ПРОГРАММА УЧЕБНОГО КУРСА

Название курса«Сельский мир Франции при Старом порядке»

Автор(ы) курса_Елена Михайловна Мягкова

Статус курса:

читается_лет/ включен в программу на2009год

другое:_

Курс ориентирован на:

студентов_4_курса

аспирантов

другое_ Курс подготовлен на базе (назовите ВУЗ, факультет, кафедру) кафедры Всеобщей истории Академии гуманитарного и социального образования Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина_ 2

РЕЗЮМЕ КУРСА

Несмотря на региональное разнообразие, крестьянская цивилизация Франции обладает совокупностью общих черт.

Преобладание бесписьменных средств коммуникации делает фольклор главным источником по истории французской деревни. Включенность крестьян в природный процесс формирует архетип возделывателя земли (порождение и творец, подвластный и властвующий на своем поле) и биосоциальное единство семейной организации (крестьяне соединяются, чтобы оставить потомство; для полноценного выполнения этой задачи они образуют хозяйственную ячейку). Община, напротив, выступает как соседская связь, в ее основе лежит представление об общей (очень конкретной) земле, ее совместной обработке (локализованный космос, территориальность). Община являлась главным регулятором поведения ее членов, отношений между ними, делая излишними формализованные структуры управления, которые использовались для сношения с окружающим миром, макрокосмом.

Происходившее от привычной стойкости к «капризам природы»

долготерпение порождало исключительные способности приспособляться к различного рода «социальным несправедливостям». Стратегия, впрочем, не означала покорности, внешнее спокойствие свидетельствовало об успешности «повседневных форм сопротивления», а открытое восстание – о том, что потенциал «мирного» противодействия исчерпан. Вопреки элитарным представлениям о «бессмысленной» беспощадности, в поведении «бунтовщиков» всегда была своя логика. Созидая своими разрушительными действиями социальный хаос, крестьяне добивались восстановления порядка, подобно тому как в обрядовом действе они воссоздавали ритуализованной разнузданностью космический лад.

Самодостаточность – отличительная черта крестьянской культуры, однако она отнюдь не означает изолированности. Элементы «большой традиции» вливаются в локальные устои сельских общностей, обогащая их и взаимодействуя с ними. Эволюция религиозности, например, происходила под влиянием проникновения в архаические земледельческие верования элементов христианства (католицизма). Претерпевая значительные изменения, «народная культура» сохраняла архетип, восходящий к космогонической обрядности древних цивилизаций. Главная особенность ее динамики – неисчезаемость прошлого, которую ученые определяют как «наслаивание нового на старое» (Б.А. Рыбаков), «пересемантизация»

бытовавших смыслов и традиций (О.М. Фрейденберг), образование «гибридных соединений» (В.Я. Пропп).

Цивилизация нового времени вносит в жизнь крестьян многообразные изменения. Однако важнейшие элементы их наследия сохраняются в мироощущении сельского населения индустриальных обществ (природная составляющая сельскохозяйственного производства, отличия в образе жизни города и деревни). Противоположность «большой» и «малой» традиций исчезает, но сохраняется автономия «народной культуры» как разновидности общенациональной.

SUMMARY

In spite of multitudinous regional varieties the French peasant world has several common characteristics.

Evident domination of the oral communication brings folklore into privileged position among sources concerning the French village. As a part of a natural process peasant is a producer of special type – cultivator-owner (result and creator, servant and master in his household) where family constitute some kinds of natural-social (biological reproduction and economic production) entity. Having rise in image of common land and agricultural collaboration (microcosm) neighbourhood characterizes more wide social structure (community). As a main regulative mechanism in personal behaviour and inner relationships peasant community was able to substitute any formal administration if not that permanent exigence for an external (state, power) contact.

Usual patience in front of “weather’s caprices” provokes numerous opportunities for exceptional adaptability face to face with “social injustice”. The strategy does not mean humble obedience: a superficial calm shows in fact a definitive success of “everyday form of resistance”. An overt protest signifies that the effectiveness of “peaceful” counteraction failed. Contrary to elitist idea about “senseless” cruelty of the riot, “ignorant” rebels always had strong logic. In creating a social “chaos” they reconstructed initial order as just as in holyday ceremony universal harmony was a result of ritual unruliness.

Self-sufficing (but not isolationism) is a main part in specific identity based on cultural tradition combining local and universal characteristics. Thus, inclusion of Christianity (Catholicism) into archaic agricultural beliefs represents that sort of evolution where one can clearly detect the phenomenon of “unextinct past”, archetype, running up to ancient societies traditions. Contradictory elements, forming an “impossible connection”, brings scientists on discussions about hardly determinated whole: “resemantization” in usual sense and meaning (O.

Freydenberg); “hybrid combination” (V. Propp); “present-on-past accumulation” (B. Rybakov).

Modern time civilization provokes various alterations in peasant world.

Nevertheless, spoken heritage strongly perceived even under the process of modernization, in industrial society (natural component in agricultural production;

differences in town and country everyday life etc.). Counteraction of local and universal traditions disappeared but “popular” culture keeps an autonomy in national one.

ОБОСНОВАНИЕ КУРСА

Учебная литература по истории Нового времени в основном повествовательна, ориентирована на описание событий, воспроизведение их последовательности и жизнеописания выдающихся личностей. Вместе с тем середина ХХ столетия ознаменовалась на Западе победой «новой истории»:

истории социальных структур и «большой длительности». Выросшие на этом фундаменте экономическая история и история ментальностей (делавших акцент соответственно на объективных и субъективных факторах эволюции) использовали количественные методы исследования (клиометрия). Однако, изучая «массы», они потеряли из виду реального человека, прошлое стало анонимным и обезличенным.

Всеобщее увлечение социальной антропологией в 60-х гг. ХХ в.

подхлестнула волна деколонизации. Французские этнологи, вернувшись из Африки на родину, перенесли свои методы на изучение традиционной крестьянской культуры. Подобная ситуация имела принципиальную важность для изучения Старого порядка. 85% общества к концу XVIII в.

составляли крестьяне, однако после многих десятилетий аграрных исследований все еще оставались явлением «загадочным». «Великий незнакомец», «двуликий Янус», «неудобный класс» не укладывался вполне ни в одну из концепций развития общества. Так, на смену изолированным работам по экономике, социологии и культуре деревни, попыткам механического суммирования их результатов крестьяновдение стало выдвигать теоретическую проблему единства этого многообразия, восприятие «антропологической перспективы». При этом исследование может быть вполне локальным (ограниченным во времени и пространстве, в объеме охватываемых человеческих групп), но оставаться тотальной историей, поскольку анализ проникает на все этажи общественного здания.

Опираясь на достижения исторической антропологии, предлагаемая программа ориентирована на преодоление глубоко укоренившейся традиции описательности в учебной литературе и неизбежной генерализации исторических процессов в системе общих университетских курсов.

ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ КУРСА

Целью настоящего учебного курса является не просто знакомство студентов с одним из актуальных направлений в исторической науке, но одновременно усвоение ими основных принципов и методов исследования.

Задачи предлагаемой программы располагаются, таким образом, в двух плоскостях – теоретической и практической.

Теоретические задачи фокусируются вокруг концептуализации понятия «крестьянство». На конкретном примере рассматриваются универсалии сельской цивилизации: семейное хозяйство как тип возделывания земли и образ жизни; локальность как основа социальной организации; двуединство «большой» и «малой» традиций; смысл и специфика крестьянского протеста.

исследовательской стратегии (проблемно и теоретически заостренной), изложения результатов исследования (нарратив).

РАЗДЕЛЫ И ТЕМЫ КУРСА

1. Крестьяноведение: предмет и задачи. Источники по истории возникновению в середине 60-х годов ХХ в. междисциплинарного концептуальные трудности вызываются частичным выпадением крестьянства из пространственно-временных рамок общества, составляющей которого оно было. Крестьянин – как бы подданный нескольких держав. Он подчинен закономерностям доминирующей системы, но он и «атипичен» в этом пространстве. Обнаруженные еще Марксом «внесоциальность», «внеисторичность» («варварство внутри цивилизации»), не укладывались в мировосприятия, духовной традиции организации социума, способа хозяйствования, форм социального взаимодействия и протеста (в первую очередь в смысле междисциплинарности).

Крестьянскую субъектность легко провозгласить, но трудно раскрыть.

Массовое сознание приходится вскрывать не путем анализа трактатов или манифестов, но при посредстве сложных непрямых исследовательских процедур, направленных на выявление латентных представлений, имплицированных в фольклоре, произведениях искусства и письменности, адресованных широким слоям населения, в бытовом поведении человека, которое незаметно для него самого обнаруживает те или иные коренные публикации этнографов (песни, былины, баллады, сказки, пословицы, поговорки, описания обрядов, ритуалов и пр.); памятники словесности, адресованные «простецам» (брошюры «голубой библиотеки»); сочинения, вышедшие из-под пера высших слоев общества (мемуары современников);

документы, характеризующие социально-экономическую и политическую ситуацию в деревне (законодательные и административные тексты, относящиеся к сельскому хозяйству, сеньориальным повинностям, налогам, торговле, продовольственному вопросу).

2. Аграрная эволюция Франции XVI-XVIII вв. Общие тенденции и локальная специфика. В XVI-XVIII вв. продолжало сохраняться деление Франции на две главные зоны – северную и южную (условная граница – среднее и нижнее течение Луары). На Юге испольщина усиливала его сходство со средиземноморскими странами; на Севере развилось капиталистическое фермерство, характерное для Северо-Западной Европы.

Однако этим «расколом» отнюдь не исчерпываются отличия: микроклимат, специфика хозяйствования, семейной структуры и социальных отношений, связь города и деревни, бесчисленные диалекты (организованные в целом в могучие «цивилизации» ойль и ок) соединяются в многоплановую и переливающуюся всеми цветами радуги картину. Самые маленькие территориальные единицы здесь неизбежно делятся на участки еще меньшие, и привычные провинции предстают взору лишь совокупностью, конгломератом областей и «краев» (pays). «Единой Франции не существует», – пишет Ф. Бродель, не существует и единых провинций. Перед нами – несколько Бретаней, Провансов, Бургундий, Лотарингий и Эльзасов. Та и другие находятся одновременно на нескольких уровнях: «своего рода пирамиды, вершиной которых является единичное, в основании же покоится множественное». Отсюда – отмеченный почти всеми исследователями ярко выраженный «изоляционизм» сельского мира.

3. Дом, двор, хозяйство. Материальная культура и формы организации семьи. Исторически понятия «семьи» и «хозяйства»

воспринимались в крестьянской среде синонимами. Закономерно, что единоличное семейное хозяйство представляется большинству исследователей наиболее универсальным признаком крестьянства. Оно характеризует крестьянскую семью экономически, выделяет ее равно как группу, человеческий коллектив и совокупность людей, связанных отношениями родства; семья определяет крестьянское хозяйство антропологически, осознает его как целостность, организм среди многообразия функциональных единиц, сельскохозяйственных предприятий, тех или иных подразделений аграрной экономики. Производственная функция хозяйства и воспроизводственная функция семьи выступают, таким образом, продолжением одна другой, своеобразным двуединством, основные признаки которого – тесная слитность с землей и социальной общностью – интегрируются посредством труда.

При этом условия землепользования позволяли в одних случаях выделиться простой парной (нуклеарной) семье, в других сохранялась сложная, расширенная структура (семья-ствол, семья-коммуна). Известная исследовательская традиция связывает эволюцию семьи с процессом перехода от больших многоуровневых хозяйств к нуклеарной семье Нового времени, определяя его в терминах «модернизации». Вместе с тем в последнее время акцент все более переносится на идею структурной множественности, непротиворечивого сосуществования разных форм семьи.

Так, компактные поселения на Севере Франции придают исключительную важность отношениям соседства. Напротив, рассеянное проживание в областях «мелкой культуры» (Юг) способствует предпочтению кровнородственных связей. Две стратегии развития обнаруживают, следовательно, противоположные концепции в преемственности поколений и социальных взаимоотношений: с одной стороны – экономика рынка, социабильность, ориентация на внешний мир (общество, государство); с другой – хозяйственная автаркия, вертикальная соподчиненность, замыкание на круге ближайших родственников.

4. Демографические процессы во французской деревне. Традиционное сельское общество, по мнению Э. Ле Руа Ладюри, тяготело к стабильности, отражавшейся в основных демографических показателях и степени производительности сельскохозяйственных культур. В целом с 1300 по гг. население Франции увеличилось лишь на 2 млн. человек (с 17 до 19 млн.), и только к концу XVIII в. этот практически нулевой процент естественного прироста начал неуклонно повышаться. Исследования 60-70-х годов установили прямую зависимость демографических параметров и продовольственных кризисов при Старом порядке. Предложенный механизм имел четкую и логическую структуру: рост цен на зерно (база питания основной части населения) неизбежно оборачивался голодом, уносившим в могилу сотни тысяч малообеспеченных людей. Хроническое недоедание равным образом ослабляло иммунитет организма и создавало благодатную почву для множества патогенных факторов. Проявлениями кризисной ситуации выступали высокая смертность и низкая рождаемость, полярно менявшиеся местами при стабилизации обстановки. Резкий всплеск брачности и естественное перенаселение (феномен возмещения «потерь») мгновенно реанимировали жестокий регулятор экосистемы, посредством войн и эпидемий восстанавливавшей исходный демографический баланс.

Беспрецедентный рост населения (1700 г. – 19 млн., 1789 г. – 27 млн., 1870 г. – 40 млн.) проистекал не столько из высокой рождаемости, сколько из низкой смертности. Смерть, как главный регулятор устойчивости микросоциума, постепенно оттесняется более «интеллигентной» стратегией на базе аскетичности, как нельзя лучше гармонировавшей с доктринами пуританизма и янсенизма (поздний брак, вынужденный целибат слуг и наемных рабочих, противодействие повторному браку вдов, контрацепция).

Действительно, сложные виды хозяйственных единиц, экономический кризис, малоземелье удерживали образование молодых семей, вели к перестройке сексуальных отношений. Возраст супругов постоянно повышался (у мужчин около 26 лет и старше, у девушек – 23 лет), способствуя повсеместному распространению вне- и добрачных связей;

развивалась узаконенная и тайная проституция.

«приходского общества». Крестьянское хозяйство является ячейкой более обширного экономического целого (община), социальная организация которого остается в науке предметом самых противоречивых оценок. Термин антропологической литературе, непротиворечиво суммирует полярные точки зрения, правомерно указывая на диалектическое единство различных аспектов поведения сельского мира и выделяя качественно иные признаки.

Так, с одной стороны, речь идет об общности человеческого коллектива в отношении условий существования. Совместное обеспечение использования природной среды наиболее показательно запечатлело себя в общинной собственности на землю и коллективном труде. С другой стороны, подчеркивается простота и «неявность» принципов подобной организации:

функционирования был далеко не прост, а способ господства – достаточно жестким и эффективным.

В XVI-XVIII вв. общинная организация пережила немалые изменения:

значительно расширила функции, приобрела большую самостоятельность, интендантов (фактически речь идет об исполнении функций местной администрации). Географически территория прихода и сельской общины, как правило, совпадала, а сферы интересов обоих институтов зачастую оказывались идентичными. В результате для крестьянина граница между священниками и дворянами в условиях рассеянного поселения в целом дает основания говорить о формировании приходского общества с ярко выраженным единством всех его членов. Сказанное, впрочем, не означает отрицания социальных противоречий в деревне: они концентрировались не столько вокруг властных лиц, сколько вокруг борьбы 2-3 могущественных кланов. Эта принципиальная замкнутость пространства объясняется экономической (регулирование частной собственности, общие правила административной и культурной самодостаточностью сельского микрокосма, его обращенностью на самое себя.

стратификации). Понятия «народная культура», «народная религиозность»

прочно вошли в современный научный оборот, но оставляют множество нерешенных вопросов. XVII-XVIII вв. в Западной Европе – время глубоких, резких качественных изменений, «великого слома», «бесшумной революции разума» (Р. Мандру). Но они не имели ничего общего с состоянием неподвижными. В противовес упрощенным схемам, которые сводились к пониманию развития как полного вытеснения старого новым (по образцу внедрения новой техники или технологии), эволюция последних являла собой не полную смену одних форм другими, а наслаивание нового на старое. Архаичные представления продолжали сохраняться, несмотря на то, что рядом с ними уже образовались современные. Принципиальную неисчезаемость прошлого рельефно передает образ археологической стратификации. Однако для понимания содержательного характера изменений образа «наслаивания» и «симбиоза» все же недостаточно, если видеть в последнем простое соседство старых и новых элементов. При сосуществовании не может не происходить взаимодействия, что рельефно выявилось при формировании религиозного сознания. Так, многие исследователи, констатируя одни и те же факты религиозного синкретизма, резко расходились в их интерпретации. В одних случаях акцент делался на единстве, и разнородные элементы сводились как бы к общему знаменателю (народные верования трактовались как «искажения», профанация официального вероучения; либо, напротив, мировая религия рисовалась «тонким наростом» над языческой по сути цивилизацией). В других – центр тяжести смещался на различия и взаимное противопоставление, и речь, как правило, шла о сосуществовании в деревне нескольких религий.

7. Особенности формирования крестьянской культуры (диалог «большой» и «малой» традиций). Противоположность официальной и фольклорной культур достаточно раскрыта наукой (теория «двумирности»

М.М. Бахтина), однако ее смысловое наполнение остается предметом острых дискуссий. Диалектика соотношения обеих форм духовного универсума может быть понята не как аккультурация (вытеснение, подавление, преобразование), но как диалог равнозначных традиций со своеобразным культурным взаимообменом, поглощением «чужеродных» элементов, хотя характер его мог быть различным (намеренные уступки или имплицитное заимствование). Две традиции являются взаимозависимыми: «малая традиция» – атрибут локализованных крестьянских социумов, и включение ее в «большую» есть «универсализация»; противоположный по направлению процесс можно назвать «локализацией».

Действительно, внутренний смысл представлений простолюдинов, не столько придерживавшихся учения Христа, сколько механически исполнявших ритуалы, заметно отличался от содержания официального невежественным «синкретизмом», осуждая его словесно в синодальных постановлениях и пастырских проповедях. Только Тридентский Собор (1545призвал к активным действиям против «народной религии». Отныне стратегия клира опирается на страх (ад – чистилище) и силу (инквизиция), положив начало принудительной индоктринации и внешней унификации католицизма (количественное христианство). Интенсивность атак к середине XVIII в. заметно упала (народная ментальность ставила некий предел аккультурации, сказалась взаимная усталость евангелизаторов и евангелизируемых), а к концу столетия сменилась неуклонным обмирщением (сопровождавшимся ростом грамотности и проникновением книжной культуры).

представляется в виде оппозиции письменной и устной культур. Понять способы присвоения бытующих в обществе представлений и культурных форм невозможно без рассмотрения вопроса о распространении грамотности, без анализа печатной продукции, доступной в среде сельских жителей. Во Франции XVII-XVIII вв. особой популярностью пользовалась «голубая библиотека» из Труа. Подчеркивая неослабевающий интерес читателей к сверхъестественному, Р. Мандру расценивает ее печатную продукцию как «литературу бегства от действительности», охваченную настроениями социального конформизма и фатализма. Однако едва ли можно составить представление о народной культуре, исходя только из содержания книг, доступных простолюдинам, – ведь ничего неизвестно о восприятии ими этих сочинений. По мнению Р. Дарнтона, сказки играли двоякую, сугубо практическую роль: они объясняли крестьянам устройство мира и подсказывали способы выживания в нем.

8. Смысл и направленность социальной борьбы крестьянства.

Отношения замкнутого крестьянского общества с внешним миром (власть, государство) имеют основой двойственность положения крестьянства в окружающем обществе, аспекты которого можно обозначить терминами «зависимость» и «автономность». В соответствующих культурноисторических пределах превышение «зависимости» и снижение «автономности» воспринимались как произвол, угнетение, покушение на устои мира. Но это был отнюдь не сигнал к изменению существующего порядка, а признак его расстройства. Другими словами, подняв восстание, крестьяне стремились восстановить положение, существовавшее до тех изменений, что явились непосредственной причиной их выступления. Бунт, толпа, протест здесь являются средствами общения с властью, утверждения и защиты своего места в обществе. И если в теории абсолютизм единолично занимает публичную сферу, управляет безропотно ему подчиненными индивидами, то на практике народ сохранял за собой право вторгаться в политическое пространство эпохи, упрекая элиту в превышении «легитимных» полномочий и обращаясь к традиционной «справедливости».

Он не был ни пассивным объектом государства, ни его заклятым врагом.

Не преуменьшая момента взрыва, высокой психической (как и физической) активности, которая резко контрастирует с внешней апатичностью крестьян в «мирный период», мы должны все же отрешиться от образа бунта как внезапного явления, подобного deus ex machina. За сопротивления (притворство, дезертирство, мелкое воровство, симуляция непонимания, злословие, поджог и др.). На фоне подобной прозаической, но постоянной борьбы между крестьянами и теми, кто требовал от них труда, продовольствия, налогов, ренты и ростовщических процентов, открытые формы сопротивления видятся отдельными вершинами, на восхождение к которым простолюдины решались лишь в порыве крайнего отчаяния.

9. Специфика крестьянского протеста. Не одно столетие в общественной мысли и науке традиционные формы протеста уподоблялись разрушению, «хаосу». Но в отличие от новоевропейского восприятия социального порядка, разводящего «космос» и «хаос» по разным сторонам бытия, исследователь народных восстаний имеет дело с сознанием, архетип которого – регулярное (календарное) воссоздание «космоса» из «хаоса», их постоянный круговорот. В крестьянском восстании зримо проступают контуры социогенеза. Прежде всего бросаются в глаза черты лиминальности, свойственные «ритуалам перехода» (деиерархизация, инверсия статусов).

Они выражаются в открытом, демонстративном нарушении многочисленных предписаний относительно поведения, речи, жестов и т.д., неподчинении «старшим» («праздник непослушания»). Различные обряды, включавшие массовые танцы, песни, хороводы, символизировали переход от будничного к праздничному в его архаической интерпретации (как апофеоз духовной деятельности коллектива и индивида). Есть, наконец, основания поставить поддержания и восстановления космического порядка). Отсюда – крайне грубые формы расправы, превращавшиеся порой буквально в раздирание человека на части еще живым.

Подобные рецидивы дикости, которые с пролитой кровью утрачивали свой смысл, означали возвращение к традиции убийства в условиях, когда возникало ощущение смертельной опасности для существования сообщества, а способность государства сохранять монополию на применение насилия ослабевала. Это – время самых иррациональных слухов, дающих, однако, непонятным вещам объяснение убедительное в том отношении, что оно указывает объективный, идентифицируемый и внешний источник угрозы.

Слух, разоблачение, опознание, кара: насилие в данной связи представляется средством, способным предотвратить ниспровержение естественного хода вещей путем устранения виновного, которого физически убивают, а символически отторгают как чужеродный и вредный элемент, дабы этой жертвой восстановить сплоченность и онтологическую целостность коллектива.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ ПО КУРСУ

Общие труды:

1. Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире.

Хрестоматия. Сост. Шанин Т. М., 1992.

2. Гордон А.В. Крестьянство Востока: исторический субъект, культурная традиция, социальная общность. М., 1989.

3. История Европы. Т. 3-4. М., 1993-1994.

4. История крестьянства в Европе. Т. 3. М., 1986.

5. История Франции. Т. 1-2. М., 1972-1973.

6. Люблинская А.Д. Французские крестьяне в XVI-XVIII вв. Л., 1978.

7. Мягкова Е.М. «Необъяснимая Вандея»: сельский мир на Западе Франции в XVII-XVIII вв. М., 2006.

8. Сказкин С.Д. Очерки по истории западноевропейского крестьянства в средние века // Избранные труды по истории. М., 1973 (или отдельное издание – М., 1968).

Крестьяноведение: предмет и задачи. Источники по истории французского крестьянства XVI-XVIII вв.

1. Барг М.А. «Народная история» в современной английской историографии // Новая и новейшая история. 1987. № 4.

2. Барг М.А., Сказкин С.Д. История средневекового крестьянства в Европе и принципы ее разработки // Вопросы истории. 1967. № 4.

3. Вульф Э. Реферат книги «Крестьяне» // Отечественная история. 1993.

4. Гуревич А.Я. Историческая наука и историческая антропология // Вопросы философии. 1988. № 1.

5. Гуревич А.Я. Этнология и история в современной французской медиевистике // Советская этнография. 1984. № 5.

6. Люблинская А.Д. О методологии исследования истории народных масс и социальных отношений эпохи абсолютизма // Критика новейшей буржуазной историографии. Л., 1967.

7. Мандра А. Реферат книги «Конец крестьянства» // Отечественная история. 1994. № 2.

8. Фурсов А.И. Новейшие модели крестьянина в буржуазных исследованиях // Проблемы социальной истории крестьянства Азии.

Вып. 1. М., 1986.

9. Чистов К.В. Народные традиции и фольклор. Очерки теории. Л., 1986.

10. Шанин Т. Реферат книги «Определяя крестьянство» // Отечественная история. 1993. № 2.

11. Эмар М. Аграрная история: от изучения экономики к исторической антропологии // Споры о главном: Дискуссии о настоящем и будущем исторической науки вокруг французской школы «Анналов». М., 1993.

Аграрная эволюция Франции XVI-XVIII вв. Общие тенденции и локальная специфика.

1. Блок М. Характерные черты французской аграрной истории. М., 1957.

2. Бродель Ф. Что такое Франция? М., 1994. Т. 1-2.

3. Вольтерс Ф. Исследование по аграрной истории Франции в XVIII в.

(1700-1790). М.-Пг., 1923.

4. Кареев Н.И. Крестьяне во Франции в последнюю четверть XVIII столетия. М., 1879.

5. Ковалевский М.М. Происхождение мелкой крестьянской собственности во Франции. СПб., 1912.

6. Лучицкий И.В. Крестьянская поземельная собственность во Франции до революции и продажа национальных имуществ. Киев, 1896.

7. Лучицкий И.В. Состояние земледельческих классов во Франции накануне революции и аграрная реформа 1789-1793 гг. Киев, 1912.

8. Червонная Т.М. Французская деревня по юридическим источникам XVI века. Саратов, 1992.

9. Энгельгардт Р.Ю. Социально-экономическое положение Франции в конце XVII – начале XVIII вв. Кишинев, 1976.

Демографические процессы во французской деревне.

Екатеринбург, 1999.

2. Ле Гофф Ж. Другое средневековье. Время, труд и культура Запада.

Екатеринбург, 2000.

3. Ле Руа Ладюри Э. Монтайю. Окситанская деревня (1294-1324).

Екатеринбург, 2001.

4. Любарт М.К. Семья во французском обществе (XVIII – начало ХХ века). М., 2004.

5. Осипов Ю.М. Опыт философии хозяйства. Хозяйство как феномен культуры и самоорганизующаяся система. М., 1990.

6. Семья, дом и узы родства в истории. Под общей редакцией Т. Зоколла, О. Кошелевой, Ю. Шлюмбома. СПб., 2004.

7. Скотт Д. Реферат книги «Моральная экономика крестьянства» // Отечественная история. 1992. № 5.

«приходского общества».

1. Алаев Л.Б. Проблема сельской общины в классовых обществах // Вопросы истории. 1977. № 2.

2. Громыко М.М. Место сельской (территориальной, соседской) общины в социальном механизме формирования, хранения и изменения традиции // Советская этнография. 1984. № 5.

3. Люблинская А.Д. К проблеме социальной психологии французского крестьянства XVI-XVIII вв. // Вопросы истории. 1981. № 10.

нотариальным актам. М., 2004.

Специфика сознания и особенности формирования крестьянской культуры (диалог «большой» и «малой» традиций).

1. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1992.

2. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1965.

3. Блок М. Короли-целители. М., 1994.

4. Гинзбург К. Сыр и черви: Картина мира одного мельника, жившего в XVI веке. М., 2000.

5. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1972 (1984).

6. Гуревич А.Я. Культура и общество средневековой Европы глазами современников. М., 1989.

7. Гуревич А.Я. О соотношении народной и ученой традиций в средневековой культуре. Заметки на полях книги Ж. Ле Гоффа // Французский ежегодник 1982. М., 1984.

8. Гуревич А.Я. Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981.

9. Дарнтон Р. Великое кошачье побоище и другие эпизоды из истории французской культуры. М., 2002.

10. Делюмо Ж. Грех и страх. Формирование чувства вины в цивилизации Запада XIII-XVIII веков. Екатеринбург, 2003.

11. Дэвис Н. Возвращение Мартена Герра. М., 1990.

12. Мягкова Е.М. Крестьянская религиозность на Западе Франции в XVIIXVIII вв. (феномен культурной стратификации) // Французский ежегодник 2004. М., 2004.

13. Пропп В.Я. Фольклор и действительность. М., 1976.

14. Сеньоль К. Сказания о дьяволе согласно народным верованиям. М., 2002.

15. Черняк Е.Б. «Демонология» и «охота на ведьм» в XVI-XVIII вв. // Вопросы истории. 1979. № 10.

Смысл и специфика социальной борьбы крестьянства.

1. Адо А.В. Крестьяне и Великая французская революция. М., 1989.

2. Кожокин Е.М. Государство и народ. От Фронды до Великой французской революции. М., 1989.

3. Мягкова Е.М. «Непостижимая Вандея»: государство и власть в политическом пространстве сельского общества // Французский ежегодник 2003. М., 2003.

4. Поршнев Б.Ф. Народные восстания во Франции перед Фрондой (1623М.–Л., 1948.

5. Революционный невроз (А. Фуллье, О. Кабанес, Л. Насс). М., 1998.

6. Рюде Дж. Народные низы в истории. 1730-1848. М., 1984.

7. Чеканцева З.А. Порядок и беспорядок. Протестующая толпа во Франции между Фрондой и Революцией. Новосибирск, 1996.

1. Адоньева С.Б. Сказочный текст и традиционная культура. СПб., 2000.

2. Аникин В.П. Теория фольклора. М., 2004.

3. Арнаутова Ю.Е. Колдуны и святые. Антропология болезни в Средние века. СПб., 2004.

4. Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. СПб., 1996.

5. Богатырев П.Г. Вопросы теории народного искусства. М., 1971.

6. Бурдье П. Практический смысл. СПб., 2001.

7. Геннеп А. ван. Обряды перехода. Систематическое изучение обрядов.

М., 1999.

8. Гинзбург К. Мифы – эмблемы – приметы: Морфология и история.

Сборник статей. М., 2004.

9. Гуревич А.Я. Рецензия на книгу: Ф. Бродель «Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв.». // Советская этнография. 1987. № 4.

10. Гуревич А.Я. Рецензия. Праздник, календарный обычай и обряд в зарубежных странах Европы // Советская этнография. 1985. № 3.

11. Даркевич В.П. Народная культура Средневековья. Пародия в литературе и искусстве IX-XVI вв. М., 2004.

12. Козлова Н.Н. Социально-историческая антропология. Учебник. М., 1998.

13. Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1983 (1985, 2002).

14. Ле Гофф Ж. Средневековый мир воображаемого. М., 2001.

15. Малиновский Б. Магия, наука и религия. М., 1998.

16. Мосс М. Общества. Обмен. Личность: Труды по социальной антропологии. М., 1996.

17. Поршнев Б.Ф. Феодализм и народные массы. М., 1964.

18. Пропп В.Я. Русская сказка. М., 2000.

19. Пропп В.Я. Русские аграрные праздники. М., 2000.

20. Рассел Дж.Б. Колдовство и ведьмы в Средние века. СПб., 2001.

21. Тённис Ф. Общность и общество. Основные понятия чистой социологии. СПб., 2002.

22. Тернер В. Символ и ритуал. М., 1983.

23. Чаянов А.В. Крестьянское хозяйство. М., 1989.

ФОРМЫ КОНТРОЛЯ

Отчетной формой должен стать текст по одной из предложенных тем, который сначала будет прочитан преподавателем и доработан автором, а затем озвучен и обсужден совместно со студентами. Его жанры: рецензия на книгу (или серию статей), эссе-рассуждение о проблеме в целом. В итоговой оценке учитывается не только письменная контрольная работа по избранному сюжету, но и участие в дискуссиях по другим докладам. В конце семестра предполагается экзамен.

Темы контрольных работ:

методологические споры в крестьяноведении).

Язык образов и символов: народный фольклор как источник по истории французского крестьянства.

Имя Франции – разнообразие. Аграрная эволюция XVI-XVIII вв.

«Запрячь волов, наточить косу, выполоть ржаное поле, замесить гречневые лепешки…» (материальная культура и повседневная жизнь сельской Франции).

«Чтит прежде всего свою соху, а потом уж свою бабку…» (понятие и структура домохозяйства и родства).

Когда у отца столько же детей, сколько дыр в решете:

демографический фактор в сельском социуме.

«Весь горизонт – стены его хижины, живая изгородь да межа его поля…» (община – «приходское общество).

Святой алтарь и таинственный камень: «неисчезаемость» прошлого в крестьянском сознании.

Родной край и отечество: игра масштабов в «народной культуре».

«Они влачат, рабы, угрюмое житье без мысли и борьбы…»

(отношения господства – подчинения в деревне).

Бунт «беспощадный, бессмысленный и кровавый»: крестьянство в социальных конфликтах Старого порядка.

ИНТЕРАКТИВНЫЕ МЕТОДЫ РАБОТЫ В РАМКАХ КУРСА

Жанр лекции, сопровождающейся дискуссией. Студенты должен предложить свое заключение, свою концепцию. В конце лектор предлагает собственную интерпретацию.

Лекция, затем дискуссия по теме. Студенты используют материалы своих контрольных работ.

Обсуждение дискуссионных вопросов. Студенты выступают с кратким изложением существующих концепций и взглядов, задают друг другу вопросы, обмениваются мнениями.

крестьяноведения (словник и отбор определений). Студенты предлагают набор терминов по темам своих контрольных работ.