«УГОЛОВНОЕ ПРАВО ОБЩАЯ ЧАСТЬ ТАШКЕНТ МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН АКАДЕМИЯ УГОЛОВНОЕ ПРАВО ОБЩАЯ ЧАСТЬ Учебник Допущено Министерством высшего и среднего специального образования Республики Узбекистан ...»

Отмеченные положения должны быть внедрены в общественное и индивидуальное сознание. Это перспективная задача правового воспитания, без решения которой эффективность реализации других направлений уголовно-правовой политики будет крайне низкой.

В литературе справедливо отмечается, что правовое воспитание представляет собой комплексное целенаправленное воздействие на мировоззрение личности, которое должно осуществляться непрерывно Тугаринов В. П. Личность и общество. – М., 1965. – С. 52.

и повсеместно и включать в себя не только распространение правовых знаний, но и формировать законопослушное правомерное поведение1.

Из этого следует, что уголовно-правовое воспитание не должно ограничиваться ориентацией граждан и должностных лиц на общие вопросы уголовно-правовой политики, но в обязательном порядке охватывать и конкретные вопросы, проблемы уголовно-правовой охраны и борьбы с преступными проявлениями для того, чтобы выработать необходимый уровень законопослушания2.

В заключение приведем слова Президента Республики Узбекистан И. А. Каримова, прозвучавшие в его докладе на шестой сессии Олий Мажлиса второго созыва, о том, что «главная задача правоохранительных, судебных органов и, прежде всего, прокуратуры состоит не в понуждении людей, а в повышении правовой культуры граждан, знании ими своих прав, законов, в проведении эффективной профилактической работы. Когда мы поймем эту простую истину, тогда меньше будет осужденных»3.

Наука уголовного права является самостоятельной отраслью права, но вместе с тем и составной частью юридической науки Узбекистана.

Наука уголовного права – это система научных взглядов, идей, представлений и теорий, основанных на изучении: истории развития уголовного законодательства, отрасли права и науки; действующего законодательства; эффективности применения уголовно-правовых норм; уголовного законодательства и права зарубежных стран; норм международного уголовного права; теоретических проблем применения уголовного законодательства; социологии уголовного права;

обоснованности и обусловленности уголовного закона и других проблем, связанных с различными формами поведения, представляющего опасность для прав и свобод граждан, интересов общества и государства.

Основной задачей науки уголовного права является разработка теоретических и практических проблем применения действующего законодательства, его дальнейшего совершенствования, повышения См.: Таджиханов У., Саидов А. Х. Правовая культура общества: состояние, тенденции и перспективы развития // Народное слово. 1998. 22, 23 января.

Подробнее см.: Таджиханов У., Саидов А. Х. Повышение правовой культуры – важнейшее направление государственной политики // Правда Востока. 1998.

20 января; Таджиханов У. Закон. Человек. Государство. – Т., 1997.

Каримов И. А. Справедливость – в приоритете закона // За безопасность и мир надо бороться. Т. 10. – Т., 2002. – С. 49.

уровня эффективности, осуществление прогноза развития в целях обеспечения успешной реализации уголовно-правовой политики.

Таким образом, предмет науки уголовного права полнее, шире, чем предмет уголовного права как отрасли права. Если предметом последней являются уголовно-правовые отношения, то в предмет науки уголовного права входит изучение действующего законодательства, проблем его правоприменения, эффективности уголовно-правовых норм и их применения, истории уголовного права, социальной обусловленности уголовно-правового запрета, механизма уголовноправового запрета и проблем декриминализации, зарубежного уголовного законодательства и уголовного права, уголовно-правовых проблем предупреждения и воспитания и др.

Для изучения названных и других проблем теория уголовного права использует определенную методологию научного исследования, представляющую собой совокупность методов научного познания. В свою очередь метод представляет собой определенный прием или способ, путь познания реальной действительности и получения о ней объективных знаний1. Отдельные методы, да и методология в целом, предопределяются предметом, содержанием конкретной науки. Но и содержание науки предопределяется теми методами, которые она использует в изучении действительности.

Следует отметить, что ни в общей теории права, ни в отраслевых юридических науках до сих пор нет единства относительно вопроса о методологии, которую в одних случаях отождествляют с диалектическим методом, в других понимают как научно-философский аспект правоведения, а в-третьих – как совокупность специальных приемов и способов.

В «социалистический» период вопрос о методологии науки уголовного права не относился к разряду дискуссионных, поскольку существовала единая точка зрения, сформировавшаяся после 1917 г., о том, что таковой является марксистко-ленинская материалистическая диалектика. Основной акцент в изысканиях делался на обнаружении коренных противоречий между свергнутым «старым» и строящимся «новым» обществом, в низвержении почти всего, что было достигнуто учеными-правоведами и мыслителями в предшествующий период.

Наиболее ярко это нашло отражение в работе «Марксизм и уголовное право», где откровенно провозглашается, что «общей практической задачей революционного марксизма является разрушительная задача:

опрокинуть капиталистический режим», в связи с чем «весь характер См.: Теория государства и права / Под ред. М. Н. Марченко. – М., 1996. – С.

17; Общая теория права / Под общ. ред. А. С. Пиголкина. – М., 1996. – С. 17;

Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть. – М., 1996. – С. 29; и др.

теоретической работы марксизма строится на этой генеральной линии»1. Из данной посылки делался вывод, что «по этой линии ведется и должна вестись и работа в области уголовного права»2. Следует отметить, что эта «генеральная линия» последовательно выдерживалась и после разрушения всего «до основания», когда началось возведение «нового здания» социалистического уголовного права на, якобы, абсолютно новом «фундаменте». Достаточно отметить, что в одном из последних учебников по уголовному праву того периода определено:

«Принципиальной, выверенной основой познания в науке уголовного права была и остается диалектико-материалистическая методология»3.

В вопросе о сущности методологии науки уголовного права со стороны ученых-правоведов достаточно часто допускалась определенная некорректность, а иногда и научное лицемерие.

Несомненно, что для этого существовали объективные и субъективные причины, однако при всем этом незаслуженность многих упреков становится очевидной, как только начинаешь проводить сопоставление источников и работ, в которых они подвергаются критике.

Если попытаться типизировать утверждения, при помощи которых аргументировались различия между методологией исследования норм социалистического советского уголовного права и методологией их изучения буржуазной юриспруденцией, то почти все сводится к следующему: буржуазная юриспруденция исходит из того, что содержание норм права может быть понято лишь путем формальнологического их анализа; право может быть понято из самого себя;

буржуазная правовая наука анализирует нормы права в отрыве от их социально-экономического содержания, от тех реальных общественных отношений, которые регулируются нормами права4. Достоинством же социалистической советской науки уголовного права, отличающей ее от буржуазной, являлось то, что «все основные понятия и институты уголовного права изучаются и рассматриваются не как абстрактноюридические понятия, а как социальные явления на основе закономерностей историзма, классовости, единства и борьбы противоположностей, детерминации»5.

Справедливость и достоверность такого подхода можно оценить лишь заглянув в историю развития науки уголовного права и тех процессов, которые происходили, начиная с середины 70-х гг. XIX в.

Это время характеризуется возникновением в области науки уголовного Пионтковский А. А. Марксизм и уголовное право. – М., 1929. – С. 5.

Советское уголовное право. Общая часть. – М., 1988. – С. 13.

См., например: Курс советского уголовного права. Т. 1. – М., 1970. – С. 20.

Советское уголовное право. Общая часть. – М., 1988. – С. 13.

права, наряду с классическим, новых направлений: социологического и антропологического. В этой связи русский криминалист, представитель классической школы уголовного права В. Д. Набоков во вступительной лекции, прочитанной им в Императорском училище правоведения сентября 1896 г. по теме «Содержание и метод науки уголовного права», отмечал, что уже само «оглавление нашей науки, если можно так выразиться, представляет знак вопроса», поскольку «разноречия и споры касаются не отдельных деталей, а собственного содержания, метода науки уголовного права»1.

Более категорично высказывался по этому поводу представитель социологической школы М. Н. Гернет, отмечая, что в области науки уголовного права произошла не эволюция, последовательные этапы которой всегда возможно предвидеть, а неожиданно разразившаяся революция2. Революционность взглядов сторонников новых учений в первую очередь он связывал с методологией.

В чем же сущность методологических разногласий между классической, социологической и антропологической школами уголовного права?

Классическое направление науки уголовного права основывалось на логическом (иначе называемом дедуктивном, юридическом или догматическом) методе, сущность которого заключалась в изучении преступления и наказания только как юридических понятий, исследование и установление которых должно осуществляться отвлеченно от жизненных явлений. Данный тезис прямо отражен во многих работах представителей этой школы3. Именно указанные абсолютные теории в доктрине классического направления подвергали критике ученые советского периода, полностью игнорируя существование и так называемых утилитарных и смешанных теорий, которые получили значительное распространение в начале XX в.

Несомненно, что абсолютизирование юридического анализа правовых понятий и норм, сознательный отказ от социальной действительности порождали противоречия между логикой жизни и логикой понятий, что и составляло основной недостаток юридического метода.

Наиболее уязвимыми в доктрине классиков являлись вопросы обоснования дифференцированного подхода к ответственности в зависимости от личности преступника, видов совершаемых См.: Набоков В. Д. Сборник статей по уголовному праву. – СПб., 1904. – С. 1.

См.: Гернет М. Н. Социальные факторы преступности. – М., 1905. – С. 4.

См., например: Вульферт А. Методы, содержание и задачи науки уголовного права (вступительная лекция в Демидовском юридическом лицее). – Ярославль, 1891. – С. 2; Набоков В. Д. Сборник статей по уголовному праву. – СПб., 1904. – С.

5; и др.

преступлений и степени их завершенности, а также мер наказания, подлежащих применению, которые подвергались серьезной критике со стороны представителей антропологического и социологического направлений уголовного права, в основу учений которых был положен позитивный или индуктивный метод. Но несомненны и достоинства классической школы, которая при помощи тонкого догматического анализа, искусных определений, стройной систематики уголовноправовых понятий «облекла борьбу с преступностью в систему права и тем самым создала уголовное право как юридическую науку»1, однако была бессильна при помощи взятой на вооружение методологии выработать систему практических средств борьбы с преступность и, естественно, эту «пустоту» попытались заполнить представители новых школ.

В середине семидесятых годов XIX в. в науке уголовного права зарождается антропологическая, или натуралистическая школа, однако назвавшая себя, в отличие от классической школы, по-своему опытному методу «позитивной школой уголовного права». Новый позитивный метод состоял в наблюдении за соматическими и физическими особенностями преступника как причинами преступности: измерение, взвешивание, наблюдение были провозглашены сторонниками новой школы единственными способами узнать верный путь борьбы с преступностью2. На основании такого подхода преступление было объявлено вполне естественным явлением, поскольку в обществе якобы существует особый тип «преступного человека», с рождения обреченного на совершение преступления и отмеченного своеобразными анатомическими признаками.

Учение Ч. Ломброзо34 о прирожденном преступнике, вначале нашедшее живой отклик, в последующем было подвергнуто критической проверке, и выдвинутая гипотеза не нашла подтверждения.

Однако следует отметить, что создание определенных типов преступников в зависимости от опытных антропологических измерений составляло лишь часть ломброзианской теории, и именно этот чисто внешний аспект в последующем был развенчан. Основная же сущность ломброзианства, наиболее ярко отраженная в работах Э. Ферри5, Трайнин А. Уголовное право. Часть Общая. – М., 1929. – С. 7.

См.: Гернет М. Н. Социальные факторы преступности. – М., 1905. – С. 10.

Ломброзо Чезаре (1835–1909) – итальянский врач-психиатр, антрополог, основатель натуралистической школы уголовного права.

Ферри Энрико (1856–1929) – ученик и последователь идей Ч. Ломброзо, первоначально занимавший промежуточную позицию между уголовносостояла в самой концепции биологической, биосоциальной теории, основывающейся на натуралистическом методе, положившем начало использованию естественно-научных методов (наблюдение и опыт) познания в социальных исследованиях. Справедливости ради следует отметить, что представители уголовно-антропологической школы не игнорировали наряду с антропологическими и другие факторы преступности, в чем и состояла основная часть обвинений в их адресс.

В предисловии к работе итальянского криминалиста Fornasari di Verce, вышедшей в Турине в 1894 г., Ч. Ломброзо писал по этому обвинению следующее: «Среди обвинений более или менее ложных, распространенных против новой уголовно-антропологической школы, одно много старее других и до сих пор все еще держится: это обвинение нас в отрицании экономических влияний, влияний среды»1.

Подтверждением правдивости слов Ч. Ломброзо является его третий том пятого издания «L’Uomo delinquente» («Преступный человек»), опубликованный в 1897 г.2 Достаточно обратиться к этой работе, чтобы убедиться, что основная ее часть, наряду с климатическими условиями, биологическими и антропологическими факторами, посвящена факторам социальным, влияющим на состояние преступности, таким как цивилизация, плотность населения, голодовки, неурожаи, цены на хлеб, алкоголизм, уровень просвещенности, экономическое благосостояние населения, воспитание, возраст и пр.

Основателем социологического направления в уголовном праве называют М. В. Духовского3, который подверг критике метод классиков и призвал науку уголовного права «выводить свои определения не из одного абстрактного разума, а из изучения действительной жизни»4. Он считал «положительно неверным взгляд на уголовное право как на науку, изучающую только преступление и налагаемое на него наказание: уголовное право занимается исследованием того явления в антропологическим и уголовно-социологическим направлениями, а в последний период жизни примкнувший к фашизму, полагая, что его методы наиболее соответствуют позитивной школе.

Цит. по: Гернет М. Н. Социальные факторы преступности. – М., 1905.

– С. 64–65.

Часть этой работы Ч. Ломброзо была переведена на русский язык (перевод д-ра Гордона) и издана в Санкт-Петербурге в 1900 г. Впервые после 1917 г. данная работа была опубликована по русскому изданию 1900 г. в Москве в 1994 г. (См.:

Чезаре Ломброзо. Преступление. – М., 1994.).

См.: Остроумов С. С. Преступность и ее причины в дореволюционной России.

– М., 1960. – С. 133.

Духовской М. В. Задачи науки уголовного права // Временник Демидовского юридического лицея. Кн. 4. – Ярославль, 1873. – С. 223.

общественном строе, которое называлось и называется преступлением.

Исследуя это явление, наука, конечно, не могла не заметить с первого же взгляда, что преступление есть явление аномальное, а потому сообразно с общей задачей, принятой на себя науками общественными, уголовное право должно было приступить к исследованию причин этого аномального явления и к указанию через это средств для его искоренения»1.

Приведенные научные взгляды высказывались М. В. Духовским до возникновения уголовно-антропологического направления и по существу не содержали полного отрицания и умаления значения юридического (догматического) метода, чего нельзя сказать о продолжателях социологического направления и представителях натуралистической школы. Вместе с тем ограниченность традиционного юридико-догматического анализа правовых явлений, равно как и ставка на натурализацию уголовного права, оказались не способны решать практические задачи в борьбе с преступностью, и потому представители социологической школы пытались их разрешить, основываясь на эмпирико-статистическое изучение совокупности отдельных преступлений, создав теорию факторов преступности.

Именно «в этом состояла одна из существенных методологических ошибок социологической концепции уголовного права», поскольку «сами по себе методы статистики позволяют, строго говоря, лишь констатировать наличие параллелизма в изменениях рассматриваемых признаков, но ничего не говорят о природе общественных связей»2.

Ущербность методологии социологов проявлялась в том, что в основу выводов и программ ложились второстепенные факторы, а не те, которые определяют общественное развитие, в отсутствии даже попыток выявления закономерностей и взаимосвязей, выяснения сущности наблюдаемых явлений. Вместе с тем не следует отрицать того факта, что учение уголовно-социологической школы с методологической стороны все-таки является материалистической теорией, однако материализмом метафизическим. Социологический метод в том виде, как он был предложен основной частью представителей уголовно-социологической школы, неприемлем, поскольку «он является типичным выражением эклектизма и состоит в параллелизме юридического и социологического аспектов исследования, не имеющих диалектической связи, а «сосуществующих»

в самостоятельных отраслях – «уголовной догматике», «уголовной Лопаева В. В. Конкретно-социологические исследования в праве. – М., 1987. – С. этиологии» и «уголовной политике»1. Примечательно, что данная мысль была сформулирована проф. А. А. Герцензоном уже в 70-х гг. XX в. в его работе «Уголовное право и социология», ставшей достаточно весомым «кирпичиком», вопреки воле автора, в ряду работ, позволивших впоследствии в современной юридической науке обосноваться в качестве самостоятельной отрасли криминологии.

Здесь уместно отметить, что проблема методологии, методов научного познания является одной из центральных, ибо от этого зависит собственно содержание, или более точнее – предмет науки, в том числе и науки уголовного права. Поэтому неудивительно, что дискуссия о методологии, методах изучения преступности, рассматриваемых с позиции науки уголовного права, обусловила проблему не только собственно содержания этой науки, но и самого ее наименования.

Дискуссии по этому вопросу, «родившиеся» из дискуссии о методологии, периодически затихают и вспыхивают с новой силой.

Однако они позволили на определенных этапах прийти к осознанию, обоснованию и выделению самостоятельных отраслей знаний, некоторые из которых, как, например, криминология, получили статус самостоятельной отрасли науки, другие же не перестали «пробивать себе дорогу» в этом направлении.

Отдавая должное ученым прошлого, посвятивших себя служению науки уголовного права, позволим небольшой экскурс и в историю этого вопроса, не высказывая своих оценок, а лишь констатируя факты в обобщенном виде.

Крайней точки зрения придерживались сторонники уголовноантропологической школы, предпринявшие усилия не только к упразднению уголовного права как науки юридической, но и отказавшиеся от прежнего ее названия. Здесь наиболее ярким представителем был Э. Ферри, который к юридическому методу относился с большим скептицизмом и именовал новую науку «уголовная социология», включая в ее предмет причины преступности, личность преступника и средства борьбы с преступностью.

Итальянский ученый Колаянни отстаивал точку зрения о необходимости создания одной науки, также под названием «уголовная социология», которую бы составляли следующие разделы: 1) развитие и этиология преступления; 2) борьба с преступлением путем предупреждения и при помощи репрессии или уголовного права; 3) история преступности в связи со значением предупредительных и репрессивных мер борьбы с преступлениями.

Герцензон А. А. Уголовное право и социология. – М., 1970. – С. 22.

Представители русской науки М. В. Духовской, И. Я. Фойницкий, М. П. Чубинский, М. Н. Гернет и др. придерживались позиции о расширительном содержании науки уголовного права, которая, по их мнению, должна была изучать преступление не только как явление юридическое, но и исследовать его с социальных позиций.

По мнению же представителей классической школы уголовного права, содержание науки уголовного права должно было оставаться чисто юридическим. Такой точки зрения придерживались Н. С. Таганцев, Н. Д. Сергиевский, Н. Н. Полянский, С. В. Познышев и др. Они считали недопустимым «растворение» уголовного права в уголовной социологии и, не отвергая значения биологического и социологического методов исследования преступления, полагали, что такое изучение относится к компетенции других наук – уголовной антропологии, социологии, уголовной политики и др., из которых наука уголовного права в случае необходимости может использовать нужные ей сведения. Так, проф. Н. Д. Сергиевский, обосновывая свою позицию о недопустимости совмещения юридического и социологического методов в одной науке, писал, что цель юридического исследования – троякая: «во-первых, дать руководство судебной практике для подведения частных, в жизни встречающихся случаев под общее правило, выраженное в общей форме закона, во-вторых дать руководство законодателю к более правильному построению этого закона, дабы он мог охватывать в своих общих определениях частные случаи действительной жизни; в-третьих, посредством изучения истории положительного уголовного права дать ключ к уразумению и оценке действующего права в его целом и частях. Наоборот, социологическое исследование не имеет таких специальных практических целей; социолог стремится к одному: определить значение и место преступления в ряду других явлений социальной жизни»1.

Достаточно большое внимание соотношению юридического, социологического и антропологических элементов в науке уделяли немецкие ученые. Так, Ф. Лист в предмет науки уголовного права включал: во-первых, собственно юридическое изучение преступления и наказания и определял это направление как уголовное право в узком смысле; во-вторых, использование позитивного метода для изучения причинности преступности, определяя это направление как криминология; в-третьих, учение о наиболее пригодных средствах борьбы с преступностью и называл это направление как уголовная Цит. по: Гернет М. Н. Социальные факторы преступности. – М., 1905.

– С. 20–21.

политика. Криминологию, в свою очередь, Ф. Лист подразделял на уголовную антропологию – подраздел, изучающий преступление как явление в жизни отдельного человека, и уголовную социологию – подраздел, исследующий преступность как общественное явление и ее социальные факторы.

Несколько иную трактовку предлагал немецкий ученый Варга, который под названием «криминология» предлагал объединить три ее направления. Первое направление он обозначал как уголовная антропология, которая, по его мнению, подразделялась на:

а) уголовную биологию или уголовную антропологию в собственном смысле этого слова и изучающую преступление как биологическое явление; б) уголовную социологию, изучающую преступление как социальное явление при помощи социальных факторов. Второе направление – уголовное право. Здесь предлагалось, с учетом того, что Варга был представителем социологической школы, расширить предмет уголовного права за счет включения в него учения о предупреждении преступлений. Другой составной этого направления являлась репрессивная деятельность государства, которая состояла из трех частей: а) материальное уголовное право; б) формальное уголовное право (в современном понимании – уголовный процесс); в) процесс приведения наказаний в исполнение (в современном понимании – уголовно-исполнительное право). В качестве третьего направления выделялась уголовная политика, в свою очередь подразделявшаяся на ту часть, которая была бы призвана решать задачи обусловленности отнесения того или иного деяния к разряду преступлений и определения целесообразных мер наказания за них, и на ту часть, которая имела бы своим предметом организацию борьбы с преступностью в государстве.

Следует отметить, что названные выше и другие концепции относительно содержания и названия «новой» науки в тот период так и не были реализованы, но все три школы, каждая из которых основывалась на собственном методе исследования, внесли посильный вклад в развитие методологии науки современного уголовного права.

Тем более, что четкая градация, наблюдавшаяся между этими направлениями в XIX в., постепенно стиралась с распространением в XX в. новых направлений – «неоклассиков», «неоантропологов» и «неосоциологов»1. Вместе с тем эта дискуссия не затихла. Однако в «социалистический» период, вслед за 20-ми годами XX в., когда Подробнее о сущности теорий неоклассиков, неоантропологов и неосоциологов см.: Трайнин А. Уголовное право. Часть Общая. – М., 1929. – С. 19– 26; Герцензон А. А. Уголовное право и социология. – М., 1970. – С. 20–22;

Булатов С. Я. Уголовная политика эпохи империализма. – М., 1933. – С. 191–216; и др.

намечалось какое-то движение в решении вопроса о сочетании юридического и социологического аспектов исследования преступления и наказания, вплоть до «хрущевской оттепели» проблемы применения социологического метода исследования из науки уголовного права были исключены вовсе. Оживившаяся после 60-х гг. XX в. дискуссия в последующем коренным образом изменила представления об уголовной политике, позволила сформироваться в качестве самостоятельных отраслей науки криминологии, социологии уголовного права и даже подвинула отдельных ученых к обоснованию и выделению достаточно нетрадиционных направлений, таких, например, как уголовно-правовая этнография1.

В настоящее время ни одно из направлений, школ в изначальном варианте не существует, ни один из их методов, взятый на вооружение в «чистом» виде, не может претендовать на роль единственного научного метода познания в уголовном праве, поскольку каждый из них позволяет рассмотреть и понять то или иное явление лишь в какой-то одной плоскости. Но это не означает, что данные методы ненаучны, как их иногда пытаются представить. Практическая бесплодность, ограниченность юридико-догматического, естественно-научного и социологического методов объясняется прежде всего тем, что они базировались на идеалистическом и метафизическом методах, которые и по сей день претендуют на «статус» всеобщих. Вместе с тем история науки и развития общественной практики подтвердили несостоятельность выводов о первичности сознания, мышления по отношению к материи, природе, и, следовательно, в этом аспекте единственно научным методом познания действительности является метод научной философии, или диалектический метод. Поэтому, несмотря на изменения в экономической и политической системах, он является именно той методологической основой, которой следует руководствоваться и в области науки уголовного права.

Однако и утверждения о том, что метод научной философии единственный, которым должна руководствоваться наука уголовного права, ошибочны, в особенности когда это касается его применения в «чистом» виде, ибо наряду с ним необходимо использовать и применять и другие методы познания, к числу которых в области уголовного права относятся юридико-догматический, естественно-научный, социологический, сравнительно-правовой, исторический и некоторые другие. Они относительно самостоятельны и не охватываются философским методом, поскольку последний предоставляет См.: Нарбутаев Э. Х., Арзымбетов М. У. Уголовно-правовая этнография. – Нукус, 1996.

возможность использовать в уголовно-правовых исследованиях основные законы и категории диалектики, которые при этом не переходят в уголовное право в готовом, схематически неизменном виде, а модифицируются в зависимости от содержания и получают специфическое выражение, имеющее значение применительно к науке уголовного права. Все названные методы взаимообусловлены, взаимосвязаны и должны применяться в органическом единстве, поскольку именно научная философия определяет не только выбор и направления действия методов той или иной отраслевой науки, но и условия, характер и пределы их применимости в каждом конкретном исследовании.

Однако в такой постановке остается открытым вопрос о методологии уголовного права. Представляется правильной позиция, что правоведение обладает своей специфичной в этой отрасли знаний методологией, в качестве которой следует признать общую теорию права, которая одновременно выступает и юридической наукой, и методологией для других отраслевых правовых наук, в том числе и для «представителям конкретных юридических наук нет необходимости заново разрабатывать фундаментальные методологические вопросы правоведения, а гораздо удобнее и целесообразнее использовать имеющиеся знания в сфере общей теории права»2. Таким образом, общая теория права, обладая методологической функцией, и должна выступать для науки уголовного права методологией.

1. В каких значениях употребляется понятие «уголовное право»?

2. Каково соотношение предмета уголовного права как отрасли законодательства, права, науки и учебной дисциплины?

3. Перечислите современные задачи науки уголовного права.

4. Какова роль общечеловеческих ценностей в определении задач уголовным законодательством?

5. Что понимается под уголовной политикой?

6. Что является методологией науки уголовного права?

7. Каковы место и роль уголовного права в системе права?

8. Дайте общую характеристику системы принципов уголовного законодательства.

См.: Шабалин В. А. Методологические вопросы правоведения. – Саратов, 1972. – С. 23.

Общая теория права. Учебник для юридических вузов / Под общ. ред.

А. С. Пиголкина. – М., 1996. – С. 29.

9. Охарактеризуйте проблемы аналогии в уголовном праве.

10. Что такое субъективное и объективное вменение? В чем их уголовно-правовое значение?

11. В чем проявляется взаимодействие принципов справедливости и равенства?

12. В чем проявляется взаимодействие принципов справедливости и гуманизма?

УГОЛОВНЫЙ ЗАКОН

§1. Понятие и значение уголовного закона Уголовный закон является правовым актом, принимаемым высшим государственным органом, осуществляющим законодательную власть.

Уголовный закон отличается от других законов содержанием правовых норм, его составляющих. Специфика содержания правовых норм уголовно-правового характера определяется тем, что только они определяют принципы и основания уголовной ответственности, преступность и наказуемость отдельных деяний, основания и пределы освобождения от ответственности и наказания, применение иных мер уголовно-правового воздействия, не являющихся наказанием, поощряющих позитивное и общественно полезное поведение в рамках уголовно-правовых отношений.

Исходя из этого, по своему содержанию уголовные законы следует подразделить на два вида. Первую разновидность составляют законы, в которых определяются общие основания и условия уголовной ответственности, положения, характеризующие преступление и наказание, назначение наказания, освобождение от уголовной ответственности и наказания, правовые последствия применения наказания и других мер уголовно-правового воздействия. Такие законы содержат нормы общего характера и потому по содержанию относятся к Общей части.

Вторую разновидность составляют законы, в которых определяется, какие деяния отнесены к категории общественно опасных и противоправных, и какие меры уголовного наказания подлежат применению к лицам, виновным в их совершении. Такие законы содержат нормы, относящиеся по содержанию к Особенной части.

В соответствии с Конституцией Республики Узбекистан (п. 2 ст. 78) принятие уголовных законов отнесено к исключительной компетенции Олий Мажлиса – высшего государственного представительного органа законодательной власти. Уголовное законодательство Республики Узбекистан кодифицировано, и основным уголовным законом является Уголовный кодекс Республики Узбекистан, который был принят сентября 1994 г. и вступил в силу с 1 января 1995 г.

В соответствии со ст. 1 УК уголовное законодательство Республики Узбекистан состоит из Уголовного кодекса. Следовательно, единственным уголовным законом в Республике Узбекистан является Кодекс. Основываясь на этом законодательном положении все новые уголовно-правовые нормы или отдельные законы, независимо от их разновидности, принимаемые Олий Мажлисом Республики Узбекистан, должны включаться в УК.

Уголовный кодекс представляет собой совокупность всех уголовных законов Республики Узбекистан, в котором в систематизированном виде сосредоточены правовые нормы, отличающиеся внутренним единством и взаимосвязанностью, определяющие принципы и общие положения уголовного права и устанавливающие, какие общественно опасные деяния признаются преступлениями, какие наказания и иные правовые меры воздействия могут применяться к лицам, виновным в совершении этих преступлений.

Установление ответственности в уголовном законе за отдельные разновидности человеческого поведения должно быть социально обусловлено, т. е. уголовный закон должен отражать объективную общественную необходимость.

Безусловно, что такая необходимость предопределяется социальноэкономическими условиями и современным состоянием общества.

Задача и предпринимаемые реформы по построению правового демократического государства и формированию гражданского общества, народовластие предопределяют те ценности, которые подлежат безусловной охране посредством уголовного закона.

Выделение из всей совокупности общественных отношений тех, которые требуют особой охраны уголовно-правовыми средствами со стороны государства – инициатора демократических преобразований и главного реформатора в переходном периоде, обусловлено их несомненной ценностью и важностью, а также неэффективностью в данных исторических условиях обеспечения их нормального функционирования посредством других мер государственно-правового воздействия. Таким образом, закрепление в уголовном законе деяния как преступления обусловлено социальной потребностью общества в охране и регулировании общественных отношений именно уголовноправовыми средствами. При установлении уголовно-правового запрета в целях обеспечения адекватного отражения в уголовно-правовых нормах социальных потребностей в охране и регулировании общественных отношений необходимо руководствоваться принципами теории криминализации1.

В доктрине уголовного права под криминализацией понимают как процесс, так Выделяют две группы принципов криминализации: 1) социальные и социально-психологические принципы; 2) системно-правовые принципы.

Первую группу составляют следующие принципы: принцип общественной опасности; принцип относительной распоространенности деяния; принцип соразмерности и отрицательных последствий криминализации; принцип уголовно-политической адекватности криминализации.

Вторую группу принципов подразделяют на две подгруппы. Первую подгруппу составляют общеправовые системные принципы, к которым относят: принцип конституционной адекватности; принцип системноправовой непротиворечивости криминализации конкретного деяния;

принцип международно-правовой необходимости и допустимости криминализации; принцип процессуальной осуществимости преследования. Вторую подгруппу составляют уголовно-правовые системные принципы криминализации, к которым относят: принцип беспробельности закона и неизбыточности запрета; принцип определенности и единства терминологии; принцип полноты состава;

принцип соразмерности санкции и экономии репрессии1. Учет всех этих принципов в совокупности при решении вопроса об отнесении того или иного деяния к категории преступного и уголовно-наказуемого позволяет принять социально обусловленные уголовно-правовые нормы, чем и обеспечить эффективное выполнение уголовным законом возложенных на него функций.

Под функциями2 следует понимать социальное назначение, роль данной отрасли законодательства. Несомненно, что основное предназначение уголовного законодательства состоит в охране общественных отношений от преступных посягательств.

Следовательно, уголовное законодательство выполняет охранительную функцию. Осуществляя эту функцию, уголовный закон одновременно регулирует те общественные отношения, которые возникают в связи с посягательством на охраняемые им общественные отношения. Вместе с тем его регулятивная функция не ограничивается только этим.

и результат признания определенных видов поведения в качестве преступных и уголовно-наказуемых. Собственно процесс криминализации и состоит в выявлении целей, оснований и возможностей уголовной ответственности за те или иные деяния, т. е. выявлении социальной обусловленности и принятии на этой основе уголовных законов, юридически закрепляющих такое решение.

Подробнее см.: Основания уголовно-правового запрета (криминализация и декриминализация). – М., 1982. – С. 208–242.

Следует отметить, что проблема функций уголовного права в юридической литературе не имеет однозначного решения.

Уголовный закон, охраняя общественные отношения, которые регулируются другими отраслями права, ими социально обусловливается и потому «оказывает воздействие на всю систему охраняемых правом общественных отношений»1, т. е. регулирует и их.

Уголовное законодательство призвано «организовать правопослушное поведение граждан, их социально-полезные взаимные отношения и связи в различных сферах жизни, направить поведение субъектов в русло общественных интересов»2.

С указанными функциями тесно связана и аксиологическая функция, проявляющаяся в том, что, предусматривая ответственность за определенные виды поведения, уголовное законодательство тем самым в специфической форме подчеркивает значимость, ценность тех общественных отношений, которые охраняются уголовным законодательством от преступных посягательств.

В числе функций уголовного законодательства следует выделить превентивную, в соответствии с которой, устанавливая уголовноправовой запрет и предусматривая за его нарушение санкции, применяя реальные меры наказания и воспрепятствуя продолжению преступной деятельности как осужденными, так и другими лицами, уголовный закон оказывает общее и специальное предупреждение.

В соответствии со ст. 1 УК уголовное законодательство Республики Узбекистан основано на Конституции Узбекистана и общепризнанных нормах международного права. Из этого положения вытекает, что правовой основой уголовного законодательства являются положения Конституции Республики Узбекистан и общепризнанные нормы международного права.

Уголовное законодательство основывается на принципах, общих положениях и отдельных статьях Конституции Республики Узбекистан, которая является юридической базой для всего законодательства в целом. Следует отметить, что в Конституции мы находим как нормы, в которых определенное поведение непосредственно определяется как преступное, так и нормы, в которых подчеркивается особая важность и ценность тех или иных общественных отношений, что предопределяет необходимость их уголовно-правовой охраны.

Так, в ст. 24 Конституции закреплено положение, в соответствии с которым право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека, а посягательство на нее является тягчайшим преступлением. На основании этого конституционного положения в уголовном Карпушин М. П., Курляндский В. И. Уголовная ответственность и состав преступления. – М., 1974. – С. 7.

Тарбагаев А. Н. Понятие и цели уголовной ответственности. – Красноярск, 1986. – С. 17.

законодательстве предусмотрена не только уголовная ответственность за все разновидности умышленного лишения жизни другого человека (ст. ст. 97, 98, 99 УК) и за другие преступления, в результате которых умышленно или по неосторожности причиняется смерть человеку (ст.

ст. 100, 101, 102 УК), но и за преступления, которые непосредственно не посягают на жизнь человека, однако в результате совершения которых также наступает смерть. Достаточно отметить, что 26% норм Особенной части УК в той или иной степени предусматривают уголовную ответственность за причинение вреда жизни личности.

В ч. 3 ст. 7 Конституции определено, что присвоение полномочий государственной власти, приостановление или прекращение деятельности органов власти в не предусмотренном Конституцией порядке, создание новых и параллельных структур власти являются антиконституционными и влекут ответственность по закону. УК, взяв за основу это конституционное предписание, предусмотрел в ст. 159 в качестве преступлений посягательства на конституционный строй Республики Узбекистан, установив за них достаточно суровые меры ответственности.

В ст. 53 Конституции констатируется, что частная собственность, наряду с другими формами собственности, неприкосновенна и защищается государством. Это обусловило не только предусмотрение уголовной ответственности за хищения и другие посягательства на собственность, но и установление равной ответственности, независимо от того, какой из форм собственности преступлением причинен ущерб.

В соответствии с ч. 2 ст. 91 Конституции личность Президента неприкосновенна и охраняется законом. Поскольку Президент Республики Узбекистан является главой государства и исполнительной власти (ст. 89 Конституции), любое посягательство на его личность – честь, достоинство, здоровье, жизнь – должно расцениваться как преступное, что и нашло отражение в уголовном законе, где в ст. предусматривается ответственность за посягательства на Президента Республики Узбекистан.

Названные и многие другие положения Конституции Узбекистана, содержащие принципиальные указания о борьбе с некоторыми тяжкими преступлениями или подчеркивающие особую ценность, значимость для общества определенных общественных отношений, требующих уголовно-правовой охраны, являются непосредственной юридической основой для включения соответствующих норм в уголовное законодательство. Однако сами статьи Конституции не могут быть отнесены к уголовно-правовым нормам, поскольку только в УК содержатся нормы, определяющие преступность и наказуемость деяний (ст. 1, ч. 2 ст. 2, ч. 1 ст. 4 УК).

В Конституции Республики Узбекистан впервые закреплена новелла о приоритете общепризнанных норм международного права, а в ст. УК то, что уголовное законодательство базируется на общепризнанных нормах международного права, что позволяет утверждать об официальном признании за ними, в том числе и международными нормами уголовно-правового характера, статуса источника этой отрасли внутригосударственного права. Вместе с тем такое решение обусловило и ряд проблем для законотворчества и правоприменения, поскольку определение системы соотношения национального и международного права еще не позволяет получить ясного представления о формах и способах приведения в действие норм международного уголовного права в системе внутригосударственных правоотношений. Вопрос о том, как будут приводиться в действие нормы международного права на территории Республики Узбекистан имеет не только юридикотехнический характер, но и приобретает в новых исторических условиях политическую значимость, ибо подлинное признание нашего государства международным сообществом в определенной мере зависит от того, как он будет разрешаться в повседневной внутриполитической деятельности Узбекистана, насколько и в каком объеме мы будем руководствоваться названным конституционным принципом.

Мировая практика по этому вопросу многовариантна.

Представляется, что в сфере уголовного законодательства не следует идти по пути восприятия принципа непосредственного, прямого действия норм международного права, равно как и их идентичного дублирования специальным внутригосударственным актом, ибо эти подходы не исключают возникновения коллизий в приоритетности соответствующих норм, так как в соответствии со ст. 15 Конституции в Республике Узбекистан признается безусловное верховенство Конституции и законов Республики Узбекистан. Поэтому вряд ли правильно отдавать приоритет уголовным международно-правовым нормам и привлекать в соответствии с ними к уголовной ответственности и осуждать за деяние, которое не предусмотрено внутригосударственным уголовным законодательством в качестве преступления, даже тогда, когда оно признается таковым нормами международного права.

Более предпочтительным является трансформационный подход проведения норм международного уголовного права во внутригосударственную правовую систему. Этот способ имеет целый ряд положительных моментов. Во-первых, трансформационный акт принимается во исполнение соответствующего международного договора, что не умаляет суверенности национального законодателя.

Во-вторых, добровольное принятие обязательств по ратифицированному международному договору и воплощение его норм во внутригосударственном законе является реальной гарантией их выполнения. В-третьих, в основном декларативные уголовно-правовые нормы международных конвенций получат фактическую юридическую силу посредством установления внутригосударственных уголовноправовых санкций за соответствующее преступное поведение, что также свидетельствует о реальных намерениях государства по выполнению принятых им обязательств при присоединении к международно-правовым нормам. В-четвертых, значительно уменьшается возможность возникновения противоречий между международными нормами и национальным уголовным законом, расхождений между ними.

Последнее особенно важно, поскольку только взаимодействие международного и внутригосударственного уголовного права гарантирует реальность соблюдения правоприменителем норм, в них содержащихся. Это связано с тем, что эффективность борьбы с международными преступлениями зависит от национальной уголовноправовой политики конкретного государства, которая ни в коей мере не должна затруднять выполнение международных соглашений, касающихся борьбы с различными уголовными проявлениями, имеющими международно-правовой характер. Таким образом, посредством трансформационного закона, принимаемого Олий Мажлисом, в УК появятся конвенционные и другие уголовно-правовые нормы, имеющие международно-правовой характер.

Общепризнанными в современном международном праве являются нормы, которые официально признаны всеми государствами независимо от социального строя в качестве безусловно обязательных для себя. Особое место среди этих норм занимают основные принципы, к числу которых относят: мир и мирное сосуществование государств с различным социальным строем; уважение суверенитета и суверенное равенство государств; неприменение силы или угрозы силой;

целостность и неприкосновенность государственной территории;

мирное урегулирование международных споров; невмешательство во внутренние дела государств и народов; сотрудничество государств;

уважение прав человека и основных свобод; равноправие и самоопределение народов; разоружение; добросовестное выполнение международных обязательств. Основные принципы международного права не являются его источниками, а являются разновидностью международно-правовых норм.

Республика Узбекистан в Конституции не только провозгласила эти принципы международного права, но и признает их приоритет над внутригосударственными нормами1.

Общепризнанные нормы международного права находят свое непосредственное воплощение во многих разделах, главах и конкретных статьях УК. Так, сама систематизация Особенной части Кодекса осуществлена с учетом общепризнанной системы ценностей, поскольку ее открывает раздел, сосредотачивающий преступления против личности, права и свободы которой в иерархии ценностей международного права занимают приоритетное место. В главе VIII «Преступления против мира и безопасности человечества»

предусматривается ответственность за такие преступления, как пропаганда войны (ст. 150), агрессия (ст. 152), геноцид (ст. 158), наемничество (ст. 154) и др., что является непосредственной реализацией в Кодексе основных принципов современного международного права.

Уголовный закон как единственный источник уголовного законодательства имеет приоритет над другими издаваемыми законодательными и ведомственными правовыми актами, которые должны точно отражать существо уголовного закона. Если какое-либо положение Кодекса перестало соответствовать реальным условиям или возникла социально обусловленная необходимость дополнения уголовного закона, осуществлять это следует не посредством его корректировки подзаконными актами, а изданием соответствующего закона уголовно-правового характера, на основании которого такие изменения и дополнения будут внесены в УК. Так, в связи с возникшей необходимостью в соответствии с Законом Республики Узбекистан от 27 декабря 1996 г. «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Узбекистан»2 целый ряд норм были изменены и дополнены. В частности, были изменены редакции ст. ст. 82, 83 и 84 УК, в которых соответственно установлены основания и порядок применения таких видов наказания для несовершеннолетних, как штраф, исправительные работы и арест. Данные изменения касаются снятия ограничения в возможности применения этих видов наказания в отношении лиц, не достигших шестнадцатилетнего возраста. Данное решение законодателя вполне обусловлено, поскольку наличие такого ограничения не позволяло применять к лицам, совершившим преступления в возрасте от четырнадцати до Подробнее см.: Комментарий к Конституции Республики Узбекистан. – Т., 2001.

См.: Ведомости Олий Мажлиса Республики Узбекистан. 1996. №9. – Ст. 144.

шестнадцати лет, никакого другого наказания, кроме как лишения свободы, что никоим образом не согласовывалось с проводимой в Узбекистане молодежной политикой.

В качестве другого примера можно назвать Закон Республики Узбекистан от 29 августа 2001 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный, Уголовно-процессуальный кодексы и Кодекс Республики Узбекистан об административной ответственности в связи с либерализацией уголовных наказаний»1. Уже в самом названии Закона определена социальная причина его появления, которая состоит в необходимости либерализации уголовной политики на современном этапе формирования гражданского общества2.

§2. История уголовного законодательства Узбекистана Обретение независимости и суверенитета Республикой Узбекистан обусловило решение задач по построению отличного от существовавшего ранее типа государства и общества – правового демократического государства и гражданского общества. Это в свою очередь потребовало не только пересмотра подходов к типологии и форме государства, но и нового взгляда на многие традиционно сложившиеся представления, считавшиеся аксиоматичными в правовой сфере. Изменение правовой системы, составной частью которой является и уголовное право, естественно, предполагает отказ от многих стереотипов и в этой области. Вместе с тем в процессе реформирования следует остерегаться радикализма, а тем более правового экстремизма, проявляющихся в полном отрицании и игнорировании всего того, что накопила уголовно-правовая мысль, как это было в период строительства «социалистического права».

Существенным аспектом диалектических законов, по которым развивается право, является преемственность, которая, как установлено, наблюдается не только в форме, но в определенной степени и в объектах, целях и методе правового регулирования3. Правовое регулирование может эффективно осуществляться лишь при условии, что правовые нормы адекватно отражают объективные закономерности, потребности общественной жизни, что предполагает соответствующий См.: Ведомости Олий Мажлиса Республики Узбекистан. 2001. №9–10.

– Ст.165.

Подробнее о причинах принятия данного Закона см.: Каримов И. А.

Справедливость – в приоритете закона // За справедливость и мир надо бороться. Т.

10. – Т., 2002. – С. 26–50.

См.: Неновски Нено. Преемственность в праве. – М., 1977.

научный анализ и исследование социально-правовых явлений.

Достоверность полученной информации, результатов, выводов и рекомендаций во многом зависит от методов научного познания, используемых в исследованиях. Исходя из этого, значительное место в науке занимает исторический метод познания.

Президент Республики Узбекистан И. А. Каримов подчеркивает, что «стремясь к максимальному приближению к общепринятым нормам и правилам как основному условию включения в мирохозяйственные связи, при выработке собственных правовых основ должны наиболее полно учитываться социально-экономические и национальные особенности республики. При этом во вновь принимаемых законодательных актах обязательно должны быть отражены укоренившиеся в повседневной жизнедеятельности населения народные традиции, обычаи, нравственные нормы, унаследованные из вековой истории межличностного общения и вероисповедания, которые не противоречат общечеловеческим ценностям, правам и свободам людей»1. Действительно, достичь социальной обусловленности правовых норм, т. е. добиться их соответствия и адекватности регулируемым общественным отношениям, функционирующим в социальной действительности, возможно при обязательном учете исторического развития законодательства. Эффективно осуществлять правовое регулирование можно лишь при условии адекватного отражения объективных закономерностей и потребностей жизни.

Причем для законотворчества важно не только учитывать исторические факторы и реалии, но и, что не менее важно, прогнозирование общественного развития и конструирование правовых норм, рассчитанных на перспективу. Этот фактор является не менее важным и для понимания положений действующего уголовного законодательства как в процессе его изучения, так и в процессе непосредственного правоприменения.

История развития уголовного законодательства Узбекистана прямо и непосредственно связана с историей развития государственности.

Обретение Узбекистаном независимости, констатация новой Конституцией Республики Узбекистан иного типа и формы государства – правовой демократической республики – побуждают обратиться к вопросу истории развития уголовного законодательства.

Представляется возможным выделить несколько периодов развития и становления уголовного законодательства.

Каримов И. А. Узбекистан – собственная модель перехода на рыночные отношения // Узбекистан: национальная независимость, экономика, политика, идеология. Т. 1. – Т., 1996. – С. 303.

Первый этап относится к эпохе существования Бухарского, Хивинского и Кокандского ханств, располагавшихся на территории нынешнего Узбекистана.

В современной литературе по общей теории права высказываются различные точки зрения относительно соотношения государства и права, но, представляется, что отрицать производность права от государства даже в условиях правового государства нет никаких оснований, поскольку в реальной жизни право объективируется в форме закона, который издается законодательным органом государственной власти и, следовательно, отражает волю государства. Однако несомненно, что эта воля государства, а точнее его законодательной ветви власти, должна отражать волю народа. Подобное отступление необходимо, поскольку такой же подход следует применять и для определения типа права к тому или иному историческому периоду его развития. Поэтому следует отметить, что уголовное право того времени по своей сущности было мусульманским, так как каждое ханство представляло собой теократическое государство, во главе которого находился эмир (Бухара) или хан (Хива, Коканд).

В узбекских ханствах управление государством осуществлялось на основе законов шариата. Вместе с тем «в узбекских ханствах существовали два вида суда – суд казиев и суд биев. Казии рассматривали уголовные и гражданские дела оседлого населения, бии (родоначальники) – дела кочевого населения. В казийских судах применялся шариат, в бийских – в основном обычное право (адат)»1.

Мусульманское право основывалось на ряде источников, которые содержали нормы и установления, имеющие отношение к различным отраслям права, в том числе и уголовному.

Главным источником шариата являлся Коран – божественная книга, продиктованная Аллахом пророку Мухаммаду. Коран создан в VII в. н. э. и состоит из 114 сур (глав), которые делятся на аяты (стихи).

Какой-либо последовательности, логической связи между главами и стихами не существует, их содержание очень разнообразно. Лишь из очень немногих установлений Корана возможно извлечь положения, относящиеся к уголовному праву, и то в основном касающиеся частных случаев. Так, в суре 5, аяте 42 Коран предписывает: «...Вору и воровке отсекайте руки в воздаяние за то, что они сделали», а в суре 24, аяте определяет: «Любодейку и любодея подвергайте телесному наказанию, давая каждому из них до ста ударов...»2.

Ислам со времени своего возникновения не оставался неизменным.

Развивающиеся общественные отношения требовали ответа на многие Сулайманова Х. С. Собрание сочинений. Т. 1. – Т., 1967. – С. 37.

Коран. – Казань, 1907. – С. 205, 645.

вопросы, которые не были разрешены в Коране, и потому нашли отражение в Сунне – сборниках преданий о высказываниях и действиях пророка Мухаммада. По мнению А. Х. Саидова, «Сунна – это сборник адатов, т. е. традиций, касающихся действий и высказываний Мухаммеда, воспроизведенных рядом посредников; это – поступки и высказывания пророка Мухаммеда, один из источников правил общественной жизни и толкования Корана, религиозного культа и права»1.

Происхождение Сунны мусульманские богословы объясняют так:

если мусульмане не находили в Коране ответа на возникающий вопрос, то они обращались к современникам пророка, которые вспоминали и рассказывали, как он решался при жизни пророка2. Эти предания называются хадисами, из них и составлены сборники под названием «Сунна». Сунна признается неоспоримым юридическим документом, имеющим силу закона наравне с Кораном.

Третьим источником уголовного права по шариату является иджма.

Иджма представляет собой «согласованное мнение правоведов и богословов, обладавших знаниями в области мусульманского права»3, принятое по тому или иному вопросу конкретное решение, которым руководствовались в дальнейшей практике.

Нередко, в особенности по уголовным делам, конкретные решения кази (судьи) основывались на ривоятах и фетвах. Эти документы составлялись муфтиями (толкователями норм шариата) в случаях обращения к ним заинтересованной стороны. Ривоят представлял собой выписку из норм шариата либо их толкование применительно к обстоятельствам конкретного дела. Фетва – письменное заключение относительно правовой оценки того или иного преступления по шариату. Эти документы скреплялись печатью муфтия и представлялись кази при вынесении им приговора или решения.

К числу источников шариата относят кияс, т. е. суждение по аналогии, который использовали в тех случаях, когда по совершенному преступлению не находили положений в других источниках, что побуждало искать аналогичные положения, на основании которых и выносили соответствующее решение. Однако решение это не должно было противоречить основам шариата4.

Саидов А. Х. Основы мусульманского права. – Т., 1994. – С. 61.

См.: Сулайманова Х. С. Собрание сочинений. Т. 1. – Т., 1967. – С. 41.

Саидов А. Х. Основы мусульманского права. – Т., 1994. – С. 62.

Характеристика видов преступлений и наказаний по мусульманскому праву подробно излагается в ряде работ. См.: Сулайманова Х. С. Собрание сочинений. Т.

1. – Т., 1967. – С. 34–58; Нарбутаев Э. Х., Арзымбетов М. У. Уголовно-правовая этнография. – Нукус, 1996; Ражабова М. А. Проблемы преступления и наказания по шариату (по мазхабу – школе Ханафия): Автореф. дис....канд. юрид. наук. – Т., Ко второму этапу развития уголовного законодательства Узбекистана следует отнести колониальный дореволюционный период.

В любой колонии уголовное право является одним из наиболее действенных орудий карательной политики. В колониальном Туркестане уголовное право в первую очередь использовалось для угнетения и подавления народов, населявших Туркестан. Оно не только учитывало классовые, сословные различия, но и содержало дискриминационные нормы по отношению к местному населению.

Наряду с нормами шариата источниками уголовного права являлись:

уголовное законодательство Российской империи; проект Положения об управлении Туркестанским краем 1867 г.; Положение об управлении Туркестанским краем 1886 г.; приказы, распоряжения и инструкции генерал-губернатора Туркестана. Таким образом, в колониальном Туркестане не было определенно установленного уголовного закона.

Определение норм, подлежащих применению в каждом конкретном случае, зависело от ряда обстоятельств, и в первую очередь от подсудности.

В рассматриваемый период в Туркестане существовало два суда:

царский и казийский. В соответствии с Положением об управлении Туркестанским краем 1886 г., которое не внесло существенных изменений в ранее действовавший проект 1867 г., по законам царской России наказывались и соответственно рассматривались в имперских судах дела о: государственных преступлениях; преступлениях против общественного спокойствия и порядка; преступлениях против порядка управления; должностных преступлениях; преступлениях против имущества и доходов казны; преступлениях против постановлений о повинностях государственных и земских; преступлениях против жизни, здоровья, свободы и чести; преступлениях против собственности;

преступлениях, связанных с обмериванием и обвешиванием;

преступлениях, касающихся нарушений карантинного устава, нарушений постановлений против повальных инфекционных болезней и нарушений правил, установленных на случаи падения скота, а также преступлениях, совершавшихся лицами из местного населения, которые прямо или косвенно посягали на интересы царских колонизаторов.

Дескриминационность уголовного права того периода заключалась и в том, что подсудность по уголовным делам определялась не только в зависимости от принадлежности обвиняемого к той или иной нации или народности, но и от того, где и против кого оно было совершено. Так, например, судам царской России были подсудны все дела о преступлениях, совершенных представителями местной 1996.

национальности на территории русского поселения, о преступлениях, совершенных в соучастии, если хотя бы один из соучастников был русским либо если потерпевшим выступал русский. Казийские суды руководствовались нормами шариата и применяли наказания за такие преступления, которые не были наказуемы по царским законам.

Поскольку же Положение 1886 г. не содержало определения понятия преступления, то это создавало условия для злоупотреблений со стороны казиев, ибо эта неопределенность позволяла им по своему усмотрению решать вопрос, является ли то или иное деяние преступным или нет.

Основным источником уголовного права в тот период, как уже было отмечено, являлось уголовное законодательство Российской империи, состоявшее из Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. и Уголовного уложения 1903 г.

скорректированный том ХV кодифицированного Свода законов 1832 г., источником для которого послужили многие положения и статьи Уложения Алексея Михайловича 1649 г. и Воинских Артикулов Петра Великого, а также постановления времен Екатерины II, Павла и Александра I.

Уложение 1845 г., включавшее 2224 статьи, было введено в действие с 1 мая 1846 г. К 1857 г. количество статей Уложения достигло 2304. В 1866 г. оно было пересмотрено и сокращено до 1711 статей.

Особенность этого закона состояла в том, что Уложение существовало как бы в двух редакциях, одна из которых применялась в местностях, где действовал суд присяжных, а вторая – где он отсутствовал. На территории Туркестана суда присяжных не было.

Уложение 1845 г. в первую очередь защищало интересы имущих классов и имело ярко выраженный классово-сословный характер. Это проявлялось в том, что наряду с наказаниями уголовными (смертная казнь, каторга, ссылка) оно предусматривало для привелегированных сословий наказания исправительные.

Это Уложение имело существенные недостатки, к основным из которых следует отнести многостатейность, казуистичность и отсутствие единства в руководящих началах. По поводу многостатейности В. И. Спасович писал, что их количество огромно, и память человеческая не может с ним справиться, потому нет ни юристатеоретика, ни практика, который бы знал Уложение в основных принципах и статьях1.

См.: Спасович В. И. Учебник уголовного права. – СПб., 1860. – С. 225.

Проведение в России в 60–70-х гг. XIX в. радикальных реформ (отмена крепостного права – 1861 г., земская реформа – 1864 г., судебная реформа – 1864 г., городская реформа – 1870 г., военная реформа – 1874 г.) показало несовершенство существовавших законов по основным отраслям права. Они не соответствовали нарождающимся новым экономическим и социально-политическим отношениям. В этой связи в начале 80-х гг. ХIХ в. была начата разработка Уголовного уложения, которая завершилась в 1895 г. Уголовное уложение 1903 г., подписанное императором и опубликованное 22 марта, в действие введено не было.

Для понимания сущности этого закона следует отметить, что политика царской России проводилась в интересах дворянства и была направлена на усиление его роли, а также сохранение пережитков патриархальных отношений. Уголовное уложение 1903 г., по сравнению с Уложением 1845 г., несомненно являлось шагом вперед.

Оно было менее громоздким, состояло из 37 глав и 687 статей, отличалось точностью формулировок и приближалось к уровню современных ему уголовных кодексов развитых стран Европы. В нем проводилось четкое деление на Общую и Особенную части. Общую часть фактически представляла первая глава «О преступных деяниях и наказаниях вообще», которая включала восемь отделений (72 статьи).

Особенная часть Уложения делилась на 36 глав, каждая из них была посвящена отдельной группе преступлений.

Уголовное уложение 1903 г. так и не было полностью введено в действие. Были введены в действие лишь наиболее реакционные статьи, позволявшие расправляться с лицами, проявлявшими недовольство существующим режимом как на территории метрополии, так и на территории колоний, в число которых входил и Туркестан. Так, обострение внутриполитической обстановки, нарастающее движение против колониального гнета и проводимой имперской политики вынудило царское правительство ввести в действие отдельные главы и статьи, содержащие новые составы политических преступлений, которые наказывались более сурово по сравнению с действовавшими законами. На основании Закона от 7 июня 1904 г. были введены в действие глава III «О бунте против Верховной власти и о преступных деяниях против Священной особы Императора и членов Императорского Дома», глава IV «О государственной измене», глава V «О смуте».

Несмотря на ярко выраженный колониальный характер уголовного законодательства этого периода нельзя не отметить и положительное влияние на формирование правовой основы, оказанное присоединением Центральной Азии к России. Следует констатировать, что уголовное законодательство Российской империи в целом было более прогрессивным по сравнению с правовыми нормами шариата, которые монопольно применялись до этого, поскольку как по содержанию, так и по уровню законодательной техники значительно их превосходило, было более систематизированным и в целом соответствовало уровню развития функционирующих общественных отношений.

Ограничение сферы действия казийских судов послужило основой и для корректировки отдельных положений шариата. Из практики были исключены факты применения многих изуверских видов наказаний, таких как смертная казнь путем зарывании живым в землю с последующим побиванием камнями, сбрасывание с минарета, отсечение рук и ног, отсечение ушей, носа, выкалывание глаз и некоторые другие. В соответствии с Положением об управлении Туркестанским краем 1886 г. казийским судам разрешалось применять лишь два вида наказания, а именно: 1) заключение под стражу на срок не свыше одного года и шести месяцев и 2) денежные взыскания на сумму не свыше 300 рублей. Вместе с тем отмеченные положительные моменты не могут повлиять на вывод о том, что по своей сущности уголовное законодательство, действовавшее на территории Туркестана, было колониальным.

Среди государствоведов, обществоведов, политологов и представителей других наук не существует единства в оценке типа государства, построенного в Узбекистане в «социалистический»

период его существования. Однако Президент нашего государства И. А. Каримов достаточно ясно и недвусмысленно определил этот период как тоталитарный с административно-командными принципами управления, отметив, что «действовавшие ранее законы служили интересам защиты прежнего тоталитарного режима»1. Следовательно, тип уголовного законодательства, которое сформировалось на этом этапе, можно определить как тоталитарный. Но бесспорным является то, что именно в «социалистический» период уголовное законодательство в Узбекистане достигло качественно нового состояния. Несмотря на существовавшие недостатки, в целом следует признать, что этот период характеризуется наиболее активным и продуктивным развитием и уголовно-правовой науки, и соответственно законодательства, которое все же базировалось на функционировавших тогда «социалистических» общественных отношениях.

См.: Каримов И. А. Узбекистан по пути углубления экономических реформ // Родина священна для каждого. Т. 3. – Т., 1996. – С. 181.

Таким образом, в качестве третьего этапа целесообразно выделить советский период. Однако с учетом особенностей исторического развития следует внутри него обособить три стадии.

Первая стадия охватывает период с Октябрьской революции 1917 г.

до 1926 г. – момента появления в Узбекистане кодифицированного законодательства. Выделение этого периода в качестве самостоятельной стадии обусловлено тем, что 12 декабря 1917 г. Совет Народных Комиссаров (СНК) Туркестанского края издал декрет об упразднении существовавшей ранее судебной системы. Недостатком декрета являлось отсутствие в нем положений, которые бы определяли, какими конкретно законами должны руководствоваться вновь образуемые местные суды при рассмотрении уголовных дел. Несмотря на то, что проведение этого декрета в жизнь было приостановлено приказом СНК Туркестанского края от 31 декабря 1917 г. и по существу в этот период продолжала функционировать прежняя судебная система и временно применялись старые законы, декрет от 12 декабря 1917 г.

положил начало новому этапу формирования и развития уголовного законодательства Узбекистана. Это проявилось, во-первых, в том, что, не дожидаясь каких-либо дополнительных указаний из центра, на местах фактически началось осуществление судебной реформы. Вовторых, хотя образуемые суды продолжали руководствоваться как нормами шариата, так и законами Российской империи, в практику их применения были внесены существенные коррективы, поскольку в инструкциях и указаниях Народного комиссариата юстиции (НКЮ) Туркестанской республики содержались рекомендации о том, что при осуществлении правосудия допускается применение только тех законов, которые не противоречат декретам «рабоче-крестьянского правительства и пролетарскому правосознанию». Таким образом, использование в тот период уголовно-правовых норм свергнутых властей было исторически неизбежным и обусловлено спецификой переходного периода.

Процесс формирования новых уголовно-правовых норм происходил посредством издания целого ряда декретов, приказов, воззваний правительства, принятия постановлений съездов партии большевиков и Советов, носивших, как правило, общий характер. Огромное количество таких документов, их разрозненность и неконкретность затрудняли их применение. Это обусловило необходимость систематизации уголовноправовых норм и их кодификации. Первым шагом, предпринятым в данном направлении, явилось принятие в 1920 г. Руководящих начал по уголовному праву Туркестанской Республики Российской Социалистической Федерации, которые в основных положениях совпадали с Руководящими началами по уголовному праву РСФСР 1919 г.1.

Во введении Руководящих начал так характеризуется ситуация, сложившаяся с законодательством в рассматриваемый период, и обосновывается необходимость принятия данного закона: «Без особых правил, без кодексов вооруженный народ справлялся и справляется со своими угнетателями. В процессе борьбы со своими классовыми врагами пролетариат применяет те или другие меры насилия, но применяет их на первых порах без особой системы, от случая к случаю, неорганизованно... В интересах экономии сил, согласования и централизации разрозненных действий пролетариат должен выработать правила обуздания своих классовых врагов, создать метод борьбы со своими врагами и научиться им владеть. И прежде всего это должно относиться к уголовному праву, которое имеет своей задачей борьбу с нарушителями складывающихся новых условий общежития в переходный период диктатуры пролетариата»2. Данный закон явился первым систематизированным документом, в котором были сформулированы многие основополагающие положения Общей части уголовного права.

Особенностью этого периода являлось и то, что наряду с новой правовой основой борьбы с преступностью продолжали использоваться нормы шариата, хотя и в существенно ограниченном виде. И все же уголовное законодательство было весьма разрозненно, неконкретно и неполно. В связи с этим на основании резолюции Пленума ТуркЦИКа от 19 февраля 1922 г. была начата работа по разработке Уголовного кодекса Туркестанской АССР. Однако в том же году издается Уголовный кодекс РСФСР3, который в дополненном виде был введен в действие на территории ТАССР с июля 1922 г., на территории Бухарской Народной Республики – с февраля 1924 г., на территории Хорезмской Народной Республики – с октября 1924 г. Перевод Кодекса на узбекский язык был осуществлен в октябре 1922 г.

Отличие УК РСФСР 1922 г., действовавшего на территории ТАССР, состояло в том, что он был дополнен рядом уголовно-правовых норм, направленных на борьбу со сложившимися патриархальными отношениями в быту и по отношению к женщине. Так, например, ст. 228 устанавливала уголовную ответственность за принятие куна, т. е.

имущественного вознаграждения, уплачиваемого по обычаю убийцей, его родичами или его родом родичам или роду убитого в качестве См.: СУ РСФСР. 1919. № 66.

Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917–1952. – М., 1953. – С. 57.

См.: СУ РСФСР. 1922. № 15.

выкупа, освобождающего от мести и наказания. В ст. предусматривался запрет на бартму (баранту), под которой понималось «самовольное взятие скота и всякого другого имущества с целью принудить потерпевшего или его родичей дать удовлетворение похитителю либо его родичам за нанесенную им обиду или вознаградить их за причиненный материальный ущерб»1.

Новое уголовное законодательство не было воспринято частью населения Узбекистана, требовавшим воссоздания казийских судов на основе норм шариата. С учетом этого в августе 1922 г. было издано Положение о казийских судах, которое не только определяло порядок судопроизводства и подсудность, но и включало нормы уголовноправового характера. Так, в целом разрешая казийским судам руководствоваться нормами шариата, Положение жестко регламентировало те меры наказания, которые могли быть применимы, а также определяло круг преступлений, не подсудных казийским судам.

В связи с тем, что в практике деятельности этих судов были установлены отступления от требований, содержащихся в Положении, оно было отменено, и 23 декабря того же года было принято новое Положение, по существу запрещавшее применение норм шариата.

Положение предписывало, что правовой основой для применения ответственности по узкому, точно определенному перечню преступлений, подсудных казийским судам, являются соответствующие нормы УК РСФСР 1922 г. Казийские суды просуществовали до февраля 1924 г. Их деятельность была прекращена на основании постановления ЦИК и СНК Туркестанской республики.

Вторая стадия охватывает период с 1926 по 1958 г. Особенностью этого периода является то, что впервые на территории Узбекистана появляется собственное кодифицированное уголовное законодательство. Первый Уголовный кодекс Узбекской ССР был принят 16 июня 1926 г. и введен в действие постановлением Президиума ЦИК Советов Узбекской ССР с 1 июля 1926 г.2 Уголовный кодекс в Узбекистане был принят ранее всех кодексов других союзных республик, входивших в СССР.

В основу Общей части УК УзССР 1926 г. легли Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г. Она состояла из четырех разделов: «Пределы действия Уголовного кодекса» (ст. 1–4); «Общие установления» (ст. 5–21); «Меры См.: СУ РСФСР. 1924. № 79.

См.: СУ УзССР. 1926. №11–12.– Ст. 54.

См.: Уголовное законодательство СССР и союзных республик. Основные законодательные акты. – М., 1957. – С. 7–14.

социальной защиты и их применение судом» (ст. 22–53); «Об условиях досрочного освобождения осужденного от определенной судом меры социальной защиты» (ст. 54–56).

В основу Особенной части УК УзССР был положен УК РСФСР 1922 г. Структурно Особенная часть состояла из десяти глав. Первая глава «Государственные преступления» включала два раздела: «О контрреволюционных преступлениях» и «О преступлениях против порядка управления».

Особенностью УК УзССР 1926 г., по сравнению с уголовными кодексами других союзных республик, действовавших в тот период, было то, что во второй раздел первой главы были включены все преступления против порядка управления. Климатические условия Узбекистана обусловили появление в УК специальной десятой главы «Водные преступления», в которой предусматривалась ответственность за преступления, посягающие на порядок водопользования и связанные с нарушениями правил охраны полосы отчуждения и древонасаждения.

Специальная глава девятая была посвящена местным бытовым преступлениям: устанавливалась ответственность за принятие куна (ст.

271), бартму (ст. 272), уплату и принятие калыма (ст. 273), принуждение женщины к замужеству (ст. 274) и др.

С момента принятия УК 1926 г. и на протяжении всего времени его действия он неоднократно подвергался изменениям и дополнениям, отдельные из которых были обусловлены не столько социальноэкономическими потребностями и изменениями, происходившими в жизни республики, сколько являлись отражением проводимой политики тоталитарного режима. Ярким примером тому служит ст. 573, включенная в УК в 1934 г. на основании общесоюзного закона1. В соответствии с этой нормой уголовной ответственности подвергались не только совершеннолетние члены семьи военнослужащего в случае его побега за границу, если они чем-либо способствовали готовящейся или совершенной измене или хотя бы знали о ней и не довели об этом до сведения властей, но и остальные совершеннолетние члены семьи изменника, которые с ним совместно проживали или находились на его иждивении в момент совершения преступления: они лишались избирательных прав и ссылались в отдаленные районы Сибири на пять лет. Наличие подобных норм, служивших камуфляжем беззакония, политики террора, проводимой по отношению не только к неугодным для существующей системы людям, но и даже к тем, кто фактически никаких преступлений не совершал, находилось в явном противоречии с декларировавшимися принципами социализма, построение которого провозглашалось.

Третья стадия рассматриваемого периода берет свое начало с момента издания Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик1 в декабре 1958 г. и принятия на их основе новых уголовных кодексов союзных республик в 1959–1961 гг. УК Узбекской ССР принят был на II сессии Верховного Совета Узбекской ССР пятого созыва 21 мая 1959 г. и вступил в силу с 1 января 1960 г.2 Это законодательство подвергалось тщательному научному анализу в литературе и потому, думается, нет необходимости характеризовать его в рамках данного параграфа3.

Четвертый этап составляет посттоталитарный период. Официально начало этого этапа связывают с принятием 8 декабря 1992 г.

Конституции независимого Узбекистана4. Вместе с тем фактическое его начало относится к моменту провозглашения независимости республики, а именно к 31 августа 1991 г.5 В этой связи четвертый этап состоит из двух стадий.

Первая стадия охватывает переходный промежуток времени, когда еще не был принят новый УК и на территории суверенного Узбекистана продолжал действовать УК 1959 г., принятый в «социалистический»

период. Мудрость узбекистанского законодателя проявилась в том, что до тех пор, пока не была создана новая уголовно-правовая основа борьбы с преступностью, соответствующая целям и задачам реформирования государственности и общества независимого Узбекистана, он не стал отвергать предшествовавшего законодательства, которое к тому времени несомненно устарело, однако, все-таки обеспечивало возможность на законном основании противодействовать преступности. Наряду с организацией работы по См.: Ведомости Верховного Совета СССР. 1959. № 15.

См.: Ведомости Верховного Совета УзССР. 1959. № 6.

См.: Сборник статей по новому уголовному и уголовно-процессуальному законодательству / Под. ред. Б. С. Утевского. – М., 1961; Сулайманова Х. С.

Развитие уголовного права Узбекской ССР в период строительства и победы социализма. Т. 2. – Т., 1968; Иванов В. Н. Развитие советского уголовного законодательства за 50 лет Советской власти // Учен. зап. ВНИИСЗ. Вып. 18. – М., 1968. – С. 111–126; Ахмедов Г. А. Компетенция союзной республики в области уголовного законодательства. – Т., 1972; и др.

Конституция Республики Узбекистан. – Т., 1992.

См.: Закон Республики Узбекистан «Об основах Государственной независимости Республики Узбекистан» от 31 августа 1991 г. // Ведомости Верховного Совета Узбекской ССР. 1991. №11. – Ст. 246.

разработке нового УК была проделана значительная работа по приспособлению старого законодательства к современным условиям.

Процесс внесения изменений в УК 1959 г., корректировка содержащихся в нем положений свидетельствовали об отказе от старой коммунистической идеологии и признании новой идеологии национальной независимости, основу которой составили общечеловеческие ценности. Это выразилось в том, что были приостановлены либо полностью отменены уголовно-правовые нормы, грубо нарушавшие права и свободы человека. Так, в соответствии с решением Комитета конституционного надзора Республики Узбекистан было приостановлено применение ст. 1913 УК, предусматривавщей ответственность за нарушение норм этажности, числа комнат, жилой площади, как несоответствовавшей Конституции. Из УК были исключены статьи, предусматривавщие ответственность за незаконную переуступку жилой площади (ст. 1773), незаконную перевозку пассажиров и грузов (ст. 180), спекуляцию (ст. 175), частнопредпринимательскую деятельность и коммерческое посредничество (ст. 174) и др.

Одновременно были приняты уголовно-правовые нормы, направленные на охрану отношений, появившихся в период перехода к социально ориентированной рыночной экономике. Была установлена ответственность за ограничение или прекращение производства поставки на рынок товаров народного потребления (ст. 1774), умышленное сокрытие (занижение) прибыли (дохода) или сокрытие (неучет) иных объектов налогообложения (ст. 1793), исключена из УК глава третья, содержавшая нормы об ответственности за преступления против социалистической собственности, на основе главы четвертой была сформирована группа норм, устанавливающих ответственность за преступления, посягающие на чужую собственность, независимо от ее формы. Подверглись изменениям и другие нормы Кодекса, в том числе и Общей части. До момента вступления в силу нового уголовного закона в УК 1959 г. было внесено более 50 корректировок.

Вторая стадия посттоталитарного этапа характеризуется принятием первого Уголовного кодекса независимой Республики Узбекистан. Это произошло 22 сентября 1994 г. на шестнадцатой сессии Верховного Совета Республики Узбекистан1. Новый Кодекс вступил в силу с апреля 1995 г.

См.: Ведомости Верховного Совета Республики Узбекистан. 1995. № 1.– Ст. 3.

Об уголовном законодательстве Республики Узбекистан можно говорить как о системе, поскольку правовые нормы, в нем содержащиеся, предусматривают взаимосвязанные и взаимообусловленные правовые институты, только в совокупности составляющие целое. Свидетельством тому является полная кодификация уголовного законодательства, которое состоит из единственного законодательного источника – Уголовного кодекса. Учет системности уголовного закона позволяет не только правильно выявить его структурные элементы, определить их взаимосвязь в процессе непосредственного правоприменения, но и не допустить ошибок в правотворческой деятельности. В необходимых случаях законодатель принимает новые уголовные законы, в которых корректировке подвергаются действующие нормы УК либо формулируются новые, подлежащие включению в него в обязательном порядке. Учет системы уголовного законодательства при этом важен не столько с позиции правил законодательной техники и ненарушения структурного построения закона, сколько с позиции внутренней непротиворечивости, ненарушения согласованности и логики.

УК имеет структуру, под которой следует понимать подчиненную определенным техническим правилам форму выражения в нем законодательной воли. Структурно УК подразделяется на две части:

Общую и Особенную. Обе части закона представляют в совокупности органическое единство, но вместе с тем существенно различаются по характеру норм, в них содержащихся.

В Общей части Кодекса определяются основные принципы и положения уголовного права – задачи и принципы Кодекса, пределы действия уголовного закона, основания ответственности и наказания, их цели и порядок назначения, обстоятельства, исключающие преступность деяния, особенности ответственности и наказуемости несовершеннолетних и другие положения, имеющие общее значение для уголовного законодательства в целом.

В Особенной части устанавливаются конкретные общественно опасные деяния (действия или бездействия), признаваемые преступлениями, и конкретные меры наказания, подлежащие применению к лицам, виновным в их совершении.

Общая и Особенная части Кодекса неразрывно связаны: без Особенной части положения Общей части беспредметны, равно как и применение норм Особенной части возможно лишь в соответствии с основными положениями, сформулированными в Общей части.

Общая часть УК состоит из семи разделов, включающих семнадцать глав. Внутреннее деление разделов Общей части сконструировано в виде глав, в которых размещены нормы, регламентирующие отдельные институты этой отрасли права:

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ.

Общие положения.

Глава I. Задачи и принципы Уголовного кодекса.

Глава II. Пределы действия Кодекса.

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ.

Основания ответственности.

Глава III. Преступление.

Глава IV. Лица, подлежащие ответственности.

Глава V. Вина.

Глава VI. Неоконченное преступление.

Глава VII. Соучастие в преступлении.

Глава VIII. Множественность преступлений.

РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ.

Обстоятельства, исключающие преступность деяния.

Глава IX. Понятие и виды обстоятельств, исключающих преступность деяния.

РАЗДЕЛ ЧЕТВЕРТЫЙ.

Наказание и его назначение.

Глава X. Понятие, цели и виды наказаний.

Глава XI. Назначение наказания.

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ.

Освобождение от ответственности и наказания.

Глава XII. Виды освобождения от ответственности.

Глава XIII. Виды освобождения от наказания.

Глава XIV. Судимость.

РАЗДЕЛ ШЕСТОЙ.

Особенности ответственности несовершеннолетних.

Глава XV. Наказание и его назначение.

Глава XVI. Освобождение от ответственности или наказания.

РАЗДЕЛ СЕДЬМОЙ.

Принудительные меры медицинского характера.

Глава XVII. Основания и назначение принудительных мер медицинского характера.

Особенная часть УК делится на разделы и главы. Основным признаком, положенным в основу такого разделения, является родовая принадлежность. В главах объединены нормы запретительного или предписывающего характера, определяющие поведение, посягающее на охраняемые уголовным законом общественные отношения. Эти общественные отношения по своей политической, социальной и экономической сущности родственны, потому функционируют в строго определенной сфере государственной или общественной жизни. В главе дается исчерпывающий перечень преступлений, которые могут причинить ущерб конкретному общественному отношению, являющемуся составной частью группы родственных отношений.

Особенная часть состоит из семи разделов, включающих двадцать четыре главы:

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ.

Преступления против личности.

Глава I. Преступления против жизни.

Глава II. Преступления против здоровья.

Глава III. Преступления опасные для жизни или здоровья.

Глава IV. Преступления против половой свободы.

Глава V. Преступления против семьи, молодежи и нравственности.

Глава VI. Преступления против свободы, чести и достоинства.

Глава VII. Преступления против конституционных прав и свобод граждан.

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ.

Преступления против мира и безопасности.

Глава VIII. Преступления против мира и безопасности человечества.

Глава IX. Преступления против Республики Узбекистан.

РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ.

Преступления в сфере экономики.

Глава X. Хищение чужого имущества.

Глава XI. Преступления, не связанные с хищением чужого имущества.

Глава XII. Преступления против основ экономики.

Глава XIII. Преступления в сфере хозяйственной деятельности.

РАЗДЕЛ ЧЕТВЕРТЫЙ.

Преступления в сфере экологии.

Глава XIV. Преступления в сфере охраны окружающей среды и природопользования.

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ.

Преступления против порядка функционирования органов власти, управления и общественных объединений.

Глава XV. Преступления против порядка управления.

Глава XVI. Преступления против правосудия.

РАЗДЕЛ ШЕСТОЙ.

общественного порядка.

Глава XVII. Преступления против общественной безопасности.

Глава XVIII. Преступления против безопасности движения и эксплуатации транспорта.

Глава XIX. Преступления, составляющие незаконный оборот наркотических средств или психотропных веществ.

Глава XX. Преступления против общественного порядка.

РАЗДЕЛ СЕДЬМОЙ.

Преступления против порядка несения военной службы.

Глава XXI. Преступления против порядка подчиненности и соблюдения воинской чести.

Глава XXII. Преступления против порядка прохождения военной службы.

Глава XXIII. Преступления против порядка сохранности или эксплуатации военного имущества.

Глава XXIV. Воинские должностные преступления.

Заключает Кодекс РАЗДЕЛ ВОСЬМОЙ «Правовое значение терминов», в котором сформулировано правовое значение некоторых терминов, употребляемых в уголовном законе.

В главах Общей и Особенной частей все уголовно-правовые нормы облечены в отдельные положения – статьи, которые имеют сквозную, последовательную нумерацию. Исключение составляет Раздел восьмой Особенной части, где содержатся положения по толкованию терминов и понятий, содержащихся в Кодексе. И хотя они не представлены в форме статей, тем не менее следует отметить, что по своей сущности они таковыми и являются. Такой технический прием исключает возможность ограничительного или распространительного их толкования правоприменительными и другими органами, которые на это не уполномочены. Толкование терминов и понятий, содержащееся в этом разделе, является официальным и общеобязательным.

Большинство статей Общей и Особенной частей делятся на части и (или) пункты. При этом часть статьи выделяется в отдельный абзац.

Статьи, содержащие пункты, имеют буквенное обозначение. Такая структура обусловлена тем, что всякая ссылка на уголовный закон при его применении предполагает не только точное указание порядкового номера той или иной статьи, но и ее соответствующей части и (или) пункта (например: ч. 2 ст. 17; п. «в» ч. 1 ст. 56; пп. «а», «б» ч. 2 ст. УК).

Статьи, включенные в Общую часть, принято называть общими, поскольку они носят общий характер в силу того, что устанавливают принципы и общие положения, которыми следует руководствоваться как непосредственно в процессе правоприменения конкретных статей Особенной части, так и при определении уголовно-правовой политики в целом и в процессе законотворчества. Содержащиеся в Общей части статьи в основном содержат декларативные определения основных понятий уголовного права, которые, однако, в силу того, что они закреплены в законе, имеют практическую направленность и позволяют более точно и правильно осуществлять правовую оценку содеянного.