[ «ОХОТНИЧЬЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НАСЕЛЕНИЯ ГОРНОГО АЛТАЯ В I ТЫС. Н.Э. ...»
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ
ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
«ГОРНО-АЛТАЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
На правах рукописи
Константинов Никита Александрович
ОХОТНИЧЬЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
НАСЕЛЕНИЯ ГОРНОГО АЛТАЯ В I ТЫС. Н.Э.
Специальность 07.00.06 – археология Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук
Научный руководитель канд. ист. наук, доцент В.И. Соёнов Горно-Алтайск –
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ………………………………………………………………………..ГЛАВА 1. ИЗУЧЕНИЕ ОХОТНИЧЬЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
ДРЕВНЕГО И СРЕДНЕВЕКОВОГО НАСЕЛЕНИЯ ГОРНОГО АЛТАЯ…...
1.1. Обзор истории изучения памятников конца I тыс. до н.э. – I тыс. н.э.…. 1.2. Охотничья деятельность древнего и средневекового населения Горного Алтая в трудах исследователей……………………...……..……ГЛАВА 2. ИСТОЧНИКИ ПО ИЗУЧЕНИЮ ОХОТЫ
НАСЕЛЕНИЯ ГОРНОГО АЛТАЯ В I ТЫС. Н.Э……………………………... 2.1. Археологические источники………………………………………………. 2.1.1. Остеологические материалы……………………………………….. 2.1.2. Вещественные источники……………………………….………….. 2.2. Другие источники…………………………………………………………... 2.2.1. Изобразительные источники………………………......…………… 2.2.2. Этнографические источники…………………………..…………… 2.2.3. Письменные и лингвистические источники………………...……...ГЛАВА 3. ОХОТНИЧЬЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КАК ЧАСТЬ СИСТЕМЫ
ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯГОРНОГО АЛТАЯ В I ТЫС. Н.Э….
3.1. Природные условия и биологический фон Горного Алтая….……….… 3.2. Формы, приемы и техника охоты……………………….……………….. 3.3. Хозяйственная роль охоты……………………………………………….. 3.4. Мировоззренческий, социальный и военный аспекты охоты………….. ЗАКЛЮЧЕНИЕ………………………………………………………………... СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ….….. ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ………………………………………………… Приложение 1. Таблицы.……………………………………………………… Приложение 2. Список охотничьих топонимов……………………………... Приложение 3. Иллюстрации.…………………………………………………ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы. Изучение особенностей экономического развития древних и средневековых обществ является одной из важнейших задач исторической науки. Рассмотрение вопросов хозяйственного развития позволяет исследователям понять особенности экономики древних обществ, адаптационные механизмы, используемые населением различных природноклиматических регионов. Реконструкция хозяйства важна для определения особенностей системы жизнеобеспечения древнего и средневекового населения, что, в свою очередь, позволит охарактеризовать хозяйственнокультурный тип развития этого населения. Однако специальных работ, посвященных древнему и средневековому хозяйству, или как еще принято называть это направление, палеоэкономике населения Горного Алтая на сегодняшний день издано немного. Более того, имеющиеся работы охватывают не все направления хозяйственной деятельности, либо в большей степени являются обзорами источников.Отсутствие значительного количества работ, посвященных хозяйству, на наш взгляд, связано с особенностями развития горно-алтайской археологии, которая изначально сложилась как «курганная», а поселения изучались не так интенсивно, как погребальные памятники. В то же время, отсутствие письменных источников по истории населения Горного Алтая для большинства периодов выводит на первый план археологические источники, являющиеся основными при изучении хозяйственной деятельности населения этого периода. Однако наиболее изученные погребальные памятники, не отражают «всего многообразия материальной культуры», на что указывали исследователи, рассматривавшие хозяйственные занятия раннесредневекового населения Горного Алтая (Кубарев Г.В., 1997, с. 154), и не могут в полной мере отражать особенности хозяйственного развития древнего и средневекового населения. Сложившаяся ситуация неблагоприятным образом повлияла на степень изученности хозяйства населения Горного Алтая.
Тем не менее, на сегодняшний день имеются специальные работы по различным направлениям хозяйственной деятельности населения Горного Алтая в древности и средневековье. Некоторые исследования были посвящены обзору источников по тому или иному хозяйственному занятию и анализу этого направления (Тишкин А.А., 1996; Кунгурова Н.Ю., 1997;
Бородовский А.П., 1997; 2007б; Соёнов В.И., 2001; 2002; 2003б; Борисенко А.Ю., Белинская К.Ы., Худяков Ю.С., 2008; и др.), в других были проанализированы отдельные виды источников (Кубарев В.Д., 2001а; 2001б).
В то же время, накопленные на сегодняшний день знания и источники по отдельным видам хозяйственной деятельности позволяют провести довольно подробное комплексное исследование этих направлений в конкретные исторические периоды.
Довольно перспективным в этом плане является изучение охотничьей деятельности в тыс. н.э. Представительный корпус источников свидетельствует о значительном развитии охотничьей деятельности в данный период. Кроме того, многие исследователи отмечают, что занятия охотой являлись неотъемлемой частью жизни раннесредневековых тюрков и населения предшествовавшего периода. Именно занятия охотой тюрки рассматривали как одно из главных мужских занятий, наряду с участием в военных действиях. Благодаря постоянным занятиям охотой народы Центральной Азии поддерживали свои военные способности, что способствовало их боевым успехам в регионе и часто их войска превосходили армии соседних китайских и других государств. Кроме того, судя по имеющимся источникам, охота была одним из основных занятий знати этого периода, существовали престижные виды охоты, которыми занималась высшая прослойка. Охотничья деятельность как часть системы жизнеобеспечения играла важную хозяйственную роль с глубокой древности.
С переходом от присваивающих форм хозяйства к производящим значение охоты существенно снизилось, но, тем не менее, охота оставалась еще довольно значимым направлением хозяйственной деятельности.
Вышеизложенное свидетельствует о большой роли охотничьей деятельности в жизни населения Горного Алтая. Значение охоты не ограничивалось только хозяйственной стороной, также охотничья деятельность выполняла определенные функции в мировоззрении, военном деле, социальной сфере жизни населения Горного Алтая в I тыс. н.э., что делает исследование этого вида деятельности особенно актуальным.
Степень изученности проблемы. Вопросы хозяйственных занятий и, в частности, охоты древнего и средневекового населения Горного Алтая, так или иначе, затрагивались исследователями, начиная со второй половины XIX в. Первоначально это были работы описательного плана, без глубокого и комплексного анализа полученных материалов. В последние десятилетия с привлечением методов естественных наук и при комплексном изучении данного вопроса накоплено довольно значительное количество наработок, посвященных отдельным историческим эпохам. Стоит отметить, что отдельные вопросы охоты древнего и средневекового населения Горного Алтая рассмотрены в работах таких исследователей, как В.В. Радлов, С.В.
Киселев, С.И. Руденко, М.П. Грязнов, Л.П. Потапов, Н.Д. Оводов, А.В.
Гальченко, П.И. Шульга, В.И. Молодин, С.М. Киреев, Я.Ю. Полосина, Н.Ю.
Кунгурова, В.Д. Кубарев, В.И. Соёнов, А.П. Деревянко, М.В. Шуньков, А.К.
Агаджанян, А.Н. Садовой, С.С. Онищенко, Ю.Ф. Кирюшин, К.Ю. Кирюшин, А.Ю. Борисенко, К.Ы. Белинская, Ю.С. Худяков и др.
Охота населения Горного Алтая гунно-сарматского времени рассматривалась только при анализе материалов городищ Нижний Чепош-3 и Нижний Чепош-4 (Соёнов В.И. и др., 2011, с. 47-49). Охотничий промысел населения Горного Алтая второй половины I тыс. н.э. рассматривался в обобщающих трудах С.В. Киселева (1951, с. 511-512), Л.П. Потапова (1953, с.
88; 2001). Анализ изобразительных источников по охоте этого периода был проведен В.Д. Кубаревым (2001б), А.Н. Садовым и С.С. Онищенко (2003, с.
212-215). Развитие охоты населения Горного Алтая тюркского времени также было охарактеризовано А.С. Суразаковым (2002б, с. 198).
Объектом исследования является система жизнеобеспечения древнего и средневекового населения.
Предметом исследования является охотничья деятельность населения Горного Алтая I тыс. н.э.
Цель исследования – на основе археологических источников реконструировать особенности развития охотничьей деятельности населения Горного Алтая в I тыс. н.э. Для выполнения цели исследования были поставлены следующие задачи:
1. Рассмотреть историю изучения археологических памятников Горного Алтая I тыс. н.э., относящихся к булан-кобинской, майминской и курайской (тюркской) археологическим культурам;
2. Рассмотреть историю изучения охотничьей деятельности населения Горного Алтая в древности и средневековье в трудах исследователей;
3. Проанализировать источники по изучению охотничьей деятельности населения Алтая I тыс. н.э.;
4. Охарактеризовать природно-климатические условия и биологический фон развития охотничьей деятельности в Горном Алтае;
5. Охарактеризовать орудийный охотничий комплекс и определить формы, технику и приемы охоты, применявшиеся населением Алтая гунно-сарматского и тюркского периодов;
6. Определить значение охоты в системе жизнеобеспечения населения Горного Алтая I тыс. н.э.
Территориальные рамки исследования ограничены Горным или Российским Алтаем, в административном плане – это территория современной Республики Алтай Российской Федерации. В географическом плане Горный Алтай является частью Алтайской горной системы. Южной границей служат горные хребты Сайлюгем и Тавын-Богдо-Ола; восточной границей является хребет Чихачева и Шапшальский хребет; на севере горы Алтая граничат с Горной Шорией; на северо-западе горные долины выходят на Предалтайскою равнину и Верхнеобское плато; на западе территория Горного Алтая ограничивается хребтами Холзун и Листвяга.
В современный геологический период Алтай является одной из самых высоких горных областей орогенного пояса Южной Сибири. Он представляет собой гигантский свод, сложный и разнообразный в орографическом отношении. Характерными для Алтая являются труднопроходимые, а порой и непроходимые высокогорные, среднегорные, низкогорные рельефы, расчлененные эрозионными долинами рек и межгорными котловинами. Географы выделяют шесть физикогеографических провинций в границах современной Республики Алтай:
Юго-Восточная, Восточно-Алтайская, Центральноалтайская, СевероВосточная, Северо-Алтайская, Северо-Западная провинции (Маринин А.М., Самойлова Г.С., 1987, с. 89-97). Все эти провинции различаются морфоструктурными признаками и имеют свои климатические и ландшафтные особенности.
Хронологические рамки исследования охватывают период с конца I тыс. до н.э. – I тыс. н.э. и включают в себя два больших исторических периода – гунно-сарматское и тюркское время. Первый период связан с существованием в Горном Алтае населения – носителей булан-кобинской культуры, памятники которой относятся ко II в. до н.э. – V в. н.э. Появление памятников булан-кобинской культуры связано с эпохальными изменениями, произошедшими в центральноазиатском регионе и повлиявшими на смену культур скифо-сибирского мира культурами, испытавшими влияние хуннской культуры (Тишкин А.А., 2007, с. 158). В северной части региона, в предгорной и низкогорной зоне были зафиксированы памятники, отнесенные исследователями к майминской археологической культуре, материалы которой датируются концом I тыс. до н.э. – первой половиной I тыс. н.э.
(Абдулганеев М.Т., 1998).
политической ситуации в центрально-азиатском регионе, которые были связаны с созданием и существованием раннесредневековых тюркских государств – каганатов, в состав которых входила территория Горного Алтая.
Ко второй половине I тыс. н.э. относятся археологические памятники курайской по Д.Г. Савинову (1982; 1984, с. 48-76) или тюркской по А.А.
Тишкину и В.В. Горбунову (2002, с. 85) археологической культуры. К концу I – началу II тыс. н.э. относятся археологические памятники кыргызской культуры (Тишкин А.А., Горбунов В.В., 2002, с. 85).
неопубликованные материалы, полученные в ходе изучения археологических памятников Горного Алтая I тыс. н.э., сведения о которых содержатся в статьях, монографиях, полевых отчетах исследователей.
Поселенческие материалы представлены результатами исследования памятников Тыткескень-3 (Кунгуров А.Л., 1994), Усть-Куба (Киреев С.М., Ларин О.В., 2004), Черемшанское городище (Киреев С.М., 1991; 1995), городище Нижний Чепош-3 (Шульга П.И., Тишкин А.А., Соёнов В.И., 2010;
Соёнов В.И. и др., 2011).
Значительное количество источников, связанных с охотничьей деятельностью содержатся в материалах погребальных памятников, относящихся к исследуемому периоду. Это опубликованные результаты изучения таких памятников как погребение в пещере на реке Кам-Тыттугем (Семенов А.И., 1995; Худяков Ю.С., Эбель А.В., Кочеев В.А., 1998), могильники Белый Бом-II (Глоба Г.Д., 1983), Бике I (Кубарев В.Д., Киреев С.М., Черемисин Д.В., 1990), Булан-Кобы-IV (Мамадаков Ю.Т., 1985), ВерхУймон (Соёнов В.И., Эбель А.В., 1992 и др.), Дялян (Митько O.A., Тетерин Ю.В., 1992), Кара-Коба-I (Могильников В.А., 1990; 1997), Катанда- (Мамадаков Ю.Т., Горбунов В.В., 1997), Кудыргэ (Гаврилова А.А., 1965), Курайка (Соёнов В.И., Эбель А.В., 1998), Курай III, IV, V (Евтюхова Л.А., Киселев С.В., 1941), Степушка-1 (Кирюшин Ю.Ф. и др., 2011), Юстыд-XII (Кубарев Г.В., 2005), Ябоган-I (Кочеев В.А., Суразаков А.С., 1994), Яломан-II (Тишкин А.А., Горбунов В.В., 2005а; Тишкин А.А., 2011) и др.
Кроме того, в ходе проведения исследования производилась работа с археологическими коллекциями поселения Майма-1 и могильника Айрыдашхранящихся в фондах Национального музея Республики Алтай им. А.В.
Анохина (инв. № 11693, 12020, 10540, 10652, 11936, 12111, 10661, 11966), городищ Нижний Чепош-3 и 4, могильников Верх-Уймон, Курайка, Степушка-2, хранящихся в фондах Музейного комплекса ГАГУ.
петроглифическими местонахождениями: Калбак-Таш-I (Kubarev V.D., Jacobson Е., 1996), Калбак-Таш-II (Кубарев В.Д., 2007б), Жалгыз-Тобе (Cheremisin D., 2002; Кубарев Г.В., 2004), Кургак (Кляшторный С.Г., Кубарев Г.В., 2002), рисунок на стеле у с. Улаган (Кубарев В.Д., 1984), Туэкта (Миклашевич Е.А., 2006), Устю-Айры (Миклашевич Е.А., 2003), БичиктуБом (Минорский А.И., 1951; Мартынов А.И., Елин В.Н., Еркинова Р.М., 2006; Ямаева Е.Е., 2009), Тыныскайак (Ямаева Е.Е., 2010), Усть-Кан (Елин В.Н., Некрасов В.А., 1994), местонахождения в долине р. Чаган и ее притоков (Окладникова Е.А., 1988; Черемисин Д.В., 2004; Окладникова Е.А., Слободзян М.Б., 2009), а также сценой на костяных накладках на переднюю луку из могильника Кудыргэ (Руденко С.И., Глухов А.Н., 1927).
Кроме того, для оценки данных, полученных в ходе изучения археологических источников привлечены этнографические сведения путешественников и работы исследователей, касающиеся (описания культуры коренного населения Горного Алтая XIX – начале XX вв.) (Радлов В.В., 1989; Сатлаев Ф.А., 1974; Потапов Л.П., 2001; Дьяконова В.П., 2001;
Кандаракова Е.П., 2007; и др.), письменные (Бичурин Н.Я., 1950; Малов С.Е., 1951; Кляшторный С.Г., 1964) и некоторые другие виды источников.
Методологическая основа. Исследование основано на системном подходе – направление методологии исследования, в основе которого лежит рассмотрение объекта как целостного множества элементов в совокупности отношений и связей между ними, то есть рассмотрение объекта как системы.
Проведенное исследование соответствовало принципу историзма, который основан на рассмотрении мира, природных и социально-культурных явлений в динамике их изменения, становления во времени, в закономерном историческом развитии, предполагающий анализ объектов исследования в связи с конкретно-историческими условиями их существования.
В ходе нашего исследования были использованы как общефилософские методы исследований (описание, анализ, синтез), так и конкретно археологические (типологический, метод датированных аналогий), а также ретроспективный метод, статистические методы анализа массовых явлений, сравнительно-описательный метод, археозоологический метод анализа мясного потребления.
Говоря о конкретных методах, стоит отметить сравнительноисторический метод, который позволил выделить особенности развития охотничьей деятельности населения Алтая рассматриваемого периода с особенностями охоты населения региона предшествующего и последующего исторических периодов, а также с охотой населения сопредельных регионов, отличающихся географическим положением и природно-климатическими характеристиками.
При реализации исследовательских процедур особенно интенсивно применялись ретроспективные методы, при которых проводились определенные параллели с традиционной охотой, зафиксированной в этнографическое время у народов Центральной Азии, Сибири и других территорий. Такие аналогии, естественно, проводились с учетом изменений, происходящих в традиционных обществах с течением времени.
Статистическим методом были проанализированы изобразительные источники. Этот метод был применен с целью получения численного выражения содержательных особенностей охотничьих сцен в петроглифах Горного Алтая I тыс. н.э. Были рассчитаны соотношение количества сцен с пешими и конными охотниками, количество тех или иных видов диких зверей, присутствующих в сценах охоты. Это позволило оценить степень распространенности тех или иных сцен и выявить наиболее популярные образы, присутствующие в охотничьих сценах.
специалистами, использовались нами при анализе мясного потребления населения Горного Алтая первой половины I тыс. н.э. При характеристике мясного потребления использовался подход, обоснованный археоозологом Е.Е. Антипиной (2004). Этот подход сформирован на том, что наименьшее число определимых фрагментов костей для характеристики особенностей мясного потребления и состава стада, составляет 400 фрагментов. Для более точного определения степени эксплуатации тех или иных видов в мясном потреблении населения необходимо учитывать разницу в весе особей этих видов животных. Чтобы получить соотношение долей потребленного мяса разных видов животных необходимо количество фрагментов костей конкретного вида умножить на его весовой коэффициент, то есть средний убойный вес одной особи. Весовые показатели мы взяли в специальной зоологической и сельскохозяйственной литературе (Стасевич Е.Ф., Альков Г.В., 1962; Собанский Г.Г., 2005; Онищенко С.С., 2011).
Новизна. В работе впервые на основе комплексного исследования было охарактеризовано развитие охотничьей деятельности населения Горного Алтая в I тыс. н.э. Кроме того, были применены современные методы работы с остеологическими данными, полученными в 90-е гг. XX века.
При проведении исследования были использованы неопубликованные материалы археологических памятников Майма-1, Айрыдаш-1, хранящихся в фондах Национального музея Республики Алтай им. А.В. Анохина (инв. № 11693, 12020, 10540, 10652, 11936, 12111, 10661, 11966), городищ Нижний Чепош-3 и 4, могильников Верх-Уймон, Курайка, Степушка-2, хранящиеся в фондах Научно-исследовательского центра истории и культуры тюркских народов и Музейного комплекса Горно-Алтайского государственного университета. Эти материалы вводятся в научный оборот в диссертационном исследовании.
Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы при написании обобщающих трудов по истории, культурогенезу и этногенезу населения Горного Алтая и сопредельных территорий в древности и средневековье. Кроме того, полученные выводы могут быть использованы при характеристике социально-экономического развития древнего и средневекового населения Горного Алтая. Полученные конкретные результаты могут быть использованы при разработке учебных курсов, программ и пособий, создании туристских брендов Алтая и создании музейных экспозиций и выставок.
Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования были представлены в виде докладов на ряде научнопрактических конференций международного, российского и местного уровня, проходивших в разных городах России: в Горно-Алтайске (2008Кемерово (2009), Красноярске (2011), Новосибирске (2011), Томске (2012), Барнауле (2012), Чите (2013), из которых можно отметить
XLVIII XLIX
конференция «Студент и научно-практический прогресс» (Новосибирск, 2010; 2011); II Международный конгресс средневековой археологии конференции «Древние культуры Монголии и Байкальской Сибири» (Чита, 2013); международная научно-практическая конференция «Межкультурный диалог на евразийском пространстве» (Горно-Алтайск, 2013) и другие.В ходе проведения исследования промежуточные результаты обсуждались на регулярном научном семинаре «Реконструкция систем жизнеобеспечения древних и традиционных обществ Алтая» организуемого Научно-исследовательским центром истории и культуры тюркских народов ГАГУ. По результатам исследования была подготовлена открытая лекция, прочитанная на заседании студенческого научного общества исторического факультета ГАГУ.
Результаты исследования были опубликованы в виде ряда статей в научных сборниках и журналах, материалах конференций и одной монографии, подготовленной в соавторстве.
заключения, списка использованных источников и литературы, приложений.
В первой главе рассмотрена история изучения археологических памятников I тыс. н.э. на территории Горного Алтая и история изучения охотничьего промысла. Во второй главе рассмотрены источники по охоте. В третьей главе охарактеризованы природно-климатические условия и биологический фон Алтая в I тыс. н.э., реконструированы формы, приемы и техника охоты, охарактеризованы хозяйственное значение, а также мировоззренческий, социальный и военный аспекты охотничьей деятельности. В заключении приведены результаты исследования и основные выводы, полученные при написании работы. Приложения представлены в виде таблиц с описаниями изобразительных источников и остеологическими определениями, а также иллюстраций археологических находок, связанных с охотой.
ГЛАВА I
ИЗУЧЕНИЕ ОХОТНИЧЬЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
ДРЕВНЕГО И СРЕДНЕВЕКОВОГО НАСЕЛЕНИЯ
ГОРНОГО АЛТАЯ
1.1. Обзор истории изучения памятников История изучения памятников гунно-сарматского и тюркского времени Алтая была рассмотрена в специально посвященных этому работах (Гаврилова А.А., 1965, с. 5-6; Соёнов В.И., 2002; Кубарев Г.В., 2005а, с. 6-10;Серегин Н.Н., 2012; и др.), поэтому здесь мы представим краткий обзор истории изучения археологических памятников этих периодов.
Первые сведения об археологических объектах, относящихся к исследуемому периоду, а именно ко второй половине I тыс. н.э., находятся в документах, написанных русскими рудознатцами начиная с середины XVIII века (Кубарев В.Д., 1984, с. 4). Однако эта информация еще не была связана с научным интересом. Важным шагом в достижении понимания исторического значения археологических памятников Алтая были работы Г.И. Спасского.
Именно им на Алтае впервые была скопирована тюркская руническая надпись (Кочеев В.А., 2006, с. 3). Кроме того, исследователем изучались алтайские каменные изваяния, относящиеся к тюркскому времени (Кубарев В.Д., 1984, с. 11).
Первые научные раскопки археологических памятников на Алтае произведены К.Ф. Ледебуром в 1826 году (Ледебур К.Ф., Бунге А.А., Мейер К.А., 1993 с. 97-99). Под его руководством было раскопано несколько погребений в долине реки Чарыш, часть из которых относятся, судя по всему, к раннему средневековью (Уманский А.П., 1964; Кубарев Г.В., 2005а, с. 6).
Видимо, в тот же период им были осмотрены тюркские изваяния (Кубарев В.Д., 1984, с. 4).
Позднее, уже во второй половине XIX века, археологические раскопки алтайских курганов осуществлены В.В. Радловым. Им были раскопаны, в числе прочих, погребальные и поминальные памятники I тыс. н.э. в долине р.
Урсул, в долине р. Катунь (в верхнем течении) и на реке Табажек в ЮгоВосточном Алтае (Радлов В.В., 1989, с. 443, 445-446, 448-449; Захаров А.А., 1926, с. 73-81, 100-102, 104-105). Стоит заметить, что В.В. Радлов во многом опередил свое время, обладая незначительной источниковой базой по материальной культуре древнего населения Алтая, он смог разделить имеющиеся у него материалы по хронологическим группам. То есть именно В.В. Радловым была разработана первая периодизационная схема развития материальной культуры древнего и средневекового населения Алтая и сопредельных территорий (Демин М.А., 1989, с. 83-85). Не менее важным результатом исследовательской деятельности В.В. Радлова стали его работы по переводу орхонских рунических надписей (Кляшторный С.Г., 1964, с. 6Более того, в одном из тюркских погребений ему удалось обнаружить серебряный сосуд, на дне которого была зафиксирована руническая надпись (Кочеев В.А., 2006, с. 24).
В последней четверти XIX века на Алтае работал Н.М. Ядринцев и описал ряд археологических памятников, в том числе, раннесредневековые изваяния (Кубарев В.Д., 1984, с. 6; Демин М.А., 1989, с. 85-86). Другой, не менее выдающийся сибирский ученый Г.Н. Потанин также интересовался алтайскими древностями. Им были описаны каменные изваяния, относящиеся к раннесредневековому периоду (Демин М.А., 1989, с. 88) В начале XX века была проведена первая попытка прочтения рунической надписи, происходящей с территории Горного Алтая. П.М.
Мелиоранский постарался прочитать руническую «надпись на чаше»
(серебряном сосуде), найденной В.В. Радловым при раскопках могильника Катанда (Васильев Д.Д., 2009, с. 49).
Стоит отметить проведенные в первой трети XX века работы алтайского художника Г.И. Чорос-Гуркина по копированию петроглифов.
Судя по архивным материалам, хранящимся в Национальном музее им. А.В.
Анохина, он относился с большим вниманием к наскальному искусству. В последнее десятилетие были опубликованы прорисовки Г.И. Чорос-Гуркина гравированных наскальных рисунков, часть из которых относится к раннему средневековью (Еркинова Р.М., Кубарев Г.В., 2004; Мартынов А.И., Елин В.Н., Еркинова Р.М., 2006, с. 9-14).
В 1924-1925 годах под руководством С.И. Руденко и А.Н. Глухова произведены раскопки могильника Кудыргэ, расположенного в Чулышманской долине (Руденко С.И., Глухов А.Н., 1927). Материалы могильника послужили основой для характеристики материальной культуры и создания первой схемы исторического развития средневекового населения Алтая (Гаврилова А.А., 1965). Параллельно экспедицией Этнографического отдела Русского музея производились работы в других пунктах Южного и Юго-Восточного Алтая (Гаврилова А.А., 1965, с. 6).
В 1934, 1935 и 1937 гг. на Алтае проведены исследования экспедицией Государственного исторического музея и Академии истории материальной культуры под руководством Л.А. Евтюховой и С.В. Киселева, а также сотрудниками Бийского краеведческого музея С.М. Сергеевым и А.П.
Марковым. Были раскопаны раннесредневековые курганы и оградки в долине реки Урсул и ее притоков и в Курайской котловине (Евтюхова Л.А., Киселев С.В., 1941; Киселев С.В., 1951, с. 530-531; Гаврилова А.А., 1965, с.
6). Кроме прочего, в курганах обнаружены вещи с руническими надписями, которые были прочитаны С.В. Киселевым.
В 1939 году экспедиция Государственного Эрмитажа под руководством М.П. Грязнова провела раскопки памятников рядом с селом Яконур и были получены разновременные материалы, в том числе, относящиеся к раннему средневековью (Грязнов М.П., 1940; Тишкин А.А., Горбунов В.В., 2003).
Полевые исследования могильника Кудыргэ в 1948 году были продолжены А.А. Гавриловой. Она вскрыла несколько могил и оградок (Гаврилова А.А., 1965, с. 12). В 1954 году А.А. Гаврилова продолжила раскопки могильника Катанда-II, начатые В.В. Радловым, и получила материалы, относящиеся к исследуемому нами периоду (Гаврилова А.А., 1957). Основываясь на архивных и музейных источниках, а также на основе своих раскопок А.А. Гаврилова провела первое обобщение всех данных I – начала II тыс. н.э. Ей удалось разделить все известные ей материалы по хронологическим группам, а также охарактеризовать вещественный комплекс средневекового населения Алтая (Гаврилова А.А., 1965). С тех пор ни одно исследование, посвященное памятникам предтюркского, тюркского и монгольского времени Алтая не обходится без ссылки на ее работу.
В середине XX века кинооператором А.И. Минорским зафиксированы наскальные рисунки в долине реки Каракол в Онгудайском районе тогда еще Горно-Алтайской автономной области. Часть рисунков была датирована второй половиной I тыс. н.э. (Минорский А.И., 1951; Евтюхова Л.А., 1951, с. 189).
В 1952 году Л.А. Евтюховой издан первый свод раннесредневековых тюркских изваяний Южной Сибири и Монголии, куда вошли сведения о таких объектах, происходящих с территории Горного Алтая (Евтюхова Л.А., 1952, с. 72-77). В работе были рассмотрены отдельные детали изваяний (головные уборы, прически, украшения, оружие и др.).
Во второй половине XX века заметно активизируются работы по изучению средневековых рунических надписей. Исследователи довольно активно ведут работы по их прочтению (Э.Р. Тенишев, А.Н. Боровков, Н.А.
Баскаков, В.М. Наделяев), а также фиксируются неизвестные памятники рунической письменности в ходе полевых археологических работ (Б.Х.
Кадиков, А.П. Окладников, В.Д. Кубарев, А.С. Васютин и др.) (Васильев Д.Д., 2009, с. 49-50).
В середине – второй половине 60-х гг. XX века на Алтае работала экспедиция Государственного Эрмитажа под руководством С.С. Сорокина.
Им было раскопано несколько погребений гунно-сарматского времени, зафиксированы раннесредневековые изваяния и впускные погребения в ЮгоВосточном Алтае (Сорокин С.С., 1968; 1977).
В конце 1960-х гг. в Юго-Восточном Алтае первые, еще любительские раскопки проводит В.Д. Кубарев. С 1973 года он работает в качестве руководителя Восточно-Алтайского отряда комплексной Северо-Азиатской археологической экспедиции ИИФФ (позднее ИАЭТ) СО РАН (Кубарев Г.В., 2012а, с. 116-117). В ходе многолетних исследований на Алтае под его руководством получен большой массив материалов по гунно-сарматскому и тюркскому времени. Многие из исследованных В.Д. Кубаревым памятников были уникальны. Таковыми являлись, например, зафиксированные и раскопанные исследователем печи по обжигу керамики, относящиеся к хуннскому времени (Кубарев В.Д. Журавлева А.Д., 1986). Особое место в исследованиях Владимира Дмитриевича занимали скульптурные памятники периода раннего средневековья – тюркские изваяния, и составлявшие с ними один комплекс поминальные оградки и балбалы (Кубарев В.Д., 1984). Под его руководством было исследовано значительное количество погребальных памятников раннесредневековых тюрков (Кубарев Г.В., 2005а), а также был исследован детский могильник гунно-сарматского времени на Средней Катуни (Кубарев В.Д., Киреев С.М., Черемисин Д.В., 1990). Особый интерес исследователя вызывали памятники наскального искусства. В том числе им изучались раннесредневековые петроглифы Алтая (Кубарев В.Д., 2001б; и мн. др.). В ходе многолетних исследований В.Д. Кубаревым было изучено большое количество самых разнообразных памятников, относящихся ко всем историческим периодам от каменного века до этнографической современности.
В 1972 году в Юго-Восточном Алтае палеоэтнографическим отрядом ЛГУ под руководством Д.Г. Савинова проведены раскопки погребальных памятников раннего средневековья (Савинов Д.Г., 1982). Были исследованы шесть погребений на могильниках Узунтал-I, Узунтал-V, Узунтал-VI, Узунтал-VIII. На основе полученных материалов, автор предложил выделить курайскую археологическую культуру, к которой им были отнесены памятники VII-X вв. Юго-Восточного Алтая, Юго-Западной Тувы и СевероЗападной Монголии. Также Д.Г. Савиновым в 1971-1972 гг. изучена серия раннесредневековых изваяний, зафиксированных в долине Узунтала и в долине реки Юстыд (Савинов Д.Г., 1983).
С середины – второй половины 70-х гг. XX века археологические работы, связанные с изучением памятников гунно-сарматского и тюркского периодов на Алтае, активизируются. В это время исследования на территории Горного Алтая начинают проводиться коллективами из разных научных центров.
Так, на Алтае начинает исследовательские работы археологическая экспедиция ИА АН СССР под руководством В.А. Могильникова. В результате ее работ в разных частях Алтая были получены важные материалы по археологии I тыс. н.э., опубликованные в серии статей. Значительная часть памятников, исследованных в разных частях Горного Алтая под руководством В.А. Могильникова, относится к раннему средневековью. В том числе, им были раскопаны кольцевые ритуальные оградки, относящиеся к раннетюркскому времени (Могильников В.А., 1994), поминальные тюркские квадратные оградки, а также ряд раннесредневековых погребений (Могильников В.А., 1983; 1990; 1997; Могильников В.А., Елин В.Н., 1983;
Елин В.Н., Могильников В.А., 1993; Могильников В.А., Суразаков А.С., 1994).
Кроме того, В.А. Могильниковым совместно с экспедицией ГАНИИИЯЛ изучались памятники первой половины I тыс. н.э. (Могильников В.А.
Суразаков А.С., 1995; 1997). В ходе работ им были также изучены аварийные остатки железоплавильного производства на правом берегу реки Чуи (Могильников В.А., 1993), отнесенные ко второй половине I – началу II тыс.
н.э. В экспедиционных работах В.А. Могильникова принимали участие сотрудники и студенты ГАГПИ.
В этот период начинает научные работы археологическая экспедиция Горно-Алтайского научно-исследовательского института истории, языка и литературы (впоследствии ГАИГИ, который позже был переименован в Институт алтаистики им. С.С. Суразакова). Экспедицией проводятся раскопочные работы на ряде археологических памятников, в том числе гунно-сарматского и тюркского времени. Значительный материал был получен при изучении разновременного могильника Айрыдаш-1 на Средней Катуни, существенная часть материалов которого относится к гунносарматскому времени. Также исследованы и раннесредневековые объекты.
Этот могильник раскапывался в 80-е гг. XX века в течение девяти полевых сезонов (Суразаков А.С., 1983; Соёнов В.И., 2003а, с. 13; Суразаков А.С., Соёнов В.И., 2010, с. 37; и др.). К сожалению, материалы могильника до сих пор полностью не опубликованы. Кроме прочего, экспедицией ГАНИИИЯЛ исследовано значительное количество археологических объектов рассматриваемого нами периода в других частях Горного Алтая (Суразаков А.С., 1982; 1990; Кочеев В.А., Суразаков А.С., 1994; Суразаков А.С., Тишкин А.А., Шелепова Е.В., 2008; и др.).
Памятники металлургического производства, отнесенные впоследствии к раннему средневековью, изучались Н.М. Зиняковым. Им были произведены разведочные работы «практически на всей территории Горного Алтая».
Обнаруженные объекты изучались в процессе раскопок (Зиняков Н.М., 1988, с. 17). Исследователю удалось получить материал, касающийся конструкции сыродутных печей, особенностей получения железа, источники сырья и т.д.
В начале 1980-х гг. на территории Горного Алтая начинает археологические работы экспедиция Алтайского государственного университета. Барнаульскими археологами в эти годы был исследован ряд памятников гунно-сарматского и тюркского времени в Центральном, Южном и Западном Алтае (Глоба Г.Д., 1983; Бородаев В.Б., Мамадаков Ю.Т., 1985;
Мамадаков Ю.Т., 1985; 1987; Мамадаков Ю.Т., Горбунов В.В., 1997;
Владимиров В.Н., Мамадаков Ю.Т., Шелепова Е.В., 2011). К сожалению, большинство материалов, полученных в ходе раскопок тех лет, остаются до сих пор не опубликованными.
Также в начале 1980-х гг. проводятся работы археологической экспедиции Кемеровского государственного университета совместно с сотрудниками Горно-Алтайского педагогического института в Восточном Алтае (Васютин А.С., Илюшин А.М., Елин В.Н., Миклашевич Е.А., 1985;
Илюшин А.М., 2000; Бобров В.В., Васютин А.С., Васютин С.А., 2003, с. 175и др.). Ими были раскопаны несколько десятков погребений гунносарматского времени. Кроме того, экспедицией КемГУ исследованы археологические объекты, относящиеся к эпохе раннего средневековья в Центральном Алтае (Васютин С.А., Елин В.Н., 1983; Илюшин А.М., 2000).
Экспедицией КемГУ также были произведены раскопки погребальных памятников рядом с селом Акташ. Некоторые исследованные погребения датированы ранним средневековьем (Мартынов А.И., Кулемзин А.М., Мартынова Г.С., 1985, с. 172).
В 80-х – начале 90-х гг. XX века были проведены масштабные работы в зоне затопления планировавшейся Катунской ГЭС. В ходе охранных работ научными коллективами из Горно-Алтайска, Барнаула и Новосибирска получена целая серия материалов из могильников и поселений I тыс. н.э.
(Кубарев В.Д., 1990; Археологические исследования на Катуни…, 1990;
Кирюшин Ю.Ф. и др. 1992; Археология Горного Алтая, 1994; Тишкин А.А., Горбунов В.В., 2005; Худяков Ю.С., 2009, с. 17; и др.).
Во время работ на левом берегу реки Катунь было исследовано поселение Тыткескень-3, верхний культурный слой которого относится к I тыс. н.э. (Кунгуров А.Л., 1994). Недалеко от этого поселения раскопан могильник гунно-сарматского времени Тыткескень-VI (Кирюшин Ю.Ф., Тишкин А.А., Мамадаков Ю.Т., 1992). На правом берегу был раскопан детский могильник Бике-I, относящийся к первой половине I тыс. н.э.
(Кубарев В.Д., Черемисин Д.В., Киреев С.М., 1990). Погребения этого периода исследованы также на памятниках Бийкенского археологического микрорайона (Тишкин А.А., Горбунов В.В., 2005б, с. 129).
Раннесредневековые погребальные и поминальные памятники были исследованы на нескольких памятниках – Дялян (Митько О.А., Тетерин Ю.В., 1992); Бике-III (Кубарев В.Д., Черемисин, Киреев С.М., 1990; Кубарев Г.В., 1994); несколько погребений второй половины I тыс. н.э. раскопаны на памятниках Бийкенского археологического микрорайона (Тишкин А.А., Горбунов В.В., 2005б, с. 137).
археологической экспедиции ИАЭТ СО РАН под руководством Ю.С.
Худякова. Работы отряда начались в 80-х гг. XX века в рамках охранных работ в зоне затопления планируемой Катунской ГЭС и продолжены в последующие годы (Худяков Ю.С., 2009, с. 17). В ходе работ отрядом получены важные материалы, в том числе, по памятникам конца I тыс. до н.э.
– I тыс. н.э. Результаты полевых исследований опубликованы в целой серии статей (Худяков Ю.С., 1990; 1997а; 1997б; 1998а; 1998б; 2002а; 2002б; 2003;
2005а; 2005б; 2007; Худяков Ю.С., Скобелев С.Г., Мороз М.В., 1990;
Худяков Ю.С., Мороз М.В., 1990; Худяков Ю.С., Борисенко А.Ю., 1998;
Худяков Ю.С., Борисенко А.Ю., Кыпчакова К.Ы., 2001; и др.). К сожалению, полученные в ходе многолетних работ материалы, очень важные для изучения исторических процессов, происходивших на территории Горного Алтая, на сегодняшний день остаются опубликованными не полностью.
Многие годы на Алтае работает А.П. Бородовский. Экспедиция под его руководством проводила исследования в ходе охранных работ в зоне затопления Катунской ГЭС, а позже археологические исследования ею были продолжены на Средней и Нижней Катуни. В процессе работ экспедиции изучены погребальные и поминальные памятники, относящиеся к I тыс. н.э.
(Бородовский А.П., 1994; Бородовский А.П., Бородовская Е.Л., 2013), поселение Чултуков Лог-9, Манжерокское и Барангольское городища гунносарматского времени (Бородовский А.П., 2002, с. 45-46; 2007а, с. 185-187;
Бородовский А.П. и др., 2013; Соёнов В.И., Константинов Н.А., 2011; Соёнов В.И., Константинов Н.А., Соёнов Д.В., 2013).
В начале 90-х гг. XX века сделан большой шаг в изучении поселений первой половины I тыс. н.э. М.Т. Абдулганеевым было исследовано поселение Майма-1, основные материалы которого отнесены к гунносарматскому времени и послужили основанием для выделения майминской культуры (Абдулганеев М.Т., 1992; 1998). Позже к этому времени исследователями были отнесены: поселение Усть-Куба; городища Черемшанское, Манжерокское, Барангольское; комплекс городищ у с. Чепош и ряд других поселений, расположенных в Северном Алтае и его предгорьях (Скопинцева Г.В., 1993; Кунгуров А.Л., Горбунов В.В., 1993; Киреев С.М., 1994; Киреев С.М., Ларин О.В., 2004; Соёнов В.И. и др., 2011; Соёнов В.И., Константинов Н.А., Соёнов Д.В., 2013; Соёнов В.И. и др., 2013; и др.).
В первой половине 90-х гг. XX века на плато Укок в Юго-Восточном Алтае работала международная экспедиция ИАЭТ СО РАН по проекту «Пазырык». Помимо прочего, в ходе работ были исследованы ритуальные сооружения (Савинов Д.Г., 1994а) и погребальные памятники, относящиеся к первой половине I тыс. н.э. (Молодин В.И. и др., 2004, с. 216-221). Также были изучены поминальная оградка, впускное погребение и курган тюркского времени (Савинов Д.Г., 1994б).
С начала 90-х гг. XX века на территории Республики Алтай начинает работать археологическая экспедиция ГАГУ под руководством В.И. Соёнова.
В ходе многолетних работ был исследован целый ряд памятников гунносарматского и тюркского времени, в том числе поминальные и погребальные памятники, городища в различных частях Горного Алтая (Соёнов В.И., Эбель А.В., 1992; 1996а; 1996б; 1997; 1998; Соёнов В.И., 1999; 2000; 2005а; 2010;
Соёнов В.И. и др., 2009; 2011; 2013; и др.).
Большое значение в изучении тюркских рунических надписей Алтая имели работы И.Л. Кызласова, проводимые им с 90-х гг. XX века. Им были предложены варианты прочтения многих рунических надписей, а также И.Л. Кызласов обнаружил значительное количество новых рунических надписей на известных памятниках. Кроме того, его работы повлияли на возобновление поиска рунических надписей поскольку «приезд на Алтай в 1994 году И.Л. Кызласова дал своеобразный толчок, для возобновления поисковых работ» (Кочеев В.А., 2006, с. 3).
В середине – второй половине 90-х гг. XX века ряд рунических надписей был зафиксирован Е.Е. Ямаевой и В.А. Кочеевым. Многие рунические надписи были открыты благодаря помощи местных жителей.
Информация о результатах исследований рунических памятников Алтая нашла отражение в «Своде древнетюркских рунических памятников Горного Алтая», подготовленного В.А. Кочеевым (2006).
проводились коллективом исследователей – Л.Н. Тыбыковой, И.А. Невской, М. Эрдалом, при участии археологов В.Д. Кубарева и В.А. Кочеева. В результате их работ были зафиксированы неизвестные надписи и изданы печатный и электронный каталоги всех известных тюркских рунических надписей Алтая (Тыбыкова Л.Н., Невская И.А., Эрдал М., 2012; Памятники рунического письма Горного Алтая, [электронный ресурс]). Рунические надписи Юго-Восточного Алтая изучались Г.В. Кубаревым. По его копиям С.Г. Кляшторным были выполнены переводы надписей, располагающихся в Чуйской котловине (Кляшторный С.Г., Кубарев Г.В., 2002).
В последние полтора десятилетия были получены важные материалы при исследовании петроглифов конца I тыс. до н.э. – I тыс. н.э. Из общего пласта алтайских петроглифов были выделены петроглифы Горного Алтая гунно-сарматского времени (Соёнов В.И., 2003в). В разных частях Алтая относящиеся ко второй половине I тыс. н.э. (Горбунов В.В., 1998;
Черемисин Д.В., 2001; 2004; Кубарев В.Д., 2001в, рис. 3; Миклашевич Е.А., 2003; 2006; Ямаева Е.Е., 2010; и др.).
В 2000-х гг. исследования археологических памятников гунносарматского и тюркского времени были продолжены. Так, экспедицией АлтГУ под руководством В.В. Горбунова и А.А. Тишкина изучался могильник Яломан-II. На могильнике исследованы погребения раннего и позднего этапов булан-кобинской культуры (Тишкин А.А., Горбунов В.В., 2003; 2005а; Горбунов В.В., Тишкин А.А., 2006; Тишкин А.А., 2005; и др.).
Экспедицией ГАГУ под руководством В.И. Соёнова в 2003-2004 гг. были продолжены исследования могильника Верх-Уймон (Соёнов В.И., 2005б).
В это время продолжаются исследования в Юго-Восточном Алтае.
Археологическими отрядами ИАЭТ СО РАН под руководством Г.В.
Кубарева, В.Д. Кубарева и И.Ю. Слюсаренко в разные годы были раскопаны ритуальные сооружения тюркского и предтюркского времени (Кубарев Г.В., 2005б; Кубарев Г.В., Слюсаренко И.Ю., Кубарев В.Д., 2006; Кубарев Г.В., Кубарев В.Д., 2008; Кубарев Г.В., Слюсаренко И.Ю., Кубарев В.Д., 2009).
В 2005-2007 гг. на могильнике Курайка были проведены охранные раскопки нескольких объектов Дендрохронологическим отрядом ИАЭТ СО РАН под руководством И.Ю. Слюсаренко, Е.С. Богданова, при участии В.И.
Соёнова. Первоначально были проведены повторные раскопки изученных и рекультивированных в 1994 г. объектов с целью отбора проб для дендрохронологического анализа, после были проведены раскопки неизученных аварийных объектов (Слюсаренко И.Ю., Богданов Е.С., Соёнов В.И., 2007).
В 2007-2008 годах были проведены охранные раскопки в зоне затопления Катунской ГЭС. Работы проводились экспедициями АлтГУ и ГАГУ. Были получены материалы, относящиеся к раннему средневековью, в результате раскопок ритуальных сооружений, поминальных оградок и погребений на памятниках Чобурак и Бике-I, III и IV (Семибратов В.П., Матренин С.С., 2008; Соёнов В.И. и др., 2009), также были сделаны находки периода раннего средневековья при раскопках поселения Тыткескень-VI (Матренин С.С., 2007).
В 2010 году экспедициями АлтГУ и ГАГУ проведены раскопки могильников Степушка-1 и Степушка-2 в долине реки Урсул (Кирюшин Ю.В. и др., 2010; Соёнов В.И., Трифанова С.В., 2010; Соёнов В.И., 2011). На памятниках было раскопано несколько десятков погребений, относящихся к первой половине I тыс. н.э.
В 2009-2013 гг. экспедицией ГАГУ осуществлены исследования городищ гунно-сарматского времени, расположенных в Северном Алтае.
Были произведены раскопки фортификационных сооружений на городищах Нижний Чепош-3 и Нижний Чепош-4 (Соёнов В.И. и др., 2011). В результате работ получены материалы, позволившие отнести памятники к майминской культуре гунно-сарматского времени. На других городищах были проведены разведочные работы (Соёнов В.И., Константинов Н.А., 2011; Соёнов В.И., Константинов Н.А., Соёнов Д.В., 2013; Соёнов В.И. и др., 2013).
В последние годы продолжают публиковаться новые находки рассматриваемого периода. Так, например, в последние годы опубликована целая серия средневековых изваяний, среди которых имеются уникальные (Кубарев В.Д., Кубарев Г.В., 2009; Эбель A.B. и др., 2010; Худяков Ю.С., Белинская К.Ы., 2012; Кубарев Г.В., 2012б, с. 341-342, 344).
В заключение обзора стоит отметить, что на сегодняшний день получен значительный материал из археологических памятников Алтая I тыс. н.э.
Кроме того, накопление источников не прекращается и сегодня: практически каждый год публикуются новые находки и результаты их исследования. Тем не менее, остается еще много нерешенных вопросов, в том числе перед исследователями стоит важная задача изучения поселенческих памятников рассматриваемого периода и, особенно, поселений второй половины I тыс.
н.э., а также выделение культурных слоев тюркского времени на изученных поселениях.
1.2. Охотничья деятельность древнего и средневекового населения Горного Алтая в трудах исследователей.
Историю изучения охотничьей деятельности населения Горного Алтая условно можно разделить на два этапа. На первом этапе шло накопление сведений по охоте, а также делались некоторые заключения по особенностям этого вида деятельности при общей характеристике хозяйственных занятий населения в различные исторические периоды. Второй этап связан с появлением специальных работ по охоте древнего и средневекового населения Горного Алтая, в этот период проводятся специальные исследования, посвященные анализу отдельных видов источников по охоте, а также довольно активно используются археозоологические методы.
Начало изучения охоты древнего и средневекового населения было положено первыми исследователями, интересовавшимися древностями Горного Алтая. Ими производились попытки интерпретации найденных материалов, а также давалась оценка общего уровня развития древних и средневековых обществ, особенностей хозяйственного развития населения региона.
В.В. Радлов одним из первых проанализировал археологические материалы, найденные на Алтае. Разработав хронологическую схему и разместив в ней известный ему материал, исследователь охарактеризовал хозяйственное развитие населения выделенных им хронологических периодов. Так, опираясь на изобразительные источники, отнесенные к бронзовому веку, В.В. Радлов отмечал, что охота имела широкое распространение в ту пору (Радлов В.В., 1989, с. 437). Также на основе источников, автор выделил виды объектов охоты и отметил, что применялась охота с собаками.
Анализируя более поздние материалы, В.В. Радлов писал, что разнообразие форм наконечников стрел в железном веке говорит об их использовании не только на войне, но и на охоте. Наконечники малых размеров, а также костяные и деревянные наконечники стрел исследователь относит к орудиям охоты: они «… явно употреблялись при охоте на мелкого зверя, такого как белка, горностай, соболь, куница, лиса, шкурку которых старались как можно меньше повредить» (Радлов В.В., 1989, с. 470-471).
Свидетельством охоты на этих животных В.В. Радлов называет меховую одежду, обнаруженную в погребениях в окрестностях села Катанда и письменные китайские источники. При охоте на птиц, по мнению исследователя, использовались стрелы с широкими наконечниками.
В следующем столетии, рассматривая материалы, полученные в ходе раскопок средневекового могильника Кудыргэ, С.И. Руденко и А.Н. Глухов отмечали, что «помимо скотоводства, основным занятием кудыргинцев была охота». В подтверждение этого они приводят находки изделий из меха и накладку на луку седла с изображением сцены охоты (Руденко С.И., Глухов А.Н., 1927, с. 49). Кроме того, многие изделия, найденные при исследовании могильника, по мнению авторов, были изготовлены из рога оленя.
Позднее, анализируя пазырыкские материалы, С.И. Руденко сделал похожий вывод о том, что охота занимала второе место после скотоводства в хозяйстве населения Горного Алтая скифского времени (Руденко С.И., 1949, с. 98). Рассматривая богатый инвентарь, полученный при раскопках знатных курганов пазырыкской культуры, он писал: «Раскопки показали, что из парнокопытных добывались лось и благородный олень, горный баран и козёл, антилопа-сайга, козуля, кабан; из хищных – снежный барс, или ирбис, волк, возможно, леопард, степная кошка; из пушных зверей – выдра, соболь, белка, горностай; из грызунов – заяц. Помимо прекрасных изображений почти всех этих животных, в курганах сохранились рога и шерсть оленей, большое количество клыков кабана, меха леопарда, степной кошки, выдры, соболя, белки, горностая» (Руденко С.И., 1952, с. 39).
Довольно подробно охотничья деятельность раннесредневекового населения Алтая была рассмотрена в обобщающей работе С.В. Киселева. Он отмечал, что частые находки изделий из рога и целых рогов, а также остатки меховой одежды говорят о большой роли охоты в хозяйстве того времени, в том числе и в торговле (Киселев С.В., 1951, с. 511-512). На основе изобразительных и вещественных источников были отмечены особенности луков, использовавшихся на охоте в это время. Также исследователь отмечал, что помимо лука, скорее всего, применялись и другие охотничьи приспособления – капканы, ловушки, самострелы, схожие с изделиями, использовавшимися алтайцами в этнографическое время.
Интересное предположение было сделано С.В. Киселевым по поводу социальной значимости погребального инвентаря. Он отметил что погребения, совершенные в каменных ящиках, относятся к низшему слою, поскольку в них встречено большое количество костяных наконечников стрел, что отличает их от более знатных погребений. Он предположил, что это могли быть «слуги-охотники», относящиеся к низшему слою общества того времени (Киселев С.В., 1951, с. 534, 535). Хотя в этом случае особенности погребений, скорее всего, были связаны с хронологическими различиями (Гаврилова А.А., 1965, с. 88).
Большую роль охоты в хозяйстве пазырыкского населения отмечал М.П. Грязнов. Значительное количество изображений различных животных, в которых подмечались их главные особенности, по его мнению, говорят о том, что их изображали люди, неоднократно наблюдавшие за повадками зверей в природе, выслеживая их. Все изображенные звери относились к местной алтайской фауне. Он также отмечал, что изображались звери, охота на которых требовала «проявление силы, ловкости и отваги и часто была сопряжена с риском для жизни» (Грязнов М.П., 1950, с. 53). Полученные на охоте материалы использовались пазырыкцами и для изготовления предметов быта. Наличие же подушечки и фляги в Первом пазырыкском кургане, сшитой из шкуры гепарда, М.П. Грязнов связывает с получением меха или живого гепарда из Средней Азии (Грязнов М.П., 1950, с. 53).
Интересно исследование зоолога И.И. Ешелкина, посвященное видовому определению изображений животных в петроглифах ЮгоВосточного Алтая. Им были выделены фигуры горных козлов, архаров, марала, кулана, лося, кабана, дзерена, сайги, антилопы-оронго, яка, барса, волка, лисицы, корсака (Ешелкин И.И., 1974). Исследователь также отмечал изменения в фауне региона: некоторые звери, изображения которых были встречены в наскальных сценах, на момент исследования уже не обитали в Чуйской котловине. Кроме того, зоолог описал способы охоты на некоторые виды этих зверей (Ешелкин И.И., 1974, с. 65).
В обобщающей работе по истории Алтая, написанной Л.П. Потаповым, кроме прочего, было охарактеризовано хозяйственное развитие древнего и средневекового населения Алтая. Так, исследователь отмечал, что основным занятием у «афанасьевцев» была охота на крупных (марал и косуля) и мелких (лисица, заяц, хомяк) диких животных. Мелких животных, по его мнению, добывали при помощи лука и стрел, крупных зверей добывали при помощи ловчих ям и облав. В связи с примитивным, по мнению исследователя, уровнем развития орудий охоты «афанасьевцы» были вынуждены охотиться только сообща (Потапов Л.П., 1953, с. 56, 58).
Говоря об охоте населения раннего железного века, исследователь считал, что охота играла подсобную, но в то же время довольно важную роль (Потапов Л.П., 1953, с. 62). Анализируя хозяйство населения тюркского времени, Л.П.
Потапов опирался на данные китайских источников. Так, в династийной хронике Тан-шу говорилось, что основные занятия тюрков – кочевое скотоводство и охота. Для характеристики охотничьего промысла историк привлек археологические материалы, в частности, сцену охоты с накладки передней луки из могильника Кудыргэ (Потапов Л.П., 1953, с. 84, 88).
Особой темой в изысканиях Л.П. Потапова стал традиционный охотничий промысел алтайцев. Результаты исследований ученого по данному направлению были опубликованы в ряде статей и в итоговом монографическом труде, вышедшем уже после смерти ученого. В своей монографии этнограф рассмотрел основные аспекты охотничьей деятельности алтайцев, в том числе истоки охотничьих традиций, которые он выявил в культуре раннесредневековых тюрков (Потапов Л.П., 2001, с. 11).
Кроме того, исследователь попытался на известном ему материале охарактеризовать развитие охотничьего промысла населения Горного Алтая в различные исторические периоды, начиная с глубокой древности (там же, с.
16-24).
Стоит отметить работы Н.Д. Оводова и Л.И. Галкиной, посвященные исследованию плейстоценовой фауны Алтая (Галкина Л.И., Оводов Н.Д., 1975; Оводов Н.Д., 1988). Н.Д. Оводов в 1977 году заложил шурф в Денисовой пещере. Были получены костные остатки представителей фауны горно-степной, лесной и интрозональной фауны (Кунгуров А.Л., Цыро А.Г., 2006, с. 67). Полученные палеозоологами данные были важны для определения природной среды и окружения палеолитического человека на территории Горного Алтая.
Важные замечания, связанные с охотничьей деятельностью древнего и средневекового населения Алтая были сделаны В.Д. Кубаревым. Так, рассматривая изображения луков на оленных камнях, исследователь выделил два типа, существовавших в скифское время на Алтае (Кубарев В.Д., 1979, с.
166). К первому типу относились короткие луки. По мнению автора, изделия, относимые к этой группе, являлись боевыми луками. Другой же тип, известный по находкам из курганов пазырыкской культуры, отличался большей длиной (105-110 см). Как считал В.Д. Кубарев, к этому типу относились охотничьи луки. При стрельбе из длинных луков использовались стрелы с более длинными древками.
По материалам исследований поселения Балыктыюль авторами раскопок был сделан вывод о существовании у «афанасьевцев» Алтая скотоводческо-охотничьего хозяйства. Это мнение опиралось на данные остеологического анализа, проведенного Т.В. Калашниковой (Абдулганеев М.Т., Кирюшин Ю.Ф., Кадиков Б.Х., 1982, с. 66). Исследователи полагали, что хозяйство носителей афанасьевской культуры было скотоводческим, но охота на крупных млекопитающих была значительной (Абдулганеев М.Т., Кирюшин Ю.Ф., Кадиков Б.Х., 1982, с. 68).
Хозяйство афанасьевской культуры также было рассмотрено С.В.
Цыбом. В своем диссертационном исследовании «Афанасьевская культура Горного Алтая» С.В. Цыб отдельно остановился на характеристике экономики, где отметил незначительную роль охоты. По его мнению, этот вид хозяйственной деятельности был вспомогательным промыслом.
Основными объектами охоты «афанасьевцев» являлись парнокопытные животные (марал, лось, косуля). Промысел этих животных не требовал значительного удаления от поселений и пастбищ (Тюрина Е.А., 2010, с. 15).
Следующий, второй этап изучения охоты и его роли в жизни населения Горного Алтая наступает в 90-х гг. XX в. Выделение этого периода связано с появлением специализированных работ, касающихся хозяйственного развития населения Горного Алтая в древности и средневековье. Кроме того, при рассмотрении древнего хозяйства в этот период стали довольно активно использоваться исследования остеологических коллекций.
проведенных на территории Горного Алтая П.И. Шульгой. За несколько лет археолог открыл и исследовал большое количество поселений в разных районах. Результаты исследований были опубликованы в ряде статей, а главным итогом его работ стала кандидатская диссертация «Поселения раннего железного века в Горном Алтае» (Шульга П.И., 1990а). В основу типологии поселений раннего железного века П.И. Шульга положил хозяйственный принцип. Им было выделено три группы поселений:
земледельческие, скотоводческие и смешанные (Шульга П.И., 1990б, с. 84Исследователь посвятил изучению хозяйственной деятельности отдельную главу своей диссертации «Хозяйство и расселение племен Горного Алтая в раннем железном веке» (Шульга П.И., 1990а, с. 90-119), а позже вышла статья, посвященная этой проблеме (Шульга П.И., 1994). Автор произвел анализ природно-климатических условий Горного Алтая (Шульга П.И., 1990а, с. 90-93; 1994, с. 49-51) и охарактеризовал основные направления хозяйственной деятельности населения раннего железного века.
На основе анализа остеологических определений костных остатков, обнаруженных на исследованных поселениях, и привлечения материалов погребальных памятников, П.И. Шульга делает вывод о том, что охота имела важное хозяйственное значение для населения Горного Алтая в I тыс. до н.э.
Было отмечено, что основным промысловым животным являлась косуля и в кризисные годы доля потребления мяса косули значительно возрастала. Автор также отметил значительное присутствие костных остатков марала в остеологических коллекциях поселений раннего железного века.
Исследователь заметил, что иногда остеологам удавалось установить время добычи зверя (например, лось из поселения Аскат-II был убит осенью). Также на поселениях были найдены фрагменты костей дзерена, кабана, медведя и других животных. Редкими находками являлись кости кабарги и пушных животных (Шульга П.И., 1990а, с. 103-105; 1994, с. 55-56). На основе источников, полученных в ходе собственных раскопочных работ на алтайских поселениях, а также с привлечением других материалов, в одной из работ П.И.
Шульгой были высказаны некоторые замечания по хозяйству «афанасьевцев»
Горного Алтая. Исследователь пришел к выводу, что население афанасьевской культуры Горного Алтая имело скотоводческое хозяйство, с заметной долей охоты и собирательства (Шульга П.И., 2012, с. 208).
В конце 80-х – начале 90-х гг. XX века барнаульский остеолог А.В.
Гальченко проводил активные исследования коллекций, полученных в ходе изучения археологических памятников, слои которых относятся ко времени от энеолита до средневековья. В процессе его работ были получены интересные данные. Так, в результате анализа остеологических коллекций с афанасьевских поселений Алтая и Тувы (Тоора-Даш, Узнезя-I, Балыктыюль) А.В. Гальченко получил неоднозначный материал. На поселении Балыктуюль преобладали кости домашних животных, а на поселении Узнезябыло выявлено большое количество костей лошади, которые он затруднился отнести к дикому или к одомашненному виду. На поселении Тоора-Даш к костям домашних животных относятся лишь 20 фрагментов костей крупного рогатого скота из определимых (4,69%) (Гальченко А.В., 1994, с. 16). Исследователь сделал вывод о том, что хозяйство афанасьевских племен – это крайне дискуссионный вопрос (Гальченко А.В., 1994, с. 19).
Важные наблюдения были сделаны А.В. Гальченко при работе с остеологической коллекцией из Нижнетыткескенской пещеры-1. Им были повторены выводы о дискуссионном характере вопроса о хозяйстве афанасьевских племен, поскольку степень сохранности костей не позволила специалисту достоверно определить принадлежность фрагментов костей к особям домашних или диких видов животных. Опираясь на свои определения, автор поставил под сомнение скотоводческую направленность афанасьевского населения (Гальченко А.В., 1995, с. 71). В отношении населения, оставившего культурный слой, отнесенный к большемысской культуре, А.В. Гальченко отмечал, что основным его занятием была охота (там же, с. 75). В работе также были рассмотрены вопросы распространения и динамики расселения некоторых видов диких животных в древности и современности.
Результаты изучения остеологических коллекций из слоев поселений, относящихся к раннему железному веку, показали, что на исследованных поселениях более 80% из всех определимых костей принадлежали домашним животным. Это позволило А.В. Гальченко и П.И. Шульге сделать вывод о том, что основные средства к существованию население Горного Алтая в этот период получало от скотоводства (Гальченко А.В., Шульга П.И., 1992, с. 94).
Ряд работ был посвящен хозяйству древнего населения Северного Алтая. Основными источниками исследований стали археологические материалы майминского археологического комплекса. Так, Я.Ю. Полосина опубликовав предварительный анализ остеологических материалов поселения Майма-I предположила, что добыча диких животных в хозяйстве населения поселения раннего железного века, особой роли не играла (Полосина Я.Ю., 1990, с. 13).
Позднее горно-алтайские археологи С.М. Киреев, П.И. Кудрявцев, Я.Ю.
Полосина проанализировали материалы поздней бронзы и раннего железа с Майминского археологического комплекса, касающиеся хозяйственных занятий населения этих периодов. В результате они пришли к выводу, что в период поздней бронзы на Северном Алтае (по материалам поселения МаймаXII) существовало два направления охоты: мясное и пушное. Объектом мясной охоты являлся олень, а пушной охоты – волк. Доля количества фрагментов костных остатков диких животных от общего числа составила 33% (Киреев С.М., Кудрявцев П.И., Полосина Я.Ю., 1993, с. 7).
На быстрянском поселении Майма-III получен материал, позволяющий им судить о хозяйстве населения раннего железного века. Костные остатки диких животных встречены значительно меньше, нежели домашних (всего 13% из определимых). Объектами охоты являлись кабан, кулан, марал, горный козел, медведь, бобер (минимальное количество особей – 1), як и косуля (минимальное количество особей – 2). Хозяйство населения Северного Алтая в I тыс. до н.э. носило комплексный характер, в основе которого находилось скотоводство. Охота, как и земледелие, рыболовство, собирательство, имело подсобное значение (Киреев С.М., Кудрявцев П.И., Полосина Я.Ю., 1993, с. 7-8).
При изучении материалов раскопок голоценовых слоев Денисовой пещеры А.П. Деревянко и В.И. Молодин рассмотрели особенности использования пещеры в разные исторические эпохи. Исследователи отмечали, что в период раннего железного века пещера использовалась для проведения обрядов символического оплодотворения горы (Деревянко А.П., Молодин В.И., 1994, с. 132). Об этом свидетельствуют найденные в пещере сломанные костяные наконечники стрел. Исследователи предположили, что пещера рассматривалась древним населением как некое детородное начало, а наконечники стрел – это следы стрельбы из лука в пещеру – обряда «оплодотворения» горы. Эти ритуальные действия были связаны промысловой магией.
В голоценовых слоях пещеры был хорошо стратифицирован материал, включающий в себя довольно представительную остеологическую коллекцию. Костные остатки, найденные в результате раскопок предвходовой площадки, центральной камеры пещеры и галереи I представлены около 37 тыс. фрагментами, из них определимы остатков животных, характерных для степных ландшафтов, позволил ландшафтов Северо-Западного Алтая в момент формирования слоя 8 – около 2 тыс. л.н.» (Васильев С.К., Гребнев И.Е., 1994, с. 167). Исследователями также было предположено, что и в более раннее время (2-2,5 тыс. до н.э.) в районе Денисовой пещеры имели место остепненные ландшафты, на что, по их мнению, указывают фрагменты сурка из слоя 11, относящегося к культурному слою афанасьевской культуры.
Довольно необычные данные были получены В.А. Кочеевым и А.С.
погребальных памятников. Анализируя материалы одиночного кургана Ябоган I, археологи отмечали, что во время его сооружения проводилась поминальная тризна, где кроме мяса домашних животных, использовалось мясо косули (определения фрагментов костей были выполнены А.В.
Гальченко) (Кочеев В.А., Суразаков А.С., 1994, с. 75). Как полагают исследователи, эти находки свидетельствует о наличии охотничьего промысла в занятиях раннесредневекового населения (Кочеев В.А., Суразаков А.С., 1994, с. 72).
Интересны наблюдения А.С. Суразакова, сделанные при проведении археологических работ на святилище Большой Яломан-III. По его мнению, зафиксированные на святилище наскальные рисунки, а также следы костров и жертвенной пищи, найденные у подножия скал, связаны с охотничьими ритуалами (Суразаков А.С., 1996, с. 82).
промысла населения Алтая эпохи неолита, было проведено Н.Ю. Кунгуровой.
В 1997 году вышла ее статья «Охота неолитических обитателей Катуни». На основе трасологического и типологического анализа орудийного набора катунских неолитических поселений Майма-3, Тыткескень-2, Усть-Куюм, Куюм-Брод исследовательница определила, что основным видом занятий неолитического населения долины Средней и Нижней Катуни была охота.
Было отмечено, что орудия рыболовства малочисленны и их, «скорее всего, следует причислять к орудиям индивидуальных промыслов, не игравших основной роли в хозяйстве населения» (Кунгурова Н.Ю., 1997, с. 3-4).
Большинство определимых фрагментов костей на этих поселениях принадлежит диким промысловым животным, среди которых преобладают кости косули (на Куюмском поселении – 44%), меньшими количеством представлены кости марала, сибирского горного козла, яка, лошади. Также представлены кости архара, дзерена, лося, медведя, зайца-беляка. Основными объекты охоты неолитического населения Средней Катуни были названы косуля и марал. Н.Ю. Кунгурова отмечала, что исследованные неолитические поселения Средней Катуни расположены на местах переправ через Катунь, на путях сезонных миграций стадных животных. Полученные результаты вполне соотносятся с этнографическими данными (Кунгурова Н.Ю., 1997, с. 5).
Так, на основе типологического анализа орудий, планиграфического анализа расположения поселений и анализа остеологических коллекций исследовательницей была отмечена специализация экономики неолитического населения долины Средней и Нижней Катуни на охоте на стадных животных (Кунгурова Н.Ю., 1997, с. 4-5).
Мировоззренческий аспект охотничьей деятельности был рассмотрен И.В. Октябрьской и Д.В. Черемисиным на материалах петроглифов Джурамала. При анализе изображенных на памятнике сцен исследователи привлекли широкие этнографические параллели, что позволило им интерпретировать некоторые сюжеты, связанные с охотой. Авторы отмечали, что петроглифический комплекс находится в месте традиционных охотничьих угодий (Октябрьская И.В., Черемисин Д.В., 1997, с. 63).
Петроглифы Джурамала содержат различные по стилистике и хронологии сюжеты, но все они схожи по внутреннему содержанию и связаны с темой охоты (Октябрьская И.В., Черемисин Д.В., 1997, с. 64).
Система жизнеобеспечения населения долины Средней Катуни скифского времени рассмотрена Ю.С. Худяковым и В.С. Мироновым.
Отметив своеобразие этого контактного района, авторы отметили, что основным хозяйственным занятием этого времени было скотоводство в сочетании с охотой (Худяков Ю.С., Миронов В.С., [электронный ресурс]).
Исследователями отмечалось большее значение охоты в хозяйстве носителей северного варианта пазырыкской культуры в сравнении с хозяйством синхронного населения центральных районов Алтая («классические»
памятники пазырыкской культуры).
В 2000-е гг. В.Д. Кубарев в ряде работ проанализировал наскальные изображения Российского и Монгольского Алтая и выделил традиционные приемы и объекты охоты древнего и средневекового населения региона (Кубарев В.Д., 2001а; 2001б; 2007а). Он отмечал, что, судя по многочисленным петроглифам, охота занимала значительное место в хозяйственной жизни древнего человека и охватывала фауну таёжной, горной и полупустынной зон Центральной Азии. Было выделено несколько форм охоты: от охоты в одиночку (приманиванием к домашним животным, по следу с собакой на поводке) до коллективных облав со сворой собак на копытных зверей. Облавная верховая охота, по мнению автора, получает в этом регионе широкое распространение уже в I тыс. до н.э. (Кубарев В.Д., 2001б, с. 155). Он также отмечал широкое распространение пешей облавной охоты и загонной охоты с собаками во II тыс. до н.э. Кроме того, фигурки охотников в сценах охоты имели разные размеры, что, по мнению исследователя, могло быть связано с разным социальным рангом изображенных охотников (Кубарев В.Д., 2007а, с. 280).
По предположению В.Д. Кубарева, население Монгольского Алтая владело большим разнообразием приемов и методов охоты в отличие от таёжных охотников Саяно-Алтая (Кубарев В.Д., 2007а, с. 279). «Значение охоты – отмечает исследователь – было велико из-за ее непрерывности в течение всего года и разнообразия добычи, что придавало устойчивость всему комплексу хозяйственной жизни скотоводов-охотников» (Кубарев В.Д., 2007, с. 282). Отдельным вопросом В.Д. Кубарев рассмотрел охотничьи и военные сюжеты тюркского времени. По материалам петроглифов исследователь выделил облавную, загонную и соколиную охоту (Кубарев В.Д., 2001а, с. 96, 98).
Анализируя материалы, полученные в ходе исследований на плоскогорье Укок, Н.В. Полосьмак писала, что у носителей пазырыкской культуры, проживавших на этом высокогорном участке, значительную роль в хозяйстве занимала зимняя охота. Она отмечает, что охота приносила разнообразие в рацион питания пазырыкского населения, а также давала сырье (рог и мех) для изготовления предметов материальной культуры (Полосьмак Н.В., 2001, с. 40). Основными объектами охоты укокских «пазырыкцев» были названы снежные барсы, волки, козлы, бараны и белки.
В обобщающей работе по истории Республики Алтай кроме прочего, было охарактеризовано хозяйственное развитие древнего и средневекового населения. Так, в частности, отмечалось, что в эпоху палеолита в Горном Алтае сложилось «охотничье хозяйство древнего человека», в основе которого лежала добыча крупных млекопитающих (мамонта, шерстистого носорога, бизона, дикой лошади и т.д.) (Деревянко А.П., Чевалков Л.М., 2002, с. 82-83). Особенности каменной индустрии этого периода говорят об охотничьей направленности этих изделий. В эпоху мезолита, после смены природно-климатической обстановки в Горном Алтае, основными объектами охоты становятся марал, косуля, сибирский горный козел, а основным охотничьим оружием становится лук со стрелами. Поскольку охота стала менее продуктивна, человеческие коллективы эпохи мезолита стали более подвижны и расширили свои охотничьи угодья (Деревянко А.П., Чевалков Л.М., 2002, с. 84-85).
В этой же работе В.И. Молодин отмечал, что носители афанасьевской культуры периода ранней бронзы имели хозяйство, в котором важное место занимала охота. Исследователь отмечал, что данное хозяйственное направление обеспечивало население мясом, шкурами, роговым материалом (Молодин В.И., 2002, с. 115). Объектами охоты того времени являлись марал, косуля, лось, як, сибирский горный козел, кулан. Слабая степень изученности памятников каракольской культуры не позволила В.И. Молодину в достаточной мере охарактеризовать хозяйство носителей этой культуры, однако он заметил, что, судя по изобразительным источникам, в это период охота играла подсобную роль, а из объектов охоты можно выделить лося, марала, медведя и козла (Молодин В.И., 2002, с. 135).
При рассмотрении хозяйства носителей пазырыкской культуры А.С.
Суразаков отмечал, что охота в этот период имела большое значение. На нем получали мясо, шкуры, ценный мех. Основными объектами добычи были марал, кабан, горный козел и другие животные, на которых охотились, главным образом, с луком. Судя по изобразительным источникам, на охоте применялись собаки (Суразаков А.С., 2002а, с.159-160).
А.С. Суразаковым было отмечено, что в хозяйстве населения Алтая периода раннего средневековья охота также занимала значительное место.
Основными объектами охоты в этот период являлись дикие козлы, маралы, кабаны, пушные зверьки. Кроме того, что этот промысел давал мясо, на охоте добывали шкуры и ценную пушнину. Основным охотничьим оружием был сложносоставной лук со стрелами с железными или костяными наконечниками. Использовались специальные тупые деревянные наконечники стрел, предназначенные для охоты на пушных зверьков (Суразаков А.С., 2002в, с. 198). В этот период применялись разнообразные формы охоты, как пешие, так и конные. Также, вероятно, использовались различные охотничьи ловушки, капканы, силки.
В 2000-х гг. вышел ряд работ В.И. Соёнова, в которых были рассмотрены три направления хозяйственной деятельности населения:
земледелие, рыболовство, собирательство (Соёнов В.И., 2001; 2002; 2003б).
Проведенное исследование, основанное на различных источниках, показало, что уже с эпохи бронзы для населения региона стало характерным ведение комплексного хозяйства. Исследователь считает недостаточно обоснованным высказанное ранее предположение о превалирующей роли скотоводства и охоты в хозяйстве древнего и средневекового населения Горного Алтая (Соёнов В.И., 2003б, с. 169). Охота и рыболовство, с развитием производящих форм хозяйства, остаются важными занятиями только у населения таёжной части Горного Алтая (Соёнов В.И., 2001, с. 26).
монгольской империей и господства монголов в XIII-XIV вв. наблюдается регресс хозяйственного развития населения региона. В последующее время при сложной политической обстановке в регионе в XVII-XVIII вв.
преимущественное развитие получили направления хозяйственной деятельности «которые были наиболее приспособлены к нестабильной жизни: скотоводство, охота и собирательство» (Соёнов В.И., 2003б, с. 172).
Важные сведения по палеолитической охоте получены в результате исследования новосибирскими учеными материалов раскопок многослойных палеолитических стоянок в долине р. Ануй. Так, было отмечено, что «конкретных фактов охоты древнего человека на медведей, волков, гиен и других хищников», как и на гигантских травоядных (мамонта и шерстистого носорога) не обнаружено. Зафиксированные следы порезов на костях крупных и мелких животных, говорят о том, что эти животные являлись объектами охоты палеолитического населения. Характер расположения костных остатков внутри Денисовой пещеры и ее предвходовой площадки позволил предположить, что мелкие копытные попадали в пещеру целыми тушами или большими кусками, а крупные разделывались за пределами пещеры. Отмечалось, что палеолитический человек питался любой пригодной к еде пищей. Зимой люди охотились и на крупных, и на мелких свидетельствующая о целенаправленной охоте палеолитического человека, найдена в слое 18 стоянки Усть-Каракол-1 (Деревянко А.П. и др., 2003, с.
258). Там была найдена кость дистального отдела передней ноги сибирского горного козла, имеющая следы надрезов, нанесенных, очевидно, при снятии шкуры с туши.
Реконструкция традиционных систем жизнеобеспечения населения Восточного Алтая предтюркского времени представлена кемеровскими исследователями А.Н. Садовым и С.С. Онищенко. Наряду с другими хозяйственными занятиями исследователи охарактеризовали охоту. Они выделили два охотопромысловых района: Прителецко-Чулышманский (темнохвойная тайга) и Улаганский (степные и горно-тундровые формации).
Для первого характерен пушной промысел, для второго – промысел копытных (Садовой А.Н., Онищенко С.С., 2003, с. 212). Авторы считают, что типологическое разнообразие костяных и роговых наконечников свидетельствует о существовании специализации охоты. По мнению А.Н.
Садового и С.С. Онищенко, наконечники стрел с тупоугольным окончанием пера, овальные в сечении (в том числе и железные) могли использоваться при охоте на пушных зверей. При охоте на крупных копытных, по мнению исследователей, использовались граненые наконечники с выделенной боевой головкой (Садовой А.Н., Онищенко С.С., 2003, с. 215).
Интересное наблюдение над наскальными изображениями сцен охоты были сделаны Р.М. Еркиновой и Г.В. Кубаревым. Изучая срисованные Г.И.
Чорос-Гуркиным наскальные рисунки, они отметили случаи изображения больших стрел рядом со сценой охоты (Еркинова Р.М., Кубарев Г.В., 2004, с.
90). Авторы предположили, что изображения огромных стрел связаны с охотничьей магией и были призваны способствовать удачной охоте.
Некоторые аспекты хозяйственной деятельности населения, оставившего поселение Тыткескень-2, были рассмотрены Ю.Ф.
Кирюшиным и К.Ю. Кирюшиным. На основе анализа остеологической коллекции, выполненного в разные годы А.В. Гальченко и П.А.
Косинцевым, археологами сделан вывод, что в основе хозяйства всех исследованных на памятнике горизонтов (относящихся к мезолиту, неолиту и энеолиту) была охота на копытных животных. Были названы основные объекты охоты: представители среднегорья – косуля, кабарга, благородный олень; высокогорья – сибирский горный козел, муфлон, горный баран (Кирюшин Ю.Ф., Кирюшин К.Ю., 2005, с. 8).
Косинцев П.А. проанализировав остеологическую коллекцию афанасьевского поселения Нижняя Соору отметил, что среди костных остатков доминируют фрагменты костей мелкого рогатого скота (82% всех определимых). Костей крупного рогатого скота – 15%, лошадей и диких видов животных по 1,5%. Он отмечал сильную раздробленность костей, особенно крупного рогатого скота. Дробились даже кости, не содержащие костного мозга. Исследователь предположил, что это явление «отражает какие-то ритуалы» (Косинцев П.А., 2005, с. 164). Кроме того, он отмечал, что остеологические данные афанасьевской культуры немногочисленны и противоречивы. В отношении исследованного материала с поселения Нижняя Соору был сделан вывод о доминировании здесь животноводства (Косинцев П.А., 2005, с. 165).
В другой работе, П.А. Косинцев и Н.Ф. Степанова (2010) рассмотрели фауну поселения Малый Дуган. Основной акцент исследования был сделан на анализе находок из культурного слоя афанасьевской культуры, а также из смешанного слоя, в котором основной материал относится к афанасьевской культуре. Авторы отметили особенности формирования фаунистических комплексов, относящихся к хронологически разным слоям поселения (Косинцев П.А., Степанова Н.Ф., 2010, с. 126). Исследователи отметили, что основой питания населения афанасьевской культуры и населения эпохи ранней бронзы являлось мясо домашних животных с заметной долей дикого мяса. Еще одно замечание, высказанное в статье, касается необходимости ревизии данных остеологического анализа материалов афнасьевской культуры, проведенных А.В. Гальченко 90-е годы XX века.
Некоторые аспекты развития охоты населения Южной Сибири в средневековье и новое время рассмотрели А.Ю. Борисенко, К.Ы. Белинская, Ю.С. Худяков. Они отмечали, что охота являлась важным направлением хозяйственной деятельности населения региона. У средневековых тюрков преобладала загонная охота на стадных копытных. Охота несла не только смысл обеспечить сообщество продовольствием, но и имело важную социальную и военные функции: на охоте «отрабатывались приемы ведения согласованных тактических действий» (Борисенко А.Ю., Белинская К.Ы., Худяков Ю.С., 2008, с. 102). Огнестрельное оружие русского производства (как и капканы) появилось у телеутов с конца XVII века. Появление огнестрельного оружия у южных алтайцев произошло, по мнению этих исследователей, немного позднее (Борисенко А.Ю., Белинская К.Ы., Худяков Ю.С., 2008, с. 104-105).
Важные данные, связанные с охотничьим промыслом древнего и средневекового населения Горного Алтая, получены в результате раскопок святилища Кучерла-1 (грот Куйлю), расположенного в Южном Алтае (Деревянко А.П., Молодин В.И., 1991). Итоги многолетних исследований материалов комплекса были опубликованы в серии статей и обобщены в монографии В.И. Молодина и Н.С. Ефремовой (2010). На памятнике выявлено несколько культурных горизонтов: слой афанасьевской культуры, слой раннего железа, средневековый слой и культурный слой этнографического времени. В ходе исследования авторам удалось доказать связь культурных слоев с изображениями, выбитыми на скалах. Культурный слой святилища содержал большое количество разнообразного материала, в том числе в ходе раскопок была получена большая остеологическая коллекция, изученная палеонтологом С.К. Васильевым (Молодин В.И., Ефремова Н.С., 2010, с. 45, табл. 3). На основе семантического анализа вещественных находок из культурного слоя и изображений с каменных плоскостей было высказано предположение, что святилище связано с промысловыми ритуалами (Молодин В.И., Ефремова Н.С., 2010, с. 174-199, 219). При проведении исследований материалов памятника авторы охарактеризованы физико-географические условия и фауна Горного Алтая, что также важно для понимания особенностей развития охотничьей деятельности населения (Молодин В.И., Ефремова Н.С., 2010, с. 14-18).
Материалы, связанные с охотничьей деятельностью, были получены в результате работ на городищах гунно-сарматского времени Нижний Чепош- и Нижний Чепош-4. На основе анализа остеологической коллекции, проведенного С.С. Онищенко, и привлечения материалов из синхронных памятников сделаны определенные выводы о развитии и значении охотничьей деятельности в системе жизнеобеспечения населения Алтая гунно-сарматского времени (Соёнов В.И. и др., 2011, с. 47-49). Удалось проследить следы системы ограничений, действующих в охотничьей деятельности населения Алтая этого периода, которые имели некоторые общие черты с существующими ограничениями в этнографическое время.
Так, отмечалось, что кости диких животных принадлежали к взрослым особям (там же, с. 47).
В ходе проведения диссертационного исследования нами было подготовлено несколько работ, посвященных изучению охотничьей деятельности населения Алтая в I тыс. н.э. В частности, определен и (Константинов Н.А., 2011; 2012а; 2012б). В докладах, озвученных на студенческих конференциях и международном конгрессе, выделены характеристике охоты: археологические (вещественные), археозоологические (остеологические) и изобразительные. В качестве косвенных источников были предложены этнографические, письменные, топонимические и др.
Также были озвучены проблемы, связанные с интерпретацией данных этих источников.
В ряде работ нами проанализированы изобразительные источники. Так в соавторстве с В.И. Соёновым были рассмотрены изобразительные источники, свидетельствующие о существовании на Алтае в раннем средневековье соколиной охоты (Константинов Н.А., Соёнов В.И., 2012).
Кроме того, нами анализировались наскальные сцены охоты, относящиеся к раннему средневековью (Константинов Н.А., 2012в; 2013а). На основе рассмотрения этих источников сделаны выводы о том, что в петроглифах изображались сцены, связанные с престижными видами охоты, которыми занимались в качестве забав и военных тренировок раннесредневековая тюркская знать. Было сделано предположение о том, что часть сцен охоты могла быть связана с эпитафийной традицией.
В материалах доклада, подготовленного на очередную РАЭСК, мы обобщили археозоологические данные, происходящие из поселений гунносарматского времени (Константинов Н.А., 2013б). Отмечалось, что остеологические данные – это важный источник не только по охотничьей деятельности населения Алтая гунно-сарматского времени, но и по реконструкции истории животного мира региона.
Остеологические данные также были использованы нами при рассмотрении значения охоты в мясном потреблении населения Алтая гунносарматского времени. Анализ мясного потребления, произведенный в работе, исследования поселений первой половины I тыс. н.э. В основу анализа легли определения остеологических коллекций с поселений Майма-1 и Тыткескень-3, выполненные А.В. Гальченко (Константинов Н.А., 2013в).
Используя археозоологический подход, нами высчитана доля отдельных видов диких и домашних животных в мясном потреблении. Оказалось, что рассматриваемого периода составляла всего 11%.
В другой нашей работе, подготовленной в соавторстве с В.И.
Соёновым, рассмотрены охотничьи наконечники стрел. На основании изучения разных видов источников сделан вывод о том, что большинство универсальными и использовались как на войне, так и на охоте (Константинов Н.А., Соёнов В.И., 2013). Специализированными охотничьими наконечниками стрел являлись «томары» – тупые деревянные и костяные наконечники стрел, предназначенные для охоты на пушных зверей.
Итак, рассмотрение работ разных исследователей, посвященных изучению охотничьей деятельности населения Алтая, позволило нам выделить два периода изучения охоты. На первом этапе шло постепенное накопление данных, отмечаются первые попытки интерпретации материала, связанного с охотничьей деятельностью, определение и характеристика охотничьего орудийного комплекса. Специальных работ, посвященных непосредственно охоте или хозяйству древнего и средневекового населения в целом, в этот период не отмечено. Охота лишь упоминалась при общей характеристике хозяйственного развития древнего населения. Кроме того, в полной мере не проводилось естественнонаучных исследований материалов.
Лишь в конце 70-х гг. XX века появляются работы по изучению костных остатков животных – объектов охоты, найденных на местах древних поселений и стоянок.
В следующий период, начавшийся в конце 80-х – начале 90-х гг. XX в., активизируются работы по изучению хозяйства древнего и средневекового населения региона и исследования выходят на новый уровень. Важным шагом к этому явились работы П.И. Шульги, который разделил поселения (земледельческие, скотоводческие и смешанные) (Шульга П.И., 1990, с. 84Датировка земледельческих поселений вызвала дискуссию: М.Т.
Абдулганеев, С.М. Киреев и О.В. Ларин считают поселения «земледельцев»
и «скотоводов» эпохально разными, что ставит под сомнение выводы П.И.
Шульги о хозяйственных занятиях населения Горного Алтая раннего железного века (Абдулганеев М.Т., 1998; Киреев С.М., Ларин О.В., 2004, с.
55). Тем не менее, накопление поселенческого материала в значительной мере изменило представления о культурно-хозяйственном развитии древнего населения Алтая.
Важной особенностью этого периода является активное внедрение исследований остеологических коллекций специалистами. Публикуется значительное количество работ, посвященных хозяйству населения Горного Алтая в разные исторические периоды, в основу которых легли данные остеологического анализа коллекций. Рассматривается охотничий инвентарь отдельных периодов и на основе этих исследований дается характеристика особенностей форм охоты. Появляются работы по охоте древнего и средневекового населения высокогорных районов, основанные на изучении изобразительных источников, в первую очередь петроглифов. В последние годы вышли специальные работы, посвященные отдельным видам хозяйственной деятельности древнего и средневекового алтайского населения. Эти работы позволили представить хозяйственный комплекс, существовавший у жителей Горного Алтая, и обозначить роль отдельных хозяйственных направлений в системе жизнеобеспечения населения в разные исторические периоды.
В целом, на сегодняшний день накоплены определенные наработки по изучению охоты обитателей Алтая в разные исторические периоды. Имеется довольно значительный массив источников, позволяющий охарактеризовать развитие охотничьей деятельности населения в I тыс. н.э. Тем не менее, рассмотрение истории изучения археологических памятников Алтая показало, что перед исследователями еще стоят задачи дальнейшего их полевого изучения. В первую очередь это касается исследований поселений.
Только с получением существенного количества нового поселенческого материала мы сможем наиболее полно охарактеризовать хозяйственное развитие населения Алтая.
ГЛАВА II
ИСТОЧНИКИ ПО ИЗУЧЕНИЮ ОХОТЫ НАСЕЛЕНИЯ
2.1. Археологические источники.Выделенная нами группа археологических источников представлена материалами, полученными в результате раскопок археологических памятников. Сюда вошли определения фрагментов костей диких животных, деятельностью (орудия труда и изделия, выполненные из полученных на охоте материалов – рога, кости и меха).
2.1.1. Остеологические материалы.
Одна из важнейших проблем изучения экономического развития древнего и средневекового населения Горного Алтая связано с тем, что археология региона, не считая памятников каменного века, является главным образом погребальной. Именно погребальные памятники являются основными источниками для построения культурно-хронологических схем.
Однако одни погребальные объекты не позволяют в достаточной мере охарактеризовать культурно-хозяйственный тип, выявить особенности системы жизнеобеспечения населения Горного Алтая в древности и средневековье. Поселения рассматриваемого региона не исследуются так интенсивно как погребения.
остеологических находок с поселений, основные материалы которых относятся к первой половиной I тыс. н.э. Это поселения Майма-I, Усть-Куба и городища Нижний Чепош-3 и 4 расположенные в Северном Алтае (Абдулганеев М.Т., 1991; 1998; Киреев С.М., Ларин О.В., 2004; Онищенко С.С., 2011). Также имеются определения остеологических материалов из самого верхнего слоя поселения Тыткескень-3 (Кунгуров А.Л., 1994).
Материалы других поселений, датировка слоев которых точно не установлена и вызывает дискуссии, нами учитываются, но не используется для интерпретаций. Также мы не стали использовать для своих построений остеологические определения с Черемшанского городища (Киреев С.М., 1995, с. 135), поскольку эти данные полностью не опубликованы и имеются лишь упоминания некоторых видов животных, фрагменты костей которых были найдены на памятнике. В нашем распоряжении также имеются опубликованные данные из остеологической коллекции Денисовой пещеры (Васильев С.К. Гребнев И.Е., 1994). Культурных слоев тюркского времени на поселениях Горного Алтая не выделено.
Поселение Майма-1 расположено в Северном Алтае, в 3 км к северу от с. Майма, на южном склоне террасы, расположенной в 1,5 км к востоку от реки Катунь. Поселение было открыто Б.Х. Кадиковым в 1956 году и исследовалось разными исследователями в конце 70-х – 90-е гг. XX века и начале 2000-х гг. (Киреев С.М. и др., 2008, с. 21-23). В результате работ на поселении М.Т. Абдулганеев выделил майминскую археологическую культуру гунно-сарматского времени, к которой был отнесен основной археологический материал памятника (Абдулганеев М.Т., 1992; 1998). Также на поселении были получены материалы быстрянской культуры раннего железного века и каменные орудия эпохи верхнего палеолита (Киреев С.М. и др., 2008, с. 23). Собранные во время разведочных работ С.М. Киреева в 1983-1984 гг. остеологические материалы исследовались И.В. Фороновой. Ей удалось определить фрагменты костей крупного и мелкого рогатого скота, а также лошадей (Киреев С.М., 1986, с. 166). Наиболее масштабные раскопочные работы на памятнике проводились в 1991 и 1993 гг. под руководством М.Т. Абдулганеева, в результате которых было вскрыто около 700 кв. м. (Абдулганеев М.Т., 1998, с. 166). Остеологические определения были получены А.В. Гальченко для коллекции 1991 года. Данные определений приложены к отчету М.Т. Абдулганеева, хранящемуся в Национальном музее Республики Алтай имени А.В. Анохина. Кроме того, А.В. Гальченко осмотрел коллекцию раскопок 1993 года. Он отобрал некоторые фрагменты костей, которые ему удалось определить, но полностью коллекция не рассматривалась, поэтому данные этого года не использовались в исследовании.
А.В. Гальченко удалось определить видовую принадлежность для фрагментов костей животных из материалов раскопок 1991 года. Из них 23% (872 фрагмента) принадлежат диким животным. Учитывая, что основное количество находок относится к первой половине I тыс. н.э., можно предположить, что подавляющая часть остеологической коллекции также относится к этому периоду.
«