«В.Г. Буданов МЕТОДОЛОГИЯ СИНЕРГЕТИКИ В ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКОЙ НАУКЕ И В ОБРАЗОВАНИИ Издание 3-е, переработанное URSS Москва Содержание 2 ББК 22.318 87.1 Буданов Владимир Григорьевич Методология синергетики в ...»

1.2. ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКАЯ КАРТИНА МИРА:

МНОГООБРАЗИЕ ФУНКЦИЙ СИНЕРГЕТИКИ В КУЛЬТУРЕ

— синергетика как картина мира;

— синергетика как методология;

— синергетика как наука.

В рамках освоения картины мира происходит первое, иногда единственное, знакомство с понятиями синергетики и ее возможностями.

Как правило, это происходит на обыденном языке, на слабо формализованном, зачастую метафорическом, популярном уровне. Здесь обращение идет к наглядности, к здравому смыслу, аналогии, эстетическому чувству и безусловному доверию к авторитетам творцов новой парадигмы. Именно так укореняется наука в обыденном сознании благодаря популярным изданиях, именно так выглядят вводные главы книг Г. Хакена и И. Пригожина. Для пытливого ума это всегда радость встречи с новым взглядом на мир окружающих нас вещей и событий. Это чувство мастерски, зажигательно умел передать аудитории С.П. Курдюмов.

Принципиально важно, что новое понимание реальности скрыто не столько в мирах физики элементарных частиц или глубинах Вселенной, но растворено в повседневности встреч со сложностью нашего мира, изменчивого мира «здесь и сейчас», что вновь наполняет жизнь очарованием тайны, ключи от которой теперь доступны каждому. Именно этим можно объяснить интерес к синергетике у широкой аудитории, доступность ее принципов и домохозяйкам, и академикам. Кстати, с этим связана и возможность эффективного преподавания синергетики как школьникам, так и искушенным профессионалам. Для каждого можно найти свой горизонт понимания, формализации и приложений. Кроме того, принципы синергетики справедливы как в естественных, так и в гуманитарных науках, и есть надежда, что это дает ключ к решению проблемы двух культур.

Согласно И. Пригожину и И. Стенгерс, пафос рождающегося на наших глазах мировидения это — призыв к «новому диалогу человека с природой», понимаемому целостно, эволюционно. Возникающая синергетическая картина мира включает в себя человека, где человек призван осознать свою роль и ответственность в единстве сотворчества с природой, необходимость подчинения законам коэволюции. Для этого ему предстоит лучше понять мир и себя, свой природный и социальный генезис, законы мышления; отрефлектировать то, как он понимает, моделирует реальность.

О благе и вреде метафорической синергетики. Доступность принципов синергетики, несомненные успехи в естественнонаучных приложениях и кажущаяся простота их реализации в любых сложных системах породили сегодня моду на синергетику. Такие термины, как бифуркация, аттрактор, самоорганизация, фрактал, стали обиходными в гуманитарной и околонаучной среде. Понимаемые метафорически, на чисто интуитивном уровне, они создают благодатную почву для двух конкурирующих тенденций.

Первая — позитивная: метафора, являясь в картине мира одним из мощных каналов творческой, в том числе и междисциплинарной коммуникации, создает благоприятный мотивационный фон для применения строгой конструктивной синергетической методологии в междисциплинарных обменах и проектах. Подчеркнем, что это лишь первый эвристический шаг, явно недостаточный для научных заключений!

Вторая — негативная, связанная со своего рода «зашумлением» пространства междисциплинарных коммуникаций псевдо-синергетическими ассоциациями и метафорами.

Мы не станем специально говорить о тех опасностях, которые грозят синергетике в том случае, если вторая тенденция возобладает. И все же я не стал бы их преувеличивать. Синергетика — это всерьез и надолго.

Адаптивный ресурс синергетики. Во-первых, синергетика как постнеклассическое научно-исследовательское направление вызвана к жизни необходимостью нахождения адекватных ответов на глобальные вызовы, с которыми сталкивается развитие современной цивилизации в целом.

Во-вторых, методы синергетики имеют генетическую связь с математикой — вечной наукой, результаты которой в определенном смысле не подвластны времени.

В-третьих, синергетика методологически открыта к тем новым образам и концепциям, которые формируются в частных дисциплинах, и не только естественнонаучных.

В-четвертых, синергетика преемственна. Она соотносится со своими междисциплинарными методологическими предшественницами — теорией систем и кибернетикой — согласно принципу соответствия. Опираясь на них, включая их методы в свой инструментарий, она указывает область их применимости.

В-пятых, синергетике свойственна особая междисциплинарная толерантность к новым методам и гипотезам, осознание их самоценности для синергетики. Наряду с девизом «подтвердить или опровергнуть» (девиз, принятый в дисциплинарной науке для проверки гипотез), добавляется совершенно иной: «найти область применимости» данного метода, найти адекватный ему контекст. Акцент переносится и с явления на средства его исследования и описания.

В-шестых, отметим самоприменимость синергетики, поскольку ее развитие есть сложный эволюционный процесс в пространствах постнеклассической науки и культуры.

В-седьмых, для синергетики характерны философская диалогичность и рефлексивность. Имеется в виду восприимчивость в диалогах с философскими традициями разных направлений, времен и народов с целью рефлексии своих оснований и принципов.

Синергетика человекомерных систем сегодня, в эпоху антропологического поворота, формирует особый метауровень культуры, рефлексивный инструментарий анализа ее развития — синергетическую методологию, методологию междисциплинарной коммуникации и моделирования реальности. Методологию открытую, возможно, как утверждает В.М. Розин, методологию с ограниченной ответственностью, адаптивную, но не универсальную панметодологию в духе Г.П. Щедровицкого.

В самой синергетике можно выделить несколько параллельно существующих пластов ее бытия в современной культуре, расположенных по степени возрастания уровня абстрактности:

—поддисциплинарный — обыденное сознание повседневных практик;

—дисциплинарный — процессы индивидуального творчества и развития дисциплинарных знаний и объектов исследования;

—междисциплинарный — процессы междисциплинарной коммуникации и перенос знания в диалогах дисциплин, педагогике и образовании, при принятии решений;

—трансдисциплинарный — процессы сборки, самоорганизации и функционирования больших междисциплинарных проектов, междисциплинарных языков коммуникации, природа возникновения междисциплинарных инвариантов, квазиуниверсалий, коллективный разум, сетевое мышление, —наддисциплинарный — процессы творчества, становления философского знания, развития науки и культуры.

В каждом из этих слоев коммуникативных практик синергетика имеет особые традиции применения. Эти традиции вполне научны и методологически развиты на дисциплинарном уровне, особенно для естественнонаучных дисциплин. Сегодня бурно развиваются применения синергетической методологии и на междисциплинарном уровне. На остальных уровнях ее приложения возникли недавно и осмысливаются в основном пока в языке синергетической картины мира.

Литература: в основе материала параграфа работы 2002 — 2006 гг.

В.И. Аршинова, В.Г. Буданова [21 — 24] и В.Г. Буданова [72, 73, 87, 88, 92, 94, 107, 108], В.С. Стёпина [332 — 335].

1.3. ФИЗИК, ЛИРИК, МАТЕМАТИК: ПРОБЛЕМЫ МЕТАЯЗЫКА Синергетика как часть общенаучной картины мира возникает на волне моды, опьянения головокружительными перспективами — впрочем, это характерно для социальной прививки любой науки. Все может кончиться похмельем несбывшихся иллюзий, а может возникнуть принципиально иное понимание мира. Для второго исхода синергетика как наука должна рефлектировать формы своего бытия в обществе с целью адаптации к его потребностям. Для синергетики эта рефлексия жизненно необходима, т. к.

одна из основных ее задач есть создание пространства и принципов междисциплинарной коммуникации. Это не разовая задача, но непрерывное живое делание в обратных связях культуры и науки, рождающее особый метауровень взаимодействия двух культур.

Речь идет об особой методологии, ядро которой должно быть гарантом преемственности научных ценностей, с одной стороны, и открытости к инновациям — с другой. Такая открытая адаптивная методология становления и есть методология синергетики. Она призвана реализовать, укоренить принципы синергетики в общественном сознании, адаптировать их для непрофессионалов на уровне уже не метафор, а конструктивных принципов, помогающих понимать и моделировать реальность. Она должна организовать поле встречи и создать метаязык диалога синергетиков, математиков и людей иных профессий, иных дисциплин, в том числе и гуманитарных. Метаязык фиксирует, насколько это возможно, тезаурус синергетики в терминах обыденного языка, сводя метафоризацию к минимуму, тогда как принципы синергетики позволяют осуществлять мягкое моделирование реальности в этом тезаурусе.

Проблема размывания основ синергетики связана с тем, что большой процент людей, говорящих от имени синергетики (в основном гуманитарии), плохо знакомы с синергетикой как наукой. Обычно это происходит не от пренебрежения, а по объективным причинам: нет должной математической подготовки, нет учебников. Такими исследователями используется стихийный тезаурус синергетической картины мира, допускающий слишком большой произвол метафоризации. Затем его переносят в свои дисциплинарные картины реальности, чего совершенно недостаточно для целостного описания, не говоря уже о модельном представлении задач этих дисциплин. Для моделирования реальности мало перевести онтологии с языка на язык, надо еще знать модельные образцы и правила их сборки, а эта информация рассыпана в специальных главах книг для профессионалов.

Возникает вопрос: можно ли научить гуманитария модельному мышлению, системно-синергетическому подходу, который только и может быть основой диалога естественника и гуманитария, поскольку естественника учить гуманитаристике еще дольше? На первый взгляд, нельзя! Как показывает опыт, естественники могут стать гуманитариями, получая втоСтановление синергетической парадигмы рое образование, а вот гуманитарии физиками и математиками — никогда.

Видимо, формальные науки надо изучать смолоду.

Точнее, почти никогда. И. Пригожин был таким исключением: в юности готовился к карьере пианиста, всерьез изучал историю и археологию, но ушел на физический факультет, любил философствовать и посвятил жизнь, по собственному признанию, введению концепции исторического времени в естествознание. Быть может, поэтому синергетика так близка гуманитариям. Мы знает, что, став нобелевским лауреатом по физической химии, И. Пригожин не перестал быть ярким гуманитарием.

И все же: что значит научить? Научить гуманитариев в полной мере применять формальные методы, наверное, не удастся, а вот понимать синергетические принципы построения моделей реальности наверняка можно, что будет вполне достаточно для диалога с естественником или математиком в рамках междисциплинарных проектов.

Наряду с энтузиазмом синергетиков от естествознания, которые обычно знают методы синергетики, но не знают гуманитарной специфики, мы встречаем весь спектр реакций самих гуманитариев: начиная от восторгов немногих неофитов, далее — к умеренному оптимизму гуманитарных синергетиков, обычно философов, социологов, и кончая угрюмо-скептической либо агрессивно неприемлющей реакцией большинства.

Причем и в среде естественников отношение к синергетике совсем неоднородно. Для большинства физиков синергетические модели совершенно не связываются с идеями междисциплинарности (физик обычно не знаком с этим поприщем), но ассоциируются с конкретными физическими задачами теории фазовых переходов, турбулентности, лазера, где они и рождались. Физик всегда может при необходимости привлечь нужный раздел математики для моделирования природы, диалог физика и математика всегда был продуктивен и взаимно полезен. По крайней мере, со времен Галилея «книга природы пишется языком математики». С другой стороны, целые разделы математики возникали из потребностей теоретической физики, например, теория обобщенных функций. Пафос модельного универсализма также давно пережит физиками в связи с теорией колебаний, пронизывающей все разделы физики. Именно поэтому можно услышать от многих физиков сомнения в том, что синергетика дала им что-либо принципиально новое.

В действительности, сама физика развивающихся сложных систем в лице синергетики получает энциклопедию методов и моделей нелинейной динамики, разбросанных ранее по различным ее разделам. Синергетика активно вводится сегодня в образование физиков, но дело не только в этом.

Физика экспериментальная уже давно является поставщиком высоких и сверхвысоких технологий, которые затем становятся know how современной техники. То же самое сегодня можно говорить и о физике теоретической, технологиях моделирования, культуре моделирования, заключенной в синергетике, которая становится средством теоретизации наук естественных и гуманитарных.

Сразу возникают вопросы к синергетикам: не кажется ли вам, что это возрождение физикализма, и почему вы оттеснили математиков? Действительно, раз имеет место моделирование, почему же это не прикладная математика, почему вместо нее какие-то посредники?

Ответ заключается в том, что не «вместо», но «вместе». Прикладная математика, конечно, остается базой математического моделирования, подчеркнем — математического. Однако математик-прикладник в процессе моделирования подобен чемпиону по стендовой стрельбе по тарелочкам, приглашенному на охоту, и, конечно, великолепен в своем жанре, но лишь в завершающей фазе моделирования, когда система уже выбрана, уравнения уже написаны и их надо решать, исследовать — тогда выстрел будет безупречен. Однако вслушиваться в природу, выслеживать, приманивать зверя, загонять его, т.е., вычленять существенные элементы и связи реальности и писать модельные уравнения, корректировать их — это искусство физика, а не задача математика. Именно этому искусству может научить синергетика специалистов других дисциплин.

Показательна встреча математиков с физикой, когда ее преподают на третьем курсе мехмата МГУ уже «продвинутым» студентам-математикам.

Курс физики очень сложен для них, и вовсе не уравнениями математической физики (они кажутся элементарными), но самой постановкой проблемы, пресловутым «физическим смыслом». Математика — это наука, отражающая идеальные формы мышления о природе, но не отражающая модельно саму природу, как это делает физика. Таким образом, физик несет особую модельную культуру мышления, он посредничает между реальностью и виртуальными мирами математика.

Вот почему нужны посредники. Это могут быть физики, математикиприкладники (они скорее решают модели, а не создают), а в более широком контексте — синергетики. Дело в том, что физика еще надо склонить моделировать в чуждых ему областях знаний, изучать их, и тут проявляется особая проблема междисциплинарной коммуникации, философской рефлексии и коллективной экспертизы, вот здесь и рождается синергетическая методология. Иногда можно услышать мнение, что такими посредниками могут быть методологи. На мой взгляд, это далеко не так. Во-первых, еще крупнейший методолог ХХ века Г. Щедровицкий говаривал на своих семинарах: «не надо быть методологом, надо быть просто хорошим физиком». Во-вторых, высокий уровень философско-методологической культуры, помноженный на знание принципов синергетического моделирования и предметного знания, и дает образ идеального синергетика; так что методологу тоже многое придется осваивать. Итак, задача синергетика, с одной стороны, — избежать крайностей наивного физикализма и редукционизма при переносе моделей эволюционного естествознания в гуманитарСтановление синергетической парадигмы ную сферу, с другой — сохранить конструктивность модельного подхода в диалоге с новой реальностью, зачастую в неопределенных условиях.

Литература: [87, 92, 107, 108].

1.4. АУТЕНТИЧНАЯ СИНЕРГЕТИКА КАК ЯДРО

СИНЕРГЕТИЧЕСКОЙ ПАРАДИГМЫ. ПРОБЛЕМА КАНОНА

Рис.1. Генезис аутентичной синергетики Символический смысл вышесказанного удобно изображать графически (рис.1). Пересечение трех областей изображает общенаучный синтез, который в разное время пытались осуществить то на базе философии (например, диалектики Гегеля), то на базе математики (логический позитивизм начала ХХ века) то на базе междисциплинарного системно-структурного подхода (в первой половине прошлого века). Синергетика, изображаемая центральной частью диаграммы, пытается синтезировать предыдущие подходы на базе современной культуры междисциплинарного моделирования, обогащая их прорывными открытиями последней трети ХХ века, прежде всего в области универсалистских динамических теорий (теории катастроф, динамического хаоса, самоорганизации), а также в области компьютерного эксперимента и математического моделирования.

Кроме того, синергетика находится в диалоге и пытается ассоциировать другие современные сценарии междисциплинарного синтеза, такие как философия становления, эволюционная эпистемология, когнитивистика, рефлексивное управление, теория искусственного интеллекта, триалектика, интегральная психология и медицина и т.д.

Таким образом, синергетический мегапроект далек от завершения, скорее, он входит в фазу конструктивной зрелости и окончательного завоевания междисциплинарной легитимности, особенно, в глазах гуманитариев. Именно на этой стадии синергетика и философия как никогда нуждаются друг в друге. Как мы сейчас убедимся, в процессах моделирования сложного философская рефлексия так же необходима, особенно на плохо формализуемых начальных, постановочных этапах создания модели или проекта.

Проблема канона. К сожалению, в связи с общим упадком российской науки, c уходом из жизни таких классиков синергетики, как С.П. Курдюмов, И.Р. Пригожин, Ю.Л. Климонтович, Ю.А. Данилов, Б.Б. Кадомцев, А.П. Руденко, все меньше остается надежды на образование государственных институтов, ученых советов, учебных специальностей по синергетике. Отсутствие канона, отсутствие должной культуры конструктивной научной критики, отсутствие необходимого разнообразия книг, написанных для непрофессионалов достаточно понятным и вместе с тем научным языком, привело к тому, что синергетика в России развивается по законам самоорганизации. Причем, к сожалению, не той креативной научной и культурной самоорганизации, какой хотелось бы, а, скорее, по законам самоорганизации моды и, в какой-то степени, неструктурированного рынка. За последние тридцать лет возникло обширное и пестрое междисдисциплинарное синергетическое движение с различными стратами междисциплинарных предпочтений, различными уровнями формализации и метафоризации. Может даже сложиться впечатление, что синергетика — это «наше все», и любое междисциплинарное направление покрывается ею, вообще, любой изучающий сложное — уже синергетик (например, пеСтановление синергетической парадигмы дагог, психолог, искусствовед). Вместе с тем, сопутствующее хроническое заболевание — профанация синергетики — есть неизбежное зло, оборотная сторона популярности, восторгов моды и метафорической игры с тезаурусом, что создает опасность еще большего размывания основ и принципов синергетики, угрозу ее дискредитации. На мой взгляд, такая ситуация возникла не вчера и связана с небрежным отношением или просто незнанием принципов и методов синергетики, которые для многих ограничиваются использованием синергетической терминологии. Действительно, синергетика возможна лишь в единстве своего предмета и метода. И если предмет синергетики — это развивающиеся системы, а это почти «все», то метод, синергетический метод, весьма специфичен, и не в меньшей степени может и должен служить для характеристики синергетики и идентификации синергетических исследований.

Говоря сегодня о методе, совершенно необходимо обратиться к истокам, к аутентичной синергетике. В этом контексте иногда говорят о сильной, строгой синергетике, или ядре синергетической парадигмы — традиции, лежащей в основе междисциплинарных и трансдисциплинарных методов ее классиков Г. Хакена, И. Пригожина, С.П. Курдюмова, еще раньше А. Пуанкаре. В междисциплинарных ландшафтах современного научного знания строгая, аутентичная синергетика занимает особое место.

Идентификация и последующая фиксация «синергетического топоса» в качестве порождающего ядра, «концептуального генома» синергетики могла бы помочь охранить синергетику от деструктивного размывания ее со стороны разного рода эпигонов, а также от агрессивных атак со стороны иных радетелей дисциплинарной чистоты отечественной науки и, кроме того, — выстроить систему отсчета, метрику и перспективу понимания других междисциплинарных направлений.

Я полагаю, что аутентичная синергетика рождается и развивается на пересечении, конструктивном синтезе трех начал, а именно: нелинейного моделирования, практической философии и предметного знания (рис.1.); пересечения, особо эффективно проявляющегося в междисциплинарных взаимодействиях. Причем уровень эффективности синтеза и профессионализм совместного применения этих начал и определяет степень аутентичности синергетического исследования, степень «строгости»

синергетики. Если раньше каждый из творцов синергетики, будучи одновременно физиком, математиком и философом, счастливо сочетал эти качества, зачастую интуитивно, то сегодня, с возрастанием сложности задач, эти качества проявлены и разделены в конкретных проектах, в мультидисциплинарных сообществах разными людьми с помощью методов мет сетевой коммуникации и философской рефлексии. В.И. Аршинов лет десять убеждал нас в необходимости эксплицировать синергетические коммуникативные процессы в постнеклассических пространствах, и сейГлава час это дает свои результаты. Здесь-то и необходима коммуникативная методология синергетики, организующая, в частности, синтез ее начал.

Поскольку синергетика существует в трех ипостасях: как наука, как методология и как общенаучная картина мира, то аутентичная синергетика может и должна присутствовать во всех трех в качестве ядерных компонентов, естественно, с разным уровнем формализации. Если в синергетике — науке о развивающихся системах — аутентичное ядро изначально существует, то в синергетической методологии и картине мира эти ядра находятся в стадии становления.

Конечно, любое ядро имеет ауру, окружение, где степень профессиональности совместного применения синергетических начал уменьшается по мере удаления от ядра, нарастают терминологический произвол и нестрогость интерпретаций, допускается неконтролируемая метафоризация вплоть до полной метафоризации в обыденном языке на периферии или сознательной профанации. Такая мягкая, неформализованная, или метафорическая, синергетика также подлежит изучению и развитию. Именно в ее терминах укореняется аутентичная синергетика в массовом сознании, мировоззрении, в постмодернистской философии. Именно она является первым мотивом и языком в междисциплинарном контакте, в первой прикидке совместных действий, объясняет взаимодействие дисциплинарных аур и онтологий в пространстве синергетической картины мира; здесь же разворачивается диалог с другими междисциплинарными направлениями.

Именно в этой области происходит первый контакт с синергетикой у гуманитариев, в этой области лежат многие когнитивные, педагогические, психологические и коммуникативные приемы и технологии, которые пока не освоены строгой синергетикой. Именно эта область наиболее креативна, поставляет новые проекты и методы, питающие ядро синергетики. Философская рефлексия становления этих процессов, на мой взгляд, не менее важна, чем анализ возможностей строгой синергетики. Для меня метафорическая синергетика и строгая синергетика являются не противостоящими полюсами, не просто периферией и ядром — они характеризуют начальный и конечный этапы процесса моделирования в применении общей синергетической методологии в социогуманитарных и междисциплинарных задачах. Такова логика моделирования человекомерных систем — от метафоры к модели; все начинается с метафоры. В точном естествознании акцент делается на конечном, строгом этапе моделирования. Начальный этап сознательно активируется лишь в редкие периоды научных революций и смены онтологий, либо в — неявной форме — в креативной фазе научного творчества и моделирования. В остальных случаях метафора изгоняется из научного метода. В этом — основная причина разведения двух методологических полюсов.

Проблема развития синергетики сегодня. Во-первых, гипертрофированная аура метафорической синергетики все больше отслаивается от ее аутентичного ядра. Все большая часть ее носителей, называющих себя синергетиками, вместо того чтобы стремиться изучать и применять синергетическую методологию, предпочитает ограничиться модной синергетической метафорой, не идти на контакт со строгой синергетикой.

Во-вторых, сама методология синергетики недостаточно развита, хотя принципы синергетики и сформулированы, они не укоренены как технологии когнитивного этапа моделирования. Только «кольцевое», согласованное применение принципов синергетики позволяет окончательно уйти от метафорического уровня к системно-структурным онтологиям, сконфигурировать модель динамической системы. Здесь и есть самое креативное действо, фокус сотрудничества философов, дисциплинариев и математиков, но пока оно происходит на уровне искусства, а не отрефлектированных коммуникативных технологий. Вообще, построение модели всегда связано с решением обратной задачи, неизбежно требующей априорной информации, отбор которой и лежит в зоне компетенции как предметника, так и практического философа.

В-третьих, появились «гуманитарные» синергетики, которые готовы возглавить метафорическую революцию, отказаться от математики и моделирования вообще, утверждая его неприменимость в науках о человеке под тем предлогом, что якобы нельзя переносить модели, возникшие в естествознании, на гуманитарную сферу. Кстати, так считают и многие гуманитарии, охраняющие чистоту своих дисциплинарных онтологий. Но синтетический междисциплинарный процесс происходит независимо от их желания. Так, совсем недавно появились первые серьезные опыты синергетического моделирования и прогноза в истории, психологии и экономике в совместных работах гуманитариев и математиков. «Переносить или не переносить» этот вопрос — должно решать не запретами, но сравнением результата моделирования с социогуманитарной эмпирикой.

На мой взгляд, изучать надо все, что возникает вокруг синергетики и по ее поводу, ее, так сказать, фенотип, но при этом помнить о ядре, об аутентичной синергетике, о методологическом каноне, с которым надо сверяться, но который во многом еще надо и формировать, и защищать — и в этом я полностью разделяю озабоченность Г.Г. Малинецкого. К сожалению, пока что нам чаще, чем хотелось бы, приходится иметь дело не c сотрудничеством со стороны представителей «метафорической синергетики», а с контрпродуктивным соперничеством, доходящим до отрицания междисциплинарного значения самого синергетического метода. Но продуктивное развитие синергетического сотрудничества без коммуникативных разрывов возможно лишь при разделении труда и понимании места и роли каждого на междисциплинарном ландшафте, который еще надо построить. В этом могут помочь только философы.

В реальной практике мы столкнулись с необходимостью глубокой философской работы по исследованию процессов укоренения синергетики как ядра общенаучной картины мира. Напомню, что контуры такого парадигмального проекта были предложены В. Стёпиным еще в 2002 году. Таким образом, синергетика может рассматриваться как социальный мегапроект, объединяющий своей методологией представления различных аспектов бытия культуры.

Литература: [103,107, 108, 94, 97, 98, 88].

1.5. СИНЕРГЕТИКА И ЛИБЕРАЛИЗАЦИЯ МАТЕМАТИКИ

обучая моделировать мир сложных систем эффективными многообразными способами». Утрата «строгости», в которой зачастую склонны упрекать синергетику, на наш взгляд, неустранимо связана с несколькими методологическими аспектами, на которых стоит остановиться подробнее.

Во-первых, при моделировании сложного мы имеем дело как с прямыми, так и с обратными задачами. Поясним на примере, что мы имеем в виду. Если система задается двухмерной дифференциальной динамикой, то она может описывать колебательные процессы, и, зная начальное состояние, мы можем найти его в другой момент времени (прямая задача, для которой существует единственное решение); если же экспериментально наблюдается колебательное поведение системы, то можно восстановить параметры модели, дающей такое поведение (обратная задача). Очевидно, что обратные задачи имеют огромное множество решений (двухмерные модели — лишь ничтожная их часть). Все задачи восстановления причины по неполному набору возможных следствий и наблюдений не имеют однозначного решения. Именно поэтому выбор модели в обратной задаче во многом обусловлен неявным знанием эксперта-модельера, его конструкторским искусством. К обратным задачам относятся и задачи распознавания образов, обратные задачи рассеяния, задачи геологической разведки, спутникового мониторинга и т.д., которые стало возможным решать лишь последние 30 лет на мощных компьютерах. Даже при полной информации о поведении системы эти задачи в математике называются некорректными по причине сильной неустойчивости результата (вида искомой модели) к малым возмущениям экспериментальных наблюдений. Стабилизация результата, т.е. детерминация модели, происходит за счет процедуры регуляризации — учета априорной информации, задаваемой человеком.

Итак, прямые задачи восстановления динамики по начальным данным, когда модель фиксирована однозначно, являются объективированным этапом процесса моделирования — использования готовой модели.

(Именно в этом контексте родилась крылатая фраза «За нас думает математика»). В то время как задача выбора модели, восстановление типа уравнения по наблюдаемым данным есть задача человекомерная, неоднозначная и зависит от поля известных или допустимых решаемых моделей, или мощности компьютерных алгоритмов, что, естественно, определяется научно-историческим этапом, дисциплинарной компетентностью, возможностями и предпочтениями математика- модельера.

Во-вторых, особенность синергетической эры математического моделирования, о которой сто лет назад мечтал Анри Пуанкаре (правда, тогда он говорил о качественной теории лишь обыкновенных дифференциальных уравнений) заключается в том, что пространство новых классов моделей постоянно расширяется, что связано, в первую очередь, со взрывной эволюцией возможностей компьютеров. Сегодня это скорее инструментализм высоких технологий мысленных, точнее, компьютерных экспериментов, который был просто невозможен в эпоху становления точного естествознания, когда обратные задачи моделирования в физике, поиск законов (модельных уравнений) столетиями совершались творческими откровениями многих поколений ученых. Сама же реальность представлялась подчиняющейся немногим универсальным законам, к которым редуцировались все частные закономерности. Такой фундаментализм вряд ли возможен в социогуманитарной сфере, например, при моделировании работы малого предприятия или творчества конкретного человека. Дело в том, что образ пространства состояний в физике формировался более 2000 лет, в химии 300 лет, в биологии это понятие до сих пор не устоялось, а в психологии и социальных науках о какой-то определенности говорить не приходится. Таким образом, в социогуманитарной сфере сами понятия системы и модели, которые предполагают некое пространство состояний, сегодня не могут носить универсальный характер. Обязательно следует искать область применимости частных моделей, что обычно сложнее самого анализа модели и, скорее, есть искусство быть успешным, нежели разумным. Но и здесь, по-видимому, смогут помочь будущие суперкомпьютеры и экспертные системы искусственного интеллекта.

Сегодня в гуманитарной сфере для обратной задачи применяют в основном эвристический метод подстановки модельного уравнения, дающего динамику, сходную с наблюдаемой, сами же свойства — переменные, и соответствующее пространство состояний генерируется самой моделью, а не наоборот, как в прямой задаче. Это метод метафоры-аналогии, метод подгонки. Естественно, что область применимости, корректности такой модели плохо определена, что и вызывает раздражение многих математиков, а пафос «непостижимой эффективности математики» угасает -для многих гуманитариев. На этом пути можно было бы двигаться методом перебора всех возможных моделей на суперкомпьютерах будущего и сшивать реальность в полимодельных представлениях из соображений экономии описательных средств, но этот прагматический подход мало похож на современную науку поиска универсалий.

Другой подход описания сложной реальности связан с идеями построения искусственного интеллекта, экспертными системами, точнее, с нейрокомпьютингом, задачей распознавания образов и выработкой решающих правил поведения (параметров порядка) клеточноавтоматной средой. Это также обратная задача моделирования без возможности узнать область корректности решающего правила, с той разницей, что теперь и динамическая модель не предъявляется. Видимо, при этом в реальных задачах алгоритм эффективного поведения находится быстрее. Это путь моделирования мышления, которое, так же как и мы, не может объяснить, как оно мыслит.

Повсеместное распространение математического моделирования сегодня приводит к переоценке метафизических и онтологических оснований реальности, зачастую понимаемых теперь как набор частнотеоретических, полидисциплинарных, мультимодельных образов насущных практик. Казалось бы, математика множит сущности, решая прагматические задачи, создавая множество моделей, она разрушает целостный взгляд на мир. Задачу восстановления и удержания холистической картины мира без разрушения частнотеоретических модельных представлений в большой степени и решает синергетика. Она согласует частнотеоретические и полидисциплинарные представления через свои принципы, через теорию самоорганизации и мягкой редукции в иерархии уровней мироздания, через коммуникацию и неустойчивость развивающихся систем.

Литература: [88, 73, 107, 108].

1.6. МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЕ ЛАНДШАФТЫ И

КОММУНИКАЦИЯ

Напомним лишь некоторые из междисциплинарных сюжетов ХХ века: теория колебаний; принцип дополнительности Н. Бора — перенос квантового принципа на сферу творчества, психики, языка (что удалось лишь благодаря авторитету создателя квантовой механики); гелиотараксия А.Л. Чижевского — поиск ритмических космо-земных корелляций в самых различных проявлениях жизни на планете; теория катастроф Р. Тома, очень быстро взятая на вооружение гуманитариями; и, конечно же, кибернетика и системный анализ, сегодня передающие эстафету синергетике, которая пытается ассоциировать методологию всех предшествующих течений.

Психология и технология. В чем особенность трансляции междисциплинарной методологии в культуру или науку? Автор, будучи физиком, многие годы пропагандирует наиболее универсальные методы естествознания и синергетики в среде гуманитарно-ориентированных специалистов и студенчества и хорошо знает подводные камни такого рода контактов. Здесь мы встречаемся с двумя основными проблемами. Первая — проблема двух культур в духе Чарльза Сноу, хотя кое-кто и пытается ее похоронить, ссылаясь на давность постановки вопроса. Вторая проблема (основная для нас) — преодоление (но вовсе не подмена) дисциплинарного типа мышления, для которого междисциплинарная методология не просто маргинальна, но зачастую противоречит цеховой этике. Она отвлекает внимание от насущных задач дисциплины, т. к. решает «случайные» задачи, из которых большинство либо уже не интересны, либо еще не интересны, либо никогда не возникнут. Всякий раз это вызывает бурную реакцию отторжения дисциплинарно организованного мышления, ведь отсутствует даже предметная постановка задачи — метод сам «ищет» задачу! ОсознанГлава но или бессознательно, но охранительный корпоративный рефлекс работает, и носителя междисциплинарной методологии вполне обоснованно обвиняют в дилетантизме, излишних претензиях, подозрение к его словам много больше, нежели к словам просто чужака, который пытается стать «своим». Но в том-то и дело, что намерения пришельца — не внедриться, потеснив цеховую иерархию, но, сбросив информацию, пойти дальше, в соседний цех, а в случае возникшего взаимопонимания сотрудничать и консультировать по применению предлагаемой методологии и языка. Все это напоминает технологии маркетинга в сфере научной методологии, говоря менее приземленно — миссионерства. Возникает новый тип мобильной коммуникации посредством странствующих среди оседлого населения «коробейников от универсалий», к которой не привыкли, но которая в наш век обвальных потоков информации единственная позволит справиться с ними. И здесь возникает разделение труда между синтетиками и аналитиками, т. к. методологии находятся в отношении дополнительности друг к другу, точнее, дуальности, — предмет и метод, вертикаль и горизонталь.

Но всему приходит конец: когда метод тиражирован, освоен дисциплинарным мышлением, ажиотаж умирает и мода проходит, чтобы возродиться с новой силой в период очередной раздробленности и лингвистического хаоса в описании реальности, а красивая упаковка и яркая реклама холистического архетипа будет выглядеть не менее интригующе и многозначительно, чем сегодня. Новая волна когерентности научного понимания распространится неустанными адептами междисциплинарности возможно шире, резонируя и искажаясь самым прихотливым и неожиданным образом в научной культуре и обыденном сознании, чтобы потом диссипировать в усилиях множества аналитиков, создающих многообразие и сложность интерпретаций этого мира.

Два слова о моде на синергетику. Стоит все же подчеркнуть, что понимание синергетики в различных контекстах различно, и сегодня не существует ее общепринятого определения, как, например, не существует строгого определения фрактала. Кроме того, объем и содержание предмета взрывным образом расширяются, вызывая неумеренные восторги неофитов и протесты наиболее строго мыслящих профессионалов, стоявших у «истоков» и сокрушенно следящих за искажением исторической правды, смыслов и ценностей. Это культурный феномен узнавания, а, следовательно, своего понимания, архетипа целостности в разных областях культуры, и его экспансия идет от наиболее авторитетной компоненты — науки, да еще междисциплинарной. Можно огорчаться по поводу моды на синергетику и ее вольного толкования, но история помнит не одно увлечение подобного рода: моду на кибернетику, системный анализ, теорию относительности в ХХ веке. Если перенестись в XVIII век — вспомним салонные вечера Вольтера о «новой механике». Существовало даже общество «ньюСтановление синергетической парадигмы тонианских дам», которые способствовали быстрейшему внедрению «Начал» Ньютона в университетские курсы Европы, несмотря на сопротивление многих континентальных авторитетов. Мода, конечно, пройдет, но в основания культуры будут заложены принципы и язык синергетики, а время рассеет миражи непонимания.

Типы междисциплинарной коммуникации. Следует пояснить подробнее, что мы понимаем под навыками междисциплинарного взаимодействия, классификация которых предложена в [87]. Без наполнения этого термина конструктивными смыслами невозможно ни синергетическое моделирование, ни собственно синергетическая методология. Предлагается выделять пять типов междисциплинарных стратегий коммуникации и, соответственно, пять типов использования термина «междисциплинарность».

Междисциплинарность как согласование языков смежных дисциплин. Речь идет об общей для дисциплин феноменологической базе, в которой каждая использует свой тезаурус. Таковы отношения физики и химии, биологии и химии, психологии и социологии и т.д.

Междисциплинарность как транссогласование языков дисциплин, не обязательно близких. Речь идет о единстве методов, общенаучных инвариантах, универсалиях, применяемых самими разными дисциплинами. В первую очередь, это методы математики — языка естествознания, а также системный анализ и синергетика, которые зачастую более адекватны для гуманитарных дисциплин, чем математика. Иногда в этом случае говорят о трансдисциплинарности.

Междисциплинарность как эвристическая гипотеза-аналогия, переносящая конструкции одной дисциплины в другую (поначалу без должного обоснования). Незавершенность и креативность таких гипотетических переносов понуждает к дополнительным процедурам их обоснования в рамках данной дисциплины либо к пересмотру оснований последней. Например, гипотеза волны-пилота в квантовой теории, введенная для объяснения феноменов корпускулярно-волнового дуализма, не прижилась, но вероятностные волны, общепризнанные сегодня, полностью перевернули представления нашего здравого смысла о квантовой онтологии.

Междисциплинарность как конструктивный междисциплинарный проект, организованная форма взаимодействия многих дисциплин для понимания, обоснования, создания и, возможно, управления феноменами сверхсложных систем. К таким феноменам относятся экологические проблемы, глобалистика, антикризисное управление, социальное конструирование, проблемы искуственного интеллекта, интегральной психологии и медицины, освоение космоса и т.д. В физике, например, это моделирование эволюции Вселенной в рамках космологического антропного принциГлава па. Расследование любой серьезной аварии — это междисциплинарный проект подтверждения гипотезы-версии причины аварии.

Основными проблемами организации и осуществления междисциплинарных проектов являются коммуникативные: капсулирование языковых и эпистемологических пространств дисциплин, их недостаточное взаимодействие, своеобразный дисциплинарный снобизм и агрессия (что естественно, т. к. есть опасность нарушения защитного пояса гипотез дисциплины).

Крупнейший физик ХХ столетия Ричард Фейнман был назначен главой комиссии по расследованию гибели после старта космического челнока «Discovery». Его выводы: трагедия произошла из-за рассогласования в понимании языков многочисленных технических служб, коммуникативных разрывов. Примером успешного, хотя еще не завершенного междисциплинарного проекта длинной почти в столетие является теория гелиоземных связей А.Л. Чижевского. Она рождалась как «сумасшедшая», по мнению научного сообщества, эвристическая гипотеза о влиянии Солнца на зем ные биосоциальные феномены, и потребовала тридцатилетнего подвижнического труда ученого для установления сотен корелляций этих феноменов с Солнечной активностью. Только в конце ХХ века мы стали по нимать природу междисциплинарных цепочек этих корреляций: от вспы шек и потоков протонов к ионосфере, магнитосфере и магнитным бурям, к биосферным механизмам восприятия аномальных излучений и частот, к психофизиологическим механизмам этих воздействий.

Проект строится как мост между островами дисциплинами, как маршрут в сложном ландшафте дисциплинарных дискурсов, как в случае, если его целью является проверка или выдвижение гипотезы, так и в случае,если его целью является поисково-исследовательская или конструкторская деятельность. В любой ситуации используются все три предыдущих типа междисциплинарной коммуникации. Следует подчеркнуть, что выполнение междисциплинарного проекта требует множества второстепенных гипотез согласования на каждой границе взаимодействия дисциплин и, на первый взгляд, нарушается принцип бритвы Оккама. Отметим также, что цена ошибки эвристической гипотезы, ошибки на стыках дисциплин или ошибочности самой гипотезы в междисциплинарном проекте много выше, чем в одной дисциплине.

Междисциплинарность как сетевая коммуникация, или самоорганизующаяся коммуникация. Именно так происходит внедрение междисциплинарной методологии, трансдисциплинарных норм и ценностей, инвариантов и универсалий научной картины мира, так развивается синергетика и системный анализ, мода и слухи в научном социуме. Это сети научных школ и ассоциаций, INTERNET.

Особо можно рассматривать коммуникации в деятельностных триадах «субъект — средство — объект» и образовательных пространствах «учитель — среда — ученик». Процедуры последовательных попарных соглаСтановление синергетической парадигмы сований в когнитивных графах этих триад приводят к двум рефлексивным уровням, которые отвечают коллективным взаимодействиям в условных коммуникациях. Таким образом, возникает комбинаторика коммуникативных сценариев достижения целостности коммуникативного пространства.

Эти стратегии могут быть применены как в межличностном общении и психотерапии, так и в процессах автокоммуникации.

Выводы этого разделы возникли в результате многолетней работы семинара по проблемам языка и междисциплинарных коммуникаций сектора философии междисциплинарных исследований ИФ РАН. Я искренне благодарен своим коллегам В.И. Аршинову, Л.П. Киященко, П.Д. Тищенко, Я.И. Свирскому за плодотворные дискуссии.

Литература: [57, 70, 87].

1.7. ОНТОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКИЕ

ОСНОВАНИЯ СИНЕРГЕТИКИ

Междисциплинарный инструментализм синергетики предполагает адекватную ему, динамически устойчивую, самовозобновляющуюся и в то же время эволюционирующую коммуникативную онтологию, такую, например, как онтология автопоэйзиса Вареллы и Матураны. Заметим в скобках, что структурное сопряжение (structural coupling) важно не только для диалога программ Пригожина и Хакена, но и для использования образов, идей и представлений синергетики в социогуманитарном познании, психологии, политических теориях и т.д. Интересные попытки в этом направлении делает Н. Луман в теории социальной самоорганизации.

Два взгляда на становление: налюдатель и метанаблюдатель.

Основные результаты этого раздела получены В.И. Аршиновым и В.Г. Будановым в 1994. Связка терминов «наблюдатель» и «метанаблюдатель», по-видимому, впервые введена В.В. Налимовым, однако, мы используем здесь эти термины в синергетическом, онтологическом и познавательном контексте.

Генезис современной методологии синергетики, видимо, следует вести от Анри Пуанкаре. С его именем связаны фундаментальные результаГлава ты, лежащие в основаниях современной теории динамического хаоса, присущего большинству механических систем, и идея становления в сокращенном описании — теория бифуркаций. Отсюда можно проследить две линии: взгляд на становление изнутри, когда наблюдатель включен в систему и его наблюдение за нестабильной системой, диалог с ней вносят неконтролируемые возмущения, что особенно ярко затем продемонстрировала квантовая теория, и взгляд извне — когда система структурно устойчива, и воздействием наблюдателя на систему можно пренебречь.

Последний подход, взгляд извне, отвечает грубому описанию, когда представление о кризисе сведено в точку — точку бифуркации. В арсенале синергетических методов этот подход прежде всего представлен в теории катастроф. Идея теории в том, что изначально задана онтология лишь одного структурного уровня – уровня переменных, в терминах которых пишется бифуркационное уравнение для параметров порядка системы. Его решение однозначно, за исключением одной точки бифуркации, где оно неустойчиво и скачком переходит на устойчивую ветвь, причем происходит смена онтологии по горизонтали. Это взгляд извне. Здесь не распаковывается точка нестабильности, становления. Все механизмы хаоса за кадром, от одного состояния гомеостаза мы сразу переходим к другому.

Система почти всегда устойчива, и наблюдатель, точнее, метанаблюдатель вполне классический.

Но и в этом подходе можно уловить предкризисные явления — так называемые флаги катастроф: критическое замедление характерных ритмов системы, увеличение амплитуды возможных флуктуаций около умирающего параметра порядка в окрестностях точки катастрофы. Уровень общности теории катастроф таков, что ее модели, хорошо известные в физике фазовых переходов, начинают сейчас находить приложение в экономике, психологии, искусстве. Например, перед экономическим кризисом наступает хорошо известное нам состояние стагнации, когда характерные периоды оборота капитала заметно увеличиваются. Этот же эффект можно наблюдать в явлениях природы (затишье перед бурей), в процессе творчества, в поэтических приемах (паузах речи, привлекающих внимание к рождению смысла).

Технические приемы, используемые далее, вполне отвечают духу классической теории устойчивости в линейном приближении, по Ляпунову, в окрестности гомеостаза. Теория катастроф помогает составить модель, сконструировать эволюционное древо альтернативных путей, отвлекаясь от внутренних механизмов, действующих на перекрестках истории системы, без введения уровня, подчиняющегося параметрам порядка.

Рассмотрим теперь вопросы тонкой структуры кризиса. Необходимо выделить три его этапа: погружение в хаос, бытие в хаосе, выход из хаоса (самоорганизация). В этом подходе мы неизбежно сталкиваемся с актуализацией принципиально бесконечного числа иерархических уровней и онтоСтановление синергетической парадигмы логических планов становления, с принципиально бесконечной чувствительностью нестабильной системы к внешним воздействиям. Воздействиям — как со стороны Вселенной, так и со стороны наблюдателя — с принципиальной открытостью и сопричастностью в состоянии хаоса ко всему происходящему и возможностью канализирования извне неких принципов, не проявленных в состоянии гомеостаза. Здесь наблюдатель не может быть классическим, внешним наблюдателем, он необходимо включен в систему.

Сегодня наиболее изучена стадия перехода к хаосу. Уже простейшие системы с тремя переменными, типа модели Лоренца, демонстрируют всю палитру универсальных сценариев вхождения в хаос. Это сценарий Фейгенбаума — бесконечный каскад бифуркаций удвоения периода с универсальным скейлингом; сценарий Помо — Манневиля — переход к хаосу через перемежаемость; и сценарий Рюэля — Такенса — после бифуркации утроения периода возможноость появления странного аттрактора. Их универсальность объясняется тем, что сценарии классифицируются также в терминах простейших катастроф с тем же уровнем общности и структурной устойчивости. Именно поэтому динамический хаос распространен не только в физических и естественнонаучных явлениях, но и в обществе, психике, творчестве.

На определенном этапе развития древа бифуркации или при возникновении странного аттрактора наступает стадия динамического хаоса, несущая в себе как богатство возможных структур, так и невозможность их полного постижения. Следить за траекторией становится очень сложно, поэтому вводится язык статистического описания: вероятностные распределения, корреляционные функции, энтропия Колмогорова и т. п. Однако в отличие от задачи с большим числом частиц (термодинамический хаос) здесь сложность имеет принципиально другую природу — динамический хаос. Обычно это режимы так называемых невычислимых систем, когда траектории заполняют геометрические объекты фрактальной природы, задаваемые не алгебраическими уравнениями, как привычные многообразия, а итерационной процедурой. Фракталы, с одной стороны, допускают статистическую интерпретацию, а с другой — имеют аналитическое происхождение и сколь угодно богатую геометрическую структуру на любом масштабе. Для них характерен принцип канализации микро- и макро структур, то есть принцип самоподобия. Фракталы — это типичные стохастические структуры на странных аттракторах.

Система имеет ростки всего многообразия структур, распознаваемых в хаосе. С этим образом можно было бы сопоставить принцип «бытие в становлении» — смесь стихий, что, видимо, и должно проявляться в реальной жизни не только когда структура видна на одном масштабе, а хаос на другом: иногда они существуют одновременно в одной реальности.

Наконец, процесс перехода от хаоса к порядку: рождение параметра порядка, выбор среди альтернатив и потенций и есть момент явления структуры. То, что часто принято называть самоорганизацией, есть ее завершение, просто наблюдаемый процесс выхода на аттрактор с границы области его притяжения. Но дело в том, что в стадии хаоса еще нет развитого аттрактора, он должен еще родиться. Видимо, можно ожидать нескольких сценариев самоорганизации. Первый (медленный) — когда какая-то локальная квазистабильная структура начинает конкурировать с другими пространственными структурами, постепенно увеличиваясь. В этом случае выбор альтернативы будет связан с тем, в какой из структур оказалась система в момент выхода из режима хаоса за счет изменения внешних условий, а вероятность реализации соответствует доле времени пребывания в ней. Второй (рождение параметра порядка) — переход из однородного бесструктурного хаоса, типа генерации лазера, или морфогенеза по Тьюрингу, когда происходит явление когерентного коллективного возникновения структур, борьбы флуктуаций. Третий — череда обратных бифуркаций, окутывающих, вуалирующих процесс стабилизации структуры.

Повествовательный тон этого раздела присущ классическому метанаблюдателю, способному единым взглядом окинуть поле возможностей или совершать повторные эксперименты. Но взгляд изнутри, жизнь в хаосе радикально меняет сам тип того эпистимологического пространства, в котором происходит вопрошание человеком природы, другого и самого себя, предполагает запрет на многие способы рассуждения, приведенные выше.

Да и сам классический метанаблюдатель — образ скорее идеальный еще и потому, что он вырван из культурно-исторического контекста, хотя он дитя своего времени, со своим языком, с фиксированными научными средствами и методологией. Но стоит увеличить масштаб времени хотя бы до событийного уровня построения конкретных моделей, не говоря уже об эпохах смены научных парадигм, как наблюдатель сам попадает в условия включенности в систему, в процесс конструирования ее будущего и нового эпистемологического пространства.

ХАОС И ОБОБЩЕННАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ. Хаос как внутреннее свойство нелинейной динамической системы возникает почти всегда и почти везде не только в системах с большим числом степеней свободы, как было принято считать еще в не столь отдаленные времена, но и в так называемых маломерных системах. От стука колес и катания на качелях до самолетного флаттера, поведения лазерного излучения при некоторых режимах и турбулентности, — он вездесущ. Хаос, образно говоря, повсеместно присутствует, вуалирует практически, все явления жизни, окружающей нас и протекающей внутри нас. И если мы его не всегда замечаем в качестве такового, не идентифицируя его как внутреннее свойство динамической системы, то лишь потому, что он наблюдаем (видим) лишь под углом определенной перспективы. Она определяется достаточно узкой областью параметров (например, в области точки бифуркации), либо проявСтановление синергетической парадигмы ляется на уровне масштабов очень больших времен (как в случае движения планет солнечной системы). Иначе говоря, хаос обитает на границах пространственно-временных масштабов нашего восприятия реальности как уже ставшего бытия. Может показаться, что хаос в некотором онтологическом смысле маргинален реальности, не являясь ее необходимым существенным свойством. Это впечатление, однако, исчезает, как только мы включаем в онтологию не только бытие, но и процесс становления.

Переход от бытия к становлению ведет, помимо прочего, к радикальному переосмыслению роли хаоса в мироздании. В бытии всегда было сокрыто зерно становления, которое классический атемпоральный рациональный разум отторгал как нечто темное и непрозрачное, порождаемое субъектом и им же потенциально устраняемое посредством овладения определенными навыками мышления (Декарт).

Хаос отторгался как образ незнания, как нечто, мешающее познанию, препятствие на его пути. Творческая, созидательная роль хаоса как генератора новой информации, определенным образом представленная в древнегреческой картине мира, для рационального классического самопрозрачного разума была, естественно, чем-то чужеродным.

И только в последние годы стали отчетливо сознавать, что хаос в его повсеместности и вездесущности не всегда и везде является препятствием познанию и, следовательно, чем-то таким, что подлежит обязательному устранению. Просто прежде ученые, как это неоднократно бывало в истории науки, видели то, что могли и хотели видеть, как в силу линейного (по преимуществу) подхода к объяснению и пониманию действительности, так и из-за отсутствия мощных вычислительных средств, необходимых для порождающих феномен детерминированного хаоса длительных итераций уравнений динамики. В связи с этим представляет интерес уникальное в истории науки публичное извинение президента Международного союза чистой и прикладной математики сэра Артура Лайтхилла. Извинение было принесено от имени своих коллег за то, что в течение трех веков образованная публика вводилась в заблуждение апологией детерминизма, основанного на системе Ньютона, тогда как можно считать доказанным, по крайней мере, с 1960 года, что этот детерминизм является ошибочной позицией.

В случае развитого детерминированного хаоса возникает новая проблема описания реальности внутренним (а не только внешним) наблюдателем. И здесь ключевым становится вопрос точности задания начального состояния системы. Дело в том, что в ньютоновой механике это всего лишь словесное упражнение, т. к. обычно принимается идеализация, что в процессе эволюции системы близкие состояния остаются близкими, что, в свою очередь, позволяет описывать систему в течение сколь угодно долгого времени на языке траекторий. В случае динамического хаоса мы имеем дело с принципиально иной ситуацией: большинство решений неустойчиГлава во по начальным данным. Это означает, что сколь угодно близкие начальные точки фазового пространства быстро (экспоненциально быстро) разбегаются d(t) = d(0) ЕХР(t/Т), где Т — обратный показатель Ляпунова или горизонт предсказуемости, иными словами, Т — это время, за которое траектории точек разбегаются на расстояние, в е-раз (2.78...) большее первоначального расстояния между ними. Таким образом, любая окрестность наблюдаемой точки не переносится компактно в фазовом пространстве, а размывается, перемешиваясь с другими состояниями. Тогда очень скоро близкие состояния становятся далекими, и естественным языком становится не классический язык траекторий, а язык их пучков, ансамблей, вероятностей и т.д.

При этом источник черезвычайной сложности вовсе не в сложном устройстве конкретной динамической системы (тем более не в числе ее степеней свободы) и даже не во внешнем шуме (что есть только иное выражение сложности другой системы — окружающей среды), а в начальных условиях движения и неустойчивости. В силу непрерывности фазового пространства в классической механике эти начальные условия содержат бесконечные количества информации, которая при наличии неустойчивости актуализируется в столь сложный иррегулярный паттерн событий, который идентифицируется как динамический хаос. Образно говоря, частица в своем движении репрезентирует, вычерпывает эту информацию.

Итак, внутренний наблюдатель, стартовав вместе с системой, не сможет с уверенностью предсказать ее поведение на языке траекторий уже через время Т, называемое также горизонтом предсказуемости будущего, что в некотором смысле означает одновременно и ограничение картезианско-ньютоновой рациональности. Аналогично при ретроспективном взгляде возникает (по тем же соображениям) горизонт реконструкции прошлого на глубину Т.

В таком случае наблюдатель, знающий динамику системы, может пользоваться детерминистическим языком лишь в небольшом пространственно-временном окне прозрачности — Тх(VT) ньютоновой рациональности. Здесь уместно сравнение с состоянием ограниченной видимости в мутной воде из-за рассеяния света: мы видим пелену, границу восприятия. Отсюда неизбежно вытекает смена онтологических установок, одной из характеристик которых является переход к вероятностному языку за горизонтом предсказуемости или окном прозрачности.

В принципе, можно продолжить этот процесс квазиклассического описания по шагам длительностью Т, причем Т теперь зависит от точки фазового пространства (вода может иметь разную прозрачность в разных частях водоема), если повторно наблюдать систему, проводя классическую редукцию от ансамбля к реализации. Это позиция наблюдателя-историка, летописца событий с ограниченным прогнозом и периодической его корректировкой; в его задачу входит построение древа возможностей эволюСтановление синергетической парадигмы ции, лишь на шаг опережающее реальную эволюцию системы. По сути дела, именно так в наши дни работают футурологи, да и наше обыденное сознание неосознанно использует этот механизм.

Таким образом, для сохранения элементов квазиклассической ограниченной рациональности необходима пространственно-временная сетка (переменного шага) наблюдателей, находящихся между собой в определенных коммуникативных отношениях, как бы передающих друг другу систему от соседа к соседу. Можно также говорить и об одном наблюдателе, сопровождающем систему. Это не просто наблюдатель — летописец и повествователь, но и, философски говоря, рефлектирующее историческое сознание в сопровождающей системе отсчета. В отличие от теории относительности, здесь подразумевается не относительность движущихся систем отсчета, а относительность места и времени к динамике времени-пространства.

Яркие примеры систем с горизонтом предсказуемости или окном классической рациональности дают нам климатические модели. Одна из них — модель Лоренца, в которой существует режим странного аттрактора, развитого динамического хаоса. Именно поэтому краткосрочные предсказания погоды на период более двух недель практически невозможны.

Обычно на больших промежутках времени начинают угадываться корреляционные, вероятные зависимости и структуры. Народные приметыпрогнозы принадлежат иному эмпирическому типу рациональности, вековой народной мудрости и, видимо, отвечают наличию стохастических, фрактальных структур на климатическом аттракторе. Вера в народные приметы здесь вполне рационально соотносится (коммуницируется) с научной вероятностной трактовкой динамики системы.

Еще один пример связан с проблемой редукционизма в научном познании. Почему невозможно полное и исчерпывающее объяснение химических явлений посредством физического языка, дополненного достаточно мощными вычислительными ресурсами ЭВМ? Этот же вопрос можно задать и в отношении коммуникативной редукции биологии к химии. Дело в том, что, решая уравнение Шредингера для многочастичного атома или молекулы, тем более для реализующихся в химической реакции процессов, проходящих через неустойчивые стадии своего развития, мы сталкиваемся с самосогласованной задачей нескольких тел. Для таких задач, в силу возникновения режима динамического хаоса, точный учет всех деталей в принципе невозможен, ибо динамический хаос потенциально целостен и неразложим на отдельные составляющие его компоненты. В таком контексте получает свое оправдание традиционный дисциплинарный химический язык валентностей, кинетических коэффициентов, каналов реакции и т.д.

В самой физике проблема редукции — это проблема перехода от динамического описания системы к термодинамическому описанию. Она не решена окончательно до сих пор. Фундаментальное значение открытия Пуанкаре неинтегрируемых систем состоит прежде всего в том, что в динамическом хаосе мы сталкиваемся с качественно новой формой движения, не сводимого к известным ранее его элементарным формам, таким, как движение по прямой и окружности.

Проблема редукции необратимых вероятностных во времени законов к детерминистическим репрезентациям не имеет решения хотя бы потому, что используемые здесь языки обитают в разных эпистемологических пространствах. Решить в данном случае проблему редукции было бы равнозначно тому, чтобы произвести полную редукцию становления к ставшему бытию.

Концепция динамического хаоса предполагает новую, открытую форму рациональности. Эта форма рациональности включает в себя три основных типа. Первый тип — верования, приметы, народная мудрость.

Это по сути целостный вероятностный взгляд на стохастическую структуру реальности. Второй, противоположный ему, детерминистический взгляд классической науки справедлив на малых временах горизонта предсказуемости. И третий, примиряющий тип исторически локальной рациональности, по-видимому, свойственный в разной степени средневековой культуре и обыденному мировосприятию. Обнаруживаемое в динамическом хаосе внутреннее единство всех трех типов рациональности обосновывает возможность становления в современной культуре обобщенной рациональности, в контексте которой наука и практическая мудрость действительно нуждаются друг в друге. В частности, в динамическом хаосе получает свое рациональное оправдание вера как способ восстановления и поддержания конфиденциального контакта человека с внешней и внутренней реальностью. В 1997 году В.И. Аршинов ввел, на мой взгляд, удачное различение предметной синергетики «Синергетики I» и синергетики познающего субъекта — «Синергетики II».

Творческая Вселенная и перспективы синтеза квантовых и синергетических оснований холизма: динамический хаос и квантовые макрокорелляции.

Динамический хаос обладает еще одним замечательным качеством — открывает систему внешнему миру. В этом режиме она обнажена и беззащитна к любым сколь угодно малым внешним воздействиям. Понятие замкнутой, изолированной системы становится недостижимой идеализацией.

Система вступает в диалог со Вселенной, она причащается Универсуму, ощущает себя его частью и подобием. Именно в хаотической эволюционной фазе возможно восприятие, получение информации из целостного источника, синхронизация и гармонизация системы в согласии с космическими принципами. В этом, видимо, наряду с внутренними источниками и кроется креативное, творческое начало хаоса. Мы называем это коммуникативной функцией хаоса. В науке такой феномен начинает осознаваться через эффекты синхронизации часов, биологических ритмов организмов, сообществ, связанных, на первый взгляд, пренебрежимо малыми взаимодействиями произвольной природы. Видимо, пространственно-временные структуры синхронизуются за счет коммуникации посредством своих хаотических и стабильных компонент. Возможно, в этом кроется и разгадка понимания гармонии (1996 Буданов В.Г.).

В последних работах Пригожина и Хакена активно обсуждаются идеи саморедукции системы, самопорождения смыслов, саморазвития материи.

Так, в несводимых динамических системах акт редукции происходит непрерывным образом, система как бы постоянно измеряет саму себя, рождая новую информацию, с возникновением иерархии времени в большей части системы долгоживущие переменные становятся параметрами порядка нового гомеостаза, подчиняющими себе систему посредством совокупности отрицательных обратных связей. Становление в данном контексте есть прежде всего процесс самопорождения из хаоса параметров порядка.

Посредством этого процесса реализуется эволюционный ценностный отбор, рождение, упаковка и сжатие информации.

Итак, открытие феномена динамического хаоса позволяет по-новому осмыслить процесс становления постнеклассической науки как самоорганизации междисциплинарного знания. Постнеклассическая наука не только обозначает границу детерминистического видения мира, ориентированного на потенциальную иерархию законов бытия, но и одновременно органически включает в свой дискурс практическую мудрость традиции.

Другой завораживающей перспективой объяснения единства мира является нелокальность квантовой реальности. Не случайно одна из итоговых монографий И. Пригожина называлась «Время, хаос и квант» и посвящалась возможной взаимосвязи этих фундаментальных категорий. По собственному признанию, Илья Романович всю жизнь посвятил раскрытию тайны времени: природы его необратимости, возникновения стрелы времени в больших (хаотических) системах Пуанкаре (работы последних лет жизни); еще раньше была яркая идея конструкции времени, восходящая к философии А. Уайтхеда и реализуемая в квантовой физике как оператор времени. Видимо, ему не хватало того онтологического единства картины мира, в которой хаос и квант наконец-то начнут адекватно «сотрудничать», он верил, что это произойдет.