфера социальной жизни может быть охарактеризована с точки рения ее культурной значимости и ценности для человека, его жизни.

Поэтому научное понимание культуры требует анализа всех видов и способов человеческой деятельности с позиции развития, совершенствования человека как субъекта этой деятельности. Это понятие отражает не какойто фрагмент общественной жизни, а все общество в целом как продукт взаимодействия людей, как среду, создаваемую трудом человека и формирующую его как целостную личность. Диапазон значений «культуры» поистине безграничен. Но чаще всего это культура чего-то, культура «родительного падежа». Так, часто этот термин употребляется в оценочном значении и служит для обозначения таких черт личности, как образованность, вежливость, самообладание, в том случае, когда говорят «культурный человек». Культура – это деятельность субъекта во всех сферах бытия и сознания, деятельность, в которой раскрываются сущностные силы человека, В процессе деятельности в объекте реализуется, угасая, деятельность субъекта, а возникший, созданный объект, в котором нашла выражение воплощенная сила мысли, сознания, служит основой для раскрытия субъектом своей собственной прошлой деятельности. «Живой огонь» деятельности субъекта материализуется и она (деятельность) запечатлевается в предметах культуры.

Итак, деятельность – это основа, фундамент культуры. Деятельность – это также источник возникновении и существования культуры. Культура повенчана с деятельностью, она гнездится в самодеятельности человека.

Культура, следовательно, нерасторжимо связана с деятельностью субъекта, существует благодаря ей, но из факта деятельности еще надо вывести факт культуры. Ибо есть деятельность, созидающая культуру и разрушающая ее. Деятельность субъекта превращается в факт культуры только в том случае, если в ней (деятельности) реализуются сущностные, созидательные, творческие силы субъекта-человека и человечества. Культура в этом случае предстает как продукт социальной деятельности человека, деятельности, направленной на творение подлинно человеческих форм бытия. Естественно поэтому сказать, что человек живет и действует в условиях культуры, последняя наполняет собой человека, личность. Индивид в той мере человек, в какой он приобщен к деятельности, к культуре, в какой его биологические, естественные потенции, его действие, чувства и разум наполнились социально-значимым содержанием, приобрели общественно-историческую форму. Развитие культуры – это развитие самого человека, всех его способностей и талантов, это реализация мощной потенциальной творческой силы человека, который является творцом и творением культуры, автором и актером своего собственного произведения.

Для развития культуры нет никаких препятствий, кроме тех, которые творятся самим человеком, людьми в процессе их не всегда творческой, созидавшей деятельности.

Мир культуры человека – это традиции и ритуалы, это нормы и ценности, это творения и вещи – все то, что можно назвать бытием культуры.

Когда заходит разговор о культуре, её роли в нашей жизни, чаще всего упоминают художественную литературу, изобразительное искусство, а также образование, культуру поведения. Но художественная литература, книги, кинофильмы – небольшая, хотя и очень важная частица культуры.

Культура – это, прежде всего, характерный (для данного человека, общества) образ мыслей и образ действий. В социологическом понимании культура, и в первую очередь её ядро – ценности, регулируют взаимоотношения людей, это скрепы, объединяющие людей в единую целостность – общество. Следовательно, культура – важнейшая субстанция человеческой жизни, проникающая фактически повсюду, проявляющаяся в самых разнообразных формах, включая художественную культуру.

Человеческая личность имеет множество аспектов, составляющих ее единство. Человек издавна создавал для себя картину целого: сначала в виде мифов, затем в картине божественных деяний, движущих политическими судьбами мира, затем как данное в откровении целостное понимание истории от сотворения мира и грехопадения человека до конца мира и Страшного суда. И лишь когда историческое сознание стало основываться на эмпирических данных, целостная картина становилась все более и более дифференцированной. Она, однако, еще воспринималась как картина, отражающая естественную эволюцию человеческой культуры.

Ныне наступил новый этап. Природа вокруг нас – декоративна, мир, в котором мы живем – синтетичен, и состоит из хитроумных изобретений.

Тревога потери смысла и того Я, которое жило в этом мире смыслов, стала доминантой культуры современного времени.

Культура и личность взаимосвязаны друг с другом. С одной стороны, культура формирует тот или иной тип личности, с другой – личность воссоздает, изменяет, открывает новое в культуре.

Личность – это движущая сила и создатель культуры, а также главная цель ее становления. При рассмотрении вопроса о соотношении культуры и человека следует различать понятия «человек», «индивид», «личность».

Понятие «человек» обозначает общие свойства человеческого рода, а «личность» – единичного представителя этого рода, индивида. Но при этом понятие «личность» не является синонимом понятия «индивид». Не всякий индивид является личностью: индивидом человек рождается, личностью становится (или не становится) в силу объективных и субъективных условий. Понятие «индивид» характеризует отличительные черты каждого конкретного человека, понятие «личность» обозначает духовный облик индивида, сформированный культурой в конкретной социальной среде его жизни (во взаимодействии с его врожденными анатомофизиологическими и психологическими качествами). Поэтому при рассмотрении проблемы взаимодействия культуры и личности особый интерес представляет не только процесс выявления роли человека как творца культуры и роли культуры как творца человека, но и исследование качеств личности, которые формирует в ней культура, – интеллекта, духовности, свободы, творческого потенциала. Культура в этих сферах ярче всего раскрывает содержание личности. Регуляторами личностных устремлений и поступков личности являются культурные ценности. Следование ценностным образцам свидетельствует об определенной культурной устойчивости общества. Человек, обращаясь к культурным ценностям, обогащает духовный мир своей личности. Система ценностей, оказывающая влияние на формирование личности, регулирует желание и стремление человека, его поступки и действия, определяет принципы его социального выбора.

Таким образом, личность находится в центре культуры, на пересечении механизмов воспроизводства, хранение и обновление культурного мира.

Сама личность как ценность, по сути и обеспечивает общее духовное начало культуры. Являясь продуктом личности, культура в свою очередь гуманизирует социальную жизнь, сглаживает животные инстинкты у людей.

Культура позволяет человеку становится интеллектуально-духовной, нравственной, творческой личностью. Культура формирует внутренний мир человека, раскрывает содержание его личности. Разрушение культуры негативно воздействует на личность человека, ведет его к деградации.

Влияние культуры на нашу жизнь огромно. Культура влияет на язык, на восприятие окружающего мира, на поведение и установки, на структуру семьи, на систему образования, форму правления и даже на наше здоровье. Применительно ко всем темам, освещавшимся в этой книге, культура играет важную, пусть молчаливую и невидимую, роль в определении того, как мы себя ведем и как мы воспринимаем поступки других людей.

Культура – это не раса. Рождение внутри какой-то расы не означает, что вы автоматически усваиваете культурные ценности, связанные с этой расой. Культура – это не национальность. Быть гражданином какой-то страны не значит автоматически принять культуру, связанную с этой страной. Культура – это не место рождения. Родиться в определенном месте не значит автоматически принять культуру своей родины.

В прошлом академическая психология никогда по-настоящему не рассматривала культуру как значимую переменную в теории и исследовании.

Культура для психологии, что для нас – воздух или для рыб – вода; она окружает нас со всех сторон, но остается невидимой. Мы серьезно задумываемся о культуре, только когда начинаем контактировать с представителями других культур, что происходит все чаще и чаще в нашем многообразном и сужающемся мире. Сегодня мы осознаем, что культура – важный источник психологических различий, которые необходимо учитывать и в теоретической, и в исследовательской работе.

Таким образом, в психологии происходит нечто вроде культурной революции, и сегодня кросс-культурные исследования во всех аспектах психологии стали намного более рядовым событием, чем когда-либо ранее. Когда мы изучаем культуры, легко утонуть в массе «фактов», особенно касающихся культурных различий. Действительно, из фактов, почерпнутых в кросс-культурных исследованиях по психологии, антропологии и другим дисциплинам, можно было бы составить многотомную энциклопедию по культурным различиям. Было бы интересно увидеть такую энциклопедию – она помогла бы нам понять широту и масштаб влияния культуры на нашу жизнь.

Но даже когда нас окружают все эти различия, или, возможно, в особенности когда нас окружают эти различия, мы не должны забывать, что имеются и важные сходства. Изучение человеческого поведения в разных культурах дает нам информацию и об этих сходствах, и о различиях. Эта книга должна была высветить основные сходства и различия в широком спектре психологических феноменов, существующих среди разных культур.

Что все это значит для академической психологии и для каждого и нас в отдельности? К чему это нас подталкивает? В чем значение этой культурной революции в психологии как для профилирующей академической психологии, так и для отдельных людей, живущих в нашем многообразном мире? Это важное для обеих сфер значение становится причиной трудностей, которые и делают новую эру психологии столь интригующей.

Культурные различия бросают вызов основополагающим теоретическим представлениям о людях и заставляют нас переосмыслить теории личности, восприятия, когнитивной (познавательной) способности, эмоции, развития, социальной психологии и других психологических процессов. Мы находимся на пороге создания энциклопедических компендиумов культурных различий почти во всех подотраслях психологии, когда имеется предостаточно почерпнутых из других культур свидетельств того, что истины большинства людей необязательно применимы к остальному миру. Фактически, стало достаточно легко получить исследовательские данные, документирующие культурные различия в каком-либо аспекте психологического поведения. Действительно, задача, стоящая сегодня и в будущем перед кросс-культурной психологией – не просто продолжить фиксацию культурных различий в различных областях психологического исследования. Вместо этого наибольшей трудностью в ближайшем будущем будет разработка теоретических моделей и концептуальных основ, которые могут объяснить, в чем культуры одновременно схожи и различны, и почему. Обилие фактов, которые культурная психология уже накопила и продолжает накапливать, подводит к необходимости как-то осмыслить их.

Многие направляют свои усилия на изучение процессов развития, лежащих в основе приобщения к культуре, – процесса усвоения правил, ценностей, установок, представлений, моделей поведения и мнений своей первичной, родной культуры, – и сделали важные шаги, приближающие к пониманию того, как мы усваиваем культуру и как она влияет на нашу жизнь. Другой важный шаг предполагает связь между культурой и Яконцепцией как посредником психологических различий в разных культурах. Третьим стало использование значимых показателей культурной вариабельности, таких как индивидуализм-коллективизм, с тем чтобы спрогнозировать и объяснить культурные сходства и различия.

Исследование билингвизма, например, продемонстрировало, что билингвы, по-видимому, используют две культурные системы координат, в зависимости от того, на каком языке они в данный момент разговаривают.

Многие из вас, кто говорит на двух языках, могут распознавать этот феномен. Хотя, несомненно, имеются области взаимного наложения и подобия, билингвы сообщают о том, что они обладают различными личностями, судят об эмоциях различным образом, оценивают события и окружающую их среду по-разному и объясняют события различными причинами в зависимости от того, какой язык используется при выполнении этих заданий.

В уме билингвов не только уживается множество культурных схем, но сами они приобретают дополнительную способность отслеживать, какую культурную схему применить в конкретном социальном контексте. Тем самым у них происходит метакогнитивный процесс, который позволяет им участвовать, благодаря своим «множественным личностям», в здоровом и конструктивном взаимодействии. Эта способность связана с развитием межкультурной сенситивности.

Теории сознания и народная психология (набор базовых представлений о сознании и поведении) фактически весьма вариабельны, завися от культуры, хотя мы часто об этом не подозреваем. Вот четыре причины, почему подобные народные теории различаются у представителей мирового сообщества:

1) внешние различия отражают внутренние различия в психологическом осмыслении;

2) каждая культура поддерживает определенные выборочные конструкты в своей собственной психологии;

3) условия, предваряющие социальное познание и установки, отличаются в разных культурах;

4) несмотря на внешние сходства, в психологическом осмыслении могут существовать значимые нюансы.

Разработанной главным образом в монолингвистической и монокультурной среде, профилирующей психологии предстоит еще сделать очень многое, если она собирается охватить как можно больше людей в многообразном мире. Ассимиляция кросс-культурных данных и теорий профилирующей психологии предполагает фундаментальный пересмотр способов мышления, касающихся «Я» и личности, которые имеют важные последствия для всех сфер психологии. Нельзя отбрасывать никакую информацию или идеи, которые имеются в настоящее время; они должны быть помещены внутри соответствующего контекста, чтобы охватить большее количество людей. Межкультурная работа должна быть включена в профилирующую психологию, которой следует подстроиться под эти идеи. Конечный продукт будет качественно отличаться от психологии, к которой мы привыкли.

Необходим фундаментальный пересмотр самого характера психологии, так чтобы она включала культуру в качестве одной из своих рабочих переменных, как в исследовании, так и в теории. То есть мы должны двигаться от психологии прошлого к культурной психологии будущего.

В культурной психологии культура является не каким-то запоздалым измышлением или экзотическим придатком профилирующей психологии, а скорее интегральной частью последней. И, фактически, некоторые авторы приступили к созданию такой культурной психологии.

Этот новый подход не должен быть навязан силой, как и не должен быть травмирующим пересмотр. Маленькие шаги превратятся в большие, а последние – в путешествие. В конце концов желанна сама прогулка, а не конечная цель маршрута.

По мере того как мы узнаем больше о культурных сходствах и различиях, нам необходимо затронуть основы, чтобы понять, зачем мы вообще изучаем культуры. Без повторного обращения к нашим мотивациям масса фактов о сходствах и различиях так и останется массой разрозненных фактов. Нам нужен метод, чтобы объединить эти факты и воспользоваться ими – сделать так, чтобы они стали средством достижения цели, а не самоцелью. Когда мы заново пересмотрим свои мотивации, мы должны быстро понять, что решающей причиной того, почему мы изучаем культуру, является улучшение нашей жизни и наших отношений с другими людьми в многообразном мире. Эта цель должна быть основной причиной нашего изучения культуры и ее влияния на человеческое поведение. Если мы не сумеем обобщить информацию, собранную к настоящему времени, и использовать ее некоторым продуктивным образом, те огромные возможности, которые предоставляет эта информация, выскользнут из наших рук и будут упущены.

Люди, которые проводят продолжительные периоды времени, погружаясь в различные культуры – благодаря путешествиям, предпринимательству или программам взаимного обмена, – действительно выстраивают справочники, хотя и неосознанно. Сила этого подхода заключается как в повышении нашей способности проявлять культурный релятивизм, так и в направлении нашего поведения во время повседневных интеракций с людьми из разнообразной среды.

Но ни один из нас не может создать энциклопедию культуры для всех культур, с которыми мы можем соприкоснуться в своей жизни, а многие из нас не имеют возможности путешествовать и погружаться в другие культуры, чтобы стать благодаря этому культурно осведомленными.

Вместо этого огромному большинству людей приходится полагаться на процесс межкультурного роста, на который мы можем опереться, с тем чтобы осмыслить то многообразие, которое существует в сегодняшнем мире. От отрицания и преуменьшения – к интеграции.

И вполне нормально, что мы проявляем по крайней мере слегка негативные эмоциональные реакции, когда сталкиваемся с культурными различиями. Эти негативные реакции – и негативные ценностные суждения, которые мы склонны выносить из-за своего этноцентристского и стереотипного мышления, – затрудняют использование нами более здоровых и конструктивных методов взаимодействия и мешают по-настоящему оценить эти различия и объединиться с демонстрирующими их людьми.

Процесс межкультурной коммуникации сложен, и неизбежны конфликты, вызванные межкультурным непониманием. Тем самым если мы хотим выйти за рамки этноцентрических и стереотипных искажений, когда сталкиваемся с межкультурными различиями, крайне важно суметь проконтролировать свои негативные эмоциональные реакции при встрече с этими различиями. Тот, кто способен регулировать свои эмоциональные реакции, сможет затем принять участие в более конструктивном межкультурном процессе, подобном очерченному в модели межкультурной сенситивности, и открыть дверь более успешным межкультурным интеракциям.

Тот, кто не может этого сделать, останется за закрытыми дверями. Следовательно, эмоции – центральная часть этого процесса и ключ к успешному межкультурному опыту. А регулирование эмоций: ключ к личностному росту.

Многие из нас, кто имеет опыт общения с детьми, знают, что даже очень маленькие могут совершать альтруистические поступки. Они могут предлагать свое любимое одеяло, игрушку или пищу другому ребенку, который испытывает страдания, или протягивать руку помощи маме и папе, брату и сестре во время игры. Однако когда происходит нечто, вызывающее у них боль, гнев, фрустрацию или раздражение, картина становится совсем другой. Дети начинают плакать или выходят из себя. Их мышление и мировоззрение возвращаются к более примитивному способу взаимодействия с миром и его пониманию. Они утрачивают способность совершать моральные или альтруистические добрые поступки, поскольку их образ мышления заперт в более инфантильном модусе реагирования.

Психологи называют этот процесс регрессией.

Регрессия свойственна не только детям и подросткам. Зрелые люди в любом возрасте также временами совершают подобный регресс. Все мы знаем людей, которые, испытывая боль, раздражение, фрустрацию или гнев, не способны мыслить адекватно; они бранятся, неистовствуют и возвращаются к более примитивному образу мышления, поведения и эмоциональных реакций. Хотя внешние проявления этих процессов у взрослых и детей могут различаться (взрослые не прижимают к груди свои игрушки и не выбегают из комнаты), в основополагающих психологических процессах имеется заметное сходство.

Когда возникает негативная эмоция, люди могут легко уступить этим чувствам, которые затем «вытесняют» их обычные манеры. Даже люди, которые обычно склонны мыслить критически по поводу происходящего и часто ведут себя исключительно нравственным и альтруистическим образом, могут потерять способность мыслить или действовать в подобном ключе, когда их охватывают негативные эмоции. Ключевые компоненты личностного роста Те люди, которые могут как-то контролировать или регулировать эти негативные чувства – кто может сдержать их, не действовать исходя из них или не позволить им завладеть своим мышлением, поведением или ощущениями, – сумеют задействовать другие процессы, которые помогут им расширить свою оценку и атрибуцию причин различий. Как только эмоции взяты под контроль волей и интеллектом (компоненты психической устойчивости), перестав быть руководством к немедленному действию, люди могут размышлять критически об истоках этих различий, возможно, выходя за рамки своих культурных шор и схем, чтобы задуматься о возможности других причин различий, которых они могли даже не сознавать. Если будет проявляться этот тип критического мышления, то люди могут активно выбирать, принять им или отвергнуть альтернативные гипотезы, касающиеся причин этих различий. Можно надеяться, что они проявят открытость и гибкость, приняв конкурентные гипотезы, если окажется, что их первичные реакции были неточными.

Например, предположим, что вы встретили кого-то в первый раз. Вы пытаетесь смотреть прямо в лицо этому человеку и пожать ему руку, но он отводит глаза в сторону, по-видимому, отказываясь признать ваше присутствие или пожать вам руку. Ваша первая реакция может быть негативной.

В такой момент очень легко сформировать отрицательное впечатление об этом человеке, основанное на негативной атрибуции, касающейся причины отличия в поведении от того, что вы ожидали увидеть. Однако если вы способны обуздать эту реакцию, а затем критически осмыслить возможные причины такого поведения, то можете рассмотреть ряд альтернативных гипотез. Тогда как в вашей культуре прямой контакт глаз может быть знаком уважения, в культуре этого человека знаком уважения станет избегание контакта глаз. Тогда как в вашей культуре рукопожатие – это общепринятая форма приветствия, в другой культуре подобный контакт может быть ограничен отношениями между близкими людьми. Стоит вам выработать эти и другие возможные гипотезы, и у вас будет выбор: принять или отвергнуть их. Если вы предпочтете принять альтернативную причину неожиданного поведения, можно надеяться, что вы обретете открытость и гибкость для того, чтобы изменить взгляд на свою первоначальную негативную реакцию.

В сущности, эта модель – модель роста. Используя критическое мышление применительно к культурным различиям и будучи открытым и гибким в своем мышлении, вы способствуете тому, что ваш способ восприятия людей продолжает развиваться. Вы постоянно все более усложняете свой метод подхода к многообразию. Эта усложненность позволяет вам перейти от отрицания и преуменьшения к адаптации и интеграции в модели межкультурной сенситивности, обсуждавшейся ранее. Однако весь этот процесс возможен только в том случае, когда вы можете регулировать свои эмоции, не позволяя негативным чувствам взять над вами верх.

Напротив, если наши негативные эмоциональные реакции на неизбежные культурные различия продолжат нас переполнять и диктовать, как нам следует мыслить, чувствовать и действовать, мы не сумеем прибегнуть к критическому мышлению, касающемуся этих различий. Тогда мы будем регрессировать к прежнему образу мышления, который коренится в нашем стереотипном видении мира. Вместо того чтобы выработать конкурентные гипотезы, которые стимулируют рост нашего мышления, мы только подкрепим свой предшествующий, ограниченный образ мышления. При этом открытость новым идеям и конкурентным гипотезам не становится даже возможностью выбора, поскольку эти новые идеи еще не появились. Вместо этого имеет место только «пережевывание» стереотипов и этноцентрических установок. Этот сценарий соответствует модели отсутствия роста.

Если мы не можем взять под контроль свои неизбежные негативные эмоции, невозможно приступить к тому, что бесспорно будет мышлением более высокого порядка, относящемся к культурным различиям.

Как же мы можем критически осмыслить культурные различия, когда нам удалось совладать со своими эмоциональными реакциями?

Культура имеет отношение к тому, в какой степени группа людей разделяет общие установки, ценности, представления и модели поведения.

Как таковая, культура является функциональной данностью, которую мы не можем увидеть, но способны вывести из наблюдений человеческого поведения.

Когда мы осмысляем межкультурные связи и культурное многообразие, то чаще всего думаем о различиях, обусловленных расой, этничностью или национальностью. Однако я не пользовался данными терминами и понятиями в этой книге. Это нежелание фокусировать внимание на расе, этничности и национальности – функция моей точки зрения, сводящейся к следующему: важным аспектом людей является их основополагающая психологическая культура, а не цвет их кожи или гражданство, указанное в паспорте.

Признание индивидуальных различий внутри культур помогает нам стать более гибкими, уходя от этноцентризма и стереотипов. Один из ключей к улучшению межгрупповых и межличностных отношений – выработка здоровой гибкости по отношению к этноцентризму и стереотипам.

Признание индивидуальных различий в культуре и связи этих различий с поведением будет одним из первых шагов к тому, чтобы перестать опираться на негативные и пагубные стереотипы.

Мы не всегда осознаем свои культурные фильтры, когда воспринимаем происходящие вокруг нас события и поступки других людей, размышляем о них и интерпретируем их. Мы не всегда сознаем культурные основы своего поведения и действий. Зачастую наше мировоззрение фундаментальным образом отличается от того, как на мир смотрят другие люди.

Один из важных первых шагов в понимании культурных влияний на поведение – признать, что мы оцениваем чужое поведение при помощи культурных фильтров и схем. Нам необходимо остановиться и подумать о том, как наше культурное воспитание сказывается на нашем взаимодействии с миром и окружающими людьми. Это сравнение выступает на передний план, когда мы совершаем путешествие за пределы своей культуры.

Сталкиваясь с другими культурами, мы вынуждены задуматься о различиях в когнитивной способности и поведении. Поступая так, мы можем прийти к лучшему пониманию собственных фильтров и искажений.

При взаимодействии с другими людьми конфликты и непонимание, без сомнения, будут иметь место. Очень часто мы слишком поспешно приписываем причину конфликта или непонимания какой-то погрешности или недостатку в другом человеке или его культуре. А поскольку мы обладаем ограниченным пониманием культуры, приравнивая ее к расе или национальности, то можем произвести негативные атрибуции относительно этой расы или национальности, когда в действительности различия возникают из-за культуры.

Начиная лучше понимать культурные влияния на поведение, мы можем допустить возможность того, что многие конфликты и непонимание обязаны культурным различиям. Поступая так, мы избегаем персонализации источника конфликта и непонимания в наших интеракциях и сосредоточиваемся на причинах, которые могут являться первичными для возникшего непонимания. Конечно, некоторые конфликты действительно возникают из-за личностных различий, невежества, глупости или узости мышления. Но мы можем принять во внимание то, что культура может быть влияющим фактором, и усомниться в недостатках людей.

Простого приписывания конфликтов и непонимания культуре недостаточно; нам необходимо признавать и уважать закономерные различия между культурным воспитанием, присущим нам и другим людям. Часто это бывает очень трудной задачей, поскольку внутри своего собственного культурного контекста мы считаем неспособность вести себя в культурно допустимой манере «ущербной» или «ошибочной». Поэтому нашей естественной тенденцией становится навешивание подобных ярлыков «ущербности» или «ошибочности» на других людей. Но человек из другой культуры может рассматривать то же самое поведение как «положительное», «приемлемое» или «нормальное». Фактически, действия, которые кажутся нам ущербными, невежливыми или глупыми, могу быть совершены человеком искренним и заслуживающим доверия. Как бы мы ни хотели счесть их ущербными, невежливыми или глупыми, культурные манеры, ценности и представления другого человека так же закономерно объясняют их, как наше поведение объясняет наши. Шагом в правильном направлении будет проникнуться уважением к этой закономерности и этому различию и найти способ двигаться дальше исходя из этого уважения.

Как же нам добиться выполнения этих задач? Что нам делать дальше, когда мы признали, что конфликты возникают из-за различий в культуре и что культурные отличия в других людях закономерны? Один из ответов заключается в изучении того, как мы обычно подходим к таким конфликтам.

Изыскивая способы поддержания своей целостности, мы часто приписываем другим людям негативные характеристики, нападая на эти характеристики, когда нам кажется, что наши культурные нормы были попраны. Этот стиль атрибутирования связан с индивидуалистической культурой. Он ни плох и ни хорош; просто он отвечает существующему положению вещей.

Однако когда мы слишком поспешно приписываем другим негативные характеристики, то отрицаем возможность того, что их намерение могло быть добрым – нас озадачивают лишь поведенческие проявления этого доброго намерения. Проявляя терпение к подобным «правонарушениям» и предполагая добрые намерения в межкультурном взаимодействии, мы позволяем этой возможности осуществиться. Если мы станем практиковать терпение и предполагать добрые намерения, то сможем оперировать на уровне психологической культуры, изыскивая способы изучения скрытого намерения и реагирования на него, а не фокусируясь исключительно на поведении, которое мы находим оскорбительным. Обращая свой взор в будущее, мы должны продолжить изучение того, как культура влияет на человеческое поведение. Когда мы признаем воздействие культуры на поведение, перед нами предстают невероятные задачи и возможности. Многообразный мир, который окружает нас, – арена содержательного и сложного человеческого поведения. Эти задачи несут с собой новые возможности и новые надежды не только для науки, но также для всех людей и их жизни.

Когда мы вступаем в контакт с представителями других мировых культур, то знакомимся со множеством различных способов, какими культуры проявляют себя в поведении. По мере того как наше понимание будет расширяться, мы начнем осознавать еще более значимую роль, которую играет культура, помогая нам успешно и сполна справиться с задачей выживания. Культуры будут продолжать меняться, так как сама культура не является статичной, фиксированной данностью. То, что культуры меняются со временем, видно из происходящего в Европе, России, Азии и США. Эти изменения показывают, что никогда не будет недостатка в вопросах, связанных с изучением культурных влияний на человеческое поведение. Важная задача состоит в том, что у нас должна возникнуть тяга к этому изучению.

Мир путешественника – это не панацея от всех бед и не утопия.

Эти процессы не гарантируют, что мы все будем жить счастливо до конца своих дней или что мы полюбим все культурные различия, с которыми встречаемся, и будем ими наслаждаться. Критически осмыслив эпизод или событие, мы можем действительно прийти к заключению, что кто-то нравственно ущербен или просто откровенно груб и эгоистичен. Понимание различий и оценка того, как они возникают и что значат для жизни других людей, не подразумевает, что мы должны полюбить эти различия или включить их в свою собственную жизнь. Важны не выводы, которые мы делаем из этого процесса, а само участие в процессе. Различие между путешественником и консерватором заключается не в их выводах, а в процессах, в которых они участвуют, приходя к своим выводам.

Человеческое поведение слишком многообразно и сложно, чтобы его можно было понять с точки зрения какой-то одной культуры. Бросая вызов «традиционному», мы не можем и не должны умалять его значимость как средства, которое способствовало выработке этих знаний. Но нам предстоит изучить намного больше, и с течением времени потребность изучать только возрастает. Совершенствование коммуникации все больше и больше сближает ранее отдаленные точки земного шара. Открытие национальных границ и появление людей из всевозможных слоев общества и культур на наших рабочих местах и в наших семьях гарантирует, что межкультурные вопросы будут иметь высокий приоритет и в последующие годы.

В работах 60-х годов Г. Оллпорт предложил социальнопсихологическую типологию религиозных личностей, выделив два основных типа. К первому он отнес людей, для которых религия – лишь способ достижения жизненных целей, внешних по отношению к самой религии.

Посещение церкви, участие в деятельности религиозных общин, внешнее благочестие – все это для них средство продемонстрировать свою социальную респектабельность, лояльность по отношению к общепринятому образу жизни. Для некоторых верующих этого типа религия является ценностью по другим соображениям: дает утешение, обеспечивает душевный комфорт, способствует преодолению отрицательных переживаний. В основе такого понимания религии в обоих его вариантах лежит представление о том, что смысл и ценность религии определяются ее функциональной полезностью. Таковы широко распространенные, стереотипные утверждения о том, что «религия нужна», потому что способствует нравственному оздоровлению общества, разрешению конфликтов и т.д. Это тип религиозных людей, чья религиозность определяется Оллпортом как «внешняя». Второй тип представляют религиозные личности, для которых религия – самостоятельная и конечная ценность. Нерелигиозные интересы, потребности имеют для них второстепенное значение. Субъективно такой тип религиозности избавляет личность от тревог, страхов, забот, дает ощущение свободы и радости, они живут в мире, где все люди братья, и им самим ничто не мешает любить и сострадать всем людям, хотя именно этот тип объективно наиболее жестко связан рамками вероучения, догматизирующими мышление, лишающими его критической способности.

«Внешняя» же ориентация может отрицательно влиять на душевное здоровье личности, способствуя возникновению неврозов. Однако попытки использовать эту типологию для установления корреляций между типами религиозной ориентации и нравственными установками и социальным поведением не дали результатов. В то же время, Франкл видит в религии психологический феномен, который может выражаться либо в институализированной религии – ее он обозначает понятием «теизм», – либо вне ее.

С этой точки зрения, понятие о боге не обязательно должно быть теистичным. Психология дает ему операциональное определение: бог-это партнер в наших самых интимных разговорах с самими собой. Франкл полагает, что такое определение позволяет избежать дихотомии «теизм – атеизм».

На уровне психологически рассматриваемой религиозности снимается противопоставление теистического и атеистического мировоззрения. Различие появится только тогда, когда один человек начинает настаивать, что его разговоры с собой – это только разговоры с собой, а другой религиозный человек интерпретирует их как реальный диалог с кем-то еще. Представление о совести и даже метасмысле, т.е. о боге, полагает Франкл, не обязательно теистично. Это больше вопрос наименования. Такое понимание религии можно считать характерным для современных исследований в этой области в рамках психоанализа. Основная мысль работы одного из ведущих психоаналитиков Э. Фромма «Психоанализ и религия» такова:

«Неправда, что мы должны отказаться от заботы о душе, если не придерживаемся религиозных воззрений. Психоаналитик обязан изучать человеческую реальность, которая скрывается и за религией, и за нерелигиозными символическими системами. Он понимает, что весь вопрос не в том, возвратится ли человек к религии и вере в бога» но в том, живет ли он в любви и мыслит ли он по истине. Если это так, то употребляемые им символические системы второстепенны. Если же нет, то они вообще не имеют значения». На психологическом уровне работают одни и те же механизмы, обеспечивающие решение соответствующих потребностей. Но это не снимает вопроса о психологическом воздействии на личность со стороны институциональной религии и тех средствах, которые она использует. Так, религиозное утешение не ограничивается воздействием на сознание (идея «посмертного воздаяния»). Оно реализуется и на уровне функциональнопсихологическом. У человека существует потребность в психологической «разрядке», катарсисе (греч. katharsis – очищение). Это понятие употребил Аристотель, анализируя воздействие античной трагедии на зрителя. На сцене происходят события, вызывающие тяжелые, подчас просто мучительные переживания, но в результате возникает эмоциональная разрядка, чувство освобождения, «очищения». Динамический стереотип протекания эмоциональных процессов свойствен катарсису, чем бы он ни вызывался.

Он лежит в основе религиозного богослужения и индивидуальной молитвы, которые могут способствовать трансформации отрицательных переживаний в положительные, освобождению от «душевного страдания», просветлению, утешению. Молитва на самом деле способна приносить глубоко верующему человеку облегчение и утешение, психологически здесь действует тот же механизм, который вызывает катарсис.

Религиозная вера, в отличие от суждений науки, не требует обоснования, доказательства, проверки и подтверждения посредством соотнесения с реальной действительностью. Она поддерживается не доводами разума и не фактами, подтверждающими ее. Она поддерживается силой традиции и «социальным соглашением». В отличие от философии, которая рассматривает веру в рамках процесса познания, соотнося ее с понятиями истины, знания, разума, в психологии вера рассматривается «операционально» – как выражение доверия индивида к тем или иным фактам и высказываниям. Верующий убежден в том, что источником его верований является божественное откровение. Вера в самом широком смысле слова, вне связи с религиозностью, является субъективно-психологической основой человеческой деятельности. Деятельность всегда сопряжена с необходимостью выбора определенной линии поведения, всегда или почти всегда существует не одна, но несколько возможностей действия. Выбор сопряжен с оценкой ситуации, и такая оценка нередко затрудняется отсутствием достаточно веских данных, неполнотой знания. В таких случаях приходится принимать решение, признав истинным какое-то суждение, не имея для того достаточно веских оснований. И. Кант, например, различал объективные основания от субъективных. Субъективным основанием принятия какого-то суждения в качестве истинного является вера, т.е. субъективная убежденность личности в истинности этого высказывания.

Устойчивость религиозной веры во многом связана с ее способностью сопротивляться противоречащей ей информации. Отчасти она объясняется психологической природой всякого переживания, т.е. тем фактом, что доводы разума чаще всего, или достаточно часто, бессильны перед эмоциями и желаниями. Но большую роль в устойчивости веры играют и социокультурные обстоятельства: если многие люди верят в бога, то не может же это быть «просто так», не может быть, чтобы за этим ничего не стояло, – вот один из типичных мотивов. Наряду с этим важна социальная поддержка со стороны членов семьи, религиозной общины, своего рода социальное давление на каждого верующего, включающее соображения сохранения престижа, демонстрации национальной приверженности и т.д.

Правда, это имеет второстепенное значение для глубоко верующего человека, для которого бог представляется более важной реальностью, чем весь окружающий его мир.

В русском языке существует одно слово «вера» для обозначения двух различающихся между собой «актов». В одном случае речь идет о том, что человек сознает недостаточную убедительность, недостаточную обоснованность своего суждения. Когда человек говорит больному, которому предстоит сложная операция, «я верю, что все будет хорошо», то он говорит так не случайно. И если это человек, который отвечает за свои слова, то по-другому он сказать не может. Он не может сказать: «Я знаю, что все будет хорошо», –потому что на самом-то деле он не знает и знать не может и отдает себе в этом отчет. «Верю» здесь означает – я только верю, но определенно не знаю. Надеюсь и хочу, чтобы было так, но не знаю, как будет. Он может сказать: «Я знаю, что будет сделано все необходимое», – потому что это он как раз может знать (квалификацию врача, обеспеченность медикаментами и т.п.). Правда, и в этом случае он может не располагать необходимой информацией, и тогда он должен также сказать:

«Я верю, будет сделано все необходимое». Это ситуация, когда речь идет о «предмете», который в принципе можно знать, и если эта возможность знать реализована или человек убежден, что она реализована, он говорит:

«Я знаю». Если же она не реализована, если человек не обладает знаниями или убежден, что не обладает ими, он говорит: «Я верю». Вера в данном случае означает менее сильную убежденность, чем та, которая опирается на знание. Вера в данном случае – выражение субъективного убеждения:

«Я не знаю, почему это так, но я верю, что это так»; «Я хотел бы знать, что будет со мной, но я не знаю и все же верю, что все будет хорошо»;

«Конечно, было бы лучше знать точно, но все же что-то мне подсказывает, что действовать нужно так-то и так-то». Это вера-предположение. Человек, обладающий убеждением, покоящимся на такой вере, хотел бы, чтобы оно по возможности было подкреплено знанием, чтобы его вера перерастала в знание.

Иная ситуация, когда человек убежден, верит, что он знает, как обстоит дело, какое надо принять решение, каким должен быть следующий ход. Вера и в этом случае – субъективное убеждение, но убеждение на основе внутренней уверенности в адекватности основания для такой уверенности. Эта вера – больше, чем то знание, которое требует еще подтверждения и проверки, это вера, покоящаяся на очевидности. Эта ситуация усугубляется тогда, когда речь идет о «предмете», в принципе недоступном для познания в обычном смысле слова. В таком случае вера становится «верованием» – принятием в качестве истинного суждения на основании единственно лишь внутренней субъективной убежденности в его истинности. Такую веру Гегель в свое время считал принадлежностью «наивного образа мышления», которое еще не умеет отличать истину от того, что воспринимается как истина, от субъективного ощущения достоверности. Мы все хорошо знаем, замечал по этому поводу Гегель, что люди самым «достоверным образом знали» и «знают» много такого, что от этого еще не делается истинным: когда критерием истины считается очевидность, когда она сводится к внутренней уверенности и только, то очень часто и легко суеверие предстает в качестве истины.

Вернемся теперь к приведенному выше примеру. Если человек говорит в той первой ситуации «я верю – все будет хорошо», то именно потому, что он говорит «я верю», т.е. психологически, «операционально» этот акт не есть акт религиозной веры, не есть выражение религиозности данного человека. Это суждение не есть религиозное верование. Если же человек находит все же возможным в этой ситуации сказать «я знаю – все будет хорошо» только потому, что он решается претендовать на совсем особое знание – знание того, чего знать нельзя, невозможно, знание, которое подразумевает, что человеку дан дар провидения будущего, или же оно ему открыто кем-то всеведущим, то такое суждение и есть суждениеверование, в котором выражается психологический механизм религиозности: вера получает специфически религиозную форму выражения, становится верованием. Благодаря этому механизму «верующий» человек получает возможность испытывать доверие к тому, к чему он отнесся бы крайне недоверчиво, руководствуясь здравым смыслом или критериями научного мышления.

В православном вероучении «бог есть неведомая, недоступная, непостижимая, неизреченная тайна» и «всякая попытка изложить эту тайну в обычных человеческих понятиях, измерить неизмеримую пучину божества безнадежна». Само по себе такое понятие о боге есть «учение», доктрина, «религиозное знание», к которому индивид приобщается через религиозное обучение – в семье, в церкви, которое он, будучи верующим, принимает в качестве истинного на основании доверия к авторитету церкви, традиции. Его вера состоит в том, что он принимает это религиозное знание в качестве истины путем научения, т.е. он может принимать это понятие о боге на интеллектуальном уровне. Но он может принимать его и не задумываясь, чисто механически. С психологической точки зрения такой человек не обязательно является религиозным, хотя для социологии это достаточный показатель его религиозности. Вера в данном случае означает признание человеком авторитета церкви, ее учения.

Религиозная вера как психологический феномен, как проявление религиозности существует в виде религиозных верований, которые не обязательно связаны с «религиозным знанием», но обязательно – с внутренней уверенностью в приобщении к «тайне»; переживанием того, что невозможное стало возможным. Такая вера является переживанием, для которого, в отличие от интеллектуального акта, логика и доказательства не нужны.

Задача психологии заключается в исследовании того, как, при каких условиях возникают в переживающем их субъекте подобные переживания, к каким последствиям они ведут. Психологически верования отличаются от знаний тем, что они «сопротивляются» ясному и четкому отделению объективной реальности от субъективного воображения. Они основываются как раз на том, что воображаемое представляется чем-то наиболее реальным, обладающим безусловной реальностью. Здесь, в таком контексте, познать – это значит пережить что-либо. Мы это имеем в виду, когда говорим: «Я знаю, что это такое, – я сам это пережил».

В психологии восприятия известен тот факт, что восприятие и прямое наблюдение не просто пассивно регистрируют наблюдаемые предметы и ситуации, но одновременно помещают их в определенную смысловую рамку, частично данную от рождения, частично приобретенную, т.е. в самом процессе восприятия происходит активное истолкование и установление смысла. Это установление смысла присуще верованию как его психологический механизм и как выполнение роли, способ поведения, соответствующие ценностям и образцам, которые общество предписывает каждому субъекту. Переживания, связанные с верой в бога, основывается на этой слитности факта и смысла в переживании. В этот психологический процесс включена, таким образом, религиозная традиция как культурное «снаряжение» процесса восприятия. С чисто функциональной точки зрения переживание бога выглядит, следовательно, столь же естественным процессом, как и переживание любой «вещи». Боги, «духовные существа»