«Крестьяне Псковской губернии в годы Гражданской войны 1917 – 1920 гг. ...»

До революции земельный фонд губернии был неравномерно распределен между различными категориями владений: более половины (54 %) всей земельной площади было сосредоточено в руках крупных собственников (дворян-помещиков, купцов, церквей и монастырей), затем шли надельные земли крестьян (41,8 %) и незначительное число земель принадлежало «казне», т.е. находилось в распоряжении различных государственных органов и ведомств (4,2 %). По отдельным уездам Псковской губернии эти соотношения были подвержены значительным колебаниям, в результате чего преобладали то надельные крестьянские земли, то частновладельческие земли помещиков. Так, в Торопецком уезде частновладельческие земли составляли 73,3 % от общей площади удобных земель уезда, тогда как на долю надельных крестьянских земель приходилось только 24 %. Совершенно по-иному выглядела картина в Псковском уезде, где соотношение частновладельческих и надельных земель составляло 35 % и 54,1 % соответственно. В большинстве же уездов Псковской губернии преобладало частновладельческое землепользование, причем 1/5 этих земель принадлежала землевладельцам, имевшим свыше 50 дес.*67 Крупные имения дворян зачастую служили лишь местом летнего отдыха и развлечений, развивались без всякого хозяйственного плана. Значительную часть земли псковские помещики сдавали в аренду крестьянам.

Одна десятина равна 1,0925 гектара. После Октябрьской революции, в связи с переходом к метрической системе мер, в соответствии с декретом СНК РСФСР от 14 сентября 1918 г., применение десятины было ограничено, а с сентября 1927 г. запрещено.

Немыцкий В.В. Сельское хозяйство // Псковский край. Краеведный сборник. С. 61.

Накануне революции 1917 г. сельское хозяйство Псковской губернии, как и в Российской империи в целом, в значительной мере испытывало на себе воздействие кризиса, порожденного Первой мировой войной, который стимулировал процесс разорения крестьянских хозяйств. Из-за постоянных мобилизаций в псковской деревне ощущался дефицит рабочих рук, наметилась тенденция к сокращению посевных площадей. В связи с активизацией деятельности военно-промышленного комплекса государства, работавшего на нужды армии и фронта, сократилось число производимых сельскохозяйственных орудий труда и резко возросла цена на них. Все это обостряло социально-политическую ситуацию на селе, и в значительной мере стимулировало стихийное крестьянское движение за немедленное разрешение аграрного вопроса, которое развернулось широкой волной летом – осенью 1917 г. на территории всей Псковской губернии.

Начало организованной и упорядоченной конфискации частновладельческих хозяйств в Псковской губернии, как и в подавляющей части российских губерний, было положено декретом «О земле». Принятый в ночь с 26 на 27 октября 1917 г. II Всероссийским съездом рабочих и солдатских депутатов, декрет «О земле» передавал в бесплатное пользование крестьянам все земли помещиков, церквей и монастырей, а все национализированные частновладельческие и прочие земли вместе со скотом, инвентарем и усадебными постройками переходили в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов68. Конфискация помещичьих земель и последующая передача их в руки крестьян, соответствовала главному требованию сельскохозяйственном инвентаре были заинтересованы все слои крестьянства, как зажиточные, так и малообеспеченные. Именно поэтому конфискация помещичьих и других нетрудовых земель была завершена в короткие сроки. Уже в ноябре 1917 г. в соответствии с постановлением Псковского губернского земельного комитета уездные комитеты приступили к учету помещичьих земель. Так, 25 ноября Торопецкий Совет решил послать по два комиссара в каждую волость для конфискации помещичьей земли и имущества69, а на следующий день губернский земельный комитет рекомендовал всем уездным комитетам Декреты Советской власти. Т. 1. С. 17 – 20.

Борьба за установление и упрочение Советской власти. Хронология событий. С. 309.

приступить к немедленной описи имений70. 28 ноября газета «Солдатская правда»

сообщала, что крестьяне в отдельных волостях Опочецкого уезда взяли на учет помещичьи имения71. Для разъяснения сути декрета «О земле» и организации качественной работы по учету помещичьих имений ВЦИК направил в Псковскую губернию 42 агитатора, снабженных инструкциями, в которых излагался механизм подготовки работ по разделу земли72. В этих инструкциях указывалась последовательность действий агитаторов на местах: последний созывал совещание губернских и уездных Советов и пояснял, что необходимо провести учет всех земель и имений, определить в чьем ведении они будут находиться. Так, имения признанные культурными хозяйствами, должны были передаваться Советам батрацких депутатов, остальными ведали волостные земельные комитеты. Именно на плечи низовых земельных органов – волостных земельных комитетов, а с весны 1918 г. волостных земельных отделов Советов легла основная тяжесть работы по осуществлению конфискации помещичьих земель.

Основные работы по проведению декрета «О земле» в Псковской губернии были проведены в январе – феврале 1918 г. Например, в Холмском уезде все помещичьи имения были взяты на учет к февралю 1918 г.73 Представитель Холмского уезда сообщал, что в конфискованных имениях «…поставлены уполномоченные, на обязанности которых лежит охрана имущества»74. В это же время поступали сведения о взятии на учет помещичьих имений и монастырских земель из Порховского уезда и Печерской волости Псковского уезда75. Имущество помещичьих имений, сельскохозяйственный инвентарь, продовольствие и скот распределялся между местными крестьянами. Так, например, в Зуевской волости Холмского уезда при конфискации имения помещика Лебедева были розданы крестьянам следующие материалы: 900 пуд. хлеба, 3000 пуд. сена и 90 пуд. мяса76.

В Михайловской волости Великолукского уезда скот имения «Брянчаниново» был роздан местным крестьянам. В это время аналогичные мероприятия по раздаче движимого и ГАПО. Ф. Р-950. Оп. 1. Д. 2. Л. 195 – 195 об.

Солдатская правда. 1917. 28 ноября.

История СССР. С древнейших времен до наших дней. Т. 7. М.: Наука, 1967. С. 184.

Очерки истории Псковской организации КПСС. Л.: Лениздат, 1971. – С. 96.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 34. Л. 1 – 3.

Иванов С.А. Красный Октябрь на Псковщине. С. 144.

Правда. 1918. 12 января.

недвижимого имущества помещиков проводились в Корешовской и Сонинской волостях Островского уезда77.

К моменту революции 1917 г. в ряде помещичьих имений Псковской губернии организация хозяйства сочетала в себе различные виды сельскохозяйственного производства (льноводство, овощеводство, молочное производство и другое). В таких хозяйствах имелся различный сельскохозяйственный инвентарь и машины, которые достались крестьянам в результате конфискации имущества. Например, уже в декабре г. в Порховском уезде из помещичьих имений было конфисковано 40 молотилок, 44 веялки, 13 сортировок, 33 сенокосилки, 24 жатки, 16 сепараторов, 15 маслобоек, 21 холодильник78.

В первые месяцы после принятия декрета «О земле» наиболее планомерная работа по учету сельскохозяйственного инвентаря бывших частновладельческих имений была организована в Великолукском уезде. Там некоторые волости были разбиты на округа и в каждом из них сформированы оценочные комиссии. Такая постановка дела ускорила работу и снимала напряжение в крестьянской массе. В отчете по Великолукскому уезду отмечалось, что живой (скот – авт.) и мертвый инвентарь из имений, принятых на учет, распределен во всех волостях между нуждающимся населением волости. При некоторых волостных земельных отделах, как например, в Максимовском, при ликвидации имений оставлялось некоторое количество скота для питомников при волостном земельном отделе79.

В тех волостях, где волостные Советы образовались раньше, а земельные комитеты обладали значительным авторитетом в крестьянской среде, работы по учету и конфискации имущества и земель в частновладельческих имениях проходили своевременно. Там же, где в силу тех или иных причин принятие на учет помещичьих имений задерживалось, происходили расхищение имущества и разгромы имений. Несмотря на то, что земельным комитетам предписывалось принять «самые энергичные меры, вплоть до придания виновных в грабеже революционному суду80, крестьяне, не желая ждать прибытия агитаторов и эмиссаров, организующих учет помещичьего имущества, продолжали самостоятельно стихийно организовывать «черный» передел, иногда сопровождавшейся Советы в Октябре. Сборник документов. С. 229 – 230.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 32. Л. 180 – 184.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 67. Л. 200 – 201.

История советского крестьянства. Крестьянство в первое десятилетие Советской власти 1917 – 1927. Т. 1. М.:

Наука, 1986. С. 50.

поджогами и уничтожением значительной части помещичьего имущества. Зачастую крестьянского восстания против помещиков и бездействия Временного правительства81.

Представитель Псковского уезда, например, указывал, что имения разрушены и расхищены, как крестьянами, так и их владельцами, т.к. «из-за слабой деятельности земельных комитетов не были своевременно составлены описи имущества»82. В иных случаях сказывалась провокаторская деятельность некоторых прежних земельных органов, «агитаторов» и эсеров, толкавших крестьянство на разгром имений в корыстных целях83.

Призывая к погромам имений, различные провокаторы рассчитывали на психологию крестьянства, и не ошиблись. У трудящихся крестьян было глубокое предубеждение против существовавшего до революции помещичьего хозяйства, так как они опасались сохранения своего батрацкого положения84. В результате крестьянских погромов в конце 1917 – начале 1918 г. в Порховском уезде были разграблены и пострадали имения в Дубенской, Михайловской, и Тишинской волостях. Так, например, в имении «Харижи-Батово»

Дубенской волости были разобраны по бревнам и увезены некоторые постройки, растащена часть построек в имении «Чистоха»85. Крестьянин Ф.А. Антонов из деревни Никулино Новоржевского уезда впоследствии вспоминал о разгроме имения помещика Львова:

«Пришлось этим имением поживиться… и тут было приступлено к окончательному разгрому: бери, ломай и жги, – все вещи были разобраны, скот угнан, винокуренный завод, полный спирта, сожжен…»86. Подверглись разграблению ряд имений в Торопецком уезде87.

К весне 1918 г. Советской власти, решительно осудившей «анархические выступления»

крестьян, удалось прекратить стихийные погромы имений и ввести процесс изъятия частновладельческих земель и имущества в законное и организованное русло. Но наступление германских войск и оккупация ими части территории Псковской губернии вызвала очередную волну поджогов и грабежей помещичьих усадеб. Опасаясь реставрации ЦГА СПб. Ф. 8957. Оп. 1. Д. 5. Л. 48.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 34. Л. 1 – 3.

Филимонов А.В. Крестьянство и начало совхозного строительства на Северо-Западе России (1917 – 1920 гг.) // Вестник Псковского государственного педагогического университета. Серия «Социально-гуманитарные и психолого-педагогические науки». 2011. № 13. С. 46 – 47.

Ленин В.И. Доклад о работе в деревне 23 марта 1919 г. // Полн. собр. соч. Т. 38. С. 200.

Филимонов А.В. Совхозы Северо-Запада России 1917 – 1914 гг. Псков: ПГПИ, 1997. С. 15.

Ерицян Х.А. Советы крестьянских депутатов в Октябрьской революции. С. 165.

старого помещичьего режима, крестьяне с удвоенной силой приступили к «черному»

переделу. Так, например, крестьянами были уничтожены имения баронов Вревских Островского уезда, в огне погибла ценная библиотека, насчитывавшая свыше 8600 томов88.

Через несколько дней разгрому подверглось имение помещика Б.Ф. Фредерикса в Покровской волости Опочецкого уезда. Во время погромов помещичьих имений в Опочецком уезде среди крестьян были распространены прокламации, призывающие уничтожать помещиков, священников и дворян89. Подверглось разграблению и село Михайловское, в котором еще до революции была организована колония для престарелых писателей. Говоря о разгромах помещичьих имений и расхищении имущества, председатель Псковского губернского земельного отдела отмечал: «Крестьянская масса хороша в борьбе, разрушении устоев старого, но оказалась слабой в социальном строительстве новой жизни»90.

Наблюдая за крестьянскими погромами и разграблением имений, профессор А.В.

Чаянов предупреждал: «Экспроприация частновладельческих земель при помощи захвата и растаскивании «на шарапа» соседними крестьянами не разрешит аграрный вопрос, а еще более его запутает и осложнит»91. Во избежание дополнительных проблем Советская власть активно использовала органы печати и агитацию, разъясняя крестьянам вредность погромов. «Крестьянское движение началось, надо помочь ему. Учите крестьян организовывать планомерную борьбу, убеждая их отказаться от бесцельных поджогов, от вредных для них же собственного движения бессмысленных погромов»92 – отмечалось в периодической печати того времени. Газета «Солдат» публиковала специальные инструкции для эмиссаров и организаторов, направляющихся в деревню с призывом отговорить крестьян от поджогов имений93. Активные меры Советской власти по противодействию стихийным крестьянским погромам дали свои результаты и привели к почти полному прекращению подобного явления в Псковской губернии. На основе имеющихся разобщенных источников крайне сложно и практически невозможно Псковский вестник. 1918. 16 – 18 мая.

Псковский вестник. 1918. 1 мая.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 21. Л. 157.

Чаянов А.В. Что такое аграрный вопрос? М.: Универс. б-ка, 1917. С. 40.

Рабочий путь. 1917. 11 октября.

Попова Э.Д. Ленинская аграрная программа и борьба большевиков за крестьянство в 1917 г. Л.: Изд-во ЛГУ, 1980. С. 106.

подсчитать точное количество разгромленных крестьянами имений и размер нанесенного ущерба за период с ноября 1917 г. по весну 1918 г. Но можно отметить, что в Псковской губернии уничтожение помещичьих имений не носило массового характера и проявлялось в отдельных, стихийных крестьянских погромах. Например, в соседней Новгородской губернии от разгромов за указанный период пострадало только около 6 % имений94.

Немногим отличается данный показатель и в Псковской губернии: можно предположить, что даже с учетом погромов помещичьих имений, происходивших в прифронтовой полосе весной – осенью 1918 г., количество пострадавших имений не превышает показателя в 8 – 10 %.

В ликвидации частного землевладения выделяют два этапа: в течение последних месяцев 1917 г. и начале 1918 г. проводился учет инвентаря, имущества владельцев, а затем решалась судьба самого хозяйства. При этом характер учета качественно менялся.

Первоначально преобладал учет, связанный с организацией земельными комитетами контроля и охраны конфискуемых имений, а по мере создания волостных и сельских Советов происходил переход от контроля к непосредственному управлению хозяйством.

Для осуществления учета земель и всего имущества земельными комитетами были образованы специальные комиссии. При учете составлялись описи всех земельных угодий, построек, скота и инвентаря. В большинстве случаев земельным комитетам, а в дальнейшем земельным отделам Советов удалось своевременно взять частновладельческие земли и имущество на учет и не допустить их стихийного расхищения. Организующее начало придавал и сам декрет «О земле», в котором требовалось «соблюдение строжайшего порядка при конфискации помещичьих имений» и «строжайшей революционной охраны всего переходящего к народу хозяйства»95. Уже в январе 1918 г. в докладах на Псковском губернском съезде отмечалось, что все имения во всех уездах, за исключением Торопецкого, взяты на учет и находятся в ведении земельных комитетов96. Но реальное положение дел на частновладельческих земель и имущества в Псковской губернии были конфискованы к февралю – марту 1918 г., в отдельных волостях подобные работы затянулись до осени Островский Э.В. Октябрь и начало аграрных преобразований на Северо-Западе России (октябрь 1917 – июль 1918 гг.) // Ленинский декрет «О земле» в действии. Сборник статей. С. 111.

Декреты Советской власти. Т. 1. – С. 17.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 34. Л. 2.

г. Так, в своем докладе представитель Псковского Совдепа Браксин отмечал: «В отношении земельной политики (по Новоржевскому уезду – авт.) еще до июня месяца не было сделано ничего. Имения находятся в руках помещиков»97. Затянулся учет частновладельческих земель и в других уездах Псковской губернии98. Всего же по Псковской губернии к ноябрю 1918 г. было взято на учет 1585183 дес. нетрудовых земель99. Приняв на учет основной массив частновладельческих земель, земельные органы на основе декрета «О земле» и «Основного закона о социализации земли» приступили к уравнительному распределению земель между крестьянами. Весь фонд нетрудовых земель был предоставлен трудящемуся крестьянству за исключением части земель, отводимых совхозам и коллективным хозяйствам крестьян (коммунам и артелям)100. По уездам Псковской губернии конфискованная частновладельческая земля была распределена следующим образом:

Великолукский уезд – 166355 дес., Новоржевский – 105784 дес., Опочецкий – 155027 дес., Островский – 121118 дес., Порховский 260912 дес., Псковский – 132734 дес., Торопецкий – 314041 дес., Холмский – 329212 дес. Утвержденный 27 января 1918 г. на заседании ВЦИК «Основной закон о социализации земли» предоставлял земельным отделам право распоряжаться владениями по своему усмотрению102, но в тоже время местным земельным органам советовалось создавать трудовые коммуны и артели. Кроме того, земельным отделам Советов предстояло определить земельную потребительскую трудовую норму, исходя из возможностей каждой волости, уезда и в целом губернии. Решая проблему распределения земли, местные земельные органы столкнулись с рядом серьезных проблем. Прежде чем передать ГАПО. Ф. Р-286. Оп. 1. Д. 9. Л. 208.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 38. Л. 5, 5 об.; Ф. Р-203. Оп. 1. Д. 3. Л. 8.

Аграрная политика Советской власти (1917 – 1918 гг.). Документы и материалы. С. 503.

Приводимые цифры конфискованных частновладельческих земель имеют определенную долю относительности. Так, Е.П. Редакова опираясь на материалы ГАПО, отмечала, что реальное распределение земли по губернии происходило в несколько больших размерах, чем это отражено Наркомземом. т.к. данные с мест обычно запаздывали или из-за отсутствия связи не предоставлялись совсем. В связи с германской оккупацией губернское земельное управление в марте 1919 г., когда составлялась справка, просто не имело полных сведений о распространении земли. В результате чего, оно привело данные об общей площади конкретных землевладений («без озер»), взятые из «общей сводки статистического исследования Псковской губернии», произведенной с по 1909 г. (Редакова Е.П. Борьба большевистской партии за проведение в жизнь Декрета о земле (по материалам Петроградской губернии). Л.: Лениздат, 1952). По другим данным, в результате аграрной революции в Псковской губернии было национализировано 1 млн. 742386 дес. земли. (Селезнев В.А., Смышляев В.А. Первые шаги социалистических преобразований в сельском хозяйстве Северо-Запада РСФСР 1917 – 1929 гг. Л.: Изд-во ЛГУ, 1983. С. 39.).

Там же. С. 503.

Декреты Советской власти. Т. 1. С. 407 – 414.

крестьянам помещичьи и другие конфискованные частновладельческие земли, сотрудникам землеустроительных органов необходимо было провести сложные земельные и статистические работы, топографические съемки, составить карты местности и планы земельных угодий, определить качество почвы в различных районах Псковской губернии, вычислить среднюю урожайность полей. Далее надлежало провести перепись населения с учетом трудоспособности отдельных крестьянских семейств и их потребительских нужд.

Сама потребительская трудовая норма определялась в зависимости от климатических особенностей, качества и урожайности почвы. В соответствии с инструкциями по осуществлению уравнительного землепользования, требовалось проведение серьезных землеустроительных работ, требующих времени, большого числа квалифицированных специалистов и достаточной материальной базы. Ни тем, ни другим органы Советской власти в Псковской губернии не располагали. Ситуация была усугублена еще и тем, что часть Псковской губернии с весны по осень 1918 г. была оккупирована германскими войсками, и ряд помещичьих имений возвращался прежним владельцам, а сами земельные преобразования Советской власти были прекращены. В условиях германского наступления противники аграрных преобразований распространяли различные провокационные слухи и запугивали крестьян неизбежной расправой с теми, кто будет пользоваться бывшими помещичьими землями и инвентарем. Под влиянием подобной агитации были случаи «упорного отказа крестьян брать помещичьи земли или распределять скот, мотивированные боязнью немецкой расправы»103. На остальной территории Псковской губернии позиции Советской власти к весне 1918 г. также были непрочны. У лиц, формирующих советские органы власти, не было опыта государственного строительства, в связи с чем волостные Советы начинали создаваться в основном с прибытием агитаторов и эмиссаров Военного революционного комитета или представителя губернского или уездного центров104.

Волостные же партийные организации сформировались только к осени-зиме 1918 г. Так, в Новоржевском уезде они появились в конце августа – сентябре 1918 г., а в Порховском – только к ноябрю – декабрю105. На протяжении весны – лета 1918 г. Советской власти еще предстояло создать единый аппарат в лице земельных отделов низовых Советов для ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 38. Л. 47; Ф. Р-616. Оп. 1. Д. 33. Л. 13.

ГАНИПО. Ф. 100. Оп. 1. Д. 21. Л. 23; Лутовинов И.С. Установление Советской власти на Северо-Западе России.

С. 340.

ГАНИПО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 12. Л. 124.; Д. 37. Л. 52 – 53; Д. 97. Л. 181; Ф. 128. Оп. 1. Д. 1. Л. 12.

руководства всеми земельными делами. В сложившихся условиях весной 1918 г. процесс распределения экспроприированных земель происходил в основном при участии местных властей без поддержки из столицы, в условиях децентрализации политической системы и при отсутствии государственно установленной системы техническо-правовых мероприятий по проведению аграрной реформы. Распределение земли происходило в порядке местного самоопределения, организованное лишь старым общинно-передельным опытом. Весной 1918 г. само крестьянство в подлинном смысле этого слова распределяло отчужденные земли между собой по волостям, селениям и домохозяйствам. Это распределение осуществлялось крестьянами исключительно исходя из жизненного старого общинноуравнительного опыта106.

В отчетах местных земельных отделов отмечалось, что крестьяне повсеместно «отложили» проведение в жизнь «Основного закона о социализации земли», и отказавшись от уравнительного пользования землей в масштабах всего государства, провели уравнение земельных наделов лишь в границах селений и волостей. Уравнение земли в границах всей губернии не осуществлялось. Таким образом, принцип уравнительного пользования землей в 1918 г. получил лишь частичное осуществление107. В докладной записке в СНК от марта 1918 г. председатель Псковского губернского исполкома Н.А. Петров отмечал, что «земельные реформы в Псковской губернии проводились в очень невыгодных условиях. Не был своевременно создан земельный комитет и не собран съезд представителей волостных земельных комитетов в связи с наступлением германской армии. Не была составлена смета для проведения реформы… В связи с краткостью сроков до запашки невозможно что либо сделать для ровного распределения земли, в результате чего, придется отдавать бывшие частновладельческие земли в арендное пользование или организовывать ее общинную обработку»108.

В первой половине апреля 1918 г. на неоккупированной территории Псковской губернии прошли уездные земельные съезды, главной задачей которых было утверждение земельной нормы на едока при распределении земель в границах волостей и уезда в целом.

Так, 5 апреля 1918 г. съезд Новоржевского уездного земельного отдела утвердил норму Келлер В. Первые итоги Аграрной реформы. С. 7.

Аграрная политика Советской власти (1917 – 1918 гг.). Документы и материалы. С. 20.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 38. Л. 5, 5 об.

земли среднего качества на одного едока от 1,2 до 2 дес., что составляло примерно 14 дес.

земли на семью. В случае, если в крестьянской семье проживало более пяти детей, земельный надел увеличивался, но не должен был превышать 24 дес. пахотной земли109.

20 – 26 апреля 1918 г. состоялся IV губернский съезд Советов, на котором было принято решение распределять землю, руководствуясь «Основным законом о социализации земли» и «Временными инструкциями переходных мер по проведению в жизнь закона о социализации земли». На этом съезде были утверждены нормы надельной земли, выработанные уездными съездами в начале месяца110. Средний земельный надел по Псковской губернии составил 1,64 – 2,18 дес. земли, а в отдельных уездах низший его порог равнялся 1,36 дес. Колебание размера земельного надела зависело от целого ряда обстоятельств: неодинакового по уездам числа помещичьих хозяйств, разного соотношения бывших частновладельческих и надельных земель, технической сложности в исчислении подушных норм в условиях срочного характера распределительных работ накануне весеннего сева, отсутствия в ряде мест полной и точной картины статистических данных по населению и землеустроительному фонду и др. В целом на один крестьянский двор должно было приходиться земли не менее как на четыре едока, даже в том случае, если едоков было меньше четырех человек. Этим устанавливался минимальный размер крестьянского хозяйства, который составлял от 6,1 до 9,6 дес. земли111.

Наиболее организованно распределение земельного фонда было проведено в Великолукском уезде, в котором землеустроительные работы начались с весны 1918 г. В значительной мере такое положение дел было связано с тем, что Великолукский уезд был относительно удален от оккупированной германскими войсками территории и демаркационной линии, с другой стороны, в г. Великих Луках размещались основные губернские органы Советской власти, что позволяло централизованно проводить мероприятия по землеустройству. В отчете председателя Великолукского уездного земельного отдела отмечалось, что по уезду была установлена средняя трудовая норма земельного надела в 2,5 дес. удобной земли всех видов угодий. Далее в отчете отмечалось, что «при дальнейших земельных работах на местах выяснилось, что многие волостные ГАПО. Ф. Р-950. Оп. 1. Д. 1. Л. 12 об.

ГАПО. Ф. Р-950. Оп. 1. Д. 35. Л. 77.

Псковский край. Псковский краеведный сборник. С. 61.

земельные отделы выработали согласно местных условий волостные нормы, ибо производить нарезку по общеуездной норме практически не возможно, в силу того, что в некоторых волостях в следствие сгущенности населения не хватает земли, а дать прирезку из смежных волостей в большинстве случаев так же было невозможно»112. В тех волостях, где ощущался недостаток земли, устанавливались следующие размеры земельных норм: для женщин – 0,8 нормы, для подростков – 0,75, для мальчиков – 0,6 и девочек – 0,5 взрослой мужской нормы113.

Если на первом этапе аграрной революции, когда происходила конфискация помещичьих имений и взятие на учет земель и их имущества, мероприятия Советской власти поддерживались всем крестьянством, в том числе и зажиточным, то вопросы распределения земли и сельскохозяйственного инвентаря вызвали ожесточенную борьбу внутри крестьянства. Наиболее часто столкновения происходили при решении судьбы различного рода крестьянских земель: купчих, отрубных, хуторных и удельных.

Практически во всех волостях и селениях вставал вопрос о том, какие земли пустить в разверстку. Все конфискованные земельные угодья помещиков за исключением земель, переданных для создания советских хозяйств, подлежали распределению, и крестьяне это активно поддерживали. Но вот отдавать в общий передел свои купчие земли, приобретенные до революции, крестьяне не желали. А ее к началу 1917 г. имели 31,36 % крестьянских хозяйств Псковской губернии114. Именно отказ крестьян делить свои купчие земли являлся наиболее распространенным нарушением законодательства о социализации земли в 1918 г. На этой почве порой возникали серьезные конфликты между крестьянами.

Так в деревне Марьино Островского уезда зажиточные крестьяне заявили на сельском сходе, что «готовы встать в кровь по колено, но не дадут разбивать землю»115. Иногда на почве раздела земли между крестьянами «дело доходило до вооруженных столкновений», как это было в ряде волостей Порховского уезда весной – летом 1918 г.116 Яркая картина осуществления социализации земли и раздела купчих земель представлена в докладе председателя уездного земельного отдела в соседнем Новгородском уезде: «Для ГАВЛ. Ф. Р-442. Оп. 1. Д.10. Л. 71; ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 35. Л. 45.

Книпович Б. Направление и итоги аграрной политики 1917 – 1921 гг. // О земле. Сборник статей о прошлом и будущем земельно-хозяйственного строительства. Вып. 1. С. 25.

Немыцкий В.В. Сельское хозяйство // Псковский край. Краеведный сборник. С. 61.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 45. Л. 474.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 25. Л. 131; Д. 35. Л. 112.

улаживания земельных конфликтов мне и моим товарищам приходилось много разъезжать по различным волостям, разъясняя крестьянам, что вся земля передана трудовому народу и что надо уметь ее использовать и главное, поделить между собой без самовольных захватов и совершенно ненужных ссор. Иногда таковые убеждения имели свою силу, но были случаи, когда при всем моем нежелании обращаться к вооруженной силе, приходилось прибегать к этой силе и посылать милиционеров для устрашения крестьян»117.

Еще накануне аграрной революции Г.В. Плеханов предупреждал делегатов Первого всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов (Петроград, 4 – 28 мая 1917 г.) на то, что значительное количество крестьян имели землю в частной собственности, и отбирать ее у них без выкупа было бы «несправедливо – потому, что мелкие крестьяне нередко платили за землю деньгами, заработанными ими в поте чела своего. Нерасчетливо – потому, что отбирая у них землю, вы тем самым рискуете сделать их противниками нашего общего порядка»118. Но Советская власть не посчитала необходимым принимать подобные доводы и настойчиво требовала от своих земельных органов на местах разверстания всех земель.

С первых же шагов в ходе распределения земли обозначились основные модели ее раздела: по едокам (по душам), которая была ориентирована на интересы, прежде всего, бедняцких слоев деревни и поддержанная средним крестьянством, и по трудовой норме, которая соответствовала интересам, прежде всего, зажиточных слоев крестьянства.

Существовали также и другие модели, сочетающие в себе черты названных выше, т.к.

раздел земли «по душам» был невыгоден зажиточным крестьянам, которые добивались распределения пашни и лугов с учетом имевшихся в хозяйствах сельскохозяйственных орудий и скота. Иногда под влиянием агитации эсеров или зажиточных крестьян волостные исполкомы Советов и съезды земельных обществ принимали решения о наделении дворов зажиточных крестьян двойной нормой земли или устанавливали, что правом на получение земли может пользоваться тот, кто имеет в достаточном количестве живой и мертвый инвентарь или «способен вести хозяйство»119. Так, например, Торопецкий уездный земельный отдел запретил Прилуцкому волостному земельному отделу проводить раздел надельной земли, в результате чего «земля осталась без отрезков в руках сообществ в Цитата по: Кочетков И.В. Аграрная революция и крестьянство Северо-Запада России (1918 – 1928 гг.) // http://www.ino-center.ru/news/n15.html (дата обращения 14.04.2011 г.).

Лавров Б.М. Крестьянский пролетариат России. М.: Археогр. центр, 1996. С. 116.

Минц И.И. Год 1918-й. М., 1982. С. 278.

количестве от 15 до 50 дес., а беднейшее население осталось по-прежнему безземельным»120. Но подобные примеры были скорее исключением из общего правила и быстро исправлялись органами местной власти или прибывшими из губисполкома комиссиями. В целом же большинство псковских крестьян (88 – 90 %), как и в других районах страны, выбрало путь раздела земли по едокам121. В докладе Псковского губернского земельного отдела областному съезду земотделов 1 октября 1918 г. отмечалось:

«Разверстание земли на уравнительных началах по едокам в большей части уездов закончено, при чем количество десятин, положенных на едока по губернии, колеблется между цифрами от 3,4 до 2,5 десятин»122. Таким образом, в раздел включались все категории земель – как бывшие помещичьи, так и крестьянские.

Для более успешного и скорейшего распределения земель в 1918 г. некоторые из волостей Псковской губернии были разбиты на округа, в каждом из которых создавались специальные разверсточно-оценочные комиссии. В других местах такие комиссии создавались только на волостном уровне и отправляли на места своих представителей123.

Разбивка отдельных волостей на округа производилась для того, чтобы излишки и недостатки земли можно было приблизительно уравнять в пределах волости.

Землеустроительные работы 1918 г. показали, что чем крупнее было селение, тем труднее было осуществить рациональное земельное устройство, т.к. крупные селения, как правило, имели неправильную конфигурацию земельных отводов. Усадебные места в таких населенных пунктах чаще всего были крайне удалены от пашни и луга, в результате чего распределение земель в крупных селениях сопровождалось наибольшей раздробленностью и чересполосицей угодий частного пользования124. В большинстве случаев разверстка земли между крестьянами проходила в виде изъятия излишков земли у многоземельных и передачи их в соответствии с установленными нормами малоземельным крестьянам. Так, наделы крестьян, размер которых не превышал установленной нормы, оставались в пользовании их прежнего владельца, а недостающее по этим нормам количество земли ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 35. Л. 47.

Шарапов Г.В. Разрешение аграрного вопроса в России после победы Октябрьской революции (1917 – 1920 гг.) М.: О-во "Знание" РСФСР, 1961. С. 131; Вестник областного комитета земледелия Союза коммун Северной области.

1919. № 7. С. 214.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 38. Л. 83 об.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 67. Л. 200 – 201.

Келлер В., Романенко И. Первые итоги Аграрной реформы. С. 18.

прирезалось от других участков крестьян или конфискованных помещичьих земель. Но местные земельные органы Советской власти далеко не всегда успевали провести столь сложные землеустроительные работы, и поделить пахотные земли в установленные сроки в результате чего, значительная часть работ была не выполнена125. Например, в сентябре г. из Холмского уезда поступали сведения, что земельный комитет работает слабо и к распределению земель еще не приступили126. В результате чего, было принято решение о распределении земли только на один весенний посев.

Временный принцип распределения земель, когда никто из домохозяев не знал, на какой срок и какой землей он может пользоваться, был крайне неудобен для крестьян.

Именно такая неуверенность в окончательном праве на пользование конфискованными частновладельческими землями в 1918 г. вынуждала крестьян держать эту землю отдельно от своей надельной. На I съезде Земельных отделов и сельскохозяйственных коммун Северной области (1 – 7 октября 1918 г.) руководитель Наркомата земледелия и представители губернских властей были вынуждены признать, что во многих местностях не произошло даже временного распределения конфискованных земель, и в качестве одной из основных причин этого называлось сопротивление местного населения127. Анализируя сложившуюся ситуацию, отечественный экономист П. Месяцев отмечал: «В своей массе крестьянство, по видимому, не интересуется вопросом о собственности на землю, его интересуют, по преимуществу, вопросы об устойчивости его прав на обработанную ими площадь государственной земли. А в этом направлении «Положение о социалистическом землеустройстве» его не удовлетворяло, так как, объявив единоличные формы отжившим, оно главное внимание обращало на поддержку коллективных форм»128. Народный комиссар земледелия Союза коммун Северной области, например, подчеркивал, что «Во многих местах не производились даже уравнительные переделы земли потому, что сельское население не желало приступать к временному переделу земли. Население не возражало против передела земли в постоянное пользование, но оно вполне естественно не хотело ГАПО. Ф. Р-950. Оп. 1. Д. 56. Л. 36.

Вестник областного комиссариата внутренних дел Союза коммун Северной области. 1918. № 2. Сентябрь. С.

180.

Первый съезд Земельных отделов и сельскохозяйственных коммун Северной области. 1 – 7 октября 1918 г.

Труды съезда. С. 5 – 7.

Месяцев П. Ближайшие пути земельно-хозяйственного строительства // О земле. Сборник статей о прошедшем и будущем земельного хозяйства. Вып. 1. С. 10.

соглашаться на временное распределение земли, так как распределение земли, производилось на основании временных инструкций, без всякой системы и плана, могло явиться не землеустройством, а землерастройством»129. На этом же съезде волостным земельным отделам рекомендовалось наделять землей среднее хозяйство из расчета 24 дес.

пашни и покоса на хозяйство или 4 дес. на едока. Подобные землеустроительные работы требовали больших финансовых средств не только со стороны крестьян, но и со стороны государства. Еще весной 1918 г. председатель Псковского губисполкома запрашивал у народного комиссариата земледелия для проведения земельной реформы 1 млн. руб.*130, но из-за германской оккупации и нестабильности политической ситуации губерния на нужды землеустройства получила только треть запрашиваемой суммы – 332445 руб. В сложившихся условиях получение земли по нормам не имело для псковского крестьянства особого смысла. В докладах с мест по Псковской губернии отмечалось, что население «не проявило активности в деле раздела земель»132. Подобная тенденция была характерна и для других губерний Северо-Запада России. В условиях недостаточного количества удобной пахотной земли отдельные земельные отделы принимали решения о лишении земли батраков, пришлых арендаторов, незаконнорожденных и даже вдов с сиротами133. Иногда лишались своих наделов лица иной национальности: эстонцы, поляки, латыши – главным образом беженцы, которые осели в Псковской губернии в связи с Первой мировой войной. Псковские крестьяне даже просили Народный комиссариат Земледелия о переселении беженцев в другие районы страны134. В целом же количество беженцев, в основном из Прибалтики, в Псковскую губернию было значительным. В 1920 г.

Советская власть предприняла меры по регистрации и отправке таковых на родину. Так, во второй половине 1920 г. было отправлено 5575 латышей, 1554 эстонца и 1032 литовца, а за первую половину 1921 г. Псковскую губернию организованно покинуло еще Здесь и далее денежные суммы указываются в советских рублях.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 38. Л. 6.

Губарева В.М. Борьба большевиков за установление и упрочение Советской власти на Северо-Западе России.

Л.: Изд-во ЛГУ, 1982. С. 62.

ЦГА СПб. Ф. 8957. Оп. 1. Д. 32. Л. 140 об; ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 67. Л. 200 – 202.

Маркова М.Т. От земельных комитетов к земельным отделам 1917 – 1918 гг. // Северо-Запад в аграрной истории России. Межведомственный тематический сборник научных трудов. Калининград: Калинингр. гос. ун-т, 1997. С. 72.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 21. Л. 157.

иностранца135. Не желали крестьяне наделять землей и так называемых «пришлых», т.е.

переселившихся из других мест, или долго отсутствовавших в родной деревне лиц. В связи с тяжелым продовольственным положением в деревню устремились как коренные городские жители, так и крестьяне, долго находившиеся в городах на заработках. Именно с ними и началась борьба за удобные земельные наделы, несмотря на то, что в соответствии с «Основным законом о социализации земли» право на установленный по норме надел земли имели все граждане, не эксплуатирующие чужого труда, даже бывшие помещики, которые не были замечены в контрреволюционной деятельности136. Более того, в соответствии с дореволюционным законодательством крестьяне, не состоящие домохозяевами, и безземельные, приписанные к сельскому обществу, также имели право приобретать надельную землю наравне со всеми137. Но в условиях революционных преобразований крестьяне мало считались как со старыми традиционными нормами и укладом, так и с новым советским законодательством, особенно, если речь заходила об их собственных хозяйственных интересах, и главным образом о земле.

В связи с затянувшимся разделом земель Наркомат земледелия СКСО перенес сроки проведения уравнительного перераспределения на зиму 1918 – 1919 гг., в крайнем случае, на весну 1919 г.138 Но и эти планы не были выполнены, т.к. с конца 1918 г. Наркомат земледелия СКСО, а затем и Псковский губернский земельный отдел изменили свое отношение к уравнительному землепользованию. Нарком землепользования В. Мещеряков выразил новую точку зрения: «Уравнительная социализация отошла на второй план.

Впереди стали коммуны, советские хозяйства, общественные запашки»139. Эти же идеи были озвучены В. Мещеряковым в Псковской губернии 16 января 1919 г. в рамках лекции «Социализм и сельское хозяйство», в которой нарком призывал к переходу к уравнительным земельным переделам произошел в феврале 1919 г. в связи с изданием «Положения о социалистическом землеустройстве». Местные земельные отделы Советов ГАНИПО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 32. Л. 1 – 30.

ГАПО. Ф. Р-203. Оп. 1. Д. 3. Л. 1.

Сборник разъяснений по всем отделам нотариальной практики. Вильно: Тип. И. Завадзкого, 1914. С. 24.

Вестник областного комиссариата внутренних дел Союза коммун Северной области. 1918. № 1. Август. С. 16 – 17.

Кочетков И.В. Аграрная революция и крестьянство Северо-Запада России (1918 – 1928 гг.) [Электронный ресурс].

Режим доступа: http://www.ino-center.ru/news/n15.html (дата обращения 14.04.2011 г.).

Псковский набат. 1919. 16 января.

приостановили земельные переделы, указывая на их нежелательность до проведения сплошного землеустройства в волостях141. Таким образом, прохладное отношение самих крестьян к уравнительным переделам земли и изменение задач Советской власти привели к тому, что крупных уравнительных переделов между селами и волостями в Псковской губернии не произошло до самого конца Гражданской войны142. С другой стороны, в 1919 г.

на территории Псковской губернии происходили активные боевые действия, связанные с наступлением Белой Северо-Западной армии на Петроград, что также отвлекало внимание властей от землеустройства, оставляя решение этих вопросов на усмотрение местного населения143. Недовольство крестьян временным переделом земли и отсутствие средств у Советского государства привели к тому, что работы по уравнительному землеустройству в 1918 – 1920 гг. в Псковской губернии были весьма незначительными. Так, например, к г. землеустроительными работами была охвачена полностью всего одна волость и частично, что составляло 69 % от общего количества волостей (135). Всего же к этому времени по Псковской губернии землеустроительные работы были выполнены на 45 % от установленного Центральным земельным комитетом объема144. В соседних губерниях Северо-Запада России ситуация с землеустройством обстояла еще хуже. Например, в Петроградской губернии ими было охвачено три волости из 104 в Новгородской – волостей полностью и три частично (из 133 волостей)145. Специалисты Северо-Западного областного земельного управления отмечали, что распределение земли в 1918 – 1921 гг.

«само по себе не могло полностью уравнять землепользование земельных обществ даже в пределах волости»146. В Островском уезде проекты по уравнению земли и работы по социалистическому землеустройству были начаты только с сентября 1920 г. Аналогичная ситуация сложилась и в Новоржевском уезде, где безземельные крестьяне также не получили земельных наделов к 1920 г.147 Окончательные меры по уравнительному землеустройству были предприняты Советской властью только к концу 1921 – началу ГАНИПО. Ф. 109. Оп. 1. Д. 38. Л. 152 об.

Замена разверстки налогом. Для крестьян. М.: Отд. печати Моск. сов. р., к. и к. д., 1921. С. 19.

ГАНИПО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 97. Л. 23.

Березин А. Итоги и ближайшие перспективы землеустройства // О земле. Сборник статей о прошлом и будущем земельно-хозяйственного строительства. Вып. 1. С. 160 – 181.

План работ по землеустройству в Северо-Западной области на 1925 г. Л.: 2-я тип. 1 Артшк. им. "Крас. окт.", 1925. С.

12.

ГАПО. Ф. Р-532. Оп. 1. Д. 140. Л. 1; Ф. Р-950. Оп. 1. Д. 88 Л. 10.

гг. в рамках обязательного государственного землеустройства, т.е. в значительной мере принудительным путем.

В тоже время земельные отношения крестьян Псковской губернии не претерпели изменений. Важным моментом в аграрных преобразованиях в Псковской губернии являлось широкое распространение принципов захватного права, как по отношению к имуществу помещиков, так и внутри самого крестьянского общества. Особенностью Псковской губернии, как и Северо-Запада в целом, можно считать относительно слабый интерес крестьян к собственно «нетрудовым» землям по сравнению с лесами, скотом и фуражными запасами имений. Это было связано с тем, что многие помещичьи имения обладали большими лесными угодьями и малым количеством пахотных земель. Основная же часть «культурных», обрабатываемых земель принадлежала состоятельным крестьянам.

В случае передела только бывших помещичьих земель псковские крестьяне получили бы в расчете на двор крайне незначительную прирезку «удобных» земель. Именно поэтому для псковской деревни достаточно распространенной была ситуация, когда на протяжении нескольких лет крестьяне вели непрерывную борьбу со своими односельчанами за передел старых надельных и крестьянских купчих земель при наличии пустующих угодий, конфискованных у помещиков148. Газета «Деревенская коммуна», например, отмечала, что крестьяне продолжали делить землю на протяжении всего 1919 г. Так, в деревне Сконово, в пяти верстах от станции Дно Порховского уезда крестьяне «вторую весну не могли окончательно поделить землю, находясь в серьезном конфликте с зажиточными односельчанами»149. Психологию и типичное поведение крестьян северо-западной деревни того времени описал крестьянин Лужского уезда Петербургской губернии: «С самой революции крестьянам землю было не поделить, каждый год дело доходило до настоящих драк и каждый год земля переделялась по-новому. Кто посильнее, да погорластее был, тому всегда лучшие куски доставались, или он их самовольно захватывал. Все казалось крестьянам, что у них мало земли, каждому хотелось ее побольше захватить, и конечно так между собой ни как нельзя было сговориться. И бесконечное число раз выезжали сюда представители власти и столько же раз судились, а возбужденная революцией деревня все ЦГА СПб. Ф. 8957. Оп. 1. Д. 25. Л. 22 об; ГАВЛ. Ф. Р-100. Оп. 1. Д. 5. Л. 9 – 10, 15; ГАПО. Ф. Р-950. Оп. 1. Д.

14. Л. 1 – 20.

Деревенская коммуна. 1919. 13 мая.

не унималась. А рядом, кругом имеются большие богатые пустующие земли, владения бывших помещиков»150. Главной причиной нежелания крестьян брать и обрабатывать конфискованные помещичьи земли, являлось несходство производственных типов помещичьего и крестьянского хозяйств в том виде, как они сложились накануне революции151. Приспособление помещичьих земель под нужды крестьянского хозяйства – очистка больших площадей от кустарников, выкорчевывание пней и мелиорация – требовали значительного вложения труда и времени. В условиях Гражданской войны крестьянам было намного легче захватить удобные и уже обработанные земли у своих зажиточных односельчан и воспользоваться ими, хотя бы в течение одного сезона.

Накануне революции 1917 г. в Псковской губернии значительную долю площадей занимали леса, число которых равнялось 1824874 дес., что составляло более трети всей удобной земли по губернии152. К самым лесистым уездам относились Холмский, Торопецкий и отчасти Великолукский где леса занимали 45 % всей удобной земли. Так, общая площадь Холмского уезда составляла 20153 дес., из них 11841,01 дес. земли были покрыты лесами153. Наименьшей лесистостью отличался Островский уезд, в котором леса занимали только 1/5 земли154. В соответствии с декретом «О земле» и «Основным законом о социализации земли» все лесные угодья, вне зависимости от их дореволюционной принадлежности переходили в собственность государства. Но крестьяне повсеместно проигнорировали это положение законодательства и отказывались признавать особые права государства на лесные угодья. Такая позиция крестьянства выражалась в незаконных порубках, отказе платить за срубленный лес, в самовольных расчистках лесных дач под пашню (хотя последнее в годы Гражданской войны было слабо распространенным явлением). Если летом – осенью 1917 г. порубка леса крестьянами происходила стихийно, то после Октябрьской революции крестьяне посчитали себя полноправными хозяевами всех лесных угодий, и началась массовая, никем не контролируемая заготовка леса. Так, сын начальника порховской уездной милиции Б. Богданов вспоминал: «На восточной окраине Цитата по: Кочетков И.В. Аграрная революция и крестьянство Северо-Запада России (1918 – 1928 гг.) // http://www.ino-center.ru/news/n15.html (дата обращения 14.04.2011 г.).

Челинцев А.Н. Русское сельское хозяйство перед революцией. М.: Кооп. изд-во студентов Сел.-хоз. акад. им.

Тимирязева "Новый агроном", 1928. С. 214.

Сведения о лесных угодьях в Псковской губернии относятся к периоду 1886 – 1904 гг., когда было проведено статистическое обследование.

ЦГА СПб. Ф. 8957. Оп. 1. Д. 94. Л. 20.

Немыцкий В.В. Сельское хозяйство // Псковский край. Псковский краеведный сборник. С. 61.

города, примерно в километре от него начинался лес имения Полоное. В нем производились не отдельные порубки, хозяйничали всем миром, каждый приезжал и выбирал, что приглянется. Дров запасли на три года, заготовили ельника для хозяйственных построек.

Все дворы были завалены лесом»155. «Крестьянин – отмечал С.М. Дубровский – брал от революции все, что она ему давала, благо пока что она ничего от него не требовала.

Деревенское общество жило как бы само по себе «переваривая» приобретенное156. С 1918 г.

органы Советской власти провели ряд мер по ужесточению контроля за использованием лесов, и крестьяне стали привлекаться к ответственности за самовольные порубки и пользование лесными ресурсами157. Но окончательно лесные угодья и уже заготовленные крестьянами лесоматериалы, были поставлены на учет только к осени 1920 г. Многочисленные призывы, активная агитационная работа Советской власти и запугивание штрафами, не могли остановить крестьян от порубки леса. На протяжении 1918 – 1919 гг. на селе в отношении лесов продолжало существовать захватное право159. Крестьяне продолжали самовольно рубить лес, искренне считая его своей собственностью. В отчетах лесничих указывалось, что «местные крестьяне даже не скрывали его (срубленный лес – авт.) от проверки, заявляя, что «срубили этот лес по причине того, что им не дали необходимого количества для постройки»160. Самовольные порубки леса в Псковской губернии продолжались и в 1920 г. Так, в телеграмме Островского уездного лесного комитета отмечалось о заготовке леса в дубовой роще у станции Брянчаниново: «Старые дубы аршинной толщины срезаются кем попало, не имея на то никаких распоряжений.

Сотни крестьян с подводами расхищают лес, пригодный исключительно для столярных мастерских. На вопрос, кто разрешил рубку дров – ответ короткий: Никто, люди рубят и мы то же по их примеру»161. В результате активных самовольных порубок леса в псковских деревнях повсеместно появился целый ряд новых построек. Многие крестьянские хозяйства, имевшие в достаточном количестве рабочие руки и лошадей, Фонды Порховского краеведческого музея (ПКМ). Ф. 91. Д. 3. Л. 120.

Дубровский С.М. Очерки русской революции. Изд. 2. М.: Новая деревня, 1923. С. 218.

ЦГА СПб. Ф. 8957. Оп. 1. Д. 11. Л. 10 – 18, 21, 23; ГАПО. Ф. Р-950. Оп. 1. Д. 2. Л. 31; Правила учета и описания бывших частновладельческих лесов. М., 1918.

ЦГА СПб. Ф. 8957. Оп. 1. Д. 93. Л. 19; ГАНИПО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 128. Л. 4 – 8.

ЦГА СПб. Ф. 8957. Оп. 1. Д. 25. 19 об.

ГАПО. Ф. Р-66. Оп. 1. Д. 1. Л. 2, 7 – 9, 13.

послереволюционной северо-западной деревни В.Г. Тан-Богораз, обобщая наблюдения, писал: «До сих пор у редкого крестьянина нет поставленной новенькой клети или запасенных бревен, нарубленных с выбором, с любовью и, конечно, бесплатно»163.

Аналогичные явления отмечал М.Я. Феноменов: «Крестьяне на основе захватного права заготовили и навозили себе за это время столько леса, что им достанет его на постройки в течении многих десятков лет. В деревне построено и строится до четырех десятков новых изб, строятся новые дворы и гумна. С тех пор почти у каждого крестьянина на задворках лежит столько строительного материала, сколько не всегда найдется на городском средней руки складе леса и дров»164. Говоря о заготовке леса псковскими крестьянами в годы Гражданской войны, необходимо отметить, что порубка леса в это время, так же как и раздел земли, не имели ничего общего с уравнительными принципами. М.Я. Феноменов дал весьма яркую характеристику происходящего в 1918 – 1920 гг.: «Захват новых земель и хищническая рубка леса шли беспощадно и принесли выгоду не слабым, а сильным»165, т.к.

заготовить и перевезти большое количество лесоматериала могли только те крестьянские хозяйства, которые располагали лошадьми, подводами, специальным инвентарем и необходимым количеством рабочих рук166. Слабое крестьянское хозяйство было вынуждено довольствоваться малым, хотя так же не оставалось безучастным в деле самовольных захватов лесных угодий.

В результате преобразований, вызванных аграрной революцией, крестьянское население стало активно проявлять стремление к различным формам хозяйствования, что отмечали многие экономисты того времени. Перераспределение земли 1918 – 1919 гг.

сильно поколебало прежние иллюзии крестьянства, ожидавшего коренного улучшения своего благосостояния от экспроприации частновладельческих земель. Получив в незначительные прирезки к своему хозяйству, крестьяне стали осознавать, что простое ГАНИПО. Ф. 1. Оп. 4. Д. 461. Л. 6.

Тан-Богораз В.Г. Революция в деревне // Революция в деревне. Очерки. М.-Л.: Красная новь, 1924. С. 6.

Цитата по: Кочетков И.В. Аграрная революция и крестьянство Северо-Запада России (1918 – 1928 гг.) [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.ino-center.ru/news/n15.html (дата обращения 14.04.2011 г.).

Маслов С.О. пользовании землей до Учредительного собрания // Крестьянство и земельный вопрос. Сборник статей. Пг.-М.: Всерос. сов. крестьянск. депутатов, 1918. С. 6 – 7.

увеличение земли не является надежным способом поправки своих дел и достигнутые результаты аграрной революции во многом не оправдали ожиданий крестьян. Как отмечалось в журнале «Экономическая жизнь»: «В психологии крестьянства начал происходить перелом, все прежние мечты о спасительности прирезок заменило мечтой о необходимости улучшения и изменения методов ведения сельского хозяйства»167. К концу землепользование, которое за годы аграрной революции только увеличилось. Увеличение лоскутности общинного землепользования и дальноземелья было связано в первую очередь с желанием крестьян иметь дополнительно, пусть и маленькую, прирезку земли от каждого поля бывшего помещика. В итоге такого распределения частновладельческих земель в ряде регионов увеличилось расстояние от крестьянской усадьбы до приобретенного маленького клочка земли, до которого и добраться было трудно и обрабатывать малорационально168. В отчете Наркомзема отмечалось, что в результате аграрных преобразований «распределение земли шло стихийно, что в свою очередь привело к запутыванию аграрных отношений увеличению чересполосицы, образованию дальноземелья и неопределенности границ»169.

Анализируя результаты аграрных преобразований революционных лет, П.Н. Першин отмечал, что мелкополосица и раздробленность земель при отсутствии рационально развитой дорожной сети и сколько-нибудь удобного проезда на эти полосы, неизбежно приводила к тесной хозяйственной связанности всех чересполосных землепользователей.

Нерегулируемая чересполосность неотвратимо характеризовалась обязательным общим севооборотом, однообразием для всех пользователей возделываемых культур, приемов и времени обработки земли, засева и уборки урожая. Мелкополосица и узкополосица делала невозможным осуществление поперечной вспашки и улучшения обработки пашни. Какиелибо улучшения при этой системе могли быть введены лишь при согласии большинства сельского общества и в условиях общего перехода к таким улучшениям170. Целый ряд проблем, не разрешенных революцией, заставили крестьян искать выход в интенсификации Экономическая жизнь. 1919. № 201.

Литошенко Л.Н. Ограничение дробимости крестьянских хозяйств // О земле. Сборник статей о прошлом и будущем земельно-хозяйственного строительства. Вып. 1. С. 91 – 105; Першин П.Н. Нормы землепользования при распределении земель в 1918 г. // Сельское и лесное хозяйство. Ежемесечный журнал сельскохозяйственной экономики, статистики и техники. 1921. № 1, 2, 3. С. 41.

Кабанов В.В. Крестьянское хозяйство в условиях «военного коммунизма». М.: Наука, 1988. С. 58.

Першин П.Н. Формы землепользования // О земле. Сборник статей о прошлом и будущем земельнохозяйственного строительства. Вып. 1. С. 56.

своего хозяйства и поиске новых форм хозяйствования. Все чаще крестьяне стали склоняться к индивидуальным участковым формам землепользования – хуторным и отрубным хозяйствам. Еще накануне революции в северных и северо-западных губерниях Российской империи хутора и отруба успели получить широкое распространение. Возникая в результате расслоения крупных деревень в виде починков, хуторное и отрубное хозяйство Псковской губернии составляло 17,6 % от общего количества хуторов России171. В отличие от губерний Центральной и Черноземной России, здесь участковое землепользование успело рационализироваться и приобрести культурный характер172. В годы Гражданской войны, в процессе освоения частновладельческих земель крестьянство подняло вопрос об образовании новых хуторских и отрубных участков. Часто в Псковской губернии подобные выделы, особенно в конце 1917 – начале 1918 гг. производились крестьянами самостоятельно, без участия органов власти. Вопрос о роли и дальнейшей судьбе участкового землевладения в Псковской губернии приходилось ставить на обсуждение местных съездов, на которых он практически повсеместно получил положительное решение. Так, за хуторное и отрубное землевладение положительно выступали 26 % крестьян173. В отчете о положении дел в Великолукском уезде за осень 1918 г. отмечалось, что «…стремление населения в значительно большей степени сводится исключительно к единоличному – хуторному хозяйству»174. Довольно часто в хуторное пользование в Псковской губернии брали землю крестьяне, долгое время проживавшие в городах и вернувшиеся в сельскую местность вследствии экономического и продовольственного кризисов. Сельские общества, как говорилось об этом ранее, наделять землей новых людей не спешили, поэтому последние были вынуждены захватывать свободные участки. Но в тоже время достаточно часто на хутора и отруба выделялись «коренные» хозяйства. В докладе псковского земельного организатора отмечалось, что по земельному вопросу возникли жаркие дебаты, в результате которых крестьяне признали единственно удобной формой землевладения – хутор. Большинство из них согласились признать отруб и Кисляков Н.М. Раздел общинных земель в Холмском уезде Псковской губернии. Псков: Псковск. губ. земство, 1907; Он же. Хуторские расселения на надельных землях Псковского, Островского Холмского уездов Псковской губернии. Псков: Псковск. губ. земство, 1909.

Саутин Н. Великий Октябрь в деревне на Северо-Западе России (октябрь 1917 – 1918 гг.). Л.: Лениздат, 1958. С.

44.

Долгих И.В. Аграрный вопрос и крестьянство и их отношение к социализму. Самара: Тип. Губ. земства, 1918. С.

15.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 67. Л. 200 – 201.

определенно стояли за вред чересполосицы175. На протяжении всего 1918 г. органы Советской власти вполне лояльно относились к участковому землепользованию, признавая хуторское и отрубное хозяйство одной из выгоднейших форм (после коммун и артелей), и выезд на хутора и отруба был признан возможным по взаимному согласию самого населения. В дальнейшем, когда процесс ликвидации и временного перераспределения частновладельческих земель в своей массе закончился, и произошло первоначальное уравнение земли внутри волостей и селений, движение крестьян к участковому землепользованию поднялось с новой силой. По сообщения с мест в 1920 г. «почти во всех уездах группы населения проявляют желание поделить землю на хутора и отруба», и зачастую пользуются для этого внутриобщинными переделами. В среднем за период с по 1921 гг. в результате земельных захватов образовалось столько же отрубных и хуторных участков, сколько за весь период столыпинского землеустройства (1907 – 1916 гг.)176.

Поднявшаяся волна хуторских тенденций была обусловлена тем, что крестьянское землепользование, увеличившееся за счет конфискованных частновладельческих земель, находилось в состоянии постоянных переделов. И логически было неизбежным обоснованное хозяйственными побуждениями стремление закрепить землю, приспособить ее к правильному пользованию хозяйства на началах индивидуального свободного пользования, пример которого крестьянство видело в хуторских и отрубных хозяйствах177.

Более того, выделяя свое хозяйство в отрубное или хуторское землепользование, крестьяне стремились максимально уничтожить чересполосицу и дальноземелье, что так же играло положительную роль в интенсификации хозяйства и культурном развитии земледелия региона. Приближение обрабатываемой земли к усадьбе, уничтожение чересполосицы, сведение множества полос в один участок, создавали необходимые условия, которые в значительной мере облегчали процесс развития крестьянского хозяйства.

Однако стихийно нараставшее стремление крестьян к обособленному участковому землепользованию выявилось в тот момент, когда лозунгом аграрной политики Советской власти стало создание коллективных хозяйств и отрицание целесообразности единоличных форм землевладения. С 1919 г. коммуны и артели стали признаваться не только ГАНИПО. Ф. 1. Оп. 4. Д. 458. Л. 12 об.

Першин П.Н. Участковое землепользование в России. Хутора и отруба, их распространение за десятилетие – 1916 гг. и судьбы во время революции 1917 – 1920 гг. С. 39 – 40.

теоретически наиболее рациональной формой хозяйства, но и актуальной практической целью. В соответствии с «Положениями о социалистическом землеустройстве» местные земельные органы стали негативно относиться к образованию хуторов и отрубов. Но т.к.

последние все равно продолжали создаваться, то в официальных документах эта тенденция стала именоваться «самовольной», «самочинной», «беспорядочной» и «стихийной».

Довольно часто местные земельные отделы Советов принимали запретные меры против образования хуторов и отрубов, призывая не допускать и пресекать образование новых участковых землепользований.

Распространенным явлением была попытка крестьян использовать для получения дополнительных земель политику в области создания коллективных хозяйств. В этих целях ряд крестьянских семейств заявляло об объединении в коммуну или артель, что давало им право на увеличение общего землепользования, сверх установленного для индивидуальных крестьянских хозяйств. Получив земельную прирезку, члены подобных псевдоартелей делили ее между собой и продолжали пользоваться землей по-старому. Так, в отчетах с мест по Псковской губернии поступали следующие сообщения: «Лучшие земли занимали наиболее обеспеченные граждане, называющиеся коллективом, но, безусловно, не желавшие обрабатывать землю коллективно»178. Захват крестьянами дополнительных земель под прикрытием коллективных псевдохозяйств с конца 1918 г. получил достаточно широкое распространение по всей территории Советской России, и Псковская губерния здесь не являлась исключением. Зачастую подобное «коллективное хозяйство» рождалось только из идей коллективной взаимопомощи и в целях обособления индивидуального хозяйства по типу хутора или отруба, и разница между ними была трудноуловима179.

Подобное положение дел с мнимыми коллективами достаточно ярко было обрисовано в журнале «Красная деревня»: «Обработка земли ведется в отдельности каждым селением, скот у каждого семейства стоит на своем дворе. Живут «граждане» артельщики в селе каждый в своем доме»180. На заседании Псковского губкома в 1920 г. в целях удержания середняка от «кулацкой хуторизации» предлагалось «разрешить крестьянам выделение в ГАНИПО. Ф. 109. Оп. 1. Д. 38. Л. 147.

Исянов Р.А. Механизм функционирования аграрного сектора России в конце XIX века и ХХ столетии.

Смоленск: Универсум, 2005. С. 81.

Красная деревня. 1922. № 1. С. 13.

отруба при условии не менее трех домохозяев в один отруб с обязательной общественной обработкой земли и без слома деревни»181.

Стремление крестьян Псковской губернии к хуторному и отрубному выделению продолжало сохраняться на протяжении всего периода аграрной революции. При наличии благоприятных естественно-исторических условий эта организационная перестройка хозяйства быстрее всего могла осуществиться на уровне индивидуального приспособления крестьянского хозяйства к происходящим экономическим изменениям. Революция не смогла уничтожить этот процесс хозяйственной эволюции. И несмотря на то, что она приостановила на короткий срок процесс образования участковых хозяйств, вместе с тем она вовлекла в него более широкие слои крестьянства.

В результате аграрных преобразований крестьяне Псковской губернии получили в распоряжение огромный массив бывших частновладельческих земель, но зачастую не пользовались ими из-за трудности их обработки, в связи с чем основная борьба крестьянами развернулась за «культурные» земли состоятельных односельчан. В среднем же в результате аграрных преобразований 1918 – 1920 гг. земельный надел увеличился на 0,32 дес. земли на одного едока182, хотя полного уравнительного передела земель на селе так и не произошло. Б.

Книпович отмечал, что захват и дележка помещичьих земель не оправдали ожидания многих крестьян, т.к. увеличение площади на едока выразилось в ничтожных величинах, положительные итоги раздела для крестьянства были ничтожны, когда отрицательные были чрезвычайно ощутительны183. Захватное право в деле землеустройства значительно подрывало традиционные крестьянские принципы ведения хозяйства и дезорганизовывало крестьянство в их отношении к земле. Так, уже весной-летом 1918 во всех северо-западных губерниях, в том числе и в Псковской, фиксировались факты вопиющего пренебрежения к земле, отмечались нарушения севооборота, недосев, отказ вывозить на поля удобрения184. Это было связано как с политикой «военного коммунизма» на селе, военно-политической нестабильностью в регионе, ГАНИПО. Ф. 1. Оп. 4. Д. 456. Л. 15.

Маторин Н. Октябрьская революция и крестьянство. Л.: Прибой, 1925. С. 40.

Книпович Б. Направление и итоги аграрной политики 1917 – 1921 гг. // О земле. Сборник статей о прошлом и будущем земельно-хозяйственного строительства. Вып. 1. С. 29; Экономическое расслоение крестьянства в 1917 и 1919 гг. Труды центрального статистического управления. Т. VI. Вып. 3-й. Отдел сельскохозяйственных переписей. М.: Б.и., 1922. С. 9.

1918 год в сельскохозяйственном отношении по ответам, полученным от хозяев. Вып. 1. Пг.: Изд-во Нар. ком. зем., 1919; Вишневский Н.М. О посевной площади Республики // Сельское и лесное хозяйство. Ежемесечный журнал сельскохозяйственной экономики, статистики и техники. 1922. № 1 – 2. С. 77.

так и в значительной мере полной неопределенностью прав крестьянина на землю. Крестьянин по-прежнему стремился стать хозяином своей земли, но был абсолютно неуверен в завтрашнем дне, что резко сказалось на деградации его хозяйства.

1.2. Учет и реквизиции продовольствия в годы Гражданской войны С первых дней после революционных событий в Петрограде Советская власть столкнулась с острой проблемой хлебозаготовок. Ситуация с продовольствием в ряде губерний России накануне Гражданской войны представлялась крайне сложной, т. к. в годы Первой мировой войны царское, а затем и Временное правительство не смогли создать эффективную государственную систему хлебозаготовительных органов. Цены на хлеб государственную монополию на торговлю хлебом, придерживая его в своих амбарах, а при возможности прибегало к спекулятивной торговле им. Бюрократическая чехарда и транспортный кризис, усилившийся в 1917 г., сыграли далеко не последнюю роль в деле поставок продовольствия для Псковской губернии. На протяжении лета – осени 1917 г.

Министерство продовольствия было вынуждено постоянно понижать потребительские нормы хлеба для городского, а затем и сельского населения. Так, в докладе о хлебной монополии, сделанном на Псковском губернском продовольственном съезде 23 – 25 августа 1917 г. были установлены следующие продовольственные нормы потребления: на одного человека в месяц полагалось 50 фунтов ржи, с увеличением до 60 фунтов для одинокого человека и 4,5 фунта крупы в переводе на зерно. Также губернским продовольственным комитетом устанавливались нормы для скота, оговаривалось определенное количество зерна, отведенного для посевных работ185. В соответствии с этими нормами на один крестьянский двор должно было приходиться около 35 пудов зерна. В городах же к этому времени потребительская норма была понижена до 25 фунтов муки и 3 фунтов крупы186. В дальнейшем ухудшение продовольственной ситуации в губернии вызвало снижение норм потребления. Для сельского населения эта норма составила 40 фунтов зерна и 3 фунта муки, а 18 октября «в виду остроты продовольственного дела» губпродкомитет в очередной раз уменьшил норму до 30 фунтов и включил картофель в зерновую потребительскую Из доклада о хлебной монополии на губернском продовольственном съезде 23 – 25 августа 1917 г. // Вестник Псковского губернского земства и продовольственного комитета. 1917. № 9 – 12. С. 11.

Изменение норм потребления хлебных продуктов // Вестник Псковского губернского земства и продовольственного комитета. 1917. № 15 – 16. С. 6; Корольков О.П. Продовольственный вопрос в Псковской губернии в 1917 г. и Великая Российская революция // Научно-практический и историко-краеведческий журнал «Псков». 2011. № 34. С. 96.

норму187. После Октябрьской революции продовольственный кризис продолжал нарастать быстрыми темпами. Ситуация в регионе была осложнена еще и тем, что Псковская губерния традиционно являлась потребляющей и в значительной мере зависела от поставок продовольствия из других, хлебных губерний. В условиях же полного краха экономики и нарушения торговых связей в стране эти поставки практически прекратились. Так, в довоенное время ввоз зерна в Псковскую губернию составлял 1,8 млн. пудов, в 1917 г. – 1, млн. пуд., а за весь 1918 г. было получено только 175 тыс. пуд.188 при том, что значительная часть вагонов с хлебными грузами (187 вагонов) пришла в Псковскую губернию только к лету 1918 г.189 Перебои с поставкой хлеба были связаны с проблемами железнодорожного сообщения. В январе 1918 г. на заседании Псковского губисполкома отмечалось, что «в связи с железнодорожной разрухой, голодающие губернии останавливают грузы с продовольствием и разгружают их.., ходоки возвращаются без хлеба»190. Осложнению ситуации в губернии способствовал наплыв беженцев из разоренных войной районов. Так, например, количество таковых в 1917 г. составляло 31451 чел.191, а к началу 1918 г.

увеличилось до 36,5 тыс. чел.192 Обеспечение беженцев продовольствием являлось обязанностью государственных органов. Эскалация продовольственной проблемы, ее многолетняя нерешенность, привели к тому, что уже весной 1918 г. псковские крестьяне столкнулись с острой проблемой повсеместного голода193. Наиболее тяжелое положение сложилось в Опочецком, Порховском и Холмском уездах, в которых были съедены даже запасы семян, предназначенных для ярового сева. Но даже к осени 1918 г., когда была снята значительная часть урожая, недостаток зерна продолжал ощущаться, Например, в Псковском уезде не хватало 468816 пуд. хлеба194. В циркуляре Комиссариата земледелия Союза Коммун Северной области отмечались случаи повсеместного голода. А в докладе эмиссара по Островскому уезду указывалось, что «надеяться на получение излишков хлеба 187 Из отчета о ходе продовольственного дела в Псковской губернии с сентября по декабрь 1917 г. // Вестник Псковского губернского земства и продовольственного комитета. 1918. № 1 – 3. С. 24.

Псковский набат. 1920. 16 октября.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 24. Л. 12.

ЦГА СПб. Ф. 142. Оп. 7. Д. 105. Л. 7; ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 4. Л. 54.

ГАПО. Ф. Р-745. Оп. 1. Д. 14. Л. 140.

ГАПО. Ф. Р-745. Оп. 1. Д. 19. Л. 15.

ЦГА СПб. Ф. 8957. Оп. 1. Д. 5. Л. 4; ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 174. Л. 2, 19, 21, 54, 67, 69, 107, 118, 119;

Псковский вестник. 1918. 7 июля.

ГАВЛ. Ф. Р-100. Оп. 1. Д. 25. Л. 45; ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 24. Л. 22, 24; 7 ноября; ГАНИПО. Ф. 1798. Оп. 1.

Д. 4. Л. 8; Псковский набат. 1919. 16 мая.

в Островском уезде не приходится, так как повсеместно недостаток ржи, овса и картофеля»195. Аналогичные известия шли из Порховского уезда, где по данным члена коллегии продовольственного комитета в критическом положении оказались Сорокинская, Михайловская, Городовицкая и Дегожская волости. В Новоржевском уезде месячная норма потребления, отпускаемая на одного едока равнялась 1,5 фунта овса, а в Опочецком уезде – 4 фунта зерна на 10 дней. К весне 1918 г. 50 % детей Псковской губернии опухли от голода196. Из-за напряженного положения дел с продовольствием весной – летом 1918 г. в ряде уездов Псковской губернии прокатилась волна крестьянских волнений, ряд из которых Советской власти приходилось подавлять при помощи военных команд. Так, в мае 1918 г.

на «почве голода» произошли волнения крестьян в Дроздовской, Бологовской и Новской волостях Великолукского уезда. 12 мая выступление крестьян было отмечено в Солецком поселке Порховского уезда, в начале июня – в Островском, Псковском, Опочецком и Торопецком уездах197. Анализируя сложившуюся ситуацию в деревне 1918 г., Н. Орлов в своей работе приводил следующие выдержки из различных источников, характеризующих настроение крестьянства и роль голода в их военно-политической активности того времени:

«Настроение масс настолько неустойчиво, что какие угодно нелепые слухи находят ответный отклик и благодатную почву», «Обезумевшие от голода люди и поступают безумно. В этом нет ни чего удивительного», «Крестьяне обезумели от голода. По полям начинают бродить как волки. Толпы голодных», «Поля под яровой посев не обрабатываются, потому, что нечем обсеменить. Если у кого и есть запас для посева, то голодающие кричат: "Вот я возьму от тебя хлеб, чтоб хватило до нового урожая, а то ноги протяну… А что останется, можешь себе сеять". И берут голодные семена, а те, у кого берут, печально смотрят на свои поля, на которых не суждено видеть зеленых яровых и озимых всходов», «И все больше растет это настроение отчаяния и холодного ужаса перед грозным призраком голодной смерти»198.

В сложившихся крайне тяжелых условиях Советская власть не имела возможности для промедления. Для разрешения продовольственного кризиса необходимы были ЦГА СПб. Ф. 8957. Оп. 1. Д. 5. Л. 16, ГАНИПО. Ф. 1798. Оп. 1. Д. 4. Л. 8.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 45. Л. 43; ЦГА СПб. Ф. 143. Оп. 3. Д. 132. Л. 143, 152, 159; Огановский Н.П. Прошлое и настоящее земельного вопроса. Пг.: Всерос. Совет крестьян. деп., 1917. С. 94, 95.

ГАВЛ. Ф. Р-100. Оп. 1. Д. 34. Л. 80, 81; ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 174. Д. 2, 19 об., 21, 54, 67 – 69, 107, 118 – 119;

Д. 67. Л. 14.

Орлов Н. Продовольственная работа Советской власти. С. 42 – 43.

радикальные меры, другого выхода у большевиков просто не было. В связи с этим В.И.

Ленин объявил «крестовый поход» за хлебом, направленный против нарушителей «строжайшего государственного порядка», объясняя чрезвычайные меры тем, что против «отчаянного бедствия нужны были и отчаянные меры борьбы»199. В январе 1918 г. в резолюции Всероссийского продовольственного съезда была объявлена хлебная монополия, что являлось полным продолжением продовольственной политики Временного правительства. Но, как и в предыдущие годы, крестьяне не спешили сдавать хлеб новому правительству. Надежды на то, что крестьяне, поправив свои наделы за счет конфискованных частновладельческих земель, в знак благодарности передадут хлеб государству, оказались несбыточными. Крестьяне проигнорировали хлебную монополию, считая неприемлемым для себя мизерные закупочные цены, установленные государством.

Не устраивал их и введенный в апреле 1918 г. товарообмен с крайне низким эквивалентом промышленных товаров на земледельческие продукты. Для крестьянина предпочтительнее оставалась свободная торговля, в крайнем случае, самогоноварение, которое приносило стабильный и достаточно высокий доход по сравнению с государственными закупками.

Цены же на продовольствие в первой половине 1918 г. продолжали неуклонно расти. Так, цена на псковском рынке на рожь выросла с 68 до 121 руб. за пуд, что составило 178 % роста, ржаная мука возросла в цене с 85 до 147 руб. «Это время – писал Н. Орлов – было отмечено еще более резким повышение цен. Бумажный рубль перестал пользоваться уважением хлебопроизводителя. Мешочники нередко возвращались со своими деньгами и с пустой торбой. Деревня требовала не денег, а товаров. Деньги дешевка, а хлеб дорожает»200.

На организации продовольственных заготовок негативно сказывалась слабость самих послереволюционные месяцы. Разобщенность хозяйственного управления, местничество, некомпетентность многих сотрудников становились большим тормозом на пути продовольственных заготовок. В условиях угрозы голода и гиперинфляции, неуверенное в завтрашнем дне крестьянство стремилось припрятать хлебные запасы и заняло выжидательную позицию. В этих условиях ВЦИКом были приняты декреты «О Ленин В.И. О голоде. Письмо к питерским рабочим // Полн. собр. соч. Т. 36. С. 361 – 362; Он же. Доклад о борьбе с голодом // Полн. собр. соч. Т. 36. С. 405.

Орлов Н. Система продовольственных заготовок. К оценке заготовительных экспедиций А.Т. Шлихтера.

Тамбов: Отд. Госизд., 1920. С. 27.

предоставлении Народному комиссариату продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими» от 9 мая и «О реорганизации Народного комиссариата продовольствия и местных продовольственных органов» от 27 мая 1918 г. Этими декретами Советская власть фактически вводила в стране продовольственную диктатуру, направленную против всего крестьянства, имевшего запасы хлеба. Подтверждалась незыблемость хлебной монополии и твердых цен на хлеб. Декреты предоставляли право органам Наркомпрода применять военную силу в целях изъятия излишков хлеба у крестьян201. Все владельцы хлеба, укрывавшие продовольственные запасы, объявлялись врагами народа, им грозило тюремное заключение до 10 лет с конфискацией всего имущества. В целях получения максимального количества зерна В.И. Ленин призвал к проведению «террористической войны против крестьян и иной буржуазии, удерживающей излишки хлеба»202. В деревню для реквизиции были направлены продовольственные отряды. По словам В.И. Ленина, это был превосходный план «массового движения с пулеметами за хлебом»203. В тоже время главный комиссар и руководитель продовольственной армии Г.М. Зусманович предлагал усилить ее артиллерийской бригадой и кавалерийскими частями, предназначенными решать «не только специально продовольственную, сколько уже политическую цель – использование продовольственных отрядов в необходимых случаях для борьбы с контрреволюционными выступлениями на местах и в центре»204. 29 июня 1918 г.

Псковский губисполком постановил приступить к формированию продовольственных отрядов, создание которых было возложено на губернский военный комиссариат при участии представителя комитета продовольствия205. Продовольственный фронт на селе был официально открыт, начался поход против крестьянства. Народный комиссар по продовольствию А.Д. Цюрупа, оправдывая необходимость террора в деревне, в мае 1918 г.

говорил, что с введением продовольственной диктатуры речь идет именно о войне: «Только с оружием в руках можно получить хлеб. Мы предлагаем войну против деревенской буржуазии, которая зажала в кулак хлеб. Мы предлагаем самую беспощадную войну, Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства. № 35. Ст. 468, № 38. Ст. 498.

Ленин В.И. О «левом» ребячестве и мелкобуржуазности // Полн. собр. соч. Т. 36. С. 314.

Ленин В.И. Телеграмма выксунским рабочим // Полн. собр. соч. Т. 50. С. 86.

Цитата по: Андреев В.М. На перекрестках лет и событий. Деревня 1917 – 1930 гг. Коломна: Колом. пед. ин-т, 2003.

С. 68.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 26. Л. 19, 19 об.

доходящую до последней точки». Далее нарком сформулировал основные репрессивные задачи продовольственных отрядов. По его мнению, продотряды не должны ограничиваться только конфискацией продуктов у селян, а обязаны еще выполнять и профилактическую, психологическую роль, запугивая деревенское население: в случае, если оно не сдаст добровольно хлеб, его все равно возьмут силой. Даже появление в селе вооруженного продотряда, отмечал Цюрупа, подтолкнет крестьянина к сдаче хлеба не только в данной местности, но и в ближайших соседних деревнях206. В то же время ни в одном из декретов Советской власти не было четкого разграничения между кулаками и середняками, а тем более не оговаривались местные условия, в результате чего, как и в деле создания комитетов деревенской бедноты к классу кулаков могли быть причислены все крестьяне, имеющие какие-либо хлебные запасы, припасенные ими не только для продажи, но и для посева или на случай неурожая в следующем году. В силу обстоятельств под удар продотрядов попадало в первую очередь многочисленное крестьянство среднего достатка.

продовольствия «По организации учета и реквизиции урожая 1918 г.» на местах были организованы: губернская учетно-реквизиционная комиссия, уездные комиссии (по одной на уезд) и волостные учетно-реквизиционные отряды. В непосредственное взаимодействие с крестьянами вступали учетные отряды, в состав которых должны были входить представитель от волостного Совета, два человека от сельских организаций, два от селений, один представитель от Красной армии, два красноармейца, один милиционер, регистраторы, рабочий и счетчики. Во главе отряда должен был стоять Комитет из представителей Красной армии, волостного Совета и регистратора207. В реальности же учетные комиссии из-за недостаточного количества ответственных работников редко собирались таким большим составом. В большинстве случаев работу производили всего несколько человек, что резко сказалось на качестве заготовительных работ. Как и в большинстве губерний России, псковские продовольственные органы приступили к учету нового урожая руководствуясь инструкцией «О порядке сдачи хлеба в распоряжение государства» от мая 1918 г., в соответствии с которой само население обязывалось дать необходимую Климин И.И. Российское крестьянство в годы Гражданской войны. С. 137 – 138.

ГАВЛ. Ф. Р-693. Оп. 1. Д. 19. Л. 76 – 77; ГАПО. Ф. Р-694. Оп. 1. Д. 5. Л. 28.

информацию о размере посева и урожая. В заявлениях крестьян также должно было быть отмечено число душ в семье, количество лошадей и десятин земли, подлежащих озимому посеву208. Имея возможность свободно назвать любое количество зерна, крестьяне, естественно, стремились к занижению своих показателей, что приводило к затруднению работ и неразберихе при сравнении отрядами списков и наличного урожая в крестьянских запасниках. В иных же случаях сама проверка совершалась людьми малограмотными, а порой случайными. Так, иногда в отчетах того времени отмечалось, что учет проводили регистраторы-учетчики, чаще всего ученики-подростки, навербованные в своих же селах.

«Несведущие люди ходили по селу, по дворам и записывали то, что им говорили, а не то, что было в действительности»209. В результате этого определенная часть зерна, собранного осенью 1918 г., была скрыта крестьянами от советских продовольственных органов210. С другой стороны, в ряде мест регистрация излишков хлеба вовсе не производилась, и сдача хлеба крестьянами велась по принципу «кто сколько сможет». Относительно стабильно и организовано поступил хлеб, собранный в бывших помещичьих имениях. Так, например, по Порховскому уезду из имения Волышево было изъято 3175 пудов хлеба, а из имения Красные Горки – 600 пудов хлебных запасов211.

Осенью 1918 г. учету подлежал только хлеб, его производные (мука, отруби, жмыхи), крупы, горох и картофель. Средняя потребительская норма по Псковской губернии устанавливалась в 27 фунтов муки, трех фунтов крупы и двух фунтов картофеля на человека в месяц212; лицам, занимавшимся физическим трудом, норма могла повышаться. Семенной фонд оставлялся крестьянам из расчета площади, подготовленной к посеву, и не менее засеянного в 1917 г. в соответствии со средними посевными нормами. Оговаривалось и количество корма для скота213. В распоряжение крестьянина предоставлялся хлеб, рассчитанный по потребительским нормам до августа 1919 г., т. е. до следующего урожая.

Все остальные хлебные запасы подлежали изъятию, о чем составлялся соответствующий ГАПО. Ф. Р-286. Оп. 1. Д. 9. Л. 47, 47 об.

Цитата по: Андреев В.М. Под знаменем пролетариата. Трудовое крестьянство в годы Гражданской войны. С. 34;

ГАВЛ. Ф. Р-367. Оп. 1. Д. 18. Л. 28.

ЦГА СПб. Ф. 142. Оп. 7. Д. 105. Л. 8.

ЦГА СПб. Ф. 142. Оп. 8. Д. 63. Л. 19.

При произведении расчетов потребительской нормы на душу населения, один пуд всякого зерна приравнивался к 9/10 пуда муки и 2/3 пуда крупы. Один пуд картофеля соответствовал 6 2/3 фунта муки. (ГАПО. Ф. Р-694. Оп. 1. Д.

5. Л. 29).

ГАПО. Ф. Р-694. Оп. 1. Д. 5. Л. 28.

акт, и владельцу выдавалась квитанция. Реквизиция хлеба должна была производиться по твердым ценам, которые осенью 1918 г. по Псковской губернии составляли: пуд ржи – руб., пшеницы – 22,5 руб., овса – 16 руб., ячменя – 16, 25 руб.214 В том случае, если обмолот хлеба или уборка картофеля были не осуществлены, и крестьяне отказывались их производить, осознавая, что урожай все равно придется отдать государству, то продотряды должны были организовать уборку урожая за счет владельца215. Для более успешной уборки урожая на основе декрета Совнаркома от 4 августа 1918 г. уездные Совдепы совместно с органами Наркомпрода должны были сформировать специальные уборочные (уборочно-реквизиционные) отряды, в состав которых привлекались рабочие Псковской губернии. Практика применения специальных пролетарских уборочных отрядов использовалась и в 1919 г. Каждый член отряда получал суточные в размере 50 руб. и продовольственный паек не менее 1,5 фунта. Так зарождалась шефская помощь города селу, которая в дальнейшем станет традиционной216.

В реальности же местные продовольственные органы не успели подготовиться к продовольственной кампании 1918 г. Главное, не были оборудованы ссыпные пункты для хранения реквизированного зерна, в результате чего достаточно распространенным было явление, когда учтенный и подлежащий реквизиции хлеб оставался храниться у самих же крестьян, под строжайшим запретом пользоваться таковым. Псковские продовольственные комитеты на местах не располагали ни материальными, ни человеческими ресурсами для должного осуществления работы, сказалась и слабость самой Советской власти в ряде мест летом – осенью 1918 г. В отчете ответственного работника учетно-реквизиционной комиссии Григорьева (инициалы в документе отсутствуют) отмечалось, что «дело с учетом обстоит не совсем хорошо. Комитеты деревенской бедноты не стоят на должной высоте.

Когда их по обществам собираешь и объясняешь положение, то они идут навстречу, но когда начинаешь делать учет, то видно, что здесь справедливости мало… В некоторых волостях дело с учетом подходит к концу, но в некоторых волостях далеко половины не сделано. Учет в Псковском уезде тех результатов не даст, что нужно было сделать»217.

ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 73. Л. 40.

ГАПО. Ф. Р-694. Оп. 1. Д. 5. Л. 28.

Винокур Л. Продорганы республики // На новых путях (работа продовольственных органов). М.: Продовольствие и революция, 1923. С. 43; Известия ВЦИК. 1919. 3 августа.

Там же. Д. 5. Л. 102.

Неудачные результаты подворного учета продовольствия в 1918 г. отмечались и в общественном докладе о заготовках на губернском продовольственном совещании в Пскове: «Подворный учет никогда не давал крупных результатов и такой способ заготовки хромал»218.

Не имея четкого представления об излишках хлеба в волостях, тем более в крестьянских хозяйствах, заготовители не знали, какое количество зерна можно было изъять в конкретной деревне. Вместо планомерного отчуждения излишков хлеба продорганы стали прибегать к бессистемным реквизициям и конфискациям, в результате которых страдали все группы крестьянства. Иногда в одних и тех же деревнях реквизиции производились по очереди продотрядами и воинскими частями, которые по Псковской губернии были расположены повсеместно. С осени 1918 г. реквизиции продовольствия в Псковской губернии все чаще стали приобретать случайный характер219. Осложняло процесс продовольственных заготовок и отсутствие единой структуры самих продовольственных органов на местах, а так же неопределенность их функций. Так, в Псковской губернии наравне с учетно-реквизиционными отрядами и отрядами Военно-продовольственного бюро действовали различные продотряды, сформированные в городах летом 1918 г. В соответствии с существующим законодательством крупным профессиональным союзам, фабрично-заводским комитетам, уездным и городским Советам депутатов предоставлялось право посылать свои отряды для закупки по твердым ценам и реквизиции хлеба у зажиточных крестьян. Такие отряды проходили несложную процедуру регистрации в губернском продовольственном отделе и сразу же приступали к заготовкам. Половина заготовленного хлеба должна была быть передана в распоряжение губернского комиссариата продовольствия, другая вывозилась и передавалась организации, пославшей отряд220. Так, например, еще в мае 1918 г. руководители Петроградской трудовой коммуны постановили временно «разрешить свободный ввоз в Петроград съестных продуктов», правда, только из Порховского уезда221. Такой принцип самообеспечения городов и коллективов еще больше ломал структуру хлебозаготовительных работ и вводил ее в Общий доклад о заготовках // Протокол Псковского губернского продовольственного совещания. С. 10.

ЦГА СПб. Ф. 142. Оп. 2. Д. 205. Л. 3; ГАПО. Ф. Р-532. Оп. 1. Д. 20. Л. 7; ГАНИПО. Ф. 1798. Оп. 1. Д. 4. Л. 66; Ф.

5713. Оп. 1. Д. 99. Л. 3.

Орлов Н. Продовольственная работа Советской власти. С. 85.

ЦГА СПб. Ф. 143. Оп. 1. Д. 67. Л. 67 – 68.

деструктивное русло. В результате чего уже 1 июня 1918 г. СНК постановил запретить всякие самостоятельные заготовки продовольствия, которые «порождали ажиотаж и нередко служили прикрытием для спекуляции»222. Вернувшись через несколько дней к этому вопросу, Совнарком принял следующее решение: «Совет Народных Комиссаров устанавливает политику Комиссариата продовольствия, как политику Совета Народных Комиссаров и подчеркивает, что всякие требования самостоятельных заготовок и изменение твердых цен являются подрывом единственно правильной революционной политики»223.

Но в полном объеме заявленный принцип реализовать не удалось. В деревнях, особенно в хлебоуборочный период августа – сентября, агенты-заготовители от различных организаций продолжали действовать независимо друг от друга, усиливая тем самым неразбериху и анархичность действий.

В целях повышения эффективности хлебозаготовительных работ В.И. Ленин предлагал военные комиссариаты превратить в военно-продовольственные, «…мобилизовать армию, выделив ее здоровые части, и призвать девятнадцатилетних для систематических военных действий по завоеванию, сбору и свозу хлеба. Ввести расстрел за недисциплину. Успех отрядов измерять успехами работы по добыче хлеба»224.

Наделенные огромными полномочиями, вооруженные пулеметами225, продовольственные отряды приступили к массовому ограблению крестьянства. Практически сразу после появления продотрядов в Псковской губернии посыпались жалобы на перегибы и различного рода преступления. Так, например, летом 1918 г. в Холмском уезде продотряды конфисковали весь имеющийся у крестьян хлеб, в результате чего крестьяне были вынуждены ехать за ним в соседние уезды Псковской и Новгородской губерний226. В тех случаях, когда крестьяне не могли выполнить возложенную на них продовольственную разверстку, продотряды нередко прибегали к арестам и реквизициям всего наличного Декреты Советской власти. Т. 2. С. 379 – 381; Декреты по продовольствию: Сборник руководящих основных декретов, постановлений и распоряжений. С октября 1917 г. по 1 ноября 1918 г. Вып. 1. Ч. 1. С. 39.

Дмитренко В.П. Советская экономическая политика в первые годы пролетарской диктатуры. М.: Наука, 1986. С.

110.

224 Солоухин В. Читая Ленина [Электронный ресурс]. M.: Посев, 1989. Режим доступа: http://bookz.ru/authors/ solouhin-vladimir/vilenin/1-vilenin.html (дата обращения: 20.03.2012 г.).

Каждый продовольственный отряд должен был состоять не менее как из 75 человек при 2 – 3 пулеметах (Кондратьев Н.Д. Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции. С. 124).

ЦГА СПб. Ф. 142. Оп. 2. Д. 55. Л. 10.