Евросоюз и Россия:

в поисках равновесия

между геополитикой и

регионализмом

Тома Гомар

Май 2006

Программа исследований

по России и ННГ

Французский Институт Международных Отношений (ИФРИ) является

ведущим независимым центром исследований, информации и

общественных дебатов в области актуальных международных

вопросов во Франции. Он был создан в 1979 году Тьерри де

Монбриалем и имеет статус общественно значимой ассоциации (согласно французскому закону об ассоциациях 1901г.). Институт не подчинен какому-либо административному органу, самостоятельно определяет направления своей деятельности и регулярно публикует результаты своих исследований.

Ответственность за мнения, высказанные в данной статье, возлагается исключительно на ее авторов.

Программа исследований по России и СНГ ©Ifri, 2006 – www.ifri.org Institut Franais des Relations Internationales 27 rue de la Procession – 75740 Paris cedex 15 – France Тел.: 33 (0)1 40 61 60 00 – факс: 33 (0)1 40 61 Russie.Nei.Visions – электронная коллекция статей, Russie.Nei.Visions посвящённая России и новым независимым государствам (Беларусь, Украина, Молдова, Армения, Грузия, Азербайджан, Казахстан, Узбекистан, Туркменистан, Таджикистан и Кыргызстан). Эти небольшие по объему статьи подготовлены известными в своей области экспертами и являются policy oriented документами по политическим, стратегическим и экономическим вопросам.

Статьи, опубликованные в этой коллекции, отвечают стандартам качества ИФРИ (редакционный контроль и анонимная экспертная оценка).

Если Вы желаете получать информацию о следующих выпусках коллекции по электронной почте, Вы можете оформить подписку по адресу: [email protected] Тома Гомар – доктор исторических наук (Университет Париж I Пантеон-Сорбонна) и руководитель программы Россия/ННГ во Французском Институте международных отношений (Ифри) в Париже.

Образование и профессиональный опыт, дополненный международными стажировками в МГИМО-Университете (Москва), Европейском Институте исследований в области безопасности (Париж) и Королевском Колледже (Лондон) позволили ему стать экспертом по этой зоне. Тома Гомар также преподаёт в Высшей военной школе Сен-Сир.

Последние публикации : Russie.Nei.Visions 2006 (ред.), Париж, Ифри, апрель 2006 (на английском) et « Politique trangre russe :

l’trange inconstance » [внешняя политика России: странное непостоянство], Politique trangre, № 1, 2006 (на французском).

В сотрудничестве со своими партнёрами, Ифри создал рабочую группу (task force) по отношениям Россия/ЕС. Первый семинар (workshop) в рамках этой рабочей группы состоялся в Париже декабря 2005г. Четыре оригинальных доклада были представлены Эндрю Монаганом (безопасность), Тома Гомаром (общее соседство), Тимофеем Бордачёвым (представительство частных интересов) и Михаэлем Туманном (энергетика). В дискуссии под председательством Тьерри де Монбриаля приняли участие Ксавье де Вильпен, Луи Готье, Дов Линч и Доминик Давид.

В этом специальном выпуске коллекции Russie.Nei.Visions мы публикуем тексты этих докладов в качестве рабочих документов, предлагаемых для критики. Они будут в дальнейшем дополнены во время второго семинара, который пройдёт в течение 2006г. и целью которого является формулирование конкретных рекомендаций.

Авторы выражают признательность участникам дискусии за активное участие в этом проекте.

Оглавление Оглавление

Краткое содержание статьи

Введение

Почему ЕС должен привнести немного геополитики в ЕПС?................. Неспособность выделить различные уровни внешней деятельности

Трудная комбинация между ЕПС и стратегическим партнёрством ЕС/Россия

« No Man’s Land » между регионализмом и билатерализмом Почему Россия должна привнести немного регионализма в свою политику по отношению к СНГ?

Реактивная европейская политика с геополитическими корнями

Выйти за пределы геополитики

Недостаток регионализма и слабость трансграничного сотрудничества

Краткое содержание статьи Е сли подход Европейского союза к отношениям с соседними странами вписывается в рамки регинальной политики, то Россия мыслит эти отношения скорее в терминах геополитики. Большая часть непонимания между двумя партнёрами по поводу «общего пространства внешней безопасности» частично объясняется именно этим противоречием между ментальными схемами. Анализируя последствия каждого из этих подходов и их взаимное влияние друг на друга, эта статья подчеркивает необходимость для обеих сторон осознать эти концептуальные расхождения и попытаться сократить их.

Введение О тношения между Брюсселем и Москвой оказались по сути не готовы к двойному расширению НАТО и ЕС в мае 2004 года.

Вступление десяти новых членов (восемь из которых – страны Центральной и Восточной Европы) не только изменило идентичность и внутреннее функционирование ЕС, но и повлияло на региональное равновесие сил, политику контроля над энерготранзитом, степень влияния стран в зависимости от их величины и внешнеполитические позиции.

Многие признают, что «общее пространство» внешней безопасности является наиболее проблемным в отношениях Евросоюза и России. Официально целью, поставленной в рамках этого пространства, является укрепление и развитие диалога ЕСРоссия и сотрудничества по предотвращению конфликтов, антикризисному управлению и постконфликтному восстановлению в Европе и за её пределами. На самом деле, общее пространство внешней безопасности больше напоминает поле геополитического соперничества. Это связано главным образом с тем, что бывшие постсоветские страны превратились в зону перекрёстного влияния ЕС и России, а также с очевидной нехваткой взаимного доверия.

Подтверждением этому является, например, отсутствие обсуждения событий на Украине на саммите ЕС-Россия в Гааге в ноябре 2004г. В целом, расширение ЕС было воспринято Москвой как собственное отступление. Обе стороны попросту не разделяют ключевых целей в отношении общего соседства: Евросоюз стремится, прежде всего, к стабилизации своей периферии в то время, как Россия хочет сохранить возможность контролировать развитие событий в зоне, рассматриваемой ею в качестве сферы своих жизненных интересов.

Поэтому новая географическая ситуация поставила «ряд вопросов о границах»1.

Общее пространство внешней безопасности выглядит довольно ограниченным инструментом сотрудничества. В рамках этого пространства, в ходе лондонского саммита ЕС/Россия в октябре 2005г., Евросоюз ознакомил Москву со своими планами относительно миссии по содействию пограничному контролю в Молдове и выразил озабоченность ситуацией в Беларуси (в свете президентских выборов в марте 2006г.) и в Узбекистане (после событий в Андижане). Стоит Перевод с английского Натальи Киселёвой-Туле.

D. Lynch, “From ‘Frontier’ Politics to ‘Border’ Policies Between the EU and Russia” [Россия и ЕС: от территориального разграничения к политике границ] in O. Antonenko, K. Pinnick (ред.), Russia and the European Union [Россия и Европейский cоюз], Лондон, Routledge/IISS, 2005, с. 16.

напомнить о введении санкций ЕС против Ташкента прямо перед саммитом. Несмотря на то, что участники саммита в Лондоне отметили позитивное развитие диалога и сотрудничества по борьбе с терроризмом и антикризисному управлению2, политические установки ЕС и России расходятся.

Вне всякого сомнения, расширение Евросоюза явилось чрезвычайно важным и серьёзным изменением в отношениях между ЕС и Россией, к которому обе стороны оказались неготовы. Новое соседство ЕС и России нуждается в тщательном анализе. Даже если оставить в стороне проблему заложенного в нём потенциала нестабильности, существует реальная нехватка адекватных интеллектуальных инструментов для совместного осмысления способа организации общего соседства. Очевидно, что расширение привело к смещению его геополитической оси к востоку. Европейская политика соседства (ЕПС) стала основным глобальным и региональным инструментом управления этими радикальными геополитическими переменами. Российские представители органов государственной власти отказались от ЕПС, считая оскорблением включение России в одну группу с такими странами как Марокко или Ливия. Вместо того, чтобы рассматривать расширение ЕС с точки зрения региональной политики, Москва сконцентрировалась только на расширении НАТО, считая, что именно оно имеет решающее геополитическое значение. Неудивительно, что Москва мобилизовала основные политические ресурсы против расширения НАТО, а не против расширения Евросоюза, которое в основном рассматривалось с технической точки зрения (доступ российских граждан в Калининградскую область и визовый режим)3. Парадоксальным образом механизмы взаимоотношений НАТО-Россия теперь иногда выдвигаются в качестве образца для диалога Евросоюз-Россия. Стоит также отметить, что границы России с ЕС являются наиболее стабильными по сравнению с границами в других регионах (особенно в Центральной Азии и на Дальнем Востоке). Другими словами, близость ЕС, по всей очевидности, не является на сегодня главной геополитической проблемой России, по сравнению, например, со всё более отчётливым проявлением Китая, Индии или Ирана или с «силовыми играми» в Центральной Азии. С этой точки зрения, было бы гораздо правильнее рассматривать соседство с Еврозоюзом с точки зрения региональной политики, а не геополитики.

Когда российские и европейские эксперты обращаются к теме общего соседства, они обычно формулируют одно и то же пожелание:

отказаться от мышления в терминах игры с нулевой суммой и сосредоточиться на решениях, несущих обоюдный выигрыш (win-win solutions). К сожалению, этот выбор является не более, чем лозунгом, который используется исключительно для того, чтобы избежать разногласий с соседями, не заключая какого-либо соглашения о 16-й саммит ЕС-Россия, Лондон, 4 октября 2005г., пресс-релиз, председательство Великобритании в ЕС.

T. Bordachev, “Russia’s European Problem: Eastward Enlargement of the EU and Moscow’s Policy, 1993-2003” [Европейские проблемы России: расширение ЕС на восток и политика Москвы, 1993-2003] in O. Antonenko, K. Pinnick (ред.), op.

cit., с. 51-52.

соседстве. Выбор политически ориентированного (policy-oriented) подхода, естественно, предполагает преодоление этой дилеммы. Обе стороны должны будут уделить особое внимание поиску инструментов, сочетающих геополитику с регионализмом. Это означает, что ЕС должен приложить усилия, чтобы понять, почему и как Россия мыслит в геополитических терминах, а Россия, в свою очередь, должна уделить больше внимания проекту ЕС, признавая и принимая последствия его наднационального характера и региональной политики. Это, вероятно, единственный путь нахождения общего подхода к территориальным проблемам.

1) Эта статья основывается на следующем наблюдении: ЕС, по всей видимости, слишком увлечен регионализмом в ущерб геополитике. А Россия, наоборот, слишком увлечена геополитикой в ущерб регионализму. Эти устойчивые предпочтения каждого из партнёров в итоге являются источниками размолвок.

2) Каждому из партнёров необходимо найти собственную комбинацию между регионализмом и геополитикой для того, чтобы подойти к общему соседству с помощью совместных интеллектуальных инструментов и в соответствующих масштабах. Так, например, не имеет никакого обращаться к Украине и Молдове с одинаковой риторикой. Расстановка территориальных приоритетов является политической необходимостью.

3) Эта задача включает настоящую попытку определить некоторые общие территориальные концепции. Дискуссия должна не столько касаться более или менее глубоких теоретических вопросов, сколько прояснить набор базовых понятий.

3-1. Геополитика4. По разным причинам исследователи и эксперты ЕС слишком долго пренебрегали геополитикой5. Евросоюз не может избежать геополитических аспектов интеграции и расширения по двум основным причинам. Во-первых, значительная концентрация богатства и мирное территориальное расширение предполагают и политический подход к интеграции и последствиям расширения. Во-вторых, ЕС воспринимается своими соседями и особенно Россией как крупнейший геополитический актор. Зато См. определения геополитики представителей французской школы в Т. де Монбриаль, Gographie politique [Политическая география], Париж, PUF, coll.

QSJ ?, 2006, с. 20-21. Определяемая как «сфера идеологии, применённая к определённой территории», геополитика несомненно включает «психологическую компоненту» в широком смысле слова, поскольку она основывается на «взаимных восприятиях», стереотипах и рассуждениях, которые строятся на «основе очень неполной информации». (Lacoste suivre). См. также Ив Лакост, Gopolitique, La longue histoire d’aujourd’hui [Геополитика. Долгая история], Париж, Larousse, 2006, с. 8 : термин «геополитика» обозначает на самом деле « всё, что касается соперничества за власть или влияние над территориями или проживающим на этих территориях населением ».

C. Hill, “The geopolitical implications of enlargement” [Геополитические последствия расширения] in J. Zielonka (ред.), Europe Unbound [Европа без границ], London, Routledge, 2002, с. 98.

России недостаточно считаться глобальной геополитической державой, чтобы пользоваться влиянием в соседних странах6.

3-2. Регионализм, интеррегионализм и субрегионализм.

Парадоксальным образом, изучение регионализма и интеррегионализма недостаточно представлено в европейских исследовательских работах, хотя внешняя деятельность ЕС руководствуется в основном принципами региональной политики.

Регионализм можно определить как институционализированное сотрудничество (через формальную региональную организацию или без нее) между географически близкими странами. Интеррегионализм может быть определен как отношения между региональными (и/или субрегиональными) группами. Субрегионализм можно определить как развитие субрегионального институционализированного сотрудничества, особенно между небольшим количеством стран, возникающее под влиянием внутренних побуждений самих участников и/или внешних сил8.

I. Neumann, “Russia as a great power” [Россия как великая держава] in J. Hedenskog и др., Russia as a Great Power, Dimensions of security under Putin [Россия как великая держава, измерения безопасности при Путине], Лондон, Routledge, 2005, с. 25. Ньюманн добавляет: «Кроме того, эти два признания могут вступать в противоречие. Для улучшения имиджа и признания Россия стремится к участию в игре глобальной безопасности, где правилами служат суверенитет и политика силы. Таким образом, увеличивается разрыв между этим направлением российской политики и главной линией европейской политики, где основным правилом игры является интеграция».

F. Sderbaum, L. Van Langenhove, “Introduction: The EU as a Global Actor and the Role of Interregionalism” [Введение: ЕС как глобальный актор и роль интеррегионализма], European Integration, № 3, 2005, с. 251.

Определения заимствованы из K. Smith, “The EU and Central and Eastern Europe: The Absence of Interregionalism” [ЕС и Центральная и Восточная Европа: отсутствие интеррегионализма], European Integration, № 3, 2005, с. 348-349.

Почему ЕС должен привнести немного геополитики в ЕПС?

Неспособность выделить различные уровни Восточное соседство – труднейший вызов для ЕС: необходимо заполнить вакуум, возникший после исчезновения Советского Союза.

Евросоюз преследует две основные глобальные цели. Во-первых, обеспечить мир между государствами-членами. Во-вторых, создать «условия для геополитической стабильности, построенной на основе принятия принципов либеральной демократии»9. Без сомнения, будущее европейского проекта зависит от успеха или неудачи в реализации обязательств ЕС перед странами, регионами и субрегионами ближайшего окружения. Независимо от своей внутренней ситуации, Евросоюз имеет выбор между тремя основными стратегическими вариантами выстраивания отношений с периферией. Первый – это стабилизация. С этой позиции, основная цель ЕС заключается лишь в простом избежании конфликтов и территориальных споров. Второй вариант – европеизация.

Речь идёт в этом случае о распространении норм и ценностей ЕС без перспективы членства. Третий вариант – интеграция, заключающаяся в предоставлении членства по окончании процесса вступления. В этом случае одним из стратегических вопросов является определение сроков.

ЕПС в своём сегодняшнем виде, по всей видимости, может быть отнесена ко второму варианту. После двойного провала голосования по принятию европейской Конституции во Франции и в Нидерландах, пересмотр процесса расширения является важнейшим приоритетом. Для заполнения увеличивающегося разрыва между европейскими элитами и национальными приоритетами, расширение должно перестать рассматриваться как сугубо административная процедура, основанная R. Danreuther, “Setting the framework” [Создание рабочих рамок] in R. Danreuther (ред.), European Union Foreign and Security Policies [Внешняя политика и политика безопасности Европейского союза], Лондон, Routledge, 2004, с. 1-2.

главным образом на региональных инструментах вне политического контроля. Даже если ЕС не привык мыслить в терминах геополитики, обращение к ней необходимо по двум основным причинам10. Во-первых, без чёткого определения границ Евросоюз не будет работоспособным. Но добиться консенсуса между государствами-членами относительно восточных и юго-восточных границ ЕС нелегко в силу расхождения интересов и «ментальных карт»11. Во-вторых, ЕС должен более чётко разграничить различные уровни своей внешней политики. Постоянно говорить о соседстве – лучший способ напустить территориального тумана. Именно поэтому явно необходимо политическое усилие для геополитического прояснения на региональном, субрегиональном и двустороннем уровнях.

В зависимости от собственных интересов, государства-члены ЕС придают неодинаковое значение восточной и южной частям соседства, а также отдельным странам внутри каждой из двух групп. Похоже, что в очередной раз этот вопрос будет рассматриваться прежде всего в административном, а не в политическом плане при ближайшем обсуждении Европейского инструмента соседства и партнёрства (ЕNPI).

На субрегиональном уровне стоит обдумать возможность объединения некоторых стран в одну группу12 или построения некоторых субрегиональных измерений, таких как бывшее Северное измерение или, возможно, Черноморское измерение. Необходимо продумать способ вовлечения в них России. ЕС также должен суметь расставить приоритеты на двустороннем уровне, что несомненно повысило бы влияние ЕС не только на субрегиональном, но и на региональном уровнях.

Трудная комбинация между ЕПС и стратегическим партнёрством ЕС/Россия Основная проблема заключается в поиске соотношения между четырьмя пространствами ЕС-Россия и ЕПС, которая может рассматриваться как инструмент «мягкой» политики (soft policy). Одна из M. Lefebvre, « Un programme gopolitique pour l’Europe largie »

[Геополитическая программа для расширенной Европы], Politique trangre, № 3с. 718.

W. Wallace, “Where does Europe end?” [Где кончается Европа?] in J. Zielonka (ред.), Europe Unbound [Европа без ограничений], op. cit., с. 78-79.

Здесь существует множество возможных комбинаций. Например: а) Беларусь, Молдова и Украина как европейские части бывшего Советского Союза; б) Грузия в дополнение к предыдущим странам; в) кавказские государства, включая Грузию; г) Грузия и Украина, в силу недавней внутренней эволюции и общей цели «продвижения демократии».

главных трудностей, с которой сталкивается ЕС, лежит именно во взаимодействии между политиками на российском и восточноевропейском (Беларусь, Украина, Молдова) направлениях. По сути, Евросоюз не смог чётко определить место России в своей восточной политике и продолжает колебаться между особой, как этого требует Москва, и общей стратегией, которую отстаивают новые члены, стремясь ограничить влияние России на ЕС и страны СНГ. Официально, согласно своим конституциям, Беларусь, Украина и Молдова являются нейтральными странами. Фактически же Украина и Молдова объявили вступление в ЕС своей политической целью в то время, как Беларусь упорствует в своей изоляции от западных институтов. Москва заинтересована в западных странах СНГ, как по экономическим причинам, так и по причинам безопасности. Что касается безопасности, после расширения НАТО и ЕС Беларусь, Украина и Молдова могут превратиться в 60-миллионную «серую зону» между Россией на востоке и расширенными НАТО и ЕС на западе13.

Необходимо подчеркнуть непоследовательность и ограниченность стратегических обязательств ЕС по отношению к Беларуси, Украине и Молдове в последнее десятилетие. Отношения с этими тремя странами никогда не считались приоритетными, причиной чему является их особая близость с Москвой. Действительно, в начале 1990-х годов политика ЕС по отношению к этим трём странам подспудно основывалась на уверенности в том, что у них нет иной альтернативы, кроме объединения вокруг России в рамках СНГ14. Руководствуясь этим постулатом, Евросоюз поддерживал сохранение тесных экономических связей между Россией и этими странами. Этот подход так и остался основой политики ЕС на данном направлении. Несомненно, что принятие новых членов таких как Польша или государства Балтии и последовавшие за ними события на Украине пошатнули это убеждение. В то же время, несмотря на регулярные саммиты и позитивные официальные заявления, отношения между ЕС и Россией не улучшились. Диспропорция между существующими механизмами и реальным наполнением отношений явно возросла: постоянный диалог не основан на совместном проекте15.

Похоже, что новая пространственная близость, неравномерность развития и концептуальные различия обострили расхождения между интересами и ценностями.

Говорить, что ЕС и Россия развивают «стратегическое партнёрство» отличное от ЕПС – не значит выделять специальные J. Hedenskog, “Filling ‘the gap’, Russian security policy towards Belarus, Ukraine and Moldova under Putin” [Заполнить пробел, российская политика безопасности по отношению к Беларусь, Украине и Молдове при Путине] in J. Hedenskog и др., op. cit., с. 132.

A. Zagorski, “Policies towards Russia, Ukraine, Moldova and Belarus” [Политика по отношению к России, Украине, Молдове и Беларуси] in R. Danreuther (ред.), European Union Foreign and Security Policies, op. cit., с. 80.

C. Bayou, « Le dialogue russo-europen sert-il un projet ? » [Служит ли российскоевропейский диалог какому-либо проекту?], Revue d’tudes comparatives EstOuest, № 3, 2005, с. 71-107.

финансовые ресурсы для этого. Фактически, финансовая поддержка стран-партнёров по ЕПС будет осуществляться через единый инструмент – ENPI (European Neighborhood and Partnership Instrument). С 2007г. он заменит собой существующие географические и тематические программы, распространяющиеся сегодня на соответствующие страны16.

В текущем периоде (2004-2006) будут действовать несколько специальных соглашений, так называемых «Программ соседства», нацеленных на реализацию возможностей и противостояние вызовам расширения путём усиления сотрудничества на трансграничном и региональном уровнях. Они также нацелены на облегчение легальных миграционных потоков, обмена товарами и услугами через внешние границы ЕС17. В рамках ENPI с 2007 по 2013гг. предусмотрено выделение 14 929 млн. евро. Финансирование ENPI составит немногим более 15% общих затрат ЕС на внешнюю деятельность (общая планируемая сумма затрат составляет 95 590 млн. евро)18. В 2004г. бюджет на сотрудничество со средиземноморскими и восточно-европейскими странами составил 1 420 млн. евро, из которых 467 млн. евро – для Восточной Европы, Кавказа и Центральной Азии и 953 млн. евро – для Среднего Востока и южного Средиземноморья19.

Согласно Еврокомиссии, стратегическое партнёрство с Россией будет развиваться в рамках четырёх общих пространств «при координации с ЕПС», которая к тому же нацелена на интенсификацию трансграничного и регионального сотрудничества. Финансирование сотрудничества с Россией будет осуществляться через ENPI. Точнее, Комиссия ЕС рекомендует предложить России финансирование соответствующих аспектов стратегического партнёрства из бюджета ENPI20. Исходя из этих ориентаций Комиссии, как в политическом, так и в практическом планах можно сделать несколько выводов. Во-первых, если стратегическое партнёрство будет на самом деле финансироваться через ENPI, то особый политический статус, которого требует для себя Москва, постепенно превратится в пустую риторику. Во-вторых, вольно или невольно Россия окажется втянута в своего рода соперничество за финансирование: ей придётся конкурировать с партнёрами по ЕПС за получение кредитов. В-третьих, совмещение ЕПС и стратегического Предложение, представленное Комиссией: «Формулирование общих положений, определяющих Инструмент европейского соседства и партнёрства», COM (2004) 628 final, 29/09/2004.

"Tacis Cross-Border Cooperation: Strategy Paper and Indicative Programme 2004Международное сотрудничество ТАСИС: стратегические документы и ориентировочная программа 2004-2006], утверждено Европейской комиссией, 21/11/2003.

Бюджет, выделяемый на внешнюю деятельность, составляет менее 10% oт общего бюджета ЕС.

Данные заимствованы из K. Smith, “The outsiders: the European neighborhood policy” [Аутсайдеры: европейская политика соседства], International Affairs, № 4, 2005, с. 767.

/ Часто задаваемые вопросы (FAQ) на тему ЕПС.

партнёрства может рассматриваться как попытка финансовой рационализации, связанной к тому же с институциональными изменениями, которые может принести принятие Конституционного договора. В-четвертых, что касается установки ЕС по отношению к своим основным соседям, имеет смысл уточнить значение «стратегического партнёрства» в соответствии с будущими финансовыми соглашениями.

Другими словами, должен ли ЕС перевести «стратегическое партнёрство»

в финансовую помощь и, если да, то каким образом? В-пятых, предполагается, что и Россия, и партнёры по ЕПС должны укрепить трансграничное и региональное сотрудничество с ЕС.

« No Man’s Land » между регионализмом и На практике, ЕПС основана на сочетании регионального подхода с двусторонним. Действуя через существующие договорные отношения, она укрепляет одновременно и партнёрство, и статус Евросоюза, принося тем самым выгоду как странам-партнёрам, так и ЕС. ЕПС является, прежде всего, попыткой создания добрососедства в соответствии с ценностями, стандартами и законами ЕС. Это также и попытка предотвратить появление новых разделительных линий в Европе.

Региональное измерение выражено перспективой значительной степени интеграции, включая доступ стран-партнёров на внутренний рынок ЕС.

Двусторонее измерение основано на дифференциации между странамипартнёрами с целью оптимального учёта потребностей и возможностей каждой из них. Главными инструментами двусторонних отношений между ЕС и соответствующей страной являются «планы действий». Каждый план действий включает список целей в различных сферах (политика, безопасность, экономика, торговля, защита окружающей среды, наука и культура), достижение которых осуществляется при финансовой и технической поддержке ЕС.

В ЕПС явно не хватает геополитического видения. Избегая любого рода территориальных ограничений, ЕПС является не столько политикой, призванной определить и поддержать соседство ЕС, сколько инструментом, всё чаще используемым в международном сотрудничестве ЕС вообще. В ближайшем будущем Египет, Сирия и Ливан тоже попадут в сферу действия ЕПС, и нет никаких оснований для прекращения этого процесса. Поэтому его геополитические аспекты должны быть приняты во внимание. Что касается двустороннего подхода, осуществляемого через планы действий, на сегодняшнем этапе ещё достаточно трудно судить об их эффективности. Тем не менее, их политическая ориентация многообещающа. Планы действий включают набор политических целей, связанных с распространением демократии, в особенности, в отношениях со средиземноморскими соседями. Кроме того, по-видимому, планы действий «отражают в большой степени собственные интересы ЕС»21.

Например, ЕС настаивает на заключении с партнёрами по ЕПС (а также с Россией) договоров о реадмиссии нелегальных эмигрантов. В некотором смысле планы действий подспудно отражают геополитический подход. В двусторонних отношениях ЕС всегда оказывается в позиции силы для продвижения собственных интересов. Кроме того, требуя принятия соглашений о реадмиссии как одного из ключевых условий развития партнёрства, ЕС косвенно определяет границы своего соседства.

По словам Карен Смит, в ЕПС «билатерализм явно доминирует над регионализмом»22. Но это значит, что в Европе полностью отсутствует интеррегионализм. Парадоксальным образом, расширение ЕС, по-видимому, усилило эту тенденцию. Восточно-европейская политика ЕС гораздо более дифференцирована по отношению к разным странам региона, чем это было в прошлом десятилетии23. В то же время, ЕПС официально стремится к усилению существующих форм регионального и субрегионального сотрудничества и предоставляет формат для их дальнейшего развития. Задачей Евросоюза является не создание новых органов или организаций, а поддержка существующих образований. ЕС стремится вовлечь Россию как партнёра в региональное сотрудничество в Восточной Европе. Совет Европы, Совет стран Балтийского моря, Центрально-европейская инициатива и Черноморское экономическое сотрудничество рассматриваются как имеющие важную роль в достижении этой цели24, в отличие от СНГ и ЕЭП, которые совершенно не упоминаются в официальных документах ЕС25.

Установка ЕС по отношению к восточному соседству содержит серьёзное политическое противоречие. С одной стороны, ЕС поощряет региональное сотрудничество во всем мире, приводя себя в качестве успешного примера. С другой стороны, он не признаёт региональное сотрудничество между бывшими советскими республиками, особенно в рамках СНГ. Эта позиция в большой степени объясняется геополитическими причинами. Ведь подписание соглашения ЕС c СНГ или какой-то подгруппой внутри него легитимизировало бы и усилило контроль России над своим «ближним зарубежьем». Это объясняет заявление Еврокомиссии о том, что бывшие советские республики «не могут рассматриваться в качестве монолитного блока» даже, если они K. Smith, “The outsiders: the European neighborhood policy” [Аутсайдеры:

европейская политика соседства], op. cit, с. 765.

K.Smith, “The EU and Central and Eastern Europe: The Absence of Interregionalism” [ЕС и Центральная и Восточная Европа: отсутствие интеррегионализма], op. cit., с. 360.

A. Zagorski, “Policies towards Russia, Ukraine, Moldova and Belarus” [Политика по отношению к России, Украине, Молдове и Беларусь], op. cit., с. 93.