«Купечество Удмуртии вторая половина XIX – начало XX века ...»

исследуется процесс возникновения коллективных капиталов как местного происхождения, т. е. зародившиеся на территории четырех уездов, так и реализация привозных, т. е. образованных за пределами этой территории, но вложенных в экономику региона. Развитие отдельных форм ассоциированного капитала рассматривается на примере отдельных наиболее значительных купеческих династий. Данный прием позволяет пронаблюдать истоки возникновения капитала, время происхождения каждой из династий, этапы ее пути, роль отдельной личности на пути к достижению высокого положения в обществе, а также формы и мотивы благотворительной деятельности. Изучение поставленных вопросов позволяет выявить общие и особенные черты формирования купеческих капиталов в Прикамье и отдельных регионах страны.

В плане организационных приемов предпринимательской деятельности в регионе можно выделить две основные формы, как и в развитых районах России: индивидуально-частновладельческую и ассоциированную. По наблюдениям исследователей, чем выше степень развития капитализма, тем большее значение и роль принадлежит ассоциированным формам.

Рост концентрации производства и конкурентная борьба способствовали созданию новых форм различного уровня ассоциирования капитала, наряду с ранее установленными государством видами акционерных компаний: товарищество полное и товарищество на вере.

Товарищеские структуры, по замечанию А. Н. Боханова, были для многих капиталистов своеобразным переходным этапом от неорганизованной «дикой» деятельности к предпринимательству новейшей эпохи22. В одном из основных законодательных источников действовавшего торговопромышленного права в Российской империи – «Уставе торговом», принятом в 1867 г., наряду с установлениями 1807 г., зафиксированы уже более сложные типы «торговых товариществ»: 1) товарищество полное; 2) товарищество на вере; 3) акционерное общество и товарищество на паях и 4) артельные товарищества. Создание коллективного капитала привело на территории Удмуртии к образованию товарищеских ассоциаций различного уровня – торговых домов: товариществ полных и на паях (командитные общества), товариществ на паях и акционерных компаний.

Исследователями замечено, что широкому распространению торговых домов способствовал явочный порядок их образования, поскольку учреждение и деятельность их были лишены строгой законодательной, административной регламентации, характерной для акционерных обществ.

Торговые дома создавались, как правило, на базе семейных торговых или торгово-промышленных купеческих предприятий. Подавляющую часть их владельцев в уездных городах региона составляли представители двух традиционных предпринимательских сословных групп – потомственные почетные граждане и купцы.. Форма торговых домов, основанных на семейном капитале, особенно широко была распространена среди заводчиков кожевенно-сапожной отрасли г. Сарапула («Пешехонова Ф. Г.

Н-ки и К°», «Смагина Ник. Вас. с-ья», «Ущеренко Дав. Як. с С-ми», «Барабанщиков Ник. и племянники», «Дедюхин Никифор С-ья», «Кривцовы Бр-ья» и т. д. В начале XX в. в России наблюдалась высокая степень концентрации наличных капиталов в небольшом кругу фирм, представлявших собой торговые дома. В «Список десяти крупнейших торговых домов России» за 1904 г. был включен слободской купец И. В.

Александров (две фирмы), как основатель полного товарищества, зарегистрированного в городах Казани и Малмыже. На 1 июля 1909 г. оно владело капиталом в 6 183 893 руб., было владельцем винокуренных и спиртоочистительных заводов в гг. Казани, Слободском, Малмыже, Боханов А.Н. Крупная буржуазия России… С.92.

пивоваренных заводов – в Казани, Саратове, Слободском, заводов искусственных минеральных вод в Симбирске, Самаре, Саратове, Перми, Уфе, Вятке, Екатеринбурге, Балашове и др. Торговый дом пользовался услугами четырех банков: на условном текущем счете Государственного банка имелось 14 514 руб., текущем счете Северного банка – 113 619 руб., Азовско-Донского – 22 000 руб., Волжско-Камского – 204 838 руб., на социальном текущем счете последнего было еще 75 661 руб. В списке крупнейших торговых домов в России за 1911 г. числилась фирма И.Г.

Стахеев в форме полного товарищества. Торговала зерном, мукой, нефтяными продуктами. Складочный капитал составлял 5 млн. руб.

Следующую ступень ассоциации представляло товарищество на вере или коммандитное общество, которое также могло называться торговым домом «под именем товарищей и компаний».Типичным примером коммандитного общества в регионе являлось товарищество на паях под названием « Торгово-Промышленное Товарищество: Гирбасов с сыновьями и К°», с оборотом капитала в 1,5 млн. руб. в год. В состав ассоциации на паях входили четыре сына Федора Прохоровича Гирбасова, его жена и мещанка А.Бусыгина. Сам учредитель передавал в собственность товарищества принадлежавшие ему лавки, магазины, запасы товаров, склады и т.д. Расширяясь Товарищество с главной конторой в Елабуге, со временем уже располагало двумя заводами по выработке муки, двумя мельницами в д. Вандовка Мамадышского у. Казанской губ., а основным занятием оставалась торговля хлебными продуктами, чаем, сахаром, табачными и др. товарами. Как и предполагает коммандитное общество, имелись две категории участников: полных товарищей, несших личную и имущественную ответственность – в данном случае это сам учредитель и вкладчики – все остальные участники, внесшие 500 именных паев по тысяче рублей каждый. Вкладчик, «дающий на веру свой капитал, в случае разрушения дела, ответствует только наличным вкладом».

Распределение прибылей происходило в соответствии с размером пая каждого участника. К началу XX в. крупнейшие торговые дома, как форма организации капитала, были неотъемлемой частью всего капиталистического хозяйственного организма, существуя и развиваясь в тесном единстве и взаимосвязи с высшими типами организации капитала, часто как бы расширяя и дополняя зону их деятельности. Успешно развившееся товарищество на вере, как правило, перерастало в высшие ассоциированные формы капитала в виде уставных акционерных компаний, паевых товариществ. Акционерное общество объединяло индивидуальные капиталы через механизм выпуска и продажи акций, прибыль от которых распределялась между акционерами в форме дивидендов. Следует заметить, что в основных капиталистических странах во второй половине XIX в. утвердилась явочная система учредительства, без специального разрешения правительства. В России прочно установилась разрешительная (концессионная) система. Ни одна компания на акциях не могла быть учреждена без особого разрешения правительства.

Согласно законодательству, «род, и свойство акционерных обществ и товариществ на паях, особые преимущества им предоставленные, и время их действия определялись частными их уставами». Учреждение новых акционерных обществ проводилось постановлением Комитета министров ( а с 1906 г.) – Советом министров и утверждались императором.

Одним из типичных примеров реорганизации крупнейших торговых домов в акционерно-паевое общество, сопровождавшееся складыванием финансового конгломерата, было товарищество Стахеевых. Одной из наиболее примечательных черт развития крупномасштабных капиталистов в XX в. было интенсивное пополнение их рядов дельцами из провинции, которые инвестировали свои личные или семейные финансовые ресурсы в дивидендные ценности, учреждали и возглавляли правления различных компаний, а также занимали посты членов наблюдательных советов и правлений. В годы предвоенного промышленного подъема многие из них занимали прочные позиции в высшем предпринимательском слое (Стахеевы, Ушковы), Исследование отдельных купеческих династий на протяжении XIX – начала XX в. позволило сделать вывод о том, что консолидация семейного капитала проходила в несколько этапов. Чаще всего на первом этапе основу процесса составляли торговые дома, товарищества полные, объединявшие, как правило, деда, отца, сыновей. Этот период для удмуртского края начинается с 70–80-х гг. XIX в., а иногда и захватывает более позднее время.

Росли родовые ветви, крепли отдельные семейства и уже в конце XIX – начале XX в. с усилением в стране конкурентной борьбы, начинается второй этап консолидации семейных капиталов: объединение братьев, двоюродных братьев, их детей, внуков и родственников.

С дальнейшим ростом концентрации производства и централизации капитала стремление товарищеских ассоциаций, образованных в основном на семейных капиталах, к привлечению двух или более посторонних лиц привело к появлению более высоких форм товарищества, созданию акционерных компаний, что позволило значительно расширить сферу предпринимательской деятельности и создать достаточно крупные, оснащенные новейшим дорогим и сложным оборудованием предприятия.

Такой эволюционный процесс развития прошли товарищеские объединения Стахеевых, Пастуховых, Ушковых, Бодалевых и др. В 1910–1916 гг.

объединение капиталов Стахеевы–Батолины–Путиловы с русскими коммерческими банками привело к образованию мощного концерна, утвердившего свое влияние почти во всех важнейших отраслях добывающей и обрабатывающей промышленности страны. В свое время деятельность семьи Рябушинских и концерна Стахеевых современники считали символом предпринимательства новой эпохи. В 1912–1913 гг. при участии нескольких акционеров и Сибирского торгового банка было создано акционерное общество «Северных заводов наследников Н. Пастухова». С 1883 г.

оформлялось, расширялось и усложняло свою структуру акционерное общество «Товарищество химических заводов Петра Капитоновича Ушкова и К°». В начале XX в. Товариществу принадлежало 4 химических завода с 2–мя тыс. рабочих в Вятской, Казанской, Самарской губерниях, годовая производительность которых на 1909 г. исчислялась в 3 млн. руб., обслуживались 2 тыс. рабочих. Кроме этого имелись меловой завод в Симбирской губ., кирпичный и гончарный – в Вятской губ., завод строительной извести и добычи известкого камня в Самарской губ., свой флот, состоящий из буксирных стосильных пароходов и нескольких десятков барж и других мелких судов. Товариществу принадлежало также десятин земли, находящейся под лесными дачами, заводами и пристанями.

Периферийные регионы, развитые в торгово – промышленном отношении, пополняли именно плутократическую фракцию крупной российской буржуазии, которая поставлялась мощными семейными кланами, формировавшимися на базе торговых и промышленных фирм, начиная с конца XVIII века. Отдельные представители их становятся составной частью управленческой верхушки крупнейших коммерческих банков России. Так, елабужский купец С. И. Стахеев, имел должность члена правления Петербургского частного банка. Материалы региона не подтверждают тезис о том, что купечество страны в начале XX в превратилось всего лишь в призрак. В силу незначительного числа представителей благородного сословия, купечество здесь занимало передовые рубежи, имело значительный вес как в экономической, так и в общественной жизни.

Третья глава «Торговля как сфера предпринимательской деятельности купечества. Виды и формы торговли» посвящена исследованию как периодической, так и стационарной сферы рынка, географии, его функционированию, выявлению объемов и ассортимента ввозимого и вывозимого товара, роли купеческого капитала в развитии местного и регионального рынка, его эволюции под влиянием нового типа буржуа: купец – промышленник – торговец в одном лице.

Развитие капитализма вширь активизировало экономические связи между центральными областями и отдаленными районами Российской империи, проявлявшиеся в двух встречных потоках. С одной стороны, происходило вовлечение в широкую сферу деятельности на российском уровне различных слоев провинциальных предпринимателей, с другой – активизировалось перемещение капиталов, в частности, вывоз капитала из центральных районов на периферию. Население Вятско-Камского, как и всякого периферийного региона России, было задействовано одновременно как бы в двух макро-и-микро-торговых мирах. Первый из них определялся интересами крупного предпринимательского слоя, который сложился на базе привозного и местного капиталов, выросшего в основном на скупке и продаже зерна и леса. Ареной деятельности его была вся страна, а порой и зарубежье. Второй микро-торговый мир представлял собой систему мелких местных рынков, включал в свою орбиту все слои общества, особенно крестьянское и мещанское население региона. Эти два уровня торгового мира были тесно переплетены, зависели один от другого, но в то же время каждый имел свою направленность, в чем-то существовал автономно.

Многоукладный характер экономики, многоступенчатость торговых оборотов на внутреннем рынке России и во второй половине XIX в.

определили сочетание разноуровневых форм торговли. В своих конкретных проявлениях рынок сочетал в себе различные сферы торговли:

стационарную (лавки, магазины, конторы, биржи и т. д.), периодическую (ярмарки, торжки, базары), развозно-разносную (коробейники, прасолы).

Первый параграф «Периодическая сфера рынка. Роль торгового капитала» рассматривает функции и структуру регионального рынка, складывавшиеся столетиями, и произошедшие в нем координальные перемены, связанные с развитием торгово-промышленного капитала. Территория Удмуртии, удачно расположившаяся в междуречье судоходных рек с выходом на всероссийскую волжскую магистраль, располагая участком Великого Сибирского пути, протянувшегося по ней с юго-запада на северо-восток, была органично, относительно рано втянута в процесс складывания всероссийского рынка. На протяжении столетий на территории Вятско-Камского междуречья формировалась сеть мелких местных рынков, составлявшая упорядоченную систему периодической сферы рынка. С развитием транспортной системы (особенно во второй половине XIX в.) вне зависимости от административно-территориального деления сложилось шесть самостоятельных торговых районов.

Формирование их шло вокруг промышленных и торговых пунктов, организованных сетью гужевых дорог с выходом на пристани р. Вятки, Камы, Чепцы, торговые села Сибирского тракта, а впоследствии и станции Пермь-Котласской железной дороги.

В силу подавляющего большинства сельского населения, мелкотоварного характера крестьянского хозяйства, периодическая сфера рынка играла большую роль в жизни населения края. Территория региона была покрыта сетью мелких, местных рынков. На протяжении второй половины XIX– начала XX в. функционировало значительное число базаров, торжков и ярмарок, при этом оно постоянно изменялось. Так, если в 1868 г. было 40 ярмарок, 787 торжков, 3384 базара в 182 селениях, то в 1883 г. действовало 108 ярмарок, 207 торжков, 5664 базара в 244 селениях, к 1900 г. функционировала 161 ярмарка, 4 торжка (относительно базаров сведений нет). Данные статистики показывают, что с развитием товарноденежных отношений на протяжении исследуемого периода происходил неуклонный рост числа ярмарок: в 2,7 раза – к 80-м гг. и в 4,0 раза – к 1900му г.; базаров к 80-м г. – в 1,6 раза. Количество торжков постоянно сокращалось: с 787 (в 1868 г.) – до 4 (к 1900 г.). Размывание числа торжков происходило в сторону увеличения числа ярмарок, с одной стороны, и числа базаров, с другой. Базары, торжки, ярмарки имели небольшие размеры, носили локальный характер, служили местом товарообмена, снабжали население сельскохозяйственной и промышленной продукцией.

По преобладающему характеру торговли ярмарки относились к узловому розничному типу. Товары продавались как в розницу, непосредственно потребителю, так и оптом. Узловой сборный тип ярмарки, на которой происходила скупка зернового хлеба, муки, крупы, масляничного семени, льна, кудели, пакли, яйца, кож, шкур и шкурок, формировался купцами.

Товар скупался у производителей для дальнейшей продажи потребителям или же торговцам, а также как сырье для предприятий. Купцы при формировании оптового товара использовали самые различные формы торговли. Помимо периодических форм, скупку проводили прямо “со двора” из рук производителя или же через склады, располагавшиеся по всей территории Удмуртии: в торговых селах, на пристанях, станциях и т.

д. Высокий уровень развития отдельных отраслей промышленности не исключил ни пережиточных форм организации торговой сферы, ни господствовавших здесь раннекапиталистических форм эксплуатации.

Купечество монополизировало как периодическую, так и стационарную сферу рынка, оказывая большое влияние на их развитие. Оно использовало столетиями складывавшуюся периодическую сферу торговли, держало под контролем сбыт наиболее прибыльных сельскохозяйственных продуктов:

зерна, муки, льна, льняного семени, кожевенных товаров, яиц и пр. Купцы разделили всю территорию Удмуртии на несколько сфер влияния. Была создана разветвленная, хорошо отлаженная сеть торговли с использованием также стационарных форм: закупочных контор, сосредотачивавших продукцию в складочных амбарах, имевшихся в крупных селах и уездных центрах. Закупка зерна и других продуктов шла прямо со двора и «с воза» на базарах, торжках, ярмарках. В формировании оптовой сельскохозяйственной продукции на местах принимали участие и крестьяне. Однако внешняя торговля за пределами местного рынка была всецело во власти купеческого капитала. Купцы–капиталисты– промышленники значительную часть сельскохозяйственной продукции использовали также в качестве сырья в пищевой промышленности.

Массовая скупка сельскохозяйственной продукции определяла общую картину периодической сферы рынка Удмуртии. Во главе торгового предпринимательства стоял купец-капиталист. Какая-то часть купцов по-прежнему продолжала заниматься индивидуальной предпринимательской деятельностью. В частности, свои ниши в оптовой торговле нашел и так называемый «яичный король», малмыжский купец Г.

Хамидуллин, и купец-удмурт И. А. Ирисов (льнопродукция), и сарапульские купцы Ныровы, Дедюхины, Шитовы, Барановы, Ущеренко и др. Купеческие династии по разному шли к созданию «своих империй».

Однако выявляются общие тенденции, влиявшие на конечный итог деятельности, продиктованные закономерностями свободных рыночных отношений, здравым смыслом, сложившимися этическими нормами коммерческой культуры. Имеющиеся статистические сведения показывают, что подавляющая часть зерновой продукции – 94,3 % оседала на месте и только 5,7 % зерна вывозилось за пределы Удмуртии.

Согласно данным Вятского губернского статистического комитета за 1895 г., общая стоимость вывозимых за пределы Удмуртии товаров составляла не менее 12485000 руб. В исследуемый период в условиях, когда торговая прибыль перестала быть максимальной, а промышленные заведения по величине оборотных капиталов превосходили торговые, купцы старались переключить свои капиталы из торговой в промышленную сферу. Значительная часть купечества Удмуртии являлась владельцами промышленных предприятий. Промышленность сама создала себе рынок, тем самым органично включила край в систему общероссийского капиталистического рынка. В общей массе всего вывозимого за пределы Удмуртии товара в конце XIX в. промышленная продукция составляла 79,1 % (в стоимостном выражении), сельскохозяйственная – 20 %, на долю крестьянской промышленности непосредственно на заводы страны (металлургические, машиностроительные, химические, кожевенно-сапожные), шла на удовлетворение нужд армии и флота (оружие, ткацкое полотно, войлочноваляльные, кожевенно-сапожные изделия), либо на оптовые склады страны (винно-водочная, пиво-медоваренная, мукомольная продукция).Товарный груз, вывозимый из Удмуртского края, направлялся по нескольким традиционным торговым путям: в Поволжье, на северо-запад страны (в Архангельск, Петербург) и в Сибирь. Так, обувь сарапульских кожевенносапожных предприятий отправлялась на Нижегородскую, Крестовскую, Ирбитскую, Симбирскую, Мензелинскую ярмарки. Кожа и юфть из Сарапульского и Глазовского уездов вывозилась в Пермскую, Оренбургскую, Казанскую, Нижегородскую губернии. Меховые товары, а также продукция железоделательных заводов И. Д. Пастухова реализовалась в г. Нижнем Новгороде, сюда же и в г. Казань привозилась продукция соломенно-бумажных фабрик. Винно-водочные изделия Байтеряковского, Гулюшурминского, Корсунского и др. заводов отправлялась в гг. Москву, Нижний Новгород, Астрахань, Казань, Вятку, в С.-Петербург, а также за границу. Широким был ареал сбыта продукции частных ижевских оружейных предприятий. Ружья поступали в оружейные магазины Кавказа и на крупные ярмарки страны: Нижегородскую, Ирбитскую, Мензелинскую. На этих же ярмарках, а также на фабриках и заводах г. г. Петербурга, Москвы, Иваново-Вознесенска, Перми, Казани, Астрахани, Саратова реализовалась продукция Кокшанского и Бондюжского заводов купца П. К. Ушкова. Канатно-прядильные фабрики купцов А. Утямышева и В. Герасимова сбывали свою продукцию в г.

Ростове-на-Дону и в поволжских городах. Во многие местности страны вывозили товар стекольные заводы края. Продукция крестьянской промышленности: рогожи, смола, деготь, различного рода повозки (летние и зимние кузова, тарантасы, кошовки, телеги), холст, тканые изделия поступали на поволжские рынки. В последние два десятилетия XIX в.

вывоз крестьянских изделий значительно сократился ввиду возникшей большой конкуренции кустарной и фабрично-заводской промышленности.

Однако возросла потребность на валяную обувь и пеньковую веревку в Сибири. Сельскохозяйственная продукция: хлеб, лен, куделя, конопля, льняное семя вывозилось в большинстве своем в Поволжье, северные районы страны, поступали в г. Архангельск и Петербург и оттуда за границу.

Результаты исследования И.Д. Ковальченко и Л.В. Милова показывают, что Приуралье, к которому относилась Вятская и Пермская губ., являлось одним из регионов с самыми низкими средними ценами по всем представленным показателям: тягловую силу (Приуралье – 45,3 руб., центрально-промышленный район – 59,9 руб.), рабочую силу (соответственно – 49, 5 коп. в день – 63,5 коп. в день), землю (36,8 руб. за десятину – 69,1 руб.), основную земледельческую культуру – рожь (57, коп. за пуд – 73,3 коп.). Авторы объясняют, что самыми низкими на рабочий скот цены были в районах наиболее развитого коневодства, а на рожь – в районах ее широкого производства; самый низкий уровень на рабочую силу в Приуралье являлся результатом слабого спроса здесь на наемных сельскохозяйственных рабочих. В начале XX в. уровень средних цен на тягловый скот, землю находился в соответствии с естественной производительностью земли и степенью развития земледельческого производства23. Данные проблемы для историографии Удмуртии требуют корректировки и остаются открытыми.

Второй параграф «Стационорная сфера рынка. Роль торгового капитала» посвящена исследованию структуры, организационных форм стационарной торговли, степени участия в ее функционировании и развитии всех слоев населения.

Удовлетворение нужд населения на промышленные товары происходило и через стационарную сферу рынка: лавки, магазины, биржи, купеческие конторы, которые были и центром формирования оптовой торговли. На территории четырех удмуртских уездов торговлей, как профессиональным занятием, согласно Всеобщей переписи населения г., было охвачено 14533 человека, что составляло 1 % ее населения. В условиях полунатурального деревенского хозяйства в целях уплаты податей, обеспечения себя необходимыми для жизни предметами быта, одежды, сельскохозяйственным инвентарем крестьянство вынуждено было чаще всего обращаться к периодическим формам рынка, которые в то время сполна могли удовлетворить потребности деревенского хозяйства.

По материалам переписи 1897 г., торговая отрасль народного хозяйства была зафиксирована в 15 группах. Наибольший удельный вес занимала торговля продуктами сельского хозяйства (4539 чел. или 32,3 %) и отдельно зерна (928 чел. или 6,6 %)., торговля тканями и предметами одежды – 11,8 %, металлическими товарами, машинами, оружием – 1,3 %, предметами роскоши, науки,искусства, культа – 0,4 %., служащие Так в тексте Ковальченко И. Д., Милов Л. В. Всероссийский аграрный рынок… М.,1974. С. 352– питейных заведений составляли 10,9 %, трактиров, гостиниц, меблированных комнат, клубов – 7,4 %.

Количественный состав торгующих людей среди представителей различных национальностей отличался контрастом. В профессиональноторговой занятости русские, так же как и татары, составляли 1,2 % всего населения Удмуртии, удмурты – 0,03 %. Татары отдавали большее предпочтение развозно-разносной торговле, удмуртское население – торговле зерном и другими продуктами сельского хозяйства. Русские участвовали во всех видах торговли. Однако, самое значительное число торговцев-русских было занято в реализации сельскохозяйственных продуктов.

Более полную картину состояния стационарной сферы рынка дают материалы о торговых заведениях, подлежащих раскладочному сбору, на 1897 г. В Удмуртии к 1897 г. функционировало 3736 постоянно действующих торговых заведений. Соответственно большому составу торгующего населения, число торговых точек наибольшим было в Сарапульском уезде (1 785 магазинов и лавок), значительно меньшим – в Елабужском уезде (749 магазинов и лавок), в Малмыжском (630) и самое малое их число было в Глазовском уезде (572). В 90-х гг. XIX в. сложилась разветвленная узкая специализация в подборе ассортимента товаров.

Самый большой процент (26,1) составляли мелочные лавки, а также магазины, торгующие бакалейными, «колониальными», гастрономическими, колбасными товарами, чаем, сахаром, кофе. Несмотря на широкое развитие в крае кожевенно-сапожных промышленных предприятий, магазинов по продаже сапог и башмаков насчитывалось в крае лишь 59, что составляло 1,6 % всех торговых точек. Данное явление объясняется тем, что самые крупные купеческие кожевенно-сапожные заведения большую часть продукции вывозили за пределы губернии, в основном в крупные города страны, а также поставляли в армию. Нужды крестьян в обувной продукции удовлетворяли ремесленные и мелкотоварные крестьянские заведения. Как правило, крестьяне пользовались сырьем собственного производства и получали от ремесленников готовую продукцию. Широчайшее развитие промыслов по изготовлению одежды, предметов быта в рамках полунатурального крестьянского хозяйства объясняло малочисленность магазинов, торгующих готовым платьем, шляпами, зонтиками, перчатками ( заведений), а также мебелью, столярно-токарными изделиями, экипажами.

Такие магазины располагались в городах и заводских поселках.

Преобладание крестьянского населения, с его сравнительно низким жизненным уровнем, низкий процент урбанизации определяли ничтожно малое число магазинов (а в некоторых уездах и их отсутствие) по продаже изделий из золота, серебра, драгоценных камней, мельхиоровых, бронзовых сплавов, фарфоровых, фаянсовых, хрустальных изделий, часовых магазинов.

Необходимый для населения ассортимент товаров неотечественного производства формировался за счет прочно установленных межрегиональных связей. Основная масса товаров, в том числе и так называемых колониальных, скупалась на крупнейших ярмарках страны. Торговля оптовым товаром была полностью монополизирована купечеством, крупными предпринимателями, владельцами промышленных и торговых заведений региона. Происходил процесс усложнения передовой и более прогрессивной стационарной сферы рынка. Следует отметить, что на протяжении второй половины XIX – начала XX в. развитие этих двух сфер шло по восходящей линии: увеличивалось число базаров, ярмарок с одной стороны, с другой – число магазинов, трактиров, лавок. Последние возникали в самых отдаленных уголках края. Отдельные сферы рынка, дополняя друг друга, обслуживали население как города, так и деревни. Размежевания их, как это было в центральных районах России, так четко здесь не произошло. В исследуемый период в торговлю были втянуты все слои общества: крестьяне, мещане, дворяне, купцы. Каждый занял свою нишу в этой слаженной системе товарного рынка. Крестьянин, как продавец, выступал основным действующим лицом в периодической сфере. Купец, в большей степени, в этой сфере являлся покупателем-оптовиком определенного вида товаров, именно того, который пользовался спросом на общероссийском рынке. В то же время он выступал как основное действующее лицо в стационарной сфере рынка, как покупатель-оптовик, завозящий товары промышленного производства, колониальные товары на местный рынок. В свою очередь, через посредников товары растекались по мелким торговым точкам края, владельцами которых довольно часто были как крестьяне, так и мещане.

Предприниматель, ведущий комплексное хозяйство, владевший промышленными предприятиями, монополизировал торговлю в крае в сфере своей промышленной специализации через стационарную сферу рынка.

Удмуртский региональный рынок, как и многие другие в России конца XIX – начала XX в., был ареной конкурентной борьбы за покупателя.

Предприниматель, получив доходы в торговле за счет разницы цен ввозимых и вывозимых товаров, направлял их в промышленную деятельность.

Сравнительно высокий уровень развития как государственной, так и частновладельческой промышленности, с одной стороны, большой удельный вес количества зерна перераспределяемого на месте, с другой, отразились и на соотношении объемов вывозимой за пределы края товарной продукции.

Около 80 % приходилось на долю «экспортируемой» промышленной продукции. Исследования показывают, что удмуртский край, являясь составной частью Приуральского региона, был втянут в единый капиталистический рынок.

Выявляется два потока товарной продукции: вывозя на крупнейшие рынки страны местную промышленную и сельскохозяйственную продукцию, предприниматели ввозили промышленные изделия и так называемые «колониальные товары», которые с узловых складочных пунктов распределялись по собственным стационарного типа заведениям или же реализовывались владельцам мелких лавочек, погребков, трактиров. Наиболее крупные фирмы оптово-розничной торговли мануфактурными товарами не только в регионе, но и во всей России, принадлежали Стахеевым. Следует заметить, что они использовали, как впрочем и все купцы, все формы стационарной торговли, начиная от фешенебельных специализированных магазинов (г. Сарапул) до мелких лавочек, расположенных в арендованных жилых крестьянских избах, обслуживавшихся 1–2 приказчиками. Небольшие размеры уездных городов, подавляющее большинство деревенского населения края, с его полунатуральным крестьянским хозяйством определяли живучесть периодической сферы рынка с его мелким местным сбытом, а также реализацию какой-то части товара прямым путем – производитель– потребитель, а также расширение мелкой лавочной торговли.

Товарная масса, ввезенная в Удмуртию, распределялась по различным торговым сферам. Согласно правилам торговли она делилась на оптовую, розничную и мелочную. Оптовая торговля производилась купеческими конторами, складами, амбарами, нередко торговали прямо с судов. Розничная торговля осуществлялась через лавки, магазины. Если периодическая сфера рынка, т. е. торговля на ярмарках, торжках, базарах, не облагалась пошлиной, то развозно-разносная и стационарная могли производиться только при уплате пошлины, т. е. при наличии свидетельства или билета на право торговли. Территория России в целях сбора пошлины была разделена на пять классов местностей по уровню развитости промышленности и торговли. Сарапульский, Елабужский, Малмыжский уезды были отнесены к четвертому классу податных групп по признаку широкого развития крестьянских промыслов и весьма выгодного торгового положения при крупных реках. Глазовский уезд, располагавшийся в худших природно-географических условиях, был отнесен к пятому классу местностей. Соответственно плата за свидетельства и билеты на торговые и промышленные предприятия была снижена.

В декабре 1880 г. по решению российского правительства право на содержание заведений одним лицом было ограничено: по свидетельству 1й гильдии десятью, 2-й – пятью, и по свидетельствам мелочной торговли – тремя. Ставки обложения были увеличены почти вдвое, за свидетельство 1й гильдии – 600 руб., за свидетельство 2-й гильдии до 30–100 руб. И вместе с тем за билеты 1-й гильдии на право иметь промышленное заведение 20– 50 руб., для 2-й гильдии – 10–30 руб. (в зависимости от класса местностей).

При этом купцы должны были платить еще в пользу земства сбор с гильдейских свидетельств в размере не более 25 %, а с прочих свидетельств и билетов – не свыше 10 % их стоимости. Таким образом правительство стремилось внести соразмерность обложения и в то же время сравнительно небольшими размерами налогов дать возможность развиваться частно владельческой промышленности. Государственным Советом признавалось, что относительно налогообложения «торговля и промышленность по справедливости, должны считаться в положении сравнительно менее обременительными, чем «земля и другие недвижимые имущества».

Сведения о числе выданных свидетельств на право торговли и промыслов позволили определить уровень состояния торговли в крае и удельный вес участия в ней представителей различных слоев общества.

Следует заметить, что содержание информации о числе выданных свидетельств, выявленных нами за 1864, 1873, 1895, 1911 гг. не по всем показателям сопоставимо, поскольку с развитием капитализма экономика страны, в том числе и торговля, структурно усложнялась, что не могло не сказаться и на содержании фискальной политики правительства.

Число свидетельств и билетов при гильдейских свидетельствах на торговые предприятия неизменно растет на протяжении всей второй половины XIX в. с опережающими темпами свидетельств купцов 2-й гильдии. Данное явление говорит о развитии торговли вширь и вглубь.

Купцы 1-й гильдии обладали более широким спектром действия: они имели право производить оптовую и розничную торговлю, содержать конторы, принимать подряды, поставки и откупа повсеместно, где им заблагорассудится. По свидетельству 2-й гильдии купцам предоставлялось право производить розничную торговлю только в своем уезде, а также содержать лавки, фабрики, ремесленные заведения, принимать подряды и поставки на сумму не свыше 15 тыс. руб. Любой желающий торговать привозными и фабричными товарами вне городов должен был приобретать свидетельство на развозной или разносной торг. На территории Удмуртии такая торговля шла по возрастающей линии до 70-х гг., в последующее время – по нисходящей и не получила большого распространения. Так в 60- гг. XIX в. в ней участвовало 74 человека, в 70-е – 307 человек, в 90-е – 263, в 10-е гг. XX в. – 179 человек.

По свидетельству «на мелочный торг» владельцы могли обзаводиться небольшими лавочками. Мелочной торговлей занимались почти все слои общества: купцы, мещане, крестьяне. Во второй половине XIX в. наблюдалось широкое распространение и рост числа мелких лавок, начиная от 1150 – в 1864, до 2475 – в 1895 г. В материалах Приложения к Всеподданнейшему отчету Вятского губернатора за 1895 г. сообщается:

«Замечено, что число мелочных лавок с продажею преимущественно чая, сахара и вообще бакалейных товаров в селах и деревнях губернии в последнее время с каждым годом увеличивается, словом, замечается наклонность торговли децентрализоваться, не сосредотачиваться в одних более крупных селах, а переходить в мелкие и даже деревни».

Собственниками таких лавочек были большею частью местные крестьяне.

Не имея большого капитала, они вели свою торговлю при оборотах в течение года в несколько сот рублей и если получали чистого дохода 30– руб. в год, то считали это вполне достаточным для себя вследствие того, что торговля составляла для них побочное занятие, тем более, что расходов она требовала немного, так как помещение было свое, ненаемное, привоз товара производился на своей лошади, права (промысловое свидетельство) недороги, а постоянного нахождения в лавочке было не нужно и можно было ходить в нее лишь тогда, когда являлся покупатель. Хорошим показателем развития такой торговли может служить количество ежегодно выбираемых промысловых свидетельств (3 разряда, 3 и 4 класса) в 15– рублях. Карточные сведения, имеющиеся в нашем распоряжении по небольшим торговым заведениям г. Сарапула и 1-го участка Сарапульского уезда показывают, что в мелочных лавках городов и сел существовала специализация по продаже товаров. Перечень названий лавок представляет их разностороннюю направленность. Данные факты свидетельствуют об активном развитии в крае на рубеже XIX и XX в. более передовой сферы рынка – стационарной. Однако, по сравнению с центральными районами России, выявляется большое отставание во времени ее распространения в сельской местности и по форме еще достаточно примитивной и убогой.

купечества» рассматриваются масштабы, мотивы, приоритеты благотворительной деятельности купечества региона и его отдельных представителей, роль их в развитии учебных заведений, организации медицинской помощи населению, создании домов для инвалидов, престарелых, бездомных, детских приютов, храмосозидание и др. Автор работы попыталась дать свою интерпретацию отдельных дефиниций исследуемой проблемы.

Типичным явлением общественной жизни городов региона, как и повсюду в России, особенно в конце XIX – начала ХХ в. стала благотворительность. Нельзя не отметить, что купечество участвовало во всех видах, благотворительных организаций, существовавших в регионе, и делало большие частные вклады. Проведенное исследование позволяет сделать вывод о том, что благотворительная деятельность купечества проходит 4 этапа. Благотворительность по своему размаху и идейной направленности, объемам вкладов, формам организаций претерпевает значительные изменения, непосредственно связанные с развитием экономики, социальной структуры общества, его образованности, культуры и т.д.

В конце XVIII – 50-х гг. XIX в (I этап)., в период первоначального накопления капитала, когда купечество только еще шло к большим капиталам, акты благотворительности носили частный характер, были эпизодическим явлением, касались храмосозидания и просвещения, производились главным образом купцами наиболее развитых торговых центров – городов Елабуги и Сарапула. В 60–70-е гг. XIX в. (II этап) накопление капиталов, образование торговых домов, возрастание культурного уровня позволило создать первые благотворительные комитеты. Наряду с эпизодической, благотворительность приобретает постоянный, планомерный характер. Первые благотворительные общества были созданы елабужскими купцами. В начале 70-х гг. XIX в. образуется первый “Благотворительный братьев Д. И. и И. И. Стахеевых комитет”, В 80–90-е гг. XIX в. (III этап) с концентрацией и индустриализацией производства, образованием ассоциированного капитала благотворительность отличается более крупными вкладами и появлением широкой сети различных благотворительных организаций. В 90-е гг. XIX в. создается “Фонд имени Стахеевых” ( благотворительность в размере до 1 млн. в год.) Елабужским купцом 1-й гильдии Ф. Г.

Черновым был создан “Благотворительный Черновский комитет”, проценты с капитала которого жертвовались на устройство храмов в инородческих приходах. На его средства было построено в регионе свыше 23 храмов. Начинает проявлять активность в создании благотворительных обществ сарапульское купечество. В 1900–1917 гг. (IV этап) с образованием коллективных, обезличенных капиталов в различных его формах происходит процесс сращивания торгово-промышленного капитала с различными кредитными учреждениями. С созданием стахеевского концерна “Иван Стахеев и К°” в 1904 г. благотворительная деятельность приобрела широкие общероссийские масштабы – пожертвования исчислялись миллиардами руб., а первостатейные купцы региона вошли в элиту предпринимательского слоя России. Меняются и приоритеты – на первый план выходят культура, наука и просвещение, становятся более разнообразными формы благотворительных обществ.

Причина щедрых пожертвований, тяжелым трудом накопленных капиталов, коренится в сословном купеческом менталитете: высокая внутренняя культура лучших представителей купечества, уходящая корнями в христианство, глубокая их религиозность, патриотизм, с одной стороны, тщеславие, возможность получить чины, почетные должности, желание замолить грехи и т. д. – с другой. Какими бы ни были мотивы (хотя и это очень важный элемент в создании генофонда), купцы оставили богатое наследство. Уездные города края, с любовью обустроенные, удобные, уютные – это детище местного купечества. Оригинальные, непохожие друг на друга деревянные и каменные купеческие особняки – памятники зодчества, торговые площади, соборы, монастыри, банки, школы, гимназии, училища, приюты, а также водопроводы, средства связи, электрическое освещение, многое, что нужно было для жизни города и деревни, его обитателей, было создано с участием купечества края. Многие исследователи считают, что наряду с крестьянством, купцы в гораздо большей мере, чем другие слои общества, сохраняли самобытные черты, несли в себе ценности русского национального сознания и русской культуры. Суть российской православной этики заключалась в преобладании духовно-нравственных мотивов жизненного поведения над материальными. Идея «греховности богатства» преодолевалась через обращение его на пользу людям в виде широкой благотворительной деятельности. Опыт предпринимателей, вырабатывавшийся столетиями, был сконцентрирован в этических нормах, опубликованных в 1887 г. И. Е.

Зегимилем в отдельной книге под названием: «Необходимые правила для купцов, банкиров, комиссионеров и вообще для каждого человека, занимающегося каким-либо делом». Все его положения основаны на христианских заповедях: «Работайте сами, то, что вы можете сделать сами, не давайте делать другим. Держите всегда данное слово. Относитесь к вашему делу с полным усердием, чем бы вы не занимались. Трезвость и выдержанность. Всякое дело основано на доверии, поэтому вы должны всеми силами стараться снискать себе полное доверие тех, с которыми вам приходится иметь дело. Главное честность и добросовестность.

Соблюдайте экономию в ваших личных расходах, живите лучше ниже ваших средств, чем выше»24. Вышесказанное обнаруживает единый «дух»

этических норм, уходящих корнями в протестантизм и православие, выработанных лучшими представителями торгово-предпринимательской сферы. Труд и в православной этике также безусловная добродетель, ибо посредством его человек приближается к Богу. Однако для русской православной этики характерно негативное отношение к богатству, к любым формам накопительства. Наверное поэтому самый традиционный путь покаяния и общественного служения для российских предпринимателей заключался в многочисленных пожертвованиях капитала на благо народа.

На страницах научной, научно-популярной, периодической литературы за последнее время в различных интерпретациях предстают определения понятий «благотворительность», «филантропия», «меценатство». Все они трактуются как явления нравственного порядка, как процесс оказания безвозмездной помощи нуждающимся в ней. Что касается понятия «благотворительность», то во всех дореволюционных авторитетных энциклопедических словарях определение его, в основном, совпадает. Благотворительность трактуется как проявление сострадания к ближнему и нравственная обязанность спешить на помощь к неимущему, она была необходимым условием личного нравственного здоровья; она больше нужна была самому нищелюбцу, чем нищему. Нищий был для благотворителя лучший богомолец, молитвенный ходатай, душевный благодетель. В словарях, изданных в советское время, дается иная интерпретация благотворительности. Так, в «Большой Советской Энциклопедии» (1927 г.) отмечается, что «благотворительность представляет явление, свойственное лишь классовому обществу...

социальная структура которого обуславливает хроническое пребывание определенной части общества в состоянии бедности и нищеты».

Благотворительность идентифицируется с филантропией. На наш взгляд, благотворительность имеет более емкое содержание, это собирательный термин, поскольку меценатство и филантропия – это тоже акты благодеяния. Более того, для конца XIX– начала XX в. с организацией ассоциированного капитала, с активизацией благотворительной деятельности, особенно в российской провинции, расширяется сфера Зегимель И.Е. Необходимые правила для купцов, банкиров, комиссионеров и вообще для каждого человека, занимающегося каким – либо делом. СПб., 1881. С.3–22.

благотворительности. Купечество, помимо филантропической деятельности, помощи сирым, калекам и убогим, начинает благоустраивать за свой счет города, строить общественные здания, больницы, школы, клиники, храмы и др. Филантропическая деятельность также расширяет свои границы. Предприниматели, отличающиеся высокой внутренней культурой, собирают большие библиотеки, коллекции, организуют художественные галереи, строят театры, музеи, реставрируют памятники искусства, основывают учебные заведения. Благотворительная деятельность, трансформируясь и наполняясь новым содержанием, превратилась в разветвленную сеть, включающую в себя государственные и частные организации, а также личные проявления. Каждому городу, наряду с общими были присущи своя индивидуальная сеть благотворительных организаций и свой характер частных пожертвований.

В современных условиях ученым удалось прийти к единому мнению по поводу дефиниций, связанных с благотворительностью. Так, «благотворительность», в первую очередь, относится к области общественной активности, связанной с передачей юридическими и физическими лицами (но не субъектами государства) денежных и материальных средств, и с сотрудничеством частных лиц в деле помощи нуждающимся. Понятие «благотворительность» не вполне совпадает с «общественным призрением», ибо не включает государственный уровень социальной реабилитации. Термин «призрение» применяется ко всей сфере социальной реабилитации основных категорий населения, нуждающихся в помощи, а именно: детей, стариков и инвалидов, то есть тех, кто не может содержать себя собственным трудом25.

По-видимому, нравственная направленность личности, воспитание, жизненные ситуации, семейные традиции, интересы окружающей среды – все это повлияло на выбор направленности благотворения:

храмосозидание, филантропия и просвещение были характерны для Стахеевых, просвещение, меценатство для Ушковых и Александровых, храмы и всевозможного рода пожертвования церковному причту – для Черновых, Смагиных, Бахтияровых, Калашниковых, просвещение, строительство учебных заведений – для Ижболдиных, Ирисовых;

филантропическая деятельность – для Колчиных, Созыкиных, Курбатовых, Смагиных. Таким образом, вкладывая капиталы в развитие торговли и промышленности, купцы немалую долю прибыли определяли на благотворительные акции: медицину, просвещение, храмосозидание и содержание церквей, создание домов для инвалидов, престарелых, бездомных. Постоянное внимание к делам насущным односельчан оказывало благоприятное воздействие на материальную и духовную жизнь людей, являлось серьезной поддержкой в развитии просвещения и утверждении православия. Купечество к концу XIX в. стало эпицентром Ульянова Г.Н. Изучение истории и благотворительности в России: тенденции и приоритеты (1989–2002 гг.) // Благотворительность в России 2002. С.-Пб., 2003. С.17.

общественно-экономической и культурной жизни провинции.

Благотворительность по своему размаху и идейной направленности, объемам вкладов, формам организаций претерпевает значительные изменения, непосредственно связанные с развитием экономики, социальной структуры общества, его образованности, культуры. Наряду с общими просматриваются региональные особенности – в общей массе купечеству провинции, отличавшемуся наибольшей патриархальностью, свойственен более выраженный патриотизм, соборность, коллективное участие во всех самых малых и больших делах, а также корпоративная зависимость, сохранение кастовости своего круга.

Заключение. Анализ конкретного исторического материала, касающегося купеческого сословия Вятско-Камского региона и его отдельных семейных кланов, позволяет выявить 4 этапа в эволюционном развитии купеческого сословия. Изучение отдельных купеческих династий на примере четырех последних поколений (с учетом активнопродуктивного возраста): деды – сыновья – внуки – правнуки показывает поколенные изменения в сущности самого сословия, проходившего через определенные ступени внутреннего развития, определяемых переплетением правовых, демографических, экономических, психологических и др. факторов, в свою очередь тесно связанных с характером и масштабами благотворительной деятельности.

I этап (конец XVIII– 50-е гг. XIX в.). Сословно-определяющим фактором являлась торговая деятельность купечества. Этот период в основном связан с первоначальным накоплением капитала, сопровождавшимся выходом его владельцев преимущественно из крестьянского, либо мещанского сословий с приобретением гильдейского свидетельства. Акты благотворительности носили частный характер, были эпизодическим явлением.

II этап (60–70-е гг. XIX в.). Сословно-определяющей становится торгово-предпринимательская деятельность. Ведущую роль по-прежнему занимала торговля, однако купцы начинали вкладывать капиталы в разного рода производства. В изменении количественных и качественных показателей немаловажную роль сыграла законодательная политика правительства, установившая привилегии для купеческого сословия, а также обязательную связь между частным предпринимательством и записью в купеческую гильдию. Накопление капиталов, возрастание культурного уровня купечества позволило создать первые благотворительность приобретает постоянный, планомерный характер.

III этап (80–90-е гг. XIX в.). Основным занятием купечества являлась промышленно-торговая деятельность. Концентрация и индустриализация производства определили активный процесс сращивания торгового капитала с промышленным, сопровождавшийся образованием ассоциированного капитала в форме различных торговых домов (полных и на вере), а также товариществ на паях. Повышается культурный и образовательный уровень купечества. Капиталистическое производство уже не может существовать без квалифицированных специалистов.

Купечество поворачивается лицом к просвещению, широкое развитие получает благотворительность, отличающаяся более крупными вкладами и появлением широкой сети благотворительных организаций. Однако для этого периода характерно размывание купеческого сословия. Помимо экономического фактора немаловажную роль в этом сыграла законодательная политика правительства, постепенно ликвидировавшая основные привилегии купечества и устранившая связь между занятием промышленностью и приобретением купеческих и промысловых свидетельств.

IV этап (1900–1917 гг.). Определяющим явлением становится образование коллективных, обезличенных капиталов в различных его формах: торговые дома (товарищества полные и на вере), товарищества на паях, акционерные общества. Происходит процесс сращивания торговопромышленного капитала с различными кредитными учреждениями. На этом фоне наблюдается дальнейший процесс размывания, можно сказать, расслоения купеческого сословия. С одной стороны, приобретение статуса потомственного почетного гражданина или, более того, потомственного дворянина, сопровождавшееся иногда переездом в Петербург, Москву, Казань и др. города и с другой – возвращение «на круги своя» – переход в крестьянское, либо в мещанское сословие. Тем не менее, купечество в России как сословие существовало вплоть до 1917 г. В этот период дети передовой части купечества получили образование в ведущих российских и европейских учебных заведениях. Наряду с региональными вкладами, благотворительность приобрела общероссийские масштабы – пожертвования исчислялись миллиардами руб. Изменились приоритеты – средства стали направляться в культуру, науку, просвещение, разнообразнее становится сеть благотворительных обществ. Результаты исследования показывают, что купечество сыграло прогрессивную роль в развитии промышленности, торговли, культуры, градостроительства.

Удмуртия стала аграрно-промышленным регионом. В условиях модернизации региональное купечество претерпевает большие изменения разной степени интенсивности: кардинальные – в предпринимательской деятельности, значительные, но не опровергающие традиций – в культуре, образе жизни, внешнем облике и, в конечном счете – в менталитете. Третье сословие «не превращается в призрак», оно самоидентифицируется, сохраняя свой стержень, свои корпоративные устои. Провинциальное купечество определяет этические нормы предпринимательской культуры, сложившейся на основе христианских заповедей.

Основные положения работы отражены в следующих 1. Лигенко Н. П. Крестьянская промышленность Удмуртии в период капитализма (60–90-е гг. XIX в.): Монография. Ижевск: Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН, 1991. 176 с.

2. Лигенко Н. П. Купечество Удмуртии. Вторая половина XIX – начало ХХ века. Монография. Ижевск: Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН, 2001. 432 с.

3. Лигенко Н. П. Торгово-предпринимательская деятельность купечества Удмуртии (60–90-е гг. XIX в.) // Очерки истории Удмуртии XIX в. / Отв. ред. Н. П.

Лигенко. Ижевск: Удмуртский ИИЯЛ УрО РАН, 1996. С. 220–260.

4. Лигенко Н. П., Уракова Т. Н. и др. Республиканский краеведческий музей УАССР (Путеводитель). Ижевск, 1972.127 с.

5. Лигенко Н. П. Базар, торжок, ярмарка. Серия: Краеведение. Материалы проблемно-творческой лаборатории «Познание национальных культур».

Ижевск, 2000. 32 с.

6. Лигенко Н. П. Удмуртия в XIX – начале ХХ в. // История Удмуртии. Ч. II.

Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН. 2003. 250 с.

7. Лигенко Н. П. К вопросу о развитии крестьянской промышленности в Удмуртии во второй половине XIX века // Вопросы истории Удмуртии: Сб. ст. / Отв. ред. М. А. Садаков. НИИ при Совете Министров УАССР. Ижевск, 1975. С.

152–184.

8. Лигенко Н. П. Вопросы историко-географического развития крестьянской промышленности Удмуртии во второй половине XIX века // Аграрные отношения в Удмуртии во второй половине XIX – начале ХХ вв.: Сб. ст. / Отв. ред. М. М.

Мартынова. НИИ при Совете Министров УАССР. Ижевск, 1981. С. 45–88.

9. Лигенко Н. П. К характеристике традиционных крестьянских промыслов Удмуртии в пореформенный период // Народное искусство и художественные промыслы Удмуртии: Сб. ст. / Отв. ред. К. М. Климов. НИИ при Совете Министров УАССР. Ижевск, 1981. С. 67–101.

10. Лигенко Н. П. Сравнительная экономическая характеристика промыслов среди русского и удмуртского крестьянства Удмуртии второй половины XIX века // Сельское хозяйство и крестьянство Среднего Поволжья в периоды феодализма и капитализма. Чебоксары, 1982. С. 89–93.

11. Лигенко Н. П. Промышленность Удмуртии в период капитализма (1861– 1917 гг.) // Вопросы истории развития промышленности Удмуртии: Сб. ст. / Отв.

ред. Н. П. Лигенко. НИИ при Совете Министров УАССР. Ижевск, 1986. С. 59–86.

12. Лигенко Н. П. Социально-экономическое развитие крестьянской промышленности Удмуртии в период капитализма (60–90-е гг. XIX в.) // Вопросы истории развития промышленности Удмуртии: Сб. ст. / Отв. ред. Н. П. Лигенко.

НИИ при Совете Министров УАССР. Ижевск, 1986. С. 120–152.

13. Лигенко Н. П. Воздействие социального расслоения деревни на крестьянскую промышленность Удмуртии в период капитализма (60–90-е гг. XIX в.) // Вопросы истории развития промышленности Удмуртии: Сб. ст. / Отв. ред.

Н. П. Лигенко. НИИ при Совете Министров УАССР. Ижевск, 1986. С. 153–171.

14. Лигенко Н. П. Крестьянская промышленность Удмуртии в конце XIX – начале ХХ вв. // Проблемы аграрной истории Удмуртии. Сб. ст. / В. Е. Владыкин, Н. П. Лигенко. Ижевск: Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН, 1988. С. 57–71.

15. Лигенко Н. П. Воздействие социального расслоения деревни на крестьянскую промышленность Удмуртии во второй половине XIX в. // Проблемы социально-экономического развития деревни Среднего Поволжья в / Отв. ред. Ю. И. Смыков. АН СССР. Казанский филиал. Казань, 1987. С.13–20.

16. Лигенко Н. П. Торговля Удмуртии в период капитализма (60–90-е гг. XIX // Новые исследования по истории Удмуртии: Сб. ст. / Отв. ред. А. В. Яковлев.

Ижевск: Удмуртский ИИЯЛ УрО РАН, 1991. С. 3–28.

17. Лигенко Н. П. Крестьянская промышленность удмуртов во второй половине XIX в. // Хозяйство и материальная культура удмуртов в XIX–ХХ веках: Сб. ст. / Отв. ред. Г. А. Никитина. Ижевск: Удмуртский ИИЯЛ УрО РАН, 1991. С. 63–86.

18. Лигенко Н. П. Плетение. Народные умельцы // Удмуртское краеведение в 4–11 классах. Ижевск, 1991. С. 16–20.

19. Лигенко Н. П. Развитые центры кустарных промыслов Удмуртии // Вестник УдГУ. 1994. № 5. С. 64–82.

20. Лигенко Н. П. Эволюция экономических форм промышленности // История и культура Волго-Вятского края. К 90-летию Вятской ученой архивной комиссии: Тез. докл. Киров, 1994. С. 173–175.

21. Лигенко Н. П. Место архивного документа в общем комплексе исторических источников // Материалы научно-практической конференции «Расширение источниковой базы архивов и историческая наука», посвященная 70-летию государственной архивной службы Удмуртии. Ижевск, 1994. С. 16–19.

22. Лигенко Н. П. Нескучное ремесло // Памятники Отечества. Полное описание России. Удмуртия. М., 1995. С. 76–80.

23. Лигенко Н. П. Вашкала jнер уз вуны (Древние промыслы) // Вордскем кыл (Родная речь). 1995. № 5. С. 88–91.

24. Лигенко Н. П. Кунгож сьjръес сыз но паймытъяло вылэм (Зарубежные связи) // Вордскем кыл (Родная речь).1995. № 2. С. 63–68.

25. Лигенко Н. П. Ужъёссы нимысьтbз пусъемын (Талантливые люди) // Вордскем кыл (Родная речь). 1996. № 6. С. 69–76.

26. Лигенко Н. П. Ыжгон шунтbз песятаймез но (Валяльных дел мастера) // Вордскем кыл (Родная речь). 1996. № 3. С. 67–68.

27. Лигенко Н. П. Базары, ярмарки, торжки – активная сфера межэтнических контактов. XIX – начало ХХ в. // Славянский и финно-угорский мир вчера, сегодня: Сб. ст. / Отв. ред. К. М. Климов. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та.

1996. С. 86–105.

28. Лигенко Н. П. Хозяйство и быт народов Вятско-Камского региона // Мой дом – мое село. Материалы проблемно-творческой лаборатории «Познание национальных культур». Ижевск, 1997. С. 37–39.

29. Лигенко Н. П. Публикация массовых источников – первостепенная задача исторической науки Удмуртии // Материалы научно-практической конференции: Историк. Время. Архивы. Тез. докл. Ижевск, 1998. С. 75–78.

30. Лигенко Н. П. Базар. Торжок. Ярмарка – сфера межэтнических контактов // Тезисы конференции «Проблемы межэтнических взаимоотношений в сопредельных и национальных образованиях». Сарапул, 1997. С. 15–16.

31. Лигенко Н. П. Базар // Вордскем кыл (Родная речь). 1999. № 9. С. 52– 55.

32. Лигенко Н. П. История Сибирского тракта // Свое дело. Ижевск, 1997. № 11. С. 6.

33. Лигенко Н. П. История династии купцов Ушковых // Свое дело. Ижевск, 1997. № 3, 4. С. 3, 4.

34. Лигенко Н. П. Этические нормы предпринимательской культуры // Свое дело. Ижевск, 1997. № 2. С. 3.

35. Лигенко Н. П. Купцы Стахеевы: империя в империи // Свое дело.

Ижевск, 1997. № 8. С. 5.

36. Лигенко Н. П. История торгового дома «Наследники коммерции советника И. В. Александрова» // Свое дело. Ижевск, 1997 № 5, 6. С. 3, 13.

37. Лигенко Н. П. Развитие купеческого сословия Удмуртии // Свое дело.

Ижевск, 1997. № 9. С. 3.

38. Лигенко Н. П. Торжки больше чем базары // Свое дело. Ижевск, 1998.

№ 1. С. 4.

39. Лигенко Н. П. Двести лет тому назад. Ярмарки // Свое дело. Ижевск, 1998. Февраль. С. 10.

40. Лигенко Н. П. Развитие промышленного капитализма. Удмуртия в период империализма. Статьи: купцы, банки, базары, торжки, ярмарки // Удмуртская Республика: Энциклопедия. Ижевск, 2000. 3,0 п. л.

41. Лигенко Н. П. Благотворительная деятельность купечества Удмуртии (XIX – начало ХХ в.) // Материальная и духовная культура народов Поволжья и Урала: История и современность. Материалы научно-практической конференции, посвященной 150-летию со дня рождения Г. Е. Верещагина.

Глазов, 2001. С. 18–20.

42. Лигенко Н. П. Историография истории Удмуртии второй половины XIX – начала ХХ в. // Институт: история и современность: К 70-летию Удмуртского института истории, языка и литературы Уральского отделения Российской академии наук. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2001. С. 94–113.

43. Лигенко Н. П. Особенности предпринимательской деятельности купечества Удмуртии (вторая половина XIX – начало ХХ в.) // Мир предпринимательства Поволжья в исторической ретроспективе: Материалы научной конференции. Чебоксары, 2002. С. 97–111.

44. Лигенко Н. П. Благотворительная деятельность купечества Удмуртии.

Вторая половина XIX – начало ХХ в. // Благотворительность в России.

Исторические и социально-экономические исследования: Институт «Открытое / Сост. и научн. редакторы О. Л. Лейкинд (общая редакция), А. В. Орлова, Г. Н.

Ульянова. СПб., 2003. С. 108–120.