«В. И. ФИль, В. И. МоСолоВ СНЕЖНЫЙ БАРАН КАМЧАТКИ Издательство Камчатпресс Петропавловск-Камчатский 2010 УДК 639.1 ББК 47.18 Ф 57 Филь В. И., Мосолов В. И. Снежный баран Камчатки / В. И. Филь, В. И. Мосолов. – Ф 57 ...»

Камчатский филиал Тихоокеанского института географии ДВО РАН

Кроноцкий государственный природный биосферный заповедник

В. И. ФИль, В. И. МоСолоВ

СНЕЖНЫЙ БАРАН

КАМЧАТКИ

Издательство «Камчатпресс»

Петропавловск-Камчатский

2010

УДК 639.1

ББК 47.18

Ф 57

Филь В. И., Мосолов В. И.

Снежный баран Камчатки / В. И. Филь, В. И. Мосолов. – Ф 57 Петропавловск-Камчатский : Камчатпресс, 2010. – 170 с.

ISBN 978-5-9610-0143-3 В этой работе авторы попытались собрать и обобщить собственные и литературные сведения по экологии и образу жизни камчатского снежного барана. Также приведены примеры нерационального использования этого ресурса, рассмотрены факторы, негативно влияющие на существование данного вида.

Исследование поможет расширить представление об уровне устойчивости популяций снежного барана в условиях усиления антропогенного пресса.

Книга предназначена не только для специалистов охотничьего хозяйства, работников природоохранных организаций, но и для широкой общественности, – всем, кого волнуют проблемы сохранения популяций снежных баранов Камчатки.

УДК 639. ББК 47. Издание осуществлено при финансовой поддержке Проекта ПРООН/ГЭФ «Демонстрация устойчивого сохранения биологического разнообразия на примере четырех охраняемых природных территорий Камчатского края Российской Федерации».

Программа развития Организации Объединенных Наций (ПРООН) является глобальной сетью ООН в области развития.

Мнение авторов публикации не всегда отражает точку зрения ПРООН, других учреждений системы ООН и организаций, сотрудниками которых они являются.

Рекомендовано Министерством природных ресурсов Камчатского края © ПРООН, ISBN 978-5-9610-0143- оТ АВТоРоВ Все взаимоотношения организмов в мире живой природы подчиняются за­ конам естественного развития, где властвует с одной стороны случай, а с дру­ гой – естественный отбор. Система взаимоотношений живых организмов между собой и с окружающей средой является предметом исследований сравнительно молодой науки – экологии.

В рамках законов природы отношения между отдельными видами живых организмов строятся в структурах так называемых трофических пирамид, или пищевых цепей, где изначальным базовым звеном является биомасса растений.

«Этажом» выше стоят растительноядные животные, а на самом верхнем уровне – плотоядные, как правило, хищники. Все группы животных так или иначе влия­ ют на численность и объемы биомассы соподчиненных видов на более низких ступенях трофической пирамиды. Хищники питаются травоядными животными, а последние в определенных условиях могут уничтожить не только всю массу кормов, произведенных растениями, но и подорвать воспроизводственный по­ тенциал растительных сообществ.

В естественных условиях устойчиво поддерживается баланс между количе­ ством производителей всех видов кормов и его потребителями в пищевой цепи:

растения – травоядные – плотоядные.

Но уже многие десятилетия одним из основных факторов, определяющих бедственное состояние одних видов и благополучие других, стало воздействие человека на биосферу нашей планеты. Современная деятельность человека на Земле преобразует природу не только на локальных участках, но и в глобальных масштабах по всей планете. Окружающий нас мир динамично меняется. Исчеза­ ют многие виды животных и растений, преображается облик целых материков, сокращаются площади девственных лесов и нетронутых территорий, исчезают обширные ледники и «превращаются» в «культурные ландшафты» целые при­ родные зоны и огромные территории.

В этих глобальных изменениях человек играет с каждым годом все большую роль. Его влияние на природу не всегда благо. Порой необдуманные шаги приво­ Филь В. И., Мосолов В. И.

дят к уничтожению целых сообществ. Зачастую это результат прямого уничтоже­ ния тех видов, которые представляются конкурентами людей или разводимых ими животных. Иногда – это последствия «неумеренных аппетитов» или же результат элементарной экологической безграмотности при реализации организационных решений и применении нерациональных технологий. Как правило, ошибки име­ ют наиболее губительные для природы последствия в таких отраслях, где в произ­ водство напрямую вовлечены природные ресурсы – в сельском и охотничьем хозяйстве, в рыбном промысле и лесной промышленности. Кроме того, с каждым годом за счет наиболее продуктивных природных территорий человек расширяет зону своего влияния, захватывая у дикой природы все новые участки под инфра­ структуру поселений и базы производственной деятельности.

Как известно, за последние 350 лет с лица Земли исчезли более 60 видов млекопитающих и около 100 видов птиц. Каждый исчезнувший вид – уникален, он прошел длительный эволюционный путь и занял свою экологическую ни­ шу. Уничтожение одного вида автоматически приводит к нарушению целой эко­ системы. Его восстановление уже невозможно! Поэтому очень важно еще сей­ час, пока есть такая возможность, обобщить информацию об обитающих рядом с нами видах животных, чтобы не описывать их по костным остаткам и музейным экспонатам, как это не раз было в истории человечества.

Авторы взяли на себя труд обобщить собственные данные и литературные сведения по экологии и образу жизни камчатского снежного барана.

Это удивительный вид. Снежные бараны освоили одну из самых суровых экологических ниш, приспособившись обитать на склонах северных гор и у под­ ножий вулканов; их приспособления к выживанию в суровых условиях гор уни­ кальны. Этот вид выживает там, где невозможно обитание других крупных жи­ вотных. Максимально используя скудные кормовые ресурсы горно­тундровой растительности субальпийской зоны и находя защиту от хищников на скальных участках гор, снежные бараны в своей эволюции смогли освоить обширные гор­ ные территории Северо­Восточной России.

Снежный баран – один из объектов, издавна используемых человеком для получения мяса и шкур, а в последние годы – и черепов с рогами в качестве охотничьего трофея. Но подобные увлечения современного человека с его воз­ росшими техническими возможностями истребления и преследования могут привести к быстрому уничтожению животных во многих частях ареала.

Представители рода баранов дали человечеству историческую возможность на протяжении многих столетий заниматься овцеводством, получая ценнейшую мясную продукцию и шерсть для изготовления одежды. При этом попытки вы­ ведения новых пород овец с ценными товарными качествами, а также поиски путей приспособления пород домашних овец к обитанию в самых неблагопри­ ятных климатических условиях продолжаются до сих пор. И для этого исполь­ зуется генофонд различных подвидов снежных баранов, обитающих в дикой природе. Даже только ради этой единственной возможности необходимо при­ ложить все усилия для сохранения одного из самых замечательных зверей на­ шей фауны – снежного барана.

Снежному барану во многих частях его ареала ныне грозит истребление!

Приспособившись к обитанию в суровых условиях северных гор, выживая под прессом хищников и лимитирующих факторов среды обитания, снежный баран оказался весьма уязвимым перед человеком, который в погоне за очередным трофеем использует все достижения технической мысли.

Именно человек с оружием и современными транспортными средствами стал тем доминирующим фактором, который в настоящее время определяет бла­ гополучие этого вида в пределах всего ареала. При этом авторы считают, что не всякая охота может рассматриваться как зло и причина всех бед в сокращении численности крупных животных! Как правило, только неорганизованная охота и охота без учета состояния конкретных популяций и их воспроизводственных возможностей приводит к сокращению запасов охотничьих ресурсов. И тогда приходится вводить ограничения или полностью запрещать отстрел животных на участках обитания неблагополучных популяций.

Изъятие части животных из популяций с помощью организованной охоты возможно лишь в тех случаях, когда популяция находится в хорошем состоя­ нии, есть прирост и нормальная половозрастная структура. И отстрел или изъ­ ятие части животных не ведет к общему сокращению ресурсов дичи. Более то­ го, у ряда видов охотничье­промысловых животных изъятие части особей может способствовать увеличению естественного воспроизводства и продуктивности в популяциях – если размеры планируемого изъятия не превышают ежегодного прироста в популяции, а методы охоты не нарушают пространственную и поло­ возрастную структуру группировок.

Именно такой подход среди охотоведов и экологов называется «неисто­ щительным природопользованием». Этот вид хозяйственной деятельности с использованием охотничьих ресурсов прекрасно развивается в ландшафтах, преобразованных под сельское и лесное хозяйство, и даже вблизи урбанизиро­ ванных территорий.

Однако не все так просто. Объекты природопользования (в нашем случае – популяции охотничьих видов зверей) относятся к так называемым возобновляе­ мым ресурсам. Размеры ежегодного биологического прироста в популяциях зави­ сят от множества факторов. И эти факторы весьма нестабильны. Иными словами, из года в год прирост численности в конкретных популяциях существенно коле­ блется, что необходимо всякий раз учитывать при планировании очередной еже­ годной нормы изъятия ресурса из популяции. Для одних видов животных, издав­ на служивших человеку объектом охоты (например, соболь), этот момент четко учитывается. Оперативное регулирование объемов изъятия позволяет исклю­ чить перепромысел или недоосвоение ресурсов (при пике численности). Оба ва­ рианта нецелесообразны как с позиции экономики хозяйственной деятельности человека­охотника, так и с точки зрения законов экологии. Регулирование объе­ мов изъятия на уровне размеров прироста – одна из задач, которые до сего време­ ни не всегда разрешимы в процессах управления популяциями крупных животных.

В частности, это касается снежного барана. Основная проблема здесь заключается в недостатке экологических знаний о факторах и причинах динамики численности популяций и соответствующих механизмах управления популяциями.

Авторы надеются, что анализ и сопоставление экологических характеристик охраняемых и эксплуатируемых популяций снежного барана Камчатки позволят более полно осветить экологию этого интересного вида. По крайней мере, по­ добный способ исследований может существенно расширить наши представле­ ния об уровне устойчивости популяций снежного барана в условиях усиления антропогенного пресса.

Приступая к подготовке этой работы, авторы поставили перед собой задачу – попытаться рассказать читателям о тех основных элементах экологии снежного барана, знание которых позволило бы своевременно предпринимать управлен­ ческие решения, способствующие сохранению популяции вида в благополуч­ ном состоянии на неопределенно длительное время, т. е. постоянно. Возможно ли это в условиях масштабного наступления человека на дикую природу?

Безусловно, если учесть, что в пределах ареала этого вида имеются террито­ рии, где толстороги вполне благополучно существуют вблизи населенных пунктов, транспортных магистралей и других инфраструктурных объектов деятельности человека. К сожалению, подобные примеры мирного соседства снежных баранов с человеком можно привести лишь для Аляски и Канады. Возможно ли подобное у нас? Можно определенно сказать: «Да!». Но при четком понимании исключитель­ ной ответственности человека в сохранении этого животного от истребления.

Снежный баран приспособился выживать в невероятно сложных климатиче­ ских условиях Камчатского края, обитая в горах и на скалистых береговых терра­ сах Берингова моря и Тихого океана. Толсторог обладает чрезвычайно широким диапазоном приспособительных реакций, которые помогают этому зверю вы­ держивать самые неблагоприятные удары стихии – длительные и сильные (за­ вальные) снегопады, долговременные низкие температуры воздуха, пурги и ура­ ганы, многодневную бескормицу и преследования хищников. Не выдерживает он лишь вмешательства человека с его неорганизованной охотой и преследо­ ванием, с все возрастающим фактором беспокойства и возможностями воздей­ ствия на горные стации обитания.

Авторы искренне признательны своим коллегам биологам­охотоведам, кото­ рые сообщали нам о численности и особенностях структурных параметров по­ пуляций снежных баранов в различных участках ареала его в пределах террито­ рии Камчатского края. Особо благодарны мы руководству Камчатского филиала ТИГ ДВО РАН, Кроноцкого государственного природного биосферного заповед­ ника, регионального отделения ПРООН/ГЭФ за предоставленный режим наи­ большего благоприятствования в работе над материалами к этой книге и воз­ можность ее подготовки и издания.

ВВЕДЕНИЕ

Большинство исследователей относят снежных баранов к «редким видам» в составе фауны млекопитающих. В. Е. Соколов и Н. К. Верещагин с соавторами (1977) в своей классификации учитывают снежного барана в категории «потенциально редких видов и форм», которые в силу особых условий существования встречаются на локальных территориях. Это объясняется высокой требовательностью снежных баранов к условиям мест своего обитания. Именно сочетание хороших кормовых стаций с горнотундровой растительностью при их доступности в снежный период и расположенных вблизи защитных скальных участков обеспечивает круглогодичное обитание животных на тех или иных участках горных хребтов и вулканических районов.

Корма снежного барана в зимнее время доступны животным лишь на тех участках горных склонов, где максимальная высота снежного покрова не превышает 30 см. А также на выдувах, где снег регулярно сметается ветром. Но при этом за счет ветровой эрозии на таких участках быстрее разрушается поверхностный слой почвы. Кроме того, регулярное зимнее выедание тех растений, которые наиболее предпочитаемы снежными баранами, приводит к обеднению их видового состава на пастбищах. Поэтому даже при относительно невысокой численности на отдельных локальных горных участках снежные бараны в снежный период могут испытывать дефицит кормов на зимних пастбищах.

В силу отмеченных причин растительность на выдувах и малоснежных участках отличается малой продуктивностью и низкими запасами фитомассы, пригодной для полноценного питания животных, в сравнении с соседними участками, на которых растительный покров к концу зимы становится недоступен снежным баранам под глубоким (от 50 см и более) снежным покровом. Толстороги, хотя и являются типичными «тебеневщиФиль В. И., Мосолов В. И.

ками» по способу добывания подснежных кормов, но их передние копыта не столь приспособлены для раскапывания и отгребания снега из кормовых лунок, как у северного оленя. Поэтому доступность и обилие зимних кормов для снежных баранов являются теми лимитирующими факторами, которые во многом определяют плотность населения животных на тех или иных участках обитания и их локальную численность.

Из всех видов рода баранов (Ovis) именно снежный (Ovis nivicola) проник далее всех на север. В Азии он обитает только в пределах России, где к северу от 48-й параллели (Железнов-Чукотский, 1994) населяет относительно изолированные друг от друга участки горных систем со скальными выходами, горными плато и каменистыми россыпями, чередующимися с различными растительными сообществами субальпийского пояса.

Таким образом, биотопы снежного барана представляют собой открытые горно-тундровые ландшафты в пределах высот от пояса лесной растительности до альпийского пояса, сочетающие необходимый набор кормовых и защитных стаций, необходимых для выживания в чрезвычайно суровых условиях Северо-Восточной Сибири.

В условиях Камчатского края снежный баран является типичным жителем гор (рис. 1). Вне их пределов этот вид постоянно не обитает, если из определения понятия «горы» не исключать скальные обрывы приморских береговых террас, которые нередко от уреза воды могут подниматься до 500 м над уровнем моря (рис. 2). Но и в данном случае для животных необходимо наличие защитных и кормовых условий в пределах стаций обитания. В приморской зоне снежный баран находит свою пищу на склонах береговых террас, в том числе и на прибрежных лугах (кошках), в валах водорослей среди выбросов Берингова моря и Тихого океана. Или на пологих, плоских поверхностях берегового уступа приморских тундр, размещенных узкой, в несколько сотен метров, полосой от верхней кромки скальных обрывов береговых террас до опушки леса.

В центральной части полуострова и в северных (материковых) районах Камчатского края звери обитают на иных высотах. Места обитания толсторогов здесь включают высотную зону от верхней границы лесной растительности до альпийского пояса, а это от 400–800 до 1500–2000 м над уровнем моря.

Безусловно, что в отдельные периоды года снежные бараны могут заходить в лесные массивы и преодолевать пойменные участки, но это обычно – исключения из общего правила, которые обусловлены межсезонными изменениями качества кормов на разных участках обитания или другими факторами, включая миграционную активность самцов и молодых животных.

Рис. 1. Типичные места обитания снежных баранов в горных районах Центральной Камчатки (верховья р. Тимоновской – приток р. Средняя Авача) В местах интразонального размещения растительных формаций, например вдоль долин мелких речек и ключей, где луговые сообщества вклиниваются в гольцовый пояс или тундровые ассоциации спускаются в пределы каменноберезовых лесов, снежные бараны могут обитать постоянно, в том числе и зимой. Но это возможно лишь в том случае, когда подобные места выпасов доступны животным в течение всего снежного периода, а вблизи от них имеются хорошие защитные стации от хищников – скалы и крутые склоны по бортам каньонов.

Именно в горах снежные бараны находят такие стации обитания, где скальные стенки и крупнокаменистые россыпи, обеспечивающие животным защиту от своих естественных врагов (волка, росомахи и даже медведя), соседствуют с задернованными участками по склонам гор, с хорошо развитой травянистой и кустарничковой растительностью и куртинами лишайников, где животные добывают необходимую им пищу (рис. 3). Надо отметить, что на ровных, горизонтальных поверхностях вулканических долов и столовых гор толстороги бывают практически беззащитны перед хищниками. В таких местах их легко настигают собаки-лайки. А вот в скорости перемещения по каменистым склонам, скалам, крупнокаменистым или сыпучим щебнистым россыпям со снежным бараном не может состязаться ни один из хищников, обитающих в регионе. Более того, даже роФиль В. И., Мосолов В. И.

Рис. 2. Места обитания снежных баранов на скальных обрывах приморских береговых террас. Юго-Восточная Камчатка (фото И. Шпиленка) сомаха или медведь не могут более или менее уверенно передвигаться по маршрутам снежного барана, по крайней мере со скоростью, необходимой для успешной охоты.

Места своего обитания снежные бараны тщательно обследуют, заранее намечая пути прохода к пастбищам и защитным стациям (скальным стенкам, останцам, крупнокаменистым россыпям) и оценивая их качество. В пределах своего территориального участка животные, неоднократно перемещаясь по избранным направлениям, набивают тропы и довольно четко придерживаются их не только при суточных перемещениях, но и в случае возникновения опасности. Вполне возможно, что системы троп каким-то образом определяются животными и иными способами, кроме визуальных, поскольку даже зимой под снегом особи из других, недавно появившихся в данной местности стад, стремятся придерживаться их при перемещениях. Вероятно, существуют какие-то принципы прокладки троп в горах на подсознательном уровне, что позволяет даже «пришельцам» легко ориентироваться в их размещении. Может быть, это определено передачей информации визуальными или другими сигналами, которые для человека не понятны и изложены на «чужом языке».

В пределах территориального участка обитания группировки постоянные переходы животных от одного места кормежки к другому, миграциСнежный баран Камчатки Рис. 3. Стации обитания снежных баранов в горно-вулканических районах Восточной Камчатки (влк. Шмидта, Кроноцкий заповедник) онные переходы при сезонных сменах пастбищ и т. д. проложены таким образом, чтобы перемещения зверей осуществлялись по наиболее экономичному и безопасному маршруту и требовали от них наименьшего расхода энергии и риска. Миграционные тропы вдоль хребтов обычно размещаются так, чтобы не тратить много сил на подъемы и спуски и обеспечить безопасность от хищников. Поэтому тропы баранов постоянно выходят на скальные участки и россыпи, преодоление которых максимально затруднено для хищников и даже человека. Именно с этими особенностями пространственной структуры связан так называемый территориальный консерватизм снежных баранов с локальными территориально изолированными очагами обитания разных группировок. ОднаФиль В. И., Мосолов В. И.

ко многие постоянные тропы снежных баранов часто служат местом, где хищники эпизодически устраивают свои засады при охоте на снежного барана.

Снежные бараны относятся к тем животным, которые, обитая значительную часть года при жестком дефиците кормов, вынуждены использовать особые приспособительные (адаптивные) механизмы выживания.

Подобным приспособлением для животных является способность быстро накапливать запасы жира, мышечной массы и иных тканей внутренних органов за короткий вегетационный период и крайне экономно расходовать эти запасы зимой. Дожить до очередной весны, до появления первой зелени снежным баранам помогает крайне экономный в энергетическом отношении образ жизни. В этом плане снежные бараны в значительной мере более приспособлены, чем лоси и северные олени.

Конечно, утверждение, что один вид более другого приспособлен к условиям обитания, выглядит несколько условно. Механизмы приспособления у каждого вида свои, но цели этой приспособленности едины – вид должен дожить до очередного цикла воспроизводства. Например, в зимних условиях северный олень для более успешного выживания концентрируется в крупных стадах, а для этого необходимы обширные равнинные пастбища и много корма. По крайней мере, по оценкам В. Н. Андреева (1975), для того чтобы сохранялся высокий показатель стадности и выживаемости в популяциях оленя, необходим запас кормов не менее 600 кг/га. При меньшей продуктивности пастбищ стада домашних оленей становятся неуправляемыми и широко «рассыпаются» по пастбищам, вызывая повышенную смертность. При среднем показателе стадности менее 30 в популяциях дикого северного оленя начинает сокращаться численность и возрастает смертность молодняка, нарушаются структурные параметры популяции.

Для снежных баранов стратегия выживания на зимних пастбищах иная.

Они более эффективно используют корма на малопродуктивных пастбищах горно-вулканических районов и более приспособлены к своей непригодной для оленей экологической нише (рис. 4). Этому способствуют особенности их пространственной структуры и стадной организации, а также характер использования кормов.

После того как в основных местах обитания устанавливается снежный покров, животные переходят как бы к замедленному образу жизни. Если отсутствуют особые побудительные причины, бараны длительное время остаются на одних и тех же пастбищах, наиболее полно и поочередно используя горно-тундровую растительность на ограниченных участках Рис. 4. Самцы снежных баранов на кормежке в зоне разрушенного почвенного покрова в условиях вулканических высокогорий (фото В. Мосолова) века заставляет животных покидать облюбованные пастбища и уходить к скальным массивам в поисках защиты в укрытиях и на отстоях. Всякий раз при очередном факторе беспокойства снежным баранам приходится преодолевать многоснежные участки склонов и тратить на перемещения много энергии, которая в условиях зимней бескормицы не компенсируется доступными кормами.

Причиной смены зимних пастбищ для снежных баранов в горах могут являться также сильные ветры нехарактерных направлений, которые, сдувая снег с некоторых участков склонов, делают доступными многие участки ранее недоступных пастбищ. Как правило, это оказываются склоны с более богатыми запасами кормов. Но и здесь снежный баран четко ориентируется на наличие защитных стаций вблизи мест кормежки. Фактор наличия защитных стаций в условиях п-ова Камчатка, где сравнительно мало волков, зимой имеет второстепенное значение.

На полуострове в пределах стаций обитания снежных баранов мест со сравнительно обильными и доступными для зимнего времени кормами мало. При повышенном факторе беспокойства (хищники, охота, преследование) и неблагоприятных погодных условиях (пурги, завальные снегопады, наст и гололед) звери переходят на так называемые вынужденные (викарные) корма, которые не обеспечивают в полной мере потребностей организма, особенно в условиях низких температур. Подобными замещающими кормами могут служить ветви кустарников в зарослях кедрового и ольхового стлаников, крупная ветошь злаков, корни и дернина засохших растений на выдувах. В такие периоды расход собственных энергетических резервов усиливается, животные быстрее истощаются и часто гибнут, если не представится возможность выйти на пастбища с доступными и калорийными кормами.

Выживание отдельных стад снежного барана в условиях энергетического дефицита на зимовках возможно лишь в условиях полного отсутствия дополнительных факторов беспокойства. Даже простое отпугивание зверей от пастбищ в зимнее время, без преследования и добычи, влечет за собой резкое увеличение смертности. В наших опытах лишь трехкратное спугивание стада баранов с зимних пастбищ на г. Тимоновской (в верховьях р. Авачи) сразу же повлекло за собой сокращение численности группировки к концу зимовки на 50 %. В контрольном стаде, где подобный фактор беспокойства отсутствовал, убыль в этот же период составила около 15 %, что близко к естественной смертности, исходя из средней продолжительности жизни этих зверей.

Повышенная смертность свойственна в первую очередь ягнятамсеголеткам, но зачастую она отмечается и у взрослых особей, в том числе среди самцов после гона. В условиях энергетического дефицита в популяции провоцируется воздействие факторов, приводящих к снижению плодовитости самок.

Все эти факторы в совокупности могут существенно влиять на динамику воспроизводственных процессов в популяциях снежных баранов.

При этом способности популяций к адаптации довольно широки и могут быть направлены на изменения полового, возрастного и социального состава стад для реализации воспроизводственного потенциала в конкретных условиях обитания группировки – с учетом продуктивности пастбищ и плотности населения животных.

Комплексное влияние лимитирующих факторов внешней среды на популяции снежных баранов многообразно, к его объяснению мы вернемся в основных разделах настоящей работы. Но уже сейчас можно сказать, что ключевая причина относительной малочисленности снежного барана на полуострове – это объемный и энергетический дефицит зимнего питания снежного барана (малая калорийность кормов и их труднодоступность в снежный период). Можно считать, что низкая плотность населения снежного барана в сочетании с территориальной изолированностью локальных группировок является одним из адаптивных популяционных признаков вида, обитающего в альпийском и субальпийском поясе гор, и не только в нашем регионе. Исключением из этого правила могут считаться приморские группировки снежных баранов, до последнего времени заселяющие прибрежные скальные участки береговых террас с относительно высокой плотностью населения. Но это особый случай, поскольку условия обитания данных группировок весьма специфичны – при высокой продуктивности пастбищ и разнообразии кормов на приморских лугах именно приморские популяции снежного барана оказываются наиболее уязвимыми при изменении погодных условий или возрастании факторов беспокойства, привносимых, как правило, преследованием человека.

Из всех видов рода Ovis снежный баран более других, по крайней мере в условиях Камчатки, привязан к горным скальным системам (рис. 5). Вероятно, поэтому он своим внешним видом и телосложением более всего напоминает типичного «скальника» – сибирского (центральноазиатского) горного козла или сибирского козерога (Capra sibirika Meyer). Компактное туловище с мощной мускулатурой конечностей и спины указывают на то, что этот зверь определенно «спринтер», а не «стайер». Он не приспособлен, как дикий северный олень, к длительным нагрузкам. Во время бега снежный баран быстро перегревается, о чем свидетельствуют учащенное дыхание, постоянное захватывание ртом снега для охлаждения и другие признаки. При этом естественные ритмы сердечной деятельности, вероятно, выходят за нормативные пределы для вида. Зверь вынужден часто останавливаться на необходимый отдых, чтобы «перевести дух». Именно поэтому наличие защитных стаций вблизи кормовых участков – необходимое условие благополучного выживания животных в условиях пресса хищников и важнейший лимитирующий фактор среды обитания.

Восстановление затрат энергии в условиях низких зимних температур требует полноценных и обильных кормов, а именно они в зимнее время дефицитны или их добывание сопряжено с большими затратами энергии из-за необходимости выкапывать их под достаточно глубоким снежным покровом. Недостаток зеленых частей растений в период зимнего питания требует от пищеварительной системы снежных баранов продуцирования значительного количества белков, которые синтезируются микроорганизмами желудочно-кишечной системы животных. Для этого кроме достаточного количества кормов, состоящих в основном из клетчатки и зольных элементов, тоже требуются большие затраты энергии. В этом отношении, надо полагать, способность к образованию белков в пищеварительной системе снежных баранов аналогична в определенной мере таковой у оленей (Саблина, 1970).

Рис. 5. Взрослый самец снежного барана на гребне горы (фото С. Горшкова) Особой проблемой в таких условиях становится поддержание необходимого баланса воды в организме. Вода при отрицательных температурах воздуха чаще всего отсутствует. Восполнение дефицита влаги за счет воды, связанной растениями, проблематично, так как растения обычно находятся под снегом. На выдувках часто преобладают те растения, которые сильно высыхают к зиме и в своем составе содержат мало влаги. Потребление снега для получения воды также сопряжено с большими затратами энергии на его плавление. Но это один из основных путей получения необходимого количества влаги. Видимо, поэтому снежный баран так хорошо защищен от охлаждения – за счет необыкновенно высоких теплоизолирующих свойств его волосяного покрова.

В то же время не случайно снежный баран зимой предпочитает использовать в пищу не только растения, уходящие в зимовку с высоким содержанием питательных веществ, в первую очередь протеинов и углеводов, но и связанной влаги. Поэтому зимой увеличивается потребление в пищу вересков, лишайников и других растений, при их доступности, которые содержат в себе значительное количество незамерзающей влаги (Красовский, Чащухин, 1975). В некоторых местах снежные бараны, как и северные олени, изыскивают корм в валах различных частей растений, которые ветром скапливаются за грядами снежных барханов и застругов.

Такое в пищевом поведении снежных баранов иногда наблюдалось на равнинных участках высокогорных тундр и долов, расположенных рядом со скальными стенками. Однако подобный тип сбора кормов в большей мере свойственен дикому северному оленю.

Вполне возможно, что зимой удовлетворение потребности в кормах за счет высохших растений (ветоши, по Н. К. Железнову-Чукотскому, 1994) чаще отмечается там, где даже в морозный период года имеется доступ к источникам воды. В частности – у термальных проявлений или у морских побережий. В местах, где вода отсутствует, звери предпочитают компенсировать дефицит влаги поеданием тех растений, содержание агрегатной воды в которых наиболее высоко. Среди них – вечнозеленые кустарнички, зимующие осоки и ситники, хвощи, лишайники, а также ветви хвойных растений (можжевельник и хвоя кедрового стланика). Между тем снежные бараны в большинстве мест своего обитания, в том числе и на Камчатке, даже зимой не употребляют в пищу исключительно лишайники, как это свойственно домашним северным оленям. Впрочем, значение лишайников (ягеля или «оленьего мха») даже в питании северных оленей нередко преувеличивается, особенно работниками оленеводства.

Многие полевые исследователи, которые имели возможность в природе наблюдать за сравнительно большим количеством снежных баранов, отмечали высокую фенотипическую полиморфность вида. Это характерно в различиях размерных характеристик копытных, их краниометрической изменчивости, в значительной вариации окраски волосяного покрова (этот признак считается довольно стабильным) и иных индивидуальных различиях животных, обитающих не только в сопредельных горных системах и хребтах, но и в одном стаде. Отмечаются и другие индивидуальные различия, например в форме и характере закрученности рогов, изношенности их концов у самцов, в сроках гона и рождения молодняка, в скорости роста и индивидуального развития молодых животных, темпах прироста и прочих характеристиках.

1. о СИСТЕМАТИКЕ СНЕЖНЫХ БАРАНоВ У многих исследователей, имеющих желание оставить свое имя в истории зоологии и мало посвященных в тонкости зоологической систематики, не раз возникало искушение внести свою лепту в дальнейшее развитие науки. Вероятно, попытки провести опыты дальнейшей подвидовой дифференциации внутри вида Ovis nivicola Eschscholtz, 1829 может себе позволить только исследователь, имеющий большой объем сравнительных морфологических материалов, собранных в сопоставимые сроки из популяций, находящихся на одной и той же фазе многолетней динамики численности. Авторы данной работы таких подходов позволить себе не могут, учитывая сравнительно малые объемы коллекционного материала и собственную неискушенность в проблемах зоологической систематики.

Существование трех хорошо дифференцированных видов (O. nivicola, O. dalli, O. сanadensis) подрода Pachyceros давно доказано сравнительными исследованиями азиатских и американских представителей этих копытных. И это на сегодня не вызывает сомнений среди специалистовсистематиков. Тем более что дифференциация на виды, проведенная по анализу строения рогов и краниологической структуре (Чернявский, 1962а; 1976), подтверждена последующими генетическими исследованиями хромосомных наборов (Воронцов и др., 1972; Коробицына, Воронцов, 1975). Л. В. Сопин, чтобы избежать путаницы в русских названиях горных баранов, в 1989 г. предложил свой вариант их названий (Сопин, 1989). При этом автор попытался наиболее полно увязать русские названия с латинской номенклатурой и географическим распространением форм диких баранов. В итоге три вида баранов получили соответствующие названия:

Снежный баран – O. nivicola (Северо-Восточная Азия); Тонкорог – O. dalli (Аляска – до Британской Колумбии); Толсторог – O. сanadensis (от Британской Колумбии на юг до Техаса).

Подавляющее большинство авторов сходится в том, что снежный баран Северной Сибири (O. nivicola Esch.) представляет собой вид, хорошо обособленный от баранов, распространенных в южных горных странах Палеарктики. Но особенности географической изменчивости азиатского снежного барана и его внутривидовая таксономия остаются до сего времени недостаточно изученными. При существующем положении не вызывает сомнения возможность выделения по реальным отличиям для СевероВосточной Сибири трех подвидов снежных баранов (Чернявский,1984).

В целом же у азиатского снежного барана к настоящему времени описано 5 подвидов (Ревин и др., 1988). И этот список расширяется. Рассматривается в качестве самостоятельного подвида чукотский снежный баран (Чернявский, 1970а).

Кстати, мы не ставим своей целью, ориентируясь на существующую систему подвидовой классификации снежного барана, устанавливать границы подвидовых ареалов или выявлять, какой из подвидов обитает в той или иной конкретной горной системе. К тому же подвидовая принадлежность снежных баранов, населяющих Камчатку, в настоящее время сомнений ни у одного из систематиков не вызывает.

Если исходить из экологических критериев, то можно ограничиться 2-3 подвидами или даже ландшафтными расами, как это мы видим в отношении к дикому северному оленю. Там, наряду с морфометрическими и иными критериями, для подвидовой систематики применяется разделение всех оленей еще на «экологические расы»: тундровую, лесную, островную и даже горную (Аверин, 1951; Егоров, 1965; Данилкин, 1999).

Это внесет дополнительную путаницу и так в достаточно сложную систематику вида.

В зоологической классификации снежных баранов, на наш взгляд, можно придерживаться самых различных подходов: от практически полного отрицания подвидовой дифференциации этого вида, хотя бы в пределах Евразии, до выделения 7–10 подвидов по самым разным и, видимо, вполне достоверным различиям. Скорее всего, такой подход можно отнести к определенным предпочтениям и интересам того или другого исследователя. Мы в этом отношении склонны придерживаться той структуры подвидовой систематики снежного барана, которой следуют выдающиеся отечественные систематики (Насонов, 1923; Цалкин, 1951; Соколов, 1953; 1959; 1962; Гептнер, 1961; Громов с соавторами, 1963), с более поздними уточнениями Ф. Б. Чернявского (1984) и Н. К. Железнова-Чукотского (1994).

Нам нет необходимости отрицать возможность существования чукотского подвида снежного барана, хотя ранее одному из соавторов, совместФиль В. И., Мосолов В. И.

но с П. Ф. Грибковым (1977) пришлось писать о том, что «собственно на полуострове Чукотка снежный баран отсутствует». Видимо, каждому времени соответствует свой уровень знаний, да и базовые основы их подвержены определенной динамике.

На подвидовом уровне снежный баран Камчатки однозначно отнесен всеми специалистами-систематиками к отдельному номинальному подвиду и впервые описан в 1904 г. И. Алленом (Насонов, 1923), который под названием «Ovis storki» описал барана, добытого в районе форта «Тигиль»

(Западная Камчатка). При этом И. Аллен нашел в описанном виде некоторые сходства со старыми крупными экземплярами алтайских баранов Ovis ammon и лишь на основании этих животных, населяющих Западную Камчатку, отнес к особой расе снежных баранов. При анализе этого же черепа Н. В. Насоновым (1923) установлено, что данный экземпляр является очень старым представителем подвида Ovis n. nivicola – подобные черепа снежных баранов с Камчатки (из коллекции Н. В. Слюнина) имеются в Зоомузее МГУ, и мы их не раз осматривали. Возрастные изменения выражаются в большой длине рогов и в большей крутизне загиба на пятом их участке (сегменте).

Имеет какое-либо практическое значение тот или иной подход к подвидовой систематике снежного барана, кроме чисто академического интереса? Оказывается, имеет. И не без печальных последствий для баранов! Даже среди охотников, занимающихся добыванием трофейных экземпляров тех или иных видов зверей, встречаются такие «специалисты», которым непременно надо добыть экземпляр не того зверя, которого удается выследить, а именно конкретного подвида.

Недавно к нам обратился охотник с вопросом, какие подвиды снежного барана обитают в пределах Камчатского края?

Судя по литературе, в пределах полуострова обитает один подвид, а именно: Камчатский снежный баран – Ovis nivicola nivicola Eschscholtz (1829).

Учитывая административные границы Камчатского края, следует обратить внимание на то, что в Корякском нагорье обитает уже другой подвид снежного барана – Корякский снежный баран – (O. n. korjiakorum Tchernyavsky, 1962). Очевидно, что в горах правобережья р. Пенжины и на п-ове Тайгонос можно найти Охотского снежного барана или барана Аллена – (O. n. alleni Matschie, 1907).

Кроме перечисленных подвидов, за пределами нашего региона встречаются также – Якутский снежный баран (O. n. lidekkeri Kowarzik, 1913) и Путоранский (O. n. borealis Severtzov, 1873) (рис. 6).

Рис. 6. Картосхема распространения снежного барана (Ovis nivicola Eschscholtz) в Северной Азии (по Н. К. Железнову-Чукотскому,1994):

а – границы ареалов снежных баранов в конце XVlll – конце XlX в.;

б – границы современного обитания снежных баранов;

в – горные хребты, на которых обитают снежные бараны:

1 – плато Путорана, 2 – Патомское нагорье, 3 – Кодар, 4 – Становой, 5 – Сутамо-Гонамский, 6 – Алдано-Учурский хребет, 7 – Джугджур, 8 – Сете-Табан, 9 – Сунтар-Хаята, 10 – Верхоянский, 11 – Хараулахский, 12 – Туора-Сис, 13 – Кулар, 14 – Черского, 15 – Момский, 16 – Охотско-Колямское нагорье, 17 – Срединный, 18 – Валагинский, 19 – Ганальский, 20 – Балаганчик, 21 – Тумрок, 22 – Кумроч, 23 – Корякское нагорье, 24 – Рарыткин, 25 – Уш-Эрэкчэн, 26 – Олойский, 27 – Анюйское нагорье, 28 – Анадырское плоскогорье, 29 – Пекульней, 30 – Искатень, 31 – Золотой, 32 – горные цепи Чукотского п-ова, 33 – Чукотское нагорье бараном нам трудно судить, выходят ли параметры чукотского подвида за пределы клинальной изменчивости, в том числе и соответственно условиях зимовки, нежели камчатский подвид, считается более мелким по размерам. Ф. Б. Чернявский (2004) в случае с выделением «чукотского снежного барана» в отдельный подвид, ссылаясь на Э. Майра (1971), считал, что Н. К. Железнов (1990), описывая «новый» подвид, «допустил при этом очевидные нарушения правил зоологической номенклатуры».

Возвращаясь к камчатскому снежному барану, следует отметить, что этот вид привлекал к себе внимание многих исследователей, работавших в те или иные времена на современной территории Камчатского края. Уже в «Описании земли Камчатки» мы находим упоминания об этом звере.

С. П. Крашенинников (1994) называет его каменным бараном, а Г. В. Стеллер (1999) мусимоном.

Впервые снежный баран как вид описан И. Ф. Эшшольцем в 1829 г. по экземпляру, добытому на берегу п-ова Камчатка во время третьего кругосветного путешествия с экспедицией капитана О. Е. Коцебу. Позднее многие авторы – исследователи Камчатки, чиновники, врачи, этнографы, экономисты, краеведы в своих работах описывали снежного барана, охоту на него местным населением и ее значение в жизни аборигенов.

Исследование этого вида в нашем регионе с позиций зоологии, охотоведения, экологии начаты работами В. С. Бажанова (1946), В. Т. Гаврилова (1947) и Ю. В. Аверина (1948, 1951). Для Ф. Б. Чернявского этот вид стал темой монографического исследования систематики и экологии, что позволило автору описать новый подвид, обитающий в системе Корякского нагорья (1962).

Позднее П. Ф. Грибков опубликовал несколько статей (1969; 1970; 1977) по материалам, собранным участниками специально организованной экспедиции (В. А. Борисенко, В. И. Капитонов, А. А. Лазарев). В 50–60-е гг. прошлого века материалы по снежному барану собирал А. А. Вершинин, работая в системе ВНИО. Работы по ним опубликованы позднее (1970, 1972, 1975). Затем П. С. Вяткин в течение 30 лет проводил свои исследования по экологии и территориальному распределению снежных баранов на полуострове (Вяткин, Филь, 1975; Вяткин, Останин, 1993; Вяткин и др., 2000).

В последние полтора-два десятилетия в пределах современной территории Камчатского края работали М. А. Останин и В. Н. Гордиенко (Вяткин и др., 2000). Для авторов данной книги экология снежного барана является тематикой научных исследований на протяжении более 40 лет. Исследования авторов в последние годы затрагивают в основном анализ динамики численности, возрастного и полового состава популяций снежных баранов, их социальную и пространственную организацию, а также другие структурные параметры, изменяемые под воздействием охоты, особенно трофейной, когда объектами добычи становятся преимущественно самцы старшей возрастной группы.

Наша работа не ставит целью проведение специальных изысканий по систематике снежного барана. Она предназначена, прежде всего, для специалистов охотничьего хозяйства, работников природоохранных организаций, любителей природы и для тех, кому не безразлична судьба камчатского снежного барана, сумевшего до настоящего времени выжить в таких жестких условиях антропогенного пресса и тотального преследования.

Подобных преследований со стороны человека не выдержал камчатский дикий северный олень, оказавшийся практически истребленным на обширной территории полуострова и включенный в Красную книгу Камчатки (2006).

Снежный баран – крупное животное, однако уступает своими размерами другим видам копытных Камчатского края – лосю и дикому северному оленю.

Самцы-толстороги обладают мощным, но компактно сбитым туловищем. Общая длина тела от кончика носа до корня хвоста у взрослых особей, добытых на полуострове, колеблется в пределах от 144 до 175 см.

В среднем она составляет 154±7,3 см. Высота в холке – 95–106 см, в среднем – 99±2,5 см.

Наиболее изменчив в зависимости от упитанности вес животного, для взрослых самцов он колеблется от 106 до 144 кг, а по взвешиванию А. А. Лазарева – до 150 кг. В среднем это 128±19,2 кг (рис. 8).

Задние конечности длиннее передних. Они обеспечены могучей мускулатурой, необходимой для лазания по скалам и прыжков, для больших, но сравнительно кратковременных (рывковых) нагрузок. Передние конечности служат не только для передвижений, но и для раскапывания снега при добыче кормов на зимних пастбищах. Длина передних ног – 60–65 см. Этот момент и определяет ту критическую глубину снега, которую снежный баран может преодолевать без серьезных дополнительных затрат энергии. Естественно свои отрицательные коррективы вносят плотность и структура снега.

По классификации О. В. Егорова (1965) конечности снежного барана по своему строению относятся к «ходулочному», а не «лыжному» типу наступания на поверхность снега, как например, у северного оленя. Это значит, что в отличие от северного оленя, опирающегося на уплотненную поверхность снега широким копытом, снежный баран своими острыми копытами пробивает снежный покров до твердого субстрата. Поэтому высота снежного покрова для снежных баранов является фактором, ограничивающим возможность широкого перемещения по угодьям в поисках подходящих пастбищ, и одновременно индикатором сложности добывания корма.

К этому вопросу мы вернемся при обсуждении характеристики зимних пастбищ снежных баранов. По методике, предложенной Г. Ф. Бромлеем, и по расчетам О. В. Егорова (1965), критической для взрослых самцов снежных баранов будет высота снежного покрова около полуметра. Для самок и молодняка двух первых лет рождения этот показатель несколько ниже. В некоторых случаях животные способны преодолевать на коротких отрезках маршрута снежный покров глубиной более 60–70 см, т. е. достигающий в высоту роста самих животных. Но это только на коротких дистанциях и при рыхлом снеге, когда его плотность не превышает 0,2 г/см. Звери в таком случае вынуждены передвигаться прыжками, затрачивая на это громадные усилия и много энергии. Крупные самцы в составе смешанных групп иногда играют роль ведущих во время перемещения группы по рыхлому глубокому снегу. В зимний период (с конца ноября по январь) самцы Рис. 8. Средневозрастные самцы снежного барана в окрестностях Ичинского вулкана (2007 г., фото Н. Гассер и С. Цурхера) не только прокладывают дорогу самкам и молодняку, но нередко уступают им свои кормовые лунки на зимних пастбищах. Для самок подобный альтруизм в отношении к своим ягнятам-сеголеткам является обычной нормой поведения, позволяющей коллективно выживать в условиях зимней бескормицы. Отмечено, что некоторые самки не только помогают своим ягнятам раскапывать снег над кормом, но и защищают кормовые лунки от посягательства других особей из стада.

Копыта передних конечностей у снежного барана устроены иным образом, чем у северного оленя – они не имеют своеобразной формы «перевернутой совковой лопаты» (рис. 9). В связи с чем животные тратят на раскапывание снега много времени, так как действуют менее эффективно.

Естественно, что речь идет о времени, когда пастбища закрыты снежным покровом. На выдувках, где снег сдувается сильным ветром, снежные бараны, в зависимости от запасов и особенно ассортимента растений, кормятся менее продолжительное время и больше проводят его на лежках.

Ступня на копытах снежных баранов устроена таким образом, чтобы острыми краями уверенно цепляться за выступы, трещины на каменистой поверхности. Подушечки на пятках копыт слегка эластичны и своей структурой напоминают наждачную бумагу. Это позволяет зверю не скользить на наклонных и гладких поверхностях камней. Кроме того, самозатачиваФиль В. И., Мосолов В. И.

Рис. 9. Нижняя поверхность копыт взрослого самца снежного барана. Слева – задняя нога, справа – передняя ющиеся кромки у нижней поверхности копыт на передних ногах снежных баранов служат своего рода инструментом для разрушения наста на поверхности снежного покрова. В таком случае копыто играет одновременно роль долота и лопаты.

В связи с таким универсальным и интенсивным использованием копыт передних конечностей, они довольно быстро изнашиваются. Из-за этого края нижней поверхности по кромке копыта округляются. Вполне возможно, что такие процессы ускоряются в результате полученных травм (трещины, истирание и т. п.) и специфических заболеваний роговой ткани, которые отмечены не только на копытах, но и на рогах животных.

Снежные бараны при перемещениях по скальным участкам наиболее крутых склонов используют одни и те же места проходов, проходя «след в след» и выбирая четко определенные точки опоры на карнизах и скальных стенках. Но иногда, при испуге и преследовании хищниками, могут совершать большие прыжки. Многие охотники склонны утверждать, что самцы снежных баранов (толстороги) пользуются возможностью прыгнуть на рога, например, при перемещении вниз между двумя скальными стенками. Более того, даже в исторической литературе (Маргаритов, 1899) есть конкретные ссылки на то, что самцы-толстороги могут прыгать «с высоты 10 сажень на рога» (в 1 сажени – 2,13 м). Нам такого наблюдать в природе не приходилось ни разу и поэтому мы сомневаемся в возможности подобного. При таких прыжках крупного животного нагрузка на шейный отдел позвоночника будет чрезмерной. Впрочем, мускулатура в области шеи у самцов мощная, но это, видимо, – следствие необходимости носить столь тяжкое по весу «украшение».

Исследователи снежных баранов считают, что рога – это турнирное оружие самцов в борьбе между собой в период гона. Тем не менее, активного боя самцов с прямыми лобовыми столкновениями после разбега, характерным для других видов баранов, нам наблюдать не приходилось. Чаще всего подобные турнирные бои между самцами носили чисто ритуальный характер с заранее предрешенным исходом. Еще до столкновения рогами самцы заранее определяют (по размеру рогов, массе тела, физическому состоянию) победителя, чтобы не увеличивать количество жертв в опасных условиях поединка. Вполне возможно, что именно поза, в которой самец удерживает рога в положении относительно своего туловища, служит одним из способов распознавания статуса животного в иерархической структуре их сообщества. Самцы чаще всего ограничиваются демонстрацией угроз в адрес друг друга, и обычно первый же удар выявляет доминантную особь.

Все же бои между самцами в период гона происходят. И наблюдения показывают, что в предварительных боях за право доминирования в стаде сравнительно молодых самцов рогачи сталкиваются не прямо лоб в лоб, а бьют с некоторым отклонением головы в сторону. В этом случае удары наносятся как бы по касательной, «рикошетом» относительно плоскости передней поверхности рогов. Кстати, на большинстве крупных трофейных экземплярах рогов камчатских снежных баранов разрушения поверхностей выступающих бугров годовых колец роста встречаются довольно редко. В Якутии же на рогах толсторогов следы от столкновений отмечаются как обычное явление (Егоров, 1965).

Длительные стационарные наблюдения за отдельными гаремными группами снежных баранов во время гона показали, что к началу брачного периода на том или ином территориальном участке все приоритеты уже определены заранее и доминирование отдельных самцов в существующей иерархической структуре поддерживается лишь демонстрационным путем. Безусловно, в пределах территориальных участков доминирующих самцов действуют и другие формы передачи информации о статусе «хозяина» – запаховые ориентиры на следах, мочевые точки и т. д. Совершенно нельзя исключить и иных механизмов предварительного территориального распределения угодий в зоне гона, где хозяин данной территории чувФиль В. И., Мосолов В. И.

ствует себя более уверенно, нежели другой самец, пришедший издалека.

Видимо, этот момент определяется особой маркировкой участков индивидуального пользования.

Молодняк обоих полов до двухлетнего возраста, как и самки снежных баранов, обладают более изящными формами экстерьера (рис. 10). Однако, как и большинство растительноядных, а особенно травоядных животных, они должны иметь объемный желудок и вынуждены временно накапливать сравнительно большие объемы корма для дальнейшей переработки в желудочно-кишечной системе. Поэтому относительное увеличение размеров брюшной полости свойственно баранам в любые периоды года, но особенно заметно весной, при появлении первой обильной зелени.

Рис. 10. Самка (справа) и молодые самцы снежных баранов. Окрестности Ичинского вулкана (2007 г., фото Н. Гассер и С. Цурхера) У снежных баранов, как и у других представителей рода Ovis, наблюдаются четкие внешние признаки полового диморфизма. Самцы значительно крупнее самок и тяжелее – более чем в 2 раза. Взрослые самки, по нашим данным, в августе-сентябре весят от 48 до 64 кг, а в среднем 57±2,6 кг.

Средняя длина тела 138 см, косая длина туловища – 70 см, высота в холке – 87 см, а передней ноги – 52 см. Как видим, разница линейных размеров тела по сравнению с самцами довольно существенна. Самцы уже к полутора годам достигают размеров взрослых самок (рис. 11).

Рис. 11. Взрослая самка снежного барана на кормежке под скалами береговой террасы. Юго-восточное побережье Камчатки (фото И. Шпиленка) дом. Вероятно, далеко не случайно, что самки, сумевшие к началу зимовки набрать хорошие запасы жира и других тканей внутренних органов, продолжают подкармливать ягнят почти до начала гона (рис.12).

Рис. 12. Кормящая самка с сеголетком в начале зимы (фото В. Мосолова) У самок, добытых для исследований в октябре-ноябре, в вымени имелось молоко. Однако при выпадении снега в горах и переходе на зимнее питание самки уже не позволяют ягнятам сосать себя длительное время.

Обычно они начинают уворачиваться от попыток ягнят получить молоко буквально через 2-3 секунды после начала сосания. Нередко уклонение от кормления начинается после первого толчка головой по вымени самки для стимуляции лактации.

Наиболее четкие половые отличия у молодых животных проявляются в величине и весе рогов. Рога у полуторагодовалых ягнят-самцов лишь немногим отличаются от рогов взрослых самок. Видимо, с началом полового созревания начинается и интенсивный рост рогов у молодых самцов. У самок рожки изогнуты саблеобразно с разным углом расхождения относительно осевой линии черепа – от 30 и почти до 90 °. Длина рогов самок не превышает 30 см (редко больше).

У самцов рога развиваются по классической схеме гомонимной спирали, растянутой по сторонам от одного конца к другому. В связи с этим общий развал рогов (расстояние от одного конца рога до другого) бывает достаточно велик, достигает у наиболее крупных экземпляров камчатских снежных баранов (Гаврилов, 1947) до 70 см. У чукотского снежного барана развал рогов достигал даже 81 см (Железнов-Чукотский, 1994). Длина рогов, измеренная по внешней поверхности, у самцов достигает, а порой и превышает метровую длину (естественно в том случае, когда концы их не разрушены).

Однако правильное развитие рогов (по классической форме) у многих самцов снежных баранов не происходит. Часто бывает так, что при отрастании концевые отростки рогов, достигнув уровня переднего края лицевой части черепа, начинают разрушаться. Ранее мы предположили, что это происходит за счет постоянного соприкосновения рогов со снежной поверхностью при раскапывании корма.

Некоторыми исследователями (Антипин, 1947) высказывалось предположение, что рога у животных рода Ovis играют определенную роль в процессах терморегуляции. Признать данное предположение обоснованным трудно, поскольку регулировать интенсивность кровоснабжения роговых стержней в кратком временном режиме за счет рефлекторной или иной деятельности зверей сложно. Тем не менее, отрицать подобное предположение В. М. Антипина у нас нет оснований.

Рост и развитие мощных роговых чехлов возможны только при достаточном кровоснабжении зоны роста по поверхности роговых стержней.

К тому же именно обилием или дефицитом веществ, поступающих в эту зону (летом и зимой), определяются различия в зимнем и летнем накоплении рогового вещества, что, в свою очередь, и определяет появление колец роста, по которым с точностью до одного года (рис. 13) можно подсчитать возраст самцов. Но это в том случае, когда концы роговых чехлов не разрушены.

Н. К. Железнов-Чукотский (1994) объясняет причину разрушения концов роговых чехлов у самцов слабостью и рыхлостью тканей, что связано с недостаточностью минеральных веществ в питании и дисбалансом необходимых компонентов в организме при формировании тканей роговых чехлов в процессе их роста. Этот вариант вполне реален. Но Рис. 13. Череп 11–12-летнего самца снежного барана с разрушенным концом левого рога (из коллекции КФ ТИГ ДВО РАН) вероятнее всего воздействуют различные факторы в их совокупности.

Механическому разрушению концов рогов, безусловно, способствует рыхлость роговой ткани. Однако и среди взрослых самок часто встречаются особи с разрушенными одним или двумя рогами. При этом отлом может произойти в середине длины, к концу рога или ближе к основанию (рис. 14). У некоторых самок после обламывания рога продолжали расти.

Вполне возможно, разрушения роговой ткани, а иногда и чехлов копыт, свойственно только снежным баранам, что является следствием длительного их пребывания в местах с отрицательными температурами. Ведь не случайно нам приходилось слышать от охотников – аборигенов полуострова такую причину разрушения концевых частей роговых чехлов, как обморожение.

Сравнивая длину ушей снежных баранов из различных регионов, мы пытались найти подтверждение так называемому правилу Аллена, которое гласит, что длина уха относительно меньше у тех животных, которые обитают в более суровых условиях. На Камчатке длина уха у взрослых самцов и самок колеблется в пределах от 8 до 10 см (точность измерений – до 0,5 см). Однако в эти же пределы укладываются средние значения длины уха буквально всех подвидов снежного барана из северной Азии, за исключением путоранского подвида (7,8 см). Вероятно, именно Рис. 14. Череп 8–9-летней самки снежного барана с разрушенным левым рогом этим и подтверждается упомянутое выше правило Аллена применительно к подвидовой дифференциации. Если интерпретировать названное правило применительно к половому диморфизму, то в этом случае можно найти применение этому правилу, хотя бы в качестве определенного индикационного признака. Согласно такому подходу, самцы должны быть более приспособленными к обитанию в экстремальных погодных условиях, нежели самки. Вероятно, не случайно самцы чаще, чем самки с молодняком, держатся на относительно больших высотах. Это более характерно для взрослых или старых самцов, которые чаще даже на зимовках встречаются мелкими группами и одиночками в условиях, где самки с молодняком просто не смогли бы выдержать энергетического дефицита. О том, что взрослые самцы обладают относительно низким уровнем обменных процессов, в литературе имеются лишь косвенные свидетельства, в том числе и на примере сибирского горного козла (Филь, 1970).

Оценка численности снежного барана в 70-е гг.

Численность снежных баранов в пределах современной территории Камчатского края по анализу литературных и ведомственных источников, в том числе и собранных авторами данной работы, к 1975 г. оценивалась в пределах от 6 491 до 8 072 особей (при средней величине статистической ошибки ± 12,01 %). Это составляло 7 377 особи ± 886 (Филь, 1975).

Анализируя численность снежного барана по районам полуострова, авторами получены следующие данные:

– в юго-восточных хребтах полуострова – 2 350;

– в Срединном хребте – 2 420;

– в Корякском нагорье – 2 340;

– в хребтах бассейна р. Пенжины – 270.

Общая численность – 7 380 особей.

Такие данные в те годы были определены для Камчатского края, без включения сведений по численности животных на п-ове Тайгонос, в Кроноцком заповеднике и в прибрежных популяциях восточного побережья полуострова.

А. А. Вершинин (1972) общую численность снежного барана, по данным Управления охотничьего хозяйства и материалам ВосточноСибирской охотустроительной экспедиции, к началу 70-х гг. для Камчатской области определял в 5–6 тыс. голов.

К концу 70-х гг. численность снежного барана на Камчатке (с Корякским нагорьем и бассейном р. Пенжины) П. Ф. Грибков (1977) оценивал в 6–8 тыс. голов.

С учетом всех дополнительных сведений численность снежных баранов в те годы в пределах всей современной территории Камчатского края не превышала 9–10 тыс. особей.

Анализируя сведения других авторов по численности снежного барана в 50–60-е гг. прошлого века, отмечено, что в отдельные периоды (в фазе пика численности популяций) она могла превышать 10 тыс. особей. На наш взгляд, этот показатель соответствовал экологической емкости зимних угодий региона для снежных баранов и в тот период был близок к предельным (верхним) значениям в диапазоне естественных внутрипопуляционных колебаний в долговременных циклах. Можно отметить, что в 1975 г. общую площадь зоны обитания снежных баранов мы определяли в 10 700 км, остальная же часть угодий в расчеты для экстраполяции не принималась.

В целом же численность популяций в многолетнем плане не бывает постоянной величиной и зависит от многих параметров среды обитания. Равновесное состояние численности популяции, кроме всего прочего, определяется наличием и доступностью кормов в зимний период, что можно оценивать как экологическую емкость угодий. Лимитирующим фактором, определяющим предельную численность популяции, в любом случае будет являться емкость зимних доступных пастбищ в наиболее критический период года для снежных баранов. При этом в период вегетации растений и расширения площадей доступных пастбищ подобные лимитирующие ограничения в популяциях отсутствуют. По разнице между зимней и летней емкостью угодий и должны рассчитываться оптимальные нормы изъятия и строиться варианты эксплуатации конкретных популяций. На практике это должно выглядеть следующим образом: максимальная плотность населения снежных баранов на зимовках оценивается как количественный «экологический оптимум» для популяции, а общий прирост популяции в течение лета следует оценивать как возможный оптимальный уровень изъятия из этой популяции. Это только при условии, что на данную популяцию нет пресса браконьерского изъятия и в условиях зимовки копытные не испытывают беспокойства и преследования со стороны человека и хищников. И очень важно, чтобы подобные нормы изъятия рассчитывались на отдельные территориальные группировки и популяции, это гарантировало бы устойчивое сохранение ядра популяции (Яблоков, 1987). Для снежного барана полуострова и столь обширной площади обитания вероятно более рациональным может оказаться подход, при котором модели освоения строятся исходя из устоявшихся норм добычи на отдельных территориальных участках.

В 80-е гг. столь высокой численности снежных баранов в пределах Камчатской области уже не наблюдалось. Это подтверждалось многими исследователями. С конца 70-х гг. специалисты-охотоведы стали отмечать постепенный спад численности снежного барана; это было отмечено прежде всего для южных и центральных районов полуострова, приморской зоны и доступных участков горных хребтов Восточной Камчатки. По результатам авиаучетов, впервые проведенных на полуострове (Вяткин, Останин, 1993), общая численность снежного барана в Камчатской области к 1978 г.

уже не превышала 5 тыс. особей. При этом в пределах полуострова численность копытных оценивалась на уровне всего 3,5 тыс. особей.

Оценка численности в 2000 г.

Популяции снежного барана в основных горных системах п-ова Камчатка по оценке ряда исследователей (Вяткин и др., 2000) к концу 90-х гг.

находились в сравнительно благополучном состоянии. Об этом свидетельствовали показатели плотности населения животных по основным горным районам полуострова, стадность территориальных группировок и другие параметры социальной организации популяций. Необходимо отметить, что полигоны, заложенные в основных горных стациях обитания животных для проведения авиаучетов в 2000 г., существенно превышали размеры полигонов, заложенных для проведения наземных учетов 1975 г. При экстраполяции полученных разными способами учетных данных происходит определенная нивелировка конечных результатов.

В 2000 г. общая численность снежного барана в Камчатской области, исключая районы полуострова, относимые к Корякскому автономному округу, оценивалась специалистами (Вяткин и др., 2000) в 7 354 особи. Этот показатель оказался очень близким к результатам, полученным другими авторами по материалам обследования в 1975 г. При этом расчет численности в 2000 г. производился исходя из общей площади угодий в 26 932 км, а показатель средней плотности определен в 3,5 особей на 10 км. В 1975 г. площадь стаций обитания снежных баранов, принятая для экстраполяции, была определена в 10 700 км, а средняя плотность населения оказалась в два раза выше ( 6,2). При исключении из общих расчетов данных по Пенжинскому району (1,4) показатель плотности населения снежных баранов в 1975 г. окажется более чем в 2 раза выше аналогичного показателя 2000 г. (7,8 особей на 10 км).

Таким образом, мы имеем данные учетов численности снежных баранов 1975 г. и материалы авиаучета 2000 г. Однако сравнивать эти результаты вряд ли правомерно, поскольку материалы получены разными методиками и проведены на разных площадях. Показатель плотности населения может лишь косвенно свидетельствовать об изменениях в территориальном распределении и пространственных характеристиках отдельных группировок.

Анализируя результаты авиаучетов 2000 г., следует отметить, что при расчете численности не применялись поправки на недоучет, не вычислялась статистическая ошибка средних величин. При этом величина недоучета на отдельных маршрутах колебалась в пределах от 0 до 40 %, а для значительной части учетных полигонов средняя плотность населения копытных определялась на основе экспертных расчетов и косвенных признаков (следы проходов, площади выпасов, характер рельефа и др.). Сопоставляя полученные по результатам авиаучетов 2000 г. данные, следует отметить, что в пределах бывшей Камчатской области (с северными районами Корякского автономного округа) численность снежных баранов оценивалась на уровне 10 тыс. особей. Этот показатель был близок к верхнему пределу оценок численности, существовавших до 2000 г. Насколько полученный результат близок к показателю оптимальной экологической емкости зимних угодий, можно только гадать или пытаться произвести ориентировочные расчеты.

В начале прошлого века, по опросным ведомостям и статистическим данным, включая материалы переписи народонаселения (Слюнин, 1895;

1900), среднегодовая добыча снежных баранов на Камчатке составляла около 1 тыс. особей. Проведя простые расчеты, используя обратную связь между уровнем естественного воспроизводства популяции, ее численностью и добычей (около 9 %), мы можем определить минимальную численность репродуктивной части популяции в начале прошлого века на уровне 11 тыс. особей (Грибков, 1970; Вершинин 1970, 1972). При этом общая численность снежного барана на полуострове была значительно выше за счет молодняка, не учитываемого в воспроизводственном составе популяции. Это дополнительно 20–30 %, т. е. всю численность снежного барана в пределах Камчатского края в начале прошлого века можно оценивать в 13–14 тыс. особей. В данном случае, применяя другую методику расчетов, мы приходим к сходным же оценкам.

Оценивать воспроизводственный потенциал популяций снежного барана можно и по количеству полуторагодовалых ягнят-прошлогодков (в августе– сентябре). Если исключить минимальные и максимальные значения этого показателя, то в составе популяций он колеблется в пределах 8–17 %, в среднем около 13,4 % (по собственным данным и материалам Н. К. ЖелезноваЧукотского, 1994). В наших прежних расчетах реальный средний прирост популяций, в том числе и с оценкой его по биомассе, был определен в пределах от 7 до 9 %, в зависимости от плотности населения (Филь, 1975). Кроме того, оценка производилась для опромышляемых группировок, и нами учитывались отрицательные воздействия охоты на популяции снежных баранов. Кстати, если в стадах дикого северного оленя относительное количество телят-прошлогодков оценивается в 8 %, то это является показателем неблагополучия состояния популяции и отражает негативные процессы в динамике ее численности. Возможно, последующие расчеты и дополнительные сведения позволят нам применять некоторые показатели (например, относительное количество ягнят в возрасте 1+) для прогнозных оценок динамики численности популяций снежного барана в ближайшие годы.

К сожалению, при авиаучетах данные по половому и возрастному составу популяций снежных баранов получить практически невозможно (без фотографирования). Наземные маршруты не дают столь массовый и обширный материал по структурным показателям стад из разных горных районов и территориальным группировкам полуострова.

Популяция будет сохранять свою жизнеспособность и устойчивость, если ее ежегодный прирост (за счет молодняка) компенсирует потери, связанные как с фактической промысловой добычей, так и с естественной смертностью животных (от хищников, бескормицы и т. п.). Если эти потери оказываются значительнее, то идет сокращение численности и деградация популяции. Возможно, ежегодная добыча до 1 тыс. снежных баранов в год оказалась чрезмерной нагрузкой для популяций снежных баранов и постепенно привела к снижению среднегодовой добычи сначала в (в 20-е гг.), а затем и к уровню существующего ныне легального отстрела в количестве менее 100 особей, при разрешенном среднегодовом лимите – 150–200.

Понятно, что нельзя сопоставлять прежнюю добычу (в 1 тыс. особей) и современную (около 100) для каких-либо выводов и расчетов о состоянии численности популяции. Тем более несопоставимыми окажутся такие показатели, как площади зимних пастбищ и доступность угодий для охотников, уровень браконьерства и фактор беспокойства. А также техническая оснащенность охотников и др. В каждом конкретном случае можно только оценить объемы легальной и нелегальной охоты или сделать такую попытку и то при условии, что численность на протяжении исследуемого периода была относительно стабильной.

Опыт организованного промыслового отстрела снежного барана на нужды воинских частей, дислоцированных на Камчатке в период Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.) и в 60-е гг. привел к необходимости полного запрета охоты на этого зверя. Запрет просуществовал фактически до 70-х гг. прошлого века. И вероятно, запрет соблюдался, поскольку уже в первой половине 70-х нам пришлось отметить достаточно высокие показатели плотности населения в некоторых популяциях снежных баранов. Во многих территориально изолированных группировках были отмечены так называемые признаки старения (увеличение в группировках доли самцов старших возрастных категорий и особей с внешне различимыми признаками дефектов экстерьера, конечностей, рогов и т. д.). Это позволило нам рекомендовать начало умеренной и строго регламентированной эксплуатации части популяций снежного барана в Камчатской области (Филь, 1975). Однако ко второй половине прошлого века, с началом законодательной регламентации охоты на снежного барана, проявилось такое явление как браконьерство. Прежде его как такового не было, поскольку добывать было дозволено всем (кто может и сколько может), но в традиционные сроки. Реальные возможности добычи снежного барана были весьма ограничены, хотя практически все охотники таежных сел, расположенных рядом с горными хребтами, так или иначе добывали снежных баранов в период предзимья, используя коней в качестве транспортного средства. После выпадения снега в горах охота на снежных баранов прекращалась. Во-первых, изза невозможности использования коней в качестве транспорта для передвижения охотников и перевозки добытой продукции. Во-вторых, ближе к зиме охотники переключались на пушной промысел, отстрел дикого северного оленя и медведя.

Что было реализовано? Как? И к чему это привело уже через 20 лет?

Это мы можем увидеть на примере современного состояния популяций снежного барана.

Оценка численности в 2008 г.

К началу сезона охоты 2008 г. Агентство лесного и охотничьего хозяйства Камчатского края по собственным ведомственным и экспертным материалам оценивало численность снежного барана в 7 тыс. особей.

В том числе: в пределах Корякского автономного округа (КАО) – 4 500, на остальной территории – 2 500. При этом состояние динамики численности для Корякского автономного округа определено «с тенденцией к снижению», а на остальной части края – как «стабильное». Материалами для таких выводов послужили данные зимнего маршрутного учета в 2008 г.

и сведения, полученные в результате опроса охотпользователей1.

В данном случае мы не имеем возможности отрицать достоверность представленных показателей численности, как и определять репрезентативность материалов выборочной оценки в применении ко всей территории Камчатского края. Но в любом случае налицо факт спада численности снежного барана в пределах полуострова за период с 2000 по 2008 г. более чем в 3 раза.

Это в определенной мере подтвердили и материалы специального учета численности снежного барана на п-ове Камчатка в пределах охраняемых территорий. Здесь при сравнении плотности населения снежного барана на отдельных участках охраняемых территорий уменьшение ее произошло в 2–3 раза. В приморских группировках, как наиболее доступных при современной технической оснащенности, сокращение численности произошло в 3–4 раза, а на некоторых участках особо охраняемых природных территорий (ООПТ) бараны полностью исчезли. При этом следует отметить, что только в центральных участках территории Кроноцкого государственного природного биосферного заповедника показатели плотности населения снежного барана остаются относительно стабильными на протяжении ряда последних лет (Мосолов, Вяткин, 2008).

Достоверность материалов опроса охотпользователей, как правило, невысока, ибо каждый из них чаще всего заинтересован в завышении оценок.

Считать, что подобное сокращение численности, уменьшение плотности населения и площади обитания снежных баранов относится только к особо охраняемым природным территориям, нельзя. Бесспорно, этот процесс существенно затронул и все остальные охотничьи угодья полуострова. Так что экспертную оценку по ведомственным источникам общей численности снежного барана в 7 тыс. особей с определением ее динамики, как «стабильная», по материалам Агентства лесного и охотничьего хозяйства Камчатского края, можно считать весьма сомнительной. Подобные оценки должны иметь большой интервал доверительных пределов на уровне ± 50 %.

По нашим расчетам, за последние 6–7 лет в южных и центральных районах полуострова произошло сокращение численности снежного барана на 40–50 %. В фактических показателях ее можно оценивать в лимите от 5 до 5,5 тыс. особей в целом для Камчатского края. Это в самом оптимистичном варианте ожидания. В пределах полуострова численность снежных баранов едва ли можно оценить в 2 тыс. особей. Ведь на охраняемых (пусть даже лишь на виртуальном законодательном уровне) территориях спад численности оценивается как «уменьшение в 2–3 раза» (Мосолов, Вяткин, 2008), а это больше, нежели по расчетам, опирающимся на ведомственные материалы Агентства лесного и охотничьего хозяйства Камчатского края.

Причин подобному катастрофическому снижению численности снежного барана множество. И все они связаны с деятельностью человека – не только с браконьерством и преследованием вида, но прежде всего – с колоссально возросшим фактором беспокойства, который испытывают зимние стации обитания животных. Также и случаи незаконной добычи снежных баранов регистрируются ежегодно.

Теперь обратимся к оценке состояния численности снежного барана на локальных приморских участках обитания по материалам последних исследований (Мосолов, Вяткин, 2008). Фрагмент из этой работы цитируется ниже.

«Нами по литературным и ведомственным материалам, опросным сведениям и устным сообщениям проанализирован характер изменения численности снежных баранов по отдельным участкам обитания животных за последние 20 лет.

В 1986 г. по сообщениям охотоведов „Камчатпромохоты“ численность группировки не превышала 10–12 голов, и на мысе Налычевском снежные бараны обитали в течение всего года.

В 1991 г. пилоты вертолета при очередном облете скального участка склона со стороны моря сообщили о встрече на мысе группы снежных баранов в 25–30 голов.

С 1993 г. снежные бараны в пределах скалистой части береговой террасы мыса регулярно регистрируются охотниками и рыбаками.

С 1994 г. здесь был организован заказник „Налычевский мыс“, и с тех пор этот участок береговой террасы взят под охрану.

В 1995 г. численность группировки возросла до 65 голов снежных баранов (Ведомственный отчет ПО „Камчатпромохота“, 1995). Эти учетные данные неоднократно подтверждалась многими учетчиками: Е. Г. Лобков в октябре 1995 г. при облете мыса на вертолете насчитал в группировке 60 снежных баранов; В. И. Меньшиков в 1995 г. с вертолета Ми-2 численность группировки оценил в 64 особи; С. А. Алексеев при облете береговых террас осенью 1995 г. в трех группах насчитал 67 снежных баранов.

К 1999 г. по данным наземного маршрутного учета количество снежных баранов возросло до 83 голов. В группировке насчитывалось 18 крупных самцов-толсторогов; 21 взрослая самка; 16 ягнят-сеголетков; у остальных 29 особей пол и возраст не были определены (Ведомственный отчет Управления охоты).

В 2000 г. численность приморской группировки по данным авиаучетов (Вяткин и др., 2000) определена в 84 особи.

В период с 2000 по 2004 г. по результатам наземных учетов и стационарных наблюдений (Вяткин П. С., Ведомственный отчет ПП „Налычевский“, 2006 г.) численность группировки сохранялась на высоком уровне, достигая предельных значений в 80–85 особей при плотности в 106,5 особей на 1 тыс. га.

Всего через год численность снежных баранов в группировке сократилась почти в 3 раза. По результатам наземных учетов 2005 г. численность копытных оценивалась специалистами на уровне всего в 30 особей. Подобное катастрофическое сокращение численности группировки могло произойти только по вине человека. Это результат не только прямого браконьерского отстрела зверей, но и последствия распугивания животных при активном преследовании. Снежные бараны разбегались в разные стороны с мыса, и отстреливались браконьерами по пути к предгорьям Козельского вулкана или к Шипунскому мысу.

Аэровизуальный облет (декабрь 2006 г.) приморских стаций показал, что численность снежного барана продолжала снижаться: их количество в группировке нами определено в 20–23 особи.

В течение 2007 г. в пределах участка обитания приморской группировки госинспекторами парка трижды проводились наземные учеты и наблюдения со стационарных точек. Для обработки были представлены краткие отчеты и карточки наблюдений. Анализ этих данных покаСнежный баран Камчатки зал, что численность приморской группировки снежных баранов уже не превышает 20 особей; животные регистрировались в небольших группах (до 7–9 особей) в труднодоступных скальных участках береговой террасы.

Для иллюстрации изложенного текста мы используем таблицу 1.

Таблица 1. Характеристика динамики плотности населения и численности снежного барана на ООПТ «Налычевский мыс» (Мосолов, Вяткин, 2008).

Год Плотность на- Численность проведения селения группировки Источник информации учетов (особей/тыс. га) (особей) В 2008 г. нам трижды удалось провести аэровизуальный облет стаций обитания приморской группировки снежных баранов (2 апреля; 3 апреля; 23 апреля). Протяженность учетных маршрутов составила 31 км (при трехкратном повторении учетного маршрута); площадь учетного полигона – 475 га. Численность группировки в пределах береговых террас Налычевского мыса определена в 23-24 особи. При этом группировка самцов-толсторогов насчитывала 5 особей (высота 465 м); смешанная группа (самки с ягнятами и молодые самцы) насчитывала 18 голов и в этот период придерживалась скальных участков нижней части береговой террасы.

Таким образом, в настоящее время численность снежных баранов на м. Налычевском составляет 23-24 особи (при относительно высокой плотности населения в 30,3 особи на 1000 га стаций обитания)».

Теперь мы имеем возможность сравнить максимальные и минимальные оценки и сделать соответствующие выводы.

1. Плотность населения:

– с 1999 по 2004 г. – 103,7–106,2 особей на 1000 га (среднее – 104,9);

– с 2006 по 2008 г. – 25,0–29,4 особей на 1000 га (среднее – 27,2). Соотношение минимума к максимуму 1:3,83.

2. Численность:

– (соответственно по периодам) – 83–85 (среднее 84) и 20–24 (среднее 22).

Соотношение минимума к максимуму – 1:3,81, т. е. за период между 2004 и 2006 г. произошло скачкообразное сокращение плотности населения и соответственно численности снежного барана на Налычевском мысу в 3,8 раза.

Аналогичный вывод делают В. И. Мосолов и П. С. Вяткин (2008):

«в целом, подводя итоги авиаучетов, следует отметить, что численность снежных баранов на юге полуострова за последние 4–5 лет сократилась в 3–4 раза. (В среднем – в 3,5 раза, но по уточненным расчетам – в 3,8 раза).

Прежде всего это касается горно-вулканических районов и приморских стаций обитания.

Для территории Кроноцкого заповедника все приграничные районы испытывают пресс браконьерства, что наряду с другими факторами приводит к снижению численности группировок в 2–4 раза». Для большей наглядности происходивших изменений плотности населения, а соответственно и численности снежного барана на ООПТ «Мыс Налычевский»

мы представляем материалы в виде гистограммы, где значения плотности даны отдельно по годам, отмеченным выше по тексту (на гистограмме рис. 15 они представлены в порядке 1–10 соответственно перечислению по таблице).

По результатам авиаобследования участков обитания локальных группировок снежного барана на юге п-ова Камчатка, можно утвердительно говорить о том, что спад численности произошел как на ООПТ, так и за их пределами, т. е. на угодьях охотхозяйственного использования. Природных катастрофических явлений естественного порядка за обследуемый период (2000–2008 гг.), способных привести к катастрофическому уменьшению численности снежного барана, не отмечалось. Вывод в подобной ситуации очевиден – причины столь значительного и стремительного спада численности снежного барана на полуострове Камчатка заложены в деятельности человека, губительной для дальнейшего существования вида.

И спасти этот вид от истребления может только человек, уменьшив или исключив полностью всякие нерегламентированные воздействия на стации обитания снежного барана на полуострове.

Рис. 15. Динамика изменений плотности населения снежных баранов на м. Налычевском Очень заманчиво сделать подробный ретроспективный анализ по основным горным массивам и территориальным участкам обитания этого вида в пределах Камчатского края, сравнив показатели плотности населения снежных баранов и численности, в динамике за последние десятилетия. Однако это приведет к насыщению книги большим количеством статистических данных, которые излишне увеличат объем данной работы.

В истории изучения снежных баранов на Камчатке наиболее полные сведения об их распространении мы находим у Ю. В. Аверина (1951), В. Т. Гаврилова (1947) и П. Ф. Грибкова (1970). В Корякском нагорье снежного барана исследовал Ф. Б. Чернявский (1962). Позднее А. А.

Вершинин в своей сводке обобщил сведения предыдущих авторов и материалы собственных сборов (1972). Затем на протяжении более трех десятков лет авторы этой работы участвовали в локальных и широких исследованиях по оценке численности, территориальному распределению и характеристике мест обитания, собирали данные, характеризующие динамику структурных показателей популяций и другие вопросы экологии камчатских снежных баранов. Результаты исследований представлены краткими сообщениями, публикациями в научных изданиях и отчетами (Мосолов, 1986, 1992, 1993, 2008; Филь 1973а, 1973б, 1975, 1977а, 1977б, 1977в, 1978). Несколько работ опубликованы в соавторстве друг с другом и коллегами.

Один из соавторов этой работы в заключительном отчете по изучению характера распространения и численности снежного барана на Камчатке писал:

«На южной оконечности полуострова вблизи мыса Лопатка работники местной метеостанции отмечают появление отдельных особей или небольших групп снежных баранов обычно в летнее время и 1-2 раза за год.

Пришедшие животные, дойдя до оконечности полуострова, возвращаются к северу. Ближайший горный массив на тихоокеанском побережье от мыса Лопатка расположен в 30–40 км, а на побережье Охотского моря – в 50 км. Здесь, в горном массиве, служащим южным водоразделом р. Озерной, снежные бараны обитают круглогодично, а севернее оз. Курильского встречаются повсеместно в горах верховий р. Галыгины, Опалы и др. Далее очаги обитания привязаны к влк. Ильинскому (Курильскому), Желтовской сопке и на север – по горным гривам, протянувшимся к влк. Ходутке и Асаче» (это было написано 30 лет назад).

«На восточном побережье от мыса Пираткова и на север – вплоть до Вилючинской бухты – снежные бараны постоянно живут по прибрежному обрыву. Еще 2-3 де сятилетия назад, судя по опросным данным, снежный баран встречался по береговой линии вплоть до бухты Саранной – первой на юг от Авачинской губы. В результате неумеренного преследования и постоянного разгона стад в настоящее время на побережье севернее бухты Вилючинской снежного барана нет» (это было отмечено еще в 1975 г.).

«В глубине полуострова, в системе сопок Мутновская, Опала, Толмачева, Вилючинская и в хр. Балаганчик, снежные бараны держатся во всех местах, пригодных для их обитания. Лишь в самой северной части хр. Балаганчик снежный баран стал редок, так как вытесняется отсюда охотниками в глубинные участки. Здесь проходит автомобильная дорога Петропавловск – Елизово – Начики. К западу снежный баран обитает в Малкинских горах, но и здесь он малочислен.

Севернее автомобильной дороги Петропавловск-Камчатский – Елизово – Большерецк снежный баран заселяет весь Срединный хребет от р. Быстрой и вплоть до Парапольского дола. Характерно, что у северной оконечности Срединного хребта, который здесь сравнительно низок (бассейн р. Тымлат), снежный баран многочислен и встречаются крупные табуны в 25–30 особей. Вообще на Срединном хребте имеется еще много участков, где снежный баран не подвержен ограничивающему воздействию промысла. К сожалению, таких участков становится все меньше и меньше. В частности в хребте Перкала геолог В. И. Деколядо в 1968– 69 гг. отмечал высокую плотность населения снежного барана (около 10 особей на 1 тыс. га) и стада в 20–30 особей. В1974 г. баран здесь стал редким после трехлетнего пребывания различных экспедиций. (Устное сообщение, 1973 г.) Снежный баран встречается во всех массивах Восточного хребта. Сохранился он в системе Корякского и Авачинского вулканов. Многочислен вокруг Жупановской сопки и по всей территории Кроноцкого государственного заповедника.

На Кроноцком полуострове бараны встречаются по линии берегового обрыва от мыса Козлова до устья р. Чажмы.

Многочислен баран на стыке Ганальского и Валагинского хребтов, а также по всему последнему. В Ганальском хребте стал редок вследствие неумеренного преследования после ввода в круглогодичное пользование автодороги Начики – Мильково. Севернее Ключевской сопки горные системы прерываются долиной р. Камчатки, а за ней баран обитает в системе влк.

Шивелуч. В Корякском нагорье снежный баран многочислен повсеместно, особенно в высокогорных местностях, не осваиваемых оленеводством.

Еще в 50-е гг. XX в. баран был практически вытеснен с п-ов Говена и Олюторского, но после закрытия береговых рыбокомбинатов и баз численность его стала восстанавливаться, а к 1970 г. отмечались стада до 50 особей. Образование таких крупных стад и столь высокая плотность населения возможны лишь на участках с обилием каких-либо привлекательных и легкодоступных кормов. На отрогах Корякского нагорья популяция снежного барана обитает и за пределами Камчатской области.

В сравнительно низкогорном и изолированном Пенжинском хребте снежный баран редок, средняя плотность населения его колеблется от одной до двух особей на 1 тыс. га. В южной части хребта у побережья Пенжинской губы, севернее мыса Водопадного в 1963–64 гг. стали встречаться табунки снежных баранов, которых прежде в течение 20–25 лет здесь уже не отмечали. Низка численность снежного барана в Каменном и Ичигемском хребтах, как из-за слабой расчлененности этих массивов, так и в результате преследования оленеводами и особенно – работниками многочисленных экспедиций, использующих на охоте вертолеты. На сравнительно низких скальных прибрежных террасах в северной части Пенжинской губы баранов иногда встречают западнее с. Манилы и вплоть до поймы устья р. Тылхой.

На п-ве Тайгонос положение с толсторогами благополучно и показатели плотности населения значительно выше, чем в хребтах Пенжинского района. Однако большая часть этого полуострова лежит за пределами административных границ Корякского автономного округа (КАО). Севернее верховий р. Пенжины в хр. Ушуракчан бараны обитают повсеместно по осевой части этой горной системы, но везде он малочислен. Здесь, видимо, условия обитания для снежного барана сходны с чукотскими, где плотность его населения низка – 1-2 особи на 1 тыс. га (Чернявский, 1968).

На описанной выше территории животные размещены в зависимости от расположения горных систем, распределения угодий, пригодных для обитания и воздействия человека в тех или иных местностях. Толсторог обитает в широком диапазоне абсолютных высот от уровня моря до верхней границы вертикального распространения кустарниковой, кустарничковой, травянистой растительности, мхов и лишайников. Необходимым условием обитания для снежного барана являются: наличие выдуваемых или малоснежных участков зимних пастбищ с максимальной высотой снежного покрова 30–40 см, а также наличие вблизи пастбищ складчатого рельефа с многоступенчатыми, останцовыми скалами, щебнистыми или крупнокаменистыми россыпями.

В отдельных низкогорных местностях необходимы водопои, особенно в период предзимья. Однако на большей части гор полуострова этот фактор не оказывает ограничивающего воздействия, т. к. регулярные осадки создают водопои в нишах или образуют многочисленные ручьи.

Кроме того, почти повсеместно в горах Камчатки на протяжении всего лета вплоть до образования нового снежного покрова сохраняются старые снежные забои, ледники. Концентрацию снежного барана вблизи водопоев нам приходилось отмечать только в Пенжинском хребте, максимальные высоты которого достигают отметок 966 и 1045 м над уровнем моря. Хребет сложен разрушающимися сланцами. Здесь сравнительно быстро стаивает снег и нет ручьев. Ближе к осени бараны выходят на водопои к подножиям гор. В жаркое время достаточно регулярно. Только здесь распространена охота на снежного барана у водопоев.

В других местностях она не практикуется. Вероятно, этому способствует тот факт, что у подножий Пенжинского хребта отсутствуют лесные массивы.

Снежные бараны заселяют горные системы независимо от пород, из которых они сложены. Не отмечается выбора по отношению к монолитным или разрушающимся выходам горообразующих пород. Обычно места обитания снежных баранов приурочены к зонам субальпийской и альпийской растительности. Выше верхней границы распространения растительности угодья используются толсторогами как стации временного пребывания для защиты от гнуса. Вдоль побережья Тихого океана и Берингова моря, а также на п-ове Тайгонос снежный баран постоянно обитает на прибрежных скалах. В условиях Камчатки снежные бараны нередко заходят в облесенные угодья, что свойственно, как указывает О. В. Егоров (1965), и животным Якутии (Филь, 1975)».

Фрагмент, представленный выше, написан более тридцати лет назад и отражает общий характер территориального распространения снежного барана на полуострове. Сейчас мы имеем возможность сравнивать прежнее и нынешнее состояние популяций снежных баранов в пределах Камчатского края (рис. 16).