«Политические репрессии в отношении крестьянства на Дальнем Востоке СССР в 20-30-е гг. ХХ в. ...»

Определение коллективизации как репрессивной политики в ряде работ дают Л.И. Проскурина и Е.А. Лыкова32. Они рассматривает коллективизацию и хлебозаготовки, как основной вид репрессий, применнный государством к крестьянам. Ими затрагивается такой важный момент, как причины, позволившие организаторам коллективизации добиться административного успеха и при этом избегнуть полномасштабной крестьянской войны. По мнению автора, расчт Сталина при коллективизации основывался на расколе деревни.

Кроме того, этот раскол был искусственно усилен. При этом обращается внимание на повышенный процент кулаков и бедняков на Дальнем Востоке.

В результате раскулачивания, по мнению автора, деревня попала в полную зависимость от командно-административной системы.

Использование спецпереселенцев, как рабочей силы, не связанной с сельским хозяйством, рассматривает Е.М. Ермизина33. В е работах анализируется материал по Амурской области. Если учесть, что Амурская область – один из наиболее развитых сельскохозяйственных регионов ДВК, то политика использования репрессированных крестьян, просто как дешвой рабочей силы, выделяется наиболее рельефно.

Рассмотрению причин, хода и последствий восстания крестьян на Амуре посвящено исследование И.Д. Саначва34. Как большинство крестьянских антисоветских восстаний, Амурское восстание было шагом отчаявшихся, добиться изменений своей жизни, крестьян. Называть его, по мнению автора, кулацким мятежом нет достаточных оснований. Вооружнное выступление амурских крестьян под руководством Терентия Перелыгина было описано Г.Б. Куртиной35 и В. Макием36 с точки зрения работников ФСБ и прокуратуры работающих с историческими документами на предмет реабилитации жертв политических репрессий. Восстание старообрядцев в районе р. Бикин в 1932 г. рассматривалось Ю.В. Аргудяевой и В.В. Кобко37. Ими было обращено внимание на судьбы участников восстания и роль старообрядцев в жизни Дальнего Востока.

Изучаемая проблема получила рассмотрение не только в монографиях и статьях исследователей, но и в докторских и кандидатских диссертациях, где репрессивная политика советского государства анализируется в целом38 и репрессии в отношении крестьянства в частности39. Особого внимания заслуживает диссертационное исследование С.А. Головина40. Проблема репрессий в отношении крестьянства рассматривается в контексте общей репрессивной политики на Дальнем Востоке. Вторую главу своей диссертационной работы автор целиком посвятил анализу репрессий в отношении амурского крестьянства. К сожалению, при анализе материала не были использованы материалы следственных дел в отношении крестьян, находящиеся в Государственном архиве Приморского края и переписка ПП ОГПУ с Далькрайкомом ВКП(б) – в Государственном архиве Хабаровского края.

Таким образом, обобщение литературы по проблеме политических репрессий в отношении крестьянства, изданный за период с 1920-х гг. по настоящее время, показывает: накоплен большой фактический и научный материал, освещающий этот процесс. В научный оборот было введено много (особенно в 1990-е годы) исторических источников, ранее недоступных исследователям. Однако следует отметить, что история политических репресhttp://www.ojkum.ru/ сий в отношении крестьянства на Дальнем Востоке СССР изучена недостаточно. Основной вывод, который можно сделать по результатам анализа историографии изучаемой проблемы, сводится к необходимости проведения обобщающего исследования. Требуется более глубокое осмысление сущности, механизма и последствий политических репрессий в отношении крестьянства, научный анализ и критический подход к оценке имеющихся исследований, поиск новых источников.

Цель и задачи исследования.

Цель исследования состоит в том, чтобы на основе изучения научной литературы, архивных документов и опубликованных источников всесторонне исследовать процесс политических репрессий в отношении крестьянства на Дальнем Востоке СССР в 20-30-е гг. XX в.

Для достижения цели автор поставил следующие задачи:

- раскрыть общие тенденции политических репрессий в СССР;

- изучить положение крестьянства в контексте репрессивной политики в СССР;

- проанализировать сущность и механизм репрессий в период хлебозаготовительной компании и коллективизации в дальневосточном регионе;

- обосновать особенности репрессивной политики государства на Дальнем Востоке во второй половине 1930-х годов;

- обобщить основные направления, формы и методы крестьянского сопротивления репрессивной политике государства на Дальнем Востоке.

Объект исследования – крестьянство Дальнего Востока СССР.

Предмет исследования – репрессивная политика государства против крестьянства на Дальнем Востоке СССР и е последствия.

Хронологические рамки исследуемого периода – 20-30-е гг. ХХ в.

Нижняя граница периода обосновывается тем, что в начале 20-х годов ХХ века с окончанием гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке, упразднением ДВР и образованием Дальневосточной области РСФСР, идет процесс структурной реорганизации органов власти и формирование классоhttp://www.ojkum.ru/ вого подхода в отношении крестьянства. Верхняя граница обосновывается тем, что к началу Великой Отечественной войны советское государство уже полностью поставило вс сельское население (как в прочем и городское) под свой контроль (как политический, так и экономический, и идеологический) и уже не нуждалось в терроре в деревне. Именно за эти два десятилетия силами (в основном военно-политическими) советского государства, единоличнокооперативное крестьянство было превращено в колхозно-совхозное, в результате чего практически изменился весь крестьянский менталитет.

Территориальные рамки исследования. Территория в пределах административных границ Дальневосточного края в изучаемый период. Основное внимание сосредоточено на сельскохозяйственных районах. Главным образом, это территория – в границах нынешних Амурской области, Приморского и Хабаровского крав.

Методологическая основа исследования основана на диалектическом подходе к изучению исторических явлений, который рассматривает общественное развитие как естественноисторический процесс, определяющийся объективными закономерностями и, вместе с тем, находящийся под воздействием субъективного фактора посредством деятельности масс, общественных групп, политических партий, лидеров41.

Особую актуальность в условиях реформирования современного общества имеет концепция исторического опыта, сформулированная академиком В.В. Алексеевым. В соответствии с ней, исторический опыт рассматривается как часть исторического знания, ретроспективная оценка прошлого в его отношении к последующему развитию и итогам этого развития с позиций современной социальной практики. По своей сути исторический опыт представляет собой преемственность знаний и умений поколений, целесообразно отобранные и системно проанализированные сведения, необходимые для осмысления непосредственных практических задач, стоящих перед обществом на данном этапе.

Следует согласиться с В.В. Алексеевым в том, что "… проблема изучения исторического опыта для России остается очень важной, т.к. страна переживает один из труднейших этапов своей истории. Вопрос стоит так: либо продолжать идти "вслепую", ухватившись за чьи-то фалды, путем гигантских растрат человеческой энергии, природных ресурсов, финансовых средств, путем скачков и попятных движений, зигзагов; либо научиться извлекать опыт из своей богатейшей истории, соотносить его с общечеловеческими ценностями и на этой основе выработать оптимальные пути развития"42.

Исследование исторического опыта в современных условиях является необходимым делом, которое позволяет глубже понять прошлое, его позитивные и негативные результаты, связь с настоящим, воздействие на будущее. Исследуя процесс политических репрессий в отношении крестьянства на Дальнем Востоке СССР в 20-30-е гг. XX в., важно иметь ввиду, что прошлое не дает готовых рецептов. Тем не менее, обладая знаниями о прошлом, важно не допустить повторения трагических событий прошлого в развитии настоящего и будущего нашего Отечества.

Основными научными принципами диссертационного исследования являются принципы историзма и объективности. Принцип историзма позволил проанализировать процесс политических репрессий в отношении дальневосточного крестьянства в тесной связи с политической и социальноэкономической обстановкой, сложившейся в регионе. Принцип объективности потребовал анализа совокупности всех факторов и явлений для преодоления односторонности в оценке исторических процессов.

В рамках поставленной проблемы помимо общих методологических принципов применялись различные методы исследования. Классификация как метод позволил выделить общее и особенное в изучаемых явления, облегчил сбор материала, способствовал теоретическим обобщениям. Проблемно-хронологический метод помог в хронологической последовательности раскрыть общие тенденции политических репрессий в СССР и положение крестьянства в контексте репрессивной политики. На основе сравнительhttp://www.ojkum.ru/ но-исторического метода выявляются общие и особенные тенденции репрессивного процесса в отношении дальневосточного крестьянства.

Источниковую основу исследования составили опубликованные и введенные в научный оборот впервые документы и материалы. Важной частью работы стало выявление, отбор и анализ разнообразных по характеру и содержанию источников. Весь привлеченный автором источниковый материал имея разноплановый характер и содержание, является основой для решения поставленных в диссертации задач.

Опубликованные источники стали выходить практически одновременно с процессом политических репрессий и издаются по настоящее время. Их можно объединить в несколько групп.

Во-первых, официальные публикации: правительственные постановления, распоряжения, приказы различных ведомств43. В дальнейшем стали выходить различные сборники, где были тематически (по истории коллективизации, уголовного законодательства и т.д.) подобраны различные документы44. С изменением политической ситуации в конце 1980-х гг., в стране вышли сборники ранее секретных документов, освещающие общественнополитическую жизнь (циркуляры партийных организаций, информационностатистические сводки); содержание и методы государственной политики в деревне (сводки о ходе хлебозаготовок, циркуляры о применении уголовной ответственности по делам об укрывательстве хлеба); характеризующие механизм и методы политических репрессий (документы окротделов ОГПУ по индивидуальным уголовным делам, циркуляр краевого суда об организации показательных судебных процессов и т. д.)45, а также документы центральных органов, власти служивших основанием для проведения массовых репрессий в стране46. Часть документов центральных архивов, отражающих репрессивную политику, была опубликована в различных изданиях, которые предполагалось сделать периодическими, но по различным причинам их выход замедлился47.

Во-вторых, сборники документов. В последнее время в большом, но встаки недостаточном, количестве появились и сборники с рассекреченными документами, позволяющими судить о масштабах политических репрессий, условиях и методах содержания в исправительно-трудовых лагерях и отдельные документы ранее не публиковавшиеся по идеологическим причинам48.

По гуманитарным программам стали выходить тематические сборники документов специально посвящнные истории политических репрессий в отношении крестьянства.49 Однако доля документов относящихся к дальневосточной деревне не велика.

В третьих, политические произведения – труды, речи, выступления руководителей государства, написанные в изучаемый период. Разумеется, поскольку речь идт о политических репрессиях, первостепенное значение приобретают произведения их главных идеологов50. Произведения политических руководителей широко издавались и пропагандировались в тот период, когда эти руководители находились у власти, но с их уходом с политической арены эти издания стали библиографической редкостью. Затем следуют произведения их политических оппонентов. Большинство книг было издано во второй половине 1980-х годов и как репринтные издания и в рамках различных программ, предполагавших издание исторического наследия51. Но со второй половины 1990-х их публикация пошла на убыль.

В четвртых, периодическая печать изучаемого периода, как центральная, так и местная. Прежде всего, – официальные статистические материалы.

Опубликованные отчты о ходе коллективизации в сопоставлении с ранее секретными сводками предстают в несколько ином свете, особенно это касается рассматриваемой в работе экономической и идеологической сторон репрессивной политики против крестьянства. В этом плане немаловажным является анализ периодической печати. Ведь материалы, публиковавшиеся в журналах и, особенно, в газетах дают возможность понять идеологическую направленность политики раскулачивания, и то, какой экономический эффект ожидался в обществе от коллективизации и, главное, то, как он преподhttp://www.ojkum.ru/ носился народу в соответствии с реальными результатами. Идеологическая пропаганда вс же, несомненно, влияла на экономическую ситуацию (хотя, казалось бы, это несопоставимые категории) и оценить это влияние без анализа периодической печати невозможно. Кроме того, по периодической печати особенно хорошо видно, как менялось отношение властей всех уровней по крестьянскому вопросу, на протяжении всего периода – переделки более независимой единолично-кооперативной деревни в деревню более зависимую – колхозно-совхозную.

В пятых, мемуарная литература. До начала открытого изучения политических репрессий в СССР она выходила только за рубежом, сразу же после прибытия первой волны эмиграции. Публиковалась с большим размахом, чему способствовало огромное количество российских эмигрантов52. В СССР выходили только "идеологически выдержанные", либо с купюрами, и с соответствующими комментариями мемуары53. Со второй половины 1980-х годов стали выходить различные мемуары современников политических репрессий, либо участников, либо жертв, либо свидетелей54.

И, в шестых, справочные издания. Особого внимания кроме справочной литературы (Большая Советская Энциклопедия, различные политические и юридические словари и т.д.), заслуживают "Книги Памяти жертв политических репрессий", аналогичные "Книгам памяти погибших в Великой Отечественной войне". Они вышли в различных регионах, под различными названиями55. Существуют также и электронные версии книг памяти56. Основное назначение этих сборников – дать обществу информацию о числе репрессированных в СССР и помочь многим гражданам узнать судьбу своих близких, подвергшихся репрессиям. 16 января 1989 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР "О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв политических репрессий, имевших место в 1920-х – 50-х гг.", а 18 октября 1990 г. – закон "О реабилитации жертв политических репрессий", в соответствии с которыми, прокуратурой восстанавливаются юридические права жертв репрессий с отменой большинства пригоhttp://www.ojkum.ru/ воров по политической 58 статье УК РСФСР и признанием осужднных по этой статье пострадавшими от политических репрессий. По материалам следственных дел ОГПУ, НКВД в Приморском крае создатся, а в Хабаровском крае уже вышла "Книга Памяти жертв политических репрессий"57. Несмотря на то, что данные издания являются мартирологами, и не дают полный список всех подпадающих под понятие политические репрессии, тем не менее, они позволяют прояснить масштаб репрессий на Дальнем Востоке и составить более точное представление о процессе.

Подавляющие большинство публикаций снабжено исчерпывающими комментариями, позволяющими ориентироваться в публикуемых источниках. Главный недостаток всех этих публикаций для исследования дальневосточных репрессий заключается в том, что они при всей своей взвешенности, являются, во-первых, фрагментарными, а во-вторых, основные приоритеты в публикациях отдаются документам центральных регионов, а доля дальневосточных материалов в них чрезвычайно низка.

Для выяснения причин, хода и последствий политических репрессий, недостаточно только опубликованных документов, несмотря на их относительную полноту. Поэтому в работе основной упор делается на архивные документы. Автором изучены и обобщены документы и материалы восьми архивов: пяти центральных – Российского государственного архива социальнополитической истории (ГАРСПИ), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива экономики (РГАЭ), Центрального архива Федеральной Службы Безопасности Российской Федерации (ЦА ФСБ РФ), Российского государственного исторического архива Дальнего Востока (РГИА ДВ), трех региональных – Государственного архива Амурской области (ГААО), Государственного архива Приморского края (ГАПК), Государственного архива Хабаровского края (ГАХК) и одного ведомственного – Архива Управления Федеральной Службы Безопасности Российской Федерации по Омской области (УФСБ ОО), Архивные документы можно условно разделить на три большие группы.

1) документы (решения, распоряжения, протоколы и др.) властных структур всех уровней. Они наиболее информативны в освещении периода так называемого "Великого перелома", так как решения о раскулачивании причисленных к 2 и 3 категориям кулаков проходили через местные советы.

Информация, содержащаяся в документах (решения РИКов, списки раскулаченных, описи имущества и т.д.) по раскулачиванию, ценна, в том числе, и описанием экономической мощности раскулачиваемого, в сущности ликвидируемого хозяйства, так как на его месте не возникало аналогичного по мощности колхозного. В материалах РИКов, кроме списков лиц лишнных избирательных прав (наиболее многочисленная группа документов), имеются описи имущества хозяйств, подлежащих раскулачиванию. Эти документы дают возможность получить представление о том, какие хозяйства считались кулацкими в данной местности, какова была их численность и т.д. (По этим документам, в частности, архивы выдают справки для восстановления имущественных прав раскулаченных крестьян).

2) документы партийных структур всех уровней (протоколы и стенограммы партийных пленумов, конференций, инструкции, распоряжения и т.д.). Поскольку решения Коммунистической партии во время существования СССР носили общегосударственный характер, то, разумеется, сведения, содержащиеся в партийных документах, позволяют проследить ход репрессий от абстрактной идеологической доктрины до их практического воплощения.

"Рассекреченные" материалы позволили приобщить к исследованию значительный массив документов, ранее недоступных исследователям (переписка, приказы, инструкции, распоряжения). Партийные документы интересующего нас периода ценны прежде всего тем, что содержат сведения о репрессивной политике ВКП(б) и о внутрипартийной борьбе в 1930-е годы, которая разгорелась, в частности, по вопросу репрессий (методах, сроках, и т.д.). По этим документам можно выяснить как проводилась на Дальнем Востоке в жизнь победившая к 1929 году линия в ВКП(б) на ликвидацию кулачества, как класса. В этом плане наибольшей информативностью обладает пеhttp://www.ojkum.ru/ реписка партийных инстанций от первичных организаций до областного и краевого комитетов ВКП(б) с различными ведомствами.

Особую группу составляют документальные материалы, (справки, заключения, объяснительные, докладные и т.д.), касающиеся периода "партийной чистки" (1928 – 1935 гг.)58. Они не распылены по всем документам фонда, а сконцентрированы в отдельные дела. Они так и называются: "Протоколы заседаний и материалы комиссии по проверке и чистке членов и кандидатов в члены ВКП(б) Дальстроя (ВОХР ОГПУ, Вл. окротдела ОГПУ и др. партийных организаций)". Подобное формирование дел значительно упрощает работу исследователя. В частности, по ним можно проследить критерии, применяемые при "чистке" партийных кадров (как декларировавшиеся, так и фактические). Это, в свою очередь, поможет дать оценку места "партийной чистки" в общем контексте политических репрессий. Однако следует отметить, что обращение исследователей к этим, недавно рассекреченным документам, довольно редко.

Большинство документов первых двух групп находится в Государственных архивах Амурской области, Приморского и Хабаровского крав. Документы центральных властей и партийных органов располагаются в Российском государственном архиве социально-политической истории (ГАРСПИ);

Российском государственном архиве экономики (РГАЭ); Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ).

3) материалы ОГПУ, НКВД. Их можно разделить на следственные дела и различного рода документацию в виде приказов, переписки и т. д. Следственные дела, возбужднные в 1929 – 1933 годах не только против крестьян, но и против всех, кто так или иначе был причастен к коллективизации, находятся в Государственном архиве Приморского края (фонд Р-1588); архивах Управлений ФСБ РФ и информационных центрах МВД РФ по Амурской области Приморскому и Хабаровскому краям. Здесь надо отметить, что архивно-следственные дела по Амурской области относящиеся к крестьянским восстаниям находятся в архиве УФСБ по Омской области. Несмотря на мноhttp://www.ojkum.ru/ гочисленность этой группы документов (42813 ед. хр. по состоянию на 1 января 2002 года в ГАПК, в архивах других регионов таких, как Сахалинская область, Алтайский край, Республика Бурятия и некоторых других, эта цифра значительно скромнее), они приняты в необработанном виде, без внутренних описей, значительная часть без вложенных в конверты личных документов, в сдаточных описях дела не расположены в хронологическом порядке и т. д., что создат немалые трудности для работы с ними. Переписка органов ОГПУ, НКВД с различными инстанциями имеется и в указанных архивах первых двух групп документов, а также в Центральном архиве ФСБ РФ. Документы регламентирующего характера Центрального архива ФСБ РФ, значительно расширяют возможности исследователей.

Информация, содержащаяся в следственных делах, почти отсутствует в других источниках. Особенное значение имеют документы с информацией о мнениях крестьян относительно коллективизации и политики коммунистической партии в деревне. В частности, по формулировкам обвинительных заключений особенно хорошо видно, как обычные слова о несогласии с какими-либо действиями властей расценивались, как политическое преступление (ст. 58-10 УК РСФСР). Хотя в каждом конкретном случае нельзя сказать, имели ли место высказывания недовольства данного обвиняемого политикой партии и правительства, так как сведения об этих высказываниях чаще всего построены на неподтвержднных свидетельских показаниях (не говоря уже о прямо сфальсифицированных делах), вс же тенденция подобных недовольств отчтливо просматривается.

Состав документов, входящих в следственное дело обычно стандартен.

Это анкеты арестованных, протоколы допросов, обысков и т. д. Архивноследственные дела различаются в основном приложениями к делу. Сюда входит переписка по делу, изъятые у арестованных по делу лиц документы (письма, фотографии, удостоверения и т.д.).

При анализе архивно-следственных дел следует обратить внимание на тот факт, что дела 1920-х – первой половины 1930-х гг. по своему стилю ближе к делопроизводству царской России. Дела этого периода более информативны за счт того, что они велись более обстоятельно, чем в последующий период. В делах второй половины тридцатых годов весь комплекс документов сводится к признательным протоколам допросов, похожих друг на друга, как копии одного документа. Дела бывших руководителей более объмны (за счт многочисленных допросов и приложений к делу). Дела же крестьян в большинстве случаев состоят из нескольких листов (анкета, протокол допроса, приговор). Формирование дел стало носить поточный характер. Вс это свидетельствует о том, что со второй половины тридцатых годов кардинально изменился подход к репрессиям со стороны центральных властей. От следователей требовалось в кратчайшие сроки завершить несколько дел, к тому же образовательный уровень ведших дело следователей был значительно ниже предшественников и даже при беглом осмотре дела это сразу бросается в глаза.

Доступ к приказам, оперативным сводкам и другим аналогичным документам ограничен и требует прохождения длительных юридических процедур по рассекречиванию документов. Но недостаток этой группы документов несколько компенсируется наличием документов, содержащих аналогичную информацию в Государственном архиве Хабаровского края. В большинстве они сосредоточены в фонде Далькрайкома ВКП(б), так как между Далькрайкомом и Полномочным представительством ОГПУ в ДВК шла переписка, в которой основными были вопросы проведения политики насильственной коллективизации и раскулачивания. А вот переписка Далькрайкома и ПП ОГПУ, находящаяся в Российском Государственном историческом архиве Дальнего Востока (фонд № 2413 – Дальневосточный краевой исполнительный комитет), пока не рассекречена (со слов руководства архива – по техническим причинам – отсутствие собственного здания архива), и также недоступна исследователям.

Кроме того, следует отметить слабую разработанность научносправочного аппарата (применительно к документам ФСБ, можно говорить об его отсутствии), это связано с тем, что значительная часть документов недоступна и к тому же, никак не предназначалась для научного изучения. Вс это, конечно, затрудняет работу исследователя. В частности, в Государственных архивах Амурской области, Приморского и Хабаровского крав, а также в Российском государственном историческом архиве Дальнего Востока, находится на хранении значительное количество документов, как органов советской власти, так и партийных органов различных уровней, содержащих информацию о кулацких хозяйствах – их хозяйственной мощности, динамике развития, но нет еще ни полной статистики, ни необходимого поискового аппарата, позволяющего ответить на вопросы о количестве хозяйств, признанных кулацкими, о судьбе самих раскулаченных семей и т. д.

Завершая обзор источников, следует отметить их недостаточность при статистическим исследовании такой сложной проблемы, как политические репрессии. Вот весьма характерный факт. В архивы за поиском документов, дающих право на реабилитацию, обращаются тысячи граждан (в основном, это и дети бывших кулаков и депортированных корейцев), но ответить положительно на запросы первых архив может чуть более, чем в 50 % случаев и на запросы вторых – не более, чем в 20 %. В Государственных архивах Амурской области и Хабаровского края аналогичная ситуация, при том, что в количественном отношении, запросов по корейцам в этих архивах значительно меньше. Необходимыми документами не располагают и отделы реабилитации жертв политических репрессий информационных центров УФСБ, и УВД.

Таким образом, налицо следующая картина, оказывается фактически репрессированных лиц больше, чем это отражено в документах. Документы либо были утеряны (что не удивительно из-за неразберихи в делопроизводстве, какая была в 1920-1930-е годы), либо затерялись среди других документов, не говоря уже о целенаправленных так называемых "макулатурных" кампаниях. Кроме того, дела 1920-х начала 1930-х гг. – это очень неудобные листы несовременного стандарта; с переходом на другой формат их стали заhttp://www.ojkum.ru/ гибать, многие документы написаны на плохой бумаге (обрточная, папиросная и т. д.) простым карандашом. Поэтому текст на них становится трудночитаемым, и со временем, читать эти документы вс труднее и труднее. В результате, значительная часть информации просто утрачивается. Эта проблема, к сожалению, характерна для всех архивов59.

Особенную сложность представляет достоверность и полнота источников.

Работая с любым документом, как с источником информации, всегда нужно помнить, что существует два информационных потока. Первый – это информация самого текста документа; второй – это информация, лежащая за пределами текста, но которая, тем не менее, может быть получена именно из данного документа. Что касается информации, отражающей репрессивную политику, то значительная е часть лежит за пределами документов. Так, фальсификация следственных дел не позволяет, например, использовать информацию текста допроса, как достоверный источник, раскрывающий реальную деятельность допрашиваемого. Но сличение нескольких показаний, а также анализ параллельных показаний в других делах, позволяет раскрыть механизм фальсификации дел и использования необоснованного осуждения, как инструмента укрепления власти. Аналогичная ситуация и с другой группой документов. Особенно это касается переписки и официальных сводок.

Иногда практически невозможно найти иные документы, подтверждающие или опровергающие утверждения официальных лиц, данные в их отчтах или указаниях и исследователю приходится оперировать имеющимися данными, хотя они могут и не соответствовать действительности.

Вс же, несмотря на всевозможные недостатки и изъяны, объм и информативность вновь вошедших в научный оборот исторических источников, настолько велики и значимы, что их вполне достаточно, чтобы всесторонне исследовать процесс политических репрессий в отношении крестьянства на Дальнем Востоке СССР в 20-30-е гг. XX в.

Научная новизна исследования заключается не только в многосторонности охвата источниковой базы, но и всестороннем исследовании процесса политических репрессий в отношении крестьянства на Дальнем Востоке СССР в 20-30-е гг. XX в.

Избранная тема является самостоятельным исследованием и включает следующие компоненты новизны:

1) В диссертации использованы документы, большая часть которых длительное время была недоступна исследователям в связи со строжайшим режимом секретности, касавшимся всех аспектов деятельности репрессивных органов власти. Впервые использованы ранее не включавшиеся в научный оборот материалы следственных дел ОГПУ – НКВД, документы регламентирующего характера (приказы, циркуляры, меморандумы ОГПУ, НКВД) Центрального архива ФСБ РФ, недавно рассекреченные документы партийных архивов, как исторический источник по истории репрессивной политики ВКП(б) в объме, позволяющем судить о е масштабе в дальневосточной деревне.

2) Впервые описаны Сианское и Улунгинское восстания. Анализ этих восстаний позволяет определить их крестьянскую антиколхозную, а не религиозную (в обоих восстаниях принимали участие старообрядцы) направленность.

3) Проанализирован механизм политических репрессий именно в отношении крестьянства, имеющий свою, отличную от других слоев общества, специфику и реакция деревни на них.

4) Представленное исследование является еще одним шагом на пути осмысления реальных последствий репрессивных мер в дальневосточной деревне 1920-1930-гг.

Выводы и материалы диссертационного исследования могут быть использованы в правоприменительной практике реабилитации жертв политических репрессий.

Положения и результаты диссертационной работы могут быть применены в качестве значительного фактического материала в процессе подготовки фундаментальных трудов по истории Дальнего Востока, лекционных курсах в высших учебных заведениях, а также для исследований краеведческого характера.

Апробация результатов исследования. Основные положения проведенного диссертационного исследования опубликованы в 14 статьях (из них 3 – в периодических журналах перечня ВАК) общим объемом 6,38 п.л.

Результаты исследования докладывались и обсуждались на пяти научных конференциях: трех международных – "Старообрядчество Сибири Дальнего Востока. История и современность. Местные традиции. Русские и зарубежные связи" (Владивосток – сентябрь 1999 г), "Исторический опыт освоения Дальнего Востока" (г. Благовещенск – май 2000 г.) и "Россия и Китай на дальневосточных рубежах" (г. Благовещенск – май 2001 г.); межрегиональной – "История еврейских общин Сибири и Дальнего Востока" (г. Иркутск август 2001 г.) и региональной – "Политические репрессии на Дальнем Востоке" (г. Владивосток 1997 г.).

Автор принял участие в международном конкурсе по программе "Поддержки молодых учных" (учредители фонд им. Генриха Блля (Берлин) и общество "Мемориал" (Москва). Результатом работы по проекту стало выступление с докладом в г. Санкт-Петербурге во время проведения летней школы стипендиатов фонда им. Генриха Блля.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трх глав и заключения, списка источников и литературы, приложения.

Приложение содержит копии документов, схемы, карты. Документы расположены для удобства восприятия по тематическому принципу. Орфография источников (включая орфографические ошибки и опечатки) сохранена.

ССЫЛКИ И ПРИМЕЧАНИЯ

Большая Советская Энциклопедия. В 30 тт. – М., 1972; Краткий политический словарь. – М., 1987, Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М., 1988, и др.

Геллер М., Некрич А. Утопия у власти. – М., 2000. – С. 302.

Зеленин И.Е., Ивницкий Н.А. (Москва), Кондрашин В.В. (Пенза), Осколков Е.Н. (Ростов на Дону). О голоде 1932 – 1933 годов и его оценка на Украине. // Отечественная история. – 1994. – № 6. – С. 256 – 263.; Мерль Штефан. Голод 1932 – 1933 годов – геноцид украинцев для осуществления политики русификации? // Отечественная история. – 1995. – № 1. – С. 49 – 61.; Конквест Р. О статье Штефана Мерля. // Отечественная история. – 1995.

– № 6. – С. 205 – 206. и др.

Деникин А.И. Очерки Русской смуты. – М., 1991.; Махно Н.И. Воспоминания. – М., 1992.; Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте.

Мемуары. – М., 1992. и др.

Бердяев. Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. – Париж, 1955.;

Он же. Судьба человека в современном мире. – Париж, 1934.; Вышеславцев Б. Парадоксы коммунизма. // Путь. – 1926. – № 3. и др.

Троцкий Л. Д. Преданная революция: Что такое СССР и куда он идет?

Париж, 1936.

Раскольников Ф.Ф. Открытое письмо Сталину. // Открывая новые страницы. М.: 1989. С. 313 – 321.

Дьяков Б.А. Повесть о пережитом. – М., 1966.

Командарм Уборевич. Сб. – М., 1964.; Марячин Г. Постышев. – М., 1965.; Салехов Н.И. Ян Борисович Гамарник. – М., 1964. и др.

Что сделано для укрепления социалистической законности // Партийная жизнь. – 1957. – № 4; Амнистия и помилование в СССР. – М.: Юридическая литература, 1959 и др.

См., например: Очерки истории коллективизации сельского хозяйства в союзных республиках. – М., 1963; Мошков Ю.А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1929-1932). – М., 1966; Ивницкий Н.А. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса (1929-1932 гг.). – М., 1971; Вылцан М.А., Данилов В.П. Кабанов В.В., Мошков Ю.А. Коллективизация сельского хозяйства в СССР: пути, формы, достижения. – М., 1982 и др.

Трапезников С.П. Коллективизация крестьянских хозяйств и организационно-хозяйственное укрепление колхозов (1927-1934 гг.). Автореф. дис.

… докт. истор. иаук. – М., 1951. – С. 23.

Авторханов А. Технология власти. – Франкфурт на Майне. 1976.;

Яковлев Б. Концентрационные лагеря СССР. – Мюнхен. 1955.; Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ. Т. 1 – 7. – Париж, 1973 – 1975.; Медведев Р.К суду истории. Генезис и последствия сталинизма. – Нью-Йорк, 1974. Орлов А.

Тайная история сталинских преступлений. – Нью-Йорк; Иерусалим; Париж, 1983. Максудов С. Потери населения СССР. – Бостон, 1989. и др.

Конквест Р. Большой террор. – 1963; Conquest Robert. Power and Policy in the USSR. – London, 1968; Он же. The Great Terror: Stalin’s Purges of the Thirties. – Lon-don, 1968; Он же. Kolyma: The Arctic Death Camps. – London, 1978; Он же. The Nation Killers: The Soviet Deportation of Nationali-ties. – London, 1980; Он же. Inside Stalin’s Secret Police. – London, 1985; Он же. The Harvest of Sorrow. – Oxford. 1986.; Росси Ж. Справочник по ГУЛАГУ. Ч. 1. – М., 1991.

Земсков В.Н. О некоторых проблемах "Большого террора". 1937- гг. (ответ на письмо в ред. Степанова.) // Отечественная история. – 2000. – № 1. – С. 204.

Араловец Н.А. Потери населения советского общества в 1930-е годы:

Проблемы, источники, методы изучения в отечественной историографии. // Отечественная история. – 1995. – № 1. – С. 135 – 145; Бугай Н.Ф. К вопросу о депортации народов СССР в 30-х – 40-х гг. // История СССР. – 1989. – № 6;

Он же. Погружены в эшелоны и отправлены к местам поселений. Л. Берия – И. Сталину. // История СССР. – 1991. № 1. – С. 143 – 165; Гущин Н.Я. "Раскулачивание" в Сибири 1928 – 1934 гг. Методы, этапы социальноэкономические и демографические последствия. – Новосибирск, 1996.; Зеленин И.Е. Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1930 – весна 1931 г.; Спецпереселенцы в Западной Сибири. Весна 1931 – начало 1933 г.; Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1933 – 1938. // Отечественная история. – 1996. – № 5. – С. 195 – 198; Земсков В.Н. ГУЛАГ. Историко-социологический аспект. // Социологические исследования. – 1991. – № 6. – С. 11.; Он же. Земсков В.Н. Заключнные в 1930-е годы социально-демографические проблемы. // Отечественная история. 1997. – № 4. – С. 54 – 79; Осокина Е.А. Осокина Е.А. Жертвы голода 1933 г.: Сколько их? (Анализ демографической статистики ЦГАНХ СССР). // История СССР. – 1991. – № 5. – С. 18 – 26; Попов В.П. Государственный террор в Советской России. 1923 – 1953 гг. (источники и их интерпретация). // Отечественные архивы. – № 2. – 1992. – С. 20 – 31;

Поляков Ю.А. Воздействие государства на демографические процессы в СССР (1920 – 1930). // Вопросы истории. – 1996. – № 3. – С. 122 – 128.

Волкогонов Д.А. Семь вождей. Галерея лидеров СССР. – М., 1996.;

Он же. Сталин. Политический портрет. В 2-х кн. – М., 1996; Медведев Р.А.

Они окружали Сталина. – М., 1990.

Жертвы политического террора в СССР. Базы данных. Лазерный диск. – М., Мемориал. 2002.

См., например: Данилов В.П. Коллективизация: как это было // Страницы истории советского общества: Факты, проблемы, люди. – М., 1989; Документы свидетельствуют: Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации. 1927-1932 гг. – М., 1989; Документы и материалы по аграрной истории России (X-XX вв.). Вып. 2. – Саратов, 1996. и др.

См., например: Гущин Н.Я. "Раскулачивание" в Сибири 1928 – гг. Методы, этапы социально-экономические и демографические последствия. – Новосибирск, 1996.; Кондрашин В.В. Голод 1932 – 1933 годов в деревнях Поволжья. // Вопросы истории. – 1991. – № 6. – С. 176 – 181. и др.

Фицпатрик Ш. Сталинские крестьяне. Социальная история Советской России в 30-е годы: деревня. – М., 2004; Манинг Р. Бельский район 1937 г. – Смоленск, 1998 и др.

Сутурин А.С. Дело краевого масштаба. – Хабаровск, 1991.

Деревянко А.П. Политические репрессии на Дальнем Востоке СССР … Указ. изд. – С. 33 – 59; Он же. ГУЛАГ НКВД и его роль в производственно-хозяйственной деятельности СССР (начало 30-х – середина 50-х гг.). Там же. – С. 256 – 279.

40-50-е гг. Последствия депортации народов. Сост. Н. Ф. Бугай. // История СССР. – 1992. – № 1. С. 122 – 143; Бугай Н.Ф. О выселении корейцев из Дальневосточного края. // Отечественная история. – 1993. – № 6. – С. 141 – 168.; Он же. 20-40-е годы: депортация населения с территории европейской России. // Отечественная история. – 1994. – № 4. – С. 37 – 49; Он же. Выселение советских корейцев с Дальнего Востока. // Вопросы истории. – 1994. – № 5. – С. 141 – 148; Он же. К вопросу о депортации народов СССР в 30-х – 40-х гг. // История СССР. – 1989. – № 6. С. 120 – 125; Он же. Погружены в эшелоны и отправлены к местам поселений. Л. Берия – И. Сталину. // История СССР. – 1991. – № 1. – С. 143 – 165.

Чернолуцкая Е.Н. Архивные документы о политических репрессиях на дальнем Востоке. // Известия РГИА ДВ. Вып. II. – 1997. – С. 90 – 95; Она же. Депортация Китайцев из Приморья (1938 г.) // Исторический опыт открытия и освоения Приамурья и Приморья в XVII – XX (к 350-летию начала похода В. Д. Пояркова на Амур): тезисы докладов и сообщений. Вып. II. – Владивосток, 1993. – С. 78 – 81.; Она же. Чернолуцкая Е.Н. "Националы" Приморья в Сталинских политических репрессиях // Известия РГИА ДВ. Вып. I. – 1996. – С. 149 – 160; Она же. Особенности формирования населения и трудовых ресурсов Дальнего Востока СССР в 30-е начале 50-х гг. (о роли "спецконтингентов"). – Владивосток, 1993; Принудительное переселение в Дальневосточном регионе СССР в 30-е годы // Народонаселенческие процессы в региональной структуре России. XVIII – XX вв. Материалы международной научной конференции. – Новосибирск, 1996. – С. 156 – 160; Она же. Принудительные миграции на советском Дальнем Востоке в сталинский период. // Вестник ДВО РАН. – 1995. – № 6. – С. 71 – 79; Она же. Противоречивость миграционной политики на Дальнем Востоке СССР в 20-30-е годы (на приhttp://www.ojkum.ru/ мере Приморья). // Исторический опыт освоения восточных регионов России:

тезис. докл. и сообщений междунар. научн. конф. – Владивосток, 1993. – С.

89 – 92 и др.

Чернолуцкая Е.Н. Судебные репрессии на Дальнем Востоке в период хлебозаготовительной кампании 1929 – 1930 гг. // Политические репрессии на Дальнем Востоке СССР … Указ. изд. – С. 129 – 137.

Макаренко В. Г. Архивно-следственные дела репрессированных крестьян, как исторический источник. // Третья Дальневосточная конференция молодых историков. Тезисы докладов. ДВО РАН. – Владивосток. – 1994. – С.

63 – 69.

Пак Б.Д. Корейцы в Советской России (1917 – конец 30-х годов). – М., Иркутск, 1995.

Лыкова Л.И., Проскурина Л.И. Деревня российского Дальнего Востока в 20-30-е гг. ХХ века. – Владивосток, 2004.

Проскурина Л.И. Репрессии в Дальневосточной деревне в конце 20-х – первой половине 30-х гг.; // Политические репрессии на Дальнем Востоке … Указ. изд. – С. 116 – 128; Проскурина Л.И. Проскурина Л.И. Вернуть земле хозяина. История Дальнего Востока. // Россия и АТР. – 1992. – № 2. – С. – 31; Коллективизация сельского хозяйства Приморья и формирование административно-командной системы управления // Арсеньевские чтения: Тез.

докл. регион, науч. конф. по пробл. истории, археологии и краеведения. – Уссурийск, 1992. – С. 118 – 120; Лыкова Е.А; Проскурина Л.И. Расчт Сталина оправдался // Россия и АТР. – 1996. – № 4. – С. 14 – 16.

Ермизина Е. М. Раскулачивание в Амурской деревне (1930 – гг.). – Благовещенск, 1999; Она же. Использование труда и условия жизни спецпереселенцев в Зейском округе Амурской области в 30-х гг. ХХ в. // Исторический опыт освоения Дальнего востока. Выпуск третий. Проблемы истории, социально-экономического и культурного развития. – Благовещенск, 2000. – С. 126 – 131.

Саначв И. Д. Крестьянское восстание на Амуре – кулацкий мятеж или шаг отчаяния? // Вестник ДВО РАН. – 1992. – № 3 – 4.

Куртина Г.Б. Как это было… Из практики работы УФСБ с материалами архивных уголовных дел периода массовых репрессий. // Материалы международной научно-практической конференции. 29.08.01. - Благовещенск, 2001. – С. 142 – 149.

Макий В. Повстанцы. // Книга памяти жертв политических репрессий Амурской области. – Благовещенск, 2001. – С. 337 – 349.

Аргудяева Ю.В. Старообрядцы. // Россия и АТР. – 1993. – № 2. – С.

111 – 123; Она же. Старообрядцы на Дальнем Востоке России. – М., 2000;

Кобко В.В. "Бикинское Соборное Уложение" 1924 г. старообрядцевчасовенных северного побережья Приморья как историко-этногорафический источник. // Алтарь России. вып. 1. Старообрядчество Сибири и Дальнего Востока, история и современность: местная традиция, русские и зарубежные связи. Материалы научно-практической конференции 19 – 25 сентября г. Владивосток. – Владивосток, 1997. – С. 65 – 68; Она же. Кобко В.В. Заимка крестьян старообрядцев (юг дальнего Востока сере-дина XIX в. – 30-е годы XX в.) // Россия и АТР. – 1999. – № 1. – С. 59 – 67.

Баранцева Е.Л. Организационно-правовые основы и механизм полити-ки репрессий в Вятском крае (ноябрь1917 – декабрь1934 года). Дис.

…канд. юрид. наук. – Нижний Новгород. 2005; Варфаломеева М.И. Репрессивная политика Советского государства в 1930-е годы и политические настроения (на материалах Белогородской, Кур-ской и Орловской областей). – Курск, 2002; Головин С. А. История политических репрессий на Дальнем Востоке 1920 – 1930-е годы. Дис. …канд. ист. наук. – Хабаровск. 2008; Иванов В.А. Механизм массовых репрессий в Советской России в кон-це 20-х – 40-х г.г. на материалах Северо-Запада РСФСР. Дис. …д-ра. ист. на-ук. – Москва. 1998; Кузнецов И.Н. Массовые репрессии на территории Западной Сибири в 30-е годы и реабилитация жертв террора. Дис. …канд. ист. наук. – Томск. 1992; Петров А.Г. Реабилитация жертв политических репрессий (историко-правовой анализ). – Нижний Новгород, 2007; Усенко А.Н. Массовые политические репрессии 1930-х годов на Дону. – Ростов на Дону. 2005. и др.

Глумская М.Н. Единоличное крестьянское хозяйство России в 1933 – 1937 гг. Дис. …канд. ист. наук. – Москва. 1994; Коломиец К.А. Репрессивная политика Советского государства в деревне в 1930-е годы: Дисс. … канд. ист.

наук. – Пенза. 2006; Никитина О.А. Коллективизация и раскулачивание в Карелии: Дисс. … канд. ист. наук. – Петрозаводск. 1998; Стасюкевич С.М. Социально-экономическое развитие амурской докол-хозной деревни (1922 – 1929 гг.). Дис. …канд. ист. наук. Владивосток. 1995; Шашков В.В. Раскулачивание в СССР и судьба спецпереселенцев (1930 – 1954 гг.): Дисс. … канд.

ист. наук. – Владивосток, 1995. и др.

Головин С. А. История политических репрессий на Дальнем Востоке 1920 – 1930-е годы: Дисс. … канд. ист. наук. – Хабаровск, 2008.

Философия истории. Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней – М., 2003; Введение во всемирную историю. Выпуск I. Проблема и понятийный аппарат. Возникновение человеческого общества. Учебное пособие/ МФТИ. – М., 1997; Журавлев В.В. Методология исторической науки // Кентавр. – 1995. – № 6; Поляков Ю.А. Почему история нас не учит? // Вопросы истории. – 2001. – № 2 и др.

Алексеев В.В. О теории и практике использования исторического опыта // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. – Благовещенск, 2001.

– С. 176 – 188.

Уголовный кодекс. 1926 г. – М., 1956; журналы: Дальневосточное статистическое обозрение 1928 – 1930 гг; газеты: Правда. Орган ЦК ВКП(б).

1928 – 1934 гг. Известия. Орган ЦИК СССР. 1928 – 1938 гг. и др.

Борьба КПСС за социалистическую индустриализацию страны и подготовку сплошной коллективизации сельского хозяйства (1926 – 1929 годы).

Документы и материалы. – М., 1961; Ведомости Верховного Совета СССР;

История законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу и организации суда и прокуратуры. 1917 – 1954 гг. сб. документов. М., 1955; Сб.

Документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР 1917 – 1953. – М., 1953. и др.

1925 – 1929. Народ и власть: Сб. док. и материалов. / Сост.: Марков В.И., Тренин Б. П. и др./; Томск, 2000.; 1940 - 1956. Невольные сибиряки: Сб.

док. и материалов. / Сост.: Нам И.В. и др./; Томск, 2001.

Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М.: 1993.

Звенья. Прогресс, Феникс, Athentum. М.: 1991. Вып. 1.; Неизвестная Россия. ХХ век. М.: 1992.

Съезды Советов Амурской области. 1918 – 1936 гг. Сб. документов.

Хабаровск. 1987; Сборник документов по земельному законодательству СССР и РСФСР 1917 – 1954. – М., 1954; Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР (1953-91 гг.) – Казань, 1992. и др.; Нарымская хроника 1930 – 45. Трагедия спецпереселенцев. Документы и воспоминания. – М., С-П., 1997; Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927 – 1939. Документы и материалы. В 5 тт. – М., 1999. и др.; Принудительный труд. Исправительно-трудовые лагеря в Кузбассе (30 – 50-е гг.) в 2-х тт. – Кемерово, 1994.; Стенограмма февральскомартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 г. // Вопросы истории. – 1992. – № 2 – 12; 1993. № 2, 5 – 8; 1994. № 1, 2, 6, 8, 10, 12; 1995. № 2 – 8, 10, 11. и др.

Советская деревня глазами ВЧК – ОГПУ – НКВД, 1918 – 1939: Документы и материалы: В 4-х тт. Документы и материалы. – М., 1998.; Трагедия советской деревни: Коллективизация и раскулачивание 1927 – 1939 гг.:

Документы и материалы: В 5 тт. – М., 1999.

Сталин И.В. Вопросы ленинизма. – М., 1939; Калинин М.И., Енукидзе А.Е. Сплошная коллективизация и задачи Советов. Речи на всесоюзном совещании по вопросам советского строительства. – М-Л., 1930. и др.

Троцкий Л. Д. Сталинская школа фальсификаций. – М., 1990; Архив Троцкого. Коммунистическая оппозиция в СССР 1923 – 1927. в 4-х Т. М.:

"ТЕРРА".

Архив русской революции. Т. 1. Берлин. 1922. и послед. тома; Троцкий Л. Д. Моя жизнь. – Берлин, 1932; Олицкая Е. Мои воспоминания. Т. 1-2.

– Франкфурт на Майне, 1971; Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. – Париж, 1980. и др.

Мейснер Д. Миражи и действительность. Записки эмигранта. – М., 1966; Первая борозда: сб. воспоминаний. – М., 1981; Худяков А.П. На переломе: Дневник сельского коммуниста. – М., 1973. и др.

Каганович Л.М. Памятные записки. – М., 1996; Хрущв Н.С. Воспоминания. – М., 1996; Чуев Ф.И. Молотов: полудержавный властелин. – М., 2000; 60 лет колхозной жизни глазами крестьян. Публикация Е.Н. Разумовhttp://www.ojkum.ru/ ской. // Звенья. Прогресс, Феникс, Athentum. Вып. 1. – М., 1991. – С. 113 – 162; Симонов К. Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В.

Сталине. – М., 1990; Шолохов М.А. и Сталин И.В. Переписка начала 30-х годов. Публ., вступ. ст. Ю.Г. Мурина. // Вопросы истории. – 1994. – № 3. – С. – 25; Шолохов М.А. "Я видел такое, чего нельзя забыть до смерти": публ.

Письма И.В. Сталину от 1933., подгот. к печати и предисл. Ю. Мурина. // Родина. – 1992. – № 11-12. – С. 51 – 57. и др.

Из бездны небытия: книга памяти репрессированных калужан. Т. 1.

(А – Д). – Калуга, 1993; Годы террора. Книга памяти жертв политических репрессий. – Пермь, 1998. и др.

http:// www.irkutsk.memorial.ru/; http:// www.memorial.krsk.ru/; http:// www.memo.ru/ (дата просмотра 01.11.02.); Жертвы политического террора в СССР. Базы данных. Лазерный диск. – М., Мемориал. 2002. Жертвы политического террора в СССР. Базы данных. Лазерный диск. (2 диска) – М., Мемориал. 2004. и др.

"Хотелось бы всех поименно назвать…". Книга-мартиролог. А-К. – Комсомольск на Амуре, 1997; "Хотелось бы всех поименно назвать…". Книга-мартиролог. Л-Ф. – Комсомольск на Амуре, 1998.

ГАПК. Ф. П-3, Оп. 3. Д. 22, 84; Оп. 4, Д. 227-а, 236, 306; Оп. 5. Д. 19, 22, 81, 117; Ф. П-2541, Оп. 1, Д. 70, 80, 81.

http:// www.memo.ru/about/bull/b24/36.htm. Дата просмотра 10.11.04.;

Рогалина Н.Г. Актуальные проблемы изучения Российского крестьянства 1920 – 1930-х гг. в свете новейших документальных публикаций. // Вестник архивиста. – 2004. – № 3-4 – С. 115 – 129; № 5. С. 79 – 87.

ГЛАВА 1. ГЕНЕЗИС РЕПРЕССИВНОЙ ПОЛИТИКИ В СССР

Государство – это такая структура, которая не производит капитала. Ни товарного, ни промышленного, ни финансового. Но оно может взять этот капитал либо извне (внешняя экспансия), либо внутри (внутренняя экспансия).

Экспансия эта самого широкого диапазона. От простой продажи государством своих услуг по охране собственности и общего порядка через более или менее сложную систему налогов, до полного подчинения всех экономических структур своему диктату через внешнее управление в виде прямого администрирования и централизованного планирования. В СССР победившая в борьбе за власть, радикально настроенная часть партийного аппарата, пошла именно по второму пути. А достичь этого можно было только с помощью применения массовых политических репрессий.

В первой половине ХХ века, сразу несколько государств поставили политические репрессии во главу своих взаимоотношений с обществом и другими государствами. Наиболее часто сравнивают режимы, установившиеся в Германии и Советском Союзе1. Кроме СССР и Германии, к аналогичным репрессивным режимам можно отнести фашистский режим в Италии и традиционный императорский – в Японии и др. Главное различие заключалось в том, что в СССР основной упор делался на внутреннюю экспансию, а в Германии, Италии и Японии на внешнюю. Для осуществления репрессивной политики охранные институты государства в этих странах были преобразованы в политическую полицию с расширенными полномочиями (наиболее характерно для СССР и Германии). Здесь можно согласится с мнением авторов монографии "Политическая юстиция в СССР" В.Н. Кудрявцева и А.И. Трусова, что для всех диктаторских режимов характерно наличие института политической юстиции, в задачи которого и входит применение репрессий для подавления политических противников2. Расширение полномочий политической полиции позволяло производить уничтожение людей в массовом порядке, не связывая политическую полицию какими-либо ограничениями, если согласно политической доктрине какая-либо группа представлялась нежелательной для существующего режима. Главную общность режимов III Рейха, фашистской Италии и СССР составлял диктат одной партии. При формировании режимов произошло сращивание партийного и государственного аппаратов. СССР и Германию объединял (довольно существенно) и тот момент, что оба репрессивных режима возникли в результате слома прежних императорских структур власти.

Весь исторический опыт свидетельствует о том, что давно сложившаяся и устоявшаяся государственная структура, хотя и имеет все для этого возможности, но, тем не менее, не прибегает к тотальным политическим репрессиям. Происходит это не в силу того, что при устоявшихся государственных структурах возглавляют страну более мягкие и гуманные люди (то есть в силу сугубо субъективных причин), а вследствие того, что к применению тотальных политических репрессий отсутствуют объективные причины, заставляющие, вне зависимости от личных качеств носителей верховной власти, прибегать к прямому политическому нажиму в виде репрессий. Репрессии в СССР периода 1927 – 1941 годов происходили в обстановке вновь слоhttp://www.ojkum.ru/ жившейся государственной структуры, что и предопределило их характер.

Политические репрессии в СССР, не шли единым потоком. Они варьировались в зависимости и от различных причин. Наиболее точно отражающим суть репрессий нам представляется критерий задач, которые были призваны решить репрессии в тот или иной период.

Говоря о периодизации репрессий в СССР, применительно хронологическим рамкам 1917 – 1941 годов, наиболее правильным будет выделить следующие этапы:

Первый (1917 – 1922) – завоевание власти Второй (1923 – 1927) – удержание власти Третий (1928 – 1933) – установление контроля над крестьянством Четвертый (1934 – 1936) – установление полного контроля над партией Пятый (1937 – 1938) – окончательная победа Сталина в борьбе Первый период. Это период Гражданской войны. Основной целью репрессий в этот период являлась ликвидация, либо отстранение от политической деятельности всех политических противников, претендовавших на власть в стране. Поскольку политические противники (главным образом это организаторы и сторонники "белого движения" – Вооружнные силы Юга России (А.И. Деникин), правительство Колчака и др.) располагали собственными вооружнными силами и службами безопасности, то основную роль в борьбе с ними играла армия. Спецслужбы (политическая полиция) играли вспомогательную роль. Политические репрессии ("красный террор" – подавление крестьянских восстаний, расказачивание, и т.д.) советская власть могла производить только на подконтрольной ей территории, занятой Красной армией. Для проведения политических репрессий были созданы соответствующие структуры:

– судебные органы (осуждение по приговору). Декретом о суде № (ноябрь 1917 г.) были образованы народные суды и ревтрибуналы. Если народные суды выполняли функцию общегражданских судов, то политические репрессии возлагались непосредственно на ревтрибуналы; – внесудебные (объединяющие следствие, вынесение и исполнение приговора) и Всероссийская Чрезвычайная Комиссия (ВЧК) Постановлением СНК от 20 декабря 1917 г.

ВЧК и ревтрибуналами "Красный террор" проводился как против политических противников, оспаривавших большевистскую монополию на власть в стране ("Союз защиты Родины и свободы", "Союза общественных деятелей" и др.4), так и против потенциально несогласных с советской властью слов населения ("бывшие", кулаки, казаки и пр.).

Репрессивная политика советской власти в этот период определялась главным образом Постановлением ВЦИК от 2 сентября 1918 г. (о "Красном терроре") и политикой "военного коммунизма". Основными методами репрессий были расстрел, взятие заложников и использование на принудительных работах.5 Целью всей репрессивной политики в этот период был бесспорный и безальтернативный (тотальный) контроль над страной. То есть, все, кто с оружием в руках, или инертным нежеланием сотрудничать с новой властью противостоял большевикам, подлежал либо уничтожению (расстрел), устрашению (заложничество), либо изоляции и использованию в качестве рабочей силы (принудительные работы).

После победы на фронтах и эвакуации всех остатков войск, противостоявших большевистскому правительству, закончилась Гражданская война.

К 1922 году большевики контролировали почти всю территорию бывшей Российской империи, кроме Польши и Финляндии.

Второй период. Это тот период, когда победившие в гражданской войне большевики оказались единственной политической силой в стране, и главной их задачей стало создание нового политического строя. С политической арены были устранены все политические партии, кроме ВКП(б). А в самой ВКП(б) образовался значительный раскол и наметившаяся оппозиция была отстранена от власти. Поэтому наиболее приемлемым будет обозначить хронологически этот период до 1927 года, т.е. до XV съезда ВКП(б), который подвл определнную черту в борьбе за власть и соответственно определил репрессивную политику.

Основным инструментом проведения репрессий в этот период стало Объединнное Государственное Политическое Управление (ОГПУ), созданное на основе реорганизации ВЧК декретом ВЦИК СССР от 15 ноября года6. А главным объектом репрессий в этот период стали представители отстраннных от власти политических партий и социальных слов (бывшие) и, все так или иначе на принявшие советскую власть (инакомыслящие). Права ОГПУ были расширены передачей ему части судебных функций. 28 марта 1924 года ЦИК утвердил "Положение о правах ОГПУ в части административных высылок, ссылок и заключения в концентрационный лагерь"7.

Однако этот период характеризует относительная либерализация репрессивной политики особенно в сравнении с периодами гражданской войны и второй половины 30-х годов. Причины этого кроются в двух аспектах: экономическом и политическом. Экономические причины заставили большевиков заменить политику "военного коммунизма" НЭПом для удержания власти за большевиками, а основная политическая борьба происходила в самй большевистской партии, и исходом этой борьбы должен был стать контроль над партией, что в итоге давало возможность установить контроль и над обществом.

Третий период. Главной задачей этого периода было подчинение крестьянства и использование его экономического потенциала для нужд существовавшего режима. В этот же период начались крупные репрессии с показательными процессами против "буржуазных специалистов" (Шахтинское дело, Академическое дело8 и др.). Для удобства проведения подобных процессов следователи были изъяты из ведения судов и переведены в административное подчинение прокурора, а также часть судебных функций (возбуждение и прекращение уголовного дела и др.) была передана прокуратуре. Репрессии против крестьянства имели ту особенность, что проводились не только карательным аппаратом, но и – на начальном этапе – всей административной структурой государства, главным образом, органами советской власти от верховного до низового уровня. Они были исполнителями и в начальный период раскулачивания и в период коллективизации. В ведение местных советов входило составление списков кулацких хозяйств. То есть, ответственность решать, кому быть раскулаченным, а кому нет, возлагалась не на политическую полицию (ОГПУ), а на местные советы. Непосредственный арест и высылку крестьян, признанных кулаками (в первую очередь кулаков первой категории), производили органы ОГПУ. Но через год раскулачивания, согласно решению специально созданной комиссии, возглавлявшейся заместителем председателя СНК СССР А.А. Андреевым, (на XVI съезде ВКП(б) утвержднный председателем ЦКК и наркомом РКИ СССР), вся деятельность по управлению выселенными крестьянами, так называемыми спецпереселенцами, из ведения партийных и советских органов перешла в ведение ОГПУ10. А в июле 1931 года решение комиссии было утверждено постановлением СНК СССР "Об устройстве спецпереселенцев"11. Со второй половины 30-х гг. все функции по определению "врагов народа" и их использованию в хозяйственных целях полностью перешли к НКВД.

Если обратиться к статистике репрессированных (данные Санктhttp://www.ojkum.ru/ Петербургского Мемориала), то наибольшее количество погибших составляют погибшие от голода и раскулачивания12. То есть, основную массу репрессированных составляют жертвы искусственно созданной ситуации "гуманитарной катастрофы" (направленный удар "гуманитарной катастрофой").

Именно этим термином конца ХХ века правильно будет обозначить ситуацию в деревне в первый половине 30-х годов.

Четвёртый период. Основной мотив репрессий этого периода – установление полного и всеобъемлющего контроля над партией. Для этого была проведена "партийная чистка". Специально организованные комиссии рассматривали персональные дела коммунистов и проводили исключение из партии всех, кто не смог доказать свою полную лояльность (как прошлую так и настоящую) сталинской линии. Фактически происходила замена старой партии на новую, так как, кадровый состав партии кардинально изменялся в течение всего периода. За исключением из партии обычно (но не всегда) следовал арест и осуждение за контрреволюционную деятельность, т.е. применение политических репрессий.

Главным организатором политических репрессий было партийное и политическое руководство страны, а исполнителем репрессий стал образованный Постановлением ЦИК СССР от 10 июля 1934 года на базе Объединнного Государственного Политического Управления (ОГПУ) Народный Комиссариат Внутренних Дел (НКВД).13 Функции НКВД за весь период его существования постоянно расширялись. Самым главным преимуществом при проведении репрессий этой, обычной для каждого государства, структурой было то, что им была передана и часть судебных функций. Роль судебных органов выполняли специально созданные структуры. Сначала при ОГПУ СССР, а также при Полномочных представительствах ОГПУ в регионах, были созданы так называемые тройки, а после – особые совещания при Народном комиссаре Внутренних дел СССР и при региональных управлениях. В функции этих троек и особых совещаний входило вынесение приговоров в ускоренном порядке в течение 15 минут без прения сторон и вызова свидетелей с немедленным приведением приговора в исполнение. Юридическим основанием для создания троек стало утвержднное 1 декабря 1934 года Постановление ЦИК СССР "О порядке ведения дел о подготовке и совершении террористических актов". Существование таких структур, с таким порядком судопроизводства позволяло в кратчайшие сроки осудить значительное количество людей. Но при этом объективность следствия не просто нарушалась, а прямо игнорировалась. А так как задачей троек и особых совещаний было именно репрессирование неугодных, а не выяснение истинной виновности подсудимого, то такой порядок вынесения приговоров был наиболее удобным и эффективным.

Пятый период. Репрессии, применяемые против крестьян, были направлены и против руководителей различных уровней, чтобы выработать у них рефлекс беспрекословного повиновения. С началом второго московского процесса против "троцкистско-зиновьевского центра", начавшегося 23 января 1937 года, а через месяц и с 25 февраля по 5 марта 1937 года, пленума ЦК ВКП(б), страна вступила в период так называемого "Большого Террора".

Этот термин ещ не окончательно утвердился в исторической литературе, но для обозначения периода с января 1937 по ноябрь 1938 г., то есть до постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 17 ноября 1938 года "Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия" он наиболее правильный.

Главным видом репрессий, в этот период было необоснованное привлечение к уголовной ответственности (как с помощью расширенного толкования той или иной статьи Уголовного кодекса, так и прямой фальсификации следствия) для исключения из общественной жизни наиболее опасных для существующего государственного строя граждан. Это требовало наличия необходимого юридического обеспечения. Таким юридическим обеспечением являлась 58 статья Уголовного кодекса. Эта статья (в редакции 1926 года), состоящая из 18 пунктов, предполагала осуждение за действия, направленные против существующего государственного строя и его институтов. Через год, согласно Постановления ВЦИК и СНК СССР от 6 июня 1927 года в Уголовном Кодексе РСФСР, глава 1 – "Преступления государственные" – была разделена на две части: контрреволюционные (1) статьи 581 – 5814 и особо опасные против порядка управления (2) статьи 591 – 5913. Таким образом, число пунктов 58 статьи было сокращено до четырнадцати14. Разумеется, любое государство не может мириться с действиями, направленными на его свержение. Однако такие государственные преступления не являются правилом общественной жизни, а наоборот исключением из них. Формулировки же 58 статьи были настолько расширенны, что позволяли практически любого человека сделать виновным в совершении преступления, предусмотренного 58 статьей. Главным пунктом, который в большинстве случаев предъявлялся крестьянам, был пункт десятый. Он звучал так: "Особенная часть. Глава 1. Преступления государственные. Контрреволюционные преступления.

… Статья 5810. " …Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений …"15 В дополнение к этому 23 января 1935 года выходит директива прокурора СССР, которая гласила: "...1.

Контрреволюционные выступления, одобряющие террористические акты в отношении вождей Партии и советского Правительства, квалифицировать по ст. 58-10 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик.... 3. По вопросу по подсудности дел по ст. 58-10 руководствоваться следующим:... б) дела в отношении одиночек, обвиняемых в террористической пропаганде и террористических высказываниях, а так же групповые, по которым нет достаточных документальных данных для рассмотрения в судах, как правило, направлять для рассмотрения Особым совещанием при НКВД СССР, что однако не исключает передачи этих дел в спецколлегии, если это вызывается местными условиями"16. Такая трактовка десятого пункта 58 статьи сохранялась и активно использовалась до 1938 года, когда вышла директива Народного комиссариата Юстиции СССР № 13с от 15 апреля 1938 г. Эта директива не отменяла применение десятого пункта 58 статьи, а просто несколько упорядочивала его применение. Директивное письмо № Верховного Суда и Прокуратуры СССР от 13-го января 1935 г. "О порядке допущения защиты по делам, рассматриваемым Спецколлегиями", (см. Приложение 1) разосланное всем нижестоящим структурам, прямо предписывало исключать допуск адвоката (в редакции 30-х годов он назывался защитником). Действие этой директивы продолжалось и после 1938 г. Это, в свою очередь, сводило к минимуму и без того призрачные права репрессированных.

К репрессивным акциям этого периода без юридического обоснования можно отнести приказ по НКВД № 00447 от 30 июля 1937 года "Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов". Для ареста и осуждения по этому приказу не требовалось соблюдения элементарных юридических процедур (обвинения, доказательство вины и т.д.).

Шестой период. Первым документом, показавшим осмысление организаторами репрессий того факта, что дальнейшее проведение "Большого Террора" может захлебнуться, стало Постановление пленума ЦК ВКП(б) "Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключнных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков" проходившего 11 – 20 января 1938 г., то есть за десять месяцев до вышеупомянутого "Постановления…". В результате проведения "Большого Террора" к 1938 году сменились практически все руководители ОГПУ, НКВД, как по стране, так и по ДВК и Приморhttp://www.ojkum.ru/ ской, Амурской областям, на которых и была возложена вся вина за репрессии. Период 1938 – 1941 гг. можно определить как период передышки – выпуска пара. В это время были реабилитированы некоторые репрессированные и осуждены реальные исполнители репрессий. Здесь будет необходимо упомянуть о том, что многие исследователи репрессий для анализа незаконных методов ведения следствия в своих работах часто ссылаются на следственные дела осужднных "за нарушения социалистической законности" именно периода 1938 – 1941 гг.17.

Крестьянство занимало особое место в регрессивной политике и кульминация репрессий в отношении крестьянства приходится на 1929 – 1933 гг., то есть на третий период согласно представленной нами классификации.

§ 2. Репрессии в отношении крестьянства в контексте В 1929 году Коммунистическая партия и Советское правительство начали во взаимоотношениях с таким многочисленным классом, как крестьянство проводить политику прямого административного нажима, переросшего в политические репрессии. Но здесь надо оговориться. Формально о репрессивной политике по отношению к крестьянству или, тем более, о его ликвидации не говорилось. Класс крестьянства был разделн на три самостоятельных группы: бедняков, середняков и кулаков. Объявлялось же о ликвидации эксплуататорского класса – кулачества. 21 января 1930 года в статье "К вопросу о политике ликвидации кулачества как класса" Сталин писал: "… нынешняя политика партии в деревне есть не продолжение старой политики, а поворот от старой политики ограничения (и вытеснения) капиталистических элементов деревни к новой политике ликвидации кулачества, как класса"18.

После объявления о ликвидации кулачества, естественно вставал вопрос, как и кто это должен сделать и кого причислять к классу кулаков.

В данном разделе мы рассмотрим причины репрессий против крестьянства и место крестьянства в общей репрессивной политике. Непосредственно формы репрессий, применявшиеся в отношении крестьянства (хлебозаготовки, раскулачивание и необоснованное осуждение), будут рассмотрены в соответствующих разделах второй главы.