«ПРОБЛЕМЫ ВЕРОТЕРПИМОСТИ В СЕВЕРО-ЗАПАДНОМ КРАЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (1863-1914 гг.) ...»

Наиболее значимый для исследования материал, содержащий основную информацию о состоянии веротерпимости в Северо-Западном крае, находится в фондах федеральных и зарубежных архивов. Базовый массив источников составили документы делопроизводства центральных государственных и церковных учреждений, которые имеются в профильных фондах РГИА, ГАРФ и АВПРИ. По важности использованных документов первым из них является РГИА.

В нем находятся фонд МВД, в котором отложились материалы Департамента духовных дел иностранных исповеданий (Ф. 821), Департамента общих дел (Ф. 1284), а также фонд канцелярии римско-католических митрополитов (Ф. 826) и канцелярии Святейшего Синода Православной церкви (Ф. 796). Документы, находящиеся в этих фондах, позволяют изучить правительственные меры в области разработки религиозного законодательства, практику правоприменения законодательных актов, касающихся интересов Католической и Православной церквей в Северо-Западном крае.

Для предпринятого исследования важное значение имеют материалы, содержащие решения центральных органов государственного и церковного управления. Эти документы характеризуют региональные особенности конфессиональной и этнической политики правительства, а также мотивы и действия православной и католической иерархии в борьбе за свои конфессиональные интересы. Важная по содержанию часть документов находится в ГАРФ. Это фонд Особого отдела Департамента полиции исполнительной МВД (Ф. 102), фонд III Отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии (Ф. 109), фонд министра внутренних дел П. Д. Святополк-Мирского (Ф. 1729), коллекция рукописей Царскосельского дворца (Ф. 543). Документы, находящиеся в указанных фондах, позволяют изучить действия полиции и губернских жандармских управлений по контролю за поведением римско-католического духовенства, выявить внешнеполитические аспекты отношений государства с Римской курией по вопросу о языке дополнительного богослужения.

Высокой информационной насыщенностью обладают материалы делопроизводства, хранящиеся в АВПРИ (Ф. 890 Ватикан). Выявленные документы МИД и МВД позволяют выяснить мотивы и содержание конфликтов, возникавших между Римской курией и российским правительством по поводу положения Римско-католической церкви на западных окраинах империи.

В отделе рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ) находятся личные фонды лиц, оказывавших непосредственное воздействие на конфессиональную и образовательную политику на территории СевероЗападного края. В некоторых из них содержаться материалы официального делопроизводства – циркуляры и отчеты государственных учреждений. Это фонд В. Ф. Ратча (Ф. 629), фонд П. П. Альбединского (Ф. 16), фонд П. Н. Батюшкова (Ф. 52), фонд И. П. Корнилова (Ф. 377). Большой массив документов делопроизводства, необходимых для изучения проблем веротерпимости в СевероЗападном крае, выявлен в зарубежных архивах. В Национальном историческом архиве Беларуси (НИАБ) хранятся материалы Минского губернского правления (Ф. 295, 299), Витебского губернского правления (Ф. 1430) и Могилевского губернского правления (Ф. 2001). Сведения, полученные из этих фондов, позволяют сформировать представление о проблемах, которые возникали у местной администрации во взаимоотношениях с Римско-католической церковью.

В НИАБ находятся необходимые для исследования документы православных духовных консисторий: Минской (Ф. 136), Полоцкой (Ф. 2531) и Могилевской (Ф. 2301). Содержащиеся в них сведения позволяют выявить мотивы и рассмотреть поведение православного духовенства в ситуациях межконфессионального противостояния с католиками.

Важную роль в изучении темы сыграли документы, хранящиеся в Литовском государственном историческом архиве (ЛГИА). Это прежде всего архивные материалы канцелярии виленского генерал-губернатора (Ф. 378), в которых отражены важнейшие аспекты конфессиональной политики и практики взаимодействия светских и духовных властей в решении религиозно-этнических проблем шести губерний – Гродненской, Виленской, Ковенской, Витебской, Минской и Могилевской. После выведения в 1869–1870 гг. трех губерний – Могилевской, Витебской и Минской из состава виленского генерал-губернаторства, в фонде 378 ЛГИА сосредоточились важные для исследования материалы остальных губерний – Гродненской, Виленской и Ковенской.

Для изучения деятельности Православной церкви в Виленской и Ковенской губерниях и ее взаимоотношений с государством и «терпимым» католичеством использовались документы Литовской православной духовной консистории (Ф. 605). В фондах Виленской римско-католической духовной консистории (Ф. 604, 694) и Тельшевского римско-католического епархиального управления (Ф. 696) находятся документы, характеризующие поведение католического епископата и духовенства в конфликтах со светской властью и Православной церковью. Ценные сведения о религиозно-этнических проблемах, возникавших в системе народного просвещения, содержатся в фонде канцелярии попечителя Виленского учебного округа (Ф. 567). Значительная часть использованных документов впервые вводится в научный оборот.

Важную группу источников официального происхождения составляют периодические издания, светские и церковные. Среди них следует назвать светские издания: «Новое время», «Речь», «Русь», «Виленский вестник», «Минское слово», «Kurjer Litewski» и др. В исследовании используются материалы церковных изданий: «Церковные ведомости», «Церковный вестник», «Вестник Виленского Православного Свято-Духовского братства», Литовские, Минские, Могилевские, Гродненские и Полоцкие епархиальные ведомости.

В работе приводятся статистические данные о конфессиональном и этническом составе населения Северо-Западного края, содержащиеся в материалах «Атласа народонаселения Западно-Русского края по исповеданиям» 1864 г. и первой Всероссийской переписи населения 1897 г. Сведения о губернской и церковной администрации, информация о конфессиональном и этническом составе населения представлены в Виленском календаре и памятных книжках Виленской, Ковенской, Гродненской, Минской, Витебской и Могилевской губерний.

Из источников частного происхождения, позволяющих раскрыть отдельные аспекты темы, следует назвать воспоминания церковных и политических деятелей изучаемой эпохи. В частности, митрополита Евлогия (Георгиевского), протоиерея Г. В. Шавельского, М. Н. Муравьева, С. Ю. Витте, С. Д. Сазонова, И. И. Толстого, П. Г. Курлова и др. Наряду с мемуарами светских и церковных администраторов важную роль в понимании региональных проблем веротерпимости играет личная переписка участников рассматриваемых событий. Указанные источники содержаться также в упоминаемых выше личных фондах В. Ф. Ратча (Ф. 629), П. П. Альбединского (Ф. 16), П. Н. Батюшкова (Ф. 52), И. П. Корнилова (Ф. 377), которые находятся в отделе рукописей Российской национальной библиотеки. Интересные сведения о конфессиональной политике на западных окраинах империи содержатся в личной переписке К. П. Победоносцева, обер-прокурора Святейшего Синода (Ф. 230) и А. Н. Мосолова (Ф. 514), директора Департамента духовных дел МВД. Оба фонда хранятся в Научно-исследовательском отделе рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ).

Структура диссертации обусловлена задачами исследования. Специфика объекта и предмета исследования, сложность и большой объем исследовательских задач определили структуру диссертации. Она состоит из введения, одиннадцати глав, разделенных на параграфы, заключения и списка использованных источников и литературы.

II. СТРУКТУРА ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность темы, определяется степень ее научной разработанности, указываются хронологические и территориальные рамки, объект, предмет, цель и задачи исследования, раскрываются теоретикометодологические основы его проведения, источниковая база, научная новизна и практическая значимость работы; сформулированы научная проблема и основные положения, выносимые на защиту.

Глава 1 – «Историография темы, источники и теоретикометодологические основы исследования» состоит из трех параграфов.

В первом параграфе рассматривается степень изученности темы, определяется ее место среди направлений, существующих в исторической науке, выделены периоды в развитии отечественной и зарубежной историографии, которые обусловили сложности, особенности и тенденции в изучении проблем веротерпимости. Дана характеристика вклада, сделанного зарубежными исследователями в изучение российского опыта государственно-конфессиональных отношений и конфессиональной политики.

Во втором параграфе рассмотрены основные группы источников по исследуемой проблеме, выделены архивные фонды, наиболее важные для исследования. Используемые источники отличаются разнородностью происхождения и функциональной разнонаправленностью. С содержательной точки зрения они являются как светскими, так и религиозными. В совокупности эти источники обладают необходимой репрезентативностью для успешной исследовательской работы.

В третьем параграфе изложены основные теоретические и методологические подходы к изучению темы веротерпимости. Раскрыта сущность применяемых в исследовании методов, сформирован понятийно-категориальный аппарат. Особое внимание уделено анализу содержательных аспектов исторического феномена российской веротерпимости, что позволило придать этому правовому термину статус современного научного понятия. Понятие «веротерпимость» определило особый ракурс исследования и обусловило правомерность использования таких терминов, как «упорствующие в латинстве», «латино-польская пропаганда», «совращение» и «прозелитизм».

Глава 2 – «Феномен «упорствующих в латинстве» как проявление кризиса института веротерпимости» состоит из семи параграфов.

В первом параграфе рассматривается роль политических, правовых и конфессиональных факторов, которые сформировали как светские, так и церковные предпосылки для появления феномена «упорствующих». Отмечается, что польское восстание, вспыхнувшее на территории Северо-Западного края в 1863 г., оказало решающее воздействие на глубокие перемены, произошедшие в конфессиональной политике, в положении обеих церквей и в методах государственной регламентации конфессиональной жизни местного католичества.

Восстание по конфессиональному составу его участников являлось католическим. В его организации и проведении активную роль сыграла часть католического клира и орденского монашества, внося религиозную мотивацию в вооруженные антиправительственные выступления. Проявления крайней политической враждебности со стороны представителей католического духовенства и мирян вынудили администрацию к принятию чрезвычайных мер по сокращению католического присутствия в крае. Тем самым было положено начало политизации отношений государства с Римско-католической церковью на территории Северо-Западного края. Под этим термином понимается практика, сочетавшая меры административного вытеснения и сдерживания местного католичества, которая выходила за рамки действовавшего законодательства о веротерпимости.

В качестве одного из направлений политики вытеснения католичества из религиозного пространства Северо-Западного края рассматривается практика присоединений католиков к православию. Она возникла в период правления генерал-губернатора М. Н. Муравьева (1863–1865 гг.) как добровольное религиозное движение за возвращение к вере предков. Присоединения к православию стали демонстрацией верности российской монархии. Отмечается, что по мере вовлечения в это движение представителей губернских властей и мировых посредников начинает формироваться такое специфическое явление, как административное миссионерство. Светские и духовные миссионеры ставили своей целью максимальное ослабление позиций католичества в крае в связи с его политической враждебностью, проявленной в восстании 1863 г. Анализируются первые результаты начавшегося движения по присоединению католиков к православию.

Во втором параграфе рассматриваются миссионерские приемы, с помощью которых происходили массовые присоединения католиков к православию в период генерал-губернаторства К. П. фон Кауфмана и Э. Т. Баранова (1865– 1868 гг.). Раскрыты религиозные, идейные и политические мотивации участников православной миссии, как светских, так и духовных. Показывается, как вовлечение представителей местной администрации в миссионерскую кампанию оказывало влияние на методы, идейное обоснование и динамику процессов присоединения католиков к православию. Анализируется опыт первых религиозных протестов во вновь образованных и воссоединенных приходах Гродненской и Минской губерний, вызванных попытками крестьян покинуть православие и вернуться в католичество. Показаны меры, предпринятые администрацией края по расследованию этих конфликтов, выявлению их активных участников и наказанию виновных в условиях действовавшего военного положения.

Третий параграф посвящен изучению различных аспектов административной, церковной и судебной практики удержания «упорствующих» в составе «господствующей» Православной церкви в период, связанный с новым политическим курсом генерал-губернатора А. Л. Потапова (1868–1874 гг.). Раскрываются причины резкого сокращения количества переходов из католичества в православие, которое происходит на фоне роста протестного движения и продолжения попыток выхода из «господствующей» церкви. Рассмотрены проявления нетерпимости католического населения по отношению к лицам, перешедшим в православие. Отмечается, что с прекращением практики административного миссионерства политика вытеснения Римско-католической церкви из края практически завершается. Однако политика сдерживания католичества попрежнему сохраняла свою силу.

В четвертом параграфе рассматриваются формы, которые принимал религиозный протест «упорствующих» в 70–80-х гг. XIX в., деятельность католических священников, поддерживавших тайную сакраментальную связь со своей бывшей паствой, а также меры, которые предпринимали правительство, администрация и православное духовенство по противодействию нелегальной деятельности католического духовенства. Обращается внимание на оживление поддержки «упорствующих» со стороны католического клира, последовавшее после восстановления в 1883 г. правящей католической иерархии в епархиях Северо-Западного края.

Пятый параграф посвящен изучению различных способов, которыми пользовались «упорствующие» для того, чтобы легальным путем выйти из «господствующего» православия и присоединиться к «терпимому» католичеству, анализируются правовые и бюрократические причины, которые препятствовали выходу из православия на основе действовавшего законодательства о веротерпимости и привилегий Православной церкви.

В шестом параграфе рассматриваются религиозно-психологические проблемы, с которыми столкнулось православное духовенство, служившее в приходах, имевших в своем составе значительное число «упорствующих». Раскрываются причины низкой результативности православной миссии в этих приходах, анализируются меры государственного содействия, которые оказывала православному духовенству местная администрация с целью сокращения католического влияния на поведение «упорствующих», -- принудительное закрытие костелов, каплиц и т.д.

В седьмом параграфе рассматриваются попытки губернской администрации локализовать отношения с «упорствующими» рамками религиозного конфликта, не позволяя ему выйти на уровень политического протеста. Так, когда возникала необходимость принесения присяги императорам, взошедшим на российский престол, – Александру III и Николаю II, администрация шла на уступки «упорствующим», разрешая им присягать в костелах. Характеризуются различные аспекты административной и церковной деятельности, направленной на бюрократическое и миссионерское разрешение многолетней проблемы принуждения религиозной совести «упорствующих» без внесения принципиальных перемен в действовавшее законодательство о веротерпимости. Показано, что вопрос о положении «упорствующих» в Минской губернии стал предметом обсуждения на высшем административном уровне, вызвав заинтересованность императора Николая II.

Глава 3 – «Обрусение костела как проблема веротерпимости» состоит из пяти параграфов.

Первый параграф посвящен изучению политических и церковных предпосылок издания императорского указа от 25 декабря 1869 г. «О допущении русского языка в делах религии иностранных исповеданий». Дается разъяснение роли дополнительного католического богослужения в решении политических задач, которые ставило перед собой правительство в деле обрусения Северо-Западного края. Отмечается, что политика «располячения» костела, начатая в рамках законодательства о веротерпимости, не ставила своей целью ущемление религиозных прав католиков и преследование католичества как религии.

С точки зрения правительства задача растождествления католичества и «полонизма» носила сугубо политический характер. Местный польский католицизм, потенциально враждебный России, следовало трансформировать в этнически русский, лояльный государству. Для этого нужно было дополнительное католическое богослужение перевести с традиционного польского языка на государственный русский. Обрусение белорусского католического населения Северо-Западного края воспринималось, таким образом, в качестве необходимого условия для обеспечения безопасности западных окраин империи. Рассматриваются вопросы создания бюрократического, церковно-государственного механизма для реализации указа в католических приходах и риски его применения в местностях, где сформировались прочные традиции использования польского языка в дополнительном богослужении.

Во втором параграфе показана реакция части римско-католического духовенства на издание богослужебных книг на русском языке и первые репрессии администрации, направленные на ксендзов – противников введения русского языка в дополнительное католическое богослужение. Рассматриваются примеры добровольного выбора русского языка в отдельных приходах, а также мотивы и практика пассивного и открытого сопротивления попыткам реализации указа от 25 декабря 1869 г. со стороны католического клира и прихожан. Дается характеристика трудностей, с которыми столкнулась администрация и католические священники при замене в дополнительном богослужении польского языка русским.

Третий параграф посвящен изучению религиозных конфликтов, которые возникли в Минской губернии в начале 70-х гг. XIX в. и вызвали сложный комплекс проблем внешнеполитического, церковно-государственного и канонического характера. Рассматривается деятельность ксендза Ф. Е. Сенчиковского и его сторонников по утверждению русского языка в дополнительном богослужении и реакция католической стороны на принимаемые ими церковноадминистративные решения. Дается сжатый обзор позиции российской дипломатии на переговорах с Римской курией о введении русского языка в костелах Западного края. Анализируются мотивы решения конгрегации инквизиции от 11 июля 1877 г. о запрете употребления русского языка на территории бывшей Речи Посполитой и практика его применения в Северо-Западном крае Российской империи виленским епископом К. Гриневицким и митрополитом Могилевским А. Гинтовтом.

В четвертом параграфе рассматриваются попытки виленского генералгубернатора И. С. Каханова в 1884–1886 гг. придать новый импульс политике обрусения костела в Северо-Западном крае путем замены в дополнительном богослужении польского языка белорусским. Дается анализ правительственного видения церковно-административных неудач и определения дальнейших перспектив продолжения этой политики. Характеризуются мотивы и особенности поведения конфликтующих сторон, позволяющие выяснить, почему реализация указа от 25 декабря 1869 г. привела к появлению новой протестной группы «упорствующих». Отмечается, что ответственность за нарушение фундаментального права католиков на «свободу веры и богослужений» несут как государство, так и Римско-католическая церковь. С одной стороны, административные решения, направленные против употребления польского языка в костелах, в которых ранее был принят государственный русский язык, создавали препятствия для удовлетворения религиозных потребностей прихожан. С другой стороны, католическая иерархия, выполняя незаконное в России распоряжение Римской курии, запрещала назначать ксендзов на вакантные приходы, в которых должен был употребляться русский язык. Сложилась тупиковая ситуация, вызванная неконструктивным поведением обеих сторон.

В пятом параграфе дается характеристика политических и канонических аспектов компромиссного решения правительства и Римской курии о латинском языке дополнительного богослужения, которое было утверждено Николаем II 3 апреля 1897 г. Раскрываются особенности осуществления на практике условий достигнутого компромисса и причины его нарушений со стороны римско-католического клира. Подводятся политические, правовые и конфессиональные итоги неудавшейся попытки «располячения» костела. Показаны мотивы, которые позволили правительству учесть религиозные интересы своих католических подданных в Минской губернии и восстановить действие «правил веротерпимости».

Глава 4 – «Проблемы веротерпимости в учреждениях народного просвещения Виленского учебного округа» состоит из четырех параграфов.

В первом параграфе рассматриваются политические решения Виленского генерал-губернатора М. Н. Муравьева и действия попечителя Виленского учебного округа И. П. Корнилова по реформированию системы народного просвещения с целью «прекращения польской пропаганды» и утверждения монополии русского языка и русской культуры в учебных заведениях Северо-Западного края. Отмечается, что деполонизация учреждений народного просвещения, произведенная в условиях военного положения, не коснулась права учениковкатоликов на изучение Закона Божия, который должен был преподаваться ксендзами на государственном русском языке.

Во втором параграфе раскрываются особенности процесса перевода преподавания католического Закона Божия с польского языка на русский и подготовки необходимой для этого учебно-церковной литературы. Рассматриваются канонические и правовые аспекты религиозных конфликтов, возникших в учебных заведениях Ковенской губернии. Анализируются конфликты, вызванные монополией русского языка и неканоничной церковно-учебной литературы, которые использовались в школьных молитвах, административным принуждением учеников-католиков к участию в православных богослужениях и почитанию православных икон. Дается характеристика правовых инициатив, с которыми выступило правительство И. Л. Горемыкина в 1897 г. для восстановления принципов веротерпимости в учебных заведениях Виленского учебного округа.

В третьем параграфе рассматривается деятельность церковноприходских школ, их образовательные и воспитательные функции, а также особые задачи, выполняемые в местностях со смешанным православно-католическим населением. Обращается внимание на положение детей-католиков и практику воспитания у них русского этнического самосознания и терпимости к православию.

Анализируется каноническая позиция виленского римско-католического епископа С. Зверовича, которая выразилась в издании в 1902 г. циркуляра, категорически воспрещавшего детям-католикам посещение православных учебных заведений. Показаны социальные последствия религиозного конфликта, возникшего в системе народного просвещения в результате епископского демарша.

В четвертом параграфе дается характеристика обстоятельств, которые обусловили появление тайных польских школ, создаваемых по инициативе католического клира и мирян для обучения детей польскому языку и молитвам.

Показана эволюция отношения правительства к нелегальным польским школам. Анализируется процесс формирования представлений о тайном обучении как явлении, влиявшем на полонизацию белорусского населения и потому политически опасном для безопасности государства. Рассматриваются меры правительства по пресечению тайного обучения в губерниях Северо-Западного края в конце XIX – начале XX в. Раскрываются связи, существовавшие между деятельностью польских школ и проблемами веротерпимости, имевшими место в системе народного просвещения.

Глава 5 – «Эволюция правовых и морально-психологических проблем веротерпимости накануне указа о веротерпимости от 17 апреля 1905 г.»

состоит из трех параграфов.

Параграф первый посвящен изучению политической и конфессиональной ситуации, сложившейся в Северо-Западном крае после издания указа от 10 июля 1896 г. Анализируются воззрения губернской администрации на исторический опыт и перспективы продолжения политики сдерживания католичества.

Рассматриваются основные положения нового политического курса виленского генерал-губернатора П. Д. Святополк-Мирского в отношении местного католичества.

В параграфе втором уделяется внимание проблемам, с которыми столкнулась «миротворческая» деятельность П. Д. Святополк-Мирского во взаимоотношениях с православной иерархией и католическим клиром. Анализируется содержание конфликтов, которые возникали между генерал-губернатором и архиепископом Ювеналием (Половцевым) в связи со строительством католических храмов. Рассматриваются перемены в поведении римско-католического духовенства и мирян после издания манифеста от 26 февраля 1903 г., мотивы и факты нарушений административных распоряжений, установленных во второй половине 60-х гг. XIX в.

Параграф третий посвящен анализу перемен в поведении католического клира и администрации, вызванных изданием манифеста от 26 февраля 1903 г., в белорусских губерниях. Рассматривается реакция администрации на нежелание католических священнослужителей соблюдать административные запреты, вызванные чрезвычайными обстоятельствами восстания 1863 г. Подчеркивается, что содержание и динамика правонарушений свидетельствовали о нарастании религиозных ожиданий со стороны католического клира и мирян, рассчитывавших на позитивные изменения в правительственной политике и реформирование законодательства о веротерпимости.

Глава 6 – «Идеология и цели указа от 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» состоит из шести параграфов.

В параграфе первом рассматривается новый политический курс министра внутренних дел П. Д. Святополк-Мирского, направленный на реформирование законодательства о веротерпимости. Анализируется содержание пункта 6 указа от 12 декабря 1904 г. и принципиальные задачи, которые предстояло решать Комитету министров в области разработки основных положений нового закона о веротерпимости.

В параграфе втором обращается внимание на содержательные аспекты предстоящей реформы религиозного законодательства. Показана зависимость, существовавшая между объемом привилегий, которыми обладало православие, и ограничениями, наложенными законом на деятельность «терпимых» конфессий и дискриминируемых общин старообрядцев и сектантов. Отмечается, что разработчики нового закона преследовали цель сохранить главные привилегии и «господствующее» положение Православной церкви в империи. Принципиальным новшеством законопроекта стал отказ от государственного принуждения религиозной совести в пользу православия. На практике это означало, что впервые в правовой традиции имперской веротерпимости утверждалось право на легальный выход из «господствующего» православия и присоединение к «терпимым» конфессиям.

Параграф третий посвящен изучению решений правительства по исполнению пункта 6 указа от 12 декабря 1904 г. в области упразднения административных ограничений, наложенных на деятельность Римско-католической церкви в Северо-Западном крае в связи с чрезвычайными обстоятельствами восстания 1863 г. Обращается внимание на перечень ведомственных решений, которые законодательно подлежали отмене. Административные ограничения, наложенные в 60-х гг. XIX в. на деятельность Римско-католической церкви, упразднялись либо на основании их неправомерности, либо в связи с отсутствием в них политической необходимости.

В параграфе четвертом анализируются существенные перемены, произошедшие в правительственном восприятии Римско-католической церкви. Разработчики законопроекта уже не рассматривали эту церковь как силу, политически опасную для целостности западных рубежей Российской империи. Они исходили из того, что к началу XX в. ведущая роль в польском национальном движении перешла к левым политическим партиям. Поэтому следовало отказаться от прежней политики сдерживания католичества с помощью административных ограничений и создать необходимые правовые условия для конструктивного сотрудничества церкви и государства. Модернизация законодательства о веротерпимости должна была означать желание правительства осуществить деполитизацию отношений с католичеством, переведя их в последовательно правовое русло. Разработчики законопроекта рассчитывали на будущую законопослушность католического духовенства и в его отношениях с православием, игнорируя предупреждения К. П. Победоносцева о неизменно враждебной и фанатичной природе польского католицизма. Отмечается, что при работе над законопроектом правительство исходило из признания ценности религиозной свободы, способной «водворить на Руси заветы истинной терпимости в делах веры» (И. С. Бердников).

В параграфе пятом рассматриваются основные положения указа о веротерпимости от 17 апреля 1905 г. Подчеркивается, что принципиальная новизна даруемого сверху правового акта заключалась в том, что православный монарх вносил изменения в ту часть законодательства о веротерпимости, которая целиком основывалась на каноническом праве Православной церкви. Российский самодержец, покровитель и защитник «господствующей» веры, венчаемый Церковью на царство, в пункте 1 и 2 указа впервые узаконил право на выход из православия, продемонстрировав тем самым политическую волю к модернизации действовавшего института веротерпимости. Пункт 13 указа устанавливал новые правила при постройке церквей всех «терпимых» христианских конфессий. Теперь разрешение на строительство и ремонт храмов давалось администрацией без учета мнения иерархии «господствующей» церкви. Пункт 14 указа разрешал преподавание «Закона Божия инославных христианских исповеданий… на природных языках учащихся». Введение новых религиозных свобод рассматривалось правительством в качестве инструмента укрепления традиционной религиозности и политической лояльности как среди духовенства и мирян «терпимых» конфессий, так и среди ранее дискриминируемых групп старообрядцев и сектантов. Власть рассчитывала на то, что издание указа станет фактором, способствующим укреплению гражданского согласия в обществе, которое исторически отличалось религиозным и этническим многообразием.

В параграфе шестом анализируются риски применения указа о веротерпимости на западных окраинах Российской империи в связи с тем, что правительство не испытывало серьезных опасений по поводу возможных негативных последствий применения нового закона в отношениях, которые сложились между католиками и православными. Рассматриваются пробелы, которые существовали в содержании указа о веротерпимости, что серьезно осложняло практику его будущего правоприменения. Отмечается, что издание нового закона принималось в ситуации правовой неопределенности, при наличии правовых пробелов в законодательстве, без четкого распределения бюрократических функций по его реализации между МВД и духовными управлениями инославных конфессий.

Глава 7 – «Указ от 17 апреля 1905 г. и его интерпретация римскокатолическим епископатом и духовенством Северо-Западного края и белорусских губерний» состоит из шести параграфов.

Параграф первый посвящен анализу процессов канонического нормотворчества римско-католических епископов Северо-Западного края: виленского – Эдуарда фон Роппа и тельшевского – Мечислава Паллюлиона, которые привели к созданию автономных епархиальных процедур переходов из православия в католичество. К моменту издания указа не был разработан и утвержден общероссийский правовой механизм, регулирующий порядок переходов из православия в «инославные» конфессии. Поэтому канонические решения епископов, принятые оперативно, предоставили «упорствующим» долгожданную возможность воссоединиться с Римско-католической церковью. Обращается внимание на реакцию МВД, которую вызвало неправомерное каноническое истолкование указа виленским епископом Эдуардом фон Роппом.

В параграфе втором рассматриваются действия правительства по формированию общероссийской процедуры переходов из православия в «терпимые»

конфессии. Анализируются основные положения циркуляра МВД от 18 августа 1905 г., который был призван закрыть правовой пробел, существовавший в указе о веротерпимости. Наличие этого пробела позволило католическому епископату взять инициативу исполнения указа в свои руки. Отмечается правомерный характер этого ведомственного акта. Циркуляром устанавливалась единая процедура регистрации переходов из православия в «терпимые» конфессии. Это позволяло администрации контролировать соблюдение требований указа о веротерпимости и поддерживать порядок ведения метрических записей при перемене конфессиональной принадлежности. Составной частью процедуры переходов из православия стало участие православного духовенства, которое должно было «увещать» желавших выйти из церкви сохранить ей верность. Обязательность таких «увещаний» была подтверждена указом Святейшего Синода Русской церкви от 14 декабря 1905 г.

В параграфе третьем уделяется внимание изучению практики церковногосударственного «двоевластия», которое установилось в организации переходов из православия в католичество в епархиях Северо-Западного края. Суть этого феномена заключалась в том, что в регионе действовали одновременно две процедуры переходов из православия: государственная, установленная циркуляром от 18 августа 1905 г., и церковная, установленная каноническими распоряжениями католического епископата. Рассматриваются мотивы и поведение конфликтующих сторон – католического клира и администрации, а также первые социально-правовые последствия установившегося «двоевластия».

В параграфе четвертом анализируется аргументация епископа фон Роппа, отстаивавшего свое каноническое право определять порядок переходов из православия без участия православного духовенства, которое было предусмотрено требованиями циркуляра МВД от 18 августа 1905 г. и указом Святейшего Синода. Рассматриваются меры, предпринятые администрацией края и МВД по преодолению действующего «двоевластия». Обращается внимание на правовой аспект этого регионального церковно-государственного конфликта. Отмечается воздействие польского этнического фактора и революционных потрясений г. на позицию и религиозно-политическую деятельность епископа фон Роппа.

Параграф пятый посвящен церковно-государственным проблемам, возникшим в результате попыток администрации применить циркуляр от 18 августа 1895 г. в белорусских губерниях, входивших в состав Могилевской римскокатолической архиепископии. Рассматриваются процедура присоединения православных к Католической церкви, утвержденная церковным циркуляром митрополита Георгия Шембека, и практические действия по его реализации, которые предпринимал прелат С. Денисевич. Обращается внимание на действия П.

А. Столыпина, местной администрации и православного духовенства по упразднению сложившегося в регионе «двоевластия» и принуждению католического клира к исполнению циркуляра от 18 августа. Анализируются попытки римско-католического митрополита В. Ключинского восстановить «двоевластие» и решить государственно-правовую проблему «заведомо православных»

католиков с помощью церковных распоряжений.

В параграфе шестом рассматриваются проблемы установления государственного порядка регистрации переходов из православия в католичество, установленного циркуляром от 18 августа 1905 г., в губерниях Северо-Западного края. Дана характеристика действиям, которые были предприняты управляющим Виленской епархией прелатом К. Михалькевичем по преодолению социально-правовых последствий упраздненного «двоевластия». Анализируется ситуация противостояния, возникшая между епископом тельшевским М. Паллюлионом и администрацией в связи с уклонением епископа от исполнения государственных требований к порядку присоединения православных к католичеству. Обращается внимание на решение П. А. Столыпина об установлении судебной ответственности для ксендзов, нарушавших правила переходов из православия, предусмотренные циркуляром от 18 августа 1905 г. Характеризуются социально-правовые итоги канонических интерпретаций положений указа о веротерпимости, предпринятых по инициативе католической иерархии СевероЗападного края.

Глава 8 – «Метаморфозы веротерпимости и религиозные традиции местного католицизма» состоит из четырех параграфов.

Параграф первый посвящен изучению практики восприятия указа о веротерпимости католическим клиром и мирянами Северо-Западного края. Рассматриваются особенности и причины начавшегося религиозного движения по выходу «упорствующих» из православия. Обращается внимание на меры правительства и местной администрации по установлению контроля над этим движением, которое выходило за рамки веротерпимости, установленной законом. Аккумулированные протестные настроения «упорствующих» и «колеблющихся», получившие узаконенный указом выход, не вылились в длительный процесс постепенного перехода из православия в католичество десятков тысяч людей. Предлагаемый законом процесс «отпадения» из православия принял не предусмотренные правительством стихийные «низовые» формы, инициативу появления которых и способы регуляции взяло на себя католическое духовенство.

В параграфе втором анализируются правовые возможности, которыми располагала администрация для противодействия католической пропаганде, распространяемой среди «упорствующих» и православного населения. Обращается внимание на восстановление властных полномочий католического епископата, осуществленное в результате издания указа о веротерпимости. Рассматриваются попытки виленского генерал-губернатора А. А. Фрезе привлечь епископа фон Роппа к совместному противодействию превратному истолкованию указа от 17 апреля 1905 г. частью католического духовенства и мирян. Обращается внимание на факты религиозной и этнической нетерпимости, которую проявляли католики в отношении православных, и меры, предпринимаемые администрацией и судебными органами для расследования правонарушений и наказания виновных.

В параграфе третьем характеризуются особенности восприятия указа о веротерпимости католическим клиром и мирянами белорусских губерний, отмечаются факты разжигания религиозно-этнической розни и политизации проповеди, произносимой ксендзами в костелах. Рассматривается реакция администрации и православного духовенства на процесс выхода «упорствующих»

из «господствующей» церкви, анализируются пропагандистские приемы и методы обращения православных в католичество, применяемые ксендзами. Обращается внимание на распространенные случаи принуждения религиозной совести православных, особенно в смешанных браках с католиками.

В параграфе четвертом анализируется содержание и специфика противоправных и предосудительных пропагандистских приемов, которыми пользовались католические священники и миряне для привлечения православных в католичество.

Рассматривается деятельность православного духовенства по противодействию «низовой» католической пропаганде, отмечается нетерпимость, которую проявляло по отношению друг к другу духовенство соперничавших христианских церквей.

Глава 9 – «Проблемы возвращения церковной собственности, строительство и ремонт костелов в новых правовых условиях» состоит из трех параграфов.

Параграф первый посвящен изучению конфликтов, вызванных попытками католического населения Северо-Западного края и белорусских губерний вернуть часть церковной собственности – костелы, часовни и монастыри, конфискованные государством после польского восстания 1863 г. Дается краткий очерк истории конфискации католических церковных зданий с принадлежавшим им недвижимым имуществом. Указываются причины, политические и религиозные, которые послужили основанием для осуществления конфискаций.

Отчужденные здания и собственность передавались либо в ведомство православного исповедания, либо в собственность государства. Рассматриваются попытки радикально настроенной части католического населения вернуть конфискованные церковные здания с помощью силы. Для пресечения этих попыток местная администрация использовала воинские подразделения. Обращается внимание на указ о веротерпимости, который вводил новые правила регулирования храмового строительства для инославных конфессий.

В параграфе втором анализируется практика легального возвращения Римско-католической церкви части утраченной ею собственности. Рассматривается деятельность правительства по разработке и применению правил, регулировавших порядок возвращения конфискованных церковных зданий и недвижимости. Показаны ограниченные возможности, которые предоставляли новые правила от 23 апреля 1908 г. для удовлетворения церковных нужд католического населения. Причиной этого являлись конфессиональные интересы и канонические правила «господствующей» церкви, которые не позволяли возвращать здания, освященные по православному обряду. Отмечаются продолжающиеся попытки возвращения бывших костельных зданий неправовыми и насильственными средствами.

В параграфе третьем обращается внимание на успешное использование католиками новых правовых возможностей для расширенного костельного строительства, которые были предоставлены пунктом 13 указа о веротерпимости. Рассматриваются меры, предпринимаемые МВД и местной администрацией по адаптации положений указа о веротерпимости к специфическим условиям регионального костельного строительства. С этой целью были изданы административные распоряжения, установившие приоритет государственного подхода к толкованию пункта 13 указа от 17 апреля 1905 г. над попытками его канонической интерпретации. Указанные меры были предприняты для того, чтобы воспрепятствовать постройке новых костелов в случаях, когда католиками преследовались миссионерские цели или возникала угроза налоговым поступлениям в казну. Рассматриваются протестные действия местного католического епископата и Римской курии, направленные на устранение административного надзора за строительством костелов.

Глава 10 – «Природный» язык указа от 17 апреля 1905 г. в контексте проблем образования и этнической политики» состоит из семи параграфов.

В параграфе первом рассматривается попытка установления государственно-церковного «двоевластия» в системе народного просвещения. Речь шла об определении «природного» языка учащихся-белорусов, на котором они, согласно статье 14 указа от 17 апреля 1905 г., должны были изучать католический Закон Божий. В указе о веротерпимости содержались пробелы, которые предопределили появление новых проблем веротерпимости в народной школе. Религиозноправовой аспект конфликта между главами римско-католических епархий и администрацией Виленского учебного округа заключался в столкновении различных интерпретаций п. 14 указа о веротерпимости. Виленский епископ фон Ропп и управляющий Могилевской римско-католической архиепархией прелат С. Денисевич настаивали на том, что для белорусов-католиков «природным» языком обучения Закону должен быть польский. Для этого у них были весомые канонические аргументы, так как монополия польского языка была утверждена конгрегацией инквизиции 11 июля 1877 г. Администрация округа исходила из светской, правомерной интерпретации указа, настаивая на том, что для белорусов-католиков языком обучения Закону Божию должен быть русский или белорусский.

В параграфе втором анализируются попытки применения администрацией учебного округа временных правил Министерства народного просвещения от 22 февраля 1906 г., которые должны были утвердить приоритет государственного толкования термина «природный» язык учащихся над его канонической интерпретацией. Изданием административных «Правил» правительство запоздало пыталось закрыть пробел в указе о веротерпимости, который своевременно был использован католическим епископатом. Рассматривается деятельность епископа фон Роппа по разработке альтернативного проекта начального образования для католиков и организации бойкота государственных школ в связи с отказом администрации признать польский язык «природным» для учащихся-белорусов. Возникший конфликт вокруг языка преподавания привел к появлению «двоевластия» как нового источника проблем веротерпимости в народных училищах Виленского учебного округа.

В параграфе третьем рассматривается новая попытка правительства ввести русский язык в дополнительное католическое богослужение. На этот раз были учтены нарушения принципов веротерпимости, ошибки во внутренней и внешней политике, допущенные прежде при «располячении» костела. Были запрошены мнения губернаторов белорусских губерний, изучено отношение к этому вопросу генерал-губернаторов Северо-Западного края и департамента духовных дел МВД. Продолжение политики «располячения» костела в новых политических и правовых условиях по-прежнему рассматривалось как средство борьбы с полонизацией белорусов-католиков. В связи с этим анализируется декрет о введении русского языка в дополнительное католическое богослужение, принятый Римской курией 13 октября 1906 г. Согласно этому каноническому акту решение конгрегации инквизиции от 11 июля 1877 г. сохраняло свою силу для белорусов и малороссов на территории бывшей Речи Посполитой. Действие нового папского декрета распространялось только на великороссов в случае принятия ими католичества. Отмечается принципиальное расхождение, возникшее между правительством П. А. Столыпина и Римской курией по этому вопросу. Решение, принятое в Ватикане, придавало конфликту в СевероЗападном крае перманентный характер. Папское подтверждение монополии польского языка в дополнительном богослужении заставляло местный католический клир трактовать п. 14 указа о веротерпимости с канонической точки зрения и утверждать, что под «природным» языком учащихся - белорусов и малороссов следует понимать язык польский.

В параграфе четвертом раскрыты политические, правовые и конфессионально-этнические аспекты решения правительства об увольнении епископа фон Роппа с Виленской кафедры. Анализируется политическая и церковная деятельность этого епископа. Дается критическая оценка результативности принятых им решений в области реализации указа о веротерпимости и регуляции межэтнических отношений в костелах подведомственной ему епархии. Обращается внимание на позицию Римской курии относительно действий фон Роппа, которая совпадала, в основном, с мнением российского правительства.

В параграфе пятом рассматриваются конфликтные ситуации, вызванные продолжающимися столкновениями между администрацией и римско-католическим духовенством по поводу определения «природного» языка учащихся – белорусов. Раскрыты методы, с помощью которых католический клир и миряне отстаивали польский язык обучения Закону Божию в государственной школе. С этой целью родители учеников-белорусов нередко использовали несовершенные с точки зрения административного контроля правила МНП от 22 февраля 1906 г., чтобы заявить о своей польской идентичности. Родители требовали, чтобы их дети, будучи поляками, обучались Закону Божию на «природном» польском языке. Поэтому Министерство народного просвещения ужесточило требования к точному соблюдению статьи 14 указа о веротерпимости.

Новые правила, определявшие строгий порядок определения этнической идентичности учеников и их родителей, изданные 27 октября 1912 г., вызвали новую волну бойкота школ со стороны католического клира и мирян. Во многих школах преподавание католического Закона Божия практически прекратилось, что свидетельствовало о серьезных трудностях, которые встретило применение на практике вышеупомянутой статьи указа от 17 апреля 1905 г. Правительство так и не смогло упразднить «двоевластие» и утвердить единый государственный порядок определения «природного» языка учащихся-католиков. Отмечаются проявления церковной солидарности, которую демонстрировала Римская курия с протестующими католиками Северо-Западного края.

Параграф шестой дает представление о причинах восстановления тайного обучения польскому языку и молитвам в среде католического белорусского населения после издания указа о веротерпимости. Указывается на жесткую зависимость, которая существовала между сохранявшейся монополией на использование польского языка в дополнительном католическом богослужении, бойкотом государственных школ и появлением тайного польского обучения. Рассматриваются меры правительства и местной администрации по борьбе с тайным обучением, которое воспринималось как средство полонизации белорусского католического населения. Для самих же католиков-белорусов необходимость обязательного знания молитв на польском языке диктовалась сохранявшейся монополией польского языка в дополнительном богослужении. Продолжающееся преподавание Закона Божия на государственном русском языке, который был признан администрацией в качестве «природного» для белорусовкатоликов, не позволяло легально изучать язык польский, религиозно важный для верующих. Тайное польское обучение стало попыткой решения актуальной проблемы веротерпимости «снизу», с помощью нелегальных средств.

В параграфе седьмом анализируется конфликт, возникший между правительством и католической иерархией в связи с организацией религиозного воспитания и обучения детей и взрослых вне разрешенных правительством учебных заведений. В сентябре 1911 г. МВД запретило религиозное обучение в частных помещениях и потребовало от католического клира точных данных о том, что катехизация, совершаемая при костелах, не является тайным польским обучением. Католический епископат Северо-Западного края охарактеризовал действия МВД как неправомерное «стеснение в области религии», которое противоречило принципам веротерпимости. Протестные действия епископата получили поддержку Папы Римского Пия X. Однако сведения, собранные полицией, свидетельствовали о том, что обучение катехизису нередко сопровождалось пропагандой польского национализма. Поэтому МВД, продолжая политический курс П. А. Столыпина в отношении католичества Северо-Западного края, сохранило административный надзор за проведением катехизации.

Глава 11 – «Практика применения законов от 26 декабря 1905 г.

о Римско-католической церкви и проблемы религиозной нетерпимости» состоит из пяти параграфов.

Параграф первый посвящен рассмотрению новых законов о положении Римско-католической церкви в России и практики их применения в СевероЗападном крае. Речь идет, в частности, о правовой регламентации крестных ходов и паломничеств, устраиваемых католическим клиром и мирянами. Действовавшие с 1866 г. административные ограничения на эти внешние проявления католического культа были отменены указом от 12 декабря 1904 г. Отмечается, что новый закон от 26 декабря 1905 г. легализовал проведение крестных ходов, однако практика его правоприменения осложнялась рядом препятствий. С одной стороны, это были провокации, устраиваемые левыми экстремистами против христианского населения, с другой, делались попытки придать католическим шествиям характер польских национальных манифестаций. В связи с последними обстоятельствами губернаторы вынуждены были установить административный контроль за применением этого закона в Северо-Западном крае.

В параграфе втором рассматривается практика правоприменения закона от 26 декабря 1905 г. о постановке крестов и священных изображений. Анализируются религиозные конфликты, которые возникали между православными и католиками из-за постановки крестов. Так, попытка католиков местечка Ивенец Минской губернии поставить католический крест на площади перед православным храмом закончилась кровопролитным столкновением с полицией.

Один человек был убит. Отмечается, что кресты как священные объекты поклонения христиан использовались не только для религиозного поклонения, но в некоторых случаях выступали как средство межконфессиональной борьбы и этноконфессиональной маркировки территории.

В параграфе третьем анализируются перемены, которые произошли во взаимоотношениях между католиками и православными после издания указа о веротерпимости и законов от 26 декабря 1905 г. В результате модернизации, произведенной в сфере религиозного права, вертикальные формы принуждения религиозной совести со стороны государства были практически упразднены.

Область религиозных конфликтов и принуждения совести сместилась на горизонтальный уровень – в приходы и смешанные семьи. В связи с этим рассматриваются различные проявления религиозного насилия и нетерпимости, исходящие в основном от католической стороны. Обращается внимание на нетерпимость части духовенства «господствующей» Церкви, которое выступало с резкой критикой католичества. Выказывалось недовольство и указом о веротерпимости, который, по мнению некоторых священников и мирян, привел к обострению отношений между католиками и православными. Показано негативное отношение православного духовенства к попыткам законодательного расширения религиозной свободы, которые были предприняты в III Государственной думе.

В параграфе четвертом рассматривается практика переходов из православия в католичество на основании указа о веротерпимости и требований циркуляра МВД от 18 августа 1905 г. Анализируются мотивы, которые способствовали добровольному отпадению от «господствующей» церкви, – материальные, статусные, меркантильные. Особое внимание уделяется случаям принудительного религиозного выбора. Как правило, факты насилия над религиозной совестью православных были характерны для смешанных браков, в которых один из супругов исповедовал католичество. В основе религиозного принуждения лежали канонические нормы Римско-католической церкви, которые требовали конфессионального единства в семье. Показаны действия православного духовенства и правоохранительных органов по защите православных в смешанных семьях, где их религиозная совесть подвергалась насилию со стороны одного из супругов. Рассматривается конфликт, возникший между правительством и Римской курией по поводу действия в России папской энциклики «Ne temere», не признававшей каноническую законность смешанных браков. Это была попытка установить примат канонического права о смешанных браках над российским законом, утверждавшим их легальность с обязательным условием, чтобы дети, рожденные в таких семьях, принадлежали к Православной церкви.

Отмечается, что негативное отношение к смешанным бракам испытывало и местное православное духовенство, так как указ о веротерпимости позволял православному супругу перейти в католичество. Данным обстоятельством пользовались католические священники, которые по требованию канонов силой своей духовной власти понуждали католиков привлечь православного супруга в лоно Римско-католической церкви.

В параграфе пятом дается представление о нарушениях норм веротерпимости, характерных для римско-католического духовенства. Анализируются характер и мотивы правонарушений, связанных с организацией бойкота государственных школ прихожанами костелов, пропагандой среди них религиозной нетерпимости и русофобии, распространением идей польского национализма.

Показаны меры судебного преследования ксендзов, обвиненных в указанных правонарушениях, а также практика применения закона от 26 декабря, когда по распоряжению министра внутренних дел католической иерархии предписывалось наказывать ксендзов, виновность которых была доказана администрацией.

Отмечается точка зрения П. А. Столыпина на «обязанности веротерпимости», которые в новых правовых условиях по-прежнему сохраняли свою силу для римско-католического духовенства.

В заключении подведены итоги диссертационного исследования, сформулированы основные выводы, представленные в следующих положениях.

Польское восстание, вспыхнувшее на территории Северо-Западного края в 1863 г., оказало решающее воздействие на глубокие перемены, произошедшие в конфессиональной политике, в положении обеих церквей и в методах государственной регламентации конфессиональной жизни местного католичества.

Реакцией правительства на превращение части католического клира и мирян этого региона в политического врага империи стала политизация государственно-церковных отношений, направленная на обеспечение безопасности ее западных границ. Политика вытеснения и сдерживания местного католичества, осуществляемая в форме присоединений католиков к православию, административных запретов и ограничений, носила амбивалентный характер. Меры, предпринятые администрацией в связи с чрезвычайными обстоятельствами восстания, привели к появлению региональных проблем веротерпимости, оказывавших долговременное воздействие на состояние государственно-конфессиональных и межконфессиональных отношений.

Эти проблемы, накопившиеся в Северо-Западном крае, потребовали от правительства поиска компромиссных решений, способных внести определенные коррективы в проводившуюся политику сдерживания католичества. Начатый правительством Николая II частичный демонтаж системы административных ограничений, наложенных на деятельность Римско-католической церкви в 1860-х гг., позволил разрешить ряд проблем региональной веротерпимости в рамках действовавшего религиозного законодательства.

Однако этого оказалось недостаточно. Протестные действия, последовавшие после издания Манифеста от 26 февраля 1903 г., показали, что часть католического духовенства и мирян Северо-Западного края испытывала недовольство действовавшими правилами административной и правовой регламентации церковной жизни. Виленский генерал-губернатор П. Д. СвятополкМирский, ставший впоследствии министром внутренних дел, предложил императору Николаю II программу реформ, способных решить накопившиеся религиозные и этнические проблемы католического населения и его духовенства.

Выбор, сделанный правительством в пользу модернизации традиционного института веротерпимости, нашел свое выражение в форме указов от 12 декабря 1904 г. и 17 апреля 1905 г. Издание указа о веротерпимости стало правовым выражением политической воли правительства деполитизировать отношения с Римско-католической церковью и подчинить их нормам модернизированного религиозного права. Однако указ от 17 апреля 1905 г. и последовавшие за ним законы от 26 декабря 1905 г. не принесли ожидаемого правительством умиротворения во взаимоотношениях с католичеством. Возникли новые проблемы и противоречия, заложенные в церковно-государственных, межконфессиональных и межэтнических отношениях, сложившихся на территории Северо-Западного края.

К моменту издания указа не были разработаны и утверждены общегосударственные механизмы его правоприменения. Существование правовых пробелов в законодательстве поставило правительство и местные государственные органы в трудное положение. Католическая иерархия, воспользовавшись указанными пробелами, первой взяла на себя роль самостоятельного субъекта в применении нового закона на практике. Реакция администрации на действия иерархии носила запаздывающий характер. Тем самым были созданы условия для установления церковно-государственного «двоевластия», ставшего источником многих региональных конфликтов. Ошибки правительства, допустившего правовые пробелы в указе от 17 апреля 1905 г., привели к появлению новых проблем веротерпимости. Возникшая необходимость в создании единых государственных процедур правоприменения нового закона потребовала от МВД длительной нормотворческой деятельности, результаты которой вызвали решительные протесты римско-католического епископата и Римской курии.

Правительство не смогло правильно оценить социально-религиозные риски правоприменения указа, связанные с уровнем правосознания католического клира и остротой проблем веротерпимости, которые накопились в Северо-Западном крае за четыре десятилетия. Поэтому реакция на указ со стороны католического клира и мирян оказалась неожиданной и для правительства, и для православного духовенства. Возникли конфликты, ставшие результатом церковно-государственного «двоевластия», установленного в области правоприменения отдельных положений указа о веротерпимости. Начались попытки силового возвращения костельной собственности, находившейся в ведении Православной церкви. Развернулась нелегальная пропагандистская кампания по привлечению православных в католичество, связанная с фальсифицированными толкованиями указа, разжиганием межконфессиональной и межэтнической розни. Особое беспокойство МВД вызывали процессы формирования польской идентичности католиков-белорусов, в которых ведущую роль играл костел. Революционные события на западных окраинах России, временно расшатавшие государственный порядок и общественную дисциплину, оказывали влияние на поведение иерархии, духовных и светских членов Римско-католической церкви.

Проявления нетерпимости были характерны для представителей обеих христианских церквей, действовавших на территории Северо-Западного края.

Поэтому ответной реакцией православного духовенства и его иерархии стала организация антикатолической пропаганды, приемы и содержание которой вызывали протесты католического клира и мирян. Администрация с целью утверждения правопорядка в межконфессиональных отношениях проводила судебные и административные преследования духовных и светских лиц, обвиняемых в порицании православия и нарушении привилегий Православной церкви.

Стремление католического духовенства Северо-Западного края выйти за рамки модернизированного законодательства о веротерпимости вынудило правительство вернуться к политизации отношений с местным католичеством. Новая политика сдерживания католичества имела свои отличительные особенности. Она не носила характера чрезвычайных мер и преследовала цели адаптации новых законов к конфессиональным и этническим условиям региона. На практике эта политика приняла форму ведомственного нормотворчества МВД и администрации Северо-Западного края. С помощью правомерных административных распоряжений министерство пыталось решить следующие задачи: вопервых, закрыть существовавшие пробелы в области применения указа о веротерпимости. Во-вторых, принудить католическое духовенство к законопослушности, утверждая приоритет государственных законов и интересов Православной церкви над каноническим правом, конфессиональными и этническими интересами церкви Римско-католической.

Возвращение к политике сдерживания католичества, начатое П. А. Столыпиным и продолженное А. А. Макаровым и Н. А. Маклаковым, вызвало протесты у местного епископата и Римской курии. Давление, оказываемое Римской курией на правительство, не принесло практических результатов, так как позицию, занятую МВД, поддержал Николай II. Вместе с тем правительство учитывало политические дивиденды, которые принесла Российскому государству модернизация института веротерпимости. В своих действиях МВД по-прежнему исходило из представлений, что успешное развитие процессов интеграции западных окраин с имперским центром будет зависеть от прочности и устойчивости конфессиональной политики, основанной на принципах указа от 17 апреля 1905 г.

III. АПРОБАЦИЯ РЕЗУЛЬТАТОВ ИССЛЕДОВАНИЯ

Основные результаты исследовательской работы соискателя были апробированы на 19 международных и 7 всероссийских и республиканских конференциях, которые проходили в Москве, Санкт-Петербурге, Владимире, Самаре и Минске, получив положительную оценку со стороны российских и белорусских специалистов. Результаты исследования, изложенные в монографии «Проблемы веротерпимости в Северо-Западном крае Российской империи (1863– 1914 гг.)», использовались автором при разработке и чтении спецкурсов «Проблемы веротерпимости в Российской империи в XIX – начале XX в.» и «Проблемы расколов в Русской церкви» в Институте теологии Белорусского государственного университета.

Монографии присуждена вторая Макариевская премия 2013 года по номинации «История Православной церкви»

Научно-исследовательская работа автора была поддержана белорусской государственной программой фундаментальных исследований (ГПФИ) «История и культура» на 2006–2010 гг. Тема НИР «Конфессиональная политика Российской империи в белорусско-литовских губерниях (вторая половина XIX – начало XX в.)».

Список работ, опубликованных по теме диссертации:

1. Бендин А. Ю. Проблемы веротерпимости в Северо-Западном крае Российской империи (1863–1914 гг.). Мн., 2010. 439 с. (39,5 п. л.).

2. Шевченко К.В. Рец. на кн.: А.Ю. Бендин Проблемы веротерпимости в Северо-Западном крае Российской империи (1863–1914 гг.) // Русский Сборник:

исследования по истории России / ред-сост. О. Р. Айрапетов, Мирослав Йванович, М.А. Колеров, Брюс Меннинг, Пол Чейсти. Т. XI. М., 2012. С. 482–490.; Шабацюк А. (Люблин, Польша): Рец. на кн.: А. Ю. Бендин Проблемы веротерпимости в Северо-Западном крае Российской империи (1863–1914 гг.). [Электронный ресурс] // Беларускі гістарычны агляд. 2012. Т. 19. Сш. 1–2. – Режим доступа:

http://www.belhistory.eu/bendin-aleksandr-yu-problemy-veroterpimosti-v-severozapadnom-krae-rossijskoj-imperii-1863–1914/ Статьи в ведущих научных журналах, включенных в перечень ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации 1. Бендин А. Ю. Эволюция понятия веротерпимости и Указ 17 апреля 1905 г. // Исторические записки / Отд-ние ист. – филол. наук РАН. Вып. 9 (127) / отв. ред.

Б. В. Ананьич. М., 2006. С.113–136 (1, 5 п. л.).

2. Бендин А. Ю. Конфессионально-этнические проблемы и аккумуляция проблем веротерпимости в Северо-Западном крае Российской империи во второй половине XIX – начале XX вв. // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. 2007. № 3. С. 91–103 (0,6 п. л.).

3. Бендин А. Ю. Религиозно-этнические проблемы интерпретации указа о веротерпимости от 17 апреля 1905 г. в Северо-Западном крае Российской империи // Исторические записки / Отд-ние ист.- филол. наук РАН. Вып.11 (129) / сост.

и отв. ред. Б. В. Ананьич. М., 2008. С. 218–258 (2,3 п. л.).

4. Бендин А. Ю. Феномен «упорствующих» как проблема веротерпимости в Северо-Западном крае // Славяноведение. 2008. № 4. С. 3–17 (0,7 п. л.).

5. Бендин А. Ю. Настало католикам время отмстить православным …»: Парадоксы применения указа 17 апреля 1905 г. «О веротерпимости» на территории Северо-Западного края // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. 2009. № 2. С. 95–110 (0,8 п. л.).

6. Бендин А. Ю. Указ о веротерпимости и его реализация в Северо-Западном крае Российской империи (1905 г.) // Вестник РГГУ. Серия: Исторические науки.

История России. 2009. № 17. С. 44–58 (0,7 п. л.).

7. Бендин А. Ю. Рец. на кн.: А. А. Сафонов. Свобода совести и модернизация вероисповедного законодательства Российской империи в начале XX века. Тамбов: Издательство Р. В. Першина, 2007. 367 с. // Российская история. 2009.

№ 4. С. 188–190 (0,3 п. л.).

8. Бендин А. Ю. Свобода совести или веротерпимость? Полемика в российской печати (начало XX в.) // Новый исторический вестник. 2010. № 2. (24).

С. 78–92 (0,7 п. л.).

9. Бендин А. Ю. Польский мятеж 1863 г. в судьбах старообрядцев СевероЗападного края // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. 2011. № 1. С. 77–92 (1,2 п. л.).

10. Бендин А. Ю. Модернизация религиозного законодательства и проявления религиозно-этнической нетерпимости в Северо-Западном крае Российской империи в начале XX в. // Известия Смоленского государственного университета. 2011. № 2. С. 304–314 (0,5 п. л.).

11. Бендин А. Ю. К вопросу о формировании этнической идентичности белорусов в Российской империи (вторая половина XIX – начало XX вв.) // Проблемы национальной стратегии. 2012. № 2. С. 170–185 (1,1 п. л.).

12. Бендин А. Ю. Католицизм – друг или враг? Межведомственный спор в российском правительстве (1905–1914 гг.) // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. 2012. № 1. С. 42–58 (0,9 п. л.).

13. Бендин А. Ю. Конфессиональная политика в Северо-Западном крае Российской империи: 1863–1914 гг. // Вестник Тверского государственного университета. Серия: История. 2012. № 3. С. 3–20 (0,8 п. л.).

Статьи в ведущих научных журналах, включенных в перечень ВАК 1. Бендин А. Ю. Образ Виленского генерал-губернатора М.Н. Муравьева в современной белорусской историографии // Беларуская думка. 2008. № 6. С. 42– 46 (0,4 п. л.).

1. Бендин А. Ю. Религиозная толерантность в Российской империи как этнообразующий и консолидирующий фактор (вторая половина XIX – начало XX вв.) // Кафоликия: сб. научных статей / под ред. А. В. Данилова. Мн., 2003.

С. 96–108 (1 п. л.).

2. Бендин А. Ю. Веротерпимость и проблемы национальной политики Российской империи (вторая половина XIX – начало XX в.) // Минские епархиальные ведомости. 2003. № 4. (67) С. 52–57 (0,5 п. л.); 2004. № 1. (68) С. 50–55 (0,5 п. л.).

3. Бендин А. Ю. Владимир Соловьёв о проблемах веротерпимости в Российской империи // Россия и вселенская Церковь: В. С. Соловьёв и проблемы религиозного и культурного единения человечества / ред. Вл. Порус. Серия:

Религиозные мыслители. М., 2004. С. 58–71 (0,7 п. л.).

4. Бендин А. Ю. С.Н. Булгаков о взаимоотношениях Церкви и государства в России (1902–1918 гг.) // Русское богословие в европейском контексте: Булгаков и западная религиозно-философская мысль. / ред. Вл. Порус. Серия: Религиозные мыслители. М., 2005. С. 105–116 (0,6 п. л.).

5. Бендин А. Ю. Проблемы этнической идентификации белорусов 60-х гг.

XIX – начала XX в. в современной историографии // Исторический поиск Беларуси: альманах / сост. А.Ю. Бендин. Мн., 2006. С. 8–35 (2,5 п. л.).

6. Бендин А. Ю. Граф М.Н. Муравьёв Виленский и национальное пробуждение белорусского народа в 60-е гг. XIX в. // Исторический поиск Беларуси:

альманах / сост. А.Ю. Бендин. Мн., 2006. С. 53–77 (2,3 п. л.).

7. Бендин А. Ю. Указ о веротерпимости от 17 апреля 1905 г. и его последствия для религиозной ситуации на белорусских землях // Минские епархиальные ведомости. 2006. № 1. (76) С. 64–70 (0,5 п. л.).

8. Бендин А. Ю. Религиозно-этнические проблемы Северо-Западного края в контексте процесса интеграции. (1863–1914 гг.) // Проблемы отечественной истории:

Источники, историография, исследования. Сб. науч. ст. / редкол.; М.Н. Барышников, А.В. Голубев и др. /отв. ред. М.В. Друзин. СПб., 2008. С. 353–369.

9. Бендин А. Ю. Старообрядцы Северо-Западного края и власть: особенности взаимоотношений (1905–1906 гг.) // Сборник: Старообрядчество: история, культура, современность. Вып.13. М., 2009. С. 123–128 (0,5 п.л.).

10. Бендин А. Ю. Указ 17 апреля 1905 г. о веротерпимости и проблемы конфессионально-этнической интеграции (на материалах Северо-Западного края Российской империи)» // Империи и империализм нового и новейшего времени:

сб. статей. СПбГУ., 2009. С. 356–359 (0,2 п.л.).

11. Бендин А. Ю. Религиозно-этнические проблемы и противоречия на территории Северо-Западного края Российской империи во второй половине XIX – начале XX в. // Вестник Тверского государственного университета. Серия:

История. Вып. 1. 2009. № 12. С. 51–64 (0,7 п.л.).

12. Бендин А. Ю. Религиозно-этнические противоречия и конфликты на территории Северо-Западного края Российской империи (вторая половина XIX – начало XX вв.): истоки и проявления // Русский сборник: Исследования по истории России. / ред.-сост. О.Р. Айрапетов, Мирослав Йованович, М.А. Колеров, Брюс Меннинг, Пол Чейсти. Т. VIII. М., 2010. С. 59–94 (2,2 п. л.).

13. Бендин А. Ю. Генезис российской веротерпимости // Свеча-2011.

Толерантность: проблемы, дискуссии и возможности концептуализации: сб. статей. Владимир, 2011. С. 37–49 (0,6 п. л.).

14. Бендин А. Ю. Российская империя и Католическая церковь: борьба за этническую идентичность белорусов Северо-Западного края (1863–1914 гг.) // Русский сборник. Исследования по истории России. / ред-сост: О. Айрапетов, М. Йованович, М. Колеров, Б. Меннинг, П. Чейсти. Том X. М., 2011. С. 7– (3,1 п. л.).

15. Бендин А. Ю. Искушение свободой: указ о веротерпимости и борьба за паству между православием и католичеством в Северо-Западном крае Российской империи // Русский сборник: Исследования по истории России. / ред.-сост.

О.Р. Айрапетов, Мирослав Йованович, М.А. Колеров, Брюс Меннинг, Пол Чейсти.

Т. XII. М., 2012. C. 178–209 (1,4 п. л.).

16. Бендин А. Ю. Образы российской монархии, формируемые христианскими конфессиями Северо-Западного края во второй половине XIX – начале XX в. // Новая экономика. 2012. № 2 (60) С. 247–255 (0,5 п.л.).

1. Бендин А. Ю. Вероисповедная система Российской империи (конец XIX – начало XX в.) // VII Международные Кирилло-Мефодиевские чтения, посвя-щённые Дням славянской письменности и культуры. Минск, 22–24 мая 2001 г. Материалы чтений. Ч. 1, кн. 1. / отв. ред. А. Ю. Бендин. Мн., 2002. С.153–171 (1,2 п. л.).

2. Бендин А. Ю. Православная Церковь и проблемы формирования русского национального самосознания» // VIII Международные Кирилло-Мефодиевские чтения, посвящённые Дням славянской письменности и культуры. Минск, 23–26 мая 2002 г.

Материалы чтений. В 2 ч. Ч.1. / отв. ред. А. Ю. Бендин. Мн., 2003. С.163–186 (2,2 п. л).

3. Бендин А. Ю. Православная Церковь и проблемы формирования русского национального самосознания: особенности белорусского опыта (конец XIX – начало XX в.) // Россия и Беларусь: от века XIX к веку XXI: сборник материалов республиканских научных чтений, посвящённых памяти профессора И.В. Оржеховского., Брест, 27 мая 2003 г. БрГУ, 2004. С.124–134 (0,7 п. л.).

4. Бендин А. Ю. Имперская веротерпимость и религиозно-национальный подъём татарского народа (вторая половина XIX – начало XX в.) // Тюркские народы в истории Беларуси: Мат-лы IX науч.-практ. конф., 2–3 сентября 2003 г.

Ч.1. Мн., 2004. С. 50–61 (0,6 п. л.).

5. Бендин А. Ю. Религиозные права личности в Российской империи (вторая половина XIX – начало XX в.) // Свеча – 2005. Истоки: Религия и личность в прошлом и настоящем: Мат-лы межд. конф., / ред. Е.И. Аринин. ВлГУ. Т.13.

2005. С. 65–67 (0,2 п. л.).

6. Бендин А. Ю. Указ 17 апреля 1905 г. и его последствия для религиозной ситуации на белорусских землях // Свято-Михайловские чтения. Минск, 10– 12 ноября 2005 г. Доклады и тезисы. Ч. II. Мн., 2005. С. 46–55 (0,5 п. л.).

7. Бендин А. Ю. О содержании понятия веротерпимости накануне указа 17 апреля 1905 г. // XI Международные Кирилло-Мефодиевские чтения, посвящённые Дням славянской письменности и культуры. Минск, 24–26 мая 2005 г.

Материалы чтений. / отв. ред. А. Ю. Бендин. Мн., 2006. С.79–108 (2,1 п. л.).

8. Бендин А. Ю. Эволюция проблем веротерпимости в Северо-Западном крае Российской империи (конец XVIII – начало XX в.) // XII Международные Кирилло-Мефодиевские чтения, посвящённые Дням славянской письменности и культуры. Минск, 24–26 мая 2006 г. Материалы чтений. / отв. ред. А. Ю. Бендин.

Мн., 2007. С.128–142 (0,7 п. л.).

9. Бендин А. Ю. Указ о веротерпимости 17 апреля 1905 г. и его последствия для православно-католических отношений в Северо-Западном крае // Власть, общество и реформы в России: история, источники, историография: Мат-лы Всерос. науч. конф., 6–7 декабря 2006 г. СПб., 2007. С. 475–482 (0,5 п. л.).

10. Бендин А. Ю. Генезис проблем веротерпимости в Северо-Западном крае Российской империи (1863–1904 гг.) // Материалы XIII Международных КириллоМефодиевских чтений, посвященных Дням славянской письменности и культуры.

Минск, 24–26 мая 2007 г. / отв. ред. А. Ю. Бендин. Мн., 2008. С.197–207 (0,6 п. л.).

11. Бендин А. Ю. Конфликт церковной и светской бюрократии в интерпретации указа 17 апреля 1905 г. о веротерпимости и его социальные последствия (на материалах Северо-Западного края) // Бюрократия и бюрократы в России в XIX и XX веках: общее и особенное: Мат-лы XII Всерос. науч.теоретич. конф., РУДН. 29–30 мая 2008 г. М.: РУДН. С. 66–73 (0,5 п. л.).

12. Бендин А. Ю. Указ о веротерпимости 17 апреля 1905 г. и религиозноэтнические конфликты в Северо-Западном крае Российской империи // Роль конфессий в развитии межнациональных отношений: Россия – Балканы – Поволжье:

Труды межд. науч. конф., 11–13 сентября 2008 г. 2008. Самара, С. 285–292 (0,4 п. л.).

13. Бендин А. Ю. Модернизационный потенциал указа 17 апреля 1905 г.

и риски применения его на территории Северо-Западного края // Россия и революция 1917 г.: опыт истории и теории: Мат-лы Всерос. науч. конф., 12– 13 ноября 2007 г. СПб., 2008. С. 229–237 (0,6 п.л.).

14. Бендин А. Ю. Интеграционные и религиозно-этнические проблемы школьной политики в Северо-Западном крае Российской империи (конец XIX – начало XX вв.) // Государство и развитие образования в России XVIII–XX в.:

политика, институты, личности: Мат-лы XIII Всерос. науч.-теоретич. конф., РУДН, 14–15 мая 2009 г. М.: РУДН, 2009. С. 362–368 (0,4 п. л.).

15. Бендин А. Ю. Православно-католические отношения на территории Северо-Западного края Российской империи (вторая половина XIX – начало XX вв.) // XIV Международные Кирилло-Мефодиевские чтения, посвященные Дням славянской письменности и культуры. Минск, 22–24 мая 2008 г. Материалы чтений. / отв. ред. А.Ю. Бендин. Мн., 2009. С. 260–307(0,8 п. л.).

16. Бендин А. Ю. Практика применения российского указа 17 апреля 1905 г.

о веротерпимости в Царстве Польском // Сотрудничество и связи России и СССР с народами зарубежных стран XX вв.: Мат-лы XIV Всерос. науч.-практ. конф., посвященной 50-летию РУДН, 20–21 мая 2010 г. М.: РУДН, 2010. С. 18–25 (0,4 п. л.).

17. Бендин А. Ю. Проблема русификации Северо-Западного края (вторая половина XIX – начало XX вв.) в современной белорусской историографии. // Россика и русистика новейшего времени: труды международной конференции памяти А. А. Фурсенко (1927–2008) 4–5 июля 2009 г. / редкол: Р. Ш.Ганелин, А.Ю.

Дворниченко, В.Н. Плешков и др. СПб.: СПбГУ. 2010. С. 112–125. (0,5 п.л.).

18. Бендин А. Ю. Между свободой и традицией: проблемы веротерпимости в Северо-Западном крае Российской империи // Церковь, государство и общество в истории России и православных стран: Мат-лы III межд. науч. конф., Владимир.:

ВлГУ, 2011. С. 97–108 (0,5 п. л.).

19. Бендин А. Ю. Спор о судьбах религиозной реформы в России (начало XX в.) // Реформы и реформаторы в истории России: к 150-летию великих реформ:

Мат-лы XVI Всерос. науч.-теоретич. конф., РУДН, 17–18 мая 2012 г. М.: РУДН.

2012. С. 67–75 ( 0,4 п. л.).