«Вида Баярунене ПРАКТИЧЕСКИЕ ЗАНЯТИЯ ПО КУРСУ РУССКОЕ УСТНОЕ НАРОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО V iauli universiteto leidykla 2008 Рецензенты: проф. габил. др. Виргиния Бальсявичюте-Шлякене проф. габил. др. Она-Дануте Клумбите Редактор ...»

3. Новикова А.М. О поэтической природе народной лирической песни// Круглов Ю.Г.

Русское народное поэтическое творчество: Хрестоматия по фольклористике. М.: Высшая школа, 1986.

4. Русские народные песни// Вступ. статья, сост., подгот. текста и примеч. А.Н. Розова. Л.:

Советский писатель,1988. 464 с.

1. Анпилов А. Наука сердцу. http://www.golos.de/aanpilov_nauka.html 2. Веселовский А. Н. Психологический параллелизм и его формы в отражении поэтического стиля // Круглов Ю. Г. Русское народное поэтическое творчество: Хрестоматия по фольклористике. М.: Высшая школа, 1986. С. 364–375.

3. Аудиозаписи народных песен: http://orskinfo.ru/mp3/, http://music.lib.ru/c/coffeeshop/alb1.shtml Практическое занятие № Тема: Фольклор в жизни и творчестве А.С. Пушкина Вопросы для обсуждения 1. Знакомство А. С. Пушкина с народным творчеством.

2. Отношение А. С. Пушкина к фольклору.

произведениях А.С. Пушкина.

4. А. С. Пушкин и народная сказка: творческое использование фольклорных мотивов.

• Прочитайте «Сказку о мертвой царевне и семи богатырях» и проанализируйте проявление в ней признаков народной волшебной сказки, опираясь на следующие вопросы:

1) назовите основные сюжетные узлы и сравните с известными вам народными сказками;

2) установите, чем отличается авторская интонация при рассказе о первой и второй царицах.

Сравните их образы;

3) проанализируйте образ царевны:

а) с кем можно сравнить царевну по характеру?

б) почему повествование о ней поэт начинает с противительного союза «но», кому она противопоставляется?

в) как проявляется авторское отношение к царевне в уподоблении ее цветку («...росла, росла, поднялась – и расцвела», «тихомолком расцветая...»)?

г) как обилие глаголов в данном эпизоде помогает раскрытию характера царевны:

д) поэт называет ее «хозяюшкой», «милой девицей»; как это дополняет ее образ?

е) почему поэт называет черницу «старушонкой», «старушоночкой», а царевна — ж) через какие испытания проходит царевна и какие черты характера проявляются в во время этих испытаний?

4) Охарактеризуйте изображение братьев. Почему поэт называет их богатырями?

5) Подумайте, в чем заключается близость образа Елисея к подобным образам из народных сказок? Охарактеризуйте образ речи царевича в его обращениях к солнцу, месяцу и ветру.

6) Приведите примеры изображения действия в народных сказках и сравните с изображением действия в пушкинской сказке (в народных сказках – «общий план», без деталей, действие является условно-сказочным, у Пушкина – «крупный план», многочисленные детали, подробности, действие реальное, зримое).

7) Установите, с какой целью Пушкин использует в сказке слова и выражения, характерные для народной речи? Приведите примеры.

8) Объясните цель использования большого количества глаголов в сцене отравления царевны. Проведите параллель с полными эмоционального напряжения картинами из других прочитанных вами сказок.

9) Сопоставьте провозглашение радостной вести об оживлении царевны с известием о ее пропаже в начале сказки и объясните значение глаголов «трубить» и «трезвонить»:

Дочка царская жива!..

10) Объясните, почему в некоторых строках появляются архаизмы? Созданию какой картины они способствуют?

11) Установите, какие еще средства сказочной поэтики (использование устойчивых повторяющихся формул, употребление экспрессивной лексики и оценочных эпитетов и др.) можно выделить в пушкинской «Сказке о мертвой царевне и семи богатырях»?

• Обобщающие вопросы:

1) Каких героев народных сказок напоминают вам персонажи данной пушкинской сказки?

2) Какой тип сказочной идеальной женщины изображен в образе героини данной сказки – фантастический или земной? Прокомментируйте.

3) Какова главная мысль пушкинской сказки? Что она утверждает и о чем предупреждает?

Сравните с народной сказкой.

4) В чем заключается отличие сказки А.С. Пушкина от народной сказки?

1. Пушкин А. С. Сказки (по любому изданию).

2. Азадовский М. К. Пушкин и фольклор // Русское народное поэтическое творчество.

Хрестоматия по фольклористике. Сост. Ю. Г. Круглов. М.: Высшая школа. 1986. С. 483– 3. Бонди С. М. Сказки Пушкина. http://rus-lit.ru/article/a-855.html 4. Пропп В. Я. Русская сказка. М.: Лабиринт, 2000. Глава «Пушкин» (с. 63–67).

5. Слонимский А. Л. Мастерство Пушкина. М.: Гослитиздат, 1963. Главы: «Работа над фольклором» (с. 385–412), «Сказки» (с. 413–456).

1. Патянина О.В. Внешняя красота женщины в изображении А.С. Пушкина.

http://articles.excelion.ru/science/literatura/other/38133298.html 2. Пропп В.Я. Фольклор. Литература. История. М.: Лабиринт, 2002. Глава «Мотивы лубочных повестей в стихотворении А.С.Пушкина «Сон» 1816 г.» (с. 115–119).

Практическое занятие № Тема: Русский фольклор в Литве Вопросы для обсуждения 1. История появления русского старожильческого населения (старообрядческих колоний) в Литве. Характеристика условий более поздних потоков русских переселенцев.

2. История собирания и изучения местного русского фольклора.

3. Специфические черты фольклорного репертуара русских Литвы, представляющие его особую ценность и уникальность.

4. Характеристика основных фольклорных жанров.

5. Проблемы сохранения фольклорной традиции. Пересмотр привычных представлений о традиционном фольклоре на современном этапе.

1. Митропольская Н. К. Современное состояние русской фольклорной традиции в Литве (по записям 1960–1972 годов) // Русский фольклор в Литве. Исследование и публикация Н. К. Митропольской. Вильнюс: Vilniaus V. Kapsuko vardo universitetas, 1975. С. 3–45.

2. Новиков Ю. Духовное наследие предков // Фольклор старообрядцев Литвы. Вильнюс:

Vilniaus pedagoginio universiteto leidykla, 2007. Том 1. С. 29–50.

3. Новиков Ю. Собирание фольклора по программам в современных условиях.

http://www.arkhadm.gov.ru/Culture/Publications/EoC/EoC2005-1/08.pdf 4. Фольклор старообрядцев Литвы. Вильнюс: Vilniaus pedagoginio universiteto leidykla, 2007.

Том 1. 570 с.

http://www.sentikiai.lt/ltavt.html 1. Митропольская Н. К. Сказочная традиция у русских старожилов Литвы (Межнациональные связи. Сказительство и книжность) / Literatra mokslo darbai // Vilniaus universitetas. T. 19 (2). 1977. 80 с.

2. Морозова Н. А., Чекмонас В. Н. О мифологизации событий прошлого в устной традиции старообрядцев Литвы // Senoji Lietuvos literatra. 6 knyga. Vilnius: Lietuvi literatros ir tautosakos instituto leidybos centras, 1998. C. 105–113.

3. Новиков Ю. Эпическая память о Великом Княжестве Литовском (Литва и литовцы в русском фольклоре) // Senoji Lietuvos literatra. 6 knyga. Vilnius: Lietuvi literatros ir tautosakos instituto leidybos centras, 1998. C. 28–50.

4. Русские пословицы Литвы: из собр. Е. Колесниковой / Изд. подгот. Ю. А. Новиков, Т. С.

Шадрина. Вильнюс: Вага, 1992. 256 с. Вступит. статья составителей (с. 5–48).

5. Семейно-обрядовая поэзия Великого Княжества Литовского XVI века: книжный вариант // Senoji Lietuvos literatra. 6 knyga. Vilnius: Lietuvi literatros ir tautosakos instituto leidybos centras, 1998. C. 214–223.

6. Pasaka derme grai. http://www.straipsniai.lt/literatura/puslapis/ 7. Potaenko G. Trumpa Lietuvos sentiki istorija.

http://www.ldm.lt/Parodos/Sentikyste.htm#Trumpa%20Lietuvos%20sentiki%F8%20istorija

ПРИЛОЖЕНИЯ

1. Определите разновидность песни (обрядовая, необрядовая, мужская, женская и т. п.).

2. Сформулируйтетему и идею.

3. Определите систему образов песни. Опишите метод изображения главного героя (героини) песни.

4.Охарактеризуйте бытовые реалии в тексте, выясните идеализирующий или иной характер изображения в соответствии с назначением, временем возникновения анализируемого текста.

5. Определите форму передачи лирического чувства (монолог, диалог, описание и т. п.).

6. Охарактеризуйте композицию песни, использование в ней поэтических приемов (повтора, психологического паралеллизма, ступенчатого сужения образов, лестницы чувств, афористических высказываний, олицетворения и др.) в связи с содержанием песни.

7. Охарактеризуйте стиль песни, установив его «материальные» проявления на лексическом (посредством суффиксов, тропов, символов и др.) и синтаксическом (посредством подбора предложения соответствующего типа, порядка слов, семантики лирических формул) уровнях.

8. Определите эмоциональный строй, интонацию песни.

II. Темы учебно-исследовательских работ 1. Древнейшие верования славян.

2. Древнейшие божества: от зверя к человеку.

3. Малые божества в славянской мифологии (домовой, леший, водяной, русалка).

4. Символика мироздания в серебряных уборах русских княгинь XII в.

5. Славянские капища, их расположение, устройство и проводимые ритуалы.

6. Животное в древнеславянском суеверии.

7. Эпос и славянская мифология.

8. «Двоеверие» и «троеверие» как проявления идеологического синкретизма.

9. Мифологемы в аграрных культах, календарный фольклор.

10. Мифологические мотивы в семейном фольклоре.

11. Мифологические мотивы в балладах.

12. Связь народного театра с ритуалом.

13. Мифологические мотивы в вертепе, балагане и театре Петрушки.

1. Былинная традиция в настоящее время и ее отмирание.

2. Гадания: от архаики до современности.

3. Современное бытование суеверных рассказов в сельской и городской традиции.

4. Русские фольклорные фестивали.

5. Новые аспекты изучения фольклорно-этнографических дисциплин в образовательных учреждениях.

6. Школьный фольклор как часть современного детского фольклора.

7. Интернет-фольклор: свобода самовыражения или деградация традиции?..

8. Печатная и электронная формы передачи современного фольклора как трансформация устойчивой традиции.

9. Народный перевод как феномен интернет-культуры.

10. Фольклор и постфольклор: общий сопоставительный анализ.

11. Роль пословиц в современном обществе.

Блок 3. Традиции фольклора в произведениях русских писателей 1. Жанр баллады в творчестве русских поэтов (по произведениям одного из поэтов XIX – XX вв.).

2. Структура мифологического персонажа в произведениях Н.В. Гоголя (по одному произведению).

3. Трансформации фольклорного жанра в произведениях Н.А. Некрасова (на примере одного жанра).

4. Мифологические персонажи в пьесе Н.А. Островского «Снегурочка» (на примере одного персонажа).

5. Народные праздники в романе Л.Н. Толстого «Война и мир».

6. Мифологические персонажи в сказках А.М. Ремизова, Ф.К. Сологуба (структура одного образа).

7. Сюжетные мотивы народной драмы «Лодка» в поэме А.А. Блока «Двенадцать».

8. Календарные обряды в книге И.С. Шмелева «Лето Господне».

9. Сказочные сюжеты в «фольклорных» поэмах М.И. Цветаевой (по одному произведению).

10. Фольклорные и мифологические персонажи в повести А. и Б. Стругацких «Понедельник начинается в субботу».

11. Фольклорные мотивы в поэзии В. Высоцкого.

12. Фольклорные мотивы в русской рок-поэзии (по творчеству одного поэта).

13. Фольклорные мотивы в текстах поэтов-концептуалистов (по творчеству одного поэта).

Примечания. 1. Другие темы или варианты предложенных тем утверждаются по согласованию с преподавателем. 2. Выполненную в письменной форме работу на одну из выбранных тем следует предоставить в конце семестра.

Причитания Не дуйте, огни пиящие, со муравного жарничка Не топись-ка, восковая свеча перед чудным Спасом-образом!

Не вздымись-ка, ручка правая, у кормильца света-батюшки.

Да не буйную головушку не крести, кормилец-батюшка.

Крепко бить да не по белым рукам - неволить меня, бедную, Во великую неволюшку, во наложную заботушку, Во чужу дальню сторонушку, молодым да молодешеньку, Не во полном еще возрасте, во ребячьем уме-разуме!

Погляди, кормилец-батюшка, на меня, на красну девушку:

Я тонка, будто тетивочка, зелена, будто травиночка, Я без ветра шатаюся, без дождя да уливаюся.

Желанный кормилец-батюшка, собери-ка сродцев-сродников, Приобдумай крепко думушку; поразбей-ка рукобитьице:

Откажи, кормилец-батюшка, злодей чужого чуженина!

/http://www.novgorod.ru/read/information/cultutre/folklore/ceremony-area/ Спрошу то я в тебя, сударыня-матушка, Што за цим жо к нам пособралися красные девушки, Ни по прежнему ко мне собиралися красные девушки.

Ино продумали горькую сиротушку.

Что надоела я тобе, сударынька-матынька, Надоела-то я тобе веселыим гуляньицем.

А еще надоела я тобе светлыим платьицем.

Всё не думала я горюшко, сиротинушка, Што продумали меня, горькую сиротинушку.

Мне бедной сиротинушке ноць не спалося.

Приляцел ко мне ясён сокол, Вынимал с моей косы алы лентоцки, Приносил ко мне златой венец.

Не думала я, горька сиротинушка, Што продумала меня сударыня-матынька.

Беднёшенько мне на тебя, горькой сиротоньке, Кабы был в меня родитель-батюшко, Не продумал бы меня горькую сиротушку, (Причитание невесты-сироты, записанное А.С. Пушкиным: http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v41/v41-183-.htm) Ты встречай, родная маменька, Я не мылася, не парилася, Только с волюшкой прощалася, С красотушкой снаряжалася.

Первый раз я жару кинула, Дверь дубовая, откройся, Второй раз я жару кинула, Мягким веничком казалося, Третий раз я жару кинула, Серым мылом показалося.

Моя волюшка улетела Через три поля широкого, Через три луга зелёного, Через щель да каменистою, Улетела моя-то вольная да волюшка, Девичья мила красотушка.

/http://www.rchgi.spb.ru/web-2005/fin/bolotov/pred.htm / Подойди-ка, люди добрые, Ты подойди, кормилец-батюшка, Расчеши буйну головушку, Наложи-ка ты красну-красотку.

Вот спасибо, да вот спасибочко, Желанный кормилец-батюшка, Расчесал буйну головушку, Наложил красну-красотку, Ты желанный мой батюшко, Вот спасибо, да вот спасибочко… Коса моя, косынька, русая коса, Мою косыньку расплели, На две косы заплели.

Распускали мою вольную волюшку С окошечка косистого, С дымом-то со с высоким, С паром-то со с великим, Улетела моя волюшка, Улетела-то моя красная красотка.

/http://www.rchgi.spb.ru/web-2005/fin/bolotov/pred.htm/ Отыщу я тебя, родной тятенька, И попрошу я тебя молодешенька, Отдаешь ты меня не за любимого.

Верно просидела я твои лавочки брусовые, Проглядела окошечки косящие.

Подойду я к тебе, братец-кровинушка, Попрошу я молодешенька, Когда поведешь ты меня во матушку Во Божию церковь, Не пожалей саночек дубовых и вороненого коня, Шелковым кнутом расстегай что есть силушки, Чтоб размыкали меня по чисту полюшку, А подвенечный наряд по кустам вересовым, Чтоб не досталась я нелюбимому.

/ http://www.novgorod.ru/read/information/cultutre/folklore/ceremony-area/ Уж вам спасибушко большое, великое, Уж мои миленькие вы подруженьки, Что не забылли вы меня горюшицу.

Да что пришли-то вы и не прогнивились, Да проводить-то меня в чужи люди, Да во чужи люди, да незнакомые, Да чужого-то вы за чужанина, Да от своей-то от родимой маменьки, Да и кормильца-то моего папеньки.

Да попрошу я вас, мои любимые, Уж вы возьмите мою красну красоту, Да и носите ее не жалеючи, Да парны баенки, вы с нею топючи, Да черны ригушки вы с ней молотяче.

А то снесите вы ее в чисто поле, Да поразвесте ее на березыньке.

Да пусть развеют ее ветры буйные, Да пусть зальют ее дождики частые!

Да чтоб не думала горюшица бедная Да об веселоем своем гуляньице, Да об своих-то я подружках милыих!

/ http://www.humans.ru/humans/39466/ Перышко Финиста ясна сокола Был-жил старик со старухою. У них было три дочери; меньшая была такая красавица, что ни в сказке сказать, ни пером написать. Раз собрался старик в город на ярмарку и говорит: «Дочери мои любезные! Что вам надобно, приказывайте, – все искуплю на ярмарке». Старшая просит: «Купи мне, батюшка, новое платье». Середняя: «Купи мне, батюшка, шалевой платочек». А меньшая говорит: «Купи мне аленький цветочек». Засмеялся старик над меньшою дочкою: «Ну что тебе, глупенькая, в аленьком цветочке? Много ли в нем корысти! Я тебе лучше нарядов накуплю». Только что ни говорил, никак не мог уговорить ее: купи аленький цветочек – да и только.

Поехал старик на ярмарку, купил старшей дочери платье, середней – шалевой платок, а цветочка аленького во всем городе не нашел. Уж на самом выезде попадается ему незнакомый старичок – несет в руках аленький цветочек. «Продай мне, старинушка, твой цветок!» – «Он у меня не продажный, а заветный; буде младшая дочь твоя пойдет за моего сына – Финиста ясна сокола, так отдам тебе цветок даром». Призадумался отец: не взять цветочка – дочку огорчить, а взять – надо будет замуж ее выдать, и бог знает за кого.

Подумал-подумал, да таки взял аленький цветочек. «Что за беда! – думает. – После присватается, да коли нехорош, так и отказать можно!»

Приехал домой, отдал старшей дочери платье, середней шаль, а меньшухе отдает цветочек и говорит: «Не люб мне твой цветочек, дочь моя любезная, больно не люб!» А сам шепчет ей потихоньку на ухо: «Ведь цветочек-то заветный был, а не продажный; взял я его у незнакомого старика с условием отдать тебя замуж за его сына Финиста ясна сокола». – «Не печалься, батюшка, – отвечает дочка, – ведь он такой добрый да ласковый; ясным соколом летает по поднебесью, а как ударится о сырую землю – так и станет молодец молодцом!» – «Да ты разве его знаешь?» – «Знаю, знаю, батюшка! В прошлое воскресенье он у обедни был, все на меня смотрел; я и говорила с ним... ведь он любит меня, батюшка!» Старик покачал головой, посмотрел на дочь таково пристально, перекрестил ее и говорит: «Поди в светелку, дочка моя милая! Уж спать пора; утро вечера мудренее – после рассудим!» А дочка заперлась в светелке, опустила аленький цветочек в воду, отворила окошко, да и смотрит в синюю даль.

Откуда ни возьмись – взвился перед ней Финист ясен сокол, цветные перышки, впорхнул в окошечко, ударился об пол и стал молодцем. Девушка было испугалась; а потом, как заговорил он с нею, и невесть как стало весело и хорошо на сердце. До зари они разговаривали – уж не ведаю о чем; знаю только, что, как начало светать, Финист ясен сокол, цветные перышки, поцеловал ее, да и говорит: «Каждую ночь, как только поставишь ты аленький цветочек на окно, стану прилетать к тебе, моя милая! Да вот тебе перышко из моего крыла; если понадобятся тебе какие наряды, выйди на крылечко да только махни им в правую сторону – и вмиг перед тобой явится все, что душе угодно!» Поцеловал ее еще раз, обернулся ясным соколом и улетел за темный лес. Девушка посмотрела вслед своему суженому, затворила окно и легла почивать. С той поры каждую ночь, лишь поставит она аленький цветочек на растворенное окошечко, прилетает к ней добрый молодец Финист ясен сокол.

Вот наступило воскресенье. Старшие сестры стали к обедне наряжаться. «А ты что наденешь? У тебя и обновок-то нету!» – говорят младшей. Она отвечает: «Ничего, я и дома помолюсь!» Старшие сестры ушли к обедне, а меньшуха сидит у окна вся запачканная да смотрит на православный народ, что идет к церкви божией. Выждала время, вышла на крылечко, махнула цветным перышком в правую сторону, и откуда ни возьмись – явились перед ней и карета хрустальная, и кони заводские, и прислуга в золоте, и платья, и всякие уборы из дорогих самоцветных каменьев.

В минуту оделась красная девица, села в карету и понеслась в церковь. Народ смотрит да красоте ее дивуется. «Видно, какая-нибудь царевна приехала!» – говорят промеж себя люди.

Как запели «Достойно», она тотчас вышла из церкви, села в карету и укатила назад. Люд православный вышел было поглазеть, куда она поедет; да не тут-то было! Давно и след простыл. А наша красавица лишь подъехала к своему крылечку, тотчас махнула цветным перышком в левую сторону: вмиг прислуга ее раздела, и карета из глаз пропала. Сидит она по-прежнему как ни в чем не бывало да смотрит в окошечко, как православные из церкви по домам расходятся. Пришли и сестры домой. «Ну, сестрица, – говорят, – какая красавица была нонче у обедни! Просто загляденье, ни в сказке сказать, ни пером написать! Должно быть, царевна из иных земель приезжала – такая пышная, разодетая!»

Наступает другое и третье воскресенье; красная девица знай морочит народ православный, и сестер своих, и отца с матерью. Да в последний раз стала раздеваться и позабыла вынуть из косы бриллиантовую булавку. Приходят из церкви старшие сестры, рассказывают ей про царевну-красавицу да как взглянут на сестру-меньшуху, а бриллиант так и горит у нее в косе. «Ах, сестрица! Что это у тебя? – закричали девушки. – Ведь точь-вточь этакая булавка была сегодня на голове у царевны. Откуда ты достала ее?» Красная девица ахнула и убежала в свою светелку. Расспросам, догадкам, перешептываньям конца не было; а меньшая сестра молчит себе да потихоньку смеется.

Вот большие сестры стали замечать за нею, стали по ночам у светелки подслушивать, и подслушали один раз разговор ее с Финистом ясным соколом, а на заре своими глазами увидели, как выпорхнул он из окна и полетел за темный лес. Злые, видно, были девушки – большие сестрицы: уговорились они поставить на вечер потаенные ножи на окне сестриной светелки, чтобы Финист ясен сокол подрезал свои цветные крылышки. Вздумали – сделали, а меньшая сестра и не догадалась, поставила свой аленький цветочек на окно, прилегла на постель и крепко заснула. Прилетел Финист ясен сокол да как порхнет в окошко и обрезал свою левую ножку, а красная девица ничего не ведает, спит себе так сладко, так спокойно.

Сердито взвился ясен сокол в поднебесье и улетел за темный лес.

Поутру проснулась красавица, глядит во все стороны – уж светло, а добра молодца нет как нет! Как взглянет на окно, а на окне крест-накрест торчат ножи острые, и каплет с них алая кровь на цветок. Долго девица заливалась горькими слезами, много бессонных ночей провела у окна своей светелки, пробовала махать цветным перышком – все напрасно! Не летит ни Финист ясен сокол, ни слуг не шлет! Наконец со слезами на глазах пошла она к отцу, выпросила благословение. «Пойду, – говорит, – куда глаза глядят!» Приказала себе сковать три пары железных башмаков, три костыля железные, три колпака железные и три просвиры железные: пару башмаков на ноги, колпак на голову, костыль в руки, и пошла в ту сторону, откуда прилетал к ней Финист ясен сокол.

Идет лесом дремучим, идет через пни-колоды, уж железные башмаки истаптываются, железный колпак изнашивается, костыль ломается, просвира изглодана, а красная девица все идет да идет, а лес все чернее, все чаще. Вдруг видит: стоит перед ней чугунная избушка на курьих ножках и беспрестанно повертывается. Девица говорит: «Избушка, избушка! Стань к лесу задом, ко мне передом». Избушка повернулась к ней передом. Вошла в избушку, а в ней лежит баба-яга – из угла в угол, губы на грядке, нос в потолок. «Фу-фу-фу! Прежде русского духу видом было не видать, слыхом не слыхать, а нынче русский дух по вольному свету ходит, воочью является, в нос бросается! Куда путь, красная девица, держишь? От дела лытаешь али дела пытаешь?» – «Был у меня, бабуся, Финист ясен сокол, цветные перышки;

сестры мои ему зло сделали. Ищу теперь Финиста ясна сокола». – «Далеко ж тебе идти, малютка! Надо пройти еще тридевять земель. Финист ясен сокол, цветные перышки, живет в пятидесятом царстве, в осьмидесятом государстве и уж сосватался на царевне».

Баба-яга накормила-напоила девицу чем бог послал и спать уложила, а наутро, только свет начал брезжиться, разбудила ее, дала дорогой подарок – золотой молоточек да десять бриллиантовых гвоздиков – и наказывает: «Как придешь к синему морю, невеста Финиста ясна сокола выйдет на берег погулять, а ты возьми золотой молоточек в ручки и поколачивай бриллиантовые гвоздики; станет она их покупать у тебя, ты, красная девица, ничего не бери, только проси посмотреть Финиста ясна сокола. Ну, теперь ступай с богом к моей середней сестре!»

Опять идет красная девица темным лесом – все дальше и дальше, а лес все чернее и гуще, верхушками в небо вьется. Уж другие башмаки истаптываются, другой колпак изнашивается, железный костыль ломается и железная просвира изгрызена – и вот стоит перед девицей чугунная избушка на курьих ножках и беспрестанно повертывается.

«Избушка, избушка! Стань к лесу задом, ко мне передом; мне в тебя лезти – хлеба ести».

Избушка повернулась к лесу задом, к девице передом. Входит туда, а в избушке лежит бабаяга – из угла в угол, губы на грядке, нос в потолок. «Фу-фу-фу! Прежде русского духу видом было не видать, слыхом не слыхать, а нынче русский дух по вольному свету стал ходить!

Куда, красная девица, путь держишь?» – «Ищу, бабуся, Финиста ясна сокола». – «Уж он жениться хочет. Нонче у них девишник», – сказала баба-яга, накормила-напоила и спать уложила девицу, а наутро чуть свет будит ее, дает золотое блюдечко с бриллиантовым шариком и крепко-накрепко наказывает: «Как придешь на берег синя моря да станешь катать бриллиантовый шарик по золотому блюдечку, выйдет к тебе невеста Финиста ясна сокола, станет покупать блюдечко с шариком; а ты ничего не бери, только проси посмотреть Финиста ясна сокола, цветные перышки. Теперь ступай с богом к моей старшей сестре!»

Опять идет красна девица темным лесом – все дальше и дальше, а лес все чернее и гуще.

Уж третьи башмаки истаптываются, третий колпак изнашивается, последний костыль ломается, и последняя просвира изглодана. Стоит чугунная избушка на курьих ножках – то и дело поворачивается. «Избушка, избушка! Повернись к лесу задом, ко мне передом; мне в тебя лезти – хлеба ести». Избушка повернулась. В избушке опять баба-яга, лежит из угла в угол, губы на грядке, нос в потолок. «Фу-фу-фу! Прежде русского духу видом было не видать, слыхом было не слыхать, а нынче русский дух по вольному свету ходит! Куда, красная девица, путь держишь?» – «Ищу, бабуся, Финиста ясна сокола». – «Ах, красная девица, уж он на царевне женился! Вот тебе мой быстрый конь, садись и поезжай с богом!»

Девица села на коня и помчалась дальше, а лес все реже да реже.

Вот и сине море – широкое и раздольное – разлилось перед нею, а там вдали как жар горят золотые маковки на высоких теремах белокаменных. «Знать, это царство Финиста ясна сокола!» – подумала девица, села на сыпучий песок и поколачивает золотым молоточком бриллиантовые гвоздики. Вдруг идет по берегу царевна с мамками, с няньками, с верными служанками, остановилась и ну торговать бриллиантовые гвоздики с золотым молоточком.

«Дай мне, царевна, только посмотреть на Финиста ясна сокола, я тебе их даром уступлю», – отвечает девушка. «Да Финист ясен сокол теперь спит, никого не велел пускать к себе; ну, да отдай мне свои прекрасные гвоздики с молоточком – уж я, так и быть, покажу его тебе».

Взяла молоточек и гвоздики, побежала во дворец, воткнула в платье Финиста ясна сокола волшебную булавку, чтобы он покрепче спал да побольше от сна не вставал; после приказала мамкам проводить красну девицу во дворец к своему мужу, ясну соколу, а сама гулять пошла. Долго девица убивалась, долго плакала над милым; никак не могла разбудить его... Нагулявшись вдоволь, царевна воротилась домой, прогнала ее и вынула булавку.

Финист ясен сокол проснулся. «Ух, как я долго спал! Здесь, – говорит, – кто-то был, все надо мной плакал да причитывал; только я никак не мог глаз открыть – так тяжело мне было!» – «Это тебе во сне привиделось, – отвечает царевна, – здесь никто не бывал».

На другой день красная девица опять сидит на берегу синего моря и катает бриллиантовый шарик по золотому блюдечку. Вышла царевна гулять, увидала и просит:

«Продай мне!» – «Позволь только посмотреть на Финиста ясна сокола, я тебе и даром уступлю!» Царевна согласилась и опять приколола платье Финиста ясна сокола булавкою.

Опять красна девица горько плачет над милым и не может разбудить его. На третий день она сидит на берегу синего моря такая печальная, грустная и кормит своего коня калеными угольями. Увидала царевна, что конь жаром кормится, и стала торговать его. «Позволь только посмотреть на Финиста ясна сокола, я тебе его даром отдам!» Царевна согласилась, прибежала во дворец и говорит: «Финист ясен сокол! Дай я тебе в голове поищу». Села в голове искать и воткнула ему в волосы булавку – он тотчас заснул крепким сном; после посылает своих мамок за красной девицей.

Та пришла, будит своего милого, обнимает, целует, а сама горько-горько плачет; нет, не просыпается! Стала ему в голове искать и выронила нечаянно волшебную булавку, – Финист ясен сокол, цветные перышки, тотчас проснулся, увидел красну девицу и так-то обрадовался!

Она ему рассказала все как было: как позавидовали ей злые сестры, как она странствовала и как торговалась с царевною. Он полюбил ее больше прежнего, поцеловал в уста сахарные и велел, не мешкая, созвать бояр и князей и всякого чину людей. Стал у них спрашивать: «Как вы рассудите, с которой женою мне век коротать – с этой ли, что меня продавала, или с этою, что меня выкупала?» Все бояре и князья и всякого чину люди в один голос решили: взять ему ту, которая выкупала, а ту, что его продавала, повесить на воротах и расстрелять. Так и сделал Финист ясен сокол, цветные перышки!

/Народные русские сказки А. Н. Афанасьева: В 3 т. – М.: Наука, 1984–1985. – (Лит. памятники). Т. 2. – 1985.

Сказка № 235./ Илья-Муромец и Калин-царь Как Владимир-князь да стольнё-киевской Поразгневался на старого казака Илью Муромца, Засадил его во погреб во глубокии, Во глубокий ппогреб во холодныи Да на три-то году поры-времени.

А у славного у князя у Владимира Была дочь да одинакая, Она видит – это дело есть немалое, А что посадил Владимир-князь да стольнё-киевской Старого казака Илью Муромца В тот во погреб во холодныи, А он мог бы постоять один за веру, за отечество, Мог бы постоять один за Киев-град, Мог бы постоять один за церкви за соборные, Мог бы поберечь он князя да Владимира, Мог бы поберечь Опраксу-королевичну.

Приказала сделать да ключи поддельные, Положила-то людей да патаённыих, Приказала-то на погреб на холодныи Да снести перины да подушечки пуховые, Одеяла приказала снести теплые, Ена ествушку поставить да хорошую, И одежду сменять с ново на ново Тому старому казаку Илье Муромцу, А Владимир-князь про то не ведаёт.

И воспылал-то тут собака Калин-царь на Киев гряд, И хотит ён розорить да стольный Киев-град, Чернедь-мужичков он всех повырубить, Божьи церкви все на дым спустить, Князю-то Владимиру да голова срубить Да со той Опраксой-королевичной.

Посылает-то собака Калин-царь посланника, А посланника во стольний Киев-град, И дает ему ён грамоту посыльную, И посланнику-то он наказывал:

– Как поедешь ты во стольний Киев-град, Будешь ты, посланник, в стольнеём во Киеве Да у славного у князя у Владимира, Будешь на него на широком дворе, И сойдешь как тут ты со добра коня, Да й спущай коня ты на посыльный двор, Сам поди-тко во палату белокаменну.

Да пройдешь палатой белокаменной, Да й войдешь в его столовую во горенку.

На пяту ты дверь да поразмахивай, Не снимай-кивера с головушки, Подходи-ка ты ко столику к дубовому.

Становись-ка супротив князя Владимира, Полагай-ка грамоту на золот стол, Говори-тко князю ты Владимиру:

«Ты, Владимир-князь да стольне-киевской, Ты бери-тко грамоту посыльную Да смотри, что в грамоте написано, Да смотри, что в грамоте да напечатано.

Очищай-ко ты все улички стрелецкие, Все великие дворы да княженецкие.

По всему-то городу по Киеву;

А по всем по улицам широкиим, Да по всем-то переулкам княженецкиим Наставь сладкиих хмельных напиточек, Чтоб стояли бочка о бочку близко поблизку, Чтобы было у чего стоять собаке царю Калину Со своими-то войсками со великими Во твоем во городе во Киеве».

То Владимир-князь да стольно-киевский Брал-то книгу он посыльную, Да и грамоту ту распечатывал И смотрел, что в грамоте написано, И смотрел, что в грамоте да напечатано:

А что велено очистить улицы стрелецкие И большие дворы княженецкие Да наставить сладких хмельныих напиточков А по всем по улицам широкиим Да по всем переулкам княженецкиим.

Тут Владимир-князь да стольно-киевский Видит – есть это дело немалое, А немало дело-то – великое.

А садился-то Владимир-князь да на червленый стул Да писал-то ведь он грамоту повинную:

«Ай же ты, собака да и Калин-царь!

Дай-ка мне ты поры-времячка на три года, На три года дай и на три месяца, На три месяца да еще на три дня Мне очистить улицы стрелецкие, Все великие дворы да княженецкие, Накурить мне сладкиих хмельных напиточков Да й поставить по всему-то городу по Киеву, Да й по всем по улицам широкиим, По всем славным переулкам княжецкиим».

Отсылает эту грамоту повинную, Отсылает ко собаке царю Калину.

А й собака тот да Калин-царь Дал ему он поры времячка на три года, На три года и на три месяца, На три месяца да еще на три дня.

Еще день за день как и дождь дождит, А неделя за неделей как река бежит – Прошло поры-времячка да три года, А три года да три месяца, А три месяца да еще три-то дня.

Тут подъехал ведь собака Калин-царь, Он подъехал вбдь под Киев-град Со своими со войсками со великими.

Тут Владимир-князь да стольно-киевский Он по горенке да стал похаживать, С ясных очушек он ронит слезы ведь горючие, Шелковым платком князь утирается, Говорит Владимир-князь да таковы слова:

– Нет жива-то старого казака Ильи Муромца, Некому стоять теперь за веру, за отечество, Некому стоять за церкви ведь за божий, Некому стоять-то ведь за Киев-град, Да ведь некому сберечь князя Владимира Да и той Апраксы-королевичны!

Говорит ему любима дочь да таковы слова:

– Ай ты, батюшка Владимир-князь наш стольно-киевский!

Ведь есть жив-то старыя казак да Илья Муромец, Ведь он жив на погребе холодноем.

Тут Владимир-князь-от стольно-киевский Он скорёшенько берет да золоты ключи Да идет на погреб на холодный, Отмыкает он скоренько погреб да холодный Да подходит ко решеткам ко железныим, Разорил-то он решетки да железные – Да там старыя казак да Илья Муромец.

Он во погребе сидит-то, сам не старится, Там перинушки-подушечки пуховые, Одеяла снесены там теплые, Яствушка поставлена хорошая, А одежица на нем да живет сменная.

Он берет его за ручушки за белые, За его за перстни за злачёные, Выводил его со погреба холодного, Приводил его в палату белокаменну, Становил-то он Илью да супротив себя, Целовал в уста сахарные, Заводил его за столики дубовые, Да садил Илью-то он подле себя И кормил его да яствушкой сахарнею, Да поил-то питьицем медвяныим, И говорил-то он Илье да таковы слова:

– Ай же старыя казак да Илья Муромец!

Наш-то Киев-град нынь да в полону стоит.

Обошел собака Калин-царь наш Киев-град Со своими со войсками со великими.

А постой-ка ты за веру, за отечество, И постой-ка ты за славный Киев-град, Да постой за матушки божьи церкви, Да постой-ка ты за князя за Владимира, Да постой-ка за Апраксу-королевичну!

Так тут старыя казак да Илья Муромец Выходит он со палаты белокаменной, Шел по городу он да по Киеву, Заходил в свою палату белокаменну Да спросил-то как он паробка любимого.

Шел со паробком да со любимыим А на свой на славный на широкий двор, Заходил он во конюшенку в стоялую, Посмотрел добра коня он богатырского Говорил Илья да таковы слова:

– Ай же ты, мой паробок любимый, Верный ты слуга мой безызменныи, Хорошо держал моего коня ты богатырского! – Целовал его он во уста сахарные, Выводил добра коня с конюшенки стоялый А й на тот же славный на широкий двор.

А й тут старыя казак да Илья Муромец Стал добра коня тут он заседлывать.

На коня накладывает потничек, А на потничек накладывает войлочек – Потничек он клал да ведь шелковенький, А на потничек подкладывал подпотничек, На подпотничек седелко клал черкасское, А черкасское седёлышко недержано, И подтягивал двенадцать подпругов шелковыих, И шпенёчики он втягивал булатные, А стремяночки покладывал булатные, Пряжечки покладывал он красна золота, Да не для красы-угожества – Ради крепости всё богатырскоей:

Еще подпруги шелковы тянутся, да они не рвутся, Да булат-железо гнется – не ломается, Пряжечки-то красна золота, Они мокнут, да не ржавеют.

И садился тут Илья да на добра коня, Брал с собой доспехи крепки богатырские:

Во-первых, брал палицу булатную, Во-вторых, копье брал мурзамецкое, А еще брал саблю свою острую, Еще брал шалыгу подорожную, И поехал он из города из Киева.

Выехал Илья да во чисто поле, И подъехал он ко войскам ко татарскиим Посмотреть на войска на татарские.

Нагнано-то силы много множество.

Как от покрика от человечьего, Как от ржанья лошадиного Унывает сердце человеческо.

Тут старыя казак да Илья Муромец Он поехал по раздольицу чисту полю, Не мог конца-краю силушке наехати.

Он повыскочил на гору на высокую, Посмотрел на все на три, четыре стороны, Посмотрел на силушку татарскую – Конца-краю силе насмотреть не мог.

И повыскочил он на гору на другую, Посмотрел на все на три, четыре стороны – Конца-краю силе насмотреть не мог.

Он спустился с той горы да со высокия, Да он ехал по раздольицу чисту полю И повыскочил на третью гору на высокую, Посмотрел-то под восточную ведь сторону.

Насмотрел он под восточной стороной, Насмотрел он там шатры белы, И у белыих шатров-то кони богатырские.

Он спустился с той горы высокий И поехал по раздольицу чисту полю.

Приезжал Илья к шатрам ко белыим, Как сходил Илья да со добра коня.

Да у тех шатров у белыих А там стоят кони богатырские, У того ли полотна стоят у белого, Они зоблят-то пшену да белоярову.

Говорит Илья да таковы слова:

– Поотведать мне-ка счастия великого. – Он накинул поводы шелковые На добра коня на богатырского Да спустил коня ко полотну ко белому:

– Ай допустят ли то кони богатырские Моего коня да богатырского Ко тому ли полотну ко белому Позобать пшену да белоярову?

Его добрый конь идет-то грудью к полотну, А идет зобать пшену да белоярову.

Старый казак да Илья Муромец А идет он да во бел шатер.

Приходит Илья Муромец во бел шатер – В том белом шатре двенадцать-то богатырей, И богатыри всё святорусские.

Они сели хлеба-соли кушати, А и сели-то они да пообедати.

Говорил Илья да таковы слова:

– Хлеб да соль, богатыри да святорусские, А й крёстный ты мой батюшка А й Самсон да ты Самойлович!

Говорит ему да крёстный батюшка:

– А й поди ты, крестничек любимыя, Старыя казак да Илья Муромец, А садись-ко с нами пообедати.

И он встал ли да на резвы ноги, С Ильей Муромцем да поздоровались, Поздоровались они да целовалися, Посадили Илью Муромца да за единый стол Хлеба-соли да покушати.

Их двенадцать-то богатырей, Илья Муромец – да он тринадцатый.

Они попили, поели, пообедали, Выходили из-за стола из-за дубового, Они господу богу помолилися.

Говорил им старыя казак да Илья Муромец:

– Крестный ты мой батюшка Самсон Самойлович, И вы, русские могучие богатыри!

Вы седлайте-тко добрых коней, Ай садитесь вы да на добрых коней, Поезжайте-тко да во раздольице чисто поле, Ай под тот под славный стольный Киев-град, Как под нашим-то под городом под Киевом А стоит собака Калин-царь, А стоит со войсками со великими, Разорить хочет он стольный Киев-град, Чернедь-мужиков он всех повырубить, Божьи церкви все на дым спустить, Князю-то Владимиру да со Апраксой-королевичной Он срубить-то хочет буйны головы.

Вы постойте-ка за веру, за отечество, Вы постойте-тко за славный стольный Киев-град, Вы постойте-тко за церкви те за божий, Вы поберегите-тко князя Владимира И со той Апраксой-королевичной! – Говорит ему Самсон Самойлович:

– Ай же крестничек ты мой любимыий, Старыя казак да Илья Муромец!

А й не будем мы да и коней седлать, И не будем мы садиться на добрых коней, Не поедем мы во славно во чисто поле, Да не будем мы стоять за веру, за отечество, Да не будем мы стоять за стольный Киев-град, Да не будем мы стоять за матушки божьи церкви, Да не будем мы беречь князя Владимира Да еще с Апраксой-королевичной:

У него ведь есте много да князей-бояр – Кормит их и поит, да и жалует, Ничего нам нет от князя от Владимира.– Говорит-то старыя казак Илья Муромец:

– Ай же ты, мой крестный батюшка, Ай Самсон да ты Самойлович!

Это дело у нас будет нехорошее, Как собака Калин-царь он разорит да Киев-град, Да он чернедь-мужиков-то всех повырубит...

Говорит ему Самсон Самойлович:

– Ай же крестничек ты мой любимыий, Старыя казак да Илья Муромец!

А й не будем мы да и коней седлать, И не будем мы садиться на добрых коней, Не поедем мы во славно во чисто поле...

Да не будем мы беречь князя Владимира Да еще с Апраксой-королевичной:

У него ведь много есть князей-бояр – Кормит их и поит, да и жалует, Ничего нам нет от князя от Владимира.

А й тут старыя казак да Илья Муромец, Он тут видит, что дело ему не полюби, А й выходит-то Илья да со бела шатра, Приходил к добру коню да богатырскому, Брал его за поводы шелковые, Отводил от полотна от белого, А от той пшены от белояровой.

Да садился Илья на добра коня, То он ехал по раздольицу чисту полю.

И подъехал он ко войскам ко татарскиим.

Не ясён сокол да напускает на гусей, на лебедей Да на малых перелетных серых утушек – Напускается богатырь святорусския А на тую ли на силу на татарскую.

Он спустил коня да богатырского Да поехал ли по той по силушке татарскоей.

Стал он силушку конем топтать, Стал конем топтать, копьем колоть, Стал он бить ту силушку великую А он силу бьет, будто траву косит.

Его добрый конь да богатырския Испровещился языком человеческим:

– Ай же славный богатырь святорусский!

Хоть ты наступил на силу на великую, Не побить тебе той силушки великий:

Нагнано у собаки царя Калина, Нагнано той силы много множество.

И у него есть сильные богатыри, Поляницы есть удалые;

У него, собаки царя Калина, Сделано-то ведь три подкопа да глубокие Да во славном раздольице чистом поле.

Когда будешь ездить по тому раздольицу чисту полю, Будешь бито-то силу ту великую;

Так просядем мы в подкопы во глубокие – Так из первыих подкопов я повыскочу Да тебя оттуда я повыздану;

Как просядем мы в подкопы-то во другие – И оттуда я повыскочу, И тебя оттуда я повыздану;

Еще в третий подкопы во глубокие – А ведь тут-то я повыскочу Да тебя оттуда не повыздану:

Ты останешься в подкопах во глубокиих.

Еще старыя казак да Илья Муромец, Ему дело-то ведь не слюбилося.

И берет он плетку шелкову в белы руки, А он бьет кот да по крутым ребоам, Говорил он коню таковы слова.

– Ай же ты, собачище изменное!

Я тебя кормлю, пою да и улаживаю, А ты хочешь меня оставить во чистом поле Да во тех подкопах во глубокиих! – И поехал Илья по раздольицу чисту полю Во тую во силушку великую, Стал конем топтать да и копьем колоть, И он бьет-то силу, как траву косит, – У Ильи-то сила не уменьшится.

Он просел в подкопы во глубокие – Его добрый конь да сам повыскочил, Он повыскочил, Илью с собой повызданул.

Он пустил коня да богатырского По тому раздольицу чисту полю Во тую во силушку великую, Стал конем топтать да и копьем колоть.

Он и бьет-то силу, как траву косит, – У Ильи-то сила меньше ведь не ставится, На добром коне сидит Илья, не старится.

Он просел с конем да богатырскиим, Он попал в подкопы-то во другие – Его добрый конь да сам повыскочил Да Илью с собой повызданул.

Он пустил коня да богатырского По тому раздольицу чисту полю Во тую во силушку великую, Стал конем топтать да и копьем колоть И он бьет-то силу, как траву косит, – У Ильи-то сила меньше ведь не ставится, На добром коне сидит Илья, не старится.

Он попал в подкопы-то во третий, Он просел с конем в подкопы-то глубокие, Его добрый конь да богатырский Еще с третиих подкопов он повыскочил Да оттуль Ильи он не повызданул.

Соскользнул Илья да со добра коня.

И остался он в подкопе во глубокоем.

Да пришли татары-то поганые, Да хотели захватить они добра коня.

Его конь-то богатырский Не сдался им во белы руки – Убежал-то добрый конь да во чисто поле.

Тут пришли татары-то поганые, Нападали на старого казака Илью Муромца, А й сковали ему ножки резвые И связали ему ручки белые.

Говорили-то татары таковы слова:

– Отрубить ему да буйную головушку!

Говорят ины татары таковы слова:

– Ай не надо рубить ему буйной головы – Мы сведем Илью к собаке царю Калину, Что он хочет, то над ним да сделает.

Повели Илью да по чисту полю А ко тем палаткам полотняныим.

Приводили ко палатке полотняноей, Привели его к собаке царю Калину.

Становили супротив собаки царя Калина, Говорили татары таковы слова:

– Ай же ты, собака да наш Калин-царь!

Захватили мы да старого казака Илью Муромца Да во тех-то подкопах во глубокиих И привели к тебе, к собаке царю Калину, Что ты знаешь, то над ним и делаешь!

Тут собака Калин-царь говорил Илье да таковы слова:

– Ай ты, старый казак да Илья Муромец!

Молодой щенок да напустил на силу на великую, Тебе где-то одному побить силу мою великую!

Вы раскуйте-тко да ножки резвые, Развяжите-тко Илье да ручки белые.

И расковали ему ножки резвые, Развязали ему ручки белые.

Говорил собака Калин-царь да таковы слова:

– Ай же старыя казак да Илья Муромец!

Да садись-ка ты со мной а за единый стол, Ешь-ка яствушку мою сахарную, Да и пей-ка мои питьица медвяные, И одень-ко ты мою одежу драгоценную, И держи-тко мою золоту казну, Золоту казну держи по надобью – Не служи-тко ты князю Владимиру, Да служи-тко ты собаке царю Калину. – Говорил Илья да таковы слова:

– А й не сяду я с тобою да за единый стол, И не буду есть твоих яствушек сахарниих, И не буду пить твоих питьицев медвяныих, И не буду носить твоей одежи драгоценный, И не буду держать твоей бессчетной золотой казны, И не буду служить тебе, собаке царю Калину.

Еще буду служить я за веру, за отечество, А й буду стоять за стольный за Киев-град, А буду стоять за князя за Владимира И со той Апраксой-королевичной.

Тут старый казак да Илья Муромец Он выходит со палатки полотняноей Да ушел в раздольице чисто поле.

Да теснить стали его татары-то поганые, Хотят обневолить они старого казака Илью Муромца, А у старого казака Ильи Муромца При себе да не случилось-то доспехов крепкиих, Нечем-то ему с татарами да попротивиться.

Старыя казак Илья Муромец Видит он – дело немалое.

Да схватил татарина он за ноги, Так стал татарином помахивать, Стал он бить татар татарином Й от него татары стали бегати.

И прошел он сквозь всю силушку татарскую.

Вышел он в раздольице чисто поле, Да он бросил-то татарина да в сторону.

То идет он по раздольицу чисту полю, При себе-то нет коня да богатырского, При себе-то нет доспехов крепкиих.

Засвистал в свисток Илья он богатырский – Услыхал его добрый конь во чистом поле, Прибежал он к старому казаку Илье Муромцу.

Еще старыя казак да Илья Муромец Как садился он да на добра коня И поехал по раздольицу чисту полю, Выскочил он на гору на высокую, Посмотрел-то он под восточную под сторону – А й под той ли под восточной под сторонушкой, А й у тех ли у шатров у белыих Стоят добры кони богатырские.

А тут старый-то казак да Илья Муромец Опустился он да со добра коня, Брал свой тугой лук разрывчатый в белы ручки, Натянул тетивочку шелковеньку, Наложил он стрелочку каленую, И он спускал ту стрелочку во бел шатер.

Говорил Илья да таковы слова:

– А лети-тко, стрелочка каленая, – А лети-тко, стрелочка, во бел шатер, Да сними-тко крышу со бела шатра, Да пади-тко, стрелка, на белы груди К моему ко батюшке ко крестному, Проскользни-тко по груди ты по белыя, Сделай-ко царапину да маленьку, Маленьку царапинку да невеликую.

Он и спит там, прохлаждается, А мне здесь-то одному да мало можется.

Й он спустил как эту тетивочку шелковую, Да спустил он эту стрелочку каленую, Да просвистнула как эта стрелочка каленая Да во тот во славный во бел шатер, Она сняла крышу со бела шатра, Пала она, стрелка, на белы груди Ко тому ли то Самсону ко Самойловичу, По белой груди ведь стрелочка скользнула-то, Сделала она царапинку-то маленьку.

А й тут славныя богатырь святорусския А й Самсон-то ведь Самойлович Пробудился-то Самсон от крепка сна, Пораскинул свои очи ясные – Да как снята крыша со бела шатра, Пролетела стрелка по белой груди.

Она царапинку сделала да по белой груди.

Й он скорёшенько стал на резвы ноги.

Говорил Самсон да таковы слова:

– Ай же славные мои богатыри вы святорусские, Вы скорёшенько седлайте-тко добрых коней, Да садитесь-тко вы на добрых коней!

Мне от крестничка да от любимого Прилетели-то подарочки да нелюбимые – Долетела стрелочка каленая Через мой-то славный бел шатер, Она крышу сняла ведь да со бела шатра, Проскользнула стрелка по белой груди, Она царапинку дала по белой груди, Только малу царапинку дала, невеликую:

Пригодился мне, Самсону, крест на вороте – Крест на вороте шести пудов.

Кабы не был крест да на моей груди, Оторвала бы мне буйну голову.

Тут богатыри все святорусские Скоро ведь седлали да добрых коней, И садились молодцы да на добрых коней И поехали раздольицем чистым полем Ко тому ко городу ко Киеву, Ко тем они силам ко татарскиим.

А со той горы да со высокии Усмотрел ли старыя казак да Илья Муромец, А что едут ведь богатыри чистым полем, А что едут ведь да на добрых конях.

И спустился он с горы высокии, И подъехал он к богатырям ко святорусскиим – Их двенадцать-то богатырей, Илья тринадцатый, И приехали они ко силушке татарскоей, Припустили коней богатырскиих, Стали бить-то силушку татарскую, Притоптали тут всю силушку великую И приехали к палатке полотняноей.

А сидит собака Калин-царь в палатке полотняноей.

Говорят-то как богатыри да святорусские:

– А срубить-то буйную головушку А тому собаке царю Калину.

Говорил старой казак да Илья Муромец:

– А почто рубить ему да буйную головушку?

Мы свеземте-тко его во стольный Киев-град Да й ко славному ко князю ко Владимиру.

Привезли его, собаку царя Калина, А во тот во славный Киев-град Да ко славному ко князю ко Владимиру, Привели его в палату белокаменну Да ко славному ко князю ко Владимиру.

Тут Владимир-князь да стольно-киевский Он берет собаку за белы руки И садил его за столики дубовые, Кормил его яствушкой сахарною Да поил-то питьицем медвяныим.

Говорил ему собака Калин-царь да таковы слова:

– Ай же ты, Владимир-князь да стольно-киевский, Не сруби-тко мне да буйной головы!

Мы напишем промеж собой записи великие:

Буду тебе платить дани век и по веку А тебе-то, князю, я, Владимиру!

А тут той старинке и славу поют, А по тыих мест старинка и покончилась.

(Русская народная поэзия. Эпическая поэзия // Составление, подготовка текста, вступительная статья, предисловия к разделам и комментарии В. Путилова. Л.: Художественная литература, 1984. С. 47-61) Александр Сергеевич Пушкин Сказка о мертвой царевне и семи богатырях Царь с царицею простился, В путь-дорогу снарядился, И царица у окна Села ждать его одна.

Ждет-пождет с утра до ночи, Смотрит в поле, инда очи Разболелись глядючи С белой зори до ночи;

Не видать милого друга!

Только видит: вьется вьюга, Снег валится на поля, Вся белешенька земля.

Девять месяцев проходит, С поля глаз она не сводит.

Вот в сочельник в самый, в ночь Бог дает царице дочь.

Рано утром гость желанный, День и ночь так долго жданный, Издалеча наконец Воротился царь-отец.

На него она взглянула, Тяжелешенько вздохнула, Восхищенья не снесла, И к обедне умерла.

Долго царь был неутешен, Но как быть? и он был грешен;

Год прошел как сон пустой, Царь женился на другой.

Правду молвить, молодица Уж и впрямь была царица:

Высока, стройна, бела, И умом и всем взяла;

Но зато горда, ломлива, Своенравна и ревнива.

Ей в приданое дано Было зеркальце одно;

Свойство зеркальце имело:

Говорить оно умело.

С ним одним она была Добродушна, весела, С ним приветливо шутила И, красуясь, говорила:

«Свет мой, зеркальце! скажи Да всю правду доложи:

Я ль на свете всех милее, Всех румяней и белее?»

И ей зеркальце в ответ: «Ты, конечно, спору нет;

Ты, царица, всех милее, Всех румяней и белее».

И царица хохотать, И плечами пожимать, И подмигивать глазами, И прищелкивать перстами, И вертеться подбочась, Гордо в зеркальце глядясь.

Но царевна молодая, Тихомолком расцветая, Между тем росла, росла, Поднялась – и расцвела, Белолица, черноброва, Нраву кроткого такого.

И жених сыскался ей, Королевич Елисей.

Сват приехал, царь дал слово, А приданое готово:

Семь торговых городов Да сто сорок теремов.

На девичник собираясь, Вот царица, наряжаясь Перед зеркальцем своим, Перемолвилася с ним:

«Я ль, скажи мне, всех милее, Всех румяней и белее?»

Что же зеркальце в ответ?

«Ты прекрасна, спору нет;

Но царевна всех милее, Всех румяней и белее».

Как царица отпрыгнет, Да как ручку замахнет, Да по зеркальцу как хлопнет, Каблучком-то как притопнет!..

«Ах ты, мерзкое стекло!

Это врешь ты мне на зло.

Как тягаться ей со мною?

Я в ней дурь-то успокою.

Вишь какая подросла!

И не диво, что бела:

Мать брюхатая сидела Да на снег лишь и глядела!

Но скажи: как можно ей Быть во всем меня милей?

Признавайся: всех я краше.

Обойди все царство наше, Хоть весь мир; мне ровной нет.

Так ли?» Зеркальце в ответ:

«А царевна все ж милее, Все ж румяней и белее».

Делать нечего. Она, Черной зависти полна, Бросив зеркальце под лавку, Позвала к себе Чернавку И наказывает ей, Сенной девушке своей, Весть царевну в глушь лесную И, связав ее, живую Под сосной оставить там На съедение волкам.

Черт ли сладит с бабой гневной?

Спорить нечего. С царевной Вот Чернавка в лес пошла И в такую даль свела, Что царевна догадалась, И до смерти испугалась, И взмолилась: «Жизнь моя!

В чем, скажи, виновна я?

Не губи меня, девица!

А как буду я царица, Я пожалую тебя».

Та, в душе ее любя, Не убила, не связала, Отпустила и сказала:

«Не кручинься, бог с тобой».

А сама пришла домой.

«Что? – сказала ей царица, – Где красавица девица?»

– Там, в лесу, стоит одна, – Отвечает ей она. – Крепко связаны ей локти;

Попадется зверю в когти, Меньше будет ей терпеть, Легче будет умереть.

И молва трезвонить стала:

Дочка царская пропала!

Тужит бедный царь по ней.

Королевич Елисей, Помолясь усердно богу, Отправляется в дорогу За красавицей душой, За невестой молодой.

Но невеста молодая, До зари в лесу блуждая, Между тем все шла да шла И на терем набрела.

Ей на встречу пес, залая, Прибежал и смолк, играя;

В ворота вошла она, На подворье тишина.

Пес бежит за ней, ласкаясь, А царевна, подбираясь, Поднялася на крыльцо И взялася за кольцо;

Дверь тихонько отворилась, И царевна очутилась В светлой горнице; кругом Лавки, крытые ковром, Под святыми стол дубовый, Печь с лежанкой изразцовой.

Видит девица, что тут Люди добрые живут;

Знать, не будет ей обидно!

Никого меж тем не видно.

Дом царевна обошла, Все порядком убрала, Засветила богу свечку, Затопила жарко печку, На полати взобралась И тихонько улеглась.

Час обеда приближался, Топот по двору раздался:

Входят семь богатырей, Семь румяных усачей.

Старший молвил: «Что за диво!

Все так чисто и красиво.

Кто-то терем прибирал Да хозяев поджидал.

Кто же? Выдь и покажися, С нами честно подружися.

Коль ты старый человек, Дядей будешь нам навек.

Коли парень ты румяный, Братец будешь нам названый.

Коль старушка, будь нам мать, Так и станем величать.

Коли красная девица, Будь нам милая сестрица».

И царевна к ним сошла, Честь хозяям отдала, В пояс низко поклонилась;

Закрасневшись, извинилась, Что-де в гости к ним зашла, Хоть звана и не была.

Вмиг по речи те спознали, Что царевну принимали;

Усадили в уголок, Подносили пирожок;

Рюмку полну наливали, На подносе подавали.

От зеленого вина Отрекалася она;

Пирожок лишь разломила, Да кусочек прикусила, И с дороги отдыхать Отпросилась на кровать.

Отвели они девицу Вверх во светлую светлицу И оставили одну, Отходящую ко сну.

День за днем идет, мелькая, А царевна молодая Все в лесу, не скучно ей У семи богатырей.

Перед утренней зарею Братья дружною толпою Выезжают погулять, Серых уток пострелять, Руку правую потешить, Сорочина в поле спешить, Иль башку с широких плеч У татарина отсечь, Или вытравить из леса Пятигорского черкеса.

А хозяюшкой она В терему меж тем одна Приберет и приготовит.

Им она не прекословит, Не перечут ей они.

Так идут за днями дни.

Братья милую девицу Полюбили. К ней в светлицу Раз, лишь только рассвело, Всех их семеро вошло.

Старший молвил ей: «Девица, Знаешь: всем ты нам сестрица, Всех нас семеро, тебя Все мы любим, за себя Взять тебя мы все бы ради, Да нельзя, так бога ради Помири нас как-нибудь:

Одному женою будь, Прочим ласковой сестрою.

Что ж качаешь головою?

Аль отказываешь нам?

Аль товар не по купцам?»

«Ой вы, молодцы честные, Братцы вы мои родные, – Им царевна говорит, – Коли лгу, пусть бог велит Не сойти живой мне с места.

Как мне быть? ведь я невеста.

Для меня вы все равны, Все удалы, все умны, Всех я вас люблю сердечно;

Но другому я навечно Отдана. Мне всех милей Королевич Елисей».

Братья молча постояли Да в затылке почесали.

«Спрос не грех. Прости ты нас, – Старший молвил поклонясь, – Коли так, не заикнуся Уж о том». – «Я не сержуся, – Тихо молвила она, – И отказ мой не вина».

Женихи ей поклонились, Потихоньку удалились, И согласно все опять Стали жить да поживать.

Между тем царица злая, Про царевну вспоминая, Не могла простить ее, А на зеркальце свое Долго дулась и сердилась;

Наконец об нем хватилась И пошла за ним, и, сев Перед ним, забыла гнев, Красоваться снова стала И с улыбкою сказала:

«Здравствуй, зеркальце! скажи Да всю правду доложи:

Я ль на свете всех милее, Всех румяней и белее?»

И ей зеркальце в ответ: «Ты прекрасна, спору нет;

Но живет без всякой славы, Средь зеленыя дубравы, У семи богатырей Та, что все ж тебя милей».

И царица налетела На Чернавку: «Как ты смела Обмануть меня? и в чем!..»

Та призналася во всем:

Так и так. Царица злая, Ей рогаткой угрожая, Положила иль не жить, Иль царевну погубить.

Раз царевна молодая, Милых братьев поджидая, Пряла, сидя под окном.

Вдруг сердито под крыльцом Пес залаял, и девица Видит: нищая черница Ходит по двору, клюкой Отгоняя пса. «Постой, Бабушка, постой немножко, – Ей кричит она в окошко, – Пригрожу сама я псу И кой-что тебе снесу».

Отвечает ей черница:

«Ох ты, дитятко девица!

Пес проклятый одолел, Чуть до смерти не заел.

Посмотри, как он хлопочет!

Выдь ко мне». – Царевна хочет Выдти к ней и хлеб взяла, Но с крылечка лишь сошла, Пес ей под ноги – и лает, И к старухе не пускает;

Лишь пойдет старуха к ней, Он, лесного зверя злей, На старуху. «Что за чудо?

Видно, выспался он худо, – Ей царевна говорит: – На ж, лови!» – и хлеб летит.

Старушонка хлеб поймала:

«Благодарствую, – сказала. – Бог тебя благослови;

Вот за то тебе, лови!»

И к царевне наливное, Молодое, золотое, Прямо яблочко летит...

Пес как прыгнет, завизжит...

Но царевна в обе руки Хвать – поймала. «Ради скуки Кушай яблочко, мой свет.

Благодарствуй за обед».

Старушоночка сказала, Поклонилась и пропала...

И с царевной на крыльцо Пес бежит и ей в лицо Жалко смотрит, грозно воет, Словно сердце песье ноет, Словно хочет ей сказать:

Брось! – Она его ласкать, Треплет нежною рукою;

«Что, Соколко, что с тобою?

Ляг!» – и в комнату вошла, Дверь тихонько заперла, Под окно за пряжу села Ждать хозяев, а глядела Все на яблоко. Оно Соку спелого полно, Так свежо и так душисто, Так румяно-золотисто, Будто медом налилось!

Видны семечки насквозь...

Подождать она хотела До обеда; не стерпела, В руки яблочко взяла, К алым губкам поднесла, Потихоньку прокусила И кусочек проглотила...

Вдруг она, моя душа, Пошатнулась не дыша, Белы руки опустила, Плод румяный уронила, Закатилися глаза, И она под образа Головой на лавку пала И тиха, недвижна стала...

Братья в ту пору домой Возвращалися толпой С молодецкого разбоя.

Им на встречу, грозно воя, Пес бежит и ко двору Путь им кажет. «Не к добру! – Братья молвили: – печали Не минуем». Прискакали, Входят, ахнули. Вбежав, Пес на яблоко стремглав С лаем кинулся, озлился, Проглотил его, свалился И издох. Напоено Было ядом, знать, оно.

Перед мертвою царевной Братья в горести душевной Все поникли головой, И с молитвою святой С лавки подняли, одели, Хоронить ее хотели И раздумали. Она, Как под крылышком у сна, Так тиха, свежа лежала, Что лишь только не дышала.

Ждали три дня, но она Не восстала ото сна.

Сотворив обряд печальный, Вот они во гроб хрустальный Труп царевны молодой Положили – и толпой Понесли в пустую гору, И в полуночную пору Гроб ее к шести столбам На цепях чугунных там Осторожно привинтили И решеткой оградили;

И, пред мертвою сестрой Сотворив поклон земной, Старший молвил: «Спи во гробе;

Вдруг погасла, жертвой злобе, На земле твоя краса;

Дух твой примут небеса.

Нами ты была любима И для милого хранима – Не досталась никому, Только гробу одному».

В тот же день царица злая, Доброй вести ожидая, Втайне зеркальце взяла И вопрос свой задала:

«Я ль, скажи мне, всех милее, Всех румяней и белее?»

И услышала в ответ:

«Ты, царица, спору нет, Ты на свете всех милее, Всех румяней и белее».

За невестою своей Королевич Елисей Между тем по свету скачет.

Нет как нет! Он горько плачет, И кого ни спросит он, Всем вопрос его мудрен;

Кто в глаза ему смеется, Кто скорее отвернется;

К красну солнцу наконец Обратился молодец.

«Свет наш солнышко! Ты ходишь Круглый год по небу, сводишь Зиму с теплою весной, Всех нас видишь под собой.

Аль откажешь мне в ответе?

Не видало ль где на свете Ты царевны молодой?

Я жених ей». – «Свет ты мой, – Красно солнце отвечало, – Я царевны не видало.

Знать ее в живых уж нет.

Разве месяц, мой сосед, Где-нибудь ее да встретил Или след ее заметил».

Темной ночки Елисей Дождался в тоске своей.

Только месяц показался, Он за ним с мольбой погнался.

«Месяц, месяц, мой дружок, Позолоченный рожок!

Ты встаешь во тьме глубокой, Круглолицый, светлоокий, И, обычай твой любя, Звезды смотрят на тебя.

Аль откажешь мне в ответе?

Не видал ли где на свете Ты царевны молодой?

Я жених ей». – «Братец мой, – Отвечает месяц ясный, – Не видал я девы красной.

На стороже я стою Только в очередь мою.

Без меня царевна, видно, Пробежала». – «Как обидно!» – Королевич отвечал.

Ясный месяц продолжал:

«Погоди; об ней, быть может, Ветер знает. Он поможет.

Ты к нему теперь ступай, Не печалься же, прощай».

Елисей, не унывая, К ветру кинулся, взывая:

«Ветер, ветер! Ты могуч, Ты гоняешь стаи туч, Ты волнуешь сине море, Всюду веешь на просторе, Не боишься никого, Кроме бога одного.

Аль откажешь мне в ответе?

Не видал ли где на свете Ты царевны молодой?

Я жених ее». – «Постой, – Отвечает ветер буйный, – Там за речкой тихоструйной Есть высокая гора, В ней глубокая нора;

В той норе, во тьме печальной, Гроб качается хрустальный На цепях между столбов.

Не видать ничьих следов Вкруг того пустого места;

В том гробу твоя невеста».

Ветер дале побежал.

Королевич зарыдал И пошел к пустому месту, На прекрасную невесту Посмотреть еще хоть раз.

Вот идет; и поднялась Перед ним гора крутая;

Вкруг нее страна пустая;

Под горою темный вход.

Он туда скорей идет.

Перед ним, во мгле печальной, Гроб качается хрустальный, И в хрустальном гробе том Спит царевна вечным сном.

И о гроб невесты милой Он ударился всей силой.

Гроб разбился. Дева вдруг Ожила. Глядит вокруг Изумленными глазами, И, качаясь над цепями, Привздохнув, произнесла:

«Как же долго я спала!»

И встает она из гроба...

Ах!.. и зарыдали оба.

В руки он ее берет И на свет из тьмы несет, И, беседуя приятно, В путь пускаются обратно, И трубит уже молва:

Дочка царская жива!

Дома в ту пору без дела Злая мачеха сидела Перед зеркальцем своим И беседовала с ним.

Говоря: «Я ль всех милее, Всех румяней и белее?»

И услышала в ответ:

«Ты прекрасна, слова нет, Но царевна все ж милее, Все румяней и белее».

Злая мачеха, вскочив, Об пол зеркальце разбив, В двери прямо побежала И царевну повстречала.

Тут ее тоска взяла, И царица умерла.

Лишь ее похоронили, Свадьбу тотчас учинили, И с невестою своей Обвенчался Елисей;

И никто с начала мира Не видал такого пира;

Я там был, мед, пиво пил, Да усы лишь обмочил.

(По изданию «Стихи и сказки», М.: Детская литература, 1976) IV. Программа курса «Русское устное народное творчество»

Наименование – «Русское устное народное творчество».

Необходимая подготовка для изучения модуля – начальные знания по фольклору, которые приобретаются в общеобразовательной школе. Это базовый модуль для последующего изучения русской литературы.

Основная цель – раскрыть национальное идейно-эстетическое богатство русского устного народного творчества, представить студентам данный феномен как культурный и научный объект, выявить особенности функционирования, акцентировать проблемные аспекты, выработать у студентов умения анализировать фольклорные тексты разных жанров.

Аннотация. В рамках курса обсуждается разноаспектный фольклорный феномен как хранилище исторической памяти народа и как специфический научный объект. Во время лекций и практических занятий студенты знакомятся с базовыми дискурсами фольклора, приобретают навыки анализа фольклорных текстов, обсуждаются своеобразие и уникальные свойства фольклора русской диаспоры в Литве.

Содержание теоретических и практических занятий фольклор. верования древних славян, их отражение фольклор. части обряда. Основные жанры фольклор. похоронных обрядов, поэтические жанры фольклора. поговорки, загадки. Частушка как малый заические жанры. разнообразие, персонажи, сюжеты, прозаические высокого народного искусства. Роль заические жанры. бывальщины: особенности содержания и 9. Эпические Краткая характеристика особенностей стихотворные былин. Своеобразие изображения жанры. исторических явлений в исторических хотворные народа: циклы, герои, поэтические 11 Народный театр. Виды народного театра: ряженье, хотворные художественный уровень, тематическое фольклор. жанрам и функциям. Характеристика фольклор. поэта к фольклору. Сравнение фольклор в фольклора в Литве; характеристика Порядок оценки знаний и умений: применяется накопительная схема оценки по десятибалльной шкале с учетом следующего:

1. Участие на практических занятиях: подготовленность и активность – 30%.

2. Коллоквиум по лирической песне – 10%.

3. Самостоятельная учебно-исследовательская работа – 10%.

4. Экзамен – 50%.

Основная литература по курсу:

1. Аникин В. П., Круглов Ю Г. Русское народное поэтическое творчество. Л., 1987.

2. Кравцов Н. И., Лазутин С. Г. Русское устное народное творчество.М., 1983.

3. Русское народное поэтическое творчество. Ред. Новикова А. М. М., 1986.

4. Русское народное поэтическое творчество. Хрестоматия.Сост. Круглов Ю. Г. Л., 1987.

5. Русское народное поэтическое творчество. Хрестоматия. Ред. Новикова А. М. М., 1978.

1. С. 5. http://www.sv4you.ru/scenario/russian 2. С. 7. И.Я. Билибин. У колодца. 1901. Открытка издания «Общины св. Евгении». №128. Из коллекции Э.Б. Файнштейна.

3. С. 9. В.М. Васнецов. Иван Царевич на сером волке. 1889.

4. С. 11. В.М. Васнецов. Богатыри. 1898.

5. С. 13. http://www.ladanka.com/photo.html 6. С. 14. http://www.skazka.com.ru/article/perro/000003perro.html 7. С. 17. Иллюстрация Ирины Касим. http://art.familybridge.info/wpcontent/uploads/2007/11/russ.jpg 1. Азадовский М.К. Пушкин и фольклор// Русское народное поэтическое творчество.

Хрестоматия по фольклористике. Сост. Ю.Г. Круглов. М.: Высшая школа. 1986.

2. Акимова Т.М. О поэтической природе народной лирической песни// Круглов Ю.Г.

Русское народное поэтическое творчество: Хрестоматия по фольклористике. М.:

Высшая школа, 1986. С. 393–395.

3. Аникин В.П. Русский богатырский эпос. М.: Просвещение, 1964. 192 с.

Аникин В.П. Русская народная сказка. М.: Художественная литература, 1984. 176 с.

5. Аникин В.П. Волшебная сказка «Царевна лягушка»// Круглов Ю.Г. Русское народное поэтическое творчество: Хрестоматия по фольклористике. М.: Высшая школа, 1986.

6. Анпилов А. Наука сердцу. http://www.golos.de/aanpilov_nauka.html 7. Без труда нет добра: пословицы и поговорки о труде// Составитель, автор вступительной статьи В.И. Новиков. М.: Книга, 1985.

8. Бонди С.М. Сказки Пушкина. http://rus-lit.ru/article/a-855.html 9. Былины // Сост. В.И. Калугин. М.: Современник, 1986. 559 с. Вступит. статья В. И.

Калугина «Мир былинного эпоса» (с. 5-28).

10. Веселовский А.Н. Психологический параллелизм и его формы в отражении поэтического стиля// Круглов Ю.Г. Русское народное поэтическое творчество: