«А.Ю. Головин КРИМИНАЛИСТИЧЕСКАЯ СИСТЕМАТИКА повременная криминалистика А. Ю. Головин КРИМИНАЛИСТИЧЕСКАЯ СИСТЕМАТИКА Москва ЛексЭст 2002 УДК 343.98 ББК 67.629.4 Г 611 Г 611 1Ьловин АЛО. Криминалистическая систематика ...»

Противодействие раскрытию и расследованию преступлений может иметь типичный либо специфический характер. Например,\ипизацию воздействия на участников расследования можно проводить по различным критериям. Можно говорить о наличии особенностей в ситуациях противодействия по различным группам преступлений. Например, для ситуации противодействия раскрытию и расследованию преступлений по делам об изнасиловании малолетней характерно воздействие на потерпевшую со стороны преступника непосредственно после совершения преступления путем угроз в адрес ее и близких ей людей, а в отдельных случаях и физического насилия, с целью исключить дачу показаний с ее стороны. Для вымогательств характерно По материалам следственного отдела Московского РОВД г. Калуги.

! воздействие со стороны преступников на потерпевшего в момент | предъявления требований о передаче имущественных ценностей, выj ражающееся в угрозах и физическом насилии, имеющее целью исключить его обращение в правоохранительные органы.

Заметим, что типизация противодействия расследованию может проводиться не только по видам преступлений. Можно, например, говорить о зависимости характера воздействия на участников расследования от места и обстановки воздействия. Так, в 73% исследованных случаев противодействия местом воздействия явилось малолюдное место (в частности, в 33,8% случаев - жилище лица, на которого оказывалось воздействие (наиболее распространенное место воздействия), в 9,2% - жилище воздействующего лица), в 13,1% случаев многолюдное место (улица, магазин, рынок и пр.), в 11,5% - помещение правоохранительных органов1. В помещении правоохранительных органов или многолюдных местах воздействие, как правило, ограничивается уговорами или попытками подкупа, реже угрозами'тогда как в малолюдных местах может быть оказано и физическое воздействие, уничтожено имущество и тд.

Системная характеристика противодействия расследованию преступлений будет неполной без раскрытия сущности и видов способов его осуществления.

Одним из основных способов противодействия расследованию является способ сокрытия преступления, выступающий одним из важных источников сведений о качественной характеристике преступного поведения. Установление способа сокрытия преступления может послужить своеобразным ключом к раскрытию преступлений, установлению личности виновного, обнаружению похищенного имущества, выявление причин и условий, способствовавших совершению преступления.

Способ сокрытия преступления, в отличие от иных форм противодействия расследованию, изучается в криминалистической науке весьма продолжительное время. При этом формирование системы научных знаний о нем сопровождается научной дискуссией по вопросу соотношения понятий совершения преступления и его сокрытия, а также о содержательной стороне этих действий. Остановимся поподробнее на основных научных концепциях сокрытия преступления.

Согласно первой концепции, следует различать способ совершения и сокрытия преступлений. При этом, в содержание первого должВ 2,4% случаев место воздействия достоверно не установлено.

но включаться: деяние, направленное на достижение преступного результата; материальные предметы (орудия, средства), с помощью которых совершено преступление; избранные преступником место и время совершения преступления; примененные им уловки для проникновения на место преступления. Способ сокрытия же рассматривается как действия преступника, направленные на маскировку факта преступления и ликвидацию следов этого преступления1.

По мнению других ученых-криминалистов, чью точку зрения можно обозначить как вторую научную концепцию, считают, что о способе совершения преступления следует говорить в двух смыслах:

- широком, включая в это понятие как подготовку и совершение преступления, так и его сокрытие;

- узком, имея в виду лишь непосредственное совершение преступления.

В тех случаях, когда сокрытие произведено после совершения преступления или не являлось необходимым условием его совершения, способ сокрытия выступает самостоятельным комплексом действий, не входящим в содержание понятия способа совершения преступления2.

Согласно третьей научной концепции, способ сокрытия преступления - часть (элемент) способа совершения преступления. Так, например, по мнению Г. Г. Зуйкова структуру способа совершения преступления образуют действия по подготовке к совершению и сокрытию преступлений, выступающие во взаимосвязанном комплексе'.

Идею о возможности существования сокрытия преступления как в рамках способа совершения преступления, так и вне его поддержали Р. С. Белкин, В. П. Лавров, И. М. Лузгин, В. Н. Карагодин, Н. П. Яблоков и другие ученые.

В частности, Р. С. Белкин дополнил определение Г. Г. Зуйкова указанием на то, что называемая им система действий объединяется единым преступным замыслом. В случае отсутствия единого преступного замысла, охватывающего все стадии преступной деятельности, допускается самостоятельное существование способа сокрытия преступлеСм.: Колмаков В. П. Следственный осмотр. - М, 1969. - С. 65; Колесниченко А. Н. Общие положения методики расследования отдельных видов преступления. - Харьков, 1965.-С. 18.

См.: Васильев А Н., Мудьюгин Г. Н. Якубович Н. А. Планирование расследования преступлений. М., 1957, - С. 66; Танасевич В. Г. Проблемы борьбы с хищениями государственного и общественного имущества. Дисс.... докт. юрид. наук - М., 1967. - С.123.

ния. Отсутствие единого преступного замысла, по мнению Р. С. Белкина, может проявиться в том, что:

а) при подготовке и совершении преступления субъект не планирует действий по сокрытию преступления, либо относясь к ним безразлично, либо предполагая, что их все равно не удастся осуществить, а затем, после совершения преступления, в связи с неожиданно возникшим намерением или неожиданно появившимися благоприятными для него обстоятельствами, принимает меры к сокрытию преступления;

б) при подготовке и совершении преступления субъект не планирует действий по сокрытию преступления, рассчитывая, что его следы сами исчезнут под воздействием природных или иных стихийных факторов, а затем, обманувшись в своих ожиданиях, импровизирует меры по сокрытию преступления;

в) при подготовке и совершении преступления субъект не планирует действий по сокрытию преступления по тем же причинам, что и в первом случае, но эти действия предпринимаются помимо его желания другими лицами, заинтересованными в исходе дела;

г) при подготовке и совершении преступления субъект не планирует действий по его сокрытию другими лицами (пособники, укрыватели), однако в связи с их неосуществлением по тем или иным причинам вынужден с разрывом во времени сам принимать меры к сокрытию, ранее им не планировавшемуся и не соответствующие единому преступному замыслу;

д) при подготовке и совершении преступления субъект планирует осуществление действий по его сокрытию, но вследствие изменившихся обстоятельств вынужден принимать иные меры, не соответствующие единому преступному замыслу и не обеспечивающие предусмотренного планом оптимального варианта сокрытия1.

Интересно и дополнение И. М. Лузгина, который указал, что способ совершения преступления, неотъемлемой составной частью которого является способ сокрытия (полноструктурный способ), присущ только умышленным преступлениям2.

Повышенное внимание при изучении способа сокрытия преступления уделяется и его классификациям. Это неудивительно, поскольку, как уже отмечалось ранее, классификация выступает, во-первых, эфСм.: Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. В 3 т. Т. 3. - М., 1979. - С. 232.

См.: Лузгин И. М. Сущность и основные черты способов сокрытия преступления//Криминалистическая сущность, средства и методы установления способов сокрытия преступлений. - М., 1987. - С. 8.

фективным средством познания и, во-вторых, служит основой для систематизации научных знаний об объекте.

В 1979 году Р. С. Белкин писал-. «Общепринятой классификации способов сокрытия преступления нет. Более того, при изучении этого вопроса мы вообще встретили в литературе лишь одну классификацию способов сокрытия преступления, предложенную В. А. Овечкиным. Чаще можно встретить упоминание или перечень целей сокрытая, повторяющий приведенный нами перечень Г. Н. Мудьюгина (сокрытие события преступления, его преступного характера, участия в нем), а еще чаще - описание отдельных способов сокрытия преступления без какой-либо их систематизации или применительно к конкретному виду преступлений»!. Таким образом, как первоначальные классификации можно охарактеризовать системы способов сокрытия преступления, построенные В. А. Овечкиным и Г. Н. Мудьюгиным.

Деление способов сокрытия преступления Г. Н. Мудьюгина представляет собой систему действий преступника, направленных на уклонение от грозящей ему ответственности (защитное поведение). В частности, автор выделил:

- ложные показания, объяснения и другие высказывания обвиняемого, как касающиеся отдельных моментов дела, так и представляющие собой законченные версии;

- создание обвиняемым искусственных доказательств;

- уничтожение и сокрытие следов преступления и вещественных доказательств;

- прямое уклонение от следствия и судаз.

В качестве основания деления Г. Н. Мудьюгиным использована содержательная сторона способов сокрытия преступления. Однако построенная классификационная система, очевидно, могла быть дополнена Более детальное деление способов сокрытия преступления по тому же основанию произвел В. А. Овечкин. В его классификации все способы сокрытая преступления представлены двумя группами. В первую группу вошли: а) перемещение материальных источников информации о преступлении; б) маскировка материальных источников информации о преступлении; в) уничтожение материальных (а в некоторых случаях и идеальных) источников информации о преступлеБелкин Р. С. Курс советской криминалистики. В 3 т. Т. 3. - М, 1979- - С. 235.

Г Н. Мудыогин рассматривал способы сокрытия убийств.

i См.: Мудыогин Г. Н. Расследование убийств по делам, возбужденным в связи с исчезновением потерпевшего. - М., 1967. - С. 126-128.

нии; г) уклонение от явки; д) отказ от дачи показаний; е) недонесение.

Вторую группу составили: а) фальсификация; б) инсценировка; в) заведомо ложное сообщение с целью сокрытия преступления; г) заведомо ложное показание с целью сокрытия преступления.

Несмотря на очевидную научную и практическую значимость деление В. А. Овечкина имело некоторые недостатки, за что подверглось в криминалистической литературе справедливой и убедительной критике2. Наиболее существенным из них является возможность отнесения одного и того же объекта к различным элементам классификационной системы, влекущая за собой трудности в реализации функций построенной классификации. Так, например, маскировка или фальсификации информации, отнесенные автором к первой классификационной группе, могут быть элементами инсценировки, рассматриваемыми во второй группе. В этой связи, надо отдать должное Р. С. Белкину, усовершенствовавшему и уточнившему эту классификацию способов сокрытия преступления. По указанному основанию им были вьзделены утаивание, уничтожение, маскировка, фальсификацию информации и (или) ее носителей, а также смешанные способы (инсценировка^. Думается, что такое деление наиболее соответствует принципам криминалистической классификации.

Помимо системы способов сокрытия преступления Р. С. Белкина на современном этапе развития криминалистики к вопросам классификации способов сокрытия преступлений обращались А. Г. Гельманов4, В. Н. Карагодин5, А. В. Кучеров6, И. А. Николайчук7, В. Ф. Ермолович8 и другие ученые. Особого внимания заслуживают классификационные См.: Овечкин В. А. Общие положения методики расследования преступлений, скрытых инсценировками. Автореферат дисс.... канд. юрид. наук - Харьков, 1975. - С. 7.

2 См.: Белкин Р. С. Указ. соч. - С. 365-366; Гельманов А. Г. Указ. соч. - С. 70.

3 См.: Белкин Р. С. Указ. соч. - С. 366-373.

4 См.: Гельманов А. Г. Указ. соч. - С. 70-94.

5 См.: Карагодин В. Н. Способы сокрытия преступления, их криминалистическое значение, методы распознавания и преодоления. Дисс.... канд. юрид. наук - Свердловск, 1982. С. 49-53; Он же. Преодоление противодействия предварительному расследованию.

Свердловск -1992. - С. 21-31.

См.: Кучеров А. В. Противодействие расследованию по воинским преступлениям.

Дисс.... канд юрид. наук. -М.Д996. - С. 32-38.

1 См.: Николайчук И. А. Классификации способов сокрытия преступлений// Российское законодательство и юридические науки в современных условиях: состояние, проблемы, перспективы. - Тула, 2000. - С. 126-131.

См.: Ермолович В. Ф. Криминалистическая характеристика преступлений. - Минск, 2001.-С. 92-110.

исследова ния способов сокрытия преступлений, проведенные В. П. Лавровым. Ци выделяются следующие основания делений, по:

~ степени общности;

~ степени сложности структуры;

~ степени распространенности;

~ 0 Т Б юшению к способу совершения преступления;

~ Р^мени применения;

~ степени очевидности факта сокрытия;

- длительности сокрытия;

" Объекту действий;

" Ф°рме поведения субъекта;

~ степени устойчивости;

~ Р^дмету сокрытия;

" Е)актеру скрываемых следов-отражений преступления;

~ - М, 1995. - С. 175; Медведев С. И. Негативные обстоятельства и их использование в Раскрытии преступлений. - Волгоград, 1973. - С. 23-24. Пантелеев И. Ф. Криминалистические версии// Криминалистика. /Под ред. И. Ф. Пантелеева, Н. А. Селиванова. - М, 1993. Пещак Я. Следственные версии. - М, 1976. - С. 130; Селиванов Н. А. Советская криминалистика: система понятий. - М, 1982. - С. 107; Сергеев Л. А, Соя-Серко Л. А., Якубович Н. А Планирование расследования. - М., 1975. - С. 20; Юридическая энциклопедия./ Д ред. М. Ю. Тихомирова. - М., 1998. - С. 219; Яблоков Н. П. Криминалистические верии основы планово-организационного обеспечения криминалистической деятельносКриминалистика./ Отв. ред. Н. П. Яблоков. - М, 1995 и др.

Особое мнение было высказано А. М. Лариным, который дал л дующее определение криминалистической версии: «...строящаяся в це" лях установления объективной истины по делу интегральная идея, об" раз, несущий функции модели исследуемых обстоятельств, создан'ныг воображением (фантазией), содержащий предположительную оценку наличных данных, служащий объяснением этих данных и выраженный в форме гипотезы»1. Такой подход к пониманию сущности криминалистической версии неоднократно критиковался в литературе. Добавим также, что предложенная А. М. Лариным дефиниция отличается чрезвычайной сложностью, как в понимании, так и в проведении с таким понятием различных логических операций, в том числе и классификации С учетом сказанного, представляется возможным выделить следующие основополагающие признаки криминалистической версииво-первых, это предположение; во-вторых, это логически построенное предположение; в-третьих, это предположение, обоснованное фактическими данными; в-четвертых, предположение должно быть направлено на объяснение явлений (фактов, обстоятельств), связанных с преступлением или его отсутствием; в-пятых, это предположение компетентного лица - т.е. лица, имеющего полномочия для осуществления действий, так или иначе направленных на проверку или подтверждение выдвинутой версии. Эти признаки характерны для любого вида криминалистической версии.

Классификационные исследования криминалистических версий. ведутся с середины 50-х до второй половины 60-х годов XX столетия.

Первые научные работы, в которых затрагиваются криминалистические версии, это преимущественно статьи, тезисы выступлений, либо труды по вопросам доказывания, планирования расследования. Пионерами в этой области были Г. Н. Александров, А. Н. Васильев, А. И. Винберг, А. Н. Колесниченко, О. В. Никренц, Г. М. Миньщвский, В. И. Теребилов, А. А. Пионтковский, А. А. Старченко, М. С. СтроговичЗ, Н. А. Якубович и некоторые другие ученые.

Версии рассматривались в учебниках «Советская криминалистика» под редакцией С. П. Митричева и Н. В. Терзиева (М., 1958), «Криминалистика» под редакцией С. А. Голунского (М., 1959).

Ларин А. М. От следственной версии к истине. - М., 1976. - С. 29, В первых работах, посвященных проблеме, версии именовались преимущественно следственными.

i Думается, первым определением криминалистической версии была дефиниция М. С. Строговича, предложенная еще в 1946 году. Под ней понималось «одно из нескольких отличных друг от друга объяснений одного и того же события», (см.: Строгович М. С Уголовный процесс. - М, 1946. - С. 290).

В первых работах по рассматриваемой проблематике внимание существенно уделяется сущности криминалистической версии, ооетическим вопросам ее построения и проверки. Появляются и Первые деления.

Так, уже в 1955 году А. А. Пионтковский пишет о классификации РОСИЙ на наиболее вероятные и менее вероятные.

Данное деление версий упомянул в 1956 году и американский иМ иналист О. Хара. Он рекомендовал отбирать для проверки те версии, которые кажутся наиболее вероятными, а затем после их проверки выбрать наилучшую версию и до окончательного придерживаться именно ее, за что подвергся справедливой критике со стороны д. Н. ВасильеваЗ.

По сути дела, по степени вероятности разделил версии и А. А. Старченко, использовав, впрочем, иную терминологию (более убедительные и менее убедительные)!

Классификация версий по степени вероятности неоднократно упоминалась в более современных научных трудах (например, в цикле работ И. М. Лузгина, посвященных проблемам криминалистических версий 1968-1995 гг.). Данная классификация представляется интересной и имеет практическое значение. Однако, используя ее в практической деятельности, лицо, производящее расследование, должно знать, что не следует увлекаться проверкой только наиболее вероятной версии, игнорируя при этом выдвижение и проверку иных предположений, даже, на первый взгляд, менее вероятных.

В 1955 году В. И. Теребилов пишет о подтверждаемых (полностью и частично) и отвернутых версиях. И те, и другие, по мнению автора, имеют положительное значение для процесса познания истины5.

Практически из тех же посылок исходил А Р. Ратинов, классифицировавший версии на истинные и ложные. Однако в более поздних работах подобное деление не встречается. Думается, это связано с тем, что У такой классификации нет практического выхода. Определение истинности версии возможно только по результатам ее проверки. МежСм.: Пионтковский А. А. К вопросу о теоретических основах советской криминалистики// Советская криминалистика на службе следствия. Вып. 6. - М., 1955. - С. 30.

Цит. по: Васильев А. Н. Основы следственной тактики. - М., I960. - С. 20.

См.: Васильев А. Н. Указ. соч. - С. 20.

См.: Старченко А. А. Гипотеза. Судебная версия. - М, 1962. - С. 35-36.

См.: Теребилов В. И. К вопросу о следственных версиях и планировании расследоваНия // Советская криминалистика на службе следствия. - М., 1955. - С. 107.

См.: Ратинов А. Р. Судебная психология для следователей. - М., 1967. - С. 149.

ду тем, подтвердившаяся версия уже не станет носить предположительного характера, а будет представлять собой истинное знание.

В 1956 году в работе А. И. Винберга, Г. М. Миньковского и Р. Д. Рахунова «Косвенные доказательства» был затронут вопрос о соотношении общих и частных версий в расследовании, хотя основание такого деления авторами не было приведено. Однако уже в 1957 году А. Р. Шляхов называет такой классификационный признак - объем версии.

В том же году в работе А. Н. Васильева, Г. Н. Мудьюгина и Н. А. Якубович «Планирование расследования преступления» версии предлагается делить по признаку юридической значимости на три класса:

а) общие версии - предположения о предмете доказывания в целом;

б) версии об отдельных юридических признаках преступления (объекте, объективной стороны, субъекте, субъективной стороне и др.);

в) частные версии - о доказательственных фактах.

Рассматриваемую классификацию криминалистических версий подверг критике Г. Н. Александров. По его мнению, «...в основу классификации содержания версий должны быть положены не элементы со-става преступления, не так называемые «частные» или «предварительные» версии, но те главные вопросы, от решения которых прежде всего зависит раскрытие преступления», т.е. автор по сути дела отрицал существование частных версий. В то же время, Г. Н. Александров сделал примечание, из которого вытекает, что подчеркиванием «главных вопросов» он не хочет недооценивать «мелочей», которые встречаются при расследовании и которые могут оказаться в дальнейшем главными вопросамиз. Не о частных версиях ли здесь шла речь?

Несмотря на критику Г. Н. Александрова, деление криминалистических версий на общие и частные прижилось в криминалистической науке и на протяжении длительного времени вызывало интерес ученых, являлось объектом научных дискуссий.

В частности, спорным вопросом классификации криминалистических версий по объему объясняемых фактов (по содержанию) остается число составляющих ее элементов.

См.: Винберг А. И., Миньковский Г. М, Рахунов Р. Д Косвенные доказательства. - М., 1956. - С. 89.

См.: Васильев А. Н., Мудьюгин Г. Н., Якубович Н. А. Планирование расследования преступления. - М., 1957. - С. 39-40.

3 См.: Александров Г. Н. Некоторые вопросы теории криминалистической версии // Вопросы криминалистики. - М., 1962, № 3- С. 15.

Сторонники двучленной классификации считают что пп снованию версии можно разделить на общие (выдвигаема относительно других, более частных обстоятельств дела)' Ученые, придерживающиеся второго взгляда, считают что помимо указанных, в данную классификацию должна включаться'третья группа - версии, предположительно объясняющие отдельные элементы состава преступления. При этом частные версии определяются как предположения, относящиеся к отдельным мелким деталям расследуемого события и обстоятельствам, сопутствующим преступлению?

В литературе встречаются точки зрения, допускающие существование обеих ПОЗИЦИЙЗ.

Как представляется, разрешение этой застарелой дилеммы должно строиться на логическом анализе структуры классификации. Используемое классификационное основание (объем объясняемых версией фактов) достаточно точно определяет понятие общей версии, объясняющей сущность и содержание всего события в целом. Логично предполагать, что вторым элементом классификации будет являться версия, объясняющая более узкий круг обстоятельств. При этом, исходя из использованного классификационного основания, совершенно не существенно, на какие именно обстоятельства направлено такое предположение. Таким образом, логически верной будет являться двучленная структура рассматриваемой классификации.

Данная классификация играет положительную роль в уяснении сущности криминалистической версии. Утверждение о существовании версий с различным объемом позволяет не ограничиваться в расследовании выдвижением предположений относительно всего исследуеСм.: Белкин R С. Криминалистика. Краткая энциклопедия. - С. 13; Возгрин И. А. Формирование и выдвижение следователем первых версий // Проблемы криминалистической тактики. Вып. 16. - Омск, 1973. - С. 87; Величкин С. А. Указ. соч. - С. 47; Лузгин И. М.

Учение о криминалистической версии. - С. 178; Пещак Я. Указ. соч. - С. 128 и др.

2 См.: Арцишевский Г В. К вопросу о следственных версиях // Вопросы борьбы с преступностью. Вып. 24. - М, 1976. - С. 150; Колесниченко А. Н, Матусовский Г. А. О системе версий и методике их построения // Криминалистика и судебная экспертиза. Вып. 7. Киев, 1970. - С. 11; Селиванов Н. А. Указ соч. - С. 108 и др. С. А. Шейфер предложил классифицировать версии на общие, частные и детальные. Однако под частными он понимает версии, объясняющие отдельные элементы состава преступления, а под детальными - предположения о более мелких деталях расследуемого события, что позволяет его рассматривать как представителя данного подхода (См.: Шейфер С. А. Сущность и способы собирания доказательств в советском уголовном процессе. - М., 1972. - С. 31.) См.: Яблоков Н. П. Указ. соч. - С. 103.

мого события в целом, а направлять его на выяснение и проверку более мелких, иногда, на первый взгляд, незначительных обстоятельств. Более того, выдвижение общей версии, особенно по делам о неочевидных преступлениях, не всегда возможно сразу, и в таких случаях особую роль играют частные версии, результаты проверки которых (одной или нескольких) могут явиться обоснованием выдвижения общей версии.

Связь между этими элементами данной классификационной системы проявляется также и в том, что на основе общей версии можно выдвинуть ряд частных, что, однако, далеко не всегда позволяет рассматривать их совокупность как общую версию. Кроме того, эта классификация предполагает существование множества как общих, так и частных версий, которые могут быть выдвинуты при расследовании.

Проведенный опрос следователей и дознавателей показал, что на практике знают и используют классификацию криминалистических версий по объему объясняемых фактов. Так, подавляющее большинство опрошенных (92,3%) выдвигают в ходе расследования при планировании по делу как общие, так и частные версии (4,1% выдвигают только общие версии, 2,2 - только частные, 1,4% - затруднились ответить).

В криминалистической литературе предлагается ряд классификационных делений криминалистических версий, которые, на наш взгляд, со всем основанием можно охарактеризовать как отдельные виды частных версий. Так, Н. А. Селиванов классифицирует криминалистические версии по общему характеру ближайших целей, достижению которых они должны способствовать, на установительные и розыскные. При этом под установительными версиями понимаются предположения, предназначенные для установления определенных фактов с целью выяснения картины преступления и доказывания по делу, а под розыскными - предназначенные для поискаггех или иных объектов1.

А. М. Ларин использует термин «розыскная версия» в классификационной системе, построенной им по иному основанию (по характеру предположения), вторым элементом которой он называет версии существования. При этом классификационные элементы имеют те же признаки, что и в классификации Н. А. Селиванова2.

Необходимо также отметить точку зрения И. Ф. Герасимова и Л. Я. Драпкина, которые, не приводя основания деления, классифициСм.: Селиванов Н. А. Указ. соч. - С. 108.

2 См.: Ларин А. М. Указ. соч. - С. 54.

руют криминалистические версии на поисковые и исследовательские Поисковые версии они определяют как п р е д п о л о ж е н и Г З ые на поиск источников информации, что, на наш взг" яд рассматривать мнение этих ученых как один из взглядов^' Г а с с и Г кационную систему именно частных версий, учитывая что исследовательские версии, по мнению авторов, это предположения, направленные на исследование выявленной информации!

Анализ приведенных позиций позволяет установить существенный, на наш взгляд, недостаток построенных классификационных систем: противопоставление розыскных версий как отдельного направления предположения всем остальным криминалистическим версиям Отсюда вытекает несоразмерность построенных классификаций необходимость их дополнения. Кроме того, предлагаемые Н. А. Селивановым и А. М. Лариным классификационные признаки носят слишком общий характер и не определяют в должной мере специфику деления.

Как классификации частных версий можно охарактеризовать и классификационные системы, построенные в зависимости от направления предварительной оценки фактических данных (предложена А. М. Лариным) и по отношению к формуле обвинения (предложена И. М. Лузгиным)2. И в том, и в другом случае основанием классификации выступает направленность версии на те или иные частные обстоятельства, подлежащие установлению в процессе расследования (в первом случае на относимость и допустимость доказательств, во втором на виновность или невиновность лица в совершении преступления).

На наш взгляд, ни одна из рассмотренных классификационных систем не охватывает все виды не только криминалистических версий в целом, но и их отдельной разновидности - частных версий. Это обстоятельство указывает на необходимость построения системно обоснованной и полной классификации частных версий. В качестве классификационного основания может использоваться характер конкретных обстоятельств, предположительно объясняемых частной версией. По этому признаку предлагаем выделять следующие классификационные элементы:

1. Версии о характере отдельных обстоятельств происшедшего события, а также обстоятельств, препятствующих нормальному ходу расследования по делу. К этой классификационной группе относятся предположения о способе совершения или сокрытия преступСм.: Герасимов И. Ф, Драпкин Л. Я. Указ. соч. - С. 62. _ См.: Ларин А.М. Указ. соч. - С.47 ; Лузгин И. М. Указ. соч. и ления, его месте, времени, орудиях, использованных при совершении преступного деяния и т. д.

Не следует отождествлять рассматриваемые частные версии с общими версиями, рассмотренными выше, поскольку, во-первых, между ними есть большое отличие: признаки, определяемые основанием деления. Дяя общей версии, как элемента классификации, построенной по объему предположения, характерно предположительное объяснение происшедшего события в целом, как гармоничное сочетание всех или основных его обстоятельств и фактических данных, их подтверждающих. Рассматриваемые версии направлены на предположительное объяснение только отдельных обстоятельств происшедшего события.

Кроме того, предположительного объяснения требуют не только событие преступления в целом или отдельные его обстоятельства.

Очевидно, что версия может быть направлена и на действия, связанные с противодействием расследованию по делу (например, версия о воздействии со стороны преступника на свидетеля или иных участников расследования, поскольку ее подтверждение требует немедленного принятия процессуальных и тактических мер по предотвращению и преодолению негативных последствий таких действий).

2. Версии о существовании доказательственной информации по делу. Под версией о существовании доказательств мы понимаем обоснованное фактическими данными предположение о том, что в природе наличествуют источники информации, которая может быть использована в процессе доказывания по делу. К числу таких версий, например, можно отнести предположения о неустановленных по делу свидетелях, о существовании материальных объектов, могущих служить доказательствами по делу, о существовании следов преступления и преступника на определенном участке местности или-предмете и пр.

3. Версии о признаках лица (лиц), совершившего или совершающего преступление. Частная версия, относящаяся к этой классификационной группе, например, может быть предположением о специфических признаках внешности, навыках, привычках, профессии, должностном положении и иных особенностях и свойствах личности.

4. Версии о виновности лица в совершении определенного деяния.

Именно версии о виновности лица в зависимости от формулы обвинения делятся на обвинительные и оправдательные. Под обвинительными версиями, на наш взгляд, следует понимать обоснованное предположение о совершении расследуемого деяния конкретным лицом.

Оправдательной может называться только та версия, которая выдвигается при наличии обвинительного предположения в отно кретного лица и представляет собой предположительное < С Н И И К ° Н совершении деяния другим, не находящимся с ним в i зи человеком, по сути дела контрверсию к обвинительному у ложению.

5. Версии о мотиве и цели деяния. Версия о мотиве тех и действий представляет собой предположение об обстоятельствах™™ можно, побудивших лицо совершить преступное деяние Под версией о цели деяния мы понимаем предположительное суждение о том, к чему стремился преступник, что он пытался достичь своими действиями. По большинству дел выдвижение версий о мотиве и цели преступления обязательно, поскольку их проверка и подтверждение позволят значительно продвинуться в расследовании преступления. Так, например, ярко выраженную целевую направленность имеют «заказные» убийства, более 75% которых совершается из корыстных мотивов1.

6. Версии о причинах и условиях совершения преступления. Данную группу составляют предположительные суждения об обстоятельствах, способствовавших совершению преступного деяния.

7. Розыскные версии. Эту классификационную группу составляют предположения о местонахождении установленных лиц, предметов и иных объектов, имеющих значение для дела, признаки которых достаточно (для объявления розыска) известны лицу, производящему расследование.

Однако необходимо отметить, что с указанным выше определением розыскной версии согласилось всего лишь 6,3% опрошенных нами следователей и дознавателей. Большинство респондентов (46,7%) считают, что розыскная версия - это версия о местонахождении любых объектов, имеющих значение для дела. Представляется, что такое понимание розыскной версии не совсем правильно. Следователь не может объявить в розыск объект, если сведения, позволяющие индивидуализировать этот объект, ему неизвестны. Другими словами, термины «поиск» и «розыск» не идентичны по своему содержанию.

Неверно и понимание версии, как предположения только о лице, находящемся в розыске (так думают 9,6% опрошенных), поскольку круг объектов розыска, как уже отмечалось ранее, намного шире.

Более чем треть опрошенных сотрудников следствия и дознания (36,7% от числа опрошенных) считают, что розыскная версия - это Подробнее см.: Бородулин А. И. Убийства по найму. - М, 1997. - С. 33 39.

версия, выдвигаемая оперативным работником. Это объясняется тем что ответившие таким образом респонденты не видят различия в терминах «розыскная версия» и «оперативно-розыскная версия», обозначающих различные понятия. Представляется, что субъектом выдвижения розыскной версии, несомненно, может и должен быть как следователь, так и оперативный работник.

Научная и практическая роль рассмотренной классификации проявляется, на наш взгляд, в том, что она выявляет и позволяет наглядно показать все многообразие частных версий по делу, а также логическую последовательность их выдвижения (см. схему 22 в приложении 1) Длительное время в криминалистической литературе подвергается анализу классификация криминалистических версий, построении по субъекту их выдвижения. Существование этой классификационной системы на протяжении длительного времени сопровождается научной дискуссией о ее структуре. Так, по мнению одних авторов, все криминалистические версии по этому основанию разделяются на следственные, оперативно-розыскные, экспертные, судебные. Согласно другой точке зрения, в эту классификационную систему, помимо указанных, должны включаться следующие элементы: версии свидетеля, потерпевшего, обвиняемого, подозреваемого, защитника и других участников уголовного процесса. Существует также мнение, согласно которому субъектом выдвижения и проверки версии может быть только следователь, поэтому нет необходимости в классификации версий по такому основанию^.

Проведенный опрос сотрудников органов следствия и дознания показал, что среди следователей и дознавателей также нет единого мнения по вопросу о субъекте вьщвижения криминалистической версии. Так, 70,7% опрошенных считают, что выдвигать версии по делу может следователь (лицо, производящее дознание)^ 32,6 - указывают См.: Белкин Р. С. Очерки криминалистической тактики. Волгоград, 1993. - С. 35; Максутов И. X. Следственные версии и организация планирования и расследования // Криминалистика./Под ред. И. Ф. Крылова. - М., 1976. - С. 289; Лузгин И. М. Следственные версии и планирование расследования // Криминалистика./ Под ред. Р. С. Белкина, Г. Г. Зуйкова. - М, 1968. - С. 234. (Аналогичная позиция отражена и во всех последующих работах И. М. Лузгина, посвященных проблемам учения о криминалистической версии); Герасимов И. Ф., Драпкин Л. Я. Указ. соч. - С. 59 и др.

См.: Величкин С. А. Указ. соч. - С. 4б; Ларин А. М. Указ. соч. - С. 58; Сергеев Л. А, СояСерко Л. А., Якубович Н. А. Указ. соч. - С. 2б и др.

3 См.: Арцишевский Г. В. Указ. соч. - С. 20.

4 Опрашиваемый мог назвать несколько субъектов выдвижения криминалистических версий.

же прокурора, 17% - эксперта, 16,7 - специалиста, 8,5 - судью, о 1 - свидетеля, потерпевшего, 2,6 - защитника, 5,6 - подозреваемого, бвиняемого. По мнению 29,3% респондентов, субъектом выдвижения °ерсии может быть любое лицо, причастное к расследованию.

Нам представляется, что формирование единого подхода к определению субъектов выдвижения криминалистической версии на сегодняшний день в определенной степени должно учитывать положения нового уголовно-процессуального законодательства. Анализ этих положений приводит к выводу о необходимости выделения двух различных по субъектному составу групп версий:

- версии, выдвигаемые в ходе судебного производства по уголовным делам;

- версии, выдвигаемые в ходе досудебного производства по уголовным делам.

Версии, выдвигаемые в ходе судебного производства, можно определить как основанные на имеющихся доказательствах по делу предположения участников судебного разбирательства об обстоятельствах происшедшего события, их доказанности, существовании обстоятельств, смягчающих наказание, оправдывающих подсудимого и т. д.

В числе субъектов выдвижения таких версий можно назвать обвинителя, подсудимого, защитника, потерпевшего, гражданского истца и гражданского ответчика. Выдвигаемые названными участниками судебного разбирательства версии подтверждаются или опровергаются представленными ими и исследованными в судебном заседании доказательствами по делу.

Новизна этой сферы выдвижения и проверки криминалистических версий требует проведения специальных научных исследований.

В этой связи дальнейшая систематика криминалистических версий будет производиться нами на основе версий, выдвигаемых в ходе досудебного производства, как имеющих наибольшее научное и практическое значение.

Версии, выдвигаемые в ходе досудебного производства по уголовным делам, представляют собой основанные на фактических данных предположения лиц, уполномоченных на собирание, исследование и использование доказательственной и иной значимой для расследования информации, связанной с событием преступления или его отсутствием, а также иными обстоятельствами, складывающимися в ходе Расследования по делу.

К числу субъектов выдвижения этой группы версий следует отнести •- следователя (дознавателя);

- оперативного работника;

- прокурора;

- начальника следственного отдела;

Иногда в криминалистической литературе при делении версий на следственные, оперативно-розыскные, экспертные, судебные указывается такое классификационное основание, как вид деятельности, в процессе которой они выдвигаются2. На наш взгляд, его использование нецелесообразно, поскольку: во-первых, указание на характер деятельности вытекает из обозначения субъекта, выдвигающего версию (например версия эксперта может быть выдвинута только в ходе экспертной деятельности); во-вторых, большие сомнения вызывает отнесение к числу криминалистических версий, выдвинутых и проверяемых оперативным работником только в процессе оперативно-розыскной деятельности своими непроцессуальными средствами и методами, которые при неподтверждении не доводятся до лица, осуществляющего расследование по делу. Часть 2 статьи 11 Федерального закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности» гласит: «Результаты оперативно-розыскной деятельности могут служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела, представляться в орган дознания, следователю или в суд, в производстве которого находится уголовное дело, а также использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств»'.

Существование экспертных версий и возможность их отнесения к числу криминалистических версий были убедительно доказаны в научной литературе (См.: Белкин Р. С.

Курс криминалистики. - В 3 т. Т. 2. - М., 1997. - С. 389; Майлис Н. П. Роль экспертной гипотезы при решении диагностических задач// Новые разработки и дискуссионные проблемы теории и практики судебной экспертизы. - М, 1986. - С. 3; Шляхов А. Р. Структура экспертного исследования и гносеологическая характеристика выводов экспертакриминалиста// Труды ВНИИСЭ. Вып. 4. - М., 1972. - С. 22 и др.).

См.: Пантелеев И. Ф. Указ. соч. - С. 70; Салтевский М. В. Учение о криминалистической версии и планировании // Специализированный курс криминалистики (для слушателей вузов МВД СССР, обучающихся на базе среднего специального юридического образования). / Отв. ред. М. В. Салтевский. - Киев, 1987. - С. 214.

С. А. Величкин и Н. И. Порубов объединяют эти два классификационных основания в одно. (См.: Величкин С. А. Указ. соч. - С. 46; Андреев И. С, Грамович Г. И., Порубов Н. И.

Криминалистика. - Минск, 1997. - С. 109) 3 См.: Федеральный закон Российской Федерации «Об оперативно-розыскной деятельности» //Российская газета, № 160.

той связи представляется, что версии, получившие подтверждение е оперативно-розыскных мероприятий, требуют проверки и прооД гсуальным путем. Следует согласиться с мнением ученых, согласно орому непроцессуальная информация, разновидностью которой вляется оперативно-розыскная, играет вспомогательную роль для лица, производящего расследование!.

Классификация криминалистических версий по субъекту их выдвижения позволяет, во-первых, изучать их видовые особенности; вовторых, разрабатывать на основе такого изучения тактику их проверки в ходе досудебного производства по уголовным делам или судебного разбирательства.

Практическая ценность этой классификации выражается в том, что во-первых, она ставит всех субъектов выдвижения версий в равные условия: версия одного не исключает проверку возможных предположений, даже противоположных, со стороны другого; во-вторых, выполняет коммуникативную функцию, обеспечивая участие различных субъектов деятельности по раскрытию и расследованию преступления в определении ее основных направлений.

Широко распространенной является классификация криминалистических версий по степени их определенности. Большинство ученых-криминалистов, занимающихся проблемами криминалистической версии, придерживаются точки зрения, согласно которой по этому основанию можно построить следующую классификационную систему:

- типовые версии (в некоторых редакциях - типичные);

- конкретные версии (в некоторых редакциях - специфические)2.

Для типовой версии характерны два признака: во-первых, такие версии являются предположениями, основанными на научном обобщении следственной, судебной или экспертной практики, и, во-вторых, они неразрывно связаны с типичной следственной ситуацией.

См.: Бедняков Д И. Непроцессуальная информация и расследование преступлений. М, 1991. - С. 67; Белкин Р. С. Оперативная информация и ее роль в расследовании // Криминалистическое обеспечение деятельности криминальной милиции и органов предварительного расследования. / Под. ред. Т. В. Аверьяновой, Р. С. Белкина. - М, 1997. - С. 152.

См.: Цикл работ И, М. Лузгина по проблемам учения о криминалистической версии (1968-1995 гг.); Белкин Р. С. Криминалистическая энциклопедия. - М., 1997 -С. 31; Герасимов И. Ф., Драпкин Л. Я. Учение о криминалистической версии. - С. 59; Дубровин С. Б.

Криминалистическая версия и планирование расследования преступлений // Курс лекЧий по криминалистике. Вып. 5. - М., 1997. - С. 18; Яблоков Н. П. Криминалистические версии и основы планово-организационного обеспечения криминалистической деятельности. - С. 104 и др.

Основными признаками конкретной версии являются ее индивидуальность и неповторимость, поскольку они выдвигаются в связи с совершением определенного (конкретного) преступления. В то же время такие предположения находятся в определенных связях с типовыми версиями. Н. П. Яблоков, использовав данное обстоятельство как классификационный признак, разделил все конкретные версии на те у которых преобладают:

- признаки какой-то типовой версии;

- индивидуальные, нехарактерные для типовой версии признаки!

Заслуживает анализа особая позиция А. М. Ларина, разделившего по степени определенности все криминалистические версии на конкретные и поисковые. При этом под конкретными версиями он понимает чувственно-наглядные воображаемые образы объектов (событий, действий, предметов), имеющих значение для дела. Поисковые версии определяются им как «проблематические представления о сфере и путях поиска объектов в момент, когда о самих этих объектах следователь в состоянии сказать, что это что-то такое, что может оказаться важным для дела, если, конечно, оно существует»2.

Классификационная система, предложенная А. М. Лариным, оригинальна, однако отличается от остальных тем, что, во-первых, неясно, каким образом в данной классификации отражается классификационный признак (степень определенности); во-вторых, классификационные элементы определяются не как обоснованные предположения, а как определенного рода чувственные представления, что противоречит сущности криминалистической версии, даже в понимании самого А. М. Ларина.

Практическая значимость классификации криминалистических версий, построенной по степени их определенности, вцражается в том, что эта классификационная система обусловливает возможность обращения к типовым версиям в случае недостатка исходных данных для выдвижения конкретных предположений и, следовательно, определения общих направлений расследования. Как отметил А. Н. Колесниченко, «типичная версия, как результат обобщения практики, приобретает характер следственной версии по конкретному делу, когда следователь считает, что в данной ситуации она возможна и ее следует проверять».

1 См.: Яблоков Н. П. Указ. соч. - С. 104.

Ларин А. М. От следственной версии к истине. - С. 50-51.

3 Колесниченко А. Н. Общие положения методики расследования отдельных видов преступлений (текстлекций). -Харьков, 1976. - С. 21-22.

данная классификационная система лишний раз подтверждает, да при всей своей неповторимости и специфичности каждое отдельное преступление характеризуется рядом общих закономерностей его подготовки, совершения и сокрытия.

Проведенный опрос сотрудников органов следствия и дознания показал, что 81,9% следователей и дознавателей в ходе расследования по делу пользуются системами типовых версий, разработанных криминалистической наукой. Среди причин, по которым системы типовых версий не используются в расследовании, сотрудники следствия и дознания отмечали незнание таковых («не знаю», «не ознакомлен», «не располагаю», «не имею»), а в отдельных случаях отмечали, что процесс расследования носит творческий характер. Последнее утверждение справедливо, однако, на наш взгляд, не умаляет значения разработанных наукой систем типовых версий. Наоборот, рассматриваемая классификация указывает на то, что криминалистика не ограничивает следователя стандартными предположениями, предоставляет ему творческую свободу, избирательность и целеустремленность поиска истины.

Кроме того, как справедливо отмечается в криминалистической литературе, нельзя абсолютизировать типичные версии, в каждом конкретном случае их необходимо использовать осторожно, поскольку наряду с типичными могут иметь место и атипичные случаи1.

В криминалистической литературе часто встречается и другое классификационное деление криминалистических версий: по степени сложности внутренней структуры. Эта классификационная система существенных споров среди ученых-криминалистов не вызывает.

По указанному основанию все версии подразделяются на:

- простые - версии, направленные на объяснение единственного интересующего факта, обстоятельства;

- сложные (в некоторых редакциях - комплексные) - версии, направленные на объяснение группы фактов.

Данная классификация имеет как теоретико-познавательное, так и практическое значение, выражающееся в рациональной организации работы по делу и достаточно полно раскрытое в работах Л- Я. Драпкина и Н. А. Селиванова2.

См.: Быховский И. Е. Программирование расследования: возможности и перспективы // Актуальные проблемы советской криминалистики. - М, 1980. - С. 63; Филиппов А. Г., Яль 1шевС.А.Указ.соч.-С.71.

См.: Драпкин Л. Я. Построение и проверка следственных версий. Автореферат дисс....

^ВД. юрид. наук - М, 1972. - С. 20; Селиванов Н. А. Указ. соч. - С. 109.

Можно отметить и ряд других классификаций криминалистических версий, представленных в литературе. Так, Н. П. Яблоков и И. М. Лузгин предлагают классифицировать версии по времени построения на-, первоначальные и последующие (первичные и вторичные). Данная классификация, как справедливо отмечают авторы, указывает на необходимость оценивать каждую версию с учетом содержания предыдущей и результатов ее проверки.

Проблемной представляется предлагаемая в литературе классификация версий по временной направленности на ретросказательные и предсказательные. На наш взгляд, эта классификационная система неполна. Говоря о прошедшем и будущем, упускается еще один временной этап - настоящее, т.е. то, что существует, происходит в данный момент. Так, А. М. Ларин приводит следующие примеры ретросказательных и предсказательных версий: «похищенное после кражи, вероятно, находилось в доме подозреваемого»; «похищенное, вероятно, будет находиться завтра в доме подозреваемого»^ Очевидно, что можно выдвинуть и версию о событиях и действиях, происходящих в настоящий момент времени, например: «похищенное, вероятно, сейчас находится в доме подозреваемого». Такие версии выдвигаются и в практической деятельности по расследованию преступлений. Так, при расследовании мошенничества в крупных размерах, совершенного в г. Мценске Орловской области, следователь, основываясь на материалах дела, выдвинул версию о том, что скрывающийся от следствия подозреваемый Егоров может находиться у своих родственников в соседней области, и дал поручение по проверке этого предположения органу дознания. В результате Егоров был задержан^.

Обоснованной представляется классификация криминалистических версий по характеру взаимосвязи друг с другомЛ1о этому основанию версии делятся на взаимоисключающие (альтернативные), т. е.

такие предположения, которые при подтверждении исключают иные версии, и параллельные - версии, которые при подтверждении не исключают друг друга?. В этой связи вряд ли можно согласиться с мнеСм.: Яблоков Н. П. Указ. соч. - С.104; Лузгин И. М. Учение о криминалистической верс и и - С. 179.

2 См.: Герасимов И. Ф., Драпкин Л. Я. Указ. соч. - С. 62; Ларин А. М. Указ. соч. - С. 54-57;

Сергеев Л. А., Соя-Серко Л. А., Якубович Н. А. Указ. соч. - С. 27.

3 Ларин А. М. Указ. соч. - С. 57.

4 Уголовное дело № 166774. Архив Мценского народного суда Орловской области.

См.: Возгрин И. А. Указ. соч. - С. 87-88; Ларин А. М. Работа следователя с доказательствами. - М„ 1966. - С. 92-93.

нием некоторых авторов о том, что выдвигаемые версии по делу всегда должны носить взаимоисключающий характер1.

Представляется возможным провести следующую классификацию криминалистических версий, выдвигаемых в ходе досудебного производства, в зависимости от состояния расследования по делу:

- версии, выдвигаемые в ходе активного предварительного следствия и дознания;

- версии, выдвигаемые по приостановленному уголовному делу.

Выдвижение версий второй группы возможно в случаях приостановления уголовного дела по частям 1 и 2 статьи 208 УПК РФ. Предположения, выдвигаемые по части 2 этой статьи носят, прежде всего, розыскной характер, так как они направлены на установление местонахождения скрывшегося обвиняемого. Приостановление уголовного дела в случае неустановления лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого (ч. 1 ст. 208 УПК), обусловливает более широкий круг объектов, на которые может быть направлена версия.

Средства и методы проверки версий по приостановленным делам преимущественно носят непроцессуальный характер2. Основой выдвижения такого рода предположений является анализ материалов приостановленного дела. Проводя такой анализ, следует обращать внимание на полноту и качество проверки версий, выдвигавшихся в ходе предварительного следствия, на фактические данные, дающие основание для выдвижения иных версий, не выдвигавшихся и не проверявшихся в ходе предварительного следствия.

Такими фактическими данными, например, могут быть наличие негативных обстоятельств, т.е. данных, противоречащих (до их ло-гического разрешения) обычному объяснению факта в соответствии с определенной версиейз, которые по различным причинам не были приняты во внимание или установлены в ходе предварительного следствия. Игнорирование имеющихся негативных обстоятельств или их неустановление ведет к тому, что при расследовании не выдвигаются версии об инсценировке преступления или выдвигаются версии о совершении преступлений лицами, не имеющими к ним никакого отношения или не существующими вообще. Значение анализа материалов См.: Ермолович Е. Ф, Ермолович М. В. Построение и проверка следственных версий. Минск, 2000. - С. 37.

Подробнее о действиях следователя по приостановленному уголовному делу см.: Лавров В. П. Особенности расследования преступлений прошлых лет. М., 1972 и его докторскую диссертацию (1980 г.).

См.: Медведев С. И. Указ. соч. - С. 44.

приостановленного дела существенно возрастает при работе по пш остановленному делу следователя, ранее не проводившего по нем" предварительное расследование, либо группы следователей. ^ Подтверждение такой версии в ходе работы по приостановленном делу служит, на наш взгляд, основанием для возобноатения предвари!

тельного следствия и ее дальнейшей проверке процессуальным путем Нами уже затрагивалось прикладное значение отдельных классификационных систем криминалистических версий. В то же время можно выделить общие направления их использования.

Использование классификационных систем криминалистических версий в практике расследования носит, прежде всего, информационный характер. Оно представляет собой мыслительную деятельность следователя (лица, производящего дознание, эксперта), заключающуюся в понимании сущности криминалистической версии и ее видов и основанной на нем выработке совокупности предположений по конкретному расследуемому событию и планировании действий по их проверке. Эту деятельность можно представить в два этапа1.

На первом этапе - этапе теоретического анализа - происходит ряд мыслительных операций (десимволизация, продуцирование, интерпретация и др.)2, направленных на уяснение признаков классификационных элементов, их значения и возможности использования в конкретном случае.

С процессом построения версий связан второй этап использования классификационных систем. На данном этапе происходит наложение классификационной информации на имеющиеся фактические данные о расследуемом событии. Цель такого наложения - выдвижение необходимого множества предположительных объяснений происшедшего события, как одно из важнейших условий объективности расследования. При этом не следует ограничиваться использованием одной классификационной системы. Установление классификационной принадлежности версии помогает лицу, производящему расследование, правильно определять процессуальные и тактические действия по ее проверке, строить их на прочной логической основе. Так, например, следователю не следует пренебрегать проверкой версий, выдвинутых лицом, производившим неотложные следсгвенные действия, экспертом В целом такая процедура использования классификаций характерна и для некоторых других действий следователя (постановка тактической задачи, принятие тактического решения, выбор тактических приемов и комбинаций, выявление тактических ошибок).

Подробнее об таких операциях см.: Ракитов А. И. Диалектика процесса понимания // Вопросы философии.1985, № 12. - С. 62-71.

бо ДРУ ™ следователем, проводившим расследование, если они не ''ши опровергнуты установленными фактическими данными.

изложенное позволяет говорить о совокупности классификация х систем криминалистических версий как о наиболее развитом ййссификационном аппарате криминалистической тактики. К числу „ нций его дальнейшего развития можно отнести:

- систематизацию и упорядочение научных знаний, составляющих учение о криминалистической версии, именно на основе классификационных систем;

- проведение дальнейших классификационных исследований отдельных видов криминалистических версий (в особенности частных версий, а также версий, выделяемых по субъекту их выдвижения);

- обеспечение возможности машинной обработки классификационной информации о криминалистических версиях как в научных исследованиях, так и в практической деятельности по раскрытию и расследованию преступлений;

- дальнейшее изучение возможностей использования разработанных классификаций криминалистических версий в различных разделах криминалистики.

В заключение хотелось бы добавить, что только логически выдержанный классификационный аппарат криминалистических версий может органично входить неотъемлемой частью в теоретические основы криминалистической науки.

тактических ошибок в расследовании преступлений и формированию методики Одним из существенных факторов, снижающих эффективность деятельности органов предварительного расследования и отрицательно влияющих на выполнение задач уголовного судопроизводства, являются недостатки, допускаемые следователем в ходе работы по Делу. Их негативные последствия носят как сугубо юридический (прекращение, приостановление уголовного дела, судебные ошибки1), так О вдиянии ошибок, допущенных в ходе предварительного расследования, на ошибДопускаемые в ходе судебного разбирательства, см.: Петрухин И. Л. Причины судебНых ошибок // Советское государство и право, 1970. № 5. - С. 105-106; Бойков А. Д., Миилова Т. А., Нажимов В. П. Выявление и устранение следственных ошибок при судебОм Рассмотрении уголовных дел // Методология и методика изучения следственных ошибок.-м„ 1986. - С. 19-27.

и общесоциальный (подрыв авторитета правоохранительных органов) характер.

Недостатки, допускаемые в ходе проведения предварительного расследования, в литературе, как правило, называют следственными ошибками.

Анализ юридической литературы показывает, что об однозначном определении следственной ошибки говорить еще рано. Можно выделить несколько различных научных подходов к определению данного понятия.

Так, А. М. Михайлов, А. Б. Соловьев, С. А. Шейфер, М. Е. Токарева, В. А. Лазарева в своих совместных работах высказали точку зрения, что такая ошибка представляет собой действие либо бездействие, не соответствующее требованиям закона или научным рекомендациям1. Немного позднее А. Б. Соловьев и С. А Шейфер несколько изменили свою точку зрения, предложив определять следственную ошибку как «принятие, по мнению следователя, правильного решения по уголовному делу, когда незаконность и необоснованность в соответствующем процессуальном акте прокурором или судом»2. Практически аналогичный взгляд на сущность следственной ошибки высказала Н. И. КлименкоЗ.

Более современные определения А. Б. Соловьева и С. А. Шейфера, а также определение Н. И. Клименко, на наш взгляд, сужают круг действий следователя, в ходе которых может быть допущена ошибка, ограничивая рассматриваемое понятие лишь недостатками в уголовноправовой квалификации совершенного деяния и применении уголовно-процессуальных норм.

Иное определение следственной ошибки предлагает О. Я. Баев, отмечая, прежде всего, ее процессуальный аспект. При этом под следственной ошибкой понимаются любые неправильные действия следователя, не носящие характера следственного произвола, направленные по его субъективному мнению на качественное расследование преступлений, но влекущие за собой как минимум одно из нарушений См.: Соловьев А., Шейфер С, Токарева М. Следственные ошибки // Социалистическая законность, 1987. № 12. - С. 46; Михайлов А. М., Шейфер С. А, Соловьев А. Б., Лазарева В. А. Изучение причин следственных ошибок и путей их устранения в стадии предварительного расследования // Методология и методика изучения следственных ошибок - М, 1986. С. 8.

См.: Соловьев А. Б., Шейфер С. А. Характер, причины и способы устранения ошибок в стадии предварительного следствия. - М., 1988. С. 10.

3 См.: Клименко Н. И. Криминалистические знания в структуре профессиональной подготовки следователя. - Киев, 1990. - С. 60.

прав и законных интересов лиц, вовлеченных в любом качестве в орбИТу расследования преступления1. Несомненно, такие действия являются разновидностью следственных ошибок, однако, на наш взгляд, полностью не исчерпывают рассматриваемое понятие.

Не совсем верно сводить содержание следственной ошибки лишь к недостаткам тактического характера, как это предлагается Г. А. Зориным и В. И. Левонец2. В частности, Г. А. Зорин пишет: «Следственная ошибка - это недостижение следователем запланированного результата вследствие избрания неадекватных ситуаций форм деятельности при восприятии информации и ее переработке, оценке следственной ситуации и принятии решений, реализации принятых решений».

Определение следственной ошибки предложено также Ю. Н. Белозеровым и В. В. Рябоконем, по мнению которых это понятие следует рассматривать как утверждение, не соответствующее действительности, или меру, не приводящую к достижению поставленной цели, если искажение в познании или отклонение от цели допущены в результате добросовестного заблужденияЗ. К сожалению, предложенное определение характеризует ошибку в целом, не содержит четких критериев, отличающих следственную ошибку от любой иной.

В своей лексической трактовке ошибка - это неправильная мысль или неправильное действие, неточность, неправильность, заблуждение^.

С точки зрения логики, ошибка представляет собой неправильное умозаключение, рассуждение, вызванное нарушением законов мышлеi ния5. По сути своей понятие следственной ошибки очень емкое и может затрагивать различные стороны деятельности следователя, осуществляемой в процессе предварительного расследования. Это может быть выполнение действий или принятие решений, не соответствующих требованиям закона или научным рекомендациям, либо невыполнение необходимого действия или непринятие процессуального решения. Определение круга действий, в ходе которых может быть допущена следственная ошибка, явится важным шагом к уточнению ее дефиниции.

См.: Баев О. Я. Тактика следственных действий. - Воронеж, 1995. - С. б.

См.: Зорин Г. А Криминалистическая эвристика. Т. 2. - Гродно, 1994. - С. 98; ЛевоI нец В. И. Криминалистическая методология преодоления латентных ошибок Дисс....канд.

юрид. наук. - Гродно, 1995 - С. 13.

См.: Белозеров Ю. Н, Рябоконь В. В. Производство следственных действий. - М., 1990. Рябоконь В. В. Следственные ошибки и пути их устранения. - М., 1997. - С. 10.

См.: Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. - М, 1995. - С. 367.

См.: КондаковН. И. Логический словарь-справочник. - М, 1975.-С. 313, 426—427.

Одна из наиболее известных систем следственных ошибок была предложена в 1974 году Ю. В. Кореневским. Автор выделил четыре группы следственных ошибок:

1) ошибки в доказывании, связанные с неполнотой расследования' 2) ошибки в оценке доказательств;

3) неправильное применение уголовного закона;

4) нарушение процессуального закона и ошибки в тактике расследования1.

Именно эта систематизация лежит в основе ряда исследований проблем следственных ошибок, проводимых в юридической науке.

В то же время, эта система по-видимому нуждается в уточнении.

В частности, представляется, что нет необходимости в специальном выделении таких видов следственных ошибок, как «ошибки в доказывании, связанные с неполнотой расследования», и «ошибки в оценке доказательств».

Часть 2 ст. 21 УПК РФ обязывает принять прокурора, следователя, орган дознания, дознавателя все предусмотренные законом меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления. Думается, можно сделать вывод, что несоблюдение этой нормы, прежде всего, будет выражаться в:

- нарушении, несоблюдении должностными лицами конституционных и уголовно-процессуальных норм при расследовании преступления;

- отказе от производства действий, необходимых для полного и объективного расследования по делу;

- несоблюдении, игнорировании тактических рекомендаций, приведшем к неполноте, односторонности в расследовании.

Таким образом, неполнота, необъективность расследования, ошибки в оценке доказательственной информации являются следствием либо нарушений уголовно-процессуального законодательства, либо просчетов тактического характера.

Итак, на наш взгляд, система следственных ошибок в расследовании должна быть представлена следующим образом:

- ошибки в уголовно-правовой квалификации деяния;

- ошибки в применении конституционных и уголовно-процессуальных норм в процессе расследования;

- ошибки тактического характера.

1 См.: Кореневский Ю. В. Судебная практика и совершенствование предварительного следствия. - М., 1974. - С. 23.

Между всеми перечисленными видами следственных ошибок существует тесная связь. Так, Ю. В. Кореневский справедливо отметил, что деление следственных ошибок носит условный характер, «ибо в действительности такие, например, недостатки, как нарушение процессуальных норм, неполнота следствия, неправильная квалификация преступления и т. п., тесно связаны между собой и друг друга обусловливают».

Взаимозависимость различных следственных ошибок носит довольно сложный характер. Например, неправильная квалификация деяния может явиться следствием неустановления важных для полного и объективного расследования обстоятельств. И, наоборот, в свою очередь, диспозиция статьи уголовного закона обусловливает круг признаков, которые должны быть выяснены в ходе расследования по делу. Как справедливо отмечается в юридической литературе, правовая оценка деяния и предшествующая ей познавательная деятельность взаимосвязаны, обусловливают друг друга2.

Еще одним обязательным признаком следственной ошибки выступает ее негативный для расследования характер. Любая ошибка влечет за собой определенные отрицательные последствия или хотя бы угрозу их наступления. Негативные последствия допущенной в ходе расследования преступления ошибки могут проявляться как на тактическом (в ходе проведения отдельных следственных действий, на определенном этапе расследования), так и стратегическом (например, при выдвижении версий и планировании расследования, составлении обвинительного заключения) уровнях.

Характер негативных последствий (угроза их наступления) определяет существенность или несущественность допущенной ошибки и имеет оценочную природу.

Исходя из изложенного, представляется наиболее точным определение следственных ошибок как допускаемых в ходе предварительного расследования недостатков в применении уголовного, уголовнопроцессуального закона, подзаконных нормативных актов, а также неверное принятие тактических решений и (или) их реализация, приведших к любым негативным для расследования последствиям или угрозе их наступления.

Следственные ошибки и их система изучаются в рамках нескольких юридических наук: уголовного права, уголовного процесса и криСм.: Кореневский Ю. В. Указ. соч. - С. 23.

См.: Характер, причины. способы устранения ошибок в стадии предварительного следствия.- М, 1990.-С. 9.

миналистики. При этом объектом изучения в криминалистической науке выступают, прежде всего, ошибки и недостатки в расследовании имеющие тактический характер.

Опрос сотрудников следствия и дознания показывает, что 12,2% следователей и дознавателей затрудняются дать определение тактической ошибки, 14,8 - понимают ее как неправильную квалификацию деяния, а 5,6% ведут речь о неумышленном нарушении уголовно-процессуальных норм, что позволяет сделать вывод о том, что почти треть (32,6%) следователей и дознавателей не понимают сущности тактической ошибки. 9,3 % опрошенных ошибочным с тактической точки зрения посчитали осуществление действий в противоречии с научными рекомендациями, что является не единственным признаком рассматриваемого понятия.

Представляется, что в основу определения тактической ошибки должен быть положен следующий признак: связь между действиями следователя, приведшими к негативному результату, и сложившейся следственной ситуацией по делу. Заметим, что 57,8% опрошенных следователей и дознавателей согласились, что действия лиц, проводящих расследование, без учета или в противоречии со сформировавшейся обстановкой по делу тактически неправильны. Действия, которые носят ошибочный характер с точки зрения тактики, на наш взгляд, могут быть допущены: в ходе выдвижения версий и планирования расследования; при выборе и проведении следственных действий, тактических приемов и комбинаций, а также иных действий, тактически важных для расследования по делу.

Ю. Н. Белозеров и В. В. Рябоконь выделяют в самостоятельную группу следственных ошибок недостатки, носящие организационный характер1. На наш взгляд, в этом нет необходимости. Организационные действия (например, выбор места, времени проведения следственного действия, определение круга его участников и т. д.) оказывают непосредственное влияние на эффективность, рациональность проведения расследования и, очевидно, носят тактический характер.

Тактически ошибочными могут признаваться действия, выбор или проведение которых осуществлялись:

- без учета сложившейся следственной ситуации;

- при неправильной либо неполной оценке следственной ситуации;

- без учета перспектив ее развития.

См.: Белозеров К). 11., Рябоконь Справедливо утверждение ученых, согласно которому ошибочным может являться не только действие, но и бездействие. Тактически неверным будет отказ от действий, проведение которых обусловливается следственной ситуацией.

Необходимо отметить, что признание действия следователя, противоречащего научным рекомендациям, ошибочным возможно только в типовой следственной ситуации.

Наиболее сложным представляется решение вопроса об оценке действий, совершаемых в условиях риска. На наш взгляд, ошибкой могут признаваться лишь те действия, которые проводятся в условиях необоснованного риска, а также отказ от рискованных, но рациональных и обоснованных действий.

Итак, на наш взгляд, тактическая ошибка - это выбор и (или) проведение действий в рамках расследования преступления, не согласующиеся со сложившейся следственной ситуацией или без учета перспектив ее развития (а в типовой ситуации - и в противоречии с научными рекомендациями), либо отказ от необходимых действий в конкретной следственной ситуации.

Отметим, что подобные ошибки довольно часто допускаются в ходе расследования уголовных дел. Так, проведенное исследование выявило недостатки тактического характера в расследовании 84% изученных уголовных дел2.

Классификацию тактических ошибок можно проводить по различным основаниям. Так, по связи с моментом принятия тактического решения тактические ошибки можно подразделить на: допущенные при принятии тактического решения и совершенные в ходе его исполненияЗ.

Ошибки, совершенные при принятии тактического решения, могут выражаться в:

- неточном формулировании тактической задачи;

- выборе методов, приемов и средств тактического воздействия на сложившуюся следственную ситуацию, не соответствующих поставленной задаче;

- отказе от принятия необходимого решения.

См.: Михайлов А М, Шейфер С. А., Соловьев А Б., Лазарева В. А Указ. соч. - С. 9В материалах уголовных дел выявлялись и анализировались тактические ошибки, допущенные при проведении таких следственных действий, как осмотр места происшествия, задержание, обыск, допрос, а также совершенные в ходе взаимодействия следователя с органом дознания. Всего с этой целью было изучено 200 уголовных дел.

См.: схему 24 в приложении 1.

К числу ошибок, допускаемых при исполнении тактического ы шения, относятся:

- несвоевременное исполнения принятого решения;

- отказ от исполнения принятого решения, не согласующийся со следственной ситуацией по делу;

- недобросовестное, некачественное исполнение принятого решения.

Ю. Н. Белозеров и В. В. Рябоконь предложили классифицировать ошибки по этапам проведения следственного действия, т.е. отнести их к подготовке, проведению и оценке хода и результатов следственного действия1. С. В. Дегтярев считает, что ошибки могут быть допущены не только в ходе следственных действий, но и обеспечивающих их мероприятий2. На наш взгляд, эти классификационные системы не отражают иные действия, в ходе которых может быть совершена ошибка. Можно выделять тактические ошибки, допущенные при:

- определении основных направлений расследования;

- проведении тактической комбинации;

- проведении отдельных следственных действий;

- проведении иных действий, имеющих тактико-криминали-стическое значение (к ним прежде всего относятся действия по организации взаимодействия следователя с органом дознания, использованию специальных познаний в расследовании преступления, а также помощи общественности).

Основанием такой классификации выступает степень значимости (уровень) действий, в ходе которых была допущена ошибка.

Высший уровень тактической ошибки, как справедливо отметил С. И. Цветков, связан с сужением актуальных тактических задач, влекущим за собой стратегические ошибки при выборе целей деятельностиЗ, а также при выдвижении и проверки версий, планировании расследования (выдвижение не всех возможных версий, проверка не всех версий либо их неполная проверка, бесплановость проверки и пр.).

1 См.: Белозеров Ю. К, Рябоконь В. В. Указ. соч. - С. 10.

См.: Дегтярев С. В. Ошибки расследования и тактика их устранения // Криминалистика: расследование преступлений в сфере экономики./ Под ред. В. Д Грабовского, А. Ф. Лубина. - Н. Новгород, 1995. - С. 329.

3 См.: Цветков С. И. Тактические ошибки следователя - обозначение проблемы// Тезисы Всероссийских криминалистических чтений, посвященных 100-летию со дня роздения профессора А. Н. Васильева. - М., 2002. - С. 120.

IP Кроме того, тактические ошибки могут быть допущены на уровне:

_ принятия решения о проведении тактической операции и его выполнения;

_ принятия решения о проведении-отдельных следственных и некоторых иных процессуальных действий и его выполнения;

- принятия решения о проведении отдельных тактических приемов и их комбинаций в ходе производимого следственного действия.

Классификация тактических ошибок проводится по характеру негативных последствий, которые повлекло их совершение. Рассматривая это деление, необходимо отметить позицию Н. И. Клименко, подразделившей ошибки на несущественные и существенные. В качестве основного признака существенных ошибок указывается их влияние на принятие законного решения по делу. Соглашаясь со структурой предложенной классификации и учитывая, что Н. И. Клименко классифицировала следственные ошибки в целом, хотелось бы уточнить понятия существенной и несущественной тактической ошибки.

Представляется, что в основу определения существенности либо несущественности совершенной тактической ошибки должна быть положена возможность решения поставленных тактических задач по делу.

Несущественная тактическая ошибка не оказывает серьезного воздействия на их дальнейшее решение, в то время как ошибка существенная значительно затрудняет либо делает его невозможным, ставит ряд новых, непредвиденных ранее задач, требующих принятия мер тактикокриминалистического характера.

В качестве классификационного основания может выступать этап расследования, на котором была допущена тактическая ошибка. Представляется возможным разделить тактические ошибки на допущенные на первоначальном и на последующем этапах расследования. Ошибки, совершенные на первоначальном этапе, характеризуются достаточным запасом времени на их исправление. В то же время ошибочность первоначальных действий может направить в сторону все расследование по делу, а в некоторых случаях и повлиять на отказ в возбуждении уголовного дела (например, неустановление в ходе осмотра места происшествия негативных обстоятельств, указывающих на то, что происшедшее событие имело признаки преступления).

Необходимо рассмотреть и еще одно деление тактических ошибок: по степени их распространенности. В соответствии с предложенным основанием тактические ошибки классифицируются на малораспространенные и распространенные.

См.: Клименко Н. И. Указ. соч. - С. 61.

Эта система, в соответствии с делением всех классификаций на естественные и искусственные, относится ко второму виду (классификационный признак не постоянен, поскольку распространенность какого-либо вида ошибок может меняться со временем либо под воздействием иных условий), однако ее использование имеет определенное положительное значение. Выявление распространенных ошибок позволяет своевременно проводить изучение их сущности, причин, принимать меры к их профилактике. Так, к числу распространенных ошибок, по результатам эмпирического исследования, можно отнести: непривлечение к участию в осмотре места происшествия необходимых специалистов (45,5% изученных уголовных дел); непроведение личноI го обыска при задержании либо неоформление его результатов (37%);

непроведение либо несвоевременное проведение обыска или неотражение его результатов в материалах дела (37%); неиспользование при необходимости дополнительных средств фиксации показаний в ходе допроса (24,5%); непроведение осмотра места происшествия (24%);

незакрепление должным образом результатов задержания (22%); неиспользование необходимых технических средств при осмотре места происшествия (20%); проведение допросов под углом зрения одной версии (20%); недостаточное использование учетов органов внутренних дел (15%).

В зависимости от возможности типизации ошибок можно выделять типичные и специфические тактические ошибки. На типичность ошибок, на наш взгляд, указывает, в частности, сходство неправильных действий следователя в аналогичных следственных ситуациях. Так, в ходе эмпирического исследования нами было изучено 50 уголовных дел об убийствах, причем особое внимание уделялось проведенным в ходе расследования осмотрам места происшествия.

Проведенное исследование выявило большое число недостатков, допускаемых в ходе проведения этого следственного действия. Так, в 20% случаев в осмотре места происшествия вообще не принимали участие специалисты. В16% случаев к проведению этого следственного действия не был привлечен специалист в области судебной медицины, в 18% - специалист-криминалист, в 52% - кинолог со служебно-розыскной собакой (причем только в трех уголовных делах отражены результаты применения розыскной собаки на месте происшествия). Изложенное позволяет сделать вывод, что более чем в 50% случаев расследование убийств осуществляется без создания следственно-оперативной группы либо следственно-оперативной группой, не укомплектованной необходимыми специалистами.

В 18% случаев при осмотре места происшествия по изученным ' делам об убийствах не применялась фотосъемка (видеосъемка применялась только в одном случае). Отметим крайне небрежное оформление большинства протоколов осмотра и прилагаемых к ним фототаблиц. В отдельных случаях дело доходит до абсурда. Так, в материалах одного из дел (по факту убийства гр. Раер) к протоколу осмотра места I происшествия приложена фототаблица, в которой содержатся фотоснимки с похорон убитой. В 8% исследованных дел по убийствам не ! проведен или несвоевременно проведен повторный осмотр места I происшествия, а в 8% - осмотр места происшествия вообще не проводился. Обо всех перечисленных тактических ошибках можно говоI рить как о типичных для расследования этой категории уголовных | дел, что в достаточной степени подтверждает практическую значимость предложенной классификации.

Классификацию тактических ошибок можно проводить по субъекту, их совершившему. Представляется, что субъектами^ совершения | тактической ошибки выступают субъекты деятельности по раскрытию и расследованию преступлений: следователь (дознаватель), сотрудники органа дознания, проводившие неотложные следственные действия по делу либо выполнявшие поручение следователя, прокурор, а также начальник следственного отдела.

Важное значение для нашего исследования приобретает рассмотрение вопроса о внутренней (субъективной) стороне тактической ошибки. Это во многом позволит уяснить вопрос об отношении лица, производящего расследование, к недостаткам в своей работе.

Внешняя сторона действия, деятельности порождается и регулируется внутренней стороной, в то же время сама внутренняя сторона возникает на основе внешней, через нее реализуется и направляется.

Как заметил выдающийся русский физиолог и философ И. М. Сеченов, «все сознательные движения, называемые обыкновенно произвольными, суть в строгом смысле отраженные...», «...первая причина всякого человеческого действия лежит вне его»2.

Следует иметь также в виду, что отдельное рассмотрение субъективной стороны любого действия возможно лишь в теоретическом плане, ибо никогда не следует забывать о единстве внешнего и внутреннего. «Деятельность и сознание - не два в разные стороны обраУголовное дело № 282001795. Архив Тульского областного суда.

См.: Сеченов И. М. Избранные философские и психологические произведения. - М, 1947. - С. 148,174.

щенных аспекта, они образуют органическое целое - не тождество, но единство»1.

Анализ субъективной природы действий человека в целом, и действий лица, производящего расследование в частности, позволит:

а) уяснить, почему человек ставит определенные цели своей деятельности, а также почему цель не всегда совпадает с объективным результатом действий;

б) определить степень предвидения человеком результатов своих действий. Ученые-криминологи доказали, что предвидение человеком результата своего поступка носит вероятный характер, так как каков бы ни был опыт человека, учитывая многозначность действия причинных связей в природе и обществе, он не может однозначно предвидеть ход событий, но может более или менее точно предвидеть различные варианты2.

в) решить проблему ответственности лица в правовом и нравственном аспекте;

г) проследить влияние внешней среды на определенные поступки и намерения человека.

К вопросу о субъективной стороне следственной ошибки ученыеправоведы обращались неоднократно.

По мнению ряда ученых (А. Р. Белкин, И. Л. Петрухин, А. Б. Соловьев, С. А. Шейфер, О. Я. Баев, Ю. Н. Белозеров), следственные ошибки являются результатом добросовестного заблуждения следователя.

В частности, А. Р. Белкин пишет, что ни умыслу, ни самонадеянности при этом нет места, если речь идет действительно об ошибке, а не о сознательно неверных решениях, действиях и т. п.з В. И. Левонец считает, что ошибка может быть совершена умышленно, по самонадеянности или в «состоянии или вследствие интеллектуального аффекта»!

Своеобразную позицию по рассматриваемому вопросу высказал В. В. Рябоконь. Им была высказана позиция, что следственная ошибка и брак в расследовании - самостоятельные понятия. При этом основным признаком, их различающем, выступала субъективная сторона действий.

Ошибка добросовестного, но неопытного следователя, по мнению В. В. Рябоконя, влечет за собой некачественность познания обСм.: Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. - М., 1946. - С. 14.

2 См.: например, Кудрявцев В. Н. Причинность в криминологии. - М., 19б8. - С. 119-120См.: Белкин А. Р. Теория доказывания. - М, 1999. - С. 283.

4 См.: Левонец В. И. Указ. соч. - С. 25.

стоятельств совершенного преступления, но ни сама ошибка, ни ее результат, ни личные свойства данного следователя не могут служить предметом морального осуждения. Некачественность познания, возникающая в результате ошибки, служит выражением объективных недостатков в расследовании конкретного дела, характеризует уровень развития личных свойств данного следователя, но ни в коем случае не указывает на наличие в его действиях вины.

В браке, как считает В. В. Рябоконь, как и в последствиях ошибки, выражен результат неадекватного отражения следователем каких-либо обстоятельств совершенного преступления, т.е. он также содержит в себе некоторую некачествепность познания. Однако в этом случае некачественность возникает по вине следователя, который в относительно несложной или типичной для его практики ситуации мог бы и должен был избежать неадекватного отражения обстоятельств совершенного преступления, если бы более тщательно подготовил и провел следственное действие1.

Сразу оговоримся, что не видим необходимости в выделении понятия «брак в расследовании». В то же время детально проанализировав указанную позицию, мы пришли к выводу, что субъективная сторона следственной ошибки только добросовестным заблуждением лица, производящего расследование, не ограничивается.

Как нам представляется, в некоторых случаях в качестве следственной ошибки могут выступать и преднамеренные действия следователя (например, отступление от тактических рекомендаций), но только совершенные по самонадеянности. В то же время, любые умышленно допущенные недостатки в расследовании либо нарушения закона, на наш взгляд, следственными ошибками признаваться не могут.

Самонадеянное отношение следователя к выполнению своей работы проявляется в игнорировании тактических рекомендаций, разработанных криминалистической наукой. Например, следователь, получив к концу рабочего дня информацию о месте, где находится разыскиваемое похищенное имущество, не желая тратить свое личное время, рассчитывая, что за ночь ничего не произойдет, игнорируя необходимость немедленного проведения обыска, откладывает его производство на утро. Однако утренний обыск результатов не дает, так как ночью преступники вывезли имущество в неизвестном направлении.

Налицо пример ошибочной самонадеянности следователя.

См.: Рябоконь В. В. Следственные ошибки и пути их устранения. - М, 1997. - С. 7- 8.

Нельзя рассматривать действие следователя как ошибку, если оно выражается в самонадеянном несоблюдении требований уголовнопроцессуального закона. Так, весьма распространенным на практике является нарушение, когда следователь, получая объяснения с потерпевшего или свидетелей, оформляет его протоколом допроса до вынесения постановления о возбуждении уголовного дела. По мнению следователей, этим они рационализируют свою работу, исключая необходимость повторного допроса лиц, чьи объяснения были получены ранее (хотя и понимают негативный характер своих действий). В гаком протоколе допроса не проставляется дата и время (впоследствии следователь вписывает их, исходя из даты вынесения постановления о возбуждении уголовного дела). Если результатом предварительной проверки явилось вынесение следователем постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, то в таком протоколе слово «допрос» заменяется на слово «объяснение» (вклеивается или дописывается от руки).

В приведенном примере имеет место не ошибка, а уголовно-процессуальное нарушение. Как справедливо отмечается в юридической литературе, наличие вины субъекта расследования является обязательным признаком уголовно-процессуального нарушения и одновременно признаком, отличающим нарушение от ошибки1.

Добросовестное заблуждение лица, производящего расследование, будет иметь место в тех случаях, когда он считает проводимые в ходе расследования действия правильными и уверен, что они направлены на качественное расследование уголовного дела. В некоторых случаях причинами такой ошибки выступают независящие от следователя обстоятельства (например, ошибочное заключение эксперта о том, что нож, изъятый у подозреваемого, не является холодным оружием, и основанное на нем решение следователя о прекращении уголовного дела). Однако гораздо чаще причиной ошибки являются его профессиональные качества и личностные свойства.

Итак, подводя итог сказанному, представляется возможным определить субъективную сторону тактической ошибки как психическое отношение лица к недостатку, влияющему на эффективность, рациональность, экономичность расследования, допущенному вследствие добросовестного заблуждения или по самонадеянности лица, произСм.: Ширванов А. А., Камнева Е. В., Корчаго Е. В. Нарушения и ошибки в уголовном процессе России. Деликтоспособностъ субъекта нарушения// Современные проблемы законодательства России, юридических наук и правоохранительной деятельности. Вып. 3- ~ Тула, 2001.-С. 215.

водящего расследование. В качестве основных причин большого количества ошибок тактического характера в расследовании преступлений необходимо отметить низкий уровень криминалистических знаний следователей и дознавателей, их слабую профессиональную подготовку.

Правильная оценка субъективной стороны допущенной следственной ошибки поможет правильно определить ее конкретные причины и найти наиболее эффективные способы ее устранения и профилактики подобных недостатков в будущем.

Методы выявления и устранения допущенных недостатков тактического характера зависят, прежде всего, от вида допущенной ошибки, а также характера действий, в процессе которых она была совершена.

Р. С. Белкин, проанализировав общую теорию решения задач, ввел в криминалистику ряд методических операций по решению стоящих задач, в частности, методы преобразований, выделения признаков и аналогии1. Эти методы могут быть положены в основу системного анализа материалов уголовного дела с целью выявления и устранения допущенных недостатков в тактике расследования.

Применение метода выделения признаков предполагает возможность ознакомления с различными видами ошибок, установление принадлежности допущенной ошибки к той или иной известной науке форме, формулировку конкретных задач по ее устранению.

Использование метода аналогии позволит установить сходство между имеющейся ошибкой и ошибкой, мероприятия по устранению которой известны, что является составной частью применения метода аналогии.

В случае, если существуют сложности, связанные с решением задачи по выявлению и устранению тактической ошибки, может быть использован метод преобразований - задача по устранению тактической ошибки преобразуется в другую более известную и простую задачу, решение которой облегчает решение исходной.

Работа по выявлению тактических ошибок может быть осуществлена как самим следователем, так и начальником следственного отдела или другими более опытными следователями, прокурором. Приветствуется совместное изучение материалов уголовного дела.

Наиболее важным представляется анализ таких материалов расследования, как См.: Белкин Р. С. Курс криминалистики. В 3 т. Т. 3- - М., 1997. - С. 177-178.

- общий план расследования по делу;

- постановления о производстве и протоколы следственных действий;

- иные процессуальные документы, отражающие решения следователя, имеющие тактический характер.

В процессе изучения плана расследования по делу следует обращать внимание на:

- соблюдение криминалистических рекомендаций по планированию расследования;

- полноту выдвижения версий и их обоснованность;

- соответствие запланированных следственных действий и иных мероприятий выдвинутым версиям;

- отражение в плане всех следственных действий и иных мероприятий, необходимых для полной и качественной проверки каждой версии;

- четкое указание в плане исполнителей запланированных действий и срока, отведенного на исполнение;

- своевременность производства запланированных действий.

Проведенное эмпирическое исследование материалов приостановленных уголовных дел показало, что общие планы расследования по нераскрытым преступлениям часто содержат версии самого общего характера. Запланированные мероприятия носят шаблонный характер.

Исполнители и сроки не указываются или указываются неконкретно.

Все это можно охарактеризовать не иначе как тактические ошибки.

В случае выявления недостатков в выдвижении версий и планировании расследования они должны быть немедленно устранены, а пробелы в расследовании восполнены.

Анализ материалов следственных действий, произведенных в процессе расследования, с целью выявления и устранения тактических ошибок, на наш взгляд, следует осуществлять по этапам их проведения:

подготовительному, рабочему и заключительному (этапу фиксации).

Качественность подготовки к проведению следственного действия может определяться по следующим критериям:

- временному;

- субъектному;

- организационному.

Временной критерий указывает на своевременность проведения следственного действия.

По субъектному критерию оценивается состав следственно-оперативной группы, выезжавшей на производство осмотра место происшествия, в особенности участие в ее работе необходимых специалистов.