«ОСНОВЫ ФИЛОСОФИИ Учебное пособие к курсу Философия для вузов 2010 ББК 87.3 Б 24 Рецензенты: доктор философских наук, профессор В.А. Бажанов доктор философских наук, профессор А.А. Тихонов Научный редактор: кандидат ...»

emergent – внезапно появляющийся), а это означает, что новые теории не имеют существенных связей со старыми, предшествовавшими им теориями. В результате наука предстает у Поппера как «третий мир» наряду с миром физическим и миром «ментальным» (в смысле – психологическим). Он не подчиняется законам этих двух миров и управляется совершенно особенными, чисто логическими законами.

Он выдвигает принцип фаллибилизма (от англ. fallible – подверженный ошибкам), согласно которому любое научное знание имеет принципиально гипотетический характер и подвержено ошибкам. В результате оказывается, что различные исторические состояния науки лишены существенного внутреннего единства; то, что их объединяет – это сам исторический процесс превращения одной формы в другую, не подчинённый каким-либо общим закономерностям. Значит, по Попперу, методология науки возможна только как историческое исследование идиографического типа.

Основные положения попперовской концепции следующие:

1) Легко получить подтверждения, или верификации, почти для каждой теории, если мы ищем подтверждений.

2) Подтверждения должны приниматься во внимание, только если они являются результатом рискованных предсказаний, т.е., когда мы, не будучи осведомлены о некоторой теории, ожидали бы события, опровергающего её.

3) Каждая «хорошая» научная теория является некоторым запрещением: она запрещает появление определённых событий. Чем больше теория запрещает, тем она лучше.

4) Теория, не опровержимая никаким мыслимым событием, не является научной. Неопровержимость представляет собой не достоинство, а порок теории.

5) Каждая настоящая проверка теории является попыткой её опровергнуть. Проверяемость есть фальсифицируемость; при этом существуют степени проверяемости: одни теории более проверяемы, в большей степени опровержимы, чем другие; такие теории подвержены большему риску.

6) Подтверждающее свидетельство не должно приниматься в расчет, если оно не является результатом подлинной поверки теории. Это означает, что его следует понимать как результат серьёзной, но безуспешной попытки фальсификации.

7) Некоторые проверяемые теории и после того, как установлена их ошибочность, всё-таки поддерживаются их сторонниками, например, с помощью введения вспомогательных допущений ad hoc или с помощью такой ad hoc переинтерпретации теории, которые избавляют её от опровержения. Такая процедура всегда возможна, но она спасает теорию ценой уничтожения или уменьшения её научного статуса.

Томас Сэмюэл Кун (19221996) разрабатывал теорию научных революций и смены парадигм (совокупности идей, методов, образцов решения задач, которые объединяют учёных на протяжении длительного времени «нормального» развития науки).

Революционные периоды развития науки всегда воспринимались как особо значимые. Их «разрушительная» функция со временем приобретала характер созидательной, творческой и инновационной деятельности. Научная революция выступала как наиболее очевидное выражение основной движущей силы научного прогресса. В период научных революций учёные открывают принципиально новое знание и получают новые результаты даже старыми инструментальными средствами.

Допарадиггосподство принямальный В истории науки особое значение имели научные революции XVII и XX вв. Революция XVII века определила развитие науки на последующие два века, когда новые достижения непротиворечивым образом встраивались в общую галилеево-ньютонианскую картину мира.

Фундаментальная научная революция XX века, с открытием теории относительности и квантовой механики, пересмотрела исходные представления о пространстве, времени и движении. Развиваясь вширь, проникая в промышленность и технологии, благодаря компьютеризации и автоматизации, она приобрела характер научно-технической революции.

Венгерско-британский философ Имре Лакатос (Аврум Липшиц, 19221974) в качестве структурно-диалектической единицы модели науки рассматривает научно-исследовательские программы, представляющих собой непрерывную последовательность теорий, объединяемых базисом неоспариваемых положений, вокруг которого выстраивается «защитный пояс» гипотез и теоретических идей, подвергаемых фальсификации. Программа, защищаясь от противоречащих фактов, порождает вспомогательные теории до тех пор, пока не появится более эффективная, соперничающая с ней программа.

Научная программа, по Лакатосу, – основная единица развития научного знания. С точки зрения его концепции, развитие науки представляет собой смену исследовательских программ. Исследовательская программа представляет систему теорий, связанных непрерывно развивающимся основанием, общностью основополагающих идей и принципов. Исходная теория тянет за собой вереницу последующих. Каждая из последующих теорий развивается на основе добавления дополнительной гипотезы к предыдущим.

Структура исследовательской программы состоит из жесткого ядра, фундаментальных допущений, правил «положительной» эвристики, предписывающих пути дальнейшего хода исследований и правил «отрицательной» эвристики, говорящих о запретах, о том, каких путей исследования следует избегать. Фундаментальные допущения принимаются за условно неопровержимые. Жесткое ядро это система конкретно-научных и онтологических допущений, неизменных во всех теориях научной программы. Поскольку правила «отрицательной» эвристики запрещают переосмысливать жесткое ядро исследовательской программы даже в случае столкновения с контрпримерами или аномалиями, она обладает своего рода догматизмом. Для большей сохранности «жесткого ядра» программы создаётся «предохранительный пояс» вспомогательных гипотез, которые могут видоизменяться, адаптируясь к аномалиям. Этим приёмом Лакатос стремился избежать некорректности фальсификационизма при оценке теорий, которые попадают в аномальные ситуации или сталкиваются с контрпримерами.

В развитии исследовательских программ, по Лакатосу, следует выделить две стадии: прогрессивную и вырожденческую (регрессивную). На прогрессивной стадии особую роль играет положительная эвристика. Именно она стимулирует образование вспомогательных гипотез, расширяющих сферу применения программы, а также её эмпирическое и теоретическое содержание. По достижению «пункта насыщения» развитие исследовательских программ резко замедляется. Парадоксы, несовместимые с теориями факты, противоречия обрушиваются на данную исследовательскую программу. Это симптомы начала стадии её вырождения. Научно-исследовательская программа регрессирует, если теоретические объяснения отстают от роста эмпирических фактов. Вырождающиеся теории заняты в основном самооправданием.

Дух сциентистского типа философствования можно определить как сциентистский оптимизм и научный реализм.

Самосознание философии отличает ориентированность на проблемы научного знания и фактическое сведение предмета философии до границ эпистемологии.

Представители позитивистской философии были связаны с научной и преподавательской деятельностью, занимали философские кафедры в Вене, Кембридже, Лондоне, Варшаве и Львове.

Жанры философской литературы – «наукообразные» трактаты, статьи, логико-философские исследования.

атегории:

знание, вера, истина, заблуждение, наука, концептуальная модель, парадигма, критический рационализм, язык науки, верификация, фальсификация.

итература Лакатос И. Методология научных исследовательских программ // Вопросы философии. 1995. № 4.

Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983.

Зотов А.Ф. Современная западная философия. М., 2001.

Хилл Т.И. Современные теории познания. М., 1965.

1.13 Феноменолого-герменевтический Феноменолого-герменевтический тип философствования определялся тенденциями сциентизма и антиметафизичности. Немецкий философ Эдмонд Гуссерль (18591938) рассматривал феноменологию как новую философию с присущим ей новым феноменологическим методом, являющимся фундаментом науки. Причиной эволюции данного типа философствования были как внутрифилософские (борьба между психологизмом и антипсихологизмом) так и внешние, культурно-когнитивные факторы (эволюция образа знания и науки).

Установки феноменолого-герменевтического типа философствования:

– функционализм (направленность на конкретные проблемы исследование «чистого сознания», изучение жизненного мира и овладение искусством понимания), – рефлексивность – ориентированность на «смыслы» сознания, на субъективно-психологическую деятельность человека.

Онтология фокусируется на внутреннем мире человека, поэтому определяющим онтологическим принципом становится конструктивизм, исходящий из признания «человекооформляющего» фактора (человек конструирует мир в его смысловом измерении).

Гносеологический принцип феноменологии – редукция сознания (переход от рассмотрения конкретных предметов к анализу их чистой сущности) проявляется в методе «эпохе» – такой мыслительной операции, когда внимание ученого направленно не на предмет, а на то, каким образом даны указанные предметы нашему сознанию.

Герменевтика в качестве основного гносеологического принципа определяет интерпретацию (понимание основа человеческого мышления).

Проблематика феноменолого-герменевтической философии формируется вокруг изучения структур сознания, возможности понимания и его природы, интеграции научного знания в практическое сознание.

Гуссерль рассматривал феноменологический метод как выявление и описание поля непосредственной смысловой сопряженности сознания и предмета, поля, горизонты которого не содержат в себе скрытых, непроявленных в качестве значений сущностей. Сознание обнаруживает себя как направленность на предмет (это и есть значение), как бытие осознанности, но не как осознанная предметность. В качестве конкретно-исторической основы взаимосогласованного опыта, интерсубъективной идентификации любого смысла он представил «жизненный мир».

Схема правильного познавательного акта по Э. Гуссерлю Жизненный мир – мир донаучной жизни, неупорядоченных созерцаний, первичных пространственно-временных структур, ценностная основа всех идеальных образований и теоретических конструкций науки. Над жизненным миром выстраиваются: дообъективный мир переживаний; миры, обусловленные специфическими донаучными интересами (мир бизнесмена, плотника); мир научной объективности.

Для герменевтики главной проблемой была проблема обоснования интерпретации, её нормативных принципов, а также выбора типа интерпретации – грамматической, психологической, исторической.

Немецкий богослов и философ Фридрих Даниэль Эрнст Шлейермахер (17681834) поставил задачу создания универсальной философской герменевтики как общей теории понимания, в отличие от специфических герменевтик, занимающихся анализом языковых форм и конструктов. Им разработан метод дивинации как проникновения, вживания в чужое понимание, в психологию другого Я, дополненный методом компаративного анализа, или сравнительного понимания. Он рассматривал герменевтический круг как процесс бесконечного циклического уточнения смыслов и значений. Важнейшие принципы общей теории понимания Шлейермахера – уравнять позиции истолкователя и автора для «уничтожения» исторической дистанции и понимать автора лучше, чем он сам себя понимал.

Немецкий философ Вильгельм Дильтей (18331911), представитель «философии жизни», ввёл в герменевтику понятие жизни, трактуя её не в биологическом или прагматическом смысле, но как внутреннее восприятие нашей души, непосредственное впечатление возникающих в сознании фактов. Метод постижения жизни – понимание, интуитивное проникновение, сопереживание, вчуствование. Понимание приобретает новые черты, осознаётся, что понимание себя возможно лишь через понимание другого. Оно не может быть представлено формулами логических операций, и предстаёт как истолкование, интерпретация устойчиво фиксированных проявлений жизни, языка, культуры прошлого, а герменевтика является искусством такого истолкования.

Немецкий философ Ганс-Георг Гадамер (19002002) признал конструктивную роль «временной дистанции» между созданием текста и его истолкованием. Укорененность субъекта-интерпретатора в истории продуктивна для понимания, «историчность» которого также принципиально не снимаема. Он разработал концепцию традиции, рассматривая «события традиции» как присутствие истории в современности. Нахождение внутри традиции, причастность к общему смыслу – важная предпосылка понимания. Понять текст, по Гадамеру, означает понять «суть дела», обсуждаемого автором, и произвести свой смысл, вместо реконструкции авторского.

Цель феноменологии – построить науку о науке и раскрыть жизненный мир, мир повседневной жизни как основу всего познания.

Цель герменевтики – выявить суть искусства понимания как постижения смыслов и значений знаков, текстов.

Самосознание определялось задачей интеграции научного знания в практическое сознание, то есть, философия выполняет функцию соединения науки и обыденного сознания.

Представители этого типа философствования принадлежали к университетским преподавателям гуманитарных дисциплин, поэтому преобладающими жанрами были трактаты, философские исследования, научные статьи.

атегории:

«чистое сознание», смыслы, жизненный мир, редукция, интенциональность, интерпретация, герменевтический круг, текст, интерпретатор.

итература Зотов А.Ф. Современная западная философия. М., 2001.

История современной зарубежной философии. СПб., 1997.

Смирнова Н.М. От социальной метафизики и феноменологии естественной установки. М., 1997.

Экзистенциализм как философское течение XX века выдвинуло на передний план абсолютную уникальность человеческого бытия, не допускающую выражения на языке понятий. Он оформился после Первой мировой войны, потрясшей весь социально-экономический уклад европейского общества, и, прежде всего, официальную либерально-христианскую идеологию (основание её составляло просветительское убеждение в неодолимости прогрессивного движения человечества по мере успехов науки и цивилизации). Экзистенциализм констатирует кризис современной цивилизации, кризис разума и гуманности и протестует против капитуляции личности перед этим кризисом (история даёт план, но личность должна выполнять человеческие обязанности).

В основе экзистенциальной философии лежит идея постижения бытия как непосредственного переживания субъектом собственного существования (экзистенции). Как это сформулировал Ж.-П. Сартр – «существование предшествует сущности».

В экзистенциализме выделяют направление религиозного экзистенциализма (К. Ясперс, Г. Марсель, Н.А. Бердяев, Л.И. Шестов, М.

Бубер) и атеистического экзистенциализма (Ж.-П. Сартр, А. Камю, М. Мерло-Понти, М. Хайдеггер).

Тенденции: персонализма и антисциентизма.

Установки: индивидуализма и гуманизма (индивиду, чтобы устоять в этом мире, необходимо, прежде всего, разобраться со своим внутренним миром, оценить свои возможности и способности); критики предшествующей рационалистической философии, философии рефлексивного анализа. Они упрекают классический рационализм в отрыве от живого конкретного опыта человеческого существования в мире, в сосредоточении внимания исключительно на «эпистемологическом субъекте как органе объективного познания» (Марсель) и придании абсолютного приоритета «чистому субъекту», субъекту cogito.

Принципы: онтологический – конструктивизм (конституирование фундаментальных структур повседневного опыта, фундаментальных жизнезначимых смыслов опыта человека, то есть, непосредственное «открытие мира», первоначальное его «означивание» есть движение (способ), которым человек открывает себя как «бытие-в-мире», самоопределяется в бытии, производя себя в мире как конкретную индивидуальность. Этим же движением одновременно конституируется мир в качестве «конкретного»); в гносеологии – интенциональность (направленность) сознания на внутреннюю, духовную жизнь личности.

Проблематика: человек как субъект есть свободное, самодеятельное, ответственное бытие; анализ «жизненного мира» личности; для религиозных экзистенциалистов – тема взаимоотношения человека с высшим началом (по Ясперсу, экзистенция проявляется лишь в стремлении к трансценденции или Богу).

Хайдеггер Мартин (1889–1976) – немецкий философ, сыгравший решающую роль в становлении и развитии экзистенциализма, хотя сам себя он экзистенциалистом не называл. Одна из выдающихся его работ, по сей день широко обсуждаемая в философском сообществе, увидела свет в 1927 году и называлась «Бытие и время». Хайдеггер отказывается от традиционных философских терминов «субъект», «объект», «отражение», «противоречие».

Он считает их рационалистическими конструкциями, которые следует заменить «экзистенциалами» – словами-образами (Dasein – «тутбытие» вместо «человек» и т.д.). Он часто использует разделяющий дефис (эк-зистенция) и кавычки («время», «душа»).

Как найти бытие и понять его смысл? По Хайдеггеру, в мире вещей есть одно сущее, с которого можно считать смысл бытия. Это человеческая жизнь. Поэтому необходимо описать «мирскость мира».

Человеческое бытие – это Dasein, «вот-бытие», «тут-бытие», конечное, наличное бытие. Его сущность, – экзистенция, – открытость, устремленность к иному, переходность. Это экстаз, выход за свои пределы. Но выход к чему? К Ничто – говорит Хайдеггер (за пределы всякого сущего, всякой предметности). Постоянный выход в Ничто сопровождается изначальным Ужасом, который всегда с нами и просыпается от любого толчка. Устремленность к Ничто – выражение нашей конечности, временности, но одновременно это вступление в истину бытия.

Бытие открывает свой смысл именно через человеческую конечность, а не через «вечность» рационалистической философии. Оно, по сути, есть Бытие к смерти.

Существование человека в повседневном мире может быть охарактеризовано как «собственное» и «несобственное». «Несобственное бытие» – это жизнь «по типу других». Другие выступают для нас под формой предметов; глядя на них, мы начинаем так же относиться и к себе. Взгляд на личность как на предмет делает каждого заменимым.

Возникает «феномен усреднённости», фикция «среднего человека».

Субъект – это нечто среднее, Das Man (man, по-немецки, – субъект неопределенно-личных предложений: «делают», «говорят»). В «неподлинном бытии» человек полностью погружён в сущее, он не помнит о собственной смерти, потому что его мир обезличен.

«Собственное бытие» связано с осознанием своей смертности. В смерти человек – не функция, не предмет среди предметов. Здесь он уникален, это опыт, который нельзя повторить – наисобственнейшее.

Angst – бытийный страх, отличающийся от Furcht – конкретной боязни, обращает взгляд человека к будущему. Осознавший смерть – экзистирует, он всегда впереди себя. Умирание – жизнь конечного, темпорального существа.

Сартр Жан-Поль (1905–1980) – французский философ, писатель, политический деятель. Его главный теоретический труд «Бытие и ничто» (1943). Сартром написаны роман «Тошнота» (1938), автобиографическая повесть «Слова» (1964), множество рассказов и пьес.

Человеческая реальность, считает Сартр, совершенно уникальна и не сопоставима ни с чем. Это реальность смысловая, реальность сознания. Её возникновение – абсолютное событие, к которому не применимы никакие причинные объяснения.

Человеческая реальность – ничто, дыра в недрах бытия. Бытие же являет собой сплошную нерасчлененность. Это «в-себе-событие»

инертно и вневременно, оно просто есть, наличествует и потому абсурдно и фактично. Человек испытывает тошноту перед этой бесформенной массой. И только человеческое сознание – не объект среди объектов, не предмет, и о нём никогда не скажешь «вот оно». Оно только что было или вот-вот будет (мы почти всегда имеем дело лишь со следами сознания). Сознание – живое противоречие, перелив, «декомпрессия бытия», пустота. Но это пустота, наполненная красками и смыслами. Способ существования сознания – неантизация:

отрицание всякой определённости извне, всякой детерминации. При этом сознание, по Сартру, не есть духовная субстанция, «я» или субъект – все это конструкции, иллюзии. Сознание – безличный, арефлексивный поток свободных актов. Человек не обладает как предмет некоей предзаданной сущностью, он прежде всего – существование, экзистенция, проект. Эта «проективная» природа человека находит яркое выражение в его «фундаментальном проекте».

Злая человеческая судьба состоит в том, что в нём едины бытие и Ничто. Будучи Ничто, человек стремится к позитивности, хочет стать «настоящим бытием», но никогда не может сделать этого. Сознание пусто, оно – «недостаток» и все свое содержание черпает из бытия.

Получается, что у человека нет устойчивого ядра, но есть жажда полноты существования. «Фундаментальный проект» – это иллюзия, что для человека возможно стать «бытием-в-себе», сохранив при этом свободу и сознание. «Человек есть бытие, которое проектирует быть Богом». Но это неосуществимо. Потому человек для Сартра – «бесплодная страсть». Иллюзия «фундаментального проекта» должна быть разоблачена, как и все другие иллюзии.

Человеку не стать Богом, но он свободен созидать свою сущность, потому что, как мы уже отметили, изначально дан себе только как существование. Он не завершён, подобно вещи, и сам делает из себя то, чем является: честного или подлеца, труса или героя: «человек есть то, что он делает из того, что из него сделали» (1952). Экзистенция (существование) человека, благодаря сознанию, свободна от любых детерминаций. В своем внутреннем мире, полагает Сартр, мы не зависим ни от общества, ни от других людей, ни от моральных и религиозных установлений, ни даже от собственного прошлого. Эта независимость – результат способности сознания все отрицать и освобождаться от всякого внешнего влияния. Прошлое мертво, оно не определяет настоящего, которое всегда – выбор.

В любой ситуации человек может сказать «нет». Свободный выбор – удел каждого человека. Человек, по Сартру, обречён на свободу. Он выбирает неизбежно даже тогда, когда не хочет выбирать. В поведенческом и нравственном выборе, согласно Сартру, участвует не ясное рефлексивное сознание человека, а некие дорефлексивные пласты его внутреннего мира. Человек выбирает не умом, а целостностью своего «я», и выбор его реализуется в поступке.

Пока мы не совершаем поступка, мы не знаем, каковы мы на самом деле. Только поведение говорит человеку о его истинных качествах. Даже чувства, на которые пытается сослаться человек при выборе, есть порождение поступка, который мы совершаем.

Сартр не верит в Бога, он повторяет вслед за Ницше, что «Бог умер», и потому человек, в его представлении, не может опереться на Божественную помощь, списать свои деяния на веления всевышнего или вымолить у него прощение. Если Бога нет, то всё дозволено. И из этого «всё» человек выбирает свой поступок на собственный страх и риск. Он не может опереться на людей, потому что каждый свободен, и на них не обопрешься. Поэтому индивид выбирает в одиночку, без гарантий и без надежды на успех.

Поскольку моральные ценности, существующие в обществе, не указ свободному от всего человеку, он волен ориентироваться на те, которые «изобретет» сам. В принципе, как уже сказано, дозволено всё. Фактически, есть лишь одна добродетель, которую Сартр «официально» признает. Это честность. Никто, считает Сартр, не должен пытаться переложить ответственность за свои поступки на другого человека или на обстоятельства. Человек свободен выбирать, но он полностью в ответе за свой выбор.

Цель – анализ наличного бытия человека, застигнутого «здесь и теперь», в непроизвольной сиюминутности переживания.

Самосознание: дистанцируется от сциентизированной философии и науки, претендует быть «практической философией».

Представители: гуманитарно ориентированная интеллигенция – романисты, литературоведы, представители искусства.

Жанры: эссе, романы, повести, философские трактаты.

атегории:

экзистенция, свобода, «тут-бытие».

итература Зотов А.Ф. Современная западная философия. М., 2001.

Проблема человека в западной философии. М., 1988.

Современная западная философия: Словарь / под ред. B.C. Малахова, В.П.

Филатова. Изд. 2-е, перераб. и доп. М., 1998.

Структурализм – общее название ряда направлений в социогуманитарном познании ХХ века, связанных с выявлением структуры.

Доминантой структуралистского мышления выступает рассмотрение всего разнообразия культурных феноменов сквозь призму языка как формообразующего принципа и ориентация на семиотику, изучающую внутреннее строение знака и механизмы означения.

В формировании структуралистского направления участвовали Женевская школа лингвистики (Ф. де Соссюр и его ученики), русский формализм, пражский структурализм, американская школа семиотики Ч.С. Пирса и Ч.У. Морриса, Копенгагенский и Нью-Йоркский лингвистические кружки, структурная антропология К. Леви-Стросса, структурный психоанализ Ж. Лакана, структура познания М. Фуко и др.

Главная специфика структурализма заключалась в рассмотрении доступных чувственному восприятию явлений, как «эпифеноменов»

внешних проявлений или «манифестаций» внутренних, глубинных, и поэтому «неявных» структур, вскрыть которые считалось основной задачей. Центральным базовым понятием структурализма является понятие структуры.

Структура представляет собой совокупность отношений, инвариантных при различных внутренних и внешних преобразованиях или, в терминологии структуралистов, это синхроническая фиксация любой диахронически развивающейся системы. Любая структура, которую в структурализме очень часто определяют как модель, должна отвечать трем необходимым условиям: целостности – подчинения элементов целому и независимость последнего; трансформации – упорядоченного перехода одной подструктуры (или уровня организации составляющих данную структуру элементов) в другую, на основе правил порождения; саморегулирования – внутреннего функционирования правил в пределах данной системы. Таким образом, структура выступает не просто в виде устойчивого «скелета» объекта, а как совокупность правил, следуя которым можно из одного объекта получить второй, третий и т.д. При этом обнаружение единых структурных закономерностей некоторого множества объектов достигается не за счёт отбрасывания отличий этих объектов, а путем анализа динамики и механики взаимопревращений зафиксированных различий в качестве конкретных вариантов единого абстрактного инварианта.

Тенденции:

– сциентизма (это направление возникло как метод гуманитарного исследования);

– неорационализма (признается всеобщая детерминированность реальности, умопостигаемость «рационализированной» реальности);

– антиисторичности (исследуются инвариантные структуры в истории).

Установки: десубстанциализации традиционной метафизики (исследование культурных объектов и феноменов сознания); на исследование фундаментальных познавательных структур (различные понятийные конструкты – «ментальные структуры» Леви-Стросса, «эпистема» Фуко, «символический порядок» Лакана – претендуют на формализацию, развитие, прояснение взглядов на природу и функции бессознательного).

Принципы:

– онтологический текстуализированности мира («вне текста» нет ничего, реальность для него это, по преимуществу, языковая реальность);

– гносеологический – доступности реляционных свойств элементов для гуманитарного познания.

Проблематика включала разработку:

– теории знака (Фердинанд де Соссюр).

Теории знака разработана швейцарским лингвистом Фердинандом де Соссюром (1857–1913). Соссюр рассматривал язык как универсальную знаковую систему, имеющую вследствие этого четко выраженную структуру. Знак представляет собой некое целое, являющееся результатом ассоциации означающего (акустического образа слова) и означаемого (понятия). Означающее и означаемое неотделимы друг от друга как две стороны бумажного листа (мысль – его лицевая сторона, а звук – оборотная; нельзя разрезать лицевую сторону, не разрезав оборотную). Кроме того, язык носит коллективный характер и коммуникативен по своей природе. Отсюда и представление о коде как совокупности правил или ограничений, обеспечивающих функционирование речевой деятельности естественного языка или любой знаковой системы. То есть, код обеспечивает коммуникацию.

– структурной антропологии (Клод Леви-Стросс).

Французский этнограф и социолог, член Французской академии и создатель структурной антропологии Клод Леви-Стросс (19082009) радикально изменил изучение примитивных культур. Переход от природно-инстинктивного к примитивно-культурному человеку совершается, по Леви-Строссу, через запрет инцеста – схему, общую для всех культур. Вырастающие из запрета инцеста отношения между людьми образуют исходную социокультурную организацию (структуру), регулирующую практику. Структура родства, выражающая сдерживаемое либидо, образует либидинальное тело культуры. По мнению ЛевиСтросса, это объективный и необходимый процесс, трансформирующий естественно-инстинктивную сферу человека в новое качество.

Бинарная оппозиция «человек-природа» является для него исходной и при анализе проблем познания. Леви-Стросс развивает идею «сверхрационализма», смысл которой в том, что существующая в органической и физической материи рациональность природы и Вселенной не только определяет первоначальное пассивное мышление первобытных людей, но и является условием её познания человеком.

На материале анализа мифов Леви-Стросс выделил основные этапы развития рационального мышления. В мифологическом мышлении, по его мнению, скрыта схваченная суждениями и закрепленная в терминах объективная логика отношений между предметами. Логические операции, обозначенные этими терминами, создают своеобразную комбинаторику бессознательного мышления и основу технических способностей человека. Поэтому глубинная логика созидательной деятельности формировалась уже в примитивных культурах и едина для древнего мира и современного человека. На основе этого Леви-Стросс приходит к выводу, что все человечество связано единой структурой бессознательного, породившей в различных условиях лишь на первый взгляд отличные этнические и национальные культуры.

– языка и порождения смысла (Ролан Барт).

Французский литературовед и семиолог Ролан Барт (1915–1980) исходил из леви-строссовской посылки о созидании структур культуры силой, символизирующей функции сознания, реализующейся в языке и исследуемой как язык. Язык является единственной возможностью понимания любых явлений, в том числе и смыслов социальных структур. По мнению Барта, всё, что есть в социальной действительности, начиная от социальных систем и до совокупности различных предметов, имеет языковую основу, поскольку когда-то было как-то названо, обозначено. Смысл есть только там, где предметы или действия названы; мир означаемых предметов есть мир языка. Язык несет в себе социальные установления и систему значимостей, не может быть изменен или создан по произволу отдельного индивида. Он является коллективным договором, обеспечивающим коммуникацию. Речь, напротив, есть результат индивидуального выбора, регулируемого традициями, достающимися человеку от определённого коллектива.

В контексте культуры как языка Барт исследует и проблемы коммуникации. Главный вопрос – о взаимодействии индивидуального (личного поступка, действия, высказывания, одним словом, речи) и коллективного (языковой структуры, не индивидом созданной и его сознанию не открытой). Разрешение этой оппозиции приводит Барта к понятию письма, понимаемого как диалектическое отношение коллективного с его обязательными кодами (язык) и индивидуального с импульсами бессознательного (речь). Письмо, порождаемое взаимодействием языка и речи, превращает культуру в текст, внутри которого действуют различные семантические системы.

– структурного психоанализа (Жан Лакан).

Французский психоаналитик Жан Лакан (1901–1981) изучал роль бессознательного в жизни отдельного человека. Наиболее показательно его учение о личности, построенное в значительной части на материалах психоаналитической практики. Личность, по Лакану, состоит из трех слоев: реального, воображаемого и символического.

Реальность актуализируется, по его мнению, только через серии языковых обнаружений. Исходя из того, что не больной (пациент психоаналитика) управляет речью, а речь управляет субъектом в случае болезни, Лакан конструирует слой реального в личности как причину поведения, выраженную в форме языковых эффектов.

Слой воображаемого формируется на основе эффекта узнавания.

Шестимесячный ребенок, узнающий свой образ в зеркале, закрепляет его в сознании. В дальнейшей жизни этот образ играет роль психологического ядра, определяющего восприятие человеком всякого «другого». Поэтому воображаемое регулирует межличностные отношения, описываемые Лаканом в терминах господского и рабского сознания.

Слой символического, образуемый языком, составляет главное измерение бытия человека, особенность которого заключается в том, что индивид застаёт уже готовыми языковые правила, регулирующие речевое поведение. Сетка символов, составляющая транссубъективную реальность индивида, пронизывает всё его бытие. Ассимиляция символического начинается ещё до рождения ребенка (брак родителей и соглашение о рождении ребенка) и продолжается после смерти (обряд погребения). Языковые коды, к которым приобщается индивид, оформляют и структурируют бессознательное. Языковые символы, объективирующие бессознательное, окутывают собеседников. Происходит замыкание речевых цепочек, втягивающих в свою орбиту говорящего и слушающего. При этом объективирование бессознательного происходит особым образом; цепи высказываний подвергаются «скручиванию», воспроизводя «ленту Мебиуса», а скольжение по речевой цепочке позволяет исследователю выявить её «изнанку».

– археологии знания (Мишель Фуко).

Французский историк, философ, теоретик литературы Мишель Фуко (1926–1984) предпринял попытку создать особую дисциплину «археологию знания», изучающую исторически изменяющиеся системы мыслительных предпосылок познания и культуры.

Эти предпосылки, по мнению Фуко, определяются господствующими семиотическими отношениями, или отношениями «слов» и «вещей». Истоки этих отношений не следует искать ни на эмпирическом уровне (на уровне языка, схем восприятия и воспроизведения ценностей), обусловливаемом базовыми кодами культуры, ни на уровне теорий философского или научного объяснения. Отношения «слов» и «вещей» расположены между эмпирическим и теоретическим уровнями, в «основополагающем» пространстве, предшествующем «словам, восприятиям и жестам». Продуцируемый этой областью порядок признается очевидным, сопрягается с пространством и временем и связывается с тем, что считает для себя истинным та или иная культура.

Переход на уровень предмета инициирован действием эписистемы, являющейся мыслительной предпосылкой познания и культуры.

Эписистема не только предпосылочное, но и формообразующее начало познавательных полей культуры.

Фуко выделяет три скачкообазно сменяющих друг друга эпистемических образования в европейской культуре: Возрождение (XV–XVI вв.), классический рационализм (XVII–XVIII вв.) и современность. Такой подход к истории делал сомнительным творческий потенциал субъекта и его значение для познания и культуры. Но это была сознательная установка Фуко, отвергающего подход к творчеству как проявлению особенностей психики или биографии. Автор, по его мнению, – лишь выражение некоего единства в дискурсе (рассуждении), статус этого дискурса внутри общества и культуры. На более высокой ступени, считал Фуко, стоят те, кто создает нечто большее, чем собственные тексты, а именно, правила и возможности формирования текстов. К таким «основателям дискурсивности» он относил Фрейда и Маркса.

Цель: исследование инвариантных отношений (структур) в динамике различных систем и придание гуманитарным наукам статуса точных наук, распространение метода структурной лингвистики на поле культурологии.

Самосознание: особое методологическое направление в области гуманитарных исследований.

Представители: исследователи и преподаватели гуманитарных наук.

Жанры: статьи, монографии, эссе, рецензии.

В 19701980-х гг. под воздействием как внутренних (выполнение нерешенных задач структурализма), так и внешних условий (выступления студенческой молодежи, не прогнозировавшиеся в социокультурных исследованиях, использовавших структуралистскую методологию – «структуры на улицы не выходят») изменяются установки структурализма, и он превращается в постструктурализм.

Определяющие тенденции: антисистемность и антирационализм.

Установка: на исследование внеструктурных параметров («изнанки») структуры и связанных с их постижением когнитивных процессов.

Утверждается релятивизм в онтологии (мозаика реальностей). В гносеологии – отрицание возможности истинного познания и категории истины. В этике – отрицание универсальных, формирующих культуру норм.

критика западно-европейской метафизики с её логоцентризмом, проблема кризиса репрезентации;

демистификация, изобличение, фиксация возникающих на всех уровнях очагов власти и сокрытых под оболочкой бессознательного стратегий принуждения;

поиск находящихся за пределами структуры маргинальных зон свободы, в результате оказывающихся в качестве предельной, далее нерасчленяемой реальности, не контролируемой силами власти (желание, история, «хаосмос», аффекты, тело, жест и т.д.).

Онтологический принцип: текстуализированности мира (для постструктурализма нет ничего «вне текста», реальность для него – это, по преимуществу, языковая реальность).

Гносеологические принципы: деконструкции. Определяются операции «разборки» и «сборки», с целью «выманить наружу конфликтующие силы означения», чтобы показать в текстах любого рода значимость внесистемных элементов деталей, не замеченных или же замолчанных сначала автором текста, а потом и читателями, оставившими свидетельства своих прочтений в виде собственных текстов. Всякий текст живет среди откликов, «перекличек», «следов» одного текста на другом. След важнее и первичнее любой системы: это отсрочка во времени и промежуток в пространстве. Система размыкается и «входит в контекст», приобретая тем самым то «внешнее» измерение, целиком устранявшееся в структурализме в пользу внутренней грамматики взаимосвязанных элементов.

Проблематика: ориентирована на развенчивание классического рационализма, анализ неструктурного в текстах, неконцептуализированных интенсивностей и таких оппозиций, как «разрушение – созидание», «серьёзность – игра».

Принцип «структуры структурности» наиболее последовательно критиковал французский философ Жак Деррида (19302004). В основе критики находилось понятие «центра» структуры, как организующего структуру неструктурированного начала. Оно, по Дерриде, является наследием западноевропейского образа мышления и имеет множество инвариантов: в философии и психологии – утверждающий приоритет дискурсивно-логического мышления рациоцентризм; в культурологии – европоцентризм; в истории – футуроцентризм.

Постструктуралисты считают, что «центр» – это постулированная наблюдателем фикция, не являющаяся объективным свойством структуры. «Центр» – это «cogito», «феноменологический голос» наблюдателя, его «сознание». То, что утверждается как «центр» структуры, обусловлено даже не позицией наблюдателя, а его желанием или волей. А поскольку вся действительность есть коммуникация по обмену сообщениями или текстами с определёнными смыслами, то следствием субъективного и произвольного определения «центра» структуры оказывается навязывание тексту (соответственно, читателю или слушателю) смысла, желаемого наблюдателем, но объективно не содержащегося в тексте. В то же время смыслы, навязываемые наблюдателем, трактуются, в свою очередь, как тексты, собранные из культурных систем и норм своего времени, то есть, заданные идеологией эпохи.

В противовес понятию структуры, представляющей собой жестко систематизированный, иерархически упорядоченный принцип организации природных, культурных, социальных и научных явлений, французские постструктуралисты Жиль Делёз (19251995) и Феликс Гваттари (19301992) вводят понятие ризомы. Ризома не имеет единого корня, связующего центра. Это непараллельная эволюция совершенно разнородных образований, происходящая не за счёт дифференциации, членения, разветвления, а благодаря удивительной способности перепрыгивать с одной линии развития на другую, исходить и черпать силы из разности потенциалов.

Понятия «центр», «целостность», «единство», «тотальность» по содержанию синонимичны. Тоталитарные и авторитарные тенденции в обществах XX века становятся оковами дальнейшего развития. Порождаемые ими аналитизм, логоцентризм ограничивают рост, ослабляют становление общество. Другое дело – ризома. Она преодолевает любые ограничения именно в силу того, что её теснят, обступают и препятствуют развитию. И чем сильнее давление на ризому, тем шире радиус её действия, тем на большем пространстве периферийной земли она выбрасывает свои щупальца. Ведь не будь периферии, её жизнеобновляющих и жизнепитающих соков, рост прекратился бы и в материнском лоне начала (центре, фокусе).

Постструктуралисты отвергают все бинарные оппозиции: половозрастные (мужчина – женщина, дети – взрослые), расовые (черные – белые), классовые (общественный – частный), познавательные (субъект – объект, образный – понятийный, истинный – ложный) и т.д. Никаких противоположностей – только равноправное разнообразие.

Ризомное мышление породило теорию шизофренического дискурса – языка, отвергающего причинно-следственные связи и общепринятую логику, языка абсурда и парадоксальности, свойственного подлинно творческим людям (писателям, поэтам, художникам), а также социально отверженным (безумцам, больным, преступникам), которые в глазах «больной цивилизации» неизбежно выглядят «шизоидными личностями».

Цель – сформулировать новое мышление без субъекта. Самосознанию присуще ощущение игры, философия даже не искусство, требующее творчества, это манипуляция цитат и игра.

Самосознание: постструктуралисты настаивают на относительности всяких границ (между означаемым и означающим, философией и литературой, литературой и критикой), что, в частности, характеризует их аксиологические ориентации.

Представители: постмодернисты, по преимуществу, это литературные критики (Жорж Батай) и преподаватели университетов (Жиль Делез, Ричард Рорти).

атегории:

поток желаний, имперсональные скорости, интенсивности, мышление соблазна, телесность, событийность, ризома, шизоидный дискурс.

итература Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1995.

Делез Ж., Гваттари Ф. Капитализм и шизофрения: Анти-Эдип. М., 1990.

Ильин И. Постструктурализм, деконструктивизм, постмодернизм. М., 1996.

Козловский П. Современность постмодерна // Вопросы философии.

ИСТОРИЯ

РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ

Формирование философской мысли на Руси происходило в специфической культурной ситуации: с одной стороны, сохранялись элементы славянского языческого мировоззрения, с другой – воспринимались теоретические положения развитой к тому времени восточнохристианской философской и богословской мысли.

Тенденции: традиционализм и авторитаризм (ориентированность на неизменность установленного Богом миропорядка, основа которого зафиксирована в Библии, которую следует правильно истолковывать и познавать истину) и дидактизм (философия помогает обучению и воспитанию человека, идущего к Спасению, к Богу).

Установки: теоцентризма (Бог – творец мира, цель жизни человека и познания, весь мировой универсум ничтожен по сравнению с Богом), христианского антропоцентризма и морализма.

Принципы:

– онтологический – креационизм (мир создан из «ничего», сотворен актом Божественной воли);

– гносеологический – откровение (как наиболее полно открывающего истинное знание), религиозного антиинтеллектуализма (человек не может познать Бога, а может только спастись верой, рассчитывать только на откровение);

– этический – сотериологизма (выражает ориентацию на спасение души).

Проблематика: историческая и нравственно-этическая (христианского поведения, выбора между добром и злом, правильного государственного правления в духе христианской веры).

С XI века основным идейным центром православия на Руси становится Киево-Печерский монастырь.

Преподобный Феодосий Печерский (ок. 1036–1074) был поборником мистико-аскетической традиции греческого богословия, суровым критиком неправославных вероучений. Полагал, что в защите православия, в следовании его заветам состоит долг княжеской власти. Он одним из первых на Руси сформулировал концепцию «богоугодного властелина». В приписываемой преподобному Нестору Летописцу (1056 – ок. 1114) редакции «Повести временных лет», эта уходящая своими корнями в византийскую традицию концепция, получает историческое обоснование, раскрывается в оценках фактов русской и мировой истории. В «ПВЛ» сформулирована идея единства Руси на основе религиозной правды.

Одним из наиболее ранних памятников отечественной богословской мысли является «Слово о законе и благодати» Илариона, ставшего первым русским митрополитом в 1051 году.

Иларион обосновывал универсальное, вселенское значение Божественной благодати как духовного дара, обретение которого возможно для человека независимо от его национальной принадлежности. Благодать предполагает духовную свободу личности, принимающей этот дар и стремящейся к истине. Благодать «живит» ум, а ум познает истину. В духе христианской историософии, Иларион считал, что центральным событием мировой истории является смена эпохи закона, установленного Богом (Ветхий Завет), эрой благодати (Новый Завет). Но и духовная свобода, связанная с христианством, и истина, обретенная через благодать, требуют немалых усилий для их утверждения и защиты. Для этого, по Илариону, необходимы не только нравственноинтеллектуальные усилия, предполагающие «благие помыслы и остроумие», но и государственно-политическая воля: надо, чтобы «благочестие» «сопряжено было с властью». В его сочинении ясно выражен идеал Святой Руси, имевший огромное значение для русского религиозного сознания. Русский народ – «новый народ», принявший христианство и не испорченный гордыней.

В XII веке к теме власти и её религиозного смысла обращается князь Владимир Всеволодович Мономах (1053–1125).

Центральную роль в знаменитом «Поучении свои детям» великого киевского князя играет идея правды. Правда, по Мономаху, – это то, что составляет основу законности власти и в этом смысле есть закон, правосудие. Но нравственный смысл этого понятия в «Поучении» гораздо шире правда требует от властителя не допускать смертной казни и стать на защиту слабых. Он пишет: «не вдавайте сильным погубити человека». Власть не выводит наделенного ею из моральной сферы, а, напротив, лишь усиливает его нравственную ответственность и необходимость жить по правде. Автор «Поучения», опираясь на авторитет отцов церкви и, в частности, Василия Великого, писал о соблазне гордыни, уводящем человека от правды: «Более всего не имейте гордости в сердце и уме».

Владимир Мономах высоко оценивал знания и умственный труд:

«Не забывайте того хорошего, что вы умеете, а чего не умеете, тому учитесь, – как отец мой, дома сидя, научился пяти языкам, отсюда ведь честь от других стран». То, что Мономах явно не был сторонником обожествления земной власти, связано с его пониманием человека как уникальной, неповторимой личности: «Если весь мир собрать вместе, никто не окажется в один образ, но каждый со своим образом, по мудрости Божьей». Оценивая концепцию власти Владимира Мономаха, его нравственные и религиозно-антропологические идеи, можно сделать вывод, что уже на раннем этапе русской мысли мы встречаемся с вполне последовательным неприятием того типа идеологии, которая санкционирует высшее право одних манипулировать судьбами других людей и целых народов.

Оригинальным памятником древнерусской мысли является «Моление» Даниила Заточника (XII век).

В «Послании или молении Даниила Заточника к великому князю Ярославу Владимировичу» высоко оценивается ум человека, ведущий его к мудрости, неотделимой для автора от нравственности. Пафос апологии мудрости имеет не только моральный, но и эстетический характер: мудрое начало создает нравственную гармонию в душе человека, делает прекрасным его духовный облик. Мудрость, о которой идет речь в «Молении», предполагает религиозно-нравственное основание, и все же на личностном и общественном уровнях это именно человеческая мудрость: мудрость мыслителя, мудрость обычного человека, мудрость правителя. Христианский идеал смиренномудрия не ставился автором под сомнение, но он отступил на второй план.

В «Молении» Даниила Заточника русская мысль едва ли не впервые оказывается захваченной чувством величия человеческого разума, безграничностью его возможностей. Человек предстал как центральная фигура мироздания не только в своем отношении к Богу (венец творения, сотворенный по образу Божию), но и сам по себе, как субъект познающий и творческий.

В средневековой культуре Московской Руси философские идеи были столь же тесно связаны с традицией православного богословия. Серьёзное влияние на русскую религиозную мысль XV–XVIII веков оказал исихазм.

Исихазм (от греч. – покой, отрешенность), возникший на Афоне в XIII–XIV веках (крупнейшие представители – Григорий Синаит, Григорий Палама), имел своим истоком нравственно-аскетическое учение христианских подвижников IVVII веков (Макария Египетского, Евагрия, Иоанна Лествичника и других) о стяжании благодати через «очищение сердца», постоянное волевое усилие в отвержении греховных помыслов и непрерывную молитвенную практику. В афонском исихазме (прежде всего у Паламы) этот опыт мистическо-нравственной аскезы соединяется с опытом обоснования православной онтологии – учением о различии Божественной сущности и Божественных «энергий»

(самовыявлений), творчески действующих в тварном мире. Очень рано на Руси стала известна раннехристианская аскетическая литература, ставшая основой исихазма XIV века. Труды же Григория Синаита и Григория Паламы пользовались большим авторитетом в Московской Руси. В XVXVI веках традиция исихазма проявилась в воззрениях заволжских старцев-нестяжателей в их полемике с иосифлянами.

Спор нестяжателей и иосифлян о роли церкви Отношение венных дел и не стремит- сильная поддерживающая церцеркви и госуся к стяжанию земных бо- ковь, достаточно богатая, чтобы дарства «Внутреннее делание» – Деятельная жизнь по укреплевнутренняя молитва» и нию монастырского общежития Идеал жизни Отношение к еретикам Отношение в Русской церкви С иосифлянством, как идеологией русской православной государственности, связана и возникшая в XV–XVI веках на Руси историософская концепция «Москвы – третьего Рима».

После падения Византии (1453) в русском церковном сознании крепнет представление о том, что историческая роль «православного царства» отныне принадлежит русскому государству. Сама идея «христианского царства» – традиционная для христианской историософии, как восточной (Византия), так и западной. В Византии возникла идея «странствующего царства», согласно которой центральное место в христианском мире занимает православный Константинополь, сменивший в этой роли Рим. Исторически вполне закономерно, что в период кризиса Византийской империи, а затем и её падения, на Руси возникает взгляд на Московское царство, как наследующее историческую миссию Византии.

Наиболее последовательно идея «Москвы – третьего Рима» была сформулирована старцем Трёхсвятительского Псковского Елеазарова монастыря Филофеем в его посланиях Василию III. Русское царство, по Филофею, есть единственное православное царство в мире и соответственно хранитель православных святынь. Оно уже до конца веков, до второго пришествия Христа должно быть оплотом подлинно вселенского христианства. Необходимо учитывать, что в тот исторический период были сильны эсхатологические настроения и близость «конца времен» переживалась очень остро, так что Руси предстояло стать оплотом христианства уже буквально на последнем историческом рубеже. Обращаясь к великому князю, Филофей писал, что «вся христианская царства снидошася в твое едино, яко два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти». Эта знаменитая формула – ещё одно историческое выражение древнерусского идеала Святой Руси, теперь уже непосредственно связанного с верой в реальность подлинно православной государственности.

Историософская проблематика и вопросы философии политики затрагивал царь и великий князь всея Руси Иван Васильевич (Грозный) (1530–1584), полагавший, что природа власти русских царей носит сакральный характер, она не только исходит от Бога, но и по своей сущности близка Божественной власти. Он расширял традиционное православное представление о спасении, считая, что Русское государство должно заботиться о теле и душе человека. Это вело к политике огосударствления церкви.

Философская тема играла значительную роль в творчестве известного оппонента Ивана Грозного князя Андрея Курбского (ок. 1528–1583). В его комментариях к сочинениям сирийского богослова Иоанна Дамаскина (ок. 673777) обнаруживаются и знания учений древних философов, и самостоятельные философские размышления. Опираясь на идеи Аристотеля, Курбский развивал учение о естественной природе человека: «Человек самовластен по естеству и волю имеет по естеству природную». В философии он видел, прежде всего, знание о сущности вещей и «этику», учение о человеке.

XVII век стал в истории Руси эпохой «смутного времени», церковного раскола.

Церковная реформа патриарха Никона — это комплекс богослужебно-канонических мер 1650-х — 1660-х годов, направленных на изменение обрядовой традиции Русской Церкви для её унификации с Греческой Церковью. Она вызвала раскол Русской Церкви и породила многочисленные старообрядческие (древлеправославные) течения.

Став Патриархом, Никон приступил к исправлению Символа веры, церковных обрядов и богослужебных книг для приведения их в согласие с униатско-греческими образцами того времени. В начале Великого Поста 1653 года Никон разослал по московским церквам «Память»

об употреблении троеперстного крестного знамения вместо двуперстного и с другими новшествами. Так началась реформа и протест против неё, организованный бывшими сторонниками Патриарха протопопами Аввакумом Петровым и Иваном Нероновым, вызвавшие церковный раскол, длившийся три столетия.

В ходе реформы богослужебная традиция была изменена в следующих пунктах:

Широкомасштабная «книжная справа», выразившаяся в редактировании текстов Священного Писания и богослужебных книг, которая привела к изменениям даже в формулировках Символа Веры — убран союз-противопоставление «а» в словах о вере в Сына Божия «рождена, а не сотворена», о Царствии Божием стали говорить в будущем («не будет конца»), а не в настоящем времени («несть конца»), из определения свойств Духа Святаго исключено слово «Истиннаго». В исторические богослужебные тексты было внесено также множество других новаций, например, в имя «Ісус» (под титлом «Ic») была добавлена ещё одна буква и оно стало писаться «Іисус» (под титлом «Іис»).

Замена двуперстного крёстного знамения трёхперстным и отмена «метаний», или малых земных поклонов — в «Памяти» Никона года говорилось: «не подобает в церкви метания творити на колену, но в пояс бы вам творити поклоны; ещё и тремя персты бы есте крестились».

Крёстные ходы Никон распорядился проводить в обратном направлении (против солнца, а не посолонь).

Возглас «аллилуйя» во время стали произносить не дважды (сугубая аллилуйя), а трижды (трегубая).

Протопоп Аввакум Петрович (до 1610–1681), идеолог раскола в Православной церкви. В 1647 году входил в близкий ко двору царя Алексея Михайловича кружок «ревнителей благочестия». За открытое сопротивление никоновским церковным нововведениям в 1653 году был сослан с семьей в Тобольск. В 1663 году по вызову царя явился в Москву, но с официальной церковью не примирился, приобретя многочисленных приверженцев гневными выступлениями против реформы.

В 1664 году был сослан в Мезень. В 1666 году на созванном для суда над Никоном церковном соборе Аввакум был лишен сана и предан анафеме, в ответ на это Аввакум тут же возгласил анафему архиереям.

Эти события вызвали большое неудовольствие в народе и во многих боярских домах. В 1667 году Аввакум был наказан кнутом и сослан в Пустозерский острог для заточения в земляной тюрьме, откуда ещё в течение 14 лет продолжал проповедь, обмениваясь письмами со своими последователями. Отстаивая «старую веру», Аввакум обличал пороки официальной церкви и царя Алексея Михайловича, за что был сожжён в срубе по приказу царя Феодора Алексеевича.

Старообрядцы считают Аввакума мучеником и имеют его иконы.

Аввакуму приписывают авторство 43 сочинений, из которых выдающимся памятником автобиографической, церковно-религиозной и социально-исторической литературы стало «Житие протопопа Аввакума», написанное им в 1672–1675 годах в Пустозерском заточении.

Бог, судя по произведениям Аввакума, незримо сопутствовал ему на всех этапах его жизненного пути, помогая наказывать презлых и лукавых. Такой подход к общению с Богом очень похож на ветхозаветный: Бог, по мнению Аввакума, проявляет пристальный интерес к повседневной жизни страдальцев за истинную веру.

В истории формирования русской философской культуры это был важный период. Высокий богословско-философский уровень проявился в спорах грекофилов, отстаивавших традицию византийской православной культуры (Епифаний Славинецкий, инок Чудова монастыря, Евфимий, Карион Истомин и другие), и латинофилов, в большей степени ориентированных на духовный опыт Запада (Симеон Полоцкий, Сильвестр Медведев и другие).

В XVII веке формируется духовно-академическая традиция изучения философии.

В начале века была создана Киево-Могилянская академия (её основатель Петр Могила ввёл курс наук, взяв за образец систему преподавания Краковского университета), а в 1687 году в Москве – Славяно-греко-латинская. Первые руководители Славяно-греко-латинской академии греки Иоанникий и Софроний Лихуды были авторами первых русских философских учебников по логике, риторике, психологии, физике, математике и других, которые содержали обширный материал из области древней и новой европейской философии. Процесс освоения мирового философского опыта приобретал всё более систематический характер.

Цели: моральная ориентация христиан и разъяснение истин христианского учения. Философия разделялась на «внутреннюю» – христианскую, направленную на спасение человеческой души;

«внешнюю» – языческую, направленную на познание вещей материальных, полезную для развития ума.

Дух оптимистичный (мир разумен, так как есть творение Бога, человеку доступна истина философская).

Самосознание: задавалось авторитетными византийскими мыслителями – гимнограф Иоанн Дамаскин: «Философия есть познание сущего как такового познание Божественных и человеческих вещей помышление о смерти произвольной и естественной уподобление Богу в возможной для человека степени искусство искусств и наука наук любовь к мудрости». Первое на славянском языке определение философии сформулировал Кирилл Философ (827869): «Знание вещей Божественных и человеческих, насколько человек может приблизиться к Богу, что учит человека делами своими быть по образу и подобию сотворившего его».

Развивалась философская мысль в монастырях, в монастырских школах.

Жанры: поучительные проповеди, жития, поучения, азбуковники – рукописные справочники энциклопедического характера («Шестоднев» философско-онтологическое изложение библейского сюжета о сотворении мира).

атегории:

новые народы, святая Русь, теократия, православие.

итература Громов М.Н., Козлов Н.С. Русская философская мысль Х – XVII вв. М., 1990.

Зеньковский В.В. История русской философии: в 2 т. Л., 1991. Т. 1. Ч. 1.

Ильин В.В., Солнцев Н.В., Чалов Н.М. Русская философия в лицах. М., 1997.

История русской философии / под. ред. М.А. Маслина. М., 2008.

Новиков А.И. История русской философии. СПб., 1998.

Приближаясь к западной цивилизации, петровская Россия должна была воспринять и весь идеологический мир Европы: стремительно и часто хаотически меняющийся, чреватый духовными и социальными потрясениями, во многих отношениях уже достаточно чуждый духовному миру европейского средневековья и, тем более, Московской Руси. Для России XVIII столетие стало веком секуляризации даже в большей степени, чем для Запада, где соответствующие тенденции начинались гораздо раньше – в эпоху Возрождения.

Под непосредственным влиянием западной идеологии в XVIII веке происходило формирование светской российской философии.

В первой половине XVIII века только закладывались условия для развития философии. В духовных академиях выделилось две группы философов: ориентировавшиеся на развитие христианской философии (Г.С. Сковорода) и стремившиеся придать философии светский характер (Ф. Прокопович). Философия в это время была явлением редким и не имела «типического» измерения.

Григорий Саввич Сковорода (1722–1794) – первый оригинальный представитель христианской философии. В его творчестве трудно обнаружить какие-либо серьёзные связи с происходившими в России грандиозными социальными преобразованиями. В его трудах продолжалась традиция отечественной мысли XVII века, задолго до реформы Петра I испытавшей влияние различных направлений западноевропейской философии.

Ему было присуще мистическое переживание двойственности мирового бытия. К познанию «следов Божиих» в мире можно прийти, только храня верность древнему философскому завету: познай самого себя. «Не измерив себя прежде всего, – писал мыслитель, – какую пользу извлечешь из знания меры в прочих существах?»

В обосновании исключительного значения философского размышления Сковорода не останавливался и перед отождествлением процесса самопознания с богопознанием: «Познать себя и уразуметь Бога – один труд». В учении о «таящемся в человеке Духе Божием» он писал о том, что каждый человек в своем земном существовании есть лишь «сон и тень истинного человека». Присутствуют у него и мистикопантеистические мотивы: «Бог всю тварь проницает и содержит... Бог есть основание и вечный план нашей плоти... Тайная пружина всему...» и т.п. Антропоцентризм метафизики Сковороды самым непосредственным образом связан с пантеизмом.

Феофан Прокопович (1681–1736) – один из сподвижников Петра I и ведущий церковный иерарх того времени. В общественной деятельности Феофан Прокопович всегда выступал как сторонник и идеолог петровских реформ, в том числе и церковных. Им разработан «Духовный регламент» (1720) – своего рода идеологический манифест, обосновывающий политику абсолютистского государства в отношении церкви. В «Регламенте» и в политическом трактате «Правда воли монаршей» (1722) он отстаивал идею неограниченности царской власти, её священный, абсолютный характер. Постоянно критикуя католицизм за его претензии на политическую власть (папоцезаризм), он, по существу, впадал в противоположную крайность, наделяя монархическую государственность священными атрибутами (цезаропапизм). Деятели церкви, причём отнюдь не враги петровских реформ, выступали против именно этой идеологии (Стефан Яворский и другие).

В антропологических воззрениях Феофана Прокоповича религиозно-творческая роль личности сведена практически к нулю – дела человеческие не имеют «совершительной силы», воля и душа фатально поражены грехом, спасение достигается только верою: «Лучшими силами своей души я ненавижу митры, саккосы, жезлы, свещницы, кадильницы и тому подобные забавы».

Входившие в окружение Петра последователи («ученая дружина») под влиянием знакомства с европейской философией высказывали свои идеи, которые не имели оригинального характера, но закладывали основы будущего светского философствования.

Князь Антиох Дмитриевич Кантемир (1708–1744) – дипломат и поэт-сатирик, переводчик сочинений Ш. Монтескье и Б. Фонтенеля – был автором натурфилософского трактата «Письма о природе и человеке» (1742). В этом произведении отразилось знакомство автора с натурфилософскими представлениями своего времени.

Василий Никитич Татищев (1686–1750) – один из первых русских историков, автор пятитомной «Истории Российской с самых древнейших времен» (начатой в 1739 г., но изданной только в гг.) – известен также своими сочинениями философского характера:

«Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ» (1733), «Духовная моему сыну» (изд. 1775). В этих работах он выступал, прежде всего, как просветитель, сторонник светской культуры и образования. В «Разговоре» содержится обоснование полезности и нужности философии. Татищев – достаточно последовательный сторонник идей естественного права. Даже действия церкви могут рассматриваться как «злоупотребления», если они противоречат тому, что «человеку законом Божественным определено». Государство поэтому вправе вмешиваться в дела церкви и ограничивать её влияние. В его философии существенное место занимала вера в «естественный» порядок вещей как порядок социально-природный, к которому относятся основанные опять же на естественном праве государственные и бытовые формы.

Значение сакральных (священных) ценностей прямо не отрицалось, но явно отступало на второй план, на периферию автономной и полноценной (естественной) социальной жизни.

После образовательных реформ Петра I и возникновения светских учебных заведений, ко времени правления Екатерины II (17621796), был накоплен тот минимальный запас знаний в среде социальной элиты, который мог позволить «любительское философствование». В модной литературе популярно излагались сведения об устройстве мира, о жизни и нравах других народов. Просветительская деятельность Екатерины II, стимулировавшей публицистическую активность, способствовала созданию читательской среды.

Светская философская мысль формировалась под непосредственным влиянием западноевропейской философии, хотя понимание философских идей было довольно поверхностным. Была официально санкционирована мода на вольтерианство, имевшее наибольшее влияние на философствовавших дворян.

Русская философия второй половины XVIII века была эклектичнее своего европейского аналога, это было отчасти обусловлено одновременным знакомством и усвоением сразу трех европейских типов философствования (возрожденческого, картезианского и просветительского).

Тенденции: праксеологичности, сциентизма, рационализма (выражался в стремлении с помощью теоретического мышления объяснить не только причинно-следственные взаимосвязи между отдельными явлениями, но в стремлении создать целостный образ мира, опирающийся на новую науку и её данные), секуляризации.

Определяющими установками были:

диалогичность (детерминировала способ мышления и жанровые предпочтения, одномоментное знакомство с европейской традицией и отсутствие первоначальной традиции философствования делали равно интересными и приемлемыми мало сочетаемые идеи и направления);

педагогический и правовой морализм (воспитывая человеческий род, достигнуть разумного устройства общества, основанного на моральных и юридических законах и принципах);

механицизм (мир представлялся как совершенное Божественное устройство, созданное на основе постигаемых математически точных закономерностей, – метафора «Вселенная это механизм»);

метафизичность (в отличие от европейских просветителей, в отечественном сознании осознанно разрабатывалась мистическая направленность, а метафизика рассматривалась как онтологическое основание для морально-нравственного совершенствования).

Онтологические принципы: субстанционализма и деизма (признавали присутствие в мире Божественной силы, определяющей причины развития и изменения).

Гносеологические принципы: сенсуализма и рационализма (рассматривамые как взаимодополняющие).

Проблематика, занимавшая русских просветителей, была несколько шире заподноевропейской в силу включения метафизических проблем: исследование темы космологической организации мира, возможности познать «тайны мира», определение универсального метода познания природы человека и способов его совершенствования, определение критериев нравственного поведения, создание модели – проекта правильного государства, выработки методов воспитания «разумного человека».

Философы-дворяне:

Князь Михаил Михайлович Щербатов (1733–1790), историк и консервативный мыслитель (сторонник аристократии высшего дворянства, представителей 100 древнейших семейств, которым должна подчиняться власть государей), тем не менее, опирался в своих оценках причин «повреждения нравов» (в памфлете «О повреждении нравов в России», около 1787 г.) на идеи естественного права. Щербатов писал:

«При всяком случае помни, что ты человек и гражданин, а потому елико человек во всяком случае помощь других тебе потребна, а поелику гражданин – все твое благоденствие состоит в соединении общества».

В его работах «Разговор о бессмертии души» (1788), «Рассмотрение жизни человеческой», «О пользе наук» заметно влияние концепции «естественной религии». Консерватор Щербатов не был противником просвещения, поддерживал уменьшение в обществе «суеверий» и желал для России ещё и «нравственного просвещения». Философия, по его убеждению, нужна, прежде всего, для «исправления нравов».

Писатель Александр Николаевич Радищев (1749–1802) занимает в русской истории особое место. Он известен своими сочинениями «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790) и «О человеке, о его смертности и бессмертии» (1792).

Радищев был убеждён в реальности и материальности (телесности) мира. Он писал, что «бытие вещей независимо от силы познания о них и существует само по себе». Согласно его гносеологическим воззрениям, «основанием всего естественного познания» является опыт.

Чувственный опыт, будучи главным источником познания, находится в единстве с «опытом разумным».

Человек – существо столь же телесное, как и вся природа. «Мы не унижаем человека, находя сходственности в его сложении с другими тварями, показуя, что он в существенности следует одинаковым с ними законам. И как иначе то быть может? Не веществен ли он?».

Принципиальным отличием человека от прочих живых существ является наличие у него разума, благодаря которому тот «имеет силу о вещах сведому». Но ещё более важное отличие заключается в способности человека к моральным оценкам и действиям. «Человек – единственное существо на земле, ведающее худое, злое», «особое свойство человека – беспредельная возможность как совершенствоваться, так и развращаться». Как моралист, Радищев не принимал идею «разумного эгоизма», считая, что отнюдь не себялюбие является источником нравственного чувства: «Человек есть существо сочувствующее».

Философы-преподаватели:

Преподавателями философии были: в Петербургском академическом университете – И.А. Браун, Г.Б. Бильфингер, Х. Мартини, Г.В.

Крафт (причём, все они преподавали и физику), Х.Ф. Гросс; в Московском университете – И.М. Шаден, Д.С. Аничков, Е.Б. Стрейщиков, Д.С. Синьковский, Н.Н. Поповский, А.А. Барсов, И.Г. Фроманн (читавший и филологические курсы). Ориентируясь на немецкую традицию преподавания философии, они представляли её структуру следующим образом: метафизика, включающая онтологию, натуральное богословие, пневматология.

Необходимость философии в университете определялось её задачами: «Без сомненья, для того чтоб узнать, что может быть причиной нашего благополучия и отчего оное как действие последовать может?

Притом философия приобучает разум к твердому познанию истины, чтоб оный напоследок знать мог, в чем наше истинное благополучие заключается; испытует естество Божие, рассматривает силы и свойства наших душ и из того определяет наши должности в рассуждении творца нашего» (Барсов А.А. «Речь о пользе учреждения Императорского Московского университета при открытии оного», 1755).

Философия была призвана укрепить, рационально обосновать официальную церковную доктрину. Считалось, что только философия может помочь привести достижения науки в соответствие со Священным Писанием: «Некоторые погибшие люди, называемые афеисты, заразившись или упрямства, или неудобнопонятности душе вредным ядом, бытие Божие в невозвратным отрицанием отвергают. Таких отчаянных людей кто иной может привесть в чувство? Одна только философия» (Поповский Н.Н. «Речь, говоренная в начатии философских лекций при Московском университете», 1755).

Михаил Васильевич Ломоносов (17111765) был не только учёным, но и оригинальным, глубоким мыслителем. Он учился в Германии у философа Xристиана Вольфа (16791754), авторитет которого в то время был исключительно высок. Ломоносов знал и ценил философское творчество Лейбница и Декарта: «Декарту мы особливо благодарны за то, что он ободрил учёных людей против Аристотеля и прочих философов – в их праве спорить – и тем открыл дорогу к свободному философствованию».

Как учёный-естествоиспытатель он особое значение придавал опытному познанию: «Один опыт я ставлю выше, чем тысячу мыслей, рожденных только воображением». В то же время в своих гносеологических воззрениях Ломоносов стремился избежать крайностей сенсуализма, подчеркивая решающую роль рационального познания: «Те, кто, собираясь извлечь из опыта истины, не берут с собой ничего, кроме собственных чувств, по большей части должны остаться ни с чем, ибо они или не замечают лучшего и необходимейшего, или не умеют воспользоваться тем, что видят или постигают при помощи остальных чувств».

Ломоносов не был склонен к мистицизму в понимании природы, утверждая, что «приписывать физическое свойство тел какой-то чудодейственной силе мы не можем».

Он считал возможным и необходимым достижение гармонии между верой и разумом, наукой и религией. У Ломоносова была склонность к идее «предустановленной гармонии». Природа для него полна жизни – и здесь Ломоносов всецело примыкал к Лейбницу.

Масоны. Занимали особое положение, привлекая к себе всех, кто не желал принимать идеи атеизма и хотел иметь рациональное понимание религиозных вопросов.

С одной стороны, масонство уводило от «вольтерианства», а с другой – от Церкви; поэтому масонство служило основному процессу секуляризации, происходившему в XVIII веке в России.

Захватывая значительные слои русского общества, масонство было школой гуманизма, пробуждало умственные интересы. В основе этого гуманизма лежала реакция против одностороннего интеллектуализма эпохи. Масоны полагали, что «просвещение без нравственного идеала несет в себе отраву».

Основная религиозно-философская тема – учение о сокровенной жизни в человеке, о сокровенном смысле жизни вообще. Здесь теоретический и практический интерес сливались воедино; особую привлекательность этой мистической метафизике придавала её независимость от официальной церковной доктрины, и в то же время явное превосходство, в сравнении с научно-философскими учениями эпохи.

«Эзотеричность» этой мистической антропологии и метафизики, её доступность не сразу, а лишь по ступеням «посвящения», импонировала не менее чем уверенность масонских учений в том, что истина сохранилась именно в их преданиях, а не в церковной доктрине.

Для русского общества масонские учения представлялись проявлением именно современности. Легендарные рассказы о храме Соломона, символические прикрасы в книгах, в церемониях импонировали вовсе не тем, что их считали идущими от древности, а тем, что за ними стояли современные люди, часто с печатью таинственности и силы.

Масонство тоже, как и вся секуляризованная культура, верило в «золотой век впереди», в прогресс, призывало к творчеству, к «филантропии».

Николай Иванович Новиков (1744–1818) родился в помещичьей семье, до 16-ти лет учился в Московской университетской гимназии, пока не был исключён «за леность и нехождение в класс». Затем служил в Измайловском полку, где проявил склонность к книжному делу. Работая в комиссии над проектом нового законодательного уложения, Новиков стал известен Екатерине II. Выйдя в отставку в году, он стал издавать сатирические журналы «Трутень» (176980), «Живописец» (177273), «Кошелёк» (1774). Кроме сатирических журналов, Новиков выпускал научно-политические издания: «Древнюю Российскую Вивлиофику» (177375), «Древнюю Российскую Идрографию»

(1773), «Повествователь древностей Российских» (1776), «Скифскую историю из разных иностранных историков» (1776), «Санкт-Петербургские Ученые Ведомости» (1777), «Утренний Свет» (177780), «Московские Ведомости» (177989) и др. В 1779 году Новиков переехал из Петербурга в Москву, и тут его деятельность приняла иной характер. Интересы Новикова переместились от общественных к религиозно-философским и чисто-моральным темам. В университетской типографии за 10 лет он издал более 400 книг. Новиков сошелся с московскими масонами и занял среди них выдающееся положение. Он вступил в масонство в Петербурге в 1775 году, а в Москве вошёл в руководство нескольких лож и орденов, исполняя обязанности казначея и члена директории. В конце 80-ых по донесениям церковного начальства правительство предприняло наступление на масонство, стали запрещаться их типографии и книги. В 1792 году за торговлю зловредными книгами и связи с иностранцами Новиков по указу Екатерины II был заточён в Шлиссельбургскую крепость сроком на 15 лет, но был освобождён в 1796 году в первый же день царствования Павла I. Из крепости Новиков вышел больным и дряхлым человеком и до смерти проживал в своём селе Авдотьине, занимаясь лишь хозяйственными делами.

Новиков разделял просветительские взгляды о внесословной ценности человека, определяемой внутренними человеческими качествами и гражданским служением, трудом на пользу отечества. Апология «истинного нравоучения», цель – движение от просвещения разума к мудрости и добродетели, ведущей к «небесному блаженству». Высокое нравоучение совпадает с христианской концепцией нравственности и деятельностью Сократа, Платона, Эпикура, Зенона, Вольфа, Паскаля.

Разработал своеобразное учение о «воспитании сердца как средства очищения от зла и достижения высшего царства духовного».

Цель философии: дать правильную ориентацию человека в мире, подготовить его разум к восприятию и общению с Творцом мира и Его тайнами.

Дух – оптимистический, чуждый скептицизму и агностицизму – не было сомнений в способности разумного познания мира. Отличала уверенность в возможности совершенствования природы человека и нравственном прогрессе общества.

Представители философии делятся на две группы – философствовавшие дворяне (для них философия была увлечением) и профессиональные философы – преподаватели университетов (занятия философией обеспечивали их средствами существования).

Жанры философской литературы: трактаты, эссе, письма, исповеди, мемуары, оды, поэмы.

атегории:

«повреждение нравов», Ветхий Адам, Новый Адам.

итература Зеньковский В.В. История русской философии: в 2 т. Л., 1991. Т. 1. Ч. 2.

Ильин В.В., Солнцев Н.В., Чалов Н.М. Русская философия в лицах. М., 1997.

История русской философии / под. ред. М.А. Маслина. М., 2008.

Новиков А.И. История русской философии. СПб., 1998.

Начало века проходило под воздействием просветительского типа философствования (в России было «длинное просвещение»).

Война 1812 года способствовала подъёму патриотического самосознания и рефлексии по поводу политического и духовного пути России. Интеллектуальные поиски в кружке Д.В. Веневитинова и движение декабристов были, с одной стороны, продолжением традиций предыдущего века, с другой – выражали «дух изменяющегося» времени.

В 1823 году в Москве возникает философский кружок «Общество любомудров», созданный очень молодыми людьми (председателю В.Ф. Одоевскому было 20 лет, секретарю Д.В. Веневитинову – 18, будущему славянофилу И.В. Киреевскому – 17). Кружок просуществовал немногим более двух лет. Тем не менее, событие это знаменательно:

среди «любомудров» были те, кто впоследствии играл существенную роль в общественной и культурной жизни России (кроме вышеназванных, это С.П. Шевырев и М.П. Погодин). Эстетическое же восприятие и переживание философских идей в значительной мере определило своеобразие русского романтизма. «Философия есть истинная поэзия, а истинные поэты были всегда глубокими мыслителями, были философами», – провозглашал Дмитрий Владимирович Веневитинов (18051827). Другой романтик Владимир Феодорович Одоевский (18031869) вспоминал: «Моя юность протекла в ту эпоху, когда метафизика была такою же общею атмосферою, как ныне политические науки». Цель философии как науки о познании самого познания – достижение гармонии между миром и человеком. Единство реального и идеального – это идеал человека, равно как и всего человечества.

Рассуждая о роли России в истории, Веневитинов подчеркивал тот факт, что, в отличие от «самостоятельных» народов, у которых просвещение развивалось из отечественного начала и входило в состав всемирных приобретений ума, не теряя отличительного характера, Россия «все получила извне; оттуда это чувство подражательности… раболепство; оттуда совершенное отсутствие всякой свободы и истинной деятельности». Будущее России он связывал с развитием самобытной культуры, с нравственной свободой, осознать которые должна ей помочь философия. Тем самым, сама философия должна была приобрести национальный характер, стать именно русской философией.

Те дворяне, которым было недостаточно философствовать на темы искусства, поэзии и прекрасного, объединялись в тайные организации, выраставшие, как правило, из масонских кружков. Такими организациями были Северное и Южное общество декабристов.

Социально-культурные факторы, определявшие мышление декабристов: романтическое начало было заложено общественным подъёмом после Отечественной войны 1812 года; недовольство российским строем жизни на основе европейских впечатлений; идеи Французский революции, определившие беспокойный «дух времени» и желание перемен. Важным источником политических проектов декабристов были идеи «дворянского конституционализма» – своеобразная фамильная черта старой русской аристократии, совмещавшей знатность и власть с обширной земельной собственностью, но с укреплением самодержавия лишившейся власти и зависящей от милостей монарха и его фаворитов. Отсюда произошли политические проекты об ограничении императорской власти и превращении государства в конституционную монархию, желанные для аристократа Н.М. Муравьева, и несогласие его с радикализмом республиканца П.И. Пестеля.

Задачи декабристов, буржуазно-демократические по своему характеру: отмена крепостного права, свержение или ограничение самодержавия, установление республиканского или конституционного строя. В большинстве были либо деистами – П.И. Пестель, Н.И. Тургенев, В.И. Штейнгель, либо материалистами – П.И. Борисов, И.Д.

Якушкин, А.П. Барятинский, В.Ф. Раевский, хотя были и теисты – М.С. Лунин, В.К. Кюхельбекер, М.А. Фонвизин.

После подавления восстания декабристов открыто заниматься свободным философствованием стало трудно.

Оживление философской мысли было связано со спором славянофилов и западников. Поводом к началу спора стали публикации П.Я. Чаадаевым «Философических писем».

Петр Яковлевич Чаадаев (около 1793–1856) принадлежал к поколению высокообразованных офицеров русского общества начала XIX века, совершившего победоносный поход против Наполеона за свободу Отечества, воспринявшего идеи европейского либерализма, желавшего для России просвещения на европейский манер. Чаадаев выступил с оригинальной концепцией христианской философии. В первом из восьми знаменитых «Философических писем» (1836), он не мог «вдоволь надивиться необычайной пустоте нашего социального существования», в то время как в Европе шла неустанная работа «социальной идеи христианства». Это было первой пессимистической постановкой вопроса о прошлом Отечества в русской философии: «мы живем одним настоящим... без прошедшего и будущего» и «прошлое России – пусто, настоящее – невыносимо, а будущего у неё нет».

Царство Божие на земле для Чаадаева – цель, высшая фаза человеческой природы, разрешение мировой драмы. Христианство для него было не только нравственной системой, но универсальной и вечной Божественной силой в духовном мире.

Созидание Царства Божия на земле сообразно идеям долга, закона и порядка – вот результат деятельности европейского сообщества, идущего к началу XIX века по пути установления совершенного строя.

Но этот процесс, считал Чаадаев, прошел мимо нас. Русское прошлое, «печальная» история нашей юности, наполненная «бесцветным и мрачным» существованием периодов «дикого варварства, грубого суеверия и иноземного владычества», – это собирание земель в единое государство и его оборона.

Для Чаадаева русский народ вовсе не сочетает в себе духовных основ Востока (воображения) и Запада (разума), а потому «мы растем, но не созреваем», составляя «пробел» в порядке разумного существования человечества. «Одинокие в мире, мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли, мы не внесли в массу человеческих идей ни одной мысли, мы ни в чём не содействовали движению вперёд человеческого разума...». С таким выводом не могли согласиться ни славянофилы, ни западники.

ПредставиИ.В. Киреевский Б.Н. Чичерин Ф.М. Достоевский Россия до Петра Западная Европа Россия православная с Идеал Самодержавие Парламентская Самодержавие, ограниФорма правления Религия Коллективизм Индивидуализм Преобладание коллектиОснова орвизма над индивидуаганизации жизни Писатель Алексей Степанович Хомяков (18041860) признанный глава славянофильства. Говоря об идее западников «догонять Европу», он отмечал, что пока Русь преклонялась перед «истуканом ханским» в период монгольского владычества, защищая христианский мир от магометанского, она дала европейским народам возможность для обучения наукам и искусствам у греков.

Хомяков считал Россию специфическим типом культуры. В русской общине он усматривал экономическую основу России и гарантию её своеобразия, но этот взгляд не был историческим; община у него величина постоянная. Хомяков говорил об идеальном православии, противопоставляя его католицизму реальному. Цельность и органичность допетровской России противопоставлялась им реальной раздвоенности западной культуры, в которой все «механизировано» и «рационализировано». Всё в жизни людей должно быть основано не на формально-юридических, правовых гарантиях, но на доверии, любви и свободе.

Для религиозно-философского учения Хомякова основополагающим было понятие «соборности», означающее церковную общность людей, объединённых верой, с гарантией духовной целостности личности, истинности познания и примирения свободы каждого в христианской любви и «согласно единству всех». Русское православие есть форма христианского вероисповедания, сохраняющая в своей жизненной практике соборный дух. Хранение древнего патриархального быта в единстве с органической государственностью способно высветить потенциальные возможности русского духа по отношению к духу европейскому и дать жизненное существование христианству в его окончательном синтезе.

атегории:

соборность, мессианство, конституционализм.

итература Зеньковский В.В. История русской философии: в 4 т. Л., 1991.

Лосский И.О. История русской философии. М., 1991.

Русская философия. Малый энциклопедический словарь. М., 1995.

Значительная часть разночинской интеллигенции 5080-х гг., пытаясь преобразовать российское государство и видя невозможность быстрого улучшения народной жизни, предавалось протестным умонастроениям, определяемым социальным негативизмом и «культом дела», «долга перед народом», опрощением и аскетизмом.

Их философию объединяли тенденции: сциентизма, антиметафизичности («культ знания» включал отрицание всякой метафизики, преклонение перед естественными науками и их методами, перенесение методов наук о природе на социальную и духовную сферу, вера в «имманентные законы истории»).

Установки: социального утопизма, атеизма, рационализма (секуляризованная вера в рациональное устроение мира, социальную справедливость, равенство, братство и коллективизм будущего общества).

Онтологические принципы – материалистического субстанционализма и эволюционизма.

Гносеологические принципы – сенсуализма и познаваемости мира.

Этические принципы – утилитаризма и имморализма (построения новой морали, верховным принципом которой стала вера в личность и её творческие силы, защита «естественных» движений души и наивная теория «разумного эгоизма»).

Цель философии – сформулировать смысл и содержание «дела»

(разрыв с традиционной системой ценностей, по Д.И. Писареву;

борьба за индивидуальность, по Н.К. Михайловскому; разрушение государственных и религиозных устоев, по М.А. Бакунину), которое позволит реализовать долг служения народу.

Представит Григорьевич Социализм Самоуправляющие- Самоуправляющиеся общиОбщественся общины без го- ны без государства ный идеал Средства Социальный Народная револю- Уничтожение государства «Во мне разви- «Органом прогрес- Только мысля человек лась какая-то са» является «кри- осознаёт свою свободу, подикая, беше- тически мыслящая рывая с голодом, лишенияная, фанатиче- личность», харак- ми и болезнями. Сущность ская любовь к терная особенность религии – в страхе перед свободе и неза- которой – критиче- природой. С помощью ревисимости че- ское осознание су- лигии человек, выходя из Особенное личности, кото- стремление к изме- от страха перед внешним только при об- как застывших об- к человечности, но, оставаществе, осно- щественных форм, ясь религиозным, он не ванном на изменить которые в достигнет свободы, ибо реправде и добле- состоянии только лигия заставляет его искать Представители периода 4060-х гг.:

Герцен Александр Иванович (1812–1870) – основоположник «русского социализма» и народничества, философ, социальный и политический мыслитель радикального западнического направления.

Как философ Герцен не создал стройной системы и не стремился к законченности логических построений. В работе «Дилетантизм в науке» (1842–43) он противопоставил славянофильской идее о подчинении философии религии мысль о соединении философии с естествознанием. Исследуя связь философии с жизнью, он пришел к пониманию философии как науки о всеобщих объективных законах бытия.

Герцен показал, что простой народ всегда был поглощен добыванием средств существования, и этому наука стала достоянием немногих.

Только преодолением разрыва между «кастой» учёных и народными массами можно снять противостояние «духа» и «материи».

В 1847 году Герцен навсегда покинул Россию, жил и работал во Франции, Швейцарии, Италии, Англии, но до конца своих дней думал о преобразованиях, которые привели бы родину на путь свободы и процветания. Главными чувствами, объединяющими русских людей того времени, были отвращение к российскому бюрократическому абсолютизму, к крепостному праву, к полицейским стеснениям.

Герцен стал посредником между русской и западноевропейской общественной мыслью, способствовал распространению неискажённых сведений о России в среде европейской интеллигенции. В «Вольной русской типографии», основанной им в 1853 году вместе с Н.П. Огарёвым, издавались газета «Колокол», журнал «Полярная звезда», сборники «Голоса из России», здесь печатались запрещенные российской цензурой произведения.

Если главными врагами России являлись, по его мнению, невежество народа и деспотическое самодержавие, то для либерального Запада врагом прогресса стало мещанство, узкий эгоизм, погоня за комфортом, лицемерие, половинчатость мысли и действия. Герцен считал их свойством не одной только буржуазии, но болезнью всего европейского общества. В Европе люди имеют больше свободы, но пользуются ею для устройства своих «мелких делишек». Здесь больше социальной справедливости, но её характер чисто формальный.

Запад совершенно не способен осуществить свои идеалы, считал Герцен, в силу господства там мещанства. Только Россия, чуждая этому пороку, в которой живет живой дух братства, призвана осуществить западные либеральные идеи. Характерной чертой этического социализма была вера в крестьянскую общину, унаследованная им от славянофилов. Но, в отличие от них, Герцен ценил общину лишь как зародыш расцвета русского социализма. Он даже предполагал, что Россия сможет миновать капитализм и перейти через социальную революцию прямо в социализм.

Писатель и публицист Николай Гаврилович Чернышевский (1828—1889) ещё в 50-е годы пришел к убеждению о неспособности и нежелании российского правительства удовлетворить справедливые чаяния народа (в первую очередь, крепостного крестьянства). Формально-юридическое освобождение крестьян – это большее, на что способны крепостники-либералы. Но такое «освобождение», не дополненное справедливым переделом земли и передачей её в крестьянские руки, ещё больше ухудшит жизнь народа и приведет неминуемо к бунту, к народной революции.

Научную и литературную деятельность Чернышевский начинает в 1853 году, но первой работой, сделавшей его известным образованной России, стала магистерская диссертация «Эстетические отношения искусства к действительности» (1855). Чернышевский видел в искусстве великую, могучую силу, способную воспитать в человеке нравственные и гражданские качества, необходимые для творческого преобразования его личной и общественной жизни. На это способно не любое искусство, а только сознательно посвятившее себя служению высшим гуманистическим идеалам. В борьбе за освобождение человечества художник не может быть нейтральным, не может и не должен оставаться «над схваткой» сил добра и зла.