«ПРОБЛЕМЫ ВЕРОТЕРПИМОСТИ В СЕВЕРО-ЗАПАДНОМ КРАЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (1863-1914 гг.) ...»

Российская Академия наук

Санкт-Петербургский институт истории

На правах рукописи

БЕНДИН АЛЕКСАНДР ЮРЬЕВИЧ

ПРОБЛЕМЫ ВЕРОТЕРПИМОСТИ

В СЕВЕРО-ЗАПАДНОМ КРАЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

(1863-1914 гг.)

Специальность 07.00.02 – Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук Санкт-Петербург – 2013 1

Работа выполнена в ФГБУН «Санкт-Петербургский институт истории Российской Академии наук»

Научный консультант – Ананьич Борис Васильевич, доктор исторических наук, действительный член Российской Академии наук

Официальные оппоненты: Выскочков Леонид Владимирович доктор исторических наук, профессор кафедры истории России с древнейших времен до XX века ФГБОУ ВПО «Санкт-Петербургский государственный университет»

Андреева Наталия Сергеевна, доктор исторических наук, эксперт Международного благотворительного фонда имени Д.С. Лихачева Сафонов Александр Александрович, доктор юридических наук, кандидат исторических наук, профессор, профессор кафедры теории права и сравнительного правоведения ФГАОУ ВПО Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

ФГБОУ ВПО «Российский государственный пе

Ведущая организация – дагогический университет им. А.И. Герцена»

Защита диссертации состоится 8 октября 2013 года в 14. 30 на заседании Диссертационного совета Д 002.200.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук на базе СанктПетербургском институте истории Российской академии наук (197110, Санкт-Петербург, Петрозаводская ул., д. 7)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Санкт-Петербургского Института истории РАН (г. Санкт-Петербург, ул. Петрозаводская, 7).

Автореферат разослан «_» 2013 г

Ученый секретарь Диссертационного совета канд. ист. наук П.В. Крылов

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

В начале 90-х гг. XX в. Россия вступила в период масштабных демократических преобразований. Провозглашенные в Конституции 1993 г. светский характер государства и свобода совести стали принципиальной правовой основой для формирования нового законодательства, которое явилось составной частью государственной конфессиональной политики. Процесс реализации права на свободу совести носил сложный и противоречивый характер, так как практика построения национальной модели государственно-конфессиональных отношений испытывала на себе воздействие глубоких перемен, происходивших в российском обществе1.

В период, последовавший за распадом СССР, исторически сложившееся религиозное многообразие России усилилось за счет появления многочисленных нетрадиционных конфессий и религиозных групп, что повлекло за собой рост межконфессиональной напряженности. На южных рубежах государство столкнулось с конфликтами, вызванными религиозно мотивированным экстремизмом. Брошенные государству и обществу социальные вызовы обусловливают необходимость создания эффективной правовой базы и проведения научно обоснованной конфессиональной политики.

В этой связи приобретает актуальность изучение исторического опыта взаимоотношений, которые складывались между государством и конфессиями в обществах, исторически отличавшихся религиозно-этническим многообразием. Для нас показательным в этом смысле является пример не столько моноэтнических национальных государств, сколько имперских государственных образований. Толерантное отношение к религиозно-этническим различиям, существовавшим в традиционном обществе, наиболее успешно обеспечивалось при имперском владычестве. Способность поддерживать терпимые отношения между религиозными общинами демонстрировали имперские режимы древности в Персии, Египте времен Птолемеев и Риме.

В новое время различные модели религиозной толерантности существовали в Германской, Австро-Венгерской, Османской и Российской империях.

Находившиеся в составе этих империй религиозно-этнические сообщества пользовались определенной автономией и управлялись имперской бюрократией, которая обеспечивала подчинение их центральной власти и мирное сосуществование между собой. Имперские режимы, опиравшиеся на господствующие религии, поддерживали толерантность в отношении многочисленных сообществ иноверцев, сохраняя их религиозно-этническую идентичность2. Примером длительной и устойчивой разновидности «имперского толерантного режима» являлась Российская империя.

Для изучения истории веротерпимости в Российской империи представляется продуктивным обращение к периоду второй половины XIX – начала XX в. Эпоха, начало которой положили Великие реформы Александра II, в области государственно-конфессиональных отношений характеризовалась ростом религиозной свободы. Этот процесс был сложным, непоследовательным и проКуницын И. А. Правовой статус религиозных объединений в России. М., 2000.

С. 84–87, 135.

Уолцер М. О терпимости. М., 2000. С. 6.

тиворечивым. В качестве объекта реформирования выступало законодательство, которое охраняло исключительные привилегии «господствующей» Православной церкви и неравноправие «терпимых» конфессий и религиозных групп.

Правовым ориентиром на пути модернизации религиозного законодательства были принципы свободы совести, в направлении которых шло развитие института традиционной российской веротерпимости1.

На содержание и характер перемен, происходивших в рамках института веротерпимости, особое воздействие оказывали взаимоотношения, которые складывались в этот период между государством, «господствующим» православием и «терпимой» Римско-католической церковью. Указанное воздействие носило амбивалентный характер. Правовое регулирование отношений правительства с Римско-католической церковью испытывало на себе давление различных факторов – политического, этнического и конфессионального. Поэтому правительство, в зависимости от указанных обстоятельств, вынуждено было либо ограничивать, либо расширять действие законов о веротерпимости в отношении католического клира и его паствы2.

Ареной наиболее острого противоборства католичества с имперским режимом веротерпимости являлись западные окраины Российской империи. Ни одна из конфессий, из числа традиционно существовавших в Северо-Западном крае, не требовала от правительства столько репрессивных мер, ограничений и административного контроля, сколько Римско-католическая церковь. В этом регионе империи правительство столкнулось с политической враждебностью части католического клира и мирян, различными правонарушениями в области законодательства о веротерпимости и конфессиональным сопротивлением интеграционной политике русификации3.

Внутригосударственные конфликты Римско-католической церкви с правительством и православием получали внешнеполитическое измерение, так как согласно российскому законодательству Римская курия сохраняла, в известных пределах, каноническую власть над католиками Российской империи 4.

В силу указанных причин взаимоотношения, которые складывались между государством и православием, с одной стороны, и Римско-католической церковью, с другой, стали средоточием проблем региональной веротерпимости. По масштабам противостояния, длительности, сложности и остроте конфликтов и противоречий, в которых конфессиональные мотивации тесно переплетались Дорская А. А. Свобода совести в России: судьба законопроектов начала XX века. СПб., 2001; Сафонов А. А. Свобода совести и модернизации вероисповедного законодательства Российской империи в начале XX в. Тамбов, 2007; Пинкевич В. К.

Вероисповедные реформы в России в период думской монархии (1906–1917 гг.).

М., 2000.

Бендин А.Ю. Проблемы веротерпимости в Северо-Западном крае Российской империи (1863–1914 гг.). Мн., 2010.

Комзолова А. А. Политика самодержавия в Северо-Западном крае в эпоху великих реформ. М., 2005; Самбук С.М. Политика царизма в Белоруссии во второй половине XIX века. Мн., 1980.

АВПРИ. – Ф. Ватикан. – Оп. 890. – Д.1. – Л. 23–26; Россия и Ватикан в конце XIX – первой трети XX века: материалы коллоквиума, состоявшегося в Москве 23– 24 июня 1998 г. / Под ред. Е. С. Токаревой, А. В. Юдина. М., 2003.

с политическими и этнокультурными, эти проблемы имели для российского правительства и Православной церкви первостепенное значение.

В то же время взаимоотношения с другими «терпимыми» конфессиями, существовавшими в Северо-Западном крае, носили принципиально иной характер. Религиозное поведение многочисленных иудеев, духовенства и мирян небольших общин протестантов, мусульман и караимов не выходило в основном, за границы, установленные для них законодательством о веротерпимости. С точки зрения прозелитизма они не являлись реальной угрозой и для конфессиональных интересов «господствующей» Православной церкви. Становление этнического самосознания представителей этих религиозных общин не нашло своего выражения в появлении национальных движений, способных представлять политическую опасность для территориальной целостности Российского государства 1.

Религиозные группы старообрядцев и сектантов, в разное время отколовшихся от Православной церкви, до издания указа от 17 апреля 1905 г. являлись объектом правовой дискриминации и находились вне действия института веротерпимости. Несмотря на опыт религиозных гонений, общины старообрядцеввеликороссов открыто демонстрировали политическую приверженность российской монархии, с особой силой проявившуюся в событиях 1863 и 1905 гг.

Сектанты же, в силу своей малочисленности и аполитичности, не создавали каких-либо серьезных проблем для администрации края и местного православия2.

Отмеченные различия в уровне законопослушности, конфликтности и политической лояльности, которые существовали между католичеством и другими конфессиями Северо-Западного края, ставили эту «терпимую» христианскую церковь в особое политическое и правовое положение. В силу указанных причин проблемы региональной веротерпимости, возникавшие во взаимоотношениях государства и православия с Римско-католической церковью, следует рассматривать в качестве репрезентативных.

Актуальность темы исследования. Изучение проблематики веротерпимости в качестве особого направления в историографии государственноконфессиональных отношений в Российской империи представляется актуальным в силу трех взаимосвязанных обстоятельств.

Во-первых, изучение состояния веротерпимости в различных регионах империи позволяет преодолеть односторонний подход, свойственный исследованиям в области конфессиональной или этноконфессиональной политики. Для последних характерна сосредоточенность на изучении управленческих решений правительства и местной администрации в отношении отдельных конфессий и религиозных групп. Объектом исследовательского внимания в таком случае становятся социальные объекты преимущественно секулярного характера.

Грыгор'ева В. В., Завальнюк У. М., Навіцкі У. I., Філатава А. М. Канфесіі на Беларусі (канец XVIII–XX ст.). Мн., 1998.

Бендин А. Ю. Польский мятеж 1863 г. в судьбах старообрядцев СевероЗападного края» // Вестник РУДН. Серия: История России. 2011. № 1. С. 77–92; Бендин А. Ю. Старообрядцы Северо-Западного края и власть: особенности взаимоотношений (1905–1906 гг.) // Старообрядчество: история, культура, современность: сб. ст.

Вып.13. М., 2009. С. 123–128; Яноўская В. В. Хрысціянская царква ў Беларусі. 1863– 1914 гг. Мн., 2002.

Но тогда на периферии исследовательского внимания остаются такие важные аспекты государственно-конфессиональных и межконфессиональных отношений, как сфера религиозного права, содержание вероучений, богослужебная практика, миссионерство и местные этнокультурные традиции «господствующего» православия и «терпимых» конфессий. Без привлечения этих религиозных и этнических компонентов мотивы поведения духовенства и мирян одной конфессии во взаимоотношениях с государством и представителями других конфессий не получают адекватного научного осмысления.

Во-вторых, выявление религиозных компонентов позволяет исследовать воздействие конфессиональных механизмов на формирование законопослушности и политической лояльности подданных российской монархии. Вместе с тем в случаях возникновения конфессиональных конфликтов с государством появляется возможность изучения протестных мотиваций в действиях духовенства и мирян, отстаивавших автономию своей конфессии от претензий государственного патернализма. Религиозная составляющая находила свое выражение в проявлениях нетерпимости и религиозного насилия во взаимоотношениях с иноверцами. В этой связи становится актуальным исследование феномена религиозной нетерпимости духовенства и мирян, игравшего важную роль в государственноконфессиональных и межконфессиональных конфликтах и противоречиях.

Феномен протестного и девиантного поведения, обусловленного религиозной мотивацией, являлся важным показателем состояния веротерпимости в проблемных регионах империи. Анализ этого феномена позволяет историкам выйти за предметные границы, установленные в области изучения конфессиональной политики, и придать исследованиям в области государственно-конфессиональных отношений актуальное дополнительное измерение.

В-третьих, исключительные привилегии Православной церкви, традиционно защищаемые российским государством, вплоть до издания указа от 17 апреля 1905 г., становились постоянным источником дискриминации, правонарушений и практики принуждения религиозной совести старообрядцев и сектантов. «Господствующий» статус русского православия являлся правовым препятствием как для религиозного выбора самих православных, так и для реализации миссионерских интересов «терпимых» конфессий. Для защиты неприкосновенности конфессиональных границ православия светская и церковная администрация использовала силу законов, которые накладывали жесткие ограничения на стремление миссионерствующих конфессий пополнить свои ряды за счет православных1.

Еще одним источником ограничений, на этот раз административного характера, становились чрезвычайные политические обстоятельства, в частности, польское восстание 1863 г. Привнесение в религиозное служение духовенства политических мотивов и целей, носивших антиправительственный или оппозиционный характер, приводило к угрозе безопасности имперских границ, покушениям на жизнь подданных российского государства и нарушениям общественного порядка. В ответ правительство применяло репрессии, вводило меры по административному ограничению внешних проявлений религиозного культа и установлению административного контроля за назначением, перемещениями и поведением духовенства2.

РГИА. – Ф. 821. – Оп.150. – Д. 129. – Л.11–12.

События, связанные с прозелитизмом, религиозной нетерпимостью, участием духовенства и мирян в антиправительственной или оппозиционной деятельности, не отменяли действия «Основных законов», которые носили абсолютный характер и гарантировали «свободу веры» всем неправославным подданным империи. Однако эти противоправные действия не проходили бесследно ни для правонарушителей, ни для состояния конфессиональной политики империи. Содержание и динамика правонарушений, их рост или падение оказывали влияние на формирование уголовного законодательства в области религиозных преступлений и региональную практику правоприменения законов о веротерпимости.

В этой связи приобретает актуальность исследование взаимосвязей, которые возникали между поведением духовенства и мирян «терпимых» конфессий и практикой государственной регламентации вероисповедных отношений. Изучение этих сложных процессов сквозь призму конфессиональной политики не позволяет в должной мере раскрыть их сложный, многомерный характер, обусловленный отчасти типом экклезиологии, который определял внутреннюю жизнь церкви и ее внешнюю миссию1.

Для понимания сущности событий и процессов, происходивших в области государственно-конфессиональных отношений, требуются новые исследовательские подходы и новые предметные границы, отличающиеся от тех, которые сложились в историографии конфессиональной политики Российской империи.

Анализ трех взаимосвязанных факторов свидетельствует о наличии особой проблематики веротерпимости и служит обоснованием ее научной актуальности. Как следствие, возникает необходимость в формировании нового проблемного поля исследования, для которого характерны своя методология, понятийный аппарат, концептуальные подходы и эмпирические данные.

В этой связи следует обратить внимание на еще один фактор, подтверждающий актуальность избранной темы диссертационного исследования. Отмеченное выше сочетание внешних «правил» имперской веротерпимости, регламентировавших религиозную жизнь неправославного населения, и внутренних тенденций к их нарушению, исходящих со стороны духовенства и мирян «терпимых» конфессий, вызывает необходимость обращения к темам конфессиональной истории России. Однако для исследователя, работающего с проблематикой веротерпимости, подход к сюжетам, характерным для этого историографического направления, также имеет свои особенности. Достаточно отметить, что историки, изучающие прошлое российских конфессий, основное внимание уделяют анализу структур управления, социально-правового положения духовенства, деятельности епархий, приходов и общин, храмовому строительству, религиозному образованию, благотворительности, культовым практикам, вопросам миссии среди иноверцев и т. д.

В результате перед нами предстает история религиозных институтов, действовавших в рамках религиозного законодательства империи, имевших свое устройство, функции и сакральное предназначение. Для нашего же исследования интерес представляют типы экклезиологии и региональные традиции этих институтов, их связь с этнической идентичностью духовенства и паствы, Эверетт У. Д. Права человека в церкви // Права человека и религия: хрестоматия / сост. и науч. ред. игумен Вениамин Новик. М., 2001. С. 87.

политическая, социальная и миссионерская практика. В этом случае методологически мотивированное обращение к проблематике конфессиональной истории представляется целесообразным. Институциональное измерение изучаемых проблем дает возможность исследователям российской веротерпимости выйти на новый, более глубокий уровень понимания сущности государственноконфессиональных отношений, характерных для Российской империи во второй половине XIX – начала XX в.

Одновременно происходит формирование проблемного поля исследования, границы которого выстраиваются на стыке двух историографических направлений – истории конфессиональной политики и конфессиональной истории России.

Конкретизируя вышесказанное, следует отметить: изучение проблем веротерпимости, характерных для Северо-Западного края Российской империи в 1863–1914 гг., является актуальным с научной точки зрения. Это позволяет, вопервых, выявить область конфликтов и противоречий, характеризующих состояние региональных государственно-конфессиональных и межконфессиональных отношений. Во-вторых, раскрыть роль конфессиональных традиций, определявших отношение духовенства и верующих двух соперничавших церквей – Православной и Римско-католической – к государству и друг к другу.

В-третьих, показать, как региональные проблемы веротерпимости оказывали воздействие на реформирование российского религиозного законодательства и влияли на принятие мер по бюрократической адаптации новых законов к особым конфессионально-этническим условиям Северо-Западного края.

Степень научной разработанности проблемы. К началу XXI в. исследователи все еще не располагают значительным количеством литературы, посвященной изучению отношений веротерпимости, которые существовали в Северо-Западном крае Российской империи во второй половине XIX – начале XX в. Отсутствие развитой историографической традиции общероссийского и регионального характера было вызвано кардинальными переменами, происходившими в общественно-политическом строе Российского государства.

Изучение истории отношений государства и Православной церкви с «инославными и иноверными исповеданиями» началось в императорской России1. В этой области работали не только историки церкви, но и специалисты в области церковного и светского права, которые изучали государственноцерковные отношения, правовой статус православия и «терпимых» конфессий, политико-правовые аспекты деятельности института веротерпимости2.

Кипарисов В. О свободе совести. Опыт исследования вопроса в области истории церкви и государства с I по IХ вв. М., 1883; Толстой Д. А. Римский католицизм в России. Т.1, 2. СПб., 1876–1877; Цветаев Д. В. Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований. М., 1890; Красножен М. Иноверцы на Руси. Т. 1: Положение неправославных христиан в России. Юрьев, 1900.

Коркунов Н. М. Русское государственное право. – 3-е изд., перераб. Т. 1. СПб, 1899; Суворов Н. Учебник церковного права. Ярославль, 1898; Кузнецов Н. Д. Управление делами иностранных исповеданий в России в его историческом развитии. Ярославль, 1898; Бердников И. С. Краткий курс церковного права. Казань, 1888; Рейснер М. А. Государство и верующая личность: сб. ст. СПб., 1905; Арсеньев К. К. Свобода совести и веротерпимость: сб. ст. СПб., 1905.

Некоторые положения и выводы из работ этих авторов до сих пор не утратили своей научной значимости, заложив теоретико-методологическую и эмпирическую основу для современных исследований в области истории государства и права России и церковного права.

Изучение истории «терпимых» конфессий и опыта государственного регулирования их деятельности конкретизировалось и дополнялось исследованиями в области региональной проблематики. Внимание историков привлекал Северо-Западный край Российской империи, политическую и религиозноэтническую специфику которого определяло в первую очередь православнокатолическое и связанное с ним русско-польское соперничество. Православные исследователи западнорусского направления рассматривали события политической и церковной истории края сквозь призму конфессионального и этнического противостояния. Поэтому объектами изучения стали конфессиональная политика правительства, отношения между православием и католичеством, религиозные и этнические конфликты, нарушения религиозного законодательства, проявления терпимости и нетерпимости между верующими двух ведущих христианских церквей.

В результате в дореволюционной западнорусской историографии начали формироваться представления о проблемах региональной веротерпимости, характерных для Северо-Западного края Российской империи. На этом этапе исследований полученные выводы не отличались полнотой и объективностью.

Сказывалась неразвитость методологии и ограниченность документальной базы. Большинству авторов, являвшихся иногда непосредственными участниками событий, было свойственно предвзятое отношение к католичеству и польским этническим интересам. Указанные факторы, взятые в совокупности, ограничивали возможности беспристрастного изучения сложных, многофакторных проблем и противоречий, которые превращали Северо-Западный край в нестабильный регион империи1.

В советской историографии изучение отношений веротерпимости в Российской империи не получило дальнейшего развития. Исследования в области конфессиональной истории и связанные с ней проблемы веротерпимости и реКоялович М. О. Лекции по истории Западной России. СПб, 1864; Ратч В.Ф.

Сведения о польском мятеже 1863 г. в Северо-Западных губерниях России. Т. 1–2.

Вильна, 1867–1868; Батюшков П. Н. Белоруссия и Литва. Исторические судьбы Северо-Западного края. СПб., 1890; Извеков Н. Д. Исторический очерк состояния Православной церкви в Литовской епархии за время с 1839–1889 гг. М., 1889; Миловидов А. И. Меры, принятые графом М. Н. Муравьевым к ограждению православного населения от латино-польской пропаганды в Северо-Западном крае. Вильна, 1900; Его же. Распоряжения и переписка графа М. Н. Муравьева относительно римскокатолического духовенства в Северо-Западном крае. Вильна, 1910; Его же. Исторические основы латинско-польской политики в Северо-Западном крае. Вильна, 1901; Его же. Заслуги графа М. Н. Муравьева для Православной церкви в Северо-Западном крае. Харьков, 1900; Киприанович Г. Я. Исторический очерк православия, католичества и унии в Белоруссии и Литве. Мн., 2006; Орловский Е. Ф. Судьбы православия в связи с историей латинства и унии в Гродненской губернии в XIX в. (1794–1890).

Гродно, 1903; Владимиров А. П. История располячения Западно-Русского костела. М., 1896.

формирования религиозного законодательства оказались на периферии научного интереса советских авторов. Расширение документальной базы немногих появившихся исследований не привело к углублению научного понимания указанной проблематики. Методологические подходы историков к изучению роли религии, государственно-церковных отношений, религиозно-правовых и религиозно-этнических проблем российского общества основывались на марксистско-ленинской идеологии. Поэтому содержание и выводы созданных в это время исторических трудов носили зачастую тенденциозный характер1.

Несколько работ по истории православия и католичества, написанных на основе классового подхода и атеистической критики религии, появились и в Советской Белоруссии. Там же были предприняты попытки рассмотреть особенности конфессиональной и этнической политики правительства в контексте мер по обрусению Северо-Западного края2.

Однако в силу указанных идейно-политических причин белорусские авторы не могли осуществить необходимую научно-исследовательскую работу по восстановлению преемственности с историографическим наследием западнорусской исторической школы. Научные достижения дореволюционной историографии на долгий срок были преданы забвению. Идеологические интерпретации событий конфессиональной истории и политическая конъюнктурность стали барьером на пути беспристрастного научного анализа сложных религиозно-правовых и религиозно-этнических проблем и противоречий. Поэтому проблематика конфессиональной истории и региональной веротерпимости, которая начала разрабатываться в западнорусской историографии, не получила дальнейшего научного осмысления.

В постсоветский период со стороны историков, правоведов и философов интерес к изучению истории религиозной свободы и веротерпимости в Российской империи заметно вырос. Появились отечественные исследования, в которых главное внимание стало уделяться истории государственно-конфессиональных отношений, конфессиональной политики и реформированию релиГрекулов Е. Ф. Православная инквизиция в России. М., 1964; Клочков В. В. Закон и религия: от государственной религии в России к свободе совести в СССР. М., 1982; Куров М. Н. Проблема свободы совести в дореволюционной России // Вопросы научного атеизма. Вып. 27. М., 1981; Церковь в истории России (IX в.–1917 г.). Критические очерки. М., 1967; Крывелев И. А. Русская православная церковь в первой четверти XX в. М., 1982; Зырянов П. Н. Православная церковь в борьбе с революцией 1905–1907 гг. М., 1984.

Довнар-Запольский М. В. История Белоруссии. – 3-е изд., испр. и доп. Мн., 2011; Никольский Н. М. История Русской церкви. – 3-е изд. М., 1985; Корзун М. С.

Русская Православная церковь на службе эксплуататорских классов. Мн., 1984; Самбук С. М. Политика царизма в Белоруссии во второй половине XIX в. Мн., 1980; Мараш Я. Н. Из истории борьбы народных масс Белоруссии против экспансии Католической церкви. Мн., 1869; Его же. Католическая церковь в истории Белоруссии. Мн., 1981; Гапановіч В. Ф., Царанкоў Л. А. Учарашні і сёняшні дзень Уніяцкай царквы.

Мн., 1985; Католицизм в Белоруссии: традиции и приспособление. / Под ред. А. С.

Майхровича, Е. С. Прокошиной. Мн., 1987.

гиозного законодательства1. Выросло число работ, посвященных изучению конфессиональной истории и правового статуса «терпимых» христианских конфессий в России, включая их региональную специфику и институциональное разнообразие2.

Начался процесс преодоления не только идеологической тенденциозности, которая была характерна для работ советского периода, но и конфессионально-этнической ангажированности, которая была свойственна дореволюционной западнорусской историографии. Возможность выбора новых ракурсов, интерпретаций и направлений научной работы позволила создавать объемные, многоплановые исследования, включающие «человеческое измерение» истории. Возросшее внимание к исторической антропологии потребовало выявления мотивов поведения, ценностных и религиозных предпочтений лиц, действовавших в условиях российской веротерпимости.

Перемены, происшедшие в методологии исторических исследований, оказали позитивное воздействие на содержание изучаемой проблематики. Исследовательский интерес стали вызывать события и процессы, которые свидетельствовали о кризисных явлениях, характерных для государственно-конфессиональных отношений в Российской империи. Однако проблематика веротерпимости, все еще находящаяся в стадии становления, оказалась рассредоточенной не только по смежным с историей дисциплинам (история государства и права, философская антропология), но и по различным историографическим направлениям. Отдельные сюжеты, связанные с правовыми, институциональПинкевич В. К. Вероисповедные реформы в России в период думской монархии (1906–1917 гг.). М., 2000; Дорская А. А. Свобода совести в России: судьба законопроектов начала XX века. СПб., 2001; Образцова М. Н. Государственноцерковные отношения в модернизационном процессе в России начала XX в.: дис. … канд. ист. наук. М., 2003; Сафонов А. А. Свобода совести и модернизации вероисповедного законодательства Российской империи в начале XX в. Тамбов, 2007; Михайлова Н.В., Шингарева Н.В. Разработка и реализация законодательства о веротерпимости и свободе совести (вторая половина XIX в. – февраль 1917 г.). М., 2008; Лукьянов С. А. Принцип веротерпимости во внутренней политике дореволюционной России и роль Министерства внутренних дел в обеспечении государственно-правовых основ его осуществления : дис. … д-ра юрид. наук. М., 2009; Романовская Л. Р.

Иноверцы в Российской империи (историко-правовое исследование) : дис. … канд.

юрид. наук. Н. Новгород. 2006; Арцыбашев И. Г. Ценностное содержание религиозной толерантности и веротерпимости: российский опыт : дис. … канд. филос. наук.

Екатеринбург. 2008.

Задворный В. Л., Юдин А. История Католической церкви в России. М., 1995;

Курило О.В. Лютеране в России (XVI–XX вв.). М., 2002; Лиценбергер О. А. Римскокатолическая церковь в России: история и правовое положение. Саратов, 2001; Дремлюг А. И. Эволюция католицизма на Северо-Западе России : дис. … канд. филос. наук.

СПб., 2000; Маракушина Е. В. Католические монашеские миссии на Северо-Западе России : дис. … канд. филос. наук. СПб., 2007; Тихонов А.К. Католики, мусульмане и иудеи Российской империи в последней четверти XVIII – начале XX в. – 2-е изд., испр. и доп. СПб., 2008; Потапова Н. В. Вероисповедная политика Российской империи и религиозная жизнь Дальнего Востока во второй половине XIX – начале XX вв.

(на примере Сахалина). Южно-Сахалинск, 2009.

ными и функциональными аспектами российской веротерпимости, начали рассматриваться в работах, предметом исследования которых является конфессиональная или этноконфессиональная политика Российской империи1.

В этой связи вызывает интерес работа Ю. С. Белова2. Автор предпринял попытку рассмотреть основные направления конфессиональной политики правительства по отношению к неправославным конфессиям, общинам старообрядцев и сектантов в контексте правоприменения указа от 17 апреля 1905 г. В диссертации показаны правовые и социальные перемены, произошедшие в положении Римско-католической церкви в России в 1905–1917 гг. Автор исследует практику переходов из православия в католичество в губерниях Царства Польского, давая объективные оценки причинам отпадений от «господствующей» церкви. Заслуживает внимания анализ политики сдерживания католичества в рамках указа о веротерпимости, которая осуществлялась с помощью циркулярных распоряжений МВД.

Как показывает опыт, процесс формирования всестороннего, научно достоверного знания о состоянии веротерпимости в Российской империи может быть успешным при условии изучения конфессиональной политики, проводимой правительством в регионах.

Исследованию этноконфессиональной политики в Литве и Белоруссии посвящена монография М. Д. Долбилова3. Автор утверждает, что в отношении духовенства и мирян Римско-католической церкви российская администрация руководствовалась не рациональными расчетами, призванными обеспечить целостность государства и безопасность его лояльных подданных, а преимущественно фобиями, предрассудками и сложившимися стереотипами. Однако иная, непредвзятая интерпретация источников позволяет сделать вывод о том, что чрезвычайные решения, предпринятые в отношении местного католичества – активного участника восстания 1863 г., – имели вполне рациональную и прагматическую основу. Репрессивные и ограничительные меры правительства можно рассматривать как симметричный ответ на вооруженный политический вызов, который был брошен Российской империи частью католического клира и его паствы. В конечном итоге большая исследовательская работа, проделанная этим автором, не привнесла искомой глубины в научное понимание событий и процессов, происходивших в Северо-Западном крае в период правления Александра II. Негативное отношение к имперской этноконфессиональной поСмолич И.К. История Русской Церкви. 1700–1917. Кн. восьмая. Ч. 2. М., 1997;

Римский С.В. Православная церковь и государство в ХІХ веке / Ростов н/Д, 1998;

Фирсов С. Л. Русская церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.). М., 2002;

Белов Ю. С. Правительственная политика по отношению к неправославным вероисповеданиям России в 1905–1917 гг.: дис.... канд. ист. наук. СПб., 1999; Долбилов М.Д.

Русский край, чужая вера: этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II. М., 2010. Долбилов М., Сталюнас Д. Обратная уния. Из истории отношений между католицизмом и православием в Российской империи. 1840– 1873. Вильнюс, 2010. Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики: поляки в России и русские в Польше. М., 1999.

Белов Ю. С. Правительственная политика по отношению к неправославным вероисповеданиям России в 1905–1917 гг. … СПб., 1999.

Долбилов М. Русский край, чужая вера... С. 227–366.

литике уже демонстрировала советская, польская и белорусская историография.

Новый негативный миф, созданный на основе представлений о российской политике как сфере субъективных переживаний, не лучше прежних мифов, сотворенных на почве идеологических предпочтений и национальных пристрастий.

Распад СССР и образование национальных государств стали импульсом для роста исследовательского интереса к изучению конфессиональной и этнической истории народов, получивших политическую независимость. Так, за прошедшие годы белорусскими историками был создан ряд работ, в которых рассматривались вопросы конфессиональной истории и конфессиональной политики российского правительства на территории, занимавшей большую часть бывшего Северо-Западного края1.

В этой связи следует назвать монографии «Канфесii на Беларусi (канец XVIII–XX ст.)” и “Хрысцiянская царква ў Беларусi 1863–1914 гг.”, которые были написаны сотрудниками Института истории Национальной академии наук Беларуси. В них рассматриваются сюжеты, относящиеся к истории христианских конфессий и конфессиональной политики правительства на большей части территории Северо-Западного края. Авторы воспользовались эмпирическим материалом, накопленным западнорусской историографией, интерпретируя его в духе современных национальных концепций белорусской истории 2. В последние годы список работ в области истории конфессий и кон-фессиональной политики Российской империи пополнился рядом специальных монографий и диссертационных исследований. В них белорусские авторы рассматривают правовое положение Римско-католической и Православной церквей, практику государственного регулирования конфессиональной жизни и опыт межконфессиональных отношений в регионе во второй половине XIX – начале XX в. Это работы Ю. А. Бачище и А. И. Ганчара, В. Н. Линкевича и В. В. Табунова3.

К сожалению, методология, которой пользуются исследователи, не всегда приводит их к выводам, убедительным с научной точки зрения. Причиной тому – идеологическое влияние «национально-государственной концепции истории Беларуси», нашедшей воплощение в работе Ю. А. Бачище и, отчасти, А. И. Ганчара. В результате произведенной «национализации» региональной Гарбацкi А.А. Стараабраднiцтва на Беларусi ў канцы XVII – пачатку XX ст.ст.

Брест, 1999; Короткая Т.П, Осипов А.И., Теплова В.А. Христианство в Беларуси: история и современность. Мн., 2000. Черепица В.Н. Очерки истории Православной церкви на Гродненщине. Ч. 1. Гродно, 2000.

Грыгор’ева В.В., Завальнюк У.М., Навiцкi У. I., Фiлатава А. М. Канфесii на Беларусi (канец XVIII–XX ст.). Мн., 1998; Яноўская В. В. Хрысцiянская царква ў Беларусi 1863–1914 гг. Мн., 2002; Филатова Е. Н. Конфессиональная политика царского правительства в Беларуси 1772–1860 гг. Мн., 2006.

Бачышча Ю. А. Каталіцкая царква ў нацыянальна-рэлігійнай палітыцы царызму ў Беларусi (1900–1914 гг.) : аўтарэф. дыс.... канд. гіст. навук. Мн., 2003; Линкевич В.Н.

Межконфессиональные отношения в Беларуси (1861–1914 гг.). Гродно, 2008; Ганчар А. И. Римско-католическая церковь в Беларуси (вт. пол. XIX – нач. XX вв.) Исторический очерк: монография. Гродно, 2010; Табунов В. В. Политика российского правительства в отношении христианских конфессий в Беларуси (1895–1907) : автореф.

дис. … канд. ист. наук. Мн., 2008.

истории конфессиональная политика, проводимая российским правительством в Северо-Западном крае, не получила всестороннего и объективного рассмотрения. Более выверенную методологию исследования предлагают В. Н. Линкевич и В. В. Табунов. Работы этих авторов содержат обоснованные представления о сущности государственно-конфессиональных и межконфессиональных отношений в Северо-Западном крае во второй половине XIX – начале XX в. Однако отсутствие должного внимания к религиозно-правовому измерению объектов конфессиональной политики сужает возможности для углубленного анализа причин возникновения религиозных конфликтов и межконфессиональной нетерпимости. Отдельные аспекты отношений государства и Римско-католической церкви рассматриваются в монографии А. Ф. Смоленчука. Предложенная этим автором «национальная» интерпретация сюжетов конфессиональной политики российского государства не выдерживает научной критики1.

Исследования, проведенные упомянутыми авторами, не привели к выявлению актуальности темы веротерпимости как особого проблемного поля в области исторических исследований. Об этом свидетельствует ограниченный интерес историков к изучению явлений, которые следует отнести к указанной проблематике, – насилия над религиозной совестью, неправомерных ограничений «свободы веры», конфликтов между светским законодательством и церковным правом, нарушений законодательства о веротерпимости и религиозной нетерпимости к иноверцам. Немногочисленные публикации и исследования, появившиеся в последние годы, касаются лишь отдельных аспектов этого сложного исторического феномена.

Большой вклад в изучение положения Католической церкви в Российской империи принадлежит польским историкам Б. Кумору, М. Радвану и др.

В опубликованных ими исследованиях содержатся обширные материалы об устройстве и функционировании римско-католических диоцезий, деканатов и парафий, сведения о деятельности епископата, белого духовенства и монашеских орденов. Объектом исследования становились также события и процессы, свидетельствовавшие об отношении местного католичества к российскому господству в крае. В разное время был опубликован ряд работ об участии духовенства в восстании 1863–1864 гг., в которых дается негативная оценка действиям правительства, а «терпимое» положение Римскокатолической церкви в Северо-Западном крае оценивается в категориях религиозного угнетения2.

Смалянчук А.Ф. Паміж краёвасцю і нацыянальнай ідэяй. Польскі рух на беларускіх і літоўскіх землях. 1864 – люты 1917 г. СПб., 2004.

Bojownicy kapani za spraw Kocioa i ojczyzny w latach 1861-1915. Sandomierz, 1936; Kumor B. Ustrj i organizacja Kocioa polskiego w okresie niewoli narodowej.

1772-1918. Krakow, 1980; Rodkievicz W. Russian Nationality Policy in the Western Provinces of the Empire (1863–1905). Lublin, 1998; Wasilewski J. Arcybiskupi i administratorowie archidiecezji mohylewskiej. Pinsk, 1930; Radwan М. Zakony mskie na ziemiach zabranych w XIX wieku. Lublin, 2004.

Ряд значительных научных публикаций принадлежит современным западным исследователям – Д. Сталюнасу, П. Верту и Т. Виксу1. В трудах этих авторов рассматриваются не только различные аспекты этноконфессиональной политики правительства в Северо-Западном крае, но и связанные с ней проблемы веротерпимости.

Если Т. Викс в своих работах уделяет главное внимание вопросам русификации Северо-Западного края, то литовский историк Д. Сталюнас изучает сюжеты этноконфессиональной политики, которые имеют непосредственное отношение к проблематике веротерпимости. Вызывает интерес авторский анализ мотивов и практики присоединения католиков к православию в 60-е гг.

XIX в., которые привели к появлению политизированного миссионерства. Изучение опыта введения русского языка в католическое богослужение позволило автору сделать вывод о двух попытках интегрирования католиков-белорусов в состав «русской народности». В первом случае ведущим фактором интеграции выступало православие, во втором – русский язык.

Монография П. Верта посвящена изучению феномена поликонфессиональности Российской империи2. Для понимания исторических особенностей этого феномена автор анализирует отдельные функции российского института веротерпимости. Особый интерес представляют сюжеты о функционировании института смешанных браков и опыте правоприменения указа о веротерпимости от 17 апреля 1905 г. Следует отметить также работу немецкого историка Р.

Тухтенхагена о правовом положении «терпимых» конфессий в Российской империи после издания указа от 17 апреля 1905 г. Рассмотренные работы зарубежных авторов предоставляют возможность расширить наши представления о новых подходах, используемых при изучении различных аспектов этноконфессиональной политики и истории «терпимых»

конфессий в Северо-Западном крае Российской империи во второй половине XIX – начале XX в.

Завершая анализ состояния научной разработанности проблемы, следует отметить, что отечественная и зарубежная историческая наука добилась определенных успехов в изучении взаимоотношений, которые складывались между Викс Т. Р. «Мы» или «они»? Белорусы и официальная Россия, 1863–1914 // Российская империя в зарубежной историографии. Работы последних лет: антология; сост.

П. Верт, П. С. Кабытов, А. И. Миллер. М., 2005; Weeks T. R. Defining Us and Them: Poles and Russians in the «Western Provinces», 1863–1914 // Slavic review, 1994. № 1; Сталюнас Д. Роль имперской власти в процессе массового обращения католиков в православие в 60-е годы XIX столетия // Lietuvi katalik mokslo akademijos metra XXVI.

Vilnius. 2005; Его же. Может ли католик быть русским? О введении русского языка в католическое богослужение в 60-х гг. XIX века // Российская империя в зарубежной историографии. Работы последних лет: антология; сост. П. Верт, П. С. Кабытов, А. И.

Миллер. М., 2005. Его же. Making Russians. Meaning and Practice of Russification in Lithuania and Belarus after 1863. Amsterdam – New York, 2007.

Верт П. Православие, инославие, иноверие: Очерки по истории религиозного разнообразия Российской империи. М., 2012.

Tuchtenhagen R. Religion als minderer Status. Die Reform der Gesetzgebung gegenber religisen Minderheit in der verfaten Gesellschaft des Russischen Reiches 1905–1917. Frankfurt am Main, 1995.

государством и православием, с одной стороны, и «терпимыми» конфессиями, – с другой. Вместе с тем проблематика веротерпимости в Российской империи еще не стала объектом специального исследовательского интереса. В настоящее время это новое историографическое направление переживает период своего становления.

Учитывая актуальность и степень научной разработанности проблемы, объектом диссертационного исследования избрана деятельность трех главных акторов – правительства, Православной и Римско-католической церквей. Выбор указанных субъектов государственно-конфессиональных имежконфессиональных отношений обусловлен их ведущей ролью в появлении и разрешении проблем веротерпимости на территории Северо-Западного края Российской империи в 1863–1914 гг.

Предметом исследования являются конфликты и противоречия, возникавшие во взаимоотношениях между правительством и Православной церковью с одной стороны, и Римско-католической церковью, с другой, изменения в конфессиональной политике, законодательстве и практике правоприменения, вызванные региональными проблемами веротерпимости.

Научная проблема исследования заключается в обобщении исторического опыта веротерпимости в области государственно-конфессиональных и межконфессиональных отношений в Северо-Западном крае Российской империи в 1863–1914 гг., раскрытии характерных черт, закономерностей и тенденций их развития, региональной специфики, общероссийского и внешнеполитического измерения, формулировании выводов и научно-практических рекомендаций.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1863 по 1914 г. Установление нижней границы обусловлено датой польского восстания, охватившего в 1863 г. территорию Северо-Западного края Российской империи.

В качестве активных участников антироссийского восстания выступили представители римско-католического клира и миряне. Данное обстоятельство привело к радикальным переменам в отношении правительства к местному католическому духовенству, которое, оставаясь привилегированным и религиозно «терпимым», начало восприниматься в качестве потенциально враждебной социальной группы. Был предпринят ряд долговременных чрезвычайных мер, призванных упразднить возможную опасность появления в этом регионе конфессионально мотивированного польского сепаратизма 1. Верхняя граница исследования определяется 1914 г. и связана с началом Первой мировой войны, в результате которой значительная часть Северо-Западного края оказалась оккупированной кайзеровской Германией, что подвело черту под проблемами веротерпимости мирного времени.

Территориальные рамки исследования представлены пространством Северо-Западного края Российской империи. Таково было неофициальное название территориально-административной единицы, в состав которой в начале 60-х гг. XIX в. входило шесть губерний: Ковенская, Виленская, Гродненская, Витебская, Минская и Могилевская. Северо-Западный край находился в подчиРГИА. – Ф. 821. – Оп. 125. – Д. 298 а. – Л. 59–118; ЛГИА. – Ф. 378. – Оп. 1869. – Д. 946. – Л. 1–29; Ф. 604. – Оп. 5. – Д. 748. – Л.1–3; Ф. 378. – Оп. 1869. – Д. 955. – Л.1–5.

нении генерал-губернатора, резиденция которого был г. Вильно1. По мере снятия военного положения из состава Северо-Западного края постепенно были выведены три губернии: Могилевская – 27 июня 1869 г., Витебская – 2 ноября 1869 г. и Минская – 25 декабря 1870 г. – и переданы в непосредственное управление МВД2. В связи с указанными переменами название «Северо-Западный край» сохранилось за тремя белорусско-литовскими губерниями, которые попрежнему оставались в ведении виленского генерал-губернатора. За губерниями Витебской, Минской и Могилевской стало закрепляться название белорусских3. В 1912 г. Виленское генерал-губернаторство было упразднено, и губернии Виленская, Ковенская и Гродненская стали напрямую подчиняться МВД.

Но неофициальное название «Северо-Западный край» в отношении шести указанных губерний продолжало сохраняться до начала XX в. Выбор территории, оптимальной для решения поставленных исследовательских задач, имеет следующее обоснование. Во-первых, этот регион отличался особой концентрацией административных и церковных структур управления. В Вильно находился попечитель Виленского учебного округа, в состав которого входило шесть вышеупомянутых губерний. Православное духовенство и население края в церковном отношении распределялось на епархии – Литовскую, Полоцкую, Могилевскую, Минскую, а с 1900 г. и Гродненскую. Католический клир и миряне входили в состав Виленской и Тельшевской диоцезий и Могилевской архидиоцезии.

Во-вторых, ведущее место в сложной системе межконфессиональных отношений на территории края занимали отношения между католичеством и православием, имевшие долгую и сложную историческую традицию, для которой было характерно сочетание процессов мирного сосуществования с проявлениями религиозной нетерпимости друг к другу. Данное обстоятельство делало этот край проблемным регионом Российской империи наряду с Царством Польским, ЮгоЗападным краем и Поволжьем.

В-третьих, в Северо-Западном крае отношения между государством, «господствующим» православием и «терпимым» католичеством испытывали на себе значительное воздействие политических и этнических факторов, выступавших в форме польско-русского противоборства.

В-четвертых, территория этого региона являлась цивилизационным пограничьем, где встречались «западные» культуры – польская и литовская – с культурами «восточными» – русской, белорусской и малороссийской. Здесь в сфере образования и коммуникаций сталкивались кириллица и латиница, что усиливало дифференциацию между культурами и конфессиями. Все эти факторы придавали Северо-Западному краю своеобразие и уникальность, что определило выбор пространства, оптимального для решения задач, поставленных в диссертации.

Гісторыя Беларусі. У 2 ч. Ч. 1. Ад старажытных часоў – па люты 1917 г. / пад рэд. Я.К. Новіка і Г.С. Марцуля. – 3-е выд., Мн., 2007. С. 278–279.

ГАРФ. – Ф. 543. – Оп. 1. – Д. 470. – Л. 8–9; НИАБ. – Ф. 295. – Оп. 1. – Д. 1671. – Л. 58–60; ЛГИА. – Ф. 378. – Оп. 1869. – Д. 66. – Л. 48–53; Ф. 378. – Оп. 1869. – Д. 97. – Л. 1–4.

Памяти графа Михаила Николаевича Муравьева. Вильна, 1898. С. 3.

Цель диссертационного исследования – всесторонне проанализировать эволюцию и содержание проблем веротерпимости, существовавших в СевероЗападном крае Российской империи в 1863–1914 гг., выявить конфликты и противоречия, обусловившие их появление, рассмотреть мотивы и поведение конфликтующих сторон, показать попытки решения региональных проблем на общероссийском и внешнеполитическом уровне.

Задачи диссертации подчинены достижению поставленной цели и состоят в том, чтобы:

рассмотреть историографию проблемы, дать оценку состоянию ее изученности, определить место в контексте направлений, сложившихся в историографии, и охарактеризовать ее источниковую базу;

провести анализ религиозного законодательства Российской империи, рассмотреть феномен российской веротерпимости в трех аспектах – правовом, институциональном и функциональном, определить научный статус понятия «веротерпимость»;

выявить основные направления политики вытеснения и сдерживания католичества, проводимой в Северо-Западном крае после восстания 1863 г., рассмотреть миссионерскую практику присоединений католиков к православию, проанализировать проблему «упорствующих в латинстве»;

раскрыть цели и содержание политики «располячения» костела, рассмотреть церковно-бюрократическую практику реализации указа от 25 декабря 1869 г., выявить взаимосвязь конфессиональных, государственных и внешнеполитических факторов, вызвавших сопротивление сторонников польского языка в дополнительном католическом богослужении;

изучить конфликтные ситуации, возникшие на религиозно-этнической почве в учреждениях народного просвещения Виленского учебного округа и церковноприходских школах Литовской и Гродненской епархий;

проанализировать характер перемен в политике региональной администрации и в поведении католической иерархии и духовенства накануне издания указа от 17 апреля 1905 г.;

изучить идеологию и модернизационный потенциал указа о веротерпимости, показать его роль в развитии правового статуса Римско-католической церкви в Российской империи, выявить пробелы в новом законодательстве и риски его применения в условиях Северо-Западного края;

рассмотреть содержание и эволюцию церковно-государственных и межконфессиональных конфликтов, вызванных проблемой «двоевластия», установленного в области переходов из православия в католичество;

раскрыть мотивы, вызвавшие появление конфликтов и религиозноэтнической нетерпимости между православными и католиками, изучить поведение конфликтующих сторон и роль государства в установлении правопорядка в регионе после издания указа о веротерпимости;

рассмотреть конфликтные ситуации и опыт «двоевластия», возникшие в учреждениях народного просвещения в связи с определением «природного языка» учащихся-католиков, выявить роль Римской курии в отстаивании конфессионально-этнических интересов регионального католичества;

проанализировать конфликты, вызванные борьбой католиков за возвращение церковной собственности, конфискованной в 60-е гг. XIX в., выявить проблемы, возникшие в практике правоприменения указа о веротерпимости в области костельного строительства;

провести анализ законов от 26 декабря 1905 г. о Римско-католической церкви, изучить практику их правоприменения и бюрократической адаптации к условиям Северо-Западного края, рассмотреть проявления религиозной нетерпимости в поведении католического духовенства и мирян;

сделать научно обоснованные выводы, определить перспективные направления дальнейших исследований в области проблематики веротерпимости, сформулировать научно-практические рекомендации по использованию отечественного опыта решения религиозных конфликтов в современной научной и политико-правовой деятельности.

Методологическую основу диссертации составили общенаучные принципы: научность, историзм, объективность и системность. Комплексное решение задач, поставленных в исследовании, вызвали необходимость использовать такие общенаучные методы познания как индукция и дедукция, анализ и синтез, аналогия и обобщение. Применение этих методов позволило автору сформировать необходимый понятийный аппарат, проанализировать выявленные проблемы и на этой основе осуществить комплексную реконструкцию исторических событий и процессов. Общенаучные принципы и методы познания применялись с учетом конкретики и особенностей использования их в историческом исследовании.

Проблемы, рассматриваемые в диссертации, носят специфический, многофакторный характер, что обусловило рациональный отбор и необходимость всестороннего изучения использованных источников. Поэтому решение задач, поставленных в исследовании, вызвало потребность в использовании результатов смежных научных дисциплин. Изучение государственно-конфессиональных и межконфессиональных отношений на различных уровнях (от Римской курии, Святейшего Синода, МВД и МИДа до приходов и смешанных семей) потребовало от соискателя применения комплексного, междисциплинарного подхода.

Традиционные методы исторического исследования, основанные на изучении архивных источников и других документов, дополняются методическими приемами и данными таких дисциплин как история государства и права, история церкви, церковное право, этнология, религиоведение, богословие и политология.

Использование в исследовании большого количества нормативно-правовых документов, светских и церковных, потребовало применения метода контекстной интерпретации правовых источников. Указанный метод способствовал выявлению политических и миссионерских мотивов разработчиков правовых и канонических актов, региональные и конфессиональные аспекты практики их правоприменения в Северо-Западном крае.

Из перечня специальных исторических методов, использованных в исследовании, важная роль принадлежит проблемно-хронологическому методу. С его помощью автору удалось определить основные проблемы и факты в истории взаимоотношений между государством, православием и католичеством и рассмотреть их в последовательно хронологическом порядке. Изучение эволюционных перемен, происходивших в законодательстве и конфессиональной политике государства, обусловило потребность в применении синхронного и диахронного методов исследования. Использование диахронного метода позволило сопоставить проблемы веротерпимости, существовавшие в 1863–1904 гг., с проблемами, возникшими в период с 1905 по 1914 г., проанализировать их сходство и различия, выявить причины произошедших в них изменений.

Специфика темы исследования обусловила необходимость применения историко-системного метода. Его особая роль в решении исследовательских задач позволила рассмотреть проблематику веротерпимости системно, на различных взаимосвязанных уровнях государственно-церковного управления и «низовых» межконфессиональных отношений. Историко-системный подход, применяемый наряду со структурным и функциональным методами исследования, позволяет раскрыть причинно-следственные связи между явлениями и процессами, связать в единое целое сложную картину исторических событий.

С помощью историко-генетического метода тема исследования представлена как эволюционирующий процесс, для которого характерно сложное динамическое сопряжение опыта реформирования с сохранением консервативных традиций имперской веротерпимости. Специфика сосуществующих в Северо-Западном крае основных конфессиональных традиций вызывает необходимость использования компаративного метода исследования. Сравнительный анализ источников, характеризующих поведение католиков и православных, позволяет раскрыть причины и мотивы появления межконфессиональной напряженности, нетерпимости и конфликтных ситуаций. Задачи исследования требуют от автора позитивистского подхода к фактам межконфессионального соперничества, протекавшего в различных формах, поисков эвристического содержания в изучаемых церковных и светских источниках.

Общенаучные принципы и подходы, применяемые в сочетании со специальными историческими методами познания, позволили соискателю определить методологическую стратегию исследования и на этой основе раскрыть и сформулировать основные концептуальные положения диссертации.

Исследование системы государственно-конфессиональных отношений, поддерживавших сложный баланс интересов между государством и «господствующей» церковью, с одной стороны, и «терпимыми» конфессиями, с другой, является непростой научной задачей. Для понимания проблем, возникавших при нарушениях этого баланса, следует выявить, во-первых, области формирования конфликтных ситуаций. Во-вторых, возникает необходимость изучения реакции духовенства и мирян «терпимых» конфессий на решения, принимаемые правительством как в области конфессиональной политики, так и в сфере реформирования законодательства о веротерпимости. Это, в свою очередь, требует анализа факторов, которые оказывали непосредственное воздействие на отношение «терпимых» конфессий к российскому государству, к Православной церкви и друг к другу. В их число входят экклезиология, область церковного права и местные этнокультурные традиции. В-третьих, дополнительную трудность в изучении проблем веротерпимости вызывает традиционный для России этнический характер конфессий (католичество – польская вера, православие – русская вера). В таких случаях правительственные меры в области конфессиональной политики оказывались тесно связанными с интересами этнических сообществ, представленных «терпимыми» конфессиями1.

РГИА. – Ф. 821. – Оп. 10. – Д. 64. – Л. 3–4; АВПРИ. – Ф. Ватикан. – Оп. 890. – Д. 22. – Л. 95–96.

Необходимость изучения всех аспектов интересующего нас предмета приводит к ситуации, когда, по словам Д. Литтла, «… любые претензии на построение законченной методологии… окажутся печальной ошибкой, и не только потому, что на данном этапе проблема далеко не ясна, но и потому, что сам предмет весьма многогранен»1.

Учитывая, что до настоящего времени вопрос о разработке универсальной или «законченной» методологии на макроуровне (общероссийском) остается открытым, практическим решением представляется поиск подходов, позволяющих осуществить научное понимание проблем веротерпимости на мезоуровне (региональном), в частности, на территории Северо-Западного края Российской империи.

В качестве познавательного инструмента, избранного для исследования региональных проблем российской веротерпимости, было использовано сочетание парадигмы модернизации и цивилизационного подхода2. Парадигма модернизации является необходимым познавательным инструментом для изучения таких важных аспектов исследования, как кризисные явления в области правоприменительной практики и опыт реформирования законодательства о веротерпимости. При изучении этих макропроблем становится понятным соотношение, которое складывалось между преемственностью традиций государственной веротерпимости и степенью их реформирования в указе от 17 апреля 1905 г. Применение положений этой теории делает возможным адекватное объяснение конфессиональных и этнических трансформаций, происходивших в Северо-Западном крае в 1863–1914 гг.

Применение цивилизационного подхода служит необходимым дополнением к парадигме модернизации, используемой в исследовании. Этот подход позволяет объяснить региональную специфику и устойчивость христианских этноконфессиональных традиций, существовавших в Северо-Западном крае.

Появляется возможность изучения особого опыта конфессионально-этнических отношений, которые формировались в российском цивилизационном пограниЛиттл Д. Изучение религиозных прав человека: методологические основания // Права человека и религия: хрестоматия / сост. и науч. ред. игумен Вениамин Новик.

М., 2001. С. 169.

Штомпка П. Социология социальных изменений. М., 1996; Паин Э. А. Многокультурная модернизация: эволюция теоретических взглядов // Общественные науки и современность. 2009. № 6. С. 37–54; Его же. Обратная волна и парадоксы глобализации. [Электронный ресурс] // Дружба народов. 2011. № 2. – Режим доступа:

http://magazines.russ.ru/druzhba/2011/2/pa12.html; Каспэ С. И. Империя и модернизация: Общая модель и российская специфика. М., 2001; Опыт российских модернизаций XVIII–XX века / отв. ред. В. В. Алексеев. М., 2000; Ионов И.Н. Российская цивилизация. IX – конец XX века. М., 2003; Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX в.) Т. 1, 2. СПб., 2000; Журавлев В.В. Цивилизационный подход к истории и вопросы ее «одушевления». [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.oiros.org/publick/p03/002.htm; Морозов Н.М. Понятие «цивилизационный подход» в отечественной историографии на рубеже XX–XXI веков // Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 23 (238). История.

Вып. 47. С. 104–114; Барг М.Н. Категория «цивилизация» как метод сравнительноисторического исследования // История СССР. 1991. № 5. С. 70–86.

чье, разделявшем католический Запад и православный Восток. Сочетание указанных методологических подходов составляет теоретическую основу используемой объяснительной модели.

В Северо-Западном крае проблемы веротерпимости были тесно связаны с процессами формирования этнического самосознания католиков и православных, а взаимоотношения духовенства Римско-католической церкви с государством принимали порой характер политического противостояния. Поэтому возникает необходимость в использовании методологических подходов, принятых в смежных гуманитарных дисциплинах, в первую очередь в этнологии и политологии.

Так как конфессиональный фактор играл решающую роль в формировании этнического самосознания населения региона, соискатель использует конструктивистский подход к пониманию этничности, изложенный в работах В. А. Тишкова1.

В период с 1863 по 1914 г. на практику правоприменения норм веротерпимости в Северо-Западном крае преимущественное влияние оказывал политический фактор. Опыт политизации правовых отношений, сформировавшийся в результате столкновения интересов Католической церкви и российского государства, представляет собой исторический феномен, для понимания которого актуальным является методологический подход, разработанный немецким политическим мыслителем К. Шмиттом2. Теоретические воззрения этого политолога на сущность процессов, именуемых политическими, позволили соискателю выяснить особенности конфессионально-этнического противостояния в СевероЗападном крае. Таким образом, междисциплинарный подход, применяемый в диссертационном исследовании, является необходимым условием для выработки целостного представления о региональных проблемах веротерпимости.

При изучении истории сложных государственно-конфессиональных отношений, имеющих общероссийское содержание и региональную специфику, следует обратить особое внимание на такой термин, как «веротерпимость». С его помощью диссертант попытался выяснить сущность государственно-конфессиональных, межконфессиональных и межэтнических отношений, характерных для Российской империи. Традиционный для изучаемого периода правовой термин «веротерпимость» является ключевым в данном исследовании3.

Тишков В.А. Этнология и политика. Научная публицистика. М., 2001; Тишков В. А. Реквием по этносу: исследования по социально-культурной антропологии. М., 2003; Его же. И русский, и российский. [Электронный ресурс] // Вестник Российской нации 2009. № 2 (4). – Режим доступа: http://valerytishkov.ru/cntnt/novye_publikacii/ vatishkov_1.html; Его же. Что есть Россия и российский народ // Pro et Contra. 2007.

№ 5–6. С. 21–41.

Шмитт К. Понятие политического // Вопросы социологии. 1992. Т. 1. № 1.

С. 37–67.

Веротерпимость – свобода иноверцам исповедовать веру свою. Веротерпимое государство – государство, не стесняющее иноверцев в отправлении обрядов.

См.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1995. Т. 1: А–З.

С. 333. Можно привести также определение веротерпимости, данное в свое время К.К. Арсеньевым: «Веротерпимость, по самому смыслу этого слова, предполагает отсутствие преследований за веру, отсутствие ограничений и стеснений, обуславливаемых вероисповедными различиями». Арсеньев К. К. Свобода совести и веротерпимость … С. 271.

Его базовый характер обусловлен не только самим предметом исследования, но и неразрывной связью с решением важных методологических задач.

Предпринятое соискателем теоретическое обоснование правомерности использования в диссертации термина «веротерпимость» в качестве «узлового»1 научного понятия представляет собой развернутую попытку создания необходимой теоретико-методологической основы для ее написания. С целью определения содержания и смысловых границ предлагаемого научного понятия необходимо было прибегнуть к реконструкции представлений о веротерпимости, сложившихся в историографии и работах в области светского и церковного права. Для решения этой теоретической задачи диссертант проанализировал феномен российской веротерпимости в трех аспектах – правовом, институциональном и функциональном.

Рассмотренные в диссертации интегральные характеристики российской веротерпимости позволили реконструировать содержание этого исторического феномена, который возник в результате сочетания византийско-московских и западноевропейских правовых традиций и управленческих практик на протяжении XVIII – первой половины XIX в. Для каждого региона Российской империи была характерна своя особая проблематика веротерпимости. Понятие «веротерпимость» позволяет выявить универсальные, общероссийские характеристики этого исторического феномена, необходимые для понимания и изучения их региональной специфики.

Веротерпимость – это иерархически выстроенная легитимация религиозных различий, существовавших между народами, вошедшими в состав Российского государства. Базовые принципы веротерпимости, сформулированные в Основных законах Российской империи как свобода «веры и богослужения по обрядам оной», имели двойственный характер. С одной стороны, они свидетельствовали об этноцентричности религиозного законодательства, с другой – подчеркивали его имперский универсализм и политическую прагматичность. «Правила веротерпимости», созданные на основе этих принципов, институционализировали неправославные этнические сообщества империи в системно организованную иерархию конфессий, наделив их правовым статусом «терпимых». Эти признанные законом религиозные организации официально именовались «иностранными», так как их духовенство и паства не относились к «коренному» русскому населению, а религиозные центры находились, как правило, за границами империи3. Основными критериями терпимости «иностранных» конфессий являлись традиционность, легальность происхождения и этнический характер. К середине XIX в. веротерпимость приняла форму особого института права и управления, для которого было характерно сочетание равенства и неравноправия. Все терпимые конфессии делились на высшие – христианские (инославные), и низшие – нехристианские (иноверные). Различия в объеме религиозных прав, существовавшие внутри иерархии объектов веротерпимости, сочетались с равенством всех «иностранных» конфессий перед законом.

Конфессии и общины старообрядцев и сектантов, отколовшихся от «господТимофеев Д. В. Понятие «собственность» в России первой четверти XIX века:

опыт реконструкции смыслов // Российская история. 2009. № 1. С. 165.

Кузнецов Н. Д. Управление делами иностранных исповеданий в России в его историческом развитии. Ярославль, 1898. С. 6.

ствовавшего» православия, находились вне действия института веротерпимости. Они не признавались законом и подвергались правовой дискриминации.

Непосредственным субъектом веротерпимости являлось государство.

В роли опосредованного субъекта выступала «господствующая» Православная церковь. Наделенная исключительными привилегиями, эта церковь стояла над институтом веротерпимости, занимая по отношению к «иностранным» конфессиям высшее, иерархически формирующее место. Исторически сложившаяся взаимосвязь монархии и «господствующего» православия придавала российской веротерпимости своеобразный характер, отличавший ее от правовых моделей «церковь – государство», которые сложились в законодательствах европейских стран к середине XIX в. Институт веротерпимости встраивал «иностранные» конфессии в государственный механизм правового регулирования, в котором кодифицированные нормы религиозного права получали силу светских законов. Наделение правил духовной дисциплины «иностранных» конфессий статусом законов Российской империи способствовало превращению религии в средство легитимации общественного и политического устройства. Утверждаемый законом и духовной дисциплиной контроль духовенства за религиозно-нравственной жизнью верующих дополнялся религиозной практикой формирования политической лояльности российской монархии. Органы управления «иностранных»

конфессий, интегрированные в систему государственной власти, представленной МВД, возглавлялись иерархией, входившей в состав российского чиновничества в качестве высшей духовной бюрократии 2.

Созданный таким образом механизм государственно-духовного управления выполнял ряд важных функций по обеспечению безопасности государства, сохранению традиционной религиозности неправославного населения, поддержанию межрелигиозного мира и социальной стабильности.

Правовые границы веротерпимости, как верхняя, так и нижняя, носили подвижный характер, находясь в прямой зависимости от объема привилегий «господствующей» Православной церкви. Верхнюю границу российской веротерпимости формировали законы, отделявшие область прав «иностранных христианских исповеданий» от исключительных привилегий православия.

Нижняя административно-правовая граница проходила между нехристианскими «иноверными исповеданиями» и юридически дискриминируемыми конфессиями и общинами старообрядцев и сектантов. В результате издания указов от 17 апреля 1905 г. и 17 октября 1906 г. границы веротерпимости изменились. Религиозные сообщества, не признаваемые ранее законом, получили правовой статус «терпимых». Дискриминация по религиозным мотивам была, в основном, упразднена3. Новые законы завершили строительство института веротерпимости, добавив к нему новые объекты правовой регуляции и нормы религиозной свободы.

РГИА. – Ф. 821. – Оп. 150. – Д. 7. – Л.134–135.

Согласно новому законодательству, преследованию подвергались только «последователи изуверных учений, самая принадлежность к коим наказуема в уголовном порядке». Законодательные акты переходного времени 1904–1908 гг. – 3-е изд., пересмотр. и доп. по 1 сентября 1908 г. / под ред. Н.И. Лазаревского. СПб., 1909. С. 35–36.

До издания указа от 17 апреля 1905 г. понятие «веротерпимость» уместно употреблять в узком смысле слова, так как ее объектом традиционно являлись только «иностранные исповедания». После легализации общин старообрядцев и сектантов веротерпимость следует понимать уже в широком смысле слова1.

Признание государством религиозных прав дискриминируемых ранее религиозных сообществ придало этому понятию универсальный характер.

Развернутое определение веротерпимости, сформулированное диссертантом, позволяет придать этому исторически употребляемому правовому термину статус современного научного понятия. Представленное историко-правовое и теоретическое обоснование целесообразности использования традиционного термина «веротерпимость» в качестве научного понятия представляется продуктивным.

В результате появилась возможность последовательно рассматривать политические, правовые, конфессиональные и этнические аспекты исследуемого предмета под одним углом зрения2. Методологически обоснованное использование базового понятия «веротерпимость» позволило приступить к разработке понятийного аппарата исследования. При изучении проблем веротерпимости в СевероЗападном крае использовались такие понятия, как «упорствующие в латинстве», «латино-польская пропаганда» и «прозелитизм», наполненные конкретным историческим содержанием3.

Научная новизна исследования определяется постановкой проблемы, ее содержанием и способами научного решения. Впервые феномен российской веротерпимости был проанализирован в трех основных структурных аспектах – правовом, институциональном и функциональном. Проделанный анализ позволил представить веротерпимость в форме особого института права и управления, который обеспечивал регулирование сферы государственно-конфессиональных и межконфессиональных отношений. В результате было обосновано и сформулировано авторское определение понятия «веротерпимость», которое стало теоретико-методологической основой предпринятого исследования.

Веротерпимость в широком, универсальном смысле нашла свое юридическое закрепление в Основных государственных законах, статья 81 которых гласила: «Российские подданные пользуются свободой веры. Условия пользования этой свободой определяются законом» // Свод законов Российской империи. Т. 1. Ч. 1. СПБ., 1906. Ст. 81.

Литтл Д. Изучение религиозных прав человека: методологические основания // Права человека и религия … – С. 169.

Представленная теоретико-методологическая реконструкция, призванная определить содержательные аспекты понятия «веротерпимость», носит приоритетный характер. На это необходимо обратить внимание, так как С. А. Лукьянов неоднократно использовал в своей докторской диссертации методические приемы и выводы, ранее разработанные и сформулированные соискателем. См: Бендин А. Ю. Эволюция понятия веротерпимости и Указ 17 апреля 1905 г. // Исторические записки. / отв. ред.

Б.В. Ананьич. М., 2006. № 9 (127). С. 116, 128, 132. Обязательных в таком случае ссылок на указанную публикацию С. А. Лукьянов, к сожалению, не приводит. Заимствования фрагментов из статьи диссертанта можно увидеть на следующих страницах работы этого правоведа: Лукьянов С. А. Принцип веротерпимости во внутренней политике дореволюционной России и роль Министерства внутренних дел в обеспечении государственно-правовых основ его осуществления: автореф. дис. … д-ра юрид. наук.

М., 2009. С. 12, 16–17.

Очерчены новые перспективные направления исследований, проблематика которых находится на стыке двух историографических направлений – истории конфессиональной политики и конфессиональной истории России.

Впервые в историографии осуществлено комплексное изучение региональных проблем веротерпимости, которые появлялись в процессе взаимоотношений между государством, Римско-католической и Православной церквами в 1863–1914 гг. на территории Северо-Западного края. Выявлены области этих отношений, где возникали государственно-конфессиональные и межконфессиональные конфликты. Проанализирована структура конфликтов, происходивших на высшем, среднем и низовом уровне. Показана роль, которую играли в них МВД, МИД, губернская администрация, Святейший Синод, православный епископат, духовенство и прихожане с одной стороны, Римская курия, католический епископат, приходские ксендзы и их паства, с другой. Раскрыто содержание этих конфликтов, мотивы поведения их участников, политические, правовые, конфессиональные, этнические и лингвистические аспекты возникавшего противостояния. Показано, как столкновение миссионерских интересов и борьба за приоритет между каноническим правом и светским законодательством о веротерпимости становились движущей силой государственноконфессиональных и межконфессиональных конфликтов. Раскрыто воздействие польского этнического фактора на появление проблем веротерпимости во взаимоотношениях государства с Римской курией, с католическим епископатом, духовенством и мирянами в диоцезиях, приходах и народной школе.

Исследовано влияние конфессиональной составляющей восстания 1863 г.

на формирование региональной политики вытеснения и сдерживания католичества, просуществовавшей около 40 лет. Показано, как региональные проблемы веротерпимости оказывали воздействие на меры правительства по реформированию религиозного законодательства Российской империи. Проанализированы модернизационные аспекты указа от 17 апреля 1905 г., пробелы в его содержании и риски правоприменения в Северо-Западном крае Российской империи.

Раскрыты связи, существовавшие между пробелами в области правоприменения указа, и появлением церковно-государственного «двоевластия». Выявлены области формирования «двоевластия», его конфессионально-правовое содержание и роль в возникновении проблем веротерпимости. Исследована нормотворческая деятельность МВД и местной администрации по адаптации статей указа о веротерпимости и законов от 25 декабря 1905 г. к особенностям поведения католического клира и мирян Северо-Западного края. Показаны расхождения, которые существовали между российским МИДом и МВД в оценке политики, проводимой в отношении католичества западных окраин империи накануне Первой мировой войны.

Характеризуется особая роль конфессионального фактора в процессе становления этнической идентичности белорусов – православных и католиков.

Показано, как связи, существовавшие между этничностью и конфессиональной принадлежностью, оказывали влияние на возникновение конфронтации между духовенством и верующими двух ведущих христианских церквей. Раскрыто воздействие конфессиональных и этнических факторов на формирование религиозной нетерпимости между православными и католиками на приходском уровне и в смешанных семьях.

Теоретическое значение работы заключается в раскрытии содержания и эволюции проблем веротерпимости, существовавших в Северо-Западном крае Российской империи в 1863–1914 гг. Характерной особенностью региона было наличие зачастую совпадавших друг с другом конфессиональных и этнических границ. Они разделяли православие и католичество, польско-литовское и русское (белорусы, малороссы и великороссы) население. Большая часть территории края являлась непольской частью бывшей Речи Посполитой, за восстановление независимости которой боролась часть католического духовенства и мирян Северо-Западного края в восстании 1863 г.

В результате указанных обстоятельств Северо-Западный край стал средоточием длительной и сложной борьбы политических, церковных и связанных с ними этнических интересов трех основных акторов – государства, «господствующего» православия и «терпимого» католичества. Одним из проявлений этой борьбы становились государственно-церковные и межконфессиональные конфликты, имевшие в своей основе религиозное или религиозно-этническое происхождение. Анализ указанных явлений позволил определить их как проблемы веротерпимости, сочетавшие в себе общероссийские черты и региональную специфику.

Источниками религиозной терпимости в Российской империи являлись действовавшее законодательство и основанное на нем государственное регулирование, сохранявшее установленный законом баланс между интересами «господствующего» православия и «терпимых иностранных исповеданий». Появление проблем веротерпимости в Северо-Западном крае было обусловлено особым сочетанием неправомерных региональных ограничений и общероссийских норм религиозного законодательства, что приводило к нарушению фундаментального принципа «свободы веры» для католиков. Проблемы веротерпимости возникали в результате конфликтов, имевших сложную структуру и динамичный характер.

Так, репрессивные и ограничительные меры в отношении католичества, вызванные реакцией правительства и администрации края на восстание 1863 г., не имели легитимной основы в действовавших нормах веротерпимости. В этом случае ведущую роль в возникновении государственно-церковных конфликтов играли факторы чрезвычайного политического характера. Дополнительное, этническое измерение региональным проблемам веротерпимости придал конфликт, вызванный политикой «располячения» костела. Местных католиков, сопротивлявшихся введению русского языка в дополнительное богослужение, поддержала Римская курия. В итоге региональная проблема веротерпимости приобрела внешнеполитическое значение. В конфликтах, возникших между католическим духовенством и администрацией Виленского учебного округа, на первый план вышли вопросы соблюдения канонических норм Римскокатолической церкви. Общероссийскими факторами, которые оказывали непосредственное воздействие на формирование проблем региональной веротерпимости, являлись привилегированный статус и этнический характер Православной церкви, конфессиональные интересы которой пользовались приоритетной защитой государства.

Частичная модернизация религиозного законодательства, начатая указами от 12 декабря 1904 г. и от 17 апреля 1905 г., уменьшила объем привилегий «господствующей» церкви. Сокращение поддержки, которую государство традиционно оказывало православию, привело к позитивным переменам в положении Римско-католической церкви на территории Северо-Западного края.

Однако факторы, воздействовавшие на появление проблем веротерпимости в 60–70-е гг. XIX в., после издания указа о веротерпимости не были окончательно устранены. Они сложились в иную конфигурацию, предопределив тем самым содержание и эволюцию новых религиозных конфликтов и противоречий. Особую роль в их возникновении играли проявления нетерпимости между православными и католиками. Конфессиональные и этнические различия, существовавшие между ними, под влиянием факторов политико-правового, церковного и этнического характера приобретали в некоторых случаях радикальный характер, становясь источником острых религиозных конфликтов.

Еще одним источником проблем веротерпимости стало церковногосударственное «двоевластие», которое появилось вследствие пробелов, имевшихся в модернизированном законодательстве о веротерпимости Перемены, которые произошли в государственно-конфессиональных отношениях после издания указа от 17 апреля 1905 г. и законов от 26 декабря 1905 г. привели к повышению правового уровня религиозной терпимости в Российской империи. Однако государственное регулирование этих отношений в Северо-Западном крае сохранило отчасти свою региональную специфику, сложившуюся в 60-х гг. XIX в. Возвращение к ограничительным мерам, носившим правомерный характер, явилось политической реакцией МВД и верховной власти на правонарушения, совершаемые католическим клиром, поддержку духовенством польского национального движения и политику Римской курии в отношении России.

Практическая значимость работы состоит в усвоении исторического опыта сосуществования двух христианских церквей – «господствующей»

и «терпимой» в регионе, который являлся объектом политического и культурного соперничества и отличался религиозно-этническим многообразием. Проведенный анализ исторического опыта взаимоотношений, которые складывались между православными и католиками в Северо-Западном крае Российской империи, дает возможность беспристрастно оценить мотивы поведения обеих сторон и определить меру их ответственности за проявления межконфессиональной нетерпимости. Следовательно, такое исследование будет служить целям укрепления взаимного доверия и уважения к конфессиональным различиям, которые существуют между православными и католиками.

Знания о социальных последствиях межконфессиональных конфликтов, вызванных принципиальным неравенством правовых статусов Православной и Римско-католической церквей, могут быть полезны для выработки решений в области внутренней и внешней конфессиональной политики. Полученные результаты диссертационного исследования могут быть использованы для выработки рекомендаций по совершенствованию правового статуса религиозных объединений в современной России. Данная работа представляет практический интерес для историков, правоведов, этнологов, религиоведов и богословов. Материалы, вводимые в научный оборот, могут найти последующее применение при написании работ по отечественной истории, конфессиональной и этнической истории России, истории государства и права.

Положения, выносимые на защиту:

– Сложность и специфика темы исследования вызвали необходимость разработки адекватного понятийного аппарата. Анализ российской веротерпимости как особого института права и управления позволил придать традиционному термину «веротерпимость» статус современного научного понятия.

– Правительство, учитывая роль религиозной составляющей в польском восстании 1863 г., приняло ряд чрезвычайных мер по сокращению католического присутствия в Северо-Западном крае. Произошедшая политизация отношений веротерпимости привела к формированию системы административных ограничений, наложенных на религиозную деятельность католического клира и мирян. Неправомерные методы регламентации церковной жизни стали основанием для многочисленных конфликтов между администрацией и духовенством.

– Частичное вытеснение католичества с территории края, происходившее в результате присоединений католиков к православию в 1863–1868 гг., вызвало появление феномена «упорствующих в латинстве». Длительное существование этой региональной проблемы стало одним из проявлений кризиса традиционного института веротерпимости.

– Правительственные меры по обрусению польского костела, предпринятые в форме реализации указа от 25 декабря 1869 г., вызвали протесты католического клира и мирян, санкционированные решением Римской курии. Региональный государственно-церковный конфликт, принявший затяжной характер, вызвал необходимость компромисса между правительством Николая II и Святым Престолом. Реализация компромиссных решений 1897 и 1901 гг. не принесла правительству желаемого результата.

– Политика обрусения, проводимая в учреждениях Виленского учебного округа, и монопольное положение православных церковноприходских школ вызвали сопротивление католического клира и мирян, которое принимало различные формы: как легальные, так и нелегальные. Для разрешения возникших религиозных конфликтов правительство в 1897 г. пошло на частичные уступки, не удовлетворившие римско-католическую иерархию Северо-Западного края.

– Действовавшее законодательство о веротерпимости и административное наследие 1860-х гг. предопределили ограниченный характер перемен, предпринятых виленским генерал-губернатором П. Д. Святополк-Мирским.

Протестное поведение католического клира и мирян, усилившееся после издания манифеста от 26 февраля 1903 г., явилось свидетельством кризиса региональной практики неправомерной регламентации отношений веротерпимости.

– Указ от 17 апреля 1905 г. положил начало модернизации законодательства о веротерпимости и деполитизации отношений с католичеством СевероЗападного края. Пробелы, содержавшиеся в новом законе, способствовали появлению ««двоевластия» МВД и католической иерархии в области организации переходов из православия в католичество. Бюрократическое противоборство завершилось победой государства. Но социально-правовые последствия «двоевластия» не были упразднены до начала Первой мировой войны.

– Издание указа о веротерпимости стало толчком к появлению незаконной «низовой» кампании по привлечению в католичество «упорствующих в латинстве» и православных. Религиозная пропаганда, сопровождаемая эксцессами конфессиональной и этнической нетерпимости, вызвала негативную реакцию православного духовенства. Действия администрации по утверждению законности и восстановлению межконфессиональной терпимости столкнулись с трудностями правового, политического и религиозного характера.

– Пробел в указе о веротерпимости создал условия для возникновения «двоевластия» в Виленском учебном округе. Конфликт между администрацией и католическим клиром, возникший из-за определения «природного» языка учащихся-католиков, был осложнен попыткой правительства продолжить политику обрусения костела в новых политических и правовых условиях. Решение Римской курии о сохранении польского языка в дополнительном богослужении не встретило понимания правительства, что способствовало затягиванию конфликта в народной школе.

– Осенью 1905 г. началось религиозное движение, ставившее своей целью возвращение католической церковной собственности. Правительство пресекло попытки насильственного захвата православных храмов и монастырей и предложило вариант легального решение проблемы. Новым источником конфликтов стала практика строительства новых костелов. Административная регламентация условий костельного строительства, предпринятая МВД, вызвала протесты католического епископата, поддержанные Римской курией.

– Издание указа о веротерпимости сократило область вертикального принуждения, связанного с государственной защитой исключительных привилегий православия. Практики религиозного принуждения сместились теперь на горизонтальный уровень семьи и прихода. Проявления нетерпимости между католиками и православными в быту и повседневном общении стали следствием усилившегося конфессионального соперничества, которое обострялось влиянием региональных религиозно-этнических традиций.

– Расширение правового статуса Римско-католической церкви, предусмотренное указом от 17 апреля 1905 г. и законами от 26 декабря 1905 г., усилило стремление ее клира выйти за ограничительные рамки законодательства о веротерпимости. Вызванный этим обстоятельством рост числа правонарушений, политизация крестных ходов и епископских визитаций потребовали от правительства адаптации новых законов к особенностям регионального поведения католического клира и мирян.

– Изменения в правовом статусе соперничавших церквей и либерализация политики обрусения края усложнили взаимоотношения между государством, православием и католичеством. Реакцией правительства на церковногосударственные конфликты, правонарушения и практику полонизации белорусского населения явились меры сдерживания католичества, осуществляемые в рамках закона. В связи с этим веротерпимые отношения с католичеством начали вновь приобретать политическое измерение.

Источниковую базу исследования составили многочисленные источники, разделенные соискателем на две основные группы: источники официального и частного происхождения. К первой группе относятся законодательные акты, нормы церковного права, материалы официального делопроизводства, статистические источники, периодическая печать. Ко второй группе следует отнести мемуары, дневники, частную переписку.

Характеризуя источники официального происхождения, следует отметить нормы имперского законодательства, которые формировали правовой статус «господствующей» Православной и «терпимой» Римско-католической церквей и предусматривали различные наказания за правонарушения в области религиозного законодательства. Среди них следует выделить в первую очередь статьи, содержавшиеся в Основных государственных законах, Уставах духовных дел иностранных исповеданий и в Уставе о предупреждении и пресечении преступлений.

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных, уголовном Уложении, Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, содержались статьи, карающие за нарушения норм веротерпимости и привилегий Православной церкви. Перечисленные уставы, Уложение и высочайшие повеления о Римскокатолической церкви были включены в Свод законов Российской империи и Полное собрание законов Российской империи.

К числу источников официального происхождения следует отнести нормы церковного права Римско-католической церкви, которые определяли внутреннее устройство церкви, отношение к государству, религиозному и светскому образованию, смешанным бракам и др. Адаптированные государством нормы церковного права Православной церкви содержались в Уставе духовных консисторий. К материалам официального делопроизводства относятся сведения о положении православия и оценка действий католического духовенства в Северо-Западном крае представлены в ежегодных отчетах обер-прокурора Святейшего Синода, в журналах и протоколах Предсоборного Присутствия и отзывах епархиальных архиереев о церковной реформе. В работе используются данные из отчетов губернаторов Северо-Западного края, которые находятся в Государственной публичной исторической библиотеке (г. Москва).