«ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОФИЛАКТИКА АУТОДЕСТРУКТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ В ПОДРОСТКОВОМ ВОЗРАСТЕ ...»

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ

ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО

ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«СЕВЕРО-КАВКАЗСКИЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

На правах рукописи

Тормосина Наталья Геннадьевна

ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОФИЛАКТИКА АУТОДЕСТРУКТИВНОГО

ПОВЕДЕНИЯ В ПОДРОСТКОВОМ ВОЗРАСТЕ

19.00.07 – «Педагогическая психология»

(психологические наук

и)

ДИССЕРТАЦИЯ

на соискание ученой степени кандидата психологических наук

Научный руководитель:

доктор психологических наук, профессор, Медведева Н.И.

Ставрополь –

СОДЕРЖАНИЕ

Введение.……………………………………………………………………………… Глава 1. Аутодеструктивное поведение в контексте различных теорий личности.

1.1. Представление о личностных ресурсах в контексте различных теорий личности. Адаптационные, компенсаторные, защитные психологические механизмы в структуре личности.…………..…………………...………………… Психологический анализ структуры, функций и механизмов 1.2.

аутодеструктивного поведения в подростковом возрасте.…………………….…. Глава 2. Эмпирическое исследование особенностей проявления аутодеструктивного поведения в подростковом возрасте.

2.1. Организация и методы исследования особенностей формирования и проявления аутодеструктивного поведения в подростковом возрасте………………………………………..……………………..………………. 2.2. Результаты исследования особенностей проявления аутодеструктивного поведения в подростковом возрасте………….……………………………………. Глава 3. Эмпирическое исследование возможностей профилактики аутодеструктивного поведения в подростковом возрасте.

3.1. Теоретические подходы к профилактике аутодеструктивного поведения в подростковом возрасте...……………..……………………………………………. 3.2. Организация и методы исследования возможностей профилактики аутодеструктивного поведения в подростковом возрасте. Теоретическая модель и комплексная программа психологической профилактики аутодеструктивного поведения в подростковом возрасте……………….……...……………………… 3.3. Оценка эффективности теоретической модели и комплексной программы психологической профилактики аутодеструктивного поведения в подростковом возрасте.………………………………………………………………………..….... Заключение…………………………………………………….……………..…….. Список литературы……………………….……..…………………………………. Приложения………………………..………………………………………………..

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность проблемы исследования. В настоящее время аутодеструктивное поведение, в том числе среди подростков, стало массовым явлением. Распространенность суицидов, токсикомании, нехимических зависимостей, алкоголизации, наркотизации и других видов самоповреждающего поведения достигли в России масштабов социальной катастрофы (С.В. Березин, К.С. Лисецкий, 2000, О.В. Хухлаева, 2011). В 2010 году на территории России зарегистрировано 798 случаев самоубийств несовершеннолетних, в 2011 – 896, а только в первом полугодии 2012 – 532 случая. За последние пять лет только в Ставропольском крае официально зафиксировано 136 попыток суицида и завершенных суицидов (О.С. Бобренко, 2012). Отрицательное влияние аутодеструктивного поведения на качество жизни людей, а также интеллектуальный, профессиональный, генетический потенциал общества делает проблему исследования путей его профилактики чрезвычайно актуальной.

Аутодеструктивное (самоповреждающее) поведение – такой способ взаимодействия человека с окружающими людьми и самим собой, при котором ему наносится вред, то есть его действия направлены на нанесение прямого или косвенного ущерба собственному соматическому или психическому здоровью, несут угрозу целостности и развитию личности человека (Ц.П. Короленко, Т.А. Донских, 1990, И.В. Берно-Беллекур, 2003, Е.В. Змановская, 2004, A.А. Руженков, Г.А. Лобов, А.В. Боева, 2008, О.О. Андроникова, 2010). Это сложное комплексное многоаспектное явление, проявляющиеся на когнитивном, эмоциональном и поведенческом уровнях.

Ц.П. Короленко и Т.А. Донских (1990) под аутодеструктивным (саморазрушительным) поведением понимают поведение, отклоняющееся от медицинских и психологических норм, угрожающее целостности и развитию самой личности. A.А. Руженков, Г.А. Лобов, А.В. Боева (2008) определяют аутодеструктивное (саморазрушающее) поведение как преднамеренные действия (преднамеренные поступки при неосознавании возможности смертельного исхода как их результата), следствием которых является физическое или психическое разрушение личности, не носящее осознанной цели лишения себя жизни. И.В. Берно-Беллекур (2003), Е.В. Змановская (2003) относят к аутодеструктивному поведению и суицид – преднамеренное и осознанное аутоагрессивное поведение (суицидальное и парасуицидальное поведение), пищевую зависимость, аддитивное поведение (химические и нехимические зависимости), фанатическое, аутическое, виктимное поведение, деятельность с выраженным риском для жизни (Ц.П. Короленко, Т.А. Донских, 1990).

встречаются среди психологически здоровых подростков без признаков социальной дезадаптации, воспитывающихся в благополучных семьях, не являющихся объектом внимания органов социальной защиты населения.

Причинами аутодеструктивного поведения у таких подростков является высокая степень личностного неблагополучия при отсутствии явно выраженных акцентуаций характера, риска формирования психопатии, делинквентного поведения.

аутодеструктивного поведения подростков в настоящее время является актуальной проблемой педагогической психологии и психологии развития.

Состояние и степень разработанности проблемы. Исследование причин и способов профилактики отдельных форм аутодеструктивного поведения: суицидов, наркотизации, алкоголизации – ведется со времен разработки Э. Дюркгеймом концепции аномии – социальной разобщенности – как причины суицидов. N. Kreitman (1969, 1970) считал несмертельное умышленное самоповреждение призывом о помощи, способом воздействия на окружающих с целью изменения сложившейся ситуации, достижение желаемых субъектом изменений за счет физических последствий.

(К.И. Сборщикова, 2002, В.Е. Лапшин, 2010), как способ эмоциональной саморегуляции и разрешения внутриличностных конфликтов (Н. Мак-Уильямс, 1994), как следствие искажения процесса самоосознания (П.В. Цыганкова, 2010), как компонент поведения, который в определенный момент являлся формой приспособления к психотравмирующим факторам, помогая человеку сохранить самоуважение, целостность «Я-концепции», позитивную самооценку, хотя и наносил ущерб здоровью, социальной адаптации (Е. Бурцева, Х. Сименс, 2002), результат экстериоризации неадекватно интериоризованной картины мира (Т.Н. Горобец, 2007), следствие неудовлетворения базовых потребностей, прежде всего потребности в безопасности (Т.В. Эсканкусто, 2011).

аутопсихологический, социально-перцептивный механизмы аутодеструктивного поведения.

Причины аутодеструктивного поведения подростков также изучаются достаточно активно. Так, А.В. Ипатов (2011) считает причинами аутодеструктивного поведения в этом возрасте психотравмирующие отношения с родителями, дезадаптацию в виде податливости влиянию, социальную дезориентацию и отгороженность, непродуктивные, асоциальные стили взаимодействия с окружающими. В. Петрова, А.И. Демьяненко (2010) также рассматривают отдельные формы аутодеструктивного поведения подростков – суицид и химические зависимости – как средство диалога с окружающими, способа донесения до них информации о высокой степени личностного неблагополучия. Г.С. Банников, О.В. Вихристюк, Л.В. Миллер, Т.Ю. Матафонова (2012) признают аутодеструктивное поведение подростков призывом о помощи, относя к такому поведению рискованное, опасное для жизни поведение, алкогольные эксцессы и злоупотребление психоактивными веществами, курение, переедание, голодание, нарушения правил уличного движения, пренебрежение своим здоровьем, стремление подвергаться хирургическим вмешательствам, экстремальные виды спорта.

подростков в современном обществе способствует целый ряд факторов:

постоянная трансформация общественно-экономических и социальнопсихологических отношений, негативное влияние некоторых деструктивных аспектов школьного и семейного воспитания, воздействия СМИ и стереотипов массового сознания, а также такие особенности этого возраста, как повышенная чувствительность, эмоциональная нестабильность, «черно-белое» мышление, отсутствие опыта преодоления серьезных неудач, представления о ценности собственной жизни и здоровья (В.С. Битенский, 1989; А.Г. Амбрумова, Е.Г. Трейнина, 1991; С.В. Березин, К.С. Лисецкий, 2000; Б.Г. Комиссаров, 2001;

С.Б. Ваисов, 2008; Э.Л. Дружинина, 2010).

Вследствие этого актуальной задачей педагогической и психологической практики является формирование благополучной, социально адаптированной личности, способной к саморазвитию, реализации своего творческого потенциала.

Анализ состояния изученности проблемы аутодеструктивного поведения подростков позволяет констатировать, что результаты исследований, выполненных в рамках разных научных подходов и психологических дисциплин, не согласуются между собой, а иногда даже противоречат друг другу.

Существующие описания аутодеструктивного поведения демонстрируют выраженную дисциплинарную специфику и фрагментарность, препятствуя созданию целостного представления о нем, его общих механизмах и разработке эффективных комплексов мер профилактики аутодеструктивного поведения подростков.

Таким образом, проблема исследования заключается в необходимости разработки системы профилактики аутодеструктивного поведения подростков с учетом ресурсов их эмоциональной и ценностно-смысловой сфер.

аутодеструктивного поведения в подростковом возрасте; разработать эффективную систему мер профилактики аутодеструктивного поведения подростков.

Объект исследования – психологическая природа аутодеструктивного поведения подростка.

аутодеструктивного поведения подростков.

Гипотезы исследования:

многоаспектный феномен, в структуру которого входят когнитивный, эмоциональный, ценностный компоненты, причем при возникновении риска аутодеструктивного поведения специфические особенности эмоциональной и ценностно-смысловой сфер имеют особую значимость.

неблагоприятных социальных условиях может являться компонентом психологической саморегуляции личности, выполняющим функции психологической защиты и компенсации возможного вреда самооценке и положительной Я-концепции подростка, имеющим непосредственные или отсроченные негативные последствия.

3. Риск проявления разных типов аутодеструктивного поведения (суицидальное поведение, алкоголизация, наркотизацияи, созависимое поведение) связан с рядом особенностей личности подростка – структурой психологических защит, гендерными особенностями, спецификой когнитивной, мотивационной, ценностно-смысловой, эмоциональной сфер личности и самоотношения, фазы пубертата, типом акцентуации характера, влияния макрои микросоциальных условий.

4. Психологическая профилактика аутодеструктивного поведения подростка будет осуществляться более эффективно при следующих психологопедагогических условиях:

– акцентировании значимости ценностно-смысловой сферы личности, повышении роли ценностей осмысленности жизни, интеллектуальной и аффективной автономии, гармонии с окружающими как регулятора поведения;

собственной жизни и будущего;

– развитии эмоционального интеллекта, повышении нервнопсихологической устойчивости;

– учете структуры психологических защит, развитии способности их трансформации в механизмы осознанной саморегуляции – копинг-стратегии;

– комплексного характера профилактических мер в образовательном учреждении.

Задачи исследования:

1. На основании анализа основных теоретико-методологических подходов к проблеме аутодеструктивного поведения выявить сущность, механизмы, причины, функции аутодеструкции в психологической саморегуляции личности подростка.

2. Определить основные особенности формирования аутодеструктивного поведения в подростковом возрасте.

3. В ходе эмпирического исследования выявить индивидуальнопсихологические детерминанты возникновения аутодеструктивного поведения подростка.

4. Определить психолого-педагогические условия эффективности профилактики аутодеструктивного поведения подростка в практике работы психолога учреждений общего и дополнительного образования.

Методологическую основу исследования составляют:

системности, развития, целостности, а также принцип единства сознания и деятельности (Б.Г. Ананьев, Л.И. Анциферова, Л.С. Выготский, Б.Ф. Ломов, Л.С. Рубинштейн, А.Н. Леонтьев);

(Г.А. Берулава, И.Б. Котова, Э. Фромм, В.А. Петровский);

– субъектный (субъектно-деятельностный) подход (С.Л. Рубинштейн, К.А. Абульханова-Славская, А.Г. Асмолов, В.А. Петровский, А.В. Брушлинский, В.И. Слободчиков);

рассматривается как саморегулирующаяся и саморазвивающаяся система, стремящаяся к саморазвитию и пониманию самоценности и уникальности собственной жизни, акцентирующий значимость ценностей и ценностных А.А. Бодалев, Б.С. Братусь, Ф.Е. Василюк).

аутодеструктивного поведения Т.Н. Горобец, А.Е. Личко. И.В. Берно-Беллекура, Б.С. Братуся, Ц.П. Короленко, Т.А. Донских, О.О. Андрониковой; теории аутоагрессии З. Фрейда, А. Фрейд, К. Хорни, А.Г. Амбрумовой, Е.Г. Трайниной, Н.А. Ратиновой, Е.М. Вроно, Г.Я. Пилягиной, А.А. Реана; представления о формировании, развитии и функционировании ценностно-смысловой сферы личности Д.А. Леонтьева, К.А. Абульхановой-Славской, А.В. Брушлинского, О.В. Конопкина, В.И. Моросановой; исследования психологической защиты А. Фрейд, З. Фрейда, Ф.Е. Василюка; концепции совладания с экстремальными ситуациями А.А. Бодалева, Э.И. Киршбаума, А.И. Еремеевой, Р. Лазаруса, М. Эриксона, М. Чиксентмихийи.

Теоретической основой построения концепции модели и комплексной программы психологической профилактики аутодеструктивного поведения подростка стали: положения о сущности, психологических особенностях А.А. Бодалев, И.В. Боязитова, Л.С. Выготский, И.Б. Котова, А.Н. Леонтьев, К.К. Платонов, С.Л. Рубинштейн.), феноменология развития подростка (Л.И. Божович, В.С. Мухина, Д.И. Фельдштейн, Д.Б. Эльконин), концепции описания возрастных кризисов (А.Г. Амбрумова, Г.С. Абрамова, М.В. Осорина, активности и ее роли в преодолении жизненных трудностей (Б.Г. Ананьев, благополучия (А.Г. Асмолов, М.Н. Берулава, А.И. Донцов, Д.А.Китова, К. Роджерс).

Для решения поставленных задач и проверки исходных положений был включающий:

– аналитический метод (теоретический анализ) – изучение литературы по проблеме исследования;

эксперимент;

Краскела-Уоллиса, процедур кластерного, корреляционного и факторного анализа, критерия Уилкоксона;

– методы и техники индивидуальной и групповой работы из арсенала арт-терапии, гештальт-терапии, психодрамы, социально-психологического тренинга, приемы активизации ресурсных состояний.

психодиагностические методики: опросник суицидального риска (ОСР) в модификации Т.Н. Разуваевой, методика оценки нервно-психологической устойчивости (НПУ), методика диагностики социальной адаптации К. Роджерса и Р. Даймона в адаптации Т.В. Снегиревой, тест смысложизненных ориентаций К.К. Яхтина, В.А. Менделевича (К-78), патохарактерологический диагностический опросник (ПДО) А.Е. Личко, методика диагностики степени выраженности созависимых моделей Б. Уайнхолда, методика «Механизмы психологической защиты» Р. Плучека, Г. Келлермана), Исследование проводилось в несколько этапов:

исследованию – определения объекта, предмета, гипотезы, целей и задач исследования (2008).

Этап 2. Анкетирование студентов 17-19 лет с целью прояснения проблем, важных для них в подростковом возрасте. Первичная диагностика учащихся учреждений общего и дополнительного образования для сбора информации о различных аспектах проявления аутодеструктивного поведения у подростков, аутодеструктивного поведения, выявления возможных зависимостей между особенностями ценностно-смысловой сферы подростков и наличием риска аутодеструктивного поведения (констатирующий эксперимент) (2009).

Этап 3. Разработка и реализация теоретической модели и комплексной программы профилактики аутодеструктивного поведения подростков, включающей подбор методик диагностики предпосылок аутодеструктивного поведения, программу групповых тренинговых занятий и индивидуальных консультаций, разработка методических рекомендаций для педагогов учреждений общего и дополнительного образования (формирующий эксперимент) (2010-2011).

Этап 4. Оценка эффективности мер психологической профилактики аутодеструктивного поведения подростков с помощью процедуры повторного диагностического обследования (2011).

Этап 5. Описание и систематизация полученных результатов (2012).

научная новизна:

– обосновано, что аутодеструктивное поведение в неблагоприятных социальных условиях может являться компонентом психологической саморегуляции личности, выполняющим функции психологической защиты и компенсации возможного вреда самооценке и положительной Я-концепции подростка;

аутодеструктивного поведения (суицидального поведения, алкоголизации, наркотизации, созависимого поведения) рядом особенностей личности подростка – структурой психологических защит, гендерными особенностями, спецификой ценностно-смысловой, эмоциональной сфер личности, конкретного этапа подросткового возраста, типом акцентуации характера, степени микросоциальными деструктивными факторами;

– раскрыта роль специфических изменений эмоциональной сферы в саморегуляции личности подростка при формировании аутодеструктивного поведения;

аутодеструктивного поведения в подростковом возрасте эффективна при условии усиления связи поведения подростка с ценностно-смысловой сферой собственной жизни и будущего, развитии эмоционального интеллекта и способности к саморефлексии, повышении нервно-психологической устойчивости, развитии способности к успешному поиску и реализации копингстратегии; комплексного характера профилактических мер в образовательном учреждении, включающих просветительскую, консультативную, коррекционноразвивающую работу с учащимися, родителями, преподавательским составом, администрацией.

Теоретическая значимость исследования состоит в реализации деятельностного и одновременно личностного подхода к исследованию механизмов аутодеструктивного поведения подростка. Новизна такого подхода состоит в том, что эмоциональные механизмы поведения подростка и его реакций на психотравмирующие факторы, обеспечивающие достижение объективного результата, рассматриваются исходя из их включенности в определенные способы интеллектуальной деятельности (стратегии), избираемые субъектом соответственно его личностной организации. Это открывает еще не использованные возможности активизации интеллектуальной деятельности, ее развития. В работе апробирован новый критерий понимания – адекватная связь общего и конкретного, личностно-осмысленного содержания в отношении формирования альтернативных жизненных стратегий, исключающих аутодеструктивное поведение. Определены пути оптимизации процесса с учетом выявленных механизмов.

общеобразовательном учреждении, авторская теоретическая модель и комплексная программа психологической профилактики аутодеструктивного поведения подростков с учетом эмоционального компонента аутодеструкции.

Новизна такого подхода состоит в учете различий задач и особенностей эмоциональной сферы на каждом этапе подросткового возраста и использовании этих особенностей в качестве ресурсов повышения значимости личностного роста, развития ценностно-смысловой сферы для исключения риска аутодеструктивного поведения.

Практическая значимость исследования состоит в следующем:

– выявленные особенности эмоциональной и ценностно-смысловой сфер подростков с высоким риском аутодеструктивного поведения могут служить основой для дальнейшего изучения возможностей профилактики аутодеструкции в подростковом возрасте;

аутодеструктивного поведения может быть использована в работе специалистов психологических служб образовательных учреждений;

– материалы исследования могут использоваться в учебном процессе в высшей школе при изучении дисциплин «Педагогическая психология», «Психологическое консультирование», «Организация психологической службы», в процессе просветительской работы с родителями подростков и педагогическим составом учреждений системы образования.

Достоверность и надежность полученных результатов. О надежности и достоверности научных положений диссертации и полученных результатов позволяет судить анализ фактов и закономерностей, выявленных на обширной выборке – подростки, юноши и девушки, учащиеся общеобразовательных школ и студенты СКФУ, всего в количестве 407 человек. Обработка полученных данных осуществлялась посредством нахождения статистически значимых различий с использованием статистических критериев Манна-Уитни, КраскелаУоллиса для поиска значимых различий между группами подростков, процедур кластерного, корреляционного и факторного анализа, критерия Уилкоксона для оценки эффективности профилактических мероприятий за счет сдвига показателей, характеризующих риск формирования аутодеструктивного поведения.

Соответствие темы, а также результатов работы требованиям диссертационного исследования, а также результаты работы соответствуют требованиям паспорта специальности 19.00.07 – «Педагогическая психология»

(психологические науки).

Положения, выносимые на защиту:

Аутодеструктивное поведение человека – сложный комплексный феномен, затрагивающий когнитивную, ценностно-смысловую, эмоциональную, поведенческую сферы личности. Как компонент саморегуляции личности, аутодеструктивное поведение является защитным и компенсаторным механизмом, призванным выполнять функцию сохранения положительного самовосприятия человека.

Важнейшими факторами риска аутодеструктивного поведения в подростковом возрасте являются субъективное ощущение подростком невозможности совладания с жизненными трудностями и успешного разрешения задач возраста, выраженность психологических защитных механизмов, эмоциональный дискомфорт, сверхсильная зависимость от других, низкая значимость ценностей осмысленности жизни.

формирования аутодеструктивного поведения подростка являются формирование субъектной позиции человека, повышение значимости интериоризация картины мира и представления о своем месте в нем.

Эффективным средством снижения риска аутодеструктивного поведения подростков является внедрение комплексной системы мер психологической профилактики, включающей просветительскую, консультативную, коррекционно-развивающую работу в индивидуальной и групповой формах, направленной на развитие эмоционального интеллекта, повышение значимости ценностно-смысловой сферы личности, развитие способности применения копинг-стратегии, психологической устойчивости.

международных конференциях: XIV Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов – 2007» (Москва, 2007), Международной научно-практической конференции «Психолог образования:

опыт работы и проблемы подготовки» (Пенза, 2008), XV Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов – 2008»

(Москва, 2008), Международной научно-практической конференции «Психологическая помощь в кризисных ситуациях» (Астрахань, 2008), Международной научно-практической конференции «Экстренная психологическая помощь в трудных жизненных ситуациях», (Астрахань, 2009), Международной научно-практической конференции «Психологическое здоровье подрастающего поколения: проблемы и пути решения» (Астрахань, 2009), Международной научно-практической конференции «Интегративная психотерапия сегодня» (Ереван, 2010), XVII Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов – 2010», (Москва, 2010), Международной научно-практической конференции «Личность как субъект познания, общения и деятельности» (Бишкек, 2010), Международной научнопрактической конференции «Практическая психология: от фундаментальных исследований до инноваций» (Тамбов, 2010), Всероссийской Интернетконференции «Диалог культур в психологическом континууме жизнедеятельности населения Северного Кавказа» (Ставрополь, 2010), Международной конференции студентов и аспирантов «Психология: мир возможностей» (Санкт-Петербург, 2011), Международной заочной научнопрактической конференции «Актуальные проблемы психологии: теория и практика» (Новосибирск, 2011), Международной научно-практической безопасности» (Великий Новгород, 2012), VII Международных научных чтениях (Ставрополь, 2013), а также представлены в статьях «Психологические подходы к ресурсам реабилитации и профилактики аутодеструктивного поведения у подростков», «Психологическое исследование особенностей аутодеструктивного поведения» журнала «Вестник государственного университета управления»

(2009, 2011, 2013), «Аутодеструктивное поведение и подростковые субкультуры:

фактор риска или ресурс профилактики» электронного научного журнала диссертационного исследования в соавторстве с Медведевой Н.И. была издана психологическая диагностика и профилактика» (2011). Исследование финансировалось по программе «Молодые лидеры России» Института ВосточноЕвропейских исследований.

Организация исследования: в исследовании приняли участие человек: подростки МБВСОУ Центра образования им. Героя России В. Духина», МБОУ ДОД ЦВР Промышленного района г. Ставрополя, МОУ СОШ №1, 15, 18, 22, МБОУ ДОД Детской школы искусств г. Ставрополя, студенты (юноши и девушки) СКФУ.

Структура диссертации. Диссертационная работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, содержащего источников и 11 приложений.

Во определены цели и задачи исследования, описан научный аппарат, обоснованы актуальность исследования, его новизна, теоретическая и практическая значимость, излагаются положения, выносимые на защиту, сформулирована основная гипотеза, перечисляются методы, с помощью которых решается данная задача.

В первой главе проанализированы разные подходы к описанию природы психологической саморегуляции личности, рассмотрены компенсаторные и аутодеструктивное поведение как на компенсаторный и защитный элемент, описаны особенности аутодеструктивного поведения в подростковом возрасте.

аутодеструктивного поведения, его особенностей в подростковом возрасте и возможностей психологической профилактики. Подробно описываются организация, проведение и итоги констатирующего этапа эксперимента по изучению возможностей профилактики аутодеструктивного поведения подростков, процедура проведение первичной диагностики с выявлением связи личностных особенностей и проявлений разных форм аутодеструктивного поведения у подростков Третья глава содержит теоретический обзор форм психологической работы и комплексов программ, на основании анализа которых стала возможной разработка собственной модели профилактики аутодеструктивного поведения подростков. В данной главе описывается экспериментальное исследование возможностей профилактики аутодеструктивного поведения подростков -, реализация комплексной программы профилактики и повторное тестирование.

Для подтверждения эффективности программы эти результаты сравнивались с показателями контрольной группы, в которой профилактическая работа не проводилась.

В заключении приведены основные выводы по результатам исследования аутодеструктивного поведения подростков и возможностям ее профилактики.

Глава 1. АУТОДЕСТРУКТИВНОЕ ПОВЕДЕНИЕ В КОНТЕКСТ

РАЗЛИЧНЫХ ТЕОРИЙ ЛИЧНОСТИ

1.1. Представление о личностных ресурсах в контексте различных теорий личности. Адаптационные, компенсаторные защитные, психологические возможности самореализации и саморазвития. На данном историческом этапе человек, как никогда прежде, свободен в выборе жизненного стиля, сферы профессиональной деятельности, круга общения, что отражается как на процессе постановки целей, так и в выборе способов их достижения. Возможности профессионального и личностного развития практически не ограничены.

При сходных жизненных обстоятельствах у разных людей, степень их социального благополучия и успешности, уровень достижений зависят именно от личностных особенностей. Ход личностного развития зависит как от конкретных обстоятельств, в которые попадает человек, выступающий всегда как член макро- и микросоциумов, так и от его собственных действий как реакции на них, обусловленных особенностями структуры личности человека – его отношением к миру и самому себе, наиболее часто предпочитаемыми способами оценки внешних обстоятельств и ответных действий, стратегиями взаимодействия с окружающими, отношением к трудностям [19].

В исследованиях отечественных и зарубежных психологов личность рассматривается как целостная система [33, 41, 137]. Благодаря психическим механизмам саморегуляции этой системы осуществляется эффективная адаптация человека к постоянно меняющимся условиям внешнего мира.

Адаптация – приспособление к условиям среды с целью сохранения гомеостаза [129, с. 131]. Это состояние, в котором потребности индивида, с одной стороны, и требования природной или социальной среды – с другой полностью удовлетворены. Также адаптация – процесс, посредством которого это гармоничное состояние достигается [100, c. 9].

Адаптированность как характеристика личности выражается двумя типами ответов на воздействие среды: а) принятие и эффективный ответ на те социальные ожидания, с которыми каждый встречается в соответствии со своим возрастом и полом; б) гибкость и эффективность при встрече с новыми и потенциально опасными условиями, а также способность придавать событиям желательное для себя направление. В этом смысле адаптация означает, что человек успешно пользуется создавшимися условиями для осуществления своих целей, ценностей и стремлений [100, c. 10].

Социально-психическую адаптированность можно охарактеризовать как такое состояние взаимоотношений личности и группы, когда личность без длительных внешних и внутренних конфликтов продуктивно выполняет свою ведущую деятельность, удовлетворяет свои основные социогенные потребности, эталонная группа, переживает состояния самоутверждения и свободного выражения своих творческих способностей [100, c. 16].

А. Маслоу (1954) [92], Г.А. Берулава (2003) [16] противопоставляют стремления к самоактуализации и к адаптации в социальной среде, другие, напротив, отмечают необходимость творческого приспособления (Ф. Перльз, 1969) [104] и расширение возможностей самовыражения с увеличением степени социальной адаптации (К. Роджерс, 1961) [105].

индивидуальной регуляции, связывающей и интегрирующей динамические и содержательные аспекты личности, ее осознанные и бессознательные структуры.

Также индивидуальная система саморегуляции опосредствует влияние на деятельность личностных переменных, которые выполняют разные функциональные роли в целостном процессе регуляции произвольной активности человека (В.И. Моросанова, 2002) [99].

В.И. Моросанова отмечает, что личностные особенности влияют на деятельность не непосредственно, а через сложившиеся индивидуальные способы саморегуляции активности. Эти способы опосредуют достижение самостоятельности, автономности, настойчивости и других субъектных системных свойств, определяющих способность преодолевать субъективные и объективные трудности. В индивидуальных особенностях саморегуляции достижения цели, учета значимых внешних и внутренних условий, оценки и результатов [99].

бессознательные механизмы, обеспечивающие адаптацию к предметному и социальному миру как в привычных для человека условиях, так и в неординарных, новых ситуациях. В настоящее время число факторов, несущих угрозу благополучию человека – экологических, экономических, социальных, очень велико. Достижение равновесия со средой, стабильности и безопасности становится сложной задачей. В этом случае и возникают ситуации, адаптация к которым вызывает определенные трудности.

О.С. Бобренко (2012) – ситуациями критического инцидента [18]. Н.М. Лебедева, интенсивности» [74, c. 273]. Эти авторы описывают и «хронические ситуации низкой интенсивности» – повторяющиеся паттерны коммуникативных сбоев.

Экстремальные ситуации отличаются тем, что вторгаются в относительно устоявшееся течение жизни человека и их негативные последствия сказываются на здоровье, жизненных планах, карьере, отношениях. Ситуации переживаются людьми как экстремальные после того как человек осознанно или неосознанно устанавливает их смысл для себя и значимых людей. Экстремальная ситуация «бьет» по определенной важной для человека ценности [20, с. 127-128].

Поведенческие стратегии, применяемые человеком для разрешения экстремальной ситуации, называют копинг-стратегиями или механизмами совладания [72].

Копинг-поведение может проявляться когнитивными, эмоциональными и поведенческими стратегиями функционирования личности. К когнитивным стратегиям относятся: проблемный анализ ситуации и ее последствий, поиск соответствующей информации, взвешенный подход к решениям, относительность в оценке ситуации, придание сложной ситуации значения и смысла. Эмоциональные стратегии копинг-поведения проявляются в виде переживания протеста, противостояния проблемной ситуации; эмоциональной разрядки – отреагирования чувств или сохранения самообладания. К поведенческим стратегиям совладания относятся: отвлечение – обращение к какой-либо деятельности, уход в работу; забота о других, уединение, активное сотрудничество; поиск эмоциональной поддержки [72].

А.А. Налчаджян подчеркивал, что в сложных проблемных ситуациях адаптивные процессы личности протекают с участием не отдельных, изолированных механизмов, а их комплексов. Эти адаптивные комплексы закрепляются в структуре личности и становятся подструктурами ее характера.

Три их основные разновидности: а) незащитные адаптивные комплексы, используемые в нефрустрирующих проблемных ситуациях; б) защитные адаптивные комплексы, являющиеся устойчивыми сочетаниями только защитных механизмов; в) смешанные комплексы, состоящие из защитных и незащитных адаптивных механизмов [100, с. 18-19].

Способности и личностные качества, помогающие успешно преодолевать сложные ситуации, называют жизненными ресурсами личности. Это источники внутренних сил человека, позволяющие ему справиться с необычными жизненными ситуациями, стрессовыми факторами, трудностями внутреннего и внешнего плана (А.В. Козельская, 2010) [63]. К внешним ресурсам относятся социальная поддержка, симпатия окружающих, взаимопомощь, к внутренним – интеллектуальные и эмоциональные ресурсы, духовный потенциал, стрессоустойчивость. Но, чтобы принять внешнюю поддержку, человек также должен обладать некоторыми личностными качествами - определенной степенью открытости, умением разбираться в людях [63].

К внутренним ресурсам относят так называемые эмоциональный и социальный интеллекты [42, с. 29].

Социальный интеллект – способность чувствовать текущую социальную ситуацию, умение эмоционально поддержать собеседника, предотвратить назревающую конфликтную ситуацию, развитость навыков эмпатийного общения, рефлексии состояния партнера по общению [42, с. 30].

Эмоциональный интеллект – совокупность умственных способностей к обработке эмоциональной информации. Его структурные компоненты – распознавание собственных эмоций, эмоциональная регуляция (адекватность выражения эмоций), понимание эмоций.

К качествам, характеризующим эмоциональный интеллект, относят:

эмоциональную насыщенность жизни; эмоциональную устойчивость к стрессовым ситуациям: способность принимать свои эмоции, а не закрываться от них; способность к конгруэнтному выражению эмоций; способность «чувствовать»других людей, понимать и принимать их эмоции; способность сопереживать, сочувствовать другим людям [42, c. 33-34].

Еще одним способом поиска путей к творческой адаптации и самореализации человека являются так называемые ресурсные состояния. Одно из них – транс. Транс, по описанию М. Эриксона, – это измененное состояние сознания, когда фокус внимания направлен не во внешний мир, как в обычной жизни, а во внутренний. Мозг не способен находиться на пике сознательного контроля, ему необходимы периоды расслабления (или транса). В это время психика работает по-другому: активными становятся структуры, отвечающие за интуицию, образное мышление, творческое восприятие мира. Открывается доступ к ресурсам внутреннего опыта. М. Эриксон считал, что в состоянии транса легче обучиться чему-либо, стать более открытым, измениться внутренне [151]. Другой параметр измененного состояния сознания – сосредоточенность на деле. поглощенность им – подробно рассматриваются в исследовании так называемого «состояния потока». Это состояние обнаружил и описал психолог М. Чиксентмихайи (Mihay Csikszentmialyi, 1990) [166]. «Поток» (flow) – состояние оптимального переживания человека – полного слияния со своим делом, поглощения им, когда пропадает ощущение времени и самого себя, когда вместо усталости возникает постоянный приток энергии. «Поток» порождается осмысленными усилиями человека. В нем удовольствие сливается с усилиями и смыслом, порождая питающее энергией активное состояние радости [78].

Ф. Перльз подобным образом описывал состояние «осознанности» (awareness) – пребывание в процессе сосредоточенного внимания, включающее восприятие совокупности текущего чувственного опыта, свободное от размышления и, как правило, опережающее вербальное оформление [74, с. 61].

«Высшие» или «мистические» переживания впервые были описаны У. Джеймсом [172]. По мнению А. Маслоу, «высшие переживания» характерны для самоактуализирующихся людей [92]. Р. Ассаджиоли описывает высшие формы интуиции и вдохновения – художественного, философского и научного, а также состояния созерцания, просветления и экстаза как формы проявления такой структуры личности как высшее бессознательное, или сверхсознательное [9].

Измененные состояния сознания могут стать важным ресурсом, поддерживающим контакт человека со своим бессознательным – иррациональными, амбивалентными переживаниями, которые сложно выразить с помощью слов Ощущение благополучия – индикатор успешности этого контакта, депрессия – свидетельство его потери [94]. М.Е. Литвак (1998) описывает состояние интеллектуального транса – состояние сужения сознания, при котором человек полностью поглощен каким-либо делом. Все внимание человека концентрируется на одном объекте, окружающая обстановка становится фоном. Интеллектуальный транс может реализоваться только в творческом труде. Это состояние, находясь в котором, человек растет духовно [83].

Важность измененных состояний сознания подчеркивает тот факт, что рок-концерты и спортивные состязания притягивают тысячи зрителей. На этих мероприятиях, благодаря эффекту толпы, через эмоциональное заражение люди входят в измененное состояние сознания. Также широкая распространенность употребления психоактивных веществ отражает стремление людей на время ослабить рациональный самоконтроль, избавиться от напряжения. Трансовые состояния, вызванные приемом алкоголя или азартными играми, М.Е. Литвак (1998) считает бесполезными, свидетельствующими о том, что основная деятельность человека лишена творческого компонента. Кроме того, часто человек стремится к ним, когда адаптационных ресурсов его психики оказывается недостаточно [83].

несформированность навыков преодоления трудностей, отсутствие необходимых знаний и умений приводят к неадекватному познанию себя, своего образа действий и поведения в мире [37, с. 148]. В этом случае для защиты целостности личности человека активизируются специфические механизмы психологической защиты и, как частный случай, формируется компенсаторное, в том числе аутодеструктивное поведение.

Психологическими защитами или защитными механизмами называются способы искажения восприятия реальности, уменьшающие воздействие на психику травмирующих событий (Э.И. Киршбаум, А.И. Еремеева, 2000) [60]. По мнению других авторов (Н. Мак-Уильямс (2010) [90], Г.В. Грачев (2003) [39], механизмы психологической защиты снижают интенсивность как внешних психотравмирующих воздействий, так и внутреннего психологического дискомфорта, эмоционально травмирующих переживаний человека.

структурного компонента личности в саморегуляции заключается в контроле взаимодействия человека с реальностью, ее эмоционального и когнитивного восприятия, оценки и отношения к ней. Функциональная роль защит в психической регуляции – преодоление аффективного напряжения, возникающего в процессе регуляции, контроль взаимодействия субъекта с окружающим его миром в целях сохранения и поддержания позитивного самоотношения [99].

Предметами психологической защиты чаще всего являются самооценка, целостность личности, самоуважение, Я-концепция, идентичность, базовые потребности [39, c. 170].

Как научный факт явление психологической защиты было впервые зафиксировано в парадигме психоанализа. З. Фрейд описал его в работе «Защитные нейропсихозы» (1894) как техники борьбы личности с неприятными и непереносимыми для сознания представлениями [138].

З. Фрейд указывал, что существуют два основных способа справляться с тревогой. Первым, более здоровым способом, он считал взаимодействие с порождающим тревогу явлением: преодоление препятствия, осознание мотивов своего поведения, и т.д. Вторым, менее надежным и более пассивным способом является бессознательная деформация реальности, то есть формирование какоголибо защитного механизма [137]. А. Фрейд подробно описала механизм активации психологических защит. Источники такой активации – страх, тревога.

Типичные ситуации возникновения тревоги – угрозы потери значимого объекта, потери любви и одобрения уважаемого и авторитетного человека, потери себя, потери любви к себе, когда Супер-Эго «порицает» действия или черты характера, в результате чего у человека возникает чувство ненависти к себе [136].

Энергия, необходимая для поддержания психологической защиты, могла бы использоваться в более полезной деятельности Эго. Поэтому выраженные механизмы психологической защиты ограничивают подвижность и силу Эго, снижают способность личности к адаптации. Таким образом, по мнению А. Фрейд, активизация психологических защит порождает ряд негативных последствий [136].

В работе «Эго и механизмы защиты» (1936) А. Фрейд описала отрицание, подавление, реактивное образование (формирование), смещение, рационализацию, интеллектуализацию, регрессию, реверсию, поворот против себя, идентификацию с агрессором, сублимацию [136]. Н.Р. Laughlin (1970, 1979) выделил 22 основных, 26 дополнительных защитных механизмов и несколько «специальных» защитных реакций. Как подчеркивает Н. Мак-Уильямс, фактически любой психологический процесс может быть использован в качестве защиты [90, с.130].

Наиболее часто исследователями отмечаются следующие механизмы.

Подавление (репрессия) – вытеснение какой-либо информации из сознания в бессознательное, мотивированное забывание или игнорирование. Отрицание – попытка не принимать реальности психотравмирующего события.

Рационализация – попытка найти приемлемые причины или основания для неприемлемых Супер-Эго мыслей или действий. Человек предоставляет логически убедительные или этически приемлемые объяснения отношениям, действиям, идеям, чувствам, возникающим из других мотивационных источников. Реактивное образование – бессознательная инверсия желания, подмена чувства или действия диаметрально противоположным желаемому.

Проекция – приписывание другому человеку или объекту качеств, чувств, намерений, которые исходят от самого предписывающего. Изоляция – отделение вызывающей тревогу части ситуации от сферы осознаваемого. Регрессия – возвращение на более ранние уровни развития [138].

З. Фрейд считал курение, алкоголизм, переедание, самоповреждающее поведение, игровую зависимость, экстремальное поведение, эскапизм формами регрессии. Соматизация (физическое неблагополучие, привязанное к эмоциональному стрессу), и ипохондрию З. Фрейд также рассматривал как варианты регрессии [90, с. 161]. Современные исследователи признают алкоголь – мощным антистрессором, способствующим выживанию в неблагоприятных условиях (В.Ф. Петренко. В.В. Кучеренко, Ю.А. Вольба, 2006) [106].

А. Адлер вместо понятия психологической защиты использует термин «вредоносная компенсация», когда переживаемое чувство неполноценности превращается в устойчивый характерологический «комплекс»., что проявляется в девиантном поведении, невротической симптоматике [1]. В этом случае, человек уже не может стать субъектом собственной жизни.

К. Хорни считает психологические защиты попыткой разрешения базального внутреннего конфликта между желаниями человека и требованиями общества через подавление определенных сторон личности и выдвижение на передний план других. Создается идеализированный образ (Эго-идеал) – образ человека, каким он, по его мнению, должен быть. И жизнь человека складывается без учета его реальных потребностей, а исходя из этого образа [144].

Н. Мак-Уильямс описала два вида психологических защит. Первичные (незрелые, примитивные) защиты, защиты «низшего порядка» имеют дело с границей между собственным Я и внешним миром. Защиты «высшего порядка», более зрелые, «работают» с внутренними границами – между Эго, Супер-Эго и классификацией пользуется большинство современных психоаналитиков [90].

Примитивные защиты действуют общим, недифференцированным образом, «сплавляя» между собой когнитивные, аффективные, поведенческие параметры, а более развитые защиты трансформируют что-то одно – мысли, чувства, ощущения, поведение [90, с. 132-133].

К примитивным защитам относят изоляцию (психологический уход в другое состояние сознания, в фантазии, в том числе склонность к использованию химических веществ для изменения состояния сознания), отрицание, всемогущественный контроль (иллюзия способности неограниченного влияния на окружающий мир), примитивная идеализация и обесценивание (стремление наделить всемогуществом значимого Другого и последующее разочарование в нем), проективную и интроективную идентификацию, расщепление Эго (определение внешних объектов или людей как «плохих» или «хороших»), диссоциацию (удаление из сознания опыта травматического переживания путем «отделения» и игнорирования части личности, воспринимающей этот опыт) [90, с. 133-154].

К вторичным психологическим защитам Н. Мак-Уильямс относит репрессию (вытеснение), регрессию, изоляцию, интеллектуализацию, рационализацию, морализацию, компартментализацию или раздельное мышление (защита, при которой человек придерживается двух или более идей, отношений, форм поведения, конфликтующих друг с другом без осознания этого противоречия), аннулирование (бессознательная попытка уравновесить некоторый аффект с помощью отношения или поведения, которые магическим образом его уничтожают), поворот против себя (перенаправление негативного (перенаправление эмоции или действия с первоначального на более безопасный объект), реактивное образование, реверсию (переключение с роли объекта на роль субъекта), идентификацию, отреагирование (отыгрывание), сексуализацию (инстинктуализация), сублимацию [90].

Таким образом, Н. Мак-Уильямс рассматривает химическую зависимость как форму проявления изоляции. Также она приводит примеры использования аутодеструктивного поведения по механизму идентификации.

Ф. Перльз описал несколько типов психологических защит или способов избегания: а) вытеснение (скотома – «слепое пятно», избирательность восприятия, вытеснение, подавление, бегство); б) сложение или добавление (гиперкомпенсация, «панцирь», навязчивости, проекция, галлюцинации, жалобы, интеллектуализм, нарушения координации); в) изменение (вытеснение, сублимация, многие черты характера, симптомы, вина и тревога, некоторые виды проекций, фиксация, ретрофлексия – разворот энергии, необходимой для совершения действия, на самого человека) [104].

В. Райх считал, что вся структура характера человека является защитным механизмом, «характерологическим панцирем». По В. Райху, характер состоит из привычных положений и отношений человека, постоянного паттерна его реакций на различные ситуации. Представление В. Райха о характерном панцире включает все подавляющие защитные силы, организованные в паттерн Эго [122].

отсутствию конгруэнтности, и потере контакта человека с самим собой [105].

И. Ялом, экзистенциальный психолог, отмечал, что люди разрабатывают как сознательные, так и подсознательные психологические операции, чтобы справиться с тревогой, порождаемой основными экзистенциальными беспокойствами - смертью, свободой, изоляцией и бессмысленностью [156].

Е.С. Романова, Л.Р. Гребенников (1996) объединили и свели все многообразие психологических защит к восьми базовым – таким как замещение, проекция, компенсация, регрессия, подавление, отрицание, реактивное образование, интеллектуализация [118].

Таким образом, многие психологи подчеркивают негативную роль психологических защит – снижение способностей человека творчески приспосабливаться к постоянно изменяющейся ситуации, потере контакта с собственными чувствами, возникновению ригидного и стереотипного поведения и мышления, неудовлетворенности жизнью, ограничений в использовании ресурсов собственной личности и окружающего мира. Защиты препятствуют адекватному восприятию и оценке реальности, что приводит к ошибкам поведения и деятельности человека. Некоторые исследователи акцентируют и положительную роль защит в саморегуляции личности – их способность к нейтрализации или смягчению действия психотравмирующих факторов (Г.В.

Грачев, 2003) [39].

Г.В. Грачев разделяет механизмы психологической защиты от внешних воздействий на преднамеренные и непреднамеренные [39], в то время как большинство авторов (З. Фрейд [137], А. Фрейд [136], Н. Мак-Уильямс, Х. Лафлин [90]) подчеркивают неосознаваемость и непреднамеренность как основную определяющую характеристику психологических защит.

Понимание психологической защиты Г.В. Грачева можно скорее отнести к понятию копинг-стратегии (механизмам совладания со стрессом) [39]. Как разграничении механизмов защиты и совладания. Наиболее распространенной является точка зрения, согласно которой психологическая зашита характеризуется отказом от решения проблемы и связанных с этим конкретных действий ради сохранения комфортного состояния. Основным отличием защитных автоматизмов от копинг-стратегии является неосознанное включение первых и сознательное, целенаправленное использование последних. Некоторые авторы напрямую определяют копинг-стратегии как осознанные варианты бессознательных защит. Способы совладания подразумевают необходимость проявить конструктивную активность, пройти через ситуацию, пережить событие, не уклоняясь от неприятностей. Они всегда осознаны, рациональны и направлены на источник тревоги. Защитные же стратегии предполагают бессознательное, нерациональное поведение [91].

Р. Лазарус дифференцировал механизмы совладания и психологической защиты по следующему ряду критериев:

– временной направленности – в случае психологической защиты обеспечивается психологический комфорт «сейчас»;

– инструментальной направленности – защищаясь, человек не учитывает интересы других;

– функционально-целевой значимости – копинг-стратегии имеют функцию восстановления нарушенных отношений между окружением и личностью, психологическая защита – функцию регуляции эмоциональных состояний;

– модальной регуляции – для совладания характерен поиск информации, непосредственные действия, рефлексия, а для психологической защиты – уход, подавление, вытеснение [170].

Таким образом, большинство современных исследователей, вслед за Р. Лазарусом, склонны считать осознанные копинг-стратегии эффективным механизмом борьбы с трудностями и преодоления экстремальных ситуаций, а неосознаваемые механизмы психологической защиты – способами искажения реальности, ведущими к неадекватному восприятию мира и своего места в нем.

Но Н. Мак-Уильямс подчеркивает, что механизмы, которые принято называть психологической защитой, не что иное как глобальные, закономерные, здоровые, адаптивные способы переживания мира. Они появляются как здоровая творческая адаптация и продолжают действовать на протяжении всей жизни для решения задач избегания или совладания с тревогой, сильным горем и другими самоуважения [90, с. 130-131]. Современные психоаналитики активно используют термин «декомпенсация» – свидетельство недостаточности защит.

Сэлф-психологи уделили внимание роли защит в психических усилиях, служащих поддержанию цельного, непротиворечивого, позитивного чувства собственного «Я». Таким образом, психологические концепции поддерживают целостность «Я-концепции» на неосознаваемом уровне и способствуют дезадаптации, только в том случае, когда они слишком интенсивны.

Исследователи отмечают и положительную роль эксвизитальных (экстремальных) ситуаций. В случае творческого подхода к ним личности предоставляется возможность перестройки ранее сложившихся структур деятельности, общения, личностных свойств и выход на качественно новый уровень саморегуляции и взаимодействия с миром. Активизируются возможности личности как субъекта своей жизни [60, с. 23-24].

экстремальной ситуации повышает порог эмоциональной выносливости, мобилизоваться на борьбу за его реализацию [20]. M. Csikszentmialyi (1999) назвал человека, способного превратить реальные и потенциальные угрозы в приносящие радость задачи, трансформировать хаос внешней среды в ценный опыт переживания взаимодействия с миром аутотелической личностью. Такой человек самодостаточен и автономен [166].

Условия и способы формирования аутодеструктивного поведения на основе психологических защит будут рассмотрены в следующем параграфе.

1.2. Психологический анализ структуры, функций и механизмов аутодеструктивного поведения в подростковом возрасте.

Аутодеструктивное (саморазрушающее) поведение, как следует из самого термина – нанесение человеком самому себе какого-либо вреда [120].

Значение термина в современной психологической науке еще точно не определено. Под аутодеструктивным поведением подразумевают широкий выраженности - от явной угрозы физическому или психологическому здоровью, нормальному развитию или жизни человека, как при суицидальной попытке, до случаев бездействия и допущения психологического насилия при виктимном поведении.

Аутодеструктивное поведение чаще всего исследуется в рамках девиантологии, клинической психологии, психиатрии. Возникает вопрос, целесообразно ли изучать его в рамках психологии или в этом случае речь идет о более глубоких личностных нарушениях и людям с аутодеструктивным поведением нужна именно помощь клинического психолога и психиатра? Для ответа необходимо проанализировать взгляды современных психологов на аутодеструктивное поведение, его основные формы и механизмы.

аутодеструктивного поведения, Существует классическое определение:

аутодеструктивное поведение является формой девиантного (отклоняющегося) поведения; это действия, направленные на нанесение прямого или косвенного вреда собственному соматическому или психическому здоровью. Девиантное соответствующие ожиданиям и нормам, которые фактически сложились или официально установлены в данном обществе [207]. Но дать исчерпывающий список этих норм очень сложно, что рождает субъективизм суждений, особенно в педагогической и психологической практике [125, c. 23]. Н.Р. Сидоров определяет девиантное поведение как «поведение индивида, последовательно разрушающее сложившуюся систему межличностных взаимодействий и общения в той человеческой общности, к которой он принадлежит». Норма – поведение, при котором позитивный для группы результат достигается в оптимальном режиме. Нарушение, разрушающее коллективную деятельность – и есть девиация, то есть действие, способствующее снижению оптимального уровня функционирования любой социальной системы [125, c. 24]. Таким образом, в рамках клинической психологии девиантное поведение, а следовательно, и аутодеструктивное поведение как его вид, рассматривается прежде всего в аспекте его влияния на микро- и макросоциум в контексте дихотомии «норма – патология» и считается отклонением.

Но существуют и другие точки зрения. Такие формы аутодеструктивного поведения как алкоголизация и наркотизация являются для человека попыткой преодоления отчужденности от других и самого себя [139]. Аутодеструктивное поведение рассматривают как отражение специфической структуры личности в целом, как способ разрешения внутриличностных конфликтов, или как приспособительную роль, помогая человеку сохранить самоуважение, целостность «Я-концепции», хотя и наносил ущерб здоровью. Анализируются микросоциальные причины и последствия аутодеструктивного поведения, а также особенности опосредования личностью внешних воздействий, которые к нему приводят.

Таким образом, в психологической практике ведется активная работа с различными проявлениями аутодеструктивного поведения с целью их профилактики и коррекции, более того, это одна из основных функций как психотерапевтов и клинических психологов, так и психологов-консультантов, педагогов-психологов, ведущих тренинговых групп.

Ц.П. Короленко и Т.А. Донских (1990) под аутодеструктивным (саморазрушительным) поведением понимают поведение, отклоняющееся от медицинских и психологических норм, угрожающее целостности и развитию самой личности [67]. A.А. Руженков, Г.А. Лобов, А.В. Боева (2008) определяют аутодеструктивное (саморазрушающее) поведение как преднамеренные действия (при неосознавании возможности смертельного исхода как их результата), следствием которых является физическое или психическое разрушение личности, не носящее осознанной цели лишения себя жизни [120]. И.В. БерноБеллекур (2003), относит к аутодеструктивному поведению и суицид – преднамеренное и осознанное самоубийство [15].

Таким образом, в данной работе под аутодеструктивным поведением мы будем понимать такой способ взаимодействия человека с окружающими людьми и самим собой, при котором ему наносится вред, то есть его действия, направлены на нанесение прямого или косвенного ущерба собственному соматическому или психическому здоровью, угрожающие целостности и развитию личности.

A.А. Руженков, Г.А. Лобов, А.В. Боева (2008) отличают прямую аутодеструкцию от косвенной – причинения отсроченного вреда собственному здоровью без цели лишения себя жизни, которая, в свою очередь, может быть разделена на активную (осознаваемую) и пассивную (неосознаваемую). На основе категории цели они делят аутодеструктивное поведение на семь групп:

релаксационное, манипулятивное, инфантильно-демонстративное, призыв, инфантильно-подражательное, инфантильно-мазохистическое, симулятивное [120].

О.О. Андроникова (2010) считает, что все формы аутодеструктивного поведения можно объединить по ключевому признаку причинения ущерба самой личности в самоповреждающее виктимное поведение, но суицидальное поведение, связанное с осознанием действий в направлении окончания жизни, следует отнести к особой категории. Собственно суицидальным поведением О.О. Андроникова называет любые внутренние и внешние формы психических актов, направляемые представлениями о лишении себя жизни [5].

«внутридеструктивное поведение», подразумевая под ним действия, направленные на дезинтеграцию самой личности, ее регресс. В группе внутридеструктивного поведения эти авторы выделяют: суицидное, конформистское, нарциссическое, фанатическое и аутическое поведение [67].

А.Г. Амбрумова, Е.Г. Трайнина (1991) определяют подобное поведение как аутоагрессивное и выделяют следующие его типы: суицидальное поведение;

суицидальные эквиваленты и аутодеструктивное поведение; несуицидальное аутоагрессивное поведение [4].

Г.С. Банников, О.В. Вихристюк, Л.В. Миллер, Т.Ю. Матафонова (2012) отдельно описывают парасуицид и суицидальное поведение. Парасуицид – несмертельное умышленное самоповреждение, которое нацелено на достижение желаемых субъектом изменений за счет физических последствий. Суицидальное поведение – стремление человека покончить жизнь самоубийством [10].

Рискованное поведение подростка, опасное для жизни, алкогольные эксцессы и злоупотребление психоактивными веществами, злостное курение, переедание, голодание, нарушения правил уличного движения, пренебрежение своим здоровьем, стремление подвергаться хирургическим вмешательствам, делинквентное поведение, некоторые экстремальные виды спорта) эти авторы относят к непрямому суицидальному поведению. Прямое суицидальное поведение – суицидальные мысли, суицидальные попытки и завершнные суициды – отличается от непрямого осознанной направленностью на смертельный исход [10].

О.О. Андроникова (2010) к саморазрушающему поведению относит аутодеструктивное поведение, для которого свойственно совершение опасных для жизни действий, не связанных с осознанными представлениями о собственной смерти. Под самоповреждающим поведением О.О. Андроникова, вслед за А.А. Зайченко (2007), понимает в первую очередь причинение вреда телу посредством: нарушений пищевого поведения (анорексия и булимия);

татуировок; пирсинга, расчесывания ран, самопорезов; самоизбиения;

самоожогов; неполного самоудушения; злоупотребления алкоголем, лекарственными средствами и наркотиками. Таким образом, самоповреждающее поведение связано с преднамеренным причинением человеком ущерба собственному телу без желания прекращения жизни [5].

Ц.П. Короленко и Т.А. Донских (1990), описывают следующие формы саморазрушительного поведения: аутоагрессивное поведение (суицидальное и парасуицидальное поведение); пищевая зависимость (бульмия и анорексия);

аддитивное поведение (злоупотребление психоактивными веществами:

алкоголизм, наркомания, токсикомания, игровая и эмоциональная зависимости);

фанатическое поведение (вовлеченность в деструктивный культ, сверхсильная увлеченность каким-либо видом спорта или музыкальным направлением);

аутическое поведение; виктимное поведение (стереотипное поведение жертвы);

деятельность с выраженным риском для жизни (экстремальные виды спорта, существенное превышение скорости при езде на автомобиле и др.) [67].

Все вышеописанные формы аутодеструктивного поведения встречаются у подростков. Аутодеструктивное поведение подростков распространено настолько широко, что его масштабы несут угрозу социальной стабильности, о чем свидетельствуют данные статистики. За последние годы число несовершеннолетних самоубийц увеличилось еще на 8–10%. За тридцать лет эта цифра выросла в тридцать раз. Причем в 70% случаях речь идет о детях из благополучных семей. Сложная ситуация в нашей стране и с распространением алкоголизма и наркомании, в том числе среди подростков – количество наркозависимых в молодежной и подростковой среде увеличивается так стремительно, что это приобретает масштабы национальной катастрофы [114].

аутодеструктивного поведения у подростков в настоящее время, необходимо рассмотреть, как соотносятся задачи, проблемы и особенности подросткового возраста, мировоззрения современных подростков с социальной ситуацией в стране и в мире, какие условия могут стать предпосылками аутодеструктивного поведения именно в этом возрасте.

По поводу определения хронологических рамок и границ подросткового возраста среди ученых существуют разногласия. По А.Г. Лидерсу, подростковый возраст начинается в 10-12 лет и заканчивается в 15-16 лет [81, c. 31]. По мнению Л.И. Божович, первая фаза подросткового возраста длится с 12 по лет, вторая – с 15 по 17 лет [21]. В.Б. Шапарь (2003) подразделяет подростковый возраст на два периода – младший подростковый (пубертатный) – 11-15 лет и юношеский (ювенильный) – от 16 до 20 лет. Дж. С. Райкус, Р.К. Хьюз считают, что младший подростковый период длится от 12 до 14 лет, средний – от 14 до лет, старший – от 18 до 21 года [117, с. 94]. О.С. Бобренко (2012) также пользуется классификацией, описывающей ранний подростковый возраст (10 - лет) и средний подростковый возраст (15-17 лет) [18, с. 17]. По мнению Ф. Дольто, последняя граница подросткового возраста – окончательное окостенение ключиц – 25 лет [46, с.23]. В большинстве случаев организации социальной и психологической помощи и в России, и за рубежом, работают с детьми и подростками в возрасте до 18 лет [117, с. 94].

Б.Г. Ананьеву [103]: разделяющего подростковый (средний школьный) возраст (11-15 лет), и раннюю юность, или старший школьный возраст (15-17 лет). Мы в данном исследовании будем пользоваться ею.

Подростковый возраст – один из самых важных для человека жизненных периодов. Его часто не без основания называют критическим. А.Г. Амбрумова [4], Л.И. Божович [21], Ф. Дольто [46], М.В. Осорина [103], Э. Эриксон [141] подчеркивают эмоциональную нестабильность, хрупкость подростков. Эта повышенная чувствительность связана, во-первых, с физиологическими и гормональными перестройками, во-вторых, с новой для подростка социальной и психологической ситуацией. Человек переживает внутренний конфликт между потребностью развиваться и желанием оставить все как было раньше, на предыдущем этапе. При этом у подростка нет возможности соотнести негативный и травмирующий опыт с уже сформировавшимся устойчивым представлением о себе, как это делают взрослые в кризисной ситуации [133, с. 6].

По Э. Эриксону, базовая психологическая задача подросткового возраста – активное формирование личностной идентичности, настойчивая необходимость ответить самому себе на вопрос «Кто я?» [103, с. 67].

подросткового периода сам стать независимым и ответственным взрослым, способным к сотрудничеству. Успех этой трансформации зависит от способности подростка решить ряд ключевых задач развития:

самостоятельно принимать решения в соответствии с собственной системой ценностей и смысложизненными ориентирами, справляться с жизненными трудностями;

– необходимо научиться ставить долгосрочные цели в личной и профессиональной жизни и твердо идти к ним;

собственным мнением и собственной ответственностью [133, с. 8].

Если это удается, подросток получает знания и умения, необходимые во взрослой жизни, неудача же, напротив, существенно повышает вероятность развития у него эмоциональной и социальной дисфункции [117, с. 95].

Кроме изменения типа отношений в семье, происходит и трансформация отношений со сверстниками и учителями в школе. Школьное обучение оказывает огромное влияние на развитие личности ребенка или подростка, причем это влияние может быть как положительным, так и отрицательным.

Позитивные личностные новообразования необходимы для благополучного последующую социальную адаптацию, профессиональный рост, семейную жизнь даже при условии отличной учебы [146].

В подростковом возрасте на первый план выходит общение со сверстниками, но взаимодействие с педагогами – от сотрудничества до конфронтации – продолжает играть важную роль. Желание стать независимым от родителей часто переносится на других взрослых – подростки негативно относятся к учителям, представителям правоохранительных органов и т.д., но в то же время, младшие подростки могут сильно эмоционально привязаться к авторитетному значимому взрослому, пытаться копировать его поведение.

Общение с учителем может содействовать усилению «Я-концепции» подростка и, как следствие, самоутверждению в среде сверстников. Педагог может быть для подростка значимым взрослым, который послужит объектом положительной идентификации, что особенно важно для подростков из неблагополучных семей.

И.А. Алексеева отмечает, что подростки могут давать выраженные и неожиданно острые реакции на некорректное обращение со стороны учителей, особенно если оно касается «болевых точек» подросткового возраста – сомнений в своей значимости, недовольства своей внешностью и способностями, угрозе потери авторитета у сверстников [3, с.105].

Таким образом, специалисты, работающие в школе, несут значительную долю ответственности за то, какими людьми вырастут их ученики. Но на формирование личности подростка влияют и другие важные факторы, например, дезадаптация к составу класса, трудности общения с одноклассниками также могут стать причиной эмоционального неблагополучия подростка и, как следствие, аутодеструктивного поведения.

Исследование М.А. Ступницкой показало, что часто младшие подростки выбирают в классе «изгоев» – учеников, которых они исключают из коллектива, подвергают насмешкам, Если такой ученик покидает класс, они тут же выбирают следующего. Причиной такого поведения О.В. Хухлаева считает тревогу и неуверенность подростков – они объединяются против «общего врага», что дает им ощущение принадлежности к группе и собственной силы [146, с. 37]. Но у подростка – «изгоя» в этом случае возникают серьезные психологические проблемы, ведь его мнение о себе зависит от того, что о нем думают сверстники.

Он недоволен собой, сравнивает себя с одноклассниками и считает, что они более способны, уверены в себе и привлекательны в сравнении с ним. Такие подростки отличаются склонностью к самоуничижению, утверждают, что они «хуже» сверстников. И хотя со стороны может показаться, что подросткиизгои» не стремятся к общению, на самом деле они глубоко страдают.

Все вышеперечисленные трудности снижают самооценку подростка и их уверенность в себе, формируют отрицательную «Я-концепцию», препятствуют позитивному планированию будущего, порождают сниженный эмоциональный фон, что может служить причиной аутодеструктивного поведения, причем в любой форме – от экстремального поведения до суицида.

аутодеструктивного поведения – через СМИ, стереотипы массовой культуры и подростковых субкультур. В подростковом возрасте спецификой аутодеструктивного поведения является его опосредованность групповыми ценностями, в том числе ценностями субкультуры. (Ц.П. Королнко, Т.А. Донских, 1990) [67]. Групповая деструкция протекает быстрее и прогностически неблагоприятнее, чем индивидуальная [15]. Таким образом, в современном обществе существует множество факторов, способных провоцировать аутодеструктивное поведение подростков.

Рассмотрим подробнее каждую из основных форм аутодеструктивного поведения, их причины и механизмы.

Аутоагрессивное поведение – агрессия, направленная человеком на самого себя. Две основные формы аутоагрессивного поведения – самоубийство (суицид) – реализация намеренного стремления человека к смерти, и самоповреждение – парасуицидальное поведение [5, с. 91].

Суицид – намеренное и осознанное стремление человека к смерти.

Самоубийство является наиболее опасной формой аутодеструктивного поведения [56, c. 289].

А.Е. Личко к наиболее частым причинам суицида относит уязвленное чувство собственного достоинства, переутомление, разрушение защитных механизмов личности из-за воздействия алкоголя и наркотиков, страх, гнев и печаль, потерю любимого человека, отождествление себя с самоубийцей. Также А.Е. Личко выделяет демонстративное, аффективное и истинное суицидальное поведение. Кроме того, существуют так называемые «ситуативные» суициды в ответ на внезапные критические жизненные ситуации, когда не справляются адаптационные и защитные механизмы психики человека [18].

По мнению А.Г. Амбрумовой, у подростков можно выделить следующие мотивы суицидального поведения: протест, месть, призыв, избегание (наказания, страдания), самонаказание, отказ от существования. Из-за многообразия мотивов суицид считается очень сложным явлением в плане превенции. Особенно непредсказуемы так называемые «ситуативные» суициды – ответ на внезапно возникшую острую психотравматическую ситуацию [4].

И.А. Алексеева отмечает, что желание умереть у подростков встречается редко, практически всегда речь идет о нежелании «так жить» или намерении при помощи суицида воздействовать на окружающих [3, с. 255].

Основными причинами подростковых суицидов являются сложные взаимоотношения и конфликты с учителями; социально-психологическое состояние, например, депрессия, компонентами которой являются негативное отношение к себе, к другим, к будущему; конфликты в межличностных отношениях со сверстниками; неблагоприятные семейно-общественные условия жизни; отсутствие поддержки в духовно-нравственном росте и понимания проблем подростка со стороны родителей (гиперопека или напротив, заброшенность); виртуализация жизни подростка [18, с. 16-17].

суицидального поведения, является наличие суицидальной установки.

Суицидальные мысли представляют собой ее когнитивный аспект. Рядом авторов (В.Ф. Войцех, 2003) личностный конфликт при фрустрации базовых потребностей в начальном периоде формирования суицидального поведения признается более значимым, чем наличие психосоциальных стрессоров [5].

Подросток может прибегнуть к суицидальным или парасуицидальным действиям из-за недостаточной сформированности словарного запаса - ему трудно вербально выразить чувства и ощущения в момент критической ситуации. [48].

Профилактикой суицида у подростков может служить работа по повышению стрессоустойчивости, развитию доверия к миру и к окружающим людям, коммуникативные тренинги (с учетом того, что общение со сверстниками – один из приоритетов возраста), помощь в принятии подростком своего «реального Я» вместо стремления к полному соответствию социальным стереотипам.

В научной и научно-популярной литературе и СМИ также часто описывается парасуицидальное поведение – нанесение человеком самому себе телесных повреждений, порезов острыми предметами без цели лишения себя жизни для облегчения душевной боли. Обычно такое поведение специалисты связывают с мотивами самонаказания за реальные или мнимые ошибки или проступки, с общей неудовлетворенностью собой и своей жизнью.

Самоповреждения купируют состояние дискомфорта, возбужденность, взволнованность [15]. Этот вид аутоагрессии особенно распространен у подростков и также требует реабилитации личности. Ведь с «помощью»

физической боли подростки стараются справиться с острыми переживаниями в кризисных ситуациях или с беспричинным ощущением безысходности и скуки, пустоты и бессмысленности существования. По мнению В. Петровой, это концентрироваться на физической боли, это помогает мне справляться с моим эмоциональным кошмаром», «Я делаю это, чтобы чувствовать себя живым»

[108].

Такие ощущения связаны с тем, что в подростковом возрасте человек впервые начинает задумываться о смысле жизни, о справедливости и об истоках страданий, о цели существования человечества вообще. В период этого кризиса неудовлетворенности и внутренней пустоты. Если не увидеть и не направить это трансформацию, то через какое-то время из подавленного оно станет актуальным и будет дезорганизовывать жизнь, внутренняя пустота окажется еще более самоповреждающего поведения в видt парасуицидальных действий, так и возникновение аддитивного поведения. Это тип поведения, характеризующийся стремлением к уходу от реальности путем искусственного изменения своего психического состояния посредством приема определенных веществ или определенной деятельности.

психоактивные вещества (легальные и нелегальные наркотики), алкоголь, пища, игры, секс, религия и религиозные культы. В соответствии с этими объектами выделяют следующие формы аддитивного поведения: химическая зависимость (курение, токсикомания, наркозависимость, лекарственная, алкогольная гэмблинг – игровая зависимость от компьютерных или азартных игр;

деструктивное поведение, связанное с религией (религиозный фанатизм, вовлеченность в секты) [49]. То есть нарушения пищевого поведения и аутодеструктивного поведения, и как виды зависимостей.

субстанциональные (алкоголизм, наркомания, табакокурение, пищевые) и аддикции процесса (накопление денег, гемблинг, секс, работа, беспокойство и распространены очень широко, а по последствиям они так же серьезны, как и химические зависимости [181].

Таким образом, в настоящее время к аддитивному поведению причисляют огромное количество различных действий в зависимости от степени их влияния на жизнь человека.

Сам факт наличия зависимостей может указывать на серьезное личностное неблагополучие человека, его неудовлетворенность своей жизнью, стремление защититься от проблем, отсутствие смысла жизни и переживание экзистенциального вакуума. В. Франкл отмечал, что самоубийства, наркомания, алкоголизм – следствие социальной фрустрации «воли к смыслу» [134, с. 4].

Д. Холл также считал зависимости, ригидные идеологические и религиозные пристрастия, неврозы формой попыток избегания страданий [143, с. 10], сознательным или бессознательным способом избавиться от тревожности, заменить хотя бы на короткое время одиночество психологическим слиянием с Другим – человеком, предметом, поведенческим паттерном [143, с. 78].

Базовыми предпосылками развития зависимостей являются такие характерологические аномалии как аффективная неустойчивость с легкостью возникновения состояний диффузной тревоги, паники и ужаса, которые поддерживаются алекситимией, делающей невозможными прямое осознанное переживание, признание и выражение чувств, а также ассимиляцию этих переживаний в субъективном психическом мире. У склонного к развитию зависимости человека имеются трудности эмпатической межличностной коммуникации с невозможностью устанавливать взаимоотношения партнерства и уважения к Другому, что связано с дефицитом способности переживать свою собственную ценность и значимость (Л.М. Доддс, 2000). Именно эти качества и нуждаются в развитии для преодоления зависимостей и, как показывают современные исследования, не только их, но и других форм аутодеструктивного поведения [115].

Состояние базовой тревоги снижает стрессоустойчивость человека и формирует у него глубинную потребность в поиске состояний эмоционального принятия значимыми другими и базового психофизического комфорта и расслабления, то есть переживания состояний и ситуаций, свободных от тревоги. Именно высокий уровень архаичных аффективных дисфункций, создающих невыносимый дискомфорт и напряжение, может быть рассмотрен как отправной пункт формирования зависимостей, особенно химических [49].

Такое состояние может породить и желание уйти от неприятных переживаний путем приема психоактивных веществ – алкоголя или наркотиков.

Р. Ассаджиоли рассматривает злоупотребление наркотиками и как поведение, направленное на изоляцию от общества, где личность не признана [9]. Таким образом, прием психоактивных веществ «помогает» человеку «достигать»

определенных целей – ограничивает неприятные переживания. Но следует отметить, что такая защита временна – к уже существующим проблемам человека через короткий промежуток времени прибавляется алкоголизм или наркозависимость.

В. Франкл, описывая возникновение зависимого поведения у человека, обращается к проблеме смысла жизни, которая особенно обострена в подростковом возрасте. Подростку нужно найти смысл жизни, найти, а не взять.

На основе данных наблюдения за узниками концлагерей, он сделал вывод, что наибольшие шансы выжить были у тех, кто направлен в будущее. Человек без «внутреннего стержня» легче попадает в зависимость [135]. Состояние опьянения – это состояние условного удовлетворения, так как истинная радость не может быть самоцелью – это «побочный продукт» реализации в жизни личностных смыслов [13].

А. Миллер объясняет формирование наркозависимости следующим образом. По ее мнению, каждый человек нуждается в том, чтобы испытывать сильные чувства, но в семье и обществе на них налагается запрет, поэтому некоторые люди применяют наркотики для встречи со своим «подлинным Я» и истинными чувствами, но так, чтобы не нести за это ответственности, не признавая эти чувства частью себя [95, с.114].

Г.С. Никифоров (2003) описывает ряд объективных и субъективных факторов, способствующих развитию химической зависимости. К объективным относят экономическое и социальное неблагополучие, частые переезды, доступность алкоголя и наркотиков. Субъективные факторы: семейная предрасположенность, особенности воспитания (родители не уделяют внимания ребенку, нет четких норм, воспитание непоследовательно, легкий и гиперактивность, употребление родителями алкоголя и наркотиков, положительное отношение к ним, неуспеваемость, отрицательное отношение к школе, общение со сверстниками, употребляющими алкоголь или наркотики [114, с. 366]. К внутренним факторам любого вида зависимого поведения относят и половую избирательность. Например, объектом зависимости у женщин чаще становится пища, у мужчин – гэмблинг. Выделяют и возрастной фактор, например, наркоманами редко становятся дети до 14 лет [65].

Б.Г. Ананьев определяет поведение человека как сложный комплекс видов его социальной деятельности. В подростковом возрасте ведущим типом деятельности снова становится общение. Недостаточное развитие социальной компетентности может быть компенсировано психоактивными веществами.

Объект зависимости может быть включен в структуру Я-концепции как самостоятельный внутренний образ и затем влиять на поведение подростка [13].

Б.Г. Комиссаров считает, что риск наркотизации у подростков возрастает, вследствие особенностей возраста – конформности, неадекватности ответных реакций на внешние раздражители, желания завоевать уважение сверстников, выйти из-под контроля взрослых, склонность к протестному поведению [65, с. 6].

неблагоприятный (прогредиентный) варианты развития аддиктивного поведения у подростков. В первом случае ПАВ служит осознанным средством достижения прагматических целей подростка, то есть аддиктивное поведение является копинг-стратегией. При обучении другим способам достижения цели потребность в ПАВ пропадает. При неблагоприятном варианте мотив употребления ПАВ становится ведущим. Социально-психологическими предпосылками прогрединтного варианта являются нарушение отношений между членами семьи подростка (дефицит внимания, отсутствие доверительных отношений, гиперопека, противоречивая направленность родительских установок), общение с потребителями ПАВ, невозможность удовлетворить свои актуальные потребности в сочетании с отсутствием позитивных увлечений, склонность к азартным играм, неспособность к организации досуга, негативное отношение к учебе [49].

Причем в настоящее время к традиционным формам аддиктивного поведения добавляются и новые, связанные с достижениями научнотехнического прогресса, например, Интернет-аддикция, зависимость от мобильных телефонов. А.Ю. Егоров (2007) приводит описание результатов исследования корейских ученых (Kim et al., 2006). Они обнаружили, что старшие школьники с Интернет-аддикцией чаще, чем их сверстники подвержены депрессии с повышенным риском суицида. У них в 7 раз выше риск алкоголизации, и в 6,8 раз – наркотизации по сравнению с контрольной группой [49, с. 101].

Нарушения пищевого поведения – еще один вид саморазрушительного поведения человека. Согласно классификации Ц.П. Короленко (1991), переедание и голодание относятся к группе промежуточных аддикций. M. Reid, J. Burr (2000) относят булимию и нервную анорексию к пищевым аддикциям [182]. А.Ю. Егоров (2007) различает пищевые аддикции и нарушения пищевого поведения [49].

В.Д. Менделевич подчеркивает, что пищевое поведение – ценностное отношение к пище и ее приему. Это стереотипы питания в обыденных условиях и в ситуациях стресса, ориентация на образ собственного тела и деятельность по его формированию. Оно связано с ценностями индивида, его жизненными целями, образом тела, «Я-концепцией». [93, с. 382].

Подростки, особенно девушки, часто склонны предъявлять к своей внешности завышенные требования. Следствием их могут быть расстройства питания [117, c.98].

Описывая причины возникновения анорексии и бульмии у подростков, Эти нарушения пищевого поведения часто возникает из-за подсознательного желания девочки-подростка показать взрослым, что она может самостоятельно, независимо от родителей, распоряжаться своей жизнью. Также у них бывает неосознанное желание как можно дольше оставаться ребенком и внутренний протест против развития тела при взрослении [49].

Cтройность активно пропагандируется СМИ. Подростки интроецируют эти образцы без осмысления, стремятся соответствовать им. У них еще недостаточно развито критическое мышление, нет устойчивых психологических границ и четкой самоидентификации, но выражена неуверенность в себе и желание нравиться сверстникам.

Фанатическое поведение – вовлеченность в деструктивный культ, сверхсильная увлеченность каким-либо видом спорта или музыкальным направлением. В группу риска по вовлечению в деструктивные культы и экстремистские организации входят люди с истероидной, психоастеничесой, параноидальной акцентуациями характера, зависимые личности, лица из неполных семей, семей с гиперопекой, асоциальных семей, лица с ограниченными физическими возможностями, лица, пережившие тяжелые психотравмы, лица с развитым эйдетическим восприятием, лица, склонные к конфабуляциям, дети, внуки и родственники культистов. Часто у этих людей есть склонность к использованию таких психологических защит как примитивная идеализация, всемогущественный контроль, расщепление Эго, регрессия, рационализация, морализация, компартментализация, аннулирование, поворот против себя, идентификация, отреагирование, сексуализация [32].

Феномен эмоциональной зависимости (созависимости) близок по описанию к виктимному поведению. Эмоциональная зависимость - сложный когнитивно-эмоционально-поведенческий феномен, который описывают и как форму аддикции (сверхсильной эмоциональной, социальной зависимости от значимых людей), и как специфическое сочетание характерологических особенностей человека. Эмоциональная зависимость может помешать подростку успешно решить одну из главных задач возраста – приобретение автономии, так как реализации потребности в независимости и эмансипации от семьи требует самостоятельности мышления [94, с. 26].

Виктимное поведение (от лат. victimа – жертва) – действия или бездействие, побуждающие другого человека к совершению легкомысленного, аморального или противоправного поступка [46]. Психологической основой такого поведения является заниженная самооценка, страх разрыва значимых отношений, чувство вины за собственное несовершенство и представление о «справедливости» «наказаний». Виктимное поведение в подростковом возрасте имеет пять разновидностей, характеризующих разные стратегии неадаптивного поведения: агрессивное, активное, пассивное, некритическое и инициативное поведение. Специфические особенности подросткового возраста, такие как неустойчивая самооценка, критичность восприятия своей личности, высокая оценка значимых других, становятся факторами риска формирования агрессивного или аутоагрессивного паттерна реагирования на критическую ситуацию, что значительно увеличивает виктимность подростка. Основные индивидуально-психологические детерминанты виктимности подростков: низкая самооценка и уровень субъективного контроля, отсутствие ощущения социальной» поддержки, а также выраженная эмпатия, высокие тревожность и уровень фрустрации [46].

Аутическое поведение – поведение, характеризующееся отсутствием приспособления к действительности и требованиям повседневной жизни, с уходом в мир фантазий (эскапизмом), отказом от общения и выбором одиночества [93, с. 133]. Следствия аутического поведения – недостаточная социальная стимуляция, вплоть до депривации. При этом происходит компенсаторное усиление пассивного воображения с предполагаемой реализацией неудовлетворенных желаний [15]. Подросток погружается в «воображаемую жизнь», все больше отдаляясь от реальности. Но личностное неблагополучие и потребность во внимании в этом случае будут проявляться либо в формировании психосоматических симптомов, либо в подавленном состоянии.

Деятельность с выраженным риском для жизни – еще один вид аутодеструктивного поведения. Изучение этого вида аутодеструктивного поведения начал З. Фрейд. В своих работах он указывал на неслучайный выбор людьми опасных профессий и видов спорта [15]. Многие младшие подростки тяготеют к занятиям, позволяющим им испытывать острые ощущения. Они редко умеют контролировать или сдерживать свои интенсивные эмоции, что вместе с отсутствием опыта, неспособностью трезво оценивать ситуацию и собственные силы и склонность к риску могут иметь тяжелые и даже опасные для жизни последствия [117, c. 105].

аутодеструктивного поведения, каждая из которых имеет свою специфику выражения и коррекции. Но в корне любой его формы находятся неразрешенные внутриличностные проблемы, возникающие из-за неспособности человека построить гармоничные отношения с самим собой и другими людьми.

Психологи-представители различных концептуальных подходов поразному объясняют механизмы возникновения аутодеструктивного поведения.

Согласно теории З. Фрейда (1923), причиной аутодеструктивного поведения является конфликт Эго и Ид при жестком Эго, а курение, алкоголизм, переедание, самоповреждающее поведение, игровая зависимость, экстремальное поведение, эскапизм являются формами регрессии [131]. А. Адлер считал, что девиантное поведение, в том числе и аутодеструктивное, провоцирует отсутствие жизненной цели, неспособность преодолеть чувство собственной неполноценности [1]. Э. Фромм связывал возникновение любой девиации, в том числе и саморазрушительного поведения, с неспособностью человека преодолеть экзистенциальные противоречия – между жизнью и смертью, безграничными возможностями и ограниченными ресурсами, тягой к одиночеству и стремлением к общению [139]. По В. Франклe, аутодеструктивное поведение вызывается экзистенциальным вакуумом – отсутствием смысла жизни и ценностей у человека – свободы, духовности, ответственности, а также невозможностью конструировать и реализовывать личностные смыслы [135].

Гештальт-терапевты описали несколько механизмов срыва цикла контакта с окружающей средой с целью удовлетворения потребности. В формировании аутодеструктивного поведения важную роль играют такие механизмы как конфлуэнция, интроекция и ретрофлексия. Ретрофлексия – разворот энергии, необходимой для совершения действия. То, что адресовано другим, человек поворачивает на себя: делает сам себе как то, что хотел получить от другого человека, так и то, что хотел сделать другим. Так, агрессия, направленная на других, превращается в аутоагрессию. При конфлуэнции человеку не удатся обособить себя от другого человека [74, c. 167]. И его действия повторяются без осмысления. Интроекция – механизм, посредством которого человек приобретает установки, убеждения от другого без осмысления этого материала. Таким материалом могут быть установки, не совместимые с реальными возможностями и потребностями человека, а также примеры аутодеструктивного поведения [74].

формировании аутодеструктивного поведения, например, химическую зависимость она считает формой проявления изоляции. Также она приводит примеры использования отрицания признания химической зависимости, усвоения форм аутодеструктивного поведения по механизму идентификации [90].

В деятельностном подходе поведение понимается как особым образом организованная деятельность, которая осуществляет связь организма с внешней средой через реализацию мотивов [23]. Осуществляясь в действиях и поступках, мотивы закрепляются и переходят в характерологические черты, по мере того, как начинают определять образ действий. Зависимое поведение можно определить как ложно опредмеченную потребность, а основной механизм его развития – как «сдвиг мотива на цель». Доминирующим мотивом становится поиск объекта, который удовлетворяет потребность, замещающую истинную, обладание объектом дает временное ослабление внутреннего напряжения. Вся смысловая сфера личности перестраивается в соответствии с этим ведущим мотивом [23].

Неосознанные чувства, неверная интерпретация явлений и ситуаций человеком могут вызывать развитие психической напряженности из-за того, что переживания неадекватно соотносятся с реальностью. При формировании аутодеструктивных паттернов поведения познание человеком мира происходит без осознания реальности и своего места в ней. В качестве защитного психического механизма при реализации влечений и потребностей способами, неприемлемыми в социальной среде, избирается путь переадресовки ответственности за результаты своего поведения на окружение и ситуацию.

Таким образом, неадекватное, искаженное восприятие действительности приводит к формированию аутодеструктивного поведения, которое по своей сути является компенсаторным [37, с. 148]. Искажения мышления снижают способность влиять на ситуацию или приспосабливаться к ней. В качестве компенсации формируется аутодеструктивное поведение, которое служит для достижения психологического комфорта. Важную роль в формировании аутодеструктивного поведения играют и особенности эмоциональной сферы человека. Эмоции задействованы в оценке реальности. Мысли и действия, вызывающие яркие повторяющиеся переживания осознаются как ценности, формирующие ценностные ориентации и жизненные смыслы [37, с. 150-151].

Все описанные формы аутодеструктивного поведения приводят к ухудшению качества жизни, снижению критичности к своему поведению, когнитивным искажениям (восприятия и понимания происходящего), снижению самооценки и эмоциональным нарушениям [5]. Также у человека может отсутствовать опыт успешного и конструктивного преодоления сложных жизненных ситуаций, поиска внутренних и внешних ресурсов для их успешного разрешения. Эти факторы увеличивают риск формирования аутодеструктивного поведения в подростковом возрасте.