«Введение Проблема преступности всегда находится в центре внимания общества. Преступления могут затро нуть нас самих или наших близких в любое время, и, как минимум, эта проблема накладывает на нас мно жество ограничений ...»

КНИЖКОВА ПОЛИЦЯ

ВОССТАНОВЛЕНИЕ УВАЖЕНИЯ К ПРАВОСУДИЮ

Симпозиум

(Извлечение)

Мартин Райт

Мартин Райт занимает должность Директора Лиги Ховарда за реформу пенитенциарной

системы, работает советником в центре поддержки жертв преступлений и библиотекарем в

Кембриджском институте криминологии.

Введение Проблема преступности всегда находится в центре внимания общества. Преступления могут затро нуть нас самих или наших близких в любое время, и, как минимум, эта проблема накладывает на нас мно жество ограничений и запретов, заставляя нас устанавливать сигнализации, запирать замки и, в опреде ленной степени ограничивать свободу передвижения — в особенности, как это ни грустно — в отношении женщин и детей, что справедливо отмечает Политик. На некоторых людей преступность оказывает не просто определенное «воздействие»: их жизни оказываются разрушенными или даже прерванными. По скольку преступность доставляет неприятности всем людям, она является предметом очень эмоциональ ных споров, но также заслуживает и тщательного осмысления, а это не всегда происходит на практике — трудные случаи, так сказать, формируют плохую политику.

Многие страны в значительной степени полагаются на систему тюремного заключения, а в некоторых из них количество заключенных быстро растет. Эта дорога ведет к репрессиям, не искореняющим проб лему — самую тяжкую проблему западного общества. Некоторые политики утверждают, что эта система работает, потому что не могут предложить никакой альтернативы или, даже если такая альтернатива у них есть, им сложно убедительно представить ее избирателям. Понятно, что нам нужно поставить под сомне ние предположения, на которых строится вся доктрина и предложить более реалистичный способ для со временного государства и его граждан, который помог бы двигаться к более гармоничному обществу.

Настало время сделать еще один шаг вперед в этой дискуссии, поэтому мы собрали данный Симпози ум, на который пригласили некоторых специалистов из важных областей системы правосудия, чтобы они высказали свои соображения и обсудили дальнейшие возможные действия. Система уголовного судопро изводства столь сложна, что в отведенное время нам не удалось послушать абсолютно все возможные точ ки зрения, и нам известно, что некоторые очень важные государственные и общественные организации не были приглашены сюда для доклада; тем не менее, их точку зрения во многом осветили другие ораторы, а представители таких организаций имели возможность участвовать в дискуссии и задавать вопросы. Все заседания проходили по правилам Чатем Хауса: т.е. каждый выступает только от своего лица и не может поименно цитировать выступления других ораторов за стенами зала заседаний. В данном отчете основ ные ораторы указаны только по названиям их профессий, а прочие участники дискуссии не названы во все. Мы имели возможность выслушать семь ораторов. Политик говорит о концепции «тюрьмы эффек тивны», основанной на изоляции преступников от общества, и предлагает схему финансовых поощрений для создания ресурсов не тюремного типа. Психолог рассматривает сдерживание преступности за счет индивидуального сдерживания. Это — концепция, основанная на широко распространенном представле нии о том, что наказание предотвращает определенные формы поведения. Психолог также рассматривает систему уголовного судопроизводства в свете психологических исследований, являющихся альтернативой предположениям, которые делаются без учета существующих фактов, и которые в любом ином контексте юристы объявили бы немыслимыми. Основной альтернативой наказанию уже более ста лет считается реабилитация, и Инспектор службы пробации рассматривает сильные и слабые стороны этой концепции. Государство активно работает над внесением изменений в нее, но следует ответить на во прос: является ли контроль хорошей или, хотя бы, адекватной заменой? Четвертый оратор — Сотрудник службы поддержки потерпевших, которые рассматривает недавно принятые меры, направленные на то, чтобы сделать процесс уголовного судопроизводства менее суровым испытанием для потерпевших, хотя все равно остается вопрос о том, могут ли такие реформы быть адекватными, если не менять основу сис темы. Далее, Судья объясняет дилеммы, которые существуют для нее и ее коллег в сложившейся ситуа ции, в особенности в области политики общего сдерживания.

156 ВІДНОВНЕ ПРАВОСУДДЯ В УКРАЇНІ Відновлення поваги до правосуддя. Симпозіум Последними выступили Философ, которого попросили осветить рациональность и этику различных способов реагирования на преступление, причем особо попросили остановиться на идее пропорциональ ного «справедливого возмездия», и Медиатор, который в практических терминах описал систему, осно ванную на новом философском подходе и попытался ответить на некоторые вопросы, которые могут воз никать у людей. Всех выступавших попросили представить свои взгляды и опыт в обычных, не специаль ных терминах, чтобы их лучше могли понять представители других профессий.

Также, в дискуссии принимал участие Государственный служащий, который, конечно, не высказывал мнений, но давал кое какую справочную и статистическую информацию, комментируя высказывания ораторов.

Несколько стилистических комментариев. Во первых, больной вопрос употребления рода существи тельных. Мы постарались избежать неуклюжего повторения конструкций вроде «ее или его» или упот ребления множественного числа по отношению к одному человеку, к тому же, постоянное переключение от женского рода к мужскому, и наоборот отвлекает читателя. Преступников и потерпевших мы называ ем в мужском роде, поскольку большинство правонарушителей — мужчины (а равно, и большинство жертв преступления), тем не менее, время от времени мы упоминаем: «он или она», чтобы напоминать о гендерной разнице. Мы надеемся, что это приемлемый компромисс. Во вторых, для простоты, мы исполь зовали термин «судья» как общее название для собственно судей и для других членов судов и магистра тов. В третьих, вы можете отметить сходство стиля в выступлениях различных ораторов: это вызвано тем, что большинство из них выступало, используя письменные материалы, которые впоследствии скомпоно вал Редактором. Также были добавлены заголовки и ссылки на источники, что, как мы надеемся, упрос тит чтение.

И, наконец, стоит отметить, что данный Симпозиум проходил в контексте британского общества и брал за основу всех выкладок организации и законодательство Англии и Уэльса. Во многих случаях все это будет применимо и к Шотландии, у которой, естественно, есть своя законодательная система, а часто — и к другим странам. Мы постарались показать понимание этого аспекта, начиная некоторые фразы с вводных слов «в Британии,…», чтобы подчеркнуть наше понимание существования различных обстоя тельств в различных культурах и юрисдикциях. Мы добавили несколько объяснительных примечаний для того, чтобы помочь читателям из других стран лучше понимать данную работу.

Ниже мы представляем отчет о Симпозиуме. Конечно же, это всего лишь начало; участники пришли к общему мнению, что необходимо создать Гражданскую комиссию по вопросам преступности и правосу дия, мы также призываем правительства в других странах к созданию таких же комиссий у себя. Мы бы ли удовлетворены известием о том, что в повестку дня грядущего Конгресса ООН по предотвращению преступлений и работе с преступниками, были включены вопросы восстановительного правосудия.

СЕССИЯ

ПОЛИТИК

Как политик, скажу, что одна из наиболее важных задач для меня — это построение гармоничного об щества. Мы никогда не избавимся от конфликтов, как таковых, да и жизнь без них была бы пресной (вот почему некоторые из нас с сомнением относятся к Утопии!). Но, тем не менее, мы хотим сделать так, что бы люди прекратили несправедливо и нечестно использовать положение друг друга, что, если вдуматься, и является составной частью определения преступности. В другом контексте это может описывать фак торы давления, приводящие людей к преступлениям. Многие преступления, хотя, конечно, далеко не все, совершаются людьми, которые сами прошли через жестокое или несправедливое обращение — возможно, они были обделены родительской заботой и вниманием учителей или лишены возможности получить об разование, а может быть, их эксплуатировали экономически или жестоко наказывали физически. Они пытаются получить то, на что имеют право — по их мнению — используя для этого любые доступные им способы. Это не оправдывает их, если отталкиваться от концепции свободы выбора, но помогает объяс нить поведение некоторых нарушителей закона — в настоящее время политики не очень хорошо различа ют эти две вещи — а, следовательно, этот фактор нужно принять во внимание, если мы хотим уменьшить число совершаемых преступлений.

Однако это переносит нас в область общей социальной политики. Как представителю министерства внутренних дел, мне следует фокусироваться непосредственно на преступности. Я стремлюсь к сниже нию уровня преступности, насколько это возможно, как и все мы, и, давайте уж будем честны, я хочу, что бы мои усилия по решению этой проблемы были заметны, что означает снижение статистических показа телей в отношении преступности, в особенности тех статей, которые вызывают в обществе страх и него

КНИЖКОВА ПОЛИЦЯ

дование. Во вторых, я хочу, чтобы проводилась удовлетворительная работа с теми проблемами, которые остаются. В существующей ситуации, нам также следует удерживаться в рамках отведенного бюджета, и, естественно, мы стремимся не нарушать стандарты гуманности, устанавливаемые международными кон венциями по правам человека, особенно теперь, когда европейская конвенция включена в законодатель ство Великобритании.

Сокращение преступности Если начать с чаще всего обсуждаемой санкции, следует сказать, что тюремное заключение имеет оп ределенные преимущества в глазах политиков, хотя, в то же время, это наиболее дорогостоящий вид на казания, за исключением, разве что процесса, который используется в США для приведения в исполне ние смертных приговоров (по словам одного эксперта (Ходжкинсон, 1996), в пять десять раз дороже, чем тюремное заключение на срок 40 лет). Приговоры к лишению свободы создают видимость того, что мы «что то делаем». Когда Майкл Ховард был Министром внутренних дел, он получил поддержку в опреде ленных районах под лозунгом «Тюрьма решает проблемы» и «Если не хочешь сидеть, не преступай за кон». В США множество судей и прокуроров (окружных прокуроров) избираются на свои должности и им проще собирать голоса, если они занимают подобную простую и понятную позицию, по сравнению с тем, если бы они попытались просвещать свой электорат. Это в особенности так, если оппозиционная пар тия безжалостно изображает гуманность как слабость — с чем пришлось столкнуться в 1988 году губер натору Массачусетса Майклу Дукакису, когда он стал кандидатом на президентских выборах от Демокра тической партии: его республиканские оппоненты обвиняли его в том, что он условно освободил Вилли Хортона, которого приговорили по делу об изнасиловании, и он, пребывая на свободе, совершил еще од но изнасилование. Билл Клинтон избежал подобной ошибки: хотя он начал свою кампанию, как либе ральный губернатор Арканзаса, исповедовавший милосердие, став кандидатом в президенты, он вернул ся в свой родной штат, чтобы подписать смертный приговор Рики Рэю Ректору, который — совершенно очевидно — должен был быть признан невменяемым.

Министры внутренних дел в Великобритании любят такие газетные заголовки, как «Бэйкер предпри нимает меры для устранения угрозы, исходящей от опасных собак», их двумя основными методами явля ется изобретение новых статей кодекса и увеличение наказания по уже существующим. Однако это рис кованные стратегии, потому что чем больше статей в Уголовном Кодексе, тем больше преступлений в ста тистических отчетах, а изоляция все большего количества людей дает только временную передышку. Ми нистр внутренних дел от Консервативной партии сказал некогда фразу, ставшую знаменитой: «Тюрьмы — это очень дорогой способ сделать плохих людей еще хуже» (МВД, 1990). (Жаль портить такой афоризм, но, по сути, он должен был сказать «сделать так, чтобы люди вели себя еще хуже», потому что я не думаю, что люди имеют право судить своих соплеменников — осуждать можно только их поведение).

Общество считает, что то, как мы обращаемся с осужденными, является важным условием сдержива ния преступности, и принято мнение, что эффективны жесткие меры, а в особенности — тюрьмы. Лично я в этом сомневаюсь, и существующие исследования тоже не слишком поддерживают эту идею. В конце моего доклада я попрошу Государственного Служащего подытожить статистику некоторых таких иссле дований. Политики должны иметь возможность заявлять, что их политика базируется на данных научных исследований, но я не могу открыто поддерживать замену тюремного заключения противоречивыми ме рами, которые не выглядят достаточно «жесткими», если только я не могу их сделать приемлемыми для широкой публики. Они также должны быть разумно защищены от неконструктивной критики со сторо ны политиков ретроградов и бульварных газет, которые любой ценой ввязываются в горячие дискуссии, чтобы «заработать себе очки» и утвердить своих избирателей в существующих у них предубеждениях, за воевывать, таким образом, голоса и продавать тиражи газет.

Процедура работы с обвиняемыми также важна. Нет ничего проще, чем требовать жестких мер и на смехаться над требованиями в отношении приведения процесса в соответствие с нормами гуманности, на зывая это мягкотелостью. Однако те проводники правосудия, которые попирают нормы закона, являют ся лицемерами. Они подводят нас, в буквальном смысле слова, к презрению правосудия, а также к неспра ведливым приговорам, которые не защищают общество никоим образом, потому что оставляют правона рушителей на свободе.

Есть еще одна народная мудрость, обоснованная на этот раз с точки зрения криминологии. Она гласит, что страх поимки превышает страх наказания, которое последует за поимкой. Только три процента пра вонарушений заканчиваются предупреждением или обвинительным приговором, и люди, которые посто янно совершают правонарушения, лучше других знают, как часто это сходит им с рук. Ужесточать нака зание — все равно, что давить на газ, когда машина застряла в болотистой почве: когда колеса проворачи ваются, они разбрасывают кучи грязи, но сама машина только глубже вязнет и никуда не двигается.

Вот что происходит с теми, кто воображает, что суды имеют «силу», которая способна изменить уро вень преступности. Они могут вводить санкции, но мало что способны сделать для контроля отношения и поведения людей, к которым применяются такие санкции.

Попытка контролировать волну преступности при помощи приговоров суда напоминает мне историю Короля Кнута.

Почти все знают о Короле Кнуте одну вещь, и большинство неправильно ее понимает. Популярная вер сия этой истории гласит, что его трон был поставлен на берегу моря, и он с трона приказывал приливным волнам повернуть вспять, из за чего стал посмешищем после того, как море не отступило. На самом же де ле все было по другому. Он не надеялся, что сможет контролировать прилив. Он был жестким и, вместе с тем, популярным руководителем, но когда его придворные льстецы стали говорить о его всемогуществе, он как раз и проделал вышеописанное — приказал поставить трон на берегу, сел на него, и заставил их сто ять в воде и замочить ноги, когда непокорный прилив отказался повиноваться королевскому приказу.

Урок, преподанный Королем Кнутом, похоже, не пошел впрок, в контексте сегодняшней работы судов, так как по прежнему звучат требования к введению «жесткой» политики — частично из за жажды мести, но частично из за того, что люди верят в ее эффективность, а политики хотят продемонстрировать свое соответствие общественному мнению.

Тюрьма, как средство изоляции от общества Но уж если быть справедливым по отношению к нам, политикам (а кто, как не я должна быть справед ливой к коллегам?), не все они только демонстрируют что то. Даже самые либеральные реформаторы ка рательной системы признают, что некоторых людей просто нельзя оставлять на свободе, если существует существенный риск совершения ими повторного серьезного преступления. Что касается менее серьезных нарушителей, которые, однако, склонны к рецидивам, тюрьма, как говорят судьи, «дает обществу отдох нуть от их деятельности» — пусть даже это только короткая передышка, потому что они скоро выйдут на свободу или их место в преступном мире займут другие люди. Поэтому я искренне не думаю, что можно разумно быть полным аболиционистом в том, что касается тюрем, да и со смертной казнью все обстоит так — ее невозможно было бы отменить, если бы тюрьмы не были альтернативой.

Платить по счетам Мы все в настоящее время имеем лимиты финансирования, хотя некоторые министры внутренних дел часто могут использовать страх преступности и беспорядков для того, чтобы «выбивать» дополнительные средства: Джек Стро, например, получил дополнительно 43 миллиона фунтов стерлингов вскоре после того, как занял пост министра внутренних дел в мае 1997 г. и еще 100 миллионов фунтов в начале 1998 г., несмотря на новую политику лейбористского правительства, нацеленную на то, чтобы удержаться в рам ках затратной части бюджета предыдущей консервативной администрации. Потенциальным средством для того, чтобы «поторговаться», являются угрозы бунтов в местах лишения свободы. В контексте финан совых ограничений, тюрьмы, конечно же, очень дорогое «удовольствие» — Государственный Служащий может дать вам соответствующую статистику немного позже. На каждых троих заключенных приходит ся по два сотрудника управления тюрем (по данным МВД, 1998а), поэтому вы можете сами прикинуть примерно, во сколько обходится содержание 65 тысяч заключенных — в терминах зарплаты тюремного персонала. Поэтому расходы могут стать одним из главных аргументов для реформаторов, если они смо гут обойти стандартное сложившееся отношение к пенитенциарной системе, о котором я упомянула. Од ним из полезных решений является преодоление бюрократических препятствий на пути переброски средств из бюджета в бюджет. Я знаю, что МВД собиралось проводить реструктуризацию (МВД, 1998b) и хотела бы предложить вам практически применимую версию оплаты по результатам, которую можно было бы использовать для достижения этой цели.

Система уголовного судопроизводства — перевод средств Данный вопрос, связанный с затратами, следует рассмотреть, поскольку он представляет важность не только для уголовного судопроизводства, но и для других аспектов политики, например, таких, как уход за амбулаторными больными в сообществах. Принцип прост. Если вы находите, что больные или заклю ченные содержатся в закрытых (и дорогих) заведениях, и вы хотите перевести некоторых из них в менее закрытые (и менее дорогие) условия надзора при помощи общественных организаций, которые финанси руются из других бюджетов, у вас ничего не получится, если только часть сэкономленных средств не бу дет переведена из первого бюджета во второй, и если только Министерство финансов не согласится при нять менее 100% сэкономленных средств.

КНИЖКОВА ПОЛИЦЯ

Давайте посмотрим, как это все применимо к системе уголовного судопроизводства. Исследование, проведенное среди людей, отбывающих наказание, показало, что, в соответствии с общепринятыми крите риями, многие из находящихся в местах лишения свободы по большинству объективных стандартов мог ли бы не содержаться в изоляции — совершенные ими преступления не слишком тяжкие, не являются об щественно опасными, а сами преступники не привлекались ранее к суду. В 1996 году 94,5 тысячи человек были приговорены к лишению свободы в Англии и Уэльсе, из них только 15,4 тысячи были осуждены за насильственные преступления или преступления на сексуальной почве (МВД, 1997: Таблица 7.6). Во мно гих случаях их потребности могли бы более эффективно (и с меньшими затратами) удовлетворяться в со обществах, а ведь, если они хотят начать жизнь заново, им обязательно нужна поддержка общества.

Хотя суды принимают решения в отношении лишения свободы, на эти решения все же оказывают воз действия доклады о личности и обстоятельствах жизни подсудимого (PSR), которые предоставляют Ин спекторы службы пробации перед вынесением приговора. Но если такие факторы иногда приводят к заме не заключения общественными работами в пограничных (т.е. сложных) случаях, инспекторы службы про бации знают, что именно им придется работать с такими осужденными — без дополнительного финанси рования — в то время, как все преимущества сокращения затрат достанутся пенитенциарной системе. Тем не менее, если общественные работы станут использоваться в качестве альтернативы лишению свободы, общественность должна знать, что такая замена, в целом, эффективна. Вот как предлагается сделать это:

1. Определить категории преступников, для которых служба пробации могла бы разработать кон структивные общественные программы, предлагающие более эффективные средства поддержки, в которой они нуждаются — по сравнению с тюрьмами — например развитие профессиональных на выков, ликвидация неграмотности, обучение счету, программы управления сильными эмоциями гнева, адаптация в сообщество и помощь в трудоустройстве. Существуют еще такие варианты, как репарация в пользу жертв или сообщества и при обоюдном желании, медиация между жертвой и преступником.

2. Будет создан фонд, в который служба пробации сможет обращаться за получением грантов. При каждом снижении количества заключенных в тюрьмах ниже начального уровня в фонд будут де латься отчисления per capita или, например, в размере 50% от стоимости одного тюремного места, причем остаток средств будет перечисляться в Министерство финансов для профилактики преступ ности — в самом широком смысле — включая наставничество и надзор за школьниками, просвети тельскую работу среди родителей и прочие долгосрочные инвестиции. Средства службы пробации будут использоваться также для специальных проектов, а не просто поглощаться в ходе рутинной повседневной работы.

3. Таким образом, у энергичных инспекторов службы пробации будет стимул искать пути повышения эффективности услуг, в которых существует потребность на местах: помимо пользы для потребите лей таких услуг, будет также обеспечиваться удовлетворенность инспекторов своей профессиональ ной деятельностью и повышение их профессиональной репутации.

4. Программы будут иметь определенные критерии допуска к ним и независимую оценку, с тем, чтобы обеспечить их правильное использование. Знание того, что их применение четко регламентируется, сделает их приемлемыми для судов и для общественности, в особенности, если в них будут заложе ны элементы репарации.

Данное предложение основывается на системе, которая применялась в Калифорнии в 1960 х годах. За пять лет на нее было потрачено 60 миллионов долларов и сэкономлено 180 миллионов долларов на закры тии существующих тюрем и отмене открытия новых. В то время это были огромные деньги. В конце кон цов, эта программа пришла в упадок, но не из за заложенных в ней недостатков, а по субъективным при чинам, которые можно было бы устранить: например, такая программа должна базироваться на числе за ключенных, а не на статистике новых поступлений в места лишения свободы, а финансирование должно корректироваться с учетом инфляции.

Когда по первым делам будут даны направления на такие программы вместо отбытия наказания в ме стах лишения свободы нам удастся, для начала, лишь сократить перенаселение тюрем. Экономия внача ле будет невелика, однако дальнейшие существенные сэкономленные средства позволят урезать затраты на строительство новых тюрем, а после того — закрыть некоторые отделения и даже целые тюрьмы (Райт, 1982, 152 6).

Даже у преступников есть права Вопрос прав человека не пользуется особой популярностью среди политиков и в обществе — его важ ность сильно недооценивается, особенно, в контексте пенитенциарной системы. Но даже британская об щественность протестует против определенных эксцессов, таких, как случай, когда беременную осужден ную правонарушительницу приковали к кровати в больнице, когда она рожала, за что ей выплатили 20 тысяч фунтов компенсации (Guardian, 10 июня 1998 г.), и как заковывание в наручники человека, уми рающего от рака, в связи с чем его семье выплатили компенсацию в размере 25 тысяч фунтов (The Times, 18 июня 1998 г.). Несмотря на эту огласку, еще одну женщину заключенную, страдавшую рассеянным склерозом, приковали на 13 дней к больничной кровати после того, как она перенесла инсульт (Guardian, 10 июля 1998 г.). Европейский Суд по правам человека продемонстрировал в последние три десятилетия, что его стандарты — более жесткие, и правительству, которое претендует на поддержку законности и гу манизма, также настоятельно рекомендуется избегать практики, которая может вызвать очередной про тест со стороны наших европейских коллег.

Но пусть я и не согласна с тем, что тюрьмы могут быть отменены вовсе, я соглашусь, что они не явля ются ни удачным решением, ни каким либо отдельным компонентом такого решения. Мы должны вести поиск в других направлениях, если хотим всерьез попытаться сократить преступность.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ СТРАТЕГИЯ

В свете всего сказанного я хочу предложить стратегию из пяти пунктов.

Риторика 1. Я буду продолжать говорить на языке жесткого подхода, поскольку, нравится вам это или нет, имен но этого хочет большая часть общества, и следовательно, я обязана учитывать это, чтобы завоевать голоса сторонников моей партии, не говоря уже о сторонниках других партий. Как я уже говорила, политические оппоненты и популярная пресса без колебаний подвергает осмеянию все, что пахнет (если так можно ска зать) «мягкотелостью». Но я должна тщательно подбирать слова. Я буду говорить о жестких действиях, а не мерах наказания, и если я буду использовать такое выражение, как «полная нетерпимость», я буду иметь в виду только то, что правонарушения не будут игнорироваться, не подразумевая при этом, что наказание будет жестким. Однако я также сделаю акцент на важности профилактики преступности и на том факте, что для этого нужны не только меры, предпринимаемые правительством, деньги или охранное оборудова ние, но также и всевозможные совместные усилия различных категорий населения: начиная с организации работы с молодежью до отказа от покупки вещей «с рук» без выяснения их происхождения.

Тюрьмы 2. Кроме того, по тем же причинам, я не буду выдавать себя за сторонника отмены тюрем. Для тюрем найдется место — и не только для содержания серийных убийц. Я напомню либеральным реформаторам об одном «неудобном» факте. Один из примеров неэффективности устрашения относится еще к эпиде мии грабежа с удушением жертвы, которая разразилась в конце 1862 года. Стандартная версия этой исто рии выглядит так: имела место целая эпидемия грабежей, при которых преступники нападали на прохо жих и душили их (что доказывает, что подражатели всегда находятся и без шумихи в прессе). Сначала бы ло увеличение числа зафиксированных преступлений, что вызвало панику в таких газетах, как The Times, Punch и в рядах их читателей. Это, вероятно, было вызвано тем, что полиция взялась за работу ввиду воз никшей нервозности, и не отражало реального роста уличной преступности. Правительство — как это обычно бывает — поспешило выпустить новый закон, документ с безнадежно утопическим названием «Закон о защите от насилия», также известный как «Закон о душителях», в соответствии с которым воз обновлялась такая мера наказания, как порка плетьми, отмененная только в 1861 году (Пирсон, 1983: 155). Однако затем количество преступлений, совершенных с применением удушения, уменьшилось, как триумфально заявляли реформаторы, причем уменьшилось оно еще до того, как законопроект получил статус закона 13 июля 1863 года — в преступном мире тоже есть своя мода, она преходяща, и такой вид преступлений вышел из моды до того, как был введен новый метод устрашения. Но вот почему общее количество преступлений уменьшилось? Потому что банды были пойманы полицией. Таким образом, данный эпизод может быть аргументом в пользу эффективности не устрашения, но изоляции. Конечно, возможно, это было лишь краткосрочное преимущество и, учитывая, что в те времена практиковалось заключение в одиночной камере и не было никаких мер адаптации преступника к сообществу после освобождения, я не стану отрицать, что многие были вынуждены вернуться к старому образу жизни, но, тем не менее, в сложившейся ситуации мероприятия, проведенные полицией, были необходимы и оказались эффективны, даже если сам «Закон о душителях» не был эффективен.

Что ж, если устрашение не слишком эффективно, то что можно сказать об изоляции? Ведь существу ют люди, которые — даже с точки зрения либеральных реформаторов — нуждаются в длительной (или да

КНИЖКОВА ПОЛИЦЯ

же пожизненной) изоляции. Во время срока лишения свободы преступников, совершивших менее тяж кие преступления, общество отдыхает от их деятельности. Такова основная линия общественного мнения, полагают политики. Однако, те из нас, кто «сделал домашнее задание», знают, что по статистике МВД, после того как количество заключенных становится значительным, уровень преступности падает медлен нее. Государственный Служащий даст вам статистические данные. В любом случае, как поспешат сооб щить нам реформаторы, почти все заключенные выйдут когда нибудь на свободу, став еще более антиоб щественными элементами, чем прежде. Жесткая политика может добавить элемент устрашения к эффек ту изоляции, но это не увеличит темпов снижения преступности.

Логика здесь заключается в том, что нужно меньше использовать тюрьмы и чаще заменять их обще ственными программами, чтобы попытаться изменить поведение преступников. Реформаторы утвержда ют, что если заставить преступника взглянуть в глаза реальности, это будет для него более тяжким испы танием, чем просто бездумная отсидка. Тем не менее, это не аргумент для среднего гражданина — обычно го, трудолюбивого, дисциплинированного налогоплательщика правоцентристских взглядов, а именно та кие люди составляют большинство моих избирателей. Оппозиции и таблоидам будет слишком легко ос меять общественные программы в качестве приговора, как «мягкотелость». К тому же, у них наготове бу дут примеры вопиющих «перехлестов», такие, как тот случай, когда юного правонарушителя отправили на сафари, чтобы якобы повысить его самоуважение и уверенность в своих силах, особенно, учитывая тот факт, что он вскоре совершил новое преступление. И как бы тщательно не были продуманы решения, сложно защищать их перед публикой в каждом отдельном случае, ввиду существующего требования к конфиденциальности. Поэтому все обстоит так, будто наш «черный воронок» прочно застрял в болоте, но что то заставляет нас жать и жать на газ, вращая бесполезные сейчас колеса. «Жесткость против мягкос ти» — это бесплодный спор, я надеюсь, что Симпозиум сможет подсказать третье направление, которое можно будет предлагать, как комплекс сильных и эффективных мер.

Я уже говорила, что политика обеспечения безопасности сообществ должна включать элемент изоля ции, то есть, использование принуждения для ограничения неприемлемого поведения. Я согласна, что применение этой меры должно быть минимальным (в этом смысле, интересы правосудия и соображения экономии совпадают). Также стоит вспомнить, что во многих случаях дисквалификация (лишение води тельских прав, отстранение от руководства компанией или работы с детьми и т.д.) может стать адекват ной формой изоляции.

Профилактика 3. Моя третья стратегия состоит в том, чтобы вкладывать гораздо больше средств в профилактику пре ступности — хотя здесь задействовано множество разных ведомств и множество расходов будет связано именно с ними. С другой стороны, они будут извлекать для себя существенные преимущества. Я уже ука зала причины, по которым устрашение в общем смысле более не может быть краеугольным камнем поли тики контроля над преступностью, хотя для многих фактором сдерживания по прежнему будет служить страх попасть в механизм машины уголовного судопроизводства. Устрашение и сдерживание, несмотря на видимую простоту этих понятий, являются довольно запутанными и сложными подходами. Прямой путь к предотвращению преступлений — это применение политики профилактики преступлений.

В широком смысле слова преступление имеет три элемента: подлежащее, сказуемое и объектное до полнение, а если говорить иначе — правонарушителя, преступное действие и его объект или жертву. Если мы вначале посмотрим на «сказуемое», т.е. деяние, можно сказать, что преступлением оно является толь ко потому, что Парламент (или иной законодательный орган) определил его в этом качестве. Стоило бы подумать о том, нужно ли по прежнему держать его в списке преступлений, особенно когда нет других жертв, кроме самого человека, совершающего такое деяние (хранение небольших количеств наркотиков) или еще одного человека, участвующего в нем по собственной воле (гомосексуальные акты в приватной обстановке). Наркотики, конечно, вызывают массу вопросов. В настоящее время задается очень серьез ный вопрос: не причиняет ли война против наркотиков больше вреда, чем собственно употребление нар котиков? Как пример, можно рассмотреть письмо из Центра Линдесмита в Нью Йорке, подписанное мно гими выдающимися деятелями, и адресованное Генеральному Секретарю ООН (Guardian, 11 июня 1998 г.).

Такая же ситуация наблюдается и с деяниями, нежелательность которых была осознана лишь недавно: ес ли бы общество осознало опасность алкоголя, табака или холестерина, запрещение вряд ли было бы са мым эффективным способом снижения их потребления.

Во вторых, существует «объект» преступления. Были проведены достаточно фундаментальные иссле дования по поводу «защиты потенциальных объектов, против которых могут быть направлены преступ ные действия» и «ситуационной профилактики преступности». Замки и засовы, а также более сложные охранные устройства, конечно, имеют право на существование и занимают свое место, но (как всегда) все имеет свою цену — причем не только в терминах финансовых затрат, но и в том смысле, что преступления просто перемещаются в другие районы и на другие объекты (от неприступных банков к ограблению ин кассаторов или от похищения наличных денег к махинациям с кредитными картами — последнее, пожа луй, является меньшим из двух зол). Также существуют и психологические «затраты». Решетки — барь ер на пути построения дружеских отношений между персоналом и клиентами, поэтому некоторые банки пошли на еще большие расходы и установили специальные защитные экраны, которые в обычной ситуа ции спрятаны, но выскакивают за долю секунды при нажатии кнопки тревожной сигнализации. Установ ка технических средств защиты — дорогое удовольствие и постоянное напоминание о страхе хозяев. Су ществует постоянное стремление к достижению баланса между обеспечением большего удобства для по купателей и повышению уровня прибыльности для продавца. Примером таких начинаний могут служить супермаркеты самообслуживания, где удается уменьшить количество персонала, что, с другой стороны, облегчает жизнь ворам и мошенникам. Я предлагаю комиссии анализ затрат и выгоды от увеличения ко личества обычного персонала (автобусных кондукторов, железнодорожного персонала, работников пар ковых хозяйств, консьержей и т.д.), по сравнению с увеличением персонала служб охраны, установкой си стем теленаблюдения и средствами (для полиции, судов и в некоторых случаях тюрем), выделяемыми на работу с преступлениями, совершенными ввиду нехватки «естественного» надзора, как принято говорить.

Я изучаю предложение о том, чтобы организации, которые не имеют достаточного количества основного персонала для контроля своих объектов, оплачивали следственные расходы в связи с совершенными про тив них преступлениями, например, актами вандализма или кражами в магазинах.

Последнее, но не менее важное, это правонарушитель. Наилучшие ограничения — это внутренние ог раничения, которые человек ставит себе сам. Внутренний полицейский находится на дежурстве все вре мя (ну, почти все время). Я достаточно оптимистична, чтобы верить в то, что большинство из нас относит ся к другим людям с достаточной степенью уважения большую часть времени по множеству различных причин: потому что нам они небезразличны или потому что мы их ценим, потому что мы понимаем, что зависим друг от друга, потому что мы гордимся своим хорошим поведением, потому что мы чувствитель ны к неодобрению со стороны других людей или потому, что мы боимся официального наказания или личной мести. Вот только последние два фактора — неодобрение и наказание — зависят от того, обнару жат ли проступок. Другими же мотивами мы обычно руководствуемся сами, независимо, хотя иногда нам хочется, чтобы кто то узнал о добродетельных поступках, которые мы совершаем в отсутствие других лю дей. Даже когда мы ведем себя таким образом, что причиняем вред окружающим, нам часто приходится вначале преодолевать чувство сострадания и убеждать себя в том, что никто от этого не пострадает (кра жи в магазинах, уклонение от налогов и пошлин), что жертва преступления не обеднеет (кража), что жер тва заслужила это (некоторые насильственные преступления) или даже, что жертва получит удовольст вие (педофилия). Однако есть также и те люди, которым наплевать на то, что они делают с другими людь ми, потому что им кажется, что на них то точно всем наплевать. В результате может выйти все, что угод но, от актов вандализма, совершаемых молодыми людьми от нечего делать, до тяжких насильственных преступлений.

Импликации для профилактики преступности вполне ясны: «Приведите ко мне ребенка, не достигше го семилетнего возраста, и его сознание будет принадлежать мне навек», как говорят иезуиты. Множест во исследований подтверждает это интуитивное утверждение. Одним из наиболее известных является метод исследовательского образовательного фонда High/Scope Educational Research Foundation в Мичи гане, США. Там дошкольников поощряют в выборе позитивных игровых ролей. Работа проводится в группах до 20 человек, при наличии не менее одного воспитателя на каждые 10 детей. Расписание дня со ставляется таким образом, что дети общаются и играют в малых группах, убирают свои игрушки, гуляют на улице, едят, слушают сказки. Также обеспечиваются тесные контакты с родителями. Дошкольная про грамма Перри для района Ипсиланте в Мичигане, где проживают, главным образом, малообеспеченные чернокожие американцы, была предметом исследований в течение 30 лет. К 19 годам большинству уча щихся удавалось окончить школу, им в меньшей степени требовалась специальная помощь учителей, они легче находили работу и на 40% реже задерживались полицией за правонарушения. К 27 годам значитель но меньшее число этих людей задерживалось полицией. В особенности низким был процент тех, кого за держивали не менее пяти раз, в связи с правонарушениями, связанными с наркотиками. Было посчитано, что каждый доллар, потраченный на эту программу, обернулся 7 долларами дохода для каждого налого плательщика в терминах сокращения преступности, снижения потребности в специальном обучении, со циальных пособиях и услугах.

Исследования МВД, из которых взяты следующие цифры (Аттинг, 1996: 37 40) говорят о том, что ре зультаты, полученные в 1990 х годах в Британии, возможно, не столь впечатляющи, как в Америке шес тидесятых годов, да и это не единственная модель, которой стоит следовать, однако четыре проекта «В

КНИЖКОВА ПОЛИЦЯ

первую очередь — дети» в настоящее время финансируются и оцениваются МВД, и целый ряд программ запущен в различных районах (Голдблатт и Льюис, 1998). В середине 1998 года было объявлено о запус ке масштабного проекта «Уверенный старт», стоимость которого составляет 540 миллионов фунтов стер лингов. Проект проводится для родителей, ожидающих рождения ребенка, и для детей до 3 лет. Вначале он охватит 250 бедных районов, куда будут направляться специалисты из сферы здравоохранения и дру гие сотрудники медицинских и социальных органов, которые будут вести просветительскую работу сре ди родителей, обучая их базовым навыкам ухода за детьми, медицинской помощи и жизнеобеспечения.

Программа является результатом сотрудничества между несколькими государственными департамента ми и будет иметь «встроенный модуль» оценки (Observer, 19 июля; Guardian, 24 июля 1998 года). Нам нужно построить фундамент общества, в котором каждого ребенка будут ценить и уважать, общества, в котором никто не захочет сказать, как Мельник с речки Ди, герой старой песенки:

Мне плевать на всех, да, да, плевать, И всем, всем, наплевать на меня.

Очевидно, можно сказать и сделать куда больше в отношении предотвращения преступлений — ведь даже некоторые дети из программы High/Scope в конце концов совершили преступления — но в данный момент я говорю о базовых вещах.

Одним из наиболее важных аспектов предотвращения преступности является профилактика насилия.

Это огромная тема, которую я не могу обсуждать здесь в деталях, но я очень серьезно отношусь к резуль татам комплексного обзора причин и методов профилактики насилия, подготовленного Фондом Галбенки ана в 1995 году. Данная Комиссия рассмотрела акты насилия, совершенные против детей и самими детьми, эффект от личного примера родителей, последствия физических наказаний и унижений, сексуального на силия, демонстрации насилия и порнографии на телевидении, насилия в спорте и многие другие факторы имеющие доказанную или предполагаемую связь с насилием в жизни. Комиссия порекомендовала общие и конкретные меры для сокращения насилия и для популяризации ненасильственных ценностей, особен но, в части разрешения конфликтов, это долгосрочная стратегия, да, но она вполне жизнеспособна.

Моя партия не может игнорировать подход к предотвращению преступности с позиций уменьшения уязвимости объектов и людей от потенциальных преступников, но я хочу заверить вас, что мы всерьез воспринимаем и идеи «социальной профилактики преступлений»: создание рабочих мест, механизмов со циальной помощи, центров обучения профессиональным и жизненным навыкам — все это будет частью какой либо интегрированной стратегии как для профилактики преступлений, совершаемых впервые, так и для предотвращения повторных преступлений, в дополнение к основам образовательной подготовки и адаптации в общество и семью.

Восстановительное правосудие 4. Я буду с интересом следить за инициативами, о которых мы столько слышали в последнее время, и за реакцией общества на них. Несколько аспектов восстановительного правосудия интуитивно кажутся разумными. Множеству людей покажется привлекательной идея постановки во главе угла интересов по терпевших и их реабилитации после преступления, а также предоставления им возможности принимать участие в процессе, который проводится вне рамок традиционного уголовного судопроизводства. Я ду маю, мои избиратели также оценят тот факт, что правонарушителей заставляют отвечать за свои поступ ки иным, конструктивным способом, благодаря чему им дается шанс исправить содеянное. Либеральным реформаторам карательной системы понравится то, что реабилитация правонарушителей также имеет место в системе восстановительного правосудия. Я отметила также, что по результатам общественных оп росов, множество респондентов заявило, что правонарушители должны работать над исправлением по следствий их преступлений, насколько это возможно, или трудиться на общественных работах вместо то го, чтобы сидеть в тюрьме, нам, вероятно, доведется еще услышать об этом от других ораторов.

Тем не менее, у меня остаются определенные вопросы, и я с удовольствием послушаю, что о них ска жет Медиатор. В качестве одного из показателей эффективности, я и полагаю, общественность, хотим ви деть сокращение преступности в результате предпринимаемых нами мер. Еще один вопрос — это вопрос справедливости: приемлем ли тот факт, что репарация для разных преступников за одинаковые преступ ления будет разной лишь потому, что реакция их жертв будет различной? Это подводит нас к более обще му вопросу о том, как восстановительное правосудие может вписаться в стандартную схему мероприятий и процедур.

Исследования 5. Как я уже говорила, я твердо верю в преимущества политики, основанной на исследованиях, кото рую я считаю хорошей проверкой порядочности политика и верности своим обещаниям (в особенности, в МВД). Следовательно, я намерена изыскивать средства на исследования и на включение их результатов в формирование политики. Политики не так уж часто готовы признать это, исключая вот такие собрания, где мы руководствуемся правилами Четэм Хаус, но мы обычно относимся к исследованиям со смешан ными чувствами. Иногда в этом есть преимущества: как и работы Королевской Комиссии, исследования дают нам передышку перед принятием решения. Но после того, как у нас появляются результаты иссле дований, часто оказывается, что они подсказывают решения, которые нам интуитивно нежелательны, и мы знаем, что объяснить необходимость их принятия широкой публике будет очень сложно, тем более, ес ли таблоиды захотят продать побольше экземпляров, подвергнув осмеянию результаты таких исследова ний. Существует дополнительная сложность в том, что результаты не всегда однородны и указывают на определенные решения, да и исследования бывают разного качества — да простят мне эти слова присут ствующие здесь титулованные научные деятели. Тем не менее, я верю, что социальные инициативы долж ны оцениваться систематически, и я буду рекомендовать МВД и другим организациям, принимающим участие в финансировании, закладывать исследовательский компонент в новые проекты, как для оценки достижений, если таковые имеются, так и для разработки разумных систем регистрации информации, с тем, чтобы руководство и финансовые доноры могли отслеживать работу ежегодно и убеждаться, что обе щания выполняются.

Я хотела бы закончить выступление, сказав, что я часто ощущаю неудовлетворенность тем, что не мо гу говорить настолько же открыто и реалистично в других местах. Очень жаль, что обществу так сложно уйти от догматичных представлений о таких вещах как «курс молодого бойца» или «эффективность тю рем». Политики тоже должны признать свою часть вины в этом (особенно политики из других партий, я бы сказала!), как и — вы вряд ли будете удивлены, если я скажу — это средства массовой информации.

Вот два из множества существующих примеров. Когда Европейский Суд по правам человека признал не гуманность действий отца, который применял телесные наказания к своему 12 летнему сыну, заголовок в The Sun гласил «Европейцы суют нос в чужие дела и хотят объявить шлепки и затрещины вне закона»

(The Sun, 16 июня 1998 г.), а когда министр внутренних дел Джек Стро внес вполне разумное предложе ние о том, чтобы разрешить досрочное освобождение юных правонарушителей из колоний для участия в общественных программах, которые помогли бы им реинтегрироваться в общество, Daily Mail сделала вывод «Стро выпускает юных преступников на волю, чтобы играть в сокращение преступности» (Daily Mail, 23 июля 1998 г.). Пока журналисты не начнут более ответственно относиться к делу, трудно будет обеспечивать прогресс в этой области.

Я не просто пытаюсь повторить банальное (но справедливое) обвинение в том, что они потакают по пулярным заблуждениям и предубеждениям для повышения своих тиражей. Я также обвиняю их в лено сти ума. Слишком уж часто происходит нечто подобное. Случается, к примеру, нечто, связанное с уголов ным судопроизводством, например, судья выносит слишком мягкий приговор или приговор, в соответ ствии с которым преступника не изолируют от общества, в то время, как все жаждут крови. У журналис тов либо нет никакой информации о биографии преступника или иных обстоятельствах, которые повли яли на решение судьи, либо они считают такие обстоятельства просто «предлогом» для смягчения нака зания, а не попыткой вынести приговор, который был бы справедливым и уменьшал вероятность повтор ного совершения преступления. Журналисты звонят родственнику жертвы или члену парламента, при держивающемуся жесткой линии, и спрашивают, считают ли те приговор до смешного мягким. Часто жертва соглашается с этим, потому что иначе вроде как приуменьшается серьезность содеянного против них или их родственников, а политики соглашаются с этим, руководствуясь собственными мотивами.

После этого они звонят в организацию реформ пенитенциарной системы и стараются заставить их обос новать приговор и защитить его справедливость. Если там бросаются защищать справедливость пригово ра, то на организацию немедленно навешивают стереотипный ярлык «защитничков», которые немотиви рованно жалеют всех подряд. Если же представитель организации дает обоснованный и мотивированный ответ, его, скорее всего, просто не включат в статью.

Я хотела бы сделать так, чтобы некоторые из этих журналистов увидели, что есть и другие темы, кото рые могут заинтересовать их читателей. Например, «Как вы думаете, справедливо ли без необходимости держать 90 человек в тюрьме только потому, что 10 из них могут совершить повторное преступление?», «Отнеслись бы вы по другому к условно досрочному освобождению Знаменитого Преступника Икс, ес ли бы ему позволили продемонстрировать свое сожаление о том, что он сделал, работая на благо общества во время отбытия приговора?» или «Учитывая, что трагическое прошлое изменить невозможно, считаете ли вы, что было бы справедливо позволить Знаменитой Преступнице Игрек написать книгу о том, как она

КНИЖКОВА ПОЛИЦЯ

пришла к тому, что совершила свое преступление, и использовать доходы от этой книги для того, чтобы ее ребенок мог расти в более благоприятных условиях, чем когда то она?». Популярные газеты могли бы, вообще говоря, только увеличить свою популярность, если бы стали менее предсказуемыми и предлагали новые темы для обсуждения в пабах и клубах.

Я разделяю точку зрения бывшего Лорда Судьи, Лорда Акнера, который сказал следующее во время дебатов по второму чтению Законопроекта относительно преступности и беспорядков (Хансард, [HL], марта 1998 г.):

За последние три или четыре года общественность привели к той ошибочной мысли, что тюрьмы действительно эффективны. Следует провести просветительскую работу и убедить людей в обратном.

Это нелегко. Я не думаю, что пресса с восторгом отнесется к этой идее, так как тиражи ее не вырастут, а, наоборот, уменьшатся.

Я не уверена, что могу согласиться с этим, но, тем не менее, Лорд Акнер продолжил:

Я предложил создать Королевскую Комиссию или реанимировать Совет Пенитенциарной Полиции, чтобы глубоко проанализировать причины того, что мы сажаем в тюрьму больше людей, чем любая дру гая страна в Европе… Это предложение было утверждено бывшим Министром внутренних дел Лордом Хёрдом (Guardian Society, 18 марта 1998 г.). Телевидение также сыграло свою роль. На одном «полюсе» были конфронтаци онные ток шоу вроде «Килрой!», в которых проблемы переводились в плоскость сенсаций в такой степе ни, что разумные дебаты становились невозможными. В этих программах часто эксплуатировались ду шевные травмы участников. С другой стороны, телевидение способно стимулировать вдумчивые дискус сии, и я верю, что оно просто обязано делать это чаще.

ФАКТЫ И СТАТИСТИКА

Государственный Служащий В докладе Политика говорилось о том, что масштабные кампании по изоляции от общества не имеют большого воздействия на уровни преступности. Вообще говоря, по оценке МВД, уменьшение преступно сти на 1 процент может быть достигнуто за счет увеличения количества заключенных на 25 процентов.

Именно это и произошло в Англии и Уэльсе за последние пять лет. Количество заключенных в Англии и Уэльсе составляло 40606 в конце 1992 года и выросло до 66517 по данным на 31 июля 1998 года. Увели чение составило 63 процента (Лига Ховарда, 1998с).

Существует три вопроса: происходил ли рост преступности, чаще ли выносились приговоры о лише нии свободы и как эти два фактора взаимосвязаны.

У нас есть данные по преступности, взятые из двух источников. Официальная «Статистика уголовных преступлений» (МВД, 1997) приводит количество преступлений, зарегистрированных и принятых к рас смотрению полицией. Это число возрастало с 1986 до 1992 года (за исключением 1988) и достигло 5, миллиона по сравнению с начальной цифрой 3,8 миллиона. В следующие четыре года оно снизилось на 11 процентов, до 5,0 миллиона в 1996. Однако такое снижение было достигнуто, главным образом, за счет снижения в самой распространенной категории — преступлений против собственности, в то время как на сильственные преступления и преступления на сексуальной почве совершались все чаще, почти с каждым новым годом.

«Британский обзор преступности» (BCS) опрашивает выборку из 15000 человек ежегодно, станови лись ли они жертвами преступлений в течение года. Такая форма опроса позволяет собрать данные о пре ступлениях, о которых не было заявлено в полицию или в отношении которых заявления не рассматри вались, однако она исключает преступления, в которых нет конкретной жертвы. Здесь также наблюдает ся стабильный рост, с 11 миллионов в 1981 году до 19,2 миллиона в 1995 году. До 1997 года падения не на блюдалось, а в этом году цифра снизилась до 16,4 миллиона, причем снизилось также количество насиль ственных преступлений (Миррлес Блэк и другие, 1998).

В то время как количество зарегистрированных преступлений снизилось на 11 процентов в период с 1993 по 1996 год, количество заключенных возросло на 24 процента — с 44565 до 55281.

Таким образом, с первого взгляда кажется, что оценка МВД была слишком осторожной, поскольку увеличение количества заключенных на 25 процентов приводит к более чем однопроцентному снижению преступности. Но, как и практически к любой статистике, к этим данным следует относиться с большой осторожностью. Во первых, BCS, в отличие от официальной статистики, продолжал фиксировать рост преступности до последнего обзора. Во вторых, если мы возьмем другой отрезок времени, картина изме нится: за период с 1986 по 1996 год количество зарегистрированных преступлений возросло на 31 про цент, с 3.8 до 5.0 миллиона, несмотря на восемнадцатипроцентный рост количества заключенных — с 46889 до 55281. В третьих, ежегодный рост числа зарегистрированных насильственных преступлений против личности достиг (за исключением 1986 года) 239300 в 1996 году, по сравнению с 125000 в 1986 го ду. BCS одновременно зафиксировал рост насильственных преступлений с 2,2 миллиона в 1981 до 3,4 миллиона в 1997 году. И наконец, как всегда, следует учитывать множество других факторов воздей ствия на общество, в частности, изменения в экономическом климате, безработицу, полицейские кампа нии против краж со взломом и количество молодых мужчин в возрасте от 15 до 25 лет. Учитывая все это, как считают многие люди, даже рост количества заключенных на 20000 человек мог в лучшем случае про изводить незначительный эффект — а реформаторы пенитенциарной системы, без сомнения, отметили бы контрпродуктивность таких мер, если рассматривать количество приговоров по повторным преступ лениям, вынесенным ранее осужденным преступникам.

Тюрьмы эффективны В свою бытность Министр внутренних дел в правительстве консервативной партии, Майкл Ховард, использовал аргумент «ограничения дееспособности»: он сказал, что 197 воров взломщиков, которые бы ли отправлены на общественные работы, совершили от 3 до 13 новых преступлений, так что от 591 до преступления удалось бы избежать, если бы все воры были посажены в тюрьму на год. Однако эти 197 че ловек были взяты из выборки в 3900 преступников, поэтому оставшиеся 3703 человека совершили менее 3 правонарушений, а, кроме того, невозможно узнать заранее, какие преступники снова совершат пре ступления. Таким образом, количество преступлений, предотвращенных на каждую сотню преступников, было бы намного меньшим, даже без учета пагубного воздействия тюремного заключения (Guardian 2, сентября 1994). Этот подход просто экономически невыгоден.

В 1997 году МВД опубликовало статистику в отношении процента повторно осужденных преступни ков. Из нее следовало, что 53 процента заключенных, освобожденных в 1993 году, были вновь приговоре ны в течение 2 следующих лет; данные по другим формам отбытия наказания были таковы: 52% для от бывающих наказание на общественных работах, 60% для пробации и 61% для комбинированных приго воров (общественные работы плюс пробация). Тогдашний Государственный министр Дэвид Маклин при водил эту статистику в доказательство того, что тюрьма эффективнее, чем пробация. Однако Пол Кава дино, председатель консорциума по делам карательной системы, описывал это как «вопиющее искажение реальности при помощи статистики». Он указал, что данные включали также статистику так называемых псевдо повторных приговоров, т.е. после решения суда выносились еще и приговоры по ранее совершен ным преступлениям. Если убрать эти данные, статистика повторных приговоров для преступников на об щественных работах и пробации упадет на 7%, а для отбывающих заключение в тюрьме — всего на 2%.

Многие из тех, кто направляется на общественные работы — юные преступники, их обычно чаще повтор но осуждают, чем взрослых преступников, но эти уровни еще выше для тех, кто отбывает тюремное за ключение: 75% мужчин в возрасте до 21 года и 89% в возрасте до 17 лет повторно осуждаются в течение двух лет после выхода из мест лишения свободы. Что самое важное, как говорит Кавадино, специализи рованные общественные программы доказали, что способны снизить процент повторных преступлений за счет того, что они учат правонарушителей контролировать свои импульсы и агрессию, помогают преодо леть проблемы с алкоголем и наркотиками и дают навыки, которые помогают получить работу. Также су ществуют эффективные программы, которые предназначены специально для тех, кто совершил преступ ления на сексуальной почве, поджоги и т.д. (Guardian 2, 2 апреля 1997).

Еще один аргумент в пользу «эффективности тюрем» базируется на том, что преступники просто изо лируются от общества и не совершают преступлений. Это трудно доказать или опровергнуть. Данные ис следований касательно недееспособности ненадежны, потому что они базируются на недоказуемых пред положениях: никто не знает, сколько неразгаданных преступлений было совершено ранее осужденными, а ведь такие преступления привели бы к лишению их дееспособности путем изоляции от общества. Более того, поскольку прогноз здесь, скорее всего, будет неточным, и, вероятно, даже очень неточным, полити ка, лишения дееспособности приведет к множеству «ложных позитивов», например, к длительным сро кам заключения для людей, которые не совершили бы новых преступлений, а равно и к «ложным негати вам», когда правонарушители, которые не считаются опасными преступниками, совершили бы повтор ные преступления. Одно из исследований МВД показало, что из 700 человек, освобожденных из мест ли шения свободы, 52 считались опасными преступниками, но из 77 преступлений против личности, совер шенных в течение 2 лет после выхода на свободу, только 13 были совершены людьми, которые считались опасными преступниками. Таким образом, политика изоляции «опасных» преступников от общества не позволила предотвратить 64 преступления. С другой стороны, 18 из этих 77 преступлений считались тяж

КНИЖКОВА ПОЛИЦЯ

кими преступлениями, и только 9 из них были совершены кем то из 52 опасных преступников. Таким об разом, 43 человека ошибочно классифицировались как опасные преступники, что составляет ложный по зитив на уровне свыше 80 процентов (Пиз и Волфсон, 1979; Эйнсуорт и Пиз, 1981). Тюремное заключе ние по такому принципу является как несправедливым, так и излишне дорогостоящим.

Затраты Расходы МВД на тюрьмы в 1996 97 годах составили 217 миллионов фунтов стерлингов (капитальные затраты) и 1 миллиард 388 миллионов фунтов стерлингов (текущие затраты); на пробацию было потра чено 698,4 миллиона (МВД, 1998а).

Средние текущие расходы составляли 24 233 фунта в год на каждое человеко место в тюрьме (Служ ба тюрем, 1997: 17, 29), средняя продолжительность срока заключения для взрослых заключенных состав ляла 23,6 месяца (МВД, 1997: Таблица 7.16), таким образом, средний срок отбытия наказания стоил око ло 50 000 фунтов. Цифры, намеченные на 1998 99 гг., таковы: пробация — 1 750 фунтов за каждый ком плекс мер пробации на одного человека, 1 300 фунтов — на общественные работы и программы, на чело века и 3 350 фунтов на комбинированное решение (пробация плюс общественные работы) (МВД, 1998а).

Расходы полиции составляли 10 миллиардов 354 миллиона фунтов стерлингов. Сумма, отведенная конкретно на профилактику преступности, составила 156,8 миллиона фунтов стерлингов.

Стоимость услуг Службы поддержки жертв преступлений составила 11,7 миллиона фунтов стерлин гов, расходы Службы компенсации физического ущерба, нанесенного в результате преступлений, соста вили 230,4 миллиона фунтов стерлингов.

Процент повторного осуждения для приговоренных к общественным работам находился в пределах двухпроцентного отклонения от таких же цифр для отбывающих заключение в тюрьме за период с по 1995 год (Голдблатт и Льюис, 1998: 90); а в сентябре 1998 г. Всепартийный комитет по внутренним де лам отклонил политику, построенную на предположении об «эффективности тюрем», в отчете, в котором требовалось сокращение количества заключенных на 20 000 человек (из 66 000), за счет применения бо лее эффективных общественных наказаний (Guardian, 11 сентября 1998).

В 1997 98 годах в тюрьме произошло 72 самоубийства, в том же году в одной из колоний для несовер шеннолетних преступников (Фелтхэм) было зарегистрировано 234 инцидента, связанных с нанесением себе телесных повреждений, плюс 2 самоубийства (NACRO, 1998).

Общественное мнение В отношении общественного мнения исследователи обнаружили, что здесь существует множество пробелов в знаниях. Во первых, общественность не знает, какие приговоры выносятся, потому что СМИ информируют только о крайне жестких или чрезвычайно мягких приговорах. Во вторых, люди не знают ничего об истории отдельных уголовных дел, так как такая информация предоставляется редко. В одном исследовании половине опрошенных задали вопрос о том, что они думают по поводу приговора о лише нии свободы на срок 18 месяцев для человека, совершившего убийство — вина его была доказана. Восемь десят процентов респондентов указали на излишнюю мягкость приговора, и никто не сказал, что приго вор был слишком жестким. Остальным респондентам дали прочитать резюме данного дела (на 500 слов).

Только 14,8% этих людей сказали, что приговор был слишком мягким, а 44% заявили об излишней жест кости приговора. Перед проведением такого опроса 90% всей выборки заявили о том, что приговоры су дов слишком мягкие.

В еще одном исследовании выяснилось, что когда людям показывали газетный отчет о деле, шесть из десяти респондентов указывали на излишнюю мягкость приговора, а когда им давали прочитать расшиф ровку стенограммы судебного заседания, половина из них говорила о том, что приговор был слишком жестким. Выяснилось также, что когда людям задавали вопрос о том, предпочли ли бы они, чтобы пре ступник выплачивал репарацию жертве или отрабатывал на благо общества, практически все опрошен ные отвечали: «Да, во всех случаях», «Да, в большинстве случаев» или «Да, в некоторых случаях». Толь ко четыре процента ответили отрицательно. Исследования проводились в Канаде, но, скорее всего, подоб ные результаты наблюдались бы всюду (Дууб и Робертс, 1983, цитата Райта, 1999). «Британский обзор преступности» и некоторые другие опросы общественного мнения показали, что общественность, вклю чая потерпевших от преступлений, вовсе не так кровожадна, как принято считать.

Исследование в фокус группах в Новой Зеландии, проведенное через пять лет после принятия нового законодательства для несовершеннолетних, показало, что большинство участников считает, что восстано вительное правосудие может применяться для всех типов преступлений и для всех преступников, хотя у них были определенные опасения по поводу способов осуществления такого правосудия. Один из ком ментариев был такой: «Я думаю, что, как сообществу, так и правонарушителю, необходимо залечивать свои раны». Еще один респондент написал: «Мне кажется, что если это станет частью нашей системы, и если потерпевший потребовал такого решения, нужно разрешить применять восстановительное правосу дие для всех преступлений. Жертва имеет право взглянуть в глаза своему обидчику.» (Ли, 1996).

Дети и насилие В докладе Политика была ссылка на отчет Галбенкиана (1995). В нем содержится много фактов и ре комендаций, поэтому тут трудно привести его краткое резюме, но я попытаюсь выделить определенные моменты, которые относятся к данному Симпозиуму. В Разделе 1 рассматриваются причины насильст венного поведения детей, в число которых включается неправильное воспитание или жесткое обращение со стороны родителей, а также телесные наказания. В особенности в Соединенных Штатах отмечается влияние постоянного просмотра сцен насилия в фильмах в сочетании с легкой доступностью огнестрель ного оружия. Также отмечается вероятная связь между неравенством, отчуждением и насилием.

В Разделе 2 рекомендуются пути уменьшения количества случаев насилия с участием детей. Здесь же содержится призыв к выработке национальной и локальных стратегий для сокращения насилия, в осо бенности в контексте неравенства, бедности и дискриминации, а также в семьях, нуждающихся в под держке. Рекомендуется перестать применять телесные наказания и намеренное унижение детей во имя поддержания дисциплины, продлить период дошкольной подготовки детей и принять меры против бул линга (запугивания детей другими детьми). В том что касается уголовного судопроизводства, отчет реко мендует поднять планку возраста, начиная с которого человека можно привлечь к уголовной ответствен ности, до 14 лет. По возможности следует переводить несовершеннолетних правонарушителей из мест лишения свободы на общественные работы и вводить в практику групповые конференции и прочие прак тики, представляющие собой альтернативу стандартному уголовному судопроизводству. И, наконец, в от чете рекомендуются принципы, которые позволят двигаться в сторону общества без насилия, включая пропаганду общественных ценностей и социально полезного поведения, и, в частности, ненасильственно го разрешения конфликтов. Однако повторюсь, в отчете содержится описание такого множества разнооб разных причин насильственного поведения, что превентивную стратегию сложно подытожить кратко.

Вообще говоря, в нее включена комплексная программа социальных реформ.

ДИСКУССИЯ

В(опрос). Вы говорили, что продолжите говорить «на языке жесткости». Хотелось бы спросить, явля ется ли общественное мнение действительно настолько консервативно жестким? Вы, должно быть, на слышаны о таких опросах общественного мнения, которые упоминал Государственный Служащий. Но, вместо того, чтобы просто следовать тому, что считается общественным мнением, на основе информации, полученной в фокус группах, и искаженных данных, которые используются вот уже несколько лет, разве не способны вы и прочие люди, которые формируют общественное мнение, на нечто большее? Неужели вы не можете действительно формировать такое мнение за счет информирования людей и предоставле ния квалифицированных рекомендаций? Разве не могут судьи, начальники тюрем и прочие люди, к мне нию которых прислушиваются, выступать по вашим просьбам на семинарах и рассказывать людям то, что столь хорошо известно специалистам, работающим в данной системе?

О(твет). Я очень хотела бы, чтобы так все и было, но, к сожалению, я не верю в то, что общественность готова к этому, в особенности — принимая во внимание циничный энтузиазм, с которым таблоиды кари катурно изображают любую, даже хорошо продуманную политику.

В. При всем моем уважении не могу признать этот ответ адекватным. Мы знаем, конечно, что для таб лоидов «хорошая новость — вообще не новость», но они все же печатают истории успеха в своих темати ческих колонках. И, в дополнение к рациональным аргументам, не считаете ли вы, что в этом для вас за ключалась бы огромная политическая выгода, поскольку тюрьмы столь непропорционально дороги? Ведь они обходятся намного дороже других конструктивных мер. Вы сами описали, как можно перевести рас ходы в область общественных санкций, как сделать так, чтобы эта система работала, так не следует ли вам поработать над тем, чтобы общественность приняла эту идею?

О. Да, но это будет нелегко, особенно в районах с высоким уровнем преступности.

В. Общественность (включая, по всей видимости, и вас, осмелюсь утверждать) не знает о том, сколь многие поддерживают идею репарации, потому что политики и СМИ постоянно говорят им о том, на

КНИЖКОВА ПОЛИЦЯ

сколько сильно общество тяготеет к жестким мерам. Почему бы вам не поступать в духе того обзора, о ко тором упомянул Государственный Служащий. Не думаете ли вы, что это было бы политически разумным и выгодным шагом — проверить силу этой тенденции ради того, чтобы попытаться извлечь пользу и бла го из вреда и зла?

О. Я по прежнему не убеждена в этом. Большинство обзоров несколько устарело, а недавние между народные исследования показали, что британские и американские респонденты — самые ярые сторонни ки тюремного заключения, причем эта тенденция только усилилась со временем.

В. Если опросы общественного мнения будут указывать на одно, а исследования того, что на самом деле «работает» — на другое, то на чем будет базироваться ваша политика?

О. К счастью, нет свидетельств того, что они действительно указывают на разные вещи.

В. Что касается вашей изобретательной схемы перевода средств, считаете ли вы, что сможете убедить Министерство финансов дать вам организовать это таким образом, чтобы финансирование также выде лялось на альтернативные мероприятия — если таким образом можно будет снять часть нагрузки с про куроров, инспекторов службы пробации и других «стражей законности»?

О. Министерство финансов всегда с подозрением относится к аргументам типа «вложите деньги сей час, чтобы сэкономить позже», но я надеюсь, что в данном случае ему не придется выделять средства до того момента, когда будут выполнены все условия. В области транспорта установлен следующий прин цип: доходы от платных автодорог тратятся на развитие общественного транспорта. Подобным же обра зом средства, сэкономленные на закрытии тюрем, должны использоваться на развитие системы обще ственных санкций, а еще лучше — на инициативы по предотвращению преступлений.

В. Не приходило ли вам в голову, что можно напрямую оспорить справедливость лозунга «Тюрьмы эф фективны»? Не думаете ли вы, что людям известно о реальной ситуации с тюрьмами несколько больше, чем утверждают таблоиды и некоторые ваши коллеги по Парламенту?

О. Как я уже говорила, трудно бросать вызов и бороться, если противная сторона играет не по прави лам и представляет все так, чтобы уличить вас в мягкотелости, если вы занимаете позицию, отличную от примитивной популистской линии.

В. Что касается утверждения об эффективности тюрем, что бы вы сказали по поводу опыта Западной Австралии? Возьмите, к примеру, данные Тони Дууба, на которые ссылался Государственный Служащий.

Лишение правоспособности было предложено как ответ на необычно большое количество аварий со смертельным исходом на дорогах, во время преследования полицией угнанных юными преступниками автомобилей. Подробное исследование, проведенное Центром исследований преступности Университета Западной Австралии, показало, что такая политика не только оказалась неэффективной, но и, по словам Ричарда Хардинга, директора Центра:

Такие меры никогда не будут работать. Избирательное лишение правоспособности никогда не будет эффективным. Судебные решения, которые находятся в самом конце цепочки, в которой имеет место пра вонарушение, никогда не будут оказывать существенного воздействия на то, что происходит в начале та кой цепочки. Вопиющие нарушения международных норм, которые представляют результаты нелегко до ставшегося опыта и мировой мудрости в отношении формирования оптимальных стратегий в далеко не идеальном мире, где молодежь зачастую подвергается вредным воздействиям и влияниям, всегда отзыва ются рано или поздно большими проблемами.

Единственная философия, которая последовательна и вселяет надежду, это философия интеграции молодежи в общество, несмотря на все ее проблемы, а не философия изоляции молодых людей.

Хардинг далее указывает на то, что «применяя эту философию, конечно, и в дальнейшем, мы будем вы нуждены идентифицировать и изолировать некоторых молодых людей на определенный срок. Но это должно делаться с состраданием и пониманием, а не с гневом и жаждой мести» (цитируется в издании Ду уб и др., 1995: 97).

О. Я не стану возражать против этого. Государственный Служащий дал мне экземпляр канадского об зора и вот что написано об отчете комитета в Онтарио:

Обеспечив всем детям более благоприятные условия в жизни и дав им возможность здорового развития, мы создаем более равноправное и здоровое общество… Люди обеспокоены насилием в школах, например, но такое поведение не возникает из ниоткуда. Правоохранительные органы — после обнаружения такого по ведения — не могут существенно снизить частоту его проявления. [Мы поможем] большему количеству молодых людей ощутить свою принадлежность к обществу и поднять самооценку, что необходимо им для того, чтобы стать эффективными, активными членами общества (цитируется в изд. Дууб и другие, 1995: 100 101).

Такова политика моей партии, и когда она излагается в таких терминах, она звучит убедительно. Од нако вам следует помнить, что эта политика никогда не будет на 100 процентов эффективной, и что если бы она таковой была, общество было бы довольно репрессивной структурой. Невзирая на наши усилия (с учетом всегдашних ограничений финансового и иного характера), некоторые люди — немногие, как нам хочется верить — все равно будут совершать недопустимые поступки, и нам нужно будет продемонстри ровать, что мы что то с этим делаем. Достаточно будет дать людям ощущение защищенности, но здесь не следует переусердствовать, чтобы не привести к контрпродуктивности. Действия должны быть очень сба лансированными.

ПСИХОЛОГ

Обычно считается, что если вы наказываете кого либо за что либо, человек, скорее всего, перестанет так поступать, и что если человеку угрожать наказанием, он вообще воздержится от соответствующих дей ствий, но как обычно, не все так просто. В терминах психологии наказание — это (болезненный) стимул, который применяется к человеку в ответ на определенные действия, с целью уменьшения возможности по вторения таких действий в будущем, и именно об этом мне хотелось бы поговорить, в частности, расска зать о том, что психологические исследования говорят нам о воздействии наказания и о том, какова веро ятность того, что наказания, которые предписывает система уголовного судопроизводства, изменит пове дение людей именно так, как предполагается. Следует помнить, что психологические эксперименты каса лись только работы по изменению поведения (или по «сдерживанию», если говорить юридическим язы ком) отдельных индивидов. Общего сдерживания в этих рамках не проводилось, эту тему может осветить Судья. Никто ведь не утверждает, что какая либо лабораторная крыса или мышь знала, что происходило с другими подопытными животными или что ей было не все равно, что с ними происходит. В контексте уго ловного судопроизводства, в большинстве случаев, наказание заключается конкретно в карательных санк циях: намеренное законное причинение боли или, как минимум, неудобств человеку, осужденному за офи циально определенное преступление, а не в реабилитационных санкциях, таких как, например, пробация.

Если наказание должно быть применено, следует обеспечить четкие гарантии. Оно никогда не должно применяться в унизительной или оскорбительной форме. Этим условием часто пренебрегают в каратель ной системе и, в частности, в тюрьмах. Ко всем следует относиться с уважением, по человечески, и, сле довательно, как психологи, мы рекомендуем применять наказание только в связи с позитивной стимуля цией желательного поведения и только в целях искоренения нежелательного поведения, от которого нельзя избавиться иным способом (например, Дж. Мартин и Джей Пеар, 1002: 176 7). В качестве еще од ной гарантии, во всех программах, связанных с наказанием, следует тщательно собирать данные для от слеживания воздействия программы. Условия, в которых программа должна применяться, должны фор мулироваться четко, регистрироваться, а действия — проверяться на предмет соответствия (с. 178 той же работы). Мы уже видим, что система уголовного судопроизводства не оценивается в терминах соответ ствия соответствующим стандартам.

Иногда кажется — и это совсем не радует — что люди гораздо более изобретательны в плане назначе ния наказаний, чем в плане поиска путей реинтеграции правонарушителей в общество. Гораздо легче раз рушать, чем строить. По прежнему некоторые люди требуют применения унизительных наказаний. Воз разить им можно не только, что такие наказания противоречат международным положениям о Правах Че ловека, запрещающим жестокие, бесчеловечные и унизительные наказания, но и что, как и многие другие наказания, они являются контрпродуктивными. Молодые рабочие знают, что, несмотря на браваду, юные нарушители порядка часто бывают невысокого мнения о самих себе, им нужно развиваться, а не опускаться еще ниже. Как сказал один автор:

КНИЖКОВА ПОЛИЦЯ

Мы не должны давать ребенку почувствовать себя униженным и думать о себе плохо. После того, как он проникается такими представлениями о своей неполноценности, … отвергается честным и порядочным обществом «хороших» детей, он освобождается от моральных ограничений, запретов и обязанности быть честным человеком. «Теперь я вор и могу воровать» (цитата Никсона, 1974).

Воздействовать на них с целью стимуляции желательного поведения можно при помощи поощрений и прочих методов, в которых может оказаться полезным понимание аспектов психологии. Если мы смо жем минимизировать порывы в сторону нежелательного поведения и создать более сильные стимулы для желательной альтернативной реакции, необходимость в наказании может отпасть (Мартин и Пеар, 1992:

172). Эти стратегии обычно не используются в системе уголовного судопроизводства, в которой сущест вует тенденция к наказанию, вне зависимости от его необходимости. Тем не менее, я полагаю, Медиатор расскажет о том, как они применяются в медиации для жертвы и преступника, где, например, преступник может согласиться избегать контактов со своими дружками (уменьшение факторов давления), извинить ся и пообещать репарацию (желательная реакция). Давайте сравним психологические аспекты того, что происходит в процессе уголовного судопроизводства.

НАКАЗАНИЕ

Проводившиеся в течение многих лет психологические исследования раскрыли нам четыре аспекта наказания. Во первых, наказание говорит людям о том, чего не следует делать, но не говорит, что нужно делать. Во вторых, оно может оказывать нежелательное побочное воздействие и даже быть контрпродук тивным. В третьих, оно может воздействовать на поведение только в определенной степени, при опреде ленных условиях и, часто, только временно. В четвертых, награда за желательное поведение обычно бо лее эффективна, чем наказание нежелательного поведения. Я хочу только предупредить, что, как и мно гие люди, говорящие о поведении, имеющем отношение к преступлениям, я буду, в основном говорить о преступниках. Но это неизбежно, потому что меня просили выступить на тему наказания. Тем не менее, в конце своего доклада, я посвящу некоторое время жертвам и психологическому аспекту, который важен для них — а именно, прощению.

Наказание говорит только Ты не должен делать этого Рассматривая все эти пункты, мы должны помнить о том, что эффект наказания является ограничен ным. Оно не предлагает никакого нового поведения, а просто подавляет уже существующее. Существуют и другие недостатки, однако в их отношении существует меньше данных исследований. Наказание может вызывать в человеке нежелание подчиняться властям и авторитетам, поэтому если он и делает то, чего от них требуют люди, применяющие наказание, то неохотно, и только из боязни того, что невыполнение бу дет обнаружено. Как сказал Уильям Голдвин «Принуждение не может убеждать, не может усмирять, а лишь вызывает отчуждение в сознании того человека, против которого оно применяется». Наказание мо жет создавать видимость повиновения и даже изменение мнения, но такие изменения просто являются результатом страха. Наказание делает из человека раба (Голдвин, (1793) 1985: 644, 646, 668). Можно ска зать, что наказание является неуважением к человеку, следовательно, наказанный человек реагирует на него, переставая уважать кого бы то ни было.

Даже если удовлетворены все условия и наказание позволяет зафиксировать определенный тип пове дения, его эффект быстро улетучивается: наказание не может иметь долгосрочного воздействия, если только оно не применяется последовательно и немедленно, вновь и вновь, но такие условия вряд ли вы полнимы в системе уголовного судопроизводства. В хорошо известном эксперименте Б.Ф. Скиннера в 1938 году, крыс научили тянуть на себя рычаг, чтобы получать награду в виде пищи. Скиннер затем попы тался подавить такое поведение. Одну группу крыс стали несильно бить по лапкам, как только они хвата лись за рычаг. Сразу после этого наказания они резко прекратили это делать. Однако уже через четыре ча са после того, как наказание прекратилось, они вновь тянули на себя рычаг, с таким же энтузиазмом, как и другая группа крыс, которую не наказывали (резюме Варела, 1971:225 и Манна и др., 1969).

Еще один психолог приводит пример из повседневной жизни: мать, которая старается отучить сына грызть ногти, наказывая его каждый раз, когда застает за этим занятием, обычно обнаруживает, что он на чинает грызть их снова, как только она перестает его наказывать (Кендлер, 1963: 280). В этом случае по ведение животных и людей одинаково. Хотя боль, которую причиняли в лаборатории, приходила неза медлительно и неизбежно, не так, как бывает в уголовном судопроизводстве, ее воздействие прекраща лось очень быстро. Конечно, наказание может подавлять нежелательное поведение на достаточно долгое время, в течение которого можно стимулировать желательное поведение (Манн и др., 1969), но это, конечно, зависит от степени доступности такого стимулирования — например, наркоманам, лечащимся от наркозависимости, необходимо предлагать что то, являющееся наградой, в психологических терминах.

Нежелательные побочные эффекты наказания Что же происходит в мозгу юного преступника и какая часть этих мыслей заставляет его быть законо послушным гражданином в будущем (если такие мысли вообще есть)?

Обвиняет себя, окружающих, обстоятельства Если б только я был более везучим, умным и ловким…. ну, да, может быть, в следующий раз я смогу Мой адвокат/офицер службы пробации был абсолютно бесполезен Боится Здесь нужно быть «крутым», а не то — искалечат, а то и в петлю сам полезешь.

Проявляет агрессию Я уж достану того, кто на меня настучал.

Проявляет непокорность, бросает вызов закону В следующий раз возьму оружие, подкуплю свидетеля.

В следующий раз сработаю по крупному, все получится.

В следующий раз, если меня поймают, я пойду в тюрьму, а не в колонию для несовершеннолетних — и все поймут, что я крутой.

Про меня написали в местной газете, на первой полосе — здорово!

Я покажу им, что не боюсь.

Пусть они подавятся своим трудоустройством, я оторвусь по полной, когда выйду отсюда, я это заслужил.

Чувствует разрыв семейных связей Не думаю, что моя девушка меня дождется.

Не хочу, чтобы она и дети навещали меня здесь, это тяжело для всех нас.

Если она будет гулять с кем то еще, я их обоих «сделаю», когда освобожусь.

Нейтрализует содеянное, оправдывает себя Тот, кого я ограбил, от этого не обеднеет; или Я бы вернул те деньги в кассу, если бы меня не посадили; или Она сама напросилась; или Мне жаль, что он пострадал, но тут было так: или он или я.

Все здесь говорят одно и то же.

Мы все — жертвы, нет никакой справедливости, законности Сдерживает себя Лучше мне больше так не поступать.

В Таблице 1 показаны некоторые мысли, возникающие у юных преступников. Единственная из них, которая согласуется с намерениями общества, это последняя, но все остальное часто перевешивает этот пункт. Наказание генерирует целый ряд нежелательных побочных эффектов, я перечислю семь. Я оста новлюсь только на психологических аспектах, то, что связано с юридической стороной, осветит в своем докладе Судья.

Эти нежелательные последствия в лучшем случае делают наказание менее желательной мерой соци ального контроля, а в худшем — перевешивают все его преимущества. Это не следует забывать при пла нировании мер устрашения/сдерживания. Некоторые выкладки основываются на теории, другие — на психологических исследованиях. Теперь я рассмотрю на психологическое воздействие двух типов нака зания — тюремного заключения и телесного наказания.

1. Жесткое наказание имеет тенденцию провоцировать агрессивное поведение.

Наказанный человек имитирует поведение человека, наказавшего его, причем часто — в еще более се рьезной форме (Аткинсон и др., 1987: 233; Дембер и Дженкинс, 1970: 362). Исследование способов, кото рые применяли матери для устранения агрессивного поведения своих детей, обращенного против них и их мужей показало, что самые агрессивные дети были у матерей, применявших жесткие меры наказания (Кендлер, 1963: 400). Животные, которым причиняли боль, не упускали случая проявить агрессию, если

КНИЖКОВА ПОЛИЦЯ

рядом с ними потом оказывалось другое животное или неодушевленный предмет, против которого мож но было направить агрессию (Эзрин, цитата Дембера и Дженкинса, 1970: 361 2).

Как ни парадоксально, наказание может быть символом отваги, поднимая в глазах сверстников статус наказанного. Например, в автобиографиях, которые написали некоторые преступники, они упоминали, что для них было унизительным, когда их отправляли в колонию для несовершеннолетних, а уж потом, когда они попадали во «взрослую» тюрьму, это казалось им знаком «приобщения» к преступному миру.

2. Жесткое наказание может производить другие нежелательные эмоциональные эффекты, такие как общая запуганность, что неприятно для всех, и часто мешает фиксировать желательное поведение.

С другой стороны, это может разрушить самоуважение человека и он считает себя неспособным ни на что, кроме новых преступлений. Наказание может вызвать в преступнике ненависть к человеку или системе, которые стали орудием такого наказания, и потом он отвергает любые ценности, которые такой человек или система проповедует. Преступники могут также реагировать насилием на насилие, примененное про тив них.

При определенных обстоятельствах, наказание может даже фиксировать и укоренять нежелательное поведение, а вовсе не устранять его. Наказание может сделать психику ребенка ригидной и негибкой (Дембер и Дженкинс, 1970: 362), а некоторые люди бывают рады любому вниманию, даже если оно про является в форме жесткого наказания.

В комплексном обзоре психологических исследований наказания говорится:

Основной недостаток наказания для человека также может заключаться в разрыве социальных связей, которые за ним следуют. В первые годы жизни, существование человека, как живого организма практиче ски полностью зависит от помощи других людей… В той степени, что наказание разрушает или уничто жает социальные связи, оно может лишать человека возможности существовать в человеческом обществе (Эзрин и Хольц, 1966:442).

В другом месте, те же авторы говорят, что наказание может провоцировать изменения в поведении, ко торые ведут к неспособности эффективно осуществлять жизнедеятельность (Эзрин и Хольц, 1966: 439 40) Одно время предлагалось запугивать юных правонарушителей «напрямую», демонстрируя им, что тюрьма делает с человеком. Однако это не срабатывало, потому что, когда человек напуган, он неспособен думать рационально. Это также аморально, потому что эффект от такого метода зависит от варварских ус ловий содержания в тюрьмах.

3. Даже при довольно низкой интенсивности наказания, люди стремятся избежать наказания в бу дущем, но вовсе не всегда делают это за счет хорошего поведения. В психологических терминах это на зывается «избегание», т.е., действия, нацеленный на то, чтобы избежать «аверсивного эффекта» (эффек та отвращения). Наказание школьников скорее приведет к прогулам, чем к исправлению поведения (Эз рин и Хольц, 1966: 383 384, 408, 439 440). Некоторые преступники пытаются убежать, спрятаться, отка заться от ответственности, переложить вину на кого то другого, лгать, нападать на полицейских, угрожать убить свидетелей (Бандура и Уолтерс, 1963: 15, 186, 213). Количество исследований в этой области неве лико, но в одном учебнике есть пример в психологическом контексте: человек купил десятимесячного щенка, который постоянно воровал кур с соседского огорода. Каждый раз пса за это наказывали. Он все равно продолжал воровать кур, однако перестал приносить их домой (Кендлер, 1963: 282). В человечес ком обществе и уголовном мире существует множество таких примеров:

• Ювелира убили во время ограбления, чтобы он не смог опознать грабителей (The Times, 10 мая 1988).

• Человек, отсидевший восемь лет, продолжал совершать преступления, но, не желая больше садиться в тюрьму, носил с собой пистолет, чтобы оказать сопротивление при аресте или застрелиться самому — он застрелил полицейского, который его арестовывал (Guardian, 6 октября 1983).

• Водитель, который постоянно выпивал за рулем и уже получивший полгода условно, с отсрочкой ис полнения приговора, за предыдущее преступление, связанное с управлением автомобилем, был намерен избежать поимки любой ценой, и задавил молодого офицера полиции, который остановил его, чтобы про верить на алкоголь (Guardian, 7 мая 1989).

• Вооруженный грабитель, ограбив ресторан быстрого обслуживания, загнал шестерых сотрудников ресторана в комнату морозильник и всадил в них 21 пулю, «чтобы они наверняка не смогли его опознать в будущем» (Guardian, 4 мая 1989).

• Человек, совершивший изнасилование, услышал голос в его голове, который сказал ему: «Ты не мо жешь ее отпустить. Если ты отпустишь ее, она все расскажет полиции». Тогда он задушил жертву (Guardian, 4 июля, 1989).

• Подросток заставил семилетнюю девочку совершить с ним половой акт, и когда «он понял, что она расскажет об этом, он убил ее» (Guardian, 16 мая 1992).

• Пилоты авиалиний часто скрывают определенную информацию, потому что боятся, что она будет использована против них следствием. Однажды не было доложено об опасном сближении с другим само летом в воздухе, кроме того, пилоты часто замалчивают такие вещи, как отказ двигателя, незаконно сти рают записи переговоров, сделанных в кабине пилотов. Все это затрудняет выявление ошибок и неис правностей, ухудшает стандарты безопасности (Independent on Sunday, 22 сентября 1991). Стоит также привести пример с американским пилотом и штурманом реактивного самолета, который оборвал трос подъемника на лыжной трассе и стал причиной гибели 20 человек. Они были осуждены за сокрытие ве щественных доказательств. (Daily Mirror, 2 сентября 1998; Guardian, 11 мая 1999).

• Машинист поезда по похожим причинам отказался предоставить свидетельства и вещественные до казательства на запрос после инцидента, в котором погибли пассажиры (Guardian, 22 февраля, 1991).

• Мальчик, над которым издевался учитель, боялся кому либо об этом рассказать, потому что думал, что учитель ударит его снова. (Guardian Education, 18 июня 1996).

• В школах, где наказание является основным методом поддержания дисциплины, бытуют представ ления о том, что жаловаться нельзя, что это трусость, ябедничество. Когда невозможно обнаружить, кто именно совершил проступок, учителя практикуют коллективное наказание, например, оставляют после уроков весь класс, что несправедливо по отношению к большинству невиноватых детей (см., например, Guardian,28 октября 1996).

В некоторых случаях жестокого обращения с детьми, угроза наказания заставляла родителей валить вину друг на друга, чтобы никого из них не осудили (потому что они только свидетели), а ведь невозмож но сделать ничего, чтобы не дать им жестоко обращаться с другими своими детьми. Точно так же, в насто ящее время, не существует никаких программ помощи потенциальным насильникам, которые, чувствуя свою нездоровую тягу, могли бы открыто рассказать о своей проблеме, не боясь наказания или клейма по зора, и получить соответствующую психологическую помощь. Если общество предпочитает наказание профилактике, имеет ли оно право утверждать, что всерьез думает о защите детей?

Сложно уйти от вывода, что угроза наказания постоянно затрудняет поиски истины, приводит к уст рашению, нападению на свидетелей или даже убийству. Это, естественно, не означает, что если устранить такую угрозу, все немедленно начнут признавать свою вину, но свидетельствует о том, что устрашение — палка о двух концах.

4. Наказание может заставлять людей отворачиваться не только от аверсивных стимулов, но и от ситуаций и людей, связанных с ними: ребенок, наказанный за ошибки, которые он делал при чтении книги, может отказаться от чтения как такового. Подобным же образом, человек, которого наказали, мо жет начать недолюбливать того, кто наказал его (родителей, учителя или работодателя) и власть в целом, а также и саму деятельность (школу, работу), с которой ассоциируется наказание, в особенности, если наказание кажется несправедливым (Бандура, 1977:127) — а здесь, конечно же, неизбежны «ошибки в отправлении правосудия».