«Э.С. ДЕМИДЕНКО Н.В. ПОПКОВА А.Ф. ШУСТОВ ТЕХНОГЕННОЕ РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВА И ЖИЗНИ НА ЗЕМЛЕ Книга первая ВОСХОЖДЕНИЕ ГЛОБАЛЬНОГО ТЕХНОГЕННОГО ОБЩЕСТВА Рекомендовано редакционно-издательским советом в качестве учебного ...»

Он так охарактеризовал современную эпоху: «Человечество вступило… в полосу переворотов, потрясений, бурного исторического движения… Эпоха покоя, мирного культурного развития, смягчения нравов… кончилась; мы захвачены каким-то бурным водоворотом… И вместе с тем, современное человечество… лишено всякой определенной общественной веры. Расшатаны не только старые условия жизни, но и все старые идеи и верования, и на их место не стали какие-либо новые идеи, которые вдохновляли бы человечество… Мы живем в эпоху глубочайшего безверия, скепсиса, духовной разочарованности… Именно это сочетание духовного безверия с бурностью стихийного исторического развития образует трагическое своеобразие нашей эпохи. Мы, потеряв способность творить историю, находимся во власти ее мятежных сил… Самая многосведущая из всех эпох приходит к сознанию своего полного бессилия»cx.

С.Л.Франк отверг теорию общественного прогресса, считая, что ей противоречат факты исторической жизни. «Произвольно обобщая совершенствование в течение двух последних веков некоторых сторон жизни, – замечал он, – она забывает, что то был относительный прогресс, сопровождавшийся утратой некоторых культурных ценностей, и то, что история наряду с эпохами подъема и совершенствования знает эпохи упадка, разложения, гибели»cxi. Он выделяет ложный тип философии истории, который заключается в попытке понять последнюю цель исторического развития, то «конечное состояние, к которому она должна привести и ради которого творится вся история; все прошедшее и настоящее, все многообразие исторического развития рассматривается лишь как средство и путь к этой конечной цели»cxii.

С.Л.Франк не согласен и с теми, кто ищет смысл истории.

«Мировая история еще не кончилась, и конец ее еще не предвидится;

то, что мы обозреваем, есть не целое, а лишь часть этого целого, – отметил он. – Всякие определения конечной цели… в этих условиях остаются произвольными фантазиями. В них выражаются или личные симпатии авторов, или стремления и упования данной исторической эпохи… В своем пределе это понимание истории сводится к такому делению: 1) от Адама до моего дедушки – период варварства и первых зачатков культуры; 2) от моего дедушки до меня – период подготовки великих достижений; 3) я и задачи моего времени, в которых осуществится цель всемирной истории… Само представление, что смысл истории заключается в достижении этой цели, лишает всю полноту конкретного исторического процесса всякого внутреннего значения. Упования и подвиги, жертвы и страдания… всех прошедших поколений рассматриваются как удобрение, нужное для урожая будущего»cxiii. С.Л.Франк пришел к выводу: если история вообще имеет смысл, он должен лежать не в будущем, но охватывать всю мировую историю в целом.

«Единственно возможный смысл истории заключается в том, что… ее конкретное многообразие есть выражение единства духовной жизни человечества, – уверен он. – Философия истории есть самосознание человечества, в котором оно учится понимать свое истинное существо»cxiv.

методологических принципов философии истории, отделение плодотворных методик от концепций, показавших свою неприменимость. Так, У.Дрей противопоставил два вида философии истории – спекулятивную и критическую. Спекулятивная философия истории (попытка подвести весь эмпирический материал под универсальные законы) бесполезна и невозможна: объективные универсальные законы прослеживаются только для абстракций, а конкретные исторические ситуации с их помощью не понять.

Необходима, утверждал У.Дрей, критическая философия истории – рациональное объяснение поступков исторических деятелей.

Распространение структурного анализа в философии привело к применению его методов и в области исторического исследования.

Ф.Бродель предложил рассматривать в качестве субъекта истории не людей, а медленно изменяющиеся структуры – системы устойчивых отношений между социальной реальностью и людьми. Сначала следует рассматривать «структуры повседневности» – географические, демографические, экономические условия материальной жизни, а затем создающиеся на их основе социальные структуры.

Многие исследователи занимаются «историей повседневности», Ф.Ариес разрабатывает историю изменения обыденного, массового мировоззрения. Он отмечает, что технизация современной эпохи изменила и эту сторону жизни: «цивилизация инстинктов» сменилась «цивилизацией объектов».

По-прежнему развивается критика теории общественного прогресса: в основном отвергаются апелляции к «светлому будущему» – как гарантированному закономерностями истории. Так, Р.Нибур призывает отказаться от идей социального прогресса, видя в них неправомерную экстраполяцию процесса совершенствования личности. По его мнению, любые попытки построения справедливого общества наталкиваются на греховную сущность человека, ибо альтруизм представляет собой на самом деле лицемерие, попытку выдать свои интересы за всеобщие. История неподвластна человеку;

пытаясь изменять ее, он всегда получает обратное желанному.

Множественность социально-исторических подходов часто рассматривается философами в связи с принципом плюрализма. В данной области плюрализм приводит к констатации множества методологических подходов при изучении истории и к отказу от претензий одного их них стать исчерпывающей теорией, объясняющей исторический процесс. Так, Р.Арон заявил, что исторические реконструкции прошлого не могут считаться ни объективными, ни единственно верными. Данные о прошлом неполны и неоднозначны, поэтому историк, предлагая свою версию истории, основывается на собственных философских представлениях.

Появляются даже точки зрения, отрицающие саму возможность понять и объяснить историю. Так, Б.Рассел считал, что из всей совокупности факторов, определяющих исторический процесс, невозможно выделить объективные исторические законы. В свою очередь и К.Леви-Строс утверждал: история лишена смысла и цели, потому что ею управляют не люди, а структуры (поведение людей регулируют безличные языковые нормы).

К.Поппер также порицал претензии социальных наук на раскрытие законов исторического развития и предвидение будущего.

Он утверждал, что у истории нет иного смысла, кроме того, какой мы ей припишем. Все общественные теории могут описать лишь фрагменты реальности, попытки претендовать на большее приведут к утопизму и неприязни к реальной жизни, которая не желает вписываться в заданные ей рамки. Теорию существования объективных законов истории К. Поппер назвал историцизмом: его цель – предсказание будущего на основе обнаруженных в истории ритмов, законов, тенденций. Но эти попытки приводят к фатализму:

«законы исторического развития» преподносятся как абсолютные тенденции. Нельзя рассчитывать и на дальнейший прогресс: факт прогресса – не закон природы, он может остановиться и смениться регрессом. Задача историка, считал К.Поппер, – изучать причины конкретных событий, поскольку единого процесса истории человечества нет, а есть лишь бесконечное множество «историй».

Но эти пессимистические высказывания остаются единичными.

В социальной философии и социологии в ХХ веке было разработано и высказано немало теорий, которые объясняли целостный общественно-исторический процесс или отдельные его стороны, раскрывали перспективные методологические подходы исследования общества и земного мира. В последние десятилетия ХХ и в начале ХХI веков появляется немало новых социальных теорий и идей, которые оказывают достаточно сильное воздействие на широкие философские, научные и политические круги и общественность.

Мировое сообщество и весь земной мир вступают в такой сложный период своей истории, что отдельному мыслителю становится все сложнее и сложнее создать его гносеологический образ и для этого, пожалуй, требуются уже целые международные научноисследовательские институты.

Среди ведущих американских социологов, чьи идеи приобретают все больший и больший вес, можно отметить Ф.Фукуяму. В данной работе мы остановимся всего лишь на одной из его нашумевших концепций, утверждающей о «конце истории», хотя вышедшая в 2002 г. его книга «Наше постчеловеческое будущее» в определенной мере уже отрицает этот «конец».

Речь идет о конце политической и социальной эволюции человечества ввиду окончания формирования «идеального общества»

– либеральной демократии западного типа. По мнению Ф.Фукуямы, наступил «постисторический» период, завершающий поиски оптимального строения общества. Экономический и политический либерализм позволяет построить идеальное общество с гарантированным уровнем материального благосостояния, рациональной регуляцией социальных проблем и превращением большинства членов общества в потребителей, чьи все более изощренные запросы послужат причиной развития техники.

Современная эпоха есть «конец истории как таковой, завершение идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы правления»cxv.

Этот идеал будет распространяться, пока весь мир не станет потребительским раем. Впрочем, Ф. Фукуяму это не радует. «Конец истории печален, – замечает он. – Борьба за признание, готовность рисковать жизнью ради чисто абстрактной цели, идеологическая борьба, требующая отваги, воображения и идеализма, – вместо всего этого – экономический расчет, бесконечные технические проблемы, забота об экологии и удовлетворение изощренных запросов потребителя. В постисторический период нет ни искусства, ни философии; есть лишь тщательно оберегаемый музей человеческой истории… Быть может, именно эта перспектива многовековой скуки вынудит историю взять еще один, новый старт?»cxvi.

Особое место в объяснении общественно-исторической жизни принадлежит довольно популярным теориям постмодернизма (постмодернити).

Постмодернизм представляет собой широкое интеллектуальное течение, которое возникло на волне социальных трансформаций 60-х годов ХХ века и базировалось на широкой, преимущественно культурологической основе. Эта теория довольно близка по периодизации постиндустриальной: эпоха модернити начинается и развивается в западных странах вместе с капитализмом, а постмодернизма – с зарождением и развитием научно-технической революции.

Если в 30-е годы ХХ века постмодернизм заявил о себе в сфере искусства, то в 60-е годы – в области философии и культурологии, а в 70-е годы – и в социологии: трудами Т.Адорно и представителей франкфуртской школы, известными и популярными работами Ж.Ф.Лиотара и Ж.Бодрийяра.

Модернити, по А.Турену, воспринимается как эпоха, «отрицающая саму идею общества, разрушающая её и заменяющая её идеей постоянного социального изменения»; постмодернити же, как замечает В.Л.Иноземцев, определяется как эпоха, характеризующаяся ростом социального и культурного многообразия, отходом от ранее господствовавшей унифицированности и от принципов чистой устранением границ между производством и потреблением за счет расширения рамок общественного производства вплоть до его доместикации, усилением высокоиндивидуализированной знаковой ценности продукта и индивидуализированных предпочтений, социопсихологическом уровне.

Теория постмодернити, которая нередко воспринимается как теория гипотетического строя, формирование которого связано с завершением неопределенного процесса модернизации, настолько концептуально размыта в своих идейных построениях, что ее нельзя назвать цельной и законченной, имеющей практическое значение.

Как отмечает вполне справедливо В.Л.Иноземцев, «доктрина постмодернити столь аморфна, что всякие ее претензии на статус серьезной социологической теории совершенно безосновательны»cxvii.

Постмодернизм использует понятия «постистория» или «сверхисторическое время». Они должны показать, что в современном обществе произошел переход от общих правил и индивидуалистических непредсказуемых поступков. Вместе с тем некоторые положения постмодернизма позволяют более глубоко уяснить многие процессы, происходящие в обществе, дополняя тем самым содержание более перспективных теорий и исследовательских подходов. Так, по словам В.Джанни, в эпоху СМИ присущее Новому времени глобальное видение человечества сменяется мозаикой локальных культур. Человек постмодерна – «законченный нигилист», отвергающий любые общие принципы.

Поскольку единого процесса истории человечества нет, а есть лишь множество «историй», то для изучения этих «историй» и необходимо использовать «микроисторический» подход. Само предположение о существовании «Большой истории» – единого пути общечеловеческого развития – объявляется пережитком идеологии эпохи модерна, продуктом европейской экспансии. Ж.Лиотар, Ж.Бодрийар и другие представители постмодернизма провозгласили программный отказ от каких-либо попыток создать новые «метанаррации» – в том числе от поисков единой картины социальной реальности, от признания логики истории и усмотрения однозначной причинно-следственной связи между историческими событиями. Даже сами понятия «общество» и «история»

предпочитают не использовать. Какой-либо вектор исторического развития отвергается, и единственно научным признается изучение отдельных исторических фрагментов, не соединяемых более никакой теорией в единое целое.

Микроисторический подход есть анализ малых социальных образований, в которых протекает конкретная человеческая жизнь.

Если «Большая история» повествует о политико-экономических абстракциях, то «малая история» занимается не ими, а человеком как активным существом.

Но подобная точка зрения вступает в противоречие с магистральным путем развития современной науки – созданием все более обобщающих теорий. Формирующаяся глобальная эволюционная картина мира не обходит и исторического пути человечества. Казавшийся устаревшим взгляд на историю как на единый путь развития предлагается уже самими учеными, использующими при анализе социума методы системного анализа.

Среди предложенных исторических концепций – «Большая» или «Универсальная» история. Она понимает жизнь человечества как фрагмент существования Вселенной. Ее сторонники (Д.Кристиан, Ф.Спир, Дж.Даймонд и другие) обращают внимание на то, что человечество – подсистема эволюционирующей Вселенной. Их эволюция должна изучаться одновременно. Нельзя ограничиваться последними тысячелетиями истории человечества: это может привести к неверным выводам. Люди большую часть своей истории жили собирательством и охотой, не оставляя свидетельств об исторических событиях, но это не причина исключать из рассмотрения дописьменную историю. Формирование первобытного общества нельзя понять без представления об эволюции нашего вида, ее следует понимать в рамках эволюции жизни на Земле и так далее.

Как считает Д.Кристиан, именно история на новом этапе научного знания может стать «царицей наук», объединив все имеющиеся у человечества знания на основе единой парадигмы изучения прошлого в универсальном масштабе. Явления, которые кажутся хаотическими на одном уровне анализа, могут обнаружить упорядоченность при рассмотрении в другой перспективе. Так, историю Вселенной можно рассматривать как борьбу двух сил – созидающей и разрушающей.

Плоды их временного равновесия – галактики, биосферы, «повествование об одной из равновесных систем, существующей на протяжении около миллиона лет»cxviii.

Нельзя отрицать как необходимости сопоставления процессов эволюции человечества и Вселенной, так и важности уяснения получаемых при этом закономерностей. Но ввиду нашего более чем скромного проникновения в историю мироздания изучение подобных закономерностей – дело будущего. Анализ исторического взаимодействия человечества и биосферы Земли представляет гораздо большее значение для решения глобальных проблем современности, при этом современная наука уже располагает возможностями для него.

Особое внимание в последнее десятилетие ХХ века и в начале ХХI века уделяется созданию подхода, который показал бы историческое взаимодействие биосферы и человечества, их взаимосвязанное развитие как единого потока жизни. Данный подход получил название социоприродного, а его становление уходит в 20е годы ХХ века и связан с трудами русского ученогоэнциклопедиста В.И.Вернадского. В 1970 – 1990-х годах он получает развитие в трудах А.М.Ковалева, Н.Н.Моисеева, А.Д.Урсула, Ю.В.Яковца и А.Л.Яншина, а в настоящее время – в работах Э.С.Демиденко, В.А.Кутырева, Ю.В.Олейникова, А.А.Оносова, В.И.Пантина, Т.В.Столяровой и ряда других.

Создавая учение о биосфере и рассматривая ее современную эволюционную стадию, В.И.Вернадский развил учение о ноосфере (сфере разума) как качественно новой форме организованности биосферы, возникающей при взаимодействии природы и общества.

Опираясь на научную мысль, человек своей преобразующей творческой деятельностью создает не только социальный мир, но и изменяет биосферный. И, как отмечает В.И.Вернадский, антропогенная деятельность человека становится решающим фактором развития нашей планеты, мощной силой, сравнимой даже с геологическими силами по своему воздействию на земную природу.

Учение В.И.Вернадского, не понятое и не востребованное должным образом при его жизни, все более и более определяет интеллектуальную мысль самых разных научных направлений и исследований. Основные положения концепции ноосферы, несмотря на их неразвитость и ошибочность отдельных выводов, могут рассматриваться как зачаток теории социоприродного развития земной жизни; они во многом объясняют современный эволюционный экологический кризис и являются теоретической базой природоохранных мероприятий и укрепления здоровья населения. «На протяжении жизни ученого, – отмечает Ф.Т.Яншина, – его мировоззрение видоизменялось, развивалось и обогащалось, но естественнонаучную систему взглядов, базирующуюся на единых теоретических основаниях». Среди последних Ф.Т.Яншина отмечает философскую и методологическую проблематикуcxix.

А.М.Ковалев формирует свою концепцию исторического развития, синтезируя достижения постиндустриального и цивилизационного подходов – рассмотрение закономерной смены способов производства общественной жизни и признание социальноприродной целостности цивилизационных организмов. Согласно разработкам А.М.Ковалева, «история есть саморазвитие человеческого потенциала в процессе преобразования природы и совершенствования орудий труда, последовательное распространение достижений в ходе смены индивидов, поколений и этнических общностей,… синтезирующих все эти процессы социальных институтов (общественных формаций)»cxx. С одной стороны, общество развивается по мере совершенствования орудий труда по ступеням общественно-экономических формаций. С другой стороны, поскольку различные общности живут в разной природнодемографической среде, то между ними возникают цивилизационные различия. Природная среда влияет на демографические характеристики общества, создаваемую им вторую природу и духовный облик. Чтобы выявить повторяемость в развитии человеческого сообщества, за основу развития следует брать не одни орудия труда, которые в разных природно-демографических условиях могут дать различный социальный эффект, а нечто более фундаментальное. В качестве такой фундаментальной основы развития человечества А.М.Ковалев рассматривает «способ производства общественной жизни, как некоторую совокупность человеческого потенциала, социальных условий и природной среды… Ибо общественная жизнь представляет собой нечто единое и целостное, включающее в себя человека, социальные и природные условия его жизни»cxxi. В основе анализа развития общества, проводимого А.М.Ковалевым, лежит смена способов производства общественной жизни. К настоящему времени известны собирательный, земледельческий, промышленный, научнотехнологический способы. Это понятие охватывает в комплексе способ производства человеческой жизни, способ производства материальных благ и воспроизводство географической среды, определяя исторические способы организации социальной жизниcxxii.

В рамках социоприродного подхода доктор экономических наук Ю.В.Яковец развивает идеи социогенетического подхода, обращая внимание на закономерности социально-экономической генетики, которые во многом сходны с биологической. Цивилизация, согласно концепции ученого, – это «определенная ступень в историческом ритме развития общества как целостной системы», в которой переплетены материальное и духовное производство, экономика, политика, социальные отношения и культураcxxiii. Структура цивилизации может быть представлена в виде пирамиды: основание – человек с его знаниями и способностями, выше – технологический способ производства, социальные отношения (экономические, политические, правовые и т.п.), а вершина – мир духовных ценностей (наука, культура, идеология). Определяющий элемент цивилизационного организма – человек с его качествами и потребностями.

Ю.В.Яковец выделяет два основных типа цивилизаций, основанных на различных способах взаимодействия с природой:

сельско-земледельческую и промышленно-городскую. Закономерный процесс перехода от аграрных цивилизаций к техногенным в ХIХ – ХХ веках Ю.В.Яковец считает центральным фактором, определяющим современную трансформацию всего человечества.

Подчеркивая циклическую динамику человеческой истории, он обращает внимание на усиливающееся взаимодействие общества и природы, на стремительное восхождение постиндустриального общества и нарастающее отделение человека от породившей его естественной среды, а также на разрушительное и деформирующее воздействие общественного организма на биосферу, на «естественные циклические процессы, на ритмику биосферы Земли»cxxiv и др. Он не обходит вниманием воздействие техногенного общества на развитие человека как биологического вида, в котором под влиянием неблагоприятных изменений в окружающей среде человека.

социоприродного подхода, развивая свои идеи на основе социальной философии и социологии, а Ю.В.Яковец – на основе социальноэкономической генетики, то доктор философских наук А.Д.Урсул исходит из идей В.И.Вернадского, отталкиваясь от его идей становления ноосферы в качестве главного направления дальнейшего развития человечества. По В.И.Вернадскому, становление ноосферы – социально-исторический процесс, а следовательно, она появляется стихийно, хотя ученый-энциклопедист высказывает некоторые идеи ее формирования ассоциированным человечеством. Поскольку в настоящее время проявились и обострились глобальные проблемы, особенно экологическая, то А.Д.Урсул приходит к выводу, что сейчас невозможно «стихийное становление ноосферы, что ее приближение реально только благодаря социально-технологическому проектированию будущего с помощью человеческого разума, и прежде всего ноосферно-ориентированной науки». Как реально и глубоко мыслящий ученый, он видит разрушение и деградацию биосферы и приходит к выводу, что «для оптимального ноосферогенеза как планетарного процесса необходимо сохранение биосферы и обеспечение максимально возможной ее естественной эволюции», а само учение о ноосфере должно быть использовано для концептуального продвижения вперед идей устойчивого развития общества и биосферы. С именами Н.Н.Моисеева и А.Д.Урсула связывается появление и развитие неклассического учения о ноосфере, которая включает в себя сохранение биосферы как фундамента ноосферной жизни, безопасность земной жизни, направленную глобализацию в сочетании с непрерывным развитием земной цивилизации и биосферной жизни, устойчивость их развития, усиление роли рационально-справедливых и нравственногуманистических ценностей. Первой стадией создания ноосферы является, согласно учению А.Д.Урсула, «информационное общество (инфосфера) как глобальная информационная цивилизация, в которой благодаря процессам информатизации сформируется единый гибридный коллективный (ноосферный) интеллект, способный управлять планетарным социоэкоразвитием»cxxvi.

Необходимость всесторонней разработки социоприродного подхода подчеркивает также Э.С.Демиденко, указывая на то, что любая концепция истории должна учитывать особенности социоприродного развития: сопровождающее общественное развитие изменения в техносфере влияют и на общество, и на биосферуcxxvii.

Другие метаконцепции исторического развития – в том числе наиболее распространенные, как формационная и постиндустриальная, – не могут дать исчерпывающего анализа техногенного развития, так как не охватывают всей полноты взаимодействия общества и биосферы, в которой происходит развитие человечества, и рассматривают общественный организм изолировано от потока земной жизни.

Системный социоприродный подход, разделяемый Э.С.

Демиденко, выделяет две эпохи развития жизни на Земле: сначала – генезис и развитие биосферной жизни, приводящие к формированию глобального человеческого общества, приобретающего с помощью научно-технических производительных сил власть над биосферой;

затем – в результате социально-биосферного переворота развившийся метасоциум переподчиняет биосферу. Содержанием современной эпохи является «великий социально-культурный переход» – от земледельческого общества к информационноноосферной цивилизации посредством индустриальнотехнологического развития, а заодно и к ноосфере в ее постнеклассическом понимании, то есть от биосферного мира к постбиосферномуcxxviii.

Что касается сугубо общественного развития, Э.С.Демиденко в определенной мере согласен с Г.Каном, который считал ХIХ – ХХII века временем «Великого перехода», который завершится становлением на Земле совершенно иного, постиндустриального общества – богатого и достаточно развитогоcxxix. В то же время американский ученый не видел трагизма перехода всей земной жизни от естественных ее форм к искусственным. Результаты этого перехода показаны в исследованиях Э.С.Демиденко иными, не обещающими становления «техногенного рая» на Земле для человека биосферного и биосферных форм жизни.

Для анализа нарастающего системного эволюционного кризиса глобального масштаба и оценки вероятной угрозы экологического коллапса необходимо изучение техногенного развития в рамках социоприродного подхода. Рассмотрение дисгармонии между обществом и природой в отрыве от процессов их эволюции ведет к редуцированию острейшей экологической проблемы к антропогенному загрязнению природной среды, к неоправданным разговорам о деградации и конце жизни. На самом деле, как подчеркивает Э.С.Демиденко, жизнь не деградирует – она прогрессирует, принимает новые, социальные формы. Можно говорить только о деградации биосферной жизни, к которой относится и биосферный человек; но за этим последует развитие новых, социально-биосферных существ, создаваемых коллективным человеческим разумом. Согласно законам эволюции, развитие новых форм жизни происходит за счет разрушения прежних, а в данном случае – за счет биосферных. Поэтому в ходе социоприродного развития новая, общественная форма жизни создает себе новое материальное окружение – техносферу, которая отрицательно воздействует на жизнь биосферную. И эта стадия эволюции носит противоречивый характер: Э.С.Демиденко показывает, что человек, разрушая биосферный мир во имя социального, разрушает и основу собственного биологического существования и может превратиться в иное, постчеловеческое существоcxxx.

В ходе социоприродного развития человечества Э.С.Демиденко выделяет четыре качественно различные ступени. Сначала люди (homo sapiens) составляли подсистему биосферы и развивались по природным законам, подобно подсистеме высших животных, затем, со становлением земледелия, началось более глубокое воздействие человека на природу (с помощью биологических производительных сил – человека и животных), и детерминация его развития стала природно-социальной. Аграрное же воздействие людей на биосферу ограничивалось биосферными законами; это ограничение было преодолено промышленной революцией, и человечество стало развиваться по социально-природным законам. В результате научнотехнической революции началось восхождение научнотехнологического способа производства общественной жизни.

Новые, научно-технические производительные силы не имеют биосферных ограничений, и сформировавшийся глобальный социум вышел из подчинения биосферы: теперь человечество развивается преимущественно по социальным закономерностям, хотя и подчиняется космическим и биосферным законам в своем существовании и дальнейшей эволюции.

человечества ставит предел: общество посредством наукотехники начинает творить биологический мир. На современном социоприродном этапе «высокоразвитый общественный организм начинает определять направления социализации человека и земной природы, характер дальнейшего процесса биожизни на нашей планете». Пока этот процесс социализации носит стихийный характер, он направлен на удовлетворение человеческих потребностей и даже прихотей и не учитывает «интересы»

биосферыcxxxi.

Итак, согласно проведенному Э.С.Демиденко социоприродному анализу, наша планета в третьем тысячелетии переходит в новое качественное состояние. В результате техногенного развития формируется новая метасистема, в которой решающую роль играет уже не биосфера, а метасоциум, пользующийся научнотехническими производительными силами и с их помощью трансформирующий себя и биосферу. Это выражается в том, что распространяются на биоприроду; человечество замыкается в искусственной окружающей среде, к которой переходят жизнеобеспечивающие функции живой природы. Техносфера же становится глобальным образованием, трансформируя биосферу и человекаcxxxii.

Освобождаясь от природной детерминации с помощью научнотехнических производительных сил и техносферы, человек, сам того не осознавая, попадает в зависимость от созданных им техногенных процессов: в ходе научно-технологических преобразований место биосферной необходимости занимает техносферная, не менее жесткая по отношению к живым существам. Чтобы соответствовать техногенным закономерностям, приходится изменять не только формы жизнедеятельности, но и самого человека, который должен вписаться в надприродный мир. Именно на пути от «природного»

человека к «социотехноприродному» и поджидают человечество главные опасности: в ходе технологизации, урбанизации и ноосферизации происходит интеграция социально-природного человека с техникой, вызывающая антропологический кризисcxxxiii.

Чем выше уровень техногенного развития, тем заметнее процессы деградации человека – физической, психической, генетической, нравственной, социальной.

социоестественной истории, стремящейся анализировать социальные явления в единстве с биосферными. Вклад в диалектику социоестественной истории, увязывающей процессы общественного развития с развитием природы, внесли, в частности, Т.Ф. Столярова и В.И.Пантин, анализируя воздействие усиливающихся взаимовлияний человека и природы на экономические, политические, культурные процессы.

Социоестественная история, согласно В.И.Пантину, – это «научная дисциплина на стыке естественных и гуманитарных наук, изучающая взаимосвязи, взаимовлияние и взаимозависимость явлений, процессов и событий в жизни людей и жизни природы»cxxxiv.

Поскольку цивилизация представляет собой социоприродное образование, процессы общественного развития должны быть увязаны с взаимодействием общества и природы, рассматриваемых как сложные самоорганизующиеся системы. Социоестественная история, как подчеркивает В.И.Пантин, не столько оперирует новыми фактами, сколько по-новому интерпретирует известные, сопоставляя их с явлениями, изучаемыми естественными науками. Результатом становится установление логических связей между процессами, прежде воспринимаемыми как независимые. Причиной развития общества считается приспособление к окружающей среде, а орудиями этого приспособления – техника и технологии. Особое место занимает в социоестественной истории понятие социальноэкологического кризиса, т.е. комплекса крупных изменений, протекающих одновременно в природе и в обществе.

Т.Ф.Столярова видит общий механизм исторического развития в противодействии социально-экологическим кризисам. Каждый из них приводит к изменению системы ценностей, что «побуждает к созданию новых технологий и техники, в свою очередь требующей изменений форм социально-политической организации»;

преодоление кризиса она видит в переходе от экстенсивного развития общества к интенсивномуcxxxv.

Идеи проективной эволюции социоприродного целого развивают Ю.В.Олейников и А.А.Оносов. Они считают основоположниками социоприродного подхода к истории В.И.Вернадского и П.Тейяра де Шардена и вслед за ними рассматривают эволюцию биосферы от Именно человечество, по их убеждению, должно сознательно ввести новые закономерности: «С включением идеала в систему детерминант космо-планетного эволюционного процесса проявляются и вступают в действие отличные от природных закономерности развития системы, которые не реализуются стихийно-биосферными сценариями… Организованность биосферы… необратимо меняется: она… приобретает в целом организованность можно определить как… совокупность культурных функций, проявляющихся в процессах развития социоприродной структуры планеты, область планетных процессов, посредством которых сознание участвует в биосферных циклах»cxxxvi. В результате будут изменены все геологические и биосферные процессы.

Эволюция биосферы станет целевой и культурной. Активность человека будущего, «принимающего творческий вызов социоприродной истории, должна проявляться в сознательном задании вектора своего развития, …в фокусировке мутаций»cxxxvii, то есть в изменении собственной биологии. Ю.В.Олейников и А.А.Оносов считают неизбежным преодоление тех естественных ограничений, которые накладываются биологической сущностью человека на эволюцию его разума. История человечества понимается учеными как очередная и необходимая часть истории планеты:

общество берет на себя управление глобальным эволюционным процессомcxxxviii.

Данная концепция заслуживает внимания, но ее недостатком является непроработанность собственно социоприродной взаимосвязи истории природы и истории человечества, то есть процесса «окультуривания» биосферы.

Таким образом, социоприродный подход, который мог бы отразить взаимодействие человечества и биосферы в ходе исторического развития, еще глубоко не разработан: есть лишь первые наброски. Признание единства человечества как подсистемы биосферы и самобытности локальных социоприродных систем позволило бы не только дать целостное истолкование минувших эпох истории, но и обоснованное прогнозирование будущего.

Из изложенного можно сделать выводы: современная социальная философия вместе с философией истории развивают различающихся масштабом и сложностью анализируемых объектов.

Их иерархия может быть выстроена следующим образом:

1) микроисторический подход – применяется для изучения малых коллективов и социальных групп и отдельных общественных процессов;

2) цивилизационный подход – применяется для анализа культурно-национальных целостностей, имеющих общность исторической судьбы, или же для социального восхождения человечества;

3) формационный подход – на его осное осуществлялся и осуществляется анализ поступательного общественноэкономического развития человечества, опираясь на исторические социально-классовые изменения;

4) постиндустриальный подход – на его основе осуществляется прежде всего социально-деятельностный анализ ступенчатого восхождения общественного организма от простых к сложным формам эволюции;

5) социоприродный подход – позволяет всесторонне анализировать совместную эволюцию общества и земной природы (прежде всего биосферы) в едином потоке жизни и получать более точные данные об их развитии, а также их будущем;

6) Большая (Универсальная) история – на ее идеях и положениях осуществляется анализ эволюции земной биосферной жизни и человечества в системе эволюции Вселенной.

Поэтому споры о преимуществах одного из этих подходов не должны заслонять их совместимость, убедительные доказательства чего дает нам синергетика. Исторический анализ должен заниматься всеми видами социальных объектов и включающих их природных комплексов. Полученные теоретические описания дополнят друг друга, открывая нам глубины социоприродного развития мира и место в этом развитии человека.

2.4. Философский анализ современной техногенной эпохи Перечисленные социально-философские подходы используются при анализе современной эпохи, ее качественных сторон и тенденций развития.

Эпоху, начавшуюся после Второй мировой войны, называют современностью. Ей присущи качественно новые черты, в том числе динамизм (изменения в общественной жизни происходят при жизни одного поколения), глобализация (экономические, социальные, культурные процессы приобретают общепланетарный масштаб) и техногенность развития как индустриальных, так и постиндустриальных общественных систем. Сейчас все страны входят в единую систему политических, экономических, экологических, информационных и иных взаимосвязей. Человечество разделяет общую судьбу и ответственность стран планеты, поэтому, несмотря на сохранение региональных различий, говорят о современной техногенной эпохе как о начале формирования единой общечеловеческой цивилизации.

Исследования, проводимые философами, социологами, историками, политологами и представителями многих других наук приводят к общему выводу: в конце ХХ в. человечество начало переход к новой фазе развития.

Термин «постиндустриальное» для обозначения нового типа общества использовал Д.Рисмен в конце 50-х годов. Его употребляет, как уже отмечалось, и Д.Белл; впрочем, последний подчеркивал, что данное понятие является аналитической конструкцией, а не картиной конкретного общества.

Противопоставив три ступени общественного развития (доиндустриальное, индустриальное и постиндустриальное), Д.Белл сначала понимал наступающее постиндустриальное общество рационалистически: как продолжение экономического роста, технизации труда, повышения благосостояния. Однако затем стали выделять и другие черты, особенно социальные и культурные:

массовое распространение творческого интеллектуального труда, особая роль науки и культуры в экономической сфере, изменение социальной структуры.

Так, Дж.Несбит указал на 10 базовых изменений при переходе к информационному обществу: от индустриального состояния – к информационному, от развитых технологий – к высоким, от национальной экономики – к мировой, от краткосрочных прогнозов – к долгосрочным, от централизации – к децентрализации, от представительной демократии – к партиципаторной, от иерархии – к рабочим сетям, от господства Севера – к значимости Юга, от дихотомии «или – или» – к многообразию выбораcxxxix. А Олвин Тоффлер видит социально-культурные изменения признаками наступления «третьей волны» – первой гуманной цивилизации в истории. Главным в переходе к «третьей волне» он считает трансформацию не машин, а сознания людей. Изменится характер человеческой деятельности: монотонный труд исчезнет с возникновением гибких организационных форм, владение мускулами отступит перед умением работать с информациейcxl.

Каким же будет это новое общество? Разногласия начинаются уже при выборе понятия, его характеризующего. Подвергается критике наиболее распространенный термин «постиндустриальное общество»: он показывает скорее место нового общества в ряду других, а не его собственный смысл. Новое общество называют поразному: «информационное» (Ф.Махлуп и Т.Умесао), «супериндустриальное» (О.Тоффлер), «постсовременное»

(Ж.Лиотар), «жизнестойкое» (Л.Браун и Дон. Медоуз), «конвенциональное» (М.Уотерс), «организованное» (С.Крук), «постэкономическое» (В.Л.Иноземцев), «информационноноосферное» (Э.С.Демиденко), «программируемое» (А.Турен), «новое индустриальное» (Дж.Гэлбрейт), «зрелое» (Д.Габор), «активное»

(А.Этциони), «кооперативное» (Д.Клиффорд), «организационное»

(Р.Престус), «завершенное» (Д. Макклелланд). Сюда можно отнести и «эпоху постмодернити» (Ж.Бодрийяр), «посткапиталистическое»

(Р.Дарендорф), «постпотребительское» (Д.Рисмэн), «пострыночное» (Дж.Рифкин), «постбуржуазное» (Дж. Лихтхайм) и так далее. Это не игра понятиями и категориями – за стремлением дать верное название грядущему обществу стоит желание предвидеть его черты и соответственно строить программы его развития.

Отметим лишь основные характеристики восходящего социального организма, выдвигаемые различными исследователями на основе социально-философского изучения уже проявляющихся тенденций общественной жизни. Многие другие предполагаемые характеристики будут подробно раскрыты в следующих разделах пособия.

Прежде всего, следует обратить внимание на социальную роль новых технологий, особенно информационных, коренным образом изменяющих не только производственную сферу нового общества, но и характер труда, формы досуга и быта. Долгое время наука и техника развивались самостоятельно, научные и технические революции не совпадали. Но в середине ХХ века начался процесс непрерывного увеличения количества технических нововведений и скорости их технологического освоения на основе развития и использования науки, что приводило к постоянному изменению и совершенствованию производственной сферы. Это явление было научно обосновано и названо Дж.Берналом научно-технической революцией. Ее сущность – превращение науки в непосредственную производительную силу (этот процесс предсказал в свое время К.Маркс) и коренная трансформация технологического способа производства и места человека в нем на основе взаимосвязанных качественных изменений в развитии науки, технологий техники и производства.

Техногенное обеспечение быта, культурной и научной деятельности в современной урбанизированной среде становится единственно возможным. Современные информационные технологии трансформируют даже те области досуга и общения, которые, казалось бы, не нуждаются в этом. Компьютерное общение и электронные игры вытесняют реальные коммуникации. Это и многое другое показывает, что технологизация человеческой жизни стала самоподдерживающимся процессом, приобрела собственную логику развития, вне воли людей. Созданная человеком техногенная реальность становится слишком сложной даже для его мышления:

управление современными технологическими процессами (в последнее время – и их создание) доступно лишь для науки, на основе которой коренным образом меняются технологии, техника и производство. Таким образом, процесс технологизации (или замены традиционных практик техногенными и рационализированными) охватил все области жизни современного человека, перемещая их в техносферную среду.

Область технологизации расширяется – теперь под ее влиянием находится и интеллектуальная деятельность человека. Если предыдущие технические революции умножали энергетический потенциал человечества, то научно-техническая революция привела к интенсификации интеллектуальной деятельности человека. Была технологии компьютерная техника, которая заменяет человека уже в области обработки информации. С 1980-х гг. информационная техника начинает проникать во все области человеческой деятельности. Кардинально совершенствуется под влиянием компьютеризации материальное производство. Недалеким будущим начинает казаться создание искусственного интеллекта – системы технологических средств, воспроизводящих человеческое сверхинформированное мышление. Информационные технологии становятся необходимым посредником между все большими объемами накопленных знаний и человеческими возможностями их использования.

Технологические системы собирают информацию, накапливают, перерабатывают и представляют в человекоразмерной форме.

Происшедшее часто называют компьютерной революцией, чтобы подчеркнуть кардинальное влияние очередного изменения технологии на все социальные процессы.

В частности, информатизация приводит к коренному изменению производственной роли человека: его главным ресурсом становятся не физические, а интеллектуально-творческие возможности, способности к генерации знаний. По словам В.М.Розина, информатизация ведет не просто к увеличению объема информации, но и к принципиально новым технологиям (не только информационным), новой культуре, новому типу общества.

Информатизация – это сложный процесс, включающий в себя и создание новых информационных технологий, и изменение других видов деятельности, форм организации, типов рациональности. В ее результате создается целостная информационная среда, которая может быть определена как система техногенных и социокультурных условий (экономических, социальных, организационных, ментальных и т.д.), влияющих на создание, распространение и использование информацииcxli.

Для обозначения нового типа общества часто используется термин «информационное общество», показывающий базовую роль информации, и прежде всего научной, коммуникационнокомпьютерной революции в становлении общества. Роль базового производственного ресурса, основы социальных и политических изменений, отводится информации. Важнейшими последствиями – становятся пространственная деурбанизация и децентрализация.

Усиление мощности информационных потоков приводит к необходимости выбора между ними. Увеличивается обмен идеями, модернизируются ценностные установки. Самыми богатыми людьми в обществе становятся образованные и информированные люди.

Так, М.Кастельс считает, что капитализм подвергся «глубокой реструктуризации, характеризуемой повышением гибкости в управлении, децентрализацией, …значительным усилением позиций капитала, что сопровождалось упадком рабочего движения; ростом индивидуализации, …усилением глобальной экономической конкуренции в контексте растущей географической и культурной дифференциации»cxlii. Новое общество он называет информациональным. Информационно-технологическая парадигма, лежащая в основе нынешнего типа развития, такова: информация становится сырьем, то есть создаваемые технологии предназначены для воздействия не на материю, а на информацию; растет конвергенция технологий в единую высокоинтегрированную систему, в которой изолированных технологий уже нет; поскольку информация входит в любую человеческую деятельность, все процессы нашего существования формируются новым технологическим способом; сетевая логика любой системы, использующей информационные технологии, необходима для обеспечения гибкости, поэтому процессы в ней необратимы и непредсказуемыcxliii. «Изменились не виды деятельности человечества, – подчеркивает М.Кастельс, – а технологическая способность использовать в качестве прямой производительной силы то, что отличает человека от других биологических созданий, а именно способность обрабатывать и понимать символы»cxliv.

Напротив, Э.С.Демиденко, соглашаясь с тем, что в условиях НТР заметным явлением становится информационный взрыв, не считает возможным говорить о становлении информационной цивилизации.

По его словам, информатизация общества – лишь один из факторов, постиндустриального общества Э.С.Демиденко видит в изменении закономерностей социоприродного развития – переходу от биосферной детерминации к социальной. Техносфера превращается в глобальное образование, она усиливает свое интеллектуальное, влияние на человечество, а создаваемые ею предметный мир и искусственный биомир замещают все большую часть биосферы.

Поэтому формирующийся тип общества Э.С.Демиденко называет информационно-ноосферным и подчеркивает характерную для него полную зависимость от технологических процессов не только человеческой жизни, но и биологических комплексовcxlv.

Но несмотря на появление и восхождение нового типа общественного устройства, на земном шаре до сих пор присутствуют социальные общности, пользующиеся всеми способами производства – от собирательного до формирующегося – научно-технологического.

Многие проблемы сегодняшнего дня являются следствием такого сосуществования, поэтому нередко высказываются сомнения в том, действительно ли переход к техногенному обществу является магистральной линией развития человечества. Вполне возможно, что некоторые регионы не смогут перейти к постиндустриальным технологиям и, следовательно, окажутся в огромной «мировой деревне», экономический и политический потенциал которой будет ничтожным.

Так, В.Л.Иноземцев уверен, что в результате развития новых видов производства идет процесс разрушения индустриального общества, вызванный тем, что центральным фактором прогресса стала информация. «Обладавшему ранее самостоятельным значением промышленному производству нанесен сегодня жесточайший удар на мировой арене, – отмечает он. – Широко распространив информационные технологии по всему миру и сделав их неотъемлемой чертой современного производства, постиндустриальные страны могут сегодня диктовать цены на этот постиндустриальной цивилизации от остального мира… Бесперспективность традиционных форм общественного производства становится очевидной».

Кроме того, различные страны находятся в неравных стартовых условиях при переходе к постиндустриальному обществу. Поэтому наряду с первым типом постиндустриализации, совершающейся на основе индустриального социума, разрабатываются методики ускоренного развития доиндустриальных общественных систем (методика скачка в информационное общество из земледельческого).

проблемы будут раскрыты в пособии далее.

Как же отразится переход к информационному производству, основанному на научно-технологических производительных силах, на человеке?

Достаточно часто встречаются оптимистические утверждения, позитивно характеризующие неизбежные изменения в человеческой жизни.

Так, В.А.Красильщиков считает, что постиндустриальная модернизация позволила преодолеть отчуждение трудящихся от средств труда, существенно сгладить классовые противоречияcxlvii, хотя, как мы знаем, пропасть между бедностью и богатством растет из года в год. Классовые противоречия, на наш взгляд, сглаживаются по многим причинам. Прежде всего, хотелось бы отметить исчезновение прямого, «визуального» противостояния капиталистов и рабочих на одном производстве, фабрике, фирме, где эксплуатация наглядно просматривалась и просчитывалась. Сейчас присвоение чужого труда осуществляется не так наглядно – в результате весьма сложных производственных, коммерческих, политических и в целом общественных отношений.

Постиндустриализация, в чем мы соглашаемся с В.А.

Красильщиковым, сопровождается индивидуализацией процесса труда и превращением его во многом в средство самореализации;

последняя постепенно приводит к повороту производства к человеку, гуманизации и демократизации всех сторон жизни общества.

Постиндустриальное общество, по словам В.А.Красильщикова, есть общество постэкономическое, «в нем преодолевается господство экономики над людьми, а главным в жизни общества становится развитие человеческих сил и способностей, совершенствование коммунистического общества (освобождение человека от власти экономики и отчуждающего труда) с ходом техногенного развития начинают реализовываться без посредства социальной революции.

Труд все больше и больше превращается в творческий, хотя, на наш взгляд, процесс этот далеко не магистральный: мы можем говорить всего лишь о сегодняшней тенденции, связанной с массовым образованием. «Постиндустриализация связана с превращением процесса труда …в разновидность творческой деятельности, в средство самореализации, – считает В.А.Красильщиков. – Постиндустриальное общество – это общество постэкономическое, поскольку в перспективе в нем преодолевается господство экономики… над людьми и основной формой жизнедеятельности становится развитие человеческих способностей»cxlix.

По словам Е.А.Самарской, различие между индустриальным и постиндустриальным обществом принципиально – «если индустриализм выступал под знаком Разума, то постиндустриализм стремится ограничить приоритет Разума контролем со стороны живого»cl. По ее мнению, новая эпоха будет благоприятна для человека и природы. Если главная идея индустриального мира – «унификация», то принципом постиндустриального мира можно считать «различие». Экономическим и политическим рационализациям индустриального общества «постиндустриалы»

стремятся противопоставить требования «живого»cli. Но среди изменений, знаменующих наступление постиндустриального мира, Е.А.Самарская называет только «сокращение роли промышленного труда в занятиях населения, перемещение основного спроса на автоматизированного производства и информатики, децентрализация производства и административной сферы, кризис национального государства, растущая миграция населения в развитые страны»clii. Но если проанализировать постиндустриальную тенденцию на Западе, то нельзя сказать, что постиндустриальные страны так уж стремятся ограничить Разум, идущий пока что по пути уничтожения земной биосферы. Здесь можно отметить лишь одно: природная среда стала лучше сохраняться в этих странах за счет ее уничтожения в других, слаборазвитых, что в целом не решает общемировой эволюционной экологической проблемы.

А.Г.Глинчикова также подчеркивает преимущества нового общества. В основе индустриальных технологий были отчуждение труда и стандартизация, распространяющаяся и на человека. «В основе повышения эффективности индустриального типа развития лежит именно технология экономии: меньше вложить и больше получить, – считает она. – Рост масштабов позволяет до такой степени расчленить трудовой процесс на трудовые операции, …что сводит к минимуму расходы на специальную подготовку производителя, делая его предельно дешевым и легко заменимым «фрагментом» трудового процесса. Деперсонализация производителя, как социально-экономическая, так и культурнопсихологическая, есть также важнейший фактор эффективности такой индустриальной технологии». Напротив, в основе постиндустриального общества неизбежно лежит иной труд, индивидуализированный и творческийcliii.

И опять же, здесь мы тоже встречаемся, на наш взгляд, с некритическими заявлениями по поводу индивидуализированного и творческого труда. Да, такая тенденция проявляется, но это вовсе не означает, что такой труд стал подавляющим в этом обществе, или даже станет, поскольку «творческая роботизация» начинает вытеснять даже творческий труд.

Подобные «перехлесты» в осмыслении постидустриализма встречаются нередко, и нам более близки точки зрения, критически оценивающие перспективы человека в новом обществе. Так, А.С.Панарин отмечает, что, избавляясь от механической работы и монотонного физического труда благодаря техническому прогрессу, люди склоняются не к творческому труду (как о том мечтали мыслители прошлого), а к «расслабленности гедонистического досуга и потребительства»cliv. Вместо преобразования действительности современный человек, принадлежащий к «цивилизации досуга», изобретает все новые формы ухода от действительности. «Чтобы гнетущий вакуум, связанный с отсутствием смысла истории, не ощущался людьми, – подчеркивает А.С.Панарин, – им предлагаются средства наркотизации сознания – соблазны «потребительского общества», «цивилизации досуга», «виртуальной реальности»»clv.

Среди социальных последствий, сопровождающих столь заметный переход в технологическом развитии, следует отметить децентрализацию общественно-политической жизни, приводящую к трансформации обычных для индустриальных государств классовых и политических взаимодействий.

Важным изменением в политической сфере при переходе к постиндустриальному обществу становится, по мнению М.Кастельса, кризис национального государства как суверенной единицы и соответствующий кризис его формы политической демократии. Глобализация капитала привела к развитию наднациональных институтов, с одной стороны, и к укреплению местных и региональных правительств, с другой. Политика осуществляемой главным образом как «манипулирование символами в средствах массовой информации», и она занимает место классовых и идеологических объединений. В результате «политика становится театром, а политические институты скорее агентствами по заключению сделок». Реальная власть нематериальна, она вписана в «культурные коды, посредством которых люди и институты представляют жизнь и принимают решения». М.Кастельс делает вывод: битвы за власть в информационную эпоху ведутся главным образом в средствах массовой информацииclvi. Поэтому обычные люди по мере перехода к постиндустриальному обществу «будут все более и более удалены от коридоров власти и разочарованы в разрушающихся институтах гражданского общества»clvii. Следует ожидать возникновения новых форм социального взаимодействия, тем более что старые формы явно находятся в кризисе.

«Политические системы охвачены структурным кризисом легитимности, периодически сотрясаются скандалами, …становясь все более изолированными от граждан. Общественные движения обнаруживают тенденцию к фрагментарности, локальности, узкой ориентации, – отмечает М.Кастельс. – В мире, где происходят столь неконтролируемые и беспорядочные изменения, люди склонны группироваться вокруг первичных источников идентичности:

религиозных, этнических, территориальных, национальных»clviii.

Поэтому вместо разрушающихся социальных связей по политическому и классовому признакам крепнут и доходят до фанатизма национальные и религиозные связи, становясь основой фундаменталистских движений.

Кроме того, классовый тип социальной стратификации в постиндустриальном обществе по мере его формирования не сменяется более справедливым. Социальный и экономический разрыв между представителями различных слоев населения не уменьшается, а возрастает. Несмотря на общее повышение общественного богатства, неравномерность его распределения углубляется.

Как показывают исследования В.Л.Иноземцева, в развитых странах Запада нарастает новое социальное противоречие. «С одной стороны, часть граждан, добившихся высокого уровня благосостояния, получивших хорошее образование… все более сосредоточивается на целях собственного внутреннего и интеллектуального роста, – отмечает он. – С другой стороны, им противостоит часть населения,… занятого главным образом в отраслях массового производства, не требующих творческих способностей… Обе эти группы оказываются все более изолированными друг от друга»clix. Это противоречие с развитием постиндустриализма будет все более усугубляться. «В постиндустриальных странах формируется специфическая классовая структура, где «класс интеллектуалов», представляющий меньшинство населения, противостоит «отчужденному классу», – делает вывод В.Л.Иноземцев. – Такое положение дел представляется более взрывоопасным, нежели противостояние буржуазии и рабочего класса, поскольку в нынешних условиях, во-первых, между классами отсутствует позитивное взаимодействие, они… попросту не нужны друг другу; во-вторых, представители отчужденного класса, в отличие от пролетариев, не имеют формальных прав претендовать на большую часть общественного достояния,… в-третьих, образование и интеллектуальные способности не могут быть обретены столь же легко, как деньги, следовательно, наследственная принадлежность к нынешнему «низшему классу» гораздо более жестка»clx.

М.Кастельс отмечает, что социальное деление нового, постиндустриального общества не приближается к гармонии. Новая система характеризуется тенденцией возрастания социального неравенства и поляризации, а именно одновременного роста верхушки и дна социальной шкалы. «Этот процесс, – согласно его анализу, – является результатом трех явлений: а) фундаментальной высокопроизводительным трудом и родовым заменимым трудом; б) индивидуализации труда, которая подрывает его коллективную организацию, таким образом предоставляя слабейшие сегменты рабочей силы в своей судьбе; в) влияния… глобализации экономики и… постепенной гибели государства, …лишающей спасательного круга тех людей, которые не могут преуспеть самостоятельно»clxi. Все большее число людей «ничего на значат и как производители, и как потребители с точки зрения логики системы». М.Кастельс называет эту тенденцию «социальным исключением» и считает ее неизбежным следствием современной экономики – «информационального капитализма». Средний слой «сжимается», из него выпадают люди, которые не в состоянии постоянно модернизировать свою квалификацию. Общество редуцируется к двухклассовой системе: налицо деление на «информациональных производителей» и малоквалифицированную рабочую силу, которая все меньше востребуется по мере замены физического труда машинами.

М.Кастельс среди фундаментальных социальных разломов в информационную эпохуназывает: во-первых, внутреннюю фрагментацию рабочей силы на информациональных производителей и заменяемую родовую рабочую силу; во-вторых, социальное исключение значительного сегмента общества, состоящего из сброшенных со счетов индивидов, чья ценность как рабочих исчерпана и чья значимость как людей игнорируется; в-третьих, разделение рыночной логики и человеческого опыта жизни рабочихclxii.

Одним из результатов научно-технической революции стало формирование социального механизма глобализации, берущего свое начало в становлении планетной социальной системы. Тенденция к универсализации, присущая современному этапу технологического роста, распространяется и на другие сферы общественной жизни. Она подводит современное человечество к сглаживанию региональных различий, как мешающих становлению единой техносферы.

Согласно объективным тенденциям техногенного развития, человечество неуклонно движется к единой глобальной цивилизации.

Цепь политических, экономических, культурных перемен за ХХ век привела к возможности беспрепятственного перемещения людей, товаров, технологий, природных и интеллектуальных ресурсов, услуг, информации по всему миру, несмотря на государственные границы. Особое место занимает в глобализации мира процесс урбанизации, ведущий к формированию в различных регионах планеты унифицированной городской среды: в экономической, культурной, бытовой сферах жизнь мегаполисов разных по социальному и политическому устройству стран похожа друг на друга. Идет универсализация науки и образования, социальных связей и ценностей. Одним словом, для постиндустриального общества характерно становление единого образа жизни.

Движение к единой глобальной цивилизации характеризуется формированием метасоциума – новой постбиосферной организованной человеческой реальности, исходящей из собственной системной целесообразности. Биосфера уступает ей существование как единое органическое целое биологической жизни.

Укрепившийся метасоциум может себе позволить создавать «природу под себя», не заботясь о биосферных закономерностях. Новая парадигма развития нашей планеты, считает Э.С.Демиденко, – это генезис ноосферной метасистемы, включающей интегрированный метасоциум, разрушаемую биосферу, искусственный биологический мир и техносферуclxiii. Но глобализация, формируя единый мир, не исключает противоположного процесса – нарастающей фрагментации цивилизации. Поскольку различие между современными технологиями и традиционными все растет, увеличивается и экономико-политический разрыв между регионами, внедрившими или не внедрившими последние технологические новинки. В ходе техногенного развития происходит техносферный раскол мира на два типа цивилизаций – сельско-земледельческую и урбанизированные страны являются наиболее богатыми, а развивающиеся страны – население «мировой деревни» – прозябает в бедности. Наряду с унификацией урбанизирующегося современного мира усиливается противостоящий «мировой деревне» всплеск этнического и религиозного самосознания. Создание общепланетарного поля коммуникации не только увеличивает общность, но и дает больше поводов для идеологических конфликтов. Две социальные тенденции вступили в борьбу:

глобализация, доходящая до угрозы унификации национальных различий, и подъем этнического самосознания.

По мнению многих ученых, глобализация в реальности выступает как вестернизация – перенос западного образа жизни в другие страны, внедрение западного менталитета в традиционные общества. Реакцией на это становятся вспышки национализма и терроризма, которые рассматриваются исследователями в качестве не отдельных эксцессов, а симптомов кризиса современной мировой цивилизации. Так, С.Хантингтон в своей известной работе «Столкновение цивилизаций» предсказал в ХХ веке повсевместное обострение межнациональных и межрелигиозных противоречий, рост фундаментализма и фанатизма, особенно обострение противоречий между исламским и христианским мирами, представляющими собой земледельческую и техногенную цивилизации.

Особую озабоченность философов и ученых вызывает нарастающее разрушение традиционного, земледельческого и становление промышленно-городского общества. Процесс урбанизации приводит к все усиливающемуся отрыву людей от биосферных условий жизни. В 2000г. был достигнут качественно новый рубеж: половина населения Земли (или даже более) стало проживать в городах. Это значит, что большинство человечества сейчас уже существует в искусственной среде, среди техносферных ритмов и техногенных циклов, практически не контактируя с полноценной биосферой. С конца ХХ века можно уже говорить о формировании единого «мирового города», или геополиса. Центры техносферной жизнедеятельности соединяются транспортными магистралями, по которым идет непрерывное движение людей, а также телекоммуникациями и другими информационными линиями, по которым идут потоки информации. Начался процесс субурбанизации – «расползания» городов. Городское население перемещается из центров в пригороды, из многоэтажных зданий – в собственные дома. Вокруг городов-миллионеров появляются агломерации – скопления городских поселений. Сливаясь с пригородами, города создают гигантские урбанизированные зоны – мегаполисы. Одной из возможных перспектив техногенного развития является пространственная деконцентрация населения, чему помогли бы новейшие технологические достижения: создание транспортных систем и развитие электронных средств коммуникации.

Взаимоотношения между человечеством и природой попадают, наконец, в фокус массового внимания, поскольку деградация природы становится весьма заметной. Общество осознает экологические затруднения, научная мысль начинает искать их причины и рецепты преодоления. Наиболее обсуждаемыми последствиями неконтролируемого техносферного развития, вызвавшими нынешнее состояние биосферы, или экологический кризис, являются загрязнение и разрушение окружающей природной среды.

Многими философами и учеными осознана необходимость решения проблемы оптимального сочетания удовлетворения потребностей человека и сохранения естественной среды его обитания, над которой призваны работать все страны и народы мира.

Обострение отношений между биосферой и техносферой, осознанное экологического кризиса, является следствием неконтролируемого техногенного развития. Несмотря на многие позитивные последствия развития техносферы, усиливается ее отвержение. Техногенное развитие считают виновником в возникновении и обострении экологического кризиса, а в засильи техносферы усматривают причину негативных изменений в общественном сознании.

Вскрывается все больше фактов, когда внедрение новой техники и технологий приводит к негативным последствиям.

Одной из первых глобальных моделей будущего, учитывающих взаимодействие человечества с природной средой, стала теория «пределов роста» (сформулирована Дж.Форрестером, Д.Медоузом и др. в 1972 г. в первом докладе Римскому клубу). Авторы отчета пришли к выводу, что при существующих темпах увеличения потребления природных ресурсов и загрязнения окружающей среды уже в первой половине ХХI в. ожидается экологическая катастрофа.

Необходим переход к «нулевому росту», то есть прекращение роста населения и развития промышленности. Эта теория встретила много возражений – и со стороны отдельных ученых, уточняющих приведенные расчеты, и со стороны представителей развивающихся стран, для которых «нулевой рост» означал консервацию экономической слабости. Выдвигаются все новые проекты глобальной перестройки техногенной деятельности людей, необходимость которой признается и учеными, и все более широкими кругами населения.

Нарастающее воздействие современного общества на биосферу приводит к глобальному изменению всех биосферных компонентов, включая и человека. Объемы изымаемых ресурсов и выбрасываемых отходов угрожающе растут, превышая компенсационные возможности биосферы. Перерождение окультуренных биосферных видов под техносферные комплексы делает невозможным их последующее биосферное существование.

Это касается в значительной мере и человека, его биологические свойства деградируют и, как отмечают ученые, нуждаются в постоянной техногенной компенсации сохранения его здоровья.

Наступивший эволюционный экологический кризис, вполне возможно, приведет (как утверждает ряд ученых) к экологическому коллапсу, следствием которого может стать во второй половине ХХI века гибель от трети до половины населения Земли.

Поэтому все больше современных ученых, раскрывая сущность глобальных проблем современности, предупреждают о системном кризисе современной цивилизации и необходимости ее качественного изменения.

По утверждению А.П.Назаретяна, линейное распространение в будущее ряда тенденций, наблюдаемых на стыке ХХ и ХХI веков, дает повод полагать, что техногенная цивилизация на нашей планете доживает последние десятилетия своей бурной истории. «Далее, – отмечает он, – наступает очередь конструктивных вопросов: каким образом возможно изменить ход событий, чтобы обеспечить сохранение цивилизации, и чем для этого придется пожертвовать?».

А.П.Назаретян выделяет две стратегии ответа на эти вопросы, называя их «романтической» (причина кризиса – человечество нарушает законы природы, оно должно вернуться к утерянным ценностям) и «прогрессивной» (кризисы – закономерные фазы любого развития, и чтобы разрешить проблемы, нужно развиваться далее). Поэтому ХХI столетие станет качественной исторической ступенью в развитии земной цивилизации и биосферы. «Во-первых, – указывает А.П.Назаретян, – оно будет… насыщено необходимостью трудных судьбоносных выборов при временном дефиците. Вовторых, эти выборы будут более, чем когда-либо ранее, сознательными»clxv.

А.С.Панарин также считает несбыточной надежду на разрешение всех проблем, накопившихся в результате техногенного развития. Убеждение, что «автоматизм самосовершенствующихся технологий (в том числе социальных) позволит совершенствовать нашу жизнь и повышать эффективность наших практик независимо от качеств социальных субъектов, улучшение которых прежде связывалось с историческим прогрессом», может оказаться неверным.

Он видел среди исторических тенденций угрозу узурпации планетарных ресурсов человечества «золотым миллиардом»

(населением Западной Европы и Северной Америки)clxvi. Сама индустриальная цивилизация была основана на предпосылке безграничности природных ресурсов, бесплатности экологических благ. Теперь, когда ложность этой предпосылки обнаружилась и приблизился срок «платить по экологическим счетам», появились собственной природы доступом к чужим ресурсам: «Если прогресса, в привычной его форме, явно не хватит на всех, то плоды его надо зарезервировать за некоторыми – избранными»clxvii. То, что назвали постиндустриальным обществом, предупреждал А.С.Панарин, «может стать обществом нового рабовладения и нового распада человечества на сибаритствующих «сверхчеловеков» и навьюченных непомерной ношей «говорящих орудий»»clxviii.

Глобальные проблемы современности, по убеждению А.С.Панарина, – критерий того, что западный путь развития опасен.

Призывы к модернизации – следствие того, что правящие круги Запада, стремясь отодвинуть «пределы роста» и расширить ресурсную базу, решили экспортировать глобальные проблемы на Восток «не только в идеологическом плане – посредством приписывания их… отставшей и неприспособленной ментальности, но и в практическом – путем вывоза токсичных технологий, отходов»clxix. Будущее постиндустриальное общество предстает для него как «пространство ничем не сдерживаемого «естественного отбора», в котором более слабые экономики, культуры, этносы приспособленным».

Современная индустриальная система, в чем уверен также и Л.В.Лесков, находится в кризисе. «Часы на башне капиталистической системы пробили полночь. Очередной этап мировой истории может поэтому состоять только в переходе к постиндустриальной, или постэкономической цивилизации, – подчеркивает он. – Прежде всего это кризис системы базовых ценностей и эволюционных целей, а затем и порожденный этим субъектный кризис»clxxi.

Л.В.Лесков выделяет следующие проблемы, от решения которых зависит будущее человечества:

1) онтоэкологические: опасность коллапса биосферы вследствие техногенного влияния на окружающую среду или выхода ее геофизических характеристик за пределы допустимых для человечества, чрезмерный рост численности населения, исчерпание природных ресурсов, распространение новых болезней и генетических мутаций, сверхурбанизация (погружение в искусственную и виртуальную среду обитания), распространение духа потребительства;

разрыв уровня жизни между богатыми и бедными странами, потенциальная неустойчивость мирового рыночного хозяйства, неравноправие женщин, недостатки системы образования, наркомания;

3) социально-политические: стратегия строительства мировой империи во главе с США, преобладание технологического подхода в надеждах на регулируемое будущее, отсутствие механизмов преодоления идеологии потребительства, опасность межцивилизационного разлома, терроризм и преступность;

4) технологические: отставание разработок нетрадиционной энергетики, экологически безопасных технологий и нетрадиционных транспортных систем, трудности утилизации отходов, нерешаемость проблемы голода на основе существующей агротехники, отставание методов лечения новых болезнейclxxii.

В результате анализа этих проблем Л.В.Лесков высказывает мнение, что «райское» информационное общество – это, скорее всего, очередная социальная утопия: всеобщая информатизация порождает новые проблемы, «искусственный интеллект усиливает не только человеческий ум, но и глупость»clxxiii Таким образом, философия истории, выводя закономерности исторического развития, ставит целью ответ на животрепещущий вопрос современности – определение будущих перспектив человечества. За тысячелетия своей борьбы с природой за безбедное существование и социальное развитие человечество создало искусственный мир – техносферу и социализированную живую природу. Нынешние проблемы связаны с углубившимся отношениями между обществом и природой, с отношениями людей и их творений, а будущее человечество зависит в определенной степени от успешного решения накопившихся глобальных проблем.

1. Какова цель философии истории и ее отличие от исторической науки?

2. Каков основной вопрос философии истории?

3. Чем эволюционное понимание истории отличается от цивилизационного? В каких исторических подходах реализованы их принципы?

4. Что понимается под локальной цивилизацией?

5. Какие были предложены нетрадиционные исторические подходы?

6. Каковы основные принципы Большой (Универсальной) истории?

7. В чем заключается социоприродный исторический подход?

8. Какие базовые социальные изменения отмечены в современном мире?

9. Что такое метасоциум и что указывает на его формирование?

1. Бауман, З. Индивидуализированное общество / З. Бауман. – М.: Логос, 2002. – 390 с.

2. Бек, У. Общество риска. На пути к другому модерну / У.

Бек. – М.: Прогресс-Традиция, 2000. – 381 с.

3. Белл, Д. Возобновление истории в новом столетии /.Д Белл // Вопросы философии. – 2002. – №5. – С.13-25.

4. Белл, Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования / Д. Белл. – М.: Academia, 1999. – 956 с.

5. Иноземцев, В.Л. За пределами экономического общества:

Постиндустриальные теории и постэкономические тенденции в современном мире / В.Л. Иноземцев. – М.: Наука, 1998. – 639 с.

общественной формации / В.Л. Иноземцев. – М.: Таурус. Век, 1995. – 336 с.

7. Кастельс, М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / М. Кастельс. – М.: ГУ ВШЭ, 2000. – 608 с.

8. Ковалев, А.М. Законы истории и облик современного мира:

идеи, размышления, гипотезы / А.М. Ковалев. – М.: «Че-Ро», 2003. – 401 с.

9. Моисеев, Н.Н. С мыслями о будущем России / Н.Н.

Моисеев. – М.: Фонд содействия развитию социальных и политических наук, 1999. – 210 с.

10. Назаретян, А.П. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории / А.П. Назаретян. – М.: ПЕР СЭ, 2001. – 239 с.

11. Несбит, Д. Мегатренды / Д. Несбит. – М.: ООО «Изд-во АСТ», 2003. – 380 с.

12. Спир, Ф. Структура Большой истории. От Большого взрыва до современности / Ф. Спир // Общественные науки и современность.

– 1999. – №5. – С.152-163.

13. Тоффлер, Э. Третья волна / Э. Тоффлер. – М.: АСТ, 2002. – 776с.

14. Тоффлер, Э. Шок будущего / Э. Тоффлер. – М.: АСТ, 2002. – 557с.

15. Форрестер, Дж. Мировая динамика / Дж. Форрестер. – М.:

АСТ; СПб.: Terra Fantastica, 2003. – 379 с.

16. Шпенглер, О. Закат Европы / О. Шпенглер. – Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2000. – 1376 с.

ЧАСТЬ II. ВОСХОЖДЕНИЕ

ГЛОБАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА

И ТЕХНО-НООСФЕРНОЙ ЖИЗНИ

Во второй части учебного пособия раскрывается новое понимание авторами современного общества, которое утвердилось в наиболее развитых странах мира и к которому идут менее развитые страны. Внимание уделяется особенностям развития производительных сил общества на современном этапе и влиянию способа производства на становление типа общества, формированию глобального метасоциума и его роли в образовании новой, постбиосферной действительности.

В связи с этим раскрывается современное понимание информационного общества и его места в формировании искусственной реальности на планете Земля, которая принимает новый глобально-цивилизационный характер и которую можно охарактеризовать как техногенную социоприродную систему, или как всемирную информационно-ноосферную цивилизацию. В этой части раскрывается и глобальный переход жизни на нашей планете от естественной, биосферной, сформированной почти что за 4 млрд лет к искусственной, техно-ноосферной. Как показывают исследования авторов учебного пособия, на планете Земля утверждается не ноосфера как более высокий уровень биосферы, о чем мечтал В.И.

Вернадский, а первая эра искусственной жизни, которую можно назвать в честь великого ученого эрой ноозоя.

ГЛАВА 1. ОБЩЕСТВО: ТЕХНОГЕННО-ГЛОБАЛЬНЫЙ

И СОЦИОПРИРОДНЫЙ АСПЕКТЫ РАЗВИТИЯ

В мире сейчас насчитывается более 200 стран, около 2 тыс.

народов, более 5 тыс. языков. Одни страны и народы находятся на достаточно высоком уровне индустриально-цивилизационного развития, другие – на низком, являются земледельческими.

Можно ли объединить их понятием современной цивилизации? Или же все это пестрое богатство современного человеческого сообщества принадлежит к разным цивилизациям? В этой главе на значительном статистическом и социологическом материале раскрывается, в каком направлении развивается человечество, его большие и малые народы.

общества Для того чтобы понять современное общество, необходимо углубиться в историю человечества, уяснить основные движущие силы общественного прогресса на разных этапах исторического развития народов.

До недавнего времени считалось, что человек как Homo sapiens появился 60-50 тыс. лет назад и создал первобытное общество.

Палеоантропологи в конце XX в. «отодвинули» время появления кроманьонца до 150 тыс. лет, а генетики – до 200 тыс. лет. Из устья реки Клазиес в Южной Африке неоантропы расселялись по всей Африке и примерно 100 тыс. лет назад попали через нынешний Ближний Восток и проливы Мраморного моря в Европу, полностью сменив там через 20 тыс. лет неандертальцев, относящихся тоже к существам разумным. В Азии кроманьонцы появились тоже примерно 100 тыс. лет назад.

Некоторые исследования генетиков позволяют даже утверждать, что нынешнее человечество возникло и начало развиваться примерно 200 тыс. лет назад, причем от одной женщины, которая приобрела новые биолого-генетические качества по сравнению со своими прародителями. Эта гипотеза, конечно, с библейской Евой ничего общего не имеет, но тем не менее приятно осознавать, что древние мудрецы были недалеки от истины. Был ли отцом нынешнего человечества Адам, то есть единственный мужчина, приобретший черты кроманьонца, или же человечество произошло от множества мужчин других типов, объединенных названием homo, которые впоследствии вымерли, генетика пока на этот вопрос ответить не в состоянии.

При этом около 190 тыс. лет (из 200 тыс.) современные люди, то есть кроманьонцы, жили среди саморазвивающейся земной природы, собирая ее «растительные и животные плоды» и удовлетворяя свои элементарные жизненные потребности. И только 10 тыс. лет назад (или несколько ранее) человечество стало переходить к земледелию и земледельческому образу жизни. Этот переход характеризуется «неолитической революцией» (Г. Чайлд) и аграрной революцией, когда новый каменный век (неолит) совпал с переходом от собирательства (собирательства, рыболовства и охоты) к так называемой первой производящей экономике – земледельческой хозяйственной деятельности.

В течение этих десяти тысяч лет получили мощное развитие земледелие, земледельческие культуры и опирающиеся на городские центры цивилизации, которых, по классификации А.Тойнби, насчитывалось свыше 20. Некоторые ученые выделяют в развитии общества с момента его возникновения семь цивилизационных ступеней: неолитическая, восточно-рабовладельческая, античная, раннефеодальная, прединдустриальная, индустриальная, постиндустриальная. Есть и другие цивилизационные измерения истории общества. В частности, советский марксизм выделял следующие типы общества (или формации): первобытно-общинный, рабовладельческий, феодальный, капиталистический и коммунистический (социализм и коммунизм).

Что же такое – цивилизация? Это понятие введено в науку примерно два столетия назад. Л.Морган и Ф.Энгельс рассматривали цивилизацию как определенную стадию социального развития человеческого общества, А.Тойнби и Н.Данилевский – как культурно-исторический цикл развития каких-то групп народов и государств. В последнее время этот термин стал использоваться как характеристика разумно организованного строя, экономических и социально-политических отношений. Ю.В.Яковец дает следующее определение цивилизации: это «определенная ступень в историческом ритме развития общества как целостной системы», в которой «переплетены... материальное и духовное производство, экономика, политика, социальные отношения и культура»clxxv.

Структура цивилизации представляется у Ю.В. Яковца в виде пирамиды, в основании которой – человек с его способностями, знаниями, творческими возможностями и т.д., второй «этаж» – это технологический способ производства с его энергетическими ресурсами, третий – экономические отношения, четвертый – социально-политические отношения (социальные, политические, этнические, правовые и т. д.). Вершина же пирамиды – мир духовных ценностей (наука, образование, культура, идеология).

Определяющим элементом структуры цивилизации (и на наш взгляд тоже) является человек, его деятельностные качества, потребности, интересы, активность, сознание, духовность.

Технократический подход, свойственный многим идеологам индустриальной цивилизации, привел к недооценке иных целей и направлений преобразующей роли человека. Фактически в период урбан-промышленного развития человеку отводится роль придатка (винтика) в системе машин (средств производства). Подавляется он сегодня и частными лицами, и «государственной машиной», прежде всего во имя неограниченного и призрачного материального богатства, которое так или иначе оказывается в руках немногих богачей или же государственных служащих – бюрократии. В настоящее время в мире около 1000 богатейших семей (миллиардеров и мультимиллионеров) владеют такими богатствами, как 60% наиболее бедных землян, т.е. 4 млрд человек.

Цивилизационный подход, который стал активно развиваться в нашей стране с конца 1980-х годов, выполнял, по сути, не столько свою научную роль, сколько роль противовеса формационному неидеологизированных способов и механизмов объяснения современного общественного развития. Использование цивилизационного подхода в разных его вариантах привело в России к утверждению постиндустриального подхода как самого распространенного в настоящее время, подхода, который органично вытекает из теории постиндустриализма, сформулированной в своих основных положениях Д.Беллом в 70-е г. XX в.

Цивилизационные подходы в разных авторских вариантах несут в себе те наиболее общие черты, которые нашли фундаментальное отражение в социологической метатеории постиндустриализма. Это, прежде всего, - закономерная смена общественных систем и цивилизаций по исторической линии: 1) земледельческое, традиционное, доиндустриальное общество; 2) индустриальное, или постиндустриальное, или информационное, технотронное общество.

В конце ХХ века основной части обществоведов и политиков стало ясно, что не социализм и коммунизм сметают «сходящий с исторической арены» капитализм, а все названные здесь общества являются лишь подсистемами более фундаментальных систем – дотехногенного (биосферного) и техногенного характера. Становится общепринятымто, что вслед за земледельческой наступает индустриальный тип цивилизации с его различающимися социально-политическими системами – с капиталистическим или социалистическим содержанием.

Вполне возможно, что развитие социологической теории даст возможность структурировать индустриальное общество на основе всего богатства форм собственности, поскольку истории уже известны три крупные индустриальные цивилизации, имеющие практически один и тот же способ производства общественной жизни – индустриальный, но отличающиеся политическими, социокультурными и духовными характеристиками, национальными особенностями исторического развития и образа жизни. Это Западная (Западная Европа и Северная Америка), Советская (или Евразийская) и Японская цивилизации. В самой Западной цивилизации особо выделяется Швеция со своим «шведским социализмом» и отсутствием возвышающихся над обществом богачей.

В индустриальном обществе мы можем выделить три характерные общественные системы: 1) буржуазная, или капиталистическая, основанная преимущественно на частных формах собственности; 2) государственно-социалистическая, основанная преимущественно на государственной форме собственности; 3) социалистическая, включающая в себя социоразнообразие форм собственности. Эти и возможные другие системы имеют основания в самих истоках жизни народов и не должны быть навязаны извне или какой-нибудь группой людей внутри страны вопреки логике их саморазвития. К чему может привести такое навязывание, наглядно показывает социально-экономическое и экологическое состояние народов распавшегося Советского Союза, изменивших имманентно присущий им социальный строй на «западный образец».

Исторический спор между метаконцепциями формационного завершается на данном этапе осмысления характера и направленности общественной эволюции пока в пользу постиндустриализма, опирающегося на выверенные статистические и социологические факты стремительно изменяющегося, богатеющего и возвышающегося социума.

Вместе с тем, две крупнейшие метаконцепции общественного развития – формационная и постиндустриализма – рассматривают историческое развитие общественных систем изолировано от единого потока земной жизни. Они подчеркивают, во-первых, что общество вышло из природы и развивается как более высокая форма жизни – социальная; во-вторых, что социум генетически связан с природой, питается ее «соками». При этом социология и социальная философия, конструируя общественную эволюцию, все же дистанцируются от земной природы, ее биосферы, рассматривая их всего лишь как окружающую географическую среду, условие общественного существования и развития, поэтому до последнего времени социальные и экологические процессы изучались и рассматривались разными науками – общественными и естественными. Попытки В.И.Вернадского, Э.Леруа, П.Тейяра де Шардена объединить их изучением единого потока жизни в рамках теории ноосферы успеха не имели, поскольку ученые-естественники не очень-то глубоко вникали в ход социально-исторических процессов, а для обществоведов эволюция земной природы оставалась «тайной за семью печатями».

В 1990-е годы в России активно стала развиваться такая отрасль истории как социоестественная история, которая переосмыслила многие исторические процессы, рассмотрев или пересмотрев развивающиеся в единстве социальные явления с природными. Так, в России в последней четверти XIX века сложилась особая социальноэкологическая ситуация: быстрый рост населения, с одной стороны, и весьма медленное введение новых сельскохозяйственных земель и слабый рост их продуктивности, с другой стороны. Именно это поставило страну на грань выживания, заставило крестьян позариться на помещичьи земли. Социоестественные историки обращают внимание на то, что это был не просто социально-экономический кризис в России, а он имел ярко выраженный социальноэкологический характер, хотя, как известно, понятие «экология»

Революционные потрясения начала ХХ века в то время объяснялись только социально-экономическими причинами, а экологические причины оставались за пределами осмысления науки и политики.

общественного развития может быть более успешным и дать многие (может быть даже – неожиданные) результаты, если за основу системного изучения взять биосферную метасистему, в которой зародилось человечество и развилось как социальный организм, то есть исследовать общество и природу в их историческом социоприродном единстве. Отсюда, на наш взгляд, следует, что наряду со многими оправдавшими себя подходами необходимо развивать системный социоприродный подход. Исследование общества и земной жизни далее в пособии во многом опирается на постиндустриальный и социоприродный подходы.

1.2. Энергетика общественного развития Особое значение при характеристике цивилизаций придается энергетической основе их развития, характеру и уровню развития производительных сил. Как справедливо замечает А.Е.Гринин, крупные повороты в историческом процессе необходимо связывать с изменениями в развитии производительных сил, причем с изменениями не отдельного общества, а мировых производительных силclxxvi. В земледельческом мире динамика социальной энергетики (важнейшей составляющей производительных сил) выглядела следующим образом (табл. 1).

Как видно из таблицы 1, за 10 тыс. лет земледельческое общество достаточно хорошо развило «биологическую энергетику», или так называемые естественные, биологические производительные силы. Биологическая энергетика как составляющая часть социальной, притом решающая на всем протяжении развития биосферного человека и организменного освоения им богатств природы, имеет свое биосферное содержание.

Действующими здесь выступают социально организованные биосферные силы, а технические – в виде слаборазвитых орудий труда. Вот почему на протяжении 10 тыс. лет биологическая энергетика росла в основном количественно (так как происходил количественный рост населения и одомашненных животных), крайне медленно изменяясь качественно. Но тем не менее от века к веку человек все большую часть своего труда перекладывал на «плечи»

животных. И за эти 10 тысяч лет человечество смогло сделать с опорой на одомашненных животных значительно больше, чем за предшествующие сотни тысяч лет своего существования и деятельности только при помощи собственных рук. Общественное развитие за эти десять тысяч лет приобрело свое определенное ускорение, но оно было настолько малозаметным, что даже самым сообразительным и мудрым нашим предкам мир представлялся раз и навсегда данным, сотворенным если и не Богом, то самой Природой.

Эктраполируя темпы развития человечества на основе развития биологических производительных сил, можно прийти к выводу:

существует биосферное ограничение общественного прогресса земледельческого общества. И это ограничение кроется в возможностях самой биосферы, в биологических производительных силах, поскольку их жизненной основой являлось постоянство биологического живого вещества на Земле, прежде всего – растительного мира. Прорыв в будущее мог осуществиться только на иной базе – научно-технической. Это подтверждают социологические индустриализирующегося общества (табл. 2).

Элементы социальной Конец Середина Изменение Из таблицы 2, составленной на основе данных Э.А.АрабОглыclxxvii, видно, какой коренной поворот в развитии социальной энергетики произошел всего за 1,5 столетия. В начале XXI века на долю технической энергетики приходится свыше 99% выполняемых в мире работ, хотя половина населения планеты занята еще преимущественно ручным трудом. Это означает, что решающими элементами социальной энергетики становятся: 1) интеллект человека (научное знание); 2) наукотехника, хотя многообразные практические навыки и умения, мускульная сила человека и животных не сходят с исторической арены. Но все же сплав интеллекта и техники (в т.ч. технологии), воплощенный в организованном производстве, небывалыми темпами изменяет сегодня окружающий мир. При этом индустриализация, научнотехническая революция и урбанизация выступают социальными механизмами коренных изменений земледельческих цивилизаций и становления индустриальных и постиндустриальных.

Некоторые ученые усматривают в этом переходе коренные качественные изменения в общественном развитии. Как подчеркивалось ранее, американский футуролог Г.Кан пишет о том, что сейчас осуществляется «великий переход» (XIX – XXII века), который завершится созданием на Земле качественно нового общества – постиндустриального, обладающего огромными богатствами clxxviii.