«Общее соседство» или

новая линия фронта?

Молдавский перекрёсток

Дов Линч

Апрель 2005

Программа исследований по России и СНГ

Французский Институт Международных Отношений (ИФРИ) является

ведущим независимым центром исследований, информации и

общественных дебатов в области актуальных международных

вопросов во Франции. Он был создан в 1979 году Тьерри де

Монбриалем и имеет статус общественно значимой ассоциации (согласно французскому закону об ассоциациях 1901г.). Институт не подчинен какому-либо административному органу, самостоятельно определяет направления своей деятельности и регулярно публикует результаты своих исследований.

Ответственность за мнения, высказанные в данной статье, возлагается исключительно на ее авторов.

Программа исследований по России и СНГ ©Ifri, 2005 – www.ifri.org Institut Franais des Relations Internationales 27 rue de la Procession – 75740 Paris cedex 15 – France Tел.: 33 (0)1 40 61 60 00 – факс: 33 (0)1 40 61 Russie.Cei.Visions, № 2, апрель « Russie.Cei.Visions » – электронная коллекция статей, посвященная России и странам СНГ (Белорусия, Украина, Молдавия, Армения, Грузия, Азербайджан, Казахстан, Узбекистан, Туркменистан, Таджикистан и Кыргызстан). Эти небольшие по объему статьи подготовлены признанными в своей области экспертами и являются policy oriented документами по политическим, стратегическим и экономическим вопросам.

Статьи, опубликованные в этой коллекции, отвечают стандартам качества ИФРИ (редакционный контроль и анонимная экспертная оценка).

Если Вы желаете получать информацию о следующих выпусках коллекции по электронной почте, Вы можете оформить подписку по адресу: [email protected] Russie.Cei.Visions, № 2, апрель Краткое содержание В 2005 году стратегический диалог между ЕС и Россией испытывает трудности.

Недавние события позволили выявить растущее значение пространства общего соседства (которое включает в себя Украину, Молдову, Беларусь и Южный Кавказ), превратившегося в новую линию фронта между расширившим свой состав ЕС и Россией. В данной статье анализируется состояние «стратегического партнерства»

ЕС-Россия, а также европейская политика соседства (ЕПС). Пример Молдовы взят в качестве наглядной иллюстрации противоречий, существующих между интересами ЕС и России. В заключении автор формулирует ряд предложений, которые должна учитывать политика ЕС в отношениях с Молдовой и партнерстве с Россией.

Russie.Cei.Visions, № 2, апрель «Общее соседство» или новая линия фронта?

Молдaвский перекрёсток Между принятием решения Украинским Верховным Судом об отмене результатов первого тура президентских выборов, состоявшихся 21 ноября 2004 года, и повторным голосованием 26 декабря последние два месяца 2004 года прошли под знаменем «оранжевой революции». Победа Виктора Ющенко символизировала «возвращение в Европу» крупной восточно-европейской страны, стремящейся как можно скорее присоединиться к НАТО и Европейскому Союзу (ЕС). Кроме того, «оранжевая революция» доказала политическое значение нового пространства общего соседства между ЕС и Российской Федерацией, его стратегическим партнером. Это восточное соседство, включающее Украину, Молдову и Беларусь, а также страны Южного Кавказа, стало центральным вопросом в российско-европейских отношениях.

Важность этого региона определяется тем, что здесь пересекаются стратегические интересы ЕС и России. К тому же политическое влияние, которым они пользуются в регионе, отражается на их самооценке в качестве региональных акторов.

Политические отношения, которые каждый из них поддерживает со странами общего соседства, имеют значение не только для этого региона, но и для глобального «стратегического партнерства», провозглашенного ЕС и Россией в 1999 году.

Не вызывая барабанного боя, сопровождавшего события на Украине, Молдова, тем не менее, является еще одной ключевой проблемой в этом регионе. Интересы и России, и ЕС в этой стране значительны. В свете следующей волны расширения в 2007 году, в результате которой в состав ЕС войдут Болгария и Румыния, Европейский Союз заинтересован в обеспечении стабильности в Молдове и в достижении окончательного урегулирования конфликта между центральным правительством и сепаратистскими властями приднестровского региона. Со своей стороны, Россия играет роль ведущего посредника в урегулировании этого конфликта с начала российской миротворческой операции в 1992 году. В целом, Россия стремится к развитию «дружеских» отношений с молдавскими властями с тем, чтобы избежать прихода к власти в этой стране антироссийски настроенного правительства. Со стратегической точки зрения российская политика также продиктована стремлением Переведено с английского (Великобритания) Татьяной Кастуевой-Жан.

сохранить военное присутствие в Молдове в качестве передовой позиции вблизи Балкан и на украинском фланге.

В период «оранжевой революции» в последние два месяца 2004 года произошли также два других события, имеющие отношение к пространству общего соседства и Молдове. Впрочем, первое можно скорее назвать несостоявшимся событием. На саммите Россия-ЕС, прошедшем в Гааге 25 ноября прошлого года, Москве и Брюсселю не удалось прийти к согласию по поводу четырех «общих пространств», призванных стать основой их отношений. Вторым - на этот раз, действительно, событием - стало опубликование 9 декабря 2004г. предложенного Европейской Комиссией плана действий ЕС/Молдова, который определяет направления новой политики соседства ЕС в отношении этой страны1. Эта неудача и этот успех свидетельствуют о важности взаимодействия между ЕС и Россией в новом пространстве общего соседства. Одна из причин, стоящих за провалом подписания соглашения с Россией в Гааге, заключается именно в разногласиях по поводу сотрудничества в направлении стран этого региона, который на протяжении 90-х годов оставался на периферии интересов ЕС, но был провозглашен Россией «сферой ее жизненных интересов». Отныне пространство общего соседства превратилось в новую линию фронта.

Разногласия между Россией и ЕС по поводу Молдовы и общего соседства значительны. 2004 год характеризовался чередой событий, знаменующих собой становление нового европейского порядка, в котором архитектура безопасности, унаследованная Европой со времен холодной войны, подвергается постепенной трансформации. НАТО приобретает более глобальный характер, проявившийся в операциях в Афганистане и в Ираке, а также в отходе от прямого участия в обеспечении европейской безопасности. Организация по Безопасности и Сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) переживает период глубокого кризиса, вплоть до того, что государства-члены обсуждают вопрос о долгосрочной целесообразности ее существования. В то же время, идет становление ЕС в качестве центральной структуры, несущей ответственность за обеспечение безопасности на европейском континенте. На более широком стратегическом уровне расширение ЕС в 2004 году привело к возросшему отождествлению понятий «Европы» и «ЕС». Эти тенденции вызывают беспокойство у России и приводят к тому, что она начинает чувствовать себя отброшенной на периферию основных событий в Европе. У России сложились прочные отношения с НАТО, но эти отношения постепенно теряют свое значение на самом европейском континенте. Что касается ОБСЕ, эта организация стала восприниматься в Москве как инструмент, использующийся против её интересов. Что еще более важно, провозглашённое стратегическое партнерство с ЕС пока не принесло России никаких конкретных результатов. Не сложились между ними и те особые отношения, которые характеризуют партнерство России и НАТО.

Столкновение интересов ЕС и России в Молдове отражают эти более широкие тенденции. В этом плане, способность Москвы и Брюсселя прийти к общей договоренности в отношении этой небольшой страны имеет ключевое значение.

ЕС-Россия: необходимое, но трудное партнерство Два фактора привели к провалу саммита в Гааге, где планировалось подписать соглашение по четырем пространствам сотрудничества, договоренность по которым была достигнута в Санкт-Петербурге в мае 2003 года. Во-первых, достаточно быстро выяснилось, что Москва и Брюссель по-разному подходят к переговорам об общих пространствах. Россия была готова подписать соглашение по тем пространствам, по которым договоренность была реально достижима, в то время как Европейский Союз под председательством Нидерландов отстаивал принятие всех четырех документов в едином пакете по принципу «все или ничего»2. Идея Европейского Союза была ясна.

Договор, включающий все четыре пространства, позволил бы ему координировать свою политику в различных сферах и по всем трём «опорам» ЕС, используя таким образом их взаимосвязанность для защиты своих интересов. По словам министра иностранных дел Нидерландов Бернара Бота, ЕС стремился к подписанию «сбалансированного» договора3. Российское правительство было скорее нацелено на достижение договоренности там, где это было возможно, даже в ущерб целостности финального пакетного соглашения.

Еще более существенным оказалось расхождение взглядов Москвы и Брюсселя на содержание общих пространств. Например, говоря об общем пространстве юстиции и внутренних дел, ЕС настаивал на включении регулярного диалога по вопросам прав человека в его так называемую «дорожную карту». В частности, руководство ЕС под председательством Нидерландов подчеркивало важность соблюдения прав человека в борьбе с международным терроризмом. В свою очередь, Москва призвала ЕС к http://www.europa.eu.int/comm/world/enp/document_en.htm См. например, заключения Совета по общим делам и внешним отношениям ЕС (GAERC) от ноября 2004г. (13589/04 Presse 296), в котором говорится: «Председательствующее руководство ЕС отметило, что четыре пространства являются частью единого пакета соглашений».

Цитируется по отчету Agence Europe (Брюссель, 8 ноября 2004).

необходимости защиты прав русскоязычных сообществ в Эстонии и Латвии, а также потребовала не предоставлять политического убежища чеченцам, объявленным в России террористами.

характеризовались значительными противоречиями. С момента прихода В. Путина к власти в 1999 году Москва стремится развивать партнерство с ЕС по вопросам безопасности по образцу отношений, сложившихся у неё с НАТО, особенно после года. Такой подход подразумевает тесное сотрудничество по целому ряду вопросов в сфере безопасности (таких как Ближний Восток, нераспространение оружия массового уничтожения, Иран и Балканы), а также создание адекватных институциональных рамок для ведения политического диалога.

Не возражая против такого широкого сотрудничества, ЕС в то же время фокусирует свою позицию на принципе сотрудничества в странах общего соседства, в частности, на конкретных вопросах урегулирования конфликтов в Молдове и на Южном Кавказе. Российское правительство выражает свое несогласие с тем, чтобы сотрудничество по вопросам внешней безопасности было сведено по большей части к пространству общего соседства. Москва также стремится избежать возможного включения droit de regard ЕС в этом регионе в «дорожную карту» пространства внешней безопасности. На самом деле, Россия не заинтересована в более активной политике Европейского Союза в отношении своих непосредственных соседей и воспринимает её как фундаментальный вызов российскому присутствию и влиянию в регионе в долгосрочной перспективе. Отношение России к возможности европейского вмешательства тем более негативно, что это происходит при отсутствии параллельного создания равноправного глобального партнерства в сфере безопасности, необходимость которого признаётся пока не всеми странами ЕС.

Европейская политика соседства (ЕПС) Европейская политика соседства (EПС), предложенная в 2003 году как проект Большой Европы, свидетельствует об утверждении ЕС в роли активного действующего лица международной политики.4 В результате расширения ЕС в 2004 году в его состав вошли новые государства, интересы которых не совпадают с интересами прежних членов. На протяжении большей части 90-х годов «внешняя политика» ЕС Wider Europe – Neighbourhood: A New Framework for Relations with our Eastern and Southern Neighbours, Commission Communication COM (2003), 104 final, Brussels, 11.3.2003. О генезисе и анализе этого проекта см. Judy Batt et al. (eds), Partners and Neighbours: a CFSP for a Wider определялась, в основном, перспективой вступления или невступления новых государств в его состав. Если вступление той или иной страны стояло на повестке дня, ЕС вел особую политику по отношению к ней. В противном случае, внешняя политика практически отсутствовала как таковая. Эта ситуация постепенно меняется.

Кроме того, новая политика тесно переплетается с развитием европейской политики безопасности. Европейская стратегия безопасности, принятая в декабре 2003 года, подчеркивает необходимость создания вокруг границ ЕС пояса хорошо управляемых, стабильных и процветающих государств.5 Связь между европейской политикой соседства (ЕПС) и общей внешней политикой и политикой безопасности ЕС (ОВПБ) более понятна на концептуальном уровне, где предусматривается, что обе эти политики должны постоянно подпитывать и укреплять друг друга. На практике механизм этой взаимосвязи менее очевиден, поскольку ЕПС была создана и курируется в основном Европейской Комиссией, несмотря на возражения многих государств-членов. В результате «измерение ОВПБ» в ЕПС оказалось менее развито, чем должно быть.

Необходимо отметить, что первоначально ЕПС была предложена также и России. Однако российское правительство отказалось от участия в новой политике, аргументируя свой отказ тем, что Россия уже поддерживает с ЕС отношения «стратегического партнерства», значение которого не должно обесцениться. Москва проявляет особое беспокойство в связи со степенью дозволенного в рамках ЕПС вмешательства ЕС в дела стран-участниц этой политики, дающей ЕС право оценивать, а значит и судить, успешность их продвижения по всем параметрам общеевропейских ценностей. Начиная с 1999 года российские власти под руководством президента Путина решительно возражают против возможности подобного «вмешательства» ЕС во внутренние дела России. На сегодняшний день российское отношение к ЕПС неоднозначно. С одной стороны, Москва прекрасно осознает ее слабые стороны. В то же время, «оранжевая революция» ясно дала понять, насколько мощной влекущей силой для стран общего соседства является перспектива, пусть даже далекая и туманная, «возвращения в Европу». Осознание этого факта усилило недоверие в российском восприятии ЕПС, особенно в отношении Украины и Молдовы. В случае успеха эта политика может способствовать окончательному выходу этих стран из российской сферы влияния.

Выраженное влечение стран общего соседства в сторону ЕС и его модели развития усиливает беспокойство России по поводу собственных позиций в качестве Europe, Chaillot Paper, No. 64: EU ISS, Paris, 2003.

A Secure Europe in a Better World – The European Security Strategy (принято Европейским Советом, Брюссель, 12 декабря 2003), http://ue.eu.int/uedocs/cmsUpload/78367.pdf региональной державы и возможной угрозы оказаться «на задворках» Европейского Союза. Ставки для России очень высоки.

«дифференцированности» и «постепенности», предлагает соседним государствам своего рода «сделку»: более тесное экономическое сотрудничество в обмен на соблюдение общих ценностей и проведение эффективных реформ. Новая политика отвечает стремлению ЕС найти ответ на центральный вопрос, связанный с преследуемой им целью стать значимым игроком в международной политике. Каким образом ЕС может способствовать превращению соседних стран в зону стабильности и процветания, не опираясь при этом на мотивацию возможного вступления в его состав? Ведь на протяжении 90-х годов, перспектива членства была наиболее эффективным инструментом внешней политики ЕС, поскольку она давала возможность применять принцип conditionality в отношениях со странами–кандидатами на вступление. Такой подход оказался успешным благодаря тому, что эти страны дали свое согласие на его использование. При отсутствии перспективы будущего способствовать преобразованиям в соседних странах, продолжая удерживать их на расстоянии от себя?

Молдавский перекресток Начиная с 2002 года ЕС ведет более активную политическую деятельность в поисках урегулирования конфликта в Молдове. Целый ряд мер был принят в рамках общей внешней политики и политики безопасности как Европейской Комиссией, так и Секретариатом Совета.

Во-первых, начиная с декабря 2002 года ЕС занял более активную позицию в переговорах между Кишиневом и Тирасполем, рассматривая при этом Тирасполь как основной источник препятствий для достижения договоренности. Во-вторых, ЕС, по согласованию с США, наложил ограничения на передвижения сепаратистских лидеров (сначала в феврале 2003 года, а затем в августе 2004). Были также предприняты попытки нейтрализовать трения между Кишиневом и Тирасполем при посредничестве Ксавьера Соланы, а также делегации высокопоставленных лиц, ответственных за вопросы ОВПБ в Совете Секретариата ЕС (август 2004г.). Кроме того, ЕС возглавил переговоры в трехстороннем формате с участием Украины и Молдовы в целях укрепления контроля на приднестровском участке молдавско-украинской границы. По всей вероятности, ЕС примет участие в будущей международной миссии по мониторингу на этом отрезке границы.

Подобные действия ЕС привели к прямому столкновению с интересами России, миротворческих сил в 1992 году. Наряду с ОБСЕ она играет роль основного посредника в урегулировании конфликта. С начала 90-х годов Россия имеет также и целый ряд экономических интересов в Молдове. В советский период территория Молдовы имела стратегическое значение для советских вооруженных сил, готовых к военным действиям на Балканах в качестве ударной группы в случае развязывания войны. На сегодняшний день российские военные интересы в регионе во многом утратили свое значение, но по-прежнему являются важными для Министерства Обороны, выступающего за сохранение ограниченного передового военного контингента в этой, имеющей стратегическое положение, стране. В целом, Россия стремится поддерживать с Кишиневом отношения, благоприятствующие российским Доминирующая роль Москвы в переговорном процессе служит эффективным инструментом для продвижения ее интересов. Это стало особенно очевидным в конце 2003 года после опубликования документа, известного как «меморандум Козака». Речь идет об одностороннем российском проекте урегулирования приднестровского конфликта, направленного на защиту российских интересов и предусматривающего превращение Молдовы в конфедерацию.6 В последний момент президент Республики Молдова отверг это предложение к большому разочарованию и гневу Москвы.

Необходимо понимать: действия России в Молдове продиктованы не нео-имперским синдромом. Напротив, сегодняшняя Россия - пост-имперское государство, которым движет стремление обеспечить региональную поддержку своим интересам и сохранить дружеские отношения с Молдовой независимо от правительства, стоящего у власти в этой стране.

приднестровском урегулировании, получил в Москве единогласную оценку как Приднестровьем. Тем более, что приднестровские лидеры и президент Республики Молдова были готовы к подписанию договора. С российской точки зрения, европейские государства и, в первую очередь, Европейский Cоюз, отвергли российскую инициативу не из-за наличия в ней слабых сторон, а именно потому, что она была российской.

Михаил Маргелов, член Совета Федерации России, был прям в своих обвинениях:

Меморандум об основных принципах государственной структуры единого государства «президент Молдовы отказался от российского плана урегулирования конфликта в последнюю минуту под давлением со стороны ЕС»7.

Разногласия постепенно усугубились. Российское правительство расценило заявления Европейского Союза о необходимости многостороннего подхода к урегулированию приднестровского конфликта как попытку обеспечить доминирование европейской позиции и ослабить российское влияние. В противоположность ЕС Россия выразила свое предпочтение урегулированию отношений с Молдовой в двустороннем формате, а не в трехстороннем (с участием ЕС и/или США), и уж тем более не в многостороннем. Москва отвергла аргумент ЕС, согласно которому предложение Козака содержало слишком много недостатков для того, чтобы считаться приемлемым.

С точки зрения, превалирующей в Москве, на пространстве бывшего Советского Союза разворачивается борьба за влияние «с нулевой суммой». В этом контексте урегулирование приднестровского конфликта воспринимается Москвой в качестве небольшой партии в более крупной игре, а рост влияния ЕС в странах общего соседства - как тенденция, наносящая ущерб влиянию России.

С точки зрения Европейского Союза, меморандум Козака содержал слишком много недостатков, чтобы полагать, что Кремль всерьез рассчитывал на его успех. В частности, проект предполагал существование множества сфер совместного ведения между центром и федеральными субъектами, что послужило бы верным источником затягивания конфликта. В этом случае, Приднестровье получило бы возможность сотрудничества с ЕС в рамках Европейской политики соседства.

Ровно год спустя после этих событий, 9 декабря 2004 года, Комиссия опубликовала свое предложение плана действий в отношении Молдовы в рамках ЕПС.8 Во введении к плану были определены основные направления развития более тесных европейско-молдавских отношений в рамках «стратегического партнерства», выходящего за пределы простого сотрудничества и предполагающего «достижение значительной степени экономической интеграции и углубление политического сотрудничества». Документ содержит заявление о том, что «одной из ключевых целей этого плана действий является поиск приемлемого варианта решения конфликта в Приднестровье». В частности, в плане содержится глава о сотрудничестве в целях разрешения этого конфликта, которая включает обязательства ЕС увеличить свою политическую активность в процессе переговоров, способствовать удовлетворению потребностей пост-конфлитного периода, проявить большую настойчивость, требуя от (неопубликованный документ, ноябрь 2003).

См.интервью на сайте www.rosbalt.ru (Санкт-Петербург, 2 декабря 2003г.) России выполнения взятых ею на себя обязательств по выводу российских военных сил из Приднестровья, а также приложить больше усилий по укреплению контроля на границе с Украиной. Правительство Молдовы восприняло предложенный план действий как шанс для строительства новых отношений с ЕС с возможностью перехода, в конечном итоге, к более тесным связям на юридически обязывающей основе. Российское правительство воздержалось от публичных заявлений по этому поводу. Однако, с учетом событий вокруг «оранжевой революции», план действий по Молдове не может быть истолкован Москвой иначе как один из элементов общей тревожной тенденции повышения активности ЕС в данном регионе в ущерб российскому влиянию.

Что дальше?

Конфликт в Приднестровье стал местом пересечения интересов расширившего свой состав и более уверенного в себе ЕС и занявшей оборонительные позиции и видящей повсюду угрозу Россией. С декабря 2003 года переговоры по урегулированию приднестровского конфликта зашли в тупик, отчасти из-за российской несговорчивости.

Цель, стоящая в настоящее время перед Европейским Союзом, заключается в том, чтобы возобновить переговоры и способствовать решению конфликта, найдя при этом компромисс с Россией. По признанию ЕС, успех плана действий в отношении Молдовы (и заявленной таким образом европейской ориентации молдавской политики) зависит от урегулирования этого конфликта. Ставки очень серьезны.

В данных обстоятельствах, ЕС должен преследовать двойную цель:

a) взять на себя новые обязательства по урегулированию приднестровского б) параллельно использовать все возможности сотрудничества с Россией.

Что касается первого пункта, ЕС пора всерьез рассмотреть возможность назначения приднестровского конфликта. СПЕС мог бы стать институциональной точкой опоры для политики ЕС на данном направлении. При создании этой должности необязательно использовать традиционную модель института специального представителя: за образец может быть взята модель СПЕС по Южному Кавказу, которая предполагает минимальную административную структуру и покрытие расходов отдельным государством-членом (или несколькими государствами - членами). Мандат СПЕС http://www.europa.eu.int/comm/world/enp/document_en.htm должен включать обязательство тесного сотрудничества с Украиной и Россией. При работе со специальными российским и украинским представителями СПЕС должен стремиться к достижению договоренности по урегулированию конфликта на конституционной основе, многие элементы которого уже получили одобрение. Кроме того, мандат СП должен включать задачу разработки вариантов участия ЕС в гражданской миссии по пост-конфликтной стабилизации при значительном участии России и Украины. В среднесрочной перспективе, ЕС должен изучить возможные пути демилитаризации зоны безопасности между Приднестровьем и Молдовой путем постепенного свертывания миротворческой операции и сокращения различных «сил безопасности» Приднестровской Молдавской Республики. Возможность участия ЕС в будущей гражданской миссии по пост-конфликтной стабилизации должна рассматриваться в этом контексте.

Что касается второго пункта, политика ЕС в Молдове не может быть оторвана от политики на российском направлении. В настоящий момент «стратегическое партнерство» между ЕС и Россией переживает трудный период, особенно в сфере политики безопасности и взаимодействия в отношении стран общего соседства.

Предпринимая какие-либо действия в отношении Молдовы, ЕС должен заботиться о том, чтобы каждый шаг был продуман с точки зрения создания позитивного прецедента для европейско-российского сотрудничества в странах общего соседства.

Некоторые из них требуют проявления уважения к российской гордости и интересам. В этом смысле, постоянный контакт с Москвой через СПЕС является чрезвычайно важным. Говоря более конкретно, ЕС придется координировать свою политику с Россией по трём основным направлениям:

а) выработка новых предложений по урегулированию конфликта;

б) разработка мер доверия для пост-конфлитного периода;

в) постепенное сокращение российского военного присутствия.

Все эти вопросы требуют серьёзной проработки и нахождения компромиссов для дальнейшего развития форм практического сотрудничества.

Крайне важно, чтобы ЕС и Россия пришли к согласию по проблемам сотрудничества в регионе общего соседства. Это сотрудничество призвано стать основой зарождающегося европейского порядка. С этой точки зрения, текущие переговоры о форме и содержании «общего пространства» внешней безопасности имеют стратегическое значение. Трение интересов и достижение компромисса во многом определят контуры будущего сотрудничества или напряжённости в Европе.

Конечно, уступки для нахождения компромисса потребуются как со стороны ЕС, так и со стороны России, но только в условиях сотрудничества. Компромисс при игре с нулевой суммой попросту не стоит свеч.

Дов Линч является старшим научным сотрудником в Институте исследований в области безопасности ЕС, где он специализируется в области отношений Россия-ЕС, вопросов безопасности в России и странах бывшего СССР, а также политики ЕС в странах этого региона. Он автор многочисленных публикаций на эти темы. Среди его последних работ « La Russie face l’Europe » (Paris, UE ISS, 2003), « Engaging Eurasia's Separatist States » (Washington DC, USIP, 2004), а также « What Russia Sees » (Cahiers de Chaillot, UE ISS, 2005).