«Теоретическая социология Антология Том 1 Данное издание выпущено в рамках программы Центрально-Европейского Университета Books for Civil Society при поддержке Центра по развитию издательской деятельности (OS1 — ...»

Термин «наследственность» экологи используют для описания и обозначения той упорядоченной последовательности изменений, через которую проходит биотическое сообщество в своем развитии от начальной и сравнительно нестабильной к относительно устойчивой стадии или к высшей стадии.

Суть в том, что не только отдельные растения или животные растут в среде сообщества, но и само сообщество — система отношений между видами — как бы вовлечено в упорядоченный процесс изменения и развития.

Тот факт, что в ходе этого развития сообщество проходит через целый ряд более или менее определенных стадий, придает этому развитию циклический характер, как раз и предполагаемый понятием «наследственность». Объяснением цикличности изменений, составляющих наследственность, может служить тот факт, что на каждой стадии этого процесса достигается более или менее устойчивое равновесие, которое образуется в ходе последовательных изменении в условиях жизни и как результат этих изменений, а равновесие, достигнутое на ранних стадиях, тем самым нарушается. В этом случае силы, доселе сдерживаемые равновесием, высвобождаются, конкуренция усиливается, изменение происходит относительно быстро до тех пор, пока не установится новое равновесие.

Наивысшая стадия развития сообщества соответствует поре зрелости в жизни индивида.

«В развивающемся отдельно взятом организме каждая стадия развития самореализуется и дает начало новой стадии: так, головастик отращивает щитовидную железу, которая предназначена для того, чтобы перейти из состояния головастика к состоянию лягушонка. То же самое происходит и в развивающемся сообществе организмов — каждая стадия изменяет свою среду обитания, поскольку изменяет и почти необратимо обогащает почву своего произрастания, тем самым фактически приближаясь к собственному завершению, и создает возможность для новых видов растений с большими потребностями в минеральных солях или каких-либо других свойствах почвы для своего процветания на ней. Соответственно, большие и более прихотливые растения постепенно вытесняют предшествующих им первопроходцев до тех пор, пока, наконец, не установится равновесие — предельная возможность для данного климата»9.

Культурное сообщество развивается сходным с биотическим / сообществом образом, однако несколько сложнее. Изобретения, V равно как и внезапные катастрофические изменения, видимо, имеют более важное значение для появления циклических изменений в культурном соообществе, нежели в биотическом. Но сам принцип появления изменений в сущности тот же. Во всяком случае, все или большинство наиболее существенных процессов функционально связаны с конкуренцией и зависят от нее.

Конкуренция, которая на биотическом уровне функционирует в целях контроля и регулирования отношений между организмами, на социальном уровне стремится принять форму конфликта. На тесную связь между конкуренцией и конфликтом указывает тот факт, что война зачастую, если не всегда, имеет или предполагает своим источником экономическую конкуренцию, которая в этом случае принимает более сублимированную форму борьбы за власть и престиж. Социальная функция войны, с другой стороны, судя по всему, расширяет сферу, в пределах которой возможно сохранение мира.

Биологическая экономика Если, с одной стороны, давление населения дополняется изменениями локальной и более широкой среды так, что в одночасье нарушаются биотический баланс и социальное равновесие, это в то же время усиливает и конкуренцию. А это косвенным образом приводит к новому, более сложному и одновременно территориально более экстенсивному разделению труда.

Под влиянием усилившейся конкуренции и увеличившейся активности, предполагаемой этой конкуренцией, любой индивид и любой вид, каждый по-своему, стремится найти свою особую нишу в физической и жилой среде, где он сможет выжить и процветать в наибольшей степени, соответствующей его неизбежной зависимости от своих соседей.

Именно так устанавливается и поддерживается территориальная организация и биологическое разделение труда в среде сообщества. Это объясняет, хотя бы отчасти, тот факт, что биотическое сообщество одно время воспринималось как нечто вроде сверхорганизма, а затем и как экономическая организация для эксплуатации природных ресурсов своей среды обитания.

Дж. Уэллс со своими сотрудниками Дж. Хаксли и Дж. П. Уэллсом в интересном обзоре под названием «Наука жизни» описывают экологию как «биологическую экономику», которая занимается в большей мере «балансами и взаимным давлением друг на друга видов, обитающих в одной среде»10. «Экология, — пишут они, — это распространение экономики на все живое». С другой стороны, наука экономики в традиционном смысле, несмотря на то, что она на целое столетие старше экологии, является просто отраслью более общей науки экологии, которая включает человека вместе со всеми живыми существами. В известном смысле то, что традиционно описывалось как экономика и строго привязывалось к деятельности человека, можно вполне описать и как экологию человека, как несколько лет назад Бэрроуз описал географию. Именно в этом смысле и используют этот термин Уэллс и его соавторы.

«Наука экономики — сначала ее называли политической экономией — на столетие старше экологии.

Она была и остается наукой о социальном жизнеобеспечении, о потребностях и их удовлетворении, труде и богатстве. Она стремится прояснить отношения производителя, торговца, потребителя в человеческом сообществе и показать, как держится вся система. Экология расширяет это исследование до всеобщего изучения отдачи и получения, усилия, накопления и потребления во всех уголках жизни. Экономика, поэтому, есть лишь экология человека, это узкое и специальное изучение в рамках экологии весьма своеобразного сообщества, в котором мы живем. Она могла бы. стать лучшей и более ясной наукой, если бы она начиналась с биологических основ»11.

Поскольку экология человека не может быть одновременно и географией, и экономикой, можно принять в качестве рабочей гипотезы предположение о том, что она не является ни тем, ни другим, но представляет собой нечто не зависимое от обеих. Но и тогда причины отождествления экологии с географией, с одной стороны, и с экономикой — с другой, достаточно очевидны.

С точки зрения географии, растение, животное и популяция людей вместе с ее обиталищем и другими свидетельствами человеческого пребывания на земле являются лишь частью ландшафта, к детальному описанию и представлению которого и стремится географ.

С другой стороны, экология (биологическая экономика), даже когда она включает в себя некую неосознанную кооперацию и естественное, спонтанное и нерациональное разделение труда, представляет собой нечто отличное от коммерческой экономики, нечто не укладывающееся в рамки торговли на рынке. Коммерция, как отметил где-то Зиммель, — одно из более поздних и наиболее сложных социальных отношений, которые усвоили люди. Человек — это единственное животное, которое торгуется и обменивается.

Экология и экология человека, если она не отождествляется с экономикой на специфически человеческом и культурном уровне, отличается все же и от статического порядка, обнаруживаемого социальным географом, когда тот описывает культурный ландшафт.

Сообщество, описываемое географом, отличается от сообщества, описываемого экологом, хотя бы по той причине, что закрытая система с сетью коммуникаций, распространенная человеком По всей земле, — это не то же, что и «ткань жизни», связывающая *ивые существа по всему свету жизненными узами.

Симбиоз и общество Экология человека, не отождествляемая ни с экономикой, ни с географией, как таковая отличается во многих отношениях и от экологии растений и животных. Взаимоотношения между людьми и взаимодействие человека со средой обитания сопоставимы, но не тождественны отношениям других форм жизни, живущих совместно и осуществляющих нечто вроде «биологической экономии» в пределах общей среды обитания.

Прежде всего, человек не столь непосредственно зависит от своего физического окружения, как другие животные. Благодаря существующему всеобщему разделению труда отношение человека к его физическому окружению опосредовано вторжением другого человека. Обмен товарами и услугами способствовал его освобождению от зависимости от его локального окружения.

Более того, человек благодаря изобретениям и различного рода техническим изыскам развил невероятную способность преобразовывать не только свое непосредственное окружение и реагировать на него, но осваивать свой мир. Наконец, человек воздвиг на основе биотического сообщества институциональную структуру, укорененную в традиции и обычае.

Структура, там, где она существует, сопротивляется изменению, по меньшей мере — изменению, навязываемому извне; тогда как внутренние изменения она, вероятно, стремится накапливать12. В сообществах растений и животных структура предопределена биологически и в той мере, в какой вообще существует разделение труда, она имеет физиологические и инстинктивные основания. Одним из самых любопытных примеров этого факта могут служить социальные насекомые, а одной из причин изучения их повадок, как отмечает Уилер, является то, что они показывают, до какой степени социальная организация может быть развита на чисто физиологическом и инстинктивном основании;

то же самое можно отнести и к людям, находящимся в естественной семье в отличие от институциональной13.

Однако в случае человеческого общества эта структура сооо-щества подкрепляется обычаем и приобретает институциональный характер. В человеческих обществах, в отличие от сообществ животных, конкуренция и индивидуальная свобода ограничиваются обычаем и консенсусом на каждом уровне, следующем за биотическим.

Случайность этого более или менее произвольного контроля, который обычай и консенсус налагают на естественный социальный порядок, усложняет социальный процесс, но не меняет его существенно, а если и меняет, то результаты биотической конкуренции проявят себя в последующем социальном порядке и в ходе последующих событий.

Таким образом, можно считать, что человеческое общество, в.отличие от сообществ растений и животных, организовано на двух уровнях — биотическом и культурном. Есть симбиотическое общество, основанное на конкуренции, и культурное общество, основанное на коммуникации и консенсусе.

По сути дела, эти два общества являются лишь разными аспектами одного общества, они, несмотря на все перипетии и изменения, остаются, тем не менее, в определенной зависимости друг от друга.

Культурная надструктура основывается на симбиотической подструктуре, а возникающие силы, которые проявляются на биотическом уровне как передвижения и действия, на высшем, социальном, уровне принимают более утонченные, сублимированные формы.

Однако взаимоотношения людей гораздо более разнообразны и сложны, они не сводятся к этой дихотомии — симбиотического и культурного. Этот факт находит подтверждение в самых различных системах человеческих взаимоотношений, которые выступают предметом специальных социальных наук.

Поэтому следует иметь в виду, что человеческое общество, в его зрелом и более рациональном виде, представляет собой не только экологический, но и экономический, политический и моральный порядки. Социальные науки состоят не только из социальной географии и экологии, но и из экономики, политических наук и культурной антропологии.

Примечательно, что эти различного рода социальные порядки организованы в своего рода иерархию. Можно сказать, что они образуют пирамиду, основанием которой служит экологический порядок, а вершиной — моральный. На каждом из последовательно расположенных уровней — на экологическом, экономическом, политическом и моральном — индивид оказывается полнее инкорпорированным в социальный порядок, более подчиненным ему, нежели на предшествующем уровне.

Общество повсюду является организацией контроля. Его функция состоит в том, чтобы организовывать, интегрировать и направлять усилия составляющих его индивидов. Наверное, можно сказать и так, что функцией общества везде является сдерживание конкуренции и тем самым установление более эффективной кооперации органических составляющих этого общества.

Конкуренция на биотическом уровне, как это наблюдается в растительных и животных сообществах, представляется относительно неограниченной. Общество, по факту своего существования, является анархичным и свободным. На культурном уровне эта свобода индивида конкурировать сдерживается конвенциями, пониманием и законом. Индивид более свободен на экономическом уровне, чем на политическом, и более свободен на политическом, нежели на моральном.

По мере развития общества контроль все более распространяется и усиливается, свободная коммерческая деятельность индивидов ограничивается, если не законом, то тем, что Джильберт Мюррей называет «нормальным ожиданием человечества». Нравы — это лишь то, чего люди привыкли ожидать в определенного рода ситуации.

Экология человека, в той мере, в какой она соотносится с социальным порядком, основанным более на конкуренции, нежели на согласии, идентична, по крайней мере в принципе, экологии растений и животных. Проблемы, с которыми обычно имеет дело экология растений и животных, — это, по сути, проблемы популяции. Общество, в представлениях экологов, — это популяция оседлая и ограниченная местом своего обитания. Ее индивидуальные составляющие связаны между собой свободной и естественной экономикой, основывающейся на естественном разделении труда. Такое общество территориально организовано, и связи, скрепляющие его, скорее физические и жизненные, нежели традиционные и моральные.

Экология человека, однако, должна считаться с тем фактом, что в человеческом обществе конкуренция ограничивается обычаем и культурой. Культурная надструктура довлеет как направляющая и контролирующая инстанция над биотической субструктурой.

Если человеческое сообщество свести к его элементам, то можно его себе представить как состоящее из населения и культуры, последняя при этом включает в себя: 1) совокупность обычаев и верований; 2) соответствующую первой совокупность артефактов и технологических изобретений.

К этим трем элементам, или факторам — населению, артефактам (технологической культуре) и обычаям и верованиям (нематериальной культуре), — составляющим социальный комплекс, следует, наверное, добавить и четвертый, — природные ресурсы среды обитания.

Именно взаимодействие этих четырех факторов — населения, артефактов (технологической культуры), обычаев и верований (нематериальной культуры) и природных ресурсов — поддерживает одновременно и биотический баланс, и социальное равновесие всегда и везде, где они существуют.

Изменения, которые интересны для экологии, — это движение населения и артефактов (товаров), это изменения в местоположении и занятии — фактически любое изменение, которое влияет на сложившееся разделение труда или отношение населения к земле.

Экология человека, по сути своей, является попыткой исследовать процесс, в котором биотический баланс и социальное равновесие: 1) сохраняются, как только они установлены, и 2) процесс перехода от одного относительно стабильного порядка к другому, как только биотический баланс и социальное равновесие нарушены.

Примечания 1 J. Arthur Thompson. The System of Animate Nature (Gifford Lectures, 1915-1918). II. (N. Y., 1920). P.

2 J. Arthur Thompson. Darvinism and Human Life. N.Y., 1911. P. 52-53.

3 Ibid. P. 72.

4 «Экология, — пишет Элтон, — соответствует ранее употреблявшимся терминам „естественная история" и „биономика", однако ее методы теперь более тщательны и точны». См. статью «Ecology» // Encyclopaedia Britannica (14th ed.).

5 Edward J. Salisbury. Plants // Encyclopaedia Britannica (14th ed.).

6 Animal Ecology.

8 Wells H. G., Julian S. Huxley, and Wells. G. P. The Science of Life. N.Y., 1934. P. 968-969.

9 Ibid. P. 977-978.

10 Ibid.

11 Barrows. H. H. Geography as Human Ecology // Annals Association American Geographers, 13 (1923). P. 1See: Wells H. G. et al. P. 961- 962.

12 Это, очевидно, является еще одним свидетельством той органической природы взаимодействий организмов в биосфере, которую отмечают Артур Томпсон и др. Она указывает на тот способ, каким конкуренция опосреду-ет влияния извне, приспосабливая вновь и вновь отношения внутри сообщества. В этом случае «внутри» совпадает с траекторией процесса конкуренции, постольку поскольку результаты этого процесса существенны и очевидны.

Сравни также с зиммелевским определением общества и социальной группы в пространстве и времени, приведенном во «Введении в науку социологии» Парка и Бэрджесса (2-е изд.), с. 348-358.

13 William Morion Wheeler. Social life among the insects. Lowell Institute Lectures, March, 1922. P. 3-18.

Конкуренция* * Фрагменты «Конкуренция», «Конфликт», «Аккомодация» и «Ассимиляция» представляют собой предисловия к главам из учебника социологии Парка и Бэр-джеса: Park R., Burgess E. Introduction to the Science of Sociology. Chicago, 1921. Конкуренция, Конфликт, Аккомодация и Ассимиляция составляют цикл развития коллективного поведения от биотического уровня к социальному, чередование циклов и есть динамика естественного развития общества, как это представлено в социально-экологической теории Парка.

Перевод сделан по: Park R. Competition // Introduction to the Science of Sociology / Ed. by R. Park and E.

Burgess. Chicago, L.: Chicago Univ. Press, 1969. P. 504-511. — Прим, перев.

1. Популярное представление о конкуренции Впервые конкуренцию как универсальное явление отчетливо представили и адекватно описали биологи. Определенное в эволюционистской формуле как «борьба за существование» это понятие захватило воображение публики и стало общим местом в известных рассуждениях. До этого конкуренцию рассматривали, скорее, как экономический, нежели биологический феномен.

Впервые некоторое общее осмысление новой роли, которую должна сыграть коммерция и посредник в современном мире, мы находим в XVIII в. в Англии. «Конкуренция — это жизнь торговли», — такова максима торговца, а понятие конкуренции, приобретающее в ней нечто вроде частичного одобрения, заключает в себе зачатки целой философии современного индустриального общества в том виде, как это учение было сформулировано Адамом Смитом и физиократами.

Экономисты XVIII в. были первыми, кто попытался дать объяснение и найти оправдание социальному порядку, основанному на конкуренции и индивидуальной свободе. Они полагали, что существует естественная гармония человеческих интересов, которая, однажды высвободившись, неизбежно принесет с собой в лучший из всех возможных миров величайшее благо для великого множества людей.

Отдельный индивид, преследуя свою собственную выгоду, с необходимостью будет стремиться производить и продавать то, что имеет наибольшую ценность для сообщества; и таким образом «в этом он, как и во многих других случаях, — читаем у Адама Смита, — направляем невидимой рукой, дабы способствовать цели, которая не составляла его намерение».

С еще большим благоговением утверждает это понятие французский писатель Фредерик Бастиа:

«Поскольку товары, которые сперва представляются исключительной собственностью индивидов, становятся по воле мудрого провидения (конкуренции) общим достоянием всех; поскольку естественные преимущества местоположения, плодородие, температура, богатые минералами недра и даже способность к промышленному делу не достаются производителям в силу конкуренции между ними, но в еще большей мере способствуют выгоде потребителя; постольку, следовательно, нет ни одной страны, которая не была бы заинтересована в успехе всех других стран»1.

Свобода, которой добивалась коммерция, постепенно достигнув принципа laissez faire*, невероятно расширила область конкуренции и тем самым создала мировую экономику там, где прежде были только местные рынки. В то же время она создала и разделение труда, в котором участвуют все государства и народы и в связи с этим подняла презираемого посредника на такую высоту богатства и власти, о какой и не мечтали высшие классы всех предшествующих эпох. Но теперь появляется необходимость контролировать конкуренцию в интересах не только тех, кто не имеет доли во всеобщем благоденствии, но и в интересах самой конкуренции.

* Свобода действия — Прим. ред.

«Нечестная конкуренция» — это выражение все чаще можно услышать в наше время.

Предполагается, что есть правила управления конкуренцией, по которым она может и должна контролироваться в собственных же интересах. Это же представление было выражено в требовании «свободы конкуренции» со стороны тех, кто оберегает конкуренцию, контролируя ее.

Прозвучали и другие голоса, осуждающие конкуренцию за то, что она «создает монополию».

Другими словами, результатом доведения конкуренции до ее логического завершения является ее уничтожение. Это разрушение конкуренции конкуренцией же, видимо, есть не что иное, как утрата свободы в результате освобождения или, в более широком смысле, — неограниченная свобода без социального контроля заканчивается отрицанием свободы и порабощением индивида. Но следует сказать, что ограничение конкуренции конкуренцией означает просто, что процесс конкуренции с неизбежностью тяготеет к установлению равновесия. Более серьезное возражение заключается в том, что, предоставив свободу экономической конкуренции, общество пожертвовало другими основополагающими интересами, которые не вовлечены непосредственно в экономический процесс.

В любом случае экономическая свобода существует внутри порядка, созданного и поддерживаемого обществом. Экономическая конкуренция, какой мы ее знаем, предполагает существование права частной собственности, которое является произведением общества. Исходя именно из этой посылки, более радикальные экономические учения — коммунизм и социализм — стремятся покончить с конкуренцией.

2. Конкуренция как процесс взаимодействия Из четырех основных типов взаимодействия — конкуренции, кон-/ фликта, аккомодации и ассимиляции — конкуренция является элементарной, универсальной и фундаментальной формой.

Социальный контакт, как мы видели, ведет к взаимодействию. А конкуренция, строго говоря, есть взаимодействие без социального контакта. Если это покажется, учитывая сказанное, чем-то парадоксальным, то только потому, что в человеческом обществе конкуренция всегда осложняется другими процессами, а именно — конфликтом, ассимиляцией и аккомодацией.

Только в растительном сообществе мы можем наблюдать процесс конкуренции изолированным, не осложненным другими социальными процессами. Члены растительного сообщества сосуществуют в отношениях общей взаимозависимости, которую мы называем социальной потому, наверное, что, хотя она и является тесной и жизненно необходимой, но не является биологической. Это отношение — не биологическое потому, что оно только внешнее, и растения, входящие в него, не принадлежат даже к одному виду. Они не скрещиваются. Члены растительного сообщества приспосабливаются друг к другу, как и все живые существа приспосабливаются к окружающей их среде, но между ними не возникает конфликта или соперничества; конкуренция превращается в конфликт, только когда становится осознанной, когда конкурирующие стороны идентифицируют друг друга как соперника или врага.

Это позволяет предположить, что может означать определение конкуренции как взаимодействия без социального контакта. Можно сказать, что собственно социальный контакт существует только когда встречаются два разума, только когда смыслы одного разума передаются другому разуму так, что они оказывают взаимное влияние друг на друга.

С другой стороны, социальные контакты не ограничиваются прикосновением, ощущением, речью; они, вероятно, более сокровенны и более всепроникающи, чем мы себе это представляем.

Несколько лет назад японцы — желтые — нанесли поражение русским — белым. В течение нескольких следующих месяцев известие об этом потрясающем событии проникло, как в последствии выяснилось, в самые отдаленные уголки на свете. Эта сенсация потрясла всю Азию и стала известна в самых глухих закоулках Центральной Африки. Везде она пробудила доселе неведомые фантазии. Вот это и означает социальный контакт.

А. Конкуренция и соревновательная кооперация. Социальный контакт, который неизбежно ведет к конфликту, аккомодации или ассимиляции непременно создает также и симпатии, предрассудки, личные и моральные отношения, которые видоизменяют, усложняют и контролируют конкуренцию. С другой стороны, в пределах, образованных культурным процессом и устанавливаемых обычаем, законом и традицией, конкуренция неизменно стремится создать безличный социальный порядок, в котором каждый индивид, будучи свободен в преследовании своей собственной выгоды, и, в некотором смысле, понуждаем к этому, делает всякого другого индивида средством для достижения этой цели. Однако таким образом он неизбежно способствует всеобщему благополучию посредством взаимного обмена услугами. Природа торговой сделки как раз и заключается в том, что изолируется стремление к прибыли, и оно закладывается в основу организации дела; деловые отношения неизбежно приобретают безличный характер, приписываемый им повсеместно.

«Конкуренция, — пишет Ф. Уокер, — противопоставляется чувству. Как только какой-либо деятель в экономике делает что-то или воздерживается от действия под влиянием какого-либо чувства, отличного от желания дать как можно меньше, а получить как можно больше, будь то чувство патриотизма, или благодарности, или милосердия, или тщеславия, заставляющее его поступать иначе, нежели под воздействием личного интереса, — в этом случае он отступает от правила конкуренции. В этом случае она замещается другим правилом»2.

В этом и заключается смысл известных выражений о том, что «не должно смешивать чувство с делом», что «дело есть дело», «корпорации бессердечны» и т. п. Именно потому, что корпорации «бессердечны», так сказать, безличны, они и представляют собой наиболее передовую, эффективную и ответственную форму организации предпринимательства. Но по этой же причине они должны регулироваться в тех интересах сообщества, которые не могут быть немедленно переведены в понятия прибыли и убытка для индивида.

Растительное сообщество — наилучшая иллюстрация того типа социальной организации, которая образована соревновательной кооперацией (конкурентным сотрудничеством) потому, что в растительном сообществе конкуренция не ограничена.

Б. Конкуренция и свобода. Экономическая организация общества в той мере, в какой она является результатом свободной конкуренции, есть экологическая организация. Помимо экологии растений и животных существует еще экология человека.

Если предположить, что экономический порядок является изначально экологическим, т. е.

создан борьбой за существование, организацией наподобие растительного сообщества, где отношения между индивидами, если это можно себе представить, полностью внешние, то вполне обоснованно может встать вопрос, почему вообще конкуренция и созданная ею организация должна рассматриваться как социальная. По сути дела, социологи вообще приравнивали социальный и моральный порядок; Дьюи в работе «Демократия и образование» приводит утверждения, предполагающие, что чисто экономический порядок, в котором человек становится скорее средством, нежели целью для другого человека, является не-соци-альным, если не анти-социальным.

Тем не менее, факт заключается в следующем: этот внешний характер человеческих отношений является фундаментальным аспектом общества и социальной жизни. Это просто еще одно проявление того, что мы называем дистрибутивным аспектом общества. Общество складывается из индивидов, пространственно разделенных, распределенных территориально и способных к независимому Передвижению. Эта способность к независимому передвижению — основа и символ любой другой формы независимости. Свобода — это, в сущности, свобода передвижения, а индивидуальность немыслима без способности и возможности приобретать индивидуальный опыт в результате независимого действия.

С другой стороны, не менее верно и то, что общество можно считать существующим постольку, поскольку эта независимая активность индивида контролируется в интересах группы в целом. Вот почему проблема контроля, если употреблять это понятие в его очевидном смысле, неизбежно становится центральной проблемой социологии.

В. Конкуренция и контроль. Конфликт, аккомодация и ассимиляция, отличаемые от конкуренции, самым тесным образом связаны с контролем. Конкуренция представляет собой процесс, посредством которого создается дистрибутивная и экологическая организация общества. Конкуренция обусловливает территориальное и профессиональное распределение населения. Разделение труда и обширная организованная экономическая взаимозависимость индивидов и групп индивидов, характерная для современной жизни, является продуктом конкуренции. С другой стороны, моральный и политический порядок, довлеющий над этой конкурентной организацией, является продуктом конфликта, аккомодации и ассимиляции.

Конкуренция универсальна в мире живых существ. В обычных условиях она проходит незаметно даже для тех, кто более всего интересуется ею. И только в периоды кризисов люди прилагают новые и осмысленные усилия проконтролировать условия их совместной жизни; тогда силы, с которыми они конкурируют, идентифицируются с личностями, и конкуренция превращается в конфликт. Именно в том, что мы описываем как политический процесс, общество осознанно пытается преодолеть свои кризисы. Война — это политический процесс par excellence*. Великие решения принимаются именно в войне. Политические организации существуют для того, чтобы заниматься конфликтными ситуациями. Партии, парламенты и суды, публичное обсуждение и голосование должны рассматриваться просто как заменители войны.

* По преимуществу. — Прим. ред.

Г. Аккомодация, ассимиляция и конкуренция. Аккомодация, с другой стороны, — это процесс, посредством которого индивиды и группы внутренне приспосабливаются, насколько это необходимо, к социальным ситуациям, созданным конкуренцией и конфликтом. Война и выборы изменяют ситуацию. Когда происшедшие изменения существенны и приняты, конфликт затухает, и созданные им напряжения разрешаются в процессе аккомодации, глубоко преобразуя конкурирующие единицы, т.

е. индивидов и группы. Человек, однажды потерпевший сокрушительное поражение, как замечено, «уже никогда не будет тем же человеком». Завоевание, порабощение и поражение — как психологические, так и социальные процессы. Они устанавливают новый порядок, изменяя не только статус, но и установки участвующих сторон. В конечном счете, новый порядок закрепляется в привычке и обычае и затем передается последующим поколениям как часть установленного социального порядка. Ни физический, ни социальный мир не сотворены так, чтобы удовлетворить сразу все желания человека естественного. Права собственности, различного рода имущественные права, организация семьи, рабство, каста и класс, социальная организация в целом фактически представляют собой аккомодации, так сказать, ограничения естественных желаний индивида. Можно предположить, что эти социально унаследованные аккомодации появились в страданиях и борьбе предшествующих поколений, но они были переданы последующим поколениям и восприняты ими как часть естественного, неизбежного социального порядка. Это все формы контроля, в которых конкуренция ограничена статусом.

Конфликт, поэтому, следует отождествить с политическим порядком и с осознанным контролем.

Аккомодация же ассоциируется с социальным порядком, закрепленным и установленным в обычае и нравах.

Ассимиляция, будучи отличной от аккомодации, предполагает более глубоко проникающую трансформацию личности — преобразование, происходящее постепенно, под воздействием социальных контактов, наиболее конкретных и интимных.

Аккомодацию можно рассматривать как подобие религиозного обращения, как вид мутации.

Желания остались те же, но их организация уже другая. Ассимиляция происходит не столько в результате изменений в организации, сколько в содержании, т. е. в воспоминаниях личности.

Индивидуальные образования в результате тесных связей, так сказать, взаимопроникают и, таким образом, становятся обладателями общего опыта и общей традиции. Устойчивость и сплоченность группы основывается в конечном счете на этой совокупности общего опыта и традиции. Роль истории заключается в том, чтобы сохранить эту совокупность общего опыта и традиции, пересматривать и заново интерпретировать их в свете нового опыта и изменяющихся условий, и, таким образом, сохранять непрерывность социальной и политической жизни.

Отношение социальных структур к процессам конкуренции, конфликта, аккомодации и ассимиляции схематически можно представить следующим образом:

3. Классификация материалов* * Материалы — тексты, вошедшие в главу, предисловием к которой является данный фрагмент. — Прим. перев.

Материалы в этой главе были подобраны с тем, чтобы представить:

1) роль конкуренции в социальной жизни и в жизни вообще;

2) типы организации, созданные конкуренцией в результате разделения труда, которое она вызвала повсеместно.

Материалы распадаются, в соответствии с этим, на следующие главы: а) борьба за существование, б) конкуренция и сегрегация и в) экономическая конкуренция. Этот порядок следования материалов служит тому, чтобы отметить стадии роста и распространения контроля человека над природой и над самим человеком. Эволюция общества была прогрессивным распространением контроля над природой и вытеснением естественного порядка моральным.

Конкуренция начинается с борьбы за существование. Эта борьба обычно представляется как хаос соревнующихся индивидов, в котором неприспособленные погибают, чтобы приспособленные могли выжить. Это представление о естественном порядке как об анархии, «войне всех против всех», известной изучающим общество со времен Гоббса, в биологии появилось недавно. До Дарвина исследователи растительной и животной жизни видели в природе не беспорядок, но порядок; не отбор, но замысел. Различие между старой и новой интерпретацией — не столько фактическое различие, сколько точка зрения. Если рассматривать виды животных и растений, имея в виду их классификацию, то они представляют ряд относительно устойчивых и стабильных типов. То же самое можно сказать и о животных и растительных сообществах. В обычных условиях приспособленность членов растительных и животных сообществ к среде обитания настолько полная, что наблюдатель интерпретирует это скорее как порядок кооперации, нежели как состояние конкурентной анархии. Однако при более тщательном изучении оказывается, что сообщества растений и животных находятся в состоянии нестабильного равновесия, такого, что любое изменение окружающей среды может разрушить его. Сообщества этого типа не организованы так, чтобы сопротивляться или приспосабливаться к изменениям окружающей среды как сообщества.

Сообщество растений, например, — это лишь результат сегрегации, это нечто целое без нервов или средств коммуникации, которые позволили бы контролировать индивидов в интересах сообщества в целом.

Совсем иная ситуация в так называемых сообществах животных. Животные приспособлены отчасти к ситуации конкуренции, но отчасти и к ситуации кооперации. У животного материнский инстинкт, стадность, половое влечение ограничивают конкуренцию в большей или меньшей степени между особями одной семьи, одного стада или одного вида. В случае с сообществом муравьев конкуренция минимальна, а кооперация максимальна.

У людей свободная игра конкуренции ограничена чувством, обычаем и моральными нормами, не говоря уже о более осмысленном контроле посредством закона.

Характерной чертой неограниченной конкуренции, является то, что она всегда более жесткая среди организмов одного вида, нежели среди организмов разных видов. Самый опасный конкурент человека — человек. В то же время, контроль человека над растительным и животным миром сегодня уже едва ли не полный, такой, что, вообще говоря, только тем растениям и животным дозволено существовать, которые служат на пользу человеку. Конкуренция между людьми, с другой стороны, по большей части была превращена в соперничество и конфликт. Результатом конфликта было поступательное расширение сферы контроля, преобразование и ограничение борьбы за существование внутри этой сферы. Результатом войны, в целом, было расширение области, в которой установился мир. Конкуренция была ограничена обычаем, традицией и законом, а борьба за существование приняла форму борьбы за средства существования и статус.

Когда кролик был завезен в Австралию, где не было хищных конкурентов, это имело результатом такое невероятное размножение представителей этого вида, что их количество стало экономически опасным.

Появление долгоносика, — насекомого, поражающего хлопковую коробочку, — материально изменило характер сельского хозяйства в районах хлопковой культуры на Юге. Сейчас ученые ищут какое-нибудь насекомое-врага долгоносика, которое восстановит равновесие. Абсолютно свободная игра конкуренции и нежелательна, и даже невозможнa. В то же время, с точки зрения индивида, конкуренция означает мобильность, свободу, а с точки зрения общества — прагматическое или жспериментальное изменение.

Ограничение конкуренции — это всегда синоним ограничения передвижений, принятие контроля и теле??ис — понятие Уорда, для изменений, предопределенных обществом в отличие от естественного процесса изменения.

Политическая проблема каждого общества — это практическая фоблема: как максимально сохранить ценности конкуренции, а шенно — личную свободу, инициативу и оригинальность, — и в то же время контролировать силы, высвобождаемые конкуренцией, в интересах сообщества.

КОНФЛИКТ* * Перевод сделан по: ParkR. Conflict // Introduction to the Science of Sociology /.d. by R. Park and E. Burgess.

1. Понятие конфликта Различие между конкуренцией и конфликтом уже было отмечено. Это две формы взаимодействия, но конкуренция — борьба между индивидами или группами индивидов, которые не находятся обязательно в контакте или в коммуникации; а конфликт — состязание, в котором контакт является необходимым условием. Конкуренция, явная и бесконтрольная, как у растений, и как великая жизньборьбa человека со всем человеческим родом и живой природой в целом, бессознательна.

Конфликт же всегда осознан; он вызывает самые глубокие эмоции и самые сильные страсти, он мобилизует огромную концентрацию внимания и усилий. И конкуренция, и конфликт являются формами борьбы. Конкуренция при этом непрерывна и безлична, а конфликт — носит временный и личностный характер.

Конкуренция — это борьба за местоположение в экономическом порядке. Распределение населения в мировой экономике, организация промышленности в национальной экономике, занятость индивида в разделении труда — все это обусловлено, в конечном счете, конкуренцией. Статус индивида или группы индивидов в социальном порядке, с другой стороны, обусловлен соперничеством, войной или более утонченными формами конфликта.

Выражение «двое — это компания, трое — это толпа» говорит о том, как просто нарушается социальное равновесие привнесением нового фактора в социальную ситуацию. Различие тончайших нюансов и меры внимания, уделяемого разным индивидам одного социального круга, есть ни что иное, как искусственное отражение соперничества и конфликтов, скрытых под гладкой и чинной поверхностью благопристойного общества.

В общем, можно сказать, что конкуренция обусловливает положение индивида в сообществе; конфликт закрепляет его место в обществе. Локализация, положение, экологическая взаимозависимость — это характеристики сообщества. Статус, подчинение и превосходство, контроль — это все отличительные признаки общества.

Понятие конфликта так же, как и его факт, уходит корнями глубоко в человеческую природу. Марс всегда занимал высокое положение в иерархии богов. Когда бы и где бы ни принимала борьба форму конфликта между расами, или между государствами, или между отдельными людьми, она неизбежно захватывала и удерживала внимание зрителей. И эти зрители, не принимающие участия в драке, всегда принимали чью-либо сторону. Именно этот конфликт «непричастных» делает общественное мнение, а общественное мнение всегда играло важную роль в борьбе людей. Именно оно возвысило войну от простой игры физической силы до трагического морального борения, конфликта между добром и злом.

В результате война все более приобретает характер тяжбы, судебной процедуры, метод которой обусловлен обычаем, а предмет раздора принимается как дело для судебного разбирательства.

В искусстве дуэли, которое, в отличие от решения спора в личном поединке, хотя и не носило никогда характера судебной процедуры, разработан строгий кодекс, морально обязывавший человека искать возмездия за обиду и заранее определявший методы и процедуру, посредством которых можно и должно получить сатисфакцию. Наказанием (за отступление от правил) была утрата статуса в особой группе, к которой индивид принадлежал.

Именно присутствие публики, церемониальный характер судопроизводства и убеждение в том, что невидимые силы находятся на стороне правды и справедливости, придают испытанию «судом Божьим» и испытанию в сражении и то значение, какого ни дуэль, ни какая-либо иная форма личной мести никогда не имела.

В этой связи интересно также, что политические и юридические формы ведения дела строятся по образцу конфликта. Выборы — это состязание, в котором сосчитывают поголовье вместо того, чтобы разбивать головы. А суд присяжных — это состязание, в котором стороны представлены защитниками, выступающими, если это сравнивать с прошлыми временами, как на юридической дуэли.

Итак, в общем, можно сказать, что конкуренция становится осознанной и личностной в конфликте. По ходу дела конкуренты превращаются в соперников и врагов. Тем не менее, в своих высших проявлениях конфликт делается безличным; он переходит в борьбу за установление и сохранение законов справедливости и морального порядка. В этом случае речь идет уже не только о благополучии отдельного человека, но сообщества в целом. Таким случаем является борьба политических партий и религиозных сект. Здесь исход определяется не силой и значением непосредственных соперников, но, в большей или меньшей мере, силой и значением общественного мнения сообщества и, в конце концов, мнением всего человечества.

2. Классификация материалов Материалы по конфликту были организованы в учебнике в четырех главах: а) конфликт как осознанная конкуренция, б) война, инстинкт и идеалы, в) соперничество, культурные конфликты и социальная организация и г) расовые конфликты.

А. Осознанная конкуренция. Самосознание индивида формируется во время контактов и конфликтов личности с другими личностями. Оно проявляется весьма разнообразно: в гордыне и смирении, суетности и достоинстве, скромности и заносчивости, жалости и презрении, равно как и расовых предрассудках, шовинизме, классовых и кастовых различениях и в любом другом социальном порождении, посредством которого сохраняются социальные дистанции.

Именно из реакций, вызванных социальными контактами и взаимовлияниями, развивается личность индивида, и определяется его статус. Именно из усилий сохранить этот статус или улучшить его, защитить личность, увеличить ее достояние, расширить ее привилегии и сохранить ее престиж возникает конфликт. Это относится ко всем конфликтам, будь то личные или партийные перепалки, сектантские различия, или национальные и патриотические войны; ибо личность индивида, безусловно, настолько тесно связана с интересами и порядком своей группы или клана, что в борьбе группа становится побудительным источником личности.

Много было сказано и написано об экономических причинах войны, но какими бы иными ни были источники наших чувств, видимо, верно и то, что люди никогда не идут на войну только лишь из экономических побуждений. Как раз потому, что богатство и имущество связаны с престижем, честью и положением в мире, люди и народы воюют за них.

Б. Война, инстинкт и идеалы. Война — это превосходный и типичный пример конфликта. На войне, когда враждебность подавляет всякий утилитарный интерес и всякое чувство, которые в другое время могли бы объединить соперничающие стороны или группы, мотивы и роль конфликта в социальной жизни предстают в самых явных своих очертаниях. Более того, есть и практическая причина, чтобы остановиться на примере войны для иллюстрации конфликта. Огромный интерес, проявляемый к войне во все времена, невероятные силы и ресурсы, мобилизуемые людьми, организованными для военной агрессии или обороны, колоссальный ущерб и жертвы, приносимые во имя славы, чести или безопасности отчизны, сделали войны незабываемыми. Ни один другой крупный аспект коллективной жизни не бывает столь памятен для нас.

Проблема отношения войны к человеческим инстинктам, с одной стороны, и к человеческим идеалам — с другой, находится в центре многих нынешних исследований и дискуссий. Утверждать, что враждебность не коренится изначально в природе человека — дело, видимо, пустое. Конкретные материалы, приводимые в этой главе, показывают без всяких сомнений, как легко желания и инстинкты человека принимают форму конфликта. С другой стороны, представления о том, что традиция, культура, коллективные репрезентации никак не определяют предрасположенность наций к войне, кажутся равно несостоятельными. Значение социологического исследования и заключается в том, чтобы определить, каким именно образом соединение наклонностей в изначальной природе (человека) с силами традиции и культуры и с потребностями ситуации обусловливает организацию установки на борьбу. Есть исторические примеры того, как воинственные народы становились мирными, и как миролюбивые превращались в воинственных. Понимание механизма этого процесса — первейшее условие любого применения контроля.

В. Соперничество, культурные конфликты и социальная организация. Соперничество — это сублимированная форма конфликта, когда борьба индивидов подчинена благополучию группы. Точно так же в соперничестве между группами конфликт или конкуренция подчинены интересам более широкой группы. Соперничество, таким образом, можно определить как конфликт, контролируемый группой в своих интересах. Исследование феномена соперничества выявляет его роль как организующей силы в жизни группы.

В изучении конфликтных групп не всегда легко с уверенностью применять проведенное здесь различие между соперничеством и конфликтом. Секта является конфликтной группой, ее борьба с другими группами за выживание и успех имеет целью высшее благополучие включающего ее в себя общества. Однако фактически сектантская борьба может идти наперекор моральным, социальным и религиозным интересам сообщества. Принадлежность к вероисповеданию означает вхождение в группу аккомодации, которая посредством соперничества и конкуренции стремится способствовать благополучию не только всеобъединяющего общества, но и других составляющих это общество групп.

В случае культурного и политического конфликта функция конфликта в социальной жизни становится понятной и приемлемой. Роль ментальных конфликтов в жизни индивида имеет целью создание, приспосабливаемое к изменяющимся ситуациям и усвоение нового опыта. Именно в процессе конфликта между противоположными импульсами к действию индивид приходит к заключениям или, как мы называем это, — «принимает решение». Только там, где есть конфликт, поведение осознанно и самосознательно; только в этом случае есть условия для рационального поведения.

Г. Расовые конфликты. Нигде социальные контакты не вызывают конфликты так легко, как в отношениях между расами, в особенности если расовые различия усугубляются не только различиями в культуре, но и цветом кожи. Можно добавить, что нигде реакции на социальный контакт не выступают с такой очевидностью и в то же время не поддаются анализу и определению с таким трудом.

Расовые предрассудки, так мы называем чувства, сопровождающие (поддерживающие) расовые табу, не являются, по крайней мере, в Америке, чем-то необычным. Но еще никому не удалось сделать их вполне понятными. В расовом предрассудке, в отличие от классового или кастового предрассудка, явно проявляется инстинктивный фактор, коренящийся в страхе перед незнакомым и непонятным. Цвет кожи или какой-либо другой расовый признак, подчеркивающий физические различия, становится символом моральной несовместимости, которой, возможно, и не существует.

Чужак одновременно и привлекает нас, и вызывает страх, а индивид другой расы всегда кажется нам чужаком в большей мере, нежели человек одной с нами расы. Этот наивный предрассудок, если он не подкрепляется другими факторами, легко видоизменить, о чем свидетельствуют близкие отношения негров и белых в рабстве.

Более позитивный фактор расового антагонизма — конфликт культур: нежелание одной расы вступать в личную конкуренцию с расой другой или низшей культуры. Это нежелание оказывается, в долгосрочной перспективе, нежеланием народа или класса, занимающего более высокий статус, конкурировать на равных с народом низшего статуса. Расовые конфликты, как и войны, в сущности, являются борьбой расовых групп за статус. В этом смысле и с этой точки зрения борьба европейских наций и так называемых «порабощенных народов» за независимость и самоопределение — это фактически борьба за статус в семье народов.

В условиях этой борьбы расовое и национальное сознание в таких его проявлениях, как, например, ирландский национализм, еврейский сионизм или расовое сознание негров, является естественной и очевидной реакцией на конфликтную ситуацию. Националистические движения в Европе, Индии, Египте, подобно войне, соперничеству и более личностным формам конфликта, есть в основном борьба за признание, т. е. за честь, славу и престиж.

В этой главе «материалы» подобраны из работ У. Томаса, Г. Зим-меля, У А. Уайта, Дж. Т. У Патрика, Г. Р. Маршала, У Г. Хадсона, Дж. Винсента, Ф. Гиддингса, А. Стоуна и самого Р. Парка.

Аккомодация* 1. Введение. Адаптация и аккомодация Термин «адаптация» вошел в моду вместе с дарвиновской теорией происхождения видов путем естественного отбора. Эта теория была основана на наблюдении того, что нельзя найти двух абсолютно одинаковых представителей биологического вида или семейства. Повсюду мы сталкиваемся с изменчивостью и неповторимостью. Дарвиновская теория восприняла эту изменчивость и объяснила виды как результат естественного отбора. Индивиды, наиболее приспособленные к жизни в условиях, предоставляемых окружающей средой, выживали и производили существующие виды. Другие же погибали, и представляемые ими виды исчезали. Различия между этими видами объяснялись как результат накопления и продолжения индивидуальных изменений, имевших «ценность для выживания».

Адаптации и были теми изменениями, которые таким образом отбирались и передавались.

* Перевод сделан по: Park R. Accomodation // Introduction to the Science of Sociology / Ed. by R. Park and E. Burgess. Chicago, L.: Chicago Univ. Press, 1969. P. 663-670.

Термин «аккомодация» — родственное понятие, но слегка отличающееся по значению. Разница заключается в том, что адапта-, ция применима к органическим модификациям, передаваемым биологическим путем; тогда как аккомодация применима к изменениям в привычках, которые передаются или могут передаваться социологически, т. е. в форме социальной традиции. Впервые этот термин в этом смысле использовал Болдуин в «Словаре философии и психологии».

С точки зрения современной биологической теории следует различать две разновидности адаптации: а) адаптация через изменение (наследственная); б) адаптация через модификацию (приобретенная). Для функционального приспособления индивида к его среде (см. п. б) Марк Болдуин предложил понятие «аккомодация», предполагая, что адаптация при этом будет увязываться со структурным приспособлением, общим и наследственным (см. п. а). Понятие аккомодации применимо к любому благоприобретенному изменению функции, способствующему лучшему приспособлению к среде и к последующим функциональным изменениям.

Понятие аккомодации, имея ограниченную область применения в биологии, широко и разнообразно использовалось в социологии. Все социальное наследие, традиции, чувства, культура, техника — это аккомодации, т. е. приобретенные приспособления, передаваемые социально, а не биологически. Они не являются частью расового наследия индивида, но приобретаются человеком в его социальном опыте. Эти два понятия различаются еще и тем, что адаптация — это результат конкуренции, а аккомодация (или более точно — социальная аккомодация) — результат конфликта.

Итогом адаптации и аккомодаций, поддерживаемых борьбой за существование, является состояние относительного равновесия среди конкурирующих видов и их отдельных представителей. Это равновесие, устанавливаемое адаптацией, — биологическое; это означает, что оно будет передаваться путем биологического наследования, насколько оно непрерывно и закреплено в расе или в виде.

Однако равновесие, основанное на аккомодации, не биологического свойства; оно носит экономический и социальный характер и передается, если вообще передается, традицией. Природа экономического равновесия, устанавливаемого в ходе конкуренции, была достаточно полно представлена в гл. VIII. Сообщество растений — вот это равновесие в его абсолютной форме.

В сообществах животных и людей общность, можно сказать, стала частью индивидуальных членов группы. Индивиды адапти-.-рованы к особому типу коммунальной жизни, и эти адаптации в животном сообществе, в отличие от человеческого, представлены разделением труда между полами, инстинктами, обеспечивающими защиту и благополучие молодняка, и все это передается биологическим путем. Человеческое же общество, хотя и допускает выражения этих изначальных тенденций, организовано вокруг традиций, обычаев, коллективных репрезентаций, короче — вокруг согласия. А согласие представляет собой не биологические адаптации, но социальные аккомодации.

Социальная организация, за исключением порядка, основанного на конкуренции и адаптации, является, по сути своей, аккомодацией различий, достигаемой путем конфликтов. Этот факт объясняет, почему именно разномыслие, а не единомыслие является характерной чертой человеческого сообщества в отличие от животного. Довольно четко это положение формулирует профессор Кули:

«Единство социального разума заключается не в договоре, но в организации, в том факте, что его составные части взаимно обусловливают друг друга и благодаря этому все, что происходит в нем, связано со всем остальным, и в этом — итог целого»3.

Разницу между аккомодацией и ассимиляцией можно проиллюстрировать на примере различия между одомашниванием и приручением. Путем одомашнивания и выведения породы человек изменил изначальные наследуемые черты растений и животных. Он изменил характер видов. Когда отдельные представители вида, естественно находящиеся в конфликте с человеком, приручаются, они становятся аккомодированными к нему. Евгенику можно рассматривать как программу биологической адаптации рода человеческого в ходе осознанной реализации социальных идеалов.

Образование, в свою очередь, представляет собой программу аккомодации, или организации, модификации и культуры изначальных черт.

Любое общество представляет собой организацию элементов, более или менее антагонистичных по отношению друг к другу, но соединенных на какое-то время, по крайней мере так, что определены взаимные отношения и соответствующие сферы действия каждого ; из элементов. Такая аккомодация, этот modus vivendi*, может быть относительно постоянным, как в состоящем из каст обществе, или же переходным состоянием, как в обществе, состоящем из классов. В любом случае аккомодация, покуда она сохраняется, обеспечивает индивиду или группе признанный статус.

* Способ существования. —Прим. ред.

Аккомодация — это естественный исход конфликтов. В аккомодации антагонизм враждебных элементов регулируется в данный момент, и конфликт как открытое, явное действие исчезает, хотя и сохраняется как потенциальная сила. С изменением ситуации приспособление, успешно контролировавшее антагонистические силы до этих пор, не срабатывает. Начинаются смятение и волнения, которые могут перейти в открытый конфликт. Конфликт, будь то война, забастовка или просто обмен вежливыми инсинуациями, неизменно заканчивается новой аккомодацией, или социальным порядком, который в общем включает и измененный статус в отношениях между участниками [конфликта]. И только ассимиляция полностью стирает этот антагонизм, скрытый в организации групп или индивидов., 2. Классификация материалов Отбор материалов по аккомодации осуществлен по следующим разделам: а) формы аккомодации; б) подчинение и главенство; в) конфликт и аккомодация; г) конкуренция, статус и социальная солидарность.

А. Формы аккомодации. Существует множество форм аккомодации. Одной из наиболее тонких является та, которую социальные географы называют акклиматизацией — «аккомодацией к новым климатическим условиям». Последние исследования, вроде тех, что описаны у Хантингтона в его «Климате и цивилизации», подчеркивают воздействия климата на человеческое поведение.

Отобранные в материалах по акклиматизации работы Бринтона ставят проблемы, возникающие в ходе приспособления расовых групп к различным климатическим условиям. Ответы, которые он дает на поставленные вопросы, не должны рассматриваться как исчерпывающие, но лишь как представления одной школы иссле- / дователей, которые могут оспариваться другими авторитетами в этой области.

Натурализация, которая в своем исходном смысле означает про^ цесс, посредством которого человека делают «естественным», т. е. знакомым и своим в чужой социальной среде, в Америке является понятием, используемым для описания юридической процедуры, посредством которой иностранец получает права гражданства. Натурализация как социальный процесс — конечно же, нечто более фундаментальное, нежели юридическая процедура натурализации. Она предполагает аккомодацию к обычаям, нравам, соглашениям и к социальному ритуалу (sittlichkeii). Она предполагает также участие, пусть лишь в какой-то мере, в воспоминаниях, в традиции, в культуре новой социальной группы. Поговорка «В Риме делай все так, как делают римляне» — это основной принцип натурализации. Космополит — это человек, охотно приспосабливающийся к правилам поведения новой социальной среды.

Все трудности социальной аккомодации к новой социальной среде не всегда вполне осознаются.

Литература, описывающая тоску по дому и ностальгию, указывает на эмоциональную зависимость человека от знакомого окружения и от давних, близких личных отношений. Первое расставание с домом, глубокое одиночество деревенского парня в городской толпе, смятение иммигранта перед непонятными, чужими и для него необъяснимыми обычаями — вот те расхожие примеры личностных и социальных барьеров на пути к натурализации. Однако препятствия для большинства социальных приспособлений человека к новому социальному миру еще более обескураживают, поскольку по природе своей они неосязаемы и подспудны.

Точно так же, как в биологии равновесие представляет собой «состояние относительно хорошей приспособленности благодаря структурной адаптации организма в целом», так и аккомодация, когда она соотносится с группами, а не с индивидами, означает их удовлетворительную координацию с точки зрения вбирающей их в себя социальной организации.

Исторически организация более охватывающего общества —-государства, конфедерации, империи, социальных и политических образований, состоящих из аккомодированных, но полностью не ассимилированных групп, — представляет четыре типа констелля-( ций составляющих групп.

Первобытное общество было организацией кровнородственных групп. Античное общество составляли хозяева и рабы, допуская как особую форму аккомодацию для свободных людей и чужаков, которые, несомненно, не были гражданами, но и не были рабами.

Средневековое общество покоилось на системе классов, напоминающих касты по устанавливаемым ими дистанциям. Во всевозможных ситуациях конкуренция имела место только между индивидами одного статуса.

В противоположность этому современное общество строится из экономических и социальных классов, где предполагается свобода экономической конкуренции и тем самым свобода перемещения из одного класса в другой.

Б. Подчинение и главенство. В сфере личных отношений аккомодация обычно принимает форму подчинения и главенства. Даже если аккомодация была навязана силой, как в случае с рабством, личные отношения хозяина и раба неизменно поддерживаются соответствующими установками и чувствами.

Выбранные «Отрывки из журнала Вес-тиндского рабовладельца» представляют убедительный образчик того, как установки на главенство и на подчинение находят свое выражение в добросовестном и самодовольном патернализме со стороны хозяина и в заискивающем и почтительном верноподданстве со стороны раба. В той же манере выборка из «Мемуаров старого слуги» демонстрирует тот естественный способ, каким чувства подчиненности, воспитанные в согласии с принимаемыми обстоятельствами, постепенно становятся основой жизненной философии человека.

Рабство и касты являются вполне наглядными примерами аккомодации. Факты подчиненности не менее реальны, хотя и менее очевидны в других сферах социальной жизни. Особенная близость между любовниками, например, между мужем и женой, или между врачом и пациентом также подразумевает отношения подчинения и главенства, хотя и не признаваемые как таковые. Личное господство, которое осуществляет капитан команды над игроками, пастырь над приходом, политический лидер над последователями его партии, представляет собой примеры тех же явлений.

Зиммель, весьма интересно трактуя эту тему, отмечает тот факт, что отношения подчинения и главенства являются обоюдными. Чтобы навязывать свою волю своим же рабам, хозяину необходимо располагать их уважением. Никто так рьяно не защищал аристократию и так презрительно не отзывался о «беднягах белых», как негры-рабы с Юга в довоенный период.

Главарь банды, хоть и кажется абсолютно всемогущим в принятии решений, все же чувствует отношение своих соратников. Поэтому удачливый политический лидер, которому иногда и случается брать на себя риск, защищая новые подходы, «держит ухо востро», прислушиваясь к широкому общественному мнению.

В «Психологии подчинения и главенства» Мюнстерберг толкует о суггестии, имитации и симпатии в понятиях господства и подчинения. Личное влияние, престиж и авторитет, в какой бы форме они ни выражались, основываются в большей или меньшей мере на подспудном влиянии внушения.

Естественные привязанности — это социальные связи, которые нередко принимают форму пут.

Многие матери оказываются доведенными до состояния униженного подчинения своей привязанностью к сыну или к дочери. То же самое еще более верно применительно к отношениям полов.

Именно в такого рода социальных образованиях, а не в формальных процедурах правительств следует искать основные механизмы социального контроля.

Конфликты и аккомодации, происходящие между отдельными людьми и между группами, имеют своими прототипами конфликты и аккомодации, происходящие между желаниями человека. Конфликты и аккомодации в ментальной жизни человека получили в психоанализе название сублимации.

Сублимация желания означает, что оно находит свое выражение в форме, представляющей собой аккомодацию к другому, конфликтующему, желанию, которое подавило изначальную реакцию на первое желание. Развитие организации личности зависит от успешного функционирования этого процесса сублимации. Желания человека при рождении еще не развиты; по мере умственного развития эти желания начинают конфликтовать друг с другом и с окружающей социальной средой. Юность — это время «бури и натиска». Юнцы живут в гуще ментальных конфликтов, необузданных и вдохновенных желаний.

Перемена убеждений — это внезапное изменение жизненных установок путем реорганизации или трансформации желаний.

В. Конфликт и аккомодация. Внутреннее отношение между конфликтом и аккомодацией устанавливается Зиммелем в отрывке о войне и мире и о проблемах компромисса. «Ситуации, существующие во время мира, — это как раз те ситуации, из которых возникает война». Война же, с другой стороны, порождает приспособления в отношениях соперничающих и конфликтующих групп, которые дают возможность мира. Таким образом, проблема должна найти свое разрешение в неком методе, с помощью которого конфликты, скрытые в состоянии мира или развивающиеся из него, могли бы быть улажены без войны. В той мере, в какой война является просто результатом запретов, налагаемых условиями мира, предотвращение войны должно, по мнению Уильяма Джеймса, обеспечить выход экспансивным силам людей и народов таким образом, чтобы способствовать процветанию сообщества и тем самым — всего человечества. Стремление состоит в том, чтобы сделать жизнь интереснее и в то же время безопаснее.

Вся трудность в том, что средства, делающие жизнь более безопасной, зачастую делают ее и менее интересной и более невыносимой. Конкуренция, борьба за существование и, что еще более важно, чем существование, за статус может стать настолько яростной, что мир становится непродолжительным.

Более того, в условиях мира народы с обычаями и традициями, сформированными войной, зачастую так размножаются, что война, в конечном счете, становится неизбежной. Численность коренных жителей Южной Африки со времени окончания межплеменных войн настолько увеличилась, что превратилась в растущую опасность для белого населения. Любое улучшение условий жизни человечества, способное нарушить расовое равновесие, может повредить и миру между народами. Когда представители Рокфеллеровского медицинского фонда предложили ввести европейскую систему медицины в Китае, некоторые умудренные китайцы, как говорят, с сомнением покачивали головами, думая о последствиях возможного большого сокращения смертности, имея в виду, что Китай уже перенаселен.

Точно так же образование, которое теперь становится завоеванием всего человечества, а не привилегией так называемых более развитых народов, безусловно имело своим результатом то, что сильно возросла мобильность и беспокойство народонаселения мира. И это, насколько оно верно, сделало задачу сохранения мира более сложной и опасной.

С другой стороны, образование и распространение интеллектуальных ценностей, несомненно, увеличило возможность компромисса и замирения, которые, как отмечает Зиммель, представляют собой иные способы восстановления и поддержания мира, нежели полная победа и подчинение завоеванного народа. Именно такого рода соображения приводят людей, как, например, фон Мольтке, к мысли о том, что «всеобщий мир — это лишь сон и даже не счастливый сон», а людей, как Карнеги, заставляют строить дворцы мира, в которых народы мира могли бы решать свои разногласия, приходя к компромиссам и в соответствии с законом.

Г. Конкуренция, статус и социальная солидарность. Под этим названием собраны материалы, подчеркивающие отношение конкуренции к аккомодации. До сих пор мы рассматривали лишь отношение конфликта к аккомодации. Но ясно, что экономическая конкуренция зачастую становится осознанной и тем самым переходит в некие смягченные формы конфликта. Кроме того, очевидно, что конкуренция, поскольку она определяет призвание человека, определяет косвенным образом и его статус, так как она определяет и его принадлежность к определенному классу. Точно так же конкуренция косвенно отвечает и за организацию общества, поскольку она определяет характер аккомодации и взаимопонимания, имеющего место между конфликтующими группами. Социальные типы, как и статус, косвенным образом обусловлены конкуренцией, поскольку большинство их связано с профессией. Социальные типы современного города, как это видно из приведенной работы «Личная конкуренция и эволюция индивидуальных типов», представляют собой результат разделения труда. Дюркгейм отмечает, что разделение труда, увеличивая число профессий, увеличило, а не уменьшило и единство общества. Взаимозависимость дифференцированных индивидов и групп обусловила и социальную солидарность, вряд ли возможную в противном случае.

АССИМИЛЯЦИЯ*

* Перевод сделан по: Park R. Assimilation // Introduction to the Science of Sociology / Ed. by R. Park and E.

Burgess. Chicago, L.: Chicago Univ. Press, 1969. P. 734-739.

1. Введение. Популярные представления об ассимиляции Понятие ассимиляции, так, как оно определяется в обыденном употреблении, приобретает свое значение из отношения к проблеме иммиграции. Более конкретные и знакомые термины — абстрактное слово «американизация», а также глаголы «американизировать», «англизировать», «германизировать» и т. п. Все эти слова служат для описания процесса, посредством которого культура сообщества или страны передается новому гражданину. С негативной точки зрения, ассимиляция — это процесс денационализации, и как раз эту форму она фактически и приняла в Европе.

Различие между Европой и Америкой в отношении проблемы культуры заключается в том, что в Европе эти сложности были вызваны насильственным включением малых культурных групп, т.

е. национальностей, в пределы большого политического образования, т. е. империи. В Америке проблема была порождена добровольной миграцией в эту страну народов, отказавшихся от гражданства своей прежней страны и постепенно воспринимающих культуру новой страны. В обоих случаях источником проблемы является стремление установить и сохранить политический порядок в сообществе без общей культуры. По сути дела, проблема сохранения демократической формы правления в южной деревне, где живут и белые, и черные, и проблема сохранения международного порядка, основанного лишь на силе, совпадают. Изначальную основу существующих морального и политического порядков все еще составляют кровное родство и культура. Где нет ни того, ни другого, политический порядок, не опирающийся на касту или на класс, является, по меньшей мере, проблематичным.

Ассимиляция, как ее обычно понимают в Соединенных Штатах, символически была выражена несколько лет назад в драматической притче Зангвила «Плавильный котел». Вильям Дженнингс Брайен придал симфоническое звучание вере в благополучный исход этого процесса: «Были великими греки, латиняне, славяне, кельты, тевтонцы и саксонцы, но их превзошли по величию американцы, соединившие в себе все их достоинства».

Ассимиляция, истолкованная таким образом, — это естественный, непосредственный процесс, а практика, если не политика, была в согласии с этой концепцией laissez faire, которая явно оправдывала результат. В Соединенных Штатах, во всяком случае, темпы ассимиляции были быстрее, чем где бы то ни было еще.

Этому понятию ассимиляции как «волшебного плавильного тигля» глубоко родственна теория «сходства умов». Эта идея была отчасти продуктом социологической теории профессора Гиддингса, а частично — результатом популярного представления о том, что сходства и однородность тождественны единству. Идеальная ассимиляция представлялась как сходство чувств, мыслей и действий. И ассимиляция, и социализация описывались современными социологами в этих понятиях.

Другое, отличное от этого понятие ассимиляции, или американизации, основывается на убеждении в том, что иммигранты внесли в прошлом и, возможно, внесут и в будущем свой вклад — темперамент, культуру, философию жизни — в будущее американской цивилизации. Эта концепция берет свое начало в среде самих иммигрантов, она была сформулирована и проинтерпретирована теми, кто, как жители социальных поселений, были в тесном контакте с иммигрантами. Это признание разнородности элементов, вступающих в культурный процесс, ничуть, разумеется, не противоречит ожиданиям однородности продукта этого процесса в конечном счете. Во всяком случае, оно привлекло внимание к тому факту, что процесс ассимиляции связан с различиями ничуть не меньше, чем со сходством.

2. Социология ассимиляции Аккомодация была описана как процесс приспособления, т. е. организации социальных отношений и установок, с тем чтобы предотвратить или уменьшить конфликт, контролировать конкуренцию и сохранять основу безопасности в социальном порядке для отдельных лиц и групп с различными интересами, чтобы они могли продолжать их разнообразную совместную жизнедеятельность.

Аккомодация в смысле построения конфликта является непременной целью политического процесса.

Ассимиляция же — это процесс взаимопроникновения и слияния, в котором отдельные лица и группы наделяются воспоминаниями, чувствами и установками других людей и групп и, разделяя общий опыт и историю, все вместе включаются в общую культурную жизнь. В той мере, в какой ассимиляция обозначает эту общность традиции, это непосредственное участие в общем опыте, она является центральным направлением в историческом и культурном процессе.

Это различие между аккомодацией и ассимиляцией, учитывая их роль в обществе, объясняет некоторые важные формальные различия между двумя процессами. Аккомодация конфликта или аккомодация к новой ситуации может происходить очень быстро. Чем более интимными и утонченными являются изменения, вовлеченные в ассимиляцию, тем более они постепенны. Изменения, происходящие в процессе аккомодации, зачастую не только внезапны, но и революционны, как это происходит с мутацией установок в ходе новообращения. Модификации установок в процессе ассимиляции не только постепенны, но и умеренны, даже если их накапливается довольно много за длительный период времени. Если мутация — это символ аккомодации, то метафорой ассимиляции является рост. В процессе аккомодации человек или группа, как правило, вполне осознают (хотя и не всегда) происходящее, как, например, во время подписания мирного договора, завершающего войну, во время разрешения в суде производственного спора, в ходе приспособления человека к формальным требованиям нового социального окружения. Ассимиляция — это процесс обычно не осознаваемый;

человек оказывается включенным в общую групповую жизнь еще до того, как он это осознал, и не очень-то понимая ход событий, который обусловил это включение.

Джеймс описал способ, каким изменяется установка человека в отношении определенного предмета, например, избирательного права для женщин, не в результате осознанной рефлексии, но как итог неосознанных реакций на совокупность нового опыта. Тесные связи в семье, в игровой группе, участие в церемониях религиозных богослужений и в праздновании государственных праздников — все эти действия передают иммигранту и чужаку тот запас воспоминаний и чувств, общих для всех «своих», который лежит в основании всего священного и особого в нашей культурной жизни.

Как социальный контакт является началом взаимодействия, так и ассимиляция представляет собой его конечный и совершенный продукт. В этом процессе природа социальных контактов является решающим фактором. Естественно, ассимиляция наиболее быстро протекает, когда контакты первичны, т. е. когда они более тесны и интенсивны, как в области отношений, предполагающих соприкосновение, в кругу семьи и в тесных однородных группах. Вторичные контакты способствуют аккомодации, но не вполне продвигают ассимиляцию, поскольку они являются внешними и слишком отдаленными.

Для наиболее тесной взаимосвязи членов группы необходим общий язык; его отсутствие — непреодолимый барьер для ассимиляции. Ситуация, когда «у каждой группы свой собственный язык», своя особая «вселенная дискурса» и свои культурные символы, является свидетельством взаимосвязи между коммуникацией и ассимиляцией.

Посредством механизмов подражания и воображения коммуникация способствует постепенному и неосознанному преобразованию установок и чувств членов группы. Достигаемое таким образом единство совсем не обязательно и совсем не всегда будет представлять собой единомыслие; это скорее единство опыта и ориентации, из которого может развиться общность цели и действия.

3. Классификация материалов Выборка материалов по ассимиляции распределяется на три части: а) биологические аспекты ассимиляции; б) конфликт и слияние культур; в) американизация как проблема ассимиляции.

Работы расположены от анализа природы ассимиляции к описанию ее процессов, по мере их исторического проявления и, наконец, — к проблемам американизации.

А. Биологические аспекты ассимиляции. Ассимиляцию следует отличать от амальгамации, с которой она, однако, тесно связана. Амальгамация — биологический процесс, слияние рас посредством спаривания и смешанных браков. Ассимиляция, с другой стороны, ограничена слиянием культур.

Смешанные расовые браки, или смешение рас, — универсальное явление в истории рас. Другими словами, нет расы, которая не смешивалась бы с другими. Аккультурация, или передача культурных элементов от одной социальной группы к другой социальной группе, однако, неизменно имела место в большем масштабе и на более обширной области, чем смешение рас.

Сплавление, будучи ограничено пересечением расовых характеристик в межрасовых браках, естественно, способствует ассимиляции или взаимообогащению социального наследия. Потомки от смешанных браков не только биологически унаследуют физические характеристики и черты темперамента от обоих родителей, но и впитывают из семейной жизни установки, чувства, воспоминания и матери, и отца.

Таким образом, сплавление рас обеспечивает условия первичных социальных контактов, наиболее благоприятствующих ассимиляции.

Б. Конфликт и слияние культур. Изучение процесса, называемого этнологами аккультурацией, в ходе его исторического проявления в конфликтах и в слиянии культур указывает на целый ряд явлений в этой области.

1. Социального контакта, даже самого слабого и опосредованного, уже достаточно для передачи материальных элементов цивилизации от одной культурной группы к другой культурной группе.

Спиртные напитки и огнестрельное оружие очень быстро распространялись благодаря их очевидным объективным воздействиям. Картофель американского происхождения, прежде чем попасть в Африку, прошел через руки белого исследователя.

2. Изменения в языке, происходящие в ходе контактов, конфликтов и слияний рас и национальностей, предоставляют данные для более адекватного описания процесса ассимиляции.

При каких условиях господствующая группа навязывает свою речь массам или же в конце концов капитулирует перед вульгарным говором простонародья? В современную эпоху печатное издание, книга и газета способствовали закреплению языков. Печать сделала возможным возрождение языка в связи с национальными движениями в той мере, в какой раньше это было невозможно.

Сосредоточение на языке как на посреднике в культурной передаче основывается на вполне ясном принципе. Идиомы, в особенности идиомы разговорного языка, видимо, более точно отражают исторический опыт народа, нежели сама история. Основанием единства большинства исторических народов в большей мере является язык, нежели раса. Латинские народы представляют вполне подходящий пример этого факта. А эксперимент, проводящийся теперь на Филиппинских островах, очень важен в этом отношении. До какой степени государственное и культурное развитие этих островов будет определяться местным темпераментом, испанской речью и традицией, с одной стороны, и английским языком и американской школьной системой — с другой?

3. Риверс, изучая меланезийскую и гавайскую культуры, был поражен устойчивостью основных элементов их социальной структуры. Основные модели семьи и социальной жизни остались практически неизменными, несмотря на глубокие преобразования в технике, в языке и в религиозных верованиях. Видимо, многие материальные приспособления и формальные выражения чуждого общества могут быть восприняты без существенных изменений в родной культуре.

Однако можно задаться вопросом: вызовет ли полное заимствование западной науки и организации производства необратимые изменения в социальной организации или нет? Направление экономических, социальных и культурных изменений в Японии помогут ответить на этот вопрос.

Даже если происходят революционные социальные изменения, вполне можно предположить, что они появились в результате новой экономической системы, а не вследствие аккультурации.

4. Темпы и степень полноты ассимиляции непосредственно зависят от тесноты социального контакта. Любопытный парадокс: рабство, в особенности домашнее рабство, было, вероятно, чем-то вроде многобрачия, наиболее действенным изобретением для продвижения ассимиляции.

Принятие и инициация у первобытных народов составляют церемониальный метод допущения чужаков и посторонних в группу, значение которого можно понять лишь более тщательно изучив церемониал вообще.

В. Американизация как проблема ассимиляции. Любые политические соображения, программы и методы американизации получают свою перспективу лишь в соотношении с социологией ассимиляции. «Исследование методов американизации», проведенное Корпорацией Карнеги, определяет американизацию как «участие иммигранта в жизни сообщества, в котором он живет». С этой точки зрения, участие является и средством, и целью ассимиляции. Участие иммигранта в американской жизни, в любой из ее областей, подготавливает его к участию в любой другой ее области.

Более всего иммигранту и чужаку нужна возможность участия. Первостепенное значение имеет, конечно, язык. К тому же ему надо знать, как использовать наши институты для собственной выгоды и безопасности. Но участие на самом деле должно быть непосредственным и продуманным: это означает в долгосрочной перспективе, что жизнь иммигранта в Америке должна соотноситься с жизнью, которую он уже знает. Ассимиляция достигается не подавлением прошлых воспоминаний, но включением их в новую жизнь. Провал осознанной, насильственной политики денационализации в Европе разительно контрастирует в этом отношении с огромным успехом ранней, пассивной стадии американизации в этой стране. Из этого следует, что ассимиляцию нельзя подталкивать напрямую, но лишь неявно, т. е.

создавая условия, способствующие участию.

Не какой-то процесс, но сама жизнь сможет успешно вытеснить воспоминания иммигранта о его прошлом. Включение иммигранта в нашу общую жизнь лучше всего достижимо, таким образом, в сотрудничестве, которое направлено не столько в прошлое, сколько в будущее. Второе поколение иммигрантов сможет уже полностью разделять наши воспоминания, но фактически все, что мы можем требовать от рожденного за границей иммигранта, — это разделение наших идеалов, наших чаяний и наших общих начинаний.

Примечания 1 Bastiat, Frederic. Euvres completes, tome VI, «Harmonies economiques», P. 381. Paris, 1884.

2 Walker, Francis A. Political Economy. N. Y., 1887. P. 92.

3 Social Organization. P. 4.

СОДЕРЖАНИЕ

ИДЕЯ СОЦИОЛОГИИ. ОСНОВАНИЯ ОБЩЕЙ ТЕОРИИ

ЭМИЛЬ ДЮРКГЕЙМ. СОЦИОЛОГИЯ И СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ*

I. ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

II. РАЗДЕЛЫ СОЦИОЛОГИИ: ЧАСТНЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ

III. СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД

ПРИМЕЧАНИЯ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ МОРАЛЬНЫХ ФАКТОВ

ТЕЗИСЫ

ОБСУЖДЕНИЕ ТЕЗИСОВ

ОТВЕТЫ НА ВОЗРАЖЕНИЯ*

ПРИМЕЧАНИЯ

МАКС ВЕБЕР. ОСНОВНЫЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ПОНЯТИЯ*

ФЕРДИНАНД ТЕННИС. ОБЩНОСТЬ И ОБЩЕСТВО*

ВИЛЬФРЕДО ПАРЕТО. СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ*

ГЕОРГ ЗИММЕЛЬ. КАК ВОЗМОЖНО ОБЩЕСТВО?*

ОБЩЕНИЕ. ПРИМЕР ЧИСТОЙ, ИЛИ ФОРМАЛЬНОЙ, СОЦИОЛОГИИ*

МАКС ШЕЛЕР СОЦИОЛОГИЯ ЗНАНИЯ*

ФОРМАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ

ВЫСШИЕ АКСИОМЫ СОЦИОЛОГИИ ЗНАНИЯ

ВЫСШИЕ РОДЫ ЗНАНИЯ

РОБЕРТ ПАРК ЭКОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕКА*

ТКАНЬ ЖИЗНИ

КОНКУРЕНЦИЯ, ГОСПОДСТВО И ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ

БИОЛОГИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИКА

СИМБИОЗ И ОБЩЕСТВО

КОНКУРЕНЦИЯ*

1. Популярное представление о конкуренции

2. КОНКУРЕНЦИЯ КАК ПРОЦЕСС ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

3. КЛАССИФИКАЦИЯ МАТЕРИАЛОВ*

КОНФЛИКТ*

1. ПОНЯТИЕ КОНФЛИКТА

2. КЛАССИФИКАЦИЯ МАТЕРИАЛОВ

АККОМОДАЦИЯ*

1. ВВЕДЕНИЕ. АДАПТАЦИЯ И АККОМОДАЦИЯ

2. КЛАССИФИКАЦИЯ МАТЕРИАЛОВ

АССИМИЛЯЦИЯ*

1. ВВЕДЕНИЕ. ПОПУЛЯРНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ОБ АССИМИЛЯЦИИ

2. СОЦИОЛОГИЯ АССИМИЛЯЦИИ

3. КЛАССИФИКАЦИЯ МАТЕРИАЛОВ

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ