«Коллектив составителей выражает признательность Президенту Чеченской Республики Р.А. Кадырову за поддержку данного проекта и помощь, оказанную при издании сборника Чеченский архив Составители: Ш.Ю. Саралиев З.М.-С. ...»

Ввиду этого главные их боги и святые, вроде Галь-ерда и Мятцели, должны представляться нам в сущности обоготворёнными их предками, в честь которых строились храмы и капища. Б. Далгат описывает подробно празднество в честь Мятцели. Оно происходит на горе Мат-хох (по-осетински хох – гора), которую ингуши называют (с искажением) Мяты. Название мат нынешние ингуши и чеченцы не могут объяснить. По нашему мнению, тут и кроется остаток того этнического имени, которое носили предки нынешних чеченцев – матианы.

По преданию чеченцев, предки их были керестанами, то есть христиане. Хотя керестанами называются у них и вообще иноверцы, но, по мнению У. Лаудаева, чеченцы первоначально называли керестанами христиан, но потом, приняв ислам, стали ругать керестанами всех иноверцев с евреями включительно. Сущест-вует и другой признак, указывающий на их первоначальную веру. Это христианский порядок исчисления дней недели, который, несмотря на переход чеченцев в магометанство, до сих пор у них держался 6. Но когда и где приняли они христианство – неизвестно. У нынешних чеченцев воспоминания не восходят далее средних веков, времён усиления феодализма в Грузии и влияния послед-ней на соседних горцев – осетин и чеченцев. Но нам кажется, что чеченцы были знакомы с христианским учением и до того, покуда они попали в горы, находясь под влиянием греческих миссионеров. В средние века они могли возобновить лишь своё знакомство с ним под влиянием грузин.

Вот вкратце немногие, но бесспорные сведения о чеченцах, которые мы приводим, не касаясь непосредственно их словесной передачи, в которой удивительно перемешана правда с небылицами.

Письменные предания чеченцев иного характера и иного происхождения, чем устные. Рукописи этих преданий все арабские и принадлежат муллам, между которыми много дагестанцев. История происхождения и расселения чеченцев рассказана там в связи с историей Дагестана, пропагандой в нём ислама, борьбой населения с арабскими завоевателями и пр. Естественно, что история чеченцев подверглась такому же искажению, как история дагестанцев, в интересах привития горскому населению сознания об его родственной связи с арабами и неразрывности с исламом.

Но, несмотря на это, в некоторых рукописях, которые имелись у Н. Семёнова 7, рядом с искажениями пробивается истина о происхождении и времени появления этого народа в горах. Н.

Семёнов отмечает две рукописи: одну, принадлежащую мулле Арсануко, и другую – ичкеринскому кадию Шамилю Каратаеву. Эти рукописи в общем сходны между собой. Из перевода Каратаева видно, что предки племени нахчий вышли из сел. Нахчуван в 17 день месяца Раджаба (июль) 63 г. после гиджрии (гиджрия – начало мусульманского летоисчисления – соответствует 622 г. Христианской эры, стало быть, 63 г. после гиджрии = 685 г. христианской эры). Судя по этому преданию, под селением Нахчуван нужно разуметь не известный город Нахичевань, а деревню Нахичевань, находящуюся в Кагызманском округе Карской области. Из этого селения вышли три брата, сыновья именитого араба, умершего в Шаме (Сирии). Вероятно, он и жил там, так как по смерти, когда власть его была захвачена лицом «неправедным», то сыновья его бежали в Нахчуван. Из Нахчувана они перекочевали затем в Кагызман, где жили родственники отца их, в том числе их дядя. В Кагызмане прожили они 10 лет. Там умер младший их брат. Из Кагызмана двое братьев отправились затем в Эрзерум, где прожили 6 лет.

Там умер второй брат. Оставшийся старший брат побывал после этого у халибов, которые жили на юго-восточном прибрежье Чёрного моря. Здесь он прожил некоторое время со своим семейством, состоящем из жены, трёх сыновей, четырёх дочерей и племянника. Племянник женился на дочери князя «неверных» (немусульман) и остался у халибов, сам же с семейством перекочевал в местность, где протекала речка Бахсан (Баксан, в Кабарде), откуда его потомки впоследствии расселились в сторону нынешней Чечни 8.

В этом предании безыскусственно передаётся, в виде перекочёвок трёх братьев с места на место, рассказ о судьбе небольшого народа, нахчиматианов, который, по сложившимся неблагоприятно для него условиям жизни, вынужден был скитаться по различным областям Армении, пока не попал в дикие горы Кавказа, в такую местность, куда не могла забраться ни одна живая душа и где, кроме волков и других диких зверей, никого не было 9.

Изложив кратко это предание о происхождении чеченцев, мы должны рассмотреть, в какой оно находится связи с теми данными, какие у нас имеются о мидийцах-матианах древней Армении.

Мидийский элемент в Передней Азии был известен в глубокой древности. В древнеперсидской клинописи встречается слово мад, которое означает страну Мидию, а по Библии известны мадаи, те же что мидяне. Последние были современны урартийцам. В борьбе с Ассирией мадаи, как и урартийцы, играли крупную роль. В 842 г. до Р. Х. ассирийский царь Салманасар III разбил их и обложил данью 10.

Самсибин (822–809) во время своих опустошительных набегов на Атропатену первый коснулся пределов собственно Мидии. Последующие ассирийские цари ближе стали к Мидии. Спустя почти лет после Салманасара III (с 743 г.) Тиглат-Паласар II начал частые войны с Мидией. Поход, совершённый этим царём якобы к берегам Инда, был, в сущности говоря, завоеванием различных частей Мидии, как это доказал К. Патканов в своём исследовании «О мнимом походе Тиглат-Паласара II к берегам Инда». После Тиглата с Мидией вёл войны Саргон (ок. 713 г.). Ему приписывается переселение мидян в западные провинции Ассирии и взамен заселение Мидии сирийскими колониями.

Он главенствовал над правителями Аллабрии, Иллипи, Агази, Уриакку, Амбанды, Зикарту и 20 другими частями Мидии. Дело Тиглат-Паласара и Саргона продолжал Санхериб (704–680), который покорял и такие земли мидян, которые до него не были известны ассирийцам.

Из вышесказанного можно видеть, что Мидия, в составе западной части Иранского плоскогорья (Ирак-Аджеми) и Атропатены, заключала в себе много мелких провинций, на которые последовательно учиняли свои нашествия разные ассирийские цари. Собственно Матиеной (бит Мати ассирийских надписей) называлась мидийская провинция от южных берегов оз. Урмия к Экбатане, столице Мидии (Урмия в те времена называлась Матианским озером). Эта мидийская провинция прилегала с востока к Армении.

Геродот находит мидийцев не только на своей родине, в Великой Мидии, но и на крайнем западе:

он отмечает их живущими по правой стороне р. Галиса, впадающей в Чёрное море. Племя, известное под именем маров – то же, что и мидийцы 11. Мары входили, по Геродоту, в состав 19-й области Персидского государства, рядом с мосхами и моссинэками. Вообще Геродоту известны все места нахождения матианов. Особое внимание мы обращаем на следующее его указание. Он упоминает о матианах, как о народе, живущем в области, откуда берут начало реки Аракс и Гинда (по предположению Раулинсона, Гинда – нынешняя р. Диала, приток Тигра, а по Рейнаху – р. Хабур, приток Евфрата). Матианы, по сведениям греческого историка, вместе с алародиями (урартийцами) и саспейрами составляли 18-ю область Персидского государства и платили дань в 200 талантов. Кроме того, из сведений Геродота можно вывести заключение, что матиены с одной стороны примыкали к армениям, а с другой – к урартийцам и саспейрам. Границы геродотовской Матиены в древней Армении, по таким данным, конечно, трудно определить, но, во всяком случае, Эрзерум с его окрестностями, откуда берёт начало р. Аракс, входил в эту область. За начальное течение Аракса можно принять расстояние от истоков его из окрестностей Эрзерума до Кагызмана, то есть тот район, где, по преданию, кочевали, между прочим, предки нынешних чеченцев. Таким образом, сопоставляя данные Геродота с вышеприведённым преданием чеченцев, мы не видим между ними никаких противоречий.

Небольшие мидийские колонии, несомненно, попадались во внутренних областях Армении. Когда они появились – Геродот не объясняет. Были ли они переселены мидийским царём Киаксаром (в VII в.

до Р. Х.), при котором Мидия была настолько могущественна, что Армения входила в её состав, или они появились позднее – трудно ответить определённо. Армянские историки на эти небольшие колонии или не обращали внимания, или не застали их уже на местах. Существование мидийцев в древней Армении связывается у них с преданием о борьбе Тиграна I с мидийским царём Астиагом. По армянской версии, Астиаг был побеждён и убит Тиграном. Кроме того, армяне полонили всё семейство Астиага и десять тысяч мидян. Все они были водворены в селениях и городах Айратской провинции – в Тамбате, Оскиохе, Дажгуйнке, Храме, Джухе, Хошакунике – по обеим сторонам Аракса, на пространстве от восточной стороны Арарата вниз по направлению к юго-востоку до самого Нахчавана, и отсюда до древнего города Гохтена, то есть нынешнего Ордубада 12. Названий вышепоименованных селений и городов ныне не осталось, за исключением Джуха, а под Нахчаваном нужно разуметь, само собою понятно, Нахичевань эриванский, а не карсский.

«Если от этого географического указания перейдём к историческим, – говорит Эмин, – то увидим, что потомки Аждахака (Астиага), в лице сыновей, начиная с 565 г. до Р. Х. по 129 г. н. э., то есть в продолжение без малого 700 лет, не прозябали на армянской почве, но жили и служили новому своему отечеству, занимая в нём видные государственные должности. Так, в первой четверти II в. по Р. Х.

история представляет нам одного из потомков Аждахака на высоком посту. Это был домовладыка, мидянин Аргаван (Аргам, по Моисею Хоренскому), занимавший второе место в государстве, то есть первое после царя».

Не вдаваясь в глубь вопроса – кто победил Астиага и полонил мидийцев, Тигран или Кир, для нас важно указание армянских историков, что в древней Армении проживали колонии мидийцев, состоявших, быть может, из потомков пленных мидян. Они прожили там почти 700 лет, до 2-й четверти II в. по Р. Х., причём некоторые из этих мидийцев за это время достигли высоких и почётных должностей в государстве.

Классические писатели знают матианов за более продолжительное время. О них упоминают Гекатей (VI в. до Р. Х.) и Стефан Византийский (около V в. н. э.). Таким образом, разница тут в 3-х веках:

от II в. до V в. н. э. сколько-нибудь положительных сведений об армянских матианах у армянских историков не имеется. В самом древнем гаhнамаке (армянской разрядной книге древних нахарарств) упоминается, между прочим, о неизвестно где находящемся нахарарстве Нахчери. (Интересна ещё одна форма этого названия – Нахчирапетк, которую встречаем в том же гаhнамаке, который приписывается царю Аршаку и католикосу Нерсесу. Нахчирапетк означает «князья Нахчери»). В последующих разрядных книгах, относимых к более позднему времени (после VIII в.), уже не имеется подобного нахарарства. Очевидно, оно, будучи маленьким, прекратило своё существование. В списке Моисея Хоренского тоже отсутствует нахарарство Нахчери. Это и понятно. Моисей Хоренский, как историк VIII в., был верен себе: не находя нахчиматианов в составе населения древней Армении, он отметил их в своей Географии как жителей северных предгорий Кавказа. Вышеупомянутый самый древний гаhнамак обнимает очень отдалённую эпоху и, если предположить, что геродотовская Матиена (около Эрзерума) входила в состав нахарарства Нахчери, то самое название племени – нахчаматианы – было бы вполне понятно.

Но на это точных данных не существует. Однако название города Нахчаван, который тоже населяли мидийцы, может дать более положительные указания насчёт племени нахчаматианов. По нашему мнению, Нахчаван восходит к тому названию, которое вычитал английский учёный Daniel Haigh в одной таблице иностранных земель в ассирийском клинописном памятнике. Это название Nachsuanna – аккадийское обозначение области Арарад 13, находившейся в южной Армении. А южная Армения и Курдистан в доисторическое время составляли обширную территорию Наири, вмещавшую множество мелких облас-тей с сотнями разных племён. Nachsuanna, по нашему мнению, основанному на аналогиях, есть название области по племени. Таким образом, племя нахчи, по-видимому, существовало ещё в доисторическое время и находилось в числе племён Наири. От этого названия и произошло греческое Naxuana, упомина-емое Птолемеем, и Нахчуван чеченских преданий. Племя это, переселившееся впоследствии на север, дало, вероятно, своё имя как городу, так и селению Нахчаван.

Суммируя всё сказанное, мы приходим к такому предположению: нахчаматианы или нахчи были из тех мидийцев, которые, между прочим, проживали от Эрзерума до Нахичевана карсского. Они были соседями урартийцев и саспейров, но численность их была не так велика и влияние их на других племён не так значительно, чтобы они могли обратить на себя внимание историков. Эмиграция их на север началась в конце VII или в начале VIII в. н. э., вследствие занятия их земель аравитянами и систематического притеснения их последними. Арабы, как известно, заняли Эрзерум в 647 г., а предки чеченцев, согласно их преданиям, выселились из близлежащих к Эрзеруму мест в 685 г. Из этого ясно, что несколько десятков лет они всё же жили под управлением арабов и, следовательно, имели возможность ознакомиться с приёмами их управления. Помимо знакомства их с управлением арабов, влияние арабского языка на их язык несомненно для изучающих последний. Теперь обратимся к чеченскому языку и выясним, насколько он оставил следы в географической номенклатуре Закавказья.

Само собою разумеется, если мидийские колонии были разбросаны по разным областям древней Армении, то и мидийских слов в форме географических имён нужно искать в разных местах. У нас под рукою три факта, указывающих, как чеченские слова (ci-devant матианские) сделались географическими названиями. Вот они. В Васпураканской области, к югу от оз. Ван, в бывших владениях рода Рштуни, находится гора, называвшаяся, по сведениям историка Фавста Византийского 14, Ендзакиарс ( ). Название это означает: гора Енд--за---ка. Ендзак – имя одного из hаїкидов 15, арс – по-чеченски гора. Ендзакиарс у Фавста пишется слитно. Мы не сомневаемся, что Фавст, живший в IV в., понимал значение слова арс. Но позднейшие переписчики этого автора не знали, по-видимому, такого слова и писали слитно Ендзаки и арс. То же название горы повторяет армянский географ Алишан 16. Последний пишет Ендзакиарс тоже слитно, но к этому делает примечание, что рекомендует это название писать Ендзаки сар (сар – современное армянское название горы), то есть писать иначе и раздельно, без дальнейшего объяснения подобной транскрипции. Очевидно, Алишан полагал, что с этим названием произошла какая-то ошибка, которую следовало исправить. Hubschmann 17 находит это географическое название, в той же транскрипции, какую рекомендует Алишан, и у писателей – католикоса Иоанна и Вардана. Ввиду этого он (тоже неосновательно) считает ошибкой транскрипцию Фавста. Таким образом, мы видим в географическом названии одной горы, известной в армянской истории, чеченское слово в армянской транскрипции. Далее. В чеченском языке есть слово муохк, которое означает страну, землю.

Дифтонг уо, заключающийся в этом слове, соответствует гласному о в армянском произношении. Ниже мы покажем на целом ряде примеров, как чеченский дифтонг уо переходит в о и другие простые гласные в закавказских языках. Таким образом, слово муохк в армянском произношении будет мохк или мокќ, допуская переход хк в кќ.

Действительно, Мокќ (греч. Моксена) было названием одной из стран на территории древней Армении. Страна Мокќ находилась на западе от Кортчая или Кортчайка и на востоке от Аѓцника и делилась на 9 областей. Со словом мохк, очевидно, произошло то же самое, что со словом мада. На языке сумеров мада означало страну; впоследствии это слово превратилось в географическое обозначение родины мидийцев 18. По этой аналогии слово мохк, обозначавшее на языке нахчаматианов страну, сделалось географическим названием одной из областей древней Армении.

Небезынтересно привести тут то объяснение, какое даёт покойный К. Патканов названию этой области. «Мокќ – название этой провинции, – говорит он, – нигде не встречается в именительном падеже, а только в косвенном Мокс, Мокац, именительный которых может быть только Мокќ. А, между тем, эта провинция никогда не звалась Мокќ, а всегда Мокс, что видно из её нынешнего названия Моks, Moeks и из того, которое давалось ей древними, Moxoene. По духу армянского языка конечная с, как признак косвенных падежей множественного числа, для образования именительного изменяется в ќ, оттуда Мокќ 19.

Подобное объяснение этимологии этого названия, в своё время удовлетворительное, ныне нам кажется уже случайным, раз мы убеждены, что это слово матианское, подвергшееся впоследствии эллинизации. На основании таких данных уже невозможно принимать его эллинскую форму за самую древнюю, и остаётся думать, что именительный падеж этого названия с самого начала законно существовал, но только он несколько изменился в армянском произношении.

Мы должны отметить ещё третье название. Это Ч’уаш – один из кантонов области Васпуракан.

Ч’уож – по-чеченски «ущелье, лощина» – соответствует армянскому дзор и грузинскому хеви, столь распространённым в географических названиях различных мест Армении и Грузии.

Ограничиваясь рассмотренными выше названиями, мы проследим за линией передвижения древних матианов к северу. Мы предполагаем, что эмиграция их началась из геродотовской Матиены, области начального течения Аракса, между Карсом и Эрзерумом. Далее волна их направилась вдоль Арсианского хребта к Ахалциху.

Здесь мы должны сообщить некоторые сведения об этом хребте. Арсианский хребет получил своё название от самой высокой своей точки, от горы Арс (Арсиан), имеющей 10378 футов высоты. Он является продолжением хребта Думлидига, лежащего к северу от Эрзерума, и образует водораздел между бассейнами Чороха и Куры. Гребень этих гор то острый, то широкий, принимает более постоянный острый вид в северной части. Хребет доходит до р. Коблиан-чая, которая отделяет его от хребта Малого Кавказа, с которым он, таким образом, непосредственной связи не имеет, а только соединяется с ним невысоким острогом. Западный скат Арсианского хребта длинен и крут, восточный значительно положе и короче, так как упирается в высокое плоскогорье. Гребень хребта покрыт обширными горными лугами, среди которых там и сям виднеются заросли рододендрона. Западный скат хребта на всём протяжении покрыт лесом, восточный же скат на оконечностях покрыт лесом, а в средней части пастбищами, ибо лес, по причине большей доступности этой части хребта, давно уже вырублен. Длина Арсианского хребта в пределах Закавказья около 200 вёрст 20.

Мы выше уже говорили, что по-чеченски арс означает гору, но есть и другое слово на этом языке, дающее понятие о горе, это лам. Разница между ними та, что арс означает лесистую гору, а лам – оголённую. Из вышеприведённой характеристики арсианских гор явствует, что и до сих пор эти горы вполне оправдывают своё чеченское название, будучи лесистыми.

Переходя к чеченским словам в грузинской транскрипции, мы должны от-ныне по ним определить дальнейшие линии передвижения древних матианов к кавказским горам. В Ахалцихе мы должны отметить гору, на которой ныне вы-сятся развалины старой крепости. Эта крепость на горе-скале, по Географии Вахушта, называлась в древности Ломсиа. Этимология этого слова была до сих пор совершенно неизвестна. Лишь теперь, когда имеем знакомство с чеченским язы-ком, с большой достоверностью можем сблизить это слово с чеченским лам – гора (в нынешнем произношении ингушей – лом). Ломсиа означает горную крепость.

Начиная от Ахалциха, по двум линиям, к северу и северо-востоку, часто, почти систематически, повторяется это слово в названиях гор, селений и ущелий. Первая линия от Ахалциха идёт через Рачинский и Лечхумский уезды к кавказским горам, а вторая линия через Горийский и Душетский уезды к тем же горам, в нынешнюю Чечню. На первой линии нам известны, например, селения Лемнаури (в Рачинском уезде), Лемсиа, Лемзагори и Лами (в Лечхумском уезде), на второй – селения Ламискана (Горийский уезд), Ломиси (Горийский уезд), Ломиси (Душетский уезд), Ломисхеви (Душетский уезд) и два селения Лами (Душетский уезд). Подобные названия мы замечаем и поблизости этих линий; так, близ начальной линии, в Аргаданском округе, существует селение Ломиан, а на западе от Арсианского хребта, в Верхне-Аджарском округе, – селение Ломанаури. В конце концов, все эти названия ведут к кавказским горам, где они сливаются с чеченскими названиями. Интересны в лингвистическом отношении пограничные области, места соприкосновения грузин с чеченцами. Начальное течение Терека в грузинской Географии называется Ломехи (вариант – Ламехи). Название это состоит из двух чеченских слов лам (гора) и хи (вода, река), то есть буквально значит горная река. Область в южном предгории Кавказа, на юге Мтиулетии, была известна у грузин под названием Жамури 21. Эта область находилась ниже Ломисис-мта и над Ксанским ущельем. Транскрипция этого слова, очевидно, искажена. Эта область называлась, вероятно, не Жамури, а Ламури, то есть горной страной. Форма этого названия чечено-грузинская. Далее, недалеко от преддверия самой Чечни, расположены два больших грузинских селения – Матани и Марелисы, названия которых указывают на древний этнографический состав их населения.

Князь Рафаил Эристов в своём очерке о Тушино-Пшаво-Хевсурском округе пытается объяснить названия селений у горских грузин. Он говорит, например, что жители каждого общества пшавцев – все однофамильцы, ввиду этого, по его предположению, пшавцы 11-ти обществ происходят от 11 семейств, нося фамилии по именам своих родоначальников 22. Это весьма возможно, родоначальником жителей Кистаури мог быть какой-нибудь кистин, родоначальником Омараани – какой-нибудь Омар. Возможно также, что селения Матани, Матурели носят имя матианов, которых грузины называли мада или мата.

Наз-вание Марелисы, по нашему мнению, происходит от слова маар, которое занесено в кавказские горы армянами (марами, как известно, армяне называли мидийцев). По статистическим данным 80-х гг., в составе населения Марелисы числилось 19 дымов армян, давних жителей, потерявших свой родной язык, но сохранивших григорианскую веру 23. Это, по всей вероятности, потомки древних армян-беженцев VIII в., которые вслед за матианами эмигрировали в кавказские горы, жили вместе с ними или на местах, прежде ими населённых. Как это название составилось тоже ясно: в грузинской транскрипции мар=марели, си – суффикс, обозначающий местность. Любопытно, что есть ещё форма переходная к этому названию, так, в Ахалцихском уезде есть поныне селение под названием Марели. В настоящее время как грузины, так и живущие с ними армяне не могут объяснить значения слов мат и мар. Грузины называют чеченцев или кистами, по имени ближайшего племени, или чачанами, выводя это название из русского прозвища этого народа 24.

Таким образом, во всех этих названиях мы видим следы чеченских слов (лам, хи), либо следы местного названия матианов (мата, мар). В грузинском языке есть слова, очень схожие в звуковом отношении, как со словом лам, так и с лом: лами по-грузински ил, ломи – лев. Но мы свои доказательства строим на следующих соображениях. Если предположить, что лам соответствует груз.

лами, а лом – груз. ломи, то чему соответствует лем – на это уже невозможно дать ответа. Очевидно, мы имеем дело здесь с тремя формами одного и того же слова лам. Затем, в некоторых из вышеприведённых названий мы замечаем даже остатки чеченских падежей, например, в Ламанаури и Леманаури частица ан является остатком чеченского родительного падежа. Родительный падеж в этом языке оканчивается постоянно носовым н ( ); ему предшествуют гласная или дифтонг, но таковая гласная или дифтонг весьма разнообразны 25. Родительный падеж занимающего нас слова лвм будет лвмана ; средний слог ан, появление которого в данном слове вызывается окончанием родительного падежа, и есть тот остаток родительного падежа, который мы видим в приведённых выше грузинских названиях. Не меньшее значение имеет и степень правдоподобия в различных названиях: под Ломис-хеви вернее разуметь горное ущелье, чем львиное ущелье, а в названии Ломис-мта вернее видеть факт скрещения двух однозначущих слов различных языков, чем львиную гору.

Нахчаматианы, передвигаясь с юга к кавказским горам, проходили через области, населённые грузинами, целая же группа грузинских слов, сохранившаяся до сих пор в чеченском языке, свидетельствует, что чеченцы не только проходили через грузинские области, но и некоторое время проживали там. Просматривая ряд этих грузинских слов в чеченском языке, мы видим, что это, по большей части, названия домашних птиц или предметов, известных в домашнем хозяйстве. Очевидно из этого, что чеченцы жили среди грузин и были знакомы с домашним обиходом их жизни, пока не снялись со своих мест и по горным тропам не перебрались за Кавказский хребет. Существуют признаки, указывающие на то, что чеченцы, живя среди грузин, утверждались также и в ранее принятой ими христианской вере от греков. Это можно видеть на словах, обозначающих дни недели: так, чеч. киринде (воскресный день) – по-грузински квира дѓе; слово шуот (суббота) – не грузинское, но наименование понедельника оршот уже похоже на груз. оршапати, затем чеч. джарк (крест) соответствует груз.

джвари, а марха (пост) груз. мархва.

Ныне открылись ещё новые факты, определяющие взаимоотношения чеченцев и грузин. Одна из грузинских народных песен начинается с обращения к чеченскому божеству дела: О, дели, дели (в переводе – О Боже, Боже). Песня записана в Западной Грузии, где она, вероятно, впервые и создана 26.

С переходом чеченцев за Кавказский хребет влияние христианской Грузии поддерживалось среди них: строились храмы и другие памятники. В церкви Тхаба-ерда, в долине реки Ассы, сохранился камень, на котором надпись гласит, что она построена царём Давидом (патроном) в округе епископа Георгия в 830 г. по Р. Х. 27 Это самый древний из христианских памятников, найденных до сих пор в Чечне, и свидетельствует он о том, что со времён появления здесь чеченцев, то есть с VIII в., христианство поддерживалось среди них беспрерывно и преимущественно грузинами. В дальнейшем наибольшего зенита оно достигло в эпоху царицы Тамары, но затем постепенно, с падением Грузии, всё реже и реже появлялись здесь миссионеры из соседней страны и, наконец, в эпоху XVI и XVII вв.

христианство уступило своё место более сильному влиянию ислама из Дагестана.

Показав выше, как эмиграция нахчаматианов с юга на север отразилась на географической номенклатуре Армении и Грузии, мы должны теперь подойти к рассмотрению характера чеченского языка и установить лексически связь последнего с языком урартийских клинообразных надписей.

Чеченский язык мало изучен. Труды барона П. Услара и А. Шифнера, как они ни ценны, не отличаются обширностью и полнотою изучения. Мы не знаем даже, какое наречие Чечни П. Услар принимает за чеченский язык, и только вскользь узнаём, что он изучал язык чеченский у жителей плоскостной Чечни или бывшего Чеченского округа. В предисловии к своему труду «Чеченский язык»

барон Услар удостоверяет, что хотя язык нахчий делится на множество наречий, однако разница между ними не такова, чтобы уроженцы двух противоположных концов Чечни не могли понимать друг друга.

Соглашаясь с фактом единства чеченского языка, мы, однако, пожелали бы подробное изучение его наречий, тем более что в нём имеется ингушская группа, тоже весьма интересная и некогда существенно отличавшаяся от чеченского языка. П. Услар и сам свидетельствует о весьма изменённом наречии джераховцев, принадлежащих к ингушской группе племён.

Рассматривая грамматический строй чеченского языка, П. Услар говорит: «Подобно всем нынешним живым европейским языкам, чеченский обнаруживает явные признаки глубоких изменений, которым подвергся он с течением веков. Мы можем теперь лишь догадываться о существовании первообразных древних форм, которые в современном языке являются усечёнными, обрубленными.

Множество неправильностей останутся для нас необъяснимыми, пока, быть может, в недрах Кавказа не откроем другого языка, родственного с нынешним чеченским и сохранившего те или другие формы в более первобытном виде.

Признаки искажения древних форм очевидны в склонениях чеченских существительных. Большая часть их склоняется неправильно или, быть может, согласно сложным правилам, которые открыть теперь едва ли возможно. Но, несмотря на то, есть некоторые падежи, которые неизменным способом образуются из других. Итак, формы некоторых падежей не могут быть угаданы с достоверностью, но, зная их, можно составить другие» 28.

Далее он продолжает: «Весьма замечательное свойство чеченских склонений заключается в том, что в большей части слов гласная корня, изображаемого именительным падежом, подвергается в косвенных падежах многообразным изменениям, которые трудно подвести под какие-то законы. Кроме изменения гласных, множество существительных принимают ещё в косвенных падежах согласные, которые чужды именительному падежу единственного числа. Вообще можно заключить, что таковые склонения представляют собою обломки слов и форм какого-то древнего языка, родоначальника нынешнего чеченского» 29.

Из этих выдержек явствует, что при изучении грамматики чеченского языка П. Услар встретил непреодолимые препятствия: он не понял множества неправильностей в языке, в частности же удивительно причудливые склонения представились ему как бы обломками слов и форм какого-то древнего языка. Ввиду этого он взывает к изучению наречий и глухих местностей нагорной Чечни, где язык сохранился в наиболее чистом и древнем виде, и вообще полагает, что в недрах Кавказа отыщется родственный чеченскому язык, который прольёт свет на те элементы древнего языка, присутствие которого так ясно ощущается в чеченском.

Эти соображения барона Услара очень знаменательны и, независимо от изучения соседних чеченскому языков, утверждают нас в мысли о далёком происхождении изучаемого языка, когда последний был довольно распространённым и числился в группе языков Передней Азии. Уже из того материала, который нам даёт П. Услар, вполне утвердительно можно сказать, что язык этот побывал на территории древнего Закавказья, но, что важнее всего, отразил на себе влияние языка клинообразных надписей более, чем какой-либо другой кавказский язык не менее древнего происхождения. Вследствие этого чеченский язык сохранил нам в своём первоначальном виде такие древние слова, каких мы не встречаем в других кавказских языках.

Не наша задача заниматься грамматикой чеченского языка. Изучение грамматического строя этого языка и сопоставление его с таковым же доисториче-ского языка не входит в нашу программу уже по тому одному, что доисториче-ский язык – величина неизвестная, его нужно ещё открыть до такой степени, чтобы грамматические его формы могли подойти для сравнения. Но есть ещё область знания, не менее интересная, чем сравнительный анализ грамматических форм древних языков. Эта область языкознания тесно соприкасается с понятиями и представлениями человека. Выразить словом творческую мысль – задача не вполне точно исполнимая. Иногда словом не захватить всей широты и глубины мысли человека и последний бессильно ощущает несоизмеримость их. Но если может существовать такое несоответствие между словом и творческой мыслью, то его нет, когда дело идёт об изображении понятий. Слово точно передаёт элементарное понятие, а сложное понятие передаётся очень простым сочетанием слов. Ввиду такого обстоятельства, то есть простой техники сочетания слов, для образования сложных понятий, последние могли быть выражаемы и на очень древних языках. Ниже мы будем иметь случаи наглядно доказать это на дешифровке разных доисторических имён и названий.

Итак, для нас интересен язык как хранитель понятий древних народов. Мы желали бы выяснить, как зарождались понятия у древних и как они выражались последовательно путём первичных и сложных слов. Эта задача достижима, если мы, действительно, напали на верный путь раскрытия доисторического языка и твёрдо ощущаем почву в этом направлении.

Ввиду вышеизложенного о чеченском языке, мы будем в дальнейшем черпать материал из этого языка, принимая его за тот коэффициент, который поможет нам распознать занимающий нас доисторический язык Закавказья.

В древние времена Передняя Азия была той обширной территорией, где расселялись разные расы с их отпрысками и коленами. Мы не будем заниматься историей их расселения. Нас интересует вопрос о племенах этих рас и их наименованиях. Но, ввиду скудости сведений, мы ограничиваемся лишь рассмотрением названий племён мидийских и персидских.

Геродот перечисляет шесть племён мидийских, имена которых оказались иранскими, искажёнными на греческий лад, но не настолько, чтобы нельзя было раскрыть их значение. Эти племена: бузы, паретацены, струхаты, аризанты, будии и маги.

Ж. Опперт подробно рассматривает эти названия и поясняет их, руководствуясь персидским языком и санскритом 30. Бузы – автохтоны, туземцы, земледельцы, перс. buџa, санскр. b’ыg’в; струхаты – «живущие в шатрах», то есть кочевники, перс. c’atrauvatis, санскр. c’atravat; аризанты – арийцы, перс.

ariyaџвntu, санскр. вriaмantu; будии – земледельцы, перс. bыdiyв; маги – перс. magus, санскр. mвha; они, судя по названию, занимали высокое положение и являлись жреческим сословием. Только относительно паретаценов (перс. paraitakв) Ж. Опперт не говорит ничего. Мы полагаем, что этим именем обозначались мидийские горцы (санскр. пару или зенд. пуру означает гору) 31. Паретацены были номадами и жили в особой области, известной всем древним географам, расположенной вдоль границы с Персией.

Из объяснения этих названий как будто следует, что только аризанты и были арийским слоем в Мидии среди других племён оседлых, полуоседлых и неоседлых, принадлежавших другой расе, неарийской. Но Ф. Ленорман на основании данных Авесты отводит обширное место арийцам среди мидийцев 32. По этим данным, арийцы состояли из жрецов, воинов и земледельцев. Все эти три элемента с нашествием на Мидию вошли в состав её коренного населения. Завоевав страну, арийцы создали правящее сословие, военную аристократию, установили касту жрецов, а также расселились, как земледельцы. Несмотря на это, арийское меньшинство резко разнилось от неарийского большинства. Последнее в чистоте сохранило свой язык, своё происхождение, предаваясь своим исконным занятиям – земледелию и скотоводству. Следуя такому взгляду, из перечисленных выше геродотовских племён Ленорман считает арийцами – аризантов, магов и будиев (земледельцев), остальных же трёх – бузов, струхатов и паретаценов – он признаёт коренными мидийцам 33. Но греки всех мидийцев вообще называли ариями, может быть, потому, что им больше были знакомы те влиятельные элементы Мидии, которые создавали её историю и имели с ними, с греками, сношения.

Это особенно заметно на матианах, название которых, как мы уже говорили, несколько эллинизировано.

Ленорман, ссылаясь на Георга Раулинсона (см. его английский перевод Геродота, т. I, стр. 669), считает матианов арийцами, вдобавок, самыми ранними арийцами в Мидии среди сплошного неарийского населения, в IX в. до Р. Х. 34 Оставляя дату появления матианов в истории передней Азии на ответственности этих авторов, мы ограничиваемся приведёнными сведениями о мидийцах.

Из рассмотренных выше названий мидийских племён видно, что характеристика их составлялась по укладу их жизни и занятиям (воины, жрецы, земледельцы, кочевники), либо по их топографическому положению (горцы).

В Персии население было не менее смешанное, чем в Мидии. Родов персидских было много – около десяти и более. Из них, по Геродоту, три рода – пантиалаи (в оригинале издания К.М.Т. – панииалаи), дерусаи и германии – были земледельческие, другие же четыре – даи, марды, дропики, сагартии – кочевники. Но главнейшим из родов, в зависимости от которых находились все прочие персы, были пасаргады, марафии и маспии. Из них значительнейшими и благороднейшими были пасаргады. Из их среды вышел первый (по предположению) представитель персидской наследственной монархии Хакхаманиш (Ахемен), объединивший племена персов.

Из вышеперечисленных названий родов трудно судить, что они собой обозначали и все ли роды были арийского происхождения. По аналогии с мидянами возможно думать, что и эти названия давались по роду занятий, укладу жизни, топографическому положению и так далее. Объединителями этих племён, как и у мидян, во всяком случае, были арийцы.

Если верить греческим классикам, арийские мидийцы и иранцы были тождественны и говорили на одном и том же языке. Эти арийцы, по мнению Ленормана 35, одновременно спустились из Айриана-ваэджо к иранскому плоскогорью и совместно жили долговременно у Раги, пока по ходу событий (VIII в. до Р. Х.) не отделились; одни (иранцы) поселились в Персии и основали там государство, а другие завоевали Мидию.

Переходя к вопросу о расселении многочисленных колен и отпрысков расы Торгомы, мы должны признаться, что у нас нет и тех скудных сведений, какие имеются относительно мидян и персов. Нам неизвестно, сколько было племён и как они назывались, так как мы не знаем языка Торгомы, этой первоначальной расы древнего Закавказья. Геродот впервые упоминает об одном главнейшем племени этой расы, об алародийцах или урартийцах (по ассирийским надписям). Но это наименование географическое и только. Ванские надписи называют их поклонниками бога Халди, но и это не доказывает, что они сами себя называли халдитами. Те же ванские надписи перечисляют множество стран в пределах Урарту, которые могли свои названия получить по имени родов или племён, их населявших, но подобными исследованиями ещё никто не занимался. Как бы то ни было, но, нам кажется, несомненно существовала аналогия в характере обозначения племён у этой расы с мидянами и персами. Здесь тоже были кочевники, жившие в палатках, а также горцы, занимавшие недосягаемые высоты, равнинные жители и жители долин. Древние писатели, не зная языка этой расы, могли считать их особыми, ничего общего между собою не имеющими племенами, но, как показано на примере мидян, их племенные обозначения являются лишь их бытовой характеристикой. Сила и значение этих характеристик осталась и до сих пор. Так, до сегодня чеченские общества удержали названия ламаройцев, шатоевцев и плоскостных чеченцев или настоящих нахчий. Ламоройцами называются те чеченцы, которые занимают земли на выси гор; шатоевцы же это те, которые живут на среднем поясе гор.

Попробуем в таком случае применением некоторых древних слов объяснить смысл и значение этих племенных обозначений.

Некоторые племена в древности были известны как кардухи и куртии. К этой группе нужно причислить и карт-алус’ов (картлосидов). Но что эти названия? П. Услар собрал чуть ли не все видоизменения слова кард, но не разъяснил их надлежащим образом 36. Он полагает, что слово кард восходит к еврейскому касд, которое в греческом переводе значится как калд, забывая, что племенные названия создаются на месте, без дальних филологических соображений, как характеристика того или иного другого слоя населения.

Нам следует разобрать предполагаемое нами обозначение карталуси, которое попутно выяснит значение всех названий, в состав которых входит слово карт. Карталуси состоит из двух слов: карт и алуси. Слово ал (al) в ванских клинообразных надписях означает глагол жить; в форме причастия – алуси – оно встречается в конце любой подписи, где те или другие урартийские цари сообщают своё местожительство 37. Значение этого слова уже твёрдо установлено дешифраторами этих надписей. Для надлежащего объяснения другого слова – карт – сошлёмся на чеченский язык. Куорта 38 по-чеченски означает голову, вершину. Слово это сплошь и рядом имеет применение в обозначении макушки гор. В географической номенклатуре Чечни можно встретить очень часто название горы, с добавлением корт.

Это означает: вершина такой-то горы.

В слове куорта дифтонг уо можно заменить простым гласным. Подобный дифтонг чеченских слов вообще соответствует в закавказских языках о или а. Покажем это на ряде примеров:

чеч. луом (лев), по-туш. лам 39, по-груз. ломи;

чеч. куотам (курица), по-туш. котам, по-груз. ќат’ами;

чеч. хуох (лук, раст.), по-туш. кхахв, по-груз. хахви;

чеч. туоп (ружьё), по-туш. топ, по-груз. т’оп’и, по-арм. т’оп’;

чеч. уор (яма), по-арм. hор, по-груз. ор-мо.

Точно так же чеченское куорта: по-туш. – корт, по-груз. – корти или карти (возможно допустить, что уо переходит в грузинском языке и в у, так как существует на грузинском и третья форма данного слова – курти; помимо того, чеченскому простому о может соответствовать в закавказских языках у, например, чеч. готан – по-груз. гут’ани, по-арм. гут’ан).

Все эти три формы одного и того же слова имеют широкое распространение как в географической номенклатуре Грузии 40, так и вообще в грузинской речи. Всякое горное возвышение западные грузины и поднесь называют корти, аналогично как восточные грузины называют гора, хотя последнее тоже известно у западных грузин. Отсюда ясно, почему у последних гребень Сурамских гор носит название Кортохи, а высокие пики гор (в Батумской области) – Большой и Малый Кар(т)чхали.

Существовали ли эти три формы 41 одного и того же слова одновременно? По нашему мнению, это не может быть вопросом. Они были обусловлены различным говором племён, населявших Грузию, что можно наглядно видеть и сейчас, так как грузины и до сих пор носят различные названия.

Сами себя они называют ќарт’вели, сваны называют их мќддт’, мингрельцы ќорт’у, осетины гурдзиаг, мусульмане гурджи. Есть вероятие, что грузины первоначально называли себя курти. Этот корень слышится и в тюркском произношении (гурджи) и в русском (грузины). В грузинской речи тоже отмечается важность этой формы названия. Грузинское слово курт’хева (первоначально, может быть, курт’ т’хвева) не просто обряд освящения, а грузинский (горский) обряд освящения.

Таким образом, карт алуси в точном переводе с доисторического языка означает: «живущие на высотах гор». В те далёкие времена, по-видимому, не существовало понятия о народах и население различалось, как выше говорили, топографически или по некоторым бытовым своим чертам.

О том, что занимавшие высокие горные местности называли себя куртами или картами, то есть горцами, свидетельствуют и другие аналогичные примеры. Стоит вспомнить, например, аварцев, которые сами себя называют маарулал (то есть горцами), затем андийцев, известных под названием тавлинцев (тау – гора). Грузины, живущие в кавказских горах, называются мтиулами или мтиулетинцами (от мта – гора). На доисторическом языке не было слова мта (оно родственно тюркскому тау) и потому для обозначения древних грузин подошло более древнее название курти или карти.

Позднее, когда по ходу новых исторических событий топографические наз-вания превратились в географические и этнические, наименование карталус’ов осталось за северным отпрыском расы Торгомы.

Слово корт имеет и дальнейшее распространение. В географической номенклатуру Армении и смежных с нею стран тоже встречаемся с этим словом: так, например, известна одна из областей древней Армении – Кордук или Кардук с её подразделениями Кордик верхний, средний и нижний.

Племя, населявшее Кордук, называлось кардухи. О них упоминает ещё Ксенофонт в своём Анабазисе, как о племени очень воинственном, беспокойном, причинявшем ему много бед во время передвижения его с эллинами по Малой Азии. Софайнет (современник Ксенофонта) считает кардухов племенем мидийским, очень воинственным, не повинующимся персидскому царю и населяющим горы. Было позд-нее ещё племя куртии, едва ли родственное кардухам. Но каково бы ни было происхождение этих племён, они получили своё имя от той области, которая была известна под названием Кордук или Кардук 42 и от того слова, которое было в обращении на языке торгомосцев в трёх формах. Таким образом, кардухи, кордийцы, куртии, куртины, куртатинцы, курды – все эти названия являются лишь обозначением горцев очень высоких и малодоступных местностей. Кроме облас-ти Кордук, нельзя не отметить ещё хребет Картевин-даг. Он находится к северу от Ванского озера, выше Мелазгерда (см.

карту Линча). Затем следует ещё упомянуть о селениях Кортук и Картдзор в области Спер, к югу от города Испир, на правом берегу Чороха, а также о селении Баш-курт-дере, на левом берегу Чороха.

Название этого последнего по-тюркски значит «верхняя волчья долина». Разумеется, тут слово волчья ни при чём. Баш и курт – два однозначащих слова на разных языках.

Название горной области древней Албании – Гардман (Картман) того же происхождения 43. Даже в Дагестане сохранился целый ряд селений с подобными наименованиями: Карталай, Карда, Картмас, Картмахи.

Чтоб окончательно выяснить значение слова корт, мы должны заметить, что оно известно и в литературной речи, как грузинской, так и армянской. Словом корди ( ) по-грузински обозначают необработанную землю 44, по-армянски же корд ( ) – прилагательное и означает необработанный, невозделанный (по отношению к земле) 45. Разумеется, с течением времени это слово должно было претерпеть существенное изменение, но и в нынешнем виде оно не утеряло связи с первоначальным понятием. Выси гор, очевидно, не могли отличаться плодородием; земля была дика, негодна для обработки и слово постепенно сделалось синонимом для всякой негодной земли, будет ли она находиться на вершинах гор или на равнине.

От топографических и географических названий недалеко до производства имени от них. Есть целая группа имён, как у грузин, так и у армян, географиче-ского происхождения. Они возникали очень просто: пришлого из какого-нибудь города или провинции называли тем же именем, откуда он происходил. Так произошли Караман, Парсадан, Эдишер (из Эдиссии), Парсеѓ и так далее. Со словом карт произошло то же самое. Известны имена: Картам – имя одного из грузинских правителей и Кардос (другое имя Арай II, сына армянского царя Арая Прекрасного). Эмин не знает имени Кардос и считает его, по-видимому, греческим, так как оканчивается на ос 46. С именем Картлос произошло нечто интересное. По нашему мнению, это имя возникло в переходное время от доисторического языка из двух слов карт и алуси, первоначальный смысл которых начал теряться в новом языке, превращаясь в имя родоначальника.

Переходя к другим коленам Торгомы, мы, между прочим, говорили, что не знаем, как назывались на доисторическом языке жители долин и равнин. Что плоскостные жители имели общее наименование, в этом не может быть сомнения. Даже в настоящее время мы встречаем образцы подобных наименований; так, например, лаки, аварцы и андийцы называют кумыков жителями равнин 47; сван называет мингрельца мнзан (зан означает по-мингрельски равнину). Значение подобного названия само собою понятно: мингрельцы в сравнении со сванами занимают более низменные места. Не имея данных для правильных предположений в дальнейшем на этот счёт, мы этот вопрос оставляем в стороне и приступаем к анализу имени haї, имени одного из колен Торгомы.

К.П. Патканов, рассматривая слово haї, видит в нём первоначальное арийское pat – господин, сохранившееся в словах зенд. paiti, санскр. pбti, пехлев. pat, но тогда это слово ближе к арм. пет, чем к haї. К. Патканов категорически отрицает это 48.

Для выяснения этимологии слова haї, необходимо знать – как оно первоначально произносилось, не допущено ли здесь какое-нибудь звуковое изменение в силу времени или по свойству произношения его другим племенем. Весьма вероятно, что h – придыхание и явилось оно впоследствии.

В области Урарту, ещё задолго до эпохи ванской клинописи, существовало племя айи. Это можно обнаружить как по ассирийским, так и по ванским надписям. Иоахим Менан в своей книге Annales des rois d’Assyrie (p. 39) приводит, между прочим, подпись ассирийского царя Тиглат-Паласара I, относящуюся к первой половине 12 в. до Р. Х., в которой в ряду его завоеваний отмечена страна айев (le pays d’Aya) 49. Необходимо определить, где находилась эта страна. В учёном мире установлено, что завоевания Тиглат-Паласара I на севере не выходили из района области Наири, в состав которой входили Курдистан и южная Армения. Может быть, это была область Арарад, откуда первоначально расселились айи, теснимые ассирийцами, на севере, в Ванскую область и Урарту 50.

Такое же упоминание о стране по имени племени мы встречаем и в ван-ских клинописях. Чуть ли не каждая надпись кончается упоминанием о царях Биайны. Bi-Ayna то же, что и «le pays d’Aya», конечно, не в территориальном отношении. После Тиглат-Паласара I, как известно, за 2–3 века не имеется ни одного ассирийского памятника. Что происходило за это время в Ассирии – неизвестно. Возможно, что айи, постоянно теснимые ассирийцами, действительно, перекочевали на север, и ассирийские цари в IX в. до Р. Х. имели дело уже с вытесненными из области Арарад к северу айями. Однако тут возможна и другая догадка. Быть может, задолго до Тиглат-Паласара I в Айрарате, в Ванской области и даже южнее жили айи и после нападений этого ассирийского царя они стянули южные пределы своего расселения к северу. В таком случае предположение о первом появлении айев из области Арарад в в. до Р. Х. едва ли явится правдивым.

Мы говорим, что «le pays d’Aya» и Би-айна одно и то же не в территориальном отношении, а в смысле названия страны по племени. Для этого нужно рассмотреть подробнее оба слога этого названия.

Слово Би ( ) в ванских надписях не разобрано и не выделено. Би-айна пишется слитно, как одно слово. Чтобы выяснить значение слова би – нужно обратиться к его эквиваленту в ассирийских надписях. Здесь мы имеем слово бит, повторяющееся сплошь и рядом в связи с названиями местностей, например, бит Мати, бит Сакбат, бит Сангибути, бит Барруа и так далее. Вот что пишет по поводу этого слова К. Патканов 51: «В выписанном нами в начале статьи списке географических имён читатель, вероятно, заметил частое повторение слова бит (дом) перед именами. Ленорман утверждает, что это слово употреблялось в тех случаях, когда название области было тождественно с названием её столицы или главного города. Но мне кажется, что ассирийцы употребляли это слово (в письме – идеографический знак) в географических именах, когда желали заменить имя местности именем её владельца (или населения), особенно в территориях, занимавших небольшое пространство. Приведём несколько примеров из ассирийских памятников. В царствование Салманасара ассирийцы воевали с Ахуни, сыном Адини, владетеля части западной Месопотамии, и с Янзу, сыном Хамбана, владетеля части области Намри в Адербейджане. Эти владения при следующих ассирийских царях в надписях их встречаются уже под названиями бит Адини, бит Хамбан (впрочем, бит Адини встречается и раньше, при Ассурбанипале). Тиглат-Паласар II имел в Халдее дело с Набуусапси, сыном Силани; с Закиру, сыном Сахали; Кинзиром, сыном Амукани; Баласу, сыном Даккури; Мардукбал-иддином, сыном Якина.

Тут же рядом мы встречаем следующие княжества: бит Силани, бит Сахали, бит Амукани, бит Даккури, бит Якин. Только одно обстоятельство поражает читателя своей странностью, может быть и случайно.

Ассирийцы называли местности по именам их владельцев с прибавкой бит (дом, владение), а приходили в столкновение с этими местностями не при тех лицах, имена которых они присвоили их областям. Невольно рождается сомнение, не должны ли мы в именах отцов видеть этнические термины? У армян тоже есть обыкновение, заимствованное, по всей вероятности, у сирийцев, названия стран Армения, Сюник, Грузия и другие заменять выражениями: дом армян, дом Торгомы, дом Сисакан, дом грузин (врац), в которых определяющие слова имеют этническое значение. Случается, что одно и то же название страны встречается со словом бит и без него: Барруа и бит Барруа, Аранзи и бит Аранзи».

Выдержки эти достаточно выясняют значение слова бит, но нас интересует ещё вопрос, ассирийское это слово или иноземное 52. В другом месте того же исследования о Тиглат-Паласаре К.

Патканов даёт характеристику ассирийцев и касается вопроса о степени их культурности. Ассирийцы, говорит он, пользовались трудами своих пленников из соседних стран, употребляя их на общественные работы, на постройки дворцов и других зданий. Художники и ремесленники переносили своё искусство в Ассирию. Может быть, добавим от себя, они принимали участие в этих работах и как гравёры и резчики.

Такое невольное общение с ассирийцами их пленников из соседних стран должно было отразиться и на языке ассирийцев. Известное количество слов иноземных должно было примешаться к языку последних, и если, действительно, некоторые резчики были из этих пленных чужеземцев, то заимствованные от них слова должны обратить на себя внимание.

Слово бит нам кажется искажением от би, которое мы считаем древнеарийским и распространённым в Урарту. Мы его встречаем не только в названии страны Би-айна, но и как основу в некоторых ныне сохранившихся словах. Чеченское бiе (гнездо), картское бiна (местожительство) и общеармянское буiн (в транскрипции боiн, – гнездо) имеют корнем би. В армянском слове произошла лишь перестановка звуков, и если восстановить это слово в прежнем его виде, то форма его будет почти тождественна чеченской (бiон=бiе ) 53. Слово би может быть предком и французского pays (страна), тем более что существовала и форма пи, как увидим далее. Первоначально слово бi означало в древние времена понятие очень тесное: гнездо, дом, родной кров, родная сторона. По нынешнему определению его ассирийского эквивалента – это округ, область, страна. Ж. Опперт переводит Bit-Dayaukku, как округ Дейока или округ Экабатаны 54. Популяризации этого слова, по-видимому, помешали крупные события в Урарту, сопровождавшиеся целым нашествием языков. В ванский язык вторглись другие, кельтские и санскритские, корни и вывели из строя слово бi. Эти новые корни: бун, буд и отчасти бунд (смешанный корень). Дальнейшие словообразования имеют корнем уже не бi, а бун и буд; так, от бун произошли армянские бнакаран (жилище), бнут’юн (природа), картское бунеба (природа); от буд – картское буде (гнездо); корень же бунд вошёл в современные европейские слова:

фонд, фундамент и проч. Слово би встречается во многих древних географических названиях, но и там оно не разобрано.

Впрочем, его явственно можно обнаружить в двух наз-ваниях областей Мидии – Иллипи и Ариби. По предположению Ф. Ленормана 56, область Иллипи первоначально входила в состав провинции Хархар, но к концу IX в. до Р. Х. Иллипи выделилась в самостоятельное мидийское княжест-во под сильным влиянием арийцев с востока на запад. Это княжество было арийское по населению, судя по его правителям, имена которых были арийские. Ленорман читает название Иллипи в ассирийской клинописи двояко: Ellibi и Ellipi, из чего можно усмотреть, что существовали две формы занимающего нас слова би и пи. Ф. Ленорман считает это название арийским, но оно подверглось, по его мнению, искажению в произношении коренных мидийцев, наподобие других арийских названий. Мы думаем обратное: Иллипи сохранилось в чистоте, и оно означает Илийский край – географическое название, существующее и по сие время в Средней Азии. Таким образом, арийцы, завоевавшие Мидию из близлежащей Раги, где они жили, как полагает Ленорман, долгое время, не забыли своей первоначальной родины и окрестили её именем свои новые земли. Другое название – Ариби – того же характера. Это небольшой округ на крайнем востоке древней Мидии. Ариби, в переводе Арийский край, имел в своём составе, очевидно, тоже арийцев. Это название обратило внимание учёных, которые высказывали по его поводу невозможные суждения, разоблачённые, впрочем, самим Ленорманом.

Последний видел в этом названии арийскую этимологию, но так как конечный слог би ему не был известен, как самостоятельное слово, то ясно высказаться по этому поводу он всё-таки не мог.

Дальнейшее рассмотрение слова Би-айна должно повести к точному выяснению как слова, так и формы айна. Имеет ли это слово какое-либо отношение к слову haп? Для разрешения этого вопроса мы должны обратиться к мидий-скому языку и отметить те особенности, которые отличали этот язык от древнеарийских. Ж. Опперт в своей книге Le people et la langue des Mиdes, опираясь отчасти на данные других учёных, Норриса и де Соси, довольно подробно исследует характер мидийского письма, насколько возможно это по клинописи, параллельно ссылаясь на персидский язык. Мы отметим только одну оригинальность, которая бросается нам в глаза. У мидийцев было совершенно особое произношение слов, богатое придыханиями, и везде в их именах и названиях местностей, где у персов в начале стоит гласная а, мидийцы приставляли к ней придыхание. Приведём целый список этих названий:

(название месяца) (тоже название месяца) (название горы) (название города) (собственное имя персидского генерала) Далее, арий по-мидийски Harriya (Harriyap, множественное число), сузиа-нец – Hapirtora (Hapirtip, множественное число), Сузиана – Hapirti (по-персидски Appirti), Арака (собственное имя) – Harakka, персидское Armina (Армения) – по-мидийски Harminiya, армянин – по-мидийски Harminiyara, персидское Autiyвra (название округа в Армении) – по-мидийски Haotiyarus, персидское Ainaira соответствует мидийскому Hayinayira 57. Вероятно, по этим аналогиям, и племя айи у них превратилось в hайи. Это могло случиться, конечно, во времена могущества Мидии, когда Армения входила как область в состав этого государства. Тогда мидийское произношение слов могло быть в ходу, до известной степени, и среди армян. Подобные, слегка мидизированные, названия кое-где остались и до сего времени: так, Hani, известный округ в Пайтакаране, получивший своё название от племени аниан, несомненно, имеет мидийскую приставку, тогда как крепость Ани (в северо-западной Армении) и город Ани (бывшая столица Армении) сохранили свою первоначальную форму.

Что же значило айи на языке урартийцев? По нашему мнению, айи – слово, сокращённое от айрии, а последнее является древнейшей формой имени арийцев, что ясно видно по названию первоначальной родины арийцев Айриана ваэджо, а также по названиям вообще всех арийских стран – Айрия 58, Айриама, Айраман и проч. К этому же типу названий нужно отнести и Айрарат, который не следует смешивать с Арарад, – две разные области с названиями разного корня. Айрарат в древности занимал большую часть нынешней Эриванской губернии и часть Карской области. Вивьен де Сен-Мартен считает эту провинцию родиной геродотовских алародийцев. П. Услар соглашается с этим взглядом 59. Если принять во внимание, что именно на этой территории найдены многие клинообразные надписи, то нельзя не прийти к заключению, что ассирийский Урарту соответствовал Айрарат, а не Айрарад. Айрарат получил своё название от айриев, а Биайна – от айев. По нашему мнению, это было одно и то же племя, но последнее название было чисто местное, народное.

Южнее этих алародийцев, по свидетельству Геродота, жили арминии. Конечно, арминии, по названию, ничего общего не имели ни с мифическим фессалийцем (в оригинале издания К.М.Т. – иессалийцем) Арменосом, ни с Арамом или Араме. Название арминии принадлежит к категории топографических обозначений, столь распространённых издревле на Востоке. Слово ар, ор, греч. орос означает «гору» 60, мин – «племя», «народ». Под названием арминии в устах чужеземцев прослыло то горское племя или та группа горцев, которая обитала на крайнем юго-западе древней Армении. Сами себя армяне никогда не называли арминиями, а только hайами.

Итак, название Би-айна, имеющее столь крупное значение в ванской клинописи, не разобрано.

Би-айна отождествляется обыкновенно с Ванской областью; во всяком случае, она та область, в которой жили урартские цари.

Сэйс и другие ассириологии отождествляют это название с Ван. Сущест-вует мнение, что и древние писатели сближали эти два названия. Что название Би-айна у Птолемея могло исказиться в Буану – это возможно, равно как Ибан у Цедрена может обозначать Ван 61. Но Би-айна и Ван – два совершенно различных названия, современных друг другу по эпохе 62. Би-айну нельзя отождествлять и с ассирийским Бит-ани, как это допускает Сэйс. Тут интересно только одно: слово Би явно уподобляется ассирийскому Бит, что подтверждает нашу мысль, высказанную выше, об их полной тождественности.

Но в общем Бит-ани – область другого племени, быть может, аниан, соседей мидийцев 63.

Что касается суффикса на в названии Би-айна, то он, по нашему мнению, является окончанием родительного падежа. Г. Глейе, ссылаясь на два места в ванских надписях, где упоминаются Халдина и Аргистиhина (Опыт решения урартийского вопроса, стр. 29), считает в них окончание родительного падежа ина, но тут же приводит, как пример, слово из цахурского языка, с окончанием родительного падежа на.

Наше общее заключение по поводу этого названия следующее: Би-айна такое же составное название, как ассирийское Бит Мати, и если последнее означает «дом матианов», первое будет обозначать «дом айев» или «дом айский».

Заканчивая разбор отдельных племенных названий, невольно приходится задаваться вопросом – что мы можем сказать о расе Торгомы, когда язык её нам неизвестен. Но если это так, то всё-таки связь между расой и её языком мы можем установить. Мы можем сказать, что если под влиянием многих исторических событий первоначальная раса была обречена на гибель и распалась, то её судьбу разделил и язык. Народившиеся новые индивидуальности на распаде расы Торгомы воспользовались и языком последней, потерявшим жизненность, и приспособили его к новым языкам. Это приспособление выразилось между прочим и следующем образом. Остатки слов доисторического языка вошли в новые языки с прежним самостоятельным значением, но это отчасти, больше же в виде суффиксов, а может быть и префиксов. Таким образом, многие суффиксы в армянском и грузинском языках – это те слова живой речи доисторических времён, которые потеряли силу самостоятельного выражения и в качестве приставок усилили значение новых слов в возникших новых языках. Ниже мы попытаемся восстановить былую мощь этих суффиксов, ныне играющих лишь служебную роль. Для этого мы вновь должны вернуться к чеченскому языку.

Куорта – не единственное чеченское слово, имеющее широкое обобщение в закавказских языках. К числу важнейших слов, на которых мы останавливаем своё внимание, принадлежит слово ц’и. Слово это, с его обилием производных, принадлежит рассматриваемому нами доисторическому языку, и осталось в полной сохранности только в чеченском языке. Оно означает по-чеченски кровь. Чтобы ясно показать связь, существующую между этим словом и его эквивалентами в армянских и грузинских словах, мы напишем последовательно все прилагательные этого слова:

Рассматривая эту табличку, мы приходим к следующим заключениям: 1) сло-во ц’и, являющееся корнем во всех этих прилагательных, принадлежащее языку Торгомы, было в обращении до его распада; оно означало «кровь»; от этого слова произошли прилагательные с тремя различными суффиксами; 2) рассматривая эти суффиксы, замечаем особую близость между армянским и сванским обозначением слова; в сванском произношении слово это несколько изменилось: в начале появилась как будто новая гласная, это звук средний между и и ы, отмеченный в сванской азбуке знаком н; по словам И.Ф. Нижарадзе, гласная между ц’ и р едва слышится; во всяком случае, мы имеем здесь пример неполного выпадения гласного и, во второй же части слова для нас уже очевидно полное выпадение гласного а (рни вместо рани); что касается конечного ни, то, как известно (по Сэйсу), это один из суффиксов прилагательного в ванском языке; в общем ц’ирани и ц’нрни одна и та же форма слова, но с коротким произношением у сванов; 3) чеченское ц’из – едва ли самая древняя форма этого прилагательного, может быть, и ему был присущ суффикс ни, но в диалектических столкновениях он принял усечённую форму; чеченские прилагательные вообще все имеют усечённую форму и почти все оканчиваются на н, а этот звук в конечном слоге, по наблюдениям барона Услара, имеет носовое произношение 65; 4) мингрело-лазское обозначение этого прилагательного взято из картского языка с резким звуковым нарушением и с усечённым суффиксом; 5) праармяне и прагрузины усвоили понятие о красном цвете по цвету крови 66 и первоначаль-но понятия кровавый и красный совпадали и выражались тождественно, одним и тем же словом, как это видим и до сих пор в чеченском языке, где ц’из означает и кровавый, и красный цвет.

Вышеизложенные заключения приводят нас к мысли о крайней архаичнос-ти слова ц’и со всеми его производными, целый ряд которых приведём ниже. Оно господствовало неограниченно до появления нового слова тоже арийского корня, которое постепенно стало отвоёвывать себе место в языках аборигенов страны. Что же такое произошло, какое событие дало повод к эволюции в понятиях массы?

Это событие – изобретение красной краски (вернее говоря, открывшаяся добыча её), которое произвело сильное впечатление на тогдашнее население края. Напрасно некоторые европейские учёные доказывают, что красная краска была известна на Западе гораздо раньше, чем на Востоке. Все данные указывают на ошибочность этого мнения.

Академик Гамель считает Араратскую область самым древним местонахождением того червя (кошенили), из которого приготовляют красную краску, называющуюся кармином или корневой кошенилью, в отличие от кермеса или древесной кошенили. Обращаясь к армянским источникам, следует отметить, что ещё Лазарь Парнский, писатель V в. н. э., в своей Истории (в VII главе), описывая страну около Арарата, говорит, что там «у корней растений, около камыша, образуются черви, дающие самую превосходную краску». Затем в Древней армянской географии, при описании Великой Армении, говорится следующее: «Область Араратская заключает в себе горы, поля и всякого рода произведения в изобилии, а равно небольшое озеро Гашот. Сверх того, на корне травы Сезь рождается червь, употребляемый для крашения в красный цвет» 67. Эта краска известна и арабским географам Эль-Истахари и Эль-Мукадесси, которые определённо указывают место её добычи – город Двин с его окрестностями. Последний автор называет красильный червь кармином и указывает, как из него извлекают краску 68.

Затем об этой «армянской краске» (по Гамелю) есть сведения в калькуттском издании Арабского словаря, писанного Фиразабадием, а также в сочинении по географии турецкого писателя Гаджи-Халфа. Всё это указывает, что красная краска издревле была известна в Армении. Ею окрашивались мантии и другие одеяния, а также ковры и обои. В развитии промышленной жизни красная краска стала играть настолько важную роль, что сделалась синонимом всякого красного или подобного ему цвета. Так вошли в состав армянской речи кармар (красный) от кармина и в состав языков персидского, арабского, татарского и курдского (курманджи) – крмизи (красный) от кермеса. В грузинской же речи «ќирмизис п’ери» означает подобие красного цвета. Оба слова кермес и кармин, в сущности, происходят от одного арийского корня керм и карм (керм – по-персидски червь). С появлением этого слова в армянской речи, а, может быть, и гораздо позднее, появляется оно и во многих европейских языках. Таким образом, красильный червь является, так сказать, начальным понятием для определения красного цвета у многих народов. Собственно же в Армении таким начальным понятием является слово ц’и (кровь), на много веков предшествовавшее слову кармир.

Эпоху, когда в армянском языке появилось слово кармир, трудно определить. В древних книгах Ветхого Завета Моисей употреблял для обозначения красного цвета слово толаат или тола, что значит «червь». Час-то к слову толаат прибавлялось ещё слово шани 69. Таким образом, для обозначения красного цвета у евреев употреблялось первоначально частью самостоятельное еврейское слово толаат, частью общее с санскритским шани, иначе говоря, слова, ничего общего не имеющие с кармином. Пророк Исайя, живший в 8 в. до Р. Х., в одном своём стихе тоже упоминает слово тола.

Только в книгах Паралипоменон, писанных позже, то есть в V столетии до Р. Х., для обозначения красного цвета поставлено слово кармил (в армянской Библии тут стоит кармир) 70. Таким образом, впервые это слово упомянуто в еврейской Библии в V столетии до Р. Х. Как будто в противоречии с этим заключением стоит следующий факт. Царь Соломон (Паралипоменон, книга 2, глава 2, стих 7 и и глава 3, стих 14), для построения своего храма требуя от царя Тирского человека, сведущего в разных технических искусствах, изъявил желание, чтобы сей мастер, между прочим, умел красить не только пурпуровою раковиною (арагамон), но также кармилем, – вероятно красильным червем, то есть кошенилью, подобною Араратской, которая могла находиться также близ Тира и у подошвы гор Кармель, у восточного берега Средиземного моря 71. Так как царь Соломон жил в XI в. до Р. Х., то отсюда следует, что слово кармил было известно евреям гораздо раньше, чем оно впервые появилось в еврейской Библии, и с красящими свойствами этого червя были знакомы в Палестине раньше, чем где бы то ни было. Для устранения такого противоречия мы допускаем следующее объяснение.

Исторически известно, что и в Персии, и в Палестине были местонахождения кармина и кермеса (какого вида и в каком количестве – это вопрос другой). Известность этого червя в Армении могла быть неизмеримо древней, но добыча краски и употребление её в живописи и промышленности могли предшествовать в Палестине. На основании таких соображений мы предполагаем, что в еврейской Библии это слово появилось когда оно было уже вполне популярно, появление же кармир впервые в древнеармянском 72 языке едва ли не могло быть ранее VI в. до Р. Х., а до того господствующим словом, обозначающим красный цвет, было hайское ц’ирани.

Слово ц’и, как существительное, обозначающее кровь, в армянском языке с течением времени исчезло и заменилось арюн – словом зендского корня. Но до этого с ним совершился целый ряд метаморфоз: сначала оно дало ряд словообразований как в hайском, так и в картском языках, затем в нём стали замечаться признаки омертвения и оно превратилось в суффикс. Слова, в состав которых вошло ц’и, как корень, следующие: в hайском языке – ц’ии (рождение), ц’ил (отпрыск, побег), цег (род, поколение), ц’агум (происхождение), ц’иац’ан (радуга); в картском языке – ц’или (часть, доля), ц’ули (сын), ц’иаѓи (то же, что цег или ц’агум, но с значением у грузин лона, недра).

В качестве мёртвого слова ц’и (ныне ци) очень популярно в армянском языке. Это суффикс, обозначающий происхождение. Нам могут возразить, что ци суффикс, обозначающий происхождение по местности (Хоренаци, Парпеци и проч.), но такое слово, как торгомаци, ясно говорит, что ци был первоначально суффиксом, обозначавшим происхождение по крови. В армянском языке это слово-суффикс частью осталось в полной сохранности, частью потеряло гласную букву в конце, наравне с другими словами-именами.

Поясним это на примере.

Рассматривая hайское обозначение имени, отчества и фамилии, мы должны понимать его таким образом: Назар Назаровский (отцовский) крови Назаров. Приставка ци указывает на кровную связь сына с отцом. Позже это обозначение несколько меняется у грузин и дзе понимается как сын, а не как кровь.

Конец фамилии (Назареани) совпадает с формой множественного числа. Это, по нашему мнению, правильно, так как ни выражает родовое понятие множест-венности и относится не только к сыну, но и к отцу, на которого делается ссылка 73.

Сопоставляя hайское обозначение с картским, помимо соответствия hайского ци [и] картского дзе, мы видим в общем между ними большое сходство. Но оно отдаляется впоследствии, так как в конце hайских слов и имён выпадают гласные буквы 74.

Нам остаётся высказать убеждение, что слово ци, нами обобщаемое, встречается и в клинописи. К сожалению, оно там не разобрано, как не разобраны целые строки во многих местах надписей, например, в Ташбурунской надписи (№2, линия 4-я) изображены три знака, которые читаются как zi, но значение его не определено, как и дальше целой линии 75. Кроме того, в надписи Армавирской (X–XI, линия 3-я) встречается слово zi-el-di 76, которое, по Сэйсу, означает алтарь. Мы бы рекомендовали обозначение – жертвенник, кровавый помост, полагая, что в состав этого слова входит ци с значением крови.

В чеченском языке сохранилось немало и других интересных по своей древности слов; к ним принадлежат, например, дзле (Бог), лiер (говорить), ар (делать), ах (половина). Основой дзле является ди. Об этом ди мы поговорим ниже. Лiер – глагол говорить (влар – сказать) – встречается в любой ванской надписи, например, в Ташубурунской надписи (№1, стр. 8) alie переводится в третьем лице – говорить, сказывать. Если б ассириологи, разбиравшие клинопись, знали это и вообще имели сведения о чеченском языке, то их дешифровка приобрела б ещё большую устойчивость. – Эквивалент слова ах (половина) мы находим в грузинском слове нахевари (половина). В буквальном переводе это слово означает на-ах-еви ари, то есть разделённое пополам есть. Слово ах является корнем в таких словах, которые выражают понятие об обмене или обновлении, например, в чеч. ахча (деньги) или в груз. ахали (новый, обновлённый). Тот же корень находим и в сванском махе (новый). Слово ах несомненно встречается и в составе армянских слов, но с точностью пока обнаружить его невозможно. – Слово ар (делать) тоже весьма интересно. Оно является корнем в древнеармянском глаголе арнел (делать).

Глагол арнел в разных армянских диалектах теряет то вставку н, то коренное р, то есть в одних произносится арел, в других анел. Рассматривая это явление географически, мы увидим, что с расселение армян с крайнего юго-востока на север и запад последовательно начинает меняться глагол арел в анел и, наконец, в западных диалектах выпадают обе корневые буквы (ар) и глагол арнел произносится нел 77.

Таким образом, значение слова нахарар вполне объяснимо. Оно значит: первый деятель, первый сановник 78.

Рассмотрение этимологии этого слова наводит на мысль, не имеет ли какую-либо связь чеч. нахчий с арм. нахарар. Не заключается ли в чеч. нах указание на первородство и благородство по крови родоначальников этого народа? Нам кажется, что нахчий одна из форм слова нахарар, бывшей в употреблении на языке предков чеченцев. Впоследствии слово это сделалось этниче-ским именем чеченцев. Тогда и название нахчаматианы принимает более определённый характер. Оно может обозначать первородных, знатных матианов, а такими могли быть только арийские мидийцы, люди инициативы и силы, пробравшиеся так далеко, к Эрзеруму, от местожительства других мидян. В пользу ариизма их говорит также немалое количество древних арийских слов, оставшихся доныне в чеченском языке.

Оставив чеченский язык, займёмся теперь языком клинообразных надписей, поскольку он поможет нам разобраться в доисторическом языке торгомосцев. Хотя он очень мало разобран и выяснен, тем не менее, попытаемся суммировать положительные черты в процессе его дешифровки.

Урартийцы имели громадный цикл божеств, из которых самыми важными были Халди, Теисба и Ардини. Триада эта встречается сплошь и рядом в надписях, в особенности же Халди, который является главным богом, в честь которого урартийские цари сооружали самые выдающиеся храмы и памятники. По Ленорману, Халди является, как пополнение триады, богом луны, так как остальные два божества, идеограммы которых встречаются также в ассирийских надписях, признаются олицетворением неба и солнца 79. Но это мнение мы не разделяем. Как бы то ни было, популярность Халди такова, что этим именем окрещён самый народ. Называли ли себя урартийцы халдами, повторяем, это ещё вопрос, но поклонниками его они были: об этом твердит любая надпись. Без сомнения, Халди не есть собственное имя. М. Никольский полагает, что это имя нарицательное, вроде русского «бога» 80. Но и это подвержено сомнению. Умест-но предположить, что Халди – составное слово, что-нибудь собою выражающее, наподобие Аhурамазда. По объяснению Эмина, Аhура мазда означает «сущест-во многоведущее»: Аhура (санскр. Асу-ра» – «существующий, живой», мазда – постоянный эпитет главного божества зороастрова учения, значит «sapiens»; корень этого слова встречается и в армянском «и-маст» (смысл, мысль), «и-мастут’юн» (мудрость) 81. Наше подозрение о составном характере слова Халди может быть оправдано на одном факте, обратившем внимание самих дешифраторов клинообразных надписей. В надписи Армавирской (XII) Сардури II заявляет о сооружении им храма богу Халди. Сардури называет его владыкою мира ( = bel kiљљati по-ассирийски). Это эпитет необычный в надписях. М. Никольский, обративший на это внимание, приходит к заключению, что «величие бога царства Урарту, Халди, в его (Сардури II) время и во время его отца успело вырасти, соответственно усилению могущества царства: называя себя в этой же надписи царём стран и царём царей, он и своего бога титулует владыкою мира» 83.

Мы полагаем, что это не так. Ассирийский язык, по общему предположению, был распространён в древней Армении. Резчики на камнях, писавшие полуассирийским, полуместным шрифтом, несомненно, были знакомы с ассирийским языком; и вот, во время вырезывания надписи, они переводили, случайно или намеренно, слово Халди на ассирийский язык и помещали его рядом в строку. Так и обнаруживается значение слова в переводе на ассирийский язык. Владыка мира – не эпитет, а точный перевод слова Халди. Последнее означает: Hal – мир, вселенная, di – владыка, бог. Рассмотрим эти слова; нет ли у них эквивалента в hайском и картском языках.

Слово ди. Несомненно, существовало оно в hайском языке в смысле «бога», так как и поныне известно в армянском языке это слово в форме множественного числа – диќ (божества) и в женском роде – дицуhи (богиня). Многие древние слова впоследствии подверглись коренному изменению, вследствие сильнейших переживаний в период от язычества к христианству: боги были разжалованы и они превратились в злых духов, кумиры повержены и обращены в прах и тление. В языческой Армении, например, Арусиак считался божеством благодетельным, но с принятием христианства армяне низвели его на степень злого духа и стали под ним разуметь падшего ангела. Такая судьба постигла и другие слова, перешедшие из языческого мира в мир христианский. К разряду их принадлежат сохранившиеся в армянском языке и общие санскриту и зенду слова: a) dev, которое первоначально значило «бог» (так оно употребляется у Моисея Хоренского и Езника), как и санскритское deva (собственно значит «блестящий», иногда «блеск» и «свет»); только впоследствии оно у армян, как и у последователей Зороастра, стало выражением понятия «злой дух»; б) ди [от санскритского дуи – «быть блестящим»; от того же слова дуи (небо) – арм. tiv или div (день)] в языческом периоде, как сказали выше, значило «бог», у христианских же армянских писателей V в. оно означает труп, бездыханное тело 84. Таковы были контрасты в переживаниях двух миров, языческого и христианского.

Слово ди, как выражающее понятие о боге, в картском языке не существует, хотя Дэви (злой дух) в понятиях грузин создалось, вероятно, одновременно, в ту же начальную христианскую эпоху, как у армян. Несмотря на это, слово ди легло в основу не менее важных картских слов, как то: ди-ди (большой, великий), которое создалось путём удвоения этого слова, ди-а-ди (величественный), диасахлиси (хозяйка дома) и так далее. Иногда ди приставляется к концу слова, чтобы оттенить солидность лица (дэди вместо дэда – мать). Заметно участие ди в образовании и армянских слов тер и тикин 85.

Что в слове тер (господин) основой является ти – это видно и из глагола тирел (господствовать), в слове же тикин (госпожа) ти является как слово, придающее солидность лицу. Почему ди превратилось в армянском языке в ти? Это нужно отнести к постоянному колебанию в армянском произношении между д и т 86.

Слово hal (хал). Оно в транскрипции halќ очень известно в языках Востока, но древнеарийское ли это слово – прямого ответа невозможно дать. Во всяком случае, отмечаем, что слово hal, в значении «мира», «вселенной» было известно в рассматриваемом нами доисторическом языке. В этой же транскрипции, по-видимому, существовало оно и в мидийском языке. Ж. Опперт, в разборе Бисутунской клинописи, видит в hal обозначение страны, в hal appirti – Сузиану. Но мы склонны думать, что hal appirti имеет более обширный смысл, и означает Сузианский мир. В армянском и картском языках этого слова не существует, но подозреваем его присутствие в составе слов ашхар (мир) и халхи (народ). Не развивая дальнейших предположений, мы ограничиваемся отметкой о чрезвычайном распространении слова халхи, помимо языков грузинского и армянского, в языках кавказских горцев, причём транскрипция его весьма разнообразна (у лаков, аварцев, хюркилинцев и ногайцев – халк, у андийцев – хакк или тхалки, у кумыков – халкh и т. д.).

Перейдём теперь к другому урартийскому богу (по важности – второму) Teisba (Теишба). Он соответствует ассирийскому божеству Раммана (судя по идеограмме), который считается богом атмосферы, грома, молнии и водной стихии. И, действительно, в надписи, найденной на прибрежной скале в центре южного берега Гокчи, близ деревни Келаны-Кирланы, говорится о храме, построенном в честь этого божества Русою I. Очевидно, в водной стихии озера Гокчи нужно было искать обиталище этого божества. Древнее название города Вана – Туспа (Тушпа) возникло, по-видимому, под влиянием бога Теисба: и там, на берегу озера Вана, тоже, по-видимому, чувствовалось присутствие этого божества, там тоже посвящались ему памятники, и город назвался его именем. Основой Теисба, несомненно, является то же ти или ди, но, в общем, этимологию слова трудно в точности определить.

Третье божество – бог солнца – Ардини. Это слово, по нашему мнению, двусложное: его можно написать так: Ар-дини. Второе слово ди, как мы видели, значит «бог», дини – форма множественного числа. Что же касается Ар, то это санскритский корень; приставленный к отдельным словам, он даёт целый ряд представлений о дневном свете. Стоит вспомнить такие армянские слова, как ар-егакн (солнце), ар-шалуйс (утренняя заря), ар-авот (утро), ар-усиак (денница). В общем, целое слово Ардини означает «боги, созидатели дневного света». Стало быть, оно выражает собою совокупность целого ряда богов, однородных по своему характеру, демонстрирующих один и тот же источник дневного света.

Из рассмотрения этой триады богов можно сделать заключение, что хотя доисторический наш язык в обозначении имён богов имел некоторое родство с санскритом, тем не менее hайский и картский языки находились под непосредственным влиянием первого, а не санскрита, который, по-видимому, был только а отдалённом родстве с ванским языком.

В дальнейших розысках слов доисторического языка мы остановим своё внимание на словах hi, pira, ван и арс.

Слово hi (хи). Оно было вполне определённым живым словом в доисторическом языке (переводится, как «сын»), но мы встречаем его в названиях разных древних стран и областей (Эридуахи, Кумерихи, Кирхи и так далее). В картском языке оно является понятием множественности и значится как суффикс в наз-ваниях народностей, как то: мосохи (месхи), колхи, кахи, сомехи и так далее. В армянском языке hi осталось в полной сохранности в женских именах, например, Тигрануhi, Вардуhi, Ерануhi и так далее. Исследователи этого вопроса ссылаются на слово уhi или урhi, что означало на языке пехлеви «дочь», стало быть, вышеназванные имена нужно читать: дочь Тиграна, дочь Варда и так далее. С течением времени слова уhi омертвело и превратилось в простой суффикс женского имени. Но мы имеем основание думать, что и в мужских именах сущест-вовал суффикс hi, у которого впоследствии выпала конечная и. Такими именами являются: Персеh, Зареh, Дареh (Дарий) и проч. Для доказательства мы сошлёмся на одну Бисутунскую персидскую надпись, в конце которой стоит Narsehi malcan malca (Нерсеhi, царь царей) 87. Silvester de Sacy производит Narsehi из зендского Neeriosenghe, причём первая половина слова заключает в себе эпитет (Neerio – mвle, homme, по-перс.

и пехлев. ner или nar), а вторая часть senghe на пехлевийском языке переходит в seh (ngh заменяется придыханием), по аналогии как зенд. Enghremeeniosch принимает форму Ahriman. Таким образом, Narsйs, которое сирийские, арабские и персидские историки пишут Narsi, имеет также форму Nerseh и Nersehi (Нерсеh упоминается и у Моисея Хоренского). Из этого ясно, что слово hi не «сын» и не «дочь», раз оно одинаково сделалось суффиксом и в мужских, и в женских именах, а более общий термин – «дитя» либо «наследник», «преемник». Это доказывается и тем обстоятельством, что некоторые известные лица из женщин, в древние времена, как Тигрануhi и Смбатуhi, не были дочерьми тех лиц, на которых указывают эти имена, а были в других степенях родства с ними 88. Слово hi, по всей вероятности, перешло из ванского языка в язык пехлеви, так как последний был моложе первого и, следовательно, мог находиться под его влиянием.

Слово pira. Оно встречается в одной из ванских надписей Эд. Шульца (II надпись, в 28-й строке) в слове Turupira. Это название страны и в переводе означает «устье или край Тавра». Оно как будто похоже на название армян-ской провинции Туруберап, независимо от того, тождественна географически Turupira с Туруберапом или нет. От pira, по-видимому, произошли картское piri и hайское peran, оба имеющие одинаковое значение (рот, устье). Эти две изначальные формы (per и pir) одного и того же слова вошли даже в географиче-скую номенклатуру Закавказья: так, одна из приморских провинций западного Закавказья называлась Спер или Испир. Первая форма – hайская, вторая – картская. Обе эти формы названия указывают на неё, как на провинцию отдалённую, пограничную, краевую. Позднее слово peran подверглось изменению в произношении армян, оно перешло в беран, вследствие колебаний между п и б в звуковой системе армянского языка. Впрочем, и теперь западные армяне произносят peran, хотя и пишут беран. Рассмотренное нами слово pira очень важно, так как оно легло в основу многих европейских слов. В картском языке piri означает также лицевую сторону предмета, передок, отсюда естественно видеть тот же корень в словах первый, prima, premier и т. д.

Слово ван. Это слово, по нашему мнению, инородческое, попавшее в древнеарийские языки. В Средней Азии и сейчас много географических названий, в состав которых входит ван, вроде Даван, Сяован, Араван, Перван и проч. Что означает в этих словах ван – неизвестно, по крайней мере, такие знатоки Китая и Турана, как отец Иакинф (в оригинале издания К.М.Т. – Iакини) Бичурин и В. Григорьев, не могут ничего определённого сказать об этом слове. Даван (древнекитайское название нынешней Ферганы) состоит из двух слов: да (по-кит. «великий») и ван; смысл названия – «земля великих ваней», в противоположность этому Сяован означает «землю малых ваней». С другой стороны, мы знаем, со слов того же отца Иакинфа, что название ван у китайцев носили правители-князья из императорской фамилии. Таким образом, можно предположить, что Даван означало «землю великих князей». Смысл подобных названий с течением времени, по-видимому, изменился, и на Иранском плоскогорье самое слово ван переродилось. Тут уже мы встречаем слово аван, что означает по-персидски «селение».

Слово это, переброшенное затем в древнее Закавказье, в свою очередь, подверглось местной перетасовке. Таким образом, это слово прошло длинный путь географического распространения, местами меняясь, но не настолько, чтобы первоначальное его значение нельзя было распознать.

Напротив, кое-где начальный смысл его остался в полной сохранности. Так, например, озеро Ван с городом того же имени, по преданию, получило своё название от имени царя Вана, жившего якобы в IV в. до Р. Х. Тут, в сущности говоря, никакого имени и нет: был, по всей вероятности, князь из царской фамилии, правитель области, и инородческое обозначение его титула (ван) превратилось в имя. В ванских клинообразных надписях название это не обнаружено. Город Ван в этих надписях называется Тушпа или Туспа. В последующее время древние армяне называли этот город Ван-Тоспой, а озеро – Тоспой (Арсиса). Из сказанного вытекает, что Ван и Тушпа одинаково древни. Разница лишь в том, что Ван – название инородческое.

Слово ван имеет огромное распространение в армянском и картском языках. Первоначальное местное значение этого слова – «приют», «убежище». Эмин в своих исторических статьях, упоминая об языческом боге Аманоре, называет его, со слов Агафангела (в оригинале издания К.М.Т. – Агаиангел), «Ванатур диќ», то есть «богом-приютодателем». Впоследствии под иранским влиянием значение его несколько изменилось, слово ван стало обозначать обширное поселение и сделалось суффиксом и префиксом в обозначении городов и даже областей (Эриван, Багаван, Кагзеван (Кагызман), Вананд и так далее). Постепенно слово это стало в ряду других суффиксов явно иранского происхождения, вроде «керт», «шат», «апат» и «стан».

От слова ван у армян есть производное ванќ, что означает «монастырь». Причина, почему это слово может обозначать монастырь, вероятно, кроется в том, что Ванская область вообще и город Ван в частности считались обиталищем богов. Ванская область в урартийскую эпоху являлась средоточием всей духовно-религиозной жизни тогдашнего населения. Но можно истолковать значение этого слова и так: монастырь служил самым надёжным приютом-убежищем в смутные времена далёкого прошлого.

Слово ван и в картском языке употреблялось в смысле убежища и поселения. Как географическое название разных местечек и селений оно имеет большое распространение в Грузии. Есть даже область Са-ване, Саванети или Сванети, от имени которой получили своё название сваны. Эта область была защитным местом-убежищем для этого небольшого племени в исторических переворотах в древнем Закавказье.

Слово арс. Путём применения чеченского языка мы выше старались раскрыть некоторые слова доисторического языка. К таковым отнесли: корт и ц’и. Но есть ещё слово, которое безошибочно можно считать принадлежащим нашему доисторическому языку. Это слово арс. Мы уже говорили, что словом арс чеченцы называют лесистую гору, и его находили, в виде географического имени как в Армении, так и по линии передвижения предков чеченцев к кавказским горам. Слово арс имеет несколько форм: арс, арц (ардз), арц’, может быть, ещё арч и арш. Форма арц отмечена у А. Шифнера в его обработке сочинения барона Услара о чеченском языке. Эти формы известны как по Ванской, так и по ассирийской клинописи, и удержались в составе географических названий в Армении и Грузии. Приведём здесь ряд этих названий; так, по ассирийской клинописи известны город Арзаску 89 и округ Арзанибиу. Первый был столицей Урартийского царства, как это видно из надписей ассирийских на бронзовых воротах Балавата, открытых Рассамом в 1877 г. Арзаску был столицей царя Араме и играл видную роль в борьбе последнего с ассирийским царём Салманасаром III в IX в. до Р. Х. Округ Арзанибиу находился в области Хариа, в провинции Наири. Отметим слово арс и в ванской клинописи. Известный Аргисти I, оставивший колоссальную надпись (более 400 строк) на Ванской скале, описывает историю своих походов в Ассирию. В 5-й год своего царствования, по этой надписи, он «подчинил себе землю Арситани и армии страны Ассирии». Дешифраторы ошибочно сближали Арситанис именами ассирийских царей Ашшур-даном и другими. По смыслу надписи это название земли, области, к югу от Вана, но не в пределах Ассирии. Другая надпись на этот раз царя Ишпуини (самая важная из его надписей, найденная в Меhер-Капусси), в которой, между прочим, названа область Арсуини, ещё более укрепляет нас в мысли, что в ванской клинописи встречается слово арс входящим в состав названий разных областей (Арситани, Арсуини). Затем следует отметить: город Мусасир (Муш), который носил название Арсиса, провинцию Агдзник с об-ластью Арзен. По мнению профессора Патканова, сама эта провинция получила своё название от области Арзен 90. Далее, нельзя не упомянуть об Арсиац-п’ор, области близ Кискине, недалеко от Пархарских гор, в бассейне Чороха, с главным пунктом Арсис.

Арсиац-п’ор, как и Ензаки арс, подтверждает самостоятельное значение слова арс в армянских географических названиях. По мнению Н. Эмина, п’ор соответствует санскритскому пур (город) 91; в настоящее время армяне сближают это слово со словом дзор (ущелье), хотя название Дзоро-п’ор ясно говорит, что первоначально эти слова не были аналогичны. Арсиац-п’ор, по нашему мнению, означает «горную местность». Затем, известно, что и озеро Ван носило в древности название Арсиса (Арчеш).

В форме арц тоже встречается немало географических названий, например, Арцах (часть Сюника) и Арцеваник. В описании селения Арцеваник (Елисаветпольская губерния) 92 мы встретили указание, что название этого селения произошло от имени монастыря Ерицакаванќ, которому и принадлежит это селение. Но селения под названием Арцеван и Арцеви существовали и сущест-вуют также и в Тифлисской губернии, однако подобное объяснение этимологии их названий к ним не подойдёт, следовательно, оно ошибочное. Арцеваник – название в полной мере доисторическое и означает в переводе «подгорное сельцо-убежище». И, действительно, судя по описанию этого селения 93, оно расположено в лощине гор, покрытых лесом, и является как бы небольшим защитным местом-убежищем (ваник) для заблудившихся в окрестных горах.

Далее следует сказать о селении Ардзати (Арцати) и городе Ардзн (Арцн) в древней Эрзерумской или Каринской области. Первое селение и до сих пор существует, город же Ардзн, некогда многолюдный и знаменитый, погиб в 1049 г., будучи обложен персианами. Последние, по историческим сведениям, разрушили и сожгли город, несмотря на отчаянную храбрость жителей, которых погибло более сотни тысяч. Часть жителей, успевшая спастись, поселилась в соседнем городе Карине, который с той поры начал процветать, и переименован был в память разрушенного Арцна в Ардзн-Рум, то есть греческий Ардзн. На месте погибшего Ардзна, по предположению Штреккера 94 находится ныне селение Карарс (Карарц), окружённое развалинами. Название это состоит из двух слов: кара и арц, что, может быть, означают чёрный или обугленный Арц (Арцн).

Обозревая эти названия, мы замечаем, что словом арс или арц обозначались такие области, которые были расположены на лесистых возвышенностях (города в этих областях располагались на склонах гор, и дороги к ним шли через густые леса).