«Кафедра всеобщей истории и международных отношений Учебно-методический комплекс по дисциплине конфликты и их Региональные урегулирование Для направления подготовки магистра 031900.68 Международные отношения Рассмотрено ...»

http://www.iimes.ru/rus/search.html Ханин В. Между "Хамасстаном" и "Фатахлендом": Идеи и стратегии израильских элит на арабо-палестинском треке // http://www.iimes.ru/rus/stat/2007/10-07-07c.htm Ходынская-Голенищева М.С. Бар-Иланская речь Б.Нетаньяху в контексте поиска путей урегулирования ближневосточного конфликта // http://www.iimes.ru/rus/frame_stat.html Эпштейн А.Д. Геополитические проблемы безопасности Израиля в изменяющейся системе международных отношений // http://www.iimes.ru/rus/frame_stat.html Эпштейн А. О будущем Западного берега Иордана и возможностях иордано-израильского (http://www.iimes.ru/rus/stat/2007/01-07-07.htm) Яшлавский А. «Хизбалла» и ее роль в геополитических процессах на Ближнем Востоке // МЭМО. 2007. № 7.

Кашмирская проблема в индийско-пакистанских отношениях 1. Возникновение кашмирской проблемы. Индийско-пакистанский конфликт 1947–1948 гг.

2. Индийско-пакистанская война 1965 г. Позиция противостоящих сторон, великих держав и ООН по кашмирскому вопросу.

3. Ситуация вокруг Кашмира в 1990-е – начале 2000-х гг. Влияние ядерного фактора на кашмирский кризис. Пути решения кашмирской проблемы.

Антонова К.А. и др. История Индии М., 1979.

Белокреницкий В.Я., Москаленко В.Н., Шаумян Т.Л. Кашмир: забрезжит ли свет в конце туннеля? // Азия и Африка сегодня. 1998. № 3.

Белокреницкий В. Вместо «холодной войны» – «война цивилизаций»? // Азия Африка сегодня. 2000. № 16.

Белокреницкий В., Москаленко В. Кашмирский очаг исламского экстремизма // Азия и Африка сегодня.

2002. № 1.

Белокреницкий В. Пакистан – Индия: конфронтационная стабильность? // Международные процессы.

2006. № 2 или Россия и мусульманский мир. 2007. № 1.

Величкин Н. Внешняя политика Индии // Индия 1983. Ежегодник. М., 1985.

Внешняя политика стран Азии. М., 1983.

Горохов С. Корона раздора // Азия и Африка сегодня. 1998. № 1.

Кауль Т.Н. Индия и Азия. М., 1987.

Колыханова Г.П. Индийско-пакистанский конфликт // Региональные конфликты в Азии и Северной Африке.

М., 1997.

Кучин Н. Индия и Пакистан стали ядерными державами // Новое время. 1998. № 52.

Мелехина Н.В. Пути и перспективы решения Кашмирской проблемы // Восток. 2008. № 3.

Москаленко В. Пакистан и Индия: Две страны, один конфликт // Азия и Африка сегодня. 2001. № 1.

Москаленко В. Спор между Индией и Пакистаном изначально носит межцивилизационный характер // Россия и мусульманский мир. 2002. № 9.

Проблемы мира и безопасности в Азии. М., 1987.

Развивающиеся страны в системе международных отношений. М., 1990.

Шаумян Т.Л. Кашмирский узел и Россия // Региональные конфликты в Азии и Северной Африке. М., 1997.

Шаумян Т. Китайский синдром // Азия и Африка сегодня. 1999. № 7.

Шаумян Т. Кашмирский тупик // Азия и Африка сегодня. 2002. № 9.

Южная Азия: конфликты и геополитика. М., 1999.

Конфликты в Африке и международные миротворческие усилия 1. Причины повышенной конфликтогенности Африканского континента (социально-экономические, этно-конфессиональные, внутрирегиональные и внерегиональные, иные факторы).

2. Распад сомалийской государственности и миротворческая операция ООН в Сомали 1992–1995 гг.

Сомали как пример «несостоявшегося государства».

3. Конфликты в районе Великих африканских озер (Этнический конфликт в Руанде, Конголезский кризис).

4. Миротворческие усилия по разрешению конфликтных ситуаций на Африканском континенте, их эффективность.

Васильев А. Большая африканская война // Азия и Африка сегодня. 2001. № 1, 2.

Васильев А. Африка и вызовы XXI века // Азия и Африка сегодня. 2002. № 8. С. 2–12.

Дейч Т. Миротворчество на африканском континенте // Азия и Африка сегодня. 2007. № 1.

Денисов А. Уроки Руанды // Азия и Африка сегодня. 2000. № 8, 9.

Дульян А. Руандийский геноцид // Международная жизнь. 2004. № 4–5. С. 91–96.

Емельянов А. Современная конфликтность в Африке // Международные процессы. 2007. Том 5. № 3 (15).

Заемский В. Опыт миротворческих операций ООН // Обозреватель. 2004. №6. С. 42–49.

Иноземцев С. О некоторых проблемах миротворчества в Африке // Зарубежное военное обозрение. 2005.

Конфликты на Востоке. Этнические и конфессиональные / Под ред. А.Д. Воскресенского. Глава. 2. М., 2008. С. 69–86.

Кукушкин П.В., Поликанов Д.В. Кризис в районе Великих озер: Руанда, Бурунди, Заир. М., 1997.

Лебедев А. Конголезский конфликт и международное сообщество // Азия и Африка сегодня. 2007. № 10.

Поликанов Д.В. Конфликты в Африке и деятельность международных организаций по их урегулированию.

М., 1998.

Роусон Д. Уроки Руанды: сотрудничество и соперничество международных сил // Азия и Африка сегодня.

2011. № 12.

1. Понятие и классификация международных конфликтов.

2. Пути урегулирования международных конфликтов.

3. Место региональных конфликтов в системе международных отношений в период «холодной войны».

4. Региональные конфликты в условиях ликвидации биполярной структуры мира.

5. Образование Израиля. Палестинская война 1948–1949 гг.

6. Арабо-израильские войны 1956, 1967, 1973 гг. как проявления силового варианта разрешения ближневосточного кофликта.

7. Палестино-израильские переговоры в начале 1990-х гг. Подписание соглашения о палестинской автономии (1994 г.) и его реализация.

8. План «Дорожная карта» для Ближнего Востока. План «одностороннего размежевания» с палестинцами и современное состояние израильско-палестинских отношений.

9. Кашмирский конфликт в индийско-пакистанских отношениях в конце 1940-х – 1980-е гг. Позиция противостоящих сторон, великих держав и ООН по кашмирскому вопросу.

10. Ситуация вокруг Кашмира в 1990-е – начале 2000-х гг.

11. Эфиопо-сомалийский конфликт 1977–1978 гг.

12. Эфиопо-эритрейский конфликт.

13. Конфликты в регионе Великих африканских озер в 1990-е гг.

14. Конфликт в суданской провинции Дарфур.

15. Конфликт между тамилами и сингалами на Шри Ланке.

16. Сепаратистское движение в индонезийской провинции Ачех.

17. Конфликт вокруг Восточного Тимора и его урегулирование.

18. Сепаратистское движение мусульман на юге Филиппин.

1. Причины, значение и роль конфликтов в международных отношениях.

2. Технологии управления и разрешения международных конфликтов.

3. Роль религии в возникновении межэтнических и межгосударственных конфликтов.

4. Роль международных организаций в разрешении международных конфликтов.

5. Практика международных миротворческих операций.

6. Международное право и международные конфликты.

7. Концепция С. Хантингтона и практика международных отношений.

8. Конфликты на постсоветском пространстве и роль России в их урегулировании.

9. Камбоджийский конфликт и его урегулирование.

10. Межэтнические и межгосударственные конфликты в районе Великих африканских озер.

11. Международные миротворческие усилия в Афганистане после военного поражения режима талибов.

12. Кашмирский конфликт.

13. Межгосударственные конфликты из-за островов в Южно-Китайском море.

14. Динамика ближневосточного конфликта во второй половине XX – начале XXI в.

15. Роль международных террористических организаций в международных конфликтах в конце ХХ – начале

МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ

МЕЖДУ НЕВЕЖЕСТВОМ И ВМЕШАТАЛЬСТВОМ

Во всем мире, в особенности в странах Африки южнее Сахары, арабских странах, на Кавказе, в Центральной и Юго-восточной Азии и в регионе Анд хрупкая государственность, которая может даже включать развал государств, является повседневной реальностью для основных демографических групп. У них напрочь отсутствуют основополагающие возможности, которые имеются у граждан в хорошо функционирующих государствах. Вместо этого они сталкиваются с многочисленными непредсказуемыми угрозами их физической безопасности, в некоторых случаях поощряемых коррумпированным аппаратом государственной безопасности. Предоставление базовых общественных услуг (например, чистой воды, энергии, здравоохранения, образования) либо отсутствует, либо находится под угрозой; отсутствует формальная инфраструктура для хозяйственной деятельности; отсутствует правовая стабильность и политические и правовые институты для разрешения конфликтов; ограничены политические права и свободы; линчевание и комитеты бдительности заменяют обычные или традиционные системы правопорядка и т.д.

На фоне этого люди зачастую вынуждены искать безопасность и толику социального обеспечения вне системы государственных институтов. Помимо семейных структур, НПО, международных организаций и двусторонних доноров, а также этно-национальных или племенных групп все большую роль играют в этом религиозные власти или даже бывшие полевые командиры со своими боевиками. Однако связанное с этим восприятие или замещение ключевых государственных функций может попросту еще больше подорвать саму суть и легитимность государства. В конце концов появляется государство, от которого никто на самом деле не ожидает ничего хорошего.

Слабые или шаткие государства не вписываются в концепцию международной системы, основывающейся на надлежаще функционирующих государствах. Однако вот уже много десятилетий они являются частью действительности в отношениях между Севером и Югом. Более того, с 90-х годов наблюдается тенденция к деградации – иногда даже быстрой,- государственной власти (как, например, в Сомали, ДР Конго, Либерии, Сьерра Леоне, Афганистане и, время от времени, в Таджикистане и бывшей Югославии). Эти процессы необходимо повернуть вспять, но это не всегда требует широкомасштабной интервенции со стороны международного сообщества. Ключевой отправной точкой является целенаправленное снижение уязвимости государств, подверженных кризисам, и способствование развитию легитимных и адекватно функционирующих государственных структур. Заключения Целевого Комитета по несостоявшимся государствам (2003г.) Мэрилендского университета указывают на то, что справедливость в мире торговли, удовлетворение минимальных основных нужд, тонкая, и не слишком резкая смена режима, интеграция в стабильные субрегиональные структуры и участие в международных организациях играют в этом контексте важную роль. Также важно быть готовым к развертыванию сил быстрого реагирования в отдельных ситуациях, когда налицо явная возможность резкого ухудшения в развитии страны. Такой тип сценария «у перепутья» обычно возникает при следующих обстоятельствах:

Международный финансовый кризис с его последствиями для уязвимых государств, которые уже полностью интегрированы в международные рынки капитала (например, Индонезия во время азиатского кризиса в Падение цен на сырье в странах, полностью зависящих от экспорта первичных товаров (например, Руанда или Йемен в начале 90-х годов) Утеря власти в результате военных конфликтов, нарковойн или субрегиональной дестабилизации (например, Либерия в начале 90-х, Колумбия) Неудавшиеся попытки трансформации или демократизации системы (например, Непал, Конго-Заир, Растущая воинственная, и, в некоторых случаях фундаменталистская оппозиция авторитарному или полуавторитарному режиму, который реагирует репрессиями (Саудовская Аравия).

Внешние актеры сталкиваются с фундаментальными проблемами, когда происходит развал государственности в национальных или местных масштабах. Как можно при таких условиях жизнеустойчиво укреплять государственные институты, которые пользуются некоторой легитимностью? Какой подход необходимо предпринять по отношению к негосударственным и субгосударственным структурам? Данный Политический доклад пытается предоставить первоначальный ответ на эти вопросы.

I. ЧТО ДЕЛАТЬ С НЕУСТОЙЧИВЫМИ ГОСУДАРСТВАМИ – ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР

стабилизацию, реформы и/или (вос)становление государственных структур и институтов.

Однако международное сообщество по-разному, и даже противоречивыми способами относится к неустойчивым государствам, не в последнюю очередь в зависимости от позиции, занимаемой основными глобальными актерами, такими, как США, ООН, Всемирный Банк и страны-члены ЕС. По сути можно определить четыре характерных типа модуса операнди:

А) невовлечение и сознательная пассивность, Б) оказание влияния и нажима на местные силы (например, посредством программ помощи и поддержки) В) угроза или применение принудительных мер Г) (кратковременное) взятие на себя правительственных функций через протектораты или квази-протектораты.

В реальности обычно предпринимается комбинация этих четырех стратегий, в особенности ввиду того, что внешним актерам редко удается договориться об общей позиции и неустанно ее придерживаться. Масштабы внешнего вмешательства зачастую обратно пропорциональны шансам на успех: чем крупнее кризис и чем дольше его игнорировали, тем сильнее тяготение к тому, чтобы прибегнуть к всеобъемлющей интервенции. На этой стадии, однако, такие действия могут только обуздывать худшие эксцессы и залечивать симптомы. Более того, вслед за стадией интенсивных действий зачастую наступает поворот на 180 градусов, кульминирующийся сознательным бездействием. Сомали стал примером такой крайности, но этот зигзагообразный путь наблюдается также и на примерах Гаити, Бурунди или ДР Конго. Хаотичная последовательность невежества, становления в позу, интервенции и затем возвращение к невежеству скорее всего является медвежьей услугой перед лицом необходимости постоянного укреплении структур шатких государств.

Одна из причин такого описанного выше опасного положения дел состоит в том, что участие или неучастие внешних актеров зависит от набора критериев, которые имеют мало отношения к ситуации на месте. Существуют ли традиционные взаимоотношения с данной страной (например, колониальные)? Есть ли региональные связи или географическая близость? Освещается ли интенсивно данная страна мировыми средствами массовой информации?

Привлечены ли другие внешние актеры? Можно ли мобилизовать и обосновать необходимые для этого ресурсы на национальном политическом уровне? Вступают ли в игру экономические, геополитические соображения и интересы безопасности? Есть ли адекватная легитимность в международном праве? На этом фоне объективный перечень критериев остается иллюзией; возможности и опасения будут всегда играть ключевую роль в принятии решений внешними актерами. Тем не менее, ввиду ограниченности имеющихся ресурсов и роста спроса на них возникает вопрос, не может ли международное сообщество договориться о конкретных стандартах или принципах, при помощи которых можно влиять на ход событий в неустойчивых государствах посредством стимулов, санкций или даже военной интервенции. Предпосылкой для этого процесса является более точная классификация явления «слабеющие государства».

II. CЛОЖНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ ШАТКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

Такие государства, в которых государственная власть «стоит на краю пропасти», должны в особенности стать объектом внешней политики и политики безопасности и развития, чтобы можно было сделать вклад в их постоянную стабилизацию посредством средне- и долгосрочного предотвращения кризиса.

Классификация по типам стран является предварительным шагом к пониманию различных проявлений несостоятельности и развала государства. Однако ее недостаточно как средства адекватного определения сложной реальности и аспектов шаткой государственности в любой взятой стране. Во многих Южных государствах, к примеру, есть неподконтрольные государству регионы, и до которых так полностью и не добралась центральная власть. В них общественная стабильность, социальное благосостояние и разрешение конфликтов в первую очередь гарантируются «традиционными» или местными механизмами и институтами, которые могут иметь народную легитимность, но чья практика иногда идет вразрез со стандартами веобщих прав человека (например, северная Нигерия, северный Кот-Дивуар, западный Камерун, различные сельские регионы Афганистана и Пакистана и т.д.).

Отсутствие или развал государственности, таким образом, не обязательно означает полный развал общественной стабильности и норм. На самом деле, несмотря на шаткие структуры, многим странам (например, Пакистану, Йемену) удается довольно эффективно функционировать неожиданно долгое время. В этом контексте социальные и государственные структуры увязаны друг с другом в процессе взаимодействия, содержащем элементы сотрудничества, взаимодополняемости и конкуренции. В каждом случае важен с самого начала систематический учет вклада (конструктивного и деструктивного) со стороны общественных актеров в построение государства.

В принципе неустойчивая государственность не должна рассматриваться как «отход» от модели ОЭСР, а скорее как «норма» во всем мире. Данный взгляд не противоречит конечной значимости модели ОЭСР как исторического и нормативного стандарта. Однако он учитывает тот факт, что повсеместное принятие либеральной демократической модели и создание стабильных государственных структур не является реалистической перспективой в ближайшие десятилетия. Поэтому сложная природа неустойчивой государственности исключает существование единых стандартных решений. Нельзя допустить повторения ошибок, допущенных в 60-е и 70-е годы и произошедших из-за относительно однородных стратегий построения наций или государств, которые не смогли по-настоящему учесть местные факторы.

III. ДИЛЕММЫ И ВЫЗОВЫ, СТОЯЩИЕ ПЕРЕД ВНЕШНИМИ АКТЕРАМИ

1. Как внешним актерам взаимодействовать с правящей элитой? Являются ли они обычно гарантами государственной стабильности? Или же задает ли в конечном счете краткосрочная стабилизация режима курс на несостоятельность государства?

2. Кто должен отвечать за оказание общественных услуг? В какой степени и должно ли международное сообщество предоставлять такие услуги?

3. Кто должен гарантировать безопасность? Существуют ли альтернативы государству? Могут ли негосударственные враждебные актеры играть конструктивную роль?

4. На каком уровне следует укреплять государство? Какие возникают возможности и риски в результате принятия мер по децентрализации или федерализации?

5. Какие подходы следует принять при наличии противоречивых целей у различными государственными сферами? Следует ли, к примеру, отдать приоритет сектору безопасности?

6. Как международному сообществу относиться к государственности «де факто»? Устарела ли бытующая концепция суверенитета?

7. Когда становится позволительным для «международного сообщества» отводить глаза от кризисных государств? Какой следует предпринять подход в отношении к «двоечникам»?

1. Стабильность режима в отличие от стабильности государства В неустойчивых государствах «государственная власть», или скорее ее представители, могут рассматриваться как равный партнер внешних актеров только до определенных пределов. Однако подход, который обходит стороной государство и концентрируется в первую очередь на негосударственных актерах, может подспудно привести к дальнейшему ослаблению государства. Как разрешить эту дилемму? Во времена Холодной войны правительства, представляющие себя как держателей государственной власти, как правило автоматически признавались международным сообществом. Однако в начале 90-х годов ситуация изменилась. Стало очевидным, что стабилизацию режима нельзя приравнивать к стабилизации государства: во многих случаях развивались «клановые»

сети, а не структуры и институты, независимые от отдельных лиц. Содействие в развитии или помощь в чрезвычайных ситуациях зачастую непреднамеренно пестовали мышление по принципу «барышей»; в богатых ресурсами странах сборы, взимаемые с иностранных компаний, шли на благо не местному населению, а правящей элите. Благодаря прибыльным «барышам» такая элита редко зависела от (налогоплатящих) граждан, которым, таким образом, было предоставлено мало прав на участие. Результатом были – и являются – пробелы в легитимности и проблемы с лояльностью. Постоянной стабилизации таких государств можно зачастую добиться только через полную трансформацию его существующих структур. Но кто определяет направление и темпы этого процесса? Эта роль должна возлагаться на народных представителей, которые в идеале получают легитимность через выборы на свои посты. Однако таких деятелей обычно не хватает в достаточном количестве. В некоторой степени это само по себе является результатом внешнего влияния, навязанного за последние полтора десятилетия: политическая обусловленность, направленная на продвижение демократии и защиту прав человека, зачастую выхолащивалась, затягивалась или даже полностью выпускалась из уравнения во имя «реализма», и, на самом деле, «стабильности».

Заир (ныне ДР Конго) при режиме Мобуту Сесе Секо – классический тому пример.

В то же время во многих случаях внешнее подталкивание к демократизации оказалось контрпродуктивным. Как доказывает Целевой Комитет по несостоятельности государства, молодые демократии особенно подвержены конфликтам.

Согласно Целевому Комитету частота возникновения насилия и несостоятельности государств в странах с переходным периодом («частичные демократии») в семь раз выше, чем при авторитарных режимах или зрелой демократии. Это можно обосновать следующим образом: поспешные выборы без учета «подрывного потенциала»

старой элиты могут инициировать эскалацию насилия в преддверие дня выборов. Бывшие привилегированные группы также вряд ли пассивно воспримут программы радикального перераспределения, инициируемые новыми элитами. Затянутый или задушенный процесс демократизации или трансформации (например, Кот-Дивуар) может также дать толчок взрыву насилия, который в дальнейшем ускоряет развал государства.

Рекомендации:

Необходимо предать истории некритичный подход к правящим элитам, видящих себя как «естественных партнеров» Севера лишь в силу своего положения, но не представляющих собой надлежащим образом избранное или иное легитимное правительство. Полезно при адаптации стратегии по отношению к этим элитам различать между «реформаторами», «хранителями» и «блокаторами». В первую очередь следует искать контакты с прореформистскими движениями, даже если они находятся в оппозиции. В то же самое время необходимо способствовать перемещению «хранителей» в лагерь «реформаторов».

Имея дело с альтернативными элитами, гражданским обществом и другими актерами, важно учитывать не только факт, полезны ли они в разрешении сценариев горящих проблем, но также и насколько их действия могут привести к стабилизации или дестабилизации государств в среднесрочном плане. Редко целесообразна, или даже желаема, простая замена одной элиты на другую.

Также важно учитывать «подрывной потенциал» «старой» элиты, которая просто так не согласится с утерей своей власти и привилегий. Имеются различные стратегии того, что делать с этими элитами, в зависимости от обстоятельств. Эти стратегии могут включать убеждение, переговоры на основе стимулов, прогрессивная социализация или даже намеренная маргинализация и исключение.

2. Государство против международных актеров С точки зрения граждан образ государства и, следовательно, доверие к нему не в последнюю очередь зависят от того, может ли оно поддерживать физическую инфраструктуру и обеспечивать хотя бы толику социальных услуг.

Там, где общественные структуры, такие, как школы, центры здравоохранения или даже полиция невидимы или недоступны, граждане вряд ли будут чувствовать лояльность к государству. Их замена международными актерами развития явно благотворна, так как она обеспечивает предоставление услуг в сложной ситуации. Однако это дорого обходится, если в результате государство неспособно предстать в качестве положительного героя, а международное сообщество неспособно обеспечивать предоставление базовых услуг повсеместно в стране.

Так какие же актеры должны выполнять роль гарантов базовых услуг? Есть значительное количество противоречивых задач, вытекающих в связи с этим вопросом. К примеру, должна ли эта роль в Афганистане выполняться сообществом доноров, которое гарантирует наличие базовой социальной структуры на время своего присутствия в сельских регионах (строительство школ, больниц и т.д.)? Или же должна быть установлена четкая связь между достигнутым прогрессом и кабульским правительством? Ведь, может быть, стоит передать ответственность за это на уровень провинций и местного самоуправления и также искать сотрудничества и с традиционными властями? Здесь нет запатентованных решений. Однако можно разработать принципы действий на каждый отдельный случай.

Рекомендации:

В качестве общего принципа, двусторонние и многосторонние доноры и международные НПО должны стараться использовать государственные структуры и легитимные общественные институты в соответствующей стране, таким образом повышая их видимость и эффективность. Доноры должны работать с альтернативными или параллельными структурами только лишь в исключительных случаях, например, когда у государства нет надлежащей легитимности, когда высок уровень репрессии или в наличии недопустимый уровень стяжательства и коррупции. В таких случаях было бы разумным обойти государство и поручить другим актерам (НПО) задачу по предоставлению базовых услуг.

При подключении негосударственных институтов необходимо предпринять все меры к тому, чтобы установить связь между этими актерами и государственными институтами в среднесрочном плане. В принципе это легче достигнуть на местном, а не на центральном государственном уровне.

Постконфликтные ситуации, в которых все еще создаются государственные структуры, являются особым случаем. Однако и в этих случаях есть возможность с самого начала видимым образом привлекать на местном уровне государственные институты с целью более ранней, чем обычно, передачи им При планировании и мониторинге базовых социально-экономических услуг стандарты должны быть менее бюрократическими, и более прозрачными и эффективными. Иначе и так слабые возможности на местном уровне будут еще более перенапряжены. Меры надо «подавать» таким образом, чтобы в поле зрения попадала деятельность местных партнеров, а не доноров.

3. Государственная монополия власти против негосударственных олигополий насилия В некоторых регионах мира функции правительства никогда, или лишь на короткое время, выполнялись как монополия власти. Во многих африканских странах, к примеру, общинные функции, а значит и функции власти, традиционно были поделены между разными компетенциями. Даже колониальные и постколониальные правительства редко когда создавали государство и (даже легитимную) монополию на власть, в особенности в удаленных от побережья регионах или приграничных территориях. Таким образом, сосуществование нескольких притязаний на власть рассматривается наблюдателями как историческая норма. Это не должно затенять динамику этого процесса: по мере смещения альянсов влияние получили или якобы получили различные власти или воинствующие актеры. Это в особенности случается, когда вступают на арену внешние факторы. Существует широкий разрыв между реальным состоянием государственной власти во всех частях света и эталоном ОЭСР: вместо монополии власти зачастую возникает «олигополия насилия». Это охватывает варьирующееся количество отчасти конкурирующих, отчасти сотрудничающих между собой воинствующих актеров различного качественного уровня.

Как правило монополия власти верховенствует, и будет верховенствовать над олигополией насилия. Однако ее нельзя намеренно и повсеместно создать, даже при наличии (редкой) готовности предпринять масштабную долгосрочную интервенцию для достижения этой цели.

Независимо от того, хотим ли мы поддержать нижеследующую альтернативу или нет, безопасность, - ключевой фактор, – может быть обеспечена вне параметров государства многими различными негосударственными актерами, у которых зачастую крайне неоднозначный имидж. Для некоторых они – благодетели, для других – угроза. Слишком часто первыми в данном контексте приходят на ум полевые командиры как наиболее выдающиеся негосударственные воинствующие актеры. Общинные актеры (например, традиционные авторитеты, гражданское ополчение или тайные общества) или другие такие частные агентства, как коммерческая охранная служба, может быть, иногда лучше зарекомендовали себя (см. таблицу по данному вопросу на сайте SEF в интернете, страница Policy Paper:

www.sef-bonn.org/en/publications). Без сомнения, в неустойчивых государствах широкие слои населения глубоко озабочены своей физической безопасностью. Любой актер, способный предоставить такой «дефицитный» товар, скорее всех получит фору, даже по отношению к остаткам государственной власти с точки зрения установления своей легитимности, и поэтому внешним актерам непозволительно продолжительное время их игнорировать.

Однако негосударственные актеры также должны заслужить доверие и веру к себе до того, как можно будет повысить их статус. Через косвенное признание этих актеров посредством сотрудничества возникает также риск того, что другие (включая негосударственных актеров) будут недооценены или исключены. В этом смысле включение всегда также предусматривает и исключение, и его последствия необходимо тщательно продумать.

Рекомендации:

Рекомендуется провести анализ потенциала всех важных для обеспечения безопасности актеров, их легитимности и признания народом. В некоторых случаях негосударственные актеры лучше способны обеспечить эффективную службу безопасности.

Общее правило, применяемое в данном контексте, заключается в том, что чем выше их предполагаемая легитимность в народе, тем больше их надо рассматривать как потенциальных партнеров по переговорам и, если это подходит, сотрудничеству.

Однако не надлежит идеализировать таких актеров. При разработке стратегии поддержки или сдерживания основным вопросом является, насколько они будут способствовать, а не затруднять построение государственной власти в среднесрочном плане. Краткосрочное сотрудничество таким образом должно интегрироваться в средне- и долгосрочную стратегию, обеспечивающую интеграцию различных «провайдеров безопасности» в рамках государства.

4. Центральная власть по сравнению с региональной и местной властью Существуют различные возможности для укрепления компетенций по принятию решений и институционного потенциала на субгосударственном уровне. Во-первых, исполнительные функции могут делегироваться на региональный или местный уровень, в то время как политическая власть и контроль над распределением ресурсов в конечном счете остается у центрального правительства (децентрализация). Во-вторых, может произойти истинное смещение компетенций, которые могут также включать право на взимание налогов (автономия, федеральная структура). У моделей децентрализации и автономии зачастую имеется положительная коннотация в общественном дискурсе, также и в отношении к предотвращению насилия и процесса дезинтеграции. Это основывается на предположении, что близость к субъектам скорее всего даст возможность принимающим решения лучше понимать ситуацию и придаст им большее чувство ответственности. Таким образом, они могут инициировать многообещающие меры по избежанию роста недовольства и обеспечить адекватное участие заинтересованных сторон в разрешении проблем. Большая доля легитимности, приписываемая местным институтам власти, может способствовать принятию эффективных и одобренных решений, в особенности в кризисных ситуациях. В соответствии с принципом субсидиарности децентрализация может также привести к смягчению вызовов хрупким государственным национальным институтам: отныне решения ожидаются именно от местных органов власти.

Однако предпосылкой является то, что местные актеры подчиняются демократическому контролю и допускают протекание демократических процессов. При более тесном рассмотрении становится очевидным, что это условие не выполняется. На практике местные силы зачастую оказываются даже более авторитарными и насильственными по сравнению с соответствующими силами на национальном уровне.

Еще более значимым фактором является то, что децентрализация может способствовать настроениям сепаратизма, которых в особенно опасаются в неустойчивых государствах. Противники этих реформ приводят аргументы, что децентрализация, в особенности по этническому признаку, может заложить основу для дальнейшего отрыва целых регионов, так как компетенции и цепочка командования теперь определяются в столицах регионов, и ресурсы также контролируются на этом уровне. Однако защитники реформы видят, в частности, автономию, а в некоторых случаях и федерализм, как единственное прочное решение проблемы меньшинств (Эфиопия, Судан). Дополнительные угрозы возникают из сочетания децентрализации с демократизацией, например, когда центральная власть ранее считалась нейтральной по отношению к местному конфликту, но после проведения децентрализации больше не может выполнять роль посредника. Вместо того, чтобы конфликту разрешиться, он может просто перейти на более глубокий уровень.

Рекомендации:

Региональных и местных актеров нельзя наивно рассматривать как «защитников» становления государственной власти. Здесь также важно ответить на следующие вопросы: выполняют ли они критерии успешного производства общественного товара (включая безопасность), и пользуются ли они настоящей (и доказанной на деле) легитимностью?

Без надлежащим образом консолидированных центральных институтов власти существует риск того, что децентрализация и автономия могут подстегнуть существующие центробежные силы, которые и дальше будут подрывать государство. В этом отношении нужно поддерживать равновесие между двумя уровнями. В некоторых случаях это означает, что необходимо параллельно укреплять центральные и региональные У широкой общественности зачастую нереалистичные ожидания от центральной власти, которая отвечает за строительство школ, поддержание больниц, к примеру. Эти надежды могут теплиться десятилетиями после развала государства. Однако очень часто гораздо меньшее ожидается от уровней ниже центральной власти (федеральные субъекты/регионы, округа, местные органы власти). На этом фоне внешние актеры должны убедиться, что они делают вклад в реалистическую оценку потенциала государства на каждом уровне власти, от местного до центрального.

5. «Безопасность превыше всего» по сравнению с комплексным подходом Существует ряд взаимозависимостей и противоречивых задач между различными сферами государственной власти (безопасности, социального обеспечения и политического порядка) и внешние актеры должны учитывать их в своей деятельности. Возникают следующие типичные проблемы:

С одной стороны, во многих случаях нужно срочно наладить сектор безопасности, что в конечном счете требует укрепления полномочия органов правопорядка и военных. С другой стороны, нельзя допустить злоупотребления этой властью с целью политических репрессий на национальном уровне, или даже выполнения военных задач за рубежом.

С одной стороны, нужны международная помощь в развитии и финансовая помощь, чтобы увеличить поступления в госбюджет и обеспечить возможность инвестиций в общественный сектор. С другой стороны, такое обращение финансовых средств не должно усугублять коррупцию, клановость или недобросовестное управление, что в конечном счете может привести к исключению некоторых групп.

С одной стороны, необходимы меры по демократизации; с другой, - политизация коллективной идентичности в многоэтнических обществах может оказаться опасной, таким образом усугубляя неподдающееся контролю соперничество между группами.

Другими словами, укрепление одной сферы государственной власти может означать одновременное ослабление другой. В некоторых случаях такой эффект неизбежен и может быть смягчен сопутствующими мерами. Поэтому имеются сильные аргументы в пользу того, чтобы доноры принимали комплексный подход к построению государственной власти, одинаково учитывающий все три сферы и пытающийся выявить – и сдерживать – дестабилизирующие влияния. Это – исходная предпосылка, лежащая в основе действий международного сообщества, и не в последнюю очередь в Боснии и Косово. С другой стороны, такой всеобъемлющий подход в целом не годится в качестве шаблона в других контекстах и не может быть реализован на практике из-за одного количества возможных ситуаций. И, наконец, внешние актеры должны устанавливать приоритеты и должным образом нацеливать свои скудные ресурсы.

В сомнительных случаях некоторые ратуют за принцип «безопасность превыше всего». Ими отдается предпочтение налаживанию положения с безопасностью в стране, что включает обуздание деятельности негосударственных враждующих актеров. Такой подход не исключает принятие военных и политических мер. Реформа сферы безопасности (судебной системы, органов правопорядка, армии, секретных служб), вместе с проектами, нацеленными на демобилизацию, разоружение и реинтеграцию повстанческих сил и солдат-детей, видится как центральный элемент построения государства. Укрепление государства более или менее отождествляется с укреплением сферы безопасности. Критики такого подхода опасаются, что этот чрезмерный фокус на безопасности мало чем помогает решению структурных проблем, в особенности если ангажированность международного сообщества заканчивается, как только восстанавливается хотя бы толика спокойствия и фокус внимания перемещается на следующий сценарий кризиса. Более того, в данном контексте в равной мере применим принцип «безопасности не может быть без развития».

Рекомендации:

Оба подхода не обязательно исключают друг друга, если они выполняются параллельно. В краткосрочном плане зачастую имеет смысл сосредоточиться на принципе «безопасность превыше всего», но невозможно обеспечить долгосрочного успеха без комплексного подхода. Поэтому здесь нужна стратегия, увязывающая Такие подходы, как Реформа Сектора Безопасности (SSR) и Разоружение, Демобилизация и Реинтеграция (DDR) необходимо в большей степени включать в основные меры по развитию. Однако необходимо убедиться, что они применяются не изолировано, а прокладывают дорогу более радикальным реформам, которые должны в особенности касаться судебной системы и верховенства права, мер по борьбе с коррупцией, парламентского контроля и защиты прав человека. Таким образом, можно обеспечить положительное взаимодействие между различными сферами.

6. Принятая концепция суверенитета по сравнению с признанием «новой» действительности Территориальная целостность и суверенитет государства являются столпами, позволяющими защищать надежные и стабильные отношения в рамках международного сообщества. Однако в отдельных случаях они препятствуют признанию новой действительности и связанных с ней альтернатив для действий. В особенности это касается парагосударств, де факто государств или «государств в государстве», т.е. структур, соответствующих всем критериям государственности, но которые не признаются международным сообществом (например, Северный Кипр, Сомалиленд, Косово).

Однако и здесь происходят изменения. Например, в то время как хартия Организации Африканского Единства (ОАЕ) содержала обязательства по незыблемости границ и строгой приверженности принципу суверенитета, Африканский Союз, основанный в 2002г., модифицирует эти принципы прямой ссылкой на альтернативу гуманитарной интервенции. Основополагающий документ АС, Учредительный Акт, определяет в качестве принципа: «Право Союза на интервенцию в Страны-Члены в соответствии с решением Ассамблеи перед лицом угрожающих обстоятельств, как то: военных преступлений, геноцида и преступлений против человечества». Отчет от 2001г. Международной Комиссии по Интервенции и Государственному Суверенитету (ICISS) идет в том же направлении. В главе «Обязанность защищать» Комиссия призывает не рассматривать больше государственный суверенитет в первую очередь как право обороны против внешней интервенции, а как обязанность государства защищать своих граждан. Она одобряет вмешательство со стороны международного сообщества, которое может даже включать в исключительных случаях военные действия при условии, что оно выполняет установленные процедуры.

Эта видоизмененная концепция суверенитета также имеет последствия и для взаимоотношений с суб- и парагосударственными структурами. Если центральная власть не в состоянии защищать права человека, к примеру, то такая функция может передаваться достаточно хорошо функционирующим местным структурам, а также международному сообществу. Сомалиленд, где до сих пор успешно проходит построение государства «снизу вверх», является примером этому. Тем не менее, пока еще не представляется возможным устанавливать с ним регулярные «межгосударственные» отношения, и большинство доноров, прежде, чем выполнять свои обязательства, требуют наличия таковых.

Тем не менее, просто благодаря своему размеру с одной стороны, и несостоятельности своих государственных структур (по защите и контролю внешних границ, осуществляющимся только в весьма ограниченных пределах и т.д.) с другой, различные африканские государства скорее всего и в предвидимом будущем будут оставаться структурно нестабильными. Более того, международному сообществу до сих пор не удалось разработать модель «всенациональных миротворческих миссий» в крупных странах. В Косово, к примеру, в ближайшем будущем не предвидится возможности достижения удовлетворительной ситуации с передачей функций международного сообщества местным структурам.

Рекомендации:

Необходимо продолжать – на уровне ООН и на региональном уровне (например, в рамках АС), - дебаты относительно политических и правовых взаимоотношений с государствами де факто, причем без ложных «табу». Доклад Высшей Комиссии по Угрозам, Вызовам и Изменениям, назначенной Генеральным секретарем ООН Кофи Аннаном, мог бы обеспечить новую динамику в данном контексте. Правительству ФРГ следовало бы использовать его для того, чтобы сделать вклад в международные дебаты в виде собственного концептуального подхода.

Донорам необходимо разработать новые модели политики развития для случаев наличия де факто-государств, чтобы заполнить нынешние постоянные и недопустительные пробелы. В индивидуальных случаях необходимо иметь возможность предлагать ограниченное по времени сотрудничество парагосударственным организациям и оказывать поддержку через независимо администрируемые фонды. Фасадные структуры утерявших легитимность государств не получают автоматическое право на лучшее финансирование, чем их хорошо функционирующие эквиваленты, обладающие хотя бы толикой легитимности.

Было бы политически разумным отодвинуть на задний план вопросы международного правового статуса на время переходного периода. Конфликтующие стороны всегда готовы принять статус кво при четком наличии некоторой степени открытости и гибкости. Однако такая политика не должна слишком долго предавать табу вопросы автономии и независимости, так как это будет препятствовать возникновению политической арены в данном обществе. Вместо реагирования международное сообщество в оправданных случаях должно упреждающим образом строить отношения с де факто-независимостью и разрабатывать правовые и политические механизмы для признания действительности.

7. «Продолжать вовлечение» вместо «выхода»

В конце 90-х годов разочарования и трудности работы с правительствами, нежелающими или неспособными проводить реформы, привели к предпочтительному привлечению «отличников», в отличие от «двоечников», к сотрудничеству в области развития. Ведь, как показали многочисленные эмпирические исследования, отдача с инвестиций в развитие гораздо выше в благоприятной политической среде. В результате наблюдался (частичный) выход из неустойчивых государств с плохими рамочными условиями и обозначенной тенденцией на ухудшение.

Правительства-доноры считали такой выход необходимым, чтобы не потерять доверия со стороны своих избирателей к своим собственным принципам политики развития.

В недавние годы стало очевидным, что «выход» или недостаточная вовлеченность могут послать мощный сигнал заинтересованным сторонам и также может в некоторой степени повлиять на других внешних акторов и их поведение. Но насколько может (частичный) отход послать значимый сигнал? Это в большой степени зависит от каждого индивидуального случая. Однако растет убеждение, что такая стратегия может оказаться контрпродуктивной, так как она может способствовать процессам распада. В некоторых случаях это также может лишить местные группы возможности довести свои чаяния до внимания международного сообщества. И хотя политика развития вряд ли в долгосрочном плане сделает значимый вклад в преодоление фундаментальных социальных и экономических проблем в обстановке глубокой нестабильности и отсутствия безопасности, она, тем не менее, играет ключевую роль в реализации ограниченных по срокам мер по стабилизации. В конечном счете вопрос таков: стоит ли бросать местное население на произвол судьбы в кризисных ситуациях, или же необходимо попытаться оказать ему помощь в плане удовлетворения его насущных потребностей, отчасти через инновативные механизмы?

Рекомендации:

Жизненно важна внешняя политика, политика безопасности и развития, базирующаяся на политических и социальных правах человека, в особенности в кризисных ситуациях, чтобы защитить людей от прямой угрозы их личной безопасности со стороны репрессий, насилия, экономической нужды и стихийных Однако ввиду ограниченности имеющихся ресурсов внешним актерам не остается ничего иного, как более систематически прибегать к анализу затрат и выгод как основе принятия решений о входе/выходе в ситуациях с неустойчивой государственностью. В данном контексте важно учесть, явно ли превалируют потенциальные выгоды над вредными последствиями (например, косвенная легитимизация репрессивного режима). В этом контексте в политике развития надо также учесть нетрадиционные задачи, направленные на развитие, например, вклад в установление стабильности и безопасности.

Становятся все более важными ранжированные подходы, которые, с одной стороны шкалы охватывают участие и помощь, а с другой – вывод/отход. Полный «отход» в целом является неблагоприятной альтернативой, так как она лишает какой-либо возможности отслеживать ситуацию или предпринимать действия вне государственных структур.

Авторы:

Д-р Тобиас Дебиел, исполнительный директор Института Развития и Мира (INEF) университета Дуйсбург-Эссен Д-р Штефан Клингебил, начальник департамента по Африке южнее Сахары Германского Института Развития в Бонне Д-р Андреас Мелер, директор Института по изучению африканских вопросов (в рамках ассоциации Германского Института по Зарубежью) Д-р Ульрих Шнекенер. Политолог, сотрудник исследовательского отдела по исследованию глобальных вопросов, Фонд Науки и Политики Германского Института международных вопросов и вопросов безопасности (SWP) в Берлине Жизненно важна внешняя политика, политика безопасности и развития, базирующаяся на политических и социальных правах человека, в особенности в кризисных ситуациях, чтобы защитить людей от прямой угрозы их личной безопасности со стороны репрессий, насилия, экономической нужды и стихийных Однако ввиду ограниченности имеющихся ресурсов внешним актерам не остается ничего иного, как более систематически прибегать к анализу затрат и выгод как основе принятия решений о входе/выходе в ситуациях с неустойчивой государственностью. В данном контексте важно учесть, явно ли превалируют потенциальные выгоды над вредными последствиями (например, косвенная легитимизация репрессивного режима). В этом контексте в политике развития надо таже учесть нетрадиционные задачи, направленные на развитие, например, вклад в установление стабильности и безопасности.

Становятся все более важными ранжированные подходы, которые, с одной стороны шкалы охватывают участие и помощь, а с другой – вывод/отход. Полный «отход» в целом является неблагоприятной альтернативой, так как она лишает какой-либо возможности отслеживать ситуацию или предпринимать действия вне государственных структур.

Управление Конфликтами - Пересмотр Principles for Good International Engagement in Fragile States & Situations Принципы международного участия в постконфликтных государствах и ситуациях

ПРИНЦИПЫ МЕЖДУНАРОДНОГО УЧАСТИЯ В ПОСТКОНФЛИКТНЫХ ГОСУДАРСТВАХ

И СИТУАЦИЯХ

ПРЕАМБУЛА

Международные актеры могут оказать позитивное, но и негативное воздействие на конечный итог событий в постконфликтных государствах. Международное участие само по себе не сможет положить конец нестабильности государств, но соблюдение указанных ниже общих Принципов может способствовать максимальному увеличению положительного эффекта их работы и сведению до минимума вероятности непреднамеренного нанесения вреда. Принципы призваны помогать международным актерам в деле стимулирования конструктивного сотрудничества между национальными и международными заинтересованными сторонами в странах, испытывающих проблемы в связи с конфликтами и слабостью управления, а также в период временной нестабильности в странах, занимающих в этом отношении более сильную позицию. Принципы рассчитаны не на то, чтобы порождать новые процессы диалога и координации, а на использование уже существующих процессов. В частности, они должны послужить дополнением Задач Партнерства, указанных в Парижской Декларации по повышению эффективности внешней помощи. По мере накопления опыта, Принципы подлежат периодическому пересмотру и приспособлению.

Долгосрочное видение международного участия в постконфликтных государствах заключается в том, чтобы помогать национальным реформаторам в деле создания правомерных, эффективных и устойчивых государственных институций, способных продуктивно работать с народом в целях поддержки устойчивого развития. Для достижения этой цели необходимо мыслить и работать в соответствии с указанными ниже Принципами:

ОСНОВЫ

2. Не надо причинять вред. Международные инициативы могут непреднамеренно приводить к разделению общества или к усугублению коррупции и нарушений правил и норм, если они не основаны на тщательном анализе конфликта и управления и не включают строгих мер предосторожности. В каждом отдельном случае до принятия международных решений о приостановлении или продолжении действий, финансированных за счет средств из бюджета оказания помощи, необходимо проводить тщательный анализ их воздействия на внутриполитические реформы, конфликт, бедность и небезопасность. Необходимо договориться о гармонизированных и постепенных реакциях, учитывая общие тенденции управления и потенциал приспособления методов и уровня оказания помощи. Сокращение бюджетов оказания помощи в течение бюджетного года должно рассматриваться только в качестве крайнего средства в наиболее серьезных ситуациях. Кроме того, на государства-доноры ложится особая ответственность дома в отношении преодоления коррупции, например, по части возврата активов, мер по борьбе с отмыванием денег и прозрачности банковского дела. Предпочтение отдается усилению прозрачности при трансакциях между партнерскими правительствами и компаниями добывающей промышленности, которые часто имеют свою штаб-квартиру в государствах-членах ОЭСР.

РОЛЬ ВОССТАНОВЛЕНИЯ ГОСУДАРСТВА И МИРОТВОРЧЕСТВА

Государства являются постконфликтными, когда государственные 1 структуры отличаются отсутствием политической воли и/или потенциала для предоставления основных функций, необходимых для сокращения бедности, для развития, а также для обеспечения безопасности населения и уважения прав человека. Необходимо не только согласовывать и поддерживать международное участие, но и фокусировать его на создании взаимоотношений между государством и обществом, ориентируя свои действия на два главных направления. Во-первых, на поддержку законности и подотчетности государств путем решения вопросов демократического управления, прав человека, участия гражданского общества, а также миротворчества. Во-вторых, укрепление потенциала государств в области выполнения своих центральных функций является существенным условием для сокращения бедности. Приоритетные функции включают: обеспечение безопасности и правосудия, мобилизацию доходов, создание благоприятных общих условий для предоставления основных услуг, экономическое процветание и создание рабочих мест. Поддержка этих областей, в свою очередь, укрепит доверие граждан к государственным институциям и готовность населения обратиться к ним. Гражданское общество имеет немаловажное значение для выдвижения требований о хорошем управлении, а также для обеспечения предоставления услуг.

4. Надо уделять первостепенное внимание предотвращению. Принятые сегодня меры смогут уменьшить нестабильность, снизить риск возникновения конфликтов и других видов кризиса в будущем, а также содействовать долгосрочному глобальному развитию и безопасности. Международные актеры должны быть готовыми принять срочные меры там, где наблюдается наиболее высокий риск возникновения конфликта и нестабильности.

Акцентирование внимания на предотвращении конфликта предполагает также совместный анализ риска, поиск не скороспелых и непродуманных решений, а способов устранения основных причин уязвимости государства в отношении конфликтов, укрепление потенциала местного населения, особенно его женской части, в области предотвращения и разрешения конфликтов, поддержку миротворческих ресурсов региональных организаций, а также проведение совместных миссий для рассмотрения мер по предотвращению кризисов.

5. Надо признавать связь между целями в области политики, безопасности и развития.

Постконфликтные государства стоят перед задачами самых различных уровней.

Политическая жизнь, безопасность, экономика и социальная сфера – все эти аспекты взаимозависимы. Важную роль играют возможные трения и компромиссы в отношении отдельных, особенно краткосрочных, целей, которые нужно учитывать в процессе достижения консенсуса в области стратегии и приоритетов. Например, международные цели в определенных постконфликтных государствах, возможно, необходимо ориентировать на краткосрочные миротворческие меры для того, чтобы заложить основы долгосрочного прогресса в соответствии с Целями развития Тысячелетия. Следовательно, международным Понятие «государство» в данном контексте исходит из широкого определения концепции, которое подразумевает не только исполнительную ветвь центрального и местных правительств в государстве, но и законодательную и судебную власть правительства.

актерам надо определить четкие меры по достижению прогресса в постконфликтных государствах. Государства-доноры должны занимать позицию подключения «всего правительства», то есть, ведомств, отвечающих за безопасность, политические и экономические дела, а также тех, что курируют помощь развитию и гуманитарную помощь.

В этой связи необходимо стремиться к максимальной степени политической последовательности и согласования стратегий, сохраняя независимость, нейтралитет и беспристрастность гуманитарной помощи. Правительствам стран-партнеров необходимо прилагать усилия для того, чтобы министерства согласовали между собой приоритеты, упомянутые в их заявлениях в адрес международного сообщества.

6. Надо поощрять отказ от дискриминации в качестве основы стабильных, включающих все группы населения обществ. Реальная или воспринятая дискриминация вызывает ассоциации нестабильности и конфликта и может привести к невозможности предоставления услуг. Международное участие в постконфликтных государствах должно последовательно содействовать равенству между мужчинами и женщинами, социальной интеграции и уважению прав человека. Это – немаловажные элементы, которые представляют собой не только фундамент взаимоотношений между государством и гражданами, но и часть долгосрочных программ по предотвращению конфликтных ситуаций. Меры по стимулированию вовлечения и усилению влияния женщин, молодежи, меньшинств и других исключенных групп должны с самого начала быть интегрированы в стратегию восстановления государства и предоставления услуг.

ПРАКТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

8. Надо договориться с другими международными актерами о механизмах практической координации. Это возможно даже в условиях отсутствия сильной руководящей роли правительства. Важно сотрудничать, по возможности, в области предварительного анализа, совместной оценки, согласованных стратегий и координации политических действий. Практические инициативы могут проводиться в форме организации совместных донорских офисов, согласованного разделения труда между донорами, делегированных договоренностей о сотрудничестве, фондов доверительной собственности нескольких доноров и идентичных требований в отношении отчетности и финансов. Международным актерам следует, по возможности, сотрудничать с национальными реформаторами в правительстве и в гражданском обществе для того, чтобы проводить общий анализ задач и приоритетов. В случае стран, проходящих переходный этап после конфликта или вывода международных сил, использование таких простых интегрированных инструментов планирования, как матрица переходных результатов, может способствовать определению и мониторингу реалистических приоритетов.

9. Надо действовать быстро … не ослабляя усилия, пока не достигли успеха. При оказании помощи постконфликтным государствам необходимо быть достаточно гибким для того, чтобы воспользоваться «окнами возможности» и реагировать на изменение условий на месте. В то же время в связи с низкими потенциалами и размахом проблем, стоящих в постконфликтных государствах, международное участие в них может оказаться необходимым в течение более длительного времени, нежели в других странах с низкими доходами. Для развития потенциала в наиболее важных институциях, как правило, требуется участие в течение не менее десяти лет. Непостоянство участия (не только в отношении объема предоставленной помощи, но и в области дипломатических действий и присутствия на месте) имеет потенциально дестабилизирующее воздействие на постконфликтные государства. Поэтому, международные актеры должны улучшить предсказуемость помощи в соответствующих странах и обеспечить взаимные консультации и координацию прежде, чем существенно изменить программы оказания помощи.

10. Надо избегать карманов исключения. Международные актеры должны заниматься проблемой «сирот помощи». Речь идет о государствах, в которых нет существенных политических барьеров, препятствующих участию, однако в них работает слишком мало международных актеров, и объемы помощи небольшие. Речь также идет о забываемых географических регионах внутри страны и о забываемых секторах и группах в обществе определенных стран. При принятии решений о выделении ресурсов по странам-партнерам и фокальным направлениям в рамках своих программ помощи, международные актеры должны пытаться избежать неумышленных эффектов исключения. Поэтому, в данном контексте немаловажную роль играют координация присутствия на месте и определение потоков помощи в соотношении с существующими в данных странах абсорбционной способностью и механизмами реагирования на позитивное развитие. В некоторых случаях делегированные стратегии поддержки и договоренности доноров о руководящей роли могут внести вклад в решение проблемы сирот помощи.

Управление Конфликтами - Пересмотр Mediating Evil, War, and Terrorism: The Politics of Conflict

МЕДИАЦИЯ ЗЛА, ВОЙНЫ И ТЕРРОРИЗМА: ПОЛИТИКА КОНФЛИКТА

Свобода и тирания являются факторами не только конфликтов между меньшинствами и национальными государствами, но также и каждодневных конфликтов между родителями и подростками, начальниками и подчиненными, правительством и гражданами,и везде, где наличествует неравное разделение власти. Если мы определим политические конфликты как те, которые возникают в результате или против неравного разделения власти, включая родственную, религиозную и культурную власть, становится очевидным, что политика проникает во все сферы.

В этом смысле «все личное является политическим», однако и все политическое является личным из-за глобализации, охвата и скорости коммуникации, большей свободы передвижения и увеличения экологической взаимозависимости.

Мы даже можем говорить об экологии конфликта, при которой развивающиеся международные конфликты способны потрясти безопасность и порядок повсюду. Уже нельзя больше пренебрегать конфликтами в Афганистане, Судане, Бразилии и Восточном Тиморе, так как они все более значительно затрагивают наши жизни.

Поэтому требуется лучше понимать не только конфликты в сфере политики, но также и политику конфликта. По мере сокращения расстояний в мире и ввиду того, что наши проблемы не могут быть решены не иначе, как международным путем, нам нужны способы выявления, даже в якобы обыденных, межличностных конфликтах, более масштабных, трансгранично связывающих нас аспектов и методов разрешения политических конфликтов, являющимися стремительными, стратегическими, трансформационными и основанными на интересах. Явная и однозначная причина для этого возникла 11 сентября 2001г.

Реакция на 11 сентября Как нация мы должны заново проанализировать то, как мы реагируем на конфликты, которые происходили и все еще происходят в результате этой трагедии. Вслед за ней мы, как индивидуумы, нации и личности, стали искать некие ритуалы самоизлечения, реакции и дисассоциации; некое признание ужаса, горя, страха и смятения, которые мы испытали. Эти поиски привели, по-моему к сожалению, к тому, что многие нашли выход своему горю и гневу через ура-патриотизм, ограничение гражданских свобод и «превентивную» одностороннюю войну, направленную не на тех, кто несет ответственность за эту трагедию, а против нации и народа, не имеющим ничего общего с ней. Такая реакция привела к страданию, включая горе,страх, размежевание и смятение, - и не только для нас, но и для тех, чьи жизни мы таким же образом насильственно разбили. В то время, как для меня, как посредника, очевидно, что войне в Ираке явно существовали десятки альтернатив, ими в значительной степени пренебрегли. Такой отказ от использования мирных альтернатив способствовал волне агрессивного и отрицательного отношения к тем, кто противился войне, отказу прислушиваться и сотрудничать с другими странами, ограничению личных свобод и размежеванию в национальном и международном консенсусе, падению нашего духа, очерствлению сердец, умалению единства и желания мира, которые спонтанно зародились после 11 сентября.

Ответив насилием на насилие, мы не только утратили уникальную возможность сплотить народы и государства во всем мире перед лицом террора, мы способствовали культуре войны, а не мира; принуждения, а не сострадания;

мести, а не прощения; изоляции, а не сотрудничества. Нашими агрессивными заявлениями и односторонними действиями мы умалили важность и престиж миротворчества, разрешения конфликтов, международного партнерства и общественного диалога, таким образом подпитывая будущие конфликты, усугубляя их и ограничивая возможность их урегулирования и разрешения.