«ПЕРЕХОД К ИННОВАЦИОННОЙ ЭКОНОМИКЕ В УСЛОВИЯХ МЕЖГОСУДАРСТВЕННОЙ ИНТЕГРАЦИИ: ТЕНДЕНЦИИ, ПРОБЛЕМЫ, БЕЛОРУССКИЙ ОПЫТ Под общ. ред. проф. В.Ф. Байнева Минск Право и экономика 2007 УДК 338.1 ББК 65.01 Б18 Рецензенты: Зав. ...»

В.Ф. Байнев

В.В. Саевич

ПЕРЕХОД К ИННОВАЦИОННОЙ ЭКОНОМИКЕ

В УСЛОВИЯХ МЕЖГОСУДАРСТВЕННОЙ ИНТЕГРАЦИИ:

ТЕНДЕНЦИИ, ПРОБЛЕМЫ, БЕЛОРУССКИЙ ОПЫТ

Под общ. ред. проф. В.Ф. Байнева

Минск

Право и экономика

2007

УДК 338.1

ББК 65.01

Б18 Рецензенты:

Зав. кафедрой государственного регулирования экономики Академии управления при Президенте Республики Беларусь, д-р экон. наук, проф. С. А. Пелих (г. Минск, Республика Беларусь);

Профессор кафедры макроэкономического планирования и регулирования экономического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, Заслуженный профессор МГУ, д-р экон. наук, проф. В. П. Орешин (г. Москва, Российская Федерация);

Профессор Финансовой академии при Правительстве Российской Федерации, д-р экон. наук Н. Ю. Иванова (г. Москва, Российская Федерация) Рекомендовано к изданию Ученым советом экономического факультета Белорусского государственного университета «01» декабря 2006 г., протокол № Байнев В. Ф., Саевич В. В.

Б18 Переход к инновационной экономике в условиях межгосударственной интеграции:

тенденции, проблемы, белорусский опыт: Монография; Под общ. ред. проф. В. Ф. Байнева. – Мн.: Право и экономика, 2007. – 180 с.

В монографии освещается отечественный и зарубежный опыт перехода к инновационной экономике, анализируются проблемы ее формирования на постсоветском пространстве, исследуются перспективы их решения в условиях реализации интеграционного эффекта экономических систем разного уровня.

Предназначается научным работникам, преподавателям, аспирантам, магистрантам, студентам, а также всем, интересующимся проблемами становления инновационной экономики.

ISBN 985-442-371-

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

1. ОБЩИЕ ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОЙ И

ИННОВАЦИОННОЙ СФЕРЫ ТЕХНОЛОГИЧЕСКИ РАЗВИТЫХ И

ПЕРЕХОДНЫХ К РЫНКУ СТРАН

1.1. Специфика инновационного развития технологически развитых держав и ее определяющее влияние на формирование инновационной экономики в странах с транзитивной экономикой

1.2. Состояние, тенденции и противоречивость развития научнотехнической и инновационной сферы стран с переходной к рынку экономикой

2. СОСТОЯНИЕ, ФАКТОРЫ И ПРОБЛЕМЫ ФОРМИРОВАНИЯ

ИННОВАЦИОННОЙ ЭКОНОМИКИ В РЕСПУБЛИКЕ БЕЛАРУСЬ

2.1. Приоритеты социально-экономического развития Республики Беларусь и их инновационная составляющая

2.2. Законодательная база научно-технической и инновационной деятельности

2.3. Кадровое обеспечение научно-технической и инновационной деятельности

2.3.1. Грамотность населения как ключевой фактор и неотъемлемое условие формирования инновационной экономики

2.3.2. Национальная система образования и подготовки кадров в условиях перехода к инновационной модели развития

2.4. Приоритеты и долгосрочное прогнозирование развития научнотехнической и инновационной деятельности в Республике Беларусь

2.5. Программно-целевой подход в управлении научно-технической сферой Республики Беларусь

2.5.1. Роль прогнозирования и программирования научно-технического прогресса в системе мер по стимулированию инновационного процесса в Беларуси

2.5.2. Региональные научно-технические программы как фактор инновационного развития регионов Беларуси

2.6. Инновационная инфраструктура Республики Беларусь и ее основные элементы

2.6.1. Общие сведения о состоянии белорусской инновационной инфраструктуры

2.6.2. Формирование системы трансфера технологий как направление развития инновационной инфраструктуры Республики Беларусь

2.6.3. Парк высоких технологий и его место в инновационной инфраструктуре Республики Беларусь

2.6.4. Белорусский республиканский фонд фундаментальных исследований

2.6.5. Фонд информатизации Республики Беларусь

2.6.6. Белорусский инновационный фонд

2.6.7. Республиканский фонд поддержки производителей сельскохозяйственной продукции, продовольствия и аграрной науки

2.6.8. Центры коллективного пользования уникальным научным оборудованием и приборами

2.6.9. Малые инновационные предприятия

2.7. Финансирование научных исследований и разработок

2.8. Налоговые льготы участникам инновационного процесса

2.9. Эффективность инновационной деятельности и проблемы ее повышения в Республике Беларусь

2.10. Монетарные факторы и проблемы формирования инновационной экономики

3. ФОРМИРОВАНИЕ ЭФФЕКТИВНОЙ ИННОВАЦИОННОПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКИ И НАПРАВЛЕНИЯ ЕЕ

СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ В РЕСПУБЛИКЕ БЕЛАРУСЬ

3.1. Теоретико-методологические основы эффективной инновационнопромышленной политики страны с трансформационной экономикой

3.2. Белорусско-российская интеграция как фактор формирования инновационной экономики

3.3. Вероятные сценарии развития научно-технической и инновационной сферы Беларуси и России в долгосрочном периоде

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРА

ПРИЛОЖЕНИЕ А

ВВЕДЕНИЕ

Сегодня в мировой экономике происходят беспрецедентные геополитические изменения, обусловленные, прежде всего, глобализацией и межгосударственной экономической интеграцией. Однако приходится признать, что эти глобальные явления являются всего лишь объективным следствием других не столь броских и очевидных, но не менее масштабных и значимых явлений, связанных с формированием «новой экономики», или «экономики знаний».

Исключительная значимость (ценность) знания в современной хозяйственной деятельности определяется рядом следующих обстоятельств:

1) знание как ресурс превратилось в один из решающих факторов производства, наряду с капиталом и трудом;

2) знание становится продуктом (товаром) и потому создаются новые формы деятельности, основанные на торговле результатами знаний;

3) возрастает плотность знаний, происходит системное применение науки в производстве и повседневной жизни человека, выражающееся, в конечном счете, в переходе к инновационной экономике;

4) по мере смены одного технологического уклада другим в геометрической прогрессии возрастают издержки на получение новых знаний, осуществление исследований и разработок, их практическое внедрение;

5) новая экономика, экономика знаний, инновационная экономика опирается на информационно-коммуникационные технологии, изменившие физические основы и существенно снизившие ресурсоемкость распространения информации, что оказывает всепроникающее революционное воздействие на все сферы деятельности человека;

6) знания, в том числе результаты исследований и разработок, во многом благодаря информационно-коммуникационным технологиям, сегодня могут тиражироваться сколь угодно большое число раз без уменьшения их количества в источнике, причем сам процесс тиражирования осуществляется практически без издержек. Указанное обстоятельство содержит в себе объективную предпосылку для колоссальной экономии издержек конкретных предприятий на исследования и разработки, что не просто является важнейшей специфической чертой инновационной экономики, но и с учетом стремительного роста затрат на исследования и разработки представляет собой мощнейший стимул для интеграционных процессов в национальной и мировой экономике, обусловливает целесообразность ассоциированных (коллективных) форм поведения и хозяйствования, ведет к дальнейшему обобществлению производства, Таким образом, новая экономика, или экономика знаний, есть важнейшая предпосылка для формирования инновационной экономики, поскольку обновление и модернизация производства, переход от одного технологического уклада к другому принципиально невозможны без получения и масштабного внедрения в практику новых знаний. Однако теоретический смысл происходящего гораздо глубже и шире – становление основанной на знаниях инновационной экономики подразумевает, что широкое внедрение в производство результатов исследований и разработок, информационных и других новых технологий не только коренным образом меняет механизмы взаимодействия стран, регионов, отдельных предприятий, но и требует глубокой трансформации наших представлений о законах и основах функционирования экономических систем разного уровня.

Как это уже отмечалось выше, важнейшей особенностью инновационной экономики является то, что сегодня знание уже превратилось в реальную, по большому счету, главную производительную силу. В то же время более детальное изучение этого чудесного превращения показывает, что в общей сумме затрат на производство и реализацию принципиально новой, наукоемкой и высокотехнологичной продукции издержки на получение новых знаний (затраты на исследования и разработки) составляют значительную величину – от 15 до 85 %, пренебречь которой в наши дни уже невозможно. В условиях рыночно-конкурентной системы обособленные бизнес-единицы, осуществляя исследования и разработки самостоятельно, вынуждены дублировать эти и без того значительные издержки. В то же время возникает принципиальная возможность колоссальной экономии указанных затрат на исследования и разработки в случае отказа конкурирующих бизнесединиц от фундаментального рыночного принципа конкуренции («войны всех против всех») в пользу образования ассоциаций предприятий, их сотрудничества, а также других форм экономической интеграции, вплоть до межгосударственных (см. п. 1.1).

Таким образом, инновационная экономика – это явление, кардинально отличающееся от той модели, которая получила в экономической теории название «рыночноконкурентной экономики». По большому счету, инновационная экономика – это качественно новая, следующая за рыночно-конкурентной моделью и во многом ее отрицающая ступень развития современных экономических систем. Следовательно, провозглашенный в качестве главной цели экономических реформ переход стран СНГ к рыночной экономике ничего общего не имеет с переходом индустриально развитых стран к экономике инновационной. Действительно, в условиях стремительного удорожания исследований и разработок глобальная конкурентоспособность обеспечивается уже не столько на основе рыночно-конкурентного механизма, сколько благодаря интеграции в бизнес-системы прежде конкурировавших друг с другом бизнес-единиц, их сотрудничества и реализации интеграционного (синергетического) эффекта, например, в рамках транснациональных корпраций (ТНК). Указанное обстоятельство требует решительной смены парадигмы экономической науки, отказа от рыночно-конкурентной доктрины развития в пользу концепции ассоциативного поведения, экономической интеграции и формирования бизнес-систем. По крайней мере, этот вопрос требует специального, глубокого научного исследования, поскольку печальный опыт перехода к рыночной экономике большинства стран бывшего СССР наводит на мысль о том, что мы осуществляем переход куда-то не туда… Важно указать, что взаимное сотрудничество бизнес-единиц разного уровня в сфере исследований и разработок как неотъемлемое условие глобальной конкурентоспособности делает весьма актуальной проблему международной, межгосударственной интеграции в области научно-технической и инновационной деятельности. В связи с этим задача формирования и реализации скоординированной межгосударственной инновационнопромышленной политики стран СНГ, ЕврАзЭС и, прежде всего, Союзного государства сегодня выдвигается в разряд жизненно важных и злободневных. Разумеется, концептуальные основы и общие принципы формирования инновационно-промышленной политики этих стран должны учитывать возможность и необходимость реализации интеграционного эффекта от создания бизнес-систем разного уровня, а также принимать во внимание свойства моделей инновационного развития, принятых к реализации в государствахлидерах мирового научно-технического прогресса. В связи с этим авторам представляется, что решаемая в данной работе задача по изучению, обобщению и анализу отечественного и зарубежного опыта формирования инновационной экономики является столь же актуальной и значимой, как и проблема обеспечения условий для цивилизованного существования Беларуси, России, Украины и т. д. в ХХI веке.

Работа публикуется в рамках выполнения НИР № 20061700 «Теоретикометодологические основы межгосударственной инновационно-промышленной политики стран ЕврАзЭС как фактор их устойчивого развития» (ГКПНИ «Экономика и общество», 2006–2010 гг.) и НИР № 20051816 «Инновационная политика России и Беларуси в условиях формирования единого технологического пространства» (грант БРФФИ № Г05Р-014).

1. ОБЩИЕ ТЕНДЕНЦИИ И ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ

НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОЙ И ИННОВАЦИОННОЙ СФЕРЫ

ТЕХНОЛОГИЧЕСКИ РАЗВИТЫХ И ПЕРЕХОДНЫХ К РЫНКУ СТРАН

1.1 Специфика инновационного развития технологически развитых держав и ее определяющее влияние на формирование инновационной экономики в странах с транзитивной экономикой В условиях беспрецедентного обострения международной конкуренции за рынки сбыта и ограниченные, быстро истощающиеся природные ресурсы имеют шансы сохранить в ХХI веке свой экономический суверенитет только те державы, которые форсированными темпами накапливают передовой, основанный на использовании последних достижений науки и техники промышленный капитал. Приверженность данному принципу развития наглядно демонстрируют так называемые развитые страны Запада (ОЭСР и, прежде всего, «Большая семерка»), сконцентрировавшие под своим контролем до 90 % мирового научного потенциала и контролирующие не менее 80 % глобального рынка высоких технологий объемом в 2,5–3 трлн USD. В частности, высокотехнологичная продукция в товарном экспорте США составляет более 32 %, Великобритании – 31 %, Японии – 26 %, Франции – 23 %. Прибыль, получаемая технологически развитыми странами от реализации наукоемкой продукции колоссальна: ежегодный экспорт наукоемких товаров и услуг приносит США более 700 млрд USD, Германии – 530 млрд, Японии – 400 млрд USD.

Прогнозируется, что к 2015–2020 гг. объем продаж продукции высоких технологий возрастет до 4 трлн USD и именно за этот наиболее перспективный и быстро растущий сегмент мирового рынка идет наиболее жесткая конкуренция. Наряду с технологически развитыми странами в указанную борьбу активно включилось и несколько так называемых новых индустриальных стран – Китай, Южная Корея, Сингапур, Малайзия, Индия. В частности, социалистический Китай за последнее десятилетие прошлого века смог увеличить производство наукоемкой продукции в 27 раз, причем на фоне общего роста ВВП ее доля в нем возросла с 8,1 до 35,4 %. Ежегодно наращивая экспорт высокотехнологичной продукции на 15–20 %, эта страна смогла увеличить его объем в 31 раз, снизив сырьевую долю в экспорте в 4 раза. Сегодня доля на мировом рынке наукоемкой продукции новых индустриальных стран, демонстрирующих догоняющее развитие, оценивается в 15 %.

Перечисленные обстоятельства объективно обосновывают бесперспективность принятой в большинстве переходных стран сырьевую ориентацию экономического роста и настоятельно требуют, чтобы развитию научно-технической и инновационной сферы, а также технико-технологической модернизации реального сектора экономики и, в первую очередь, промышленности придавалось приоритетное значение. Последнее требование без преувеличения можно считать глобальной тенденцией и неотъемлемым условием устойчивого экономического роста в современных условиях, что требует выработки и реализации эффективной государственной научно-технической и инновационнопромышленной политики в любой стране, которая желает войти в число передовых технологически развитых держав. В то же время необходимо отметить, что на пути формирования инновационной экономики у многих переходных к рынку стран имеется комплекс проблем, связанных с тем, что тенденции развития их научно-инновационной сферы сегодня во многом не совпадают с соответствующими процессами в странах мировой экономической элиты.

В частности, анализ статистики позволяет выявить следующие тенденции развития научно-технической и инновационной сферы в технологически развитых державах и странах, демонстрирующих догоняющее развитие (Китай, Южная Корея, Индия, Малайзия и некоторые новые члены Европейского Союза, включая Польшу, Чехию, Словакию и др.).

1. Активная и к тому же быстро растущая роль государства и других публичных институтов в формировании инновационной экономики. В частности, в послевоенный период федеральное правительство США самым активным образом участвовало в прямом финансировании фундаментальной науки и целевых исследований (программ) в интересах государственных ведомств. В этой стране с рыночной экономикой все научнотехнологические прорывы регулярно осуществлялись и продолжают осуществляться в рамках мощных, многомиллиардных государственных программ. Неслучайно представителями администрации президента США Б. Клинтона было прямо обозначено, что в сфере науки и технологий «искусственные попытки вытеснения государства рынком на самом деле вредны и создают преграды на пути самого же рынка». В результате такого подхода законодательно были определены государственные приоритеты по формированию инновационной экономики: прямое финансирование через бюджет разработки, коммерциализации и внедрения новых продуктов; косвенная поддержка через фискальные меры и налоговую политику; массированные инвестиции в систему образования; создание и поддержка элементов соответствующей хозяйственной инфраструктуры. Демократическая администрация Дж. Буша впоследствии существенно усилила роль всех органов федеральной власти, участвующих в формировании и осуществлении научно-технологической и инновационно-промышленной политики.

В Великобритании также на правительственном уровне официально утверждены и реализуются государственные приоритеты в области исследований и технологий «Research and Technology Priorities» (2001), государственный план действий «Sciеnce and Innovation Strategy», правительственная промышленная стратегия «Government’s Manufacturing Strategy» (2002), созданы Совет по технологической стратегии Великобритании и Центр поддержки инноваций.

Европейский союз (ЕС) на Лиссабонском саммите (2000) поставил амбициозную задачу довести к 2010 г. наукоемкость ВВП до уровня США и Японии (около 3 %) и превратить регион в наиболее динамичный, обладающий конкурентоспособной и самой высокоразвитой экономикой. В рамках решения этой задачи разработан и принят к реализации специальный плановый документ – VII Рамочная программа научных исследований и разработок ЕС на период 2007–2013 гг., в которой предусмотрен рост затрат на поддержку исследований, исследователей, изобретателей, а также на развитие научно-инновационной инфраструктуры до 73,27 млрд евро, что в 4,2 раза больше бюджета (17,5 млрд евро) реализуемой в 2000–2006 гг. VI Рамочной программы.

По мнению многочисленных экспертов, все «экономические чудеса» ХХ века (Япония, Германия, Южная Корея, Китай, Индия) также являются, в сущности, отражением соответствующей глубоко продуманной и высокоэффективной государственной инновационно-промышленной политики. При этом государственная поддержка научнотехнического прогресса (НТП) в странах, совершивших научно-технологический прорыв, не только не ослабевает, но и нарастает быстрыми темпами. Так, если в 1996–2000 гг. правительство Японии затратило на развитие науки и технологии 136 млрд USD, то в 2001– 2005 гг. эти затраты достигли уже 200 млрд USD. В начале 2005 г. президент Франции Ж. Ширак заявил о намерении единовременно инвестировать 2,6 млрд USD в создание государственного инновационного агентства.

2. Целенаправленный, планомерный рост наукоемкости ВВП. Подсчитано, что на рубеже веков емкость мирового рынка наукоемкой и высокотехнологичной продукции составила от 1,5 до 2,5 трлн USD в год, и именно за этот рынок идет наиболее жесткая конкурентная борьба. Аспекты этой борьбы проявляются, например, в стремлении развитых стран обеспечить наукоемкость ВВП на уровне 3 % (в Японии сегодня это значение составляет 2,99 %, в США – 2,7 %, в ЕС – 1,95 %). В частности, ЕС поставил задачу довести к 2010 г. уровень наукоемкости своего ВВП до 3 % и предпринимает весьма энергичные усилия для ее решения. Ежегодный прирост наукоемкости ВВП за последние 5 лет в Финляндии составил 13,0 %, Ирландии – 10,9 %, Португалии – 10,0 %, Испании – 6,3% и т. д. Следовательно, рост расходов на научно-инновационную сферу и, как следствие, планомерный рост наукоемкости ВВП – магистральная тенденция развития стран мировой экономической элиты в последние десятилетия.

3. Методичное увеличение финансирования научных исследований и разработок. Так, за период 1994–2000 гг. затраты на эти цели в государствах ОЭСР выросли с 416 до 552 млрд USD (32,6 %), что соответствует росту средней наукоемкости ВВП с 2,04 до 2,24 %. Если США в 1992 г. на исследования и разработки потратили в общей сложности 155,2 млрд USD, то в 1997 г. совокупные расходы на эти цели достигали уже 183,3 млрд USD (прирост 18 % за шесть лет), а в Японии рост аналогичных расходов в указанный период составил от 68,3 до 73,6 млрд USD (прирост 8 %). В Швеции в течение 1993–1997 гг.

затраты на исследования и разработки возросли с 4,7 до 5,9 млрд USD (прирост 26 %), а в Южной Корее только за два года они увеличились с 12,8 до 15,7 млрд USD (прирост 23 %).

Анализ статистической информации позволяет установить объективную зависимость – чем больше страна затрачивает финансовых средств на науку, научные исследования и разработки, тем, соответственно, более конкурентоспособна ее национальная экономика. И действительно, большинство вышеупомянутых стран, уделяющих серьезное внимание развитию научно-инновационной сферы и проблемам ее полноценного финансирования, сегодня уверенно возглавляют мировые рейтинги конкурентоспособности (см., например, табл. 1).

4. Беспрецедентная концентрация затрат на исследования и разработки в нескольких крупных державах и, как следствие, быстрая монополизация ими мирового рынка наукоемкой продукции. Так, по некоторым оценкам, 90 % стран мира вообще не ведут серьезных научных исследований и разработок, а на долю так называемой «большой семерки» приходится до 90 % этого рынка.

5. Концентрация исследований и разработок в крупных и очень крупных западных корпорациях. Например, в США 1 % крупных фирм из общего числа компаний, ведущих научные исследования и разработки, контролируют 70 % всех расходуемых на эти цели частных и федеральных средств. Монополизация в освоении государственных средств в этой стране еще выше, поскольку сегодня 0,5 % крупных компаний получают 84 % всех ассигнований на науку частному сектору [17, c. 59].

Эта глобальная тенденция, выявленная в свое время еще Дж. Гэлбрейтом, вполне объективна, поскольку современные серьезные НИР и НИОКР являются весьма дорогостоящими, требуют колоссальных финансовых средств, и потому сегодня позволить себе такую «роскошь» могут только весьма крупные и финансово устойчивые компании. Наивно надеяться на то, что индивидуальные предприниматели, малые или даже средние предприятия в пылу конкурентной борьбы способны инвестировать миллиарды и триллионы долларов на развитие по-настоящему прорывных космических, лазерных, ядерных, энергетических и т. п. технологий. Совершенно очевидно, что финансирование научных исследований и разработок по определяющим научно-технический прогресс направлениям – это удел крупных и очень крупных корпораций и(или) государства, которое не желает превращаться в сырьевую провинцию.

Сказанное означает, что уповать на конкурентные преимущества одного лишь малого бизнеса, как тому пытаются нас учить воспевающие совершенную конкуренцию западные советники и учебники, не просто контрпродуктивно, но и смертельно опасно. В условиях, когда финансовые возможности ведущих западных корпораций в разы и даже десятки раз превосходят ВВП, например, такой средней страны, как Республика Беларусь, только высоко интегрированная, управляемая из единого центра экономика может хоть что-то противопоставить в конкурентной борьбе западным суперкорпорациям.

Динамика рейтинга конкурентоспособного роста (РКР) некоторых стран мира

РКР РКР РКР

www.weforum.org/gcr 6. Массированные инвестиции в основной капитал с целью его модернизации и обновления на новой технологической основе, а также всемерное поощрение и стимулирование таких инвестиций путем льготного кредитования и налогообложения субъектов инновационной деятельности. В частности, некоторые новые члены ЕС демонстрируют весьма быстрый рост капиталовложений в основной капитал, что позволяет им лидировать по скорости интеграции в европейскую экономику (табл. 2). В то же время все страны бывшего СССР, включая и наиболее благополучную из них Республику Беларусь, до сих пор не вышли на дореформенный уровень по данному весьма важному показателю.

в некоторых европейских странах* (индексы, 1990 г. = 100%) Страна * Рассчитано с использованием источника: [2, c. 62].

Таким образом, исследование зарубежного опыта перехода к инновационной модели развития позволяет выявить целый комплекс тенденций и чрезвычайно важных закономерностей, которые, к сожалению, полностью или частично игнорируются в процессе реформирования национальных экономик переходных к рынку стран.

Первое. Прежде всего, обращает на себя внимание обстоятельство, что в подавляющем большинстве стран с трансформационной экономикой взят курс на построение рыночной экономики, в то время как лидеры мировой экономики ориентированы на построение инновационной экономики. При этом господствующий в экономической науке переходных стран либерально-рыночный (неоклассический) мейнстрим провозглашает рыночный механизм, основанный на индивидуализме и либерализме конкурирующих друг с другом субъектов хозяйствования («война всех против всех»), в качестве единственно возможного способа максимально эффективного использования ограниченных ресурсов.

Однако приходится признать, что такая рыночно-конкурентная модель, бывшая популярной в практике современных технологически развитых стран конца ХIХ – начала ХХ века, в условиях становления постиндустриальной, по сути инновационной, основанной на знаниях экономики является безнадежно устаревшей. Если бы в технологически развитых странах мира по-прежнему ориентировались на эту модель, то в стремлении к совершенной конкуренции их национальные экономики все более и более представляли бы собой бесчисленные и количественно возрастающие множества средних, мелких и мельчайших конкурирующих друг с другом субъектов хозяйствования. Вместо этого, лидеры мировой экономики демонстрируют тотальное укрупнение своих ведущих компаний, в итоге превратившихся в мегакорпорации (ТНК и ТНБ), которые сегодня уверенно распространяют свою монопольную власть не только на отрасль, в которой работают, но и на национальную, а порой и всю мировую экономику.

Специалисты отмечают, что в настоящее время дезинтеграционные процессы, объективно ведущие к усилению конкуренции, в количественном плане на порядок уступают интеграционным процессам, способствующим увеличению монопольной силы интегрирующихся экономических систем (бизнес-систем) и все более удаляющим мир от ситуации совершенной конкуренции. Так, в США в 1996–1997 гг. произошло 150 случаев разделения американских акционерных компаний, однако, за это же время наблюдалось в раз больше слияний, что однозначно отражает общие тенденции развития национальной экономики ведущей державы мира [45, c. 751]. В итоге, сегодня каждая из 200 крупнейших американских компаний имеет в своем составе предприятия не менее 20 отраслей, причем 39 таких компаний действуют в 30 отраслях, а 9 – в 50 отраслях производства [28, c. 32]. Необходимо указать, что указанные процессы характерны для всех стран-лидеров мировой экономики, поскольку по оценкам экспертов Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД) в первой сотне «хозяйствующих субъектов» разного вида (стран и компаний) не менее 29 являются крупными частными корпорациями ведущих стран Запада, а остальные – суверенными государствами [33, c. 421].

Разумеется, охарактеризованные тенденции ничего общего не имеют с теми теоретическими представлениями о рыночно-конкурентной модели, к которой, согласно экономикс и рекомендациям вашингтонского консенсуса, должны стремиться осуществляющие экономические реформы страны, включая Беларусь, Россию, Украину и т. д. Приведенные примеры из практики лидеров мировой экономики красноречиво свидетельствуют о степени отрицания тех теоретических воззрений о рыночно-конкурентном механизме экономического развития, которые столь активно пропагандируются и навязываются (например, вашингтонским консенсусом) в развивающихся и переходных странах. Научной общественности последних давно пора осознать, что времена, когда А. Смит создавал свое великое учение о «невидимой руке» рынка безвозвратно канули в лету, поскольку в наши дни отдельные ведущие западные мегакорпорации по своим финансовым возможностям в десятки, а порой даже и в сотни раз превосходят ВВП подавляющего большинства стран мира.

Как это уже отмечалось выше, главной причиной указанного отрицания классической рыночно-конкурентной модели экономического развития является, прежде всего, необходимость инновационного развития и перехода к инновационной экономике. Согласно исследованиям некоторых зарубежных и отечественных ученых (А. Быков, Р. Зименков и др.), несмотря на многоцелевой эффект от интеграции субъектов хозяйствования, все же «… главная выгода американских компаний от проведения слияний в промышленности связана с экономией на долгосрочных разработках и создании новых видов продукции, а также на капиталовложениях в новые технологии» [15, c. 48].

Согласно модели, предложенной А. Быковым (БГЭУ), интеграционный (синергетический) экономический эффект от внедрения единичного нововведения на n предприятиях может быть оценен на основе следующего выражения [4, c. 117–122]:

где ЭН n – общий экономический эффект от внедрения нововведения, ден. ед.; n – количество предприятий, внедряющих нововведение, ед.; РП - объем реализации продукции, ед.;

Сб и Сн – себестоимость производства и реализации единицы продукции соответственно по базовому и новому варианту, ден. ед.; ЗНn – затраты на исследования и разработки, а также на освоение производства инновационной продукции, ден. ед.; ЗИР – затраты на исследования и разработки, ден. ед.; ЗОП – затраты на освоение производства новой продукции на единичном предприятии, ден. ед.

П р и м е р : Нововведение на единичном предприятии обеспечивает снижение себестоимости единицы продукции на (Сб – Сн ) = 10 ден. ед., однако, его внедрение было связано с затратами на исследования и разработки ЗИР = 1 000 000 ден. ед. и освоение производства ЗОП = 100 000 ден. ед. Рассчитать общий экономический эффект от внедрения нововведения ЭН n на 1, 2, 5 и 10 предприятиях (n = 1, n = 2, n = 5, n = 10), при условии, что объем реализации продукции на каждом единичном предприятии РП = 100 000 ед.

В табл. 3 приведены результаты расчета по выражению (1) общего экономического эффекта от внедрения нововведения ЭН n.

Результаты расчета позволяют сделать чрезвычайно важный теоретикометодологический вывод о том, что конкурентно-рыночный механизм является серьезным препятствием для научно-технического прогресса и процесса формирования инновационной экономики. Действительно, в условиях новой экономики (экономики, основанной на знаниях), когда стоимость получения новых знаний, в том числе осуществления НИР и НИОКР стремительно возрастает, рыночно-конкурентная модель быстро теряет свою актуальность. Это происходит по той причине, что в рыночно-конкурентной среде самостоятельные и конкурирующие друг с другом многочисленные предприятия вынуждены столь же большое количество раз дублировать затраты на НИР и НИОКР с целью осуществления технико-технологических инноваций. В условиях неуклонного удорожания исследований и разработок нерациональное дублирование указанных затрат существенно снижает эффективность рыночно-конкурентного механизма, который оказывает все большее и большее тормозящее воздействие на научно-технический прогресс.

Изменение общего экономического эффекта от внедрения нововведения ЭН n Количество ин- Экономия от снижения себе- Затраты на иссле- Затраты на освое- Общий экономичетегрированных стоимости продукции в ре- дования и разра- ние производства ский эффект от внепредприятий зультате внедрения нововве- ботки ЗИР, ден. ед. новой продукции дрения нововведения С учетом того, что информация (знания, результаты НИР и НИОКР) могут многократно тиражироваться с минимальными издержками, возникает принципиальная возможность экономии издержек на исследования и разработки при условии, что предприятия откажутся от принципа рыночного индивидуализма в пользу их интеграции в бизнессистемы и заменят конкуренцию во взаимоотношениях друг с другом на сотрудничество.

В этом случае затраты на НИР и НИОКР могут быть осуществлены всего лишь один раз (например, вскладчину) и затем растиражированы среди участников бизнес-системы, что исключит нерациональное многочисленное дублирование издержек на исследования и разработки. В итоге эффективность инновационной деятельности в интегрированной системе предприятий оказывается существенно выше, чем в рыночно-конкурентной среде, когда каждая бизнес-единица действует на свой страх и риск самостоятельно, конкурируя друг с другом и имея при этом отрицательный экономический эффект от внедрения инновации.

Отсюда следует важнейший теоретико-методологический вывод о том, что инновационная экономика является качественно новой ступенью на пути эволюции экономических систем, следующей за рыночно-конкурентной моделью и во многом ее отрицающей.

Представляется, что описанные выше недостатки в сфере формирования инновационной экономики в большинстве постсоветских стран обусловлены тем, что Беларусь, Россия, Украина и т. д. ориентированы на заведомо неконкурентную в условиях экономики знаний рыночную модель развития, в то время как сегодня актуальна модель инновационного развития, основанная на совершенно иных закономерностях и принципах взаимодействия.

Вот почему в последние десятилетия технологически развитые страны демонстрируют отнюдь нерыночные тенденции своего экономического развития – интеграцию субъектов хозяйствования, их превращение в мегакорпорации и, следовательно, тотальную монополизацию национальных и мирового рынков. Действительно, в условиях рыночной конкуренции (обособленность, ориентация на индивидуальный успех, конкуренция, «война всех против всех»), когда каждое предприятие действует на свой страх и риск самостоятельно, внедрение новшества на единичном предприятии, как правило, оказывается неэффективным. Если же n предприятий, интегрировавшись в бизнес-систему, отказались от стандартных рыночно-индивидуалистских форм поведения в пользу коллективизма и сделали шаг от обособленности и конкуренции к интеграции и сотрудничеству, то указанное нововведение оказывается эффективным. При этом величина общего экономического эффекта оказывается тем выше, чем большее количество предприятий интегрировано в бизнес-систему и действует сообща, коллективно. Это означает, что устойчивый, инновационный экономический рост объективно требует дальнейшего обобществления производства и перехода к коллективным формам хозяйствования.

Очевидно, что описанный выигрыш возникает из-за существенной экономии затрат на исследования и разработки, которые сегодня весьма и весьма капиталоемки и в условиях бизнес-системы не дублируются каждым предприятием в отдельности, как это имело бы место в условиях конкурентного рынка, а осуществляются единовременно. Сто-двести лет тому назад, когда стоимость исследований и разработок была невелика и, например, закон всемирного тяготения можно было открыть, лежа под яблоней, синергетический эффект от экономии на указанных затратах был незначителен и потому именно конкурентнорыночный механизм обеспечивал максимально эффективное использование ресурсов. Сегодня же, когда затраты на исследования и разработки составляют значительную часть общих затрат на производство и реализацию продукцию, максимально эффективное использование ограниченных ресурсов осуществляется в условиях растущего обобществления производства и коллективных форм поведения субъектов хозяйствования, еще совсем недавно бывших непримиримыми конкурентами. Неслучайно некоторые западные специалисты сегодня ведут речь о революции в менеджменте, итогом которой станет формирование экономических систем принципиально нового типа, эффективность которых будет обеспечиваться не конкуренцией, а реализацией синергетического, интеграционного эффекта на основе коллективизма, сотрудничества и централизации [24, c. 174].

Ситуация напоминает футбольный матч двух команд, когда игроки одной из них действуют сообща, коллективно, учитывая установки тренера, играя в пас и страхуя друг друга, а игроки второй – самостоятельно, разрозненно, ориентируясь на индивидуальный успех, конкурируя друг с другом и желая во что бы то ни стало забить мяч самому. Очевидно, что исход такого матча предопределен. Вот почему страны, осуществляющие переход к рыночной экономике, как правило, неконкурентоспособны и заведомо проигрывают в темпах научно-технического развития тем странам, которые, по сути дела отказавшись от рыночно-конкурентных принципов хозяйствования, осуществляют переход к инновационной экономике. Разумеется, в целях сохранения своего лидирующего положения гранды мировой экономики кровно заинтересованы в том, чтобы развивающиеся и переходные страны шли по ложному пути построения именно рыночных систем хозяйствования, связанному с дезинтеграцией народнохозяйственных комплексов и национальной экономики, децентрализацией и всеобщей конкуренцией.

Существенные различия в уровнях научно-технического развития между технологически развитыми странами и государствами с переходной к рынку экономикой, на наш взгляд, обусловлены тем, что первые осуществляют переход к инновационной экономике, в то время как вторые – к рыночной. Следовательно, необходимость формирования инновационной экономики в Беларуси, России, Украине и т. д. делает актуальной проблему решительного отказа от ориентации на построение рыночной системы хозяйствования в пользу отрицающей ее модели экономики инновационного типа, проблему замены господствующей рыночно-конкурентной научно-образовательной парадигмы на теорию ассоциативного поведения, экономической интеграции экономических агентов и формирования бизнес-систем.

Кроме того, необходимость реализации указанного синергетического эффекта настоятельно диктует о целесообразности межгосударственной интеграции в научнотехнической и инновационной сфере, о важности формирования скоординированной межгосударственной инновационно-промышленной политики. Интеграция в рамках ЕврАзЭС и, прежде всего, Союзного государства жизненно важна для Беларуси, которой «в наследство» от бывшего СССР достался большой научный и промышленный потенциал, обслуживавший в свое время всю огромную страну. Сегодня же, когда число потребителей результатов НИР и НИОКР в стране объективно ограничено ее малой территорией и экономикой, большинство затрат на исследования и разработки неэффективно по той же самой причине, по которой их осуществление нецелесообразно в рамках единичного предприятия (см. табл. 3). Поэтому проблема интеграции Республики Беларусь в рамках СНГ, ЕврАзЭС и, прежде всего, Союзного государства – это задача сохранения высочайшего научно-технического, инновационного, образовательного, промышленного потенциала страны.

Второе. В связи с описанными в предыдущем пункте интеграционными процессами на уровне микро-, макро- и мегаэкономики (ТНК и ТНБ) объективно сужается круг субъектов хозяйствования, реально принимающих весомые экономические решения, что равносильно централизации управления национальной, а в современных условиях и мировой экономикой. Специалисты отмечают, что с 1970-х годов «…в промышленно развитых странах эволюция механизмов координации бизнес-процессов сопровождается передачей части функций корпораций надкорпоративным структурам – государственным и надгосударственным (к последним относятся, например, Евросоюз, ВТО, МВФ)» [4, c. 95].

Разумеется, описанные процессы кардинально отличаются от «дружеских» советов наших заокеанских партнеров, которые настойчиво ориентируют переходные к рынку страны на формирование конкурентно-рыночной среды через дезинтеграцию и децентрализацию управления экономикой. Хотя сегодня специалисты вынуждены признавать, что в России и в целом ряде других переходных стран упования на волшебную силу рыночной самоорганизации и децентрализация управления экономикой не оправдали ожиданий, а «… отсутствие мезоэкономических институтов привело... к утрате целостности и синергизма экономики» [31, c. 500], а, следовательно, к потере ею своей конкурентоспособности. Сегодня, на фоне быстрой деградации научно-технической и инновационной сферы стран бывшего СССР, деиндустриализации («заиризации») и примитивизации их национальных экономик, постепенного, но неумолимого превращения их в сырьевую провинцию Запада (см. п. 1.2) становятся очевидными масштабы потерь вследствие разрушения нашей общей великой Родины, которая еще совсем недавно объективно имела вторую в мире экономику и уверенно соперничала с самими США хотя бы по отдельным направлениям научно-технического прогресса.

Третье. В наши дни принципы интеграции, ассоциативного поведения корпораций и реализации ими синергетического эффекта в области научно-технического прогресса уверенно переносятся технологически развитыми странами с уровня макроэкономических систем (национальных экономик) в сферу мегаэкономики. На практике этот процесс обусловлен тем, что в современных условиях лидеры мировой экономики вместо продажи результатов исследований и разработок, в том числе и за мировые валюты, предпочитают обмениваться ими между собой на основе своеобразного бартера, что сегодня даже обозначается специальным термином – хайтеграция [4, с. 117; 32, c. 82].

Хайтеграция, понимаемая как интеграция и сотрудничество нескольких развитых стран в области разработки и обмена высокими технологиями, позволяет лидерам мировой экономики:

- использовать преимущества от международного разделения труда в сфере осуществления НИР и НИОКР и тем самым исключить нерациональное дублирование затрат на исследования и разработки (природа возникновения экономического эффекта от хайтеграции та же, что и в случае интегрирующихся экономических систем низшего уровня – отдельных предприятий);

- исключить возможность доступа большинства развивающихся и переходных к рынку стран к самым передовым технологиям, что обеспечивает гарантированное техникотехнологическое отставание последних, их неконкурентоспособность и периферийное развитие.

Четвертое. Важнейшим направлением поддержания высокой конкурентоспособности западных компании в условиях инновационной экономики является использование методов сверхускоренной амортизации новых технологий и технологического оборудования, подразумевающих обеспечение среднего темпа воспроизводства основного капитала на уровне не более 6,5 лет [4, c. 95].

С учетом того, что значительная часть основного капитала (здания, сооружения, объекты инфраструктуры) имеет существенно более длительные сроки использования, указанный средний темп его воспроизводства обеспечивается за счет сокращения продолжительности эксплуатации технологического оборудования и технологий до 1,5–2,5 лет. Для стимулирования этого процесса западные ТНК используют механизмы сверхускоренной амортизации указанной части основного капитала, что позволяет им быть, что называется, на гребне волны научно-технического прогресса и достигать тем самым максимума конкурентоспособности. По мнению некоторых белорусских ученых (А. Быкова, П. Кохно, Ю. Енина, В. Аносова), именно «… при помощи ускоренной амортизации были созданы финансовые предпосылки технологического прорыва в электронике, приборо- и машиностроении в США, Японии, Германии» [26].

Использование механизмов сверхускоренной амортизации позволяет западным ТНК и, следовательно, ведущим странам мира, где собственно эти ТНК и базируются, реализовывать следующие конкурентные преимущества:

- использовать для производства продукции только самые передовые, прогрессивные технологии, обеспечивающие максимальное качество продукции и (или) минимальные издержки производства, поскольку полностью амортизированное за непродолжительное время технологическое оборудование безболезненно заменяется новым, современным;

- обеспечивать гарантированное отставание развивающихся и переходных к рынку экономик, поскольку полностью амортизированное методами сверхускоренной амортизации, но не достигшее даже половины своего физического износа технологическое оборудование имплантируется в виде прямых иностранных инвестиций или просто сбывается в страны «второго» и «третьего» мира. При этом затраты на технологическое оборудование не просто возвращаются корпорации в виде амортизационных отчислений за 2–3 года его использования, но и покрываются на 120–150 % за счет прибыли от реализации морально устаревших основных средств. Разумеется, полученные ресурсы используются на приобретения новых, более прогрессивных и дорогих внеоборотных активов. Вот почему столь распространенное в Беларуси, России, Украине и т. д. упование на «живительную» силу прямых иностранных инвестиций, как фактор технико-технологического прорыва, столь же безрезультатно, сколь и наивно. С этих позиций прямые иностранные инвестиции, в том числе даже связанные с трансфером западных технологий, это не путь в мир «хайтэк», а дорога в страну «вечный секонд-хэнд».

Пятое. Конкурентоспособность и инновационная активность западных корпораций является предметом пристального внимания и заботы со стороны государства, которое реализует научно обоснованную инновационную, монетарную, кредитно-денежную, фискальную политику в интересах промышленного и инновационного секторов экономики (см. пп. 1.1 и 2.10). Дальнейшее направление исследований предполагает изучение специфических особенностей монетарной, кредитно-денежной, фискальной политики стран СНГ, ЕврАзЭС и Союзного государства и их определяющего влияния на эффективность инновационно-промышленной политики в регионе (см. п. 2.10).

1.2 Состояние, тенденции и противоречивость развития научно-технической и инновационной сферы стран Сегодня в научной, образовательной, чиновничьей и т. д. среде всех без исключения постсоветских стран правилом хорошего тона сделались в общем-то справедливые рассуждения о необходимости перехода к инновационной экономике. Очевидно, что в условиях становления постиндустриальной, информационно-интеллектуальной по своей сущности, экономики и беспрецедентного обострения международной конкурентной борьбы за рынки сбыта и быстро истощающиеся природные ресурсы только научно-техническая и инновационная активность способны обеспечить стране уже не просто место в ряду технологически развитых государств, а ее шансы на элементарное выживание. В научной литературе очень часто встречается утверждение о том, что сегодня устойчивый экономический рост отождествляется исключительно с внедрением достижений научно-технического прогресса и интеллектуализацией факторов производства. Согласно указанным источникам, на долю новых знаний, воплощаемых в технологиях, оборудовании и организации производства, приходится до 80 % прироста ВВП наиболее развитых стран мира. При этом ожидается, что в ближайшие 15 лет объем реализации наукоемких и высокотехнологичных товаров в 10 раз превзойдет общую стоимость продукции сырьевого сектора. Все это объективно делает бесперспективной сырьевую ориентацию экономического роста и настоятельно диктует о необходимости приоритетного, опережающего развития именно научно-инновационной сферы.

Здесь очень важно отметить, что, характеризуя известный этап развития социалистических стран термином «застой», идеологи их перехода к рыночному капитализму в качестве фундаментального недостатка плановой экономики неизменно обозначали низкую инновационную восприимчивость субъектов хозяйствования, находящихся в условиях административного нажима и потому лишенных самостоятельности и инициативы. Исходя из этого базового тезиса, едва ли не главной целью перехода от социалистического «застоя» к рыночно-капиталистическому «взлету» (разумеется, наряду с кратным повышением уровня жизни населения) декларировался резкий рост в условиях рыночной конкуренции инновационной активности экономических систем всех уровней, включая и национальную экономику в целом. По заверениям апологетов и трансляторов нового, пришедшего на смену советской политэкономии, великого учения о чудотворной силе «невидимой руки» рыночного капитализма, указанная активность должна была подстегнуть ажиотажный спрос на научно-техническую продукцию. В переходных странах методично и повсеместно внушалось, что этот спрос, в свою очередь, стимулирует беспрецедентный рост масштабов и качества научных исследований и разработок и тем самым весьма скоро, едва ли не за 500 дней, переместит и без того вторую в мире экономику на немыслимые даже для США высоты. Вместо этого сегодня переходящие к рынку страны СНГ дружно демонстрируют деградацию научно-технологического и промышленного потенциала, неумолимо превращаясь в сырьевую провинцию Запада. И все это происходит на фоне непрекращающейся риторики, ставшей ровесницей суверенитету стран бывшего СССР, о жизненной необходимости перехода к инновационной экономике.

В результате очевидных просчетов в области научно-технической и инновационной политики государства – участники СНГ закономерно понесли огромные потери, во многом «сдав» свои конкурентные позиции на рынках наукоемкой и высокотехнологичной продукции другим странам. Например, за годы построения рынка общая доля стран СНГ на мировом рынке наукоемкой продукции, по разным оценкам, сократилась в 12–15 раз и сегодня не превышает 1 %, в то время как в регионе сосредоточено 10–12 % интеллектуального потенциала планеты. Вместе с тем сегмент сырьевой продукции в общем объеме, например, российского экспорта значительно возрос, поскольку в 2004 г. в его структуре на топливно-энергетические ресурсы пришлось 56,8 %, металлы и простые изделия из них – 16,9 %, продукцию химической промышленности – 6,6 %, в то время как доля машин и оборудования за годы реформ сократилась более чем вдвое до 7,5 %. Следовательно, сырьем и полуфабрикатами с минимальной величиной добавленной стоимости заполняется более 80 % годового вывоза товаров. Исходя из приведенных, пропорций легко подсчитать, что доля сектора сырья и полуфабрикатов в товарном производстве России достигла 58–60 % [13, c. 16].

В итоге, некоторые ученые прямо констатируют, что, несмотря на «приличный» сырьевой рост, «экономика России (равно как и многих других стран СНГ. – Авт.) в 90-е гг.

ХХ в. двигалась в направлении, противоположном общемировым тенденциям. В развитых и многих средне- и слаборазвитых странах наблюдался технологический прогресс и экономический рост. В России же это годы спада и разрушения высокотехнологичных отраслей, обнищания населения и ослабления из-за недостатка государственного финансирования науки и образования. К концу десятилетия (за время рыночно-капиталистического «взлета». – Авт.) Россия по уровню производства, объему ВВП, производительности труда, средней продолжительности жизни и многим другим показателям переведена ООН из категории развитых в число среднеразвитых стран современного мира» [23, с. 32].

Важно отметить, что на протяжении 2001–2005 гг. чиновники в целом ряде переходных стран хором твердят об «укреплении» своих национальных валют и впечатляющем росте ВВП, однако, агрегированная инфляция, например, российского рубля в этот период, по данным журнала «Экономист», достигла 81 %. Хотя в сопоставимых ценах ВВП России и увеличился за 2004 г. на 7,1 %, однако, темп инфляции был гораздо выше – 18,8 %. В связи с этим индикатор качества ее экономического роста оказался по-прежнему отрицательным, что свидетельствует как о росте отсталости, так и об отсталости сырьевого экономического роста в целом (табл. 4). В условиях деградации научнотехнической и инновационной сферы, когда, по мнению экспертов, доля инновационного капитала в экономике России 2004 г. составила лишь 1,96 % (для сравнения, в Китае – 8,4 %, США – 27 %) [51, c. 197], иного роста быть и не может.

Сравнительная приростная конкурентоспособность России в 2004 г.

Источник: [13, c. 21] Разумеется, существенные потери понесла и Беларусь, экспорт высоких технологий которой в 2002 г. составил лишь 4 % против 23 % в среднем для стран ОЭСР. При этом за период 1995–2004 г. доля машин и оборудования в объеме белорусского экспорта упала почти на треть, а доля минеральных продуктов возросла более чем в 3,5 раза. В результате недофинансирования научно-технической сферы сегодня в Беларуси 13,0 %, а в России лишь 10,3 % промышленных предприятий являются инновационно-активными, хотя в 1990 г. это значение уверенно превышало 60 % для обеих стран (сегодня в ЕС таких предприятий – более 50 %, а в США – около 60 %).

В остальных странах СНГ ситуация по мере продвижения к рыночному капитализму оказалась вообще критическая, что обусловлено быстрой деиндустриализацией и примитивизацией («заиризацией») их национальных экономик. Специалисты отмечают, что «в базовых отраслях промышленности происходило свертывание производства наукоемких видов продукции, определяющих технический и технологический уровень производства.

Так, в странах Содружества с использованием современной техники добывается лишь 10 % нефти, а потому степень извлечения ее запасов не превышает 40–50 %. В химической промышленности доля прогрессивных материалов и продуктов в общем объеме выпуска ниже, чем в экономически развитых странах в 2–3 раза, а удельный вес продукции, выпускаемой по устаревшей технологии, достигает 60 %. В машиностроении только 20 % выпускаемой продукции соответствует мировому уровню. В черной металлургии на устаревшем оборудовании производится более 60 % стали. Ухудшилась и структура промышленности, гипертрофированно выросла доля топливно-энергетических отраслей. Ситуация в машиностроении сложилась просто критическая: его доля в промышленном секторе экономики государств – членов СНГ сократилась в 1,5–2 раза, а доля машиностроительной продукции в общем объеме экспорта упала с 17,5 в 1990 г. до 4–5 % в 2000 г.» [18, c. 338].

Итог сопоставимого с национальной катастрофой рыночного разгрома научнотехнической сферы и наукоемкой индустрии на постсоветском пространстве сводится к тому, что на рубеже веков почти все страны СНГ (за исключением Беларуси и Молдовы) имели ярко выраженную сырьевую ориентацию экспорта, поскольку в большинстве из них на долю 3–5 видов сырьевых продуктов и полуфабрикатов приходилось от 57,5 (Украина) до 85,0 % (Туркменистан) стоимости вывозимых за границу товаров [18, c. 338– 339]. Как говорится, либерально-рыночные реформы по рецепту вашингтонского консенсуса, нацеленные на превращение переходных стран в сырьевую провинцию западной цивилизации, в действии! Отнюдь неслучайно, что из всех стран региона первой смогла выйти на дореформенный уровень производства и уровня жизни лишь «нерыночная» Беларусь, где «невидимой руке» рынка, бдительно охраняющей интересы одного лишь крупного (значит, западного) капитала, не было дозволено вытеснить из сферы управления экономикой «зримую руку» Президента, неукоснительно соблюдающую интересы белорусского народа.

К сожалению, анализ показывает, что проблемы становления инновационной экономики в странах СНГ не ограничиваются снижением инвестиций в основной капитал. По мере осуществления рыночных реформ 1990–2004 гг. в странах региона наблюдаются многие другие крайне негативные тенденции, в том числе:

- снижение наукоемкости ВВП, что вызвано кратным уменьшением финансирования их научно-инновационной сферы (табл. 5). Например, в этот период, в Беларуси она снизилась с 2,3 до 0,69 %, в России – с 3 до 1,5 %, в других странах СНГ – в 3–11 раз;

- снижение в 3–10 раз доли инновационно-активных предприятий. В частности доля таких предприятий снизилась с 50 % в СССР накануне его распада до 13,0 % в Беларуси, 10,3 % – в России, 12,3 % – в Украине, 2,2 % – в Казахстане, в то время как в развитых странах Запада аналогичный показатель сегодня достигает 60 и даже 80 %;

- вытеснение стран СНГ с рынка высокотехнологичной и наукоемкой продукции. Сегодня, например, страны этого региона, обладая в совокупности 10–12 % интеллектуального потенциала планеты, сократили свое присутствие на этом рынке в 15–25 раз до 0,5– 0,6 %. В результате в странах СНГ наблюдается 2–5-кратный рост доли сырьевой составляющей в их экспорте. В частности, в Беларуси доля машин и оборудования в общем экспорте страны в период с 1998 по 2005 гг. снизилась с 30,2 до 20,3 %, а доля минеральных продуктов выросла почти в 4 раза – 8,4 до 35,4 %. В то же время необходимо указать, что Польше, например, благодаря продуманной инновационно-промышленной и инвестиционной политике (см. табл. 2) удалось за последние 10–12 лет снизить удельный вес сырья в общем экспорте страны с 60 до 20 %;

Динамика наукоемкости ВВП в странах СНГ в трансформационный период 1990–2003 гг.

Примечание: *1999 г.; составлено по данным [18, c. 340; 35, c. 164].

- снижение численности работников, занятых исследованиями и разработками, за счет их оттока в другие сферы деятельности и за рубеж (например, в Беларуси – с 59,3 до 20,0 тыс. чел, в России – с 1079,0 тыс. до 481,5 тыс. чел) (табл. 6). При этом важно учесть, что покинули страну и отрасль главным образом наиболее молодые, энергичные и перспективные специалисты, а также часть наиболее известных и именитых ученых. Все это привело к тому, что средний возраст научных работников высшей квалификации (докторов и кандидатов наук) в СНГ приблизился к пенсионному, в то время как в развитых странах мира средний возраст специалистов аналогичного уровня – менее 45 лет. Кроме того, заметно снизился профессионально-квалификационный уровень персонала научноинновационной сферы, о чем свидетельствует, например, уменьшение числа работников отрасли, имеющих научную степень (в основном за счет оттока относительно молодых ученых, имеющих степень кандидата наук). Так, в период 1991–2002 гг. число остепененных работников научно-инновационной сферы снизилось в странах СНГ с 204 987 до 151 468 чел. (на 26 %), причем это снижение в Азербайджане составило с 4682 до 3842 чел. (18 %), в Армении – с 4362 до 2234 (49 %), в Беларуси – с 6388 до 4225 (33 %), в Грузии – с 8091 до 6504 (19 %), в Казахстане – с 5045 до 3631 (28 %), в Кыргызстане – с 1319 до 803 (39 %), в Молдове – с 1824 до 1212 (34 %), в России – со 134 176 до (24 %), в Таджикистане – с 1156 до 1046 (10 %), в Туркменистане – с 983 до 912 (7 %), в Узбекистане – с 5686 до 3542 (38 %), в Украине – с 31 275 до 21 080 (33 %).

Перечисленные факты однозначно свидетельствуют, что во всех без исключения странах СНГ рыночные реформы вопреки всем прогнозам и ожиданиям привели к существенному снижению инновационной активности и вытеснению этих стран на обочину мирового научно-технологического прогресса. Так, если официальная оценка происходящих в научно-инновационной сфере России процессов характеризует их как «ослабление научно-технического и технологического потенциала страны, сокращение исследований на стратегически важных направлениях развития, отток за рубеж специалистов и интеллектуальной собственности… увеличивающийся технологический отрыв от ряда ведущих держав» (Концепция национальной безопасности Российской Федерации), то оценки самих ученых менее сдержанны и звучат следующим образом: «стремительная деградация научно-производственного потенциала страны… разгром отечественной фундаментальной и прикладной науки… движение истории вспять» [17, c. 167].

Динамика численности работников, выполнявших научные исследования и разработки Численность работников, выполнявших научные исследования и разработки (исслеСтрана дователи и техники без учета вспомогательного и прочего персонала), тыс. чел.

Источник: [18, c. 343; 35, c. 165].

В частности, по мнению директора Института Европы РАН академика Н. Шмелева, за прошедшие 10–15 лет 2/3 научно-исследовательского потенциала России было либо полностью, либо частично разрушено, а перед страной возникла перспектива превратиться в интеллектуальное и технологическое захолустье. При этом, считает академик, расходы на фундаментальную науку, НИР, НИОКР и образование были преднамеренно и целенаправленно сокращены более чем на порядок [49, c. 17].

Смысл произошедшего, на наш взгляд, можно объяснить следующим единственно возможным образом. К сожалению, приходится признать, что человечество вошло в третье тысячелетие с осознанием того, что современный этап развития мирового сообщества связан с беспрецедентным обострением целого ряда и без того весьма острых противоречий, именуемых в научной литературе не иначе как глобальными проблемами цивилизации. К числу такого рода проблем традиционно относят энергетическую, сырьевую, экологическую проблемы и др. обусловленные научно-техническим прогрессом конфликты человека с природой. Острота этих противоречий побудила международное сообщество устами Генеральной Ассамблеи ООН (1987 г.) и Международной конференции по экологии и развитию (г. Рио-де-Жанейро, 1992 г.) провозгласить необходимость перехода к устойчивому развитию в качестве главной цели всего третьего тысячелетия и тем самым признать бесперспективность и даже кризисность нынешнего пути развития цивилизации.

Одной из наиболее острых проблем для Запада, обладающего сегодня колоссальной финансовой и военной мощью, является сырьевая и, прежде всего, энергетическая проблема. Привыкший к высоким стандартам потребления «золотой миллиард» сегодня лицом к лицу столкнулся с острым дефицитом собственных сырьевых ресурсов и потому вынужден прибегать к внешней экспансии с целью доступа к природным ресурсам других стран и их захвата. Неслучайно, многие освободительно-демократические войны последнего времени, как правило, ведутся в районах нефтяных вышек и имеют углеводородный запах. Другим важнейшим инструментом этой экспансии является идеология глобализации, суть которой сводится к распространению рыночно-капиталистических принципов хозяйствования на весь мир. А поскольку в рыночной системе единственным критерием и мерилом успеха и власти являются деньги, то именно богатые западные страны устанавливают в глобальной рыночной экономике все без исключения «правила игры» (разумеется, в свою пользу).

В научной среде и обществе отношение к процессам межгосударственной интеграции сегодня далеко неоднозначное, поскольку одни понимают, например, глобализацию как процесс сложения усилий (капиталов, природных, трудовых и интеллектуальных ресурсов) разных стран для совместного производства продукции с целью максимально эффективного удовлетворения общественных потребностей. В основе такого рода представлений лежит теория сравнительных преимуществ, утверждающая, что в силу специфики природно-хозяйственных условий разных стран оказывается целесообразным производить необходимую мировому сообществу продукцию там, где это производство максимально эффективно, а затем на основе международной торговли обмениваться произведенными товарами. В связи с этим глобализация предполагает либеральный режим международной торговли, свободу перемещения капиталов, а также разделение труда по региональному принципу, территориальное обособление и специализацию, т. е. регионализацию.

Другие ученые воспринимают глобализацию как искусственно насаждаемый миру механизм глобальной эксплуатации центром периферии (странами «золотого миллиарда»

сотен других стран мира). В основе их представлений лежит теория неэквивалентного обмена, предполагающая, что свободные рыночные сделки эквивалентны только по субъективному основанию, но всегда неэквивалентны по материальному и трудовому базису, что приводит к некомпенсируемому перемещению вещества и энергии (в том числе и трудовой) из одних стран в другие, то есть к международной эксплуатации. Направление этих потоков объясняется на основе закона выравнивания средней нормы прибыли на авансированный капитал, согласно которому в условиях свободного трансграничного движения капиталов норма прибыли на единицу инвестированного капитала в разных странах выравнивается. При этом капиталоемкие производства соответственно получают большую долю совместно произведенной прибыли по сравнению с трудоемкими производствами, имеющими низкое органическое строение капитала. В результате этого происходит автоматическое перераспределение прибыли в пользу предприятий и стран, имеющих высокое технологическое развитие.

В итоге, в условиях навязываемого странами мировой экономической элиты остальному миру идеологии глобального, планетарного рыночного либерализма ресурсы неизбежно сконцентрируются там, где их использование осуществляется максимально эффективно, т. е. под контролем гигантских западных мегакорпораций, способных реализовывать колоссальный эффект от масштаба производства. Вот почему важным элементом навязываемой «незолотым» странам либерально-рыночной идеологии является миф о небывалой эффективности малого бизнеса, а также о жизненно важной для нас необходимости реструктуризации, разукрупнения, дробления (в идеале – уничтожения через приватизацию и банкротство) крупных предприятий и комплексов. В условиях, когда западные транснациональные компании (ТНК) и банки (ТНБ) имеют финансовые обороты в десятки и сотни раз больше, чем ВВП абсолютного большинства стран мира, всерьез вести речь об эффективности и конкурентоспособности одних только малых форм хозяйствования контрпродуктивно. Сегодня, когда стоимость исследований и разработок, лежащих в основе любого инновационного процесса, возросла в сотни и тысячи раз, вести серьезную научно-исследовательскую и инновационную деятельность могут только крупные и очень крупные финансово устойчивые компании.

Разумеется, для обеспечения гибкости и динамичности в реагировании на изменчивый спрос потребителя на рынке необходимо всячески поощрять субконтрактную практику выполнения исследований и разработок малым инновационным бизнесом по заданиям крупных предприятий, как это собственно и происходит на Западе в условиях сетевых организаций. Однако сам малый бизнес в условиях искусственного разрушения (главным образом, через приватизацию и банкротство) крупных компаний, как к тому подталкивают нас наши заокеанские «друзья», вряд ли осилит многомиллиардное и триллионное финансирование исследований и разработок по решению задач водородной энергетики, термоядерного синтеза, нанотехнологий, лазерной, космической, военной техники и других высокорентабельных и по-настоящему перспективных и прогрессивных направлений современной науки и техники.

Как это было отмечено выше, неоколонизаторскую сущность глобализации вполне возможно объяснить, используя закон выравнивания средней нормы прибыли на вложенный (авансированный) капитал. Этот закон утверждает, что в условиях беспрепятственного трансграничного перемещения капитала норма прибыли на каждую единицу вложенного (авансированного) капитала объективно выравнивается в масштабах всего глобализированного пространства. Используя на первый взгляд безобидные и правильные лозунги об основанной на теории сравнительных преимуществ эффективности международного разделения труда, проводники глобализации вовлекают в совместное производство конечной продукции разные страны. Однако при этом развитые страны концентрируют под своим контролем капиталоемкие производства, а на периферию «выталкивают» трудоемкие производственные процессы. В итоге совместно заработанная прибыль распределяется так, как это изображено на рис. 1 – капиталоемкие (К>>L) производства присваивают «львиную долю» (90 %) совместно заработанной прибыли, а трудоемкие (L>>K) довольствуются остатками (10 %) от нее, несмотря на то, что вложенные в общее дело ресурсы практически одинаковы – по 10 единиц: (9К+L) ед. предприятием А и (K+9L) ед. предприятием В.

Р и с. 1. Дифференцирующее действие закона выравнивания нормы прибыли на вложенный капитал Согласно приведенной схеме, малочисленный коллектив (L) предприятия А довольствуется 90 % совместно заработанной прибыли, а многочисленному коллективу (9L) предприятия В достается лишь 10 %. Таким образом, становится вполне объяснимым уже ставший обыденностью факт, что в странах «золотого миллиарда» среднестатистический работник получает за тот же самый по качеству и количеству труд в десятки раз больше, чем его «незолотой» коллега. Парадоксальность ситуации заключается в том, что в сложившихся условиях не только капиталист, но и даже наемник предприятия А выступает в роли эксплуататора своего коллеги, работающего на другом конце Земного шара на предприятии В.

В итоге, сложившаяся в мировой экономике ситуация напоминает картины из жизни «осажденной крепости», поскольку, согласно утверждениям авторитетной западной «Монд дипломатик», «всеобщая торговля вещами и словами, душой и телом, природой и культурой (рынок. – Авт.) ведет к углублению неравенства. В то время как мировое производство сельскохозяйственной продукции составляет 110 % потребностей человечества, ежегодно от голода умирают 30 млн человек, более 80 млн недоедают. В 1960 г. доход 20 % наиболее состоятельных людей планеты был в 30 раз выше, чем у 20 % самых бедных. Сегодня он в 82 раза больше! Из 6 млрд землян 500 млн живут в достатке, остальные 5,5 млрд – в нехватке. Мир перевернулся с ног на голову…» (цит. по [1, c. 61]).

Разумеется, если бы западный либерализм (как, впрочем, и вся западная идеология с ее псевдодемократическими ценностями) был свободен от болезни двойных стандартов, то все низкооплачиваемые работники предприятия В беспрепятственно переехали бы в страну, где функционирует предприятие А, и стали бы получать за свой труд достойную зарплату. В этом случае наряду с выравниваем нормы прибыли на вложенный капитал на планете неизбежно произошло бы и выравнивание часовой (удельной) заработной платы.

Однако половинчатый западный либерализм хотя и предполагает максимальную свободу международной торговли и движения капиталов, но в целях консервации региональной научно-технической и технологической отсталости предусматривает жесткие ограничения на трансферт технологий и миграцию рабочей силы. Разумеется, специалисты высшей квалификации («мозги») имеют несравненно больше возможностей для переезда в развитые страны («интеллектуальная миграция»), чем простые рабочие, что лишь усугубляет дифференциацию стран по уровню развития их научно-технического и технологического потенциала.

Кстати говоря, на основе вышеописанных рассуждений (см. рис. 1) становится очевидным тезис о том, что степень межгосударственной эксплуатации оказывается тем выше, чем больше разрыв в скоростях трансграничной мобильности капитала и миграции рабочей силы. Парадоксально, но факт – приход в развивающиеся страны высоких информационных технологий (Интернета, е-бизнеса, е-банкинга и т. п.) вопреки бытующему мнению способствует многократному усилению межгосударственной эксплуатации, поскольку увеличивает степень разрыва между мобильностью капитала и товаров – с одной стороны и рабочей силы – с другой. Вот почему миллиардер-«филантроп» Дж. Сорос на заре построения рыночного капитализма в переходных странах столь активно спонсировал развитие там информационных технологий. Да и сегодня в кровных интересах Запада – поощрять в переходных и развивающихся странах отнюдь не высокотехнологичные и наукоемкие производства, а интернет-модернизацию сферы обмена, которая позволяет развитым странам, словно карточным шулерам, выкачивать в центр создаваемую на периферии добавленную стоимость.

Из изложенного следует очень важный, объясняющий многие беды переходных к рынку стран вывод – описанный механизм межгосударственной эксплуатации исправно работает при следующих важнейших условиях:

1) высокой трансграничной мобильности финансового капитала, которая достигается идеологией глобализации, широкой популяризацией в странах «второго» и «третьего»

мира рыночного мифа о чудотворной живительной силе иностранных инвестиций и существенно возрастает благодаря поощряемому Западом, почти навязываемому извне внедрению едва ли не единственной разрешенной для периферийных стран высокой технологии – Интернета (е-бизнес, е-банкинг и т. п.);

2) существенной дифференциации в уровне научно-технического и технологического развития, что связано с концентрацией в одних странах мало интеллектуального труда, а в других – капиталоемких, а значит в современных условиях, наукоемких и высокотехнологичных производств. Указанная дифференциация достигается многочисленными объективными и субъективными ограничениями на пути миграции рабочей силы и трансферта технологий. Известно, что сегодня многие развивающиеся и переходные к рынку страны не имеют возможности приобретать современные высокие технологии даже за твердую валюту, поскольку технологически развитые государства предпочитают не торговать ими, а обмениваться между собой с целью консервации научно-технологической отсталости стран «второго» и «третьего» мира и сохранения своего господствующего положения.

Поскольку страны СНГ пока еще обладают относительно высоким научнотехническим и образовательным потенциалом (см. ниже), доставшимся им в наследство от СССР, а также столь необходимыми «просвещенному» Западу сырьевыми ресурсами, то для их вовлечения в орбиту межгосударственной эксплуатации западные страны кровно заинтересованы в быстрой деградации науки, технико-технологической, инновационной и промышленной сферы не пользующихся их благосклонностью развивающихся и переходных к рынку стран. Поскольку сегодня «золотой миллиард» обладает колоссальными финансовыми ресурсами, а в коридорах власти трансформирующихся государств, к сожалению, всегда находятся люди, ценящие деньги несравненно выше национальных интересов («пятая колонна»), то многие планы наших заокеанских «друзей» исполняются, словно по волшебству. Единственное логичное объяснение многих негативных процессов, а также описанных ниже очевидных алогизмов и провалов в монетарной, кредитноденежной, фискальной, инновационной, промышленной и т. д. политике стран с транзитивной экономикой связано, вероятно, с тем, что они реализованы «пятой колонной» в полном соответствии с интересами Запада и на его деньги.

В научной среде сегодня растет осознание того, что управляемые извне, ставшие хроническими социально-экономические кризисы в большинстве переходных к рынку и развивающихся стран являются обильными источниками финансовых, сырьевых, энергетических, интеллектуальных ресурсов для «золотого миллиарда». Так, широко известный на Западе ученый И. Валлерстайн в своей концепции мир-экономики вину за отсталость большинства государств планеты полностью возложил на обеспечившие себе чрезмерный уровень потребления страны «золотого миллиарда». По его мнению, именно «…высокоразвитые страны первого эшелона так руководят системой мирового хозяйства, что отсталые просто обречены оставаться отсталыми: их сырьевые ресурсы покупают по заниженным ценам, а продают им продукты высоких технологий – по завышенным; их не допускают к передовым технологиям; из них выкачивают не только капиталы, но даже и «мозги». Одним словом «аристократы» первого эшелона не только не намерены подавать руку помощи тем, кто пытается их догнать, но, наоборот, «бьют по рукам» тех, кто пытается ухватиться за поручни этого передового экспресса» (цит. по [37, c. 121]).

Дальнейшее совершенствование теория управляемого извне кризисного периферийного развития получила в трудах С. Амина, Ш. Мишале, Ф. Айдало и др., которые склонны видеть причины кризисов переходных стран в деятельности западных ТНК и ТНБ. По мнению перечисленных ученых, в то время как неоклассические рецепты экономикс навязывают нам дезинтеграцию приватизируемых предприятий и народнохозяйственных комплексов под благовидным предлогом создания конкурентной среды и воспевают преимущества малых форм бизнеса, международный рынок давно уже монополизирован безраздельно господствующими в мировой экономике западными мегакорпрациями, с которыми вряд ли в состоянии конкурировать индивидуальные предприниматели, кооперативы и малые предприятия. Закономерный итог рыночных реформ такого рода – неконкурентоспособность отечественных предприятий, спад объемов производства, научнотехнологический регресс, деиндустриализация, социально-экономический кризис, экономическое порабощение, вопиющее экономическое неравенство.

Сегодня, благодаря восторжествовавшему в планетарном масштабе рыночному капитализму, который своей «невидимой рукой» беспощадно сортирует людей (народы, страны, континенты) на капиталистов и тружеников, собственников и наемников, богатых и бедных, баснословно богатых и совсем нищих, вполне обыденным явлением стал тот факт, что в подавляющем большинстве из более чем 250 стран мира люди получают за тот же самый по количеству и качеству труд заработную плату в десятки и сотни раз меньшую, чем в нескольких так называемых развитых странах. Только жесточайшей межстрановой, глобальной эксплуатацией (глобализацией), основанной на дифференциации научно-технологического развития, можно объяснить и без того вопиющее, но при этом быстро растущее социально-экономическое неравенство как отдельных людей, так и стран, их групп и целых континентов. В частности, по данным за 2001 г. (табл. 7) на долю держав «большой семерки» (2,7 % общего числа стран), где проживает лишь 11,4 % населения Земли, приходилось до 68 % ВВП мировой экономики. Доля же ОЭСР (11,7 % числа стран и 18,5 % населения планеты) составила почти 9/10 ВВП планетарного хозяйства. Среднедушевой ВВП в государствах «большой семерки» и ОЭСР превосходил аналогичный показатель стран остального мира в 47,4 и 38,6 раз соответственно [12, c. 5].

В итоге, если в отдельных странах «золотого миллиарда» их среднестатистический житель более 2 USD ежедневно тратит только на коррекцию фигуры, то, по данным ООН, 2,8 млрд землян, имея меньший дневной заработок, элементарно недоедают, а более 80 тыс. человек, из которых 50 тыс. – дети, ежедневно умирают от голода (1 чел. каждую секунду!). И все это происходит в то время, когда, например, новоиспеченные российские капиталисты на ярмарке миллионеров (г. Москва, 2005 г.) едва ли не оптом скупают искусственные острова в Красном море, зарубежные футбольные клубы, замки, яхты, приобретают персональные авиалайнеры по цене, большей стоимости президентского самолета Дж. Буша и т. п., а ученые-экономисты получают нобелевские премии за теоретическое обоснование и легитимизацию сложившейся на планете столь «эффективной» и «справедливой» рыночно-капиталистической системы хозяйствования.

Распределение стран по численности населения и ВВП в 2001 г.

«большая Примечание: *ОЭСР – организация экономического сотрудничества и развития Отнюдь неслучайно в последнее время к числу глобальных противоречий развития мирового сообщества ученые уверенно стали причислять вопиющую социальноэкономическую дифференциацию как отдельных людей, так и регионов, стран и целых континентов. Колоссальная неравномерность социально-экономического развития стран и их регионов не только подрывает основы для устойчивого развития национальной и мировой экономики, создавая ситуацию противостояния, конфликта и обеспечивая условия для процветания терроризма, но и отрицает основополагающий демократический принцип равноправия людей. Вот почему проблема обеспечения относительно равномерного социально-экономического развития регионов планеты – это весьма важная часть общей глобальной задачи по обеспечению устойчивого развития государства, континента, мирового сообщества в целом, а также неотъемлемое условие соблюдения элементарных прав человека.

Приходится признать, что основной причиной неравномерности регионального развития, равно как и имущественного расслоения людей, является, с одной стороны, рыночный механизм, который собственно и порождает эту самую дифференциацию. И действительно, в современной рыночной экономике обычным явлением считается наличие бедных, зажиточных (средний класс) и весьма богатых (олигархи) людей. Следуя этой логике, можно констатировать, что в условиях глобальной рыночной экономики могут и должны быть богатые, стабильные, депрессивные и кризисные страны, регионы планеты, континенты. При этом уповать на то, что рынок с генетически «вмонтированным» в него механизмом социально-экономического расслоения способен решить порождаемые им же проблемы, бессмысленно.

С другой стороны важнейшим фактором дифференциации стран по уровню социально-экономического развития является неравномерность их научного и техникотехнологического развития, поскольку сегодня именно научно-технический прогресс и результаты его практического использования определяют место той или иной страны в иерархии экономически развитых стран. Поскольку научные исследования и разработки, как правило, не сулят быстрой максимальной прибыли, то они уверено попадают в зону дефектов (другие авторы используют иные термины – неэффективности, ошибок, провалов) рынка и потому объективно требуют иных, нерыночных методов регулирования.

Таким образом, исходя из принципиальной неспособности либерально-рыночного механизма решить проблемы социально-экономической дифференциации в глобальном и региональном масштабе, а также учитывая приоритетность развития научно-технической сферы, которая надежно попадает в зону изъянов рынка, можно сделать вывод о жизненно важной необходимости формирования и реализации государственной научнотехнической и инновационно-промышленной политики. Только эффективная, научно обоснованная, комплексная научно-техническая и инновационно-промышленная политика, использующая как рыночные, так и далеко нерыночные методы управления, способна сегодня обеспечить условия для научно-технологического прорыва Беларуси и России и их цивилизованного существования в ХХI веке [27].

2. СОСТОЯНИЕ, ФАКТОРЫ И ПРОБЛЕМЫ ФОРМИРОВАНИЯ

ИННОВАЦИОННОЙ ЭКОНОМИКИ В РЕСПУБЛИКЕ БЕЛАРУСЬ

2.1. Приоритеты социально-экономического развития Республики Беларусь и их инновационная составляющая В условиях глобализации мирохозяйственных связей перспективы любой национальной экономики связаны, прежде всего, с уровнем развития ее научно-технического и инновационного потенциалов. Общепризнанно, что сегодня стратегии инновационного развития альтернативы нет и именно ей должна быть подчинена политика реформ и преобразований. В Республике Беларусь, где вследствие объективной ограниченности ее природно-ресурсного потенциала необходимость ускоренного формирования экономики инновационного типа, базирующейся на внедрении самых современных достижений науки и техники, результатов НИР и НИОКР, опережающем развитии человеческого капитала и национальной системы образования, была осознана наиболее остро и, пожалуй, раньше, чем где-либо на постсоветском пространстве. Однако, на начальном этапе рыночных реформ, осуществлявшемся во многом в соответствии с рекомендациями Вашингтонского консенсуса, формирование инновационной экономики носило исключительно декларативный характер. Для этого периода характерно быстрое разрушение научнотехнического и промышленного потенциалов страны, снижение инвестиционной и инновационной активности, несмотря даже на то, что «активизация инновационной и инвестиционной деятельности» была обозначена в качестве одного из пяти основных приоритетов социально-экономического развития Республики Беларусь (табл. 8) Приоритеты социально-экономического развития Республики Беларусь Формирование эффективной системы здра- Всестороннее гармоничное развитие человоохранения века на основе повышения реальных денежных доходов Активизация инновационной и инвестици- Инновационный путь развития экономики Наращивание экспорта товаров и услуг Наращивание экспортного потенциала на Дальнейшее развитие жилищного строитель- Жилищное строительство ства на безэмиссионной основе с максимальным использованием внебюджетных источников финансирования Развитие агропромышленного комплекса и Развитие агропромышленного комплекса и Источник: [2, c. 25] С приходом к власти патриотично настроенного Президента А.Г. Лукашенко распад научно-технического, промышленного и инновационного секторов существенно замедлился. К пяти действующим приоритетам социально-экономического развития страны добавились два новых, причем большинство из них приобрели ярко выраженную инновационную составляющую (см. табл. 8).

В частности, первый приоритет развития страны на 2006–2010 гг. «Всестороннее гармоничное развитие человека на основе повышения реальных денежных доходов» предопределяет необходимость ускоренного развития интеллектуального, творческого, духовного, физического потенциалов человека как основного участника и «движителя» инновационного процесса. Это обстоятельство, в свою очередь, требует дальнейшего совершенствования систем образования, здравоохранения, других отраслей сферы услуг, способствующих формированию всесторонне развитого человека. Согласно этому приоритету к 2010 г. расходы на образование необходимо увеличить до 10 %, а на здравоохранение – до 7 % ВВП.

Второй приоритет «Инновационный путь развития экономики» непосредственно указывает на необходимость формирования в стране экономики инновационного типа, вследствие чего затраты Республики Беларусь на исследовании и разработки к 2010 г.

должны быть увеличены не менее чем в 2,5–3 раза по сравнению с 2005 г.

Третий приоритет «Наращивание экспортного потенциала на основе повышения конкурентоспособности отечественной продукции» в текущем пятилетии получил принципиально новое наполнение, поскольку он требует не экстенсивного наращивания экспорта (например, сырьевого), а совершенствования его структуры за счет увеличения доли востребованной на мировом рынке конкурентоспособной, а значит наукоемкой и высокотехнологичной продукции. Реализация данного приоритета социально-экономического развития возможна лишь на основе масштабной технико-технологической модернизации производства на основе базисных инноваций.

Реализация четвертого и пятого приоритетов также связана с использованием в строительной индустрии и агропромышленном комплексе прогрессивных методов организации производства и управления, новых технологий, материалов, оборудования и т. п., что подразумевает стимулирование инновационного процесса в соответствующих отраслях. В частности, в сфере жилищного строительства предусматривается ежегодное наращивание объемов строительства жилья с доведением его уровня до 5,7–6,2 млн кв. м в 2010 г. При этом в период 2005–2010 гг. за счет использования новых строительных технологий и материалов планируется снизить стоимость квадратного метра жилья с 1,43 до 0,9–1 среднемесячной заработной платы белоруса.

Пятый приоритет, обозначенный как «Энерго- и ресурсосбережение», нацеливает национальную экономику на разработку и масштабное использование в народном хозяйстве страны энерго- и ресурсосберегающих техники и технологий, внедрение которых в каждом конкретном случае уже само по себе уже является крупной базисной инновацией.

С необходимостью стимулирования инновационного процесса в регионах связан и шестой приоритет «Социально-экономическое развитие малых и средних городов». Дело в том, что ускоренная индустриализация страны объективно привела к чрезмерному росту потенциала крупных городов и особенно ее столицы. Однако очевидно, что для гармоничного и динамичного развития экономики страны необходимо повысить уровень комплексного развития производительных сил регионов, обеспечить размещение в малых и средних городах новых производств, филиалов и цехов уже действующих предприятий, расширить сферу услуг, прежде всего, за счет малого предпринимательства. Разумеется, целенаправленный рост промышленно-производственного потенциала белорусских регионов целесообразно осуществлять на основе размещения в них самых современных производительных сил, базирующихся на последних достижениях науки и техники. В свою очередь, указанный рост потребует соответствующего развития в малых и средних городах хозяйственной, научно-технической, инновационной, рыночной инфраструктуры, что уже к 2010 г. должно привести к серьезным положительным качественным сдвигам в уровне жизни населения регионов.

Во многом благодаря правильно выбранным приоритетам социальноэкономического развития «нерыночная» Беларусь самой первой среди стран бывшего СССР вышла на дореформенный уровень социально-экономического развития и сегодня продолжает уверенно лидировать среди стран СНГ по целому ряду макроэкономических показателей (табл. 9).

Индексы изменения основных показателей развития Беларуси и некоторых государств – участников СНГ (2004 г. по сравнению с 1991 г.), % в том числе:

Источник: [2, c. 26] Принято считать, что реализация намеченных приоритетов позволит в 2010 г. по сравнению с 2005 г. увеличить ВВП в 1,46 – 1,55 раза, производство продукции промышленности в 1,43–1,51, сельского хозяйства в 1,34–1,45, объем инвестиций в основной капитал в 1,8–1,9 раза. Прогнозируется обеспечить сбалансированный рост доходов и заработной платы на основе роста ВВП, производительности труда и улучшения качественных параметров экономики за счет ее перевода на инновационный путь развития. В частности, согласно прогнозам номинальная начисленная среднемесячная заработная плата одного работника на конец 2010 г. составит не менее 500 долл. США.

2.2. Законодательная база научно-технической Как известно, одним из основных элементов национальной инновационной системы любой страны (наряду с государственными приоритетами, институциональной инфраструктурой, системами финансирования и подготовки и переподготовки кадров) является нормативная правовая база. Более того, законотворческая деятельность (наряду с денежной эмиссией) является безусловной прерогативой государства, важнейшим инструментом регулирования научно-технической и инновационной деятельности в стране, главным фактором формирования «правил игры» на рынках научно-технической и инновационной продукции.

Согласно ст. 51 Конституции Республики Беларусь государство гарантирует свободу научного творчества и содействует развитию научных и технических исследований на благо общих интересов. Нормативные основы собственно научно-инновационной деятельности в Беларуси начали закладываться в первые годы ее суверенитета в связи с принятием Закона Республики Беларусь «Об основах государственной научно-технической политики» от 19 января 1993 г. № 2105-XII. В преамбуле этого нормативного правового акта (в редакции 1997 г.) прямо указывается, что наука находится под опекой государства и пользуется поддержкой как исключительно важная сфера для экономического развития, культуры, общественных отношений, а государство обеспечивает экономические и правовые гарантии научной, научно-технической и инновационной деятельности.

Дальнейшее развитие правовая база получила в рамках Программы развития научноинновационной деятельности, одобренной Правительством в феврале 1996 г. и разработанной по инициативе Государственного комитета по науке и технологиям (ГКНТ) для активизации процесса продвижения научно-технических разработок в производство, создания новых механизмов стимулирования научно-технического прогресса и его государственной поддержки. Результатом реализации этой программы в законодательном плане явилась разработка целого ряда нормативных правовых актов, в числе которых законы Республики Беларусь «О научной деятельности», «О служебном изобретении», «О пресечении недобросовестной конкуренции», «О научно-технической информации», а также принятие нескольких документов методического плана, касающихся оценки научнотехнического уровня инновационных проектов, методических указаний по работе с нематериальными активами, а также выпуск официального стандартизированного терминологического сборника «Инновационная деятельность. Термины и определения» [19, 20, 34].

В последующие годы принимается комплекс нормативных правовых актов, связанных с решением теоретико-методологических проблем определения новых и высоких технологий, формированием и функционированием базовых элементов инновационной инфраструктуры, порядка их финансирования и т. д., в том числе:

- Постановление Кабинета Министров Республики Беларусь от 26 февраля 1996 г.

№ 143 «О программе развития научно-инновационной деятельности в Республике Беларусь»;

- Указ Президента Республики Беларусь от 8 июля 1996 г. № 244 «О стимулировании создания и развития в Республике Беларусь производств, основанных на новых и высоких технологиях»;

- Постановление Совета Министров Республики Беларусь от 27 февраля 1997 г.

№ 139 «О приоритетных направлениях создания и развития новых и высоких технологий и критериях их оценки»;

- Положение Министерства экономики Республики Беларусь от 24 апреля 1997 г., Государственного комитета по науке и технологиям Республики Беларусь от 24 апреля 1997 г. «Положение о порядке организации и проведения государственной научнотехнической экспертизы разрабатываемых, привлекаемых и используемых технологий по отнесению их к новым и высоким, производств и организаций, основанных на этих технологиях, к высокотехнологичным»;

- Постановление Совета Министров Республики Беларусь от 4 июня 1997 г. № «Об инкубаторах малого предпринимательства в Республике Беларусь»;