МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ

ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

МИНУСИНСКИЙ РЕГИОНАЛЬНЫЙ КРАЕВЕДЧЕСКИЙ МУЗЕЙ им. Н.М. МАРТЬЯНОВА

КРАСНОЯРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ

УНИВЕРСИТЕТ им. В.П. АСТАФЬЕВА

ПРОГРАММА ПРЕЗИДИУМА РАН «ЭТНОКУЛЬТУРНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ В ЕВРАЗИИ»

АРХЕОЛОГИЯ ЮЖНОЙ СИБИРИ:

ИДЕИ, МЕТОДЫ, ОТКРЫТИЯ

Сборник докладов международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения члена-корреспондента Российской академии наук

Сергея Владимировича Киселева г. Минусинск 20 - 26 июня 2005 года Национальная библиотека ни. Н.Г. Доможакова Республики Хакасия КРАСНОЯРСК

ИСТОРИЧЕСКОЕ КРАЕВЕДЕНИЕ.

СОХРАНЕНИЕ ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНОГО

НАСЛЕДИЯ СИБИРИ. ПРОБЛЕМЫ МУЗЕЕВЕДЕНИЯ

В.Я. БУТАНАЕВ

ХАКАССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. Н.Ф. КАТАНОВА, АБАКАН

ДРЕВНЕТЮРКСКИЕ ИСТОКИ

ПОМИНАЛЬНОЙ ТРАПЕЗЫ У ХАКАСОВ

После смерти человека хакасы на почетном месте устанавливали стол для продуктов покойному, называемый «стол печали». Каждый из прибывших родственников и соседей клал на него принесенные яства и вино. В день погребения, а в дальнейшем во время поминок еда со стола бралась на кладбище. По хакасскому обычаю для живых людей продукты крошатся на дощечке сверху вниз, а для мертвого мясо режут в руках, двигая ножом к себе снизу вверх. Накрошенные продукты складывают в чашу для сжигания пищи и наполняют мешочек для вечной провизии в гроб покойному. Кроме того, ими угощают людей на кладбище.

На стол для продуктов покойному запрещается класть некоторые куски мяса (первые два ребра, голень, лопатки, края грудинки). Нельзя оставлять на нем вилки, ножи и другие острые предметы, так как поминальная душа - «с'урун» или «сунс» - может наколоться. До семи суток стол стоял на почетном месте. На седьмой день стол окуривали богородской травой (ирбен) и немного сдвигали к центру юрты. Затем его передвигали на двадцатый и сороковой дни, а на полгода устанавливали в середине жилища.

На последние поминки через год стол ставили у дверей, а затем его выносили во двор и, говоря: «Возьми свой стол!», - разламывали или отдавали бедным родственникам.

На похоронах забивали крупный скот, а на остальные поминки только овец. Животное, которое забивают на похороны в честь умершего, называется «тёгиг» (тбпг). Слово «тёгиг» происходит от древнетюркского «токук» (сачыг-тбкук) - жертвенное окропление и возлияние (Бутанаев, Монгуш, 2005. С. 158-170). В хакасском языке слово «тёгиг» применялось в двух значениях: 1) кропление умершему кровью скота, забиваемого на похоронах; 2) ритуальный скот, забитый в честь умершего на похоронах. Например, «Toorire кондеен малныц ханын албинчалар» - кровь забитого на похоронах скота не берут для пищи; «тббгии пазын кун Kipi3iH3ep айландырып сохчалар» - голову скота, убиваемого в честь умершего повернув в сторону захода солнца, забивают;

«тоопгнш ханын чирге агысчаннар» - кровь «тёгига» сливали на землю (поминальная душа «суне» питается разбрызганной по земле кровью); «тббгугнш теер1зш сббк тартхан к1зее пирчелер» - шкуру «тёгига» отдают человеку, который отвез покойника на кладбище; «т'бопгнш он хрин ripir чонга пызырчалар» - правую сторону скота, забиваемого на похоронах, варят живым людям; «тббпг идш чит1 кунше чи-ripe тооза чирге кирек» - мясо «тёгига» надо все съесть до седьмого дня; «тббгиин тоге-чача ч!чен» мясо «тёгига» ели, совершая кропление кровью, и т.д.

Умершему мужчине на «тёгиг» нужен был скот мужского пола, т.е. вол или бык, а женщине - телка. Если на тот свет отправлялся бедняк, то его похороны проходили без «тёгига». Перед тем как забить животное, в руки покойного давали веревку, за которую оно было привязано, и говорили: «Вот эту скотину ты возьмешь с собой!» Голову «тёгиг»

поворачивали в сторону заката солнца и перерезали горло. Всю кровь опускали на землю, т.к. брать ее для пищи, тем более для кровяной колбасы, запрещалось. Тушу «тёгиг»

расчленяли по суставам, т.к. кости ломать нельзя. Запрет рубить кости при разделке туши бытовал и у всех тюркских народов, у которых «существовало поверье, что иначе покойник обидится, будто рубят его кости». Мясо нельзя жарить, разрешалось только варить. Для кормления покойника отваривали левую сторону туши животного, мясо правой стороны раздавали приехавшим на похороны гостям в гостинец «олчей», т.е. «пища счастья». На севере Хакасии, в долине Июсов, для умершего мужчины варили мясо правой половины туши «тёгиг», а для женщины - левой. Мясо этого животного обязательно надо было съесть до третьего дня (в некоторых местах до седьмого). Кости «тёгиг» собирали в одно место. Если кто-то получил в гостинец мясо с костями, то этот человек обязан принести кости обратно. На третий день (в некоторых местах на седьмой) вечером все кости собирались в посуду, и какой-нибудь одинокий старик, выйдя за околицу, бросал их в сторону кладбища. Затем он кропил вином и говорил: «Возьми все кости!

Твой скот мы тебе отдаем!» Иногда их сжигали на костре в ограде дома.

Вернувшись с похорон, люди мыли руки водой, приготовленной в тазу перед входом в юрту, вытирали ноги у входа и проходили за стол, чтобы отметить последнее торжество человека «тугенчд той». Пища собравшимся на тризну подавалась за столом против движения солнца (тискер). Нельзя было подавать печень, сердце и почки. Если члены семьи умершего будут их есть, то умерший будет чувствовать мучительные боли в этих органах. После тризны седьмого дня близкие родственники брали со стола нетронутые сердце, печень и почки, трижды обводили ими вокруг своей груди и со словами «Пусть умерший не думает о нас, пусть его печень не кончается!» - бросали их за дверь. После совершенного обряда им разрешалось есть указанные внутренности.

Во время поминок и дома, и на кладбище разводили поминальный костер, где сжигали пищу для умершего человека. Гарь от сжигаемой пищи, якобы, доходит до усопшего.

Ритуал выполняли только пожилые женщины. Поминальная душа - «суне» - в дни поминок кормится гарью - «хуюх» - от сжигаемой на огне жирной пищи. Поэтому одно из самых главных действий - кормить душу покойного - носит название «хуюх саларга» положить гарь) или «гамах ортирге» - (жечь пищу). Вечером на закате солнца сжигали в очаге одну чашку с едой, в полночь вторую чашку и накануне рассвета третью чашку.

Как правило, пищу из первой чашки бросала в огонь вдова умершего, из второй - его сестра, а из третьей - близкая пожилая родственница по мужской линии, т.е. из рода покойного. Умершему мужчине ее кладут в огонь правой рукой, а женщине - левой. Сжигаемая пища у хакасов носит название «чидшшг тамах» - подаяние. Она должна быть жирной и в основном состоять из талкана, масла и мяса. Ее никогда не солят. Свинину и рыбу употреблять нельзя, иначе душа - «суне» - будет брезговать. Сжигаемая пища дает своеобразный запах - «хуюх», которым якобы насыщается душа умершего человека. Прежде чем приступить к обряду кормления, сначала бросали три кусочка жира в очаг для богини огня - «От ине». При кормлении умершей женщины жгли продукты с женской стороны очага, а мужчины - с мужской. Из каждой чашки в огонь бросали три горсти. Первую горсть из первой чашки брали справа и сыпали в огонь, наклоняя руку тыльной стороной вверх (оцар). В этот момент молчали, ибо такой наклон руки принят в общении с живыми людьми. Смысл его заключался в том, чтобы счастье не ушло в потусторонний мир. Вторую горсть брали слева и клали пищу, наклоняя руку тыльной стороной вниз (тискер). При таком положении руки приговаривали: «Не голодай и не жажди!

Ты ушел в другой мир и больше не вернешься!» Третью горсть брали с противоположной стороны чашки и опускали пищу, опять наклоняя тыльную сторону руки вверх (оаар). Из второй чашки горсть с едой бросали, сначала наклоняя руку тыльной стороной вниз (тискер), затем вверх (ондр) и в конце опять вниз (тискер). Пища из третьей чашки сжигалась так же, как и из первой. Каждый раз, бросая горсть еды в огонь, небольшую часть пищи оставляли под большим пальцем. Этот остаток, почитавшийся за счастье - «блчей», складывали обратно в чашку и угощали пожилых родственников со словами: «Доля человеческой пищи должна остаться в этом мире! Нельзя все отдавать умершим».

Поминальная трапеза хакасов, так же, как обычаи заклания верхового коня «хойлага», магические обходы вокруг покойника с охранными действиями, разрезание погребальной одежды, сохранили свою древнетюркскую основу. Обычай распускать волосы у покойных прослеживается со времен андроновских погребений (II тыс. до н.э.), где встречаются костяные пластины с изображениями человеческих личин с расплетенными косами. В период Кыргызского государства население подвергало сожжению своих умерших предков. Пережитки обычая кремации вплоть до начала XX в. прослеживаются в обрядах сжигания лошадей «хойлага», костей скота «тёгиг» и пищи покойнику.

Бутанаев В.Я., Монгуш Ч.В. Архаические обычаи и обряды Саянских тюрков. Абакан, 2005.

АЛТАЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ, БАРНАУЛ

ТРАДИЦИИ ПОКУПОК СЕЛЬСКИМИ ОБЩЕСТВАМИ АЛТАЯ

ГОТОВЫХ ЗДАНИЙ ЦЕРКВЕЙ В КОНЦЕ XIX НАЧАЛЕ XX ВЕКОВ

Рубеж X I X - X X веков, по свидетельству исследователей культового зодчества Алтая, являлся периодом расцвета строительства православных храмов в селах Алтайского горного округа (Степанская, 1995. С. 9). Тем не менее, помимо высокого уровня развития непосредственного храмостроительного процесса (возведение от закладки до окончательного завершения строительства здания), в этот период существовали и традиции покупок готовых корпусов церквей одним сельским обществом у другого с целью дальнейшего переустройства.

Сама традиция приобретения готовых корпусов и срубов деревянных зданий в Сибири (в том числе и церквей) берет свое начало с XVII века (Майничева, 2000. С. 8).

Автором в документах ЦХАФ АК (Ф. 4. On. 1. Д. 2465, Д. 2528; ФР. 536. On. 1. Д. 244) обнаружена информация не менее чем о двух аналогичных процессах на территории Алтая в означенный период. В частности, летом 1897 года общество деревни Полуямки Покровской волости (ныне Михайловский район Алтайского края) купило у общества села Форпост Боровой (ныне Волчихинский район Алтайского края) «на слом старую церковь с инвентарем за 2500 рублей». В 1899 году «Клепечихинское сельское общество (ныне Поспелихинский район Алтайского края), состоящее из 164 душ годных работников, приобрело покупкой старую церковь у крестьян села Лебяженского (ныне Егорьевский район Алтайского края) за 4000 рублей.

Перечисленные сделки не носили неформального либо неофициального характера, а закреплялись письменными контрактами и осуществлялись с разрешения епархиального начальства. Процессы выплат денежных средств за купленые храмы в обоих обществах осуществлялись по типу поэтапных выплат в рассрочку. Крестьяне села Клепечиха уплатили первоначальный взнос в размере половины от общей стоимости церкви, а остальную сумму долга обязались погасить в течение определенного времени.

Полуямское общество обязалось выплатить сумму стоимости купленой церкви в три года по 300 рублей с интервалами в 4 - 6 месяцев.