«ЯКУТСКИЙ АЛГЫС: СПЕЦИФИКА ЖАНРА, ПОЭТИКА ...»

ньылгаарыкса от ньылђаарый- ‘выделяться своей гладкой и сильно лоснящейся поверхностью’, ньолгоорукса от ньолђой- ‘быть удлиненным, округлым и мягким’. Эти слова шаманы использовали как слова-рефрены, постоянно их повторяли для успокоения всех тёмных сил и своих духовпомощников.

Образные слова, входящие в архаический пласт эпитетации духахозяина огня, составили третью тематическую группу слов данного разряда в Попов А.А. Камлания шаманов бывшего Вилюйского округа. С. 79.

Попов А.А. Указ. работа. С. 120-С. 122.

Харитонов Л.Н. Типы глагольной основы в якутском языке. М.-Л., 1954. С. 295; С. 289; С. 286.

лексике алгысов шаманских камланий. Эпитет Кыыра Бырдьай состоит из двух слов, в нём употреблено образное слово Бырдьа от бырдьай- ‘резко выделяться белизной (о бороде)’. Данный эпитет духа огня имел несколько вариантов, наиболее постоянным являлся Бырдьа бытык букв. ‘С резко выделющимися белизной усами’. Следующий его эпитет Дьоруо тобук букв.

‘Стройное колено’ в своём составе имел образное слово дьоруо от дьоройвыделяться стройностью’. Иногда духа огня описывали эпитетом Аралы Дьађыл букв. ‘Грозный (ясный) переливающийся’, в составе которого фигурировало образное слово аралы (видимо, арылы) от арылый- ‘смотреть властно, грозно, ясными глазами’. Одним из эпитетов описательного характера являлся Бытарас баттах ‘Размельчанные волосы’, где слово бытарас образовано от образного глагола бытарый- ‘размельчаться, дробиться, крошиться’. Образные слова в составе эпитетов к собственному имени духа-хозяина огня способствовали более точной передаче и пониманию его образа.

Для стиля алгысов шаманских камланий характерно трёхкратное, даже четырёхкратное употребление образных слов в одном предложении, которые во много раз усиливали выразительность речи шаманов. При обращении к своим духам-помощникам шаман использовал постоянную формулу: «Бэс мас курдук мэтэччи тартарбыт дьонум, хаты мас курдук ханаччы тартарбыт дьонум, киил мас курдук кэдэччи тартарбыт дьонум ‘Мои подобно соснам изогнутые люди, мои подобно берёзам вытянувшиеся люди, мои подобно свилеватому дереву вытянувшиеся люди’».96 В формуле имелись три образных слова синонимической вариативности: мэтэччи от мэтэй- ‘выгибаться вперёд’, кэдэччи от кэдэй- ‘выгибаться назад, выгибать, вдавливать спину’, ханаччы от ханай- ‘напряжённо поднимать голову, слегка откидываясь назад и выпячивая грудь’,97 которые повторяясь, способствовали большей экспрессивности. Следующий пример из просительной части алгысов шамана, в которой он обращался к духам болезней: «Эн обургу, баран и нэ нээ, арађан ардьа наа, ктн клт н, букатын баран боодьой, тэйиччи сиринэн тэйгэ нээ, ыраах сиринэн ыада наа ‘Ты, чудище, отделяясь, отправляйся, уходя, покачивайся, отставая, осклабливайся, улетая, раскинься, совсем уходя, провались, по отдалённым местам шатайся, по далёким местам переваливайся’».98 Здесь употреблены шесть образных глаголов, из них пять глаголов: и нэ нээ от инэй- ‘накреняться, наклоняться на бок’, клт н- от клтй- ‘бросаться в глаза своей крупной и неуклюжей фигурой’, боодьой- ‘быть маленьким, толстым и неуклюжим’, тэйгэ нээ- от тэйгэй- ‘увеличиваться, выпучиваться, грузно повиснуть, тяжело болтаться’, ыаданаа от ыадайступать тяжёлой поступью, казаться чрезмерно грузным’99 обозначали только движения воображаемых духов болезней. Настойчивая просьба Попов А.А. Камлания шаманов бывшего Вилюйского округа. С. 397.

Харитонов Л.Н. Указ. работа. С. 293; С. 301; С. 291.

Попов А.А. Указ. работа. С. 280-С. 281.

Харитонов Л.Н. Указ. работа. С. 289; С. 286; С. 300; С. 303.

шамана усилена многократным употреблением образных слов, зрительно передающих специфические движения духов болезней.

Во второй главе «Особенности поэтики» второй части «Художественно-стилевые и устно-поэтические традиции алгыса»

восстановлены и описаны устно-поэтические традиции якутских алгысов.

В разделе 2.2.1. «Алгысные речевые формулы» рассмотрены алгыс тыллара ‘алгысные речевые формулы’, обладающие определёнными признаками, присущими только им. Их специфика позволила рассмотреть как начальную форму якутских алгысов.

Первый их признак – вид предложений или синтаксический признак.

Преобладали двусоставные (16 предложений из 30, что составило 53,3 %). Из тридцати примеров в восемнадцати они представлены определённо-личными предложениями. Алгысная речевая формула «Охтоохтон охтума, Саалаахтан самныма букв. ‘Не падай от имеющего лука, Не потерпи поражение от стреляющего’», состояла из двух простых предложений (первое – охтоохтон охтума, а второе – саалаахтан самныма). Она представляла собой определённо-личное предложение. Глаголы – охтума, самныма – стояли в повелительном наклонении второго лица единственного лица, но в отрицательной форме. Данная речевая формула полностью вошла в состав текстов свадебных алгысов, когда благословляли молодых, произносили эти же слова: «Охтоохтон охтума, Саалаахтан самныма ».100 Данные формулы фигурировали и в алгысах военных обрядов:

«Саалаахтан самныбат Саргылардаах буолаары, Охтоохтон охтубат Ооруулаах буолаары ! (Не угасающую от имеющего луков Наделитесь удачой, Не падающую от стреляющего Имейте судьбу!)».101 Алгысные речевые формулы способствовали формированию синтаксической структуры алгысов.

Вторым признаком был морфологический признак, в двадцати восьми примерах преобладало употребление форм повелительного наклонения (93, %). Для якутов была характерна алгысная речевая формула «Татаар тыллаах таба эппэтин», которую современные носители языка неправильно трактуют: ‘Пусть не попадет владеющий татарским языком’. Е.С. Сидоров приводил семантически и фонетически близкое к якут. татаар кор. татари в значении ‘проклятие’,102. Тогда словосочетание татаар тыллаах следует понимать ‘человека, умеющего проклинать’. Данная формула представляла собой предложение простое, односоставное, где подлежащее – татаар тыллаах ‘злоязычий (умеющий проклинать)’ выражено определением, сказуемое – глагол – таба эппэтин- ‘пусть не попадёт’ – стоял в форме повелительного наклонения третьего лица, единственного числа и в отрицательной форме. В текстах алгысов часто употреблялось выражение «Уу харахтаах утары крбтн, татаар тыллаах таба эппэтин ‘Пусть Образцы народной литературы якутов. Том I. Выпуск 4. СПб, 1910. С. 309.

Эрилик Эристиин. Буура Дохсун (олохо). Дьокуускай, 1993. С. 136.

Сидоров Е.С. Якутские лексические схождения. Якутск, 1997. С. 39.

глазастый прямо не посмотрит, пусть проклинающий не попадёт’».103 В нем речевая формула татаар тыллаах таба эппэтин ‘Злоязычий (умеющий проклинать) пусть не попадёт’ разрослась, дополнилась, имея другую свою вариацию – уу харахтаах утары крбтн ‘пусть, имеющий глаза прямо не посмотрит’.

Третьим признаком, характеризующим близость алгысных речевых формул к алгысам, была признана их развитая поэтика, подчиненная законам якутского языка – сингармонизму гласных и консонантизму, оформленная она аллитерационно-ассонантной системой. В системе преобладала горизонтально-слоговая аллитерация.

Алгыс тыллара ‘алгысные речевые формулы’ генетически появились раньше жанра алгыс и стали основой для его формирования. Якутские алгыс тыллара близки к бэлэг дэмбэрэлийн гс ‘благопожелательным словам’ монголов и кратким формулам калмыков. На современном этапе у якутов бытуют изречения, стихи, близкие по содержанию и по форме к алгысным речевым формулам.

В разделе 2.2.2. «Фонд традиционных формул» проанализированы традиционные формулы якутских алгысов – устойчивые выражения, фиксирующие и отображающие глубинные смыслы жизнедеятельности народа на подсознательном и бессознательном уровнях, воплощённые, сохранённые в отдельных словосочетаниях или в форме стихотворных образований. Традиционные формулы в жанрах якутского фольклора тесно связаны с многовековыми традициями народа саха. В поэтике алгыса якутов выделены три основные группы: специфические, сквозные и общие.

В качестве специфических формул жанра использовались табуированные слова охотников в алгысах духам-хозяевам тайги, выраженные метафорами: эргэнэ муостаах ‘с крупными рогами’, дьорођоно сотолоох ‘с длинными коленями’, туора тобуктаах ‘с поперечными коленками’, ардай аыылаах ‘с острыми клыками’. У рыбаков имелись другие эвфемизмы, используемые только в их алгысах – салы наах ‘склизкий’, м рн систээх ‘с крупной спиной’, халы ханьыылаах ‘с толстыми щеглами’, кмс хатырыктаах ‘с золотой чешуёй’, выполняющие функции традиционных формул. Для свадебных алгысов специфическими выступали формулы метафорического характера. Основным объектом внимания являлась девушка-невеста, родители девушки называли её кмс тстээх крэгэйбит, алтан тстээх далбарайбыт ‘сереброгрудая наша пташечка, золотогрудая наша птичка’. Словосочетания кмс тстээх крэгэйбит, алтан тстээх далбарайбыт сохраняли в себе глубинный смысл свадебных алгысов и выступали в качестве формул.

Сквозные формулы повторялись или варьировались в различных группах жанра, сохранены в просительной части. Формулы такого содержания встречались в алгысах ыыаха, в алгысах духу-хозяйке вселенной и в алгысах шаманских камланий. Одна из формул «Бу илин диэкки Обрядовая поэзия саха (якутов). С. 286.

Алтан айгыр халђа ын Аhан биэрэр буолаайађын, Бу сођуруу диэкки Клэр кмс слгэспин тлртэн биэрэр буолаайађын! ‘С этой восточной стороны Золотую крепкую дверь Не открывай-ка, С этой южной стороны Серебряную сильную затворку Не открепи-ка!’» была характерна для алгысов ыыаха. Эта же формула в сокращенной форме встречалась в алгысах духу-хозяйке вселенной: «Суон слгэскин тлртмэ, Халы халђа ын халбарытыма! ‘Толстые прясла свои не сдвигай, Тяжёлые двери не открывай!’». В алгысах шаманских камланий фигурировала данная формула, сохранившая основной смысл: «Дьип хаан дьиэ, сэгэлдьийэр буолаайађын! Аал уот, ахсыыр буолаайађын! Моой хаан модьођо, бохтотор буолаайађын! ‘Плотное жилище, не вздумай колебаться! Уважаемый огонь, не вздумай ослабевать!».104 Именно глаголы, передающие смысл прошения, аhан биэрэр буолаайађын- ‘не открывай-ка’, тлртэн биэрэр буолаайађын ‘не открепи-ка’, сэгэлдьийэр буолаайађын- ‘не вздумай колебаться’, ахсыыр буолаайађын- ‘не вздумай ослабеваться’ выступали в качестве формул, усиливающих эффект прошения. В некоторых сквозных формулах описываются сакральные действия адресантов. Формулы такого содержания были характерны для алгысов ыыаха, в алгысах духу-хозяйке вселенной.

Более активной является формула угощения через дух огня: «Аал уотунан айахтаан, аатан эрэбит, кх уотунан кмэйдээн кндлээн эрэбит ‘Приступаем к угощению через священный огонь, намерены угостить посредством, неугасающего огня’». В ней предполагалось проведение алгыса ыыаха Айыы обязательно через духа-хозяина огня. В алгысе духу-хозяину воды сохранялся тот же основной смысл формулы: «Аал уотунан аччылаан тураммыт айахтаатыбыт ‘Священным огнём совершив очищение, молим тебя!’». В алгысах хозяйственной деятельности, перед началом покоса, якуты просили духа-хозяйку вселенной: «Ађам анађым ардахтаах арыытын Аал уотунан алђаан аатан эрэбин, Ту уй анах тордохтоох тунаах быйа ынан Кх уотунан кмэйдээн Кндлээн крдн эрэбин ‘От лучшей коровы наилучшим маслом Приступаем к угощению через священный огонь, От молодой коровы молочным изобилием Намерены угостить посредством не угасающего огня’».105 В полевых материалах найдены формулы близкого содержания: «Ааттаыылаах буолан Аатан эрэбит, Крдлээх буолан Кмэй тутабыт ‘Имея прошение, Приступаем к угощению, Думая попросить Намерены угостить’»,106 свидетельствующие о том, что они ещё употребляются.

Общими признаны формулы, употребляемые кроме алгысов и в других жанрах якутского фольклора: в хороводных и в народных песнях, в олонхо.

Одной из таких формул выступала формула, описывающая травостой. В приведенных фрагментах текстов из алгысов ыhыаха, алгысов шаманских камланий и хороводных песен якутов дается описание одного из видов травы Попов А.А. Указ. работа. С. 383.

Саха народын айымньыта. Якутскай, 1942. С. 166-167.

Полевые материалы фольклорных экспедиций студентов СВФУ (ЯГУ) 2007 г. Информатор – Ефремов Тимофей Елисеевич 1952 г. рождения, г. Нюрба Нюрбинского улуса.

– ача от ‘горной осоки’. В алгысах ыыаха адресант просил высших божеств, чтобы они наделили травостоем: «Алаас сыыыбар Ача кх оту Астыгыттан ннэр! ‘На просторном моём аласе Из зелёных сочных трав ваших Самой лучшей дайте вырастить!’». В алгысах шаманских камланий повторялась эта же мысль. Шаман по окончании камлания, обращаясь к своему месту сидения, просил, чтобы оно разрослось травой. По представлениям якутов, место,где было проведено шаманское камлание, обрывалось, открывался проход в нижний мир, поэтому шаманы его “закрывали”. Шаман Даниил Дмитриев из Сургуулукского наслега бывшего Вилюйского округа закрывал место камлания словами, описывающими травостой: «Олорбут сирим, Ађыс схтээх Ача кх от буола ын Лаглайа нэ ин Блэнэн крй! ‘Место, где я сидел, обратившись в восьмиузловую ветвистую траву, пышно разрастаясь, попробуй заглушиться!’».107 Описание трав, необходимых для сенокоса, было обязательным в хороводных песнях якутов. Это отражено в материалах А.Ф.

Миддендорфа в первой половине XIX века. рассмотрены разновидности слоговой аллитерации, которая сложилась в силу действий закона сингармонизма гласных и консонантизма якутского языка. Для алгысов саха (якутов) были характерны вертикально- и горизонтально-слоговые разновидности аллитерации, хотя преобладала вертикально-слоговая. Из 10.170 строк, проанализированных нами, аллитерацией и ассонансом, вертикально-слоговой аллитерацией охвачено 4.462 строк, что составляет 43,9 % от общей численности строк, а горизонтально-слоговой охвачено 2.574 строк или 25,3 %.

В разделе 2.2.4. «Импровизация» для выявления импровизационного начала просмотрены алгысы духу-хозяину огня, выбранные из разных источников (архивных, изданных, полевых, текстов олонхо), записанные в разные времена и охватывающие довольно долгий период (с конца XVIII века по настоящее время). По результатам анализа стало ясно, что обращение – наиболее подходящая для импровизации часть алгысов. Импровизации подвергались пассивные составные слова из эпитетов духа огня, при этом неизменными оставались слова, являющиеся основными компонентами эпитета. В алгысах из текстов олонхо и материалов, записанных в приленской группе улусов, где бытовала до недавнего времени богатая эпическая традиция, зафиксированы факты активной импровизации при создании эпитетов к духу огня.

Особенности импровизации в текстах алгысов заключаются в следующем: во-первых, она характерна только в условиях вариативности; вовторых, временной фактор является одним из основных условий формирования импровизационного начала.

Попов А.А..Камлания шаманов бывшего Вилюйского округа. С 137.

Миддендорф А.Ф. Путешествие на Север и Восток Сибири. СПб., 1878. С. 782.

В разделе 2.2.5. «Эпитетация» представлены виды эпитетов алгыса якутов, имеющие сложную структуру.

В параграфе 2.2.5.1. «Структурный состав» подробно рассмотрен состав эпитетов. В параграфе 2.2.5.2. «Наслоенный эпитет» дана характеристика одному из разновидностей сложного эпитета якутских алгысов – дьапталлыбыт эпитет ‘наслоенный эпитет’. В нем объект наделялся раскрывающим цельным образом, состоящим из множества строк.

В сложной структуре эпитетов выявлен прием дьапталлыы – наслоение определений (эпитетов) к определяемому слову, представленное в следующей схеме:

Третье определение – второе определение третьего определения – третье определения к определяемому слову и т.д.

Второе определение – второе определение второго определения – третье определение к определяемому слову, Первое определение – второе определение первого определения – третье определение к определяемому слову Определяемое слово.

Обычно, по правилам якутского синтаксиса, основное определяемое слово находится в конце наслоения, слово усиливается уточняющими его значения определениями, которые, в свою очередь, имеют по нескольку своих же определений. В качестве определения использованы имена прилагательные, имена существительные и именные формы глагола.

В параграфе 2.2.5.3. «Развернутый эпитет» описан вторая разновидность эпитетов, широко представленный в текстах жанра.

Функциями определения в эпитетных конструкциях алгысов обладали и предложения. Целое предложение – Трт атахтаах трэм туйахтаађы тлклн биэрэр – выступало в качестве эпитета божества Кр Дьгй тойон. Определениями божества выступали имена прилагательные:

бэчээттээх, самыылаах, тстээх, кутуруктааах, сиэллээх, тлээх, кђллээх, кулгаахтаах, чабырђайдаах, сахсырђалаах, кумаардаах, кгэстээх, клмэннээх, о ооччулаах, олохтоох, ктэллээх. Всего их было 16, уточняющих и усиливающих роль и значение самого божества. В свою очередь, эти эпитеты были наделены своими же эпитетами, образуя при этом определительный ряд, который создавал образ. С помощью образа, созданного эпитетами, воспевался объект, постепенно приоткрывая его характер. Эпитет, имеющий сложную конструкцию, причисляется к одной из разновидностей усложненной эпитетики – тэнийбит эпитет ‘развёрнутый эпитет’.

Истоки эпитетации якутских алгысов восходят к эпитетике жанров обрядовой поэзии тюркских народов Сибири, в которых можно рассмотреть эволюцию поэтического познания этих народов от воображаемого и желаемого образа до коммуникативных «общений» с культами поклонения.

Так, в текстах алтайского алкыша употреблялся сложный вид эпитета духапокровителя Каныма, или как его ещё называли Ала Барса, близкий к развернутому эпитету якутских алгысов:

Объект эпитета – добрый дух Јала Барыс – его образ создан текстом, состоящим из семи стихотворных строк. Определительный ряд, раскрывающий образ духа, начинается с определениями, находящегося близко к объекту эпитета (с 7 по 1 строки). Определения к Јала Барыс выражены прилагательные кст ‘имеющий глаз’, канату ‘ с крыльями’, јимект ‘питающий’, тайакту ‘с посохом’, минитт ‘ездящий’, бадулу ‘имеющий кров’. К этим прилагательным подбирались еще определения, как в развернутых эпитетах якутских алгысов.

В структурном плане эпитетация алгыса не имела резких отличий от эпитетов других жанров якутского фольклора. В силу особенностей коммуникативной функции, свойственной только алгысу, объектом эпитетации всегда выступал адресат. Образ эпитета во всех жанрах якутского фольклора, в том числе и в алгысе, оформлялся определительным рядом.

Неизменным оставалось влияние мифологических воззрений якутов на формирование эпитетации жанра.

В разделе 2.2.6. «Сравнение» проанализированы сравнения, которые были подобраны из окружающего мира человека, в них проявлялась природная наблюдательность якутов. В поэтике алгысов активно применялся принцип сопоставления, когда сравнивались два основных понятия – знакомое и незнакомое. При этом якуты под понятием знакомое понимали то, что достаточно им было усвоено в жизни. При описании незнакомого объекта или познаваемого (Б) люди отталкивались уже от знакомого им пзнанного объекта (А). Они познавали незнакомое (неусвоенное, неосвоенное) через знакомое (усвоенное, освоенное).

В якутских алгысах выделены самостоятельные сравнения, состоящие по составу из объекта, образа и приема сопоставления. Сравнения фигурировали в составе эпитетных конструкций и определяли вид или разновидность эпитета. Они по структуре разделены на простые, состоящие из объекта и одного образа. К примеру, саар дьахтар са а самнан биэрбэт саргы ‘на видную женщину похожая, не пропадающая удача’. Объектом сравнения является удача, образом к объекту подобран простой образ, понятный каждому якуту саар дьахтар ‘видная женщина’. Популярными были сравнения, используемые в обыденной жизни якутов: иккилээх-стээх эскэл сылгы быарын сађа эстэриик чокуур ийэ ‘двух-трёх годовалого Каташ С.С. Мифы и легенды Горного Алтая. Горно-Алтайск, 1978. С. 52.

жирного жеребца печени подобная кремень мать’. Объектом являлся эстэриик чокуур ийэ ‘кремень мать’, для нее был выбран образ из жизни якутов иккилээх стээх эскэл сылгы быара ‘двух-трёх годовалого жирного жеребца печень’.

Сложные сравнения, состоящие из объекта и с постепенно раскрывающимися образами сравнений, были характерны для алгысов шаманских камланий. При завершении камлания шаман, обращаясь к месту, где он сидел обычно говорил: «Олорбут сирим, торђон бр айађын атан баран, ньимийэрин курдук блэнэн кр! ‘Место, где я сидел, подобно тому как закрывается пасть голодного волка, попробуй заглушиться!’».110 В выражении употреблено сравнение торђон бр айађын атан баран, ньимийэрин курдук блэнэн кр ‘подобно тому, как закрывается пасть голодного волка, попробуй заглушиться!’. Объектом сравнения являлся процесс завершения камлания, т.е. закрытие места, где камлал шаман. Здесь из нескольких образов создан единый образ объекта; первый образ – торђон бр ‘голодный волк’, а второй – действие первого образа – голодного волка.

Образ голодного волка усиливался действием, что содействовало к конкретному восприятию объекта. Сложность конструкции сравнений в алгысах заключалась в том, что общий образ составлялся из первого, а второй образ прикреплялся к первому. Этот прием способствовал зрительному восприятию всего сравнения.

В разделе 2.2.7. «Метонимия» рассмотрена метонимия, активно используемая в текстах алгысов. Представлена она синекдохой, эвфемизмом и перифразом. Её образами выступали домашние животные (конный и рогатый скот), растительный, животный мир, человек, дикие животные, дичь, пушнина, рыба, человек (шаман/удаганка) и тёмные силы. В составе синекдохи неизменным оставалось основное образовательное слово, обозначающее часть целого, к нему прибавлялось дополнительное слово, которое определяло её семантику. В текстах алгысов употреблялись синекдохи двух групп. В первую группу включены синекдохи, представляющие положительные образы конного (оргул кмс сиэллээх ‘с кучой золотой гривы’, трт трэм кмс туйахтаах ‘с четырьмя отдельными золотыми копытами’, о очо кмс кутуруктаах букв. ‘с лодочно- золотым хвостом’), рогатого скота (таађылаах ‘вылинявший’, бтэй туйахтаах ‘со сплошными копытами’), диких животных, пушнины (кылааннаах тлээх ‘с остистой шерстью’, р -хара тлээх ‘с белочёрной шерстью’, кыыл-хара тлээх ‘с красно-чёрной шерстью’) и человека (иннинэн сирэйдээх ‘лицом спереди’, итии тыыннаах ‘с тёплым дыханием’, булугас харахтаах букв. ‘с пытливым взглядом’ и др.). Во вторую группу отнесены часто встречающиеся синекдохи с образами человека с отрицательной характеристикой (татаар тыллаах ‘с проклятиемсловом’, иччилээх тыллаах ‘с околдовывающим словом’, ууктаах тыллаах ‘с острым языком’, сытыы тыллаах ‘с резким словом’, уордаах санаалаах Попов А.А. Камлания шаманов бывшего Вилюйского округа. С. 233.

‘со злобной мыслью’, дьайдаах санаалаах ‘со скверным помышлением’, сэттэ сэ кимэх санаалаах ‘с многими тёмными мыслями’, албастаах санаалаах ‘с хитростной мыслью’ и др.). Синекдоха раскрывала суть отрицательных объектов – абааылар ‘тёмные силы’: э дьабыннаах ‘с местом обитания наверху’, аллараа дьабыннаах ‘с местом обитания снизу’ и др.

В поэтике алгысов активно употреблялись эвфемизмы, называющие особо почитаемые якутами объекты: имена божеств культа Айыы, духовхозяев срединного мира и тёмных сил. Анимистические представления способствовали обожествлению культов поклонения и якуты к их именам приставляли слова одухотворения: эбэ ‘бабушка’, ээ ‘дедушка’, ийэ ‘мать’, эдьиий ‘сестра’.

В алгысах часто встречались перифразы, они, проявлялись особенно в алгысах шаманских камланий, ими передавались образы тёмных сил. Шаман обращался к своим духам-помощникам с такими словами кэннибиттэн кэтээбиттэрим ‘сзади ожидающие’, иннибиттэн манаабыттарым ‘спереди подкарауливающие’, ойођостон одуулаабыттарым букв. ‘сбоку пристально смотрящие’, кырыыбыттан кы аабыттарым букв. ‘вблизи наметившие’ и др. Этими словами назывались тёмные силы, духи-помощники шаманов. В текстах алгысов шаманских камланий употреблялись перифразы со сравнениями. К примеру, тннк мууун курдугунан т нэри крбттэр ‘подобно ледяному окошку изподлобья смотрящие’, где словосочетание т нэри крбттэр ‘наискось смотрящие’ является перифразом. Образом сравнения тннк мууун курдугунан ‘подобно ледяного окошка’ было выбрано тннк мууа ‘ледяное окошко’. Сложные формы перифраз в поэтической ткани жанра создавали зрительные представления якутов о тёмных силах трех миров.

В разделе 2.2.8. «Метафора» представлена как одно из поэтических средств, восполняющее поле сакральности, создающие образы неизвестности, неведомости, состоявшая из объекта (или знакомое) и образа (не знакомое). Для алгысов характерны устойчивые метафоры, обозначающие символ защиты у якутов алтан айгыр халђан ‘золотая священная дверь’, клэр кмс слгэс букв. ‘смеющаяся серебряная засовка’. Устойчивыми метафорами выступали архаические эпитеты духахозяина огня алтан баырђас ‘золотое превосходство’, кмс ураанньык ‘светлый лик’, ччч кыламан ‘долото ресницы’, кмр сыттык ‘уголь подушка’, алтан сабарай ‘золотые лапы’. В алгысах духу-хозяину огня встречается группа метафор под условным названием «огонь». Его эпитеты состояли из слов, относящихся к данной группе: кл тэллэх ‘пепел подстилка’, кмр сыттык ‘уголь подушка’, уот садарах кымньыы ‘огненно-лучистая плеть’, тлн суорђан ‘пламя одеяло’ и др.

В образах метафор чаще употреблялись cледующие группы:

металлическое, не живое, живое, природное и огонь. Наиболее практичной является группа условно названная «металлическая»– 53,3 %: внесены образы, раскрывающиеся с помощью названий металлов: алтан, кмс – которые в языке фольклора употреблялись в значении ‘золото’, р кмс ‘серебро’. Интересные метафоры встречаются в алгысах шаманских камланий из группы «природная». Употреблялись метафоры сложные по составу и по образу. Например, с курдуулаах муус болуо срэђи слрэн,111 здесь метафора с курдуулаах муус болуо срэх, в которой объектом выступало срэх ‘сердце’. Образ с курдуулаах муус болуо передавался через природный материал муус ‘лёд’. Таким способом шаман давал знать, что у человека не доброе сердце. Для такой цели им была выбрана группа метафоры – «природная».

В заключении изложены основные выводы диссертационного исследования и его результаты. В работе выявлены специфика, особенности поэтики и стиля одного из бытующих в современности жанра якутского фольклора – алгыса.

Жанровую специфику, во-первых, представляла генетическая типология, сохраненная в силу историко-генетических и культурных связей тюрко-монгольских народов Сибири. Во-вторых, якутские алгысы были обусловлены целевой направленностью обрядов и обрядовых действий, имели присущий только определённому обряду адресатно-персонажный ряд.

В-третьих, у якутов раньше бытовали удаганские алгысы, алгысы военных обрядов, алгысы культа кузнецов, алгысы ыыаха Айыы, не характерные другим тюрко-монгольским народам Сибири или не сохраненные в их традиционной и обрядовой культуре. Алгыс отличался художественностилевой традицией, жанру присущи и устно-поэтические традиции, составляющие его особенности его поэтики и стиля.

Тема исследования якутских алгысов обширна и интересна. Область сакральных знаний, бережно передававшихся из поколения в поколение, нелегко поддаётся научным изысканиям. В перспективе, углубленное исследование архаической лексики жанра с междисциплинарных позиций, изучение поэтики алгысов шаманских камланий в сравнительносопоставительном плане с шаманской поэзией тюрко-монгольских народов со знанием языков оригинала может дать интересные результаты.

СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ

2. Ефимова Л.С. Алгыс саха (якутов) в свете фольклорных традиций тюрко-монгольских народов Сибири: классификация и общая характеристика. – Новосибирск: СИФ «Наука», 2013. – 178 с. (11, п.л.) Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, 3. Ефимова Л.С. Коммуникативная функция алгыса якутов // Вестник ЯГУ.

Том 5 №1 2008. – С. 101-103 (0,37 п.л.);

4. Ефимова Л.С. Алгыс якутов: истоки зарождения // Вестник ЯГУ. Том 5 № 2008. – С. 63-67 (0,5 п.л.);

5. Ефимова Л.С. Поэтика алгыса якутов: эпитетация // Вестник ЯГУ. Том №3 2008. – С. 81-87 (0,87 п.л.);

6. Ефимова Л.С. Алгыс саха в записях А.Ф. Миддендорфа // Вестник ЯГУ.

Том 6 №1 2009. – С. 96-101 (0,6 п.л.);

7. Ефимова Л.С. Алгысы саха (якутов) в контексте обрядовой поэзии народов Сибири: композиционная структура // Мир науки, культуры, образования №1 (26) 2011.- С. 15-21 (0,75 п.л.);

8. Ефимова Л.С. Алгыс саха (якутов): особенности форм глагола (в сравнительном плане с обрядовой поэзией алтайцев, тувинцев) // Мир науки, культуры, образования №6 (31) 2011. – С. 35-37 (0,37 п.л.);

9. Ефимова Л.С. Алгысы в системе культово-обрядовой поэзии саха (якутов): общие черты эпитетации // Филология и человек №3 2011. – С.

55-70 (1 п.л.);

10. Ефимова Л.С. Алгысы саха (якутов) в системе шаманской практики народов Сибири // Мир науки, культуры, образования №2 (33) 2012. – С.

259-263 (0,62 п.л.);

11. Ефимова Л.С., Майнагашева Н.С., Чаптыкова Ю.Н. Хакасский фольклор в материалах Н.Ф. Катанова: проблемы изучения и сохранения // Мир науки, культуры, образования №4 (35) 2012. – С. 71п.л.);

12. Ефимова Л.С., Майнагашева Н.С., Чаптыкова Ю.Н. К 150-летию со дня рождения Катанова Николая Федоровича // Вестник СВФУ. Том 9, №4 2012. – С. 164-165 (0,12 п.л.).

1. Ефимова Л.С. Алгысная и другие традиционные формулы хороводных песен якутов (статья) // Вестник Якутского государственного университета, 2006 Том 3, №4. С. 63-68;

2. Ефимова Л.С. Язык культово-обрядовой поэзии якутов: проблемы методологического подхода (тезис) // Язык саха: история, развитие и перспективы. Материалы республиканской научно-практической конференции (Якутск, 21.12.2006). Якутск, 2006. С. 70;

3. Ефимова Л.С. Жанровые особенности алгыс якутов (статья) // Художественное наследие и общественная деятельность Д.К. Сивцева – Суорун Омоллоона. Материалы республиканской научнопрактической конференции (Якутск, 21.12.2006). Якутск: изд-во ЯГУ, 2007. С. 65-66;

4. Ефимова Л.С. Жанр «алгыс» в системе обрядовой поэзии тюркоязычных народов Сибири (тезис) // IV Международная научнопрактическая конференция «Язык, культура, общество» (Москва, 27Тезисы докладов. М., 2007. С. 184-185;

5. Ефимова Л.С. Алгыс якутов в системе обрядовой поэзии тюркоязычных народов Сибири (статья) // Интеллигенция и взаимодействие культур: Материалы VI Международной научно-практической конференции «Байкальские встречи». Т. II. М.; Улан-Удэ: изд-во Бурятского университета, 2007. С. 199-204;

6. Ефимова Л.С. Алгыс якутов в системе жанров обрядовой поэзии тюрко-монгольских народов Сибири (статья) // Вестник Якутского государственного университета, 2007 Том 4 №3. С. 54-58;

7. Ефимова Л.С. Алгыс якутов в системе жанров обрядовой поэзии народов Сибири: особенности коммуникативной функции (статья) // Наше наследие: формирование устойчивой модели развития народной художественной культуры в современном мире: Материалы VI Международного научного симпозиума (Улан-Удэ, 23-26.06.2008).

Улан-Удэ: изд.-полиграф. комплекс ВСГАКИ, 2008. 305-311;

8. Ефимова Л.С. Некоторые особенности функциональных форм глагола в языке алгыс (статья) // Саха тыла: устуоруйата, сайдыыта, туттуллуута. Кэмпириэнсийэ матырыйаала. Дьокуускай: Саха суд.

нб. изд-та, 2008. С. 196-199;

9. Ефимова Л.С., Оросина Н.А. Алгыс шамана: особенности сложных глагольных конструкций (тезис) // Студент и эпическое наследие Евразии. Учебное пособие по материалам I Международной межвузовской видеоконференции. Якутск, 2008. С. 49-52:

10. Ефимова Л.С. Поэтика алгыса саха (якутов): эпитетация (статья) // Тюркология 2009 №1-2 (39-40). С. 50-62;

11. Ефимова Л.С. Алгыс саха (якутов): архаическая лексика (на основе кластера «Дух-хозяин огня») (статья) // Тюркология 2009 №5-6 (39-40).

С. 28-38;

12. Ефимова Л.С. Алгыс саха в контексте обрядовой поэзии народов Сибири: особенности композиции (статья) // Проблемы литератур народов Сибири: национальное своеобразие, тюркское стихосложение, традиции и новаторство. Материалы Всероссийской научной конференции к 75-летию Н.Н. Тобурокова. Якутск: ИГИ ПМНС СО РАН, 2009. Часть 2. С. 20-24.

13. Ефимова Л.С. Архаическая лексика алгысов из олонхо (статья) // Олонхо в воспитании, развитии и становлении личности. Сборник статей. Материалы II-III республиканских еаучно-практических конференций школьников, студентов, аспирантов и молодых ученых.

Якутск: компания «Дани Алмас», 2009. С. 42-57;

14. Ефимова Л.С. Алгыс в социокультурном пространстве современного общества (статья) // Культурное наследие и туризм в Сибири:

материалы Международной научно-практической конференции 25.06Якутск: Изд.-полигр. комплекс СВФУ, 2010. 299 с. С. 117Ефимова Л.С. Алгысы саха (якутов): особенности бытования (статья) // Фольклор и литература народов Сибири: традиции и новации.

Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Якутск:

Изд-во ИГИиПМНС СО РАН, 2010. 246 с. С. 49-55;

16. Ефимова Л.С. Алгыс саха (якутов) в сравнительном плане с обрядовой поэзией народов Сибири: особенности форм глагола (статья) // Актуальные проблемы лингвистики и лингводидактики в контексте современных подходов. Материалы Международной научно-практической конференции. 24.11.2011. Комрат, Комр. ГУ, 2011. С. 24-27;

17. Ефимова Л.С. Терминология жанров обрядовой поэзии народов Сибири: этимология и семантика // Научное обозрение Саяно-Алтая.

2012. №2 (4). Серия «Филология». Абакан, 2012. С. 78-83;

18. Ефимова Л.С. Якутская фольклористика в XXI веке: достижения, проблемы // Тюркология №1 (57) 2012. С. 54-68.