«ВЛАДЕЛЬЧЕСКАЯ ЗАЩИТА (ПОСЕССОРНАЯ) В РОССИЙСКОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ ...»

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ –

УЧЕБНО-НАУЧНО-ПРОИЗВОДСТВЕННЫЙ КОМПЛЕКС

ЮРИДИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

КАФЕДРА ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА И ПРОЦЕССА

На правах рукописи

Мальбин Дмитрий Андреевич

ВЛАДЕЛЬЧЕСКАЯ ЗАЩИТА (ПОСЕССОРНАЯ)

В РОССИЙСКОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ

12.00.03. Гражданское право; предпринимательское право; семейное право;

международное частное право Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук

Научный руководитель:

доктор юридических наук, профессор А.Н. Кузбагаров Саратов – СОДЕРЖАНИЕ:

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ГЕНЕЗИС ИНСТИТУТА ВЛАДЕЛЬЧЕСКОЙ (ПОСЕССОРНОЙ)

ЗАЩИТЫ

1.1. Владельческая (посессорная) защита в римском частном праве........... 1.2. Владельческая (посессорная) защита в каноническом праве................ 1.3. Владельческая (посессорная) защита в русском дореволюционном гражданском праве

1.4. Владельческая (посессорная) защита в советском гражданском праве ГЛАВА 2. ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ ВЛАДЕНИЯ И ЕГО ЗАЩИТЫ............. 2.1. Понятие и правовая природа владения

2.2. Приобретение и прекращение владения

2.3. Основание защиты владения

ГЛАВА 3. СОВРЕМЕННЫЕ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВЫЕ СРЕДСТВА

ЗАЩИТЫ ВЛАДЕНИЯ

3.1. Реституция

3.2.

Защита давностного владения

3.3. Виндикация

3.4. Защита добросовестного приобретателя

3.5. Кондикция

ГЛАВА 4. ИНСТИТУТ ВЛАДЕЛЬЧЕСКОЙ (ПОСЕССОРНОЙ) ЗАЩИТЫ В

СОВРЕМЕННОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ

4.1. Владельческая (посессорная) защита и реформа гражданского законодательства

4.2. Проблемы реализации средств владельческой (посессорной) защиты в судебной и арбитражной практике

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

Введение Актуальность темы. Переход Российской Федерации к рыночной экономике в конце ХХ века сопровождался не только изменением системы экономических (хозяйственных) отношений, но и процессом трансформации в сложившихся условиях известных советскому гражданскому праву институтов, а также внедрением новых правовых институтов. Как известно, естественной составляющей рыночной экономики является частная собственность и ее правовая форма, но право частной собственности было бы простой фикцией без надлежащего порядка ее защиты и защиты смежных с ней правовых явлений, к числу которых относится владение вещью.

Приобретение права собственности на вещи в России в 90-х годах прошлого столетия порой достигалось против воли действительного собственника, что выражалось в рейдерских захватах предприятий и организаций, отбирании движимых и недвижимых вещей. Конечно, такая ситуация была вызвана особо нестабильным хозяйственным оборотом, но немаловажную роль сыграло и существовавшее в то время законодательство.

Одной из возможностей как-то сгладить имевшиеся в обществе негативные проявления захвата собственности являлось принятие нового Гражданского кодекса.

Гражданский кодекс Российской Федерации1 (далее по тексту – ГК РФ, Кодекс) должен был урегулировать вопросы защиты собственности, определив в своем содержании надлежащий порядок гражданско-правовой защиты. Итогом такого правового регулирования стала глава 20 раздела Кодекса. Однако собственники не могли и в настоящее время не могут защитить свое имущество от насильственных захватов из-за сложного юридического процесса доказывания права собственности на вещь (probatio diabolica), выбытия ее из владения собственника, нахождения ее у ответчика, а также индивидуализирующих признаков вещи. В этом смысле вещноГражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (с изм. и доп. от 02.11.2013 № 302-ФЗ) // СЗ РФ. 05.12.1994. № 32 ст. 3301; СЗ РФ. 04.11.2013. № 44. ст. 5641.

правовая (петиторная) защита не справляется в полной мере с функцией возврата вещи утратившему ее собственнику2. Конечно, формирование действующего законодательства происходило в начальный период перехода России к рыночной экономике, и с тех пор законодательство практически не изменялось; в то же время современная практика выявила проблемные моменты, требующие однозначного отклика со стороны федерального законодателя.

Глава 20 ГК РФ, закрепляя возможность защиты собственности, установила лишь петиторную защиту и не уделила должного внимания посессорной. Разница в способе защиты между данными институтами весьма существенна. Владельческая защита, построенная на выяснении одних только фактов (владения и его самоуправного нарушения), вне зависимости от права на владение данной вещью, называется посессорной. Защита, требующая доказательства наличия у данного лица права, является петиторной3.

Г.Ф. Шершеневич определил исключительность посессорной защиты следующим образом: «Сущность защиты владения, составляющая в то же время его особенность, заключается в том, что при возбуждении спора о владении устраняются всякие вопросы о праве собственности»4. Р. Зом указывал на то, что посессорный иск противополагается иску петиторному (в основе которого лежит имущественное право), владение одного лица защищается вследствие формальной неправоты противника5.

Институт защиты владения в современной науке детально не изучался, проблемы применения средств посессорной защиты на данном этапе развития общества не исследовались. Современные авторы в основном владельческой защиты в стороне.

См.: Шатихин Н.В. Гражданско-правовые аспекты применения вещно-правовых средств защиты права собственности: автореф. дисс. … канд. юрид. наук. М., 2010. С. 3-4.

См.: Новицкий И.Б. Римское право. М., 1993. С. 82.

Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Тула: Автограф, 2001. С. 196.

См.: Зом Р. Институции. История и система римского гражданского права. Сергиев Посад, 1916. С.321.

Вместе с тем правовой институт посессорной защиты является издавна развитых зарубежных стран имеют в законодательном закреплении институт посессорной защиты. Как особо подчеркивается в литературе, «во всяком культурном обществе фактическое распределение вещей, как таковое, пользуется охраной от всякого насилия и посягательств со стороны частных лиц»6.

владения. Согласно данным судебной статистики споры об истребовании имущества из чужого незаконного владения составляют до 20 % от числа споров, связанных с защитой вещных прав7.

деятельность подчинением внешних предметов своему владычеству. Из такого рода подчинений и состоят все права, кроме права личности»8. Также в юридической литературе указывается на то, что владение является истоком всех вещных правоотношений9, что также определяет необходимость рассмотрения вопросов владения и его защиты.

Институт посессорной защиты приобретает особую актуальность непосредственно в настоящее время в связи с принятием Концепции развития законодательства о вещном праве10 (далее по тексту – Концепция), а также рассмотрением Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации Проекта Федерального закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Покровский И.А. История римского права. СПб.: Летний сад. 1999.С.344.

Справка основных показателей работы арбитражных судов Российской Федерации в 2012-2013 гг. // Высший арбитражный суд Российской Федерации [Сайт]. URL: http://arbitr.ru/_upimg/6A5186F13476D4165EB471E30FE28547_3.pdf Пухта Г.Ф. Курс римского гражданского права. М.,1874. С.319.

См.: Германов А.В. От пользования к владению и вещному праву. М.: Статут, 2009. С. 407.

См.: Концепция развития законодательства о вещном праве // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ.

2009. № 4. С. 102-185.

законодательные акты Российской Федерации»11 (далее – Проект ФЗ). В отдельную главу Концепции вынесены положения по внедрению в состояния и владельческой защиты как особого средства гражданскоправовой защиты.

Степень разработанности темы. Вопросы владения освещаются в работах таких современных авторов, как А.В. Германов, Д.В. Дождев, И.А. Дроздов, С.А. Иванов, А.В. Коновалов, А.Н. Латыев, А.Д. Рудоквас, А.П. Сергеев, С.А. Синицын, К.И. Скловский, Д.О. Тузов. В советской цивилистической литературе вопрос посессорной защиты затрагивали в своих работах А.В. Венедиктов и Д.М. Генкин.

Наиболее часто вопрос защиты владения освещался в период Е.В. Васьковский, Д.Д. Гримм, А.М. Гуляев, Н.Л. Дювернуа, К.Д. Кавелин, К.П. Победоносцев, И.А. Покровский, В.И. Синайский, И.М. Тютрюмов, Г.Ф. Шершеневич, В.М. Хвостов, И.Е. Энгельман, В.С. Фридштейн.

Тема диссертации в современной юридической литературе является слабо разработанной и в научной литературе полноценно не освещалась, за исключением работ А.В. Коновалова12, Н.А. Бадаевой13 и С.А. Синицына14.

Следует отметить, что исследование А.В. Коновалова, посвященное проблемам владения и его защиты, проведено в 1999 году, а работы Н.А. Бадаевой и С.А. Синицына посвящены сравнительно-правовому исследованию института владения и вещного права в зарубежном и российском законодательстве.

См.: Проект Федерального закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».

См.: Коновалов А.В. Владение и владельческая защита в гражданском праве: дисс. … канд. юрид. наук.

СПб., 1999. 238 с.

См.: Бадаева Н.А. Владение и владельческая защита в зарубежном и российском гражданском праве: дисс.

… канд. юрид. наук. М., 2009. 217 с.

См.: Синицын С.А. Защита владения и вещных прав в гражданском праве России и Германии: дисс. … канд. юрид. наук. М., 2010. 195 с.

представленном в настоящем исследовании, с учетом структуры работы, объекта и предмета исследования в условиях модернизации гражданского законодательства ранее не рассматривался.

В целом можно констатировать, что рассматриваемая тема является недостаточно разработанной. Причиной слабой теоретической разработанности рассматриваемого института в России является отсутствие законодательного закрепления института защиты беститульного владения как в российском гражданском праве, так и в гражданском праве советской России.

Объектом складывающиеся в процессе осуществления владения вещью и его защиты.

Предметом – институт защиты фактического владения вещью, а также противоречия по предмету исследования, которые сегодня сложились в науке гражданского права и правотворческой деятельности в сфере одноименного законодательства.

Целью данной работы являются выработка единого подхода к пониманию категории владения, определение его юридической природы, а также природы и содержания владельческой (посессорной) защиты, особенностей ее применения и проблем реализации на современном этапе.

С учетом предмета исследования для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1) изучить исторический процесс зарождения и развития института владельческой (посессорной) защиты, в том числе в России;

посессорной защите, в том числе на разных этапах исторического развития;

3) дать понятие владению и определить его место в системе гражданского права, описать содержание и структурные элементы состава владения, а также необходимость их выделения;

4) изучить и провести анализ основных теорий основания защиты владения;

5) определить природу и дать понятие владельческой (посессорной) защиты;

(посессорной) защиты с другими гражданско-правовыми формами защиты владения;

Российской Федерации на современном этапе.

Методологическую основу исследования составили как общенаучные (диалектический, исторический), так и частные: анализ, синтез, аналогия, использовались следующие: формально-юридический, сравнительноправовой, межотраслевой и структурно-функциональный.

Методом контент-анализа исследовался текстовый массив и продукты коммуникативной корреспонденции, отраженной в средствах массовой информации, сети Интернет и официальных данных судебной практики и статистики.

Особое внимание было уделено историческому методу, прежде всего в прослеживания тенденции развития правового регулирования и выявления исторического развития общества.

Посредством формально-юридического и структурно-функционального методов исследования было найдено место института владения в системе права среди смежных отраслевых институтов. Сравнительно-правовой метод законодательств, в том числе стран романо-германской и англосаксонской правовых систем, сравнить способы правовой регламентации отношений владения и его защиты с предложениями, отраженными в Концепции развития законодательства о вещном праве и закрепленными в Проекте ФЗ № 47538-6.

Использование межотраслевого метода юридических исследований явилось методологической базой, обеспечившей формирование целостной системы межотраслевого взаимодействия норм изучаемого института, состоящей, в частности, из обоснования взаимодействия норм материального и процессуального права при реализации механизма владельческой защиты.

международного права, федеральных конституционных законов, нормы кодифицированных нормативных правовых актов, федеральных законов и подзаконных нормативных правовых актов. К числу зарубежных источников относятся нормы Гражданского уложения Германии, Всеобщего гражданского кодекса Австрии, Гражданского кодекса Нидерландов, Гражданского и Гражданского процессуального кодексов Франции, Модельных правил европейского частного права.

конкретных гражданских дел по спорам о защите владения, рассмотренных судами Российской Федерации, данные анализа судебной практики Высшего Арбитражного Суда РФ, федеральных арбитражных судов округов, арбитражных апелляционных судов, а также разъяснения практики применения законодательства, отраженные в Постановлениях Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ, Информационных письмах Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ.

Теоретическая основа исследования. Диссертация аккумулировала в себе научный материал, который послужил ее исследовательской базой и позволил сохранить преемственность в развитии юридической науки:

– труды по гражданскому праву: Т.Е. Абоваой, М.М. Агаркова, О.С. Иоффе, А.Ю. Кабалкина, Я.А. Канторовича, Е.А. Крашенинникова, В.В. Ровного, А.Д. Рудокваса, В.А. Рыбакова, С.А. Степанова, Е.А. Суханова, В.А. Тархова, Ю.К. Толстого, Е.М. Тужиловой-Орданской, Е.А. Флейшиц, Б.Л. Хаскельберга, М.Ю. Челышева, Б.Б. Черепахина, В.В. Чубарова, А.М. Эрделевского и др.;

– работы по общей теории права и отраслевым юридическим наукам:

С.С. Алексеева, Д.В. Дождева, Р.Е. Гукасяна, М.А. Гурвича, Л.Л. Кофанова, Д.Я. Малешина, И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского, В.А. Савельева и др.;

С.И. Вильнянского, Ю.С. Гамбарова, В.Л. Исаченко, В.В. Ефимова, И.Н. Трепицына и др.;

– работы зарубежных авторов: G. Alpa, H.J. Berman, A. Clarke, M.H. Hoeflich, P. Kohler, F.W. Maitland, J. Martinez-Torron, F. Pollock, J. RolloKoster, R.V. Tuner, J.W. sir Wessels, V. Zeno-Zencovich, Т. Ариидзуми, Ю. Барона, К. Бернгефта, Ф.К. Брунс-Ленеля, С. Вагацумы, Л.П.У. ван Влиета, М.Х. Гарсиа Гарридо, Г.В. фон Гегеля, Ж.Е. Гудсмита, Г. Дернбурга, Р. Зома, В.Ф. фон Зелера, Р. фон Иеринга, И. Колера, У. Маттеи, Г.Ф. Пухты, С.В. Скрябина, М.К. Сулейменова, К.Ф. Чиларжа, Ф. Шулина и др.

Теоретическая значимость результатов исследования определяется тем, что разработанные положения вносят определенный вклад в развитие науки гражданского права посредством расширения представлений о владении, способах защиты владения и особенностях посессорной защиты, разделении их со смежными институтами цивилистики. В результате проведенного исследования сделаны теоретические выводы, позволяющие оптимизировать институт владения, систему способов защиты владения в действующем законодательстве. Содержащиеся в исследовании выводы могут послужить основой для дальнейших научных разработок проблем владения и его защиты.

Практическая значимость диссертации заключается в том, что изложенные в ней положения и выводы могут быть использованы в научноисследовательской работе при проведении дальнейших разработок по данной проблематике, в законотворческой деятельности при совершенствовании гражданского законодательства, регулирующего способы защиты владения, в образовательном процессе, в ходе преподавания курса «Гражданское право», а также специальных дисциплин, при чтении лекций на курсах повышения квалификации.

При этом сделанные в работе выводы относительно возможных проблем применения владельческой защиты в судебной и арбитражной практике позволяют устранить будущие ошибки правоприменения, в связи с чем авторское исследование носит также прикладной характер.

Научная новизна. Настоящая работа поднимает не нашедшие подробного освещения в юридической литературе проблемы института владельческой защиты.

В рамках работы изучен генезис института посессорной защиты, в результате чего сделан вывод о каузальности римского права и, в частности, системы посессорных интердиктов. Исследован средневековый иск о защите владения – actio spolii, его характерные черты, что позволило сделать вывод о построении системы защиты владения в Проекте ФЗ на основе actio spolii, а не на основе древнеримского учения о владении.

Результатами исследования явились устраняющие недостатки в понятии владения, в содержание которого входит заинтересованность владельца во владении вещью, а также возникающего на основе владения общественного отношения. Проведена классификация оснований приобретения владений на первоначальный и производный способы, в результате чего сделан вывод об отсутствии оснований для истребования вещи от лица, приобретшего владение первоначальным способом, и, напротив, возможности истребования вещи от лица, которое приобрело владение производным способом.

В рамках исследования уточнено место института владельческой защиты среди иных средств гражданско-правовой защиты владения, выявлены их преимущества и недостатки, отражены условия применения петиторных и посесорных средств защиты владения, в связи с чем сделан вывод об отсутствии конкуренции названных средств защиты. Выявлены проблемы имплементации института посессорной защиты в Гражданский кодекс РФ, а также применения норм о владельческой защите в редакции, предложенной Концепцией и Проектом ФЗ.

В результате проведенного исследования разработан комплекс предложений по совершенствованию действующего гражданского законодательства и практике его применения.

Содержательная составляющая новизны результатов диссертационного исследования раскрывается в положениях, вынесенных на защиту:

1. Генезис посессорных интердиктов обусловлен казуистичностью правовой системы Древнего Рима. Посессорные интердикты не возникли единовременно в качестве средства владельческой защиты, их развитие представляет собой процесс формирования претором механизмов защиты прав и интересов владельцев при разрешении конкретных ситуаций (казусов).

отношения, возникающего в результате физического обладания лицом вещью, соединенного с намерением использовать вещь по хозяйственному назначению и извлекать из нее полезные свойства.

3. Владелец легитимируется в первую очередь проявлением владельческой воли. Владельческая воля является связующим звеном между лицом, утратившим владение, и вещью, что позволяет говорить о наличии владения даже в тех случаях, когда вещь находится у третьих лиц или на расстоянии от владельца.

Первоначальный способ приобретения владения состоит во вступлении во владение вещью самостоятельно (без приобретения от третьего лица), что исключает порочность приобретения владения при добросовестности и разумности участников в отношениях. Производный способ заключается в передаче владения вещью от одного лица к другому, в связи с чем на приобретателя вещи переносятся юридические пороки владения в случае недобросовестного приобретения вещи.

5. Законное владение носит абсолютный характер, что определяет обязанность третьих лиц воздерживаться от нарушения владения.

Незаконное владение носит ограниченно-абсолютный характер, что проявляется в отношении законного владельца. Такой «незаконный владелец» является владельцем по отношению ко всем, кроме истинно законного владельца, и вправе требовать защиты против нарушителей своего владения. В целях придания правовой определенности назовем таких лиц:

законный владелец и «квази-законный владелец», но оба являются титульными владельцами и образует понятие «владение».

6. Владение должно защищаться во всех случаях утраты владения вещью помимо воли владельца. Истцу в судебном процессе следует доказать то, что вещь выбыла из его обладания помимо воли, а также факт нахождения вещи у ответчика. Ограничение основания защиты владения до насильственных и самоуправных действий третьих лиц сужает границы возможностей посессорной защиты.

7. Условием защиты владения является порочность приобретения владения одного лица по отношению к другому – титульному владельцу.

Возможность истребования вещи от незаконного владельца, в том числе последующего приобретателя вещи, обусловливается первоначально порочным приобретением вещи.

возможность истребования вещи посредством посессорного иска лицом, которое потеряло владение вещью в результате самоуправных действий третьих лиц. Добросовестность при приобретении владения нивелирует порочность владения. В случае установления добросовестности последующего приобретателя вещи истцу следует перейти из области факта (посессорной защиты) в область права, предъявив петиторный иск.

9. В ходе посессорного процесса защищаются интересы владельца.

Защищаемый интерес владельца состоит в возможности использования вещи по хозяйственному назначению (извлекать из нее полезные свойства, получать выгоду от нахождения вещи в фактической власти так, как это делает собственник), что позволяет говорить о придании юридического значения мотиву, что по общему правилу в цивилистике не является таковым.

10. Владельческая защита должна осуществляться в сокращенные процессуальные сроки – до истечения месяца со дня поступления иска в суд;

при этом решение суда о защите владения должно вступать в силу немедленно, что соответствует принципу оперативности защиты владения.

11. Реализация органами исполнительной власти мер посессорной защиты без судебного акта является недопустимой. Современная доктрина гражданского права и законодательство различают понятия владения и собственности, что позволяет незаконному владельцу без подачи иска в суд обратиться в уполномоченные органы исполнительной власти с требованием о возврате вещи от собственника.

Проведенное исследование позволило сформировать конкретные предложения по совершенствованию законодательства в части регулирования защиты владения:

- предлагается дополнить ст. 11 ГК РФ указанием на то, что судебной защите подлежат не только нарушенные или оспоренные права, но и охраняемый законом интерес в фактическом владении вещью;

- также следует включить в отдельную главу Кодекса положения, регламентирующие фактическое владение и его защиту, отражающие специфику посессорной формы защиты, предусмотрев следующие способы защиты владения: иск о возврате утраченного владения, иск о прекращении действий, нарушающих владение, иск о вступлении во владение, самозащита владения, оспаривание нормативного и ненормативного правового акта, нарушающего владение;

- следует дополнить ст. 154 Гражданского процессуального кодекса РФ15 (далее – ГПК РФ) и ст. 152 Арбитражного процессуального кодекса РФ16 (далее – АПК РФ) указанием на то, что споры о защите фактического владения должны быть рассмотрены до истечения месяца со дня поступления иска в суд. В связи с введением в гражданское законодательство института защиты владения необходимо исключить положения ст. 305 ГК РФ;

- следует дополнить п. 2 ст. 223 ГК РФ указанием на то, что добросовестный приобретатель движимого имущества приобретает право собственности на вещь, за исключением случаев, когда собственник вправе истребовать вещь.

Апробация результатов исследования. Результаты исследования были обсуждены на заседании кафедры гражданского права и гражданского университет – учебно-научно-производственный комплекс», на кафедре международного частного права ФГБОУ ВПО «Саратовская государственная диссертантом в 17 научных статьях, в том числе в 3 опубликованных в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 № 138-ФЗ (с изм. и доп. от 02.04.2014 № 51-ФЗ) // СЗ РФ. 18.11.2002. № 46. ст. 4532; СЗ РФ. 07.04.2014. № 14. ст. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 № 95-ФЗ (с изм. и доп. от 02.11.2013 № 294-ФЗ) // СЗ РФ. 29.07.2002. № 30. ст. 3012; СЗ РФ. 04.11.2013. № 44. ст. журналах, включенных в перечень ВАК при Министерстве образования и науки Российской Федерации. Отдельные результаты исследования были изложены на международных и всероссийских научных и научнопрактических конференциях, круглых столах. Также некоторые сделанные в данной работе предложения применялись при чтении лекций и проведении семинарских занятий по дисциплине «Гражданское право», а также специальным дисциплинам.

Структура работы обусловлена заявленными целью и задачами.

Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, каждая из которых делится на параграфы (всего 14 параграфов), и заключения, а также библиографического списка.

Глава 1. Генезис института владельческой (посессорной) 1.1. Владельческая (посессорная) защита в римском частном праве Рассмотрение института владения и владельческой защиты в римском частном праве необходимо в связи с тем, что именно в Древнеримском государстве возник и получил развитие исследуемый в настоящей работе институт. Изучение исторического процесса формирования института владения и выявление его характерных черт в конкретных исторических действительное содержание складывающихся в рамках владения отношений, а также определить природу рассматриваемых явлений.

В римском праве существовали две категории обладателей вещи: вопервых, это владельцы в собственном смысле этого слова, т. е. лица, обладающие определенным имуществом и волей владеть для себя, вовторых, это простые держатели (детенторы). Владелец в римском праве фактически реализовывал собственническое отношение к вещи. Владение, при котором соединялись corpus (фактическое обладание) и animus (воля владеть вещью), называлось possessio civilis. Простое держание определялось как naturalis possessio, которое состояло лишь в материальном обладании вещью. И, наконец, среди прочих видов владения выделялось владение ad usucapionem, т. е. владение добросовестное, для давности17.

Круг возможных субъектов владения в Древнем Риме был ограничен.

проявление воли (animus) независимо от способности заключать сделки18. По древнему ius civile рабы и подвластные дети не могли считаться владельцами. В юстиниановский период положение подвластных детей См.: Санфилиппо Ч. Курс римского частного права / Под ред. Д.В. Дождева. М.: БЕК, 2002. С.184-185.

См.: Гарсиа Гарридо М.Х. Римское частное право: казусы, иски, институты / Отв. ред. Л.Л. Кофанов. М.:

Статут, 2005. С. 312.

меняется, и они уже могли считаться владельцами, в то время как правовое положение рабов в этом отношении не изменилось19.

По заверению И.Б. Новицкого, предметом владения в римском праве могли стать лишь те предметы, на которые возможно было установление права собственности20.

Кроме того, римскому праву был известен институт производного владения. К числу производных владельцев относились, в частности, залогодержатель и секвестрарий. Такие лица, пусть и не осознающие себя в качестве владеющих для себя, в римском праве все же пользовались посессорной защитой. Это обусловливалось самостоятельным интересом названных лиц к вещи. Например, при отбирании вещи у залогодержателя последний, безусловно, имел интерес в возврате вещи, ведь в противном залогодержателя. Аналогична ситуация с лицом, которому вещь была передана на время спора (секвестр). С учетом того, что на последнем лежит обязанность передать вещь выигравшей спор стороне, секвестрарий имеет интерес в защите вещи от третьих лиц. В том же ключе высказывался и Р. Иеринг. Ученый указывал, что за секвестрарием, в частности, было признано право на защиту с той целью, чтобы он мог охранять вещь от притязаний третьих лиц21.

Владение приобреталось лишь в случаях соединения воедино двух элементов – corpus и animus. Это выражалось известной формулой: «мы вступаем во владение и физически, и волей и никогда – только волей или только физически» (Et apiscimur possessionem corpore et animo, neque per se animo aut per se corpore. D.41.2.3.1)22.

См.: Барон. Система римского гражданского права. Выпуск 2. М., 1898. С. 8.

См.: Новицкий И.Б. Римское право. М., 1993. С. 77.

См.: Иеринг Р. Теория владения. СПб, 1895. С. 38.

Вещные права на землю в избранных фрагментах из Дигест Юстиниана / Отв. ред. Л.Л. Кофанов. М.:

Статут, 2006. С. 423.

Формы приобретения владения в римском праве классифицировались на первоначальный и производный способы23. В качестве первоначального способа выступал захват (occupatio). Ю. Барон правильно указывал на то, что захват владения зависит от свойств отдельных вещей: в некоторых случаях необходима лишь физическая близость к предмету (как в случаях с недвижимостью), в других необходим физический захват, возможно вступление во владение и иными способами (например, для завладения корабельным грузом достаточно, чтобы он был положен в место выгрузки)24.

Среди производных способов выделялась передача вещи (traditio).

Первоначально традиция выступала в своей классической форме, т. е.

посредством передачи вещи из рук в руки. Однако постепенное усложнение хозяйственных отношений, а также невозможность в отдельных случаях передачи вещи непосредственно приобретателю определили развитие иных форм традиции. Такими новыми способами передачи вещи выступали traditio oculis et adfectu (глазами и намерением), traditio clavium (передача ключей от склада, которой достаточно, чтобы передать хранящиеся на складе товары), traditio посредством выражения согласия на выставление сторожа или на нанесение на res (вещь) знака ее принадлежности, traditio longa manu (передача «длинной рукой»), traditio brevi manu (передача «короткой рукой»).

Однако в юстиниановскую эпоху передача вещи значительно упрощается за счет чистой фикции передачи вещи, осуществляемой в форме передачи документа на вещь25.

Владение сохраняется до тех пор, пока существуют corpus и animus владения, и, соответственно, прекращается отпадением одного из них. При этом утрата физического обладания вещью для квалификации потери владения должна быть не временной, а состоять в длительном лишении возможности лица воздействовать на вещь. Именно поэтому лицо не переставало считаться владельцем в случаях, когда оставляло какие-либо См.: Скрипилев Е.А. Основы римского права. М.: Ось-89, 2003. С. 132.

См.: Барон Ю. Система римского гражданского права. Выпуск 2. С. 13.

См.: Санфилиппо Ч. Курс римского частного права. С.186-187.

предметы, уходя из дома. Владение вещами прекращалось, помимо захвата их третьими лицами, также и продолжительным пренебрежением вещью.

Кроме того, владение прекращалось с волей лица, направленной на отказ от владения. Свидетельством отказа от владения являются физические действия владельца, олицетворяющие его волю (например, бывший владелец выбрасывает предмет прежнего обладания).

Владение также прекращалось смертью лица, в связи с чем наследнику надлежало заново вступать во владение. Давность, однако, продолжала течь и после смерти давностного владельца, поэтому срок владения умершего лица прилагался к сроку наследника, вступившего во владение.

И, наконец, последним основанием прекращения владения являлось изъятие вещи из оборота или уничтожение вещи. Связано это с тем, что невозможно обладание предметом, которого в действительности нет, а также с тем, что «владение немыслимо в отношении res extra commercium»26.

В римском праве владение в основном защищалось с помощью выработанных претором посессорных интердиктов27. Все владельческие интердикты распадались на два вида: interdicta retinendae и interdicta recuperandae possessiones. Первые имели целью охрану существующего владения и преимущественно служили для решения вопроса о том, кто в possessionis направлен на возврат уже утраченного владения и предъявлялся к тому лицу, которое неправомерно завладело вещью.

Некоторые авторы выделяют еще один вид посессорных интердиктов:

interdicta adipiscendae possessionis, к числу которых относятся interdictum quorum bonorum, посредством которого наследник добивался владения телесными вещами, interdictum quod legatorum – о выдаче вещи, которой завладел легатарий, а также interdictum bonorum emptor – для защиты лица, См.: Зом Р. Институции. История и система римского гражданского права. С.314.

См.: Римское право: учебник / И.Б.Новицкий. М.: Волтерс Клувер. 2009. С. 102.

приобретшего имущество по конкурсу или на публичных торгах28. Другая adipiscendae29. Указанный вид интердикта был направлен на получение владения вновь (основная сфера применения данного интердикта – possessionis, по–видимому, было вызвано жизненной необходимостью, ведь владение наследодателя прекращалось с его смертью и присвоение наследуемых вещей со стороны третьих лиц, таким образом, не подходило под понятие захвата владения, а потому интердикты retinendae и recuperandae possessionis не могли иметь места.

Все римские посессорные интердикты можно разделить, таким образом, на три группы. Во-первых, интердикты запретительные, т. е.

нарушения и имеющие целью пресечение неправомерных действий третьих лиц от посягательства на владение. Во-вторых, интердикты рекуператорные (восстановительные), т. е. интердикты, направленные на восстановление утраченного владения и имеющие целью возврат объекта владения в обладание лица, утратившего вещь. В-третьих, интердикты об установлении adipiscendae possessionis).

Интердикты, преследующие цель защиты существующего наличного владения, подразделялись в свою очередь на interdictum uti possidetis – для недвижимых вещей – и interdictum utrubi – для движимых вещей. При применении интердикта uti possidetis из двух претендентов преимущество имел фактический владелец, поскольку запретительный характер интердикта, ставил целью помешать изменению фактического положения вещей в будущем. Interdictum utrubi давался лицу, которое в течение года владело См.: Дернбург Г. Пандекты. Том II. Вещное право. СПб., 1905. С. 42; Иеринг Р. Об основании защиты владения. Пересмотр учения о владении. М., 1883. С. 57; Гарсиа Гарридо М.Х. Римское частное право:

казусы, иски, институты. С. 317.

См.: Покровский И.А. История римского права. СПб, 1999. С.346.

вещью больше, чем противная сторона спора, хотя бы к моменту спора вещь находилась у другой стороны30.

По общему правилу основание приобретения владения не имеет роли для защиты владения, однако совсем другой случай – интердикт uti possidentis. В указанном интердикте проявляются практические последствия causa владения31. Правом на интердикт uti possidetis обладал только тот владелец, который приобрел свое владение nec vi nec clam nec precario от другой стороны спора, то есть лицо, приобретшее владение тайно, насильственно или до востребования, не пользовалось защитой32. В случаях порочного (vi, clam, precario) владения другая сторона в процессе считалась юридическим владельцем вещи, в связи с чем вещь присуждалась этой стороне. В случае если истец по отношению к ответчику владел вещью порочно, то он обязывался передать объект во владение ответчику, чье владение было непорочно по отношению к истцу. Данный интердикт, таким образом, обладал, пусть и несвойственной ему, рекуператорной функцией33.

По свидетельству Р. Зома, такой интердикт относился к iudicia deplicia (двусторонним искам), т. к. по такому иску мог быть присужден не только ответчик, но и истец. В данном случае обе стороны выступали в роли истца и ответчика одновременно34. По мнению И.Б. Новицкого, в таком процессе имеется лишь заявитель, но нет истца и ответчика, т. к. каждая сторона может оказаться в роли последнего. Также автор отмечал необычность такого процесса, ведь гражданский процесс вообще кончается или присуждением в пользу истца или отказом в иске, но не возможным присуждением в пользу ответчика35.

См.: Санфилиппо Ч. Курс римского частного права. С.189.

См.: Митюков К.А. Курс римского права. Киев, 1912. С. 89.

В связи с этим в зарубежной литературе имеются указания о том, что индердиктом защищалось исключительно непорочное владение. См.: Халабуденко О.А. Имущественные права. Книга 1: Вещное право.

Кишинев, 2011. С.80.

См.: Барон Ю. Система римского гражданского права: в 6 кн. СПб.: Юридический центр Пресс, 2005. С.

333; Митюков К.А. Курс римского права. С. 94.

См.: Зом Р. Институции. История и система римского гражданского права. С.317.

См.: Новицкий И.Б. Римское право. С. 85.

К.Ф. Чиларж в качестве цели interdicta recuperandae possessionis видел, прежде всего, возврат утраченного владения, тогда как целью interdicta retinandae possessionis, по мнению ученого, является главным образом удержание владения, и только попутно данный интердикт мог действовать в отношении возврата36. Впрочем, по свидетельству некоторых авторов, существовала и другая функция интердиктов retinendae possessionis:

определение ролей в виндикационном процессе37.

Интердикты uti possidetis и utrubi обладали явным запретительным характером, т. к. в формулах этих интердиктов содержалось преторское запрещение применять насилие - vim fieri veto, направленное на сохранение существующего фактического положения.

interdictum de vi и de precario. Interdictum de vi, в свою очередь, также делился на два интердикта: de vi quotidiana и de vi armata. Впрочем, в Юстиниановом праве оба интердикта соединены воедино. Первоначально интердикт de vi давался лицу, владеющему по отношению к другой стороне непорочно, т. е.

не насильственно, не тайно и не до востребования. Такой интердикт был ограничен годичным сроком давности. Interdictum de vi armata являлся квалифицированным интердиктом, при котором вопрос о порочности владения не ставился, а сама защита не была ограничена каким-либо сроком38.

Характерной чертой интердикта de vi является то, что предъявлялся он только против нарушителя, независимо от того, владел ли он в момент спора или нет. Кроме того, по интердикту de vi лицо могло требовать возмещения ущерба за недостаточную заботливость о вещи39.

В литературе имеется указание, что наряду с интердиктом de vi См.: Чиларж К.Ф. Учебник институций римского права. М., 1906. С. 105.

См.: Регельсбергер Ф. Общее учение о праве / Под ред. Ю.С. Гамбарова. М., 1897. С. 284; Дождев Д.В.

Римское частное право / под ред. В.С. Нерсесянца. М.: Норма, 1996. С.337.

См.: Гарсиа Гарридо М.Х. Римское частное право: казусы, иски, институты. С. 319-320.

См.: Зом Р. Институции. История и система римского гражданского права. С.320.

заместителей против того, кто в данный момент владел, хотя бы и не насильственно и не тайно40.

Кроме того, в литературе указывается на существование еще одного рекуператорного интердикта – interdictum de clandestine possessione (о возврате тайно похищенной вещи). Такой интердикт лишь однажды В.В. Ефимова, не было необходимости, т. к. тайный захват владения мог быть преследуем только тогда, когда о нем узнавал пострадавший владелец, т. е. когда захват становился явным, а при таком условии применялся interdictum de vi41. В свою очередь И.А. Покровский отрицал существование данного интердикта, указывая на то, что существование interdictum de clandestine possessione недостоверно42. Такие разногласия по поводу interdictum de clandestine possessione обусловлены спецификой его развития;

указанный интердикт, видимо, был отвергнут вскоре после его появления, что и породило спор о его существовании.

Истцом в споре по interdictum de vi являлся юридический владелец вещи, который потерял владение в результате насильственных действий третьего лица. Ответчиком являлось лицо, насильственно захватившее чужую вещь. С учетом того, что насильственное отнятие имущества является распоряжение; третье лицо, которое получало отнятый объект владения, к ответу не призывалось43. В послеюстиниановскую эпоху в процессе рассмотрения спора ответчик не мог заявить эксцепцию (exceptio vitiosae possessioni) о том, что истец владел вещью vi, clam или precario.

См.: Римское частное право: учебник / под ред. проф. И.Б. Новицкого, проф. И.С. Перетерского. М.:

Волтерс Клувер, 2010. С. 200.

См.: Ефимов В.В. Догма римского права. Особенная часть. СПб., 1894. С. 29.

См.: Покровский И.А. История римского права. С.349.

См.: Барон Ю. Система римского гражданского права. СПб., 2005. С. 337.

Особой правовой природой в римском праве обладал interdictum de precario. Данный интердикт предъявлялся в случае владения вещью до востребования, если по первому требованию держатель ее не возвратил. Иск направлен на возвращение вещи во владение юридическому владельцу.

По свидетельству И.А. Покровского, в споре о правовой природе указанного интердикта имеются две противоположные точки зрения44. Одна группа авторов относит interdictum de precario к посессорным интердиктам, т. к. содержательно данный интердикт защищает владение. Вторые не относили данный интердикт к владельческим, т. к. в споре ответчик мог заявить exceptio domini (данное возражение применялось собственником, если ему предъявлен иск, противоречащий его праву собственности), что не допускалось при строго посессорных интердиктах. Сам И.А. Покровский указывал на то, что данный интердикт не принадлежал к числу чисто владельческих ввиду того, что основанием его является не простое владение, а precarium, то есть некоторое юридическое отношение между сторонами.

Существо посессорного процесса в Древнем Риме состояло в том, что судопроизводство являлось предварительным (провизорным) и претор разрешал дело «на скорую руку», без всестороннего исследования, оставляя возможность подачи иска в обыкновенном судопроизводстве45.

Вплоть до настоящего времени остается открытым вопрос о том, что стало причиной появления самих интердиктов. И.А. Покровский указывает на то, что существуют всего три точки зрения по данному вопросу46.

По мнению одних ученых (Нибур, Савиньи, Дернбург, Коста и др.), преторская защита владения выросла из защиты possessiones agri на occupatio. Оккупированные римским государством земли поступали во владение общинам без предоставления каких-либо прав на землю, т. к. земля считалась принадлежащей всему римскому populus47. В связи с тем, что прав См.: Покровский И.А. История римского права. С.349.

См.: Ефимов В.В. Догма римского права. Особенная часть. С. 31.

См.: Покровский И.А. История римского права. С.345-346.

Кофанов Л.Л. Виндикация в римском публичном праве. // Юридические записки. 2011. № 1 (24). С. 7.

на указанные земли не устанавливалось (возможность приобретения земельных участков в собственность появилась лишь с принятием Аграрного закона в 111 г. до н. э.48), то единственно возможной формой защиты против отнятия земель была интердиктная защита. По свидетельству некоторых ученых, впоследствии претор расширил применение интердиктной защиты Подтверждением данной теории является то, что римские источники, на что указывает Л.Л. Кофанов, применяли термин «possessio» исключительно для обозначения владения на ager publicus50.

Сам И.А. Покровский не соглашался с таким мнением ввиду того, что защита possessiones осуществлялась не преторами, а цензорами, и не в частном, а в публичном порядке.

С нашей стороны отметим, что указанная точка зрения кажется наиболее правильной и в полной мере соответствующей историческому процессу развития Римского государства. Завоеванные в ходе военной экспансии земли передавались общинам в фактическое владение, на которое не устанавливалось право собственности отдельных индивидов. В связи с отсутствием прав на вещи интересы заявителей могли быть защищены претором только посредством административного приказа – интердикта.

По мнению других ученых (Пухта, Иеринг и др.), интердиктная защита последующего времени выросла из преторского регулирования владения спорной вещью на время процесса о собственности и была создана в И.А. Покровский также не соглашался, т. к. владение защищалось отдельно Трофимов В.В. Правообразование в древнеримском обществе периода национального права // Юридические записки. 2011. № 1 (24). С. 47; Бадаева Н.А. Институт владельческой защиты в римском праве и его рецепция в странах континентальной Европы // Юридические записки. 2011. № 1 (24). С. 73.

См.: Шулин Ф. Учебник истории римского права / Под ред. В.М. Хвостова. М., 1893. С. 303, 306;

Муромцев С. Гражданское право Древнего Рима. Лекции. М., 1893. С. 49-50; Гарсиа Гарридо М.Х. Римское частное право: казусы, иски, институты. С. 317; Дождев Д.В. Основание защиты владения в Римском праве.

М., 1996. С.202, 208.

См.: Кофанов Л.Л. Lex и ius: возникновение и развитие римского права в VIII-III вв. до н.э. М.: Статут, 2006. С. 420-421.

от права собственности; кроме того, в посессорном процессе не допускалось даже возражение о праве на вещь.

И, наконец, третья точка зрения (Пернис и др.), с которой соглашался И.А. Покровский, объясняет происхождение интердиктной защиты владения генезисом общей идеи охраны гражданского мира и порядка, определяющей всю деятельность преторской власти.

В настоящее время факт защиты владения в Древнем Риме посредством В.В. Ефимова51, Брунс в своей работе обратил внимание на то, что владение в Римском государстве защищалось также посредством кондикций, на что указано в источниках права. Actio condictiones – личный иск, который В.В. Ефимов, кондикиция применялась в случае утраты владения против известного лица, к которому без законного основания переходило владение.

Ряд авторов также свидетельствует о том, что в Римском государстве существовал иск condictio possessionis, посредством которого была возможна защита утраченного владения52. В Институциях Гая упоминается лишь один случай кондикции владения – condictio ex causa furtive, но уже в Дигестах condictio possessionis получает дальнейшее развитие53.

Condictio possessionis мог предъявить не только собственник, но и любое лицо, утратившее владение вещью. Владение при кондикции являлось самостоятельным предметом иска, независимо от какого бы то ни было насилия в качестве основания искового притязания. Это, в свою очередь, также свидетельствует о неточности мнения о том, что римское учение о защите владения основывается лишь на защите от насилия и самоуправства.

Владение в данном случае представляло собой предмет обогащения. Но См.: Ефимов В.В. Догма римского права. Особенная часть. С. 27.

См.: Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. М.: Зерцало. 2003. С. 174; Климович А.В.

Кондикционные обязательства в гражданском праве: дисс. … канд. юрид. наук. Иркутск, 2002. С. 22.

См.: Новак Д.В. Неосновательное обогащение в гражданском праве. М.: Статут, 2010. С. 27-28.

condictiones как средство защиты владения являлось скорее исключением, чем правилом, и, возможно, впоследствии, в связи с развитием Римского государства, отпала необходимость в такой форме защиты владения, т. к.

институт посессорной защиты выгодно отличался от института кондикции.

Связано это с тем, что condictio possessionis являлся личным иском, в рамках которого возможно петиторное возражение ответчика о праве на вещь.

Кроме того, по свидетельству Р. Иеринга, римские юристы признавали за владением способность быть объектом не только condictiones, но и самостоятельную имущественную ценность, что, в свою очередь, также подтверждает вывод о самостоятельности владения и независимости его от права собственности.

Итак, римское право охраняло путем владельческой защиты лишь владение для себя (владение от своего имени - suo nomine) и лишь некоторые виды владения от чужого имени (alieno nomine): 1) владение кредитора по залогу; 2) владение секвестрария, получавшего от тяжущихся спорную вещь на хранение; 3) владение прекариста, получавшего безвозмездно и до востребования вещь от собственника (обычно на случай длительного отсутствия последнего); 4) владение эмфитевта и суперфициария, имевших в сельскохозяйственной обработки (emphiteusis) или для возведения строения (superficies)55.

В настоящее время нет четкого ответа на вопрос, почему данной категории лиц предоставлялась посессорная защита, в то время как такие лица владельцами в истинном смысле этого слова не считались. Позволим себе предположить, что римляне смотрели на указанную категорию субъектов как на лиц, более заинтересованных в вещи, нежели лица, которым См.: Иеринг Р. Об основании защиты владения. Пересмотр учения о владении. С. 78.

См.: Венедиктов А.В. Избранные труды по гражданскому праву. В 2 т. Т. II. М.: Статут, 2004. С. 428.

удовлетворения требования из стоимости вещи напрямую зависела от такой защиты. И.А. Покровский также объяснял наличие права посессорной защиты у залогодателя особым интересом к вещи и приводил следующий пример: «Я, например, отдал вещь в залог, но уже потерял надежду ее выкупить; если кто-либо отнимет вещь у кредитора, я вовсе не склонен буду защищать ненужное мне владение, и кредитор останется без защиты. Даже если я предъявлю интердикт о защите владения, то вещь будет возвращена мне, что вовсе не в интересах кредитора. Таким образом, оказалась pigneraticnis»56.

Генезис посессорных интердиктов в Древнем Риме был обусловлен, по нашему мнению, казуистичностью правовой системы, что проявлялось в необходимости разрешения претором постепенно возникающих конкретных жизненных ситуаций. Таким образом, происходило некоторое наслоение правовых институтов, посессорные интердикты не возникли единовременно в качестве средства владельческой защиты, их развитие прошло долгий и имеющиеся посессорные интердикты, между отдельными посессорными юстиниановский период).

Таким образом, в Древнеримском государстве имелась разветвленная система реально функционирующих посессорных интердиктов, с помощью которых и защищалось владение. До сих пор точно не определены причины отсутствия защиты детенторов, ведь они тоже фактически владели вещью.

Отличительной особенностью применения наиболее распространенных интердиктов – uti possidetis и de vi – являлось то, что они предоставлялись лицу, владевшему по отношению к ответчику непорочно.

Покровский И.А. История римского права. С.351.

Анализ римского права позволяет сделать вывод о том, что римская правовая доктрина не знала целостного учения о владении и его защите.

Скорее следует говорить о наличии фрагментарного учения, обусловленного в первую очередь казуистичным характером правовой системы Древнего формулировать на переоценке всего римского учения об интердиктных и иных средствах защиты владения. Также следует отказаться от построения современной конструкции посессорной защиты только на основании interdicta de vi; необходим комплексный подход к построению общей системы защиты владения.

Владение в римском праве являлось самостоятельным объектом правовой защиты. Это подтверждается отсутствием возможности заявлять возражение о праве на вещь в посессорном процессе, возможностью защиты владения не только посредством interdictum, но и condictiones и restitutio in integrum. Все это свидетельствует о том, что владение представляет собой самостоятельное явление, нетождественное праву собственности и потому подлежащее защите даже против собственника.

1.2. Владельческая (посессорная) защита в каноническом праве Упадок Римской империи в борьбе против германских народов определил коренной переворот в развитии Европы; произошла не только смена общественно-политической организации общества, но и реорганизация правовых систем европейских государств. Римское право более не имело места в Англии и Германии, но сохранилось в Италии, Франции и Испании57.

Аналогом римского владения в Германии являлось gewere, во Франции – saisine, однако указанные институты не в полной мере отвечали критериям фактического владения, т. к. всегда опирались на какой-либо правовой титул.

Первые упоминания о защите фактического состояния от насилия и См.: Брунс-Ленель Ф.К. Внешняя история римского права. М., 1904. С. 167.

самоуправства встречаются в IX веке, однако такая защита также не могла быть причислена к категории владельческой (посессорной).

проникновения церковных канонов в светское законодательство. В 989 году собором епископов герцогства Аквитаннии было принято постановление, которым запрещались всякие формы нападения на церкви и похищение сакральных предметов, а также ограбление крестьян и бедных под угрозой отлучения от церкви58. Это был первый шаг церкви к укреплению мира в обществе, однако Постановление 989 года следует считать частичным шагом к ограничению самоуправства и произвола, так как постановление имело крайне узкую сферу применения.

Одним из первых памятников права, регулирующих вопрос защиты владения, являются лже-Исидоровы декреталии. В указанном сборнике имелось два способа защиты епископов, лишившихся владения в результате самоуправства третьих лиц.

Первый способ касался права епископа на возражение (exceptio spolii) против нарушителя владения (сполианта). Следствием exceptio spolii являлась возможность потерпевшего не отвечать по всяким искам, пока не будет восстановлено утраченное владение.

Второй способ – remedium spolii (canon Redintegranda) – касался возможности предъявления самостоятельного иска, по которому епископ мог требовать восстановления нарушенного положения, и состоял в обязанности суда восстановить епископа во владении. Согласно canon Redintegranda всякое нарушение владения признавалось неправомерным и почиталось за нарушение гражданского мира, в связи с чем канонисты установили единое понятие нарушения владения – spolium. Специфика применения remedium spolii проявлялась в следующем: во-первых, суд самостоятельно должен был применять remedium spolii независимо от заявления о таком со стороны епископа; во-вторых, применение указанного способа защиты было См.: Никонов С.П. Развитие защиты владения в Средневековой Европе. Харьков, 1905. С. 60.

возможно только в случае самовольного (без правового основания) нарушения владения епископа; в-третьих, remedium spolii применялся только в случае привлечения епископа в качестве обвиняемого по уголовному делу59. Целью remedium spolii являлось восстановление нарушенного состояния владения епископа с целью последующего разбора правомерности привлечения епископа к суду в качестве обвиняемого за какие-либо преступления. Таким образом, remedium spolii Средневековья носил чисто провизорный характер и был установлен исключительно для восстановления status quo до разрешения вопроса о праве.

В 1140 году выходит в свет труд болонского монаха Грациана «Concordantia discordantum canonum», позднее именуемый как Декрет Грациана, - собрание церковного права, которое состояло из канонов, посланий понтификов и комментариев, тематического изложения декретов и писем римских пап60. Канон Redintegranda был включен в Декрет, что обеспечило канону повсеместное применение. Уже после Грациана и расширения применения названного канона иск canon Redintegranda именовался condictio ex canon Redintegranda (в последующем – actio Redintegranda, а еще позднее – actio spolii)61.

рецепцией римского права и повсеместным его распространением. Институт защиты фактического владения в этом качестве не стал исключением. В литературе справедливо отмечается, что, взяв за основу категории римского права, канонисты обогатили их содержание за счет свойственного им правопонимания христианской этики62. Учитывая вышесказанное, следует предположить, что действительной причиной появления canon Redintegranda См.: Никонов С.П. Развитие защиты владения в Средневековой Европе. С. 81-82, 86.

См.: Дождев Д.В. Владение в системе гражданского права // Вестник гражданского права. 2009. С. 29-30;

Цыпин В.А. Каноническое право. М., 2009. С. 831-832.

См.: Berman H.J. Law and revolution: the formation of the Western legal tradition. Harvard University Press, 1983. P.241.

См.: Синявская М.С. Влияние канонического права на регулирование отношений, связанных с нарушением договора и его правовыми последствиями в современном европейском праве // Ежегодник сравнительного права. 2011 / Под ред. Д.В. Дождева. М.: Статут, 2011. С. 121-122.

явилась необходимость соблюдения христианских заповедей, а не защита владения как фактической власти над вещью.

нетрадиционным путем: средневековые канонисты синтезировали все имеющиеся в римском праве средства защиты владения в один иск.

Основанием такого иска являлся canon Redintegranda.

Борьбу против нового средства защиты владения начал папа Иннокентий III, издав новый канон Saepe contingit, который в значительной степени отличался от remedium spolii63.

Различия между remedium spolii и canon Saepe contingit проявлялись в следующем:

1) remedium spolii давал возможность защиты против любого нарушителя, в то время как Saepe contingit мог использоваться лишь в случае нарушения владения в результате насилия;

2) ответчиком по remedium spolii являлось любое лицо, которое в данный момент имело отнятую вещь в обладании, по Saepe contingit ответчиком мог быть только сам нарушитель владения или лицо, приобретшее владение от нарушителя, зная о spolium (т. е. недобросовестный владелец).

В связи с тем, что недобросовестность приобретателя вещи при применении canon Saepe contingit доказать было достаточно трудно, широкое распространение получил remedium spolii как более выгодная форма защиты утраченного владения.

В XIII веке папа Григорий IX распространил действие exceptio spolii на всех гражданских лиц, что обеспечило широкое применение указанного способа защиты. Распространение понятия spolium как нарушения владения без надлежащего правового основания и повсеместное применение canon Redintegranda обеспечили формирование иска в защиту нарушенного владения – actio spolii, первое упоминание о котором относится к первой См.: Никонов С.П. Развитие защиты владения в Средневековой Европе. С. 137.

половине XVI века64. При этом если canon Redintegranda обладал свойством приведения сторон в первоначальное положение (за счет чего нередко именовался как «правило реституции»65), то actio spolii был самостоятельным иском, смысл которого состоял в том, что лицо, утратившее владение, могло истребовать вещь от лица, в обладании которого в данный момент находится вещь66.

Прототипом actio spolii стал интердикт de vi, на что небезосновательно указывается в литературе67, однако actio spolii имел более широкую сферу применения. Actio spolii давался всякому лицу, в обладании которого находилась отнятая вещь, то есть защитой по иску пользовался в том числе и детентор, при этом на ответчике лежала обязанность доказывания, что истец отдал вещь добровольно. В средневековой литературе указывалось на то, что actio spolii, позволяя истребовать вещь от добросовестного приобретателя, по сути, являлся иском петиторным, направленным на защиту права, в то время как Saepe contingit являлся чисто посессорным средством защиты. По свидетельству С.П. Никонова, причиной такого мнения явилась слабость научного знания Средневековья и недостаточное разделение между исками петиторными и посессорными68. Следует отметить, что сама по себе данная мысль не лишена смысла, и не потому, что actio spolii – иск петиторный, т. к.

позволял возвращать вещь от добросовестного приобретателя, а в связи с тем, что такая защита первоначально давалась не фактическому владению как таковому, а сезине (saisine) как правооснованию владеть вещью69.

Впрочем, существуют и другие мнения на этот счет. Так, некоторые авторы указывают, что первые упоминания об actio spolii встречаются гораздо позже – в середине 17 века, то есть возможное возникновение actio spolii простирается от начала 16 до середины 17 века. См.: Martinez-Torron J. AngloAmerican law and cannon: canonical roots of the common law tradition. Berlin: Duncker and Humblot, 1998.

P. 176.

См.: Rollo-Koster J. Raiding Saint Peter: empty sees, violence, and the initiation of the Great Western Schism (1378). BRILL, 2008. P. 127.

См.: Wessels J.W. sir, Hoeflich M.H. History of the Roman-Dutch law. The lawbook exchange, Ltd, 2005. P. 48.

См.: Tuner R.V. Judges, Administrators and the Common law in Angevin England. Continuum International Publishing Group, 1994. P. 60; Pollock F., Maitland F.W. The history of English law before the time of Edward I.

The lawbook exchange, 2007. P. 48, etc.

См.: Никонов С.П. Развитие защиты владения в Средневековой Европе. С. 189-191, 194.

Дождев Д.В. отмечает, что защита фактического владения и смешение канонических средств защиты с римскими происходит значительно позднее. См.: Дождев Д.В. Владение в системе гражданского права.

С. 32.

Таким образом, actio spolii как средство защиты владения отличался следующими характерными чертами:

1) посредством actio spolii охранялось не только юридическое владение (как в римском праве), но и всякое обладание вещью;

2) actio spolii, в отличие от интердикта de vi (который применялся только к движимостям в случае насильственного их отнятия), был одинаково применим к движимым вещам, недвижимости и к защите права;

3) насилие не являлось обязательным основанием для применения actio spolii, достаточно лишь, чтобы вещь вообще выбыла из обладания истца помимо его воли;

4) actio spolii применялся не только против лица, непосредственно применившего самоуправство в отнятии вещи, но и всех третьих лиц, к которым вещь перешла в обладание (в то же время, по свидетельству Г. Дернбурга, область применения actio spolii была значительно сужена за счет ограничения круга возможных ответчиков по иску; автор отмечал, что уже к XVIII веку actio spolii был неприменим в отношении добросовестных приобретателей70);

5) ответчик должен доказать, что приобрел владение правомерным образом;

6) применение actio spolii погашалось тридцатилетней давностью;

7) истец не должен был доказывать свое право на владение вещью, достаточно было доказать, что до нарушения владения именно истец обладал вещью71.

В качестве вывода следует отметить следующее. Во-первых, римское фактического владения независимо от периода истории и сложившихся общественных отношений. Во-вторых, на построение системы защиты См.: Дернбург Г. Указ. соч. С. 54-55.

См.: Berman H.J. Law and revolution: the formation of the Western legal tradition. P.241-242.

владения в эпоху Средневековья оказали христианские вероучения, т. е.

каноническое учение о защите владения представляло собой некий синтез римского учения о защите владения и норм христианства. В-третьих, canon Redintegranda в начале появления являлся средством петиторной защиты, т. к. применялся в отношении сезины как некого правооснования владеть вещью; лишь впоследствии actio spolii стал отвечать признакам средства защиты фактического обладания, хотя данный иск и имел значительные различия с римскими посессорными интердиктами.

1.3. Владельческая (посессорная) защита в русском дореволюционном Институт посессорной защиты имеет сложный исторический путь развития в русском гражданском праве. Имеются редкие упоминания о защите владения в Новгородской судной грамоте; в Уложении царя Алексея недвижимостью, но во всех этих источниках владение регулируется в качестве права, а защита связана с доказыванием последнего. Только начиная с Екатерины II в Учреждении о губерниях 1775 г. в русском законодательстве вырабатывается защита фактического владения безотносительно к правовому титулу, при этом на становление и формирование института защиты фактического владения заметное влияние оказал Литовский Статут72.

законодательству Российской империи. Вопросам владения была посвящена часть 1 отделения 5 тома Х Свода законов Российской империи73 (далее по тексту – Свод, Свод законов), а также раздел 3 книги 3 Проекта Гражданского уложения74 (далее по тексту – Проект ГУ).

См.: Кассо Л.А. Русское поземельное право. М., 1906. С. 48-49.

Свод законов Российской империи. Том десятый. Часть 1. Законы гражданские. СПб., 1857. – 613 с.

Гражданское уложение. Проект Высочайше учрежденной Редакционной Комиссии по составлению проекта Гражданского уложения. СПб., 1905. – 254 с.

Н.Л. Дювернуа обращал внимание на то, что, во-первых, в томе Х Свода понятие о владении рассматривается как право владения, отдельное от права собственности, во-вторых, владение также рассматривается независимо от вопроса права, как простое наличное состояние или отношение лица к вещи75. В то же время В.И. Синайский, опираясь на положения ст. 531 Свода законов, указывал, что «…положения данной статьи в сопоставлении ее со ст. 533 побуждает признать, что под владением в русском праве следует понимать всякое обладание вещью, без какого-либо отношения к намерению лица обладать вещью как своей»76.

Е.В. Васьковский признавал, что, с точки зрения законодательства, владение является фактом, а не правом. Свою позицию дореволюционный цивилист аргументировал следующим образом: «Это видно из того, что закон различает владение законное и незаконное (ст. 523), подложное, насильственное и самовольное (ст. 525–528). Так как всякое право законно и не может быть подложным, насильственным или самовольным, то, значит, владение не право, а фактическое состояние»77. И.М. Тютрюмов указывал, что владение часто в судебной практике понималось как факт, ссылаясь, в частности, на судебные дела 89/44, 76/23278. В.И. Синайский, в свою очередь, утверждал, что законодательство того времени не различало владения и держания, и, следовательно, оно признавало владением всякую фактическую власть над вещью, независимо от намерения обладателя вещи. Так, ч. ст. 531 т. Х Свода законов указывает на то, что всякое, пусть и незаконное, владение подлежит защите. Такой точки зрения придерживался и Сенат. В некоторых решениях прямо указывалось на то, что право на иск о восстановлении владения принадлежит всякому фактическому владельцу имения, например арендатору (71/600, 72/18, 75/587, 80/235). В случае нарушения кем-либо владения лицо вправе восстановить утраченное См.: Дювернуа Н.Л. Пособие к лекциям по гражданскому праву. СПб, 1899. С. 5.

Синайский В.И. Русское гражданское право. Киев, 1912. С. 114.

Васьковский Е.В. Учебник гражданского права: Вещное право. Вып. 2. СПб., 1896. С. 42.

См.: Тютрюмов И.М. Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов. Книга вторая. М.: Статут. 2004. С. 407.

владение, опираясь лишь на один факт владения без представления доказательств права на вещь (70/1737, 73/1358, 81/129). Впрочем, по свидетельству В.И. Синайского, Сенат не вполне последовательно проводил свой взгляд на владение79.

Практика защиты владения в Российской империи облегчалась презумпцией права собственности лица, владеющего вещью. Так, в ст. Свода законов прямо указывалось, что движимые вещи почитаются собственностью того, кто ими владеет, доколе противное не будет доказано.

Отметим, что нельзя не заметить сходства ст. 534 Свода со ст. Французского Гражданского кодекса, в которой указано, что владение движимостью равнозначно правооснованию80. Вообще, по свидетельству Н.Л. Дювернуа, законодатель того времени очень многое заимствовал из французского права, и в особенности из Code de procedure civile: при шестимесячном сроке восстановления владения (art. 23 Code de procedure civile и ст. 29 Устава гражданского судопроизводства)81.

При установлении презумпции права собственности владельца следует заметить, что такая защита строится по принципу петиторного процесса, в котором облегчением доказывания права собственности на вещь выступает описываемая презумпция82. Мы не можем охарактеризовать иск о защите владения движимостью в качестве посессорного. Данное притязание следует рассматривать в качестве петиторного, для удовлетворения которого необходимо доказать право на вещь, в то время как законодателем уже собственностью того, кто ими владеет, пока не будет доказано иное. Таким образом, даже при предъявлении иска о восстановлении лица во владении См.: Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 115.

См.: Французский гражданский кодекс 1804 года. М., 1941. С. 448.

См.: Дювернуа Н.Л. Пособие к лекциям по гражданскому праву. С. 8.

См.: Коммерческий кодекс Франции. М.: Волтерс Клувер, 2008. С. 888.

суд неизбежно входит в вопрос рассмотрения правового титула на вещь, который презюмируется.

Проект Гражданского уложения строился на классическом учении о владении и в качестве основания приобретения владения видел не только достижение фактической власти над вещью, как это закреплено в Гражданском уложении Германии, но и соединение фактической власти над вещью с намерением лица владеть имуществом для самого себя. Статья Проекта ГУ закрепляет: «Владение приобретается поступлением имущества во власть лица в соединении с намерением его владеть имуществом для себя»83. Как видно из определения, для установления владения необходимы два элемента: corpus и animus. По-видимому, законодатель того времени, следуя формулировке «владеть имуществом для себя», предоставлял защиту лишь владельцу animo domini и лишал ее всякого держателя вещи. Однако, ощущая хрупкость установленной конструкции, комиссия по разработке Гражданского уложения установила исключение для такого рода случаев. В ст. 879 Проекта ГУ говорится о производном владении в силу вотчинного предоставлялась посессорная защита.

А.М. Гуляев указывал, что владение в Проекте ГУ рассматривалось в качестве права84. В свою очередь Д.И. Мейер отмечал, что Гражданское уложение не придавало в действительности владению смысла права. В обоснование своей точки зрения автор утверждал: «Для того чтобы фактическое отношение обратилось в право, нужно, чтобы владение охранялось не только от насилия и самоуправства, а от всякого притязания на вещь; но такого охранения законодательство не предоставляет владению, следовательно, оно не дает ему существенного условия права»85.

Гражданское уложение. Проект Высочайше учрежденной Редакционной Комиссии по составлению проекта Гражданского уложения. СПб., 1905. С. 88.

См.: Гуляев А.М. Материалы для учения о владении по полному собранию законов. М., 1915. С.88.

Мейер Д.И. Русское гражданское право. СПб., 1864. С. 292.

В то же время Устав гражданского судопроизводства (далее – Устав) предоставлял в некоторых случаях возможность защиты владения, не требуя намерения обладать вещью как своей: «Частные лица и общества, владеющие имуществом казенных управлений на праве пользования, в случае нарушения кем-либо их владения, могут и непосредственно от себя предъявлять иски о восстановлении нарушенного владения» (ст. 1314). Следует с уверенностью сказать, что данной нормой предусмотрен лишь частный случай защиты владения, предметом такого иска является особый объект владения – имущество казенных управлений, именно характером объекта обусловлена позиция законодателя, предоставившего посессорную защиту лицу, пусть и не владеющему animo domini.

В литературе было высказано мнение о том, что для изучения института владения необходимо брать во внимание не столько материальное право, сколько процесс87. В соответствии с Уставом гражданского судопроизводства защита владения состояла в ведении мирового судьи. В качестве процессуальных норм, регламентирующих защиту владения можно рассматривать ст. 29, 34 и 73 Устава. В пункте 4 ст. 29 Устава указывалось, в частности, следующее: «Ведомству мирового судьи подлежат … иски о восстановлении нарушенного владения, когда со времени нарушения прошло не более шести месяцев»88. В ст. 73 Устава закреплялось, что «по делам о восстановлении нарушенного владения мировой судья не входит в недвижимое имущество, но лишь восстанавливает нарушенное владение»89.

Анализ указанных правовых норм в совокупности со ст. 534 Свода законов позволяет сделать вывод о том, что действительная (в чистом виде) посессорная защита была предусмотрена законодателем только в пользу Устав гражданского судопроизводства // Судебные уставы 20 ноября 1864 года с разъяснениями их по решениям Кассационных департаментов Правительствующего Сената. СПб. - М., 1870. С. 404-644.

См.: Ельяшевич В.Б. Материально-правовые нормы в новом законе о местном суде // Вестник гражданского права. 1913. №3. С. 46; Дювернуа Н.Л. Пособие к лекциям по гражданскому праву. С. 4.

Устав гражданского судопроизводства. С. 412.

Устав гражданского судопроизводства. С. 421.

недвижимости90. Учитывая то, что в отношении движимых вещей установлена презумпция правового титула на вещь, ответчику приходилось опровергать указанную презумпцию, что можно было достигнуть только иском о праве собственности91. Таким образом, Свод законов неоднозначно проводил учение о защите владения, с одной стороны устанавливая, что всякое, пусть и незаконное, владение подлежит защите от самоуправства и насилия, презюмируя, с другой стороны, владельца движимостью в качестве собственника. По нашему мнению, иск о защите владения движимостью имел лишь фрагментарные черты посессорного иска.

В.С. Фридштейн критиковал цивилистов, придерживавшихся мнения, будто владельческим иском может защищаться только владение, основанное на праве, указывая при этом следующее: «Под владельческим иском разумеется иск, направленный к охране владения, как такового, независимо от того, основано ли владение на каком-либо праве и на каком именно.

Отсюда вытекает невозможность для ответчика требовать от истца доказательства, что владение последнего основано на праве собственности или на ином праве; а также ответчик не может противопоставлять возражения о том, что данное спорное имущество принадлежит ему, ответчику, на праве собственности или ином праве»92.

Г.Ф. Шершеневич по данному поводу утверждал следующее: «Вопреки решению Сената (1873 г., № 782) следует признать возможным и иск о защите владения движимыми вещами отдельно от вопроса о праве собственности, так как, во-первых, закон не упоминает о такой защите особо и, следовательно, не делает исключения, и, во-вторых, владение движимыми вещами во многих случаях нуждается в особой защите более, чем владение недвижимостями, потому что доказывание права собственности на объекты См.: Попов А. Владение и его защита по русскому гражданскому праву // Журнал гражданского и уголовного права. 1874. Книга 4. С. 108, 110; Гуляев А.М. Общие учения системы гражданского права в практике Гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената. Петроград, 1914. С. 58.

См.: Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. М.: Статут, 2002. С.

245.

Фридштейн В.С. О владельческом иске // Вестник права. 1900. кн. 7. С.71-72.

первого рода часто бывает соединено со значительными трудностями, тогда как право собственности на недвижимости большею частью удостоверяется актами укрепления»93.

Свою позицию по данному вопросу Е.В. Васьковский выразил следующим образом: «Иск о защите владения одинаково применим как к недвижимости, так и к движимости. Закон не устанавливает никаких исключений в этом отношении для движимых вещей, а в мотивах к ст. Уст. Гр. Суд. прямо сказано, что она касается одинаково и движимого, и недвижимого имущества. Поэтому мнение Сената (75/26; 73/782; 661; 74/351) и тех цивилистов, которые допускают защиту владения только для недвижимости, не может быть признано правильным»94.

Указание на шестимесячный срок для обращения в мировой суд для неоднозначно. В рассматриваемый период существовали две точки зрения на природу указанного срока. Согласно первой из них, шестимесячный срок составлял срок существования права на подачу посессорного иска, с истечением которого право на защиту владения прекращалось и возможен только иск о праве. Вторая точка зрения исходила из того положения, что по прошествии указанного срока меняется подсудность спора и владельческий иск предъявляется уже в общий суд. В итоге приоритет получила вторая точка зрения95.

Проект Гражданского уложения устанавливал возможность общего предусматривалось ст. 887. В частности, в Проекте ГУ указывалось, что каждому совладельцу в общем неразделенном имуществе принадлежит владельческий иск не только против третьих лиц, но и против совладельцев, нарушающих его владение. Надо отметить, что первоначальная редакция Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Тула: Автограф, 2001. С. 208.

Васьковский Е.В. Учебник гражданского права: Вещное право. С. 54.

См.: Юренев П.А. Иск о защите владения по русским законам // Журнал гражданского и уголовного права.

1875. Кн. 2. СПб., 1875. С. 29.

Проекта ГУ не предусматривала возможности посессорной защиты между совладельцами. Некоторые члены комиссии исходили из того, что необходимость в каждом конкретном случае входить в рассмотрение прав каждого из соучастников общего владения. Однако после длительных посессорный иск владельцам, чье владение было нарушено другими совладельцами. Комиссия исходила из той простой логики, что при лишении владельца возможности защищаться упрощенными способами другие совладельцы окажутся «сильнее», тем самым комиссия могла открыть дорогу произволу. Сенат в свою очередь первое время отвергал возможность заявления владельческого иска против совладельцев имущества. Однако по прошествии некоторого времени судебная практика изменилась, и уже в владельческого иска в пользу одного из совладельцев96.

Compossessio plurium in solidum – выработанное римскими юристами Действительно, трудно себе представить ситуацию, когда два лица имеют относительно самостоятельное друг от друга владение, т. к. невозможно обращаться с вещью как со своей собственной и иметь ее в своем хозяйстве, в то время как также с вещью обращается другое лицо. В связи с этим показательно гражданское дело «Мол Дж. против Мэйнард» 1849 г. из английской судебной практики, в котором суд, в частности, указал следующее: «Если два лица находятся на земельном участке и каждое утверждает, что этот земельный участок его, осуществляя действия, подтверждающие право владения, и если вопрос в том, что каждый из них действительный владелец, я отвечу, что одно лицо имеет правовой титул на владение, а другое является лицом, вторгающимся в чужое владение. Они ничем более не отличаются. Вы не можете сказать, что это общее владение;

См.: Гражданское уложение. Проект / под ред. И.М. Тютрюмова. Т.1. 1910. С. 744.

вы не можете сказать, что это владение арендатора. Не может отрицаться то, что один из них владеет, а другой - нарушитель владения»97.

Рассматривая институт владения, правильнее было бы говорить об общем осуществлении владения имуществом. Такие ситуации возникают, например, в семейных и наследственных правоотношениях. Институт осуществления владения сообща знало и римское право (такой институт носил название «compossessio pro partibits indivisis»)98.

Законодательство Российской империи знало владение: а) законное и незаконное (ст. 524-525 Свода), б) добросовестное и недобросовестное (ст. 529-530), в) давностное (ст. 533). В ст. 524 Свода законов указывалось, что владение признается законным, если имущество приобретено способами, «в законах дозволенными». Причем Сенат уточнил положение данной нормы, указав, что недостаточно приобретения имущества способами, в законах дозволенными, необходимо, чтобы приобретенное право никому более не принадлежало99. В качестве незаконного владения Свод определял владение подложное, насильственное и самовольное (ст. 525-528). По указанию ст. 352 Свода незаконное владение «может быть прекращено по решению судебного места, вошедшему в законную силу… или действием… полиции». Владение признавалось добросовестным, если тот, кто владеет имуществом, не знает, что право собственности на имущество принадлежит другому (ст. 529).

Давностным являлось владение, превращающееся по истечении десяти лет в право собственности (ст. 533). Такое владение требовало отдельных реквизитов по сравнению с простым владением. Статьей 560 тома Х Свода законов закреплялось, что для давности необходимо владеть на праве собственности. Однако не стоит понимать указанную норму буквально. В данном случае следует говорить о «видимости» права собственности, т. к.

при наличии действительного права собственности на вещь отсутствуют Clarke A., Kohler P. Op. cit. P. 262-263.

См.: Покровский И.А. Владение в русском проекте Гражданского уложения. С. 45.

Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 117.

основания для течения давностного срока. Давностное владение должно иметь лишь схожие с правом собственности черты, владелец в таком случае «выглядит» в качестве собственника, в то время как на самом деле таковым не является.

Статьей 531 тома Х Свода предусматривалось, что «всякое, даже и самоуправства дотоле, пока имущество не будет присуждено другому и сделаны надлежащие по закону, о передаче оного, распоряжения», в связи с чем Е.В. Васьковский делал вывод о том, что для защиты владения необходимы два условия:

1) наличность какого бы то ни было фактического владения;

2) нарушение его путем насилия, т. е. употребления физической силы, или самоуправства, т. е. осуществления действительного или мнимого права на вещь100.

Очевидно, законодатель того времени несколько сузил возможности посессорной защиты, конструируя владельческие иски в качестве исков ex delicta. Однако уже Проект Гражданского уложения уточнил основание самовольное отнятие имущества у владельца, а также самовольное действие, лишающее владельца пользования имуществом или стесняющее его (ст. 883).

Не защищалось, согласно законодательству Российской империи, владение в двух случаях. Во-первых, в случаях изъятия имущества из наделенных соответствующим правом, в установленном законом порядке, в случае передачи вещи в секвестр, экспроприации и т. п. Во-вторых, в случаях перехода владения от одного лица к другому с добровольного согласия первого. Такие ситуации в основном возникают в обязательственных См.: Васьковский Е.В. Учебник гражданского права: Вещное право. С. 53.

воспользоваться посессорной защитой в виду отсутствия основания для ее применения.

Ответчиком по владельческому иску могло быть любое лицо, хотя бы и являющееся собственником имущества или имеющее какое-либо иное вещное право на предмет, а также лица, которые имеют возможность владения в силу иных прав. Кроме того, владельческий иск мог предъявляться и против совладельцев, когда ими нарушено владение других соучастников владения. Также иск мог предъявляться к лицам как к нарушителям владения, по приказу которых или в пользу которых захват владения был осуществлен другими лицами, в тех случаях, когда они воспользовались результатами действий последних. Такой вывод делает К.Н. Анненков, основываясь на указах Сената от 30.06.1820 (28338) и от недвижимым имением»101.

В качестве доказательств по делу о восстановлении владения могли гражданского судопроизводства. Суд не устанавливал прав на спорное имущество, ограничиваясь установлением фактического нахождения вещи во насильственных и (или) самоуправных действий. Ответчик также мог приводить доводы и доказывать отсутствие оснований для защиты владения путем представления соответствующих доказательств. В качестве таковых могли выступать, в частности, письменные доказательства, указывающие на свободную волю лица, передавшего вещь во владение.

Анализируя имеющуюся судебную практику, Г.Ф. Шершеневич указывал, что владельческий иск того времени понимался как в качестве интердикта recuperandae possessionis, так и retinentae possessionis102. Проект ГУ воспринял позицию Свода, установив в пункте 884 возможность См.: Анненков К.Н. Начала русского гражданского права. СПб, 1900. С. 157.

См.: Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Тула: Автограф, 2001. С. 207.

восстановления потерянного владения (recuperandae possessionis) и охраны существующего владения (retinentae possessionis).

Примечательно, что посессорная защита не ограничивалась лишь судебным процессом, заявление о защите владения можно было сделать и перед судебным приставом, приступившим к описи имущества. Указанный вывод также был сделан в одном из решений Сената, который в своей работе привел И.М. Тютрюмов: «Во всех случаях, когда фактическое владение не является зависимым от другого лица, собственника имения (напр. при аренде), владелец может, основываясь на одном факте владения и не прибегая к исковому порядку, оградить свои права путем жалобы на действия судебного пристава, приступившего к описи этого имущества по требованию взыскателя»103.

Как видно из приведенного анализа, взгляды дореволюционных цивилистов на природу владения и владельческой защиты не отличались единством. Такому положению вещей способствовало существовавшее в то время законодательство. В подтверждение нашего вывода можно привести высказывание В.И. Синайского: «Спорность понятия владения в литературе и некоторая неопределенность его в практике объясняется неясностью наших законов»104.

В качестве вывода стоить отметить несовершенство действовавшего в Российской империи законодательства и его явную противоречивость в проведении единой концепции защиты владения. Не имеет под собой какоголибо серьезного обоснования сведение посессорной защиты к защите лишь от насилия и самоуправства. Представляется, что законодателем Российской империи были несколько сужены границы посессорной защиты.

дореволюционном гражданском праве посессорной защиты применительно к движимым вещам в ее классическом виде. В судебном процессе о защите Тютрюмов И.М. Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов. Книга вторая. М.: Статут. 2004. С. 401.

Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 116.

владельческого состояния всегда подразумевалось, что владеющий является соответствующие основания. Аналогичная законодательная конструкция предусмотрена французским законодательством для восстановления владения вещами, похищенными и утраченными, однако и применима такая защита только в рамках петиторного, а не посессорного процесса.

Безусловно, законодатель Российской империи многое воспринял из законодательства Франции, что, по нашему мнению, отразилось на качестве погрешности законодателя могут быть двоякого рода: во-первых, основная последовательно не проведена105. Следует констатировать, что Свод законов Российской империи не смог обеспечить единство концепции защиты владения.

1.4. Владельческая (посессорная) защита в советском гражданском праве Изменение политической системы России не могло не сказаться на законодательстве, коренным образом поменялось и гражданское право.

Право социалистических стран, по свидетельству Р. Сакко, использует модели, настолько глубоко отличные от права романистических стран, что составляет обособленную семью. Специфика права социалистических стран достигается за счет некоторых особенностей, одной из которых является ослабленное регулирование защиты владения106.

социалистического типа и отказалось от категории фактического владения и его защиты, не осталось каких-либо элементов посессорной защиты ни в См.: Покровский И.А Владение в русском проекте Гражданского уложения // Журнал Министерства юстиции. 1902. № 10. С. 28.

См.: Сакко Р. Романистический субстрат гражданского права социалистических стран // Цивилистические исследования: Ежегодник гражданского права. Выпуск третий / Под ред.

Б.Л. Хаскельберга, Д.О. Тузова. М.: Статут, 2007. С. 200, 216.

Гражданском кодексе РСФСР 1922 г.107, ни в Основах гражданского законодательства Союза ССР и Союзных республик 1962 г.108, ни в Гражданском кодексе РСФСР 1964 г.109 Такой вывод мы находим и в работе советского цивилиста А.В. Венедиктова. Ученый писал, что ни Гражданский кодекс РСФСР 1964 г., ни Гражданский процессуальный кодекс РСФСР 1964 г.110 не предусматривают особых владельческих исков, посредством которых защищалось бы фактическое владение независимо от вопроса о праве на владение111. В комментариях к Гражданскому кодексу РСФСР отмечалось, что советское законодательство знает только петиторные вещные иски: виндикационный и негаторный112.

собственника (ст. 59 ГК РСФСР 1922 г., ст. 151 ГК РСФСР 1964 г.), владения арендатора (ст. 170 ГК РСФСР 1922 г.), залогодержателя (ст. 98 ГК РСФСР 1922 г., ст. 199 ГК РСФСР 1964 г.), но не содержало общих положений о защите владения несобственника. Д.М. Генкин отмечал, что Основы гражданского законодательства Союза ССР и Союзных республик 1962 г., закрепляя общие положения о защите права собственности, установили правило о том, что защита владения принадлежит собственнику, а также лицу, хотя и не являющемуся собственником, но владеющему вещью в силу закона или договора113. Ю.К. Толстой указывал, что Основы гражданского Гражданский кодекс РСФСР от 11.11.1922 // Собрание Узаконений и Распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства РСФСР. 1922. № 71. ст. 904.

Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик от 8 декабря 1961 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1961. № 50. Ст. 525.

Гражданский кодекс РСФСР от 11.06.1964 // Ведомости Верховного Совета РСФСР от 18.06.1964. № 24.

ст. 406.

Гражданский процессуальный кодекс РСФСР от 11.06.1964 // Ведомости Верховного Совета РСФСР от 18 июня 1964 г. № 24. ст. 407.

См.: Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность. М., 1948. С. 564.

См.: Комментарий к ГК РСФСР / под ред. Е.А. Флейшиц, О.С. Иоффе. М.: Юридическая литература, 1970. С. 226.

См.: Научно-практический комментарий к Основам гражданского законодательства Союза ССР и Союзных республик / под ред. С. Н. Братуся и Е. А. Флейшиц. М., 1962. С. 147.

пользовалось114.

Такая трансформация законодательства отразилась и на теоретических разработках цивилистов. Вопросам посессорной защиты уделяли внимание отдельные авторы, посвящая им лишь небольшие абзацы в своих научных трудах. В основном цивилистические учения советского периода велись в рамках вещного права по поводу права социалистической собственности, рассматривались вопросы правомочий собственника, а вопросы владения рассматривались лишь в рамках последних в качестве одного из элементов субъективного вещного права – правомочия владения.

Действующее в годы советской власти гражданское законодательство имело и иные пробелы по интересующим нас вопросам. Так, например, Б.Б. Черепахин отмечал, что советское гражданское право не знало учения о двойном владении, не знало оно также особого понятия держания (detentio)115. Некоторые статьи нормативно-правовых актов говорили о защите владения, но это были в действительности не институты посессорной защиты, т. к., «говоря о владении и его защите, ГК понимает под ним всегда владение, опирающееся на какой-либо титул»116.

гражданском праве указывал Д.М. Генкин, описывая данную проблему самостоятельного института, а потому не защищает фактическое владение как таковое (посессорная защита); не знает особой защиты владения, оторванной от защиты того права, на которое опирается владение. Оно защищает лишь законное, титульное владение (петиторная защита)»117.

Схожим образом высказывался и С.И. Вильнянский: «Защита владения как См.: Толстой Ю.К. Спорные вопросы учения о праве собственности // Сборник ученых трудов:

Теоретические проблемы гражданского права. Вып. 13 / Науч. ред.: Алексеев С.С., Красавчиков О.А.

Свердловск, 1970.С.84.

См.: Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. М.: Статут, 2001. С. 278.

См.: Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность. С. 564.

Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 83.

такового, независимо от права (так называемые посессорные иски, известные буржуазному праву), у нас не допускаются»118. Не спасали ситуацию утверждения некоторых авторов о наличии презумпции правомерности владения в советском гражданском праве для целей истребования вещи, бывшей в фактическом обладании119.