«Л.Е. БЛЯХЕР УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ История и философия науки для подготовки к сдаче кандидатского экзамена ХАБАРОВСК, 2009 Содержание 2 Раздел I Введение..3 Раздел II. Программа курса..6 Раздел III. Избранные лекции..10 Лекция ...»

ТИХООКЕАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Л.Е. БЛЯХЕР

УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ

«История и философия науки»

для подготовки к сдаче кандидатского экзамена

ХАБАРОВСК, 2009

Содержание

2

Раздел I

Введение…………………………………………………………………………3

Раздел II.

Программа курса…………………………………………………………………6

Раздел III.

Избранные лекции……………………………………………………………….10 Лекция 1…………………………………………………………………………..10 Лекция 2…………………………………………………………………………..12 Лекция 3…………………………………………………………………………..15 Лекция 4…………………………………………………………………………..19 Лекция 5…………………………………………………………………………..24 Лекция 6…………………………………………………………………………..46 Лекция 7. ………………………………………………………………………… Лекция 8. ………………………………………………………………………… Лекция 9………………………………………………………………………….. Раздел IV.

Литература………………………………………………………………………. Раздел I.

Введение Целью изучения учебной дисциплины «История и философия науки»

является подготовка соискателей и аспирантов Тихоокеанского государственного университета к сдаче кандидатских экзаменов по истории и философии науки, а также для разработки методологического раздела (главы, параграфа) кандидатской диссертации и проведения необходимых исследований (экспериментов). В результате изучения дисциплины выпускник должен:

- основные философские достижения (идеи, взгляды, теории) мировой философской мысли и по истории отрасли науки (эволюции знаний по избранной научной специальности), сохраняющих свою значимость для современной научно-исследовательской работы;

- основные виды заблуждений (идеологизмы, софизмы, ошибки и т.п.) в истории философской мысли, отдельных работах современных философов и имеющих отношение к научной деятельности, а также лженаучные методологии, возникавшие в истории отрасли науки (эволюции знаний по избранной научной специальности);

- принципы и методы философского и научного познания метатеоретического, теоретического, теоретико-эмпирического и прикладного (эмпирического) уровней, научно-исследовательской работы;

- логику научного исследования и изложения его результатов.

- учитывать опыт мировой философской и научной мысли при разработке исторического и методологического разделов (глав, параграфов) диссертации;

- реализовывать требования принципов философского и научного познания метатеоретического, теоретического, теоретико-эмпирического и прикладного (эмпирического) уровней в диссертационном исследовании;

- применять методы и средства философского и научного познания метатеоретического, теоретического, теоретико-эмпирического и прикладного (эмпирического) уровней в целях решения проблем диссертационного исследования;

- вырабатывать эмпирически обоснованные мировоззренческие и методологические рекомендации исторического и философскометодологического характера по результатам диссертационного исследования.

Преподавание дисциплины «История и философия науки»

осуществляется на основе знаний, полученных аспирантами и соискателями ранее по философии в процессе изучения философских дисциплин. Занятия по истории конкретной науки проводят специалисты кафедры философии, совместно с преподавателями подразделений ТОГУ, на которых осуществляется подготовка аспирантов по избранной ими научной специальности. Занятия по «Философии науки» ведут преподаватели кафедры философии и культурологии.

Преподавание данной дисциплины направлено на подготовку соискателей к сдаче кандидатского экзаменов по истории науки и философии науки, а также на развитие умения использовать в процессе диссертационного исследования их мировоззренческий и методологический потенциал. В процессе изучения истории и философия науки учитываются особенности познавательной и исследовательской деятельности соискателей при разработке кандидатских диссертаций.

Занятия по дисциплине организуются и проводятся в соответствии с тематическим планом и учебной программой в течение первого года обучения в аспирантуре. Основными формами учебного процесса являются самостоятельная работа соискателя по подготовке к кандидатским экзаменам и разработке реферата по истории отрасли науки (эволюции знаний по избранной научной специальности) применительно к теме своего диссертационного исследования и лекция.

По наиболее важным в философском и научно-исследовательском отношении темам проводятся лекции, индивидуальные собеседования, семинары, коллоквиумы.

Программа дисциплины «Философия науки» в соответствие с рекомендациями министерства образования и науки РФ состоит из двух разделов: «Общие проблемы философии науки» и «Философские проблемы социально-гуманитарных наук». Изучение дисциплины завершается экзаменами. По дисциплине «История науки» обучающиеся пишут и защищают реферат, оценка за который входит в общую оценку за кандидатский экзамен. Основной экзамен, проводится по «Философии науки», в котором одной из оценок является подтвержденная соответствующим протоколом оценка по «Истории науки». Одним из способов развития у соискателей научного исторического и философскометодологического мышления является их участие в организуемых вузами и иными организациями научных конференциях.

За основу учебной программы взяты:

1. Программы кандидатских экзаменов «История и философия науки»

(«Философия науки»). - М.: Гардарики, 2004;

2. Программы кандидатских экзаменов «История и философия науки»

(«История науки»). «Науки об обществе» - М.: Гардарики, 2004.

Она реализуется в системе послевузовского образования научнопедагогических кадров России с учетом общенаучной и профессиональной подготовки обучающихся, их опыта профессиональной деятельности.

Учебная деятельность в ходе преподавания дисциплины «История и философия науки» строится на основных дидактических принципах с учетом требований проблемно-деятельностного и развивающего подходов в обучении соискателей ученых степеней, повышения роли самостоятельной работы и индивидуализации обучения.

ПРОГРАММА КУРСА

ТЕМАТИКА

1. Философия науки как фундаментальная науковедческая дисциплина.

Три подхода к анализу науки. Наука как форма мировоззрения. Наука как система познавательной деятельности. Наука как социальный институт. – 4 часа.

2. Этапы развития философии науки: классический, неклассический и постнеклассический этап. Генезис и дисциплинарное членение научного знания. Гуманитарные, естественные и общественные науки – 3. История науки. Этапы развития научного знания. Предпосылки возникновения науки. Преднаучный этап. Античная система знаний.

Средневековье как этап накопления знаний. – 4 часа.

4. Научные открытия эпохи Возрождения и Нового времени. Первая научная революция. – 4 часа.

5. Методологические идеи Ф. Бэкона и Р. Декарта как основа науки Нового времени. Классический тип научной рациональности. Основные принципы. – 4 часа.

6. Научные открытия второй половины XIX века и кризис научной рациональности. Релятивистская картина мира. Эволюционизм как научная парадигма. Классический и вероятностный детерминизм.

Принцип дополнительности и принцип неопределенности. – 6 часов.

7. Понятие системы. Типы систем. Системный подход. Синергетика.

Постнеклассический этап развития науки – 6 часов.

8. Возникновение позитивизма как философии науки. О. Конт, Г. Спенсер, Дж. Миль. Проблема демаркации науки и метафизики. – 4 часа.

9. Модели развития науки в различных философских системах. К. Поппер и метод «проб и ошибок». Т. Кун и «научная революция. – 4 часа.

10.Понятие научной проблемы. Структура проблемы. Постановка проблемы как элемент диссертационного исследования. – 4 часа.

11. Гипотеза как форма развития знания. Этапы выдвижения гипотезы.

Виды гипотез – 4 часа.

12.Научный факт. Логическая структура. Теоретическая нагруженность.

Артефакт. Эмпирические методы научного познания. Научная индукция – 4 часа.

13.Научная теория. Структура научной теории. Теоретические методы научного познания. Проблема истины. – 4 часа.

14. Обзорная лекция «Современная структура научного знания» – 4 часа.

ВОПРОСЫ ДЛЯ СЕМИНАРСКИХ ЗАНЯТИЙ И САМОКОНТРОЛЯ

1. Зарождение протонауки в Древней Греции. Натурфилософия. Научные идеи античных философов.

2. Научные знания в эпоху Средневековья. Научный и философский смысл проблемы универсалий.

3. Научные открытия Возрождения и Нового времени. Первая научная революция.

4. Методологические идеи Ф. Бэкона и Р. Декарта как основа науки Нового времени.

5. Классический тип научной рациональности. Основные принципы.

6. Научные открытия конца XIX века и кризис классической науки.

7. Теория относительности и релятивистская картина мира. Вторая научная революция.

8. Эволюционизм как научная парадигма. Основные принципы и проблемы.

9. Неклассический тип научной рациональности. Основные принципы.

10.Классический и вероятностный детерминизм. Принцип дополнительности и принцип неопределенностей, их методологический смысл.

11.Философские проблемы космологии. Проблема происхождения Вселенной. Модели А. Фридмана.

12. Понятие системы. Типы систем. Системный подход.

13. Синергетика. Основные принципы и методологическое значение.

14.Постнеклассический тип рациональности. Методологические новации постмодернизма.

15.Возникновение позитивизма как философии науки. О. Конт, Дж.Ст.

Милль, Г. Спенсер.

16.Проблема демаркации науки и метафизики. Логический позитивизм.

17.К. Поппер: критика верификационизма и принцип фальсификации.

18.Модель развития науки по К. Попперу. Метод «проб и ошибок».

19. Методологический анархизм П. Фейерабенда, Метод пролиферации.

20.Математический и физический эталоны научности знания.

21.Операционализм как эталон научности знания. П. Бриджмен.

22.Гуманитарный эталон научности знания. Специфика гуманитарной методологии.

23.Логические и эмпирические критерии научности знания.

24.Экстралогические критерии научности знания: простота, когерентность, эвристичность, красота.

25.Понятие научной проблемы. Структура проблемы. Постановка проблемы как элемент диссертационного исследования.

26.Гипотеза как форма развития знания. Этапы выдвижения гипотезы. Ad hoc гипотезы.

27.Научный факт. Логическая структура. Теоретическая нагруженность.

Артефакт.

28.Эмпирические методы научного познания. Виды экспериментов.

Обобщение и обработка эмпирических данных.

29.Методы научной индукции. Основные правила индуктивного вывода.

30.Аналогия как метод научного познания. Основные виды и правила умозаключений по аналогии.

31.Теоретические методы научного познания: анализ, синтез, дедукция, абстрагирование, идеализация, мысленный эксперимент, теоретическое моделирование.

32.Классификация и определение как приемы научного мышления.

33.Социологические методы в научном исследовании.

34.Проблема истины. Концепции и критерии.

35.Концепция «научных революций» Т. Куна.

36.Методология «научно-исследовательских программ» И. Лакатоса.

37.Наука как социальный институт.

38.Особенности современной науки. Наука и глобальные проблемы.

39.Ответственность ученого. Этика науки.

40.Научная картина мира. Наука и искусство. Наука и религия. Наука и философия.

ИЗБРАННЫЕ ЛЕКЦИИ

ВВЕДЕНИЕ

Философия науки как фундаментальная науковедческая дисциплина. Три Потребность в особом виде знания, направленном на науку, т.е. наука о науке возникает тогда, когда в самой науке накапливаются острые проблемы, не разрешимые средствами частных научных дисциплин. В эти моменты научное сообщество прибегает к услугам философии, как к виду знания, который, одновременно, и является наукой (обладая стройной системой понятий и способами доказательства), и не является ей, поскольку выходит за рамки предметной соотнесенности, оперирует только абстракциями самых высоких порядков (философскими категориями).

Можно выделить несколько периодов, когда философия науки внезапно становилась преобладающей формой философского знания и одним из главных интересов ученых.

Во-первых, это период становления науки, как особой формы знания (XVI – XVII вв.). В этот период именно через философию была обоснована возможность науки, границы ее применения, принципы научной деятельности и метод научного познания. В это время именно в лоне философского знания и опираясь на него наука делает первые шаги.

Симптоматично, что первое научное учреждение – академию наук – в Новое время создает философ и первый министр Британской короны Френсис Бэкон.

Во-вторых, это период, когда наука начинает тяготиться «диктатом метафизики», стремится отделить себя от философии (начало XIX в.). Однако этот порыв привел к появлению в рамках науки «собственной философии» – позитивизма. Появившись, позитивизм не только последовательно разграничил область действия философии и науки, но и смог приступить к решению важных проблем в русле самой науки. Как соотносится специализированное знание внутри отдельной научной дисциплины и общее знание человека о мире? Насколько утилитарным (непосредственно, пригодным к хозяйственному использованию) должно быть научное знание?

Что является критерием научности знания? На эти и другие вопросы пытались дать ответ позитивисты XIX – XX веков. Но, в 60-е годы ХХ столетия оказалось, что «изгнать» философию из науки, даже посредством особой философии – позитивизма – невозможно. В это время возникает новая философия науки, вновь поднимающая главный вопрос: как возможна наука? Она стремится выявить неявные и нерефлексируемые основания научных теорий, их философские предпосылки. Эта, новая философия науки и существует до настоящего времени. Что же общего у этих разных философий? Почему мы объединяем их в единую дисциплину? Для ответа на этот вопрос, определим предмет философии науки.

Предметом философии науки являются общие закономерности и тенденции научного познания как особой деятельности по производству научных знаний, взятых в их историческом развитии и рассматриваемых в исторически изменяющемся социокультурном контексте. Иными словами, философия науки – это философская дисциплина, рассматривающая общие принципы функционирования науки в обществе, в процессе познания человеком мира.

Но и наука – явление сложное. Можно выделить, по крайней мере, три типа понимания науки, каждый из которых предполагает собственную направленность исследования.

Наука, как способ познания мира, форма когнитивной (познавательной) деятельности людей.

Наука, как особая форма мировоззрения, возникающая в исторически конкретный период в связи со специфическими социокультурными условиями.

Наука, как особый социальный институт со своими нормами, стандартами поведения, системой распознавания «свой/ чужой» и т.д.

В первом случае предметом исследования становится научный тип рациональности, отличие научного и ненаучного знания, формы развития науки, цели и возможности научного познания мира, как таковые. Здесь научное знание противопоставляется знанию интуитивному (озарению, вере, откровению), обыденному знанию (опыт, фоновое знание), философии, как не-предметному знанию о мире, форме категоризации, а не изучения реальности. Во втором варианте наука рассматривается в ряду таких форм мировоззрения, как мифология и религия. Определяются ее отличия от этих форм мировоззрения, собственные мировоззренческие принципы науки (познаваемость мира, соответствие чувственных данных и действительности, объективность полученных данных и т.д.). Третий подход к науке анализирует формы социального взаимодействия в рамках науки.

Что значит – «известный ученый»? Чем обусловлено карьерное продвижение в науке? Что такое научная школа и как стать ее лидером? На эти и подобные вопросы отвечает изучение науки, как социального института.

Каждое из этих направление – специфично. В то же время, только в совокупности они образуют философию науки – одно из ведущих философских направлений современности.

Этапы развития науки: классический, неклассический и Развитие научного знания проходит несколько этапов, каждый из которых обладает собственной спецификой, собственным представлением о смысле деятельности ученого, о смысле и механизмах развития самой науки.

Огромный период времени от VI – V вв. до н.э. до XVI – XVII вв. н.э.

охватывает этап «преднауки», предварительного накопления данных, зарождения отдельных методов исследования, появления ярких догадок о природе мироздания. Более или менее научными в этот период можно назвать гуманитарное знание. Математические откровения Пифагора, атомистические прозрения Демокрита были жестко встроены в религиозные концепции той эпохи и стали научными только тогда, когда их прочли ученые XVII столетия. Гуманитарным наукам повезло больше. В них возникла острая необходимость. Дело в том, что священные для греков и индийцев тексты были написаны на языке, который к V веку до н.э., не говоря уже о более позднем времени стал малопонятен. Необходимо было перевести и прокомментировать поэмы Гесиода и Гомера, Рамаяну и Махабхарату. Так, формируется сообщество людей профессионально занятых переводами, комментариями к текстам – филологией. Создание древний империй, обоснование их «права» на захват стало толчком к описанию «варварских народов» и прошлого и настоящего – истории.

Средние века не снизили востребованности этих специалистов, лишь одели их в рясы. Ведь священные тексты вновь оказались написанными на древних и не понятных языках (греческом, древнееврейском, латыни).

Необходимость комментировать заповеди стала источником расцвета логики, а крестовые походы и связанная с ними миссионерская деятельность – географии. Однако только радикальный слом Средневековья, острейший кризис средневекового хозяйства и религиозного мировоззрения дал толчок к развитию науки как таковой. Становление мировой торговой системы было приостановлено страшной эпидемией чумы («черная смерть»). Почти половина работников физически исчезла. Ответом на этот вызов стало производство машин и становление капиталистических отношений (промышленная революция).

Развитие капиталистических отношений потребовало иного знания, нежели традиционное богословие, философия или филология, знания прикладного и естественного, знания не о спасении души, а о «видимом мире». Это и стало толчком для первой научной революции и рождения науки.

Именно в этот период (XV – XVII века) происходит выделение науки, как особой формы познания мира. Выделяются формы социального бытия науки, ее легитимизации в глазах общества, принципы научной рациональности, базовые представления о научности. В этот период в качестве ключевых параметров науки выделились: объективность, сравнимость, измеряемость и воспроизводимость результатов исследования; жесткое противопоставление истинности и ложности, здравый смысл, как критерий истинности научного исследования. Эти принципы с незначительными изменениями просуществовавшие до конца XIX столетия стали основой классического этапа развития научного знания.

Основным типом знания в этот период выступает естественно-научное знание (физика, химия, биология, астрономия и т.д.). Последовательно сменяют друг друга механическая (физическая) и биологическая (эволюционизм) картина мира. Соответственно, первая предполагала мир устойчивым и неизменным, вторая делала акцент на изменяемости и развитии естественных природных процессов. Возникшие в этот период общественные науки (экономика, социология, политология), связанные со стремление гармонизировать общественные отношения, изгнать из Европы «призрак коммунизма», первоначально мимикрируют под естественные (настоящие) науки. Отец социологии О. Конт называет новую науку «социальная физика».

Однако вторая научная революция (произошедшая в конце XIX – начале ХХ столетия и связанная с создание теории относительности и квантовой механики) существенно изменила сами принципы научной рациональности и научности как таковой. Оказалось, что наличие субъекта («наблюдателя») необходимый элемент научной объяснительной модели.

Соответственно, абсолютная объективность, понимаемая как бессубъектность знания терпит ущерб. Не менее остро воспринималось научным сообществом то, что две теории одного и того же объекта могут не только противоречить друг другу, как в классический период, дополнять друг друга. Наряду с классическим линейным детерминизмом (одна причина – одно следствие) возникает вероятностный детерминизм (совокупность причин с различной степенью вероятности могут вызвать ряд следствий).

Логические критерии научного знания (кодифицированный здравый смысл) все более дополняются экстралогическими – простота, когерентность, красота и т.д.

Такие изменения знаменовали собой новый – неклассический – этап развития науки. Этот этап обогатил науку новыми, более сложными объяснительными схемами, позволил рассмотреть новые классы объектов.

Следующий этап развития науки – постнеклассический – начинается в 60-е годы ХХ столетия. Причин его появления несколько. Это кризис логического позитивизма, как способа «очистки» научного знания от иного («метафизики»). Это мощнейшее антисциентистское движение охватившее мир, в связи с выводами «Римского клуба» о неизбежности экологической катастрофы. Это дальнейшая специализация научного знания, приведшая к тому, что даже исследователи из смежных научных областей перестали понимать друг друга. Поскольку же результаты смежных исследований они должны были применять и использовать, но не могли оценить их истинность, многократно возрастает риск ошибки. Возникает острая потребность в рефлексии над основаниями научного знания. Переопределения его границ, пересмотра представлений о целях и механизмах развития научного знания, о границах науки и не науки. Этот период и привел к превращению философии науки из вспомогательной философской дисциплины в ведущее направление научного исследования.

Понятие системы. Типы систем. Системный подход. Синергетика.

Основные принципы и методологическое значение.

Системность и системный подход одно из важней Свойства системы - не просто сумма свойств ее элементов, а нечто новое, присущее только системе в целом. Например, молекула воды. Сам по себе водород, два атома которого образуют данную систему, горит, а кислород (в нее входит один атом) поддерживает горение. Система же, образовавшаяся из этих элементов, вызвала к жизни совсем иное, а именно интегративное свойство: вода гасит огонь. Наличие свойств, присущих системе в целом, но не ее частям, определяется взаимодействием элементов.

К основным понятиям традиционно относят следующие: система, элемент, структура, функция. Рассмотрим эти понятия вместе с несколькими основными вспомогательными понятиями. Система (греч. systema - целое) объединение некоторого разнообразия в единое и четко разделенное целое, элементы которого по отношению к целому и другим частям занимают соответствующие им места. Система представляет собой совокупность элементов и связей между ними. Целостность системы - означает, что все ее составные части, соединяясь вместе, образуют уникальное целое, обладающее новыми интегративными свойствами. Подсистема - наибольшая часть системы, которая обладает определенной автономностью, но в то же время подчинена и управляется системой.

Структура (от лат. - строение, расположение, порядок) - относительно устойчивая система связей элементов, образующих целое (вещь). Иногда структуру определяют как совокупность устойчивых связей объекта, обеспечивающих его целостность и тождественность самому себе, т.е.

сохранение основных свойств при различных внешних и внутренних изменениях. Функция- роль, назначение отдельного элемента в системе, а также системы в целом.

Элемент (от лат. elementum - стихия, первоначальное вещество) - такой составной компонент предмета, который может быть и безразличен к специфике этого предмета. Это определение означает минимальный, далее уже неделимый компонент в рамках системы. Элемент является таковым лишь по отношению к данной системе, в других же отношениях он сам может представлять сложную систему.

Устойчивые связи элементов определяют упорядоченность системы.

Порядок - определенное расположение элементов в пространстве или их последовательность во времени. Существуют два типа связей между элементами системы - по «горизонтали» и по «вертикали». Связи по «горизонтали» - это связи координации между однопорядковыми элементами. Они носят коррелирующий характер: ни одна часть системы не может измениться без того, чтобы не изменились другие части. Связи по «вертикали» - это связи субординации, т.е. соподчинения элементов. Они выражают сложное внутреннее устройство системы, где одни части по своей значимости могут уступать другим и подчиняться им. Вертикальная структура включает уровни организации системы, а также их иерархию. Исходным пунктом всякого системного исследования является представление о целостности изучаемой системы.

Эти основные понятия имеют много граней, могут рассматриваться применительно к различным уровням организации природы и вследствие этого определяются многими разными способами.

Эффект системности обнаруживается в появлении у целостной системы новых свойств, возникающих в результате взаимодействия элементов (атомы водорода и кислорода, например, объединенные в молекулу воды, радикально меняют свои обычные свойства). Другой важной характеристикой системной организации является иерархичность, субординация - последовательное включение систем нижних уровней в системы все более высоких уровней.

Системный способ объединения элементов выражает их принципиальное единство: благодаря иерархичному включению систем разных уровней друг в друга любой элемент любой системы оказывается связан со всеми элементами всех возможных систем.

В Новое время понятие «система» разрабатывалось многими выдающимися философами и учеными. Философия Гегеля практически целиком основывается на системном подходе к самым разным явлениям в природе и обществе.

Однако в настоящее время разработанные ими представления практически утратили свое значение, поскольку в середине XX в. новый виток естественных наук придал данному понятию более глубокий смысл, повысив его онтологический «статус». То есть «системы», которые рассматривались в Древнем Мире и в Новое время (вплоть до начала XX в.), относятся к гносеологии. «Система» в тот период развития научного знания являлась идеальным объектом и сводилась к развитию конкретных схем мышления методами прежде всего логики.

Согласно современным представлениям теория систем тесно связана с понятием «организация». Первая попытка определить, что такое организация, привела к идее целесообразности, а идея целесообразности, в свою очередь, заключает в себе идею цели.

Организм, организация имеют каждый свою «цель» и устроены в соответствии с нею. В настоящее время общепринятым является определение, сформулированное Дж. Клиром: «система - это множество элементов, находящихся в отношениях или связях друг с другом и образующих целостность или органическое единство».

Общая теория систем» и «системный подход» - это не синонимы. Общая теория систем является наукой, формулирующей закономерности и принципы, общие для самых различных областей познания.

Системный подход - методологией, в основе которой лежит исследование объектов как систем. Теория систем начинается с классификации систем. Часто выделяют три типа систем: дискретный (корпускулярный), жесткий и централизованный. Первые два типа являются крайними, или предельными.

Системы, относящиеся к «дискретному» типу, состоят в основном из подобных элементов, не связанных между собой непосредственно, а объединенных только общим отношением к окружающей среде.

Жесткий тип систем можно рассматривать как противоположный дискретному. Часто эти системы отличаются повышенной организованностью по сравнению с простой суммой их частей и тем, что обладают совершенно новыми свойствами. Разрушение одного отдельного органа губит всю систему.

Централизованный тип систем содержит одно основное звено, которое организационно, но не обязательно геометрически, находится в центре системы и связывает все остальные звенья или даже управляет ими. Кроме того, различают простые, сложные и сверхсложные системы, отличающиеся по количеству, разнородности, и способу организации элементов. Выделяют так же открытые и закрытые системы по критерию наличия/ отсутствия обмена информацией с внешней средой.

Теория систем привела к появлению общего системного подхода, согласно которому Вселенная в пределах космологического горизонта представляет собой самую крупную из известных науке систем. В процессе своего развития Вселенная создает определенные подсистемы, характеризующиеся различными масштабами, открытостью и неравновесностью.

Вместе с тем считается, что изучение сложнодинамической системы требует сопряжения трех плоскостей ее исследования: предметной, функциональной и исторической.

Применение системного анализа предполагает реализацию следующих этапов исследований (или методологических требований).

1. Выделенные элементы первоначально берутся сами по себе, вне исследуемого целого, в том виде, в каком они существуют в качестве самостоятельного материального образования.

2. Исследуется структура устойчивых связей, возникающих между элементами в результате их взаимодействия.

3. Структура становится системой координат для дальнейших исследований.

Таким образом, поведение каждого элемента целостного объекта, его воздействие на другие элементы следует объяснять не из него самого, а из структуры целого, учитывая расположение всех других элементов, их взаимосвязь, качественные и количественные характеристики.

Наиболее сложные типы систем сегодня рассматриваются в рамках особой разновидности системного подхода – синергетики. Синергетика (от греч. synergetike - содружество, коллективное поведение) - наука, изучающая системы, состоящие из многих подсистем самой различной природы; наука о самоорганизации простых систем и превращения хаоса в порядок.

При этом под самоорганизацией понимается появление определенного порядка в однородной массе и последующего совершенствования и усложнения возникающей структуры, т.е. образование структуры происходит не за счет внешнего воздействия, а за счет внутренней перестройки.

Самоорганизация, по определению автора науки, немецкого физика Германа Хакена, - спонтанное образование высокоупорядоченных структур из зародышей или даже из хаоса, спонтанный переход от неупорядоченного состояния к упорядоченному за счет совместного, кооперативного (синхронного) действия многих подсистем. Согласно синергетике в сложных системах, находящихся в далеких от равновесия состояниях может возникать особый тип организации и развития, когда равновозможными оказываются несколько линий. Такая точка, после которой возможны различные сценарии развития, получила название точка бифуркации. Каждая из возможных линий развития – аттрактор. Система «ищет» свой оптимальный способ организации. В этой ситуации сильное воздействие разрушает систему, ведет к ее упрощению, тогда как совокупность слабых воздействий может вывести систему на один из устойчивых аттракторов – линий развития.

Системный подход стал важнейшим этапом развития науки. Появление же синергетики позволило включить в него элементы, традиционно считающиеся асистемными, хаотическими. Хаос оказывается не отрицанием системы, а ее наиболее сложным видом.

Возникновение позитивизма как философии науки. О. Конт, Г.

В классической философии возник и утвердился культ разума.

Мыслители этой эпохи пришли к широкому толкованию разума, предполагая, что природа, история, человеческая деятельность движимы внутренне присущей ей “разумностью”. Разум рассматривался как синоним закономерности, целесообразности природы и восходящего движения истории к некоей “разумной цели”, как высший судья над существующим, как носитель “подлинной” истины и гарант “высшей” нравственности.

Концентрированным и логически завершенным вариантом философского рационализма классического типа является гегелевский панлогизм: согласно Гегелю, бытие определяется развитием Абсолютной идеи (“божественного в конечном счете, должна победить “косность” природы и случайности истории.

Философы и ученые Нового времени верили в совершенствование разума через прогресс науки. Знание и рациональное познание провозглашалось решающей силой, способной разрешить все проблемы, возникающие перед человеком и человечеством. Чтобы выполнить возлагаемые на него грандиозные задачи, знание, по их мнению, должно быть ясным, отчетливым, доказательным, преодолевающим сомнения.

Социальные идеалы Просвещения, требующие разумного, основанного на науке преобразования общественных отношений по нормам истины и справедливости, укрепляли такое отношение к науке.

Но к середине 19 века начала развеиваться пелена иллюзий: наука, превратившись в специализированную высокопрофессиональную деятельность, породив мощную технику, не оправдала возложенных на нее наивных ожиданий. Стать универсальным средством общественного прогресса ей не удалось. Разочарованные этим интеллектуалы объясняли это наличием в науке метафизической компоненты, роднящей ее с религией. Им казалось, что научные абстракции также оторваны от реальности, как и религиозные догмы, что научные споры также непонятны и схоластичны, как теологические диспуты, что претензии науки на объективность оправданны лишь с точки зрения не замечающих в собственной предвзятости ученых.

Классическая философия, философские системы, основаны на спекулятивном типе построения знаний, т. е. на выведении его без обращения к практике, при помощи рефлексии оказалась неспособной решить философские проблемы, выдвигавшиеся развитием науки 19 века. В первой половине 19 в. экспериментально — математическое естествознание, возникшее в 17 в., достигло огромных успехов, усиливается его роль в развитии общества. Накопив достаточно большой эмпирический материал, естествознание приступило к теоретическому обобщению этого материала.

Осознается, что основной массив знаний о мире, необходимых в практической деятельности формируется в науках естественно научного цикла.

Начинается процесс превращения натурфилософии в теоретическое естествознание. Становление дисциплинарной структуры науки, институциональная профессионализация научной деятельности сделали настоятельной задачу осмысления сущности научно познавательной деятельности, критической оценки предпосылок и процедур научной деятельности, протекающей в разных когнитивных и социокультурных условиях; значения и роли мировоззренческих и философских идей и представления в развитии научных исследований.

Происходит осознание недостаточности и ограниченности умозрительных, спекулятивных рассуждений (исходящих из чистой силы ума) классической натурфилософии и метафизики, которая на место реальных связей часто ставила вымышленные. Это дало основание определенной группе мыслителей высказать идею, что эра метафизики окончилась, и началась эра положительного знания, эра позитивной философии. Наука стремилась отказаться от навязывания ей априорных, оторванных от реальности схем и гипотез, поскольку они уже оказывали тормозящее влияние на развитие естествознания. Натурфилософии как “науке наук” приходит конец.

В результате распада натурфилософии формируется особое направление в развитии философской мысли 19 в. — позитивизм (от латинского positivus — положительный). Основные идеи этого направления представлены впервые в трудах Огюста Конта (1798 — 1857), Герберта Спенсера (1820 — 1903), Джона Стюарта Милля (1806 — 1873). Позитивизм претендовал на звание принципиально новой, “неметафизической” (позитивной) философии, построенной по подобию эмпирических наук и являющейся их методологией.

Утверждая, что наука все еще недостаточно научна, в ней слишком много умозрительных, спекулятивных компонентов, позитивизм ставил задачу “очищения” ее от метафизики. В 40-е годы XIX века Огюст Конт, родоначальник позитивизма, выступил с критикой гегелевской метафизики (сверхопытности, умозрения) исторического процесса и сформулировал задачу социального познания: сделать учение об обществе (“социологию” — термин впервые ввел О. Конт) такой же “положительной”, “позитивной” наукой, как и естественнонаучные дисциплины — математика, механика, — с использованием “точных”, математически — экспериментальных методов и без всяких сверхопытных гипотез.

Переход от метафизики к позитивному знанию О. Кант обосновал анализом различных этапов, которые проходит человечество в своем стремлении познать мир, в своем умственном развитии. С его точки зрения, “человеческий разум”, в силу своей природы, в каждом из своих исследований пользуется тремя методами мышления, характер которых существенно различен и даже прямо противоположен- теологическим, метафизическим, позитивным. Следовательно, существуют три исторические стадии развития знания и три общих системы воззрений на мир.

На теологической стадии духовного развития человек стремиться объяснить все явления вмешательством сверхъестественных сил, понимаемых по аналогии с ним самим: богов, духов, душ, ангелов, героев и т.д. Метафизическое исследование тоже стремится достигнуть исчерпывающего абсолютного знания о мире, но только через ссылку на различные придуманные первосущности и первопричины, якобы скрывающиеся позади мира явлений, позади всего того, что мы воспринимаем в опыте. Так, Фалес видел первопричину в воде, Анаксимандр — апейроне, Гераклит — огне, Платон — идее, Декарт — субстанции, Лейбниц — монаде, Гегель — абсолютном духе, материалисты — материи и т. п. Метафизическое мышление, по мнению Конта, способствует тому, что мысль приобретает большую широту и незаметно подготавливается к истинно научной работе. Но коренная ошибка этого мышления в том, что, как и теологическое мышление, оно стремится узнать абсолютные начала и причины всего. Но это невозможно, у нас нет средств выйти за пределы опыта. И поскольку это невозможно, метафизика предается необузданным и бесплодным фантазиям. Эти бесплодные и безнадежные попытки познать абсолютную природу и сущность всех вещей человечество должно оставить (Конт считал, что он считает безусловно недопустимым и бессмысленным искание так называемых причин, как первичных так и конечных) и устремиться по пути накопления положительного знания, получаемого частными науками. На третьей, позитивной стадии познания, утверждал Конт, “человеческий ум признает невозможность приобрести абсолютное знание, отказывается от исследования происхождения и цели вселенной и знания внутренних причин явлений для того, чтобы заняться...

открытием их законов, т. е. неизменных отношений последовательности и сходства явлений” (без анализа вопроса об их сущности и природе). Наука и ее законы могут отвечать только на “как”, но не “почему”, как считал Конт.

В гносеологическом плане это означает, что наука должна ограничиться описанием внешних сторон объектов, их явлений и отбросить умозрение как средство получения знаний и метафизику как учение о сущности. Науки должны наблюдать и описывать то, что открывается в опыте, формировать эмпирические законы. Эти законы служат для описания фактов и имеют значение только для явлений (феномен) (Конт отрицает понятие “сущность”, “причинность”, считая их пережитками донаучных представлений и заменяя их представлением о постоянной последовательности явлений). “Мы не знаем ни сущности, ни даже действительного способа возникновения ни одного факта: мы знаем только отношения последовательности или сходства фактов друг с другом”, — утверждал Дж. Миль. Но и это знание относительно, а не абсолютно, поскольку опыт не имеет никаких окончательных границ, а может расширяться беспредельно. В центре внимания позитивистов оказались по преимуществу проблемы, связанные с изучением индуктивно — логических и психологических процедур опытного познания. Проблему, утверждения, понятия, которые не могут быть ни разрешены, ни проверены посредством опыта, позитивизм объявил ложными или лишенные смысла. Исследователь может “придумывать только такие гипотезы, считал О. Конт, которые по более или менее отдаленную, но всегда до очевидности неизбежную положительную проверку.

Отсюда — отрицание познавательной ценности традиционных философских (метафизических) исследований и утверждений. Что задачами философии являются систематизация и обобщения специально — научного эмпирического знания и поиск универсального метода познания. Правда, в задаче такого обобщения Конт видит и нечто специфичное, свойственное только философии — исследование связей и отношений между конкретными объективные принципы классификации наук в зависимости от их предмета и содержания. (О. Конт отвергает принципы классификации наук, предложенные Ф. Бэконом. Бэкон классифицировал науки в зависимости от различных познавательных способностей человека — рассудок, память, воображение).

В системе классификации Конта выделяют следующие науки — физиология, социальная физика (социология), мораль, которые размещаются в этой системе по принципу движения от простого к сложному, от абстрактного к конкретному, от древнего к новому. Г. Спенсер развивает эту систему классификации, выделяя абстрактные (логика и математика), абстрактно — конкретные (механика, физика, химия) и конкретные науки (астрономия, геология, биология, психология, социология и т.д.).

Абстрактные науки изучают формы, в которых явления предстают перед наблюдателем, а абстрактно — конкретные изучают сами явления в их элементах и в целом.

В это время были заложены основные идеи позитивистского относятся: полная элиминация (устранение) традиционных философских проблем, которые неразрешимы из-за ограниченности человеческого разума; поиск универсального метода получения достоверного знания и универсального языка науки; гносеологический феноменализм – сведение научных знаний к совокупности чувствительных данных и полное устранение “ненаблюдаемого” из науки; методологический эмпиризм –стремление решать судьбу теоретических знаний исходя из результатов его опытной проверки; дескриптивизм — сведение всех функций науки к описанию, но не объяснению. Если натурфилософские концепции противопоставляли философию как “науку наук” специальным наукам, то позитивизм противопоставил науку философии.

Модели развития науки в различных философских системах.

Логический позитивизм. К. Поппер и метод «проб и ошибок».

Говоря о развитии позитивизма, можно выделить несколько этапов, каждый из которых различался на своим взглядам на науку и способ ее развития. Классическому позитивизму О.Конта и Дж. Миля наследует эмпириокритицизм (Мах, Авенариус). Следующим важнейшим этапом стал логический позитивизм (третий позитивизм).

В 1925 г. на кафедре натуральной философии Венского университета, которую после смерти Э. Маха возглавил М. Шлик, собралась группа молодых ученых, поставивших перед собой смелую цель - реформировать науку и философию. Эта группа вошла в историю под именем "Венского кружка" философов. В него входили сам М. Шлик, Р. Карнап, вскоре ставший признанным лидером нового направления, О. Нейрат, Г. Фейгль, В. Дубислав и др. После прихода к власти в Германии нацистской партии члены кружка и их сторонники в Берлине, Варшаве и других научных центрах континентальной Европы постепенно эмигрировали в Англию и США, что способствовало распространению их взглядов в этих странах. Философскометодологическая концепция Венского кружка получила наименование логического позитивизма, или неопозитивизма (третий позитивизм), ибо его члены вдохновлялись как идеями О. Конта и Э. Маха, так и достижениями символической логики Б. Рассела и А. Уайтхеда. В логике неопозитивисты увидели тот инструмент, который должен был стать основным средством философско-методологического анализа науки.

Исходные идеи своей концепции неопозитивисты непосредственно заимствовали из "Логико-философского трактата" Л. Витгенштейна, который в первый период своего творчества онтологизировал структуру языка логической системы, созданной Расселом и Уайтхедом. Язык логики состоит из простых, или "атомарных", предложений, которые с помощью логических связок могут соединяться в сложные, "молекулярные", предложения.

Витгенштейн полагал, что и реальность состоит из атомарных фактов, которые могут объединяться в молекулярные факты. Подобно атомарным предложениям, атомарные факты независимы один от другого. "Нечто может происходить или не происходить, а все остальное окажется тем же самым". Атомарные факты никак не связаны между собой, поэтому в мире нет никаких закономерных связей. "Суеверие - вера в такую причинную связь". Поскольку действительность представляет собой лишь различные комбинации элементов одного уровня - фактов, постольку и наука должна быть не более чем комбинацией предложений, отображающих факты и их различные сочетания. Все, что претендует на выход за пределы этого "одномерного" мира фактов, все, что апеллирует к связям фактов или к глубинным сущностям, должно быть изгнано из науки. Конечно, в языке науки очень много предложений, которые непосредственно как будто не отображают фактов. Но это обусловлено тем, что язык искажает мысли.

Поэтому в языке науки и в повседневном языке так много бессмысленных псевдопредложений - предложений, которые действительно не говорят о фактах. Для выявления и отбрасывания таких бессмысленных предложений требуется логический анализ языка науки. Именно такой анализ должен стать главным занятием философов.

Эти идеи Витгенштейна были подхвачены и переработаны членами Венского кружка, которые на место его онтологии поставили следующие гносеологические принципы.

1. Всякое знание есть знание о том, что дано человеку в чувственном восприятии. Атомарные факты Витгенштейна логические позитивисты заменили чувственными переживаниями субъекта и комбинациями этих переживаний. Как и атомарные факты, отдельные чувственные впечатления не связаны между собой. У Витгенштейна мир есть калейдоскоп фактов, у логических позитивистов мир оказывается калейдоскопом чувственных впечатлений. Вне чувственных впечатлений нет никакой реальности, во всяком случае, мы ничего не можем сказать о ней. Таким образом, всякое знание может относиться только к чувственным впечатлениям.

2. То, что дано нам в чувственном восприятии, мы можем знать с абсолютной достоверностью. Структура предложений у Витгенштейна совпадала со структурой факта, поэтому истинное предложение было абсолютно истинно, так как оно не только верно описывало некоторое положение вещей, но в своей структуре "показывало" структуру этого положения вещей. Поэтому истинное предложение не могло быть ни изменено, ни отброшено с течением времени. Логические позитивисты заменили атомарные предложения Витгенштейна "протокольными" предложениями, выражающими чувственные переживания субъекта. Истинность таких предложений также несомненна для субъекта.

3. Все функции знания сводятся к описанию. Если мир представляет собой комбинацию чувственных впечатлений, и знание может относиться только к чувственным впечатлениям, то оно сводится лишь к фиксации этих впечатлений. Объяснение и предсказание исчезают.

Объяснить чувственные переживания можно было бы только апеллируя к их источнику - внешнему миру. Логические позитивисты отказываются говорить о внешнем мире, следовательно, отказываются от объяснения. Предсказание должно опираться на существенные связи явлений, на знание причин, управляющих их возникновением и исчезновением. Логические позитивисты отвергают существование таких связей и причин. Таким образом, остается только описание явлений, поиски ответов на вопрос "как?", а не "почему?".

Из этих основных принципов неопозитивистской гносеологии вытекают некоторые другие особенности этого философского направления. Сюда относится, прежде всего, отрицание традиционной философии, или "метафизики", что многими критиками неопозитивизма признается чуть ли не основной его отличительной особенностью. Философия всегда стремилась сказать что-то о том, что лежит за ощущениями, стремилась вырваться из узкого круга субъективных переживаний. Логический позитивист либо отрицает существование мира вне чувственных переживаний, либо считает, что о нем ничего нельзя сказать. В обоих случаях философия оказывается ненужной. Единственное, в чем она может быть хоть сколько-нибудь полезной, - это анализ научных высказываний. Поэтому философия отождествляется с логическим анализом языка. С отрицанием философии тесно связана терпимость неопозитивизма к религии. Если все разговоры о том, что представляет собой мир, объявлены бессмысленными, а вы тем не менее хотите говорить об этом, то безразлично, считаете вы мир идеальным или материальным, видите в нем воплощение божественной воли или населяете его демонами - все это в равной степени не имеет к науке и к познанию никакого отношения, а остается сугубо личным делом каждого.

Другой характерной особенностью неопозитивизма является его антиисторизм и почти полное пренебрежение процессами развития. Если мир представляет собой совокупность чувственных переживаний и лишенных связи фактов, то в нем не может быть развития, ибо развитие предполагает взаимосвязь и взаимодействие фактов, а это как раз отвергается. Все изменения, происходящие в мире, сводятся к перекомбинации фактов или ощущений, причем это не означает, что одна комбинация порождает другую: имеет место лишь последовательность комбинаций во времени, но не их причинное взаимодействие. Мы описываем факты, их комбинации и последовательности комбинаций; мы накапливаем эти описания, изобретаем новые способы записи и... этим все ограничивается. Знание - описание фактов - постоянно растет, ничего не теряется, нет ни потрясений, ни потерь, ни революций, короче говоря, нет развития. Поэтому в своем анализе научного знания неопозитивисты почти никогда не обращались к истории науки.

Модель науки логического позитивизма возникла в результате истолкования с точки зрения этих принципов структуры символической логики. В основе науки, по мнению неопозитивистов, лежат протокольные предложения, выражающие чувственные переживания субъекта. Истинность этих предложений абсолютно достоверна и несомненна. Совокупность истинных протокольных предложений образует твердый эмпирический базис науки. Для методологический концепции логического позитивизма характерно резкое разграничение эмпирического и теоретического уровней знания. Однако первоначально его представители полагали, что все предложения науки - подобно протокольным предложениям - говорят о чувственно данном. Поэтому каждое научное предложение можно свести к протокольным предложениям - подобно тому, как любое молекулярное предложение экстенсиональной логики может быть разложено на составляющие его атомарные предложения. Достоверность протокольных предложений передается всем научным предложениям, поэтому наука состоит только из достоверно истинных предложений.

С точки зрения логического позитивизма, деятельность ученого в основном должна сводиться к двум процедурам: 1) установление протокольных предложений; 2) изобретение способов объединения и обобщения этих предложений. Научная теория мыслилась в виде пирамиды, в вершине которой находятся основные понятия (величины), определения и постулаты; ниже располагаются предложения, выводимые из постулатов; вся пирамида опирается на совокупность протокольных предложений, обобщением которых она является. Прогресс науки выражается в построении таких пирамид и в последующем слиянии теорий, построенных в некоторой конкретной области науки, в более общие теории, которые в свою очередь объединяются в еще более общие и так далее, до тех пор, пока все научные теории и области не сольются в одну громадную систему - единую унифицированную науку. В этой примитивно-кумулятивной модели развития не происходит никаких потерь или отступлений: каждое установленное протокольное предложение навечно ложится в фундамент науки; если некоторое предложение обосновано с помощью протокольных предложений, то оно прочно занимает свое место в пирамиде научного знания.

Именно эта модель науки и определила тот круг проблем, с которыми столкнулись логические позитивисты в своей методологии. Рассмотрим две из них - проблему эмпирического базиса и проблему демаркации.

Понятие эмпирического языка было одним из важнейших понятий методологии логического позитивизма, а проблема определения этого понятия - ключевой проблемой концепции. Первоначально в качестве эмпирического языка был принят феноменалистский язык, состоящий из протокольных предложений. Протокольным предложениям приписывали следующие особенности:

они выражают "чистый" чувственный опыт субъекта;

они абсолютно достоверны, в их истинности невозможно сомневаться;

протокольные предложения нейтральны по отношению ко всему остальному знанию;

они гносеологически первичны - именно с установления протокольных предложений начинается процесс познания.

В вопросе о форме протокольных предложений среди логических позитивистов не было единодушия. Р. Карнап полагал, что эти предложения должны состоять из слов, относящихся к чувственным переживаниям; О.

Нейрат отличительный признак протокольного предложения видел в том, что в него входит имя протоколирующего лица; "констатации" М. Шлика содержали слова "здесь" и "теперь", имеющие смысл лишь в конкретной ситуации. Обобщая эти мнения, можно предположить, что протокольное предложение должно было бы выглядеть так: "Я сейчас воспринимаю круглое и зеленое". Предполагается, что это предложение выражает мое "чистое" чувственное переживание в определенный момент времени и для меня оно несомненно истинно.

Легко понять, что это не так. Данное предложение содержит такие слова как "круглый" и "зеленый", а эти слова являются универсалиями, т.е.

относятся не только к моему сиюминутному ощущению, но к громадному классу ощущений - как моих собственных, так и других людей. Поэтому они выражают лишь то, что является общим для ощущений этого класса, и не способны передать те черты моих ощущений, которые придают им субъективную уникальность и неповторимость. Таким образом, выражая ощущения в языке, мы производим абстрагирование и обобщение, сохраняя лишь общее и абстрактное. Вместе с тем эти слова являются понятиями, которые связаны с другими понятиями и подчиняются определенным законам языка, сформировавшимся в результате его длительного исторического развития и общественной практики. Поэтому содержание понятий "круглый" и "зеленый" отнюдь не исчерпывается моим мгновенным переживанием, даже если оно и влияет на их значение. Это рассуждение показывает, что выразить в языке "чистое" чувственное переживание и при этом сохранить его "чистоту", не добавив к нему рационального элемента, невозможно. Кроме того, следует учесть, что и самого "чистого" опыта, из которого исходили логические позитивисты, не существует. В современной психологии экспериментально доказана связь между работой органов чувств и мышлением человека, в частности, даже его профессиональными знаниями. Таким образом, убеждение логических позитивистов в том, что наука опирается на твердый эмпирический базис, а этот базис состоит из протокольных предложений, выражающих чувственные переживания субъекта, оказалось ложным. Даже если бы существовал "чистый" чувственный опыт, его невозможно было бы выразить в языке. Но к тому же такого опыта просто не существует.

Логическим позитивистам не удалось найти в науке тот несомненный эмпирический базис, существование которого вытекало из их логикогносеологических предпосылок. Выяснилось, что такого базиса вообще нет. В настоящее время некоторые философы науки продолжают верить в существование эмпирического языка, независимого от теорий. Чаще всего в качестве такого языка выступает фрагмент обычного естественного языка. Но основания для выделения такого языка теперь уже совсем иные, нежели у логических позитивистов. Сейчас уже не говорят о полной достоверности и несомненности предложений эмпирического языка и признают влияние теорий на этот язык. Однако такой язык нужен, по мнению некоторых ученых, например, для сравнения и выбора теорий. Если нет некоторого эмпирического языка, общего для конкурирующих теорий, то их сравнение оказывается невозможным. Для того чтобы мы могли поставить эксперимент, результат которого помог бы нам выбрать одну из конкурирующих теорий, нужен нейтральный эмпирический язык, в котором мы могли бы выразить этот результат. Таким образом, если сейчас кто-то продолжает говорить об эмпирическим языке, то отсюда еще не следует, что он разделяет воззрения логических позитивистов. Однако когда эмпирический язык пытаются противопоставлять теоретическому языку как более достоверный, более обоснованный, более ясный - менее достоверному и ясному, это, по-видимому, означает возврат к идее эмпирического базиса логических позитивистов.

Аналогичной неудачей закончилась попытка логических позитивистов сформулировать адекватный критерий демаркации. В философии науки XX в.

проблемой демаркации называют проблему проведения разграничительной линии между наукой и другими формами духовной деятельности философией, религией, искусством и т.п. Отличается ли наука от философии и мифа, а если отличается, то чем? Эта проблема весьма сильно занимала логических позитивистов, и они затратили большие усилия на ее решение.

Однако логико-гносеологические предпосылки их концепции не позволили найти удовлетворительного решения проблемы демаркации. Они пытались провести резкую границу между наукой и ненаукой, но выяснилось, что эта граница весьма условна и исторически изменчива.

Опираясь на понимание научного знания как описания чувственно данного и руководствуясь аналогией с экстенсиональной логикой, в которой истинность молекулярных предложений устанавливается обращением к значениям истинности атомарных предложений, логические позитивисты в качестве критерия демаркации избрали верифицируемость: предложение научно только в том случае, если оно верифицируемо, т.е. сводимо к протокольным предложениям, и его истинность устанавливается наблюдением; если же предложение неверифицируемо - оно лежит вне науки. Протокольные предложения не нуждаются в верификации, так как представляют чистый чувственный опыт и служат эмпирической основой для верификации всех других предложений. Все остальные предложения языка науки должны быть верифицированы для того, чтобы доказать свою научность. Процесс верификации выявляет чувственное содержание научных предложений, если некоторое предложение нельзя верифицировать, то это означает, что оно не обладает чувственным содержанием и его следует изгнать из науки. Более того, логические позитивисты объявили верифицируемость не только критерием демаркации, но и критерием осмысленности: только верифицируемые предложения имеют смысл, неверифицируемые предложения бессмысленны. В частности, предложения философии неверифицируемы, следовательно, они не только лежат вне науки, но просто бессмысленны.

Попытка найти критерий научности, который позволил бы нам сказать, что - наука, а что - псевдонаучная или ненаучная спекуляция, политическая демагогия или очередной миф, - такая попытка безусловно имеет смысл.

Однако история верификационного критерия логических позитивистов показала, что стремление найти некоторый абсолютный критерий, провести абсолютную границу не может привести к успеху.

Первоначальная модель науки и научного прогресса в логическом позитивизме была настолько искусственна, что это бросалось в глаза даже самим ее создателям. Они предприняли отчаянные попытки усовершенствовать эту модель с тем, чтобы приблизить ее к реальной науке.

При этом им пришлось постепенно отказаться от своих первоначальных логико-гносеологических установок. Однако несмотря на все изменения и усовершенствования, модель науки логического позитивизма постоянно сохраняла некоторые особенности, обусловленные первоначальной наивной схемой. Это прежде всего выделение в научном знании некоторой твердой эмпирической основы; резкая дихотомия эмпирического - теоретического и их противопоставление; отрицательное отношение к философии и всему тому, что выходит за пределы эмпирического знания; абсолютизация логических методов анализа и построения научного знания; ориентация в истолковании природы научного знания на математические дисциплины.

Методологическая концепция логического позитивизма начала разрушаться почти сразу же после своего возникновения. Причем это разрушение происходило не вследствие внешней критики, а было обусловлено внутренней порочностью концепции. Попытки устранить эти пороки, преодолеть трудности, порожденные ошибочными гносеологическими предпосылками, поглощали все внимание логических позитивистов. Они, в сущности, так и не дошли до реальной науки и ее методологических проблем. Правда, методологические конструкции неопозитивизма никогда и не рассматривались как отображение реальных научных теорий и познавательных процедур. В них скорее видели идеал, к которому должна стремиться наука. В последующем развитии философии науки по мере ослабления жестких методологических стандартов, норм и разграничительных линий происходит постепенный поворот от логики к реальной науке и ее истории. Методологические концепции начинают сравнивать не с логическими системами, а с реальными теориями и историческими процессами развития научного знания. И с этого момента на формирование методологических концепций начинает оказывать влияние история науки. Соответственно изменяется и проблематика философии науки. Анализ языка и статичных структур отходит на второй план. Важную роль в этом повороте сыграл К. Поппер. И хотя сам он первоначально был весьма близок к логическому позитивизму как по стилю своего мышления, так и по обсуждаемой проблематике, его критика ускорила разложение логического позитивизма, а его позитивные идеи привели к возникновению новой методологической концепции и нового течения в философии науки.

К. Р. Поппер родился и жил до 1937 г. в Вене. Он учился в Венском университете и был близко знаком с членами Венского кружка. Однако уже с самого начала своей творческой деятельности Поппер полемизировал с логическими позитивистами и хотя считался своим в их кругу, настойчиво развивал собственные воззрения на науку и научный метод. Его взгляды получили широкое признание после выхода в 1959 г. в Лондоне его основного труда "Логика научного открытия" ', в которой была сформулирована новая методологическая концепция. Важнейшей особенностью этой концепции был интерес к вопросам, связанным с развитием научного знания. "Центральной проблемой теории познания всегда была и остается проблема роста знания, — провозгласил Поппер. — Наилучший же способ изучения роста знания — это изучение роста научного знания" Переход от анализа структуры научного знания, чем в основном занимались логические позитивисты, к исследованию его развития существенно изменил и обогатил всю проблематику философии науки.

Методологическая концепция Поппера получила название "фальсификационизма", так как ее основным принципом является принцип фальсифицируемости. Что побудило Поппера положить именно этот принцип в основу своей методологии?

Обычно указывают на логические соображения, которыми руководствовался Поппер. Логические позитивисты заботились о верификации утверждений науки, т. е. об их обосновании с помощью эмпирических данных. Считалось, что такого обоснования можно достигнуть или с помощью вывода утверждения науки из эмпирических предложений, или посредством их индуктивного обоснования. Однако это оказалось невозможным. Например, для верификации общего предложения "Все деревья теряют зимой листву" нам нужно осмотреть миллиарды деревьев, в то время как опровергается это предложение всего лишь одним примером дерева, сохранившего листву среди зимы. Вот эта асимметрия между подтверждением и опровержением общих предложений и критика индукции как метода обоснования знания и привели Поппера к фальсификационизму.

Однако у него были и более глубокие, философские основания для того, чтобы сделать фальсификационизм ядром своей методологии. Поппер верит в объективное существование физического мира и признает, что человеческое познание стремится к истинному описанию этого мира. Он даже готов согласиться с тем, что человек может получить истинное знание о мире. Однако Поппер отвергает существование критерия истины — критерия, который позволил бы нам выделить истину из всей совокупности наших убеждений. Даже случайно натолкнувшись на истину в своем научном поиске, мы не можем с уверенностью сказать, что это — истина. Ни непротиворечивость, ни подтверждаемость эмпирическими данными не могут служить критерием истины. Любую фантазию можно представить в непротиворечивом виде, а ложные верования часто находят подтверждение.

В попытках понять мир люди выдвигают гипотезы, создают теории и формулируют законы, но они никогда не могут с уверенностью сказать, что из созданного ими истинно.

Нельзя выделить истину в научном знании, говорит Поппер, но постоянно выявляя и отбрасывая ложь, можно приблизиться к истине. Это оправдывает наше стремление к познанию и ограничивает скептицизм.

Можно сказать, что научное познание и философия науки опираются на две фундаментальные идеи: идею о том, что наука способна дать и дает нам истину, и идею о том, что наука освобождает нас от заблуждений и предрассудков. Поппер отбросил первую, но во второй идее его методология нашла прочную объективную основу. В дальнейшем И. Лакатос и другие представители философии науки показали, что даже и ложность наших убеждений мы не можем установить с несомненностью. Так из методологии была устранена и вторая фундаментальная идея. Это открыло путь к полному скептицизму и анархизму.

Поппер отверг индукцию и верифицируемость в качестве критериев демаркации. Защитники этих критериев видят характерную черту науки в обоснованности и достоверности, а особенность ненауки (скажем, философии или астрологии) — в недостоверности и ненадежности.

Поппер не хочет рассматривать в качестве отличительной особенности науки обоснованность ее положений или их эмпирическую подтверждаемость. Подтвердить можно все что угодно, но это еще не свидетельствует о научности. То, что некоторое утверждение или система утверждений говорят о физическом мире, проявляется не в подтверждаемости их опытом, а в том, что опыт может их опровергнуть. Если система опровергается с помощью опыта, значит, она приходит в столкновение с реальным положением дел, но это как раз и свидетельствует о том, что она что-то говорит о мире. Исходя из этих соображений, Поппер в качестве критерия демаркации принимает фальсифицируемость, т. е. эмпирическую опровержимость.

Таким образом, научность заключается в способности опровергаться опытом. Чтобы ответить на вопрос о том, научна или ненаучна некоторая система утверждений, надо попытаться опровергнуть ее; если это удастся, то данная система несомненно научна. Ну, а если, несмотря на все усилия, никак не удается опровергнуть некоторую систему утверждений? Тогда, говорит Поппер, вполне правомерно усомниться в ее научности. Может быть, это псевдонаучная, метафизическая система.

В сущности, с точки зрения критерия Поппера требуется, чтобы мы указали, какого рода события, факты, результаты экспериментов могут опровергнуть нашу теорию, если они однажды появятся. Однако с полной уверенностью ни одну систему нельзя назвать научной до тех пор, пока она не фальсифицирована. Из этого следует, что только ретроспективно мы можем отделить науку от ненауки, а что касается теорий сегодняшнего дня, которые мы пока считаем истинными, среди них попперовский критерий демаркации не может отличить научные от ненаучных.

Подобно логическим позитивистам, Поппер противопоставляет теорию эмпирическим предложениям. К числу последних он относит единичные предложения, описывающие факты, например, "Здесь стоит стол", "5 января 1997 года в Москве шел снег" и т. п. Совокупность всех возможных (не только истинных, но и ложных) эмпирических или, как он предпочитает говорить, "базисных", предложений образуют некоторую эмпирическую основу науки.

Сюда входят и несовместимые между собой базисные предложения, поэтому ее не следует отождествлять с языком истинных протокольных предложений логических позитивистов. Научная теория, считает Поппер, всегда может быть выражена в виде совокупности общих утверждений типа "Все тигры полосаты", а последние эквивалентны отрицательным экзистенциальным утверждениям, например, "Неверно, что существует неполосатый тигр". Поэтому всякую теорию можно рассматривать как запрещающую существование некоторых фактов или, иначе говоря, как утверждающую ложность некоторых "базисных" предложений. Например, наша "теория" утверждает ложность "базисных" предложений такого типа:

"Там-то и там имеется неполосатый тигр". Вот эти "базисные" предложения, описывающие факты, запрещаемые теорией, Поппер называет "потенциальными фальсификаторами" теории. "Фальсификаторами" потому, что если запрещаемый теорией факт имеет место и описывающее его "базисное" предложение истинно, то теория считается опровергнутой.

"Потенциальными" потому, что эти предложения могут фальсифицировать теорию, но лишь в том случае, когда установлена их истинность. Отсюда понятие фальсифицируемости определяется следующим образом: "...

теория фальсифицируема, если класс ее потенциальных фальсификаторов не пуст" «, иначе говоря, если она способна вступить в противоречие с фактами.

Как можно было бы устранить столкновение теории с некоторым "базисным" предложением? Если мы считаем "базисные" предложения достоверно истинными, описывающими твердо установленные факты, то ясно, что в этом случае мы без колебаний обязаны отбросить теорию. Эта позиция почти не отличается от позиции логического позитивизма, т. е. мы опять приходим к идее надежного, истинного эмпирического базиса и осуждаем все то, что с ним несовместимо, как безусловно ложное. Однако Поппер в соответствии со своими гносеологическими установками отвергает существование какой-либо несомненной основы науки и свои "базисные" предложения рассматривает как фальсифицируемые гипотезы. Чтобы подчеркнуть ненадежность своего эмпирического "базиса", он постоянно берет это слово в кавычки. Но тогда, в случае столкновения гипотетической теории со столь же гипотетическим "базисным" предложением, какие имеются основания отбрасывать именно теорию? Почему бы в этом случае не отбросить "базисное" предложение? Поппер допускает такую возможность. Однако он предлагает принять соглашение о том, что в случае столкновения теории с признанным "базисным" предложением следует отбрасывать именно теорию. Таким образом, решение о фальсификации некоторой теории содержит в себе элемент риска: можно ошибиться, отбросив теорию, в то время как следовало бы отбросить "базисное" предложение.

Процесс фальсификации описывается схемой условно-категорического силлогизма. Из теории Т дедуцируется "базисное" предложение А, т. е.

имеет место Т—> А. Предложение А оказывается ложным и истинным является потенциальный фальсификатор теории не-А. Из Т—> А и не-А следует не-Т, т. е. теория Т ложна и фальсифирована.

Схема фальсификации Поппера подвергалась критике с самых разных сторон. Уже здесь достаточно ясно направление той критики, которая опирается на возможность отвергнуть — в случае столкновения теории с "базисным" предложением — именно предложений, а не теорию. С этой точки зрения схему фальсификации Поппера критиковали его последователи. Однако против попперовской схемы фальсификации были выдвинуты возражения, касающиеся не философской, а логической стороны этой схемы. Мы приведем здесь одно из таких возражений, опирающееся на так называемый "тезис Дюгема—Куайна". Когда мы говорим о выводе "базисного" предложения А из теории Т, то при этом нужно учитывать следующее. Из одной теории Т нельзя вывести ни одного "базисного" предложения. Для вывода необходимо присоединить к теории Т некоторые другие "базисные" предложения, описывающие граничные условия или условия применимости теории Т к конкретной ситуации. Обозначим их "Н".

Кроме того, необходимы еще правила соответствия, связывающие термины теории с эмпирическими терминами; обозначим их "Z". Таким образом, "базисное" предложение А выводится из конъюнкции Т • Н • Z. Если учесть это обстоятельство, то окажется, что ложность предложения А фальсифицирует не теорию Т, а всю конъюнкцию Т • Н • Z. Отсюда следует, что собственно теорию фальсифицировать нельзя.

Поппер предвидел этот аргумент и ответил на него. При всякой дискуссии, при всяком споре, говорит он, мы вынуждены опираться на нечто такое, что все его участники считают бесспорным. В противном случае дискуссия невозможна. Бесспорное в данный момент знание Поппер называет основой познания — той основой, которую мы в данный момент не подвергаем сомнению и соглашаемся считать истинной. Предмет спора лежит вне этой основы знания. В случае фальсификации некоторой теории Т мы считаем бесспорными наши Н и Z, а также теории, которые могут быть использованы в процессе фальсификации. Поэтому при ложности следствия А мы считаем фальсифицированной именно теорию Т, так как именно она и является предметом обсуждения. Конечно, здесь есть риск и мы можем совершить ошибку, отвергнув теорию Т. Но кто не хочет рисковать, должен бросить заниматься наукой. В другой раз мы подвергнем проверке наши правила соответствия Z или наши граничные условия Н. Может быть, мы и их фальсифицируем. Однако в каждом конкретном случае мы можем проверить и фальсифицировать лишь один из элементов нашего знания.

Нельзя подвергнуть проверке знание в целом.

Фальсифицированная теория должна быть отброшена. Поппер решительно настаивает на этом. Опираясь на убеждения в отсутствии у нас критерия истины, он полагает, что мы можем установить лишь ложность наших воззрений. Фальсифицированная теория обнаружила свою ложность.

После этого мы не можем сохранять ее в научном знании. Всякие попытки в этом направлении могут привести лишь к задержке в развитии познания, к догматизму в науке и к потере ею своего эмпирического характера.

Важным моментом концепции К. Поппера является реабилитация философии. Общее предложение верифицировать невозможно, следовательно, невозможно фальсифицировать экзистенциальное предложение. Поскольку экзистенциальные предложения нефальсифицируемы, они — с точки зрения попперовского критерия демаркации — не являются научными и должны считаться метафизическими (философскими).

Однако, хотя экзистенциальные предложения являются метафизическими, они не бессмысленны, как считали логические позитивисты. Эти предложения входят в язык науки и имеют смысл, т. к.

представляют собой отрицания общих научных предложений. Более того, экзистенциальные предложения могут даже оказаться полезными: "...

изолированное экзистенциальное утверждение никогда не фальсифицируемое, но будучи включено в контекст других утверждений, экзистенциальное утверждение в некоторых случаях может увеличивать эмпирическое содержание всего контекста: оно может обогатить теорию и увеличить степень ее фальсифицируемости или проверяемости. В этом случае теоретическая система, включающая данное экзистенциальное утверждение, должна рассматриваться скорее как научная, а не метафизическая" '. — Эти же логические соображения Поппера показывают, что его отношение к метафизике было гораздо более терпимым, чем отношение к ней логических позитивистов.

Метафизические системы неопровержимы и, следовательно, ненаучны.

Однако в отличие от верификационного критерия демаркации логических позитивистов критерий Поппера является только критерием демаркации, а не критерием осмысленности. Поэтому для него метафизика хотя и исключается из науки, но не дискредитируется как бессмысленная.

Утверждение Поппера о ненаучности метафизики часто понимали неправильно, особенно в советской философской литературе. Считали, что назвать метафизическую систему "ненаучной" значит сказать о ней что-то плохое. Здесь явное недоразумение. Когда Поппер говорит о "науке", он имеет в виду только эмпирическую или экспериментальную науку. И в этом смысле ненаучной оказывается не только философия, но и математика, и логика. Доказывать, что философия "научна" в смысле Поппера, т. е. может быть опровергнута опытом или экспериментом, значит совершенно забывать о специфике философского знания. Вместе с тем, совершенно очевидно, что критерий научности Поппера слишком узок и исключает из круга наук не только математику и логику, но и практически все общественные науки.

Поппер не только признает осмысленность метафизики, но он постоянно подчеркивает то большое значение, которое она имеет для науки.

Почти все фундаментальные научные теории выросли из метафизических представлений. Коперник в своем построении гелиоцентрической системы вдохновлялся неоплатоновским культом Солнца; современный атомизм восходит к атомистическим представлениям древних греков. И во все периоды развития науки метафизические идеи стимулировали выдвижение смелых научных предположений и разработку новых теорий.

У логических позитивистов наука была резко отделена от философии.

Их методологическая палитра состояла всего лишь из двух красок — белой и черной. Палитра Поппера гораздо богаче. Он допускает существование различных уровней проверяемости: имеются теории, проверяемые в высокой степени, — проверяемые в меньшей степени — совсем непроверяемые. Последние теории относятся к разряду метафизических.

Таким образом, между научными и метафизическими теориями существует целая гамма теорий различной степени проверяемости. И даже теории, которые возникли и сформировались как метафизические, впоследствии могут развить проверяемые следствия и перейти в класс научных теорий.

Рассматривая наиболее характерную особенность науки в фальсифицируемости ее теорий, Поппер приходит к специфическому истолкованию научного знания и научного метода.

Поппер показывает, что вера в сущности и в окончательные объяснения препятствует развитию науки. Например, последователи Ньютона эссенциалистски интерпретировали его механику. По их убеждению, Ньютон открыл, что каждая частица материи обладает тяжестью, т. е. присущей ей способностью притягивать другие материальные частицы, и инерцией — внутренней способностью сопротивляться изменению состояния движения. Тяжесть и инерция были объявлены существенными свойствами материи. Законы движения Ньютона описывают проявления этих существенных свойств. С помощью этих законов можно объяснить наблюдаемое поведение материальных тел. Но можем ли мы попытаться объяснить саму теорию Ньютона с помощью некоторой другой, более глубокой теории? По мнению эссенциалистов, это не нужно и невозможно. Эссенциалистская вера в то, что теория Ньютона описала последнюю глубинную сущность мира и дала его окончательное объяснение, в значительной мере, считает Поппер, виновна в том, что эта теория господствовала до конца XIX в. и не подвергалась критике. Влиянием этой веры можно объяснить то обстоятельство, что никто не ставил таких вопросов, как "Какова причина гравитации?", обсуждение которых могло бы ускорить научный прогресс. Отсюда Поппер делает вывод о том, что "вера в сущности (истинные или ложные) может создавать препятствия для мышления — для постановки новых и плодотворных проблем".

Поппер согласен с инструменталистами в том, что научные теории являются инструментами для получения предсказаний. Но когда инструменталисты говорят, что теории есть только инструменты и не претендуют на описание чего-то реального, они ошибаются. Научные теории всегда претендуют на то, что они описывают нечто существующее и выполняют не только инструментальную, но и дескриптивную функцию.

Поппер показывает это следующим образом.

Инструментализм уподобляет научные теории правилам вычисления.

Чтобы показать ошибочность инструменталистского понимания науки, нужно продемонстрировать отличие теорий от вычислительных правил. Поппер это делает, отмечая, во-первых, что научные теории подвергаются проверкам с целью их фальсификации, т. е. в процессе проверки мы специально ищем такие случаи и ситуации, в которых теория должна оказаться несостоятельной. Правила и инструменты не подвергаются таким проверкам.

Бессмысленно пытаться искать случаи, когда, скажем, отказывают правила умножения.

Теория в процессе фальсифицируется, т. е. отбрасывается как обнаружившая свою ложность. В то же время, правила и инструменты нельзя фальсифицировать. Если, например, попытка побриться топором терпит неудачу, то это не означает, что топор плох и его следует выбросить, просто бритье не входит в сферу его применимости.

И, наконец, в-третьих, инструментализм, рассматривая теории как правила, спасает их от опровержения, истолковывая фальсификации как ограничения сферы применимости теорий-инструментов. Тем самым инструментализм тормозит научный прогресс, способствуя консервации опровергнутых теорий и препятствуя их замене новыми, лучшими теориями.

Критика Поппером эссенциализма и инструментализма уже дает некоторое представление о понимании им научного знания. Поппер принимает тезис эссенциализма о том, что ученый стремится получить истинное описание мира и дать истинное объяснение наблюдаемым фактам. Но в отличие от эссенциалистов Поппер считает, то эта цель актуально недостижима и наука способна лишь приближаться к истине. Научные теории, по его мнению, представляют собой догадки о мире, необоснованные предположения, в истинности которых никогда нельзя быть уверенным. Эти предположения невозможно верифицировать, их можно лишь подвергнуть проверкам, чтобы выявить их ложность.

Утверждая иерархическое строение реальности, Поппер отвергает ту дихотомию наблюдаемого — теоретического, которая играла столь большую роль в методологической концепции логического позитивизма. В его концепции всем терминам и предложениям языка науки приписывается дескриптивное значение и нет терминов и предложений, значение которых полностью исчерпывается наблюдаемыми ситуациями. Он отвергает специфику эмпирического языка. Тот язык, который мы используем в качестве эмпирического, включает в себя универсалии, а все универсалии, по мнению Поппера, являются диспозициями. Например, термины "хрупкий", "горючий" обычно считают диспозициями, но диспозициями будут и такие термины, как "разбитый", "горящий", "красный" и т. п. В частности, термин "красный" обозначает диспозицию вещи производить в нас ощущение определенного рода при некоторых условиях. Все термины, входящие в язык науки, являются диспозиционными, однако одни термины могут быть диспозиционными в большей степени, чем другие. Таким образом, разделение языка науки на теоретический и эмпирический Поппер заменяет многоуровневой иерархией диспозиционных терминов, в которой значений всех терминов зависят от теоретического контекста, а не от чувственных восприятий.

Логические позитивисты либо сводили теоретическое знание к эмпирическому, либо истолковывали его инструменталистски. Напротив, Поппер — "реалист": все термины и предложения науки имеют, с его точки зрения, дескриптивное значение, т. е. описывают реальные вещи и положения дел. Он отвергает редукционизм логических позитивистов и решительно выступает против инструменталистского понимания научных теорий. В своих последних работах Поппер разработал концепцию "объективного" знания — концепцию, которая в своем основном содержании была прямо направлена против субъективизма и феноменологизма логических позитивистов.

Поппер называет знание "третьим миром", существующим наряду с другими мирами. "Для объяснения этого выражения, — пишет он, — я хочу указать на то, что если не принимать слишком серьезно слова "мир" или "универсум", то мы можем различить следующие три мира или универсума: во-первых, мир физических объектов или физических состояний; во-вторых, мир состояний сознания или мыслительных состояний; и, в-третьих, мир объективного содержания мышления, в частности, научного и поэтического мышления и произведений искусства" '". К числу объектов "третьего мира" Попер относит теоретические системы, проблемы, проблемные ситуации, критические аргументы и, конечно, содержание журналов, книг, библиотек.

Все согласны с тем, говорит Поппер, что существуют проблемы, теории, предположения, книги и т.п., но обычно считают, что они являются символическими или лингвистическими выражениями субъективных состояний мышления и средствами коммуникации. В защиту самостоятельного существования "третьего мира" Поппер приводит аргумент, состоящий из двух мысленных экспериментов.

Эксперимент 1. Пусть все наши машины и орудия разрушены, исчезли также все наши субъективные знания об орудиях и о том, как ими пользоваться, однако библиотеки и наша способность пользоваться ими сохранились. В этом случае после длительных усилий наша цивилизация в конце концов будет восстановлена.

Эксперимент 2. Как и в предыдущем случае, орудия, машины и наши субъективные знания разрушены. В то же время разрушены также наши библиотеки, так что наша способность учиться из книг становится бесполезной. В этом случае наша цивилизация не будет восстановлена даже спустя тысячелетия. Это говорит о реальности, значимости и автономности "третьего мира".

Дополнительный аргумент в пользу самостоятельного существования "третьего мира" строится Поппером на основе следующей биологической аналогии. Биолог может заниматься изучением животных, но может исследовать и продукты их деятельности, например, изучать самого паука или сотканную им паутину. Таким образом, проблемы, встающие перед биологом, можно разделить на две группы: проблемы, связанные с изучением, например, того или иного животного, и проблемы, встающие в связи с изучением продуктов его деятельности. Проблемы второго рода более важны, так как по продуктам деятельности часто можно узнать о животном больше, чем путем его непосредственно изучения. То же самое применимо к человеку и продуктам его деятельности — орудиям труда, науке, искусству. Аналогичным образом в гносеологии мы можем проводить различие между изучением деятельности ученого и изучением продуктов этой деятельности.

Идея автономии является центральной идеей теории "третьего мира".

Хотя "третий мир" является созданием человека, продуктом человеческой деятельности, он — подобно другим произведениям человека, существует и развивается независимо от человека по своим собственным законам.

Последовательность натуральных чисел, например, является созданием человека, однако, возникнув, она создает свои собственные проблемы, о которых люди и не думали, когда создавали натуральный ряд. Различие между четными и нечетными числами обусловлено уже не деятельностью человека, а является неожиданным следствием нашего создания. Поэтому в "третьем мире" возможны факты, которые мы вынуждены открывать, возможны гипотезы, предположения и опровержения, т. е. все то, с чем мы сталкиваемся при изучении "первого мира" — мира физических вещей и процессов.

Одной из фундаментальных проблем теории "трех миров" является проблема их взаимосвязи. По мнению Поппера, "второй мир" субъективного сознания является посредником между "первым" и "третьим" мирами, которые в непосредственный контакт вступить не могут. Объективное существование "третьего мира" проявляется в том влиянии, которое он оказывает на "первый мир" физических объектов. Это влияние опосредовано "вторым миром": люди, усваивая теории "третьего мира", развивают их прикладные следствия и технические приложения; своей практической деятельностью, которая направляется теориями "третьего мира", они вносят изменения в "первый мир".

Итогом и концентрированным выражением фальсификационизма является схема развития научного знания, выдвигаемая Поппером. Как мы уже отмечали, фальсификационизм был порожден глубоким убеждением Поппера в том, что у людей нет никакого критерия истины и мы способны обнаружить и выделить лишь ложь. Из этого убеждения естественно следует:

1) понимание научного знания как набора догадок о мире — догадок, истинность которых установить нельзя, но можно обнаружить их ложность;

2) критерий демаркации — лишь то знание научно, которое фальсифицируемо; 3) метод науки — пробы и ошибки. Научные теории рассматриваются как необоснованные догадки, которые мы стремимся проверить, с тем чтобы обнаружить их ошибочность. Фальсифицированная теория отбрасывается, а сменяющая ее новая теория не имеет с ней никакой связи, напротив, она должна максимально отличаться от предшествующей теории. Развитие в науке нет, признается только изменение.

На первый взгляд кажется, что модель развития Поппера верно описывает одну из сторон реального процесса развития науки:

действительно, если мы сравним проблемы, решаемые наукой наших дней, с теми проблемами, которые решали Аристотель, Архимед, Галилей, Ньютон, Дарвин и все другие ученые прошлых эпох, то возникает искушение сказать, что сегодня научные проблемы стали несравненно более сложными, глубокими и интересными. Увы, небольшое размышление показывает, что это впечатление — хотя и лестное для нашего самолюбия — ошибочно или, по крайней мере, нуждается в уточнении.

Развитие философии науки после крушения логического позитивизма в значительной степени было связано с дальнейшей разработкой идей Поппера или с их критикой.

Т. Кун и «научная революция». И. Лакатос «научноисследовательская программа»

Одним из наиболее ярких представителей новой философии наука стал ученик и критик К. Поппера Т. Кун. В своем учении он динамизировал структуру науки ввел ряд новых, важнейших понятий. Ключевым понятием концепции Т. Куна выступает понятие «парадигма». Под парадигмой Кун понимает общепризнанную совокупность понятий, теории и методов исследования, которая дает научному сообществу модель постановки проблем и их решений. Само же развитие науки он делит на допарадигмальный и парадигмальный этапы (этап зрелой науки).

Допарадигмальный период в развитии науки характеризуется наличием большого числа школ и различных направлений. Каждая школа посвоему объясняет различные явления и факты, лежащие в русле конкретной науки, причем в основе этих интерпретаций могут находиться различные методологические и философские предпосылки. В качестве примера можно рассмотреть историю физической оптики. От глубокой древности до конца XVII века не было периода, для которого была бы характерна единственная и общепринятая в научном сообществе точка зрения на природу света. Вместо этого было множество противоборствующих школ, большинство из которых придерживалось какой-либо разновидности теории Эпикура, Аристотеля или Платона. Одно из направлений рассматривало свет как частицы, испускаемые материальным телом; для другого свет был модификацией среды, находящейся между этим телом и человеческим глазом; кроме того, свет объяснялся в терминах взаимодействия среды с излучением самих глаз.

Хотя представители всех этих школ физической оптики до Ньютона были учеными, результат их деятельности нельзя в полной мере назвать научным.

Не имея возможности принять какую-либо общую основу для своих убеждений, представители каждой школы пытались строить свою собственную физическую оптику заново, начиная с наблюдений.

Ученые свои труды адресовали не к своим коллегам, а скорее к оппонентам из других школ в данной области исследований и ко всякому, кто заинтересуется предметом их исследования. С современной точки зрения, их труды можно отнести в разряд научно-популярных изданий.

Допарадигмальный период, по мнению Куна, характерен для зарождения любой науки. Ситуация, описанная выше, типична в развитии каждой науки, прежде чем эта наука выработает свою первую всеми признанную теорию вместе с методологией исследований -- то, что Кун называет парадигмой. На ранних стадиях развития любой науки различные исследователи, сталкиваясь с одними и теми же категориями явлений, далеко не всегда одинаково описывают и интерпретируют одни и те же явления. Исключение могут составить такие науки, как математика или астрономия, в которых первые прочные парадигмы относятся к их предыстории, а также дисциплины, подобные биохимии, возникающие на стыке уже сформировавшихся отраслей знания.

Одновременно с тем, начало астрономии характеризовалось "многопарадигмальностью". В таких разделах биологии, как, например, учение о наследственности, первые парадигмы появились лишь в XX веке.