«СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЭФФЕКТИВНОСТЬ РЕГИОНАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ Москва 2011 С.Н. РАСТВОРЦЕВА, В.В. ФАУЗЕР, В.Н. ЗАДОРОЖНЫЙ, В.А.ЗАЛЕВСКИЙ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЭФФЕКТИВНОСТЬ РЕГИОНАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ Серия Библиотека ...»

Среди основных показателей, отражающих уровень социальноэкономического развития региона, можно выделить ряд экономических (производство валового регионального продукта, объем промышленного производства, оборот оптовой и розничной торговли и т.д.), социальных (уровень доходов населения, качество жизни, грамотность и т.д.), демографических (коэффициент естественного прироста, сальдо миграции, продолжительность жизни населения и т.д.) показателей, каждый из которых с той или иной стороны действительно характеризует уровень общественного развития. Однако ни один из показателей не отражает эффективности социально-экономического развития региона и не является обобщающим.

Интегральный показатель социально-экономической эффективности развития региона должен выражать степень соответствия уровня продолжительности жизни человека уровню благосостояния и развития каждого члена общества, достигнутому национальной экономикой на определенный момент времени 56. Мы считаем, что таким показателем может стать «Продолжительность жизни – валовой региональный продукт душевой» 57.

Качественная сторона критерия социально-экономической эффективности, по мнению большинства ученых, отражается в содержании понятия «благосостояние нации социально-экономической системы». Качественное наполнение предлагаемых других критериев, как правило, либо близко по содержанию, либо однородно по сути предыдущему критерию. В качестве критерия социально-экономической эффективности предлагалась максимизация народного благосостояния, наиболее полное удовлетворение потребностей членов общества.

В состав критериального показателя социально-экономической эфДовченко Ю. Сравнительная оценка социально-экономической эффективности развития регионов Центрального федерального округа РФ // Вопросы статистики. – 2004. – №12. – С. 48.

Для оценки социально-экономической эффективности регионального уровня развития нами был модифицирован показатель эффективности макроэкономики профессора Д.Е. Давыдянца. (Давыдянц Д. Е. Критерии, показатели и оценка социально-экономической эффективности // Вопросы статистики. – 2002. – №8. – С. 73-78. – С. 73).

фективности в разное время включались такие показатели, как национальный доход, валовой национальный продукт, валовой внутренний продукт, чистый национальный продукт, чистое экономическое благосостояние и др.58.

Показатель «Продолжительность жизни – валовой региональный продукт душевой» отражает итоговую оценку соответствия уровня продолжительности жизни человека достигнутому социально-экономической системой уровню качества жизни. Содержание показателя эффективности экономики наполнено взаимосвязанными, дополняющими друг друга, но относительно самостоятельными элементами: конечным, выходным результатом социальной подсистемы – продолжительностью жизни человека и выходным результатом экономической подсистемы – душевым валовым региональным продуктом (ВРП), определенным на соответствующий момент времени.

Несомненным достоинством данного показателя является то, что он представляет собой конечный выходной социально-экономический индикатор, в котором отражаются все промежуточные эффекты социальной и экономической подсистем.

Таким образом, для анализа эффективности регионального развития предлагается использовать показатель «Продолжительность жизни – валовой региональный продукт душевой» (СЭЭПЖ-ВРПдуш,t), или сокращенно «ПЖ–ВРПдуш».

Форма показателя эффективности «ПЖ–ВРПдуш» будет представлять собой произведение социальной и экономической характеристик функционирования системы в целом.

Показатель социально-экономической эффективности экономики на региональном уровне «ПЖ–ВРПдуш» в абсолютной форме (СЭЭПЖ–ВРПдуш,t) может быть рассчитан следующим образом (1):

где ПЖt – средняя продолжительность жизни при рождении (лет);

ВРП душ, t – душевой валовой региональный продукт (за год), руб.

                                                             Считаем, что использование даже самого оптимального обобщающего показателя для оценки эффективности региональной экономики не исключает необходимость применения системы показателей.

Подчеркнуть и определить взаимосвязь целей управления региональной эффективностью с факторами ее формирования помогут стратегические карты, включающие три группы показателей.

1. Результирующие показатели управления эффективностью развития региона. К числу таких показателей мы считаем необходимым отнести ресурсоотдачу (ресурсоемкость), затратоотдачу (затратоемкость).

Для оценки эффективности региональной экономики по названным обобщающим показателям необходимо использовать два подхода – ресурсный и затратный. По результатам оценки обобщающих критериальных показателей можно делать вывод: чем больше величина полученного эффекта на единицу ресурсов (ресурсоотдача) и меньше затраты (ниже затратоемкость), тем выше уровень региональной эффективности.

Однако, принимая во внимание специфику регионального уровня управления эффективностью, показатели стратегических карт должны отражать и социальные аспекты управления. Данная группа показателей оценивает степень соответствия результатов управления эффективностью целям развития региона.

2. Показатели, оценивающие управление эффективностью по отдельным направлениям. Специфика регионального уровня социальноэкономической иерархии позволяет предложить в качестве таких показателей производительность труда, фондоотдачу основных фондов, эффективность инновационной деятельности региона и др. Данная группа, на наш взгляд, является промежуточной между результирующими и факторными показателями. С одной стороны, они отображают результаты управления социально-экономической эффективностью в конкретном сегменте регионального развития, с другой стороны, они поддаются воздействию, что особенно важно при управлении эффективностью.

3. Факторные показатели, характеризующие условия формирования эффективности.

При разработке стратегических карт управления эффективностью для региона мы предлагаем сгруппировать показатели по отдельным картам, определенным по направлениям повышения эффективности.

Таким образом, мы получаем семь стратегических карт управления региональной эффективностью:

1. Эффективность экономической структуры региона;

2. Эффективность использования трудовых ресурсов;

3. Эффективность капитала;

4. Эффективность инновационного развития;

5. Эффективность внешнеэкономической деятельности;

6. Эффективность развития малого предпринимательства;

7. Социальная эффективность развития региона.

Первый блок стратегических карт отражает соответствие управления эффективностью главным стратегическим целям региона в экономическом развитии. Так, результирующим показателем управления эффективностью может стать ВРП на душу населения, который оценивает качество жизни жителей региона. К числу частных показателей в данной группе мы можем отнести структурные сдвиги в экономике региона.

Воздействие отраслевой структуры экономики на ее эффективность доказано не только на региональном уровне, но и в мировой экономике.

Так, при анализе динамики основных показателей развития США американский экономист, лауреат Нобелевской премии В. Леонтьев пришел к выводу, что, начиная с 1912 г. тенденция к росту капиталоемкости единицы продукции сельского хозяйства сменилась тенденцией к ее снижению при сохранении снижения трудоемкости данного производства. С 1922 г., по данным В. Леонтьева, подобные изменения происходят и в промышленности. Таким образом, с начала ХХ в. в американской экономике наблюдается рост эффективности производства за счет совершенствования технологий, возникновение новой экономической категории – человеческого капитала, а также переориентация на сферу услуг.

Чем большую долю занимают в ВРП вторичный и третичный секторы экономики, тем выше уровень эффективности развития региона. Принимая во внимание высокую дифференциацию российских регионов и наличие тесных межрегиональных связей, мы считаем, что для определения оптимальной структуры экономики правомерно использование теории Хекшера-Олина. Согласно данной теории, регион должен производить и реализовывать ту продукцию, в производстве которой максимально задействованы избыточные для этого региона факторы производства.

На территории России лишь некоторые регионы имеют благоприятные условия для развития сельского хозяйства. А значит, преобладание аграрной составляющей в ВРП будет снижать эффективность развития данных регионов, но, в соответствии с глобальной целью, повышать эффективность национальной экономики в целом. Компенсирующим инструментом повышения эффективности в таких регионах, на наш взгляд, может стать интенсивное развитие сферы услуг и повсеместное использование новейших технологий, направленных на ресурсо- и трудосбережение.

Второй блок стратегических карт управления эффективностью на региональном уровне должны составить показатели эффективности использования трудовых ресурсов. Результат управления эффективностью в данном случае демонстрирует показатели производительности и рентабельности труда. В качестве частных показателей эффективности труда мы можем предложить затратоотдачу и затраторентабельность труда в регионе, так как они отражают эффективность использования трудовых ресурсов с финансовой точки зрения. Такой показатель, как средняя численность занятых в расчете на одно предприятие, отражает гибкость и мобильность экономических субъектов региона, демонстрируя способность предприятий реагировать на изменения внешней среды.

Однако эффективность труда в регионе зависит не столько от количественных, сколько от качественных показателей рабочей силы. Поэтому, на наш взгляд, показатель доли занятых в экономике с высшим профессиональным образованием наиболее адекватно характеризует трудовой потенциал региона, являясь важным фактором формирования эффективности.

Третий блок стратегических карт управления эффективностью региона возглавляется результирующим показателем – фондоотдачей основных фондов – характеризуя эффективность капитала. В качестве частных показателей предлагается фондовооруженность региона, отдача оборотных средств предприятий региона, в том числе, товарных запасов, показатели, отражающие эффективность затрат – амортизационных отчислений и расходов на ремонт и эксплуатацию основных фондов предприятий. Факторными показателями являются доля инвестиций в основной капитал в ВРП, отражающая перспективы динамики эффективности, и объем поступивших прямых иностранных инвестиций на душу населения. Последний показатель демонстрирует возможности увеличения производственных фондов, но на практике отражает инвестиционную привлекательность региона для иностранных инвесторов в соответствии со спецификой региона.

Принимая во внимание растущее значение НТП для динамики эффективности в качестве следующего блока стратегических карт, мы предлагаем использовать эффективность инновационного развития.

Научно-технический потенциал становится основным элементом воспроизводственного процесса. Эффективность НИОКР отмечает конкурентные преимущества страны по многим приоритетным направлениям.

Одним из первых экономистов, определивших роль инновационного развития в повышении эффективности воспроизводственного процесса, стал австриец Й. Шумпетер. В своей работе «Капитализм, социализм и демократия» он показал, что большое значение в условиях рыночной экономики имеет конкуренция, побуждающая к открытию новых товаров, новых технологий, новых источников ресурсов, новых типов организации бизнеса. Такая конкурентная борьба обеспечивает повышение качества, сокращение затрат, рост эффективности деятельности компаний 59.

Промышленно развитые страны активно используют фактор инновационного развития для повышения конкурентоспособности экономики. Доля затрат на НИОКР в ВВП ежегодно увеличивается (табл. 7).

Финансирование НИОКР в развитых странах в 1995 г, 2000 г., 2003 г.

* Отношение национальных (государство и частный сектор) затрат на НИОКР к ВВП. Источник 60.

                                                             Шумпетер Й. Капитализм, социализм и демократия / Пер. с англ. – М., 1995. – С. 128.

OECD Science, Technology and Industry Scoreboard 2005, p. 190, 192.

К числу показателей, отражающих эффективность инновационного развития в регионе, мы считаем возможным отнести наукоемкость ВРП, объем инновационной продукции, численность персонала, занятого исследованиями и разработками, число предприятий, осуществляющих технологические и организационные инновации.

Выделить эффективность внешнеэкономической деятельности региона в отдельный блок стратегических карт мы считаем необходимым по той причине, что ВЭД региона является непосредственным отражением процессов международного разделения труда.

Международное разделение труда (МРТ) становится современным инструментом повышения эффективности не только на уровне регионов, но и в мировой экономике. Основной движущей силой углубления МРТ является стремление экономических субъектов к повышению производительности труда и эффективности производства в целом.

Международное разделение труда – высшая ступень общественного территориального разделения труда между крупными сферами производства 61. При соблюдении принципов МРТ закон стоимости получает возможность для всемирного проявления.

По мнению некоторых авторов, МРТ опирается на специализацию отдельных стран. На наш взгляд, такой подход в период ускоренного развития отношений между странами не актуален и не верен, так как специализация отдельных стран и регионов мира имеет место лишь в сельскохозяйственном секторе и добывающей промышленности.

МРТ в настоящее время происходит на уровне отдельных компаний (чаще ТНК), которые в своем стремлении максимально увеличить эффективность производства и распространения продукции активно используют принципы МРТ.

«…Преследование индивидуальной выгоды… приводит к самому эффективному и наиболее экономному разделению труда между разными нациями» 62. Развитию МРТ, а следовательно, и повышению эфРаджабова З.К. Мировая экономика: Учебник для студентов вузов, обучающихся по спец. 060600 «Мировая экономика» / Раджабова З.К.; Рец.: Р.И. Хасбулатов, Б.М. Смитиенко, С.А. Нагдиев, В.Г. Алиев; МО РФ. – 2-е изд., испр.– М.: ИНФРА-М, 2005. – 336 с.:

табл. (Высшее образование). – С. 28.

Риккардо Д. Начала политической экономии и налогового обложения. – М.: Политиздат, 1955. – С. 116.

фективности воспроизводственного процесса, способствует рациональная организация внешнеэкономической деятельности страны или региона. На региональном уровне налаживание межтерриториальных отношений будет способствовать получению дополнительного эффекта от внедрения принципов разделения труда.

Таким образом, мы можем сделать вывод, что увеличение объемов внешнеэкономической деятельности и межрегиональной торговли свидетельствует об активном использовании принципов МРТ в системе управления эффективностью развития региона.

Блок эффективности внешнеэкономической деятельности региона может включать такие показатели, как экспортная, импортная и внешнеторговая квоты, индекс эффективности специализации региона.

В отдельный блок стратегических карт управления региональной эффективностью, по нашему мнению, целесообразно выделить показатели эффективности развития малого предпринимательства в регионе.

Увеличение доли малых и средних предприятий в экономике создает благоприятные условия для повышения эффективности по следующим причинам. Предприниматели организуют дополнительные рабочие места (совершенствование трудовых отношений в регионе), более активно внедряют новые технологии, быстрее реагируют на изменения внешней среды, т.е. повышают не только эффективность, но и устойчивость всей экономики. К числу результирующих показателей управления эффективностью малого предпринимательства мы можем отнести долю валового оборота малых предприятий региона в ВРП, рентабельность продукции малых предприятий, производительность труда. К факторным показателям данного блока относится число малых предприятий, доля занятых в малом предпринимательстве в общей численности занятых в экономике, удельный вес прибыльных предприятий.

Седьмым блоком стратегических карт управления региональной эффективностью мы предлагаем выделить показатели социального аспекта управления. Так, на наш взгляд, основным результирующим показателем здесь является средняя продолжительность жизни населения.

Данный показатель непосредственно зависит от качества жизни населения региона, что подтверждается результатами исследования, проведенного по некоторым странам мира в 1994 г. (рис. 6). Некоторые инвесторы даже рассматривают этот показатель как индикатор потенциального возврата инвестиций, сделанных в той или иной стране в человеческий капитал.

Рис. 6. Зависимость ожидаемой продолжительности жизни мужского населения от уровня жизни по некоторым странам мира в 1994 г.

В числе факторных показателей в данном блоке мы можем предложить использовать естественный прирост населения, рост реальных денежных доходов, соотношение доходов 10% наиболее и 10% наименее обеспеченного населения и удельный вес численности населения с денежными доходами ниже прожиточного минимума.

Определив основные блоки системы стратегических карт управления эффективностью на региональном уровне, мы можем сформировать систему ключевых индикаторов по каждому блоку стратегических карт (рис. 7).

                                                             Продолжительность жизни населения / Окружающая среда и здоровье населения России: Web-Атлас. Practical Science. Электронный ресурс, режим доступа к ресурсу:

http://www.sci.aha.ru

СТРАТЕГИЧЕСКИЕ КАРТЫ УПРАВЛЕНИЯ СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЭФФЕКТИВНОСТЬЮ РАЗВИТИЯ РЕГИОНА

Блок 1. Эффективность структуры экономики – темп роста ВРП;

– доля обрабатывающих производств в ВРП;

- доля оптовой и розничной торговли в ВРП;

- доля сельского хозяйства в ВРП – производительность труда;

- средняя численность занятых в расчете на одно предприятие региона;

- затратоотдача труда в регионе;

- доля занятых в экономике с высшим профессиональным образованием – фондоотдача основных фондов;

– фондовооруженность региона;

– доля инвестиций в основной капитал в валовом региональном продукте;

– объем поступивших прямых иностранных инвестиций на душу населения Блок 4. Эффективность инновационного развития – внутренние текущие затраты на исследования и разработки к валовому региональному продукту;

– численность персонала, занятого исследованиями и разработками, на 10 тысяч занятых в экономике в регионе;

– удельный вес предприятий, осуществляющих технологические и организационные инновации;

– доля инновационной продукции в объеме ВРП Блок 5. Эффективность внешнеэкономической деятельности – экспортная и импортная квоты;

- внешнеторговая квота региона;

- индекс эффективности специализации региона Блок 6. Эффективность развития малого предпринимательства - доля валового оборота малых предприятий региона в ВРП, %;

– рентабельность продукции малых предприятий;

– производительность труда на малых предприятиях – средняя продолжительность жизни населения;

– показатель естественного прироста (убыли);

– рост реальных денежных доходов населения;

– соотношение доходов 10% наиболее и 10% наименее обеспеченного населения;

Рис. 7. Система ключевых индикаторов стратегических карт управления По предложенной системе стратегических карт управления социально-экономической эффективностью развития региона нами были построены корреляционно-регрессионные модели по каждому блоку показателей (по материалам 18 регионов Центрального федерального округа за период 1996–2006 гг.), представленные на рис. 8.

Моделирование социально-экономической эффективности по блокам предложенных стратегических карт позволяет сделать вывод о высокой степени зависимости факторов в блоке «Эффективность структуры экономики» 64, умеренной – в блоках «Эффективность трудовых ресурсов», «Эффективность капитала», «Эффективность инновационного развития», «Социальная эффективность региона». Моделирование блока «Эффективность внешнеэкономической деятельности», на наш взгляд, целесообразно проводить по регионам со значительной долей внешнеторгового оборота в ВРП 65.

В качестве основной цели управления эффективностью на региональном уровне мы рассматриваем рост конкурентоспособности региона в соответствии с концепцией устойчивого развития. Для достижения поставленной цели по каждому блоку стратегических карт формулируются тактические цели. Так, управление региональной эффективностью должно быть направлено на повышение качества жизни населения (блок 7), создание эффективной структуры экономики в соответствии с региональной спецификой (блок 1), переход к инновационному типу экономического развития (блок 4), увеличение доли малого предпринимательства в экономике региона (блок 6), рост эффективности через активное использование преимуществ разделения труда (блок 5).

Предложенные генеральные факторы успеха позволяют оценить степень достижения регионами поставленных целей, в то время как ключевые индикаторы раскрывают содержание каждого сегмента системы управления эффективностью, позволяют выявить сильные и слабые стороны региональной эффективности, количественно оценить уровень эффективности в регионе по всем блокам стратегических карт (рис. 9).

                                                             Высокий коэффициент детерминации (по многофакторному уравнению регрессии R =0,99), на наш взгляд, объясняется преобладанием обрабатывающих производств, оптовой и розничной торговли, сельского хозяйства в валовом региональном продукте. Доля прочих отраслей экономики регионов Центрального федерального округа незначительна.

Как показывает практика, к числу таких регионов относятся не только приграничные регионы, но и имеющие экспортоориентированные предприятия, развитую таможенную инфраструктуру.

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЭФФЕКТИВНОСТЬ

Эффективность структуры экономики х10 – численность персонала, занятого исслеу7 – средняя продолжительность жизни наседованиями и разработками, на 10 тысяч заня- у5 - внешнеторговая квота региона тых в экономике в регионе, человек;

ляющих технологические инновации, %;

Рис. 8. Корреляционно-регрессионные модели по блокам стратегических карт управления эффективностью развития регионов Центрального федерального округа, построенные за период 1996-2006 гг.  Рис. 9. Система стратегических карт управления эффективностью регионального развития Следует отметить, что для каждого региона миссия, основная цель развития и направления повышения эффективности развития могут быть индивидуальны. Они могут изменяться по прошествии какоголибо периода времени (например, по достижении определенных целей, под влиянием кризисных явлений и т.п.). Предложенная система стратегических карт отличается мобильностью: цели, области развития и показатели оценки результатов могут изменяться в соответствии с заданными условиями.

Прерогатива стратегических действий принадлежит региональным властям или собственникам предприятий, в зависимости от конкретного направления повышения эффективности. Так, повышение социальной эффективности и поддержка развития малого предпринимательства является преимущественно задачей региональных властей 66. В свою очередь, от собственников предприятий и организаций региона зависит эффективность трудовых ресурсов и капитала. Эффективность инновационного развития формируется на предприятиях, но региональные органы управления могут форсировать такое развитие. Эффективность внешнеэкономической деятельности, на наш взгляд, в равной степени зависит от субъектов управления. Создание свободных экономических зон, совершенствование транспортной инфраструктуры и активная работа предприятий позволит конструктивно использовать внешнеэкономический фактор, преимущества международного разделения труда, что положительно отразится на региональной эффективности в целом.

Предложенная система стратегических карт определяет основные направления повышения социально-экономической эффективности региона. Относительно конкретного региона система трансформируется в соответствии с его спецификой. Считаем, что ключевой механизм реализации стратегических карт со стороны региональных органов власти может включать два основных направления: пространственную органиПредприятия и организации региона имеют возможность воздействия на социальную эффективность региона через механизмы корпоративной социальной ответственности.

Однако в практике российских регионов такие примеры встречаются редко. Гораздо более эффективны действия региональных властей по ужесточению требований в сфере трудовых отношений, охране окружающей среды, стимулирование бизнеса в реализации социальных программ и проектов.

зацию и комплексное развитие территории, а также создание инновационной инфраструктуры в регионе.

В компетенции региона находятся следующие действия по реализации этих направлений:

– уточнение схем территориального развития;

– правовая подготовка площадок для инновационных производств;

– организация частно-государственной поддержки инновационной инфраструктуры;

– поддержка социальной инфраструктуры (образование, здравоохранение, экология, безопасность, социальное обеспечение и т.п.).

Создание инновационной инфраструктуры находится в ведомстве региональных властей. Однако в рамках проектов и программ отдельные функции могут выполняться совместно с представителями бизнеса:

– подготовка квалифицированных кадров;

– организация информационного обеспечения;

– создание и поддержка новых технологий;

– координация инновационной деятельности (экспертиза проектов и программ, сертификация и т.п.);

– финансово-экономическое обеспечение;

– поддержка продвижения инновационной продукции на рынок.

Таким образом, разработанная система стратегических карт позволяет выявить приоритетные направления повышения эффективности регионального развития, определяет тактические цели, обуславливает генеральные факторы успеха, устанавливает ключевые индикаторы и алгоритмизирует стратегические действия субъектов управления эффективностью.

2.3. Особенности методических подходов к управлению социальной эффективностью По мнению некоторых авторов, именно методологическая несовместимость социальной и экономической составляющих эффективности обуславливает необходимость обособленного исследования социальной эффективности 67. Считаем, что методологический подход к социальной эффективности призван, в первую очередь, определить критерии и показатели ее оценки 68. Как уже отмечалось в работе ранее, проблема поиска оптимального критерия социальной эффективности настолько дискуссионна, что ряд авторов даже использует при определении эффективности критериальный подход.

Критический анализ научных работ по данному вопросу позволил нам сгруппировать множество мнений относительно критерия социальной эффективности в три обобщающих подхода. Так, в первую группу мы считаем возможным объединить авторов, полагающих, что критерием социальной эффективности является удовлетворение потребностей социального характера, включая потребности работников в росте материального благосостояния и удовлетворения духовных запросов в соотношении с ресурсами, направленными на эти цели 69. Например, М.М. Малышева основным критерием социальной эффективности выдвигает оптимальное взаимодействие труда и образа жизни 70. Чем чаще выбор профессии определяется интересом к содержанию труда, тем выше его социальная эффективность. Критерий социальной эффективности – содержательность труда 71.

                                                             Богачев В.Н. О так называемом «социальном эффекте» и его соотношении с эффектом экономическим // Проблемы народно-хозяйственного критерия оптимальности: Материальные дискуссии. – М., 1982. – С. 76.

Методические подходы к оценке социальной эффективности на микроуровне представлены в приложении 4.

Жигалов В.Т. Эффективность торговли: сущность, оценка, тенденции: Лекция по курсу «Экономика торговли». – М.: МКИ, 1985. – 49 с. – С. 5; Малышева М.М. Социальная эффективность профессионального труда женщин: опыт сравнительного анализа международных и реальных исследований: дис. …канд. философ. наук. – М., 1984. – С. 22.

Малышева, там же, с 22.

Во вторую группу авторов мы можем отнести тех, кто определяет критерии оценки социальной эффективности степенью достижения целей и ориентиров социальной политики предприятия, региона, государства, характером общественной системы 72. И.С. Парфенова считает, что при взаимодействии трех основных категорий социальной эффективности: «цель – результат – расходы» – именно эффективность отражается степенью соответствия полученного результата поставленным целям, в то время, как соотношение результата с расходами свидетельствует об экономичности управления 73.

В третью группу считаем возможным отнести тех авторов, кто в качестве основного критерия оценки социальной эффективности выдвигает увеличение затрат свободного времени российского общества на воспроизводство и развитие человеческого потенциала 74. По мнению ученых, социальная эффективность выражается в увеличении времени общества, которое оно может потратить на социальное развитие 75. При этом под свободным временем понимается все время общества, непосредственно свободное от материального производства, время, которое общество затрачивает на освоение и развитие социального пространства, связанного с обогащением социальной сущности человека 76.

Мы не можем согласиться с критериальным подходом к социальной эффективности через высвобождение свободного времени для всестороннего развития трудящихся. На наш взгляд, история развития трудовых отношений в России доказала ошибочность данного критерия социальной эффективности. Впервые о таком критерии говорилось в работах советских ученых 20-х гг. прошлого века, когда предполагалось, что эффективность материального производства достигнет такого высокого уровня, при котором продолжительность рабочего дня можно будет сократить без потерь для производства. В Трудовом Кодексе Российской Федерации                                                              Парфенова И.С. Социальная эффективность профессиональной переподготовки безработных: опыт социолого-управленческого анализа: дис. … канд. социолог. наук. – Екатеринбург, 2005. – С. 21; Марков М. Технология и эффективность социального управления.

Пер. с болг. / Под ред. Т.В. Керимовой. – М.: Прогресс, 1982. – С. 14.

Парфенова, там же, с. 20-22.

Белова М.В. Социальная эффективность инвестиций в материальное производство: дис.

... канд. социолог. наук. – СПб., 2005. – 272 с.; Всеволодов, С. 140.

Белова, там же Белова, там же прописываются часовые нормы рабочего дня, а значит, повышение уровня социальной эффективности не изменяет объем свободного времени, которое работающие могут потратить на социальное развитие.

Справедливо заметим, что в современных рыночных условиях российской экономики мы можем говорить о таком явлении, как частичная занятость. Данная форма труда, в первую очередь, помогает женщинам совместить труд в общественном производстве с воспитанием детей и другими семейными заботами. Частичная занятость характерна для отдельных профессий мужского труда. Экономическая эффективность повременной системы оплаты при частичной занятости, как правило, значительно выше 77, однако провести более глубокий анализ эффективности не представляется возможным по причине отсутствия данных статистического учета использования трудовых ресурсов в часах на региональном и национальном уровнях.

Более того, знание количественного объема свободного времени не позволяет определить цели его использования. Свободное время может быть потрачено не только на социальное развитие индивида, а значит, мы не можем выдвигать его в качестве основного критерия социальной эффективности.

Мы считаем, что наиболее полным отражением социальной эффективности на региональном и национальном уровнях является развитие сферы услуг. С одной стороны, оно стимулирует повышение социальной эффективности путем организации таких услуг, как прачечные, рестораны, парикмахерские, услуги по уборке помещений, создание детских дошкольных учреждений и т.п. С другой стороны, ряд подотраслей сферы услуг занимает это время, обеспечивая тем самым социальное развитие путем организации развлекательной, культурной, образовательной, медицинской и прочих видов деятельности.

Таким образом, в качестве основного оценочного критерия социальной эффективности на региональном уровне мы выдвигаем долю сферы услуг в экономике.

Через сферу услуг можно проследить взаимодействие экономической и социальной составляющих эффективности развития региона.

                                                             Современный капитализм: производительность труда и эффективность: монография / Никитин С.М. – М.: Наука, 1982. – С. 67-68.

Так, кризисные явления в экономике снижают платежеспособность населения. Ряд подотраслей сферы услуг становится невостребованным со стороны населения, объемы их деятельности сокращаются, доля сектора уменьшается. Закрытие предприятий и массовые увольнения работников приводят к снижению как экономической, так и социальной эффективности на региональном уровне и в стране в целом.

Однако, подчеркивая важность данного критерия для оценки социальной эффективности развития региона, мы не отрицаем необходимость использования и ряда других критериев. Для регионального уровня в качестве критерия социальной эффективности можно использовать общее благосостояние населения, выражаемое, на наш взгляд, в долголетии жителей региона, материальной обеспеченности, уровне образования, физическом здоровье, разнообразии интересов и т.д.

Важной методологической чертой исследовательского подхода к управлению социальной эффективностью является разработка и использование системы показателей, способствующих не только отражению причинно-следственных связей в системе управления эффективностью и служащих базисом для принятия последующих управленческих решений. Количественная оценка является одной из основных сложностей разработки методологии социальной эффективности. Традиционно эффективность отражается сопоставлением результатов с затратами, в то время, как именно результаты социальной деятельности зачастую не могут быть выражены количественно.

Социальная эффективность измеряется не только материальными затратами общества, но и содержанием, и характером динамики потребностей, интересов и ценностных ориентаций различных социальных групп и слоев 78.

По мнению А.С. Астахова, Е.М. Сергеева, оценка социальной эффективности не вмещается в узко понимаемый чисто экономический критерий 79. Расходы по проведению мероприятий, направленных на повышение социальной эффективности, входят в состав затрат, а их результат нередко не может быть представлен в стоимостном выражении.

                                                             Показатели социального развития и планирования / Т.В. Рябушкин, Г.В. Осипов, В.В. Колбановский и др.; Редкол.: Г.В. Осипов (отв. ред.) и др. – М.: Наука, 1980. – 280 с. – С. 48.

Астахов А.С. Критерий и система показателей экономической эффективности производственных решений: Уч. пособие – 3 изд. – М., 1989. – 133 с. – С. 24.

При рассмотрении таких мероприятий только с позиций экономического эффекта их проведение зачастую оказывается неоправданным.

Мы считаем, что на региональном уровне концепция управления социальной эффективностью разработана крайне слабо, однако для оценки результатов управления социальной эффективностью в регионе все же можно определить некоторые показатели. На наш взгляд, социальная эффективность развития региона находит свое отражение в повышении качества жизни населения: росте потребления товаров длительного пользования (автомобили, бытовая техника и т.п.), экономии за счет этого времени и затрат домашнего труда, расширении свободного времени и, как следствие, увеличении расходов на отдых, культурный досуг, туризм, путешествия. Другими словами, не имея возможности четко рассчитать объем затрат и результатов по каждому направлению формирования эффективности, мы предлагаем проводить оценку управления социальной эффективностью регионального развития по затратным и результативным показателям без их сопоставления.

Ученые Института экономики переходного периода при изучении проблем социального и экономического развития регионов Российской Федерации рекомендуют выделять три основные характеристики: уровень жизни населения, инновационная деятельность и экономический потенциал 80. В частности, показатели уровня жизни населении позволяют охарактеризовать не только уровень бедности населения субъекта Российской Федерации, но и внутренний, и внешний спрос на товары и услуги в регионе, межрегиональные потоки денежных средств и трудовых ресурсов, социальную ситуацию, межрегиональные различия в уровне цен. При этом, проводя общую типологизацию регионов, для анализа межрегиональной дифференциации уровня жизни населения применяются три показателя:

1) уровень абсолютной бедности населения региона, характеризуемый долей населения с доходами ниже регионального прожиточного минимума;

2) уровень относительной бедности населения региона, характеризуемый отношением среднедушевого дохода его населения к региональному прожиточному минимуму;

                                                             Экономика переходного периода. Очерки экономической политики посткоммунистической России 1991-1997. – М.: ИЭППП, 1998. – С. 6.

3) величина регионального перетока доходов, характеризуемая отношением среднедушевых расходов населения региона к региональному прожиточному минимуму.

В рамках реализации проекта ТАСИС «Анализ развития регионов России» группой специалистов из Экспертного института в 1996 г. был проведен комплексный анализ социально-экономической ситуации в регионах России. В итоговой работе группа ученых используют ряд индикаторов, которые отражают, во-первых, влияние объективных устойчивых факторов регионального развития и, во-вторых, воздействие специфических для каждого региона компенсационных механизмов (компенсаторов), характеризующих особенности и возможности его адаптации к условиям переходного периода 81.

В рамках данной работы для характеристики уровня жизни населения регионов рассматривался вектор показателей:

1) отношение среднедушевых доходов населения к величине прожиточного минимума (т.е. покупательная способность доходов);

2) показатель, характеризующий структуру уровня жизни, удельный вес семей, имеющих доходы на душу населения ниже величины прожиточного минимума;

3) коэффициент «зажиточности», во сколько раз средние доходы относительно обеспеченного населения (т.е. имеющие доходы выше прожиточного минимума) превышают величину прожиточного минимума.

В российских исследованиях выделяют следующие индикаторы социального развития:

1. Уровень жизни – комплекс условий функционирования человека в среде потребления, проявляющийся в масштабах развития потребностей людей и характера их удовлетворения 82. Уровень жизни – взаимоувязанный комплекс потребностей, одна из важнейших статусных характеристик положения человека в обществе. Уровень жизни можно считать синонимом благосостояния, но с более выраженным динамическим оттенком 83.

                                                             Анализ развития регионов России (типология регионов, выводы и предложения): Проект ТАСИС (контракт BIS/95/321/057). – М.: Экспертный Институт, 1996.

Женщина, мужчина, семья в России: последняя треть ХХ века. Проект «Таганрог» / Под ред. Н.М. Римашевской. – М.: ИСЭПН, 2001. – С. 13.

Можина М.А. Распределительные отношения: доходы и потребление населения.– М.:

ИСЭПН РАН, 2001. – С. 13.

В настоящее время наиболее распространенными системами показателей, характеризующих уровень жизни, являются:

– система «Основные показатели уровня жизни населения в условиях рыночной экономики», разработанная в Центре экономической конъюнктуры и прогнозирования при Министерстве экономики РФ в 1992 г. 84;

– система показателей для оценки хода экономической реформы в России, разработанная Министерством экономики РФ и Госкомстатом России в 1993 г. 85;

– унифицированная система показателей, характеризующих муниципальное образование (Постановление Госкомстата России от 9.01.1998 г. № 2) 86;

– методика комплексной оценки уровня социально-экономического развития субъектов Российской Федерации, утвержденная Министерством экономического развития и торговли 11 мая 2001 г. 87;

– методика оценки эффективности деятельности органов исполнительной власти субъектов Федерации, утвержденная Комиссией при Президенте по вопросам совершенствования государственного управления и правосудия 26 июля 2007 г. 88.

2. Основными компонентами уровня жизни можно считать нужды (потребности) в сочетании с показателями потребления. Проблема выделения доминирующих нужд (потребностей) исследовалась многими                                                              Суриков А. Основные показатели уровня жизни населения в условиях рыночной экономики // Вестник статистики. – 1992. – №12. – С. 11-15.

О введении в действие с 1993 г. системы показателей для оценки хода экономической реформы в республиках в составе РФ, краях, областях, автономных образованиях, городах Москве и Санкт-Петербурге: Распоряжение Совета Министров - Правительства РФ от 15 марта 1993 г. N 426-р (с изменениями и дополнениями) // Гарант: Информационноправовой портал. URL: http://base.garant.ru/6308104.htm (дата обращения: 1.12.2009 г.

Об утверждении Унифицированной системы показателей, характеризующих социально-экономическое положение муниципального образования: Постановление Госкомстата РФ от 09.01.1998 N 2 // Калужский региональный правозащитный центр. URL:

http://ruspravo.org/list/54030/1.html (дата обращения: 1.12.2009 г.) Методика комплексной оценки уровня социально-экономического развития субъектов Российской Федерации // Министерство экономического развития и торговли Российской Федерации от 11.05.2001 г. URL: http:/www.economy.gov.ru/merit/dep_dre/metod.html Методика оценки эффективности деятельности органов исполнительной власти субъектов РФ, утверждена Комиссией при Президенте Российской Федерации по вопросам совершенствования государственного управления и правосудия (протокол № 1 от 18.07.2007 г.) // Министерство регионального развития Российской Федерации. URL: http://www.minregion.ru/ WorkItems/ListDocs.aspx?PageID=435.

отечественными и зарубежными социологами и экономистами, чьи теоретические подходы к структурированию комплекса потребностей крайне разнообразны.

В исследованиях ИСЭПН РАН, основанных на шведской концепции базовых нужд 60-х гг., был разработан широкий комплекс непосредственных человеческих нужд:

– поддержание жизнедеятельности и защита от внешних воздействий;

– сохранение и восстановление здоровья;

– отдых, развлечения, рекреация;

– семья и продолжение рода; воспитание, обучение, профессиональная подготовка;

– передвижение в связи с трудовой деятельностью и удовлетворением других потребностей;

– потребление культурных благ, информации, обмен и общение с другими членами общества, развитие личности 89.

3. Другим показателем социальной эффективности является показатель «условия жизни». Отдельными экономистами он включается в состав уровня жизни и считается основой для его определения при проведении исследований. Однако существуют определенные сложности при разделении условий и уровня жизни.

4. При исследовании социальной эффективности развития региона, на наш взгляд, целесообразно рассмотреть показатель образа жизни, особенно в динамике. Образ жизни – совокупность конкретных форм жизнедеятельности людей во всех сферах общественной жизни (труд, потребление, воспроизводство, управление, общественно-политическая деятельность) 90. Изменение образа жизни является одним из важнейших индикаторов социального развития.

5. Качество жизни – многокомпонентный показатель, многими учеными приравненный к качеству жизни населения. К данному показателю относятся следующие индикаторы:

– здоровье, заболеваемость, инвалидизация населения;

                                                             Зубаревич Н.В. Социальное развитие регионов России: проблемы и тенденции переходного периода. Изд. 2-е, стереотипное. – М.: Едиториал УРСС, 2005. – 264 с. – С. 21.

Рывкина Р.В. Образ жизни сельского населения. – Новосибирск: Наука, 1979. – С. 21.

– уровень образования (среднее число лет обучения) и культуры взрослого населения;

– трудовая активность и эффективность труда;

– объем свободного времени для развития человеческих способностей;

– профессиональная, территориальная, социальная мобильность;

– устойчивость семейной структуры;

– уровень рождаемости, брачности, детности.

Качество жизни определяется рядом экономических, социальных, демографических, экологических, географических, политических и моральных факторов. Среди объективных факторов выделяются потребление продуктов питания, жилищные условия, уровень занятости, развитие сферы услуг, образования, социального обеспечения и др. К субъективным факторам принято относить удовлетворенность работой и жизненными условиями, социальным статусом индивида, финансовым положением семьи и т.п.

Небезынтересным, на наш взгляд, является подход к оценке социальной эффективности региона через индекс развития человеческого потенциала. Несмотря на присутствие экономической составляющей в формуле расчета социального показателя (валовой региональный продукт на душу населения), данный показатель достаточно емкий и адекватно отражающий социальное развитие региона в динамике и в сравнительном анализе. Основными его преимуществами являются четко обоснованные приоритеты, минимизация числа важнейших компонентов и принцип равнозначности при оценке каждого из трех частных индексов:

1) дохода, определяемого через ВРП по паритету покупательной способности;

2) образования, определяемого показателями грамотности и доли учащихся среди детей и молодежи;

3) долголетия, определяемого через ожидаемую продолжительность жизни.

Изначально показатель ИРЧП рассчитывался ООН по различным странам и регионам. При построении ИРЧП, по методике Программы развития ООН, для каждого из частных индексов устанавливаются фиксированные минимальные и максимальные значения (используется метод линейного масштабирования):

– продолжительность предстоящей жизни при рождении: 25 и 85 лет;

– грамотность взрослого населения: 0% и 100%;

– совокупная доля учащихся среди молодежи: 0% и 100%;

– реальный ВВП на душу населения (ППС в долл. США): 100 и 40000 долл. ППС.

Для каждого компонента ИРЧП рассчитываются частные индексы по следующей формуле:

С 1999 г. при расчете индекса дохода используется логарифмическая формула, позволяющая избежать неравномерности дисконтирования (порогов) и чрезмерного занижения доходов в развитых странах.

Логическое обоснование формулы детально рассмотрено в работе Ананда и Сена 91.

В 1996 г. был заменен один из показателей образования. Ранее использовался показатель среднего числа лет обучения, основным недостатком которого являлся учет результатов образования взрослого населения за предыдущие десятилетия. В настоящее время показатель образования отражает степень вовлеченности в процесс образования детей и молодежи, а именно долю учащихся среди детей и молодежи.

Далее суммарный индекс человеческого развития рассчитывается в два этапа. Для расчета индекса образования полученные индексы грамотности и охвата обучением детей и молодежи складываются с весом 2/3 и 1/3 соответственно. Затем итоговый индекс образования и два                                                              Anand R., Sen A. The Income Component in the HDI-Alternative Formulations. Occasional Paper. UNDP, Human Development Report Office, New York. 1999.

других индекса (дохода и долголетия) суммируются, итоговый индекс развития человеческого капитала (ИРЧП) рассчитывается как среднее арифметическое трех частных индексов.

Если квантификация социальной эффективности на уровне региона представляет собой проблему, то результаты управления эффективностью мы предлагаем оценивать по следующим показателям.

1. Средняя продолжительность жизни при рождении наилучшим образом характеризует состояние здоровья населения региона, поскольку оно зависит как от уровня экономического развития, так и oт проводимой социальной политики, качества медицинского обслуживания, окружающей среды, образа жизни населения и т.п. Кроме того, данный показатель объективно отражает комплексную характеристику качества функционирования социально-экономической системы.

2. Естественный прирост (убыль) населения региона отражает заложенные на данном этапе предпосылки дальнейшего развития региона. Мы считаем, что данный показатель не столько отражает текущий уровень социального благополучия региона (на прирост населения, в первую очередь, оказывают влияние такие факторы, как традиции, религия, женская занятость), сколько перспективы развития региона в будущем. Обеспечить значительный естественный прирост населения – одна из основных задач социальной политики регионов Российской Федерации.

3. Рост реальных денежных доходов населения.

Таким образом, мы можем заключить, что управление социальной эффективностью имеет целый ряд методологических особенностей.

Изучив работы, посвященные определению критерия социальной эффективности, мы пришли к выводу, что все подходы целесообразно сгруппировать по трем направлениям: критерий как удовлетворение потребностей социального характера, как степень достижения целей и ориентиров социальной политики и как увеличение свободного времени для развития человеческого потенциала. Считаем, что ключевым фактором определения критерия является иерархический уровень управления. Так, высвобождение свободного времени может рассматриваться как критерий социальной эффективности лишь на уровне конкретного индивида, в крайнем случае, для трудовых коллективов.

Для использования в системе регионального управления в качестве критерия социальной эффективности нами предлагается уровень развития сферы услуг. На сегодняшний день услуги не только принимают на себя ряд функций, высвобождая время жителей региона, но и предлагают направления и мероприятия, способствующие их социальному развитию. Следовательно, для региона именно доля услуг в экономике будет наиболее полно отражать уровень управления социальной эффективностью. При этом мы считаем, что использование только одного критерия недостаточно. Целью управления социальной эффективностью является повышение общего благосостояния населения региона, а значит, в качестве критерия управления социальной эффективностью могут рассматриваться долголетие жителей региона, уровень образования, физическое здоровье, материальная обеспеченность и т.д.

Сложность квантификации социальной эффективности заключается в невозможности представления социального результата в стоимостном выражении. Если для отдельного трудового коллектива социальную эффективность можно определить методом экспертных оценок, посредством отношения социального эффекта от проведения конкретного мероприятия и базового уровня социального развития коллектива, то в системе управления региональной эффективностью, на наш взгляд, возможно по затратным и результативным показателям без их сопоставления.

ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

РЕГИОНАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКИ

3.1. Оценка социальной эффективности развития регионов Центрального федерального округа Социально-экономическая эффективность представляет собой меру результативности системы по отношению к совокупному социальному и экономическому эффекту ее функционирования, выраженную экономическими измерителями. Социальная эффективность выделяется из социально-экономической как та ее сторона, которая отражает воздействие мер экономического характера на наиболее полное удовлетворение потребностей общества. При сопоставлении социального и экономического эффектов мы можем сделать вывод, что социальный эффект является более общим и более сложным по содержанию и многообразным по форме.

Социальный аспект эффективности развития системы состоит в подчиненности целей экономического роста первоочередным задачам социального развития. Экономический аспект заключен в наибольшем соответствии конечных результатов экономического роста повышению уровня благосостояния общества. Считаем, что в системе управления социально-экономической эффективностью на уровне региона и страны итоги экономического развития являются своеобразными «затратами»

для достижения социального результата.

Немалый интерес представляет и индекс развития человеческого потенциала, положительно зарекомендовавший себя в международной практике межстрановых сопоставлений. ИРЧП рассчитывается как арифметическая средняя входящих в него величин.

Нами было проведено исследование динамики ИРЧП по регионам Центрального федерального округа за 2000 г., 2004–2006 гг., результаты которого представлены в прил. 5–8. В ходе анализа было выявлено, что, если в 2000 г. ни один из регионов Центрального федерального округа не мог быть отнесен к числу развитых (в мировой классификации стран ИРЧП – свыше 0,800), то в 2004 г. в этой группе уже находилась г. Москва (0,873), с 2005 г. в группу вошла Белгородская область (0,802), а с 2006 г. присоединилась Липецкая область (0,809). При этом по состоянию на 2006 г. данные регионы имеют уровень ИРЧП выше среднероссийского. Таким образом, на сегодняшний день в группе развитых регионов, по критерию ИРЧП, уже проживает 35,4% населения Центрального федерального округа, и эта доля растет, что, на наш взгляд, является положительной тенденцией социально-экономического развития. Остальные регионы округа можно отнести к средним по уровню ИРЧП (0,500–0,799).

Для исследования социальной эффективности развития регионов Центрального федерального округа нами был разделен индекс на экономическую и социальную составляющие. Построенные матрицы по регионам за 2004–2006 гг. (рис. 10) наглядно демонстрируют изменение экономического и социального векторов развития.

На представленных матрицах хорошо прослеживается тенденция экономического роста в обследуемых регионах в 2005 г. и роста социальных показателей – в 2006 г. В значительном отрыве от других регионов находится г. Москва. По экономическому развитию лидируют Липецкая, Белгородская, Московская, Ярославская области (в 2006 г. – их показатели превысили среднее значение по округу). В социальном аспекте наилучшие результаты имеют области Центрально-Черноземного региона и Орловская область.

Рис. 10. Матрицы социально-экономического развития регионов Центрального федерального округа за 2004-2006 гг.

Основным показателем, на наш взгляд, наиболее полно отражающим результаты управления социальной эффективностью, является продолжительность жизни населения региона. Данный показатель широко используется в международной практике, является итоговым по отношению ко всем остальным показателям социального развития, был предложен нами в качестве основного показателя социальной эффективности в системе стратегических карт. При сопоставлении российских регионов по показателю продолжительности жизни учеными было выявлено несколько закономерностей. Во-первых, наиболее существенным фактором, влияющим на продолжительность жизни населения, считаются природно-климатические условия региона. А. Вишневским и В. Школьниковым был определен так называемый северо-восточный градиент: продолжительность жизни населения России сокращается от юго-запада к северо-востоку 92. Во-вторых, на продолжительность жизни существенно влияют асоциальные факторы, такие, как алкоголизм, курение, употребление наркотиков. Н.В. Зубаревич отмечает, что в мусульманских регионах, где проявление данных факторов выражено менее заметно, продолжительность жизни выше, чем в соседних регионах 93. В-третьих, наиболее высокая продолжительность жизни имеет место в Москве и Санкт-Петербурге и соседних с ними областях.

Для того чтобы определить, влияют ли названные факторы на продолжительность жизни населения регионов Центрального федерального округа, на карте округа нами были показаны данные по средней продолжительности жизни населения в 2007 г. (рис. 11).

                                                             Вишневский А., Школьников В. Смертность в России: главные группы риска и приоритеты действия. – М., 1997. –С. 84 (Науч. доклад Моск. Центра Карнеги. Вып. № 19).

Зубаревич Н.В. Социальное развитие регионов России: проблемы и тенденции переходного периода. Изд. 2-е, стереотипное. – М.: Едиториал УРСС, 2005. – 264 с. – С. 68.

Как показано на карте, в г. Москве и Московской области продолжительность жизни населения значительно выше, чем в соседних регионах.

Динамика средней продолжительности жизни населения по регионам Центрального федерального округа в 1996-2007 гг. представлена в прил. 9.

Для оценки управления социальной эффективностью нами были проанализированы сильные и слабые стороны по регионам Центрального федерального округа. Результаты анализа сформированы в табл. 8.

Сильные и слабые стороны социальной эффективности Социальная ситуация Слабые стороны Сильные стороны 1. Уровень доходов населения 3. Условия для ведения личного подсобного хозяйства 6. Уровень безработицы ВлО, СО, ТО 8. Демографическая нагрузка ТулО, ТвО, ТО, РО М, СО, МО 10. Уровень развития высшей ВлО, ЛО, ТулО, ЯО, 13. Уровень младенческой КосО, ВлО, КурО, ВлО, ЯО, М, ТО, ИО, 14. Сильное постарение населе- ВлО, КурО, ЛО, ОО, 15. Состояние здоровья городБО, ЛО КурО ского и сельского населения 19. Монопрофильные города 20. Эффективность экономической и социальной политики КурО БО, КО властей 21. Социальная ориентация бюджетных расходов 22. Благоустройство жилищного М, ОО, ЯО, ИО, ТО, ЛО, МО, ТвО, ВО, 23. Обеспеченность социальныТвО, ТулО, ЛО СО, ВлО, БО, ИО ми услугами 24. Обеспеченность медицинТулО, КО ЯО, РО, БО скими услугами 25. Уровень благоустроенности КурО, ТвО, ТулО, 26. Эффективность отраслевой структуры экономики 27. Транспортная и хозяйственТвО ЛО, БрО, КО, ИО ная освоенность территории военность региона 29. Сохранение природной среды БО, БрО 94, РО, ТО КосО Условные обозначения: БО – Белгородская область; БрО – Брянская область;

ВлО – Владимирская область; ВО – Воронежская область; ИО – Ивановская область; КО – Калужская область; КосО – Костромская область; КурО – Курская область; ЛО – Липецкая область; МО – Московская область; ОО – Орловская область; РО – Рязанская область; СО – Смоленская область; ТО – Тамбовская область; ТвО – Тверская область; ТулО – Тульская область; ЯО – Ярославская область; М – г. Москва                                                              Геоинформационная система радиоактивно-загрязненной территории Брянской области. Яцало Б.И., Мирзеабасов О.А., Пичугина И.А., Охрименко И.В. // Геоинформационные системы. URL: http://www.dataplus.ru/Industries/13Ecolog/Bryansk.htm (дата обращения: 8.01.2010 г.).

Анализ сильных и слабых сторон социальной эффективности развития регионов Центрального федерального округа был проведен на основе данных Федеральной службы государственной статистики России, Независимого института социальной политики, рейтингового агентства «Эксперт РА». Показатель «Сильнейшая депопуляция населения» определялся, исходя из естественного прироста на 1000 человек населения по регионам Центрального федерального округа в 1996-2007 гг. (прил. 10), «Уровень доходов населения» – из динамики реальных денежных доходов населения в 1996–2007 гг. (прил. 11). Показатель «Неравенство доходов населения» рассчитывался по соотношению доходов 10% наиболее и 10% наименее обеспеченного населения по регионам Центрального федерального округа в 1996-2007 гг. (прил. 12), а «Уровень бедности» – как доля численности населения с денежными доходами ниже прожиточного минимума в общей численности населения в 1996–2007 гг. (прил. 13). Такой показатель, как «Демографическая нагрузка», рассматривался как нагрузка на население трудоспособного возраста. «Экологическая нагрузка»

оценивалась по объему выбросов в атмосферу загрязняющих веществ, отходящих от стационарных источников.

Наличие монопрофильных городов, на наш взгляд, не может являться преимущественно сильной или слабой стороной социальноэкономического развития региона. Как показывает практика, градообразующие предприятия обеспечивают бюджет регионов более чем наполовину. Эти же предприятия предоставляют значительную долю рабочих мест, развивают инфраструктуру региона, несут существенную социальную нагрузку (включая строительство детских садов, школ, больниц, комбинатов общественного питания, санаториев и т.п.). Однако наличие монопрофильных городов ставит под угрозу развитие региона в случае сильных изменений конъюнктуры на рынке, куда ориентирована продукция таких предприятий, и экономических кризисов.

Уровень бюджетной обеспеченности во многом зависит от специфики региона. Так, в Курской области он достаточно высок по причине наличия отдельных экспортных производств и предприятий ТЭК, обеспечивающих поступления в областной бюджет, в Липецкой области – развитие экспортной металлургии. Несмотря на наличие во многих регионах «старопромышленных» предприятий, построенных еще в Советском Союзе, на сегодняшний день в условиях выявления конкурентных преимуществ регионов, выращивания кластеров, развития сферы услуг, такие предприятия продолжают оставаться основой развития экономики региона, обеспечивают поступления в бюджет, а значит, создают предпосылки для социального развития территории.

Показатель «близость Московской агломерации», как правило, является преимуществом региона. Близость к Москве означает рост занятости жителей региона путем трудовых миграций, создание производств, ориентированных на емкий московский рынок.

Уровень социально-экономической эффективности развития региона, на наш взгляд, демонстрирует показатель межрегиональной (внутренней) миграции. Чем более привлекателен регион для проживания в нем населения, тем выше коэффициент внутренней миграции (рис. 12).

Рис. 12. Коэффициенты межрегиональной (внутренней) миграции на 10000 населения по регионам Центрального федерального округа Считаем, что на рисунке четко отражены негативные последствия близости отдельных регионов к Московской агломерации: чем ближе регион находится к Московской области, тем сильнее миграционный отток, в первую очередь, трудовых ресурсов. Однако в планах стратегического развития некоторые регионы ставят перед собой задачи по подготовке территорий для «расселения Московской агломерации» (напр., Калужская область 95).

Социальная эффективность оказывает влияние и на инвестиционный климат региона. Так, рейтинговое агентство «Эксперт РА» среди составляющих инвестиционного потенциала определяет трудовой, потребительский, интеллектуальный и природно-ресурсный ранги.

Нами был проведен анализ социальных составляющих инвестиционной привлекательности регионов Центрального федерального округа за период 1997–2007 гг. (табл. 9).

Социальные компоненты инвестиционного потенциала регионов Центрального федерального округа за 1997–2007 гг.

                                                             Стратегия социально-экономического развития Калужской области до 2030 года: Приложение к постановлению Правительства Калужской области от 29.06.2009 № 250.

По общей доле в общероссийском инвестиционном потенциале лидируют г. Москва, Московская область (они имеют наиболее высокие ранги по всем социальным составляющим, за исключением природно-ресурсного потенциала), а также Белгородская и Воронежская области. По показателю трудовых ресурсов (обеспеченность региона трудовыми ресурсами и их образовательный уровень) наиболее высокие места занимают Воронежская, Брянская, Владимирская и Тульская области, а наиболее низкие – Костромская, Тамбовская, Орловская и Ивановская области.

Показатель потребительского потенциала региона отражает совокупную покупательную способность населения. Наиболее высокие показатели по этому рейтингу имеют Воронежская, Тульская, Белгородская, Ярославская, Липецкая и Тамбовская области, а низкие – Костромская, Ивановская, Орловская и Калужская области.

По интеллектуальному рангу высокие показатели наблюдаются в Белгородской, Калужской, Ярославской и Рязанской областях, низкие – в Брянской, Владимирской, Воронежской, Курской и Тамбовской областях.

Природно-ресурсный потенциал среди всех регионов Центрального федерального округа имеет место лишь в Белгородской (5–9 ранг) и Курской (10–21 ранг) областях.

3.2. Концепция управления социальноэкономической эффективностью регионов Центрального федерального округа Разработка концепции управления социально-экономической эффективностью регионального развития будет способствовать формированию системного видения стратегических ориентиров развития в условиях динамичной конкурентной среды, конкретизации направлений повышения эффективности.

Основными этапами разработки концепции управления эффективностью регионального развития являются следующие:

1) обоснование концепции управления эффективностью, а именно – постановка цели концепции, разработка принципов региональной политики в области повышения социально-экономической эффективности регионального развития;

– определение стратегических ориентиров управления социальноэкономической эффективностью регионального развития (анализ итогов управления социально-экономической эффективностью регионального развития; выявление рисков предстоящего периода, постановка целевых ориентиров развития регионов);

– разработка механизма взаимодействия экономических субъектов в системе управления эффективностью регионального развития;

2) разработка направлений повышения социально-экономической эффективности регионального развития, а именно – рассмотрение перспектив создания кластер-ориентированной региональной экономики;

– построение экономико-математической модели управления социально-экономической эффективностью регионального развития;

– обоснование инновационного регионального развития, проведение бенчмаркинговой процедуры;

– разработка направлений формирования бизнес-среды для повышения эффективности регионального развития;

– выявление и оценка эффективности использования конкурентных преимуществ региональной экономики.

В качестве объекта разработки концепции управления эффективностью регионального развития мы определили регионы Центрального федерального округа.

Цель концепции – определение общей идеологии управления социально-экономической эффективностью регионального развития через разработку методов и механизмов ее повышения.

Основными принципами региональной политики в области повышения социально-экономической эффективности развития региона являются:

– создание условий для развития отраслей экономики и социальной сферы;

– формирование центров опережающего роста;

– повышение эффективности осуществления полномочий органами государственной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления;

– создание максимально благоприятных условий для комплексного социально-экономического развития регионов.

В соответствии с целью в концепции определены стратегические ориентиры управления социально-экономической эффективностью развития регионов Центрального федерального округа.

Так, итоги управления социально-экономической эффективностью развития регионов Центрального федерального округа были подведены нами по результатам проведенного анализа в предыдущих разделах монографии.

Разработка концепции управления эффективностью регионов округа должна осуществляться с учетом влияния вызовов и рисков предстоящего периода. Их выявление позволит определить реальные возможности по достижению стратегических целей развития региона и границы участия бизнес-структур.

Мы считаем, что вызовы и риски развития регионов Центрального федерального округа целесообразно выделить из трех основных направлений: глобальные (наднациональные) тенденции, национальные и непосредственно региональные. Все три группы вызовов и рисков оказывают или будут оказывать воздействие на социальноэкономическую эффективность развития регионов Центрального федерального округа.

К числу глобальных вызовов, которые могут повлиять на эффективность развития регионов Центрального федерального округа, можно отнести усиление конкуренции со стороны иностранных компаний, стран и регионов в сфере международной торговли, инвестиционной деятельности, технологий, рабочей силы, систем управления компанией, национальной и региональной экономикой.

При планировании внешнеэкономической деятельности регионов важно учитывать возникновение новых центров мировой экономики, рост влияния отдельных стран и регионов мира, изменение направлений потоков товаров, технологий, рабочей силы и инвестиций.

Принимая во внимание значительную долю промышленности в ВРП Центрального федерального округа, а также добычу железной руды в Белгородской, Курской и Орловской областях (преимущественно открытым способом), национальным вызовом становится рост требования экологического характера, что в будущем периоде отразится на экономике регионов округа.

К национальным вызовам и рискам повышения эффективности регионов Центрального федерального округа можно отнести ожидаемую новую волну технологического развития, что усиливает влияние инновационных факторов на эффективность развития регионов и снижает влияние традиционных факторов. Национальным вызовом становится и возрастание роли человеческого фактора.

Региональные риски и вызовы можно определить, исходя из общей характеристики регионов. В табл. 10 представлены основные риски регионов Центрального федерального округа в соответствии с типологией, разработанной Министерством регионального развития РФ.

Согласно типологии регионов Министерства регионального развития РФ 10 регионов Центрального федерального округа относятся к депрессивным фоновым регионам, 2 – к депрессивным кризисным.

Дополнительно нами была проделана работа по выявлению рисков и вызовов для регионов Центрального Черноземья в соответствии с их спецификой.

Вызовы и риски Белгородской области.

1. Зависимость экономики региона от цен на железорудное сырье и черные металлы, на сельскохозяйственное сырье и продукты питания.

2. Недостаток собственных источников электроэнергии.

3. Нарастающий дефицит квалифицированных кадров, низкое качество рабочей силы.

Вызовы и риски Воронежской области.

1. Риски старопромышленного региона: утрата протекционистской защиты со стороны государства, сокращение объемов производства, потеря «эффекта масштаба»; отставание перестройки производств от динамики развития рынков (особенно в сельском хозяйстве, пищевой и химической промышленности).

2. Несоответствие системы профобразования запросам рынка труда, угроза дефицита кадров, старение населения.

3. Потеря статуса «полюс роста» в Центральном Черноземье.

Риски и угрозы регионов Центрального федерального округа в соответствии с типологией Министерства Производства испытывают тотальный дефицит реалистичных и конкурентоспособных проектов развития база, недостаточное рыночное позиционирование, дефицит кадров) Депрессивные фоНедостаточное рыночное позицио- Орловская регионов страны по уровню социально-экономического развития Депрессивные кри- Высокий уровень безработицы Брянская зисные регионы Слабая инфраструктурная обеспе- Ивановская Вызовы и риски Курской области.

1. Неравномерность и наличие диспропорций в развитии добывающих (черная металлургия, атомная электроэнергетика) и перерабатывающих отраслей промышленности.

2. Патенты на интеллектуальную собственность, полученные сотрудниками КурскГТУ, не востребованы промышленными предприятиями региона.

3. Будучи пограничным регионом, Курская область не является ключевой в организации взаимодействия с Украиной.

4. В области происходит центростремительное развитие ограниченного круга территорий, стягивание факторов производства в отдельные города.

Вызовы и риски Липецкой области.

1. Моноотраслевая структура промышленности.

2. 90% экспорта приходится на черную металлургию.

3. Дефицит сырья для мясной и молочной отраслей, недоиспользованные производственные мощности.

4. Высокая доля убыточных сельскохозяйственных предприятий – 40%.

5. Отсутствие рынка зерна.

6. Низкая фондовооруженность строительного комплекса.

Вызовы и риски Тамбовской области.

1. Инфраструктурные ограничения экономического роста (транспортный комплекс, энергетика, логистика).

2. Высокие инвестиционные риски в сравнении с соседними регионами.

3. Ориентация предприятий региона преимущественно на внутренний рынок.

Исследование показателей эффективности, проведенное в предыдущих разделах монографии, показало наличие ряда угроз для дальнейшего социально-экономического развития регионов Центрального федерального округа.

Целевые ориентиры регионов Центрального федерального округа в системе управления эффективностью развития. По прогнозам Министерства экономического развития РФ влияние эффективности на рост российской экономики будет увеличиваться следующим образом:

2015 год: рост экономики – 6,9%, в т.ч. за счет повышения эффективности – 2,3%, за счет влияния прочих факторов – 4,6%;

2020 год: рост экономики – 6%, в т.ч. за счет повышения эффективности – 2,1%, за счет влияния прочих факторов – 3,9%;

2030 год: рост экономики – 4,6%, в т.ч. за счет повышения эффективности – 1,5%, за счет влияния прочих факторов – 3,1%.

Под прочими факторами здесь понимаются доходы населения, государственные инвестиции и непроцентные расходы консолидированного бюджета, инвестиции, физический экспорт, цены на нефть 96.

Для регионов Центрального федерального округа в качестве основных целей определена необходимость расширения сети высокоскоростных магистралей, создание новых центров передовой индустрии и сервисной экономики, развитие московского логистического узла и организация международных транспортных коридоров. Определенная роль в достижении стратегических целей национальной экономики отводится Центрально-Черноземному региону в соответствии с его спецификой: внедрение передовых технологий в сельское хозяйство и модернизация предприятий, ориентированных на Курскую магнитную аномалию.

В соответствии с глобальными целями по каждому региону планируются показатели социально-экономического развития на долгосрочную перспективу. Целевые ориентиры регионов Центрального Черноземья, разработанные в докризисный период, представлены в табл. 11.

Как показывают данные таблицы, к 2020 г. все области Центрально-Черноземного региона планируют увеличение валового продукта вдвое по сравнению с 2005 г. (Белгородская область – к 2025 г.). Планируется увеличение продолжительности жизни в регионах в среднем на 5,2 года, сокращение уровня бедности – на 12,5 п.п.

                                                             Набиуллина Э.С. Справочные материалы к Концепции социально-экономического развития Российской Федерации до 2020 года // Министерство экономического развития РФ.

URL: http://www.economy.gov.ru.

Основные показатели целевых ориентиров регионов Центрального Черноземья на период до 2020 г. (2025 г.) 2. Ожидаемая продолжительность жизни, лет 70,3 72,9 75 75, 4. Доля инновационной продукции в общем объеме промышленной продукции, % 2. Ожидаемая продолжительность жизни, лет 66,1 68 70 70, 4. Доля инновационной продукции в общем объеме промышленной продукции, % 3. Доля инновационной продукции в общем объеме промышленной продукции, % * Доля населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума в общей численности населения, % Считаем, что наиболее сомнительными являются результаты планирования доли инновационной продукции в общем объеме промышленной продукции. Так, в Курской области такое увеличение составляет от 1,3% в 2005 г. до 40% в 2020 г., в Воронежской – от 4,8% до 50%.

Принимая во внимание перечисленные выше вызовы и угрозы, результаты проведенного анализа эффективности развития регионов и ее инновационной составляющей, мы можем сделать вывод, что столь быстрое увеличение удельного веса инновационной продукции в общем объеме производства малореалистично.

Взаимодействие региональных органов власти, частного бизнеса, национальных и международных инвестиционных фондов как основных экономических субъектов в системе управления социально-экономической эффективностью развития региона.

Достижение цели повышения эффективности регионального развития предполагает построение механизма взаимодействия субъектов управления эффективностью, т.е. региональных органов власти, частного бизнеса и общества.

Цели построения механизма:

1) координация усилий всех субъектов управления эффективностью;

2) повышение конкурентоспособности, эффективности деятельности и инвестиционной привлекательности региональных предприятий и организаций на национальном и международном рынках;

3) разграничение направлений деятельности и полномочий региональных органов власти и частного бизнеса: органы власти должны создавать исключительно условия и стимулы для развития бизнеса в регионе.

Основной задачей региональных органов власти является создание условий для свободного развития предпринимательства в регионе.

Решение этой задачи может достигаться через стимулирования конкурентной среды, снижение административных барьеров для предприятий и организаций региона, совершенствование системы регистрации и спецификации прав экономических субъектов. Повышению эффективности развития региона через деятельность государственных органов власти будет способствовать разработка и стимулирование использования инструментов государственно-частного партнерства. Региональные органы власти должны быть заинтересованы в расширении участия предпринимательского сообщества в подготовке решений, связанных с регулированием экономики.

Эффективность региональной экономики зависит от деятельности предприятий и организаций. В соответствии с этим, основными задачами частного бизнеса в системе управления эффективностью регионального развития должны стать повышение собственной конкурентоспособности, формирование корпоративной социальной ответственности, готовность к участию в проектах по формированию инновационной инфраструктуры региона (на условиях государственно-частного партнерства), инициативы сотрудничества с региональными органами власти в сфере повышения эффективности.

Для улучшения взаимодействия экономических субъектов в системе управления региональной эффективностью необходимо создание системы институтов развития, включающей агентства регионального развития, межрегиональные ассоциации, фонды целевого капитала некоммерческих организаций, фонды местных сообществ.

Реализация задач со стороны региональных органов власти и частного бизнеса в системе управления эффективностью создаст предпосылки для возникновения следующих рыночных эффектов:

– внедрение правил и процедур совместного принятия решений, учитывающих интересы частного бизнеса, общества и государства;

– развитие вертикального и горизонтального взаимодействия субъектов управления эффективностью;

– становление конкурентоспособных рыночных институтов.

Схема взаимодействия экономических субъектов в системе управления социально-экономической эффективностью регионального развития представлена на рис. 13.

Формирование центров опережающего роста можно считать не только принципом региональной политики, но и одним из ключевых направлений повышения эффективности его развития. Кластер-ориентированная экономика – эффективный механизм повышения конкурентоспособности региона посредством сочетания кооперации и конкуренции.

Для эффективного использования данного инструмента важно определить сценарий формирования кластеров в регионе. На сегодняшний день часто объектами кластерной политики становятся сферы, которые уже находятся на высоком уровне развития, либо играют значительную роль в экономике региона (построение кластера «сверху-вниз»). К примеру, на территории Центрального федерального округа традиционно ведется деятельность по созданию промышленных кластеров (машиностроение, энергетика, химическая промышленность). Такой сценарий подразумевает образование органов совещательной координации и мониторинга, определение стратегии кластера в уже существующей конкурентоспособной отрасли.

Рис. 13. Схема взаимодействия экономических субъектов в системе управления социально-экономической эффективностью Развитие кластеров «сверху-вниз» в сложившихся региональных условиях оправдано. Искусственное их определение с помощью математических методов приводит к выделению уже существующих промышленных комплексов 50-х гг. прошлого века 97. Развитие региональной экономики сильно зависит от созданного ранее потенциала. Как уже отмечалось нами ранее, «старопромышленные» регионы наибольшую долю поступлений в бюджет получают именно от предприятий, созданных в прошлом веке.

                                                             Каковы плюсы и минусы кластерного развития регионов России? // Институт региональных инновационных систем. URL: http://www.innosys.spb.ru/?id= При этом мы ни в коей мере не отрицаем необходимость создания кластеров в регионах по сценарию «снизу-вверх», т.е. инициативных кластеров, возникающих в конкурентной среде.

Рассмотрим опыт создания кластеров по двум сценариям на примере Белгородской области. Для области характерно выгодное географическое положение, способствующее эффективному развитию как межрегиональных, так и внешнеэкономических деловых, торговых и культурных связей. По ее территории проходят стратегически важные железнодорожные и автомобильные магистрали международного значения, соединяющие Москву с другими районами России, Украиной и Закавказьем. В области высокий удельный вес дорог с твердым покрытием, развитая система финансово-кредитных, страховых и других организаций, составляющих рыночную инфраструктуру.

В Белгородской области выделяют семь зон опережающего развития: горно-металлургический кластер; кластер по развитию свиноводства; кластер по развитию птицеводства; кластер по развитию молочного животноводства; строительный кластер; инновационная зона;

мультимодальная приграничная транспортно-логистическая зона.

Горно-металлургический кластер является одним из примеров реализации сценария «сверху-вниз». Учитывая, что Белгородская область располагает свыше 40% разведанных запасов железорудного сырья Российской Федерации, ее социально-экономическое развитие во многом определяется сложившимся и функционирующим горнометаллургическим кластером. Ядром кластера являются Лебединский и Стойленский горно-обогатительные комбинаты, комбинат «КМАруда»

и Оскольский электрометаллургический комбинат (монопрофильные города Старый Оскол и Губкин), машиностроительные предприятия по производственно-ремонтному обеспечению, научные, проектные и учебные заведения. На долю этого кластера приходится более 35% общероссийской добычи железной руды, 34% – производства окатышей железорудных, 100% – горячебрикетированного железа, 4,2% – готового проката и стали 98. На этих предприятиях и в перспективном периоде будут продолжены ввод в эксплуатацию новых производственных                                                              Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Белгородской области. URL: http://belg.gks.ru/default.aspx.

мощностей, модернизация и техническое перевооружение, совершенствование на инновационной основе технологии добычи и обогащения железной руды, рост объемов производства продукции с более высокой степенью добавленной стоимости.

Для развития данного кластера Белгородская область располагает также необходимыми трудовыми ресурсами. Подготовка кадров для предприятий горно-металлургического кластера осуществляется в следующих образовательных учреждениях: Старооскольский технологический институт (филиал) Московского государственного института стали и сплавов, Губкинский институт (филиал) Московского государственного открытого университета; Губкинский горный техникум, Старооскольский геологоразведочный техникум и учреждения начального профессионального образования.

Таким образом, кластер был создан в сфере, которая уже много лет находится на высоком уровне развития и играет значительную роль в экономике региона, принося доходы в региональный бюджет, реализуя социальные функции, обеспечивая рабочие места населению и повышая социально-экономическую эффективность развития региона в целом. Для дальнейшего эффективного развития кластера целесообразно наладить взаимосвязь предприятий горно-металлургического сектора с инновационными предприятиями малого и среднего бизнеса, которые могли бы обеспечить новейшие разработки в данном направлении.

Примером построения кластера «снизу-вверх» может служить инновационная зона, создаваемая в Белгородской области. По Майклу Портеру, поддержка инновационной деятельности будет способствовать увеличению конкурентоспособности экономики страны, что является целью правительственных программ 99. Регионы стараются создавать благоприятную почву для развития инновационного кластера на своей территории. Однако инновационная деятельность, по определению, связана с рисками и неопределенностями, чего предприятия обычно стараются избегать. Это и затормаживает развитие подобных кластеров в регионах.

                                                             Michael E. Porter. "Clusters and the New Economics of Competition" // Harvard Business Review. -November-December 1998.

В Белгородской области осуществляется построение инновационной инфраструктуры в городах Белгород и Старый Оскол. Инновационный кластер здесь находится на этапе развития. Приступил к работе Белгородский ресурсный региональный инновационный центр, включая государственный инновационный бизнес-инкубатор. Активно включаются в инновационную деятельность Белгородский государственный университет, Белгородский государственный технологический университет им. В.Г. Шухова, Белгородская сельскохозяйственная академия, центры нанотехнологий и бизнес-инкубаторы при высших учебных заведениях.

Проводится работа по созданию технопарка «Светоград», которому для развития выделяются площади в городе Белгороде. Принято решение о создании технополиса «Сосновка», в котором будут обеспечены максимально соответствующие условия для ведения деятельности изобретателей, ученых, исследователей по решению проблем, стоящих перед отдельными предприятиями, секторами и в целом перед экономикой области. В Старооскольском городском округе планируется формирование технопарка «Котел». Ее созданию способствует серьезный инновационный потенциал, накопленный в горно-металлургическом комплексе области. На горно-обогатительных комбинатах и Оскольском электрометаллургическом комбинате внедряются передовые технологии, а правительством области, в свою очередь, проводится конкурс на «Лучший инновационный проект». Снижение рисков в развитии инновационного кластера возможно при создании системы венчурного финансирования при поддержке региональных органов власти.

Такой сценарий построения кластера можно назвать «снизувверх», когда выстраиваются отдельные проекты и программы, интегрирующие потенциальных участников кластеров, но сами участники кластеров не определяются. Созданные условия для роста кластера будут привлекать таких участников, которыми могут стать как иностранные, так и отечественные компании.

Кластеры «сверху-вниз» уже приносят доходы в бюджет области, повышают ее социально-экономическую эффективность. Кластеры «снизу-вверх» на сегодняшний день требуют определенных затрат, но являются более перспективными в будущем.

Заключая данный раздел можно предложить следующие направления повышения эффективности регионального развития:

1) построение экономико-математической модели, позволяющей отразить сотрудничество и взаимодействие всех экономических субъектов в системе управления эффективностью: региональных органов власти, бизнес-структур, национальных и иностранных инвесторов экономики региона;

2) проведение бенчмаркинговой процедуры инновационного развития региональной экономики, развития научно-технического и образовательного потенциала;

3) разработка направлений формирования благоприятной бизнес среды для повышения эффективности регионального развития;

4) выявление и эффективное использование имеющихся конкурентных преимуществ регионов.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Allgemeine Betriebswirstschaftslehre / Herausgegeben von F.X. Bea, E. Dichtl und M. Schweitzer - Gustav Fischer Verlag: Stuttgart – Jena, 1999.

2. Anand R., Sen A. The Income Component in the HDI-Alternative Formulations. Occasional Paper. UNDP, Human Development Report Office, New York. 1999.

3. Bhide Sh., Kalirajan K. Incorporating Regional Variations in a Macroeconometric Model for India: A Production Frontier Approach // Margin: The Journal of Applied Economic Research, Apr 2007; 1. р. 167 – 213.

4. Black, R.R. and Mouton, J.S. The managerial Grid, Houston, TX: Gulf Publishing, 1964, с. 133.

5. Bruinsma, F.R. and Reitveld, P. (1993) ‘Urban agglomerations in European infrastructure networks’, Urban Studies, vol. 30, pp. 919-34.

6. Bruinsma, F.R. and Reitveld, P. (1998) ‘The accessibility of European cities: theoretical framework and comparison of approaches’, Environment and Planning A, vol. 30, pp. 499-521.

7. Capello, R. (2006) ‘Knowledge and accessibility for regional cohesion in the enlarged Europe’, special issue of Scienze Regionali – Italian Journal of Regional Science, vol. 5, no.2.

8. Deming W.E. Out of the Crisis. Cambridge: Massachusetts Institute of Technology. – 1985.

9. Direct Report Studies 1946-1951. Washington, D.C., BLS.

10. Ezcurra R., Pascual P., Rapn M. Spatial Inequality in Productivity in the European Union: Sectoral and Regional Factors // International Regional Science Review, Oct 2007; 30. р. 384 – 407.

11. Frederick W. Taylor, The Principles of Scientific Management. – New York: Harper Bros. – 1911.

12. Hall R., Jones Ch. Why Do Some Countries So Much More Output per Worker then Others? // Quarterly Journal of Economics. 1999. V. CXIV.

P.83-116.

13. Handy, S.L. (1997) ‘Measuring accessibility: an exploration of issues and alternatives’, Environment and Planning A, vol. 29, pp. 1175-94.

14. Hansen, W.G. (1959) ‘How accessibility shapes land use’, Journal of the American Institute of Planners, vol. 25, pp. 73-6.

15. Harrod R. Towards a Dynamic Economics: Some Recent Developments of Economic Theory and Their Application to Policy. L.: Macmillan, 1948.

16. Hicks J.R., 1932, 2nd ed., 1963. The Theory of Wages. London: Macmillan.

17. Howarth R.B., Norgard R.B. Environmental Valuation under Sustainable Development // American Economic Review, Volume 82, Issue 2, Papers and Proceedings of the Hundred and Fourth Annual Meeting of the American Economic Association. – May, 1992. P. 473-477.

18. Imai M. Kaizen. New York: Random House. – 1986.