«РОЛАН БАРТ СИСТЕМА МОДЫ СТАТЬИ ПО СЕМИОТИКЕ КУЛЬТУРЫ Барт Р. = Система Моды. Статьи по семиотике культуры. - М., 2003. - 512 с. 1 Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa || yanko_slava || ...»

Читая взаперти, превращая чтение в акт абсолютно отдельный, потайной, в котором отменяется весь внешний мир, читатель - тот, кто читает, - совпадает с двумя другими субъектами (собственно, оба они близки между собой), чье состояние также требует резкой отделенности от окружающих: с влюбленным и мистиком; Тереза Авильская считала именно чтение заменой мысленной молитвы, а влюбленный субъект, как мы знаем, характеризуется уходом от реальности, неинвестированностью во внешний мир. Тем самым лишний раз подтверждается, что читающий субъект - это субъект, всецело сместившийся в регистр Воображаемого; для него вся экономика удовольствия состоит в том, чтобы лелеять свое дуальное отношение с книгой (то есть с Образом), замыкаясь с нею наедине, припадая к ней, утыкаясь в нее носом, если можно так сказать, подобно тому как ребенок припадает к матери, а Влюбленный прикован к любимому лицу. Комнатка, пахнущая ирисом, - это не что иное, как замкнутость Зеркала, где осуществляется райское слияние субъекта и Образа-книги.

Второй конститутивный признак чтения-желания, как прямо говорит нам прустовский эпизод с уборной, состоит в том, что при чтении присутствуют вперемешку, в свернутом виде все виды телесного волнения: зачарованность, незаполненность, боль, сладострастие; в ходе чтения тело окаM.Proust, A la recherche du temps perdu, Paris, Gallimard, «Bibl. de le Pliade», I, 12 [1954]. [Перевод Н.Любимова. - Прим. перев.] зывается смятенным, но не раздробленным (иначе чтение не относилось бы к Воображаемому).

Однако в прустовском эпизоде прочитывается, вычитывается и нечто более загадочное:

сладострастное чтение как-то связано с анальностью; один и тот же метонимический процесс связывает вместе чтение, экскременты и, как мы видели, деньги.

А теперь, не выходя из читальни, поставим вопрос: бывают ли иные виды читательского удовольствия? Возможна ли какая-то типология таких удовольствий? Как мне представляется, есть по крайней мере три типа удовольствия от процесса чтения - точнее, три пути, которыми Образ чтения может захватывать читающего субъекта. В первом случае субъект находится в фетишистском отношении с читаемым текстом: ему доставляют удовольствие слова, отдельные слова и сочетания слов; в тексте вырисовываются участки-изоляты, которые поглощают, затягивают субъекта своим очарованием; это чтение метафорического или поэтического типа;

нужно ли долго изучать язык, чтобы ощущать такое удовольствие? Вряд ли: даже совсем Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru маленький ребенок, на стадии лепета, переживает эротику слова - орально-звуковую практику, которой может завладеть влечение. Во втором, противоположном случае читателя как бы все время тянет вперед, к концу книги, более или менее скрытая сила напряженного ожидания; книга мало-помалу пожирается, и в этом нетерпеливо-увлеченном ее расходовании заключается наслаждение; речь идет, разумеется, прежде всего о метонимическом удовольствии от всякого повествования, но не забудем, что знания или идеи тоже могут рассказываться, подчиняясь процессу напряженного ожидания развязки; поскольку же это удовольствие явным образом связано с такими процессами, как слежение за развертывающимся и разоблачение сокрытого, то можно предположить, что оно как-то сродни подслушиванию первосцены; я хочу застать врасплох, изнемогаю от ожидания - чистейший образ наслаждения, в том смысле что оно не связано с удовлетворением желания; кстати, стоило бы исследовать и обратные явления блокировки, отвращения от чтения: почему мы не дочитываем книгу? Почему Бувар, вздумав заняться Философией Истории, не может «закончить знаменитое «Рассуждение» Боссюэ»?1 Кто тут виноват Бувар или Боссюэ? Существуют ли значимые для всех механизмы привлекательности?

Gustave Flaubert, uvres, Paris, Gallimard, «Bibl. de le Pliade», p. 819.

Существует ли эротическая логика Повествования? Структурный анализ повествования должен поставить проблему Удовольствия: как мне кажется, у него уже есть для этого средства. Наконец, третий тип читательского приключения (я называю приключением то, как с читателем «приключается» удовольствие) - это, можно сказать, чтение-Письмо; чтение служит проводником Желания писать (ныне мы твердо выяснили, что существует особое наслаждение от письма, хотя для нас в нем еще много загадочного); мы вовсе не обязательно желаем писать так, как автор, которого нам нравится читать; наше желание - это просто желание, которое испытывал написавший это; или иначе - мы желаем того желания читателя, которое испытывал автор, когда писал, мы желаем того любите-меня, что заключено в любом письме. Это очень четко выразил писатель Роже Лапорт: «Чистое чтение, которое не влечет за собой другого письма, - для меня нечто непонятное... Чтение Пруста, Бланшо, Кафки, Арто вызывало у меня желание не писать об этих авторах (или даже, добавлю от себя, писать как они), а просто писать». В такой перспективе чтение есть подлинное производство - не создание внутренних образов, проекций, фантазмов, а в буквальном смысле труд: потребляемый продукт возвращается в процесс производства, в желание производства, и начинает разворачиваться целая цепь желаний, где каждый акт чтения равнозначен порождаемому им акту письма, и так до бесконечности. Является ли такое удовольствие от производства элитарным, доступным одним лишь потенциальным писателям? В нашем обществе - обществе потребления, а не производства, обществе чтения, видения и слышания, а не письма, смотрения и слушания, - все устроено так, чтобы блокировать ответный жест: любители письма рассеяны, вынуждены таиться, задавлены множеством стеснений, в том числе и внутренних.

Это общая проблема цивилизации; мое же глубокое и постоянное убеждение состоит в том, что мы никогда не сможем освободить акт чтения, если одновременно не освободим акт письма.

4. Субъект Еще до возникновения структурного Анализа было уже много споров о различных точках зрения, которые может занимать автор, рассказывая историю — или просто высказывая текст. Один из способов приобщить читателя к теории Повествования и вообще к Поэтике заключается, по-видимому, в том, чтобы рассматривать его самого как занимающего некоторую точку зрения (или несколько точек зрения подряд); иначе говоря, рассматривать читателя как персонажа, превращать его в одного из персонажей (даже не обязательно привилегированного) повествования и/или Текста. Это было показано на материале греческой трагедии: читатель является таким персонажем, который присутствует, пусть и скрытно, при сцене и один лишь понимает то, чего не понимает ни один из партнеров по диалогу;

у него двойной (а значит, в потенции и множественный) слух. Иначе говоря, специфическим местом читателя является параграмма, идея которой преследовала Соссюра (и он, ученый, чувствовал, что прямо-таки сходит с ума, когда оказывается всецело и исключительно читателем):

«настоящее» чтение, осознанно утверждающее себя, оказывается чтением безумным - не потому, что оно придумывает невероятные («противные смыслу») смыслы, не потому, что оно «бредовое», а потому, что при таком чтении воспринимается одновременная множественность смыслов, точек зрения, структур, как бы пространство, простирающееся за пределы действия законов, которыми Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru запрещаются противоречия (постулацией такого пространства как раз и является «Текст»).

Эта воображаемая фигура тотального читателя - то есть читателя всецело множественного, параграмматического -может быть полезна тем, что позволяет ощутить своеобразный Парадокс читателя: общепризнанно, что читать - значит декодировать буквы, слова, смыслы, структуры, и это бесспорно; но по мере того как актов дешифровки становится все больше (поскольку чтение в принципе бесконечно), по мере того как со смысла снимаются ограничения, поскольку чтение начинает двигаться без тормозов, читатель - и в этом его структурное призвание - оказывается в диалектически противоположной роли: в конечном итоге он не декодирует, а до-кодирует; он не дешифрует, а производит, накладывает друг на друга различные языки, он бесконечно и неустанно пронизывается ими; его суть в этой пронизанности.

Но именно таково положение и человеческого субъекта вообще, как пытается его постичь психоаналитическая эпистемология: это уже не мыслящий субъект идеалистической философии, а субъект, лишенный всякого единства, потерянный в двойном неузнавании - неузнавании своего бессознательного и своей идеологии, - и получающий поддержку лишь от коловращения языков. Я хочу сказать, что читатель - это субъект в целом, что поле чтения - это поле абсолютной субъективности (в том материалистическом смысле, который может теперь получить этот старый идеалистический термин): любое чтение происходит от субъекта и отделено от него лишь редкими и тонкими опосредованиями (обучением грамоте, кое-какими риторическими правилами), пройдя которые субъект очень быстро вновь обретает себя, индивидуальную структуру своего желания, перверсии, паранойи, воображаемого, невроза - а также, конечно, и свою историческую структуру, свою отчужденность идеологиями и стандартными кодами.

Итак, надеяться на появление Науки о чтении, Семиологии чтения имеет смысл лишь при том условии, что однажды возникнет - противоречие в терминах - Наука о Неисчерпаемости, о бесконечном Смещении; чтение как раз и есть такая энергия, такое действие, которым в этом тексте, в этой книге улавливается именно то, «что не поддается исчерпывающему описанию категориями Поэтики»1; коротко говоря, чтение - это непрерывное истечение, в ходе которого структура, с терпением и пользой описываемая структурным Анализом, обречена обрушиваться, разверзаться, теряться, подобно всякой логической системе, которую в конечном счете ничто не в силах замкнуть, — оставляя нетронутым лишь то, что следует назвать субъективно-историческим процессом; чтение - это когда структура приходит в смятение.

Oswald Ducrot et Tzvetan Todorov, Dictionnaire encyclopdique des sciences du langage, Paris, Ed. du Seuil, coll.

«Points Essais», 1972, p. 107.

ПРЕДИСЛОВИЕ К «СЛОВАРЮ АШЕТТ»

Что может быть благоразумнее, чем словарь? Он информирует, дает сведения, даже учит, если взять на себя труд его читать, а не только заглядывать в него для справок; без долгих речей, без пустой риторики он строго, демократично, каждому желающему выдает знание. И однако же эта крепко сбитая, даже в чем-то упрощенная вещь (если учесть, из какого сложнейшего сплетения фактов, понятий, материй состоит мир) молчаливо ставит перед нами (нет ничего менее болтливого, чем словарь) важнейшие, острейшие, быть может даже самые головокружительные проблемы, которые дано знать и обсуждать человеческому уму.

Первая из них связана с бесконечностью слов в языке. Никто не знает, из скольких слов состоит французский язык. Язык меняется с каждой минутой, в каждом новом месте, по ходу произнесения бесчисленных новых речей; иногда такое новое слово (или даже не новое, а просто «перевранное» старое) разносится, распространяется, «приживается», его можно уловить и ввести в словарь (возможно, впрочем, что оно оттуда скоро исчезнет). Словарь непрерывно борется с временем и пространством (социальным, региональным, культурным), но всякий раз терпит поражение; жизнь всегда шире и быстрее, она берет верх - не над языком, а над его кодификацией.

Поэтому требуются все новые и новые словари. Поэтому также при создании каждого нового словаря вновь возникает идея «главного»: коль скоро все множество слов необъятно, зафиксируем какой-нибудь релевантный уровень (в зависимости от специальности словаря или читательской аудитории), который избавит нас от тревожной бесконечности и позволит создать словарь законченный в силу отборности своего словника; возможность работать с ним - великое облегчение;

но не будем обманываться - он составляет лишь небольшую надводную часть айсберга. Во всяком Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru случае, зная это, мы можем разглядеть в скромном предмете, который многие считают лишь простым справочным инструментом, главную загадку вселенной - ее бесконечность или, пользуясь не столь метафизическим словом, ее неуловимость.

Теперь второй источник головокружения. Мы собрали слова, дали им дефиниции - получается словарь. Мы собрали вещи (разумеется, обладающие именами), дали им описание - получается энциклопедия. Иногда, как в настоящем словаре, обе операции сочетаются вместе, получается словарь слов и вещей, энциклопедический словарь. Хотя взаимодополнительность обеих операций - нормативной (определить употребление слов) и дескриптивной (описать особенности вещей) - ощущалась у нас уже начиная с XVII века, подобных словарей-энциклопедий как будто немного.

Это довольно парадоксальный факт: ведь на самом деле - и здесь открывается сложнейший философский спор - каждое слово влечет за собой вещь или целое скопище вещей, но также и каждая вещь может существовать для людей лишь будучи покрыта, освящена, признана некоторым словом. Слова отсылают к вещам? Да, но одновременно также и к другим словам.

Поэтому разделение слов и вещей как двух обособленных и иерархически соотнесенных уровней является историческим явлением, что показал М.Фуко. Это разделение означает, что мы встаем на позицию реализма, который признает вещь в себе, вне говорящего о ней субъекта, а из слова делает простой инструмент коммуникации; такому воззрению в средние века противилась номиналистская традиция, побежденная, как известно, духом новоевропейской культуры. Со времен победы реализма мы полагаем, что, с одной стороны, говорим, а с другой - изготовляем вещи; с одной стороны, что-то произносим, украшаем и идеализируем, а с другой - что-то строим, производим, продаем, присваиваем; по одну сторону -искусство (слова), по другую - наука (факты). Хотя словарь сам является историческим продуктом такого буржуазного рассудка, но если приглядеться, то он его расшатывает: ведь для того чтобы описать вещь, перейти от слова к вещи, требуются другие слова, и так до бесконечности. Загляните хотя бы в настоящий словарь:

что такое «лицо»? Часть черепа. Но что такое «часть», «череп»? По какому праву вы останавливаетесь здесь, а не идете дальше? Где кончаются слова? Что находится за ними? Язык не только привилегия человека, но и его тюрьма. Об этом и напоминает нам словарь.

Наконец, третье удивительное свойство этой скромной, как считают, вещи: словарь выходит за рамки своей инструментальности. Мы полагаем, что он - необходимое орудие познания, и это правда; но он также и машина, производящая грезы; порождая сам себя, от слова к слову, он в конечном счете сливается с нашей способностью воображения. На словарной странице — или на нескольких страницах, которые все время так хочется листать, - перед нашим сознанием или зрением (если есть иллюстрации) проходят сильнейшие проводники грезы: материки, люди, эпохи, орудия, всевозможные явления Природы и общества. Драгоценный парадокс: словарь одновременно и позволяет нам осваиваться, привыкать, и заставляет блуждать среди незнакомого;

он и укрепляет знание, и дает толчок воображению. Каждое слово - словно корабль: поначалу оно кажется закрытым, плотно запертым в своей точно пригнанной арматуре; но очень легко оно само собой пускается в плавание, устремляется к другим словам, другим образам, другим желаниям;

так получается, что словарь наделен поэтической функцией. Малларме и Франсис Понж приписывали ему утонченную творческую силу. Поэтическое воображение всегда отличается четкостью, и в четкости словаря - источник той радости, с какой читают его поэты и зачастую дети.

К этим философским и поэтическим функциям следует прибавить ту ярчайшую роль, которую играет словарь в рамках исторически определенного общества, где мы живем. Во Франции словарь в разных своих формах был участником крупнейших идейных битв. Родившись в XVI веке, то есть на заре нового времени, он динамично, зачастую пристрастно следовал тем завоеваниям, которых добивался дух объективности, а стало быть и терпимости; посредующая инстанция общедоступного знания, он принимал участие в образовании демократической познавательной практики. Ныне, однако, встает новый вопрос. Распространение знаний зависит теперь не только от книг (а значит, и словарей), но также (главным образом?) от так называемых массмедиа; а поскольку оно носит характер массовый, подвижный и неустойчивый (ибо осуществляется посредством речи, а не письма), то знание приобретает некую ложную естественность; мы не столько говорим, сколько слушаем, незаметно пропитываемся услышанным, переходим от одной приблизительной идеи к другой, ничего не подвергая проБарт Р. = Система Моды. Статьи по семиотике культуры. - М., 2003. - 512 с. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru верке; слова становятся бессознательными мифами, поступая на службу к той мягкой (поскольку анонимной) власти, какой обладают ныне пресса, радио, телевидение; нам говорят все больше и больше, мы же говорим все хуже и хуже. Словарь призывает нас к порядку. Он говорит нам, что настоящее общение, честный обмен мнениями возможны лишь при строгом использовании тонких нюансов языка. Иногда я слышу, как некоего автора упрекают в том, что он пишет на «специальном жаргоне»; мне хочется ответить таким людям словами Валери: «Вы что, из тех людей, для кого не существует словарь?» Словарь напоминает нам, что язык не дан нам раз навсегда от рождения; что никто сам по себе не является образцом ясности; что доброкачественное общение не может быть плодом словесной вялости; одним словом, что каждый из нас должен бороться с языком, что эта борьба длится непрестанно, что для нее нужно оружие (такое, как словарь), - настолько обширен, могуч и хитер наш язык. То, что словари упорно живут и обновляются, что их создают и изготовляют с величайшей заботой, - все это говорит о том, они заключают в себе какой-то обет перед обществом: раз уж конфликты между людьми неизбежны (как нас в том уверяют), то пусть хотя бы они никогда не вспыхивают из-за словесных недоразумений. Слова, увы, не бывают ни правдивы, ни ложны, ибо язык не властен доказывать собственную истинность; но они могут быть верными, как ноты, - и вот к такой музыке языковых отношений и призывает нас хороший словарь.

ИСТОЧНИКИ ТЕКСТОВ

Переводы, помещенные в настоящем сборнике (почти все они публикуются впервые), соответствуют французскому собранию сочинений Р.Барта: Roland Barthes, uvres compltes, t. 1Paris, 1993-1995. Ниже указываются источники первых публикаций оригинальных текстов.

«Система Моды»: Roland Barthes, Le systme de la Mode, Paris, Seuil, 1967.

«Проблема значения в кино»: «Le problme de la signification au cinma», Revue internationale de filmologie, X, 32-33, janvier-juin I960.

«К психосоциологии современного питания»: «Pour une psycho-sociologie de l'alimentation contemporaine», Annales, septembre-octobre 1961.

«Фотографическое сообщение»: «Le message photographique», Communications, n° 1, 4e trimestre 1961.

«Дендизм и Мода»: «Le dandysme et la Mode», United States Lines Paris Review, juillet 1962.

«Структура "происшествия"»: «Structure du fait divers», Mdiations, 1962.

«Рекламное сообщение»: «Le message publicitaire», Les Cahiers de la publicit, n° 7, juilletseptembre 1963.

«Семантика вещи»: «Smantique de l'objet», Arte e cultura nella civilit contemporanea, Firenze, 1966. (Доклад на конференции «Искусство и культура в современной цивилизации», Венеция, сентябрь 1964).

«Дискурс истории»: «Le discours de l'Histoire», Information sur les sciences sociales, VI, n° 4, septembre 1967.

«Общество, воображение, реклама»: «Socit, imagination, publicit», in Publicit e televisione, Roma, 1968.

«Лингвистика дискурса»: «La linguistique du discours», in Signe, langage, culture, Mouton, 1970.

«Писать — непереходный глагол?»: «Ecrire, verbe intransitif?», in The Languages of Criticism and the Sciences of Man: The Structuralist Controversy, London and Baltimore, 1970.

(Доклад на конференции в университете Джонса Хопкинса, 1966).

«Мифология сегодня»: «La mythologie aujourd'hui», Esprit, avril 1971 (под заголовком «Изменить сам объект»).

«Семиология и медицина»: «Smiologie et mdecine», in Les Sciences de la folie. Mouton, 1972.

«О чтении»: «Sur la lecture», Le franais contemporain, n° 32, janvier 1976. (Вступительный доклад на конференции в Люшоне, 1975).

«Предисловие к "Словарю Ашетт"»: «Prface au Dictionnaire Hachette», Dictionnaire Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru Hachette, Paris, 1980.

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

Альтюссер (Althusser) Луи Аристотель 95, 436, Арто (Artaud) Антонен 492, Астрюк (Astruc) Александр Балли (Bally) Шарль Бальзак (Balzac) Оноре де Барбе д'Оревильи (Barbey d'Aurevilly) Жюль Батай (Bataille) Жорж Башляр (Bachelard) Гастон 371, Бенвенист (Benveniste) Эмиль 250, 457-459, 465-468, Бергман (Bergman) Ингмар Бергсон (Bergson) Анри Бланшо (Blanchot) Морис Блумфилд (Bloomfeld) Леонард Богатырев П.Г. Бодлер (Baudelaire) Шарль Борхес (Borges) Хорхе Луис Боссюэ (Bossuet) Жак-Бенинь 427, 431, 435, 438, Брессон (Bresson) Робер Брехт (Brecht) Бертольт Брёндаль (Br0ndal) Виго Бродель (Braudel) Фернан Брунер (Bruner) Джером Сеймур Бюиссенс (Buyssens) Эрик 48, Вадим (Vadim) Роже Ваккари (Vaccari) Франко 445, Валери (Valry) Поль 459, Вартбург (Wartburg) Вальтер фон 120, 126, 133, Гваттари (Guattari) Феликс Гегель (Hegel) Георг Вильгельм Фридрих 293, 319, Гераклит 155, Гербнер (Gerbner) Джордж Геродот 427-429, 433, 434, 436, Гийом (Guillaume) Гюстав 467, Гиппократ Гиро (Guiraud) Пьер 52, 136, Годар (Godard) Жан-Люк Горгий 427, Греймас (Greimas) Альгирдас 118, 427, 232, Дамуретт (Damourette) Жак Делёз (Deleuze) Жиль Джойс (Joyce) Джеймс Дорфлес (Dorfles) Джильо Дюркгейм (Durkheim) Эмиль 43, Ельмслев (Hjelmslev) Луи 36, 62, 63, 82, 103, 122, 203, 227, 232, 326, 369, Есперсен (Jespersen) Отто Жуанвиль (Joinville) Жеан де Кантино (Cantineau) Жан Кафка (Kafka) Франц Кац (Katz) Элайху В указатель не включены имена, фигурирующие лишь внутри анализируемых автором примеров из культурного материала (в цитатах и т.д.).

Клаузевиц (Clausewitz) Карл фон Конфуций Коэн-Сеа (Cohen-Sat) Жильбер Крёбер (Kroeber) Альфред Луис 222, 223, 330, 332, 334, 335, Кристева (Kristeva) Юлия Ксенофонт Кумбс (Coombs) Чарльз Айра Лазарсфельд (Lazarsfeld) Пол Феликс 43, 163, Лакан (Lacan) Жак Лапорт (Laporte) Роже Лафайет (La Fayette) Мари-Мадлен де Леви-Стросс (Lvi-Strauss) Клод 99, 130, 183, 184, 209, 222, 290, 301, 302, 331, 371, 419, Лейбниц (Leibniz) Готфрид Вильгельм 232, Леруа-Гуран (Leroi-Gourhan) Андре 38, Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru Линней (Linnaeus) Карл Литтре (Littr) Эмиль 84, 145, 165, 335, Макиавелли (Machiavelli) Никколо 427, 429, 434, 437, Малларме (Mallarm) Стефан 143, 277, 321, 463, Мариво (Marivaux) Пьер де Маркс (Marx) Карл 302, 474, Мартине (Martinet) Андре 38, 44, 50, 52, 60, 89, 99, 102, 204, 205, 228, 231, 234, 240, 251, Маторе (Mator) Жорж Маяковский В.В. Мейе (Meillet) Антуан Мельвиль (Melville) Жан-Пьер Мишле (Michelet) Жюль 44, 427, 428, 430, 434, 436, Морен (Morin) Виолетта Морен (Morin) Эдгар 47, Мосс (Mauss) Марсель 43, Мунен (Mounin) Жорж 227, Ницше (Nietzsche) Фридрих Омбредан (Ombredane) Луи Паре (Par) Амбруаз Парменид Паскаль (Pascal) Блез 168, Пеги (Pguy) Шарль Перро (Perrot) Маргерит Пиаже (Piaget) Жан Пишон (Pichon) Эдуард Платон 442, 476 Понж (Ponge) Франсис Потье (Pottier) Бернар 227, Прието (Prieto) Луис 227, Пропп В.Я. 456, 458, 462, Пруст (Proust) Марсель 44, 463, 472, 494, 495, Пудовкин В.И. Расин (Racine) Жан Роб-Грийе (Robbe-Grillet) Ален Роршах (Rorschach) Герман Рюве (Ruwet) Никола Рюйе (Ruyer) Раймон 336, Сад (Sade) Донасьен-Альфонс-Франсуа де Сартр (Sartre) Жан-Поль 48, 291, 363, Сёренсен (Srensen) Соллерс (Sollers) Филипп Соссюр (Saussure) Фердинанд де 33, 52, 54, 65, 130, 198, 250, 251, 353, 358, 359, 416, 429, 465, 478, 484, 490, Спатола (Spatola) Адриано Спенсер (Spencer) Герберт Стецель (Stoetzel) Жан 43, 265, 335, Тацит Публий Корнелий Теньер (Tesnires) Люсьен Тереза Авильская Трир (Trier) Йост Трубецкой Н.С. 41, 48, Трумен (Truman) Невил 156, Тьер (Thiers) Луи-Адольф Тьерри (Thierry) Огюстен 437, Фейербах (Feuerbach) Людвиг Флюгель (Flgel) 157, 163, 172, 192, 301, Фридман (Friedmann) Жорж 166, Фуко (Foucault) Мишель 479, 480 485, 486, 488, Фурье (Fourier) Шарль Фюстель де Куланж (Fustel de Coulanges) Нума-Дени Халлиг (Hallig) Рудольф 126, 133, Харрис (Harris) Зеллиг Себбетай 456, Цезарь Гай Юлий Шаброль (Chabrol) Клод Шессман (Chessmann) Шомбар де Лов (Chombart de Lauwe) Поль-Анри Штайнерт (Steinert) Отто Щеглов Ю.К. Якобсон (Jakobson) P.O. 39, 237, 334, 428, 431, 432, 447, 456, 458, 469, Blvitch V. Blanche Robert 86, Buytendijk F.-J.-J. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru Charny Franois Crozier M. Curie Pierre Duby Georges Ducrot Oswald Durand Jacques Flaubert Gustave Frei Henri 166, Godel Robert 54, 198, Hansen Henry Harald Irigaray Luce Jeanmaire Henri Jullian Camille Kiener Franz 187, Laver James Mandelbrot Benot Mandrou Robert Marcus-Steiff Joachim 367, Mitterand Henri Nicole J. 187 Nunberg Hermann Pike Kenneth Quicherat Jules-Etienne-Joseph Raimondi Ezio Todorov Tzvetan Togeby Knud 78, 82, Young Robert Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru

СОДЕРЖАНИЕ

С. Зенкин. Ролан Барт и семиологический проект........... СИСТЕМА МОДЫ

Предисловие

ВВЕДЕНИЕ. Метод

1. Одежда-описание

I. Три одежды

П. Шифтеры

III. Терминологическое правило

IV. Описание

2. Смысловое отношение

I. Области сопутствующих вариаций, или коммутативные классы

II. Знаковое отношение

3. Между вещами и словами

I. Симультанные системы: принцип и примеры............ П. Системы одежды-описания

III. Автономия систем

4. Бесконечная одежда

I. Трансформации и членения

II. Трансформация 1: от риторической системы к терминологической

коду

IV. Уровни анализа

V. Членение 1: сегменты значения

VI. Членение 2: сегменты второго уровня

I. ВЕСТИМЕНТАРНЫЙ КОД. /. Структура значающего. 5. Единица означающего

I. Исследование единиц означающего

П. Матрица означающего

III. Объект, суппорт и вариант

IV. Отношения между элементами матрицы................ V. Субстанции и формы

6. Совмещения и расширения

I. Трансформации матрицы

П. Перестановка элементов

III. Совмещения элементов

IV. Умножение элементов

V. Архитектура матриц

VI. Стандартные формы

7. Видовое утверждение

I. Категория вида

П. Видовая вариация

III. Видовые классы: род

IV. Отношения между видами и родами

V. Функция видового утверждения

8. Перечень родовых категорий

I. Способы образования родов

П. Классификация родов

III. Перечень родовых категорий

9. Варианты бытия

I. Перечень вариантов

II. Варианты идентичности

III. Варианты конфигурации

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru IV. Варианты материи

V. Варианты меры

VI. Варианты непрерывности

10. Варианты отношения

I. Варианты положения

II. Варианты распределения

III. Варианты соединения

IV. Вариант вариантов

11. Система

I. Смысл: контролируемая свобода

II. Систематическая эффективность

III. Нейтрализация означающего

IV. Систематическая редукция видовой категории: на пути к реальной одежде

12. Синтагма

I. Модная черта

II. Синтагматическая эффективность

III. Постоянный перечень элементов Моды................. IV. Заключение

I. ВЕСТИМЕНТАРНЫЙ КОД. 2 Структура означаемого 13. Семантические единицы

I. Мирское и модное означаемое

И. Семантические единицы

III. Структура семантической единицы

14. Комбинации и нейтрализации

I. Комбинация означаемых

II. Нейтрализация означаемого

I. ВЕСТИМЕНТАРНЫЙ КОД. 3. Структура знака.... 15. Вестиментарный знак

I. Определение

II. Произвольность знака

III. Мотивация знака

II. РИТОРИЧЕСКАЯ СИСТЕМА

16. Анализ риторической системы

I. Пункты анализа риторической системы

II. Риторическое означающее : письмо Моды............... III. Риторическое означаемое: идеология Моды........... 17. Риторика означающего : поэтика одежды

I. «Поэтика»

II. Риторическое означаемое одежды: модели.............. III. Риторика и общество

18. Риторика означаемого: мир Моды

I. Изображение мира

II. Функции и ситуации

III. Сущности и модели

IV. Модная женщина

19. Риторика знака: рациональное оправдание Моды...... I. Риторическое преображение знака Моды................ II. Комплексы А: функции-знаки

III. Комплексы В: закон Моды

IV. Риторика и время

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

20. Общее устройство системы

I. Своеобразие системы Моды

II. Комплексы А: отчуждение и утопия

III. Комплексы В: уклончивость смысла

IV. Двухчастная система Моды

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru V. Аналитик и система

ПРИЛОЖЕНИЯ

1. История и диахрония Моды

2. Иодная фотография

УКАЗАТЕЛИ

Указатель терминов Моды

Предметный указатель

СТАТЬИ ПО СЕМИОТИКЕ КУЛЬТУРЫ.. Проблема значения в кино

К психосоциологии современного питания

Фотографическое сообщение

Дендизм и Мода

Структура «происшествия»

Рекламное сообщение

Семантика вещи

Дискурс истории

Общество, воображение, реклама

Лингвистика дискурса

Писать - непереходный глагол?

Мифология сегодня

Семиология и медицина

О чтении

Предисловие к «Словарю Ашетт»

ИСТОЧНИКИ ТЕКСТОВ

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru Ролан Барт

СИСТЕМА МОДЫ СТАТЬИ ПО СЕМИОТИКЕ КУЛЬТУРЫ

Оформление Олег Осинин Компьютерная верстка Александр Лубенченко Лицензия №060432 от 23.03.99 Подписано в печать 05.03. Формат 84x108/ Тираж 4000 (1-2500) экз.

Заказ.№ Издательство им. Сабашниковых 119270, Москва, Фрунзенская набережная, 38/ Отпечатано в ППП Типография "Наука" 121099, Москва, Шубинский пер., По вопросам распространения обращаться по тел. 242-59- Сканирование и форматирование: Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru || Icq# 75088656 || Библиотека:

http://yanko.lib.ru/gum.html || update 11.03.