«ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1942 год 000_006.indd 1 19.06.2012 15:39:03 РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ: Т.В. Волокитина, В.А. Маныкин, М.Ю. Моруков, Н.М. Перемышленникова, О.А. Ржешевский, А.С. Синявский, В.С. Христофоров ...»

25 июня добавляет: «Дана команда беречь людей. Уже поняли, что неисчерпаемые резервы тоже исчерпываются». 20 октября: «Получили команду на отправку 143-й стрелковой бригады и приказано подготовить один мехкорпус. Резервы начинают расходоваться раньше, чем создадутся. Всё время под кнутом»40.

Если в 1941 г. ГКО принимал чрезвычайные меры по формированию стрелковых соединений и направлению их для «затыкания дыр», образовавшихся на том или ином участке фронта, то в 1942 г. всё большее внимание обращается на формирование и укомплектование авиационных, танковых и артиллерийских частей и соединений, а также частей ПВО.

С одной стороны, принимались огромные усилия по поиску дополнительных источников комплектования Действующей армии, а с другой – огромное количество военнослужащих было арестовано за дезертирство и подозрение в дезертирстве. Так, по сообщениям НКВД– УНКВД, особых отделов НКВД и транспортных органов НКВД, за время с 22 июня 1941 г. по 1 марта 1942 г. за дезертирство и по подозрению в дезертирстве было задержано 850 тысяч 111 человек, в том числе – 79 тысяч 499 – из числа уклонившихся от мобилизации и призыва.

Из общего числа задержанных 646 тысяч 24 человека было передано в райвоенкоматы, воинские части и пункты формирования, а 103 тысячи 601 человек – арестованы, из них «за антисоветскую работу и шпионаж» – 14 тысяч 275 человек41. За два месяца (апрель – май 1942 г.) органами НКВД было задержано 62 тысячи 803 человека по подозрению в дезертирстве. Передано в райвоенкоматы, воинские части и пункты формирования 25 тысяч 233 человека42.

Одной из составных частей средств вооружённой борьбы советского народа против захватчиков стало партизанское движение. Партизанские отряды начали создаваться с первых дней войны. В советской историографии принято считать программой развёртывания партизанского движения директиву СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 г. Однако эта программа содержала только призывы к организации сопротивления, но не предусматривала никаких мер организационного, военного, материально-технического характера для оказания поддержки вновь формируемым партизанским отрядам. Несмотря на это к концу 1941 г. на оккупированных территориях действовало свыше двух тысяч партизанских отрядов (более 90 тысяч человек). Наиболее действенной структурой по формированию партизанских отрядов и оказанию им материально-технической помощи стал НКВД СССР, хотя и здесь приступили к работе по этому направлению только после начала боевых действий.

Базой для формирования партизанских отрядов стали истребительные батальоны прифронтовых районов. Их подготовкой занимались 4-е отделы НКВД–УНКВД, а общее руководство осуществлял Центральный штаб, созданный при НКВД СССР. Содействие в подборе руководящего состава для истребительных батальонов оказывало 4-е Управление НКВД СССР43, сформированное 18 января 1942 г. для проведения разведывательной и диверсионной работы в тылу противника.

В связи с активизацией весной 1942 г. деятельности разведывательно-диверсионных органов противника, ГКО «для усиления борьбы с парашютными десантами, а также забрасываемыми в тыл Красной армии шпионами и диверсантами на Кавказе», 20 мая принял постановление, а НКВД СССР в этот же день издал приказ, на основании которых численность истребительных батальонов НКВД по Краснодарскому и Орджоникидзевскому краям, Грузинской ССР, Чечено-Ингушской, Дагестанской и Кабардино-Балкарской АССР увеличивалась на 9 тысяч 700 человек44.

Увеличение количества партизанских отрядов, но при этом их разобщённость, отсутствие в их деятельности координации и взаимодействия потребовали принятия мер по объединению руководства партизанским движением. 30 мая ГКО постановил создать при Ставке ВГК Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД). Для непосредственного руководства партизанскими отрядами при военных советах фронтов были созданы штабы партизанского движения: Украинский, Брянский, Западный, Калининский, Ленинградский, Карело-Финский, которые подчинялись ЦШПД. Начальником штаба был назначен первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии П.К. Пономаренко45, с первых дней войны руководивший партизанскими отрядами на оккупированной территории республики. После образования штаба вопросы партизанского движения по нескольку раз в месяц рассматривались на Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

заседаниях ГКО. Существенное влияние на дальнейшее развитие партизанского движения оказал приказ наркома обороны СССР от 5 сентября, в котором обобщался накопленный опыт, определялось место партизанского движения в борьбе советского народа против оккупантов и формулировались важнейшие задачи на весь дальнейший период: «…добиться, чтобы партизанское движение развернулось ещё шире и глубже, чтобы партизанская борьба охватила широчайшие массы советского народа на оккупированной территории. Партизанское движение должно стать всенародным».

Освобождение ранее оккупированных противником территорий в результате контрнаступления советских войск, в свою очередь, вызвало необходимость принятия чрезвычайных мер для поддержания общественного порядка в освобождённых городах и населённых пунктах, а также розыска и задержания агентов спецслужб противника, лиц, сотрудничавших с германскими оккупационными властями (старост, полицаев и др.). В населённых пунктах, освобождённых от оккупантов, на основании постановления ГКО от 4 января 1942 г. выставлялись гарнизоны внутренних войск НКВД46.

Сложнейшей проблемой в 1942 г. оставалось обеспечение отраслей народного хозяйства трудовыми ресурсами. Одним из способов была трудовая мобилизация47. Трудовые мобилизации представляли собой вынужденную, чрезвычайную меру, которая позволяла государству обеспечить кадрами наиболее важные участки производства и выполнение оборонных работ.

Для решения организационных вопросов мобилизации рабочей силы и правильного распределения её по отраслям народного хозяйства был создан Комитет по учёту и распределению рабочей силы.

13 февраля 1942 г. принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «О мобилизации на период военного времени трудоспособного городского населения для работы на производстве и строительстве». Мобилизации подлежали лица, не работавшие в государственных учреждениях и на транспорте. В указе были определены приоритетные по направлению мобилизованных отрасли промышленности: авиационная, танковая, вооружения и боеприпасов, металлургическая, химическая, топливная. Мобилизации подлежали все неработающие мужчины от 16 до 55 лет и женщины от 16 до 45 лет. Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 апреля 1942 г. мобилизация трудоспособного населения распространилась и на сельских жителей в целях привлечения их на работу в колхозы, совхозы, МТС в наиболее напряжённые периоды сельскохозяйственных работ.

29 сентября 1942 г. принят Указ Президиума Верховного Совета щих и инженерно-технических работников мужского и женского пола, работавших в государственных предприятиях и учреждениях в районах, близких к фронту, и закреплении их за теми предприятиями и учреждениями, где они работали. В необходимых случаях по решению правительства они подлежали обязательной эвакуации в организованном порядке (колоннами, эшелонами и т.п.). Перечень таких районов был определён ГКО. Президиум Верховного Совета СССР постановил, что дела о лицах, виновных в самовольном уходе, а также уклонении от обязательной эвакуации, рассматриваются военными трибуналами. Руководитель предприятия (учреждения), не обеспечивший организованной и полной эвакуации рабочих, служащих и инженерно-технических работников, привлекался к уголовной ответственности (тюремное заключение на срок от 5 до 10 лет)48.

В указе было закреплено, что «самовольный уход с предприятий и учреждений рабочих, служащих и инженерно-технических работников, переведённых на положение мобилизованных лиц, рассматривать как дезертирство». Лица, виновные в дезертирстве, подлежали уголовной ответственности в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета от 26 декабря 1941 г., предусматривавшего наказание в виде тюремного заключения на срок от 5 до 8 лет. Всего в 1942 г. по Указу от 26 декабря было осуждено 173 тысячи 61 человек. Не менее значительное число граждан было привлечено к ответственности за прогулы без уважительных причин и самовольные уходы с работы на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. Всего в 1942 г. по СССР (исключая временно оккупированные территории) было осуждено 4 млн 948 тысяч 779 человек49.

Отдельно следует сказать о трудовой мобилизации немцев и финнов и формировании из них на время войны рабочих колонн, или Трудовой армии. В Трудовую армию граждане призывались (мобилизовывались) через военкоматы и направлялись в районы, как правило, весьма удалённые от мест учёта их семей на спецпоселении.

В начале 1942 г. из Действующей армии были демобилизованы военнослужащие немецкой и финской национальностей и переведены в рабочие колонны НКВД, более известные как Трудовая армия50 (около 20,8 тысячи человек). Специальные постановления ГКО о мобилизации выселенного немецкого населения в Трудовую армию от 10 января51, 14 февраля52 и 7 октября53 1942 г. означали практически сплошную мобилизацию трудоспособных немецких спецпоселенцев.

Из мобилизованных формировались отряды по 1500–2000 человек, разбитые на рабочие колонны в 250–500 человек и бригады в 35–100 человек, построенные по производственному принципу и проживавшие в одной казарме. Режим содержания мало чем отличался Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

от гулаговского (колючая проволока, вышки, проверки, горячая еда дважды в день, один выходной за десять дней), правда, на работу и с работы выводили без конвоя. Трудоармеец обязывался отрабатывать себестоимость своего содержания, остальное копилось на его личном счету.

Если в двух первых наборах в Трудовую армию (январском и февральском) речь шла исключительно о мужчинах призывного возраста – от до 50 лет (в первом случае – о депортированных, а во втором – о местных), то в третьем (октябрьском) – о мужчинах уже от 15 до 55 лет, а также о женщинах от 16 до 45 лет, кроме беременных или имеющих малолетних (до трёх лет) детей. За неявку по мобилизации, отказ от работы или саботаж карали сурово. Советское руководство, формируя «рабочие колонны» и «трудовую армию», стремилось тем самым добиться максимальной эффективности труда при минимальных материальных затратах, обеспечив при этом строгий порядок и дисциплину. В то же время присутствовали унижение и циничная эксплуатация людей, бесчеловечное отношение к ним; режим содержания в «трудовой армии» был сравним с режимом исправительно-трудовых лагерей.

«Наркоматам было передано 1 264 400 военнообязанных в составе рабочих колонн. Согласно постановлениям ГКО и СНК, требовалось сформировать ещё 129 рабочих колонн»54.

10 августа СНК СССР принял постановление о порядке привлечения граждан к трудовой повинности в военное время. В соответствии с этим постановлением граждане привлекались к трудовой повинности на срок до двух месяцев. Невыполнение производственных планов, нарушение технических условий производства влекло за собой как минимум административную ответственность. В качестве одного из органов, осуществлявших контроль и принуждение на предприятиях оборонной промышленности, выступал НКВД СССР, следивший за производством военной продукции, транспортировкой остродефицитных материалов, сырья, комплектующих изделий и других особо важных грузов55.

К чрезвычайным мерам, принимавшимся в военные годы и основывавшимся на принуждении, относилось и формирование заградительных отрядов, командиры которых имели широкие полномочия по принуждению военнослужащих, в том числе расстрела на месте паникёров и дезертиров. Как известно, заградительные отряды для борьбы с дезертирами в Красной армии использовались в ходе боевых действий у озера Хасан (1938), на реке Халхин-Гол (1939), в советско-финляндской войне (1939–1940)56.

С первых дней Великой Отечественной войны руководство НКВД СССР уделяло существенное внимание деятельности заградительных отрядов, проверке военнослужащих, неорганизованно пробиравшихся с фронта в прифронтовую полосу. На дорогах, ж.-д. узлах и в лесных массивах стали выставляться подразделения заградительной службы (заставы) из военнослужащих войск НКВД по охране тыла фронтов, в состав которых включались оперативные сотрудники особых отделов.

Они задерживали бойцов, покидавших поле боя, выявляли дезертиров, трусов и паникёров, вели борьбу с диверсионно-разведывательными группами, десантами и агентами противника.

Заградительные отряды создавались и подразделениями военной контрразведки57. 27 июня 1941 г. начальник 3-го Управления НКО А.Н. Михеев подписал директиву, в которой предусматривалась организация подвижных контрольно-заградительных отрядов на дорогах и ж.-д. узлах для задержания дезертиров, подозрительных лиц, проникших на линию фронта, и проведения предварительного расследования58.

За период с 22 июня 1941 г. по 1 января 1942 г. заградительными отрядами НКВД были задержаны 685 тысяч 629 человек, в том числе 562 тысячи 856 военнослужащих, отставших и потерявших свои части, 19 тысяч 847 военнослужащих, находившихся в плену у противника, 82 тысячи 89 человек, уклонившихся от службы, 4 тысячи 260 человек, бежавших со строительства оборонных сооружений, 16 тысяч 322 человека без документов, 246 мародёров59.

Несмотря на принимаемые военным командованием и особыми отделами НКВД меры по борьбе с дезертирством и уклонением от воинской службы, летом 1942 г. не удавалось уменьшить число этих преступлений. На рост дезертирства и уклонения от службы негативное влияние оказывало продолжавшееся отступление советских войск.

У некоторых военнослужащих возникало чувство страха и растерянности, неверия в конечную победу. Карательные меры, проводившиеся особыми отделами НКВД, – арест дезертиров, а в необходимых случаях и расстрел их на месте60, – не могли остановить рост дезертирства.

В целях розыска и ареста лиц, дезертировавших из частей и соединений Красной армии, в каждом подразделении и воинской части в течение 48 часов проводилось тщательное расследование, после чего сообщение о дезертире и его биографические данные передавались в Особый отдел НКВД соединения. Если дезертир не был найден в течение трёх суток, то материалы передавались в Особый отдел армии или фронта, которые организовывали розыск. В розыске принимали участие все особые отделы армии (фронта), а также подразделения прифронтовых управлений НКВД, милиции, транспортные отделы НКВД и ж.-д. милиции, на территории которых мог скрываться дезертир. Если в течение 10 дней местный розыск не давал положительных результатов, то объявлялся всесоюзный розыск61.

Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

В результате неудачных боёв советские войска летом 1942 г. потерпели ряд поражений, что негативно влияло на боеспособность частей Красной армии. Германские армии рвались к Сталинграду. В середине июля 1942 г. вокруг Сталинграда были организованы заградительные заставы войск НКВД, для чего «были брошены 14 рот 10-й стрелковой дивизии НКВД с задачей не допускать в город идущих с линии фронта бойцов частей бывшего Юго-Западного фронта62 и направлять их в места сосредоточения». На улицах города выставлялись заградительные регулировочные посты, проводились облавы и проверки документов у военнослужащих, которые, в зависимости от результатов проверки, либо арестовывались, либо направлялись в организованном порядке в военкоматы или к местам расположения частей Красной армии. Для организации заградительных постов и проведения облав из состава войск НКВД, милиции и комендантского батальона выделялось 2700 человек63.

Однако меры, принимавшиеся органами и войсками НКВД, Сталину показались недостаточными. Для того чтобы прекратить дезертирство и паникёрство на передовой линии фронта, 28 июля 1942 г. был подписан приказ НКО СССР № 227, ставший широко известным под названием «Ни шагу назад!». Этот приказ стал одним из наиболее дискуссионных вопросов в истории Великой Отечественной войны. С конца 1980-х гг. приказ № 227 стал рассматриваться как пример некомпетентного вмешательства Сталина в руководство войсками, неоправданной жестокости, ставшей одной из причин огромных потерь Красной армии.

Такой подход в некотором смысле традиционен для западной историко-публицистической литературы, где стойкость и мужество советских воинов нередко объяснялись страхом перед «железной дисциплиной комиссаров» и «расстрельными командами».

В российской историографии соответствующие оценки приказ № 227 получил в конце 1990-х – начале 2000-х гг. Положения приказа по укреплению дисциплины осуждаются и характеризуются как «аморальные», «циничные», «нечеловеческие методы принуждения русских воинов к ведению боевых действий»64.

Тем не менее в воспоминаниях советских военачальников приказ НКО от 28 июля 1942 г. № 227 оценивался как своевременная мера по укреплению воинской дисциплины и наведению порядка в войсках, повышению их боеспособности.

Г.К. Жуков, описывая военную обстановку летом 1942 г., отмечал, что в результате вынужденного отхода наших войск в руки врага попали богатейшие области Дона и Донбасса. Создалась прямая угроза выхода противника на Волгу и Северный Кавказ, потери Кубани и всех путей сообщения с Кавказом – важнейшим экономическим районом, снабжавшим нефтью армию и промышленность. Войска юго-западного направindd 189 19.06.2012 15:42: ления и другие соединения, переданные Ставкой в процессе отступления, понесли большие потери, а сохранившиеся части не могли успешно сдерживать продвижение противника. Южный фронт оказался не в состоянии остановить врага на кавказском направлении. В войсках появились панические настроения и нарушения воинской дисциплины65.

Заместитель начальника Генерального штаба С.М. Штеменко оценивал приказ № 227 как «один из наиболее интересных и важных документов войны. Он рисовал точную картину общего положения на фронтах, состояние противника, ставил советским войскам неотложные задачи. Общее положение страны оценивалось кратко и выразительно». 29 июля Главное политическое управление Красной армии издало директиву о разъяснении приказа бойцам и командирам. Влияние коммунистов в армии было направлено на выполнение требований Командующий войсками ПриВО генерал-лейтенант С.А. Калинин, получив приказ НКО № 227, сделал запись в своём дневнике от 29 июля 1942 г.: «Получен приказ НКО № 227, показывающий неустойчивость Красной армии. Клеймит позором и даёт целый ряд чрезвычайных мер для укрепления устойчивости. Введение штрафных рот и батальонов для трусов, которые должны ставиться на самые ответственные места, с тем чтобы своей кровью искупить своё преступление перед Родиной. Сформировать [заградительные] отряды для придания устойчивости боевому порядку и безжалостно расстреливать тех, кто без приказа командира отступает. Подобный приказ надо было раньше издать. Если командный состав дружно возьмётся, ещё можно и сейчас сделать перелом»67.

По мнению бывшего начальника Особого отдела НКВД Юго-Западного, Сталинградского и Южного фронтов Н.Н. Селивановского, приказ «Ни шагу назад!» оказал огромное влияние на ход военных действий. Он поставил под удар военных контрразведчиков, поскольку именно им было поручено возглавить деятельность заградотрядов в тылу Действующей армии и бороться с паникёрами, дезертирами. Особый отдел получил карательные функции, и отношение к сотрудникам военной контрразведки изменилось в худшую сторону. С другой стороны, признавая жёсткий характер этого приказа, нельзя не отметить, что он сыграл стабилизирующую роль в упорядочении боевой обстановки68.

Генерал-лейтенант А.И. Матвеев, во время Великой Отечественной войны начальник особого отдела НКВД дивизии, считает, что приказ № 227 сыграл важную роль в стабилизации обстановки на фронте, повышении боевого духа и установлении строжайшей дисциплины в войсках. Пресекались паникёрство и самовольное оставление позиций69.

По мнению академика А.М. Самсонова, приказ № 227 имел большое значение. В нём «с суровой прямотой» показана нависшая над Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

страной смертельная опасность. Приказ требовал от воинов прекратить дальнейшее отступление, отразить наступление врага. Военные неудачи лета 1942 г. объяснялись совокупностью целого ряда серьёзных причин. Каковы бы они ни были, однако эти причины не могли служить оправданием дальнейшего отступления. Приказ № 227 способствовал укреплению воинской дисциплины и имел огромное моральное воздействие на войска70.

В соответствии с этим приказом в общевойсковых армиях были сформированы заградотряды численностью до 200 человек. Отряды размещались в тылу неустойчивых дивизий. В случае паники и беспорядочного отхода частей от них требовалось расстреливать на месте паникёров и трусов и способствовать исполнению бойцами долга перед Родиной. В каждой общевойсковой армии было сформировано по 3–5 хорошо вооружённых заградительных отрядов71.

Безусловно, дисциплина была укреплена, но какой ценой и какими методами? Сотрудники особых отделов возбуждали уголовные дела, проводили аресты и расстрелы лиц, негативно высказывавшихся по поводу издания приказа НКО № 227, трусов, дезертиров и паникёров, бросавших оружие и бежавших с поля боя. За период с 28 июля по 7 августа в войсках Сталинградского фронта было сформировано три армейских заградительных отряда, каждый по 200 человек. Эти заградотряды и заградительные батальоны задержали 363 человека. В результате проверки 187 из них были направлены в свои подразделения, 43 – в отдел укомплектования, 73 – в спецлагеря НКВД, 27 – в штрафные роты, 2 – на медицинскую комиссию, 6 – арестованы, 24 – расстреляны перед строем. За период с 25 по 30 августа 1942 г. Особым отделом НКВД Сталинградского фронта за трусость, дезертирство и паникёрство расстреляны 12 бойцов и командиров72.

В августе и сентябре 1942 г. заградительные отряды Юго-Восточного фронта задержали 15 тысяч 649 человек, из них 14 тысяч 851 человек были направлены в свои части и на пересыльные пункты, 320 – в штрафные роты и батальоны, 244 – арестованы.

Непосредственно в районе боевых действий заградотряды задерживали дезертиров в тылах дивизий и армий. 5 сентября заградительный отряд 62-й армии задержал и возвратил в части 102 военнослужащих 196-й сд, бежавших с поля боя. 14 сентября противник предпринял наступление против частей 399-й сд 62-й армии, оборонявшей Сталинград. Бойцы и командиры 396-го и 472-го сп начали в панике отходить.

Личный состав полков был остановлен заградительным отрядом и занял прежние рубежи.

В сообщении НКВД СССР в ГКО от 22 сентября 1942 г. указывалось, что в боях за Сталинград с 23 августа по 22 сентября 1942 г. военные контрразведчики обоих фронтов проверили около 300 тысяч военнослужащих. Задержали без документов 74 тысячи 644 человека, в том числе около двух тысяч дезертиров и 1 тысячу 739 уголовных элементов. Арестовали за шпионскую деятельность 348 человек, в том числе более 50 агентов абвера, а также несколько десятков распространителей провокационных слухов. Всего до ноября 1942 г. сотрудники особых отделов обезвредили под Сталинградом 218 фашистских агентов, в том числе двух агентов-боевиков, готовивших террористический акт против командующего 62-й армией генерал-лейтенанта В.И. Чуйкова.

К концу сентября 1942 г. в частях Сталинградского и Юго-Восточного фронтов был создан 41 заградительный отряд73. Их формировали за счёт бойцов и командиров, положительно проявивших себя в боях против немцев. Начальниками заградительных отрядов назначались проверенные в боях сотрудники особых отделов НКВД СССР. В течение августа – сентября 1942 г. заградотряды в районе Сталинграда задержали 45 тысяч 465 военнослужащих. Из числа задержанных были арестованы 699 человек, по постановлениям особых отделов на месте и перед строем расстреляны 664 труса, паникёра и членовредителя, направлены в штрафные батальоны и роты – 1 тысяча 292 человека, возвращены в свои части и на пересыльные пункты – 41 тысяча 472 человека74.

Всего за август – сентябрь 1942 г. заградительными отрядами в Красной армии были арестованы и расстреляны 1 тысяча 690 военнослужащих, что порой не было обосновано, поскольку в условиях военного времени проверка и установление степени их вины и применяемого наказания не проводились.

Если деятельность заградительных отрядов в соединениях Красной армии получила отражение в последние годы в отдельных работах, то практически ничего неизвестно о штрафных эскадрильях, создававшихся в ВВС в соответствии с директивой от 4 августа 1942 г. Немногочисленные архивные документы свидетельствуют о том, что командование авиационных соединений и воздушных армий фронтов с настороженностью встретило директиву о формировании штрафных эскадрилий. Например, командующий 1-й Воздушной армией Западного фронта генерал-майор С.А. Худяков75 отмечал, что «приказ хороший, вокруг него необходимо работать с личным составом и подымать действенную дисциплину в авиачастях, но с созданием штрафных эскадрилий необходимо глубоко подумать о том, чтобы отдельные лётчики, которые попадут в эти подразделения, при вылетах на боевые задания не могли совершить измену Родине… в первую очередь необходимо применить в жизнь пункт 3 приказа товарища Сталина, т.е. безнадёжных и злостных шкурников изымать из авиачастей и направлять их в штрафные роты в пехоту».

Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

Приказ по 1-й Воздушной армии о сформировании трёх штрафных эскадрилий (штурмовой, бомбардировочной и истребительной) был подписан только 19 августа: создавались штрафные эскадрильи в 232-й штурмовой, 204-й бомбардировочной и 201-й истребительной авиадивизиях. Начальник Особого отдела НКВД 1-й Воздушной армии 21 сентября направил докладную записку начальнику Особого отдела НКВД Западного фронта о том, что, несмотря на директиву Ставки ВГК и приказ командования 1-й Воздушной армии, штрафные эскадрильи не созданы и проштрафившиеся военнослужащие в штрафные подразделения не сведены. Лишь к 1 октября были созданы две штрафные эскадрильи – истребительная при 201-й истребительной и штурмовая при 232-й штурмовой авиадивизиях. Но фактически их создание было лишь на бумаге. В истребительной штрафной эскадрилье числилось 5 человек, переведённых в неё за проявление трусости при выполнении боевых заданий, а в штурмовой – 2 человека. Так же пассивно проходило формирование штрафных эскадрилий и в других воздушных армиях.

Заградительными отрядами с начала их формирования были задержаны более 1 млн военнослужащих, сбежавших с передовой линии фронта. Из них 5205 человек были расстреляны перед строем, 4912 – направлены в штрафные батальоны и роты, 928 тысяч 930 человек возвращены в свои части и на пересыльные пункты76.

Необходимость использования заградительных отрядов в 1943– 1944 гг., в связи с положительными изменениями обстановки на советско-германском фронте, практически отпала, и в условиях наступательных боевых действий они использовались всё реже. В соответствии с приказом НКО СССР от 24 октября 1944 г. № 0349 все заградительные отряды были расформированы77.

27 декабря 1941 г. ГКО принял постановление78, в котором Наркомату обороны предписывалось создать в пределах армейского тыла сборно-пересыльные пункты для бывших военнослужащих, находившихся в плену и окружении противника, обнаруживаемых в местностях, освобождаемых от войск противника. Военные советы и командование фронтов и армий обязывались таких военнослужащих задерживать и направлять в распоряжение начальников сборно-пересыльных пунктов (СПП) НКО, которые были созданы в каждой общевойсковой армии. Органы НКВД стали проводить проверку (фильтрацию). 21 января 1942 г. ГКО разрешил «использовать для пополнения действующих армий часть бывших военнослужащих, находившихся в плену и окружении противника, после надлежащей их фильтрации на месте в армейских и фронтовых сборно-пересыльных пунктах»79.

С февраля 1942 г. органам НКВД было предписано проводить проверку всех граждан, в том числе женщин и детей, переходивших линию фронта с территории противника, при этом требовалось организовать тщательную фильтрацию всех лиц, возвратившихся из плена или прибывших с территории, оккупированной противником80. Расширение круга лиц, подлежавших фильтрации, органами НКВД обосновывалось тем, что в первые месяцы 1942 г. германские власти приняли решение о массовом применении труда советских военнопленных в военной промышленности рейха, а также к пополнению воинских частей за счет т.н. добровольных помощников или «хиви»81 из числа советских военнопленных. К концу февраля 1942 г. на фильтрационных пунктах находились 128 тысяч 132 человека. Они проходили проверку на сборно-пересыльных пунктах НКО и в 19 спецлагерях НКВД82. В марте 1942 г. были дополнительно организованы лагеря специального назначения: Красногорский (Московская обл.) на 4500 человек; Явасский (Мордовская обл.) на 5 тысяч человек; Масловский (Воронежская обл.) на 3 тысячи человек;

Боровичский (Ленинградская обл.) на 5 тысяч человек83; а также Белокалитвинский и Каменск-Шахтинский (Ростовская обл.) на 3 и 7 тысяч человек, соответственно84. С середины 1942 г. фильтрацию стали проходить все совершеннолетние советские граждане, оказавшиеся в плену или на принудительных работах, помещённые в концлагеря, гетто и т.д.

Была образована система проверочно-фильтрационных лагерей, проверочно-фильтрационных пунктов, сборно-проверочных пунктов, которые располагались, как правило, в районах пребывания и формирования воинских частей, на крупных приграничных транспортных коммуникациях. В сложной и постоянно меняющейся военно-политической и оперативной обстановке Великой Отечественной войны задачи, возлагаемые на органы советской контрразведки, решались различными подразделениями НКВД. В зависимости от места нахождения военнопленного (СПП, фронтовые или стационарные лагеря) и конкретной обстановки изменялись объём и содержание оперативных мероприятий.

Процедура прохождения госпроверки включала в себя заполнение анкеты установленного образца, опрос по обстоятельствам его пребывания за рубежом, опрос свидетелей, которые могли бы подтвердить те или иные факты, подтверждение биографических данных проверяемого, места его жительства. В процессе фильтрации следовало по возможности быстро и точно установить, является ли военнослужащий тем лицом, за которое себя выдаёт; выяснить фактические обстоятельства пленения, окружения, пребывания на территории противника, проверить факты, связанные с пребыванием в плену, окружении или на территории, занятой противником. Полное и точное выяснение этих свеindd 194 19.06.2012 15:42: Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

дений давало возможность выявить, не совершил ли военнослужащий действий, наносящих ущерб государству, уточнить конкретные обстоятельства, при которых он оказался в расположении войск или на советской территории, изучить при необходимости предшествующие периоды жизни, работы или службы проверяемого лица.

Во время наступления частей и соединений Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов с середины декабря 1942 г. по 8 января 1943 г. были задержаны более 20 тысяч бывших военнослужащих Красной армии, находившихся в плену у противника. Даже несколько дней пребывания на территории, оккупированной противником, а тем более нахождения в немецком плену, было достаточным основанием для Особого отдела НКВД, чтобы арестовать не только рядового солдата, но и боевого генерала. По решениям Военных советов фронтов 8867 человек были оставлены для тыловых работ. Особыми отделами НКВД были арестованы 7786 человек, на сборно-пересыльных пунктах армий находились 8950 человек. Особые отделы НКВД провели тщательную фильтрацию всех бывших советских военнопленных, выявляя среди них агентов противника и одновременно с этим используя их в производственных лагерях в Подмосковном угольном бассейне85.

Ещё одной чрезвычайной мерой в военной области была военная цензура, введённая 6 июля 1941 г. постановлением ГКО. Первоначально предусматривались меры по усилению политического контроля международной и внутренней почтово-телеграфной корреспонденции, а также введение военной цензуры в областях, объявленных на военном положении. Наркомат связи опубликовал правила приёма и отправления международной и внутренней почтово-телеграфной корреспонденции.

Прекращался почтово-телеграфный обмен со странами, воюющими с СССР и порвавшими с ним отношения86. Осуществление военной цензуры поручалось органам НКГБ и 3-м Управлениям НКО и НКВМФ, которые приступили к 100-процентному просмотру писем и телеграмм, идущих из фронтовой полосы.

Прошёл почти год после введения военной цензуры в Действующей армии, и 28 июня 1942 г. ГКО постановил ввести военную цензуру на всю почтово-телеграфную корреспонденцию. Это обосновывалось необходимостью предотвращения проникновения антисоветских и провокационно-клеветнических сведений, направленных против государственных интересов СССР. Для выполнения поставленных задач штат военных цензоров в НКВД СССР был увеличен на 3800 сотрудников87.

Некоторые отделения военной цензуры и отдельные цензоры весьма своеобразно понимали данное им разрешение вскрывать чужие письма. Как свидетельствовали жалобы и заявления граждан, из вскрытых писем пропадали вложения: фотографии, деньги, документы (паспорта, партбилеты, комсомольские билеты). Руководство НКВД СССР 30 июля направило всем наркомам союзных и автономных республик, начальникам управлений НКВД краёв и областей, начальникам особых отделов фронтов и армий директиву о проведении немедленного расследования или проверки по жалобам на работу военной цензуры.

Все материалы вместе с объяснениями и заключением о мерах взыскания в отношении виновных направлялись во 2-й спецотдел НКВД СССР88.

Как показала практика, директива не оказала необходимого воздействия, и существенного улучшения не произошло. Работники военной цензуры при вскрытии и запечатывании конвертов часто срезали на адресах номера почтовых полевых станций или забивали их грифами, в результате чего многие письма бойцам и командирам не могли быть доставлены. Имелись случаи, когда при проверке письма перепутывались. Тексты в письмах зачёркивались или чрезвычайно небрежно и грязно, или настолько слабо, что легко прочитывались. Имелись «факты пропуска политически вредных писем и даже фашистских листовок». Для того чтобы улучшить работу органов военной цензуры, 12 сентября была разослана ещё одна директива НКВД СССР, которой предписывалось «в 20-дневный срок проверить работу отделений военной цензуры и принять меры по улучшению дела военной проверки писем и отправки их на фронт и трудящимся», а также «отменить установившуюся вредную практику погони за перевыполнением норм […].

Цензоров, допускающих грубые ошибки в работе, равно как и цензоров, по своей квалификации и политической грамотности не соответствующих назначению, увольнять из органов НКВД, заменяя их проверенными и политически грамотными работниками»89.

В целях своевременного прохождения в органах военной цензуры корреспонденции на языках народов СССР 20 ноября 1942 г. была издана директива НКВД СССР, согласно которой всю корреспонденцию, адресованную в Действующую армию из национальных республик и автономных областей, следовало «цензурировать в общегражданских пунктах военной цензуры», а исходящую с фронта – в отделениях военной цензуры при военно-почтовых базах. Для этого начальники особых отделов фронтов и армий, флотов и флотилий должны были подобрать контролёров, знающих соответствующие языки.

Сбор информации о политических настроениях населения и недопущение пропагандистского воздействия противника в годы войны приобрели особое значение, поскольку руководителям страны было важно знать о степени поддержки принимаемых решений. Сбором информации занимались, как правило, контрразведывательные, разведывательные и партийные органы. К началу войны в СССР сложилась Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

венных настроениях. После образования в феврале 1941 г. Наркомата госбезопасности эти функции были возложены на 3-е (секретно-политическое) Управление НКГБ. Деятельностью подразделений военной цензуры в 1941–1943 гг. руководил 2-й спецотдел НКВД, с мая 1943 г.

эти функции были переданы в Отдел «В» НКГБ90.

Для ГКО и ЦК ВКП(б) готовились докладные записки, сводки и спецсообщения, в которых анализировались отклики и реакция различных групп населения, военнослужащих, а также иностранцев. Эти сообщения составлялись, как правило, согласно строго выработанным канонам. В начале каждого документа делался вывод о всенародной поддержке действий И.В. Сталина, после этого приводились положительные примеры, подтверждавшие эту информацию. Далее отмечались негативно настроенные группы населения и давались примеры отрицательных высказываний. К паническим и пораженческим высказываниям относились вполне обоснованные сомнения в справедливости некоторых оценок советских средств массовой информации, в результативности тех или иных международных соглашений. Темы докладных записок и информационных сообщений выбирались в зависимости от происходивших событий.

В период Сталинградской битвы (оборонительный период с 17 июля по 18 ноября 1942 г.) значительная часть информации о настроениях населения и военнослужащих Красной армии поступала из органов военной цезуры. Только с 15 по 31 июля 1942 г. отделениями военной цензуры проверено 190 тысяч 367 писем военнослужащих Сталинградского фронта, направленных в тыл. Из всего количества, в основном по причине сообщений о результатах бомбёжек, военная цензура подвергла конфискации 128 писем (0,07 %) и изъяла 2470 текстов (около 1,3%)91.

Начальник ОО НКВД 62-й армии Г.И. Витков в августе 1942 г. сообщал, что с 15 июля по 1 августа 1942 г. просмотрено 67 тысяч 380 писем. Большинство из них носило бытовой характер. 93 письма (0,1%) было изъято. В письмах военнослужащих отражалось здоровое политико-моральное состояние личного состава, высокий дух патриотизма, преданность Родине и готовность вести борьбу с фашизмом до полного разгрома немецкой армии92. Однако в записке в ГКО от 30 сентября 1942 г. говорилось, что в результате проверки писем выявлены тексты с жалобами на усталость от войны и тяжесть военной службы. Ряд писем отражал упаднические настроения. В течение июня – августа 1942 г.

из 30 млн 237 тысяч прочитанных писем отмечено 15 тысяч 460, содержащих такие высказывания93.

В июле 1942 г. Л.П. Берия проинформировал ГКО об откликах населения в связи с активизацией военных действий и последними событиями на фронтах94. Органами государственной безопасности основное внимание уделялось выяснению настроений населения и военнослужащих в связи с отступлением войск Красной армии. Особые отделы НКВД собирали информацию о реализации приказа НКО № 227 и реакции на него. Продвижение немецких войск на отдельных участках фронта трудящиеся СССР расценивали как временный успех, вызванный вводом противником в действие своих основных резервов, тогда как Красная армия ведёт оборонительные бои, сохраняя свои военные резервы для наступления по всему фронту. Признавая возросшую силу и организованность Красной армии, стойкость и упорство её бойцов, советская интеллигенция выказывает уверенность в том, что враг будет остановлен и разгромлен. Твёрдую уверенность в победе над гитлеризмом, стремление самоотверженно работать на предприятиях, увеличивать производство вооружения, необходимого для фронта, высказывали рабочие. Одновременно со стороны рабочих отмечались отрицательные настроения и сомнения в отношении открытия Великобританией военных действий против Германии на Западе. Колхозники одобряли постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О создании хлебного фонда Красной армии» и «Об уборке урожая и заготовке сельскохозяйственных продуктов в 1942 г.», выказывая готовность своевременно выполнять обязательства перед государством. Но среди некоторой их части были зафиксированы и отрицательные отклики на постановление правительства о создании хлебного фонда Красной армии95. Сообщалось о сепаратистских настроениях, усилении в сельской местности пропаганды антиколхозных настроений со стороны «враждебных элементов»96.

20 августа 1942 г. Л.П. Берия направил в ГКО докладную записку, в которой отмечал, что советское население верит в способность Красной армии остановить врага. Далее приводились примеры. В качестве своего рода индикатора социального состояния зачастую выбирались представители научной интеллигенции. Среди них велись разговоры следующего содержания: «Положение на фронте создаётся трагическое, кое-где начались пораженческие настроения, но опыт показывает, что немцы должны быть разгромлены. Вообще, вся эта тонкая цепочка немецкого наступления носит авантюрный характер, имеет задачей психологическое воздействие. Именно на Юге начнётся разгром немцев, там возьмёт всё в свои руки Сталин. Очень важно сейчас подумать об исходе войны. Германию необходимо раздавить, чтобы она никогда не поднялась. Иначе всегда России будет грозить опасность»97. Приводились примеры пораженческих высказываний: «Если немцам удастся достичь Волги, то будет перерезана единственная артерия снабжения нефтью.

Без нефти положение фронта будет катастрофическим. Чувствуется, как постепенно наступает паралич государственной жизни. Будущая зима вызывает тяжёлое предчувствие. Мы замерзнем от холода. Дела идут Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

плохо, не знаешь, о чём наше командование думает. Ведь немцы идут на Сталинград, чтобы отрезать от нас нефтяной район»98.

Летом 1942 г. в СССР с нетерпением ждали открытия Второго фронта. Поэтому информация о том, что с 12 по 15 августа в Москве было проведено совещание глав правительств СССР, Великобритании и представителя президента США по военным и политическим вопросам, вызвала интерес у широких слоёв населения. В докладной записке Л.П. Берии от 23 августа 1942 г. приводились высказывания о большом политическом значении переговоров в дальнейшем укреплении военного сотрудничества между СССР и союзниками. В то же время отклики некоторой части населения свидетельствовали о недоверии к союзникам. Фиксировались мнения о том, что переговоры вызваны тревогой Великобритании о возможности заключения сепаратного мира между СССР и Германией99. После переговоров возросла уверенность в том, что в ближайшее время на Западе откроется фронт против Германии.

Это обстоятельство рассматривалось как одно из условий победы СССР.

Вместе с тем высказывалось мнение, что Великобритания не заинтересована в победе СССР и ведёт политику истощения как СССР, так и Германии, с тем чтобы в удобный момент продиктовать свои условия обоим воюющим государствам. С другой стороны, высказывалась тревога, что Великобритания под предлогом оказания помощи введёт свои войска на Кавказ и оккупирует Баку. Среди представителей науки говорилось о том, что СССР лишён угля, железа, хлеба и, возможно, лишится нефти.

Оставалась надежда только на Второй фронт, но высказывались сомнения в способности и желании англичан воевать. При вероятности открытия Второго фронта появилось мнение, что «первые 100 тысяч солдат, которые входят в контингент, должны погибнуть на проволочных заграждениях. Этого не хотят англичане, они ждут, что русские направят эти первые сотни, которые будут подорваны на минах, а уже за ними по открытой дороге, по трупам русских людей пойдут англичане»100.

Продвижение немецко-фашистских войск вызвало панические настроения среди некоторой части научной, гуманитарной и технической интеллигенции. Создавшееся положение расценивалось как поражение СССР в войне и объяснялось неспособностью командования Красной армии остановить противника, не допустить его к источникам нефти.

Некоторые учёные оценивали ситуацию на Юге страны как «очень тяжёлую». Они отмечали, что «дело не только в численном превосходстве немцев. Дело ещё больше зависит от командования. Немцы имеют превосходное командование, хорошую военную науку (ещё со времён Фридриха Великого) и тогда, когда мы говорим о Втором фронте, соглашении, декларации, они выпускают на сцену Роммеля. Устраивают инсценировку, англичан напугают, Второй фронт откладывается, а в это время основной удар наносится на другом месте – на Юге России»101.

Среди негативных высказываний отмечались и риторические вопросы:

«До чего мы докатились, отступая такими темпами? Наши солдаты хороши, но командование у нас никуда не годится. Наши войска на Кавказе отступают так быстро, как не отступали из-под Киева»102.

Отступление советских частей на некоторых участках фронта вызывало недовольство, сомнение в возможности победы Советского Союза над фашизмом среди рабочих фабрик и заводов. У колхозников ряда районов появились антиколхозные настроения, тенденции саботировать сельскохозяйственные работы, расхищать колхозное имущество.

В отдельных районах Ивановской, Горьковской, Тамбовской, Рязанской, Тульской областей и Мордовской АССР отдельные колхозники выражали надежду на то, что с приходом немцев к власти будет восстановлена частная собственность и крестьяне получат земельные наделы.

Некоторые группы населения говорили о необходимости прекращения войны и заключения мира с Германией на любых условиях. При этом в качестве обоснования приводился довод, что союзники якобы не выполняли своих обязательств по договору, а Красная армия не в состоянии своими силами остановить продвижение немцев103.

8 октября 1942 г. в ГКО вновь направили информацию о том, что население страны с большим вниманием следит за ходом военных действий. Представители советской интеллигенции, несмотря на серьёзную опасность создавшегося положения на фронтах и усилившуюся опасность для страны, выражают твёрдую уверенность в разгроме противника. Академики, профессора, видные деятели литературы и искусства определяли условием победы боеспособность Красной армии, решимость советского народа продолжить борьбу с противником, прочность советского государственного строя. Они в большинстве своём считали, что, проявляя особенное упорство в работе, несмотря на тяжёлое положение в стране, наука делает всё возможное для победы. К 25-й годовщине Октябрьской революции наперекор вражеским козням творческая интеллигенция намеревалась показать миру, что она живёт полной трудовой и творческой жизнью. Враг должен был увидеть, что советский народ несёт на своих плечах тяжёлое бремя войны, но не забывает о культуре. Решимость беспощадно бороться с немецко-фашистскими захватчиками до их полного уничтожения высказывали рабочие оборонных и промышленных предприятий. Однако в то же время люди недоумевали, по какой причине в момент, когда враг находился у Сталинграда и на Закавказье, не были введены резервы, что позволило бы отбросить и разгромить врага.

Неопределённость по поводу открытия Второго фронта вызывали Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

ных слоях интеллигенции. Наиболее панически настроенные её представители считали, что даже победа СССР не восстановит благополучия.

Часто можно было услышать о том, что, закончив все операции на юге, захватив Кавказ, немцы начнут наступление на Москву и Ленинград, и к осени вся европейская часть Советского Союза будет в руках немцев.

Некоторые называли причины непоправимых последствий: «страна могла быть сильнее, если бы раньше людям позволили спокойно работать, предоставили инициативу работникам, не вбивали страха за свою судьбу и ужас перед всякой ошибкой»104.

Творческие работники с трудом ориентировались в складывавшейся обстановке: «когда в октябре 1941 г. немцы стояли под Москвой, люди меньше волновались: было ясно, что Москва не будет взята». Теперь же отсутствовало ясное представление о грядущих событиях. Высказывались опасения, что война показала неспособность советского народа воевать. На юге армия позорно бежала, талантливых генералов не нашлось, инициатива постоянно находилась в руках противника. Говорилось о том, что может разгореться пламя контрреволюции. Некоторые боялись, что если падёт Сталинград, то немцы пойдут по Волге и в Азию. Наиболее панически настроенные представители интеллигенции считали, что единственным выходом из создавшегося положения может стать немедленное заключение сепаратного мира с Германией и полная капитуляция СССР105. Значительное распространение получило мнение о том, что своей политикой Великобритания и США добиваются поражения СССР, а затем и Германии.

9 октября 1942 г. Л.П. Берия проинформировал ГКО о том, что опубликованные в печати ответы И.В. Сталина на вопросы корреспондента американского агентства Ассошиэйтед Пресс вызвали одобрение населения Москвы. Вместе с тем они рассматривались как свидетельство того, что СССР не сможет выдержать борьбу с немцами без помощи Великобритании и США. Были отмечены высказывания о том, что под «агрессивной державой, стремящейся обеспечить себе мировое господство» подразумеваются не только Германия и Япония, но и Великобритания с Америкой106.

Некоторые представители интеллигенции объясняли неудачи на фронтах слабостью командных кадров и отсутствием необходимой боеспособности и дисциплины у Красной армии. Главный вопрос, по их мнению, который стоял на повестке дня, – это дисциплина в армии и в тылу. Они считали, что в армии не хватает авторитетных командиров. Война показала, что, несмотря на веру в стойкость Красной армии, на самом деле бойцы плохо обучены, офицерский состав слабый, хорошие генералы отсутствуют. Как отмечали в НКВД, антисоветски настроенная интеллигенция пыталась объяснить отдельные неудачи на фронindd 201 19.06.2012 15:42: те неправильностью как внешней, так и внутренней экономической политики советской власти и её негуманным отношением к населению.

НКВД фиксировал, что отступление советских войск вызывало проявление недовольства в среде рабочих, которые высказывали сомнения в возможности победы. При этом политика Великобритании рассматривалась как попытка ослабить воюющие Германию и СССР, с тем чтобы в нужный момент продиктовать им свои условия. НКВД Грузинской, Армянской и Азербайджанской ССР сообщали, что наступление германских войск на Кавказе вызвало тревогу среди местного населения, испытывающего глубокую ненависть к немецко-фашистским оккупантам. Выражались опасения, что со вступлением захватчиков на территорию Закавказья будет уничтожена национальная культура и проведена насильственная германизация народов. Отмечались проявления панических и пораженческих настроений. Развернувшиеся военные действия на территории Кабардино-Балкарской АССР вызвали активизацию кулацких и буржуазно-националистических элементов, проводивших в неоккупированных районах профашистскую агитацию и пропаганду изменнических тенденций107.

В начале октября были приняты решения по дальнейшему укреплению единоначалия. Первым шагом на этом пути стало упразднение Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 октября 1942 г. института военных комиссаров в Красной армии. На его основании 13 октября 1942 г. ГКО вынес постановление о подчинении уполномоченного особого отдела полка и начальника особого отдела соединения соответствующим командирам с одновременным их подчинением по линии органов НКВД108. В этот же день подготовили докладную записку109, в которой отмечалось, что это решение вызвало широкий положительный отклик «в среде командно-начальствующего и политического состава Красной армии». На 18 страницах документа приводились высказывания, в основном одобряющие такие меры. Командиры, начальники, комиссары и политработники армии считали, что «упразднение института комиссаров значительно улучшит управление войсками, создаст большую уверенность и свободу в действиях командиров и даст армии большой отряд новых командных кадров». Многие политработники выражали желание и готовность вернуться или вновь поступить на командные должности110.

В то же время некоторые из политработников были в растерянности и рассматривали своё положение как неопределённое. В связи с отсутствием специального военного образования они выражали беспокойство о своей дальнейшей службе, возможности снижения их звания. Отмечались отрицательные высказывания в отношении созданного института заместителей командиров и начальников по политчасти111.

Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

Рубежом, отделяющим второй период Великой Отечественной войны от первого, стал перелом в ходе Сталинградской битвы, переход от обороны к контрнаступлению. Наметились существенные перемены в политических настроениях. Постепенно стала меняться их общая тональность, активнее демонстрировалась готовность поддерживать внешнеполитические военные и хозяйственные мероприятия советского руководства. Об этом свидетельствует содержание докладных записок НКВД СССР в ГКО, в которых анализировались общественные настроения, связанные с перспективами открытия Второго фронта и взаимоотношений с союзниками по антигитлеровской коалиции после войны112. Особые отделы НКВД и органы военной цензуры стали уделять больше внимания информированию о плохой организации питания и медицинского обслуживания бойцов и командиров113.

В 1942 г. продолжалось расширение полномочий правоохранительных органов, ужесточение уголовной и административной ответственности за противоправные действия в военное время, проводилось принудительное переселение жителей, а также широко практиковались меры судебного и внесудебного принуждения.

Произошло ужесточение ответственности и для лиц, совершивших хищение и разбазаривание военного имущества, которые стали квалифицироваться как «подрыв военной мощи СССР», а лица, «творящие эти злодеяния», должны были рассматриваться как враги народа.

Эти положения определялись постановлением ГКО от 3 марта 1942 г.:

«за хищение (воровство) оружия, боеприпасов, продовольствия, обмундирования, снаряжения, горючего и прочего военного имущества», а также «за умышленную порчу или приведение в негодность обмундирования, снаряжения, оружия и военно-технического имущества»

установить на военное время высшую меру наказания – расстрел с конфискацией всего личного имущества преступника. Указанным постановлением предусматривалась мера ответственности как лишение свободы «не ниже 5 лет» за разбазаривание военного имущества в военное время. Кроме того, запрещалось «применение амнистии и каких-либо послаблений к преступникам, осуждённым по делам о хищении и разбазаривании военного имущества». Военные советы фронтов, армий и округов, командование частей и соединений, начальники военных учреждений, а также военная прокуратура и военные трибуналы были обязаны «дела о хищении и разбазаривании военного имущества заканчивать расследованием и производством в судах в трёхдневный срок»114.

Во вновь формируемых частях и соединениях Красной армии катастрофически не хватало вооружения. Так, например, в формируемых стрелковых полках было по 250–260 винтовок, до 5 пулемётов и по одному орудию115. ГКО 16 января принял постановление, обязав граждан, проживавших «в освобождаемых Красной армией населённых пунктах, всё брошенное противником и подобранное огнестрельное и холодное оружие, боеприпасы, противогазы, обмундирование, обувь, людское и конское снаряжение, автотранспорт, повозки, продовольствие, фураж и прочее имущество, принадлежавшее частям Красной армии, советским, общественным организациям и частным лицам и присвоенное гражданами во время немецкой оккупации, в 24 часа сдать воинским частям, органам НКВД или местным органам власти по принадлежности».

Органы местной власти должны были немедленно сообщать органам НКВД или в ближайшую воинскую часть о собранном вооружении, боеприпасах и прочем военном имуществе, организовав на месте его охрану. Постановление ГКО предусматривало и меры ответственности.

Так, лица, не сдавшие в установленный срок огнестрельное и холодное оружие, боеприпасы, подлежали ответственности по ст. 182, а в случае злостного уклонения от сдачи – по ст. 58-14 УК РСФСР и соответствующим статьям УК союзных республик. Лица, виновные в порче оружия, боеприпасов, военного имущества, а также в уклонении от сдачи прочего имущества, подвергались штрафу до трёх тысяч рублей или лишению свободы сроком на 6 месяцев, а в случаях злостной порчи или злостного уклонения от сдачи имущества – по ст. 58-14 УК РСФСР и соответствующим статьям УК союзных республик116.

Во исполнение названного постановления ГКО 19 января 1942 г.

в НКВД СССР был издан приказ, предусматривавший в кратчайшие сроки проводить следствие и направлять в суды дела в отношении лиц, уклонившихся от сдачи оружия. В случаях злостного скрытия оружия дела рекомендовалось направлять на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР. Информация о количестве «собранного и отобранного трофейного оружия, боеприпасов и материальных ценностей, а также о количестве лиц, привлечённых к ответственности за несдачу оружия», один раз в пять дней направлялась в штаб истребительных батальонов Постановлением ГКО в марте 1942 г. были созданы Центральная комиссия по сбору трофейного вооружения и имущества и Центральная комиссия по сбору чёрных и цветных металлов в прифронтовой полосе, а в составе Главного управления тыла Красной армии – Управление по сбору и использованию трофейного вооружения, имущества и материальных ценностей. В августе в органах НКВД прифронтовой полосы были созданы комиссии по сбору трофейных ценностей и валюты.

Виновные в нарушении порядка сбора и сдачи трофейных ценностей и валюты привлекались к строгой ответственности118.

Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

Документы Центрального архива ФСБ России свидетельствуют, что в 1942 г. органы НКВД по указанию И.В. Сталина продолжили поиск виновных в том, что Красная армия отступала на восток, оставляя целые регионы. По ложным обвинениям в антисоветском заговоре или совершении должностных преступлений были арестованы и приговорены к лишению свободы или даже расстреляны многие старшие офицеры и генералы. Рядовые и младшие командиры обвинялись в паникёрстве, дезертирстве и антисоветской пропаганде. Их также ждало скорое судебное разбирательство военного трибунала или внесудебное решение Особого совещания при НКВД СССР.

Так, 11 января 1942 г. по обвинению в антисоветской деятельности, клевете на политработников, пораженческих настроениях был арестован начальник штаба 4-й ударной армии Ф.Н. Романов119. 18 января 1942 г.

за участие в заговорщической организации, проведение среди военнослужащих антисоветской агитации, дискредитации руководителей ВКП(б) и советского правительства, восхваление немецкой армии был арестован генерал-майор В.А. Меликов120. Всю войну он провёл в тюрьмах в ожидании суда. 3 октября 1946 г. Меликов умер в больнице Бутырской тюрьмы.

21 января 1942 г. Особым отделом НКВД Закавказского военного округа по обвинению в преступлениях, предусмотренных ст. 193-17 п. «а»

УК РСФСР, был арестован бывший командующий 44-й армией, генералмайор артиллерии И.Ф. Дашичев. 19 февраля 1942 г. Военная коллегия Верховного суда за преступное руководство войсками и сдачу противнику Феодосии приговорила И.Ф. Дашичева к четырём годам ИТЛ с лишением воинского звания121. 29 января 1942 г. на закрытом судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР рассматривалось уголовное дело по обвинению бывшего командующего 50-й армией А.Н. Ермакова122. Обвинение гласило, что он «преступно руководил вверенными ему войсками и вопреки приказу командования сдал противнику г. Сталиногорск»

(22 ноября 1941 г. во время битвы за Москву), т.е. совершил преступление, предусмотренное ст. 193-21 п. «б» УК РСФСР. Он был приговорён к пяти годам ИТЛ с лишением воинского звания123. 6 февраля 1942 г. бывшего командующего 43-й армией П.П. Собенникова124 Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила к лишению свободы сроком на 5 лет.

16 февраля 1942 г. Специальным присутствием Верховного суда СССР Герой Советского Союза маршал Г.И. Кулик был признан виновным в том, что в ноябре 1941 г., будучи уполномоченным Ставки на Керченском направлении, вопреки приказам отдал войскам распоряжение об оставлении города. Он был осуждён по ст. 193-21 п. «б»

УК РСФСР и постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 19 февраля 1942 г. лишён не только воинского звания, но и всех правительственных наград125.

16 февраля 1942 г. НКВД СССР был арестован бывший начальник артиллерии 58-й резервной армии комбриг Н.Ф. Гуськов. Он всю войну провёл в тюрьме, и лишь 2 декабря 1950 г. Особое совещание при МГБ СССР приняло постановление заключить его на 15 лет в ИТЛ за принадлежность к контрреволюционному военному заговору и антисоветскую агитацию126. Такая же участь ждала и других ранее арестованных военачальников: бывшего командира 51-й стрелковой дивизии генерал-майора П.Г. Цирульникова (по обвинению в измене Родине и выдаче немцам секретных данных)127, генерал-майора авиации А.А. Туржанского128, дивизионного комиссара И.И. Жукова – по обвинению в антисоветской агитации и пропаганде129. 22 февраля 1942 г. был арестован начальник внутренней обороны г. Ленинграда генерал-лейтенант Ф.С. Иванов130.

Несмотря на то что предварительное следствие по делу было закончено 8 июля 1942 г., под стражей Ф.С. Иванов содержался до 1946 г.

23 февраля 1942 г. в газете «Правда» был опубликован приказ № наркома обороны СССР, изданный в связи с 24-й годовщиной Красной армии, которую встречали «в суровые дни Отечественной войны против фашистской Германии, нагло и подло посягающей на жизнь и свободу нашей Родины». Рассказав об истории празднования дня Красной армии, Сталин отметил, что «в первые дни войны, ввиду неожиданности и внезапности немецко-фашистского нападения, Красная армия оказалась вынужденной отступать, оставить часть советской территории.

Но, отступая, она изматывала силы врага, наносила ему жёсткие удары». Далее в приказе подчёркивалось, что у немцев теперь нет уже того «военного преимущества, которое они имели в первые месяцы войны в результате вероломного и внезапного нападения. Момент внезапности и неожиданности, как резерв немецко-фашистских войск, израсходован полностью». Текст приказа завершали здравицы в честь Красной армии и Военно-морского флота, партизан, «нашей славной Родины», «великой партии большевиков», непобедимого знамени Ленина.

Этот же день – день 24-й годовщины Красной армии – был отмечен расстрелом большой группы генералов, обвинённых в антисоветском военном заговоре и измене Родине. Обвинительные заключения на группу генералов, находившихся в тюрьме с лета и осени 1941 г., были утверждены 11 февраля 1942 г. В.С. Абакумовым и главным военным прокурором. Дела были направлены на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР, мерой наказания предлагался расстрел с конфискацией всего лично принадлежавшего имущества. Особое совещание 13 февраля 1942 г. «за участие в антисоветском военном заговоре» постановило приговорить к высшей мере наказания – расстрелу:

Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

та авиации К.М. Гусева; командующего ВВС Прибалтийского особого военного округа генерал-майора авиации А.П. Ионова; начальника штаба ВВС Юго-Западного фронта генерал-майора авиации Н.А. Ласкина, заместителя командующего ВВС Ленинградского военного округа генерал-майора авиации А.А. Левина; бывшего командующего ВВС Московского военного округа генерал-лейтенанта авиации П.И. Пумпура; командующего ВВС Киевского особого военного округа, а затем командующего ВВС Юго-Западного фронта генерал-лейтенанта авиации Е.С. Птухина; бывшего народного комиссара боеприпасов СССР комдива И.П. Сергеева; командующего ВВС Западного фронта генерал-майора авиации А.И. Таюрского; начальника Управления военных сообщений РККА генерал-лейтенанта технических войск Н.И. Трубецкого; начальника Научно-испытательного института ВВС Красной армии генерал-майора авиации А.И. Филина; помощника командующего ВВС по вузам Орловского военного округа генерал-майора авиации Э.Г. Шахта; заместителя начальника штаба ВВС РККА генерал-майора авиации П.П. Юсупова. 23 февраля 1942 г. приговор в отношении перечисленных выше генералов был приведён в исполнение.

Репрессии в отношении генералов и офицеров Красной армии продолжались. Так, 22 апреля 1942 г. Особое совещание при НКВД СССР постановило расстрелять бывшего командира 22-го территориального стрелкового корпуса Красной армии Г.Ю. Ионсона131; 9 мая 1942 г. – заключить начальника 4-го отдела НИИ ВВС Красной армии комбрига А.И. Залевского «за шпионские связи – в исправительно-трудовой лагерь сроком на 5 лет». Его судьба оказалась столь же трагичной: отбывая наказание в Гулаге, он умер 28 сентября 1945 г. 19 июля 1942 г.

по обвинению в участии в антисоветской заговорщической группе в Военной академии им. Фрунзе и проведении антисоветской деятельности, т.е. в совершении преступлений, предусмотренных ст. 58-1 п. «б»

и 58-11 УК РСФСР, был арестован заместитель начальника штаба Западного фронта генерал-майор В.С. Голушкевич132. Он не признавал своей вины, а следователи не признавали своей ошибки, поэтому содержание В.С. Голушкевича под стражей и сроки ведения следствия затянулись почти на 10 лет. Лишь 24 марта 1952 г. Военная коллегия Верховного суда СССР в закрытом судебном заседании признала В.С. Голушкевича виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 58- ч. 1 УК РСФСР, и приговорила его к лишению свободы в ИТЛ сроком на 10 лет. 28 июля 1953 г. он был реабилитирован.

Стремление добиться результата по «главной линии» – по разоблачению агентов германской разведки – приводило к тому, что подозревали всех, кто хоть как-то соприкасался с иностранцами. На основании ты и начинали следствие. Например, 23 мая 1942 г. транспортным отделом НКВД Свердловской ж.д. была привлечена в качестве обвиняемой по ст. 58-1 «а», 58-11 УК РСФСР жительница Свердловска «Е.Л.». После интенсивных допросов она не только признала себя виновной, но и показала, что была завербована ещё в 1937 г. Е.А. Максимовой133, проживавшей в Москве и ранее выезжавшей за границу. После ареста Е.А. Максимовой следователи узнали, что она жена советского разведчика Рихарда Зорге. Для неё это стало в некоторой степени отягчающим обстоятельством, так как следователи НКВД знали, что связь с Р. Зорге в это время была потеряна (он находился в японской тюрьме), что было уже само по себе подозрительным. Как выяснилось спустя годы, Зорге до конца был предан Советскому Союзу, но в 1942 г. это не облегчило участь его жены.

К чрезвычайным актам, регламентировавшим борьбу с преступностью, относилось постановление ГКО от 24 июня 1942 г. «О членах семей изменников Родины», согласно которому подлежали аресту и ссылке в отдалённые местности СССР (на пять лет) совершеннолетние члены семей военнослужащих и гражданских лиц, осуждённых судебными органами или Особым совещанием при НКВД СССР к высшей мере наказания по ст. 58-1 «а» УК РСФСР и соответствующим статьям уголовных кодексов других союзных республик. Членами семьи изменника Родины считались «отец, мать, муж, жена, сыновья, дочери, братья и сестры, если они жили совместно с изменником Родины или находились на его иждивении к моменту совершения преступления или к моменту мобилизации в армию в связи с началом войны»134.

Ст. 58-1 УК РСФСР предусматривала наказание за шпионаж в пользу Германии и других воюющих с нами стран; за переход на сторону врага, предательство или содействие оккупантам; службу в карательных или административных органах немецких оккупантов на захваченной ими территории и за попытку измены Родине и изменнические намерения.

Это постановление ГКО противоречило принципам уголовного права, провозглашавшим конкретность деяния, за которым могло последовать уголовное наказание. В абсолютном большинстве члены семей не знали о совершённом их родственником преступлении, и наказание для них наступало в силу родственных связей, а не за конкретное деяние.

Тем не менее нарком внутренних дел СССР и прокурор СССР 27 июня 1942 г., в соответствии с постановлением ГКО от 24 июня, подписали совместную директиву о применении репрессий в отношении членов семей изменников Родины135. Директива не только повторила пять оснований осуждения, перечисленных в постановлении ГКО, но и добавила шестое – «за добровольный уход с оккупационными войсками при освобождении захваченной ими территории».

Не подлежали аресту и ссылке семьи тех изменников Родины, в составе Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

которых были военнослужащие Красной армии, партизаны, лица, оказывавшие в период оккупации содействие Красной армии, а также награждённые орденами и медалями Советского Союза136. 13 сентября 1942 г. главный военный прокурор и начальник Главного управления военных трибуналов дали соответствующее разъяснение137.

Несмотря на принимавшиеся чрезвычайные меры по предупреждению дезертирства из Красной армии и уклонения от воинской службы138, число дезертиров и уклонистов от службы было велико. 16 января 1942 г. ГКО принял постановление № 1159 с, в котором предоставил право НКВД и НКО СССР организовать систематическую проверку воинских документов с целью выявления лиц, уклоняющихся от воен ной службы и военного учёта. Это обеспечивало выявление «новых ресурсов» для призыва в армию и «более широкое ведение борьбы с дезертирством». В результате проверок воинских документов в феврале 1942 г. было задержано 5656 дезертиров, выявлено 1944 человека, уклонившихся от призыва, и 13 тысяч 583 нарушителя военного учёта139.

Лица, уклонявшиеся от призыва на действительную военную службу, подлежали привлечению к уголовной ответственности и преданию суду военного трибунала по законам военного времени.

Существенным недостатком в организации борьбы с уклонением от призыва и мобилизации, по данным НКВД СССР, являлись «слабая борьба с взяточничеством, несистематический контроль за паспортным режимом, эпизодические проверки и облавы, как в местах скопления, так и на всех видах транспорта, сельских и городских магистралях».

В целях усиления борьбы с дезертирством и уклонением от военной службы 7 июля 1942 г. В.Н. Меркулов подписал директиву НКВД СССР, в которой содержался комплекс организационных, административно-режимных, оперативно-розыскных и следственных мероприятий.

Кроме того, он предложил «органам НКВД, проводившим следствие по делам дезертиров и лиц, уклонившихся от службы в Красной армии, сообщать соответствующим наркомам о решении суда или осуждении Особым совещанием НКВД СССР для лишения членов семей осуждённых права на получение государственного пособия, помощи и других льгот, предоставляемых военнослужащим»140.

20 августа 1942 г. Л.П. Берия направил И.В. Сталину, В.М. Молотову и А.С. Щербакову сообщение о результатах привлечения к уголовной ответственности военнослужащих за измену Родине. С начала войны по 1 августа 1942 г. особыми отделами НКВД за попытки изменить Родине и изменнические намерения в частях действующей Красной армии арестованы 20 тысяч 794 военнослужащих, в том числе осуждены к расстрелу – 16 тысяч 287 человек. Наибольшее число изменнических проявлений было выявлено в частях Южного, Северо-Западного и Ленинградского фронтов. С 24 июня по 10 августа 1942 г. органами НКВД привлечено к уголовной ответственности 2688 семей изменников Родине, из которых 1292 члена семей были осуждены141.

Продолжавшееся дезертирство из Красной армии привело к тому, что 11 октября 1942 г. ГКО постановил дезертиров, задержанных за бандитизм и вооружённый грабеж, предавать суду военного трибунала по статье об измене Родине, совершённой военнослужащим. При исключительных обстоятельствах особо опасных дезертиров расстреливали перед строем, что в условиях войны считалось вынужденной мерой, направленной на поддержание порядка в воинских частях. 12 октября прокурор СССР издал директиву, предложив дезертиров из Красной армии, занимавшихся бандитизмом, вооружёнными грабежами и контрреволюционной повстанческой работой, заочно предавать суду военных трибуналов по ст. 58-1 «б» как изменников Родине. Члены семей лиц, осуждённых к высшей мере наказания, подлежали репрессированию как члены семей изменников Родине.

Постановлению ГКО предшествовал доклад о результатах борьбы с дезертирами, который Л.П. Берия 11 октября 1942 г. представил И.В. Сталину. В документе говорилось: «За время войны органами и заградительными отрядами НКВД задержано по подозрению в дезертирстве и уклонении от военной службы 1 187 747 человек, из них передано в воинские части и райвоенкоматы 827 739 человек, арестовано 211 108 человек. Из числа арестованных осуждено к ВМН 63 012 человек, к лишению свободы – 28 285 человек и с заменой наказания отправкой на фронт – 101 191 человек»142.

Для ускорения проведения репрессий против дезертиров и членов семей изменников Родине 26 октября 1942 г. начальник Главного управления военных трибуналов направил председателям военных трибуналов фронтов, отдельных армий и флотов директиву, в которой указал перечень лиц, члены семей которых подлежали репрессированию.

В перечень были включены граждане, осуждённые к высшей мере наказания по ст. 58-1 «а» и 58-1 «б»: дезертиры, занимавшиеся бандитизмом, вооружёнными грабежами и контрреволюционной повстанческой работой; командиры и политработники, отступавшие с боевых позиций без приказа свыше и преданные военному суду командующими и военными советами фронтов, командиров и политработников, во время боя срывавших с себя знаки различия и дезертировавшие в тыл или сдавшиеся в плен врагу. Репрессии подлежали члены семей лиц, осуждённых независимо от меры наказания: военнослужащих и гражданских лиц, совершивших побег или перелёт за границу143.

29 ноября 1942 г. главный военный прокурор и начальник Главного Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

зертирства, связанного с бандитизмом и повстанческой деятельностью:

«постановление ГКО от 11 октября 1942 г., устанавливавшее ответственность дезертиров, занимавшихся бандитизмом или повстанческой деятельностью, – по ст. 58-1 “б” УК РСФСР, обратной силы не имеет, и не следует распространять его буквально на каждого дезертира, унёсшего Для усиления борьбы с бандитизмом и дезертирством 10 декабря 1942 г. была издана директива НКВД СССР, согласно которой к уголовной ответственности привлекались злостные укрыватели бандитов и дезертиров. «Для изъятия дезертиров», скрывавшихся в городах, рекомендовалось практиковать проведение тщательной проверки документов через органы милиции у лиц, вызывавших подозрение. Чекистско-войсковые мероприятия по «изъятию бандитско-дезертирского элемента», как правило, проводились в сочетании с агентурно-оперативными мероприятиями144.

Органы НКВД предпочитали направлять материалы следственных дел на рассмотрение Особого совещания при НКВД. Это в первую очередь касалось тех дел, рассмотрение которых в судебном производстве считалось нежелательным. Именно поэтому в материалах обвинения делалась запись о целесообразности рассмотрения следственного дела на Особом совещании, при этом предлагалась и мера наказания. Заседания Особого совещания при НКВД СССР проводились от 4 до 9 раз в месяц.

В 1942 г. было рассмотрено следственных дел на 53 тысячи 584 человека. Из этого числа к расстрелу приговорены – 9404 человека, к различным срокам лишения свободы – 44 тысячи 100 человек, в том числе 4029 членов семей изменников Родине145, 80 человек146 были выдворены Чрезвычайные меры в сфере борьбы с преступностью, принимавшиеся в годы войны, вызывают дискуссии об их правомерности и обоснованности. Так, Е.В. Вертилецкая считает, что «действия органов НКВД не были лишены логики. Основной причиной осуждения людей, попавших в данную категорию, служило стремление предотвратить использование их германскими разведывательными органами. Угроза такого использования существовала, подобные случаи имелись. Поэтому при проведении следствия прежде всего должна была тщательно проверяться правдоподобность этих данных, чтобы исключить возможность необоснованных репрессий. Другим фактором была профилактика самой измены и перехода советских военнослужащих на сторону врага»148.

Однако решение об аресте и ссылке в отдалённые местности на срок до 5 лет совершеннолетних членов семей лиц, осуждённых к высшей мере наказания, можно расценивать как нарушение законности. Это ва. Часть лиц, привлечённых к уголовной ответственности за измену Родине в годы Великой Отечественной войны, была в последующем реабилитирована за отсутствием в их действиях состава преступления.

В целях решения экономических задач либо в связи с изменениями военно-политической обстановки в 1942 г. происходили принудительные переселения или так называемые превентивные депортации отдельных групп населения в СССР. Переселение с применением силы или принуждения стало одной из форм политических репрессий, предпринятых государством по отношению к своим гражданам или подданным других государств. Для 1942 г. наиболее характерным стало переселение населения в экономических целях. Так, постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 6 января 1942 г. на НКВД СССР было возложено переселение на рыбные промыслы в бассейне рек Сибири 35 тысяч спецпереселенцев. 30 октября 1942 г. Л.П. Берия направил записку в ЦК ВКП(б), в которой проинформировал о том, что завершено переселение спецконтингентов (52 тысяч 718 человек, в том числе 17 тысяч 34 члена семей).

Принудительный характер носили и массовые эвакуации из прифронтовой полосы. По решениям Ставки устанавливалась прифронтовая полоса на глубину 25 км, в которой воспрещалось проживание и доступ гражданского населения. Все гражданские лица, появлявшиеся в прифронтовой полосе, подлежали немедленному аресту и направлению в органы НКВД. Командующие соответствующими фронтами в двухнедельный срок проводили массовое выселение в тыл всего гражданского населения. В течение 1942 г. из прифронтовой зоны по всем фронтам были отселены 1 млн 133 тысячи 525 человек149.

Преобладающим основанием для депортаций в годы войны стал этнический характер принудительных миграций в СССР. По указанию НКВД СССР милиция Куйбышева в июле 1942 г. провела «очистку» этого режимного города от польских граждан. Исключение делалось лишь для лиц польской национальности, зарегистрированных в НКИД как сотрудники посольства и военного атташата, и лиц, имевших специальное разрешение на въезд в город. Польские граждане, не имевшие разрешения на пребывание в Куйбышеве, в суточный срок были обязаны покинуть город и возвратиться к месту постоянного жительства150.

Так называемые превентивные депортации народов стран, воюющих с СССР (немцев, финнов, румын, итальянцев и др.), в 1942 г. продолжались.

В соответствии с постановлением Военного совета Ленинградского фронта от 20 марта 1942 г. были высланы из прифронтовой полосы все ингерманландцы. В марте 1942 г. из Харьковской, Крымской, Одесской, Днепропетровской и Калининской областей были выселены немцы, в мае – июне из Краснодарского края и Ростовской области – румыны, немцы, крымские татары и другие иностранные граждане. Депортация Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

советских немцев в годы Великой Отечественной войны стала крупнейшей внутренней кампанией и второй по своим масштабам в советской истории: она уступает только депортации в ходе раскулачивания.

Война внесла изменения не только в структуру аппарата высших государственных и местных органов власти, но и в порядок их работы. ГКО в течение 1942 г. принимал жёсткие чрезвычайные меры мобилизационного и принудительного характера, значительно усилился политический контроль за настроениями населения.

Важную роль в осуществлении чрезвычайных мер играли органы госбезопасности. Не обошлось без непоправимых ошибок и неправомерных действий. Для этого времени характерны необоснованные аресты, необъективное ведение следствия, нарушения уголовно-процессуального законодательства151.

Органами НКВД в годы Великой Отечественной войны в процессе борьбы с дезертирством и изменой Родине допускались существенные ошибки. Во-первых, при возбуждении уголовного дела применялся недостаточно ответственный подход, в результате чего имели место факты привлечения граждан к ответственности по весьма шатким основаниям, а также и случаи необоснованного привлечения к уголовной ответственности.

Во-вторых, расследования уголовных дел проводились поверхностно. В ряде случаев обвинение не обосновывалось с необходимой убедительностью, чем в значительной части объясняется высокий процент дел, возвращавшихся органами прокуратуры к повторному расследованию.

В-третьих, надзор органов прокуратуры за следствием в органах НКВД осуществлялся формально. Прокуроры редко принимали «непосредственное участие в расследовании уголовных дел и не проявляли необходимой твёрдости в обеспечении неуклонного соблюдения и правильного применения закона в расследовании конкретных дел»

В-четвёртых, надзор за законностью выносимых приговоров осуществлялся недостаточно. Прокуроры не всегда добивались путём своевременно представленных протестов немедленного исправления ошибок, допущенных судебными органами. Были допущены как акты несправедливости к отдельным лицам, так и дискриминация и репрессии к целым группам населения.

Предпринятые чрезвычайные меры позволили в 1942 г. отмобилизовать силы народа. Несмотря на огромные потери, понесённые Красной армией и советской экономикой в первые два года Великой Отечественной войны, ситуацию и на фронте, и в стране в целом к концу года удалось переломить.

Центральный архив (далее – ЦА) ФСБ России. Д. № Р-24261. Дневник. Тетрадь № 5. С. 27.

В целях объединения усилий органов государственной безопасности и внутренних дел указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 июля 1941 г. наркоматы внутренних дел и госбезопасности были объединены в Народный комиссариат внутренних дел. В соответствии с постановлением ГКО от 17 июля 1941 г. Третье управление Наркомата обороны (военная контрразведка) было преобразовано в Управление особых отделов НКВД СССР.

Третьи отделы и отделения фронтов, округов, армий, корпусов, дивизий переименовывались в особые отделы НКВД. См.: Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне : Сб. документов : В 8 т. Т. 3 : В 2 кн. Кн. 1. – М., 2003. – С. 27.

К полномочиям Управления особых отделов НКВД относились: борьба с изменой Родине, шпионажем, предательством, дезертирством и преступной деятельностью в частях Красной армии, Военно-морского флота и войск НКВД, информирование руководства страны о реальном положении дел на фронте и в тылу, правильности действий войсковых командиров, явлениях, мешавших укреплению обороноспособности. Особым отделам предоставлялось право ареста дезертиров, а в необходимых случаях – их расстрела на месте. См.: ЦА ФСБ России. Ф. 66. Оп. 1. Д. 602. Л. 246–248.

Российский государственный архив социально-политической истории (далее – См.: Самсонов А.М. Сталинградская битва. – Изд. 3-е, доп. – М., 1982. – С. 83.

Комиссия по эвакуации проводила расчёты, вносила предложения и составляла проекты постановлений ГКО по эвакуации предприятий, имущества и населения.

Шверник Николай Михайлович (1888–1970) – советский политический деятель.

В 1932–1952 гг. кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б), в 1930–1946 гг. член Оргбюро ЦК ВКП(б), в 1930–1944 гг. первый секретарь ВЦСПС, в 1938–1946 гг. председатель Совета национальностей Верховного Совета СССР. В 1942–1945 гг. председатель ЧГК.

Комиссия по эвакуации прекратила работу осенью 1942 г.

Центральный детский адресный стол за годы войны возвратил родителям 19 211 детей и по запросам родственников установил местонахождение 2,7 млн человек.

На учёте состояли более 6 млн эвакуированных граждан.

К концу 1944 г. отделения комиссии действовали в 19 областях и республиках. В работе по составлению актов о преступлениях гитлеровцев приняло участие свыше 7 млн человек. ЧГК изучила 54 тысячи актов и свыше 250 тысяч протоколов допросов свидетелей и заявлений о злодеяниях оккупантов и 4 млн актов о причинённом материальном ущербе, составила 27 сообщений о злодеяниях гитлеровцев.

В конце 1942 г. в качестве эксперта был приглашён Барановский Пётр Дмитриевич (1892–1984), археолог, бывший заведующий филиалом Государственного исторического музея, эксперт Комитета по делам архитектуры при СНК СССР (1943–1946). 3 октября 1933 г. был арестован оперативным отделом ОГПУ по обвинению в совершении преступлений, предусмотренных статьями 58-10, 58-11 УК РСФСР. Постановлением Особого совещания при Коллегии ОГПУ от 2 апреля 1934 г. заключён в исправительно-трудовой лагерь на три года. Наказание отбывал в Западно-Сибирском Мариинском ИТЛ. Постановлением Президиума Московского городского суда от 26 октября 1964 г. постановление от 2 апреля 1934 г. отменено и дело прекращено за отсутствием состава преступления См.: ЦА ФСБ России. Д. Р-28879. Т. 1. Л. 47; Т. 10. Л. 42; Т. 11. Л. 509.

Великая Отечественная без грифа секретности. Книга потерь : Новейшее спр. изд. / Сост.

Г.Ф. Кривошеев, В.М. Андроников, П.Д. Буриков, В.В. Гуркин. – М., 2009. – С. 60–61.

Щаденко Ефим Афанасьевич (1885–1951) – советский военачальник. Генерал-полковник (1942). В Красной армии с 1918 г. В июне 1941 г. армейский комиссар 1-го ранга, с августа 1941 г. начальник Главного управления формирования и укомплектования войск Красной армии (Главупраформ). С сентября 1943 г. член Военного совета Южного, а с октября 1943 г. – 4-го Украинского фронта. С января 1944 г. в распоряжении ГлавПУ РККА.

Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

С 1 февраля 1942 г. в соответствии с постановлением ГКО дела на старший и средний начальствующий состав до командиров полков включительно передавались из Главного управления кадров РККА в Главупраформ и комплектованием этих должностей стал заниматься Главупраформ. См.: РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 20. Л. 152.

Численность каждой стрелковой дивизии составляла 11 641 человек.

Численность каждой курсантской бригады составляла 4500 человек.

В связи со слабой обученностью маршевого пополнения 16 марта 1942 г. ГКО принял постановление № 1457сс, которое требовало «прекратить немедленно формирование новых дивизий и бригад, предусмотренных постановлением ГКО за № 1229 от 1 февраля 1942 г., за исключением пяти стрелковых дивизий и десяти стрелковых бригад, из коих три стрелковые дивизии и пять стрелковых бригад – для Дальневосточного фронта; две стрелковые дивизии и три стрелковые бригады – для Забайкальского фронта и две стрелковые бригады – для Московской зоны обороны». См.: Архив Президента Российской Федерации (далее – АП РФ). Ф. 3. Оп. 50. Д. 266. Л. 50.

Во время Великой Отечественной войны в ПриВО сформировано 5 армий, 132 дивизии, 65 отдельных полков, 253 отдельных батальона (дивизиона), свыше 800 госпиталей и медико-санитарных батальонов, подготовлено 16,5 тысячи запасных частей и маршевых подраз делений. См.: Военный энциклопедический словарь. – М., 2002. – С. 1221.

Калинин Степан Андрианович (1890–1975) – генерал-лейтенант, командующий 24-й армией Западного фронта (июнь – июль 1941), помощник командующего войсками Западного фронта (август 1941), в распоряжении НКО (октябрь 1941), командующий войсками Приволжского военного округа (ноябрь 1941 – март 1944), командующий войсками Харьковского военного округа (март – июнь 1944). Арестован 13 июня 1944 г. Военной коллегией Верховного суда СССР. 25 октября 1951 г. приговорён к 25 годам лишения свободы в ИТЛ. Освобождён из-под стражи 17 ноября 1953 г. Реабилитирован 2 ноября 1956 г.

13 февраля С.А. Калинин записал в дневнике: «397-я сд для действий на войне ещё не готова, требуется ещё не менее 15 дней для подготовки батальона, полка. Командиры батальонов не имеют достаточного опыта. Плохо с разведкой […]. Командиры полков и штабы плохо управляют». 14 февраля: «[…] Вооружение в 397-й сд – около 15 процентов».

ЦА ФСБ России. Д. № Р-24261. Дневник. Тетрадь № 5. С. 40, 44–46.

Там же. С. 86-87, 108–109, 117–119.

ЦА ФСБ России. Д. № Р-24261. Дневник. Тетрадь № 5. С. 84–85.

См.: История сталинского Гулага. Конец 1920-х – первая половина 1950-х годов : Собр.

документов : В 7 т. Т. 5 : Спецпереселенцы в СССР. – М., 2004. – С. 752.

Там же. Д. № Р-24261. Дневник. Тетрадь № 5. С. 125.

По мнению С.А. Калинина, сокращение численности отправленных на фронт из ПриВО в мае 1942 г. было вызвано плохой работой уральских железных дорог, округ в мае «не получил среднеазиатских контингентов в количестве 62 тысяч человек».

ЦА ФСБ России. Д. № Р-24261. Дневник. Тетрадь № 5. С. 118.

Первоначально, 5 июля 1941 г., для организации разведывательно-диверсионной деятельности в тылу противника была организована Особая группа НКВД СССР. При ней была сформирована Отдельная мотострелковая бригада особого назначения (ОМСБОН).

Бригада представляла собой своеобразный центр подготовки и комплектования разведывательно-диверсионных отрядов и групп, готовившихся к направлению в тыл противника. В её составе находились более 25 тысяч солдат и офицеров, из них около 2 тысяч иностранцев. Расформирована 26 октября 1943 г., личный состав бригады направлен на укомплектование подразделений Отдельного отряда специального назначения НКГБ СССР. 3 октября 1941 г. Особая группа была преобразована во 2-й отдел, а 18 января 1942 г.

на основе 2-го отдела организовано 4-е Управление НКВД СССР.

Численность истребительных батальонов по Краснодарскому краю была увеличена на 3975 человек; по Орджоникидзевскому – на 2000; по Грузинской ССР – на 2375 человек;

по Чечено-Ингушской АССР – на 700 человек; по Дагестанской АССР – на 250 человек;

по Кабардино-Балкарской АССР – на 400 человек. Дополнительно формировались истребительные батальоны в Краснодарском крае и Грузинской ССР. Численность истребительных батальонов в Новороссийске, Туапсе, Сочи, Армавире, Майкопе, Краснодаре, Сухуми, Поти, Батуми доводилась до 400 человек; в Ейске, Приморско-Ахтарске, Анапе, Адлере, Тихорецкой, Кропоткине, Геленджике, Крымском, Гаграх, Гудауте, Кобулети – до 200 человек.

См.: ЦА ФСБ России. Ф. К-1 ос. Оп. 10. Д. 139. Л. 64; Ф. 66. Оп. 1. Д. 665. Л. 52–53.

Пономаренко Пантелеймон Кондратьевич (1902–1984) – один из организаторов и руководителей партизанского движения, генерал-лейтенант (1943). В 1938–1947 гг. первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии. С июня 1941 г. член Военного совета 3-й Ударной армии Калининского фронта, затем Центрального, Брянского, 1-го Белорусского фронтов.

В 1942–1944 гг. начальник Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования.

Для выполнения этой задачи были сформированы 8 дивизий войск НКВД общей численностью около 100 тысяч человек.

Трудовая мобилизация – привлечение трудоспособных граждан к трудовой повинности – проводилась на основании указов Президиума Верховного Совета СССР, постановлений СНК СССР и ГКО, а также решений областных, городских и сельских исполкомов, которые регулировали все вопросы мобилизации и оплаты труда. Например, Челябинский горисполком 5 января 1942 г. принял решение о мобилизации 600 человек сроком на три дня для разгрузки вагонов на Кировском заводе, автозаводе им. Сталина и Бакалспецстрое. См.: Тогда была война… 1941–1945 : Сб. документов и материалов. – Челябинск, Органы государственной безопасности… Т. 3 : Кн. 2. – М., 2003. – С. 312.

История сталинского Гулага... : Т. 1 : Массовые репрессии в СССР. – М., 2004. – С. 446.

Трудовая армия была ликвидирована в январе – марте 1946 г. Но освободившиеся трудармейцы оставались прикреплёнными к тем же самым предприятиям, где они до этого работали, правда, с правом переехать в общежитие за пределами зоны и вызвать семью.

10 января 1942 г. подписано постановление ГКО СССР № 1123 сс, в котором был определён порядок использования труда немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет. В соответствии с названным постановлением все немцы указанного возраста, «годные к физическому труду», мобилизовывались в так называемые рабочие колонны НКВД СССР на всё время войны. Для начала было определено, что численность мобилизуемых будет составлять 120 тысяч человек. Мобилизованные немцы передавались в распоряжение НКВД СССР и направлялись на лесоразработки – 45 тысяч человек, на строительство заводов в Сибири – 35 тысяч человек. Остальные 40 тыс. человек поступали в распоряжение НКПС СССР и направлялись на строительство железных дорог в Сибири и в Северном Казахстане. Для мобилизованных были установлены нормы продовольственного и промтоварного снабжения по нормам, определённым для Гулага НКВД СССР.

Постановление ГКО от 14 февраля 1942 г. предписывало мобилизовать в трудколонны всех мужчин-немцев, «постоянно проживающих в областях, краях, автономных и союзных республиках». Все мобилизованные на весь период войны немцы передавались НКВД для строительства железных дорог. Для вновь мобилизованных устанавливались продовольственные и прочие нормы Гулага.

Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

7 октября 1942 г. подписано постановление ГКО № 2383 сс о дополнительной мобилизации немцев для народного хозяйства СССР. Мобилизации в «рабочие колонны»

на всё время войны подлежали юноши в возрасте 15–16 лет и мужчины 51–55 лет включительно. Это постановление содержало ряд новшеств. На время войны в рабочие колонны мобилизовались и женщины-немки «в возрасте от 16 до 45 лет включительно». От мобилизации освобождались беременные женщины и матери, имевшие детей в возрасте до трёх лет. Дети старше трёх лет передавались «на воспитание остальным членам данной семьи». При отсутствии таковых предписывалось передавать детей «на воспитание ближайшим родственникам или немецким колхозам». Такие суровые меры в отношении женщинматерей и детей трудно объяснить даже чрезвычайной обстановкой военного времени.

Демидов А. Обеспечение экономической безопасности в годы Великой Отечественной войны // Лубянка: обеспечение экономической безопасности государства: Ист. хроника См.: Тайны и уроки зимней войны, 1939–1940 : По документам рассекреченных архивов / Ред.-сост. Н.Л. Волковский – СПб., 2000. – С. 270–283.