На правах рукописи

БУЛЯКОВ Ильнур Ильдусович

ЗОЛОТООРДЫНСКИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ТРАДИЦИИ

В УПРАВЛЕНИИ УФИМСКИМ УЕЗДОМ

(ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XVI — ПЕРВАЯ ТРЕТЬ XVIII в.)

Специальность 07.00.02 — Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Оренбург 2011 2

Работа выполнена на кафедре историографии и источниковедения ФГБОУ ВПО «Башкирский государственный университет»

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор Азнабаев Булат Ахмерович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, доцент Любичанковский Сергей Валентинович кандидат исторических наук, доцент Сулейманов Фуат Мурзагалеевич

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы»

Защита состоится 9 декабря 2011 г. в 12.00 на заседании диссертационного совета ДМ 212.180.03 при ФГБОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет» по адресу: 460844, Оренбург, ул. Советская, 19, ауд. 333.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет»

по адресу: 460844, Оренбург, ул. Советская, 19.

Текст автореферата размещен на сайте ФГБОУ ВПО «ОГПУ»

www.ospu.ru и на сайте ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации www.vak.ed.gov.ru 3 ноября 2011 г.

Автореферат разослан 8 ноября 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук, профессор Р. Р. Хисамутдинова

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. Одним из малоисследованных вопросов отечественной истории XVI—XVIII вв. является проблема преемственности золотоордынских государственных традиций в Русском государстве касательно управления Уфимским уездом. В ходе принятия башкирами русского подданства в середине XVI в. царское правительство столкнулось здесь с социальными отношениями, которые не позволяли использовать традиционные методы управления путем включения наиболее лояльной части местной элиты в состав служилого сословия России. В этих условиях присоединение башкир шло по пути адаптации существующих традиционных институтов башкирского общества к государственной структуре Российского государства.

Под государственной традицией подразумевается историко-генетическая преемственность общих, основных и существенных признаков, принципов и компонентов государственного устройства, передающихся от одних государств к другим. Согласно источникам при принятии башкир под свое подданство царская власть использовала золотоордынские методы и приемы государственного управления, принципы отношения центра с регионами, что предопределило уникальный статус башкир в составе Русского государства с сохранением вотчинного права на родовые земли и с широким внутренним самоуправлением.

Актуальность темы диссертационного исследования становится еще более явственной в свете последних реформ в области местного самоуправления в России. Сохранение и использование каких-либо проверенных временем государственных традиций в области управления, отношений центра с субъектами, на наш взгляд, является залогом стабильного развития российского общества.

Объектом исследования является власть в башкирском обществе в условиях русского подданства, предметом — золотоордынские (тюрко-монгольские) государственные традиции управления Уфимским уездом, применяемые русским правительством.

Хронологические рамки исследования охватывают время с 1552 по 1736 г. Нижняя граница обусловлена взятием русскими войсками Казани 2 октября 1552 г. Именно после этого события начинается обсуждение рядом башкирских родов вопроса о принятии русского подданства и сам процесс их вхождения в состав Русского государства. Однако первая глава нашей диссертационной работы включает отрезок времени с первой трети XIII по первую половину XVI в. Подобный выход за пределы хронологических рамок темы исследования определяется тем, что именно в начале XIII в. были сформулированы основные принципы административно-политического управления башкирами, которые фактически предопределили политическое, административное и государственное строительство на дальнейшие столетия. Верхняя граница хронологических рамок — 11 февраля 1736 г., когда вышел именной Указ Анны Иоанновны, существенно преобразивший традиционный образ управления башкирами, положивший начало интеграции башкирского общества в общеимперскую структуру.

Территориальные рамки исследования обусловлены ареалом проживания башкирских родов, границы которого не были постоянными, изменялись в зависимости от многочисленных внутренних и внешних факторов. К моменту присоединения башкир к Русскому государству они занимали почти весь Южный Урал по обеим его склонам от Нижней Камы и Средней Волги до верховьев рр. Яик и Тобол. Впоследствии европейская часть края составила новообразованный Уфимский уезд.

Южная граница уезда проходила с юга на север, примерно от среднего течения Яика до Волги в районе Саратова и Самары. На северо-западе она шла до устья р. Кинель, далее — по среднему течению р. Сок, верховьям р. Кондурча, затем по р. Шешме и до р. Камы. Местами башкирские земли заходили за Каму, а на севере доходили примерно до устья р. Сылвы и среднего течения Чусовой. Далее границы Уфимского уезда суживались к югу и шли по восточному склону Уральских гор до среднего течения р. Яик.

В 1708 г. в связи с образованием губерний основная территория расселения башкир составила Уфимскую провинцию.

Степень изученности темы. Данная тема не являлась предметом специального исследования. Историки акцентировали внимание лишь на вопросах о характере и условиях признания башкирскими родами русского подданства, рассматривали отдельные аспекты управления краем во второй половине XVI — XVII в. При подобном подходе исследовать проблему преемственности форм и методов управления башкирским краем на протяжении XVI—XVIII вв.

не представляется возможным.

Так, например, интерес дореволюционных историков к этому краю был обусловлен масштабами колонизации, сложностью и противоречивостью процесса интеграции нерусских народов края в административную структуру Российского государства. Однако многие из них, указывая на привилегированное положение башкир, особый статус башкирского общества в составе России, объясняли это либо добровольным характером присоединения, либо противоречивостью позиции самого российского правительства по вопросу управления башкирским краем. При этом исключалась всякая преемственность государственного строительства в России от Золотой Орды1.

Фирсов Н. А. Инородческое население прежнего казанского царства в новой России до года и колонизация Закамских земель // Ученые записки Казан. ун-та. Казань, 1870. Т. IV. С. 321— 628; Перетяткович Г. В. Поволжье в XVII веке и начале XVIII века (очерки из истории колонизации края). Одесса, 1882; Рычков П. И. История Оренбургская (1730—1750). Оренбург, 1896.

В поле зрения местных башкирских ученых-просветителей XIX — начала XX в. был дорусский период истории башкир. В их числе М. Уметбаев, Т. Ялсыгулов, Г. Сокорой и др., которые придерживались мнения, что особое положение башкирских земель в составе Русского государства обуславливалось добровольностью и условиями принятия башкирскими родами подданства царя1. При этом М. Уметбаев большое внимание уделяет истории табынцев и отмечает, что они в числе некоторых других зауральских башкирских родов вошли в состав Московии под принуждением. В то же время башкирские просветители XIX — начала XX в. внесли весомый вклад в дело сбора и публикации материалов, касающихся средневековой истории башкир. Однако они не были должным образом знакомы с методологией источниковедческого анализа, в их работах отсутствует критический подход к обнаруженным и публикуемым источникам.

Большинство советских исследователей, как и авторы предыдущего периода, рассматривали лишь вопросы интеграции территории расселения башкир в состав Русского государства, однако уже в соответствии с марксистсколенинским формационным подходом к истории2.

С середины 1940-х гг. на смену концепции «насильственного завоевания»

башкирского края Русским государством пришла идея «добровольного вхождения». В это время ряд интересных положений, касающихся характера отношений между Россией и башкирами, выдвинул крупный специалист по русскому феодализму Н. В. Устюгов. «В то время, когда башкиры переходили в подданство Русского централизованного государства, они по своему общественно-политическому развитию еще не вышли из стадии феодальной раздробленности. Феодал периода феодальной раздробленности — вольный слуга и может избирать себе государя по собственному усмотрению. Он служит только до тех пор, пока условия службы его удовлетворяют. Не понравилась служба — он вправе отъехать к другому государю», — писал в одной из своих работ Н. В. Устюгов3. Выдвигая свою концепцию свободного вассалитета башкир в составе России, он опирался в основном на труд академика Б. Я. Владимирцова «Общественный строй монголов: Монгольский кочевой феодализм»4. Н. В. Устюгов приравнивал отношения между башкирами и Россией к отношениям вассала и сюзерена в Западной Европе, основные принципы которых, согласно Уметбаев М. Ядкар (на башк. яз.). Уфа, 1984; Галяутдинов И. Г. «Тарих нама-и булгар»

Таджетдина Ялсыгулова. (Лингвотекстологический анализ списков памятника. Грамматический очерк, лексика, сводный текст и перевод). Уфа, 1990; Сокорой Г. Сияние свечи (на башк. яз.). Уфа, 1995.

Устюгов Н. В. Башкирское восстание 1662—1664 годов // Исторические записки. М. ; Л., 1947. Т. 24. С. 119; Демидова Н. Ф. Башкирское восстание 1735—1736 гг.: автореф. дис. … канд. ист.

наук. М., 1956.

Устюгов Н. В. Башкирское восстание 1737—1739 гг. М. ; Л., 1950. С. 5, 7.

Владимирцов Б. Я. Общественный строй монголов: Монгольский кочевой феодализм. Л., 1934.

концепции исследователя, были сформированы в период нахождения русских княжеств и башкирских родов в составе монгольского государства.

А. П. Чулошников одним из первых обратил внимание на сохранение золотоордынских пережитков в социальной структуре башкирского общества после их присоединения к Русскому государству. Заметное расширение и обновление источниковой базы за счет собственно башкирских летописей (шежере. — И. Б.) позволило ему сделать вывод, что социальные слои тарханов, батыров и князей были унаследованы Москвой от татар Казанского и Астраханского ханств. Однако историк в силу ограниченности темы своего исследования не стал вскрывать причины их сохранения в башкирском обществе XVI и последующих веков1.

В 60—90-е гг. XX века в отечественной науке наступает качественно новый этап в исследовании истории края. Историки обратились к изучению вопросов социально-экономического развития башкирского общества XVI— XVIII вв. Ключевой проблемой всех работ является вопрос о существовании вотчинного права, т.е. земельного законодательства, осуществлявшегося в башкирском крае со времени присоединения к России. Именно вотчинное право, по определению авторов того периода, не только предопределило уникальный правовой статус башкирского общинного землевладения, но и повлияло на все важнейшие социально-экономические процессы в крае2.

В соответствии с этим положением Н. Ф. Демидова отмечает, что в XVI— XVII вв. в башкирском крае сохранялись особая система управления и ряд привилегий для местного населения. Указанная специфика была вызвана стремлением правительства переложить охрану юго-восточных границ Русского государства на башкирское родовое ополчение. В соответствии с этим в основу управления башкирами и территорией их расселения в XVI—XVII вв. положен принцип сохранения самостоятельности внутрифеодального управления башкирских общин и признание правительством вотчинного права башкир на землю.

Таким образом, советские исследователи 60—90-х гг. XX в., как и дореволюционные авторы, ограничились изучением специфики интеграции башкирского общества в административную структуру Русского государства. Ими Чулошников А. П. Феодальные отношения в Башкирии и башкирские восстания XVII и первой половины XVIII в. // Материалы по истории Башкирской АССР (далее — МИБ). М. ; Л., 1936. Ч. 1.

Башкирские восстания в XVII и первой половине XVIII в. / отв. ред. А. П. Чулошников. С. 10—12.

Демидова Н. Ф. Социально-экономические отношения в Башкирии в первой четверти XVIII в. // Материалы научной сессии, посвященной 400-летию присоединения Башкирии к Русскому государству. Уфа, 1958. С. 23—67; Ее же. Землевладение и землепользование в Уфимском уезде в XVI—XVII веках. Ежегодник по аграрной истории стран Восточной Европы. 1960. Минск, 1962.

С. 12—128; Ее же. Управление Башкирией и повинности населения Уфимской провинции в первой трети XVIII века // Исторические записки. М., 1962. Т. 68. С. 45—72; Акманов И. Г. Башкирия в составе Российского государства в XVII — первой половине XVIII века. Свердловск, 1991; Шакурова Ф. А.

Башкирская волость в середине XVIII — первой половине XIX века. Уфа, 1992.

отмечалось, что она предопределялась существованием особого земельного законодательства — вотчинного права башкирского населения. Однако историки не ставили перед собой задачу выяснить обстоятельства его происхождения в предшествующую эпоху.

Впервые в отечественной историографии попытку обнаружения вотчинного права башкир в дорусский период предприняли Р. Г. Кузеев, А. Н. Усманов1.

Р. Г. Кузеев сформулировал положение, согласно которому ногайские правители в башкирском крае претендовали на золотоордынское политическое наследство, на власть над башкирскими родами. Он подчеркивал, что мирное соседство и сотрудничество чередовались с враждой и столкновениями, но конфликтность стала преобладать лишь к середине XVI в.

На основании сведений башкирских шежере А. Н. Усманов сделал вывод о том, что вотчинное право сложилось у башкир в период создания Монгольской империи. После присоединения башкир к Русскому государству царское правительство не изменило порядка землевладения, закрепив за башкирами их исконные владения, оставив за ними права вотчинников.

Впервые проблема преемственности традиций в сфере управления, права от одного общества к другому получила теоретическое обоснование в постсоветской историографии в работах В. В. Трепавлова, Р. Ю. Почекаева.

Изучению традиционных элементов монгольской государственности XIII в., т.е. компонентов социально-политического устройства, перешедших в нее из административных структур раннего средневековья, посвящена монография В. В.

Трепавлова2. Предметом данного исследования стал государственный строй Монгольской империи, внимание в работе сконцентрировано на государственных традициях. На основе анализа и изучения широкого пласта разнообразных видов источников автор пришел к выводу о преемственности государственных традиций в области управления в империи Чингисхана от древнетюркских и Уйгурского каганатов VI—IX вв. В заключительной части своего исследования В. В. Трепавлов затронул вопросы эволюции государственных традиций в конце XIII—XIV вв., обосновав необходимость дальнейшего изучения проблемы преемственности в сфере управления и права в кочевых обществах постордынского периода.

Кузеев Р. Г. К этнической истории башкир в конце I — начале II тысячелетия н. э. (Опыт сравнительно-исторического анализа шежере, исторических преданий и легенд) // Археология и этнография Башкирии. Уфа, 1968. Вып. III; Его же. Происхождение башкирского народа: Этнический состав, история расселения. М., 1974; Его же. Башкиры и ногайцы: этнические взаимосвязи // Основные аспекты историко-географического развития Ногайской Орды. М., 1991; Его же. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала. Этногенетический взгляд на историю. М., 1992; Его же. Историческая этнография башкирского народа. 2-е изд., стереотип. Уфа, 2009; Усманов А. Н. Добровольное присоединение Башкирии к Русскому государству. Уфа, 1982.

Трепавлов В. В. Государственный строй Монгольской империи XIII в.: проблема исторической преемственности. М., 1993.

В двух других работах по истории Ногайской Орды и отношениям башкир с ногаями В. В. Трепавлову благодаря введению в научный оборот комплекса документов из фонда «Ногайские дела» удалось воссоздать систему управления башкирами правителями Ногайской Орды. Автор доказал, что территория расселения башкир не была разделена между улусами Ногайской Орды, а представляла особое наместничество, подати с которого поступали в общую казну Орды1. В своих последних монографиях и научных статьях В. В.

Трепавлов показал постепенное приспособление башкир к другим условиям существования в составе России, их адаптацию к ее политическому строю и законодательству. По его мнению, решающее значение в этом сыграло использование Русским государством золотоордынских методов и приемов государственного управления над башкирами2.

Работы Р. Ю. Почекаева посвящены проблемам формирования и развития права в Улусе Джучи (Золотой Орде), их эволюции в постордынских государственных образованиях, Казахском ханстве в частности. Автор в качестве источников чингизидского права на территории Улуса Джучи называет древнее право торе, Великую Ясу Чингисхана и ярлыки ханов как независимых верховных правителей. Он обосновал преемственность некоторых его элементов в казахских жузах от Золотой Орды3.

С критикой работ, посвященных концепции трактовки московской государственности как исторического преемника Золотой Орды, выступил Ч. Гальперин. Он, отрицая преемственность властных полномочий московских царей от золотоордынских ханов на земли распавшейся Орды, указывает, что Московия была прежде всего православным христианским царством, наследником Киева и Владимира, а вовсе не Сарая; Московия заимствовала ряд учреждений и институтов Монгольской империи, участвовала в политической жизни татарских государств, ей был знаком бытовавший в политической практике татарских послов тезис о связи чингизидов и рюриковичей, но не более того. Историк приходит к выводу, что Московия не была политическим наследником государственности Золотой Орды и ее правитель никогда не считал себя «новым татарским ханом»4.

Трепавлов В. В. Ногаи в Башкирии XV—XVII вв. Уфа, 1997; Его же. История Ногайской орды. М., 2001.

Трепавлов В. В. «Белый царь». Образ монарха и представления о подданстве у народов России XV—XVIII вв. М., 2007.

Почекаев Р. Ю. Особенности формирования и эволюции правовой системы Улуса Джучи // Тюркологический сборник. 2005: Тюркские народы России и Великой степи. М., 2006. С. 301—322;

Его же. Основные этапы эволюции казахского суда биев (XV — начало ХХ в.) // Зангер. 2008. № (81). С. 51—58; Его же. Право Золотой Орды. Казань, 2009.

Гальперин Ч. Вымышленное родство. Московия не была наследницей Золотой Орды // Родина. 2003. № 12.

Некоторые моменты вопроса о золотоордынских государственных традициях в Русском государстве были затронуты в монографиях и научных публикациях ряда современных исследователей в последние 10—15 лет.

Н. А. Мажитов и А. Н. Султанова развили концепцию Р. Г. Кузеева и А. Н. Усманова о вотчинном землевладении башкирских родов в дорусский период. Согласно их исследованию вотчинное право возникло у башкир в результате договора о союзе, который был заключен между вождями башкирских родов и правителями Монгольской империи. Н. А. Мажитов указал на то, что владение землями было обусловлено определенными обязательствами башкир, среди которых главную роль играли ясак и военная служба1.

А. З. Асфандияров дал четкую характеристику социальному, общественно-политическому развитию, родовой структуре башкир в первое столетие после их вхождения в состав Русского государства. Он отметил, что многие черты внутреннего самоуправления башкир предшествующего периода были сохранены и после принятия ими подданства русского царя2.

Проблемам адаптации существующих традиционных институтов башкирского общества к структуре Российского государства во второй половине XVI — первой трети XVIII в. посвящена монография Б. А. Азнабаева. Рассмотрение социально-экономического и политического развития башкирского общества в XVI—XVIII вв., выявление внешних и внутренних политических факторов развития Российского государства, повлиявших на изменение общего курса управления башкирами и территорией их расселения на протяжении XVI — первой трети XVIII в., всестороннее изучение аппарата управления башкирским краем, т.е.

структуры и деятельности центральных и местных учреждений, осуществлявших процесс интеграции края в систему российской государственности, позволили автору выявить и тщательно проанализировать методы и аппарат интеграции Башкирии в административную структуру России. При этом им впервые были затронуты вопросы государственно-правовых отношений, существовавших в башкирском обществе в золотоордынский период. Так, Б. А. Азнабаев отмечает, что в середине XVI в. при установлении башкирского подданства правительство Ивана IV воспользовалось традициями и опытом Золотой Орды и других государств, которые придерживались государственно-правовой системы джучидов3.

Р. Н. Рахимов в ряде своих монографий и статей непосредственно обратился к вопросу традиций Золотой Орды в военном деле башкир в XVI— Мажитов Н. А., Султанова А. Н. История Башкортостана. Древность. Средневековье. Уфа, 2009.

Асфандияров А. З. Башкирия после вхождения в состав России (вторая половина XVI — первая половина XIX в.). Уфа, 2006; Его же. Башкирские тарханы. Уфа, 2006.

Азнабаев Б. А. Интеграция Башкирии в административную структуру Российского государства (вторая половина XVI — первая треть XVIII в.). Уфа, 2005.

XVII вв. К их числу исследователь относит десятичную систему организации, характер вооружения, тактику ведения боевых действий, сохранение архаичных групп тарханов и батыров1.

В процессе исследования истории городов на территории башкирского края Р. Г. Буканова впервые в отечественной историографии рассмотрела вопрос о принадлежности земель, на которых были построены правительственные центры на землях башкир в XVI—XVII вв.2 Ею затронута и тема образования Уфимского уезда, его административных границ3. В другой статье Р. Г. Буканова одной из первых затронула вопрос о роли башкир в системе взаимоотношений московского правительства с ногайцами, калмыками и казахами в XVI—XVIII вв., ввела в научный оборот ряд новых дел из фонда «Калмыцкие дела» РГАДА, которые представляют большую ценность и для нашего исследования. Автор статьи пришла к важному выводу, что пограничное положение башкирского народа в составе России в XVI—XVIII вв. оказывало непосредственное влияние на их социально-экономическое и политическое развитие. Им постоянно приходилось вести борьбу не только в интересах Российского государства по охране юго-восточных границ, но и вступать в сложные взаимоотношения с пограничными соседями: ногаями, калмыками и казахами4.

Таким образом, обзор имеющейся литературы свидетельствует о практической неразработанности темы золотоордынских традиций государственного управления Уфимским уездом, применяемых впоследствии Русским государством. Исследователи основное внимание уделяли характеру и условиям признания башкирскими родами русского подданства, формирования и функционирования местной администрации, которая представляла власть царя в регионе. И лишь в последние годы ряд историков в своих публикациях обратили внимание на тему, ставшую предметом нашей диссертационной работы, тем самым обозначив актуальность написания обобщающего научного труда по проблеме.

Рахимов Р. Н. Участие военно-служилых сословий Южного Урала в походах Российской армии в 90-е годы XVIII века: по материалам РГАДА и РГВИА // Археография Южного Урала: Исторические источники и современные методы: материалы межрегиональной науч.-практ. конф. Уфа, 2001. С. 135—139; Его же. Традиции Золотой Орды в военном деле башкир XVII—XVIII вв. // Золотоордынское наследие: материалы Междунар. науч. конф. «Политическая и социально-экономическая история Золотой Орды (XIII—XV вв.)». 17 марта 2009 г.: сб. статей. Казань, 2009. Вып. 1.

С. 170—174; Кортунов А. И., Рахимов Р. Н. Аннотированная хроника военной службы народов Урала в XVI—XIX вв. Уфа, 2009.

Буканова Р. Г. Города-крепости Юго-Востока России в XVIII веке: История становления городов на территории Башкирии. Уфа, 1997.

Буканова Р. Г. Из истории заселения Уфимского уезда в первой половине XVII века (до сооружения Закамской черты). Воронеж, 1979.

Буканова Р. Г. Взаимоотношения башкир с ногайцами, калмыками и казахами в XVI— XVIII вв. // Ватандаш. 2010. № 6. С. 36—51.

Характеристика источниковой базы исследования. Исследование опирается на широкий круг как опубликованных, так и извлеченных из архивохранилищ источников. Основой диссертационной работы явились архивные источники, выявленные в семи фондах Российского государственного архива древних актов1. Использовались и опубликованные источники. В «Полном собрании законов Российской империи» напечатаны указы царей и Сената, доношения и проекты местных администраторов, касающиеся истории управления башкирами и башкирским краем, социально-экономической, демографической, религиозной политики царского правительства. Большую информативную ценность по нашей теме представляют «Материалы по истории Башкирской АССР»2. В них содержатся сведения о характере башкирского подданства, об управлении краем, о башкирском самоуправлении и административных дорогах, а также о волостях. Некоторая полезная информация по системе местного самоуправления башкир представлена в «Материалах по истории России», изданных А. И. Добросмысловым3.

Специфика исследования предполагает использование и таких источников, как законодательные акты, делопроизводственные документы, памятники устного народного творчества.

Законодательные акты. В данную группу входят в первую очередь жалованные грамоты, в которых закреплялись взаимные права и обязанности. Они вручались представителям башкирских родов в ходе добровольного принятия ими российского подданства. Тексты грамот хранились в Приказе Казанского дворца и Уфимской приказной избе. Однако почти все жалованные грамоты к моменту составления Полного собрания законов были утрачены.

В 1721—1735 гг. выходят указы, дающие возможность реконструировать некоторые положения жалованных грамот XVI — начала XVII в. (именной указ от 27 июля 1728 г. «Об отделении Уфимской провинции от Казанской провинции, о состоянии оной в особом ведомстве Сената и о назначении для управления оной Воеводою Бригадира Бутурлина», адресованный башкирам Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 16. Внутреннее управление;

Ф. 119. Калмыцкие дела; Ф. 1173. Уфимская приказная изба; Ф. 1324. Спорные дела Генерального межевания; Ф. 233. Печатный приказ; Ф. 248. Кабинет министров; Ф. 248. Правительствующий Сенат; Ф. 273. Камер-коллегия.

МИБ. Ч. 1. Башкирские восстания в XVII и первой половине XVIII в. / отв. ред. А. П. Чулошников. М. ; Л., 1936; МИБ. Т. III. Экономические и социальные отношения в Башкирии в первой половине XVIII в. / сост. Н. Ф. Демидова. М. ; Л., 1949; МИБ. Т. IV. Ч. 1. Экономические и социальные отношения в Башкирии и управление Оренбургским краем в 50—70-х годах XVIII в. / сост. Н. Ф.

Демидова. М. ; Л., 1956; МИБ. Т. VI. Оренбургская экспедиция и башкирские восстания 30-х годов XVIII в. / авт.-сост. Н. Ф. Демидова. Уфа, 2002.

Материалы по истории России. Сб. указов и других документов, касающихся управления и устройства Оренбургского края / сост. А. И. Добросмыслов. Т. I. 1734. Оренбург, 1900.

всех дорог и волостей1; сенатский указ от 6 сентября 1732 г. «О поступании в содержании суда и расправы в Уфимской Провинции между иноверцами по инструкции, данной в 1728 году Уфимскому Воеводе Бутурлину»2).

О радикальном изменении правительственной политики в отношении башкир говорят указы, принятые в период организации и деятельности Оренбургской экспедиции (проект обер-секретаря Сената И. К. Кирилова «Изъяснение о Киргиз-Кайсакской и Каракалпакской Ордах» после высочайшей резолюции, последовавшей 1 мая 1734 г., приобрел силу именного указа3; «Инструкция Статскому Советнику Ивану Кирилову отправленному для постройки города при Устье реки Орь» от 18 мая 1734 г.4; именной указ от 11 февраля 1736 г., данный генерал-лейтенанту Румянцеву и статскому советнику Кирилову5).

Указы Приказа Казанского дворца по челобитным башкир в некоторой степени отражают политику правительства в отношении башкирского населения Уфимского уезда XVII в. Сравнительно небольшая часть указов Приказа подтверждала тарханское звание служилых башкир. Отдельные из них позволили уточнить служебные обязанности тарханов.

Делопроизводственная документация. В отличие от законодательных актов делопроизводственные материалы позволяют выявить изменения в системе административного управления башкирским краем, происходившие в XVII в.

Наибольшую важность для нашей темы имеют документы, оформлявшиеся в виде наказов и инструкций. Единственный из полностью сохранившихся текстов наказов уфимских воевод (наказ Ф. И. Сомову от 15 января 1664 г.) содержится в фонде дел Сената по Оренбургской губернии6. В материалах фонда Сената по Казанской губернии содержится полный текст инструкции 1728 г.

уфимскому воеводе П. И. Бутурлину7.

Материалы фонда «Спорные дела Генерального межевания» в определенной мере позволяют восполнить утрату большинства отказных грамот, хранившихся в архиве Уфимской приказной избы.

Основная масса документов судебно-следственного делопроизводства появилась вследствие земельных конфликтов, вызванных нарушениями вотчинных прав башкирских общин. Как правило, в состав судных дел входят чеПолное собрание законов Российской империи, с 1649 г. (далее — ПСЗ). Т. VIII.

1728—1732. СПб., 1830. С. 69.

№ 6571. ПСЗ. Т. IX. 1733—1736. С. 309—317.

№ 6576. ПСЗ. Т. IX. 1733—1736. С. 324.

№ 6890. Там же. С. 741—745.

РГАДА. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 132. Л. 109—131.

РГАДА. Ф. 248. Оп. 5. Кн. 261. Л. 344.

лобитные, в которых представители обеих сторон отстаивали свои права на землю, отказные грамоты, копии с указов, выписки из ясачных и писцовых книг, наказы воевод, перечневые записи, записи обыскных речей и поручные списки. Материалы фонда «Уфимская приказная изба» РГАДА позволяют проследить, как менялось отношение администрации к вотчинному праву башкирского населения, выявить основные методы захвата вотчинных угодий служилыми людьми и переселенцами из других уездов, башкирами другого рода (общины), охарактеризовать позицию ясачных башкир и различных категорий землевладельцев Уфимского уезда к земельному законодательству, изучить действие корпоративных связей внутри башкирского общества.

Памятники народного творчества. Учитывая специфику периода XIII— XVI вв. в источниковедческом плане, когда археологические источники исчезают, а письменные редки и обрывочны по информативности, основными источниками выступают памятники народного творчества. В устной исторической традиции мы можем выделить три основных вида использованных нами источников: 1) шежере, генеалогические предания; 2) историко-литературные сочинения (таварих); 3) исторические предания, эпосы. При этом первые два вида мы не можем отнести к фольклорным материалам ввиду их исторической концептуальности и идейной направленности. Более того, шежере после присоединения башкир к Русскому государству выполняли роль юридических документов, на которые ссылались при подтверждении вотчинных прав рода на занимаемые земли, при обосновании принадлежности того или иного лица к привилегированным слоям общества (бии, тарханы, батыры).

На протяжении многих столетий башкирские рода отражали историческое прошлое в своих генеалогических летописях, именуемых шежере. В исследовании использовались переводы шежере на русский язык из сводов «Башкирские шежере»1 и «Башкирские родословные»2. Характерной чертой шежере является то, что по мере развития социальных отношений и политической организации они все большее внимание уделяют обоснованию легитимности власти того или иного бия, его потомков внутри башкирского рода. В работе использованы ценные сведения из шежере башкирских родов Юрматы, Усерган, Бурзян, Карагай-Кыпсак, Тамъян, Ирякте и др.

С усилением процесса этнической консолидации в XVI—XVII вв. среди башкир возрастает интерес к истории не только отдельно взятого рода, но и союза родов, нередко и этнического региона. В этих условиях появляется новый жанр башкирских исторических записей — «таварих». Одним из образцов Башкирские шежере / сост., пер. текстов, введение и коммент. Р. Г. Кузеева. Уфа, 1960.

Башкирские родословные / сост., предисл., поясн. к пер., пер. на рус. яз., послесл. и указ.

Р. М. Булгакова, М. Х. Надергулова; науч. рук. Р. Г. Кузеев. Вып. 1: Издание на рус. яз. Уфа, 2002.

этого жанра выступает «Чингизнаме», которое предстает перед исследователями как произведение, повествующее о взаимоотношениях башкирских предводителей родов с Чингисханом, а не только памятник общетюркского значения о завоеваниях последнего1.

В. В. Трепавлов указал на четыре «канала» движения государственных традиций в истории: практику государственного управления, памятники письменности, устное народное творчество и обычно-правовые нормы, которые являются продуктами духовной деятельности, т.е. представлениями, воплощенными в идеальных (фольклор, норматика) или материальных (тексты) формах2.

В этой связи неизбежно обращение еще к одному виду памятников народного творчества — фольклорным материалам. Разумеется, фольклор не может служить историческим источником в прямом смысле слова, т.е. для поиска информации о событиях прошлого, однако позволяет реконструировать представления башкир об этих событиях.

Достоверность сообщений, излагаемых в шежере, историко-литературных сочинениях, устном народном творчестве, косвенно подтверждается сведениями из путевых заметок, исторических сочинений восточных и западных миссионеров и путешественников. В ходе работы над темой исследования нами привлекались отрывки из работ и сочинений Ибн ал-Асира, Фазлаллаха Рашид ад-Дина, Юлиана, Виллема Рубрука, брата Иоганки, Иоанна де Плано Карпини и др. Об их значимости, исторической ценности источниковедами, занимающимися их изучением, написано много. Вкупе с источниками собственно башкирского происхождения они дополняют картину событий, происходивших в башкирском крае на протяжении XIII—XIV вв.

Еще одну группу источников составляют сочинения монгольского происхождения. Если текст «Сокровенного сказания монголов» («Тайная история монголов») сохранился до наших дней в первозданном виде, то Великая Яса Чингисхана — свод уложений, сформулированных самим основателем Монгольской империи, на чьей основе функционировала вся политико-правовая система чингисизма, — не имеет сохранившейся полной копии. Однако восточные авторы XIII—XV вв. свидетельствуют, что такие списки существовали.

Цель диссертационного исследования определена нами исходя из неразработанности темы золотоордынских государственных традиций управления Уфимским уездом в исторической науке, объема и характера письменных, фольклорных и прочих источников, доступных для исследователей в настоящее время. Целью работы является выявление золотоордынских (тюркоЧингизнамэ // Антология башкирской литературы: в 2 т. Т. 1. XIII—XVIII века (на старотюрк. и башк. яз.) / сост., авт. вступ. ст. М. Х. Надергулов, Г. Б. Хусаинов. Уфа, 1999. С. 252—290.

Трепавлов В. В. Государственный строй Монгольской империи… С. 4.

монгольских) государственных традиций в системе управления Русского государства над башкирским краем в XVI — первой трети XVIII в.

Поставленная цель обусловила конкретные задачи исследования:

- изучить государственный строй Монгольской империи;

- рассмотреть обстоятельства и условия вхождения башкирских родов в состав Улуса Джучи Монгольской империи, предопределившие, в свою очередь, основные золотоордынские принципы управления башкирами;

- определить основные принципы государственного управления Золотой Орды в поздних постордынских государствах;

- проанализировать ход и условия принятия башкирскими родами русского подданства;

- выявить и охарактеризовать золотоордынские государственные традиции в системе управления Русского государства Уфимским уездом;

- проследить за эволюцией общего курса управления башкирами во второй половине XVII — первой трети XVIII в.

Методологическая основа исследования основывается на сравнительно-историческом анализе источников, анализе социально-политической стратификации башкирского общества, определении и сравнении статуса башкирского края в составе Монгольской империи (Золотой Орды), постордынских государственных образований и Русского государства во второй половине XVI — первой трети XVIII в. При этом мы придерживались принципов историзма и объективности, которые позволяют выявить логику исторического процесса и определить основные тенденции развития, избегая в то же время идеологической предвзятости. Принцип историзма способствует рассмотрению предмета исследования в его эволюции и взаимосвязи с внутренними, территориальными процессами, предполагает рассмотрение явлений в их становлении и развитии в органической связи с порождающими их объективными условиями и субъективными факторами. Благодаря принципу научной объективности исследуемый предмет был подвергнут критической оценке в контексте реальных условий указанного периода. Системный подход, сравнительно-исторический и проблемно-хронологический методы исследования дают возможность рассматривать изучаемые явления во всей их полноте в контексте исторических условий. Использование принципов сопоставления общего и частного, местного и общегосударственного (части и целого) способствовало более целостному осмыслению поставленной проблемы.

Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые в историографии на основе привлечения широкого комплекса разнообразных источников выявлены и охарактеризованы золотоордынские государственные традиции в управлении Уфимским уездом во второй половине XVI — первой трети XVIII в. В работе раскрываются практически неизученные аспекты адаптации существующих традиционных институтов башкирского общества к государственной структуре России. С учетом новейших теоретических подходов показан сложный механизм взаимоотношений башкирского общества с центральными властями, обусловленных договорным характером и условиями принятия башкирами русского подданства; раскрыты причины отказа от традиционных (золотоордынских) и установления наиболее оптимальных методов управления башкирским краем, устранявших главные причины башкирских восстаний.

Научно-практическая значимость исследования. Результаты исследования могут быть использованы в образовательной программе (лекции, семинарские занятия по истории Отечества и Башкортостана), при издании коллективных монографий, статей, учебных пособий.

Основные положения, выносимые на защиту:

- выявленные источники свидетельствуют о складывании договорных отношений между башкирами и монголами. Башкирские земли по правому берегу Яика составили отдельный удел, где башкирское общество обладало широкой автономией с сохранением его внутреннего самоуправления. При этом Табынская конфедерация родов во главе с Майкы-бием, составив исключение среди всех остальных башкирских родов, была включена в улусную систему монгольского государства и подчинялась непосредственно улусному владетелю из рода Чингисхана;

- в результате «великой замятни» в Золотой Орде территория расселения башкир оказалась в составе Казанского, Астраханского, Сибирского ханств и Ногайской Орды. Башкиры воспринимали ханов и государственность Казанского ханства как продолжение золотоордынской традиции. В течение первой половины XVI в. в условиях нарастания противостояния между Казанью и Москвой казанские ханы теряли свое политическое влияние в центральных районах края, где гегемонами становились ногайские мирзы. Согласно политикоправовой системе чингисизма мангыты не были и не могли быть ханами Золотой Орды, не могли обладать той сакральной властью, которую имели чингизиды в глазах башкирского населения. Ногайские мирзы выступили противниками установившейся политико-правовой системы чингисизма, что позволило им нарушать традиции и обязательства, утвержденные Чингисханом и его царствующими потомками. В башкирском крае ногаи не считались с вотчинными правами местных родов и тарханными привилегиями, которые были пожалованы башкирам чингизидами;

- завоевание Казанского ханства Иваном IV, по мнению башкир, возвысило статус московского князя до императорского. В ходе присоединения основной части башкирских родов к Русскому государству были использованы традиционные методы и приемы приведения их под свое подданство: поездка представителей к правителю с просьбой о принятии в подданство; обмен дарами между подданными и правителем; утверждение вотчинных прав на занимаемые земли с указанием границ, подтверждение привилегированного статуса главы родоплеменного образования. Из общего процесса добровольного принятия русского подданства выпала значительная часть зауральских башкир, которая до 30-х гг. XVII в. не признавала российского подданства и поддержала антирусские действия сибирского хана Кучума и его сыновей;

- пожалование башкирам земель в вотчину от имени царя стало основополагающим моментом в ходе принятия ими русского подданства. Именно вотчинное право предопределило уникальный правовой статус башкирского общинного землевладения, повлияло на все важнейшие социально-экономические процессы в крае. Уплата ясака за пожалованные верховным правителем родовые владения, так же как и в XIII—XIV вв. при нахождении башкир в составе Золотой Орды, стала основным показателем того, что башкирские рода признают главенство над собой русского царя. Центральная власть руководствовалась правовыми представлениями о башкирских землях как о поместных владениях;

- царское правительство, не имея ни малейшего опыта управления кочевыми обществами, пошло по пути адаптации существующих традиционных институтов башкирского общества к государственной структуре Русского государства. Согласно условиям принятия башкирами русского подданства сохранялись внутреннее самоуправление башкирской общины, прежние функции третейско-шариатского суда и военное дело башкир, опиравшееся на традиции, заложенные в эпоху Золотой Орды. Башкирские волости Зауралья, вошедшие в состав Русского государства в результате военного принуждения, первоначально даже не были включены в состав Уфимского уезда. Ясачный оклад, которым облагалось население после покорения, в несколько раз превосходил подати башкир Уфимского уезда. Однако главное отличие состояло в том, что зауральские башкиры до начала XVIII в. не получили вотчинных прав на свои земельные владения;

- желание правительства покончить с восстаниями башкир и усмирить край вынуждало власти искать наиболее оптимальные пути решения указанных задач, которые во многом были реализованы положениями Указа от 11 февраля 1736 г. Нарушая основные условия присоединения башкир к Русскому государству, реформы 30—40-х гг. XVIII в., а также названный указ значительно видоизменили основные положения башкирского подданства, которые основывались на прежних золотоордынских традициях государственного управления.

Апробация и внедрение результатов исследования. Результаты исследования регулярно обсуждались на заседаниях кафедры историографии и источниковедения Башкирского государственного университета. Основные положения и выводы диссертации были представлены на международной конференции в Пензе (октябрь 2008 г.), Всероссийских научных конференциях в Уфе (апрель 2005 г., ноябрь 2008 г., май 2009 г., апрель 2010 г., июнь 2010 г.) и Стерлитамаке (ноябрь 2008 г.). Основное содержание диссертации отражено в девяти научных статьях общим объемом 3 п.л.

Структура работы обусловлена целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованной литературы и исторических источников.

Во введении обоснована актуальность темы, определены объект и предмет, цель и задачи, хронологические и территориальные рамки, представлена историография проблемы, методологическая и источниковая база исследования, его научная новизна и практическая значимость.

В первой главе «Государственное управление Золотой Орды» рассматриваются вопросы управления башкирским краем после его вхождения в состав Улуса Джучи (Золотой Орды) Монгольской империи, эволюции традиций управления Золотой Орды в поздних постордынских государствах.

Первый параграф «Государственный строй Монгольской империи» посвящен обзору основных принципов управления монгольским государством.

Широкие завоевательные мероприятия Чингисхана требовали консолидации всех слоев монгольского общества, строжайшей дисциплины как внутри войск, так и в обществе. Благодаря этому была выстроена стройная система управления, которая отвечала всем поставленным целям. Основными принципами государственного строительства монгольского государства являлись организация общества и армии по десятичной системе, введение улусной системы управления, формирование налоговой, судебной администрации с четкими правами и обязанностями, складывание общеимперской почтовой службы.

С идеологической точки зрения сложившуюся в монгольском государстве форму административного управления подкрепляла система, условно называемая современными исследователями общественно-политической системой чингисизма. Ее политико-правовая основа распространялась на вновь завоеванные и вошедшие в состав Монгольской империи Чингисхана земли и народы. Различная степень ее проявления зависела от многих факторов, в числе которых характер признания монгольского подданства (завоевание, добровольное признание власти монголов, оформление вассальных отношений и пр.), географические условия (малопригодные для круглогодичного ведения скотоводства земли не интересовали монголов, они довольствовались номинальным подчинением данных земель своей власти, получением регулярного ясака и воинов). Государственная система управления Монгольской империи воспроизводилась и на уровне отдельных ее улусов.

Проблемы вхождения башкирских родов в состав Улуса Джучи, формирования основных принципов управления башкирами рассматриваются во втором параграфе «Формирование основных золотоордынских принципов управления башкирами».

Сведения из фольклорных материалов, шежере башкирских родов, сообщения европейских миссионеров говорят о существовании договорных отношений между башкирами и монголами, начало которым положили легендарные Майкы-бий и Муйтен-бий. Монгольский правитель, сохранив за башкирскими родами их земли, исключил всякие посягательства извне, в том числе и со стороны удельных владетелей Монгольской империи — чингизидов. Государственная политика башкирских биев оставалась суверенной с некоторыми ограничениями в плане контроля над их внешними связями, обязательного призыва воинов из башкир в случае войны и исполнения юридических функций представителями монголов. А в экономическом отношении подчинение башкир ограничивалось лишь своевременной выплатой установленного ясака за пожалованные Чингисханом в вотчину земельные угодья. Все остальные стороны внутренней жизни и быта башкирского общества развивались самостоятельно, независимо от золотоордынского влияния. В большей степени благодаря этому башкиры сохранили не только свой этноним, но и названия крупных родов, восходящих к домонгольскому периоду истории, самобытную культуру, особенности развития этнографических групп. Согласно договорному вассалитету башкиры оставались собственниками своей земли. Монголы видели в них потенциальных союзников, общественный строй которых не надо было военизировать, а сам народ обучать военному делу.

В то же время Табынская конфедерация родов была включена в улусную систему монгольского государства и подчинялась непосредственно улусному владетелю из рода Чингисхана (скорее всего, табынцы во главе с Майкы-бием и их земли вошли в состав Улуса Шибана).

В третьем параграфе «Башкирский край в системе постордынских государственных образований (XV — первая половина XVI в.)» исследуются вопросы эволюции золотоордынских традиций управления башкирами в поздних постордынских государствах.

После распада Золотой Орды территория расселения башкир оказалась в составе Казанского, Астраханского, Сибирского ханств и Ногайской Орды.

Политическая система каждого из постордынских государств имела большую однородность, восходящую к основным принципам государственного строительства в Монгольской империи и Золотой Орде. Однако у каждого государства имелась и своя специфика, объясняемая действием различных факторов (соотношение оседлости и кочевничества, степень суверенности, крепость клановых связей, этнический состав населения и т.д.).

Башкиры видели в лице казанских и сибирских ханов законных наследников Золотой Орды, оставались верными условиям заключенного договора между ними и монголами в период становления монгольского государства Чингисхана.

Государственность и ханы Казанского ханства воспринимались башкирской аристократией как продолжение золотоордынской традиции. В свою очередь казанские ханы желали видеть в башкирах своих военных союзников, одаривая их аристократическую верхушку тарханными званиями и землями;

сохраняли значительную автономию башкирского общества от центральной власти в Казани.

Начиная с конца XV в., в период упадка в Казани ханской власти, ногайские мирзы постепенно распространили свое влияние на башкирские рода центральных и южных районов края. Дворцовые перевороты, в результате которых нередко ханами возводились ставленники Москвы, подрывали доверие к ним башкир из-за отсутствия действительно легитимной власти чингизидов.

По представлениям башкир, воспринявших политико-правовую систему чингисизма, мангыты не были и не могли быть ханами Золотой Орды, не могли обладать той сакральной властью, которую имели чингизиды. В связи с этим отношения ногайских мирз с башкирскими родами базировались на формуле господства и подчинения. Оказывать же военное сопротивление башкиры были не в состоянии ввиду многократного численного превосходства ногаев. Отказ ногайских мирз от политико-правовой системы чингисизма позволил им не считаться с вотчинными правами местных родов и тарханными привилегиями, которые были пожалованы башкирам чингизидами.

Вторая глава «Государственные традиции Золотой Орды в системе управления Башкирией (вторая половина XVI — XVII в.)» посвящена выявлению золотоордынских (тюрко-монгольских) государственных традиций в системе управления России Уфимским уездом в ходе вхождения башкир в состав Русского государства и на протяжении всего XVII в.

В первом параграфе «Обстоятельства принятия башкирами русского подданства» рассматриваются обстоятельства и условия принятия башкирскими родами русского подданства. Башкиры восприняли русского царя в качестве законного преемника власти монгольских правителей. В шежере юрматынцев отмечено, что, только взяв Казань, Белый бий Иван Грозный стал падишахом. Таким образом, в глазах башкир статус московского князя возвысился до императорского. При рассмотрении всего процесса вхождения башкирских родов в состав Русского государства нельзя не заметить некоторые общие моменты с ходом признания башкирами власти над собой монгольского хана в XIII в. Башкирские шежере и фольклор схожим образом рисуют нам картину, когда в обоих случаях принятия подданства представители (точнее — главы родов) ездили к правителю с большими дарами и просили принять свой народ под его покровительство; далее следовали обмен дарами между подданными и правителем; утверждение вотчинных прав на занимаемые земли с указанием границ, подтверждение привилегированного статуса главы родоплеменного образования.

Значительная часть зауральских башкир, долгое время находившаяся и в наибольшей степени испытавшая влияние политико-правовой системы чингисизма, непосредственно вовлеченная в улусно-крыльевую систему Монгольской империи, а затем и Золотой Орды, вполне закономерно продолжала сохранять верность потомкам Чингисхана: до 30-х гг. XVII в. данная группа башкир не признавала российского подданства и поддерживала антирусские действия сибирского хана Кучума и его сыновей.

Во втором параграфе «Земельные права башкир» отмечается, что у российского правительства отсутствовал опыт управления кочевыми сообществами. В крае русские власти столкнулись с совершенно иной структурой общества, что не позволило инкорпорировать аристократическую верхушку башкирского общества в социальную структуру Русского государства. Подтверждение вотчинных прав башкирских родов было единственным мирным путем признания ими главенства над собой русского царя. Русская администрация использовала методы и приемы оформления подданства, заложенные монгольскими правителями, а именно — закрепление за башкирскими родами их земельных угодий с условием уплаты за них ясака.

Пожалование башкирам земель в вотчину от имени царя стало основополагающим моментом в ходе принятия ими русского подданства. Именно вотчинное право предопределило уникальный правовой статус башкирского общинного землевладения, повлияло на все важнейшие социально-экономические процессы в крае.

Российская администрация руководствовалась правовыми представлениями о башкирских землях как о поместных владениях. Словосочетание «башкирские вотчинные земли», вводившее в заблуждение многих исследователей, употреблялось лишь в качестве указания на специфический статус землевладения, обусловленного особого рода государственными повинностями.

Однако в отличие от классического поместья, все более сближавшегося с вотчиной, башкирское землевладение сохраняло архаические черты условного владения до конца первой трети XVIII в.

Башкирские рода Зауралья, вошедшие в состав Русского государства в результате военного принуждения, первоначально не были включены в состав Уфимского уезда. Их кочевья подвергались постоянным нападениям со стороны казаков и сибирских служилых людей. Ясачный оклад, которым они были обложены после покорения, исчислялся поголовно и значительно превышал подати башкир Уфимского уезда. Главное же отличие состояло в том, что зауральские башкиры до начала XVIII в. не получили вотчинных прав на свои земельные владения, что позволило правительству развернуть здесь масштабное строительство крепостей и острогов.

В третьем параграфе «Внутреннее самоуправление башкир» обоснован вывод о том, что структура управления башкирами была рассчитана на тесное взаимодействие с главами башкирских родоплеменных образований. Согласно условиям принятия башкирами русского подданства сохранялось внутреннее самоуправление башкирской общины: уфимские власти не обладали какимилибо правовыми или административными средствами вмешательства в деятельность общинного самоуправления. В неприкосновенности остались прежние институты власти и управления вместе с их правами: бии, князья, тарханы, батыры, старейшины, народные съезды.

Сохранились и прежние функции третейско-шариатского суда, который в башкирском обществе являлся традиционным и связан с распространением ислама в среде башкир в золотоордынский период. В XVII — первой трети XVIII в. сфера судебных полномочий российской власти была ограничена лишь земельными спорами и делами об убийстве.

Военное дело башкир в XVII—XVIII вв. также по-прежнему опиралось на традиции, заложенные в эпоху Золотой Орды. Десятичная система организации, характер вооружения, тактика ведения боевых действий, сохранение архаичных групп тарханов и батыров — все перечисленные составляющие военной службы башкир были заложены в предшествующий золотоордынский период.

В третьей главе «Эволюция традиционных основ управления башкирами во второй половине XVII — первой трети XVIII в.» анализируется эволюция общего курса управления башкирами в указанный период времени.

В первом параграфе «Управление краем в условиях калмыцкого вторжения» уделено внимание башкиро-калмыцким военным столкновениям. Ситуация, сложившаяся к началу 50-х гг. XVII в., когда башкиры уже самостоятельно и без помощи уфимского гарнизона стали обороняться от калмыков, более того, успешно совершать набеги на них, вынудила калмыцкого лидера Дайчина в конце 1660 г. обратиться к российским властям с предложением реального подданства. Последовавшее русско-калмыцкое соглашение нарушило вотчинные права башкир: шертные грамоты калмыцких тайшей от 1655, 1657 и 1661 гг. определяли рубежи калмыцких кочевий по Яику, левому берегу Волги и в степи от Астрахани до Самары. Соответственно к ним отходили прежние башкирские кочевья южнее г. Самары и одноименной реки, все степные кочевья за Яиком. Таким образом, закрепление царским правительством названных угодий за калмыками лишало башкир права добиваться их возвращения. В итоге неизбежным следствием смены правительственного курса стало башкирское восстание 1662—1664 гг. Не имея значительных военных ресурсов для подавления волнений, не обладая тактикой ведения боя с кочевниками, центральное правительство вынужденно шло на переговоры с восставшими, в ходе которых подтверждало их прежние права и привилегии: в первую очередь незыблемость вотчинного права и самоуправление башкирских общин. Была восстановлена система управления башкирами, которая существовала до соглашения с калмыками.

Во втором параграфе «Организация управления башкирским краем в петровский период» раскрываются причины нарушения основных условий присоединения башкир к Русскому государству в царствование Петра I.

Правительство Петра I, остро нуждавшееся в средствах для ведения войны со Швецией, решилось на экстраординарные меры с целью увеличения податных поступлений с населения Уфимского уезда. Впервые за время российского подданства были допущены серьезные отступления от законодательства, регулирующего земельные права башкирских общин, отменена привилегия непосредственного обращения башкир к царю и ограничена свобода вероисповедания. Увеличение податей и повинностей, изъятие вотчинных земель и другие нововведения, противоречащие условиям подданства, вызвали крупное башкирское восстание 1704—1711 гг. Лишь изменение военно-политической ситуации на юго-восточных рубежах России, связанное с активизацией казахов и каракалпаков, вынудило центральное правительство пойти на уступки восставшим. Более того, ущерб от восстания многократно превысил все ожидаемые доходы. В 1709 г. правительство объявило башкирам об отмене новых сборов, восстановлении старого ясачного оклада и прощении тем, кто принесет присягу правительству.

В третьем параграфе «Ликвидация внутреннего самоуправления башкирской общины» показана организация управления башкирским краем в 20— 30-е гг. XVIII в., раскрываются основные причины отказа от прежних золотоордынских методов и приемов управления Уфимской провинцией.

Во второй половине 20-х гг. XVIII в. наметился возврат к допетровским порядкам в сфере административного подчинения Уфимской провинции. Её выделение из состава Казанской губернии в непосредственное ведение Сената восстанавливало структуру управления башкирским краем XVII в., которая не предусматривала промежуточных административных звеньев между Уфой и царским правительством.

Вновь были гарантированы вотчинные права башкир, разрешено отправлять посольства к императорскому двору, подтверждены права шариатского суда и свобода мусульманского вероисповедания. Возврат к прежнему курсу управления башкирами был обусловлен не только неэффективностью большинства нововведений, но и неблагоприятной обстановкой на южной границе Уфимской провинции. В 20-е гг. XVIII в. возникла реальная опасность создания казахско-башкирского союза, направленного против России. Для предотвращения подобного сближения правительство развивает дипломатическую активность в казахских степях и одновременно старается вернуть доверие башкирского населения к российской администрации. Эта политика продолжалась до обращения хана Младшего Жуза Абулхаира с просьбой о принятии в российское подданство.

Поиски оптимальных форм управления башкирским краем, исключавших попытки восстания башкир, в итоге привели к изданию Указа от 11 февраля 1736 г. и осуществлению реформ в области управления Уфимской провинцией в 30—40-х гг. XVIII в., нарушавших основные условия их присоединения к Русскому государству. В результате были значительно видоизменены основные положения башкирского подданства, основанные на прежних золотоордынских традициях государственного управления. Серьезным ограничениям подверглись все институты общинного самоуправления. Прежние старосты, являвшиеся предводителями рода, чья власть передавалась по наследству, уступили место выборным старшинам. Под запретом оказались самовольные всенародные собрания — йыйыны. Отныне башкиры имели право съезжаться на съезды лишь в определенное время и только после согласования с центральными властями. Сужены прерогативы шариатского (третейского) суда. В этот же промежуток времени положено начало смене военных традиций башкир времен Золотой Орды военными традициями российской императорской армии. Именно тогда начинается интеграция башкирского общества в общеимперскую структуру.

В заключении подведены итоги диссертационного исследования, которые представлены в автореферате в виде основных положений, выносимых на защиту. Сделан вывод о том, что условия и характер присоединения башкир к Русскому государству учитывали предшествующий статус башкирского края в структуре Золотой Орды и Ногайской державы.

Среди факторов, приведших к заимствованию подобных традиций в управлении из золотоордынской практики, были: 1) восприятие башкирами взятия Казани Иваном IV лишь как очередной смены хана; 2) непосредственное знакомство русских властей и башкир с системой отношений между правителями Золотой Орды и его подданными; 3) притязания русского царя на земли и население государств, возникших после распада Золотой Орды; 4) демонстрация готовности царского правительства идти на уступки, что гарантировало прежний статус башкир в составе нового государства.

Государственные традиции Золотой Орды в области управления Уфимским уездом во второй половине XVI — первой трети XVIII в. сводились к следующим моментам:

1. Схожее оформление подданства: добровольный характер, обмен дарами, принятие подданства на определенных условиях, жалование государем земель в вотчину, оформление вассально-сеньориальных отношений.

2. Отношение к верховной власти: признание башкирами правопреемственности власти московского царя от золотоордынских ханов («Только взяв Казань, Белый бий Иван Грозный стал падишахом»); непосредственное обращение к верховному правителю по наиболее важным вопросам.

3. Вотчинное право на занимаемые земли с обязанностью уплаты ясака;

верховное право на владение и распоряжение башкирскими землями принадлежит царю.

4. Самоуправление: сохранены прежняя аристократическая верхушка в лице биев (новое наименование должностей — староста и сотник), старейшин (аксакалы), тарханов (в том числе и право жалования тарханства перешло от золотоордынских ханов к русскому царю) и других институтов власти (йыйыны, совет аксакалов) с сохранением прежних прав и функций.

5. Суд: шариатский суд рассматривает все дела, кроме преступлений с убийством и серьезных земельных тяжб.

6. Повинности и службы: уплата ясака, различные повинности, воинская служба за свой счет в народном ополчении (к тому же воинские формирования строились по монгольскому принципу).

Какие-либо нарушения со стороны русских властей условий башкирского подданства, привычных, традиционных (со времен подчинения башкир монгольским государям) для башкирского населения форм зависимости от центральной власти встречали ожесточенное сопротивление башкир на протяжении всего XVII и в начале XVIII в. И лишь преобразования середины 30-х гг.

XVIII в. внесли существенные изменения в систему управления башкирами.

Публикации автора по теме диссертационного исследования:

1. Буляков, И. И. Условия и характер принятия башкирами золотоордынского и российского подданств / И. И. Буляков // Известия АлтГУ. 2009. 4-4(64).

С. 36—39. (Реестр ВАК).

2. Буляков, И. И. Истоки формирования башкирской вотчины в XIII в. / И. И. Буляков // Вестн. Челяб. гос. ун-та. 2011. № 9 (Вып. 44). С. 5—9. (Реестр ВАК) 3. Буляков, И. И. К вопросу поземельных отношений башкир на примере союза «Семи родов» накануне и после их присоединения к Русскому государству / И. И. Буляков // Вестн. Башк. ун-та. 2011. Т. 16, № 2. С. 609—611. (Реестр ВАК) 4. Буляков, И. И. Башкиры и Золотая Орда / И. И. Буляков // Этнические взаимодействия на Южном Урале : материалы III регион. (с междунар. участием) науч.практ. конф. Челябинск : Челяб. гос. ун-т, 2006. С. 141—144.

5. Буляков, И. И. Отражение золотоордынского периода истории Башкортостана в башкирском фольклоре и литературно-историческом наследии / И. И. Буляков // Проблемы сохранения башкирского фольклора : тр. республ. науч.-практ. конф.

(3 нояб. 2006 г., г. Стерлитамак). Уфа : Гилем, 2007. С. 56—58.

6. Буляков, И. И. Социальное и политическое устройство башкир в составе Золотой Орды / И. И. Буляков // Современные проблемы гуманитарного знания : сб. материалов Междунар. науч.-практ. конф. 16—17 окт. 2008 г. Пенза : ПГУАС, 2008.

С. 8—11.

7. Буляков, И. И. Условия и характер принятия башкирами золотоордынского и российского подданств / И. И. Буляков // Феномен Евразийства в материальной и духовной культуре, этнологии и антропологии башкирского народа : материалы Всерос.

науч.-практ. конф., проводимой в рамках разработки 7-томного издания «История башкирского народа» (Уфа — Сибай, 27—29 мая 2009 г.). Уфа : ИИЯЛ УНЦ РАН, 2009. С. 132—134.

8. Буляков, И. И. Исторические аналогии «Чингизнаме», «Сокровенного сказания» монголов и башкирских шежере / И. И. Буляков // Проблемы востоковедения.

2009. № 2 (44). С. 140—143.

9. Буляков, И. И. Историко-литературное единство «Чингизнаме» с башкирскими шежере / И. И. Буляков // Актуальные проблемы современной науки и образования. Исторические науки : материалы Всерос. науч.-практ. конф. с междунар. участием. Уфа : РИЦ БашГУ, 2010. Т. III. С. 79—83.

Подписано в печать 02.11.2011 г. Усл. печ. л. 1,6. Тираж 100 экз.

ФГБОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет»