«ИСТОРИЯ РОССИЙСКОГО ФЛОТА Учебное пособие для курсантов и слушателей морских вузов 2 ББК Геманов В.С. История Российского флота. Изд. 2-е, дополненное, исправленное учебное пособие для курсантов и слушателей всех ...»

В результате Дарданелльского сражения силы турецкого флота были ослаблены. Между прочим, Сейит-Али за неудачу в сражении приказал казнить своего вице-адмирала и двух командиров кораблей!

Но это ещё не был финал. Финалом оказалось Афонское сражение, в котором в борьбе за остров Тенедос встретились эскадра Д.Н.Сенявина ( линейных кораблей, фрегат, вспомогательное судно и флотилия греческих малых судов с 754 пушками на борту) и турецкая эскадра Сейит-Али – линейных кораблей, 5 фрегатов, 3 корвета, 2 брига при 1196 орудиях.

Обстреляв остров, турки 16 июня высадили десант (7000 человек), начавший осаду крепости. На выручку крепости 17 июня подоспела эскадра Сенявина, при этом отрезала туркам пути отхода к проливу. Избегая сражения, турки отошли к западу. И тогда, обеспечив оборону крепости, для чего оставив возле острова ряд кораблей, Сенявин бросился на поиски турецкой эскадры. Нашёл её на рассвете 19 июня возле острова Лемнос.

Занял наветренное положение и атаковал флагманские корабли турок.

Причем по каждому из трех флагманов наносили удар по два наших корабля. Ведь турки прекращали сопротивление, как только погибал флагман. Турки обратились в бегство. В результате они потеряли 3 линейных корабля, 4 фрегата, корвет, более 1000 убитых и раненых, 774 –пленными.

Захвачен флагманский корабль “Седд-уль-Бахр”. Потери русских – около 250 убитых и раненых. Корабельных потерь нет.

Победа российского флота в Афонском сражении упрочила его положение в Средиземном море. А успехи русской армии на Дунайском и Кавказском направлениях окончательно вынудили Турцию 12 августа года подписать с Россией перемирие.

Однако сладость победы омрачена была тем, что всё достигнутое в кровопролитных боях вдали от родных берегов было отдано ни за что. По высочайшему повелению Александра I, искавшего удивления у иностранцев, а не любовь своего народа, ещё в июле 1807 года были сданы войскам Наполеона Ионические острова, Далматинские острова и область Боко диКатаро, а Турции - о. Тенедос. Флоту было приказано возвратиться в свои базы, на Балтику и Чёрное море. Так трагедия России, завершившаяся подписанием Тильзитского мира и ставшая причиной войны теперь уже с Англией, особо больно ударила по доблестному Российскому флоту!

Когда в августе 1807 года адмирал Д. Н. Сенявин получил приказ прекратить боевые действия и вернуться в Кронштадт, оказалось, что Турция перекрыла нашим морякам путь через Дарданеллы, а Англия - через Гибралтар. Эскадра оказалась в “мешке”. Как поступить? Куда направиться? Где опаснее?

Эскадра Сенявина сумела прорваться через Гибралтар в Атлантику.

Однако встретивший корабли жесточайший шторм заставил её зайти в Лиссабон, где эскадру интернировали. До конца войны с Францией держали её в Портсмуте (Англия).

Остальные суда российского флота в Средиземноморье вынуждены были направиться кто в Триест, кто в Венецию, кто в Тулон или Феррари.

Они были обречены на постыдную участь: по приказу из Петербурга их вместе с трофейными пушками, взятыми в Адриатике и Архипелаге, продали Наполеону. А экипажи, списанные на берег, добирались домой как могли. Или английскими транспортами доставлялись в Ригу, или пешком шли через всю Европу... Постыднее этого в истории российского флота не бывало!

В этом отношении показательна история шлюпа “Шпицберген”, которым командовал капитан-лейтенант А. Качалов.

При прорыве Д. Сенявина в Атлантику, ещё в Средиземном море, шлюп отстал от отряда кораблей. Он прорвался через Гибралтар самостоятельно, причём в штормовых условиях. С повреждённым рулевым устройством, при открывшейся течи корпуса, шлюп “дотянул” до испанского порта Виго в конце ноября 1807 года.

Командир шлюпа обратился к Российскому послу в Мадриде об оказании помощи в ремонте. Лишь через несколько месяцев пришёл ответ, что идёт война между Россией и Англией, помощь вряд ли возможна. Обстановка осложнилась. Только посильная помощь стоявшего рядом в порту испанского корабля предотвратила голод в русском экипаже. Капитанлейтенант Качалов обратился к вчерашним врагам - французскому консулу - за помощью, как это было предусмотрено условиями Тильзитского мира.

Но... Всё надо было “пробивать” многократными напоминаниями, просьбами, унижением. А тут ещё несколько раз на рейд Виго приходили английские боевые корабли, требовавшие по сути дела сдачи корабля в плен.

Испанский губернатор не раз приказывал Качалову немедленно покинуть порт - ведь Испания была союзником Англии. Качалов давал один ответ:

“Исполнить не могу!” Комендоры судна непрерывно стояли возле орудий с зажжёнными фитилями, чтобы дать последний бой...

Только в начале 1809 года, когда французы вступили в Виго, А. Качалов через Париж передал донесение о своём бедственном положении в Санкт-Петербург. “От продолжительной качки, - писал командир, - корабль весьма ослаб, внутренняя обшивка от киля до верхней палубы сгнила. Всё оное исправить в здешнем порту невозможно, перейти же в другой какой-либо порт по беспрестанной блокаде англичан нельзя...»

Через несколько месяцев пришло распоряжение правительства о передаче шлюпа “по ненадёжности его к службе и отдалённости места нынешнего пребывания” французам, а самим возвратиться домой. Доставку экипажа возложили на Министерство иностранных дел. Но последовавшая освободительная война в Испании, затем охлаждение отношений между Россией и Францией сделало всё это невозможным.

По-прежнему над “Шпицбергеном” развевался Андреевский флаг.

Почти каждодневно с английских, французских, испанских кораблей, прибывающих на рейд Виго, доставляли его командиру ультиматумы о сдаче орудий и боеприпасов. И опять канониры 32 пушек стояли с фитилями в руках...

Лишь в марте 1810 года испанский губернатор сообщил А. Качалову, что экипаж шлюпа взят под покровительство короля. Улучшилось снабжение и питание экипажа. Но только в 1812 году состоялся аукцион, на котором шлюп был продан испанскому купцу. Эти деньги помогли командиру самому организовать выезд своих подчинённых на Родину: на английских купеческих судах в Англию, оттуда на российских - в Ревель.

Так была отправлена только часть экипажа, а остальные добрались до Родины только в 1814 году, да и то с великими приключениями, причём некоторые моряки побывали во французском плену...

Так чиновничество России отблагодарило героев-моряков, вдали от Родины проливавших кровь за славу и честь Отчизны!

Оценивая подвиг Российского флота во время Архипелагских экспедиций, следует подчеркнуть, что российские моряки под командованием Г.Спиридова в первой экспедиции (1768 – 1774), возглавляемые Д.Сенявиным во второй (1807 – 1812), руководимые Л.Гейденом в третьей (1827), а также ведомые Ф.Ушаковым в Средиземноморском походе 1798 – гг., осуществляли широкий стратегический маневр силами флота с одного морского театра военных действий на другой, проводили высадку десантов, блокаду баз и побережья врага, морские бои и сражения огромных масштабов, нарушали морские коммуникации противника – с величайшим мастерством, мужеством, отвагой.

ГЛАВА VII

НАУЧНЫЙ ПОДВИГ ФЛОТА РОССИИ.

РОССИЙСКИЕ КРУГОСВЕТНЫЕ ПЛАВАНИЯ

Русские люди с давних времён славились как искусные мореплаватели. Вспомним беспримерные по своей дерзости плавания поморов на утлых судёнышках к Новой Земле и Шпицбергену. А чего стоит мужественный переход по морям Северного Ледовитого океана кочей С. И. Дежнёва и Ф. А. Попова, в результате которого был открыт пролив, отделяющий Азию от Америки. В этом ряду - плавания русских промышленников и мореходов к берегам Америки, приведшие к открытию Алеутских островов и побережья Аляски. Наконец, русское кругосветное плавание шлюпов “Надежда” и “Нева” под руководством И. Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского, плавание шлюпов “Восток” и “Мирный” под командованием Ф.

Ф. Беллинсгаузена и М. П. Лазарева, которые открыли Антарктиду.

Посмотрев на географическую карту, мы увидим, что она испещрена русскими названиями островов, заливов, мысов, проливов. А это в большинстве своём вехи на путях и маршрутах российских первооткрывателей и исследователей. Это живая история русских мореплавателей. Это свидетельство географических открытий и научных подвигов людей России.

Кстати говоря, именно путешествия И. Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского начали блистательную эпоху морских предприятий России.

1. Плавание балтийских кораблей “Надежда” (И.Ф.Крузенштерн) и “Нева” (Ю.Ф. Лисянский) в 1803-1806 гг.

Первая половина XIX века в истории России - период усиления процесса разложения крепостничества, неминуемо сказавшегося на экономической жизни страны. Неуклонно росло число заводов, фабрик, мастерских. Изменялись технические основы производства - сказывалось влияние новых открытий в области науки и техники. Явно назревал промышленный переворот.

И в то же время страна оставалась экономически отсталой. Такое положение неминуемо отражалось на состоянии флота. Русский флот, по численности своей занимавший третье место в мире после Англии и Франции, состоял пока что, в основном, из парусных судов, тогда как ведущие страны мира почти половину своих кораблей заменили пароходами.

Отсталая промышленность России не позволяла вести массовое строительство пароходов, не могла внедрить в судоходство пар, а в судостроение - металл, что отрицательно сказывалось на мощи флота.

Положение усугублялось тем, что российские боевые корабли в это время редко показывали свой флаг в Мировом океане, да и вообще плавания кораблей были редки. В жизни флота наступил печальный период застоя.

Однако передовые идеи и веяния, как и технический прогресс, постепенно проникали в среду русских моряков. Наиболее достойные из них, передовые офицеры флота, даже в таких условиях стремились сделать всё возможное для возвеличивания и пользы России.

Именно их стараниями в первой половине XIX века Россия заняла первое место в мире по интенсивности и качеству исследования морей и океанов. Недаром к началу XIX века северная часть Тихого океана уже была освоена именно россиянами. Ещё в 1786 году правительство России официально объявило о присоединении территории Аляски, Алеутских и иных островов того региона, ибо открыты и исследованы они были российским моряками, поднявшими над открытыми землями Российский флаг. Территория же получила название “Русская Америка”.

Естественно, что образовавшаяся в Русской Америке российская компания, промышлявшая в новых водах и землях пушнину и морского зверя, оказалось “бельмом в глазу” англичан и американцев, не желавших уступать России тамошние богатства, не терпевших конкуренции русских купцов. Англия, а затем и США, планировали захват территории Русской Америки и других районов, заселённых россиянами в бассейне Тихого океана, в частности на Дальнем Востоке.

Интересы защиты русских владений на американском континенте, укрепления дальневосточных границ страны, потребность в расширении промыслов и торговых связей России в этих двух районах требовали усиления русского присутствия. Этому могли помочь регулярные дальние плавания российского флота, российских купцов и промышленников. Идея такого плавания в Русскую Америку давно уже возникла у капитана 1 ранга Г. И. Муловского, командира одного из линейных кораблей Балтийского флота. Проникся этой идеей и его подчинённый И. Ф. Крузенштерн, который после гибели Муловского в войне со Швецией задался целью провести его замыслы в жизнь. Он обратился с проектом “кругосветки” в Адмиралтейств-коллегию, затем - к императору Павлу I.

К сожалению, государство не имело ни средств, ни желания организовывать предлагавшуюся молодым офицером экспедицию. И тогда Иван Фёдорович Крузенштерн, тщательно просчитав предполагавшиеся расходы на покупку или строительство соответствующих судов для экспедиции, на комплектацию судовых экипажей, на приобретение оборудования, снабжение продовольствием на переходе морем, а одновременно - предполагаемые доходы от реализации добываемой в Русской Америке пушнины, с этими расчётами обратился в правление Русско-американской компании.

Там сразу определили выгодность предприятия. Затем большую заинтересованность проявила Академия Наук России (Санкт-Петербургская Академия Наук), которая предложила участие в экспедиции целой группы учёных, исследователей, которые могли бы во время длительного плавания по морям и океанам, а также при заходах в порты тех или иных стран мира изучить огромный круг вопросов геологического, гидрографического, метеорологического, этнографического характера, вести картографирование, описание морей, островов, континентов. Так возникла и была реализована одна из самых выдающихся экспедиций, организованная по сути дела не государством, а частной Российско-американской компанией, первое кругосветное плавание русских моряков под руководством Ивана Фёдоровича Крузенштерна и его помощника Юрия Фёдоровича Лисянского.

Следует особо подчеркнуть такие подробности биографий этих вдающихся моряков: оба они окончили Морской корпус, участвовали в знаменитом Гогландском и других сражениях войны со Швецией (1788- гг.). Оба они в 1793-1799 гг. плавали на кораблях английского флота волонтёрами, побывали во многих морях Мирового океана...

В начале 1803 года в Англии были приобретены два шлюпа - “Надеда” и “Нева” - водоизмещением 450 и 370 т. Маршрут плавания проложен был по Балтийскому и Северному морям, далее через Атлантику, вокруг Южной Америки в Тихий океан, к Гавайским островам, откуда “Надежда” с идущим на ее борту посольством должна была идти к берегам Японии, затем на Камчатку за пушниной. С этим грузом “Надежда” должна была прийти для реализации пушнины в Кантон. А шлюп “Нева” следовал сразу к острову Кадьяк, чтобы загрузиться пушниной, после чего также должен был идти в Кантон. После продажи пушнины обоим шлюпам через Индийский и Атлантический океаны предстояло вернуться в Петербург. Таковы были планы, и они были, в основном, выполнены.

Главная задача экспедиции состояла, таким образом, в обеспечении Русско-американской компании необходимыми для жизнедеятельности её грузами, доставляемыми морем, а также в налаживании торговли компании с Китаем и Японией. Кроме этого перед руководством “кругосветки” поставлены были задачи по научным исследованиям на маршруте и в северной части Тихого океана. Ну и, наконец, суда экспедиции должны были выполнить правительственное задание - доставить в Нагасаки состав русского посольства в Японии во главе с камергером Н. Резановым.

Итак, учёным из состава экспедиции предстояло сделать подробные описания посещённых земель, собрать коллекции геологических пород, металлов, почвы, полезных ископаемых, растений, семян, зверей, рыб, кораллов, раковин, насекомых и т. д. Важное место занимало также изучение образа жизни, обычаев, религии, промыслов, искусства, жилищ, орудий, одежды и т. д. Художникам предписывалось доставить зарисовки костюмов и видов русских поселений в Америке. Особое значение придавалось производству точных метеорологических наблюдений за северным сиянием и другими “примечания достойными” явлениями природы. Медикам же надлежало не только изучать болезни и способы их лечения, но и сделать всё от них зависящее “к обеспечению страждущего человечества”.

Н. П. Румянцев, министр коммерции, вручил Крузенштерну письмо, в котором была поставлена ещё одна научная задача: при плавании к американским поселениям и Камчатке попытаться обследовать район Тихого океана к востоку от Японии, где, по утверждению испанских мореплавателей начала XVII века, якобы находится огромный остров, чрезвычайно богатый золотом и населённый белыми людьми.

Интересно отметить, что Российская академия наук, учитывая широту познаний Крузенштерна, 25 апреля 1803 года избрала его своим членомкорреспондентом. Это была высокая предварительная оценка вложенных Иваном Фёдоровичем трудов в предприятие.

Экипажи обоих шлюпов были укомплектованы офицерами и матросами, добровольно вызвавшимися отправиться в кругосветное путешествие. На «Надежде», а ею командовал Крузенштерн, в Первом русском кругосветном плавании приняли участие капитан-лейтенант Макар Ратманов, лейтенанты Фёдор Ромберг, Пётр Головачев, Ермолай Левенштерн, Фаддей Беллинсгаузен, штурман Филипп Каменщиков, подштурман Василий Сполохов, доктор медицины Карл Эспенберг, его помощник Иван Сидгам, астроном И. Корнер, естествоиспытатели В. Тилезиус, Г.

Лангсдорф, кадеты сухопутного корпуса Отто и Мориц Коцебу, артиллерийский офицер Алексей Раевский и др. На “Надежде” находились также представители посольства в Японию во главе с камергером Н. П. Резановым. Всего на судне был 81 человек.

На шлюпе “Нева” под командованием Юрия Фёдоровича Лисянского, большого друга Крузенштерна, шли лейтенанты Павел Арбузов и Пётр Повалишин, мичманы Фёдор Коведяев, Василий Берх (будущий автор “Хронологической истории путешествий в Полярные страны”), штурман Данило Калинин, подштурман Федул Мальцев, доктор медицины Мориц Либанд, подлекарь Алексей Мутовкин, приказчик Российскоамериканской компании Николай Коробицин и др. В целом на борту “Невы” находилось 48 человек.

19 июля 1803 года стало знаменательной датой в истории государства Российского. В этот день шлюпы “Надежда” и “Нева” вышли на Кронштадтский рейд и легли курсом на Копенгаген.

Видимо, справедливости ради, необходимо рассказать о двух эпизодах, имевших место в начале пути и говоривших об определённых сложностях во взаимоотношениях двух капитанов в те первые дни.

По мере приближения к датским проливам воды Балтики становились всё оживлённее. Возле Борнхольма русские корабли нагнали большой купеческий караван. Лисянский, желая блеснуть мореходными качествами своего судна, велел прибавить парусов. Маленькая “Нева” легко обошла “Надежду”. Далеко позади остались и “купцы”. Правда, входить ночью в Зунд, с его сильным течением и коварными мелями, Лисянский не рискнул. “Нева” бросила якорь. Только к вечеру подошла “Надежда” и стала рядом, а утром следующего дня корабли медленно втянулись в пролив.

В Копенгагене “Надежде” и “Неве” предстояло принять дополнительный груз, предназначенный в основном для факторий в Русской Америке.

Заодно Крузенштерн решил проверить сохранность запасов продовольствия. Когда вскрыли трюмы, оказалось, что почти вся кислая капуста испортилась, вода в некоторых бочках протухла. Бочки с гамбургской солониной, находящиеся в самом низу трюмов, рассохлись. Пришлось срочно готовить рассол и заливать бочки, обжигать бочки под пресную воду. За этими неожиданно возникшими делами пролетели две недели. Только сентября 1803 года корабли покинули гавань и вышли на рейд. В тот день Лисянский прибыл на “Надежду”, однако обычно гостеприимный Крузенштерн принял его сдержанно. Иван Фёдорович указал Лисянскому на недопущение впредь того, что он сделал у острова Борнхольм. Капитаны договорились не самовольничать, а на будущее заранее договариваться о местах встречи на случай разлучения кораблей. Таким на сей раз был определён английский порт Фалмут.

Однако, как показали последующие события, Лисянский, тяготившийся своим подчинённым положением, только внешне принял условия Крузенштерна. И когда в Северном море налетел шторм, он некоторое время держался возле “Надежды”, а с наступлением темноты приказал вывесить на мачтах фонари, обозначающие место корабля, и распорядился прибавить парусов. Фортуна оказалась благоприятной к Лисянскому.

“Неве” удалось вырваться из шторма. А далеко отставшую “Надежду” стихия сильно потрепала. Лишь через трое суток, имея сильную течь, корабль пришёл в Фалмут, где “Надежду” пришлось ремонтировать целую неделю.

Факты эти приведены автором из книги Б. Заболотских “Во славу Российского флага” (М: Аутопан, 1996) с одной-единственной целью: показать, как личные амбиции мешают общему делу, тем более в такой своеобразной сфере, как мореплавание.

Дальнейшее плавание показало, что Юрий Фёдорович сделал из происшедшего верные выводы, и впредь между капитанами размолвок не было.

5 октября 1803 года шлюпы “Надежда” и “Нева” поздним вечером покинули порт Фалмут. Время выхода диктовала обстановка: шла война, и фрегаты Англии и Франции досматривали проходящие по Ла-Маншу суда, что грозило новыми задержками в пути. Но всё обошлось благополучно.

Уже через неделю Крузенштерн приступил к научным изысканиям. октября, воспользовавшись безветрием, он приказал спустить шлюпку, чтобы отправить астронома И. К. Корнера и натуралиста Г. И. Лангсдорфа для наблюдений температур морской воды, причём - с различных горизонтов, т. е. на разных глубинах. Такое делалось впервые в практике флота.

Спустя ещё неделю “Надежда” и “Нева” достигли острова Тенерифе, где на рейде Санта-Круса запаслись пресной водой и свежей провизией, после чего снова вышли на океанские просторы. В районе островов Зелёного Мыса учёные, занявшиеся изучением причин свечения морской воды, установили, что это не следствие трения частиц воды, как считали раньше, а проявление определённых органических веществ в них. Вывод этот был и новый, и важный, и довольно неожиданный.

В первой половине ноября корабли достигли тропических широт.

Настала пора дождей и шквалов. Мореплаватели сутками не видели солнца. Влагой пропитался воздух в каютах. Крузенштерн, весьма опасаясь, что климат тропиков вредно скажется на здоровье членов экипажа, приказал в течение 3-4 часов ежедневно жечь огонь в кубриках, избавляя воздух помещений от излишней влажности. В пищу в изобилии употреблялся картофель, тыква, лимоны. И ни один моряк не заболел!

26 ноября “Надежда” и “Нева” пересекли экватор. Впервые русский морской флаг развевался в Южном полушарии! Это событие было отмечено одиннадцатью залпами артиллерийского салюта и празднеством, которое с тех пор носит экзотическое название “Праздник Нептуна”.

21 декабря 1803 года корабли достигли острова Св. Екатерины. Как и во время пребывания в Тенерифе, местные власти оказали русским морякам дружественный приём, снабдили путешественников дровами и припасами. Здесь экспедиция задержалась на шесть недель, т. к. на “Неве” пришлось заменить повреждённые грот- и фокмачту.

Только 4 февраля 1804 года экспедиция продолжила путь. Дул попутный ветер. Уже через три недели “Надежда” и “Нева” оказались на параллели мыса Горн. Целую неделю не могли они преодолеть штормовой пролив. И только утром 3 марта 1804 года прошли его. А через три недели после выхода на просторы Тихого океана, во время дождливой и пасмурной погоды, “Надежда” разлучилась с “Невой”.

Так как время торопило, Крузенштерн принял решение не заходить на остров Пасхи, где на случай разлуки была назначена встреча с “Невой”. Он решил сразу следовать к Маркизским островам, чтобы пополнить запасы воды и провизии, а затем заняться исследованиями района плавания.

Более 2 месяцев, с 20 февраля до начала мая, плавание шлюпов было раздельным. “Нева” подходила к о. Пасхи, но, не встретив там “Надежду”, отправилась к Маркизским островам - следующему пункту встречи. А именно в эти дни “Надежда”, миновав скалистый остров Фетугу и по пути севернее его открыв несколько небольших каменистых островков, шла неизведанным прежними путешественниками путём. Крузенштерн знал, что в этом районе Тихого океана прежде работали экспедиции известных мореплавателей С. Уоллиса и Луи Антуана Бугенвиля, потому и уклонялся от их маршрутов, надеясь на новые открытия.

6 мая “Надежда” вошла на рейд гористого острова Нукагива (Маркизские острова), а четырьмя днями позднее лейтенант Головачев на шлюпке встретил подошедший к острову шлюп “Нева”. Спустя десять дней шлюпы снова снялись с якорей, чтобы, следуя к Гавайским островам, отыскать неведомую землю, расположенную, как были сориентированы наши путешественники, в координатах 10° ю. ш., 141° з. д. Прибыв на это место, “Надежда” и “Нева” целые сутки искали землю, “открытую” путешественником Бершандом, но так и не нашли её. После этого суда легли курсом на Сандвичевы острова.

25 мая 1804 года “Надежда” снова пересекла экватор, а две недели спустя, приблизилась к о. Овайго для пополнения запасов свежей провизии, чтобы после этого следовать на Камчатку. Здесь, у Сандвичевых островов, шлюпы снова расстались. Лисянский должен был самостоятельно идти к о. Кадьяк, а “Надежда” с попутным ветром направилась по 17-й параллели в ещё неисследованный район Тихого океана. Потом, сменив курс, по 36-й параллели - на запад, чтобы поискать гипотетическую землю, по преданиям испанских мореплавателей расположенную в этих местах и богатую золотом и серебром. Мореходы европейских стран безрезультатно искали её более двух столетий. Однако и Крузенштерн не смог обнаружить несуществующую землю.

14 июля “Надежда” вошла в Петропавловскую гавань. После некоторого отдыха и пополнения запасов провизии, “Надежда” снова снялась с якоря, чтобы следовать к берегам Японии для передачи российского посольства.

Уже 28 сентября, подойдя к японскому берегу в районе южного мыса Сикокфа, моряки приступили к его описи. Первый мыс Крузенштерн назвал именем капитана-исследователя Чирикова, следующий - мысом Кохранова (в честь английского адмирала Кохрана, под начальством которого сам прослужил три года). От мыса Кохранова к югу простирался берег острова Кюсю. Карты, которыми располагали мореплаватели, оказались весьма недостоверными, и Крузенштерну пришлось продолжить описание берегов, для того обогнув южную конечность Сатцумы (остров Кюсю), которую он назвал мысом адмирала Чичагова. Западную оконечность Сатцумы Крузенштерн назвал мысом Чесма в честь знаменитого Чесменского сражения.

Открытия Крузенштерна на этом не закончились. Но так как основной целью визита в Японию являлась доставка русского посольства, которое, кстати, имело к японскому императору экономически обоюдовыгодное предложение от Александра I, пришлось “Надежде” зайти в японский порт Нагасаки. К сожалению, дипломатические встречи оказались довольно прохладными, так как, в общем-то, обе стороны недостаточно доверяли друг другу. Япония придерживалась политики самоизоляции. После почти полугодовой проволочки в ожидании приёма посольства императором, дипломатическая миссия окончилась неудачей. 18 апреля 1805 года “Надежда” покинула Нагасаки.

Крузенштерн, во время вынужденного “плена” на борту корабля зажатый тисками подозрительности японских чиновников, смог собрать немного сведений о стране. Больше всего он занимался наблюдением приливов и отливов, изучением метеорологических условий, проведением астрономических наблюдений и составлением наиболее точной, совершенной карты гавани Нагасаки. Он первым точно определил её широту и долготу, дал описание внешнего, среднего и внутреннего рейдов, привёл данные о глубинах, которые приказал измерять при любой возможности, несмотря на негодование японских чиновников. Собранные сведения стали затем достоянием всего мира, обеспечивая безопасность плавания кораблей.

После “плена” Крузенштерн около трёх месяцев посвятил изучению земель, лежащих на пути из Нагасаки в Петропавловск-Камчатский.

Наиболее интересными объектами исследования Иван Фёдорович считал западный берег Японии, большую часть берегов Кореи, западную сторону острова Эссо (Иессо, Хоккайдо), юго-восточное и северо-западное побережья острова Сахалин и Курильских островов. Была у Крузенштерна и мысль пройти на баркасе проливом между Сахалином и берегом Азии, чтобы определить истинное положение устья реки Амур.

1 мая моряки увидели далеко выступающий в море мыс с высокой горой, в который врезался огромный залив с пологими берегами. Крузенштерн дал мысу имя “Мыс Россиян”. К сожалению, сильное течение помешало точно определить широту этих мест, и тем самым сделало опись недостаточно совершенной.

Неделю спустя экспедиция исследовала залив Строганова (названный в честь президента Академии художеств), осмотрела выступающий в море мыс, которому Крузенштерн присвоил имя вице-адмирала В. Шишкова, открыла на северном побережье Хоккайдо удобный залив (Н. Румянцева), мысы капитана Г. Муловского и картографа Соймонова, а также реку, названную Невой... Затем, выйдя из Охотского моря проливом между островами Раукоке и Муссир, “Надежда” снова пошла к Камчатке, куда прибыла 5 июня. Отдых был недолгим, ибо через месяц шлюп должен был идти к Курильским островам. В планах Крузенштерна был ещё и осмотр Шантарских островов. Но из-за штормов и частых туманов сделать это ему не удалось. Тем временем ждал и Кантон, где на ноябрь назначена была встреча с “Невой”.

9 октября 1805 года “Надежда” вышла в Берингово море и, по возможности сокращая время на попутные исследования, поспешила к китайским берегам. Уже 20 ноября она вышла на рейд Макао, однако “Невы” там не было...

Целых полтора года Ю. Лисянский, находясь в автономном плавании, занимался исследованиями и астрономическими наблюдениями, описью и картографическими съёмками островов Кадьяк и Ситки. Довелось ему поучаствовать и в боевых действиях. Огнём артиллерийских орудий Юрий Фёдорович помог подавить восстание индейцев, захвативших крепость русских колонистов и нанёсших большой вред компании. Немало жителей и сотрудников Русской Америки погибло в те печальные дни.

Уже по пути в Кантон, 18 ноября 1805 года, “Нева” открыла неизвестный остров, который по желанию экипажа назван был именем капитана. Только 3 декабря, на две недели позднее “Надежды”, “Нева” вошла на рейд Макао с грузом пушных товаров. Проданы они были с аукциона за 200 тысяч рублей золотом. Теперь предстоял обратный путь. Но шлюпы сумели покинуть Китай только 9 февраля 1806 года. Сделано это было после бесконечных переписки, переговоров, просьб и даже угроз, так как на корабли был наложен арест в связи со сменой наместника богдыхана в Кантонской провинции. Учитывая, что в Европе продолжается война, а, кроме того, приближается появление льда на Балтике, надо было торопиться. Поэтому накануне выхода из Кантона оба капитана решили идти без остановки до острова Святой Елены, в случае разлучения судов ждать там друг друга четыре дня, не более.

Шлюпы благополучно пересекли малоисследованное ЮжноКитайское море, прошли Суматру и Яву, вышли на просторы Индийского океана, где началась пора дождей и сильных ветров. Корабли снова потеряли друг друга из виду. Так и шли поодиночке...

Потеряв “Надежду” в туманную погоду у берегов Юго-Восточной Африки, Лисянский принял решение идти прямо в Портсмут, не заходя на остров Святой Елены. За 140 суток он совершил беспримерный безостановочный переход вокруг мыса Доброй Надежды и уже 5 августа 1806 года прибыл в Кронштадт, завершив первое в летописи русского флота кругосветное плавание.

Когда 3 мая 1806 года “Надежда” прибыла на остров Святой Елены, Крузенштерн узнал от губернатора острова, что “Нева” не заходила на остров и что Россия находится в состоянии войны с Францией.

Теперь началось опасное плавание к берегам Европы. Оно, кстати, проходило весьма успешно, если не считать инцидента в Бискайском заливе, где за “Надеждой” увязался французский фрегат. Вот когда Крузенштерн остро пожалел, что рядом нет “Невы”. Только штормовая погода позволила ему уйти от погони. Во избежание подобных встреч Крузенштерн решил идти до Кронштадта не кратчайшим путём - через Ла-Манш, а окружным - вокруг Британских островов.

Расчёт Крузенштерна оправдался, и он больше не встречался с неприятельскими судами.

19 августа 1806 года “Надежда” прибыла в Кронштадт. Трёхлетняя “кругосветка” завершилась!!!

Первое кругосветное плавание русских моряков, длившееся три года, имело огромное научное и практическое значение. Экспедиция совершила ряд важных географических открытий в Тихом океане. Была произведена съёмка, описаны берега Японии, островов Иессо и Сахалин, Курильской гряды; впервые определена широта и долгота японского порта Нагасаки. В карты южной части Тихого океана были внесены весьма существенные поправки: русская экспедиция доказала, что многих островов, обозначенных на тогдашних картах на основании голословных и фантастических сообщений западноевропейских путешественников, в действительности не существует. На картах появились новые названия: мыс Россиян, пролив Крузенштерна, гора Тилезиуса, мыс Гамалея. Мореплаватель исследовал всю западную часть о. Иессо. Результатом этого явилось открытие залива Голенищева-Кутузова, мыса Новосильцева, залива Строганова, горы Румовского, залива Шишкова, мыса Румянцева...

Закончив описание залива Анива, Крузенштерн работал по морской съёмке берегов Сахалина, южного и восточного побережья Камчатки, занимался исследованием нравов и обычаев айнов и камчадалов. За время плавания в Японском и Охотском морях Крузенштерн проверил все старые карты и сличил их между собой. Более 100 географических пунктов в этих морях были определены астрономически.

Особую ценность представляют наблюдения над направлением, скоростью и особенностями различных морских течений. Были исправлены ошибки и неточности в их описании Куком, Ванкувером, Броутоном и другими. Открыты новые неизвестные течения, как, например, экваториальные противотечения в Атлантическом и Тихом океанах. Помимо этого был собран материал, дающий представление о температуре морской воды на различных глубинах, об удельном весе и солёности воды, о приливах и отливах в различных местах океана, о барометрическом давлении и климате.

Первое кругосветное путешествие положило начало и создало фундамент новой науке - океанографии. Экспедиция собрала обширный материал и богатейшие коллекции о различных племенах и народностях Маркизских и Гавайских островов, Аляски, Камчатки, Кадьяка, а также о японцах и южных китайцах - об их хозяйстве, условиях труда, нравах, правах, обычаях, языках, религиозных верованиях и т. д.

Впервые русский флаг гордо и победоносно обошёл вокруг земного шара и проник на самые отдалённые острова Тихого океана, в Японию и Китай. Экспедиция показала всему миру блестящие качества русских морских офицеров и матросов, их великолепное навигационное искусство, доблесть, присутствие духа, беззаветный патриотизм и подлинную страсть к науке.

Представляют особый интерес обращённые к руководителю экспедиции, величайшему путешественнику и мореходу И. Ф. Крузенштерну слова от имени Академии Наук: “Ожидания Академии были оправданы самым блистательным образом, и это столь же смелое и счастливое плавание, совершённое под Вашим благоразумным управлением, не только возвысило славу русского флота в глазах всей Европы, но и обогатило науку открытиями и исследованиями, далеко раздвинувшими пределы естествознания и географии”.

В сентябре 1806 года Крузенштерн был избран почётным членом Российской Академии Наук. Выдающиеся заслуги Крузенштерна были по достоинству отмечены учёным миром не только России. Он был избран Почётным доктором философии Дерптского университета, членом высших научных учреждений Парижа, Лондона, Геттингена. В этом - справедливая дань научному подвигу, совершённому Первой русской кругосветной экспедицией.

В июле 1807 года из Кронштадта в новую кругосветку отправился шлюп “Диана” под командованием лейтенанта Василия Головнина. До 1809 года он, прибыв на Камчатку, изучал Тихий океан.

Затем, в 1811 году, он провел точную опись и составил карту Курильских островов от пролива Надежды до восточного берега острова Итуруп.

А во время описи острова Кунашир был захвачен японцами в плен, в котором пробыл до 1813 года. Василий Михайлович описал свое пребывание в плену и свои кругосветные плавания в книгах “Записки флота капитана Головнина о приключениях его в плену у японцев в 1811, 1812, 1813 годах. С приобщением замечаний его о японском государстве и народе”, “Путешествие… шлюпа “Диана” из Кронштадта в Камчатку… в 1807 – гг.” и “Путешествие вокруг света…, совершенное на военном шлюпе “Камчатка” в 1817, 1818, 1819 годах”.

В 1813 – 1816 гг. лейтенант Михаил Лазарев на “Суворове” совершил очередное кругосветное плавание. Затем в очередной поход в Русскую Америку пошел уже капитан-лейтенант Л.Гагемейстер на “Кутузове”, а лейтенант Захар Панафидин – на “Суворове”. Причем Панафидин проложил ставший популярным маршрут Кронштадт – Ситха и обратно через грозный мыс Горн.

Огромный объем научных исследований в северной и центральной частях Тихого океана выполнил небольшой бриг “Рюрик”, возглавленный известным российским мореплавателем лейтенантом Отто Коцебу. За года крохотное суденышко в тяжелейших условиях океанского плавания сделал наибольшее число географических открытий.

Возвращаясь к плаванию капитана 2 ранга Василия Головнина на большом военном шлюпе “Камчатка”, хотелось бы отметить проявленное классическое мастерство, блестяще выполненные мореплавательские и исследовательские работы, а еще – тщательность ревизии российских владений в Тихом океане. Обстоятельный доклад для царя и правления Российско-Американской компании лег в основу российской колониальной политики в этом регионе.

Кстати, Головнин установил рекорд, длительное время никем не превзойденный – его шлюп перешел из Кронштадта на Камчатку всего за суток!

Что же касается вклада О.Коцебу, он прошел к Берингову проливу в поисках северо-западного прохода, двигаясь вдоль Северного побережья Америки на восток. Затем перешел в тропическую часть океана. Работая в Беринговом проливе, Коцебу установил в нем наличие северо-восточного течения со скоростью 3 мили в час, что говорило о существовании сообщения между Северным Ледовитым океаном и Атлантическим, в чем соимневались географы еще со времен Д.Кука.

А весь маршрут О.Коцебу на “Рюрике” впечатляющ: Кронштадт - Атлантика – м. Горн – б. Консепсьон (Чили) – арх. Туамоту (с открытием там о. Румянцева (Тикен)), Спиридова (Таканото), Крузенштерна (Токахау) – цепь островов Рюрик (Арутуа) – Маршалловы острова. Все они описаны и картографированы.

Резкое оживление мореплавания, ставшие довольно частыми кругосветные и полукругосветные путешествия русских кораблей поставили перед руководством флота определенные, весьма важные задачи. В частности, в условиях Финского залива плавать было затруднительно из-за его мелководности, обилия мелей и подводных скал, наличия туманов и других мешающих мореплаванию погодных условий.

Так возникла необходимость ввести серьёзную службу обеспечения безопасности плавания кораблей вблизи побережья – маячную службу. мая (8 июня по н.ст.) 1807 года Александр I одобрил содержавшееся в докладе морского министра В.Чичагова постановление о создании Дирекции балтийских маяков. Тогда у России на многих морях маяков не было.

Утвердив “Положение о маяках”, Александр I выделил Маячную службу из Адмиралтейств-коллегии. Это, конечно же, способствовало улучшению, по крайней мере – безопасности мореплавания судов по Балтике. Тем более, что основные дальние плавания начинались именно с Балтики.

Три месяца спустя после возвращения “Невы” она снова была отправлена компанией “Русская Америка” в Тихий океан. На этот раз ею командовал лейтенант флота Леонтий Гагемейстер – один из лучших моряков России на то время. Продемонстрировав отменные морские качества, расчетливость и мужество (ведь тогда шла война с Францией, а путь пролегал и мимо берегов этой страны), он за 337 дней перешел в Русскую Америку, первым среди россиян открыв так называемый восточный маршрут - вокруг мыса Доброй Надежды, Тасмании – напрямик к Ситху, через океан по “дуге большого круга”. Так получилось, что он первым из российских моряков посетил Австралию.

2. Открытие Антарктиды (1819-1821 гг.).

Наиболее значительной и оригинальной была экспедиция капитана ранга Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена и лейтенанта Михаила Петровича Лазарева в южные широты. Она началась 3 июля 1819 года и завершилась 24 июля 1821 года.

Из Кронштадта вышли шлюп “Восток” (командир- Ф.Ф. Беллинсгаузен) и шлюп “Мирный” (М.П. Лазарев). Задача была: пройти в Антарктику в возможно более высокие широты, чтобы выяснить, есть ли там всё-таки земля или нет, и, конечно, попытаться добраться до Южного полюса.

Дело в том, что после категорического высказывания английского путешественника и исследователя Джеймса Кука о недоступности земли, находящейся за южным полярным кругом, более полувека ни один мореплаватель не пытался на практике опровергнуть мнение столь крупного авторитета.

Правда, история свидетельствует, что был ещё один английский капитан - Уильям Смит - который довольно близко подходил к Южному полюсу. На своём бриге “Уильямс” он перевозил груз из Монтевидео в Вальпараисо, но у мыса Горн был штормом отброшен далеко на юг. 19 февраля 1819 года он дважды увидел на горизонте какую-то землю, которую и принял за выступ Южного материка.

Вернувшись в июне в Монтевидео, У. Смит своими рассказами об увиденном чрезвычайно заинтересовал зверобоев. Заинтересовался новой землёй и сам капитан. По крайней мере, во время очередного плавания в сентябре 1819 года из Монтевидео в Вальпараисо он, скорее из любопытства, изменил курс судна к “своей” земле. 14 октября он приблизился к ней, два дня обследовал побережье, затем высадился и вступил во владение, назвав территорию Новой Южной Британией. Как оказалось впоследствии, Смит открыл не Антарктиду, а Новые Шетландские острова. Заинтересовалось поиском Южного материка и российское правительство. Инициаторами соответствующей экспедиции выступили знаменитые русские флотоводцы и путешественники Г. А. Сарычев и О. Е. Коцебу, а также И. Ф. Крузенштерн. Продуманное и обоснованное выдающимися моряками предложение об учреждении экспедиции получило одобрение императора Александра I. В начале февраля 1819 года было подписано распоряжение о снаряжении экспедиции и определялись её заА. Ф. Трешников. История открытий и исследований Антарктиды. М., Геофиз, 1987, с. дачи. Руководителем экспедиции стал капитан 2 ранга Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен, окончивший Морской кадетский корпус и служивший на кораблях Балтийского флота. Хорошую школу мореплавания прошёл он под руководством И. Ф. Крузенштерна в первом российском кругосветном плавании на шлюпе “Надежда”. Затем он служил на Черноморском флоте, где до 1819 года вёл гидрографические работы и составлял опись восточного побережья Чёрного моря. Его помощником стал лейтенант Михаил Петрович Лазарев, будущий выдающийся флотоводец и мореплаватель. По окончании Морского кадетского корпуса Лазарев участвовал в русскошведской войне 1808-1809 гг. и Отечественной войне 1812 года. Огромный опыт мореплавания приобрёл лейтенант во время трёх кругосветных плаваний, в том числе совершённого в 1813-1816 гг. на бриге “Суворов” из Кронштадта на Аляску и обратно, открыв при этом атолл, названный именем полководца Суворова.

Ф.Беллинсгаузен был одновременно руководителем экспедиции и командиром шлюпа “Восток”, имевшего водоизмещение 900 т., а М. Лазарев - командиром шлюпа “Мирный”. Вообще-то суда эти были разнотипны:

“Мирный” был действительно шлюпом, а “Восток” - переоборудованным транспортом. Но время торопило. Пришлось взять в экспедицию те корабли, которые были достаточно прочны для столь длительного, дальнего и необычно трудного плавания. Учитывая сложность плавания, неизведанность исследуемого района и длительность экспедиции, в экипажи уходящих судов подбирали только добровольцев.

Экспедиции предстояло подтвердить или опровергнуть заявление Джеймса Кука, сделанное им после безуспешной попытки пробиться к Южному полюсу в 1733 году: “Риск, связанный с плаванием в этих необследованных и покрытых льдами морях в поисках южного материка, настолько велик, что я смело могу сказать, что ни один человек никогда не решится проникнуть на юг дальше, чем это удалось мне... Я отверг возможность существования материка, который если и может быть обнаружен, то лишь близ полюса, в местах, недоступных для плавания”.

3 июля 1819 года “Восток” и “Мирный” вышли из Кронштадта. В декабре они достигли берегов о. Южная Георгия. Два дня моряки вели опись юго-западного берега, открыв одновременно неподалёку небольшой островок, названный в честь лейтенанта с “Мирного” - М. Д. Анненкова. Затем шлюпы пошли на юго-восток, где 22-23 декабря открыли три малых вулканических острова, получивших имена офицеров “Востока” - А. С.

Лескова, К. П. Торсона, И.И. Завадовского. Ещё дальше оказалась открытая Д. Куком Земля Сандвича (как выяснилось - архипелаг). Его Беллинсгаузен назвал Южными Сандвичевыми островами.

Российские моряки впервые установили, что архипелаг этот связан с другими островами и скалами в юго-западной Атлантике, и, по сути, составляет общее с лежащим под ним подводным хребтом, простирающимся на 3500 км в западной части Атлантического океана между 53 0 и 600 ю. ш.

Ныне этот подводный хребет носит название Южно-Антильского, являясь (предположительно) подводным продолжением Анд.

3 января 1820 года шлюпы подошли к Южному Туле - самому близкому к Южному полюсу клочку суши, открытому Д. Куком и обнаружили, что эта “земля” состоит из трёх небольших скалистых высоких островов, покрытых вечным льдом и снегом. Обходя с востока тяжёлые льды, “Восток” и “Мирный” 15 января впервые пересекли Южный полярный круг. А на следующий день они достигли широты 69°23', подойдя менее чем на км к северо-восточному выступу того участка побережья Антарктиды, который через 110 лет увидят норвежские китобои и назовут Берегом Принцессы Марты. День 16 января 1820 года стал официально Днём открытия Антарктиды.

Пытаясь обойти непроходимые льды с востока, российские шлюпы ещё три раза в это антарктическое “лето” пересекли полярный круг, чтобы подойти к Южному полюсу как можно ближе. И каждый раз корабли попадали в тяжёлое положение. Именно здесь, в районе 69°01' ю.ш. и 15°52' в. д. россияне обнаружили шельфовый ледник, который в 1960 году назовут именем М. П. Лазарева. А тогда, в 1820 году, моряки нанесли его на карту, правда, значительно севернее его положения.

В начале марта “Восток” и “Мирный” разошлись, чтобы, как было оговорено предварительно, лучше осмотреть малоисследованную юговосточную часть Индийского океана в районе 50-х широт. И только во второй половине апреля шлюпы встретились в австралийском порту Сидней, где целый месяц вели текущий ремонт. Уже в мае 1820 года “Мирный” и “Восток” начали работу в тропической части Тихого океана. Она шла вполне успешно: в северной части архипелага Туамоту русские моряки открыли группу островов, названную островами Россиян - острова Кутузова, Ермолова, Барклая-де-Толли, Волконского (в честь героев Отечественной войны 1812 года), Спиридова, Грейга, Чичагова (в честь российских адмиралов), наконец - Лазарева, Крузенштерна и других. Кроме того, в группе островов Лайн (Центральная Полинезия) они открыли о. Восток, в группе островов Кука - о. Александра, в районе островов Фиджи - о. Михайлова и о. Симонова...

В сентябре шлюпы возвратились в Австралию, в порт Джексон, для очередного ремонта. А через месяц отправились в Антарктиду, только на этот раз в западное полушарие.

Маневрируя между айсбергами, плавучими льдами, “Восток” и “Мирный” ещё дважды пересекли южный полярный круг (а всего это было сделано за экспедицию шесть раз) и 9 января 1821 года открыли остров, названный именем Петра I. На следующий день, продвигаясь на юг, шлюпы дошли до широты 69°51', однако вынуждены были отступить перед ледовым барьером. И тогда, повернув на восток, российские мореплаватели буквально через несколько часов плавания увидели матёрый берег на 68°50' ю. ш. Ф. Беллинсгаузен назвал его Берегом Александра I.

К сожалению, ни “Восток”, ни “Мирный” не смогли пробиться к находившемуся в 16 км берегу из-за сплошного льда. И тогда Ф. Беллинсгаузен, снова повернув суда на восток, вышел в пролив Дрейка, где отыскал ту самую “Новую Шетландию” У. Смита (Южные Шетландские острова), а затем снова открыл и описал ещё два архипелага - цепь островов, тянувшуюся на восток почти на 600 км.

Обнаруженным островам моряки дали имена Малый Ярославец (ныне Сноу), Смоленск (Ливингстон), Полоцк (Роберт), Бородино (Смит), Березина (Гринвич), Лейпциг (Нельсон), Ватерлоо (Кинг Джордж) - в честь мест известных сражений в годы Отечественной войны 1812 года, а также острова Мордвинова (Элефант), Рожнова (Гибс), Михайлова (Корноулс), Шишкова (Кларене) - в честь российских адмиралов.

30 января 1821 года обнаружилось, что “Восток” нуждается в капитальном ремонте. Продолжать плавание в ледовых и штормовых условиях на шлюпе было опасно. Поэтому корабли экспедиции вынуждены были лечь на курс, ведущий на Родину. В итоге, пройдя за 751 день путешествия (из них ходовых - 527) около 50000 миль, “Восток” и “Мирный” вернулись в Кронштадт.

Результат экспедиции был впечатляющ: будучи величайшей арктической в XIX в., она совершила научный подвиг - открыла новую часть света (“ледяной континент”, “континент льда”), названную позже Антарктидой.

К берегам этого материка русские моряки подходили девять раз, в том числе четырежды - на расстоянии 3-15 км. Участники экспедиции открыли 29 новых островов. Они впервые охарактеризовали примыкающие к материку крупные морские акватории, классифицировали льды Антарктиды.

Вместе с тем мы должны подчеркнуть ещё одну очень интересную подробность, касающуюся организованной и выполненной вполне успешно экспедиции.

Дело в том, что плавание Ф. Беллинсгаузена и М. Лазарева было составной частью большого научно-исследовательского предприятия - Арктико-Антарктической экспедиции 1819-1825 гг. - в целях географических открытий у Южного полюса и поиска Северного морского пути из Берингова пролива в Атлантический океан по плану, разработанному выдающимися мореплавателями И. Ф. Крузенштерном, А.Г. Сарычевым и О. Е. Коцебу.

В этом научно-исследовательском комплексе экспедиция Беллинсгаузена-Лазарева носила имя “южной дивизии” исследователей. Одновременно с нею - 3 июля 1819 года - вышла в море и “северная дивизия”: шлюпы “Открытие” под командованием капитан-лейтенанта М. Н. Васильева и “Благонамеренный” под командованием капитан-лейтенанта Г. С. Шишмарева. Они направились в Берингов пролив, чтобы дополнить к востоку и западу от него исследования, проведённые там русским флотом в прежние годы.

Эта экспедиция прошла от Берингова пролива к северу до очень высоких широт (71°6' с.ш.). При этом наблюдения в Чукотском море выявили сильные течения к востоку, что неоспоримо доказывало: есть свободное сообщение между Тихим и Атлантическим океанами через Северный Ледовитый океан! Таким образом, Васильев с Шишмаревым опровергли выводы английских мореплавателей Джеймса Кука, Клерка, Кинга и Джеймса Бурнея, плававших в 1778-1779 гг., о вечном льде, закрывающем полярные моря, где, мол, за льдами находится либо земля, либо перешеек, соединяющий Америку с Азией.

Окончательную точку в проблеме так называемого “северного прохода” поставила арктическая экспедиция Фердинанда Врангеля, в 1820- годах работавшая на северо-востоке Сибири. Прежде всего, Врангель довёл до конца работу II Камчатской экспедиции, не обследовавшей район от устья р. Лены - мыса Большой Баранов до Берингова пролива. Затем, уже в полномочиях Колымской экспедиции, он прошёл к востоку от Колымы до Колючинской губы и доказал: перешейка между Азией и Америкой нет! Подтверждено предположение М. В. Ломоносова: “Северный Сибирский океан с Атлантическим и Тихим беспрерывное соединение имеет”.

Вместе с тем Врангель развеял миф о так называемой “Северной матёрой земле”. Пройдя по дрейфующим льдам 90 км к северу, он не обнаружил ничего. Отсюда вытекал вывод, что на 200-300 вёрст к северу от сибирских берегов между Колымой и мысом Шелагским матёрой земли нет, но к северу от мыса Якан есть обширный остров. И впоследствии этот остров получил имя Врангеля.

Дополнена работа Врангеля была работой ещё двух крупных морских экспедиций того времени: Янской экспедиции П. Анжу (1820-1824 гг.), которой была открыта постоянная Великая Северная полынья в Северном Ледовитом океане, до сих пор являющаяся объектом научных исследований: почему даже зимой этот участок океана не замерзает. Вместе с тем Анжу сделал опись островов Малых и Больших Ляховских, Котельного, Фаддеевского, Земли Бунге и Новой Сибири. Сделав точную опись северного побережья Азии между реками Оленёк и Индигирка, Анжу сомкнул опись Ф. Врангеля, сделанную тем от Индигирки до Колючинской губы. А экспедиция А. П. Лазарева на бриге “Новая Земля” занималась изучением Баренцева и Карского морей (продолженное затем Ф. П. Литке).

Нельзя обойти вниманием сложившуюся в 20-м веке ситуацию на морях и океанах. В частности, северные побережья Тихого океана стали привлекать многочисленных браконьеров, авантюристов, иногда и откровенных грабителей всех наций и мастей. Чтобы пресечь их деятельность, прежде всего в российских водах, нужно было организовать территориальную охрану и защиту, прежде всего Русской Америки. Этим стали заниматься и моряки кругосветного плавания. Например, лейтенант Степан Хрущов на шлюпе “Аполлон” в 1821- 1824 гг. капитан 2 ранга Михаил Лазарев на фрегате “Крейсер”, капитан-лейтенант Отто Коцебу на шлюпе “Предприятие” (1823 – 1826гг.).

Решительная демонстрация ими Андреевского флага в далеких водах оказалась вполне убедительной. Такие походы проводились параллельно с географическими, научными, которые продолжались в эпоху правления Александра I.

Три кругосветки того времени показательны: в 1822 – 24 гг., капитанлейтенант Андрей Лазарев на шлюпе “Ладога” совместно с фрегатом “Крейсер” и шлюпом “Аполлон”; в 1824 – 26 гг. – лейтенант Петр Чистяков на новом кампанейском судне “Елена”, а также капитан-лейтенант Фердинанд Врангель на военном транспорте “Кроткий” в 1825 – 27 гг. еще более утвердили Россию как великую морскую державу. Это подтверждено такими цифрами: с 1803 по 1825 год из Кронштадта в кругосветное плавание ушло 25 кораблей и судов, а с 1825 – по 1849 год – ещё 13.

Российский флот в это время стал уже океанским, а реальное влияние России в её тихоокеанских владениях перешло в более высокую категорию – стало геополитическим фактором. Вместе с тем росла и росла научно-исследовательская роль флота России.

В 1826-1829 гг. на шлюпе “Сенявин” совершил кругосветное плавание Фёдор Литке. Пройдя до восточного и юго-восточного побережья Чукотки, он описал берега Берингова пролива, о. Карачинский, северный берег полуострова Аляска, многие Алеутские острова, обследовал Каролинский архипелаг и Чукотку. Это была одна из наиболее плодотворных экспедиций и кругосветок XIX в. Её материалы были собраны в 2-х томах и атласе карт из 51 листа. Причём особая ценность была в навигационном описании Берингова пролива и Берингова моря.

В 1829-1831 гг. снаряжена была экспедиция в Охотское море, куда пошли корабли, возглавляемые А. Шаховским и П. Кузьминым. Шаховской обследовал Гижигинскую губу, а Кузьмин - Шантарские острова и юго-западное побережье материка.

Наконец, ещё одно наиважнейшее географическое открытие совершил капитан-лейтенант Геннадий Иванович Невельской, который 21 августа 1848 года вышел из Кронштадта на военном двухмачтовом транспорте “Байкал” и совершил переход на Дальний Восток. Эта экспедиция установила, что Сахалин - остров, что Татарский пролив и устье Амура судоходны.

Как следствие этого открытия было присоединение к России Приамурья и Приуссурийской области.

Всего же в первой половине XIX в. русскими моряками было совершено сорок плаваний из Балтийского моря в Тихий океан, да ещё множество судов Русско-американской компании и частных лиц выполняли довольно регулярно переходы в этот регион. Лишь некоторые из плаваний не были кругосветными. При этом обычно корабли шли на Тихий океан, огибая мыс Горн, и так же возвращались. Большинство кораблей и судов оставались для охраны дальневосточных границ России и промыслов в Русской Америке.

Надо заметить, что особенно часто кругосветки и дальние плавания совершались в первой четверти XIX века. Начиная с 1803 года, они следовали друг за другом почти ежегодно. Трижды в них участвовал будущий герой Наварина и командующий Черноморским флотом М. П. Лазарев.

Среди участников кругосветок были известные впоследствии флотоводцы и исследователи - П. С. Нахимов, Ф. П. Литке, Ф. П. Врангель, декабристы К. П. Торсон, М. К. Кюхельбекер. В этих дальних плаваниях выдвинулась плеяда выдающихся русских мореплавателей - И. Ф. Крузенштерн, Ю. Ф.

Лисянский, О. Е. Коцебу, В. М. Головнин, М. П. Лазарев, Л. А. Гагемейстер, М. Н. Васильев, Г. С. Шишмарев, Ф. П. Литке, Г. И. Невельской и другие.

Но мы были бы неправы, ограничив рассказ об исследовательской работе флота только приведенными фактами кругосветных и полукругосветных плаваний русских кораблей.

Постоянно и настойчиво велась соответствующая работа и на внутренних морях. В этом отношении показательны действия черноморцев.

Надо заметить, что русские моряки, пришедшие на Черное море после длительного перерыва – уже в конце XVIII века, попали в довольно затруднительное положение. Каких-либо достоверных карт, даже северной части моря, не было. Достаточно заметить, что французская карта издания 1772 года, например, имела ошибки в нанесении береговой черты Черного моря в пределах 20 – 65 миль, Азовского – 40 миль, а устье Дона показано в 100 милях восточнее.

Недаром адмирал Д.Н.Сенявин писал по этому поводу: “Карта здешнего моря совсем негодна и плавание по ней за её неверностью производить нельзя: во уверение чего, если Ваше сиятельство прикажете положить суточное счисление пути моего на оную, то найти изволите, что я с кораблем своим шел не по воде, а степью”. Уже в 1773 году на берега Севастопольской бухты из Балаклавы прибыла “описная партия” во главе со штурманом И.В.Батуриным, составившая “Карту Ахтиярской гавани с промером”. Затем, в 1783 году, корабельные офицеры под командованием капитана 1 ранга И.М.Одинцова, а также капитан-лейтенанта Берсенева расширили работы по промерам и описанию различных районов моря. Более 30 лет работал над уточнением карты Черного и Азовского морей управляющий депо карт лейтенант И.М.Будищев. В 1816 – 19 гг. опись и астрономическое определение приметных мест проводил Ф.Ф.Беллинсгаузен. В 1841 году издан “Атлас Черного моря” на основе результатов работы молодого гидрографа Е.Манганари в 1825 – 36 гг. И это было первой систематической описью _ Газета “Моряк” № 39 – 1987 г.

Черного моря, включившего 28 карт разных масштабов с указанием береговой черты, рельефа местности, изобат, магнитного склонения, маяков и т.п.

В 1847-1851 гг. по указанию М.П.Лазарева проведена специальная экспедиция с участием будущих адмиралов Г.И.Бутакова и И.А.Шестакова, создавших “Лоцию Черного моря”.

В последующем свой вклад в изучение моря внесли будущий адмирал С.О.Макаров, ученые И.Б.Шпиндлер и Н.Д.Зелинский.

В довершение сказанного приведу еще один малоизвестный факт исследовательской деятельности флота.

В 1885 году корвет “Скобелев” (командир – капитан 2 ранга В.Благодарев), возвращавшийся в Кронштадт после двухгодичного плавания в морях Дальнего Востока и Тихого океана, получил приказ осмотреть югозападный берег Африки севернее устья реки Оранжевая для изыскания удобных бухт для базирования на случай войны с Англией.

Две недели обследовал экипаж корвета более 700 миль побережья, посетив бухты Ангра-Пеквена, Готтентот, Спенсер, Уолфиш-бей, Илхео, а также рейд острова Ичабо и вход в бухту Елизабет. Были собраны сведения о климате, гидрографии, реках, животном и растительном мире, о местном населении, факториях германских и английских колонизаторов, уже прибиравших к рукам эту территорию – Намибию. Мичман этого корвета И.П.Азбелев составил подробные лоцманские описания берега, бухт, заливов, островов… Кстати, именно эти данные помогли второй Тихоокеанской эскадре З.Рожественского в 1904 году при заходе в бухту АнграПеквена для пополнения запасов угля и воды.

ГЛАВА VIII

ГРОЗА НА РУБЕЖАХ РОССИИ

(1-я пол. XIXв.) 1. Флот в сражениях со Швецией и Францией (1808-1814 гг.).

Начало XIX столетия принесло России не только обилие путешествий и экспедиций флота в дальние и ближние края земли и Мирового океана.

Время это принесло России и серьёзные военные испытания, новые кровавые схватки с другими странами, не прекращавшими борьбу за передел сфер влияния и рынка, за ослабление соперников. В 1805 году Россия примкнула к новой антифранцузской коалиции, включавшей Великобританию, Швецию, Австрию и Королевство обеих Сицилий, что обязывало её вступить в войну против Франции. Как оказалось, главная надежда новой коалиции заключалась в опоре её на вооружённые силы России и Австрии.

В общем-то “таскать чужими руками каштаны из огня” намеревалась прежде всего верная своей излюбленной тактике Англия. Но в её расчёты вкралась ошибка: противостоящие друг другу силы (тем более при таком хитром раскладе потенциала) были явно неравны. Поэтому как ни был искусен и находчив русский генерал М. И. Кутузов в сражении под Аустерлицем, состоявшемся 20 ноября 1805 года, его доводы не сломили устоявшееся представление Александра I и австрийского генерала Ф. Вейротера о стратегии, по их мнению не требующей учёта манёвра противника и уточнения данных об обстановке. Лобовая тактика, лобовая стратегия снизили реальную силу российской армии (71000 солдат), объединённой с австрийской (15000 солдат). 73-тысячная армия Наполеона нанесла им поражение. В результате Австрия вышла из войны.

Тем временем создана была новая, Четвёртая коалиция против Франции, в которую вместе с Англией, Пруссией, Саксонией и Швецией в году вступила Россия. И опять в ходе не имевших общего плана военных кампаний в 1806-1807 годах она потерпела поражение. Это случилось июня 1807 года в Фридландском сражении, когда русская армия генерала Л. Беннигсена, заняв невыгодную оборонительную позицию на берегу реки Алле, упустила момент удара по малочисленным пока войскам Наполеона, к которым спешила большая помощь. И только умелые и самоотверженные действия левого крыла русской армии генерала П. Багратиона спасли армию от полного уничтожения.

Большие потери, понесённые в этом сражении, заставили императора Александра I заключить тяжёлый и невыгодный для России Тильзитский мир (июль 1807 года). По этому договору Россия рвала отношения с прежним союзником - Англией, присоединялась к так называемой Континентальной блокаде, объявленной Францией Великобритании. В силу того, что Великобритания, в свою очередь, объявила Франции и её союзникам контрблокаду, условия соглашения для России оказались тягостными. Это не могло не привести, причём медленно, но верно, - к обострению отношений России и Франции. Но одновременно обострялись отношения и с ближайшими соседями. В частности, с Швецией. А это неминуемо вело к новой войне.

Между тем уровень готовности России к войне был явно недостаточен. Особенно заметно это было на примере флота, корабельный состав которого устарел и морально, и физически. Да и вообще отношение к флоту и людям флота со стороны власть предержащих стало ниже всякой критики. Резко ухудшилось отношение к офицерам и адмиралам, прекрасно проявившим себя в боевых действиях на Средиземном море и на своих плечах вынесшим все тяготы длительного плавания в далёких от Родины водах. Их заслуги были забыты. Их места беспардонно отдавались молодым, порой не очень грамотным в морском отношении людям, имевшим связи в верхах...

Показательна в этом отношении судьба двух прославленных адмиралов Российского флота - Фёдора Фёдоровича Ушакова и Дмитрия Николаевича Сенявина.

Первого - боевого адмирала, за долгую службу свою не ведавшего ни одного поражения, адмирала, прославившего Россию и Российский флот громкими победами у о. Фидониси (1788 г.), в Керченском сражении ( г.), у о. Тендра (1790 г.), мыса Калиакрия (1791 г.), в штурме о. Корфу (1799 г.) и др., по возвращении из Средиземноморья назначили командовать гребными судами и береговыми командами в Петербурге, чем глубоко оскорбили и обидели истинного моряка. Потому-то Ф. Ушаков в году и ушёл в отставку.

Что касается второго - Сенявин отличился в сражении при мысе Калиакрия (1791 г.), в штурме о. Корфу (1799 г.), возглавлял Адриатическую экспедицию русского флота в 1806-1807 гг. Однако, обладая решительным и самостоятельным характером, постоянно испытывал на себе ревнивое недоброжелательство и мелочную мстительность императора Александра I, не терпевшего “неудобного” адмирала.

Боевой адмирал, приведший в Средиземное море русскую эскадру и добившийся ряда побед в русско-турецкой войне 1806-1812 года, особенно в Афонском сражении (1807 г.), вынужденный с огромными трудностями и всяческими помехами выводить эскадру из Средиземноморья по именному указу Александра I, был назначен в итоге главным командиром Ревельского порта!..

Воистину - что имеем, то не жалеем, а потерявши - плачем. Так и здесь: обидев заслуженных адмиралов, вынуждены были обратиться к ним за помощью, когда настала лихая година для Родины.

А лихая година - война со Швецией - была не за горами. Конечно, вызвана она была стремлением России в условиях начавшейся войны ( г.) с Великобританией установить полный контроль над Финским и Ботническим заливами в целях обеспечения безопасности Петербурга. Да и Швеция поставлена была Тильзитским миром перед дилеммой: то ли присоединиться к Континентальной блокаде (как и Россия) и тем самым подставить свою морскую торговлю под удар британского флота, то ли пойти на конфликт с Россией... Густав IV выбрал последнее, хотя не был готов к войне.

Итак, ожидавшаяся гроза разразилась. В 1808 году началась война со Швецией. Она протекала вполне удачно для русской сухопутной армии, которая в феврале-апреле сумела занять всю Финляндию, бывшую тогда частью Швеции. В марте армия перешла по льду на территорию непосредственно Швеции...

В последующем снабжение войск подкреплением, вооружением и припасами было возложено на флот. С этой целью и использовались, прежде всего, купеческие суда, а для охраны их в навигацию 1809 г. были выделены 2 брига и фрегат “Богоявление Господне”, которым командовал капитан-лейтенант Ф. Л. Мендель. Тот, который в 1805 году участвовал в Трафальгарском сражении, будучи волонтёром, и награждён был за проявленную при этом отвагу.

В этот период шведский флот имел численный и качественный перевес над русским. Однако всё это с лихвой перекрывалось мужеством и мастерством русских моряков. Так, 30 июня 1809 года, находясь в крейсерстве в Ботническом заливе, наблюдатели фрегата заметили 48-пушечный шведский корабль. Несмотря на явное превосходство шведов в количестве и калибре пушек (они имели 24-фунтовые пушки), командир “Богоявления Господня” принял решение вступить в бой. Внезапно на горизонте появилась шведская эскадра из двух 48-пушечных фрегатов и четырёх бригов.

Пришлось отказаться от атаки и отойти.

Преследуемый противником, русский фрегат вошёл в узкий Вазаский пролив, который вынудил преследователей идти за ним строем кильватера. Это было выгодно русскому командиру, ибо позволило, переместив четыре пушки в кормовые порты, открыть огонь по головному преследователю, тогда как шведы не могли ответить ему огнём, так как не имели носовых орудийных портов.

Уже после нескольких залпов русские комендоры сбили форбрамстеньгу и лисели, повредили пять орудий головного шведского фрегата.

Тот вынужден был выйти из боя. И тогда Ф. Л. Мендель, едва пройдя пролив, вплотную сблизился со шведским кораблём и вступил в ближний бой.

Шведы вели беглый огонь, но он оказался бесприцельным, так как пороховой дым закрывал русский корабль. Русские же стреляли редко, но прицельно... Два с половиной часа продолжалось сражение, пока “храбростью, неустрашимостью и деятельностью вверенной ему команды привёл неприятельский корабль в несостояние продолжать бой”, - как говорилось в представлении героя к награде. Подоспевший к месту боя второй шведский фрегат не смог помочь атакованному, так как тотчас сам сел на мель.За ночь исправив все повреждения, русский фрегат с утра решительно пошёл было в атаку на ближайший шведский корабль, но все корабли шведской эскадры стремительно ретировались. Таков один из немногих эпизодов боёв на море в ту войну.

Русско-шведская война 1808-1809 годов, в которой участие флота не было масштабным, завершилась победой российского оружия. Следует подчеркнуть, что флот России, к началу боевых действий против Швеции имевший далеко не оптимальный состав, насчитывал всего 9 линейных кораблей, 7 фрегатов, 6 бомбардирских кораблей, 9 вспомогательных и 177 гребных судов. Корабельный флот базировался только на Кронштадт, а гребной - на Петербург, Роченсальм, Вильманстранд и Ригу.

Когда, в апреле 1808 года, русская армия заняла Свеаборг, в её руки попали два 28-пушечных шведских фрегата и целая флотилия из 110 гребных судов. Именно эту флотилию командование использовало затем для оказания помощи наступающим русским войскам. Отдельными отрядами её направили к Або. Шведы дважды атаковали эти отряды, стремясь разгромить их по отдельности, но получили отпор. Тогда, чтобы хотя бы преградить путь русским гребным судам, шведы заняли выгодную позицию у Юнгферзунда в Абосских шхерах.

Против этой “засады” был выслан отряд судов под командованием капитана 2 ранга И. С. Новокшенова. Оставив в Рилакс-фьорде резерв из 11 судов, он с 14 судами подошёл к шхерам. 20 шведских канонерских лодок бросились на абордаж на оставшиеся в Рилакс-фьорде суда. Услышав гул перестрелки, завязавшейся у него в тылу, Новокшенов повернул на выручку. В результате, уничтожив три канлодки и два баркаса шведов, но и потеряв пять своих судов, русские моряки обратили врага в бегство...

В ходе таких вот малых стычек и боёв гребная флотилия русских постепенно вытеснила шведов из шхер на всём побережье от Выборга до Або и тем дала возможность транспортам без помех организовать доставку армии подкреплений и военных грузов.

Конечно, русско-шведская война 1808-1809 гг. не славится масштабным участием в ней флота, но вклад его в победу и специфичен, и неоспорим.

5 сентября 1809 года шведы вынуждены были заключить Фридрихгамский мирный договор, уступив по нему России Финляндию и Аландские острова...

Тем временем стало ясно, что союз России с Францией непрочен, что французский император Наполеон вынашивает планы, расходящиеся с интересами нашей страны. Он решил, что “путь к Англии (вечному своему противнику - прим. автора) лежит через Россию”.1 Назревала война с Францией. В подтверждение этому в марте 1812 года русский посол в Стокгольме сообщил, что сильная эскадра французских канонерских лодок намеревается перейти Гольштинским каналом в Балтийское море, чтобы прикрывать левый фланг армии при её вторжении в Россию.

Нужно было готовиться к отпору врага не только на суше, но и на море. А поскольку корабельный флот России был тогда очень мал и слаб, возможности же канонерских лодок велики - эти мелкосидящие в воде суда могут ходить близко к берегу вне досягаемости линейными кораблями, являвшимися угрозой для безопасности Петербурга - царь срочно распорядился по флоту: “Его императорскому величеству благоугодно, чтобы для усиления гребного флота построено здесь было в течение двух месяцев 60 канонерских лодок... годных для перехода морем с десантными войсками”. Затем последовало “немедленное распоряжение, дабы состоящие во всех портах корабельного и гребного флота суда, к службе благонадёжные, были в совершенную готовность к плаванию ко времени ранней навигации” приведены. Вслед за этим был заключён тайный русскошведский договор, по которому обе державы обязались выставить на мелких судах союзный корпус численностью около 50000 человек для диверИстория русской армии и флота.- М., Образование, 1913, т. 9, с. Архив морского министерства. Опись высочайшим повелениям 1812 г.

сий в тылу вражеских войск на берегах Балтики.

Россия усиленно и спешно готовилась к схватке с Францией. Самое же интересное заключалось в том, что правительство вдруг воспылало “горячей любовью к флоту”: посыпались щедрые посулы, указы и сообщения, поднимающие угасший воинственный дух моряков, воспламенявшие любовь к Отчизне. С лихвой возвращено было доверие адмиралам “из иностранцев” - Грейгу, Кроуну, фон Моллеру, Тету. Лишь Ушаков и Сенявин так и остались в тени.

Флот России в то время имел всего 13 линейных кораблей, 17 фрегатов, 4 корвета, 2 бомбардирских корабля, 7 бригов и 30 малых судов;

гребной флот насчитывал 550 гребных судов; транспортный имел транспортов, 17 бригов и 100 малых судов.

Когда наполеоновские войска в июне 1812 года вступили в Россию, и 30-тысячный корпус Макдональда, форсировав Неман, направил дивизию пруссаков Граверта на Ригу, на их пути встал русский флот. Бомбардирские и канонерские лодки, заняв на реках Западная Двина (Даугава) и Болдерая форпосты, не допустили врага к переправам. Главный командир Рижского порта вице-адмирал Н. И. Шешуков почти ежедневно докладывал министру морских сил (адмиралу маркизу де Траверсе) о подвигах моряков. “Командующий шестью канонерскими лодками лейтенант Яновский”, - сообщал он в одном из докладов, - “рапортом донёс, что 16 июля неприятель, показавшийся на левом берегу Двины, в довольном количестве конницы и пехоты, следовавший по дороге к городу Риге, был отражён... пушечными выстрелами с канонерских лодок и английских четырёх военных ботов и принуждён в беспорядке обратиться в бегство...” “... числа (июня - В. Г.) поутру... имел сражение с сделанными на берегу неприятельскими батареями и расставленными по берегу войсками; батареи... лодками № 15, 24, 32 были сбиты. В сражении сем отличились особенно командир лодки № 32 капитан-лейтенант Биршет, № 24 - лейтенант Рикорт, мичманы Глотов и Борисов...” - сообщалось в другом докладе.

При взятии города Митавы, по донесению контр-адмирала фон Моллера, на редкость согласованно действовали гребной флот, имевший судов, и армия. При этом они проявляли смелость и изобретательность.

“... 14 сентября при очищении от врага нижней части Западной Двины, флотилия канлодок и судов, вооружённых карронадами, в Бильдринсгофе переправила на левую сторону реки колонну сухопутных войск, вошла в оставленный врагами Шлок, там посадила десантников на канлодки, а конницу и артиллерию на специально приспособленные барки и, несмотря на сильный ветер, в назначенный срок прибыла в Калинец, где высадила войска, выставила форпост из 4 канлодок и двинулась к Митаве. Прорывались сквозь плотный огонь береговых батарей, через устроенные на фарватере боны и подводные рогатки с железными шпицами... 17 сентября флотилия, соединясь с сухопутными войсками, разбила противника и освободила Митаву - средоточие французского управления в Курляндии...” При угрозе захвата Риги подоспела на помощь эскадра вице-адмирала Тета - 8 линейных кораблей, 3 фрегата, 1 бриг, несколько мелких судов, перебросившая из Свеаборга на кораблях корпус генерала Штейнгеля солдат. Цена этого подвига велика.

“Без Риги события на Западной Двине развернулись бы, по всей вероятности, не столь благоприятно для русской армии; если бы у Макдональда не были связаны руки этой крепостью и он мог бы со всеми своими силами обрушиться против фланга графа Витгенштейна, то последнему едва ли удалось бы отстоять направление на Петербург в столь критический момент войны.” Флотом велись и другие боевые операции. Так, 19 августа 1812 года отряд кораблей (фрегат “Амфитрида”, корвет “Ла-Шарлотта”, бриги “Феникс” и “Меркурий” с 2 шхунами, 2 пакетботами и транспортами с войсками) под командованием капитана 2 ранга Тулутьева прибыл к Данцигу для его блокады. До 4 сентября велась бомбардировка крепости и города с демонстрацией высадки десанта. Это воздействовало на ход боевых действий в Прибалтике. Французы вынуждены были оттянуть из Мемеля и Пиллау часть войск, что ослабило корпус Макдональда под Ригой, шедший на Петербург.

Впоследствии, в кампании 1813 года, под Данцигом действовала гребная флотилия, на этот раз возглавляемая капитаном 1 ранга Л. П. Гейденом (63 канлодки и 13 других судов): она бомбардировала крепость, чем помогла взятию Данцига.

Вместе с тем русский флот спасал Англию от готовящейся высадки наполеоновских войск в Ирландию. Он удерживал французский флот, имевший в строю 38 линейных кораблей и много других судов, от активных действий на Балтике, так как тот вынужден был готовиться прикрывать переход коалиционного десанта Ла-Маншем. С этой целью ещё октября 1812 года эскадра вице-адмирала Е.Е. Тета (10 линейных кораблей, 5 фрегатов, 1 корвет, 1 бриг и несколько других судов) вышла из Кронштадта в Англию. Одновременно из Архангельска отправлена была эскадра вице-адмирала Р. В. Кроуна (3 линейных корабля). В районе Шетландских островов она попала в жестокий шторм. Все корабли получили повреждения, а линкор “Всеволод” даже вынужден был зайти в Фридрихсверн, где и был выведен из кампании. Остальные дошли до Кронштадта, где после ремонта и снабжения вошли в состав новой эскадры (7 линейных кораблей и 3 брига), отправляющейся на соединение с эскадрой Е. Тета.

12 ноября 1812 года в проливе эскадры соединились и прибыли в Фриман Л. Значение крепостей для обороны России (по опыту Отечественной войны 1812 года)- СПб, 1912 г.

Фриман Л. Значение крепостей для обороны России (по опыту Отечественной войны 1812 года)- СПб, 1912 г.

устье реки Темзы, где к ним присоединились ещё 2 линейных корабля бывшей эскадры Д. Сенявина, хранившиеся здесь с 1808 года.

Русская эскадра под командованием вице-адмирала Е. Тета совместно с английским флотом осуществляла до конца войны блокаду французских и голландских берегов. Нередко она высаживала десанты.

Особенно же русские моряки отличились при осаде приморских крепостей, в бою с французской эскадрой при Флиссенгене, при высадке десанта (свыше 3000 матросов и офицеров) на остров Бевеленд в устье реки Шельды.

Только в 1814 году наша эскадра вернулась на Родину в Петербург, заодно доставив из французских портов полки русской гвардии, победоносно завершившей свой боевой поход на чужбину. Кстати, воевала и русская морская пехота. В частности, во многих боях проявили себя моряки 75-го Черноморского флотского экипажа и учреждённый в 1810 году Гвардейский флотский экипаж (около 500 офицеров и матросов), входивший в армию генерала М. Барклая-де-Толли. Доныне помнятся лихие атаки моряков в начале войны у Витебска, при отходе армии к Москве. Превосходно показали себя они при преследовании французов до самого Парижа. Особый вклад моряков был в сражении при Кульме (16-18 августа 1813 года), когда моряки в составе 1-ой Гвардейской дивизии генерала А. П. Ермолова отражали атаку за атакой, и добились победы, за что удостоены были Георгиевского знамени с надписью “За оказанные подвиги в сражении 17 августа 1813 года при Кульме”.

Отличился Гвардейский экипаж и при взятии Парижа в марте года. А 75-й Черноморский флотский экипаж (410 офицеров и матросов), постоянно шедший в авангарде Дунайской армии адмирала П. В. Чичагова, нёс понтонную и инженерную службу. Он участвовал в ряде сражений 1811-1814 гг., особенно проявив себя весной 1813 года при осаде и взятии крепости Торн. Именно тогда его командир капитан 2 ранга Дорт вооружил на Висле 6 канлодок, которые успешно содействовали сухопутным войскам в нескольких сражениях. Таков был боевой вклад русских моряков в годы Отечественной войны.

Но нельзя не видеть и вклад иного рода, внесённый моряками в русскую жизнь. Как солдаты, так матросы и офицеры, пройдя с боями через всю Европу, увидели иную жизнь, иную систему взглядов и отношений в разных странах. Их глазам предстало прежде всего более демократичное, цивилизованное общество, где народу предоставлены определённые права и гарантии. Здесь, за рубежом, пробудилось политическое самосознание вчерашних бойцов. Им хотелось быть уверенными, что теперь-то в жизни русского народа должны наступить благие перемены. Однако на деле крепостнический гнёт ещё более ужесточился, усилились гонения за свободомыслие.

Неудивительно, что стало нарастать прогрессивное освободительное движение, появились тайные революционные общества, в частности Союз спасения” (1816 г.), “Северное тайное общество” (Петербург, г.), в котором, кстати, оказалось немало офицеров-балтийцев. В их числе капитан-лейтенанты Н. А. Бестужев, К. П. Торсон, лейтенанты А. П. Арбузов, Н. А. Чижов, М. К. Кюхельбекер и другие. Надеясь, что “плохого” царя можно свергнуть путём военного заговора, без помощи народа, они декабря 1825 года вывели войска на улицу, отказавшись принять присягу новому царю Николаю I, и потребовали введения в стране конституции.

Активное участие в этих событиях принял Гвардейский флотский экипаж. 1160 моряков вышли на Сенатскую площадь. Пассивное долгое “стояние” на площади ничего не дало. Не в пример восставшим, царь оказался более решительным. Загрохотали пушки, грянули ружейные залпы.

Сотни человек были убиты и ранены. Тысячи впоследствии осуждены, в том числе и на смертную казнь, отправлены в Сибирь на каторгу или в “горячие” точки страны, на войну.

Восстание декабристов окончилось неудачей. Однако это уже было первое открытое военное выступление против самодержавия и крепостного права. Несколько десятилетий потом его идеи вдохновляли русских революционеров, закаляя и готовя их к решительному выступлению.

2. Русско-турецкая война 1827-1829 годов.

В первой половине XIX в. усилилось национально-освободительное движение народов Европы. В 1821 году восстал народ Греции, уже почти 300 лет стонавший под гнётом Турции. Султан обратился за помощью к египетскому паше. Войска и флот Турции и Египта начали истреблять греческое население, жечь их сёла, разрушать города.

Героическая борьба греков вызвала симпатии русского народа. Царское правительство решило помочь грекам, добиваясь их автономии, а заодно ослабить давнего своего противника - Турцию, и укрепить своё влияние на Балканах и Ближнем Востоке.

Под нажимом общественного мнения Англия и Франция тоже вынуждены были поддержать Россию в греческом вопросе. Ими был разработан договор, по которому Греция получала государственную самостоятельность, но оставалась под верховной властью султана и платила ежегодную подать. А чтобы оказать определённое воздействие на Турцию, решено было послать в Средиземное море эскадры России, Англии и Франции.

К сожалению, как и во времена Екатерины II при организации 1-й Архипелагской экспедиции, когда оказалось, что нечего, по сути, посылать в море – флота почти нет, так случилось и сейчас.

Николай I, вступивший на престол в 1825 году, с сожалением записал:

“Если гнилые, худо и бедно вооруженные и еще хуже и беднее того снабженные корабли; престарелые, хворые, без познаний и присутствия духа на море флотовожди; неопытные капитаны и офицеры; и пахари под именем матросов, в корабельные экипажи сформированные, могут составить флот, то мы его имеем…” Однако приходилось изыскивать любые возможности, приспосабливать оставшиеся после славных походов второй Архипелагской экспедиции корабли, чтобы выполнить исторические предначертания, призванные прославить Россию и её флот. Как говорится, “с бору да по сосенке” были собраны наличные корабли.

Началась уже 3-я Архипелагская экспедиция. Началась с того, что июня 1827 года в Англию из Кронштадта вышла эскадра вице-адмирала Д.

Н. Сенявина (9 линейных кораблей, 7 фрегатов, корвет и 4 брига), из которых по прибытии на Портсмутский рейд адмирал выделил 4 линкора, фрегата, 4 брига и корвет для следования в Средиземноморье. Командовал этой эскадрой контр-адмирал Л П Гейден. Уже 1 октября эскадра соединилась с союзными эскадрами в Ионическом море для совместных действий.

Итак, 24 июня 1827 года между Россией, Англией и Францией был заключён Тройственный трактат посредничества в решении греческого вопроса. К этому времени положение греков было катастрофическим: турецко-египетские войска и флот наносили Греции поражение за поражением.

Уже пали Афины. К моменту подхода союзной эскадры турецкоегипетский флот находился в Наваринской бухте (у западного побережья острова Мельпоннес).

Союзники потребовали от турок прекратить боевые действия, но те не приняли ультиматум. Их флот - 3 линейных корабля, 33 фрегата, 30 корветов, бригов и брандеров с 2200 орудиями 1 - стоял в бухте полукругом в линии. Фланги его прикрывали мощные береговые батареи. Кроме того в глубине бухты стояли 50 купеческих судов и транспортов, имевших по 10пушек.

Союзная эскадра - 10 линейных кораблей, 10 фрегатов, 7 бригов с 1276 орудиями - под общим командованием английского вице-адмирала Э.

Кодрингтона решила войти на рейд. Желая сохранить свои корабли и подставить под огонь врага корабли русские, Кодрингтон разработал диспозицию, по которой в бухту надо было войти двумя колоннами: левая - русская (3 линейных 74-пушечных корабля “Азов”, “Иезекииль” и “Александр Невский”, 84-пушечный линкор “Гангут” и 4 фрегата - “Константин”, “Проворный”, “Кастор” и “Елена” - всего 446 орудий); во второй колонне, правой, - эскадры Кодрингтона и французская (контр-адмирала де Риньи) линкоров, 5 фрегатов и 7 других судов (830 орудий). Русским кораблям противостояли 11 кораблей первой линии и 40 во второй и третьей. Против англо-французов было только 10 кораблей первой линии и около 20 во второй и третьей. К тому же Кодрингтон приказал не открывать огонь без его сигнала.

Военно-морской словарь. - М.; Воениздат, 1990, с. В 11.00 8 октября обе колонны начали движение в бухту, причём русская эскадра оказалась под ветром, т. е. в более стеснённых условиях для маневра. К 13.00 англо-французская колонна вошла и стала на якорь по диспозиции. Но турки огня не открывали. Зато, как только в бухте появились корабли под андреевским флагом, заговорили турецкие пушки и с кораблей, и с береговых батарей, и из крепости. Однако русские пушки молчали, пока не заняты были места кораблями согласно приказу.

Первым ответил на огонь флагман российской эскадры “Азов”, которым командовал М. П. Лазарев. Осыпаемый со всех сторон картечью, ядрами и пулями, окутанный густым удушливым дымом, он прокладывал себе путь среди турецких брандеров и, ведя мощную всеразрушающую стрельбу, подошёл на пистолетный выстрел к линии врага, стал на якорь, убрал паруса, ещё более усилив прицельный огонь. Сначала он нанёс крупные повреждения фрегату турецкого флагмана Тахир-паши, и тот выбросился на берег. Затем уничтожил другой фрегат. И, наконец, потопил новый флагманский корабль, на этот раз линейный корабль, и два корвета.

Пять кораблей!!! Затем, ведя одновременно бой с пятью фрегатами и несколькими судами второй и третьей линии, “Азов” помог попавшему под сильный огонь египетского флагмана Мухарем-бея английскому флагману “Азия”. За полчаса орудия “Азова” разбили корму “египтянина”, подожгли его, после чего тот взорвался. Правда, досталось и “Азову”. Он получил 153 пробоины, в том числе 7 ниже ватерлинии. У него были сбиты все мачты и убит 91 человек.

И другие русские корабли сражались героически. Линкор “Иезекииль” атаковал 54-пушечный фрегат и много малых судов второй и третьей линии, а уничтожив фрегат, заставил спустить флаг остальных. “Александр Невский” вёл бой с 58-пушечным фрегатом и двумя корветами, принудив фрегат к сдаче. Одновременно он громил батареи острова Сфактерия. К концу боя русская эскадра разгромила весь центр и правый фланг вражеской линии. Турецко-египетский флот был практически уничтожен.

Он потерял более 60 кораблей, в том числе 3 линкора, 9 фрегатов, 24 корвета, 14 бригов, около 20 транспортов и брандеров, при этом погибло человек. Союзники не потеряли ни одного корабля. Русская эскадра потеряла 59 человек убитыми и 139 человек раненными (соответственно англичане 79 и 205, французы - 43 и 141). “... Русские моряки дрались как львы против многочисленного, сильного и упорного неприятеля...”, - доносил контр-адмирал Л. Гейден.

За этот бой линейный корабль “Азов” впервые в истории русского флота получил кормовой Георгиевский флаг. В Наваринском сражении отличились будущие адмиралы-лейтенант П. С. Нахимов, мичман В. А.

Корнилов, гардемарин В. И. Истомин. Наваринская победа не только ускорила победное завершение национально-освободительного движения греков, но и поражение Турции в новой русско-турецкой войне 1828- годов, спровоцированной усилиями Франции и Англии.

Следует рассказать о двух эпизодах противоположного свойства, имевших место на Черноморском флоте в ходе этой войны.

С началом военных действий русская эскадра, усиленная прибывшим с Балтики отрядом кораблей контр-адмирала П.И. Рикорда, блокировала Дарданеллы, препятствуя выходу из пролива турецких судов с десантом против греков. И блокада эта продолжалась до самого конца войны - сентября 1829 года. Однако в Чёрном море у Анатолийских берегов произошло в мае 1829 года событие, очернившее славу Российского флота: допустив бесчестие, сдался в плен туркам экипаж совсем нового, лёгкого на ходу фрегата “Рафаил” во главе с капитаном 2 ранга С. Стройниковым. В военном суде позже командир объяснил это тем, что, мол, “нижние чины” воспротивились обороняться до последней крайности. На деле же их никто о том не спрашивал. Государственная следственная комиссия установила, а суд приговорил за это офицеров “Рафаила” к смертной казни, заменённой позже разжалованием в матросы.

По поводу этого случая Николай I писал главному командиру Черноморского флота адмиралу А. Грейгу: “Пребываю в надежде, что неустрашимый флот Черноморский, горя желанием смыть бесславие фрегата “Рафаил”, не оставит его в руках неприятеля. Но когда он будет возвращен...

то, почитая фрегат сей недостойным носить флаг русский... предать оный огню”. Это и было сделано П. Нахимовым - огнём его линейного корабля “Императрица Мария”.

А второй случай - антипод первому. 14 мая 1829 года, находясь в крейсерстве у пролива Босфор, 18-пушечный бриг “Меркурий” (командир - капитан-лейтенант А. И. Казарский), шедший с двумя другими нашими судами, встретил турецкую эскадру из 6 линейных кораблей, 2 фрегатов, корветов, брига и 3 тендеров. Два более быстроходных наших корабля оторвались от противника, а “Меркурий”, прикрывший их, настигли 100пушечный линейный корабль капудан-паши и 74-пушечный линейный корабль под адмиральским флагом.

Командир брига созвал военный совет: что делать? Взявший слово первым самый младший по чину поручик корпуса флотских штурманов И.

Прокофьев предложил вступить в бой, а в случае угрозы захвата противником сцепиться с ближайшим вражеским кораблём и взорваться вместе с ним. Все офицеры поддержали поручика. Это решение одобрил и экипаж.

Около 4 часов длился неравный бой: пользуясь слабым ветром, Казарский искусно маневрировал, ускользая от прицельных залпов врага, зато сам осыпал вражеские корабли градом ядер, уничтожая при том рангоут и такелаж, чтобы лишить их скорости и манёвренности. В конце концов, турецкие корабли отказались от боя и преследования. Получивший пробоины корпуса и свыше 290 повреждений рангоута, такелажа и парусов, “Меркурий” вышел победителем в беспримерном в истории морских войн бою. Экипаж потерял только четверых убитыми, восемь - ранеными.

Один из турецких офицеров, участников того боя, писал впоследствии: “Если в великих деяниях древних и наших времён находятся великие подвиги храбрости, то сей поступок должен все иные помрачить и имя сего героя достойно быть начертанным золотыми буквами на храме славы:

он называется капитан-лейтенант Казарский, а бриг - “Меркурий”.

Родина отметила героев: весь экипаж был награждён, а корабль удостоен кормового Георгиевского флага, как и отличившийся в Наваринском сражении линейный корабль “Азов”.

После победного завершения войны, по Адрианопольскому мирному договору 1829 года, укрепились позиции России на Ближнем Востоке, хотя соперничество оставалось.

Стоит подчеркнуть, что с окончанием войны основная часть русской эскадры вернулась на Балтику, а отряд из семи кораблей под командованием контр-адмирала П. Рикорда ещё до середины 1833 г. оставался в Архипелаге, помогая греческому правительству и охраняя русскую морскую торговлю в этом регионе, тесно блокируя Дарданеллы и турецкое побережье.

Из этого периода жизнедеятельности Российского флота представляет интерес нерядовое событие - оказание помощи вчерашнему врагу России в ходе так называемой экспедиции в Босфор.

3. Экспедиция в Босфор.

Два года спустя после заключения Адрианопольского мира, в октябре 1831 года, египетский паша Мехмет-Али, стремившийся к созданию обширной арабской империи и к захвату султанской власти, решил воспользоваться поражением Турции и поднял против неё мятеж, переросший в войну. Войска Египта под командованием Ибрахим-паши заняли Сирию и Ливан, затем вошли в пределы Анатолии. В декабре 1832 года, разгромив наголову турецкую армию, египетские войска двинулись к столице Турции, почти не встречая сопротивления.

Трудное положение султанского правительства ещё более осложнилось тем, что в разных районах Турции вспыхнули восстания, инспирированные Египтом. И тогда турецкий султан обратился за помощью к европейским державам. Однако везде он встретил отказ, даже от лучших своих “друзей” - правительства Англии. Оно, как и правительство Австрии, ограничилось лишь обещаниями. А вот Франция, давно связанная с Египтом, открыто поддержала Мехмет-Али.

Военные успехи, а особенно далеко идущие планы египетского паши вызвали беспокойство в правящих кругах России. Царское правительство опасалось, что на развалинах Османской империи возникнет сильное государство, находящееся под влиянием буржуазной Франции.

Вот почему Россия решила выступать на стороне султана Махмуда II и предложила ему помощь. Одновременно Черноморский флот и специально выделенный 11-тысячный армейский корпус получили приказ готовиться к походу в Константинополь. Вместе с тем, чтобы задержать дальнейшее развитие военных действий между Египтом и Турцией, Николай I выступил посредником между султаном и египетским пашой. Он намеревался примирить враждующие стороны. Эта попытка не удалась. Египетские войска продолжали продвигаться к Константинополю. И тогда вступил в действие план российской стороны.

8 февраля 1833 года к Босфору подошла эскадра в составе 4 линейных кораблей, 3 фрегатов, 1 корвета и 1 брига под командованием контрадмирала М. П. Лазарева.