«А.В. Пронькина НАЦИОНАЛЬНЫЕ МОДЕЛИ МАССОВОЙ КУЛЬТУРЫ США И РОССИИ: КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ Монография Рязань 2009 ББК 71.4(3/8) П81 Печатается по решению редакционно-издательского совета государственного ...»

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Рязанский государственный университет имени С.А. Есенина»

А.В. Пронькина

НАЦИОНАЛЬНЫЕ МОДЕЛИ

МАССОВОЙ КУЛЬТУРЫ США И РОССИИ:

КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

Монография Рязань 2009 ББК 71.4(3/8) П81 Печатается по решению редакционно-издательского совета государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Рязанский государственный университет имени С.А. Есенина» в соответствии с планом изданий на 2009 год.

Рецензенты: И.Н. Ерохина, канд. культурол. наук, ст. преп.

Р.Е. Маркин, канд. искусствовед. наук, доц.

Пронькина, А.В.

П81 Национальные модели массовой культуры США и России: культурологический анализ : монография / А.В. Пронькина ; Ряз. гос. ун-т им. С.А. Есенина. — Рязань, 2009. — 156 с.

ISBN 978-5-88006-582- Монография посвящена проблеме анализа национальных моделей массовой культуры США и России. Автор исследует феномен массовой культуры как особую технологию культурного производства и потребления одновременно, что отлично вписывается в научную парадигму современной отечественной культурологии. Разнообразие подходов и методов также позволило целостно рассмотреть феномен массовой культуры: как культурный факт, как факт взаимодействие культурных форм, как условие социального бытия современного человека.

Написанная живым, гибким, выразительным языком книга найдет заинтересованных читателей и за пределами круга специалистов, чему в немалой степени способствует обильный словесно-иллюстративный материал, простота и доступность авторской стилистики.

Ключевые слова: массовая культура, национальные модели, современное социокультурное пространство, мифологические структуры культуры, ценности культуры, стереотипическое пространство культуры.

ББК 71.4(3/8) © Пронькина, А.В., © Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Рязанский государственный университет имени C.А. Есенина», ISBN 978-5-88006-582-

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ......................

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ

ОСНОВАНИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ МАССОВОЙ

КУЛЬТУРЫ......................

. 1.1. Проблема определения массовой культуры:

основные подходы к исследованию феномена...................... 1.2. Исторические и идеологические предпосылки становления массовой культуры в современном социокультурном пространстве............. 1.3. Структурно-функциональная характеристика массовой культуры.................. 1.4. Критерии дифференциации национальных моделей массовой культуры..................

ГЛАВА 2. НАЦИОНАЛЬНАЯ МОДЕЛЬ МАССОВОЙ

КУЛЬТУРЫ США.................... 2.1. Условия возникновения массовой культуры в США.... 2.2. Системы организации массовой культуры в США..... 2.2.1. Система ориентаций культуры.......... 2.2.2. Система ценностей и отношений......... 2.2.3. Система иерархии жанров художественной практики.................... 2.3. Мифологические системы и основные семиотические коды американской массовой культуры.................. 2.4. Стереотипическое пространство массовой культуры США........................

ГЛАВА 3. НАЦИОНАЛЬНАЯ МОДЕЛЬ

МАССОВОЙ КУЛЬТУРЫ СОВРЕМЕННОЙ

3.1. Условия возникновения отечественной модели массовой 3.2. Системы организации массовой культуры в России....

3.2.1. Система ориентаций культуры.......... 3.2.2. Система ценностей и отношений......... 3.2.3. Система иерархии жанров художественной 3.3. Мифологические системы и основные семиотические коды отечественной 3.4. Стереотипическое пространство массовой культуры

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ

ВВЕДЕНИЕ

С момента возникновения и до настоящего времени феномен массовой культуры попал в поле чрезвычайно интенсивной философской и культурологической рефлексии. Бурное развитие техники, автоматизация, усиление процессов глобализации и универсализации, резкие повороты и кризисные ситуации исторической событийности в XX веке актуализировали необходимость планомерного исследования состояния мировой культурной ситуации, выявления места, которое занимает в ней массовая культура как особая форма развития человеческой цивилизации.

В современном отечественном исследовательском пространстве категория массовой культуры также является одним из основных аспектов теоретического осмысления. Несмотря на столь очевидную научную востребованность, его смысловое значение варьируется от чисто качественных к разного рода количественным характеристикам, что, в известной степени, обусловлено размытостью онтологических, феноменологических и морфологических границ и, что немаловажно, четкой негативной и критической окраской, во многом связанной с идеологической направленностью первых разработок проблемы массового общества и буржуазной культуры в отечественной науке.

Таким образом, и в отечественной, и в зарубежной литературе чаще всего под массовой культурой понимают некачественную художественную продукцию, распространяемую в коммерческих целях, или развлекательную индустрию в целом. В нашем представлении термин «массовая» должен фиксировать внимание исследователя не на эстетической и (или) моральной оценке отдельных произведений, а прежде всего на том способе, которым производятся, тиражируются, потребляются духовные и материальные ценности.

По уже сложившейся традиции о массовой культуре принято говорить как о некой универсальной модели, не просто подходящей абсолютно каждой национальной культуре, а подчиняющей ее своим интересам и правилам, стандартизирующей, замещающей все внутрикультурные отношения и процессы. Однако рассмотрение массовой культуры в конкретно-историческом контексте произрастания на той или иной национально-самобытной почве имеет не менее важное значение, чем выявление универсальных черт данного феномена, так как космополитичность массовой культуры не в состоянии отменить ни ее национального колорита, ни ее национальной специфики.

Несмотря на то, что культурный прогресс сближает народы и выравнивает условия их существования, исторический путь, пройденный этносом, откладывается в его социальной памяти и формирует базисные установки, властвующие над ним, воспроизводящие особый уклад (образ) жизни и способы осмысления реальности.

От громкого газетного слова до виртуальной реальности — так можно вкратце охарактеризовать путь, проделанный каждой национальной моделью массовой культуры. Однако каждый из этих этапов очерчен весьма внушительными содержательными и событийными характеристиками, впитавшими в себя неповторимый колорит исконно национальной индивидуальности и идентичности.

Конечно, невозможно упустить из виду тот факт, что опасность универсализации национальных культур, соединение их в одно единственное целое глобальное мировое сообщество, вполне реальна и, скорее всего, это будущая стезя дальнейшего развития человечества.

Однако в настоящее время идеи национального в современной культуре еще чрезвычайно актуальны, а поэтому изучение так называемого «национального колорита» в самой универсальной форме культуротворчества может стать не только своего рода лебединой песнью цветущему разнообразию, но и интересным в культурологическом плане исследованием прошлого, настоящего и будущего культурного развития многих современных стран.

В каждой культуре присутствуют как универсальные, так и уникальные черты. Массовая форма культуры здесь не исключение, поскольку ее развитие на определенной национальной почве сопровождается органической трансформацией исторического опыта. Для достижения наибольшей распространенности в определенном социуме, массовая культура использует стереотипические структуры, имитирует образы, сюжеты и смысловые конструкции, закрепленные за конкретной этнической общностью. На основе вычленения этих уникальных черт в контексте национального бытия массовой культуры, их анализа и сравнения с другими аспектами культуротворчества возможно осуществить дифференциацию национальных моделей массовой культуры.

Итак, динамичные изменения в жизни любого этноса переплетаются с социально-экономическими и политическими процессами, происходящими в мире. Их сочетание и взаимодействие обусловливает своеобразие исторических судеб народов и стран. Поэтому дифференциальное рассмотрение национальных моделей возникновения и развития массовой культуры можно считать не только правомерным, но и чрезвычайно актуальным для развития современного культурологического знания. Поэтому данная книга посвящена не простому исследованию одного из самых актуальных на сегодняшний день культурных феноменов, а выявлению национальных особенностей возникновения и развития массовой культуры.

В качестве предмета исследования вызбраны массовая культура Соединенных Штатов Америки и массовая культура России, так как США одновременно являются и «родиной» массовой культуры, и ее «классическим» (демократическим) образцом, а российская традиция, исторически заключающая в себе бытие сразу нескольких типов массовой культуры (так называемый «тоталитарный», «социал-демократический» и собственно «демократический»), является чрезвычайно богатой базой для изучения и интерпретации.

Первые попытки теоретического осмысления проблемы исследования можно обнаружить уже в конце XIX столетия. Они связаны с именами Э. Канетти, Г. Лебона, У. Мак-Дуггала, З. Фрейда, Э. Фромма, О. Шпенглера, К. Ясперса и других ученых, которые рассматривали массовую культуру как основу нарождающегося массового общества.

В концепциях данных авторов преобладали довольно критические научные взгляды и трактовки.

В начале ХХ века феномен массовой культуры привлек внимание и отечественных ученых, в частности Н.А. Бердяева, который считал ее детищем цивилизации и принципиально отделял от фундаментального понятия «культура».

С середины 30-х годов массовая культура становится предметом анализа в работах Х. Ортеги-и-Гассета «Восстание масс» и «Дегуманизация искусства». В них автор излагает концепцию возникновения и развития данного феномена: массовая культура представляет собой культуру массового человека, который в полной мере уверен в своих возможностях и социальных правах, рассматривая свои индивидуальные предпочтения и нравственные идеалы в качестве абсолютов.

В 40-е годы ХХ века массовая культура также является объектом жарких научных дискуссий. В ряде стран создаются центры по изучению данного феномена. В связи с этим показательны исследования представителей франкфуртской школы — Т. Адорно, В. Беньямина, Г. Маркузе и М. Хоркхаймера. Под массовой культурой ими подразумевается такой вид культурной продукции, которая каждодневно производится в больших объемах (стандартизированное поточно-конвеерное производство). Она порождает одномерность и отчужденность личности от самой себя, своего труда и творчества, общества, в котором она существует.

Начиная с 50—60-х годов ХХ столетия, в связи с глобальными культурными переменами, изменяется и исследовательская позиция по отношению к данной проблеме. Работы Д. Белла и Э. Тоффлера отличаются утверждением новой роли массовой культуры в обществе — просветительской, поскольку ценности, некогда присущие элите, постепенно начинают транслироваться в массы. Вместе с тем меняется и сама массовая культура, которая все больше сближается с народной и элитарной культурой.

Дальнейшее исследование массовой культуры в позитивном ключе обнаруживается в трудах таких ученых, как З. Бжезинский, Г. Канн, Д. Макдональд, М. Маклюэн, Ж. Фурастье. В них раскрываются предпосылки возникновения и механизмы развития массовой культуры, обосновываются теоретические концепты существования массового искусства, обнаруживается проблема взаимосвязи массовой культуры и средств массовой коммуникации. Культурологическая же теория массовой коммуникации как особой информационной технологии представлена в работах В. Беньямина, М. Маклюэна, Г. Мердока и А. Моля, где массовая культура отождествляется с «мозаичной культурой».

В 70—90-е годов феномен массовой культуры привлекает внимание и постмодернистов. Р. Барт, Ж. Бодрийяр, Ж. Деррида, Ж.-Ф. Лиотар, М. Фуко, У. Эко в своих трудах обличают повсеместную экспансию массовой культуры, точнее ее визуально-зрелищных пластов.

Следует отметить, что в отечественной традиции массовая культура становится предметом систематического научного изучения с конца 70-х годов ХХ столетия. В работах Г.К. Ашина, Э.А. Баллера, З.И.

Гершковича, В.Л. Глазычева, А.В. Кукаркина, Е.Н. Карцевой, А.П. Мидлера, Г.С. Оганова, Е.П. Смольской, О.Э. Тугановой и В.П. Шестакова массовая культура рассматривается с позиций критики капиталистического буржуазного общества, выделяются такие черты и характеристики данного феномена, как эскапизм, гедонизм, потребительская психология, сексизм и т. п. Особое внимание советские исследователи обращали на манипулятивные возможности массовой культуры, механизмы ее воздействия на массовое сознание.

Несмотря на довольно критический подход первых отечественных теоретиков, их работы отражают перспективные направления исследования проблем «массового», успешно реализуемые сегодня С.Р. Аблеевым, К.З. Акопяном, В.Е. Васильевой, А.В. Захаровым, Н.М. Зоркой, С.Я. Кагарлицкой, Н.И. Киященко, А.В. Костиной, М.И. Найдорфом, Э.А. Орловой, К.Э. Разлоговым, В.И. Самохваловой, Е.Г. Соколовым и Б.Г. Соколовым, Е.В. Улыбиной, А.Я. Флиером, Е.Н. Шапинской.

Научные воззрения обозначенных ученых отличаются исследовательским плюрализмом, признанием факта многообразия культуры, а также позволяют глубже понять историю и феноменологию массовой культуры в России и США.

Идеи влияния средств массовой информации на развитие массовой культуры и массового сознания наиболее основательно разработаны В.Ю. Боревым, А.А. Грабельниковым, Б.А. Грушиным, С.Г. Кара-Мурзой, В.И. Коробейниковым, Е.И. Лариной, А.П. Логуновым, Г.Г. Почепцовым.

Языковое пространство как форма объективизации коммуникативных отношений в массовой культуре исследовалась в работах Д.Б. Зильбермана, Д. Маркуша, В.В. Никитаева, К.В. Томашевской, Т.В. Чередниченко, авторы которых обозначают общую тенденцию к жесткой функционализации языка массовой культуры, разрыв между его материальной и идеальной составляющими.

Вопросы национального в культуре достаточно комплексно освещены Г.О. Брицким, Н.И. Ворониной, Г.Д. Гачевым, И.В. Малыгиной, Ю.П. Платоновым, Л.Г. Почебут, Ш.Б. Саматовым, Ю.В. Чернявской, Е.Б. Шестопалом.

Между тем многие из актуальных проблем, связанных с обозначенным феноменом, до сих пор остаются неразработанными. В должной степени не определено содержание понятия «массовая культура», не выработана ее четкая системно-структурная характеристика, не проясненным остается вопрос о времени (этапах) ее возникновения и формах национального проявления, что свидетельствует об «исследовательской открытости» дискурса массовой культуры, которая вот уже столетие находится в центре внимания зарубежных и отечественных ученых.

Таким образом, объектом настоящего исследования является массовая культура как феномен современного социокультурного пространства в гносеологическом, онтологическом, феноменологическом и морфологическом аспектах; предметом — социокультурные особенности национальных моделей массовой культуры США и России.

Цель исследования заключается в проведении культурологического анализа процессов становления и развития национальных моделей массовой культуры США и России.

Основные задачи исследования направлены:

— на обоснование методологические подходы к определению феномена;

— выявление исторические и идеологические предпосылки становления массовой культуры в современном социокультурном пространстве;

— определение четкую системно-структурной характеристики массовой культуры;

— выработку и обоснование критерии дифференциации национальных моделей массовой культуры;

— анализ модели массовой культуры США;

—анализ модели массовой культуры России.

Данное исследование осуществлялось на стыке культурологии и философии с привлечением данных из области социологии, истории и психологии. В его основе лежит метод комплексного культурологического анализа, позволяющий описать и интерпретировать национальные модели массовой культуры США и России в ее реальных формах и проявлениях. В работе использованы: феноменологический метод, в рамках которого массовая культура рассматривается как особое социально-историческое явление; структурно-функциональный метод, характеризующий объект исследования с точки зрения организации и устойчивости, фиксируя внимание на функциональном взаимодействии ее элементов;

аксиологический метод, обосновывающий ценностные ориентации национальных моделей массовой культуры; интегративный метод, позволяющий применить знания, полученные различными науками при решении задач, поставленных в настоящем исследовании.

Большое влияние на общий стиль работы оказали труды как зарубежных (Д. Белла, Ж. Бодрийяра, М. Маклюэна, Х. Ортеги-и-Гассета, Э. Тоффлера), так и отечественных исследователей (Б.А. Грушина, А.В. Захарова, А.В. Кукаркина, Е.Г. Соколова, Е.Н. Шапинской, В.П. Шестакова).

ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ

МАССОВОЙ КУЛЬТУРЫ

Проблема определения массовой культуры:

основные подходы к исследованию феномена Феномен массовой культуры в современном отечественном исследовательском пространстве является одним из основных аспектов теоретической рефлексии. Это понятие широко используется в различных по своему содержанию и форме философско-культурологических контекстах. Однако, несмотря на столь очевидную актуальность и востребованность, его смысловая нагрузка постоянно варьируется от чисто качественных к разного рода количественным характеристикам, что в значительной степени обусловлено размытостью онтологических, феноменологических и морфологических границ и, что немаловажно, четкой негативной и критической окраской, связанной во многом с идеологической направленностью первых разработок проблемы массового общества и буржуазной культуры в отечественной научной традиции. Таким образом, понятие «массовая культура» в различных научных источниках трактуется по-разному, что и составляет одну из главных исследовательских проблем и задач.

Ориентировочно термин «массовая культура» появился в 30-е годы ХХ века как реакция на укоренение в мировых обществах совершенно новой формы культуры, опирающейся на основные теоретикоэмпирические посылы нового варианта социального устройства — массового общества. Такой параллелизм с теоретическим осмыслением массового общества можно отнести еще к концу XIX столетия, когда впервые осуществлялись попытки глубокого анализа кризисных явлений в культуре: появления «массового человека», возрастания уровня урбанизации и механизации в обществе, усиления тенденций демократизации общественно-политической и культурной жизни. Тогда же разрабатываются такие категории, как «масса», «массовость», «массовый человек», «массовое сознание», которые становятся главенствующими для планомерного исследования массовой культуры и одновременно дают возможность адекватного понимания многомерности феномена и обоснования проблемы его определения.

В первых исследованиях еще только зарождающегося культурного явления уже преобладали довольно критические научные взгляды и трактовки. Конкретное обращение к данным теориям позволяет понять лишь некоторые частные аспекты вариативного проявления «массового» в обществе и культуре.

В концепции Г. Лебона масса представляется как автономная логическая структура, обозначающая не столько простое объединение некоторого числа индивидов, сколько единую и неделимую общность, обладающую одинаковыми характеристиками и специфическими чертами, в рамках которой человек становится частью толпы, обезличивается, теряет способность выражения своих осознанных или неосознанных интересов, желаний, потребностей. В своей импульсивности и изменчивости масса в основном руководствуется областью бессознательного, а следовательно, она не способна к «постоянству воли» 1.

У. Мак-Дуггал, напротив, считает, что масса может быть организованной и неорганизованной. Организованная масса обладает чертами индивидуальности и рассматривается ученым как вынужденное количественное объединение. Неорганизованная в свою очередь крайне возбудима, импульсивна, пристрастна, неустойчива, непоследовательна в своих действиях и всегда готова к крайностям. «Ей доступны лишь более грубые страсти и более элементарные чувства, — утверждает МакДуггал, — она чрезвычайно поддается внушению, рассуждает легкомысленно, опрометчива в суждениях и способна воспринимать лишь простейшие и наименее совершенные выводы и аргументы, массу легко потрясти, она лишена самосознания, самоуважения и чувства ответственности, но дает сознанию собственной мощи толкать ее на такие злодеяния, каких мы можем ожидать лишь от абсолютной и безответственной власти» 2.

В связи с этим обратимся к З. Фрейду, который убежден в том, что у человека, как части массы, активизируются архаические пласты психики, дремавшие в его подсознании. При этом далеко не все «выплески регрессивных состояний» являются следствием гипнотического воздействия толпы, снимающей все социальные и культурные ограничения, а порою лишь результатом неполного контроля над сознанием и как следствие — появлением «бессознательной спонтанности» 3.

См. подробнее: Лебон Г. Психология народов и масс. СПб., 1995. С. 114—145.

Цит. по: Фрейд З. Я и Оно // Соч. М. ; Харьков, 1998. С. 786.

Фрейд З. Я и Оно // Соч. С. 796—801.

В теории бессознательного Фрейд исходит из того, что сущность человека выражается в полной свободе от инстинктов. Его гармоничное существование в обществе возможно только при условии их подавления. Результатом подавления инстинктов является фрустрация, то есть неосознанная ненависть индивида к обществу, которая выражается в агрессивности. Отсюда главное влияние фрейдизма на философию формирующейся массовой культуры таится в использовании и подавлении таких человеческих инстинктов, как страх, сексуальное удовлетворение и агрессивность.

И действительно, прошедшее столетие вошло в историю как век страха, век агрессии, век сексуальной революции, что способствовало появлению в философии и искусстве образа «маленького испуганного человека». В труде «Бегство от свободы» Э. Фромм, последователь З. Фрейда, сравнивает человека ХХ века с мышонком Микки Маусом.

Зритель переживает с мышонком все его страхи и волнения, а счастливый конец, в котором Микки избегает опасности, дает такому зрителю чувство удовлетворения.

Фромм связывает подобные характеристики человека в массе с проявлением двух синдромов. «Следует помнить, — пишет ученый, — что когда мы говорим о страстях, то речь идет не об отдельных чертах (элементах), а о некотором синдроме. Любовь, солидарность, справедливость и рассудительность выступают в конкретных людях в разных сочетаниях и пропорциях. Все они являются проявлением одной и той же продуктивной направленности личности, которую я хотел бы назвать «жизнеутверждающим синдромом». Что касается садомазохизма, деструктивности, жадности, зависти и нарциссизма, то все они также имеют общие корни и связаны с одной принципиальной направленностью личности, имя которой «синдром ненависти к жизни» 1. Таким образом, согласно взглядам Фромма, все человеческие поступки совершаются под властью двух синдромов, а агрессивность последнего в основном свойственна массе как результат деформации человеческой природы, человеческого сознания 2.

В свою очередь Э. Канетти отмечает, что движущей силой образования массы как автономной структуры служит некий «страх прикосновения» чего-то неизвестного, от которого индивид стремится укрыться в некой множественности. По мнению исследователя, «человеку страшнее всего прикосновение неизвестного, он должен видеть, что его коснулось, знать или, по крайней мере, представлять, что это такое. Он везде старается избегать чужого прикосновения… Только в массе человек может освободиться от страха перед прикосновением. Это единственная Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 1994. — С. 222.

Фромм Э. Искусство любить. СПб., 2007. С. 59—62.

ситуация, где этот страх переходит в свою противоположность» 1. Плотность массы здесь первостепенна, так как именно она во многом определяет степень подавления страха, обеспечивает психофизиологическую реабилитацию индивида.

Другие аспекты «омассовления» общества и культуры подмечает известный немецкий философ и культуролог О. Шпенглер, утверждающий, что с приходом «массы» как доминирующей культурной и общественной формы бытия начинается закат культуры — «воцарение цивилизации» 2.

Выдающийся русский философ, Н.А. Бердяев считает, что на изменение культурной ситуации в первую очередь влияет установление демократии в мировом сообществе, которая не оправдывает себя ни высокой ценностью, ни высоким качеством. По его словам, «она делается более дешевой, более доступной, более широко развитой, более полезной и комфортабельной, но и более плоской, пониженной в своем качестве, некрасивой, лишенной стиля… Высшая культура нужна лишь немногим. Для средней массы человечества нужна лишь средняя культура» 3.

Нарождающаяся культурная ситуация существенно видоизменяет как само общество, так и его членов. Внутренний облик «человека массы», населяющего массовое общество, наиболее комплексно был разработан испанским философом Х. Ортегой-и-Гассетом. В своей работе «Восстание масс» он утверждает, что массовый человек как «антропологический продукт» отвечает двум наиболее значимым психологическим характеристикам. Ему свойственны, во-первых, «беспрепятственный рост жизненных запросов и, следовательно, безудержная экспансия собственной натуры» 4, во-вторых, «врожденная неблагодарность ко всему, что сумело облегчить ему жизнь» 5. Подобная ситуация является следствием бегства от все более усложняющихся условий жизни, а «средний человек» не в состоянии выдержать данную дистанцию. Появляется разрыв между «неограниченными возможностями цивилизациями» и «ограниченностью среднего человека», который со временем будет только увеличиваться.

Предчувствие массовой культуры и ее субъекта — массового человека — обнаруживается и у К. Ясперса. По мнению ученого, в современности имеет место обеднение духовной жизни общества, человечности, любви и творческой энергии. Нигилизм становится господствуюКанетти Э. Масса и власть. М., 1997. С. 18—19.

Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993. С. 143—189.

Бердяев Н.А. Философия свободы. Харьков; М., 2002. С. 698—712.

Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М., 1991. С. 319.

щим типом мышления, а человек все больше отрывается от своих корней, «своей почвы» — он становится жителем планеты Земля, без родины, без традиций и исторической памяти. Характерны и сами увлечения людей — «техническая гонка», страсть к публичным сенсациям, к эротике и порнографии, увлечение массовыми видами спорта, играми, склонность к необузданному, невероятному, примитивному, непонятному, мистическому распространению суеверий 1.

Таким образом, в трудах указанных исследователей «массовое»

выступает не столько в количественном, сколько в качественном эквиваленте. Массовый человек — это человек, обладающий массовым сознанием и массовым восприятием окружающей действительности, главными характеристиками которого являются обезличенность, антииндивидуальность, склонность к подражанию, указывающие на уровень его мироощущения, мировосприятия, образ мыслей и стиль жизни. Однако в данном варианте крушения человеческой культуры упускается тот факт, что так называемое «пассивное большинство» вполне способно на обломках традиционной культуры создать свою собственную культуру — массовую.

К середине XX столетия дискурс «массового», находясь в ставших уже традиционными рамках, несколько видоизменяет как свою внешнюю форму, так и внутреннее содержание. Одним из первых, кто объективно описал и проанализировал изменения культурной ситуации, был Р. Гвардини, считавший, что современная индустриальная цивилизация и порождаемая ею огромная техническая сфера несовместимы с идеей саморазвивающейся творческой личности или автономного субъекта.

Они порождают особый тип человека, отличный от прежде существовавших. Это «человек массы». Но масса, согласно Гвардини, — «это множество неразвитых, но способных к развитию отдельных существ;

она с самого начала подчинена другой структуре: нормирующему закону, образцом для которого служит функционирование машины. Таковы даже самые развитые индивиды массы. Более того, именно они наиболее отчетливо сознают этот свой характер, именно они формируют этос и стиль массы» 2.

Все чаще с человеком обращаются как с объектом: начиная с бесчисленных форм административного учета и статистики и заканчивая планомерным насилием над отдельными людьми и целыми социальными группами. В XX веке, по мнению ученого, это становится оптимальной формой государственного управления, и современный человек воспринимает это адекватно. Он не имеет желания жить по своей собственной инициативе. Подобная свобода не представляет для него изначальСм. подробнее: Ясперс К. Призрак толпы. М., 2007. 269 с.

Цит. по: Сидорина Т.Ю. Философия кризиса. М., 2003. С. 132.

ной ценности. Он предпочитает встраиваться в организацию, оставаться анонимным, словно самобытность и автономия личности являются чемто неприличным. Социальная элита в этом смысле не исключение. Они не являются творческими личностями в привычном смысле слова, дополняя безликое множество.

Вслед за Гвардини Г. Маркузе заключает, что «массовое общество требует всецело подчиненного индивида и само формирует его» 1. Научное управление и организация создают предпосылки автоматической идентичности, и индивид начинает отождествлять себя с существованием, которое навязывается ему, находя в этом источник своего развития и удовлетворения. Появляется одномерность, существующая везде и во многих формах. Одномерное поведение и мышление характеризуются тем, что все идеи, чувства и мысли покидают область рассуждения, и их действия сводятся к терминам реальности.

В 50—60-е гг. XX в. в трактовке «массового» появляется новый элемент — наряду с массовым производством возникает невиданное ранее по масштабам массовое потребление, которое, с одной стороны, является следствием увеличения среднего слоя населения, «стиранием классовых стилей», обеспечивая широким массам доступ ко всем социальным и культурным благам, но с другой — приводит к относительной гомогенизации общества, его унификации. Но, как показывает социальная практика, дестратификация не отрицает дифференциацию общества в рамках определенного единства, а массовое производство и потребление тесно связаны со стандартизацией артефактов культуры.

В данных социальных обстоятельствах концепция «массового»

приобретает иную идеологическую окраску, более объективную и, вместе с тем, более адекватную современности, системный анализ которой мы впервые находим в труде Д. Белла «Конец идеологии». К числу причин формирования массовой культуры он отнес массовое производство и потребление, сглаживание сословных различий, бурный рост городского населения, увеличение средней продолжительности жизни людей. Выделив пять основных структурно-логических характеристик феномена (1. Масса как недифференцированное множество; 2. Масса как феномен невежественности; 3. Масса как механизированное общество;

4. Масса как бюрократическое общество; 5. Масса как толпа 2), автор представил оптимистический взгляд на массовое общество, отраженный также в культурологических исследованиях З. Бжезинского, Г. Канна, Э. Тоффлера, Ж. Фурастье.

Маркузе Г. Эрос и цивилизация: Философское исследование учения Фрейда.

Киев, 1995. С. 139.

Bell D. The End of Ideology: On the Exhaustion of Political Ideas in the Fifties: with «The resumption of history in the new century». Cambridge, 2000. Р. 20—23.

В рамках данных концепций массовая культура трактуется как система, создающая определенную социокультурную гомогенность, в которой универсализация, стандартизация и унификация выступают в качестве основ демократизации и равенства возможностей всех без исключения членов общества, а свободные информация и знание как ведущие векторы индустриализации (а позже и «супериндустриализации» 1) и информатизации общественного бытия. Закономерным результатом их развития и трансформации является демассификация и дестандартизация всех сторон экономической и политической жизни социума.

Согласно Тоффлеру, под стандарт подлаживается не индивид, а культура, приспосабливаемая к возрастанию жизненного и интеллектуального уровня развития человечества, «поскольку удовлетворяется все больше и больше основных нужд покупателей, можно твердо предсказать, что экономика будет еще энергичней идти навстречу тонким разнообразным и глубоко персональным потребностям покупателя; потребностям в красивых, престижных, глубоко индивидуализированных и чувственно приятных для него продуктах» 2.

В противовес этому М. Хевеши утверждает, что общество «всеобщего благоденствия», общество массового потребления с его заметным ростом средних слоев породило современное понимание «массового общества» с его массовой культурой, стандартизацией вкусов, привычек, образа мышления, преобладанием одинаковых стереотипов. Происходит усреднение образа жизни множества людей. Их нивелировка независима от благосостояния, профессии, уровня образования.

С развитием средств массовой информации, появлением почти в каждом доме газет, журналов, радио и телевизора, а позже и компьютера, подключенного к сети Интернет, появляется не просто массовый читатель, слушатель, зритель, а универсальная публика, потребляющая одинаковую информацию. Улучшение материального благосостояния масс сопровождается деперсонализацией и обезличиванием, некой духовной деградацией человека. Для человека массы современная жизнь оказалась слишком сложной для постижения, и он выстраивает ее по усредненной модели, подгоняя к шаблонам, а массовое сознание подвергается манипулированию 3.

И действительно, в современном информационном обществе процессы «омассовления» становятся частью социальной стратегии, подчиненной управленческим целям. Происходит своего рода процесс всеобТермин введен Э. Тоффлером. Подробнее см. его работы : «Шок будущего»

(1970), «Доклад об экоспазме» (1975), «Третья волна» (1980).

Тоффлер Э. Шок будущего. М., 2003. С. 290.

Хевеши М.А. Толпа, массы, политика : историко-философский очерк. М., 2001.

С. 112—134.

щей подгонки индивидуальности под единый массовый стандарт, задаваемый и требуемый в рамках конкретного общества.

Э. Фулькиньони в своем труде «Цивилизация изображения» также предпринимает попытку определения объекта данного исследования и перечисляет шесть возможных, но различных по своему смысловому оттенку значений:

— массовая культура — это совокупность идей, взглядов, ценностей общества, то есть «культура» в антропологическом смысле слова;

— массовая культура — популяризация настоящего искусства, а также способ мышления и построения интеллектуальных систем;

— массовая культура — это остатки старой элитарной культуры, приспособленные к более низкому интеллектуальному уровню и мало дифференцированным эмоциональным потребностям населения в целом;

— массовая культура — это популярное искусство буржуазии или мелкой буржуазии, которое фабрикует и потребляет продукцию средств массовой информации;

— массовая культура — содержание и ценности, присущие СМИ;

— массовая культура — знания и ценности, производимые средствами массовой информации и действующие на все общество в целом 1.

Седьмое, окончательное значение, которым немного позже Фулькиньони охарактеризует массовую культуру, будет сведено к следующему: массовая культура — это определенного рода товар, произведенный для получения прибыли и по своему характеру представляющий низший слой культуротворчества, который можно обозначить понятием «культурная индустрия».

Таков общий теоретический фундамент идей массового общества и массовой культуры, породивший огромное количество разноликих трактовок сущности и механизмов функционирования изучаемого феномена и получивший одобрение ряда исследователей, особенно в связи с развитием новых информационных и коммуникационных технологий.

Приведем лишь самые основные подходы к научному осмыслению массовой культуры.

Согласно наиболее раннему осмыслению термина, массовая культура рассматривается как антипод элитарной и народной. Она представляется как разновидность культуры, ориентирующая производство и потребление духовных и материальных ценностей и артефактов на «усредненный» уровень развития массовых потребителей, массовых людей. В трактовке Дж. Бентама, Э. Ван ден Хаага, К.Н. Леонтьева, К. и Ф. Ливис, Р. Михельса, Г. Моска, Ф. Ницше, Х. Ортега-и-Гассета, Д.

Цит. по : Райнов Б. Массовая культура. М., 1979. С. 101.

Рисмэна, Б. Розенберга и А. Шопенгауэра массовая культура предстает как «культура низов» в интеллектуальном и социальном ракурсе.

Близким указанному подходу является и философское осмысление массовой культуры А.Б. Гофманом и О. Хаксли как кризисного феномена. В данном контексте все ее проявления приобретают значение особого состояния культуры в сложный период существования общества, когда развивается процесс распада ее содержательных уровней.

В первой половине ХХ столетия, в связи с всеобщей коммерциализацией культуры, понятие «массовая культура» в философских дискурсах представителей Франкфуртской школы сближается с термином «культиндустрия».Массовая культура анализируется ими как вид культурной продукции, который ежедневно производится в больших объемах. Помимо Т. Адорно, В. Беньямина, Г.Маркузе и М. Хоркхаймера данную исследовательскую позицию поддерживали К. Гринберг, Э. Фулькиньони и Г.М. Энценсбергер, также выделяющие среди основных элементов массовой культуры стандартизацию и «поточное», «конвейерное» производство.

Основания массовой культуры как объективной формы демократического культурного производства и потребления можно обнаружить в трудах Д. Белла, З. Бжезинского, Г. Канна, Т. Парсона, Э. Тоффлера, Ж. Фурастье, Д. Уайта. Согласно Беллу определение массовой культуры должно быть более объективным и гуманным, так как этот феномен представляет собой «удовлетворительную форму культуры демократического общества» 1, являющуюся главным средством подъема культурного уровня широких масс, возможности их приобщения к мировым шедеврам и осознания связи со всем человечеством и его проблемами С развитием современных средств массовой информации происходит обоснование феномена массовой культуры как продукта нарождающегося информационного общества. М. Маклюэн отмечает, что массовая форма культуры — это особая стадия развития человеческой цивилизации, отходящая от принципов «Галактики Гуттенберга» в сторону возрождения естественного аудиовизуального многомерного восприятия мира и коллективности, но на новой электронно-индустриальной основе с помощью замещения книжно-печатных знаков общения радиотелевизионными средствами массовых коммуникаций. Она приобщает к духовным ценностям массы, в прошлом отчужденные от господствующей культуры, создает относительно высокий стандарт формы культурной продукции 2.

См. подробнее : Bell D. op. lit. Р. 134—156.

Маклюэн М. Галактика Гуттенберга. Становление человека печатающего. М., 2005. С. 123.

Во многом согласно теории Маклюэна, построены концепты дефенициации массовой культуры М. Кастельса 1 и Э.А. Орловой 2, которые сводят ее основное значение к организации обыденного сознания в информационном обществе, к способу общечеловеческой коммуникации.

В их понимании массовая культура — это совокупность процессов и результатов институционально организованной профессиональной работы с информацией, представляемой в качестве социально значимой, и ее использование широкой, неспециализированной аудиторией.

Не менее интересна и трактовка массовой культуры в постмодернистской традиции, которая в значительной степени обусловила ее современное понимание. Г. Гэнс, Ж. Делёз, Л. Ловенталь, Н. Подгорец, Л. Триллинг, У. Эко считали, что данное культурное явление не наносит ущерба ни высокой культуре, ни людям, которые ее предпочитают, ни обществу в целом. То есть сегодня происходит активное использование стратегии внутреннего строения массового искусства, включение в ее состав народного и элитарного компонентов. На тех же позициях стоит и известный российский ученый А.В. Захаров, который убежден, что массовая культура «усиливает взаимосвязь и взаимодействие всех видов и жанров культурного творчества — народного (фольклорного), самодеятельного и профессионального искусства, институциональных форм, отмеченных сильным влиянием идеологий, и тех видов, которые наиболее непосредственно связаны с бытовыми, повседневными сторонами общественной жизни» 3.

Н. Ван Зунен, Д.Ж. Дайер, Т. Модлески, напротив, считают, что наиболее значимые особенности массовой культуры заключаются в том, что в ее основе лежит патриархальная гендерная идеология, в которой «эксплуатируется» образ женщины в целях достижения коммерческого успеха массовой продукции. Эту исследовательскую линию впоследствии поддерживали многие отечественные теоретики массовой культуры, среди которых Г.К. Ашин, З.И. Гершкович, Н.С. Злобин, А.В. Кукаркин, А.П. Мидлер, В.П. Шестаков и другие. С их именами связан еще один исследовательский ракурс изучения вопросов «массового» в современном мировом пространстве, в рамках которого массовая культура рассматривается как основа буржуазного общества, как способ «оболванивания масс», отвлечения их от действительности, подчинения их буржуазной идеологии. В качестве предмета исследования ими рассматривалась культурная платформа Соединенных Штатов Америки, См. подробнее : Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000. 606 с.

См. подробнее : Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию. М., 1994. 214 с.

Захаров А.В. Возможен ли симбиоз традиционной и массовой культуры? // Массовая культура на рубеже веков : сб. статей / под ред. Е.В. Дукова, Л.И. Левина. СПб., 2005.

С. 17.

так как именно американская культура считалась в то время наиболее буржуазной как по складу, так и по содержанию.

А.В. Кукаркин в предисловии к своей книге «Буржуазная массовая культура» пишет, что «господствующая культура Запада стала объектом изучения для буржуазных исследователей значительно раньше, чем для марксистских. Сложившиеся ее теории имеют отчетливую социальную окраску, а расхождения между ними, иногда даже существенные, не выходят тем не менее за рамки буржуазного миросозерцания» 1. Тем не менее, по мнению исследователя, нельзя игнорировать результаты изучения проблем массовой культуры на Западе, так как «кризис буржуазной идеологии и во многом обусловленные им пороки буржуазной массовой культуры не снимают относительного познавательного значения продуктов последней как в практической, так и в теоретической областях» 2.

Такое рассмотрение феномена было обусловлено отечественной исторической событийностью, однако и в столь критической научной трактовке содержится большое количество весомого фактического материала, который оправдывает основные аспекты первых разработок феномена массовой культуры в России.

Таким образом, массовая культура — феномен далеко не однозначный, заслуживающий более глубокого внимания исследователя, учитывающего все исторические и социальные перипетии развития человеческого сообщества. Она возникла не по «мановению волшебной палочки» и, согласно прогнозам ведущих теоретиков, не исчезнет в ближайшем будущем, а потому ее сущность и феноменологические пределы должны определяться более четко и конкретно. Все качественно-количественные характеристики и оценки должны уступить место рациональному анализу, согласно которому термин «массовая» должен фиксировать внимание исследователя не на эстетической и моральной оценке отдельных произведений, а прежде всего на общественном способе производства, которым тиражируются, потребляются духовные и материальные ценности и артефакты.

Массовая культура — это не фикция, не эрзац-продукт, а довольно автономная форма культурного бытия современного общества. Ее внутреннее строение, функции, артефакты часто совершенно неподвластны определенным эстетическим критериям, так как уровень ее художественности (или нехудожественности) не может быть оценен однозначно. Лишь историческая практика показывает, что действительно имеет свою культурную ценность, а что нет, так как именно сменяющиеся поКукаркин А.В. Буржуазная массовая культура: Теории. Идеи. Разновидности. Образцы. Техника. Бизнес. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1985. С. 8.

коления людей радикальным опытным путем «отсеивают» из культурного наследия все лишнее, не принимая во внимание ни степень распространения тех или иных ее «продуктов», ни их успех или популярность.

Отсюда популярность не есть величина постоянная и не может адекватно характеризовать исследуемый нами феномен, так как она не зависит в полной мере от степени художественности или общечеловеческой значимости в отличие от корригирующего критерия времени.

Поэтому наиболее правомерно на современном этапе развития культурологического знания обозначать массовую культуру как особую технологию культурного производства и потребления одновременно, соответствующую определенному уровню развития экономики, социальных отношений, коммуникации, образования, духовных и материальных запросов большинства населения, распространяемую как на обыденном, так и на специализированном уровне и включающую в себя все многообразие предшествующих культурных форм, их практический и теоретический опыт.

Такой технико-технологический подход к осмыслению феномена массовой культуры выходит из наиболее распространенного сегодня «принципа машинности», согласно которому вся жизнедеятельность современной культурной системы организуется путем расчленения общей механизации на отдельные операции и оптимизации каждой из них.

В результате этого наиболее понятной становится и критическое отношение к главному субъекту-объекту культуры — человеку. Человек массы становится здесь не столько пассивным «насельником» планеты Земля, но специалистом (при чем достаточно узкой направленности), владеющим набором специфических операций и взаимосвязанным с огромным количеством подобных ему специалистов. Это человек не столько стремящийся быть как все, но человек оптимизированный, то есть стремящийся максимально оптимизировать процесс собственной жизнедеятельности. Согласимся с М.В. Колесником, что, «живя по этому принципу в своей обыденной жизни, массовый человек одномерен в своей сущности, он стремится максимально оптимизировать процесс своего бытия к простейшим операциям, в которых количественные характеристики потребления жизни, словно выполнение технического производственного процесса, явно превосходят качественные аспекты духовной самоотдачи, требующей глубокой и целостной работы мышления» 1. Отсюда техника и технология являются одним из ведущих смысловых акцентов и становятся «принципом мышления и искусственной формой телесного бытия человека, втягивая его в новые возможноКолесник, М.В. Технический субстрат массовой культуры [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.omsk.edu/article/vestnik-omgpu-13.pdf.

сти и ранее недостижимые действия, но при этом меняет человека не столько физически, сколько духовно» 1.

1.2. Исторические и идеологические предпосылки в современном социокультурном пространстве «Как все это началось? — спросите вы. В начале XX века — кино, радио, телевидение. И очень скоро все стало производиться в массовых масштабах… Темп ускоряется. Книги уменьшаются в объеме. Пересказ.

Экстракт. Не размывать! Скорее к развязке!.. Произведения классиков сокращаются до 15-минутной радиопередачи… Жизнь превращается в сплошную карусель… Долой драму, пусть в театре останется одна клоунада… Как можно больше спорта, игр, увеселений — пусть человек всегда будет в толпе, тогда ему не надо думать… Больше книг с картинками. Больше фильмов. А пищи для ума все меньше… Пусть люди станут похожи друг на друга как две капли воды; тогда все будут счастливы, ибо не будет великанов, рядом с которыми другие почувствуют свое ничтожество» 2. Так предрекал господство массовой культуры американский писатель-фантаст Р. Бредбери. Пророчество сбылось: в течение очень короткого срока массовая культура стала неотъемлемой частью нашей жизни. Возникли частные издательства, радиостанции, телеканалы, студии звукозаписи, галереи, агентства, киностудии, видеосалоны и т. п., появилась рассчитанная на все вкусы «желтая», «черная» и «глянцевая» пресса, стали привычными в быту компьютеры, Интернет и мобильная связь. Все это создало пестрый, причудливый ландшафт массовой культуры.

Существует много противоречивых точек зрения по вопросу о времени возникновения массовой культуры, что объясняется как характером феномена, так и длительностью его окончательного становления. Несомненно, процесс формирования рассматриваемого феномена проходил на протяжении достаточно длительного времени. Выделяя наиболее важные этапы в развитии новой формы культуротворчества необходимо отметить, что в самом обобщенном виде предпосылки ее возникновения можно обнаружить еще с древности. В качестве примера исследователи, поддерживающие данной точке зрения (И.Т. ПархоменТам же.

Бредбери Р.Д. Избранные сочинения : в 3-х томах: Т. 1: Марсианские хроники;

451 градус по Фаренгейту. М., 1992. С. 231—235.

ко), обычно приводят упрощенные варианты Священных книг, рассчитанных на массовую аудиторию верующих 1. По мнению Э. Шилза, корни массового общества можно обнаружить в представлениях римских историков о взбунтовавшейся черни. При сравнении массовой формы культуры с элитарной присутствие отдельных аспектов первой обнаруживается уже в XVII—XVIII веках и связывается с появлением в литературной практике приключенческого и сентиментального романов;

первый в европейском культурном пространстве связывается с творчеством Д. Дефо, второй в отечественном — Н.М. Карамзина. В середине XIX века на процессы массовизации культурной жизни указывает А.И.

Герцен в «Былом и думах». Л. Лоуенталь, напротив, утверждает, что только к 1850 году представители среднего класса занимают главенствующее положение в европейском обществе и начинают формировать так называемое «массовое общество» со всеми характерными для него атрибутами.

Несомненно, поворотным моментом в становлении массовой культуры является и принятый в 1870 году в Англии закон о всеобщей грамотности, который, по мнению многих ученых, можно считать временем ее рождения. «Однако появление феномена массовой культуры, — справедливо отмечает Н.И. Воронина, — связано не только и, возможно, не столько с образованием, сколько с развитием средств массовой информации» 2, занявших к концу XIX столетия прочное место в мировой социокультурной системе.

Не случайно известный отечественный исследователь А.В. Кукаркин в своем труде «Буржуазная массовая культура: Теории. Идеи. Разновидности. Образцы. Техника. Бизнес», обращаясь к генезису массовой культуры, считает, что «подлинная ее история начинается на рубеже нашего столетия» 3. При этом исследователь выделяет две временные границы становления массовой культуры: первая начинается с последней четверти XIX века и оканчивается Первой мировой войной, когда происходит дальнейшее развитие литературной промышленности и становление массовой прессы, а вторая связан с триумфальным шествием кинематографа, появлением радио и телевидения. С А.В. Кукаркинним соглашается и ряд других ученых. В.П. Шестаков утверждает, что «больше оснований имеют попытки связать возникновение «массовой культуры» с научно-технической революцией, породившей новые Радугин А.А. Культурология / А.А. Радугин [и др.]. М., 1997. С. 83.

Воронина Н.И. Теоретическая культурология : в 2-х ч. — Ч. I. изд. 2-е, перераб.

и доп. Саранск, 2006. С. 88.

Кукаркин А.В. Буржуазная массовая культура: Теории. Идеи. Разновидности. Образцы. Техника. Бизнес. 2-е изд., доработ. и доп. М., 1985. С. 28.

способы производства, распространения и потребления культуры» 1.

Вслед за ним Е.Г. Соколов отмечает, что факт появления массовой культуры — это «этап эволюционного поступательного движения, к которому новоевропейский культурный стандарт подошел на рубеже XIX— XX веков» 2.

Ссылаясь на состоятельность вышеуказанных теоретических положений, мы полагаем, что отсчет непосредственного оформления массовой культуры как доминирующего социокультурного феномена следует вести от рубежа XIX—XX веков, так как для появления культуры нового типа необходимы были серьезные изменения системы ценностей, формы мировоззрения человека и привычной для него картины мира, переосмысление человечеством таких жизненно важных понятий, как «личность», «общество», «государство», выделение степени их обособленности и взаимодействия друг с другом.

Именно на рубеже XIX—XX веков человеческая жизнь, деятельность, будущее миллионов людей, чьи судьбы формировались в контексте веками складывавшейся и оправдавшей себя традиции рационалистического миропонимания, оказались под угрозой. Новое время, заложившее основы этих социальных и культурных ориентиров, способствовало развитию тех сил и процессов, которые в будущем преодолели и отвергли эту культуру. Среди первых констатаций кризисного состояния новой культурной эпохи известно восклицание «Бог умер!» Ф.

Ницше, заключившее в себе всю трагичность неотвратимо наступающих перемен. Утратившим веру, под знаменами нигилизма и отрицания святынь человечество встретило грядущее столетие.

Т.Ю. Сидорина, выделяя основные доминанты развития мировой культуры начала ХХ веке, отмечает ее кризисное состояние и полностью соглашается с русским философом Л.М. Лопатиным, который считал, что «современный мир переживает огромную историческую катастрофу, — настолько ужасную, настолько кровавую, настолько чреватую самыми неожиданными перспективами, что перед ней немеет мысль и кружится голова... В свирепствующей теперь небывалой исторической буре не только реками льется кровь, не только крушатся государства... не только гибнут и восстают народы, — происходит и нечто другое... Крушатся старые идеалы, блекнут прежние надежды и настойчивые ожидания... И поднимается неотступный вопрос: да что же такое, в самом деле, эта культура? Какая ее материальная, даже просто жизненная ценность?» 3.

Шестаков В.П. Мифология XX века: Критика теории и практики буржуазной «массовой культуры». М., 1988. С. 19.

Соколов Е.Г. Аналитика масскульта. СПб., 2001. С. 41.

Сидорина Т.Ю. Философия кризиса. М., 2003. С. 39.

По мнению немецкого философа А. Швейцера, одна из особенностей кризиса культуры рубежа веков заключается в том, что массы людей в результате коренного преобразования условий и жизни, вследствие материальных достижений из свободных превращаются в несвободных. Он пишет: «Те, кто обрабатывал свою землю, становятся рабочими, обслуживающими машины на крупных предприятиях; ремесленники и люди делового мира превращаются в служащих. Все они утрачивают элементарную свободу человека, живущего в собственном доме и непосредственно связанного с кормилицей-землей» 1. «Кроме того, — продолжает философ, — в новых условиях им больше не присуще живое, несокрушимое сознание ответственности людей, занимающихся самостоятельным трудом. Следовательно, условия их существования противоестественны. Теперь они ведут борьбу за существование, будучи лишены более или менее нормальных условий, когда каждый, идет ли речь о борьбе с природой или о конкуренции людей, может пробить себе дорогу благодаря своим способностям… В итоге складывается психология несвободных людей, в которой идеалы культуры уже не выступают в необходимой чистоте, а искажаются интересами борьбы» 2.

Для М. Вебера данный факт свидетельствует о том, что мир «расколдован» 3, и человеку больше не нужно прибегать к магическим средствам, чтобы склонить на свою сторону или подчинить себе духов, как это делал дикарь, для которого подобные таинственные силы существовали. Теперь все делается с помощью технических средств и расчета.

Действительно, человек конца XIX века ощущает в жизни постоянно растущее материальное благосостояние. Никогда раньше он не решал своих насущных проблем с такой легкостью. Наследственные богачи относительно беднели, индустриальные рабочие обращались в пролетариев, а люди среднего калибра с каждым днем расширяли свой экономический горизонт. Их положение укреплялось, независимость росла.

Каждый день вносил что-то новое и обогащал жизненный стандарт. То, что раньше считалось бы особой милостью судьбы и вызывало умиленную благодарность, стало рассматриваться как законное благо, за которое не благодарят, которого требуют.

Таким образом, основываясь на многочисленных фактах, теориях и свидетельствах, мы считаем необходимым выделить среди наиболее значимых предпосылок возникновения массовой культуры следующие:

трансформацию информационной и коммуникативной среды, устремление населения в город, кризис гуманизма, усиление процессов институциализации и универсализации, демократизацию всех социальных и поШвейцер А. Культура и этика. М., 1973. С. 85.

См. подробнее: Вебер М. Избранное. Образ общества. М., 1994. С. 234—256.

литических институтов, синкретичность художественного пространства, вхождение принципов предпринимательства в область духовной культуры, утверждение идеологии конформизма, связанной с постепенной коммерциализацией культурного производства и потребления, творческим отчуждением личности, все более нуждающейся в различных способах и механизмах социализации, инкультурации, психофизиологической рекреации и реабилитации.

Происходящая на рубеже веков трансформация информационной и коммуникативной среды, бурное развитие средств сообщения коренным образом видоизменяют ритм социальной и культурной жизни. Получившие широкое распространение телефон, телеграф, радиосвязь раздвинули рамки взаимодействия далеко за пределы локальных интересов. Была осуществлена великая социальная «революция», связанная с колоссальным изменением форм, способов и образцов жизни человека.

Индивид стал получать гигантское количество информации через технические средства массовой коммуникации, изменилось количество, форма и содержание социальных контактов. Произошли фундаментальные изменения в культурно-ценностной ориентации человека, в становлении единых оснований общечеловеческой культуры, формирование новых потребностей, новых культурных стереотипов. В итоге изменилась модель личности: замкнутая статичная личность человека индустриального общества стала динамичной.

Как отмечает К. Ясперс, технические и экономические противоречия приобретают планетарный характер. Земной шар стал не только сферой переплетения экономических связей и единства технического господства над существованием; все большее количество людей видят в нем единое замкнутое пространство, в котором «они соединены для развития своей истории» 1.

Устремление населения в город способствовало усилению миграционных процессов, что, с одной стороны, заставляло всех и каждого почувствовать себя «гражданином мира», а с другой — приводило к возникновению крупномасштабного и механизированного промышленного производства, росту густонаселенных городов. В частности, Т.Ю. Сидорина утверждает: разрушение связанного с землей сельского труда, деревенского тесного сообщества, упадок религии, секуляризация, связанная с верой в науку, распространение механического и отчужденного заводского труда, установление моделей жизни в большом городе, отсутствие моральной базы — все это лежит в основе массовой общества и массовой культуры» 2.

Ясперс К. Призрак толпы. М., 2007. С. 76—78.

Сидорина Т.Ю. Философия кризиса. М., 2003. С. 22.

Кризис гуманизма, по мнению Н.А. Хренова, «имеет место и там, где проповедуются необходимость преодоления человека во имя создания идеала сверхчеловека, и там, где человек в современном мирерастворяется в безличном коллективе» 1. Растворение личности в разного рода «корпоративных сообществах» приводит к ее несамостоятельности, манипулятивности, к тому, что те или иные этические и ценностные установки воспринимаются и выполняются не от имени личности, ее социального и нравственного сознания, но от коллектива, что является причиной и следствием дегуманизации.

Кризис гуманизма — это еще и проявление скепсиса по отношению к себе, к своим возможностям, потребностям, желаниям: новая история свидетельствует, что человек не обретает, а теряет себя, становясь одиноким и покинутым. «Подавляющее большинство граждан наших бескультурных культурных государств, — заключает Швейцер, — все меньше предаются размышлениям как нравственные личности, дабы не вступать беспрестанно во внутренние конфликты с обществом и заглушать в себе все новые побуждения, идущие вразрез с его интересами» 2.

Налицо кризис созданного ренессансной культурой образа личности и возвращение к исходной точке: к человеку, лишенному четких индивидуальных параметров и характеристик, стандартизированному и унифицированному как в психофизиологическом, так и в мировоззренческом планах.

В условиях традиционного общества поведение человека регулировалось в основном действием церкви и вековых традиций, а не прямым давлением со стороны социальных институтов. В складывающемся новом типе общества — массовом обществе — возникает потребность в прямом регулировании поведения людей, в унификации духовной жизни, стандартизации интеллектуальных реакций в рамках сложной социальной структуры конкретной национальной культуры. Все это потребовало изменения механизмов общей социализации и инкультурации человека, подготавливающих личность к свободной реализации не только своего производительного труда, но и своих социокультурных интересов.

Для Д. Рисмена такое изменение качества содержательной стороны человеческого естества связано, в первую очередь, с переориентацией его внутренней событийности на внешнюю, что опредмечивается в его все возрастающей потребности слияния с окружающей действительностью, желанием действовать не вопреки, а согласно ей и только ей. Действовать как человек, управляемый радаром, «человек-локаХренов Н.А. Социальная психология искусства: переходная эпоха. М., 2005. С. 60.

Швейцер А. Культура и этика. М., 1973. С. 50.

тор» 1, снабженный некими стереотипическими моделями мышления и поведения, социальными и политическими ориентирами, нормативной системой и ценностными ориентациями, адекватными месту и времени существования.

Таким образом, возникает необходимость в большей универсализации транслируемого опыта, ценностных ориентаций и образцов поведения, в формировании общенациональных норм и стандартов культурной и социальной адекватности человека, в инициации его интереса и спроса на стандартизированные формы социальных благ, в повышении эффективности работы механизмов социальной регуляции за счет унифицирующего влияния на мотивацию человеческого сознания. Это вызвало необходимость создания канала трансляции знаний, умений и навыков, социокультурных норм и другой социально значимой информации широким массам населения, охватывающим абсолютно всю нацию, а не только ее отдельные группы.

Наметившаяся демократизация всех социальных и политических институтов была в большей мере связана с распространением всеобщей обязательной грамотности, так как, не имея образования, человек не мог обслуживать технические средства, «потреблять» продукцию прессы — обращаться с печатным словом, получать информацию о жизни общества в стране и мире. Следовательно, люди начали ощущать неудовлетворенность своими знаниями об окружающей их действительности, почувствовали необходимость их пополнения, ведь научные открытия конца XIX — начала XX века коренным образом меняли представления о мире, о месте человека в нем, о пространстве, времени, природе, о происхождении всего сущего.

Еще один из наиболее обращающих на себя внимание признаков нарождающейся культуры — разрушение прежних устойчивых отношений между художественной реальностью и реальностью нехудожественной и, как следствие, — распад прежней эстетической иерархии, вторжение в художественную реальность «низких» жанров, сохраняющих связь с фольклорной традицией. «Нельзя утверждать, — заключает Н.А.

Хренов, — что к ХХ веку низкие жанры успели отмереть, а в новом столетии они возрождаются, однако очевидно, что эстетическое признание они начали получать именно в этом столетии, превращаясь в факт новой эстетической иерархии, выражающейся в смыкании «творческого меньшинства» с «инертным большинством», перестающим быть инертным и претендующим на первое место в историческом процессе. Этот объясняемый “восстанием масс” “геологический” сдвиг имел колоссальное Rismen D. The Lonely Crowd [Электронный ресурс]. URL: http://www.cultinfo.ru/ fulltext/1/001/008/074/216.htm. — Загл. с экрана. Проверено 05.03.2008.

воздействие на установление новых отношений между художественной и нехудожественной реальностью» 1.

Ярким примером тому может служить демонстрация отрицания личностного начала созидания и «потребления» артефактов культуры через утверждение анонимности личности, растворение ее в коллективных формах восприятия и культивирования реальности, что во многом стало решающим для своего рода параллелизма между культурой нового столетия и культурой Средних веков.

Таким образом, массовизация культуры служит исходной точкой возрождения ее устных жанров, появляется основа и для развития зрелищных пластов, тесно связанных с научно-технической революцией и научно-техническим прогрессом и ориентированных на аудиовизуальные формы выражения, что способствовало появлению и распространению кинематографа.

Распад целостного представления о мире обусловливал и распад единой системы художественной выразительности. Именно в это время появляются различные и, на первый взгляд, взаимоисключающие направления в различных видах искусства, существенно изменяется их содержание. Само художественное мышление становилось синтетическим.

«Вычурное эстетство, — пишет Ю.Н. Солонин, — бросало вызов несомненным по своей пользе во мнении большинства положительным буржуазным добродетелям жизни, посягало на нравственные устои общества и церкви. Появились новые выражения и парадоксы, эпатирующие общественное мнение сомнительными смыслами, прежде недопустимыми в публичном общении. Они рождались в периферийных социальных сферах, общение с которыми если не табуировалось полностью согласно критериям буржуазной морали, то, во всяком случае, жестко регламентировалось. Поэты, художники, писатели все чаще становятся возмутителями общественной нравственности. Они вносят скепсис, третируют добродетели обеспеченного скромного существования, пророчествуют о человеке-герое грядущих времен» 2.

Гетерогенная направленность культуры постепенно приобретает демократическую ориентацию, проявившуюся в различных структурах общественного устройства, — экономическом, нравственном, политическом, художественном и т. д. Принципы предпринимательства и рыночных отношений беспощадно врываются и в область духовной культуры, что влечет за собой рассмотрение артефактов культуры как любого другого объекта купли-продажи. «Переход капитализма от эпохи свободноХренов Н.А. Социальная психология искусства: переходная эпоха. М., 2005. С. 55.

Солонин, Ю.Н. Предисловие // Э. Юнгер. Рабочий. Господство и гештальт. Тотальная мобилизация. О боли. СПб., 2000. С. 8—9.

го предпринимательства к монополистической стадии, — считает Г.К.

Ашин, — замена “классического” капиталистического рынка монополистической конкуренцией повлекли за собой изменения и в структуре духовного производства» 1.

Произведения искусства стали репродуцироваться в глобальных масштабах, что создало основания говорить о новом месте и роли искусства и культуры в обществе. Само общество повернулось в сторону коммерческой культуры, которая одержала верх над лучшими человеческими устремлениями. А когда в 1895 году был изобретен кинематограф — абсолютно новая форма творчества, которая не требовала даже элементарной грамотности и была обращена к представителям различных интеллектуальных и материальных возможностей, — массовая культура окончательно утвердилась в жизни общества, а данный феномен в рамках исследований Франкфуртской школы приобрел значение «индустрии культуры», организующей в себя все духовные, материальные и художественные артефакты и наделяющей их товарными свойствами.

Это обстоятельство стало ориентировать большую часть продуктов духовной и художественной культуры на передовые технологии экономического, информационного, коммуникативного, политического и социального характера, нацеленные, согласно Э. Фромму, на коммерческий успех, который становится самоцелью, движущей силой развития культуры в целом. Человек при этом превращается в «деталь гигантской экономической машины»2, в ничтожный винтик отлаженной и бесперебойной системы («Незаменимых людей нет!»), теряющий не только личностный творческий потенциал, но и ценность своей индивидуальности, приобретающий лишь ощущение собственной никчемности («Кто я? Что я могу?»).

Утверждение идеологии конформизма во многом связано и с постепенной коммерциализацией культурного производства и потребления, с творческим отчуждением личности, все более нуждающейся в различных способах и механизмах социализации, инкультурации, психофизиологической рекреации и реабилитации, при которых индивид усваивает стандартизированную, унифицированную модель личностного самоопределения и самосознания, становясь «человеком-локатором»

(Д. Рисмен), «одномерным человеком» (Г. Маркузе) или «отчужденной личностью» (Э. Фромм), то есть человеком, не имеющим альтернативы, а по сему вынужденным интегрировать свою сущность в жестко указанные рамки и строить свою жизнедеятельность в системе присваивающепотребительской идеологии.

Ашин Г.К. Доктрина массового общества. М., 1971. С. 6.

Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. — М., 1994. — С. 99.

Тем не менее в полном смысле слова массовая культура возникает только после Второй мировой войны (50-е годы), так как в большей степени исследуемый феномен отвечает запросам не столько индустриального, сколько постиндустриального и информационного обществ. Этому способствует ряд причин: во-первых, резкое повышение уровня жизни основной массы населения, во-вторых, расширение сферы досуга, в-третьих, развитие сферы услуг, в-четвертых, распространение сети Интернет.

В результате примерно с середины ХХ века массовая культура становится одной из прибыльных отраслей экономики, что отражается в ее сближении с такими экономическими конструктами как «индустрия развлечений», «коммерческая культура», «индустрия досуга», последнее из которых, является немаловажным источником как распространенности исследуемого феномена, так и его развлекательной направленности. Появление у значительного большинства работающих людей избытка свободного времени — «досуга», способствует развитию связанных с ним потребностей, а развлекательность массовой культуры в свою очередь как нельзя лучше восполняет существующий пробел. Отсюда и соответствующая тематика масскульта: любовь, семья, секс, карьера, приключения, ужасы, насилие. Согласимся с М.Б. Щавелевой в том, что «наибольшее распространение в настоящее время получают “игры” на границе традиционных ценностей, когда реальная действительность и художественное творчество тесно переплетаются, возникают разнообразные типы их симбиоза, и эти типы становятся популярными и в конце концов массовыми» 1.

Итак, возникновение культуры нового типа связано с изменением всех социальных групп, самой структуры и облика общества, внутренней и международной политики и экономики, расширением и усложнением информационного пространства, трансформацией принципов систематизации информации, ускорением темпа инновационных изменений в области технологии и производства, что повлияло не только на ритм культурной и социальной деятельности в специализированных областях, но и на сферу обыденной жизни миллиардов людей всего земного шара. Тенденции же, заложенные в XIX столетии, нашли свое активное продолжение как XX, так и XXI века.

1.3. Структурно-функциональная характеристика Щавелева, М.Б. Мировоззренческое давление массовой культуры на потребителя.

URL: http://www.unn.ru/pages/vestniki_journals/99990194_West_istor_2002_1(1) /24.pdf.

Сегодня массовая культура занимает ведущее место в жизни общества. Она является сложной многоуровневой и многофункциональной системой, включающей субстанциональные элементы, опредмечивающиеся в ее ценностях и нормах, и функциональные элементы, характеризующие сам процесс культурной деятельности. Находясь в определенном соотношении и взаимодействии между собой, данные элементы обеспечивают стабильность социокультурной системы, ее воспроизводство, возможность трансляции культурного опыта. Поэтому вопрос о строении и функционировании массовой культуры в рамках настоящего дискурса представляется особенно значимым.

Проблема выделения четкой структуры массовой культуры по праву считается одной из наиболее сложных, что связано с ее особым культурологическим свойством — способностью трансформировать собственную морфологию в соответствии с социальными или историческими запросами. Динамика данного феномена обусловливает и усложнение уже существующих элементов, и их дифференциацию, а также появление целого пласта совершенно новых по своему значению и назначению явлений, процессов и артефактов.

Структурно-функциональный подход к анализу массовой культуры позволяет рассматривать в качестве ее элементов как результаты деятельности, так и определенные «технологии поведения», то есть механизмы включения индивидов в определенную социокультурную целостность.

Подобное рассмотрение данной формы культуры устанавливает ее первостепенные параметры и принципиальные отличия от всех иных форм и видов, позволяет выявить технологию функционирования и развития в современном цивилизационном пространстве. Подобный подход дает возможность создания некой адекватной модели массовой культуры с учетом конкретных культурных форм (знаний, обычаев, традиций, ценностей, языка, мифологии, верований и др.), их универсальных и уникальных черт и характеристик.

По уже сложившейся исследовательской традиции в системе существования фундаментальной культуры принято четко разграничивать обыденную и специализированную области. В современной культурологии первая довольно часто отождествляется с народной культурой, вторая — с элитарной. Массовая культура, вступая с ними в непосредственную близость, выступает, в свою очередь, как некое пограничное образование, включающее в себя их элементы, отчасти содержание и социальные функции, что, по мнению А.Я. Флиера, является следствием «своего рода семантических редукций» 1, способствующих культурносемантическому переводу специализированной сферы в обыденную и наоборот. Согласно этому выделение морфологии массовой культуры на основе анализа сфер проявления специализированной и обыденной культуры видится нам достаточно закономерным.

Впервые данную методику структурной дифференциации массовой культуры на функциональные блоки, соразмерные отраслям человеческой жизнедеятельности, в отечественной науке можно обнаружить в трудах Э. Орловой и А. Флиера. Орлова выделяет четыре блока, Флиер — только три, однако в целом на стыке их теоретического наследия можно обозначить следующие сферы ее функционального проявления:

область социальной организации и регуляции; область научного и эстетического познания и рефлексии мира, человека и межчеловеческих отношений; область социальной коммуникации, накопления, хранения и трансляции информации; область физической и психической репродукции, реабилитации и рекреации человека 2.

В свою очередь в сферу социальной организации и регуляции массовой культуры как наиболее мощного базиса системы государственной идеологии и политики необходимо включать такие элементы, как:

— экономическая система стимуляции, управления и организации сферы потребления (маркетинг, менеджмент, имиджмейкерство, мода), непосредственно влияющая на формирование стандартов и образцов культурного потребления, стиля и уровня жизни, индивидуального и коллективного имиджа, моделей мышления и поведения посредством специально созданной системы стереотипов и шаблонов;

— правовая культура, закрепляющая на специализированном уровне единые права и обязанности членов индустриального массового общества, имеющая свою систему охраны общественного порядка и регуляции правовых отношений, а на обыденном уровне реализующая распространение морали, нравственности, норм этикета, бытование общественного мнения;

— культура собственности, власти и социального престижа, связанная с развитием приемлемых для общества технологий и форм властно-собственнических претензий и отношений, способов обретения богатства, формированием иерархии социальных статусов, порядка статусного роста;

— культура социального патронажа, проявляющаяся в традициях оказания материальной и иной поддержки людям, оказавшимся в ситуаФлиер А.Я. Культурология для культурологов. М. ; Екатеринбург, 2002. С. 382.

См. подробнее: Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию. М., 1994. 214 с.; Флиер А.Я. Культурология для культурологов. М. ; Екатеринбург, 2002. 492 с.

ции неконкурентоспособности, в благотворительности, милосердии, помощи терпящим бедствие, в идеологии гуманизма и абсолютизации ценности человеческой жизни, мифологии социальной справедливости, «уравниловки», патронажа коллектива над личностью и т. п.;

— политическая культура, выражающаяся в системе национальной (государственной) идеологии и пропаганды, контролирующей и формирующей политико-идеологические ориентации населения или отдельных групп, манипулирующая сознанием людей в интересах правящей верхушки и одновременно обеспечивающая политическую благонадежность и желательное электоральное поведение граждан, мобильную готовность общества к возможным военным угрозам, массовым политическим движениям.

Вместе с тем массовая культура выступает и как фактор трансляции специализированного знания и адаптации его к бытовой логике социальной практики и к здравому смыслу обыденных воззрений человека, а поэтому в области научного и эстетического познания, рефлексии мира, человека и межличностных отношений находятся и рациональные (наука и обыденные рациональных наблюдения), и иррациональные (религия, мистика, эзотерика, суеверия), и логико-метафизические (философия, здравый смысл, народная мудрость), и образные (искусство, метафоричность мышления и суждений, игровые формы поведения и пр.) компоненты бытия культуры.

Научная культура включает четко структурированные, адаптированные, сгруппированные, систематизированные знания, приобщающие широкие массы населения к основам философского, религиозного, обще- и частнонаучного осмысления исторической событийности, социокультурного опыта коллектива, к принятым в данном обществе нормам, ценностям, традициям и обычаям. При этом она четко стандартизирована согласно требованиям государственных типовых программ («массовая общеобразовательная школа», другие уровни образования), позволяющих лишь малую толику проявления творческого личностного начала как педагога, так и ученика. Сюда же можно отнести создание и популяризацию всевозможных словарей, справочников, энциклопедий, каталогов, электронных банков информации, мультимедийной продукции образовательного и просветительского характера, онлайновые (или офлайновые) и публичные библиотеки, музеи, научную литературу и сайты Интернет.

Религиозная культура на специализированном уровне включает профессионально построенную эзотерику, а на обыденном — мистику, бытовую магию, разнообразные проявления языческих атавизмов.

Художественная культура в системе массовой культуры на специализированном уровне содержит построенное на профессиональном образовании искусство и самодеятельное творчество, под руководством специалистов, на обыденном — бытовое, «саморазвлекательное» искусство, а также разные виды имитационно-игровой деятельности.

В области социальной коммуникации, накопления, хранения и трансляции информации, реализуемой в виде процессов символизации объектов и явлений (формирование обозначающих понятий, слов, знаков, символов и пр.), сложения языков обмена информацией (письменных, вербальных, невербальных, символических, служебных и технических языков, компьютерных, звуковых сигналов, функциональной атрибутики, языков цифрового, графического и звукового кодирования объектов и продуктов и т. п.), оформления систем фиксации информации, ее тиражирования и трансляции (синхронной и диахронной, дистанционной, электронными средствами и т. п.), а также институтов, занимающихся накоплением, сохранением и обеспечением доступа к социально значимой информации задействованы:

— культура межличностных информационных контактов, которая реально существует только в обыденной форме;

— культура массовой информации (специализированная: на уровне профессиональных СМИ, рекламы, общественных связей, обеспечивающих формирование конкретных взглядов, интересов, мнений, потребностей, электоральной активности посредством определенной интерпретации и подачи информации; обыденная: на уровне слухов, сплетен и т. п.);

— информационно-кумулятивная культура (к специализированной сфере отнесем систему музеев, библиотек, архивов, электронных и реальных банков информации и пр.; к обыденной — предания, верования, легенды, мифы и т. п.);

— культура межпоколенной трансляции социального опыта, культурной компетенции и знаний, которая на специализированном уровне включает систему среднего и высшего образования, специальных учреждений дошкольного воспитания, клубов и кружков по интересам и других институтов социализации и инкультурации личности, а на обыденном — систему домашнего воспитания, «дворовые» компании, повседневное социальное общение, а также традиции, обычаи, нравы и др.

К области физической и психической репродукции, реабилитации и рекреации человека относятся:

— культура физического развития, поддержания и восстановления здоровья (специализированный уровень представлен профессиональным спортом и близкими к нему формами туризма, бодибилдинга, косметологии, пластической хирургии, медицины и системы санаторно-лечебного обслуживания, курортной индустрии; обыденный — физкультурой, массовым спортивным туризмом, культуризмом);

— культура отдыха, психической рекреации и реабилитации человека, на специализированном уровне включающая индустрию развлечений, систему организованного досуга (в том числе оздоровительного), домов отдыха, «культурного» туризма, клубов и иных средств релаксации; на обыденном — неорганизованные формы досуга и пр.).

Приведенная выше структура отнюдь не претендует на то, чтобы полностью отразить все те социокультурные процессы, которые вовлечены в пространство массовой культуры, так как даже на первый взгляд обнаруживается некая пространность и подвижность границ указанных сфер, что делает их взаимопроникаемыми и взаимодополняемыми. Однако анализ явлений в данной системе массовой культуры показывает, что она является основным поставщиком культурных образцов, стилей, мод, норм и ценностей для современного человека. Составляя повседневную жизнь людей, понятие «массовая культура» характеризует в первую очередь особенности производства и потребления культурных ценностей в современном обществе. При этом, несмотря на демократичность современного общества, проблема идеологического влияния посредством массмедиа не только не утратила своей актуальности, но и приобрела новое звучание. Поэтому изучение различных элементов формирования и потребления массовой культуры приобретает особое значение.

Согласно теории В.Г. Ерохина, внутри какой бы то ни было формы бытия культуры необходимо выделять три больших пласта: «результативный, процессуальный и институциональный»1, которые в свою очередь состоят из определенных элементов. Массовая культура, подтверждая данное правило, включает в себя:

— многообразие артефактов культуры (предметы быта, жилые постройки, художественное творчество, массовое искусство, «продукты»

сферы услуг и т. п.), способствующих поддержанию и одновременно удовлетворению потребностей человека, его эффективного существования в рамках конкретного общества (результативный компонент);

— языковые системы и семиотические коды, стереотипы, мифологию, идеологию, стили деятельности и образ жизни, технику и технологию исполнения массового производства, в том числе и художественного (процессуальный компонент);

— общественные отношения, учреждения и институты, обычаи, традиции, обряды, ритуалы, церемонии и др. (институциональный компонент).

Ерохин В.Г. Теория культуры. Рязань, 1996. С. 65—75.

Таким образом, на какой бы методологической позиции не стоял исследователь, мир массовой культуры представляется как образование чрезвычайно богатое и разнообразное. Однако все названные элементы, направления и проявления массовой культуры довольно редко встречаются в чистом виде. Как правило, они переплетены друг с другом, постоянно вступают в различного рода отношения, образуя тем самым сложные технические и логические конструкции, и в зависимости от иерархического расположения приобретают те или иные значения, содержание или способы восприятия. А потому не менее интересной для данного исследования будет выделение не только «горизонтальной»

структуры мира массовой формы культуры, но и «вертикальной». Как считает В.Г. Ерохин, «вертикальная структура мира культуры — это многоуровневость любой сколько-нибудь сложной системы» 1.

Конечно, попытка выделить уровни массовой культуры осуществляется не впервые, но в настоящее время в культурологической литературе практически невозможно найти полного классификационного опыта артефактов изучаемого феномена. Невнимание же многих исследователей к разграничению различных пластов (уровней) массовой культуры, на наш взгляд, приводит к тому, что она предстает асистемой, включающей разнородные и разносущностные элементы в самом странном и неестественном соединении. Поэтому в рамках бытия массовой культуры необходимо выделять три уровня: китч-культура, популярная культура и неоэлитарная культура, которые достаточно полно характеризуют современную социокультурную ситуацию. Обратимся подробнее к каждому из них.

Китч — (нем. kitsch — халтурить, создавать низкопробные произведения или verkitchen — дешево распродавать, продавать за бесценок, делать дешевку; англ. for the kitchen — «для кухни») дешевка, безвкусная массовая продукция, рассчитанная на внешний эффект; синоним псевдоискусства, в котором основное внимание уделяется экстравагантности (яркости) внешнего облика, а не богатству внутреннего содержания. Первоначально понятием «китч» характеризовали образцы прикладного творчества, сейчас проявления китча можно проследить во всех видах искусства и промышленного производства. Нельзя не согласиться с Е.Н. Карцевой в том, что артефакты, принадлежащие к этому уровню культуры, лишь имитируют настоящие произведения, но таковыми не являются 2.

Что же касается основных характеристик китч-культуры, то здесь можно выделить следующие: ориентация на посредственных пассивных Ерохин В.Г. Теория культуры. Рязань, 1996. С. 75.

См. подробнее: Карцева Е.Н. Кич или Торжество пошлости. М., 1977. С. 45—76.

личностей, бездумно «поглощающих» все, что им предлагают; упрощенная подача любой информации; постоянное использование стереотипных сюжетов и образов; клиширование любой жизненной ситуации;

низкий уровень качества, незамысловатость техники исполнения; обращенность к инстинктам человека, его подсознанию.

По мнению А. Фроловой, Е. Савенковой и Е. Иваненко, в каждой стране также можно четко определить специфические национальные черты китча: «слащавую пошлость» немецкого кича, «откровенную скабрезность» — французского, экстатическую сентиментальность — итальянского, плоскую примитивность — американского 1.

Китч совершенно однозначен, не вызывает духовных исканий, глубоких раздумий, сложного психофизического напряжения. Лишь подражая высокохудожественным образцам, он опускается до всего банального, пошлого, экстраординарного и экстравагантного. Китч тяготеет к мистике и оккультизму, поэтому в нем распространены упрощенные образцы сатанизма. В сфере интересов китча также находятся тенденции господствующей моды, скандальные сенсации из всех сфер социокультурной жизни. Научное знание в китч-культуре имеет лишь поверхностное и второстепенной значение.

Вторая ступень пирамиды — популярная культура — обладает двойственным характером, так как она является своего рода пограничной зоной между китч-культурой и культурой неоэлитарной. Попросту говоря, это культура «средней руки» — область, которая приемлема, понятна и доступна (в большей степени материально) большинству населения. В современном обществе именно популярная культура задает тон и формирует стандарты, на которые ориентируется вся массовая культура.

Популярная культура носит общественно-национальный характер, с ее помощью возможно эффективное формирование государственной и национальной идентичности, что наиболее ярко представлено в социокультурном пространстве США. Так, согласно А.В. Захарову, в современных условиях только на ее основе может сложиться действительно идейно-политическое единство наций, имеющих сложную полиэтническую структуру, а посему очевидно и перспективное значение массовой культуры и для России, где образ «национального мира», как известно, пока еще весьма аморфен и зыбок 2.

Фролова А. Массовая культура как культура экрана / А. Фролова [и др.]. — Режим доступа: http://www.phil63.ru/files/mix_99_004.pdf.

Захаров А.В. Возможен ли симбиоз традиционной и массовой культуры? // Массовая культура на рубеже веков : сб. статей / под ред. Е.В. Дукова, Л.И. Левина. СПб., 2005.

С. 16—17.

Такие заключения известного исследователя массовой культуры вполне закономерны, так как популярная культура, являясь пограничной зоной, усиливает взаимосвязь и взаимодействие всех видов, отраслей, жанров (и других элементов) в едино существующую систему — народное, самодеятельное, профессиональное искусство и культурное производство, институциональные формы, отмеченные сильным влиянием идеологии и тех видов, которые более непосредственно связаны с бытовыми повседневными сторонами общественной жизни 1.

Впитывая в себя основы народной культуры, популярная культура становится интерактивной, то есть создаваемой параллельно с процессами распространения и потребления, что особенно показательно на уровне повседневного бытия человека (пересказ некоего сюжета, анекдота, общение и создание информационных сетевых узлов (например, блогов) и т. п.).

Популярная культура также очень тесно связана с политикой.

Вслед за А.В. Захаровым мы утверждаем, что «иное было бы невозможно себе представить, потому что любое событие культурной жизни, привлекшее к себе внимание миллионов людей, неизбежно приобретает политическое значение. По большому счету вся современная популярная культура представляет собой «поле битвы», на котором ведется борьба за различные способы интерпретации фольклорных, религиозных и философских тестов. На этом поле сталкиваются дискурсы и стратегии «сильных», доминирующих социальных групп, представленные «элитарными» ценностями, а также стратегии «слабых», оппозиционных групп»2.

Безусловно, сетевые сообщества, группы солидарности, этнические и национальные диаспоры, различные объединения людей по интересам, «вездесущая сексиндустрия» и порнография, потребительская лихорадка — это лишь результат, побочный продукт войны за разделение или монополизацию сфер влияния, но нельзя забывать и о том, что сегодня они формируют новый устойчивый социальный запрос на образцы традиционного искусства, этнической символики, мифосознания и прочего, чтобы хоть как-то выделить себя, обозначить свое существование, получить возможность участия (пусть даже «виртуального») в творении истории, культуры, хотя бы собственной жизни.

Неоэлитарная культура (от греч. «neos» — новый и элитарный — от элитарная культура) — третья, самая высокая разновидность массовой культуры, которая отличается более ценным содержанием и рассчиТам же. C. 16—17.

Захаров, А.В. Возможен ли симбиоз традиционной и массовой культуры? // Массовая культура на рубеже веков : сб. статей / под ред. Е.В. Дукова, Л.И. Левина. — СПб., 2005. — С. 20.

тана на самую образованную часть массовой аудитории. Отсюда главной задачей неоэлитарной культуры является максимальное сближение массовой культуры с культурой элитарной, которая характеризуется качеством наивысшего уровня художественной формы, доступной для восприятия и понимания лишь немногим, наиболее развитым в интеллектуальном плане и специально подготовленным людям. Исследования компонентов этого уровня является сейчас одним из наиболее приоритетных направлений «дискурса массового». По мнению Д.В. Крюкова, «анализ таких произведений интересен в силу их многомерности. Он позволяет рассмотреть, как стандартное сочетается с индивидуальным, как за сугубо авторским проглядывает общечеловеческое, а художественный язык сохраняет колорит, не обретая притом вычурности и сложности» 1.