На правах рукописи

ФОКИН АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ

ОБРАЗЫ КОММУНИСТИЧЕСКОГО БУДУЩЕГО

У ВЛАСТИ И НАСЕЛЕНИЯ СССР НА РУБЕЖЕ

50-60-Х ГГ. XX ВЕКА

Специальность 07.00.02 — отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Челябинск — 2007

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Челябинский государственный университет»

на кафедре истории дореволюционной России

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор Нарский Игорь Владимирович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Юдина Людмила Сергеевна Троицкий филиал ГОУВПО «Челябинский государственный университет»

доктор исторических наук, профессор Лейбович Олег Леонидович ГОУВПО «Пермский государственный технический университет»

Ведущая организация: Челябинская академия культуры и искусств

Защита состоится «13 » ноября 2007 г. в 10 часов на заседании регионального диссертационного совета ДМ 212.296.04. на соискание ученой степени доктора исторических наук при ГОУВПО «Челябинский государственный университет» по адресу: 454084, г. Челябинск, пр. Победы, 162-в, ауд. 215.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки Челябинского государственного университета по адресу:

ул. Братьев Кашириных, 129, к. 205.

Автореферат разослан «» октября 2007 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, А.А. Пасс

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность работы. Коммунизм, в советское время воспринимавшийся как конечная цель развития истории, после крушения Советского Союза стал рассматриваться в лучшем случае как миф, а в худшем — как один из самых значительных обманов в современной истории. Оценка коммунизма в обществе и науке связана с отношением к советскому государству. Если в период руководства страной коммунистической партии коммунизм, естественно, имел положительную оценку, то в постсоветский период отрицание прежнего опыта и коммунистической идеологии принципиально изменило и отношение к коммунизму. Современная наука предлагает новые методологические подходы, позволяющие абстрагироваться от этих противоположных точек зрения, и вновь обращается к исследованию одного из основных понятий марксизмаленинизма – коммунизму, без которого изучение истории советского периода представляется проблематичным.

Наиболее отчетливо коммунистические перспективы в советской истории оформились на рубеже 50-60-х гг. XX в. В первую очередь, это было связано с принятием XXII съездом КПСС Программы партии, которая провозгласила начало эпохи «развернутого строительства коммунизма»: суть программы заключалась в построении в СССР коммунистического общества в течение лет. Такая задача требовала от партийных органов, во-первых, определить понятие «коммунизм» в целом; во-вторых, конкретизировать отдельные его элементы; в-третьих, - мобилизовать население для воплощение коммунизма в жизнь. Партийная инициатива вызвала реакцию со стороны населения, которое также начало более четко оформлять и выражать свое представление о коммунизме.

«Развернутое строительство коммунизма» можно рассматривать как «сверхзадачу», выполнение которой определяло дальнейшее развитие страны.

В это связи изучение опыта реализации этого мегапроекта представляется поучительным для создателей других, в том числе современных крупномасштабных национальных и государственных проектов Строительство «светлого будущего» на рубеже 50-60-х гг. демонстрирует, что даже самая позитивная идея, подкрепленная системой пропаганды и в той или иной степени поддержанная населением, в итоге может окажется неосуществимой.

Историография указанного периода на сегодняшний момент не самая представительная. Основное внимание исследователей обращено на сталинский период, который характеризуется большим количеством опубликованных источников и работ исследовательского характера. Наметившийся в последнее время интерес к послесталинскому периоду истории СССР на фоне определенного перенасыщения работами, касающимися 30-50-х гг., позволяет предположить, что исследования хрущевского периода в ближайшие годы окажутся в разряде актуальных. Это потребует, помимо прочего, анализа III Программы КПСС как одного из важнейших документов той эпохи и идеи коммунизма как стержневой основы Программы и всего периода.

Многие исследования находятся в русле традиционных сюжетов экономической или политической истории. Невнимание к истории КПСС в последние 15 лет также неблагоприятно сказывается на изученности III Программы КПСС и исследованности официальной коммунистической позиции советского руководства. Еще менее исследованными оказываются «народные» представления о коммунизме. В связи с этим дальнейший историографический обзор выстроен по проблемному принципу.

Коммунизм как исследовательская проблема возникла в отечественной историографии недавно. В советский период 60-80-х гг. эпоха «развернутого строительства коммунизма» рассматривалась как актуальный этап развития страны в соответствии с представлениями марксистско-ленинской философии, что нашло свое отражение в стандартизированных исследованиях и учебных пособиях в рамках истории КПСС. Смена исследовательской парадигмы привела к восприятию коммунизма как одного из утопических проектов1. В работах такой направленности делались попытки проанализировать коммунизм и выявить механизмы функционирования образа коммунизма в связи с утопическими произведениями, что накладывает определенный отпечаток на характер исследований. В центре внимания исследователей оказалась теоретическая модель коммунизма, выработанная в рамках марксистсколенинской философии и зафиксированная в трудах классиков. При этом предполагалось, что такой «теоретический» коммунизм существовал на всем протяженнии советской истории и не менялся со временем. Авторы, таким образом, не учитывали возможность изменения наполнения теоретических конструктов в зависимости от конкретного исторического контекста.

Наиболее изученными являются политические аспекты создания III Программы КПСС. Обращая свое внимание на строительство коммунизма, исследователи останавливались, в первую очередь, на формальном документе — III Программе КПСС, поскольку строительство коммунизма воспринималось ими как партийно-государственный проект, который необходимо изучать в русле традиционной политической истории, то есть на основе официальных документов. Обозначенная методологическая позиция авторов влияла не только на подбор источников, но и на их анализ. Они акцентировали свое внимание на истории создания Программы, работе программной группы и Н.С. Хрущева над текстом2. Рассматривались причины создания новой Программы партии, основные задачи, обозначенные в ее тексте, однако подобные исследования носили формальный характер и в очередной раз подтверждали ошибочность политики партийного руководства.

Помимо работ, которые специально были посвящены изучению III Программы КПСС, ее освещали и в работах, так или иначе связанных с См.: Ласки М. Утопия и революция // Утопия и утопическое мышление: антология зарубежной литературы.

М., 1991.; Чаликов В. Предисловие // Утопия и утопическое мышление. М., 1991.; Шацкий Е. Утопия и традиция. М., 1990.; Егоров Б.Ф. Российские утопии: Исторический путеводитель. СПБ., 2007.

См.: Н.С. Хрущев о проекте третьей Программы КПСС // Вопросы истории КПСС. 1989 № 8.; Барсуков Н.

Коммунистические иллюзии Хрущева // Диалог. 1991. №. 5.

исследованием экономических проблем Советского Союза 50-60-х гг., поскольку Программа партии является одним из фундаментальных документов эпохи3. Стоит отметить, что интерес к сталинскому периоду советской истории опосредованно повлиял и на изучение хрущевского десятилетия. Поскольку XX съезд КПСС, на котором произошло развенчание «культа личности»

И.В. Сталина, притягивал внимание исследователей, это, привело к понижению интереса к иным проблемам 50-60-х гг. Работы, которые уделяют внимание коммунистическому строительству, обращаются только к отдельным аспектам Программы партии, касающимся экономических задач советского государства, в них только постулируется тот факт, что в 1961 г. произошло провозглашение намерения КПСС построить в течение 20 лет коммунизм. В лучшем случае анализируются экономические предпосылки создания Программы партии и причины ее невыполнения. Таким образом, анализ охватывает преимущественно коммунистическую перспективу «сверху», без глубокого исследования скрытых факторов, которые обеспечивали формирование и функционирование образа коммунизма.

Коммунистическая тематика рассматривается и в работах, посвященных предыдущим периодам советской истории, поскольку и в послереволюционный период, и в сталинские времена «светлое будущее» постоянно «приближалось»4. Большее внимание исследователей к 20-50-м гг. по сравнению с 60-ми гг., естественно, отразилось и на степени разработанности проблемы. Работы Шт. Плаггенборга, Д. Хмельницкого, Ш. Фицпатрик, М. Чегодаевой демонстрируют продуктивный подход к вычленению представлений о будущем. К тому же, в отличие от отечественной историографии, которая делает акцент на политические и экономические проблемы, зарубежные исследователи обращают внимание на повседневные практики, на те ориентиры, которыми руководствовались в обыденной жизни советские люди. Анализу, в первую очередь, подвергается культура и составляющие ее элементы, начиная от переделки человека до изменения имен.

Коммунизм рассматривается не только как утопия, но и как смыслообразующая См.: Опенкин Л.А. Были ли повороты в развитии советского общества в 50-е-60-е гг.? // Вопросы истории КПСС. 1988. № 8.; Шмелев Н., Попов В. На переломе: экономическая перестройка в СССР. М., 1989.; Ханин Г.И. Анализ тенденций экономического развития СССР (1928-1985) // Экономическая социология и перестройка. М, 1989.; Лейбович О.Л. Реформы и модернизация в 1953-1964 гг. Пермь, 1993.; Всемирная история экономической мысли. М., 1997. Т. 6. кн. 1.; Кудров В.М. Советская экономика в ретроспективе: опыт переосмысления. М., 1997.; Дроздов В.В. Экономические реформы в СССР (1953-1985). Взгляды зарубежных исследователей. М., 1998.; Пихоя Р.Г. Советский Союз история власти. 1954-1991. М., 1998.; Пыжиков А.В.

Оттепель: идеологические новации и проекты (1953—1964). М., 1998.; Зубкова Е.Ю. Общество и реформы.

1945-1964. М., 1999.; Трофимов А.В. Советское общество 1953-1964 годов в отечественной историографии:

политика и экономика. Дисс. … докт. ист. наук. Екатеринбург, 1999.; Зеленин И.Е. Аграрная политика Н.С.

Хрущева и сельское хозяйство. М., 2001.; Ханин Г.И. Десятилетие триумфа советской экономики // Свободная мысль–XXI 2002, №. 5; Летенко А.В. Российские хозяйственные реформы. История и уроки. М., 2004.; Амосов А.И. Социально-экономичесая эволюция России. М., 2004.; Шестаков В.А. Политика Н.С. Хрущева в аграрной сфере: приемственность и новации // Отечественная история. 2006. №. 6.

См.: Плаггенборг Шт. Революция и культура: Культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма. С-Пб., 2000.; Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история советской России в 30-е годы: город. М., 2001.; Чегодаева М.А. Социалистический реализм – мифы и реальность. М., 2003.; Хмельницкий Д. Зодчий Сталин. М., 2007.

основа эпохи. Помимо методологического аспекта, эти работы позволяют установить преемственность между зарождением марксистской идеи коммунизма и созданием III Программы партии.

Необходимо отметить, что попытка исследовать задачи строительства коммунизма в III Программе КПСС была предпринята в 2002 г. Т.Ю. Луциной5.

Несмотря на то что проблемно и хронологически диссертация Т.Ю. Луциной совпадает с данной работой, несколько существенных наблюдений позволяет сделать заключение, что в исследовании Т.Ю. Луциной не ставилась задача анализа представлений о коммунизме как власти, так и общества. В диссертации Т.Ю. Луциной основной упор был сделан на двух моментах. Вопервых, коммунистическое строительство воспринимается исследователем как миф, понимается как обман и манипуляция. Во-вторых, коммунизм в работе Т.Ю. Луциной, в основном, рассматривается только в рамках разработки Программы партии, и значительная часть диссертации посвящена анализу взаимоотношений исторической науки и власти. Автор пытается продемонстрировать роль академической исторической науки, с упором на местный удмуртский материал, в оформлении «коммунистического мифа».

Автор обозначает основные задачи Программы партии, не пытаясь определить комплекс идей, лежащих в их основе. Коммунистическая перспектива выступает в ее исследовании фоном, на котором показана ситуация в исторической науке. Также в диссертации Т.Ю. Луциной отсутствует обращение к сознанию и представлениям населения СССР. Несмотря на ряд весьма интересных выводов, в целом можно сказать, что Т.Ю. Луциной не удалось систематически проработать проблематику коммунистических перспектив на рубеже 50-60-х гг. Таким образом, данная диссертация и работа Т.Ю. Луциной, на первый взгляд имеющие значительное формальное сходство, содержательно существенно различаются.

Зачастую идея «развернутого строительства коммунизма»

интерпретируется как авантюрная инициатива Н.С. Хрущева. Поэтому анализ «коммунистического строительства» можно обнаружить в исследованиях, касающихся личности Н.С. Хрущева6. Недостатки анализа коммунистических перспектив в этих работах обусловлены точкой зрения авторов, которые коммунизм и его строительство выводят из особенностей личности партийного лидера.

Личностный взгляд на восприятие коммунизма нашел свое отражение и в разнообразных работах, проведенных с большой временной дистанцией, очевидцев принятия новой Программы партии7. Помимо присутствия личных См.: Луцина Т.Ю. Миф «развернутого строительства коммунизма» в советском обществе в середине 50-х — начале 60-х годов. Дисс. … канд. ист. наук. Ижевск, 2002.

См.: Медведев Р.А. Н.С. Хрущев: политическая биография. М., 1990.; Н.С. Хрущев (1894-1971): Материалы научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Н.С. Хрущева. 18 апреля 1994 года. М., 1994.;

Гриневский О. Тысяча и один день Никиты Сергеевича. М, 1998.; Поползунов Ю.А. Н.С. Хрущев как политический лидер. Дисс. … канд. полит. наук. М., 2003.

См.: Носов Е. Кострома не Айова // Никита Сергеевич Хрущев: Материалы к биографии. М., 1989.; Бурлацкий Ф. Глоток свободы. М., 1997. кн. 1.; Вайль П., Генис А. 60-е. Мир советского человека. М., 1998.

впечатлений, пусть деформированных последующим опытом, эти сочинения одновременно интересны тем, что в них III Программа КПСС и предполагаемое «светлое будущее» раскрываются через отдельные эпизоды или бытовые ситуации, которые исчезают из поля зрения «официальной» истории. Эти работы выступают в двух ипостасях: во-первых, они являются источниками;

во-вторых, они содержат элементы исследования описываемого периода. И зачастую анализ события современником, который находился за кулисами и создания Программы партии, и обыденной советской жизни, более информативен, чем «научные» исследования.

Изучение механизмов трансляции коммунистических идей официальной идеологии можно обнаружить в работах, посвященных истории отечественных СМИ рубежа 50-60-х гг., в период пропагандирования Программы партии8. К сожалению, авторы уделяют мало внимания данному периоду, ограничиваясь сообщением о том, что СМИ активно участвовали в работе по распространению коммунистических идей, и перечнем печатных, телевизионных и радиоматериалов, созданных в 60-е гг. и касавшихся коммунизма.

Среди работ, рассматривающих механизмы трансляции официального представления о коммунизме, следует выделить диссертацию В.Л. Дрындина9.

В данном исследовании заявлены довольно узкие территориальные рамки, что не снижает значимости работы, раскрывающей механизмы функционирования партийной и государственной машины «агитации и пропаганды» в обозначенный период. Материал Южного Урала в работе рассматривается не изолированно, а в контексте решений и постановлений центральных органов.

Южный Урал является своеобразным срезом, на примере которого демонстрируются общесоюзные тенденции, связанные с воплощением в жизнь идей партийных и государственных органов. В.Л. Дрындин показывает, с какими трудностями сталкивались агитаторы на местах, как была организована их работа, демонстрирует плюсы и минусы работы по пропагандированию государственной идеологии. В связи с тем что автор ставил своей задачей охватить все хрущевское десятилетие, сюжеты, связанные с III Программой КПСС, недостаточно обширны. К тому же В.Л. Дрындин рассматривает только «стандартные» механизмы пропаганды: СМИ, лекции, разнообразные занятия и т.д., не останавливаясь на иных видах трансляции официальных представлений и не затрагивая вопрос о взаимовлиянии представлений населения и средств пропаганды.

Художественные тексты10 как проводники коммунистических образов на рубеже 50-60-х гг. в историографии практически не рассматриваются.

Существует литература, посвященная тем или иным текстам, в которых См.: Гуревич П., Ружников В. Советское радиовещание. М., 1976.; Кузнецов И.В. История отечественной журналистики. М., 2002.; История мировой журналистики. Под ред. Беспаловой А.Г Москва – Ростов-на-Дону, 2003.

См.: Дрындин В.Л. История пропагандирования постулатов государственной идеологии в условиях начала демократизации Советского общества (на материале Южного Урала середина 50-х – середина 60-х гг.) Дисс. … канд. исторических наук. Оренбург, 1997.

Тексты в данном случае понимаются в широком значении, а не только как письменные, подробнее см. далее.

раскрывается общий фон эпохи, но увязки с коммунизмом в этом случае крайне поверхностны. К тому же по сравнению с традиционными формами «агитации и пропаганды», на которые исследователи в первую очередь обращают внимание, художественные тексты в принципе изучены очень слабо.

Необходимо особо выделить исследования, посвященные фантастической литературе, поскольку именно фантастика ориентировалась на описание будущего и пыталась дать прогноз дальнейшего развития человечества11. К сожалению, до сих пор жанр фантастической литературы воспринимается как один из жанров «низкой литературы», который не достоин серьезного внимания со стороны литературоведов. Только в последнее время наметились некие подвижки в этой области, и фантастика постепенно занимает полагающееся ей место в ряду исследовательских проблем12. Работы, посвященные фантастической литературе, тяготеют к обобщениям и стремлению дать широкую панораму развития фантастики. В рамки данного исследования попадают и И. Ефремов, и А. и Б. Стругацкие - ключевые фигуры в советской фантастике не только 50-60-х гг., но и всей ее истории. Эти авторы интересны тем, что создали полномасштабные «коммунистические утопии».

Исследователи, обращавшиеся к творчеству данных писателей, пытались выяснить, чем обусловлено появление их произведений, объяснить популярность и выявить скрытые идеи, лежащие за видимым слоем текста.

Однако результаты уже проведенных исследований сами по себе не представляют интереса для данной работы, их необходимо переосмыслять и связывать с другой информацией, для того чтобы показать роль фантастической литературы как передатчика образов коммунизма.

Наиболее интересной и наименее изученной проблемой в рамках данной диссертации является исследование образа коммунизма в сознании обычных советских граждан. Отметим, что существует работа, цель которой — изучение коммунистических перспектив в представлениях части населения Советской России13. Однако это исследование ограничено как территориально — рамками Европейской части России, так и по групповому принципу, поскольку описываются только представления крестьян, причем хронологические рамки исследования составляет период 1921-1927 гг. Здесь на основании изучения крестьянских писем «во власть» выявляется несколько основных вариантов интерпретации крестьянами марксистско-ленинского коммунизма; дается описание того, как складываются эти варианты, насколько велика частотность проявления того или иного варианта в письмах, а также с чем это было связано.

Н.Е. Шаповалова, помимо исследования заявленной проблематики, проводит краткое сопоставление и с последующими периодами, в том числе и с рубежом В данной работе не рассматривается жанр классической утопии, поскольку представляется, что в данный период функции утопии как отображения идеального общества принимает на себя фантастика.

См.: Энциклопедия фантастики / Под ред. Вл. Гакова. Минск, 1995.; Фишман Л.Г.Фантастика и гражданское общество. Екатеринбург, 2002.; Фрумкин К.Г. Философия и психология фантастики. М., 2004.

См.: Шаповалова Н.Е. Коммунистическая перспектива в представлениях крестьян Европейской части России (1921-1927 гг.). Дисс. … канд. ист. наук. Армавир, 2001.

50-60-х гг. Работа Н.Е. Шаповаловой позволяет выявить сходство и различие в представлениях о коммунизме на протяжении почти 40 лет.

Отношение к коммунизму и его восприятие можно обнаружить не только в письменных источниках, но и в фольклоре, в первую очередь, в политических анекдотах. Поэтому в историографическом обзоре оцениваются и работы, посвященные анекдотам. Подобно фантастической литературе, анекдот стал объектом исследования относительно недавно. В значительной степени это было обусловлено тем, что в период существования СССР заниматься изучением политических анекдотов, которые в большинстве своем имели антисоветский характер, было затруднительно. Вследствие этого количество исследований на данную тему невелико14. Они, в первую очередь, интересны методологией работы с анекдотом как источником. Специалисты разных областей, с разных точек зрения подходят к феномену бытования анекдота в русской культуре, частью которой является и советская культура. Привлечение подобных исследований позволяет выявить отношение населения к коммунизму, выраженное в анекдотах.

коммунистических представлений советских людей на рубеже 50-60-х гг.

весьма опосредованно. Наиболее полно данная проблематика была раскрыта в работах Б.А. Грушина и Ю.В. Аксютина15. Оба исследователя пытаются воссоздать те умонастроения, которые бытовали в хрущевский период в сознании советского человека. Данную задачу авторы решают с помощью социологических методик. В одном случае основным источником явилась авторская коллекция анкет, полученная в ходе нескольких социологических опросов, в которых современники того периода излагают собственное мнение об актуальных вопросах. Ю.В. Аксютин обработал анкеты, сгруппировал и представил некий срез общественного мнения. В основе исследования Б.А. Грушина лежат данные масштабного социологического опроса, проведенного «Комсомольской правдой» в августе-ноябре 1961 г. Таким образом, материал собирался параллельно со «всенародным обсуждением»

Программы партии. Естественно, что и у того, и у другого подхода есть свои плюсы и минусы, и это приводит к выводу о необходимости обобщения результатов обоих исследований. Работа Ю.В. Аксютина и Б.А. Грушина с такими базами данных в рамках социологии понятна и оправданна. В результате своих исследований они получили богатый фактический материал, качественно и профессионально его обобщили и представили обоснованные итоги. Однако выводы, полученные с помощью социологических методов, в См.: Каган М.С.Анекдот как феномен культуры. Вступительный доклад // Анекдот как феномен культуры.

Материалы круглого стола 16 ноября 2002 г. СПб., 2002.; Мошкин В., Руденко Д. Детский политический анекдот // Социологические исследования, М., 1996; Соколов Е.Г. (Русская) культура как феноменальнофеноменологический анекдот // Анекдот как феномен культуры. Материалы круглого стола 16 ноября 2002 г.

СПб., 2002.; Чередниченко Т.В. Наш миф // Arbor Mundi. Мировое дерево. Международный журнал по теории и истории мировой культуры. № 1. М.: РГГУ, 1992.

См.: Аксютин Ю.В. Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг. М., 2004.;

Грушин Б.А. Четыре жизни России в зеркале опросов: Очерки массового сознания россиян времен Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина. Кн. 1. Эпоха Хрущева. М., 2001.

рамках исторического исследования могут использоваться только в сопоставлении с комплексом других источников в общеисторическом контексте. Определенная формальность социологического исследования, заключающая респондента в некие условные границы, не позволяет человеку полностью выразить свое мнение и, кроме того, значительно сужает тематические рамки, игнорируя некоторые важные моменты, связанные с представлениями населения о коммунизме.

В англоязычных исследованиях внимание к сталинскому периоду также привело к тому, что период рубежа 50-60-х гг. оказался слабо изученным.

Современных исследований по советской идеологии этой поры не так уж и много. Основные исследования, проводившиеся в 60-е гг. под влиянием новой Программы партии, являются скорее политологическими, нежели историческими. Позже появляются отдельные статьи по идеологии и упоминания в общих работах по марксистской идеологии16.

Объектом диссертационного исследования является представления о коммунизме в СССР 50-60-х гг. XX в. Эти представления получили отражение в корпусе текстов, порожденных трансляцией и восприятием коммунизма как теоретического конструкта марксистской философии властью и населением на рубеже 50-60-х гг. Задача строительства коммунизма оказывала в обозначенных хронологических рамках значительное влияние на принятие решений и поведение, как властных структур, так и населения, что, в свою очередь, обуславливало развитие страны и ход исторического процесса.

Предметом исследования выступают зафиксированные в текстах о коммунизме идеи, формирующие представление о коммунистических перспективах.

Цель исследования заключается в том, чтобы проанализировать и обозначить образы коммунизма, циркулировавшие во власти и населении на рубеже 50-60-х гг.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1)проследить изменение представлений о коммунизме в официальной коммунистической идеологии от работ К. Маркса и Ф. Энгельса до конца Shapiro L. (ed.). The USSR and the Future: an Analysis of the New Program of the CPSU. NY, London, 1963.; Low A.D. Soviet Nationality Policy and the New Program of the Communist Party of the Soviet Union // Russian Review.

1963 № 22/1.; Breslauer G. Khrushchev and Brezhnev as Leaders: Building Authority in Soviet Politics London, 1982.;

Brown A. Political Power and the Soviet State: Western and Soviet Perspectives // Neil Harding (ed.) The State in Socialist Society. London, 1984.; Hill R.J., The All-People's State and Developed Socialism // Neil Harding (ed.) The State in Socialist Society. London, 1984.; Gellner E. State and Society in Soviet Thought Oxford, New York, 1988.;

Shlapentokh V. Public and private life of the Soviet people : changing values in post-Stalin Russia. New York, Oxford, 1989.; Nahaylo B., Swoboda V. Soviet Disunion : a history of the nationalities problem in the USSR. London, 1990.;

Simon G. Nationalism and policy toward the nationalities in the Soviet Union: from totalitarian dictatorship to postStalinist society. Oxford, 1991.; Rigby T.H. The Government in the Soviet Political System // Eugene Huskey (ed.) Executive Power and Soviet Politics: The Rise and Decline of the Soviet State. Armonk, N. Y., 1992.; Fitzpatrick S.

Ascribing Class: The Construction of Social Identity in Soviet Russia // Journal of Modern History. 1993. № 65.;

Walicki A. Marxism and the Leap to the Kingdom of Freedom. Stanford, 1995.; Brudny Y. Reinventing Russia.

Russian Nationalism and the Soviet State, 1953-1991. Cambridge, MA, 1998).; Taubman W. Khrushchev. The Man.

His Era London, 2005.; Renkama J. Ideology and challenges of political liberalisation in the USSR, 1957-1961: Otto Kuusinen's «Reform Platform», the State Concept, and the Path to the 3rd CPSU Programme. Helsinki, 2006.

50-х гг., с тем, чтобы обозначить контекст понимания коммунизма в III Программе КПСС;

2)проанализировать историю создания III Программы КПСС, тем самым, обозначив официальный образ коммунизма;

3)описать механизмы взаимодействия между официальным представлением о коммунизме и населением;

4)охарактеризовать систему пропаганды основных положений Программы партии и коммунистических перспектив;

5)выявить циркулировавший среди населения комплекс идей, связанных с коммунизмом, и изучить положительное и скептическое отношение советских граждан к предлагаемому властью «светлому будущему».

Хронологические рамки определяются рубежом 50-60-х гг. XX в.

Формальными границами могут служить 1956 г., когда на XX съезде КПСС было принято решение о создании новой Программы КПСС, и 1964 г., когда должна была вступить в силу новая Конституция СССР, призванная подтвердить и дополнить положения Программы партии, но этого не произошло в связи с отставкой Н.С. Хрущева. В брежневский период произошел отказ от идеи развернутого строительства коммунизма.

Территориальные рамки. Поскольку объектом исследования является изучение коммунистических представлений у населения всего Советского Союза, то соответственно территориальные рамки определяются границами СССР.

Источниковую базу исследования составили архивные и опубликованные документы, а также целый комплекс разнообразных текстов, созданных в изучаемый период. История создания III Программы КПСС нашла свое отражение в собраниях Российского государственного архива социальнополитической истории (РГАСПИ) и Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ). В этих архивах находятся фонды ЦК КПСС по проведению XXII съезда КПСС17 и коллекция документов по разработке III Программы КПСС18. Помимо официальных документов, фонды РГАСПИ содержат богатый материал о «всенародном обсуждении» Программы партии.

Письма населения хранятся не только в фонде III Программы КПСС, но и в коллекции документов редакции журнала «Коммунист»19.

Спецификой источниковой базы данной диссертации является тот факт, что основная масса источников опубликована, а доля архивного материала на этом фоне невелика. Это связано с тем, что вместе с официальным пониманием коммунизма рассматривается и трансляция этого понимания, восприятие коммунизма населением, что заставляет обращаться к публикациям рубежа 50гг.

РГАНИ. Ф. 1. Оп. 4.

РГАСПИ. Ф. 586. Оп. 1.

Там же. Ф. 599. Оп. 1.

Среди опубликованных источников следует выделить стенограммы XVIII, XX, XXI и XXII съездов КПСС20 и материалы XIX и XXII съездов КПСС21.

Данные источники позволяют очертить тот комплекс идей и представлений, которые лежали в основе официального представления о коммунизме.

Стенографические отчеты содержат речи партийных руководителей, в которых они выступали как трансляторы коммунистических идей, раскрывая и обосновывая основные положения официальной трактовки коммунизма.

Сопоставление отчетов съездов делает возможным проследить развитие и оформление официальной доктрины коммунизма до того момента, как был провозглашен курс на «развернутое строительство коммунизма».

Помимо этого, данные документы служат источником сведений о том, как власть транслировала свои идеи, ведь выступление с трибуны съезда было обращено не только к зрительному залу, но и ко всему советскому народу.

Методы взаимодействия власти и населения частично зафиксированы в стенограммах выступлений.

Отдельно следует отметить, что именно стенографический отчет может выступать как источник текста III Программы КПСС, которая на страницах стенографического отчета XXII съезда КПСС предстает сначала как проект, а потом как официально принятый документ. Значение Программы партии как источника для изучения официальных и народных представлений о коммунизме трудно переоценить. Этот документ можно назвать главным документом рубежа 50-60-х гг. в СССР. Партийная программа определяла не только партийные и государственные планы на ближайшие 20 лет, но и предлагала перспективу «идеального» общества. В Программе партии ставились задачи, решение которых должно было привести тогдашнее поколение советских людей к коммунизму. Проанализировав эти задачи, исследователь получает возможность увидеть, что, по мнению властей того периода, необходимо было сделать, дабы наступил коммунизм и — самое главное — что он собой представлял.

Для корректного изучения III Программы КПСС в качестве источников следует привлечь предыдущие партийные программы22. Сравнение трех программ позволяет проследить, как менялись партийные установки на различных этапах истории, какие задачи ставились в первой и второй Программах и почему именно третья решилась дать конкретные сроки завершения строительства коммунизма.

Немаловажные данные содержатся в двух публикациях архивных материалов: А.А. Барсукова и А.А. Данилова. А.А. Барсуков опубликовал XVIII съезд ВКП (б). 10—21 марта 1939 года. Стенографический отчет. Л. 1939.; XX съезд КПСС. 14- февраля 1956 года. Стенографический отчет. М., 1956.; Внеочередной XXI съезд КПСС. 27 января — 5 февраля 1959 года. Стенографический отчет. М., 1959.; XXII съезд КПСС. 17-31 октября 1961 года. Стенографический отчет. В. 3-х т. М., 1962.

Резолюции XIX съезда КПСС. 5-14 октября 1952 г. М., 1953.; Материалы XXII съезда КПСС. М., 1961.

Программа Российской коммунистической партии (большевиков) // Хрестоматия по истории КПСС. М., 1989.

Т. 1.; Программа Российской Социал-демократической рабочей партии принятая на II съезде партии // Хрестоматия по истории КПСС. М., 1989. Т. 1.

материалы по подготовке проекта III Программы КПСС, куда вошли замечания Н.С. Хрущева к предложенному тексту проекта Программы партии23. Данная публикация вызывает особый интерес, поскольку благодаря представленным материалам можно сделать заключение, во-первых, об официальных коммунистических перспективах, во-вторых, о восприятии коммунизма Н.С. Хрущевым. А.А. Данилов собрал данные о работе конституционной комиссии, подготовившей текст новой конституции СССР, которая должна была закрепить положения Программы партии, но осталась нереализованной24.

Важным источником для изучения и понимания коммунистических представлений на рубеже 50-60-х гг. служат труды классиков марксизмаленинизма и руководителей страны25. Сочинения К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина демонстрируют те идеи, которые лежали в основе представлений о «светлом будущем» официальной советской идеологии. Труды И.В. Сталина призваны показать эволюцию представлений о коммунизме от классиков к исследуемой эпохе, а также тот факт, что, несмотря на XX съезд КПСС и критику «культа личности», практика коммунистического строительства хрущевского периода имеет много общего со сталинской эпохой. Различные выступления Н.С. Хрущева позволяют расширить представления о коммунизме, особенно в тех вопросах, которые касаются частных моментов и методов трансляции этих представлений.

Наибольшую информацию о трансляции коммунистических перспектив властью можно обнаружить в источниках, представляющих собой материалы СМИ26. Среди них необходимо выделить статьи в газетах и журналах, которые были призваны «переводить» и доводить до населения положения официальной идеологии27, и источники, в которых коммунистические идеи транслировались не напрямую, а опосредованно, через критику негативных явлений советской реальности и подчеркивание положительных.

Близки материалам газет и журналов и научно-популярные издания, которые также позволяют говорить о взаимодействии официального представления о коммунизме с населением28. Подобная литература, находясь в Н.С. Хрущев о проекте третьей Программы КПСС // Вопросы истории КПСС. 1989 № 8.

«Утаенная Конституция» Никиты Хрущева // Исторический архив. 1997. №. 1.

Ленин В.И Собр. соч. Т. 25, 35.; Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. Т. 1, 2, 3.; Сталин И.В. Соч. Т. 10.; Хрущев Н.С. За новые победы мирового коммунистического движения // Коммунист. 1961. № 1.

Правда. 1960-1964 гг.; Известия 1960-1964 гг.; Труд. 1960-1964 гг.

Гак Г. Коммунизм и личная собственность // Коммунист. 1961. № 1.; Козлов Г. О закономерностях развития производительных сил коммунистической формации // Коммунист. 1961. № 3.; Логинов А. Читая книгу о коммунизме… // Коммунист 1960 № 12.; Панферов Ф. Что такое коммунизм // Октябрь 1960 № 1.; Подгорный Н. На путях к победе коммунистического труда // Коммунист. 1960. №. 6.; Дмитриевский В., Брандис Е.

Современность и научная фантастика // Коммунист 1960. № 1.; Юдин П. Закономерный характер перехода от социализма к коммунизму // Коммунист. 1961. № 12.

Глезерман Г.Е. Будущее которое начинается сегодня М., 1960.; Он же. Коммунизм и труд М. 1961.; Журавков М. О коммунистическом воспитании трудящихся М., 1959.; Епищев П.И., Глазов Л.М. О возрастающей роли КПСС в строительстве коммунизма Л., 1959.; Ефимов В. Коммунизм и мораль М., 1959.; Маслов Н.Н. Самое важное для победы коммунизма Л., 1959.; Рожин В.П. Развитие XXII съездом марксистско-ленинской теории Л., 1963; Он же. Что значит трудиться по-коммунистически Л., 1961.; Он же. Что такое коммунизм? Л., 1959.;

Струков Э.В. Человек коммунистического общества М., 1961.; Струмилин С.Г. Рабочий день и коммунизм М., 1959.; Чесноков Д.И. От государства диктатуры пролетариата к общенародному государству М., 1962.

промежуточном положении между властью и населением, позволяет изучать и официальные коммунистические представления, и трансляцию идей власти, одновременно являясь одним из источников формирования коммунистического образа у жителей Советского Союза.

Особый источник для данного исследования — это художественная литература и, в первую очередь, фантастика29. Влияние художественного текста на сознание население весьма велико, поскольку художественное оформление идеи оказывает большее влияние на рядового человека, чем статья в газете, пусть и в центральной. Представляется, что использование фантастики как источника по изучению коммунистических представлений позволит более корректно проследить взаимодействие официального образа коммунизма с представлениями населения.

Для выявления реакции населения, особенно «скептической», в диссертации используется фольклорный материал: анекдоты и частушки.

Высмеивая в них действия властей, население выражало свое недовольство и снимало излишнее идеологическое давление.

Методология диссертации базируется на использовании подходов, которые родились в рамках нескольких отраслей гуманитарного знания.

Наиболее продуктивными представляются культурная история и история идей30. В рамках этих парадигм могут быть применены разработки многих дисциплин: культурологии, социальной антропологии, фольклористики, лингвистики, литературоведения. Таким образом, реализуется принцип мультидисциплинарности, который позволяет изучить представления о коммунизме в разных аспектах и дать более полную картину, по сравнению с результатами чисто исторических методов.

В работе нашла свое отражение расширенная трактовка идеи М.А. Барга о совмещении трех времен, а также идеи французских постструктуралистов, и в первую очередь Р. Барта32, в частности, методики анализа визуальных и текстовых документов для поиска в них неявных смыслов, и концепция интерпретации мифологии.

Исследуемая проблема обусловила применение методов общего характера (логический, метод классификации) и специально-исторических: исторической реконструкции и сравнительно-исторического анализа.

Научная новизна работы состоит в том, что в исследовании впервые предпринята попытка изучения актуальных ожиданий не только политической элиты, но и рядовых граждан СССР на рубеже 50-60-х гг. В работе производится проверка гипотезы о прагматичности III Программы КПСС в противовес сложившейся в постсоветской историографии традиции Богданов А. Красная звезда. М., 2000; Ефремов И. Туманность Андромеды. М., 2004.; Стругацкие А. и Б.

Полдень 22 в. СПб, 2005.

Историография по данному вопросу обширна, поэтому отошлем к следующей обзорной работе: Ровный Б.И.

Введение в культурную историю. Учебное пособие. Челябинск, 2005.

Барг М.А. Историческое сознание как проблема историографии // «Цепь времен»: проблемы исторического сознания. М. 2005.

Барт Р. Мифологии. М., 2000.

воспринимать данный документ как очередную утопию. Работа абстрагируется от полярных оценок Программы партии, свойственных как советской, так и постсоветской историографии. В ходе проверки гипотезы уточняется официальное понимание коммунизма на рубеже 50-60-х гг. XX века.

В отличие от предыдущих исследований в диссертации впервые анализируются не только механизмы, но и результаты трансляции и восприятия представлений и образов коммунизма, которые предлагались советским руководством и по-своему — и по-разному — истолковывались населением.

Практическая значимость работы заключается в возможности использовать материалы и выводы диссертации для подготовки общих и специальных курсов по отечественной истории. Также диссертационная работа может использоваться для дальнейшей разработки данной темы.

Апробация работы. Результаты исследований были изложены в публикациях и выступлениях на международных и всероссийских научных конференциях, состоявшихся в Москве (2006 г.), Нижневартовске (2006 г.), Челябинске (2006, 2007 гг.), Самаре (2007 г.).

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Структура диссертации соответствует задачам и внутренней логике исследования и состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

Во введении обосновывается актуальность и научная значимость темы, анализируется современный уровень ее изученности в историографии;

обозначается методологическая основа исследования; определяется его цель и задачи; обосновываются хронологические рамки; раскрывается источниковая база.

Первая глава «Коммунизм как образ будущего в официальном советском дискурсе на рубеже 50-60-х гг.» посвящена анализу истоков, процессу формирования и основным представлениям о коммунизме в советском руководстве в указанных хронологических рамках. Глава делится на три параграфа: 1) «История создания III Программы КПСС»; 2) «Задача создания материально-технической базы коммунизма в III Программе КПСС»; 3) «Общественные отношения и человек коммунистического будущего в III Программе КПСС».

В главе дается краткий анализ представлений о коммунистическом будущем: с его упоминаний в работах К. Маркса и Ф. Энгельса, В.И. Ленина и попыток воплощения коммунистических идеалов в практике молодого советского государства. Далее рассматривается трансформация коммунистических идей в эпоху сталинизма. Именно И.В. Сталин стал говорить о конкретных элементах коммунистического будущего, а после провозглашения завершения строительства социализма встал вопрос о переходе к строительству коммунизма. На XVIII и XIX съездах этот вопрос поднимался, и в 1948 г. даже была создана программная комиссия во главе с А.А. Ждановым, которая обозначила срок в 20 лет для строительства в СССР коммунизма. Планам помешала Великая Отечественная война и смерть И.В. Сталина. Поэтому только XXII съезд КПСС в 1961 г. принял новую, III Программу КПСС, где был взят курс на коммунистическое строительство, которое должно было, в основном, завершиться к 1980 г. Закрепить курс на коммунистическое строительство должна была новая Конституция СССР, к разработке которой приступили в начале 60-х. Хотя к 1964 г. проект был готов, отставка Н.С. Хрущева положила конец активному строительству «светлого будущего».

Для достижения поставленной цели в Программе партии обозначались три основные задачи: 1) создать материально-техническую базу коммунизма;

2) ликвидировать различия между классами, городом и деревней, физическим и умственным трудом; 3) подготовить общество к полному осуществлению принципов коммунистического самоуправления. В главе анализируется, как власть предлагала решить эти задачи, то есть проводится анализ реализации коммунистических перспектив.

Обозначение задач III Программы КПСС основывалось на расчетах и опыте предыдущего десятилетия, что делает ее, в значительной степени, реалистичным документом, который должен был мобилизовать население и задать направление движению масс. Новая Программа партии должна была обеспечить переход Советского Союза от социализма к коммунизму.

Предлагаемый Программой коммунизм не означал полного воплощения идей классиков марксизма-ленинизма, в Программе было заложено строительство коммунизма «в основном». Но даже создание такого коммунистического общества для советского руководства означало бы победу СССР в соревновании с США. Строительство коммунистического общества было связано с решением ряда важнейших задач. Необходимо было радикально модернизировать материально-техническую базу с тем, чтобы многократно увеличить объемы промышленного производства и сельского хозяйства, что выступило бы основой задачей для строительства коммунизма. Далее планировалось развивать черты коммунистического общества во всех сферах жизни, начиная с управления и заканчивая бытом. В результате постепенной эволюции к 1980 г. должно было сложиться коммунистическое общество. В нем и должен был зародиться новый человек — человек «светлого будущего».

Вторая глава «Медиаторы коммунистических представлений в советском обществе» освещает систему распространения представлений о коммунизме в СССР на рубеже 50-60-х гг. Глава разделена на два параграфа:

1) «Официальная пропаганда коммунистической перспективы III Программы КПСС», 2) «Художественный текст как окно в “светлое будущее”».

Одной из основных задач принятия III Программы КПСС была мобилизация населения для выполнения поставленных задач. Для этого официальные коммунистические перспективы необходимо было донести до населения, дабы направить усилия населения в нужное власти русло. В качестве основных источников выступали официальные тексты и СМИ. В них разъяснялись и комментировались положения программы с тем, чтобы дать ответы на вопросы населения.

С момента опубликования проекта новой Программы партии в стране была развернута широкая кампания по ее пропаганде. III Программа КПСС как документ, призванный мобилизовать население, нуждалась в механизме донесения идей коммунизма до населения СССР. Распространение идей шло двумя путями: «явным» и «скрытым». В первом случае идеи распространялись посредством официальной пропаганды. Как в выступлениях советских лидеров, так и в СМИ.

В газетах печатались письма читателей, которые горячо поддерживали принятие документа. Были выпущены специальные номера газеты «Правда».

На телевидении и по радио шли специальные передачи центрального и местного производства. Был существенно расширен и модернизирован отдел агитации и пропаганды КПСС. На местах организовывались публичные лекции и «школы коммунизма», выпускалась научно-популярная литература. Несмотря на затраченные усилия, отмечалось, что во многих случаях работа шла формально и без должного результата.

Второй «путь» предполагал внедрение идей коммунистического строительства опосредованно. Распространению подлежали те же идеи без ссылки на III Программу КПСС. Основным механизмом здесь выступал корпус художественных текстов. В первую очередь, это касается фантастической литературы, которая по определению обращена в будущее. Во второй главе рассматриваются произведения, в которых писатели пытались описать коммунистическое будущее, особое внимание уделяется текстам И. Ефремова и А. и Б. Стругацких и соотнесению с официальной позицией. Также коммунистические перспективы нашли отражение в кинематографе, кулинарных книгах, сатирических журналах, быте.

И первый, и второй «путь» функционировали на принципах взаимосвязи между официальной идеологией и населением. Обе группы текстов занимали промежуточное положение, они циркулировали между властью и населением, обеспечивая тем самым взаимодействие между ними. Таким образом, идея коммунизма приспосабливалась к конкретной ситуации, с тем чтобы выполнить свою главную функцию - мобилизовать советских граждан на строительство «светлого будущего».

Третья глава «Коммунистические ожидания населения СССР на рубеже 50-60-х гг.» раскрывает одну из самых интересных и неизученных проблем восприятие гражданами коммунистического будущего, предлагаемого III Программой КПСС. Глава состоит из трех параграфов: 1) «Коммунизм и массы: основные моменты взаимоотношения»; 2) «Варианты рецепции идеи коммунизма советским населением»; 3) «“Скептический” дискурс населения о коммунизме».

Несмотря на все старания власти, многие граждане скептически относились к коммунизму. Вместе с тем энтузиазм в отношении будущего был тоже высок. Среди тех, кто поддерживал коммунистическое строительство, можно выделить так называемых «энтузиастов», готовых на жертвы ради торжества «светлого будущего», и «потребителей», видевших в коммунизме «кормушку» для удовлетворения своих личных потребностей. Именно «потребительский» коммунизм был, вероятно, наиболее популярной реакцией на официальную идеологию.

Многие категории граждан апеллировали к идее коммунизма, исходя из своих нужд. Поэтому на рубеже 50-60-х гг. среди населения СССР можно выделить «коммунизмы» разных направленностей: «теоретический», «национальный», женский и др.

«Скептическое» отношение к предлагаемому властью будущему в значительной степени было связано с несоответствием обещаний и реальной жизни рядовых советских граждан. Диссонанс порождал внутреннее сопротивление. Также определенную роль сыграло мощное идеологическое давление, которое вынуждало людей искать возможность его снижения.

Поскольку прямое сопротивление режиму было чревато последствиями, «скептическое» отношение, в первую очередь, проявлялось в фольклоре:

анекдотах и частушках. Фольклор высмеивал основные моменты «развернутого строительства коммунизма», тем самым переводя его в иную плоскость восприятия.

III Программа КПСС наметила основные контуры грядущего коммунизма, не дав четких и конкретных картин. Этот расплывчатый образ, преломленный в текстах, вызвал у населения ответную реакцию. В сознании человека находился отдельный кусочек представлений, из множества которых, как мозаику, можно собрать представление о коммунизме, однако это будет искусственный конструкт.

Заключение. Провозглашение эпохи «развернутого строительства коммунизма», ознаменованное принятием III Программы КПСС на XXII съезде КПСС, представляется событием, которое было обусловлено всем предшествующим развитием марксистско-ленинской идеологии и самого советского государства. Обвинения Н.С. Хрущева в волюнтаризме применительно к провозглашенному лозунгу о том, что «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме», в этой связи не совсем корректны. Идея о постепенном переходе к коммунистическому обществу оформилась еще в 30-е гг. XX в. в связи с идеей о завершении строительства социализма в СССР. Если бы не война, возможно, лозунг о строительстве коммунизма в двадцатилетний срок мог бы появиться не в 60-х гг., а в 40-х гг.

Несмотря на отрицание практик сталинского периода, в официальном представлении о коммунизме обнаруживается множество идей, которые оформились именно в 30 – начале 50-х гг. Поэтому можно сказать, что III Программа КПСС и строительство коммунизма — идея не только хрущевского, но и сталинского времени.

Изучение материалов Программной группы в «Соснах» и текста Программы партии позволяет сделать вывод о том, что разработки предыдущего времени, наряду с трудами классиков марксизма-ленинизма, составили основу официального представления о коммунизме. Идеи рубежа 50х гг. выступали фактическим наполнением теоретических построений и очерчивали круг реальных задач, решение которых, по мнению разработчиков, должно было привести страну к «светлому будущему».

Актуальной задачей являлась победа в соревновании между СССР и США. Это соперничество носило не только внешнеполитический и институциональный характер. Н.С. Хрущев, под впечатлением от визита в США, начал экспериментировать с советской действительностью, что, в свою очередь, нашло отражение в тексте Программы партии, а значит, и в официальном образе коммунизма.

Решение задач Программы партии, по мысли ее авторов, позволило бы провозгласить завершение в СССР строительства коммунизма «в основном».

Это уточнение – «в основном» - зачастую выпадает из поля зрения исследователей, но оно существенно корректирует восприятие коммунистических перспектив, особенно в рамках тех 20 лет, которые отводились Программой партии на строительство коммунизма. Вместо коммунизма классиков марксизма-ленинизма за 20 лет планировалось «лишь»

создать такие условия, которые позволили бы удовлетворить основные потребности человека и социума.

Очевидная разница между «полным» коммунизмом и коммунизмом «в основном» позволяет по-иному взглянуть на один из важнейших аспектов в изучении коммунистических представлений рубежа 50-60-х гг. Изучение источников и, прежде всего, архивных материалов о работе над текстом проекта Программы партии делает возможным заключение о том, что у советского руководства была уверенность в реальности выполнения поставленных в Программе партии задач. Эта уверенность базировалась прежде всего на темпах экономического роста СССР в 50-х гг., сохранение которых в 60-70-х гг. позволило бы ставить задачи «коммунистического строительства».

Поэтому III Программа партии может быть рассмотрена не как «коммунистическая утопия», а как прагматический документ, отражающий официальное представление о коммунизме.

Население, наряду с официальными перспективами и усилиями посредников, также порождало и тиражировало образы коммунизма.

Официальные коммунистические перспективы выступали, скорее, как оболочка, и текст Программы партии воспринимался как своеобразное «откровение». Население обращало внимание не на те моменты, которые считали важными ее авторы, а на второстепенные, связанные с обыденной стороной жизни. Наиболее популярной была идея коммунистического распределения, выраженная в лозунге «от каждого по способностям, каждому по потребностям».

На рубеже 50-60-х гг. в Советском Союзе существовал не один, а несколько образов коммунизма. Эти образы были разнородны, что вызывало трудности их гармонизации и делало нереальным соединение их в рамках одного официального образа «светлого будущего».

СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ ПО ТЕМЕ

ИССЛЕДОВАНИЯ:

1. Фокин А.А. Несколько аспектов формирования представления о будущем в советском обществе // Сборник научных работ аспирантов и студентов исторического факультета ЧелГУ. Выпуск 2. Челябинск, Печатный салон «Издательство РЕКПОЛ», 2006. С. 49-51. (0.25 п.л.) 2. Фокин А.А. III Программа КПСС и дифференциация коммунизма на рубеже 1950—60-х гг. // Социализм как реальность: прошлое, настоящее, будущее. V Марксовские чтения: Сб. науч. тр. по материалам Международной научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения Г.В. Плеханова (г. Нижневартовск, 11 декабря 2006 г.) Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гуманит. ун-та, 2007. С. 206-211. (0.25 п.л.) словоупотребления в докладе Н.С. Хрущева «О Программе Коммунистической партии Советского Союза» на XXII съезде КПСС // Житниковские чтения:

Информационные системы: гуманитарная парадигма: Материалы Всероссийской научной конференции, Челябинск, 20-22 февраля. 2007 г.

Челябинский государственный университет. Челябинск: Энциклопедия. 2007.

С. 275-278. (0.25 п.л.) 4. Фокин А.А. Построение коммунизма в III Программе КПСС:

запланированное будущее // Труды кафедры новейшей истории России Челябинского государственного университета. Том 1. Под ред. С.А. Баканова, Г.А. Гончарова. Челябинск: ООО «Издательство Рекпол», 2007. С. 122-132.

(0.75 п.л.) 5. Фокин А.А. Представление о будущем в советском обществе и фантастическая литература (на примере «Туманности Андромеды»

И. Ефремова). // Русская фантастика на перекрестье эпох и культур: Материалы Международной научной конференции: 21–23 марта 2006 года – М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. С. 305-312. (0.5 п.л.) 6. Фокин А.А. «Потребительский» вариант восприятия коммунизма советским населением на рубеже 50-60-х гг. // Вестник Челябинского государственного университета 2007. № 11. С. 34-41. (0.5. п.л.) Бумага для множительных аппаратов. Печать на ризографе.

Усл. печ. л. 1,2. Уч-изд. л. 1,1. Тираж 100 экз. Заказ 1097.

454008 г. Челябинск, Комсомольский пр., 2, оф.