На правах рукописи

УМЕТБАЕВА Елена Юрьевна

ЦВЕТОВАЯ КАРТИНА МИРА В ПОЭТИЧЕСКОМ ЯЗЫКЕ

А.А. ГАЛИЧА: ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

(НА МАТЕРИАЛЕ ПОЭЗИИ 1960 – 70-х гг.)

Специальность 10.02.01 – «Русский язык»

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Челябинск 2009

Работа выполнена в Орском гуманитарно-технологическом институте (филиале) государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Оренбургский государственный университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Флоря Александр Владимирович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Помыкалова Татьяна Евгеньевна доктор филологических наук, доцент Ермакова Елена Николаевна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет»

Защита состоится 17 апреля 2009 г. в часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.295.05 при ГОУ ВПО «Челябинский государственный педагогический университет» и «Тюменский государственный университет» по адресу: 454080, г. Челябинск, пр. Ленина, 69, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале научной библиотеки Челябинского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан марта 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент Л. П. Юздова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Цвет, играющий важную роль в нашей жизни, является предметом изучения многих наук: физики, физиологии, психологии, семиотики, искусствоведения, лингвистики и др. Цвет тесно связан с эмоциональной сферой человека, обладает особой живописностью, выразительностью, а также символическими значениями, закрепленными в культуре. Устойчивая символика цветов может быть общечеловеческой и связанной с национальной культурой. И эмоционально-психологические смыслы, и цветосимволизм – явления в высшей степени релевантные для художественной литературы. Цветовая эстетика и символика в творчестве А.А. Ахматовой, А.А. Блока, В.В. Маяковского, В.В. Набокова, М.И. Цветаевой и других поэтов и писателей изучена подробно в работах Л.В. Зубовой, О.С. Мерцаловой, Ю.А. Нельзиной, С.Г. Носовец, Р. Почхуа, Н.А. Степановой, И.Е. Цегельник и других, но по отношению к «поющим поэтам»

этот вопрос практически не ставился.

На рубеже 1980-90-х гг. произведения многих бардов, находившие своего читателя только благодаря самиздату или «магнитиздату», стали доступны исследователям и широкому кругу читателей. В 1990-е гг. усилился интерес к авторской песне как явлению советской поэзии второй половины ХХ в. В начале ХХ в. творчество «поющих поэтов» стало «самостоятельной научной отраслью филологии» (Е.В. Купчик), хотя следует отметить преимущественно литературоведческую направленность анализа текстов поэтов.

А.А. Галич, наряду с В.С. Высоцким и Б.Ш. Окуджавой, относится к числу ведущих бардов 1960-70-х гг., но его творчество до сих пор остается наименее изученным. Это объясняется сатирической направленностью и особенностью «возвращения» песен А.А. Галича, так как исследователи наибольшее внимание уделяли диссидентской позиции поэта.

В 1990-2000-е гг. учёными ведётся текстологическая работа, выходят литературоведческие исследования, посвящённые проблемам автора и героя, литературного диалога, театрального начала, полилога, эпиграфа, строфики в поэзии А.А. Галича, исследуются декабристская, цыганская темы, библейские мотивы, жанровое своеобразие лирики поэта. Наиболее значимыми являются литературоведческие работы В.А. Зайцева, А.Е. Крылова, А.В. Кулагина, Л.А. Левиной, И.А. Соколовой, Л.Г. Фризмана, текстологические исследования А.Е. Крылова, музыковедческие труды В.А. Фрумкина. Исследованию интертекста в поэзии А.А. Галича посвящены работы С.В. Свиридова. В работе Д.Н. Курилова [Курилов 1999] реализован, предложенный В.И. Новиковым сравнительный подход к изучению текстов Б.Ш. Окуджавы, А.А. Галича и В.С. Высоцкого. В исследовании В.А. Кофановой [Кофанова 2005] поэзия А.А. Галича, наряду с текстами Б.Ш. Окуджавы, А.М. Городницкого, Ю.И. Визбора, становится материалом для изучения «языковых особенностей геопоэтического пространства в поэтическом тексте» (В.А. Кофанова) авторской песни.

О сравнениях в лирике А.А. Галича пишет Л.Г. Фризман.

Однако предметом отдельного исследования поэтический язык А.А. Галича не был. Работы, основанные на лингвоэстетическом анализе, необходимы для решения актуальной проблемы описания авторской картины мира в поэзии А.А. Галича. Цветовая картина мира является частью авторской картины мира поэта и отражает особенности идиостиля автора.

Цветопись, цветосемантика рассматриваются в реферируемом исследовании как составляющие идиостиля поэта. Некоторые авторы (И.Б. Ничипоров, С. Рассадин) высказывают отдельные замечания об особенностях идиостиля А.А. Галича, но в их работах рассматриваются преимущественно отдельные просторечные черты как наиболее яркая особенность разговорной речи героев баллад поэта. Специальные исследования стиля поэта не проводились.

По мнению Л.Г. Фризмана, «цвет в поэзии А.А. Галича – это особая тема, до которой, кажется, ни у кого ещё не дошли руки, но которая ждёт отдельного и обстоятельного исследования». В 2001 г. в сборнике научных статей «Галич. Проблемы поэтики и текстологии» была опубликована статья Е.В. Купчик «Семантика цвета в поэзии Александра Галича», посвящённая исследованию некоторых основных цветов в поэзии А.А. Галича.

Актуальность исследования «Цветовая картина мира в поэтическом языке А.А. Галича: лингвистический аспект (на материале поэзии 1960-70-х гг.)» обусловлена следующими факторами:

1) необходимостью изучения творчества А.А. Галича в лингвистическом аспекте;

2) интересом, который представляет для языкознания изучение цветосемантики: обычно она является предметом анализа в семиотике, лингвокультурологии, когнитивной лингвистике, исследуется, как правило, на лексико-семантическом уровне, другие страты языка затрагиваются мало;

в данном исследовании колористическая лексика рассматривается в лингвоэстетическом аспекте, в составе текстового целого – во взаимодействии с фонетическими, словообразовательными, морфологическими, синтаксическими выразительными средствами;

3) актуальностью решения проблемы языковой и эстетической культуры бардовской песни и, как следствие, необходимостью детального изучения классики жанра.

Объект исследования – фрагмент идиостиля и авторской художественной картины мира поэзии А.А. Галича 1960-70-х гг.

Предмет изучения – семантическое поле «цвет», микро- и субполя с цветовой семантикой в поэзии А.А. Галича 1960-70-х гг. – как одна из важнейших составляющих идиостиля и художественного мира поэта.

Научная новизна исследования состоит в том, что впервые предлагается анализ цветовой картины мира поэзии А.А. Галича 1960-70-х гг., определены доминирующие цвета, рассмотрены способы передачи цветовых значений, развитие эстетических смыслов у цветообозначающих слов «на основе номинативного, метафорического (…) и символических значений» и показано взаимодействие этих слов с актуализаторами эстетических цветовых значений – то есть языковыми средствами, не имеющими цветовой семантики, но подчеркивающими ее в тексте; выявлены функциональные особенности цветообозначающих слов в поэзии А.А. Галича.

Цель работы – описать цветовую картину мира в поэзии А.А. Галича 1960-70-х гг.

Задачи исследования:

1) выявить слова с цветовой семантикой в поэзии А.А. Галича;

2) определить их узуальные значения и окказиональные смыслы, оценочные коннотации (положительные, отрицательные, амбивалентные), художественные функции в тексте;

3) охарактеризовать особенности функционирования в данных текстах микро- и субполей с цветовыми значениями и соответствующей им лексики;

4) установить связи цветообозначающих слов с элементами художественного мира А.А. Галича и особенностями его идиостиля.

В работе использованы следующие методы и приёмы исследования: описательный; сплошной выборки; комплексный стилистический анализ; контекстуальный анализ; анализ микротем и микрообразов; структурный анализ; компонентный анализ; элементы статистического анализа.

Методологическую основу исследования составляют лингвоэстетическое толкование художественного текста и стилистика декодирования.

Теоретическая значимость исследования состоит в выявлении лингвистических средств репрезентации цветовых значений в художественном тексте.

Практическая значимость работы обусловлена тем, что её результаты могут использоваться при изучении творчества А.А. Галича: как материал курсов, связанных с анализом текста («Современный русский язык», «Лингвоэстетическое толкование художественного текста», «Стилистика», «Стилистика декодирования»), специальных курсов по изучению авторской песни, идиостиля А.А. Галича, в лексикографической практике.

Материал изучения – стихотворения (песни) и поэмы А.А. Галича, написанные в 1960-70-х гг., существующие в виде фонограмм и в печатной форме.

Гипотеза исследования: цветовые образы в лирике А.А. Галича обладают полисемией, обусловленной эстетическим идеалом автора и индивидуально-авторским контекстом, и подчиняются общим закономерностям художественного мира поэта.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В поэтических текстах А.А. Галича цветовые образы используются как в узуальных значениях, так и в окказиональных смыслах.

2. Для выражения цветовой семантики применяется широкий репертуар лингвистических средств и художественных приемов на различных уровнях языка (основных приемов и актуализаторов).

3. Цветовые образы у А.А. Галича – органическая часть текстового целого, они обусловлены языковой фактурой произведения и взаимосвязаны с другими элементами и приемами текста, образуя контаминацию.

Структура диссертации: работа состоит из введения, основной части, включающей три главы, заключения, библиографического списка и приложения, которое представляет собой отдельный том.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность выбранной темы; определяются цели и задачи исследования; характеризуются предмет и объект исследования; отмечаются научная новизна работы, ее теоретическая и практическая значимость; указываются методы исследования; формулируются гипотеза и основные положения, выносимые на защиту.

Глава 1 «Общие вопросы исследования» включает 6 частей.

В части 1.1. «Характеристика работ по цветовой семантике» дается описание работ по цветовой семантике – от сочинения И.В. Гете о цвете, наблюдений В.В. Кандинского до современных исследований по цветописи языка отдельных писателей (А.А. Ахматовой, В.В Набокова, И.С. Шмелёва и др.).

В художественной литературе цвет воплощается через слово. Связь цвета с эмоциональной сферой обладает потенциальными возможностями выражения чувств. Семантика цветовых слов (колоронимов), в первую очередь, обусловлена мировосприятием автора и является одной из составляющих его картины мира. Для реферируемого исследования актуальны следующие идеи: гетевское различение «чистых» и «загрязненных»

цветов, индивидуально-авторские коннотации цветообозначений, почти всегда основанные на объективных свойствах элементов лексической системы – на реализованных в языке или потенциальных свойствах слов со значением цвета (Л.В. Зубова), амбивалентность цвета (В.И. Кондаков) – в исследовании эта идея уточняется: во-первых, существуют узуальные (символические) и окказиональные (индивидуально-авторские) значения цветов; во-вторых, один и тот же цвет может трактоваться позитивно и негативно. Наконец, он может восприниматься и как случайный, и как значимый элемент. В.И. Кондаков замечает также, что предметная адресация цветов нередко бывает крайне лаконичной и проявляется в том числе через прямое или косвенное сравнение с какими-либо «окрашенными»

предметами. Для работы также релевантны идеи разграничения хроматических и ахроматических цветов (И.Е. Цегельник), связи цветописи с национальным менталитетом (Ш.К. Жаркынбекова, Т.А. Морозова, В.Г. Кульпина, Л.П. Прокофьева, Т.Ю. Светличная), выявления цветового значения через конкретные тропы (Л.В. Зубова), передачи психологических состояний через колоронимы (О.С. Мерцалова), контекстуальной интерпретации цвета и некоторые другие. Интерес для изучения цветообозначений представляют статьи Ю.А. Нельзиной, основанные на идее совмещения когнитивной лингвистики с лингвоэстетикой.

Итак, существует немало научных исследований: а) обращающих внимание на индивидуально-авторскую колористику (то есть констатирующих существование узуальной цветописи на фоне общенациональной); б) не только рассматривающих ее с разных позиций – когнитивистской, психолингвистической и др. – но, в конечном счете, выводящих ее в сферу лингвоэстетики. Сущность последнего подхода: наличие у цвета специфических, художественных, значений, связанных с личностью автора, контекстом и т.д.

В части 1.2 «Узуальные значения цветов в мировой культуре»

рассматриваются общенациональные значения цветов. Цветосимволика излагается на основе работ: «Концепция цвета и цветовой символизм в древнем мире» К. Роу, «Словарь символов и знаков» (автор-составитель Н.Н. Рогалевич), «Цвета богослужебных облачений» (без автора), «Энциклопедия символов» Г. Бидермана.

В части 1.3 «Понятие о колоронимах» отмечается, что задача цветосемантики состоит в выявлении прямых, переносных, символических значений цвета, важных для автора, определении их функции в тексте.

В данном исследовании к колоронимам отнесены: а) основные «хроматические» цвета спектра – красный, желтый, зеленый, синий; б) оттеночные «хроматические» цвета – алый, багровый, розовый, голубой и др.; в) смешанные «хроматические» цвета – охра, сурик, бирюзовый и др.; г) «ахроматические» цвета (связанные с полным отражением или полным поглощением лучей видимой части спектра) – белый, черный, серый; д) световые характеристики – светлый, темный, яркий, мрачный и т.п.

Это наиболее очевидный колоронимический слой. К нему же относятся производные слова – например, абстрактные существительные «краснота», «желтизна», «синь» и т.п.; глаголы с разными значениями:

«белеть» (статальная, т.е. неизменная (И.Г. Милославский) семантика:

«Белеет парус одинокой»; инхоативная семантика, то есть становиться белым: «белеет на глазах») и др.

Особая группа колоронимов – вещественные существительные (материалы, краски), перешедшие в абстрактные (цвета) – например, у Б.Л. Пастернака: «Прощай, лазурь преображенская // И золото второго Спаса» («Доктор Живаго»).

Колоронимы образуются метонимически – цвета фруктов, растений (апельсиновый – в отличие от оранжевого, гранатовый, лимонный, авокадо и проч.), минералов (антрацитовый, алебастровый, берилловый), путем прономинации (превращение имени собственного в нарицательное: арлекин – пестрая масть; аделаида и др.); сравнений – нередко перифрастических, развернутых (цвет мокрого асфальта).

С семантической точки зрения, колоронимы могут быть виртуальными (термин А.В. Флори) – например, едва ли кому-то доводилось видеть цвет Адского пламени – или неопределенными. Трудно представить, какие это именно цвета: «алмазный» или «арлекин». Среди колоронимов можно выделить особую группу косвенно-цветовых слов, обладающих прежде всего цветовой ассоциацией, а потом уже другими значениями:

небо, песок, дерево и т.д. У А.А. Галича есть и такие слова: «маки», «сирень», «знамя» и др.

В реферируемой работе уточняются понятия «микрополе» и «субполе», входящие в семантическое поле «цвет». Например, в микрополе «красный» входят субполя «багровый», «алый» и др. – вплоть до слов, означающих «окрашенные предметы» (В.И. Кондаков). В свою очередь, цвета и оттенки одного микрополя могут обозначаться разными лексемами – например, микрополе «красный»: «красный», «краснота», «(по)краснеть», «красно», «Краснознаменный (хор)», «алый», «багровый», «сурик», «маки» и др.

Часть 1.4 называется «Художественный мир писателя». Цвет – часть «художественной реальности», или «художественного мира», создаваемого автором. Составляющие художественного мира: 1) мировоззрение автора, его отношение к основным категориям бытия (жизнь и смерть, Бог, мироздание, природа, общество); 2) ценностная система; 3) преобладание объективного или субъективного отношения к действительности;

единство или множественность («политопия», по Т.А. Ван Дейку) точек зрения (в том числе «полифонизм», по М.М. Бахтину); 4) реальный или вымышленный мир произведений; 5) преобладающая эмоциональная тональность; 6) идеологический словарь автора; 7) любимые автором образы; 8) особенности художественного мира, порожденные творческим методом (в том числе соблюдение или несоблюдение их автором).

В исследовании цветовая картина мира выстраивается на основе языковой, в соответствии с главными конститутивными категориями этого мира. Цветовые микро- и субполя рассматриваются с разных точек зрения. Это смыслы, связанные с ними: а) основные и дополнительные;

б) узуальные значения, символы (традиционные, общекультурные) и окказиональные (индивидуально-авторские); в) собственно цветовые и иные.

Отмечается, какова коннотация колоронима (положительная, отрицательная, нейтральная, амбивалентная), какие чувства с ним связаны: радость, грусть, тоска и др. Формулируются другие релевантные для анализа вопросы: монохромен ли данный текст или микротекст (текстовой фрагмент) или рассматриваемый цвет сочетается с другими, остается он неизменным или трансформируется – смешивается с другими цветами или исчезает, сопровождается ли цветопись светописью. Наконец, выявляются лексемы, языковые средства реализации микро- и субполей – лексемы, грамматические категории, основные и дополнительные лингвопоэтические приемы (последние называются актуализаторами).

Языковая картина мира автора и ее цветовая составляющая должны изучаться в эстетическом аспекте, сущность которого изложена в части 1.5 «Эстетическое значение слова. Лингвоэстетика и стилистика декодирования». «Эстетическое значение» возникает прежде всего у слова, хотя бывает и у единиц других уровней. Это различные типы индивидуально-авторских значений, оттенки значений, эмоциональноэкспрессивные, эмоционально-оценочные и стилистические сдвиги в смысловой структуре слова, многоплановость и обобщенносимволические возможности которых создаются, раскрываются в лингвистическом (внутреннем, языковом) и идейно-художественном (внешнем, экстралингвистическом) контекстах, при учете парадигматических и синтагматических особенностей слова определенной части речи» [Донецких 1980: 13]. Эстетические значения слов не допускают слишком конкретных толкований. Для эстетического значения характерен внешний, кажущийся, алогизм словесных связей. Слово с эстетическим значением не примыкает к ближайшим по смыслу, а отсюда и другое свойство – его нерасторжимая связь с художественным целым [Ковтун 1962: 21].

Буквальное и эстетически релевантное значения одного и того же слова в поэтическом языке А.А. Галича могут употребляться по контрасту в общем контексте – например, в балладе «Желание славы» два словоупотребления «зеленые» даны почти встык (анадиплосис): «Вон у той – глаза зеленые, // Я зеленые люблю!» В первом случае речь, скорее всего, идет о реалистической, даже натуралистической детали. Но следующее замечание «Я зеленые люблю!» уже ярко субъективно окрашено и не может означать только цвет глаз: возможно, это воспоминание о какой-то юношеской любви или это образ юношеского задора и т.п. Стыковое расположение этих двух словоупотреблений иллюстрирует то, о чем говорится в тексте баллады: преодоление смущения поэтом во время домашнего концерта и установление контакта.

Стилистика декодирования (стилистика «от читателя») исходит из объективного впечатления от текста. Для исследования актуальны такие понятия, как выдвижение (т.е. яркий прием, выделяющий некую важную мысль), аккумуляция (сосредоточение в определенном фрагменте текста одинаковых или однотипных языковых единиц), конвергенция (термин М. Риффатера): «схождение в одном месте пучка стилистических приемов, участвующих в единой стилистической функции», знаковое поле, создаваемое элементами со сходными эстетическими функциями. Нейтральные элементы текста, попадая в знаковое поле, ассимилируются и начинают выполнять ту же эстетическую функцию, что и выдвижения [В.А. Зарецкий 1966]. Лингвистический анализ художественного текста на различных языковых уровнях должен быть направлен на выявление особенностей и динамики развития образно-эстетической системы автора, в том числе цветовой.

Итоги части 1.6 «Идиостиль и художественный мир поэзии А.А. Галича» следующие:

А.А. Галич относится к действительности резко критически, без идеализации. Этим определяются и открыто обличительный пафос, и скепсис, и богатая палитра иронических средств. Ироническая тональность у А.А. Галича преобладает (курсивом выделены составляющие художественного мира поэзии А.А. Галича). Настроение многих его песен – минорное и скорбное. При этом у поэта есть обозначения иной – божественной – реальности, закрытой для советских обывателей.

Поэзия А.А. Галича амбивалентна, противоречива, оксюморонна. Он реалист, но отчасти романтик, лирик и сатирик, юморист и трагик. Он религиозен, но это чувство окрашено субъективизмом. Так, А.А. Галич способен примирять бывших врагов (в прошлом «зэков» и «вертухаев»), но далек от всепрощения. У А.А. Галича соединяются высокое и низкое, сакральное и бытовое – не только на идейном и содержательном уровнях, но и на языковом. Поэт любит сочетать несочетаемые понятия, создавать неожиданные образы, имеет вкус к языковой игре.

Творчество А.А. Галича синкретично и синтетично. Синкретичность означает, что поэт ориентируется на разные выразительные средства – лингвистические и паралингвистические (на музыку, исполнительское искусство), смешивает жанры, меняет ритмику, сочетает стихи и прозу (например, в «Кадише»). Синтетичность выражается в смешении стилей.

В одних и тех же текстах А.А. Галич употребляет книжно-поэтические слова, вульгаризмы и даже мат (часто как стилизацию чужой речи). Тексты А.А. Галича редко бывают выдержаны в единой стилистике, в них обычно сочетаются разные стили (возвышенная поэтическая лексика, канцелярит, советские идеологические штампы, фольклор, арго), разные голоса (полифония) и позиции (политопия) действующих лиц. Речевые стилизации часто бывают связаны с «перевоплощением» А.А. Галича в лирических героев – в основном баллад (что впоследствии было характерно для В.С. Высоцкого).

Основные ценности А.А. Галича – свобода (как политическая, так и свобода творчества), гражданственность, патриотизм, человеческое достоинство, сострадание, любовь к ближнему, ненависть к равнодушным, историческая память.

Главные темы творчества поэта – вера и безверие, жизнь и смерть, политические репрессии, война, пороки современной жизни, национальный вопрос (еврейские и цыганские мотивы), ностальгия. Религиозная и гражданская лексика (например, причастие, благодать, Бог, воскресение, рай и др.; свобода, правда, совесть, бой и др.), соответствующая данным темам, составляет идеологический словарь поэта. С темами связаны и образы его стихов – библейские персонажи, исторические личности (Сталин), реальные люди (палачи и жертвы; рядовые советские граждане, рисуемые в «зощенковских» тонах).

В поэзии А.А. Галича представлены достаточно широкие интертекстуальные пласты. Это библейские и литературные эпиграфы, названия текстов (например, «Там жили поэты» А.А. Блока), персонажи (литературные: Юрий Живаго, Лара; мифологические: Атлант, Елена Троянская и др.), прямые цитаты («Прости, но мне бумаги не хватило, // Я на твоём пишу черновике…», «Я не увижу знаменитой «Федры» // В старинном многоярусном театре…», «Я другой такой страны не знаю»). При этом А.А. Галич часто трансформирует эти интертекстуальные элементы (переосмысливает пушкинское «Желание славы» в своем одноименном стихотворении, щедринский карась-идеалист в том же тексте превращается в «карасей»-доносчиков: «Как стучите, караси?» – «Хорошо стучим, мерси» и т.п.).

Синтетический характер идиостиля поэта проявляется в изобилии выразительных средств (метафор, эпитетов, сравнений и др.) в его произведениях. Они взаимодействуют и конвергируют, то есть усиливают друг друга, работая на достижение единого художественного эффекта. Дополнительные лингвоэстетические средства, приемы выступают в роли его актуализаторов. Художественный мир и идиостиль А.А. Галича нужно анализировать с позиций лингвоэстетики и стилистики декодирования.

Цветопись и связанная с ней светопись – важные составляющие художественного мира поэзии А.А. Галича. Для их анализа релевантны следующие аспекты: а) связь с художественным миром и художественным единством текста; б) связь с идиостилем (прежде всего – с его амбивалентностью, парадоксальностью, с полисемией его составляющих, многообразием выразительных средств); в) темы, соотнесенные с конкретными цветами; г) позитивная или негативная коннотация колоронимов, при необходимости – их эмоциональная окраска; д) лингвистический и лингвопоэтический характер колоронимов (какими языковыми единицами они выражены и каким художественным приемам – тропам и фигурам – соответствуют и какими способами дополнительно актуализуются), а также лингвоэстетический аспект (какие – преимущественно сложные, комплексные – значения и созначения при этом возникают); е) единичность цвета в тексте или сочетаемость с другими; цвета остаются неизменными или как-то изменяются (исходя из общей сложности, противоречивости, динамичности художественного мира А.А. Галича, можно предположить, что и его колористика подчиняется тем же закономерностям, что монохромность, однозначность и неизменность для нее не характерны); ж) соответствие цветописи А.А. Галича узуальной, конвенциональной цветосимволике или обладание окказиональными, индивидуально-авторскими смыслами.

Глава 2 – «Лингвоэстетика цветов и оттенков в поэзии А.А. Галича 1960-70-х гг.» – состоит из двух частей: 2.1 «Основные цвета и их оттенки» и 2.2 «Смешанные цвета». В данной главе уделяется внимание «монохромным» текстам, т.е. связанным преимущественно с одним цветом.

В части 2.1 рассматриваются микрополя «красный», «оранжевый», «желтый», «зеленый», «синий», «фиолетовый», «черный» и «белый», субполя «золотой», «серебряный», «голубой», «небесный», «лиловый», «серый», определяются узуальные и контекстуальные значения колоронимов. Например, в «Балладе о сознательности» красный цвет сохраняет многие из своих традиционных (и даже архаических) коннотаций (связь с погребальным обрядом, воскрешением, исцелением; и даже амбивалентность красного цвета закреплена в культурной традиции), но они иронически преломлены через образ советской цивилизации. С другой стороны, ирония автора над советской идеологией, которая показана способной сделать здоровым умирающего человека, имеет отношение к диссидентской (унаследованной от авторов «Вех») оценке коммунизма как «религии-наоборот».

В реферируемом исследовании рассматриваются не только колоронимы, но и актуализаторы, т.е. слова, как правило, сами не имеющие цветовых значений, но подчеркивающие их в других словах (явление конвергенции, отмечаемое стилистикой декодирования).

В части 2.2 рассматриваются субполя «малиновый» (краснофиолетовый), «розовый» (красно-белый), «рыжий», «ржавый», «охра»

(все – красно-желтые оттенки), «кремовый» (бледно-жёлтый), «сурик» и «медный» (красно-коричневый), «бирюзовый» (сине-зеленый), «сизый»

(сине-серый). Большинство отмеченных цветов и их оттенков у А.А. Галича имеют негативную коннотацию. Среди хроматических цветов в его поэзии доминирует красно-желтая гамма тонов, в которой преобладают различные оттенки красного.

Как цвета, так и оттенки чаще всего не выражаются одними и теми же словами, а составляют семантические микрополя белый, чёрный, жёлтый, оранжевый, красный, зелёный, синий, фиолетовый, серый, которым соответствуют разные лексемы, в том числе относящиеся к различным частям речи. К микрополям тяготеют субполя серебряный, лунный, кремовый, золотой, охра, рыжий, розовый, алый, багровый, медный, кумачовый, сурик, малиновый, бирюзовый, лазурь, голубой, цвет неба, лиловый, сизый, ржавый, пегий, пёстрый, чаще всего связанные с лексемами, обозначающими оттенки основных цветов (багровый – в соотношении с красным) или предметы, вызывающие цветовые ассоциации (небо, кровь, маки, сирень, негр, эфиоп, кумач, знамёна).

Разнообразие колоронимических смыслов гармонирует с разнообразием на уровне формы воплощения. Грамматически цвета выражаются следующими колоронимами:

1) прилагательными:

качественными прилагательными в полной форме с собственно цветовым значением – 152 ед. (белый, красный, рыжий, синий, серый, лиловый и др.);

сложными по структуре качественными прилагательными в полной форме – 6 ед. (сероглазый, грязно-жёлтый, грязно-синий, грязно-белый, а также Краснознамённый (2 ед.) – относительное, контекстуально перешедшее в качественное);

качественными прилагательными в краткой форме – 10 ед. (розово, красна, ряба, черны и др.);

прилагательными причастного происхождения – 4 ед. (выцветший, полинявший, золочёные, пожелтевший);

отглагольным прилагательным со значением потенциального качества – 1 ед. (линючий);

относительными прилагательными, перешедшими в качественные – 37 ед. (клеверный, малиновый, кровавый, кумачовый, медный, серебряный, золотой, оранжевый, ржавый, бирюзовый, кремовый, лунный);

относительными прилагательными с качественным значением, которое возникает на периферии образа – 3 ед. (золотой, медный, серебряный);

субстантивированными прилагательными – 4 ед. (чёрное и белое);

2) существительными:

абстрактными – 11 ед. (лазурь, синева, синь, чёрность и др.);

вещественными – 16 ед. (кровь, кумач, медь, зелёнка, серебро, золото, анилин, охра, сурик и др.);

конкретными существительными, вызывающими цветовые ассоциации, – 24 ед. (маки, сирень, знамёна, эфиоп, негр, небо, луна и др.);

колоронимы присутствуют в составе собственных имён существительных (59 ед.): пелагонима Чёрное море, гидронима Чёрная речка, ойконима «Белые столбы» (название больницы), фамилии Беленький и др.;

3) глаголами – 10 ед. (розовело, голубели, отголубели, линяет, почернели, белеть, зажелтит и др.);

4) перифрастическими выражениями – 15 ед. (грамматическими:

«забрызганное оспою» вместо «рябое», «в серой пыли виски» вместо «седые виски», «стала белая» вместо «побелела» и др.; окказионально фразеологизированными: «романтика небесных колеров», «небо в голубиной ясности», эвфемистическим: «зелёная кровать» вместо «могила»).

Через существительные колористика выражается более концентрированно, пластично и материально («И закатное небо – то в охре, то в сурике, // Ни луны и ни звёзд – только сурик и охра», «Небо в саже и золе»). Цветовые прилагательные скорее живописны.

Микрополя конкретных цветов и субполя оттенков полисемантичны, причем многие из значений и коннотаций исходят от самого А.А. Галича, то есть являются окказиональными. Предсказуемые, не требующие комментариев значения цветов и оттенков имеют мотивировки – естественную (цвета неба, заката, зари, крови, воды, травы и др.), лингвистическую – укорененную в языке (синяя птица, голубая мечта, для красного словца, черный день) или общекультурную – узаконенную знаковыми системами (красный как цвет государственности, положительные коннотации золотого и др.). Но традиционные смыслы могут оригинально обыгрываться А.А. Галичем, сопровождаться неожиданными приемами, помещаться в нетривиальные контексты (например, в «Песне о синей птице»

красный цвет – символ принадлежности к высшей государственной власти – трактуется как источник слабости, незащищенности человека).

Функции колоронимов у поэта весьма разнообразны – они используются как пейзажные и портретные детали, психологические характеристики, открытые символы (например, рыжий цвет волос, серый цвет выражает психологическую подавленность героя), средства создания трагического, иронического, сатирического и др. эффектов.

Несмотря на полисемию и окказиональные значения, цветовые микрополя обладают устойчивым, традиционным и предсказуемым семантическим ядром. Так, например, синий или голубой – цвет надежды, мечты, высоких устремлений.

У оттеночных субполей могут быть те же частные значения, что у цветовых микрополей, к которым они тяготеют. Например, главный цвет государственности – красный, но тот же смысл есть у охряного оттенка («дач государственных охра» в «Опыте ностальгии»); со смертью или плохим днем обычно связываются черный и серый цвета (например, «черный день» и «серый денечек»); тем более совпадают синий цвет и голубой и небесный оттенки.

Для идиостиля А.А. Галича типично открытое (автологическое) называние чувств и эмоций – в том числе связанных с цветами. Трансформация семантики колоронимов, которая приводит к возникновению окказиональных, субъективных, индивидуально-авторских смысловых оттенков, достигается с помощью разнообразных языковых средств и лингвопоэтических приемов, приобретающих лингвоэстетическую значимость.

Репрезентация цветов неотделима и от художественного мира А.А. Галича (главных его тем, образов, эмоциональных состояний и т.д.), и от его идиостиля.

Глава 3 «Полихромная цветопись в поэзии А.А. Галича 1960-70-х гг.» состоит из пяти частей. В поэзии А.А. Галича цвета, как правило, даются не изолированно, а в сочетаниях [Купчик 2001], комбинациях, смешении, а иногда и превращаются друг в друга или исчезают.

Соотношение цветов, их трансформации стали предметом рассмотрения в этой главе.

В части 3.1 «Сочетания цветов» анализируется способность цветов в текстах А.А. Галича гармонично сочетаться, создавая целостное художественное впечатление. Подразумевается не их колористическая согласованность, а то, что они работают на достижение общей цели. У А.А. Галича довольно редки пейзажные тексты, а в тех немногочисленных произведениях, где частично характеризуется состояние природы, подробных картин нет – скорее «штрихи» и «мазки». Пейзажные детали чаще бывают нужны для выражения психологического состояния героя. Так, в «Священной весне»: «А зима всё длилась, всё не таяла, // И, пытаясь одолеть тоску, – // Я домой, в Москву, спешил из Таллина, // Из Москвы – куда-то под Москву. // Было небо вымазано суриком, // Белую позёмку гнал апрель…». Цветопись в этом фрагменте не просто на редкость безвкусна, аляповата, но и намеренно вызывает ассоциации с плохой живописью, мазней: «небо вымазано суриком». А вместе оба эти цвета закрепляют обозначенную в первых строках тему тоски.

Невыносимое состояние ностальгии передается и через другие тона – «холодные» – при эскизном обозначении венецианского пейзажа:

«В каналах вода зелена нестерпимо, // И ветер с лагуны пронзительно сер» (впрочем, зеленый цвет в данном контексте не столь уж «холодный»:

он соответствует застоявшейся, гнилой воде). Мрачное настроение подчеркивается (актуализуется) краткой формой прилагательных и обстоятельствами меры и степени «нестерпимо» и «пронзительно».

Цветовые сочетания могут обладать амбивалентной семантикой. Например, черный цвет довольно устойчиво сочетается с золотым или золотистым, черный имеет отрицательные коннотации, золотой – положительные (в том числе в «Кадише»), но бывает и наоборот.

В части 3.2. «Контрасты» отмечается, что цвета, оттенки не только гармонируют, но и контрастируют друг с другом. В «Песне про Красного петуха» описывается петушиный бой как метафора борьбы светлых и темных сил. Красный и чёрный цвета здесь, с одной стороны, – имена птиц, вернее – абстрактные наименования: Красный петух и Чёрный петух, о чём говорит написание с заглавной буквы; с другой стороны, птицы противопоставлены как символические обозначения жизни и смерти.

В «Прощании славянки» (текст стихотворения тематически соотносится с разными текстами известного марша Б.Н. Агапова «Прощание славянки») противопоставляются две гендерно-окрашенные эмоции: радость мужчины, отправляющегося в поход, и уныние женщины: «Снова даль предо мной неоглядная, // Ширь степная и неба лазурь. // Не грусти ж ты, моя ненаглядная, // И бровей своих тёмных не хмурь!».

Часть 3.3 называется «Переход цвета в бесцветность, цветописи в светопись». Это явление рассматривается при анализе стихотворения «Шёл дождь, скрипело мирозданье…», где А.А. Галич создаёт внутренний мир стукача. Цвет здесь – деталь, которая подчёркивает внешнее благополучие жизни и одновременно духовную смерть. В финале постепенно сгущаются тени, а последнее слово – «(в) никуда» воспринимается уже как кромешная тьма небытия.

В части 3.4. «Колористическая динамика. Цветовые трансформации» отмечается, что синхронические цветовые сочетания мало характерны для поэзии А.А. Галича. Он предпочитает диахроническую колористику: цвета у него существуют в развитии, в изменениях, трансформациях. Эти переливы красок передают многоцветье мира, жизни, перемены в природе, нюансы человеческой психологии. Последнее возможно не только в серьезных, но и юмористических текстах – причем яркость красок там доходит до гротеска. В этой части анализируются произведения «Красный треугольник», «Весёлый разговор», «Телефон, нишкни, замолкни…», «Как могу я не верить в дурные пророчества…», «Баллада о вечном огне», «Песня о последней правоте». В последнем тексте синий (или голубой) цвет трансформируется в серый: «Будет серый и скверный денёчек, // Небо с морем сольются в одно. // И приятель мой, плут и доносчик, // Подольёт мне отраву в вино». Колороним «серый» составляет единство с оценочным определением «скверный», с которым связан не только сочинительным союзом, но и парономазией. Образы неба и моря лишаются жизнеутверждающего синего цвета в день предательства. Синий цвет в этом тексте не эксплицирован – возможно, потому, что он однозначно подразумевается, но возможно, лирический герой осознает неизбежность такого скверного дня, поэтому небо и море для него уже заранее теряют свой естественный цвет. «Серый денечек» корреспондирует с «белым днем» из стихотворения «Как могу я не верить в дурные пророчества…» отнюдь не по принципу контраста. Это не значит, что серый день – «плохой», а белый – «хороший». Оба плохи: это дни, когда происходят (или произойдут) некие катастрофы – в судьбе героя, но они отзовутся и в природе. «Серый денечек», видимо, должен контрастировать в сознании читателей с «черным днем». Первый имеет коннотацию мизерности, ничтожности (отсюда диминутивный суффикс с уничижительным значением у существительного), банальности (этот смысловой оттенок есть у слова «серый»). «Черный день», при всей его отрицательной семантике, вызывает, по крайней мере, серьезное отношение.

В части 3.5 «Целостный анализ колористики в поэме «Кадиш»

особое внимание уделяется «Песне девочки Нати про кораблик» и сказке Я. Корчака.

Колористика поэмы, обладающая положительной коннотацией, связана с темами природы, детства и подвига. Колористика с отрицательной коннотацией выражает авторскую оценку фашизма и тоталитаризма в целом и детализирует картину неустроенности жизни во время войны. Цветопись поэмы подкрепляется средствами различных языковых уровней:

лексико-семантического, синтаксического и даже фонетического, то есть реализуется в самой текстовой фактуре текста, в его техническом построении, приобретая за счет этого фундаментальное значение.

Таким образом, А.А. Галич предпочитает однотонности многоцветье, а также сложные, неоднозначные, динамичные отношения между красками, интенсивность, напряженность, дисгармонию и конфликт. Эти неотъемлемые черты художественной реальности свойственны и колористике поэта. Цвета не только соединяются, смешиваются, но и превращаются во что-то иное, переходят в свет или исчезают. На одном полюсе у А.А. Галича – пестрота, полихромность, на другом – полная бесцветность.

Как и в монохромных текстах и фрагментах, сложная, полихромная, динамичная цветопись тем более зависит от языковой фактуры произведения, а собственно колоронимы неразрывно связаны с лингвистическими единицами и художественными приемами.

В заключении подводятся итоги исследования.

1. Цветовая картина мира у А.А. Галича неотделима от его художественного мира.

2. Цветопись связана с главными темами поэта (войной, репрессиями, вообще жизненными неудачами, обличением пороков советского строя, а также забавными житейскими ситуациями, поведением в них «среднего» советского человека) и жанрами (балладами, лирическими песнями, сатирами и др.).

3. Колористика А.А. Галича имеет корреляции с национальным менталитетом. Наиболее интересен в этом отношении, конечно, красный цвет, который связан с советским строем («Жил да был репортёр», «Кумачовый вальс», «Баллада о сознательности»). Крайне редко цвета соотносятся с другими национальными мотивами – польским («медная Польша»

в «Кадише»), еврейским (желтая звезда Давида – там же) и цыганским (в последнем случае цветовая корреляция условна – радуга в «Кадише»).

4. В поэтическом и песенном творчестве А.А. Галича не вызывает сомнений и связь цвета и звука (синестезия). Возможна связь и с другими образами и знаковыми системами – например, нумерологией (в «Кадише»), что еще больше усиливает синтетический характер творчества А.А. Галича.

5. А.А. Галич опирается на узуальные, конвенциональные и просто широко известные цветосимволические системы, но делает это по-своему.

Мы почти не находим у него буквальных, однозначных соответствий, параллелей, корреляций с универсальной символикой цветов или с фоносемантикой.

6. Соединение цвета и звука для А.А. Галича эстетически значимо.

Но это не имеет отношения к звукосимволизму и фоносемантике – у А.А. Галича возможны случайные совпадения с таблицей А.П. Журавлева «Непосредственное соотнесение звука с цветом» ([а] – красный цвет;

причем не всегда), но в большинстве случаев такие закономерности не прослеживаются. Цветопись сочетается не со звукосимволизмом, а со звукописью. Ассонансы и аллитерации поддерживают и подчеркивают цветовую гамму текста и выступают активными актуализаторами цветовых значений.

7. В поэзии А.А. Галича редки монохромные тексты, преобладают многоцветие, контрастность (иногда очень резкая), а также смешение, метаморфозы цветов и обесцвечивание. Цветовая динамика соответствует сюжетному движению.

8. У А.А. Галича преобладают красно-желтые тона (красный, багровый, кумачовый, сурик, медный, розовый, кремовый, желтый, золотой, оранжевый, рыжий, охра, ржавый; косвенно – знамя, маки, заря, осенний, анилин), в значительно меньшей степени – сине-зеленая гамма (синий, голубой, небесный, лазурный, фиолетовый, лиловый, зеленый, бирюзовый; косвенно – сирень). Важную роль играет черный – главным образом для создания контрастов. Часто реализуется в текстах и нетрадиционно осмысливается белый. Другие цвета и оттенки – серый, серебряный, сизый – весьма редки. Встречаются и условные колоронимы, не связанные с определенным цветом – пегий, пестрый, рябой – и, наконец, развивается тема бесцветности – выцветание, линька.

9. Колоронимы иногда употребляются в непрямом значении, в составе идиом (ради красного словца; нашу Леночку узнал весь белый свет;

романтика небесных колеров). Иногда эти слова все же имеют цветовые коннотации в составе своего сложного (контаминированного) значения – например, «красный петух» – это не только перифрастическое обозначение пожара, но и в буквальном смысле петух с оперением соответствующего цвета. Контаминация значений, амфиболия, особенно окказиональная, индивидуально-авторская, – основной признак использования слов в лингвоэстетическом аспекте.

10. В творчестве А.А. Галича заметна тенденция к деконструкции фразеологизмов и актуализации фразеологически связанных значений – в том числе цветовых. Основные приемы, которые при этом применяются, – инверсия, нарушающая привычную форму фразеологизма и акцентирующая внимание на колорониме, включение колоронима в сочинительный ряд слов со свободными значениями – по аналогии с ними колороним приобретает оттенок своего первоначального – буквального – значения.

11. Цвет, таким образом, – категория не только устойчивая, но и динамичная, изменчивая. Процессуальность занимает важнейшее место в колористике А.А. Галича и обычно направлена на результат действия.

12. Цветопись используется поэтом не только широко, но и разнообразно: употребляются основные цвета (красный, желтый, зеленый, синий, белый, черный), оттенки (охра, сурик, пегий, лазурный, сизый и др.). Но в любом случае А.А. Галич предпочитает яркие, «драматически» насыщенные тона – что соответствует таким чертам его художественного мира, как эмоциональная насыщенность, экспрессивность.

13. К цветописи относятся общие эмоциональные регистры текста – ироническое или, напротив, серьезное, иногда трагическое отношение к сюжету влияет и на репрезентацию цвета. Впрочем, у А.А. Галича превалирует именно ирония – с самыми разнообразными оттенками (такова общая черта его художественного мира и идиостиля). Например, в «Балладе о сознательности» преобладает ирония, переходящая в сарказм, в «Блюзе для мисс Джейн» – укоряющая ирония, в «Песне о синей птице» – трагическая ирония.

14. Абсолютное большинство цветов и оттенков имеет как положительные, так и отрицательные коннотации – с явным преобладанием последних.

15. Для идиостиля А.А. Галича типично открытое (автологическое) называние чувств и эмоций – в том числе связанных с цветами.

16. Неконвенциональность использования цветов – и особенно оттенков – часто подчеркивается автокомментарием. А.А. Галич сам объясняет значение колоронима, особенно – трактуемого им окказионально.

При этом он может выстраивать антитезу: вот общепринятое толкование цвета, а вот что он означает на самом деле: «Красный цвет означает не только свободу, // Красный цвет иногда ещё – краска стыда!» («Блюз для мисс Джейн»); «Но порой вы не боль, а тщеславье храните – // Золочёные буквы на чёрном граните!..» («Баллада о вечном огне») и др. Ограничительные обстоятельства «иногда», «порой» подчеркивают семантику необычности, которая имеет две коннотации: а) это случается редко;

б) об этом не принято говорить и думать. Этот прием автокомментирования имеет и положительную коннотацию – например в «Кадише»: Он зелёный, розовый, // Он в смолистых каплях, // Клеверный, берёзовый, // Славный мой кораблик, Славный мой кораблик!..» (здесь также применяется систрофа – то есть аккумуляция, сосредоточение в тексте разнообразных характеристик объекта).

17. У А.А. Галича преобладают прилагательные и адъективы, употребляемые соответственно в функции эпитетов. Однако они почти всегда окружены актуализаторами – языковыми средствами, лингвопоэтическими приемами, которые сочетаются с колоронимом и работают вместе с ним на создание единого художественного эффекта.

18. Колористика А.А. Галича коррелирует с его типичными художественными приемами, чертами идиостиля, например, с повторами (эпаналепсисами и симплокой – например, то и другое в сказке из «Кадиша», рефренами – в «Песне о синей птице», «Красном треугольнике»). Есть также корреляции с аллюзиями и цитатами из чужих, хорошо известных текстов. Это еще одна особенность идиостиля А.А. Галича.

19. Цветопись и светопись у А.А. Галича, как правило, являются центром целостно и единообразно организованного микро- и даже макротекста.

В приложении приведены таблицы, отражающие значение используемых автором цветов и их промежуточных оттенков, а также некоторых лексем, косвенно связанных с понятием цвета.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ РАБОТЫ ОТРАЖЕНЫ

В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ

Публикации в изданиях, включенных в реестр ВАК РФ 1. Флоря, А.В., Уметбаева, Е.Ю. Светопись и цветопись в поэме А.А. Галича «Кадиш» (1970) [Текст] / А.В. Флоря, Е.Ю. Уметбаева // Вестник Челябинского государственного педагогического университета.

Филология. Искусствоведение. – 2008. – № 4. – С. 323-333. – ISSN 1997Флоря, А.В., Уметбаева, Е.Ю. Желтый цвет в поэзии А.А. Галича 1960-1970-х годов [Текст] / А.В. Флоря, Е.Ю. Уметбаева // Вестник Челябинского государственного университета. Филология. Искусствоведение. – 2008. – Вып. 24. – С. 125-132. – ISSN 1994-2796.

3. Уметбаева, Е.Ю. Антономазия в поэзии А.А. Галича 1960-1970-х гг. [Текст] / Е.Ю. Уметбаева // Вестник Челябинского государственного университета. Филология. Искусствоведение. – 2009. – № 5. – Вып. 29. – С. 128-133. – ISSN 1994-2796.

4. Уметбаева, Е.Ю. Словесная анафора в поэзии А. Галича первой половины 1960-х годов. [Текст] / Е.Ю. Уметбаева // Итоговая научнопрактическая конференция преподавателей и студентов Орского гуманитарно-технологического института (филиала) государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Оренбургский государственный университет» (2005 год) : материалы. – Ч. 1. – Орск: Издательство ОГТИ, 2005. – С. 70-71. – ISBN 5-8424-0199-1.

5. Уметбаева, Е.Ю. Образ гитары в стихотворениях А.А. Галича «Прощание с гитарой» и «Черновик эпитафии»» [Электронный ресурс] / Е.Ю. Уметбаева. Проблемы и перспективы филологического образования в школе и вузе: сборник научных статей Всероссийской научнопрактической конференции (15 – 16 февраля 2007 г.) / отв. ред. В.П. Синенко. – Орск : Издательство ОГТИ, 2007. – ISBN 5-8424-0325.

6. Уметбаева, Е.Ю. Понятие «добро» в стихотворениях А.А. Галича «Заклинание добра и зла» и «А было недавно, а было давно…» [Текст] / Е.Ю. Уметбаева // Итоговая научно-практическая конференция преподавателей и студентов Орского гуманитарно-технологического института (филиала) государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Оренбургский государственный университет» (2007 год) : материалы : в 3 ч. – Орск: Издательство ОГТИ, 2007. – Часть 2. – С. 125. – ISBN 5-8424-0300-5.

7. Уметбаева, Е.Ю. Серый цвет в поэзии А.А. Галича 1960-1970-х гг.

[Электронный ресурс] / Е.Ю. Уметбаева // Итоговая научно-практическая конференция преподавателей и студентов Орского гуманитарнотехнологического института (филиала) государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Оренбургский государственный университет» (2008 год) : материалы. – Орск : Издательство ОГТИ, 2008. – С. 464-467. – ISBN 5-8424-0441-4.

8. Флоря, А.В., Уметбаева, Е.Ю. Оттенок золотой в поэзии А.А. Галича 1960-1970-х гг. [Электронный ресурс] / А.В. Флоря, Е.Ю. Уметбаева // Итоговая научно-практическая конференция преподавателей и студентов Орского гуманитарно-технологического института (филиала) государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Оренбургский государственный университет» (2008 год) :

материалы. – Орск : Издательство ОГТИ, 2008. – Часть 2. – 527 с. – С. 470-472. – ISBN 5-8424-0441-4.

Бумага писчая. Печать трафаретная.

Издательство Орского гуманитарно-технологического института (филиала) государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Оренбургский государственный университет»

462403, г. Орск Оренбургской обл., пр. Мира, 15 А