на правах рукописи

Калиманов С.С.

Проблемы правового регулирования уступки требования и

перевода долга в российском и зарубежном законодательстве

Специальность: 12.00.03 - гражданское право, предпринимательское право,

семейное право, международное частное право.

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук

Москва 2009 Диссертация выполнена на кафедре гражданско-правовых дисциплин Юридического факультета им. М.М. Сперанского ГОУ ВПО «Академия народного хозяйства при Правительстве Российской Федерации».

Научный руководитель: кандидат юридических наук, доцент Емелина Людмила Анатольевна

Официальные оппоненты: доктор юридических наук, профессор Кузнецов Михаил Николаевич кандидат юридических наук, профессор Зайцев Иван Федорович

Ведущая организация: Тверской государственный университет

Защита состоится 28 апреля 2009 г. в 16-00 на заседании Диссертационного совета Д 504.001.03 при ГОУ ВПО «Академия народного хозяйства при Правительстве Российской Федерации» по адресу: 119571, Москва, проспект Вернадского, 82, зал заседаний ученого совета.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Академия народного хозяйства при Правительстве Российской Федерации».

Автореферат разослан _ 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета К 504.001. кандидат юридических наук, доцент Л.А. Емелина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования.

В настоящее время тенденция к повышению значения перемены лиц в обязательстве в коммерческом обороте отмечается во всех экономически развитых странах, что обусловлено объективными хозяйственными потребностями.

Вследствие этого на протяжении последних лет в большинстве правовых систем наблюдаются существенные изменения в подходе к регулированию сделок, опосредующих перемену лиц в обязательстве Эволюция экономических отношений, изменение позиций судов в правоприменительной практике привели к формированию новой правовой среды, способствующей устранению препятствий для совершения сделок, связанных с переменой лиц в обязательстве, созданию четких и понятных правил, регламентирующих права и обязанности сторон и третьих лиц (например, кредиторов цедента).

Институт перемены лиц в обязательстве в настоящее время является весьма востребованным и в экономическом обороте России.

Вместе с тем, необходимо отметить, что, несмотря на прослеживающуюся экономическую эволюцию данного института, процесс совершенствования законодательства в этой сфере пока серьезно отстает.

В судебной практике также до сих пор отсутствует единый подход к проблемам, связанным с определением природы сделок уступки права требования и их последствий для сторон этих сделок (цедента и цессионария), должника и третьих лиц, что приводит к возникновению серьезных противоречий. Такие правовые противоречия, в свою очередь, препятствуют нормальному развитию хозяйственных отношений.

Поскольку на протяжении ряда лет количество споров, связанных с переменой лиц в обязательстве, остается значительным, на сегодняшний день одной из наиболее актуальных задач является анализ правоприменительной практики судов с целью выявления вопросов, порождающих противоречия, а также поиск решений, позволяющих устранить правовые преграды, стоящие на пути эволюции рассматриваемых правоотношений.

Повышение значения перемены лиц в обязательстве, безусловно, связано, в том числе, с постоянно расширяющимся применением договора факторинга как на внутреннем, так и на международном рынке.

В континентальном праве специальные нормы о договоре факторинга отсутствуют. Отношения сторон регулируются, как правило, общими нормами обязательственного права, регламентирующими передачу прав по обязательствам и, в частности, сделки цессии. Однако, в различных правовых системах применимые к рассматриваемым отношениям нормы гражданского законодательства и судебная практика существенно различаются.

В России первый опыт использования факторинга, пришедшийся на 1989-1992 годы, был не совсем удачным. Проводимые тогда рядом банков операции дисконтирования платежных требований, по сути, имели мало общего с полноценным факторинговым обслуживанием.

Отдельные факторинговые операции, известные отечественным коммерческим банкам, регулировались до введения в действие второй части ГК РФ лишь письмом Госбанка СССР, которое было рассчитано исключительно на те случаи, когда плательщиком (покупателем, заказчиком) уже акцептовано платежное требование кредитора (поставщика, подрядчика), но средства у плательщика отсутствуют.

В настоящее время финансирование под уступку денежного требования (факторинг) регулируется гражданским законодательством, а именно главой 43 ГК РФ.

Учитывая намерение России вступить во Всемирную торговую организацию и ее стремление к дальнейшей интеграции в различные сферы международной торговли, явственно обозначилась потребность в разработке правовых норм, регулирующих сделки уступки права требования в рамках международных операций по финансированию под уступку денежного требования.

Цель и задачи исследования.

Целями работы являются:

1) проведение исследования основных принципов перемены лиц в обязательстве;

2) рассмотрение практических аспектов и теоретической базы перемены лиц в обязательстве;

3) определение внутренней структуры, теоретических и научных основ, а также места данного института в гражданском праве;

4) выявление дальнейших путей развития и совершенствования данного института.

Для достижения указанной цели диссертантом были поставлены следующие задачи:

обязательстве в российском и зарубежном праве;

– выявить основные проблемы доктрины гражданского права и правоприменительной практики при осуществлении перемены лиц в обязательстве;

– провести сравнительный анализ регулирования общегражданской цессии и факторинга с учетом международного опыта;

– определить основные тенденции дальнейшего развития исследуемого института и сформулировать направления совершенствования правоприменительной практики.

Предметом исследования является совокупность отношений по возникновению, реализации и прекращению перемены лиц в обязательстве.

Объектом исследования является правовой институт перемены лиц в обязательстве в его историческом, международно-правовом и сравнительноправовом аспектах, а также его нынешнее состояние с учетом правоприменительной практики.

Теоретическую базу настоящего исследования составляют труды Абалкина Л.И., Аболихиной Г.Л., Белова В.А., Брагинского М.И., Витрянского В.В., Ефимовой Л.Г., Карповича В.Д., Лунца Л.А., Новицкого И.Б., Новоселовой Л.А., Почуйкина В., Свириденко О.М., Суханова Е.А., Тютрюмова И.М., Цитовича П.П., Черепахина Б.Б., Шершеневича Г.Ф.

В нормативную базу исследования входят нормативные правовые акты Российской Федерации и зарубежных стран (Франции, Германии, Англии), дореволюционное отечественное гражданское законодательство.

При написании работы были использованы публикации и труды, посвященные регулированию института перемены лиц в обязательстве за рубежом.

В диссертации широко использованы материалы современной судебной практики.

Научная новизна диссертации проявляется в том, что исследование института перемены лиц в обязательстве в российском законодательстве выявило негативные доктринальные и правоприменительные факторы, препятствующие развитию рыночных экономических отношений. В целях их конкретизации и устранения в работе проведен сравнительно-правовой анализ российского и зарубежного законодательства в части регулирования перемены лиц в обязательстве.

нерешенных вопросов, возникающих в правоприменительной практике совершенствования законодательства, регулирующего институт перемены лиц в обязательстве, и, в частности, отношения факторинга.

Исследование позволило собрать и проанализировать обширный материал и сформулировать следующие положения, выносимые на защиту:

1. Уступка требования может иметь различную правовую природу. Вопервых, она может представлять собой способ исполнения существующего обязательства, то есть быть элементом основного договора любого вида. Вовторых, уступка требования может быть предметом самостоятельного обязательства, оформляемого путем заключения специального договора (например, договора финансирования под уступку денежного требования).

противоречит действующему законодательству, так как российское законодательство не устанавливает специальных ограничений, связанных с объемом передаваемого права (требования) или характером обязательства, из которого право (требование) возникло, в том числе для уступки части требования и требования из обязательства по длящемуся договору, кроме ограничений передачи прав кредитора к другому лицу по сделке (уступке требования), специально указанных в законе или предусмотренных договором между сторонами основного обязательства.

При этом, например, обязательства по кредитному договору, договору банковского вклада являются делимыми, что означает право кредитора уступить часть требований к заемщику, а вкладчик имеет возможность уступить третьему лицу свое право требовать выплаты части вклада.

Права денежного характера, такие как право требования уплаты штрафных санкций или процентов по вкладу, могут быть отделены от основного обязательства по договору и уступлены отдельно.

3. При применении статьи 388 ГК РФ следует учитывать, что о значимости личности кредитора в обязательстве, право требования по которому уступается, должно не просто заявляться заинтересованной стороной, но данное обстоятельство должно подтверждаться либо включением соответствующей оговорки в основной договор, либо фактом проведения определенной юридически или экономически обусловленной оценки будущего кредитора будущим должником до заключения основного договора с целью определения возможности и целесообразности принятия на себя первичного (конституирующего) обязательства (как в случае заключения кредитного договора риски на потенциального заемщика оцениваются кредитной организацией до принятия на себя последней обязательства по выдаче кредита).

С учетом изложенного личность кредитора также не может считаться существенной для исполнения вторичного (производного, встречного) обязательства (например, возврат полученного кредита, оплата полученного товара, выполнение оплаченной работы и.т.п.) при отсутствии прямого указания на данный факт в договоре либо косвенного подтверждения данного факта, которое можно установить, исходя из поведения сторон.

Следовательно, не могут устанавливаться ограничения на уступку требований только на основании их возникновения при осуществлении лицензируемой деятельности.

4. Цессия представляет собой особый способ передачи объекта гражданских прав – права требования – по сделке между первоначальным кредитором и новым кредитором, в силу которой новому кредитору передаются права требования к третьему лицу – должнику, но вместе с полученным требованиям новый кредитор приобретает права и становится обязанным перед самим первоначальным кредитором, передавшим требование, на основании и в соответствии с условиями совершенной между ними сделки. Таким образом, уступка требования является только элементом сделки цессии.

5. Договор об уступке требования порождает юридическую связь исключительно между первоначальным и производным кредитором и только уведомление об уступке юридически связывает производного кредитора и должника, является основанием возникновения правовой связи между ними и конкретизирует состав участников обязательственного правоотношения.

Следовательно, моментом перехода уступаемого права (требования) необходимо считать не момент заключения договора уступки требования, а момент получения должником уведомления об уступке.

6. Точный размер уступаемого требования не всегда может быть определен при заключении соглашения об уступке требования.

Финансирование под уступку будущего требования (статьи 824, 831 ГК РФ), уступка долгового «портфеля», уступка права на взыскание неустойки в качестве вторичного обязательства при уступке основного (статья 382 ГК РФ) являются примерами уступки требования неопределенного объема.

В целях соблюдения требований статьи 432 ГК РФ о согласии сторон по всем существенным условиям договора, в таких случаях необходимо максимально конкретно указать основания возникновения уступаемого требования (договор, на основании которого возникло уступаемое требование; период, требования за который уступаются; реквизиты долговых документов и т.п.).

7. Действующее законодательство не содержит положений, которые позволяли бы сделать безусловный вывод о недопустимости уступки клиентом права на распоряжение средствами на банковском счете. В то же время существующие банковские правила строго регламентируют все действия банков, связанные с проведением операций по счетам, и не предусматривают возможности (и процедуры) принятия банком распоряжений от лиц, которым право на распоряжение средствами на счете перешло в порядке цессии.

Следовательно, необходимо либо нормативно регламентировать действия кредитных организаций в случае уступки указанной категории требований, либо законодательно ограничить возможность такой уступки.

8. При осуществлении факторинга лицензирование само по себе не способствует снижению риска возникновения имущественного вреда, а также его возмещению. По этой причине лицензирование в данной сфере деятельности следует признать неэффективным и расценивать как необоснованный барьер для выхода на рынок.

В то же время внесение изменений в ст.825 ГК РФ должно осуществляться в комплексе с законодательным урегулированием правового статуса так называемых «коллекторских агентств» и их деятельности по взысканию задолженности, а также процедур банкротства физических лиц, что позволит повысить уровень защищенности прав и законных интересов граждан.

9. Договор финансирования под уступку денежного требования обладает целым рядом существенных отличий от договоров, предусматривающих цессию в качестве одного из условий, и не может рассматриваться ни как разновидность цессии, ни как смешанный договор, соединяющий в себе элементы цессии и кредита, так как его правовой режим является специальным и не соответствует правовым режимам указанных договоров как этого требует статья 421 ГК РФ.

Договор финансирования под уступку денежного требования является самостоятельным видом договора, существенными условиями которого являются предоставление финансирования и уступка денежного требования.

10. Предлагается внести в действующее законодательство следующие изменения:

– закрепить возможность уступки будущих прав, учитывая, что передача прав, возникающих в будущем, уже возможна в некоторых правовых отношениях (залог, купля-продажа);

– закрепить возможность уступки права распоряжения банковским счетом;

– разработать и принять федеральный закон «О коллекторской деятельности»;

– закрепить процедуры банкротства физических лиц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИОННОЙ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность, научная и практическая новизна темы исследования, определены объект и предмет исследования, сформулированы цели и задачи, методологическая основа, а также теоретическая и практическая значимость полученных результатов.

Первая глава «Перемена лиц в обязательстве в отечественной и зарубежной правовых доктринах» состоит из трех параграфов.

В первом параграфе «Понятие перемены лиц в обязательстве» автор обязательстве в соответствии с положениями ГК РФ.

прекращением соответствующих прав или обязанностей для передающей стороны.

При этом автор отмечает взаимосвязанность норм гражданско-правового характера, которая отражает комплексную картину правового регулирования перемены лиц в обязательстве, так как нормы, имеющие отношение к перемене лиц в обязательстве, сосредоточены не только в главе 24 ГК РФ «Перемена лиц в обязательстве», но и в других главах ГК РФ (главы 4, 7, 30, 34, 43).

Закон разделяет случаи перемены лица в обязательстве в зависимости от существа передаваемого – права требования или обязанности. В первом случае такая перемена носит название уступка права (цессия), а во втором – перевод долга.

Право или требование, принадлежащие кредитору на основании обязательства, могут быть переданы им другому лицу по сделке (уступка требования) или перейти к другому лицу на основании закона.

Автор уделяет внимание таким вопросам, как определение состава и объема обязательств, которые получает новый кредитор в результате перехода прав от прежнего кредитора, уведомление должника об уступке, ответственность первоначального кредитора за недействительность уступленного требования, форма договора уступки прав и перевода долга.

По мнению автора, в некоторых обязательствах для должника существенное значение имеет личность кредитора – членские отношения некоторых юридических лиц со своими участниками (учредителями) в связи с осуществлением ими своих прав, предусмотренных уставом (например, производственные и потребительские кооперативы) или учредительным договором (полное товарищество, товарищество на вере). Автор поддерживает позицию, что такой же интерес имеет должник (издательство) соответствующего авторского гонорара. В этой связи в подобных случаях уступка требований по обязательству не должна допускаться без согласия должника.

Необходимо отметить, что, по мнению автора, законными основаниями уступки прав требования, в частности, являются: универсальное правопреемство, имеющее место в случае смерти лица – кредитора, решение суда о переводе прав кредитора на другое лицо, исполнение обязательства должника его поручителем или залогодателем, не являющимся должником по этому обязательству, при суброгации страховщику требований кредиторастрахователя к должнику, ответственному за наступление страхового случая, при обращении взыскания на имущественные права лица в рамках исполнительного производства.

Перевод долга на другое лицо осуществляется, за исключением требований к его форме, по иным правилам, нежели уступка прав. Главное отличие заключается в том, что перевод должником своего долга на другое лицо допускается лишь с согласия кредитора.

Автор отмечает, что в систему отношений перемены лиц, входит договор финансирования под уступку денежного требования.

лиц в обязательстве в российском праве» исследованию подлежат процесс генезиса института уступки права требования в российском праве, а также позиции ученых юристов (П.П. Цитовича, К. П. Победоносцева, Д.И. Мейера, И.М. Тютрюмова, М.А. Юртаевой-Ривель, Е.А. Крашенинникова, Ю.Л.

Ершова) по вопросу момента перехода права в цессионных правоотношениях.

Как выявил анализ источников русского права, лишь в XVI веке в России появился обычай, который предоставил возможность кредитору добровольно передавать право по выданным кабалам. Однако в нормативном порядке это не регулировалось вследствие личного характера обязательств.

В дальнейшем выделение специальной главы, регулирующей отношения по переходу прав, предусматривалось лишь в проекте Гражданского уложения, так и не воплотившемся в полноценный нормативный акт.

Наконец, нормы, регулирующие отношения уступки права, появились в ГК РСФСР 1922 года и сохранились во всех последующих кодексах, регулирующих гражданские правоотношения.

Автор отмечает, что как в дореволюционной, так и постреволюционной доктрине российского права значительное место уделяется проблеме определения момента перехода права. Данный вопрос нашел свое отражение в трудах многих российских ученых – юристов.

По мнению одних специалистов, переход права определяется моментом заключения соглашения между цессионарием и цедентом, по мнению других – процесс перехода права завершается только при уведомлении должника.

Одним из основных доводов, подкрепляющих последнюю позицию, по мнению автора, может служить довод о том, что субъективное право не может быть неопределенно по отношению к субъекту (неконкретно, не привязано к нему), а такой определенности не существует до факта уведомления должника новым кредитором.

В третьем параграфе «Понятие перемены лиц в обязательстве в странах романо-германской правовой семьи и странах общего права» анализируется процесс развития и становления института цессии в ряде стран, относящихся к различным правовым семьям.

Автор отмечает, что в настоящее время уступка права требования активно используется хозяйствующими субъектами стран континентального и общего права в своей хозяйственной деятельности.

Появление в странах романо-германской семьи в период средневековья института, регулирующего уступку требований, напрямую связано с его рецепцией из доктрины римского права.

По мнению автора, имеются веские основания считать, что самая идея о переносе права – ius transferre – в особенности в отношении долговых требований, зародилась при продаже наследства как экономически наиболее яркого случая мобилизации обязательственного требования.

Необходимо отметить, что позиции римских юристов, так или иначе, отразились в нормативных актах Германии, Австрии, Греции, Франции и ряда других стран.

Вместе с тем, рецепция не означала построение одинаковой модели развития данного института в различных странах. Так, например, можно указать на различия в правовом механизме реализации гарантий должника, выраженном в доктрине римского права и предусмотренном в законодательстве стран романо-германской правовой семьи.

Особое внимание уделяется вопросу о правовом регулировании ситуации, при которой кредитор многократно переуступает одно и то же требование.

Так, например, если в странах немецкой правовой семьи правом требования наделяется только тот цессионарий, которому оно было уступлено в первую очередь, то согласно доктрине французского права право требования приобретает не тот, кому оно было уступлено первым, а тот, кто первым уведомил об этом должника.

Автор отмечает, что бурное развитие рыночных отношений привело к тому, что в некоторых случаях сторонам для осуществления уступки прав не выгодно предпринимать все действия, предписанные законом. В этой связи можно говорить о необходимости придания рассматриваемому институту дополнительной «мобильности».

В английской правовой системе механизм признания уступленного права отличается определенной сложностью, вызванной, прежде всего, особой процедурой судебного процесса, подчиняющегося одновременно нормам общего права и права справедливости. Так, в настоящее время, при уступке требования необходимо выяснить, относится ли требование к общему праву или к праву справедливости, так как цессионарий по праву справедливости, к которому перешло право требования по общему праву, проиграет свой иск должнику, если цедент не является стороной в процессе в качестве истца или ответчика.

Европейские традиции цессионного права в США принесены в жертву нуждам делового оборота. В настоящее время американские суды исходят из того, что цессия, даже будучи совершенной в устной форме и без извещения должника, действительна и что цессионарий может предъявлять иск должнику от собственного имени и без участия цедента.

Анализируя институт цессии в странах англо-саксонской правовой семьи, автор отмечает, что и в Англии, и в США основным принципом защиты прав должника является предоставление ему возможности использовать против цессионария те же защитные аргументы, которые он мог бы использовать против цедента в момент, когда бы узнал о цессии.

Вторая глава «Правовое регулирование уступки требования (цессии)»

состоит из четырех параграфов.

В первом параграфе «Правовая природа уступки требования»

рассматривается сущность уступки требования как правовой категории.

Вопрос о выделении оснований уступки требования является дискуссионным.

В настоящее время многие авторы (М.И.Брагинский, Е. Годэмэ) склоняются к тому, что цессия – это не особый договор, а некоторая общая «шапка» для различных правоотношений. При этом отмечается невозможность индивидуализации таких договоров и определения их места в системе договоров.

придерживается другая группа авторов (Н.Г.Валеева, В.А.Белов, М.В.Антокольская и др.), полагающая, что уступка права (требования) представляет собой самостоятельный договор.

С позиций действующего законодательства более обоснованной автору представляется компромиссная позиция, высказанная О.Г. Ломидзе, согласно которой совокупность согласованных сторонами условий, необходимых в соответствии с законом для цессии, может существовать как автономно, так и вплетаться в структуру определенного гражданско-правового договора.

Автор приходит к выводу о том, что уступка требования в одних случаях основана на предусмотренной частью второй ГК РФ сделке, а в других случаях – может представлять собой самостоятельный договор, конструкция которого предусмотрена главой 24 ГК РФ.

Проведя анализ генезиса института цессии в России, автор также пришел к выводу, что в настоящее время в России в соответствии со ст.307 ГК РФ сложилось определение обязательства как относительной правовой связи, что отличается от подходов западно-европейского права и обязательственного права России конца XIX – начала XX веков.

Вместе с тем, автором отмечается, что глава 24 ГК РФ до сих пор закрепляет идею правопреемства с момента совершения сделки об уступке права. Такой вывод следует из буквального толкования положений ГК РФ (пункт 3 статьи 382, статья 384, пункт 2 статьи 385 ГК РФ).

регулирования цессии».

Уступка права требования не допускается без согласия должника по обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника (например, в договоре о совместной деятельности). Вместе с тем, поскольку критерий «существенности» законом не установлен, судам при разрешении данного вопроса необходимо каждый раз рассматривать совокупность правовых отношений должника и кредитора, уступающего свое право требования к должнику.

Говоря о форме договора цессии, автор отмечает, что вид договора, регулирующего перемену лиц в обязательстве, может быть фактически любым с применением общих норм о договоре и обстоятельств, вытекающих из существа обязательства. Цессия может носить как возмездный, так и безвозмездный характер.

Вопрос о признаке возмездности или безвозмездности цессии необходимо рассматривать не абстрактно, а в рамках сделки, в составе которой происходит цессия. При этом основной практический вопрос возникает при квалификации данной сделки. Так, например, если в судебном процессе выясняется, что цессия заключена между сторонами на безвозмездной основе, а стороны, в свою очередь являются лицами, профессионально занимающиеся предпринимательской деятельностью (коммерческими организациями), то суды рассматривают такую сделку как договор дарения. Указанные обстоятельства ведут к признанию сделки недействительной, поскольку в силу действующего законодательства дарение в отношениях между коммерческими организациями не допускается.

В третьем параграфе «Цессия в судебной практике» исследованы позиции судебных органов, связанные со специальной правосубъектностью лица в отношениях цессии, с возможностью уступки части права требования, а также вопрос о возможности уступки будущего права.

Автор, проведя анализ судебной практики и теоретической сущности отношений цессии, приходит к выводу о том, что для рассмотрения вопроса о необходимости специальной правосубъектности важно исследовать не столько договор, который служит основанием права требования, сколько непосредственно обязательство, в котором происходит перемена лиц, и сделку, в рамки которой включена цессия.

законодательству возможность передачи части требования.

Вопрос о возможности уступать часть требования длительное время обсуждается в правовой доктрине.

Г.Ф.Шершеневичем, отмечавшим, что «действие, составляющее содержание обязательства, может быть признано делимым, когда оно может быть выполнено по частям, когда оно допускает разделение его без нарушения сущности, так что каждая часть действия имеет то же содержание, как и целое, и отличается от последнего только количественно». Исходя из этого, практически все обязательства по уплате денег являются делимыми.

правоприменительных органов к уступке требования части долга. При этом позиция судов, согласно которой уступка права требования части денежного долга невозможна, строится на конкретных положениях ГК РФ (статьи 382, 384, 388), которые, по мнению судов, не допускают возможности осуществления уступки части требования.

подтверждает невозможность перехода к новому кредитору только части права требования.

При этом указанное выше относится как к договорам одностороннеобязывающим, к которым относится договор займа, так и к двустороннеобязывающим (договоры купли-продажи, договор строительного подряда и т. д.).

В случае, если из обязательства по длящемуся договору возникло обособленное требование или требование, которое может быть исполнено по частям, такое требование или его часть может быть уступлено правообладающим лицом (кредитором в обязательстве) другому лицу.

Уступка части требования, возникшего из определенного обязательства или нескольких обязательств, по длящемуся договору лишь предъявляет, по мнению автора, дополнительные требования к содержанию условия договора цессии о его предмете.

При уступке части требования кроме указания на обязательство, послужившее основанием требования, должен быть указан точный размер (объем) передаваемого требования. Для денежных требований их объем должен быть выражен конкретной суммой. Это тем более важно, что от объема передаваемого требования зависит и объем переходящих к новому кредитору прав, обеспечивающих исполнение обязательства, а также других связанных с требованием прав, в том числе прав на неуплаченные проценты.

Для определения предмета уступки требования по длящимся договорам целесообразно указывать не только сумму, но и период образования долга, либо, в зависимости от специфики отношений по основному договору, документы, подлежащие оплате должником первоначальному кредитору.

Поскольку вопрос о допустимости уступки будущего права требования в российской цивилистической доктрине решается неоднозначно, автор счел необходимым осветить указанный выше вопрос в рамках работы.

На настоящий момент в теории гражданского права преобладающей является точка зрения, согласно которой уступка будущего права требования невозможна (М.И. Брагинский, В.А. Белов).

Эта же позиция нашла свое отражение и в судебно-арбитражной практике.

Вместе с тем, поскольку действующее гражданское законодательство предусматривает, что существует возможность отчуждения будущего имущества по сделкам купли-продажи (п.2 ст.455 ГК РФ), отношения поручительства могут возникнуть в целях обеспечения обязательств, которые возникнут в будущем (ч.2 ст.361 ГК РФ), договором о залоге может быть предусмотрен залог вещей и имущественных прав, которые залогодатель приобретет в будущем (п.6 ст.340 ГК РФ), применяя аналогию, допустимо, по мнению автора, предположить возможность и уступки прав, которые возникнут в будущем.

Кроме того, необходимо разграничивать саму уступку как действие, приводящее к перемене лица в обязательстве и передаче права новому кредитору, и соглашение об уступке.

Исходя из указанного выше, автор приходит к выводу о том, что существует возможность заключения договора, в рамках которого сам момент уступки (понимаемый как момент передачи или перехода права) может быть отнесен во времени на будущее по сравнению с моментом совершения соглашения о передаче права.

Кроме того, как показывает международная практика применения института цессии, во многих развитых странах уступка будущих прав допускается законодательством и широко применяется.

В четвертом параграфе «Уступка требования в отдельных видах банковских правоотношений» исследован вопрос о возможности для кредитной организации уступать принадлежащие ей права требования по кредитному договору, а также вопрос о возможности уступки клиентами банков принадлежащих им прав по договору банковского счета и вклада.

В течение длительного времени активно обсуждается возможность уступки кредитной организацией своего права требования к заемщику по кредитному договору. Все рассуждения концентрируются в основном вокруг двух вопросов: может ли кредитная организация передать свои права по кредитному договору вообще, и если да, то кому конкретно – только иной кредитной организации или любому третьему лицу.

Автор отмечает, что в настоящее время отсутствуют законодательные акты, в которых содержался бы прямой запрет на уступку прав требования, возникающих из кредитного договора.

организация передать свои права по кредитному договору лицу, не решаться положительно, поскольку возврат кредита не относится к банковским операциям, а потому передача права требования его возврата банковскому законодательству.

Вместе с тем, нельзя обойти вниманием то обстоятельство, что существуют требования, которые не могут быть уступлены без согласия должника. Так, в соответствии с п. 2 ст. 388 ГК РФ не допускается без согласия должника уступка требования по обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника.

Проведя исследование указанного вопроса, автор приходит к выводу о том, что действующее законодательство не предусматривает каких-либо ограничений на уступку прав требования по кредитному договору, если только стороны в кредитном договоре не установили запрет на такую уступку. Ограничение на уступку права требования возврата кредита может иметь место в виде необходимости получения согласия заемщика на уступку, существенно нарушить его законные интересы.

По мнению автора, поскольку неустойка представляет собой способ обеспечения обязательств, право требования неустойки может быть уступлено в случае, когда неустойка приобретает самостоятельный характер, т.е после неисполнения должником основного обязательства, обеспеченного неустойкой.

Поскольку правовое регулирование договоров банковского счета и банковского вклада всегда вызывало множество вопросов, рассмотрение вопроса о возможности уступки клиентами банков принадлежащих им прав требования по такого вида договорам представляется чрезвычайно актуальным.

Договор банковского счета является основанием для возникновения обязательства банка принимать денежные средства, поступающие на счет клиента, и выполнять законные распоряжения клиента (где клиент выступает кредитором, а банк – должником), а также обязательства клиента по оплате услуг банка (где банк – кредитор, а клиент – должник).

В настоящее время судебно-арбитражная практика в целом не допускает уступку клиентом прав на распоряжение средствами на счете до прекращения правоотношений по договору банковского счета, в том числе уступку по конкретным платежным документам. Единственное исключение – это уступка права требования остатка денежных средств на счете после расторжения договора банковского счета.

Анализируя права распоряжения банковским счетом автор приходит к выводу о том, что указанное право представляет собой субъективное имущественное право, т.е. право, которое может являться предметом уступки. При этом, в действующем законодательстве отсутствует прямо предусмотренный запрет на уступку права распоряжения банковским счетом.

Исходя из вышеуказанного, становится очевидным, что если стороны не установили запрет на уступку права распоряжения счетом непосредственно в законодательства должна признаваться законной.

Кроме того, не существует оснований полагать, что в обязательстве по выполнению операций по счету личность клиента имеет для банка существенное значение.

Вопрос о возможности уступки права распоряжения средствами на банковском счете, а также процедура принятия банком распоряжения цессионария, должны быть регламентированы в действующих нормативных правовых актах в таком же порядке, в котором регламентируются иные банковские операции.

Поскольку перемена лиц в обязательстве по осуществлению конкретных платежных операций (неважно, в качестве исполнения распоряжения клиента или в форме выплаты сумм начисленных штрафных санкций) не означает замены стороны в договоре банковского счета, уступка права требования по конкретному расчетному документу допустима. Такое право может быть выделено из рамок основного обязательства по осуществлению операций по счету.

Право требовать выплаты суммы вклада, независимо от того, кто выступает вкладчиком, может быть предметом уступки в порядке общегражданской цессии.

При этом следует также принимать во внимание то обстоятельство, что обязательство по выплате вклада является делимым – вкладчик может предъявить банку требование о выплате части вклада (п. 2 ст. 837 ГК РФ).

Соответственно, вкладчик вправе уступить третьему лицу свое право требовать выплаты части вклада.

По мнению автора, нельзя также не отметить, что помимо права требования возврата вклада у вкладчика возникает еще ряд прав денежного характера, которые могут быть отделены от основного обязательства по договору (право требовать выплаты процентов по вкладу, право требовать уплаты штрафных санкций).

Третья глава «Цессия и факторинг» состоит из трех параграфов.

В первом параграфе «Понятие и правовая сущность факторинга» автор раскрывает правовую сущность факторинговых правоотношений, проводит анализ их субъектного состава, освещает вопрос разграничения договора финансирования под уступку денежного требования и договора куплипродажи.

Автор приходит к выводу о том, что субъектный состав договора финансирования под уступку денежного требования (ст.825 ГК РФ) определяет, что этот вид договора используется исключительно в предпринимательском обороте.

Необходимо отметить, что статья 825 ГК РФ содержит прямое указание о необходимости лицензирования факторинговой деятельности. Вместе с тем, ни в одном законе или подзаконном акте нет ответа на вопрос, какой же орган должен осуществлять такое лицензирование.

Поскольку у агентов возникают многочисленные риски нарушения прав должников, особенно оказавшихся в затруднительной жизненной ситуации, такая деятельность объективно нуждается в особом контроле со стороны государства.

законодательства, необходимо одновременно с внесением изменений в ст. ГК РФ комплексно урегулировать правовой статус так называемых «коллекторских агентств» и их деятельность по взысканию задолженности (путем принятия федерального закона «О коллекторской деятельности», проект которого в настоящее время разрабатывается в рамках Ассоциации российских банков), а также процедур банкротства физических лиц, что позволит повысить уровень защищенности прав и законных интересов граждан.

По договору финансирования под уступку денежного требования, денежное требование может быть уступлено клиентом финансовому агенту как в обмен на передаваемые денежные средства, так и в целях обеспечения исполнения своих обязательств перед финансовым агентом, в частности, по кредитному договору.

В целом договор факторинга охватывает довольно широкий круг разнообразных отношений. Хотя юридическую сущность обязательств по данному договору составляет известная обязательственному праву уступка денежного требования (цессия), отношения факторинга, сочетающие элементы договоров займа и кредита, а иногда и договора возмездного оказания финансовых услуг, имеют гораздо более сложный и многогранный характер.

В этой связи на отношения по договору факторинга распространяются как специальные правила, установленные гл. 43 части второй ГК РФ, так и общие положения об уступке требования, определенные статьями 388 – предписаниям о данном договоре и существу возникающих на его основе обязательств.

Во втором параграфе «Регулирование факторинга в международном и зарубежном законодательстве» автор проводит сравнительно-правовой анализ договора факторинга на предмет наличия общего и особенного в положениях договора по российскому праву и праву зарубежных стран.

Факторинг как юридический институт сформировался в англоамериканской правовой системе и постепенно был заимствован странами континентального права.

Необходимо отметить, что различия в гражданско-правовых институтах, которые имеются не только между странами общего и континентального права, но и между национальными правовыми системами, определили существование различных определений факторинга.

Так, если по американскому праву факторингом признается только соглашение, предусматривающее помимо финансирования клиента также задолженностью (ведение бухгалтерских книг и иных финансовых отчетов, с ней связанных; фактическое взыскание долгов с должников; принятие на себя кредитных рисков, связанных с неплатежеспособностью должников), то по праву Англии оно представляет собой именно финансирование клиента путем прямой покупки его долгов. Другими словами, оказание фактором дополнительных услуг клиенту, связанных с его уступаемой дебиторской задолженностью, не является определяющим для института факторинга по английскому праву.

Согласно статье 1 Конвенции ЮНИДРУА (Международного Института по Унификации Частного Права) о международном факторинге «факторинговый контракт» – это контракт, заключенный между одной стороной (поставщиком) и другой стороной (финансовым агентом), в соответствии с которым:

(а) поставщик должен или может уступать финансовому агенту денежные требования, вытекающие из контрактов купли-продажи товаров (предоставления услуг), заключаемых между поставщиком и его покупателями (должниками);

(б) финансовый агент выполняет, по меньшей мере, две из следующих функций:

– финансирование поставщика, включая заем и предварительный платеж;

– ведение учета (бухгалтерских книг) по причитающимся суммам;

– предъявление к оплате денежных требований;

– защита от неплатежеспособности должников;

(в) должники должны быть уведомлены о состоявшейся уступке требования.

Сравнивая Конвенцию о международном факторинге и российское гражданское законодательство о финансировании под уступку денежного требования, автор отмечает, что явных противоречий между этими правовыми актами нет. Однако в соответствии с гл. 43 ГК РФ может быть заключено большое количество разных договоров, многие из которых в соответствии с Конвенцией не признаются факторингом. Это лишь доказывает тот факт, что в международной практике договор факторинга является самостоятельным договором и имеет свой предмет, отличный от других договоров. Договор же финансирования под уступку денежного требования, который регулируется главой 43 ГК РФ, является рамочным. В соответствии с главой 43 ГК РФ могут быть заключены различные договоры, в том числе договор факторинга. По мнению автора, не имеется препятствий для присоединения России к Конвенции.

Третий параграф носит название «Соотношение цессии и факторинга».

Поскольку нормы об уступке требования закреплены в общей части ГК РФ и в то же время содержатся в нормах особенной части ГК РФ, регулирующих финансирование под уступку денежного требования, авторы научных работ по-разному определяют правовую природу соотношения института цессии и факторинга.

Поскольку вид договора уступки законом не обозначен, а для того чтобы квалифицировать тот или иной договор необходимо определить цель его заключения, для определения соотношения цессии и факторинга автор подвергает анализу цели заключения договоров.

Так, если в цессии целью является безусловная замена первоначального кредитора производным, то целью договора финансирования под уступку денежного требования является получение соответствующей суммы денег.

Уступка в договоре факторинга представляет лишь встречное предоставление.

Немаловажное значение при определении характера соотношения факторинга и цессии также имеет выявление сущности правоотношений и правовых связей, присущих им.

Автору представляется верной позиция, согласно которой цессия, совершаемая в рамках договора факторинга, представляет собой специальный случай общегражданской цессии.

Необходимо отметить, что проблема разграничения и квалификации договоров, предусматривающих уступку права требования (факторинг), является достаточно сложной, поскольку от того, как квалифицирован договор, зависит наступление или ненаступление тех или иных правовых последствий.

Так, автор отмечает, объективные сложности различения договоров о финансирования под уступку денежного требования.

К примеру, если соглашение о возмездной уступке квалифицировать как договор купли-продажи права, то при наличии в договоре между должником и цедентом условия о запрете цессии требования из данного договора сделка уступки будет считаться ничтожной как сделка, противоречащая этому квалифицировать как договор финансирования под уступку денежного требования, то последствия будут иными: сделка уступки будет считаться действительной, однако должник вправе будет привлечь цедента к ответственности за нарушение своих договорных обязательств (ст.828 ГК РФ).

Отдельные авторы в качестве квалифицирующего (видообразующего) признака договора финансирования под уступку денежного требования, позволяющего отличить его от договора купли-продажи, указывают наличие лицензии, необходимой «для возмездного приобретения прав требований».

Другие – соотношение величины уступаемого требования и цены сделки.

финансирования под уступку денежного требования правоприменителям рассматриваемых договорных отношений, включая, безусловно, и экономическую сущность и цель заключаемой сделки.

С учетом изложенного, автор выделяет целый ряд различий между общегражданской цессией и финансированием под уступку денежного требования, в числе которых:

– в отличие от общегражданской уступки права требования, которая может быть совершена на основании сделки либо в силу закона, уступка требования может быть совершена только на основании сделки;

– уступаемое в порядке общегражданской цессии право может иметь денежный, товарный или иной характер. Гражданское законодательство не ограничивает предмет общегражданской уступки. Предметом уступки в рамках финансирования может быть только право на получение денежных средств от должника;

– нормы статей гражданского законодательства, регулирующие общегражданскую цессию, запрет на последующую уступку не содержат, неограниченное количество раз. Переуступка же в рамках финансирования по общему правилу не допускается, если стороны не предусмотрят иное.

Автором анализируется характер договора факторинга, то есть определяется, является ли он смешанным или самостоятельным.

По мнению автора, договор факторинга является самостоятельным договором, поскольку, во-первых, его законодательное регулирование сосредоточено в специальной главе (глава 43 ГК РФ), а во-вторых, он имеет только ему присущий предмет. Поэтому о договоре факторинга можно говорить не как о смешанном договоре, включающем в себя в соответствии с п.1 ст.421 ГК РФ элементы иных договоров, а как о договоре, существенным элементом которого является денежное требование, присущее иным «родственным» договорам – кредита и займа.

Четвертая глава «Правовое регулирование перевода долга» состоит из двух параграфов.

рассматривается сущность и особенность отношений, связанных с переводом долга.

Автором отмечается, что, как и любой иной договор, договор, опосредующий перевод долга, должен содержать все существенные условия, чтобы быть заключенным. Так судебная практика выделяет следующие существенные условия договора перевода долга: указание на сделку, на основании которой возникла задолженность и из которой выбывает должник, объем передаваемого обязательства по каждому основанию, данные о первоначальном и о новом должнике, согласие кредитора.

Автор уделяет внимание теоретической конструкции договора перевода долга.

По мнению отдельных авторов, перевод долга представляет собой двустороннее соглашение, поскольку выражение своего согласия не вводит кредитора в состав сторон договора, на основе которого совершается перевод долга.

Необходимо отметить, что такую позицию подтверждает судебная практика, которая допускает, что согласие кредитора может быть дано до заключения, при заключении или уже после заключения соглашения о переводе долга.

Принимая во внимание, что юридический состав перевода долга более сложный, чем цессии, учитывая активную роль кредитора при выборе и оценке должника, автору более обоснованной представляется позиция, согласно которой договор перевода долга представляет собой трехстороннее соглашение между кредитором, должником, и третьим лицом (новым должником), о передаче долговой обязанности должника третьему лицу.

Во втором параграфе «Особенности перевода долга» рассмотрены наиболее актуальные проблемы, возникающие в правоприменительной практике при использовании конструкции перевода долга.

Автор детально анализирует существующие ограничения на перевод различных категорий долгов:

– перевод долга по концессионному соглашению до ввода объекта в эксплуатацию;

– перевод долга без соблюдения специальных требований о порядке заключения сделок (например, с нарушением ст.79 или 83 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах»);

– перевод любых долгов на лицо, признанное банкротом;

обязательства требует специального правового статуса (например, наличия лицензии определенного вида), которого не имеет новый должник и другие.

Отмечается, что при осуществлении перевода долга стороны иногда упускают из внимания, что момент заключения договора о переводе долга может не совпадать с моментом замены должника в соответствующем обязательстве, поскольку последнее зависит от получения согласия кредитора.

При рассмотрении вопроса о возмездности перевода долга автор делает вывод, что соглашение, не предусматривающее для нового должника противоречить законодательству и будет действительно. При этом в случаях, предусматривающих встречное предоставление для нового должника, обязательство, возникшее между первоначальным и новым должниками, с одной стороны, и обязательство нового должника перед кредитором, с другой стороны, являются независимыми.

Автором проанализированы различные подходы к оценке влияния перевода долга на течение сроков исковой давности с учетом коллизии между ст.201 и ст.203 ГК РФ.

Особое внимание уделено рассмотрению вопроса исчисления срока исковой давности в случае сложного характера уступаемого обязательства.

В заключении изложены выводы о решении поставленной задачи, перечислены основные научные и практические результаты, достигнутые в процессе работы.

Основное содержание и результаты исследования опубликованы в научных работах автора общим объемом 4,3 п.л.

Научная статья, опубликованная в издании, рекомендованном ВАК России:

1. Некоторые cходства и различия правовых институтов цессии и факторинга в законодательстве России // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия «Юридические науки». 2006. № 3 (21) (0,3 п.л.).

Иные научные статьи:

2. Историческое развитие понятия цессии в законодательстве зарубежных стран // Сборник научных работ Юридического факультета им.

М.М. Сперанского Академии народного хозяйства при Правительстве РФ.

Вып 3.- М., Дело, 2006. (1,4 п.л.).

3. Особенности правоотношений, возникающих при перемене лиц в обязательстве // Сборник научных работ Юридического факультета им. М.М.

Сперанского Академии народного хозяйства при Правительстве РФ. Вып. 4.М. Дело, 2007 (1,4 п.л.).

4. Правовые особенности института перевода долга // Вестник Тверского государственного университета. 2008. № 30. Вып.12 (0,6 п.л.).

5. Возникновение и развитие института перемены лиц в обязательстве в российском праве // Сборник научных работ Юридического факультета им.

М.М. Сперанского Академии народного хозяйства при Правительстве РФ. М.

Дело, 2009 (0,6 п.л.) – в печати.