«Григорьян Э.Р. СОЦИАЛЬНЫЕ НОРМЫ В ЭВОЛЮЦИОННОМ АСПЕКТЕ Москва - 2013 ББК 66.4 УДК 3:001.83 (100) Григорьян Э.Р. Социальные нормы в эволюционном аспекте. Монография и курс лекций. М., ИСН, 2013.- 180 с. ISBN ...»

ИНСТИТУТ СОЦИАЛЬНЫХ НАУК

Григорьян Э.Р.

СОЦИАЛЬНЫЕ НОРМЫ В

ЭВОЛЮЦИОННОМ АСПЕКТЕ

Москва - 2013

ББК 66.4

УДК 3:001.83 (100)

Григорьян Э.Р. Социальные нормы в эволюционном аспекте.

Монография и курс лекций. М., ИСН, 2013.- 180 с.

ISBN 978-5-9900169-5-1

Книга представляет собой оригинальное авторское исследование существа социальных норм, их происхождения и роли в становлении культур и цивилизаций, их прогрессивного эволюционного развития. Опираясь на концепцию Ж.Пиаже, автор вскрывает интеллектуально-операциональное ядро социальных норм, их логико-математическую начинку, их влияние на устойчивость социального порядка. Даются разработанные автором методы математического моделирования и построения норм. Обосновывается необходимость перехода к конструированию социальных норм креативности креативных социумов, способствующих – созидательному и творческому труду.

Книга построена как курс лекций и будет полезна студентам социальных специальностей, а также преподавателям и работникам общественных профессий.

© Григорьян Э.Р., © ННОУ Институт социальных наук, ISBN 978-5-9900169-5-

СОДЕРЖАНИЕ

Лекция 1 Общие представления о социальных нормах……. Лекция 2 Типы норм ………………………………………………… Лекция 3 Нормативные системы...……………………………… Лекция 4 Ценности, цели и нормы………………………………. Лекция 5 Общество как социальный организм.……………... Лекция 6 Эволюционная теория Ж.Пиаже и нормы…………. Лекция 7 Золотая пропорция как основа социального порядка …………………………………………………………….…... Лекция 8 Нормативность и социальный порядок.………….. Лекция 9 Подход к конструированию глобальной нормативной системы..…………………………………….…….... Лекция 10 Интеллектуально-нормативные системы и трофические цепи.…………………………………………………... Лекция 11 Пример инверсии норм - кооперативность и рациональность в «дилемме заключенного»……………….. Лекция 12 Примеры девиантных - «негативных» и «позитивных» норм……………………………………………… Лекция 13 Инструктивное нормирование ………………...…... Лекция 14 Легистская нормативная система …..….……….. Лекция 15 Релятивистско-манипулятивная нормативная система..…………………………………………………………….... Лекция 16 Креативная нормативная система ……..……….. Лекция 17 Создание креативных условий и норм ……..….. Лекция 18 Логические механизмы перехода к более высоким уровням нормативных систем …………………….. Лекция 19 Солидаризм как более прогрессивная нормативная система …………………………………………..… Лекция 20 Нормативное моделирование……………………... Лекция 1 Общие представления о социальных нормах Норма (от nor-mna – вводимое новое установление, которому должно следовать) — в ряде наук о живых организмах, в том числе о человеке (медицина, биология, а также социология и др.) рассматривается, как некая точка отсчета, эталон, стандарт.

Предполагается, что варианты нормы могут быть установлены тем или иным образом. Понятие нормы используется при сопоставлении с другими вариантами состояния объекта (объектов) (например, девиация, патология - для живых существ). Важное значение имеет это понятие для медицины, вся цель которой – фиксация отклонения здоровья от нормы и старания привести организм в норму. В этих науках понятие нормы тесно связано с изучением патологии. В медицине используется следующее определение нормы: Наиболее часто встречающееся значение или диапазон значений параметра в данной популяции, проживающей на определенной территории, в данный конкретный момент времени, с учетом возраста, пола и расовой принадлежности. Еще лучше, если содержание нормы вытекает из установленной и обоснованной теории.

С точки зрения других сфер (в технике безопасности, например), норма рассматривается, как совокупность свойств объекта и правил поведения в определенной ситуации. В этом случае норма выступает, как форма регуляции поведения (в общественных, биологических и других сложных системах). В целом, можно сказать, что, норма – «общее правило», коему должно следовать во всех подобных случаях; образец или пример. Нормальное состояние - это обычное, законное, правильное, не выходящее из порядка, не впадающее ни в какую крайность.

В зависимости от методологической установки и целей исследования, нормой иногда признается и не всегда правильно, как это будет пояснено далее:

Среднее (как статистический параметр, по выборке либо по генеральной совокупности);

Среднее желаемое, в какой-либо ситуации;

Среднее с диапазоном допустимых отклонений от него;

Идеально-типическое поведение, рассматриваемое как канон.

Вытекающее из теории или учения должное поведение.

В социологии нормой или социальной нормой является признанная данным обществом форма поведения. Социальные нормы сопровождают весь процесс нашей жизни – от рождения, до смерти.

Причем настолько плотно, что нет в жизни ни единой ситуации, когда бы мы не столкнулись бы с нормами – или с необходимостью подчинения им, или их преодоления. Обычно, каждый момент нашей личной, производственной, общественной жизни сопровождается переплетением множества противоречивых норм. В некоторых социальных группах норма предписывает поведение, отличающееся от общепринятого в обществе. Такая групповая норма обеспечивает самосохранение данной узкой группы. О них более подробно далее.

Социальные нормы - это требования, предписания, пожелания и ожидания соответствующего поведения. Возникновение и функционирование социальных норм, их место в социальнополитической организации общества определены объективной потребностью в упорядочении общественных отношений.

В основе возникновения социальных норм (`общих правил`) лежат, прежде всего, потребности общественного порядка, самосохранения и деятельности. Повторяемость актов распада и растворения социальных общностей, консолидации или возникновения новых групп, процессов распределения и обмена богатствами между ними, т. е. повторяемость социальных взаимодействий, требует наличия таких общих правил, которые позволили бы регулярно и одинаковым образом вступать в данные взаимодействия участникам соответствующих общественных отношений. Людей объединяют и интегрируют в новые общности те правила поведения, которые заданы не правами индивидов или коллективов, а социальной нормой. Происходит подобное дисциплинирование и объединение по той простой причине, что все люди - существа социальные, что всякий социальный акт, нарушающий социальную норму, обязательно вызовет “социальную реакцию” и т. д. Всякое общество есть дисциплина, а так как человек не может жить без общества, то он может жить, только подчиняясь какой-нибудь дисциплине. Современные исследователи глобального общества придают большое значение концептуальной разработке темы о социальной норме, основанной на соединяющей людей взаимной зависимости, на постулате нормы поведения, обязательной для всех, идут разработки и глобальной этики.

Социальные нормы в силу этого воплощают в себе абстрактную модель указанных взаимодействий, позволяющую индивидам предвидеть действие иных участников общественных отношений и соответствующим образом строить собственное поведение. Например, врачу хочется как можно быстрее закончить осмотр пациента, а пациенту желательно большее внимание со стороны врача. На помощь приходит норма – 15 минут, не меньше на беседу с больным. Так, нормой уравновешиваются интересы двух взаимодействующих сторон. Хотя возможны и отклонения от нее.

Существуют тысячи и тысячи норм во всех, абсолютно всех сферах человеческой деятельности – производстве, юриспруденции, политике, образовании, семье, спорте и т.д. и т.п. О всех невозможно даже составить каталог, так как в других странах – свои нормы. Можно говорить только о наиболее общих свойствах норм.

Социальные нормы в силу этого становятся - на стороне индивида - мерой его поведения, а на стороне общества - масштабом оценки этого поведения. Такова модальная функция социальных норм: мерой поведения руководствуется индивид - оценка принадлежит обществу. Нормы выполняют свои функции в зависимости от того, в каком качестве они себя проявляют:

- как стандарты поведения (обязанности, правила);

- как ожидания поведения (реакция других людей), - как основной способ управления и упорядочения поведения, - как механизм подчинения и эксплуатации.

Содержание социальных норм не выводится из реального поведения индивидов и социальных групп, как считают социологипозитивисты. Хотя именно здесь воспроизводятся изо дня в день социальные нормы, но они появляются как элемент управления обществом, не всегда этим обществом осознаваемый. Иногда они устанавливаются стихийно, не всегда получая исчерпывающее отражение в сознании управляющих институтов. В эту брешь вклиниваются конкурентные субъекты и намеренными воздействиями и пропагандой со стороны этих противодействующих внутренних или внешних социально-политических субъектов удается склонить людей к нарушению норм, к извращенному поведению, к подчинению асоциальным нормам, к восприятию патологического поведения как «нормального».

Нормы иногда выводятся из принятых социологических концепций, например, либерализма или социализма, из резонирующих религиозных учений, из передаваемых традиций и обычаев, из критериев энергосберегающего поведения, из критериев минимальных усилий и максимального результата и т.д. Т.е., в общем можно сказать, что нормы имеют как теоретический, так и эмпирический характер. Отсюда неверно представление только о статистическом порождении норм. Поэтому нормативность не замкнута на социуме: с развитием интеллекта, с умением глубоко мыслить и видеть дальние последствия своих действий на обществе, социум изменяется и приемлемая нормативность становится более эффективной, сначала у узких групп, расширяясь со временем на все общество.

Социальные нормы, упорядочивая поведение людей, регулируют самые разнообразные виды общественных отношений.

Они складываются в определенную иерархию норм, распределяясь по степени их общественной значимости. Эту значимость подчеркивает наличие санкций - чем вес их больше, тем строже наказание за нарушение нормы. Нельзя громко говорить в общественных местах, но максимум – вам сделают замечание. Но если вы закурите в самолете, то вас ждет крупный штраф в аэропорту прибытия. Масса норм чистоты, норм приличия, норм этикета, норм вежливости, норм общения, норм выполнения какой-либо деятельности, норм поведения в иных странах, норм получения документов, норм разговоров с деловыми партнерами, норм проведения различных мероприятий и т.д. создают рельсы, по которым гладко движется наше общение. Без норм и шагу ступить нельзя.

В то же время нормы – это поле ожесточенной борьбы, это средство закабаления народов и индивидов, это способ духовной колонизации и полной машинообразности поведения, это путы, в которых запутываются люди и социальные группы, это постоянное перетягивание каната между соперничающими субъектами – фирмами, корпорациями, государствами, цивилизациями. Есть «нормы», навязываемые нам доминирующими субъектами – от министерств-ведомств – до аэропортов, которые ущемляют наше достоинство, принуждают к нелепому поведению, противоречат логике и здравому смыслу, растаптывают человека, грабят его, не позволяют ему сносно существовать и т.д. Их нормами можно назвать с большой натяжкой, все они – ассиметричны, но тем не менее, они полностью определяют поведение человека в определенных иерархических контекстах.

Соблюдение норм регулируется обществом с различной степенью строгости. Строже всего караются нарушения табу (в примитивных обществах) и юридических законов (в индустриальных обществах), мягче всего - привычек.

Социальные нормы выполняют в обществе очень важные регулируют общий ход социализации, интегрируют индивидов в группы, а группы - в общество, контролируют отклоняющееся поведение, служат образцами, эталонами поведения. Правильные нормы создают оптимальные условия для жизнедеятельности людей, способствуют их долгожительству и здоровью, открывают творческие возможности, повышают тонус и настроение. Отклоняющиеся нормы сворачивают энергию людей с полноценной колеи на обслуживание чужих интересов, на распыление своего времени и усилий в бесплодных и бессмысленных занятиях, например, ожидания в кабинетах начальников, паспортных служб и т.д. Мера правильности норм зависит от сознательности общества, его умения постоять за себя перед хищными аппетитами всевозможных эксплуататоров и потенциальных рабовладельцев. Например, пешеходы смогли отстоять свои права и добиться уважения слабых на дорогах:

ступивший на пешеходный переход имеет приоритет перед водителем.

Вопросы 1.Природа и происхождение норм.

2.Функции норм.

3.Нормы и отклоняющееся поведение.

Лекция 2 Типы норм Социальные нормы имеют широкие подразделения.

Традиции и этнические нормы – это группа социальных норм, определяющих формы поведения в этническом сообществе, обряды, ритуалы, традиции. Их нарушение не всегда рассматривается, как покушение на социальную организацию общества, и потому осуждается слабее, чем нарушение моральных норм. Пример:

гостеприимство как традиция предполагает высокое уважение к гостю, вплоть до выполнения любого его желания, хотя на практике, это далеко не выполняется.

Моральные нормы. Моральные нормы определены в каждой культуре («Что такое хорошо и что такое плохо»). Это - разрешенное и запретное, желаемое и нежелательное и т.д. Нарушение моральных норм рассматривается общественной моралью, как покушение на устои общества. Примеры: ругань, оскорбление личности.

Хотя любая моральная норма является социальной, обратное можно сказать с оговорками. Социальная норма в широком смысле будет моральной нормой, если сформировано общественное мнение, осуждающее ее нарушение. Например, дача взятки может не считаться нарушением морали, хотя существуют правовые санкции за подобные действия.

Некоторые нормы меняются по мере изменения общества, например, в некоторых странах изменяется историческое отношение к внебрачным связям. Эту тенденцию можно связать с развитием современных глобальных процессов, вносящих широкие, искусственно сконструированные системы нормативности, заведомо разлагающие население поддавшихся им стран.

Развитие нравственных чувств является определенным типом конструирования аффективных схем. Моральные действия не должны быть связаны с какой-либо корыстью, они совершаются бескорыстно, но с надеждой, что другой поступит так же. То есть, они не мотивированы утилитарным личным интересом или успехом, а скорее, предвосхищают социальное признание. В моральном аспекте взаимодействия индивид сохраняет в своем видении шкалу ценностей другого, действует с точки зрения ценностей другого, идет навстречу ожиданиям другого. Если оба действуют таким образом, то взаимодействие является с самого начала децентрированным и характеризуется взаимностью. Если два человека взаимодействуют с учетом точки зрения другого, взаимно заменяя свои точки зрения на присущие другому, чувствуют свои обязательства перед другим, тогда в результате их такого взаимодействия установится равновесие. С точки зрения когнитивной психологии это бывает в моральных взаимоотношениях, когда действия интеллектуальных операций взаимообратимы (симметричны). Обычно социальные и аффективные поддерживаемых общественным и нормативным образом, и включенных в систему правил. Только в таких завершенных системах логически совместимых правил достигаются равновесные свойства социально-групповых операций.

Ролью моральных норм является сохранение ценностей и значений на коллективном уровне. Например, значение индивидуальной автономии личности в том, что она дает возможность для разработки своих собственных норм, по крайней мере, частично.

Автономия проявляется в углубленном чувстве справедливости и отражает взаимное уважение на новом уровне. Многозначные моральные нормы сродни правовым нормам.

Связь морали и права. Между правом и моралью очень много общего, это деятельные императивы поведения. Если в случае права нормы - процедурно-процессуально выверенные и декларированные, в случае морали - они могут существовать и негласно, в устной традиции, в обычаях, но иногда не менее императивны. Можно, например, говорить об обыденной морали неформальных групп, здесь мораль имеет очень жесткие императивные требования к правилам поведения, к манере одеваться, по многим параметрам. В чем все же отличие морали от права? Классические пример: Римское право.

Какому принципу оно соответствует? – «Как договорились, так и будет». В других источниках право сводится к действиям. Право это то, что должно соблюдаться несмотря ни на что.

Мораль и война. Возникает много вопросов относительно того, о какой морали может идти речь в отношении государства с его правом на легитимное насилие, тем более, что любой юридический документ имеет двойное значение, он является и разрешением, и запрещением, и наградой, и наказанием. Когда мы говорим о морали, то обнаруживаем, что она воплощается в разных ипостасях, не только как сфера индивидуальной свободы, не только как мораль в ее чистом виде, нужно говорить также и о государственных реалиях морали, особенно когда речь идет о ее отношениях с политикой.

Например, есть интересный образ «справедливой войны», ее нормативной регламентации, в особенности нормы политических решений в отношении применения силы. Без этого образа понять чтолибо о моральных императивах в политике было бы очень сложно.

Концепция войны формируется и с учетом того, что мы знаем о справедливой войне. Справедливая оборонительная, охранительная, несправедливая – захватническая, хотя у китайцев оборонительная война вообще отвергается как понятие. У теоретиков коммунизма достаточно назвать себя представителем прогрессивных классов, как это давало право вести любые войны.

То, что в современном обществоведении принято называть теорией справедливой войны – это философско-этическая, юридическая, международно-правовая реакция на бесчеловечную тактику войны, оппозиционная как пацифизму, реализму, так и идеализму, но в отличие от пацифизма не исключает априори применения силы. Другое дело, что применение силы рассматривается как подчиненное определенным принципам.

Признавая, что война неизбежна, эта концепция справедливой или оправданной войны настаивает на нормативном ограничении в применении военных средств и, что очень важно, эта концепция предлагает определенные критерии на нормативном уровне и принципы, по которым предлагается мерить военные решения.

Например, есть книга международного коллектива «Нравственные ограничения войны», посвященная принципам справедливой войны, анализу ряда военных кампаний XX века. Чтобы показать, в чем обнаруживается нормативный состав концепции справедливой войны, сформулируем эти принципы. Концепция справедливой войны обнаруживает два уровня обсуждения: уровень принятия решения и уровень их исполнения. Уровень принятия решений регулируется шестью принципами, а уровень исполнения – всего двумя. На уровне принятия решения по применению силы и вступления в войну, действуют следующие принципы:

1. Принцип оправданности цели.

2. Принцип авторитета или власти, которая принимает решения по применению силы, это должна быть легитимная власть.

3. Решение по применению силы должно совершаться из добрых намерений, то есть не корыстных.

4. Применение силы неоправданно, если нет надежды на успех, а шансы крайне малы.

5. Размер или масштаб применения силы должен быть пропорционален той несправедливости, которая случилась бы в случае не применения силы.

И, 6.Поскольку война есть средство разрешения конфликта с помощью силы, и вообще применение силы всегда влечет негативные эффекты, то применение силы должно быть крайним средством.

Конечно, возможно, очень редко решение о применении силы властями государства попадает под эти критерии. Но главный смысл этой концепции, что она предоставляет нормативный аппарат для оценки принимаемых решений о применении силы.

Или же возьмем другую группу принципов исполнения военных действий: должен существовать принцип различения сил, участвующих в военных действиях и, что более важно, принцип пропорциональности применения насилия к той опасности, которую представляет противник. Нормативный опыт, который дает концепция справедливой войны, позволяет перевести разговор о соотношении морали и политики на операциональный, действенный уровень. Хотя справедливое и оправданное применение силы – это все равно применение силы, и с позиций буддизма оно отвергается категорически.

Политика и мораль связаны между собой, они взаимно дополняют друг друга, одно дополняет другое, переходит в другое.

Мораль и политика являются разными качественными состояниями одного и того же. Когда на пути общественного воспроизводства человек оказывается в ситуации, что движение по нему связано с тем, чтобы кооперироваться с другими людьми – здесь возникает проблема: собственных механизмов у морали не хватает. Тогда и возникает то, что называется полисом, политическим общением, т.е., когда люди совместно выходят из сферы нужды, материальных и иных затруднений.

Они попадают в сферу политического общения. Тем самым, происходит превращение: личность становится гражданином, высшее благо, с которым имеет дело мораль, становится общим благом, с которым имеет дело политика, индивидуальные добродетели становятся справедливостью отношений, стыд и совесть как механизмы становятся правом и законом. То есть, это другое качественное состояние, но одного и того же движения – практики человеческого самотворения.

Мораль – это политика индивидуального существования, а политика – это мораль коллективного, общественного существования.

Политика моральна не в силу каких-то дополнительных характеристик, не в силу того, что она подчиняется внешним моральным нормам, она в себе моральна. Тогда, когда она соответствует своей идее, своей сущности, тогда когда она существует в идеальной перспективе совершенной организации совместной жизни. Конечно, она невозможна без многих вещей, без насилия, например, но все-таки в своей сути, в своем назначении, она связана с идеальными представлениями.

Конечно, в рамках такой схемы остается проблема преступления – обмана, жестокости, того, что бывает в политике и без которых политика до сих пор не существовала и возможно никогда существовать не будет. Но преступления, оправдываемые политической целесообразностью, не перестают быть преступлениями. Их надо фиксировать в этом качестве, признавать в качестве неизбежного зла. Когда это явно фиксируется, сохраняется внутренне напряжение в рамках политики, сохраняется возможность и перспектива их преодоления. Вот здесь и нужны правовые нормы.

Правовые нормы имеют определенное значение среди других социальных норм. Они относятся к внешним проявлениям человеческой воли и не обязательны для его внутренней жизни.

Правовые отношения с точки зрения выполняемых ими социальных функций предстают областью социального мира, в котором уравновешиваются враждебные и противоположные интересы людей, социальных групп и классов. Настоящий мир, национальный или интернациональный, всегда является миром, основанным на праве сильного. Один из древних царей воскликнул: «Справедливостью является то, что установит сильнейший!». Современные порядки, установленные сверхдержавами, опровергают это суждение, с силой сегодня ассоциируют несправедливость.

Право как система норм смягчает, уравновешивает вечную противоположность между силой и справедливостью, между богатством и нищетой. Каждая правовая система распределяет все права между личностью и обществом и создает право индивида, с одной стороны, и его обязанности перед обществом - с другой.

Антагонизм норм. Распределение норм создает социальный антагонизм между нормой и отклонением и в то же время поддерживает систему равновесия. Возникший таким образом правопорядок уравновешивает в каждом обществе не только противостояние разных групп в обществе, но также многие другие системы общественного быта - быта гражданского, публичного, коммерческого, военного и др. Все эти формы быта должны находиться в состоянии равновесия, причем гражданский быт образует как бы центр всей системы, ядро притяжения, вокруг которого вращаются остальные. Система правового равновесия имеет одну характерную особенность - она в своем воздействии универсальна. Она не только стремится уравновесить власть, как это имеет место в системе политического равновесия, или только интересы, как это имеет место в экономических отношениях, она охватывает и глобальную власть, и мировые интересы, и все другие области международной социальной жизни.

Однако такая точка зрения отражает скорее видимую, желаемую или идеальную сторону общественной жизни. Правовые нормы являются выражением политического баланса сил в обществе и сами субъекты политического действия вовсе не считают обязанным подчиняться ими же санкционированным нормам, как временно установленным равновесиям или решающим определенные сиюминутные задачи. Люди, действующие в политической сфере, обычно руководствуются особым, двойственным, представлением о “легальности”, “законности”, “преступлении” и пр. Если считать законопослушность характеристикой нормального члена общества, то деятель, например, спецслужб или высокий управленец сразу попадает в обособленную область, где “законопослушность” обнаруживает свою относительность. Сотрудник спецслужб с первых шагов своей профессиональной подготовки осваивает навык постоянного разделения двух планов социальной реальности — “нормативного” и “политического”. В одной из них доминируют общие социальные законы. В другой - цели, задачи и методы его профессиональной работы, которые выходят далеко за рамки этих законов. Конечно, между социально-юридическим законом и нравственно-этической сферой имеется связь. Законное и легитимное может одновременно считаться “моральным”. Поэтому нарушение законов отождествляется не только с юридическим, но и с моральным, психологическим проступком. Поэтому сотрудник спецслужб вынужден постоянно подвергаться психологическому раздвоению, удерживать одновременно две логики и два плана. С одной стороны, он остается в рамках конкретного общества с присущими ему нормативами, с другой — принадлежит к реальности, в которой доминируют совершенно иные представления о “допустимом” и “недопустимом”.

Управленец может соблюдать лишь внешне многие социальные нормы, например, посещать многие учреждения, в том числе конфессиональные, лишь по официальному этикету, не разделяя ни их целей, ни их норм.

Точно в таком же раздвоенном состоянии оказываются члены многих социальных групп: замкнутые этнические диаспоры, уголовные шайки, организованная преступность, мафиозно-клановые образования, узко-профильные группы специалистов, кружки политических заговорщиков, террористические организации, масонские ложи и т.д.

Например, подобное поведение присуще и членам диаспор, пребывающих на территории других государств с иной культурой и с иными религиозными и общественными нравами. Чтобы не терять связь с двумя разными планами жизни член диаспоры вырабатывает навык к раздвоенному существованию, которая в процессе длительной адаптации развивается, укрепляется, становится стабильной и освоенной. Можно определить эту особенность как “двухуровневое существование”. Причем очень важно, что практика такого существования не должна приводить к дисбалансу личности, к доминации одного из этих уровней над другим, так как это полностью дисквалифицирует личность. Оба уровня (и “общесоциальный” и “диаспорический”) должны быть в одинаковой мере освоены, и человек должен ощущать себя в них и по отдельности и одновременно уравновешенно и стабильно. Вести “двухуровневое существование” способны не все члены общин, но большинство обязано ему подчиниться перед угрозой потери работы – в общесоциальном плане, или потери уважения и изгнания из общины в диаспорическом плане.

Важно подчеркнуть, что способность к “двухуровневому существованию” требуется не только для “нелегалов”, членов диаспор, вынужденных работать на территории иностранных государств или в особых средах, подчиненных принципам, радикально отличным от тех, что главенствуют в родном для человека обществе.

Здесь потребность в “двух уровнях” очевидна. Но такие же качества требуются и от людей, остающихся в своем собственном обществе.

Процесс глобализации привнес во все государства противодействие между двумя способами эксплуатации людей. Один, - тот, к которому они привыкли, который считают традиционным или приемлемым, и новый – рыночно-коммерческий. При втором способе они теряют многое из своего социально-культурного облика, становясь, прежде всего, товаром, коммерчески оцениваемой рабочей силой со стороны чуждых или компрадорских сил. Поскольку новый способ эксплуатации сопровождается своей идеологией и институтами, наблюдающими за его соблюдение, поневоле приходится раздваиваться, учитывая контекст общения. Иногда при этом требуется жесткая дифференциация, поскольку сама профессиональная деятельность людей помещает их в область, которая несомненно должна оставаться рыночной, как бы они ни протестовали против этого.

“Раздвоение” требуется от всех участников рыночной, да и любой эксплуатационной деятельности, независимо от конкретной возложенной на них миссии.

Став общеобязательным психологическим требованием, такая особенность «раздвоения» - у диаспор ли, у членов колонизованных обществ-государств, у сотрудников спецслужб и т.д. - превращается в основное требование, учитывающееся при отборе кадров, и формирует отличительные особенности самого человеческого типа.

Парадигма этого типа заключается в оперировании двумя уровнями интерпретации социальной действительности. Каждое событие, каждый социальный факт, каждый бытовой, ситуативный элемент, каждое происшествие эти люди трактуют в двух плоскостях. С одной стороны, они вынуждены осваивать реакции и оценки обычных законопослушных граждан, оценивающих события по привычной для данного общества нормам. С другой стороны, тот же самый факт они интерпретирует в особой перспективе, которую вынуждены скрывать от непосвященных, но где доминируют совсем иные нормы и оценки.

В целом, такая раздвоенность общественного сознания – достаточно типичный и вневременной факт.

Ритуал как совокупность норм. Он обнаруживается в тех группах, где деятельность, первоначально задуманная в качестве средства достижения цели, становится самоцелью. В таких группах первоначальные цели забыты, и ритуалистическая приверженность к институционно предписанному поведению принимает характер подлинного фатализма. Ходят в церковь, но и не вспоминают об учении Христа. Принимают гостей, но вовсе не для искреннего общения с ними. Принимаются широкие меры к обеспечению стабильности, в то время как к переменам относятся с пренебрежением. Выбор альтернативных способов поведения строго ограничивается. Развивается связанное традициями священное общество, характеризующееся высокой ритуальностью.

Вообще, ритуал и ритуальные нормы и действия столь же обыденны, как и повседневное бытие в мире, включающее в себя не только посещение церквей, мечетей, синагог. Мы сталкиваемся с ритуалами каждый раз, когда проявляем свою цивилизованность.

Любое «спасибо» и «пожалуйста», «как поживаете?» и «как дела?», не предполагающие развернутого ответа (который, вероятнее всего, мало кого обрадует), являются ритуальными действиями, необходимыми для поддержания социальных связей. Подобные проявления вежливости способствуют созданию условной воображаемой реальности и удерживают от разрушения нашу хрупкую социальность. Элементы ритуалов можно обнаружить в общественных и личных отношениях, в жизни здорового человека и в симптоматике психического расстройства. Их можно обнаружить в искусстве, архитектуре, музыке и поэзии, в детских играх. Для того, чтобы принять факт постоянного присутствия ритуала в нашей жизни, необходимо в первую очередь осознать, что мы являемся не просто свидетелями какого-то события (литургия, жертвоприношение, подъем флага на военной базе), но и сами музицируем в этом социальном оркестре, исполняя мелодии, ритмы которых свидетельствуют о нашей причастности к миру. В ней растворяются различия между постоянно дискутируемыми проявлениями «искусственности» и «искренности» или «подлинности».

Релятивизация норм, их поверхностное имитационное соблюдение может происходить и ввиду обширного горизонтального плана общения, включающего пересечение многих и разных областей общества. Некоторые профессии, например, журналистика, предоставляют возможности к одновременному пребыванию в довольно далеких друг от друга секторах, с пониманием и активным владением приемами всех этих сред. Закрытые круги воинских гарнизонов и столичная богема, литературные салоны и инженеры из конструкторского бюро, преступные группировки и правоохранительные органы, низшие и высшие классы обществ — все эти области, имеющие разную специфику, систему подразумеваний, этикета, жаргона и социальных установок, могут быть в равной мере доступными и естественными сферами для профессиональных журналистов. Опыт соприкосновения с самыми различными нормами обнаруживает относительность социальной фиксации каких-либо норм в рамках конкретного общественного сектора. Все это открывается как не более чем условность, второстепенная по отношению к реальностям, с которыми люди имеют дело в жизненнодраматическом срезе своего существования.

Но сама структура личности такова, что возникающая релятивизация может оказаться крайне опасной, поскольку человек не может функционировать одновременно в двух противоположных парадигмах, если у него нет еще одного, третьего, высшего уровня, который бы делал два предыдущих уровня более или менее относительными. Иначе, он вынужден жертвовать одним из них.

Следовательно, для эффективного поведения необходимо прилагать еще дополнительные усилия и развивать интеллектуальные качества, апеллирующие к особой, еще более внутренней и глубокой, инстанции, интегрирующей множественность норм в некой согласованной иерархии. В противном случае человек рискует утерять нить того смысла, ради чего он вообще живет и на кого же он, собственно говоря, работает. Если это ему удается, то в обществе возникает новая, более синтетичная совокупность норм.

Отражение борьбы двух (как минимум) способов эксплуатации человека находит выражение и в макромоделях социального поведения индивидов, которые принято называть Homo Sociologicus и Homo Oeconomicus. При этом под Homo Sociologicus предполагается «...действующее лицо, которое изначально направляет свои действия на социальные нормы». А под Homo Oeconomicus – индивид, «который действует так, чтобы максимизировать свою собственную ожидаемую пользу при минимально возможных затратах».

В социальной реальности эти модели поведения пересекаются и дополняют друг друга. Однако в их основе все же лежат принципы поведения Homo Rationalicus. Ведь все социальные нормы могут рассматриваться исходя из того, насколько их соблюдение или не соблюдение соответствует рациональным интересам каждого социального объединения, и только потом конкретного индивида.

Интересам индивидов может соответствовать паразитизм, грабеж, обман, но если под угрозой находится распад и исчезновение той общности, в которой они состоят и в которой они себя так ведут, то явно их изгонят оттуда. Знание экономической рациональности не отменяет более глубокого взгляда на вещи – сохранения той общности, которая только и делает людей людьми, и только потом позволяет им и зарабатывать. Как знание арифметики есть всего лишь предварительное условие к постижению высшей математики.

Нельзя и перепрыгнуть обязательную стадию развития: быть социально лояльным, но не уметь рационально эту лояльность просчитать.

Следование социальным нормам рационально в том случае, если оно соответствует интересам тех социальных общностей, в которых эти нормы рождаются и соблюдаются. Сами социальные нормы, возможность определенных санкций за их нарушения рациональны, если соответствуют интересам всех, кому предписано им следовать. В этом случае они представляют собой результат согласования рациональных интересов этих индивидов. В случае если отмена социальной нормы противоречит интересам индивидов, они заинтересованы в существовании санкций против ее нарушителей – «свободных бандитов», действия которых ставят под угрозу получение социальных преференций от существования этой нормы.

Снова возьмем в качестве примера норму, запрещающую коррупцию, скажем, мзду врачу за операцию. Несмотря на запрет, ни больной, ни врач, тем более, не заинтересованы в оглашении факта взятки. Таким образом, заинтересованность общества в искоренении коррупции не может быть реализована, ввиду того, что нарушение нормы рационально и соответствует интересам тех, кто ее нарушает.

Люди рационально мотивированы как на поддержание существования соответствующих норм, так и на их нарушение. Для них так же естественно поддаться искушению стать «свободным бандитом» и тайно пытаться нарушить правила, например, уличного движения, воровать книги или не платить за проезд. При отсутствии угрозы наказания так могут поступить многие индивиды. В результате этого полезные им институты деградируют и перестанут существовать. Для того чтобы предотвратить подобное развитие событий, невыгодное всем участникам процесса, в т. ч. и потенциальным «свободным бандитам», существуют определенные санкции и штрафы, установка всюду видеокамер и т. д.

Однако, основная причина нарушения норм состоит в том, что в реальных, обществах социальные нормы зачастую существуют в интересах правящей элиты и служат задаче манипуляции населением. Причем именно эти иррациональные для большинства нормы легитимизируются основными социально-политическими институтами общества (частной собственности, наследования, продвижения товаров и т. д.). Их соблюдение для большинства индивидов в большинстве случаев нерационально, оно не соответствует их ментальным установкам и их реальным интересам.

Соответственно усиливаются те санкции, которыми власть грозит нарушителям, общество переходит в тоталитарный режим и более жестко обеспечивается функция поддержания условий для эксплуатации. Хотя, надо сказать, что любой государственный режим не может быть нетоталитарным, т.е. не осуществлять контроль над поведением каждого члена государства. Другое дело – уровень справедливости этого контроля и адресность тех социальноэтнических групп, в чьих интересах он проводится.

Например, согласно существующим социальным нормам все индивиды должны уважать право частных собственников распоряжаться их имуществом. Но если это имущество – недра, полезные ископаемые, побережье рек и морей, леса и нефтяные промыслы и т.д., по идее и по конституции, принадлежащие всему народу, то соблюдение такой нормы становится иррациональным, так как означает согласие на эксплуатацию, отчуждение общественных жизненных ресурсов в пользу собственника, зачастую, гражданина другого государства. Для того чтобы заставить подчиняться подобным нормам, элита применяет соответствующие санкции за их нарушение.

Любой, кто попытается в этих условиях пренебрегать правилами господства собственников над наемными рабочими, будет подвергнут санкции увольнения, лишения возможностей работы и ограничения в передвижении.

Нормативное принуждение к выполнению многих общественных акций также является инструментом манипуляции в руках элиты.

Следовать им и жертвовать временем своей жизни в интересах правящих групп большинство индивидов также рационально не мотивировано. Однако их заставляет это делать социальная санкция в виде, например, уголовного преследования лиц, уклоняющихся от регистрации.

В целом, человек в любом обществе не более свободен, чем шпроты в консервной банке, а все призывы к свободе – ловкая манипуляция теми, кому она в принципе чужда.

Взаимоотношения правящей элиты и большинства общества предполагают определенное нормативное ограничение власти элиты (степень этого ограничения зависит от уровня развития и рациональности общества). Представители элиты должны соблюдать при эксплуатации населения признанные обеими сторонами нормативные ограничения, гарантирующие неотчуждаемые универсальные права. Несоблюдение этих ограничений вызывает отказ членов общества от подчинения, ведущий к потере элитой власти. Среди подобных нормативов, существующих в развитых странах, например, ограничение прав собственников трудовым и профсоюзным законодательством, правовые гарантии личных прав и свобод граждан от произвола власти и т. д. Беспредельщики в элите – олигархи-кровососы, политики-коррупционеры, нарушающие нормы взаимоотношений с работниками и избирателями, фактически действуют против коллективных интересов элиты, подрывают ее власть и потому являются нарушителями социальных норм, поддерживающих их статус. К ним избирательно могут быть применены соответствующие санкции, а обществу демонстративно декларировать торжество равенства и справедливости.

Еще одна функция социальных норм – регуляция правил поведения внутри элиты, которая необходима, чтобы ограничить возможность посягательства одних ее членов на интересы других.

Такое нормативное ограничение также в коллективных интересах правящей элиты, так как сохраняет ее относительное единство и дееспособность.

Отметим, что все вышесказанное о нормах можно подразделить на две большие области: первая относится только к основным социальным нормам, регулирующим перераспределение первичных ценностей в обществе. Те же нормы, которые относятся к бытовому поведению индивидов (правила поведения на дороге, ограничение курения и т. п.) – составляют вторичную сферу правил поведения, вытекающую из первичной системы ценностей и норм.

Вопросы 1.Традиции и этнические нормы.

2.Моральные нормы.

3.Связь морали и права.

4.Мораль и война.

5.Политика и мораль.

6.Правовые нормы.

7.Антагонизм норм.

8.Ритуал как совокупность норм.

9.Релятивизация норм.

10.Нормы как отражение способов эксплуатации человека.

Лекция 3 Нормативные системы Социальный порядок характеризуется неустойчивым равновесием, постоянными индивидуальными отклонениями, связанными с интересами и эмоциями людей. Общество выработало инструмент, обеспечивающий выполнение взаимных ожиданий и стабилизирующий общение. Таковы моральные, социальные, правовые нормы и правила. В них проявляется координация межиндивидуальных ожиданий и обязательств, их взаимный учет, приводящий к некоему согласованию в виде нормы. Норма представляет ту ценность или ее значение, которые в течение долгого времени гарантируют сохранение равновесия между общающимися сторонами. Без подобных норм или правил, входящих в нормативные системы морали или права никакие обмены материальными или информационными продуктами не могут иметь длительного равновесия.

Нормы в учениях древности. С глубокой древности человек стремился к познанию собственной социальной жизни. К этому подталкивала необходимость упорядочения взаимоотношений, установления норм и правил общежития. Время от времени возникали систематизированные правила общественной жизни, которые получали статус официальной идеологии, ложились в фундамент юридических кодексов, служили основанием ритуалов и многочисленных церемониальных мероприятий. Хотя отдельной социальной науки тогда не существовало, тем не менее, деятельность многих отдельных ученых и мудрецов древности можно с полным основанием отнести к нашему предмету – изучение закономерностей функционирования и развития общества. Например, Пифагор интересен не только как математик, он послужил каналом передачи грекам ушедших в прошлое социальных знаний Вавилона, Месопотамии, Финикии, Индии, Египта и др. Собирая разрозненные крупицы знаний, оставшиеся в халдейских общинах после крушения древнего мира, Пифагор смог восстановить преемственность и непрерывность развития знания, не допуская его разрыва на естественное и социальное.

Проиллюстрируем сказанное несколькими правилами, дошедших до нас из древности благодаря Пифагору.

Не гоняйся за счастьем: оно всегда находится в тебе самом.

Не делай ничего постыдного ни в присутствии других, ни втайне. Первым твоим законом должно быть уважение к себе самому.

Будь другом истины до мученичества, но не будь ее защитником до нетерпимости.

Две вещи делают человека богоподобным: жизнь для блага общества и правдивость.

Для познания нравов какого ни есть народа старайся прежде изучить его язык.

Живи с людьми так, чтобы твои друзья не стали недругами, а недруги стали друзьями.

Омывай полученную обиду не в крови, а в Лете, реке забвения.

Жизнь подобна зрелищу; в ней часто весьма дурные люди, чья мысль в кандалах, занимают наилучшие места.

Человек, оказавшийся в плену своих страстей, свободным быть не может.

Одинаково опасно и безумному вручать меч и бесчестному власть.

Законы государства - на втором почетном месте, после Берегите слезы ваших детей, дабы они могли проливать их на вашей могиле.

свидетельствует о наличии природно-общественных закономерностей, позволяющих отделять норму от патологии и в социумах, а не только в медицине.

Но Пифагор был не только теоретиком, но и практиком. Он не только обучал, но и осуществлял конкретную политическую реформаторскую миссию. Ему удалось осуществить то, что оставалось мечтою многих посвященных: он создал поверх политической власти мудрую власть высшего знания, подобную древнеегипетскому жречеству. Совет Трехсот, созданный и возглавляемый Пифагором, был регулятором политической жизни Кротона и распространял свое влияние на другие города Греции в течение четверти века.

Пифагорейскую традицию продолжил выдающийся современный ученый Ж.Пиаже, чьи идеи об эволюционном развитии интеллекта и общественных норм мы положили в основание данного курса лекций.

Нормативные системы создавались и в других регионах, а часто перенимались элементы, на базе которых строилось собственное миропонимание. Обычно оно облекалось в форму религий, смысл наставлений которых был известен только посвященным, а остальные должны были довольствоваться внушаемыми нормами вместе с их божественным обоснованием.

Уже в древности проявилось различие в нормообразовании у разных обществ. Например, интересно сопоставить древнехеттские законы 15-17 веков до н.э. и ассирийские законы того же времени.

Удивительная мягкость древнехеттских законов сродни современным гуманистическим тенденциям уважения и почитания человеческой жизни. Все наказания ограничиваются, как правило, денежными или имущественными штрафами, почти нет смертных приговоров. В то же время законы соседнего государства, Ассирии, с которым хеттское государство неоднократно вело войны или формировало союзные альянсы, резко контрастируют по безмерной жестокости, требованиями буквального «ока за око», «зуба за зуб» и угрозой смертной казни в тех случаях, когда хеттские законы допускали всего лишь денежный штраф. Хотя в обоих государствах существовало рабовладельческое хозяйство, но различалось соответственно и отношение к рабам: мягкое в хеттском случае и жестокое - в ассирийском. Точно так же отличаются и нормы отношений к женщинам. Древнехеттские законы довольно уважительно относятся к правам женщин, в то время как ассирийские законы требуют, чтобы женщина не появлялась в общественном месте с непокрытой головой и сильно ограничивают ее имущественные права.

Интересно было бы объяснить это различие определенными социологическими параметрами. Возможно, на такое жестокое отношение к гражданам повлиял милитаристский и скотоводческий характер ассирийского государства, которое обычно уничтожало пленных, поскольку не был развит созидательный труд. В то время как в хеттском государстве пленным даже отводились определенные территории, где они выполняли производственные функции и через некоторое время могли претендовать на статус гражданина. Через такое различие пробиваются две мощные традиции, которые во многом сформировали нормативный облик современных государств.

Зороастризм и культ Митры, в несколько отличных формах, были широко распространены по всей Римской империи, в Персии и Парфии, Армении. Митра был очень древним богом индоевропейских народов. Традиции и идеи его культа собраны в «Авесте», а его имя упоминается в индуистских ведических гимнах, в святой книге древних Ариев «Ригведе». В Персии этот культ отправлялся кланом мидийскоскифских жрецов — магов. Митраизм нес в себе большое количество духовных принципов и норм, присущих индоевропейским племенам.

Митраизм почти во всем напоминал учение Христа. Из обновленного митраизма родилось христианство, в котором образ Христа был наложен на образ бога солнца Митры.

Однако, если сопоставить содержание самых различных нормативных систем - от древнего Китая до древнего Египта – то мы увидим много общего в их реакциях на схожие обстоятельства. С одной стороны, так и должно быть, ведь речь идет об универсальных правилах человеческого общежития, причем выработанных на протяжении тысячелетий, с их многократной проверкой. С другой стороны, сама норма предполагает устранение различий, элиминацию особенного, унификацию несовпадаемого. Сама норма – это как бы мост между различиями, позволяющими им взаимодействовать. Она особенно нужна, когда различий становится слишком много, когда сталкиваются и смешиваются разные слои, культуры, цивилизации.

Когда жизнь упорядочена и нет внешних вторжений, незыблемые нормы могут не меняться столетиями.

Приведем пример из истории Японии. Япония закрывается от визитов иностранцев в начале 17 века. Въезд в нее почти запрещен, выезд совсем запрещен. И так Япония продолжает существовать до середины 19 века, т.е. больше двух веков, которые оказались в Японии самыми благополучными, самыми счастливыми. Тогда не произошло ни одного крупного восстания, ни одной гражданской войны, ни одной внешней войны. Вполне уникальный случай для большой страны в мировой истории, особенно по сравнению с европейской историей, где не бывает и года, когда кто-нибудь не восстал, когда не было бы какого-нибудь мятежа, и не было бы какойнибудь войны.

Поразило европейцев то, как японцы вежливо, уважительно относятся друг к другу – это свидетельствует, прежде всего, о строгой иерархии, которая была в японском обществе. Она поддерживалась совершенно сознательно, потому что соблюдение церемоний, подчеркивание своего собственного статуса и статуса другого считается основой мира и гармонии. В этом обществе каждый знает свое место. В японском обществе с середины 17 века и по середину 19 не существует двух человек, которые были бы равны по своему статусу. Обязательно, кто-нибудь старший или младший – очень разработанная ранговая система. Эта ранговая система существует с древности, причем цена деления в ней чрезвычайно мала. В 8 веке принимается ранговая система, где более 50-ти только основных рангов и есть еще подразделения. Время с 17 по 19 век, когда реальная власть находится в руках военного дома Токугавы: страна разбита на княжества, их много, около трехсот, в каждом своя система ранжирования. В совершенно крошечных княжествах бывало градаций рангов этих самых самураев. Даже если ранги как бы равны, все равно, один по возрасту младше, а другой старше. И это имеет совершенно принципиальное значение. Естественно, половая стратификация тоже очень строгая. Мужчина есть мужчина, женщина есть женщина. Младший брат намного младше старшего брата. То же самое по отношению к сестрам и т.д. Основа общества – это семья.

Семья устроена строго. Отец – непререкаемый авторитет. Ничего против него сказать нельзя. Общество и государство мыслятся как семья, и семья считается гарантом порядка.

Если крепкая семья – значит, крепкое государство. И все люди без исключения входят в такое образование, совершенно универсальное, как семья.

поддерживалась социальными институтами. Пишется огромное количество руководств по этикету: как себя правильно вести, как правильно кланяться, как правильно принимать чашку, как наливать саке и т.д. и т.п.

Какие последствия такая однозначность норм имеет для общества? Прежде всего, вы избегаете непредсказуемых ситуаций в обществе. Как только вы знаете, кто старше, кто младше, то автоматически действуете как надо. В такой ситуации и конфликты мало возможны.

Что важно и подтверждает единство знания - нормы медицинские и нормы этикета почти всегда совпадают. Те же самые требования, которые предъявляются к гигиене, будут прописаны в трактатах по церемониальному поведению. Тело нужно содержать в чистоте: и потому что так прилично, и потому что это продлевает жизнь. Вежливый человек никогда преувеличенно не выражает своих эмоций, это невежливо. Одновременно в медицине считается, что все чрезмерное, в том числе и эмоции, гнев, радость, печаль, ведет к расходованию твоей энергетики и тоже сокращает жизнь. Двигаться быстро тоже вредно – уважающий себя человек никогда не двигается быстро. В то же самое время слишком быстрое движение приводит к потоотделению, а это твоя правильная энергетика из тебя выходит.

Есть много - неприлично и вредно. Воспитанный человек должен быть причесан, и, одновременно, частое проведение гребня по волосам активизирует энергетику, которая находится внутри тебя и это заставляет ее двигаться, это хорошо.

С точки зрения медицины быть богатым – это нехорошо. Потому что быть богатым – это значит иметь много вещей. Если ты имеешь много вещей – ты слишком много о них заботишься. О вещах, а не о себе. И иметь много вещей – это чрезмерная алчность, а все чрезмерное – нехорошо.

Такое церемониальное поведение - как и кто, в какой ситуации должен себя вести, считается основой общества, государства. Этот правильный порядок все должны соблюдать, вера в это совершенно неколебима.

Но это работало до европейского вмешательства. Под дулами пушек Япония открывается для своего «счастья». В нее начинает внедряться нормативная система либерального типа, предназначенная для выкачивания ее ресурсов. Никаких мер японское общество против этого не сумело выработать – все понятия о жизни были другими.

В то же время и здесь мы видим большое сходство с пифагорейскими и индоевропейскими воззрениями, особенно в единстве медицины и этики.

Если так близки различные по культуре и цивилизации социумы, то как объяснить великое множество несовпадающих норм, ценностей, правил, которыми так богата современная жизнь?

Три главных фактора определяют плюрализм нормативных систем:

1.Различие видов деятельности, в каждой из которых есть своя система правил достижения эффективного результата, равно как и своя техника правил безопасности. Самое главное различение исходит из древнейшего разделения труда: земледелия и скотоводства. Два этих типа воспроизводства послужили основой двух широких нормативных систем вместе с их религиозными аспектами:

одной, нормирующей созидательность, заботу о росте и усложнении, вместе со справедливым распределением, другой, нормирующей – разбой и насилие, вместе с правом сильного на навязывание любых норм. Из последней установки вытекает множество частных норм уголовных, преступных сообществ, иногда поглощающих и нормальные в прошлом общества.

2.Различие уровней интеллектуально-культурного развития, требующих создания адекватных этим уровням нормативных систем, скажем, современное научно-компьютеризированное сообщество и сельская община в Африке. Об эволюционном усложнении интеллекта и духовной деятельности, выражающихся в ступенчатом росте ментальности, способности к абстрагированию и соответствующих норм будет говориться далее в тексте.

3.Цели эксплуатации и подчинения других сообществ, где жесткая сила сменяется мягкой, но столь же принудительно внедряемой, искусственной и закабаляющей нормативной системой.

Отсюда вытекает однозначность истинных, т.е. «правильных и нормальных» норм, несмотря на различие цивилизационных истоков.

Т.е., совпадение медицины и этики ведет к единой, или единообразной нормативной системе, при тысячах ложных нормативных систем – т.е., заблуждений или манипуляций.

Современная международное общение демонстрирует общность этических правил, норм переговоров, демонстрацию уважения и симпатии, что косвенно подтверждает движение мира к единой глобальной этике и культуре общения.

Если современная социология этого не принимает, а настаивает на культурном релятивизме, то и ее можно приравнять к одной из многочисленных манипуляций, высокомерно игнорирующих краткосрочность любых обманов. Ложность понимания норм в такой социологии высвечивается уже из неверных методологических подходов к изучению нормативных систем, уже в самом определении нормы как статистической величины. Об этом мы поговорим позже.

Вопросы 1.Нормы в древности: различия в типах хозяйств.

2.Максимы Пифагора.

3.Историческая практика нормообразований в Японии.

4. Соотношение медицины и этики.

5.Факторы плюрализма нормативных систем.

Социальные нормы является как бы “органическим законом общественной жизни”. Они формируют систему социального воздействия, которая включает мотивы, цели, направленность субъектов действия, само действие, ожидание, оценку и средства.

Важнейшая функция правил состоит в том, что они сохраняют непреложными принятые ценности, и этого удается достичь единственно социальными средствами. Именно с их помощью можно сделать следование правилам обязательным или по крайней мере.

обязывающим. Социальные нормы - действительно стражи порядка и хранители ценностей. Даже простейшие нормы поведения олицетворяют собой то, что ценится группой или обществом.

Различие между нормой и ценностью выражается так:

- нормы - правила поведения, - ценности - абстрактные понятия о том, что есть добро и зло, правильное и неправильное, должное и недолжное.

Нормы операционализируют ценности, олицетворяют их в конкретном поведении. Нормы воплощают большие философские идеи в социальный продукт, абстрактные ценности озвучиваются реальными поступками. И, наоборот, в каждой норме можно нащупать явную или скрываемую ценность. Нейтральных норм не существует.

Они либо хороши, либо – нет. Либо они поддерживают достоинство, здоровье, развивают, утончают, делают людей более разумными, вежливыми, приятными для окружающих, желанными и жданными для всех, а социум сильным и непобедимым, либо огрубляют, унижают, делают антипатичными, отталкивают, превращают в «говорящую вещь», замыкают в узком мирке таких же изгоев и т.д. Китайцы уже тысяч лет назад отработали колоратуру норм и довели до совершенства ритуальные аккорды. Например, в России принято дарить мужчинам на день рождения алкоголь. Но с точки зрения китайцев, и думаем не только их, дарить алкоголь нужно только врагу, причем сильному, ибо таким образом он теряет разум, ослабевает, а иногда уподобляется скотине, которой легко завладеть. Если же дарят алкоголь другу, то тем самым в сердце носят нехорошие чувства и помыслы, завидуя ему, но не в силах причинить прямой ущерб, унижают его косвенно, а то и вредят другу, понижая его человеческое достоинство. Т.е., в любой норме можно разглядеть ту или иную ценность.

Дарить другу надо высокое, в гости ходить с подарком, поднимающим человеческий образ, дающим новые впечатления, новые эстетические чувства, поэтическое вдохновение и т.д. Как тут не вспомнить изречение, навевавшее скуку в советское время: «Книга – лучший подарок!» Опять-таки, смотря какая книга!

Среди элементов социальной и культурной структуры особую важность имеют два элемента. Аналитически они разделимы, хотя в конкретных ситуациях они нераздельно переплетаются. Первый элемент состоит из целей, намерений и интересов, определяемых данной культурой. Они составляют сферу устремлений. Указанные цели более или менее интегрированы и включают в себя различные степени престижа и эмоций. Они составляют основной, но не единственный компонент группового существования. Некоторые из этих определяемых культурой устремлений имеют отношение к первичным влечениям человека, однако они не определяются ими.

Вторая фаза-элемент социальной структуры определяет, регулирует и контролирует посредством норм приемлемые способы достижения этих целей. Каждая социальная группа обязательно сочетает свою шкалу желаемых целей с моральным или институциональным регулированием допустимых и требуемых способов достижения этих целей. «Умение спасти лицо» предполагает отсутствие замеченного противоречия между декларированными целями и собственным поведением в рамках утверждаемых норм.

Для того чтобы оттенить зависимость норм от целей, представим совокупность общественных структур в пятиэтажной иерархии.

Первый уровень – это сиюминутные нормы данного общества, в том числе правовые, моральные, обыденные, служебные, деловые и т.д. Они зависят от сложившейся в прошлом практики и тех или иных доминирующих общественных субъектов, например, военных, олигархов, торговой прослойки, банкиров, инженерной элиты, мира искусства, уголовной мафии и т.д. и их интересов. Эти круги, репрезентируя высшие слои общества, намечают ряд социальноправовых норм, которые приобретают статус желаемых или даже обязательных для широких слоев населения. Например, нормой сегодня стала повседневная манера переводить все в деньги, оценивать даже людей, и не только футболистов, в иностранной валюте: «сколько он стоит, или хотя бы его голос в поддержку?». В иное ушедшее время и в иных условиях разговор о деньгах считался бы верхом неприличия.

Следовательно, на «традиционные», т.е., существовавшие ранее нормы, накладываются веления сегодняшней социальной структуры.

И эти факторы представляют собой второй этаж, определяющий возникновение новых норм или видоизменение старых. Известно, что социально-правовые нормы устанавливаются при сильном лоббировании своих интересов различными государственными ведомствами, финансовыми, бюрократическими, полу-уголовными группировками, альтернативными враждующими кланами и т.д. Значит уже через правовые нормы идет смещение в обыденных нравах. Но в то же время в современных условиях во многих государствах национальная правовая система отдает приоритет международному праву. Следовательно, нужно принять во внимание следующий этаж, общий контекст, в котором существуют и функционируют государства как субъекты мировой политики.

Значит, третий уровень — это международное право, система двусторонних или многосторонних договоров, определяющих юридические и дипломатические нормы отношений государств между собой. Эта легитимная сторона является самой внешней и самой формальной, воплощающей в себе декоративный аспект международной политики, где за возвышенным, гуманистическим пафосом и мало отвечающими действительности “идеалистическими” формулировками скрываются завуалированные эгоистические интересы конкретных держав. Поэтому для того, чтобы адекватно понимать язык международного права, ясно осознавать смысловую нагруженность его терминов, необходимо освоить систему интерпретаций, научиться осуществлять своего рода дешифровку каждого утверждения, дипломатической ноты или международного договора, поскольку в этой субтильной и многозначной области вещи называются своими именами крайне редко. Чаще всего для адекватного понимания какого-то конкретного события международной жизни приходится прибегать к сложным операциям по расшифровке истинного смысла того или иного официального заявления или договора. Но, так или иначе, все эти договора определяют контекст дозволенного или недозволенного внутри страны. Например, одна страна может не позволить другой иметь свою промышленность, ядерную энергетику, армию, покупать вооружения и т.д., вплоть до объявления моральными тех поступков и действий, которые ранее считались в данной стране аморальными (проституция, гомосексуализм и др.). Или устоявшиеся нормы взаимоотношений могут быть отменены, низложены прежние ценности под давлением соседних держав.

Конечно, само международное право и фасад международных и межгосударственных отношений, воплощенный в договорах, конвенциях, резолюциях международных и надправительственных организаций и т. д., не могут служить достаточным самостоятельным материалом для понимания логики политических взаимоотношений мировых государств. Условность этой сферы, ее подчиненность и недостаточность известна не только профессиональным политикам, дипломатам и руководителям государств, но и обычным людям, также владеющим, как правило, элементарными навыками расшифровки дипломатических заявлений, которые даже в массовом сознании крайне редко принимаются за чистую монету. Но какую реальность вуалирует собой иносказательные конвенции международного права?

Это и есть четвертый уровень и следующий фактор формирования внутристрановых норм - реальные международные отношения, в которых представлена реальная стратегическая или силовая раскладка соотношений между державами или блоками государств. Если субъектом международного права выступает любое государство, признанное суверенным, независимо от его политической, стратегической, финансовой и военной мощи, и это государство считается равноправным по отношению ко всем остальным суверенным государствам, то на уровне стратегическом или силовом представление о субъектности резко меняется.

Стратегическую субъектность имеют только те государства, которые относятся к неформальной категории “великих держав” или мощных региональных стратегических образований. Эти субъекты совпадают с субъектами международного права только в тех случаях, когда суверенное государство является достаточно мощным и стратегически полноценным. В таком случае оно может проводить свою собственную линию в определенных границах независимо от международного права, по неписанному, формально не признаваемому, но реально существующему и действующему “праву сильного”. Этих субъектов существенно меньше, чем субъектов международного права, и на этом основании картина международных и межгосударственных отношений выглядит по иному: лишь некоторые государства становятся региональными или мировыми лидерами, представляющими самостоятельные силовые образования, обладающие достаточным масштабом для того, чтобы использовать более слабые государства в качестве своих стратегических “вассалов”.

Но и сами державы могут выступать как инструменты мощных крипто-групп, например, финансовых, военных или международноуголовных. Уже не составляет секрета зависимость американской политики от мирового финансового лобби. Именно интересы этой группы реализуются сегодня через обширнейшие мировые процессы глобализации, в которых национальные государства ложатся ниц как костяшки домино.

Эта картина не имеет юридической легитимности и не признается открыто. Международное право рассматривается здесь как формальность, как дань гуманитарной риторике, и не придается никакого серьезного значения тезису о равноправии номинально суверенных государств между собой. Вся реальная дипломатическая и международно-политическая жизнь ориентируется именно и только на этот силовой уровень. Суверенность — понятая как стратегическая суверенность — есть прерогатива небольшой группы стран, значительно превосходящих остальные державы с силовой точки зрения (ясно, что силовой фактор не ограничивается только военной мощью, здесь учитывается также экономическая, финансовая, демографическая, позиционная, индустриальная и др. составляющие).

Таким образом, количество реально действующих субъектов международной жизни резко сокращается.

За каждым официальным заявлением той или иной державы может стоять конкретный, социально-политический субъект, не обязательно выражающий волю и интересы государства. Выяснение этого момента и является содержанием дешифровки внешнего, фасадного дискурса через особенности внутриполитических реалий.

Невыполнение подаваемых из таких центров силы намеков и решений очень пагубно может отразиться на политической власти и на любой стране в целом.

Можно выделить еще один, пятый этаж, который является базой для размежевания цивилизаций, их основополагающих подходов к эксплуатации человека. Здесь учитываются не отдельные силовые полюса, но глобальные цивилизационные тенденции, сводимые к планетарной дуалистической картине противостояния двух различных способов эксплуатации, отношения к миру и человеку. Каждый, отстаивая свою цивилизацию, защищает и утверждает также особую систему или созвездие систем, духовных и культурных ценностей, выработанных тысячелетиями особого пути.

И именно с этого этажа уже научного знания возможны подлинные интерпретации реальных целей и намерений, скрывающихся в завуалированных нормах и санкциях. Например, та же цивилизация Запада предлагает наиинтенсивнейшую эксплуатацию жизненной энергии человека, практически не воспроизводством сил, ни социальным и моральным признанием, ни творческой самоотдачей. Последняя невозможна, поскольку отсутствует смысл такой самоотдачи, ведь не будешь же за дополнительную прибавку к зарплате жертвовать своей жизнью. Но зато нормы, логически выводимые из поставленной цели, сходятся с широко известными принципами индивидуализма, войны всех против всех, атомизации социальной жизни, поляризации на бедных и богатых и т.д.

Противостояние способов эксплуатации идет параллельно противостоянию великих держав. Но каждая из держав имеет свой путь как синтез прошлого, обращенный в будущее. Достаточно сравнить китайскую цивилизацию с американской, чтобы разительные отличия в отношении к природе, к ресурсам, к людям и т.д. побудили каждого сделать выбор относительно приемлемой формы жизни. Этот выбор может быть и бессознательным, ибо история уже его сделала за многих. Возникающая отсюда общепланетарная социологическая теория двух планетарных способов эксплуатации так относится к социологии политики, как последняя относится к международному праву.

Иерархию норм и уровней их «объективации» можно представить следующей схемой:

«Традиционные» нравы и идущие из прошлого нормы.

Приоритетные нормы в рамках сегодняшней социальной структуры и обыденного знания данного общества.

3.Поддержка нормы с позиции международного права (этим правом обладают все государства, признанные большинством других государств);

4.Полагание нормы как результат силового баланса. Силовым фактором обладают или только “великие державы”, имеющие относительную стратегическую самостоятельность, или мощные крипто-группы мирового масштаба.

5.Цивилизационное различение или научно-фундированные нормы. Прогрессивность или интенсивность эксплуатации, истинные нормы.

Когда мы говорим, что эти два элемента — определяемые цивилизацией цели и институционные нормы, регулирующие поведение и деятельность людей действуют совместно, мы не подразумеваем при этом, что соотношение между альтернативными способами поведения и целями является неизменно постоянным.

Значимость определенных целей может изменяться независимо от степени значимости институционных средств. Могут иметь место случаи непропорционального, иногда по существу исключительного подчеркивания ценности определенных целей в сочетании со сравнительно малой озабоченностью относительно институционно одобряемых средств их достижения. ( Например, финансовая система нужна, но сегодня она выстроена неправильно. См. далее). Своего крайнего выражения подобная ситуация достигает в том случае, когда выбор альтернативных способов ограничивается только техническими, а не институционными соображениями. В такого рода гипотетическом полярном случае были бы разрешены все и любые средства способные обеспечить достижение исключительно важных целей. Таков один тип несогласованности элементов культуры.

Например, известный на Западе аналитик в финансовой области Джон Хёфле обвиняет мировую финансовую систему в геноциде по отношению к национальным государствам: «Она создавалась не просто для разрушения, а искоренения самой идеи национального суверенитета» и сулит ей новый Нюрнбергский трибунал за преступления против человечества. Конечно, это не означает, что финансовая система вообще не имеет права на существование, но существующие в ней сегодня нормы – преступны1.

Имеются также группы промежуточного типа, в которых существует равновесие между целями, определенными культурой, и институционными средствами. Эти группы характеризуются значительной интеграцией и относительной стабильностью, не препятствующей переменам.

Эффективное равновесие между двумя указанными моментами социальной структуры – ценностями-целями и нормами - достигается до тех пор, пока лица, подчиняющиеся ограничениям обоего рода, получают удовлетворение; речь идет об удовлетворении от достижения определенных целей и об удовлетворении, непосредственно проистекающем от использования институционно одобряемых способов достижения этих целей (т.е., норм). Успех в подобных уравновешенных случаях складывается из двух моментов.

Успех здесь оценивается в терминах результата и в терминах процесса, в терминах конечного выхода и в терминах деятельности.

Постоянное удовлетворение должно проистекать из самого по себе участия в конкурентном порядке и из опережения конкурента, поскольку сохраняется конкурентный порядок.

Имеется и прямое противоречие между удовлетворенностью и институционно одобряемым поведением. Например, нелегитимная группа, захватившая власть в государстве-обществе, щедро одаривает все влиятельные круги различными бизнес-возможностями, понуждая их к молчаливому принятию абсурдных, нелепых или бесчеловечных по эксплуатации норм, опрокинутых на остальное население. Отдельные жертвы из круга влиятельных, вынужденные перейти в оппозицию как представители «совести общества» будут при их апелляции компенсироваться социально апробированным вознаграждением. Распределение статусов и ролей посредством внедрения «новой культуры» - это может быть и «культура» уголовной шайки - должно быть организовано таким образом, чтобы для любой позиции в рамках установленного распределением порядка существовал положительный фактор, стимулирующий соответствие каждого своей роли и выполнение обязательств, связанных со статусом. Поэтому то, что ранее считалось отклоняющимся от нормы http://larouchepub.com/russian/novosti/2010/b0495_sept_2010_inter_alpha.html.

поведением, может быть теперь расценено как симптом успешности и согласованности между определяемыми культурой»

устремлениями и социально организованными средствами их удовлетворения. Т.е., патология в обществе возможна при удовлетворительной подкормке властных кругов. Но все это, естественно, до поры, до времени.

Вопросы 1.Соотношение норм и ценностей.

2. Зависимость норм от целей.

3.Уровни зависимости норм от целей.

4. «Традиционные» нравы и идущие из прошлого нормы.

5.Приоритетные нормы в рамках сегодняшней социальной структуры и обыденного знания данного общества.

6.Поддержка нормы с позиции международного права 7.Полагание нормы как результат международного силового баланса.

8.Цивилизационное различение или научно-фундированные нормы.

Лекция 5 Общество как социальный организм Социальная жизнь является продолжением и исправлением природной жизни. Все законы и закономерности природной жизни находят свое продолжение, развитие и разработку в общественной жизни. И, наоборот, в функционирующих социальных нормах можно отыскать их природный прообраз. Например, границы между государствами, защита собственной территории, воспитание детей и многое другое является продолжением и воспроизведением на более высоком уровне реалий животных сообществ. Поэтому неправомерно проводить резкие границы между естественными и социальными науками, между медициной и моралью. Их разрыв ведет к утрате преемственности и непрерывности развития, что облегчает создание оторванных от реальности искусственных нормативных систем, используемых для эксплуатации, манипуляции и закабаления более слабых сообществ.

Социальные нормы мы рассматриваем в эволюционном аспекте, поэтому важным становится единство природных и социальных трансформаций, или скорее социальных как отражение природных, что позволяет прибегнуть к метафоре организма для более выпуклого представления о единстве всех процессов.

Так же как и природный, социальный организм претерпевает изменения в определенной и довольно-таки закономерной последовательности стадий. Зная, на какой стадии развития находится тот или иной социальный организм, можно прогнозировать проявление специфических норм или социальных патологий, в целом видеть дальнейшие нарушения социального обмена и проводить как профилактические мероприятия по устранению патологий, нормализуя деятельность социальных институтов, так и вводя новые или недостающие социальные компоненты для последующего динамического перехода.

Особую роль в этих процессах играют ценности, нормы, запреты, правила поведения, которые наследуются одним поколением от другого. Преемственность этих нормативных систем может продолжаться тысячелетия, почти без изменений. Например, так наследуются религиозные верования, конфессиональная приверженность, кастовые ограничения, национальные культуры. Они бывают так сильны, что, несмотря на запреты доминирующей социальной системы на исповедование определенных догматов, или преследование за пребывание в собственной национальной идентичности, люди, а точнее, общности, социальные организмы под угрозой смерти не отказываются от унаследованных от предыдущего поколения идентификаций. Они готовы, скорее, пребывать криптообщностями, т.е., днем исповедовать ислам, а ночью христианство, на людях быть турком, а среди своих – армянином, официально именоваться русским, но ходить в синагогу и т.д., но только не отказываться от завещанных, и иногда не осознанных лично идентичностей. А любая идентичность влечет приверженность к частной нормативной системе. И здесь уже дело не в людях, а в продуманности и отточенности при всех возможных социальных обстоятельствах этих нормативных систем. Насколько адекватно они выражают мироощущения и исправно служат инструментами успешного существования.

Поэтому здесь можно говорить о социальной генетике, где определенные социальные геномы – совокупности некоторых ценностей, норм, принципов поведения и интерпретации мира – транслируются от одного поколения к другому, почти без изменений.

Возьмите те же священные книги – Библию, Тору, Коран, буддистские каноны, индуистские, конфуцианские – они почти неизменны на протяжении веков и сами содержат опыт еще более ранних этапов социальной жизни. Есть множество других канонических книг, которые также передаются от поколения к поколению и требуют иногда сохранения их в тайне. Это могут быть военные уставы, уставы разных Орденов, сект, уставы всяких замкнутых и закрытых учреждений, цеховых корпораций, гильдий и т.д. Различие норм уже будет связано не с природными, климатическими, географическими условиями проживания каждой социальной группы, а с тем что своей средой они имеют другие социальные группы. Поэтому различие норм определяется и тем своеобразием социальной среды, в которой им приходится действовать.

В то же время все социальные геномы – совокупности норм, ценностей и правил – содержат и типизацию социальных нарушений и даже классифицируют их как социальную патологию. Это позволяет прогнозировать течение социальной жизни, рассматривать ее устойчивость как отражение не только природных, но и социальносредовых закономерностей и вводить процедуры восстановления норм – нормальных социальных взаимообменов.

Зная теорию динамических (социально-генетических) переходов в жизни человека и общества можно достаточно точно определять опасный переходный период у социального организма, выявлять возможность появления следующего нарушения в социальных процессах и использовать профилактическую систему мер восстановления социального порядка. Именно в рамках восстановления порядка можно использовать профилактику многих социальных нарушений, так как она позволяет уже на предварительных стадиях формирования нарушений восстанавливать все эти нарушения и выводить социальный организм в здоровое состояние. Все эти нарушения социальных процессов проявляются не в хаотическом порядке, а большей частью в строгом соответствии с протекающими в обществе.

Введем, следуя В.А. Шведовскому2 понятия социальной генетики. Социальный ген – социальный наследственный фактор, функционально неделимая единица социальной наследственности, относящаяся к каждому элементу данного социума, независимо от его общностной или групповой принадлежности. Под социальным генотипом понимается некоторая программа, точнее система программ, обеспечивающая воссоздание через посредство воспроизводственных циклов всего множества значимых для социума ценностей, установок, и иных императивов, и записываемая на основе алфавита символов. Понимая под социальными генами неизбежно воспроизводимые в данном социуме и передаваемые через поколения нормы и ценности поведения, применим их для построения динамической картины социума.

структуры Рассмотрим некоторые принципы складывающейся теории.

Шведовский В.А. Особенности социолого-математического моделирования в исследованиях социальных процессов. М., МГУ им. Ломоносова, 2009, - 235 с., с.52, 1. Жизнь социальных организмов ( в том числе и человека) развивается по определенным стадиям согласно социальногенетической программе, заложенной в их социальную структуру. В ней заложена нормативная программа его функционирования, начиная от точки образования социальной общности до ее распада.

(Например, тысячелетия назад в узких общинах ессеев начинают формироваться контуры христианских общин). Программа функционирования социального организма охватывает все стадии его развития, начиная с элементарного развития, через условное младенчество, так называемое детство, подростковый период, половозрелый период, зрелый и преклонный до старческого. В соответствии с этой программой, общество не может от условного младенчества перейти к половозрелому, а потом вновь вернуться к подростковому. Таким образом, все человечество на протяжении тысячелетий живет по строго определенной последовательности (этапов) его жизни и эта последовательность отражается в нормативных кодексах и нравах общества.

2. Социально-генетическая программа развития социальных организмов закодирована в виде комплекса приоритетов, статусов, ценностей с нормативными правилами и управляющими идеями, которые контролируются и управляются принципами наследования, преемственности культуры, передачей знаний.

Таким образом, структура общества имеет ценностную основу и соответственно считываться информация с этой структуры должна также ценностным образом. Например, в первобытных или примитивных обществах уважаемые люди – это, как правило, физически сильные люди, вожди - это наглые и агрессивные особи.

Там, где еще не осознан общественный интерес социума, нормы выстраиваются как отражение доминирования физически сильных индивидов. (Племя великанов, как известно, впоследствии вымерло).

3. Между социальными и энергетическими процессами, протекающими в развивающемся социальном организме и социальногенетической программой этого развития имеется динамическое равновесие, как в норме, так и при патологиях. Великаны обеспечивали безопасность и получали излишки всей энергетики.

Социально-генетическая программа функционирования социального организма постоянно корректирует синтез тех или иных компонентов и институтов общества с тем, чтобы их параметры полностью соответствовали структуре (социальному геному) данного социального организма и в нем протекали бы специфические социальные процессы. Например, даже нелегитимные формы социального паразитизма также соответствуют структуре социального генома: в одном социальном организме синтезируются воровские кланы и воровская мораль, структура разделения на зоны контроля, в другом формируются общественные ячейки партийноидеологического профиля, хотя функционально они могут быть идентичными, т.е., выполнять ту же функцию социального устрашения для сохранения своего паразитизма. В общество одного типа трудно внести ячейки из иных общественных структур, организм их отторгает как чужеродные клетки. Несмотря на появление полиции в России, никто не может идентифицировать качественные различия с институтом милиции. Но изменятся структуры только при изменении социально-генетической программы синтеза институтов.

Иногда внешние различия принимают за внутренние, и одинаковые социальные институты объявляют разными. В течение жизни, исходя из заложенной генетической программы человек, может менять свои внешние данные. В детстве малыш больше похож на папу, а затем, взрослея, он больше становится похожим на маму, или родственников. Таким образом, геном человека находится не в статическом состоянии, а в динамическом. Точно так же социальные институты со временем вроде бы меняют окраску, название, получают иные функции, но на самом деле продолжают развертываться согласно заложенной социально-генетической программе и их тождество выявляется позже.

4. Социально-генетическая программа развития социальных организмов ( в том числе и человека) может изменяться под воздействием окружающей среды и нарушенных политических процессов с закреплением этих нарушений в виде особенностей поведения и мышления. Любой живой организм приспосабливается к тем условиям жизни, которые его окружают с последующей передачей этой приспособленности своему потомству. Эта приспособленность закрепляется вначале в виде поведенческого признака. В противном случае, каждый раз новому поколению приходилось бы приспосабливаться к новым условиям жизни заново. Например, человек, привыкший употреблять в больших количествах водку и синтезирующий для ее усвоения в больших количествах соляную кислоту в желудке, закрепляет повышенный синтез соляной кислоты клетками желудка в виде фенотипического признака при переходе от подросткового возраста в половозрелое состояние. Наряду с закреплением нарушений в обменных процессах на генетическом уровне, происходит закрепление и различных внешних проявлений, воздействующих на организм человека. Обычно мы говорим, что человек приспосабливается к местным условиям (климат, температура, высота и т.п.). Но приспосабливается не сам человек, а его организм к этим условиям.

Точно так же в условиях рыночных отношений формируются новые поведенческие признаки, отражающие изменения в структуре общества. Но рыночные отношения, как эволюционно более примитивный уровень или стадия общественного развития, непременно воссоздадут те комплексы поведения, которые были характерны для этих ранних, до-государственных стадий, например, бандитизм, аморализм, упоение обманом, право сильного и т.д.

Некоторые исследователи будут говорить, что имеются те или иные характерные отклонения в социальной структуре, которые вызывают эти нарушения. Однако вместо того, чтобы искать причины формирования этих отклонений, они пытаются убрать из структуры эти отклонения, надеясь тем самым устранить и поведенческие нарушения. Например, как можно взывать к морали, когда аморален весь комплекс ценностей рынка. Если мы поставим в центр этих отношений честного человека, то он вынужден будет сформировать аморальные установки, так как эти отклонения тождественны отклонениям в самом организме, ведь их создает сам социальный организм, и если мы удалим их, они опять возникнут. Поэтому необходимо не "вычищать" поведенческие отклонения, формируемые социальным организмом, а удалять причины их формирования, то есть восстанавливать нарушенные социальные процессы. Возможно, это потребует обращения к социологии международных отношений, ведь ни один социальный организм не существует изолированно, а принимает ту социально-генетическую форму, которая навязывается или которой он бессознательно поддается при внешнем давлении.

Т.е., всегда следует помнить о социально-средовом воздействии на характер принимаемых норм.

восстановления социальных процессов нормального взаимообмена патологический поведенческий признак на следующей стадии развития может быть устранен.

Точно также удаляются фенотипические отклонения, связанные с изменением климата, географическими и иными условиями проживания человека. Вот почему человека тянет на свою родину.

Ведь этого требует сам организм, поскольку условия, при которых сформировался организм человека, являются наиболее оптимальными для него. В молодом возрасте, когда фенотипические отклонения, связанных с переменой места жительства, только формируются, человек легко изменяет место обитания. А вот в пожилом возрасте, когда к многочисленным фенотипическим отклонениям, накопленным за годы жизни, добавляются еще и ценностно-смысловые, расходящиеся с его первоначальным социальным геномом, их человек переносит очень тяжело. Нередко в пожилом возрасте впадают в детство.

6. Длительные внешние воздействия или политические извращения в социальном организме приводят к формированию множества патологических норм-правил, которые теснят и дезорганизуют функции управления социально-генетической программой развития. Теряется самостоятельность политической коррекции и ждут управляющих воздействий извне, т.е., как бы переходят к лечению медикаментами, вместо самовосстановления.

При длительном нарушении политических процессов, например справедливого обмена, могут формироваться, например, поведенческие признаки, характерные для олигархии, затем олигархия овладевает государством и переходит к паразитизму на местной почве, затем паразитизм расширяется и олигархия впадает во внешнюю зависимость от крупных держав, параллельно формируются патологические социальные институты ( проституция, воровство, клановость, мафии и так далее вплоть до смерти социального организма). Таким образом, формирование социальногенетической предрасположенности, передающейся детям, будет зависеть от того, в каком состоянии находился социум их родителей.

7. Нельзя останавливать, блокировать социально-генетическую программу развития социального организма. Иначе, он взрывается. Ее можно только замедлить, ускорить, переориентировать.

Поскольку социально-генетическая программа развития находится в постоянном динамическом равновесии, то любое блокирование этого состояния естественно приведет к блокированию функционирования и всего социального организма. Имеются случаи, когда социальный организм под воздействием кардинальных реформ может перескочить через одну обязательную стадию. Например, войти в фазу корпоративных транснациональных организаций, минуя автономизацию экономической деятельности. Но эта новая фаза потребует возврата и воссоздания всех тех ценностных императивов, которые характерны были, например, для феодального общества.

Однако остановить или заблокировать социально-генетический процесс нельзя.

8. В одном социальном организме не длительное время могут функционировать блоки или институты, которые находятся на различных стадиях социально-генетической программы развития или относятся к другому социальному организму. Но при интенсивных взаимодействиях и переходах организм стремится освободиться от чуждых национальных вкраплений или создать единую более общую программу.

Во время процессов перехода социального организма из одного последовательного состояния в другое в нем могут некоторое время функционировать отдельные блоки и институты, находящиеся в разных последовательных стадиях, следующих друг за другом.

Однако в нем не могут функционировать резко различающиеся по уровням развития блоки. Попытки пересадить элементы автономной экономики в общинные уклады ни к чему не привели. Однако попрежнему англичане нам обещают демократию везде и всегда, несмотря, на 60-летнюю монархию ( а, точнее, олигархическую монархию) в своей стране. При этом будут потрачены огромные деньги, а результат, естественно, получат отрицательный. Точно также получаются отрицательные результаты при пересадке морали варварским общественным устройствам и т.д. Со временем социальный организм перестроит внедряемый чуждый институт в подобие своего. Ведь в организме все взаимосвязано и взаимозависимо, и он развивается изнутри.

9. «Особенностью эволюции как социального процесса является историческая необратимость, заключающаяся в росте множества «правил запрета», которые обеспечивают рост асимметрии социума, т.е. ограничения множества «стоков» - зон проявления совокупного эволюционного потенциала, например, запрет на кровосмешение укрепляет демографический потенциал, но сужает брачный выбор… Установлена и другая особенность исследуемого класса социальных процессов – возрастание с течением эволюционного времени сложности социальных связей и отношений»3.

Существенные эволюционные перемены происходят в обществе под действием освоения им инноваций, прежде всего, открытий и изобретений. Почему для развития общества крайне важна атмосфера поощряемой креативности4. (Об этом позже в тексте).

Таким образом, эволюция социальной системы или социального организма есть усложняющийся ряд ее состояний, с присущим им уровнем сложности когнитивных возможностей, позволяющих изобрести, открыть и в необходимой мере дополнить инновациями имеющийся социум. Но не всякий инновационный процесс приемлем для эволюции социального организма. Поэтому важны и разработки критериев приемлемости инноваций5.

Социальные нормы в эволюционном аспекте.

Единство природных и социальных трансформаций.

Понятие социальной генетики. Социальный генотип.

Постулаты теории динамических (социально-генетических) переходов.

Происхождение патологических норм-правил.

Совместимость нормативных блоков в социальном организме.

Там же, с.78.

Там же с 55.