«ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС В СОВРЕМЕННОМ ЕГИПТЕ: ОСНОВНЫЕ АКТОРЫ, ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ ...»

When Victory Becomes an Option: Egypt’s Muslim Brotherhood confronts success [Электронный ресурс] / N.Brown // Carnegie Endowment for International Peace. - Режим доступа: http://carnegieendowment.org/2012/01/10/when-victory-becomes-option-egypt-smuslim-brotherhood-confronts-success/8y4l; Esposito J., Mogahed D. Who Speaks for Islam?

What a Billion Muslims Really Think / J.Esposito, D.Mogahed. - N.Y.: Gallup Press, 2008; ElHoudaiby I. Focus on Politics, not Identity [Электронный ресурс] / I.El-Houdaiby // Ahram Online. - Режим доступа: http://english.ahram.org.eg/News/18855.aspx; Shehata D. Islamists and Non-Islamists in the Egyptian Opposition / D.Shehata // Conflict, Identity and Reform in the Muslim World: Challenges for U.S. Engagement. - Washington.: U.S. Institute of Peace Press, 2009. - P.315; Khalil A. The Muslim Brotherhood Struggles in a New Egypt [Электронный ресурс] / A.Khalil // Time. - Режим доступа: http://time.com/94263/muslim-brotherhood-egyptsisi-morsi/; Al-Awadi H. In Pursuit of Legitimacy. The Muslim Brothers and Mubarak / H.AlAwadi. – N.Y.: Tauris Academic Studies, 2004.

Buckingham, D. Young people, politics, and news media: Beyond political socialization [Текст] / D. Buckingham // Oxford Review of Education. – 1999. – 25. – Р. 171-184; Flanagan, C., Sherrod, L. Youth political development: An introduction [Текст] / С. Flanagan, L. Sherrod // Journal of Social Issues. – 1998. – 54 (3). – Р. 447-456; Grossberg, L. Why does neo-liberalism hate kids? The war on youth and the culture of politics [Текст] / L. Grossberg // The Review of Education/Pedagogy / Cultural Studies. – 2001. – 23 (2). – Р. 111-136; Bethke, E. Political Children [Текст] / Е. Bethke // Feminist Intrpretations of Hannah Arendt. – University Park: Penn State University Press, 1995; Dewey, J. Democracy and Education: An Introduction to the Philosophy of Education [Текст] / J. Dewey. – New York: Macmillan, 1916; Torres, M. Youth Activists in the Age of Postmodern Globalization [Текст] / М. Torres. – University of Chicago, 2006; Alisson, G. Nold. Engaging the Nation’s Youth in Politics [Текст] / G. Alisson. – 2010;

Грушин, Б., Чикин, В. Исповедь поколений [Текст] / Б. Грушин, В. Чикин. – М., 1965. – 244 с.; Кострикин, А.В. Молодежные объединения и их роль в социально-экономическом развитии государства [Текст] / А.В. Кострикин // Молодежь современной России:

Альтернативы выбора духовных и нравственных убеждений. – М.: ИНИОН РАН, 2010. – С. 17-31; Попов, В.Р. Студенческие общественные объединения в постсоветской России [Текст] / В.Р. Попов // Молодежь современной России: Альтернативы выбора духовных и нравственных убеждений. – М.: ИНИОН РАН, 2010. – С. 31-51; Карпов, Д.В., Марин, А.В., Сидоренко, В.Г. Молодежь и Интернет: СМИ, бизнес, политика и НКО [Текст] / Д.В.

Карпов, А.В. Марин, В.Г. Сидоренко // Молодежь современной России: Альтернативы выбора духовных и нравственных убеждений. – М.: ИНИОН РАН, 2010. – С. 253-263;

Самаркина, И.В. Феномен молодежных «крыльев» политических партий [Текст] / И.В.

Самаркина // Политические партии в избирательном процессе: Российские и зарубежные сравнения. – Краснодар: Изд-во КубГУ, 2008. – С. 212-229; Самаркина, И.В. Функции Религиозный фактор политического процесса вообще и политического процесса как на Ближнего Востока, так и в современного Египта в частности рассматривали в своих работах Г.В. Косов, И.А. Мелихов, Г.И. Мирский, Г.В. Станкевич, Л.Р. Сюкияйнен, Э.Ш. Тагибова, Д. Фокс и др. Анализ разных аспектов политической жизни соврмеенного Егпта стал предметом диссертационных исследований М.А. Баглиева, О.В. Каракас, Д.А. Миргорода, Э.М. Муатафиной, М.А. Салама2.

Автор диссертационного исследования, принимая во внимание, что ряд важных аспектов проблемы мало изучены как в российской, так и западной политической науке, стремился в полной мере учесть это обстоятельство при выполнении акторного анализа научной проблемы: основные акторы и тенденции развития политического процесса в современном Египте. Это обстоятельство повышает актуальность, научно-познавательную и политикопрактическую значимость данной диссертации, предопределяет выбор темы, объекта и предмета данной научной работы.

                                                                                                                                                                                                молодежных структур политических партий: социализация или мобилизация [Текст] / И.В. Самаркина // Социально-политический журнал. – 2008. – № 11. – С. 25-30.  Косов Г.В. Политическая концепция ислама: цивилизационный и политологический анализ. - М., 2008; Fox J. World Separation of Religion and State Into the 21st Century http://cps.sagepub.com/content/39/5/537.abstract; Мелихов И.А. Ваххабитский фактор в Саудовской Аравии [Электронный ресурс] / И.А.Мелихов // Обозреватель-Observer. – Режим доступа: http://www.observer.materik.ru/observer/N04_01/4_08.HTM; Мелихов И.А.

Ваххабитский фактор в Саудовской Аравии [Электронный ресурс] / И.А. Мелихов // http://www.observer.materik.ru/observer/N04_01/4_08.HTM; Тагибова Э.Ш. Уголовное законодательство Исламской Республики Иран [Электронный ресурс] / Э.Ш. Тагибова // Мир современной науки. - Режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/ugolovnoezakonodatelstvo-islamskoy-respubliki-iran; Сюкияйнен Л.Р. Исламская политико-правовая мысль в поиске ответов на вызовы современности [Электронный ресурс] / Л.Р. Сюкияйнен // Центральная Азия и Кавказ. - Режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/islamskayapolitiko-pravovaya-mysl-v-poiske-otvetov-na-vyzovy-sovremennosti; Станкевич Г.В.

Религиозный фактор современного политического процесса. – Ставрополь, 2012.

Баглиев М.А. Политические аспекты современного исламского экстремизма (на примере Египта). – М., 2002; Муатафина Э.М. Культура Египта в контексте общественнополитического развития (вторая половина ХХ века). – М., 2004; Каракас О.В.

Современный экономический роств Арабской республики Египет и его социальные последствия. – М., 1992; Салама М.А. Государственный строй Арабский республики Египет. – М., 1992.

Объектом диссертационного исследования является современный политический процесс.

Предметом диссертационного исследования является политический процесс в Арабской Республике Египет.

Целью работы является определение роли основных акторов в факторном балансе современного политического процесса в Арабской Республике Египет.

Для достижения указанной цели были поставлены и решены следующие задачи:

- выявить акторы и закономерности функционирования авторитарного режима в регионе Ближнего Востока;

политическом процессе стран Ближнего Востока;

перманентной инверсией политического процесса государств Ближнего Востока;

- выявить роль и место армии в политическом процессе Арабской Республики Египет;

- определить роль общественных движений в политическом процессе современного Египта;

- доказать, что средства массовой информации и коммуникации является актором современного политического процесса в Арабской Республике Египет.

Теоретико-методологической базой диссертационной работы явились идеи и принципы неоинституционализма (Р. Рихтер, Э. Фуруботн)1,                                                              Введение в институциональный анализ / Под редакцией В.Л. Тамбовцева. - М.:

Экономический факультет МГУ, Теис, 1996; Фуруботн Э. Г., Рихтер Р. Институты и экономическая теория: Достижения новой институциональной экономической теории / Пер. с англ. под ред. В. С. Катькало, Н. П. Дроздовой. — СПб.: Издат. дом Санкт-Петерб.

гос. ун-та, 2005. -702 с.

факторный анализ социальных процессов С. Нефедова2 в сочетании с анализом и синтезом, индукцией и дедукцией в социальном и политическом аспектах.

Эмпирическую базу исследования составили отчеты о проведенных массовых опросах и результаты мониторинга социально-экономического и политического состояния Арабский Республики Египет (Институт Гэллапа, Глобальные исследования, Корпорация РЭНД, Arab Opinion Index)3.

Автор также опирался на данные ведущих, региональных и местных информационных агентств (BBC, CNN, Аль-Джазира, Независимый Египет, Масресс, Фокс-ньюс, Египтянин, Главные новости, Архам-онлайн, Новая республика)4.

Фактический материал к разделам, посвященным новым СМИиК и роли общественных организаций в политическом процессе Египта черпался на сайтах «Facebook», «Twitter», «Flickr» и блогов египетских политических и общественных деятелей5. Анализ виртуальных сетей и социальных медиа осуществлялся при помощи следующих технологических инструментов и программ: NodeXL, Google Alerts, WEB SCAN, «Пульс блогосферы», Vaal и других специализированных и авторских программных разработок.

                                                             Birkland, T. An Introduction to the Policy Process: Theories, Concepts, and Models of Public Policy Making / T. Birkland. - Armonk: M.E. Sharpe, 2005; Easton, D. A Framework for Political Analysis / D. Easton. - Englewood Cliffs: Prentice-Hall, 1965. - 143 p.; Easton, D. A Systems Analysis of Political Life / D. Easton. - New York: John Wiley & Sons, 1965. - 507 p.;

Easton, D. The Political System: An Inquiry into the State of Political Science / D. Easton. - New York: Alfred A. Knopf, 1953. - 338 p.; Мак-Нил У. В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI-XX веках: Военное дело. История военного дела.

Общие работы по истории военного дела. – М. Издательский дом «Территория будущего», 2008. – 456 с.  Нефедов С.А. Факторный анализ исторического процесса. История Востока. – М.:

Издательский дом «Территория будущего», 2008. – 752 с.

http://www.globalresearch.ca; http://www.rand.org/.

http://www.bbc.co.uk/; http://www.masress.com; http://www.egyptindependent.com/;

http://www.almasryalyoum.com; http://www.foxnews.com; http://www.aljazeera.com;

http://egyptianpeople.com; http://www.elwatannews.com/; http://www.newrepublic.com.  http://resstlesswaves.blogspot.nl/ Кроме этого были использованы авторские материалы, собранные в ходе учебной и научной стажировки в Арабской Республике Египет.

Научная новизна исследования:

– уточнено понятие «политический режим» и доказано, что одна из разновидностей авторитаризма - «популистский авторитаризм» - является доминирующей в регионе Ближнего Востока;

– раскрыта специфика политизации религиозного фактора в государствах Ближнего Востока и определены проявления влияния религиозного фактора на динамику политических процессов в странах Ближнего Востока;

– выявлены причины, препятствующие установлению демократических режимов в ряде государств Ближнего Востока и установлена зависимость между ограничением распространения демократических практик с политизацией религии и ростом нестабильность в стране;

– доказано, что вооруженные силы в АРЕ выступают и объектом, и средой, и сферой реализации внутренней политики и обосновано, что в современном Египте вооруженные силы сосредоточили свои силы на обеспечении государственной безопасности;

– обоснована двойственность движения «Братья-мусульмане» и выявлены причины его поражения на выборах 2014 года;

– доказано, что гражданское общество в Египте, социальные медиа и панарабские медийные компании становится все более взаимосвязанными и выявлено, что традиционные и новые средства массовой информации и коммуникации сыграли ключевую роль в политических трансформациях современного Египта С учетом научной значимости и новизны результатов исследования на защиту выносятся следующие основные положения:

1. Политический режим есть совокупность нормативных установок, транслируемых в общественное сознание, и технологий легитимации «создателя»

данных установок (политический лидер, политическая элита, политическая партия, народ) в определенном политическом пространстве. Авторитарный режим, как правило, возникает в государствах, где происходит смена общественного невозможным. В государствах ближневосточного региона наибольшее распространение получила такая форма авторитаризма как «популистский авторитаризм», в основе которого лежит убеждение о том, что иерархия доминирования одного лидера над остальной частью правящей элиты, который, в свою очередь, распределяет властные полномочия таким образом, чтобы гарантировать лояльность ключевых групп, в числе которых находятся различных форм открытого неповиновения.

2. Политизация религиозного фактора в государствах Ближнего увеличения религиозности современного населения. Влияние религиозного фактора на динамику политических процессов в странах Ближнего Востока проявляется в использовании государством религии в ходе выработки национальной идентичности и системы законодательства; гражданскими организациями для активизации собственной работы и повышения своей значимости; радикальными группами для оправдания насильственных методов.

3. В ближневосточных политиях демократические практики и самоуправление рассматриваются с положительной точки зрения до тех пор, нестабильности в государстве. Причинами, препятствующими установлению демократических режимов в ряде государств Ближнего Востока, являются:

характер организационной структуры многих государств, не позволяющий проводить демократические преобразования, что еще больше усложняется наличием как внутренних, так и внешних вызовов и угроз национальной безопасности этих стран; внутренние войска и армия зачастую лояльны только правящей партии, в то время как при демократической форме правления главные силы, обеспечивающие безопасность страны, должны быть привержены интересам государства и нации, а не правящей элиты;

племенная культура ближневосточных стран, возможно, не подходит для демократической формы правления, поскольку она может привести к появлению большого количества разнообразных группировок, в результате чего общество станет крайне разобщенным; существует риск, что процессы демократизации могут также негативно воздействовать и на религиозную идентичность в ближневосточных обществах, которая на современном этапе служит консолидирующей основой.

4. Вооруженные силы в АРЕ, обладая специфическими интересами и механизмами их реализации, во внутренней политике выступают в качестве субъекта, объекта, среды и сферы ее реализации. В настоящее время военный истеблишмент, сохранив свою финансовую автономность, находящуюся вне государственного и общественного контроля, в меньшей степени оказывает влияние на динамику политических процессов в Египте, государственной безопасности, особенно на Синайском полуострове.

организованные, но достаточно продолжительно существующие структуры, направленные на достижение определенной социально-политической цели, как правило, заключающейся либо в проведении, либо в предотвращении каких-либо изменений в обществе. Основной силой политических трансформаций в Египте были «Братья-мусульмане», с одной стороны, политическая партия, выступавшая против режима Х. Мубарака, с другой, общественное движение, проводившее активную деятельность в гражданской сфере, пытавшееся изменить ценностную систему общества. Данная двойственность стала причиной глубоких противоречий внутри нее и поражения в выборах 2014 года.

6. «Новые» СМИиК, панарабские медийные компании являются непосредственным актором, участвующим в политическом развитии Египта, создавая определенный образ событий и главных действующих лиц т.н.

«арабской весны», объединяя людей, превращая отдельных активистов в целые организованные группы, организуя акции протестов против существующего политического режима. Появление массовых организаций и радикальных молодежных групп, растущая популярность «Аль-Джазиры» и других панарабских медийных компаний, доступность Интернета и социальных медиа изменили политические установки египтян.

Теоретическая значимость диссертационного исследования определяется возможностью использования полученных теоретических и методологических результатов для системного исследования современного политического процесса и растущей роли вооружённых сил, «новых» СМИ и социальных движений в современных условиях. Вводятся в научный оборот новые сведения о сущности и специфике современного политического процесса в Египте.

способствуют углублению представлений о политическом процессе в «незападных» странах. Выводы могут обеспечить формирование новых конструктивных подходов к анализу проблем социального целеполагания и управления.

Практическая значимость исследования определяется, прежде всего, тем, что материалы исследования могут быть использованы с целью совершенствования управленческой деятельности по укреплению безопасности государства и общества. Результаты исследования могут быть использованы в преподавательской деятельности, в том числе, в учебных курсах по политологии, зарубежному регионоведению.

Сформулированные предложения и выводы могут быть применены при решении прикладных задач службами аналитического и идеологического обеспечения аппаратов федеральных и региональных органов власти.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации, полученные на различных стадиях исследования, обсуждались на VI Международном конгрессе «Мир через языки, образование, культуру: Россия – Кавказ – Мировое сообщество» (г.

Пятигорск, 2013 г.); II Международной конференции аспирантов и студентов «Студенческая наука в XXI веке» (Невинномысск, 2014 г.); Всероссийской научной конференции «Северокавказский «узел» новейшей российской государственности: вызовы и возможные ответы на них» (Невинномысск, 2011); Региональной межвузовской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Молодая наука – 2013, 2014»

(Пятигорск, 2013 г., 2014 г.).

Материалы диссертационного исследования отражены в 8 научных публикациях автора общим объемом 4,25 п. л., в том числе 3 статьях в ведущих научных журналах, рекомендованных ВАК РФ для апробации итогов диссертации.

Диссертация обсуждена на кафедре философии и истории ГАОУ ВПО «Невинномысский государственный гуманитарно-технический институт» и рекомендована к защите по специальности 23.00.02 – Политические институты, процессы и технологии (политические науки).

Структура и объем диссертации. Диссертационная работа состоит из введения, двух глав, содержащих шесть параграфов, заключения, библиографического списка использованной литературы на русском, английском и арабском языках. Общий объем работы – 160 страниц.

ГЛАВА I. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ

ИЗУЧЕНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА В СТРАНАХ

БЛИЖНЕГО ВОСТОКА

Представляется, что политический режим – одна из ключевых, властнообразующих категорий политической науки. Это понятие широко используется для характеристики власти, политической системы общества, методов управления.

синтетическом характере, рассматривали его как синоним той или иной формы государства1, а другие доказывали, что применительно к государству необходимо говорить не о политическом, а государственном режиме2.

Данные споры легли в основу широкого и узкого понимания сущности политического режима.

Так, сторонники системного подхода расширительно интерпретируют понятие политического режима и практически отождествляют его с понятием политической системы. «Политический режим есть порядок, совокупность правил и норм, обеспечивающих жизнедеятельность социального организма»,                                                              Каменская Г.В. Режим политический // Политическая энциклопедия в 2-х тт. - Т.2. – М., Атаманчук Г.В. Теория государственного управления. - М., 2004; Нерсесянц В.С.

Общая теория права и государства. - М., 2000; Курскова Г.Ю. Политический режим Российской Федерации. Теоретико-правовой аспект: монография / Г.Ю. Курскова. — М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2008.

- считает Г.Ю. Курскова. Г.В. Атаманчук доказывает, что «именно политический режим есть действительность государственной власти»1, а B.C.

Нерсесянц считает, что «государственный (политический) режим — это по сути своей всегда государственно-правовой режим, определенный правовой порядок функционирования государства, те или иные правовые формы, процедуры, приемы, способы и методы осуществления государственной власти»2.

В свою очередь французский политолог Ж.-Л. Кермон понимает под функционированию политической власти в том или ином государстве3.

Элементный подход в изучению политической жизни позволяет сформулировать "узкое" определение политического режима, суть которого сводится к тому, что политический режим есть "функционирующая в рамках характеризуется конкретно-историческими формами, образом правления, а также методами и средствами осуществления правящими кругами своей политической власти"4. Можно говорить о том, что политический режим – есть "совокупность способов и методов осуществления власти, отражающих реальное состояние прав и свобод граждан в обществе"5. Мы согласны с позицией Г.В. Косова, который говорит о том, что "если рассматривать политическую культуру как комплекс установок людей по отношению к политической власти, то политический режим можно рассматривать как                                                              См.: Атаманчук Г.В. Теория государственного управления. - М., 2004.- С. 386.  Нерсесянц B.C. Общая теория права и государства: Учебник для юридических вузов и факультетов. М., 2000. -С. 254.  Цит. по: Бутенко А.П. Миронов А.В. Сравнительная политология в терминах и понятиях. – М.: Независимый открытый ун-т, 2008. - 411 с.

Атаманчук Г.В. Теория государственного управления. - М., 2004. – С. 323.

Курскова Г.Ю. Политический режим Российской Федерации. Теоретикоправовой аспект: монография. - М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2008. – С. 25.

комплекс установок власти по отношению к людям"1. Представляется, что политический режим есть совокупность нормативных установок, транслируемых в общественное создание, и технологий легитимации носителя данных установок (политический лидер, политическая элита, политическая партия, народ) в определенном политическом пространстве.

политических режимов следующим составным переменным величинам как2:

1. Конституция, интерпретируемая политиками как способ правления (авторитарный, демократический, тоталитарный и т.д.);

2. Характер партийной системы (однопартийная, двухпартийная, 3. Способ функционирования режима (избирательный закон, выборы, функционирование парламента, отношения между парламентом и 4. Роль групп давления и интересов в политическом обществе;

5. Характер политического персонала (государственных чиновников, В самом общем виде, используя критерий средств и методов, применяемых государством при осуществлении власти, все политические режимы можно подразделить на три основных типа: демократический, тоталитарный и авторитарный.

В свою очередь, при типологизации режимов в рамках демократии ключевое значение имеет соотношение или конфигурация властных институтов, что определяется разделением властей. В системе диктатуры, то есть в диктаторской политической системе, такой критерий не подходит, поскольку здесь вообще отсутствует реальное разделение властей. По этому критерию в современной диктаторской политической системе различаются                                                              Косов Г.В. Политология. – Ростов-на-Дону, 2010. – С. 325.

Арон Р. Демократия и тоталитаризм. - М., 1993. - С. 54-76.

авторитарные и тоталитарные режимы. Внутри последних существует целая гамма особенностей и модификаций. Например, в рамках тоталитаризма различаются большевистский, нацистский и фашистский режимы. В авторитаризме тоже можно различить режимы с большей или меньшей жесткостью или «либеральностью» в организации властной вертикали.

При анализе политических режимов целесообразно, считает Ю.В.

Ирхин, учитывать следующие факторы1:

1. Социально-политические группы и организации, интересы которых 2. Методы осуществления политической власти, избранные правящими государством, условия деятельности политической оппозиции;

4. Соблюдение принципа законности и защиты прав личности (прав Авторитаризм часто определяется как один из типов политического режима. Зачастую данный термин используется для того, чтобы описать «системы или государства, в рамках которых против населения применяются жесткие, главным образом репрессивные, меры»2.

Также авторитаризм можно определить как систему власти и силы, где граждане подвергаются прямому государственному контролю в большинстве аспектов их жизней. Как правило, авторитарный режим политическая партия или автократ используют репрессивные меры для того, чтобы оставаться у власти.

                                                             Ирхин Ю.В. Социология культуры. - М., 2006. - С. 243.

Linz J., Stepan A. Problems of Democratic Transition and Consolidation: Southern Europe, South America, and Post-Communist Europe / J.Linz, A.Stepan. - Baltimore: John Hopkins University Press, 1996. - P. В современной политической науки выделяют следующие основные черты авторитаризма1:

Помимо вышеуказанного, система управления в рамках авторитарных заключается во власти людей, а не власти закона, поскольку в таких системах доминирует неофициальное и нерегулируемое осуществление политической власти, где принятие важных решений, равно как и сам процесс выработки этих решений, прерогатива автократа и приближенного к нему круга лиц, которые не учитывают мнения людей и не отчитываются перед населением.

Второй принцип заключается в наличии контролируемых и управляемых выборов, вместо свободных и прозрачных. И, наконец, третий принцип – это господство единственной политической партии.

Так, согласно Т. Вестэлу, авторитаризм характеризуется наличием восьми элементов: потенциальных конкурентов и использующей политические партии и                                                              Цит. по.: Косов Г.В. Указ. соч. – С. 342.

Vestal Th. Ethiopia: A Post-Cold War African State / Th.Vestal. - Westport: Praeger, 1999.

- P. массовые организации, чтобы мобилизовать людей для достижений целей правительства;

руководство государства является самоназначенным, даже если и существует процесс его выборов, поскольку ввиду отсутствия свободных выборов конкуренты не могут сместить существующее руководство;

отсутствие гарантии гражданских свобод, а также наличия любых форм реальной оппозиции;

неразвитость институтов гражданского общества, а также отсутствие условий, позволяющих создавать широкий диапазон различных объединений, общественных движений и политических партий, необходимых для конкурирования за власть или требования контролируются фактически все элементы общества;

сохранение политической стабильности путем контроля и поддержки вооруженных сил, обеспечивающих сохранность политического режима и, в свою очередь, контроль над обществом;

всеобъемлющий бюрократический аппарат;

контроль внутренней оппозиции и недопущение инакомыслия;

формирование лояльности посредством оказания влияния на процесс социализации личности.

Итак, авторитаризм - политический режим, основу которого составляет диктатура одного лица или группы лиц, не допускающая политическую оппозицию, но сохраняющая автономию личности и общества вне политической сферы. Следовательно, авторитаризм связан с уважением всех других, кроме политических, прав личности.

Следует отметить, что классические теории, описывающие недемократические режимы, были разработаны в 1950-60-х гг. и тоталитаризмом и авторитаризмом. Авторитаризм – другая модель политического режима диктаторского типа, существенно отличающаяся от тоталитаризма. Если тоталитаризм предполагает полное подчинение всех сфер жизни государственному началу, то авторитарный режим допускает ограниченный плюрализм, если это не противоречит интересам сохранения существующей системы.

Авторитаризм занимает как бы промежуточное положение между автократический, не ограниченный законами характер власти, с демократией - наличие автономных, не регулируемых государством общественных сфер, сохранение элементов гражданского общества.

Исторический опыт показывает, что авторитаризм возникает, как правило, в странах, где - происходит смена общественного строя, сопровождающаяся резкой поляризацией политических сил; в странах;

- наблюдаются длительные экономические и политические кризисы, невозможным.

определяют основную выдвигаемую им цель – навести порядок в стране, обеспечить нормальные условия жизни общества. Эта цель определяет средства ее достижения – концентрация политической власти в едином центре принятия решений.

Необходимо подчеркнуть, что Х. Линц и А. Степан усовершенствовали                                                              Hadenius A., Teorell J. «Pathways from Authoritarianism» / A.Hadenius, J.Teorell // Journal of Democracy. - 2007. - №1. - P. «посттоталитаризма» и «султанизма».1 Однако большое количество ученых подвергли критике подобный подход, отмечая, что подобная классификация не применима в большинстве случаев. В данной связи актуализируется значение исследований Р. Снайдера и Д. Мэхони, в которых они утверждали, что представленная Х. Линцом и А. Степаном типология, является «уникальной и применима только к одной стране». Впоследствии, Л. Даймонд предпринял попытку создания более широкой классификации политических режимов. В центре его анализа лежат так называемые «гибридные режимы», которые нельзя классифицировать ни как полностью демократические, ни как полностью авторитарные. В зависимости от уровня конкурентоспособности в рамках данных режимов Л.

Даймонд классифицирует «гибридные режимы» как «соревновательный авторитаризм» или «электоральный авторитаризм», относя данные категории к «неопределенным политическим режимам». Несмотря на то, что в определенных «гибридных режимах»

проявляются тенденции к демократизации, в остальных демократические преобразования не были инициированы, а в некоторые даже наблюдается движение в сторону авторитаризма. Так, в дополнение к классификации Л.

демократией», «псевдодемократией» или «виртуальной демократией»: в последних электоральные институты существуют, однако нет реальной конкуренции власти.                                                              Linz J., Stepan A. Problems of Democratic Transition and Consolidation: Southern Europe, South America, and Post-Communist Europe / J.Linz, A.Stepan. - Baltimore: John Hopkins University Press, 1996. - P. Snyder R., Mahoney J. The Missing Variable: Institutions and the Study of Regime Change / R.Snyder, J.Mahoney // Comparative Politics. - 1999. - №32. - P. Diamond L. Thinking about Hybrid Regimes / L.Diamond // Journal of Democracy. P. Levitsky S., Way L. The Rise of Competitive Authoritarianism / S.Levitsky, L.Way // Journal of Democracy. - Journal of Democracy. - 2002. - №13. - P. Не смотря на достаточно убедительную аргументацию, подходы к исследованию политических режимов, предложенные Л. Даймондом, С.

Левицким и Л. Вэйем1, также были встречены критикой. В данной связи следует выделить А. Хадениуса и Я. Теорелла, которые утверждают, что классификационная схема Л. Даймонда описывает различные группы стран, различая их лишь по уровню конкурентоспособности2. Они подчеркивают, что если бы уровень конкурентоспособности являлся единственным необходимость в классификации политических режимов исчезла бы сама собой. В отличие от классификации «соревновательного/электорального авторитаризма», основная идея типологии Б. Геддес заключаются в наличии «качественных различий между авторитарными режимами».4 Анализируя персоналистскими, милитаристским и однопартийным режимами. Исследуя послевоенного периода, Б. Геддес доказывает, что некоторые типы политических режимов более устойчивые, чем другие. По ее мнению, продолжительность его существования является самой короткой, в то время как персоналистские режимы имеют тенденцию существовать дольше. Что                                                              Diamond L. Thinking about Hybrid Regimes / L.Diamond // Journal of Democracy. - 2002.

- №13; Levitsky S., Way L. The Rise of Competitive Authoritarianism / S.Levitsky, L.Way // Journal of Democracy. - Journal of Democracy. - 2002. - №13. - P.53.

Diamond L. Thinking about Hybrid Regimes / L.Diamond // Journal of Democracy. - 2002.

- №13.

Hadenius A., Teorell J. Authoritarian Regimes: Stability, Change, and Pathways to Democracy, 1972-2003 / A.Hadenius, J.Teorell // Working Paper. - 2006. - №331. - P. Geddes B. What Do We Know About Democratization [Электронный ресурс] / B.Geddes // Annual Review of Political Science. - 1999. - №2. – Режим доступа:

http://ussc.edu.au/s/media/docs/other/Geddes1.pdf Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. - М., 2003.

касается однопартийных систем, то, по мнению Б. Геддес, они являются самыми устойчивыми. Тем не менее, А. Хадениус и Я. Теорелл также раскритиковали подход утверждают, что достаточно спорным является подход, который определяет «персонализм» как тип политического режима.2 В то же время они соглашаются с П. Брукером о том, что «наличие неограниченной власти – это политический режим». Также, по мнению А. Хадениуса и Я. Теорелла, не стоит уделять пристального внимания и продолжительности существования того или иного типа политического режима. Они отмечают, что прекращение существования одного типа авторитарного режима не обязательно связано с началом процесса демократизации, поскольку один тип авторитарного режима может просто быть заменен другим». В данной связи важно подчеркнуть, что Б. Геддес не различает «однопартийную систему», где не существует никакой оппозиции, и «систему с доминирующей партией», где правит одна партия, однако оппозиционные партии в большей или меньшей степени участвуют в конкурентной борьбе.

предпринял Р. Хиннебуш. Для него авторитарные режимы отличаются в зависимости от уровня их институционализации. В данном контексте, он                                                              Hadenius A., Teorell J. Pathways From Authoritarianism / A.Hadenius, J.Teorell // Journal of Democracy. - 2007. - №1. - P. Brooker P. Non-Democratic Regimes: Theory, Government and Politics / P.Brooker. N.Y.: St. Martin’s Press, 2000. - P. «примитивных форм авторитаризма», то к ним относятся диктатуры, персоналистские режимы и военные хунты, которые испытывают явный недостаток в институтах, что не позволяет им задействовать в политическом политических режимов могут существовать только при низком уровне развития. Если анализировать «институциализированные авторитарные режимы», то следует отметить единство между политической системой и институтом бюрократизма, что позволяет классифицировать данный тип политического режима как более современный и более устойчивый, и, следовательно, способный существовать при более высоком уровне развития.

Помимо этого, в своих исследованиях Р. Хиннебуш также провел различие между «популистским авторитаризмом» и «бюрократическим авторитаризмом».2 По его мнению, режим «популистского авторитаризма»

олигархиям», так как в данный период прослеживается стремление мобилизовать широкие слои населения с целью изменения распределения «бюрократический авторитаризм» связан с более поздним этапом перехода к представляющий интересы буржуазии, использует авторитарную власть для того, чтобы исключить возможность мобилизации рабочего класса с целью изменения процесса накопления капитала.

Например, в государствах ближневосточного региона наибольшее распространение получил «популистский авторитаризм», в основе которого лежит убеждение о том, что иерархия политической власти может быть выстроена только при условии доминирования одного лидера над остальной                                                              Hinnebusch R. Authoritarian Persistence Democratization Theory and the Middle East: An Overview and Critique / R.Hinnebusch // Democratization. - 2006. - №.3. - P. Hinnebusch R. Authoritarian Persistence Democratization Theory and the Middle East: An Overview and Critique / R.Hinnebusch // Democratization. - 2006. - №.3. - P. частью правящей элиты, который, в свою очередь, распределяет властные полномочия таким образом, чтобы гарантировать лояльность ключевых групп, в числе которых находятся разведывательные службы и силы безопасности государства, осуществляющие постоянный контроль и не допускающие проявление различных форм открытого неповиновения.

Тем не менее, наиболее интересным с точки зрения анализа авторитаризм, в котором институализация рассматривается как необходимое Отличительной особенностью данного типа политического режима является тот факт, что парламентские и/или президентские выборы проводятся на регулярной основе, и что, по крайней мере, некоторые независимые кандидаты и представители от оппозиции в состоянии в них участвовать.

Однако это не означает, что данные выборы можно рассматривать как свободные или справедливые, поскольку определенные оппозиционные группы или кандидаты в любой момент могут быть исключены, а сам контролироваться правящей элитой. Даже когда оппозиционные партии добровольно воздерживаются от принятия участия в выборах, подобный режим все равно классифицируется как «соревновательный авторитаризм».

Если провести сравнение между демократическими режимами и «соревновательным авторитаризмом», то в данной связи можно выделить следующие основные критерии их различия:                                                              Schedler A. The Menu of Manipulation / A.Schedler // Journal of Democracy. - 2002. P. государственными ресурсами, отрицания прав кандидатов от оппозиции, таких, например, как достаточное освещение в СМИ, а в некоторых случаях даже полная манипуляция избирательного во-вторых, в демократических режимах существуют гражданские и политические свободы и права, а в «соревновательных»

институтов гражданского общества за критику в отношении власти могут быть арестованы, депортированы или даже убиты.

в-третьих, в демократических режимах, избранные представители власти обладают реальными полномочиями и не подвергаются полномочия распределены только среди членов правящей элиты.

политических режимов заключаются в том, что в демократических режимах оппозиция не только легитимна, но и играет немаловажную роль в формировании власти, а демократические институты являются основным механизмом, посредством которого оппозиция может бороться за власть. Что касается авторитаризма, то все усилия правящей элиты направлены преимущественно на то, чтобы закрепить и узаконить собственное доминирующее положение.

Анализ вышеуказанных критериев позволяет прийти к выводу о том, что «соревновательный авторитаризм» достаточно далек от демократических режимов, однако, в то же самое время, он и далек от «полномасштабного авторитаризма». Это становится особенно очевидным при исследовании избирательного процесса. В данной связи отличительной особенностью «соревновательного авторитаризма» является манипулирование демократическими правилами и избирательным процессом в целом.

Очевидно, что при таком типе политического режима устранить подобные явления практически невозможно: управление электоральным процессом зачастую осуществляется при помощи непрямого воздействия, такого как подкуп и кооптация, что, в конечном счете, приводит к значительному повышению уровня коррупции в государстве.

В свою очередь польский политолог Е. Вятр предложил следующую классификацию авторитарных режимов1:

чрезвычайно разнообразны. К ним относятся как традиционные формы:

                                                             Вятр Е. Социология политических отношений. - М., 2002. - С. 121.

реакционные, консервативные и либеральные авторитарные режимы. В реакционных авторитарных режимах (военно-диктаторских и однопартийных) с тоталитарной тенденцией механизм политической власти осуществляет глава государства, который является одновременно лидером единственной политической партии. Этот режим характеризуется неограниченной президентской властью и выступает тормозом социального прогресса.

Консервативные авторитарные режимы ориентированы на сохранение и поддержание исторически традиционных, сформировавшихся форм государственной и общественной жизни. При этом политическая власть находится в руках главы государства (президента, премьер – министра), который контролирует не только исполнительную, но и законодательную власть.

Либеральные авторитарные режимы представляют собой авторитарные режимы с демократической тенденцией. Признавая основные принципы демократии, права и свободы граждан, разделение властей, частное предпринимательство, свободную конкуренцию и т.п., такие режимы требуют постоянного вмешательства государства во все сферы жизни общества для создания благоприятных условий его дальнейшего развития.

На протяжении тысячелетий все режимы авторитаризма опирались главным образом на традиционную и харизматическую легитимность.

Начиная с XX века, в целях легитимации стали широко использоваться также националистическая идеология и формальные, контролируемые властью выборы. Поэтому авторитаризм часто определяют как способ правления с ограниченным плюрализмом.

Воздействие авторитаризма на общественное развитие имеет как слабые, так и сильные стороны. К числу слабых сторон относятся полная зависимость политики от главы государства или группы высших руководителей, ограниченность институтов артикуляции общественных интересов.

В то же время авторитарный режим имеет и свои плюсы, которые особенно ощутимы в экстремальных ситуациях. Авторитарная власть обладает высокой способностью обеспечивать политическую стабильность и общественный порядок, мобилизовывать общественные ресурсы на решение противников. Ряд стран с авторитарными режимами, среди которых следует упомянуть Китай, Чили, Южную Корею, Вьетнам продемонстрировали свою сочетать экономическое процветание с политической стабильностью, сильную власть - со свободной экономикой, личной безопасностью и сравнительно развитым социальным плюрализмом. Все это делает ее эффективным средством проведения радикальных общественных реформ.

Поэтому в современных условиях постсоциалистических стран наиболее оптимальным стало бы сочетание авторитарных и демократических элементов, сильной власти и ее подконтрольности обществу.

В современных авторитарных системах власть имеет коллегиальный характер, и они, как правило, избегают чрезмерного попрания правового и конституционного порядка, а также норм международного сообщества.

Главная отличительная черта современных авторитарных систем состоит в том, что их институциональная структура существенно снижает уровень политической соревновательности. Сущность авторитаризма состоит в том, что авторитарные правительства не желают идти на риск, связанный с допуском организаций на «политический рынок». Майкл Дж. Роскин отмечает, что философию авторитаризма резюмировал король Генрих V в одной из шекспировских пьес: «Обязанности каждого подданного – это собственность короля, но душа каждого подданного – это его личная собственность»1. Но это не означает, что при авторитарных режимах возможна личная свобода, ибо власть, подчинение и порядок ценятся при авторитарной системе правления больше, чем свобода, согласие и участие                                                              Michael Dzh. Roskin etc. Introduction to Political Science, New Jersey, 1988.

народа. Другой отличительной чертой авторитаризма от тоталитаризма, по мнению американского политолога Ж. Киркпатрик, является то, что авторитарный режим допускает некоторые изменения, но как только в стране укореняется тоталитарный режим, то никакие изменения уже невозможны1.

авторитарного типа. Однако тоталитарная логика общественной жизни предполагает нечто большее, чем простое упразднение политической соревновательности. Если авторитаризм лишь ограничивает политический плюрализм, то тоталитарные системы стремятся к упразднению всякого плюрализма в структуре общества, к установлению единого, «тоталитарного»

образца общественного взаимодействия.

И. Клямкин рассматривает авторитаризм как политический режим «железной руки», являющийся условием перехода от дорыночной экономики к товарной, рыночной2.

Авторитарный режим, как правило, не может быть долговечным. Его реальной перспективой является более устойчивый тип политического режима - демократия.

транслируемых в общественное создание, и технологий легитимации «создателя»

данных установок (политический лидер, политическая элита, политическая партия, народ) в определенном политическом пространстве. Авторитарный режим, как правило, возникает в государствах, где происходит смена общественного невозможным. В государствах ближневосточного региона наибольшее распространение получил такая форма авторитаризма как «популистский                                                              Kirkpatrick J. The New Presidential Elite: Men and Women in National Politics, Russell Sage Foundation, June 1976.

Цит.по: Бутенко А., Миронов А. Сравнительная политология. - М., 1998. - С. 6.

авторитаризм», в основе которого лежит убеждение о том, что иерархия доминирования одного лидера над остальной частью правящей элиты, который, в свою очередь, распределяет властные полномочия таким образом, чтобы гарантировать лояльность ключевых групп, в числе которых находятся различных форм открытого неповиновения.

1.2. Религиозный фактор современного политического процесса Конец ХХ века многими исследователями связывается с феноменом глобализационными процессами, геополитическими, породила такое явление как политизация религии2. В первом приближении к анализу проблемы можно утверждать, что на современном этапе ближневосточные общества становятся более радикально-религиозными, чем они были, например, пятьдесят лет назад. Практически во всех государствах региона Ближнего Востока радикальные исламистские группировки угрожают правительствам и гражданским лицам. В странах, где события «Арабской Весны» привели к падению диктаторских режимов, исламские партии побеждают на выборах и борются за власть. Данное обстоятельство, например, актуализировало вопрос о статусе коптов-христиан в Египте, равно как и христианский вопрос в Сирии, не говоря уже о доминирующем положении алавитов в политической системе сирийского государства, которое не устраивает суннитское большинство, и т.д.

                                                             Станкевич Г.В. Религиозный фактор современного политического процесса. – Ставрополь: Изд-во Ставролит, 2012. – 325 с.

Косов Г.В. Политическая концепция ислама: цивилизационный и политологический анализ. - М., 2008. - С. 7.

В самом начале стоит отметить, что Ближний Восток является колыбелью трех наиболее многочисленных монотеистических конфессий в мире: христианства, иудаизма и ислама. В рамках данного региона большинство конституций определяет государственную религию, а правительства и оппозиционные группы апеллируют к религиозной тематике для того, чтобы найти поддержку у населения.

Ближний Восток – это регион, где религиозная общность является этнической, национальной и политической идентификациями, а иногда вступающей с ними в конфликт. Следует упомянуть, что религия формируется и преобразуется ввиду взаимодействия людей: появление так называемого «европейского империализма», падение Османской империи, образование независимых государств в XX веке, создание государства Израиль, теракты 11 сентября 2001 г. – все эти события значительно видоизменили роль, значение и структуру религиозных организаций.

Зачастую утверждается, что Ближний Восток – это часть Исламского мира, а большинство государства региона являются исламскими. Тем не менее, несмотря на то, что мусульманское население превалирует в большинстве ближневосточных государств, термин «исламский мир»

ошибочно отождествляется с существованием обширной, гомогенной, транснациональной общности, простирающейся от Западной Азии и Северной Африки до Южной и Юго-Восточной Азии.

Большинство государств в ближневосточном регионе отождествляются в какой-то степени с исламом, однако только три государства включили слово «ислам» в свои официальные названия: Исламская Республика Иран, Исламская Республика Афганистана и Исламская Республика Пакистан. В данном контексте, слово «исламский» предполагает прямую связь с религией, как в исламских ритуалах или исламском искусстве. Исламские государства – это страны, где большинство населения являются мусульманами, а исламисты – это группы или люди, которые ссылаются на ислам при постановке и реализации социальных и/или политических задач.

Очевидно, что в отличие от западных стран, ближневосточные государства имеют тенденцию быть более связанными с религией, однако различные формы взаимосвязи государства и религии, как в степени, так и в самой природе этих связей, позволяют прийти к выводу о том, что религия и государство никогда не будут полностью идентичны.

Подобные различия несовместимы с идеей, что сам ислам определяет отношения между религией и государством, поскольку если бы это было так, то отношения «религия – государство» были бы одинаковыми у всех Подтверждением данного тезиса является тот факт, что несколько государств региона, включая Ливан и Турцию, не объявляют ислам официальной религией даже при том, что мусульмане составляют большинство населения.

В данном контексте актуализируется значение использования «индекса религии и государства»1, который составляется на основе пяти факторов:

государством в отношении некоторых или всех религий;

меньшинств;

исповедуемой большинством населения;

                                                             Fox J. World Separation of Religion and State Into the 21st Century [Электронный ресурс] / J.Fox. – Режим доступа: http://cps.sagepub.com/content/39/5/537.abstract Fox J. A World Survey of Religion and the State / J.Fox. – N.Y.: Cambridge University Press, 2008. – P. Страна Инд Место Офиц Наибол Проц Наименьш Проц Количес Саудовская Западная Как видно из Таблицы 1, ранжирование индекса религии и государства в диапазоне от 22,17 у Ливана до 77,56 у Саудовской Аравии предлагает существенные различия между странами в контексте отношений «религия – государство». Место Саудовской Аравии и Ирана вверху таблицы, а Израиля и Ливана внизу не вызывает удивления ввиду характера политических режимов данных государств. Более удивительными выглядят высокие места Египта и Иордании, поскольку политические режимы обеих стран достаточно светские, одновременно значительно отличающиеся друг от друга: Египет – республика, которой длительный период управляет светский религиозному наследию. Однако в данном контексте у обеих стран прослеживается общая составляющая – на динамику политических процессов значительное влияние оказывают исламские группы.

Остальные государства Ближнего Востока имеют относительно маленький интервал в восемь пунктов по индексу религии и государства:

ОАЭ (54,70) – Кувейт (46,82). Все же если рассматривать данную группу прослеживается существенная разница. Так, например, Турция и Тунис пытались препятствовать тому, чтобы религия играла главную роль в их общественной жизни, и для этого они пытались проводить светскую политику, вплоть до момента прихода ориентированного на ислам правительства в Турции и событий «Арабской весны» в Тунисе в 2011 г.

Проводимая ими политика контрастировала с политическим курсом государств Персидского залива, в основе законодательства которых лежат нормы шариата.

Ранжирование государств по индексу религии и государства не предполагает, что религия не играет важную роль в политическом процессе в Сирии, Бахрейне, Израиле и Ливане. Напротив, сосредоточение власти в Сирии в руках алавитского меньшинства, а в Бахрейне – суннитского, стало основой политического кризиса в этих странах в 2011 и 2012 г.г., в котором религиозные меньшинства стремились защитить свое привилегированное положение. Христианское меньшинство в Сирии не стало проявлять активно свою позицию из-за опасений, что суннитские исламисты в случае обретения власти начнут репрессии против христиан и алавитов. Относительная терпимость меньшинств перевела к тому, что правление религиозных меньшинств в обоих государствах продолжается.

В Ливане политическая система зависит от конфессионального состава государства. Так, места в главном законодательном и представительном органе Ливана распределены согласно религиозной принадлежности, однако, несмотря на это, религия играет решающую роль в распределении политических постов. В Израиле религия проявляется через политические партии и преимущества, предоставленные государством Ортодоксальному иудаизму.

На основе вышесказанного можно утверждать, что одним из важнейших различий государств ближневосточного региона является степень влияния религии на национальное самосознание. В этом смысле можно выделить три государства региона: Иран, Саудовскую Аравию и Израиль.

Так, династия Пехлеви, которая управляла Ираном с 1925 г. вплоть до революции в 1979 г., апеллировала к доисламской истории. Подобная политика в совокупности с рядом ошибочных политических решений привели к ухудшению политической обстановки внутри государства и к противостоянию власти и политизированной религиозной группы во главе с аятоллой Рухоллой Хомеини, которое закончилось победой последнего.

Именно Хомеини окончательно сформулировал модель шиитского управления государством, стал идеологом революцию и санкционировал принятие конституции, базируемой частично на его собственной теории.

Конституция 1979 г. делает ислам официальной религией Ирана и подробно описывает роль ислама в определении целей государства, законодательном процессе, значении морали и т.д. Несмотря на то, что большинство иранцев поддержали революцию, чтобы выступить против авторитаризма шаха и надеялись на установление более демократического режима, постреволюционное руководство Ирана построило новый порядок, базируемый на исламе. Таким образом, ислам стал официальной основой государственной идентичности.

Связь саудовской династии с исламом начинается с XVIII века, когда относительно неизвестный религиозный деятель, Мухаммед ибн Абд альВаххаб, объединился с Мухаммедом ибн Саудом и помог ему укрепить саудовский контроль над провинцией Неджд, находящейся в центре Аравийского полуострова. Первое саудовское государство было разрушено Египтом, находящимся под властью Османской империи, в начале XIX века.

Второе саудовское государство возникло в середине XIX века, однако было разрушено Османской империей в конце XIX века, а третье государство возникло под лидерством Абдель Азиз ибн Сауда, который вступил в союз с потомками и последователями Ибн Абд аль-Ваххаба. Захватив контроль над провинцией Хиджаз в 1925 г., саудовский правитель взял под протекторат святые места в Мекке и Медине, и Королевство стало основным спонсором и организатором ежегодного религиозного паломничества, которое привлекает приблизительно три миллиона туристов в год.

Королевская династия видит в Саудовской Аравии лидера Исламского мира, преследуя, например, такие цели, как освобождение Иерусалима от израильского режима. Королевство распространяет собственную версию ислама посредством деятельности влиятельных медийных компаний, таких как Аль-Арабия, и через финансирование исламистских групп, действующих как в регионе, так и за его пределами. Первая статья основного саудовского закона гласит: «Королевство Саудовская Аравия — суверенное арабское исламское государство. Его религия — ислам, Конституция — Книга Всевышнего Аллаха и сунна Его Пророка, да благословит его Аллах, язык — арабский, столица — г. Эр-Рияд»1. Политический режим КСА зависит от законности правящей династии, а право на управление Королевством, в свою очередь, зависит от ислама.

В Израиле вопрос взаимоотношения религии и государства является одним из наиболее сложных. Тем не менее, израильский истеблишмент смог достичь соглашения с Ортодоксальными и Ультраортодоксальными евреями о государственных праздниках, религиозных диетических правилах (Кашрут) в государственных учреждениях, автоматической ассимиляции еврейских иммигрантов и многих других вопросах, связанных с религией.

Для некоторых израильтян их государство является еврейским, только потому, что большинство его граждан евреи, и если бы неевреи в конечном счете стали большинством населения посредством присоединения Западного берега реки Иордан и сектора Газа, включая проживающих там арабов, то Израиль перестал бы быть еврейским государством в подобном контексте.

Тем не менее, как еврейское государство, хотя и неофициально, Израиль опирается на поддержку мировой еврейской диаспоры и часто выступает в защиту от дискриминации в отношении евреев повсеместно.

Больше нигде на Ближнем Востоке влияние религии на формирование государственной идентичности не является настолько значительным, как в этих трех государствах: Иране, Саудовской Аравии и Израиле.

государственной идентичности, религиозные представления о нормах морали в большей или меньшей степени легли в основу законодательных систем государств Ближнего Востока, а несколько государств региона обозначили в собственных конституциях приверженность нормам права, сформированным в рамках исламских традиций, известные как «шариат».

                                                             Мелихов И.А. Ваххабитский фактор в Саудовской Аравии [Электронный ресурс] / http://www.observer.materik.ru/observer/N04_01/4_08.HTM В данной связи, Саудовская Аравия и Иран в наибольшей степени интегрировали законы ислама в собственные законодательные системы. Так, Статья 23 саудовского основного закона гласит: «Государство стоит на защите исламской веры, реализует ее установления, следит за отсутствием ислама».1 Иранская конституция декларирует, что «все гражданские, уголовные, финансовые, экономические, административные, культурные, военные, политические, и другие законы и постановления должны быть основаны на исламских критериях». Помимо вышеуказанных государств, Египет также объявил шариат «главным источником законодательства», конституции Кувейта и других государств Персидского залива определяют шариат как «основной источник законодательства», а конституция Ирака, принятая после американской оккупации, декларирует, что «ни один закон, противоречащий нормам ислама, не может быть принят». Однако ошибочно полагать, что у государств ближневосточного региона существуют однотипные системы законодательства, поскольку данные государства по-разному интерпретируют исламские нормы, делая их основой собственного законодательства.

Тем не менее, большинство мусульманских стран Ближнего Востока проводят различия между делами, находящимися в юрисдикции гражданских и религиозных судов. Зачастую только личные и семейные дела, такие как:

измена, брак, развод, наследование и право собственности, находятся в                                                              Мелихов И.А. Ваххабитский фактор в Саудовской Аравии [Электронный ресурс] / http://www.observer.materik.ru/observer/N04_01/4_08.HTM Тагибова Э.Ш. Уголовное законодательство Исламской Республики Иран [Электронный ресурс] / Э.Ш.Тагибова // Мир современной науки. - Режим доступа:

http://cyberleninka.ru/article/n/ugolovnoe-zakonodatelstvo-islamskoy-respubliki-iran Сюкияйнен Л.Р. Исламская политико-правовая мысль в поиске ответов на вызовы современности [Электронный ресурс] / Л.Р.Сюкияйнен // Центральная Азия и Кавказ. Режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/islamskaya-politiko-pravovaya-mysl-v-poiskeotvetov-na-vyzovy-sovremennosti юрисдикции религиозных судов, которые, как правило, рассматривают женщин как подчиненных мужчинам, тем самым подвергая их в некоторой мере сегрегации. Только Иран и Саудовская Аравия не делают официального различия между гражданскими и религиозными судами. Эти страны в большей мере зависят от религиозной полиции (шариатской гвардии), которая призвана обеспечить претворение в жизнь законов шариата в той мере, в какой эти государства их трактуют.

Другие государства Персидского залива разделяют консерватизм Саудовской Аравии и Ирана лишь частично. Так, в отличие от Саудовской Аравии они не выступают за уменьшение иностранного военного присутствия на территории их государств, рассматривая его как условие условия стабильности в регионе, равно как и поощряют иностранный туризм, рассматривая его как стабильный источник дохода. Более того, данная группа государств финансируют американские университеты, открывая их филиалы на территории своих государств и не возражая против совместных программ обучения.

В отличие от вышеперечисленных государств, Турция, Тунис и Ливан занимают совершенно иную позицию. Под лидерством Мустафы Кемаля Ататюрка Турция отменила систему судопроизводства на основе шариата.

Будучи убежденным, что религиозные силы стояли на пути прогресса турецкого государства, он позволил женщинам участвовать в политической и общественной жизни Турции и настоял на западном дресс-коде.

Вскоре после обретения независимости в 1956 г. Тунис принял Кодекс о личном статусе, который представляет собой ряд законов, устанавливающих равенство мужчин и женщин практически во всех сферах, за исключением права собственности. Основатель Тунисской Республики Хабиб Бургиба видел в себе человека, способного адаптировать законы шариат под нужды современного времени. Его преемник на посту президента Бен Али также оставался приверженцем Кодекса о личном статусе, несмотря на то, что под воздействием мусульманских общин в 1980-1990-х г.г. ему пришлось строить новые мечети и перевыпускать издания Корана. После свержения Бен Али и успеха на парламентских выборах исламской Партии возрождения, вопросы религиозного характера и гендерного равенства в данном государстве вновь актуализировались.

Подобная ситуация наблюдаются и в Турции, поскольку победа на парламентских выборах Партии справедливости и развития во главе с Реджепом Эрдоганом привела к проявлению тенденций исламизации государства. Что касается Ливана, то место и роль христианской общины в данном государстве делает маловероятным навязывание правительством норм шариата.

Сама по себе религия не может дать объяснение разнообразным способам интегрирования норм шариата в законодательные системы мусульманских государств. Очевидно, что авторитарные правительства не отличаются однородностью в подходах к этому вопросу, и нет никакой уверенности, что демократизация политических режимов данной группы государств приведет к выработке единого подхода.

Следует упомянуть, что ислам и иудаизм схожи в том, что закон является основой для обоих. В то время как в основе христианской философии лежит концепция «приверженности», ислам и иудаизм основывается на соблюдении правил, определяющих поведение людей. Так же, как интегрирование норм шариата в законодательную систему мусульманских стран влечет за собой некоторые проблемы, интегрирование галахи – иудейского закона – в систему законодательства представляет в некотором роде проблему для Израиля.

С самого основания государства Израиль, законодательство, предложенное Кабинетом министров, одобренное Кнессетом и реализованное судебной системой, имело приоритет над галахой. Так, убийца премьер-министра Ицхака Рабина в 1995 г. утверждал, что Рабин нарушал иудейский закон, предлагая землю в обмен на мир с палестинскими арабами.

Израильские суды отрицали требования убийцы и раввинов, которые осуждали намерения Рабина.

актуализируют проблему, связанную о равенстве гражданства. В данной связи возникает вопрос о положении немусульманина в мусульманском государстве, или статусе нееврея в еврейском государстве, что в своей крайней форме может привести к исключению религиозных меньшинств из государства.

Примером могут служить Бахаи в Иране, а также атеисты во многих странах региона. Некоторые государства заявляют о свободе вероисповедания, в то время как уход из ислама является преступлением, караемым смертной казнью. В странах ближневосточного региона, где превалирует мусульманское население, христиане и евреи имеют лучшее положение в обществе, чем представители других религий. А, например, в Саудовской Аравии движение ваххабитов рассматривает даже мусульманшиитов, суфиев, мусульман-суннитов, которые практикуют фигуративное искусство или создают музыку, как врагов. Жители Саудовской Аравии поддерживают не просто ислам, но его особый вид – ваххабизм, который относится нетерпимо к другим религиям с самого начала его появления в XVIII веке.

Очевидно, что недемократическая природа политических режимов большинства государств региона ограничивает участие в политической жизни оппозиционных групп. Однако даже в таких условиях, исламские движения оказывают влияние на динамику политических процессов, протекающих в ближневосточных государствах, действуя в основном через систему выборов: исламские движения выдвигают кандидатов на выборах в профессиональные объединения, профсоюзы, студенческие советы и т.д, а начиная с 1970 г. исламским движениям было позволено участвовать в парламентских выборах, и на сегодняшний день они приняли участия приблизительно в 140 выборах в различных государствах региона.

Данное обстоятельство демонстрирует готовность исламских движений действовать в рамках демократических процедур, даже при условии, что при соблюдении этих процедур они сталкиваются с авторитарными ограничениями, манипуляцией и фальсификацией.

Несмотря на данное обстоятельство, либеральные и светские акторы в регионе, также как и западные политики, с подозрением относятся к приверженности исламских движений демократическим нормам. Они полагают, что исламисты зачастую просто используют демократию в качестве одного из тактических средств для обретения власти, после чего, они будут стремиться разрушить демократическую систему, которая привела их к власти, и построить теократическое государство, по подобию иранской модели. Подобные обстоятельства стали одной из причин, по которой светские оппозиционные силы Алжира, с одобрения Франции и Соединенных Штатов, поддерживали военный переворот, последовавший после победы в первом раунде парламентских выборов Исламского фронта спасения в 1991 г.

Критики исламских движений также в качестве примера несоблюдения ими демократических обязательств приводят ожесточенные столкновения между ХАМАС и ФАТХ в Палестине, которые произошли после победы ХАМАС на выборах в 2006 г. и последующего захвата власти ХАМАС в Секторе Газа.

Следует отметить, что в конце 1990-х – начале 2000-х г.г., исламисты в Турции, Египте и Марокко смягчили свои позиции, оправдывая политику вовлечения и компромиссов вместо революционной перестройки политической системы, даже при условии отсутствия существенных демократических реформ.

Вышеприведенная аргументация позволяет прийти к выводу о том, что сдержанность исламистов, их вовлечение в политический процесс и даже сотрудничество с авторитарными режимами могло бы иметь достаточно сильный эффект, заключающийся в сокращении давления на авторитарных политических деятелей, что может создать условия для проведения реальных демократических преобразований в государствах ближневосточного региона.

Однако вовлечение исламистов в политический процесс в странах либерализацией: поскольку исламисты участвуют в политической игре более авторитарные режимы используют для отсрочивания политических преобразований.

Следует отметить, что религиозные партии на Ближнем Востоке в основном стараются соблюдать демократические процедуры. Например, на конкурентную борьбу, требующую обязательное участие женщин, они не оспаривали данное правило и выставляли женщин как кандидатов.

Опыт Израиля может стать примером для остальных государств ближневосточного региона. Общеизвестным является тот факт, что с момента образования государства религиозные партии свободно участвуют в израильских выборах. С конца 1990-х г.г. религиозные партии занимают почти одну четверть мест в Кнессете. Основной задачей этих партий является усиление взаимосвязи государства и религиозных объединений, однако они никогда не стремились подорвать непосредственно демократическую систему Израиля и действовали в рамках установленных процедур.

позиционировать себя после победы на демократических выборах, может служить Партия справедливости и развития Турецкой Республики. Находясь у власти с 2002 г., данная Партия к 2011 г. отказалась от апеллирования к религии и теперь позиционирует себя как консервативная партия.

Следует упомянуть, что на последних выборах в Палестине, Египте, Тунисе, Турции, Ираке и Ливане исламские партии, или коалиции во главе с ними, выиграли больше мест, чем их соперники. Однако на менее открытых выборах, например в Йемене или Алжире, исламские партии выиграли гораздо меньше мест.

исламских партий, заключается в том, что бедное население поддерживает их исследования в данной области показывают, что деятельность исламских движений главным образом направлена на образованный средний класс, который менее обеспокоен экономическими проблемами и в большей степени заинтересован в социальных и политических преобразованиях.

Другая точка зрения заключается в том, успех исламистов базируется на ряде организационных преимуществ в сопоставлении с их соперниками.

Во-первых, ввиду большого опыта в управлении обширными сетями социального обеспечения, исламские движения обладают логистическими навыками и опытом, которые превосходят имеющиеся навыки и опыт у их конкурентов. Во-вторых, аккумулированные ими ресурсы складываются в основном из добровольных взносов и «исламских пожертвований» (закят), в то время как их светские конкуренты полагаются на помощь со стороны международного сообщества и оказываются ассоциированными с западными государствами.

В данной связи имеет смысл подчеркнуть, что голосование за исламскую партию не всегда является голосованием за исламизацию общественно-политической жизни государства. Поскольку данные партии недемократическим и коррумпированным чиновникам, они также получают поддержку от людей, которые не разделяют их религиозную риторику.

Так, например, в Египте при выборе на пост президента между Ахмедом Шафиком, ассоциированным с Хосни Мубараком, и Мухаммедом Мурси, кандидатом от Братьев-мусульман, большинство либералов предпочло отдать голоса кандидату от исламской партии, а не кандидату, представляющему старый режим.

На современном этапе, в СМИ и массовом сознании, исламские движения зачастую ассоциируются с насилием, что особенно проявилось после терактов 11 сентября 2001 г. Однако следует отметить, что насилие не является обычным методом деятельности большинства исламских движений.

Исламистские группы, которые действительно прибегают к насилию, могут быть разделены на три типа:

националистические движения, вовлеченные в вооруженный конфликт против иностранных оккупантов. Самым известным и популярным среди них являются ХАМАС и Хизбалла.

насилие против репрессий со стороны авторитарных правительств в их собственных странах. Это обычно изолированные тайные незаконные вооруженные формирования, которые не пользуются массовой поддержкой.