На правах рукописи

Корсаков Константин Викторович

Модель возмездия в криминологии

и уголовно-правовой доктрине

Специальность 12.00.08 – уголовное право и криминология;

уголовно-исполнительное право

Автореферат диссертации на соискание ученой степени

кандидата юридических наук

Екатеринбург – 2006

Работа выполнена на кафедре уголовного права Уральской государственной юридической академии

Научный руководитель:

кандидат юридических наук, доцент Родионова Ольга Николаевна

Официальные оппоненты:

Заслуженный юрист Российской Федерации доктор юридических наук, профессор Базаров Рустам Ахтамович Заслуженный юрист Российской Федерации доктор юридических наук, профессор Воронин Юрий Александрович

Ведущая организация:

Тюменский юридический институт МВД России

Защита состоится 15 февраля 2007 года в 15.00 на заседании Диссертационного совета Д.212.282.03 при Уральской государственной юридической академии по следующему адресу: 620066, г. Екатеринбург, ул. Комсомольская, д. 21, зал заседаний Совета.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Уральской государственной юридической академии.

Автореферат разослан 9 декабря 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор юридических наук, профессор З.А. Незнамова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования Человеческая цивилизация за время своего долгого развития выработала несколько подходов к проблеме преступления. Многообразие известных нам способов реагирования социума на преступные посягательства, объясняемое исторической изменчивостью, социально-экономической обусловленностью, политико-правовой, культурно-ценностной опосредованностью и очевидной сложностью противодействия и исследования криминально-криминогенного феномена, представлено в той общности моделей, которые разрабатываются и изучаются в науке криминологии. Представляя собой идеализированные формы отображения вариативных способов воздействия, криминологические модели вбирают в себя не только разнящиеся воззрения, взгляды на преступное деяние, представления о его причинах и последствиях, но и методы, приемы, средства их устранения, а потому данные теоретические конструкты отличает нацеленность на активное преобразование действительности, им присуща направленность на практическое применение в сфере, обозначаемой как область противостояния преступности. Криминологические концепции, модели соотношения общества и преступности не только претворяются в реальность в ходе пенитенциарной деятельности, они оказывают воздействие на уголовную политику государства в целом вследствие проникновения их принципов, схем и концептов в уголовноправовую доктрину – совокупность основополагающих и руководящих идей и ориентиров, которыми обеспечиваются потребности юридической практики, и влияют на формирование устойчивых и преобладающих научных парадигм на метатеоретическом уровне уголовного права и соответствующих последним стилей научного мышления.

Важный этап на пути преодоления имеющихся в развитии отечественной криминологии трудностей и проблем был связан с осознанием необходимости расширения предметной области криминологической науки за счет отражения в ней всех известных моделей реагирования общества на деяния, признаваемые в нем преступными, осмысления и систематизации последних, а также пересмотра догматичных умозрительных идей и стереотипных метафизических взглядов на основе предложения новых подходов и конструкций, использования различных методов познания. Обогащение области приложения научных усилий новыми, не подвергавшимися специально-криминологическому исследованию пластами социальной реальности, фрагментами действительности, которые запечатлели различные варианты и формы соотношения общества и полюса преступности, привело к пополнению перечня основных, достаточно разработанных ученымикриминалистами концепций (моделей контроля, изоляции и возмещения вреда, классической, социогенной, виктимологической, психоаналитической теорий, идей общественной защиты, некарательного воздействия и других подходов) не подвергавшимися всестороннему анализу и комплексному изучению моделями (концепциями возмездия, примирения, устрашения, покаяния).

Модели возмездия принадлежит особое место в ряду подходов к проблеме преступления, не попадавших ранее в сферу исследовательских интересов, но в настоящий момент относящихся криминологами к числу наиболее актуальных и перспективных направлений научного поиска. Возникнув на первоначальном этапе пенитенциарной практики человечества, данная концепция вывела ее на магистральный путь развития. Именно в ней находили идейную опору первые поведенческие реакции на общественно-опасные посягательства, тем не менее, многие ее принципы и императивы, к которым на протяжении столь долгого времени обращался карательный опыт, наличествуют в области современной уголовной репрессии. Они присутствуют не только в общественном сознании в виде символов карательного права, стандартов воздающей справедливости, но и в теоретическом основании распространившихся пенологических и уголовноправовых учений (гегельянства, кантианства, неоклассического направления), рассматриваются как часть правовой культуры и нравственных предписаний, приковывая к себе внимание широкого круга ученых. Актуальность детального исследования и осмысления концепции возмездия связана не только с явной необходимостью разрешения проблемной ситуации, сложившейся в процессе постижения новых явлений, элементов действительности при недостаточности имеющегося криминологического знания, прежних теоретических взглядов и представлений для решения задачи их описания и объяснения. Разработка и криминологический анализ модели возмездия, концептуальные основания которой отражены в преобладающих воззрениях на сущность, цели и свойства социального института наказания, являются сегодня злободневными также и ввиду распространения в уголовно-правовой и криминологической литературе мысли о том, что «рациональная политика в области борьбы с преступностью требует заново определить роль уголовного права как средства социального контроля, имеющего характер возмездия…»1. Совершенствование механизма уголовно-правового регулирования, системы мер и средств противодействия преступности, ее реформирование, пересмотр приоритетов, социальной роли, функций и назначения уголовного наказания должны производиться с опорой на науковедческие составляющие человеческого опыта, основываться на тех данных, которые получены по результатам проведенных уголовно-правовых и комплексных криминологических исследований2.

Информационно-теоретическая основа исследования и степень научной разработанности проблемы Проведение настоящего исследования потребовало привлечения большого количества, образовавших информационно-теоретическую базу данной работы, научных трудов отечественных ученых-криминалистов: Г.Н. Аванесова, А.И.

Алексеева, Ю.М. Антоняна, М.М. Бабаева, В.М. Бозрова, Ю.А. Воронина, А.А.

Герцензона, Я.И. Гилинского, П.И. Гришаева, А.И. Долговой, Н.Д. Дурманова, А.Э. Жалинского, С.М. Иншакова, И.И. Карпеца, В.Е. Квашиса, М.И. Ковалева, И.Я. Козаченко, В.Н. Кудрявцева, Н.Ф. Кузнецовой, Д.А. Ли, В.В. Лунеева, С.В.

Ковалев М.И., Воронин Ю.А. Криминология и уголовная политика. – Свердловск: изд. УрГУ, 1980. Стр. 49.

В этой связи весьма точны слова профессора Л.Я. Драпкина о том, что актуальность тем этих исследований представляет собой «обобщающий комплексный параметр, включающий в себя несколько составляющих и, прежде всего, ее научную новизну и практическую значимость… Без этих двух важнейших показателей даже самая злободневная и животрепещущая тематика ничего не значит» (Драпкин Л.Я. Научная проблема как основа диссертационного исследования // «Актуальные проблемы современной юридической науки (теоретический и практический аспекты)»: Материалы регион. научно-практич. конференции. – Екатеринбург: изд. УрЮИ МВД России, 1998. Стр. 4.).

Максимова, Г.М. Миньковского, Б.С. Никифорова, И.С. Ноя, В.С. Овчинского, А.А. Пионтковского, А.Д. Прошлякова, А.Л. Ременсона, Ф.М. Решетникова, С.Н.

Сабанина, А.Б. Сахарова, Л.В. Спиридонова, О.В. Старкова, Н.А. Стручкова, В.Д. Филимонова, Г.Ф. Хохрякова, М.Д. Шаргородского, Д.А. Шестакова, А.С.

Шляпочникова, В.Е. Эминова, А.М. Яковлева и многих других. Также в работе были использованы данные исследований зарубежных авторов: И. Анденеса, Э.

Аннерса, Ч. Беккариа, Э. Беллинга, К. Биркмайера, Э. Бухгольца, М. Вермеша, Г. Зейферта, Г.Г. Йешека, Г. Кайзера, Н. Кристи, Д. Лекшаса, Ф. фон Листа, Ч.

Ломброзо, Г. Кельзена, А. Меркеля, Т. Селлина, Г. Тарда, К. Уэды, Э. Ферри, В.

Фокса, Р. Хартмана, Б. Холыста, Д. Шели, Г.Й. Шнайдера, Й. Штрайта, Э. Шура и иных. Изучались труды, принадлежащие к творческому наследию российских правоведов и классиков уголовно-правовой и пенологической мысли, писавших на рубеже XIX-XX вв.: Л. Белогриц-Котляревского, А. Бернера, С. Будзинского, С. Викторского, М. Владимирского-Буданова, Г. Геймбергера, М. Гернета, Д.А.

Дриля, М.В. Духовского, А.А. Жижиленко, Н.П. Загоскина, М.М. Исаева, А.Ф.

Кистяковского, А. Лохвицкого, И. Малиновского, С. Мокринского, Г. Мэна, П.

Новгородцева, И. Оршанского, С.В. Познышева, Н. Сергеевского, В. Спасовича, Н. Таганцева, А.Н. Трайнина, Е. Трубецкого, И.Я. Фойницкого, А.П. ЧебышеваДмитриева, Б.Н. Чичерина, М.П. Чубинского и других научных деятелей.

Специфика предмета данного комплексного исследования и поставленные цели обусловили обращение к работам философов и теоретиков права; в основу исходных посылок, аргументации легли идеи таких метафизиков и ученых, как:

С.С. Алексеев, Д.Ж. Валеев, М.В. Вартофский, А.Б. Венгеров, Г.В.Ф. Гегель, Р.

Давид, И.А. Ильин, К.Д. Кавелин, И. Кант, Л.П. Карсавин, Д.А. Керимов, С.Ф.

Кечекьян, А.И. Ковлер, В.М. Корельский, В.В. Лазарев, П. Лафарг, А.Ф. Лосев, В.С. Нерсесянц, А.В. Малько, М.Н. Марченко, Н.И. Матузов, Е.Б. Пашуканис, А.С. Пиголкин, В.М. Розин, А.П. Семитко, В.С. Соловьев, Э.Ю. Соловьев, Н.Н.

Тарасов, М. Фуко, А.Ф. Черданцев, В.Е. Чиркин, О. Шпенглер, Ф. Энгельс и др., а также данные и наработки видных представителей антропологии, этнографии, социологии, психологии, этики, истории права: А.Ф. Анисимова, Р.Г. Апресяна, Р. Барта, М. Блока, Ф. Боаса, Я. Голосовкера, А.А. Гусейнова, Э. Дюркгейма, Ж.

Карбонье, М.М. Ковалевского, М.О. Косвена, Л.Е. Куббеля, Д. Кэмпбелла, А.М.

Ладыженского, Л. Леви-Брюля, К. Леви-Строса, Б. Малиновского, Л. Моргана, М. Мосса, А.П. Окладникова, А.И. Першица, Р. Пэнто, Д. Радклифф-Брауна, Н.

Рулана, Б.А. Рыбакова, Л.Г. Свечниковой, Ю.И. Семенова, П.А. Сорокина, С.А.

Токарева, Э. Тэйлора, З. Фрейда, О.М. Фрейденберга, Д. Фрэзера, Е. Хартлэнда, К. Хюбнера, М.А. Чельцова-Бебутова, Р. Черри, К.Г. Юнга и иных ученых.

Цели и основные задачи исследования Проведение настоящего диссертационного исследования преследует цели в русле комплексного рассмотрения представить подробную криминологическую и уголовно-правовую характеристику, осуществить теоретическое обобщение и изучение существующих закономерностей и связей в формировании, развитии, применении и репрезентацию научной модели одного из способов социального реагирования на проблему преступления; сформулировать на основе выводов и полученных результатов ряд предложений, направленных на совершенствование норм действующего уголовного законодательства и повышение эффективности уголовно-правового воздействия на область воспроизводства представляющих общественную опасность архаичных конфликтно-разрешительных механизмов;

и разработать практические рекомендации, ориентированные на следование им в проведении государственной уголовной политики и при преподавании курсов криминологии и пенологии в высших учебных заведениях. Поставленные цели и предопределили сумму следующих конкретных задач, решению которых была подчинена работа над диссертацией:

1. Вскрыть и проанализировать причины, детерминанты формирования модели возмездия в секторе публичного преследования нормативной системы архаических обществ;

2. Представить через призму криминологического и уголовно-правового знания видение институтов кровомщения и талиона, в которых нашел свое первое воплощение идейный комплекс модели возмездия;

3. Описать и объяснить процесс замещения в пенитенциарной практике принципов модели возмездия концептами теологического подхода к проблеме преступления (модели покаяния);

4. Выделить понятийно-категориальный ряд модели возмездия в момент ее становления и объяснить особенности присутствующих элементов, сравнить их с частями понятийного аппарата иных моделей;

5. Исследовать влияние основополагающих идей концепции возмездия на первоосновы, а также процесс становления самобытной российской уголовно-правовой культуры;

6. Выявить принципы, идеалы и иные структурные компоненты модели возмездия в нормах ныне действующего уголовного законодательства и охарактеризовать их современное значение;

7. Изучить теоретико-правовую проблему соотношения идеи возмездия с практическими целями уголовного наказания и предложить пути ее решения на основании полученных данных;

8. Обозначить причины консервации предлагаемых моделью возмездия поведенческих стандартов, присущих ее внутренней логике формул и схем реагирования в карательной практике и правовом сознании.

Объект и предмет исследования Объектом данного диссертационного исследования являются общественные отношения и закономерности в сфере социального реагирования на преступные посягательства, его предметом выступает модель возмездия (кары) как один из подходов к проблеме преступления, отображающие таковую источники (формы) права, теоретические представления, элементы правосознания, доктринальные и криминологические аспекты пенитенциарной практики.

Методологическая основа и методы исследования Работа над диссертацией проведена с опорой на принципы диалектического познания реальности, историзма, воспроизводящего развитие действительности во времени, методологическую базу исследования образуют распространенные парадигмы философии уголовного права, правоведения и антропологии, а также общенаучный и частнонаучный методологический инструментарий: структурногенетический анализ и синтез, которые позволяют наиболее глубоко проникнуть в сущность изучаемых явлений и процессов, сравнительно-исторический метод, методы ретроспекции и моделирования, компаративистский, функциональный, логико-семантический.

Теоретико-эмпирическая и нормативная основа исследования Теоретико-эмпирический и нормативный базис диссертации сформировали массив научной, учебной и справочно-эниклопедической литературы в области теории уголовного права, криминологии, пенологии, социальной антропологии, философии и истории права, этнографии и психологии, опубликованной в виде монографий, диссертаций, учебников, пособий, статей в периодической печати, законодательные памятники древней эпохи и сборники обычно-правовых норм, положения действующего российского и зарубежного уголовного и уголовноисполнительного законодательства.

Научная новизна диссертационного исследования Научная новизна настоящей работы заключается в целостности разработки проблемы, которая ранее не подвергалась специальному, целенаправленному и всестороннему ее исследованию в отраслях наук криминалистического цикла, в комплексном методологическом подходе к ее изучению. Диссертация является первым в криминологии и уголовно-правовой теории исследованием концепции возмездия как способа реагирования на общественно-опасные посягательства, ее научную новизну подтверждает наличие новых теоретических идей, наработок и выводов, которые впервые сформулированы, затрагивают сферу проблемных вопросов научного знания и способствуют его дальнейшему развитию, а также высказанных на их основании конкретных предложений по совершенствованию российского уголовного закона. Научной новизной отличаются и выносимые на защиту основные положения, в число которых входят следующие:

1. Модель возмездия относится к числу криминологических моделей, которые направлены на ликвидацию последствий преступного акта. Исходным для модели выступает понятие преступления, а ее понятийно-категориальный аппарат, включающий также понятия преступника, жертвы и наказания, не содержит понятий преступности и причин преступности.

2. Достижение посредством уголовного наказания прагматических целей не противоречит его возмездной сущности, однако гиперболизация целевой ориентации, утилитарно-практических аспектов наказания и утверждение примата идей целесообразности, рациональности приводят к отрицанию его самодовлеющего начала.

3. Идея возмездия апеллирует к опосредованным их культурно-историческим контекстом представлениям о справедливости и поэтому удовлетворяется как стремлением к идентичности, тождеству, симметрии преступного акта и наказания за него путем приложения стандартов материального талиона, так и эквивалентным, пропорциональным соотношением и адекватностью наказания в рамках его законодательных пределов.

4. Возведенные требованиями воздающей справедливости высший и низший пределы наказания, препятствуют, способному повлечь нарушения личных прав и законных интересов осужденных, произвол в сфере применения мер государственного принуждения, размыванию границ наказуемости.

5. Для повышения эффективности противодействия кровомщению как одной из рудиментарных форм модели возмездия и части архаичного механизма коллективной ответственности, представляющего в современных условиях значительную социальную опасность, предлагается обратиться к средствам модели примирения, практике функционирования медиаторских органов.

6. Динамика социальных процессов способна привести к обращению этноса к давно не применяющимся регулятивным нормам, включая кровную месть, которая воспроизводится не только на национальной, но и на религиозной почве, в ч. 1 ст. 26 Конституции РФ декларируется свобода национальной самоидентифиции, поэтому квалификация преступного деяния по п. «л» ч.

2 ст. 105 УК РФ должна производиться вне зависимости от национальной принадлежности субъекта данного преступления.

7. Нарушение основного, фундаментального для модели возмездия принципа соразмерности между преступлением и наказанием в рамках существующих системы нравственных ценностей, общественных установок, противоречит идее социальной справедливости.

8. Наличие атрибутивных элементов модели возмездия в области устойчивых стереотипов макрогруппового и индивидуального правосознания должно учитываться при построении санкций статей уголовного закона.

9. Сущность уголовного наказания (содержащийся в нем смысл, начальную и внутреннюю его основу) составляет возмездие, суть уголовного наказания (первостепенное свойство, ведущую и характерную его черту) составляет принуждение, исходящее от формы политической организации общества государства. Возмездная сущность отличает уголовное наказание от иных способов принуждения, имеющих публичный характер.

10. Исходя из вывода о необходимости более четкого отражения возмездной сущности уголовного наказания в тексте действующего законодательства, предлагается новая редакция ч. 2 ст. 43 УК РФ:

Статья 43. Понятие и цели наказания 2. Уголовное наказание, будучи возмездием за совершенное преступление, применяется в целях восстановления социальной справедливости, а также в целях исправления осужденного и предупреждения совершения преступлений.

Научная и практическая значимость диссертации Научная и практическая значимость проведенного исследования состоит в том, что изложенные в данной диссертации положения, выводы и предложения могут быть использованы и применены:

в законотворческой деятельности по правовому очерчиванию функций и приоритетов государства в сфере противодействия преступности, обеспечения безопасности общества от преступных посягательств и по совершенствованию действующих уголовно-правовых норм;

в учебном процессе, при преподавании курсов криминологии, уголовного права, пенологии и юридической антропологии в образовательных учреждениях высшего и среднего профессионального звена, при подготовке лекций, учебных пособий, учебников, программ и иных материалов по данным дисциплинам;

в научно-исследовательской деятельности, при дальнейшей теоретической разработке проблем общей теории криминологии и уголовного права, изучении вопросов и проведении научных изысканий в области социального реагирования на преступные проявления.

Апробация результатов исследования Апробация результатов работы осуществлялась в ходе преподавательской, научно-исследовательской деятельности диссертанта, при проведении научных конференций, круглых столов и иных мероприятий. Диссертация подготовлена на производившей ее рецензирование и обсуждение кафедре уголовного права Уральской государственной юридической академии. Ее содержание и основные положения докладывались в научных сообщениях, выступлениях на ежегодной конференции молодых ученых и аспирантов «Актуальные вопросы публичного права» в 2004 г. и в 2005 г., на международных научных конференциях памяти уральского профессора М.И. Ковалева «Методология и межотраслевые аспекты уголовного права», «Философские и исторические основы уголовного права» в 2005 и 2006 гг., всероссийской конференции «Судебная и правоохранительная системы: проблемы и перспективы развития в современной России» в 2006 г. и в ходе работы Летней школы для молодых преподавателей уголовного права и аспирантов, проведенной юридическим факультетом СПбГУ в 2006 г. Основные выводы, полученные автором по итогам проведенного исследования, изложены в его опубликованных научных, словарных статьях и докладах общим объемом 2,7 п.л. и были обсуждены на заседаниях кафедры уголовного права Уральской государственной юридической академии. Результаты труда использовались при подготовке и чтении лекций по курсу криминологии, проведении семинарских и практических занятий со студентами очной и заочной форм обучения, а также в работе по составлению программы семинарских занятий по курсу криминологии и учебно-методического комплекса для факультета магистерской подготовки по специальной дисциплине «Предупреждение преступности в России».

Структура работы Структура диссертационного исследования определена целями и задачами, которые были поставлены автором. Диссертация состоит из введения, двух глав, объединяющих восемь параграфов, заключения и библиографического списка использованной ее автором литературы, имеющего особое значение для круга специалистов, интересующихся данной проблематикой. Работа соответствует предъявляемым ВАК требованиям.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются значение и актуальность темы исследования, определяются его объект и предмет, указываются цели и формулируются задачи исследования, описываются методологическая и эмпирическая основы работы, раскрывается ее научная новизна, излагаются основные положения, выносимые на защиту, приводится характеристика теоретического и практического значения исследования, а также даются сведения об апробации полученных по его итогам результатов и выводов, раскрывается структура диссертации.

Первая глава диссертации «Концептуальные основания и диалектика развития модели возмездия» состоит из четырех параграфов.

Первый параграф главы «Причины и условия возникновения модели возмездия» посвящен процессу формирования модели возмездия в условиях архаической социальной организации, факторам, которые детерминировали ее образование, причинам и обстоятельствам, обусловившим ее возникновение.

Модель возмездия, отражающая первый, из числа известных человечеству, способ реагирования на общественно-опасные деяния, сформировалась в эпоху первобытнообщинного строя до момента перехода от коллективного сознания, подробно описанного в трудах Л. Леви-Брюля, К. Леви-Строса, Э. Дюркгейма, к индивидуальному, ее концептуальную основу составили проистекающие из стихийного коллективизма и мифологического миропонимания идеи равенства, предустановленного миропорядка и соразмерного прижизненного воздаяния. В идейном остове модели были отражены общинные ценности, социальная воля и высокоразвитые в первоначальный период социогенеза солидаристские чувства, коллективные представления о должном, поэтому она претворялась в практику посредством публичных форм воздействия, исходящего от родовых общностей, племен и лишь впоследствии - органов политической власти.

Формирование данной модели опосредовала необходимость поддержания незыблемости первоначальных регулятивных норм, соблюдения установленных стандартов поведения и разрешения внутригрупповых и частых межобщинных конфликтов, приводивших к созданию ситуаций, названных С.С. Алексеевым «правовыми», то есть, «требующих для своего решения права»1; вследствие ее модель становилась частью механизма, обеспечивающего архаические формы социального упорядочивания (системы табу, обычаев). Обращение в рамках модели возмездия к институтам изгнания и кровной мести, использовавшимся для разрыва социальных связей преступника с его родом либо осуществления акта возмездия в отношении сородичей иноземца, посягнувшего на общинные интересы и коллективные ценности, происхождение феномена коллективной ответственности детерминировалось социальными условиями и отраженными в общественном сознании мифологическим мировосприятием, тотемистическими верованиями, согласно которым коллективам людей необходимо поддерживать установленную свыше гармонию, всеобщий порядок, поведенческие нормативы и воздавать каждому преступившему за деяние, нарушающее их и навлекающее кару со стороны потусторонних сил на всю первобытную общину.

В виде вывода в параграфе резюмируется, что основание модели возмездия составили духовные: мифологическая картина мира, ряд космологических идей трансцендентного порядка, верования в карающие за нарушения предписаний высшие силы; социальные: необходимость не только разрешать возникающие общественные конфликты, но и постоянно восстанавливать, цементировавшее и объединяющее первобытный социум, скреплявшее солидарность внутри него и предопределившее изначальные представления человека о справедливости, естественное равенство всех общинников, выступавшее условием социальной жизни, залогом, обеспечивающим целостность и сплоченность внутри общины, а также воспроизводство природного характера первобытного коллективизма; и Алексеев С.С. Право на пороге нового тысячелетия: некоторые тенденции мирового правового развития – надежда и драма современной эпохи. – М.: Статут, 2000. Стр. 39.

психологические: берущее свое начало из инстинкта самосохранения, принципа взаимности и описанной Г. Спенсером «идеи подобия» чувство мстительности, представленное в появившихся на почве социальных потребностей и интересов институте кровной мести и иных формах публичного преследования, факторы.

Второй параграф «Кровная месть и талион как первые содержательные наполнители модели возмездия» посвящен криминологическому постижению социального института кровной мести и феномена талиона, в которых, задолго до появления уголовного наказания как формы государственного принуждения, находит свое первое воплощение идея возмездия.

В нем автором отмечается, что модель возмездия, обладая социокультурной природой и статусом составляющей процесса правового развития, претерпевает внутренние изменения по мере эволюции сознания, усложнения общественного бытия, прогресса общечеловеческой уголовно-правовой культуры и связанных с таковыми перемен в отношении социума к преступному деянию и преступнику.

Формой воплощения императивов и принципов этой модели, характеризующей первый этап диалектических преобразований внутри нее, явилась, выступающая элементом групповой борьбы за самосохранение и межсоциорной мерой защиты от преступных проявлений, кровная месть. Обладающий публичной природой институт кровомщения признавался сформировавшейся политической властью частью уголовно-правового инструментария, он интегрировался государством в систему позитивного права, и лишь после завершения этатизации общественной жизни, упрочнения государственной власти и стратификационного деления его воля проявляет себя в ограничении и упразднении кровной мести, оказавшейся чуждой социальной материи нового типа.

Диссертантом развивается мысль криминолога С.М. Иншакова о том, что система кровной мести повысила эффективность воздействия на преступность:

«расширение пространственных и временных рамок конфликта, привлечение к нему внимания как можно большего количества людей»1 естественным образом затрудняет преступное поведение и повторение подобных эксцессов.

С.М. Иншаков Зарубежная криминология.– М.: Юнити-Дана, Закон и право, 2003. Стр. 1-3.

Важной диалектической вехой в перманентном развитии модели возмездия явилось образование принципа талиона - древнейшего регулятивного правила, также представлявшего собой один из способов выражения идеи возмездия и указывающего на один из мыслимых ее носителями масштабов равенства при соотнесении объема карательного воздействия с причиненным от преступления вредом, взятый ими за основу в их пенитенциарной деятельности. Подтверждая сентенцию А.С. Шляпочникова о том, что биологизация кровной мести «лишает нас возможности понять… постепенное ограничение кровной мести принципом талиона, то есть нанесением равного ущерба»1, а также отрицая частноправовые начала в данном сугубо публичном институте, автор обращает внимание на тот факт, что лишь с появлением в пенитенциарной практике правила талиона берет свое начало постепенный переход от коллективной ответственности к принципу личной ответственности. В этом правиле нашли свое отражение представления об уравнительной справедливости и принцип формального равенства, который и подкрепляла предполагающая безусловный стандарт репрессивных действий, очерчивающая рамки гарантирующейся каждому меры наказания и содержащая конкретную, осознаваемую угрозу, логическая схема талиона, обеспечивающая внеконъюнктурный характер соотношения между преступлением и наказанием и заметное повышение уровня превентивного воздействия карательного заряда.

Распространение закона талиона с его ретроспективно-репарационной основой и надсубъективностью в вопросе о разрешении конфликта привело к смещению акцента в сфере уголовного права с подлежащего отмщению посягателя на само преступное деяние, его объективную сторону, качественные и количественные параметры, причиненный им ущерб.

В работе также отмечается, что в законе талиона идея возмездия дополнена, выведшем общечеловеческую пенитенциарную практику на магистральный путь ее развития, принципом эквивалентности, который сформировался в результате обращения сознания человека от качественных категорий к количественным и распространения чувства меры на все области взаимодействия людей по мере А.С. Шляпочников Происхождение уголовного права и его развитие в докапиталистических формациях. – М.: изд. НКЮ СССР, 1934. Стр. 15.

цивилизационного прогресса и межкультурной интеграции. Эта метаморфоза идеи возмездия из субъективно-качественной в объективно-количественную в результате наслаивания на нее принципа эквивалентности повлекла за собой отход в области наказания от простого тождества к эквивалентному тождеству, объясняющий трансформацию конструкции материального (или буквального, физического) талиона в систему наказания, характеризующуюся многообразием форм карательного воздействия, а дальнейшее развитие идеи эквивалентности привело к обнаружению эталона для соизмерения совершенного преступного деяния и размера наказания за него в свободе преступника.

В третьем параграфе главы первой «Вытеснение концепции возмездия криминологической моделью покаяния (теологическим подходом)» автор анализирует процесс постепенного замещения в пенитенциарной практике идей и эталонов концепции возмездия принципами модели покаяния.

В результате преодоления кланово-племенной ограниченности, являвшейся причиной зауживания нравственно-правового пространства личности, отказа от раннеязыческого ригоризма и мифологических этноцентристских парадигм, свойственных домонотеистической правовой культуре, а также ввиду быстрого обретения христианской религией универсальной формы социального контроля, установления примата ее ценностей и идеалов в общественном регулировании, в области реагирования на преступное поведение концепты и принципы модели возмездия подверглись переосмыслению и частичному замещению комплексом основополагающих идей теологического подхода к проблеме преступления.

Распространению модели покаяния, направленной на внутреннее, духовное перерождение преступника, его самоисправление путем как душеспасительного покаяния, признания греховности и недопустимости прежнего поведения, так и усвоения им христианских добродетелей, во многом способствовали изменения в сознании, вызванные обособлением личности от группы, кровнородственного коллектива, ее индивидуализацией в социальном и моральном плане, приведшие к невозможности разрешения вопросов об ответственности и вине человека без соотнесения его преступных действий с внутренним к нему отношением, волей, мотивацией, побуждениями. Обращение к модели покаяния наполнило область пенитенциарной практики спиритуализмом, проявлениями которого Д.А. Дриль и М.И. Ковалев объясняли отсутствие в теологической концепции проведения различий между совершением преступного акта и наличием соответствующих помыслов, установок и вытекающее из этого возложение ответственности при обнаружении умысла. В то же время за таковым следовал переход от учета при назначении наказания объективной стороны деяния и нанесенного им вреда к их совокупной оценке с мотивами и целями, виной, отношением преступника к им совершаемому. Теологический подход не требовал замены земного правосудия божественным, не отрицал прижизненного наказания, по-прежнему мыслимого как справедливое возмездие, предполагающее соответствие размера уголовной кары: ее формы, объема и интенсивности, совершенному преступлению.

Религиозная концепция, справедливо отнесенная И.И. Карпецом к важным периодам развития пенологической мысли, преобладала в сфере реагирования социума на преступления вплоть до конца 18 в., но последовавшая за периодом Реформации эпоха Просвещения, подвергнувшего секуляризации общественноправовые составляющие бытия, привела к отказу уголовно-правовой доктрины от религиозно-этической доминанты, ей на смену пришли идеалы классической криминологической школы, детерминизма и наработки научного позитивизма.

В четвертом параграфе «Понятийная структура модели возмездия как одного из подходов к проблеме преступления» представлен категориальный аппарат модели возмездия в ракурсе ее парадигмального фона и своеобразного собственного смыслового континуума, а также в нем рассматриваемая модель социального реагирования на преступные посягательства соотносится с рядом иных вариантов отношения общества к преступным проявлением – моделями устрашения, возмещения вреда и теорией социальной защиты.

По вопросу использования в наименовании модели терминов «воздаяние»

и «кара» диссертантом отмечается, что употребление синонимичного термину «возмездие» слова «кара» является некорректным, так как они не совпадают по смыслу полностью, семантически нетождественны и не сводимы друг к другу.

Слово «кара», этимологически происходящее от глагола «корить» (осуждать, порицать, упрекать), указывает лишь на репрессивную поведенческую акцию, действие, осуществляемое в ответ на предшествующий ему проступок, то есть реагирование на нечто свершившееся, в котором выражена негативная оценка содеянного и его учинившего, однако, в отличие от заключающего в себе иные смысловые оттенки термина «возмездие», образованного от древнеславянского существительного «мзда» (возмещение, расплата, отдача), оно не предполагает строгого соответствия, адекватной корреляции ответной реакции с содеянным в плане их соотнесения как по характеру, так и по объему воздействия. Данный признак, нередко называемый принципом равноценности или эквивалентности, также выступает основной чертой, отличающей возмездие от форм поведения, заданных не императивами общественной справедливости, а продиктованных обычным чувством мести: от расправы, самосуда и линчевания, а также иных видов принуждения, известных человечеству. Так, при разграничении понятий мести и наказания Г.В.Ф. Гегель подчеркивал: «Возмездие потому-то и должно осуществляться как наказание, что в случаях мести имеет влияние страсть и право оказывается в тени. К тому же месть не обладает формой права, а имеет форму произвола, потому как обиженная сторона действует, всегда повинуясь своему чувству или субъективной побудительной причине»1. Использование термина «воздаяние» в названии модели также представляется некорректным, так как это понятие выступает в качестве родового по отношению к понятиям возмездия и вознаграждения: помимо наказания, оно включает в себя и награду за одобряемое поведение, поэтому весьма точно его определение Аристотелем:

«Воздаяние – это вознаграждение или наказание человека за совершенные им действия в соответствии с их нравственной ценностью».

В параграфе отмечается, что модель возмездия относится к числу моделей, нацеленных лишь на ликвидацию последствий преступного акта, для которых исходным выступает понятие преступления, и поэтому ее понятийный аппарат, в отличие от других криминологических моделей, не содержит понятий причин преступности и преступности. Последнее связывается с отсутствием в эпоху ее формирования: способности человека к абстрагированию, не позволявшей ему Гегель Г.В.Ф. Работы разных лет. Том 2. – М.: Мысль, 1973. Стр. 48.

сделать переход в мышлении от бессистемного осмысления отдельных событий (преступлений) к осознанию наличия целостного явления, обладающего своими закономерностями (преступности); такого основного признака преступности как ее массовость, обусловленным социальной спецификой, что препятствовала возникновению частных интересов, личного мотива и их противопоставлению публичным; и самой возможности постановки цели влияния на ход социальных процессов ввиду неспособности людей выделить себя из окружающей среды, объяснить все общественные явления, включая преступность, естественными их причинами. Категориальный ряд концепции возмездия включает понятия преступления, посягавшего, согласно представлений периода ее появления, не только на коллективные ценности, общественные интересы, принцип равенства во взаимоотношениях между людьми, но и на предустановленную гармонию, всеобщий порядок, трансцендентные сущности; жертвы, в качестве которой в условиях стихийного коллективизма всегда выступала вся общность, коллектив людей; преступника, в определении которого, при отсутствии отображения в нем субъективного момента, представлена лишь внешняя, объективная сторона преступления; наказания, представлявшего исходящую от всего сообщества меру реактивного воздействия, которая соизмерялась с содеянным и облекалась в форму акта принуждения, соответствующего преступлению, необходимого для восстановления нарушенного им порядка и отражающего направленность на упрочнение внутригрупповой солидарности.

Вторая глава диссертационной работы «Модель возмездия и российская уголовно-правовая доктрина» включает в себя четыре параграфа.

В первом параграфе этой главы «Модель возмездия и первичные этапы формирования отечественной уголовно-правовой культуры» рассмотрены особенности развития концепции возмездия в начальный период формирования самобытной отечественной уголовно-правовой культуры.

В нем диссертантом раскрывается специфика данного процесса, связанная с особенностями арийского языческого мировосприятия и восточнославянской культуры, которую отличали натурализм, антропоморфизм и наличие системы воззрений на преступление не только как деяние, посягающее на общественный уклад и промысел, волю мифо-эпических персонажей, но и вносящее дисбаланс в сферу природного баланса, гомеостаза, нарушающее гармонию мира, частью которого мыслилась древнеславянская община-вервь. Моральные императивы и ранние общественные взгляды древних славян на справедливость, требовавшие неотвратимости и соразмерности наказания, а также тотального равенства перед обычаем и законом испытали кризис при обращении к механизму материального возмещения, позволявшему откупающимся избегать личной ответственности и, по мнению их носителей, оставаться безнаказанными. Проистекающее из таких представлений неприятие компенсационных платежей во всей своей полноте в метафоричной форме отражено в нравственном постулате, maxima sententia той далекой эпохи: «Разве можно носить своего убитого сына в кошельке?». В то же время, автор замечает, что кровомщение, соответствующее кланово-тейповому принципу социального объединения, было изжито после сравнительно раннего начала межкультурной интеграции, внешних контактов и перехода восточных славян к соседской крестьянской общине, которую, в отличие от монгольского аймака, объединяли не столько кровные и родственные узы, сколько интересы во взаимопомощи и круговая порука добрососедского коллектива, для которого преступником был любой «лихой человек», безотносительно его родовой либо племенной принадлежности, и совершенное им преступление уже не влекло за собой кровопролитной вражды с общностью, из которой он происходил.

В параграфе отмечается, что уголовное право древнерусского государства оказалось под влиянием византийской уголовно-правовой традиции, которое во многом предопределило обращение политической власти к квалифицированной смертной казни и публичным членовредительским наказаниям, ее ориентацию на другую модель – модель устрашения, характеризующуюся несоответствием вида, объема и интенсивности наказания его основанию – преступному деянию.

Нарушение принципа соразмерности воздаяния, отказ от идейных основ модели возмездия и чрезмерность государственной репрессии противоречили взглядам и воззрениям широких масс населения Руси на долженствующее в наказании и воспринимались ими как нарушение требований справедливости и завещанных праотцами обычаев, свидетельство постановки политического интереса в сфере публичного наказания выше мирского, общественного. Феодальный гнет усилил названные тенденции в пенитенциарной практике, приводившие на почве идей православия и исконно российского великодушия, милосердия и совестливости к формированию ореола мученичества вокруг людей, караемых безразмерно и несправедливо: изувеченных, четвертованных, каторжан и узников острогов.

В конце параграфа автор проводит мысль о том, что важным шагом на пути понимания того, что «русский народ с его живым нравственным чутьем, с его природным благодушием, …сумеет не только оценить справедливость власти и довериться ей, но сумеет и раскрыть свою душу для ее системы воспитания»1, является, основанное на мировоззренческих истоках представлений россиян о наказании, закрепление законодателем в ныне действующем уголовном законе, впервые в истории отечественного уголовного права, такой его важной задачи, как восстановление социальной справедливости.

Второй параграф раздела «Элементы модели возмездия в современном российском уголовном законодательстве» посвящен анализу тех концептов модели возмездия, которые, пройдя испытание и проверку в ходе обращения к ним пенитенциарной практикой на протяжении тысячелетий, были восприняты законотворческой, научной мыслью наших дней и присутствуют в современном уголовном кодексе Российской Федерации.

В нем говорится о том, что идеи, образующие концептуальный фундамент модели возмездия, развивавшиеся в уголовно-правовой теории и философии права, легли в остов многих теоретико-правовых и пенологических концепций, а также, относясь к области правовых праобразов и стереотипов общественного сознания, оказались укорененными не только в карательно-правовой парадигме и формах юридического мышления, но и в сфере обыденных представлений о справедливости. Данные принципы представлены в действующем уголовном законе (положения, содержащиеся в ст. 6, ч. 2 ст. 43 и ч. 1 ст. 60 УК РФ), однако текст уголовной кодификации не содержит указания на возмездную сущность наказания в его законодательном определении. Диссертант разделяет суждения Ильин И.А. Собрание сочинений в 10-ти томах. Том 2. – М.: Русская книга, 1993. Стр. 240.

Б.В. Волженкина, А.В. Наумова, В.Д. Филимонова и других ученых о том, что прежнее указание в законе на возмездие (кару) как сущность наказания или как его цель модифицировалось в провозглашение цели восстановления социальной справедливости, однако, давая оценку этим изменениям, полагает, что таковые могли быть внесены в результате признания возмездия сущностью наказания, которая раскрывается через его объективное содержание, а потому как всякое содержание и цели находятся в неразрывном диалектическом единстве, в статье закона, посвященной целям и ожидаемому эффекту уголовного наказания, речь ведется не о возмездии, а восстановлении социальной справедливости как цели, прямо вытекающей из самой сути наказания. В то же время, им подчеркивается, что признание возмездия сущностью наказания должно найти свое отражение в его законодательном определении ввиду совершенно справедливых замечаний отечественных ученых, в частности, профессора А.А. Тер-Акопова, о том, что «положения ч. 2 ст. 43 УК не раскрывают действительной сущности наказания, маскируя идею возмездия, которая фактически присутствует в наказании, под… лозунгом восстановления социальной справедливости»1.

Отрицание основополагающей для модели возмездия идеи соразмерности, которая сформулирована в тексте российского уголовного кодекса как принцип соответствия наказания параметрам общественной опасности преступления, составляющего ядро современной пенологической доктрины, выражающего ее аксиологические основания и гуманистические идеалы, на современном этапе развития отечественной уголовно-правовой культуры и в рамках существующих нравственных ценностей и установок правосознания, противоречит самой идее социальной справедливости. Отказ же от ретрибутивного принципа наказания сторонниками криминологических теорий, не знающих границ вмешательства в сферу правовых благ и интересов человека (концепции социальной защиты, идеи некарательного воздействия и неоломброзианства) последовательно приводит их к отрицанию всего теоретического базиса, на котором основывается система норм уголовного законодательства современного периода.

Тер-Акопов А.А. Законодательство Моисея: уголовно-правовая характеристика // Российская юстиция. – 2003. №11. Стр. 41.

Третий параграф второй главы «Проблема соотношения идеи возмездия и целей наказания» посвящен исследованию теоретико-практического вопроса о соотнесении сущностной основы и практических целей уголовного наказания, его утилитарных и абсолютных начал, особенно актуальному на современном этапе уголовно-правового развития, к которому вполне приложимо замечание М.Н. Гернета: «Мы переживаем период борьбы не только с преступлениями, но также и время не менее интенсивной борьбы и с самим наказанием»1.

Возмездная сущность уголовного наказания, проявляющаяся в конкретном его содержании: соответствующем объеме лишений, обременений, изъятий и ограничений, возлагающихся на наказываемого, отличает уголовное наказание от других вариантов реагирования на преступное поведение, в том числе, и от иных мер, средств и способов принуждения, имеющего публичный характер. В основании института уголовного наказания, наряду с культурно-историческими, психологическими и нравственно-этическими составляющими, заметное место принадлежит социально-политическому фактору, который и наполняет область государственного наказания политической целесообразностью и утилитарными соображениями, не противоречащими, однако, возмездной природе наказания при их согласовании с требованиями воздающей справедливости и принципом соразмерности. Диссертант отмечает, что гиперболизация целевой ориентации, а равно смещение акцентов на прагматические аспекты уголовного наказания, утверждение главенства идей рациональности, целесообразности в практике его применения приводят к отрицанию его абсолютного самодовлеющего начала.

В параграфе автором обращается внимание на то, что масштабы измерения преступного вреда и эталоны для его соотнесения с наказанием не абсолютны (это обстоятельство неоднократно подчеркивалось в трудах Г.В.Ф. Гегеля, М.Д.

Шаргородского, М.И. Ковалева и Б.С. Никифорова). В русле неогегельянской традиции диссертант развивает мысль о том, что идею возмездия не опровергает недостижимость неотносительного равенства преступления и наказания. Данная идея на каждом этапе развития, апеллируя к детерминированным их культурноГернет М.Н. Избранные произведения. – М.: Юридическая литература, 1974. Стр. 319.

историческим контекстом и соответствующим уровню общественно-правового, нравственного развития, текущей общественной оценке тяжести того или иного преступления и его социальной опасности, представлениям о справедливости, удовлетворяется как присущим ранним периодам стремлением к идентичности, тождеству, симметрии преступного акта и наказания за него путем приложения стандартов материального талиона, так и эквивалентным, пропорциональным их соотношением, адекватностью наказания в рамках его законодательных границ, низшего и высшего пределов, которые устанавливаются исходя из современных нам социальных взглядов на характер и степень соответствия, необходимого для осуществления возмездия и торжества социальной справедливости.

Правовые лимиты, минимум и максимум наказания позволяют преследовать в их рамках утилитарные задачи при сохранении возмездной основы уголовного наказания, они представляют собой те естественные барьеры, выход за которые в процессе оправданного извлечения из наказания общественной пользы за счет изменения его различных качественно-количественных характеристик приведет к утрате уголовным наказанием возмездной компоненты, лишив его способности восстановления социальной справедливости. Возведенные общественной волей и принципами воздающей справедливости пределы, будучи нерасторжимыми с самими границами наказуемости, в то же время, препятствуют, приводящему к нарушению основных прав и законных интересов осужденных и произволу при применении мер государственной репрессии, размыванию последних.

В параграфе четвертом «Принципы модели возмездия в современной социальной практике и правосознании» изучаются структурные элементы и принципы модели возмездия, запечатлевшиеся не только в области публичного законодательства, но и иных составляющих современной системы социального регулирования, в сфере правил унификации, существующих в форме обычаев, а также в стереотипах поведения, национальных традициях и недрах этнического самосознания, в различных слоях правосознания глобального, макрогруппового и микрогруппового уровней.

В данном параграфе автором отмечается, что обращение в ряде российских регионов к юридической практике, которая основывается на обычно-правовых и религиозных предписаниях, в результате нарастания процессов национальноконфессионального возрождения, способствовало росту числа актов кровной мести, все чаще использующейся в ходе преступной деятельности как средство достижения незаконных целей преступными сообществами, террористическими, сепаратистскими и религиозно-экстремистскими организациями.

Для повышения эффективности противодействия кровомщению как одной из рудиментарных форм модели возмездия и элемента архаического механизма коллективной ответственности, представляющего в современных нам условиях значительную криминогенную опасность, необходимо обратиться к средствам и процедурам криминологической концепции примирения, оправдавшей себя на практике в бытность советского государства медиаторской деятельности, опыту функционирования посреднических органов: Советов старейшин и, состоящих из представителей национальной интеллигенции, общественных, религиозных деятелей и юристов, примирительных комиссий. Их работа, по мнению автора, должна производится с учетом этнокультурных аспектов правового поведения и сознания, разнообразных правил обычно-правового разрешения конфликтов, а также сопровождаться просветительско-пропагандистской и воспитательноидеологической деятельностью, способствующей примирительным процессам и предупреждению преступлений по мотиву кровной мести.

Наличие атрибутивных элементов модели возмездия в области устойчивых компонентов и стереотипов правосознания и архетипических праобразов сферы коллективного бессознательного, опосредованное их связью с первоосновами и истоками правовой культуры, с побудительными императивами справедливости, фиксированными в коллективном и индивидуальном правосознании символами, в форму которых облекается сама идея социальной справедливости, объясняет ее воздействие на правовую действительность и постоянное воспроизводство в конфликтно-разрешительном и охранительном секторах последней. По мнению диссертанта, это обстоятельство требует обязательного учета при проведении криминологической и уголовной политики, в области которых сейчас особенно актуален вопрос о необходимости согласования, осуществляющихся в системе уголовно-правовых мер реагирования на преступления, изменений с социальнопсихологическими аспектами, аксиологическими ориентациями населения и его менталитетом, социальными установками, состоянием общественного сознания.

В заключении диссертации подведены итоги исследовательской работы и сформулированы основные выводы, сделанные в ходе нее, наиболее значимые из которых излагаются в тексте настоящего автореферата при характеристике соответствующих разделов диссертации.

Основные положения диссертационного исследования нашли свое отражение в следующих опубликованных работах автора:

1. Корсаков К.В. Модель возмездия в криминологии и уголовно-правовой доктрине. – Новоуральск: Диалог, 2006. – 192 с. – 8 п.л.

Статьи в ведущих рецензируемых научных изданиях:

2. Корсаков К.В. Причины и условия возникновения институтов кровной мести и изгнания в социальной практике // «Российский юридический журнал» №4 2005 г. Стр. 137-142. – 0,4 п.л.

3. Корсаков К.В. Убийство, совершенное по мотиву кровной мести, в ракурсе теории уголовного права и криминологии // «Российский юридический журнал» №2 2006 г. Стр. 105-110. – 0,4 п.л.

4. Корсаков К.В. Криминологическое моделирование и язык криминологической науки // «Вестник Южно-Уральского государственного университета» Серия «Право». Выпуск 7. №5 2006 г. Стр. 156-157. – 0,2 п.л.

5. Корсаков К.В. Предмет криминологии и модель возмездия (кары) // «Правоохранительные органы: теория и практика» №4 2004 г. Стр. 32-34. – 6. Корсаков К.В. Роль идеологического фактора в сфере уголовного правоприменения // «Актуальные вопросы публичного права»: Сборник материалов II Межрегиональной конференции молодых ученых и студентов (4 декабря 2003 г.), Екатеринбург: Издательство УрГЮА, 2004 г.

Стр. 242-248. – 0,4 п.л.

7. Корсаков К.В. Причины распространения криминальной субкультуры в современном российском обществе // «Правовой меридиан» № 45 2004 г.

Стр. 11. – 0,2 п.л.

8. Корсаков К.В. Криминологические модели в работах Ганса-Гейнриха Йешека // «Правоохранительные органы: теория и практика» №1 2005 г.

Стр. 70-71. – 0,2 п.л.

9. Корсаков К.В. Модель возмездия в современной отечественной криминологии // «Актуальные вопросы публичного права»: Сборник материалов III Межрегиональной конференции молодых ученых и студентов (12-13 ноября 2004 г.), Екатеринбург: Издательство УрГЮА, 2005 г. Стр. 295-297. – 0,15 п.л.

10. Корсаков К.В. Модель возмездия в контексте проблемы объекта и предмета криминологической науки // «Вопросы юриспруденции» № г. Стр. 198-201. – 0,2 п.л.

11. Корсаков К.В. Право в сфере первобытной нормативности // «Актуальные вопросы публичного права»: Сборник материалов IV Межрегиональной конференции молодых ученых и студентов (18 ноября 2005 г.), Екатеринбург: Издательство УрГЮА, 2005 г. Стр. 283-286. – 0,2 п.л.

12. Корсаков К.В. Талион // Философский словарь по правам человека. – Екатеринбург: Издательство АМБ, 2006 г. Стр. 560-562. – 0,2 п.л.