«Дальневосточный Институт Управления МИГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ В ДАЛЬНЕВОСТОЧНОМ РЕГИОНЕ РОССИИ: ОПЫТ КОМПЛЕКСНОГО АНАЛИЗА МОНОГРАФИЯ Хабаровск 2013 2 УДК 325.1(571.6) ББК 60.723.5 М576 Авторский коллектив: Артемьева И.А. ...»

1

Дальневосточный

Институт

Управления

МИГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ

В ДАЛЬНЕВОСТОЧНОМ

РЕГИОНЕ РОССИИ:

ОПЫТ КОМПЛЕКСНОГО АНАЛИЗА

МОНОГРАФИЯ

Хабаровск

2013 2 УДК 325.1(571.6) ББК 60.723.5 М576 Авторский коллектив:

Артемьева И.А. (гл.3, §3.2), Байков Н.М. (введение, заключение, гл.2, §2.2, гл.4, §4.1,), Березутский Ю.В., (введение, гл.4, §4.2), Говорухин Г.Э, (гл.5, §5.4), Горбунов Н.М. (гл.2, §2.1), Горбунова Л.И. (гл.1, §1.1, §1.2), Дудченко О.В. (гл.5, §5.4), Елфимова А.П. (гл.1, §1.1, §1.2), Золотарева С.А. (гл.5, §5.5), Кречко Д.А. (гл.5, §5.5). Куприянова В.И. (гл.3, §3.3), Ланкина Ю.С. (гл.1, §1.1, §1.2), Леонтьева Э.О.

(гл.5, §5.2), Луценко Е.Л. (гл.5, §5.3), Мотрич Е.Л. (гл.3, §3.1), Новиков А.Н. (гл.3, §3.2), Перепелкина А.Н. (гл.1, §1.1, §1.2). Пигуль Г.И. (гл.5, §5.5), Смоляк Г.В. (гл.2, §2.2), Стасюк Е.В. (гл.4, §4.3), Тюрина Ю.А. (гл.5, §5.1), Фарафонова Л.Н.

(гл.5,§5.5), Черевко М.А. (гл.5, §5.5), Шелковникова Н.В. (гл.5, §5.4).

М576 Миграционные процессы в Дальневосточном регионе России: опыт комплексного анализа : монография / под общ. ред. Н. М. Байкова. – Хабаровск : ДВИУ – филиал РАНХиГС, 2013. – 293 с.

ISBN 978-5-94456-175- Вниманию читателей предлагается научное издание, посвященное комплексному научному анализу миграционных процессов, имеющих дальневосточный вектор. Представлены результаты исторических, экономических, политических, социологических исследований проблем освоения, заселения и закрепления населения на территории Дальнего Востока России. Особое внимание уделено исследованию миграционного потенциала студенческой молодежи на примере выпускников ведущих вузов Хабаровского и Камчатского краев, Еврейской автономной области. Основные научные результаты и выводы отражают представления авторского коллектива о механизмах и путях решения миграционных проблем в контексте развития дальневосточного региона.

Предназначено для органов государственного и муниципального управления, аспирантов, студентов, представителей бизнеса и всех тех, кого интересуют проблемы социально-экономического развития Дальнего Востока России.

УДК 325.1(571.6) ББК 60.723. Авторы опубликованных материалов несут ответственность за подбор и точность приведенных фактов, цитат, экономико-статистических данных, собственных имен, географических названий Печатается по решению редакционно-издательского совета Дальневосточного института управления – филиала РАНХиГС © Авторский коллектив, © ДВИУ – филиал РАНХиГС, ISBN 978-5-94456-175-

СОДЕРЖАНИЕ

Введение………………………………………………...

Глава 1 ИСТОРИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ МИГРАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ: ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЕ

ИЗМЕРЕНИЕ…………………………………….……. Открытие и начало освоения Россией дальневосточных земель………………

Партийно-государственная переселенческая политика 1. закрепления населения в Дальневосточном регионе..

Глава 2 ОСОБЕННОСТИ ПРОСТРАНСТВЕННОГО СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

ДАЛЬНЕВОСТОЧНОГО МАКРОРЕГИОНА РОССИИ……………………………………………………...

Социально-экономическое развитие территорий как 2. фактор закрепления населения………………………… Современные политико-экономические и правовые 2. подходы к развитию Дальневосточного региона……... Глава 3 ДАЛЬНЕВОСТОЧНАЯ МИГРАЦИЯ В РЕГИОНАЛЬНОМ ИЗМЕРЕНИИ………………………….... Социальные и миграционные ориентиры населения 3. Хабаровского края……………………………………… Трудовые мигранты: состояние и проблемы адаптации 3.2 Отношение к иммигрантам в социологическом измерении…………………………………….………………. Социально-профессиональный потрет специалиста по 3. работе с мигрантами………………………..…………...

Глава 4 БАЗОВЫЕ УСЛОВИЯ ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТИ

И СУБЪЕКТИВНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ МОЛОДЕЖИ…………………..……………………………..… Проблемы субъектов Российской Федерации Дальневосточного региона в контексте миграционных намерений студенческой молодежи…….…………………... Региональные социально-экономические условия 4. жизнедеятельности как катализатор миграционных Самоидентификация молодежи как фактор ее жизненных стратегий………………………………………....… Глава 5 ВЫСШЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ КАК МЕХАНИЗМ ЗАКРЕПЛЕНИЯ МОЛОДЕЖИ В ДАЛЬНЕВОСТОЧНОМ РЕГИОНЕ……………………………………….. Стратегии адаптации дальневосточной молодежи в 5. контексте «высшее образование – трудоустройство»... Выпускники дальневосточных вузов: между мифами и 5. Образовательный потенциал выпускников университета и их миграционные намерения……………………. Выпускники вузов городского округа: проблемы профессиональной идентичности и миграционных намерений…………………………………………………….. Социально-профессиональный портрет специалиста 5.

ВВЕДЕНИЕ

Вопросы по развитию Дальнего Востока России были актуальными во все времена. О необходимости уделить внимание этому региону говорили министры царской России Витте и Столыпин, партийногосударственные руководители Советского Союза. Однако массированные переселения с запада на восток не помогли закрепить население, и дальневосточные территории стремительно теряли свою привлекательность.

В постсоветские годы курс государственной политики привел к негативным изменениям в экономике и социальной сфере огромного макрорегиона Российской Федерации, который оказался фактически без государственной поддержки. Лишь с начала 2000-х гг. был реализован ряд масштабных адресных проектов: строительство автодороги Чита –Хабаровск, прокладка трубопровода ВСТО, возведение объектов для саммита АТЭС, развертывание производства самолета SSJ-100 и другие. Государство запустило крупные целевые программы по долгосрочному развитию востока страны; увеличило масштабы прямого и косвенного финансирования восточных территорий. Власти регионов, частный бизнес и местное население также значительно активизировали свою экономическую деятельность.

Все это позволило достичь определенных положительных результатов в экономической деятельности. Однако общая социально-экономическая ситуация на Востоке России остается сложной, с набором острых институциональных проблем, требующих системного решения.

Главная из этих проблем – многолетний масштабный отток населения из региона, связанный с низким уровнем жизни и общей неустойчивостью социально-экономической ситуации. Как следствие, за последние десятилетия регион покинули более двух миллионов человек.

С началом третьего десятилетия постсоветских реформ дальневосточный вектор вновь усилился, а идея развития этих территорий была вновь актуализирована и включена в число четырёх главных стратегических приоритетов государственной политики.

Становится все очевиднее, что потенциал экономических сил и механизмов, формирующих негативные тенденции на востоке страны, столь велик, что противостоять этому может только совокупная мощь всего российского государства. В то же время, государственная политика в отношении Дальнего Востока России продолжает быть во многом оборонительной и нацеленной исключительно на решение отдельных проблем. Остановить или существенно снизить продолжающийся отток коренного населения трудоспособного возраста с дальневосточных территорий, особенно молодых квалифицированных кадров, государству до сих пор не удается и регион во все большей степени испытывает дефицит трудовых ресурсов.

Основная причина оттока населения заключается в снижении за последние два десятилетия уровня жизни дальневосточников, потере имевшихся ранее существенных преимуществ в размерах доходов по сравнению с европейскими регионами России. В сочетании с суровыми климатическими условиями и с отдаленностью от центральных районов страны это приводит к систематической потере человеческих ресурсов, снижению плотности населения, обострению дефицита квалифицированных рабочих кадров и специалистов.

В этой связи большое значение приобретает социологическая оценка состояния, условий и факторов, влияющих на миграционное поведение населения и, прежде всего, молодежи, оканчивающей высшие учебные заведения в Дальневосточном регионе, их ориентацию на возможность проживания в нем и ведение трудовой деятельности по специальности, приобретенной в вузе.

Еще на рубеже 60-х и 70-х гг. XX в. Т.И. Заславская отмечала, что причины миграции лежат не только в закономерностях развития производства, но и в трансформирующихся потребностях, интересах и стремлениях людей; формирование миграционных установок происходит, с одной стороны, под воздействием внешних обстоятельств и стимулов, с другой – в силу особенностей самого индивида.

Таким образом, актуальность исследования миграционных процессов на Дальнем Востоке России в контексте решения проблем закрепления на его территориях обусловлена катастрофическим снижением численности населения за последние два десятилетия; наличием у него высокого миграционного потенциала (готовность выехать за пределы региона), оттоком наиболее профессиональной и интеллектуальной части и низкой эффективностью предпринимаемых мер государственной политики.

Анализ современного состояния исследований по данной проблеме в отечественной науке показывает, что вопросы теории миграции населения, демографии и народонаселения нашли отражение в многочисленных научных трудах. Проблемы миграции и рынка труда, миграционной ситуации в современной России и ее регионах актуализированы в научных работах Л.Л. Рыбаковского, Т.И. Заславской, В.И. Переведенцева, В.М. Моисеенко, В.В. Трубина, З.А. Даниловой, А.В. Топилина, В.И. Мукомель и др. Важный аспект в исследовании миграционного потенциала, представленный теоретическими подходами к анализу факторов, влияющих на социальную и профессиональную мобильность молодежи, нашел отражение в работах О.В. Крыштановской, Ж.А. Зайончковской, В.И. Чупрова, Ю.А. Зубок, С. Морган и др.

Проблемы профессионального выбора, профессиональных ориентаций и жизненных планов студенчества раскрыты в работах Д.Л.

Константиновского, Л.И. Бойко, В.Ф. Пугач, Э.К. Васильевой, В.А. Медик, А.М. Осипова и др. Миграция в аспекте международной безопасности и урегулирования конфликтов представлена в ряде исследований таких авторов, как А.В. Дмитриев, Е.А. Назарова, В.Н. Петров, И.А.

Попов и др.

Проблемы народонаселения Дальнего Востока России, социологические исследования по миграции (внутренней, внешней, международной, в том числе китайской), изучение трудовой и миграционной мотивации выпускников вузов Дальневосточного федерального округа; проблемы функционирования рынка труда на Дальнем Востоке отражены в работах дальневосточных ученых и исследователей (Е.Л.

Мотрич, В.В. Миндогулов, В.К. Заусаев, А.М. Филонов, Н.М. Байков, Ю.В. Березутский др.). Региональные авторы сходятся во мнении, что государству необходимо кардинально изменить политику в отношении развития Дальнего Востока России, а также социальные и экономические условия, способствующие закреплению населения.

Авторский коллектив поставил перед собой цель комплексно проанализировать механизмы закрепления дальневосточной молодежи на примере выпускников вузов субъектов Российской Федерации: Хабаровского и Камчатского краев, Еврейской автономной области.

Миграционный потенциал молодежи представляет собой готовность молодежи уехать с территории Дальнего Востока России на постоянное место жительства и работу в другой регион. Эта готовность проявляется пока еще не на уровне социального поведения молодежи, а на уровне сознания молодежи, ее гипотетических оценок (потенциала). Этот потенциал может в будущем реализоваться при определенных условиях, а может и не реализоваться при отсутствии таковых. Он формируется под влиянием ряда объективных условий и субъективных факторов. Среди них большое влияние имеют различия в социальноэкономическом развитии регионов, несоответствие рынка труда и образовательных услуг, неразвитость социальной инфраструктуры, ограниченность профессионального роста, природно-климатические условия и т. д.

Эмпирическую основу настоящего научного издания составили результаты социологических исследований:

1. «Миграционный потенциал и механизмы закрепления молодых специалистов в регионе». В качестве объекта исследования выступали студенты выпускных курсов 13 ведущих вузов Хабаровского края, ЕАО и Камчатского края (анкетный опрос, n=1093; доверительная вероятность 97%, доверительный интервал ±3%). Тип выборочной совокупности – квотный в разрезе вузов и простой вероятностный при отборе факультетов и специальностей, случайный на этапе отбора студентов.

2. «Студенчество Дальнего Востока: проблемы и перспективы профессионального становления», 2005 г. (N=1940). Генеральную совокупность составляли студенты 3 – 5 курсов, обучающиеся в вузах ДФО. Тип выборочной совокупности – многоступенчатый, квотный, случайный на этапе отбора респондентов.

3. Вторичный анализ исторических документов, государственной статистики, материалов средств массовой информации (в том числе электронных ресурсов), результатов исследований ведущих социологических центров страны (ВЦИОМ, Левада-центр и др.), законодательных и иных нормативно-правовых и аналитических документов органов государственной власти, освещающих миграционные процессы и механизмы их регулирования на Дальнем Востоке Российской Федерации.

Авторским коллективом показано, что механизмы закрепления трудоспособного населения (особенно молодых специалистов) представляют собой совокупность крупных федеральных и региональных решений органов государственной власти, направленных на снижение его миграционного оттока и стимулирующих желание остаться в дальневосточном регионе, либо направленных на приток в него высококвалифицированных кадров из других территорий.

ГЛАВА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ МИГРАЦИОННЫХ

ПРОЦЕССОВ: ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ

1.1 Открытие и начало освоения Россией дальневосточных земель Вопрос о времени появления первого человека на дальневосточной земле остается открытым из-за малого количества надежных данных. Ряд исследователей считает, что это произошло еще в период нижнего палеолита (древнего каменного века) – несколько сот тысяч лет назад. Активное освоение территории Дальнего Востока древним человеком началось в верхнем (позднем) палеолите (40 – 35 – 12 – 10 тыс.

л. н.). Открыты и исследованы десятки стоянок этого времени.

В эпоху первобытности на территории Дальнего Востока сформировалась, развилась и сменилась целая серия самобытных археологических культур. Население региона прошло путь от примитивных форм присваивающего хозяйства до производящего (земледелия и скотоводства), от каменных, костяных и деревянных орудий до изделий из бронзы и железа, от первобытных общин до вождеств. Во второй половине I тыс. н. э. в южной части Дальнего Востока население перешло на качественно новый этап своего развития – стадию государственности и это было закономерным итогом всей предшествующей его эволюции.

В XIII – XVII вв. в Приамурье, на Верхнем Амуре и Зее обитали дауры, на Среднем и части Нижнего Амура – дючеры, по берегам Зеи (между устьями Селемджи и Томи) жили гогули (зейские дючеры). Все эти народы занимались земледелием, но имели разное происхождение.

Позднесредневековому населению Верхнего Амура и Зеи принадлежат памятники владимировской культуры, в которой прослеживается смешение монгольского и тунгусского пластов. Известно около 40 городищ и селищ владимировской культуры. Конечная дата существования владимировской культуры приходится на середину XVII в., когда дауры покинули долину Амура, переселившись в Северо-Восточный Китай.

Продвижение русских землепроходцев на Восток и освоение ими новых территорий берет свое начало с XVII в. Колонизация Россией новых земель диктовалась теми же причинами и целями, как и в других западных государствах. Присоединение и освоение земель на Востоке, определялось государственной политикой расширения территории в соответствии с огромными неосвоенными пространствами Сибири и Дальнего Востока, не занятыми другими государствами, и необходимостью выхода к восточным морям в интересах торговли.

Сибирь и Дальний Восток с их «мягкой рухлядью» – пушниной и огромными сырьевыми запасами привлекали к себе внимание не только правительства, но и частных лиц. Русская миграция условно состояла из двух частей. Одну из них представляли государевы люди, посылаемые в экспедиции царским правительством. В задачу землепроходческих отрядов входило не только открытие и присоединение новых территорий, но и оценка земель на пригодность для земледелия.

Кроме того, решалась задача приобщения коренного населения к православию.

Другую часть составляла вольная миграция, состоявшая из предприимчивых казаков, крестьян – так называемых «охочих» людей, добровольно отправлявшихся в походы ради обретения богатства и новых земель.

Базой для землепроходцев (откуда отправлялись и куда возвращались отряды) стал Якутский острог, основанный в 1632 г. казаком И.

Бекетовым. Государевы люди и добровольные землепроходцы двигались двумя потоками: северным – морским и южным – сухопутно-речным. Разведывая пути по побережью, сибирским и дальневосточным рекам к Тихому океану, первопроходцы исследовали и описывали реки и земли, прилегающие к ним.

В 1646 г. И. Игнатьев с отрядом проплыли от устья Колымы до Чаунской губы. В 1647 г. С. Дежнев вдоль берегов Чукотки дошел до Анадыря. Так, уже в XVII в. был открыт пролив между Азией и Америкой1. И. Москвитин со своим отрядом направился от Якутска на Восток по северным рекам, вышел в Охотское море, а затем – в устье Амура. В ходе этих экспедиций были основаны Анадырский острог и поселение Охотск.

В Южном направлении двигалась экспедиция В. Пояркова. Отряд прошел весь Амур до его устья и поднялся к Охотскому морю до устья реки Улья, затем по северным рекам вернулся в Якутск. В. Пояркову принадлежит слава открытия Амура. Чуть позднее отряд Е. Хабарова совершил поход по Амуру, составил чертеж бассейна реки и основал два острога – Албазинский и Ачанский. Присоединение Приамурья к России считают заслугой Е. Хабарова.

По Верхнему и Среднему Амуру к 80-м гг. XVII в. помимо острогов было основано около 20 земледельческих поселений, распахано более 1000 десятин земли2. Так, на раннем этапе колонизации из русских Материал, документально подтверждающий это открытие (отписки С.И. Дежнева якутскому воеводе И.П. Акинфову), надолго был забыт в якутском архиве. И только в 1758 г., во время Второй Камчатской экспедиции, академик Г.Ф. Миллер, для которого в Якутске были сняты копии отписок, связал открытие пролива с именем С.И. Дежнева.

Александров В. А. Россия на дальневосточных рубежах (вторая половина XVII в.). Хабаровск, 1984. С. 44 – 45.

землепроходцев начинает формироваться население Приамурья, состоявшее из казаков, крестьян и лиц, сосланных за совершенные преступления. Возникают деревни вниз и вверх по Амуру.

На присоединяемых территориях землепроходцы встречались с аборигенными племенами, находившимися на ступени патриархальнородового строя. Есть данные, что в XVII в. в Приамурье, Приморье и Сахалине их проживало около 41 тыс. чел.3. Отношения русских с ними в основном носили мирный характер, что строго предписывалось российским правительством. Государство получало налог – ясак – с местного населения. Аборигены с помощью русских осваивали новые способы ведения хозяйства, земледелия. Впервые здесь появились водяные мельницы, стали использоваться плавка и ковка железа, осуществлялась хлебная торговля. Русские люди брали местных жителей в проводники и помощники по добыче пищи. Однако случались и конфликты, иногда вооруженные: нередко землепроходцы были людьми жесткими, порой и жестокими, не терпящими неповиновения.

В середине XVII в. в Приамурье столкнулись интересы двух соседних государств – России и Цинского Китая, первые контакты с которым в 1618 г. установил И. Петлин с группой казаков из Томска. Добравшись до Пекина, группа пробыла там четыре дня, получила от императора грамоту, разрешавшую русским приходить с посольством и торговать с Китаем. Последствий этого контакта не было: грамоту в России прочесть не смогли, так как не знали языка.

Возможности новых контактов появились в середине XVII в., но постройка русскими острога на Зее – Албазино – стала поводом для начала военных действий со стороны Китая. В условиях военного давления и неудачной попытки решить проблему дипломатическим путем, русская делегация в 1689 г. в Нерчинске подписала договор, первый международный правовой акт в истории русско-китайских отношений.

По нему Россия уступила противной стороне значительные территории по левому берегу Амура и правому – Аргуни. Использование Амура как транспортного пути прекратилось, что затрудняло выход к морю. Почти 180 лет Приамурье было нейтральной территорией. Однако оставались еще неисследованные обширные земли, особенно на Северо-Востоке материка и побережье Тихого океана. Именно сюда в конце XVII в. устремился отряд якутского казака В. Атласова, поставивший своей главной задачей присоединение Камчатки к Российскому государству.

Два года провела экспедиция Атласова на полуострове. За это время были собраны ценнейшие разнообразные сведения о богатствах фауны и флоры, жителях Камчатки. Главная заслуга В. Атласова состояла в См.: Дубинина Н. И. История освоения Дальнего Востока России в XVII – нач. ХХ вв. Хабаровск : Изд-во ДВГГУ, 2007.

том, что он смог не только закрепить за Россией почти всю эту территорию, но и открыть новую полосу географических открытий на Тихом океане.

Дальнейшие походы русских людей на Камчатку осуществлялись в основном сухопутным путем, вдоль Охотского моря, поэтому российское правительство, заинтересованное в открытии Северного морского пути, издало Указ в 1713 г. «Об отыскании морского пути на Камчатку». Якутским воеводой было предпринято несколько небольших экспедиций, но они не дали желаемых результатов. И только в 1725 г.

было положено начало первой русской правительственной морской экспедиции на Северо-Восток. В инструкции для капитана-командора В. Беринга указывалось, что задачей путешествия были поиск места, «где Азия… сошлась с Америкой», то есть северо-восточного прохода.

Первая Камчатская экспедиция длилась пять лет (1725 – 1730 гг.).

В ходе её была составлена карта Азиатского побережья, но не был окончательно сделан вывод о существовании пролива. Увидеть берега Америки помешал густой туман. Только второй Камчатской экспедиции, продолжавшейся десять лет (1733 – 1743 гг.) удалось достичь северо-западных берегов Америки. В сентябре 1740 г. пакетботы «Св.

Петр» (командир В. Беринг) и «Св. Павел» (командир А. Чириков) направились из Охотска к Камчатке, где В. Беринг основал Петропавловск-на-Камчатке.

Экспедиции достигли побережья американского континента, были открыты Алеутские и Командорские острова, составлено сто общих и региональных карт. Наследие экспедиций огромно и значимо. По материалам второй Камчатской экспедиции в 1746 г. была закончена «Карта Генеральная Российской Империи, северных и восточных берегов, прилежащих к Северному Ледовитому и Восточному океанам с частью вновь найденных через морское плаванье западных американских берегов и острова Япона»4.

Присоединение Камчатки, исследование и описание прилежащих островов и западного побережья Америки стимулировали усилия России по освоению этого региона. В последней четверти XVIII в. на Дальнем Востоке активизировалась деятельность частных промысловых кампаний купцов П. Лебедева-Ласточкина в Якутске, Ф. и Н. Киселевых – Иркутске, Л. Алина – на Камчатке. Тогда же была учреждена Северо-Восточная кампания И. Голикова и П. Шелехова. В 1784 г. П. Шелехов основал первое русское поселение на острове Кадьяк. Перед правительством П. Шелехов отстаивал идею об освоении этих территорий.

К сентябрю 1797 г. в правящих кругах России пришли к окончательному решению о создании в американских владениях контролируемой Ширина Д. А. Россия: научное исследование Арктики XVIII в. – 1917 г. Наука, 2001. С. 21.

правительством единой промысловой кампании, обладающей монополией и достаточно мощной, чтобы противостоять иностранным конкурентам и действиям соперничающих держав.

Главными видами экономической деятельности российского населения были добыча ценного меха морских животных и меховая торговля с аборигенным населением. Монополистом в промыслах и торговле стала Российско-Американская кампания, основанная в г. Однако в 1867 г. Аляска и Алеутские острова были проданы США за 7,2 млн. долларов.

В первой половине XIX в. в регионе изменяется международная обстановка. В северо-восточной акватории Тихого океана появляются французские и английские военные суда. Осада ими Петропавловскана-Камчатке во время Крымской войны создала прямую угрозу для России в этом регионе. Кроме того, интересы экономического развития этих территорий обозначили задачу выхода к морским путям на Тихом океане. Поэтому российское правительство вынуждено было вновь обратиться к «отодвинутой» амурской проблеме. Активным сторонником разрешения ее выступал генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Муравьев. Известно, что в ходе муравьевских сплавов по Амуру по берегам рек от Забайкалья до устья Уссури был основан ряд военных и казачьих постов – поселков, в том числе военный пост Благовещенск (1856 г.), Хабаровка (1858 г.), Владивосток (1860 г.) был основан позднее. В Айгуне в ходе очередного сплава в 1857 г. был подписан Айгуньский договор о разграничении территорий по Амуру между Россией и Китаем. За заключение договора А. Муравьеву было присвоено имя Амурского. В 1860 г. Пекинский договор закрепил за Россией весь Уссурийский край. С этого времени начинается новый этап формирования русского населения в регионе на основе государственной политики заселения и освоения Дальнего Востока.

В целях закрепления за Россией присоединенных по Айгуньскому договору земель с 1857 по 1862 гг. переселено на Амур и Уссури около 17000 душ обоего пола из Забайкальского казачьего войска и свыше 2000 штрафованных нижних чинов бывшего корпуса внутренней стражи. Одновременно было выработано положение об Амурском казачьем войске, утвержденное Александром II 1 июня 1860 г. Согласно ему, казаки расселялись по берегам Амура и охраняли юго-восточную границу. В общей сложности за первое двадцатилетие владения Россией Приамурским краем в нем возникло 96 станиц и поселков:

67 – по Амуру и 29 – по Уссури. В 1879 г. число это еще увеличилось на 11 поселков, основанных в Южно-Уссурийском крае. За последующие четверть века (1880 – 1905 гг.) в Приамурье основаны еще 32 казачьих поселка и, наконец, с 1907 по 1909 гг. возникло еще 18 поселков5.

За время губернаторства Н. Муравьева приамурские земли стали наиболее заселенными и осваиваемыми. Первоначальное положение об Амурском казачьем войске не устанавливало право его на определенные территории. Местному начальству разрешалось отводить казакам нужное количество свободных земель под пашни, сенокосы и другие угодья по рекам Амур и Уссури до морского побережья. Размеры земли зависели от занимаемой должности с учетом возможности каждого домохозяина обработать ее. Так, штаб-офицеру полагалось 400 десятин земли, обер-офицеру – 200 десятин, казаку – 30 десятин и 99 десятин церковному притчу6.

Земли, расчищенные собственным трудом от леса и осушенные, могли быть закреплены за казаками сверх наделов в сорокалетнее пользование. После этого земли переходили в полковые и батальонные запасы. На практике казаки, да и прибывавшие из европейской части России крестьяне-переселенцы пользовались землею без всякого ограничения совершенно свободно. При этом, крестьяне часто занимали земли под заселение в промежутках между казачьими станицами.

Чтобы предотвратить неизбежные при чересполосице споры между казаками и крестьян, преемник Н. Муравьева-Амурского генерал-лейтенант Корсаков приступил в 1861 г. к упорядочению наделения казачества землей. С этой целью была организована группа чинов Генерального Штаба для производства съемки земли. В состав группы вошли выборные от станичных обществ, которые указывали удобные в сельскохозяйственном отношении места. Первые топографические работы на землях, занятых казаками, были проведены в 1857 и 1858 гг., однако они носили подготовительный характер. В первый год были составлены планы 27 казачьих станиц и земли г. Благовещенска. По ходатайству местных казаков отвели большое количество десятин на душу мужского пола, чем было предложено инструкцией.

Точно также в 1862 г. была проведена съемка земель по реке Уссури.При проектировании станичных наделов руководствовались теми же основаниями, как и на реке Амур7.

В 1864 г. генерал-губернатор Восточной Сибири лично осмотрел произведенную топографию, а в следующем 1865 г. проекты казачьих наделов были представлены на рассмотрение военного совета, который в свою очередь, внес предложение генерал-лейтенанта Корсакова в Комитет министров. Положение совета было рассмотрено и утверждено ГАХК. Ф. И – 13. Оп. 1. Ед. хр. 1. ЛЛ. 25 (об), 26.

ГАХК. Ф. И – 13. Оп. 1. Д. 1. Л. 25 – 26 ; «Положение об Амурском казачьем войске», 1860. С. 198 – 200.

Там же. Л. 26 (об).

императором 13 октября 1867 г. Однако решение это не имело практических последствий. Работы по отграничению казачьих наделов не были проведены, а планы уничтожены Иркутским пожаром в 1879 г.8.

Единства взглядов на распределение земельных наделов не было и у местных руководителей. Н. Муравьев-Амурский – инициатор казачьего переселения – был противником сплошного заселения пограничного района только казаками. Он считал, что чересполосное поселение казаков и крестьян будет более прочной основой колонизационной политики.

Ничем не стесненные первоначально в выборе оседлости переселенцы, выбирали наиболее плодородные районы края: в Амурской области на Зее – Буреинскою низменность, в Приморской области – богатую равнину, прилегающую к озеру Ханка, и долину рек, впадающих в Японское море. Но по мере увеличения казачьих войск возникает необходимость ограничения их земельных интересов, так как начинают страдать интересы крестьянской колонизации. Их направляли в отдаленные районы края, а генерал-губернатор С.М. Духовской и вовсе закрывает для лиц не войскового сословия почти все сколько-нибудь удобные, расположенные в благоприятных в экономическом отношении районах, земли9.

Войсковое правление и наказной атаман настаивали на отводе Амурскому казачьему войску определенной сплошной территории. Это позволяло, по их мнению, всю пограничную полосу прикрыть непрерывным рядом казачьих станиц. Кроме того, правление ссылалось на неудобство административного управления населением при образовании крестьянских поселков между казачьими станицами. Эти взгляды разделял Приамурский генерал-губернатор А.Н. Корф.

В защиту положения выступило и военное министерство. Однако с 1897 г. между назваными структурами начинается переписка об отмене распоряжения С.М. Духовского как несоответствующего существующим законам. Тем не менее, спор на этом этапе так и не был завершен.

Переселение крестьян активизируется после освобождения их от крепостной зависимости. В колонизации Дальнего Востока второй половины XIX в. выделяют два направления. Первое началось в середине XIX в., шло с территории Восточной Сибири в районы Амурской области и Нижнего Амура. Подавляющая часть всех переселенцев устремилась на плодородные земли Зейско-Бурейской низменности, а небольшая часть была направлена на побережье Нижнего Амура.

ГАХК. Ф. И – 13. Оп. 1. Д. 1. Л. 25 (об).

Второе направление открылось переселением в 80-х гг. XIX в.

морским путем крестьян из украинских и южнорусских губерний России (Черниговской, Полтавской, Харьковской и ряда других) в ЮжноУссурийский край Приморской области10.

Утвержденное 26 марта 1861 г. императором Положение Сибирского Комитета о правилах для поселения русских и иностранцев в Амурской и Приморской областях Восточной Сибири разрешало льготное добровольное переселение всем желающим. На основании закона переселенцы получали на Дальнем Востоке земельный надел в 100 десятин на семью с правом выкупа его в собственность по три рубля за десятину11. Наиболее важной задачей для государства было закрепление населения на дальневосточной территории. Поэтому самыми эффективными в этом плане оказались семейные переселения. Семья была более способной к экономической и социально-демографической адаптации на новом месте, обладала меньшей миграционной подвижностью. В результате возникали предпосылки для естественного роста населения на новых территориях. Предоставление финансовой помощи и льгот переселенческой семье гарантировало в будущем возврат ссуд и кредитов, так как члены семьи несли коллективную ответственность за полученные от властей материальные ценности. Законом разрешалось переселение и в составе обществ (не менее 15 семейств). Для них отводился участок земли до 100 десятин на семью. Общество освобождалось от выплат в казну в течение 20 лет. Лиц, переселявшихся на Дальний Восток за свой счет, закон освобождал от воинской повинности в течение 10 наборов, а от подушной подати – навсегда. В законе предусматривались льготы для лиц, приписавшихся к городам. Они освобождались от платежей всяких пошлин, государственных повинностей и военных постоев на десять лет. Все переселившиеся могли заниматься торговлей, развивать ремесла и промышленность без ограничений.

Таким образом, льготы способствовали закреплению переселенцев, и вскоре их численность составила 11634 чел., основная часть из которых осела в Амурской области (68,2%)12.

Во второй половине XIX в. население Дальнего Востока (без Забайкальской области) выросло более чем в 8 раз, в основном, за счет переселения крестьян, освободившихся от крепостной зависимости.

Соболевская И. А. Усадьба и жилище российского крестьянина-колониста Приамурья в конце XIX – начале ХХ вв. Хабаровск, 1997.

Щебеньков В. Г. Культура Русского Приморья (60-е гг. XIX в. – февраль 1917 г.) : автореф. дис. … канд. ист. наук. Ленинград, 1966. С. 12.

Васильченко О. А., Васильченко Э. А Переселение и организация жизнедеятельности семей на Дальний Восток России (1860 – 1941 гг.). Владивосток : Изд-во Дальневосточного ун-та. С. 71.

Источник: рассчитано и составлено авторами.

По данным переписи 1897 г., общая численность населения Приморья – 144492 чел. Сословный состав выглядел следующим образом (рис. 1.2).

Рисунок 1.2 – Население Приморья по данным переписи 1897 г.

Источник: составлено авторами по: Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. – Приморская область. – СПб., 1899. – Т. LXXVI. – Тетр. I (ГАХК).

Администраторам края приходилось решать сложные задачи приема переселенцев, отведения им мест жительства, обеспечения землей, инвентарем, семенами, скотом и т. п. В крае был достаточно успешно решен вопрос обследования и обмежевания большого количества земель при весьма ограниченном составе специалистов.

В 1882 – 1891 гг. крестьянская колонизация продолжала реализовываться за счет перевозок крестьянских семей морским и сухопутным путем за казенный и собственный счет переселенцев. Переселенцы оседали, главным образом, в Приморье. С целью отсечения от переселенческого потока малоимущих 18 января 1886 г. было принято решение о закрытии постоянного правительственного кредита на переселение.

Одновременно правительство продолжало увеличивать льготы уже переселившимся на восточную окраину, о чем свидетельствует Закон «О предоставлении жителям Приамурской области Восточной Сибири льготы в платежах пошлин и отправлении повинностей».

Новая программа развития региона была создана уже в рамках Приамурского генерал-губернаторства генерал-адъютантом А.Н. Корфом, который считал главными задачами администрации удержание края в составе империи, заселение его российским населением, оптимизацию управления, преобразование суда. А.Н. Корф, так же, как и Н.Н. Муравьев-Амурский, был сторонником развития в крае частной собственности на землю.

Проект выделения сплошной казачьей территории вновь возник в 1894 г. генерал-лейтенант С.М. Духовской утвердил временные границы казачьей территории – 28 августа 1894 г. по Амурскому войску, а 19 ноября этого же года – по Уссурийскому войску13. Для такого решения были основания. Государственный Совет 28 мая 1879 г. дал право генерал-губернатору утверждать проводимые по указаниям казачьих обществ временные границы земель, находящихся в их пользовании.

Были определены территории для Амурского войска по течению реки Амур и в 40 – 60 верстах от нее, Уссурийскому войску – по реке Уссури и в районе озера Ханка. Положение, при котором Приамурские казачьи войска оказались фактически хозяевами более чем 14000 десятин казенных земель, вызвало возражение со стороны министерства земледелия и государственных имуществ.

По оценке Главного Управления землеустройства и земледелия, задачам экономического подъема края и военной его обороне в большей мере соответствовала не столько казачья, сколько крестьянская колонизация. Приток переселенцев-казаков снизился, а крестьян можно было причислять к казачьему сословию. В очередной раз эти вопросы рассматривались Советом министров в 1908 г. Было принято решение обследовать хозяйственно-экономическое состояние 111 казачьих поселков и 111 крестьянских селений, в том числе 60 селений в Амурской области (32,6% от числа всех селений) и 51 селение в Приморской (15% от числа всех селений). Обследование показало, что большинство переселенцев было работоспособного возраста (рис. 1.3).

Первый уточнен 19 ноября 1894 г., а второй – 23 января 1897 г. ; ГАХК. Ф. И – 13. Оп. 1. Д. 1. Л. 28.

Рисунок 1.3 – Возрастной состав населения в казачьих и крестьянских Источник: составлено авторами по: ГАХК. – Ф. – И-13. – Оп. 1.

– Ед. хр. 1. – Л. 36.

Результаты исследования свидетельствовали о преимуществе крестьянской колонизации по всем показателям. Крестьяне при наделе в 2,2 раза меньше казачьего содержали почти столько же скота, как и казаки, засевали в два раза больше площади (12, 7 десятин у крестьян;

6,4 десятин у казаков). Выше были с крестьянских земель и урожаи14.

Огромное значение имели интересы военной обороны, которые требовали скорейшего и возможно плотного заселения русскими людьми пограничной полосы. В этой связи, зачисление крестьян-переселенцев в казачьи войска носило не только социальный, но и политический характер.

Принимаются дополнительные меры привлечения русского населения на Дальний Восток. В результате активной деятельности межевых партий в Приамурском генерал-губернаторстве была определена площадь переселенческих земель около 185000 душевых долей, правда, не лучшего качества. Поэтому участились случаи отказа ходоков от зачисления этой земли и возврата последних на родину.

Состоявшееся в Хабаровске совещание по колонизационным вопросам с участием в нем главного управляющего землеустройством и земледелием сенатора Иваницкого определило ближайшую задачу: не расширять землеотводные работы в отдалённых районах, а тщательно обследовать заселенные земли. По рекомендациям совещания переселенческое управление организовало в 1909 г. ряд научных экспедиций и обследований. Вывод был неутешительный. Большая часть обследованных земель, а это почти 8000000 десятин, была признана непригодной для колонизации15.

ГАХК. Ф. И – 13. Оп. 1. Д. 1. Л. 32.

ГАХК. Ф. И – 13. Оп. 1. Д. 1. Л. 30.

Становилось очевидно – необходимо причислять прибывших крестьян к местным казачьим войскам и селить их в местностях временного войскового отвода.

Начало ХХ в. характеризовалось высокими темпами крестьянской колонизации. Миграционные процессы на Дальнем Востоке были обусловлены таекже строительством Амурской и Уссурийской веток Сибирской железной дороги.

В 1903 г. было образовано особое Совещание под председательством статс-секретаря Куломзина, которое признало целесообразным выделять в пределах казачьего отвода участки для крестьян, в результате крестьянская колонизация оживилась.

Динамика численности крестьянского и казачьего населения в Приамурье за 1905 – 1909 гг. отражена в рис. 1.4.

Рисунок 1.4 – Динамика численности крестьянского и казачьего Источник: составлено авторами на основании: Отчёт об организации противочумных и противохолерных мероприятий на водных путях Амурского бассейна в навигацию 1911 г. – Казань : Типо-литография Окружного Штаба, 1912. – С. 16.

Крестьяне в большом количестве оседали в Амурской области, а казаки – в Приморской.

В 1906 – 1913 гг. крестьянская колонизация на восточной окраине России осуществлялась под влиянием столыпинской реформы. Зажиточные крестьянские семьи стремились выйти из общины на хутора и отруба. Так, наряду с общинным возникло единоличное землепользование. На этом этапе наблюдалось резкое увеличение количества переселившихся семей.

В 1908 г. по распоряжению Приамурского генерал-губернатора было проведено очередное обследование 250 казачьих и крестьянских селений – всего 18428 хозяйств. В ходе проверки были выявлены такие данные. В казачьих и крестьянских селениях проживало население, не принадлежащее к названным сословиям. Так, среди казаков 6,9% составляли торговцы, мастеровые, рабочие, огородники и представители других профессий. Несколько ниже – 3,6% – эти категории населения проживали в крестьянских селениях16.

В 1909 г. под председательством П.А. Столыпина стал действовать Комитет по заселению Дальнего Востока. И теперь все споры о поземельном размежевании казаков и крестьян рассматривались в Комитете. Новый управленческий орган разработал программу мер по переселению и обустройству переселенцев в Приамурском крае. Кроме того, в Приамурье и Приморье действовали переселенческие управления. Результаты правительственной политики за столь небольшой срок были очевидны. По сравнению с данными Переписи 1897 г. население края увеличилось в 2,5 раза17.

Рост шел, в основном, за счет образования новых населенных пунктов, главным образом крестьянских. Увеличивалась выдача домообзаводных ссуд новоселам. Так, Хабаровским переселенческим подрайоном в 1907 г. было выдано 915 руб. 14 коп., в 1909 г., соответственно, 1520 руб., а в 1916 г. – 13487 руб. 50 коп18. Вплоть до 1917 г.

эти ссуды на домообзаведение выдавались постоянно. В частности, в 1917 г. в Приамурском и Приморском крае выданные суммы составили 16181 руб. 20 коп. Помимо этого, выдавались ссуды и безвозвратное пособие на содержание школ и на прочие нужды – 3676 руб. 77 коп.19.

Были продуманны вопросы перевозки переселенцев. Они следовали по железной дороге в вагонах четвертого класса, а при недостатке их в особоприспособленных товарных вагонах, в теплушках, предназначенных для перевозки. Кладь переселенцев перевозилась по удешевленному тарифу в том же поезде, в котором они ехали. Кладь разделялась на три вида: упакованные домашние вещи и утварь – не более восьми пудов на каждую душу обоего пола – как взрослых, так и малолетних переселенцев; животные, телеги, сельскохозяйственные предметы и орудия; съестные припасы разрешалось везти по переселенческому тарифу только в количестве, указанном в тарифном удостоверении; семена, зерно, мука, крупа, саженцы и лозы – такую кладь можно ГАХК. Ф. И – 13. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 36.

См.: Четвертые архивные научные чтения имени В.И. Чернышевой : материалы Всеросс. науч.-практ. конф. «Дальний Восток России: историческое наследие и современность». Хабаровск : КГУП «Хабаровская краевая типография», 2012.

Подсчитано по архивным данным ГАХК. Ф. Р – 304. Оп. 1. Ед. хр. 3. ЛЛ. 16 (об), 17, 21.

было везти по переселенческому тарифу не более десяти пудов на каждый платный билет20. За кладь, установленную сверх указанного количества, нужно было платить по общему коммерческому тарифу.

В пути следования переселенцы снабжались продовольствием за свой счет. Детям до десятилетнего возраста оказывалась бесплатная медицинская помощь. К заболевшим в пути переселенцам, на станциях и в переселенческих пунктах, направлялись врачи и фельдшеры.

В связи с тем, что ни на поездах, ни на пароходах не устраивалось строгого санитарного контроля пассажиров, очень часто на пути следования в Приамурский край сами пассажиры являлись распространителями заразных болезней. Результатом этого являлся высокий процент смертности, в большей степени среди детского населения. С 1883 по 1902 гг. из 55000 переселенцев, прибывших морем, за 43 дня морского перехода умерло 1191 чел., а родилось за это время всего 219 детей21.

Поэтому для предотвращения распространения заразных болезней в пути следования переселенцев в край предусматривались специальные меры. Они подразделялись на несколько категорий: меры приема на морской границе и меры передвижения переселенцев по железной дороге. Поезда, передвигающиеся с переселенцами, должны были уменьшить норму вместимости. Но эти льготы пришлось пересматривать изза колоссальной цифры расходов – порядка 1,5 млн. руб.22.

В целом в период 1861 – 1917 гг. в Приморье и Приамурье было переселено только крестьян 400 тыс., и численность населения Дальнего Востока составила более 900 тыс. чел.23.

На протяжении второй половины XIX – начала XX вв. условия переселения периодически пересматривались. Значительные изменения в процедуру переселения и объем льгот внесены в 1906 – 1907 гг. в рамках реализации столыпинской аграрной реформы. Порядок получения земли был упрощен, семьям переселенцев оказывалась материальная поддержка.

В результате переселенческой политики увеличилась численность дальневосточного населения России, главным образом сельского.

ГАХК. Ф. И – 13. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 116 (об).

Очерк развития медицинского дела в Приморском переселенческом районе : материалы по изучению Приамурского края. Выпуск ХХ / под ред. врачей: С.В. Виноградского, К.А. Покровского, А.А. Смирнова // Труды I Съезда врачей Приамурского края 23 – 24 августа 1913 г. в г. Хабаровске. Хабаровск : типография Канцелярии Приамурского генерал-губернаторства, 1914 г. С. 487.

Отчёт об организации противочумных и противохолерных мероприятий на водных путях Амурского бассейна в навигацию 1911 г. Казань : Типо-литография Окружного Штаба, 1912. С. 58.

Рыбаковский Л. Л. Региональный анализ миграции. М. : Статистика, 1973. С. 10.

Помимо сельского шло формирование городского населения.

Темпы роста его в этот период опережали темпы роста сельского населения. Ежегодно численность горожан в среднем увеличивалась на 5,3%, а сельского населения – на 2,1%. При этом, в 1897 г. доля городских жителей в общей массе населения составляла 24,3%, в 1913 г. – 29,4%. Следует отметить, что доля городского населения в это же время в Сибири составляла 11,9%, в России в целом – 15%. Такое соотношение было порождено оформившейся в предшествующий период особенностью размещения населения на Дальнем Востоке. Более высокий процент городского населения, чем в целом по стране, сохранялся и в начале XX в. Этому способствовал экономический подъем – промышленное и транспортное развитие, торговля.

Ко времени проведения Первой всеобщей переписи населения Российской империи, статус города в Приморской и Амурской областях имели Хабаровск, Владивосток, Николаевск-на-Амуре, Благовещенск, Гижига, Охотск, Петропавловск-Камчатский. Самыми крупными дальневосточными городами были Благовещенск (32,8 тыс.чел.), Владивосток (28,9 тыс.чел.) и Хабаровск (14,9 тыс.чел.). Эти города, с удобным географическим положением, более мягким климатом и относительно развитой инфраструктурой являлись приоритетными для переселенцев, прибывающих в край на постоянное место жительства.

На рубеже XIX – XX вв., в начале третьего этапа урбанизации, по уровню заселенности города Дальнего Востока находилась в рамках общероссийских тенденций. При этом, доля городского населения в Амурской области составляла 27% от числа всего населения области, а в Приморской – 23%. Доля горожан значительно превышала общеимперские показатели на 11,9%24.

Кроме традиционных сословий в городах появились и другие социальные группы, такие как: чиновники, учителя, врачи, иностранцы.

Социальный состав населения городов отличался большой пестротой и сложностью, что являлось результатом значительных социально-экономических изменений.

О сословиях, проживавших в городах, напрямую свидетельствуют официальные статистические отчеты и большинство материалов периодической печати. Статистика позволяет увидеть процентное соотношение представителей всех сословий в городской среде, динамику изменения численности каждой группы, в том числе относительно общего числа горожан; данные печати раскрывают направления деятельности представителей разных социальных групп, степень их активности во всех сферах жизнедеятельности города.

См.: Щербина П. А. Условия жизни населения в городах Дальнего Востока России в конце XIX – начале XX вв. : автореф. дис. канд. ист. наук. Владивосток, 2011.

Анализ источников показал, что в городах на рубеже XIX – ХХ вв. преобладали мещане и крестьяне. Социальный состав населения городов юга Дальнего Востока в конце XIX-начале ХХ вв. отличался большой пестротой и сложностью (рис. 1.5).

Рисунок 1.5 – Сословная структура населения городов (Владивосток, Хабаровск, Благовещенск) в 1897 г.

Источник: составлено авторами по: Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. – Приморская область, СПб, 1899. – Т. LXXVI. – Тетр. ;, Амурская область. – СПб., 1899. – Т. LXXII.

– Тетр. I (ГАХК).

Источники указывают на незначительный процент привилегированных сословий в городской среде: потомственных дворян, чиновников и лиц, имеющих право на личное дворянство. В Хабаровске в г. дворян было 8,5% (потомственных – 4,4%; личных – 4,1%). К началу ХХ в. проявилась явная тенденция сокращения этой категории населения. Если в 1884 г. Хабаровское дворянство составляло 9,5% от всего русскоподаного населения города, в 1897 г. – 8,5%, то уже к 1909 г.

дворян насчитывалось лишь 7,4%25.

Также невысок был процент купцов среди горожан. По данным Первой всеобщей переписи населения Российской Империи, в 1897 г. в Хабаровске купцы составляли 0,8% от общей численности; во Владивостоке – около 0,7%; в Благовещенске – 2,4%. Но купцы активно участвовали в экономической жизни региона. Они владели заводами, гостиницами, золотыми приисками, занимались оптовой и розничной торговлей и т. д. Занятие торговлей было важным условием принадлежности к купечеству. Чтобы заниматься торгово-промышленной деятельностью, предприниматели должны были ежегодно брать свидетельства, которые были двух типов: гильдейские (купеческие) и промысловые. Купцы различались по гильдиям. Купцом второй гильдии Подсчет произведен на основе: Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. – Приморская область, СПб, 1899. Т. LXXVI. Тетр. I ; Амурская область, Спб., 1899. Т. LXXII. Тетр. I ; Т. LXXVI. Тетр. I (ГАХК) ; РГИА ДВ. Ф. 1.

Оп. 1. Д. 980. Л. 12.

мог стать человек с капиталом до 20000 рублей. Такие купцы могли торговать внутри всей страны, в городах и на ярмарках. Однако им запрещалось вести торговлю с иностранцами. Купцы первой гильдии, с капиталом до 50000 рублей имели право заниматься оптовой и розничной торговлей, владеть фабриками, заводами и крупными речными судами. Особенностью дальневосточного купечества было преобладание численности купцов второй гильдии. Так, во Владивостоке в 1884 г. из 180 документов на разрешение занятия торговлей и промыслами было выдано одно свидетельство купца 1-ой гильдии и 44 свидетельства купца 2-ой гильдии.

Значительных крупных вкладов в развитие культурной жизни городов купечество не осуществляло, тем не менее, люди, принадлежащие к данной прослойке населения, активно занимались благотворительностью: жертвовали деньги на строительство церквей, школ, музеев, детских приютов. Одним из наиболее ярких примеров меценатства дальневосточных купцов является открытие в Хабаровске в г. гимназии на средства местных предпринимателей Чардымова, Плюснина и Рафаилова, пожертвовавших дом купца Чардымова и денежные средства на основание учебного заведения. Постоянно жертвовали деньги на строительство церквей и библиотек самые известные меценаты Хабаровска и Владивостока братья Пьянковы. Они строили для своих рабочих и служащих школы, больницы, аптеки26. Щедрость благотворителей, как правило, вознаграждалась правительством, от высочайшей признательности и подарков до пожалования чинов и знаков отличия. Занимаясь благотворительностью, можно было не только повысить свой социальный статус, но и войти в дворянское сословие или стать почетным гражданином города.

Основным источником пополнения купечества были мещане, занимавшие главенствующее место в городской жизни (рис. 1.6). Из их среды вышли братья Пьянковы и Хлебниковы, купцы Шереметьев и Шерлаимов.

Белоусов А. А. На алтарь отечества. Владивосток, 1996. С. 109.

Рисунок 1.6 – Численный рост купеческого и мещанского Источник: составлено авторами по: Записки Приамурского отдела Императорского Русского Географического общества. – Т. I. – Вып. IV. – Хабаровск : Типо-литография канцелярии Приамурского генерал-губернатора, 1896.

Мещане были второй по численности сословной группой. В г. в Хабаровске их насчитывалось 21,2%, во Владивостоке – 18,5%, в Благовещенске – 43,4%. Вследствие процесса активного имущественного расслоения мещане делились на группы: одни входили в состав мелкой буржуазии, другие становились наемными рабочими. Часть мещан занималась розничной торговлей, или нанималась приказчиками и торговыми агентами к купцам. Также они имели право на участие в городском самоуправлении, но избирательные права мещанского сословия были ограничены высоким имущественным цензом. Для причисления к мещанам необходимо было иметь в городе недвижимую собственность, заниматься торговлей и ремеслом, нести податные обязанности и исполнять городские общественные службы. Иногда, попадая в финансовую зависимость от налогов или слишком обременительных повинностей, некоторые представители мещанского сословия были вынуждены понижать свой социальный статус и переходить в сословие крестьян. Тем не менее, к началу ХХ в. именно мещане стали составлять основную часть городского населения. В 1909 г. в г. Благовещенске данная категория населения составила 74,1%, в г. Хабаровске – 30,7%, и только во Владивостоке она осталась практически неизменной – 18,4%27.

Интересен состав мещанского населения. Так, согласно данным книги посемейных списков мещан Хабаровска за 1906 г., из 198 человек возрастом до 30-ти лет было 119 человек, от 30-ти до 40-ка лет – 72, лиц от 40-ка до 50-ти лет – 7 человек. Лица старше 50-ти лет в книге Дальний Восток : военно-статистический обзор. Т. 3. СПб : Типография А. Бенке, 1911.

посемейных списков мещан отсутствуют28. Это свидетельствует о преимущественно молодом возрасте горожан.

Особой малочисленной группой населения городов дальневосточной окраины являлось духовенство. По данным Первой всеобщей переписи населения Российской Империи, в 1897 г. в г. Хабаровске представители духовенства всех вероисповеданий составляли только 0,4%; во Владивостоке – 0,2%. В г. Благовещенске лица духовного звания составляли несколько больше – 0,7%. Активность духовенства в светской жизни городов была низкой. Исключение составляли лишь мероприятия и торжества общегосударственного масштаба. Однако представители духовного звания принимали активное участие в развитии общественного призрения на Дальнем Востоке, в частности – в борьбе с алкоголизмом. Из-за наличия в крае особого контингента (каторжане, военнослужащие, ссыльнопоселенцы), холодного климата и отсутствия разносторонней общественно-культурной жизни, население употребляло преимущественно крепкие спиртные напитки. И к концу XIX в. алкоголизм стал довольно распространенным явлением. С г. в крае стало проводиться антиалкогольное просвещение, в котором православная церковь играла главенствующую роль. Работа, проводимая духовенством в союзе со светскими обществами и прихожанами, качественно улучшала повседневную жизнь дальневосточных жителей.

Несмотря на многочисленность социальных групп, в городах юга Дальнего Востока на рубеже XIX – ХХ вв. преобладали крестьяне. Они являлись основной категорией переселенцев. По прибытии в край большинство крестьян «оседали на земле» и в города стремилась лишь их незначительная часть. В конце XIX в. выходцы из крестьян, которые прежде оседали на земле, стали самой многочисленной социальной группой населения городов. Не имея, как правило, навыков профессионального труда, крестьяне искали работу в качестве чернорабочих, рубщиков дров, сторожей. Подобная рабочая сила считалась низкооплачиваемой, уровень жизни данной категории населения был крайне низким. Крестьянин в первую очередь должен был думать о том, как прокормить семью, поэтому повышение уровня образованности и духовной культуры оставалось за гранью его приоритетов. Уже в начале ХХ в. крестьяне перестают доминировать в социальном составе населения городов юга Дальнего Востока, и их доля заметно уменьшается (рис. 1.7).

На формирование городского населения дальневосточных городов также оказывали влияние и временные жители. К этой категории Подсчет произведен на основе: ГАХК. Ф. И – 210. Оп. 1. Д. 9 а.

относились присылаемые из центра царские чиновники, военнослужащие (некоторые источники выделяют военнослужащих в отдельное городское сословие) и иммигранты.

Рисунок 1.7 – Сословная структура населения городов (Владивосток, Источник: составлено авторами по: Дальний Восток. Военностатистический обзор. – Т. III. – СПб, 1911. – С. 174 – 177.

Особую социокультурную и профессиональную группу населения составляло дальневосточное чиновничество, которое обладало значительной региональной спецификой.

При анализе сословной принадлежности дальневосточных чиновников исследователи выделяют 4 категории – дворян, разночинцев (в основном это дети чиновников невысоких рангов, обер-офицерские дети, реже – дети купцов и почетных граждан), выходцев из духовенства и податных сословий (крестьян, мещан и казаков). Дворянство как традиционное служилое сословие занимало первое место среди других, но если сравнивать по критерию «дворянин – не дворянин», то выходцы из потомственного дворянства были в меньшинстве.

Численность чиновников Приамурского генерал-губернаторства была небольшой. По количеству гражданских чиновников на душу населения Дальний Восток отставал от России в три раза. Если в центральных губерниях России численный рост чиновничества достигался, в основном, за счет дифференциации функций управления и расширения штатов, то на Дальнем Востоке рост происходил, прежде всего, за счет присоединения новых территорий и коренной перестройки системы управления с военного на гражданский лад. Это обусловило создание новых государственных органов, расширение ведомственной структуры и качественное обновление состава чиновничества.

Дальневосточное чиновничество (в основном это молодая группа населения) осуществляло свою деятельность в крайне сложных условиях сурового, отдаленного, пограничного края, со сложным по составу, многонациональным, подвижным населением, в числе которого было много привилегированных и неполноправных групп, а также лиц с неопределенным правовым статусом.

Одновременное сосуществование в регионе всего спектра социальных укладов и культур (как самых архаичных, так и современных) требовало от чиновников применения комплекса различных методов – от авторитарных до либеральных. Быстрое экономическое развитие края, сопровождаемое усложнением и дифференциацией социальной системы, требовало от администрации гибких методов решения сложных вопросов. В управлении высшими классами, а также слоями, нетипичными для России в целом, чиновники выступали скорее в роли посредников и примирителей интересов различных социальных групп, чем самовластных правителей.

Показательно то, что среди государственных служащих местных уроженцев практически не было. Это лишний раз подтверждает, что при подборе кадров образование играло ведущую роль. На Дальнем Востоке до конца века высшее образование получить было невозможно, а для назначения на должности 14 – 9 разрядов по Табели о рангах высшее образование было обязательным. Многие чиновники Дальнего Востока не только имели высшее образование, но и сотрудничали с научными организациями29.

Чиновничество, особенно высшего ранга, было наиболее подвижной группой населения. Присылаемые из центра, отслужив свой срок, они покидали Дальний Восток. Так, из восьми генерал-губернаторов края три человека пробыли в должности по одному году – Д.И.

Суботич, Н.П. Линевич, Р.А. Хрещитинский, трое по пять лет – С.М.

Духовской, Н.И. Гродеков, П.Ф. Унтенбергер. Девять лет – А.Н. Корф и семь лет (до февральской революции) – Н.Л. Гондатти, самый молодой по возрасту губернатор.

Следует заметить, что двое из них до назначения генерал-губернатором служили в других должностях. Н.И. Гродеков пять лет – помощником Приамурского генерал-губернатора, командующего войсками Приамурского военного округа и наказного атамана казачьих войск, а П.Ф. Унтербергер – в 1887 – 1897 гг. военным губернатором Приморской области.

Все губернаторы отличались образованностью, активной организаторской деятельностью. Так, первый генерал-губернатор Приамурского генерал-губернаторства А.Н. Корф окончил пажеский корпус.

При нём многое было сделано для развития предпринимательства в обНаиболее полная характеристика дальневосточного чиновничества как социокультурной и профессиональной группы населения Дальнего Востока содержится в работе Ю.Н. Поповичевой «Дальневосточное чиновничество во второй половине XIX в.» (Владивосток, 2003).

ласти лесоразработок и рыбных промыслов, золотодобычи в Приамурье и разведки каменного угля и нефти на Сахалине. Были выполнены изыскания и началось строительство Уссурийской железной дороги. По инициативе Корфа наладилось судоходство по р. Амур; морские перевозки из Владивостока и Николаевска в Японию, Корею, Китай; шло организованное переселение крестьян морем в Южно-Уссурийский край.

Его заслугой было создание первого научного общества – Общество изучения Амурского края. Большое значение для развития региона имели организованные им «съезды сведущих людей» и особенно – третий по счету, разработавший перспективный план развития Приамурья.

С.М. Духовской получил военное образование в Первом СанктПетербургском кадетском корпусе, Николаевской инженерной и Николаевской генерального штаба академиях. Он создал Приамурский отдел Императорского Русского Географического общества. При нем начали выходить газеты: «Приамурские ведомости», «Жизнь на окраине». Он ходатайствовал об открытии в крае первого вуза – Восточного института.

Н.И. Гродеков закончил Николаевскую академию Генерального штаба и был направлен на Дальний Восток сначала помощником Приамурского генерал-губернатора, а с 1898 по 1902 гг. назначен генералгубернатором, командующим войсками и наказным атаманом Приамурских казачьих войск.

П.Ф. Унтербергер на Дальнем Востоке прослужил около сорока лет, из них восемь лет Приамурским генерал-губернатором. Он много преуспел в устройстве жизни переселенцев, которые ежегодно, тысячами прибывали в Приамурский край. Сторонник энергичной российской политики на Дальнем Востоке Унтербергер инициировал обсуждение в правительстве важных внешнеполитических вопросов. Одна из его записок обсуждалась на заседании Третьей Государственной думы.

Н.Л. Гондатти окончил Московский университет. Будучи начальником Анадырьской округи Приморской области (1894 – 1897 гг.) провел перепись чукчей, разработал предложения против проникновения американцев и усиления российского влияния в этих местах: организация складов, торжков, снабжение продуктами. Н.Л. Гондатти заведовал переселенческим управлением, был губернатором Иркутской, Тобольской и Томской губерний30.

В 1909 – 1910 гг. возглавил научную Амурскую экспедицию, командированную по высочайшему повелению, которая изучала возможности колонизации земель вокруг строившейся Амурской железной доДубинина Н. И. История освоения Дальнего Востока России в XVII – начале ХХ вв. – Хабаровск, 2007.

роги. При нем была организована Приамурская выставка (1913 г.), завершено строительство Амурской железной дороги, построен мост через Амур.

Несмотря на ограниченный срок службы, губернаторы не ощущали себя временщиками. Все без исключения главные чиновники края были патриотами, людьми государственными, понимающими значение для России дальневосточных окраин. Каждый из них внес свою лепту в дело укрепления восточных границ, обустройства жизни людей в этом регионе, закрепления населения в крае.

Другую значительную часть населения городов Дальнего Востока составляли военнослужащие. По данным Военно-статистического обзора Дальнего Востока, выделяются две группы военнослужащих: 1) «воинские чины с семьями» и 2) «ополченцы и запасные с их семьями». В Хабаровске численность войск, находящихся на действенной службе постоянно наращивалась: в 1884 г. – 2120 чел., в 1895-м – 3640, в 1903-м – 6816 чел.

Вместе с тем, в обзоре отмечалось, что опубликованные ими данные по воинским чинам значительно меньше их действительного состава. Рядовые служивые люди широко использовались на хозяйственных работах, нижние чины привлекались к строительству зданий, дорог и телеграфных линий. Данная категория населения часто восполняла дефицит мастеровых и квалифицированных рабочих на казенных предприятиях. Солдаты могли выполнять обязанности телеграфистов, работать в мастерских депо в качестве токарей, слесарей, медников и плотников. Отслужившие срок солдаты и матросы, пожелавшие остаться в городах края, имели право на получение ссуды, равной стоимости проезда на родину (пособие в размере 100 руб.). При причислении их семейств к новым местам жительства на них распространялись правила и льготы, предоставляемые переселенцам. Но, как правило, по завершении срока службы солдаты возвращались на родину, и лишь незначительная часть из них пополняла состав городских жителей.

Сменяемость и непостоянство жителей дальневосточных городов усиливали наличие в их составе значительной группы иммигрантов. К XX в. они стали одним из существенных источников формирования городского населения. Так, в 1913 – 1915 гг. в некоторых городах Дальнего Востока иностранные подданные составляли практически половину населения (рис. 1.8).

Рост иммигрантов в городах дальневосточной окраины России достигался большей частью за счет азиатских мигрантов: китайцев, японцев и корейцев. Тенденция преобладания среди иностранного населения выходцев из стран Азии, среди которых лидерство принадлежало китайцам, была устойчивой, несмотря на то, что их численность колебалась под влиянием как экономических, так и внешнеполитических факторов.

Рисунок 1.8 – Динамика численности русскоподанного Источник: составлено авторами на основании: Центральный адресный стол г. Владивостока 1914 – 1915 гг.

Китайцы являлись самой многочисленной «желтой» группой населения края. По данным военно-статистического обзора, «… В Приамурье нет ни одного вида торговли, где нельзя было бы встретить китайца: начиная с доставки на рынок предметов первой необходимости, мелочной торговли с лотков на базарах и кончая огромными магазинами в городах и крупнейшими фирмами, всюду фигурируют китайцы.

Китайские коммерсанты являются не только продавцами дешевых китайских и японских товаров, но они же и скупщики зерна и других произведений местного сельского хозяйства. В руках китайцев находятся все строительные работы: они плотники, каменщики, маляры, печники и т. д.».

В то же время, характеризуя китайское население дальневосточного края, генерал-губернатор Н.И. Гродеков отметил, что «… тесное общение с китайцами не безвредно для народной нравственности, так как они являются неуловимыми распространителями запрещенной китайской водки – ханшина – и тайными скупщиками хищнически добытого золота»31.

Дальний Восток испытывал постоянную нужду в различных товарах, которые доставлялись из центра страны с большими перебоями.

Данное обстоятельство открывало огромные возможности для предпринимательской деятельности коммерсантов других соседних государств. В частности, японские предприниматели открывали в крупных городах Дальнего Востока свои фабрики, заводы, мастерские и магазины. Только во Владивостоке к началу ХХ в. действовало уже 280 различных предприятий, принадлежащих жителям «страны восходящего См.: Дальний Восток. Военно-статистический обзор. Т. III. СПб.: Типография А.Бенке, Новый переулок № 2, солнца»32. Из всех категорий азиатских иммигрантов только японцы оказывали только положительное влияние на формирование городского населения. Они отличались опрятностью, вежливостью, дисциплинированностью и честностью. По уровню культурного развития городские обыватели ставили японцев на одну ступень с представителями народов Западной Европы. Небезынтересная статистика. Из общего числа японцев – 3953 чел., проживавших в 1900 г. в пределах России, только в Приамурье их численность составляло 3526 чел.33. Положение их регулировалось трактатом о торговле и мореплавании, заключенным между Россией и Японией в 1907 г. Японцы пользовались (при соблюдении законов страны) полной свободой переезда, защитой суда, свободой религиозной совести, правом владения всякого рода движимыми имуществами.

Корейская иммиграция практически не влияла на формирование городского населения. В основном корейцы селились семьями в округах и сельских районах и не подвергались ассимиляции, не изучали русского языка. В 1884 г. русское правительство заключило с корейским особое соглашение, по которому все корейцы, переселившиеся в Россию и устроившиеся на земле, могли оставаться на постоянное место жительства, но с условием принятия русского подданства. Корейцы, приехавшие позже установленного года, обязаны были по истечению определенного срока покинуть страну34.

Таким образом, каждому представителю азиатской иммиграции удавалось найти в дальневосточном крае соответствующее поле для деятельности: корейцы оседали на земле, китайцы являлись основной чернорабочей силой, японцы устремились преимущественно в ремесленническую и мелкую торговлю.

Усложнявшаяся с каждым годом проблема заселения края мигрантами из Китая и Кореи потребовала принятия решительных мер по ограничению их пребывания и организации контроля за их деятельностью. Комитет по заселению Дальнего Востока в апреле 1910 г. специально рассмотрел вопрос «О мерах борьбы против наплыва в Приамурский край желтой расы». Основанием для обсуждения и принятия решения послужили предложения Приамурского генерал-губернатора Белоус Б. С. О роли японских переселенцев в развитии экономики Приморья во второй половине XIX в. // Третьи Гродековские чтения : материалы регион. науч.практ. конф. «Дальний Восток России: исторический опыт и современные проблемы заселения и освоения территории». Хабаровск, 2001. С. 41.

Васкевич П. Очерк быта японцев в Приамурском крае // Известия Восточного Института. Т. XV. Вып. 1. Владивосток : Правовая типолитография газеты «Дальний Восток», 1906.

Дальний Восток : военно-статистический обзор. Т. III. СПб. : Типография А.

Бенке, 1911.

П.Ф. Унтербергера и соображения Межведомственного совещания. Комитет счел целесообразным издать определенный иммиграционный закон в соответствии с международным правом. Но поскольку разработка закона дело долгое, предлагалось издать распоряжения, предусматривающие правила и условия пропуска чернорабочих-иностранцев в Приморский край и полный запрет пребывания иностранных подданных на Камчатке. Среди сдерживающих мер намечалось: прекратить сдачу казённых земель в аренду иностранцам, распространить эту практику только на русских; при продаже казенного леса требовать, чтобы заготовка его велась только русскими рабочими; ограничить количество иностранных рабочих на частных предприятиях и не допускать иностранцев на все работы, которые проводятся за счет казны. Исключение из этого общего правила допускались только на основе особого постановления Совета министров по представлению генерал-губернатора.

Для удовлетворения потребностей в рабочих кадрах Приамурский генерал-губернатор должен был предоставить в Комитет сведения о том, какое количество рабочих, каких специальностей, на какой срок и каких условиях требуются для производства на казенных работах военного и гражданского ведомства в Приамурском крае, и сколько рабочих необходимо привлечь из Европейской России35.

Появление подданных других государств на территории Российской дальневосточной окраины способствовало формированию поликонфессиональности, превращавшей городские общества в пестрый мир смешения традиций и обычаев. По данным Переписи 1897 г., в дальневосточных городах проживали последователи мировых религий и их направлений – христианства (православные, в т. ч. и старообрядцы, католики и протестанты), ислама и буддизма. Помимо них в структуре городского населения достаточно широко были представлены иудеи. Следует отметить, что многоконфессиональность была характерна для городов юга Дальнего Востока, в то время как в городах севера практически все население было православным. Это объясняется преобладанием здесь административной и военной функций и незначительным развитием промышленности и торговли. Среди русскоподданных во всех городах региона доминировало православие (рис.

1.9).

Если в общей структуре населения городов юга российского Дальнего Востока значительной была доля иностранного населения (в основном выходцев из Северо-Восточной Азии), то в большинстве городов (за исключением Благовещенска) буддизм был второй по распространенности конфессией.

ГАХК. Ф. И – 13. Оп. 1. Д. 1. ЛЛ. 44, 45.

Рисунок 1.9 – Вероисповедный состав русскоподданного населения Источник: составлено авторами по: Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. – Приморская область. – СПб., 1899. – Т. LXXVI. – Тетр. I ; Амурская область. – Спб., 1899. – Т. LXXII.

– Тетр. I (ГАХК).

Причем, в вероисповедной структуре всего городского населения (учитывая и русскоподданных, и иностранцев) доля православного населения была меньше. Особенно сильно это проявлялось во Владивостоке – наиболее населенном иностранцами городе Дальнего Востока конца XIX – начала XX вв. В общей вероисповедной структуре как русскоподданного, так и иностранного населения города доля православных составляла менее половины – 48,4%. В г. Хабаровске православное население оставалось в большинстве – 66,8%. В г. Благовещенске доля православного населения исчислялась в 72,7%36.

Из северных городов Дальнего Востока в 1897 г. иностранные подданные были зарегистрированы только в г. Петропавловске, но их число было столь незначительным, что доля православного населения в общей вероисповедной структуре оставалась практически неизменной – 96,96%.

См.: Щербина П. А. Условия жизни населения в городах Дальнего Востока России в конце XIX – начале XX в. : автореф. дис. … канд. ист. наук. Владивосток, 2011.

В 1909 г. в Хабаровске и Владивостоке доля православного населения, увеличившись незначительно, сохранилась также на уровне 1897 г. Значительно уменьшился процент данной категории жителей в г. Благовещенске: доля православных прихожан сократилась на 18% и составила 54,7%. Уменьшение произошло за счет более чем двукратного увеличения доли старообрядцев (табл. 1.1).

Таблица 1.1 – Доля вероисповеданий в общей структуре населения городов Дальнего Востока в 1909 г. (в %) Вероисповедание г. Хабаровск г. Владивосток г. Благовещенск Источник: составлено авторами по: Дальний Восток. Военностатистический обзор. – Т. III. – СПб. : Типография А. Бенке, 1911.

В целом, несмотря на некоторые колебания в большую или меньшую сторону, вероисповедный состав населения городов Дальнего Востока в начале XX в. был стабильным. Доля православных прихожан в вероисповедной структуре населения всех городов была доминирующей. Таким образом, сосуществование рядом различных религий, веротерпимость являлись отличительной чертой городов Дальнего Востока дореволюционного периода. Такая особенность сложилась в результате специфики формирования населения.

Другой характерной особенностью социальной структуры дальневосточных городов являлась диспропорция полов. В среднем, в городах Дальнего Востока мужское население преобладало над женским в два-три раза (рис. 1.10).

Такая большая диспропорция объясняется рядом причин: во-первых, военное население, переходившее в состав городских жителей по окончании военной службы, состояло только из мужчин; во-вторых, дальневосточный рынок труда в большей мере был заинтересован в мужских рабочих руках; в третьих, иностранцы, стремившиеся в города дальневосточной окраины на заработки, как правило, приезжали одни, оставляя семьи на родине. В начале ХХ в. диспропорция полов продолжала сохраняться, хотя наблюдалось некоторое изменение дисбаланса (рис. 1.11).

Рисунок 1.10 – Соотношение населения городов Дальнего Востока Источник: составлено авторами по: Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. – Амурская область. – Т. 72. – Temp. 1, 2. ; Приморская область. – Т. 76. – Temp. 1, 2, 3.

Рисунок 1.11 – Соотношение населения городов Дальнего Востока Источник: составлено авторами по: Дальний Восток. Военностатистический обзор. – Т. III. – СПб, 1911.

Подобная ситуация негативно сказывалась на всех сторонах жизни населения городов. Во-первых, дефицит женского населения способствовал увеличению количества браков и родов (девушки старше лет, а также женщины моложе 45 лет, в большей своей части, были замужними). В одном из докладов I съезда врачей Приамурского края отмечалось, что «… при общем недостатке женщин в крае наблюдались ранние браки, вдовы быстро вступали во второе замужество…»37. Частые роды (в условиях неразвитой городской инфраструктуры и недостаточного медицинского обслуживания) повышали процент смертности среди женского и детского населения. Во-вторых, низкий удельный Материалы по изучению Приамурского края. Вып. ХХ / под ред. врачей: Виноградского С. В., Покровского К. А., Смирнова А. А. // Труды I Съезда врачей Приамурского края 23 – 24 августа 1913 г. в г. Хабаровске. Хабаровск : типография Канцелярии Приамурского генерал-губернаторства, 1914 г. С. 488.

вес женщин в составе городского населения сказывался на закрепляемости новоселов, усиливая миграционную подвижность населения. Втретьих, в городах четко прослеживалась нехватка женских рук на рынке труда. Городское управление, в свою очередь, не стремилось решить эту проблему: женские руки по уровню заработной платы ценились в 3 – 5 раз дешевле мужских, и разница в оплате меньше всего определялась профессиональной компетентностью38. Дефицит женского населения являлся стабильной характеристикой городского населения, выявляя специфические особенности в формировании жизни городских обывателей.

Таким образом, к моменту губернаторства последнего Приамурского генерал-губернатора Н.Л. Гондатти были укреплены дальневосточные границы, население отличалось относительной стабильностью, развивались города. Экономика края включала в себя золотодобывающую, рыбодобывающую, лесообрабатывающую отрасли промышленного производства. Развивался железнодорожный, морской транспорт, в дальневосточных городах и деревнях формировался слой предпринимателей. Сложилась система образования, включавшая в себя Восточный институт, созданный во Владивостоке в 1899 г.

Важнейшее значение для заселения и хозяйственного освоения дальневосточной окраины Российской империи имело строительство Транссибирской железнодорожной магистрали. В период сооружения её восточного участка, в том числе Уссурийской железной дороги (1891 – 1897 гг.), резко возрос приток капиталов и рабочих. В 1896 г.

была достигнута договоренность с китайским правительством о прокладке Китайской Восточной железной дороги через Маньчжурию – от Читы до Владивостока (КВЖД, 1897 – 1903 гг.). В 1898 г. Россия получила в аренду южную часть Ляодунского полуострова с гг. ПортАртуром и Дальним (г. Далянь) и с правом прокладки южной ветки КВЖД Харбин – Порт Артур. Решено было сделать г. Порт-Артур основной военно-морской базой России на Тихом океане, и в 1898 г. сюда из г. Владивостока перебазировалась Тихоокеанская эскадра.

Однако поступательное развитие дальневосточного края было нарушено с началом Первой мировой войны, а затем революционными событиями 1917 г. и Гражданской войной. С этого времени начался отток российских эмигрантов с Дальнего Востока (около 150 тыс. чел.).

Большинство расселились в Манчжурии и в полосе отчуждения КВЖД, Ланкина Ю. С. Социальная структура городского населения как основа формирования повседневной жизни (на примере городов юга Дальнего Востока России в конце XIX – начале ХХ в.) // Материалы XI Всероссийской научно-практической конференции молодых исследователей, магистрантов и аспирантов «Экономика, управление, общество: история и современность». Хабаровск : Дальневосточный институт – филиал РАНХиГС, 2013.

прежде всего в – Харбине. Социальный состав эмигрантов был разнообразным – казаки, офицеры (в том числе высший генералитет), купцы, предприниматели, интеллигенция, духовенство, крестьяне, рабочие.

Накануне Первой мировой войны экономика Дальнего Востока переживает подъём. Активно растёт речной флот, осваиваются новые речные магистрали, динамично развивалась обрабатывающая промышленность (особенно мукомольная, винокуренная, металло- и деревообрабатывающая), силикатная, пивоваренная, полиграфическая отрасли, а также электроэнергетика. Важные позитивные перемены происходили в добывающей промышленности: растёт добыча леса, рыбы, угля, золота, началась добыча полиметаллов в п. Тетюхе (Приморье).

Первая мировая война потребовала от России огромных жертв, привела её к тяжелейшим экономическому и социальному кризисам.

Являясь глубоким тылом, Дальневосточный регион России приобрел особую роль в реализации внешнеэкономических связей страны. Г.

Владивосток стал единственным крупным портом, через который беспрепятственно могли поступать необходимые для обороны страны грузы. Однако к 1916 г. Дальневосточный регион России также оказался втянутым в финансовый и хозяйственный кризисы, здесь стремительно растут цены на продовольствие, топливо и предметы первой необходимости, угрожая обострением социально-политической обстановки.

1.2 Партийно-государственная переселенческая политика закрепления населения в Дальневосточном регионе Гражданская война на Дальнем Востоке приняла особенно затяжной характер (с весны 1918 по ноябрь 1922 гг.) из-за антисоветской позиции значительной части крестьянства и казачества, а также из-за вмешательства иностранных держав. C высадкой во Владивостоке японского и английского десантов 5 апреля 1918 г. началась иностранная военная интервенция, в ней приняли участие США, Япония, Великобритания, Франция, Италия, Румыния, Польша и Китай.

С установлением советской власти важнейшей задачей являлось включение региона в систему народного хозяйства СССР и восстановление сильно пострадавшей от Гражданской войны и интервенции дальневосточной экономики (по неполным данным, убытки по Дальнему Востоку исчислялись в 603 млн. руб. золотом). К концу 1924 г.

была проведена унификация денежного обращения области с общесоюзным, введена монополия внешней торговли, ликвидирована зависимость от иностранного товарного рынка и вытеснена из денежного обращения иностранная валюта. Особое внимание уделялось вопросам регулирования цен, расширению государственно-кооперативной сети.

Была возобновлена национализация промышленно-транспортных предприятий, и к концу 1923 г. в руки государства перешло 85% крупных предприятий (каждое из которых с числом рабочих свыше 100), 84% самоходных судов.

Для восстановления народного хозяйства, тем не менее, привлекается частный капитал: создаются смешанные акционерные общества с участием предпринимателей и госучреждений. Также была допущена деятельность иностранных предпринимателей, им дано право создавать концессионные предприятия по разработке природных ресурсов.

В конце 1920-х гг. советское руководство взяло курс на ускоренное развитие производительных сил Дальнего Востока, на организацию его надёжной обороны и укрепление вооружённых сил. С 1928 по гг. госинвестиции в региональную экономику увеличились более чем в 8 раз и составили, в общей сложности, 1046 млн. руб. (без учёта расходов на оборону). За 1933 – 1937 гг. капиталовложения составили 7784, млн. руб. (из них в промышленность – 2471,3 млн. руб., тяжёлую индустрию – 1991,5 млн. руб., железнодорожное строительство – 1345 млн.

руб.). Быстро развивались тяжёлая, машиностроительная, горнорудная, рыбная, лесная отрасли промышленности, энергетика, транспорт (железнодорожный, автомобильный, водный, авиационный). Реконструируются и растут Владивосток, Хабаровск, Благовещенск и другие города, строится г. Комсомольск-на-Амуре. Были сформированы Особая дальневосточная армия, Дальневосточная речная флотилия, ведутся строительство и укрепление береговой обороны, надводных и подводных кораблей, создание военно-воздушных сил.

Освоение и развитие Дальнего Востока СССР шло ускоренными темпами. Вопросы социально-экономического развития требовали привлечения новых рабочих рук и определили необходимость формирования новой переселенческой политики. Основными направлениями стали миграционные процессы – въезд на территорию Дальневосточного края для постоянного проживания населения из других регионов страны и создание условий для закрепления мигрантов на суровой дальневосточной земле. На формирование ресурсов для реализации переселенческой политики потребовалось несколько лет. Плановое массовое заселение региона началось в 1925 г. Через год население Дальнего Востока составляло 1300,2 тыс. чел. из них 927,2 тыс. чел. проживали в селе39. С 1927 г. по 1935 г. численность населения увеличилась в 1,5 раза и достигла 1990 тыс. чел. Заселение, как и прежде, осуществлялось, в основном, за счет жителей средней полосы России (около 55%), Украины (примерно 24%). Доля представителей других национальностей среди переселенцев была не столь значительна.

ГАХК. Ф. Р – 719. Оп. 4. Д. 13. Л. 50.

В 20-х – 30-х гг. переселения носили индивидуальный и семейный характер, причем органы советской власти так же, как в свое время царская администрация, отдавали предпочтение переселениям семей.

Основной контингент переселенцев на Дальний Восток СССР составили обездоленные, измученные голодом и войнами крестьяне из средней полосы России, Украины, Белоруссии40. Такой контингент без посторонней помощи не мог преодолеть огромное расстояние, поэтому правительство ввело специальные льготы для переселенцев, организовало переселенческие пункты по всему пути следования. В Дальневосточном крае насчитывалось 23 переселенческих и питательных пункта41. Проходя через эти пункты, переселенцы могли бесплатно пользоваться медицинской помощью, банями, помещениями для временного отдыха, получать за низкую плату, а для детей бесплатно, горячую пищу, всякого рода справки и т. д.

Для руководства переселением и решения социальных вопросов был создан Переселенческий комитет при ЦИК СССР. В крае переселением занималось Дальневосточное районное переселенческое управление, штат которого насчитывал 770 чел.42.

Приток населения в Дальневосточный край потребовал от партийно-государственных органов активной работы по организации социальной поддержки переселенцев на новом месте проживания. Так, Переселенческий комитет при ЦИК СССР Постановлением «Переселения в Амурский и Зейский округа Дальневосточного края в 1930 г.» вводил систему льгот. Ими были:

- ссуда на хозяйственное устройство переселенцев (выдавалась по разрешению заведующего заселением переселенцев при условии постройки жилища, приобретения крупного рогатого скота, раскорчевки земли, посевов и т.д.): до 400 руб. – на хозяйство, а также могла быть выдана часть ссуды рабочим дружинам для участия в устройстве жилища, приобретения семян, рабочего скота и т. д.; Ссуда выдавалась по частям, сроком на 15 лет. Погашение ссуды производилось ежегодными выплатами по истечении первых пяти льготных лет. За получение ссуды переселенцы уплачивали 2,5% годовых и 1% при уплате первого погасительного платежа. Переселенческие ссуды получали из кредитного товарищества, к которому их хозяйство было приписано в водворительном билете;

ГАХК. Ф. Р – 304. Оп. 1. Д. 11. Л. 68 и след.

ДВПУ. Переселения в Амурский и Зейский округа ДВК в 1930 г. Хабаровск, 1929. С. 30 – 31 ; ГАХК. Ф. Р – 304. Оп. 1. Д. 11. Л. 1.

ГАХК. Ф. Р – 299. Оп. 1. Д. 26. Л. 1.

Дальневосточное Переселенческое Управление. Переселения в Амурский и Зейский округа ДВК в 1930 г. Хабаровск, 1929. С. 27 – 29.

- за переселенцами сохранялось право на земельный надел в прежнем месте жительства на срок до 3-х лет, а в исключительном случае – до 2-ух и возможность сдачи своего надела в аренду;

- повышенные ссуды выдавались коллективным объединениям на: постройку мельниц, оборудование мастерских, осушку болот, приобретение племенного скота для общественного стада и прочее;

- предусматривался льготный проезд и провоз багажа для всех членов семьи44. Кроме того, разрешалось провозить на льготных условиях и скот;

- бывшим красным партизанам, красногвардейцам, членам семей погибших в борьбе за Советскую власть оказывалась помощь.

- согласно Инструкции НКЗ СССР от 30 июня 1930 г., одна переселенческая семья в колхозах Камчатского округа могла получить ссуду в размере 1200 руб., Сахалина, Советского побережья, Николаевского и Зейского округов – 900 руб., в других местах – 800 руб. Кроме льгот, бывшие красногвардейцы и партизаны, члены их семей имели преимущества перед другими при приеме на курсы и учебные пункты, для производственной подготовки, повышения квалификации и т.п. Перечисленные категории граждан, а также инвалиды из их числа, имели значительные льготы в системе промкооперации (циркуляр Всекоопромсвета от 3 декабря 1930 г. № 117/46), льготы по системе Всекоопинсоюза (циркуляр Всекоопинсоюза от 3 мая 1931 г.). Им предоставлялось преимущество в трудоустройстве, право на материальную помощь, установление пенсии и обучение в учреждениях системы образования края на льготных условиях.

В начале 1930 г. в колхозы дальневосточного региона прибыли 2789 бывших воинов Красной Армии и 2065 членов их семей. К 10 декабря этого года в ДВК уже насчитывалось 4992 семьи, объединенные в красноармейские колхозы46. Это позволило ряду областей развиваться ускоренными темпами.

Например, коренным образом изменился облик Амурской области. В 1934 – 38 гг. были созданы сотни колхозов, десятки МТС, угольные шахты, железные дороги, организованы учебные заведения. Выпуск валовой продукции промышленности за вторую пятилетку увеличился более чем в 35%, производительность труда – на 40%. Успехи в сельском хозяйстве с 1934 – 1938 гг. имели рост на 11%. Увеличились ГАХК. Ф. Р – 299. Оп. 1. Д. 26. Л. 1.

Васильченко О. А., Васильченко Э. А. Переселение и организация жизнедеятельности семей на Дальний Восток России (1860 – 1941 гг.). Владивосток : Изд-во Дальневосточного ун-та. С. 73.

посевные площади технических культур на 14% и под картофель. Выросла механизация труда. На уборке урожая 1938 г. в области работало 1386 комбайнов47.

Реализация переселенческой политики находилась под постоянным контролем Правительства СССР. Из центра выезжали комиссии для проверки проведения переселений и, несмотря на то, что население Дальневосточного края увеличивалось, комиссии делали выводы о хронической нехватке рабочих рук48.

В Постановлении ЦК ВКП (б) и СНК СССР «О льготах для населения ДВК», опубликованном в 1934 г., были намечены дополнительные мероприятия, направленные на создание для трудящихся края удобных условий для жизнедеятельности49. В данную программу улучшения культурно-бытового обслуживания населения Дальнего Востока СССР входило строительство детских учреждений, расширение сети предприятий общественного питания и улучшение качества их работы.

Переселенческий отдел управления НКВД по Дальневосточному краю разработал в 1938 г. Инструкцию «О порядке оформления переселения красноармейцев-краснофлотцев и младших командиров с семьями на территорию ДВК»50.

Принятые меры обеспечивали приток населения и способствовали обустройству труда и быта переселенцев на Дальнем Востоке.

В основном переселенцы оседали в районах с более терпимыми климатическими условиями – Амурском, Хабаровском округах. Сюда следовали 21,5% переселенцев из РСФСР, 23,9% – из Украины, 22,5% из Белоруссии. Во Владивостокский округ, в основном, следовали выходцы из Казанской и других автономных республик РСФСР. Остальные округа края (Сретенский, Зейский, Сахалинский, Николаевский, Читинский) мало привлекали переселенцев51. Анализ сведений о движении переселенцев в сельскохозяйственных колхозах Дальневосточного края за 1925 – 1937 гг. (в едоках) показывает, что в колхозы Дальневосточного края прибыло 175838 чел., а закрепилось, несмотря на сложные условия проживания, – 110215 чел., что свидетельствовало об успешном развитии хозяйства в Дальневосточном крае (табл. 1.2).

ГАХК. Ф. П – 35. Оп. 1. Д. 46. Л. 95 – 96.

ГАХК. Ф. Р – 353. Оп. 1. Д. 278. Л. 2.

Важнейшие решения правительства о ДВК. М.-Хабаровск, 1934. С. 5 – 9.

ГАХК. Ф. Р – 299. Оп. 1. Д. 48. Л. 4.

Таблица 1.2 – Сведения о движении переселенцев в сельскохозяйственных колхозах Дальневосточного края за 1925 – 1937 гг. (в едоках) Источник: ГАХК. – Ф. – П-35. – Оп. 1. – Д. 29. – Л. 10.